Бесплатный фрагмент - Как стать счастливым? Избранное

Предисловие

Читая любые мои произведения (художественные или научно-популярные) обязательно учитывайте, что я предпочитаю работать в жанре сатиры и юмора. И поэтому темы для своих произведений я выбираю только такие, которые подходят для этих жанров.

Если я считаю, что тему нельзя рассматривать через юмор или сатиру, то я такой темы вообще не касаюсь, даже если она очень интересная.

Блог на Дзене «Как стать счастливым?» я открыл в марте 2021 года исключительно для публикации тех своих произведений, которые отношу к малой прозе.

Благодаря этому с моим творчеством познакомилось очень много новых людей. На канал подписалось более 145 тысяч читателей. Аудитория, которая познакомилась с моим творчеством, превысила 100 миллионов.

Для удобства читателей, все опубликованные на Дзене рассказы, выйдут и в бумажной версии.

Данный сборник рассказов — третий из двенадцати, которые я планирую выпустить в этом году.

Свои вопросы вы можете задавать, зайдя на канал на Дзене. Там же Вы можете высказать свои пожелания.

Желаю приятного чтения. Всегда Ваш. С уважением, Михаил Лекс.

Ненасытная жадность

Ирина вышла из кухни и посмотрела на часы. В это же время, но из гостиной, вышел Семён. И вынес оттуда ещё один собранный чемодан. Он поставил его рядом с другими чемоданами, пакетами, баулами, мешками и коробками, которые заполнили всю прихожую.

Осмотрелся. Пересчитал. Достал из кармана список. Сверился. Ещё раз всё внимательно осмотрел.

— Ну? — спросила Ирина. — Теперь, надеюсь, всё? Или ещё что-то забыл?

Семён нахмурился.

— Ты ошибаешься, Ирина, — сказал он, — если думаешь, что я ухожу от тебя, только потому что…

Но Ирина не желала слушать оправдательные речи бывшего мужа.

— Да мне всё равно, почему ты уходишь, — сказала она. — У тебя теперь есть, кому рассказывать свои сказки. Перед ней и оправдывайся.

— Зачем ты так? — обиженно спросил Семён. — Я ведь по-хорошему хотел. И когда же ты поймёшь, наконец, Ирина, что в нашей с тобой жизни…

— Ты всё собрал? — спросила Ирина. — Ничего не забыл?

Семён огляделся вокруг, посмотрел на Ирину и задумался.

— А кто его знает, — ответил он. — Может, чего и оставил. Сверюсь со списком.

— Сверься.

Он снова достал лист бумаги. Начал его читать.

— Вчера с Олесенькой всю ночь составляли, — сказал он. — Под утро только и уснули.

— Понимаю.

— Нет, Ирина, ты не понимаешь. Потому что если бы ты понимала, то ничего этого бы сейчас не было. А мы бы с тобой по-прежнему были вместе. Но твоё неумение прощать…

— Короче, — строго сказала Ирина. — Вещи собраны — прошу на выход.

— Тебе повезло, что это не моя квартира, — сказал Семён. — Тогда сейчас собираться и уходить пришлось бы тебе, а не мне.

— Зато тебе в любви повезло.

— Ну, зачем ты так, я ведь по-хорошему хочу.

— Ладно. Проваливай. Если что по мелочи забыл, после заедешь и заберёшь.

— Точно? Ты обещаешь? Не обманешь? А то бывает так, что сначала бывшие жёны говорят одно, а как до дела доходит, то…

— Не обману. Обещаю. Только позвони предварительно. Я тебе всё соберу. Приедешь и заберёшь.

— А поможешь мне сейчас вещи в машину перенести?

— По-твоему, мне делать больше нечего? Сам таскай своё барахло.

— Да как же у тебя язык-то поворачивается говорить такое? — обиделся Семён. — Барахло! Это не барахло, Ирина, а упорным трудом и многолетней бережливостью накопленное.

— Ладно, ладно, — поспешила согласиться Ирина. — Убедил. Не барахло. Всё равно. Сам его таскай.

— А ты ничего не умыкнёшь отсюда, пока меня не будет?

— Не умыкну.

— А то смотри… У меня список. Я ведь, когда к Олесеньке приеду, обязательно сверюсь с ним. Мы всё проверим.

— Проверяйте, — тихо сказала Ирина.

— Что? — не понял Семён.

— Сверяйся, говорю, — громко ответила Ирина.

Через сорок минут, перетаскав все собранные вещи в машину, Семён уехал. Ирина закрыла дверь и облегченно вздохнула, думая, что на этом её мучения с бывшим мужем закончились.

Но она ошибалась. Мучения ещё только начинались

— Олесенька, любовь моя, я приехал! — радостно сообщил Семён, внося первые чемоданы на своё новое место жительство. — Принимай приданное! Не с пустыми руками пришёл я в твой дом.

Олеся вышла в прихожую, внимательно посмотрела сначала на Семёна, затем на чемоданы, которые он внёс, и нахмурилась.

— И это всё?! — удивлённо воскликнула она.

— Да что ты, любимая! — радостно ответил Семён. — Какое там всё! Это только начало! Здесь посуда и постельное бельё. А тут книги, свечи. На всякий случай. Вдруг света не будет. Ещё мыло и стиральный порошок.

Когда все вещи были перенесены, Семён и Олеся стали их разбирать и раскладывать по местам. При этом они сверялись со списком. Когда всё разложили и проверили, наступила ночь. Пора было ложиться спать.

— Тяжёлый сегодня день был, — сказал Семён, засыпая. — Если бы ты знала, сколько мне пришлось вынести всего. Я ведь пока вещи-то собирал свои, Ирина постоянно рядом была, — фантазировал Семён. — Шагу без себя не давала сделать. Следила, чтобы я чего лишнего не унёс. Вот, что за женщина? Да? Это всё от жадности. Ты слышишь, Олеся?

Но Олеся его не слышала. Она уже спала.

— Спит, — сказал Семён, вздохнул, повернулся на другой бок, ещё немного поговорил сам с собой и тоже уснул. Но вскоре вынужден был проснуться. Его разбудила Олеся.

— Семён, слушай, а у вас кофемолка была? — спросила она.

Семён не сразу понял, о чём его спрашивают и растерянно смотрел в потолок.

— Кофемолка, говорю, была у вас?

— Была.

— А почему ты её не взял?

— Так её в списке не было?

— И что? — удивилась Олеся. — Сам не мог догадаться?

— Сглупил, — согласился Семён.

— Позвони Ирине и договорись.

Семён позвонил Ирине. Пошли длинные гудки.

— Спит, что ли? — сказал Семён. — Может, завтра позвонить?

Но в этот момент Ирина ответила. Семён быстро сказал, что забыл кофемолку и завтра вечером подъедет за ней.

***

— Это всё? — спросила Ирина, отдавая кофемолку. — Или ещё что-то?

— Пока всё, — ответил Семён, — если ещё что вспомню, позвоню.

— Только не звони ночью, — попросила Ирина.

— Опять начинаешь? — воскликнул Семён. — Когда ты наконец поймёшь, Ирина, что вот эта твоя привычка постоянно делать мне какие-то замечания и привела к тому, что…

Ирина не стала дослушивать и закрыла дверь.

Но Семёна такое поведение бывшей жены не смутило. Он и не к такому привык, не такое видал. И договорил всё, что хотел сказать, стоя перед закрытой дверью. И только после этого развернулся и ушёл.

— Слушай, Семён, — сказала Олеся сразу после ужина, — а почему я только сейчас узнаю, что у вас была посудомоечная машина?

Семён ахнул в ответ и треснул себя ладонью по лбу.

— Забыл, Олесенька, — сказал он. — Честное слово. Веришь? Так замотался за эти дни, что только сейчас и вспомнил. Посмотрел на твою и вспомнил.

— Позвони Ирине, скажи, что сегодня подъедешь.

— А куда мы её поставим?

— Было бы что ставить, — рассудительно ответила Олеся, — а куда — найдётся.

— Тоже верно, — согласился Семён, быстро допил кофе, оделся и выскочил из дома, сказав Олесе, что созвонится с бывшей по дороге.

Через два дня Олеся подняла вопрос о стиральной машине.

— Если у неё остался холодильник, — сказала она, — значит, машина твоя.

— Логично, — согласился Семён.

Он больше не задавал Олесе глупых вопросов насчёт того, куда и что ставить.

— Слушай, Семён, — сердито сказала Ирина, когда грузчики выносили стиральную машину. — Я тебе отдаю всё это только по той причине, что мне не нужно старьё. Я себе новое куплю. По мне так ты хоть всё забирай. Но мне надоело чуть ли не каждый день видеть твою физиономию. И что за привычка звонить мне ночью?

— Я же не виноват, что не могу сразу вспомнить всё, что мне надо? — обиженно ответил Семён. — А вспоминаю, когда спать ложусь.

— Давайте сделаем так, — предложила Ирина. — Пусть твоя Олеся приедет сюда, внимательно посмотрит и решит, что надо забрать. И я отдам вам, что она скажет. Договорились?

— Ты действительно так сделаешь? Не шутишь?

— Не шучу. Звони Олесе. Скажи, что она может хоть сейчас подъезжать.

— А вы без меня здесь справитесь? — спросил он. — Потому что мне уже на работу пора. Я сегодня — в ночную смену.

— Справимся.

— А утром, сразу после работы, я подъеду с грузовой машиной и заберу наши вещи. Правильно?

— Так и поступим. Звони.

Семён позвонил Олесе.

— Стиралку уже везут, — сказал он. — Жди. А у меня есть ещё одна хорошая новость.

Семён подробно объяснил Олесе, что от неё требуется.

— Примешь груз, отпустишь грузчиков и приезжай к Ирине, — сказал он. — Адрес я скину. Когда подъедешь к дому, позвони ей. Она тебя внизу встретит. А то у нас домофон не работает.

Поговорив с Олесей, Семён радостно посмотрел на Ирину.

— Ведь можешь же быть нормальным человеком, — сказал он, — когда захочешь.

— Могу, могу, — сказала Ирина. — Ты на работу опоздаешь.

— Да-да, — ответил Семён, посмотрев на часы. — Бегу. Надеюсь, что у вас здесь всё будет нормально.

— За нас не волнуйся.

Семён ушёл. Ирина стала ждать Олесю.

— Вот и я! — радостно сказала Олеся, когда Ирина вышла к ней из подъезда. — Мы Вас не очень беспокоим?

— Нет-нет, — ответила Ирина. — Что Вы. Какое там беспокойство. Я ведь понимаю.

Они поднялись на лифте на нужный этаж

— Сейчас налево, — сказала Ирина. — Теперь прямо. Проходите.

Олеся зашла в квартиру и зажмурилась.

— Что-то не так? — испуганно спросила Ирина.

— Нет-нет, — быстро ответила Олеся. — Всё нормально. Это от неожиданности. Не думала, что у вас так шикарно.

— Это всё Семён, — сказала Ирина. — Его многолетнее трудолюбие и бережливость.

Ирина вздохнула и грустно посмотрела на Олесю.

— Давайте сделаем так, Олеся, — сказала она. — Вы сами, без меня, походите по комнатам и определите, что хотите забрать. Договорились? Говоря по правде, всё это не моё. Семёна! И… Если хотите, то можете забрать отсюда всё.

— А как же Вы?

— А обо мне не думайте. Что я? Я никогда не понимала Семёна. Я… Короче, я всего этого просто не заслуживаю. Не достойна. А вот Вы, Олеся, именно та женщина, которая имеет право.

Олеся решительно пошла осматривать своё будущее имущество.

«Новая мебель, техника, и остальное, — восторженно думала Олеся, проходя по комнатам. — Красивое, дорогое».

— Мы забираем всё! — сказала она, когда осмотр подошёл к концу.

— Очень хорошо, — сказала Ирина. — Когда хотите забрать? Может, сейчас?

— Завтра утром, — ответила Олеся. — Я буду на работе, а Семён подъедет и заберёт. Как Вы думаете, Ирина, одной машины хватит?

Ирина задумалась, что-то прикидывая в уме.

— Лучше две, — уверенно сказала она, — и грузчиков побольше. Чтобы по-быстрому сделать.

— Правильно, — согласилась Олеся. — А я сейчас поеду к Семёну и проинструктирую его.

Олеся убежала. Ирина усмехнулась, увидев в окно, как она вышла из подъезда.

— Ты уверена? — растерянно спросил Семён, когда узнал, что именно надо вывести.

— Уверена. Такая возможность нечасто выпадает. Надо пользоваться случаем. Дают, значит бери. Тем более, что и у неё, и у меня трёшка. Очень удобно.

— Но…

— Только не спрашивай сейчас, куда мы это будем ставить, — сказала Олеся. — Пусть просто внесут в квартиру и расставят, куда можно.

— Но, любимая, — недоумевал Семён, — зачем тебе это?

Олеся сердито смотрела на Семёна и молчала.

— Оно ведь… — Семён жалобно улыбнулся, — не новое.

Олеся сердито молчала.

— Ну, хорошо, хорошо, — сказал Семён. — Если ты так хочешь. А ковры тоже забирать?

«Ковры? — подумала Олеся. — Не помню там никаких ковров? Наверное, не заметила. Потому что под ноги не смотрела. Там и без ковров было на что смотреть и чем восхищаться».

— Тоже, — сухо ответила Олеся. — Вывозим всю мебель и технику из всех трёх комнат, кухни, ванной и так далее. Карнизы и занавески. Люстры и… Короче, что не ясно?

Семён решил больше не спорить. А утром Ирина пустила его и грузчиков в свою квартиру.

— Выносите, — сказала она. — А я пока у соседки побуду. Позвони, когда закончите.

Семён остался следить за работой грузчиков, а Ирина пошла в ту самую квартиру, которую и показывала Олесе. Хозяева уехали в отпуск, а Ирине дали ключи. На всякий случай. Мало ли что.

Семён внимательно следил за тем, как разбирают и выносят старую технику и мебель советских времен: два холодильника, две стенки, четыре шкафа, несколько диванов. Огромный буфет. Старые люстры. Кресла, стулья, столы, тумбочки и многое другое, и, конечно же, старые ковры.

Эти жуткие напольные покрытия Семён сам когда-то купил. Ирине ковры сразу не понравились и она попросила избавиться от них. И хотя Семёну они тоже не нравились, но избавиться от них он не мог. Многим предлагал. Даром не брали. А выкинуть было жалко.

Когда всё вынесли и комнаты была пустые, Семён позвонил Ирине.

— Мы закончили, — радостно сообщил он.

Ирина вернулась к себе.

— Как здесь хорошо, — сказала она. — Теперь, когда здесь ничего больше нет, надеюсь, ты прекратишь звонить мне по ночам?

Семён понял, что это шутка, и весело рассмеялся. Он позвонил Олесе и сказал, что скоро будет дома и начнёт выгружать.

— Но я сомневаюсь, любимая, что хватит места. Здесь столько всего.

— Хватит, — ответила Олеся, — Потому что всё моё ты отвезешь на дачу.

— А вещи из шкафов?

— Переложи в другие, — ответила Олеся. — Что за вопрос?

— Я правильно понял? Ты хочешь заменить своё на то, что я забрал у Ирины?

— Почему тебя это удивляет?

— Не удивляет, но…

— Я всегда мечтала о таком, Семён, — сказала Олеся.

— Мечтала? Ты уверена? И о коврах тоже мечтала? Именно о таких?

— Не задавай глупых вопросов. Надеюсь, что к моему возвращению ты всё успеешь.

Через некоторое время Семён позвонил Олесе и сообщил, что всё успел и уже возвращается с дачи домой.

Они одновременно подошли к подъезду.

— Представляю, как там здорово, — мечтательно сказала Олеся. — Я так волнуюсь. Надеюсь, ты сделал так, как я просила?

— Можешь не сомневаться, — ответил Семён. — У тебя теперь всё в точности, как было когда-то у неё.

Лифт поднял их на нужный этаж. Семён открыл дверь, первым вошёл внутрь и включил свет. Следом за ним вошла Олеся. И… Первое, что она увидела, что бросилось ей в глаза, — это старый, непонятной расцветки ковер в прихожей.

— Мама, — испугано прошептала Олеся, — чур меня.

— Ну? — спросил Семён. — Как тебе? Нравится?

Ничего не говоря, Олеся сначала внимательно посмотрела на Семёна, а затем медленно обошла все комнаты. Семён шёл следом за ней и тоже молчал.

— Знаешь, Семён, что самое ужасное во всём этом? — спросила Олеся, когда осмотр подошёл к концу.

— Что?

— Ковры.

Олеся рассказала Семёну, что именно она ожидала увидеть в своей квартире. Она подробно объяснила, в какой квартире была и что видела. Семён задумался. Когда понял, в чём дело, радостно закричал:

— Так это была не наша квартира! А наша — вот! Вся здесь! — Семён показал руками вокруг себя.

— Получается, что твоя бывшая нас обманула? — строго спросила Олеся. — Так?

Семён снова задумался.

— Не обманула, — ответил он.

— А что же тогда?

— Обхитрила.

— Сейчас же звони ей. И пусть забирает своё барахло обратно. Сейчас же! Ты слышишь меня!

— Конечно, любимая, — ответил Семён. — Я сейчас же ей позвоню и всё устрою.

Семён набрал номер Ирины. Она ответила почти сразу. Семён хотел что-то сказать, но Олеся вырвала у него из рук телефон и, обзывая Ирину разными непристойными словами, решила сама сказать ей всё, что думает о случившемся.

— Сделай, как было, мерзавка! — кричала Олеся, когда сказала всё, что хотела.

— Конечно, — спокойно ответила Ирина. — Я всё верну обратно, всё сделаю так, как Вы, Олеся, просите. Но только не сегодня. И не завтра. Потому что я уехала из города. Надолго. Может, на год, а может, и больше. А в квартире у меня начался ремонт. А вот когда вернусь, всё сделаю. Обещаю. Только, очень вас прошу, вы, пожалуйста, до моего возвращения ничего сломайте, не испортите. Ладно? Потому что за каждую испорченную или сломанную вами вещь я с вас взыщу. А особое внимание прошу обратить на ковры. Они мне более всего дороги.

— Чем может быть дорога Вам эта мерзость? — не выдержала и закричала Олеся.

— Согласна! — рассудительно ответила Ирина. — Мерзость. Но ведь эти ковры покупал мой бывший муж. Они были так ему дороги. Эти ковры — это память о нашей прошедшей любви. Мерзкая! Согласна! Но… другой, к сожалению, не осталось.

/ Михаил Лекс / 06.01.2023

Юле скоро 40, она задумалась

Юля вышла замуж и стала мамой в 19 лет. А вскоре после рождения дочери, муж ушёл к другой. Вот так просто взял и ушёл, но не забыл при этом сказать на прощание несколько слов. Наверное, без этого он никак не мог уйти.

— Наш брак был ошибкой, — сказал он. — Надеюсь, ты это понимаешь.

— Почему ошибкой? — удивилась Юля. — Я ничего не понимаю. Нам ведь было хорошо вместе.

— Потому что я встретил другую женщину и понял, что значит любить по-настоящему. Ты не вправе меня судить, потому что сама виновата.

— Я виновата? — воскликнула Юля. — Но в чём?

— Ты виновата в том, что увлекла меня, не убедившись, что я действительно тебя люблю. А в результате страдают двое. Я и моя несчастная дочь, которая теперь будет расти без отца.

— А я как же? — спросила Юля.

— А при чём здесь ты? — удивился он и усмехнулся.

Юля с мужем спорить не стала и согласилась на развод. Сразу скажу, что не прошло и года после развода, как муж захотел вернуться обратно. Говорил что-то насчёт того, что его уход был ошибкой, просил прощения и всё такое. Но Юля не простила его. Сказала тогда, что поздно он одумался, что она уже любит другого и собирается за него замуж.

Конечно же, никакого другого не было. Юля его выдумала. Зачем? Наверное, потому что обида ещё не прошла и хотелось сделать бывшему мужу больно. А может, потому что, действительно, не любила его. Она вообще никого тогда не любила, кроме своей дочери, в которой только и видела смысл своей жизни.

И дальнейшие 19 лет Юля растила дочь одна. Замуж так и не вышла; хотя ей предлагали. Отдавала всю себя дочери и её воспитанию, особо не задумываясь над тем, что будет делать и как жить, когда дочка станет взрослой.

Почему не задумывалась? Наверное, потому что не хотела раньше времени думать о грустном, о том, что её по-настоящему тревожило. Юля не могла даже представить, что ей когда-нибудь придётся расстаться с дочерью.

Но, чего так боялась Юля, случилось. Дочка стала взрослой. Влюбилась, вышла замуж и уехала с мужем в другой город.

А Юля осталась одна в большой квартире.

— Кому я теперь нужна, — думала Юля, сидя на диване в тёмной комнате.

Юля специально не зажигала свет. Так легче было думать о грустном, жалеть себя и плакать.

Она вспоминала своё прошлое, и в голову лезли разные мысли. Зачем теперь жить? Ради чего?

— А ведь мне скоро 40! — говорила себе Юля. — Надо что-то придумать. 40 — это так грустно. Разве можно женщине о чём-то мечтать в таком возрасте? Да и о чём мечтать, когда всё уже позади.

Даже встречи с подругами не успокаивали. Потому что у них та же проблема. Всем скоро 40, проблемы у всех одинаковые, а надо как-то дальше жить, как-то устраиваться. Дети — взрослые; счастья в личной жизни нет, что у замужних, что у незамужних, а впереди — неизвестность.

— Главное, девчонки, — размышляют подруги, когда собираются вместе, — это точно знать, чего хочешь.

Юля соглашается с ними. Но тут же встаёт вопрос, а чего хотеть-то? И выясняется, что толком никто из них не знает, чего хочет от своей жизни в этом возрасте. Вот раньше, когда им было двадцать или даже тридцать, всё было просто. Жизнь, вообще, и её смысл, в частности, для них были ясны и понятны. Никаких вопросов на эту тему не возникало. А теперь, когда цифра 40 становилась всё ближе, все вдруг перестали понимать, ради чего живут и чего хотят от своей жизни.

— Так нельзя, девочки, — уверенно говорит Юля, — надо что-то придумывать. Срочно.

— А что здесь придумаешь-то? — жалуются в один голос подруги. — Когда мужчинам мы уже не так интересны, потому что есть те, кто интереснее. А кроме того, жизнь так стремительна и быстра, что не замечаешь, как многие ушли куда-то вперёд, а ты уже где-то далеко позади всех. И мы уже уступаем многим не только внешне, но и в образовании отстаём. И не понимаем уже многое из того, что сегодня понимает любая двадцатилетняя девчонка.

— Вот и думай здесь, — говорит Юля, — то ли мужика искать, то ли образование повышать, то ли идти в ногу с жизнью и быть современной. Не знаешь, за что и хвататься.

Дошло уже до того, что Юле начинают сниться кошмары.

Последний раз ей приснилось, что её не пускают в развлекательные учреждения, из-за её возраста. А мужчины вокруг все над ней насмехаются и пальцами тычут.

— Вы только гляньте на неё, — говорят мужчины, привередливо осматривая Юлю, — совсем стыд потеряла. Ей сорок почти, а она? Замуж дочь выдала и идёт как ни в чём не бывало. И ещё требует к себе какого-то там отношения. Как будто это не ей скоро 40, а кому-то другому. О чём думает? Не понятно.

— Да они сейчас все такие, — соглашаются с ними другие мужчины. — Совести ну ни на грош. Куда только их дети смотрят.

— А разве они слушают своих детей? — удивляются третьи мужчины. — Ещё мамами себя называют. Тьфу, глаза бы не глядели. Они ведь считают себя самыми умными. Им их дети уже не указ. Накрасятся, оденутся, не пойми как и во что, как будто так и надо. И ходят! Только детей своих позорят.

От таких снов Юля просыпается в холодном поту. Решает срочно что-то делать. Не знает, с чего начать. Всё надо. И учиться надо; и современной быть. Но самое главное, ей вдруг очень захотелось замуж. Почему замуж? Во-первых, потому, что именно это состояние она так и не испытала в полной мере. А во-вторых:

— Учиться, кем-то там стать, чего-то достигнуть и современной быть — это от меня никуда не денется, — размышляла Юля. — Успешной женщиной, идущей в ногу со временем, можно в любом возрасте быть. А вот если не выйду замуж до 40, то не выйду уже никогда.

Для начала Юля решила прекратить себя жалеть. Она больше не плакала в одиночестве в тёмной комнате.

— Всё! — решительно сама себе заявила Юля. — Хватит слёз и переживаний по пустякам. Определяемся и концентрируемся на главном. А что для меня сейчас главное? Правильно! Замуж выйти, пока не поздно. И не просто замуж, а по любви: любви большой, светлой, чистой.

Стала Юля искать, в кого влюбиться. Оказалось, что это не так трудно, как она думала. Нашлось сразу несколько желающих. Но есть проблема. Они все женаты.

— Ой, девчонки, — говорит Юля подругам при очередной встрече, — не знаю, как и быть. Они ведь все — женатые, и у всех — дети.

— Главное, чтобы нравился, — философски рассуждают подруги, — а что женатые и с детьми, так это даже хорошо. Всё сразу ясно и понятно. Вот если бы не женатыми были, тогда другое дело; тогда есть, о чём задуматься.

— Оно, конечно, так, — соглашается Юля, — но с этической точки зрения всё это как-то…

— Как? — недоумевают подруги.

— Непорядочно, — отвечает Юля.

— Почему непорядочно? — удивляются подруги.

— Потому что безнравственно, — уверенно говорит Юля.

— Безнравственно — это когда любви нет, — отвечают подруги. — А если есть любовь, тогда всё прощается. Так что, подруга, если действительно почувствуешь, что любишь, то не сомневайся.

— Нет, — уверенно говорит Юля, — я так не могу. Разрушить чьё-то счастье, чтобы на этом своё строить? Нет!

— Как хочешь, — равнодушно отвечают подруги, — только не забывай, что тебе скоро 40.

Напоминание о возрасте портит настроение, но вдохновляет на более активные действия. И вскоре Юля влюбляется в Павла. И как влюбляется! Так, что ничего и никого вокруг и не видит, и не слышит больше. О чужом горе не думает, а мечтает только о своей счастливой жизни.

А подруги, когда узнали про счастье Юли, вдруг стали все такие нравственные и этичные.

— Он ведь женат, Юлька, — в один голос говорят теперь подруги, — и у него двое детей! Как же это? Неужели уведёшь отца и мужа из семьи?

— А вы как думали? — спокойно отвечает Юля. — Что я буду стоять, сложа руки в стороне, когда мне такое счастье улыбнулось. Да не вы ли учили меня, что если любишь, то всё прощается? И что мне его жена и дети, когда я только им одним и живу, и дышу. Я и не думала, что так бывает. Слышала про любовь много, но чтобы вот так, чтобы самой, чтобы у меня. Это счастье, девочки.

— А вдруг он не уйдёт от жены? — волнуются подруги. — Промурыжит тебя лет десять и бросит? Тогда как?

— А вот и не промурыжит, и не бросит, — отвечает Юля. — А уже завтра он переезжает ко мне. И его жена уже всё знает. Вот так. Он любит меня и готов ради меня на всё.

— Ну, если так, тогда, конечно, — нехотя соглашаются подруги. — Но всё-таки, подруга, есть у нас сомнение насчёт того, что всё у вас будет хорошо. Слишком гладко всё у вас идёт.

Но подруги напрасно переживали и сомневались. Павел и, в самом деле, переезжает к Юле и, действительно, начал бракоразводный процесс. Всё это, конечно, не быстро, поскольку есть двое детей, но процесс идёт.

А у Юли, можно сказать, началась семейная жизнь. Она хоть ещё и не жена, но чувствует себя девятнадцатилетней. Она счастлива. И её уже не пугает её квартира, потому что она в ней — не одна, а с Павлом.

Но вот прошёл всего месяц, а Юля уже несколько иначе смотрит на свою жизнь.

— Ты почему грустная такая, Юля? — интересуются подруги. — Неужели с Павлом поссорились?

— Да ну его, — отвечает Юля.

— Вот тебе раз, — недоумевают подруги. — Такая любовь, и на тебе! С чего вдруг?

— Не вдруг, — говорит Юля. — А только кто же знал, что Павел — это большой и капризный ребёнок. Ему всё не так и всё не эдак. Да у меня дочка таких истерик не закатывала, даже когда маленькой была, какие теперь он мне устраивает, чуть ли не каждый день.

Подруги хотят знать больше. Юля ничего не скрывает и подробно рассказывает о всех недостатках Павла.

— Так мужики они ведь все такие, — говорят подруги, — ты разве не знала?

— Откуда? — отвечает Юля. — Я ведь замужем, можно сказать, толком-то и не была никогда.

Подруги — в растерянности. Не знают, что и сказать. А Юля тоже — в растерянности.

— Я девчонки, если честно, теперь об одном мечтаю, — говорит Юля подругам, — как бы его обратно к жене отправить или куда угодно, лишь бы снова одной остаться. Вспоминаю, как мне было хорошо без него, и плачу. Ведь сама, собственными руками свою счастливую жизнь разрушила. Ну, влюбилась — это ладно, с кем не бывает. Но зачем его к себе-то привела? Не понимаю. Помутнение какое-то в разуме. И вместо того, чтобы теперь собой заниматься, я вынуждена решать какие-то его проблемы.

— А ты пробовала его того… ну, выгнать? — интересуются подруги.

— Намекала, — говорит Юля, — но до него не доходит.

— И не дойдёт, — говорят подруги.

— Почему это? — не понимает Юля.

— Потому что его и здесь неплохо кормят, — отвечают подруги. — И поэтому у него вроде как защитный механизм в его сознании. Ну, чтобы не понимать, когда его выгоняют. Ты ему даже если открытым текстом скажешь: «Пошёл вон!», он и то не поймёт. А уж тем более нет смысла намекать.

— Так что же делать? — чуть не плачет Юля. — Как же мне быть-то? Ведь так хочется быть счастливой. Хочется наконец пожить ради себя. А ту он!

А подруги спокойно так и говорят:

— Сходи к его бывшей и поговори с ней. Скажи: «Так и так, виновата, хочу всё исправить». Ведь он ещё не развёлся.

— Вы думаете, получится? — сомневается Юля.

— Конечно, получится, — уверяют подруги. — Он ведь сейчас чего боится?

— Чего?

— Что ему идти некуда, — отвечают подруги. — Вот его сознание и блокирует все твои негативные требования. А если ему будет куда идти, так он очень даже легко вернётся в свою прежнюю жизнь.

— Дай-то бог, — сказала Юля и рано утром пошла к бывшей жене Павла на переговоры.

Переговоры оказались тяжёлыми. Юля вынуждена была не только выслушать много всего про себя, но и согласиться с этим. И плюс к тому бывшая супруга потребовала моральной компенсации.

— Сколько? — серьёзно спросила Юля.

— Ну… — задумалась бывшая, — здесь, как хочешь, а меньше миллиона никак нельзя.

Торговались долго. Только к вечеру сошлись на ста тысячах. Пожали друг другу руки и разошлись.

И уже на следующий день за Павлом приходит его жена и требует его возвращения.

— Зачем ты её пустила в квартиру? — кричит Павел.

Юля, конечно, делает вид, что сама ни сном ни духом, но при этом весело подмигивает бывшей жене.

— Так всем будет лучше, Паша, — сказала Юля. — А она тебя любит. И дети твои тебя любят. «Где папка?» — спрашивают. Ну, если уж так случилось, Паша, смирись. Тебе же легче будет. Значит, такая наша с тобой доля.

А бывшая жена поторапливает.

— Я никуда не пойду, — кричал Павел, когда Юля стала собирать его вещи. — Вы не имеете права.

— Ты там зарегистрирован, Паша, — успокаивала его Юля, — там тебе будет хорошо. Не капризничай. Что-то я ещё хотела тебе положить? Ладно, если что найдётся, я после сама привезу.

Павел пытался ещё что-то говорить, умолял оставить его здесь, но всё это безрезультатно. Юля и такси вызвала, и помогла даже вещи его спустить вниз, и до тех пор смотрела вслед машине, которая навсегда увозила Павла из её жизни, пока та не скрылась за поворотом.

***

Вернувшись в опустевшую квартиру, Юля улыбнулась. Она чувствовала себя счастливой по трём причинам.

Во-первых, в квартире никого, кроме неё, не было, во-вторых, она теперь может, действительно, жить только ради себя, а в-третьих, завтра у неё день рождения, ей исполняется 40, и она — не замужем!

Юля включила свою любимую музыку и начала танцевать.

/ Михаил Лекс / 14.07.2022

Макар сказал жене, что на неделю уезжает в командировку, хотя вообще не думал возвращаться

Виолетта требовала, чтобы Макар честно признался своей жене в том, что любит другую.

— Сколько можно скрываться, — сказала Виолетта. — Расскажи ей всё, глядя ей прямо в глаза. Будь мужчиной, Макар.

— Да я готов, — оправдывался Макар, — хоть сегодня. Хоть сейчас. Но только тайно.

— Что значит «тайно»? — спросила Виолетта. — И почему «тайно»? А разводиться, вы что, тоже тайно будете?

— А насчёт развода ты не беспокойся. С разводом-то как раз всё будет просто замечательно. Я ведь всё рассчитал, всё продумал. У меня есть план. И главное в этом плане — сбежать от жены тайно. Под предлогом командировки.

— Да почему тайно-то? — не понимала Виолетта. — Почему нельзя уйти открыто?

— Пойми, любимая, иного способа уйти от Ларисы, как только тайно сбежать от неё, я не вижу, — ответил Макар. — Уйти открыто — это значит, глядя ей прямо в глаза, честно сказать всё. А я так не могу. Честно признаться ей, а значит, и нашим детям в том, что у меня в другом городе есть другая? Да ещё и глядя прямо ей в глаза? Я не рискну!

— Боишься? — спросила Виолетта.

— Боюсь, — ответил Макар. — Боюсь! Но боюсь не того, что ты думаешь. Я боюсь, а вдруг она уговорит меня остаться? Вот чего я боюсь. Всё-таки мы с ней вместе уже четырнадцать лет.

— Ну, хорошо, — сказала Виолетта, — ты тайно сбежишь, после позвонишь и скажешь, что ушёл, а дальше что?

— А дальше она всё сделает сама, — радостно сказал Макар. — Мне вообще ничего не надо будет делать.

— Сама на развод подаст, — задумчиво произнесла Виолетта. — А что? Неплохой вариант. Гордая женщина. Иначе она просто не сможет поступить. После всего того, что ты ей скажешь по телефону, а скажешь ты ей всё, она не сможет поступить иначе.

— А главное, что мне не надо с ней лично встречаться.

— А без твоего присутствия вас точно могут развести? — уточнила Виолетта.

— Любимая, ты такая смешная, — радостно ответил Макар. — Ну, если бы это было не так, представляешь, сколько бы проходимцев пользовались бы таким положением, и были бы вечными мужьями у своих жён, потому что без их присутствия нельзя разводить. Ещё как можно. Не явлюсь на несколько заседаний без уважительной причины и всё. Разведут нас, как миленьких.

— А ты уверен, что без тебя она что-то лишнее у тебя не заберёт? — спросила Виолетта.

— А что у меня можно забрать? — ответил Макар. — Ничего общего у меня с Ларисой нет. Квартира, в которой мы живём, принадлежит ей, и я никаких прав на неё не имею. Так что делить мне с Ларисой нечего.

— Ну, если так, то ладно, — согласилась Виолетта. — Уходи тайно.

И вот наступил день ухода Макара из семьи навсегда.

— Ты надолго в этот раз? — спросила Лариса.

— Как всегда, на неделю. Не больше, — ответил Макар, стараясь быть спокойным. — Так надоели эти командировки. Честное слово, устаю.

Макар уехал.

Проходит неделя, вторая, третья, а его всё нет. А через месяц он позвонил и сказал, что не вернётся, и подробно объяснил, почему. Рядом сидела Виолетта и шёпотом подсказывала, о чём ещё следует обязательно сказать.

— Вот такие вот дела, Лариса, — сказал Макар, когда и он, и Виолетта поняли, что сообщать больше нечего. — Если можешь, прости. Если хочешь, забудь. Я не обижусь.

— Это вряд ли, — сухо ответила Лариса.

— Не можешь забыть или простить?

— И то, и другое.

— Почему? — искренно удивился Макар.

— Потому что простить не смогу, — ответила Лариса, — а значит, и забыть тоже. Более того, Макар, я сразу предупреждаю, что очень строго накажу тебя за этот твой поступок, когда ты вернёшься обратно. А я точно знаю, что не пройдёт и месяца, как ты приползёшь ко мне на коленях и будешь молить меня разрешить тебе вернуться обратно.

— Я? — тихо прошептал Макар. — Приползу и буду молить тебя?

— На коленях! — уточнила Лариса.

Макар испуганно посмотрел на Виолетту. Та только пожала плечами и завертела головой.

— Не поддавайся на провокации, — шептала Виолетта. — Ничего она нам не сделает. Будь смелым. Ответь ей что-нибудь твёрдым голосом. Скажи, что не вернёшься. Она должна понять, что ей тебя не запугать.

— Лариса! — твёрдо сказал Макар. — Тебе пугать не за меня!

— Что? — не поняла Лариса.

Виолетта толкнула Макара локтём в бок.

— Тебе меня не запугать, — визгливо, но решительно поправил Макар.

— О разводе, о разводе скажи! — шептала Виолетта. — И напомни, что ты её больше не любишь.

— В общем, так, Лариса, — сказал Макар, — я тебя больше не люблю. И отпускаю тебя. Так что можешь спокойно идти и подавать на развод. Сразу предупреждаю, что на заседания я ходить не стану, потому что видеть тебя больше не хочу. Так что, Лариса, тебе придётся всё делать самой. Самой, самой! Вот так! А я не из тех мужчин, которые ищут выгоду и тайно живут на две семьи. Я — честный человек. Меня не запугать!

— Ну, это ты напрасно так думаешь, — радостно сказала Лариса.

— Напрасно думаю что? — не понял Макар. — Что я — честный человек? Или что меня не запугать?

— Что мы разводимся, и что я сама стану суетиться, — ответила Лариса. — Зачем мне это надо? Самой себе яму рыть? Нет уж.

— То есть? — не понял Макар. — Как это ты не станешь сама себе яму рыть? А кто это будет делать? Я, что ли? Ты это хочешь сказать?

— Я говорю, что мы не разводимся, — ответила Лариса.

Виолетта снова толкнула Макара в бок.

— Скажи ей, что тогда ты сам всё сделаешь, — шептала Виолетта. — Только скажи это уверенно. Скажи так, как говорят уверенные в своей правоте мужчины.

— Лариса! — сказал Макар, как ему казалось, уверенно. — Ты ведь меня знаешь. Я тогда сам всё сделаю.

— Я очень хорошо тебя знаю, — сказала Лариса. — И поэтому уверена, что ничего ты сам не сделаешь. Понял! Сам ты палец о палец не способен ударить. Потому что ты — не мужик, а тряпка. А знаешь, почему я так в этом уверена? Потому что сама тебя таким воспитала. Без меня ты — никто. Пустое место.

— Лариса, как ты можешь такое про меня говорить? — возмутился Макар. — Неужели ты думаешь, что после таких твоих слов мы сможем быть вместе?

— А я не говорю, что мы будем вместе, — ответила Лариса. — Я говорю лишь то, что не стану подавать на развод, и ты приползёшь на коленях прощения просить. А вот что касается быть нам вместе или нет, я ещё подумаю. Всё зависит от того, как красиво ты приползёшь ко мне на коленях и как убедительно попросишь разрешения вернуться обратно.

— Ну вот сейчас, Лариса, это была последняя капля, — сказал Макар.

Он хотел добавить ещё что-то, но не успел.

— Кстати, — продолжила Лариса, — забыла тебе сказать, что если ты в течение месяца не вернёшься обратно, если я не увижу тебя на коленях у дверей своей квартиры в течение этого срока, у нас с тобой скоро будет третий ребёнок.

— Как третий ребёнок? — с ужасом прошептала Виолетта.

— Как третий ребёнок? — испуганно спросил Макар.

— А вот так, — ответила Лариса. — Ты решил меня бросить. Пусть. Но я не собираюсь всю жизнь быть одна. Подожду ровно тридцать дней и найду себе кого-нибудь. Ну, а дальше ты сам всё понимаешь. А отцом этого ребёнка, будешь значится ты. Ты, Макар, ты.

— Ты этого не сделаешь, Лариса, — сказал Макар.

— Я сделаю даже больше, — сказала Лариса. — Чем дольше ты будешь отсутствовать, тем больше у тебя будет детей. Мой тебе совет, Макар. Не искушай меня без нужды. Чем быстрее ты приползёшь, тем лучше для тебя.

Виолетта всё слышала, не выдержала и выхватила телефон у Макара.

— Как Вы можете, — закричала она. — У Вас совсем гордости нет, что ли! Он Вас предал, а Вы? Не даёте ему развод? Вы не достойны, чтобы Вас любили. Я бы на Вашем месте…

Виолетта не договорила.

— Я правильно понимаю, Вы — та, к которой он удрал? — спросила Лариса.

— Я — та, которую он любит больше жизни, — ответила Виолетта. — Я моложе Вас на десять лет. И в отличие от Вас у меня есть гордость.

— Это Вам так только кажется, что у Вас есть гордость, — сказала Лариса. — В чём Ваша гордость? Тайно встречаться с чужим мужем и отцом? Впрочем, наверное, мы с Вами по-разному понимаем, что такое гордость. И оставим это. Теперь насчёт развода. Кто сказал, что я ему его не даю?

— Но Вы же сами сказали, что не собираетесь ничего делать, — сказала Виолетта.

— Всё правильно, — ответила Лариса, — не собираюсь. И что? Это не значит, что я не позволяю ему всё сделать самому. Пусть разводится, сколько хочет. Да и сами посудите, как я могу ему это запретить? А? Никак. А главное — почему я всё должна делать за него? Ему надо, вот пусть он и суетится. А меня этой ерундой не беспокойте.

— Но Вы его пугаете чужими детьми, — сказала Виолетта. — Это подло.

— Подло? — удивилась Лариса. — Это жизнь. Он ушёл от меня, на развод не подает, что Вы от меня хотите? Я ведь живой человек. Мне всего тридцать четыре года. По-Вашему, из-за его лени я должна страдать? Но главное не это. Макару никто не мешает уже сегодня пойти и подать на развод. И всё. Никаких детей у него не будет.

— Вы обещаете.

— Клянусь. Поговорите с Макаром.

Виолетта посмотрела на Макара.

— Макар, ты должен взять всё на себя, — строго сказала она.

— Нет уж, — уверенно ответил Макар. — Что угодно, но только не это. Я — мужчина или кто? Почему я должен идти у неё на поводу? У меня тоже есть гордость. А я своё слово сказал. Или она всё сделает сама или…

Макар задумался.

— Что или? — гордо спросила Виолетта.

— Или в течение месяца я приползу к ней на коленях, — гордо ответил Макар.

***

Макар вернулся домой уже на следующий день. Он долго стоял перед дверью квартиры, прежде чем решился позвонить и встать на колени.

Лариса открыла дверь и с интересом посмотрела на мужа.

— Прости, — сказал Макар. — Бес попутал. А там у меня всё. Я её не люблю. Это было так… мимолетное увлечение.

— И это всё?

— А что ещё ты хочешь, Лариса? Я и так уже опустился ниже некуда.

— А где подарки?

— Подарки? Какие подарки?

— Такие, которые заставят меня забыть и простить, — ответила Лариса.

— Но я не знаю, что тебе подарить, чтобы ты забыла и простила.

— Ну вот иди и подумай, — сказала Лариса и закрыла дверь.

Макар поднялся с колен и пошёл думать.

/ Михаил Лекс / 14.09.2022

Бывший муж потребовал денег 20 лет спустя

Когда Артёма Михайловича уже который раз уволили по собственному желанию (за профнепригодность), он не очень расстроился.

«В первый раз, что ли! — гордо думал Артём Михайлович. — Токари сейчас везде требуются. А в Питере рабочих мест на всех хватит. Даже для таких специалистов, как я, имеются. Недельку погуляю, и снова устроюсь на какой-нибудь завод, где меня не знают. Три месяца продержусь, и ладно».

Неделя пролетела, как один день. Артём Михайлович уже собрался снова на завод устраиваться, но умные люди, с которыми он и провёл всю эту неделю, его остановили.

— Ты куда собрался, Артём? — спросили умные люди. — Никак на работу?

— На неё, проклятую, — ответил Артём Михайлович.

— Совсем сдурел? — удивились умные люди.

— Так ведь жить-то на что-то надо, — ответил Артём Михайлович. — Да я ненадолго. Самое большее на три месяца. Но, скорее всего, меня уже через месяц выгонят.

— Да ты точно сдурел, Артём, — сказали умные люди. — В твоём-то положении и работать идти? Ты чего?

— А какое моё положение? — не понял Артём Михайлович.

— Как какое? — удивились умные люди. — Ты ведь был женат! Сам нам рассказывал. А зачем тогда на работу собираешься? Как тебя понимать?

— Ну, был, — ответил Артём. — Давно уже. Только при чём здесь это?

— Как при чём? — воскликнули умные люди. — Бывшие жёны — это ведь живые деньги! Найди свою бывшую, пожалуйся ей на свою плохую жизнь, и всё. Дело сделано.

— В каком смысле? — не понял Артём Михайлович.

— В смысле денег, — ответили умные люди.

— Не понял, — честно признался Артём Михайлович. — Объясните.

— Бывшие жёны, Артём, они очень жалостливые по отношению к тем своим бывшим мужьям, у которых всё плохо, — объясняли умные люди.

— Вы это серьёзно? — испуганно произнёс Артём Михайлович.

— А вот мы тебе сейчас расскажем, — ответили умные люди. — Ты ведь Петра Ефимовича знаешь?

— Как не знать, — ответил Артём Михайлович. — Каждый день с утра у магазина встречаемся.

— Тогда слушай внимательно! — многозначительно сказали умные люди. — Ничего не пропускай. Пётр Ефимович три раза был женат! А теперь от каждой своей бывшей жены каждый месяц по пять тысяч имеет. Пятнадцать тысяч в месяц. Как с куста. Живёт, горя не знает. Как сыр в масле катается. Пятидесяти пяти ещё нет, а он, можно сказать, уже пенсию хорошую получает. Счастливый человек. А всё почему?

— Почему? — испуганно спросил Артём.

— Потому что неудачник по жизни, а бывшие его жалеют, вот почему, — ответили умные люди. — А недавно Петр Ефимович сказал, что скоро четвёртый раз женится. Говорит, что таким образом увеличивает размер своего пособия. Так что в ближайшем будущем его доход станет ещё больше. Вот как живут умные-то люди, которые имеют бывших жён! Они у станков токарных по восемь часов в день не надрываются. Понял? А ты что?

— А что я?

— У тебя, оказывается, бывшая есть, а ты на какую-то работу решил устраиваться? — усмехнулись умные люди. — Стыдись! Умные люди так не поступают. При живой бывшей жене такие вещи творишь. Нехорошо!

— Пять тысяч, говорите! — восторженно произнёс Артём. — Заманчиво, чёрт возьми!

— Ещё бы не заманчиво, — согласились умные люди. — Конечно! Но пять тысяч — это минимум. А если с умом к бывшей подойти, то и все десять в месяц получить можно.

— Десять тысяч! — воскликнул Артём. — А я-то и не знал. Сколько лет уже мог бы, как Пётр Ефимович.

— Только ты, когда с бывшей договоришься, про нас не забудь, — сказали умные люди. — Мы ведь не такие счастливые, как ты. У нас бывших нет.

— Само собой, — пообещал Артём, — не забуду. Только опасаюсь я, что не пожалеет меня моя бывшая. Очень уж я плохим мужем был. Обманывал её. Обижал. Мы и года вместе не прожили, ещё и не развелись, а я другую в дом привёл, а её из дома выгнал.

— Что с того? — сказали умные люди. — Женщины они ведь зла на своих бывших не держат.

— Почему так? — удивился Артём Михайлович.

— А не помнят потому что. Память у них так устроена. Бывшие жёны они помнят только хорошее.

— Так у нас и хорошего-то ничего не было, — признался Артём Михайлович.

— Было, не сомневайся, — уверенно ответили умные люди. — Иначе она не стала бы твоей женой. Только ты этого не помнишь. А она помнит. Понял?

— Понял!

— Вот и хорошо. Теперь ищи бывшую и будь счастлив. А о работе и думать забудь.

И уже на следующий день Артём Михайлович узнал адрес, по которому и проживала его бывшая.

В дверь позвонили. Ольга посмотрела в глазок, увидела незнакомого мужчину.

— Вам кого? — громко спросила Ольга, не открывая дверь.

— Ольгу можно, — ответил незнакомец. — Ольгу Владимировну. Я Артём. Артём Михайлович. Её бывший муж. Хотите, могу паспорт показать?

«Артём? — удивлённо подумала Ольга. — Тебя и не узнать. Хотя… Что здесь удивительного. Сколько лет-то прошло, после нашей последней встречи? Двадцать!»

Ольга открыла дверь.

— Здравствуйте, — сказал Артём, с интересом разглядывая женщину, открывшую ему дверь, но не узнавая в ней свою бывшую жену. — Мне дали этот адрес. Сказали, что Ольга Владимировна здесь живёт.

«Он, что? Меня не узнаёт, что ли? — подумала Ольга. — Совсем, видать, разум потерял. А я вот сейчас скажу ему, что я её дочь. Посмотрим, что тогда будет».

— Мамы нет, — нагло заявила Ольга, уверенно глядя Артёму Михайловичу в глаза.

— Так вы — её дочка! — радостно воскликнул Артём Михайлович. — А я так сразу и подумал. Очень уж вы на Оленьку похожи. Она в молодости вот такая же красивая была.

— Мамы нет дома, — сказала Ольга. — И не известно, когда будет. Что-нибудь передать?

— Передайте ей, что заходил Артём Михайлович, её первый муж. Уверен, что она обрадуется.

«Это с какого перепугу я должна тебе обрадоваться?» — подумала Ольга.

— Я вот здесь свой телефончик написал, пусть мама мне позвонит.

«А что если навести Артёма на мысль, что я его дочь? — подумала Ольга. — Это будет маленькая, безобидная, но очень приятная месть за все те обиды, какие ты мне нанёс».

— А вы когда развелись с моей мамой? — спросила она, забирая у своего бывшего мужа клочок бумаги с телефонным номером.

Артём назвал точную дату.

— Вот здорово! — сказала Ольга. — А вскоре и я родилась.

Артём Михайлович какое-то время молча смотрел на Ольгу, пытаясь осознать полученную только что информацию.

«Да здесь, пожалуй, не десятью тысячами в месяц пахнет, а намного больше, — подумал Артём Михайлович. — Что если её отец — это я?»

— Извините, — сказал он, — сегодня такой трудный день. Столько событий сразу. А… Как вас зовут?

— Ольга Артёмовна, — ответила Ольга. — Мама сказала, что так звали моего отца. Так вышло, что его не стало ещё до моего рождения.

Артём Михайлович ещё какое-то время молча переваривал и эту порцию информации. Когда до него дошёл смысл сказанного, и запах возможных денег стал ещё сильнее, он широко улыбнулся.

— Оленька, доченька! — закричал Артём Михайлович. — Я жив.

— Как это жив? — искренно удивилась Ольга. — А мама сказала…

— В том-то и дело, что я жив, Оленька, жив! — радостно кричал Артём Михайлович. — Твоя мама, наверное, что-то перепутала. А я — вот он. Твой папа.

— Ух ты! — сказала Ольга. — Папа!

— Доченька!

В это время в лифте на свой этаж поднимался Геннадий, муж Ольги. Выйдя из лифта, он сразу увидел разговаривающих на площадке Ольгу и Артёма Михайловича.

— Добрый вечер, — сказал Геннадий. — А почему вы здесь? Почему не в квартире?

— Познакомься, Геннадий, — сказала Ольга. — Это мой отец. Мы говорили с ним о маме.

— Как отец? — удивился Геннадий. — Ты же говорила, что твой отец давно ушёл в мир иной?

— Я — живой, живой, — закричал Артём Михайлович. — Вышло досадное недоразумение, Геннадий. Я сейчас всё объясню. Оленькина мама сказала ей, что меня нет в живых. А я жив. Досадное недоразумение. Понимаете? Геннадий, вы можете сами спросить об этом Оленькину маму. Она сама вам это подтвердит. А я, если хотите, могу вам паспорт показать.

— Ничего не понимаю, — ответил Геннадий. — Как твоя мама может что-то подтвердить, если она… Или она тоже, как и этот гражданин?

— Да в том-то и дело, что я не гражданин, — радостно закричал Артём Михайлович. — Я — Оленькин папа. Родной. Господи, как же она на маму свою похожа. Я — тесть твой, Геннадий. Дай я тебя поцелую. Ну, что за день такой сегодня.

Артём Михайлович протянул предполагаемому зятю обе руки, улыбнулся и сделал шаг навстречу. Геннадий испугался и спрятался за спину Ольги.

— Иди в дом, Гена, я тебе после всё объясню, — сказала Ольга.

Геннадий быстро забежал в квартиру, Ольга закрыла дверь и посмотрела на Артёма Михайловича.

— Доченька, — ласково произнёс Артём Михайлович, — какая же ты у меня красавица. Совсем взрослая уже. А помнишь, как… Ах, да. Ты ведь родилась, когда мы уже с твоей мамой расстались. Но я тебе честно говорю, Оленька, я ничего про тебя не знал. Веришь?

— Я верю тебе, папа, — сказала Ольга. — Мы сейчас сделаем вот что. Мамы сегодня не будет. И ждать тебе её смысла нет. Поэтому сейчас ты поедешь к себе домой. У тебя дом-то есть?

— А как же, доченька, — ответил Артём Михайлович, — есть, конечно. У меня комната в коммуналке. На Кирочной. Раньше это была вся моя квартира. Но… Так сложились обстоятельства, что три комнаты мне пришлось продать. Осталась одна. Самая маленькая. Вот в ней я и живу.

«Как же, как же! — подумала Ольга. — Очень хорошо помню эту квартиру. Именно из этой квартиры ты меня и выгнал двадцать лет назад».

— Завтра мама вернётся, я ей передам, что ты заходил и оставил свой телефон, — сказала Ольга. — А ты сейчас езжай к себе и жди маминого звонка. Понял?

— Я всё понял, доченька, — сказал Артём Михайлович. — Спасибо тебе. Буду ждать.

Ольга вернулась в квартиру и рассказала всё мужу.

— Так это твой бывший, что ли? — удивился Геннадий. — И он тебя не узнал?

— Думает, что я его дочь.

— А чего хочет?

— Понятия не имею. В выходные с ним встречусь и узнаю.

— Хочешь, я с тобой пойду?

— Сама справлюсь, — ответила Ольга. — Мне только надо будет себя немного состарить.

Два дня ждал звонка от бывшей Артём Михайлович. Пока ждал, посоветовался с умными людьми. Рассказал им, что он, оказывается, теперь отец взрослой дочери. Умные люди сказали, что это минимум двадцать тысяч в месяц.

— Минимум! — подчеркнули они. — Но действуй аккуратно. За горло сразу не бери. Начни с того, что прикинься слабым и немощным. И попроси двадцать тысяч. Понял?

— Понял, — сказал Артём Михайлович. — А когда за горло брать?

— А вот если она на это не клюнет и тебя не пожалеет, а такое иногда с бывшими случается, тогда и возьмёшь, — сказали умные люди.

— А как взять-то? — интересовался Артём Михайлович.

— Это просто, — учили умные люди. — Скажешь, что знаешь про дочь. Скажешь, что проведёшь экспертизу. Скажешь, что докажешь своё отцовство и испортишь им всем жизнь. Так и скажи своей бывшей, что испортишь им всем жизнь. Понял?

— Конечно, понял, — сказал Артём Михайлович. — Всем жизнь испорчу.

— Молодец, — радостно сказали умные люди. — Всё правильно понял.

А там и Ольга позвонила и назначила встречу в кафе.

— Значит так, Оля, — сказал Артём Михайлович, — у меня всё плохо. И я хочу, чтобы ты мне помогла.

— Помогла? — переспросила Ольга. — Чем?

— Двадцать… Нет! Тридцать тысяч в месяц хочу, — сказал Артём Михайлович. — Иначе я вам всем жизнь испорчу.

Артём Михайлович решил не тянуть кота за хвост, а сразу переходить в наступление.

— И ты не смеешь меня винить, — сказал Артём Михайлович. — Потому что ты меня двадцать лет обманывала. Скрывала, что у меня родилась дочь. Ты знаешь, что я за это могу с тобой сделать?

— Догадываюсь, — ответила Ольга.

— Согласись, Оля, — сказал Артём Михайлович, — что за двадцать лет, которые я провёл вдали от своей доченьки, не имея возможности с ней видеться, тридцать тысяч — это ерунда.

— Согласна, — сказала Ольга.

— Потому что, если я докажу, что она моя дочь, — сказал Артём Михайлович, — а я это сделаю, если не получу желаемого, то в таком случае я выжму из вас гораздо больше.

— Я согласна, согласна, — испуганно сказала Ольга. — Я только беспокоюсь, а хватит ли тридцати тысяч в месяц? Ты сейчас в таком тяжёлом положении. Сам говоришь. Тебе бы на курорт съездить не мешало. В Горячий Ключ, например. Здоровье поправить.

— Не мешало бы, — согласился Артём Михайлович.

— Хватит ли тридцати тысяч?

— И что ты предлагаешь, Оля? — спросил Артём Михайлович.

— Предлагаю сто тысяч в месяц, — сказала Ольга. — И не частями, раз в месяц, а сразу за год.

— Миллион двести? — ошалело произнёс Артём Михайлович.

— Каждый год! — уточнила Ольга. — И чем дольше проживёшь, тем больше получишь. За двадцать лет твоих мучений, Артём, я думаю — это не так уж много.

— Согласен, — ответил Артём Михайлович. — А когда я могу получить свои деньги? Первый, так сказать, платёж.

— Сегодня у нас что? — задумчиво произнесла Ольга. — Первое ноября?

— Первое, — сказал Артём Михайлович.

— Через месяц и начнём, — сказала Ольга. — Приходи ко мне первого декабря, получишь один миллион двести тысяч рублей.

— Наличными?

— Наличными.

— А ты не обманешь? — спросил Артём Михайлович.

— Что я — сама себе враг? — ответила Ольга. — Чтобы ты после нам всем жизнь испортил? Нет уж.

— Хорошо, что ты это понимаешь, Оля, — сказал Артём Михайлович. — Так, значит, ровно через месяц я прихожу за своими деньгами.

— Приходи, — разрешила Ольга.

— А не могла бы ты сейчас мне одолжить пару тысяч, Оля? — спросил Артём Михайлович. — Я тебе через месяц отдам. Честное слово.

— Я тебе верю, Артём, — сказала Ольга. — Но я друзьям в долг не даю. А ты ведь мне друг?

— Друг, конечно, — ответил Артём Михайлович. — Ты права. Я найду, у кого занять. Не беспокойся.

— Но занимай в пределах разумного, Артём, — предупредила Ольга. — Помни, что я могу давать тебе только один миллион двести тысяч рублей в год. Не больше!

— Разберёмся, — ответил Артём Михайлович.

Месяц пролетел незаметно. Артём Михайлович, как и обещал, занимал весь месяц в пределах разумного. В назначенный день он явился за деньгами.

— Мамы нет, — сказала Ольга, открыв дверь. — Она уехала. Навсегда.

— Куда?

— Не знаю.

— А мама мне ничего не передавала? — спросил Артём Михайлович.

— Она сказала, что сомневается, что ты — мой отец, — ответила Ольга. — Сказала, что если ты это докажешь, она даст тебе вдвое больше.

— Я докажу, доченька, докажу, — сказал Артём Михайлович. — Но мне потребуется этот, как его… Образец, содержащий клетки твоего организма.

— Не вопрос, — сказала Ольга. — Тебе сейчас образец моего организма нужен?

— Нет, — ответил Артём Михайлович. — Чуть позже. Я позвоню.

— Звони, — равнодушно ответила Ольга и закрыла дверь.

***

Через неделю Артём Михайлович получил все необходимые образцы. Через две недели узнал, что Ольга — не его дочь.

А через месяц, чтобы расплатиться с долгами, он продал свою комнату в центре Питера и на оставшиеся деньги купил комнату в Тихвине. Туда и переехал.

/ Михаил Лекс / 02.11.2022

Бабушкин подарок

Марта как только вошла в квартиру, так сразу бросилась к мужу.

— Слышал, что учудила твоя мама, — взволнованным голосом говорила Марта. — Ай да, свекровь. Ай да, Лизавета Петровна.

Артём испугался. Он впервые видел жену такой встревоженной.

— Не ожидала я от неё такого.

— Да говори толком, что случилось. — рассердился Артём. — Ведь не понять ничего.

Оказывается, Лизавета Петровна подарила своей племяннице на день рождения автомобиль. Не сам автомобиль, конечно, а деньги на его покупку дала.

— И как тебе такое? — возмущённо сказала Марта. — Тебе, родному сыну, или Виталику, своему родному внуку, она ни разу такого дорогого подарка не сделала. А какой-то племяннице — целый автомобиль.

Поняв в чём дело, Артём не успокоился. Наоборот. Это известие ещё больше взволновало его.

Он вспомнил, что на тот день рождения они не поехали, хотя Наталья всех приглашала. Сослались на плохое самочувствие. Но причина была в другом. Они не любили своих родственников и старательно избегали каких-либо встреч с ними.

Артём пытался понять случившееся.

— Наташа ей, конечно, тоже… не чужая, — размышлял он. — Дочь сестры её родной. Она ведь ей заместо матери вот уже десять лет.

— Это я всё понимаю, — сказала Марта, — Но ты мне объясни, почему она её любит больше, чем тебя или Виталика? Ну, ладно я. Но ты ведь — её родной сын! А Виталик — её родной внук! А что дальше будет? Чего доброго, она вообще всё ей оставит.

Артём согласился с женой. По его разумению, мама должна была такие дорогие подарки или вообще не дарить никому, или дарить в первую очередь ему, а не племяннице.

— При чём здесь Наталья? — вслух рассуждал Артём. — Чего вдруг мама так расщедрилась на её счёт?

— Вот чует моё сердце, не чисто здесь что-то, — сказала Марта. — Наверняка Наталья втёрлась в доверие к твоей маме, а теперь вытягивает у неё деньги на все свои прихоти. Виданное ли дело, чтобы племянницам автомобили дарили! А ведь всё, что у неё сейчас есть, Артёмушка, оно ведь когда-нибудь твоим станет. Это что же получается, она твоё уже сейчас начала раздавать кому ни попадя налево и направо? Так что ли? А придёт время, и выяснится, что после себя она вообще ничего тебе не оставила?

— Как не оставила? — испуганно спросил Артём.

— А так, — ответила Марта. — Племянницам всё раздала.

— Какие ты страшные вещи говоришь, Марта, — сказал Артём. — Тебя послушать, так…

— Да это не я говорю, Артём, очнись, — воскликнула Марта. — А так оно и есть на самом деле. И я здесь вообще ни при чём.

Артём не знал что и сказать. Ревнивые и завистливые мысли мешали ему думать. Ему уже сейчас хотелось поехать к Наталье и забрать у неё автомобиль. Он ещё не знал всех подробностей, не знал, какой это автомобиль и сколько он стоит. Но он чувствовал себя так, как будто это у него что-то забрали без спроса и отдали другому.

— К маме ехать надо, — решительно сказал Артём.

— Правильно! — согласилась Марта. — Скоро день рождения Виталика, вот и пригласим её.

— Заодно и насчёт подарка, который она Наталье сделала, выясним, — добавил Артём.

— Да шут с ним, с подарком этим, — сказала Марта. — Я ведь чего думаю-то. Если у твоей мамы есть такие деньги и она не жалеет их тратить на подарки родным и близким, то представляешь, какой подарок она Виталику может сделать?

— Что ты предлагаешь? — спросил Артём.

— Намекнём ей, что Виталику уже 20, — сказала Марта. — Тем более, у него уже невеста есть, и он вроде как жениться собирается. И хорошо бы ему, в связи с этими событиями, подарить что-то действительно стоящее.

— Ты имеешь в виду автомобиль? — спросил Артём.

— Да ну тебя, — разозлилась Марта. — Дался тебе этот автомобиль. Ни о чём думать что ли больше не можешь?

— А о чём ещё думать-то, — не понимал Артём.

— Квартира, чудак-человек, вот о чём я тебе толкую, — сказала Марта. — Попросим твою маму подарить Виталику квартиру.

Идея Артёму понравилась, и они поехали к Лизавете Петровне, в её подмосковный особняк.

— Квартиру? — удивилась Лизавета Петровна, выслушав сына и невестку. — Дорогой подарок. Только почему вы думаете, что у меня есть такие деньги?

— Автомобили дарить чужим людям на это у тебя деньги есть? — сказал Артём. — А родному внуку подарок сделать, на это у тебя средств не хватает?

— Ах, вы про подарок Наташе, — поняла Лизавета Петровна. — Так я отдала ей всё, что у меня было. Её машина старая совсем. А для Наташи машина — это, считай, её хлеб.

— А нам, ты думаешь, мама, машина не нужна? — спросил Артём.

— А вам-то она зачем? — удивилась Лизавета Петровна. — У вас их две. И почти новые. — Да и квартиры вам не нужны. Живёте вы в четырехкомнатной. И при этом у вас, у каждого, ещё и по однушке есть. У тебя Марта — в Выхино, а у тебя сынок — в Жулебино. Если вы считаете, что Виталик уже взрослый человек и может жить самостоятельно, и вам втроём тесно в одной квартире, так пусть он живёт у кого-нибудь из вас. В чём проблема-то?

— Мама, ты прекрасно знаешь, что сейчас очень трудные времена, а эти квартиры, можно сказать, нас кормят, — сказал Артём. — И если Виталик поселится в любой из них, то мы сразу потеряем кучу денег. И кроме того. Разве такого счастья ты желаешь своему внуку? Ну сама посуди, что это за жизнь-то будет? — Артём усмехнулся. — В однушке с молодой женой. Да ещё в Жулебино или в Выхино!

— Не поняла, — сказала Лизавета Петровна.

Артём посмотрел на жену.

— Мы надеялись, Лизавета Петровна, что Вы подарите Виталику квартирку где-нибудь в центре, — сказала Марта и опустила глаза. — И хотелось бы, чтобы это была большая квартира. Три или, может, даже четыре комнаты. А что? Единственный внук! И женится! Плюс к тому, ещё и день его рождения. Разве этого не достаточно?

Лизавета Петровна всё поняла. Она немного подумала и продолжила разговор.

— Ну хорошо, — сказала она. — Вы меня убедили. Так и быть, подарю Виталику на день рождения большую квартиру в центре Москвы. В самом деле, парню 20 лет. Надо ему начинать самостоятельную жизнь. Без мамы и папы. И дело даже не в женитьбе. А просто… Пришла пора. Правильно?

— Правильно! — в один голос согласились Марта и Артём.

На дне рождения Виталия собралось много гостей. Приехала и Лизавета Петровна. За большим столом собралось много родных и близких Виталика. Было весело. Виталия поздравляли и желали ему всего хорошего. Много было сказано добрых слов и много было дорогих подарков.

Вот только бабушка пока ещё ничего не подарила и ничего не сказала. Она тихонечко сидела среди гостей, ела салаты, с интересом наблюдая за происходящим. Но все знали, бабушка любит своего внука и не оставит его без подарка. Наверное, думали все, она приготовила что-то необычное, какой-нибудь особенный подарок.

Но Марта всё же нервничала. Переживала, вдруг свекровь забудет об обещании или, что ещё хуже, передумает.

— Всё будет хорошо, — успокаивал её Артём. — Вот увидишь. Сейчас всех удивит. Момент выжидает, подходящий. Я свою маму знаю.

— Ты уверен? — в голосе Марты слышалась тревога. — А вдруг она ничего не подарит? Тогда что?

— Насчёт этого не волнуйся, — сказал Артём. — Если мама сказала, значит, подарит.

Наконец, слово взяла Лизавета Петровна. Она поздравила внука с днём рождения, пожелала ему всего наилучшего и перешла к главному.

— Я и твои родители, — сказала она, — посоветовались и решили подарить тебе квартиру.

За столом раздались крики радости по этому поводу и соответствующие поздравления. Когда шум стих, Лизавета Петровна продолжила.

— Твои мама и папа были против, чтобы ты жил где-то на окраине. Они мне так прямо об этом и сказали. И они очень просили, чтобы это была большая и просторная квартира. Такая, в которой не стыдно было бы начинать успешную жизнь. Это всё потому, Виталик, что они очень любят тебя и желают тебе большого счастья. Почему я сейчас об этом так подробно говорю? Только потому, что если бы не они, то я бы, конечно, не рискнула делать тебе такой дорогой подарок. Так что за этот подарок не столько благодари меня, сколько своих родителей.

Все посмотрели на Марту и на Артёма.

— Спасибо, папа, — сказал Виталий, — спасибо, мама.

— Да не за что, сынок, — сказал Артём. — Мы ведь живём только ради тебя. Нам для тебя ничего не жалко.

— Лишь бы ты, сынок, был счастлив, — сказала Марта.

Лизавета Петровна опустилась на своё место, положила себе в тарелку горячее и стала есть. Все с интересом смотрели на неё. Лизавета Петровна заметила всеобщее к себе внимание.

— А что вы все на меня так смотрите? — спросила она.

— Лизавета Петровна, Вы адрес забыли назвать, — ласково сказала Марта. — И про квартиру расскажите.

— А разве я не сказала адрес? — удивилась Лизавета Петровна, накладывая в тарелку колбаску, ветчину, сыр, винегрет и студень. У неё разыгрался аппетит. — Странно. На память вроде не жаловалась. А главного-то и не сказала, — она усмехнулась и посмотрела на внука. — Я, Виталий, тебе дарю вот эту самую квартиру. Здесь четыре комнаты, центр Москвы. Всё, как просили твои родители. Держи документы.

Лизавета Петровна достала из сумки и передала внуку все необходимые бумаги, и продолжила с аппетитом есть. Гости, которые мало что поняли, кроме того, что теперь у Виталика огромная квартира в центре Москвы, продолжили радостное веселье. Больше всех радовалась Ядвига, невеста Виталика. Мрачными были только Марта и Артём, но на них мало кто обращал внимание.

Через месяц у Виталика и Ядвиги была свадьба. А ещё через месяц Ядвига серьёзно поговорила с Виталиком, после чего родители Виталика покинули эту квартиру навсегда. Они переехали в Жулебино, в квартиру Артёма.

***

Артём и Марта решили с Лизаветой Петровной не ссориться. Потому что поняли её характер и теперь очень беспокоились за особняк в Подмосковье, в котором она жила.

/ Михаил Лекс / 31.01.2022

Света, с тех пор как сын женился и живёт отдельно, ты очень изменилась. Я тебя не узнаю. Может, у тебя кто-то есть? Так ты скажи. Я пойму

Светлана вошла в квартиру и сразу же натолкнулась на строгий взгляд мужа.

— Где ты была, Света? — спросил Матвей.

В руках у Светланы было пустое мусорное ведро.

— Ведро мусорное выносила, — ответила она и протянула мужу пустое ведро.

Матвей скорчил брезгливую физиономию.

— Ну вот зачем ты сейчас меня обманываешь, Света? — спросил Матвей. — Ведро она выносила. Я ведь знаю, что ты выходила вовсе не за этим.

— Ну, а зачем, по-твоему, я выходила? — спокойно ответила Светлана, проходя мимо мужа и направляясь на кухню.

— А я хочу, чтобы ты сама мне сказала, зачем выходила, — ответил Матвей, идя за женой. — Слышишь, Света? Сама!

— Я выносила мусорное ведро, — ответила Светлана, поставила ведро на место, достала из шкафа пакет для мусора и засунула его в ведро.

«Вот она и прокололась, — подумал Матвей. — зачем ей таскать ведро, если можно просто вынуть пакет с мусором из ведра и вынести его».

— Так значит, ведро, да?

— Ведро.

— Всё ты врёшь, — сказал Матвей. — Если бы ты выносила мусор, то вынесла бы один пакет и всё. И никакого ведра бы не было.

— Пакет порвался, — спокойно ответила Светлана, — пришлось идти с ведром.

«Думает, что выкрутилась, — подумал Матвей. — Как бы не так. Я тебя насквозь вижу».

— Значит, ты по-прежнему настаиваешь, что выносила ведро?

— По-прежнему, — ответила Светлана, — настаиваю.

— Ну вот как тебе не стыдно, Света? — спросил Матвей. — Ты ведь — взрослая женщина. У тебя сын недавно женился. А ты такое вытворяешь. Говори, где была? По-хорошему прошу.

— Да ведро я выносила, — не выдержала и закричала Светлана.

— Три минуты ведро выносила?

— Почему три? — удивилась Светлана.

— Потому что я засекал время, — закричал Матвей и показал Светлане секундомер. — Ровно три минуты. Ты ничего не хочешь мне сказать, Света?

— Нет.

— Ладно. Но только не надейся, что это всегда будет сходить тебе с рук.

— Я и не надеюсь.

Светлана вернулась в прихожую. Матвей за ней.

— Ты куда-то собираешься? — спросил Матвей, увидев, что жена начала одеваться.

— В магазин.

— Как в магазин? Опять в магазин? Да сколько же это будет продолжаться? Кого ты хочешь обмануть, Света? Ты же только вчера была в магазине.

— И что?

— И сегодня опять в магазин?

— У нас закончился сахар.

— Ах, сахар у нас закончился! Допустим. А почему вчера ты его не купила. Вчера, когда ходила в магазин.

— Вчера я думала, что у нас ещё много сахара.

— А ты не врёшь, Света?

— Не вру.

— Ой, не лги, Света. Ой, не лги. Ведь я — муж твой, а ты вот так со мной поступаешь.

— Я говорю тебе правду.

— Правду? — снова закричал Матвей. — Так почему же тогда я не верю тебе, Света, если ты говоришь правду?

— Не знаю, почему.

— А я знаю! Потому что я чувствую, что ты меня обманываешь. Сердцем чувствую. Скажи честно, Света, у тебя появился кто-то другой?

— Нет, — спокойно ответила Светлана.

— Света, с тех пор как наш сын женился и живёт отдельно, ты очень изменилась, — сказал Матвей. — Я тебя не узнаю. Может, всё-таки у тебя кто-то есть? Так ты скажи. Я пойму. Но только я хочу, чтобы между нами не было лжи.

— Я говорю тебе правду, — ответила Светлана. — У меня никого нет.

— А почему тогда три минуты выносила ведро? — воскликнул Матвей. — А сейчас ещё вдобавок этот магазин! Не с ним ли ты болтала у мусоропровода лишние две минуты? И не в этот ли момент он назначил тебе свидание у магазина? А, Света?

— Ну, хочешь, сам сходи в магазин, — сказала Светлана. — А я дома на диванчике поваляюсь, телевизор посмотрю.

— Ха! — снова перешёл на крик Матвей. — Ну вот теперь мне всё ясно. Пока я буду в магазине, он придёт сюда! За двадцать минут можно многое успеть.

— Почему за двадцать? — возмутилась Светлана. — Сорок — это минимум.

— Сорок! — кричал Матвей.

— А сколько ты хотел? — закричала в ответ Светлана.

— До магазина пять минут пешком, — кричал Матвей. — Покупка сахара займёт не больше пяти минут. Так что, Светочка, не выходит у тебя сорока минут. Пятнадцать! В крайнем случае двадцать и не больше.

Светлана молча повертела головой.

— Что? Нечего сказать? Вот и выходит, что лишние двадцать минут ты хотела провести с другим. Ведь так, Света? Ну, признайся, тебе самой легче станет.

Но Светлану в этот момент больше интересовало другое.

— А спорим, Матвей, что за двадцать минут ты сахар не купишь, — сказала она.

— Что? — возмущённо сказал Матвей. — Да я за пятнадцать минут его куплю.

— Не купишь и за двадцать.

— Куплю!

— На что поспорим, что не купишь?

— А вот если ты проиграешь, то рассказываешь мне всю правду, — ответил Матвей. — Если проиграю я, то можешь ничего не рассказывать. И пусть это остаётся на твоей совести. Договорились?

— Договорились, — ответила Светлана.

— Только всю правду, Света! — сказал Матвей. — Полуправда мне не нужна.

— Будет тебе вся правда. Но только ты сперва купи сахар за двадцать минут. Как обещал.

— Куплю. Не сомневайся. А ты тогда расскажешь, кто он, откуда, как давно ты его знаешь и сколько вы уже с ним встречаетесь.

— Всё рассажу. Ничего не утаю.

— Ну, гляди, Света! Не я это предложил.

— Засекаем время?

— Сейчас, — сказал Матвей. — Подожди. — Сперва я оденусь и выйду из квартиры. И только тогда засекаем время.

— Договорились.

— Сколько сахара купить?

— Хватит одного пакета.

— Сверим часы, — сказал Матвей.

Они сверили часы. Матвей оделся, вышел из квартиры, посмотрел на жену

— Время пошло, — сказала Светлана и посмотрела на часы.

Матвей кинулся к лифту. Светлана спокойно закрыла за ним дверь и пошла смотреть телевизор.

«Может, пешком? — думал Матвей, стоя у дверей лифта. — Нет. Пешком долго. Всё-таки тринадцатый этаж. Да что же это лифт-то так долго не приходит?»

Время шло. Матвей нервно смотрел на часы. Прошло уже две минуты, а лифта не было. Прошло три минуты. Четыре.

«Я уже должен был быть в магазине! — думал Матвей».

Наконец-то двери лифта открылись. Матвей нажал кнопку первого этажа.

«Только бы по пути никто не остановил, — думал Матвей, — только бы никто не остановил».

Лифт остановился на третьем этаже. Но в него никто не зашёл. То же самое повторилось и на втором этаже. Выйдя из лифта на первом этаже Матвей посмотрел на часы. Спуск на первый этаж занял у него ровно шесть минут. Оставалось ещё четырнадцать.

Матвей вышел из подъезда и побежал в сторону ближайшего сетевого универсама. Через две минуты Матвей был на месте.

— Где у вас здесь сахар? — нервно спросил Матвей у сотрудницы, которая аккуратно раскладывала товар на полке.

— Там, — сотрудница махнула рукой в нужную сторону.

Матвей побежал в указанном направлении. Схватив пакет с сахаром, Матвей бросился к кассам. По пути понял, что пакет с сахаром был порван. Побежал обратно. Взял другой пакет. Снова побежал к кассам.

Стал метаться от одной к другой. Но во всех кассах были хоть и небольшие, но очереди.

— Граждане! — закричал Матвей, остановившись у одной из касс. — Будьте людьми. Разрешите без очереди купить один пакетик сахара. Очень спешу. Всего один пакетик.

Матвея, конечно, пустили без очереди. Но тут выяснилось, что касса, в которую его пустили без очереди, не принимает карточки.

— Оплата только наличными, — равнодушно произнёс мужчина среднего возраста, работавший на этой кассе.

«Дожили, — подумал Матвей. — Уже мужики за кассами сидят».

Матвей протянул кассиру пятитысячную купюру.

— Других нет, — сказал Матвей. — Так получилось.

Кассир нехотя взял пятитысячную.

— Можно побыстрее, — сказал Матвей. — Очень спешу. Жена одна дома осталась. Плохо себя чувствует. Боюсь, как бы что не случилось.

Кассир с подозрением посмотрел на Матвея, а затем стал проверять купюру. Убедившись в том, что деньги настоящие, кассир не спеша открыл какую-то тетрадь и записал туда номер купюры. После этого тоже не спеша пробил чек и дал Матвею сдачу.

Когда Матвей вышел из универсама и посмотрел на часы, он понял, что у него в запасе ещё три минуты.

«Успеваю, — подумал Матвей и бегом побежал домой».

Домой Матвей вернулся только через полтора часа.

— Тебе повезло, — сказал он жене, — я застрял в лифте.

«Ах, как славно, — подумала Светлана, — ну, значит, теперь я с тобой немного поиграю в ревнивую жену».

— Не рассказывай мне сказки, — ответила Светлана, — в лифте он застрял. А спорил со мной специально, только чтобы сбежать из дома? Да?

— Я действительно застрял в лифте! — закричал Матвей. — И я не специально. Так получилось.

— Ты встречался с ней? Да? Ну, скажи, что да? Я пойму. Всё, что мне нужно — это просто знать правду.

— С кем с ней? — закричал Матвей.

— Я ведь знаю, что у тебя кто-то есть, Матвей, — сказала Светлана.

— Что за вздор? — кричал Матвей. — Как ты можешь знать то, чего нет?

— Сердцем чувствую, Матвей, — ответила Светлана.

— Ты не можешь что-то чувствовать, Света. Потому что ничего этого нет. Это плод твоего разыгравшегося воображения.

— Ну вот как тебе не стыдно, Матвей? — спросила Светлана. — Ты ведь — взрослый мужчина. У тебя сын недавно женился. А ты такое вытворяешь. Говори, где был. По-хорошему прошу.

— Да в магазине я был, сахар покупал, — закричал Матвей.

Светлане нравилось, что её муж оправдывается.

«Вот пусть побудет в моей шкуре, — злорадно подумала она, — может, тогда хоть что-то поймёт».

— И полтора часа на это потратил? — кричала в ответ Светлана. — Думаешь, я поверю?

— Я в лифте сидел больше часа, — сказал Матвей.

— А почему не позвонил?

— А что это изменило бы? — ответил Матвей.

— Как что? Я бы знала, где ты находишься, Матвей. Но ты не позвонил. Почему?

— Я не позвонил по одной простой причине, — кричал Матвей, — мне просто не хотелось в этот момент ни с кем разговаривать. Особенно с тобой.

— Почему это? — удивилась Светлана.

— Потому что, когда я понял, что застрял в лифте, мне стало так грустно, что я не выдержал и заплакал.

— Заплакал? — ещё больше удивилась Светлана.

— Да! — ответил Матвей. — Потому что был уверен, что пока я сижу в этом проклятом лифте, ты в это время скорее всего встречаешься с другим. А я ничего не могу сделать. Я плакал от бессилия. Понимаешь?

— Понимаю, — сказала Светлана.

— Ну, скажи честно, Света, у тебя кто-то есть? — спросил Матвей. — Неужели ты не видишь, как мне тяжело? Пожалей меня.

— Я бы тебе ответила, Матвей, честно ответила бы, — сказала Светлана. — Я бы призналась тебе во всём. Но ты ведь не купил сахар за двадцать минут. А значит, я ничего тебе не скажу. Кстати, Матвей, а где сахар?

Матвей огляделся по сторонам и растерянно посмотрел на жену.

— Ты где был, Матвей? — уже по-настоящему строго спросила Светлана.

И тут только до Матвея дошло, что сахар он забыл на кассе.

***

— Я был в магазине, — ответил Матвей, — покупал сахар. Забыл его на кассе. Затем застрял в лифте. Почему ты мне не веришь, Света?

Светлана строго и молча смотрела на мужа.

— Между прочим, Света, — продолжал Матвей, — это не я, а ты должна чувствовать себя виноватой. Потому что мне скрывать нечего, а ты, я знаю, что-то от меня скрываешь.

И на это Светлана ничего не ответила, а продолжала молча смотреть на мужа. Её взгляд стал ещё более строгим.

— Ну, хочешь, Света, — воскликнул Матвей, — мы сейчас вместе сходим в магазин, и мне вернут этот сахар. Я помню, какая касса. На ней мужчина работает.

— Мужчина — на кассе? — удивилась Светлана. — Ну вот что ты врёшь, Матвей.

— Клянусь, что так оно и есть. Я сам удивился, когда увидел. Наверняка этот мужик всё ещё там. И ты увидишь. И ты поймёшь, что я говорю правду, и мне нужно верить.

— Нет уж, — сказала Светлана, — сам забыл, сам и иди за своим сахаром.

— Хитренькая! — закричал Матвей. — Пока я буду ходить, ты здесь с кем-нибудь встретишься.

— Конечно, встречусь, — сказала Светлана. — Обязательно встречусь. Я такие возможности не упускаю. Думаю, что сорока минут нам с ним хватит.

— Почему «сорока минут»? Я за двадцать минут — туда и обратно.

— Да не смеши ты меня, Матвей. За двадцать минут он успеет. Мы даже волноваться не будем, что ты вернёшься не раньше, чем через сорок минут.

— Ты что, серьёзно не веришь, что я успею за двадцать минут сходить в магазин, забрать свой сахар и вернуться обратно?

— Не верю.

— Засекай время, — сказал Матвей, — если через двадцать минут я не вернусь с сахаром, тогда… Я не знаю… Требуй тогда от меня, что хочешь. Но если вернусь, тогда, Света, ты расскажешь мне всё.

— Договорились, — ответила Светлана.

Когда Матвей подбежал к дверям магазина, выяснилось, что он работает до 23:00 и уже закрыт.

/ Михаил Лекс / 18.09.2022

Мы расстаёмся, Тая. И верните мне то, что я подарил

Прошло уже двадцать минут, а Григорий так ничего ещё и не сказал. А ведь он планировал сказать именно во время ужина, когда вся семья была в сборе.

Ужин уже подходит к концу, а он молчит. Не решается заговорить. Слишком уж тема разговора щекотливая. Не знает Григорий, с чего начать.

«Да что же это такое, в самом деле, — сам на себя сердился Григорий. — Взрослый ведь мужик! Не ребёнок! Дочери шесть лет уже. А всё чего-то боюсь. И ладно бы если преступление какое задумал совершить. Или что-то безнравственное. Тогда ещё можно понять. Но в том-то и дело, что перед законом и совестью своей я чист. И при этом мне всё равно страшно. Почему интересно?»

Григорий тянул время и поэтому ел не спеша.

«В начале вообще можно сказать что угодно, — думал Григорий, — и тем самым просто привлечь внимание Таисии. А затем перейти к главному».

Он так и поступил.

— В жизни мужчины, Таисия, — торжественно произнёс Григорий, — бывают такие моменты, когда мир, окружающий его, начинает видеться по-другому. Ещё вчера было одно, а сегодня — другое. И с изменением мира меняется и сам человек, и его жизнь. Я правильно говорю?

Сказанное нисколько не заинтересовало жену, а вот дочка что-то такое услышала.

— Как по-другому видится мир, папа? — спросила шестилетняя Машенька.

— Не так, как вчера, доченька, — ответил Григорий, глядя при этом не на дочь, а на Таисию. — Иначе!

— Не отвлекайся, Машенька, — сказала Таисия, — ешь молча.

Но Машенька не могла есть молча. Ей было интересно узнать, что это за моменты такие, когда вдруг мир видится по-другому.

— А каким ты видел мир вчера, папа? — спросила Машенька. — А сегодня что видишь?

Три дня назад Григорий объявил жене, что уходит.

— Не к другой! — сразу уточнил он. — Не думай. Здесь у меня всё чисто. И ничего такого нет. Просто я устал. Эти семь лет вымотали меня полностью. Но, чтобы ты знала, Таисия, я ухожу и ничего с собой не беру. Всё оставляю тебе и дочери.

— Что всё? — удивилась Таисия.

— А всё, что ты и я приобрели за семь лет совместной жизни, — ответил Григорий.

— Ах, это, — спокойно ответила Таисия. — Тогда понятно.

— Так, значит, я ухожу и удерживать меня ты не станешь? Как не станешь и упрекать?

— Уходи, если устал. Мне не в чем тебя упрекнуть.

— Ну, тогда я так и сделаю, — спокойно подвёл итог Григорий. — Уйду, как и обещал, ни с чем. Но не сегодня.

— Не сегодня?

— Я ещё поживу у тебя какое-то время. Надеюсь, ты не станешь возражать. Я понимаю, что это твоя квартира и ты вправе требовать, чтобы я уже сейчас покинул этот дом. Но мне просто некуда идти. Ты же знаешь. Я не местный. В этом городе у меня кроме тебя и дочери нет никого. Не возвращаться же к родителям. Тем более, что я не хочу покидать этот город. Я к нему привык. Мне здесь нравится.

— Ну да, — согласилась Таисия.

— Но ты не думай, Таисия, я быстро найду себе квартиру и тогда уже уйду, — сказал Григорий. — Я не собираюсь эксплуатировать твоё ко мне доброе отношение.

— Да я и не думаю.

— Вот и не думай. Кроме того, Таисия, не исключено, что за это время, пока я с вами, я передумаю уходить. Всякое может быть. Вдруг в мире что-то изменится и я взгляну на жизнь иначе? Такое ведь тоже не исключено.

— Не исключено, — согласилась Таисия.

И вот прошла неделя.

И в мире действительно что-то, наверное, случилось, потому что взгляды Григория резко поменялись. Не насчёт того, чтобы уйти, нет. Уйти он хотел по-прежнему. А насчёт того, чтобы уйти ни с чем.

«Почему я должен уходить ни с чем? — думал теперь Григорий. — Я имею право на очень многое в этом доме. Пусть сама квартира мне и не принадлежит, но… Одних подарков за семь лет сколько я сделал. И Таисии и Машеньке. Почему же я должен от этого отказываться? Я не миллионер и с неба на меня деньги на падают. Не исключено, что в будущем у меня будет другая семья. Почему нет? И уже сейчас, как ответственный человек, я должен думать и о ней тоже».

Вдохновлённый перспективой иметь в будущем другую семью, Григорий очень ответственно подошёл к решению данной проблемы. Он даже список составил всего того, что он дарил. И вот теперь за обедом он думал, как этот список предъявить Таисии.

— Вчера, Машенька, — ответил Григорий на вопрос дочери об изменчивости мира, — я смотрел на мир через розовые очки и видел всё исключительно в голубом свете.

— А сегодня? — спросила Машенька.

— Сегодня! — торжественно воскликнул в ответ Григорий, глядя на Таисию. — Сегодня, доченька, мир предстал мне во всём своём безобразии. Я увидел его таким, какой он есть в действительности.

— А что ты увидел, папа?

— Стаю волков, Машенька, — ответил Григорий, — злую, голодную, готовую в любую минуту съесть любого, кто слабее. И я понял, что в этом мире иначе не выжить, как если не стать волком.

— Ты решил стать волком? — спросила Машенька.

— Не я решил, доченька, — горячо ответил Григорий, — а мир заставил меня им стать.

Сказав это, Григорий посмотрел на Таисию

— Ты не беспокойся, Таисия, квартирку я уже себе нашёл, — сказал он. — Сегодня и съезжаю.

— Я не беспокоюсь.

— Но…

— Я всё помню, — сказала Таисия, — ты всё оставляешь мне и дочери. Забираешь только своё. И твои вещи я тебе сейчас помогу собрать.

— Нет, — виновато сказал Григорий. — Не оставляю всё тебе и дочери.

— Не оставляешь? — удивилась Таисия. — Но ты же говорил, что…

— У меня изменились обстоятельства, — ответил Григорий, виновато глядя в пол. — Я подумал, что это будет несправедливо. В первую очередь несправедливо по отношению к вам.

— К нам?

— К тебе и Машеньке. Я не хочу, чтобы вы мучились угрызениями совести, что выгнали меня из дома ни с чем. Ведь муки совести, Таисия, это самые тяжёлые муки. Если бы ты знала, как я иногда…

— И что ты хочешь забрать? — спросила Таисия.

— Только то, что я вам подарил, — ответил Григорий. — Ничего другого. Только это. Надеюсь, ты не против.

— Хорошо, — согласилась Таисия, — я не против.

— Вот список, — быстро сказал Григорий.

— Список? — удивилась Таисия. — Того, что ты подарил?

— Там всё написано, — сказал Григорий.

Таисия начала читать список подарков.

— Холодильник, стиральная машина, кондиционер, кофемолка, кофеварка…? — с удивлением читала Таисия. — С каких пор они вдруг стали подарками?

— Ну, как же? — воскликнул Григорий. — Ведь все эти вещи я тебе дарил. Неужели ты забыла? Хороша же у тебя память, Таисия. Ладно, я не гордый. Напомню. Во второй год нашей совместной жизни, на 8 марта я подарил тебе холодильник. Забыла? Я купил его на свои деньги. И я тебе сразу тогда сказал, что это мой тебе подарок на 8 марта. Вспомнила?

— Я думала, что ты так шутишь, Григорий.

— Какие здесь могут быть шутки, Таисия, — обиделся Григорий. — А на третий год, на день святого Валентина? Помнишь? Я тогда подарил тебе стиральную машину.

— Ну, как не помнить, — сказала Таисия. — Помню, конечно. Такое трудно забыть.

— Вся бытовая техника, Таисия, в нашем доме — это мои тебе подарки на те или иные праздники, — сказал Григорий. — А помнишь, как на твой день рождения я подарил тебе пластиковые окна?

— На мой день рождения?

— Ты тогда ремонт в квартире начала, а я отдал тебе всю свою зарплату и сказал, что это тебе на пластиковые окна. От меня. В виде подарка на твой день рождения. Неужели забыла? Или ты опять скажешь, что я так шутил?

— Да-да, — ответила Таисия. — Я помню. И теперь понимаю, что ты не шутил.

— Хорошо, что ты не споришь, Таисия, — сказал Григорий. — Мне было бы неприятно спорить с тобой на эту тему. Тем более, что… Ты же знаешь, я выше всего этого. Материальное, как таковое, меня никогда не волновало. В принципе. Я никогда не гнался за должностями и высокими зарплатами. Зачем? Мне хватало и тех пятнадцати тысяч, что я получаю каждый месяц. И каждый месяц я отдавал тебе эти деньги, Таисия. Ведь так?

— Так.

— Ни разу не было такого, чтобы я утаил от тебя хоть часть своей зарплаты. Каждый месяц ты…

— За исключением тех месяцев, когда ты делал свои подарки, Григорий, — напомнила Таисия. — И мы жили на мою зарплату, которая в три раза больше твоей.

— Правильно, — согласился Григорий. — Потому что в такие моменты я хотел сделать тебе и дочери приятное. И я вносил свой вклад в наш семейный бюджет в виде подарков. И я никогда, слышишь, Таисия, никогда не ревновал тебя к твоей высокой зарплате.

— А ты не задумывался, Григорий, на что мы жили весь месяц, когда ты делал свои подарки? Ведь мы жили на мою зарплату.

— Как тебе не стыдно, Таисия? — сказал Григорий. — Ведь я для вас старался. Вспомни, как ты радовалась, когда я делал тебе эти подарки.

— Мне?

— А кому ещё? Тебе, конечно. Вся моя жизнь была посвящена только тебе и дочери нашей. Неужели ты этого не видела? Ну, тогда я понимаю, почему захотел вдруг расстаться с тобой. Ты ведь ничего вокруг себя не видишь, Таисия. Вспомни, как радовалась Машенька, когда я дарил ей куклы.

— Которые ты тоже внёс в список и хочешь теперь забрать, — уточнила Таисия.

— Да! — воскликнул в ответ Григорий. — Хочу! Потому что…

— Папа?! — удивленно воскликнула Машенька. — Ты хочешь забрать мои куклы?

— Видишь ли, доченька, — сказал Григорий. — Это не простые куклы. Они коллекционные. По десять тысяч каждая. Я покупал их на свои деньги.

— Но ведь ты мне их подарил, — возмутилась Машенька. — Они мои!

— Так складываются обстоятельства, доченька, — ответил Григорий. — Я здесь ни при чём. Мир такой. А я всего-навсего живу по его суровым законам. Не расстраивайся, доченька. Я забираю у тебя всего-навсего шесть кукол. Но остальные игрушки: кубики, кегли, мячики, погремушки, скакалки и всё прочее, я оставляю тебе. Я же твой папа, Машенька. Я люблю тебя.

— Ты всё это собираешься сегодня забрать? — спросила Тая.

— Нет-нет, — ответил Григорий. — Сегодня я заберу только лёгкое. Что влезет в два чемодана. Свои вещи и кукол. Машенька, сходи принеси куклы папе. А ты можешь начинать собирать мои вещи.

Машенька бережно завернула каждую куклу в полотенце и аккуратно уложила в чемодан. В другой чемодан Таисия собрала все вещи Григория.

Григорий внимательно следил за тем, как укладывались чемоданы.

«Чтобы не дай бог, — думал он, — не подложили мне туда какой-нибудь дряни. Женщины способны и не на такое. От них всего можно ожидать».

— Будем прощаться? — нежно сказал Григорий, когда все вещи были собраны. — Завтра вечером я заеду за остальными подарками. С машиной и грузчиками.

— Приезжай, — ответила Таисия.

Было уже десять вечера, когда Григорий взял чемоданы и вышел из квартиры.

«Хорошо, что я не постеснялся и потребовал вернуть подарки, — думал Григорий. — Это по-честному. Завтра заберу остальное. А за окна и прочее, что я дарил, но что невозможно забрать, я деньгами с неё возьму. Чтобы всё было по-справедливости».

«Зачем я позволила ему кукол у Машеньки забрать? — переживала ночью Таисия. — Вот глупая. Надо было выгнать его, и всё. Представляю, как Машенька переживает».

Таисия пришла к дочери, чтобы успокоить её. Но Машенька уже крепко спала, а на её столике стояли все шесть кукол.

«Как же это?! — радостно удивилась Таисия. — А что тогда Машенька положила в чемодан вместо кукол?»

***

Вместо кукол Машенька напихала в чемодан другие свои игрушки: кубики, кегли, мячики, погремушки, скакалки и многое другое, что Григорий милостиво оставил дочери. Всё это она аккуратно заворачивала в полотенца под видом кукол. И делала это так ловко, что Григорий ничего не заметил. Хотя находился рядом.

Таисия узнала об этом через два часа после отъезда Григория. Он позвонил и сообщил, что кукол нет.

— Вместо коллекционных кукол по десять тысяч рублей за штуку, — кричал он, — вы подсунули мне какой-то хлам.

— Разве это хлам? — спросила Таисия. — Это не хлам, Гриша. Это тоже детские игрушки. Они вполне годятся для твоей новой семьи.

Но Григория это не успокаивало. Он хотел иметь у себя дома именно эти куклы.

— Завтра я приеду и заберу кукол вместе с остальными подарками, — сказал он. — И давай сразу договоримся, Таисия, чтобы никаких сюрпризов.

А потом Григорий озвучил сумму, которую хочет получить за те свои подарки, которые невозможно вывести.

— Можешь эти деньги просто перевести мне на карту, — предложил он.

— Ты знаешь, Григорий, я приняла решение не отдавать тебе твои подарки завтра, — ответила Таисия. — Ты получишь их позже. Может быть.

— Как это… позже? — недоумевал Григорий. — Что значит «может быть»?

— Это решится во время нашего с тобой развода в суде, — ответила Таисия. — Я, конечно, не сомневаюсь, что суд признает твоё право на них. Но хочу, чтобы всё было по закону. И тогда ты их и заберёшь.

— А суд точно признает моё право?

— Я думаю, тебе не составит труда доказать это.

— Ты так думаешь?

— Ну, конечно, — ответила Таисия. — Ты ведь предоставишь суду справку о своей зарплате и подкрепишь это убедительными доводами, насколько дороги тебе эти вещи. Расскажешь, как ты всё это дарил мне и дочери на те или иные праздники. Суду такие рассказы нравятся.

— И всё? — удивился Григорий. — И суд решит всё отдать мне?

— Ну, конечно, — ответила Таисия. — Разве может он поступить иначе?

Григорий согласился. И очень был удивлён, когда по прошествии времени мало того, что остался без дорогих его сердцу подарков, так ещё и алименты на дочь платит.

И теперь уже Григорий не сомневался в том, что заблуждался, когда думал, что живёт в безжалостном мире волков.

— Нет! — думал теперь Григорий. — Чудовищный мир, в котором я живу, намного страшнее. Что там волки! Добрые и милые собачки, которые разве что не лают, а воют. А здесь! Всё намного страшнее. Потому что это мир крокодилов. Тихий мир. В котором если едят кого, то делают это без лишнего шума.

/ Михаил Лекс / 20.12.2022

Алёна разбогатела — Игорь одумался и захотел вернуться

Игорь бросил Алёну, когда та была на втором месяце. И осталась Алёна с ребёнком, без мужа, да ещё и в положении. Впрочем, юридически Игорь так и не стал мужем Алёны. Он только обещал жениться. Но слова своего не сдержал.

— Мне и первый ребёнок не нужен был, — говорил Игорь, аккуратно складывая свои вещи в большой чемодан, — а ты ещё и второго рожать собираешься. Мы так не договаривались.

Честно говоря, Игорь обрадовался, когда узнал, что у Алёны будет второй ребёнок. Для него это был очень хороший повод расстаться с ней навсегда.

— Не уходи, — тихо просила Алёна. — Я тебя люблю.

— Я тебе сказал своё условие, — рассудительно отвечал Игорь. — С одним ребёнком ещё куда ни шло. Но с двумя… Уволь. Ищи кого-нибудь другого. Одумаешься, звони.

Уходя, Игорь громко хлопнул дверью.

Алёна и Игорь жили в маленьком городке. В Москве, где Игорь учился, у него ничего не получилось. Пришлось возвращаться в свой родной город и устраивать свои дела здесь. И в общем-то, дела его шли хорошо.

К тому времени, когда Игорь вернулся из Москвы, Алёна закончила среднюю школу. Игорь сразу влюбился в Алёну, как только её увидел. Они познакомились на свадьбе у подруги Алёны. Стали вместе жить. У них родился сын. Но жениться Игорь не хотел. Он мечтал о более выгодной невесте.

Когда Игорь ушёл, громко хлопнув дверью, Алёна задумалась.

— Если этот человек способен бросить меня в таком положении, то зачем он мне вообще нужен? — рассуждала Алёна. — Обойдусь. Но проучить его не помешает. А кроме того, это не только мои дети, но и его. Он не будет моим мужем, но я заставлю его стать их отцом. Вот только как это сделать?

Алёна решила распустить слух, что она разбогатела. Для этого она использовала всех своих и Игоря общих знакомых. Встретит кого из них, так обязательно скажет, что наследство получила и скоро в Москву уедет.

— У меня теперь не только квартира в Москве есть, — говорила Алёна, — но ещё и дом под Москвой, и денег много.

Не прошло и недели, как Игорь узнал про наследство Алёны.

И узнал-то случайно. Кто-то поинтересовался у него, когда он собирается в Москву уезжать и там бизнес налаживать.

— Какая ещё Москва? — не понял Игорь. — На какие деньги?

Тут ему и рассказали, что Алёна наследство получила сказочное. Ещё и приукрасили. Наговорили такого, чего Алёна и придумать не смогла бы. Игорь сразу же позвонил Алёне.

— Вот что, любимая, — сказал Игорь. — Я тут всё взвесил и решил к тебе вернуться.

Алёна понимает, что если она сразу согласится на возвращение Игоря, то он может заподозрить, что наследство липовое. Тем более Игорь ей, как муж, теперь и не нужен был. Ей от него нужно было другое. Алёна решила и дальше действовать хитро.

— А ты мне больше не нужен, — сказала Алёна. — Я теперь буду в Москве мужа себе и отца своим детям искать.

— Это и мои дети, — заорал в трубку Игорь. — Искать она там кого-то будет! Я тебе поищу! Я тебя по судам затаскаю, но не позволю так над собою измываться. Иж чего задумала. Одна хочешь…

Здесь Игорь прикусил язык, потому что чуть не проговорился про её наследство. А он не хотел, чтобы Алена знала, что ему это известно.

— Как отец твоих детей я имею право быть рядом с ними и принимать участие в их воспитании, — сказал Игорь.

— Юридически ты им не отец, — сказала Алена.

— А я добьюсь признания своего отцовства, — кричал в телефон Игорь. — Ты меня ещё плохо знаешь. Я найму лучших адвокатов, но твои дети будут моими.

— Ха-ха-ха, — смеялась Алёна. — Этого не будет никогда. Я тоже найму лучших адвокатов и не позволю кому попало набиваться в отцы моим детям. Мы ещё посмотрим, чья возьмёт.

Надо ли говорить о том, каких адвокатов и кто нанял. Конечно же Игорь нанял лучших адвокатов. Алёна же взяла того, кого ей предложили, бесплатно.

Процесс длился восемь месяцев. За это время Алёна успела родить второго. Игорь был счастлив. Он не зря потратил деньги на адвокатов. Они блестяще доказали, что дети Алёны — это его дети. И Алёна вынуждена была это признать.

Теперь Игорь платит большие алименты на обоих своих детей. Живёт по-прежнему в своём маленьком городке. Алёна, благодаря большим алиментам, уехала в Москву. Работает в интернете. Снимает скромную трёшку рядом с метро ВДНХ и сидит с детьми.

Игоря она с собой так и не взяла. Но разрешает ему видеться с детьми. Ну а как иначе. Ведь он всё же их отец, доказавший своё право в суде.

Игорь по-прежнему хочет быть с Алёной.

Но Алёна до сих пор не может простить его. Поэтому Игорь пытается через суд добиться того, чтобы Алёна стала его женой. Но у него пока ничего не получается.

Игорь жалуется на несовершенство законодательства. Он всерьёз полагает, что если женщина была с ним и родила от него двоих детей, то, следовательно, она обязана выйти за него замуж. В ответ на это его адвокаты только пожимают плечами.

/ Михаил Лекс / 08.01.2022

А вчера утром Ксения неожиданно приехала на дачу. Где её никто не ждал. И там она увидела то, что увидеть не должна была

Максим стоял в прихожей перед зеркалом и репетировал серьёзный разговор с женой. Рядом с ним стоял его двадцатипятилетний сын Серафим, который внимательно следил за отцом.

Когда что-то Серафиму не нравилось, он поправлял отца и советовал ему, как лучше, как правильнее всё сделать. Серафим считал, что имеет на это право. Потому что собирался в будущем учиться или на режиссёра, или на драматурга. Он ещё окончательно не определился с этим. А сейчас, на правах человека, планирующего связать своё будущее с театром, он просто помогал отцу правильно сыграть свою роль.

— Давай, папа, ещё раз, — устало сказал Серафим. — Только соберись. Два часа уже работаем, а толку ноль.

Максим прокашлялся, прежде чем снова начать. Было видно, что он уже очень сильно устал. Репетиция отняла у него много сил.

— Женитьба на тебе, Ксения, самая большая моя ошибка, — сказал Максим. — В молодости я много совершал ошибок, Ксения, но эта ошибка…

— Стоп! — сердито сказал Серафим. — Так не пойдёт, папа.

— А что в этот раз не так, сынок? — испуганно спросил Максим.

— Не надо говорить про свои какие-то ошибки молодости. Я вообще не понимаю, с чего вдруг тебя понесло говорить ещё и об этих своих ошибках?

— Так ведь совершал, — оправдывался Максим.

— И что? Говорить-то об этом зачем? Тем более маме. Она и без того сейчас о тебе не очень хорошего мнения, а тут ты ещё со своими ошибками.

— Так ведь по молодости, сынок. С кем не бывает.

— А я тебе ещё раз повторяю, папа. Не надо!

— Я только с тем, чтобы моя речь ярче была. Убедительнее чтобы звучала.

— Не надо ярче, папа. Не надо убедительнее. Всё должно быть просто и ясно. Тогда только она тебе поверит. Понял?

— Понял, — уверенно ответил Максим.

— Запомни, папа, ты — святой, а она виновата перед тобой во всём. Это у неё ошибки, у неё. Понял? А ты — мученик. У тебя не может быть никаких ошибок.

— Да как же это, сынок? — испуганно сказал Максим. — Я и вдруг святой. После всего случившегося? Думаю, что при открывшихся обстоятельствах такое точно не прокатит.

— А я тебе говорю, прокатит, — ответил Серафим.

— Она не поверит, сынок, — настаивал на своём Максим.

— Я тебе говорю, что поверит, папа, — злился и чуть ли не кричал в ответ Серафим. — Потому что она хочет в это поверить. Она мечтает в это поверить. То, что она тебя застукала с этой девицей, думаешь, она сама не жалеет о том, что увидела? Ещё как жалеет. И, наверное, мечтает, чтобы всё оставалось, как прежде, когда она ничего не знала и вы оба были счастливы. А теперь, конечно! Ей надо что-то делать. А она не знает, что. И поэтому чувствует себя виноватой. А может, даже и грешницей. Да, папа, да! Грешницей. Ей так легче. Ей лучше признать себя виновной, чем тебя, и всё на этом закончить. Понимаешь? А главное, папа, что в любых семейных проблемах виноваты всегда двое. Так что, ты напрасно считаешь её такой уж невиновной. Ещё неизвестно, кто больше из вас виноват. Поэтому мой тебе совет, папа, считай себя правым, считай себя святым. И всё будет хорошо. Понял?

— Понял, сынок, — грустно ответил Максим. — Какой же ты у меня всё-таки талантливый. Я верю, что когда-нибудь и ты обязательно станешь выдающимся режиссёром или драматургом. Мне бы только дожить до этого. Чтобы собственными глазами увидеть, как…

— Не отвлекайся, папа, — раздражённо сказал Серафим. — Скоро мама с работы придёт. А у нас ещё конь не валялся. Ведь, если ты не сможешь всё правильно сказать, она, наверное, выгонит тебя из дома. В этом можешь не сомневаться. А когда не станет тебя, она примется за меня. И тогда о карьере режиссёра или драматурга мне можно будет забыть. Она, наверное, заставит меня пойти работать простым рабочим на какой-нибудь завод. Или придумает ещё чего похуже.

— Чего же может быть ещё хуже, сынок, чем на заводе? — жалостливо сказал Максим.

— Мама придумает, — ответил Серафим. — Не сомневайся.

— Ой, — вздохнул Максим, — грехи наши тяжкие. За них расплачиваемся.

— Соберись, папа, — сказал Серафим. — Давай, ещё раз. Ты — святой. Она во всём сама виновата. Думай только об этом. Тогда у нас… Тьфу, тьфу, тьфу, может быть, появится шанс. От тебя многое зависит, папа. Помни об этом! Если не хочешь жить на зарплату преподавателя в институте?

Двадцать шесть лет назад Ксения вышла замуж за Максима

А через год у них родился сынок Серафим. И всё у них было хорошо. Но год назад Максим почувствовал, что он уже не участник праздника жизни. А так, сторонний наблюдатель. На этот праздник приглашены все, кроме него. А более всего Максима огорчал тот факт, что среди приглашённых на этот праздник жизни много молодых и красивых женщин.

«А меня почему-то не пригласили, — грустно думал Максим. — Про меня совсем забыли. А я ведь ещё не старый. Мне всего 45».

И тогда Максиму показалось, что жизнь по отношению к нему более чем несправедлива.