Бесплатный фрагмент - Как стать героем. Часть I

К чему приводит любопытство

Говорят, что споткнуться на левую ногу, к неприятностям. Особенно, если при этом ещё и упадёшь. А уж если на дворе пятница, да тем более тринадцатое, то встреча с таинственными силами вам просто обеспечена.

Санька Воробьёв или Воробушек, как его прозвали в посёлке, в приметы не верил. Да и какая уж тут вера, если бесчисленные гороскопы и предсказания в один голос предрекали ему замечательное будущее, а в жизни всё происходило наоборот.

Рано оставшись без родителей, он жил у тётки, замученной вечным безденежьем и трёхсменной работой. Естественно, ей было не до него; не голодает — и слава богу. Мелкий и болезненный, он постоянно подвергался насмешкам и нападкам со стороны сверстников. Каждому хочется утвердиться в этой жизни, и проще всего — клевать слабого.

Неизвестно, как бы сложилась его дальнейшая судьба, но однажды Воробушек случайно попал на занятия по карате. Увиденное поразило его, и он принялся ходить за тренером хвостиком, уговаривая принять в секцию. Через неделю тренер сдался. За год упорных тренировок Санька вытянулся, окреп, а затем по очереди выловил всех своих обидчиков, и с тех пор его оставили в покое.

Больше всего на свете он хотел отправиться в далёкие путешествия. Ему снились чудесные сны: экзотические страны, таинственные цивилизации, жутко-увлекательные приключения. И он самый лучший, самый сильный и для всех совершенно необходимый.

Одно плохо — мечту на хлеб не намажешь. Работы в посёлке почти не было, да и платили за неё гроши, так что после окончания школы он большей частью болтался без дела, и тётка уже не раз намекала, что не собирается кормить его всю оставшуюся жизнь.

И вот одним прекрасным утром, Санька заявил ей, что уезжает в город начинать новую жизнь. Та неожиданно всплакнула, дала денег на билет и перекрестила — «на счастье». Вот с таким багажом, да со стареньким магнитофоном он и отправился на станцию.

Дорога делала большой крюк, и он наладился по прямой; через Старое городище: большой, заросший густым кустарником холм. Откуда пошло такое название, никто не помнил, однако место было неуютное, и его старались обходить. С теми же, кто сюда забредал, происходили различные неприятности. Справедливости ради следовало отметить, что неприятности с народом приключались и в других местах, и довольно-таки частенько, но запоминались почему-то лишь эти.

Прошлым летом приезжали археологи, разбили палатку и занялись раскопками. Поселковые мужики утверждали, что где-то здесь находится вход в иные миры. Дескать, со спутника пришла фотография, на которой крестиком отмечен этот самый холм. Аномальная зона. Старушки, напротив, неистово крестились и во всём винили нечистую силу. Через неделю учёные мужи нашли старый череп, а затем вся экспедиция тихо свернулась.

Бодрым шагом Воробушек поднялся на вершину и оглянулся. Внизу остались старые поселковые крыши; впереди виднелась станция. Начало новой, необыкновенно-замечательной жизни, такой, как он и мечтал.

— Нечистая! — завопил он от избытка чувств. — Ты где? Сегодня же пятница, тринадцатое! А я уезжаю! Насовсем!

За спиной раздался тихий шорох. Санька резко обернулся и увидел несколько четырёхугольных ям, оставленных археологами. Вот только, странное дело, они выглядели подозрительно свеженькими, словно раскопки ещё продолжались.

— Копают, копают. А потом опять историю по новой переучивай, — проворчал он и подошёл к краю одной из ям. — Эх, и как это другим людям везёт? То клад найдут, то в лотерею выиграют. А тут…

Неожиданно в дальнем углу блеснуло. Воробьёв вытянул шею и увидел лежащее внизу маленькое колечко. Санька заволновался. Он машинально шагнул вперёд, поскользнулся и рухнул в яму, крепко стукнувшись затылком о твёрдое дно.

«Вот и не верь после этого приметам», — успел подумать паренёк и потерял сознание.

Одинокая свеча с трудом освещала небольшую каморку, о существовании которой не подозревала ни одна живая душа.

Повсюду валялись старинные фолианты, пыльные склянки, талисманы, амулеты и множество других предметов, указывающих на то, что в этом помещении занимались магией. Причём магией чёрной. Возле стены стоял накрытый чёрной скатертью стол. Помимо свечи, на нём лежали толстая магическая книга в кожаном переплёте, гадальные карты и большой хрустальный шар.

За столом сидел низенький кругломордый человечек с большой лысиной и коротко подстриженной клочковатой бородой. Глубокая вертикальная складка пересекала лоб, из-под нависших бровей смотрели маленькие бесцветные глазки. Это был хозяин каморки Хряк, главный советник царя Берендея.

Уже давно наступила полночь — время, когда он плотно запирал дверь на два засова и начинал колдовать. Однако сегодня его голова была занята совсем другими мыслями. Время шло, а он словно прирос к месту и, устремив невидящий взгляд на неровно прыгающее пламя, вспоминал далёкие времена — начало своей придворной карьеры…

Простой писарь, взятый из милости во дворец, самолюбивый, мелочный и злопамятный, он с детства мечтал о власти и богатстве, но долгое время не мог выбраться «из грязи в князи».

Удача подвернулась неожиданно.

В одной из деревенек появился чернокнижник. Царь велел схватить колдуна. Вместе с дружиной отправили и писаря. Но когда они ворвались в неказистую избушку, то никого в ней не обнаружили. Пока дружинники обкладывали стены хворостом, собираясь подпалить «змеиное логово», Хряк успел обшарить крохотное помещеньице и нашёл под лавкой старинную книгу. Он спрятал находку под рубаху, отнёс домой и, раскрыв, едва не лишился дара речи — перед ним лежала колдовская «Книга Заклинаний». Писарь сразу смекнул, какая грозная сила попала ему в руки, и начал шаг за шагом изучать тайное учение. Вскоре он решил проверить свои способности и среди ясного дня вызвал крупный град, побивший пшеницу на полях. Это его едва не погубило.

Царица дружила с лесными духами и кудесниками, сама умела колдовать и сразу поняла, кто навёл непогоду. Безродный писарь не показался ей слишком опасным, царица выловила его в коридоре дворца и пригрозила рассказать царю.

Перепуганный Хряк помчался домой, закрылся в чулане и открыл книгу на последней странице с заклинанием на исполнение любых желаний. До сих пор пользоваться этим заговором Хряк опасался, так как при этом призывались тёмные силы, однако сейчас для него это казалось единственным спасением. Он начертил магический круг из трёх концентрических окружностей, поставил посередине зажжённую свечу и прочитал заклинание. От волнения едва не грохнулся в обморок, но быстро пришёл в себя и довёл ритуал до конца.

В круге появился призрак — монах в сером балахоне.

— Ты кто? — стараясь не показать своего страха, спросил Хряк.

— Магистр Серого ордена, — ответил монах. — Могу помочь исполнить твоё желание.

— И что взамен?

— Выпустишь нас на свободу.

— Согласен, но для начала изведи царицу, уж потом поговорим о моём желании, — кивнул писарь и сложил в кармане фигу — железный аргумент не выполнять обещанное.

— Договорились, — сказал Магистр и исчез.

В тот же вечер на царство одно за другим посыпались несчастья. На границе, словно гром среди ясного неба, появились дерзкие грабители и принялись разорять округу, а выступившую против них царскую дружину полностью перебили вместе с воеводою.

Берендей спешно набрал новое войско и лично возглавил поход, оставив дома молодую жену с годовалой дочкой. Разговор царицы с мужем не состоялся.

Не успел последний дружинник скрыться за поворотом, как в городе начало твориться нечто невообразимое. Резко испортилась погода. Свирепый ветер гнул деревья и хлестал дождём по окнам. Ослепительные молнии вспыхивали одна за другой и, рассыпаясь с сухим треском, заставляли людей испуганно втягивать головы в плечи.

По дворцу заметались встревоженные тени. Странная болезнь скрутила царицу в одночасье: бедняжка таяла на глазах словно свечка, и ничего не помогало — она умирала. Старая знахарка, попытавшись произнести заговоры от болезней, рухнула на пол без памяти.

— Сглазили, — шептались по углам и замирали в предчувствии беды.

Срочно послали гонца к царю и со страхом стали ждать его возвращения.

Пламя свечей дёрнулось и погасло. А когда их снова зажгли, то оказалось, что царица не дышит. По всему дворцу разнеслись рыдания.

В тёмном углу стоял Хряк. Закрыв лицо руками, он судорожно всхлипывал, и казалось, плачет вместе со всеми, но если бы кто увидел его лицо, то ужаснулся: коротышка смеялся.

Выждав, покуда коридор опустеет, он крадучись пробрался в детскую, решив на всякий случай избавиться и от малютки царевны.

Он осторожно заглянул в палату и, не обнаружив ни нянек, ни кормилицы, шагнул к колыбельке и начал читать заклинание.

Внезапно воздух сгустился, превратившись в небольшое плотное облачко. В центре его медленно раскрылись глаза. Одни только глаза, смотревшие холодным, завораживающим взглядом.

Писарь замер, парализованный от ужаса. Он почувствовал, как от этого взгляда начал таять, распадаться на мелкие кусочки и уже почти потерял сознание, но тут от сильного удара дверь распахнулась, и в светёлку ворвался царь.

Облачко задрожало и исчезло.

Хряк пошатнулся и рухнул на пол рядом с колыбелью.

— Отец родной, — запричитал он, подползая к Берендею на коленях, — царицу сгубила проклятая нечистая сила: Леший да Водяной с Бабой Ягой. Их совсем недавно тут видели. А глаза. Глаза, наверняка, Змея Горыныча. Враги они тебе. Кабы я не успел сюда, то и малютку бы тоже извели.

— Что?! — заревел царь. — Уничтожу!

Утром огласили царский указ. Всем чудищам лесным, колдунам, ведьмам и прочим волшебникам под страхом смерти запрещалось приближаться к городу, а уж тем более, заходить в него. Возле крепостных ворот поставили столб с вмурованным философским камнем, который при появлении нечисти менял цвет.

Хряк вздрогнул. Ему почудился посторонний шорох. Осторожно, чтобы не скрипнула ни одна половица, он подкрался к двери и, затаив дыхание, напряжённо прислушался. Затем медленно вернулся на место и вытер вспотевший лоб. Если его обнаружат в этой каморке, ничто не спасёт его от встречи с палачом: с тех давних пор царь ненавидел и боялся колдунов. Советник нервно передёрнул плечами и снова задумался, возвращаясь к событиям пятнадцатилетней давности…

Так мелкий писарь сумел пристроиться во дворце. Для начала он извёл всех, кто мог встать ему поперёк дороги, а затем, потихоньку, где хитростью, где лестью, используя магические заклинания, втёрся в полное доверие к Берендею и вскоре стал его главным советником. Магический Круг он решил больше не открывать, и уж тем более не вызывать Серого Магистра. Фига в кармане делала устный договор недействительным, а на бумаге они ничего не подписывали.

Деньги и награды лились рекой. Казалось, Хряк получил, что хотел: исполнились его самые заветные желания, самые смелые мечты, однако в последнее время на бывшего писаря накатила новая блажь — ему невыносимо, до волчьего воя, захотелось стать царём.

В самом деле, если отныне всё в царстве делалось по его, Хряка, указке, то он вполне мог править самостоятельно. Хитрости-то никакой, знай отдавай приказы, подписывай указы, а уж остальных забота — быстренько, без размышлений, исполнять его волю. Не выполнят, палач завсегда наготове, а новых желающих приблизиться к трону — не меряно, только свистни.

Оставалось сущая пустяковина — придумать, каким образом избавиться от Берендея, чтобы ни у кого не возникло подозрений. Здесь ничего путного в голову не приходило. Народ у нас завсегда встаёт на защиту слабых да обиженных; можно на троне и не удержаться.

Поразмыслив, Хряк решил снова прибегнуть к помощи чёрной магии. Теперь, когда не стало царицы, бояться больше некого. Лесных волшебников, ведунов, знахарей и кудесников давно считали приносящей беду нечистой силой. Не только знакомство, а даже доброе слово в их защиту приравнивалось к государственной измене и жестоко каралось. Начались гонения. Недовольных ловили, запирали в баньке и поджигали. И, ясное дело, больше всего рвения проявлял сам советник.

По вечерам Хряк закрывался в своём тайном убежище и наводил порчу на особо приближённых к царскому трону. На кого болезнь, а кого и вовсе сживая со свету.

Наконец, настал тот час, когда возле Берендея не осталось никого, кто в случае опасности мог прийти царю на помощь. Правда, была ещё дружина, но молодой воевода Липуня, прямой и бесхитростный, в дворцовых интригах ничего не смыслил и не мог противостоять ушлому советнику.

Так что дела складывались самым чудесным образом, оставалось вычислить наиболее удачное время для переворота.

По вечерам, выдув ведерный самовар чаю с пирогами, советник раскладывал на столе гадальные карты, стараясь заглянуть в будущее. Если гадание заканчивалось хорошими предсказаниями, то он довольно потирал ладошки, благодушно поглядывая по сторонам; если плохими, то посуда летела на пол, и он ходил мрачнее тучи, вымещая зло на каждом, кто попадался под руку.

Сегодняшнее чаепитие закончилось кошмаром. Карты сулили крупные неприятности от молодого короля в самое ближайшее время и упорно отказывались сообщить, чем дело закончится в дальнейшем. Похоже, они вообще считали, что будущего у советника нет.

Бледный Хряк помчался в потайную каморку. Быстренько запалил свечку, уселся за стол и поставил хрустальный шар так, чтобы пламя свечи светило сквозь хрусталь. Затем обхватил шар ладонями и замер. Вскоре шар помутнел, а когда туман рассеялся, появилось изображение заросшего деревьями пригорка и квадратной ямы, из которой торчала рука с простеньким серебряным колечком. Хряк вытянул шею, пытаясь разглядеть своего врага. К несчастью, изображение поблекло и пропало.

Немедленно по всем окрестным лесам были разосланы надёжные люди с приказом убивать всякого, у кого обнаружится такое колечко.

Санька очнулся от яркого солнечного света. Затылок и виски ломило со страшной силой. Какие-то выжившие из ума невидимые кузнецы долбили своими молотками прямо по голове. Шея одеревенела и с трудом поворачивалась.

«Это ж надо было так садануться. Запросто можно получить сотрясение мозга, — вяло размышлял он и вдруг спохватился, вспомнив, куда направлялся. — Поезд. Опоздаю ведь».

Он попытался встать, но сразу же отказался от этой затеи. Звон молоточков в голове немедленно перешёл в пульсирующий набат.

«Спокойно. Торопиться не надо. Полежу чуток, а затем опять попробую встать. Медленно, медленно. Главное, не делать резких движений».

Он закрыл глаза и расслабился. В это время послышался шум приближающихся шагов.

— Гляди, ещё один лежит, — раздался хриплый бас. — Рук не видать, значит, придётся спускаться. Ну и работёнку нам подогнал хозяин.

— Чудно одет. Может купец заморский, — ответил молодой голос.

— Откуда здесь купцы возьмутся. Их сюда калачом не заманишь. Место нечистое. А вот в соседней деревне, говорят, ведьма на метле летала.

— Да, совсем бесовское отродье распоясалось. Лезут и лезут. Не иначе, кто-то порчу наводит. Ещё недавно вся эта нечисть днём и носа не смела высунуть, а теперь только и слышишь: там упырь, там вурдалак. Да, что тут много говорить, я и сам третьего дня мимо кладбища шёл. Уже темнело. Ночью-то, упаси бог, среди могилок разгуливать. Пока солнышко не скрылось, ещё можно проскочить. Ну, естественно, принял на грудь ковшик «для бодрости и укрепления духа». Иду. Уже больше половины дороги прошёл и, как обухом по голове — впереди крест закачался. Представляешь? Я сразу понял — покойничек на волю выбирается. Ну, думаю…

Слушая эту галиматью, Санька начал понемногу заводиться:

«Ну, народ, вместо того, чтобы человеку помочь, стоят и лясы точат: если бы да кабы, кто да чего. Можно подумать, другого дела нет».

— А он точно мертвяк? — опасливо спросил молодой. — Мы в яму залезем, примету смотреть, а он хвать за горло.

— Счас проверим. Пикой ткнём, и сразу станет ясно: ежели он мёртвый, то ему нипочём, а ежели живой, то станет самый, что ни на есть мёртвый.

Такой вариант развития событий Саньку совершенно не устраивал. Медленно, морщась от боли, он разлепил веки, и тут же глаза его сами широко открылись. Перед ним стояли, будто сошедшие с картины Васнецова, два древнерусских воина.

— Гляди-ка, глазами лупает, — отшатнулся молодой.

— Вижу, — мрачно ответил хрипатый. — Значит живой. Вот ещё морока на нашу голову.

— Эй, спилберги. Вы что, кино снимаете? — неуверенно поинтересовался Санька, лихорадочно пытаясь припомнить, не появлялись ли в посёлке киношники.

— Чудно говорит, не по-нашему. Точно, лазутчик. Я сразу понял. Это о нём хозяин предупреждал. — И старший вытащил из-за голенища сапога нож.

Санька похолодел. Ему хотелось крикнуть, что никакой он не лазутчик, а, наоборот, свой, истинно новгородский, однако голос куда-то пропал.

На этом «тёплая, дружеская» встреча могла бы закончиться весьма печально, не раздайся из-за кустов пронзительный вопль:

— Держи подлеца!

Мимо, вереща, пронёсся растрёпанный мужичонка. Стражники ринулись за ним.

Если бы на Олимпийских играх проводили соревнования по экстремальным прыжкам, Санька наверняка занял бы первое место, а его рекорд никогда не был побит. Из положения «лежа», одним рывком, он вылетел из метровой ямы и кубарем ссыпался вниз по склону, в противоположную от погони сторону.

С полчаса он, словно загнанный лось, ломился по лесу напролом. Наконец, когда дыхание совершенно затерялось где-то позади, остановился и рухнул на землю. Полежав немного, уселся на поваленное дерево и задумался. С ним произошло нечто такое, в чём требовалось незамедлительно разобраться. К сожалению, бедная головушка думать напрочь отказалась, вдобавок разболелась рука. Санька разжал пальцы и увидел на своей ладони то самое, найденное в яме, серебряное колечко. Он пожал плечами, машинально надел колечко на палец и почесал затылок. Припомнив, что умные люди чешут лоб, на всякий случай поскрёб и там. Но, чеши не чеши, толку не прибавится, и как ни прикидывай, а кругом получалась полнейшая ерунда.

Может быть, он попал на съёмки очередного исторического фильма? Очень хотелось в это верить, но уж слишком серьёзными оказались дядьки, да и никаких таких режиссеров, операторов с камерами и массовок поблизости не наблюдалось. И вообще, откуда взялся этот лес?

И здесь напрашивалась другая версия, совершенно нелепая на первый взгляд — перемещение во времени. Правда, наука утверждает, что в прошлое ещё никто и никогда не путешествовал — это факт. Однако, с другой стороны, факт и то, что он тут…

В голове снова зазвенело. Иногда, чем больше думаешь — тем меньше понимаешь. Пожалуй, тяжелейший труд — шевелить мозгами, лучше отложить на потом.

Рядом зашуршало. В просвете между деревьями мелькнула человеческая фигура. Из кустов, низко пригибаясь и озираясь по сторонам, вылез тщедушного вида мужичок.

«Прячется. Значит, кричать и звать на помощь не будет, — сообразил Санька. — Вот у него-то сейчас и узнаю, куда это я попал. Или влип».

Он встал и шагнул вперёд. Мужик побелел, пискнул и, высоко подпрыгнув в воздухе, хотел задать стрекача, но споткнулся о подставленную ногу и растянулся на земле.

— Спокойно, без паники. Нужна информация, — сказал Санька.

— Чо?

— Ни чо. Отвечаешь на пару вопросов, и разбегаемся. Ясно? Кстати, тебя как звать?

— Федя.

— Постой, постой. Это за тобой недавно гонялись? Да не трясись ты как овечий хвост, не выдам.

— За мной. Я в соседней деревне про Хряка песенку спел. Тот на меня озлился и объявил, что во мне бес сидит, и меня лечить нужно. Знаю я его лечение. В срубе запрёт, да и подпалит. Только одни угольки останутся. А они разговаривать да оправдываться не умеют.

— Певец, что ли?

— Скоморох. По деревням хожу. Песни пою, пляшу. Честной народ веселю. За это где поесть дадут, где переночевать пустят.

— Ясно, попса, едем дальше. Что за ненормальные дядьки по лесу с ножами бегают?

— Вот этого самого Хряка дворовые и есть.

— Не понял.

— А чего тут непонятного? Хряк — советник царя Берендея. Свинья хорошая, и зовут соответственно. Вот его люди и бродят туда-сюда, ищут кого-то. Тут я, они за мной, я от них. Страху натерпелся, слушай…

Но Санька, тупо глядя прямо перед собой, его не слышал; в голове опять зазвенело. Действительно, вляпался: жуткое средневековье, древние воины, царь Берендей. Хоть убей, он не помнил царя с такой фамилией.

Очнувшись, он хотел задать скомороху ещё пару вопросов, однако того и след простыл. Федя, заметив, что на него не обращают внимания, потихоньку прополз несколько метров на брюхе, а затем вскочил и припустил, только пятки засверкали.

Санька задумался. Итак, он, каким-то необъяснимым образом, очутился в прошлом и теперь нужно найти способ вернуться назад, в будущее. В принципе, раз он сюда попал, значит должна быть дорога и обратно. Вся проблема в том, как её отыскать. К тому же смущало одно туманное обстоятельство — царь Берендей, но об этом думать не хотелось. История, не математика, и здесь неизвестные величины не мешали находить нужный ответ.

— Может, я смогу удовлетворить твоё любопытство? — раздался позади тихий голос.

Санька резко развернулся. Перед ним стоял высокий, чрезвычайно худой старик, закутанный в длинный чёрный плащ. Лицо его скрывал большой капюшон.

— Вы кто? — нахмурился паренёк.

— Народ волхвом называет. Прошлое вижу, могу будущее предсказывать.

— Астролог, что ли?

— Что-то вроде этого. Так вот, ты попал в совершенно иной мир.

— Спасибо, я уже и сам догадался. А зачем?

— Исполнилось твоё желание. Ты же мечтал о жизни, полной приключений.

Санька заёрзал. Мечты — дело хорошее, но вот страдать и мучиться при этом не хотелось

— Честно говоря, я несколько по-иному представлял себе эти приключения. У вас же — сплошной мрак. Только появился, как двое ненормальных попытались меня убить. Хорошенькое начало, не правда ли? К тому же сколько я помню из истории, условия здесь совершенно ужасные: комфорту никакого, удобства на улице, развлечений — кот наплакал, телевизора и того нет, чем по вечерам время занять — непонятно. Не приключения, а сплошная тоска.

— Согласен, но нужна твоя помощь. На царство надвигается злая сила.

— А я тут при чём?

— Отведёшь беду.

— Боюсь, у меня не получится, — замахал руками парнишка, — уж больно беспокойное и опасное занятие.

— А мне показалось, что ты хотел…

— Я домой хочу, и чем быстрее, тем лучше.

— Хм, предлагаю ещё подумать.

— Нет, нет, и не уговаривайте. А раз вы ничем помочь не можете, то до свиданья, сам буду искать обратную дорогу.

Волхв пожал плечами и исчез.

Санька покрутил головой по сторонам, пытаясь понять, куда пропал старик, но ничего путёвого не придумал и махнул рукой — своих забот хватает. Он заметил нечто похожее на тропинку и направился по ней, надеясь отыскать какое-нибудь жильё. Не ночевать же в лесу, да и поесть не помешало бы.

Смеркалось. Тени наливались чернотой. Поднялся ветер. Серые тучи расползлись по небу, закрывая нарождающиеся звёздочки. Замолкли птицы, тревожно зашумели деревья.

— Ситуёвина, — проворчал Санька. — Дороги не видать, фонарей нет. Ни отелей, ни гостиниц. Надо бы куда-нибудь пристроиться, а то, не ровен час, на неприятности нарвёшься.

Он подошёл к огромному дубу и взобрался на дерево. Нашёл три подходящие ветки: одна, потолще — снизу и две чуть повыше, по бокам. Пристроился, поёрзал, устраиваясь поудобнее, и привалился спиной к стволу.

Между тем окончательно стемнело. Тьма плотной стеной навалилась со всех сторон, полностью поглотив окружающий мир. Путник, впервые попавший ночью в лес, сразу же терялся в этой бесконечной темноте и казался себе маленьким и беззащитным.

— Хватит киснуть, — буркнул Санька. — Утро наступит, двинусь дальше. Главное, не уснуть и не свалиться с дерева.

Сидеть на одном месте становилось прохладно. Чтобы хоть немного согреться, он снял куртку, завернулся в неё, словно в одеяло, и накинул капюшон на голову. Лесные звуки и вздохи стали тише, зато в голове еле слышно зазвучала странная, убаюкивающая мелодия. Противиться ей совершенно не было сил, и незаметно для себя он задремал.

Эта ночь вполне могла стать последней в его жизни, как вдруг неведомая сила так стиснула палец, что от дикой боли он мгновенно проснулся.

Прямо на него, не мигая, смотрели два ярких, светящихся глаза.

— Волк, — спросонья охнул Санька.

Впрочем, он тут же сообразил, что волки по деревьям не лазают. Значит рысь. А это тем более опасно.

Он дёрнулся назад, едва не сорвался вниз и лишь чудом удержался на ветке. Жуткий зверь кинулся на парнишку. Тот даже не пытался увернуться, а только успел пригнуть голову.

От неминуемой гибели его спас толстый слой утеплителя. Неведомый зверь всеми четырьмя лапами завяз в пушистой синтетике.

Перепуганный парнишка содрал с себя куртку и швырнул её вниз вместе с сердито шипящей зверюгой.

Уже достаточно рассвело, и стало видно, как из-под куртки, пятясь задом, выполз… здоровенный кот.

— Козёл мокрохвостый! — взвизгнул Санька. — Тоже мне, домашнее животное. Совсем сдурел, на людей бросаешься.

Кот уселся на землю, почесал задней лапой за ухом и неожиданно с обидой произнёс:

— Я не козёл. Я — кот. Кот Баюн

— Говорящий! — ахнул изумлённый Санька, едва снова не свалившись с дерева.

— Ну, говорящий. И теперь по этому поводу можно бедное животное обзывать нехорошими словами?

— Коты разговаривать не умеют.

Снова резко заболела голова. Сначала Древняя Русь, теперь говорящие звери. Только волшебства не хватало для полного счастья. Это явный перебор и, если срочно не найти хоть какого-либо логического объяснения, придётся отправиться в ближайшую психлечебницу и сдаться врачам. И тут его осенило.

— Понял! — радостно завопил он. — Я сплю, а ты мне снишься!

— Могу ущипнуть! — с готовностью предложил кот.

— Назад! Обойдёмся без помощников!

Санька, что было сил, стукнул по стволу дуба кулаком и взвыл от боли. Баюн с интересом наблюдал за происходящим.

— Ну и как, полегчало?

Парнишка сумрачно поглядел на ехидную кошачью физиономию. Рука нестерпимо болела, а, значит, всё вокруг, включая этого наглого котяру, было реальным, в смысле — сказочным. Он попал в загадочный мир, полный таинственных превращений, злых и добрых волшебников, страшных чудовищ и тёмных сил. Богатыри, не считаясь со временем и не жалея сил, вели борьбу со Злом, и не всегда удачно. Правда, в книжках приключения обычно заканчивались благополучно, но кто знает, как это выглядит на самом деле.

— Как, говоришь, тебя кличут-то?

— Кот Баюн. Сочинитель. Сказки, песни, истории разные. Стихи могу.

— Ага, сначала «баюшки-баю», а потом зубами в горло.

— Жить-то надо, — философски заметил кот и неожиданно прыгнул в сторону. Через минуту он вернулся, выплюнув по дороге мышиный хвостик.

— Да-а-а, — протянул Санька. — Ну и порядочки тут у вас. А нам-то в школе заливали:

«У лукоморья дуб зелёный… кот учёный…».

— Ну-ка, ну-ка, помедленнее, пожалуйста, — вытянул морду Баюн.

— Не подходи, вражья сила! — взвизгнул Санька и попытался отползти, но упёрся спиной в ствол.

— Да, ладно, — миролюбиво поднял обе лапы вверх кот. — Целиком и полностью признаю свою ошибку. Но, прошу обратить внимание, был введён в заблуждение. Намотал себе на голову незнамо что. Запах, не разберёшь какой, и на человека не похож. Опять же, освещеньице слабовато. Тут любой перепутает. Так что, извини.

— Кто старое помянет, тому глаз вон, — проворчал паренёк. — Но я уж лучше дальше пойду. До свиданья.

Он сполз вниз и шагнул на тропинку.

— Скатертью дорога, — произнёс Баюн. — Кстати, если в город, то он в другой стороне находится. Хотя я бы там появляться не советовал.

Санька в недоумении уставился на кота.

— Это, конечно, не моё дело, — продолжал тот. — Но, ежели ты желаешь, чтобы при твоём появлении со всех сторон сбегался народ, то всё нормально: у нас юродивых любят. Однако могут не так понять.

Паренёк вспомнил первые встречи с местным населением и в замешательстве застыл посреди дороги, не зная, что ответить. Действительно, его вид вызывал, мягко говоря, подозрения.

— Какой город? Мне город ни к чему, — начал он, но тут же сообразил, что совершенно не знает, куда же ему надо, и выложил коту свою необыкновенную историю, закончив её извечным вопросом «что делать?».

Баюн его внимательно выслушал и задумчиво почесал лапой пушистый подбородок.

— Ясно. Угодил в проход между мирами. Бывает. Тогда тебе к Кащею. Светлая, между прочим, голова, хотя с тёмной стороной дело имеет. Всё знает.

Новость о том, что где-то тут неподалёку живёт Кащей Бессмертный, уже не произвела на Саньку абсолютно никакого впечатления. Когда новая информация валится на голову, как кирпичи с рухнувшего рядом дома, чувства притупляются. Настораживало одно: помнится, ничего хорошего от злодея не видели.

— Ерунда, — фыркнул Баюн. — Всё дело в том, что он многое может. Народ же у нас простой: одному дай — остальные в очередь выстроятся. Но для всех хорошим никогда не будешь. А так как живёт он уже несколько тысяч лет, то и обиженных на него, сам понимаешь, хоть пруд пруди. Кроме того, он с царством мёртвых связан. А кому туда охота? То-то. Посему его ещё и боятся. Оттого и небылицы всякие плетутся. Слушать их — пустое дело, и ежели тебе нужно какую-нибудь очень трудную задачку решить, прямая дорога в Кащеев замок.

— Что ж, раз других вариантов нет, делать нечего. Может сумеет помочь. А как к нему добраться?

— Прямой дороги туда никто не знает, как, впрочем, и кривой. Просто идёшь. Встреча сама произойдёт в нужное время, если, конечно, очень захотеть.

— В своё время? Очень определённо. И когда оно наступит, это самое время?

— А это от тебя зависит. Человек многое видит, да мало замечает. В основном то, что его именно сейчас интересует. Остальное мимо пролетает, не задерживается. Нужные события происходят лишь тогда, когда ты сам к этому готов.

Сказав это, кот исчез.

«Скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается», — писалось в книжках. Врали книжки или нет, Санька не знал и знать не хотел. Целый день без отдыха он шагал куда глаза глядят и уже едва волочил ноги. Колючие ветки цеплялись за одежду, упавшие деревья и ямы мешали идти. Самое странное, не попалось никакого человеческого жилья, словно какая-то таинственная сила кружила его по лесу.

День клонился к вечеру, и совершенно не хотелось ещё одну ночь провести на дереве. Но вокруг сплошной лес, куда идти? А тут ещё засевшая в голове фраза «Встреча произойдёт в своё время». Получалось, ещё не время? Но так вообще ничего не могло произойти и год, и больше. Что тогда? Болтаться по лесу? Ради чего? Встречи с каким-то призрачным гражданином по имени Кащей. И неизвестно, сможет ли помочь этот так называемый Бессмертный.

Перспективы на будущее казались чрезвычайно мрачными, и под стать им такое же мрачное настроение.

— Хорошо живётся волшебникам, любое их желание моментально исполняется, — ворчал Санька, — а мы люди простые. Всё потом и кровью. Хотя Баюн и обещал, что встреча обязательно произойдёт, что-то в это мало верится. Ходишь тут, ходишь.

Ему стало нестерпимо жалко себя, заброшенного неизвестно кем, неизвестно куда и непонятно для чего. В душе потихоньку нарастала злость. Кто это подстроил? Поймать этого шутника, да настучать по шее, глядишь, надолго бы потерял чувство юмора.

Проблуждав ещё около часа, Санька окончательно выдохся и остановился. Ноги гудели от длительной топотни, да и настроение вконец испортилось.

— Скелет ходячий! — завопил он во всё горло, но голос сорвался и вместо «где ты?» — получилось «гкхшшш».

— Зачем кричишь, связки портишь? Тихо скажешь, хозяин тоже услышит, — раздалось со стоящей рядом берёзы. На ветке сидел большой чёрный Ворон. — Идём.

Птица взлетела и направилась вглубь леса. Санька заковылял следом.

Долго ли, коротко ли, но лес постепенно поредел, расступился, и появился замок. Высокие, толстые стены. Нависающие остроконечные башенки с узкими бойницами. За стенами виднелись три зубчатые башни, сильно смахивающие на острогу остриями вверх. Подходы преграждал широкий ров, заполненный водой. Мрачное сооружение, владелец которого мог сидеть в осаде не один год. Хотя, кто рискнёт осадить Кащея?

Пернатый проводник куда-то исчез. Санька пожал плечами, перешёл сгорбленный мостик и остановился возле массивных, окованных железом ворот. Над ними, на месте герба, висел выбеленный временем череп, а рядом — песочные часы. И никакой охраны.

— Спят, тунеядцы. Заходи, кто хочешь.

Однако так просто, с наскока, войти не удалось. Неведомая сила отталкивала, не давая возможности даже дотронуться до ручки. На ум пришло: «Стучите, и вам откроют». Где-то должен быть звонок.

Действительно, сбоку свисала верёвка, а под ней красовалась грозная надпись: «Прежде чем зайти, подумай, нужен ли ты здесь».

— Думать надо до того, как из дома выйдешь, — огрызнулся Санька и изо всех сил дёрнул верёвку.

— Что? — Череп внезапно ожил и лязгнул зубами. Пустые глазницы озарились багровым светом.

Санька от неожиданности попятился, зацепился ногой за кочку и плюхнулся на землю:

— Эт-т-т-то я. К Кащею.

— Зачем?

— На приём. По личному делу, — ответил парнишка. Он уже оправился от испуга и вскочил. — Если ты за секретаря, так доложи, а нечего зубами скрипеть.

— Заходи, раз не боишься, — оскалился череп.

От такого пожелания тревожно ёкнуло сердце, однако отступать было поздно.

Песочные часы перевернулись, и двери медленно, со скрипом пришли в движение.

— Эка невидаль. Дистанционное управление. Ну, поглядим, что это за Кащей, — фыркнул Санька и лихо шагнул во двор.

В следующее же мгновение ему захотелось выскочить обратно. Перед ним плотной стеной стояли злыдни, упыри, оборотни, какие-то скелеты, мелькали призрачные тени.

Увидев вошедшего, они дружно завыли и двинулись навстречу. Тёплая, дружественная встреча грозила сразу же перейти в поминальный, для гостя, ужин.

В своём прошлом, которое теперь было будущим, ему с такими компаниями сталкиваться не приходилось, и он совершенно не знал, что делать. Он попробовал перекреститься, но в результате к вызывающим озноб воплям добавился ещё и душераздирающий хохот. Пот ручейком заструился между лопаток. Ноги, несмотря на все усилия, намертво приросли к земле. Сердце стучало, как паровой молот. Похоже, сказке наступал конец.

— И понесла же меня нелёгкая в это логово. Человек — единственное существо, которое из лучших побуждений, само себе делает неприятности.

Тем временем ужастики, толкаясь и сопя, плотным кольцом окружили этот неожиданный кулинарный подарок. Особенно противной была рожа упыря со стекающей по подбородку слюной. Он скалился в предвкушении предстоящего пиршества, и его вытянутые пальцы дрожали от возбуждения

— Сожрут, — похолодел Санька. — По кусочкам. — И машинально поставил защитный блок.

Физиономия упыря самым неожиданным образом переменилась. Слюна всё так же капала на землю, а вот глаза стали круглыми и похожими на два полтинника. Он замер. Да и остальные, словно натолкнулись на невидимую стену, враз замолчали и остановились, косясь на Санькины руки.

«Интересно, чего это они? — удивился он. — Руки как руки, правда, давно не мытые, но это не повод от них шарахаться».

Он помахал одной ладошкой, затем другой. Передние ряды отпрянули назад, сшибая задние. Безобидное на вид лакомство оказалось им не по зубам. Ужастики явно чего-то боялись, хотя и непонятно, чего именно.

«А может они знают, что такое карате? Нарвались на какого-нибудь мастера с чёрным поясом и получили по ушам, — осенило Саньку. — Тогда бояться нечего. Даже наоборот».

Он рванул на груди куртку и с воплем: «Держите меня семеро, иначе я за себя не отвечаю!» — ринулся вперёд.

От такого пожелания кровопийцы и душегубы с визгом бросились в рассыпную

— У, живоглоты! — вопил им вслед Санька. — Жратеньки захотелось! Сегодня постный день! Обедать будете в ужин! На следующей неделе!

Он ещё немного потопал ногами, плюнул им вслед, и направился к центральной башне. Если дорог несколько, лучше шагать прямо. Но, переступив порог, в очередной раз задумался, а всё ли у него в порядке с головой.

Огромный зал оказался в несколько раз больше и выше, чем сама башня снаружи. Куполообразный потолок терялся в вышине. Невесть откуда взявшиеся, украшенные витражами высокие стрельчатые окна пропускали мягкий свет. На стенах висело различное оружие, в одном углу стояло большое зеркало в резной раме. Горящие свечи двигали тени. Гулкое эхо многократно усиливало каждый звук и Санька непроизвольно остановился, придавленный этим великолепием. Нервы были на пределе.

— Что же ты встал, дружок? Проходи, — раздался тихий голос.

Сколько раз Санька прокручивал в уме эту встречу. Вспоминая прочитанные сказки, он готовился увидеть нечто зловещее. По всем правилам Кащей сразу начинал колдовать, метать стрелы, молнии и махать мечом. Воевать с ним — занятие бессмысленное, а единственное спасение — какая-нибудь жутко заумная фраза, чтобы это пособие по анатомии остолбенело с отвалившейся челюстью и пыталось понять, о чём речь. Тогда можно и поговорить.

К сожалению, мы предполагаем одно, а остальные почему-то думают совершенно иначе. Большей частью наши заготовки сразу же летят в мусорную корзинку.

Так получилось и на этот раз. Санька приготовился услышать жуткий рёв, зловещий хохот или ещё что-нибудь тому подобное, и простой вопрос его потряс. От неожиданности он подскочил, развернулся, приняв боевую стойку, и тут же опустил руки. Перед ним стоял худощавый старик в длинном чёрном плаще. Высокий лоб, тонкий прямой нос, тонкие в ниточку губы и чёрные, словно бездонные, глаза на бледном, почти белом, лице.

— Что-то не так? — спросил Кащей с усмешкой. — Ты думал у меня облезлый череп и кости наружу?

Санька сглотнул и машинально кивнул. Но, если сам вид злодея всё-таки особого страха не вызывал, то глаза пронзали насквозь. Холодные, равнодушные, от взгляда которых человек цепенел, а затем начинал медленно распадаться на кусочки. Кащей ещё мгновение смотрел на парнишку, уже еле державшегося на ногах, затем повернулся и, пройдя в глубину зала, сел на трон. Глаза у него стали спокойные, даже чуть усталые.

— Зачем пожаловал?

Санька уже успел прийти в себя и задумчиво почесал затылок. Множество вопросов крутилось на кончике его языка, особенно про эту глупость с яйцом, однако, неизвестно как отнесётся к этому хозяин, вдруг обидится. Любопытство дело хорошее, пока не мешает жить. Пришлось сразу брать быка за рога.

— Есть у меня одна малюсенькая просьба. Говорят, вы можете помочь мне вернуться назад в мой мир.

— Ты этого хочешь?

— Очень.

— И в чём проблема?

— Так вот в том-то и состоит, что сам я не могу найти эту дорогу домой.

— Значит, плохо ищешь. Человек, если чего-то сильно захочет, рано или поздно это получит. Весь вопрос только в том, нужно ли оно «это» ему? И можно ли потом от этого приобретения избавиться.

— Вы что, сговорились? Хочешь, не хочешь. Ещё один Баюн выискался.

— А вот насчёт нашего сочинителя ты вовремя напомнил, — согласился Кащей и повёл глазами по залу. — Эй, хвостатый!

Маленький огненный вихрь сорвался со стоявшего возле трона посоха и метнулся в дальний угол зала. Раздался истошный кошачий визг и перед изумлённым Санькой возник кот. Шерсть на нём стояла дыбом и слегка дымилась, а между ушей с треском проскакивали маленькие искорки. Впрочем, сам котяра был цел и невредим.

— Хулиганство! — завопил Баюн. — Почтенное животное жизни лишают!

— А с каких это пор почтенные по углам прячутся? — беззвучно рассмеялся Кащей.

— Исключительно в литературных целях. Записки для истории. В назидание потомкам, так сказать, чтобы знали своё прошлое. А то ведь потом такого насочиняют. Так исказят — страшное дело.

— Ясно, личный летописец. Брысь отсюда. Разговор у нас серьёзный, после всё узнаешь.

Вихрь снова подхватил животину и, нимало не церемонясь, выкинул его в окно.

— Убьётся ведь, — попытался вступиться за кота Санька.

— Не переживай. Эта хитрая бестия всегда на лапы падает, а если уж очень высоко будет, до земли не долетит, в воздухе растает. Так что вы ещё встретитесь. Но перейдём к нашим баранам.

— А чего к ним переходить. Мне домой надо, сказали вы можете помочь. Вы меня или одного отправляете, или с собой в кармашке перенесёте, и дело в шляпе.

— Не спеши, всё не так просто, как ты думаешь. Прямиком домой я тебя отправить не могу. Нельзя и с собой взять. Из одного мира в другой передвигаются только в одиночку и без багажа. А вот в коридор между мирами доставить можно. Остальное будет от тебя зависеть. Правда, существует маленькая загвоздка…

— Согласен, — возбуждённо перебил его Санька. — Мне бы только отсюда выбраться, да к себе поближе, а там уж я расстараюсь.

— Поближе, так поближе, — задумчиво повторил Кащей. — Раз ты такой нетерпеливый и слушать дальше не желаешь, закрывай глаза, будем выбираться.

— Готово.

— Открывай.

Санька открыл глаза.

Он очутился в жутком месте. Вокруг сплошная темнота. Даже, скорее, чернота. Никого и ничего. Почти абсолютный мрак, с крапинками едва заметных звёздочек.

— Что-то не так? — встревожился парнишка. — Перемещение отменяется?

— Почему отменяется? Прибыли. Шагай в свой мир, — прозвучал где-то рядом голос невидимого Кащея.

— Куда шагать? Тут же ничего не видать, хоть глаз выколи.

— А ты приглядись.

Санька таращился изо всех сил, но светлей не становилось. Лишь редкие звёздочки грустно помаргивали в ответ.

— Я ничего не вижу! — раздался его отчаянный вопль.

— А ты думал, что проход в другие миры похож на длинный коридор, а вокруг двери, двери, двери? Открывай любую и заходи? Ничего подобного. Вот это как раз оно и есть, то самое «между», а каждая звёздочка — мир. На одной из них ты раньше жил, а с другой только что ушёл.

— И которая звёздочка моя?

— А это твои заботы, — голос Бессмертного стал серьёзным и даже сочувствующим, — есть такое странное слово «любовь». И только твоё сердце может подсказать, куда идти. К своему дому тянуть должно.

— А если я не пойму?

— Придётся выразить соболезнование близким, ибо придётся тебе тут вечно скитаться. Заблудшие души, думаешь, откуда взялись. Многие хотели в мирах попутешествовать, да немногие любили. Точнее, они только себя любили. Кстати, ты заметил, что количество звёзд постепенно растёт. Советую поторопиться, если не хочешь куковать тут вечно.

— Заберите меня отсюда! — заревел Санька, готовый впасть в истерику.

— Ничем не могу помочь. Раньше нужно было слушать, а не перебивать старших. Теперь всё от тебя зависит. Ищи, почувствуй свою звезду, свою планету. Желаю удачи.

— Кащей, Кащей, погоди!

Ответа не последовало. Лишь тишина и звёзды, одна из которых — его Земля. Встревоженный паренёк переводил взгляд с одной на другую, пытаясь хоть что-то рассмотреть, но тщетно. От напряжения начали слезиться глаза, и он снова их закрыл.

Сразу же в голове вспыхнула яркая картинка родного посёлка, зелёного леса, голубого неба. Он даже услышал пение птиц и ощутил дуновение свежего ветерка. Казалось, протяни руку… Что ни говори, а жизнь всё-таки прекрасная штука, и потеряться в каком-то дурацком коридоре — большая глупость.

Неожиданно в этом призрачном небе что-то сверкнуло. Санька открыл глаза. Одна из звезд светила чуть ярче других.

— Она, — прошептал он чуть слышно.

И в тот же миг бездонный мрак рассыпался на тысячу осколков. Санька понял, что лежит ничком на земле. Перед носом, по травинке, полз жук. Высоко в небе пел жаворонок. Дома было хорошо. Дома было замечательно. Просто великолепно.

— Получилось, — прослезился Санька и перевернулся на спину.

Не тут-то было.

— На сырой матушке земле не рекомендуется лежать более нескольких минут, — раздался ехидный голос. — Тогда она даёт силу. Если валяться долго, она даёт радикулит.

— Баюн, скотина! — взвыл парнишка и вскочил на ноги.

— Что ты будешь делать, — схватился за голову кот. — Снова обзывается. У вас, уважаемый, следует заметить, чрезвычайно убогий словарный запас. В русском языке существует огромное количество слов для выражения радостных эмоций. В следующий раз, будьте любезны, захватите с собой словарик.

— Но старый обманщик обещал отправить меня домой!

— Позволю себе не согласиться с таким утверждением, — раздался голос, от которого Санька моментально взмок и тут же высох, а Баюн метнулся в кусты.

Кащей сидел на пне, положив руки на трость с серебряным набалдашником.

— Я, на первый раз, эти наветы пропускаю, учитывая вашу, как бы это помягче выразиться, возбуждённость. В дальнейшем же прошу сначала думать, и лишь затем говорить; иначе могут быть неприятности. А по поводу произошедшего — пошарь во лбу, дружок. Сны свои вспомни. Вспомни-ка, что на душе было, когда на звезду смотрел. Никто тебя сюда на аркане не тянул — это твой выбор. Получается, именно здесь ты и нужен.

— Так это вы меня недавно в лесу агитировали? — ахнул Санька.

— Я, — согласился Кащей. — Хотя, слушая в замке весь твой вздор, я сначала подумал, что ошибся, но ты вернулся. Значит, так тому и быть. Ничего теперь изменить нельзя, и нечего тень на плетень, в смысле — на окружающих, наводить.

«Но на самом деле я хотел попасть домой, в своё время, — растерянно подумал Санька. — И не виноват, что со звездой вышла ошибка. Да и ошибка ли? Кащей вполне мог подстроить этот спектакль. Впрочем, спорить с ним бесполезно и даже опасно».

— Ясно, — вздохнул он. — И что я должен сделать?

— Дело серьёзное. Злые силы пытаются захватить Берендеево царство. Делают это тихо, исподволь, чтобы никто не догадался о грядущей беде. Поэтому и понадобился человек со стороны, который отыщет злодеев и уничтожит. Иначе пропадёт царство.

— Интересно. Раз вы всё прекрасно знаете, то почему сами Зло не придушите? Вы же Бессмертный, вам и меч в руки. А я, если уж без меня не обойтись, могу рядом постоять и в барабан постучать.

— Не имею права. Я у Вечности на службе. Это человек сделать должен. И судьба выбрала тебя.

— Вот спасибо, обрадовали, — сердито буркнул Санька. — А какое оно, Зло? Откуда взялось? Как с ним справиться?

— А вот это ты должен сам выяснить. Одно могу сказать, разгадку найдёшь во дворце у Берендея. Желаю удачи. — И Кащей растаял в воздухе.

— Здорово, — крякнул Санька. — Похоже, у них тут все исчезать умеют. Хобби такое. Мне бы так.

В кустах раздался еле слышный шорох, и наружу высунулась настороженная голова кота. Он внимательно огляделся вокруг и, не заметив ничего подозрительного, постепенно появился целиком.

— Как дела?

— Как сажа бела. Домой, хоть сейчас. Маленькое условие — прежде к царю в гости зайти. Чайку с блинами попить, о смысле жизни поговорить. Может, составишь компанию?

— Не уверен, что это хорошая идея. Говорят, шкура у меня симпатичная. Если смотреть против солнышка — вылитый тигр. Амурский. Это река такая. Далеко отсюда. Так что не хочется, понимаешь ли, такой красотой без надобности рисковать.

Баюн немного помолчал и неожиданно тоже исчез, а затем вновь бесшумно появился и положил на землю тюк с одеждой. На немой вопрос «откуда?» небрежно махнул в сторону лапой:

— Висело. Там ещё много, а тебе пригодится.

Санька развернул тюк и разложил на траве светло-серую полотняную рубаху, штаны, две полоски ткани и лапти. Скинул куртку, стащил через голову водолазку, немного подумал, снял кроссовки, носки и джинсы. Рубаха оказалась впору, а вот штаны слегка великоваты, пришлось подпоясаться весьма кстати оказавшейся в свёртке верёвкой. Проблемы возникли с новой обувкой. Санька сунул ногу в лапоть и поморщился:

— Колючие.

— Онучи накрути.

— Чего?

— Это, — показал на куски ткани Баюн.

Парнишка с недоумением покрутил «онучи», затем кое-как обмотал одну полоску вокруг ноги, однако теперь она не помещалась в лапоть.

— Нафиг нужно, — возмутился он.

Он содрал обмотку, снова натянул носки и надел лапти.

— Так более-менее.

Кот обошёл вокруг парнишки, удовлетворённо хмыкнул, но вдруг остановился, удивлённо растопырил уши и показал на кольцо:

— Ба. А это откуда?

— Нашёл, а что?

— Если мне не изменяют зрение и память, оно волшебное. О нём разные байки ходят: и от дурного глаза оберегает, и об опасности предупреждает.

Санька насторожился.

— А желания выполняет? — с надеждой спросил он у кота.

— Вот, чего не знаю, того не знаю. — Баюн в задумчивости почесал загривок. — А зачем, собственно говоря, для этого нужно колечко? Если очень захотеть, то любое желание само исполнится.

— Скажешь тоже. Я много чего хочу, да толку никакого.

— Видишь ли, некоторые желания исполняются не сразу, а немного погодя. От других ты и сам со временем отказываешься, они вообще ни к чему. Яркое, заветное желание сбудется непременно.

— Врёшь! — выдохнул Санька.

У него от этих переживаний голова кругом идёт, а проблема, оказывается, решается намного проще.

— Не имею такой привычки, — фыркнул от возмущения Баюн. Шерсть на нём встала дыбом, жёлтые глаза яростно засверкали: — Умолчать могу, но врать — совесть не позволяет. А ты глупый, невоспитанный мальчишка. Встретимся, когда поумнеешь. — И он с обиженным видом прыгнул в кусты.

— И чего размяукался? — пожал плечами Санька. — Тоже мне творческая натура, слова поперёк не скажи. Подумаешь, не так выразился. Меньше надо внимания обращать. Не все же родной язык учили. Впрочем, у меня и своих забот полно.

Парнишка уселся на пенёк и принялся натирать колечко, беспрестанно повторяя:

— Хочу домой. Хочу домой.

Наконец, видя тщетность своих усилий, он решил, что Баюн его попросту разыграл. Никакое колечко не волшебное — это кошачьи сказки, и нечего терять даром время. Нужно добраться до города и встретиться с царём: он-то про Зло, наступающее на его царство, знать должен. Конечно, не мешало бы задать Кащею ещё пару вопросиков, да где его теперь искать? Умные мысли обычно запаздывают и приходят тогда, когда спорить уже не с кем. Придётся решать задачку на месте.

Санька надел колечко на палец и поднялся. Было немного жутковато, но когда тебе семнадцать лет, то любые препятствия кажутся легко преодолимыми. Неужели он, человек из будущего, спортсмен, не сможет навести тут порядок. Он, конечно, не отличник, зато уж наверняка умнее их всех вместе взятых. И вряд ли это мероприятие займёт много времени. Кроме того, намечалось действительно замечательное приключение: не каждый день попадаешь в прошлое, тем более что обещали вернуть домой.

Хряк с нетерпением ожидал наступления вечера. Никогда ещё время не тянулось так медленно. И если обычно он старался находиться во дворце как можно дольше, чуть ли не с обидой уходя домой, то сегодня он не знал, как избавиться от Берендея, который, как назло, не отпускал от себя советника.

Наконец он вырвался от царя и еле сдерживаясь, чтобы не помчаться бегом, направился к дому. Слуги доложили о пяти убитых, но колечка не принесли. К тому же какой-то заморский купец умудрился сбежать.

— Работнички, ничего поручить нельзя, — рассвирепел Хряк.

Его карьера, а возможно и жизнь, висели на волоске, и нужно срочно выяснить, где этот неизвестный, осмелившийся встать у него на пути.

Не дожидаясь, пока скроется солнце, советник нырнул в заветную каморку. Захлопнув дверь и задвинув оба засова, схватил волшебный шар. Однако на этот раз шар ничего не показал. Встревоженный Хряк раскинул карты. Поглядел на них, перемешал и снова выложил на стол. Затем медленно собрал колоду и с яростным воплем запустил её в дальний угол. Как ни раскладывай, получалось одно: его враг уже рядом, в городе.

Хряк выскочил из каморки и выстроил дворовых.

— Дармоеды! Простого дела — человека убить, и то не можете! Сейчас пойдёте в город и найдёте человека с серебряным кольцом. Кто принесёт кольцо, получит вольную. И попробуйте только оплошать! На этот раз вам это даром не пройдёт, всех сгною!

Дворовых как ветром сдуло.

На службу к Берендею

День клонился к вечеру, и Санька непроизвольно ускорял шаг. Наконец показался город, спрятанный за высокими каменными стенами. Паренёк летел уже чуть ли не вприпрыжку и всё равно опоздал. Главные крепостные ворота закрылись перед самым носом. Он принялся барабанить по двери изо всех сил, в ответ из бойницы высунулась недовольная физиономия. Она удивлённо оглядела наглеца и скрылась, а вместо неё появился лук со стрелой. Санька моментально понял беспочвенность своих претензий и резво отпрыгнул в сторону.

Он отошёл подальше от ворот и осмотрелся по сторонам, прикидывая, куда приткнуться на ночь, очень уж не хотелось ночевать на улице.

Солнце почти спряталось за верхушки деревьев, когда Санька разглядел крытую соломой крышу.

Человеческое жилище обычно похоже на своего хозяина. Однако, по внешнему виду этого строения определить, кто тут жил, казалось абсолютно невозможно. Дом не дом, землянка не землянка. Перекошенная на одну сторону, вросшая в землю избушка.

Под стать развалюхе оказался и куцый дворик, заросший лебедой и крапивой. Две чахлых яблоньки и собачья будка без крыши, при ближайшем рассмотрении оказавшаяся полуразрушенным колодцем.

Парнишка перешагнул через завалившийся от старости плетень, подошёл к приоткрытой двери и постучал.

— Наконец-то хоть одна живая душа появилась, — раздался тягучий голос. — Заходи и дверь прикрой, сквозит.

Санька пригнул голову и вошёл внутрь. С минуту он стоял с широко раскрытыми глазами, привыкая к полумраку, царящему в комнате. Закопчённое окошко почти не пропускало света. Постепенно он разглядел стоявшую у стены широкую лавку, на которой лежал бородатый рыжий мужик. Рядом с лавкой стоял перекосившийся стол и колченогий стул. Кругом царил жуткий беспорядок. Одной уборки хватило бы на целую неделю. На полу — толстый слой мусора. На столе громоздилась гора немытой посуды. В углу жирный паук деловито заворачивал в паутину отчаянно жужжащую муху.

— Что, самому не дойти? Лучше замёрзнуть? — поинтересовался Санька у хозяина.

— Так ведь всё равно кто-нибудь когда-нибудь зайдёт.

— Хм, логично. Слушай, у вас переночевать можно? А то я в город не попал.

— Ночуй, какой разговор. Ежели место найдёшь.

Санька облегчённо вздохнул и огляделся, куда бы пристроиться. Дело это, однако, оказалось не таким простым. Лавка сразу отпадала, стол и стул, ввиду своей хлипкости, явно не годились, а другой мебели в комнате не было. Оставалась печь, но, заглянув на лежанку, Санька обнаружил, что и это тёпленькое местечко занято: на ней, накрывшись лоскутным одеялом, лежал здоровенный детина.

— Это постоялец, — почему-то перепугался рыжий. — Его лучше не трогать.

«Тут не поспишь, — понял Санька. — Придётся искать другое место для ночлега».

Он подошёл к окошку, выглянул на улицу и его прошиб озноб. На дворе стояла глубокая ночь. Темень, хоть глаз выколи. Ни луны, ни звёздочек. На душе стало тоскливо. Словно он снова угодил в коридор между мирами. Хотя, можно подумать, здесь лучше: дремучая Тмутаракань, затерянная среди дремучих лесов в дремучем прошлом.

Делать нечего. Словно потерянный пёс, он сделал пару кругов по комнате, притулился в углу и закрыл глаза. Вскоре понял, что замёрз, поднялся и подошёл к мужику.

— А чего так холодно?

— Щелей много. Надо бы мхом заделать, да никак не собраться.

— А печка?

— Дров нетути.

— Да во дворе полно хворосту, — рассердился Санька.

На него дома тётка вечно ворчала, что он лодырь и нужно сто раз сказать, чтобы прибрался хотя бы у себя в комнате, но хозяин избушки, похоже, вообще ничего делать не хотел.

— Сходить некому, — прохрипел рыжий. — Болею я. Лихоманка.

— Странная болезнь, никогда о такой не слышал. Ладно, лежи. Сам займусь.

Санька выскочил во двор и набрал ворох сухих веток.

Дальше всё почему-то пошло наперекосяк.

Вернувшись в избу, он попытался разрубить длинные ветки обнаруженным под лавкой тупым топором и едва не угодил себе по ноге. Пришлось просто затолкать их в печь, обломав тонкие концы.

— Чем разжечь? — спросил он у мужика, с интересом наблюдавшим за действиями парнишки.

Тот задумчиво посмотрел по сторонам и неопределённо пошевелил в воздухе пальцами.

— Кремень и трут или на окошке, или под столом.

Мужик, похоже, совершенно не знал, что у него где валяется. Найти в куче мусора маленький кусок кремня оказалось делом нелёгким. После долгих поиском пропажа нашлась в одном из кувшинов. Следующие полчаса Санька пытался высечь искру. Наконец это удалось, и он развёл огонь.

Печка немедленно задымила.

— Заслонка, — простонал рыжий.

Со слезящимися от едкого дыма глазами, зажав ладошкой нос, Санька рванулся к трубе, с ходу врезался в невесть откуда взявшийся стул и отбил коленку. Взвыв от боли, помянул недобрым словом печь, хозяина и судьбу-злодейку, затем попытался открыть заслонку и едва не вывернул палец. Похоже, её давным-давно никто не трогал.

— Ой–ё-ёй, — схватившись за голову, запричитал хозяин. — Погибель наша пришла. Угорим мы сейчас, горемычные.

Санька схватил топор, двумя ударами расшатал заслонку и выдернул её из полозьев.

Пламя ярко вспыхнуло, и печь перестала дымить. Остатки дыма сквозняком вытянуло сквозь щели.

Санька вытер рукавом мокрый лоб и поглядел на рыжего.

— Тебя как звать?

— Лёха.

— А меня Саня. Слышь, Лёха, так жить нельзя.

— Нельзя, — согласился мужик.

— Так прибрался бы для начала.

— А зачем? — пожал плечами Лёха. — Сколько ни убирай, через день то же самое будет. Бессмысленная трата сил. Лучше подождать, пока оно само образуется.

— А если не образуется?

— Значит, не судьба. Тем более напрягаться нечего. И потом, всё это суета, мелочи. Вот ты ругаешься, а я, между прочим, заклинание придумываю. Чтобы сразу всем стало хорошо.

— Чтобы всем сразу, такого не бывает.

— Ты в этом уверен? Жаль, очень уж хочется.

— Чушь собачья, — рассердился Санька. — Под лежачий камень вода не течёт. Неужели это нужно доказывать?

— Непременно! — почему-то радостно подтвердил рыжий. — Всё в этой жизни идёт своим чередом. Чему бывать, того не миновать. Человек, как эта самая муха — жужжит, бьется, а будет ли из всего этого толк? Очень большой вопрос. Если что должно произойти, произойдёт в любом случае, будешь ты дёргаться, или не будешь. Так что, береги силы.

Санька слушал и неожиданно поймал себя на мысли, что рыжий в чём-то определённо прав. Кто-то колотится всю жизнь, и ничего у него не получается, а кто-то живёт, не зная забот, абсолютно ничего для этого не сделав. Так что незачем переживать, надо немного подождать и всё образуется. И нечего ввязываться в авантюру, которая его совершенно не касается. Нужны ему эти подвиги. Пусть сами разбираются.

С печи донёсся шорох. Санька обернулся и увидел, что детина на лежанке проснулся и с интересом разглядывает гостя одним глазом. Второй глаз скрывала чёрная повязка. Санька почувствовал, как на него наваливается странная апатия. Захотелось пристроиться куда-нибудь в уголок и тихо подремать. Стало безразлично, вернётся он домой или не вернётся. Какая, в принципе, разница, где жить. Неожиданно сквозь замызганное окошко пробился солнечный лучик и скользнул по Санькиной руке. Сверкнуло колечко. Детина широко зевнул и перевернулся на другой бок.

Санька моментально ожил и озадаченный такой резкой сменой настроения хриплым шёпотом спросил у рыжего:

— Кто это?

— Лихо Одноглазое, — так же шепотом ответил Лёха.

— Это от которого сплошные неприятности?

— Оно. Пока спит, ещё терпимо, а как проснётся — туши свет. У меня ведь раньше и дом справный был, и хозяйство. А вот поди ж ты, какая беда.

— Так что ты молчал?! — вскинулся Санька. — Я читал, оно заразное. Прицепится, не отстанет.

— Заразное, — согласился Лёха и неуверенно поскрёб подбородок. — Только к тебе почему-то переходить не захотело.

«Так я тебе и поверил, — хмыкнул про себя парнишка. — Да ты, чтобы от этой бяки избавиться, мне что угодно наплетёшь. Не хочет оно ко мне переходить. А если захочет? Не хватало остаток жизни провести не поймёшь где. Ну и царство, того гляди в какую-нибудь передрягу вляпаешься: сначала Хряк, потом Кащей, теперь Лихо Одноглазое. Нет, так дело не пойдёт. Зло найду и сражаться с ним даже не буду. Царю расскажу, у него войско большое, пусть сам воюет, а я сразу домой».

— Пойду-ка я проветрюсь, — заявил он и осторожно, боком, боком, двинулся к выходу. Выскочил за порог и оторопел.

Солнце катилось к закату. В соседней роще репетировали трели соловьи. Редкие прохожие торопились к крепостным воротам. Оказывается, он просидел в избушке почти сутки и едва снова не опоздал.

Он припустился бегом и в последний момент проскользнул в город, опасаясь, что его остановят. Однако на него никто не обращал внимания: стражники лениво переговаривались, изредка поглядывая на установленный на обочине столб с прикреплённым к нему большим бледно-голубым кристаллом.

Сразу за воротами располагалась небольшая, выложенная булыжниками площадь. Прямо от неё, к видневшемуся впереди царскому дворцу вела широкая дорога со стоящими добротными домами за высокими заборами из толстых брёвен. Поперёк главной дороги, от площади, на обе стороны отходили две узкие улочки.

Санька задумался. Сразу идти к царю пока рановато. Сперва нужно походить по городу, присмотреться, может что и прояснится, только для начала найти местечко, где переночевать. Иначе наткнёшься на стражников, объясняйся потом, кто таков и что тут делаешь. И он свернул налево.

Будущий спаситель царства от неизвестно чего и кого тащился по пыльной улице. Здесь дома были попроще, заборы пониже, из горбыля и досок, а местами оградкой служил плетень из тонких жердин. Живот недовольным бурчанием периодически напоминал, что не плохо бы и поесть. Еда, к сожалению, на дороге не валялась, и шансов подкрепиться становилось всё меньше. Ноги от длительной топотни отяжелели и совершенно отказываясь идти. Поэтому, когда за углом обнаружилась вывеска: «Трактиръ „Три богатыря“», они, эти самые ноги, не дожидаясь указаний сверху, самовольно повернули к раскрытой двери.

Словно чёртик из коробочки появился хозяин заведения. Худой и длинный, словно жердь, с бесцветными бусинками глаз и жиденькими, расчёсанными на прямой пробор, волосами. И хотя глаза его смотрели с подозрением, физиономия просто лучилась радушием. Пусть посетитель хоть на чёрта лысого похож, лишь бы деньги оставил.

— Чего желаете?

— Поесть бы, — робко проговорил Санька и еле слышно добавил: — Правда, с деньгами проблема.

— Не подаем-с.

Только что широко улыбавшееся лицо презрительно сморщилось и обернулось небольшой, но заметной лысиной.

— Может сделать чего? Дров там нарубить или водички поднести? — всё так же нерешительно попробовал заинтересовать излучающий ледяной холод затылок Санька. Унижаться было противно, но уж очень хотелось есть. Не получив ответа и потоптавшись ещё немного, он решил зайти с другой стороны.

— А если вещь какую? Вместо денег.

Трактирщик, не торопясь, развернулся, с минуту раздумывал, словно решая, стоит ли вообще связываться с таким оборванцем, затем пожал плечами и нехотя процедил:

— Валяй.

— Вот, золотая. — Санька поспешно снял с шеи цепочку, подаренную тёткой на окончание школы.

Будь он более внимателен, то заметил бы, как на мгновение наружу проступило плутовское нутро хозяина. Глаза дёрнулись из стороны в сторону: не смотрит ли кто, и тут же его физиономия приняла прежнее, скучающее выражение.

— Безделица, — сказал он и сунул цепочку в карман. — Трёшка, не больше.

Из сказок, да небрежно пройденных учебников по истории, в Санькиной памяти осталось только то, что в старину имели хождение золотые и серебряные деньги, да перед революцией рубль был жутко дорогим. Поэтому, цена могла быть названа любая, главное обед. А ещё сдача. Будут деньги на первое время. И он торопливо шагнул за хозяином в трактир.

Проглотив в один присест жиденький супчик, Санька отвалился от стола. По всему организму разлилась приятная слабость, потянуло в дремоту. Хотелось просто сидеть и сидеть, однако на улице смеркалось, и нужно найти хоть какое-нибудь пристанище на ночь.

— Эй, уважаемый, — позвал он. — Давай рассчитаемся. А то идти пора.

«Уважаемый» нехотя отклеился от стула.

— Можно и рассчитаться. Значит так. Сорок и сорок — рупь сорок. Спички брали — два сорок. Водочка опять же. Ах, не брали водочки? А жаль. Да, вот ещё пирожок лежит надкусанный. Как раз три рублика и набегает. Так что, в расчёте мы с тобой. Иди дружок, иди.

С минуту Санька вникал в сказанное, переводя взгляд с пустой тарелки на откровенно бесстыжую рожу. Для чего-то дважды, в уме, повторил и пересчитал сказанное. Наконец до него дошло, что на стене этого заведения табличка «Предприятие высокой культуры обслуживания» никогда не висела, и вешать её никто не собирается, а над ним просто издеваются. Таких наглых выходок он и в прежней жизни не спускал и, не на шутку обозлившись, сгрёб нахала в охапку.

— Либо ты отдаёшь деньги, либо я тебя тут сейчас по столу размажу, — угрожающе произнёс он.

— Пусти. Договоримся, — просипел полузадушенный хозяин.

Санька слегка ослабил хватку. Трактирщик тут же вывернулся ужом, отскочил в сторону и засвистел. В дверях тотчас показались упитанные фигуры двух стражников.

— У чём дело? — прогудели они.

Трактирщик вихрем метнулся за спины прибывшего подкрепления и оттуда показал на единственного посетителя пальцем:

— Голодранец. На дармовщинку нажрался, а платить не хочет.

— Кто голодранец? Да он сам вор… — начал было Санька, но договорить ему не дали.

Стражники дружно затопали в его сторону, и один из них, не говоря ни слова, двинул парнишке рукояткой меча в зубы. От такого дружеского приветствия тот уехал под стол, сбив по пути пару лавок.

— Да что это такое, — начал заводиться Санька, вылезая из-под стола. — Можно подумать, я роль Пьеро репетирую. Одни подзатыльники да тумаки. А эти-то, грызлы, ни здрасте тебе, ни до свидания. Руки за голову, носом в землю. Ну, погодите.

И когда второй стражник попытался ткнуть его тупым концом бердыша, уклонился в сторону и схватил скамью. Скамейка была удобная. Увесистая. И двух молниеносных ударов хватило, чтобы нападавшие, словно мячики, разлетелись по разным сторонам.

— Один — один. Ничья, — объявил Санька. — Может, сядем за стол переговоров?

Но тупоголовая парочка мириться, по всей видимости, не собиралась. Напротив. До сих пор никто и никогда не оказывал им сопротивления. Это был первый случай, и он не лез ни в какие ворота. Стражники просто не поверили, что такое может быть. Они сосредоточено сопели и готовились ринуться в новую атаку.

— И до чего настырный народ пошёл, — грустно произнёс парнишка. — Готовы убиться, лишь бы по-ихнему было. А так нельзя. Сначала нужно поинтересоваться: что и почём, можно ли, не опасно ли? Здоровое любопытство облегчает взаимопонимание. Да и вообще, дяденьки, пора заканчивать. Приличные граждане давно спят, а не бегают друг за дружкой. И у меня есть забота поважнее, чем тут с вами кулаками махать. Эдак я никогда до дома не доберусь

Пока он стоял и разглагольствовал, первый стражник бросился вперёд, выставив перед собой меч. Санька сделал шаг влево, пропустил меч мимо себя, правой рукой ухватил нападающего за рукав и, слегка изменив направление движения, придал ему дополнительное ускорение. Тот с размаху врезался лбом в столб, подпирающий потолок. Сверху посыпалась труха, а бедолага тихо, без звука, съехал на пол.

Трактирщик с чугунком в руках попытался исподтишка подкрасться сзади, но ему был отвешен такой пинок под зад, что он, скрестив руки за спиной, закудахтал как петух и запрыгал на одном месте.

— Ишь ты, попрыгунчик какой, — хмыкнул Санька и тут же, увернувшись от бердыша, ударом кулака отправил второго вояку в глубокий нокаут.

Санька огляделся по сторонам и отряхнул ладошки.

— Гейм овер. Ввиду явного преимущества чемпионом города и окрестностей назначаюсь я. Все довольны, можно аплодировать.

Он поднял вверх руки со сжатыми кулаками, слегка поклонился воображаемым зрителям и оглядел поле боя. Эта быстротечная схватка разом сняла накопившееся за день напряжение. Настроение улучшилось и даже появилась шальная мысль, а не загнать ли обидчиков в печь, погреться.

Внезапно двери трактира широко распахнулись и на пороге появился вооружённый отряд.

— Стоять! Что за погром? — зычным голосом гаркнул один из вошедших.

Настоящий богатырь: высокий, широкоплечий, с аккуратно расчёсанными светлыми волосами и небольшой бородой, он отличался от остальных более богатой одеждой. Красный плащ был подбит по краю мехом, а шлем и доспехи украшены золотым орнаментом.

«Начальство, — догадался Санька и уныло подумал. — Кажись, вляпался. Сейчас трактирщик наврёт с три короба, что во всём виноват я, и пожалте в кутузку. А я на это не согласный».

Не долго думая, он шагнул вперёд.

— Жулики тут некоторые, обсчитывают. А вот эти, — он показал на с трудом поднявшихся с пола помятых стражников, — вместо того, чтоб разобраться, драться начали.

Командир обернулся назад, что-то сказал вполголоса, затем уселся на лавку и уставился на парня.

— Как кличут?

— Санька.

— Так ты говоришь, тебя обмануть пытались? Считать умеешь?

— Умею.

— Может, и грамоту знаешь?

— Есть немного.

— Это хорошо. Да и силушкой тебя, похоже, бог не обидел. Здорово ты их кувыркал.

Санька смущённо промолчал.

— А почему я тебя раньше не примечал? Ты не здешний? — продолжал расспрашивать старший, посматривая на перстень с голубым камнем.

— Счастья ищу, — схитрил Санька. Не рассказывать же, что он собрался спасать царство, хотя не знает от чего и как. Примут за ненормального.

— Ладно. Этот шельма трактирщик у нас уже давно на примете, так что ему впредь наука. Теперь с этими двумя разберёмся. — И он поманил к себе стражников.

Они, по-видимому, прекрасно знали, с кем имеют дело и, словно побитые собачонки, понурив головы, нерешительно подошли.

— Ого, Хряковы дворовые, — нахмурился он. — Интересно, с каких это пор царский советник за порядком в городе следить начал? А ну, брысь отсюда, пока по шеям не накостылял.

Стражники пулей вылетели из трактира, а старший снова повернулся к парнишке:

— А ты не хочешь ли у меня в дружине послужить? Я Липуня. Воевода. И ты царёв человек будешь. Это тебе не пирожки с капустой. Кров. Стол. За хорошую службу и награды немалые.

Санька от радости совершенно растерялся, не зная, что и сказать. Минувшие события вихрем промелькнули у него в голове. Ему дико повезло: сразу же попадал во дворец, а там и до царя рукой подать. Очень неплохое начало и, если так и дальше пойдёт, то завтра — разговор с Берендеем, а послезавтра — домой.

Воевода принял его молчание за согласие.

— Утром приходи ко дворцу. Пойдём к царю. На смотрины.

Воевода встал. Санька, не долго думая, поднялся следом. Оставаться на ночь в трактире, рядом с кровососом хозяином? Да никогда. Лучше на улице, под забором.

— Я, это, сразу туда пойду. Если закрыто будет, обожду немного. Зато не опоздаю.

— Ночевать негде? — улыбнулся воевода. — Пошли, определю на сегодня, а там видно будет.

— Один момент, — попросил паренёк и надвинулся на бледного хозяина заведения: — А должок?

Трактирщик торопливо сунул руку в карман и, не глядя, высыпал горсть монет.

— Вот это по справедливости, — сказал Санька, сгрёб мелочь и выскочил за воеводой.

На улице Липуня распустил отряд по домам и махнул рукой парнишке. Они свернули в переулок, вышли к крепостной стене и увидели маленький, едва заметный среди разросшихся лип, домик. Липуня потянул за верёвочку, щеколда приподнялась, и они, миновав крохотные сени, очутились в большой комнате. Добрую половину помещения занимала печь с лежанкой, накрытой толстым одеялом. Возле окна стоял дубовый стол, рядом широкая лавка и табурет. На стене висела полка с глиняной посудой.

— Здесь переночуешь, а завтра я за тобой зайду, — сказал Липуня и вышел.

Санька огляделся и скептически покачал головой:

— Спартанская обстановочка. Но одну ночь как-нибудь переживу.

Он взобрался на лежанку, завернулся в одеяло и, несмотря на суматошный день, сразу же уснул.

Наступило утро. Санька проснулся ни свет ни заря в самом радужном настроении.

— Итак, расписание уроков в смысле героических подвигов на сегодня. Встречаемся с Берендеем. Узнаём, кто и где нахулиганил, быстренько находим это самое Зло, остальное дело техники. Завтракаем, собираем дружину, естественно, возглавляем, раз никто другой справиться не может, и ведём в бой. Ближе к обеду, как и положено в хорошей сказке: Зло наказано, Добро торжествует. Все довольны и кричат «Ура!». Задание выполнено и… привет Средневековью. Да, чуть не забыл про пир горой и царские награды.

Он слез с лежанки и вовремя: в двери появился Липуня с узелком в руках. Увидев, что парнишка уже на ногах, воевода одобрительно крякнул, положил узелок на стол и развернул. На свет появилась кольчуга, коричневые кожаные сапоги и остроконечный шлем.

— Примерь.

Санька быстренько натянул кольчугу, сапоги и водрузил на макушку шлем.

— А меч?

— После смотрин, — усмехнулся воевода. — Ежели примут. Все вопросы касательно дружины решает царь. Всё-таки его личная охрана. — Он достал из кармана тряпицу, развернул и протянул пирожок. — С капустой. Замори червячка и пойдём.

Дежурный караул ожидал на улице. Кандидата в дружинники поставили в конце отряда, и они отправились во дворец.

Санька шёл, разинув от удивления рот. Вчера вечером, после пережитых злоключений, его бедная голова совершенно не воспринимала окружающий мир. Сегодня же, напротив, всё вокруг сияло самыми яркими красками.

Перед ним словно ожил школьный учебник истории. Ладные, украшенные причудливой деревянной резьбой даже самые простенькие избушки. Прохожие, одетые в яркую, расшитую затейливой вышивкой, разноцветной тесьмой и блёстками одежду, за которую любой этнографический музей заплатил бы бешеные деньги.

Вскоре показался царский дворец. Каменный, из красного кирпича, в один этаж, но на высоком фундаменте, с остроконечной крышей, башенками, богато украшенный затейливой мозаикой и лепниной.

Санька так засмотрелся на это великолепие, что случайно наступил на мирно дремавшую в луже свинью. От такой бесцеремонности хрюшка подскочила и завизжала как резаная, громко выражая своё возмущение. Санька дёрнулся, поскользнулся и во весь рост растянулся рядышком.