Бесплатный фрагмент - Из ниоткуда «с Любовью»

Пролог

— Есть машины, которые у тебя не вызывают никаких эмоций. Вообще никаких. Обыкновенные, ничем не примечательные коробки на колесах, снующие по своим делам. И красная она, синяя или черная — не важно. Это просто машина, которая проехала мимо. Она может быть хорошей, надёжной, экономной, но когда ты в нее садишься, у тебя внутри пустота. Есть произведения искусства. Такая картинка, которая вызывает восторг. Вылизанная до блеска, на крутых дисках… На нее засматриваются все, сворачивают шеи, мечтают хотя бы раз на такой прокатиться. Почувствовать себя на вершине мира, чтобы потом сесть в ту, ну которая вообще без эмоций, и до конца жизни сравнивать. И есть одна единственная. Твоя. Она может постоянно ломаться, выпендриваться, жрать литрами бензин и деньги, выматывать тебе нервы, но когда она заводится и проезжает первые метры, ты счастлив. Ты знаешь вдоль и поперек все ее изгибы, каждую деталь, знаешь, что в минус десять она заведется только со второго раза, а в минус двадцать вообще никуда не поедет. Ты ее чувствуешь. Каждую вибрацию, каждый запах, каждый стежок на обивке сиденья. Потому что это единственная машина, с которой ты становишься одним целым. И она твоя. Та самая, которая дарит тебе эмоции каждый день. И ты прощаешь ей все. Ведь когда поворачивается ключ в замке зажигания, мир исчезает. Остаёшься только ты, дорога и она…

— Ромка, ты придурок! Я тебя про блондинку, которая на тебя смотрит, спрашиваю, а ты про свой «Скай».

— Дурында мелкая. А я, по-твоему, про что сейчас говорил?

1. Роман

Впервые я ее увидел у универа. Вернее даже не увидел, а почувствовал. Она влетела мне в спину и сломала очки. Мои. Видела, что они упали на асфальт, и демонстративно наступила на них, пока мы с Пашкой собирали бумажки, которые разлетелись веером нам под ноги. И меня заступорило. Не от этой абсолютно ненужной агрессии — на зрение я никогда не жаловался, оно всегда было идеальным, и очки только дополняли тогдашний закидон, — а от того, что этот хрустящий звук включил состояние, больше похожее на шок, и стал сгущать время в непонятную тягучую субстанцию вроде киселя. Что-то очень похожее на кадры замедленной съёмки, когда каждая деталь воспринимается гораздо острее. Сперва я оценил тракторную подошву высокого ботинка, втоптавшего стекла в асфальт, затем черные кожаные брюки и куртку в заклепках, обтягивающие и без того ошеломляющую фигуру, и мотоциклетный шлем с ушками. Он окончательно выбил меня из колеи одним своим присутствием. Девушка-байкер? А когда мой удивленный взгляд поднялся выше, язык тупо прилип к нёбу, и сказать что-то внятное я не смог. Промычал, вставая на ноги, нечленораздельное: «Извини,» как будто это не она, а я влетел в нее на полном ходу, и в ответ услышал:

— Ну ты, водолаз, смотри куда прешь!

— Чего?

— Чего слышал, черепушка лысая! В следующий раз я тебе один глаз на затылок натяну!

Толкнула плечом, хотя спокойно могла обойти, и гордо пошла на парковку, чтобы через минуту вылететь с нее на спортивном мотоцикле и исчезнуть, затеряться среди машин. Ни номера телефона, ни имени не спросил, ни номера на ее мотоцикле не запомнил… Кисель медленно отступил вместе с удаляющейся фигурой, а зелёные глаза, как оказалось, отчетливо впечатались в мою память. Не то чтобы я влюбился, просто долгое время высматривал мотоцикл на парковке, чтобы познакомиться с его хозяйкой. Вот только больше я ее так и не увидел. Расспрашивал у знакомых в универе об этой байкерше, даже Воронцовского попросил узнать хотя бы факультет, на котором она учится, но никто ничего о ней не знал, не видел и не слышал. Возникла из ниоткуда и исчезла в никуда. Прикольная такая ситуевина. Лишь спустя два года я увидел ее снова. Увидел со спины в свете фар стоящих у обочины машин, но узнал буквально сразу. Спросил у Фила кто это такая, и он только дружески похлопал меня по плечу:

— Братка, сразу говорю, Валькирия тебе не по зубам. Даже не мечтай. Ты, конечно, крут, без базара. Но если сравнивать, то у нее яйца побольше наших будут. Видишь вон там чувак? — я посмотрел в направлении, куда кивнул Фил, — Она ему челюсть сломала. Вон там, правее, ещё компашка таких же рискнувших, и левее тоже. Короче, не лезь на рожон. Мы сюда приехали гонки посмотреть? Вот и смотри. А планы на вечер в реанимации и компанию травмотолога оставь другим. Сегодня сам все увидишь. По любой найдется пара желающих попробовать ухватить удачу за хвост.

Сказал и засмеялся, когда вокруг Валькирии стали кучковаться участники заезда.

— Сейчас точно будет веселуха, — Фил даже окна своего «Патриота» открыл полностью, чтобы ничто не мешало мне наслаждаться этой самой «веселухой».

Несколько парней, стоящих ближе всех к девушке в черной кожанке, внимательно слушали, что она им говорила, а потом один из них стал медленно смещаться к ней за спину.

— Есть, есть кандидат! — захохотал Фил, прикуривая сигарету. — Сто к одному, что огребет.

— Не понял. За что?

— Лучше смотри.

И я снова стал высматривать «кандидата», уже сместившегося полностью за спину девушки. Кажется, в этот момент притихли все: и те, кто собирался погонять, и те, кто приехал на это посмотреть. Вокруг парня образовался небольшой пятачок пустого места, он кому-то подмигнул, и затем раздался смачный удар, а толпа довольно загоготала, улюлюкая. Что именно произошло я не рассмотрел — все снова плотно скучковались вокруг девушки, развернувшейся на сто восемьдесят градусов.

— Втащила, — кивнул Фил, выбросил окурок в окно и завел двигатель. Посмотрел на меня и помотал головой. — Короче, краткий экскурс в ночную жизнь для новичков. Валькирия тут всем движняком рулит. Где, когда гоняться, решает она. Все ставки тоже через нее идут. Сперва заправлял Игнат, а потом ее за себя поставил. Мало того, что резко перепрофилировался с нелегалки, так ещё и бабу назначил, когда желающих было пруд пруди. Почему, никто не знает, но Валькирия реально тут шороха навела в первый месяц. Крот подумал, что она через постель себе местечко выбила и решил подкатить, — палец Фила ткнул в массивную фигуру парня, которого показал первым, — Ну как подкатить… Короче, наехал, мол вали — не женское это дело гонками рулить, даже если сама гоняешься. Слово за слово, ручонки распустил…

— И?

— И Валькирия ему сломала челюсть. Потом ещё Игнат в больничке добавил и от гонок на полгода отстранил, — Фил выкрутил руль, пристраивая «Патриот» в ровную колонну отъезжающих автомобилей, — Крот все понял, но пустил идиотский слушок, что тому, кто умудрится хлопнуть Валькирию по заднице безнаказанно, гарантированно светит победа и Игнат возьмёт его в свою команду. Типа поэтому такую дерзкую и поставил.

— Бред же.

— Бред, — кивнул он, — Но, как видишь, желающих проверить меньше не становится.

— И что? Есть те, кому удалось? — спросил я.

— А почему ты думаешь все ее Валькирией зовут? — хмыкнул Фил. — Ясен пень, никому. И тебе рисковать не советую. Она на голову повернутая на этих гонках. Больше ее ничего не интересует.

— А Игнат?

— А что Игнат? Нормальный мужик. Тоже барагозил в свое время. Сейчас занимается только официальными заездами. Улицами через Валькирию рулит. Только не афиширует. Думаешь нужны лишние вопросы тому, кто гоночную трассу у нас отгрохал и топит за развитие правильного спорта?

— Не афиширует, а ты все равно знаешь, — хмыкнул я.

— Скажем так, у меня батя с ним дела имел.

— Можешь меня к нему устроить? Хотя бы на месяц.

— Ромыч, на кой?

— Да так… Есть одна идея.

Фил притормозил у обочины и развернулся ко мне:

— Что-то мне подсказывает, что это очень бредовая идея, и она того явно не стоит.

— Фил, просто скажи — можешь или нет. А дальше я как-нибудь сам.

— У вас это семейное?

— Что именно?

— Упертость, если культурно. Варианты попроще тебя не устраивают?

Я только пожал плечами. Скорее всего он был прав.

— О'кей. Я попробую, но ничего не обещаю, — ухмыльнулся Фил, вывернул руль и нажал на педаль газа, чтобы догнать удаляющиеся автомобили.

А на следующий день утром мне на телефон свалилась эсэмэска с номером телефона и коротким сообщением: «Ему нужен помощник. Собеседование в три.»

Игнат — точнее Игнат Леопольдович, — медленно постукивал карандашом по столешнице, изучая по второму кругу мое куцее резюме, составленное буквально за полчаса, а я рассматривал фотографии за его спиной, на которых были запечатлены несущиеся по треку машины. Среди них были и классические тачки, и что-то уже более-менее подготовленное под гонки, и реально серьезные болиды. Ну и кубки с грамотами, из которых я и узнал отчество Игната.

— М-да… — протянул он, перевернул лист, видимо надеясь найти там что-то ещё, посмотрел на меня и снова начал неторопливо отстукивать карандашом.

На что я надеялся? На везение, наверное. В здравом уме никто бы меня не взял. Да я бы сам себя не взял, окажись на его месте, но почему-то все ещё сидел перед столом и ждал.

— М-да… — повторил Игнат, отложил лист и развел руками, — Не густо, Роман. Я бы сказал, что очень не густо.

— Как есть, — ответил я.

— М-да… У тебя хотя бы права есть?

— Есть. В восемнадцать получил. Я там указал.

— Ну да, ну да… — мужчина поднялся со своего кресла, подошел к окну и открыл одну створку, впуская в свой кабинет рев двигателей и запах резины. — Широко заходит, — сказал он, наблюдая за происходящим на трассе. — М-да… На чем ездишь?

— Пока ни на чем. Запчасти жду.

— М-да? Что-то серьезное строишь или внешку? — покачал головой, когда за окнами пронесся очередной автомобиль. — Какие запчасти ждешь?

— Форсунки на семьсот пятьдесят кубиков.

— М-да? — теперь это «м-да» прозвучало уже с интересом. — И что в планах по кобылам?

— Если все сложится, то пятьсот пятьдесят-шестьсот, но без стенда и настройки ничего непонятно.

— Ну да, ну да… Настройки и стенд… Без них никуда… — Игнат развернулся и стал смотреть на меня изучающе, — Руки покажи.

Я стал закатывать рукава, но он только рассмеялся и развернул мои ладони тыльной стороной вверх.

— Сам собираешь?

— Ну да.

— Неплохо. Давно?

— Почти два года уже.

— Упертый значит… — хмыкнул Игнат, потер подбородок и снова отошел к окну. — Форсунки, говоришь, — похлопал себя по бедру и спросил, — Не помнишь у Garrett M24 какой сплав для крыльчатки?

— Игнат Леопольдович там как бы и стальная была, и керамика, — улыбнулся я, поражаясь такому странному вопросу.

— Да? Интересно… — протянул он, подошел к столу, сдвинул в сторону лист с резюме и потер ладони, — Ну тогда давай поговорим, Роман. Или ты торопишься?

— Не тороплюсь.

Два часа он гонял меня и в хвост, и в гриву, перескакивая с темы на тему, задавая порой такие вопросы, что у меня волосы на затылке шевелились от того количества знаний, которые Игнат держал у себя в голове. Хмыкал, чиркая что-то карандашом в моем резюме, когда я отвечал, или тянул свое «м-да», если я честно говорил, что не знаю, и задавал очередной вопрос. Потом еще, еще и еще. К концу беседы ощущение выпотрошенности и собственной тупости уже висело огромным транспарантом перед глазами, а дурная идея познакомиться с Валькирией через Игната стала напоминать откровенный бред — ни о каком везении не могло идти и речи, если на должность простого помощника нужно знать хотя бы половину из того, о чем мы разговаривали. Но и заканчивать это моральное изнасилование Игнат не торопился. Я буквально взмок к тому моменту, когда мужчина внезапно замолчал и откинулся на спинку кресла.

— М-да… Интересный ты парень, Роман. Интересный, но… — произнес он, подтянул к себе исчерканный с двух сторон лист и заново пробежался по нему взглядом. — Ладно, не буду больше тебя мурыжить, и так все ясно. Оформляйся. Кадры на первом этаже в конце крыла. Завтра в девять жду. Номер телефона… Ага, вижу.

— Спасибо, Игнат Леопольдович, — выдохнул я, не веря в то, что меня все же берут.

2

В паддоке жизнь бьет ключом практически до самой ночи. Механики вечно что-то шаманят в машинах, висящих на подъемниках, выводя в идеал и без того идеальные по моим меркам автомобили. Прикалываются над пилотами, контролирующими затяжку каждой гайки, а те в свою очередь беззлобно скалятся и после небольшого теста на треке снова загоняют свою ласточку в бокс, чтобы поправить очередную мелочевку. И так каждый день. С утра и до вечера. К открытию сезона готовились в разы дольше, чем шел сам сезон. И это с учетом того, что во время заездов кто-нибудь обязательно уедет в отбойник или случится какая-нибудь непредвиденная борода. Поэтому все, что только можно, проверяется, перепроверяется, обкатывается, заново проверяется, снова обкатывается, разбирается, собирается, настраивается…

В четырнадцати из пятнадцати боксов почти идентичный распорядок и ритм жизни: трещат пневматические ключи, шумят компрессоры, щелкают стопорами подъемники. Невидимая раньше сторона гоночных треков, а теперь почти постоянное место работы. Я, как помощник Игната, начинал свое утро в кабинете шефа с отчета за прошедший день, а потом шел в паддок узнать какие запчасти нужны. Такая вот странная проверка на профпригодность что-ли или Игнат еще просто не определился с тем, что можно переложить на меня. Скомпоновать в список необходимые запчасти — все кроме масел, технических жидкостей, бензина и резины (святая святых, за которую реально могли приласкать гаечным ключом по башке), — и вперед, на мужской шоппинг. Я носился по городу на служебном Volkswagen «Caddy» по магазинам или заказывал по каталогам, чтобы потом везти в боксы. Достаточно ненапряжная работа, а с учетом того, что механики точно знали что именно им нужно и где оно точно есть, так вообще превращалась в банальную курьерскую доставку — выстроил маршрут на навигаторе и погнали. За полторы недели я обуркался и перезнакомился со всеми в паддоке. Даже проехался пару раз по кольцу в роли пассажира. Но самое главное — узнал, что в тринадцатом боксе стоит машина Валькирии. Единственный с вечно закрытыми дверями и проигнорированный суеверными механиками и не менее суеверными пилотами. Я собирал информацию о девушке по крупинкам, фильтровал слухи от откровенной шелухи выдумок и догадок, все больше и больше убеждаясь, что никто толком ничего о ней не знает. Видели, что приезжает на мотоцикле, гоняет на своей «Субару» по кольцу, как сумасшедшая, или уезжает на ней куда-то вечером. По поводу последнего все стало ясно на очередной вылазке на ночной заезд. Мы приехали буквально на пять минут раньше Валькирии и я по достоинству смог оценить эффектность ее появления: сперва услышал рокочащий выхлоп прямоточного глушителя, а потом ни с чем не сравнимое «РА-ТА-ТА-ТА-ТА!!!» Двести метров прямой от поворота до места, куда ещё только стягивались любители ночных покатушек, Валькирия втопила так, что еще больше подстегнула мой интерес к ней, но даже это никак не увеличило шансы пересечься. Валькирия ни разу не приехала в свой бокс тогда, когда я крутился рядом и смог бы подойти вроде как просто так, а на гонках было не познакомиться по одной банальной причине — я как-то очковал. Вокруг девушки постоянно крутились какие-то типы, она постоянно что-то обсуждала с кем-то по телефону… Короче, не вариант и все. Вот если бы я смог каким-то боком уловить момент, чтобы она была одна, или ещё лучше затесаться на эти гонки… Только тут тоже было все не так просто. Первое — форсунки. Но с этим все было решаемо. Дождаться, поставить, настроить «Скай» и все. Проблемы больше нет. Тем более, что Леха — механик из третьего бокса — пообещал помочь за ящик пива. Сущая мелочь по сравнению со второй — участники ночных гонок отбирались Валькирией лично. Это мне уже рассказал Фил в один из вечеров, когда я пришел к ним в гости.

— Тут какое дело, Ромыч, — произнес он, затягиваясь сигаретой, — Даже если ты приедешь на тачке, то будешь просто смотреть. Чтобы банально попасть в список претендентов на участие нельзя просто сказать: «Привет, я тоже хочу сегодня погоняться.» Нужно порвать задницу на британский флаг и то не факт.

— Фил, что конкретно нужно-то?

— Заинтересовать. Как-то так вывернуться, чтобы она сама захотела тебя позвать. Новичков нигде не любят, а для Валькирии они не особо интересны.

— Зашибись. Я с ней пересечься не могу, а тут…

— Вот в этом-то и вся загвоздка. Даже идей никаких нет, как тебя можно туда впихнуть.

— Вы думаете, как типичные мужики, — рассмеялась Ритка, поставила на стол тарелки и обняла Фила.

— Удиви, сестричка, — хмыкнул я.

— Всего одно слово. Интрига, — ответила она, подмигнула мне и показала на ноутбук. — Если ты не можешь найти способ попасть к ней, пусть она сама ищет, как тебя затащить на гонку.

— Здрасьте. Ты вообще слышала о чем мы тут толкуем?

— Ага. Тебе ее нужно заинтересовать? Ну так заинтересуй. И особых усилий тебе не понадобится. Ходишь вокруг нее кругами, а я думала, что ты у нас ни разу не скромник.

— Мелкая, хватит издеваться. Говоришь загадками и никакой конкретики.

— Ой, вот ты вообще как паровоз — пыхтишь, и по рельсам, по рельсам. Лопай салат и слушай, — Рита придвинула ко мне салатник и нахмурила брови. — Если я все правильно поняла, то эта твоя Валькирия от гонок без ума.

— Капитан Очевидность… — фыркнул я.

— Давай, пофыркай еще. Будешь сам себе голову ломать дальше, а я посмеюсь.

— Ладно, я слушаю. Само внимание и послушание.

— Вот так лучше. Помнишь, как Фил в интернете выстрелил? Вот и ты так же сделай.

— Песню что-ли записать?

— Вот ты дурак, — засмеялась Ритка. — Видео сними. Выложи в Интернет и все.

— Охренеть какой хитрый план. Прямо слов нет, — я поаплодировал ей и даже отвесил поклон, — Спасибо, сестричка, офигеть помогла. В Интернете ведь мало роликов, да? И где гарантия, что она его посмотрит?

— А мы сделаем такой, который она точно не пропустит, — Ритка с нежностью провела по волосам Фила и что-то зашептала ему на ухо.

Мне вообще не нравились их подобные шушуканья, особенно, если они касаются меня. А судя по тому, что Фил смотрел в мою сторону и кивнул, никаких сомнений в правильности выводов не осталось — что-то сестричка задумала. Ещё и Фила сюда приплела.

— На чем, говоришь, она гоняет? — спросил он.

— На мотике и «Субарике».

— О-о-о, — довольно произнес Фил, — Тук-тук-тук, это я — ваш четвертый цилиндр. Будет прикольно. Ромыч, когда твои форсунки приедут?

— Буквально со дня на день, а что?

— Да так… Просто интересуюсь.

— Слушайте, парочка хитрожопых, что вы задумали, а? Ничего, что я тоже тут сижу?

— Братка, расслабься и плыви по течению. Главное, тачку доделай, а дальше уже наша головная боль, — заулыбался Фил, поцеловал мою сестричку в щеку и цокнул языком, — Ты у меня просто гений, Ангелочек. Просто гений.

— А кто-то в этом еще сомневается? — захихикала она.

Естественно, меня в свои планы они посвящать не собирались.

Я два года ждал этого момента больше, чем любого праздника в своей жизни. Мой «Скай» поздно вечером привезли на эвакуаторе к служебному въезду, выгрузили, и вдвоем с Лехой мы оттолкали его в бокс и загнали на диностенд. Тот еще геморрой, но меня распирало от одного только ощущения, что до момента, когда «Скай» окончательно оживет, осталось совсем чуть-чуть. Леха обползал всю подкапотку, проверяя правильность подсоединения трубок, пайпингов, проверил все, что только смог, и посмотрел на меня с уважением во взгляде:

— Респект, Ром. Если все собрано с таким подходом, то, думаю, все будет круто, — открыл бутылку с пивом и протянул ее мне.

— Не, я пока пас.

— Как хочешь. Мозги привез?

Я достал из рюкзака небольшую коробку — самую первую покупку для «Ская», пролежавшую на полке в комнате дольше всего. Сколько потом было всего уже и не вспомнить.

— Ты его проверял? — спросил Леха, разворачивая из пупырки Халтековский блок управления.

— Нет. Не на чем было. Да и продаван сказал, что он нулевый.

— Зашибись, — засмеялся он, — Будет смешно, если тебя кинули.

— Чего-то не очень, — напрягся я.

Этот блок мне достался чуть ли не чудом — объявление о продаже выскочило на странице, когда у меня в глазах уже все плыло от поисков. И я сперва не поверил в такое счастье. То, что мне нужно, и за смешной ценник. По сравнению с более простыми вариантами его отдавали практически даром. Я быстро отписался продавцу и едва не прожег монитор взглядом в ожидании ответа.

«Привет, просто срочняк нужны бабки.»

И я не задумываясь перевел всю сумму, добавив на доставку курьером. А вот проверить смогу только сейчас. Шикардос…

— Вроде визуально все нормально, — успокоил меня Леха. Подсоединил к блоку все разъемы и протянул ключ, — Ну давай, пробуй. Пока просто включи зажигание и не крути. Посмотрим что и как.

Я уселся за руль, вставил ключ в замок зажигания и, выдохнув, повернул до первого щелчка. Тишина. Никаких звуков. Ни одна лампочка на приборке не загорелась. Я повернул ключ обратно и снова попробовал оживить машину. Хрен там. Все та же тишина.

— Бля-а-а… Пиздец…

Сказать, что я расстроился, значит не сказать ничего. Два года собирать машину своей мечты, чтобы в самом конце так лопухнуться. В самый ответственный момент. Я вылез наружу и никак не мог поверить, что «Скай» можно снова грузить на эвакуатор и начинать заново свои поиски.

— Это просто пиздец… — выдохнул я. Повернул голову в сторону механика, а он загоготал.

Леху буквально сложило пополам, а по боксу разносился его смех. Он хлопал себя по бедрам, истерично гогоча и разбрызгивая пиво по полу.

— Это просто топ! — прохрюкал он, — Просто топчик!

— Давай, давай…

— Иди сюда.

Леха хлопнул меня по спине и подвел к открытому капоту. Ткнул пальцем на аккумулятор и загоготал снова.

— Сволочь! — улыбнулся я. — Леха, ты просто сволочь!

— Немного. Не удержался!

Он вернул минусовую клемму обратно на аккумулятор и махнул рукой:

— Иди пробуй, лошара!

Я опять уселся за руль, вставил ключ и повернул. Приборная панель сразу же ожила, а за спиной зашумел топливный насос.

— Все. Ничего не трогай! Пусть пока так постоит.

Леха-шутник поставил недопитую бутылку пива на стол и с серьезным лицом выгнал меня из машины, чтобы подключиться к блоку с ноутбука. Он несколько раз проверил показатели всех систем, залил тестовую топливную карту и только потом пересел на пассажирское сиденье, долбанувшись головой о трубу каркаса.

— Давай. Заводим с пол оборота, погоняем на холостых, а дальше будем смотреть, что ты тут насобирал.

Самое странное сравнение, пришедшее мне в голову, когда я услышал за спиной бубнение выхлопа — это оргазм. Такой огромный, фееричный оргазмище! Я не удержался и притопил педаль газа, стрелка тахометра прыгнула вверх, выхлоп отстрелил так, что долбануло по ушам. И если бы не Леха, то я так и сидел бы всю ночь, нажимая на педаль и слушая.

— Не дичай, — сказал он, — Дай хотя бы движку прогреться. А лучше свали и принеси пиво.

«БУ-БУ-БУ-БУУУУУУ-Та-та-та-та!»

И у меня улыбка не сходит с лица. «Скай» ожил! «Скай» валит!!! Леха раз за разом давит педаль газа в пол, наблюдая за показателями кривой на экране ноутбука, что-то правит в картах и снова по боксу разносится «БУ-БУ-БУ-БУУУУУУ-Та-та-та-та!» Счастье, от которого сносит крышу.

— Короче, можно еще немного буст накрутить, но оно нафиг не нужно. И движок на пределе хреначить не будет, и тебе по уму надо сперва вкататься. Пятьсот кобылок устроит?

— Сколько? — не поверил я.

— Пятьсот. С таким конфигом еще пятьдесят точно можно снять, но еще раз говорю — по-хорошему тебе бы к кому-нибудь из наших напроситься, чтобы подучили. Размотаться о первый столб много мозгов не надо, а с таким табуном газюлька сама в пол просится, — Леха похлопал по торпеде и хмыкнул, — Ну что? Резанем пару кругов, пока тут никого нет?

— Меня Игнат прибьет.

— А кто ему скажет? — он посмотрел на меня и подмигнул, — Давай, не ссы. Как будто самому понаваливать не хочется.

Два круга? Ага. Конечно же. Два круга я «протошнил», как сказал Леха. На третьем немного придавил на длинной прямой, на четвертом еще немного, а на пятом, в одном из поворотов, я слишком поверил в себя, «Скай» крутануло и унесло на гравийку.

— О чем и говорил, — загоготал Леха. — В городе бы уже обнимал столб. Давай еще пару кружочков и на сегодня хватит. Разложить тачку в первый день то еще счастье.

И я согласно кивнул. Трясущимися руками вывернул руль в сторону асфальта и пообещал себе любой ценой напроситься к кому-нибудь из пилотов.

3. Валерия

Есть дни, которые ты хочешь прожить и забыть их как можно быстрее. Только они тянутся, будто резиновые, и подкидывают раз за разом все более изощрённые по своему садизму мелочи, от которых тебя в итоге накрывает состояние бешенства. И если бы это был всего-навсего один день, то и черт с ним — пережила и забыла. Но нет же. Не в этот раз.

Мой телефон начал разрываться от сообщений три дня назад, и в каждом из них была ссылка на одно единственное видео.

«Привет, ты это видела?»

«Валькирия, как четвертый цилиндр?»

«Тук-тук-тук, здрасьте!»

«Нормально так по тебе проехались…»

В чате группы частенько начинался срач, стёб и откровенный словесный понос. Особенно после заездов, когда проигравшие хотя бы на словах компенсировали свои нереализованные амбиции или забивали заезды «один на один». Но опять же не в этот раз. Каждый считал своим долгом отписаться в личку, скинуть ссылку на видео и добавить пару ласковых. Диванные комментаторы и доброжелатели. Даже Крота накрыла эта волна тотального идиотизма. Позвонил поинтересоваться моим мнением от скинутого видео, как будто оно его волновало всерьез. Все, как один, считали этот ролик личным оскорблением, и я повелась. Посмотрела до середины, ничего криминального не увидела и закрыла. Ну да, прошёлся Фил по всем субаристам вместе взятым с банальной шутеечкой в припеве про четвертый цилиндр, но каким боком это должно было быть воспринято мной как личное оскорбление? Тем, что у меня «Врыкса»? Добрый вечер и что? Чувство самоиронии ещё не отменяло здравый смысл, а привычка проверять уровень масла до и после покатушек, плюс грамотное обслуживание сводило этот миф на нет. Бмвистам у нас на каждой сходке доставалось похлеще. Посмеялась, отписалась, что мне все это творчество по бую, скинула в рассылку координаты и время следующей гонки и даже думать об этом забыла, если бы не одно маленькое но. Тот же самый «Скайлайн», что гонял по улицам в завирусившемся ролике, заявился на вчерашний заезд. И нет, не погонять. Упырь, сидящий за рулём, медленно подрулил к моей «Врыксе», пару раз газанул, чтобы привлечь внимание, опустил стекло и поставил на асфальт канистру масла. Потом вынул из нагрудного кармана небольшую карточку, чиркнул что-то на ней маркером, не снимая перчаток, и щелчком отправил мне под ноги. Крот тут же поднял это послание, разом выключившее и хавленую самоиронию, и весь здравый смысл.

«Тук-тук-тук. Как четвертый цилиндр?» — прочитала я, медленно закипая от злости. Подняла глаза на шутника и увидела, что он поднес ладонь к шлему с непрозрачным визором и неспеша покатился дальше.

— Крот, ты за старшего, — бросила я через плечо, срываясь к своей оскорбленной «Субару».

Отпнула подальше заботливо оставленное масло и с визгом покрышек рванула догонять фантика, решившего безнаказанно плюнуть мне в лицо на виду у всех. И не догнала. Тупо не нашла. Как сквозь асфальт провалился, свернув за угол. Класс! Ещё и Крот облажался с призовыми, что только добавило пару десятков градусов к моему и без того кипящему состоянию. Но это, как оказалось, было только начало. Вернувшись домой, я ещё раз пересмотрела ролик, скрежеща зубами каждый раз, когда слышала про четвертый цилиндр — чтобы выключить звук и просто запомнить злополучный «Скайлайн» и особенно его водителя, и речи идти не могло. Эта издёвка, словно паяльная лампа, выжигала в моей памяти каждую увиденную деталь ненавистью. А когда под занавес в объектив камеры прилетела карточка — один в один отправленная щелчком пальцев, — желание свернуть шею фантику-шутнику и потом переехать его «Скай» пару раз трактором (или сперва переехать и потом уже свернуть шею?) стало идеей фикс. Всем, кто хоть как-то был связан с тюнингом, а сомнений не было, что машина у фантика была явно не стоковая, я отправила скриншот с одним единственным вопросом: «Чья тачка?» Побродила по квартире из угла в угол, приводя нервы и голову в состояние «Лера, мы уже можем думать» и стала подбивать первые итоги. Судя по комплекции — это парень. Возможно, кто-то из своих, кому поперек горла встало мое назначение. И тогда становится ясным почему и в видео он не светил свое лицо, и сегодня не поднял визор на шлеме. Так бы я точно его узнала. Туда же и перчатки, и гоночный комбез, чтобы максимально не отсвечивать. Версия, похожая на правду, кроме одного но. После инцидента с Кротом никто не решился в открытую оспаривать решение Игната. Тем более, что гонять стали чаще и призовые увеличились. Да и за такие подлянки Игнат со своих спросит так, что свернутая челюсть покажется сущей мелочью. Тот же Крот самолично приехал после выписки из больнички извиняться и подогнал два комплекта резины в виде жеста примирения. Залетный? Может быть. Только и здесь возникает вопрос: к чему такие сложности? «Скай» в видео пулял с места достаточно резво, чтобы не остаться незамеченным на улице. И если уж фантику позарез хотелось погонять, то можно было бы банально пару раз засветиться на заездах. Тем более откуда-то он знал о сегодняшней гонке, что снова возвращало к мыслям о том, что это кто-то из своих. И это значит одно — кто-нибудь из местных тюнеров приложил свои руки к «Скайлайну» и нужно просто подождать ответа. Уж что-что, а ждать я умела. Приняла душ и легла спать с предвкушением скорой встречи.

Не тут-то было. Утром я первым делом проверила почту и все клялись и божились, что такую тачку не видели и вообще не в курсе откуда она нарисовалась на улицах. Борт ещё и попросил поделиться контактами, если найду владельца, чтобы кой-чего пораспрашивать. Крутотень! «Ниссан» -призрак, одним словом! Только в призраков я не верила от слова совсем. А вот прелесть жить в одном городе со звездой ощутила по полной. «Тук-тук-тук» звучало чуть ли не из каждого утюга. Пока доехала до больницы на мотоцикле прокляла и Фила, и всю его рэпперскую тусовку, к которой и до этого не испытывала теплых чувств. Надо ли говорить, что на прием я пришла дерганная?

— Сергей Львович, хоть вы порадуйте, — без приветствия и стука в дверь вошла я в кабинет.

Поставила шлем на один стул, а на второй села сама, расстегивая кожанку.

— Утро не задалось, Лера? — спросил он, перебирая карточки в поисках моей.

— День, два, может три… — я не была настроена на разговоры по душам и поэтому задала единственный вопрос, который волновал меня больше любых фантиков. — Как анализы?

— Ты таблетки пьешь? — вопросом на вопрос ответил мужчина, хмуро рассматривая длинную распечатку.

— А куда я без них? Три раза в день после еды. Хотя едой всю эту диету назвать сложно.

— Сложно, но сама понимаешь, что я не с потолка лечение назначаю. Соленое ешь?

— Как же. Скоро уже мечтать начну о нормальной человеческой еде.

— Тогда я вообще ничего не понимаю. Ты, главное, не волнуйся. Возможно тут какая-то ошибка… — страницы моей карточки замелькали в обратном порядке, а выражение на лице врача нравилось мне все меньше и меньше.

— Что-то не так, Сергей Львович?

— Давай-ка сейчас сдадим повторный анализ. Хотя бы экспресс.

— Сергей Львович? — у меня похолодело в груди, словно вместо воздуха я внезапно стала дышать жидким азотом. Придвинувшись ближе к столу, заглянула в распечатку с непонятными цифрами и буквами, а потом посмотрела в глаза мужчины. — Все настолько плохо? Таблетки не помогли?

— Лера, ты главное успокойся. Я сегодня отправлю твою историю болезни своим коллегам в Москву проконсультироваться…

— Что со мной? — перебила я его, вцепившись побелевшими пальцами в край стола.

— Лера… Мне сейчас очень сложно ответить на твой вопрос исчерпывающе… Понимаешь… — он накрыл мои пальцы своей ладонью и тихо произнес, — Я не знаю. Извини, но я действительно не знаю. Нужно сделать новые анализы…

— То есть таблетки не помогают? Только честно.

— Не совсем. Вернее помогают, но не так, как хотелось бы.

У меня зашумело в ушах, а перед глазами поплыли разноцветные круги, за которыми смутно проглядывалось лицо врача, говорящего что-то, вот только разобрать что именно я не могла. Медленно поднялась и как в тумане побрела к дверям. Обернулась, когда на мое плечо легла широкая ладонь, и выдавила немеющими губами:

— Сколько мне…

Договорить я не смогла. Из глаз брызнули слезы, превращая все окружающее в одно расплывчатое пятно.

— Фисташковое мороженое с солёным арахисом. Два рожка. И ещё бутылку воды, пожалуйста.

Вот так, буднично и словно ничего страшного не произошло. Пригнать через пол города на набережную, чтобы купить мороженое, сесть на траву и впервые за последние полтора года съесть то, что действительно хочется, не думая о последствиях. От двух рожков хуже уже не будет. А даже если и будет, то плевать. Примерно так я думала, откусывая по очереди то от одного рожка, то от другого, наслаждаясь таким простым, но в то же время безумно желанным сочетанием соленого арахиса и фисташкового пломбира. Локальный филиал рая. Но рука уже по привычке достает пластиковую баночку с таблетками, вытряхивает одну на ладонь и отправляет в рот. Мерзкое послевкусие сдохшей полуразложившейся кошки на ближайшие пятнадцать минут и изжога ближе к вечеру обеспечена. Тоже уже привычная. А небо сегодня голубое. И ни облачка. Птички поют, дети смеются, жизнь продолжается. Усмехнувшись, пристроила рюкзак под голову, закрыла глаза и выдохнула. Проревевшись в больнице и сдав заново кровь, я посмотрела на свое отражение в помутневшем зеркале в гардеробе, увидела опухшее, покрасневшие лицо, зареванные глаза и от этого зрелища меня будто отрезвило. Развернулась, нашла женский туалет, умылась холодной, пахнущей хлоркой и ржавчиной, водой и запинала упадническое настроение так глубоко, чтобы ему было страшно хотя бы пикнуть и напомнить о своем существовании. Ещё побрыкаемся. В Москве доктора что-нибудь обязательно придумают. Посовещаются, выпишут ещё каких-нибудь таблеток, а там посмотрим. Скажут, что жопа, вот тогда будем голосить. Неизлечимого сейчас нет. Да и где гарантии, что вся эта фигня не банальная врачебная ошибка? Сколько таких случаев было? Да сплошь и рядом. Чуть ли не каждую неделю в Интернете кипит очередная волна по поводу ошибочно поставленных диагнозов. Что там было из последнего? Паренек с мединститута сдал кровь, а его анализы перепутали и осчастливили: «Поздравляем, вы у нас ВИЧ-положительный.» И что? Съездил в соседнюю больничку, а там ему: «Не, парень, все нормально. Ошибочка вышла. Пользуйся презервативами и живи полноценной жизнью.» И у меня ошиблись. В следующий раз приеду, посмеемся с Львовичем. А про мороженое ему знать не обязательно. От одного хуже не будет. И солнышко светит. Прямо припекает. Я поднялась, закинула рюкзак на плечо и повернула голову в сторону, где стоял мотоцикл. И как оказалось очень вовремя. Пара пацанят лет девяти уже оценивающе посматривали на мой шлем, оставленный без присмотра.

— Эй, вы двое! Свалили в туман, пока я вам руки не оторвала! — грозно крикнула им и рассмеялась, наблюдая за тем с какой частотой замелькали пятки.

4

— Игнат, твою мать!

Я влетела в кабинет, взвинченная до предела. Грохнула шлемом о стол, подошла к открытому окну и ткнула пальцем в сторону служебной парковки:

— Какого лешего? Ты ничего не попутал? Мы же договаривались!

— Да? — наглая ухмылочка на лице Игната, развалившегося в кресле, откровенно говоря была ожидаемой, но раньше угрозы выставить мою Врыксу из гаража так и оставались угрозами, а тут стоит моя ласточка под самым солнцепеком. Еще и обосранная голубями. — Давай-ка вспомним про наши договоренности, если уж ты сама завела про них разговор, — он вытащил из верхнего ящика стола пухлый ежедневник, бросил его на край столешницы и кивнул в сторону кресла, стоящего рядом. — Присядь, поболтаем. И про договоренности, и про аренду, и особенно про задолженности…

— Игнат, я же тебе сказала, что все отдам!

— Естественно отдашь. Еще две недели назад должна была за апрель принести. И где? — он посмотрел по сторонам, даже в ящики позаглядывал и развел руками, — Что-то я не вижу ничего. Может, ты бабки приносила, когда меня не было? Положила куда-нибудь, а мне сказать забыла?

— Игнат, давай без этого, — я плюхнулась в кресло, вытащила из кармана свернутые в колбаску деньги, вырученные за последние гонки, и поставила рядом с ежедневником.

— Надеюсь, это за аренду? — с издёвкой спросил Игнат и, когда я помотала головой в ответ, улыбочка на его лице стала вообще садистской. — Лера, Лера, Лера. Гроза уличных гонщиков, Валькирия, сумасшедшая, Леди Лед, — он перечислял эпитеты, которыми меня наградили, смакуя каждый. Подхватил двумя пальцами деньги, покрутил их и, не пересчитывая, бросил в ящик. Оперся локтями на стол и посмотрел мне в глаза, — Лера, по-твоему, я похож на мецената?

— В смысле? — спросила я, не понимая к чему он клонит.

— В том самом, что у меня печатного станка в шкафу нет. Конечно, если найдешь, то я буду тебе очень благодарен, но что-то ты не особо с этим торопишься.

— Игнат, я же сказала, что все выплачу.

— Когда?

— Дай мне пару недель, я что-нибудь придумаю.

— Лера, я эти разговоры сколько слушаю уже? Часики тикают, а придумывалка у тебя как-то не торопится. Тебе предлагали варианты?

— Сказала же, что мот не продам, — огрызнулась я, — А Врыксу тем более.

— Лерочка, ты бы поласковее сейчас отвечала. Хотя бы из благодарности, что я твою ласточку не выставил за ворота. Сама же знаешь, как у нас тачки бесхозные быстро дербанят. Приехала бы, а от Врыксочки только кузов на кирпичиках стоит. А от твоей… — Игнат пощелкал пальцами, вспоминая все переделки и тюнячки, установленные в мою «Субару», — Не. Кузов бы тоже уперли.

— Извини, — примирительно процедила я сквозь зубы, отвернувшись к окну.

Игнат реально мог так поступить. И хрен к нему подкопаешься — даже в договоре аренды был пункт, что в случае неуплаты, администрация, то есть Игнат, мог распоряжаться машиной должника на свое усмотрение. Гоночные команды всегда платили в срок, а вот для частников, вроде меня, этот пунктик был недвусмысленным намеком, что денюжку в кассу нужно приносить каждый месяц, а не кормить обещаниями заплатить позже.

— Принимается, — Игнат откинулся на спинку кресла, закинул руки за голову и уставился в потолок. — Я, конечно, могу подкинуть тебе работенку в счет погашения задолженности. Скажи, если интересует. Думаю, Крот с радостью тебе ее уступит. Я бы сказал, что ты точно лучше него справишься. Один раз, а там сама для себя решишь.

— Пока обойдусь.

— Как хочешь. Даю тебе неделю на поиски бабла. И я сейчас это говорю не просто так. Если через семь дней не закроешь должок, попрощаешься с Врыксой.

— Две недели, Игнат.

— Неделя, Лера, и ни днем больше. Для тебя и так лимит моего терпения слишком резиновый. С другими я не церемонюсь, а с тобой даже про процент говорить ничего не буду. Можешь даже треком пользоваться.

— Шикарное предложение. А резину я где менять буду?

— С кем-нибудь договоришься.

— Ну да, — я покачала ногой и мысленно прикинула, что если устраивать гонки каждый день и приглашать побольше новичков, то моей доли хватит в аккурат на закрытие долга. Хоть какая-то светлая полосочка в жопе последних дней. — Если я расплачусь, то бокс снова мой?

— Через месяц. И это в лучшем случае.

— В смысле через месяц? Ты его уже кому-то сдал что-ли?

— Нет, блин. Оставил тебя дожидаться. Конечно сдал. Роман в интернете объявление повесил и, не поверишь, не ты одна на суеверия плюешь. Через полчаса уже бронь повесили и бабки перевели. Все четко.

— Какой ещё на хрен Роман?

— Помощника взял, — Игнат с довольной улыбкой обвел глазами свой кабинет и прикрыл глаза. — Теперь осталось секретаршу завести, чтобы чай носила, и буду большой босс. Надо было раньше кого-нибудь найти. Парень с мозгами, быстро во все въезжает. Ещё и с объявлением сам всё сделал. Знаешь же, что я с компами не дружу.

— Прибью говнюка! — прошипела я, осознав, что благодаря этому новичку меня выставили на улицу.

— Я бы не стал, Лера, — произнес Игнат. И от его голоса отчётливо повеяло холодком. — Ясно?

И мне ничего не оставалось, как кивнуть, скрипя зубами. Закусываться с Игнатом — затея изначально глупая. А с моими долгами так вообще лучше молчать в тряпочку и не отсвечивать. Начнёшь быковать и неделя отсрочки сразу же сократится до пары часов.

— Вы оба работаете на меня. Если что-то не нравится, двери на выход найдешь сама. Незаменимых людей не существует. Поставлю на твое место того же Крота. Он давно просится и будет работать за гораздо меньший процент, к слову. Ты рулишь улицами пока это выгодно мне. Это бизнес, Лера. Только во главе этого бизнеса стою я. Все понятно?

К концу этой тирады температура в кабинете упала градусов на двадцать, а желание устраивать разборки с помощником Игната улетучилось в неизвестном направлении со скоростью, увеличивающейся с каждым произнесенным словом. Я еще раз кивнула. Лишь сделала зарубочку по поводу Крота. Значит, втихаря за моей спиной Игната окучивает? Не отступился и на готовенькое метит. Будем знать теперь.

— У тебя неделя, — напомнил Игнат.

— Я помню.

— Если надумаешь на счет работы, звони.

— Я подумаю.

Поднялась со своего кресла и быстренько ретировалась подальше, пока Игнат не начал резать сроки.

Новенький мне сразу же не понравился. То, что Игнат почти открытым текстом сказал не устраивать разборки, ни разу не добавляло моей симпатии к человеку, который прогнулся под босса и натравил вечно срущих голубей на мою Врыксочку. Ни на одной машине, стоящей рядом, не было ни одного лепка, а на моей места живого не было. Не знаю каким образом это можно было сделать, но у парня получилось даже тут подпортить впечатление о себе. Я стояла, прислонившись к отбойнику, разделяющему ремонтную зону от небольшой площадки, которую фактически использовали вместо парковки для служебного транспорта и машин арендаторов боксов. Смотрела на то, как парень в майке и комбинезоне с лямками, болтающимися вдоль ног, достает из каблучка «Caddy» коробки с запчастями и отдает их механику из пятого бокса, чиркает в планшете какие-то пометки, кивает, жмет руку и с открытой задней дверью медленно подъезжает к следующему боксу, где история повторяется.

— И со всеми-то у тебя мир-дружба-жвачка… — хмыкнула я. Дождалась, когда закончится эта доставочная эпопея, и встала ровно посередине дорожки, преграждая путь так, чтобы ни слева, ни справа меня было не объехать без остановки.

«Caddy» плавно притормозил в полутора метрах, а парень за рулём вопросительно посмотрел на меня и махнул рукой в сторону.

«Ага. Разбежалась.»

Вышел, неторопливо подошёл и даже улыбнулся.

— Привет, ты бы не могла отойти в сторону немного?

«Привет, ты не могла бы…» — мысленно передразнила его я, рассматривая вблизи умника, догадавшегося одним своим появлением подкинуть мне проблем.

— Ты «Субару» перегонял из тринадцатого бокса?

— Ну я.

— Видел, что с ней стало?

— А что с ней не так? — парень вытянул шею и посмотрел в сторону парковки.

— Вчера на ней не было голубиных отметин, а сегодня есть, — медленно, почти по слогам, произнесла я, чтобы в лысой башке остатки роликов начали крутиться в правильном направлении.

— И что? — все с той же улыбочкой спросил он.

— Тачку засрал? Засрал. Теперь намой.

— Так это твоя что ли?

«Ух! Как долго доходит.»

— Это ничего не говорит? — спросила, показывая брелок с ключами.

— Крутая машина. Сколько до сотни разгоняется?

— Быстрее, чем мысли в твоей лысой черепушке.

— Ты со всеми так разговариваешь?

И все та же улыбочка. Ну прям сама милота и доброжелательность. Или непробиваемая тупость?

— Тебя что в краш тесте вместо манекена использовали?

— А ты видимо всегда сразу с двух педалей стартуешь?

«Чего?»

Я выгнула бровь, смешивая презрительным взглядом обладателя такого искрометного юмора с тем самым, что украшало мою машину, бросила ему ключи и пошла в сторону основного здания.

— Намоешь и поставишь в тень, — бросила ему, не оборачиваясь.

— А воском не натереть?

Я обернулась, чтобы ответить, добавив пару ласковых, но парень кинул мне ключ обратно и показал в сторону двух моек:

— Там сегодня очередей нет, но если тебе принципиально, чтобы машину намыл я, то можно было сказать «пожалуйста».

— Такое пожалуйста устроит? — спросила я, отгибая средние пальцы на обеих руках.

— Было приятно поболтать. Обращайся, если что, — рассмеялся он и залез обратно в машину.

Медленно объехал меня, улыбаясь от уха до уха, и покатил к служебным воротам.

5. Роман

Забежав по пути с работы в зоомагазин и «Beer-логу», я решил заскочить к сестричке с Филом. Позвонил, сказал, чтобы ждали гостей на пиццу, и вызвал такси. Переться к ним с пивчанским пешком по жаре через весь город не улыбало ни капли, тем более когда можно доехать на машине с кондеем.

— Клуб «Feelings», — ответил я на вопрос водителя и развалился барином на заднем сиденье.

Настроение насвистывало мотивчик «Тук-тук-тук». Естественно, фальшивя, но от этого становилось только веселее. Я и музыка — два явно не стыкуемых в пределах одной вселенной. Да и расскажешь кому, что меня распирало от произошедшей перепалки с Валькирией, не поймут. Но только не сестричка. У нее на этот счет и на все, в общем, всегда есть свое мнение, о чем она и заявила после того, как я с довольной моськой протянул пакет Филу и выудил из кармана кость из жил для Бусинки и новый мячик.

— Кажется, кто-то решил по полной прогнуться? — спросила Ритка, чмокнув меня в щеку.

— Это не прогиб, а намек. Привет, морда, — потрепал я виляющую хвостом дворняжку и выложил перед ней подарки.

Буся тут же села на задние лапы и тявкнула.

— Можно, но не на кровати, — погрозил ей пальцем Фил, и Бусинка, подхватив лакомство, потащила его в свою лежанку-корзину.

Запрыгнула в нее и закопала кость под подстилку. Вот странная собака — вроде никто ее голодом не морит, но все равно запасы делает по старой памяти. Сестричка с Филом за первые полгода откормили Буську так, что потом долго огребали от Алисы, но теперь для дворняжки эти два кадра были самыми любимыми людьми на всей планете, а Фил особенно. Принеси ей любую игрушку или вкусняшку, и она сперва спросит у него можно ли ей это брать от других людей и только после разрешения заныкает вкусное, а потом будет носиться по квартире, играя с мячиком, как сейчас.

— О да! Это же тот самый ирландский эль, о котором я так много слышал, но ни разу не пробовал? — спросил Фил, доставая из пакета три полторашки с фирменными этикетками «Beer-логи», и в ответ на мой кивок довольно протянул. — У-у-у!!! Я так понимаю, это все мне? Кайф! Ангел, обожаю твоего братишку! Ты же не хочешь или просто не будешь?

— Ага, выкуси, — рассмеялась Ритка, убрала две бутылки в холодильник и звонко хлопнула Фила по пальцам, сворачивающим пробку. — Иди уже за пиццей, Волк. Мы тебя подождем. Наверное.

И когда Фил пошел вниз, Бусинка стартанула за ним хвостиком, моментально забыв про мяч, а сестричка посмотрела на меня и спросила:

— Ну? И как твои ощущения после первой встречи? Хотя бы поболтал?

— Немного. Обменялись любезностями пока.

— Олень был послан, но не сломлен, — засмеялась Ритка с лёгкостью домыслив неозвученное.

— Типа того, — кивнул я, усаживаясь за стол.

— Совет хочешь? — спросила она, сделав небольшой глоток прямо из горлышка.

— Ага.

— В следующий раз бери больше пива. Мне понравилось. А если подтянутся Клей с Мистиком, то нам точно ничего не достанется.

— Понял. Сгонять за добавкой?

— Сиди ты спокойно, олень. Я же не сказала, что они точно приедут, — рассмеялась Ритка, доставая из шкафа три стакана.

— А вот и мы, — с довольным выражением на лице распахнул ногой дверь Фил, едва протиснувшись в дверной косяк с огромным противнем в руках, от которого шел такой запах, что у меня в желудке жалобно забулькал вечно голодный Чужой, а рот наполнился слюной. — Боюсь, что поварихе придется влепить выговор за излишние траты продуктов.

— Ну-ну, — прыснула сестричка, освобождая место на столе под пиццу на максималках. — Вы с Ромкой ее умнете и не заметите. Проглоты.

— Тогда выпишу премию, — тут же выдал диаметрально противоположное решение Фил, подцепил пальцами кругляш колбасы и, подув на него, протянул Буське.

К концу второй полторашки эль недвусмысленно намекнул, что он победит. Всех. Ритка начала пьяненько хихикать уже после третьего стаканчика, а мы с Филом как-то упустили этот момент из вида и чухнули, что дело пахнет керосином, когда сестричку потянуло танцевать. И если бы не этот эль… Но нет же. Захватив с собой последнюю бутылку нас понесло вниз на поиски приключений и веселья, и они не заставили себя долго ждать. Буквально через полчаса в поле моего зрения попал один из парней, постоянно трущихся с Валькирией на гонках. Крот — или как его там называл Фил, — стоял в компании таких же перекачаных парней рядом с барной стойкой и громко ржал, подбрасывая на ладони ключ с брелоком сигнализации. Этот смех и привлек мое внимание, а когда я вспомнил, где и с кем видел Крота, поперся к бару и сделал вид, что решил пропустить стаканчик, а сам превратился в слух.

— Эй, чудо ущербное, — борзо подозвал Крот новенького бармена-стажера и постучал по стойке пустым стаканом. Обведя свою компанию пальцем, бросил несколько купюр. — Повтори и побыстрее.

— Здесь не хватает, — неуверенно произнёс парень, пересчитав деньги.

— Значит налей за счёт заведения, лошара, — загоготав, Крот повернулся к своим дружкам и продолжил. — Ну этот типок два заезда катнул и оба раза бабки спустил, а потом ко мне подходит и давай ныть, что хочет ещё раз попробовать. Я ему говорю, мол бабки на бочку и гоняй сколько влезет. Так он ключи от своей тачки показывает и спрашивает: «А если так? Подойдёт?»

— Лошара, — заржал один из качков и его гогот подхватили остальные. — И чё?

— И все. Я больной что-ли такой халявой разбрасываться? Дёрнул его со старта, как стоячего. Делов-то. А лялечка у него, конечно, зачётная. Одна проблема была — прокладка между рулём и сиденьем. Так я это быстро исправил, — подбросив на ладони ключ, Крот расплылся в хищной улыбке.

— А Валькирия че?

— А что мне Валькирия? Ей не обязательно знать все. Тем более сейчас Игнат на нее бочку катит. Того и смотри выпнет ее за долги, а там уже я рулить начну.

— Извините, но с вас ещё полторы тысячи, — на грани слышимости прошептал бармен, отступив на всякий случай подальше от стойки.

— Ты глухой что-ли, — включил быка Крот. — Тебе же сказали, чтобы налил за счёт заведения.

Парнишка судорожно сглотнул, ища глазами поддержки, но Ден стоял далеко и вряд ли слышал этот разговор — все его внимание сейчас было сосредоточено на двух блондинках, которым он готовил очередной феерический по сложности коктейль. А я тут вроде как был не при делах. Простой посетитель. Только эль решил, что это не так. Одними губами прошептав стажеру: «Налей», я максимально незаметно сместился к Денису и в двух словах обрисовал происходящее в другом конце бара. Подло, но дело реально не мое, а Ден тут вроде как старший.

— Девочки, это за мой счёт, — улыбнулся он блондинкам, опуская в коктейли трубочки, а затем пошел к стажеру. — Мирон, как у тебя? Справляешься?

— Платить отказываются.

— Господа, будьте добры оплатить счёт, — с улыбкой на лице произнёс Денис.

— А ты меня заставь, — хмыкнул Крот под одобрительный гогот своей компании и хрустнул костяшками, демонстрируя кулаки.

— Ну зачем же сразу скатываться до угроз? Как на счёт пари? Выиграете — я оплачу ваш счёт. Выиграю я — оплачиваете вы.

— И че надо делать?

— Выпить «Бронепоезд». Хотя… — протянул Ден, окидывая взглядом Крота. — Что-то мне подсказывает, что я погорячился. С такой комплекцией, как у вас, у меня шансов вообще ноль.

— Слышь, ты, — оперевшись о стойку, ухмыльнулся Крот. — Сам предложил и сам же слился?

— Нет, ну если вы настаиваете.

— Давай свой «Бронепоезд», сыкло.

Развернувшись, Ден пробил несколько ударов в висящую рынду и громко прокричал:

— Бронепоезд Потемкин отправляется! Желающих купить билеты прошу поторопиться!

Нет, я, конечно, догадывался, что Дениса фиг проведешь в плане барных приколов и споров. Проще сразу отказываться, чтобы не опростоволоситься. Но мне и в голову бы не пришло каким ажиотажем аукнется звук рынды. Вокруг Крота и его компании сразу же столпилась куча людей и все наперебой протягивали деньги, называя номера.

— Двадцатый!

— Ден, на двадцать второй возьми!

— Семнадцатый!

— Да не напирайте вы! Денис, двадцать первый!

Желающих сделать ставку было так много, что при желании собранных денег хватило бы с лихвой закрыть счёт и побухать ещё раз, но меня больше напрягало количество выставленных на стойку стопок. Денис быстро наполнил двадцать четыре шота из разных бутылок, в одной ему известной очередности, а последним стал бокал с пивом, под который он положил счёт Крота и прокричал:

— Билеты проданы!

— Это чё? — уставился на стопки Крот.

— Вагончики, — улыбнулся Денис и показал на бокал. — А это локомотив. У вас есть пять минут, чтобы выпить все вагончики, начиная с конца. Оставлять недопитыми и пропускать вагоны нельзя. Последним нужно выпить локомотив, и все. Счёт закрыт. Если решили отказаться, то просто оплатите счет и стоимость «Бронепоезда».

«Зашибись,» — медленно пролетело у меня в голове, а вот Крот выразился вслух. И не так культурно. Скинув на барный стул свою куртку, он зло процедил сквозь зубы:

— Засекай и готовься к поездке в реанимацию, кидала.

— Три, два, один, поехали!

После очередного удара в рынду Крот начал лихо опрокидывать содержимое шотов в рот, словно в них была подкрашенная вода, а не алкоголь. Но чем быстрее он продвигался к середине состава, тем шире становилась улыбка Дениса, держащего в руке, поднятой над головой, секундомер. На десятой стопке, Крот шумно выдохнул и под ободряющий рев хлопнул ещё три шота, но уже без особого энтузиазма. И дальше его скорость стала резко снижаться. Как бы не подбадривали Крота его кореша, двадцать второй вагончик стал последним, который он смог осилить, а следующий поставил громкую точку. Сперва Крот грохнул пустой стопкой о стойку, и следом рухнул сам.

— Двадцать три! Новый рекорд бара! — ударив в рынду пять раз, выкрикнул Денис, перекладывая деньги из-под нетронутых стопок в бокал с чаевыми. Остальные он протянул сделавшему ставку на двадцать третий вагон и посмотрел на офигевших корешей Крота. — Оплатите счёт, пожалуйста.

Рассчитавшись из кошелька мычащего друга, они подхватили его под руки и потащили к выходу, а Ден хитро подмигнул Мирону:

— Учись, студент.

— Денис, — позвал я довольного бармена и, когда он подошёл, спросил. — Хоть кто-то этот «Бронепоезд» осилил?

— М-м-м, дай подумать… На моей памяти был только один чел, с которым мы в прошлом баре частенько закусывались по приколу. Но он со мной после «Потемкина» почему-то больше не спорил.

— Знаешь, я, кажется, догадываюсь почему, — хмыкнул я. — Ты бы ещё что-нибудь похлеще придумал, приколист.

Рассмеявшись, Ден быстро убрал вагончики, сделал глоток из бокала и пошел обратно к блондинкам, постреливающим глазками в его сторону.

6. Валерия

— Заедь. Срочно.

И все. Сон моментально сдуло от ледяного холода двух слов, а меня с кровати. Хуже нет таких звонков. Я лишь мельком бросаю взгляд на часы и внутренний голос моментально выдает свою оценку по шкале дерьмометра. Сто двадцать из ста возможных. В пять утра Игнат ещё не звонил, и ничего хорошего — позвони он даже в шесть или семь, — явно не предвидится. Пока надеваюсь и заталкиваю себя в «черепаху», уже в который раз обещаю себе выкроить время и денег на новую, но, как и всегда, сама знаю, что это обещание так и останется невыполненным. Время-то найдется, а вот с деньгами… Гадать и строить предположения, что именно стало причиной звонка, глупо. Приеду и узнаю. Ясно, что жопа, а под каким именно соусом ее подаст Игнат мне и так не дадут выбирать. Прихватив из тумбочки скатанные в колбаску деньги и баночку с таблетками, я быстро сбегаю вниз по лестнице и аккуратно снимаю с мотоцикла чехол. Запустить двигатель, натянуть шлем и медленно выкатиться из двора, чтобы потом выкрутить рукоятку газа до упора и рассмеяться, услышав перепуганный ор сирен сигнализаций припаркованных автомобилей.

Концентрированная эйфория. Пустые улицы, мелькающие по бокам столбы и витрины, а перед глазами: дорога и стрелка спидометра, перемахнувшая отметку в двести. Самый страшный наркотик, от которого, попробовав раз, уже невозможно отказаться. Можно лишь увеличивать дозу, балансируя на тонкой грани, и попытаться соскочить вовремя. Игнат смог, а отец нет. Оттормозившись с визгом покрышек, я чудом успеваю объехать появившуюся выбоину в асфальте и судорожно сглатываю вязкую слюну, обещая больше так не гонять… в городе. Поправка, всегда звучащая в моей голове с небольшой задержкой. Я не умею не гонять, я не могу не гонять, но оставшийся путь до автодрома все же проезжаю чуть ли не по правилам. Лишь на последних километрах разрешаю себе выкрутить рукоятку до упора. Здесь я знаю каждый миллиметр асфальта и могу проехать до ворот даже с закрытыми глазами. А мелькнувшая справа табличка с перечеркнутый названием значит только одно — я уже не в городе и все обещания могут идти в…

— В курсе чья тачка? — Игнат разворачивает ко мне экраном свой телефон, на котором выведена фотография красного ГТР-а.

— Сына Аслана, — киваю я. — Вчера приезжал.

— И где она сейчас?

— В смысле, где? Я не подписывалась играть в няньку… Э-э-э… — мой взгляд натыкается на не к добру выгибающуюся бровь, а в ноздри проникает уже ощутимый запах надвигающейся бури. — Игнат, я хотела сказать, что не знаю. Вчера видела. Рустам два заезда проср… проиграл, а потом не знаю, — осторожно поставив на стол цилиндрик, перетянутый резинкой, медленно отодвигаю его от себя. — Вот. Вчерашнее.

— Два?

— Два. Ты же знаешь, что я все записываю.

К деньгам так же медленно сдвигается мой блокнот, в котором записаны все заезды: кто, с кем, какие тачки, суммы ставок и призовых. Мне так удобнее, и перед Игнатом какой-никакой, но все же отчёт. Я не мутила за его спиной никаких левых схем, хотя могла бы при желании. Доверие и репутацию не купишь ни за какие деньги. Вот я и завела блокнот, и даже больше — притащила в уличные гонки систему очков, по которым раз в неделю составляла рейтинг самых-самых. Все прозрачно и честно. Поэтому-то так уверенно могу говорить, что Рустам гонял два раза, как всегда. Его новенький ГТР, уляпанный наклейками под стрит-рейсинг, было сложно не заметить. Как и то, что ездить он все так же не умеет и вряд ли когда-нибудь научится.

— Значит два? — снова спрашивает Игнат, хотя сам прекрасно видит ответ в моих записях.

— Два, — опять киваю я. Вот только уверенность спотыкается и кубарем летит в пропасть, когда в кабинете начинает звучать голос с кавказским акцентом:

— Салам, Игнат. Некрасиво делаешь, дорогой. Зачем подарки забираешь? Если Рустам тебе должен, то мог, как мужчина, позвонить мне, а не отбирать у мальчика машину. Решили бы все. Уважаемые люди всегда могут договориться. Перезвони…

Остановив присланное голосовое сообщение, Игнат поднял на меня тяжёлый взгляд, от которого язык прилип к небу, а горло пересохло.

— Ключи от Субару.

— Игнат…

— Я не собираюсь решать твои косяки. Тачка пропала у тебя, а не здесь. Значит, отвечаешь ты.

— Игнат… я же…

— Даю тебе двенадцать часов. Либо у Рустама появляется его ГТР, либо он заберёт твою Субару. И не забывай, что часики тикают, Лера. В твоих интересах, чтобы мы с Асланом и дальше оставались друзьями.

Опустив на стол ключи, я никак не могла разжать пальцы и выпустить их. Единственную вещь, оставшуюся мне после смерти отца, Игнат забирал с каменным, непрошибаемо безразличным выражением на лице. Один ушлепок просрал свою машину, а отвечать за это приходится мне. Моей машиной. Папиным подарком.

— Это бизнес, Лера, — жёстко произнес Игнат. Посмотрел на брызнувшие из глаз слезы и, грубо разжав мои пальцы, смахнул ключи, деньги и блокнот в верхний ящик стола. — Заберёшь, если Аслан позвонит.

На негнущихся ногах я спустилась по лестнице на первый этаж и только там разревелась, привалившись спиной к автомату с газировкой. Слезы потекли по щекам и срывались с подбородка крупными каплями. Со злости грохнув шлемом о прозрачную дверь, за которой ровными рядами были выставлены баночки с разными напитками, я услышала, как одна упала в лоток и печально рассмеялась — даже бездушная железка оказалась гораздо человечнее Игната. Присев на корточки, вынула «подаренную» баночку диетической «Колы» и, наплевав на все запреты и диеты, потянула за язычок. Шипящий звук и вырывающиеся на волю пузырьки легонько пощекотали нос, когда я, смахнув слезы, поднесла банку к губам. Осторожно сделала крохотный глоток, словно сомелье, дегустирующий дорогущее вино, и покатала на языке пузырящуюся жидкость, вспоминая это почти забытое ощущение.

— Не могу понять, ты сейчас счастлива или грустишь? — негромко раздалось от дверей, и я медленно подняла глаза на вошедшего.

Мне бы стоило догадаться, что в такое время только один человек может приехать на автодром. И что только новый помощник Игната отсвечивает тщательно выбритой черемушкой. Но вместо гневной тирады в адрес этого самого Романа, с подачи которого мою Врыксочку выставили из бокса, я всхлипнула и, разведя руки в стороны, спросила:

— Доволен?

— Чего-то не очень, а есть с чего? — спросил он, подходя ближе. Заглянул мне в глаза и вытащил из кармана платок. — Я могу чем-то помочь?

— Конечно, — усмехнулась я. — Ты же у нас всем помогаешь. Вон, даже платочек таскаешь.

— А если нормально? Вдруг могу?

— Ага. Хоттабыча включишь и ГТР найдешь? — фыркнула и, похлопав по плечу, помотала головой. — Иди работай работу, помощник. Игнат любит таких исполнительных.

— Какой именно ГТР?

И та серьезность, с которой прозвучал этот вопрос, заставила меня рассмеяться. Посмотрев пристальнее на этого клоуна, я не нашла ни намека хоть на какой-то стёб или прикол и скрестила руки на груди:

— Допустим, красный, — выждав полминуты и вопросительный взгляд, добавила, — R35, прошлого модельного года.

— Потерялся или украли?

— А для тебя есть разница? — рассмеялась я ему в лицо. — Ты же вроде сказал, что можешь помочь.

— Если украли, то это в ментовку, а если потерялся, то может и смогу.

— Да? — меня уже откровенно разрывало- такая тупая уверенность даже Кроту не снилась, а здесь… Смахнув с лица выступившие уже от смеха слезы, я пристально посмотрела в глаза стоящего напротив доморощенного комика и кивнула. — Ну, допустим, потерялся. Вчера приехал на гонки, а потом пропал. Так стало ведь гораздо проще?

И вот тут мое веселье как-то резко сошло на нет. Слишком странной мне показалась улыбка и не менее странным прозвучавший вопрос:

— Ты на колесах или пешком?

— Слушай сюда, манекен для краш-теста, — медленно закипая, произнесла я, тыча пальцем ему в грудь. — Шутки у тебя крайне тупые и юмор странный. Раньше я бы сказала, что в твоей лысой черепушке есть единственная извилина, из-за которой ты вот так искрометно Петросяна включаешь, но сейчас…

— Короче, я за ключами, а ты подожди тут, — оборвал он мою, только начавшую выходить на более интересный и едкий уровень, речь и пошел в сторону раздевалки, бросив через плечо, — Так-то я Рома, если тебе это интересно.

— Ни капли, Рома! — крикнула вдогонку, но в ответ донёсся сдавленный смешок.

Уровень бредовости происходящего никак не укладывался у меня в голове. Вместо того, чтобы искать этот проклятый ГТР и спасать свою Врыксочку, я ехала в каблучке «Caddy» на пассажирском сиденье и пыталась понять на кой черт этому Роме сдался адрес Крота и с какого перепуга мне туда нужно ехать. Единственное здравое объяснение — стресс. Нет, ну а как можно не стрессовать, когда тебя в пять утра подрывают с кровати и забирают машину? У меня такое не каждый день происходит. Извините, не привыкла. Провалившись в эти мысли, я сперва вопросительно посмотрела на остановившего машину парня и только после вопроса: «Этот?» перевела взгляд на ядерно-красную морду ГТР-а и, не веря, несколько раз моргнула, потеряв дар речи.

— Этот…

— Ключи у Крота. Если я больше не нужен, то мне пора, — улыбнулся Роман и в моей манере произнёс, — На краш-тест опаздываю. Там без меня никак.

7

Я молча проглотила шпильку, решив оставить ее без едкого ответа, который уже собирался сорваться с моих губ. Как никак этот Хоттабыч реально помог и ничего не попросил в ответ. Хотя мог. Выпрыгнув на растрескавшийся от старости асфальт, обернулась и перед тем как захлопнуть дверь произнесла:

— Ты попроси, чтобы тебе пару анекдотов что-ли закачали, башка пластиковая.

— Попробую договориться, — улыбнулся он и, включив заднюю передачу, медленно стал сдавать в сторону арки.

А я быстрым шагом направилась к подъезду и, перепрыгивая через две ступеньки, почти взлетела на пятый этаж.

Крот открыл двери через двадцать минут, когда я уже просто кипела от ярости и пинала двери, раз за разом нажимая на кнопку звонка. Тот факт, что рядом с ГТР-ом стоял Цивик Крота, однозначно подтверждал, что сам он по любой дома, а то время, которое мне пришлось долбиться в двери только сильнее убеждало — эта сутулая собака сейчас судорожно придумывает объяснения появления новой тачки.

— Твою мать, Валькирия, какого хрена ты приперлась? — вместо приветствия прохрипел Крот, морщась и прижимая к голове ладонь. — И так башка раскалывается…

— Ключи от ГТР-а и быстро! — рявкнула, проталкивая его в коридор. В нос шибануло тошнотворным амбре перегара, но играть в заботливую мамочку с Кротом я никогда не собиралась, а сейчас и подавно. Сам бухал, самому и выхаживаться. — Ключи!

— Да дам я тебе покататься. Дам! Только давай попозже… Вечером на сходку приеду и там поотжигаешь… Что ж так хреново-то…

— Крот! Ключи, если не хочешь, чтобы я окончательно разозлилась! — и в доказательство серьезности своих слов постучала костяшками пальцев по его лбу, что тут же отозвалось болезненными стонами и потоком матов. Дождавшись небольшого перерыва, спросила, поднимая к его лобику сжатый кулак. — Повторить?

— Что ж ты за сука-то… — протяжно завыл Крот и, покачиваясь, побрел в комнату. — Все тебе прямо сейчас подавай…

Грузно опустившись на диван, он подтянул к себе куртку, валяющуюся на полу, и начал выворачивать карманы, попутно проклиная меня, какой-то бронепоезд, Потемкина и вагоны, не особо стесняясь в выражениях. Найдя и бросив в мою сторону ключи, Крот тут же потянулся к полторашке минералки и жадно припал к ней, осушив до половины в несколько глотков.

— Только не поцарапай мою лялечку, — выдохнул он, откидываясь на спинку дивана. — Прибью.

— Игнату расскажешь и про твою, и про лялечку, — с садизмом прошипела я, смотря на просыпающийся на мутном лице страх.

Развернувшись, не удержалась и хлопнула дверями с такой силой, что в спину прилетела очередная гневная тирада, в которой из культурных слов было лишь одно местоимение.

— За лялечку он переживает, — нервно рассмеялась я, выскакивая из подъезда.

Нажала кнопку на брелоке, и ГТР дважды вспыхнул поворотниками, приветливо щёлкнув открывшимися замками. Подбросив на ладони ключ, я хищно посмотрела на Цивик, и на моих губах заиграла недобрая улыбка.

— Лялечка…

Прижав кончик ключа к черному крылу я медленно пошла вдоль автомобиля, морщась от противного скрежещущего звука и ликуя одновременно. Развернулась и повторила маленькую месть. Две глубоких царапины, идущие от фары до задних фонарей, не то чтобы с лихвой компенсировали потраченные нервые клетки, но моя внутренняя стерва поцокала языком и широко улыбнулась. Не особо представляю, чем закончится разговор Крота с Игнатом, только пара царапин на машине гарантированно покажутся ему меньшей из бед.

Перед тем как провести на террасу, где завтракал Аслан, меня дважды обыскали: сперва поверхностно, сразу же после того, как я заехала за ворота особняка, и потом уже в доме по полной. Деловито и быстро охлопав меня по рукам и ногам, охранник кивнул на молнию на куртке, и я ее расстегнула, широко разводя в стороны полы.

— Зачем бронежилет надела? — спросил он, ухмыляясь. — Боишься, да?

— Это черепаха. Защита, если с мотоцикла упаду.

— Приехала на машине, а говоришь про мотоцикл. Совсем больная? Повернись.

Что-то пытаться объяснять ему я не стала. Молча повернулась спиной к охраннику, и заскрипела зубами, когда он начал гундосить со вторым, держащим руку на кобуре. Мне не нужно было знать языка этих горцев, чтобы по тону и сальным смешкам понять о чем идет речь.

— За мной иди, — щелкнул он пальцами, вдоволь насмотревшись на мою задницу, обтянутую кожаными штанами.

Проведя сквозь дом, коротко постучал в дверь и распахнул ее, пропуская меня вперед.

— Здравствуй, Валерия, — произнёс Аслан, откладывая в сторону газету. Жестом отпустил охранника и показал мне на стул, стоящий напротив него. — Присаживайся, кушай.

— Спасибо, Аслан, — вежливо ответила я, сразу же выкладывая на стол ключи. — Вот. Извини, что так произошло с Рустамом. Я не знала. Больше такого не повторится.

— Хорошо, — кивнул, закрывая вопрос, и спросил, обведя рукой стол, на котором не было свободного места, — Почему не кушаешь?

— Мне ничего из этого нельзя, Аслан.

— Брезгуешь моим гостеприимством? — вспыхнули недобрыми огоньками проницательные глаза мужчины.

— Болею. Диета такая.

Аслан лишь внимательнее стал всматриваться в мое лицо, будто искал подтверждение того, что я действительно больна, а не пытаюсь оскорбить его отказом. Вот только внешних признаков при всем желании он бы не нашел. Я сама узнала о том, что у меня проблемы с почками случайно. Жила, никого не трогала и тут: «Здрасьте, мы вас не ждали, а вы припёрлись».

— Плохо, когда такая красивая девушка болеет, — произнес он.

— Болеть, вообще, хорошего мало.

— Что доктора говорят?

— Ничего. Сами разобраться не могут.

Я с тоской посмотрела на лодочки хачапури по-аджарски, в которых было собрано все, что так хочется, но никак нельзя. От одного только их запаха рот наполнился слюной, и это не осталось незамеченным. Вряд ли Аслан собирался все съесть сам, да и второй комплект приборов явно намекал на то, что хозяин дома планировал позавтракать плотно и неспешно в компании. Вот только мне можно было уплетать всю эту вкуснятину исключительно глазами и вдыхать умопомрачительные ароматы. Отодвинув от себя тарелку, Аслан неторопливо налил в кружку чай и с вопросом посмотрел на меня:

— Тоже нельзя?

— Можно. Только если разбавить.

— У меня есть один друг, — наклонив носик чайника над моей кружкой, произнёс мужчина, — очень хороший доктор, — увидев, что мне достаточно, Аслан покачал головой и оставшуюся — большую, — часть кружки заполнил водой из графина. — Съезди к нему. Пусть посмотрит.

— Спасибо за предложение, Аслан, но я сама разберусь.

Не знаю, что именно развеселило мужчину — цвет моего «чая» или то, с каким наслаждением я втянула его аромат, — но он широко улыбнулся и эта улыбка никак не вязалась с тем, что произнёс кавказец:

— Женщина не должна решать мужские проблемы, Валерия. Мужчина, настоящий мужчина, не будет перекладывать свои заботы на хрупкие плечи. Я ждал Игната, но он решил, что может прислать тебя. Спрятался за юбку.

— Это я не досмотрела, что Крот кинул вашего сына, — попыталась оправдать я Игната, но этим только больше развеселила Аслана.

— Ты умная девочка и должна понимать, что к тебе у меня претензий нет. Ты не виновата, что Рустам сглупил. Я видел, как он гоняет. Слишком горячий, но ещё глупый. А этот Крот — просто шакал. Я говорил об этом Игнату, только он считает себя умнее всех. Думает, что, передав тебе гонки, ему не придется за них отвечать, — покачав головой, мужчина придвинул к себе ключи и спросил. — Думаешь, мне так нужна эта машина? Нет, не нужна. А тебе нужно съездить. Прямо сегодня. Я скажу, чтобы тебя отвезли.

Подавившись чаем, я уставилась на Аслана, но он абсолютно спокойно поднял кружку и принюхался к чаю:

— Ещё мой дед говорил, что женщина — это цветок, а мужчина — садовник. От того, как садовник будет ухаживать за цветком, будет зависеть каким он вырастет. Ты красивая девушка. Глупо увидеть такой цветок и позволить ему завянуть раньше времени. Тем более, когда мне это ничего не стоит.

В последний момент Аслан передумал или, что скорее всего, решил, что я сбегу по дороге. Оставил меня на попечение охранникам, которые тут же снова начали свои бу-бу-бу, скользя плотоядными взглядами по моей фигуре. И тем смешнее было увидеть, как резко поменялось выражение на лицах, когда за их спинами бесшумной тенью возник страшный и ужасный Босс.

— Эта девочка — моя гостья, — процедил он и затем добавил что-то на языке гор, явно не предназначавшееся для моих ушей на языке.

От одного только тона Аслана у меня кровь застыла в жилах, а два его подчинённых чуть-ли не на колени упали, принося мне свои самые искренние извинения. Ага. Верилось в эту искренность не очень, но когда машине Аслана подъехала к посту у ворот, он остановил водителя прикосновением руки и опустил стекло:

— Серго, объясни всем, чтобы к девочке в этом доме относились, как к моей дочери. Если она приедет в слезах, я лично спрошу за каждую упавшую слезинку.

— Все сделаю, Босс.

И моя челюсть едва не упала на колени. Из того, что я знала про Аслана, можно было с уверенностью сказать — свое слово он держал и не бросался ими на ветер. Если сказал, что спросит, то спросит так, что отвечающему мало не покажется. А мне с какого-то перепуга свалилось его покровительство. Никаких заслуг у меня перед ним не было, даже наоборот. На косяк с тачкой Рустама закрыл глаза и считай, что повезло. «Гостья», хоть и удивила, но прозвучала как команда «Фу!» облизывающимся собакам. А тут, хлобысь, и уже «моя дочь». Это ж где я так ему угодила? Вот только объяснять свою внезапно проснувшуюся щедрость Аслан не собирался, оставляя мне самой строить догадки.

— Здравствуй, дорогой! Как сам? Как жена? Дети как? Старший, слышал, по отцовским стопам пошел?

Я деликатно свинтила подальше от Аслана и вышедшего его встречать мужчины. И пока они обменивались любезностями и обсуждали последние новости крутила головой, словно пришибленная пыльным мешком — частная клиника, куда меня привезли, уже с порога отпугивала простых смертных высотой планочки в плане материального благосостояния. А внутри это ощущение только усилилось. Если в поликлинике, где я перед тем как попасть в кабинет к врачу должна была отвоевать талончик у бабулек, а потом отстоять некислую очередь, то здесь… Мама родная… «Добрый день», «Вас ожидают», «Проходите, пожалуйста». И чистота такая, что стыдно за свои ботинки, а бахилы не продаются.

— Валерия, — мягко взяв меня за плечи, произнёс Аслан. — Познакомься, это мой хороший друг Дато.

— Здравствуйте, — кивнула я мужчине в хирургическом костюме.

— Расскажи ему все, а я подожду. Не бойся, Дато тебя не обидит.

— Пойдемте? — тепло улыбнулся мне доктор и повел за собой.

8. Роман

— Получите, распишитесь.

Очередная, последняя на сегодня, коробка покидает «Caddy» и я могу официально забить болт на все. Развернуться на пятачке за боксами, намыть и запарковать служебную машину — мне нравится, когда она чистая и блестит, — а затем с пакетом, в котором лежит приготовленный мамой перекус-обед лететь к трассе. На ней сегодня Ян, Лехин пилот, царь и божество, тестит новый конфиг перед сезоном. Я успеваю устроиться на сложенных стопкой покрышках до того, как машина в очередной раз выезжает из паддока после заправки и смены резины и сделает прогревочный круг. Ян педантичен до безумия и на все выкаты бронирует трассу с самого утра и до глубокого вечера. С утра вкатывается в трассу и ищет новые мелочи на отладку, а потом дубасит дальше по трассе в гордом одиночестве. За что остальные пилоты, оставшиеся на сутки в паддоке, за спиной называют его самопровозглашенным и самовлюбленным царьком. Что вообще не так. Просто у мужика бзик. Он может и часто практикует одну фишечку — пролетает на сумасшедшей скорости несколько кругов, а потом, в конце прямой, резко разворачивается на сто восемьдесят градусов и с буксом начинает ураганить уже в обратном направлении. Чем чреваты такие манипуляции, окажись Ян на треке не один, легко догадаться. Но как бы не подкалывали Яна конкуренты по пилотному мастерству, все они потихонечку, как и я, подходят к отбойникам и внимательно наблюдают за всем, что вытворяет на своей машине Царь. Леха не без гордости говорил, что Ян здесь лучший, и его манеру вождения уже давно растаскивают и пытаются копировать, но на то царя и называют Царем, чтобы он всегда был чуточку круче и придумал что-то новое.

Я быстро проглатываю бутерброды, запивая их чаем из термоса, и осторожно поглядываю в сторону скучковавшихся пилотов. Негласное разделение на касты в паддоке становится гораздо ощутимее рядом с трассой. Если у боксов все между собой друзья и коллеги, то здесь пилоты — боги, механики — их рыцари, а я — мальчик на побегушках, с которым разговаривать нет смысла. Поэтому на меня не обращают внимания, что не может не радовать. Поудобнее устроившись на верхнем колесе, я краем уха слушаю разговоры пилотов и наблюдаю за машиной Яна, приближающейся к очередному повороту. Моя левая ступня легонько дергается — выжимает сцепление, — а правая рука скидывает две передачи вниз и, дернув ручник, возвращается обратно на воображаемый руль. Теперь уже правая ступня начинает нажимать на педаль газа, ориентируясь на доносящееся рычание, а руки ловят пошедшую боком машину. Оставив после себя шлейф густого дыма, она выравнивается и снова начинает ускоряться, чтобы резко остановиться рядом с тем местом, где собрались наблюдающие.

— Что-то с тачкой, — то ли спрашивает, то ли утверждает один из пилотов, вроде Серега по голосу.

— Да хрен его знает. Не похоже.

— Перегрел движок скорее всего или на телеметрии ошибку какую выцепили.

— У Яна и движок перегретый? Ему сегодня подвеску отстраивали. Там что-то.

Предположения о причинах такой внезапной остановки сыпятся, словно из рога изобилия, и каждая имеет место быть — на треке любая мелочь может стать роковой. Но как по мне, Ян слишком неторопливо выбирается из-за руля и снимает с головы шлем. Человек, у которого что-то не так с машиной, не будет таким спокойным.

— Ром, подойди сюда на минуточку, — кричит он.

И его просьба моментально прекращает разговоры. Теперь уже на меня смотрят с удивлением, а я быстро соскакиваю со своего места и перелезаю ограждение.

— Воды принести? — спрашиваю и тихонечко охреневаю от звучащего предложения:

— Садись за руль. Прокатимся.

— Чего?

— Возьми шлем и садись за руль. Хочу кое-что спросить.

Только сейчас я замечаю второй шлем на сиденье пассажирского ковша и пару перчаток.

— Не тяни резину, — поторапливает меня Ян, загадочно улыбаясь во все тридцать два зуба.

Нахлобучив шлем на голову и перчатки на руки, я кое-как умудряюсь залезть за руль и тут же попадаю в локальный филиал ада. Внутри машины жарко настолько, что мне остается только гадать как Ян не спарился в своем костюме. А он с легкостью устраивается на соседнем месте и, воткнув штекера в приборку, пристегивается ремнями.

— Леха говорит, что ты ко всем подходил, просился поучить, — раздается внутри шлема, и я киваю. — Чего у меня не спросил?

— Ну-у-у… Ян у тебя и так времени свободного нет. Да и где я, и где ты.

— Понятно, — смеется он, а потом полностью серьезным голосом спрашивает. — Секвентальную коробку видел раньше? До педалей нормально достаешь?

И я снова киваю, как китайский болванчик. С одним дополнением — вряд ли болванчики так потеют. Потратив две минуты на разъяснения что и для чего, Ян приглашающим движением руки показал на кнопку зажигания:

— Давай, посмотрим есть ли смысл с тобой вошкаться.

Нужно ли говорить, что такими предложениями нельзя разбрасываться? Банально покататься на боевой машине по гоночной трассе — уже предел мечтаний, а когда рядом сидит лучший пилот в роли учителя… Пару кругов я откровенно «тошнил», привыкая к поведению машины и слушал наставления Яна. На третьем, перед длинной прямой, он выставил перед собой руки и опустил правую ладонь, намекая на то, чтобы я смелее надавил на газ. И вот тут началось самое веселье. Спину вдавило в спинку ковша, а по ушам ударило проснувшееся под капотом чудовище. Страх смешался с волной адреналина и полетел по венам, обостряя и без того шкалящие ощущения. Сцепление, передача вверх, газ — Ян дублирует голосом подсказки ладонями, а перед плавным поворотом в конце прямой быстро объясняет по какой траектории мне нужно в него заходить и на какой передаче. Максимально кратко и спокойно. Настолько, что у меня исчезает страх. Мозг впитывает скупые слова, словно губка, а руки и ноги начинают двигаться увереннее. Теперь уже мне не мешает жара, я вообще ее не замечаю. Есть руль, педали, двигатель и широкое полотно асфальта. Три круга, четыре, пять, шесть… Исчезли подсказки, звучащие в шлеме, даже ладони, показывающие что и как нажимать, теперь покоятся на коленях Яна. Я отмечаю это боковым зрением, раз за разом бухтя под нос то, что он мне втолковывал, а на длинной прямой, уже начинаю чувствовать на сколько можно сейчас разогнаться и где потом нужно будет начать тормозить.

— На сто пятьдесят сцепа, скинь до третьей и попробуй пройти поворот боком.

Где там рассказы про то, что пилоты — зажравшиеся говнюки? Пролетев обозначенную табличку, я быстро, словно уже тысячу раз так делал, скидываю передачи вниз, одновременно с этим дергая палку ручника и выворачивая руль. Зад машины тут же сносит, но у меня в голове все еще явственно звучит тот рев движка, когда Ян исполнял такой же маневр, и я правой ногой ловлю нужную тональность, позволяя машине скользить в нужную мне точку, после которой руки самостоятельно, совсем немного, корректируют траекторию. И снова газ в пол. К следующему повороту, за которым будет еще один и потом еще.

Дав мне порезвиться пару кругов, Ян показал на съезд в дальнем конце трека и после остановки мы поменялись местами.

— Завтра сильно занят? — спросил он и, когда я помотал головой, плавно тронулся, выворачивая обратно на трассу. Уже перед самым поворотом к боксам кивнул сам себе и негромко произнес, — Как освободишься, подходи. Покатаемся пару часиков со всеми, а там посмотрим.

— Ян! Спасибо!

— Пока не за что, — остановив машину перед въездом в свой бокс, Ян хлопнул меня по колену и рассмеялся. — Давай шуруй в душ. Попробуем чему-нибудь тебя научить, гонщик.

Можно всей душой ненавидеть мою сестричку за движуху, развернувшуюся вечером, но, черт побери, как же я ее люблю за такие приколы. Фил ещё днём скинул сообщение, чтобы я не тупил и после работы сразу же ломился к ним. И ведь ни слова о причинах такой срочности не написал гад. Едь и точка. Сразу же чувствуется Риткино влияние. И стоило мне только приехать в клуб, понеслась душа в рай.

— Так, слушай и запоминай, олень, — сестричка выложила на стол телефон и постучала по нему пальцем. — Это мобильный для Жени Доу. Звук на нем никогда не включай, спалишься ещё раньше времени. Я поставила на вибро, вот пусть и стоит на вибре. Карточки мы тебе нарезали, два маркера на всякий случай приготовили. Только попробуй пикнуть хоть слово, и я тебя придушу лично! — Рита погрозила у меня перед носом своим кулачком и, пока я пытался хоть каким-то способом всю эту катавасию склеить в удобоваримое и понятное, разогрела в микроволновке ужин и командным голосом сказала, — Ешь!

И вот здесь я угукнул. Понятно, логично и пахнет вкусно. Слопал все, попросил добавки, но почему-то вместо дополнительной порции получил подзатыльник. А потом пришел Фил, Клей, Мистик. И Риткины наставления показались верхом логичности.

— Ну что, Ангел? — спросил Фил, целуя в щеку мою сестрёнку. — Все о'кей?

— Да, — довольно улыбнулась она. — Телефон выдала и покормила. Теперь он полностью ваш.

— Крутяк. Пацаны, Ромка, погнали. Опаздываем уже.

— А-а-а… — протянул я, но никто ничего объяснять не стал.

Подхватили под белы рученьки и потащили вниз. Мне, конечно, раньше не приходилось участвовать в развлекаловках, где ты ничерта не знаешь, но сегодня видимо звёзды на небе сошлись в какую-то загогулину, и упираться я не стал. Даже когда меня впихнули в Патриот Фила на заднее сиденье, где уже сидела крайне сексапильная девушка.

— Знакомься, это Китти, — представил ее Фил.

— Рома, — расплылся я в улыбке и снова чуть не огреб подзатыльник от сестрички:

— Женя, а не Рома! — прорычала она, критично осматривая наряд девушки.

— Мне Фил сказал надеть что-нибудь посексуальнее, — проворковала та в ответ, виновато поправляя едва сходящуюся на крайне выдающихся размеров груди рубашку.

— Да я уже догадалась откуда ноги растут, — медленно протянула Ритка. Посмотрела на своего Волка, и окажись я сейчас на его месте — сам себе не позавидовал бы.

— Ангел, все для твоего братика.

— Только посмотри в ее сторону, — угрожающе прошипела сестричка.

Тут даже мне стало страшно, но Фил только улыбнулся и завел двигатель.

— Ромыч, короче тема такая, — посмотрев на меня в зеркало заднего вида, начал он. — Валькирия сегодня в группе запостила сообщение, что вечером будет открытый заезд. Все, кто хочет, могут подтягиваться и гоняться там хоть до усрачки.

— А почему я об этом только сейчас узнаю? — спросил я, стараясь лишний раз не смотреть в сторону грудей Китти, покачивающихся на каждой неровности. А так как Фил притормаживать перед ямками даже не думал, то это было почти нереально.

— Потому, что ты, олень, все испоганишь! — безапелляционно заявила Ритка. — Нет, конечно, если хочешь и дальше слюни на свою Валькирию пускать, то мы хоть сейчас с Филом обратно поедем, но ты же не откажешься от помощи?

— Видимо, нет?

— Ну вот и все. Делай, что тебе скажут, а дальше наша головная боль.

— И что мне делать? — спросил я.

— Пока молчать в тряпочку и завязывать пялиться на груди, — рассмеялась сестричка.

До служебного въезда со стороны паддока мы долетели достаточно быстро. Меня погнали за Скаем и, вот только когда я приехал на нем обратно, стали вводить в курс дела. Женя Доу — мой гоночный псевдоним. Фил с Риткой завели в сети новый аккаунт и даже левую сим-карту намутили. Китти сегодня была моей девушкой, а ее рубашечка и коротенькие шортики предназначались вообще не для меня. Вся эта красота должна была стать лишним поводом для привлечения внимания. Чтобы Валькирии хватило одного взгляда в ее сторону для каких-то там подсознательных выводов. Ритка завернула все в такую хитрую ахинею про женскую логику, что проще сразу согласиться, чем пытаться разобраться каким образом полуобнаженная девушка должна вызвать интерес ко мне. Если надо, значит, надо. В ту же копилку и канистра с маслом, и группа поддержки в виде трёх Патриков, и прочая. У сестрички чуть ли не целый сценарий моего появления оказался придуман. Кивнул, влез в гоночный костюм и рассовал по карманам пустые белые карточки и маркеры.

— Ты, главное, молчи и веди себя поборзее. Если надо, то быкуй. Мы с пацанами рядом будем. Китти все за тебя сама скажет. Ты — ни звука! Твое дело гонять, вот и гоняй, — выдал последние наставления Фил и протянул моей спутнице конверт. — Тут бабки за вступительные и всю лабуду. Не жмоться. Все. Погнали.

И мы погнали. Три Патриота передо мной и два Крузака сзади. Без охраны Фил практически никуда не ездил, но если бы я знал все, что они с сестричкой придумали, то точно попросил сразу убить. Из рации, которую держала в руках Китти, раздалось: «Включаю» голосом Мистика, и потом из его машины начали долбить первые биты «Тук-тук-тук», вырученные на максимум. Женя Доу сегодня решил покончить жизнь самоубийством очень изощрённым способом. И никакая охрана не спасет его, то есть меня, от разгневанной Валькирии.

9. Валерия

«Тук-тук-тук… Из-под капота снова слышен стук.»

Уже одна эта строчка, донесшаяся из-за поворота раньше, чем я увидела приближающуюся колонну машин, моментально перевела вечер из разряда спокойных покатушек в категорию «Будет пипец как весело». Крот ехидно ухмыльнулся и сдавленно заперхал в кулак. Заржать в открытую после разборки с Игнатом он отчего-то не решился. Поэтому старательно изображал внезапно прорезавшийся кашель. А я спрыгнула с бочки, на которой стояла и, подхватив бейсбольную биту, до этого момента спокойно лежавшую за водительским сиденьем Врыксочки, пошла встречать таких «дорогих» моему сердцу гостей. Как только увидела среди заявок Скайлайн, так этот подарочек и приготовила. Три черных Патриота, один за другим, медленно вкатились на пятачок перед ангаром и припарковались так, что своими тушами заблокировали выезд, но меня это интересовало меньше всего. Поигрывая битой в правой руке, я шла к остановившемся Скайлайну, мысленно прикидывая в какой очередности буду выстегивать ему стекла. И чем ближе подходила, тем сильнее становилось мое удивление — чудак на букву м посмотрел в мою сторону, но вместо того, чтобы сразу рвать когти, выбрался сам и потом помог вылезти из машины своей подружке, от вида буферов которой за спиной раздался не менее удивленный свист большей части приехавших погонять. Кобели. Только вот меня эта грудастая ни разу не впечатлила, но настрой крушить и убивать запнулся за два шага до Скайлайна. Шутник, так рьяно плевавшийся в сторону моей Врыксочки, достал из машины букет лютиков и вместе с карточкой, на которой что-то быстро написал, протянул мне.

«Увидел их и сразу подумал о тебе,» — прочитала я и окончательно растерялась.

Сквозь тонированный визор шлема мне при всем желании было не увидеть глаз парня, но почему-то чувствовалось, что сейчас все его внимание сконцентрировано на моем лице. И это только усиливало состояние немого ступора от произошедшего. Я стояла с бейсбольной битой в одной руке и букетиком лютиков в другой, хлопала ресницами и никак не могла понять какого черта сейчас происходит и почему все с самого начала пошло не так. По всем моим предположениям фантик должен был если и не упасть в колени, вымаливая прощения, то, как минимум, трусливо свалить в туман после первого разбитого стекла. Но ни через минуту, ни через две, никто из нас так и не дернулся. Я посмотрела на лютики, на биту, на лобовое, которое так хотела расхреначить… Даже его подружка отошла в сторонку и стала распаковывать Чупа-чупс, хотя должна была как-то отреагировать на цветы. Или у них это в порядке вещей? «Что, вообще, за бред творится?» Лишь звуки шагов, раздавшиеся за спиной, и голос Крота вернули меня обратно.

— Так-так-так, — усмехнулся он, выходя вперёд и оценивающе скользя взглядом сперва по обвесу Скайлайна, а потом и по буферам блондинки. — Кто тут у нас весь такой расфуфыренный припёрся? Открой личико, не стесняйся. Сильно не обижу.

Крот попытался поднять визор, подойдя почти вплотную к парню, но тот неожиданно резко ударил его ребром ладони по протянутой к шлему руке и покачал пальцем. Словно грозная мамочка расшалившемуся ребенку.

— Сука… — чуть ли не по-детски обиженно прошипел Крот, прижимая руку к груди. Удивлённо посмотрел на запястье и осторожно пошевелил пальцами. Видимо удар пришелся в какую-то болевую точку или нерв, потому что от каждого движения его лицо перекашивало гримасой боли.

— Женя не любит, когда трогают его шлем, — проворковала подружка фантика, надув губы. — Особенно те, кто ему не нравится. А ты не в его вкусе. Да, Женя?

— А кто сказал, что он нравится мне? — спросил Крот, осклабившись. — Валил бы ты, Женя, пока шлем из задницы торчать не стал.

А Женя достал из кармашка очередную картонку, быстро чиркнул на ней пару предложений и показал блондинке.

— Прямо так и сказать? — спросила она и после кивка рассмеялась. — Женя говорит, что его пугают твои сексуальные наклонности, но если тебе такое нравится, то он может подсказать адрес магазина, где покупал шлем.

И дураку было понятно, что ещё немного и конфликт перерастет в банальную потасовку. За спиной уже сформировался полукруг жаждущих халявного хлеба и зрелищ. Только меня такое развитие событий не сильно прельщало. Одно дело — отдуваться за то, что сама натворила, вернее собиралась натворить, и другое — снова огребать за Крота. Поэтому фантику сегодня по уму стоило бы заехать в церковь и поставить свечку за спасение своей задницы.

— Заглох и свалил, — прорычала я, для пущей убедительности поднимая биту. — Хочешь повеселиться? Не вопрос. Делай это где-нибудь в другом месте, а не на моих гонках. Здесь я решаю кому валить, а кому оставаться. Ясно?

— Если он тебе так нужен, то никаких вопросов, Валькирия, — медленно отступил назад Крот, напоследок чиркнув ладонью по горлу, смотря в визор. — Ещё встретимся, Женя.

— Теперь ты, — окинув парня и его Скайлайн взглядом, мне в голову пришла идея, показавшаяся просто верхом гениальности. — Если хочешь гонять, платишь вдвойне. За все. Плюс процент с призовых для тебя тоже будет выше. Опять же вдвое. Считай это небольшой компенсацией за то, что я забываю про масло. Устраивает?

Такими драконовскими условиями Игнат частенько выкуривал из тусовки особо зарывающихся. Но это было раньше, когда любой мог приехать и гонять с кем захочется. Тогда все было гораздо проще с одной стороны. Только без косячников и разборок с ними не обходилось. Такая вот обратная сторона видимой простоты. А я ввела вступительные взносы и выстроила целую систему с правилами и рейтингами. Теперь гоняться стало прибыльнее и, как минимум, спокойней. Пятнадцать процентов комиссионных с каждого заезда гарантировали, что победитель получит свои деньги сразу же. Без головняков и задержек. Вот только для фантика увеличение одних только комиссионных ничего хорошего уже не сулило. Для того, чтобы банально отбить и без того немаленький вступительный, ему пришлось бы гонять о-о-о-очень долго, а с каждого заезда — не важно выиграет он или проиграет, — мне будет капать процент. Поэтому я злорадно усмехнулась, когда он кивнул и пощелкал пальцами.

— Ой, — засуетилась блондиночка, вытаскивая из лифчика несколько сложенных купюр. — Женя, я что-то запуталась. Сколько надо?

— Пять косарей, — с садизмом озвучила я сумму и, смотря в визор, добавила. — Кошелек поменяй. Не люблю, когда от денег пахнет кошелками.

— Так, здесь у меня две. И вот еще три, — прощебетала блондиночка, протягивая деньги с такой наивной улыбкой, будто прозвучавшую в ее адрес «кошелку» она, если и услышала, то посчитала чуть ли не лучшим комплиментом.

— Ну пошли.

С визгом покрышек с линии старта сорвалась очередная пара машин и понеслась в сторону двух бочек, обозначающих финиш. Квотер — достаточно простой заезд, но он может рассказать о гонщике очень много. Как трогается с места, как переключает передачи и, самое главное, что скрывается под капотом у его машины. Делать выводы, ориентируясь на внешний вид, все равно, что гадать на кофейной гуще. Тот же Рустам — живой пример. ГТР чуть ли не полностью обклеен наклейками, а ездить не умеет от слова совсем. И большинство новичков, приехавших сегодня, плюс-минус такие же. Видно, что во внешний вид машины вбухано немеряно денег, но толку от этого никакого. Максимум, попонтоваться перед девочками, которые ни черта не шарят, и на каждую наклейку или спойлер смотрят с восторгом. Мельком посмотрев в сторону очередной пары, подъезжающей к линии, я уже в который раз перескакиваю взглядом на Скайлайн и морщусь, увидев, что к нему подходит Рустам и о чем-то договаривается с блондинкой. Там, где меня коробило от одного только вида Скайлайна, у других к нему проснулся нездоровый ажиотаж. И фантик гоняет чуть ли не каждые пять минут. И что самое обидное — неплохо так гоняет, но я все никак не могу понять, что он из себя представляет. То лажает на старте и к финишу приходит с минимальным преимуществом, то сразу уходит на два корпуса вперед и потом только увеличивает отрыв. Словно за рулем сидит профи, который решил поиграть на публику в новичка. Или новичок, которому тупо везет. При чем очень сильно везет, а я в такое не верю.

— Лера, я хочу сделать ставку.

— Сколько, Рустам?

— Пять.

Мне было бы фиолетово, поставь он тысячу, как всегда. И слова бы не сказала поперек, но пять?

— Рустам, подумай.

— Лера, у меня ГТР, а у него что? Шушлайка.

Господи, сколько веры в то, что все решает машина, а не водитель.

— Рустам, ты видел, как он гоняет?

— И что?

— А то, что я бы на твоём месте не разбрасывалась деньгами и присмотрелась получше. Выбери кого-нибудь другого.

— Это мои деньги, и я сам решаю с кем гонять.

«Во-первых, это деньги отца, а не твои, — мысленно поправляю его, но не произношу вслух. — А во-вторых… Да черт с тобой! Может после этого головой думать начнёшь.»

Я сама иду к Скайлайну, чтобы забрать деньги, и чем ближе подхожу, тем сильнее становится ощущение того, что фантик откровенно развлекается. Он приопускает стекло и высовывает в образовавшуюся щёлочку пальцы, с зажатой между ними колбаской из купюр, а потом медленно катится к линии старта и греет резину так тщательно, что не остаётся никаких сомнений — фантик только хочет казаться простачком, которого любой может обуть. Ещё и ГТР Рустама встаёт рядом и в тупую орет выхлопом. Будто от этого сцепление с асфальтом станет лучше.

— Сто к одному, что Скай его порвет, — раздается смешок из толпы.

И я согласна с этим заявлением на сто процентов. Хотя очень хочется ошибиться.

— Бакс, я сама.

Это бредово. Сама понимаю, что от того, кто даст отмашку, ничего толком не изменится, но все же встаю перед машинами и расставляю руки. Слева от меня ГТР Рустама, и он думает, как мне кажется, что у Скайлайна нет вариантов. Справа — Скайлайн. И за его рулём фантик, мысли которого спрятались за тонированным визором шлема, но я всем телом чувствую, что он сейчас превратился в сжатую до предела пружину, которая только ждет, когда сможет вырваться на свободу.

— Готов? Готов? — стандартные вопросы и такие же стандартные кивки. Слева с улыбкой, справа едва заметный. Подняв руки вверх, я резко бросаю их вниз и сразу же разворачиваюсь на сто восемьдесят градусов.

Рев, выкрученных до отсечки моторов, оглушает, но там, где ГТР судорожно шлифует резиной, пытаясь поймать зацеп, Скайлайн прыгает вперед и, отстреливая выхлопом на переключении передач, уносится вдаль. Все. Рустам проиграл чуть меньше секунды, но теперь ему остается только давить на газ и смотреть на удаляющиеся задние фонари-конфорки.

— Вот тебе и ГТР, — зло процедила я и, обернувшись, бросила сисястой блондинке фантика, — Пошли, заберешь бабки.

И от ее улыбочки мое настроение окончательно ухнуло вниз, а гениальная, на первый взгляд, идея превратилась в самую тупую из тех, что приходили мне в голову. Мало того, что не дала Кроту помахать кулаками, чтобы хоть так отыграться за поруганную честь Врыксы, так ещё сделала фантика чуть ли не героем в глазах новичков. «Офигеть, как отомстила, Лера. Просто слов нет!»

— Ой, спасибочки! — заворковала, запела кукла, пряча деньги в лифчик. — А можно спросить?

— Чего тебе? — огрызнулась я.

— А вот та, красненькая, которую Женя сейчас обогнал, она ведь быстрая, да?

— Нормальная.

— А у тебя какая? Такая же? Ты ведь, наверное, тоже гонщица, да? А можешь меня научить? Хотя бы немного?

— Слушай сюда, чудо, и запоминай, а лучше запиши на бумажке, как твой молчаливый дружок, если в твоей головушке места не хватает. Я тебе не подружка, чтобы чему-то учить. Это раз. А во-вторых, ты хоть где-нибудь тут видишь вывеску с надписью «Учим водить блондинок»? Доходчиво?

— Ну-у-у… — протянула она, закатывая глаза, а я припечатала, отрываясь по полной:

— Попроси у пластиковой башки, чтобы он тебя поучил. Хоть не зря ноги раздвигать будешь. Хотя… тебе это не поможет.

— Я-то попрошу. И даже раздвину. Чтобы просто получить удовольствие. А вот тебе не помешало бы вспомнить как это делается. Хоть женщиной себя почувствуешь, если ещё совсем не забыла каково ей быть.

— Повтори ещё раз, кукла силиконовая, — прорычала я, стряхивая с плеч чьи-то руки.

— Ты все и так прекрасно услышала, — усмехнулась она, разворачиваясь. Отошла на безопасное расстояние и обернулась. — Хотя… тебе это не поможет, Ведьма.

10. Роман

— Хьюстон, кажись, у вас проблемы. О-о-очень большие проблемы! — прошелестела рация, лежащая на пассажирском ковше. — Давай быстрее!

Только мне и без уточнений Клейстера было видно, что у ангара творится какой-то армагеддон, в центре которого стоят Китти и Лера, разозленная до состояния собирающегося вот-вот рвануть вулкана. Я остановил машину в трех метрах от девушек и услышал всего одно слово:

— Ведьма.

После него Китти, покачивая бедрами подошла к Скаю и, подмигнув мне, вмиг осознавшему, что личный ад заканчиваться не собирается и только начинается, прошептала:

— Так надо. Подожди минутку.

Устроившись в ковше, она не стала пристегиваться, хотя по всем моим догадкам нам сейчас нужно было валить и как можно быстрее. В глазах Леры чуть ли не открытым текстом читалось желание оторвать одну светловолосую голову и поиграть ей в футбол. Но там, где я хотел смыться подальше, у Китти окончательно выключился инстинкт самосохранения. Она достала стоящую за ковшом канистру масла, про которую я почти забыл, и с голливудской улыбкой выбросила ее через открытое окно. Трында!!! На звук грохнувшейся плашмя канистры не обернулся только ленивый, а у меня застыла кровь в жилах от адского огня полыхнувшего в зелёных глазах. Но Китти и этого показалось мало. Расстегнув пару пуговок на рубашке, она откинулась на спинку ковша и, изобразив пухлыми губками поцелуй, помахала Лере ладошкой на прощание.

— Вы что там творите? — не на шутку переполошился Клейстер. — Совсем с катушек слетели?

— Вот теперь точно можно ехать, — довольным голосом произнесла Китти, беря в руки рацию. — Фил, мы закончили.

— Рвите когти! Мы ее задержим на сколько получится. Мистик сейчас водиле отзванивается, чтобы все было готово к вашему приезду.

— И чего ты ждешь? — повернулась ко мне девушка, кивнув в сторону абсолютно пустого выезда. — Лучше поторопись.

Я лишь бросил быстрый взгляд в сторону летящей к своей Субару Леры и стал выруливать к выезду из промзоны, а потом вдавил газ в пол.

«Валим, валим, валим!!!»

Сейчас даже пятьсот кобылок под капотом мне казалось мало. Не знаю каким богам нужно молиться, чтобы после такого финального штриха банально остаться в живых, но я вспоминал всех. Даже Ктулху и Кракена. Хотя последний вроде как вообще не бог, но лишним не будет. Особенно в моем положении. Свернуть куда-то с этой дороги и затеряться не получилось бы при всем желании — ни одного перекрестка до стоянки дальнобойщиков — да и после нее километров на пять, — не было. Поэтому я давил на педаль газа, стараясь максимально оторваться и выиграть время.

Легонько чиркнув губой бампера по опущенным сходням, я ходом загнал Скай внутрь контейнера и, заглушив двигатель, стал смотреть назад, буквально прилипнув взглядом к повороту, из-за которого вот-вот должен был появиться свет фар Субаря. Китти по рации отчиталась, что мы грузимся, а потом негромко рассмеялась:

— Успокойся ты, все нормально будет. Она только-только выехала, — вытащила из кармашка «Чупа-чупс» и постучала им по шлему. — Держи. Приз.

— Ага, — кивнул я невпопад. Никакой уверенности в том, что мы оторвались, у меня почему-то не было.

Водила фуры со своим напарником быстро затолкали сходни внутрь и, показав большой палец, закрыл двери. Через мгновение, показавшееся мне вечностью, грузовик громко выдохнул пневматикой и плавно тронулся со стоянки. В темноте контейнера было сложно понять с какой скоростью мы движемся и что творится вокруг, но когда мимо грузовика пролетело и стало удаляться рокочущее «Вр-р-р-р-у-у-ум», я, наконец, смог выдохнуть с облегчением и даже щелкнул кнопкой на плафоне, включая свет в салоне. Стянул с головы шлем, расстегнул до пояса молнию на костюме и помотал головой:

— Вот с маслом ты борщанула, конечно.

— Да? — выгнула бровь Китти. — А мне казалось, что ты хочешь запомниться.

— Но не так же.

— А как? Думал станешь гонять и букетики привозить и этого тебе хватит? — рассмеялась она. — Нет, Ром. Поверь, после такого она, даже если и не захочет, все равно на тебя смотреть чаще станет. Еще и сама будет искать повод встретиться.

— Ага. Желательно где-нибудь в темном месте и без свидетелей. Чтобы грохнуть. Я больше в такой вариант поверю, чем в что-нибудь другое.

— Ты думаешь слишком прямолинейно. Как типичный мужик, — фыркнула Китти. Пощелкала кнопкой рации, но она кроме помех ничего не издала. Помолчав несколько минут, повернулась ко мне и спросила, — У тебя ничего попить нет?

Теперь уже пришла моя очередь демонстрировать чудеса гибкости и пытаться достать бутылку с водой, закатившуюся под пассажирское сиденье. Нащупав донышко пальцами, я никак не мог за него схватиться, поэтому ничего умнее, как подтолкнуть полторашку вперед и потом нырнуть за ней, запустив одну руку между расставленных коленей, а второй упереться в край ковша, не придумал. Крайне двусмысленным получился момент, но как все это выглядело со стороны Китти, мне в голову пришло только после того, как я вынырнул обратно и увидел изумленный взгляд.

— Э-э-э… Закатилась, — кивнув на бутылку с водой, я протянул ее девушке, старательно отводя глаза от распахнувшихся шире допустимого краев рубашки.

— Ну да, — не особо поверив в такое нелепое оправдание, согласилась она и с лукавой улыбкой произнесла. — Мог бы для начала на кофе пригласить.

— Зачем?

— Чтобы уже потом такие поползновения начинать.

Я только собрался открыть рот, чтобы попытаться объяснить, что ни о каких поползновениях вообще не думал, и это простая случайность, а Китти звонко рассмеялась и замотала головой, окончательно путая мои мысли.

— Господи, только не говори, что ты сейчас собирался оправдываться! — и, когда я пожал плечами, подтверждая ее предположение, захохотала пуще прежнего. — Серьезно? Ещё скажи, что для тебя выпить кофе с другой девушкой — преступление.

— Ну смотря с какой.

— Ты сейчас кого-то ещё тут видишь? — широко улыбнулась Китти. — Или я уже попала в категорию тех, с кем нельзя и ты так деликатно от меня открещиваешься?

— Блин, что-то я теперь вообще ничего не понимаю, — опешил я от такой прямоты.

— Эх, Рома, Рома. Все-то тебе объяснять нужно, — покачала головой Китти. — Девушки всегда чувствуют, как смотрят на тех, кто их интересует. И немного подтолкнуть мысли в правильное русло в твоём случае лишним не будет. Так что на счёт приглашения? Обещаю, что сильно тебя провоцировать не буду, чтобы не попасть в черный список. Может, только самую капельку. Если не боишься пригласить, конечно. Или мне попробовать напроситься немного по-другому?

Бросив на меня томный и очень многообещающий взгляд из-под ресниц, Китти прикусила губу и через мгновение снова рассмеялась.

Если честно, то я не сразу разобрался, что Китти решила просто немного поразвлечься. Вот только объект ей попался не то, чтобы очень сообразительный, и она весело смеялась над моей реакцией на вполне безобидные намеки на что-то большее, чем просто поболтать за кружечкой кофе. И когда фура остановилась, а потом скрипнули открывающиеся двери, Китти хлопнула меня по бедру и попросила хотя бы подбросить девушку, игравшую роль моей девушки, до дома. Естественно добавив, что это меньшее из того, на что она рассчитывает в плане ответной благодарности, но по плохо скрываемой улыбке я уже понял — троллить меня она собралась до победного. Вот только пока я отгонял Скай в бокс и возвращался обратно с твердым намерением пригласить ее в «Feelings», Китти уже успела вызвать такси.

— Удачи тебе с твоей Лерой, — произнесла «моя девушка» на прощание, возвращая куртку, которую я ей оставлял.

Махнула ладошкой и, рассмеявшись, посоветовала заглянуть дома во внутренний карман, в который она, как оказалось, переложила деньги Фила. И на первой же из купюр я с удивлением обнаружил номер мобильного телефона и рядом след от губной помады. Даже тут Китти с лёгкостью умудрилась вогнать меня в состояние «А что это может значить?»

Я не стал вызывать такси или звонить Филу, чтобы они меня забрали. Решив прогуляться на сон грядущий, накинул куртку на плечи и не торопясь пошел в сторону дома. Ага. Минут так через пять телефон напомнил, что рядом с Филом сидит моя сестричка, которой порыв совершить ночной променад по бую. Вообще, по бую. Даже, если мне очень хочется, то все равно по бую. А ещё через три минуты пререканий, пригвожденный светом диодной балки, будто букашка иголкой, я в очередной раз убедился, что переспорить Ритку не получится. Раз сказала, что отвезут, значит так и будет. Выпрыгнула из Патриота и, грозно посмотрев на меня, скомандовала:

— Марш в машину, олень!

— Мелкая, как же я тебя люблю.

— Ромка, не беси меня лучше. С какого перепуга до города пешком пилить собрался?

— Ты сегодня какая-то нервная, — пробубнил я, делая шаг к машине. — Я ей, можно сказать, радуюсь, а она… Беременная что-ли?

— Чего-о-о? — задохнувшись от моего предположения, спросила Ритка.

И пока она таращила глаза, я быстро юркнул на заднее сиденье и заблокировал за собой дверь.

11. Валерия

Даже находясь в самой глубокой заднице можно найти пару плюсов. Про задницу я, конечно, фигурально, но по-другому вчерашнее сложно назвать. Грёбаный фантик снова пропал, как сквозь землю провалился, и никто не видел куда. Впервые в жизни я радовалась, увидев машину гайцов на перекрестке. Не факт, что они также обрадовались, когда увидели меня, выскочившую из машины, но докопаться до чего-либо у них не получилось. У меня и с документами все в порядке, и нервяковое состояние оказалось не из-за алкашки, и скорость я превысила ну не так, чтобы очень критично. На такую мелочь можно и глаза закрыть. Тем более, когда красивая девушка — да, я красивая и девушка, кукла ты силиконовая, — просит о помощи… Вот только они Скайлайн не видели. Даже по рации связались со следующим постом, но и там тишина. Не было, не видели. А вот это было, как минимум, подозрительно. Куда-либо свернуть и затеряться фантик физически не мог, если только его Скай не научился летать или, что ещё более невероятно, перепрыгивать заборы — дорога до перекрестка вообще без каких-либо съездов и отвороток. Максимум, что у него получилось бы, так это уткнуться бампером в ворота у двух складов, но на обратном пути я проверила и их. Ни одного следа от покрышек, ни намека на то, что кто-то эти самые ворота открывал последние лет десять. Все в ржавчине. И замки, и петли. Только зря перепачкалась пока ползала через заборы, но этот паркур только подтвердил — фантика здесь точно не было. Призрак хренов. Но, как я и говорила, в любой заднице можно найти плюсы. И их тут было два. Первый — фантик все же боялся, что его догонят. В исчезновение по щелчку пальцев я не верила. Значит, пути отхода он продумал заранее и, что крайне вероятно, на следующие покатушки снова заявится, уверенный в том, что смоется и оставит меня с носом. Ага. Сто раз. Выберу такое место, что никуда ты, собака сутулая, не слиняешь. Теперь я тоже подготовлюсь. Очень хорошо подготовлюсь. Третий раз смыться безнаказанно никто тебе не даст, Женя. Ну а второй плюсик, перетянутый резинкой, сейчас стоял на столе Игната. Все же от идеи с двойными процентами вышла польза. За один вечер я состригла с фантика столько, что смогла закрыть половину своего долга за аренду бокса. Только от долгого недоверчивого взгляда это меня не спасло. И от пересчитывания денег тоже.

— Мот продала? Или кто-то решил помочь? — спросил Игнат с такой подозрительностью в голосе, что я напряглась.

— Нет. Мот на парковке стоит, а помогать мне некому.

— Тогда откуда бабки?

— Вечер рыбный выдался.

— Да? Что же тогда раньше они не такие рыбные были? — Игнат буквально прожег меня своим взглядом и негромко добавил. — Или все же Аслан подкинул? Не просто так ты с ним покататься решила?

— Игнат, ты сегодня с какой ноги встал? — спросила я. — Сам меня к нему отправил. Какие претензии?

— Я тебе сказал тачку отдать, — прорычал он.

— Вот я ее и отдала. Хотя он тебя ждал, — мой ответ может и не смог бы поконкурировать по степени грозности с рыком Игната, но сидеть и молча глотать такие наезды без повода я не собиралась.

— А потом? — нависнув над столом, он зло прошипел, — Куда ты с ним ездила?

— В больницу! — выпалила ему в лицо. — В больницу, Игнат! Можешь позвонить Аслану и спросить. А лучше позвони в саму больницу, если думаешь, что мне есть что от тебя скрывать! Пусть позовут Дато Гелашвили, у него и спросишь была я там или нет! Я даже сама тебе номер дам!

Перевернув над столом рюкзак, я вытряхнула его содержимое и быстро нашла визитку врача.

— Вот! Звони! — придвинув карточку к Игнату я стала собирать вещи обратно, скрипя зубами от злости.

И как назло именно в этот момент на телефоне запищал будильник. Скрутив крышку с баночки, я вытряхнула на ладонь три продолговатые пилюли и закинула их в рот. Посмотрела на вмиг притихшего Игната и закашлялась. Проглотить лекарства с первого раза у меня не получилось, и одна встала поперек горла.

— Твою мать! — рывком подскочил со своего кресла Игнат, не зная что делать.

— Воды дай, — прохрипела я и с жадностью припала к протянутой кружке с кофе. Сделала несколько глотков, смывая противный привкус лекарств, заполнивший рот, и, выдохнув, просипела с благодарностью. — Спасибо, Игнат.

Теперь уже в его взгляде не осталось и намека на еще только что бушевавшие подозрительность и злость. Кое-как выдавив улыбку, я села на стул и негромко сказала:

— У меня какая-то херня с почками. Никто толком ни черта не может сказать что именно. Аслан предложил помочь, и я согласилась. Я сама не знаю на кой ему все это, но было бы глупо отказываться. Как-то так, Игнат.

— И давно у тебя так? — тихо спросил он, осторожно беря в руки баночку с таблетками.

— Три года.

— Чего молчала?

— А что бы это изменило, Игнат? — допив остатки кофе, я помотала головой. — Если уж врачи руками разводят…

— А этот твой Дато что говорит?

— Пока ничего. Анализы взял, УЗИ сделали, МРТ еще… Сказал, позвонит, когда станет ясно. Если станет.

Более неловкого момента я не могла себе представить при всем желании. Поэтому решила хоть как-то сменить тему:

— Игнат, можешь с кем-нибудь договориться, чтобы мне на пару часов подъемник дали? Я вчера в яму колесом влетела… посмотреть хотела.

— Подъемник? — переспросил он, возвращая баночку на стол, и, посмотрев на меня, достал из ящика стола ключи. — Бери мой бокс. Если что из инструмента какого нужно или там по запчастям, не парься. На мой счет записывай. Я скажу Роману, чтобы непоняток не было. И вот еще что… Забери, — Игнат решительно подтолкнул в мою сторону деньги.

— Игнат…

— И не спорь. Когда пролечишься, тогда и поговорим, а сейчас забери. И так себя последним говном чувствую. Как так-то, Лера? — спросил он, и я только пожала плечами. — Может надо что? Лекарства те же? Ты не стесняйся, Лер.

— Спасибо, но у меня все есть.

— Точно?

— Сам видишь, — я кивнула на таблетки и, улыбнувшись, поставила кружку на стол. — Завязывай столько сахара в кофе бухать. Ещё диабет себе заработаешь.

— Сплюнь! И лучше за собой следи, — беззлобно ответил Игнат. — С собой я сам как-нибудь разберусь, — поднялся из-за стола и быстро сложил в рюкзак оставшиеся вещи. — Там, как что будет известно, ты скажи. Короче… В общем…

— Спасибо, Игнат. Я поняла.

Подхватив рюкзак и шлем, я быстрым шагом вышла из кабинета.

Свой бокс Игнат по факту использовал по большей части как гараж. Здесь под чехлами стояли его «девочки» — машины мечты, на которых он ездил один, максимум, два раза в месяц, а все остальное время они стояли и радовали своего владельца идеальным состоянием и внешним видом. Каждая, разобранная Игнатом до винтика и потом собранная снова со всей его педантичностью и любовью, выглядела настолько идеально, что в те редкие минуты, когда я оказывалась здесь, мое сердце замирало и начинало пускать слюни. Шестой Эвик Miakinen Edition, правильная праворукая Тойота АЕ86 Хачироку, с которой и началась эта коллекция, Ниссан Fairlady Z, Civic Type R Hatchback и моя любимица — реально боевая WRX STI Лиса. Уф! И это только половина. Lancia Delta HF Integrale — тоже раллийная, Megan RS, на котором Игнат трижды брал золото, Мини Купер JCW и Фиеста — тоже золотоносные и тоже трижды. Остальные машины, на которых он раньше гонял по кольцу, стоят в соседнем боксе. Ждут своего восстановления. Сентиментальность у Игната крайне избирательная. Как и вкусы. 911 Порше — просто потому, что «хочу себе такую». В ту же копилку Альфа Ромео Джулия и Мустанг Mach 1, как у Бонда. И последний экземпляр — Чарджер GT шестьдесят девятого года. От одного только взгляда на него у меня пересыхало в горле, а ладошки потели и судорожно начинали искать ручку и договор, в котором я без раздумий поставила бы подпись и продала душу. Лишь бы заполучить себе такого же. Папина любовь к американским машинам той эпохи не могла пройти мимо меня бесследно. Он мог часами о них рассказывать с таким восхищением, что волей не волей влюбишься в этих монстров, пожирающих бензин литрами. А тут такой экземпляр. Любую машину хоть сейчас можно было завести и поехать кататься — вот они ключи висят на крючочках, стоит только руку протянуть. Но потом лучше самой залезть на верхушку моста и сигануть вниз, чем надеяться, что Игнат поймет и простит. За такое самоуправство он гарантированно из-под земли достанет и закатает в асфальт с особым цинизмом. Потому что это его «девочки» и трогать их может только он. И исключительно по праздникам.

Вдоволь налюбовавшись каждой машиной и едва не захлебнувшись слюной у Лисы и Чарджера, я закрыла их чехлами и поехала мыть свою Врыксочку. В такой музей, если уж и разрешили заехать, то заезжать стоило исключительно чистыми колесами.

По уму большую часть пыльников и резинок можно было не менять, но на меня, окружённую выведенными в идеал машинами, напала зараза перфекционизма, и я каждую подозрительную втулочку автоматически списывала в утиль. Решила, что пока есть возможность и подъемник, поменять все на разу. Лишним не будет. Поэтому и два колеса сдернула, сделав на них пометки — крохотные, особо ни на что не влияющие, замятинки сейчас чуть ли не орали, что их нужно срочно выправить. Ну а с карт-бланшем от Игната… Да как-нибудь потом рассчитаюсь. Не столько все это стоит.

— Почему блондинки больше всего любят БМВ? — раздалось у меня за спиной, и я обернулась, убирая со лба прилипшую прядь:

— Ну и почему?

— Это единственная марка, которую они могут запомнить и выговорить, — улыбнулся помощник Игната и выжидательно посмотрел на меня.

— М-да… — протянула я, невольно улыбнувшись. — У вас там какие-то сексисты работают. Видимо на краш-тестах все на голову долбанутые.

Он только пожал плечами и обреченно произнес:

— Просил ведь про Колобка для начала закачать, а они ни в какую.

И вот тут меня порвало. Настолько неподдельным было разочарование в голосе Романа и еще это упоминание Колобка… Словно он реально бегал за всеми подряд и просил рассказать какой-нибудь анекдот. Отсмеявшись, я подошла к парню и успокаивающе похлопала его по плечу:

— Ясно все с тобой, болванка. В следующий раз попроси тебе каску дать. Хоть остатки извилин сохранишь.

— Я запишу. Чтобы не забыть, — достал из кармашка блокнотик и кривыми печатными буквами начал выводить слово каска. Развернул ко мне и спросил, — Правильно записал?

Я посмотрела на корявый, чуть ли не детский, почерк, подняла взгляд на смеющиеся глаза и захохотала с новой силой, а он скупо улыбнулся и показал на висящую на подъемнике машину:

— Игнат сказал, чтобы я к тебе подъехал и спросил нужно что или нет.

— Пошли, болванчик. Хоть какая-то от тебя польза, — развернувшись, я подошла к верстаку и взяла список всего, что хотела поменять, и протянула ему. — Вот. Втулки полиуретановые не бери. Лучше всего сгоняй в «Dark style», спросишь там Павла. Скажешь, что это для моей Врыксы. У него точно что-нибудь есть. Диски ему же отдашь. Пусть его ребята прокатают. Я отметки сделала, что выправить. Заодно спроси про койловеры. Если пришли, заберешь. Адрес записать?

— Найду. Что-нибудь еще?

— Вроде бы все. Хотя… Заедь на обратном пути в какой-нибудь строительный и купи цепь. Два куска по метру, а лучше три и выбери покрепче. Еще три замка тогда. Возьми такие, чтобы дужкой в звено проходили.

— Это тоже с карты Игната оплатить или как?

— Наличкой. Сейчас, — выудив кончиками пальцев из рюкзака кошелек, я протянула Роману пятитысячную купюру. — Сдачу и чек привезешь.

— А мороженку?

— Какую мороженку? — опешила я.

— Ну мне всегда после тестов мороженку дают. Пломбир. В вафельном стаканчике.

Сказано это было с такой непосредственностью и наивностью, что я кивнула:

— Хорошо. Только одну. Остатки мозгов отморозишь еще. Потом вообще никуда не возьмут.

— Тогда я поехал? — спросил он, убирая список и деньги в карман. Подхватил снятые колеса и пошел на выход.

А я поймала себя на мысли, что слишком долго смотрю ему вслед и улыбаюсь.

В чате, после того как я скинула координаты сегодняшнего места за час до сбора и спросила кто приедет, сообщения стали мелькать с такой частотой, что у меня глаза не успевали отследить кто и что отвечает. В принципе, мне достаточно было бы увидеть всего один ответ и рядом с ним гоночный шлем на аватарке, но Женя что-то не очень торопился подтвердить свою явку. Я бы сказала, что он вообще ничего не ответил, хотя в его профиле горел зеленым значок онлайна.

— Давай, шутник. Чего же ты тянешь? — поторапливала я его с довольной улыбкой на лице.

В запасе мест, где можно погоняться без лишнего и ненужного внимания, было одно, не особо подходящее под серьезные покатушки — дорога петляла между полуразвалившимися зданиями так часто, что смотреть за происходящим заездом было крайне сложно. Но сегодня мой выбор пал на него не случайно. Подъездная дорога все так же одна, но чтобы на нее попасть, нужно сперва выехать через одни из двух ворот. Добротные такие ворота. Высокие. И на одних уже висит нехилый такой замочек, а вот вторые я планировала закрыть после того, как все желающие проедут к погрузочной площадке. Идеальная ловушка. Ключики от замков у меня, заборчики высокие. Не хватает только одной мышки, для которой все это великолепие было подготовлено. Я бы даже отказалась от своего процента, чтобы посмотреть в глаза фантику, когда он поймет, что сбежать, как всегда, не получилось. О, да! Вот это будет просто феерично! Негромко рассмеявшись, я снова стала просматривать чат и злорадная улыбка на моих губах стала расплываться все шире — не меня одну, как оказалось, интересовало приедет ли Скай. Человек десять прямым текстом предлагали фантику сегодня погонять. И суммы предложенных ими ставок даже мне приятно щекотали нервы. Видимо Рустам своими пятью тысячами вчера раскупорил кубышки и задал новую минимальную планку.

— Ну же, фантик. Давай. Соглашайся. Смотри, сколько вкусного тебя тут ждет, — подбивала я, прикидывая шансы и озвучивая их вслух. — Хондочку ты дернешь и не заметишь даже. Гольфа тоже на прямых сожрешь. Ну же, башка пластиковая. Тебя же тут так все ждут. Вон, даже Рустамчик отыграться хочет. Сразу десяточку предлагает. Давай, приезжай. Не огорчай мальчиков. Ну же…

И когда в чате высветилось куцее: «Буду», я не удержалась и захохотала, потирая ладони в предвкушении, словно в меня вселилась припадочная маньячка.

— Вот теперь поиграем на моих правилах, фантик!

12

Все внутри меня буквально заклокотало от слепой ярости, когда я увидела открытые створки ворот. А-а-а-а!!! Да как? Ненавижу!!! Гребаный фантик!!! Приехал, сорвал сливки и смылся. Снова! Отпнув в сторону канистру масла, подпирающую створку, я выдернула небольшую белую карточку, вставленную в одно из звеньев перекушенной цепи, и прочитала: «Как тебе мой новый кошелек?» И в ответ на этот вопрос из горла вырвался такой рык, что Крот, увязавшийся помочь и стоящий с битой за моей спиной, отшатнулся назад. Кошелек? Даже здесь фантик умудрился щелкнуть меня по носу. Я-то подумала, что он просто сменил свою белобрысую силиконовую куклу на очередную не менее силиконовую, но уже брюнетку, чтобы спасти ее лахудры. А это, оказывается, всего лишь кошелек. Кошелек! Скомкав картонку и запустив ее в ближайшие кусты, я выоралась, не стесняясь в выражениях, а потом еще пару раз приложилась носком ботинка к валяющейся канистре, представляя, что это голова фантика. Чертов призрак!!! Чертов фантик!!! Чертов Скайлайн!!! Замахнувшись в третий раз, я едва устояла на ногах. Спину прострелило от дикой боли. Острой настолько, будто мне в позвоночник со всей дури воткнули раскаленную спицу. Из глаз брызнули слезы и я вцепилась в прутья воротины, чтобы не упасть. Перед глазами все поплыло, превращая окружающий мир в расплывающееся нечто, а в спину воткнулась вторая спица, от которой ноги подкосились и меня повело в сторону.

— Лерка, ептыть! Ты чего? Лерка!!!

Где-то рядом брякнулась о бетон отброшенная бита, а я, подхваченная Кротом, еле слышно заскулила, боясь сделать вдох. На каждый его шаг поясница взрывалась новой порцией боли. Уже не такой жестокой, но из раза в раз пробивающей все тело.

— Стой… опусти… — простонала я, и Крот застыл, как вкопанный.

Осторожно поставил меня, придерживая за руку, и стал шарить левой рукой в правом кармане, пытаясь достать из него телефон:

— Ща скорую вызову, Лерка… Ща, только достану… сука…

— Не надо, Крот, — медленно разгибаясь, прошептала я. — Сейчас посижу и отпустит.

— Какое отпустит? Тебе в больничку срочняк надо!

— Заглохни! — прорычала я, отталкивая его руку и пробуя сделать шаг к бетонной чушке. — Раз говорю, что не надо, значит не надо!

— Да и хер на тебя, идиотка! — огрызнулся он, но, посмотрев на мои жалкие попытки самостоятельно добраться до бетонки, подошел и подхватил под локоть. — Держись уже.

Несколько минут я сидела согнувшись и старалась дышать как можно медленнее и спокойнее, а потом, когда боль притихла, стала понемногу разгибаться. Увидела напряженный взгляд Крота и телефон в его руке и помотала головой:

— Говорила же, что отпустит.

— Чё это за херня с тобой была?

— Дни женские.

Посвящать всех в свои проблемы я не собиралась, а Крот уж точно не входил в круг людей, которым стоит рассказывать что-то личное. Вроде бы и отработали с ним в паре прилично, даже можно сказать, что продуктивно так работали, без косяков, но потом Игнат поставил меня рулить улицами, и это решение ещё чётче обозначило границы. Там, где Крот спал и видел себя, стоящим у руля, теперь была я, а ему пришлось и дальше играть роль второго номера. Вот только от этого его планы ни разу не поменялись. Не зря Аслан назвал его шакалом. В лицо Крот мог улыбаться, а за спиной, что уже подтвердилось, втихаря окучивает Игната и тупо ждет удобного момента. Даже сейчас его волнение было не больше, чем часть игры. Если бы реально переживал, то давно бы уже скорую вызывал и наплевал на мои отговорки. Поэтому-то я без капли стеснения и выпалила ему про месячные. Самое шикарное объяснение. Поднявшись на ноги, со злостью посмотрела на цепь и пошла в сторону припаркованных машин. Как бы мне не хотелось сорваться и поехать догонять фантика, я прекрасно понимала, что момент, когда ещё можно было это сделать, уже безвозвратно упущен.

Открыв дверь квартиры, я сразу же почувствовала запах жарящихся котлет и увидела несколько объемных баулов, стоящих у банкетки.

— Бабуня? — не поверив своим глазам, спросила я, судорожно скидывая ботинки куда придется. Пробежала на кухню, и улыбка окончательно поселилась на моих губах. — Бабунечка!

Быстро перевернув котлеты на сковородке, бабушка отложила на тарелочку лопатку и со свойственной только ей нежностью прижала меня к себе. А я разревелась. От счастья, что она приехала, от тепла бабушкиных ладоней, которое моментально окутало меня с ног до головы и от негромкого, но такого приятного голоса:

— Ну полно тебе, Лерушка. Хватит, зеленоглазка моя.

А я только сильнее прижималась к ней и громче захлюпала носом, всхлипывая каждый раз, когда бабушка проводила ладонью по моей спине. И если бы не усилившееся шкворчание на сковородке, то мы так и стояли бы всю ночь. Бабуня мягко отстранила меня от себя и заохала, переворачивая котлеты:

— Божечки ты мой, чуть не сожгли, — переставила сковородку и посмотрела на меня, улыбаясь и прижимая ладони к груди. — Ох и красавица ты у меня стала, Леруська. Прям глаз не нарадуется! От ухажёров отбоя нет, поди? С мальчиком так поздно гуляла что-ли? А то и правильно. Дело-то молодое. Только вот до ночи в этом вашем городе гулять… — всплеснула она руками и перекрестилась. — Не приведи Господь. Как новости посмотришь, так жить страшно становится. Не то что на улицу нос высунуть. То маньяки, то убивцы какие… Ужас тихий.

— Бабунь, я только с работы, — стирая слезы, рассмеялась я. — И у нас там маньяков точно нет.

— Что ж это за работа-то у тебя такая полуночная? — удивилась она.

— Я же тебе рассказывала.

— Да что ты там рассказывала? Ещё бы понимать эти ваши словечки, — задумавшись на мгновение, бабуня только махнула рукой и помотала головой. — Даже пробовать не стану. Не выговорить.

— Стритрейсинг, ба. Я вроде как там руководитель отдела.

— Вся в отца. Что он, что ты. Как начинаете про работу, так переводчика звать надо. Платят-то хоть хорошо за ваш этот рейсинг? А то я в твой холодильник заглянула и диву даюсь, что ты у меня ещё на ногах стоишь, руководитель.

— Хорошо, бабунь. Очень хорошо, — закивала я. И в подтверждение своих слов выложила на стол достаточно толстую пачку купюр — свой сегодняшний процент.

— Это что? Ихние доллары что-ли? К иностраннцам в компанию устроилась что-ли? А я думала ты Игнатке завтра котлеток завезешь, — расстроилась бабуля.

И когда я ее успокоила, что все так же работаю у Игната и ему проще со мной расплачиваться в валюте, она по своей простоте посоветовала с утра сходить в банк и проверить каждую купюру. То, что в рублях на заездах никто никогда не рассчитывался и не рассчитывается, она бы не поняла. Как и причин, по которым гонки устраиваются поздно вечером, когда все нормальные люди в ее понимании должны ложиться спать.

— Это все ваш город, — вздохнула бабушка и отправила меня мыть руки.

К моему возвращению, на столе уже стояли паровые котлеты и ненавистная до тошноты каша. Может, только то, что ее приготовила именно бабушка, делало овсянку чуточку вкуснее. По крайней мере, у меня даже так не получалось. Я с тоской посмотрела на сковородку, на огурцы с помидорами, которые бабушка приготовила для Игната, и только мечтательно вздохнула. Пытаться поэкспериментировать с чем-то выбивающимся из списка разрешенных продуктов после сегодняшнего приступа как-то не тянуло, и я стоически, ложка за ложкой, отправляла овсянку в рот, оставив котлетки, как самое вкусное, напоследок.

— Спасибо, ба, — улыбнулась я. — Все было очень вкусно!

— Да какое там, — отмахнулась она. — Когда уже тебе нормально поесть-то разрешат?

— Скоро. Я вчера в другую больницу ездила. В платную. Как результаты анализов получат, так точно что-нибудь разрешат. Так мне врач сказал.

— Дай-то Бог, Лерушка. Столько времени на воде и каше…

— Бабунь, а ты надолго? — я решила перевести разговор из темы болячек в более приятную.

— А ты бы как хотела?

— Навсегда!

— Ну вот, значит, навсегда и приехала, — рассмеялась бабушка и замахала на меня ладонью. — А что? Ты меня давно зовешь. Да и Мироновна сказала, что осенью к своим перебираться будет. У нее же Ленка, младшенькая, замуж, наконец, вышла и вроде как даже на сносях. Поедет с внучатами помогать. Все не одной дома сидеть, да и Степка, муж Ленкин, уговаривает к ним переезжать. Чай и тут соседи почти. Вот я и подумала, что тоже пора внучку уважить. Ежели не выгонишь.

— Бабуль! Да я только рада! — я со счастливой улыбкой обняла ее и на распев протянула. — Ух и заживем мы с тобой теперь!

— А что нам еще остается делать, Леруся? — засмеялась ба, взъерошивая мои волосы ровно так же, как делала это, когда я была маленькой и приезжала к ней в деревню. — Кулемушка ты моя любимая!

Мы просидели с ней на кухне почти до самого утра, обсуждая новости, произошедшие за время с нашей последней встречи. А так как мы виделись с бабулей чуть ли не полгода назад, в новогодние праздники, то их оказалось очень много. Я буквально светилась от счастья, наблюдая за тем, как бабушка ставит тесто на пирожки. И пусть их мне тоже нельзя было есть, все эти запахи, бряканье посуды и ее такая необъяснимо милая суета словно возвращали меня в ее дом в деревне. Там я все лето носилась, как очумелая, с другими детьми, ползала за яблоками по деревьям и впервые выпросила у соседского мальчишки дать мне покататься на мотоцикле по полю. Воспоминания нахлынули такой теплой волной, что, только когда разговор зашёл о маме, улыбка на моих губах потускнела.

— Ольга не звонила?

— А зачем? У нее там новая семья. Так, на день рождения отметилась и все. Лучше бы вообще не звонила.

— Говорила я Лешке, что не пара она ему. Так нет же. Прости, Господи, душу мою грешную. Городская да непутёвая, что с нее взять.

Бабушка никогда ее не любила и даже не пыталась это скрывать. Особенно после того, как папа попал в больницу. Вроде и не было ничего особо страшного в аварии — пара сломанных ребер и несколько ссадин. Только мама взяла и подала на развод. Даже не стала дожидаться, когда его выпишут. Помню, как я ревела и умоляла ее остаться, но мои слезы тогда, кажется, лишь добавили скорости сборам. Уже потом, гораздо позже, я поняла, что вместе с отцом она вычеркнула из своей жизни и меня. А бабушка, наоборот. И до этого она во мне души не чаяла, а уж после. Столько любви и ласки я больше ни от кого не чувствовала. Даже папа смеялся, что нас с бабулей нельзя надолго оставлять вдвоем. Хотя любил он меня не меньше и баловал в разы больше. А когда его не стало, в моей жизни остался только один родной человек — бабушка Аня. Мама даже не пришла на похороны.

— Давай-ка, ложись спать, Лерусь. С утра ещё наболтаться успеем. Пирогов напечем, Игнатку побалуем, — бабушка ласково погладила меня по голове и заулыбалась. — Ох, ну и красотка же ты у меня, Кулемушка! Смотрю и никак насмотреться не могу!

— А это потому, что я в тебя пошла, ба, — с гордостью произнесла я, и мы обе рассмеялись.

Как бы сильно меня не любила бабушка, но уломать ее доехать до «работы» на мотоцикле я не смогла. Что что, а бабуня и мотоциклы — это ну никак не стыковалось. Даже, если за рулем буду я — уж кому она и доверяла полностью, так мне. И даже с учётом того, что я клятвенно пообещала не гнать и ехать не быстрее сорока километров в час. Хотя мне очень хотелось прокатить ее с ветерком, но, как говорится, не прокатило. Бабуня ни в какую не хотела соглашаться.

— Леруся, я ещё хочу пожить, — поставила она ультиматум и показала пальцем на Врыксочку. — Лучше на этом. Тут хотя бы четыре колеса.

— Значит, на машине можно больше шестидесяти разогнаться? — спросила я, и бабуня кивнула:

— Можно.

Она довольно шустро для своих лет устроилась в ковше и со счастливой улыбкой поставила на колени корзинку с гостиницами для Игната, но я замотала головой:

— Так. А пристёгиваться кто будет?

— А зачем? — искренне удивилась бабушка.

— Ба, тут не деревня. Гаишникам здесь без разницы, что ты знаешь их родителей с пелёнок. Поэтому, давай-ка сюда свою корзинку, я ее на заднем сиденье пристегну, чтобы не болталась зря, и тебя мы сейчас тоже зафиксируем, — закончив с ремнями, я села за руль и тоже пристегнулась. — Эх, бабунечка, прокачу с ветерком!

Улыбнулась, натянула на руки перчатки и до самого выезда из города действительно катила строго по правилам, хотя меня подмывало нарушить все, что только можно. Притормозив на обочине сразу за границей города, я посмотрела на расслабившуюся бабушку и спросила:

— Ба, а тебя папа катал так, как на гонках ездит?

— Ой, Лерусь, катал. Один раз. Вот как в Москве первое место занял, так и уговорил. Только после этого я с ним в его эти гоночные машины зареклась садиться.

— А хочешь посмотреть, чем я занимаюсь и что такое стритрейсинг?

— Батюшки свят, конечно хочу, если Игнатка на тебя ругаться не будет, что отвлекаю по чем зря.

— Ну тогда держись.

Перещелкнутый тумблер над магнитолой активировал гоночный режим работы двигателя, и бубнение выхлопа сразу же стало громче. Я пару раз надавила на педаль газа, прислушиваясь, и, подмигнув ничего не подозревающей бабушке, отпустила подальше приехавшую мимо Приору с антикрылом. А потом… Врыксочка лишь самую малость шлифанула колесами и рванула по дороге пущенной стрелой. Приора с ее антикрылом и намеками на гоночный вид промелькнула и осталась далеко позади, когда я переключилась с третьей передачи на четвертую, а справа от меня раздался нервный смешок и повторяющееся все чаще: «Господи, божечки ты мой Иисусе». До отворотки, ведущей к треку мы долетели меньше чем за пять минут, и я решила больше не искушать судьбу. Оттормозила машину, чтобы пройти поворот нормально, и после него до стоянки ехала строго в пределах правил.

— Ну как тебе, бабунь? — спросила я, заглушив двигатель и повернув голову.

— Ой, Леруська. Не в меня ты пошла. Ой, не в меня. Вся в папку. До последней кровинушки, — нервно рассмеялась она, перекрестившись. — Господи, помилуй. Чуть богу душу не отдала. Говорила я Лешке, что на танцы тебя нужно было вести, так нет же. Пресвятая Богородица, что ж вам, оглашенным, в этом нравится-то? Нет, Леруся, ты со своим этим рейсингом больше меня не уговаривай. Хватит мне на старости. Да и домой я сама как-нибудь лучше, чем ещё раз с тобой вот так.

— Бабунь, я обратно спокойно поеду.

— Нет-нет-нет! Отстегивай меня и даже не уговаривай. Я Игнатку попрошу или на автобусе.

Стоило мне только расстегнуть удерживающие ее ремни, бабушка практически выпрыгнула из машины и вцепилась мертвой хваткой в свою корзинку.

— Бабунь, ну ты же сама согласилась, — протянула я, прекрасно понимая, что хватаюсь за соломинку.

— Ох, Леруська, вот чувствовала же, что ты что-нибудь эдакое выкинешь, — покачала она головой и рассмеялась. — Вся в отца. Ей Богу в отца. Ещё и слово-то такое придумала, Кулема. Ладно, пойдем Игнатку проведаем, а там уже посмотрим.