Бесплатный фрагмент - Как его завоевать?

Спасибо Илье, другу детства моего мужа,

который однажды пришел к нам в гости. Глядя на него и

слушая байки из жизни полицейского,

я решила написать этот рассказ!

Спасибо Насте, лейтенанту и другу,

которая отвечала на мои вопросы типа:

«А куда звонить, если влез вор? А какое писать заявление?» — и прочее.

Без вас этой истории не было бы.

— Это не дом, а цирк шапито, — бубнила я себе под нос, пробираясь сквозь снежный занос на тротуаре, — не могли, что ли, поселить в квартал Березовый…

Не могли. Жадность нашего директора была типа космоса, то есть не имела границ. И сколько раз я уже пыталась уволиться, даже со счета сбилась. Но все равно оставалась, и все по одной и той же причине — от жадности. Видимо, это заразно. То премию пообещает квартальную, то зарплату тринадцатую.

А сейчас вот отправили в командировку, и если в своем городе мне платили сорок тысяч в месяц, то за два месяца жизни в этой заднице Российской Федерации обещали сто двадцать. Кто бы на моем месте отказался?!

Нет, жители Москвы, ну или, там, Питера, естественно, рассмеялись бы в лицо нашему Марату Раисовичу. Но жители средней полосы небольших городков поймут, что такие деньги совсем не малые. Некоторые на север вон едут вахтовым методом вкалывать среди тайги и медведей.

Хотя… я оглянулась вокруг, с тоской взирая на двух- и трехэтажные хибары, постройки, наверное, позапрошлого века, глянула на пустую улицу и протяжно вздохнула. Ж…а, в которую отправили меня, не особо отличается от севера.

— Доброе утро! — поздоровалась со мной баба Нина.

— Доброе! — как можно приветливее отозвалась я. Воспитание не позволяло послать ни в чем не повинного человека куда подальше только потому, что мое настроение не задалось с самого утра. Тем более тетка правда была классная.

Баба Нина жила в соседнем доме. Вообще-то она пенсионерка, но в отличие от бабок моего подъезда продолжала работать, потому что «с тоски сдохнуть можно». Так она мне пояснила свою позицию. В любое время года, в снег и стужу она, как солдат у ворот Кремля, бодро и чинно вышагивала на автобусную остановку. Мы с ней ехали практически в одну сторону небольшого городка, в его более современную часть, с новостройками и торговым центром.

Баба Нина в этом самом ТЦ драила полы и туалеты, как она приговаривала: «Мою обоссанные горшки». Такая работа ее нисколько не смущала, бабуля не стыдилась и с гордостью рассказывала всем, что пока ее подруги «смотрят передачи Малышевой, где поют кишки и почки», она общается с молодежью и заряжается от них энергией.

Надо сказать, что заряжалась она и правда как положено, до такой степени, что вечерами рубилась в какие-то танки. Я об этом узнала случайно. Как-то у нас выключили электричество, дак она мне все утро жаловалась, что «из-за козлов, которые экономят на проводках и капремонте», ей поиграть не дали.

— Чего хмурая? Не выспалась, что ль? — уточнила она, усаживаясь на лавку под навесом.

— Выспишься тут, — недовольно ответила я, — опять баба Зина дьяволов изгоняла, грохотала пол ночи и завывала.

Бабуля махнула одной рукой, а второй поправила шаль на голове:

— Ты затычки в уши купи, по-другому никак, лечить это не лечится, в дурку ее не увезут, она ж не буйная, подумаешь, демонов гоняет по углам. Да и кто заявление на нее напишет-то? Всю жизнь рядом прожили, жалко же… Ну вот бывает, на старости лет крыша-то поехала маленько…

— Маленько, — я с сарказмом усмехнулась, — маленько — это когда верят в предсказания… А тут напрочь…

— Ты в России живешь, — сказала баб Нина, чуть подавшись вперед, — тут верить в предсказания и подобную чушь — норма жизни!

Вдали показался наш ПАЗик.

— Тащится, прости Господи, корыто наше дырявое, — прокомментировала моя спутница.

— Точно, — кивнула я, — наконец-то.

Мы погрузились в вонючее нутро автобуса. Сели примерно в середину, так как у дверей поддувало в щели так, будто ты на снегоходе с ветерком несешься. Баба Нина не стала лезть с разговорами, за это я ее тоже уважала. Я пялилась в грязное окно, отмечая, как все вокруг преобразуется. Постепенно убогие двухэтажные домишки стали пятиэтажными, а затем показались новостройки. Здесь было много молодежи, детей, и вообще жизнь как-то была заметна. Не то что в нашем микрорайоне. Назывался он Заречье. Из хорошего в нем только и было, что название, остальное так, развалины неизвестных времен.

Над городом раздался гул, и стекла в нашем корыте задребезжали.

— Опять летают, спать не дают ночами, — запричитала тетка где-то сзади меня.

Совсем недавно на обветшалом аэродроме, который когда-то действовал в полной мере, сделали ремонт. Также отреставрировали здание летного училища. После этого город ожил. Летчикам стали давать квартиры в новостройках, появились какие-то программы с субсидиями от государства на приобретение жилья.

Иногда мне казалось, что наш город состоит из летчиков, полиции и пенсионеров. Что тут делала я — не ясно.

— Ладно, до завтра, мне выходить, — сказала я своей соседке.

— Давай, хорошего дня, и затычки в уши купи! — крикнула баб Нина, когда я уже соскочила с подножки на улицу.

Здесь тротуары были расчищены, и я более жизнерадостно зашагала в сторону своей работы. Наша компания занималась оптовой и розничной продажей алкогольных напитков. Имелась своя сеть магазинов. Сложность была в том, что пока весь мир работал на 1С, наш щедрый директор, не знаю, по какой причине, приобрел совершенно неизвестную программу. Поэтому если где-то открывались офисы, магазины, более опытным сотрудникам приходилось выезжать для обучения новичков.

Быстро такому не научишь, везде есть свои сложности и нюансы. Поэтому командировки длились от месяца до двух. Я работала в отделе закупа и по сути следила за своевременным пополнением товарного запаса, новинками и прочим. Особое внимание уделялось элитному алкоголю, тут важно было знать, как и сколько заказывать, дабы избежать больших остатков и низких продаж. Именно поэтому отправили меня в это захолустье, хотя сам магазин работал уже больше двух месяцев, и персонал в принципе был обучен, как и сотрудники местного офиса. Но наш неугомонный Марат Раисович очень уж хотел открыть магазин с более элитным алкоголем, почему-то он решил, что летчики хорошо зарабатывают, много пьют. Якобы какие-то аналитики предсказали большое будущее этому городку, и он хотел войти сюда первым.

Ну стоит отметить, что наш магазин пользовался большой популярностью, и вторую точку, может, и стоило открыть. Но на кой им нужен элитный коньяк стоимостью пятьдесят тысяч рублей за бутылку? И больше. Это минимальные цены.

Но я не директор, слава Богу. Мое дело научить Маринку пользоваться программой, разбираться во всех видах вино-водочной продукции, получить свои родненькие сто двадцать тысяч и убраться восвояси.

Месяц каторги почти закончился. Еще столько же, и домой.

Я подошла к зданию нашего магазина и стала огибать его сбоку, чтобы войти с чёрного входа, предназначенного для сотрудников.

Небольшой офис располагался здесь же, на задворках самого магазина. Как и склад. Если откроют еще одну точку, то здесь ничего не будет вмещаться, и так с трудом. Придется искать помещение для аренды офиса.

— Привет! — поздоровалась со мной Лена, помощник бухгалтера, моя ровесница и подруга сроком в один месяц.

— Привет! — я улыбнулась в ответ, стягивая шапку с помпоном. Мои каштановые волосы, стриженные под каре, не были никак уложены, потому что ночь я практически не спала и утром еле встала на работу. Поэтому глядя на свое отражение, я ужасалась кикиморе из зазеркалья.

— Ну и видок у тебя, Лосева, — прокомментировал Денис, который был и грузчиком, и завскладом в одном лице.

— Отвянь, — буркнула я в ответ, направляясь к своему рабочему столу.

Монитор компьютера весь был уклеен желтыми стикерами, напоминая мне о куче дел. Я тихо застонала. Но Денис и не думал отставать, этот говнистый человек каждый день искал повод поиздеваться надо мной.

— Знаешь, Лосева, любая женщина, если только она захочет, — на этой фразе его брови резко подскочили вверх, — сможет сделать из себя нечто более-менее ебабельное…

— Что?! — я ошалело уставилась на этого дрища, который явно считал себя местным мачо.

Ленка начала хохотать, да так, что чуть чаем не подавилась.

— Слышь, зато, смотрю, ты у нас чересчур стараешься сделать из себя нечто ебабельное, — резко бросила я ему в ответ.

— Не пытайся меня оскорбить, — он ухмыльнулся, всем видом давая понять, что мой выпад нисколечко его не задел, — это ничего не изменит, вид у тебя…

— Заткнись! — зашипела я, не дав ему закончить фразу.

— Ну ты поняла, — посмеиваясь, сказал он и удалился в коридор.

— Козел, — буркнула я себе под нос, а потом спросила у Лены, — что, у меня совсем видок ни к черту?

— Всем привет! — поздоровалась с нами Маринка, расстегивая свою цигейковую шубу.

— Привет! — отозвались мы с Леной.

— Ну ты лохматая, — ответила мне подруга на заданный ранее вопрос, — и какая-то… замученная.

— Да у меня опять, бл… ь, баба Зина…

— Что на этот раз? — спросила Марина. — Демоны? Или сам дьявол навестил ее?

— Судя по грохоту и громкости ее криков, думаю, дьявол решил устроить у нее тусовку со всей своей свитой, — недовольно ответила я, чем вызвала смех девчонок.

Я пошла к кулеру, чтобы налить себе кипяток и попить дешевый растворимый кофе. Никаких кофемашин у нас, естественно, не было.

— Всем доброе утро! — радостно воскликнул Алешка, круглое пузо которого было обтянуто выцветшим пуховиком. Он являлся нашим программистом, а заодно и тем чуваком, на которого взвалили такую миссию, как заправка «гребучих» картриджей, так он сам о них отзывался.

Он с грохотом пихал куртку в лакированный шифоньер, почему-то роняя вешалки. Он вечно такой, шумный, неуклюжий, как медведь в лесу.

— Женька, ты че такая? Пила, что ли, вчера? — уточнил он, когда наконец пристроил пухан в недра шкафа.

— Лучше не спрашивай, — я сморщила нос и отпила кофе.

— У нее там опять соседка колдовала, — усмехнулась Маринка.

— Блин, позови нас в гости как-нибудь, а, — усмехнулся Алешка, — прям хочу глянуть на эту бабку!

— А если бабка потом подпалит квартиру за то, что у Женьки шабаш? — уточнила Лена со смехом.

— А у нее нет родственников там или кого? — уточнила Марина.

— Нет, — я покачала головой, глядя на столетнюю карамель «Ивушка». Не знаю, откуда взялась эта одинокая конфетка, но она уже месяц лежит на моем столе, и я ее тихо ненавижу. С детства терпеть не могу эту карамельку. Еще раз бросив взгляд на дурацкий фантик конфеты, я продолжила:

— Никого у нее нет: сын погиб, муж давно умер, может, поэтому она такая чокнутая. На самом деле бабку можно пожалеть, никому такой участи не пожелаешь. Но тяжело быть понимающей, когда не спишь ночами из-за воплей и стука по стенам.

— О-о-о, тогда все ясно, — сказал Алешка, направляясь с грязной кружкой к кулеру.

— Ты б хоть помыл ее, что ли, — сказала Лена, сморщив нос.

Но Алешка не отличался особой чистоплотностью, поэтому поверх коричневого многомесячного чайного налета налил свежего кипятка. Да и Денис делал так же.

Постепенно офис заполнялся людьми. Пришли продавцы, открыли магазин, и мы слышали, как с самого утра идут покупатели. Отдел розницы сразу же начал атаковать меня расспросами, когда поступят новинки. Самой последней явилась главбух. Ей можно. Она ж главбух. Короче, пришлось отставить недопитый кофе в сторону, отодвинуть от себя дурацкую «Ивушку» и окунуться в работу, посвящая в детали Маринку.

К обеду я понимала одно — если наш директор планирует открытие нескольких магазинов, то одной Маринки в закуп маловато будет. Особенно в такие периоды, как, например, предновогодняя горячка. Тут нужно несколько менеджеров с разделением обязанностей, но при этом взаимозаменяемых. Пожалуй, позвоню ему завтра и скажу об этом.

Обедали все, как правило, здесь же, нависая над пластиковыми контейнерами, которые тащили из дома. Запахи голубцов, сосисок и гречки с подливкой перемешивались, образуя дикий смрад, так что пассажиры плацкарта с лапшой быстрого приготовления нервно курили в сторонке. Иногда я присоединялась к этой какофонии чавкающих ртов, но чаще ходила в кафе через дорогу.

Кафе — это громко сказано. Сюда бы больше подошло название «Пельменная», и еще серп и молот желательно на вывеску. Пол был кафельный, мелкая желтая плитка. Плинтусы окрашены коричневой краской, с потеками. Стены наполовину синие, наполовину белые, все как положено. Неуютные железные столы и стулья. Самообслуживание с подносами, бегающие туда-сюда повара с красными губами, белыми колпаками и грудью пятого размера. Но был один огромный плюс — готовили здесь вкусно. Особенно я уважала соляночку.

— Здравствуй, Евгения, что сегодня? Овощи, солянку? — спросила меня тетя Жанна, которая, кажется, знала каждого, кто хоть раз сюда явится отобедать.

— Добрый день! Солянку! — ответила я, сглатывая слюну, при виде огромной кастрюли, над которой вился пар, а сверху плавали маслины.

Передо мной с подносами в очереди стояли мужчины в полицейской форме. Я сморщила нос при виде этой шеренги.

— Что, никто не нравится? — усмехнулась тетя Жанна. Поначалу я хотела называть ее по отчеству, но отчего-то в этом городе все просто требовали звать их бабами и тетями.

Я оглянулась и поняла, что за мной в очереди никто не стоит, а тете Жанне, видимо, скучно, вот и уловила мою реакцию на парней в форме.

— Нет, не нравятся, — ответила я шепотом.

Она звучно хмыкнула и сказала:

— ЧЕ это?! Форма красит мужчин!

— Моряков, может, и красит, — ответила я, разглядывая котлетку и подумывая, а не сожрать-с ли мне ее, — но не полицию…

— Почему это? — услышала я вопрос, заданный мужским голосом.

Подняла глаза и обомлела, на меня смотрел белобрысый дядька, ну… как дядька… ну лет тридцати пяти, полудядька, полупарень… в форме…

Честно, у меня даже колени слегка подогнулись, я уж мысленно представила, что меня сейчас арестуют к хе… м, за оскорбление лица, так сказать, при исполнении. Но не включать же заднюю, чтоб еще ниже пасть перед шеренгой доблестной полиции, которые начали один за другим с интересом оглядываться.

— Ну… потому что… общественное мнение такое, — ответила я, как можно равнодушнее, — а дайте-ка мне еще вот эту котлетку!

Я попыталась уйти от разговора, тетя Жанна с готовностью бросилась отлавливать мне из подливки котлету, вооружившись лопаткой.

— А вы что, склонны доверять общественному мнению? — не унимался парень.

— Андрюх, отстань от нее, — бросил дядька, который в полицейском паровозике стоял сразу за белобрысым. Тем временем у кассы наконец расплатился за таз пельменей огромный пузатый дядя той же профессии, видимо, он стоял во главе вагончиков, и парни наконец продвинулись вперед.

Я бросила взгляд на невзрачного дядьку, который велел белобрысому оставить меня в покое, его лицо показалось мне смутно знакомым. Наверное, часто обедает тут, просто таких личностей я не запоминаю.

— Фуф, — выдохнула я, когда они немного продвинулись.

Тетя Жанна наклонилась вперед, опершись красными ручищами о железную стойку, и прошептала:

— ЗДря ты так! Отличные ребята, и женихи во какие! — с этими словами она показала мне большой палец.

Ну да, ну да, вот женихов-то мне и не хватало таких.

— Что-то их тут как-то много, — нахмурилась я, — для такого небольшого города.

— Это ж разве много, вот раньше, пока все тут действовало, — мечтательно ответила моя собеседница, — тут кого только не было… Всяких видов войск… А сейчас вот возрождаться город начал. Летчики вон, полиция, счас им дают субсидии, поэтому и соглашаются сюда ребята переезжать. А жен-то у них нет!

На последней фразе она мне подмигнула так, что увидели все присутствующие в зале, и громко хохотнула.

Я чуть не закатила глаза, но сдержалась. Все столики у окон заняли доблестные служители закона, поэтому пришлось мне присесть на выходе, почти у туалета. На ум пришла фраза из «Джентльменов удачи»: «Ваше место возле параши». Еще раз бросив взгляд на столики у окон, я обозвала мужчин словом, коим кличут животное с рогами и бородой, и принялась поглощать суп.

— Ну, завтра, надеюсь, будет легче? — спросила меня Маринка, натягивая свою шубу. Ох, не люблю я шубы, не важно, какова их стоимость, внешний вид и из шкуры какого зверя ее сделали. Просто лютой ненавистью ненавижу, не понимаю, чего в них красивого. Еще и неудобно ужасно. Хуже может быть только дубленка. Я за пуховики и унты или угги. Вот это моя тема. Легко, тепло, не висит на тебе тяжесть, будто коромысло прешь, только вместо ведер шкуры тащишь.

Я еще раз окинула взглядом ее цигейку, которая напоминала мне убитого медведя из мультика про Машу и ответила:

— Не будет, на завтра у нас с тобой заказ элитного алкоголя. Там нужно вникать и вникать, чтобы не заказать лишнего. Иначе с зарплаты до пенсии покупать будешь… коньячок…

У коллеги вытянулось лицо.

— Ой, да нормально все будет, — махнула я небрежно рукой.

— Идем? — спросила Лена, уже стоявшая у выхода.

Мы вышли на морозный воздух. Вот и еще день каторги позади. Доберусь до дома, поем и позвоню родителям. Мама старалась не отвлекать меня в рабочее время, а в вечернее ей было важно, поужинала ли я. Поэтому сначала откушаем, потом поболтаем.

— Может, сходим куда-нибудь? — спросила Лена. — Ну в выходные…

Я рассмеялась. Куда тут, блин, можно сходить? Пара баров да один клуб. И мы там уже были. Не так чтоб скучно, но и веселье не фонтанирует.

— Куда-нибудь — это куда?

— Начнем с «Дикого фазана»? — улыбнулась в ответ подруга.

— А мне можно тоже? — спросила Маринка.

— Да запросто, — согласилась я, — может, познакомишься с кем, выйдешь замуж — и в декрет. А мне снова сюда ехать, обучать новенькую!

Девчонки расхохотались.

— А может, ты там встретишь ЕГО! — Марина ткнула меня локтем в бок.

— О, нет, здесь я точно не встречу ЕГО…

— А что, летчика, например?

— Можно я отсюда уеду? — спросила я испуганно, вызвав смех девчонок. — Я домой хочу, а не жить в этой… этом месте…

Мы подошли к остановке общественного транспорта:

— Когда встречаешь ЕГО, ну того самого, — пояснила Маринка, — то вообще не важно, где ты живешь, лишь бы с ним!

Она мечтательно вздохнула.

Я щелкнула пальцами перед ее носом:

— Детка, вернись в реальность, тут Эдварды-вампиры не водятся, и оборотней тоже нет. Все как-то больше российские мужики, вид диванолежащий и пивососущий.

Они расхохотались снова, а я продолжила:

— И ради такого фиг я здесь захочу остаться…

Мы еще поболтали, и девчонки перешли дорогу. Всем, абсолютно всем из офиса, нужно было ехать в новую часть города, где горели огни и была хоть какая-то имитация городской жизни.

И только я с печальным вздохом загрузилась в вонючий ПАЗик, который вез меня назад в прошлое.

На подходе к дому я увидела, как паркуется синий «Рено Логан». Вообще, на весь двор у нас было от силы машин десять, это из нескольких домов. «Логан» раньше мною замечен не был, поэтому я пристально на него уставилась.

— Капец, становлюсь бабкой, как мои соседи, — пробубнила я себе под нос. Еще бы, поживешь в таком цирке, еще и святой водой начнешь круги вокруг себя рисовать. Нормальный человек не обратил бы внимания на какую-то машину во дворе. Ну в нормальном городе. А не здесь…

Когда я поравнялась с синим боком авто, оттуда вышел мужик в полицейской форме. Да ладно, они повсюду, что ль… А я думала, им квартиры только в новостройках дают… Хотя я пару раз в окне видела полицейского, не придавала значения просто. Видимо, в соседнем доме живет.

Доставая ключи из пуховика, я бросила взгляд на лицо мужчины и обомлела — это был тот самый, из пельменной, который не белобрысый, а второй.

Первая мысль в моей голове — все, по мою душу приехал, но он абсолютно равнодушно скользнул по мне взглядом и достал с заднего сидения спортивную сумку.

Я не стала ждать его реакции на мое появление и поскорее пошла к подъезду.

Как только за спиной хлопнула деревянная дверь, меня окутал запах стариков. Не путать со стариной. Я стала подниматься по скрипучей деревянной лестнице. Крашеная зеленая дверь в углу приоткрылась, и оттуда выглянула главная актриса нашего шапито — Маргарита Яковлевна. Она утверждала, что когда-то жила в Питере и выступала в театре. Название не помню, потому что в ее рассказах названия театров каждый раз менялись. Уж не знаю, было ли это правдой, но видок у нее был такой, будто она только что сошла со сцены. На голове у нее всегда были кудри, которые, судя по всему, она тщательно укладывала с помощью плойки и лака «Прелесть». Ну это судя по запаху. Хотя… в таком возрасте лучше пахнуть «Прелестью», чем мочой…

Копну седых кудрей всегда венчала шляпка с вуалью или перьями. Первый раз, когда я увидела ее, чуть в штаны не наложила. Если честно, я подумала, что это призрак дома. Просто она плыла по подъезду в каком-то длинном платье, а на голове колыхались перья. Я тогда подумала, что больше меня ничем не удивить, как однажды она вышла в соломенной шляпе, на которой был целый таз урожая — пластиковые ягоды и фрукты.

Маргарита Яковлевна всегда была в шляпе, перчатках и длинных платьях. Но самая фишка — это бинокль. Такой, знаете, из театра, на палке. И она иногда пристально пялилась в него на собеседников. Это меня убивало гораздо больше, чем люди, разговаривающие в солнечных очках.

— С работы возвращаетес, милочка? — уточнила она и уставилась на меня.

— Здравствуйте, — я каждый раз пыталась вспомнить какую-то старинную фразу для приветствия этой дамы, но на ум ничего не шло, — да, иду с работы.

Дверь напротив бабульки-актрисы со скрипом открылась, и вышел Толик, местный алкоголик. Ну это я его так называла, а вообще величали его Павел Иваныч. В прошлом хирург, в настоящем алкаш.

Меня поражал тот факт, что интеллигентной бабке из Питера достался в ближайшие соседи алкоголик в трико и майке, висящей до колен.

— Привет-тс-с-с… вую, дамы! — произнес он и спросил. — Евгения, не найдется сотенки до пенсии, что-то болит в области груди…

Сотенки у меня не было, имелся полтосик, но его я ни за что не отдам, это на проезд. А остальные деньги были на карте, так что не твой сегодня день, Павел Иваныч.

— Нет, налички не имею.

Он сморщился, положив ладонь на грудь в области сердца, и пафосно произнес:

— Ох, и тяжко мне, чай, смерть ко мне идет…

— Такие, как ты, не дохнут, ирод проклятый, — гаркнула питерская актриса, махнула на соседа костлявой рукой и захлопнула дверь. Я поскорее стала подниматься дальше, дабы избежать встречи с остальными обитателями дома.

Но на втором этаже уже караулила баба Зина. Стон сорвался с моих губ.

— Женя, слышишь? — спросила она, подняв сухонький указательный палец кверху.

— Что я должна слышать?

— Портал пытаются открыть, — прошептала она.

— Че?! — какой, бл… ь, портал?

— Демоны, — шепотом пояснила она, — но я подготовилась, защитилась.

Кроме матерных слов в мою голову ничего не шло. Как? Ну как это может происходить на самом деле? Как бы мне хотелось, чтобы все это оказалось розыгрышем. Неужели в современном мире, мире интернета, технологий, гаджетов, можно строить защиту от демонов, которые лезут в квартиру в сраном городке в конце России?

— Классно, — ответила я и протиснулась мимо нее, дабы подняться наконец на свой этаж. Поверьте, на всех площадках жили не менее интересные личности, но, видимо, были заняты, раз не выползли с проверкой, кто идет и куда.

Я бойко рванула к своей двери, опасаясь, что еще кто-то выйдет на лестничную площадку, и когда уже нащупала ключ на дне своего рюкзака, обомлела. Дверь в мою квартиру была приоткрыта. Обычная такая дверь, почти фанерная, крашеная поносной краской. Я сглотнула. То ли бабкины истории про демонов подействовали, то ли вся атмосфера дома в целом, но жутко стало так, что затряслись колени.

Я пыталась вспомнить — закрыла ли я ее утром? Может, просто забыла? Стараясь дышать ровно и утихомирить бешеный стук сердца, я слегка толкнула дверь пальцем. В квартире было темно.

Волосы на затылке встали дыбом, и тут я услышала явный шорох, который раздавался из недр моего временного жилища. Открыв рот от ужаса, я резко бросилась вниз. При этом не орала, просто от страха горло пересохло. Куда я бегу — соображала плохо. Пронеслась мимо всех дверей, как назло, ни одна бабка не выползла. Вот когда они реально нужны, фиг дождешься.

Слабо соображая, что я делаю, выскочила на улицу и стала хватать ртом воздух, как рыба. И тут пред моим взором возник мужик в полицейской форме, который копошился под капотом «Логана».

Клянусь, я сейчас была похожа на Андрея Миронова, когда тот увидел святого мальчика, идущего по воде в «Бриллиантовой руке». И эта форма, форма полицейского, казалась мне сейчас просто костюмом Человека-Паука, Бэтмена и Супермена в одном лице.

Мелькнула, правда, идиотская мысль, что эти же полицейские меня и разыгрывают, решили напугать, так сказать. Но потом вернулся здравый смысл. Я подбежала сзади к дядьке и схватила его за локоть.

— Е… твою… — вскрикнул он грубо, — ты чего пугаешь так? Что с тобой?

Видимо, мое лицо, перекошенное от ужаса, напугало и его, потому что он странно смотрел на меня, слегка озираясь.

— Там… в квартире…

— Помер кто-то? — уточнил он.

— Да… вроде шуршат… живые значит…

— Ну? И кто шуршит?

— Вот… вот иди и проверь, это ж ваша работа! — выдала я, потом подумала, что выбрала неверный тон и проскулила. — Пожа-а-алуйста…

Он захлопнул капот, предварительно убрав все инструменты в салон, закрыл машину и пошел впереди меня. Я, как горный козлик, скакала сзади. Вот так вот, сама ж их сегодня назвала козлами, теперь вокруг и прыгаю.

— Я пришла, а там дверь открыта, и… шуршит… — шептала я ему.

— Может, просто закрыть забыла? — уточнил он, искоса бросив на меня взгляд.

— Н-нет… вроде бы… Но там шуршит!

— М-гм, — буркнул он, и мы стали подниматься дальше.

Вдруг на лестничном пролете перед нами возникла баба Зина со свечой. Естественно, не толстой ароматической, а с той, какие в церквях продают:

— Отче наш… — запела она низким, голосом придерживая свечу и неотрывно глядя на мужика в полицейской форме.

Я б на его месте давно пошла обратно, честно, ну или вызвала наряд. Что-то мне так жутко еще никогда не было. Но он просто скептически поднял бровь, глянул на бабку, на меня и произнес громко:

— Бабуля, вы бы ушли в квартиру, тут сквозит, еще заболеете, — и как ни в чем не бывало стал подниматься дальше, так как я указала ему пальцем, что нужно выше.

Бабка слегка обалдела и замолчала. Я прошмыгнула мимо.

— Интересные у вас тут соседи, — сказал он, толкнув дверь в мою квартиру локтем. Меня отодвинул в сторону, но весь его вид говорил о том, что никакой угрозы или нападения из нутра квартиры он не ждет. Аккуратно нажал на выключатель перчаткой, которую достал из кармана.

— Ну что, друг, вкусно? — спросил он кого-то.

Я осторожно, чувствуя, как по моей спине стекает пот, заглянула внутрь. На коврике в прихожей лежал пес.

— Вот сволочь, — выдохнула я, — это Спиногрыз…

— Ваш спиногрыз? — уточнил дядька.

— Нет, не мой, Юрия Аркадьевича, он его выпускает гулять, а тот потом сам домой приходит, и это его кличка — Спиногрыз…

При свете лампы Ильича дядька оказался не таким уж дядькой, скорее парнем средних лет. Он разулся и прошел в квартиру.

— Ничего не трогайте, просто посмотрите, все ли на месте, нет ли признаков, что кто-то здесь был… ну кроме Спиногрыза, конечно.

Я была ему благодарна, что он не поржал надо мной, еще и решил проверить на всякий случай. Хотя я уже понимала, что, видимо, просто забыла закрыть дверь, вот и все.

— Ну что-то у вас явно пропало, — сказал он серьезно.

— И что же? — замерла я с ботинком в руке.

— Похоже, Спиногрыз что-то грызет…

— Мясо, — обреченно сказала я, — утром достала разморозить…

Наглый пес и не подумал убегать, так и грыз ребро свиньи на полосатом старом коврике.

— И часто собака Юрия Аркадьевича гуляет по соседям? — спросил Супермен в полицейской форме, разглядывая окно на кухне.

— Первый раз… Он обычно в двери скребется, и хозяин его впускает, — я все просмотрела, но никаких признаков пропажи не заметила. Да чего тут воровать-то? Хос-с-спади, если только в магазин антиквариата, и то, кому оно такое надо. Ценности никакой.

— Ну? Все на месте? — он нетерпеливо приподнял брови.

— Вроде да… — теперь мне стало стыдно.

— Идемте, — сказал он и направился к выходу.

— К-куда?!

— Проверять, почему ваш Юрий Аркадьич собачку домой не пускает, — со вздохом ответил он. Вздох был таким, словно говорил «ничем хорошим вся эта история не закончится». Я вроде бы только успокоилась, как мне тут же стало страшно.

— А что, вы думаете, с ним… он…

— Показывайте, где он живет.

Мы вышли в подъезд, и я ткнула пальцем в дверь напротив.

— А… как вас зовут, а? — спросила я моего личного героя сегодняшнего вечера.

— Капитан Перебейнос, — ответил он.

Я тупо уставилась в его широкую спину, пока он долбился в двери деда.

— Вы шутите, что ль? — наконец спросила я.

— По поводу? — он оглянулся.

— Ну… про нос… перебей…

— Нет. Фамилия такая, — больше всего меня поражала манера его общения, сухо, кратко, по делу. Эмоций ноль.

— Эм… и как вам с такой фамилией живется? — задала я тупейший вопрос на свете. Видимо, совсем голова не работала.

— Так же, как и Петровым и Ивановым, — ответил он лаконично и еще раз постучал. — У кого есть ключи от квартиры деда? Родственники? Друзья?

Я старалась понять, о чем он вообще, так как продолжала думать про оригинальную фамилию.

— Ключи… да у актрисы есть, — ответила я.

— У кого? — не понял он.

Но пояснять не пришлось. Маргарита Яковлевна уже шла по лестнице в каком-то ажурном халате, в чепчике, прям такой натуральный чепчик, натянутый на кудри, и почему-то с веером.

— Молодые люди, что за шум? Женечка, это ваш гость?

Она эффектно обмахивала себя веером, хотя здесь было не то что бы не жарко, а вообще дубак.

— Добрый вечер, капитан Перебейнос, — с этими словами он достал из кармана удостоверение и стал размахивать им перед носом бабки вместо веера, — у вас есть ключи от квартиры Юрия Аркадьевича?

— А как же! А что, собственно, за надобность?

Капитан круто и по делу изложил суть происходящего, будто отчет писал начальству. Но это бабулю устроило, зажав под мышкой веер, она рванула вниз за ключами.

Естественно, весь этот гомон не оставил равнодушными остальных жителей. Постепенно здесь собрались все сливки шапито. А возглавлял процессию Толик — местный алкоголик. Он оценивающе рассматривал капитана, явно думая, просить ли у него соточку в долг, или пока не та стадия знакомства.

Я ужасно устала, у меня разболелась голова, и я дико хотела есть. Скорее бы разбудили деда, отдали пса и разошлись по домам.

Но этот вечер оказался не самым лучшим в моей жизни.

Капитан отогнал всех от двери, открыл квартиру, и нашему взору предстал Юрий Аркадьич, лежащий на полу с неестественно согнутой ногой.

Умер — сразу поняла я и протяжно вздохнула в унисон с капитаном. Страшно больше не было, все прояснилось. Просто пришло понимание, что это затянется до ночи. А я так не хотела бы во всей этой суете принимать участия.

— Ах, что же это! — всплеснула руками актриса.

— Помер, — произнес Павел Иваныч, — помянуть бы…

Начался галдеж, кто-то хватался за сердце, Тамара Никитична и ее муж затянули в один голос молитву за упокой.

— Демоны, демоны, — шептала баба Зина.

Капитан невозмутимо прошел в квартиру, потрогал деда, дабы убедиться в его смерти, и громко сказал:

— Всем разойтись по квартирам. Если у полиции будут вопросы, к вам зайдут.

Но эту толпу разве разгонишь? Пришлось ему еще раз повторить свои слова, но уже более грозно. Неохотно, шушукаясь, они начали разбредаться.

— На ты можно? — спросил меня капитан.

Я кивнула.

— В этом доме только ты адекватная?

— Да.

— Странно, что с такими соседями ты еще сама с катушек не уехала, — сказал он, доставая смартфон.

— Я просто всего месяц тут живу, но уже того… на грани…

— Не удивительно. Иди в свою квартиру, сейчас вызову кого-то из ребят и зайду к тебе.

Я еще раз бросила взгляд на тело деда. Меня не пугал вид умерших людей. Нет, не так. Меня не пугала смерть пожилых людей. Просто потому что это закономерно. Поэтому я спокойно ушла в квартиру. Про Спиногрыза все как-то забыли, а он продолжал лежать у меня на коврике, печально уложив дворняжью голову на свои лапы.

Я протяжно вздохнула. А вот это уже интересно. И где, простите, теперь будет проживать этот товарищ? Надеюсь, сын Юрия Аркадьевича согласится взвалить на свои плечи такую ношу, как Спиногрыз.

То ли он не понимал, что случилось, то ли просто был таким же бездушным, как я, но поведения в стиле Хатико в нем замечено не было. Сожрал все мясо, что предназначалось мне на ужин, и почти засыпал.

Я не стала звонить родителям, потому что в любой момент вернется капитан с дурацкой фамилией, и я не хочу сегодня ничего объяснять маме с папой. Завтра позвоню, когда здесь не будет полиции, собаки и тела деда. Поэтому просто написала в WhatsApp, что наберу завтра, так как устала и хочу спать.

Затем прошла на кухню и принялась исследовать внутренности холодильника. ЧП случается и заканчивается, а есть хочется очень. Были обнаружены последние десять неаппетитно помятых пельменей в морозилке, видимо, подтаяли в день покупки. Несколько яиц и картошка. Н-да. А мог бы быть плов… или просто жареное мясо.

Я стала чистить картошку, ругая собаку, которая могла б и в другой квартире поживиться, а не лишать меня ужина.

В дверь постучали.

— Можно? — услышала я голос капитана. От неожиданности подпрыгнула, чуть не отрезала себе палец, блин.

— Да, конечно! — крикнула я.

Он что-то поворчал, повошкался и материализовался на кухне.

— Ну все, сейчас подъедет участковый, составит рапорт, если у него будут вопросы — зайдет. Ты дома? Никуда не собираешься?

— В смысле? А вы… ты… вы…

— Ты, — подсказал он.

— А ты уходишь, что ли?! — причем вопрос у меня получился с нотками истерики. Мол, ты что, бросаешь меня одну с собакой и телом дедули?

— Ну… да….

И вроде страшно мне не было, а как-то… я не могла даже себе самой объяснить, то ли потому что испугалась жутко из-за открытой двери, то ли просто все вместе, но мне очень не хотелось оставаться тут одной.

— А может, нет? — спросила я жалобно, будто попрошайка.

Он устало провел ладонью по жестким коротким волосам, шапку сжимал в ладони.

— Слушай… — начал он.

— А у меня пельмени есть! — выдала я. — И яичница, и картошка жареная!

Мне показалось у него в глаза мелькнул намек на улыбку.

— Меню, как в лучших домах Парижу, — прокомментировал он.

— Точно! — бодро согласилась я.

Он еще раз вздохнул и произнес:

— Давай пельмени.

— Давай! — я радостно кивнула. — Только у меня их всего десять!

— А яиц в глазунье? Одно? — уточнил он, расстегивая куртку.

— Нет, яиц штук семь, наверное, — задумчиво произнесла я.

Он разделся, помыл руки, а я, как тормоз, продолжала заниматься раздеванием картошки. Пока Спаситель года не произнес, снова объявившись на кухне:

— Я сам почищу картошку. Ты ставь воду на пельмени и яйца жарь.

Мы практически молча занимались приготовлениями, пока не сели за стол. Картошка еще шкворчала, распространяя аромат на всю квартиру. Спиногрыз пришел к нам и улегся под стол.

— Тебе собачку не надо? — с надеждой в голосе спросила я, двигая капитану тарелку с пельменями.

— Нет, она у меня с голоду сдохнет…

— А что так? — не поняла я.

— Я на работе сутками.

— А-а-а…

— Черный перец есть? — спросил парень. Я подала перечницу, затем выложила на тарелку яичницу и села. И поняла, что успокоилась. Вся эта суета вокруг ужина, надежный дядька рядом, и все хорошо.

Надежный… Надо же… а в обед чуть суп им на голову не вылила. Вот так человек в минуты отчаяния и страха начинает верить и в черта, и в Бога.

— У деда кто-то есть из близких? — спросил мой спаситель, закинув в рот пельмень, черный от количества перца.

— Тебе… нигде не припекает? — задала я ему вопрос с ошеломленным видом.

— Че?

— Ну… перца много…

— Нет, нормально, — отмахнулся он и принялся рьяно трясти перечницу над тарелкой.

— А как тебя зовут?

— Илья.

— Илюшка, — задумчиво повторила я.

— Илья, — поправил он, снова проглотив пельмень. Мне подумалось, что его можно было б называть Ильей Муромцем, но судя по количеству перца, потребляемого в пищу, он больше походит на Змея Горыныча.

— Меня Женя.

— Ага, — кивнул он, всем своим видом показывая, что ему, собственно, плевать, хоть Маруся.

— Дак что там с дедом? — Илья отодвинул пельмешки в сторону и приступил к поглощению яичницы. Я колупалась в своей тарелке.

— Умер дед, — ответила я, витая в облаках.

— Да ну… — он невозмутимо дзынькнул вилкой по тарелке, — а я и не понял…

— А… дед… — дошло до меня наконец, — сын у него есть…

— Контакты есть?

— У артистки все данные.

Он вопросительно глянул на меня.

— Ну у той соседки…

— Дама девятнадцатого века? С веером?

— Именно.

Он сыто отодвинул пустую тарелку и уточнил:

— А именья своего у нее нет?

— Чего?

— Именья… с Петрушкой-кучером, ну или, там, Настькой, крестьянской дочкой…

Я расхохоталась. Зато на лице полицейского не было и тени улыбки.

В это время раздался стук в двери, я чуть не слетела с табурета.

— Спокойно, — невозмутимо сказал Илья, — чего дергаешься?

Пришел наш участковый, составил рапорт, выписал направление на сохранение. С помощью вездесущей Маргариты Яковлевны, которая, кажется, дежурила в подъезде, связались с сыном. Не знаю, кто вызвал, но спустя какое-то время явилась похоронная служба, и тело деда наконец увезли.

Пожиратель последних пельменей удалился, махнув на прощание пятерней и не проронив ни слова.

Стоило попытаться выловить соседского сына, который явно был где-то поблизости. Либо в квартире деда, либо у соседей. Но я так устала. И уже не хотела ничего, кроме как в душ и на диван.

Спиногрыз так и проспал всю суету в коридоре моей квартиры.

— Завтра отдам тебя, ты тут не это…. не привыкай…

Утром пришлось выпереть пса на прогулку.

— Далеко не уходи, а то я на работу скоро, придется в подъезде тебе торчать!

В этой дворняге с невежливой кличкой был главный плюс — она гуляла сама по себе, прям как кот в песне.

Я озабоченно смотрела в нутро холодильника, что ж оставить-то собаке поесть? Если б в холодильнике вздернулась мышь, я б ее труп оставила Спиногрызу. Но даже мыши там не было. Зато в морозилке нашелся заскорузлый кусочек фарша, который попахивал довольно специфически. Явно давно лежал в уголке одного из лотков. Ну, как говорится, чем богаты…

Я оставила на полу в железной тарелке этот фарш, а также то, что не доела вчера. Себе заварила пакетик овсяной быстрорастворимой каши. Затем налила псу воды.

В отражении старого трюмо, ибо зеркалом этого крокодила я не могла назвать никак, на меня смотрела лохматая дама, похожая на алкашей нашего района.

— Н-да… не ебабельная ты, Женька, это факт, — сказала я своему отражению.

Но на другой образ как-то не было ни сил, ни желания. Я надела белую кофту, потому что черный цвет сейчас явно не приукрасит мое замученное лицо. Затем спустилась вниз и позвала Спиногрыза. Удивительно, но по пути не встретила никого из соседей.

— Куда все подевались-то, — пробубнила я, — может, как в фильме «Один дома», исчезли, потому что я так захотела?

И стоило мне об этом подумать, как из-за угла вывернул Павел Иваныч, уже в конкретном подпитии.

— О, Женеч… ик… а… Добрейшего утречка!

Почему алкоголики всегда общаются так, будто они из другого века? Ну, они никогда не скажут «женщина», обращаясь к кому-то, скорее «ваше благородие» или «мадемуазель»…

— Ага, — кивнула я, — доброго… Спиногрыз!

Собака, весело виляя хвостом, вышла из-за мусорных бачков. Фу. И этот дворовый псиный гопник живет в моей квартире.

— Не найдется ста рублей? — уточнил, пошатываясь, Павел Иваныч.

— Никак нет, — ответила я ему, на что он козырнул мне в ответ. Правда, на голове у него не наблюдалось даже замусляканой шапочки, в которой он обычно ходил.

Возвращаясь с собакой назад, я встретила Маргариту Яковлевну в ажурном чепце и шелковом халате. В руках она держала подсвечник с горящей свечой.

— Электричество отключили? — уточнила я, после того как поприветствовала бабусю.

— Нет, милочка, просто чищу ауру квартиры и подъезда…

— М-м-м….

Не знаю, удалось ли ей вычистить ауру как следует. Я попросила номер телефона сына почившего деда, дабы решить вопрос с переселением Спиногрыза. И вернулась к себе.

— Как там сегодня циркачи? — спросила Лена, заваривая чай каркаде.

— Знаешь, мне бы вина кружечку, — со вздохом произнесла я.

— Что, серьезно? — Лена замерла с красным чаем в кружке. — Налить?!

У нас в шкафчике стояла бутылочка — подарок офису от производителей, береглась для особых случаев.

— Нет, конечно… налей мне тоже чаю.

Я рассказала девчонкам историю про деда. Даже Денис сегодня меня не трогал, видимо, настолько пришибленный был у меня видок. После того, как чай был выпит, девчонки сочувственно повздыхали, а бухгалтер наконец явилась на работу, я отодвинула в очередной раз «Ивушку» и занялась делами.

День был бы самым обычным, но произошло знаменательное событие. Вернее, кому как. Я б ничего и не заметила, но Денис был в дичайшем восторге. У нас не хватало продавца, взяли молоденькую девушку, и сегодня она вышла на стажировку. Обычная, среднего роста, как мне показалось, с непропорционально большой головой и худеньким тельцем. Но Денис среагировал как лев в период спаривания. Бегал со своего склада в торговый зал раз сорок в час.

— Слушай, у меня уже голова кружится от тебя, — сказала ему Лена с усмешкой. Не знаю, как реагировала новая девочка на нашего альфа-самца, но то, что у него гормоны играли, как пузыри в бокале шампанского, было очень заметно. Даже свои пыльные кеды пытался протереть тряпочкой.

— Завтра, видимо, во фраке придет на работу, — вставила я комментарий, — чтоб выглядеть достойно, так сказать.

— Заткнись! — бросил он мне через плечо.

Короче, мы тут строили версии, станут ли парой Денис и блондиночка, и если да, то как надолго. Кто-то даже предложил сделать ставки. Но наши предсказания не сбылись. Дамочка оказалось ушлая, через пару часов сообщила, что работа ей не подходит. Мол, ноги болят, и прочее. После ее ухода мы ухмылялись, Денис переживал. А ближе к обеду, когда все потянулись трапезничать, обнаружили, что у народа пропали деньги. В шифоньере, где раздевались почти все, в ряд висели куртки, шубки и прочее добро. Вот у кого были деньги в карманах, у того их не стало. По сути крупной суммы не было ни у кого. Все ж на банковских картах, которые тут же все побежали блокировать. У кого пара сотен, у кого тысяча, а вот у Дениса пять косарей.

Несмотря на убогую обстановку и обшарпанные стены, видеонаблюдение у нас имелось. А как без него, если на складе стоит коньяк стоимостью сорок тысяч за бутылку. Наш единственный и неповторимый программист и сисадмин в одном лице быстро кинулся прокручивать видеозапись. Весь офис столпился у монитора его компа, пытаясь рассмотреть в мельтешении офисных тел вора.

— Вот! — сказал Алеша. Он замедлил запись, и все увидели, как большеголовая блондинка открыла шкаф, дабы забрать свой пуховичок. Но что-то она там долго копошилась. Правда, камера снимала со спины, и было не ясно, чего ж она там делает. Вернее, нам-то ясно, еще бы для полиции ясность внести.

Но долго ждать не пришлось: несостоявшаяся коллега Дениса слегка обернулась, и стало видно, что она шмонает шубку главбуха.

Я хлопнула Дениса по плечу:

— Любовь зла, Дэн… вот она вроде ебабаельная, а ворюга…

— Отношения закончились, не успев начаться, — добавил программист с серьезным видом.

Почему-то данная ситуация скорее вызвала смех, чем негативные эмоции. Все поражались глупости данного поступка. И камеры, и паспортные данные в отделе кадров. И только Денис ходил злой, как собака.

— Вызываем полицию, — со вздохом объявила бухгалтер.

— Опять полиция, — я со стоном села на свое место, — что-то в последние дни в моей жизни слишком много полиции.

Спустя минут десять в нашем офисе уже сидели сотрудники ППС. Как выяснилось, они первыми приезжают на место происшествия — группа немедленного реагирования. А уже потом они же вызвали СОГ — следственно-оперативную группу.

Я уточнила, а нельзя ли мне покинуть приятную компанию доблестных служителей закона ради приема пищи. А то утренняя каша уже давно переварилась, и мой желудок урчал громче, чем разговаривали громкоголосые дяди.

— Заболела никак? — спросила теть Жанна. Сегодня ее губы имели ярко-розовый окрас.

— Почему это? — спросила я, пытаясь рассмотреть, что в столовой давали на второе, но взгляд все время возвращался к ярким губам собеседницы.

— Вид у тебя болезный, — ответила она.

— Спасибо, мне уже коллега один сказал тоже самое… почти… просто другими словами…

Лена, которая стояла рядом и выбирала салат, хихикнула.

Наконец мы уселись за столик с горячим ароматным супом и салатом. Мое внимание привлекло пирожное «Корзиночка», такое же, как в детстве. В печеньковой корзинке с повидлом сидел желтый цыпленок. Съем, пожалуй.

Сегодня мне еще предстояло позвонить хозяину Спиногрыза и купить собачий корм, Спиногрызу, в смысле.

И тут я увидела Илью, который, размахивая руками, быстрым шагом вошел в столовую. Помимо тех же коллег, которые были с ним в прошлый раз, я заприметила рядом девушку с длинным пушистым хвостом, торчащим из-под полицейской серой шапки.

— О, сосед, — непроизвольно ляпнула я.

— Кто? Один из дедов? — заинтересовалась Лена.

— Да нет, не циркач из шапито, обычный. Полицейский который.

Я легким кивком головы указала на шесть человек, заказывающих борщ и пельмешки.

— Перебейнос? — уточнила Лена. Но сделала она это явно не шепотом, один из мужичков оглянулся, и Илья тоже.

Ну не прятаться же под стол. Я слегка улыбнулась и махнула рукой, приветствуя его. Он кивнул и продолжил разглядывать котлетки и гарнир.

— Общительный парень, — заметила подруга.

— Очень, — подтвердила я, — по слову в час.

Спиногрыз останется у меня еще на пару недель. Эту «радостную» новость сообщил мне сын дедули, покинувшего нас прошлой ночью. Ибо как бы родные ни переживали о такой утрате, а у них на руках были путевки в Таиланд. Поэтому после быстрых похорон они улетают, а там уж по прилету заберут дворнягу себе.

— Вот черт, — вздохнула я.

— Что? — уточнили девчонки.

Я им рассказала, что буду делить жилплощадь с еще одним квартирантом, и о наглости дедовского сынка.

— Надо после работы зайти в зоомагазин, — со вздохом закончила я повествование.

— Слушай, — сказала Лена, — может, сегодня в бар сходим? Просто посидим, выпьем. А то ты что-то в последнее время совсем сникла…

Сначала я хотела отказаться. После работы нужно тащиться домой, чтобы покормить и выгулять собаку. Потом снова одеваться и переть на другой край вселенной в этот бар. Сомневаюсь, что я выберусь со своего уютного дивана в морозный вечер. Но потом представила, что расслаблюсь с девочками подальше от того места, где полоумная бабка чистит ауру подъезда, и решила, что нужно сходить, развеяться.

Безродному сожителю я приобрела какую-то кость, чтоб он грыз ее на коврике в коридоре, мешок сухого корма и еще консервы. Себе не стала ничего брать, потому что решила поесть в баре. Тем более если будем пить пиво, например, много все равно не съем.

Груженая сумками, я шла по скрипучему снегу, и мне казалось, что впереди только беспросветная мгла.

Когда я наконец свалю отсюда домой?

— Да ты что? — удивилась мама, когда я рассказала историю про деда. Момент про то, как я забыла запереть дверь квартиры, на всякий случай упустила. А то мозг вынесет, типа да как так можно и прочее.

— Ну, короче, тут еще участковый приезжал, потом увезли тело соседа… легла поздно, и сегодня замученная немного.

— Да бедняжечка ты моя, ой, Господи, да скорее бы ты вернулась домой, — начала мама свою песнь.

Мы еще немного поболтали, к разговору присоединился папа, но ненадолго, а пока «бегут шведы, а то сейчас наши будут стартовать». Биатлон — страсть папы, ради которой останавливалось все в этом мире.

Раздался скрежет, кто-то царапал двери. Спиногрыз.

— Заходи, — сказала я собаке, — пошли, я тебе там еды принесла…

Как пришла, сразу выпустила собаку погулять.

— Кто там у тебя?! — спросила мама то ли настороженно, то ли радостно.

— А я теперь не одна живу, — со вздохом ответила я.

— Как?!

— Вот так… у дедули был пес, теперь пес есть у меня…

— А… собака, что ли? — не поняла мама.

— Ну.

— А как же дети? Почему они не забрали?

— Не могут пока, уезжают на две недели, так что он тут временно…

— Ну, знаешь… обычно все, что временно, как правило, постоянно…

— Ой, ма, лучше молчи…

Мы обсудили домашние, оч-ч-чень интересные истории, типа сколько мама дел переделала и как папа совсем не помогал. И, конечно, про соседей и коллег мамы.

Я не стала ей рассказывать, что планирую с девчонками пойти куда-то на ночь глядя, еще придумает звонить и контролировать.

Когда закончила разговор с родителями, обнаружила Спиногрыза на кухне. Тот с остервенением грыз кость, купленную ему в зоомагазине.

— Так вкусно, что ль? — уточнила я. Он даже не обратил на меня внимания.

Я ушла в комнату и продолжила сборы в бар. Проблема: не хотелось мерзнуть, пока доберусь туда. Но в то же время нужно было одеться так, чтоб не упариться там.

В итоге решила вызвать такси и не мучиться. На платье меня не хватило, да и бар не ресторан. Поэтому джинсы и рубашка. Наконец, впервые за последние дни, открыла косметичку и придала своим глазам приятный ухоженный вид.

Вспомнила слова бывшего парня, который часто говорил, что мои глаза — «самое запоминающееся» в моей внешности. Наверное, за счет длинных ресниц, как у папы. Правда, потом парень нашел другие запоминающиеся глаза и исчез, но я все-таки надеялась, что какая-никакая, а доля правды в его словах есть.

— Я скоро приду, — бросила я псу через плечо, натягивая пуховик.

Ему было плевать, продолжал грызть кость, сыто щурясь.

Вечер обещал быть классным. Мы попали на гитарник, какая-то группа настраивала инструменты на небольшой сцене. В полутемном помещении все столики были заняты.

— Марин, что пьешь? — спросила я свою ученицу. Она пришла первой и успела сделать заказ. Перед ней стоял бокал с чем-то ярко-зеленым.

— Какой-то коктейль, — пожала она плечами.

— Вкусно? — уточнила я, глянув с подозрением в ее бокал.

— Да непонятно, сладко и пьяно…

— Нормально, подходит, — кивнула Лена.

Я изучала меню. «Пьяно» хотелось, а вот сладко — не очень. Пожалуй, сначала перекушу. После того, как передо мной поставили салат «Цезарь», впервые со вчерашнего вечера моя жизнь начала ловить позитивный настрой.

— Девчонки, — сказала Маринка, — там за соседним столиком парень смотрит пря-я-ямо в мое сердце.

От этой фразы я поперхнулась сухариком из салата и чуть было не обернулась посмотреть на эту особь. Но вовремя остановилась. Зато Маринка продолжала откровенно пялиться на него.

— О, да, девочки, гусеницы в моем животе начали превращаться в бабочек, — добавила она.

— Может, это коктейль преобразуется в приступ диареи? — тихо добавила Лена, чем вызвала мой хохот.

К нам подошла официантка. Я, продолжая ржать, попросила такой же зеленый коктейль, как у Марины.

— А что, — я пожала плечами, — смотри, как прет с него человека… значит, и мне весело будет…

Тем временем парень на сцене начал играть на гитаре и исполнять легендарную песню «Still loving you».

— Блин, как круто, что вы вытащили меня из дома! — сказала я.

— Из цирка, — поправила Лена.

— Точно.

Мне принесли зеленый бокал, и я обнаружила, что коктейль имеет просто обалденный вкус манго. Почему он зеленый, фиг знает. Через три бокала разноцветных коктейлей мы начали делать селфи с такими же разноцветными языками.

Маринка все чаще и чаще поглядывала за мою спину. Под действием напитков, убивающих все правила приличного поведения в человеке, я оглянулась. За столом сидели молодые парни, я сразу же в свои двадцать восемь лет почувствовала себя пенсионеркой.

— Марин, а лет тебе сколько? — уточнила я.

— Двадцать пять, а что?

— А… ну ты это… прежде чем твои бабочки начнут вылетать со всех щелей, у парня паспорт попроси… а то мало ли… может, им нет восемнадцати…

Я еще хотела добавить, что по ее душу придет полиция, но не успела. Раздались какой-то шум, шушуканье, и в зале вдруг появилась целая толпа полицейских.

— Это что еще за х… ня? — строго спросила Маринка, вызывая мой смех.

В это время официантка, которая пока не обратила внимания на незваных гостей и продолжала выполнять свою работу, поставила передо мной очередной бокал. На сей раз розовый.

— Кажется, вечеринке конец, — сказала я и протяжно вздохнула, — откуда вас столько в последнее время в моей жизни?

С этими словами я взяла в руки бокал и стала пить жижу цвета Барби крупными глотками, как в толпе полицейских увидела капитана Перебейнос и его невежливого друга из столовой. Каким-то образом я не заметила зеленую маслину, которая была пущена плавать в тот кисель, что мне принесли. Эта скользкая козявка чуть не угодила в мои дыхательные пути, когда я при виде соседа-капитана втянула в себя больше коктейля, чем могла проглотить за раз.

В результате в резко наступившей тишине бара я громко кашлянула на грани рвотного спазма и заплевала всю скатерть розовыми каплями. Зеленая оливка полетела со стола на пол. Я печально глянула ей вслед, а когда перевела взгляд, уткнулась в голубые глаза соседа.

— Здрас-с-сьти, — кивнула я и тыльной стороной руки вытерла рот.

Он молча кивнул и отвернулся. Дама-полицейский из столовой в форме также стояла поблизости, рассматривая меня с неподдельным интересом.

Как выяснилось позже, по всему городу проводилась операция «Ночь». Шмонали весь город, и водителей, и питейные заведения, и простых прохожих. Проверяли документы, лицензии на продажу алкоголя и так далее.

По закону подлости в баре, где мы сидели, были выявлены нарушения. Ну, надо думать, раз в моем розовом сладком коктейле плавала соленая оливка. Хотя… может, я просто мало что понимаю в алкоголе.

Пришлось нам уйти полупьяными и полугрустными.

— Ладно, — я махнула варежкой девчонкам, — все-равно завтра на работу, может, и хорошо, что нас разогнали…

— Пошлите хоть бургер, что ли, съедим, — печально вздохнула Лена.

Мы согласились.

Не знаю, может, бургерную проверили до того, как мы в нее пришли, но нам удалось спокойно поесть и выпить капучино.

— Ну, что? Вызываем такси? — спросила я у девочек. Меня неплохо так развезло после последнего коктейля и никак не отпускало. Я сидела, подперев щеку, и смотрела на ночные улицы городка.

— Давайте, — также вяло ответила Лена.

— Эх… а такие парни наклевывались, — вздохнула Маринка. Мы рассмеялись.

— Вот у этого подъезда, — сказала я таксисту.

Убедившись, что деньги за такси списались, я вошла в нафталиновый подъезд нашего циркового дома.

— Как же воняет, а, — сморщила я нос.

Я поднялась к своей квартире, открыла двери, протянула руку и включила свет. Мало ли, вдруг псина спит на входе, чтоб не наступить на хвост. Собаки не было в коридоре. Я почти шагнула к себе, как вдруг увидела на полу, там, где заканчивался коврик, большой отпечаток мужского ботинка. Волосы на затылке встали дыбом…

Я лихорадочно соображала, топтал ли вчера капитан Перебейнос мой пол? Нет, он разулся на входе, там, где был застелен коврик. Кроме того, когда я уходила на встречу с девчонками, этого следа не было.

Раздалось веселое цоканье, и я увидела Спиногрыза. Он радостно вилял хвостом, глядя на меня.

— Я… сейчас, — сказала я ему и, захлопнув двери, снова понеслась вниз на улицу.

Какой-то страх, липкий и необъяснимый, снова сковал все мои мысли. Этого следа не было! Не было! А что, если это маньяк серийный, и он сейчас в моей квартире? А почему тогда пес не лает? Или он добрый и ни на кого не лает?

Все эти мысли мельтешили в моей голове, пока я бежала вниз. На крыльце я испуганно оглянулась. Повсюду мерещились тени, кого только ни рисовало мое воображение. Почему-то в голове возник образ мужика с усами, который на НТВ по выходным рассказывает про расследования громких дел в СССР. Вот пришибут меня в этом шапито, а потом, спустя двадцать лет, дядька расскажет про маньяка и его жертву…

Слева от меня раздался смех, и я вздрогнула.

В свете тусклых фонарей я увидела парочку, направляющуюся к соседнему дому. На них была… полицейская форма. Это же… Перебейнос?!

— По… — начала говорить я, но голос от страха будто сел, я даже заорать не могла, — подождите…

Наконец голос прорезался, и я заорала так, что сама себя испугалась:

— Стой! Капитан! Стой!!!

Они остановились и обернулись, я бежала к ним со всех ног. Чуть не влепившись в грудь бедного мужика, который, наверное, ждет больше меня самой, когда я уберусь из этого города, я сказала:

— Я… там… это, — я сглотнула, — я понимаю, у вас секс по плану…

На этой фразе лицо девушки из столовой с пушистым хвостом заалело, а это была именно она, и удивленно вытянулось. Капитан продолжал смотреть на меня так же, как и при всех наших встречах — абсолютно спокойно и невозмутимо.

Мой мозг дал мне сигнал, что я ляпнула как бы что-то не по делу и совсем не то, но мысль мелькнула и затерялась. Я продолжила:

— …Был там кто-то, след, понимаешь? Чего ты молчишь?! Как тресну щас! — рявкнула я на капитана.

Он положил руку на мое плечо и чуть надавил. А затем произнес тихо и совершенно четко:

— А ну-ка заткнись….

Я опешила.

— Успокойся, — снова невозмутимо продолжил он. И я выдохнула. И начала соображать. Мне правда хотелось ржать, то ли истерика, то ли просто поняла всю нелепость ситуации. Но я сдержалась.

— А теперь давай спокойно и по порядку, — сказал он.

Я сглотнула и рассказала про след. Когда, как мне показалось, я очень доступно и понятно все изложила, девушка, все время стоявшая молча рядом, вдруг спросила:

— А кто вообще владелец данной квартиры? Вы?

— Что? — я сразу даже не поняла, о чем речь.

Тогда она повторила вопрос, и я ответила.

— Ну… я не знаю, кто владелец… мой работодатель снимает ее для сотрудников…

— Хм… но хозяин квартиры имеет доступ в нее, так ведь? — спросила она, подняв бровь.

В этот момент я почувствовала себя идиоткой. Поэтому сказала немного грубо:

— Возможно… Но, наверное, он должен об этом предупреждать?

Дама ничего не сказала, а Илья со вздохом произнес:

— Пойдем, посмотрим.

Кажется, девушка была не в восторге от такого поворота событий, но ничего не сказала. С готовностью семенила рядом и искоса смотрела на меня.

— Как собака? — спросил Перебейнос.

— Жрет как конь, — ответила я и осторожно заглянула в свой подъезд.

— Давай я первый пойду, — снова со вздохом произнес капитан полиции.

Я пропустила его вперед. Почему-то в нос ударил запах аромалавки.

— Доброй ночи вам! — услышала я голос бабы Зины.

— И вам, — ответил Илья, — чем заняты?

— Ставлю защиту от сглаза, — ответила она.

— Понятно. А вы, случайно, не видели, кто-то был сегодня в подъезде не из своих? Ну… мало ли… сын соседа умершего или еще кто…

— Не знаю, я днем уходила надолго, масло сегодня по акции брала. И в аптеке на таблетки мои для сна скидка… пока проездила…

— Что-то таблетки ваши не работают, — прокомментировал Илья, поднимаясь выше, — раз вам не спится…

— Дак порча на мне, голубчик, вот и не помогает ничего…

Я оглянулась и с удовлетворением заметила, что девица идет, вытаращив глаза.

Видимо, не так давно в полиции, раз нашему цирку удивляется. Вот у капитана даже глаз не дернулся, будто он сам каждый день порчи снимает.

Мы подошли к двери моей квартиры.

— Там открыто, — сказала я, — когда ушла, не закрывала.

Капитан толкнул ее, я уж было испугалась, что та окажется запертой, и тогда меня точно примут за умалишенную.

— Ну здорово, — сказала капитан Спиногрызу, который смоктал кость на коврике. При виде вчерашнего гостя собака завиляла хвостом. Мне очень хотелось, чтобы он залаял на подружку Ильи, но этот пес, кажется, и правда любил всех без разбору. Мотылял хвостом так, будто скучал по ней безумно.

Предатель. Грызет мою кость, а хвостом машет всем девицам подряд.

Илья присел на корточки у следа. Долго рассматривал его.

— Вчера кто-то заходил кроме меня?

— Нет, участковый тут стоял разговаривал на коврике…

— Ну просто из-за следа группу вызывать не будем. Состава преступления то нет, — он задумчиво потер подбородок.

— Но ведь ничего не пропало, — сказала девушка немного раздраженно, — сначала нужно позвонить хозяину квартиры…

— Жень, я так понимаю, все соседи следят в свои глазки за движениями в подъезде, как в перископ?

— Конечно, — кивнула я.

— А есть кто-то… поадекватнее? — спросил капитан Перебейнос с легкой заминкой.

— Ну Маргарита Яковлевна, — подумав, ответила я.

Он протяжно вздохнул. Судя по его лицу, ему хотелось сейчас оказаться за тысячи верст от меня и этой квартиры. Ну или с коллегой и бокалом вина на своем диванчике.

Но нужно отдать ему должное, он прошел пару квартир, дабы спросить, не видели ли они кого-то или чего-то. И неоднократно задал вопрос, не слышали ли они лай Спиногрыза. Ага, как же, эта добрая животина еще и ноги облизала, видимо, тому, кто топтался на моем полу.

Бабуля-актриса не знала номер телефона нынешних хозяев. Когда-то тут жила «Глафирка, но покинула нас». А дети сюда носа не казали, сдавали квартиру, и все.

— Это вам нужно к Зое Геннадьевне в ЖЭУ обратиться или к участковому. У них должны быть номера телефонов владельцев. А что случилось-то? — в сотый раз задала она вопрос, но капитан Перебейнос его опять проигнорировал. Сдержанно попрощался, и мы вернулись ко мне.

— Я думаю, тебе нужно успокоиться, — сказала он, как обычно, сухо и твердо, — ложись спать. Скорее всего, это вчерашний след участкового, может, не заметила просто. На всякий случай завтра уточни в своем офисе, кто там у вас снимает квартиру для сотрудников, номер телефона хозяев. Позвони и узнай, были они или нет. Но думаю, ты просто… напугана всеми событиями, что тут происходили…

Мне хотелось топнуть ногой, мол, и ничего я не напугана. Но становилось не по себе, что я нарушила спокойную ночь капитана, вернее… в перспективе беспокойную ночь с коллегой…

И все ради какого-то следа, который, вполне возможно, остался тут со вчерашнего дня. Я пыталась себя в этом убедить, но не верила.

Ну а чего я хотела? Чтоб приехала следственная группа и сняла отпечатки пальцев? Сейчас это казалось смешным…

— Илюш, идем? — состроив немного презрительную гримасу, спросила девушка.

Не знаю, почему, но мне стало так страшно, что я останусь здесь одна. Никогда не была трусихой, не замечала за собой такого. Но само это место, соседи совершенно чокнутые, как на подбор… Я чуть было не ляпнула, «можно мне с вами», но вовремя заткнулась.

— Запиши мой номер, — сказал местный Бэтмен, — если что, звони…

На этой фразе дама у двери фыркнула, а мне захотелось кинуть в нее тапком. Я сделала дозвон капитану со своего номера, после этого парочка удалилась… видимо, заканчивать прерванные дела.

Я еще минут десять блуждала по квартире со шваброй, испуганно открывая шкаф и сдвигая шторы. Когда убедилась, что никого нет, притащила два стула к входной двери и сделала из них что-то типа баррикады.

Собака взирала на все это с диким удивлением.

— Ну… если что, хоть грохот услышим, — ответила я Спиногрызу.

Посреди ночи, когда я то ли спала, то ли нет, слушала каждый шорох, мой телефон дзынькнул, сообщая, что кто-то прислал сообщение. От неожиданности я подскочила, как раненая, чем напугала пса, храпевшего у меня в ногах.

Сегодня я готова была спать с блохастым другом в обнимку, лишь бы не одной.

Когда волна паники схлынула, я взяла в руки смартфон. Писал капитан Перебейнос.

— Спишь?

Почему-то этот тупой вопрос меня рассмешил. Но с другой стороны, успокоил.

— Нет, — ответила я.

— Боишься? — снова написал он. Я рассмеялась. Почему-то сразу было понятно, что писать этот дядя явно не любит, как, собственно, и говорить. Короткие рубленные фразы. И никаких тебе рассусоливаний.

— Немного, — подумав ответила я.

Сначала была длительная пауза, и я уж думала, что на этом диалог закончится, как он написал:

— Спи.

Это сообщение меня добило, я расхохоталась, а Спиногрыз хмуро глянул на меня. Мол, заткнись, ночь на дворе.

Я уснула.

Грохот стульев у двери чуть не остановил мое сердце. Будь я в возрасте бабы Зины, точно не проснулась бы этим утром. Автоматически схватив подушку, я отметила, что собаки нет на месте, и выглянула в коридор. Пес повалил к чертям всю баррикаду и сидел, гипнотизируя взглядом дверную ручку, — похоже, прижало пойти пописать.

— Дурак, — ворчала я, — напугал…

Я шагала лохматая в трусах и майке к двери, сердито топая пятками по полу. Распахнув дверь, я чуть не написала в свои трусы от страха, когда боковым зрением увидела какой-то силуэт. Спустя секунды, а мне показалось, что прошла вечность, взгляд сфокусировался, и я поняла, что это капитан Перебейнос стоит с поднятой рукой. Видимо, хотел постучать.

— Доброе, — сказал он, опустив руку, даже не моргнув глазом при виде моих трусов.

— Д-д… — икала я, — ага…

Собака прошмыгнула мимо, рванув вниз по лестнице.

— Ладно, я просто убедиться, что все хорошо, — он развернулся и хотел уйти.