Бесплатный фрагмент - Как Божий мир красив

Посвящается моей

Помощнице Б. М.

В сборник «Как Божий мир красив» включены стихи, печатавшиеся ранее автором в книге «Покаянный плач на Руси православной», газетах «Воронеж православный», «Усмань православная», журнале «Воронежский епархиальный вестник», «Виктория», «Муза», «Нинон», «Воронежская ложь», «Руфь», «Преступление и наказание».

Стихи в циклах: «Разговор души», «Как Божий мир красив» и «Мимолетности» написаны нежными акварельными красками. Это — штрихи-зарисовки, оттеняющие лирическую сторону жизни, нюансы настроения, доверительный шепот души.

Присмотритесь внимательно к себе, природе, людям и вы найдете много удивительного и необыкновенного.

Да хранит нас Господь!

.

РАЗГОВОР ДУШИ

О РОССИИ

Я плачу о России нашей грешной.

Страдаю о стране своей невольно.

Тоскою опоясана нездешней,

Моей душе нерадостно и больно!

Россия, наша матушка родная,

Страдает очень долго и надрывно.

Для бессердечных мачеха сухая,

А для своих — святая, очевидно.

О, сколько же стоять тебе несчастной

С протянутой рукой на перепутье?

Была же в прошлом ты страной прекрасной,

А нынче — лишь пустое захолустье?!

Я плачу под обломками России.

О, Господи, пошли ей возрожденье,

Как в дальние века от Византии

Владимиром даровано крещенье,

И так сейчас, Господь, пошли ей силу,

Чтоб Русью, как и прежде, стать святою.

Чтобы враги не рыли ей могилу

И жили мы с любовью и с Тобою!

НЕПОГОДА

О, весенний день ненастный,

Ты о чём бурлишь, бушуешь?

Доказать кому-то страстно

Всё стремишься, негодуешь.

И качаешь гневно клёны,

И заламываешь ветки,

То замрёт поток зелёный

В растревоженной беседке.

Мне тоска твоя понятна.

Так же страстно негодуя,

Я душе шепчу невнятно:

То о чём бурлишь, тоскуя?

День ненастный и тревожный,

Дух взволнованно-прекрасный,

Вы зачем неосторожно

Смысл тревожите опасный?

***

Тихо тишь плывёт по дому,

Серый сумрак странно зол.

Не могу я по-другому,

Все смотрю глазами в дол,

Не ищу за всё расплаты,

Все, что горько, тоже пью,

Белокаменны палаты,

Не живу я, а терплю.

Принимая, отвергая,

Тихо Господа прошу,

Чтобы там, у двери Рая,

Душу взял, что я ношу…

***

Горит огонь неугасимый

Лампадкой в сердце у меня,

Неяркий, маленький, любимый

Теплится ночью, среди дня.

И в сердце нет другой надежды,

Один Господь в душе живёт.

Когда смежу навечно вежды,

Кто душу встретит, кто возьмёт?

Горит огнь неугасимый

Лампадкой в сердце у меня.

Он небольшой, и мной любимый,

Сияет ночью, среди дня…

ПОЛЕТ ДУШИ

Тонкость, фейность и ажурность,

И изыска преломленье,

Говорящая воздушность,

Духа трепет, вдохновенье.

Всё мерцает в переливах,

Увлекая за собою,

И качаясь в далях дымных,

Дух сливается с мечтою…

******

А я ждала, а я ждала,

Считала считанные миги.

Забыть, уйти я не могла

И я несла свои вериги.

Ждала, а ты не приходил.

Ждала, а ты не торопился.

И миг сквозь сердце проходил,

И безразличием дробился…

ПРОЗРАЧНОЕ

(Северянину И.)

Прозрачен воздух предвечерний.

Чаруют запахи цветов,

Дождинок бег неравномерный

И хмурость предосенних снов,

Отдохновение покоя,

Тоскливость неба, глубина,

И после духоты и зноя

Ложится в сердце тишина…

«АВЕ МАРИЯ»

Сколько грусти, сколько неги,

Томления и прозрачной возвышенности

В «Аве Мария» Шуберта — Гуно.

Душа задумывается, трепещет,

Рвется к небесам.

Аве Мария! Что лучше,

Чище и доходчивей

Может услышать Божья Мать?!

Аве Мария! Прими мою молитву,

Мои тоску и печаль

О содеянном, и греховном!

Прими моё стремление

К очищению и смирению.

Аве Мария! Матерь Божья! Услышь меня!

***

Расстались навечно? Не знаю.

Но знаю я только одно:

Я память свою заклинаю —

Не помнить невиданных снов.

Расстались и грусть оборвется

У самой тропинки лесной.

Расстались… И сердце не бьётся,

И прошлое плачет со мной…

ЗОЛОТАЯ ОСЕНЬ

Мерцанье листьев золотых

Немножечко поблекших,

И музыкальность слов простых,

Мне душу отогревших…

И воздух голову кружит,

И манит, и колдует.

И благодать на всём лежит

И тихостью чарует…

ОСЕННИЙ ТАНЕЦ

Листик клёна танцует, танцует,

Он узорно узоры чертит,

Ни к кому и ни с чем не взыскует

И, танцуя на ветке, — грустит.

Танцевать его осень заставит

Эти грустные тихие «па»

Он осеннюю нежность расславит,

Его жизнь безутешна слепа.

Листик клёна на ветке танцует,

Он мечтает и нежно грустит,

Ни к кому по-людски не взыскует,

Хоть и хрупок, и скорбен на вид…

***

Хочется выйти в поле и умиляться

Воздуху, зелени, солнцу.

Хочется выйти в лес и с замираньем сердца

Смотреть на чистоту и покой деревьев.

Хочется крикнуть во все горло:

Я благодарна тебе, жизнь,

За краски, гармонию, счастье жить,

Осязать, за возможность плакать

От красоты и хрупких созвучий!

Солнце греет, птицы поют,

Трава зеленеет, воздух пьянит —

Все устремления природы, как у ребенка,

Направлены нам на ласку и нежность.

Так почему мы ссоримся, убиваем,

Что не хватает нам здесь, на земле?

Жизнь прекрасна, почему мы не сделаем

Прекрасными наши души?

Примем же чистоту и девственность

Природы и станем такими же

Светлыми, мягкими и простыми!

ПЕРВЫЙ СНЕГ

Снег на ветках зелёных,

На траве, на домах.

Запорошены клёны.

Всё в звенящих снегах.

Эта грустная лихость,

Этот тонкий рассвет,

Колыбельная тихость,

То, чего уже нет…

ДОЖДЬ

Осенний дождь идет, и капает, и стонет,

Ворчит он на кого-то не пойму.

Прохожий в лужах по колено тонет.

А я весь мир любовью обниму…

Скажу: «Спасибо, Боже, что жива я!

И в этом мире совершенно всё!

Старался Ты для нас, не унывая,

И я люблю творение Твоё!».

ВЕЧЕРНИЙ ЭСКИЗ

Тихо и небрежно

Звенят веточки берёзы,

Развеваемые, словно колокольчики,

Морозным ветром.

Их тонкие ниточки,

Как паутинки,

Рассеиваются

От прикосновения

Ледяных пальцев ветра:

— Дзинь, дзинь…

Слышу в сердце я их позвякивание.

И, как паутинки, они рассыпаются и поют.

Ночные сумерки

Оттеняют их изысканную хрупкость

И шаловливость.

И, кажется, что это не веточки,

А детки веточек,

Такие неопытные, нежные и тонюсенькие…

ФЕВРАЛЬСКИЙ ВЕЧЕР

И опять окно,

Я в него смотрю.

Как вселенной дно —

С ним встречать зарю.

И опять мечты,

И вселенский гам,

Синевы черты,

Тихость по углам.

Всё синей мечты,

Всё цветнее сны,

Близость высоты,

И самой весны

Бусы фонарей —

Маяки надежд.

Раззвони скорей,

Ночь, свой благовест!

***

Дышит лёгкость, серебрится

И играет кружевами,

Мне на месте не сидится,

Зачарована мечтами.

Всё мне нежное приходит

И ажурное прельщает,

И с ума волшебность сводит,

Душу тихость умиляет.

Мне ль мечтать и грезить снами,

И о нежном волноваться?

Жизнь источена слезами —

Не пристало улыбаться.

Ну, а я — душа природы,

Всё ещё живу мечтами,

Отвергая все невзгоды,

Зачарованная снами!

НАЧАЛО МАРТА

Синева небес, прозрачность,

Тихость снега, снов и грёз,

Многоликая двузначность

И улыбка среди слёз.

Всё душой своей приемлю.

Принимаю и люблю,

Эту красочную землю,

Эту радость, что ловлю —

Первый ранний отголосок

Лени, нежности, весны,

Этот грустный перелёсок,

Жизнью дышащие дни…

ДЕВУШКА

Свечи чёткие мигают,

Ласка нежностью горит,

Неизвестное пугает,

И бокал вина бодрит.

В полутомном полубреде,

В полушёпоте игры

Выплываю — белый лебедь —

До ответственной поры.

То ли ласка, то ли горечь

Губы жадные палит,

То ли любящий, то ль сволочь

В пропасть тёмную манит.

ГЕТЕРА. ПОМПЕЙСКИЕ ФРЕСКИ

(Кузмину М.)

Я любила под звук кифар и танцы прекрасных

Танцовщиц — любить тебя, Гладиатор.

Я любила… когда вино бушевало в бокале,

И не кончалась его пена в нём.

Ты, богатый гладиатор, сегодня жив,

А завтра — нет, подливал мне вино в бокал,

А я пила и плясала вместе с прекрасными танцовщицами,

А когда уставала, тушила факелы

И под звуки кифары начинала петь тебе,

О доблестный! И скольким я пела?

Я была дорогой женщиной.

Ножкой, затянутой в атлас,

Попирала я ваши деньги, которые кучами складывали вы

У моего изножия.

Но ты, смелый и молодой Гладиатор,

Ты не принёс мне ничего, кроме своих восхищения

И страсти, и я была твоей до утра, словно девственница.

Всё было для тебя:

И аромат алоэ и лаванды,

И звон бубенцов на руках рабынь,

И мои песни, и стихи, что сочиняла я, играя на кифаре.

А потом — нежность и ласки

Юного и прекрасного полубога.

А наутро — смерть, мой милый Гладиатор.

С тех пор я попираю своей туфелькой,

Затянутой в атлас, веселье и танцы,

И жду: может, будет чудо, и ты

Снова придешь к моему изножию?

***

Ну что же делать, дорогой?

Оставим всё, как есть и было.

Ты не останешься со мной.

И я утраты боль простила.

Что я могу ещё сказать,

Чтоб стало легче и светлее,

Чтоб захотелось согревать,

И стал со всеми ты милее?

Прости меня, мой милый друг,

Я ласточкой лесной летаю

И не хочу любви потуг,

И если держат — умираю.

***

И опять увидала тебя,

Сердце, словно гитара, поёт.

Я живу, прогорая, любя,

И любовь за собою ведёт.

Всё мне близкое стало родным,

Очертаний не вижу углов.

Никогда ты не станешь моим,

И не скажешь мне ласковых слов.

***

Таял в дымке серебряной снег,

Хорошо на душе и светло.

Мысли странный и резвый разбег

Пеленою мечты замело.

И безумный и ветреный день,

И зловещий буран за окном,

И уют в тихом доме моём.

Расплескали вечернюю тень.

Я не вижу мороз за окном,

Я не слышу пургу и метель,

Думы — только о милом моём.

А на сердце — весенний апрель.

В глубину полнозвучных небес

Я с волненьем и тайной смотрю,

И огнём и надеждой горю,

Как заката небесного срез.

***

За окном и пурга и снежок.

Вечереет, густеет туман.

Каждый ветра безумный стежок

Поднимает большой ураган.

И снежинки летят и поют,

В тайны жизни и смерти снуют,

Подпевает им ветер смелей,

Вьюга вьюжит безумней и злей.

Всё густеет прозрачность окна,

И как тайна горят огоньки,

И метель уж совсем не видна,

И сидеть у окна не с руки.

Но под самым окошком моим,

Зачарована чудом одним:

То снежинки летят и поют

И узор вечной нежности вьют…

ЮНОСТЬ

Любовь… безумное блаженство,

Она и мучит и дарит.

Душевный подвиг, совершенство,

Что ярким пламенем горит.

И все, что было дорогого,

Ценнее станет много раз,

Как пламенеющий алмаз,

Играет чувством ярко, ново.

Любовь, сердечное биенье

И обмиранье, и борьба,

Здесь и удачи, невезенье,

И лихолетье, и судьба…

Но сердце пламенеет снова,

Собрав все силы для борьбы,

Забыв опасности судьбы,

В горячности на все готово!

ВЕЧЕР. (Памяти Чюрлениса)

Ночь наступает,

Преломляется вечером,

Печальным и безбрежным.

Огоньки в окнах,

Словно глаза добрых чудовищ,

Разливают свой одинокий свет.

Тает тихость.

Запредельность мечты,

Растворяясь с действительностью,

Исчезает во вселенной.

Всюду тишь и покой,

Как в глубоком колодце.

Ничто не нарушает этот покой,

Мягко оседающий на землю…

ЗРЕЛОСТЬ

Я просто умираю без тебя.

И, кажется, дышать мне даже трудно.

Живу, благословляя и любя,

А без тебя — всё серо и абсурдно.

Любовь приподнимает над землёй,

Вручает стимул жить и наслаждаться.

Становишься заветною звездой,

В лучах которой можно согреваться.

Живи и радуй нежностью своей,

И свет дари улыбки предрассветной,

И сердце, что промёрзло, отогрей,

И будь всегда звездой моей заветной!

***

Наверное, среди Ангелов

В розовом небе

Мечтаю и дышу ароматами трав —

Так прекрасно на душе

От музыки американского композитора

Карлоса Шапиро.

Как мало

Надо для счастья человеку—

Немного приятной музыки,

Поцелуя, мягкого слова,

Улыбки, дружеского рукопожатия…

И сразу

Человек расцветает сердцем

Среди нашей черствой

И грубой жизни

И улетает к Ангелам.

И радостно и тепло

Становится жить на свете,

Словно маленький ребенок

Очистился от всякой грязи

И стал чистым и прозрачным,

Как стеклышко.

ЗИМА

Зима и снег, хрустящий под ногами,

И мягкий перелёт ворон.

Окутанный прозрачностью, мечтами,

Глубокий сон продлён.

И дышат серебристым придыханьем

Деревья, воздух, снег.

Колышется прозрачным умираньем

Его ажурный бег.

***

Ах, настроение февраль

Принёс мне, светом осиянный.

Мне стало прожитого жаль,

И юность вдруг прошла незваной.

Заворожила синевой,

Воспоминаньями, туманом,

Ушла, как лёгкий сон, обманом,

Ты далеко и не со мной.

Но показалось рядом ты,

Такой же близкий и влюблённый,

Всегда волшебно изменённый,

И вспомнила твои черты.

А он колдует всё февраль,

И всё плодит воспоминанья,

И забывая расставанья,

Мне всё чего-то будто жаль…

СВОБОДА

Откинуть бы хандру и слякоть,

Ходить по травке босиком,

Не надо долго сердцу плакать.

Да, мы расстались, не вдвоём,

Но всё проходит чередою.

Покой сменяет боль разлук,

И остаётся тишь со мною,

Раскованность свободных рук.

Нырнуть бы в речку, плавать, плавать,

Лежать в траве, стихи писать

Там, где затона тиха заводь,

Там, где так хочется мечтать…

НЕСЧАСТНАЯ ЖЕНЩИНА

А я любила много и темно,

Я голову теряла в поцелуях.

Катилась иногда сама на дно

В твоих, любовь, окаченная струях.

Но поднималась, плечи опустив,

Их, словно кто-то ревностно обузил.

О, мне знаком тот старенький мотив,

Когда тоску завязывают в узел…

***

Какое-то неясное томленье.

Грусть тихая мне душу полонит.

И смутное нечёткое стремленье,

И скорбный, и слегка поблёкший вид.

О, не ищу за горечь я расплаты,

И страстный дух прискорбностью объятый,

Я не волную, не тревожу — спит.

Грусть тихая мне душу полонит…

***

Молю, о, Господи, прости

Мой дух строптивый и надменный,

Не дай мне от любви уйти

Твоей небесной, незабвенной!

Прости за срывы бытия,

За гордость и непослушанье,

Что родилась горячей я,

Как ветра жаркого дыханье,

За то, что ропот я ношу,

В душе глухой и странно темной.

За все грехи, прости, прошу,

Души большой и неуемной!

МУЗЫКА СЕРОГО ЦВЕТА

Музыка серого цвета —

Грустная музыка жизни,

Улица в серость одета.

Солнце лучами не брызнет.

Волнами тихо спадает

С неба тускнеющий день,

И его песнь продолжает

Вечера серая тень…

МАРТ

Неподвижно и устало

Исчезал притихший день.

Жизнь весне стихи слагала,

Колебалась ночи тень.

Воздух, как заворожённый,

Слушал эти всплески дня.

И, весною напоённый,

Таял, нежностью звеня.

ВЕСЕННЯЯ ГРЕЗА

О, как прекрасны эти моменты,

Когда смотришь на небо,

И чувствуешь: трепещет душа,

И рвется высоко-высоко,

К новым мирам, жизни и восторгу.

И тело начинает подчиняться этому порыву.

А душа плачет от радости,

Что разглядела она там, далеко,

Удивительную гармонию.

Все порывы, телесная оболочка и чувства

Становятся легкими и воздушными.

Не хватает крыльев для полета.

Но дух и фантазия давно унеслись ввысь

И слились со своей мечтой…

ПОЗДНИЙ АПРЕЛЬ

Чарует воздух живой, говорящий, воспаряющийся.

Успокоительно солнечное тепло.

Зелень буйными побегами распускается в сердце.

Все восторженно — терпеливо

Ждет дальнейшего чуда.

И успокаивается душа, забывает мирское

В преддверии благости и покоя.

ДОЖДЬ В МАЕ

Живой волной зеленой

Полощутся березы.

Дождя и веток слезы

Хрустальны перезвоны.

Японская картинка,

Как будто с Хиросиге,

В большой старинной книге,

Дождинок паутинка.

И женщины, как гейши,

Изысканны, красивы,

Глаза чуть-чуть тоскливы,

И дождь их друг первейший.

Все в радостном смятенье

Тревожит и играет,

Печаль с души снимает.

Круговорот в движенье!

ПОЭЗИЯ

Что такое поэзия?

Мне кажется,

что это — струны небесной арфы,

которые натянул сам Бог.

Они не простые,

тонкие и звучные,

сделаны из тончайших

переливов души.

Протянуты они

между небом и землей

по воздуху.

И когда Бог

посылает на избранного

свое благословенье,

подходишь к этим

чарующим струнам

и начинаешь играть,

и забываешь про все в мире,

и увлеченная, вдохновенная, и пылкая

славословишь эту возможность игры

от всего переполненного сердца!

«ФРАНЧЕСКА ДА РИМИНИ» ЧАЙКОВСКОГО

Слушала «Франческу да Римини»

и захотелось плакать —

Так трогательно — хрустально текла мелодия.

Тема безнадежности напомнила мне

нашу неудавшуюся любовь.

Кто кого предал из нас?

Ты — меня, я — тебя… Не знаю.

Знаю: предали, бросили, надругались.

И нет больше чувства, любви, нежности.

Есть — безразличие и холод.

Какие мы — подлецы!

Но поздно, поздно, мой друг.

Стоять на пепелище больно и трудно!

Все прошло.

Мечта сошла с неба

и обернулась явью —

так было невыразимо прекрасно.

Было, было, было…

Существовал этот удивительно-упоительный

вихрь радости и счастья!

Спасибо Создателю за награду!

А все прекрасное очень недолговечно!

Древние верили, что боги

завидуют совершенному:

творению ли, человеку, чувству.

Но мы и не берегли наше чувство,

не ждали, когда языческие боги обрушатся на нас.

Как варвары уничтожили его сами.

Дикари не могут

ценить тонкое, изысканно-прекрасное.

После времени мы оценим…

И вновь течет

хрупко-болезненная тема любви.

И снова ее сминают

сипы зла и насилия.

И опять я хочу плакать от жалости:

к нашей ли изуродованной любви

или несостоявшейся из «Франчески да Римини»?

ОТТЕПЕЛЬ

Акварелью день — художник

Сумерки нам чертит.

Все штрихи одни и дождик

Настроеньем вертит.

И старательно рисуя

Зонтики и лужи,

На палитру с силой дует

Оттепель из стужи.

СИЛА ВООБРАЖЕНИЯ

Вечереет. Тихо и мягко, словно старость, подкрадывается ночь. Я мечтаю. А в них? Ты… И нет для меня более реальной жизни. Может, ты умер, я же разговариваю с тобой на языке души? Я живу пока, но ничто не существует, кроме нас двоих, в моих мечтах… Я что-нибудь сделаю в реальной жизни, отвлекусь и возвращаюсь к тебе. Говорю, советуюсь, смеюсь, слушаю музыку. Нет одиночества. Стены раздвигаются, исчезает холод, неуют, и мы остаемся вне времени и пространства вместе.

В древних китайских сказаниях я читала, что человек силой своего (или чужого) воображения может жить с духом.

И я сейчас это поняла. Чтобы любить, греть, смеяться — не обязательна осязаемая оболочка. Можно силой воображения вызвать дух другого (иногда очень любимого и любившего), и ты будешь счастлив.

Ничего в этом не понимает западная проза. Ей необходимо материальное. И как тонки люди Востока! Я верю: духом можно вызвать к жизни другой, жизнь духовная — тоньше. Но как объяснить, что сознание отрицает горе, разлуку и смерть близкого и, не мирясь с этим, создает его в воображении? А может, и не создает? И душа другого сама улетает к любимому?

Поняла: я ли зову твою душу, сама ли она прилетает, но твой дух со мной, не может без меня. Тело можно задержать, душу — никогда. Она рвется туда, где ее ждут, где ей подобает быть.

Как легко людям рвать друг с другом, как невозможно душам расставаться!

КАК ГРУСТЬ МОЯ ЛЕГКА

Ах, грусть моя легка,

Как в небе облака

Что мчат куда-то вдаль!

Так тонкая печаль,

Она мне дорога.

Как будто в тишине,

В простом и тихом сне,

Вдруг странное мелькнет,

К испугу воззовет,

И станет грустно мне.

Но странное уйдет,

Все тихое вернет.

И устремится вдаль

Воздушная печаль,

Как ласточка в полёт.

НЕЖНОСТЬ

Под утро деревья в смятенье

Шептались о чём-то вдвоём.

И клён молодой с наслажденьем

Берёзе запел соловьём.

Зарделася нежно берёза,

Взмахнувши зелёной листвой.

Ей снились девичии грёзы

И клён ей уже, как родной.

А ветер, храня эту тайну,

Играет шелками ветвей.

Коснётся берёзы случайно,

Подует на клён, посмелей.

Лепечут, лепечут листочки,

Как будто о чём-то моля

И тихие нежности строчки

Рождает ответно земля

КАК ОБЪЯСНИТЬ?

Как объяснить, зачем мне объяснять?

Я — меланхолик, и дышу лишь болью.

Весёлой оптимисткой была мать,

Но грудь дала, присыпав сверху солью.

И потому с родимым молоком

Впитала грусть осеннего заката.

Мне грезилось — прекрасное кругом,

Мечтой не детской я была богата.

И представляла феей я себя

Или какой-то инопланетянкой.

Среди снегов искала принца я,

О, грустная душа простой славянки!

Природу понимала, словно мать,

Она питала силой, негой, счастьем,

От красоты могла я зарыдать,

Переходя от радости к ненастью.

Для песен грустных мамой рождена,

Ведь в самом совершенном — увяданье.

Была веселой оптимисткою она,

Но родила прегрустное созданье!..

***

Я — невезучая. Душевные остатки

Любви несчастной достаются мне.

Сердечные безумья недостатки

Я растворяю в горестном вине.

И светлая жемчужная печальность

Вскипает пеною в бокале огневом,

И упрощенная, и грустная тональность,

Как горечью, пронзает тихий дом.

Я — невезучая. Последние остатки

В бокалах пышных на чужих пирах

Я допиваю. Эти капли сладки,

Но мало их, и слёзы на глазах…

***

Светлое, печальное

В сердце проникает.

Нежно — изначальное

Душу заполняет.

Плещется печальное

Светлым водоемом,

И душа хрустальная

Вторит перезвоном.

Светлое воздушное

Душу умиляет,

И она, послушная,

Сердце растворяет.

***

Что общего души пустой

С душой надорванной, несчастной?

Я не скажу тебе: ты — мой,

Ты не тоскуешь ежечасно.

Зачем тогда твоя душа

Зовет мою тоску к ответу,

И боль, подавленно слышна,

Тревожит сердце до рассвета?

Зачем в незнании слепом

Касаться таинства случайно?

Так пуст и одинок мой дом

Стоит в безлюдии, печально!

***

Строчка, строчка — ручеек

К морю побежал,

Как средь ночи уголек,

Сумрак пронизал.

И летят мои стихи

Срезами дождя,

Размывая все грехи,

Что скопила я.

Строчка, строчка — ручеек.

Точка, точка — уголек,

Капля, капля — чистота,

Свежесть, ясность и вода!

***

Ты меня томишь и гложешь,

Словно светлая печаль.

Заколдуешь, если сможешь,

И умчишь с собою вдаль.

Мы возьмем две паутинки

На резиновых волнах,

И растают в сердце льдинки,

И утонет в волнах страх.

И воздушная прозрачность

Окунет меня в мечту,

И сиреневая ясность

Нам заполнит пустоту.

***

Я не должна с тобой встречаться,

Но и расстаться не могу,

И сердце начинает рваться.

Не пожелаю и врагу.

И эти всплески вдохновенья

Борьбы мучительной, больной

Рождают светлые мгновенья

Чудесной близости с тобой…

***

Возвышенной души порывы

Так ослепительно милы!

Их ясно-тайные извивы

Светлее полумрачной мглы.

Так в чаще леса, где валежник

И воздух сумрачен и чёрн,

Увидишь вздрогнувший подснежник —

Плывущий среди бури чёлн.

И возрождаются надежды,

И осеняются мечты,

И просветляются одежды

Душевно-тихой красоты.

***

Любовь к тебе была росинкой,

Что засияла на листе,

Воздушно-нежной паутинкой,

Истаяв в зыбкой темноте.

АХ, КАК МАЛО ЖЕНЩИНЕ НАДО!

Ах, как мало женщине надо,

Настрадалась она за века,

Ей нужна лишь к лицу помада,

Да мужская стальная рука.

Надо ей лишь тепла кусочек

И вниманья совсем чуть-чуть.

Ей не надо небесных строчек,

Но под ласковый взгляд уснуть!

Ах, как мало женщине надо!

Чтобы он отогрел её…

Даже этому будет рада,

Даже этого хватит с неё…

ЖИВУ, КАК ЛЕТНЯЯ ТРАВА

Живу, как летняя трава,

Как грустный дождик на исходе.

Уже седеет голова

И старость у порога бродит…

Но не могу еще стареть,

Вдыхаю жадно воздух снежный…

Еще на жизнь хочу смотреть,

Хочу с тобой быть теплой, нежной!

***

От страданий люди иль добреют,

Иль глупеют будто бы ослы,

Некоторые иногда черствеют,

А иные — мстительны и злы…

Не измерить всей пучиной ада

Бед иных созданий на земле.

Боль сама бывает уж не рада

Жалить их, как бешенных, во мгле!

Но они живут, не думая о смерти.

Помогать ей никому нельзя!

Всей людскою болью им, поверьте,

Я сочувствую, хоть мы и не друзья!

МАДОННА РАФАЭЛЯ

Мадонна Я, но разве ты поймешь,

Что делается в сердце и головке?

Ты связь времен со Мной не разорвешь,

Ты — жулик, не эстет, мошенник ловкий.

А Я — лишь жалкая игрушка всех времен.

Все ахают и стонут предо Мною:

Овал лица и нос Мой удлинен,

Из рамки времени кажусь такой простою!

Но Я устала улыбаться Вам,

Почтенные эстеты и эстетки!

Мне кажется, что это просто срам,

Когда Мадонну оголяют из лорнетки!

ВПЕЧАТЛЕНИЕ ОТ ИГРЫ АРФИСТКИ
ДУЛОВОЙ ВЕРЫ

Словно веером взмахнули.

И звуки арфы, как струи прохладного,

Живительного воздуха, забились

Возле сердца, снимая с него

Пустоту и затхлость обыденного.

И сердцу захотелось обмануть всех

И стать самому звуком

Тонким, изящным, красивым и мечтательным.

Оно не хочет надрываться в человеческой

Груди — неблагодарной, неинтересной.

Хочет радоваться и радовать Вселенную,

Будто лучик солнечного зайчика.

Летать туда, сюда: в хмурое и веселое,

Пустое и заполненное.

Танцевать на воле в плавных

И озорных зигзагах… Кто же поймет

Настроение этого прихотливого сердца?!

ПЛАЧ ПЕНЕЛОПЫ

Сколько слов хороших

Я тебе сказала,

Сколько придыханий

Выпивала с губ…

Сколько раз с надеждой,

Радостью и болью

Я в глаза смотрела,

Растворяясь в них!

Став твоим дыханьем,

Царствовать стремилась.

Думала, что частью

Стал вдруг ты моей.

Но когда уехал,

Поняла в разлуке,

Что не часть,

А целое

Я одно с тобой…

УШЛИ ВСЕ, КТО МНЕ НЕ НРАВИЛСЯ

Ночь, уютно, тихо в доме.

Я одна, одна сегодня.

Рассосалась на изломе,

Испарилась злоба-сводня.

И сижу, и наслаждаюсь,

И баюкаю молчанье.

Одиночеством не маюсь.