18+
К1. Объединенное созвездие

Бесплатный фрагмент - К1. Объединенное созвездие

Объем: 280 бумажных стр.

Формат: epub, fb2, pdfRead, mobi

Подробнее

Глава 1. Отпуск окончен

Чёрный экран… Зелёные буквы… Наушники, ночь, кофе, безумные идеи, море эмоций и что-то ещё… Что-то огромное, неуловимое и не воспринимаемое ни одним из органов чувств. Именно так всё и начиналось — смайлы, способные передать больше эмоций, чем голос при разговоре по телефону, строки текста, взрывающие мозг и переворачивающие сознание. Поток творчества и самовыражения со всех сторон. Гигабайты информации в двух-трёх сотнях символов. Чёрный экран, зелёные буквы… IRC… Всё началось именно там и именно тогда. Две тысячи бородатый год — расцвет локальных сетей и зарождение сетевых сообществ. Интернет уже приходит в массы, но всё ещё остаётся территорией «просвещённых». Сайты не забиты рекламными баннерами, а обычный пользователь Интернета всё ещё не разучился думать. Этикет общения, поведения, негласные правила и светлая идея передачи «чистой» информации — без мыслей о рекламе и выгоде ради выгоды. Чёрный экран, зелёные буквы…

#уведомление: друг «Фике» присоединился к серверу

Фике: Привет!

Глюк: Привет. Где всю неделю пропадала? Я соскучился:-)!

Фике: По делам ездила… Устала как собака (…Заскочила на минутку поздороваться… Сорри, что не предупредила об отъезде — как-то резко всё получилось, я даже собраться толком не успела…

Глюк: Да ладно, бывает :). Как дела-то? Всё ок?

Фике: В смысле?

Глюк: Ну… ездила по делам?..

Фике: А-а-а. Да, всё решилось.

Глюк: Ну и славно :). Кстати… помнишь — мы когда-то по поводу эзотерики общались? Я тут кой-чего раскопал интересного, может, встретимся и обсудим :)?

Фике: А ты всё повод встретиться ищешь, я смотрю :).

Глюк: Н-у-у… и повод тоже :). Но и то, на что наткнулся, — заставляет задуматься. Мне кажется — я умею «читать» людей!

Фике: В психологи решил податься?

Глюк: Не думаю. Просто вот идёт человек по улице, я на него смотрю и вижу — студент, не очень популярный среди своего окружения. Читает фантастику, усердно учится, но скрывает это… Вот что-то вроде такого.

Фике: Это ты читаешь слишком много фантастики. А то, что описал, называется дедукция :). Ну, и, наверное, психология.

Глюк: Возможно. Да и какая разница? Я вот что думаю — почему бы эту дедукцию и психологию не испробовать на тебе? Что о твоей персоне знаю? Только то, что ты сама рассказывала. А вот встретимся — посмотрю на тебя, выскажу свои мысли.

Фике: Хорошая идея :). Только давай не сейчас. До конца месяца я точно никуда не вырвусь. Как только освобожусь, тогда.

Глюк: Отлично. Через месяц у нас будет вторник… Я как раз ничем не занят. Договорились :).

Фике: Эй! Я сказала «приблизительно»! Ведь действительно хочу встретиться, но у меня на самом деле пока нет времени. Как только разгребусь — я тебе напишу. Обещаю.

Глюк: Смотри мне! Я жду! Таких, как я, нельзя заставлять ждать!

Фике: Убегут? :)

Глюк: Изведутся! :)

Фике: Учту :). Ладно, мне пора… побегу.

Глюк: Ага, давай. Не теряйся!

#уведомление: друг «Фике» покинул сервер

И она потерялась. Это был наш последний разговор. Ни во вторник через месяц, ни через два она так и не появилась. К слову, Фике в принципе не появлялась больше никогда. Полгода общения, ни одной встречи, ни одного телефонного разговора, но море приятных воспоминаний и сохранённая переписка. Нет, я не искал её в чатах, не бродил по городу в одиночестве с мыслями о том, куда она пропала, и не пытался выяснить, что с ней случилось через общих знакомых в сети. Девушка просто исчезла, а я просто забыл. Затянуло рутиной — работа, дом, подработки, музыка. Следующие несколько лет даже как-то не запомнились — всё слишком обыденно, одинаково, либо просто скучно. А сегодня почему-то вспомнился тот странный разговор. Наверное, последний летний день навеял ностальгию.

Я прошёлся по привычному маршруту — спальный район, плотно застроенный панельными и кирпичными многоэтажками, куда-то бредущие люди, компании на остановках… Вечерняя суета. Музыка в наушниках расслабляла и настраивала на позитив. В последнее время из всех видов отдыха я всё чаще отдавал предпочтение таким вот прогулкам. Мозгами понимал, что это поведение более свойственно семидесятилетнему дедушке, уже всё повидавшему, уставшему от шумных обществ и желающему, чтобы его не трогали. Ну, или в крайнем случае шестнадцатилетнему пацану, брошенному девушкой, который «разочаровался в чувствах и никогда больше никого не полюбит и вообще — теперь станет таким же, как старший брат, и будет менять девчонок направо и налево — мол, пусть сами за мной бегают». Мне в мои двадцать пять впору бы сейчас сидеть с друзьями в баре или проводить время с женой, ну, или с потенциальной женой… или с потенциальной «женой» на ближайшие пару недель, дней или часов — кому как нравится. Ну, да и ладно. Зато так мозг отдыхает. Хотя барышню всё-таки завести нужно. Мозг мозгом, но есть же и другие органы, нуждающиеся во внимании.

Мои размышления прервал вибровызов мобильника. Прекрасное изобретение — мобильный телефон. Устройство, умеющее убить мысль в самый неподходящий момент. Убийца творчества, разрушитель мечтаний и вообще — отличная штука. Я достал телефон из кармана джинсов и посмотрел на экран. Три новых сообщения. «Как это я не слышал первых двух?» — пронеслось у меня в голове, пока нажимал на кнопку, чтобы прочитать:

«Зайди во двор справа. Дом 15, подъезд 3».

«Возле подъезда — вход в кладовку. Заходи».

«Надень наушники, на телефоне в папке Звуки — трек noise.mp3».

— Что за бред? — подумал я, но тут пришло ещё одно сообщение:

«Закрой глаза и включай музыку. Так нужно. /Фике».

Мозг взорвался! Фике? Как? Почему? Откуда у неё мой номер? У меня он не дольше пары лет. Выходит, неслучайно я о ней сегодня вспомнил? Или всё-таки совпадение? В голове проносились самые разные мысли и теории, полная каша, неразбериха и сумбур. А тем временем я подошёл к третьему подъезду дома с огромной красной надписью на торце «15». В какой-то момент осознал, что всё это происходит, в общем-то, даже без моего непосредственного участия. Пальцы сами по себе перебирали плей-лист в поисках нужной аудиозаписи. Я вошёл в кладовку, двери которой оказались открыты, зажмурился и положил палец на кнопку воспроизведения на наушниках. Удивление и полное непонимание ситуации заглушили даже страх. Фике, о которой я не слышал ничего добрых шесть лет, вдруг объявляется и просит меня об очень странных вещах, а я беспрекословно подчиняюсь бредовым просьбам. Или приказам? Бред какой-то. Запоздалая мысль о возможной ловушке заставила меня открыть глаза и осмотреть кладовку на наличие людей с тяжёлыми предметами. Рядом никого не оказалось, я нажал на воспроизведение и снова зажмурился.

Некоторое время было совсем тихо. Даже звуки улицы куда-то пропали. Потом началась музыка. Не зазвучала, а именно началась. Я не слышал её — я видел её изгибающиеся линии, чувствовал шершавую структуру кожей пальцев, ощущал ментоловый запах и горьковатый привкус. Сомнений не было — это музыка. Необычная, непривычная, но всё же музыка. Меня всего то обжигало, то замораживало. По телу пробегали мурашки. Поднялся ветер, пол под ногами просто исчез. И тут раздался звук. Нечто похожее на скрипку — завораживающая мелодия, подхваченная звуками флейты и контрабаса. Почему эти звуки так мне знакомы? Я уже слышал подобную музыку — не знаю, где и когда, но слыхал. Ещё через мгновение она сменилась шумом морского прилива, потом звуки вообще исчезли, и я плюхнулся на что-то мягкое.

— Игорь… — послышалось откуда-то сзади.

Я узнал этот голос. Фике! Откуда я знаю её голос? Ведь ни разу её не видел и не слышал, но был точно уверен, что это она. Я открыл глаза и повернулся. Купе. Обычное вагонное купе. Две полки, столик, дверь с зеркалом, пара розеток над дверью, бело-серые стены. Только что я был в кладовке девятиэтажного дома, прошло какое-то мгновение и вот уже нахожусь в самом настоящем купе! Только за окном мелькали не пейзажи, а радуга из разноцветных полос, и вместо стука колёс лишь какой-то еле уловимый шум.

Фике сидела на соседней полке. Я был точно уверен, что это именно она. Всё в ней было знакомо — линия подбородка, ямочки на щеках, карие глаза, чёрные волосы, маленькая родинка на левой щеке и даже эта улыбка. И я влюбился… Или может быть был влюблён уже давно? В мыслях до сих пор всё ещё путалось. Мозг строил самые нелепые теории от амнезии до помешательства, от обычного сна до альтернативной реальности. Откуда я всё-таки её знаю? Почему нахожусь в вагоне? Что это за поезд, куда он едет, и что за странная картина за окном? Видимо, я размышлял слишком долго, и Фике повторила:

— Игорь!

— Фике… э… Юля?

В этот момент её улыбка расплылась до ушей.

— Я боялась, ты не вспомнишь. Как прыжок?

— Какой прыжок? Что я должен помнить?

На лице моей спутницы появилось лёгкое разочарование.

— Понятно, значит придётся разъяснять всё по порядку. Мы с тобой в межтактовой капсуле едем на Залив. До конца твоего отпуска ещё несколько дней, но Сергей Иванович сказал, что ты не обидишься, если мы вернём тебя немного раньше. В районе Тихой Гавани нашли что-то сверхсекретное и мегаинтересное. Начальство стоит на ушах. Мне поручено забрать тебя с Земли и доставить к шефу, чем я сейчас и занимаюсь.

— Стоп-стоп-стоп! Какой залив? Какая гавань? Какая, к чертям, капсула? Я не моряк, а программист! И самое главное, что меня сейчас интересует, — как ты узнала мой номер, почему я помню твоё лицо и голос, и куда ты пропала на несколько лет?

— Ага… — её брови приподнялись, а на лице появилась издевательская улыбка. — Значит то, что ты зашёл в кладовку, а очнулся в поезде — тебя волнует меньше, чем то, что куда-то пропала какая-то девушка, которую ты даже ни разу не видел. А знаешь? Оказывается, крайне приятно быть тем, что интересует в первую очередь. Тем не менее я начну сначала. Лавров утверждает, что иногда такой подход помогает вскрыть память без «открывашки».

И она начала.

— В самом начале ХХ века, когда Никола Тесла проводил эксперименты по передаче электричества по воздуху, то обнаружил, что эта самая энергия появляется на месте в ту же секунду, в которую подан сигнал. И это не зависело от расстояний, мощности излучения или чего бы там ни было. Он нажимал на кнопку в Нью-Йорке, и лампочка в Париже тут же загоралась. Тесла использовал самые точные секундомеры, неделями проводил расчёты. Всё указывало на то, что вместо ожидаемых 10—15 секунд на активацию прибора тот включался немедленно. После проведения дополнительных изысканий он выяснил, что каким-то образом заставляет энергию двигаться «между временными тактами» (так Тесла это назвал). После чего потерял интерес к подобному и занимался уже основным экспериментом. Однако группа советских учёных в 40-х годах продолжила исследования в этой области и нашла способ пускать между тактами не только энергию, но и материю ощутимых размеров, надеясь таким образом дать военное превосходство своей стране во второй мировой. До сих пор неизвестно, как к ним попала документация Теслы, но если бы не один инцидент — это бы кардинально изменило ход войны. Ракеты, которые невозможно засечь, бомбы, падающие на вражеские армии ещё до начала военной тревоги, тысячи солдат, возникающие из ниоткуда! Тем не менее нашлись люди, способные мыслить здраво. Пять человек, возглавлявшие эксперимент, поняли, чем это грозит для мира, и ушли из лаборатории, забрав все наработки и прототипы. Ушли, понятное дело, ещё до того, как сигнализация сработала. О том, что было дальше, — я не знаю. Мне известно только, что в начале 90-х появились люди, которые называли себя представителями осознанного человечества. Пока наши земные политики продолжают играть в войнушки — они установили контакт с другими расами и наладили взаимовыгодное сотрудничество. Пока цивилизация на Земле дорастает еще только до того уровня, чтобы сюда можно было без особых опасений пускать другие расы, представители осознанного человечества построили своё общество на других планетах. Колонии расширяются и процветают. Позиции людей в Конгломерате Разумных Цивилизаций растут с каждым годом. Несколько лет назад тебя завербовали (по моей рекомендации) в силовой блок Конгломерата. Мы отстаиваем честь человечества, охраняем порядок, истребляем космическое отребье, защищаем свои колонии. Всё как в лучших фантастических боевиках. Ты рад? — Юля облокотилась локтями на стол, а ладони сложила под подбородком.

— А есть от кого защищать? — спросил я (в основном просто для того, чтобы хоть на секунду прервать монолог). Поток информации, свалившейся на меня, начинал распирать голову изнутри.

— Сволочи были, есть и будут. Независимо от расы и общего уровня развития цивилизации. Я вообще думаю, что те, за кем мы охотимся, — проявление защитного механизма природы. Вселенная просто на всякий случай выбрасывает пять-десять процентов подобных выродков в мир. Ведь если вдруг условия жизни станут сложными — только такие и выживут. Сохранение видов.

— Пять-десять? По-моему, ты занизила цифры, — я скорчил скептическую гримасу.

— Это не я. А статистика по вселенной. Где-то больше, где-то меньше. Среди человечества на Земле — ощутимо больше. Там жизнь такая. Устройство общества вынуждает. Люди вне нашей планеты, кстати, ощутимо лучше, если это можно так называть.

— Да, кстати… Вне Земли. Как это группа из пяти учёных умудрилась основать колонии на других планетах? — недоверчиво посмотрел я на собеседницу.

— Одна удачная сделка и несколько лет отбора людей по всей планете. Ну и немного клонирования…

— Что за сделка такая?

— Мы, то есть люди, первыми научились заделывать чёрные дыры. На основе исследований наших учёных в области межтактового пространства у служителей науки Конгломерата появились инструменты для закрытия дыр, — Юля произнесла это с такой гордостью, что можно было подумать, будто она лично принимала участие в данных исследованиях.

— Выходит, межтактовые капсулы — тоже сугубо земное изобретение? Как же эти расы раньше между собой общались, если у них не было этой технологии?

— Межтактовые перемещения изучены давно. Первыми их изобрела цивилизация Гзы. Но там всё шло равномерно, на государственном уровне, и другого использования, кроме как перемещения технологии, не нашлось. А наши немного копнули в другую сторону и научились заделывать пробоины в пространстве.

— А чем они плохи? Ну, есть они и есть — зачем их латать?

— Практика показала, что пробоины могут появляться как в результате ядерных реакций, так и сами по себе. Изначально — малых размеров, а в дальнейшем — расти по мере поглощения окружающих их частиц. Ну, и поглотить планету или систему целиком.

— Но как я понял — мы сейчас тоже между тактами, то есть фактически — в пробоине?

— Не совсем. Дыра предполагает застывание в одном и том же межтактовом моменте. Мы сейчас движемся, перепрыгивая отрезки пространства, игнорируя время. Тратим его только на те короткие промежутки, когда выскакиваем из междутакта. И разговариваем с тобой лишь потому, что периодически выныриваем в обычное пространство. Этого не ощущается, поскольку в остальное время мы замираем, но всё же так и есть. Каждая секунда нашего с тобой разговора сопровождается миллионами километров расстояния, пройденного нами в застывшем состоянии. А внутри пробоины существует только один междутакт, в котором время попросту останавливается.

Я встал… Зажмурился, помотал головой.

— Б-р-р-р. — С этими словами я снова уселся на купейную полку. — Юль, я сейчас вообще ничего не понимаю — всё это мне почему-то знакомо… Тебя я знаю, по мере твоего рассказа начинаю кое-что припоминать, но не пойму, откуда это всё. В голове каша из воспоминаний и…

И тут поезд дёрнулся так, что если бы это был самый обычный привычный состав — можно было бы подумать, будто мы во что-то врезались.

Хотя с чего я взял, что междутактовый поезд не может ни во что врезаться? Меня буквально впечатало в стенку купе, а сверху рухнула Фике, которая всем своим видом показывала, что это не запланированная остановка и уж никак не обычная ситуация. Всего лишь через секунду мой телефон зажужжал и зазвонил, а точнее, затрещал, запиликал на непонятный мотив. Машинальным привычным жестом доставая мобильный из кармана джинсов, я подскочил к окну и застыл. За ним была какая-то планета — явно не Земля, как минимум потому, что вокруг неё вращалось целых две луны, около одной из которых крутился ещё один спутник.

Мы оказались с солнечной стороны, и красное, умирающее солнце хорошо освещало очертания материков. Тут очень живописные закаты. Нет, мне так не кажется. Я это точно знаю. Я был здесь. Особенно красиво становится, когда на закатном небе проступают оба спутника планеты. Не помню, когда это видел, но вспышка из памяти была слишком яркой, чтоб оказаться обычной фантазией. Я припоминаю, что смотрел на закат и думал, будто местному солнцу осталось совсем немного времени по его звёздным меркам. Уже скоро, через какой-нибудь миллиард-полтора миллиарда лет оно взорвётся, сжигая всё, что есть вокруг. Вот эту планету с обоими её спутниками и вон те две на границе видимости. Возможно, раньше в этой системе было больше небесных тел, просто солнце по мере увеличения сводило их с орбит и поглощало. Вот так и осталось всего три. Безжизненный кусок металла на краю системы, газовый гигант чуть поближе и вот эта планета с двумя спутниками. Странная штука — память. Структуру системы вспомнил, а название тела всё никак не приходит в голову. Вот именно то, что пытаешься вспомнить, забывается всегда в первую очередь.

— Диада, — сказала, будто прочитав мои мысли, Фике, глядя на планету. — Кто звонит?

— Кирк, — так же задумчиво произнёс я, даже не посмотрев на телефон, и закончил фразу непонятно откуда взявшейся мыслью. — Этот сумбур звуков я ставил на звонки от него.

Я поднёс трубку к уху и нажал на приём.

— Игорёк, старина! До меня тут донеслась весточка, что ты снова с нами! Опять в седле и до сих пор не связался со мной! Как так можно?! Я понимаю — работа, заботы, амнезия и всё такое, но я надеялся, что меня ты вспомнишь в первую очередь!

— Кирк… Честно говоря, до этого звонка я даже не задумывался о твоём существовании. А сейчас — что ж, рад тебя слышать!

Фике выхватила трубку у меня из рук, при этом зацепив кнопку громкой связи, и заорала:

— Дубина! Ты понимаешь, что такой остановкой мог попросту забросить нас в местное солнце или размозжить капсулу об планету?!

— Солнышко! Юленька! И ты здесь? Ну как же, как я сразу не сообразил, кого за ним отправят. Тогда понятно, почему он не вспомнил о старом друге — ты просто затмила его разум своей бесподобной улыбкой!

— Не подлизывайся и не уходи от темы! Не мог дождаться, пока мы доберёмся до станции?

— Да ну… На станции начнётся — бюрократия, звания, должности. «К ним нельзя — они на брифинге», «у вас недостаточный уровень доступа для посещения этого отсека» и прочая лабуда, из-за которой опять буду ждать вас по шесть часов в доках. Но вообще — я просто хотел услышать старину Глюка и немного ускорить процесс вспоминания себя. Так что не психуй, уже отпускаю вас. Встретимся на станции!

Состав затрясло, и космический пейзаж вновь сменился радужным переливом. Подсознание выпихнуло в память очередную порцию мыслей. Кирк остановил нас межтактовым магнитом — такие используют для поимки преступников, но только в крайних случаях. Действительно — просчёт точки остановки весьма сложен, и существует вероятность остановить транспорт в самом неожиданном месте. Фике не зря так взбесилась. Помимо прочего — парень слегка раздражал её своими рисковыми идеями и «дурацкими выходками», как она это называла. Сам же Кирк был капитаном половинного ранга. Именно половинного — единственный в своём роде. Срок его службы в нашей доблестной организации, название которой я всё никак не мог вспомнить, — был уже достаточным для того, чтобы произвести его в адмиралы. Однако скверный характер, сомнительные и рискованные решения, принимаемые ним, очень пугали руководство. Ему боялись дать в распоряжение нечто большее, нежели кусок железа с десятком человек экипажа. В связи с этим решили создать персональное звание — капитан половинного ранга и спихивать на него сомнительного рода мероприятия. Кирк был полностью удовлетворён решением, сказав, что теперь он уникален и узнаваем, а руководить флотами — это не по нем.

Сразу после нашей импровизированной встречи с капитаном Юля сказала, что очень вымоталась и хочет вздремнуть, чего и мне желает, поскольку на Заливе нас ждёт возвращение моей памяти «стандартными» методами и краткий ввод в курс дела. Однако мне спать не хотелось. Слишком много информации одновременно, слишком много вопросов и непонятно откуда берущиеся в моей голове ответы в ту самую минуту, когда кто-либо как-то натолкнёт меня на верную мысль. Взять даже место нашей предыдущей остановки. В момент, когда Юля сказала «Диада», — я отчётливо вспомнил, что вокруг своего солнца планета оборачивается всего за 167 дневных суток, а местные составляют чуть больше 29 земных часов. Обе луны колонизированы, а спутник одной из них — искусственный, для нужд военных. Я определённо бывал там, и мне почему-то вспомнилось одно место с этой планеты. Огромное дерево, в диаметре не меньше двадцати метров, посреди потухшего вулкана. По-моему, это была какая-то местная достопримечательность.

Оставшуюся часть пути я провёл за попытками вспомнить хоть что-нибудь самостоятельно, но всё, на что меня хватало, — было какими-то догадками, теориями и домыслами.

Через три часа пути поезд остановился. Резко, без торможения (ну или оно никак не ощущалось), но и без тряски, как это было на Диаде.

— Межтактовый двигатель, — недовольно хмыкнул я. — Как-то уж больно он медленно двигается.

— Игорь, мы сейчас в нескольких сотнях световых лет от Земли. Ты хотел попасть сюда за несколько секунд? — возразила Юля. Она, видимо, либо тоже не спала, либо проснулась от моего возмущения, но скорее первое. Голос у неё был достаточно бодрый.

— Ничего я не хотел. Несколько часов назад даже не знал, что такое можно хотеть… Ну, или не помнил. Неважно. Веди меня к вашей вспоминалке, надоело изобретать идеи и придумывать заговоры…

Мой голос прозвучал раздраженно. То ли действительно от того, что за время размышлений я ни на сантиметр не приблизился к пониманию ситуации, то ли от беспомощности и бессилия самостоятельно вспомнить, то ли всё-таки от того, что на моих часах было практически двенадцать ночи, а я сегодня планировал лечь пораньше. И дома. На мой раздраженный тон Юля отреагировала совершенно спокойно и без обиды:

— Говорила я тебе: поспи немного. Сейчас ещё минимум полчаса на «вспоминалку», как ты её назвал. После — пара часов на брифинг, потом по бокальчику с Кирком, не сомневайся — он тебя будет ждать на выходе, сколько бы мы там не шатались… — Юля улыбнулась и добавила, — соскучился он…

Проходя по вагону, я заглядывал в каждое купе, но никого там не было. Впрочем, почему-то этого и ожидал. И только в конце стоял самый обычный проводник. Он осведомился, всё ли в порядке, и сказал, что нас ждут возле третьего выхода. Я ответил, что всё хорошо, Юля приложила какую-то карточку к выемке на стене возле двери, та открылась. Распрощавшись с проводником, мы вышли из вагона… на вокзал? Да, наверное «вокзал» — самое точное описание такого места. Только вот «автобусы» здесь были округлой и сигарообразной формы, а крыша над головой давала понять, что это всё-таки какая-то космическая станция. Наш «поезд» очень вписывался в окружение — снаружи он выглядел как серебристый тубус с закругленными краями, никаких вагонов, прицепов. Впрочем, Юля так и сказала — «межтактовая капсула». Ни с чем иным, кроме капсулы, у меня это транспортное средство не ассоциировалось.

— Земная модификация пассажироперевозчика, — проследив за моим взглядом, сказала Юля.

Мы двинулись в сторону третьего выхода, где нас на самом деле ждал темноволосый парень лет восемнадцати-двадцати невысокого роста в аккуратном костюме. Точно… Девятнадцать лет, Виталий Лавров — штатный «компьютерный гений», завербованный пять лет назад. После того, как он взломал какую-то правительственную систему и выложил раздобытые сведения в общий доступ. Тем самым разоблачил чей-то межгосударственный заговор о глобальной слежке и контроле за гражданами и завёл себе немало влиятельных врагов. В попытках скрыться от них залёг на дно. Но, как позже выяснилось, — шеф наблюдал за ним достаточно долго и не терял Виталия из виду ни на секунду. Он увидел в парне потенциал и ждал, когда наконец тот найдёт себе проблемы и его можно будет великодушно выручить, попутно предложив работу. К слову, именно Виталик разработал систему закрывания, которой отбирали память. И «Открывашку» (полуофициальное название устройства возврата памяти) изобрёл тоже он. А ещё я понял, что одно воспоминание об этой конструкции вызывает у меня крайне неприятные ассоциации.

— Юль… А зачем мне «открывашка»? По-моему, память и без того понемногу возвращается.

— Хм… И, судя по твоей кислой гримасе, возвращается достаточно быстро, — с ехидцей заметила она. — Да ладно тебе… Три минуты потерпишь и готово. Как укол — немного неприятно, зато крайне эффективно.

— Руки оторвать тому, кто укол три минуты делает… Привет, Виталя. — Он уже стоял в метре от нас и улыбался во все тридцать два. Парню очень нравилось, когда его детище обсуждали. Даже если это была критика. Даже не так… Особенно если это была критика!

От третьего выхода мы направились к лифту. Прозрачная стеклянная колба хоть и была прозрачной и стеклянной, но создавала странный эффект. Я так и не понял, на какой этаж мы поднялись. Казалось, что так и остались на первом, хотя снаружи явно видел, что шахта лифта простирается на высоту не меньше сотни метров. Кроме того — я почувствовал движение. Тем не менее пока мы не покинули лифт, пейзаж за стеклом оставался неизменным. И только после того, как последний из нас покинул кабину, изображение на стене поплыло и сменилось.

Некоторое время мы шли по длинным извилистым коридорам, заполненным людьми, насекомыми, ящерами и прочими представителями разумных рас. В процессе нашего шествия я продолжал вспоминать какие-то общие сведения о подобных существах. В связи с этим — если они и вызывали удивление, то только на долю секунды, после чего всё становилось обычным и нормальным. Таким, как должно быть.

Массивная железная дверь открылась, и мы вошли в огромную комнату. Потолок в пятнадцати метрах от пола, площадь размером в спортивный зал. Может быть помещение и не выглядело бы таким большим, если бы не обстановка. Там не было ничего кроме кресла по центру зала и компьютерного стола в дальнем углу. Белые стены дополняли ощущения. Виталий прошел через комнату и сел за компьютер.

— Располагайся, — обратился он ко мне. — Чувствуй себя как дома. Юль… А ты подожди за дверью.

Девушка вышла, а я подошел в центр зала и уселся в кресло «открывашки». Несмотря на жутковатые ассоциации со стоматологическим кабинетом, оно оказалось довольно удобным и почему-то тёплым. То ли подогрев, то ли кто-то недавно в нём сидел.

— Кресло с подогревом, — угадал мои мысли Виталя. И не успел я удивиться его догадливости, как он добавил, — ты каждый раз спрашиваешь.

— Каждый раз?

— Уселся? — он будто и не услышал вопроса. А может быть, я и его задаю «каждый раз».

Я кивнул и тут же почувствовал, как кресло несколько углубилось, а вокруг меня из пола выполз полупрозрачный колпак. Вспышка, хлопок, снова вспышка, свист, нарастающая вибрация и постоянно возрастающий шум. Вот оно, подумал я… Вот отчего такие неприятные ассоциации с этой чудо-машиной. Ещё через несколько мгновений я услышал треск и почувствовал покалывание в области шеи. По запаху озона стало понятно — меня попросту бьют током. Не сильно, но ощутимо и крайне раздражающе. Я попытался дёрнуться, но к своему удивлению обнаружил, что не могу даже пальцем пошевелить. По всему телу прокатилась противная волна уколов. Будто по мне ёжика катают от пяток до ушей. Ещё несколько вспышек, и я вырубился…

Открыв глаза, осмотрелся. Всё та же огромная комната, я всё в том же кресле. Колпака, который окутывал меня только что, уже не было. Звуки стихли, вибрация исчезла. Рядом стояли Юля и Виталий. Вид у девушки был такой, будто у меня на руках сидел мокрый замёрзший котёнок. Ей было явно меня жалко. Ну да, сама проходила эту процедуру неоднократно.

— И как долго я спал?

— Минут пять, не больше. И я бы не назвал это состояние сном. А теперь — хватит валяться: Вас ждёт шеф. С возвращением, Игорь Семёнович.

Память вернулась. Я — бравый командир отряда специального назначения Команда 1, сокращённо именуемая как «К-1», призванного служить на благо человечества и решать нерешаемые задачи в самых удалённых и опасных местах обитаемого космоса. Мы те, к кому обращаются, когда всё плохо. Мы те, кто из «плохо» делает «хорошо». Приятно о себе такое вспомнить.

Виталий ещё раз улыбнулся, кивнул и отправился к своему компьютеру в дальний угол комнаты. А я встал и теперь уже уверенным шагом направился в кабинет шефа — служебный лифт, двенадцатый этаж. Сейчас я это отчётливо знал. Вслед за мной вышла Юля, попутно перебросившись ещё парой слов с Виталием. В приёмной она сказала, что шеф сначала хочет переговорить со мной наедине и пошла в гостевую, где, как успел заметить, собралось немало народу. Я подошёл к двери, кивнул секретарше Леночке, которая что-то напряжённо то ли набирала, то ли корректировала. В недавнем прошлом Леночка была Еленой Сергеевной, пятидесяти трёх лет отроду. Опытный, матёрый секретарь, прошедший через суровую действительность политических закулисных игр. Очень часто осуждала своих бывших руководителей за нечистоту их взглядов и помыслов, но тем не менее ни разу не предававшая их. Она умела держать себя в руках и давала правильные советы. За это, собственно, её и ценили. Перед тем, как выдернуть женщину на Залив и дать должность секретаря — наши агенты очень долго и тщательно её проверяли, после чего сделали предложение, от которого не откажется ни один человек в здравом уме. Омоложение по недоступным землянам технологиям, отличная должность с отличным жалованием и сногсшибательными перспективами. После процедуры женщина заявила, что отныне она никакая не Елена и уж тем более не Сергеевна и потребовала звать её просто Леночкой. Шеф одобрил. Это было удобно. Новички, прибывающие с официальными и неофициальными визитами к нему, в первую очередь сталкивались с молодой симпатичной девушкой лет двадцати трёх. Большинство из них старалось завязать с ней разговор. Мужчины — флиртовали. Женщины — восхищались красотой и делились сплетнями. Леночка же понемногу вытягивала из них информацию. Незначительную, маловажную, но всё же полезную. Нескольких секунд, пока визитёр добирался от стола секретаря до двери Сергея Ивановича, хватало для того, чтобы перебросить ему стенограмму разговора. Таким образом, при первой встрече шеф знал несколько больше о человеке, чем от него ожидали. Это давало психологическое превосходство.

— Можно зайти? — спросил я.

— Да, он ждёт. С возвращением, — сказала Леночка и вернулась к своим делам.

Сергей Иванович, как и полагается большому начальнику, сидел в своём огромном кресле за широким дубовым столом, к которому придвинут длинный стол для конференций. По правую руку от него в тяжёлой стальной пепельнице лежала раскуренная сигара, а по левую — стоял бокал с коньяком. Всегда наполовину наполненный и именно коньяком. Пожалуй, сигара и коньяк были единственными атрибутами, привнесёнными в эту комнату самим Сергеем Ивановичем. Вся остальная обстановка — несколько высоких книжных шкафов с классиками земной литературы и с научными работами великих умов человечества — были лишь антуражем. Над образом шефа и его рабочего кабинета трудились десятки психологов, социологов, политологов и ещё кто его знает «чегологов». Не то чтобы он не читал. И уж ни в коем случае не был необразованным человеком, но делать это руководитель предпочитал с экрана планшетника или хотя бы — с монитора. Сам он хотел добавить в кабинет парочку фотографий с рыбалки, охоты (активный отдых, как он частенько называл подобное времяпрепровождение). Но было решено, что такие иллюстрации могут показать жестокость человеческой цивилизации, и всё закончилось фото жены и детей на столе.

— Как отпуск, Игорёк? — осведомился Сергей Иванович.

— Долго. Я даже успел привыкнуть к размеренной земной жизни.

— М-да… Ну за пять лет беспрерывной работы можно и отдохнуть по-человечески! Присаживайся. Чай, кофе, чего покрепче?

— Покрепче. Плесни-ка мне своего фирменного коньячку. Только немного — я с дороги. Сергей Иваныч… Давай сразу к делу. Что за спешка? Насколько я помню, у меня ещё неделя отпуска была. Что-то случилось?

Мы с шефом давным-давно перешли на «ты», но называть его «Серёжа» я так и не осмеливался. Слишком уж мужественно выглядел этот двухметровый накачанный детина, одно лицо которого говорило «я здесь самый…» А дальше можно было додумывать что угодно — главный, сильный, могущественный и другие устрашающие эпитеты.

Босс достал бутылку из-под стола, приподнялся, потянулся за пустым бокалом. Многозначительно посмотрел через него на светильник, подвешенный под потолком. Удовлетворённо хмыкнул, поставил бокал на стол и налил до половины. Протянул мне и сел обратно в кресло.

— Случилось. Но что именно — рассказывать не буду. Сам всё увидишь, когда доберёшься. Да, и как увидишь — помалкивай. Пока скажу только одно — собирай команду. Полный комплект — военные, учёные. Воздушная и наземная команды. Одна просьба — бери лишь самых надёжных людей. Ну, или не людей — это уж тебе решать. Главное — тех, кому доверяешь. Всё на твоё усмотрение, в подборе экипажа ограничений на этот раз никаких. Корабль уже здесь, на станции. Заправлен и заряжен, — голос шефа казался очень серьёзным.

— А какого плана задача?

— Не знаю, Игорь. С чем вы столкнётесь, мы не знаем даже приблизительно.

— Как так? Ну хоть цель у моей миссии есть?

— А куда ж без цели, — он потянулся к своему бокалу, взялся за него и задумчиво добавил, — твоей целью будет определить наши дальнейшие действия. Пробоина там. По крайней мере, по приборам… А вот внешне… И не только внешне. Короче, не затягивается она. Наши головастики уже и так и сяк, а всё никак. Они её заделывают, а она через пару дней рядом появляется. А у нас обязательства перед Конгломератом. И по спектру дыра нестандартная какая-то. И выглядит как-то странно. Короче, увидишь. Больше деталей не жди. Я без того взболтнул лишнего, а у стен есть уши. Координаты получишь у Леночки. Отправляешься через 20 часов, не позже. Предугадывая твой вопрос — да, своего друга-недокапитана можешь тоже взять. Только следи за ним, чтобы ничего лишнего не натворил.

— Кирк? Он безобидный, — с улыбкой попытался я вставить, но шеф меня остановил взмахом руки.

— Дело твоё. Иди к Лене, заберёшь у неё папку со своим именем и начинай собирать команду. Самых надёжных, понял?

— Так точно, — отрапортовал я на автомате, встал и вышел.

Подходя к столу Леночки, я уже доставал телефон. Одной рукой взяв папку, другую приложив к уху, направился к комнате ожидания.

— Алло, Кирк? — услышав «а кого ты здесь надеялся услышать?», я продолжил, — есть дело. Встретимся в баре через 15 минут.

Ответа я дожидаться не стал. Кирк точно придёт. Отложит все дела и будет ждать, попивая какое-нибудь экзотическое пиво. Я вошёл в комнату ожидания, приветственно кивнул тем, кого успел увидеть, нашарил глазами Юлю и махнул ей рукой. Она сходу начала расспрашивать, о чём был разговор и какого плана у нас задание. По пути в бар я рассказал то, что услышал от шефа, а она в свою очередь поведала мне о слухах, о которых жужжала вся гостевая. Видимо дело действительно предстояло серьёзное, потому что все говорили, будто шеф в последнее время не в духе. Тем не менее причин его расстройства не знал никто. Сплошь и рядом были одни догадки. Кто-то считал, что назревает большой конфликт, кто-то думал, что найдена новая разумная раса. Некоторые пессимисты даже добавляли, что она агрессивна и во многом технически превосходит любую известную нам цивилизацию. И к каждой из теорий приводилось достаточно много доводов и фактов — мол, всё давным-давно к этому шло. Добравшись до бара, мы подсели к Кирку. Он начал первый.

— Берёшь своего старого друга на сверхсекретное задание? — слово «сверхсекретное» он сказал с такой иронией, будто мы собирались сходить в магазин за хлебом.

— А откуда ты знаешь о задании? — удивился я.

— А кто ж о нём не знает? На то оно и секретное, чтобы все о нём знали! Только что в громкоговоритель объявили

Я недоумевающе посмотрел на друга, но он, не дав мне вставить и слова, продолжил:

— Шучу… В доках работает один мой знакомый. Сказал, что тебе выделен шикарный новый корабль класса «Искатель». Его уже заправили и подготовили к вылету. Что это может значить? Правильно! Только задание. А раз этот самый мой знакомый о его деталях не слышал (а он обычно слышит больше, чем ему положено по должности) — значит, оно секретное. Ну и плюс ко всему — ты мне позвонил, сказал, что есть дело. Из этого следует — решил взять меня в экипаж. Или ты просто соскучился и перед вылетом хотел побухтеть о жизни?

— Вот за что я тебя люблю, дружище, — так это за твою сообразительность.

— И всё? Да я… — Кирк чуть было не начал в очередной раз речь о том, что он единственный в мире капитан половинного ранга. Да что там! Единственный в мире с «дробной» должностью. И его нужно любить и уважать уже только за это. Но я остановил друга.

— Кирк! Дело по всей видимости серьёзное. Из всего задания у нас есть только координаты, — далее я вполголоса пересказал ему разговор с Сергеем Ивановичем и замолчал.

— Странное дело. Выходит, всё настолько секретно, что даже мы летим наобум и поймём всё только на месте… Мне нравится! Когда вылет?

— Через двадцать… нет, уже девятнадцать часов. За это время нужно полностью укомплектовать команду. Ты возьмёшь на себя поиск техников и пилотов, а мы с Юлей подберём военных и учёных. Бери только тех, кому мог бы доверить свою коллекцию самолётиков.

— Без присмотра — никому! — ответил Кирк жестко, но встретив мой напряженный взгляд, кивнул, встал и направился к выходу. — Разве что тебе и Юльке, — добавил он, покидая бар.

Мы с Юлей вышли вслед за ним и уже за дверью разделились. Она направилась к своим старым знакомым из спецподразделения ЗЕВС, охранявшего покой станции Залив на «человеческих» уровнях, а я пошел в научный сектор. С ребятами из ЗЕВСа мы часто работали и так же часто отдыхали, потому в них сомнений не было. А вот из учёных я плотно общался только с Женей, которого весь научный сектор называл не иначе как Евгением Михайловичем и его женой Ириной. Евгений Михайлович — высокий, худой парнишка двадцати четырёх лет с чёрными волосами, на которых довольно рано начала проступать седина. Напряжённая работа и врождённая ответственность не способствовали омоложению, а искусственно подкрашивать волосы или прибегать к генной инженерии он не хотел. Говорил, что седина — это признак его опыта. В свои годы он уже имел несколько докторских степеней, пользовался огромным уважением коллег и занимал пост руководителя направления неизученных физических явлений. Ирина — невысокая, аккуратно сложенная блондинка с большущими глазами и милым тоненьким голоском — была средней руки специалистом. Тем не менее её очень ценили за исполнительность.

Дверь лифта открылась, и я оказался на проходной самого охраняемого отдела станции. Прямо там стояли два охранника. Всмотревшись в лица, я их узнал. Близнецы Томар и Карвус из ЗЕВСа. Жилистые черноволосые парни среднего роста. Практически неотличимые друг от друга, за исключением цвета глаз. Томар носил ярко-зелёные, а Карвус — коричневые линзы. Понятия не имею, почему и зачем, но могу предположить, что это указание начальства, чтобы их проще было отличить друг от друга. Превосходные ребята, надёжные. Нужно эту пару вписать в силовую команду, — подумал я и попытался проскочить мимо, заметив, что они меня тоже узнали.

— Процедура, Игорь Семёнович, — уныло протянул Томар, поднося ко мне портативный сканер сетчатки. Карвус, не сказав ни слова, с виноватым видом перегородил мне дорогу и придерживал за плечи.

— Если кто-нибудь очень сильно захочет сюда попасть — никакие проверки его не остановят, — заметил я, застыл на секунду, прикладывая глаз к сканеру, и продолжил, услышав разрешающий вход писк, — вставит себе пару чьих-нибудь чужих глаз и пройдёт.

— Если это будет в нашу смену — вряд ли он успеет сделать больше трёх шагов, — Томар недоверчиво покачал головой, а руками показал, что я могу проходить.

После таких слов я даже засомневался, стоит ли мне пытаться пройти дальше. Но Томар дружелюбно подмигнул и с ехидно-устрашающей улыбкой ещё раз показал, что я могу идти. Я демонстративно сделал четыре шага, считая вслух, и громко выдохнул, всем своим видом показывая, что оценил шутку. Хорошие ребята. Дотошные, исполнительные и с чувством юмора. И не подводили ни разу. Я достал коммуникатор из кармана и написал Юле, чтоб она включила в список силовой команды близнецов.

Научный блок станции Залив всегда поражал меня своей обманчивой простотой. Матовые белые стены и серый, но натёртый до блеска пол, создавали ощущение стерильности. По углам под потолком тянулись тонкие полосы освещения. Ни одной выемки и ни одного видимого отверстия в стене, намекающего на камеры наблюдения или какие-либо датчики. В наличии таковых я не сомневался. Скорей всего — здесь их даже на порядок больше, чем на административных уровнях, на которых проводят встречи самых высокопоставленных шишек галактики. Тем не менее, где эти камеры находятся, узнать не представлялось возможным. И если б я замышлял что-то недоброе против наших головастиков — даже не знал бы, с чего начать.

Кроме Жени и Иры я вообще никого здесь не знал. Всегда и со всеми общался исключительно через них. Поэтому без промедления направился прямо к ним в кабинет. Остановившись перед дверью с домофоном, нажал на кнопку вызова, и спустя секунду дверь щёлкнула и уехала в стену. Я вошёл.

Женя сидел за компьютером, одетый не в привычный для него халат (всегда белый и выглаженный), а спецовку для полётов. За стеклом лаборатории, граничащей с его кабинетом, суетилась Ирина. Она раздраженно раздавала лаборантам указания и нервно вспыхивала, когда её вынуждали что-то повторить.

— Игорь! Я уже готов и собран. А мою ненаглядную придётся немного подождать, — бросил Женя, едва увидев меня.

— Как? И ты знаешь? Возникает ощущение, что действительно о моём задании объявили по всей станции!

— Тс-с-с! Не шуми ты так! Просто мой уровень доступа предполагает обладание практически всей информацией, которой располагает наше руководство. А ввиду того, что тебе нужно снарядить полную команду — наверняка отправишься за мной и Ирой. Кроме нас ты ни с кем раньше не работал.

— Дедукция, — буркнул я, оценивая чемодан Жени. — Я так понимаю, ты взял всё, что нам может пригодиться?

— Конечно! И даже немного больше! Но об этом потом. В принципе, ты можешь идти собираться. У нас просто в самом разгаре очень интересное исследование. Важно, чтобы лаборанты за время нашего отсутствия ничего нам не запороли. До вылета ещё время есть, дорогу мы знаем — доберёмся сами.

— Отлично. Тогда жду на мостике за час до отправления.

Я вздохнул, вернулся к лифту и нажал кнопку с номером три — гостиница для сотрудников. Уже выходя из него, понял, что чуть не забыл о Лаврове — хороший компьютерщик нам не помешает. Взял телефон и набрал его номер.

— Алло, Виталий! Есть дело срочное…

— Я уж думал, ты меня не позовёшь, — ответил мне с другой стороны весёлый голос.

— А ты-то откуда?.. — я не стал продолжать свой вопрос, смирившись с неизбежным — хочешь хранить секрет — храни его в одиночку. — Короче, за час до вылета жду на мостике.

— Ага! Хорошо! Я уже почти собран. Можно, туда заранее подойду, с системами ознакомлюсь? Я так понял, корабль нам выделили шикарный.

— Давай… Только не прямо сейчас — дай мне минут двадцать, я заполню списки допуска.

«Очень… очень секретное задание!» — подумал я и направился в свой номер с отчётливым намерением выспаться перед вылетом.

Спал я, очевидно, не очень крепко, потому что тихий, даже какой-то скромный стук в дверь меня разбудил. Я бросил взгляд на часы. Три часа до отправления. Будильник должен сработать только через час. Лениво и нехотя я перекатился с кровати на пол, подошёл к двери и открыл её.

Невысокий мужчина лет 40—45 стоял на пороге и нервно бегал пальцами по конверту у себя в руках. Дорогой костюм говорил о том, что это человек далеко не среднего достатка. Явно из наших, земных людей, был одет в коричневые выглаженные брюки с наведёнными стрелками, такого же цвета клетчатый пиджак и чёрную рубашку. Композицию дополнял бордовый платок в белый горошек, торчащей из переднего кармана верхней части костюма. В общем — видно, что он не так прост.

— Здравствуйте, Игорь. У меня к Вам деликатное дело, — начал он без предисловий. — Только я прошу Вас, не перебивайте, дослушайте до конца. Оно касается Вашего задания. Да, не удивляйтесь, я знаю о нём. Вот здесь конверт. Там инструкции. Не спешите его открывать. По моим расчётам, на месте Вы будете через 50—60 часов в зависимости от… Впрочем, не буду портить сюрприз. Давайте просто условимся, что конверт Вы откроете спустя 50 часов с текущего момента. Можно позже, но я Вас прошу — не раньше! От этого зависит очень многое.

— Не хотите портить сюрприз? — уточнил я о единственном, что мне сейчас не представлялось белибердой.

— Не берите в голову. Профессиональный жаргон.

— Ясно. И всё же конверт свой заберите. Я понятия не имею, кто Вы такой и откуда знаете о моём задании. Существует устав, в нём чётко обозначен список предметов, которые можно брать с собой. Подозрительные конверты в перечень не входят. Так что заберите это и улетайте со станции. О Вашем визите я обязательно доложу шефу, а если Вы сейчас же не уберётесь отсюда — отправитесь за решётку по статье «шпионаж».

— Не кипятитесь, капитан. В этом конверте ничего не законного нет. На самом деле в нём справочные данные и некоторая теория, касающаяся предмета Вашего задания. Цель моего визита — внести ясность в ситуацию, с которой Вы столкнётесь. А то, что я прошу Вас не открывать конверт сразу, — исключительно элемент конспирации. Как Вы думаете, много ли людей в Заливе не знает о миссии? Почему даже Вы не в курсе о её сути? Отчего Ваше начальство отправляет Вас на задание, толком не объяснив ничего? Нет, Вы, конечно, можете открыть конверт прямо сейчас и убедиться в том, что в нём исключительно информация. Но кто даст гарантию, что она не попадёт в руки к кому-нибудь кроме Вас, тем самым поставив под угрозу выполнение Вашей первоочередной миссии?

— А что мне мешает ознакомиться с содержимым и уничтожить его, чтобы информация не ушла дальше меня?

— Игорь… — гость замялся, будто собирался с мыслями и что-то решал. — Внутри диск. На нём формулы, некоторые готовые расчёты и кое-какие программы. Они, возможно, Вам пригодятся. Если Вы попытаетесь ознакомиться с содержимым этого диска здесь, в Заливе — его суть в считанные минуты станет достоянием службы безопасности станции и уже через час детали Вашего задания будут известны бармену Жумле!

— Причём здесь Жумл?

— Ни при чём! Я имею в виду, что нельзя открывать этот конверт раньше времени! — мужчина перешёл было на крик, но остепенился и уже спокойным тоном добавил, — Игорь… Давайте так… Проверьте его любыми доступными для Вас способами, не открывая. Вплоть до рентгена. Убедитесь в том, что в нём нет ничего угрожающего Вам, Вашей команде или миссии. Возьмите с собой отдельный портативный терминал, чтобы быть уверенным, что если на диске вирусы, они не выведут из строя системы корабля. Перестрахуйтесь, как только пожелаете. Главное — возьмите этот конверт с собой и не открывайте его в ближайшие 50 часов. Вы ничем не рискуете. Если же по-прежнему не согласны, я вынужден буду удалиться. Но прошу Вас очень хорошо подумать. От этого может зависеть благополучие Вашей команды и исход миссии.

Я взял конверт, прощупал, повертел его в руках. Внутри было действительно нечто маленькое, размером с ноготь.

— Флешка?

— Да. Игорь, скажите, мы договорились?

— Думаю, да. Но учтите…

— Глюк, не нужно угроз. Их не придётся приводить в действие. Я представляю очень могущественного заказчика, и если бы мы хотели как-либо навредить — я бы с Вами не разговаривал. Внутри, кстати, ещё бумажное письмо, моё имя и координаты. Они тоже могут пригодиться, но гораздо позже. Пользуйтесь смело, где бы Вы не находились. Моя организация занимается решением нестандартных проблем с применением нестандартных методик. В стоимость доставки этой посылки входит одно поручение любого уровня сложности.

— Спасибо, буду иметь в виду, — сказал я, принимая конверт.

Мы пожали друг другу руки, он слегка кивнул и вышел, оставив меня наедине с мыслями, домыслами и догадками. Разговор занял не более 15 минут, и у меня по-прежнему оставалось практически три часа до отправления. Собирать вещи не было надобности — сумка со всем самым необходимым ждала в комнате ещё с момента моего прибытия на Залив. Потому оставшееся время я решил потратить на то, чтобы хоть как-то прояснить ситуацию.

— Терминал, совершить вызов! — скомандовал я в глубину комнаты.

— Назовите имя абонента или его внутренний номер, — прозвучало из динамиков по углам. В этот же момент по центру комнаты в потолке открылось небольшое отверстие и в воздухе повис проекционный экран.

Я назвал номер, код прямого выхода на шефа. И стал ждать. На экране появились концентрические круги и надпись «Ожидание ответа». Через несколько мгновений эта картинка сменилась изображением босса.

— Сергей Иванович, здравствуй.

— Привет, Игорь. Говори свободно, я в кабинете один. Команду собрал? Отдохнул? Выдвигаться готов?

— Готов, спасибо, всё отлично. Тут со мной интересность одна приключилась. У меня только что был человек по поводу моего задания… Тебе не кажется, будто о задаче знает слишком много народу?

— Думаю, не стоит беспокоиться. Да, утечка есть, и именно из-за этого я не сообщаю тебе о сути твоей задачи сейчас. Это должно обеспечить действительную секретность задания.

— Но мне показалось, что человек, который был у меня, знает о сути миссии. Он вручил мне конверт и попросил не открывать его в ближайшие 50 часов.

— 50 часов?.. Что ж. Я думаю, тебе следует прислушаться. Вполне возможно, что кто-нибудь из твоих руководителей решил таким образом разъяснить тебе суть задачи. Но всё равно хорошо, что сообщил. Держи меня в курсе событий.

— Как скажешь… Тогда до связи через пару часов, прямо перед вылетом. Терминал, завершение вызова.

Лицо шефа исчезло с экрана, и он, мерцая, медленно уменьшался. «Кто-нибудь из моих руководителей?» Насколько мне известно — у меня единственный руководитель, и я только что с ним общался. Странно всё это.

— Терминал, совершить вызов, — снова скомандовал я, после чего назвал номер Юли. — Алло, Юль. Ты с бойцами из ЗЕВСа договорилась?

— Да. Они уже готовы и собраны. Будут на корабле через час.

— Ага, отлично! И вот ещё что… — я хотел попросить её, чтобы она передала конверт на проверку, но передумал. Раз шеф так показательно спокойно к этому отнёсся, значит всё нормально и лучше лишний раз не рисковать, выпуская пакет из рук. — Не бери в голову. Сам займусь, — закончил я мысль и разорвал соединение.

Что теперь делать? Проверить конверт? Вскрыть его? Оставить здесь и просто забыть? Да ладно! Что может быть такого страшного на карте памяти? В конце концов — вставлю в отдельный терминал, как посоветовал незнакомец. Я положил конверт во внутренний карман капитанской накидки, которая висела на стуле, повесил её на руку, надел сумку на плечо и отправился в доки.

Глава 2. Приятная неожиданность

Прошло не менее часа с того момента, как наш новенький, не более месяца назад сошедший с конвейера корабль класса «Искатель», покинул доки станции Залив. Хотя «сошёл с конвейера» — совершенно неправильное выражение по отношению к «Искателям». Эти корабли никогда не были и не будут в серийном производстве. Их всегда собирали на заказ, под личным пристальным контролем нескольких ведущих инженеров, только в лучших сборочных цехах Конгломерата разумных цивилизаций (коих в последние десятилетия развелось достаточно много в связи с расширением и вступлением в него новых членов). Получить заказ на сборку такого судна считалось знаком большого уважения к цеху. Заиметь его в пользование — символом чрезвычайной важности задания для Конгломерата. На нём находилось всё для удобства и работы особей любой из известных гуманоидных рас. Практически всякий отсек можно было переоборудовать в считанные часы под текущие нужды — начиная дополнительными каютами для перевозки пассажиров, заканчивая научными лабораториями. Но самой яркой отличительной чертой этих кораблей было то, что их никогда не маркировали. У них никогда не было серийных номеров. Словесное имя судну давал первый капитан, ступивший на борт. Выходя на связь впервые, он произносил фразу из разряда «Привет, я Великий и могучий», после чего корабль заносили в базу под этим именем. При пересечении с другими суднами к названию добавляли слово «Искатель». Их было семь на весь Конгломерат. Хотя теперь, по всей видимости, восемь. Имени этому кораблю я ещё не дал. И во избежание регистрации, во время выхода из доков, произнёс простое «Я искатель, прошу разрешения на выход из доков». Это осуждало высшее военное командование Конгломерата, хотя и не запрещало. А я спешить не хотел. Перед тем, как дать этому произведению инженерного искусства имя, хотелось привыкнуть к нему.

Корабль шёл своим курсом, ведомый Кирком, а я сидел в собственной каюте и вертел в руках конверт, размышляя о «чрезвычайной важности» и «секретности» миссии, суть которой мне пока не известна. Размышления прервал голос из терминала:

— Капитан Голиков, входящий вызов.

Я бросил взгляд на экран на стене. На нём висела улыбающаяся физиономия Кирка.

— Принять вызов, — картинка на экране ожила. — Кирк, буду у вас через пять минут. Собери всех в командной рубке. — Не дожидаясь ответа, я погасил экран, бросил конверт на стол и достал из кармана коммуникатор.

После того, как над ним поработает Виталий Лавров, он превращается в незаменимую и уникальную вещь. Десятки сенсоров и датчики устройства заработали в полную силу. По внешним каналам связи стал доступен интерфейс управления кораблём, а как приятный бонус — подробная карта местности. Причём всегда достаточно точная, а в большинстве случаев — ещё и с нанесением на неё всех живых объектов. Судя по карте, всё было в порядке. Члены команды направлялись к командной рубке. Одна только непонятная точка, обозначающая живой объект, вызвала у меня удивление. Она всё время меняла размеры, форму и температуру. Успокаивало лишь то, что сигнал исходил из отсека, определённого нашим научным сотрудникам. Видимо Евгений Михайлович захватил с собой одну из своих «крайне занимательных» форм жизни, которую сейчас изучал. Я поправил мундир (в первый день назначения на такое судно всё должно быть идеально) и направился в рубку.

Там было тесно, поскольку рубка не предназначена для торжественных сборов всех членов команды, насчитывающей более тридцати человек. Сейчас же экипаж построился в две шеренги, вышел в полном составе за исключением нескольких инженеров (которые никак не могли покинуть свой пост), навигатора (хоть и находящегося здесь, но сидящего в кресле, следившего за курсом и сверяющегося с сигналами маяков) и Кирка, о чём-то говорившего с ним. Впрочем, он при моём появлении вскочил по стойке смирно и скомандовал экипажу равнение на капитана. С соблюдением субординации под моим командованием у него было всё идеально. Навигатор тоже на мгновение встал, отдал честь и тут же вернулся к своему посту.

— Приветствую всех и поздравляю с зачислением в экипаж корабля класса «Искатель» под руководством капитана Голикова, — выпалил я стандартное обращение, встав рядом с Кирком напротив команды. — Каждый из нас знает, что попасть на корабль такого класса — большая честь и огромная ответственность. Поэтому я не буду говорить слишком много и просто скажу: главное — оправдать возложенное на нас доверие. Обо всём, что происходит на борту, должны быть в курсе мой первый помощник — капитан половинного ранга Кирк и моя правая рука — полковник Юлия Козырева, — при этих словах Кирк кивнул, а Юля сделала шаг вперёд, тоже кивнула и вернулась в строй.

После приветствия я прошёлся вдоль личного состава, пожал каждому руку, поприветствовав на борту лично, и снова стал перед командой.

— Работаем в нормальном режиме до прибытия. Ориентировочное время в пути от начала следования — десять часов. Итого, через восемь мы будем на месте. Юрий, — обратился я к навигатору, — всё верно?

— Так точно, Игорь Семёнович. Через 8 часов 25 минут будем у цели.

— В таком случае всем вольно. Разойтись. Евгений Михайлович, — вспомнив о «нечто» в исследовательском отсеке, добавил я, — мне нужен список всего, что есть у тебя в нём. Включая живые и неживые материалы.

— Слушаюсь, будет через 20 минут, — отрапортовал он и удалился вслед за всеми.

Я сел в капитанское кресло и приступил к изучению местности, в которую мы направлялись. Где-то в этом секторе находится один из командных центров Конгломерата. Не такой большой как Залив, но не менее значимый. Кроме того, несмотря на относительно небольшие размеры базы, доки на ней были огромной вместимости. Рядовым кораблям вход на станцию закрыт. Из базы данных судна, которая обновлялась при каждом входе в доки в соответствии с уровнем доступа заявленного экипажа корабля, я выяснил ещё кое-какую интересную информацию. В записях говорилось о том, что после очередной «большой демилитаризации» Конгломерата, там размещается около десяти процентов огневой мощи воевавших 53 года назад цивилизаций. Всё, что там сейчас хранится, находится в законсервированном состоянии и может прийти в полную боевую готовность в течение часа. Речь идёт, по сути, об огромной военной базе. Подобных специально оборудованных территорий, судя по записям, существовало ещё не менее десяти, но большинство из них меньше и они рассредоточены по обитаемой вселенной. На всех из них корабли хранились в законсервированном виде на случай «неизвестной угрозы». Создание этих баз утвердили в день подписания пакта об окончании Великой межрасовой войны. На нужды внутренней безопасности Конгломерата (проще говоря, на звёздную полицию) выделили одну десятую объединённой армии. По сути получалось, что мощь, идентичная мощи всей звёздной полиции, сконцентрирована на одной этой базе, в район которой мы направлялись. Такая информация пока не даёт мне ничего полезного, но принять её к сведению всё-таки не помешает.

Терминал «квакнул». Ага… Вот и отчёт Жени. Изучив список, я застыл глазами на несколько мгновений на последней строчке. Вроде бы всё верно, но что-то не так. Перелистав перечень ещё раз внимательнее, я понял. Не заявлено ни одной более-менее крупной формы жизни, способной перемещаться. Самым большим из упомянутого начальником научного сектора был метровой высоты кактус Вениамин. Обычный кактус, который Женя всегда возил с собой и, по каким-то одному известным суевериям, ставил обязательно поближе к экрану терминала. Он не мог менять размеры и уж тем более температуру. Это растение! Как оно может вдруг стать тёплым или вырасти за несколько секунд и опять уменьшиться? А то, что я видел на экране коммуникатора, изменяло свои размеры и температуру от ноля до сорока градусов по Цельсию. Итак, ничего необычного учёные с собой не брали. Что же я тогда засёк? Ещё раз достал коммуникатор и посмотрел на карту научного отсека. Нечто по-прежнему находилось там, но сейчас оно застыло и стабилизировало температуру. Судя по легенде в углу экрана, где-то между 30 и 35 градусами. Выше комнатной, но ниже человеческой.

— Кирк, пойду в научный сектор. Ты за старшего, — выпалил я и вышел из рубки.

Придя к «научникам», которые до сих пор разбирали и расставляли по ящичкам и столам свои вещи, сразу направился к полкам с контейнерами для образцов — именно из них то самое «нечто» подавало признаки жизни.

— Они пустые, — заверила меня Ира, не прекращая копаться в каких-то бумагах. — Только, пожалуйста, Игорь, не трогай здесь ничего, у меня всё по системе.

— Ага… По системе… — задумчиво произнёс я и щёлкнул пальцем наугад по одному из контейнеров.

Он завибрировал и начал менять цвет, после чего на его поверхности появились мои губы и контейнер выдал:

— Ага… По системе.

От неожиданности я отпрыгнул, зацепив при этом стул и без того нервной Иры.

— Я же просила осторожней, — выпалила она, но тут же замолчала, уставившись на то, что секунду назад было контейнером. — Женя, — обратилась она к мужу, — а что здесь делает Тимофей?

Я с недоумением уставился на Женю, одной рукой указывая на контейнер для образцов, на котором по-прежнему проявлялась часть моего лица.

— Действительно, Евгений Михайлович, что он здесь делает? — спросил я.

Женя недоуменно посмотрел на то, что ещё минуту назад выдавало себя за контейнер.

— Понятия не имею… Скорей всего лаборанты случайно положили вместе с контейнерами для образцов. Он любит превращаться в неживые объекты.

— Так. Давайте по порядку, — от осознания того, что я понятия не имею, о ком или о чём речь, уже начинал выходить из себя. Незапланированные говорящие контейнеры для образцов — это уже слишком.

— Куб. Куб памяти, — начал наконец разъяснения Женя. — Этот контейнер, нечто вроде хамелеона. Довольно распространённый вид с планеты М-56, которую иногда ещё называют Парком мутантов. В какой-то момент радиоактивный фон там очень сильно повысился, что разрушило всю тамошнюю эволюционную цепочку. Из-за нехватки жизненно необходимых ресурсов, большинство из выживших видов стали хищниками. Это же чудо природы! — Женя указал пальцем на куб, который опять стал напоминать контейнер. — Сумело приспособиться к новой среде обитания по-другому. Они «отказались» от перемещений, чем смогли снизить нужное для выживания количество потребляемых веществ. По сути своей — это нечто вроде водоросли. Всё необходимое куб получает из воздуха. А то, что ты видишь сейчас, — хитрый способ маскировки. Как у хамелеона. Но и этого было недостаточно для выживания. Рано или поздно они стали бы частью пищевой цепочки и их попросту сожрали бы соседи по планете. Потому у них выработалась ещё одна интересная особенность.

Женя приблизился к кубу и щёлкнул по нему пальцем, в точности как это сделал я несколько минут назад.

— Ага… По системе, — снова выдал куб, и вновь на нём появились мои губы.

— Вот! — торжествующе заключил Женя. — Куб запоминает происходящее вокруг и в случае опасности пытается повторить действие. Если в результате этого негативное воздействие на него прекращается — в следующий раз он будет дублировать то, что, по его мнению, спасло его от гибели.

— Но я видел на карте, как оно перемещалось!

— Возможно, он смог закрепиться на чём-нибудь подвижном. А может просто сообразил, что меняя форму, будет двигаться. Они, в принципе, очень быстро адаптируются к новым условиям. Полуразумные, а скорее всего, и разумные существа. Мы только начали их изучение.

— Понятно. И зачем он вам нужен здесь?

— Здесь — незачем. В лаборатории на Заливе мы ставили опыты, пытаясь применить его как хранилище данных. По всей видимости, объём содержащейся в нём информации просто огромен. Периодически Тимофей выдаёт события, которые мы классифицировали как факты столетней и более давности. Живут они тоже крайне долго, особенно в нашей благоприятной среде. Брать его с собой на корабль не входило в наши планы. Фактически — это срыв целого ряда экспериментов, и по прибытии на Залив я буду выяснять, как он сюда попал.

— Ясно. Он не опасен?

— Нет, абсолютно безобиден. Даже радиационного фона за время его изучения в нём почти не осталось. Он очень быстро самоочищается.

— Отлично, тогда пусть живёт. Только не потеряйте его, а то заползёт куда-нибудь в двигатель и всё… Ни Тимофея, ни нас. Почему, кстати, такое имя?

— Если на него попытаться наступить — он закричит «Тимофей». Одного из ребят, которые доставили его в лабораторию несколько лет назад, так звали. Они тогда исследовали Парк мутантов и товарищ по команде звал этого самого Тимофея перед тем, как наступить на это чудо. Куб, почуяв, что его сейчас расплющат, издал «Тимофей», чем и спас себе жизнь. Года два эти ребята таскали его везде с собой, показывая чудную игрушку всем подряд и зарабатывая на этом. Они и прозвали его Тимофеем.

— Что ж, выходит, этот живой банк данных летит с нами на задание. Он нам может пригодиться?

— Вряд ли. Максимум, что нам пока удалось в него записать, это фразы и видео на несколько секунд. Зато если бы мы взяли клавиатуру, сделанную нашими лаборантами, то могли бы на нём сыграть чижика-пыжика, — с улыбкой ответил Женя.

— Садисты, — выпалил я, поняв, какими методами они этого добились.

— Каждый учёный немного садист, — заметил Женя.

Я не стал спорить. До прибытия на место оставалось ещё много времени, потому задержался в научном секторе часа на полтора, слушая забавные истории об опытах с Тимофеем, попутно узнавая, какими ещё интересными, полезными и не очень испытаниями занимался один из лучших научно-исследовательских институтов вселенной. Перед уходом я ещё раз изучил инопланетянина и заметил, что рисунок на нём не имеет рельефа. Все кажущиеся выемки и впадины были просто очень точным изображением, составленным из тонких ворсинок на сторонах куба. Я потрогал их и отпрянул:

— Красиво всё-таки, — выдал куб моим голосом.

— Согласен, — заявил Женя, который даже не понял, что эту фразу изрёк не я.

Не став заострять на этом внимание, вышел. После визита в научный сектор решил, что не помешает, пока есть время, обойти остальные отсеки корабля. Во-первых, чтобы разобраться в деталях, где и что находится (устройство и строение суден такого класса я знал только по справочникам и симулятору), а во-вторых — пообщаться с персоналом поближе. Вдруг военные тоже захватили с собой что-нибудь «случайно»? И если у учёных это оказался незапланированный живой организм, то почему бы у военных не затесалась среди прочего снаряжения портативная ядерная боеголовка?

Корабль оказался ощутимо меньше, чем мне представлялось раньше. По крайней мере — обитаемая его часть. Самыми большими были отсеки, выделенные под нужды научной и силовой групп. Они оказались действительно огромными и занимали площадь около 30—40 квадратных метров каждый. Жилые модули выполнены на манер современных бюджетных гостиничных номеров — пространство 3х2 со встроенной в стены мебелью, техникой и всем, чего только душа пожелает. Размеры комнат не создавали никаких неудобств своим обитателям, поскольку по сути помещение можно было в считанные минуты переоборудовать под что угодно. Тем не менее я оценил удобство собственной каюты, пространство которой занимало не меньше двадцати квадратных метров.

Кроме прочего — успел посетить инженерные отсеки корабля, в которых туда-сюда бегали дежурные, поддерживающие его в рабочем состоянии. Сейчас, скорей всего, эта суета была не нужна — судно новое и до ближайшей поломки не меньше года. Однако инженеры не халявили (или делали вид) и то и дело передавали по внутренней связи какие-то показатели диспетчеру, который должен сверять их с нормой и вносить в лётный журнал.

Последним посещённым мной местом оказались складские помещения. Точней — не оборудованные ни под что огромные отсеки, которые я бы использовал под склад. Вот здесь действительно было где разгуляться. Три большущих отделения с площадью не меньше сотни квадратных метров и высотой с трёхэтажку. Что ж… Если мы в ходе экспедиции найдём что-нибудь большое — нам будет куда это положить.

Голос Кирка раздался из коммуникатора как раз в тот момент, когда я закончил обход и направлялся в командную рубку:

— Подходим к месту назначения.

— Отлично, а я уже здесь, — ответил, заходя в рубку. — Доложить обстановку.

— Всё спокойно, вышли в обычное пространство. На связи адмирал Слепаков.

На экране центрального терминала висело изображение Сергея Ивановича в парадном мундире.

— Капитан Голиков, недалеко находится военная база Конгломерата. Передаю координаты и ключи допуска. Заходите в восьмой док, там вас встретят. Выход в полном составе экипажа без исключений.

— Инженерам тоже?

— Что не понятно во фразе «без исключений»? Выполнять!

— Слушаюсь! — ответил я и отключили связь. — Кирк, ты слышал приказ? Подготовь экипаж к высадке.

В доках было темно и пусто. Оглядевшись, я заметил, что в этой части станции стоит всего несколько кораблей, из которых, судя по опущенным трапам, не так давно кто-то выходил, однако полноценно освещалось только пространство вокруг нашего корабля. В остальных местах горел дежурный синий свет от так называемых «живых» ламп — ортозианских медуз. Странно. На базе такого уровня обязательно должны дежурить толпы охранников. Да и вообще! Где это видано, чтоб в доках на какой угодно станции не было ни души? Я обернулся к выходящей вслед за мной командой, но никто не подавал признаков беспокойства. Даже Кирк, который слышал слова шефа о том, что нас встретят, был невозмутим. Скорее наоборот — основная часть команды улыбалась, а Юля шепталась с Кирком и периодически хихикала!

— Что за… — начал было я, но тут же замолчал, когда внезапно синий свет сменился дневным, а вдоль дорожки, уходящей от трапа вглубь станции, забегали огоньки.

— Пойдём быстрее, сейчас всё поймёшь! — Кирк хлопнул меня по плечу и подмигнул.

Кому-кому, а Кирку я доверял, потому без лишних вопросов выдвинулся вперёд. Мы проследовали за сигнальными огнями и попали в огромный банкетный зал с накрытыми столами и подиумом в дальнем углу. Там сидели люди, силуриане, представители цивилизации Гзы и ещё с десяток разнообразных экзотических видов, многих из которых вблизи я даже не видел. Почти у всех на столах стояли бокалы и прочие атрибуты торжественных событий, присущие их расе.

И тут заиграл какой-то смутно знакомый мне торжественный марш. Присутствующие поднялись со своих мест и повернулись в нашу сторону. Мы прошли к большому столу в центре зала, куда, собственно, и вели огоньки на полу. Как только все члены экипажа расселись по местам, марш затих.

— Приветствуем высокопоставленного Голикова и его экипаж с прибытием! — зазвучало откуда-то сверху на гипнотическом. — Событие посвящено торжественному награждению человека в звании капитан корабля с назначением на судно класса «Искатель». Кораблю присваивается персональный номер и позывной, — фразы на таком языке строились несколько ломано, но за годы разработок и исследований лингвистам Конгломерата удалось добиться точности перевода в 95—98% в зависимости от тематики текста. — Это первый персональный корабль класса «Искатель», предоставленный в постоянное пользование капитану за выдающиеся заслуги перед Конгломератом разумных цивилизаций, — продолжал голос, — вскоре ещё пять таких кораблей будут переданы капитанам, отличившимся на своих постах. А сейчас приветствуем и радуемся Голикову! Просим его пройти на подиум!

Всё встало на свои места. «Секретность» миссии, намёки и приподнятое настроение экипажа. Сюрприз… Впрочем, приятный сюрприз. Я встал из-за стола и вышел на подиум благодарить за оказанную честь и принимать поздравления. На самом деле — эти корабли никогда не переходили в «постоянное пользование». Неужели их поставили на поток? Впрочем, подобные вопросы меня не особо интересовали. Ещё пять таких суден будут переданы, но я всё-таки первый! Это событие!

Мероприятие длилось несколько часов, за которые я выслушал сотни поздравлений и лестных слов в свой адрес. Каждый хотел подойти и лично пожать руку первому постоянному капитану «Искателя». Те, у кого рук не было в силу физиологических особенностей их расы, обнимали меня щупальцами, застывали в уважительных поклонах и переливались всеми красками радуги в знак уважения. Когда все начали расходиться, ко мне подошёл шеф, с которым мы уже несколько раз пересекались взглядами, но до сих пор так и не поздоровались.

— Ну что, Игорь… Поздравляю, — он с улыбкой протянул мне руку.

— Спасибо. Конспираторы, блин! — не удержался я.

— Зато тебе было приятно. Всё-таки первый случай в истории. Все очень гордятся, потому что первому такая высокая честь выпала именно человеку. Отправляйся в номер, отдыхай. Вот, держи, — он протянул мне стопку документов и ключ от комнаты. — Здесь бумаги, подтверждающие твоё назначение. А это ключ от номера. И ещё вот, — шеф достал из внутреннего кармана конверт, — посмотри это утром. Зайдёшь ко мне после просмотра.

Я прощупал конверт. Ещё одна флешка. У меня тут же всплыл в памяти недавний эпизод с незнакомцем, посетившем меня на Заливе. Ещё один отложенный по времени накопитель. Но тот говорил вскрыть конверт через 50 часов, а это почти спустя сутки после прибытия сюда. Просчитался? Но возможно ли, зная время моего вылета сюда, настолько просчитаться? Впрочем, он не ведал, сколько продлится торжество и вполне мог указать интервал с запасом. Ну, да ладно.

— Утром, так утром, — пробормотал я себе под нос и побрёл к себе в комнату.

Глава 3. В один конец

Проснулся я за час до будильника от звука входящего вызова на терминале. Из-под потолка в центре комнаты опустился экран, на котором виднелось застывшее лицо Сергея Ивановича. Я принял вызов, и лицо ожило.

— Игорь, привет. Не забыл о моём конвертике? — сразу перешёл к делу шеф.

— Не забыл, — ответил я и покосился на стул, на котором висел мундир с конвертом в кармане.

— Как я понимаю, ты его ещё не вскрывал?

— Только проснулся, не успел… — начал было оправдываться я, но Сергей Иванович, не желая терять времени, прервал меня.

— Ознакомься прямо сейчас. Через полчаса жду у себя.

Экран погас и уехал назад в потолок. Я встал с кровати и подошёл к интерфейсу обслуживания номера, встроенного в стену возле входной двери. Заказал себе завтрак. Если с самого утра не поесть по-человечески — считай весь день насмарку. Убедившись, что заказ приняли, я неспешно побрёл в душ. Струя холодной воды в момент меня взбодрила и перевела из состояния «а может ещё пару минут поспать?» в состояние «готов покорять галактики». Я выключил воду, постоял пару секунд и решил, что для закрепления эффекта не помешает облиться ещё и горячей водой. Она ударила по телу со всех сторон, пронизывая меня до самого костного мозга.

Банные процедуры были прерваны стуком в дверь. Пришлось включать сушилку, натягивать на себя одежду и впускать официанта с тележкой. Настоящий, живой официант — редкость в такого рода гостиницах. В лучшем случае ручная повозка с едой движется самостоятельно, но чаще всего это и вовсе доставка автоматической системой заведения — система лифтов или вакуумных труб. Не то чтобы я был против транспортировки, но наличие живого официанта очень подчёркивало статус гостиницы, заботу о клиенте и в целом — повышало настроение. Впрочем, это не совсем обыкновенное заведение. На военной базе такого уровня обычных посетителей не бывает, а те, кто здесь останавливаются, привыкли к обслуживанию по высшему разряду.

Официант закатил тележку в комнату и, убедившись, что помощь мне не нужна, удалился. Я приподнял крышку, взял с подноса тарелку с блинчиками, и уселся за терминал в углу комнаты. Достал из кармана мундира карту памяти и вставил её в разъём. На ней нашлось всего два текстовых файла. Внутри первого был ряд цифр, разделённых между собой точкой. Ага. Понятно. Это координаты. Во втором — настройки для радиосвязи, позывной корабля «Бездна-1» и текст, гласивший, что для шифрования частоты используется комбинация из восьмого, сорок пятого и минус четырнадцатого дежурных шифров. Наличие их в нашей структуре — спорный вопрос. Наверняка они были у всех, кто в этом заинтересован. Тем не менее — угадать комбинацию места, времени и смеси кодов оставалось крайне сложной задачей. По этой причине от старой проверенной системы никто отказываться не хотел. Кроме того — данные шифры использовали только для того, чтобы две команды смогли впервые при выполнении задания найти друг друга и уже при личной встрече обменяться по-настоящему секретными ключами.

Взглянув на часы, я закинул последний блинчик в рот, заказал уборку номера и заявил о своём намерении выселиться. Вряд ли я задержусь здесь ещё на одну ночь. Координаты для следующего задания получены, а брифинг мне сейчас проведёт шеф. Иначе зачем бы я ему понадобился в такую рань? Кроме того, позывной моему кораблю выдали номерной — «Бездна-1». Значит, где-то есть ещё и «Бездна-2», с которой придётся в ближайшее время пересечься. На коммуникаторе зазвенела мелодия будильника. Последнего — того самого, который я должен был услышать за минуту до того, как войду к Слепакову. Опять опаздываю, снова будет взбучка.

— Ты опоздал на семь минут, — бросил мне с порога шеф. — Впрочем, не буду терять драгоценное время на поучения.

— Такое утро мне нравится! — заметил я и сел в кресло напротив Сергея Ивановича.

— Вчерашнее торжество и его «секретность» были большей частью для того, чтобы избежать утечки информации об основном задании. Ты же не думаешь, что конфедерация стала бы тратить такие ресурсы на «сюрприз» для тебя?

— Ага, многовато для одного меня, — согласился я и добавил, — но всё-таки приятно.

— Игорь, ты со своей командой отправляешься через три часа. Корабль подготовлен, всё необходимое снаряжение и припасы вам сейчас загружают. Экспедиция длительная, потому запасов много. Задание специфическое, а снаряжение, соответственно, дорогое. Смотри, не профукай, я за него головой отвечаю. Основная цель — изучить аномальное поведение материи в точке прибытия (по крайней мере, так это значится в приказе). Задача конкретно твоей команды — эскорт, содействие и руководство в критических ситуациях. В десяти парсеках от цели к вам присоединится ещё два искателя. На одном из них находится профессор Озеров. Он руководит операцией до тех пор, пока всё будет идти по плану, — произнеся эту фразу, шеф на мгновение застыл, глядя сквозь меня, и я решил, что не помешает уточнение.

— До тех пор, пока всё будет идти по плану? Значит, мы точно знаем, что по плану не пойдёт?

— Ну… Полной уверенности у меня нет, но я думаю, поработать вам придётся. Так… Что ещё?.. Координаты, надеюсь, ты нашёл?

Я утвердительно кивнул.

— Отлично, — продолжил шеф. — Эти искатели выдвигаются с других станций. Подробные инструкции по заданию уже загружены в терминал твоего корабля, но вскрыть их можно будет только по прибытию на место. Вопросы есть?

— Да. Зачем на моём корабле полноценная команда умников, если фактически исследованиями заниматься будет Озеров? Для чего нам вообще полный комплект, оборудование и прочие штуки? Искатель может вместить в себя пару малых истребителей, что было бы логичней. Тут тебе и охрана, и эффект неожиданности на случай боя.

— Во-первых — крайне подозрительно, если у тебя на корабле нет учёных. Твои, как ты выразился «умники», будут полноценно участвовать в исследованиях. И вообще, — шеф встал с кресла, достал с верхней полки позади него небольшую шкатулочку с сигарами, — если мои подозрения не оправдаются и всё пройдёт гладко — станет крайне обидно, что команда землян присутствовала на операции, но не участвовала в самих исследованиях.

Шеф вытащил две сигары из коробки, обрезал, одну засунул себе в рот, вторую протянул мне, после чего продолжил:

— Видишь ли, Игорь… Здесь замешана политика. Землянам нужно завоёвывать уважение Конгломерата и «набирать баллы» на галактической арене. Ты, возможно, этого не понимаешь, но просто так никто не разрешит включить нашу планету в официальную транспортную и торговую сеть. По крайней мере в ближайшие сто-двести лет.

— Почему? В Конгломерате уже десятки рас, сотни наций. От ещё одной он не лопнет. Тем более, мы уже представлены в нём на официальном уровне. Осталось только объявить землянам об этом и пустить корабли. В чём проблема? — удивился я.

— А в том, что все ещё помнят недавнюю войну. Пятьдесят три года — не такой большой срок, тем более для некоторых из наших союзников это даже не четверть жизни. Кое-кто из них воевал тогда и помнит, как всё началось. Банально боятся новой вспышки радикально настроенных дикарей, дорвавшихся до инопланетных технологий. В чём-то они правы. Земляне до сих пор даже между собой договориться не всегда могут, а уж если появится кто-то, против кого можно объединиться — проблем не избежать. Тем не менее радикалы объявятся в любом случае. Раньше или позже… И я считаю, что вскрыть этот «ящик Пандоры» нужно как можно скорее. Как раз из-за того, что в настоящее время нам будет кого привлечь, — специалистов, прошедших ту самую войну и тот самый путь к миру. Тех, кто смог объединить всех в то, что мы сейчас знаем как Конгломерат. В нём есть люди, которые со мной согласны, но им нужен официальный повод. «Толчок», так сказать. Подобным толчком может быть как большое научное открытие, так и большая победа в бою.

— И мы будем работать над этим по всем фронтам, — закончил я его мысль.

— Именно, — Сергей Иванович встал и прошёлся по кабинету, оставляя за собой шлейф сигарного дыма, пахнущего то ли болотом, то ли ещё невесть чем. Домом, наверное.

— Понятно. Изучать и держать ухо востро. Есть ещё что-то, о чём я должен знать? — уточнил я.

— Да, но все карты сразу выкладывать не буду. Удалённые исследования этой области ведут уже почти год, и требуется несколько экспериментов на месте, чтобы просто убедиться в правильности расчётов. Так вот… — шеф сделал паузу. — После серии испытаний, если всё пойдёт удачно, вы получите дополнительные вводные и отправитесь тремя кораблями в червоточину.

— Завещание написать дадут? Это ж суицид! А если это прыжок в бесконечность? — встревожился я.

— Сомневаюсь. Пока все расчёты и наблюдения показывают, что с вами всё будет в порядке. Ты же не думаешь, что мы сразу посылаем туда живых людей? Вначале отправили зонды один за другим с равными промежутками, получая по цепочке сигнал о скорости перемещения и состоянии пространства вокруг каждого из них. Таким образом, когда первый перестал двигаться, мы получили время полёта. А дальше уже рассчитали расстояние, на которое протягивается червоточина. Если скорость и интервал перемещения по воздуху зондов вычислили достаточно точно, то дистанция составляет около сотни миллионов парсеков. Это не прыжок в бесконечность. В худшем случае — билет в одну сторону.

— Успокоил, — перебил его я. — Я то думал, что никогда больше не увижу родных и близких, а оказывается, всего лишь они меня больше никогда не увидят. А мне их фотографии будут присылать с очередными зондами, — я начал заводиться.

— Не кипятись. Скорее, назад вернуться можно через ту же червоточину. И вероятней всего — вы возвратитесь в целости и сохранности. Конечно, если экипажи кораблей выдержат перегрузки.

— Выдержат перегрузки? — меня одолевали смешанные чувства. С одной стороны понятно, что чем экстремальней задача, тем больше «очков» землянам (и в общем всем, кто будет в экспедиции). Это может стать прорывом в науке и всё такое. Однако стоит ли так торопиться и рисковать? Можно подождать ещё какое-то время. Получить более подробные данные, детально всё проанализировать… — Сергей Иванович, — перешёл я на официальный тон, — к чему такая спешка? Год наблюдали, понаблюдайте ещё. Получим все данные и пойдём бороздить космос подготовленными.

— Совершенно верно. Наблюдаем уже год, но неделю назад аномалия и скорость засасывания вещества и пространства увеличилась в десятки раз. В парсеке от неё была небольшая планета. Размером с Землю. Так вот… Была… Ушла туда целиком. А это уже проблема. Сейчас величина червоточины и её положение не угрожают планетам Конгломерата, но мы не знаем, что вызвало резкое ускорение и рост дыры. Изменения привлекли внимание всего научного сообщества, и сейчас самое время совершить прорыв в исследованиях. Во-первых, если мы не сделаем этого в настоящее время, то кто-нибудь другой найдётся и шанс будет упущен. А во-вторых, если не выяснить, что повлияло на увеличение пробоины — рискуем получить бомбу замедленного действия, которая потенциально может перетащить известную нам ближайшую вселенную в неисследованную и, возможно, непригодную к жизни область.

— Логично. Выходит, мы и себе делаем хорошо, и Конгломерату. И всё-таки, как-то мне не по себе от этого прыжка «в никуда».

— Никто не говорит, что вас отправят в пасть вселенной, если ваши подготовительные эксперименты докажут, что это суицид.

— Пасть вселенной? Так вот откуда позывной корабля? Выходит остальные два — это «Бездна-2» и «Бездна-3»?

— В целом — верно, — подтвердил мою догадку шеф. — Вообще, мероприятие не так уж безнадёжно и «Бездна» — несколько утрировано. Шутки наших умников. Тех, которые в экспедиции не участвуют и остаются по эту сторону. Межтактовая связь будет действовать. С задержкой в неделю она работает сквозь аномалию в двух направлениях. Мы стабильно получаем данные от зондов с «той стороны» и всё говорит о том, что свойства пространства там на 99,9% схожи с местом в нашей области вселенной. Единственное, что нас насторожило, — большое количество материальных тел вблизи точки выхода.

— Что здесь удивительного? — возразил я. — Засечённая вами уплывшая в бездну планета наверняка не первая поглощённая. Вероятней всего, там скапливаются именно эти объекты.

— Да… Сначала мы тоже так подумали. Пока некий Степан Озеров, работающий в аналитической группе Бездны, не заметил, что объекты находятся недвижимо друг к другу. То есть на них не влияют взаимные силы тяготения. Кроме того, выходя из червоточины, каждый единожды занимает своё положение и застывает. Не сталкиваясь с другими. Больше сотни наших зондов покоятся там на расстоянии в несколько метров между ними. Они там висят как морковка на грядке у хорошей хозяйки — под линеечку с равными промежутками.

— А связаться с этой «хорошей хозяйкой» никто не пытался? Вдруг там действительно какой-нибудь дачник-переросток поселился, а мы ему красоту портим своими зондами? Ещё и три «Искателя» с полным командным составом собираемся заслать! Ану, как он обидится? — попытался пошутить я.

— Не мели ерунды, — шеф, который до этого прогуливался по кабинету с сигарой в руках, плюхнулся в кресло и затушил дымящийся окурок о пепельницу. — На тему того, что там есть и что там может быть, пообщаешься с Озеровым. Он состоит в экипаже второй «Бездны». Как только встретитесь — свяжись с ним и тот тебе всё расскажет.

Пока мы с шефом общались, на корабль начали стягиваться члены экипажа, а мой коммуникатор сообщал мне об этом, издавая звуки, моргая и всячески вибрируя. Сергей Иванович предложил переместиться на мостик нового корабля, чтоб я мог лично приветствовать экипаж и контролировать погрузку. Ещё с полчаса продолжалась муравьиная возня, а мы с шефом любовались командным интерфейсом и восхищались мощью и продуманностью нового судна.

Когда на мостик зашёл Кирк, я отдал приказ собрать экипаж на построение через час с готовностью вылету, после чего попытался задать шефу ещё пару вопросов относительно предстоящей миссии. Однако он по большей части отвечал дежурными фразами из разряда «это есть в карте полёта» и «действуй согласно стандартным инструкциям». В итоге распрощался со мной, собрался уже было выходить, но на пороге обернулся и сказал официально-торжественным тоном:

— Да… Ещё раз поздравляю Вас, Игорь Семёнович, с назначением. Я надеюсь, Вы оправдаете возложенное на Вас доверие.

— Спасибо, Сергей Иванович. Приложим все усилия, — козырнул я и встал по стойке смирно по левую сторону у капитанского кресла.

Шеф вышел. А у меня осталось ощущение, что я забыл о чём-то важном. Уже стоя перед построенным экипажем, вспомнил о конверте незнакомца. Всё-таки что-то он знал. По всему выходит, будто пакет я должен открыть уже находясь в точке сбора. Значит так и поступим. Выяснить хоть что-нибудь об этом человеке у босса не помешало бы, но увы. Как-то во всей суматохе тот странный тип попросту вылетел у меня из головы. Через терминал о таком лучше не говорить — мало ли кто может услышать, а лично руководителя я сегодня уже не увижу. Да и увижу ли вообще?

Команда выстроилась, как и вчера перед полётом — все в парадной форме, с горящими глазами и нескрываемыми улыбками, проступающими даже через суровые лица спецназовцев из ЗЕВСа. Коснувшись коммуникатора корабельной сети, я убедился, что весь экипаж в сборе, включая полуразумный куб, покоящийся в лаборатории научного сектора. На него предусмотрительно закрепили поисковый маячок во избежание потери и всяческого рода казусов. Теперь он отслеживался и мерцал отдельной строкой в списке экипажа корабля под незамысловатым именем «Куб Мутант».

После проверки наличия экипажа и ряда предпусковых тестов я сообщил команде о том, что задание, на выполнение которого мы отправляемся, может затянуться на долгие месяцы, годы, а возможно, мы вообще не сможем вернуться. Во избежание утечки информации до особого распоряжения вся связь с внешним миром за исключением командной рубки отключена. Тем, кто не готов к такому повороту, предложил пройти в комнату с «забывателем» для стирания из памяти недавних событий с последующей отправкой в Залив. После некоторой паузы для размышлений, убедившись, что отказываться от задания никто не планирует, я связался с командным центром, запросил разрешение на вылет и передал координаты следования навигатору. Мы вылетели.

Глава 4. Бездна и «Бездны»

Уже через 12 часов мы приблизились и вышли из междутакта в точке сбора. Рядом не было видно ни второй, ни третьей «Бездны». Впрочем, неудивительно. Мы прибыли раньше запланированного времени, чтоб изучить всё на месте без суеты и спешки. Червоточину было отчётливо видно на радаре. Корабельные датчики определили её так: «Аномалия уровня 55». Отметили красным и обозначили основные характеристики объекта, обозначившие его как отклонение от нормы. Коснувшись точки на радаре, я начал изучать свойства дыры, которые удалось получить поверхностным сканированием. Направление и ускорение материи возле пробоины говорило о колоссальной массе при относительно небольших размерах. На первый взгляд — ничего необычного, просто рождается ещё одна чёрная дыра. Но при детальном рассмотрении выяснилось, что притяжение к объекту возрастает не равномерно, а резким скачком. В одной точке пространства его как бы и нет, а уже через сотню метров — оно действует на полную и способно затащить в себя всё, что там окажется. Поведение всякого рода волн возле червоточины также вызывало вопросы. Они, в отличие от материальных объектов, ходили в обе стороны — как внутрь, так и наружу. Но не постоянно, а будто в полудуплексном режиме. Сначала излучение во всех спектрах идёт в червоточину, потом обратно. По всей видимости, визуально наблюдать этот эффект крайне интересно. Свет ведь тоже излучение.

— Кирк, наведи телескопы на точку. Передаю координаты, — начал я, но прервался.

Из междутакта вырвался корабль класса «Искатель». На экране радаров светилось две точки с надписями «Бездна-1» и «Бездна-3». Через мгновение появилась третья. Все три корабля были в сборе. Союзные судна стали в построение, предписанное картой полёта, и передали сигнал готовности выхода на связь.

— Со стороны, наверное, красиво, — задумчиво произнёс Кирк.

— Червоточина? — уточнил я.

— Наши корабли! Часто ли приходится видеть сразу три искателя в одном месте? Но да, дыра тоже должна выглядеть интересно. Ты хотел мне передать координаты для телескопов. Будем смотреть в ту самую бездну?

— Хотел, но теперь уже вблизи увидим. Не станем заставлять наших друзей ждать. Рассчитай прыжок в междутакт для троих кораблей с выходом на расстоянии в полпарсека до цели. Как только будет готово — передавай расчёты на все «Бездны» и отдавай команду на запуск. Придется наблюдать за аномалией с первого ряда.

— Так точно, — отрапортовал Кирк и начал передавать приказ навигаторам.

Всё время, пока мы летели к точке сбора, Юля провела, изучая карту полёта, и только сейчас закончила. Она наконец подняла голову и многозначительным тоном заявила:

— Интересное дело. Все эти эксперименты, странное поведение наших зондов с другой стороны. Игорь, ты читал карту? Есть хоть какие-нибудь предположения, что это такое?

— Карту смотрел бегло, потому мыслей пока никаких. Основные вводные мне дал Слепаков устно. О зондах он тоже говорил. Наверняка — это не случайные процессы и там кто-то есть. Он-то и упорядочивает весь хлам, попадающий туда через червоточину. Что сделает с нами, если мы туда провалимся, — я тоже понятия не имею и надеюсь из разговора с Озеровым прояснится хоть что-нибудь. Насколько понял — последнюю серию экспериментов с зондами проводил именно он и конечные результаты исследований ещё никуда не передавал.

— Капитан, у нас проблема, — обратился ко мне Кирк. — Мы не можем выйти из междутакта.

— Ошибка в расчётах? — предположил я.

— Исключено. Проверил несколько раз, они верные, выход за полпарсека до червоточины.

— И двигаемся мы прямиком в ту самую пульсирующую дыру, которую планировали изучать? — догадался я.

— Так точно, — поникшим голосом подтвердил мою догадку Кирк.

Мысль о том, что если мы не остановимся сейчас, то влетим прямиком в червоточину, меня, мягко говоря, опечалила. В карте полёта описывался опыт вхождения зонда в пробоину прямо из межтактового пространства. Связь с ним утеряна полностью. С другой стороны, если мы остановимся прямо в межтактовом пространстве — застынем там до тех пор, пока нас не вытащит оттуда другой корабль из обычного пространства. Но этого может и не случиться из-за опасности подходить близко к червоточине. Да и вообще — когда мы исчезнем с радаров и командование Конгломерата может решить, что нас засосала червоточина, и спасать уже в общем-то и некого. Вероятная гибель или застывшая вечность? Крайне интересный выбор, но умирать хотелось всё-таки меньше.

— Стоп всем кораблям, — выпалил я. — Выполнять без обсуждений.

Всё вокруг провалилось в небытие. Не потемнело, не взорвалось, не растаяло, а просто перестало существовать. Я ничего не ощущал, ничего не видел и не слышал, но почему-то понимал, что меня вроде, как и нет вовсе. Мир попросту стал на паузу. Потом вдруг всё появилось точно так же, как за мгновение до этого исчезло. Начала проявляться застывшая картинка окружающего пространства, в которой просматривалась командная рубка корабля. Всё застыло на тех местах, на которых было в тот момент, когда я отдал команду на остановку. Медленно, будто кисельные, мои глаза поворачивались в глазницах, издавая при этом неожиданно громкое шуршание. Я попытался повернуть головой и осмотреться, при этом услышал, как внутри шеи заскрипели мышцы и сухожилия. Постепенно всё приходило в движение. Незакреплённые вещи быстрее скользили вперёд, а я медленно падал. Компенсаторы экстренного торможения смягчили остановку, но не настолько, чтоб она не ощущалась вообще. Кажется, я падал целую вечность и ничего не мог с этим поделать. Мозг соображал в нормальном темпе, а мир плыл вязкой кисельной массой.

Вот он пол, я приближаюсь к нему всё быстрее, но по-прежнему недостаточно быстро, чтоб удариться. Кажется, будто просто плавно приземляюсь. А нет… Я ударяюсь о металл корабля. Лицо всё плотнее прижимается к полу, и это ужасно больно. Когда падаешь быстро, такую боль даже не всегда удаётся почувствовать. Я же ощущал её в полной мере. Слабую, ноющую, неприлично долго длящуюся боль.

Внезапно нормальное течение времени восстановилось. Я встал, отряхнулся и понял, что законы физики вернули власть над окружающим миром. Необычное ощущение. Ко мне тут же подскочили навигатор Костя и Юля, в момент остановки корабля сидевшие пристёгнутые в своих креслах. Кирк укоризненно поднял на меня взгляд, в котором читалась фраза «а я говорил, что пристёгиваться нужно всегда».

— Всё в норме, занять свои места и доложить обстановку, — скомандовал я.

— Входящий вызов, — зазвучал из динамиков голос бортового компьютера.

— Принять.

На экране терминала появился Женя с явно выраженной ссадиной на лбу.

— Что происходит?! — с раздражением проорал он.

— Уже всё в порядке, — попытался я его успокоить. — Мы остановились в межтактовом пространстве. И застыли на какое-то время. Ощущение необычное, но паниковать причин нет, поскольку ход времени уже возобновился. Вероятней всего это связано с тем, что сейчас нас вытягивают из него корабли Конгломерата. Как долго мы пробыли в межтакте, пока неизвестно, но думаю, скоро это выясним. Как у вас дела? Всё в порядке?

— Пара царапин, несколько мелких ссадин и перелом руки. Один из контейнеров с оборудованием был плохо закреплён и немного придавил техника. В общем — ничего серьёзного, могло быть и хуже. Зато Куб теперь при сильном толчке умеет ругаться матом в многоголосье.

Только сейчас я сообразил, что большинство экипажа, ни о чём не подозревая, занимались своими делами и не были закреплены или усажены в кресла, как это было у нас в командной рубке.

— Евгений Михайлович, выясни по экипажу, всё ли у всех в порядке и организуй команду медиков, если это понадобится.

Женя кивнул и исчез с экрана терминала. Я осмотрелся и увидел удивлённое выражение лица Кирка, который поглядывал то в экран своего терминала, то на меня.

— Игорь, нас не вытаскивают. Мы всё ещё в междутакте.

— В смысле? Но мы ведь движемся?

— Да, но не своими силами. По всей видимости, нас затягивает червоточина. На радарах видна «Бездна-2». Они докладывают, будто тоже идут в том же направлении, что и мы, но двигатели и у нас, и у них потушены, — Кирк несколько раз ткнул пальцем в экран, после чего застучал по клавиатуре и выругался. — Третей «Бездны» вообще нигде не видно. И на запросы они не отвечают.

— Хм… Есть какие-нибудь мысли на этот счёт? — осведомился я.

— Озеров сообщает, что мы идём на приемлемой для входа в аномалию скорости. По всей видимости, войдём в неё прямо из подпространства, — подытожил капитан половинного ранга с разочарованием в голосе.

— Всё плохо? — на всякий случай уточнил я.

— Понятия не имею, но из междутакта прыгать в такую вот штуку, — он указал пальцем на терминал, в котором виднелась приближающаяся аномалия. — Будет обидно, если всё закончится так. Игорь, а давай выпьем?

— Обязательно выпьем, но чуть позже, — задумчиво проговорил я. — А пока свяжи меня со второй «Бездной» и продолжайте искать третью. Исследуйте обычное пространство.

— «Бездна-2» на связи, вывожу на мостик, — тут же ответил Кирк и снова уставился в свой терминал, стуча по клавишам и что-то бормоча себе под нос.

На экране терминала появилось лицо Озерова. Это был силурианец. Откуда ему достались земные имя и фамилия — я так и не понял, но как выяснилось через мгновение, это была не единственная его странность. Он заговорил с экрана на достаточно чистом русском языке практически без акцента:

— Капитан Голиков, рад видеть Вас в добром здравии. Не пострадал ли Ваш корабль? Как экипаж? Все целы после инцидента? Я знаю, что у Вас есть собственная команда медиков, однако если нужна будет помощь — обращайтесь. Силурианские врачи славятся на весь Конгломерат Разумных Цивилизаций, — выпалив эту мини-речь, он застыл в ожидании, глядя на меня. Раньше я уже общался с силурианами и знал об их любви к длинным приветствиям и ничему не обязывающим вопросам и предложениям (даже если это не к месту). Тем не менее это всегда приводило меня в некоторое замешательство.

— Приветствую Вас, Степан. Всё в порядке, спасибо, — ответил я после секундной заминки. — Как дела на Вашем корабле и есть ли у Вас какие-нибудь мысли по поводу происходящего?

— Практически всё, что нам удалось выяснить, я уже передал Вам через капитана Кирка минуту назад. Из свежих данных есть только одно уточнение. Мы зафиксировали след «Бездны-3». Он ведёт в червоточину. Вероятней всего, они либо не стали тормозить, либо остановились слишком близко к ней. Так или иначе — в аномалию они вошли.

— Понял, пусть зонды ищут корабль с той стороны. Вдруг они проскочили.

— Запрос зондам я уже послал, но ответ от них придёт не скоро. Да и наша ситуация оставляет желать лучшего. На исследование аномалии всего один земной месяц. Потом нас затянет в червоточину, а вырваться из междутакта мешает её притяжение.

— Месяц? Я думал речь идёт о нескольких часах, а у нас ещё уйма времени и лучшая команда учёных, которую только можно было собрать в этой части обитаемой вселенной! — моё настроение ощутимо поднялось. Всё-таки осознавать, что до неизвестности не несколько часов, а целых несколько недель, — приятней.

— Могу добавить ещё одну хорошую новость в копилку, — продолжил говорить Озеров. — На нашей текущей скорости мы спокойно и без последствий войдём в аномалию и без потерь вынырнем с другой её стороны. Это всего лишь расчёты, но вероятность того, что они правильные, — не меньше семидесяти восьми процентов. В самом лучшем сценарии — с обратной стороны червоточины мы сразу же застынем в междутакте, но зонды нас вытащат.

Вероятно Степан ждал вопроса, каким образом спасатели поймут, что мы уже на месте и нас пора тащить. И судя по его улыбке, готов был прочесть целую лекцию о том, какой хитрый план он придумал и какие молодцы его умники, что до всего этого могли додуматься, но я не стал вдаваться в подробности, распрощался и отключил терминал.

Новость о том, что в междутакте мы застряли примерно на месяц, экипаж воспринял по-разному. Научный отдел во главе с Женей практически единогласно постановил, что это большая удача и целая гора перспектив, поскольку никто раньше не имел возможности изучить ни одну аномалию в такой близи, да ещё и прямиком из междутакта. Инженеры ремонтной бригады корабля — наоборот расстроились от того, что заняться им было категорически нечем. Сколько-нибудь серьёзных повреждений на судне после экстренного торможения не наблюдалось, а это означало целый месяц праздношатания. Спецназначенцы из ЗЕВСа безразлично пожали плечами и отправились кто в тренажёрный зал, кто в тир, а кто в оружейную.

Кирк высказался о нашей ситуации философски — «хуже, чем хотелось бы, но лучше, чем могло быть при самом худшем сценарии». После этой фразы командная рубка на пару минут погрузилась в тишину. Все обдумывали его слова и в конечном итоге решили сделать это высказывание девизом нашей экспедиции.

Связь с командованием Конгломерата работала в обычном режиме и ничто не мешало нам получать данные от кораблей в обыкновенном пространстве, высланных нам в помощь. Их расположили неподалёку от прежней точки сбора «Бездн», но на большем отдалении от червоточины. Подходить к аномалии ближе они не рискнули, опираясь на наш горький опыт. От зондов, запущенных нами в неё, также начали приходить данные, дополняя общую картину исследований и добавляя спокойствия всем членам экспедиции. Ни один из зондов не потерял с нами связь надолго, и все они через некоторое время подавали сигналы с обратной стороны «большой вселенской дыры», как ласково окрестили аномалию наши скучающие техники.

За прошедшее время я ближе познакомился Озеровым. Как все силуриане, он был несколько надменным и показательно вежливым. При каждом сеансе связи, прежде чем перейти к сути вопроса, непременно интересовался моральным и физическим состоянием экипажа, после чего, не дожидаясь ответа и не делая паузы между предложениями, переходил к делу. Если оказывалось, что какая-то из его теорий подтвердилась — он связывался с нами, чтоб заявить во всеуслышание «я именно так и предполагал!» Когда же его идея получалась провальной — силурианец не гнушался отказываться от своих слов, либо оправдывался недостаточно глубокими исследованиями, ошибками в экспериментах или банальным просчётом. Впрочем, кое-какие черты характера были явно человеческими. Сказывалась долгая работа с людьми.

В ходе одной из непринуждённых бесед, как раз после того, как одна из его теорий подтвердилась и Степан был в бодром расположении духа, я выяснил несколько интересных подробностей из его прошлого. Почти полвека назад Озерова командировали к земным учёным по одной из первых программ по обмену опытом. Его настоящее имя землянам было крайне сложно произносить, они его постоянно коверкали. Молодому силурианцу это надоело, потому предложил коллегам придумать себе другое, которое им будет проще выговаривать. Недолго думая, кто-то из лаборантов выплеснул из себя: «Степан Озеров, чем не имя для силурианца?» Тот поразмышлял, покатал эти слова на языке и согласился. А чтобы быть до конца последовательным — закрепил этот факт юридически. Именно потому невысокий серолицый гуманоид, похожий на человека только издалека, теперь по всем документам проходит как Степан Озеров.

К концу третьей недели мы запустили ещё несколько зондов, чтобы убедиться, что при входе в червоточину из междутакта нас не расплющит давлением или отсутствием оного. Кроме того — провели исследования радиационного фона, световых и звуковых излучений. Несколько испытаний было направлено на то, чтоб убедиться в нерушимости законов известной нам физики в точках входа и выхода из аномалии и внутри неё. Всё указывало на то, что ничего смертельного нам не грозит. Или, как пессимистично заметил Кирк: «Мы просто пока даже представить не можем, отчего подохнем внутри этой вселенской клоаки». Услышав это, Юля покрутила пальцем у виска, а техники, случайно оказавшиеся на мостике, синхронно плюнули трижды через левое плечо, «случайно» попали при этом в Кирка и убежали.

Удовлетворённые результатами исследований, смирившиеся с неизбежностью, мы начали готовиться к расставанию с известной нам частью вселенной и встрече с неведомой силой, рвущей и искривляющей пространство.

Все прекрасно понимали, что пути назад может и не будет, прощались с друзьями, знакомыми и родными. В последние дни перед прыжком экипаж разом погрустнел и притих. Всё больше людей разбредались по личным каютам и уединённым уголкам корабля для записи прощальных посланий родным и близким. Уныние и отчаяние настолько поглотило судно, что пришлось отменить «сухой закон» и организовать круглосуточный бар прямо в столовой. Обязанности барменов выполняли всё те же праздношатающиеся техники. Они и доставляли до кают туловища, которые перебрали лишнего и не справлялись с искусственной гравитацией корабля.

Я не стал ничего записывать или с кем-либо прощаться. Связался с шефом из своей каюты, получил свежие инструкции, налил в бокал вкусного виски и отправился на рабочее место. Когда вошёл в рубку, Юля сидела в капитанском кресле, застывшим взглядом смотрела вперёд, а на всех экранах была включена панорамная картина окружающего нас межтактового пространства. На переднем плане виднелась огромная чёрная дыра. Ещё каких-то пару часов и мы нырнём в эту пробоину. Никто до нас этого не делал. И возможно, никто после нас не сделает.

— Это красиво, — сказала мечтательно Юля, прерывая поток моих мыслей.

— Ага, — кивнул я.

— Значит, всё будет хорошо.

— В смысле?

— Ну… — она замешкалась, подбирая слова. — Красивые вещи не должны быть плохими. А эта аномалия — она красивая, а значит, хорошая. А от всего хорошего нужно ожидать только хорошего… Ну… ты понял, — она повернулась ко мне со взглядом, полным детской непосредственности и надежды.

— Ну, раз ты так говоришь, значит, так и будет, — улыбнулся я и плюхнулся в соседнее кресло.

Глава 5. Контакт

Вхождение в червоточину началось точно в рассчитанное Озеровым время. Экипажи первой и второй «Бездны» сработали чётко и слаженно. Всё, что могло сдвинуться с места, закрепили или спрятали в камеры хранения. Команда пристёгнута и на всякий случай облачена в персональные защитные скафандры. Защита не ахти, но в случае проблем с системами жизнеобеспечения эти костюмы из высокопрочных сплавов способны подарить несколько часов комфортного существования даже в открытом космосе. За полчаса до расчётного времени включился общий обратный отсчёт, а на всех экранах в командной рубке — изображение с камер внешнего наблюдения. Ввиду полного отсутствия настоящих иллюминаторов — это была единственная возможность посмотреть на аномалию собственными глазами. Для дополнительной перестраховки Озеров предложил снизить яркость экранов и включить «режим ускоренной адаптации изображения». Его он лично разработал накануне. Степан уверил всех: порядок жизненно необходим и даже не представляет, как мы могли жить без этого раньше. Никто толком не понял, что тот самый новый режим должен делать, но на первый взгляд картинка на экранах не изменилась. Да и на второй и третий — всё оставалось так же, как и было раньше. Тем не менее Озеров был крайне убедителен и «режим ускоренной адаптации изображения» остался включенным.

Вход в червоточину оказался… необычным. Да, именно необычным. Конечно же, все изначально понимали, что такого до нас никто не делал, и нам предстоит нечто новое. Мы ожидали вспышек света, внезапной темноты, толчков, тряски, шуток со временем или чего-нибудь подобного. Но вместо этого прямо перед носом корабля проявилась странного рода прозрачная «стена», напоминающая стекло шириной в десяток сантиметров.

18+

Книга предназначена
для читателей старше 18 лет

Бесплатный фрагмент закончился.

Купите книгу, чтобы продолжить чтение.