Бесплатный фрагмент - История первой Кавказской войны

Во имя Аллаха Милостивого и Милосердного

Багаутдин Аджаматов

СУЛТАН-МУТ ВЕЛИКИЙ ИСТОРИЯ ПЕРВОЙ КАВКАЗСКОЙ ВОЙНЫ

Представленная читателю книга является вторым, дополненным изданием книги «История первой Кавказской войны. Шейх Султан-Мут — организа­тор и руководитель борьбы народов Северо-Восточного Кавказа за свободу и независимость (конец XVI — го 1-я половина XVII вв.)», и повествует об одном из выдающихся полководцев и государственных деятелей не только в истории Кавказа, но и в мировой истории. Согласно мнению многих отечественных и зарубежных исследователей, победа, одержанная Султан-Мутом Тарковским, приостановила завоевательные походы на Дагестан на более чем 100 лет.

Султан-Мут Тарковский внес огромный вклад в сохранение независимости родного края, в распространение ислама во многих регионах Северного Кавказа, развитие науки и образования, объединение многих разрозненных племен и народов, в укрепление дружеских отношений между народами Кавказа и России.

ОТ АВТОРА

Русские писатели и поэты издавна устремляли свои взоры к Кавка­зу. Он манил их своими красотами величественной природы, зага­дочностью древней истории его народов. Особое внимание при­влекал Дагестан — страна гор и долин, смелых, мужественных и трудолюбивых людей, Дагестан, становившийся в прошлом не раз ареной кровопролитных войн.

Великие русские писатели и поэты А. С. Пушкин, М. Ю. Лермонтов, Л. Н. Толстой и др., проявляли большой интерес к кавказским народам, подробно ин­тересовались их историей, жизнью и бытом, изучали их народную поэзию. Пе­редовые русские писатели и поэты в своих произведениях воспевали свободо­любие, храбрость, непреклонность горцев и сочувствовали их борьбе за свобо­ду и независимость. Своим вниманием к горским народам, они вызывали большое чувство друж­бы и симпатии к русскому народу, и тем самым приобщали их к передовой русской культуре.

История русско-дагестанских взаимоотношений насчитывает более десяти веков. Еще дореволюционные авторы считали, что «близкое знакомство» при­каспийских народностей Кавказа с Русью возникло не позднее VII или VIII в.» О возможных дагестано-русских контактах в VII в. писал и известный дагес­танский ученый, профессор В. Г. Гаджиев. Взаимоотношения, установившиеся в раннем средневековье, в последующие времена, хотя и не всегда ровно, развивались и углублялись. О торгово-эконо­мических и политических взаимоотношениях Дагестана с Русью в средневеко­вье сообщают арабоязычные авторы (Ибн-Хордабе, ал-Истахри, Ибн-Хаукал, ал-Масуди, Ибн-ал Факих, ал-Мукаддаси) и др. Большой интерес представля­ют их сведения о совместных походах горцев с русами, о службе русов у владе­телей Дагестана и горцев в русских княжествах.

Чрезвычайно ценны и сведе­ния местных средневековых авторов о помощи Руси Дагестану в его борьбе против иноземных завоевателей.

А. С. Пушкин, А. С. Грибоедов, М. Ю. Лермонтов, А. А. Шишков, В. Т. Нарежной, А. И. Полежаев и др., декабристы А. А. Бестужев-Марлинский, Н. М. Лорьер, А. В. Веденяпин, А. И. Корнилович посвятили горцам Дагестана много полных глубокого сочувствия строк. Они мечтали, говоря словами великогоА. С. Пушкина, о «временах грядущих, когда народы, распри, позабыв, в великую семью соединятся».

Высочайшим достижение русской исторической науки XIX в. являются талантливые сочинения А. И. Герцена, В. Г. Белинского, Н. Г. Чернышевского, Н Добролюбова. Вопреки утверждениям историков монархического направления они показали горские народы Кавказа трудолюбивыми и свободолюбивы людьми. Они были глубоко убеждены, что наступит такое время, когда русский народ, освободив народы окраин, составит с ним дружную, свободное семью. «Из-за насильственного единства, — пророчески писал А. И. Герцен, — виднеется единство свободное… единство, основанное на признании равенства и самобытности».

«Если говорить по большому счету, т.е. если рассматривать и оценив; русско-кавказские отношения, следуя логике фактов, то нельзя не признать — пишет профессор, доктор филологических наук — Забит Акавов — что в процессе формирования исторической России, России как многонационального геополитического пространства, по крайней мере, в течение пятисотлетней ее хронологической протяженности, Дагестан и Северный Кавказ были и являются одним из важнейших ее составляющих субъектов… Роль России в исторических судьбах народов Дагестана и Северного (да и всего!) Кавказа настолько глубока, давно, впрочем, стала генетически органичной, что этой взаимосвязи и взаимозависимости другой альтернативы, пожалуй не существует».

ВВЕДЕНИЕ

Становление русско-северокавказских взаимоотношений являет­ся поныне далеко неоднозначно оцениваемым в исторической литературе этапом в многовековом прошлом нашего отечества. Через несколько лет после покорения Казани и Астрахани цар­ское правительство обратило свои взоры на Кавказ. Первые контакты носили форму жестокой конфронтации. За период с 1560 по 1605 годы Русским государством было совершено около 10 походов с целью покорения Северного Кавказа. Упорное сопротивление оказывали завоевателям северокавказцы во главе с владетелями одного из самых круп­ных и могущественных в то время владетелей на Кавказе — Шамхалов Тар­ковских.

Основной удар вторгшихся войск принимали на себя жители Кумыкской равнины и предгорной части Северного Дагестана. Еще в те годы народы Дагестана, Чечни, Ингушетии, Кабарды, Балкарии, Карачая, Осетии, Адыгеи и другие народы Северного Кавказа, демон­стрировали сплоченность и мужество перед лицом нависшей опасности, уг­розы извне. Ценой огромных человеческих жертв отстаивалась независи­мость в ходе начавшейся войны.

Как отмечал еще Н. М. Карамзин и отраже­но в архивных документах, царские войска «пленили людей в селениях, бра­ли хлеб, отгоняли табуны и стада»,

т.е. проводили грабительскую политику. «На это мало обращали внимание исследователи, в силу чего политика ца­ризма в отношении малых народов в их трудах объективно нивелирова­лась» — пишет известный дагестанский ученый-историк М.-С. К. Умаханов. Наиболее яркой и значимой фигурой в истории первой русско-кавказской войны является талантливейший полководец и государственный деятель, организатор и руководитель борьбы народов Северо-Восточного Кавказа за свободу и независимость — Султан-Мут, сын Шамхала Тарковского Чопана.

Султан-Мут Тарковский одержал грандиозную, по­воротную в истории Кавказа победу, которая согласно свидетельству рус­ских летописцев и оценке дореволюционных отечественных и зарубежных исследователей, приостановила завоевательные походы Московской Руси на Северный Кавказ на более чем 100 лет. «Султан-Мут отражал не единич­ные, эпизодичные наскоки, набеги, разбойные и иные нападения каких-ни­будь одиночек или горстки отщепенцев, а вел именно народно-освободи­тельную, оборонительную войну.

«Несмотря на то, что война эта со стороны народов Северного Кавказа была освободительной, потому и справедливой и в силу этого увенчавшейся победой, — пишет профессор 3абит Акавов — Султан-Мут все-таки первым пошел навстречу переговорным процессам» с русскими и убежденный «в перспективности, конструктивности своей политики, первый в истории, выступает инициатором совершенно неожиданной в подобной ситуации, идеи мире с вчерашним противником, более того — автором и первым исполнителем ориентированного на многие столетия вперед проекта существования и созидательной жизни своего отечества в составе еще вчера с оружием в руках кровопролитно сражавшейся страны?!».

Действительно, Султан-Мут, также как и другие владетели Северной Кавказа демонстрировал желание наладить с Россией, с русскими людьми самые тесные дружественные отношения. Об этом свидетельствуют неоднократные обращения к России с предложением заключить договор о мире иторговом сотрудничестве. Но, ни Султан-Мут, ни большинство других вла­детелей Северного Кавказа не намерены были утратить независимость, от­воеванную в ходе жестоких сражений, ценой многих тысяч человеческих жизней.

После неудачных попыток в конце XVI — начале XVII вв. утвердиться силой оружия в Дагестане, Россия коренным образом изменила тактику борь­бы за влияние в данном регионе. Царское самодержавие после полученного им поражения более 118 лет не совершило военных акций в отношении Да­гестана, а стало на путь привлечения его владетелей на свою сторону раз­ного рода торгово-экономическими привилегиями. Эта политика России на­шла большой отклик среди владетелей Дагестана, привела к установлению между ними и Россией тесных торгово-экономических связей. Более того, политика мирного проникновения, проводившаяся московским правитель­ством в Дагестане, привела к тому, что в XVII веке, когда иранские шахи стали выступать с претензиями на Дагестан, его владетели стали обращать­ся за помощью и покровительством к Русскому государству, которое, буду­чи, заинтересованным в усилении своих позиций в Дагестане, с одобрением встречало подобные обращения дагестанских владетелей.

Царское правительство отправляло в 1615 и 1616 гг. посольства к шаху, чтобы добиться отмены планировавшихся походов его войск на Дагестан, Грузию и Кабарду. Результативность дипломатического заступничества Рос­сии за Дагестан перед иранскими шахами усилила политическую ориента­цию дагестанских владетелей на Москву.

Обзор политических сношений народов Дагестана с Русским государ­ством в XVII в. показывает, что установившиеся связи имели крупное значе­ние и для Кавказа и для Руси — в первые десятилетия XVII в. в период наи­большего усиления персидского государства и его агрессии на Кавказе, эти связи помешали укреплению шахов на Северном Кавказе и планам постройки здесь шахских крепостей-городов. В течение XVII в. русско-дагестанские связи растут и крепнут.

Нередко между кавказцами и русскими поселенцами складывались и род­ственные отношения. Происходило взаимопроникновение культур. Горцы и русские перенимали друг у друга опыт возделывания сельскохозяйствен­ных культур. Особенное развитие получили торговые отношения. В оценке русско-дагестанских отношений, как в указанном периоде истории, так и в последующие годы, имеются различные мнения. Некоторые исследователи более выпячивают позитивные стороны, некоторые наобо­рот негативные стороны. Очень важно дать объективную, правдивую оцен­ку этим отношениям.

Источники

Взаимоотношения народов Северного Кавказа и России II половины XVI — первой половины XVII вв. относительно мало исследованы по сравне­нию с последующим периодом истории. Сложность исследования данного промежутка времени объясняется главным образом наличием слабой источниковой базы. Тем не менее, имеющиеся архивные материалы, документальные ис­точники как отечественного, так и зарубежного происхождения, свидетель­ства летописцев, путешественников, географов, дипломатов позволяют в оп­ределенной степени достаточно детально характеризовать упоминаемую сложную эпоху в истории наших народов.

Большую ценность представляет в данном контексте сборник доку­ментов «Русско-дагестанские отношения XVII -первой четверти XVIII вв.» (Сост. Маршаев Р. Г. Махачкала: Дагкнигоиздат, 1958).

Сборник дает материал о внутреннем по­ложении дагестанских владений, хозяйстве, взаимоотношениях феодальных владетелей и политическом строе. Он охватывает период с 1614 по 1725 гг. Публикуемые в сборнике документы извлечены из фондов центрального государственного архива внешней политики России, рукописного фон­да Санкт-Петербургского отделения Института истории РАН, Центрально­го государственного архива древних актов.

Публикацию составляют в основном грамоты, полученные Россией от владетелей Дагестана, ответные грамоты и указы из России, донесения русских воевод, губернаторов и других служащих о сношениях с Дагеста­ном, тексты и «шертных» записей о подданстве России дагестанских владе­телей и др. Большую ценность представляет труд турецкого путешественни­ка Эвлия Челеби. Во втором выпуске перевода десятитомного труда Эвлии Челеби на русский язык «Книги путешествия»(Эвлия Челеби. Книга путешествия. Вып. 2. Москва: «Наука», 1979), представлены извлечения из 2-го и 7-го томов стамбульского издания. В них содержатся описания земель Северного Кавказа, Поволжья и Подонья. Эти территории Эвлия Челеби посетил дважды — в 1641—1642 и в 1666—1667 гг.

Огромный фактический материал, содержащийся в труде Эвлии Челеби, про­должают использовать в своих исследованиях российские и зарубежные ис­торики. В XVII веке в Дагестане побывало посольство Гольштинского герцо­га Фридриха III. В качестве секретаря, а затем и советника Гольштинского посольства Крузе и Бругельмана находился Адам Олеарий (1600—1671) — не­мецкий ученый-математик, астроном, географ. Путь этого посольства лежал через Шемаху, Дербент, Тарки, Терки. Вернувшись на родину, А. Олеарий завершил написание своего труда «Описание путешествия в Московию и через Московию в Персию и обратно»(ОлеарийА. О Дагестане… //Дагестан в известиях руских и западно-европей­ских авторов ХII-ХVIIIвв. Махачкала: Дагкнигоиздат, 1992), в котором содержится немало цен­ных сведений по изучаемому нами периоду истории.

Нужно отметить, что сведения, представленные иностранными авто­рами особо ценны, т.к. они описывали, в отличие от местных источников казалось бы обыденные явления, такие как одежда, ремесла, быт и т. д. «Тем не менее, — как пишет профессор А. С. Акбиев, — они требуют к себе крити­ческого подхода, и при использовании их особое внимание следует обра­щать на то как, каким образом авторы получали информацию. И даже если авторы побывали на Кавказе, нужно помнить, что иностранцы, в том числе и ученые, оказавшись в необычной для них природной и культурной среде, встретившись со специфическими и непонятными для них явлениями, а по­рой даже независимо от себя, проявляли национальную ограниченность, национально-классовую пристрастность в изложении и оценке описывае­мых событий. К тому же они воспринимали реальную действительность в зависимости от общей историко-этнографической подготовки автора, его мировоззрения и мироощущениям (АкбиевА. С. Общественный строй кумыков в XVII—X VIII вв. Махачкала: «Но­вый день», 2000).

В определенной степени это относится и к отечественным источни­кам. «Имея дело с летописью, — подчеркивал академик Б. А. Рыбаков, — мы всегда должны помнить, что изображаемая летописцем картина не адекват­на реальной действительности, а является отражением (вольным или неволь­ным) его взглядов, вкусов, его кругозора и степени осведомленности, его симпатии и антипатии. Эта картина такова, какой он хочет ее нарисовать» (Рыбаков Б. А. Древняя Русь: сказания, былины летописи. М., 1963).

Однако важнейшим, если не основным источником по истории Дагестана, начиная с XVI века, служат архивные документы русского происхождения, сосредоточенные в государственных архивохранилищах страны. Ценными источниками для изучения истории Дагестана являются повествовательные памятники русского и западно-европейского происхождения. Среди них пер­востепенное значение имеют сочинения тех авторов, которые сами побыва­ли в Дагестане. Значительный интерес представляют специально подобран­ные тексты из сочинений русских и западно-европейских авторов XIII—XVIII вв. опубликованные в книге «Дагестан в известиях русских и западно-евро­пейских авторов XIII-ХVIII вв.»(Дагестан в известиях русских и западно-европейских авторов XII-Х VIII вв./Сост. В. Г. Гаджиев. Махачкала: Дагкнигоиздат, 1992).

Авторы, чьи труды помещены в данной работе, побывали на Кавказе с различными целями. Целью одних было изучение культуры, истории и быта народов, населяющих данный регион, другие побывали с торговой или мис­сионерской целями. Большим вкладом в изучение истории Кавказа, в частности Дагеста­на, является известный труд Н. Ф. Дубровина «История войны и владыче­ства русских на Кавказе»(Дубровин Н. Ф.«История войны и владычества русских на Кавказе» Т. I. Кни­га I. СПб.: Кавказ, 1871. С. 622).

Разносторонний, интересный труд Н. С. Семенова «Туземцы Северо­Восточного Кавказа» (Семенов Н. Туземцы Северо-Восточного Кавказа. СПб., 1895.) является также одним из самых значительных и со­держательных среди дореволюционных исследований по изучаемому воп­росу. Большое значение для изучения нашей темы имеют труды С. А. Белокурова «Сношения России с Кавказом» (Белокуров С. А. Сношения России с Кавказом. М., 1889. С. 292) и И. Веселовского «Па­мятники дипломатических и торговых сношений Московской Руси с Перси­ей» (Веселовский Н. Н. Памятники дипломатических и торговых сношений Мос­ковской Руси с Персией. СПб., 1890. Т. III. С. 125).

Среди источников важных для изучения исследуемого вопроса, особо следует отметить исторические записки «Шамхалы Тарковские» и «Мехтулинские ханы», составленные сословно-поземельной комиссией по заданию русской администрации и опубликованные в 1868—1869 гг. в «Сборнике све­дений о кавказских горцах» (Сборник сведений о кавказских горцах. Вып. I Москва: МНТП О «Адир», 1992. С. 53—54).Говоря о дореволюционных авторах нельзя особо не выделить труды известного военного историка, генерал-лейтенанта царской армии В. А. Потто: «Кавказ до Петра» (Потто В. А. Кавказ до Петра. СПб., 1896. С. 6—9), «Два века Терского казачества» (Два века Терского казачества (1577—1801гг.). Ставрополь: «Кавказская библиотека», 1991. С. 21—37), и «Истори­ческий очерк кавказских войн от их начала до присоединения Грузии» (Исторический очерк Кавказских войн от их начала до присоединения Грузии. Тифлис, 1899. С. 7—9), в которых содержится богатейший материал по изучаемому нами вопросу и детальное описание происходивших в данном периоде событий.

В настоящей работе также использованы труды: Н. М. Карамзина «История государства Российского» (Карамзин Н. М. История государства Российского. СПб., 1892. Кн. III. Т. XI. С. 36), С. М. Соловьева «История России с древнейших времен» (Соловьев С. М. История России с древнейших времен. Москва: «Мысль», 1989. Кн. IV. Т. VII. С. 269), П. Юдина «Первые русские города на Тереке» (Юдин П. Первые русские города на Тереке //Терские ведомости. 1912. №221), П. Г. Буткова «Материалы для новой истории Кавказа» (Бутков П. Г. Материалы для новой истории Кавказа с 1722 по 1803 год. СПб., 1869. ч.1. С. 201), С. Броневского «Но­вейшие географические и исторические известия о Кавказе»(Броневский С. Новейшие географические и исторические известия о Кавказе. Ч. 2. Москва, 1823. С. 297—298), И. Н. Бере­зина «Путешествия по Дагестану и Закавказью»(БерезинИ. Н. Путешествия по Дагестану и Закавказью. СПб., 1850. С. 82), И. А. Гильденштедта «Гео­графическое и статистическое описание Грузии и Кавказа…»(Гильденштедт И. А. Географическое и статистическое описание Грузии и Кавказа… СПб., 1809. С. 107), А. И. Ло­пухина «Журнал путешествия через Дагестан»(Лопухин А. И. Журнал путешествия через Дагестан. 1718 // История, гео­графия и этнография Дагестана. XVIII—XIX вв. М., 1958. С. 44), И. -Г. Гербера «Описание стран и народов вдоль западного берега Каспийского моря» (Гербер И. Г. Описание стран и народов вдоль западного берега Каспийского моря. 1728//ИГЭДС. 71—72.),М. М. Кова­левского «Закон и обычай на Кавказе» (Ковалевский М. М. Закон и обычай на Кавказе. М., 1890. Т.Н. с. 137), П. А. Брюханова «Социально-экономические отношения народов Дагестана в первый период его завоева­ния Россией…»(Брюханов П. А. Социально-экономические отношения народов Дагестана в первый период его завоевания Россией… РФ ИИАЭДНЦ РАН. д. 1193. С. 72), М. Б. Лобанов-Ростовского (Лобанов-Ростовский М. Б. //Кавказ. 1846. №37. С. 147), В. Н. Татищева «Избран­ные произведения», А. М. Буцковского «Выдержки описания Кавказской губернии и соседних горских областей»(Татищев В. Н. Избранные произведения. Ленинград: «Наука», 1979. С. 248) и др.

Нужно сказать, что дореволюционные русские исследователи XIX века, являясь в большинстве своем либо офицерами царской армии, либо представителями кавказской администрации, придерживались позиции офи­циального кавказоведения и оправдывали колониальную политику цариз­ма. Поэтому в отношении этих работ должна быть определенная критич­ность.

В труде выдающегося азербайджанского историка первой половины XIX века Аббас-Кули-Ага Бакиханова Гюлистан-Ирам»(Бакиханов Аббас-Кули-Ага. Гюлистан-и Ирам. Баку: «Элм», 1991. С. 108), посвященном истории Ширвана и Дагестана с древнейших времен до XVIII включительно, содержится обширный материал по самым различным вопросам исто­рии общественно-политической жизни народов Дагестана и Ширвана, проис­хождения отдельных народов, отдельных поселений.

В середине XIX в. наряду с русскими исследователями народов Се­верного Кавказа появляются и местные историки и этнографы, писавшие на русском языке. Среди работ написанных местными авторами и вышедших в свет в прошлом столетии, особое место занимает труд Д.-М. М. Шихалиева «Рассказ кумыка о кумыках»(ШихалиевД.-М. Рассказ кумыка о кумыках. Махачкала: Дагкнигоиздат, 1993), опубликованный на страницах газеты «Кав­каз». Это довольно обстоятельный очерк, охватывающий важнейшие воп­росы истории этнографии кумыков и соседних с ними народов.

Заметный вклад в изучение связи народов Дагестана и России внесла Е. Н. Кушева (Кушева Е. Н. Народы Северного Кавказа и их связи с Россией в XVI—XVII вв. М., 1963. С. 42). Ею выявлено и собрано огромное количество документов по русско-дагестанским взаимоотношениям, часть из которых хранится в рукописном фонде ИИАЭ ДНЦ РАН, а другая часть вошла в сборник архи­вных документов и материалов «Русско-дагестанские отношения XVII — пер­вой четверти XVIII вв.».

Большую научную ценность представляют и моно­графии, в которых содержится разнообразный фактический материал и не­которые теоретические выводы по изучению феодальных отношений в Да­гестане, а также фактический материал, содержащий­ся в обобщающих трудах: «Очерки истории Дагестана», «История Дагеста­на (История Дагестана. М., 1967. Т.1), «История народов Северного Кавказа с древнейших времен до конца XVIII в.»(Пиотровский Б. Б. История народов Северного Кавказа с древнейших времен до конца XVIII в. М.: «Наука», 1988),в создании которых участвовали многие известные историки страны. В данной работе автором использованы такие материалы Цент­рального государственного архива древних актов, копии которых хранятся в Рукописном фонде ИИАЭ ДНЦ РАН, материалы ЦГА РД, сборник архи­вных материалов «Кабардино-русские отношения в XVI—XVIII вв.» и др. Интересные сведения встречаются в народном эпосе кумыков, рас­цвет которых относится к XIV—XVIII вв. (Аджиев А. М. Героико-исторические песни кумыков. Махачкала, 1971. С. 28—29).

Среди современных ученых внесших большой вклад в раскрытие ис­следуемого нами вопроса нужно отметить известных российских ученых: С. Ш. Гаджиеву (Гаджиева С. Ш. Кумыки. М.: Изд. АН СССР, 1961), В. Г. Гаджиева (Гаджиев В. Г. Роль России в истории Дагестана. М.: Наука, 1965), М.-С. К. Умаханова (Умаханов М-С. К. Взаимоотношения феодальных владений и освободитель­ная борьба пародов Дагестана в XVII веке. Махачкала, 1973), Б. Г. Алиева (Алиев Б. Г., Умаханов М.-С. К. Историческая география Дагестана XVII-нач. XIX вв. Махачкала: ДНЦРАН, 1999), А. С. Акбиева (Акбиев А. С. Кумыки. Вторая половина XVII — первая половина XVIII века. Махачкала, 1998;Он же. Общественный строй кумыков в XVII—XVIII вв. Махачкала: «Новый день», 2000), Г. М.-Р. Оразаева (Оразаев Г. М.-Р. История Кавказа и селения КарабудахкентДжамалутдина-Хаджи Карабудахкентского. Махачкала: ООО «Центр-Полиграф», 2001), Я. 3. Ахмадова (Ахмадов Я. 3. Очерки политической истории народов Северного Кавказа в XVI—XVII вв. Грозный, 1998), М. Мансурова «Засулакская Кумыкия» и др.

Подробный анализ имеющихся в нашем распоряжении архивных ма­териалов, специальной и общей литературы, позволяет утверждать о том, что в большинстве событий происходивших в конце XVI — первой половине XVII вв. на территории Северо-Восточного Кавказа, в том числе касающих­ся российско-северокавказских отношений, заметную роль сыграл Султан-Мут сын Шамхала Тарковского Чопана — выдающийся полководец и госу­дарственный деятель, основатель Эндиреевского владения. Но, тем не ме­нее, автор надеется, что дальнейшие поиски фактического материала по изу­чаемому вопросу позволят выявить немало нового, оставшегося вне поля зрения исследователей.

ТАРКОВСКОЕ ШАМХАЛЬСТВО

«Первая задача истории — воздержаться от лжи, вторая — не утаивать правды, третья — не давать никакого повода заподозрить себя в предвзятой враждебности».

Цицерон Марк Тулий

Картина Мусаева А. М. «Шаухалы после междоусобиц».

Тарковское шамхальство было одним из самых крупных и могу­щественных политических образований на Кавказе. В более ранний период, по свидетельству древних историков, шамхалы владели «…всем краем границ от Шемахи до Черкасов». Согласно хронике Мухаммада-Рафи, шамхалы облага­ли податями почти все земли Дагестана (Извлечение из истории Дагестана, составленное Мухаммедом-Рафи // ССКГ. 1872, вып. 6. С. 176—177, Гаджиев В. Г. Перечень доходов шамхалов // Источнико­ведение истории досоветского Дагестана. Махачкала, 1987. С. 28—38). Шамхалы Тарковские, кроме того имели еще титул Владетеля Буйнакского, Валия Дагестанского, а некоторое время и Хана Дербентского (Сборник сведений о кавказских горцах (далее ССКГ). Вып. I. Москва: МНТП О «Адир», 1992. С. 53).

Шамхал — «дагестанский падишах», как называет его Эвлия Челеби (Эвлия Челеби. Книга путешествия. Вып. 2. Москва: «Наука», 1979. С. 104), или"Государь Шевкал», как называют его русские архивные материалы времен Ивана Грозного (ССКГ… С. 56). По сведениям П. Г. Буткова, шамхал как прежде, так и теперь «есть вторая особа по своему могуществу во всей Ирании»(Бутков П. Г.Материалы для новой истории Кавказа с 1722 по 1803 год. СПб., 1869. Ч. 1. С. 201).Шамхалы пользовались большим влиянием среди владетелей Северо-Восточного Кавказа (Акбиев А. С. Общественный строй кумыков в ХVII-ХVIII вв. Махачкала: «Новый день», 2000 С. 156)

Шамхалы являлись верховными правителями Тарковского владения, возглавляли законодательные и совещательные органы власти, чинили суд и расправу, руководили внешней политикой, были главнокомандующими военными силами шамхальства (Гаджиев В. Г.Шамхальство (история образования и государственного образо­вания) // Государства и государственные учреждения в дореволюционном Дагестане. Махачкала, 1989. С. 35—36). А вот каково мнение о шамхале команду­ющего войсками на Кавказской линии И. В. Гудовича: «Сей хан в большом уважении у многих малых персидских владельцев (здесь имеются ввиду владетели Дагестана и Северного Азербайджана), его окружающих, хана шемахинского и других,

держит их в спокойствии…"(Акбиев А. С.Кумыки. Вторая половина XVII -первая половина XVIII века. Махач­кала, 1998. С. 89).

С. Броневский писал, что «достоинство Шамхальское есть важней­шее в Дагестане, а в областях, заключающихся между Тереком и Курою, почитаются вторым после царя Грузинского»(Броневский С. Новейшие географические и исторические известия о Кавказе. Ч. II. Москва, 1823. С. 297—298). В течение нескольких веков Шамхальство Тарковское было субъектом международной политики (Алиев К. М.Кумыки и современные проблемы// «Кавказ», 1997, №1. Баку. С. 34). Исторические известия, согласно с преданиями народными, утверж­дают, что «первые шамхалы поставлены были от аравитян. Происхождение шамхалов можно отнести к VIII или IX столетию, то есть к тому времени, когда «Аравитяне… распространили свою власть в горах Кавказских…"(Указ. Соч. С. 298).

Завоевание Дагестана арабами завершилось к X веку, но уже в нача­ле VIII в. арабы укрепились в Южном Дагестане и плоскостной части Север­ного Дагестана (Аджаматов Б. А. Шамхалы Тарковские. Султан-Мут — организатор и руково­дитель борьбы народов Северо-Восточного Кавказа за свободу и независимость (конец XVI -первая половина XVII вв.). Махачкала: «Дагпресс», 1999. С. 6). Как пишет Березин И. Н. «Маслама (733 г.) покорил ору­жием и религией аравитян большую часть страны, победил между прочим кумыков, и посадил к ним владетеля Шагбаля…"(БерезинИ. Н. Путешествия по Дагестану и Закавказью. СПб., 1850. С. 82).

Считается, что «Шахбал происходит из священного для мусульман рода Корейшитов, был уроженец провинции Шам (Сирия), из местечка Хал, и от него берет начало род шамхалов Тарковских, дом которого властвовал в известной части Дагестана около тысячи лет»(Шамхалы Тарковские //ССКГ… С. 54). Академик международной Тюркской академии К. Т. Лайпанов утвер­ждает, что «кумыкские шамхалы по своему происхождению были арабами, потомками старшего брата отца Пророка (с.а.в.) — Абдуллаха — видного араб­ского полководца Хамзы (Хамзата), одним из первых признавшего своего племянника Мухаммада (с.а.в.) посланником Аллаха и сделавшего много для объединения Аравии под знаменем Ислама (Аджаматов Б. А.Указ. соч. С. 5). Хамза героически погиб в бою 624 г. и в его честь в Медине воздвигнута большая мечеть, которую и ныне посещают все, кто совершает хадж (паломничество) в Мекку.

Когда в конце VII и начале VIII вв. арабы захватили Закавказье, а затем часть Дагестана, для управления ими арабы назначали наместников, как правило из числа Хашимитов (Хашим — дед пророка Мухаммада (с.а.в.)) и других приближенных правившего Аравией Халифа. Так один из выдаю­щихся арабских полководцев Маслама, сын Абд-ал-Малика, брат Халифа Хишама, был назначен наместником Кавказа. Для покорения Дагестана и соседнего с ним Хазарского каганата он переселил в город крепость Дер­бент — основной опорный пункт арабов — 24 тысячи отборных воинов из Сирии (История Дагестана. Москва, 1967, т. I. С. 152).

Посредством новой религии, а также путем назначения правителей из числа арабских военачальников укреплялась новая власть.

Новые правители, как правило, женились на дагестанках, и особенно хазарках знатного происхождения, и в том числе на дочерях хазарских ка­ганов, с целью укрепления политических связей. Потомки их, проживавшие на прикаспийской равнине Дагестана, окумычились.

Для управления Дагестаном наместник арабов в Закавказье Масла­ма ибн Абд-ал-Малик назначил своего военоначальника, дав ему титул «шамхал». По мнению некоторых ученых этот титул придумал сам наместник, который как указывалось выше, был родом из Сирии (Шам), из селения Хал. Отсюда «шамхал» (по кумыкски — «шавхал», «шаухал»). Академик К. Т. Лай­панов считает, что назначенный Масламой первый шамхал был правнуком

Хамзы (Хамзата), старшего брата Абдуллаха, отца Пророка Мухаммада

(с.а.в.).

Имеются однако и иные мнения о происхождении и написании терми­на шамхал, а также происхождении самих шамхалов — правителей Дагеста­на. Согласно мнению К. С. Кадыраджиева термин «шамхал» имеет обще­тюркское происхождение (Кадыраджиев К. С. Структура и генезис соционима «Шамхал» // Социальная терминология в языках Дагестана. Махачкала, 1989. С. 52—59).

В сказании о Дербенте говорится: «Его величе­ство Мюслиме, устроив дела города Дербента, предпринял поход против Кумуков. Кумуки вышли навстречу ему, но, после нескольких сражений, по­корились и приняли исламизм. Его величество соорудил джума-мечети в го­роде Кумуков, для вновь обращенных мусульман, назначил Шахбала, сына Абдулы, сына Абаса, правителем и начальником страны и дал ему кадия для сообщения народу правил ислама, после чего он сам (т. е. Мюслиме) об­ратился против Каракайтаков. Племена Каракайтаков изготовились к вой­не: после многих сражений, происшедших в различных местах, большая часть Каракайтаков искала спасения своего в покорности и обращении в исла­м, между тем, как другие остались в своем неверии и погибли. При его высочестве находился один из его родственников по имени Эмир-Хемзе; его (т. е. Эмир-Хемзе) его высочество назначил начальником над Каракайтаками, и от него происходят нынешние Усмии Каракайтаков.

Большая часть жителей Табасарани были евреи и неверные. Сначала они тоже не хотели покориться, но после того, как его высочество истребил и взял в плен значи­тельное число их, остальные обратились в мусульманскую веру. В войске его высочества находился добродетельный и набожный человек, по имени Махмед-Масум; его назначил правителем над обитателями Табасарани и дал ему двух кадиев, затем, чтобы они обучали правилам ислама. Отдал он строгое приказание, чтобы с тех пор во всех важных случаях жители Таба­сарани следовали наставлениям Масума и двух кадиев, и чтобы Масум, ка­дий, Змир-Хемзе и все племена Дагестана, от Грузии до Дешти-Кипчак, на­ходились в повиновении у Шахбала, правителя Кумуков. От этого Шахба­ла происходят нынешние шамхалы»(Цит. по: Шамхалы Тарковские //ССКГ… с. 53—54).

Слово «Шамхал» — пишет Г. Д. Дани­илов — усердием клерикалов возведено на высшую ступень правоверного ореола. Носитель этого титула никто иной, как отпрыск святого рода ис­ламского Пророка Магомета (с.а.в.). «…Блистательная родовитость узакони­вает его право на занятие царственного престола. «Согласно родословию он был (сын) Эмир-Хамза и потомок в восходящей линии Султан-Ахмеда, Хан-Мухамеда, Аль-Арабий, Хала, Феридука, Амир-Султана, Али-бета, Абдул Азиза, Ахлаба, Амир-Чуфана, Амир-Мухамеда, Гази-Абдуль-Фети, Муслима, Абдул-Мелика, Ибрагима, Исхака, Мансура, Касима, Якуба, Омара, Наиба, Сулеймана, божья милость да покоится на нем»(Даниялов Г. Д.Исторический путь развития народов Дагестана до вхождения его в состав России. Махачкала: Дагучпедгиз, 1995. С. 179—180).

Имеются и другие версии родословной шамхалов. «Но во всех случаях — отмечает Г. Д. Даниялов, — шамхал происходит от дяди Пророка (с.а.в.), каковое обстоятельство делает сугубо неоспоримым право Шамхальской династии на властвование в Дагестане»(Там же. С. 180). Мухаммед Аваби Акташи, автор «Дербенд-наме» пишет: «Самым старшим из правителей всего Дагес­тана является Шахбал, сын Абдуллаха. И приказал [Абу Муслим], чтобы ему [то есть шахбалу] были подвластны [все вилайеты] вплоть до границ Гюрджистана»(Мухаммед Аваби Акташи. Дербенд-наме / Перев., пред., комм., Оразаев Г. М.-Р., Шихсаидов А. Р.Махачкала: Даггосиздат, 1992. С. 67).

Имеются и другие версии о происхождении и написании термина шам­хал, а также происхождения самих шамхалов — правителей Дагестана.

Эвлия Челеби, например высказывал на этот счет следующее мнение: «Госу­дарство Шамхал-шахов (шамхалидов) происходят из поколения Ануширвана. Цари, носящие титул «шамхал». Сунниты, многочисленное огузское (тюр­кское) племя, расселенное у гор Альбурза. Им подчинено семь княжеств. Глав­ными городами являются Тарки, Коюнкала, Эндирей… Вечно воюют с Аджамами (т.е. иранцами). Великие мужи!«Интересно, что слово шахбал пе­реводится с персидского языка как «маховое перо (у птиц)»(Абусуфьян ибн Акай. Ал-Хидмат ул-машкура фил-л-лугат ил-масихура. Буй­накск, 1925. С. 101; Персидско-русский словарь. М., 1970, т. II. С. 87—88, 120).

«Несколько веков Шамхалы имели в полновластной зависимости своей большую часть Дагестана, а остальное население его, равно, как и многие сопредельные племена, признавали главенство их. Название Валия Дагес­танского, присвоенное им, по словам одних — аравийскими халифами, а по словам других — персидскими шахами, вполне оправдалось их властию…"(Шамхалы Тарковские // ССКГ… С. 54). Адам Олеарий, посетивший Тарки в начале XVII века, писал: «… в стране (Дагестане) находится много разных князей, даже почти каждый город име­ет своего князя, из них верховный — шамхал, имеет как бы значение царя между ними…"(Олеарий А. Подробное описание Голъштинского посольства в Московию и Пер­сию. М., 1970. С. 976).

По свидетельству австрийского посланника в Москве, барона Майерберга (60-е годы XVII в.) горские «лезги» (по контексту жители всего Севе­ро-Восточного Кавказа) были независимы от соседних великих держав, «они пользуются полною свободою, под управлением многих своих владетелей дворянского рода и под верховным наблюдением Шамхала и Лумения («МайербергА. З. Путешествие в Московию Августина Майерберга. М., 1874. С. 163).Тюркский летописец Мехмет-Эфенди (перв. пол. XVIII в.) пишет: «Лез­гины и все другие в своей совокупности подчиняются шаухалам. Когда их безопасность оказывается под угрозой, под знамя шаухала собирается ар­мия из ста тысяч всадников и пеших. Это известный факт. В иные времена войска остаются на своих местах»(Алиев К. Таргу-наме. Лексикон. Махачкала: ООО «Центр-Полиграф», 2001. С. 49—50). В историографии имела место целая дискуссия по вопросам какая из резиденций шамхалов — Тарки или Казикумух — являлась более древней или основной, какой этнос играл более важ­ную роль в Шамхальстве в XV — нач. XVII в. (Маршаев Р. Г.О термине «шамхал» и резиденции шамхалов // Уч. зап. ИИАЭ ЛНЦРАН. Махачкала, 1959. т. VI. С. 173).

Обстоятельный анализ этих вопросов содержится в целом ряде работ (Гаджиев В. Г. Сочинение И. Гербера «Описание стран и народов между Астра­ханью и рекою Курой находящихся как исторический источник по истории народов Кав­каза. М., 1979. С. 94—107; Шамхалы Тарковские // ССКГ. Тифлис, 1868, вып. 1, отд. IV. С. 54—55; Маршаев Р. Г. Указ. соч. С. 167—173).

Р. М. Магомедов еще в 1957 г. писал, что «Первые письменные сведе­ния о шамхальстве Тарковском относятся к концу XV — началу XVI века», что «к концу XVв. -под шамхальством Тарковским подразумевалась вся земля, населенная кумыками. Начиная от Буйнака до Терека и вглубь Даге­стана, до Кадара и Дургели — все это пространство, за исключением отдель­ных редких аулов, населенных другими народностями, составляло владение шамхалов Тарковских…"(Магомедов Р. М.Общественно-экономический и политический строй Дагеста­на в XVIII — начале XIX вв. Махачкала, 1957. С. 147).

«Кумыкские владетели в тревожную эпоху монгольского нашествия и в первое время после падения Золотой Орды имели свою резиденцию и в Нагорном Дагестане — лакском ауле Казикумух — пишет известный дагес­танский ученый проф. С. Ш. Гаджиева, — где по сравнению с плохо защи­щенной равниной было менее опасно. Только в XVI в. они снова переносят свою резиденцию на плоскость, в известный еще с гунских времен торговый и политический центр в Северном Дагестане — Тарки (Гаджиева С. Ш. Кумыки. М.: Изд. АН СССР, 1961. С. 48). Грузинские послы в Москве в 1589 г. называют Тарки главным городом, резиденцией шамхалов ("…взять бы государевой рати город шевкалъской начальной Тарки»(Белокуров С. А.Отношения России с Кавказом. Вып. 1. М., 1889. С. 58). Веским аргументом в пользу данной версии является то, что на обнаруженной в «шамхальском кладбище в с. Кумух могиле шамхала Ильдара зафиксирована надпись на тюркском-кумыкском языке (Шихсаидов А. Р.Эпиграфические памятники Дагестана ХVI-ХVII вв. М.: «Наука», 1984: С. 305—307).

Л. И. Лавров же по данному вопросу писал: «Тарки — бывшая столица некогда могущественных хазар, а затем грозных шамхалов, играл роль вто­рого Дербента, т.е. укрепленных ворот на пути из Закавказья на Северный Кавказ» (Лавров Л. И.// Ученые записки: ИИЯЛ. Махачкала, 1958, т. IV. С. 12)."… Период расцвета и могущества шамхальства приходится на XV—XVIIвека, когда оно становится субъектом международных отношений и его государи величаются в дипломатической переписке царями. В тот пе­риод шавхалы ведут постоянные войны с Кабардой, распространяют свои

владения до Кумы и Пятигорья, берут дань с окрестных горских племен, втя­гивают их в орбиту Ислама и тюркской культуры»(Алиев К. Государство кумыкских шамхалов// Аджаматов Б. А. Шамхалы Тар­ковские. Султан-Мут… С. 18), — утверждает Камиль Алиев и считает, что — «Шамхалы — это древняя могущественная династия дагестанских феодалов, … сыгравшая в истории Дагестана и всего сопре­дельного региона без преувеличения выдающуюся роль. Их историческая заслуга заключается в том, что именно им удалось после опустошительных походов «великого хромца» Тимура, низвергшего великую державу своего времени — Золотую Орду и перекроившего политическую карту Восточного Кавказа, сохранить общедагестанскую государственность, отстоять в мно­гочисленных сражениях с внешними врагами свою этнокультурную и этно-политическую самостоятельность»(Там же).

В русских и грузинских старинных дипломатических актах XV и XVI столетий Шамхалы именуются Шевкалами; этим же именем называется иног­да и подвластный им народ; большею же частию народ этот называется Кумыками (Шамхалы Тарковские //ССКГ… С. 55—56). В этих же бумагах и русские и грузинские цари нередко величают шамхала Государем (Там же. С.56). Шамхалы Тарковские обменивались послами с рус­ским царем. В частности к шамхалу был послан Иваном Грозным послан­ник Исен, в свою очередь шамхалом был послан посланник Бекбулат. Со­гласно данным турецкого путешественника Эвлия Челеби в Тарках «благо­устроенные и красивые постройки из камня и с изгородъями числом семь ты­сяч», (Эвлия Челеби. Книга путешествия. М., 1979, вып. 2. С. 106). Это в перерасчете в среднем по 4 человека на семью (дом) позволяет говорить, что население Тарков в середине XVII в. достигало почти 30 тысяч человек (Алиев Б. Г., Умаханов М.-С. К. Историческая география Дагестана XVII -нач. XIX вв. Махачкала: ДНЦ РАН, 1999. С. 209).

О количестве населения всего Тарковского шамхальства можно судить из другого сообщения Э. Челеби, в частности, о воинах шамхала. Он писал, что «во время войны они выступают в назначенные места сражений на лошадях под началом везира, беев или шамхал-шаха. Всего воинов 87 тысяч»(Эвлия Челеби. Указ. соч. С. 106; Алиев Б. Г., Умаханов М.-С.К.Указ. соч. С. 209). Чтобы набрать такое количество воинов, шамхал должен иметь население, в три-четыре раза превышающее (как минимум — Б.А.) указанное их число, то есть 300—400 тыс. человек (Алиев Б. Г., Умаханов М.-С.К.Указ. соч. С. 209). Броневский же считал, что" в случае нужды шамхалы могли выставить ополчение в 20 тыс. вооруженных людей “(Броневский С. Новейшие географические и исторические известия о Кавказе. Москва, 1823, ч. I. С. 308). Гол­ландский географ Н. Витсен писал, что „Город Тарку лежит в горном уще­лье, так, что дома стоят один над другим. Живет там около 8 000 человек, и что шамхал «имеет у себя в Тарку около 500 человек телохранителей. Замок в Тарку очень большой… У входа в этот замок, снаружи поставлены пушки для защиты. Охраняют его несколько сот пеших и конных солдат, вооруженных мушкетами, турецкими ружьями и луками»(Лавров Л. И.Тарки до XVIII в. //Уч. зап. ИИЯЛ ДФ АН СССР. Махачкала, 1958. т. IV. С. 24—25). Цифровые данные Э. Челеби и Витсена о Тарках значительно расходятся.

Академик Российской А. Н. Гильденштедт в начале 70-х годов XVIII в. отмечал, что «Шемхал имеет пребывание свое в самом Тарку», в котором «… до 1200 дворов и семейств»(Гильденштедт И. А. Географическое и статистическое описание Грузии и Кав­каза... из путешествия г-на Академика...через Россию по Кавказским горам в 1770, 71, 72 и 73 годах. СПб., 1809. С. 107).Согласно данным А. И. Лопухина от 1718 г. резиденция шамхала Тарки насчитывала 1500 домов (Лопухин А. И.Журнал путешествия через Дагестан. 1718. //ИГЭД. С. 44).В начале XIX века Жан-Франсуа Гамба — французский ученый, автор двухтомного труда «Путешествие в южную Россию и в особенности Закав­казской провинции, совершенное с 1820 по 1824 гг.» и изданного на фран­цузском языке в 1826 г. в Париже, пишет, что «Тарки насчитывает 2000 до­мов и 12000 жителей»(Жак-Франсуа Гамба // Алиев К. Таргу-наме. Лексикон... С. 81).

И. -Г. Гербер, говоря о шамхальстве Тарковском, пишет: «Уезд вели­кой, состоит при городе и столицы шамхалъской Тарху во многих добрых и великих деревнях, которые часть на нижней земле, недалеко от моря, часть на горах и между горами лежат»(Гербер И.-Г. Описание стран и народов вдоль западного берега Каспийского моря. 1728. //ИГЭД. С. 71).

В XVII—XVIIIвв. шамхальство Тарковское включало в себя террито­рию Прикаспия к югу от реки Сулак до реки Оросой-булак (Гаджиев В. Г.Классовая и внутриклассовая борьба в дореволюционном Дагеста­не. Махачкала, 1983. С. 17). В 20-х годах XVIII в. шамхалу были подвластны Утамышское владение и Кубачи, о чем идетельствует донесение русского дворянина А. Лопухина Петру I от 31 июля 1722 г.: " Салтан-Мамут Утемышский ныне содержится под протекцией Алдигирея шафкала, также и кубачинский народ…"(Дагестано-русские отношения в XVII — начале XIX в. //РФ ИИАЭДНЦ РАН, ф. 3, оп. 1, д. 278, л. 115).

В XVIII в. в зависимости от шамхалов находился Койсубулинский союз сельских обществ (Акбиев А. С. Указ. соч. С. 157). В Нагорном Дагестане имелись общества, в той или иной мере зависевшие от шамхала. Сюда прежде всего следует включить Акушинский и Цудахарский союзы (Гаджиев В. Г.Указ. соч. С. 35).Временами по мнению Р. М. Магомедова, власть шамхала «распространялась и на всю Чечню»(Магомедов Р. М.История Дагестана. Махачкала: Дагучпедгиз, 1968. С. 82). Е. Н. Кушева еще в 1963 г. писала, что в «В перечне доходов дагестанского шамхала», который исследователи относят к ХV-ХVI вв., назван «весь Мичигыш» как собствен­ность шамхала», что «когда в конце XVI — начале XVII в. в Северном Дагес­тане образовалось сильное Эндирейское владение в соседстве с восточны­ми чеченскими племенами, эти племена попали в зависимость от Эндери»(Кушева Е. Н.Народы Северного Кавказа и их связи с Россией в XVI—XVII вв. М., 1963. С. 42) и стали платить подати эндиреевским правителям (Алиев Б. Г., Умаханов М.-С. К. Указ. соч. С. 195).

Ссылаясь на сведения чеченского этнографа середины XIX в. У. Лаудаева о том, что у основателя шамхальства по чеченским преданиям «было несколько сыновей, из них младший, называемый Начхой, взял себе уделом землю в горах и сделался родоначальником чеченцев» (ЛаудаевУ. Чеченское племя //ССКГ. Тифлис, 1871, вып. VI. С. 8—9). В. Г. Гаджиев утверждает, что «приняв Ис­лам чеченцы согласились платить ясак шамхалу…"(Гаджиев В. Г.Указ. соч. С. 29—30). После перенесения сто­лицы на плоскость шамхалы постепенно теряют свою власть над горным населением и прежде всего над лаками. Однако и позднее Тарковское шамхальство было известно как одно из самых крупных политических образо­ваний на северо-восточном Кавказе, хотя в его территориальных границах происходили значительные изменения (Гаджиева С. Ш.Указ. соч. С. 48).

В XVI в. грузинские цари и кабардинские князья неоднократно обра­щались в Москву с просьбами о защите от притязаний шамхалов на их вла­дения (Там же; Белокуров С. Сношения России с Кавказом. Вып. I. М., 1889; Кабардино-русские отношения в 16—17 вв. Т. 1. М., 1957; ССКГ… С. 55). Об обоснованности многочисленных обращений грузинских царей к России с просьбой защитить их от дагестанских шамхалов отмечается в известной работе Н. М. Карамзина «История государства Российского». По его словам, только одна «область древней Иверии — Карталиния, менее под­вержена набегам дагестанских кумыков, и представляет менее развалин, нежели Восточная Грузия или Кахетия» (Карамзин Н. М.История государства Российского. СПб., книга III, т. XI, глава I. С. 41).

Внутренний и международный авторитет шамхалов Тарковских на протяжении длительного периода, вплоть до 30-х годов XVIII столетия, хорошо охарактеризовал участник петровского похода И. Г. Гербер. Он пи­сал: «Шамхалы исстари великую власть и чрезмеру великую волю и привилегии имели, ибо не токмо все уезды в Дагестане под их властью стояли, но оные еще некоторую часть из тавлинцов под свою власть брали и самовольно, яко под­данными, владели, а другие около их живущие народы всегда их высоко почита­ли и их силы боялись. И дабы шамхал все здешние народы в подданстве и послушании страхом держать и к тому силы иметь мог, допущено ему не токмо в (доходы и подати в Дагестане на себя брать, но и каждый год от шаха получал 4000 тумен, он повинен был на которые деньги несколько войска содержат. При дворе шаховом шамхалы были всегда в великом почтении, также получав из России часто немалых подарков для имения с ними доброго соседства»(Гербер И. Г.Описание стран и народов вдоль западного берега Каспийского моря. 1728. //История, география и этнография Дагестана. XVIII -XIX вв. М., 1958, С. 71—72;Кандауров А. А.К вопросу о происхождении кумыков. Махачкала, 1995. С. 27).

Примечательно в этом плане и донесение князя Бековича-Черкасского Петру I о положении дел на Кавказе от 29 мая 1714 г., в котором он убеждае российского государя в необходимости привлечения кумыкских владетелей на свою сторону, поясняя это следующим образом: «ежели народ сей, за помощью божиею вашим мудрым промыслом при вашей стороне, тогда сила ваш в том краю наилутше разширитъся может, оттого и другим страх будет понеже сего пригорного народа в тех сторонах безмерно боятся, а паче в страх персияне, которые для опасенъя своего кумыцким князьям и шевкалам будто жалованье дают и ежели разсуждатъ их дела, то подобно дани, и расход великий от шаха персидского владельцам кумыцким повсягодно бывает»(Бекович-Черкасский А. // Алиев К. Таргу-наме. Лексикон… С. 48; Аджаматов Б. А.Указ. соч. С. 9).

Об авторитете шамхалов Тарковских говорит то, что среди четыре: мест, отведенных для самых почетных гостей во время торжества в шахском дворе, одно место отводилось для шамхалов Тарковских, с целью еще более укрепить связь с ними (Кандауров А. А.К вопросу о происхождении кумыков. Махачкала, 1995. С. 27). Отдельные представители шахской семьи вступали с шамхалами и в родственные связи. Выходцы из них занимали отвественные посты при шахском дворе. Так, например, Фатх Али-Хан (1675- 17 Г, гг.), внук Ильдар шамхала Тарковского в начале XVIII века был великим-везирем (по современному премьер министром) Ирана. О союзнических отношениях шамхалов в определенный период исто­рии свидетельствует участие в 1668 году объединенного кумыкско-персидского флота в составе 70 кораблей против России на Каспийском море (Там же).

Говоря о шамхалах Тарковских, необходимо отдать должное известному дагестанскому ученому Камилю Алиеву, который внес большой вклад в освещение истории династического дома шамхалов, правившего на Восточном Кавказе почти тысячу лет. В 2001 году автором была издана книга «Таргу –наме. Лексикон», а в 2008 году «Шаухалы Тарковские. Страницы кумыкской родословной». Эти труды стали результатом исследования арабских, персидских, тюркских (кумыкских, татарских, турецких и др.), русских, европейских хроник и первоисточников, работы современных ученых.

Ниже представляем часть публикации Камиля Алиева, посвященной взаимоотношениям шамхалов Тарковских с Ираном:

«Несколько поколений принцев шамхалов Тарков­ских воспитывалось при дворе сефевидских шахов Ирана, находилось у них на службе, некоторые из них порой возно­сились на вершину власти, творили историю, заслуживали хвалу и хулу иоставили в ней свой неизгладимый след.

Тарковские шамхалиды (принцы Дома шамхалов Тарковских) в истории Ирана начинают фигурировать со второй половины XVI века.

Сефевидские шахи предоставляли им титул «Вали (наместников) Дагестанских». Они также «получали от персидских монархов золотую печать и грамоту при восшествии на управление».

Первый из тарковских шамхалидов впервые упоминающийся уже в эпоху правления Тахмаспа Первого, долгие годы возглавляет его личную гвардию. Отметим только, что в сефевидских исторических источниках он стал известен под именами «Асгари-Шавхал», «Чергес-Шавхал», «Авшар-Шаухал-Чаргазма».

Наиболее крупной и весьма влиятельной фигурой в сефевидской иерархии во второй половине XVII века стал Алхас-Мирза, сын Эльдара-шаухала Тарковского, воспитанный аманатом при дворе Шаха-Аббаса Великого, женатого на дочери Сурхай-шаухала Тар­ковского.

Алхас-Мирза (Сефи Кули Хан) сделался известным при дворе Шах Сефи I (1629—1642 гг.), отсюда его второе имя Сефи Кули Хан, и быстро выдвинулся, став одним из его при­ближенных. Алхас-Мирза был назначен беглербеком (правителем) Эривана и части Ширвана и долгое время управлял ими.

Фатх Али Хан Дагестани (1680—1720 гг.), сын Сефи Кули Хана (Алхас-Мирзы), выдвинулся при Шахе Гусейне в Главные визири (премьер-министры) шахского Двора. Еще при жизни он получил сан «визирь аземан» — «великий визирь». По словам посла Петра I в Иране А. Волынского, «его еще называют Везир Аземан (Великий везирь. — К. А.), а больше только ханом. Породою он из шефкалов, именем Фет Али хан… Лет имеет 34». Шах, по свидетельству современников, почти не занимался государственными делами, передоверив их своему первому министру Фетх Али-хану.

«Во дворе шаха Султана Хусейна не было второго такого талантливого государственного деятеля», — отзывался о нем польский посланник Тадеуш Крушински. Его подпись стоит под договорами, заключенны­ми в 1715 г. Ираном с Францией и Россией. Слава же Фатх Али Хана росла, и шах, боясь усиления его власти и по внушению врагов Фатх Али Хана, завидовавших карьере и славе чужака, казнил его.

Лютф Али Хан Дагестани (сын Мехр Али Хана сына Сефи Кули Хана) служил у шаха Султана Хусейна Сефеви (1694—1722) военачальником. Был талантливым команду­ющим, успешно противостоял нашествиям афганцев. Освободил от афганского правите­ля Махмуда Афгана (1717—1725) провинции Систан и Керман и дошел до Кандагара (Афганистан). В 1720 годах, в связи с опалой дяди Фатх Али Хана Дагестани (главный визирь шаха), попал в немилость к шаху и был отстранен от государственной службы. Известен и как поэт. Персидские антологии сохранили и донесли до нас его отдельные поэтические произведения

Мухаммад Али Хан (? -1715), сын Мехр Али Хана, также занимался гражданскими и военными делами при шахе Султане Хусейне Сефеви (1694—1722). В 1714 году Мухаммад Али Хан был назначен шахом беглербеком (правителем) Эривана. Он был наделен поэтическим даром, писал стихи. В 1715 году он умер, похоронен в Нахичевани.

Али Кули Хан Дагестани (сын Мухаммада Али Хана, сына Мехр Али Хана) (1712—1756). Более известен под литературным псевдонимом Вапих. В 1718 году окончил одно из исфаханских медресе, где изучал Коран, персидскую литературу, историю и другие предметы. В годы учебы начал писать стихи, увлеченно занимался литературным творчеством.

В эпоху правления шаха Надира стал амиром Шахджаханабада (Старый Дели). Знал несколько восточных языков: арабский, тюркский, урду, фарси. Его перу принадлежат сборник стихов на персидском и турецком языках, состоящий из 4 тысяч бейтов, и антология восточной поэзии «Рийаз аш-Шуара» (1748). В этот уникальный труд включены биографии и образцы поэзии 2594 персидских поэтов Х-ХVIII веков. Среди них такие выдающиеся поэты, как Низами, Хафиз, Рудаки, Навои, Джами, Дехлеви и др. Похоронен в Индии.

В истории сефевидов известна и Хадидже-бегим Али-Султан (? -1748/1754), дочь Хасана Али Хана Дагестани (правнучка Алхас-Мирзы, сына Эльдар-шамхала). В некоторых персидских антологиях указано, что она дочь Хусейна Али-хана Дагестани, в других она названа дочерью Капб Али-хана Дагестани. Была нареченной Али Кули Хана Валиха. Она была образованной, талантливой женщиной. Ее стихи приводятся во многих персидских тазкере (антология).

Следует отметить еще одну известную поэтессу из рода Тарковских. Эта- Гюнай-бегим Дагестани (XVIII в.), дочь Али Кули Хана Валиха Дагестани. Она получила прекрасное образование и воспитание. Персидские антологии характеризуют ее как красивую, державшую себя с большим достоинством женщину. Была замужем за Гази ад-дин-хан Бахадуром, первым визирем («И'тимад ад-довле» Ирана). Писала талантливые стихи. Они вошли в энциклопедии.

Таким образом, на основании выше­изложенного мы можем заключить, что тарковские шамхалиды, отданные на воспи­тание к шахскому двору (или вступившие там на военную службу) и впоследствии кооптированные в среду высшей админис­тративной элиты сефевидского государства, сыграли, вне всякого сомнения, видную роль в истории Ирана XVI—XVIII вв. (К. АЛИЕВ. Тарковские в истории Ирана. //Газета «Елдаш» Времена 26.12.08г. №173). Примерно со второй половины XVI в. начинается процесс дробления Тарковского шамхальства на отдельные самостоятельные владения (бийлики) (Гаджиева С. Ш.Указ. соч. С. 48). Первым выделяется Буйнакское владение, к которому относятся земли от Буйнака до границ Кайтагского уцмийства на юге. Правители Буйнака носили титул «крым-шамхалов» или «ярым шамхалов» (наполовину шамха­лов). Имеются сведения о том, что еще в 1557 г. крым-шамхал Буйнака как самостоятельный владетель обратился через астраханских воевод к москов­скому царю с просьбой принять в свое подданство» и защитить от всех сто­рон», чтобы его «торговым бы людем дорогу пожаловал государь» (Там же; Кабардино-русские отношения в XVI—XVII вв. М.: АН СССР, 1957. т. I. С. 5).

Звание правителя Буйнака предоставлялось старшему в роде после шамхала, и он предназначался наследником титула и власти его (ССКГ… С.56).Крым-шамхалы часто интриговали против настоящих шамхалов и иногда успева­ли отнимать от старших братьев владение. Передача шамхальского досто­инства происходила не по прямой линии (от отца к сыну), а давалась старшему в роду (Акбиев А. С. Общественный строй… С. 157).

До нашего времени дошло несколько описаний выборов в шамхалы. Адам Олеарий сообщает, что шамхал избирается бросанием яблока. «Все мурзы или князья собираются в круг, а мулла бросает в них позолоченное ябло­ко, в кого оно попадет, тот и становится шамхалом. Священник, однако, хорошо знает, в кого он должен бросить» (Олеарий А.О Дагестане… //Дагестан в известиях русских и западно-европейс­ких авторов XII—XVIII вв. / Сост. Маршаев Р. Г. Махачкала: Дагкнигоиздат, 1992. С. 115).

В отписке терских воевод М. П. Пронского и др. от 1635 г. (август) в Посольский приказ рассказывается об избрании шамхалом Айдемира, сына легендарного Султан-Мута: «…а ездил де он (Султан-Мут) в Казыкумыки для обирания на шевкалъство сына его, Айдемира -мурзы, и давал в Казикумуке кабацким узденям подарки — лошади и быки и овцы, где даетца по их обычаям шевкалъство, а то де у них истари, повелось, что от шевкалъства подарки де­лают всяким людям и до последнего уздени (»«Русско-дагестанские отношения XVII -первой четверти XVIII вв. /Сост. Мар­шаев Р. Г. Махачкала: Дагкнигоиздат, 1958. С. 135—136).

12 марта 1763 г. в письме ку­мыкского воеводы Алиша Хамзина говорилось об избрании в шамхалы Тишсиз Магомеда, произошедшем в Тарках. По свидетельству А. Хамзина, сюда съехались «губденцы и карабутцы и все кумыцкие народы». Они дали избран­ному правителю присягу следующего содержания: «ныне де владелец наш -ты, и ты де что будешь нам приказывать, мы служить будем, и мы де прияте­лям будем приятелями, а неприятелям неприятелями. И оные народы дали ему аманат. И живущие по той стороне Койсу все присягали ему, чтоб послушны­ми быть»(ЦГА РД. Ф. 379. Оп. 1. Д. 543, л. 26).

Описание данной церемонии имеется и у Я. Рейнеггса, который писал: " …Когда новый наследник вступает во владение сего княжества, то он после многих церемоний приемлет на себя имя шамгала. Старейшие из его наро­да и послы всех прочих дагестанских князей воздают ему почести, осыпая его множеством учтивостей, они возлагают ему на голову новую

большую шапку (колпак) и восклицают: «Да будет шамхал благополучен…"(Рейнегс Я.…// Дагестан в известиях… С. 268).

Вступление в шамхальское достоинство происходило всенародно. При этом присутство­вали и представители акушинцев. По окончании церемонии свидетельству­ет А. Тихонов, «шамхал …дарит их (акушинцев) по его рассмотрению и в то же время уже признан будет от всех народов шамхалом»(Гаджиев В. Г.Роль России в истории Дагестана. Москва: «Наука», 1965. С. 25).

Ряд дореволюционных исследователей отрицали существование фео­дализма в Дагестане и изображали Дагестан, как совокупность родовых обществ. Они усиленно подчеркивали все то, что являлось показателем на­личия родовых отношений (Тамай А. Материалы к вопросу о феодализме в истории Дагестана // Революци­онный восток. №6 (34). Москва, 1935. С. 116). Наиболее выдающийся из них М. М. Ковалевс­кий этот взгляд на общественный строй Дагестана сумел распространить и в западноевропейской исторической науке (Ковалевский М. М.Закон и обычай на Кавказе. М., 1890. т. II. С. 137; Этногра­фическое обозрение, 1890, т. I. С. 1). Дагестанские феодальные вла­детели были полноправными хозяевами на своей земле. Они имели право сбора налогов и верховного суда. Феодалы разбирали споры, объявляли войну и заключали мир (Гасанов М. Р.История Дагестана с древности до конца XVIII в. Махачкала: Дагкнигоиздат, 1997. С. 100).

Шамхал периодически собирал на мажлис (совет) своих советников,

крупных и влиятельных вассалов и принимал решения при их непосредствен­ном участии (Аджаматов Б. А.Указ. соч. С. 9).Исторические документы свидетельствуют о наличии в Тарковском шамхальстве везиров, назира, главы военной силы — «черивбашы», совет­ников и т. д. (Гаджиева С. Ш.Указ. соч. С. 132—133).

В источниках начала XIX века нет упоминаний о главе вооруженных сил, о везире и т.д., зато встречаются «дворецкий», «сотник», «городовой» и т. д. И.Н. Березин, например, пишет, что для наблюдения за общественным порядком в Тарки существует кала-бек (городничий), а при нем находятся юзбаши (сотники) и чауши (городовые). Вассальную службу несли не толь­ко нукеры, но и баи и беки, управляющие своими уделами. В нужных случа­ях по требованию шамхала последние должны были явиться со своими во­енными отрядами, состоявшими из нукеров и ополченцев, и во время войны или похода непосредственно предводительствовать ими (Березин И. Н.Указ. соч. С. 67). Дружина шамха­ла выполняла и полицейские обязанности. У главных ворот шамхальского дворца находилась тюрьма — глубокая яма, в которую спускали ослушни­ков.

Эвлия Челеби упоминает в своем сочинении о должности кадиаскера — верховного судьи при дворе шамхала. На приемах или ханских советах они сидели ниже шамхала, но выше знати (Эвлия Челеби. Книгапутешествия… С. 106). Выбирался он из числа духо­венства. На местах власть принадлежала бегам и картам (старейшинам). Последние избирались из наиболее уважаемых членов общества. В помощь картам выбирались турчаки и чауши. Карты вершили суд по адату, а — ка­дии по шариату. Шамхальский двор представлял как бы центральное пра­вительство. Члены шамхальского рода занимали ряд важнейших постов в центре, из них же выдвигались местные правители (Там же).Во время войны созывались также ополчение и союзники. Союзников у шамхалов было немало — это в основном акушинцы, койсубулинцы и не­которые другие общества в чью обязанность по договору с шамхалом вхо­дило присылать военные отряды на случай войны (Акбиев А. С.Кумыки… С. 99).

Дипломатическую переписку в шамхальстве вели писцы, переводы осуществляли толмачи. В 50-е годы XVII в. в Тарках дворы приезжим послам отводил пристав шамхала, прием происходил в гостиной комнате (Там же. С. 99—100). Дохо­ды шамхала в этот период состояли из податей с непосредственно подвласт­ного ему населения. Первое место занимала натуральная рента с посевов и пастбищ (Кушева Е. Н.Указ. соч. С. 51). Характеризуя повинности у кумыков в XVIII в., Д. И. Тихонов пишет, что своим владельцам «должны жители один день в лето работать, хлеб пахать и прочее», что владельцы берут «в зиму за один кутан по 200 баранов» и т. д.

(Тихонов Д. И.Описания Северного Дагестана 1796 //История, география и этнография Дагестана… С. 51).

Обращает на себя внимание и характер воинской повинности. «Ежели случится надобность ему в войске, то они (его подданные) должны идти без всякого отлагательства; кто ослушается, того разоряют весь дом и грабят имение» (Там же).Значительное место в доходах феодальных владетелей занимали по­шлины (гюмрюк) с провозимых через их территорию товаров. Так, при пе­ревозке товара с Кумыкской плоскости в Дербент или нагорную часть Даге­стана его трижды или четырежды облагали пошлиной (Брюханов П. А. Социально-экономические отношения народов Дагестана в пер­вый период его завоевания Россией и походы Ермолова А. П. в горы. РФ ИИАЭДНЦ РАН, д. 1193. С. 72).

В XVIII в. дагестан­ские правители, в том числе и кумыкские владельцы, берут пошлины с про­езжающих восточных и русских купцов уже не натурой, как прежде («со вьюка по киндяку (киндяк — ткань, кумач, в данном случае, вероятно, кусок какой-нибудь дорогой материи) да по бязи лощеной» или со вьюка по 3 кин­дяка), а деньгами. По сведениям Д. И. Тихонова, ежегодные доходы тарковского шамхала, кроме жалованья от царского правительства, в конце XVIII в. составляли по 80 000 рублей (Тихонов Д. И.Указ. соч. С. 135). Большой доход шамхалам приносили солевые озера, из коих соль использовали для продажи и собственных нужд (ТамайА. Указ. соч. С. 135). Сверх того, до­ход шамхала составляли обширные пастбищные места, отдаваемые на от­куп горцам (Ковалевский М. К., Бларамберг И. Ф.Описание Дагестана, 1831. // ИГЭД. С.308). «Доход ему приносили и некоторые села подаренные ему в Шемахинской, Кубинской и Бакинской провинциях (Бутков П. Г.Сведения о Кубинском и Дербентском владениях, 1 798. //ИГЭД. С.210—211).

Шамхал получал так­же доходы и с 12 сел Улусского магала Дербентского ханства, переданного генералом Гудовичем Мехти — шамхалу Тарковскому в 1806 г. В 1818 г. Мехти-шамхал получил во владение и значительную часть Мехтулинского хан­ства (Алиев Б. Г., Умаханов М.-С. К. Указ. соч. С. 217).

Тарковское шамхальство занимало стратегически важную позицию в проходивших в Дагестане политических событиях, войнах, восстаниях, а также в торгово-экономических связях с другими феодальными владениями Дагестана, с Россией и с другими государствами (Там же. С. 219). В целом можно сказать, что внутренняя политика тарковских шамхалов была направлена на упро­чение своих экономических и политических позиций в шамхальстве. Вне­шняя их политика также носила продуманный, прагматический характер (Там же. С.221).В различные периоды своей истории, в зависимости от складываю­щейся внешне-политической ситуации шамхальство Тарковское находилось под протекторатом Турции, Ирана, России.

Во второй половине XVI — начале XVII веков шамхальство Тарковс­кое, вело многочисленные войны с Россией, став надежным заслоном на пути ее экспансии на Юго-Восточном Кавказе. Об этом говорят исторические, архивные документы. Завоевав Казань и сблизившись с Кабардой, Россия предприняла активные военные действия против Тарковского шамхальства. С 1560 по 1605 годы в течение 45 лет Россией было предпринято 10 походов: 1560 г. под предводительством воеводы Черемисова, 1569 г. — выводы Шадры, 1587 г. — Астраханского воеводы, 1589 г. — воеводы Засекина, 1591 г. -московских войск, 1594 г. — воеводы Хворостинина и т. д. Решающее сраже­ние произошло в 1605 году. Выдающийся полководец Султан-Мут сын шамхала Чопана нанес сокрушительное поражение русской армии под предво­дительством воевод Бутурлина и Плешеева.

Согласно свидетельству и признанию Н. М. Карамзина, победа Султан-Мута приостановила завоевательные походы России на более чем 100 лет. Русская армия отступила, оставив на поле брани 6—7 тысяч человек уби­тыми. Спустя 118 лет, весной 1722 года, Петр I начал свой так называемый Персидский поход. Когда войска переходили Сулак, Петра I посетил Аксаевский владетель Султан-Махмуд, представители Тарковского шамхала Адиль-Гирея, владетеля Буйнака Магомета и другие.

Петр I был торжествен­но принят шамхалом Адиль-Гиреем в Тарках, причем царю были предложе­ны военные силы (Гаджиева С. Ш.Указ. соч. С. 58). Однако, некоторые феодальные правители, в частности Эндиреевский и Отемышский встретили Петра I враждебно. Они выступили против войск Петра I и даже одержали в первых сражениях ряд побед. Армии Петра 1 был нанесен значительный урон. Но, в дальнейшем в силу большого чис­ленного превосходства русских им пришлось отступить. Села Эндирей и Отемиш (Утамыш) были сожжены.

В 1725 году Адиль-Гирей Тарковский, спустя три года, недовольный проводимой в дальнейшем политикой России укрепиться на землях шамхальства (строительство крепостей) начинает вы­ступление против русских и с 30-тысячным войском осаждает крепость Свя­той Крест на Сулаке (Гербер И.-Г. Указ. соч. //ИГЭД. С. 74—75). За «измену» России шамхал был строго наказан Петром I, арестован (Там же. С.72) и сослан в Сибирь, где и умер. Достоинство шамхальское после этого было временно ликвидировано, и восстановлено лишь десять лет спустя (Гаджиева С. Ш.Указ. соч. С. 59).

«По заключении с Персией в 1735 году мирного трактата при Гяндже, шамхальское достоинство было восстановлено Шахом Надиром в лице Кумыкского князя Хасбулата»(Указ. соч. С. 300). Хасбулат с сыном в июле 1742 г. были при­няты под Российскую протекцию, а в 1743 г. они присягнули на верность России. Осознавая, что дальнейшее продолжение борьбы при большом чис­ленном превосходстве противника может привести к истреблению народа, шамхалы Тарковские сочли целесообразным пойти на союз с Россией и ук­репить с ней политические и экономические отношения. Это было оправдано и играло прогрессивную роль. Взаимный инте­рес в усилении торгово-экономических отношений способствует развитию края, росту производительных сил, а также в немалой степени укреплению русско-дагестанских отношений.

Систематически проводя политику укрепления своих политических позиций в Дагестане, царское правительство в дальнейшем, в первую очередь опиралось на шамхалов Тарковских. Шамхалы стали получать от рус­ского царя большое жалованье, чины и т.д.Так, Баммат-шамхал, именуемый в русских источниках Магомед-шамхалом Тарковским, владетелем Буйнакским и Дагестанским, грамотой им­ператрицы Екатерины II был утвержден в шамхальском достоинстве. Он же пожалован бриллиантовым пером для ношения на шапке в знак шамхальского достоинства (Там же). Сын Магомед-шамхала Мехти продолжил внешнюю политику отца, наследовал его титулы и был признан во всех правах царс­кой грамотой от 2 мая 1797 года. Ему платили из казны в год 6 тысяч рублей. За услуги царскому правительству в начале XIX в. Мехти-шамхал был про­изведен в генерал-лейтенанты. Ему также указом императора Александра I от 10 сентября 1806 г. было пожаловано «достоинство Дербентского хана…", с правом сбора налогов в свою пользу, за исключением собственно Дербента (Шамхалы Тарковские // ССКГ… С. 62).

В 1867 году после окончательного завоевания Кавказа Россией Тарковское шамхальство было ликвидировано. Одна часть ее территории — Засулакская Кумыкия — была включена в Терскую область (бывший Кумыкс­кий округ), другая часть — Шамхальство Тарковское — подчинена Дагестан­ской области Кавказского наместничества Российской империи (Алиев К. Кумыки: история и современные проблемы // Кавказ. Баку, 1997. С.34).

Дворец Шамхала Тарковского

Тарки

Шамхал Тарковский — Чопан

Джума- мечеть им. Шейха Султан-Мута, пос. Тарки

Мраморная плита на стене Таркинской джума -мечети

Памятник Султан –Муту Тарковскому у въезда в пос. Тарки

Мемориальная плита на стене дома Магомедовых в пос. Тарки

П. Тарки. Установление мемориальной плиты Султан-Муту Тарковскому

Надмогильные плиты шамхалов Тарковских в пос. Тарки

Вид на верхнюю часть пос. Тарки с шамхальского кладбища

Надмогильные плиты шамхалов Тарковских в пос. Тарки

Князь Нух-Бек Тарковский

Поэт Арсений Тарковский (из рода шамхалов)

Кинорежиссер Андрей Тарковский (из рода шамхалов)

РУССКО-КАВКАЗСКАЯ ВОЙНА

(1560—1605 гг.)

Покорив Казанское и Астраханское ханства, Россия овладела Волжским путем и к 1556 г. вышла к Каспийскому морю (Магомедов Р. М.История Дагестана. Махачкала: Дагучпедгиз. 1998. С. 115), после чего были предприняты неоднократные попытки утвердиться на Северном Кавказе. Большинство из них были неудачны­ми. Со временем дипломатические шаги, направленные на улучшение отношений с Кабардой дали успешные результаты. Первые же контакты шамхальства с Россией во второй половине XVI века имели форму жесткой конфронтации. Тогда шамхал вел упорную борьбу с кабардинскими князьями за первенство на Северном Кавказе (Кульчик Ю., Джабраилов X. Дагестан: кумыкский этнос. М.: «Веста», 1993. С. 13), а царское правительство поддерживало Кабарду, которая в 1557 году была принята в подданство России (Гасанов М. Р.История Дагестана с древности до конца XVIII в. Махачкала: Даг-книгоиздат, 1997. С. 117). В 1557 и 1558 годах с просьбой о принятии в поддан­ство России были отправлены шамхалом послы в Москву (Пиотровский Б. Б.История народов Северного Кавказа с древнейших времен до конца XVIIIвека. М.: «Наука», 1988. С. 340)

Вызывает со­мнение то, что шамхал собирался подпасть в зависимость от России добро­вольно. Вероятнее всего, это было желание (предложение) заключить дого­вор о мире (дружбе) и торговле. Подтверждают это и слова В. А. Потто, ко­торый пишет: — «Но ни дани, ни подданства, мы не добились»(ПоттоВ. А. Два века Терского казачества (1577—1801 гг.). Ставрополь: «Кавказ­ская библиотека», 1991. С. 21), «…Жалобы кабардинских князей на беспрерывные разбои и грабежи шамхальцев вы­нудили его наконец в начале 1560 г. послать воеводу Черемисинова с войс­ком и кабардинцами «воевать Тюмень и Шавкала» (Там же).

Это было по сути на­чалом эпохи русско-кавказских войн. Впервые русские войска вторглись на территорию Дагестана- во владения шамхала Тарковского. «Видный вое­вода Ивана Грозного Черемисинов ходил из Астрахани морем на Тарки, взял город и заставил шамхала уйти в горы» (Кушева Е.Н.Русско-дагестанские отношения в ХVI-ХУIIвеках: Материалы на­учной сессии по истории народов Дагестана. ДФ АН СССР ИИЯЛ. Махачкала, 1954. С. 14; Полное собрание русских летописей. М., 1965. т. 29. С. 289).Но в ходе ряда кровопролитных жестоких сражений, завоевателям был дан серьезный отпор. Черемисинову пришлось отступить.

Однако город Тюмень, лежавший в низовьях Терека и являвшийся сто­лицей Тюменского владения, граничавшегося с Шамхальством Тарковским, был занят русским гарнизоном, и Тюменское владение подпало под власть Москвы (Потто В. А. Указ. соч. С. 21). Поскольку отряд Черемисинова не выполнил главную задачу — не пробился в Кабарду, можно считать, — пишет И. М. Сигаури — что первая российская военная экспедиция на Северный Кавказ закончилась прова­лом (Сигаури И. М.Очерки истории и государственного устройства чеченцев с древ­нейших времен. М.: «Русская жизнь», 1997. С. 231). В следующем 1561 году совершилось крупное событие в Кабарде, еще теснее связавшее ее с Московским государством. В этом году царь Иван Васильевич вступил в брак с дочерью князя Темрюка, известною красавицей Мариан или Гуаще. Брак состоялся в августе 1561 г., когда Мариан приняла православную веру, и митрополит всея Руси Макарий, нарек ей имя Мария Темрюковна (Потто В. А.Указ. соч. С. 21). Данный брак имел большое значение для тесного сближения Москвы с кабардинскими черкесами.

Темрюк стремился с помощью своего могущественного зятя — Ивана Грозного усилить свое влияние не только в Кабарде, но и на всем Северном Кавказе и, стать способным противостоять самому сильному в то время фе­одалу в регионе — Шамхалу Тарковскому. В 1562 году по просьбе Темрюка обратившемуся к Ивану Грозному выслать войска, к нему были отправлены русские дружины из Казани и Астрахани во главе с князем Григорием Пле­щеевым. «Темрюк со государскими людьми недругом своим недружбу довел и в свою волю привел, а воевал Татцкие земли близ Скиньских городков, и взяли три городка, город Мохан, город Енгирь, город Каван, и мирзу Те-ташку убили и многих людей побили… И воевали их землю одиннадцатьдней…"(Полное собрание русских летописей.. М., 1965. т. 29 С. 324).

В 1566 году в Москву прибыл шурин царя Ивана Грозного, князь Мамстрюк, сын Темрюка, и бил челом, чтобы государь повелел «для бережения их поставить на Тереке усть Сююнчи реки крепкий город», в котором находилось бы постоянное русское войско, могущее им оказать помощь и защиту в нужное время (Потто В. А.Указ. соч. С. 23).

В 1567 году состоялся очередной поход московских и кабардинских войск против шамхала Тарковского (Хронология истории Дагестана / Сост. Магомедов Р. М.Махачкала, 1959. С. 39).

В ходе происходивших сражений был убит и шамхал Будай. Несмотря на это, независимость шамхальства была сохранена. Но русские сумели закрепиться на левом берегу реки Терек, про­тив устья Сунжи. Там возникла первая русская крепость. Как пишет В. А. Потто, — это была первая попытка стать твердою ногою у далеких предго­рий Кавказского хребта, на том историческом пути, который три века спус­тя привел Россию к безраздельному господству на всем пространстве Кав­казского перешейка (Потто В. А.Указ. соч. С. 23.).

Ряд исследователей допускает, что первая российская крепость на Северном Кавказе была построена уже в 1563 году, а не в 1567 г. Приехав­ший в Крым из Черкасс в июле 1563 года Кулчук-Мурза говорил хану Девлет-Гирею, что царь Иван IV весной этого года прислал в Черкасы к Темрюку князю воевод своих «…// воеводы де пришед к Темрюку князю город поста­вили, и Темрюк де в городе сел. (Юдин П. Первые русские города на Тереке // Терские ведомости. 1912. №221)

Многие кабардинские князья понимали, что со строительством рус­ской крепости, возникает большая угроза того, что Северный Кавказ может перейти под контроль России, чего они крайне опасались (Садиков П. А. Поход татар и турок на Астрахань в 1569 г. //Исторические записки. №22. М., 1947. С. 144). Еще городок на Тереке не был поставлен, а пятигорские черкасы уже известили крымского хана, что на Терек пришла русская рать и хочет поставить город. «А если город поставят — добавляли они, — то не только нам пропасть, но и Тюмень и Шевкал будут за Москвою»(Потто В. А.Указ. соч. С. 35)

Крымский хан говорил русским послам, находящимся в Крыму: «Царь ваш поймал юрты бусурманские — Казань и Астрахань, а ныне уже на Терек город ставит… И буде государь ваш хочет со мною в дружбе и братстве, то он бы города на Тереке не ставил, и я с ним помирюсь…» (Там же) Послы тотчас же известили царя о враждебном настроении Крыма, да и сам Девлет-Гирей писал царю: «Послышали есмя, что на шамхалъской и черкасской стороне го­род ставишь, чтобы шамхалъскую землю и черкесскую изневолитъ. И тебе туто города не ставить, и предки твои чего не делывали, и тебе того не делати…». Царь отвечал: «что город ставится не на крымской стороне, а на стороне царского тестя, князя Темрюка, для бережения его от недругов, и буду те чер­касы с князем Темрюком помирится, и от того города убытка им никакого не будет…».

Постройка русских крепостей на Северном Кавказе вызвала для Рос­сии очень тяжелые последствия и дипломатического и военного характера. Из Крыма и из Турции требовали снести крепость на Тереке и «отпереть дорогу» в Закавказье и в Среднюю Азию. Для Турции вопрос о северо-кав­казском пути стоял еще в 60-е годы очень остро в связи с подготовкой к новой войне с шахом (Кушева Е. Н.Указ. соч. С. 14).

В 1569 году турецко-крымские войска предприняли большой, но не­удачный поход на Астрахань, чтобы открыть путь в «Кизылбаши» в обход Северного Кавказа по Дону, через переволоку, и по Волге. Неудача этого похода вызвала организацию набега хана Девлет-Гирея в 1571 г. на Русь (Там же. С. 14—15). Это был один из самых крупных татарских набегов, с участием турецких сил, в результате которого Москва была сожжена до тла (Там же). Крымский хан увел с собой более 100 тыс. пленных (Потто В. А.Указ. соч. С. 37). Набег 1571 г. имел тяжелые послед­ствия, и русское правительство вынуждено было снести город на Тереке и временно ослабить Кавказские связи (Кушева Е. Н.Указ. соч. С.15; Смирнов Н. А.Россия и Турция в XVI—XVIIвв. М., 1946. т. I).

Русский царь был вынужден, как и прежде, «бить чилом» крымскому хану, т.е. признать себя его вассалом. Рос­сия согласилась также на сдачу Астрахани и выплату огромной дани (Сигаури И. М.Указ. соч. С. 233).

Попытки Ивана Грозного затянуть выполнение условий, продиктованных ему, привели в 1572 г. к новому походу крымцев на Москву. На этот раз крымское войско было разбито русским воеводой М. Воротынским. Тем не менее победа Воротынского уже не могла остановить ежегодные набеги крымцев на Россию, в которых принимали участие теперь и многие из севе­ро-кавказских владетелей.

Как указывают источники, в этих нападениях принимали участие под­данные самого султана, а также крымцы, ногайцы, татары, кабардинские князья, горские и кумыкские люди (Сборник Императорского русского исторического общества. Т. 137. СПб. С. 87, 151, 180). В эти годы происходят столкновения кабардинцев и черкесов с Малой Ногайской Ордой. На Северо-Восточном Кавказе идет война между Большими Ногаями и объединенными силами Тарковского шамхала и Тюменского княжества (Сигаури И. М.Указ. соч. С. 233).

В 1574 году умер Шамхал Тарковский Чопан, владевший всем про­странством от Кайтага, Кюринского округа, Аварии, Черкесии и реки Те­река до Каспийского моря (Бакиханов А. Гюлистан-и Ирам. Баку: «Элм», 1991. С. 108; Дубровин Н. История войны и владычества русских на Кавказе. СПб., 1871, кн. I, т. 1. С. 621). Его сыновья разделили между собой все его владения. Эльдар избрал местом своего пребывания Буйнак и Тарки; Му-хаммад остался в Казанище; Андия — в Кафыр-Кумухе; Гирей в Гели, и уп­равляли они своими уделами независимо друг от друга. Однако общий пра­витель или шамхал избирался поочередно из этих четырех домов. Эти четы­ре брата — сыновья Чопан-шамхала, рожденные от дочери уцмия Султан-Ахмеда, не давали никакого удела брату своему Султан-Муту, рожденному от дочери кабардинского узденя Узун-Черкеса, почитая его джанком (чанка).

Согласно адатам, дети шамхалов, ханов, беков, рожденные от жен­щин других сословий, составляли феодальную группу, находящуюся на бо­лее низкой социальной лестнице — чанки. Они считались детьми неравноп­равными. Право получить землю в наследство имели только дети, рожден­ные от бике (княжны). Но Султан-Мут не смирился с этим. Он собрал боль­шое войско и вынудил братьев выделить ему в удел все земли, лежащие меж­ду реками Сулак и Терек, нижнюю часть Мичикича и Салатавии до горы Керхи, что на границе Гюнбета (Гумбета) (БакихановА. Указ. соч. С. 109—110).

Таким образом, образовалось новое владение, названное впослед­ствии Эндиреевским. Проходит немного времени и под сильную руку Султан-Мута подпадает все больше и больше земель и племен их населяющих. Стремительно растет численность его войска. Весть о храбром Султан-Муте, сумевшем противостоять самому шамхалу, и как пишет русский военный историк генерал-лейтенант В. А. Потто — «прославившемуся набегами на Гру­зию» и «большими военными способностями» (Потто В. А. Кавказ до Петра. СПб., 1896. С. 6) разошлась по всему Кавка­зу. Благодаря «храбрости, уму (ЦГА РД. Ф. 105. Оп. №5. Д. 4. Л. 38; Дубровин Н. Указ. соч. С. 621) и предприимчивости» Султан-Мут стано­вится заметной фигурой влиявшей на политику во всем Кавказе.

В 1578 г. турецко-персидская война возобновилась. С помощью татарских войск пришедших в 1578 и 1579 гг. через северо-кавказские степи в Закавказье, турки овладели Азербайджаном и Дагестаном и вышли к Кас­пийскому морю (Кушева Е. Н.Указ. соч. С. 15).Эти завоевания были закреплены договором с шахом в 1590 г. (Веселовский Н. Н.Памятники дипломатических и торговых сношений Москов­ской Руси с Персией. СПб., 1890. т.1. С. 4). В 1578 годувоевода Новосильцев по царскому указу пришел в Черкасы со многими людьми и с вогненным боем», и «на реке на Тереке, на устье Сунжи реки город поставил», т.е. возобновил Терскую крепость (Потто В. А. Исторический очерк Кавказских войн от их начало до присоединения Грузии. Тифлис, 1899. С. 7).

18 марта 1584 года в Александровской слободе, близ Москвы скон­чался царь Иван Грозный. 52-летнее царствование его оставило после себя

крупные следы в русской истории. Много было свершено за это долгое вре­мя громких и славных дел, развернувших пределы Московского царства, поднявших в соседних народах престиж России: пали Казань и Астрахань, Волга сделалась русской рекою; далекая Сибирь, со всеми ее природными богатствами склонилась под властью Московского самодержца, а на юж­ной окраине граница переносится на Терек и Сунжу. За Тереком живут уже дружественные России кабардинцы.

Царь Федор Иванович, унаследовавший русский престол, после смерти Грозного, продолжал политику своего отца и даже включил в царский ти­тул слова: «Государь Кабардинской земли, Черкасских и горских князей». А одновременно с этим начинаются более тесные отношения с Грузией (Потто В. А. Два века Терского казачества... С. 33).

В 1586 г. послы иверийского царя Александра были в Москве и «били челом чтобы единственный православный государь принял их народ в свое подданство и спас их жизнь и душу». Москва и Иверия согласились тогда действовать вместе, чтобы сделать шамхалу «великое утеснение», отняв у него столичный город Тарки и посадив туда на шамхальство Александрова свата (Потто В. А. Кавказ до Петра... С. 2). В 1586 г. из Дагестана в Москву прибыло несколько посольств. В его составе — находились посланник шамхала, сыновья Эндиреевского владете­ля (Султан-Мута) (Гасанов М. Р.Указ. соч. С. 117).

Российская дипломатия попыталась довести до сведения европейских государств (в весьма приукрашенном виде) свои успехи на Кавказе. Прав­да, реакция последних была весьма сдержанной. Получавшие информацию их разных источников европейские правительства не заблуждались относи­тельно истинных размеров и характера Российского влияния на Кавказ (Ахмадов Я. З. Об освещении политического положения народов Северного Кав­каза в трудах европейских авторов ХУ-ХУ1 веков // Вопросы исторической науки Северного Кавказа и Дона. Вып. 2. Грозный, 1980. С. 165—168).

В 1588 г. был снова поставлен город на Тереке — на этот раз у устья Терека на одном из ее протоков — Тюменке (Кушева Е. Н. Указ. соч. С. 16). Новый город был назван так­же Терским, а старые Терки, находившиеся при устье Сунжи с этих пор на­чали именоваться Сунженским городищем. (Потто В. А. Два века Терского казачества...С. 35). Итак, после целого ряда неудачных попыток Московскому государ­ству удалось наконец, стать твердою ногою на Северном Кавказе — и теперь пишет Потто — оставалось только покончить с Шамхальством (Там же. С. 52).

Поход на шамхала, в принципе давно уже был решен, но князь Хворостинин весьма дипломатично поддерживал с ним мирные отношения, ста­раясь пока не давать повода к явному разрыву. Ожидали из Москвы по­слов, которые должны были отправиться в Грузию, чтобы окончательно ус­ловиться с царем Александром относительно будущих военный действий.

Тем временем, российско-шамхальские отношения значительно обо­стрились. По требованию воеводы Хворостинина шамхал выдал аманатов, присылал в Терки и послов и торговых людей, но все это — по мнению В. А. Потто — «было только для виду. Аманаты его оказались детьми наложниц, не имеющими в крае никакого значения; воспитатели — аталыки пристав­ленные к ним, — не именитыми людьми, как должно было быть, а простыми холопами, от которых Шамхал мог отказаться со спокойной совестью; по­слов своих он присылает все только с бездельем — высматривать город, да проведывать о числе ратных людей, а торг его — только что орехи да яблоки (Там же. С. 55).

Шамхал захватил в плен кабардинского князя Мамстрюка Темрюковича, родственника Российского царя (он был родной брат царицы Марии Темрюковны — жены Ивана Грозного), и держал его «в большом угнетении», стараясь переманить от царского жалованья (Там же). Докладывая о сложившейся обстановке в донесении в сентябре 1589 г., воевода Хворостинин писал: «Шевкал де отказал, что не хочет служити, ни турскому, ни московскому, а хочет жити о себе…"(Пиотровский Б. Б.Указ. соч. С. 341).

«6 августа 1589 года русские послы кн. Звенегородский и Антонов прибыли в Терский город, а 8 сентября на Сунжу. Здесь они привели к шерти Черкесских князей, желавших быть под царскою рукою:

а) Чапалова Асланбекова, Куденека Канбулатова, Бузурука Мурзу, Азлова и Шумунука — за себя и за Янсоха, за братью свою и за Янсоховых детей, за племянников и за весь свой род и за всю свою землю;

б) Черного князя сына Герея за своего отца и за брата Канбулука Нацалова и за весь свой род и за Оварскую и за Черную земли. После неко­торого колебания примеру этих князей последовали и Алкас и Солох князья кабардинские.

«Таким образом, — пишет С. А. Белокуров — вся Кабарда и Оварская и Черная земля под государстве руку приклонилась» (Белокуров С. А. Сношения России с Кавказом (1578—1613 гг.). Вып. 1. М., 1889. С. 111). 14 сентября 1589 г. послы пошли с Сунжи в Кахетию. 16 октября по­слы были приняты царем. «Переговоры, как отмечает С. А. Белокуров, — глав­ным образом вращались около вопроса о помощи царю Александру против Шевкала» (Там же).Отпуская послов, царь Александр опять бил челом о присылке ему помощи против Шевкала. Просьба царя Александра была исполнена: про­тив Шевкала решено было послать рать под начальством князя Г.О Засекина. Еще ранее в 1589—1590 гг. терские воеводы «теснили», т.е. ходили в по­ход на Шамхала — пишет С. А. Белокуров (Там же. С. IV).

Переход Дагестана в сферу влияния турецкого султана по ирано-ту­рецкому мирному договору 1590 г., безусловно усиливал позиции Турции в Дагестане, что было не в интересах царского правительства. Поэтому, что­бы опередить распространение влияния на весь Дагестан, оно пыталось -считает М.-С. К. Умаханов подчинить себе приморскую часть Дагестана, в частности шамхальство (Умаханов М.-С.К.Взаимоотношения феодальных владений и освободительная борьба народов Дагестана в XVII веке. Махачкала, 1973. С. 125).

Согласно документам того периода, в 1590/1591 гг. в Дагестан были войсками направлены воевода Засекии и князь П. М. Шаховский, к которым царь Федор приказал присоединиться и кабардинскому князю Мамстрюку Темркжовичу со своим отрядом. Целью похода была объявлена необходимость привода под царскую руку шамхала, который ориентировался на Турцию (Там же. С.126). Поводом к организации похода на Дагестан были использованы неоднократные обращения кахетинского царя Александра к Москве с просьбой наказать шамхала, мешавшего русско-грузинским отношениям, подчинить его Москве и положить конец его нападениям на Грузию (Там же).

«Исторические памятники — не передают никаких подробностей об этой экспедиции, но по-видимому, она была удачна — пишет Потто В. А. — Засекин отнял у Шамхала реку Койсу, сжег Андрееву деревню (Эндирей), много людей побил, а иных поймал живыми, да и сам шамхал ушел с боя раненным»(Потто В. А.Два века Терского казачества... С. 55).

Вывод В. А. Потто о том, что поход был удачным вызывает большие сомнения, тем более он сам далее пишет о том, что «…Шамхал не «исправ­лялся». Он даже сделал набег на Грузию (возможно в отместку за подстрекательство царем Александром России на шамхальство.

Царь Александр сообщал после этого русским послам, что «хотя азнауры его побили шамхалъских людей… но только всего этого мало: Шамхал опять начнет приходить на мою украйну, села и деревни пожжет и людей побьет и поранит, и в полон поемлет; а пуще всего коли возьмут христианина жива, то поругаются ему, и приведут в басурманскую веру…» (Там же. С. 56).

Царь Александр с упреком спрашивал послов: «Почему царские войс­ка, вернулись назад? Почему не взяли Тарки, не воевали кумыков " (Там же).

Засекину не удалось подавить сопротивление шамхала продолжавшего проводить неза­висимую от Москвы политику. Поход его не дал желаемых и царю Кахетии результатов. Поэтому он стал добиваться у Москвы нового похода на шам­хальство. Унять шамхала в Москве просил и старший кабардинский князь Янсох — отмечает М.-С. К. Умаханов (Умаханов М.-С.К.Указ. соч. С. 127).

В грамоте, присланной в 1592 году с послами Кахетинский царь пи­сал: «только бы государева рать не воротилась и пошли б на Тарки, и они б и Тарки взяли и укрепили и государевых людей бы в нем посадили и оттоле Кумыцкую землю воевали»» (Белокуров С. А.Указ. соч. С. IV).Грузинские послы Арам и Кирилл в июне 1593 года были отпущены с известием, что царь посылает на Шевкала большую рать с князем Андреем Хворостининым оборонити Александра от Шевкала и ку­мыков и засесть в Тарки, посадив в них Крым-Шевкала свата царя Александра (Там же. С. V).

Весной 1594 г. русское войско, собранное в Астрахани, в числе двух тысяч пятисот человек, под начальством воеводы Хворостинина, двинулось на Терек и усилившись здесь Терскими и Гребенскими казаками, пошло на реку Койсу. (Потто В. А. Кавказ до Петра... С. 2).

По мнению Гасана-Эфенди Алкадари численность русского войска в этом походе составляла до тридцати тысяч человек (Алкадари Г.-Э. Асари Дагестан /Ред., комм., прим. ГаджиеваВ. Г. Махачкала: Даггосиздат, 1994. С. 62). Этот поход царских войск, последовавший буквально через 2—3 года после похода в 1591 году, вызвал подъем освободительной борьбы в Дагестане (Умаханов М.-С. К. Указ. соч. С. 128). Походы Засекина и Хворостинина сопровождались сожжением целых аулов, бесчислен­ными жертвами среди мирного населения, разграблением (Кульчик Ю., Джабраилов X. Указ. соч. С. 13).

Шамхал встре­тил русских на реке Койсу, но не удержал переправы и отступил к Таркам. Город Тарки, построенный на высокой горе, не имел особенно сильных ук­реплений и взять его не стоило русским большого труда. Но удержаться в нем было трудно. Шамхал был сторонником выжидательного способа веде­ния войны и следовал дагестанскому правилу: «Ловить скорпиона за хвост» (Потто В. А.Кавказ до Петра... С. 3). Русский воевода начал укреплять Тарки… Шамхал держал рус­ских в блокаде, сперва широкой, а потом более и более тесной. Встревожен­ный Дагестан каждый день высылал к нему новые подкрепления.

Видя приближающуюся грозу, воеводы спешили укреплять Тарки и все ждали прибытия грузинской рати; но она не приходила. Видя себя в безнадежном положении Хворостинин собрал воен­ный совет, на котором решил бросить свое завоевание и отойти обратно на Терек. Выбрав темную ночь, русские скрытно покинули Тарки и выступили из них бросив Шамхалу все лишние тяжести. Русским удалось отойти неза­меченными на довольно большое расстояние. Но, та же темнота осенней ночи, которая оказала покровительство началу похода, явилась и предательни­цей для его продолжения — отряд сбился с пути и зашел к болотистому низо­вью речки Озени.

Казаки, поздно заметившие роковую ошибку, бросились разыскивать путь, но пока русские выбирались на настоящую дорогу, на­ступил день и их стала настигать шамхальская конница. Скоро завязался бой, а вдали в густых облаках поднимавшейся пыли двигались главные силы Шамхала. Отбиваясь на каждом шагу, русские ус­коряли ход, бросали тяжелый наряд, повозки, бросали тяжело больных и раненных… «В полдень надвинулась вся сила бусурманская. Нападения вели муллы с поднятыми над головами священными свитками и с завыванием огнен­ных стихов Корана» — пишет В. А. Потто (Потто В. А. Исторический очерк Кавказских войн… С. 9; Он же. Два века Терс­кого казачества… С. 57—58).

Русские продолжали упорно от­биваться, то останавливаясь и строясь «в кольцо», то вновь двигаясь и усти­лая путь телами убитых. «Тарках нам поставить града не дали. Пришед многие люди шевкалъские, кумыкские и черкасы, и учинища бой; и на том бою государевых людей побили, яко с три тысячи. Сами же воеводы с оставшими людьми утекоша». — Так летописец выражался описывая данное событие. (Белокуров С. А.Указ. соч. С. V).

«Сыновья Чубан — шамхала, собрав ополчение их черкесов, кумыков и дагестанцев (БакихановА. Указ. соч. С. 110; Алкадари Г.-Э. Указ. соч. С. 62), изгнали русских из пределов шамхальства нанеся им большой урон (было убито до трех тысяч стрельцов) (Соловьев С. М.История России с древнейших времен. Москва: «Мысль», 1989. Кн. IV. т. VII. С. 269).

Это был успех горцев в борьбе за свою независимость (Умаханов М.-С. К. Указ. соч. С. 128). Воевода Хворостинин пережил свое несчастие и привел обратно на Терек едва ли не четвертую часть свое­го отряда (ПоттоВ. А. Кавказ до Петра... С. 5). Из Терских и Гребенских казаков, как говорят предания, верну­лось домой не более 300 человек (Потто В. А.Два века Терского казачества… С. 58). Поход А. Хворостинина в Дагестан за­кончился крупным поражением царских войск (Акбиев А. С. Общественный строй кумыков в XVII—XVIН вв. Махачкала: «Новый день», 2000. С. 139). Но в ходе этой жестокой кровопролитной войны Эндирей, Тарки и близлежащие к ним села очень сильно пострадали. Погибли сотни, тысячи людей, в том числе и мирных жителей. Значительный урон был нанесен хозяйству населения данной мест­ности. Завоеватели сжигали посевы, угоняли скот, пленили людей и т. д.

Поражение царских войск в шамхальстве в 1594 г. и осложнение по­литического положения Русского государства — считает проф. М.-С. К. Ума-ханов — почти на десять лет нейтрализовали политику самодержавия в Да­гестане (Умаханов М.-С.К.Указ. соч. С. 128). Россия, хотя и по прежнему благоволила Грузии, все же после 1594 г. предприняла попытки наладить взаимоотношения с шамхалом. Но, эти переговоры, — пишет Е. Н. Кушева, — к успеху не привели“(Кушева Е. Н.Указ. соч. С. 18). После побе­ды одержанной над царскими войсками Султан-Мут совершает ряд набе­гов на земли тех владельцев, которые участвовали в походе Хворостинина на стороне царских войск. Согласно документам, в 1595 г. был убит Ших-Мурза Ишемиров — феодал „Окоцкой земли“ кумыкским бием Ахматханом „с братьею“ за то, что „он Ших-Мурза прямил и служил блаженной памяти прежним московским государям. Так как Ахмат хан являлся младшим бра­том Султан-Мута, факт убийства им окоцкого владетеля легко объясним. Видимо по указанию старшего брата, Ахмат хан вторгается в окоцкие зем­ли и убивает правителя Ших-Мурзу (Акбиев А. С.Указ. соч. С. 139).В результате этого земли «Окоцкого владения» попали в зависимость от Султан-Мута (Там же).

Царь Федор Иванович, скончался 7 января 1598 года бездетным, и вместе с ним пресекся царский род Рюрика. На царство сел Борис Годунов (Потто А. Два века Терского казачества… С. 59).

В 1598 году к шамхалу приехал посол турецкого султана Аспан-бек, привез ему жалованье и вел переговоры, чтобы в устье Койсы, вместо рус­ского острога, поставить турецкую крепость (Веселовский Н. Н. Указ. соч. С. 4, 49). Персидский посол сообщал Москве: «Хотят деи турские люди идти к Астрахани и на Терку и к Койсе (Там же. С. 22, 27). В 1599—1600 гг. между Ираном и Россией велись переговоры «о друж­бе и любви (Гаджиев В. Г.Роль России в истории Дагестана. Москва: «Наука». 1965. С. 81).В начале XVII в. Северный Кавказ стал приобретать все возра­стающее значение в международных отношениях.

Во внешней политике таких государств как Россия, Иран, Османская империя северо-кавказский регион с народами его населяющими, занял немаловажное место и как вы­годный плацдарм для ведения военных действия и как источник материаль­ных и людских ресурсов. В свою очередь и местные феодальные круги, де­монстрируя свою политическую независимость, вмешивались в отношения великих восточных держав и России, связанных с Кавказом, вносили порой существенные коррективы в их внешнюю политику — пишет Я. З. Ахмадов (Ахмадов Я. З.Очерки политической истории народов Северного Кавказа в XVI—XVII вв. Грозный, 1988. С. 61).

Шах Аббас обещал уступить России Дербент и Баку, где стояли ту­рецкие гарнизоны, за помощь в борьбе с османами (Юдин П. Первые русские города на Тереке // Терские ведомости. Владикавказ, 1912. №238). В целом, «кавказская политика московского государства и в начале XVII в. продолжала пресле­довать те же цели, что и раньше — установление на Кавказе политического преобладания Москвы и упрочения ее положения на Кавказских путях…"(Полиевктов М. Материалы по истории грузино-русских взаимоотношений 1615—1640 гг., Тбилиси, 1937. С. 21—22).

В 1600—1601 гг. в Иране пребывало русское посольство А. Засекина с объявлением дружеских чувств и с сообщением о якобы успешных завоева­ниях в Дагестане, Эндирейском владении и о подданстве грузинского (кахе-тинского) царя Александра. Посольство А. Засекина вернулось в Москву в апреле 1601 г., а в августе того же года следует посылка И. А. Нащокина и И. Леонтьева в Грузию с объявлением царю Александру о принятии «Иверской Земли» под покровительство России и для заключения договоренности о новом наступлении на Шамхала (Ахмадов Я. З.Указ. соч. С. 61—62).Заключив мир с крымским ханом Гази-Гиреем в 1602 г., добившись согласия Ирана и содействия Грузии, прави­тельство Бориса Годунова обеспечило внешнеполитические условия для про­ведения наступательных действий на Северном Кавказе. Началась работа российской дипломатии по привлечению союзников из числа горских фео­далов (Там же. С. 62).

В 1601—1603 гг. Андий, Кафыр-Кумухский владелец, Тарковский Сурхай и Эндирейский Салтан-Магомед (Султан-Мут), прислали в Москву послов с предло­жением подданства; послы были отпущены с жалованьем (Кушева Е. Н.Указ. соч. С. 18—19). Царский двор оказал горцам благоприятный прием; в августе-сентябре 1603 г. они выеха­ли из Москвы с богатыми подарками, кроме того, были посланы дары ряду кабардинских, ногайских, брагунских, казикумухских, ерпельских владель­цев и их узденям на сумму 1674 рублей (Ахмадов Я. З.Указ. соч. С. 63).Исследователи полагают, что эти об­ращения в Москву со стороны независимых горских феодалов «были выз­ваны стремлением… предотвратить поход царских войск в шамхальство, о подготовке которого они, по всей вероятности знали» (Умаханов М.-С.К.Указ. соч. С. 137).

Однако формаль­ное признание сюзеренитета России северо-кавказскими владетелями царс­кое правительство не устраивало. В самом начале XVII века горцам Дагестана пришлось снова отстаи­вать свою независимость. Воспользовавшись занятостью Ирана и Турции, возобновившейся в 1603 году между ними войной за господство на Кавказе, царское правительство сделало еще одну попытку утвердиться в плоскостной части Северного Дагестана (Там же. С. 129). В 1604 году в ходе русско-грузинских переговоров в Москве было при­нято окончательное решение об оказании военной помощи Александру пу­тем разгрома шамхальства и строительства трех русских крепостей в райо­не Тарков, Тузлука и Буйнака. Таким образом, был взят курс на захват и подчинение шамхальских земель военными средствами (Ахмадов Я. З.Указ. соч. С. 63—64).

Политическая обстановка на Северном Кавказе накануне нового крупномасштабного вторжения царских войск на шамхальство была слож­ной. Так, к началу 1604 г. сообщение по суше между крепостями Койсу и Терки, а также и с Астраханью, было прервано из-за «татар» (т.е. горцев), а на море пиратствовали османы (Какаш и Тентандер. Путешествие в Персию через Московию. 1602—1603 гг. М., 1896. С. 40—41).

К лету 1604 г. к российским властям на Тереке стали «поступать све­дения о намерении «кумыцких людей» соединиться с турками и разгромить русские крепости; «умышление с кумыцкими людьми с одново» имели ка­бардинские князья Шолох и Казый. Как пишет Я. З. Ахмадов, горцы уже знали о выступлении царских войск из Москвы: «А про рать де и твою госу­дареву в Кумыках слух есть», — сообщал Терский воевода Борису Годунову (Ахмадов Я. З.Указ. соч. С. 64).

Во время торжественного отпуска грузинского посольства из Моск­вы 21 апреля 1604 года было объявлено об установлении протектората Рос­сии над Грузией и, что «по его челобитью (царя Александра) на недруга его на Шевкала князя посылаем рать свою окольничего и воевод наших Ивана Михайловича Бутурлина с товарыщи и велели Шевкалову землю воевати и городы ставити»(Там же. С.65)

Весной 1604 года в Дагестан было направлено Борисом Годуновым около 10 тыс. стрельцов под командованием воевод И. М. Бутурлина и О. С. Плещеева. К ним должны были присоединиться терские казаки. Как отмечается в «Истории Дагестана», в походе на стороне царских войск принимали ак­тивное участие войска кабардинского князя Сунчалея Янглычева и чечено-ингуши под начальством Батая Шихмурзина. О походе был информирован послами А. Татищевым и А. Ивановым и кахетинский царь Александр, что­бы он также направил войска в Дагестан. К походу были привлечены и ногайские мурзы (Умаханов М.-С.К.Указ. соч. С. 137). Согласно мнения дагестанского ученого А.М.Кадырова общая численность войска, направленного войной на кумыкские земли составила 60 тыс. чел. На издержки похода была выделена громадная сумма -300 тысяч рублей (Карамзин Н. М. История государства Российского. СПб., 1892. Кн. III. т. XI. С. 36).

Как отмечал еще Н. М. Карамзин и отражено в архивных документах, царские воеводы «пленили людей в селениях, брали хлеб, отгоняли табуны и стада» (Там же. С. 37), т.е. проводили грабительскую политику. Как отмечает М.-С. К. Умаханов на это мало обращали внимание исследователи, в силу чего поли­тика царизма в отношении малых народов, в их трудах нивелировалась, сглаживалась (Умаханов М.-С.К.Указ. соч. С. 130).

В то же время отдельные исследователи подчеркивают вслед за Ка­рамзиным М.Н., что царские войска, будто занимали дагестанские аулы не встречая сопротивления. Словно в Дагестане с нетерпением ждали их при­хода, чтобы сдаться (Тамже).

Дагестанцы сражались за каждую пядь земли. Подавляя отчаянное сопротивление защитников, Бутурлин захватил и сжег Эндирей, взял Исси-Су и подошел вплотную к Таркам. Бутурлин решил взять ее штурмом. При­ступ был поведен с двух сторон: с одной — шел Бутурлин со стрелецкими полками, с другой Плещеев с боярскими детьми и с Терскими и Гребенскими казаками (Потто В. А. Два века Терского казачества... С. 51). После упорного, кровопролитного боя, русские овладели горо­дом. Городские улицы и плошади были устланы телами погибших.

«Как раз в это время, — пишет В. А. Потто — тогдашний шамхал, дрях­лый старик почти лишившийся зрения, отказался от власти и передал ее Султан-Муту, чтобы тот шамхальствовали возглавил освободительную борьбу.

Видимо полководческий талант и мужество, которое он продемонст­рировал при отражении походов Засекина и Хворостинина, не остались незамеченными ни шамхалом, ни другими удельными владетелями Дагестана. Поэтому ему представлено было командование объединенными северо­кавказскими отрядами. В отрядах Султан-Мута находились представители многих племен и народов Кавказа. Источники свидетельствуют, что «на зов Султан-Мута сбежались все горцы»(Потто В. А. Исторический очерк Кавказских войн...С. II.) «Султан-Мут поднял на ноги весь Да­гестан» — пишет В. А. Потто (Потто В. А. Два века Терского казачества... С. 64).

Он начал с того, что со своим отрядом двинулся на Койсинский ост­рог. Острог был сожжен. Та же участь постигла и острог на Акташе. Таким образом, Султан-Мут лишил Бутурлина всех сообщений. Бутурлин оказал­ся в критическом положении. Султан-Мут делает все, чтобы под ногами завоевателей горела земля. Северокавказцы сражаются под знаменем Султан-Мута, проявляя при этом мужество и героизм.

«Душою борьбы с нами, борьбы не на жизнь, а на смерть, со своей фана­тической ненавистью мусульманина к неверным, стал Султан-Мут»(Потто В. А. Исторический очерк кавказских войн... С. 11) — пишет В. А. Потто. Хотя думается, что ненависть эта была обращена к русским не как к иноверцам, а как к завоевателям.

В октябре 1604 г. Султан-Мут направился с частью своего отряда на столицу Кахетии Загем, якобы с целью захватить его и поставить там укреп­ление (ССКГ… С. 58; Ахмадов Я. З.Указ. соч. С. 67). Но главной задачей, которую перед собой ставил Султан-Мут, была — предотвратить планируемое выступление грузинских войск в помощь Бу­турлину. Это был стратегически очень мудрый и правильный шаг. Бутур­лин ожидаемой подмоги из Иверии не получил.

За короткий срок дагестанцам удалось мобилизовать довольно боль­шие вооруженные силы. Один только Султан-Мут, по сведениям А. -К. Бакиханова и Гасана-Эфенди Алкадари, собрал из черкесских и других краев до 13 тысяч войска (Бакиханов А. Указ. соч. С. 110;Алкадари Г.-Э. Указ. соч. С. 62)

Большое войско собрал также Гирей Тарковский (Алкадари Г.-Э. Указ. соч. С. 62). Постепенно от­ряды северокавказцев, состоявшие по имеющимся сведениям, из сил Султан-Мута, Гирея Тарковского, Крым-Шамхала, общей численностью 20 тыс. человек, сумели блокировать царские войска в Тарках, положение которых становилось все тяжелее (Ахмадов Я. З.Указ. соч. С. 67).

Постоянные нападения горцев, болезни, отсутствие фуража и продовольствия наносили русским значительный урон. В то же время, силы шамхальской коалиции возрастали. Согласно имеющимся сведениям прибыли крымские татары, а также отряд турок (Там же).

Тем временем, Султан-Мут приступает к осаде. Главную оборону рус­ским доставляли две верхние башни, откуда представлялся широкий обстрел; но скоро одна из них, взорванная подкопом воинами Султан-Мута, взлете­ла на воздух и погребла под своими развалинами сотни стрельцов. Еще гор­ное эхо вторило раскатам страшного взрыва, еще тучи дыма, песку и пыли висели над городом, как Султан-Мут уже двинул свою пехоту на приступ. Обе стороны несли потери (Потто В. А. Два века Терского казачества... С. 64).

«Наконец часть крепостной стены, за которую дрались русские, была разрушена»(Потто В. А.Кавказ до Петра... С. 8). Вскоре полетела в воздух и вторая башня. Положение рус­ских становилось все хуже и хуже. Оборона была пробита в нескольких местах. Видя плачевное свое положение Бутурлин согласился на перегово­ры. В создавшихся условиях ему удалось договориться о важных для его войск условиях, согласно которым отряды Султан-Мута должны были отойти от Тарков, чтобы дать царским войскам возможность выйти из Тарков, от­ступить.

«Надо сказать, — пишет В. А. Потто, в этот день был также праздник байрам, а в добавок к нему Султан-Мут праздновал свой брак с дочерью Авар­ского хана… В этот день произошла решающая битва. Вся бусурманская сила, подобно потоку сокрушительной лавы обрушилась на русских. Здесь одним из первых, на глазах отца, был изрублен молодой Бутурлин. Затем были убиты два сына Плещеева, а после них пали и сами старые воеводы: Бутурлин, Плеще­ев, Голев и другие (Потто В. А.Два века Терского казачества… С. 64—65). Царские войска были окружены и подвергнуты, несмот­ря на отчаянное сопротивление, полному истреблению (Летопись о многих мятежах и о разорениях Московского государства от внут­ренних и внешних неприятелей. М., 1 788. С. 70; Полное собрание русский летописей, т. XIV. СПб., 1910. С. 57—58).

Единственный уцелевший из всех воевод, князь Кольцов-Массальский, сосланный в Терки, вследствие царской опалы, с трудом собрал остатки рассеянной рати и про­бился на Терек. «Так окончился этот бедственный поход, на целые 118 лет изгладивший все следы пребывания русских в Дагестане»(Потто В. А. Два века Терского казачества... С. 65).

С. А. Белокуров приводит сведения русского летописца, где говорит­ся, что «Кумыцкие люди государевых воевод и ратных людей учали побивать и в полон иматъ. Бывшу бою велику, яко имаясъ за руки сечахуся. Ратные люди на том сташа, что ни единому человеку живу в руки не датися… Яко быти всем побиенным числом более 7000 кроме людей боярских» (Белокуров С. А. Сношения России с Кавказом… С.Х).

…Большинство современных исследователей вслед за С. А. Белокуро­вым склонно явно переоценивать значение помощи турок шамхалу, объя­вить главным лицом в шамхальской коалиции турецкого пашу, с которым якобы Бутурлин и заключил договор об уходе из Тарков. Подобное мнение нашло отражение и в первом томе «Истории Дагестана»(История Дагестана. т. I. М., 1967. С. 287).

Такая постановка вопроса, — пишет проф. М.-С. К. Умаханов, — одно­бока, преувеличение роли небольшого турецкого отряда прибывшего в Тарки, по существу сводит на нет роль местных сил, их успехи в борьбе за независимость от царского самодержавия, пытавшегося силой оружия утвердить­ся в Северном Дагестане… (Умаханов М.-С.К.Указ. соч. С. 134).В разгроме царских войск, как отмечали еще Н. М. Карамзин (Карамзин Н. М.Указ. соч. С. 43) и С. М. Соловьев (Соловьев С. М.История России с древнейших времен. М., «Мысль». 1989. т. VII. С. 363), главную роль сыграли местные силы, в частности кумыки (Умаханов М.-С.К.Указ. соч. С. 134), которыми руководил Султан-Мут.

Яркое отражение это нашло и в сообщении Бутурлина в Москву из Тарков, о чем позднее царские послы информировали грузинского царевича Юрия, чтобы привлечь его к союзу с Россией. В этом сообщении говорится, что «как приходили шевкаловы дети, собравься со всеми кумыцкими и горскими людьми всех зе­мель на государевых людей, которые шли назад на Терку и с Тарков, и бой был во весь день…"(Умаханов М.-С. К. Взаимоотношения феодальных владений и освободительная борьба народов Дагестана в XVII веке. Махачкала, 1973. С. 134).Как видно из этого отрывка, в нем нет даже упоминания о турецких войсках или турецком паше, а подчеркивается, что «приходили» именно «шев­каловы дети», т.е. владетели уделов шамхальства, …т.е. из всего Дагеста­на (Там же).

Если бы турецкий отряд играл существенную роль в этих событиях, то вряд ли царские послы, тем более М. Бутурлин, не упомянул бы о нем, так как российско-турецкие отношения в этот период были далеко на дружественными. Что же касается вмешательства Турции в этот конфликт, надо сказать, что в 1605 г. она не могла оказать существенной помощи шамхалу в борьбе с царскими войсками, так как сама с трудом сдерживала натиск иран­ских войск, перешедших в 1603 году в успешное наступление против ее войск по всему Закавказью. И. Попко же в своем труде «Терское войско» вовсе отрицает то, что в этой битве участвовали турки (Потто В. А.Исторический очерк Кавказских войн... С. 13).

Е. Н. Кушева, говоря об этой битве, пишет: «В 1604 г. был предпринят новый большой поход под начальством Бутурлина и Плещеева… Несмотря на крупные силы (в походе участвовали три полка) русские войска потерпе­ли тяжелую неудачу… русские понесли большие потери — более 7 тысяч человек. Сунженский и Койсинский остроги были покинуты…"(Кушева Е. Н. Указ. соч. С. 19). По наблюдениям Д.-М. Шихалиева, Султан-Мут был «первым и глав­ным виновником изгнания русских гарнизонов» из кумыкских земель и по «справедливости мог приписывать себе всю славу такой победы» (Шихалиев Д.-М. Рассказ кумыка о кумыках / Сост. ред. комм. Гаджиевой С. Ш. Махачкала: Дагкнигоиздат, 1993. С. 30).

Итак, неоднократные попытки царского самодержавия утвердиться силой оружия в Дагестане — окончились неудачей. В течение 45 лет, с 1 560 по 1605 годы Россией был снаряжен целый ряд походов на Дагестан. Это был первый этап эпохи русско-кавказских войн. Завершился он большой победой народов Дагестана и всего Северного Кавказа, которые проявля­ли в минуты нависшей опасности невиданную сплоченность и мужество, объединившись под руководством выдающегося полководца Султан-Мута.

Султан-Мут был гениальным полководцем, талантливейшим органи­затором и государственным деятелем, человеком неимоверного мужества и силы духа. За короткое время он фактически создал независимое государ­ство, относительно небольшое по размерам, но с которым считались главы таких великих держав как Московская Русь, Иран и Турция, и вели с ним официальную переписку. Султан-Мут стал одним из тех, кто серьезно влиял: на политику на всем Северном Кавказе. То Иран, то Московское государ­ство пытались подавить сопротивление Султан-Мута. Но Султан-Мут ос­тавался непокоренным. О Султан-Муте заговорили как в странах Западной Европы, так и во многих странах Востока. Даже поэтом и современником Султан-Мута из далекой Германии о нем слагаются стихи и поются песни (П. Флеминг) (Гьамидов А. Гъайт къумугъум, тамурларынг теренде (кум. яз.). Махачкала, 1997. С. 52—86).

О его мужестве, уме и предприимчивости говорится во мно­гих народных преданиях (ЦГА РД Ф. 105. Оп. 5. Д. 4. Л. 38). Рассказы о его подвигах, становясь легендами, передаются из уст в уста. Для многих он становится символом мужества и непоколебимости. Адам Олеарий (1603—1671) — немецкий ученый-математик, астроном, географ), посетивший Дагестан в 1636 году, когда шамхалом в Дагестане был официально его (Султан-Мута) сын Айдемир, однако фактически правителем был Султан-Мут (Акбиев А. С.Кумыки. Вторая половина XVII-первая половина XVIIIвека. Ма­хачкала: Дагкнигоиздат. 1998. С. 93),писал: «они заявляют, что им нет дела ни до шаха персидско­го, ни до великого князя Московского ": они (дагестанцы) подвластны лишь од­ному Богу» (Дагестан в известиях русских и западно-европейских авторов XIII—XVIII вв. / Сост. Гаджиев В. Г. Махачкала: Дагкнигоиздат. 1992. С. 116). Далее Адам Олеарий пишет: «Ни персы, ни русские между владениями которых они расположены, не могут укротить их военной силой…» (Там же. С. 115).

Это же подтверждают восточные источники. Так знаменитый турец­кий путешественник Эвлия Челеби, побывавший в те же годы в Дагестане и гостивший немало деней у «дагестанского падишаха» Султан-Мута, свиде­тельствует о независимом от Москвы и Персии его правлении. Он в частно­сти пишет: «…бессмысленно тягаться и выйти победителем в борьбе с Дагес­танским шахом (Султан-Мутом): …они храбрые молодцы дающие отпор всем врагам» (Эвлия Челеби. Книга путешествия… С. 107).

Перу известного военного историка дореволюционной России, гене­рал-лейтенанту В. А. Потто принадлежит немало трудов, посвященных ис­тории русской армии, отдельных ее частей (полков, дивизий), где наглядно демонстрируется сила и мощь русского оружия, рассказывается о таланте полководцев, о силе духа и стойкости русского солдата, благодаря которо­му Российская империя стала занимать одну шестую часть земли. Немало места в его трудах отводится тематике, посвященной описанию событий про­исходивших на Северном Кавказе.

Говоря о славных страницах истории русской армии, благодаря ко­торой царское самодержавие успешно расширяло границы свои за счет за­воевания новых земель, В. А. Потто, как объективный исследователь не мог обойти стороной и противоположную сторону, «которая вела (порой не бе­зуспешно) справедливую освободительную борьбу, сражаясь за святую зем­лю предков, защищала свои селения, жилища, семьи от чужеземных захват­чиков. Кавказ был для России твердым орешком, о который ее военная ма­шина не раз ломала себе зубы. Свободолюбивые и гордые народы Кавказа не раз поднимались на борьбу за свободу и независимость родной земли. Борьба эта рождала героев, которых воспевал народ и, которые станови­лись символом непоколебимости и ярким примером для подражания новым поколениям.

Одним из таких героев является Султан-Мут — возглавивший в конце XVI — начале XVII вв. борьбу народов Северо-Восточного Кавказа за свобо­ду и независимость. Многие российские историки, особенно дореволюци­онного периода, при всей своей тенденциозности подхода и предвзятости не могли обойти (как это с легкостью делают наши современные «истори­ки») стороной такую выдающуюся личность как Султан-Мут. В. А. Потто в своем труде «Два века Терского казачества (1577 — 1801 гг.) назвал Султан-Мута «выдающимся военоначальником Дагестана» (Потто В. А. Два века Терского казачества… С. 65).

РОЛЬ СУЛТАН-МУТА В РОССИЙСКО-СЕВЕРО-КАВКАЗСКИХ ОТНОШЕНИЯХ

Султан-Мут во главе многотысячной и многонациональной ар­мии северо-кавказских народов ведя справедливую народно-освободительную борьбу одержал победу, значение которой трудно переоценить. Эта победа стала поворотной не только в истории Дагестана, но и всего Кавказа. Она стала заслоном на пути экспансии России на Юго-Восточном Кавказе (Алиев К. Кумыки // Кавказ. №1. Баку, 1997. С. 34).Кроме того, она серьезнейшим образом повлияла на политику Москвы на Кавказе, да и на взаимоотношения самих народов Дагестана и Северного Кавказа.

Нельзя не повторить тут слова известного историка, автора «Истории Государ­ства Российского» Н. М. Карамзина, который оценивая значение победы Султан-Мута в этой войне, пишет: «Сия битва несчастная, хотя и славная для побежденных, стоила нам от шести до семи тысяч воинов и на 118 лет изгладила следы Российского владения в Дагестане».

Поражение экспедиции Бутурлина в его захватнических действиях имело отрицательные последствия для Российского влияния на Северном Кавказе (Ахмадов Я. З.Очерки политической истории народов Северного Кавказа в XVI—XVII вв. Грозный, 1988. С. 68).По мнению С. А. Белокурова, победа Султан-Мута серьезнейшим об­разом повлияла «на сношения Московского государства с народами Кав­каза» (Белокуров С. А.Сношения России с Кавказом. 1578—1613 гг. Вып. I. М., 1889. С. XI). Терские воеводы уже после первой неудачи Хворостинина писали царю Борису, что «Солох князь Кабардинский и все Кабардинские черкесы тебе, государю не служат, и не прямят, что Казый мурза Шепшуков, убив Мастрюка и Доманука и поймав их кабаки, за свою вину тебе, государю, не бьют челом, и не служат, и что они Солох и Казый с Кумыцкими людьми „в миру" в одиначестве (т.е. в союзе) “. Айтек не хотел пропускать через свой кабак Татищева (русского посла) с товарищами, когда они возвращались из Кахетии, умысля их отдать Турским людям. Теперь уже Терские воеводы начинают бояться при­хода Кабардинских и Кумыцких людей под Терской город».

При своих отношениях с горскими народами воеводы заботятся толь­ко об одном, как" князей развести и меж ими учинить рознь и от их бы прихо­ду тем оберечи государев Терский город» (Там же). Сами Терские воеводы не могли уже предпринимать ничего, так как Терские люди перестали их слушать (Потто В. А. Два века Терского казачества. Ставрополь, Кавказская библиотека, 1991. С. 82).

Царское правительство в дальнейшем изменило тактику борьбы за влияние в Дагестане. Оно после рассмотренных событий 1604 — 1605 гг. бо­лее (118 лет) не совершило военных акций в отношении Дагестана, а стало на путь привлечения его владетелей на свою сторону разного рода торгово-экономическими привилегиями (Умаханов М.-С.К.Взаимоотношения феодальных владений и освободительная борьба народов Дагестана в XVII веке. Махачкала: Даг. филиал АН СССР. ИИЯЛ, 1973. С. 136). Эта политика России нашла большой от­клик среди владетелей Дагестана, привела к установлению между ними и Россией тесных торгово-экономических связей (Там же). Более того, политика мир­ного проникновения, проводившаяся московским правительством в Дагес­тане, привела к тому, что в XVII веке, когда иранские шахи стали выступать с претензиями на Дагестан, его владетели стали обращаться за помощью к Русскому государству.

Агрессия шахов в сторону Северного Кавказа началась после того, как война между Персией и Турцией (1603—1612 гг.) в Закавказье окончи­лась победой шаха Аббаса, в результате которой турки были вытеснены из Восточной Грузии, Азербайджана и Дербента.

В 1612 году между Ираном и Турцией был подписан мир, по условиям которого были восстановлены границы 1555 года (Гаджиев В. Г.Роль России в истории Дагестана. Москва: Наука, 1965. С. 82). Вслед за этим, в 1613 г. шах Аббас предпринял попытку овладеть Дальяльским ущельем и выйти на Северный Кавказ («Очерки истории СССР. XVII в. "М., 1955. С. 916). В 1614 г. в Кабарде разнесся слух, что сам шах Аббас из Грузии «идет войною на… Кабардинских черкас великою ратью» через пере­валы Кавказского хребта. Судя по сообщениям, целью этого похода было зайти с севера на Дагестан. На северо-кавказскую плоскость войска шаха видимо не вышли — шах на Кабарду «не нашел дороги» (Кушева Е.Н.Русско-дагестанские отношения в ХVI-ХVII веках. Материалы на­учной сессии по истории народов Дагестана. Махачкала. Даг. филиал АН СССР. ИИЯЛ. 1954. С. 20; Миллер В. Осетинские этюды. Ч. 1, М., 1881. С. 140—141).

В условиях надвигающейся опасности со стороны шахского Ирака, шамхал Андий, Ильдар Тарковский, Алибек Казикумухский, уцмий Кайгагский, Султан-Мут Эндирейский и другие, собравшись на съезд, заключили мир между собой и предложили Султан-Махмуду (Султан Муту) принять русское подданство и дать аманата (заложника) в Терский город (Пиотровский Б. Б.История народов Северного Кавказа с древнейших времен до конца XVIII в. Москва: Наука, 1988. С. 344).

В 1614 году после избрания русским царем Михаила Федоровича, ему на верность присягнули дагестанские владетели: Гирей и Ильдар Тарковс­кие, Султан-Махмуд (Султан-Мут) Эндирейский, Сурхай, Магомедхан Тар­ковский, уцмий Кайтага Рустам-хан, «уварский правитель Махтий», Андий-шамхал, Сурхай Карабудахкентский, Будачей Эрпелинский (Русско-дагестанские отношения в XVII — первой четверти XVIII в. Махачкала: Дагкнигоиздат, 1958. С. 79; Материалы по истории русско-дагестанских отношений XVII в. (Извлечены из ЦГАДА Кушевой Е. Н.) Рук. фонд ИИЯЛДФ АН СССР, ф. 1, оп. 1, д. 305. Л. 712). Такая их ак­тивность объяснялась боязнью нашествия иранских войск на Дагестан, о подготовке которого они были осведомлены (Русско-дагестанские отношения в XVII- первой четверти XVIII вв. … С. 33—34; ЦГА РД. Ф. 77. Сношения России с Персией. 1614 г., д. 2. Лл. 5—7).

В непосредственном соседстве с северо-дагестанскими ханствами было образовано персидское Дербентское наместничество (Кушева Е.Н.Русско-дагестанские отношения в ХVI-ХVIIвеках: Материалы на­учной сессии по истории народов Дагестана. Даг. филиал АН СССР ИИЯЛ. 1954. С. 14; ПСРЛ, т. XIII, 2-я пол. С. 330). Действуя со сторо­ны Дербента, шах стремился поставить в зависимость от себя дагестанских владельцев, включая Эндери, что однако встречало сильное сопротивление. Когда в 1615 году по приказу шаха со стороны Дербента должно было выс­тупить войско, чтобы воевать кумыкскую землю «кумыцкие люди» говорили «что им шах Басу не бивати челом и ему не служивати, стояти» против него «головами своими, а в землю его не пустити»(Кушева Е. Н.Указ. соч. С. 20).

Но серьезное сопротивление не было оказано вследствие разрозненности сил. Боясь, как бы «шах Бас не разорил их земель, что и грузинскую землю»(Там же), тарковские владельцы Эльдар и Гирей признали себя подданными шаха, являясь к нему по его вызо­вам и выставляя по его требованию конные отряды в войнах с Грузией или против не признававших зависимости от шаха дагестанских земель (Там же). Эндиреевскому владению удалось сохранить независимость от шаха.

В 1615 г., когда ожидался поход шахских войск на Кабардинскую и Кумыкскую землю, из Москвы к шаху был послан специальный гонец с грамотой, где наряду с заступничеством за Грузию писалось и о том, что бы шах «на Кабардинскую и Кумыцкую землю не наступал»(Веселовский Н. Н. Памятники дипломатических и торговых сношений Москов­ской Руси с Персией, СПб., 1890. т. III. С. 125). Дипломатичес­кое заступничество России перед иранскими шахами усилила политическую ориентацию феодальных владетелей Дагестана на Москву, о чем свидетель­ствовала готовность почти всех владетелей Дагестана находиться на царс­кой службе (Умаханов М.-С.К.Борьба народов Дагестана в 1600—1660 гг. против иранской агрессии. Автореферат канд. дисс.. Махачкала, 1968 С. 19).

В своей внешней политике Султан-Мут ориентировался то на Рос­сию, то на Иран и Турцию, в зависимости от обстановки. Неоднократно он обращался с просьбой о принятии в русское подданство, как это было в 1614, 1616, 1626 гг. (Акбиев А. С.Кумыки. Вторая половина XVII — первая половина XVIII века. Махачкала: Дагкнигоиздат, 1998. С. 60). Однако тарковские шамхалы, недовольные появлени­ем в лице Эндиреевского ханства сильного соперника, всячески препятстсвовали поступлению на русскую службу Султан-Мута и его детей. Русскому правительству приходилось выбирать: или тарковский шамхал, или эндиреевский хан. Чаще всего оно поддерживало шамхалов, оказывая им военную поддержку против Эндиреевских владетелей. В такой ситуации эндиреевские владетели были вынуждены вступить в союзы с владетелями Дагестана, просить турецкого или иранского подданства. Они, как и другие дагестанс­кие феодалы, старались сохранить самостоятельность своих владений, уме­ло лавируя между Россией, Ираном и Турцией (Там же).

На протяжении XVII в. между тарковскими и эндиреевскими правителями происходили ожесточенные меж­доусобицы. Противники совершали набеги друг на друга, угоняли скот, зах­ватывали пленных и т. д. (Умаханов М.-С.К.Взаимоотношения феодальных владений и освободительная борьба народов Дагестана в XVII веке. Махачкала: Даг. филиал АН СССР, 1973. С. 60).Тарковские правители нередко обращались за помощью к русскому правительству или к иранскому шаху в борьбе с Султан-Мутом. Так, в декабре 1615 г. в Терки прибыл тарковский владетель Ильдар просить военной помощи против эндиреевцев, говоря, что их враг и «…твой государев непослушник, Салтан-Магмут а братьев сели кабаками сво­ими блиско от Кумыцкой земли в окотцких кабаках и отнял де у них Мичкизскую и Кабардинскую дорогу, и забираясь де с иными горскими людьми и приходя кабаки их воюет и стада конские и животинные отары отгоняют и узденей их и черных людей побивает на смерть.

Салтан-Магмут… государю же не служил и в холопстве не бывал и оманатов не давывал, а и нас де всех кумыкских князей и мурз от царской милости отводил и служили государю не велел»(Русско-дагестанские отношения в XVII -первой четверти XVIII вв. … С. 51). А тем временем другой тарковский владелец Гирей поехал к шаху Аббасу и просити ратных людей на него Салтан-Магмута з братьею»(Там же).

Огромные усилия прилагал Султан-Мут, чтобы прекратить междоу­собицу и сплотить отдельных владельцев Дагестана, Чечни и Кабарды в целях отражения внешней агрессии. Не раз пытался помириться Султан-Мут с Гиреем Тарковским. В 1615 г., например «…присылал де из Окох Салтан-Магмут мурза узденей своих в Казыкумыки к брату своему Андее шевкалу для того, чтоб Андея шевкал помирил его с Гиреем, …чтоб бусурманская кровь меж их не лилась», а быть «в дружбе и любви»(Там же. С. 54—56).

Русские документы сохранили интересные известия о происходивших в Дагестане в 1615, 1617, 1618, 1621, 1632, 1633 и в другие годы съездах то более широкого то более узкого значения, целью которых было установление внутреннего мира и порядка в распределении уделов, а также решение внешнеполитических вопросов (Кушева Е. Н.Указ. соч. С. 6).

Царское правительство, наоборот, учитывало межфеодальные усо­бицы дагестанских владетелей, привлекая их на свою сторону каждого в отдельности, поддерживая их противоречия (Умаханов М.-С. К. Указ. соч. С. 140). Эта двойственная политика царского правительства тормозила установление доверия к нему дагестанс­ких владетелей, понимавших ее смысл, о чем свидетельствовало, в частно­сти, заявление Мамет-хана таркаловского терскому воеводе П. Головину в 1615 году, что «лучше бы де государь в Кумыцкой земле учинил одново князя, либо Салтан-Магму та велел разорити, или дав своих государевых ратных лю­дей Салтан-Магму ту, нас велел повоевати» (Русско-дагестанские отношения в XVII- в первой четверти XVIII вв. … С. 51).

Однако царское правительство продолжало вести свою политику, давая обещание каждому из владетелей Дагестана защищать их от «недругов» и выплачивая им жалованье и т. д. (Умаханов М.-С.К.Указ. соч. С. 141). В 1627 г. такие обещания были даны шамхалу Ильдару (Русско-дагестанские отношения в XVII -первой четверти XVII вв. … С. 82—85, 86—87), в 1638 году — его сыновьям Гирею и Касаю и др. (Там же. С. 144—145), в 1632 и 1635 гг. — уцмию Кайтага Рустам-Хану (Там же. С. 95—96, 129—130), в 1642 г. — таркаловскому Малтан-Магмуту Кулаеву (Там же. С. 159—160), в 1627 г. — Ай-демиру (Там же. С. 83—84), и в 1627 г. — Казаналипу (Там же. С. 177—178) Эндирейским. Царь высылал им подар­ки (Там же. С. 60—67, 84—85, 114, 154, 160—161), предоставлял право беспошлинной торговли в Русском государстве

(Там же. С. 177—178) или снижал пошлины с их товаров. Показательна в этом отношении отпис­ка терских воевод А. Н. Головина и др. в Посольский приказ от 1632 г. (не ранее декабря 15) о взаимоотношениях между шамхалом Ильдаром и эндиреевским владельцем Султан-Мутом и указание в ответ на это письмо рус­ского правительства.

«…А Салтан-Магмут де присылает к Илдар-шевкалу только де он, Илдар, захочет с ним помиритца, и он бы на том помирился, чтоб быть на крымстве сыну ево, Салтан- Магмутову, Айдемиру и после бы де Илдара сыну ево, Айдемирю, шевкаловым быть… И только де, государь будет уцмий помирит шевкала с Салтан- Магмутом, и будут Кумыки в соединенъе и от них де он, Ондрей, чаят отступления… от твоей, государевой милости… А писали, госу­дарь мы, холопи твои, и приказывали к нему о том, что ратных людей ему дадим для того, чтоб у него, шевкала, с Салтан- Магму том мир помешать… И только, государь уцмей кайдацкой помирит Салтан- Магмута с шевкалом, и будут Кумыки в соединенье, и от соединенъя их будет опасно всякова дурна».

Помета: Государь и святейший государь патриарх, слушав, указали: «писати на Терек, чтоб единолично, смотря по тамошнему делу меж Илдара и меж Салтан- Магмута правды их и постоянства ко государю и меж; их миру и соединенъя, или будет ссоры, разведывали накрепко всякими обычеи, что будет между ними угнет делатца, …чтоб Илдара от государевы милости не отогнать, и ево государевым жалованьем обнадежить. Так же б, смотря по Салтан-Магмутове правде и по закладам, и ево впрямь не оскорбити. А тем бы едино­лично промышлять неоплошно, чтоб им помириться и в соединенъе быть не дати " (Кабардино-русские отношения в XVI -XVIII вв. Т. I. Москва: АН СССР, 1957. С. 165—168). Здесь идет речь о попытке уцмия Кайтагского помирить Ильдара с Султан-Мутом, которая окончилась неудачей (Русско-дагестанские отношения в XVII -первой четверти XVIII вв. … С. 96—98; Рук. фонд ИИЯЛДФ АН СССР, ф. 1, оп. 1, д. 305. Лл. 245, 718—719).

«1616—1617 годы отмечены возрастанием роли Султан-Мута на поли­тической арене Северного Кавказа, — пишет Я. З. Ахмадов (Ахмадов Я. З.Указ. соч. С. 92—93). Грузинский по­сол в Москве отмечал, в эти годы, говоря о Султан-Муте: «…Во всех Черка­сах ныне он силен» (Там же). Черкасами в русских докуменгах того времени, называ­ли места проживания всех северо-кавказских народов.

В 1616 году Султан-Мут повторно обращается с грамотой к царю Михаилу Федоровичу с просьбой принять его в русское подданство. В дан­ной грамоте Султан-Мут пишет следующее: «…Мы с великим князем и з белым царем хотим быти в дружбе. А вы чего деля не хотите быти в дружбе. И прежъ сего терские князи про нас писывали ложью, будто мы великому князю и белому царю недруги. И будто бы мы хотели в недружбе быти, и мы б тех ваших казаков (которых взяли в плен — Б. А.) к вам не отпустили… будет вы хотите с нами в дружбе быти, а будет вы не хотите с нами в дружбе быти, то вы ведайте»(Русско-дагестанские отношения в XVII -первой четверти XVIII вв. … С. 58—59).

Царизм был заинтересован в полном подчинении того или иного владения, однако дагестанские владетели вовсе не были намерены полностью утратить свою независимость. С подобно просьбой они обращались и к дру­гим государствам (Гасанов М. Р. История Дагестана с древности до конца XVIII века. Махачка­ла: Дагкнигоиздат, 1997. С. 119).

Часть историков считает, что сведения документов, в которых говорится о принятии Российского подданства удельными владетелями Дагеста­на нельзя понимать буквально, потому что «тексты шерстей заведомо не со­ответствуют реальному положению вещей», т.к. «образцы их поступали из «Посольского приказа». По их мнению, эти документы нельзя рассматри­вать в качестве акта принятия в подданство, так как «они составлены в весь­ма категорических формулировках — присягающий объявляет себя «полным холопом» (буквально рабом). В то время как «положение шертующего отнюдь не оставалось рабским». Документам, о которых идет речь, нельзя -считают они — нельзя доверять еще и потому, что он (шерстующий) «не счи­тал себя связанным присягой отца».

Точно также нельзя принимать во вни­мание присяги, данные феодалами «при смене царей». Они утверждают, что оформление документально подданства нельзя принимать всерьез и ставить знак равенства между «подданством и вхождением», поскольку феодальные владетели в ряде случаев проявляли открытое неподчинение, изменяли или даже переходили на сторону соперников России (Гаджиев В. Г.Вхождение Дагестана в состав России. /Русско-дагестанские вза­имоотношения в XVI -начале XX в. Тематический сборник. Сост. Алиев Б. Г.Махачкала, 1988. С. 17—18).

Каково же было положение принятых в подданство России владений Дагестана, да и всего Северного Кавказа? Существовавшая в это время прак­тика показывает, что вступление в подданство оформлялось международ­ными договорами, форма которых была специально выработана Посольс­ким приказом — центральным органом государства, ведающим политикой России (Там же. С. 26). Документ «о учинении в подданство» состоял из двух частей — «шертной записки» и «жалованной грамоты». Здесь уместно сказать, что употребляемый в документах термин «холоп» выражал отношения не крепост­ные невольнические, как полагают некоторые ученые, а представлял кате­горию подданства (Там же).

Принятые на себя обязательства, как свидетельствуют факты, выполнялись обеими сторонами (Там же. С. 27). Вступившие в подданство владетели несли «государственную служ­бу», охраняли дороги, выставляли проводников, следили за безопасностью русских и других торговых караванов, ходили «на государевых изменни­ков». История донесла немало фактов, говорящих об участии горцев Дагес­тана и во внешних войнах России (Там же). Проявление верности данной им шерти было и то, что вступившие в подданство неоднократно отвергали призывы шахов и султанов подняться на антирусскую борьбу. Это, однако, не исключает случаи, когда тот или иной феодал нарушал «клятву» и принятые на себя обязательства, принимал участие в грабеже торговых караванов или переориентировался на Иран или Порту (Там же).

В 1626 году Айдемир — сын Султан-Мута присягнул на верность царю Московскому (Русско-дагестанские отношения XVII -первой четверти XVIII вв. … С. 79, 80, 83, 84).В 1630 году шамхал Ильдар (Там же. С. 90—91), в 1631—1632 гг., а также в 1634—1636 гг. уцмий Кайтага Рустам-хан выражали готовность присягнуть царю (Там же. С. 94—96, 123—137). Султан-Мут заявлял об этом не раз (Там же. С. 117—123), в 1637 г. присягнул Багомет-Казикумухский (Там же. С. 138). В 1638 г. присягнул Гирей и Сурхай (Там же),а также младший сын Султан-Мута Казаналип, Чупан Казикумухский и Салтанбек Карабудацкий“, а в 1645 г. и аварские „Загаштука-мурза Турлов да Турлов-мурза (Кабардино-русские отношения в XVI—XVIIIвв. … С. 261—269). За ноябрь-декабрь 1645 г. присягу на верность России приняли аварский нуцал, владе­тели Кафыркумуха, Буйнака и т. д. (Русско-дагестанские отношения XVII-первой четверти XVIII вв. С. 146—149). Одним из условий вассальной зависимости, была взаимная помощь ратными людьми «на недругов». Очень часто целью тарковских посольств в Москву и были просьбы о ратных людях на Султан-Мута. Во многих случа­ях эти челобития удовлетворялись, и терские ратные люди не раз ходили на Эндери.

По ряду сообщений видно, что тарковские ханы предпочитали в этот период русскую военную помощь персидской, к которой обращались толь­ко тогда, когда терские воеводы не могли удовлетворить их просьб о рат­ных людях.Русское правительство поддержало хана Эльдара против Султан-Мута и в 1623 г., когда после смерти шамхала Андия возник спор о шамхальстве. Вопреки решению съезда 1621 г после Андия быть шамхалом Султан-Муту, а Эльдару — крым-шамхалом, Эльдар отправил в Москву посла с просьбой велети в Кумыках в большом чину быть «ему», «а не оному». По справке терских воевод о том, что «Ильдар государю Салтан-Магмута при­быльнее» и в связи с известиями о ссылках эндирейского владельца с крымс­кими ханами Эльдару в 1623 г. была дана из Москвы жалованная грамота на шамхальство с большою государственною печатью. В 1626—1627 гг. шам­хал обратился в Москву с новой просьбой — дать ему годовое жалованье, которое и было «учинено» (Кушева Е. Н.Указ. соч. С. 21—22).

Планы шаха укрепиться на Северном Кавказе заставили русское пра­вительство изменить политике поддержки Тарков против Эндери. В июле 1631 г. сын Султан-Мута Айдемир, вызванный в терский город, шертовал Михаилу Федоровичу «за своего отца, за себя, за дядью, за братью и за своих узденей» на том, что «будет Шан-Гирей пойдет с кизылбашскими людь­ми на Елецкое городище ставить город, и ему Айдемир мурзе с …государевыми людьми быть заодно и с Шан-Гиреем битися до смерти» (Там же. С.22).

В 1636 г. Илдар-Шамхал советовал русскому правительству принять присягу на верность от Султан-Мута лишь при условии, если он отдаст в аманаты «сына своего большого Айдемиря» или другого сына Казан-Алпа (Лавров Л. И. Эпиграфические памятники Северного Кавказа на арабском, пер­сидском и турецком языках. Часть II. М., 1968. С. 214).

В 1634 г. Айдемир отдал в аманаты своего годовалого сына Точелова (Русско-дагестанские отношенияХVII- первой четверти XVIII вв. … С. 117—119).

Смерть Эльдара в 1635 г. снова поставила вопрос о шамхальстве. Кумыцкие люди давали шамхальство Султан-Муту; тот «за старостью» поме­нялся со своим старшим сыном Айдемиром. Айдемира признала шамхалом «вся Кумыцкая земля» (Кушева Е. Н.Указ. соч. С. 23). Это событие, в связи с ориентацией эндирейских владельцев на Турцию и Крым, вызвало попытку шаха выдвинуть на шамхальство своего ставленника-тарковского владельца Сурхая Гиреева, племянника шамхала Эльдара, которому кизилбашские ратные люди помогали в его внутренней борьбе с Эльдаровыми детьми. Шах старался заручиться в этом деле поддер­жкой русского царя.

В 1637 г. в Москву прибыло посольство от Сурхая Гирееева с официальным челобитьем о шамхальстве, которое подкреплялось грамотой к царю шаха Сефи, сообщавшей, что шах «учинил» Сурхая шам­халом — «и вам бы для нашего прощенья ево ж шевкалом учинить по нашему братству и дружбе и любви». В Москве не поддержали ходатайства шаха и, одарив Сурхаева посла обычными подарками, отпустили его домой с царс­кой грамотой к Сурхаю, в которой царь принимал его «в холопство», но, ни слова не говорил о пожаловании шамхалом.

Вопреки желанию шаха, шам­халом остался не получивший инвеституры ни от шаха, ни от царя Айде­мир (Русско-дагестанские отношения XVII-первой четверти XVII вв. … С. 117—119). Хотя официально шамхалом был избран Султан-Мута сын Айдемир, правителем фактически был Султан-Мут — считает проф. А. С. Акбиев (Акбиев А. С.Кумыки. Вторая половина XVII — первая половина XVIII века. Ма­хачкала, 1998. С. 93). В период его правления произошло объединение кумыкских земель, улажены распри между бийликствами (удельными владениями — А.Б.), прекратились междоусобицы (Там же).

В период правления Айдемир-шамхала Шамхальство Тарковское став самым сильным и могущественным владением влияло на политику во всем Северном Кавказе. Придерживаясь лояльной политики по отношению к Руси, Айдемир-шамхал в марте 1641 г. принял участие в походе против враждебных Руси кабардинских князей и ногайских мурз. Поход оказался неудач­ным, и в числе сложивших голову в Кабарде оказался сам Айдемир-шам­хал (Кабардино-русские отношения в XVI—XVIIIвв. … Ч. I. С. 205; Русско-дагестанс­кие отношения в XVII — первой четверти XVIII вв. … С. 152).