18+
Из жизни отдыхающих, или Отголоски прошлого

Бесплатный фрагмент - Из жизни отдыхающих, или Отголоски прошлого

Объем: 216 бумажных стр.

Формат: epub, fb2, pdfRead, mobi

Подробнее

КОНСТАНТИН ВЕСНИН
ИЗ ЖИЗНИ ОТДЫХАЮЩИХ, ИЛИ ОТГОЛОСКИ ПРОШЛОГО

Часть 1

Заканчивалась первая декада августа. Утренний дождь освежил воздух, природа легко дышала. Озеро Лесное затаилось в предвкушении ясного летнего дня. Капли прошедшего дождя играли с первыми лучами солнца, отчего радужные зайчики попеременно вспыхивали на хвое величественных сосен. Мокрые камни, покрытые мхами и лишайниками, словно старые сказочные гномы, сидели возле лесной тропинки, ведущей к озеру. Рыжая, с буроватым отливом мокрой от дождя шерсти белка ловко перескочила с березы на раскидистую сосновую ветвь, перебралась к самому ее кончику и, покачиваясь на весу, дотянулась до росшей там крупной шишки, обхватила ее лапками, дернула, затем стремглав ринулась назад уже с шишкой в зубах. Деловито усевшись на развилке ветвей, она принялась шелушить добычу, отправляя вниз влажные чешуйки и не обращая никакого внимания на неуклюже топчущегося мужика, шуршащего метлой по выложенной плиткой дорожке.

— И… ты! — мужик покачал головой. — Что мусоришь-то?! Иди вон… в лес!

Он было замахнулся вверх метлой, а белки уже и след простыл. Охваченная инстинктивным страхом, она мигом перемахнула через пару сосновых веток и снова уселась, иногда поворачивая голову с блестящими бусинками настороженных глаз в сторону стоящего на дороге человека. Распотрошив половину шишки, белка опять замерла, обратившись в слух, только заканчивающиеся маленькими пушистыми кисточками уши тревожно подергивались. Со стороны подъездной дороги, из-за забора, возникли новые звуки — урча заглушился двигатель машины и хлопнула дверца. Вскоре на освещенной пробивающимися сквозь кроны деревьев полосами света дорожке появился мужчина в светлых брюках и рубашке с закатанными рукавами. Добродушно-приветливо улыбаясь, он пожал протянутую ему дворником руку.

— Ну, как дела, Степан? Вижу… как всегда… на посту с утра пораньше.

Не выпуская изо рта шишку, белка повернула голову и наклонилась над стоящими внизу мужчинами.

— Все путем, Владлен Иванович, — улыбнулся в ответ щербатым ртом дворник.

Разговор между директором небольшой базы отдыха и дворником носил такой привычно-повседневный характер, что его можно с легкостью опустить, отметив только, что под конец на поблескивающую под лучами солнечного света лысую голову директора базы упала сверху шишка, вернее, то, что осталось от нее после острых зубов белки.

— Белок развелось… — вперемежку с крепким словцом заметил директор, потирая голову и провожая взглядом скользящего среди ветвей рыжего зверька.

— Да… что есть, то есть… — пробурчал Степан, потому что надо было что-то пробурчать. Но директор уже хлопнул его по плечу и зашагал в сторону крыльца. И пока директор базы открывает дверь, переобувается и неторопливо идет по заглушающей шаги ковровой дорожке к своему кабинету, мы успеем познакомиться с ним. Если бы мы посмотрели на него со спины, то не дали бы ему более пятидесяти лет, лишь, заглянув анфас, заметили бы морщины на волевом, округлом, загорелом лице, которое природа щедро наградила выразительными, благородными чертами. Владлену Ивановичу миновало шестьдесят. Бодро переступив этот зрелый жизненный рубеж, он не собирался почивать на лаврах. Деловой, предприимчивый, все время нацеленный на успех, он не останавливался на достигнутом — директор базы отдыха «Жемчужина», владелец небольшой фирмы в Заозерске (маленьком курортном городке, лежащем неподалеку), кандидат на кресло мэра Заозерска — пожалуй, пока все, тем более, что Владлен Иванович уже открыл ключом свой директорский кабинет.

— Мне приснился шум дождя, — слова старой любимой песни слетали с его уст, — и шаги твои в тумане, — он подошел к столу и погрузился в большое мягкое кресло, — я помню, в небо уходя… я сказал всему… до свидания…

Выдвинув верхний ящик стола, он достал пухлую, растрепанную тетрадь и зашуршал страницами:

— Та-а-ак… сегодняшний день. Кто у нас числится… а вот. Некая София Михайловна с двумя детьми забронировала шестой номер на длительный срок… хорошо. И еще один постоялец с инициалами ЛСШ… как же он отрекомендовался? Какая-то съедобная фамилия… — Владлен Иванович в задумчивости почесал ручкой затылок и втянул в себя аромат свежесваренного кофе, вкрадчиво пробравшийся в его кабинет из кухни. Перед глазами появился образ приехавшей вчера уже под самый вечер пожилой дамы.

…Несмотря на жару и духоту, на вновь прибывшей женщине было платье из темно-синего тяжелого бархата. Почти седые волосы были уложены плавными волнами в замысловатую прическу.

— Полагаю, я приехала по верному адресу? — дама слегка склонила набок голову, при этом на ее вытянутом носу блеснули очки в серебристой оправе. — Позволю себе представиться первой… Изольда Антоновна.

— Очень приятно… Владлен Иванович.

— Говорите громче, я вас не слышу, — дама нервно дернула головой.

Директор базы перешел на крик:

— Владлен Иванович я!

— А-а, Владимир Иванович… очень приятно, — дама жеманно протянула костлявую руку и, вновь наклонив набок голову, изобразила на лице приветливую улыбку. — Надеюсь, вы предоставите мне право выбора номера?

— Сочту за честь, — подавив усмешку, Владлен Иванович поклонился, слегка пожав ее руку. — Степан! — крикнул он, повернувшись к входной двери. На крыльце появился позевывающий охранник, он же дворник. — Возьми вещи Изольды Антоновны и отнеси их к десятому номеру. Прошу следовать за мной, — обратился он к женщине, — …осторожно, ступенька.

Открыв дверь одного из номеров на втором этаже и галантным жестом пропустив вперед Изольду Антоновну, Владлен Иванович начал было привычный экскурс:

— В вашем распоряжении, мадам, холодильник, телевизор, платяной шкаф, тумбочка…

Но был прерван Изольдой Антоновной:

— Надеюсь, у вас тут регулярно убирают?

— Горничная проводит влажную уборку по утрам через день. Располагайтесь и отдыхайте с дороги…

— Подождите, подождите. Не уходите! — Изольда Антоновна с важным видом открыла платяной шкаф, придирчиво обследовала ящики тумбочки, помяла руками кровать и в завершении ткнула пальцем в сторону затаившегося между спинкой кровати и журнальным столиком телевизора. — Сколько каналов ловит?

— Э… двадцать, — на ходу придумал Владлен Иванович и тут же добавил, — одеяло одно, если будет холодно, можем выдать еще, если вы предпочитаете подушки повыше…

— Двадцать, — Изольда Антоновна склонила голову набок, — хватит на первое время. Вот вам список моих любимых каналов. Позаботьтесь, пожалуйста, об их наличии, — она протянула директору исписанный тетрадный листок…

Владлен Иванович задумчиво постукивал рукой по матовой поверхности стола, когда раздался неуверенный стук в дверь.

— Да, да, войдите, — он быстрым движением закрыл тетрадь и вернул ее в ящик.

Мягко распахнувшись, дверь впустила в кабинет невысокую, худощавую женщину в белом переднике с аккуратно убранными назад волосами:

— Не помешаю?

— Ну что вы, Зинаида Парамоновна, проходите. Доброе утро!

— Утро доброе, Владлен Иванович, — тяжело вздохнув, горничная опустилась на краешек кресла.

— Ну как… осваиваются наши отдыхающие? — Владлен Иванович втянул в себя воздух и расслабленно потянулся. — Кофеек с утра… эт хорошо!

— Владлен Иванович, эта новая отдыхающая из десятого номера… она надолго приехала? — руки горничной нервно теребили передник.

— Да… по моему… недели на три… А что такое? — довольная улыбка сменилась на лице директора озабоченно-деловым выражением.

— Да чувствую я, тяжело мне с ней будет. Я ведь кухню-то нашу вчера отмыла как на праздник, а сегодня захожу… батюшки! — Зинаида Парамоновна всплеснула руками. — Плиту-то не узнать! У нее ж кофе убежал, и целый кофейник — на плиту! Так она сейчас опять кофе варит на другой плите. И пол-то ведь весь улила. А следы-то, вы пойдите — посмотрите, до второго этажа… всю ковровую дорожку выпачкала!

— Зинаида Парамоновна, а вы как-нибудь эдак… поделикатнее поговорите с ней… ну, по-женски… — начал директор.

— Ой, да поговорили мы уже… что уж сказать, — вздохнула Зинаида Парамоновна. — Услышала-то она меня ведь с третьего раза, видимо, что-то со слухом у нее. А услышала, так сказала — как отрезала: «Я за свои деньги отдыхать приехала, а не замечания выслушивать!»

Зинаида Парамоновна всхлипнула и промокнула глаза передником:

— Владлен Иванович, я же не девочка, чтоб так со мной разговаривать, да и здоровье уже не то, чтобы за такими вот… без конца убирать. Давайте писать заявление, — уныло закончила горничная.

Владлен Иванович нахмурился.

…База отдыха «Жемчужина» была построена еще в далекие шестидесятые годы, когда большинство советских отдыхающих, не избалованных бытовым комфортом, с энтузиазмом воспринимали необходимость готовить самим себе завтраки, обеды и ужины. Благо лес щедро одаривал грибами, а озеро — свежей рыбой, да и магазины в близлежащем Заозерске не пустовали, а просторная кухня на первом этаже была оснащена несколькими холодильниками и электроплитами.

До настоящего времени база так и не обзавелась своей столовой (не по причине отсутствия средств, а потому что Владлен Иванович, в юности часто отдыхавший здесь с матерью, так полюбил этот добрый, советский, непритязательный комфорт что, став владельцем базы, сохранил все в прежнем виде, разумеется, проведя основательный ремонт и приобретя новую мебель и оборудование). База не страдала от отсутствия отдыхающих, так как кафе и ресторанов в соседних по побережью пансионатах и санаториях было более чем достаточно.

Зинаида Парамоновна, как горничная, — добросовестный, ответственный работник, оказалась просто находкой для базы. При ней он забыл, что такое бытовые жалобы отдыхающих, и тут вдруг — заявление.

— Постойте, Зинаида Парамоновна, дорогая моя! — Владлен Иванович встрепенулся, для убедительности подняв руку. — Не надо торопиться. Надо успокоиться, все обдумать, а потом уже писать заявление.

— Подождите… какое заявление?

— Ну вы же только что сами сказали… будем писать заявление… — посмотрел Вдадлен Иванович на горничную.

— Кто сказал? Я?! Ох, простите, оговорилась, я имела в виду объявление! Владлен Иванович, миленький, давайте напишем объявление, чтобы отдыхающие мыли за собой плиту, выносили мусор и не оставляли грязную посуду…

Зинаида Парамоновна ненадолго задумалась, потом добавила:

— Если можно, напишите, пожалуйста, покрупнее.

— Хорошо, я вас понял, — кивнул Владлен Иванович. — Напишу в точности, как вы сказали.

Когда дверь за горничной закрылась, Владлен Иванович облегченно выдохнул и опять достал тетрадь. Некоторое время задумчиво смотрел сквозь записи, мысленно находясь далеко от директорского кабинета, затем поднялся и подошел к небольшому сейфу, стоящему в углу комнаты. На его тусклой металлической дверце поблескивало колесико кодового замка с буквами и цифрами. Набрав кодовое слово, Владлен Иванович открыл дверцу, вытащил свернутый вчетверо листок и развернул его. На пожелтевшей от времени бумаге была изображена схема здания, кое-где располагались дополнительные карандашные пометки и значки. Взгляд Владлена Ивановича мгновенно стал хмурым и сосредоточенным, в нем засквозила тревога.

— Что же запрятано в этих развалинах? И почему мать завещала мне хранить подальше от всех глаз эту карту, а лучше даже уничтожить ее?

Перед мысленным взором возникла мать. После смерти отца он часто видел ее глубокой ночью, склонившейся над старым семейным альбомом, перебирающей пожелтевшие фотографии. Постаревшее лицо матери выражало какую-то невысказанную боль, как если бы что-то невидимое и враждебное постоянно терзало ее…

Взор Владлена Ивановича вновь заскользил по лабиринтам схемы, пытаясь проникнуть в тайну, сокрытую картой…

Вздохнув, Владлен Иванович осторожно свернул хрупкую от времени бумагу и положил ее в сейф. Запер дверцу и набрал нужный код. На поверхности сейфа лежала потрепанная книга с названием «Старая любовь» — подарок друга по случаю юбилея. Он усмехнулся:

— Ничто не вечно под луною. Все куда-то движется, течет, стареет… — Владлен Иванович тряхнул головой. — Нет, меланхолия мне не нужна.

Бодро шагнув к шкафу, он слегка потянул на себя дверцу. На мельхиоровом подносе стоял графин чешского стекла в окружении трех рюмок. Он осторожно достал его и наполнил одну из них.

В это время на подъездной дорожке к базе отдыха «Жемчужина» остановилось такси. Из лениво открывшейся дверцы вышел мужчина среднего возраста, высокий и худощавый. Выставив на выложенную плиткой дорожку большую клетчатую сумку, а сверху на нее два рюкзака, он подал руку и помог выбраться из машины стройной темноволосой девушке.

С места шофера показался невысокий таксист. Его округлое лицо с взъерошенными волосами дополняли очки с большими выпуклыми линзами, отчего его взгляд казался окружающим вопросительно-удивленным:

— Вам помочь?

— Спасибо, Василий. Мы справимся, — мужчина поднял тяжелую сумку с выпирающими боками.

База отдыха «Жемчужина» встретила прибывшую пару прохладой погруженного в задумчивую тень холла и доносившимися со второго этажа звуками телевизора. Откуда-то сбоку из коридора появилась горничная:

— Добрый день. Пойдемте, я покажу вам ваш номер.

Евгений и Ксения жадно ловили каждую деталь окружающей обстановки. Из спящего в мягком полумраке коридора с заглушающей шаги ковровой дорожкой они попали на лестничный пролет, поднялись на второй этаж и оказались в просторном холле. Два больших окна, затененные легкими портьерами, смотрели на лес. Пара мягких кресел расположилась на истертом временем, но идеально чистом паласе.

— О, да у вас тут книги, — Евгений кивнул в сторону приютившегося в простенке между окнами книжного шкафа.

— А-а, — горничная махнула рукой, — это отдыхающие… привозят с собой, а прочитают… и оставят. Вот и набралось за много лет… Берите, читайте… да хоть совсем заберите, что понравится. А здесь у нас расположены номера, — горничная указала на коридор, протянувшийся по обе стороны от холла, — ваш номер девятый.

Звуки телевизионной рекламы, проникающие в холл, навязчиво предлагали воспользоваться чудо-стиральным порошком, чтобы добиться полного эффекта при удалении застарелых пятен.

— Так-то у нас тихо, это вчера въехала новая отдыхающая в десятый номер, — махнула рукой в сторону коридора горничная.

Первое впечатление от номера было скорее положительным: чистота, светлые тона мебели и обоев, из окна открывался вид на лес.

— Кухня у нас на первом этаже, там четырехкомфорочные плиты и два холодильника… — добавила горничная. — Если еще что-нибудь понадобится, — она выжидательно застыла в дверях, — я буду в дежурной комнате на первом этаже, напротив лестницы.

— Нет, нет, спасибо, — улыбнулась Ксения.

Супруги бросили взгляд на груду сумок и рюкзаков, вопросительно посмотрели друг на друга, как бы ища ответа на вопрос: правильный ли выбор они сделали, решив остановиться на отдых не в полюбившихся им ранее «Мшистых камнях», а в новом месте. Оставив этот вопрос без ответа, Ксения достала телефон:

— Кира, только что зашли в номер… погода?.. С утра был дождь, кое-где лужи, а сейчас вроде проясняется… тепло и даже душновато. Будем разбирать вещи, сходим на озеро… В городе дождь? Ладно, не унывай, потом созвонимся.

Она отключила телефон:

— Ты узнал Василия?

— Ну… да, — в ответе Евгения сквозила неуверенность, — этот таксист подвозил меня в позапрошлом году к «Мшистым камням», когда я ехал спасать вас с Кирой от хищных лап полковника… как его?

— Вирсавия Легонтовича.

— Вот, вот…

— Так я тебе скажу больше, — Ксения заговорщически посмотрела на Евгения, — этот таксист работал в полиции и был помощником у следователя Непрухина. Ты его не застал, Непрухин тогда написал рапорт с просьбой снять его с ведения дела…

— Какие пироги! — присвистнул Евгений.

— Должны были прислать нового следователя, а тут явился ты…

— … и стремительно выхватил тебя из сладострастных лап полковника, — рассмеялся Евгений.

Через полчаса уставшие с дороги, но преисполненные радостных ожиданий Евгений и Ксения направились в сторону озера.

Стоявший у открытого окна Владлен Иванович сладко потянулся и, подставив лицо солнечным лучам, прикрыл глаза.

Услышав шум подъехавшей машины, сощурился от ослепившего его солнца и только через несколько секунд увидел, как из машины показались стройные ноги в джинсах, а вслед за ними перед взором Владлена Ивановича предстала невысокая их обладательница с копной коротких, вьющихся, огненно-рыжих волос и густо усеянным веснушками лицом.

— Ну… клоуны уже на месте, значит скоро и остальной цирк подъедет, — усмехнулся Владлен Иванович, — надеюсь, программа будет захватывающей…

— Дима, хватит сидеть в интернете, — крикнула незнакомка в салон машины, — закрывай ноутбук и бери свою большую сумку. Глаша, не забудь синий пакет из багажника.

— Ну, иду, иду, — из машины лениво вывалился светловолосый мальчик в больших очках, спортивном костюме и кедах. В одной руке он нес ноутбук, а в другой — большую ярко-зеленую сумку с изображением морды ухмыляющегося кота. Вслед за мальчиком из машины появилась девочка.

— Ну копия мамы… лет в… эдак… пятнадцать, — подумал Владлен Иванович. — Итак, коллектив клоунов на месте, пора встречать и размещать в номерах…

Он вышел из кабинета и по ковровой дорожке направился в небольшой холл, где возле двери уже показались вновь прибывшие отдыхающие.

— Владлен Иванович, директор базы «Жемчужина». Как доехали?

— Спасибо, без проблем. Софья Михайловна, — женщина протянула руку, и Владлен Иванович уже традиционно пожал кончики ее пальцев.

— Рад, что вы остановили свой выбор на нашей базе, — не без чувства гордости заметил директор, — горничная проводит вас в номер, а потом… добро пожаловать в мой кабинет, оформим путевочку-с.

— Хорошо. Кстати… мы же тут впервые, и было бы замечательно, если бы вы провели… краткий экскурс по местным достопримечательностям.

— Сочту за честь, — улыбнулся Владлен Иванович.

— Пожалуйста, за мной, — Зинаида Парамоновна повела их на второй этаж. Вновь прибывшие цепочкой потянулись за ней, как вдруг, шедшая вслед за детьми Софья Михайловна оступилась и упала на колени:

— Ой! Ну, надо же… на ровном месте!

Владлен Иванович мгновенно оказался за ее спиной, подхватил под руку и помог подняться.

— Спасибо, — ее рыжие кудряшки разметались по лбу, щеки раскраснелись, отчего веснушки с каким-то задором проступили еще отчетливее.

— Давайте я вам помогу, — неожиданно для себя самого Владлен Иванович подхватил самую тяжелую сумку.

— Право… не стоит… — Софья Михайловна смущенно заморгала.

— Позвольте, позвольте, на правах директора базы я покажу вам номер, — Владлен Иванович уверенным жестом подал ей руку, на которую Софья Михайловна оперлась с глубоким вздохом благодарности.

Владлен Иванович медленно спускался в свой кабинет, иронично улыбаясь:

— Пожалуй, слишком проста для нашего времени. Сейчас такие не в моде…

Вернувшись в директорское кресло, он погрузился в изучение текущих отчетов своей небольшой фирмы в Заозерске. И кабинет, словно стараясь не беспокоить хозяина, будто замер, погрузившись в тишину. Только стрелки настенных часов с негромким шорохом ползли по бесконечному кругу, оттеняя безмолвие.

Вскоре послышался негромкий стук в дверь.

— Войдите, — Владлен Иванович оторвался от бумаг.

— Извините, это опять я, — теперь рыжие веснушки на лице Софьи Михайловны выглядели смущенно и улыбчиво.

— Проходите, проходите, присаживайтесь, — Владлен Иванович указал на гостевое кресло по другую сторону стола. — Давайте оформим путевочку… как устроились?

— Спасибо, все так чудесно, замечательно!

— Рад слышать. Какие у вас планы? На какой срок будем оформляться?

— Планируем недельки на три, как раз до первого сентября, — она говорила быстро, немного картавя, и Владлен Иванович вдруг поймал себя на мысли, что ему доставляет удовольствие смотреть на нее… И вовсе никакой она не клоун, такая торопливая, беззащитная, естественная… Она загадочно улыбнулась и, словно о чем-то вспомнив, добавила, — Какие же у вас здесь живописные места! Когда мы проезжали Заозерск, я не удержалась и сделала несколько снимков.

Натолкнувшись на его изучающий взгляд, Софья Михайловна опустила глаза.

— … особенно нам понравился вид с холма, на котором стоит храм, — продолжала она, стараясь избегать прямых встреч взглядами, — оттуда открывается панорама гор и озера, и вы представляете, — она широко распахнула глаза, — все это было окутано розовой дымкой рассвета!

— Какая вы художественная и впечатлительная натура, — Владлен Иванович мягко улыбнулся. И снова он заметил, как Софья Михайловна смутилась, ее щеки покраснели… Интересно, она замужем или нет? Хотя… не все ли мне равно?..

— Так вы говорите… до первого сентября? — он достал бланк путевки…

Уже у выхода она обернулась:

— Будьте добры… подскажите… куда здесь у вас можно… сходить вечером… послушать музыку… потанцевать? — ее глаза опять широко распахнулись, — понимаете, дети у меня сами организуют свой досуг, а я… — тут она замялась.

Владлен Иванович не ожидал такого вопроса. Он зачем-то отвел глаза, прокашлялся и каким-то чужим, враз охрипшим голосом произнес:

— Если позволите… я… вечером свободен и с удовольствием побуду в роли вашего гида.

— Что вы! — ее веснушки ярко вспыхнули, — я вовсе не хотела…

Но Владлен Иванович не дал ей договорить:

— Так. Все. Решено! — он уверенно положил ладонь на стол. — Вечером… часиков в семь я зайду за вами.

Дверь за рыжеволосой отдыхающей уже давно закрылась, а Владлен Иванович продолжал сидеть в кресле. Легкая, мечтательная улыбка блуждала на его лице… Потом, как бы очнувшись, он вскочил и нервно заходил по кабинету. На ходу поймал свое отражение, мелькнувшее в застекленной дверце шкафа. Подошел, долго смотрел ему в глаза:

— Хорош гусь! Пока жена на югах ты решил закрутить адюльтерчик…

Затем его взор переместился в глубину шкафа и нашел средство смягчить укоры совести. Выпитая залпом рюмка коньяка возымела свое действие:

— Сердце… тебе не хочется покоя, — негромкие слова песни слетали с губ, — сердце, как хорошо на свете жить…

Солнце уже начинало свой обратный вечерний путь к кромке голубоватых горных хребтов за озером, когда у ворот базы «Жемчужина» снова затормозило такси. Дверца распахнулась, и из машины с легкостью выскользнул невысокий, худощавый мужчина. Осторожно ступив начищенными до блеска туфлями на выложенную плиткой дорожку, он оправил хорошо сидящий на нем светлый льняной костюм, потянул шею, поправляя чуть съехавший в сторону галстук, пригладил припорошенные сединой редеющие волосы на макушке.

— Та, та, та… и что? — его голос звучал медленно и напевно, — дом как дом, вроде бы и стены есть, и крыша. Много ли бедному еврею надо? Кусочек белого хлебца, а икра — да Бог с ней, — он самодовольно прищурился и махнул рукой, — пусть будет черной.

Василий, а это опять, по странному стечению обстоятельств, был он, помог ему донести сумку до дверей, на что приезжий заметил:

— Ну, что? Будем надеяться, что все будет?

— Будем, — на всякий случай буркнул Василий, хлопнул дверцей такси и уехал.

С крыльца открывался вид на тянущиеся вершинами к небу сосны. Лучи заходящего солнца, пробиваясь сквозь них, расчертили ровными золотистыми полосами подъездную дорожку к базе, и казалось, что все вокруг покрыто солнечной пыльцой.

— Ну… что я и хотел! Превосходно! — мужчина удовлетворенно покачал головой.

На крыльце появилась Зинаида Парамоновна:

— Добрый день. Вы к нам?

— А что? Прекрасная мысль, а? Уже хочу к вам! — широкая улыбка растянула его лицо. — Позвольте рекомендоваться… Лев Соломонович Шницель, бронировал у вас номер. Надеюсь, он окажется не хуже этого дизайна матушки-природы?

— Проходите. Мы специально подобрали номер по вашим запросам.

— А по оплате…

— Все, как вы договаривались с Владленом Ивановичем.

Разместившись в номере, приняв душ и облачившись в футболку, шорты и сандалии, Лев Соломонович медленно спускался по тенистой лесной тропинке к озеру. Высокое небо отливало бледной голубизной, воздух был неподвижен. Зеркальная гладь озера Лесного отражала перевернутое изображение густо заросшего сосняком острова.

— Чудесный вечер… да, трудно нам все в этой жизни дается… зато дается…

На пути ему встретились двое детей: светловолосый долговязый мальчик и чуть повыше его ростом девушка с рыжими струящимися по плечам волосами.

— Древнегреческая Аркадия… сады Эпикура… — глаза Льва Соломоновича заблестели от умиления, — а дети… прямо вылитые Амур и Психея. Нет, все говорит о том, что я определенно должен хорошо отдохнуть. Я просто заслужил отдых. Весь год пациенты, пациенты… уже начинаешь себя ощущать… — он тяжело вздохнул.

— А я тебе говорю, что он из наших, — утверждала Глаша, кивая в сторону прошедшего мимо них Льва Соломоновича. — Эта тропинка идет со стороны нашей базы…

— Да, озеро здесь суперское, — прервал ее Дима. — Хорошо, что мы захватили маски и ласты, можно поплавать. И до острова не так уж далеко.

— Перестань даже думать об этом! — Глаша строго дернула за рукав брата. — Не забывай, что мама тебе запретила заплывать за буйки.

— Я и не собираюсь за них заплывать.

Некоторое время они шли молча. Дима сорвал травинку и бесцельно хлестал ею по встречным веткам. Он хотел огрызнуться на сестру, но не мог найти предлога.

…Присвоила себе право постоянно поучать. Как будто я еще первоклассник какой-то, тринадцать лет уже, а она все пытается оберегать меня…

Он недовольно пнул ногой попавшийся на тропинке камень.

— Слушай, не кисни. И здесь можно отыскать кучу интересного, — прервала молчание Глаша. — Мама сказала, со слов Владлена Ивановича, что дальше по берегу есть еще пансионат «Мшистые камни», а еще дальше за ним — санаторий «Голубая волна». Сходим, посмотрим.

— Это совсем не то, — буркнул Дима. — Тоска смотреть на этих лениво лежащих на берегу загорающих…

Некоторое время они шли молча, пока не встретили большой, поросший мхом валун. Дима достал из рюкзака за спиной ноутбук и уселся на камень.

— Давай хоть в мяч поиграем, — нерешительно предложила Глаша, но брат уже не слышал ее. Облизнув пересохшие губы, он жадно впился глазами в матовый экран.

— Да, мама, да… ну, конечно, мы уже пообедали… что делаем? Идем на пляж, — удерживая под мышкой пучок лука, а в руках — большую кастрюлю, Евгений прижимал плечом к уху телефон, — ну, разумеется, мы в головных уборах. Нет, нет, долго купаться не будем… да, конечно, передаю привет.

Спустившись на первый этаж и подойдя к двери кухни, Евгений наткнулся на напечатанное крупным шрифтом объявление: «Милые женщины! Убедительная просьба соблюдать на кухне чистоту и порядок! Иначе кухня будет закрыта. Администрация».

Вовсе не желая оказаться в компании множества «милых женщин», о присутствии одной из которых на кухне недвусмысленно указывал голос, напевающий романс: «Отцвели уж давно хризантемы в саду, а любовь все живет в моем сердце больном…», Евгений секунду-другую потоптался перед дверью и все же открыл ее. Изольда Антоновна в домашнем халате и тапочках на босу ногу неспешными движениями дирижера направляла мелко нарезанные овощи в сковороду. Последовал обмен фразами, типичными для вынужденно встретившихся на отдыхе людей.

— Впервые здесь? — Изольда Антоновна, откинув назад голову, посмотрела на Евгения. Ее голос был слишком громким, и Евгений сделал неутешительный вывод, что у женщины проблемы со слухом, — а я прошлые годы отдыхала в санатории «Голубая волна»… это… знаете… по берегу, минут тридцать ходьбы от нас…

Последовало подробное описание условий проживания и питания.

— Но, знаете ли, много отдыхающих, какая-то скученность. Прочитала рекламу, что здесь небольшая база, решила, а почему бы не попробовать? Правда, питания здесь нет. Ну, да ладно, в конце концов, можно иногда ходить в «Голубую волну», в ресторан… Вы, как я вижу, предпочитаете готовить сами? — Изольда Антоновна щедро сдобрила сковороду очередной порцией масла.

— Да… нет… — замялся Евгений, — я не очень люблю готовить, просто…

— Да что вы говорите! — лицо Изольды Антоновны озарилось благожелательной улыбкой. — В наше время не часто встретишь мужчин, любящих готовить…

Евгений уже было собрался возразить, но в этот момент Изольда Антоновна посчитала нужным добавить в булькающие на сковороде овощи изрядную порцию перца, отчего возражение Евгения вылилось в громкий чих.

— Будьте здоровы, — вежливо кивнула Изольда Антоновна. — Кстати, знаете ли вы…

Лицо Евгения раскраснелось. Он старался неглубоко дышать и, часто моргая слезящимися от острых специй глазами, попытался придать приготовлению своего обеда максимальное ускорение. Иногда его сознание выхватывало их кухонного тумана обрывки непрерывно-льющегося потока речи Изольды Антоновны.

— … и я эту модель кухонного комбайна приобрела, что и вам настоятельно советую. Вы знаете, она полностью соответствует тому, что говорится в рекламе: разные уровни для одновременного приготовления блюд…

Пока Изольда Антоновна выливала на намечающуюся лысину Евгения ушат подробной информации о различных кухонных агрегатах, он мечтал, чтобы на кухне появилась еще хотя бы одна «милая женщина», ставшая достойной слушательницей Изольды Антоновны.

Обед Евгения уже был готов, но он оставался на кухне, продолжая из вежливости периодически кивать, соглашаясь со всеми доводами своей разговорчивой собеседницы. Наконец, воспользовавшись возникшей в монологе женщины паузой, Евгений, сославшись на «заждавшуюся его с обедом жену», ретировался с кухни. Не рассчитав скорость своего движения, он на повороте в лестничный пролет налетел на спускающегося Льва Соломоновича:

— Ца-ца-ца, молодой человек, и что вы тычите мне вашей кастрюлей в лицо? Что у вас там?.. И вы полагаете, что я передумаю идти на ужин в ресторан и присоединюсь к вам?

— Мы с женой как раз это и хотели вам предложить, — не растерялся тяжело вздохнувший Евгений.

Летний ресторан санатория «Голубая волна» походил на большой белый лайнер, причаливший к берегу.

Залы ресторана, стилизованные под палубы корабля и соединенные между собой лестницами-трапами, находились на разных уровнях. Верхний зал напоминал оранжерею: застекленная крыша и обилие летнего солнца позволяли здесь цвести и буйствовать множеству растений в горшках и кадках. Бархатистые лучи заходящего солнца, лениво вливаясь в окна, оттеняли негромкую музыку саксофониста.

— … не переживайте, наша база «Жемчужина» иногда проводит розыгрыши… лотереи под названием «Счастливая путевка». Будем считать, что вам выпал выигрышный билет… Проходите, проходите, — Владлен Иванович, взяв под руку Софью Михайловну, слегка подтолкнул ее в направлении столика.

— Это так неожиданно и… приятно, — глаза Софьи Михайловны заблестели от радостного смущения.

Расположившись за столиком, Владлен Иванович опустил ладонь на меню:

— Моя прекрасная дама, я прошу вас в этот вечер довериться мне в выборе блюд и напитков, и я вам торжественно обещаю…

Увидев широко распахнутые глаза Софьи Михайловны, в которых читалось недоумение, Владлен Иванович улыбнулся, затем, наклонившись через столик, заговорщически зашептал ей на ухо:

— Вы же понимаете, я тут всю кухню знаю, ну… зачем нам с вами вчерашний салат и пережаренные отбивные?

Наткнувшись на лукавый вопрошающий взгляд Владлена Ивановича, Софья Михайловна пожала плечами и прошептала:

— И вправду, зачем?

Они посмотрели друг на друга и рассмеялись.

— Я — журналистка, — улыбнувшись, продолжала Софья Михайловна, пригубив бокал с вином. — Еще со школы мечтала об интервью, репортажах…

— Да, это важно — найти себя, — поддержал ее Владлен Иванович, — я чего только не перепробовал… все время что-то продавал, что-то покупал, пока не оказался тем, кем оказался: владелец базы отдыха, и одной там… фирмочки по продаже запчастей, ну еще… кое-какие политические амбиции.

Софья Михайловна вопросительно подняла глаза:

— Постойте, постойте… так это ваш портрет на рекламном щите при въезде в Заозерск?

Владлен Иванович махнул рукой:

— Да говорил ребятам-фотографам… ну не похож! К сожалению, у нас мало где работают настоящие профессионалы…

— Подождите, — Софья Михайловна словно бы пыталась что-то вспомнить, — так вы — Владлен Иванович Перепригора?

— Подопригора… так будет правильнее.

— Ой, извините…

— Да… ничего, я привык. Одно время даже хотел сменить фамилию, но гордость за отца не позволила этого сделать.

— Ну конечно же! — Софья Михайловна постукивала по столу пальцами. — Прошлой зимой я писала репортаж о героических подвигах наших земляков и наткнулась на материалы об Иване Подопригора… так, значит вы — его сын?

Легкая улыбка гордости и самодовольства скользнула по лицу Владлена Ивановича:

— Вы правы. Иван Подопригора — это мой отец. Он погиб уже в мирное время, говоря вашим журналистским языком прошлых лет: «Защищая народное достояние от посягательств иностранных шпионов и вредителей». И, чтобы увековечить память, одной из улиц Заозерска присвоили его имя. Ну… не будем о грустном прошлом, давайте жить прекрасным настоящим. Посмотрите, какой закат!

Официант хлопотал вокруг их столика, подавая новые блюда. Лицо Софьи Михайловны сияло. Владлен Иванович не отрывал от нее взгляда. Постепенно скованность общения сгладилась, они перешли на «ты». Вместе смеялись, перебирая в памяти различные истории из жизни.

— Ты не представляешь, — рассказывала Софья Михайловна про сына, — он сутками висит в интернете, выуживает оттуда какие-то физические эксперименты и научные фокусы…

— Ну, это же здорово, — подхватил Владлен Иванович, — мальчик творчески развивается.

— Для его творческого развития это, безусловно, благо, чего не скажешь относительно благополучия и чистоты нашей квартиры. Вот, например…

Солнце уже давно скрылось за кромкой горных хребтов, озеро погрузилось в ночную мглу, и только звезды, словно рассыпанные чьей-то щедрой рукой, бескрайним ковром сверкали на небе.

— Извините, мы закрываемся, — вежливый голос официанта вернул их к реальности.

— Ну… что… прогуляемся по ночному берегу? — предложил Владлен Иванович.

…Оказавшись перед крыльцом базы, они остановились.

— Мои еще не спят. Если их не загонишь в постель, то будут сидеть до утра, — Софья Михайловна кивнула на освещенное окно второго этажа.

Над входной дверью цедила рассеянный свет энергосберегающая лампа, в ближнем к крыльцу окне, в комнате охранника, тускло маячил экран телевизора. Ночной воздух принес с собой освежающую прохладу, и Владлен Иванович почувствовал легкость и прилив сил. Обняв Софью Михайловну за плечи, он притянул ее к себе и, внезапно ощутив неясный нежный аромат, должно быть исходящий от ее кожи, начал ловить жадным ртом ее полуоткрытые губы.

Мягко, но уверенно Софья Михайловна отстранилась от него:

— Извини, Владлен, но мне пора. Спасибо тебе за вечер.

— Софушка, — взволнованно зашептал он, — пойдем ко мне… посидим, ты вся дрожишь, ты замерзла… у меня есть эксклюзивный коньячок — подарок французской делегации… Пойдем, погреешься…

— Нет, сейчас я не могу. Меня дети ждут. Прости, — Софья Михайловна старалась говорить спокойно, но ее голос дрожал.

Они медленно поднялись на крыльцо и вошли в коридор.

— Еще раз спасибо тебе за вечер и доброй ночи…

Владлен Иванович постоял какое-то время, глядя в темноту лестничного пролета, скрывшего от него фигуру Софьи Михайловны, потом прошел в свой кабинет и бессильно опустился в кресло.

— Нет, надо успокоиться, — он поднялся, достал графин, наполнил рюмку, залпом выпил.

— Ну что я так разволновался, как мальчишка? Все идет своим чередом… Крепости за вечер не берутся…

Он снова наполнил рюмку, выпил. Крепкий сон не заставил себя долго ждать.

Наступившее утро порадовало отдыхающих тишиной безветрия и нежным теплом августовского солнца. Степан уже прошелся с метлой по дорожкам базы и теперь вдохновенно и терпеливо укладывал пакеты с мусором в контейнер.

Легкой походкой с перекинутым через плечо полотенцем Евгений возвращался с утреннего моциона.

— Искупались? Как водичка? — Степан, неуклюже переваливаясь с ноги на ногу, топтался на крышке мусорного контейнера, пытаясь утрамбовать вываливающиеся из него пакеты.

— Хороша! Правда, очень мокрая, — приветливо улыбнулся Евгений. — Я смотрю, у вас своя зарядка…

— Да… дождешься их… пока мусоровоз приедет. Вот уж три дня как должен.

В утреннюю тишину коридора врезались звуки телевизионной рекламы. На лестничном пролете показался Лев Соломонович. Зинаида Парамоновна, наскоро вытерев о передник руки, повернулась к нему:

— Доброе утро!

— Доброе, доброе! — бодро ответил Лев Соломонович и, пробурчав про себя: «Что я сам не могу оценить состояние утра?!», недоуменно пожал плечами и направился к выходу, но мягкий голос Зинаиды Парамоновны продолжал навязчиво следовать за ним:

— Вы вчера забыли зайти к Владлену Ивановичу. Он просил напомнить вам, что надо оформить путевочку…

Лев Соломонович остановился и обернулся:

— И что вы так разоряетесь?! Я как раз собирался зайти… после завтрака.

Он вышел на улицу, негромко беседуя сам с собой:

— Иду, никого не трогаю… и нате вам… утро доброе? Доброе! Давайте денежку! Вот уж не надо на меня так вкрадчиво шипеть, а то я могу и испариться.

Допив утренний кофе и с трудом оторвавшись от созерцания своего любимого телеведущего, Изольда Антоновна, решив приготовить завтрак, громко хлопнула дверью и направилась в сторону кухни. Следом за ней в коридор выглянула Ксения:

— Нет, ты послушай! Телевизор орет на всю базу, а она ушла на кухню! Сегодня утром, пока ты бегал, благодаря нашей бабуле я уже не спала: выслушала все утренние новости и какой-то глупый сериал. Нет… надо что-то делать!

Хотя номер Софьи Михайловны располагался в противоположном от Изольды Антоновны конце коридора, звук телевизора настойчиво вторгался и в ее сон. Просыпаться не хотелось. Она сладко потянулась и зажмурилась, глядя на полосу яркого света, пробивающуюся между штор.

…Что-то детей не слышно…

Она посмотрела в сторону закрытой двери, ведущей в коридор.

…Интересно, сколько времени?..

Протянула руку к тумбочке, столкнув при этом телефон на пол:

— Ну вот… стоило немного выпить. И голова гудит…

Подробно вспомнив вчерашний вечер, она нахмурилась:

— Фи… как все примитивно и просто. Никакой тайны и романтики… Старо, как этот мир, — она глубоко вздохнула, поднялась, нащупала ногами тапочки. Посидев неподвижно, закрыв глаза, она встрепенулась, вспомнив о завтраке.

…Надо кормить детей. А самой есть вообще не хочется…

Подняв с пола телефон, позвонила:

— Глаша? Вы где?.. Надеюсь, вы не купаетесь, еще же утро и холодно! Ну… что будете на завтрак?.. Хорошо, чтобы через полчаса были дома.

Она выключила телефон и направилась в ванную.

Владлен Иванович встретил утро в своем кабинете. От сна в кресле в неудобной позе спина ныла, затекла рука, а голова налилась тяжестью. Но от купания в прохладной озерной воде вернулась ясность сознания и бодрость тела. Он плотно позавтракал в санатории «Голубая волна» и сейчас наслаждался утренней тишиной кабинета да ароматом свежесваренного кофе, с утра витающего в коридоре.

— Определенно нужно сходить на поклон к Изольде Антоновне за чашечкой кофе… Интересно, чем сейчас занимается Софушка?.. Может, позвонить ей или подстроить случайную встречу?.. Пожалуй, второе вернее…

Ход мыслей был прерван сначала робким, затем более громким и уверенным стуком в дверь. В голове пронеслось… она?

— Входите, открыто.

Сердце замерло, но в кабинет шагнул невысокий худощавый мужчина.

— Лев Соломонович Шницель, — с порога протянул он руку, затем занял предложенное гостевое кресло.

— Зашли оформить путевочку? — Владлен Иванович достал из ящика стола бланк путевки. — Оплату внесете всю сразу?

— Есть такой старый еврейский анекдот, — Лев Соломонович чуть отвел голову в сторону, прищурился и сделал жест рукой. — Кондуктор в одесском трамвае, обращаясь к пассажиру: «Мужчина, покупайте-таки билет! Или я буду делать вам стыдно всю дорогу!» Таки я не хочу, чтобы вы делали мне стыдно, — речь Льва Соломоновича прервалась легким смешком, поддержанным усмешкой Владлена Ивановича.

Когда с оформлением путевки было покончено, мужчины погрузились в неторопливую беседу. Поговорили о базе, о местных достопримечательностях, вкратце прошлись по погоде, которая этим августом щедро одаряла отдыхающих теплом, иногда даже жарой.

— Люблю побаловать себя иногда, — Владлен Иванович подошел к шкафу. — Не желаете? Есть коньячок или вишневая наливочка собственного рецепта?

— А то нет! — развел руки Лев Соломонович, — как говорил мой дядя Жора, коренной одессит: «Наливайте про запас».

Владлен Иванович наполнил рюмки, выпили.

— Ну… как вы устроились?

— Спасибо, — лицо Льва Соломоновича раскраснелось, губы растянулись в блаженной улыбке, — еще не устроился, пока работаю… главврачом.

— Хорошо сказали, — Владлен Иванович расхохотался, — я ведь тоже еще пока не устроился. Тут работаю… директором. Кстати, у меня где-то колбаска нарезана…

Беседа потекла еще непринужденнее, зашел разговор и о женщинах.

— … нет, ну я же не всю жизнь один, — от выпитого речь Льва Соломоновича еще более замедлилась, — но пока ищу свою единственную на всю оставшуюся жизнь, можно иногда и пожениться… на время, — он, улыбаясь, посмотрел на Владлена Ивановича. — Вы согласны со мной?.. Хотя и тут уже бывают опасения… да… а я ведь готовлюсь шестой десяток разменять, и вы уже не мальчик… в этом возрасте согласие женщины не всегда радует, да и что греха таить… иногда пугает, — Лев Соломонович сделал большие глаза.

Последовал взрыв хохота. Лев Соломонович, прищурившись, лукаво посмотрел на Владлена Ивановича. Накануне вечером, ужиная в ресторане санатория «Голубая волна», он заметил маневры Владлена Ивановича вокруг одной из отдыхающих.

— Верно, мы уже не юноши… — Владлен Иванович глубоко вздохнул. — Но у нас есть неоспоримое преимущество, — его голос зазвучал громче, взгляд за стеклышками очков стал жестким, — … наше положение. Мы можем дать женщине уверенность, опору, поучить мудрости жизни, в конце концов…

Евгений и Ксения, возвращаясь с прогулки по берегу, подходили к крыльцу базы.

— Если телевизор будет в течение дня работать не умолкая, то у нас два выхода: или поговорить с бабулей, или… съезжать, — Ксения была расстроена. — Я понимаю, что нужно уважать ее возраст, но всему есть предел!

Приоткрыв дверь, они замерли. Даже на первом этаже отчетливо слышались звуки очередной телевизионной рекламы.

— Ну что? Идем? — Ксения вопросительно посмотрела на Евгения.

— Да, так продолжаться не может, — поддержал ее Евгений, и они решительно направились к номеру Изольды Антоновны.

Стучать пришлось долго. Переглянувшись, супруги решили, что соседки нет в номере. Наконец дверь открылась.

— Вам что? — зевнув, женщина с недоумением посмотрела на них.

При открытой двери звук телевизора заглушил бы даже выстрел. Прокашлявшись и стараясь говорить как можно громче, Евгений объяснил соседке причину их визита. Изольда Антоновна несколько мгновений молча смотрела на них. У Ксении мелькнула мысль, а слышала ли она то, что ей прокричал почти у самого уха Евгений? И ее опасения подтвердились.

— В чем дело, вы мне скажите?! — нетерпеливо прокричала женщина.

Пришлось отставить деликатность в сторону. Громко крича и жестикулируя, Евгений и Ксения все-таки донесли до Изольды Антоновны причину своего появления. Пожилая женщина, наконец, полностью очнулась от сна:

— Хорошо. Убавлю звук, — она недовольно повернулась, давая понять, что разговор окончен, — не дают отдохнуть спокойно.

Намерение Владлена Ивановича «случайным образом» повстречать Софью Михайловну увенчалось успехом. Распрощавшись с Львом Соломоновичем, он решил прогуляться в сторону озера. Стоило ему только закрыть дверь кабинета, как в коридоре появилась Софья Михайловна:

— Решила пойти на берег. Дети уже с утра там пропадают, а я — копуша, пока соберусь… и солнце спрячется…

В белом сарафане чуть выше колен, с большой пляжной сумкой в руке… он жадно ловил каждую черточку ее образа: ямочки на подбородке, непослушные завитки рыжих кудряшек, блеск маленьких сережек-капелек в ушах.

— Подожди, Софи, пойдем вместе. Вода чудесная, я утром купался, но не против и снова освежиться. И потом, — он взял ее под руку, и их глаза встретились. — Я не забыл о своей почетной роли твоего гида, — он с легкостью подхватил ее сумку.

— А не слишком ли много ты берешь на себя? — она улыбнулась, а ему показалось, что это игриво и маняще улыбаются ее озорные веснушки.

— Твои пальчики… они такие невесомые, — прошептал он ей.

— Не спорю, пальчики, возможно, и невесомые, чего не скажешь о характере их владелицы, — усмехнулась Софья Михайловна.

Они спустились к озеру, где берег был каменистым и не приспособленным для купания.

— По соседству, на территории пансионата «Мшистые камни», есть прекрасный пляж, с песочком и понтоном. Все наши отдыхающие ходят туда, — продолжал играть роль гида Владлен Иванович.

Вскоре до них донеслись веселые голоса и смех, и перед взором открылась небольшая лагуна, окаймленная каменистыми выступами с растущими на них высокими соснами. Тут был и песчаный пляж, и понтон, отгораживающий от озера мелководную заводь, в которой на разноцветных надувных матрасах плескалась детвора.

— А вон и мои! — Софья Михайловна показала на детей. — Вижу, они уже освоились.

Светловолосый мальчик в маске и дыхательной трубке, с ластами на ногах, осторожно вышагивал спиной к воде. Рядом стояла рыжеволосая девочка. Обмотав вокруг тела полотенце, она подпрыгивала на одной ноге, прижимая ладонь к уху.

— Спасибо, Владлен, — Софья Михайловна деликатно высвободила ладонь из руки Владлена Ивановича. — Пожалуй, дальше я сама…

Она замялась, посматривая в сторону детей.

— Конечно, конечно! — он понимающе кивнул. — Семейное время. Я вам советую занять во-он то… местечко, неподалеку от понтона. Там скоро будет и тень от деревьев, и песочек там особенно мягкий, — он улыбнулся и взглянул на нее, слегка прищурившись.

— Спасибо за тенечек и песочек. До встречи вечером! — кивнула на прощание Софья Михайловна, одарив его обольстительной улыбкой и предоставив ему самому судить о том, была ли эта улыбка формальностью или чем-то большим. Она скинула босоножки и зашагала по теплому песку, а он, проводив ее долгим томительным взглядом, вздохнул и, быстро сняв одежду, с разбегу нырнул с понтона в воду.

Лев Соломонович Шницель впервые оказался на озере Лесном. Для него все было внове: и прозрачная, словно хрусталь, вода, и необычайно каменистые, поросшие соснами берега, и манящий белоснежными корпусами и рестораном-кораблем санаторий «Голубая волна». И эта новизна, подстегивая его интерес, побуждала с энтузиазмом исследовать окрестности.

Изольда Антоновна посвятила первый день отдыха дотошному сравнению удобств и комфорта на базе «Жемчужина» и санатория «Голубая волна». И пока она неторопливо и основательно взвешивала все плюсы и минусы ее нынешнего отпуска, незаметно подкрался вечер…

После ужина Лев Соломонович сидел в беседке, из которой открывался вид на крыльцо базы с растущими возле раскидистыми и все еще цветущими кустами ярко-розового шиповника.

— А что ни говори, все радует глаз, — навалившись спиной на резные деревянные перила, он, закинув ногу на ногу и покачивая вверх-вниз поблескивающим носком туфли, вспоминал ужин в ресторане. Его взгляд лениво прошелся по соснам, обступившим здание базы, скользнул вниз и задержался на освещенном окне директорского кабинета, — таки есть еще мужчины в русских провинциях… и базой владеет, и выборы, скорее всего, победит, и даму на скаку остановит, — он рассмеялся довольный удачной шуткой.

На лес опускались сумерки, и он постепенно терял свои очертания. Степан приступил к выполнению вечерних обязанностей. Он сходил проверить, надежно ли заперты ворота, и теперь неторопливо возвращался к крыльцу. Заметив спину сидевшего в беседке Льва Соломоновича, он пробурчал:

— Да… будь я Шницелем, посидел бы в ресторане «Голубой волны» и поел бы шницель, а так… — он глубоко вздохнул и махнул рукой.

Какая-то птица тенью пронеслась среди деревьев, мерно рассекая воздух широкими крыльями, следом послышался писк летучих мышей. Степан хмуро посмотрел вверх:

— Хоть бы окна закрывали, а то все пооткрывают и уйдут, а налетят мыши — кому выгонять? Степану! Тьфу ты! — он сплюнул и покачал головой.

Время на отдыхе замедляет свой бег, и кажется, что дни становятся ленивыми, сонными, погруженными в безмолвное созерцание добродушного, умудренного зрелостью лета. Август одаривал нежным теплом, легким утренним туманом и прозрачными, безветренными вечерами. Прошла неделя. Отдыхающие постепенно втянулись в беззаботный и ленивый ритм жизни. И уже казалось, что так было всегда, что эти высокие сосны, шепчущиеся с ветром, кристально-чистый воздух, напоенный ароматами лесных трав и цветов, прозрачная вода озера, освежающая тело и дарящая бодрость душе, будут окружать вечно.

Владлен Иванович строго придерживался давно заведенного режима дня. Он проживал в Заозерске, и к восьми часам каждое утро его машина появлялась у ворот базы. Степан неторопливо открывал ворота, обмениваясь с директором рукопожатием и привычным набором фраз. Затем следовал рутинный будничный день, в который теперь все чаще вторгались назойливые телефонные звонки, связанные с предвыборной компанией и вынуждавшие Владлена Ивановича иногда по нескольку раз в день выезжать в Заозерск. В сентябре ожидались выборы на пост мэра. Нельзя сказать, что предвыборная компания была утомительной, кандидатов было не много. Владлен Иванович считался фаворитом предвыборной гонки, на что были две причины — в своей программе он предлагал развивать Заозерск как туристический центр, создавая тем самым новые рабочие места; вторым аргументом в его пользу было нашумевшее героическое имя отца.

После появления Софьи Михайловны, предвыборные заботы Владлена Ивановича отошли на второй план. День проходил как в тумане, на телефонные звонки он отвечал рассеянно, и если обстоятельства требовали его выезда в Заозерск, то Владлен Иванович старался вернуться как можно скорее. Но встретиться с Софушкой у него получалось чаще всего только вечерами, так как дни она проводила с детьми.

Пока его активные ухаживания и страстное нетерпение до сих пор наталкивались на необъяснимую робость Софьи Михайловны.

— Я так ждал этого момента, — шептал ей на ухо Владлен Иванович в очередной вечер, сидя в машине у ворот базы. Он попытался обнять Софью Михайловну, но она нервно передернулась.

— Что? Что-то не так? — нежно шептал Владлен Иванович.

— Просто… в машине неуютно, — Софья Михайловна старалась говорить спокойно, но голос выдавал ее волнение.

— Пойдем ко мне… в кабинет, — его руки скользнули вниз, обнимая ее талию, — Софушка…

— Насколько я понимаю, ты хочешь изменить своей благоверной? — ироничной улыбкой попыталась охладить его пыл Софья Михайловна.

— Не насмехайся надо мной. Я… ты сводишь меня с ума, — натиск Владлена Ивановича становился все сильнее. Уверенность придавало то, что Софья Михайловна понемногу уступала ему. Он откинул назад сиденье и уже навалился на нее всем телом, целуя все, что выхватывали из темноты ночи его алчущие губы.

— Ты меня так раздавишь… ну… хорошо, хорошо, пойдем к тебе…

Легкое настроение бабочкой порхало где-то среди верхушек сосен, тянущихся к небесной голубизне. Степан лениво, скорее, для вида помахивал метлой. Бегущий трусцой после освежающего утреннего купания Евгений приветственно кивнул ему и уже поднимался на крыльцо, когда дворник, отставив в сторону метлу, обратился к нему:

— Правильно вы поступаете — с утра здоровьем заряжаетесь! Хорошее это дело! Да только кроме вас-то, почитай, никто этим хорошим делом не занимается. Вы-то — человек молодой, не застали, наверное, те времена, когда государство заботилось, чтобы всему народу так хорошо бы было! Может, слышали про нормы ГТО?

— Конечно, слышал, — кивнул Евгений, кинув тоскливый взгляд в сторону двери базы.

— А я вам вот что скажу: раньше, в советское-то время, всех детишек обязывали в школе сдавать нормы ГТО! И они здоровее были нынешних — бегали, прыгали на свежем воздухе-то! А сейчас что?!

— Сейчас возродили сдачу норм ГТО, правда, их можно сдать и в интернете. Игра такая…

— Вот оно как повернулось, — сокрушенно покачал головой Степан. — Детишки и так свету белого не видят…

Привыкший после утреннего моциона к нескольким чашкам согревающего кофе в обществе жены и чувствующий, что начинает подмерзать, Евгений все же не мог выбрать момент, чтобы деликатно удалиться.

— Я вон охранником, да дворником работаю, — продолжал Степан, — что, думаете, так всегда было? Нет! В старое советское время на заводе работал, числился в передовиках производства, переходящий вымпел почти всегда был мой. Меня и в партию еще по молодости приняли, как ударника труда, и до сих пор я — член коммунистической партии, правда, теперь России… Эх, да что говорить! Была страна, разломали, разворовали! — он безнадежно махнул рукой. — Вон наш завод — на всю страну работал, а потом… — Степан тяжело вздохнул и замолк.

— Д-да, п-понятно, — сразу же вставил Евгений, начинавший постукивать от холода зубами, и тут же продолжил, — п-пойду, кофейком побалуюсь.

— Идите, идите, — кивком разрешил ему Степан и добавил. — Хотя, нет, постойте…

Бодро развернувшийся в сторону двери Евгений остановился. Его взгляд печально остановился на Степане. Тот подошел к краю дорожки и указал рукой вниз:

— Дождями тут яму намыло, так я песочку насыпал. Вы вот будете проходить мимо, не поленитесь, по нему и пройдите, так он быстрее притопчется.

— Х-хорошо, — с дрожью бросил в ответ Евгений и нырнул в источающий тепло коридор базы. Там он быстро переобулся и прыжками взбежал на второй этаж.

Настроение Владлена Ивановича с утра было радужным и отражалось на лице блаженной улыбкой. Перед мысленным взором в который раз возникал образ Софушки… ее веснушки, рыжие кудряшки и все время прячущиеся от него зеленые глаза…

Так он и сидел в своем директорском кресле, пока голоса Зинаиды Парамоновны и Степана, доносившиеся из коридора, не вернули его к действительности.

— Ну вот… опять Степан проводит агитационную работу, — усмехнулся Владлен Иванович. В это время из коридора доносилось:

— … что мне твоя партия?! Мусор вынесет, полы за всеми отдыхающими перемоет?! И уже объявление им повесили, как добрых людей просят — соблюдайте чистоту, убирайте за собой мусор! А где они… добрые люди?!

Обычно спокойная Зинаида Парамоновна разгорячилась как кипящий чайник, правда, вместо чайного носика у нее в руке был увесистый пакет с мусором.

— Погоди Зинаида, ты поостынь немного, — Степан умиротворяющим жестом поднял руку, — да поставь свой пакет-то на пол!

Зинаида Парамоновна опустила пакет возле ног и устало отерла рукой потный лоб.

— Я вот что скажу тебе, — поучительно начал Степан. — Ты узко смотришь на вещи, а потому и вскипаешь так, а толк-то есть?! Вот то-то. Толку-то нет совсем, а ты немного шире посмотри… у нас же сейчас что?! Капитализм! А это значит что?! Каждый чувствует себя барином, а кто не барин, так тот — барыня! А ты кто есть? А ты, Зинаида Парамоновна, есть барская прислуга! А вот она… — Степан ткнул пальцем вверх, в сторону номера Изольды Антоновны, — она деньги заплатила, и плевать ей на твой труд и твою больную спину.

— Что уж тут скажешь, Степушка, прав ты, — тяжело вздохнула Зинаида Парамоновна.

— А я тебе что толкую! А вот при социализме барей-то не было, и любой людской труд уважался и был в почете. Я ведь к чему веду…

— Ой, Степа, — замахала рукой Зинаида Парамоновна, — опять старую песню завел о главном. Ну, зачем мне на пенсии в эту вашу партию вступать? Ты вон иди молодежь лучше агитируй!

— Нам, Зинаида, каждый человек важен, каждый новый член, а молодежь… ну что она понимает…

Но горничная уже прихватила мешок с мусором и, держась рукой за спину, засеменила к выходу.

— Да… надо бы тактично поговорить с Изольдой Антоновной, — Владлен Иванович устало вздохнул и потянулся. — О чем же я думал? А-а… надо как-то определиться с местом для встреч… У меня в Заозерске однозначно нельзя…

— Одна… две… три…

— Не многовато будет? — вопросительно подняла глаза Ксения, наблюдая за Евгением, отсчитывающим полные ложки сгущенного молока и отправляющим их в чашку с дымящимся кофе.

— А вот теперь, пожалуй, будет в самый раз, — ответил Евгений, остановившись на пятой ложке. — Ты знаешь, никак не могу согреться. Сначала Степан поморозил меня возле крыльца, а затем наша многоуважаемая Изольда Антоновна окатила холодным душем на кухне.

— В смысле? — брови Ксении поползли вверх.

— Ну… я имею в виду психологический душ, — глядя в потолок, глубокомысленно изрек Евгений. — Спускаюсь я на кухню, подогреть завтрак, и встречаю там Изольду Антоновну. На мое жизнерадостное приветствие: «Доброе утро!» она в ответ смерила меня ледяным взором и сквозь зубы так процедила: «Ну-ну… молодой человек». Признаюсь, я был несколько обескуражен, — покачал головой Евгений, вновь протягивая руку к банке со сгущенным молоком.

— Что-то я не замечала, что большое количество сгущенного молока обладает согревающим эффектом, — Ксения успела дотянуться до банки первой и придвинуть ее к себе. — Я теперь чувствую неудобство перед Изольдой Антоновной. Женщина приехала отдохнуть, и телевизор у нее, может, единственное средство развлечения…

В этот момент переливчатой трелью зазвонил телефон Ксении.

— Жень, подай, пожалуйста, тебе ближе.

Взяв телефон, Евгений бросил взгляд на экран:

— Номер неизвестный… Уж не поклонник ли какой тебе звонит… сейчас разберемся…

— Алло… вы в своем номере? — женский голос в трубке звучал с искажениями и глухо — похоже, были проблемы со связью.

Прикрыв трубку рукой, Евгений обратился к Ксении:

— Какая-то женщина спрашивает, в номере ли мы?

— Ну, конечно, это же горничная, — зашептала в ответ Ксения. — Мы договаривались, что она позвонит насчет уборки.

— А!.. — радостно воскликнул в трубку Евгений. — Мы как раз сейчас в номере. Вы можете зайти и сделать уборку.

— Хорошо, я так и сделаю. А вам только пол помыть? А то я как раз сейчас совершенно свободна: могу и в магазин сбегать, и обед приготовить…

— А… э… — замялся Евгений, — … я сейчас передам телефон жене.

— Алло, Зинаида Парамоновна? Доброе утро! — взяла телефон Ксения.

— Ну… вообще-то я Кирой Константиновной была с утра, а так-то утро доброе!

— Кира, ты?! — лицо Ксении вытянулось. — Ну что ты нам голову морочишь?!

— Так я не знала, что если тебе позвонить с другого номера, то твой бдительный муж сразу сунет мне в руки швабру и ведро, — в голосе подруги Ксении звучали усмешка и сарказм.

— Так, наверное, было плохо слышно, — глядя на утвердительно кивающего ей Евгения, попыталась оправдаться Ксения, — а тут еще горничная обещала позвонить… А ты где сейчас, Кира?

— Ну… если быть точной, то… четвертый километр по трассе от Заозерска, пансионат «Мшистые камни», административный корпус, второй этаж, номер два — дробь три, стою с левой стороны от окна… Прибыла утренним рейсом автобуса на девять сорок пять, отработав три дня в отделе детской литературы, надеюсь, еще не забытого тобой книжного магазина по адресу…

— Кира, хватит!

— Ну, так это не я начала…

Переговорив с подругой, Ксения с улыбкой положила телефон.

— Ты представляешь, Кира уже на «Мшистых камнях».

— Ну… кто бы сомневался… — философски протянул Евгений, допивая последний глоток уже остывшего кофе.

Владлен Иванович расхаживал по своему кабинету, рассуждая вслух с самим собой:

— Нет, нет, нет… и еще раз нет… соседи могут увидеть, да и вообще… кандидат в мэры и вдруг… адюльтер!

Он забыл, что уже несколько часов назад поставил телефон на автоответчик и теперь, встрепенувшись, вспомнил, что сегодня должен был позвонить секретарь избирательной комиссии.

— Некстати, все некстати, никакой ясности…

Нервничая, он порывистым движением включил телефон и начал прослушивать записи автоответчика. Звонков было много, и, равнодушно прослушивая их один за другим, он все больше ощущал накопившуюся за последние дни усталость. Привычное, свойственное ему состояние бодрого воодушевления покинуло его как раз сейчас, когда необходимо было сделать решающий рывок в предвыборной гонке.

Задумавшись, он вздрогнул, услышав очередное сообщение. Конечно, Софья Михайловна забыла об осторожности, надиктовывая свое предложение на автоответчик, но суть этого предложения привела Владлена Ивановича в состояние радостного возбуждения:

— Какая же она у меня умница, что догадалась перенести встречу на утро в свой номер.

Уже через несколько минут он бодро набирал номер секретаря избирательной комиссии.

— А вон и Кира плывет, — Ксения указала в сторону выступающей в озеро дальней каменной гряды. — Ты только посмотри, куда она заплывает! Пойдем на понтон, подождем ее.

Осторожно ступая по шаткому деревянному настилу, стараясь не задеть многочисленных разомлевших на солнце загорающих, Евгений и Ксения направились к лестнице для спуска в воду.

— Узнаю Кирины вещи, — Ксения указала на растянувшееся поперек понтона ярко-бирюзовое в мелкую ромашку покрывало, почти не оставляющее шансов пройти, не наступив на него. — Кира не изменяет себе, — улыбнулась Ксения. — Какая-то книжка… давай посмотрим, что она читает.

Взяв книгу, Ксения бегло полистала ее:

— Ты посмотри… здесь преступление за преступлением. И нравится же ей такое…

Фонтан брызг прыгнувшего с понтона мальчишки заставил их отвернуться. Со всех сторон летели крики, смех и визг купающихся.

— Привет, вы меня заждались? — слегка запыхавшаяся Кира в зеленовато-голубом в тон покрывалу купальнике с довольной улыбкой на лице прошлепала босыми ногами по понтону. — Кстати, очень захватывающая книга, — она взяла полотенце и обмотала вокруг себя, — там маньяк действует строго по схеме… — воодушевленно начала Кира, ее глаза заблестели.

— Умоляю тебя! — взмахнула рукой Ксения. — Можно без подробностей?

Кира часто заморгала, тяжело вздохнула и заметила:

— Вода сегодня чудесная, я уже второй раз купаюсь. Плаваю вон до того мыса, — она показала на выступающую в озеро каменную гряду. — Жень, какое расстояние будет туда и обратно?

— Метров двести пятьдесят только туда, — прикинул Евгений.

— Ого, значит, я проплываю метров пятьсот за один раз…

Они расступились, пропуская полную даму, сопровождающую карапуза, волочащего впереди себя огромного надувного крокодила.

— Как вы устроились… нормально? — Кира просушивая растрепанные кудри, тряхнула головой. — А я уже собралась к вам в номер… на уборку.

Отличительной чертой Киры была полная невозмутимость при розыгрышах и шутках.

— Да, Кира, — поддержала ее Ксения, — мы так долго тебя ждали, что решили пойти за тобой.

— Третий раз искупаюсь и обязательно приду.

— А вон, кстати, и наши соседи, — Евгений кивнул в сторону расположившихся на пляже Софью Михайловну с детьми.

— А… так это ваши соседи, — Кира подошла поближе к Евгению с Ксенией. — Их мама в течение часа вслух читала им «Трое в лодке, не считая собаки» Джерома.

— Твоя любимая книга, жаль, что мы опоздали, — Евгений с улыбкой посмотрел на Ксению, прервав созерцание перевернутого отражения прибрежных сосен в воде.

— Санек, ну ты в натуре закусывай, а то… я за тебя не отвечаю! — вдруг донеслось с берега.

— А вот и мои соседи, полюбуйтесь, — Кира кивнула в сторону нетрезвой мужской компании, развалившейся в тени прибрежного кустарника в окружении грязных пластиковых тарелок и арбузных корок.

— Представляете, — продолжала она, — я только приехала и даже не успела разобрать сумку, как стук в дверь, и вон тот, толстый, волосатый, в красных трусах вваливается в номер со словами: «Где тут пиво можно купить?» На мой ответ, что пиво обычно продается в магазине, он рыгнул и спросил, нет ли у меня весел? Я ему отвечаю, что дверь администрации — напротив. Тогда он выкатил на меня глаза и спрашивает: «Ну че… у тебя ваще ниче нет?».. Не знаю, как я набралась храбрости вытолкать его за дверь, а потом сразу сходила к администратору, и она меня обрадовала, что эта компания завтра утром уезжает.

— Да уж, — печально вздохнула Ксения, — с уходом Алевтины Николаевны контингент отдыхающих на «Мшистых камнях», порой, оставляет желать лучшего…

— Это вы, мадам, вздыхаете по своему полковнику с аристократическим прошлым? — Евгений иронично улыбнулся Ксении.

— Кстати, Кира, в наш отдых тоже включена чудесная соседка. С раннего утра гарантировано прослушивание новостей, рекламы и сериалов, — поспешила сменить тему Ксения.

Мы пока оставим друзей беседовать на понтоне и переместимся на пляж к другой группе отдыхающих…

— Дима, я тебе запретила далеко заплывать! Ты почему опять уплыл за буйки?! — Софья Михайловна подняла на лоб солнцезащитные очки и строго посмотрела на сына.

— Мам, ну я же в ластах, с маской и трубкой, — белокурый мальчуган недовольно щурился под ярким солнцем. — Мы в секции каждый раз по километру проплываем, а тут я чуть только за буй заплыл.

— Будешь спорить со мной — пойдешь в номер! — тон Софьи Михайловны не оставлял никаких лазеек для Димы. — И, вообще, хватит уже купаться. Погрейся на солнце. Вода остывает, уже август.

Что-то недовольно пробурчав, Дима растянулся на песке, при этом как бы нечаянно подтолкнув загорающую сестру и намочив ее стекающей с маски водой.

— Ты что совсем?! — взвизгнула Глаша.

Но эмоциональному всплеску между братом и сестрой не суждено было перерасти в ссору. Вмешалась мама, и хрупкий мир был на время водворен: Дима погрузился в просторы интернета, а Глаша с мамой пошли купаться.

— И что вы мне все это рассказываете? Я же сам все это знаю, — Лев Соломонович широко раскрытыми глазами уставился на Изольду Антоновну. Время было предобеденное, и Лев Соломонович отдыхал в беседке, предвкушая сытный обед в санатории «Голубая волна», когда неожиданно рядом с ним появилась Изольда Антоновна и начала красочно описывать свои впечатления от отдыха.

— Во-первых, убирают раз в три дня, во-вторых, когда я останавливалась в санатории «Голубая волна», конечно, питалась в столовой, а это место я и выбрала, чтобы готовить самой. Сами понимаете, нам — пенсионерам — дороговато обходится отдых с питанием.

Льву Соломоновичу не понравилось, что его приняли за пенсионера. Он недовольно поморщился и ограничился кивком в ответ Изольде Антоновне.

— … вот я и вынуждена готовить на кухне, — сетовала женщина, — а сами знаете, во время готовки что-то убежит, где-то не доглядишь… Так вот, наш уважаемый директор, Владлен Иванович, изволил пригласить меня в свои апартаменты, чтобы мне об этом сообщить. И как вам это все нравится? — Изольда Антоновна склонила голову набок и постаралась иронично улыбнуться, но в глазах Льва Соломоновича ее улыбка получилась какой-то страдальческой гримасой.

— Как говаривал в таких ситуациях мой дядя Жора, а он всю свою сознательную жизнь провел в Одессе, и ему можно доверять: «Лева, раз у тебя нет денег — сиди и не хныкай», — и Лев Соломонович гомерически рассмеялся.

— А я ведь знаю, к кому он ходит по утрам, — Изольда Антоновна загадочно посмотрела на Льва Соломоновича.

— И к кому? — кустистые брови Льва Соломоновича в наигранном недоумении поползли вверх.

— К нашей рыжеволосой соседке!

— Молодец он… наш директор! — Лев Соломонович звучно прищелкнул пальцами.

— А видели бы, что он читает… — продолжала интриговать Изольда Антоновна. — Я уже выходила из его кабинета, смотрю… а там, в углу, на сейфе, книжка лежит в блестящей обложке. Я еще посмеялась, говорю: «Что предпочитаете читать?», а сама смотрю, а на обложке название: «Великая страсть», — Изольда Антоновна откинула назад голову и со значением посмотрела на Льва Соломоновича. — А с виду-то такой благородный, интеллигентный человек… вот уж точно не подумаешь… А еще наши соседи, да вы их видели, эта молодая пара. Им, видите ли, мой телевизор помешал… И они тоже мне высказали! — она склонила голову набок, приняв такое выражение лица, при виде которого народившийся у Льва Соломоновича перед обедом хороший аппетит быстро стал покидать его.

— Нет, не подумайте, что я жалуюсь, — страдальческая улыбка на лице Изольды Антоновны уступила место доверительной, — но согласитесь, что это никуда не годится…

В разговоре возникла пауза, во время которой Лев Соломонович покачал головой, недоуменно поводил глазами из стороны в сторону и, наконец, изрек:

— Не хочу вас расстраивать, но у меня все хорошо… — он слегка прищурился и кивнул Изольде Антоновне. — И как говорил мой дядя Жора: «Улыбайтесь, женщина, завтра будет еще хуже».

— Вы так считаете? — Изольда Антоновна недовольно повела головой в сторону. — Ну-ну…

После чего она встала и, высоко подняв голову и расправив плечи, с гордым видом скрылась за дверью базы.

— Жень, посмотри сколько времени? — Ксения первая нарушила безмятежную тишину отдыха.

Евгений сладко зевнул и потянулся к телефону:

— Уже четвертый час… что-то совсем разморило…

— Ага… такое чувство, что и здесь, в тени, тридцать градусов, — вздохнула Ксения, — Жень, пора вставать.

— Не-а, — протянул Евгений и, потянувшись, закинул руки за голову, устремив взгляд на густую разлапистую крону широкоствольной сосны, под которой они расположились.

Это старое дерево много повидало на своем веку. Когда-то часть его ствола безжалостно была иссечена добытчиками смолы. С тех пор прошло много лет, но каждый год, начиная с весны, дерево, просыпаясь ото сна, как будто вспоминало свои мучения и начинало плакать, покрывая уже затянувшуюся рану множеством янтарных, блестящих на солнце, тягучих, липких капелек. Старую сосну обступили высокие стройные липы, шатром раскинувшие ветви, создавая тень и сохраняя в жаркие дни прохладу. Чуть поодаль, за каменистым берегом, негромко шепталось с побережьем озеро, освежая легким ветерком знойный воздух. Евгений и Ксения любили приходить сюда и читать под убаюкивающий шелест липовой листвы и мерный шепот озерных волн. Заботы и волнения прошедшего года уступали место неге и расслабленности…

— Тогда… — Ксения задумчиво посмотрела на Евгения, — послушай, как мистер Дарси наконец-то решился объясниться в любви Элизабет, — Ксения раскрыла пухлую, потрепанную книгу, на обложке которой в окружении венка из роз затейливым шрифтом было выведено: Джейн Остин «Гордость и предубеждение».

— О, нет! Избавь… только не это женское чтение. Все, уже встаю и идем.

— А я бы сейчас съела мороженое, или нет, лучше — два мороженого, — мечтательно протянула Ксения.

— Ага, сначала — чтение про любовь, потом — мороженое на обед… — Евгений воздел руки кверху, — этим мужчина сыт не будет.

— Хорошо, — улыбнулась Ксения, — пошли, где-то здесь неподалеку, в санатории «Голубая волна», должна быть столовая.

— Ну, конечно, где-то… здесь… Ну, женщины…

Лесная тропинка, петляя среди мшистых валунов вдоль выложенного крупным камнем забора санатория «Голубая волна», уткнулась в узорчатые металлические ворота. Вход в санаторий был свободный, и вскоре Евгений с Ксенией оказались перед трехэтажным корпусом с белыми мраморными колоннами, на первом этаже которого располагалась столовая. Пока они в раздумье остановились перед входной дверью, ее створки автоматически раскрылись и выпустили на улицу большую лохматую собаку неопределенной породы и такого же окраса. Собака вальяжно спустилась с крыльца, не переставая неторопливо облизываться, потянулась, старательно выгибая спину и, вильнув на всякий случай хвостом в сторону застывшей с вопросительными выражениями лиц молодой пары, лениво скрылась в ближайших кустах.

— Но… это еще не значит, что обслуживают всех, — первым выразил вслух сомнение Евгений. — Возможно, пес состоит в штате санатория.

Пока они продолжали в нерешительности переминаться с ноги на ногу, снова раздался звук открывающихся автоматических дверей. На сей раз перед ними предстал большой белый кот. Оказавшись на крыльце и даже не удостоив взглядом проголодавшуюся пару, кот удобно сел и принялся старательно вылизывать левую лапу.

— Нет, ну сразу видно, — Ксения кивнула на усатую мордочку, — и кот, и собака состоят на довольствии.

— Да-а… кот мышей ловит, а собака территорию охраняет, — дополнил ее предположение Евгений.

— В любом случае мы только поинтересуемся возможностью пообедать… — неуверенно добавила Ксения.

— Угу, и поинтересуемся, и пообедаем! — Евгений решительно шагнул вперед. Автоматические двери открылись, пропустив их. А белый кот, закончив умывание, направился в сторону клумбы с разноцветными георгинами, где и растянулся в тени под их пышной зеленью.

Дни сменялись днями, одаривая отдыхающих свежестью прохладного утра, теплом и даже жарой полудня и убаюкивающе-бархатистой нежностью вечера. Иногда набегал летний дождик, шелестя листвой деревьев и выбивая частую дробь на крыльце и крыше базы отдыха «Жемчужина».

Вот и очередное утро лениво проплывало своим чередом. Владлен Иванович, как обычно, пораньше приехал на базу, поприветствовал заканчивающего подметать дорожки Степана и прошел в свой кабинет. В его душе наконец-то воцарилось удовлетворение и покой. Все шло по плану: встречи с Софушкой по утрам, маленький частный бизнес в Заозерске, приносящий стабильный доход, и предвыборная компания, сулящая неплохие шансы на успех.

Достав из стола рабочую тетрадь, он перелистал ее, сделал несколько новых записей, потом, подойдя к сейфу, открыл его, пересчитал полученные накануне от отдыхающих деньги, посмотрел на часы. Было 8.00, и Владлен Иванович неторопливо погрузился в кресло.

…Рановато. Она еще спит…

Он представил свою Софушку, безмятежно вкушающую сладость утреннего сна, вспомнил вчерашнюю утреннюю встречу…

Через пятнадцать минут на крыльце базы появились дети Софьи Михайловны.

— Ну что? Идем, купаться? — Глаша, позевывая, посмотрела на брата.

— Скукота какая… — недовольно пробурчал Дима. — Давай для разнообразия хоть в прятки поиграем…

— Вот еще… детским садом заниматься, — в свою очередь пессимистично заметила Глаша.

— Во! — Дима встрепенулся. — Я придумал: тот, кто прячется, дает подсказки в виде СМСок, где искать! Тут столько классных мест, где можно спрятаться! Давай попробуем!

— Ну… хорошо, — не до конца поборов сомнения, все-таки согласилась Глаша.

И они скрылись на лесной тропинке.

Владлен Иванович опять посмотрел на часы. Было 8.20. Пора. Он решительно поднялся, закрыл на ключ дверь. «Сердцем чист и не спесив, — мурлыкал он свой любимый куплет. — Или я в масштабах ваших недостаточно красив…» Мягкие тапочки бесшумно ступали по ковровым дорожкам. Спустя минуту он оказался у двери номера Софьи Михайловны и постучал условным стуком.

Софья Михайловна, уже ожидавшая его в легком халатике какого-то невыразимо приятного для глаз Владлена Ивановича нежно-зеленого оттенка, так идущего к ее веснушкам и рыжим локонам, олицетворяла для него свежее летнее утро.

— Тебе кофе, как обычно, с молоком?

Он, не ответив, подошел к ней, привлек к себе и поцеловал.

— Подожди, — Софья Михайловна мягко, но уверенно высвободилась из его объятий, подошла к окну и еще плотнее задернула штору.

В 8.30 Евгений осторожно, чтобы не разбудить Ксению, вышел из номера и покинул базу, держа путь к озеру.

Через двадцать минут после Евгения из своего номера с внушительным пакетом в руках вышла Изольда Антоновна. Осторожными шагами она пересекла холл и, подойдя к номеру Софьи Михайловны, приложила ухо к двери. Некоторое время она стояла неподвижно, прислушиваясь, и на ее лице можно было заметить разнообразные, сменяющие друг друга эмоции, затем, недовольно покачав головой, она засеменила вниз по лестнице на кухню.

Евгений бежал по извилистой тропинке, огибающей озеро. Порывы ветра разгоняли утреннюю дымку тумана над озером, оставляя на его поверхности поля зыбкой ряби. Беспокойно кружили чайки, словно хохоча и перекрикивая друг друга. Эхо донесло звук далекой электрички. Затем опять все стихло, если не считать бисера из дождевых капель, брошенного ветром в лицо. Евгений отмечал все знакомые изгибы тропинки, огромные камни то тут, то там встречающиеся на пути. Наконец вдали замаячил знакомый понтон на берегу озера. Евгений быстро вбежал на него и, спустя несколько мгновений, прохладная вода озера приятно освежила его разгоряченное тело. Он плыл, глядя на причудливые изгибы берега. Среди сосен мелькнула фигурка девочки. Она неторопливо прогуливалась вдоль берега. Евгений узнал ее — это была дочка рыжеволосой женщины из номера на их этаже. Выйдя из воды, Евгений почувствовал негу и легкость, мягко окутывающие тело.

— Алло, Димка, ты где? — Глаша, растерянно озираясь по сторонам, позвонила брату. — Я уже сбилась с ног, не могу тебя найти.

— Ищи лучше, я недалеко, — Дима говорил тихо, прикрыв ладонью телефон.

— Сдаюсь, я уже набегалась. Давай выходи, ты выиграл.

— Разиня… да я тут, недалеко от тебя… — шептал в ответ брат.

— У озера?

— Да, у озера… видишь этого… нашего соседа-бегуна на понтоне?

— Ну да, вижу, — Глаша рассеянно посмотрела на Евгения, наслаждающегося на понтоне солнечными ваннами.

— Так вот, а я… сижу на дереве, — шептал Дима, — это тебе подсказка, теперь ищи дальше.

— Ну, хорошо, — Глаша уныло отключила телефон. Играть в прятки ей уже расхотелось, но пересилило желание не уступить брату, и она, напряженно всматриваясь в окружающие деревья, пошла вдоль берега.

В 9.20 из своего номера показалась Ксения. Телевизор у соседки, не умолкая, одаривал окружающих очередным сериалом. Позевывая, девушка спустилась на первый этаж и, открыв дверь кухни, нырнула в аромат свежесваренного кофе. Изольда Антоновна колдовала над плитой.

— Утро, но не доброе, — буркнула она в ответ на приветствие Ксении. — Посмотрите, какой поднялся ветер — штора так и колышется.

Молча с ней согласившись, Ксения взяла из холодильника пакет с молоком и, не задерживаясь, покинула кухню. Придя в свой номер, она поставила кипятить чайник и распахнула окно.

В 9.45 Владлен Иванович в приподнятом настроении вышел из номера Софьи Михайловны. Мурлыкая любимый мотивчик: «С неба звездочку достану и в кармашек положу…», он спустился на первый этаж, открыл свой кабинет и удобно устроился в кресле. Внезапно он вздрогнул. Бумаги на столе были перемешаны, ящик стола выдвинут. Взгляд метнулся к сейфу. Сейф был приоткрыт. Владлен Иванович одним резким порывом оказался перед ним: деньги и пожелтевший лист карты отсутствовали.

Он поднялся и подошел к окну: оно было приоткрыто.

— Как я мог забыть закрыть его? Захотелось глотнуть свежего воздуха…

Он бессильно опустился в кресло, провел рукой по лбу, отирая внезапно выступившую испарину. Постепенно первый шок от случившегося поутих, уступив место рассуждениям:

— Ну, во-первых, не надо ничего трогать до приезда полиции…

В том, что вызов полиции необходим, у него не было никаких сомнений, а что касалось насчет «во-вторых», Владлен Иванович пока не решил. Поборов волнение, он взял телефон и набрал номер своего давнего приятеля, следователя Василия.

Находясь в превосходном расположении духа и заканчивая последние приготовления к завтраку, Лев Соломонович плеснул на ладони щедрую порцию одеколона и, зажмурившись, с удовольствием похлопал себя по щекам. Затем, поправив галстук, взглянул на часы:

— Если мама считает, что вы много едите и много спите, значит это не ваша мама, а ее мама, — он рассмеялся, вспомнив старый анекдот.

Услышав звук подъехавшей машины, Лев Соломонович подошел к окну:

— Та-та-та, знакомые все лица!

Он с недоумением смотрел на вышедшего из полицейской машины таксиста Василия, который на этот раз был в форме офицера полиции.

— Лева, а это уже тебе намек — надо таки отдыхать скорее…

Попятившись от окна, Лев Соломонович подошел к двери и осторожно приоткрыл ее. Некоторое время он прислушивался к разговору внизу, в холе. Дождавшись, когда голоса стихли, Лев Соломонович, стараясь не производить лишнего шума, спустился вниз и вышел на улицу.

Владлен Иванович провел Василия в свой кабинет и плотно затворил за собой дверь.

— Проходи, садись, — он указал Василию на гостевое кресло, — коньяк будешь?

— Ну… я же на службе… — неуверенно начал Василий.

— Вся наша жизнь — служба.

Владлен Иванович наполнил две рюмки, поставил их на стол между креслами.

— Закуску не предлагаю, вон плитка шоколада, отламывай… или лимончик, — он придвинул Василию блюдце, сам же залпом осушил рюмку и, резко выдохнув, мотнул головой:

— Хорошо помогает при стрессе и смене погоды. Ну, что? Давай я все расскажу по порядку…

Василий в отличие от Владлена Ивановича не сразу опустошил свою рюмку. Слушая рассказ директора, он маленькими глотками смаковал коньяк, поглядывая на своего собеседника из-за толстых линз очков.

— Подведем первый итог, — Василий задумчивым взглядом обвел комнату. — Некто, скорее всего, из своих, знал о наличии собранной с отдыхающих немалой суммы денег.

— Согласен. Вчера Зинаида Парамоновна, наша горничная, в течение дня всех оповестила, что надо внести вторую часть оплаты за отдых.

— И, как я понял, последним внес деньги Лев Соломонович Шницель?

— Да, он зашел уже вечером. Мы посидели немного, побеседовали…

— Деньги приносили в этот кабинет?

— Да.

— Ты при них убирал деньги в сейф?

— Да, пересчитывал и убирал.

— Кто-нибудь мог видеть, как ты набирал шифр кодового замка сейфа?

— Нет. Я помню, — Владлен Иванович уверенно покачал головой, — что загораживал сейф спиной.

— Но… тогда как вор смог открыть сейф? Сейф не взломан, а шифр преступник не знал.

— Я, конечно, не уверен, но, видишь ли, в чем дело, — Владлен Иванович потер рукой подбородок, — я человек уже не молодой, память иногда подводит, да и код периодически меняю. Поэтому в качестве шифра, я использовал буквы из названия вот этой книги, — он встал, подошел к сейфу и взял с его матовой металлической поверхности книгу в глянцевой обложке. Ее название было набрано отражающими свет золотистым тиснением буквами: «Великая страсть».

Василий взял книгу, повертел ее в руках, даже принюхался… ничего.

— Там, с тыльной стороны обложки цифры… посмотри.

Василий открыл книгу и обнаружил последовательность цифр: 1-3-6-8-9-14. Погруженный в раздумья, он вернул книгу директору:

— Зачем ты хранишь шифр в таком доступном месте?

— Не такой я и профан, каким ты меня считаешь, — усмехнулся Владлен Иванович, — здесь записан закодированный шифр.

— Но… тогда получается, — Василий размышлял вслух, — преступник проникает в кабинет, берет книгу, быстро разгадывает зашифрованный код и открывает сейф.

— Ну… выходит так, — Владлен Иванович растерянно посмотрел на Василия.

— Тогда следующий вопрос — кто либо из отдыхающих брал в руки эту книгу?

Владлен Иванович некоторое время сидел в задумчивости, потом усмехнулся:

— Ты не поверишь, но почти все ее брали. Изольда Антоновна и Лев Соломонович, будучи в моем кабинете, полистали ее так, якобы из любопытства, а … — Владлен Иванович на несколько мгновений замялся, — Софья Михайловна брала ее почитать. Получается, только супруги из девятого номера Евгений с Ксенией ее не касались.

— Так, так, так, ну что же… хорошо… С твоего позволения и я возьму книгу, чтобы посмотреть, насколько легко расшифровывается код, — Василий положил книгу в пакет. — Значит, ты говоришь, дверь кабинета была закрыта на ключ, который существует только в единственном экземпляре, и все время находился у тебя.

— Да.

— А окно ты забыл закрыть?

— Если честно, когда я здесь, я его не закрываю. Душно, а я привык к свежему воздуху. Ну и потом… у нас же есть камеры видеонаблюдения, на которых просматриваются коридоры этажей и крыльцо входной двери на базу.

— Хорошо, хорошо, мы просмотрим эти записи.

Василий подошел к окну. На подоконнике он заметил следы песка и несколько сухих сосновых хвоинок.

— Так, так, так, похоже, преступник проник через окно, — Василий высунулся наружу. До асфальтовой отмостки внизу было метра полтора. — А видеокамера над крыльцом не захватывает пространство около этого окна?

— К сожалению, нет.

— Ну что… пойдем смотреть кино. Заодно побеседуем с охранником.

Когда они вошли в небольшую комнату в конце коридора, Степан хмурился и всем своим видом выражал недовольство:

— Я же не должен неотлучно смотреть на картинки с камер! На мне же еще обязанности дворника.

— Никто не обвиняет тебя, Степан, — Владлен Иванович доверительно похлопал его по плечу. — Нам надо только просмотреть записи.

Просмотр камер видеонаблюдения показал передвижения отдыхающих внутри базы. Никто из них не приближался к кабинету директора. Из здания базы на улицу в 8.15 вышли дети Софьи Михайловны. В руках у мальчика был пакет. В 8.30 в спортивном костюме базу покинул Евгений.

— Я с 7.50 сидел у себя, — буркнул Степан, — камеры подтверждают.

— Не волнуйся, Степан. Мы доверяем тебе, — Владлен Иванович бросил ободряющий взгляд на охранника. — А Зинаида Парамоновна пришла как обычно?

— Ну… да, — Степан приободрился, взгляд его потеплел, — в 10.00 же она приходит.

Еще немного побеседовав со Степаном, мужчины вернулись в кабинет директора.

— Итак, что у нас получается, — задумчиво начал Василий, — с 8.20 до 9.45 ты был… — следователь деликатно прокашлялся, — э-э… вне кабинета, и в этот промежуток времени некто проникает через приоткрытое окно в кабинет, расшифровав код, либо сделав это ранее, открывает сейф, похищает деньги и карту, покидает место преступления также через окно. Вывод очевиден: этот некто знал твой… э-э… распорядок утра.

— Нервы сдают, — Владлен Иванович опять наполнил рюмку.

Василий, сощурившись, наблюдал за ним через толстые линзы очков:

— Если с деньгами все понятно, то чем же преступника могла привлечь эта, насколько я понял, довольно старая карта? Что на ней было изображено?

Владлен Иванович резко, со стуком, поставил пустую рюмку на стол:

— Да ну ерунда это все. Какая-то старая карта. Осталась после гибели отца… Там схема какого-то здания, какие-то обозначения, знаки. Ни я, ни моя мать не знали, что там было изображено. Поэтому, думаю, не стоит так заострять внимание на ней. Главное — найти деньги. Там было восемьдесят тысяч, причем все пяти и однотысячными купюрами.

— Ну… что ж, — Василий хлопнул руками по коленям, — тогда надо начинать работу с отдыхающими.

— Василий, только я попрошу, — Владлен Иванович испытывал чувство неловкости, касаясь деликатной темы, — по возможности тактично и обходительно проводить… работу с Софьей Михайловной.

Василий понимающе кивнул:

— После того, как мой бывший начальник Глеб Непрухин переехал в областной центр, я использую в работе его разработки, — на лице Василия появилось глубокомысленное выражение. — И как только у меня появляется рабочая гипотеза, то с целью ее подкрепления я провожу следственный эксперимент, — Василий со значимостью посмотрел на директора, — здесь целая психология! Важно внимательно отслеживать действия подозреваемого лица во время эксперимента. И если ты попал в точку, преступник выдаст себя: побледнеет, будет дрожать, короче — занервничает. И здесь бери его тепленьким!

Закончив с утренней уборкой и наскоро просушив руки о фартук, Зинаида Парамоновна заглянула в комнату Степана. Унылая фигура охранника неподвижно замерла перед монитором. Подвинув свободный стул поближе, она зашептала:

— Ну что… не сказали тебе, сколько денег-то украли?

— Да нет… не сказали, — Степан тяжело вздохнул, — вот квартальной премии мне точно не видать.

— Ну… надо же… а? — Зинаида Парамоновна покачала головой. — Это же, наверное, кто-то из своих, — горничная кивнула в сторону коридора и добавила, — знали, что он по утрам к этой… рыжей бегает, вот и залезли.

— Э-х, — уныло протянул Степан, махнув рукой, — я же теперь крайний… почему не смотрел на монитор?! А что я на него день и ночь неотрывно смотреть должен? А кто за территорией следить будет?! Мусору только каждый день контейнер набирается, а все — Степан?! А какая где поломка… опять Степан нужен! Я же не сижу тут на месте!

Охранник разгорячился, его лицо раскраснелось:

— Ну почему такая несправедливость? У него и так денег куры не клюют, — теперь Степан в свою очередь повернулся к уху Зинаиды Парамоновны и перешел на шепот, — и бабы тут все его, а я.?! А мы?! — он покачал головой и махнул рукой, — да что говорить!

— Ну ты не переживай так, — горничной было жаль охранника, — все мы тут за кусок хлеба работаем, а как еще прожить-то, на пенсию что ли?

Они помолчали.

— Да… интересно, сколько взяли-то? — на лице Зинаиды Парамоновны появилось озадаченное выражение. — Поди, тысяч сто или сто пятьдесят. Нам столько и за год не заработать…

18+

Книга предназначена
для читателей старше 18 лет

Бесплатный фрагмент закончился.

Купите книгу, чтобы продолжить чтение.