18+
История о Синем тигре

Бесплатный фрагмент - История о Синем тигре

Сумасшедший вампир и Погоня за чёрным колдуном

Объем: 580 бумажных стр.

Формат: epub, fb2, pdfRead, mobi

Подробнее

Сумасшедший вампир

Пролог

— Холодно… божечки, как же холодно!

Костёр еле тлеет, никак не хочет разгораться — хворост влажный, только дымит и воняет, и ни крохи тепла! Одеяло промокло. Дурацкое дорогущее одеяло из тонкой шерсти. Дома на диване отличное, а здесь — бесполезная тряпка. Ссадина на лбу воспалилась, даже продезинфицировать нечем.

«Неужели я здесь и умру?!». Как же не хочется верить в это, как же стыдно признавать, что я сама дура! Что так глупо ошиблась, ведь знала же, знала! Но самонадеянно решила, что мне повезёт… Что теперь-то? Теперь уже ничего… Закутаться в мокрое одеяло, придвинуться к воняющему костру и просто попытаться дожить до утра. Мечтательница… Что от меня останется? Севший телефон, пара дорогих кроссовок и косточки… Больше ничего я из себя не представляю. Глупая молодая самонадеянная девка! Стыдно за это…

Ухнула сова, ночной ветер зашелестел кронами, нагоняя ужасу. Вот так наивная девица и встретилась лицом к лицу с реальностью, где вместо весёлых приключений, только холод, голод, сырая трава и одиночество. Если бы я знала, если бы я только знала, когда прыгала, что окажусь здесь?!

Всё равно бы прыгнула.

1 глава
Побег

— Алло, да, пап, — буркнула в трубку, пытаясь спрятать телефон под шапку, чтобы холодный ветер не задувал в ухо. — Да, уже закончила. Хорошо! — обречённо выдохнула и резко остановилась на поребрике. — Ни шагу! Я здесь стою, возле кафе, Слава знает. Да, хорошо, пап! — чуть ли не слёзы брызнули, я ведь уже предвкушала, надеялась вырвать себе хоть несколько минут свободных! Самой, в одиночестве, пройтись по улице, подышать холодным мартовским воздухом, испачкать в грязи свои дорогущие сапоги, от которых нестерпимо болели пальцы.

Я сбросила вызов больше не в силах терпеть уже бессмысленные крики отца. Суть он высказал, а сейчас хотел просто проораться. Ну да, на кого ещё, как не на меня? Я ведь приёмная дочка, не родная, так что, почему нет? Пусть уже совершеннолетняя, в этом году университет заканчиваю, но не имею ни работы, ни навыков, ни особых каких-то контактов. Так что целиком и полностью зависима от родителей. Видимо, тупая.

Поправила тяжёлую сумку на плече. Больно оттягивает, но я привыкла. Потянула едва разошедшуюся молнию, чтобы мелкая морось не намочила корешок книги. Сама виновата в своей беспомощности. Вон, лежит в сумке. Да, признаю, вместо того, чтобы учиться и хоть как-то отвоёвывать свою независимость я с детства привыкла прятаться. Тогда — в чулане, сейчас — в книгах. Знаю, глупо, слабовольно, но я настолько ненавижу свою жизнь, что иначе просто не могу.

Мимо прошли однокурсники. Тоже возвращались с консультаций. Скоро диплом, надо готовиться.

Я подалась вперёд и улыбнулась:

— Наташка, привет! Хочешь, подвезу до Невского?

Светловолосая улыбчивая девушка, приостановилась и ответила:

— Ой, Даш, не нужно, я тут с ребятами… — было видно, что ей неловко. Она обернулась на уходящих спутников и бросила: — Пока! — и поспешила уйти.

Ну и ладно, я привыкла… И почти даже не обидно. До слёз не обидно! Но я, как всегда, спрятала их, и проводила компанию уверенной улыбкой человека, который слишком занят собственными делами, чтобы думать о них. Интересно, поняли? Может, успели увидеть, как глаза покраснели?

Я рывком натянула сползающую лямку сумки и переступила с ноги на ногу. Как же я ненавижу каблуки! И Слава задерживается. Хотя сейчас пробки, вечер всё-таки. Лиговский опять стоит, наверное, вот и опаздывает водитель. Ну и хорошо, что Наташа отказалась, а то вдруг бы согласилась? Пришлось бы вместе стоять мёрзнуть — неудобно было бы.

Поглубже вдохнула холодеющий воздух. Скоро начнёт темнеть, если водитель задержится ещё на полчаса, я рискую простыть. Вот не позвонил бы отец, я бы могла спокойно пройтись, согреться заодно. Может, и ребята тогда бы перестали смотреть на меня с тщательно скрываемым презрением и непонятной мне завистью. Погуляла бы с ними хоть до остановки трамвая! Даже не каталась на таком ни разу…

Мимо, чуть не задев плечом, прошагал мужичок: широкая спина, оттянутые на заднице джинсы, шапочка, из-под которой, как ручки кастрюльки, выглядывают красные ушки. Уныло смерила его классическую фигуру и вздохнула, стараясь отвлечься от прозаичной реальности. Мужик сплюнул на асфальт, обдал меня клубом дыма и швырнул окурок на землю. Вот же ж гадость! Ну почему люди такие?

Я прижалась к стене, чтобы пропустить, если кто сзади. Хорошо, что пустынно. Стрельнула глазами туда-обратно. Лишь бы никто не увидел! И зачем я это делаю только? Мне что, больше всех надо? Воровато присела и двумя пальчиками подобрала ещё дымящийся окурок, потом резко встала и быстрым шагом пошла вперёд к мусорнику.

Почему вообще это я должна делать? Ну правда, кому это нужно? Мне? Или людям? Господи боже!.. Лишь бы только не увидел кто-нибудь!.. Мама убила бы за такое.

Брезгливо кинула бычок в урну, отёрла пальцы о пальто и вернулась к тому месту, где стояла. Вот что стоит самому это сделать? Люди такие люди… И как же жалко, что мне никогда не хватит смелости вот так же взять окурок, подойти к этому мужику и в бороду ему его запихать! Не смогу… Треклятая робость! Если бы не она, наверное, и родители бы меня больше уважали…

Поэтому и стою одна на поребрике. Выхолощенная, затянутая в дорогущие шмотки, облепленная качественной косметикой и флёром высшего общества. И никому не нужная. Ни друзьям, ни знакомым, ни родителям, ни прохожим. Никому.

На Питер опускался вечер, тихий спокойный. Ветер в лицо, перемешанный с редкими капельками дождя. Первая оттепель в этом году, вряд ли надолго, но уже чувствуется приближение весны. Вроде и не холодно даже после февральских морозов, но как-то зябко на душе. Ноги мёрзнут.

Может, всё-таки пройтись? Ну, позвонит Слава, если что. Не потеряюсь. Хоть такой маленький бунт… Только так пакостить и могла, на большее смелости не хватало. Почему я вообще должна тут торчать? Как невольница! И всю жизнь так! Всю мою сраную жизнь этот кошмар! Туда не ходи, с тем не общайся, так не делай, об этом не думай… Боюсь представить, кем бы я выросла, если бы не книги. Хоть что-то смогла вырвать! Книги мне оставили. И всё. Остальное мне не принадлежало. Ни хобби, ни планов, ни друзей. Да и какие мне друзья? Вон Наташка та же… одна единственная, кто со мной разговаривал на равных, да и то иногда только. Остальные держались подальше. Уж не знаю, может, это и папочкины проделки. От меня всех отваживали! Я даже не целовалась ещё ни разу в свои двадцать два с хвостиком! Это куда годится??? В наш-то век!

Но, с другой стороны, хорошо, а то я уже видела, как мои ровесницы сейчас завершали «карьеру» по рукам. Кто не сломался, уже стали кем-то, а другие… Ну, других я уже не встречала. И я такая. Как курица на столе в каком-нибудь конференц-зале. Глазами «луп-луп» и всё! Непонятное, неуместное беспомощное тупое создание, по сравнению с этими порождениями лоска и шика. Вот вообще непонятно, как я тут оказалась?

С самого детства меня долбили претензиями о том, какая я неблагодарная! О том, как мне повезло выбраться из грязи и попасть практически с рождения на Олимп. Я честно пыталась почувствовать радость, благодарность, ведь родители правы, ну не может же быть иначе? Но получалось почему-то только растущее чувство вины. Даже видя зависть одногруппников, глядящих из промозглого трамвая на мой Ауди с наёмным водителем. Наверное, у всех так. Мы же — дети — все неблагодарные, да? Никогда не понимаем своего счастья.

Кем были мои настоящие родители, я не догадывалась, меня удочерили когда и месяца от роду не было, а когда поначалу пыталась спрашивать, получала очень жёсткие отказы, поэтому привыкла к мысли, что эта тема плохая — запрещённая. Нянчились со мной чужие люди, родители же лишь иногда брали с собой «в свет». Ребёнок на выгул. А почему нет? За капризы меня ругали, за молчание и умильное личико давали поесть и посидеть. Тогда не было всех этих Инстаграммов и Твиттеров, некуда вывесить жирное брюхо своего благополучия. Я ещё радовалась поначалу, что с мамой иду, потом уже перестала…

Папа — дипломат и бизнесмен, мама — из шоу-бизнеса. Им было некогда и неохота заботиться и воспитывать маленького ребёнка. Всей же «тяжёлой» работой занимались нянечки и прочий персонал. Они приходили и уходили, безлико сменяя друг друга. Нет, они, правда, отлично выполняли свою работу, но во всех их действиях сквозило общее безразличие. Может они завидовали мне, купающейся в роскоши? Ведь, по их мнению, у меня просто не должно было быть проблем. И вроде же смотрели в те времена сериал «Богатые тоже плачут», но, видать, не сработало в голове что-то у народа, не отложилась идея. Это же там! А не тут…

А я не могла понять, что не так? Да и не догадалась бы, но так и не могла смириться с этим безразличием, всё искала и искала чего-то. Мало мне было, видите ли! Вот такая я неблагодарная дура.

И всё же была у меня подруга. Человек, к которому я могла прибежать в слезах и рассказывать и рассказывать свои глупые детские горести. Бабушка Юля. Мама Сергея Викторовича — отца. Кажется, она была единственным человеком, который меня по-настоящему любил. Она старалась приезжать почаще и проводить со мной максимум времени. Позже, когда я пошла в школу, в закрытый пансион, она писала мне. Долгие и искренние письма, где рассказывала о своей жизни, о том, как в жизни бывает, и о том, как в жизни стоит относиться к вещам. Но время шло, письма приходили всё реже, всё непонятнее становился каллиграфический когда-то почерк. И в какой-то момент ко мне в комнату зашли мама с папой и, ничего не объясняя, забрали в Питер.

Вообще я благодарна им за то, что смогла побывать на её похоронах, даже несмотря на то, что не место детям на таких мероприятиях. Но благодаря их безразличию, я смогла попрощаться с ней.

Потом ещё три недели рыдала, не унимаясь. Сначала родители поощряли меня, мол: «как по родной плачет». Но потом это начало их раздражать, и начались скандалы. Меня отправили обратно в школу через три дня после похорон, я еле могла присутствовать на уроках, постоянно сморкалась и глотала искренние детские слёзы. Мне лет десять тогда, наверное, было.

Не успокоилась и на каникулах, когда приехала домой. Мама неодобрительно косилась на мой понурый и подавленный вид, а потом как-то вечером, глотнув, видимо, лишнего, пришла, очень долго ругалась на мою изнеженность и разбалованность, а в конце обличительного монолога выгребла все бабушкины письма, с которыми я не расставалась, и сожгла их во дворе.

Тогда мне впервые захотелось убежать из дома. Я кричала, я орала так, что кровь горлом пошла. Я ломала всё, что попадалось на моём пути. И вот тогда родители струхнули и пошли на попятную. Мама даже попыталась просить прощения, взяла меня с собой в город и купила мне книжку сказок. В красивом переплёте и с картинками. Мою собственную, первую, которую я сама выбрала. Наверное, в этот день мы единственный раз были по-настоящему мамой и дочкой.

Я шла и думала: сколько нас таких? Недолюбленных, задушенных тотальным контролем безразличных родителей, которые всегда и везде лучше знают, что тебе делать, как тебе жить, дышать, думать? Не в достатке дело. А в беззащитности нас, детей, когда родителям всё равно. Что я могу противопоставить? Маленькое слабое существо? Не обладающее ни знаниями, ни опытом, ни союзниками? Ничего.

Шла и вдыхала влажный воздух. Просто радовалась этому временному затишью, когда никто не стоит над душой и не зачитывает очередной меморандум о смысле жизни. Просто вечер, просто ветер, летящие тучки над головой и зябкая морось в лицо. Кому-то отвратительно, а мне самое то.

И тушь пускай стекает! Так её!

Задумалась и сама не заметила, как ноги понесли куда-то, неуёмные. И вдруг — резкий визг тормозов. Этот звук всегда заставлял меня нервничать. Крикнула женщина, где-то рядом заорала сигнализация, будто истеричная базарная баба. На миг мир замер, пошатнулся, мне показалось, что меня толкнули в спину. Так, слегка, очень деликатно, будто привлекая внимание. Сильного удара я не почувствовала, но, к своему удивлению, успела понять, что падаю, теряю сознание. На фоне затухающих звуков раздался знакомый гудок моей Ауди.

***

Очнулась на тротуаре, рядом был мой водитель Слава и какие-то незнакомые парень с девушкой неформального вида. Слава тряс у меня перед носом пузырёк с нашатырём, безуспешно пытаясь его откупорить. Увидев, что я открыла глаза, он с облегчением вздохнул, любопытные лица отпрянули, предварительно поставив меня на ноги.

Прежде немногословный водитель, сбивчиво и постоянно извиняясь, сказал, что я не глядя шагнула на дорогу прямо перед ним. За грузовиком и не видно было! Слава богу, он искал место под парковку, поэтому скорость была мизерная, всего-то слегка задел меня бампером.

Мне было стыдно. Сама виновата, опять в облаках витала, а ведь могла бы и насовсем увитать. Будто наваждение какое! Нет, хватит, пора заканчивать с этим, а то в следующий раз размажет меня по асфальту, а водителю сидеть потом из-за моей невнимательности! Он же не виноват!

Но в этот раз обошлось. Слава сам больше здоровья потратил, чуть не поседев от ужаса, чем я, всего-то разодрав колготки и получив синяк пониже спины. Хорошо хоть, что людей поблизости не было, и, кроме той парочки, никто не видел этого происшествия. Сказочно повезло. Что мне, что Славе. Будь на моём месте мама, Слава бы уже паковал чемоданы на зону. Но звёздную родительскую чету мы по обоюдному молчаливому согласию решили не информировать, впрочем, не первый раз.

Мой водитель меня устраивал. Это был единственный человек из моего окружения, который молчал. Слишком уж много рядом пустозвонов. А Слава если и говорил, то только по делу: коротко, ясно и предельно спокойно. А ещё он никак не комментировал, когда я читала в машине или просила остановить возле какого-нибудь моста или парка и по четверть часа стояла там без движения. А самое главное, он не сообщал об этом родителям, за что я так же молчала, когда он пару раз забывал на заднем сиденье детские игрушки или тетрадки дочери, которую возил в школу на служебной машине. Пожалуй, Слава был мне самым лучшим другом в тех условиях, что приходилось жить.

И сейчас он, успокоившись, в лучших традициях, не говоря ни слова, лишь сбленднув лицом, открыл передо мной заднюю дверь, проверил, уселась ли я, закрыл, сел на водительское сиденье и, лишь чуть порывистее, чем обычно, повернул ключ зажигания, но быстро унял дрожь в руках. Мы плавно отъехали.

Наткнулась взглядом в отражение в зеркале заднего вида. Ну да, как и предполагала, всё облезло. Нет никакой разницы, сколько стоит моя тушь, всё равно под глазами окажется! Будто ей тоже не хочется иметь со мной ничего общего. Хотя я ведь и не имею ничего против косметики, но столько плясок вокруг неё, что уже тошнит. Нормальное у меня лицо от природы! Губы пухлые, щёчки милые, глаза даже есть — карие. И волосы свои. Нормального каштанового цвета. Отвоевала. Хотя мама настаивала, чтобы их покрасить в более актуальный тон. Но я тогда заявила, что соглашусь только на кислотный розовый какой-нибудь или красный. Естественно нарвалась на скандал, но в результате она от меня отстала. Спасибо стилисту, помог убедить её.

Ну и ладно, не куколка, но вполне себе ладная. Высокая, пусть и не тощая, как принято в нашем окружении. Мама вон, как вешалка, одни рёбра торчат, а я из ненавистной ею породы «мясных». Так она меня брезгливо называла, поклёвывая салатик, когда я со здоровым аппетитом нормального подростка сметала со стола мясо, рыбу, картоху и пироги. Ещё и — боже, какой ужас! — заедала это всё чем-то сладким. Тут спасибо папе, он тоже не страдал отсутствием аппетита, а услышав очередной вой жены на тему моей прожорливости, вызвал диетолога из тренажёрки, который ей по пунктам объяснил, что и как мне в моём возрасте положено есть.

Мы подъехали к дому на Лиговском, и я молча вышла, лишь украдкой бросив ободряющий взгляд на Славу. Хороший он. Поднялась на лифте в наш пентхаус и прислушалась — родителей не было. Хоть что-то приятное! Не разуваясь, прошагала по бежевому коридору к себе в комнату и закрыла бежевую дверь. Не знаю почему, но мама решила, что в доме всё может быть только двух цветов: бежевое и белое. Даже туалетная бумага и мусорные пакеты! Бред собачий! Пусть бы хоть красное и чёрное, что ли? Хоть не скучно…

В душ. Хочу смыть этот день…

Посвежевшая и довольная накинула халат и стащила на кухне кекс. Мама была категорически против того, чтобы есть в комнате, поэтому сожрать кекс прямо на кровати было моим святым долгом. Включила телефон, проверила мессенджеры, но так и не стала читать. Столько понапишут, и где время искать для этих писак? По делу-то там сообщений пять всего, а остальное бессмысленный и беспощадный флуд — пожиратель времени! Я бы лучше книжку почитала.

Бросила взгляд на книжную полку напротив кровати. Хоть что-то моё. Полная, набитая, даже на полу рядом стопка. Фэнтези, фантастика, мистика, что-то из классики. А в углу та самая любимая когда-то большая и красивая книга сказок. Покрытая пылью.

Из коридора послышался сигнал домофона. Дверь отворилась, послышалась возня.

— Даша! — это был отец.

Надо идти. Слезла с кровати и вышла к папе. Поздоровалась, спросила, как день, но он, как обычно не ответив, сразу перешёл к распоряжениям. Да, в этом весь мой папочка: никаких сантиментов — лаконично и чётко по делу. Впрочем, это было скорее его достоинством.

— Приведи себя в соответствующий вид. Вещи собраны, стоят на кухне в сумке. Слава подъедет в течение часа. Презентация начнётся в девять, ты должна быть готова. У меня диски на столе не забудь. Всё. Иди.

Взял папку со стола и ушёл быстрее, чем я успела переспросить: «какие диски, папа?!».

Так и осталась в коридоре с поднятыми бессильно руками. Самое лучшее, что умел делать в семейной жизни мой папа — это давать строгие и абсолютно непонятные распоряжения. На робкие попытки уточнить, что конкретно имеется в виду, он демонстративно оскорблялся, всем своим видом показывая, что непонятливость окружающих всецело вызвана их собственной необразованностью, и он не собирается разжёвывать «элементарные вещи» идиотам.

Какие диски? Сколько? Для какой-то презентации или золотую коллекцию русского шансона? И какая презентация? Менеджеру позвонить что ли? Хотя она отцу всё доложит, мне же хуже будет…

Несмотря на порядок в делах, на столе у отца всегда царил бардак. Среди прочего валялись и диски, которые мой папа упрямо продолжал накапливать годами, вопреки логике и техническому прогрессу. Дело привычки, наверное. Большая часть на столе, меньшая на журнальном столике рядом. Я начала сгребать их в кучу, пытаясь хоть как-то систематизировать и понять, которые из них нужны. Тут же полный хаос! Вот диск с 1С, тут же NeedForSpeed, куча презентационной продукции, которую я, не сортируя, сгребла в чемоданчик — на месте разберёмся. Некоторые диски вообще валялись и без коробки, и без подписи. Порнуха, что ли?

Пытаясь разобраться, я взяла пару штук на пробу. Автозапуск и бинго! Действительно порнуха. Вот непонятно, брать её или не брать? Может она ему дорога? Следующий диск был с фотографиями из Каира, где наша «дружная» чета отдыхала этой зимой. Их тоже брать? Третий диск — опять порнуха? Нет! Мои фото. Ну да, была у меня фотосессия в стиле «ню», фотограф подзадорил сделать пару фото «для себя», но клятвенно обещал, что передаст оригиналы лично мне, и никто больше их без моего разрешения не увидит! Ну да, и я поверила. Наивная…

Четвёртый диск. А тут вообще непонятно, на мониторе появились какие-то отсканированные документы. Что за дичь?

Чтобы разобраться, пришлось открывать каждый и читать.

— Заявление какое-то… Чего?! — я замерла, оторопев.

Это были древние сканы моих документов! Заявление на удочерение, свидетельства какие-то. Я их даже не видела никогда! Таким совпадением не воспользоваться — грех! И я принялась судорожно проглядывать всё, что было.

Меня нашли. Нашли в зимнем лесу! Какая-то бабушка подобрала и принесла в милицию тринадцатого февраля. Какие-то заявления, отчёты, справки…

Что-то не стыковалось. Это же бред сивой кобылы! Какой горе-бюрократ оформлял эти документы?! И почему настоящих родителей не искали?! Это же уголовщина! Что за бред вообще?!

Но если подумать — именно из-за этой махровой бюрократии мне и посчастливилось попасть к своим «родителям». Ведь тогда я была здоровенькой и милой девочкой абсолютно без документов и прав, а значит, удочерить меня было намного проще, чем отказничка из роддома — «родителям» позарез нужен был ребёночек. Приспичило мамаше! В те лихие времена с документами, как и с беззащитными детьми, было проще — свеженькая, вкусненькая валюта решала все проблемы загодя.

Всю схему я так и не смогла понять, но смысл читался: на тот момент я просто оказалась в нужное время в нужном месте. А у «мамочки» как раз обострился кризис неудовлетворённого материнского инстинкта. Своих-то детей она иметь не могла, о чём сокрушённо напоминала каждый раз, когда бокал вина перетекал во второй.

Я проглядывала документы, и чувствовала себя препаршиво. Мои ведь собственные, а будто воровка оглядываюсь и вздрагиваю от голосов за стенкой. Там было всё: счета за услуги нянек и всякие дошкольные кружки. Потом из школы. Университет, курсы, дипломы… Вся жизнь в нескольких файлах. Дюжина бумажек заменяющих прошлое, настоящее и будущее. И всё это на одном диске за пятьдесят рублей.

А что за справка? Ух ты, а ведь это справка от психиатра! Оказывается, я недееспособна, вот открытие! Как интересно! Так вот, значит, зачем вы меня возили к тому любопытному дядечке два года назад! По знакомству, значит. И он всё выспрашивал, да с таким интересом слушал про книги, что я люблю читать. И про эльфов, и про хоббитов, и про ведьмаков. А я радовалась, что хоть с кем-то смогла поговорить о чём-то интересном мне!.. Дура!

А вот черновой вариант заполненных бланков на опекунство. То есть что? Получается, что я, даже закончив университет, никогда не смогу вырваться из этого порочного круга?! Ха! А ведь я наивно полагала, что раз я уже совершеннолетняя, то имею право выбора! Уже планировала, как, получив диплом, подойду к родителям и объясняю им, что, мол, простите, но не стать мне гламурной богиней фуршета, так что спасибо за всё, не хотела вас разочаровывать, но пора бы нам уже расстаться. Я даже стала наводить справки о работе в регионах! Хотела подыскать какую-нибудь конторку из трёх-четырёх человек где-нибудь под Рязанью да спрятаться там, пока про меня не забудут, а дальше уже с карьерой решать.

Но теперь-то как? Боже, вот же я дура! Наивно верила, что меня отпустят! Просто по-человечески поймут и дадут жить спокойно, раз уж уже все поняли, что мы абсолютно разные! Ах да, не подумала… Ведь если я сама добровольно уйду, они останутся вообще ни с чем, а так мною можно ещё что-то и выторговать. Интересно, как? Что они хотят заставить меня делать? Мама-то понятно, она представительница жёлтой богемы, от неё подлянки ждать, только если по мелочи, а вот отец… Его скромный, но очень важный бизнес может потребовать очень многого от молодой девушки. Мордашка-то у меня хорошенькая, а у деловых партнёров ручки потные. А если я недееспособна, то кто мне поверит? Боги, да как это?! Не верю!

Я сгребла мешающие диски в сторону и полезла в отцовскую почту. Запаролена! Конечно… Тогда что? В соцсетях его нет, где ещё можно найти доказательства? В уголке монитора выглянуло сообщение скайпа: «Сергей Борисович в сети». Отлично, хоть тут без пароля на автозагрузке работает!

Я открыла окно и начала бегло просматривать диалоги, трясущимися руками вращая колёсико мышки. Никогда в жизни до этого не решалась лезть в чужую переписку, считала это недостойным. А зря! Сколько раз уже в жизни получала за свою честность! А отец считает, что это дурость. И впрямь, не будь я такой честной дурой, не плакала бы от бессилия сейчас, видя диалог с этим же Сергеем Борисовичем, где были подкреплены те самые фото «ню». И игривое: «когда я уже увижу свою девочку?». А отец благородно: «пусть университет закончит, не будем отнимать у дочки выпускной.» и тут же: «Потерпите, Сергей Борисович, я её весной ещё обработаю, как шёлковая будет. Мне тут препаратик посоветовали…».

Я перечитывала ещё и ещё раз эти несколько предложений и не хотела верить. Ведь даже не пытался как-то завуалировать! Это насколько же плевать человеку?! Я понимаю, что от контракта с компанией этого Сергея Борисовича полностью зависит весь бизнес отца, но продать свою собственную дочь?! Пусть неродную по крови, но ведь и он когда-то разок мне сказку на ночь рассказывал! Столько лет рядом, как это вообще возможно? Я ведь только предположила! Сгоряча подумала и уже пожалела, что так оклеветала собственных родителей в мыслях, а тут… Правда… Правда продали. Родители продали дочку. Какому-то чужому мужику. И даже непонятно для каких целей. То ли просто постельную игрушку, то ли намного хуже… Иначе зачем тогда препараты? И ему ли одному только?

И тут, когда осознание всей своей беспомощности накрыло меня с головой, я взорвалась!

— Так значит? Значит так вы, да?!! Ах вот вы почему так мою честь охраняли: в двадцать два девственница нецелованная!!! — вскричала я, и тут же схватила первый попавшийся диск и швырнула его об стену так, что он раскололся. — Вот так, да?! Отваживали всех, а теперь подстилку из меня сделаете! Давно пора!! А что?! А на что я гожусь ещё?! К потным дядькам, да меня? Свежий, нетронутый товар! С воротничками их белыми, твари! Да, конечно! Туда мне и место! А что ещё от вас ждать можно?!! Может быть, любви?! Или понимания?! Или, может, хотя бы уважения?!!! — слёзы брызнули из глаз, и очередной диск улетел за шкаф. — Я знаю, что вы придумаете! Что ваша любимая и ненаглядная доченька оказалась смертельно больна и теперь пусть дома сидит! А сами будете пить свой дурацкий дорогущий виски, и свободой наслаждаться! Долгожданной, млять! Пока меня в соседней комнате бизнес-партнёры трахивать будут по очереди! Да чтоб вы сгорели, твари!!! — распалившись, я разбила монитор на отцовском столе и выбежала в коридор. Там, оглядевшись по сторонам и сделав пару глубоких вдохов, постаралась успокоиться, но медленно осела на пол и разрыдалась.

Я всегда была странной девочкой, у меня почему-то до самого конца была надежда, что мои приёмные родители меня всё-таки за что-то в глубине души любят. И теперь я вдруг поняла, что искала там, где найти нельзя. Нечего искать, там и не было ничего никогда.

Когда я встала, спустя четверть часа, я уже не была дочкой равнодушных родителей. За такой крошечный промежуток времени из ребёнка я превратилась во взрослую. Внезапно как-то накатило. Наверное, так всегда бывает. Кто-то взрослеет от испытаний, кто-то от свалившейся ответственности, а кто-то от предательства и безразличия… Я теперь только поняла, только осознала, что действительно одна в этом мире, а значит, только я одна отвечаю и распоряжаюсь своей судьбой. Если не я — то меня. И от этого осознания сквозь пелену боли вдруг так неожиданно свежо и приятно повеяло свободой…

Значит, решено, баста! Я ухожу от них. Давно пора было это сделать! Куда угодно, но время пришло. Другого выхода у меня, оказывается, и нет. Меня лишили последнего, на что я рассчитывала: права выбора. Наивная, ещё надеялась, что он у меня будет… Наслушалась сказок на лекциях по праву. Нет смысла больше медлить, это ничего не изменит. Страшно, да, но как ещё поступать в таком случае?

Хотя, конечно, вариантов было море, вплоть до того, чтобы поддаться и поначалу делать вид, что я на всё готовая, но закончится это тем же самым: мне придётся убегать. А сейчас у меня есть фора. Пока документы на опекунство не оформлены до конца, пока я не окончила университет. Я же «дорогая проститутка», значит должна быть с образованием! Вот откуда желание мамочки пропихнуть меня на все модельные курсы!

Пока «папочка» не испытал тот самый интересный препаратик… И пока не нашёл разбитый монитор и особый диск в системнике. А вот его, кстати, стоит и забрать. Хрен вам! Компромат пригодится! Заодно и сообщения в скайпе сфотографирую.

Ладно, а сейчас успокоиться. Нужно собраться с мыслями. И нужно выяснить вообще, что за презентация, на которую меня ждут? А если не дай боги, там этот Сергей Борисович будет?! К бесам! Валить! Но сначала разобраться.

Поворошила на столе. Ну вот, какой-то свежий буклет. До сих пор воняет типографской краской. Того же мерзкого бело-бежевого цвета — мама макет выбирала, видимо. Ещё и лиловым разбавили — ненавижу! Куча оптимистичного текста, от которого уже воротит, но дата сегодняшняя: тринадцатое марта. Презентация нового Сапсана на Ленинградском вокзале. Вот и отлично! Вокзал лучшее место, чтобы затеряться!

И вообще, если удастся сбежать, то новая жизнь в новом городе… Здорово! Или вообще, сделаю вид, что уехала, а сама в Питере останусь. Пущай ищут!

По расчётам, у меня оставалось всего минут пятнадцать, чтобы собраться, так что на рассуждения и сопли времени уже не было. Пора действовать.

Я часто представляла, как бы убегала. Ничего сложного! Три основных аспекта уяснила: тепло, деньги-документы и минимализм! Это значило, что много вещей брать нельзя, только самое необходимое! Одеяло. И тёплое что-то. И еды, наверное, всё же стоит чуть-чуть взять. Только зачем? Я ж не в Средиземье, тут кафе почти на каждой заправке есть! Хотя денег-то своих у меня маловато… Ладно, разберусь потом! И вообще пора учиться быть экономной.

Скоренько покидала на кровать то, что накопала в квартире: тёплой одежды, шерстяное одеяло — на всякий случай. Немного еды, бутылка с водой, складной ножик. Сверху — злосчастный диск, телефон, зарядное, документы и все свои сбережения, которые прятала от родителей. Наличных мне почти не давали, все расходы контролировал отец — оплата только кредитной карточкой. Правда я худо-бедно научилась налик себе обеспечивать, но всё же боялась по-крупному что-то махинациями своими детскими добывать. Та же треклятая робость. Во всём! Хоть бы сейчас не струсить!

Все вещи, кроме одежды, хоть и с трудом, уместились в одну кожаную сумку. Уж чем хороши брендовые сумки, так это своей вместительностью! Жаль, книги с собой взять не получится.

Переодела носки и кинула пару запасных в кармашек сумки. Подумала и присоседила ещё пару трусиков. Подготовленную одежду надела на себя. Итого: кроссовки, удобные джинсы, серая толстовка, а сверху — ненавистный диоровский пуховик со стразами. Дрянь блестящая! Но зато тёплая, так что потерплю. На дворе хоть и тепло, но середина марта, дождь к вечеру обязательно станет наледью. А как сбегу — первым делом поотдираю все эти сваровски к лешему в…!

Прощание с комнатой было быстрым: окинула взглядом окно, книжные полки, выключила свет и отвернулась. Нет времени на все эти сантименты. Потом поплачу. Слава уже звонил три раза. Остальное в квартире я вообще вниманием не удостоила. Бежево-белый рефлекторно вызывал тошноту. Гори оно всё синим пламенем! На мгновение только ухнуло в груди чувство страха, но я не позволила ему разгореться. Потом!

Подхватила чемоданчик, поправила сумку и, замешкавшись на минутку, с наслаждением пнула кроссовком белоснежную стену возле двери. Иногда, когда заходишь, случайно задеваешь подошвой, мама за каждое пятнышко устраивала скандал, а тут вся лапища отпечаталась, ещё и содрала кусок побелки! Боги, какое же наслаждение!

Довольно вдохнула и со всей дури захлопнула дверь в квартиру и в прошлую жизнь.

Слава уже стоял возле машины, готовый к выезду, злой-презлой, а количество докуренных до фильтра бычков под ногами свидетельствовало о том, что мне предстоит нервная поездка. Сморщилась, но говорить ничего не стала. Слава обычно не мусорит, а значит, сейчас действительно на пределе.

Как я и думала, на Лиговском уже была пробка, ещё и идиот какой-то нашёлся, умудрившийся поехать по трамвайным путям и впилиться в «рогатого» на стыке двух линий. Но мне уже было всё равно, что скажут папочка с мамочкой, лёгкая дымка свободы, на миг показавшаяся дома, уже полностью захватила сознание, разом отрезав все, когда-то такие важные страхи. Я с улыбкой глядела на матерящихся водителей, прячущихся от серого мартовского дождика под сомнительной прозрачностью грязных лобовых стёкол, и думала о том, когда же я вновь увижу промозглый вечер, пропитанный мрачной питерской романтикой? Надеюсь, что очень нескоро.

Картины, рисовавшиеся в воображении, пестрели зелёными лужайками и голубеющими горами, вопреки теоретическим планам. Просторами, в которых слово «свобода» обретало истинный смысл. Такие люди, как мои родители, никогда бы не оценили этих мест. Разве что если это курорт у подножия Альп. Они бы там даже не выжили, окажись случайно в такой ситуации без привычного набора удобств. А вот я — другое дело! Я столько прочитала об этом, и грезила пустынными видами природы с каждым годом всё сильнее. Так что я-то выживу уж точно, если придётся! Нужно всего лишь пополнить запасы провизии хорошенечко, и можно хоть сейчас в путь!

Хотя для таких приключений пока, пожалуй, холодновато. Не туда я размечталась. Сначала бы мне в какую провинцию. Окрепнуть, поработать по-настоящему, одежды нормальной купить, а эту продать к чертям! Стоит бешеных денег, а функциональности ноль! Вот раздеру эту светленькую курточку о гвоздь на заборе, как когда-то в детстве, и что? И до свиданья Джон Гальяно, было приятно познакомиться! А так — продам это барахло, а на вырученные деньги сниму комнатку и буду ездить на работу, как все нормальные люди. На троллейбусе!

Точно! У меня как раз есть время, пока эвакуатор цепляет злополучный джип, устроивший затор, чтобы придумать план. Значит, первым делом нужно усыпить бдительность родителей, а главное — их охраны. Двое бугаёв, работавших на моего «папочку», только с виду были, что тот дуб, но я очень хорошо знала, что под видимой неповоротливостью и тупостью прячутся настоящие специалисты с острым и цепким умом и мгновенной реакцией. Так что мои главные соперники — они. Лучше бы конечно с ними вообще не встречаться, но нас уже ждут, так что либо валить прямо сейчас, что невозможно — мы в крайней левой полосе, вокруг машины, и места затеряться поблизости нет. Да и Славу подводить не хочется. Либо выжидать удобного момента уже на вокзале, ну, в крайнем случае, в поезде. Так что сидим в салоне и ждём, когда регулировщики разгребут бардак. Наверное.

— Слав! — позвала водителя, положив ладошки на плечи его сиденья.

— Да, Дарья Сергевна?

— А мы прям на вокзал едем? Или рядом где-то?

— На вокзал, — лаконично ответил тот, но всё же пояснил. — Мне велено Вас до платформы довести.

В этот момент у Славы зазвонил телефон, он взял трубку, и я услышала родной голос папочки, громко и с чувством крывшего матом моего водителя. Поспешно отсела. Бедный Слава, это какие нервы железные должны быть, чтобы ни один мускул на лице не дрогнул? Только уши чуть покраснели. Человек-кремень, мне бы так!

Наверное, лучше всего будет сесть в поезд, раз уж мы, как я поняла, едем в Москву. Если конечно речь о той презентации, что в буклете. Но отец же не зря мне сказал вещи взять? Блин, а сумку-то я на кухне так и оставила! Не свою — ту, что мне папочка приказал захватить. Ну, и бес с ней! Но если собрали сумку для меня, значит точно куда-то едем. Если повезёт, то, пожалуй, у меня будет возможность под шумок смыться на первой же остановке и пересесть на ближайшую электричку или поезд. Дело как раз к ночи, фонарики распыляют таинственный жёлтый свет по облупленным, мечтающим о реставрации стенам, так что мне везёт с обстановкой.

Наша семья редко ездила на поездах. Мама их не любила. Ей казалось, что поезда — это удел «нищебродов». И плевать она хотела на то, что некоторые из них круче, чем самолёт! Что по состоянию внутреннего убранства, что по сервису, что по цене.

Причину такого «непорядка» я планировала тянуть из молчаливого Славы, но он всё ещё слушал увлекательный монолог по телефону, только изредка перекладывая смартфон от одного красного уха к другому. В конце концов, плюнула и полезла в интернет за деталями.

Эх, всё-таки надо было пролистать мессенджеры! О чём речь я выяснила как раз к моменту нашего прибытия на вокзал, так что первая теоретическая возможность была упущена. Ничего, всё идёт по плану! Вечереет, «папочка» сейчас любимой водочки примет, «мамочка» в журнал уткнётся, или в твиттер, и о них можно будет забыть. Останутся только Мишенька и Юрочка — наши любимые телохранители. Менеджеров и прочий персонал можно не считать — им глубоко до фени моя жизнь, лишь бы я делала то, что нужно, когда это нужно.

Презентация начиналась уже сейчас. Запуск очередного супер-быстрого Сапсана требовал своей информационной дани. И мои «любимые родители» согласились подсобить кому-то знакомому из руководства, чтобы пропиарить очередное достижение РЖД.

Столпотворение на перроне намекало на наше вопиющее опоздание. Охрана, принявшая меня и чемоданчик со злосчастными дисками с рук на руки от водителя, провела к платформе, на которой стоял новенький блестящий поезд. Стилист Александр, хвостом ходивший за моей «мамочкой» чуть в обморок не грохнулся, увидев мою девственно чистую, чуть опухшую после слез, физиономию и наряд унисекс, абсолютно не подходивший по стилю к элегантному костюму мамы.

Очевидно, я должна была подготовиться. И скорее всего он писал мне об этом в тех же треклятых мессенджерах. Хотя что? Курточка и джинсы у меня были вполне приличными, да ещё и брендированы такими именами, что ум за разум заходит. Конечно, до матушкиного сияющего эротично-делового костюма было далеко, но если посмотреть на пассажиров соседних поездов, так я вообще как с красной дорожки! Да и мне-то чего? Это мама у нас главная звезда, а я так, подсвечиваю ей иногда, но не затмеваю.

Больше всего стилист был недоволен моей умытой мордашкой и ещё влажными волосами. Можно понять, это его работа: обеспечивать нам приличный вид в кадре. А моё лицо сейчас там будет выглядеть, как только что налитый на сковородку блин — белый, с лёгким блеском естественного жирового слоя. Без губ, глаз и, возможно, бровей. Яркий свет уничтожал практически все черты лица, и приходилось рисовать их самостоятельно, чтобы выглядеть в кадре естественной.

Во всяком случае, так считала мама. Что поделаешь, она встала под свет софитов в девяностые, тогда отношение к сценическому гриму было чуть другим. Саша просто учитывал её требования.

Он под шумок попытался протащить меня в вагон, чтобы там за пару минут вернуть мне «приличный» вид. Ну да, времени наводить мэйк уже не было. Скорее всего, и об этом Сашенька писал мне, слёзно прося самой справиться, пока собираюсь. Базу накладывать он меня ещё лет пять назад научил.

Ну ничего, пару часов ещё можно потерпеть, а потом уж ищите меня на путях глубокой ночью! Только бы Мишенька не увидел в моих глазах что-нибудь подозрительное! Только бы не увидел! План таков: послушно принимаю заботы стилиста, как всегда; оставляю сумку в вагоне с остальным багажом, как бы боязно не было и уныло бреду под сень объективов, как всегда; а затем без понуканий, но со вселенским страданием в глазах, иду за родителями отдыхать. Как всегда.

Ну, а дальше уже нужно быть настороже и не прошляпить остановку. Попытка у меня будет всего одна, я это знала, так что придётся игнорировать дрожащие колени, которые уже начали портить походку, и валить быстро и без оглядки, не забывая думать головой.

Мы не успели подойти к вагону. На соседнюю платформу прибыл другой поезд, и из него повалили совсем нетрезвые футбольные фанаты. Они драли глотки, нестройным хором скандируя «Зенит — чемпион!!!». Я напряглась, Мишенька — и подавно, а щупленький стилист-метросексуал вообще побледнел как снег. Такие ребята ой как не любят представителей его социума.

— Дашенька, у вас же с собой есть всё? Пойдёмте-ка в вокзал… — пролепетал он и дал дёру, пока фанаты не подошли слишком близко.

До того, чтобы нырнуть в вагон оставалось всего несколько метров, но у нашего стилиста, видимо, сработал глубинный инстинкт.

Александр скрылся за зданием вокзала справа, стараясь уйти с траектории движения любителей спорта. Мы нашли его с тоненькой сигареткой в зубах притаившегося возле стеночки в закутке лестницы. Мне даже жалко его стало. Глубоко затянувшись, он похлопал глазками и попытался взять себя в руки. Эх, видать ему уже крепко перепадало от таких «спортсменов»:

— Дашенька, доставайте косметичку, я свой кейс в поезде оставил, — попытался он изобразить деловой тон, получалось плохо. — Сейчас приведём вас в божеский вид, — он растянул губы в вымученную улыбку.

Насчёт косметики я бы не соврала, у меня действительно где-то в кармашке завалялась тушь, а если хорошенько порыться, может, и помада найдётся. Гигиеническая. Но виртуозу макияжа этого будет, пожалуй, мало. Нужны же ещё и всякие эти шиммеры-корректоры и прочая дрянь — которая очевидно уже была любовно собрана в той самой сумке на кухне.

Ну, забыла! Напрочь! Да даже не в протест, я бы взяла, но со всеми этими открытиями, чтоб их! Я судорожно думала, как выпутываться из этой ситуации, и не могла решиться хоть на что-то. А если выяснится, что у меня первым делом из сумки вылезет одеяло, Штирлиц будет на грани провала!

А ещё я всячески старалась сдержать рвущийся наружу хохот, потому что в подворотне, пахнущей мочой и табаком, мне макияж ещё не делали никогда. По стеночке к нам незаметно подполз какой-то бомж, и, обдав перегаром, спросил монетку «на хлебушек». Стилист брезгливо поджал лапки, а Мишенька наоборот выставил их вперёд, прогоняя местную фауну. Бомж раскатисто рыгнул, демонстрируя под светом фонаря глаз с бельмом и шрам во всю левую сторону лица. Он был абсолютно седой, даже брови. «Вот холера!!!» взвизгнул стилист, а бомж, в ответ на такое приветствие обильно облевал его начищенные ботинки. Телохранитель, до этого ещё рассуждающий над тем, стоит ли марать руки или нет, принял решение, и попёр на осквернителя святого Лабутена.

Я очутилась в стороне от сцены. Бомж оказался на удивление могучим, видать берёг силы как раз для таких случаев, а может, просто полегчало на пустой желудок. Завязалась безобразная драка. Мишенька был профессионалом, но брезгливость победила, помешала ему сразу же скрутить мужичка.

И в этот момент в моей голове вспыхнула, как неоновая вывеска, мысль: «СЕЙЧАС!». Я опешила, а подсознание настойчиво повторило: «СЕЙЧАС, ИЛИ НИКОГДА!!!».

И я дёрнула. Со всей мочи, стегая неудобной сумкой по коленкам и путаясь в собственных ногах. Внезапно рядом возник какой-то бородатый неформал в косухе и с рюкзаком. Мы бежали в одном направлении, и он, бросив на меня взгляд, рванул мою сумку из рук:

— Давай помогу! Опоздаем же!

Спорить времени просто не было, и я побежала за ним на платформу, с которой уже тронулся поезд. Парень зашвырнул сумку в дверь последнего вагона, перепугав бедную проводницу, не успевшую закрыть эту самую дверь, а потом практически на руках втащил туда меня. Я обалдело взглянула ему в лицо, ещё не сообразив, насколько мне повезло.

Вдруг он улыбнулся, встопорщив густую бороду:

— Это ж не мой поезд!! — парень засмеялся, сверкнул глазами и выпрыгнул прямо на ходу. Платформа закончилась через мгновение, а проводница с грохотом захлопнула дверь, сама пытаясь понять, что же это было.

— Опоздавшие? — ещё опешившая, растерянно спросила она.

И тут меня наконец-то догнала долго сдерживаемая истерика. Я села прямо на пол рядом с сумкой и залилась слезами:

— Господи, простите меня, пожалуйста! Только не выгоняйте, не выгоняйте! Я заплачу! И за билет, и за всё! Только не выгоняйте, пожалуйста!!! Пожа-а-алу-у-уйста-а-а-а!!! Пожалуйста! Пожалуйста! Пожалуйста-а-а-а!!!! — вопли были настолько отчаянными, что проводница даже передумала злиться.

— Да что ж с тобой делать?! — она положила руку мне на голову. Поезд уже набрал скорость, мы выехали из вокзала и теперь постепенно покидали город. — Кто за тобой гонится? Что случилось?

— Из дому убежала… Пришлось… — и тут я разрыдалась, как будто действительно была на десять лет младше у бабушки Юли на диване. И рыдала так самозабвенно, что проводница совсем растерялась. Закрыла двери вовнутрь вагона и присела рядом со мной на корточки:

— Ну, что ты? Ну, не плачь! Всё будет хорошо! Ну, что ж ты, господи!..

— Я честно Вам заплачу! Честно! У меня есть деньги, я не бомжиха и не наркоманка, я нормальная! Только не выгоняйте меня, пожалуйста!

— Да не выгоняю я тебя, успокойся! Давай-ка прекрати шуметь и пошли со мной в купе. Поезд-то всё равно уже не остановится до самой Твери, так что будет у тебя время мне рассказать всё.

Я, кряхтя, встала, вытерла слёзы и тихонечко прокралась к проводнице в купе, где с чашкой чая, размазывая слёзы с соплями по лицу, дождалась, пока она закончит обход немногочисленных в это время года пассажиров, а затем честно рассказала ей свою историю без утайки и прикрас. И рассказывала до самой Твери. И после неё тоже.

2 глава
Прыжок веры

Почему не звонит телефон? Он не звонил ни вчера, ни сегодня, хотя я совершенно беспечно забыла выключить его! Но мне так и не позвонили: ни охрана, ни менеджер, ни Слава, ни даже папа, чтобы обложить меня половыми комплиментами по самые уши. Может, проблемы с сетью? А может, я телефон приложила о стену где-то очень крепко? Например, когда в поезд запрыгивала. Это было и странно и приятно одновременно. Да и мессенджеры молчали, будто вчера Новый год был. И всё же выключила телефон от греха сразу, как только вспомнила. Феерическое везение!

Наш поезд ехал на юг до самого Крыма. Видимо, из-за того, что на дворе был ещё март, вагон был полупустой. И слава богу! Если бы не это, мои вчерашние крики подняли бы на уши весь вагон! Проводницу звали Людмила Васильевна, сама она тоже была с юга, и обладала мягким украинским акцентом. Весь вечер я рассказывала ей свою историю, плакала, злилась и волновалась, а она меня как-то даже по-матерински успокаивала.

Конечно, сначала ей сложно было мне поверить. Да и как поверить молодой девице из богатой семьи, что ей плохо живётся? Что моё решение справедливо, и что убежала я по важной причине, а не как другие глупые и избалованные девочки, которые таким образом хотят «наказать» родителей. Но, в конце концов, она согласилась со мной. А чуть позже объяснила, что сестра её так же «потерялась» в юности. Да вот оказалось, что любовь себе встретила да замуж вышла. Счастливо.

— Может, и свою судьбу встретишь, — ласково приговаривала Людмила Васильевна, гладя меня по голове, — только уж будь осторожна и людям не доверяйся совсем, головой думай. Сейчас не так уже, как раньше-то было.

Ехали мы второй день. И до сих пор от моих родителей не было ни слуху ни духу, будто про меня забыли вовсе. Я сама своему счастью не верила. А ведь на вокзале были камеры! Если подумать логически, то меня найти проще простого, я же даже с поезда сойти не удосужилась! Да и подумать обо всём нормально не успела — всё судьбу свою проводнице излагала.

Надеюсь, тот непонятный бородатый паренёк сбил их с толку, да и успеть увидеть, что я села на поезд ни Михаил, ни Юра не могли: оба были крайне заняты те полминуты, что потребовалось на побег. Но ведь камеры? Интересно, а поймали того парня? Бедняга, ведь если его нашли, то всю душу вытянут! Я искренне пожелала ему удачи, и чтобы никто его даже не заметил. Он весь в чёрном был, а на платформе освещение барахлило, может и прокатит? Незачем за доброе дело человеку проблемы получать.

Я было уже даже начала надеяться, что про меня забыли, или решили, что им так будет легче — не надо никуда меня отправлять, сама смылась. Ну, не удалось продать подороже, зато глаза больше не мозолит! А может, раздули такой скандал, что менеджерам не до меня, и все силы брошены не на мои поиски, а на возвращение «лица» пострадавшим родителям. И такое может быть.

Почему Людмила Васильевна работает без напарницы, для меня секретом оставалось недолго. Видимо, сам бог мне помочь решил, направляя, куда нужно! Прямо перед самым отъездом вторая проводница подхватила воспаление лёгких и теперь отлёживалась в больнице, а замену найти просто не успели. Обещали подсадить в Москве, но почему-то не подсадили. Бардак! Но я рада.

Людмила Васильевна постоянно бдела, проверяя, не идут ли поиски. Пассажиры, когда я влетела в вагон, были заняты шумной руганью, и не заметили моих истерик. Пока вообще всё складывалось сказочно удачно, мне даже не верилось. Казалось, что с момента появления тех оголтелых футболистов, кто-то переключил тумблер везения в моей жизни, и теперь мне фартило на каждом шагу. Я не раз помянула добрым словом и неформала, и фанатов, и бомжа с бельмом. Всем пожелала здоровьечка и всяческих благ побольше.

Утром второго дня я проснулась от какого-то странного беспокойства. Приснилось, что родители трясут меня за ноги и кричат о проваленной презентации, а вокруг бежевый вокзал и люди в белом. Я поднялась и посмотрела в окно — зелено. Мы проезжали лес, солнечный и приветливый и удивительно зелёный даже для юга в это время года. По другую сторону вагона простиралось побережье и многие километры воды. Что, море уже, что ли?

В купе зашла проводница:

— Доброе утро, Дашенька! Выспалась? На вот, держи пирожок, я тебе на станции в Мелитополе купила.

— Доброе утро! Спасибо! — я укусила угощение и обернулась к окну. — Красиво-то как! Всегда мечтала в лесу погулять, чтоб без родителей. Сколько хочешь, хоть до заката…

— Да уж, — кивнула проводница, — в Крыму леса такие, что загляденье! Приедем — нагуляешься.

Странно, мне показалось, что она даже не заметила, какой чудный лес за окном. Если это для неё не «загляденье», то что тогда в Крыму-то?

Людмила Васильевна опять ушла куда-то по своим вагонным делам.

Вообще, если судить по карте, мы проезжали Сиваш. Солёное-солёное озеро. Странно, я раньше как-то ездила в Крым, ещё в детстве, и этот перешеек был самым пустынным местом. Откуда здесь лес, было абсолютно непонятно. Как он прижился-то на такой земле солёной? Нам полчаса до Джанкоя оставалось, а лес всё длился и длился с правой стороны от путей. Эх, как бы я хотела по нему погулять, жаль, тут остановки нет, а то, пожалуй, вышла бы здесь, ноги размять. Я ж из купе и не выходила вовсе, только в туалет бегом, чтоб меня никто из пассажиров не видел, мало ли что? А подставлять добрую пожилую женщину вообще не хотелось. Может и осталась бы. Для меня глушь сейчас самое то!

Где-то в вагоне бухнуло, послышались шаги, и в купе вошла Людмила Васильевна, вся бледная. Взялась за дверь — то ли закрыть, то ли просто придержать. Было видно, что она не знает, что делать.

— Даша! Там какие-то люди в форме по вагонам идут! Сейчас до середины состава уже дошли! За тобой, наверное! Господи-боже! Я ж тебя спрятать тут не смогу уже, эти достанут!

И положила руку на сердце в полной растерянности. Как же она за меня волновалась!

Я на автомате сунула недоеденный пирожок в карман и вскочила.

Так, проводницу подставлять нельзя! И сдаваться нельзя! Ни в коем случае!

— Тёть Люд, выпустите меня!

— Куда?! Сдурела что ли?! Поезд едет!

— Так медленно же! Я на каратэ ходила раньше, знаю, как падать! Давайте! Я в лес побегу! Там меня ловить будут до скончания века! Давайте, пока время есть!!

Проводница убежала в тамбур, зачем-то схватив наволочку, а я, лихорадочно хватая вещи, побежала следом. Так, теперь аккуратно, чтоб не наткнуться на кого из пассажиров. Как хорошо, что народ ещё не собрался на выход в Джанкое! Поезд резко затормозил, ещё сильнее снижая скорость, как на руку-то! Меня швырнуло в стену, но я сделала последний отчаянный рывок и оказалась в тамбуре. Людмила Васильевна, встала у меня на пути с испуганным, но упрямым лицом, всё так же сжимая в руках наволочку. «Не пущу!» — испуганно воскликнула она, «Не пущу! И не проси!». Отчаяние лишь на миг заволокло моё сознание, но поезд вновь удачно дёрнулся, и я оказалась около двери.

Глупости! Я всё смогу! «Тёть Люд, не бойтесь!» — крикнула я, хватаясь за ручку, одним резким движением открыла незапертую дверь и замерла, глядя на пути. Боги, время на секунды уже! Страшно-то как! Нельзя бояться! Нельзя подводить тёть Люду! Один отчаянный взгляд в добрые голубые глаза, улыбка на перекошенном лице, и я вылетела из вагона на землю. Проводница даже не успела схватить меня — запуталась в своей наволочке.

Дура! Это с виду казалось, что поезд еле плетётся! Как же хорошо, что я занималась в школе! Но всё равно спасло меня чистое везение и поросшая кустами канава. Я кувыркалась ещё метров десять, теряя вещи из сумки и кроссовки. Только и успела подняться, когда последний вагон с торчащей головой проводницы был ещё виден, и подняла руку, показывая, что живая. А затем тут же присела, ругая за идиотизм! Меня же увидят эти дядьки! И тогда и мне, и проводнице достанется… Выглянула между веток одним глазом. Вроде, спряталась голова, не видать уже отсюда. Надеюсь, что всё хорошо будет!

Эх, жаль, не попрощалась! А ведь хотела попытаться ей денег оставить ещё! Вчера еле уговорила её три тысячи взять за дорогу! И ещё пятьсот семьдесят пять рублей за шоколадки и печенье, которое накупила у неё. Не в качестве припасов, а чтобы хоть как-то ей выручку обеспечить. А ведь ещё за доброту хотела отплатить как-то, а она наотрез отказалась, сказав, что мне сейчас деньги нужнее. Права, конечно, но её понятие о деньгах и моё существенно различались… Что мне эти три-пять тысяч? У меня из сбережений наличкой с собой сотня где-то, и для меня это мелочи. Раньше так точно мелочью было.

Сидела в кустах ещё долго, всё пытаясь отдышаться и понять, не сломала ли что. Копчик и локти с коленками отбила точно, на лбу синяк наливался, нос ободрала до крови… Принцесса! Вот казалось бы, чего сложного? А, вот, нет. И это ещё я в тренажёрку ходила, была б не такая тренированная, свернула бы шею, и закончилось бы моё приключение!

Кряхтя, нехотя поднялась и побрела искать вещи. И сумка-то расстёгнутая была, где мне теперь всё искать? Так! Нужно обязательно найти всё и проверить! А если я вдруг что-то в поезде забыла?! Только не это! Людмиле Васильевне ни в коем случае нельзя, чтобы это случилось! Лишь бы выкинуть догадалась, если что осталось!

Я рыскала в кустах полчаса не меньше. Но нашла всё. До мелочей! Повезло! Даже куртку накинуть перед выходом не забыла, хотя растяпой часто бывала, чего уж скрывать. Последним подняла с земли надкушенный пирожок из кармана. Пожалуй, это самый интересный завтрак в моей жизни! Обязательно доем! И плевать, что грязь! Мама не разрешала есть с пола, хотя на нём можно было хирургические операции проводить, так что сейчас я сожру этот пирожок с особенным наслаждением! Только всё же пообтрясу немного, а то зубам больно…

И где это я? На той стороне путей до горизонта водная гладь, только вдалеке коса расширялась, порастая зеленью. То ли шпиль, то ли стела какая-то вдалеке — не пойму. Жилья не видно. На моей же стороне, прибиваясь почти к самым путям, зеленел густой весенний лес. Намёков на людей тоже не много, но вроде тропинка какая-то? По логике мне бы сейчас по путям идти. Туда или обратно — так я точно выбралась бы к людям. Но если меня ищут, то эти направления в первую очередь проверят, так что вперёд или назад нельзя. Только по сторонам, а слева была гладь морская, так что выбор очевиден. Сунула огрызок пирожка в рот и двинулась вглубь леса.

3 глава
Блуждающий лес

Шум воды стих, ветер, шаливший на просторах, сюда почти не задувал — воцарилась тишина. Я слушала звук леса. Он был зачаровывающим. С разных сторон доносились птичьи голоса, тихие и ласковые, будто они пели нежным зелёным листьям колыбельную. Чуть слышно шумел ветер в кронах деревьев. Буки, может, где-то ещё что-то; пара берёз, маленький дубок. На земле шелестели прошлогодние листья. Лес был таким нежным, таким прекрасным, казалось, что здесь никогда никого не было, кроме этих птиц, чьи голоса раздавались то тут, то там. Солнце просвечивало сквозь зелёную листву, и его лучи падали на землю причудливыми пятнами. Даже не верилось, что ещё март, здесь казалось, что уже веет летом. Было тепло. Ровно настолько, что и не жарко, и не холодно, если без куртки. Весь лес был приветливым, как маленький доверчивый ребёнок, и светился от ласкового весеннего солнца.

Так и хотелось поддаться ему. Ну, а почему нет? Я, наконец-то, впервые в жизни сейчас свободна! Настолько, что это даже пугает! А ведь могу! Захочу и пойду в лес! Ну а правда, что будет? Здесь почти везде жильё есть, обязательно добреду до какого-нибудь села, не Сибирь ведь! Тропка ведь ведёт куда-то? Ну, и спрятаться от поисков… Ладно, хватит лгать себе! Я просто хочу наконец-то осуществить свою мечту. А раз могу, значит, так и сделаю!

Оглянулась на пути и осторожным шагом пошла вглубь. Можно! Можно делать так, как хочу! Ура! Закрыла глаза и с наслаждением втянула воздух. Он навевал какое-то медитативное состояние. Где-то на фоне плескалась яркая, но ровная эйфория. Наверное, это чувство и называют счастьем?

Лес зачаровал меня, поглотил все тревоги и горести, оставил лишь непонятно как сохранившуюся детскую наивность и веру в чудеса. Не убили-таки! Ни общество, ни непонимание, ни одиночество. Как же вовремя всё случилось! Да, я счастлива. Никогда в своей жизни я не гуляла по лесу вот так. Так, как видела в своих снах, в мечтах. Где никто не указ, где не нужно бежать на окрик, не нужно следить за временем и опасаться за своё поведение. Ещё позавчера, когда я ночью запрыгивала в поезд, я не смогла бы поверить, что этот момент наступит так скоро! И что он будет настолько ярким! Теперь, почувствовав вкус свободы, уже никто не заставил бы меня вернуться обратно. Да я предпочла бы умереть прямо здесь, среди этих прекрасных живых деревьев, чем оказаться там, откуда я, наконец, вырвалась!

Тропа шла вверх по пологому склону холма. Вокруг были лишь деревья и ни одной живой души. Я позволила себе выкинуть из головы все страхи и сомнения и шла, не думая ни о чём, кроме красоты, окружавшей меня повсюду. Даже не заметила, что солнце уже значительно поднялось — был полдень. Да и плевать на время, не до него сейчас. Я ушла так далеко, что теперь вряд ли смогла бы найти путь обратно к железной дороге. Тропа-то была, но она петляла, где-то сходилась с другими, а где-то и вообще пропадала. Да и я особо кривые углы сокращала напрямик. Хорошие кроссовки, удобные. И земля сухая, только листвой пружинит немного.

Когда осознала что дорогу назад уже найти не смогу, то даже остановилась, но не в ужасе — это меня никак не тронуло. Просто это была первая чёткая мысль, пришедшая в голову с тех пор, как я оказалась в лесу, и слегка отогнавшая пелену медитативного наслаждения. Осознание того, что может не получится найти места, где я смогу переночевать, или хотя бы купить съестного, нисколько не пугала, скорее я приняла это, как должное и не сочла это важным, чтобы продолжать обращать на это внимание. Ну и что? Перекусить у меня есть, а куртка тёплая, даже одеяло с собой! Не пропаду, я всё-таки не мамочка моя, чтобы панику на пустом месте разводить.

Подобная беспечность была похожа на опьянение, но в данный момент я предпочла отдаться ей без остатка, так ново это было для меня и так захватывающе.

Посмотрела на часы — действительно, уже полдень, 12.14, пора обедать. Поискала место, где бы сесть, и не найдя такового, уселась прямо на землю. Да, именно так! Ещё и куртку подстелила, чтобы с наслаждением её изгваздать в земле! Ну, не продам, так не продам! Устроюсь в какой-нибудь супермаркет кассиром, куплю новую!

Поёрзала на земле, прищурила глаза и, с печатью немыслимого блаженства на лице, вздохнула:

— Да-а-а… Хорошо-то как, божечки! И пошли вы все лесом со своими презентациями, школами и бежевыми тарелками! Ненавижу!!! Всё, хватит, потеряли! Нет у вас больше развлекаловки! Убегла сама себя развлекать! — я говорила всё громче, распаляясь. И что? Лес кругом! Могу хоть голос сорвать! — И знаете что? Буду делать, что хочу! Вот хочу — валяюсь! — с этими словами разлеглась на земле и пошуршала руками в листьях. — Хочу — харкаюсь как мужик! — не преминула и этот талант продемонстрировать. — Хочу, вообще буду в носу ковыряться и козюли о штаны вытирать! Вот прям так, руками! — я полезла пальцем в нос, но передумала. Под ногтями собрались комки грязи, которые осыпались на лицо.

Приподнялась на локтях и фыркнула. Совсем земля сухая — хорошо. Говорят, что на такой земле спать теплее. Ну и да! Почему бы не переночевать прямо в лесу? Мне эта идея всё больше и больше нравилась, настолько, что я сразу придумала несколько неоспоримых оправданий.

Во-первых, и в главных, я этого сейчас хочу! А отныне и до скончания века объявляю свои желания законом! Да будет так! Во-вторых, это отличный способ сбить со следа поиски. Ну, какой идиот будет искать меня в лесу? Ну?

Где-то на краю сознания возникла робкая мысль о поисковых собаках, но мне она не понравилась, потому что могла порушить всю концепцию, и я её забыла. В-третьих, мне нужно время всё обдумать и передумать. На меня столько всего обрушилось! Жизнь поменялась за один день кардинально, старое рухнуло, новое непонятно…

— Так, стоп! — насупилась я. — Вот мне ещё этого не хватало!

Жалеть себя, как я только что начала по старой привычке, в этой атмосфере не хотелось совсем. Потом как-нибудь. Вот сяду где-нибудь со стаканчиком кофе, буду смотреть вдаль на закат и поплачу. А сейчас к лешему это всё! Даже не хочется! Аж противно! Зарычала и повалилась в листья назад, усилием воли вызывая в себе показной, по началу, хохот, который, в конце концов, всё же перешёл в искренний.

Смеялась громко, заливисто, от души и очень долго.

Когда, уставшая и запыхавшаяся, поняла, что навалялась вволю, села и начала ворошить сумку в поисках припасов. Что у нас тут? Печенье, ещё печенье, шоколадка, шоколадка, шоколадка, три батончика и две лапши быстрого приготовления. И откуда-то ещё яблоко. Вот спасибо, Людмила Васильевна! Приятно, правда приятно, я про него и забыла уже.

Вгрызлась зубами и тут же закусила печеньем. Кошмар! Хорошо хоть воды с собой догадалась взять ещё дома. В поезде на чае жила и на соках, так что бутылка была нетронутой. Сделала пару экономных глотков и отложила печенье. Надо бы ручей какой найти что ли, если я ночевать тут вознамерилась? Говорят, в Крыму вода чистая… Дальше что ль идти пора?

Встала, выбрала листья из волос и двинулась в том же направлении. Теперь уже немного пришла в себя и стала думать: куда идти? Назад не хотелось — там я уже была, а по сторонам всё было точно таким же, как и впереди: никакого намёка на цивилизацию. Недолго думая, решила идти так же вперёд.

Шлось совсем легко, даже неуклюжая сумка через плечо не мешала. Радость, переполнявшая меня, давала силы.

Ещё через пару часов ходьбы, я, неожиданно для себя, вышла на дорогу, идущую поперёк моего направления. Хотя как дорога? Даже не дорога, а широкая, хорошо протоптанная тропа с узкими колеями. Решив подумать над увиденным, села на невысокую земляную насыпь вдоль тропы, слабовольно достала пачку печенья и начала думать вслух:

— Если здесь есть дорога, значит, здесь есть и тот, кто по ней ездит. А если здесь есть кто-то, кто ездит по этой дороге, то рано или поздно, он здесь проедет. А если он рано или поздно здесь проедет, то я смогу его дождаться. А если я смогу его дождаться, то значит, я смогу спросить у него, где тут жильё? И, если я это узнаю, то смогу решить, что мне делать дальше. Вот так просто. Так я и сделаю, — сказала сама себе и жадно откусила печенье со вкусом какой-то химической добавки. Не хотелось задумываться о том, что возможно этой тропой и не пользуются почти. Да и не больно-то она мне нужна была, больше хотелось передохнуть просто и подождать кого-то чисто ради интереса.

На удивление, ждать пришлось недолго. Видимо, незнакомый мне бог удачи всё ещё не отвернул от меня своего лучистого взора. Приблизительно через полчаса, как раз тогда, когда я стала сомневаться в правильности своего решения и нетерпеливо ёрзать на уже давно впивавшейся в мягкое место деревяшке, с правой стороны послышался шум, и из-за кустистого поворота показалась лошадёнка светлого цвета, впряжённая в телегу, а на телеге, с вожжами в руках восседал старичок. Я бы сказала, «типический-типический». Похожего ещё рисовали в советском мультфильме о рыбаке и рыбке.

Он подъехал, остановился и преспокойно оглядел меня, будто я была свежим сорняком в его огороде, и он прикидывал, выдрать меня, или пусть, так уж и быть, растёт. На нём была простая льняная рубаха и такие же штаны, светлая меховая жилетка и вязаная шапочка. Густая борода, ещё не до конца поседевшая, но уже больше серая, чем каштановая, и густые тёмные брови. Несмотря на время года, он был почему-то босиком.

С виду спокоен и даже немного строг, но в глазах светилось озорное любопытство.

— Здравствуйте… — робко начала я.

— Ты што здесь делаешь? — строго перебил меня старичок. От такого напора я опешила, проглотив вежливое приветствие. Наверное, объяснить надо? Или нет? Пока стояла с открытым ртом, дед продолжил допрос: — Чего тебе тута надо? Небось, цветы рвать да ветки ломать? Знаю я вас, озорники этакие! Ходють тута всякие, гуляють, мусорять, а потом хоть трава не расти! — старичок строго поджал губы, но глаза продолжали блестеть.

— Я заблудилась, — в конце концов выдала я, обобщив, насколько это было возможно.

Как-то теперь уже и боязно у него спрашивать что-то, а уж объяснять желание вообще отпало. Чем я ему не понравилась? Даже обидно, ведь мне-то он был симпатичен — такой дядечка, прям из сказки! Да и понять не могла до конца, правда он сердится, или шутит? Озорные искорки вводили в замешательство.

— Как так? Я скока хожу тута, а ещё ни разу не заблудился. Ты што, небось, нездешняя?

— Да.

— Ну, так чего ты здесь ходишь? У себя ходи, — резонно заметил старик. Наверное, он лесник здешний?

— Я нечаянно сюда попала! Я из дома убежала, — стала терять самообладание и поэтому мямлить. — И вообще я не знала, что здесь так строго. Тут вообще ходить нельзя? Заповедник что ли?

— Ну, почему нельзя? Если ты друг, то можно. А вот если враг, то нельзя.

— И как узнать, кто я вам? — дед всё больше запутывал меня, и если в тот момент, когда я его увидела, я уже примерно представляла, как пройдёт диалог, и даже заготовила пару выгодных предложений, то теперь чувствовала себя полной дурой. И с чего я взяла, что деревенские меня поймут? Что, зря на рекламе училась? Могла бы и догадаться, что простой люд мыслит по-другому.

— Просто, — стал пояснять старик. — Если ходишь, зверушек не обижаешь, ветки не ломаешь и не портишь ничего, значит, друг, а вот ежели гадишь везде и зверьё пугаешь, значит, враг.

— Я ничего не ломала, а зверей вообще не видела, — я честно боролась с собой, но к собственному стыду мямлила всё более явно. — Уж простите, если что не так. Я никого обижать не хотела, просто мне некуда было идти, — печально посмотрела на старичка, а он в свою очередь чуть заметно улыбнулся. Неужели всё-таки понял?

— Ну, раз так, то значит ты — друг, — покровительственно заключил он.

— Спасибо, — я искренне улыбнулась, даже отлегло немного. — А… — я вспомнила, что хотела спросить совета, — а что же мне теперь делать?

— Как что? Иди дальше, куда шла, — философски заметил лесник. — Ревун!!! — возмущённо воскликнул он и шлёпнул, как теперь стало ясно, коня по крупу, правда прервать обильное мочеиспускание это не помогло. — Ну что ж ты! Не при даме-то!

Я уткнула рот в кулак, скрывая смешок, сделала пару шагов назад и подождала, когда действо закончится. Воспитанные леди не обращают внимания на подобные происшествия! А перед этим дедом как-то не хотелось выглядеть быдлом, тем более что дурой я уже себя ощутила.

Когда всё закончилось, опять подошла ближе и спросила, благо обдумать следующий вопрос времени хватило:

— А где тут поблизости село есть какое-нибудь или город?

Дед усмехнулся, смерив меня ехидным взглядом:

— Неа, нетути. Никого, окромя меня, тута не ездить! Токмо я, а в сторожку свою я тебя не пущу, ты вон кака не собрана, косы распустила, в листьях вывалялась, на што ты мне така нужна? Хозяйки из тебя дельной не выйдет, а задарма я тебя держать не буду.

— У меня деньги…

— На што мне твои деньги в лесу? Мне вот дрова некому колоть, а денег мне не надобно.

— Ну, так я дрова…

— Нет уж, ходи куда шла, и за мной не ходи, а коли ломать что будешь, лес тебя скоренько выгонить!

Ну вот, я и растерялась окончательно. И что делать? Ну, допустим, жильё я на сегодня и не искала, это ладно, но такой резкий отказ ввёл в ступор. Всё же стоило бы хоть что-то узнать.

— Спросить-то хоть можно?

— Ну, спрашивай, за спрос денег не берут, — усмехнулся старичок.

— А что в вашем лесу есть можно? Ну, там ягоды какие-то, может, плоды? Или, может, ядовитое что есть? — вообще я хотела спросить не это, но тушевалась по-страшному и зачем-то спросила первое, что в голову пришло, ещё и оправдаться решила: — я просто не знаю, сколько идти буду, а у меня только печенье с собой… Точно! — вспомнила, наконец, действительно важный вопрос, — а родник тут есть?

— Эт ты чегой-то? Жить тут остаться вознамерилась?! — сурово посмотрел лесник, но потом улыбнулся, давая таким образом понять, что, видимо, пошутил. — Экая ж ты дурёха! Зачем вот только в лес полезла, коли не знаешь ничего? — я стыдливо потупилась. — Запоминай, дева: у меня в лесу есть можно всё! Ежели ты друг, отравы не найдёшь — нет её. А ежели враг, то помрёшь, как пить дать! И не емши ничего, понятно?

Я только кивнула головой, ошарашено пытаясь переварить сказанное. И ответил же, и ясно ответил, только вот пользы мне от этого ответа вообще никакой. Как понять «всё»? Что, землю, что ли, тоже жрать? Вот о чём он? Какие же мы разные!.. Старик, видимо, понял, что ответ оказался неясен, и снизошёл до пояснения:

— Дева, — даже как-то ласково, но скорее сочувственно, обратился он, — в моём лесу природа особая, тут — ешь, не хочу! Вона гляди, дерево видишь? — я проследила за перстом, указующим мне за спину. — У этого листья съедобные, прям срываешь, да ешь. Трава ещё особая, на вон, держи, — и он протянул мне пару листьев похожих на рукколу, — вот эту найдёшь — ешь не бойся, но ежели чегой прихватишь иного, то не страшно, у меня тут пришлые ходють иногда, никто животами не маялся, не боись. Ты токмо ешь столько, сколько надобно, в запас не набирай — не любит лес такого! А то как вы обычно любите: набрать кучу, а потом волочить её за собой, пока не повянет всё! А ручья нет тута поблизи. Дальше речка будет, там напьёсси, да личико своё отмоешь.

Старичок тронул коня и, не попрощавшись, двинул дальше по дорожке. Я только и крикнула ему вслед «Спасибо!», когда вышла из ступора. Почесала шею, вытащила пару сучков из волос и аккуратно обошла мокрое пятно посреди тропы, чтобы в задумчивости продолжить путь. Не успела сделать и пары шагов.

— Эй, девица! — раздалось вдогонку, дед неловко развернулся на козлах, — туда иди! — он махнул куда-то направо от себя, в принципе, в том направлении, куда я и направлялась, — дальше там деревня будет! Найдёшь… — и покатил дальше, более не оборачиваясь.

Ну, хоть на этом спасибо. Значит, и шла я правильно, и волноваться не о чем. Заночую в лесу сегодня, раз уж так решила, а завтра в деревню пойду. Чай не дикий лес, а раз дедуля этот тут сам живёт, значит, и зверей хищных нет. Лесники предупреждают обычно. Наверное. Ну, нас предупреждали, когда мы в пеший тур в школе ходили. Жаль без ночёвки, но неужели это так страшно прямо? Справлюсь! Я уж точно справлюсь! Я всю жизнь об этом мечтала, так что пусть изнеженные мамины подружки дальше маникюр попортить бояться, а я сильная и решительная!

Тут же приостановилась, припоминая, как я, решительная, только что мямлила старичку, потупив глазки. Нет! Я — решительная! Я вон с поезда спрыгнула! Кто ещё бы смог?! Вот! Так что не надо мне тут это самое! И бодро зашагала дальше.

Мелькнула мысль, что, может, стоило бы всё-таки догнать лесника и купить у него припасов на ночь? А то, поди, листьями да травой сыт не будешь, но вспомнила, что кроме бессмысленных тут денег, мне расплачиваться нечем, и пошла дальше. Да и куда мне? Деду самому, наверное, есть не особо хватает? Где тут магазин найдёшь? Ни сыру купить, ни стэйков, ни хлеба банального. Вот и сидит на своей траве. Хотя, что это я? Сыр люди сами в сёлах делают! И мясо выращивают и хлеба пекут всякие! Совсем я в своём Питере одичала! Элементарные вещи забыла! Интересно, а маменька знает, откуда продукты берутся? Или думает, что колбасу на деревьях уже с этикеткой выращивают?

Гаденько засмеялась, было очень приятно почувствовать себя умной на её фоне. Нет, дурой она однозначно не была, иначе не задержалась бы рядом с папой на столько лет. Но в этих вопросах я однозначно её превосходила! И страшно гордилась этим сейчас.

Я шагала по петляющей узкой тропе. Местность то повышалась, то понижалась, но в целом была пологой. Надеюсь, эта тропа к деревне и ведёт? Хотя разумнее всего, не смотря на слова лесника, было бы пойти по дороге, где я его встретила. В противоположную просто сторону, там бы не заблудилась однозначно! Но вот не хотелось мне и всё! Без объективных причин, просто блажь такая. А я ведь решила, что отныне буду делать только то, что сама захочу. Ведь пойди я по ней, гарантированно рано или поздно выйду к селу или к городу, ну или, в крайнем случае, обратно к железной дороге или на шоссе какое-нибудь, а мне так хотелось ещё погулять по лесу! И я шла дальше по своей тропке, ловя взглядом кренившееся к закату солнышко и довольно щурясь.

Что за старичок странный? Я, конечно, мало общалась в своей жизни с сельскими, да и то это были скорее «дачные». Наверно, впервые встретила настолько непохожего на меня человека. Хотя я, конечно, тоже умница, мямлила какие-то вопросы дурацкие… Может, если бы посмелее да поувереннее общалась, он бы и не прогнал меня? Хотя нет! Мужчина, пусть и пожилой… один в лесу, со мной… Хорошо, что не пошла за ним. Мало ли?

Но спросила, конечно: «Что есть можно?». Дурацкий вопрос — дурацкий ответ. Хотя вроде же логичный. Поглядела на зажатые листья в руке. Блин, я же не запомнила, что за дерево за спиной было! Ведь даже любопытно, если их правда есть можно. Нет, я, конечно, не коза горная, но может они тут по весне какие-то особенные? Едят же люди еловые веточки молодые? Мы с ребятами ели в школе. Надо поискать. Если верить деду, то не отравлюсь. А ему хотелось верить. Правда, будто сказочный персонаж! Хотя, может, сказочный маразматик? Так, долой скептицизм! Просто это другая новая жизнь! А я всё по старым меркам мерить пытаюсь, трусиха! Не буду бояться!

Огляделась по сторонам и заприметила деревце, похожее, как мне показалось, на обозначенное лесником. Подошла ближе и оглядела. Милое. Молоденькое, листочки зелёные-зелёные! Прям приятно посмотреть! И что, прямо с дерева есть? Как же это странно! Вот совсем странно! И пусть!

— В любом случае попробовать стоит, — рассудила я. — Не умру же я от одного листика?

И, решившись, оторвала один. Аккуратно, как одна мамина знакомая шаверму у метро, понюхала, и откусила чуть-чуть! Хм, а вот дальше картина от припомнившейся поменялась. Шаверма, помнится мне, тогда отправилась в мусорник, и больше, во всяком случае при мне, эта барышня на слабо не играла. А вот я наоборот, запихнула лист в рот полностью и довольно начала жевать. Странный вкус. Кисловатый, но в остальном даже капусту напоминает, что ли? Правда вкусно! Отодрала себе ещё несколько, съела и принялась набирать в карман толстовки, но тут же припомнились слова старичка, и я остановилась. Правда, лучше потом ещё найду, а то деревце и так маленькое. Жалко.

Не удержалась, сорвала ещё один и на этом оставила дерево в покое. Довольная побрела дальше, смакуя. Точно коза! Зато они, наверное, полезные? Как листья салата. Сколько там этих элементов? Тьма, наверное! Некалорийные, конечно, совершенно — мама бы, наверное, счастлива была — зато свежие! До деревни на них, да на печенье протяну! Если не протяну что-то другое, например, ноги… Хотя, если что не так, меня ж просто вывернет, да? Да будет так! Забавно, может это у меня крыша поехала?..

Под вечер солнце стало не таким ярким, и освещало лес золотисто-красным светом. Воздух был совершенно спокойным, ни одно движение не нарушало покой леса. На некоторых листьях застыли капли воды, неизвестно откуда взявшиеся, видимо, в этой части прошёл дождик, хотя на небе не было ни намёка на облака. Они сверкали волшебным светом в лучах заходящего солнца, обрамляя узкую тропку волшебным сияющим ореолом. Страсть как красиво! Удивительно! Как же мне повезло!

Тропа привела меня к каштановой роще. Эти деревья росли обособленно, будто кто-то нарочно посадил их. Как в сквере, не хватало лавочек между стволами на голой, лишь присыпанной прошлогодней листвой земле. Она казалась весьма приветливой — я вошла туда, не задумываясь.

Листья на каштанах уже разрослись и сплошь покрывали деревья, будто весна уже минула. Было такое впечатление, что в роще время текло по-другому, и там уже почти наступило лето. Будто я за последние сутки прошагала три месяца: раннюю весну на путях, приветливый апрель в лесу, и уже почти жаркий май сейчас. Роща была наполнена остывающим летним зноем. Как же уютно!..

Деревья были низкие, ветвистые с пышными зелёным кронами. Далеко из леса доносились птичьи голоса, а здесь же не было ни слышно, ни видно, ни зверюшки, ни птички. Роща находилась в полном покое. Навевала сладкий-сладкий сон. Наверное, здесь и заночую — отличное место!

Воздух словно в спячке. Намного теплее, но не так свежо, будто чьё-то дыхание наполнило всю рощу. Атмосфера очень сонная. Я зевнула и, потянувшись, полезла на ближайший самый ветвистый каштан в глубине рощи. Побоялась ночевать на земле. Мало ли что, а вдруг змеи? Правда, на дереве существовала опасность упасть, но об этом я не подумала, я вообще не могла думать больше одной мысли, так как Морфей настойчиво звал в свои объятья. Умоталась я за этот день. И вообще у меня с утра что-то с головой. Видимо пьянящий вкус свободы, но так же ж хорошо!

Я расположилась невысоко, чтобы было недалеко падать, — на двух почти параллельных ветвях, натаскала туда веток попушистее, что нашла на земле, расстелила своё тонюсенькое одеяло и положила под голову сумку. Завернулась в курточку и устроилась спать.

— Ну, вот, — довольно проговорила я сама себе, — моя первая ночь в новой жизни! — я улыбнулась и уткнула нос в застёгнутый ворот. Удобно, будто на кровати! Я самый счастливый человек на свете!

Темнело быстро. Золотисто-красный свет стал тёмно-красным, а затем медленно погас. В лесу настала тихая весенняя ночь.

4 глава
Сонная роща

Первая мысль, пришедшая мне в голову, даже ещё до того, как я успела продрать глаза, звучала примерно так: «Господи, домой хочу!!!». Кажется, я попала в ад! Кряхтя, перевернулась и тут же резко замерла, услышав хруст веток под локтем. Аккуратно, еле дыша, протянула руку и ухватилась за ветку. А если бы не вспомнила, где я? Рухнула бы сейчас вниз! Божечки, какой кошмар! Но в целом-то неплохо выспалась, вроде. Или это адреналин? Слезть бы ещё как-то…

Сползала с дерева долго, неуклюже, спросонья обдирая колени. Куртка задралась, и куски коры посыпались под одежду. Ещё и ссадиной на лбу приложилась — больно! Хорошо, что высоко не забралась — руками дотянусь до веток, чтобы сумку забрать. Нога подвернулась, и я рухнула на землю. Решила пока не вставать. Сидела, протирала глаза и пыталась окончательно проснуться.

Да, это сначала показалось, что хорошо выспалась. Нет. Всё тело ныло, будто я ночью, как некоторые выражаются, разгружала вагоны с углём. Плечо затекло, а голова была похожа на аквариум. И рыбки такие о стекло: «пуньк, пуньк»… Я сама себя сейчас такой рыбкой чувствовала, вылупив глаза перед собой с крайне умным выражением лица. Примерно так же я себя ощущала после презентации новой продукции одного винного заводика. Хотелось вернуться и согласиться на всё, лишь бы дали поспать на мягкой кроватке и попить горячего чайку с бургером. Хорошо хоть, не замёрзла, душный воздух рощи не остыл до самого утра.

Солнце уже встало, проспала я неплохо, если судить по его положению. А ведь планировала встать пораньше! В роще было всё также тихо, будто время не двигалось.

Собрать мысли в кучу не получалось, но настроение было хорошим. Ноги тоже особо не подчинялись, но я всё же заставила себя подняться и пройтись вокруг дерева пару кружков. Да и по надобности утренней отлучиться. Зато как хорошо-то! Вокруг тишина! Ни души! Не орёт никто, никуда спешить не нужно, и вокруг зелено-зелено! Налюбоваться до рези в глазах хочется!

Когда, наконец, осознала себя целостным существом, попыталась думать практично. Теперь же от меня зависела моя жизнь, никто больше этого делать не будет. Волшебное ощущение! Пугающее, но в то же время, почувствовав раз — не откажешься!

Так, в первую очередь нужно привести себя в порядок. Добрела обратно до дерева, стащила сумку вниз и начала рыться, вываливая содержимое прямо на землю. Какой бардак! Ужасно! Когда я собиралась дома, балбесина великовозрастная, не взяла с собой ни зубной щётки, ни влажных салфеток. Спасибо той же Людмиле Васильевне, что снабдила меня всем. Только сейчас я начинала понимать, сколько всего не учла, сколько мелочей важно иметь, когда ты сам по себе! Хорошо хоть, подаренную щётку сунула в сумку сразу. Жаль, пасту не догадалась… Но хоть так! А то пока до села дотопаешь, зубы сгниют напрочь!

Бутылка вывалилась из рук в самый неподходящий момент. Только я наклонила ее, неловко зажав между рук, чтобы налить в сложенные ладони, она резко дёрнулась, сделала кульбит и упала на землю в двух метрах от меня. Я ей ещё и локтем наподдала, когда поймать пыталась. Вот же ж… плохая! Плохая бутылка! Ладно, сама виновата… Воды осталось на донышке, поэтому я решила больше не рисковать и просто допила. Неосознанно поискала рядом урну, чтобы выкинуть пустую тару, и тут же согнулась пополам от хохота. Зато настроение тут же подскочило. Я ведь в лесу! Леший знает, где вообще!!! И никто меня не найдёт! Как же хорошо! Вот вообще не скучаю ни по кому! Ни по маме с папой, ни по Славе, ни по универу, ни даже по комнате своей! Будто и не было у меня никогда дома, а сейчас я только на пути к нему! А бутылка пусть в сумке болтается — пригодится.

Речки поблизости не наблюдалось; никакого журчания даже очень мелкого ручейка. Ни вчера, ни сегодня. Ладно, лесник сказал, что дальше будет, главное с тропы не сходить. Съела шоколадный батончик и тут же пожалела — пить захотелось ужасно! Вытряхнула пару последних капель на язык, но это мало помогло. Всё, значит, больше есть до реки или села не буду. Ничего, вытерплю! Иногда на всяких тренингах или мероприятиях приходилось и не такое выдерживать! И всего лишь поголодать и помучится от жажды, гуляя по прекрасному лесу однозначно круче, чем лежать неподвижно четыре часа, пока мастера наращивают не нужные тебе ресницы или наводят мэйк для двух часов съёмки. Кому-то это нравилось и казалось мелочами, для меня же это было пыткой! Зато теперь я однозначно закалённая! Так просто не проймёшь! Вот так-то!

Ну что, надо собираться в путь? Сгребла вещи, утрамбовала одеяло и перекинула уже порядком запачканную куртку через лямку. Не очень удобно, конечно, но в ней сейчас совсем жарко. Какой же Крым тёплый! Я аж зажмурилась, наслаждаясь. Огляделась, вдыхая пряный воздух, и… похолодела. А идти-то куда?! Где тропа-то? Да, была вчера, по ней и пришла сюда — в рощу. Но тут-то ни травы не растёт, ни чего-то ещё. Вся роща выглядит одинаково! Засыпана прелой листвой и ветками. А я ещё, дурёха тоже, находила кругов вокруг своего дерева, со всех сторон листву встопорщила и поди пойми откуда пришла?

Так, спокойно! Спокойно! Я не дура, я сообразительная и смелая. Без паники, без паники!

Встала на месте, выдохнула и заставила себя успокоиться. Когда я вчера шла, я увидела дерево с удобными ветками издалека, ветки заприметила с правой стороны от ствола. Вот они, родимые, справа от ствола. Значит, пришла я оттуда. Сделала десяток шагов в том направлении и опять повернулась. Да, так это и выглядело. Тропа до рощи от дерева, где я козой притворялась, шла почти прямо, не петляя, значит, направление туда. И по идее, если тропа шла вот так прямо, значит, она и здесь продолжается, просто из-за особенностей почвы её тут почти не видно, но если идти в этом же направлении, то вскоре я на неё опять наткнусь. Люди обычно не усложняют себе задачу, они идут по самому удобному и прямому пути! Значит, если на дороге мне не встретится какое-то препятствие, можно будет считать, что с тропы я не сходила. Наверное.

Прерывисто выдохнула, но начала успокаиваться. Да ничего не случится! Куда-нибудь да выйду, это точно! Рано или поздно. А ночевать в лесу оказалось приятно, даже не смотря на затёкшие конечности и мешки под глазами как у древнего китайского учителя.

И вообще, мне сейчас главное бы воды найти, а так я и ещё пару раз заночевать в лесу смогу, если что! Запасы, конечно, были небогатыми, но хватит на дня два. Правда, при условии, что я буду питаться чуть более калорийно, чем мамина знакомая анорексичная моделька. А там, гляди, и до какого-нибудь Джанкоя дотопаю. Так что нечего нюни разводить. Саша вон часто мне повторял, когда мэйк делал: «а вы что же, душенька, думали, просто будет?». И тут непросто, но ничего! Я сильная!

Вздёрнула нос и сделала первый решительный шаг вперёд. Не могу вспомнить, кто там эту умную мысль сказал, но точно был прав: любая дорога начинается с первого шага и из шагов же состоит. Так что моя задача и не сложна даже. Просто шагать. И это здорово!

Миновал час. Роща всё продолжалась и продолжалась. Каштаны были одинаковыми, а опавшая листва гасила звуки. Сначала я и не думала, что она может быть такой огромной, а потом начало казаться, что я хожу кругами. Вроде, направление прямое, как стрела, но не может же она длиться вечно? И где в природе такое бывает, чтоб ни деревца, ни кустика другого, только огроменные, как энты, каштаны да голая земля. Они будто не хотели меня выпускать. Поймала себя на мысли, что становится жутко, паника подползает и подползает. И ведь, и правда, помощи-то и спросить не у кого!

«Не сдамся!». Упрямо попёрла дальше.

Но как я не старалась, в голове помимо воли уже начали вспыхивать заголовки прессы о том, что дочь богатой семьи была найдена мертвой в лесу, спустя три года после пропажи. И фото плохого качества, где тоненькие истлевшие косточки припорошены жёлтыми каштановыми листьями, а рядом лежит пустая бутылка. И обязательно в крышечке с дождевой водой какой-нибудь жук. Фу, господи! Встрепенулась от своих мыслей и огляделась, прогоняя наваждение. Придумаю же тоже! Богатая фантазия!..

Но ведь, и правда, что-то не так. Сначала мне казалось, что я иду, и солнце движется, поднимается там по небосводу и всё такое, ну и ветки заслоняют то тут, то там. Но теперь ясно видела: солнце светит с разных сторон! Я иду прямо, а оно — то слева, то справа, то вообще сзади!

Нет! Не расплачусь! Я не трусиха! Никогда больше не буду трусихой! Никогда!

Села-таки на землю. Вытерла слезу рукавом, зарычала, но рык перешёл в банальное девчачье нытьё. Ладно, сейчас пять минут поною и возьму себя в руки. Психологи говорят, что иногда это нужно делать. Полезно для здоровья.

Достала телефон. Интересно, если его быстро включить, меня успеют засечь? Или я пересмотрела всякой низкопробной фантастики? Хотела твёрдо вернуть его в недра сумки, но слабовольно нажала кнопку запуска. Я быстренько!

Экран зажёгся, заставка, дурацкие обои, которые мама сказала поставить. Сеть не найдена. Я просидела минуть пятнадцать, наверное, но кроме часов, сбившихся напрочь, телефон больше ничем порадовать меня не смог. Ни интернета, ни мобильной связи, ни геолокации, даже экстренные номера не работали — я набрала, чтобы сразу трубку бросить, если гудки пойдут. Просто светящаяся игрушка. Но, с другой стороны, даже отлегло как-то. Значит меня не найдут, хоть я его и включила по собственному слабоволию.

От часов тоже никакой пользы: сбились вместе с датой. Её я как-то настроила назад, а вот сколько сейчас времени? Один Ярило, чтоб вас всех разъярило, знает. Ну, часов двенадцать, наверное? Часики на руке были не лучше, толку что механические: стрелка не двигалась. Забыла вчера вечером завести.

Так, ладно, и леший с ним! Счастливые часов не наблюдают! На кой они мне сейчас? Выключила телефон опять и впихнула на самое дно. Зато я наконец-то успокоилась, могу соображать лучше. Значит так. Вчера утром, примерно в то же время, когда я шла в районе дороги, где лесника встретила, солнце светило мне в левый глаз. Спереди, но слева. Значит, я на юг шла. И если тропе и лесу я доверять не могу, то Солнце-то это точно ориентир! По нему даже корабли ходят. Или по звёздам? Неважно, Солнце тоже звезда! Всё! И пусть я ещё не до конца стала смелой, зато я упрямая, как баран!

Поднялась на ноги, с силой зажмурила глаза так, что аж лицо сморщилось, расставила руки вперёд и в стороны, сжала зубы и начала медленно поворачиваться, ища солнечные лучи щекой. Есть. Так, а теперь не сдаваться! Ни в коем случае!

Первый шаг делать было не так боязно, я же видела, что меня окружает, но через четыре-пять начала возвращаться паника. Не открою! Руки с коленями дрожали, я согнулась в три погибели, шаря перед собой и руками, и ногами. Главное солнце не потерять! Не сдамся!

Я не открыла глаза даже тогда, когда споткнулась о здоровенную корягу. Всхлипнула в ужасе, но напрягла и так уже болевшие веки ещё сильнее, чтобы не открыть. Упрямо, с тупой бараньей упёртостью, продолжала идти вперёд. Только на свет, только так. Я. Не. Сдамся!

Сейчас казалось, что воздух сгущается, даже дышать было трудно. Вроде, был тёплый, уютный, а теперь, будто мимо метро прошла. И давит что-то, прямо на мозг, и желудок скручивается. Будто и правда лес выпускать не хочет. Поймала смачный удар мохнатой каштановой ветки. Шипастая кисть заехала по исцарапанному носу. Нет! Ищу щекой солнце и иду!

Легчать стало в тот момент, когда я уже была готова сдаться. Чуть прохладнее, свежее. Ветерок ударил в лицо, а солнечные лучи, мигнув за какой-то веткой, засветили наконец-таки ровно. Запах изменился. Не уследила за мыслями, поглощённая надеждой, и глаза распахнулись сами по себе. Я тут же сощурилась назад, ослеплённая.

Это была опушка леса. Вышла-таки! Впереди широкая поляна, усеянная травой и цветами. Свежий ветер, небо синее-синее, лучи солнца сверкали на росе, покрывающей всё на поляне. Будто здесь утро только начиналось, тогда, как в роще я была уверена, что уже полдень. Ну вот, теперь можно.

И я рухнула, где стояла, и расплакалась навзрыд. Страху натерпелась-то! Господи, это как же? Сама не верю, что смогла! Что не открыла глаза! Прямо сейчас уже не знаю, как это вообще возможно? Боги, никогда я это не смогу повторить!

Но теперь, когда свежий воздух овевал лицо, когда гнетущая тёплая хватка рощи, вызывающая какой-то суеверный страх, осталась позади, мне начинало думаться: а зачем вообще нужно было это делать? Ну серьёзно, зачем крайности-то такие? Ведь можно было и с открытыми глазами идти, даже удобнее было бы и быстрее, и уж положение солнца вычислить в разы точнее было бы. Но, всё же, главное, что я вышла! Впереди цветущая полянка, опоясанная лесами справа и слева. Дальше впереди она ныряет в луг, простирающийся до невысокого холма. Что там за холмом не видно, но это же поправимо — можно дойти и узнать. На открытом пространстве, и правда, стало легче и на душе, и в мыслях. Всё хорошо будет! Просто буду идти прямо до ближайшей реки, а там решу.

Смачно высморкалась в салфетку, слёзы продолжали литься, но уже сами по себе, истерика отступала. Всё же я смелая! У меня получилось! Ну и пусть, что шла, как трусиха последняя, зато вышла! Обернулась и поёжилась: каштаны стояли неподвижно, ветер не заставил дрогнуть ни один листок. Жутковато даже как-то! Оттуда исходила мрачная душная и сонная тишина.

Меня передёрнуло, и я отвернулась. Нет уж, ни ногой я назад! А тропинку найду как-нибудь!

Поляна передо мной была невинна и чиста, я такие только в детстве видела, когда в поход ходила в школе. И то, там лес был облагорожен как-то, тропинки тоже, обозначения на деревьях и даже урны, а тут будто и не было никогда никого. Как в фильмах! Даже мусора никакого не затерялось среди травы.

Лес, окружавший полянку, был каким-то новым. Слева он всё ещё был похож на тот, в котором я вчера провела день, а вот справа стоял густой бор, с высокими соснами и небольшим подлеском на опушке. Впереди правее вдалеке виднелась горная гряда. Далече до неё, но уже понятно, что горы высокие, даже снег на вершине был. Или так из-за солнца кажется? Как Крымские горы могли быть видны отсюда, я не знала, но других здесь просто не могло быть, так что я лишь пожала плечами. Значит, я просто такая быстроногая.

Кстати, солнце было намного ниже, чем казалось в роще. Примерила, как научилась в книжках. Три ладони. Это сколько интересно? Вот как понять? Что мерить ладонями помню, а вот что это означает, запомнить не удосужилась. Ладно, это всё несущественно сейчас! Но как же хорошо всё-таки, что телефон не работает! Вот же дура! А если бы меня засекли?

Отовсюду — кроме каштановой рощи — были слышны песни птиц, заливистые, громкие и радостные. Весна никому не давала покоя!

И мне тоже. Слёзы высохли, опять моё шило в одном месте будоражит дурь. Ладно, пусть так, сброшу стресс, а то слишком много плачу последнее время. Стащила вещи и бросила на землю. Солнышко светит ярко, если промокнет от росы — быстро высушу! Отпустила себя и побежала вперёд с радостным визжанием. Во мне бурлила молодая энергия, подогреваемая радостью от полученной свободы. Покинувший плечи гнёт рощи окрылял, а всепоглощающая и, будто даже видимая сила нарастающей весны, струившаяся по каждому колоску и листику, перекинулась и на меня, заставив визжать ещё радостнее. Я бегала по поляне, как в детстве. Дурная-дурная, ну и пусть — никто же не видит! Веселилась от души. Опять, уже в который раз за последнее время, меня переполнило чувство счастья. Наконец-то можно отдаться ему полностью! И не прятать эмоции, как маменька с папенькой учили.

Набегавшись, упала на траву и посмотрела на чистое небо. Я была вся мокрая от росы, но мне было жарко. Сорвала травинку и съела её. Понятия не имею, съедобная она или нет. А, плевать! Роса сразу пробудила спящую жажду, и я принялась облизывать всю траву поблизости, в попытке напиться. Хоть что-то! Жажду не утолила, но однозначно стала бодрее, и если в роще я была сонная и уставшая, то сейчас ко мне вернулись силы, а боль в мышцах почти улетучилась, будто её и не было.

Села назад к вещам и принялась прилаживать сумку на место. Куртка неудобно болталась сверху. Может, ну её? Зачем она тут нужна? Теплынь-то какая! Хотя нет, а вдруг похолодает? И ночью спать удобнее. Да и неудобно как-то, тут чистота первозданная, а я… Даже стыдно стало. Так, это всё мелочи! Тоже мне, нашла проблему!

Набрала полные лёгкие воздуха, поднялась и двинулась дальше. Подойдя к импровизированному краю поляны, где цветы и низкая травка сменялись полем, заросшим более густой и однородной травой, вгляделась в горизонт. Не видно его, пологий холм, венчающий край поля, не давал простора взгляду. Наверное, это что-то сельскохозяйственное? Кто его знает, как оно по весне выглядит? Зелёное и зелёное, не видно, рядами оно тут растёт или как придётся. Но если где-то рядом деревня, то, скорее всего, это рожь какая-нибудь или овёс. Ладо, надеюсь, никто не обидится, если я пойду прямо? Не видно ж тропинки нигде. А с холма будет уже виднее, как к деревне подойти. Оттуда точно должен быть обзор. И я, весело припрыгивая, зашагала вперёд.

Какой простор впереди! И ни машин, ни людей! Боги, моя мечта сбылась! Я же грезила об этом в машине тогда, планируя побег! Только представила себе это три дня назад, и вот! Исполнилось! «Бойтесь своих желаний, они имеют свойство исполняться!». Так это же отлично! Да дай боженька здоровья тому, кто это придумал! Хорошо-то как!!!

— А-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а!!! — заорала что есть мочи и побежала вперёд, раскинув руки. — А-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а!!!!

Долина была идеально гладкой: ни борозд, ни дорог, ни даже каких либо узеньких тропинок. Может, и не увидела, но какая разница?! Так хочется вот так, напрямик, будто летишь! Поле сплошь было покрыто сочной густой травой, куда более высокой, чем на полянке у опушки дивного леса. Она доставала почти до колена и приятно щекотала голень.

Я путалась в ней, высоко задирая ноги, чуть не упала и засмеялась. Остановилась отдышаться и впилась влюблённым взглядом в небо. Я дома! Да гори этот город синим пламенем с его серыми стенами и торговыми центрами! Присела и специально подкатала джинсы, чтобы чувствовать побеги, хлещущие по коже. Про змей конечно забыла. Не успеют! Быть благоразумной чаще раза в день у меня почему-то не получалось. Да и какое благоразумие, когда вокруг такое СЧАСТЬЕ?! Хоть ложкой ешь!

Бежать дальше сил просто не было, я побрела, опустив руки, чтобы щекотать ладошки зеленью. Никто меня не понимает, ну и ладно! Я сама себя понимаю, этого хватит!

Часы я завела и поставила на десять. Просто для собственного комфорта, ни о какой точности речи идти не могло. В городе спрошу. Или на заправке где-нибудь, как до дороги дойду.

Солнце светило прямо в лоб. С обеих сторон тоже были холмы. Иногда я видела птиц, летающих над долиной, а порой в вышине замечала одинокого орла, парящего почти у самого солнца.

Через полчаса я достигла-таки подножия холма и решила сделать привал по этому поводу. Уселась на траву и не удержалась: достала шоколадку. Нет, ну пить же захочу! Нельзя. Лучше пусть это будет моя счастливая заначка. Я иногда так делала: в уголке сумки или на верхней полке в комнате хранила всякие почти бесполезные, но приятные вкусности, не утоляющие голод, но замечательно поднимающие настроение. С моей-то мамочкой не побалуешь на сладкую тему. А в данный момент настроение поднимать было и не нужно — и так отличное. Свобода, радость жизни, прекрасная девственная природа, прямо как в книжках. Вокруг шелестела трава. Там и сям бегали серенькие полевые мышки с весьма деловитым видом. Они совершенно не пугались заблудшей к ним путницы. Видимо, просто не знали, что это за такое животное странное, и поэтому не считали нужным меня бояться. Хотя, по идее, нужно было бы наоборот. Может, они меня за корову приняли?

Одна мышка копошилась прямо у ног. Хорошо, что я их не боюсь, вообще не понимаю, как можно такую пушистую прелесть бояться? Она любопытно обнюхивала пятку и смешно дёргалась, когда я шевелилась. Я улыбнулась и аккуратно, чтобы не спугнуть, порылась в сумке и отломила кусочек печенья, что лежало сверху начатой пачки. Мышка сначала испуганно дёрнулась, а затем осторожно обнюхала угощение, аккуратненько взяла его ручками и с довольной мордочкой стала грызть.

Я глупо гыкнула и расплылась в улыбке. Диснеевская принцесса прямо! Не хватает ещё синички на плече! Я была ещё довольнее этой мышки, которая в первый раз попробовала печенье. Прямо идиллия!

Минут через пять меня начало клонить в сон, и я решила идти дальше, чтобы не заснуть прямо посреди поля. Солнце сморило, видать. Не выспалась я всё-таки ночью. Если бы не надо было искать воду, прикорнула бы прямо здесь, пока тепло и воздух такой душистый! Но надо, надо идти.

На программу максимум я пока не рассчитывала, найти город можно будет потом, а так деревеньку какую глухую — самое то. Может там и останусь. Думаю, денег, что у меня с собой, хватит снять домик захолустный или хоть комнату у какой-нибудь старушки на пару месяцев. А потом, как устаканится, буду думать.

А вообще, может, куплю еды, да и пойду в леса дальше? Не вижу проблемы! Спать тепло, ручей найду — должен же он где-то быть! Ну не найду, куплю себе пятилитровую канистру и буду таскать, заодно мышечный рельеф проработаю, чтобы фитнесс-красотки обзавидовались в край! Да и вообще вряд ли я дойду сразу до Симферополя, так что жди меня глухомань! Я иду!

Подъём был несложным, а, может, просто эйфория от ощущения свободы заглушала всю усталость. Лишь слегка запыхалась. Специально до самого верха не смотрела вперёд, только под ноги, хотелось сделать себе сюрприз. Казалось, что за холмом я найду что-то волшебное, новое! Так и оказалось…

Вид, открывшийся с вершины, поразил меня. Сначала охватило чувство восхищения, выбившее из головы все мысли как долотом. А следующим ударом этого долота — чувство глубокого недоумения. Дело в том, что перед моими глазами предстала прекрасная картина природы во всём её великолепии, но нигде, до самого горизонта, не было ни намёка на то, что здесь обитают или обитали люди. Ни дыма, ни срубленных деревьев, ни даже мусора хоть чуть-чуть не было нигде, докуда дотягивался взор. Это была поистине девственная природа, ни разу не принимавшая в свои объятия кого-либо из человеческой породы. И если бы не лёгкое безумие от эйфории и лесные мечты, или при наличии хоть какого-нибудь скудного разума, я почесала бы затылок и развернулась обратно. А так, обойдясь только первым, задумчиво пошла дальше. Передо мной был спуск с холма, вдоль подножия которого бежала неглубокая речушка, поворачивающая вдаль и теряющаяся между холмов где-то слева и впереди.

Ну вот, хотя бы вода нашлась. Холмистая местность простиралась далеко вперёд, и только там, куда устремлялась река, были видны невысокие горы с острыми краями. И ещё та горная гряда далеко справа, теперь с вершины её было видно лучше.

Я спустилась к реке и, недолго думая, разделась догола и с разбегу ворвалась в воду. Она была ледяная, но настолько чистая, что, несмотря на писк, вырвавшийся из груди, я не вылезла, а наоборот, нашла самое глубокое место, где было по пояс, и окунулась целиком.

Назло родителям я уже давно старалась закаляться, а зимой умудрялась даже иногда втихаря моржевать из ведра, если мы ночевали за городом на своей даче. Отец падал на застывшей луже и жутко ругался, но я так и не призналась ни разу, что это моих рук дело.

Но всё же вода была довольно холодная, так что омовение продлилось недолго, и я, счастливая и довольная, клацая зубами, вылезла обратно и принялась бегать по траве, чтобы согреться. Холод малость привёл в порядок мысли, но от желания идти дальше я не отказалась. Благо, солнышко припекало совсем уж по-летнему — не успею простудиться. Ладно, раз уж так, пойду-ка я по течению. Этот закон я ещё со школы помнила: люди чаще всего строят жильё на реках. Это почти дорога, рано или поздно наткнусь на кого-нибудь. Лесник же говорил, что где-то здесь деревня есть, так что по логике она либо выше по течению, либо ниже.

Решила идти вниз. Любая река ведь впадает в море, а оно должно быть где-то тут, рядом. А там, на побережье, жильё точно есть. Ну, это так, на крайний случай.

Обсохла, оделась, набрала воды и съела-таки шоколадку — теперь можно. И в путь с новыми силами!

Места были красивыми, я то и дело забывала, куда и зачем иду, и зависала на одном месте, глупо раскрыв рот и любуясь на луга, холмы, огромные валуны и лесную поросль. Местность понижалась, слева от меня всё вырастали холмы, покрытые густыми лесами, всё больше и больше начиная напоминать горы. Река прибивалась к ним, будто змея у стекла в террариуме.

Из-за завораживающих красот идти было несложно, они отвлекали от большинства неудобств и притупляли голод. Я на ходу дожевала пачку печенья, но вторую — последнюю — открывать не стала. Потом. Солнце катило по небосводу, сначала слепя, теперь уже — грея правое плечо. По идее это значит, что я иду на юг, вот и хорошо. Но почему до сих пор жилья нет? Ворон считаю — вот и нет! Ладно, значит, ещё раз заночую в лесу в крайнем случае. Всё меньше хочется этого, а хочется горячего чаю и мяса жареного, но если придётся, то чего уж там? Боевое крещение на каштане я же прошла.

К вечеру я добралась до самых настоящих гор. Сама не заметила, как это произошло, местность очень плавно превращалась из холмистой в скалистую. Редкие деревья, встречающиеся в начале пути, теперь заменил сосновый лес. Я, наконец, почувствовала усталость, которая вдруг в один миг навалилась всем своим грузом.

А я всё ещё шла вдоль реки. Слева была сплошная скалистая стена, а справа густой сосновый бор. Перелезла по камням через заводь и зашла под сень деревьев. Начало темнеть. Пора искать хоть какой-то ночлег. Куда я в темноте забреду, было ясно, поэтому пришлось искать уютное место поблизости.

Недалеко от реки среди деревьев я сбросила с себя сумку и пошла собирать хворост, чтобы развести костёр. Благо мне хватило ума взять с собой зажигалку. И пусть я провозилась как минимум полчаса, пытаясь своими неумелыми руками разжечь хоть сколько-нибудь жалкий костерок, но в результате таки смогла обеспечить себя очагом.

Я, конечно, понимала, что в лесу небезопасно, но всё же мне показалось что под деревьями уютнее, чем под открытым небом у реки. Какая-то иллюзия защиты, что ли? Огонь разгорелся как раз к тому времени, когда окончательно стемнело. Я походила ещё вокруг, собирая дрова впрок, притащила огромную охапку и только тогда стала разбирать вещи, чтобы приготовиться ко сну.

На ужин разрешила себе съесть пачку лапши из поезда. Редкостная гадость! Воду грела на костре в стаканчике из фольги от той же лапши. Хорошо хоть догадалась! Пришлось пять раз греть этот закопчённый «напёрсток». Нормальной еды просто не было, если бы не эта отвратительная лапша, мне бы пришлось совсем худо. Не знаю, что было с моей головой, но больше ни один лист, содранный с дерева, не казался мне хоть сколько-нибудь съедобным. Листьев непонятной рукколы тоже не встречалось ни разу. Мозги у меня помутились, что ли, от радости?

Перспектива остаться голодной серьёзно взволновала меня. Сознание приходило в норму, эйфория медленно покидала взбудораженный мозг, и я смогла мыслить более трезво. Хотя и не настолько трезво, что бы прийти в ужас. Я всего лишь почесала затылок и решила не думать об этом перед сном. Как Скарлетт — подумаю завтра. Меня больше волновал вопрос наличия волков и тому подобной живности в этом лесу. Здесь было отнюдь не так тихо, как в каштановой роще накануне: деревья шелестели, ночные птицы хлопали крыльями, да ещё и водопад неподалёку шумел. От непривычки я боялась любого шелеста. Завернулась в куртку и шарила глазами по темноте.

Успокаивала только мысль о том, что, по идее, волки боятся огня, и пока горит костёр, этот освящённый пятачок никто не посетит. Я долго приглядывалась и прищуривалась, и, в конце концов, от этого же и заснула.

Проснулась поздно, уже после полудня, наверное. Костёр потух, рука затекла, но это было не страшно, главное, что я была цела и невредима! Это приободрило, но тут же я вспомнила, что осталась почти без еды, и на этот раз эта мысль ударила в голову со всей своей силой. Я испугалась не на шутку. Моё состояние ухудшалось ещё и ярко выраженной простудой, которая обнаружилась сразу после пробуждения, и теперь из простого насморка превращалась в отвратительнейший, когда невозможно дышать, а на глаза постоянно наворачиваются слёзы. Только этого мне не хватало для полного счастья! Пора было начинать бить тревогу, но у меня пока что ещё остались силы взять себя в руки.

Я встала, потопталась на месте, сходила к реке, умылась, съела предпоследний шоколадный батончик, от которого больно скрутило живот, и принялась собираться. Куртку снимать не стала — меня морозило и бросало то в жар, то в холод. Хорошо, что я её взяла! На этот раз мышцы болели довольно серьёзно, да и отдохнула я ещё хуже, чем в прошлый раз.

Было холодно! До жути! Сверху от куртки и ничего вроде, а от земли — могильный холод просто! Тонкое одеяло вообще никакой пользы не приносило! Да сожги я его, и то больше тепла бы получилось. Под утро так задеревенела, что только с восходом смогла заснуть так, чтобы увидеть сны. Дурацкие и беспокойные.

Еле собралась, затушила остатки костра и пошла дальше. Куда идти, я не знала, во все стороны, куда ни глянь, был всё тот же абсолютно безлюдный лес. Путь вдоль русла перегородили скалы, а за ними начинался непроходимый участок с острыми камнями и кустами какой-то то ли ежевики, то ли шиповника. Придётся сворачивать правее.

Набрала воды, напилась впрок и потопала. Сначала ещё думала, что позже вернусь на звук воды, но огибая очередные препятствия, в скором времени осознала, что уже не получится. Я окончательно заблудилась. Бесповоротно.

Села на поваленный ствол, сбросила сумку с плеча и расплакалась. Надо было искать тропу! А не переться напрямик через то поле! Пошла бы по опушке и нашла бы! Где-то там же она должна была выходить! Дед сказал, что там деревня впереди, а куда ещё могла вести тропа, по которой я шла?! Грёбанная роща! Всё мне испортила!

Высморкалась прямо на землю и вытерла нос рукавом.

Накануне я прошла довольно большое расстояние, и непривыкшее тело всеми силами требовало, чтобы его помыли, переодели, покормили нормально и положили на диван под плед. Да ещё теперь добавилась эта простуда, которая отнюдь не радовала. Так что настроение практически невозможно было повысить хотя бы до уровня нормального. Боги, не пропасть бы совсем! Да и каких богов я поминаю постоянно, дура я? Нахваталась из книжек, а теперь, когда впервые захотелось по-настоящему помолиться кому-нибудь, поняла, что и не знаю. Какому богу? Каким, к лешему, богам? Святому Луи Ветону? Или пресвятой богородице Мерсéдес? В кого я вообще верю-то?

Бабушка Юля мне рассказывала когда-то что-то про Христа, даже Библию читала, да как-то без увлечения, скорее для образования. Она и сама была скорее скептиком, да и росла в те времена, когда порицалась любая религия кроме Марксизма-Ленинизма.

Вот и кому мне молиться? Впервые захотелось по-настоящему, а я не знаю… Хоть Мелитэле молись! Один результат будет…

А после обеда начал моросить дождик, что окончательно вывело меня из себя. Поймав большую холодную каплю за шиворот, я выругалась так, как не ругался мой красноречивый в таких вещах папочка! И, как ни странно, стало легче. Злость придала сил. Назло всему, что меня расстраивало, стала идти быстрее, поочерёдно то ругаясь как сапожник, то смеясь и горланя песни. Сопли стекали по подбородку и капали с кончика носа, я сдувала их в перерывах между сквернословиями. Со стороны это уже больше походило на приступ безумия, но тяжело остаться в трезвом уме, находясь в таком положении, как я, всю жизнь жившая в мегаполисе, и, чего греха таить, всё же избалованная и разнеженная девица.

Лес из соснового медленно перешёл в смешанный, а затем в лиственный. День прошёл, так и не подарив хоть какую-то надежду. Небогатый ни на события, ни на перемены. Лес, редкие скалы, полянки и ручейки, где я пополняла запасы воды — ничего примечательного. Хотя, к вечеру прекратился насморк, видимо обидевшись на то, что ему не уделяют должного внимания и не позволяют опустить меня в привычный анабиоз саможаления, и это хоть немного, но радовало.

Температура напротив стала выше, меня шатало из стороны в сторону, и я всё чаще спотыкалась. Даже есть уже не хотелось. Открыла пачку печенья, но съела всего пару штук. У меня больше нет ничего. Последняя лапша, дурацкие бессмысленные сладости и сырая ледяная вода — всё. Кажется, я пропала…

В конце концов, я залезла по крутому склону и оказалась на небольшой полянке. Было уже совсем темно, я проморгала закат. Ничего не разглядеть. Костёр, на который я потратила последние силы, тоже особо не помог, да и разгореться толком не разгорелся — дрова были совсем сырыми. Повонял немного и потух. Истратила последние салфетки на растопку, да всё без толку. Хорошо хоть дождь давно закончился, и небо очистилось, вроде и земля подсохла на первый взгляд. По идее на самом высоком месте поляны должно быть суше… Придётся заночевать прямо здесь, идти дальше бессмысленно.

Засыпая, я старалась не думать о том, что ждёт меня завтра, если я не найду людей. Я как самая глупая девчонка, сама загнала себя в ловушку, окрылённая наивными мечтами о свободе. Мне совсем не хотелось умирать от голода в диком лесу. Ведь даже умей я готовить грибы, вряд ли бы я смогла отличить хорошие от ядовитых. Да и где они весной? Ни ягод, ни плодов на деревьях ещё и в помине не было, лес упорно отказывался поддерживать мои слабеющие силы.

Я заплакала, вспоминая все свои тяготы: и нынешние, и те, что остались позади, в прошлой уже жизни. Я плакала так же самозабвенно, как вчера смеялась, валяясь в траве. Мне было страшно, реальная жизнь беспощадно врывалась в мою мечту. Затея уже не казалась такой прекрасной, сейчас я чувствовала себя просто малолетней дурой, которая так хотела вырваться, что совсем не подумала о том, чем это может кончиться.

А ведь знала, знала! Но на что-то вознадеялась… Глупая! Какая же я глупая! Какая же я слабая, боже! Ну, куда я такая слабачка попёрлась?!

Я ругала себя за эту беспечность и дрожала. Животный страх за свою жизнь подступал к сознанию, и чтобы не впасть в панику, я завернулась с головой в отсыревшее тонкое одеяло из овечек-девственниц, которое, не смотря на свою цену, совершенно не грело, и глядела через щёлочку на еле тлеющие угли моего жалкого костерка. Я старалась сосредоточиться лишь на этом ярком пятнышке среди окружающей тьмы. Лишь бы не сойти с ума, иначе меня уже никто не сможет спасти, да и надеяться особо не на кого, только на себя. Как же это страшно, когда всё зависит только от тебя! Когда больше просто не на кого рассчитывать. И всё такими мелочами теперь кажется! Господи боже, ну правда! Такие же мелочи это всё! Почему я об этом только сейчас подумала? Только сейчас поняла?!

Я подскочила, нашарила телефон в сумке и включила дрожащими руками. Ну?! Где сеть?! Божечки, ну где она?! Должна же быть! Набрала экстренный номер, но ни гудка! Ещё и ещё раз — ничего. Слёзы катились по лицу, нос заложило совершенно. Открыла вызовы и набрала номер в избранном.

— Мама!!! Мамочка!!! — гудков не было, я просто держала телефон перед собой и раз за разом набирала ненавистный номер и кричала в трубку: — Мамочка!!! Мама, забери меня отсюда! Мамочка, пожалуйста! Заберите меня, прошу! Простите меня за всё!!! Я была неправа, мамочка!!! Пожалуйста, ответь! Забери меня назад! Мама!!!…

5 глава
Дубы

Утро наступило рано, просыпалась я тяжело. Открыв глаза на миг, вновь засыпала, не успев даже повернуться на другой бок. Вчера я пролежала, плача под одеялом, около часа, но потом усталость всё же взяла своё, и я забылась тяжёлым и беспокойным сном.

Окончательно очнулась уже, когда солнце встало и начало припекать. Я лежала, глядя в никуда, и пыталась вспомнить, как меня зовут, и где я, кто я? Мысли собирались с трудом, но с ними пришло какое-то странное ощущение, которое становилось все навязчивее. Мне казалось, что на меня кто-то неотрывно смотрит.

Я приподнялась, и обшарила взглядом ближайшие кусты, но никого не увидела. Нехотя поднявшись, размяла затёкшие конечности и вновь огляделась. Я не видела никого, но ощущение было настолько сильным, что я решилась поддаться:

— Я не знаю, кто вы, но я знаю, что вы здесь. Пожалуйста, покажитесь! Я уже три дня не разговаривала с человеком! Я не причиню вам никакого вреда, правда! Пожалуйста, покажитесь!

За кустами что-то зашевелилось, но так никого и не показалось. Я перепугалась, что, может, это и не человек вовсе, а хищный зверь и заорала:

— Пожалуйста, не молчите, мне страшно!

Кусты опять зашевелились, и из-за них выглянула румяная мордашка, принадлежавшая на вид мальчишке лет десяти. Я облегчённо вздохнула:

— Слава богу, вы человек! Я уже три дня брожу по лесу, у меня совсем не осталось еды, и я не знаю, куда мне идти! Мне очень нужна ваша помощь!

Мальчишка исчез, но зато через несколько секунд, вышел сам с другой стороны поляны, неся с собой какой-то узелок. Он подошёл на безопасное расстояние, и я смогла получше его разглядеть.

Это, и правда, был мальчишка, но какой-то странный. Даже для ребёнка он был слишком мелковат, а вот глаза у него были уже не детские. Он походил на карлика, но был настолько ладненьким, что я отбросила эту мысль. Одет он был в рубашечку простого покроя, и тёмные льняные штанишки. Простой-простой сельский стиль. Ноги босые, но то ли грязные, то ли в шерстяных носках — я не могла разглядеть. Казалось, что они покрыты густой русой шёрсткой.

Я зажмурила глаза, а опять открыв их, убедилась, что ноги у него действительно были на удивление волосатыми. Нервно хихикнула, вспомнив незабвенное творение Джона Толкиена, и сглотнула, надеясь, что мальчик не галлюцинация. Он в это время подошёл чуть ближе и положил узелок на землю, а затем по-заячьи отпрыгнул и опять скрылся за ближайшими кустами, правда, оставив в этот раз выглядывать свою мордашку.

Я проводила его взглядом, а потом посмотрела на узелок. Из кустов раздался низковатый для мальчика, но приятный голосок:

— Там бутерброды с сыром и два яблока — угощайся.

Я не поверила своему счастью и подхватила узелок. В нём действительно оказались чудеснейшие, благоухающие булочки, намазанные толстым слоем восхитительного маслица и накрытые божественнейшим свежайшим сыром. Я вспомнила, где я и что происходит, только когда хвостик последнего яблока заставил меня поперхнуться. Оказывается, проглотила яблоки вместе с огрызками и даже этого не заметила. Никогда раньше так не делала.

Подняла взгляд: мальчик всё так же выглядывал из-за кустов, но теперь он улыбался. Я тоже улыбнулась и искренне поблагодарила его и чуть опять не заплакала на радостях. Протяжно шмыгнула носом.

Мой благодетель осторожно выбрался из-за куста и подошёл:

— Теперь я вижу, что ты, и правда, голодная. Значит, не врёшь. Как ты тут оказалась? С этой стороны к нам люди уже лет пять не приходили, там и тракта-то нет. Да и говоришь ты как-то чудно, и одежда тоже… Ты не блаженная случайно? — парнишка опять насторожился.

— Нет, — улыбаясь, помотала головой и вытерла вновь мокрый нос. — Хотя я теперь уже не уверена на сто процентов. Я ушла из дома, мне пришлось убегать в лес. Я шла три дня, всё думала, что наткнусь на какое-то село, но до сих пор не встретила ни одной живой души! Я уже думала, что умру здесь! Я так рада, что вы меня нашли! — у меня опять навернулись слёзы на глаза.

— Как странно ты говоришь, я тут один, разве не видишь? — развёл руками пацан. — А ты говоришь «вы». Ну да ладно, раз такая беда, то идём, я отведу тебя к нам в гости, накормим тебя да одёжку тебе попытаемся найти, а то в этой тебя и впрямь за блаженную примут. Хотя кто их знает, этих людей, какая у них нынче мода в столице?..

Последнюю фразу он говорил, уже развернувшись и направляясь к тем самым кустам, где прятался в самом начале. Я спешно похватала свои вещи и поспешила за ним.

За кустами обнаружилась узенькая тропинка, мальчишка подхватил валяющуюся на обочине удочку и другой узелок, в котором, по всей видимости, трепыхалась свежепойманная рыбёшка. Двигался он так проворно, что я еле поспевала за ним.

— Постой! — пропыхтела я, взваливая в очередной раз на плечо свою неудобную и уже потрёпанную сумку, перевешенную курткой и еле запиханным одеялом. — Как хоть зовут тебя?

Парень остановился так резко, что я чуть не налетела на него. Он хлопнул себя по лбу, и широко улыбнувшись, поклонился:

— Меня зовут Элниниум Брин, я представитель древнего рода Бринов, жившего ещё до основания нашего города! Но можешь называть меня просто — Элни.

Я оторопела, от такого напыщенного представления, но вежливость требовала ответа в таком же тоне:

— Дарья Сергеевна Линова, эээ… представитель… никакого рода… я не знаю своих настоящих родителей. Ээ, можешь называть меня — Даша.

И я, совсем смутившись, уставилась на свои ноги. Почему-то с этим мальчишкой я совершенно не чувствовала себя взрослой, будто он был мне ровесником, а не молокососом на десять лет младше.

Всё же странный, не могу понять, в чём дело? Ну, ведь, правда, на хоббита похож! Ну, вылитый! Просто берёшь его и на съёмочную площадку без грима. Но не скажешь ведь ему об этом? Кто его знает, может, обидится… Может, его вообще тут за это дразнят, а я — на больную мозоль? И всё же озорные мысли плясали и плясали в голове: ну идеально же вписывается! Элайджа Вуд бы обзавидовался!

«Хоббит» точно так же недоумевающее посмотрел на меня, но ответ его, видимо, устроил, и он, улыбнувшись, зашагал дальше. Я хотела было спросить, что за город, куда мы направляемся, но он строго сказал мне, что сначала меня надо накормить да отмыть, а только потом разговорами баловать, а то рассопливилась. Я не стала спорить, этот подход был идеален сейчас!

Шли мы минут десять. Я недоумевала, как я вчера не заметила поселения? Городок, больше походивший на большое село, располагался совсем рядом, в спускающейся долине, которая хорошо просматривалась с холма, где я ночевала. Запах дыма долетал даже сюда, и мычание коров да блеяние овечек доносилось вполне отчётливо для того, чтобы я могла их услышать, не будь так поглощена мыслями о своей скорой безвестной кончине.

Городок выглядел уютно-уютно! Куча домиков со светлыми белёными стенами, зелёные крыши, как в глухой северно-европейской деревеньке — почти сказочный. Не подозревала, что здесь что-то такое может быть. Загаженные бутылками улицы и покосившиеся гаражи из профлиста, огороженные рабицей ожидала, а такое точно нет! Домишки были маленькие-маленькие, будто игрушечные, кровля покрыта мхом, уютные палисадники, и всюду цветы! Красивее только на картинках видела! Но чем ближе мы подходили, тем больше я понимала, что здесь действительно всё очень маленькое. Я нервничала.

Внизу, когда мы уже ступили на широкую улочку, выбивая пыль из-под ног, я обратила внимание, что взрослых в городе нет. Огляделась направо, налево и села на землю, где стояла.

Прямо напротив, возле калитки, опираясь на плетень, курил трубку самый натуральный хоббит! Иначе никак не назвать! Низенький, полноватый и опрятный мужичок с русыми кудрями, крупноватыми круглыми ушами, румяным лицом и здоровыми ступнями с лоснящейся седеющей шёрсткой на голых пятках. Он очень неодобрительно смерил меня взглядом и повернулся к супруге в чепчике. Да, это был взрослый, солидный, полноценный хоббит! Кажется, я до сих пор не проснулась. Или я просто умерла и смотрю светлый предсмертный бред, и скоро засияет свет в конце туннеля? О да, а вот и он… Аккуратно прилегла на локоток, глядя на растущее неодобрение в глазах мужичка, криво улыбнулась и начала проваливаться в какую-то успокаивающую слабость.

Элни подбежал и стал махать ладошками, обдувая моё лицо.

— Вот беда-то какая! Голодный обморок! Даша, очнись! Я же тебя не донесу!

К нам подошли любопытные селяне, все как один самые настоящие хоббиты. Лица неприветливые, подозрительные. Я ошалело глянула на них, а затем осипшим голосом спросила мальчишку:

— Элни… ты не человек, да?

Он оценивающе посмотрел мне в глаза, ожидая нового припадка, но поскольку его не последовало, а взгляд мой был полон мольбы, как-то неуверенно ответил:

— Ну, это крепко приложиться надо, чтобы фиря с человеком спутать… Я — фирь, мы называемся так, а ты что подумала?

Чем эти фири отличаются от хоббитов, я не знала, но, кажется, это оказалось последней каплей, и я таки потеряла сознание. А когда очнулась, отфыркиваясь от вылитой мне на голову ледяной воды, начала истерически смеяться, и не могла успокоиться, пока Элни не надавал мне пощёчин.

Зрителей прибавилось, а с их количеством прибавилось и неодобрительности во взглядах. Мне здесь явно были не рады, хотя выставлять отсюда никто пока не собирался, по-видимому. Хоть это радовало. Я попыталась неуклюже извиниться, поднялась, и шаркающей походкой пошла за Элни. Он шёл теперь намного медленнее, и постоянно оглядываясь — не случится ли со мной ещё чего-нибудь внезапного.

Как я дошла до маленького белёного домика с зелёной крышей — не знаю. Следующие несколько часов прошли для меня, будто я была вдрызг пьяна. Я даже почти ничего не могла вспомнить, лишь отрывочные картины: маленькая банька, румяное личико девочки с русыми кудряшками, полотенце вафельное, стол с белой скатертью, суп в маленькой тарелочке с ломтями белого хлеба, спаленка с крошечными кроватками, и уже подходящая лежанка на полу.

Как сказал мне Элни, я проспала семнадцать часов. Охотно в это верю, потому что проснулась я наконец-то отдохнувшей. Самым большим счастьем было убедиться, что это всё не приснилось! Хоть хоббиты, хоть фири, хоть бесы лысые! Я была счастлива, наконец, проснуться в тёплой, мягкой постели, пахнущей соломой и лавандой, среди разумных существ, а не в лесу у потухшего костра в обществе комаров и мошек! Я живая! Господи-боже, кто ты там есть? Спасибо!!!

Из-за двери доносился восхитительный запах свежесваренного борща и булочек с корицей. Я поднялась на ещё нетвёрдо стоящих ногах и поковыляла, ведомая этим дивным ароматом. Он раздавался из кухоньки сразу за дверью. Там суетилась миниатюрная барышня, со спины похожая на фарфоровую куклу своим платьицем в оборочках и длинными русыми кудряшками под жёлтеньким чепчиком. Та самая, которую я помнила. Она обернулась на моё шарканье и радостно закричала:

— Элни! Элни, иди сюда, твоя людина проснулась! — а затем уже мне: — Я так рада, что ты, наконец, встала, — она вытерла руки о передник и улыбнулась, — а то мы уже начали волноваться, что ты разболелась — так долго спала.

Я промычала из себя воображаемое «спасибо» и пошарила глазами по сторонам. В животе забурчало, но утренняя надобность формировала необходимую целеустремлённость. Пришлось срочно выяснять, куда бежать.

На дворе стоял миниатюрный деревенский сортир. Весёленький, нежно-жёлтенького цвета, с окошком в виде сердечка. Не проломить бы тонкие доски! И в дыру попасть. Но я справилась кое-как. Ещё бы зубы почистить, или хоть умыться… Вон бочка с водой у стены и ковш. А выплёвывать куда? На траву? А если ночнушку хозяйскую забрызгаю? Разве что подол подобрать повыше? В общем, как смогла, так и умылась.

Вернувшись на кухню, застала там Элниниума, уплетающего за столом свежую булочку. Он подскочил ко мне и бесцеремонно усадил на своё место. Стол был такой маленький, что мне пришлось широко раздвинуть ноги, чтобы колени не упирались в столешницу. Они бесстыдно выглядывали из-под кружевного подола, являя подживающие синяки и ссадины. Но это не имело никакого значения, потому что передо мной уже стояла миска того самого вожделенного супа, так похожего на борщ, с хлебом и стакан компота. Божественно! Если я померла, то я в раю!

Но нет, я была живее всех живых. И борщ был настоящий, и ложка деревянная, и ситцевые занавесочки на окнах. Стены белые, деревянный потолок, такой же пол — чистый-чистый, аж блестит! Миниатюрная мебель, простая, но такая добротная, даже лаком каким-то вскрытая. На подоконнике кадка с цветами и блюдо с черешней. Или вишней?

Уплетая дивное угощение, я думала о том, как же это так получилось, что я, и у этих непонятных хоббитов? Откуда в Крыму хоббиты? И откуда вообще на свете хоббиты, они же выдумка? Может, Толкиен их и не придумал? Угодил, как и я, а потом выдал за фантазию?

Нет, бред, конечно… Элни сказал, что они какие-то фири, но я ясно видела — как есть хоббиты! В это было так сложно поверить, что если бы не стоящие передо мной два ярких доказательства, я бы до сих пор считала это галлюцинацией. Но чувствую себя хорошо, сознание ясное, я даже выздоровела, кажется, — жара нет. Так что придётся верить.

И когда я смирилась с реальностью происходившего, стало так радостно и тепло на душе, что я засмеялась прямо с полным ртом, вызвав при этом настороженные и недоумённые взгляды хозяев. Дочиталась.

На улице было ещё светло, но дело шло к вечеру. Через приоткрытое окошко залетал тёплый весенний ветерок и голоса прохожих. Майри, как звали сестру Элниниума, и которая была, как это уже ясно, совсем не девочкой, а вполне молодой девушкой, весьма привлекательной по фирьским, да и по человеческим меркам, забрала у меня тарелку. Кажется, это даже не тарелка, а тазик. Ну, и я, как бы, не маленькая…

Майри села рядом с Элни, напротив меня:

— Расскажи теперь, кто ты, откуда, и как к нам в Дубы забрела?

— Дубы — это наш город так называется, — уточнил Элни.

Вопрос был логичен, но всё равно поставил меня в тупик. Я даже не знала, с чего начинать? С поезда? Или с побега? А они вообще знают про людей и всякое такое? Как вообще им рассказывать и что? Ладно, попробую в общих чертах. Всё равно уже вечереет, иначе просто не успею. Ну и рассказала. Сначала несвязно, но затем всё увереннее поведала свою историю, начиная с обстоятельств своего побега, бегло объяснив причины, заканчивая приключениями в лесу. Фири слушали меня с открытыми ртами, но старались не перебивать вопросами и уточнениями. Удивительно дисциплинированные слушатели!

Но на рассказе, о лесе, где я встретила странного деда, Элни всё же нетерпеливо подскочил со стула, и забегал по комнате, бормоча про себя: «Блуждающий лес! Блуждающий лес, точно!». А когда перешла к рассказу о странной каштановой роще, оба приуныли, а у Майри вообще на глазах появились слёзы, но меня не стали перебивать и в этот раз, лишь когда я рассказала, как я вышла оттуда, Майри прошептала: «хвала Алете!».

Рассказ мой был долгим, хоть я и не вдавалась в подробности, старалась отделаться общими фразами. Я бы с радостью готова была объяснить и больше, но мы же тогда вообще спать не ляжем! А фири устали. Сколько вон ухаживали за мной и по хозяйству суетились.

Но всё равно, когда я кончила, было уже за полночь. Ребята сидели притихшие, переваривая информацию. Наконец Майри встала, зажгла ещё одну свечу, и сказала, что пора спать, а об остальном поговорим завтра. Я тут же почувствовала, что глаза у меня слипаются, и охотно вернулась на свою лежанку. Заснула моментально! Как же хорошо в мягкой постельке…

6 глава
Сон на крыше храма

Можно бесконечно прикидываться идиотом. Да, согласна, я — дура, спорить бесполезно. Но не идиотка. Я слишком много читала, слишком много видела фильмов. Возможно, даже шире многих смотрела на мир. Уж точно шире моих мамочки с папулей! Поэтому глупо притворяться, всё и так ясно. Я уже не на Земле. Не бывает там хоббитов! Ну, или фирей, вот богами клянусь, не пойму в чём разница? Что двери не круглые, а квадратные? Ну, может быть ещё что-то, пока неясно. Но точно ясно одно: это другой мир. Другой. Теперь пазл сложился, всё стало понятно. И лес на солёном озере, и странная роща, будто живая, душная и жадная. И дед тот чудной. И фири… Вывод только один: либо я умерла, либо мне очень, очень сильно повезло! И хоть бы второе! Новый мир! Другой мир! Волшебный! Моя мечта сбылась в таком объёме, на который и рассчитывать не приходилось! Вот кто ещё из тех, кто читает весь этот фантастический ширпотреб, может похвастаться тем, что угораздил сам в приключение? Я теперь могу! Узнаю, по чьей воле попала сюда — обязательно свечку поставлю! Если конечно боги тут при чём-то…

Спала я сладко, как не спала, наверное, ни разу за свою жизнь. Возможно, даже колыхала занавески своим довольным раскатистым храпом. Могла и храпеть после простуды-то, хотя откуда мне знать — богатырский сон даже наступивший мне на руку Элни спозаранку прервать не смог. А как иначе, если я впервые находилась в доме, где мне были почему-то рады? Это чувствовалось. И по внимательности Элни, и по тому, как суетливо заботилась обо мне его сестра — Майри. Засыпая вчера, я успела подумать о том, что, пожалуй, хотела бы остаться здесь навсегда, в этом уютном крошечном домике, среди простого народца, ценящего искренность и доброе отношение друг к другу. Здесь я куда уместнее. Я ведь как раз и искала что-то в этом роде: глухую уютную деревушку с простыми жителями без всего этого пафоса. Лучше тут в глуши копать грядки, чем там! Тем более среди фирей, а не людей! Как хорошо, что я начиталась на свою голову всяких сказок, иначе другая б на моём месте свихнулась. Хотя другая бы и не попёрлась в дикий лес с одним печеньем и шоколадками за спиной, это я только такая дурёха отважная.

Проснулась на удивление рано, даже Майри спала. Рассвет только окрасил полосу востока в нежно-розовый цвет. Я вышла к уютному жёлтенькому сооружению, умылась, а затем решила пройтись. Как была: в светлой развевающейся ночнушке и кроссовках на босу ногу. Кто увидит в такую рань? Свежий ветерок бодрил, силы возвращались, мне захотелось хоть немного посмотреть, где я оказалась? Но памятуя о впечатлении, произведённом мной на местный народец в момент прибытия, решила не испытывать судьбу и отправилась прочь от густонаселённого центра.

Домик Бринов стоял на окраине, почти рядом — через два таких же белёных, заросших цветами, дома — начинался другой лес. Он, будто подтверждая название городка, состоял практически из одних дубов. Деревья разрослись, и между ними была широкая протоптанная тропинка, так и манящая пройтись.

Да, было ещё темновато, но меня это совсем не останавливало, солнце вот-вот должно было показаться из-за горизонта, а мне так хотелось встретить рассвет где-нибудь на холме, откуда я смогу увидеть весь, или хотя бы часть этого нового для меня и прекрасного мира. Почему-то казалось важным встретить новый день так. Новый день в новом мире и в новой жизни. Это понимание будило неконтролируемую эйфорию, я не могла поверить своему счастью! Это чувство было слишком сильным, поэтому просто сдалась ему и шла, сияя взглядом и улыбкой.

Город располагался в долине между холмами. Я пришла в него с северо-востока, а теперь направлялась на северо-запад. Тропинка постепенно забирала вверх, становилось светлее. Я ждала, когда, наконец, появится опушка или прогалина, чтобы можно было бросить взгляд из-за густых крон дубов, но чем дальше я поднималась, тем гуще они надвигались надо мной. Я бы повернула назад, но тропинка была настолько протоптанной и даже будто выметенной, что не возникало сомнений, что ею регулярно пользуются, а значит, она должна была куда-то вести.

И привела, но не на вершину холма, как я думала, а к небольшой скале с выдолбленной пещеркой. Неглубокой, чуть больше фирьской спаленки. Рядом, почти у входа, из-под земли бил ключ, превращаясь в мелкий весёлый ручеёк, бегущий по искусственному каменному ложу с декоративными арками. В дальнем конце пещеры стоял мраморный постамент, а на нём небольшая, ростом с фиря, статуя очень красивой женщины. Похожа на человеческую, но её утончённая красота, напомнила мне про эльфов. Но что же, раз тут есть «хоббиты», то почему не быть и эльфам?

Я не стала удивляться, когда, подойдя ближе, как и ожидала, увидела выбивающиеся у неё из под волос кончики заострённых ушей. Но затем мысли перестали мотаться, как две стрекозы над рекой, потому что я взглянула ей в глаза. У мастера, который создал её, были даже не золотые, а бриллиантовые руки, настолько точно, он проработал каждую деталь. С каким терпением и любовью он выточил каждый волосок в бровях этой мраморной девы! Но я не могла понять, как можно было в простом камне, простыми живыми руками передать эту всеобъемлющую доброту? Лицо статуи лучилось любовью ко всему живому, будто она была сама средоточием этой любви, будто это не резной камень, а сама вселенская благость, собранная со всего мира здесь, в маленькой фигурке.

Я тряхнула головой и огляделась. На постаменте перед ней лежали цветы, яблоки, несколько пирожков, горсть орехов, цепочка и крохотная тряпичная куколка. В ногах статуи чадил потухающий светильник — масло почти кончилось. Я почему-то, не задумываясь, подлила в него ещё из стоящей рядом бутылочки, и только тут догадалась, что, скорее всего, попала в храм какой-то местной богини. Как себя вести я не знала, так что вежливо и почтенно поклонилась, чуть было не перекрестившись, как это обычно делали люди в наших церквях. Хихикнула, смутилась и поклонилась вторично, с ещё большим почтением. Конечно, мне никто не ответил. Я ещё немного с любопытством поразглядывала пещеру, но больше в ней не было ничего примечательного — голый, грубо отёсанный камень и глинобитный пол.

Ах да, солнце восходит! Я же хотела встретить рассвет, и сейчас у меня есть возможность! Почему-то казалось, что это что-то значит для меня, какой-то особый ритуал. Встретить солнце. Тут не видно даже неба, а вот вершина скалы была отличным плацдармом для этой задачи.

Я без особых усилий взобралась на неё, держа подол в зубах. А неплохо я за последние дни натренировалась! Даже почти не запыхалась. Оглядела почти плоскую, с небольшим уклоном, поверхность и удобно расположилась на островке мягкого, ещё влажного мха. Города всё равно не видать из-за деревьев, но виден горизонт, бугрящийся холмами.

Рассвет приближался, вот уже небо перешло из розового оттенка, в светлый желтоватый. Подул ветерок, и над горизонтом медленно показался первый неторопливый лучик солнца. Он окрасил верхушки дубов в радостный золотой свет и заставил меня сощуриться. Птицы разом удвоили свои старания, наполняя щебетанием весь лес вокруг. С появлением первых лучиков пришло и тепло, я зябко поёжилась и расправила плечи, небо тихо наливалось светом, и, глядя на него, мои веки тяжелели. Я легла прямо там, где сидела. Уже совсем скоро станет тепло — я не успею замёрзнуть…

Сон был необычный, тот редкий, когда знаешь, что не спишь. Я встала и огляделась. Всё выглядело по-другому, казалось, каждый листочек сам по себе излучает тёплый свет. Тело было удивительно лёгкое, я спорхнула со скалы и плавно опустилась перед входом в пещеру.

В отличие от реальности, здесь её заполнял яркий свет, но он, будто проникал сквозь тело и не слепил. Меня так и потянуло войти. Внутри уже не было статуи, вместо неё там стояла женщина. Или это был столп света силуэтом её напоминающий? Я узнала ту прекрасную эльфийку с добрыми глазами. Она протянула ко мне руки, будто призывая в свои объятья. «Дитя моё — услышала я её прекрасный нежный голос, хотя губы её не шевелились — приди ко мне, я успокою твои печали».

Я сама не заметила движения, но ведь это сон. Очутилась в её объятьях, и душу переполнил сладостный трепет, я готова была раствориться в пронизывающем меня свете, даже захотелось немного поплакать. Но вдруг почувствовала, что кто-то меня зовёт.

Это было странное чувство, кто-то позвал меня по имени, и я знала, что позвали именно меня, но имя было какое-то другое, я не знала его и не смогла расслышать. Обернулась и в тот же момент оказалась в пещере одна. Свет потух, оставив лишь пробивающиеся утренние лучики. А у выхода, в лучах солнца, заставляя меня зажмуриться, стоял кто-то. Тёмный силуэт не шевелился, но я знала, что именно он звал меня и ждёт, когда я подойду.

От него не веяло этой светлой силой, как от всего остального, он был преисполнен тяжёлым, но каким-то удивительно родным теплом, знакомым и незнакомым одновременно. Это напоминало тепло от свежего сухого полена, горящего ровным бездымным огнём в очаге, к которому спешишь после долгой прогулки под холодным дождём. Это было как прикосновение кошки, хищной и опасной, но любящей и пушистой, когда нужно. Он совсем не испугал меня, хотя казался куда сильнее всего, что окружало нас. Я почему-то была уверенна, что, захоти, он бы смял всю эту реальность, даже не сделав лёгкого усилия. Будто только он один был настоящий, а всё остальное — нарисованный на тонкой газетной бумаге черновик.

Я не видела его лица, лишь тёмный силуэт на фоне слепящего солнечного света, но знала, что он смотрит прямо мне в глаза, прямо в душу. Улыбнулась ему, а в голове вновь раздался голос, но теперь спокойный мужской. Он говорил тихо, почти шептал, видимо, чтобы не пугать своей силой. Он сказал мне:

— Твой путь ещё не окончен. Ты должна идти дальше.

Силуэт повернулся и указал рукой на юг. Да, именно туда я неосознанно шла всё это время, туда меня влекло с самого начала. Я увидела, будто в подзорную трубу, горы и реки, промелькнувшие перед моим взором слишком быстро, чтобы я могла их запомнить. Красивые, потянувшие какие-то новые струны души, места. Подумала, что, может, стоит сказать ему, что я решила — и когда это успела, не спросив хозяев? — остаться жить в Дубах, но он будто прочитал мои мысли, и вновь сказал:

— Твой путь не окончен. Иди к Ирту…

И он исчез, а следом за этим я вдруг резко ощутила своё физическое тело и проснулась.

Солнце уже совсем встало, в городке раздавались голоса непоседливых фирей, из тех, что не любили долго нежится в постелях. Я поспешила обратно, зная, что меня могут искать, и, наверное, волнуются. Но вроде не сильно заспалась, минут двадцать, наверное?

Пока спускалась в город, мысли о странном сне не оставляли меня. Ума не приложу, кто это мог быть? Сейчас этот тёмный силуэт даже пугал немного, настолько реальным и ощутимым он был. Раньше у меня бывали похожие сны. У нас их называют осознанным сновидением. Я выходила из тела и, как бабочка, порхала по комнате, вылетала из окна, гуляла по городам реальным и фантастическим. Мне это нравилось, я старалась видеть такие сны почаще. Иногда у меня даже случались пророческие сны. Однажды я сначала во сне, а затем и наяву сдала зачёт, и при этом мне попался именно тот вопрос, на который я отвечала во сне. В другой раз мне снилось, что одна моя знакомая убеждала меня не идти в один клуб, куда намыливались мои родители. Но мне пришлось пойти, и там какой-то пьяный парень пребольно ударил меня пивной кружкой. Так что ещё две недели я ходила с огромным фингалом, который невозможно было замазать никакой косметикой. Я достаточно серьёзно относилась к таким снам, хотя расскажи я об этом кому-нибудь, меня бы подняли на смех. Но здесь, среди этих волшебных созданий, я подумала, что могу попробовать, хоть в шутку, упомянуть этот свой сон, может, мои маленькие друзья тоже отнесутся к нему серьёзно?

Элни я увидела издалека. Он показал в мою сторону рукой, что-то крикнул в открытую дверь и исчез в ней. Когда я дошла до крыльца, они с сестрой снова выглянули. Отсутствие осуждения на их лицах пролилось бальзамом на душу, ведь когда я предпринимала попытки ненадолго отлучиться погулять в одиночестве раньше, уже через четверть часа мне начинали названивать, а затем ругали, будто я делала что-то постыдное. Фири же просто были рады, что я вернулась. Здорово! И чем я им приглянулась?

Я пожелала им доброго утра, они ответили тем же, и Майри позвала за стол. Завтрак был восхитительным, как ему и полагалось быть. Созданный руками умелой хозяюшки из свежих продуктов без намёка на химические добавки. Откусывая хрустящий только сорванный огурчик, я с наслаждением думала, что его удобряют настоящим густым и свежим навозом.

Кстати! Надо будет угостить хозяев моим печеньем, тут вряд ли такое есть. Лишь бы только у них с непривычки животы не разболелись… О, у меня же ещё и шоколадки остались!

Окончив завтрак, фири занялись своими делами: Элни ушёл куда-то, Майри принялась мыть посуду. Я, было, сунулась ей помочь, но она тактично отказала, предложив пока перебрать ворох вещей, которые по её мнению могли мне подойти.

К своему удивлению я обнаружила среди прочих вполне подходящую рубаху и льняные штаны. Как позже узнала, сшитые из скатерти специально для меня. Рубаха была чуть маловата, но я этому только обрадовалась, потому что благодаря своему размеру, она выгодно подчёркивала мои вполне достойные формы. В подмышках жмёт, правда, слегка…

Одежда, в которой я ходила до этого, была хоть и выстирана, но уже порядком поистрепалась. Джинсы были разодраны на самом интересном месте, заплатка, пришитая сверху, была достаточно плотной, но я совсем не была уверена, что она выдержит мой какой-нибудь особо вычурный рывок через забор, например. На футболке красовалось шикарное жирное пятно, которое не смогли вывести даже умелые ручки хозяйки. Про пуховик я вообще молчу, такой драной одёжки я даже у модных дизайнеров не встречала в их эксцентричных коллекциях! Зашивать куртку Майри пока не стала, справедливо считая, что на это полгода уйдёт. Да и тепло уже, на кой она мне здесь? Одна толстовка была во вполне приемлемом состоянии.

Я взяла рубаху со штанами и удалилась переодеться.

Спаленка, в которой мы все вместе размещались, была крохотной. Как и весь остальной фирьский домик. Потолки везде низкие — постоянно пригибаешься. У дальней стенки под окном стояла кроватка Майри, рядом с дверью — Элни, а посредине разложено моё исполинское лежбище из нескольких перин и трёх одеял. Впрочем, простыню, как и ночнушку, фири для меня добыли человеческую. Видать где-то были в Дубах запасы на случай.

Я неловко стала натягивать штаны и заметила на стене зеркальце в круглой оправе, диаметром сантиметров сорок. Когда я в него заглянула, показалось, что на меня смотрит какой-то дикий зверь, так я изменилась за эти несколько дней. Волосы уже не напоминали старый веник, какими они были до того, как фири попарили меня в своей баньке, но, тем не менее, они уже мало походили на те гладкие локоны, что мне укладывали чуть ли не каждый день. Хотя, признаться, теперь они мне нравились намного больше: они стали пышнее, и будто гуще. Под глазами красовались замечательные фиолетовые круги, возникшие то ли от недосыпа прошлых дней, то ли от переизбытка отдыха в последующие. К тому же я сильно похудела, лицо осунулось и черты стали жёстче.

Но больше всего изменился взгляд. Теперь это был не затравленный уставший взгляд старой цирковой лошади, а взгляд молодого волчонка, готового оскалить свои крошечные, но острые зубки. Это порадовало, ведь это значило, что я стала сильнее.

В новой одежде мне сразу стало как-то свободнее, особенно порадовало наличие штанин. В длинной ночнушке движения были скованными, а тут мне то и дело приходилось сидеть в раскоряку. Одежда приятно пахла хозяйственным мылом и лавандой, которую фири клали в шкафы с одеждой, защищая её от моли. Вот с обувью было сложнее, ведь местные ею не пользовались. Но мои кроссовки ещё держались в приличном состоянии, поди не Китай, и я решила, что обувью я как-нибудь да разживусь. Позже.

Да и вообще, на улице было тепло совсем по-летнему, так что я отставила в сторону свою смердящую обувку, и прошлёпала босиком обратно в кухню. Майри критически оглядела меня, подёргала штанину, что-то пометила у себя на маленькой дощечке угольным карандашиком и удалилась в другую комнату, таща с собой ворох оставшегося тряпья.

К обеду вернулся Элни, таща за собой мешок с мукой и ещё какими-то припасами. Пообедали и вышли в небольшой садик перед домом. Фири расстелили одеяло, и мы устроились под солнышком. Я достала печенье и распотрошила пачку прямо на покрывало. Элни закурил трубку, ещё больше сливаясь с образом классического хоббита, а Майри тихо заговорила:

— Вчера ты рассказала нам свою историю, а теперь мы расскажем тебе свою, а что делать дальше, ты решишь сама.

И она начала.

Фирьских поселений в Нелита было совсем немного, всего три-четыре колонии на весь континент, и все поблизости. Нелита — как добавил Элни — это огромное государство, с трёх сторон омываемое морями и океанами, а с четвёртой окружённое длинной горной цепью. Оно делится на две части: Силур и Нелита, хотя обе эти части были одним государством. Которое тоже называлось Нелита. Дубы были образованны около тысячи лет назад, и из маленькой в три дома деревушки, выросли в целый город на полторы сотни домов и около пятисот жителей. Судя по серьёзности, с которой Майри произносила эти цифры, для фирей это действительно было очень много. Но их народец жил обособленно, они не стремились подмять под себя весь мир, как это делают люди, поэтому за тысячелетие их быт практически не изменился. Всё так же тихо протекала жизнь, и все были довольны. Раз в год катались в соседние города на смотрины, да и всё.

Иногда в Дубы заходили караваны людей, которые закупали у них овощи, картошку и кукурузу. Самая вкусная картошка — похвастался Элни — растёт именно в округе Дубов, поэтому люди так и тянуться забрать её как можно больше. Хотя и платят не скупясь.

В Дубах отродясь не знали войн. Все, что гремели в людских городах, обходили тихое фирьское поселение стороной, чему сами фири были несказанно рады. Да и кто в своём уме будет устраивать войны ради картошки?

Как и откуда фири появились в Нелита, никто точно не знал, но до сих пор фирьские мамаши пугали своих деток рассказами о каштановых рощах, растущих на опушке Блуждающего леса.

Лес этот заслужил своё название. Он был легендой. Никто не знал как, но каждый год весной лес вырастал в новом месте, цвёл, зеленел, желтел и опадал. А на следующий год всё возвращалось на свои места, и Блуждающий лес продолжал своё путешествие где-то ещё.

Поговаривают, что Блуждающий лес, это естественный портал в другие миры. Собственно, почему фири и поняли, что я не отсюда. «Искажение магического пространства» — по слогам продекламировала Майри, скромно заметив, что она немного читает.

А вот с каштановыми рощами разговор был более печальный. Сказки сказками, но в одной такой роще двадцать пять лет назад пропали родители Майри и Элни. Тогда Блуждающий лес вырос как раз возле того холма, где я познакомилась с фирем. Многие боялись к нему подходить, и старшие Брины вызвались выяснить, что там происходит. Они вошли в рощу, и больше не вернулись. Майри тогда было всего семнадцать, а Элни только учился писать.

Никто больше не рискнул зайти в рощу, и детям пришлось учиться жить самостоятельно. Майри ещё надеялась, что родители вернутся, но когда весной сошёл снег, на поляне, где росли каштаны, нашли два крошечных скелета и фамильный медальон Бринов. Их надлежаще похоронили, пожалели детей, устроили большие поминки, и больше о них не вспоминали — слишком страшно было фирям думать об этом.

Рассказывая это, Майри расплакалась, и Элни пришлось оканчивать за неё.

Дом достался им по наследству от родителей, они жили в нём с самого рождения. Майри, как уже понятно, была старшей сестрой, ей было сорок два, а Элни был младше её на восемь лет. Она ухаживала за ним до тех пор, пока он сам не стал добытчиком в семье. Так они и жили последние годы. Хотя на Майри уже давно поглядывал другой молодой и хороший фирь, живший на соседней улице, и разговоры о свадьбе всё чаще проскальзывали в её беседах с подружками. Элни это немного огорчало, но он крепился, зная, что не сможет всю жизнь быть сестре обузой. И когда он не думал о том, как ему будет без неё, он искренне за неё радовался.

— Вот теперь ты знаешь, как мы живём, — заключила Майри, высморкавшись в маленький розовый платочек. — Но теперь мы должны обсудить другой вопрос: откуда же ты к нам пришла?

— Насколько я понял, — вставил Элни, — ты, скорее всего, попала к нам из другого мира через Блуждающий лес.

В этот момент я прикусила язык, чуть было не помянув «капитана Очевидность». Не поймут иронии.

— Тот старичок, — продолжила объяснять Майри, — это проводник, как говорят в моей книге легенд. Я её после смерти родителей купила у людей. Он не простой смертный. Считается, что он существо совсем другого порядка. Он хранитель этого леса. Я читала, что в Блуждающем лесу бывали некоторые народичи, и те, что встречали его, быстро находили дорогу обратно. Хотя в книге конечно не написано о тех, кто не возвращался в наш мир вовсе. Так вот, я думаю, что ты первая, кто перешёл границу с той стороны на эту! Ну, во всяком случае, первая из тех, о ком я слышала.

— Я уже подумала об этом… — выдохнула я. — Хотя, если честно, до сих пор поверить не могу, что это так! Вы себе не представляете, насколько нереально это в нашем мире! А кто такие «народичи»?

— Народичи? — переспросил Элни. Майри оказалась прозорливее и пояснила:

— Народичи, это те, кто населяет Нелита. Я народич, люди народичи, эльфы и прочие. Мы же не будем каждого по отдельности называть? У вас разве не так?

— У нас только люди… Обалдеть!

Ох ты ж ничего себе! Тут и эльфы есть! А кто ещё? Удивительно! Я попала в сказку, точно!

Вскочила на ноги в порыве эмоций, и начала пританцовывать, не имея сил справиться с нахлынувшими чувствами, но быстро спряталась обратно за заборчик, под угрюмым взглядом соседа напротив, косившего траву, и глубоко возмущённого таким легкомысленным поведением.

— Так значит, — удивлённо взглянула на меня Майри, — ты не будешь искать дорогу домой? Обратно в свой мир?

— Нет, конечно! Я же рассказала вам, какая у меня там жесть была! Ни в коем случае! Я никогда туда не вернусь!

— Но… — неуверенно протянул Элни, — ведь это же всё-таки твой родной мир, неужели ты не будешь по нему скучать?

Я уже хотела опять разразиться убеждениями в своей полной неприязни к миру, который покинула, даже начала мотать головой, в качестве вступления, но тут Майри улыбнулась и сказала:

— Я рада! Значит, наверное, ты хочешь остаться у нас? Тебе здесь понравилось?

Я аж замерла на месте, не веря своему счастью! Меня пригласили! Разрешили! Божечки, да ведь это… Но тут я вспомнила утренний сон и чуть поутихла.

— Да, очень! — искренне ответила ей. — Я как раз думала о том, чтобы попросить вас приютить меня здесь где-нибудь и подыскать мне занятие, которым я смогу помочь в деревне, но…

— Что «но»? — не выдержал Элни.

— Я сегодня была на том холме, — махнула в сторону тропы рукой, — там, кажется, был какой-то храм, я заснула на скале — хотела встретить рассвет. Меня там сморило, и, только не смейтесь… Сон странный приснился.

Я рассказала о нём фирям, но они на удивление серьёзно и сосредоточено слушали рассказ.

Подумав немного, Майри сказала:

— Храм, в котором ты была, принадлежит богине Алете, самой почитаемой богине в нашей стране. Это богиня плодородия, мира и семейного очага. Она покровительница матерей и молоденьких девушек, но к ней ходят за помощью почти все жители Нелита, и не важно, какой расе ты принадлежишь. Я думаю, что когда ты во сне спустилась в храм, ты встретила именно её. Повезло, конечно! — она потёрла ладошки в восхищении. — Но я совсем не знаю, кто мог быть тот мужчина, который позвал тебя. Но думаю, что тебе нужно слушать его. Возле храма Алеты не может обитать какое-то зло, значит — это был друг.

— Майри, ты даже не ставишь под сомнение то, что это мог быть просто сон? — удивлённо спросила я.

— Нет, конечно, Даша, ведь ты уснула прямо над храмом! Наши в него часто приходят именно за снами, которые дают ответы. Хотя, — она смущённо засмеялась, — никто ещё не позволял себе заснуть прямо на крыше, если бы об этом узнали служители, они бы это не одобрили, — Майри усмехнулась.

Я тоже улыбнулась, и, подумав, спросила:

— Так что же, это значит, что я должна опять собираться в путь?

— Да, только это оно и может значить… — печально сделал вывод Элни.

— И что же, я даже не могу задержаться у вас хоть на недельку-две? — расстроено подняла глаза на фирей.

— Я думаю, Даша, что если тебе сказали, то лучше не медлить, — опять вступила в беседу рассудительная Майри, — но я вполне уверена, что ещё денёк ты можешь у нас погостить. Всё равно раньше мы не соберём тебя в путь. У тебя же почти нет одежды, да и научить тебя надо много чему, чтобы ты опять не заплутала и не умерла от голода.

Фири дружно заулыбались и вернулись в дом заниматься своим хозяйством, а я ещё долго лежала на покрывале, задумчиво жуя так и не тронутое за разговором печенье, глядя в небо, и думала о том, что же мне ещё предстоит, и радовалась этому и печалилась одновременно.

7 глава
Крепкое фирьское

Уходить было жалко. Только обрадовалась, что нашла себе местечко, о котором мечтала, и вот уже вновь нужно думать о предстоящей дороге. Собираться, готовиться… Я бы всплакнула, но почему-то не получалось. Всё же это здорово! Это ведь приключения! И я для чего-то нужна здесь! Кому-то и для чего-то! Именно я! Это пугало, но радость перевешивала. Будто открываешь новую книгу, и не знаешь, что ждёт впереди, но уже чувствуешь, что книга тебе понравится.

Вечер прошёл в разговорах о том, где и как устраивать себе ночлег, как разжечь костёр, если дрова сырые, какие коренья можно есть, где их искать и как их правильно приготовить. Элни даже попытался научить меня ловить рыбу, но за столом это всё равно не получилось. Они долго спорили, перебивая друг друга, как лучше путешествовать: короткими переходами, c коротким отдыхом, или длительными, и не менее длительным привалами.

Я диву давалась, откуда фири, по виду заядлые домоседы, знают это? Хотя в подобных вещах они однозначно умнее меня. Как минимум, потому что живут на природе. Ну, вот вряд ли, даже с натяжкой, можно было назвать Дубы городом. И по размеру село, и по виду. От города тут только название, а так почти дикая местность! Но какое чудесное место!

Фири старательно пытались научить меня определять сторону света, когда не видно солнца. Все нормальные дети изучали это на уроках в школе, но я со своими фантазиями, конечно, это всё проморгала и забыла. В общем, вечер прошёл познавательно, и легла я уже за полночь с переполненной знаниями головой. Долго ворочалась, а когда заснула, мне снилась картошка, которую я старательно пыталась выкопать удочкой, но из-за того, что солнце не светило — никак не удавалось приготовить грибы.

Утро следующего дня началось бурно. Только я после утренних процедур втиснулась обратно в узенький дверной проёмчик на кухню, как Майри вывалила на меня кучу заданий. Во-первых, меня, как самую здоровую, отправили наколоть дров. Смешно было всем. И Элни, который меня учил, и соседям, которые любовались через заборчик на здоровенную девицу, которая попасть не может; и даже, наверное, топору, который весело рассекал воздух, проносясь мимо полена, колоды и, хвала всем богам, моих ног тоже. Но, спустя четверть часа, дело худо-бедно пошло, и к тому моменту, когда солнце начало припекать, я справилась с неплохой такой кучей.

Было приятно осознать, что я смогла помочь, и что хоть какой-то толк есть от меня. Ведь там, в Питере, ну что я могла предложить? Красивое личико улыбнуть? Ляжку аппетитную на фото предоставить? Торговать лицом, как выражались некоторые, а пользы? Никакой. А тут я начинала собой гордиться, что дело делаю, не просто так борщи с пирогами за оби щёки уплетаю!

Затем Майри отправила нас с братом в местную лавку закупить продовольствия и ещё кой-чего. Мы шагали по улочке, выбивая пыль босыми пятками, и смеялись. Мощёной была только одна — центральная, остальные были либо присыпаны песком, либо представляли собой бугристые глиняные дорожки. Наверное, не очень тут ходить-то, когда дожди…

Городок был маленький, и не только по количеству жителей. Здесь всё было такое низенькое, миниатюрное, будто кукольное. Повезло ещё, что потолки почти в мой рост, не приходилось биться головой. Но почти-почти, тютелька в тютельку, на пару сантиметров ниже — и всё, отбила бы макушку. Хотя в качестве метёлки от паутины я сгодилась отлично! Из домика Бринов почти всю вынесла на волосах.

Домики вокруг были все сплошь одноэтажные, кое-где только были надстроены жилые чердаки. Или это только на окраине, откуда мы шли? Ну да, ближе к центру появились и двухэтажные. Правда, по человеческим меркам, мало отличались от обычного одноэтажного дома. Я их и не заметила тогда, три дня назад, когда спускалась вместе с Элни. Подумать только! Я уже четвёртый день здесь! И уже неделю в бегах! А казалось, только вчера это было…

Я разглядывала округу и жителей, а жители меня. Ну да, выглядела я более чем странно для них, наверное. Хотя они-то людей видели, пусть и не так вычурно одетых, а вот я фирей — нет. Теперь я понимала, в чём разница. Хоббиты в исполнении Джона Рональда Руэла были милыми, похожими на крольчат, уютными созданиями, жившими в норках и ведущие степенный образ жизни. А фири же больше напоминали шкодливых детей. Нет, похожий дух прослеживался, что-то было общее, однозначно. И фири тоже ходили босиком волосатыми лапками, курили длинные трубки, неодобрительно глядели на шумящих соседей и на мои восторженные взгляды. Занимались своим уютным хозяйством. Но всё же были какими-то другими. Не такими чопорными, что ли?.. Ну и двери — да. Двери квадратные. Дома наземные, а не норы и землянки. Просто маленькие люди. Ушастые, большеногие и безбородые люди. Интересно, откуда у них стекло в окнах? Здесь его так же из песка делают?

Они суетились по каким-то своим делам, ходили по улочкам, из-за заборов раздавались будничные звуки. Кто-то стирал бельё, кто-то полол грядки. Доили коров и коз, кормили кур и прочую живность. В какой-то момент я поняла, что местные коровы тоже чем-то неуловимо отличаются от наших, но чем, так и не поняла.

Здесь всё было другое, но я не могла понять — какое. Цветы в горшках вроде те же, а вроде и нет. Цветущая яблонька пахла душистее, чем наша, а цветы были крупнее и розовее. Вишня висела спелыми гроздьями, но хвостики были короче, а ягоды чуть-приплюснутой формы. Всё и то, и не то одновременно. Меня восхищала эта неуловимая инаковость! Очередное напоминание, что я уже не на Земле! И гарантия того что меня не найдут.

— Смотри куда прёшь, громадина! — раздался грозный оклик снизу. Я чуть было не запнулась о мальчишку, сосредоточенно ковырявшего палкой в земле. Совсем крошечный! Это, похоже, фирьский ребёнок. Нужно быть осторожнее!

— А ты чего на дороге расселся, Мити? — ответил Элни, уставив кулачки в бока. — Уйди с дороги! А не то телега поедет — затопчут тебя! Вставай давай, а то мамке пожалуюсь!

Пацан недовольно поднялся, зыркнул на нас по очереди злобным взглядом и побежал куда-то дальше по улочке. Элни был доволен. Судя по его виду, он совсем недавно осознал себя взрослым и теперь наслаждался новым статусом. Не удержалась и хихикнула.

— Ну а что? — развёл руками фирь, широко и озорно улыбнувшись.

— Пастаранииись! — рявкнули за спиной, и мы отпрыгнули к обочине, мимо протарахтела повозка, запряжённая пони. — Встали посередь дороги, делать вам нечего!!! — возмущался полный фирь на козлах. — Девка твоя стоеросовая понятно — дура, а ты-то уже когда повзрослеешь, дубина!

Было и обидно, и смешно одновременно, поэтому я покраснела и засмеялась. Элни просто покраснел. Ну да, отличное место нашли для переглядываний. Вздохнули и пошли дальше.

Всё же в Дубах было одно здание нормального — человеческого — размера. В центре города на площади напротив рынка стояла здоровая, по сравнению со всем остальным, двухэтажная таверна. Или постоялый двор? Не знаю, как это точно называется. Короче гостиница с рестораном. И судя по размерам дверных проёмов и высоте этажей, здание строилось для людей. Ах, ну да, Элни же говорил, что сюда приходят караваны, наверное, для них?

Я встала напротив неё и уставилась, открыв рот. Какая классная! Деревянная, стены белые и балками крест-накрест, как в средневековье! Я такие в Европе видела. Над первым этажом нависала мансарда, подпёртая косыми деревяшками. Все окошки с дверями открытые, на перилах покрывала висят или что-то похожее, сквозь окна на первом этаже было видать, как на огромных деревянных столах покоятся ножками вверх стулья, а между ними маячит светлый чепчик суетящейся фирьки, выметающей пол. Видать, гостей сегодня нет, вот и затеяли уборку.

Бедные, неудобно-то, наверное! Мебель громоздкая, перила на мансарде тоже высокие. Эх! Представила, как нанялась бы в эту таверну администратором, ну или как тут это называется? Да прислугой хотя бы! И мне работа подходящая, и маленьким народичам помощь… Но не судьба! Ладно, посмотрим, как будет история развиваться, может, и вернусь сюда потом? Когда дойду до того непонятного Ирту и разберусь, чего там от меня надо.

— Эй, Даша! Чего встала? — окликнул Элни.

— Да так… — улыбнулась я и пошла за фирем.

Мы вошли в рынок, и я окончательно погрузилась в созерцание. Молча принимала в руки мешки, тюки и пакеты, даже не глядя, чего фирь берёт. Здесь всё было такое миленькое! Крохотные прилавочки, серьёзные фири торгуются — такие забавные! По краям рынка домики с магазинчиками, и всё маленькое такое! А вкусностей сколько вокруг! Фруктов душистых одних валом! И вишня с черешней, и ягоды всякие лесные-садовые, абрикосы ранние, неведомое что-то, но тоже пахнет сладко!

Интересно, какое время года сейчас, раз абрикосы поспели? Но у нас яблони в мае цветут, ещё два месяца ждать, а здесь, кажется, май уже вовсю жарит! И как я спутать могла-то? Теперь ясно, что другое время года, а я на Крымский климат грешила. А, может, персики тоже уже поспели? Было бы здорово. Я их так люблю! Надеюсь, они есть в этом непонятном Нелита…

С рынка вышли нагруженные покупками и довольные оба. Я впечатлениями, Элни — тем, что эти впечатления подарил. Да, маленький фирь был очень рад демонстрировать мне местные достопримечательности, и сам новыми глазами оценивая то, к чему привык. И да, чего таить, был горд тем, что его родной город понравился этой непонятной пришлой девчонке.

Как только вернулись, Майри отправила меня за водой, а сама забрала брата в дом что-то мастерить. Воды я притараканила много, радуясь, что помогаю. Залила все бочки и большой резервуар рядом с банькой. А вот если этот резервуар поставить на крышу и сделать дырочку, то можно будет душ принимать! Так, а когда хватит, как воду закрыть? Ладно, приберегу свои идеи при себе, толку от них? Всё равно, как чего сделано, не понимаю.

Но меня волновал сейчас другой вопрос. Не знаю, сколько денег потратил Элни, закупая еды, и сколько той еды мне дадут с собой, да и не важно, я и так уже четыре дня харчуюсь за их счёт, а расплатиться мне нечем! Карты тут точно не принимают! А от наличных моих тоже пользы никакой. Разве что картинка красивая на бумажке и всё. Надо что-нибудь ценное сбыть в лавке, чтобы хоть как-то отблагодарить фирей, которые меня так выручили!

Я встала, облокотившись об угол дома под вишней, сорвала себе пучок ягод и стала перебирать в памяти, чего у меня такого с собой есть, что можно продать без вреда для меня и местного менталитета. А было у меня не так уж много всего: зажигалка, которую я, конечно, не отдам, связка ключей от дома, студенческий и прочие документы, которые и ценности не имеют здесь, и мне пригодятся на всякий случай, мало ли? Почти севший смартфон и бесполезная зарядка, часы. Вот их можно было бы и попробовать продать, но как я тогда сама буду время определять? Мне по солнцу это делать ещё учиться и учиться! Не, пусть пока будут. В крайнем случае, в каком-нибудь людском городе подороже продам.

Но больше ничего такого и не было. Бутылка пустая как фляга пригодится. Одежда нужна, да и куртка с пледом. Ночью в лесу без куртки дуба дам! Не думала раньше, что ночевать в лесу настолько холодно! Аж поёжилась и чуть не поперхнулась ягодой. Вкусная здесь вишня какая! Эх, рай земной просто! О, у меня же ещё две шоколадки осталось! Такого здесь точно нет!

И тут же улыбка сползла с лица. Так. Здесь нет шоколада! Не отдам!!! Моё!

Ну, хоть какой-то минус нашла в этом прекрасном мире, а то совсем идеальный. Хотя, может где-то и есть? Я же не спрашивала…

Ну вот, получается, что и нет у меня ничего. А хотя… У меня же на куртке эти стразы гадские! Ненавижу эту дрянь блестящую! Если их наковырять штук десять хотя бы, можно было бы и продать, а, может, и неплохо получить за них! А остальные ободрать и Майри вручить в качестве подарка. Ну да, не драгоценности, но красивые же! Вот будет замуж выходить, на платье себе приделает. Всё, решено! И я отправилась домой искать куртку.

Когда я, низко пригибаясь, зашла в кухоньку, прополоскав в придверном тазу босые ноги, фири притихли, а Майри отвернулась к окну. Наверное обсуждали что-то личное, а тут я… Извинилась и прошла в спальню. Куртка обнаружилась у Майри на кровати, уже частично заплатанная, частично ещё нет. Боги, хозяюшка какая! И аккуратно-то как! Вот у кого ручки золотые! Нет, точно обдеру и отдам! Хоть что-то.

Майри застала меня у себя на кровати где-то через полчаса. Увидала, что я делаю, и всплеснула руками.

— Да за что ж ты, красоту-то такую! — воскликнула она чуть ли не со слезами на глазах. Я пояснила, что хочу попытаться продать часть, чтобы обзавестись деньгами, а мне они никогда не нравились, на что Майри покачала головой: — Раньше надо было думать, сейчас уже все лавки закрыты, это только завтра утром, если до выхода.

Она ещё раз осуждающе покачала головой, глядя на дело рук моих, и отобрала куртку, чтобы продолжить ремонт. В принципе я уже почти все отковыряла, поэтому ссыпала стразы в какую-то мисочку и вышла во двор. Ну и ладно. Ну и не больно-то хотелось. Да и пусть, оставлю все фирям! Им и продать проще будет, я ж в местной валюте не разбираюсь совсем, нагреют меня ещё, а я и не пойму… У меня ж на лице написано: «иностранка». Такую грех не ободрать.

Худо-бедно собрались только к закату. Тючок с вещами получился объёмный. Эх, завтра на рассвете уже уходить! А ведь я даже толком по городу не погуляла. Только на рынок туда-обратно, да в храм… Жалко! Попросила фирей сводить меня на прощание в центр. Элни на удивление быстро согласился, и они вдвоём меня повели.

Уже стемнело, большинство жителей сидели по домам, улочки были тёмными и пустынными, подсвечивались только из окон домов. Но свечи, даже несколько, не давали яркого света. Майри сокрушалась, что нужно было взять фонарь, и мне так захотелось выпендриться, но телефон остался в сумке. Ну, и леший с ним! Пригодится ещё заряд. В целом не так уж и темно, я вообще неплохо в темноте видела, а за последние дни так вообще поднаторела.

Узкий месяц светил тускло, но жёлтые пятна на дороге вполне давали представление о том, куда двигаться. Тихо на улице, тепло, цветами пахнет и едой. Так уютно! Так уходить не хочется! Не знаю уж, кто там меня зовёт… Но вообще, наверное, и хорошо, прав он. Фири чудесные! И здесь так хорошо! Но мне нужны люди… Рано или поздно я начну тосковать. Так что выше нос! Сейчас глазами наемся, и можно будет завтра с чистой душой отправляться на поиски этого Ирта непонятного.

Мы вышли на главную площадь, где стоял тот самый постоялый двор. Свет горел только внизу, в окна было видно, как пара фирей сидели за столом с кружками.

— Хочешь зайти? — с надеждой спросил Элни.

— А можно? — обрадовалась я.

Майри вздохнула, и мы направились к распахнутым дверям. Оказывается, внутри был специальный подиум по периметру, на нём стояла фирьская мебель, а в центре уже большие столы и стулья, специально для более рослых народичей. Мы отправились к ним, но я, подумав, свернула всё же к фирьским. Я-то одна такая большая, а друзьям будет неудобно. Оказалось, что если придвинуть «взрослый» стул вплотную к подиуму, то можно расположиться смешанной компанией с комфортом.

Тавернщик подошёл к нам и тепло поздоровался с Бринами, по мне же скользнул любопытным, но ненавязчивым взглядом. Наверное, уже все Дубы знали о нелепой человеческой девице, приблудившейся к Элни и Майри.

— Чего изволите? — добродушно поинтересовался он.

Элни отчаянно махнул рукой и заказал пива. Ух ты! Я попробую настоящее фирьское пиво! Натуральное!

Фири были какие-то тихие, переговаривались между собой, но как-то вяло. Я оглядывала помещение и посетителей за соседним столом, которые с небольшой опаской, но больше добродушно, посматривали на меня. Как я и предполагала, в данный момент в гостинице было пусто — не сезон, наверное. А может так совпало? Вообще, жалко, хотелось бы поглядеть на других народичей. А вот если бы ещё эльфа увидеть! Любопытно же! Но нагляжусь ещё, всё впереди! А сейчас — пиво!

Я выпила три фирьские кружки. На наш лад это, наверное, чуть меньше литра, впрочем, понятия не имею. На второй кружке я была уверена, что оно чудесное, но совершенно некрепкое. А после третьей решила наведаться в местную уборную, да так и свалилась на пол. Хохотала, а подняться не могла. Фири вчетвером меня кое-как подняли, но в добавке отказали. Да ладно, прикольно же!

Как возвращались домой — не помню. Помню только, что вели меня за руки, а я горланила на весь город: «Ооооуоооу, юр ин зэ арми нау!». Опозорилась-то как!.. Всех перебудила, наверное! Боже, как стыдно! Хорошо, что утром ухожу, а то, как фирям теперь в глаза смотреть?

Дома я рухнула на свою лежанку, и практически моментально отключилась. И, конечно, не слышала, как фири ещё полночи тихо шушукались на кухне и собирали какие-то вещи.

8 глава
Река, тропа и пони

Разбудил меня Элни когда было ещё темно. Подняться с постели было сродни подвигу: я еле продрала глаза и, шатаясь, потащилась во двор, шлёпая босыми пятками по росе. Фири были какие-то притихшие. У Майри припухшие глаза, будто она плакала, Элни же, напротив, был сосредоточен и серьёзен, как никогда. Позавтракали легко, чтобы не идти на полный желудок. Хотя я первым делом выдула литр компота — очень уж пить хотелось.

Мы посидели в тишине, я оглядела полюбившуюся мне кухоньку, вздохнула, и пошла переодеваться в дорожную одежду. Майри старательно поколдовала над моими джинсами: пришила ещё один карман, дополнила заплатку более прочным куском грубой кожи, достаточно широкой, чтобы можно было спокойно сидеть на земле. Так же мне выдали пару рубах на смену, а ещё фири откуда-то раздобыли три пары чулок для меня. Я радовалась как ребёнок, потому что природа, видимо, не дала мне достаточно мозгов, чтобы захватить с собой тёплых носков, а не эту синтетическую дрянь, откуда только в доме взялась? Пара, что на мне, пришла в негодность за три дня, а запасные всего одни.

Фири наполнили брендовую сумку припасами почти доверху. Заботливая хозяюшка, чтобы мне было легче тащить ношу, пришила пару кожаных лямок, и теперь это был почти рюкзак. К нему же было приторочено моё жалкое одеяло и куртка, тоже заплатанная. И как успела?

Я всё же не выдержала — оставила хозяевам одну плитку шоколада. Не помру! И вообще, шоколад едят, когда грустно, а мне сейчас не до этого! Какой мне стресс заедать, когда лицо уже даже болеть перестало от постоянной улыбки? А они пускай порадуются заморской диковине. Я только объяснила Майри, что такое срок годности и на всякий случай предупредила, чтобы сразу всё не ели. Мало ли?

Взвалив на себя свою поклажу, я ещё раз оглядела уютную фирьскую спаленку, и дала себе слово, если буду жива — навестить их хотя бы ещё раз.

На улице было свежо, пели птицы, а запах цветов был какой-то особенно сильный. Весна! Возле заборчика стоял гнедой пони с притороченной к седлу сумкой и мирно пожёвывал травку. Фири стояли на пороге, обнявшись, и молчали. Я несколько удивилась, но потом заметила, что и Элни тоже одет по-дорожному.

— Элни, ты чего?… — неуверенно спросила я.

— Что, что… — угрюмо ответил он, — иду с тобой. Пропадёшь одна!

— Да как же?! Майри! Это что, правда? Элни! Майри, да вы что?! Как же ты её оставишь?

Майри тихо всхлипнула, но улыбнулась:

— Я рада, что Элни решил идти. Он всегда мечтал посмотреть мир. Знаешь, Даша, мы фири почти все домоседы, но всегда найдётся среди нашего рода чудак, которому всё будет не то и не так. Элни, он как раз чудак. А я знаю, что если чудака не отпустить, он всю жизнь потом будет несчастным. Так что я рада, что он уходит, хотя, конечно, я буду очень скучать!

Последнюю фразу Майри проговорила, уткнувшись носом в передник, и опять начала всхлипывать. Элни ещё раз обнял её, приглушив всхлипывания, а затем твёрдо отстранил и подошёл к пони.

— Его зовут Мохнатик, мне его на день рожденья подарили лет пять назад. Он тоже не отсюда, его ещё жеребёнком с караваном привели, так что думаю, мы все будем рады новому путешествию.

Фирь выглядел почти торжественно, но, глядя на его сестру, я сама чуть не прослезилась. Уже хотела было попытаться его отговорить, но тут Майри, наконец, отняла руки от лица, вытерла слёзы и улыбнулась.

— Ну, вам пора в путь, — в нос проговорила она, — я желаю вам доброго пути, ровных дорог и верных друзей! Берегите себя!

Я не выдержала и бросилась обнимать её. Она обвила мою шею своими крошечными влажными ладошками и прижалась ко мне, напоминая крохотную птичку. Даже страшно, такая хрупкая! Нужно очень аккуратно, чтобы не сломать ей косточки своим неуклюжими огромными конечностями. Потом пришла очередь Элни, он в который раз прижал к себе сестру, но теперь она уже не плакала.

Всё, пожалуй, действительно пора было в путь. Элни отвязал Мохнатика, и мы пошли по дороге, ведущей из деревни в неведомые дали. Майри махала нам, пока мы не скрылись из виду. Элни молчал, и шёл с гордо поднятой головой, но я краем глаза видела, как он, стараясь, чтобы я не заметила, вытирал предательские слёзы и шмыгал носом.

Дорога шла под гору, впереди раскинулись поля, а за ними леса. Вдалеке еле-еле сквозь марево виднелась одинокая гора, как раз там, куда мы направлялись. Я тактично не стала говорить с Элни, пока он продолжал вытирать нос, но вскоре любопытство пересилило грусть, и он стал всё чаще вертеть головой и размашистее шагать. Солнце встало, а мы как раз вошли под сень леса, и дальше наш путь лежал по утоптанной тропинке, раскрашенной солнечными узорами от колыхавшейся листвы.

Это было на руку — ближе к полудню, солнце стало сильно припекать, и мы спешили скорее пройти открытые участки леса, чтобы вновь укрыться под сенью деревьев. Я в одной рубахе и джинсах потела и постоянно откидывала выбившиеся из косы локоны с мокрого лба. Толстовку повязала на пояс, и всё равно было жарко. Если б не Элни, и рубаху бы сняла.

Местность не баловала нас разнообразием: лесок-полянка, полянка-лесок. Тропа упрямо шла ровно вперёд, почти не петляя. Она была широкой и утоптанной. Видимо она и считалась главной дорогой к Дубам, по которой ходили торговые караваны, хотя мне в это верилось с трудом, по ней едва ли прошла бы телега, но фирь подтвердил мою догадку, сославшись на то, что к ним просто с того года никто не захаживал, вот тропка и заросла.

Через час ходьбы, я стала чувствовать сонливость, а к полудню зевала, как львица в зоопарке, разевая пасть и сопровождая её закрытие выразительным рыком. Увидь моя мать такое грубое нарушение этикета, с ней бы удар сделался, и я, думая об этом, разевала рот ещё шире. Не желая того, фирь подхватил моё настроение, и к часу дня, мы одновременно, не сговариваясь, улеглись на полянке, желая сделать привал.

Не заснули только благодаря Мохнатику. Этот милый гнедой пони, с чёрным хвостом и такой же чёрной чёлкой, прикрывавшей огромные наивные глаза, смотрящие с доверчивым обожанием на хозяина, что казалось, ещё чуть-чуть, и пони бросится его облизывать как собака, позволил себе ужасную фамильярность. А именно: начал жевать мои волосы, приняв их за что-то, видимо, крайне вкусное. Это согнало сон и с меня — понятно почему — и с Элни, потому что он разом узнал штук десять новых и заковыристых ругательств в стиле моего папаши, и тихонечко повторял их, пытаясь запомнить. Видимо, чтобы когда-нибудь впоследствии поразить своими познаниями какую-нибудь даму.

Мы сели и решили хотя бы пообедать. Пока разбирали запасы, собранные в дорогу заботливой Майри, я прислушивалась и приглядывалась и заметила, что стало прохладнее, а невдалеке раздаётся весёлое журчание.

— Элни, здесь где-то недалеко речка?

— Ага, — подтвердил фирь, — мы почти на берегу Летящей, дальше наш путь пойдёт вдоль её русла. Я сам там не был, но отец мне рассказывал. А сам я дальше этого места и не ходил, считай. Так, только в речке искупался, и назад. Папу провожал как-то.

— Он у тебя путешественником был?

— Ага. Пол Силура исходил, — с гордостью подтвердил фирь.

Я улыбнулась, а потом задумалась, поглощая картошину с солёным огурчиком.

— Элни, а почему мы идём туда?

— Это в смысле? — не понял фирь.

— Ну, я же не знаю, что за Ирт такой, — улыбнулась я, прожёвывая, — а направление приблизительное только помню: на юг.

— На какой юг??? — опешил он. — Ты же на север показывала!

— Нет, я на юг показывала! — возразила я, тыча пальцем вперёд.

— Даша, там север, — фирь недоумённо смерил меня взглядом.

Я запнулась. Солнце же вон, с востока на запад тянется, восток слева, закат справа, значит, впереди юг. Или не так? Решительно встала и обошла замшелый пень, чтобы, как учили, проверить стороны света. Вот хоть убей, не понимаю! Он весь мохнатый со всех сторон, вообще разницы не вижу, что с севера, что с юга…

— Элни, объясни, а?

— Так и знал, что нельзя тебя одну отпускать, — довольно улыбнулся фирь.

Оказывается, здесь действительно север был на юге, а солнце двигалось в обратном направлении. То есть по нашим меркам вставало на западе, а садилось на востоке. Ну и ладно, скоро лето, не замёрзнем! Идти нам предстояло как раз на север, в любом случае, тракт был только один.

— И что у нас по плану? — спросила я, продолжая нехитрую трапезу после объяснений фиря. — Не знаешь, что там впереди?

— Ну, в общем-то, не очень, — смутился Элни, — я карту решил не брать, она ветхая-ветхая, там половину не видно уже, а новую раздобыть не успел. Но мы точно не заблудимся! Тракт у нас здесь всего один пока, как раз на север прямо. Мы отсюда будем идти дня три. По берегу Летящей сначала, потом к Трисне выйдем.

— Трисне?

— Ага, это река самая большая в Силуре. Там ещё озеро больше, всегда хотел посмотреть! В него вливаются Летящая и Малая Трисна, а оттуда уже течёт Великая Трисна, — я впечатлилась, а фирь продолжал, — там мы перейдём реку и пойдём дальше на север по тракту. За день дойдём до Великой горы, а там, если повезёт, переночуем в Приюте.

— Хорошо хоть не «Роковой» горы, — усмехнулась я. — А что за Приют? Это постоялый двор?

— Не, — отмахнулся фирь, — это место такое под горой.

Я только бровями вскинула. Ну ладно, по ходу дела посмотрим, самой любопытно, не буду удовольствие портить. А вот другой вопрос волновал:

— Элни, а деньги у нас с собой есть? У меня же никаких местных, ни копейки!

— А, не волнуйся! — беспечно махнул рукой фирь. — Я захватил с собой. На провизию хватит, а если что, я ещё слиточек припрятал — поменяем и ещё полгода шиковать будем! Нам с Майри папка оставил. Рассказывал, что ему как-то один маг из каравана, с которым он ходил, за какую-то услугу подарил. А эти маги, кто их знает, что у них в голове? Захотелось — подарил. Надо будет ещё — наколдует…

Я задумчиво почесала щёку. Ещё и маги! Круто!!! Но сонливость притупила восторг. Надо двигаться, а то сморит опять! Мохнатик не доел косу ещё. Решила подбодрить спутника да и себя заодно:

— Элни, ты такой молодец! Знаешь, на самом деле ты прав, одна бы я если и не заблудилась бы, то уж точно в какую-нибудь передрягу попала. А ты столько всего знаешь!.. — улыбнулась я, на что фирь ещё сильнее смутился и, ковыряя остатки картофелины в руках, добавил:

— Это отец мне всё рассказывал, он был настоящим путешественником, таким же чудаком как я. Майри всё переживала, что я тоже таким вырасту, а я взял, и правда вырос. Ну, таким же. Только вот я дальше этого места и не ходил никогда, я уже говорил… Это ещё одна причина, по которой я пошёл за тобой — я хочу, как мой отец, повидать мир. Хоть чуть-чуть. Я хочу быть достойным сыном своего отца! И я хочу, чтобы он мной гордился! Пусть его уже нет, но я знаю, что он меня видит. Я не боюсь! — и Элни гордо выпрямился, хотя на самом деле рука с картофелиной у него дрожала.

Парнишка, оказывается, сильно разволновался от собственных речей, но очень старался этого не показать. Я решила, что стоит его ещё подбодрить:

— Ну что ж, Элниниум Брин, я думаю, твой отец уже гордится тобой. Решиться на такое может не каждый. Я рада, что меня сопровождает такой смелый и отважный фирь!

Вот тут-то его румяная рожица и расползлась в довольной улыбке:

— Ты правда считаешь меня смелым и отважным?

— Конечно, Элни.

— Вот здорово! Никогда не думал, что получу такое прозвище! Смелый и Отважный Элниниум Брин!

Я не стала возражать против самовольно присвоенного прозвища, а фирь продолжал:

— Теперь все будут меня называть только Смелый и Отважный! А если кто-нибудь не захочет, я ему покажу какой я смелый и какой я отважный! Я его так! А потом ещё так! — фирь запрыгал вокруг меня, размахивая какой-то гнилой дубиной, демонстрируя свои воинские способности. — Я ему так покажу, что … — что же произойдёт с несчастным противником, Элни так и не смог договорить, потому что поскользнулся на собственной недоеденной картофелине, которую сам же и обронил прямо посреди дороги.

Я задавила приступ смеха, боясь обидеть Элни, а фирь тем временем, ничуть не расстроившись, поднялся, отряхнулся и, погрозив кому-то своей дубиной, сел на своё место и достал ещё картошки.

— Ну ладно, Элни, доедай, и пойдём, а то мы так и через неделю до Трисны не доберёмся!

— Дело говоришь, — согласился он и принялся ускоренно дожёвывать паёк.

Фирь сделал это, умудрившись даже не подавиться сухой картошкой. Замечательный народ — фири, с любой едой управятся без проблем, и с любым её количеством! Мы быстро собрались, Элни погрузил вещи на Мохнатика, и наша компания неспешно двинулись дальше.

Солнце плавно катилось по небосводу, совершенно не желая умерить свой пыл, но полное отсутствие на небе облаков, радовало, потому что это означало, что ночью будет тепло и сухо, теперь я это уже понимала. Я всё ещё шагала в одной фирьской рубашке, даже не собираясь в ближайшие часы натягивать толстовку и уж тем более куртку, которая осталась свисать с моей сумки-рюкзака.

Прямо не верилось, что ещё весна, и только от воды исходила какая-то прохлада. Птицы разорялись во всю, белки и прочая живность то и дело радовала взгляды, а иногда и не радовала: я умудрилась чуть было не подобрать гадюку, гревшуюся на солнышке, приняв её за очень удобную дубину.

Так мы и шли остаток дня, иногда отдыхая, но нигде долго не задерживаясь. Речка, вдоль которой пролегал наш путь, была неглубокой, с множеством порожков. Элниниум предусмотрительно захватил с собой небольшую походную удочку, и когда мы вечером устроились на ночлег, отправился рыбачить, пока я занималась разведением костра.

Теперь эта задача давалась мне намного проще — сказывался предыдущий опыт и уроки фирей. Ну и, конечно же — наличие зажигалки. Так что, когда Элни вернулся с добычей, костёр полыхал ярко и приветливо, а вокруг уже были разложены подстилки и установлена палка, на которую полагалось вешать походный котелок. Вообще, я так думаю, что обычный походный фирьский котелок достаточно маленький, но, видимо, учитывая мои размеры и аппетит, Майри отдала брату самый большой в доме казан, который бедный Мохнатик прилежно тащил на своей спине всю дорогу.

Элни приволок двух внушительных щук и штук десять мелких плотвичек. Когда он принялся их разделывать, мне сделалось дурно, и он решил умертвить рыбу подальше от моих глаз. Из щук мы сварили уху, а плотвичек зажарили на тонких прутиках. Было настолько вкусно, что я даже перестала внутренне содрогаться, думая о том, что эта несчастная рыбка только полчаса назад радостная плавала у себя в родной заводи. Вот уж не думала, что я такая впечатлительная!

Спать мы легли рано, чтобы утром на рассвете не мешкать. Да ведь и Элни сегодня совсем не выспался, не то что я… Может, я уже привыкла к походному образу жизни, а может, грамотный подход к ней помог мне быстро и сладко уснуть, почти как в домике фирей. Раньше я ведь и не знала всех этих премудростей про сухие листья с травой, про правильное расположение и всё остальное. Поэтому спала я сладко, крепко, и даже почти не замёрзла. Лишь утром, перед самым рассветом, я проснулась от холода, покрытая росой с ног до головы.

Стоял туман, было почти ничего не видно. Белые клубы облепили близлежащие деревья и полностью скрыли русло речки, приглушив её журчание. В костре еле тлели последние угольки, и я подкинула ещё дров, заготовленных заранее. Немного посидев у костра, я стала вглядываться в туман, являвший мне своим степенным движением то камень, то ствол дерева. И постепенно мне стало до жути страшно, потому что каждая новая тень, которую мне удавалось разглядеть, или, может быть, просто выдумать, представлялась мне каким-то фантастическим чудовищем, готовящимся к прыжку.

Когда я начала слышать рычание, существовавшее только в моём мозгу, не выдержала и разбудила Элни. Он, как ни в чём не бывало, встал, повертел лохматой головой, и сказал, что ещё рановато вставать, но так уж и быть, можно. Удалился на пару минут умыться, а потом по-хозяйски невозмутимо начал ходить возле костра, устанавливая котелок с ухой над огнём. Минут через десять он только заметил, что я сижу, глядя в одну точку обхватив руками колени.

— Что случилось, Даша?

— Элни, мне так страшно было! Мы же… мы даже не установили дежурство, я читала, что путники, которые путешествуют по лесам, всегда на ночь оставляют дежурного, а мы с тобой просто спали!

Элни замолчал, обдумывая ситуацию, а после неуверенно произнёс:

— Ну, вообще-то здесь можно было и без дежурств, тут местность такая, что можно спать спокойно, но завтра, если хочешь, мы будем дежурить. Я, если честно, даже не подумал, что ты можешь испугаться…

— Элни, я такого страха натерпелась от этого тумана!

— Извини…

— Нет, ты, конечно, не виноват, это я, глупая, всё придумала, но…

— Ну, прости.

— Нет, ты не виноват, правда, я просто…

— Я же сказал, извини! — в конце концов осерчал фирь. — Поешь лучше ухи, вмиг полегчает.

Я замолчала, понимая, что чуть было не устроила банальную истерику. Стало стыдно и я, понурив голову, взяла свою миску с ухой.

Пока ела, рассвело, и туман медленно начал таять. С ним ушли остатки моей тревоги, зато опять захотелось спать. Чтобы согнать сон, я вызвалась мыть посуду, а заодно и искупалась в ближайшей заводи средней глубины. Бедная рыбёшка, мало того, что твоих собратьев съели на ужин, так ещё и бабу голую показали! Ужас!

Но вода, холодная и прозрачная, вернула меня из мрачных грёз в реальность. Я проснулась окончательно и повеселела. Фирь разделял моё настроение — от вчерашней хандры не осталось и следа. Мы шли дальше, навстречу приключениям!

9 глава
Нереальная реальность

Тропа ложилась под ноги легко, сзади топотал Мохнатик, впереди гордо вышагивал фирь, причём достаточно проворно, иногда я даже не поспевала за ним! Ну да, стопы-то у него длиннее и мягче, сцепление с дорогой лучше, вот и шпарит вперёд, а я только и успевала своими неуклюжими ножищами на камнях и кочках оскальзываться. Вообще шлось приятно, как в школьном походе. Местность ровная, практически не приходилось подниматься или петлять. Тропа повторяла плавные извивы Летящей, но чем дальше, тем шире и спокойнее становилась река. Теперь в некоторых местах, даже несмотря на кристальную прозрачность воды, дна было не видать, а иногда в заводях колыхались длинные зелёные водоросли.

Мы пару раз останавливались, чтобы порыбачить, и я орала как резанная, когда на мою удочку впервые попалась мелкая рыбёшка. Элни смеялся, но понимал, что это мой первый улов. Так что похвалил и обнадёжил, что не всякий может свою первую рыбу с крючка не упустить. Не стала говорить ему, что на самом деле я просто испугалась. Замерла от страха и крючок качнулся, из-за чего добыча упала на землю, когда удочку я всё-таки бросила — ступор отпустил.

День проснулся, расцвёл, согрел лучами и уже шёл к закату. Реку обступали леса с обеих сторон, поэтому кроме воды и деревьев мы почти ничего не видели за сегодня. Я всё ждала, что нам кто-то встретится на дороге, но мы продолжали свой путь в одиночестве весь день. Ни деревень, ни путников, ни даже каких-то крупных зверей нам увидеть не посчастливилось. Впрочем, с последним нам скорее повезло, это уж как посудить.

Я нашла себе хорошую крепкую палку, и тащила её за собой, воображая, что это посох, хотя так и не поняла, чем он призван облегчать путнику дорогу — опираться на него было неудобно, а просто тащить тяжело, но выбрасывать всё же не стала, на случай если пригодится для самозащиты. Мало ли что? Ну, или может, наконец, пойму, какой от него прок? Элни-то вон нашёл себе и идёт, как будто, так и надо. Выглядит удобно, может, я чего не поняла?..

Странно, но за эти два дня мы очень мало разговаривали. Оба поглощённые новыми видами, впечатлениями и чувствами.

Что-то вводило меня в ступор, будто даже с привкусом разочарования. Но, прислушавшись к себе, я вдруг осознала, что не так. Реальность! Всё слишком реально! Моя жизнь в этом удивительном, сказочном месте казалась почему-то такой обычной, такой повседневной, будто ничего примечательного и не произошло. Фирь был для меня не менее реален, чем одногруппник в университете. Я не чувствовала по отношению к нему никакой настороженности, какую ожидала ощутить от существа другого мира, когда читала книги. Такой живой и реальный, этот, абсолютно фантастический для моих мест персонаж, совершенно спокойно вышагивал рядом со мной, собирая по обочинам дороги ягоды и какие-то коренья, периодически наставляя меня, как и с чем лучше применить подобный продукт питания.

Меня немного огорчало то, что я совершенно не чувствую ничего, даже отдалённо напоминающего состояние, которое я представляла, когда читала о путешествиях между мирами. Ни восторженной эйфории, ни прилива волшебных сил, ни даже подсознательной уверенности, что я ведома перстом богов, и ждёт меня обязательно что-то самое важное, а я спаситель мира и вообще супергерой! Даже не смотря на то, что меня действительно кто-то звал! Нет. Я оставалась собой, а реальность оставалась реальностью. Это обескураживало.

Но в то же время именно это вселяло уверенность! Значит, я не свихнулась, значит, это не горячечный бред, а я по-настоящему здесь, с этим «хоббитом» иду в своё волшебное путешествие! И здесь есть эльфы! И есть маги!!! И при этом я сохраняла ясность ума и могла хоть каждые пять минут заново переживать это удивление от того, что я (о, боже, это я! Я!), дитя урбанизированного и совершенно чуждого волшебству мира, вот так запросто шла бок о бок с фирем по дикому лесу навстречу неведомым приключениям.

Вообще здорово было сравнивать то, о чём я мечтала, с тем, что происходило на самом деле. Всё было совершенно не так, как я могла себе представить. Солнце невозмутимо светило так же, как светит над Невским проспектом, когда тучи не затягивают небо; ветер пах хвоей, травой и водой, так же, как пахнет в земном лесу возле реки; мои обутые в кроссовки ноги так же топтали обычную каменистую землю, а вода была такой же мокрой, как и везде. Но, тем не менее, я была леший знает где с «хоббитом», а не на фестивале толкиенистов с пьяным Жориком из Нижнего Новгорода, который выдавал себя за Фродо. Как-то посчастливилось мне улизнуть на подобное мероприятие, когда моей матери приспичило отдохнуть в Российском санатории, вместо стандартного египетского отеля. Ох и орала она потом…

Я обдумывала это про себя весь день. Где-то на уровне подсознания. Так-то была занята в основном уроками Элни и наблюдениями за природой. Но чем дальше, тем яснее это осознание загоралось в моей голове. И вот, в какой-то момент — БОМ! Оно настигло меня и ровно улеглось по полочкам.

В этот миг я осознала, что безумно хочу узнать ВСЁ! Как можно больше об этом мире, о фирях, о народичах, обо всём, что здесь есть! Ведь до этого я всё ещё жила в режиме какой-то сказки, а теперь вот — реальность! Добро пожаловать! Дошло, наконец. Много же мне на это времени понадобилось… Но как можно это осознать? Вот сразу, как это возможно?! Психика человека просто не в состоянии это сделать! Ну, моя точно нет. И вот я, в лесу, с волшебным существом, иду на зов неведомого кого-то, в мире, где есть магия и эльфы. И всё это ПО-НАСТОЯЩЕМУ!

Я как раз в кустах пряталась, когда щёлкнуло у меня в голове. Да, всегда мозг выбирает лучшие моменты для прозрения! Но и хорошо. Все вопросы сразу не задашь, нужно подумать, а то завалю Элни, да так мы и не дойдём никуда. О боги, а куда идём-то? Что там впереди? Какие деревни, города? Кто вообще встретиться может? И что делать, если встретится??? Куда нас несёт???

Выбралась на тропу, улыбнулась фирю, и пошли мы дальше. Голова просто кипела, ещё чуть-чуть и синий экран!

— Даш, всё хорошо? — обернулся фирь. — Ты какая-то дикая…

— Всё хорошо, — улыбнулась ему светло и радостно, — устала немного…

— Да скоро уже на ночлег вставать будем, — обнадёжил он. — Уже почти дошли до озера. Перед ним и встанем, чтобы на большой тракт на ночь глядя не казаться.

Места эти, как уверял он, безопасны. Поэтому фири и селились в этом районе издавна. Крупных хищников в их краях не водится, а народичи на эту дорогу только караванами ходят, и их издалека заметно. Но всё же лагерь мы поставили вдалеке от дороги. Я настояла — вдруг разбойники? Откуда я знаю, как тут дела обстоят? А если есть люди, то и разбойники как пить дать! Неистребима людская натура…

Устроились под обрывистым бережком, обвисшим плетущимися корнями. И нас с дороги не видать, и от ветра защищает. Да и река под боком. Тащишь рыбу — и сразу в уху её. Мохнатик притих и почти сразу задремал — удивительно меланхоличное существо! Среди припасов было и мясо какое-то засушенное, и крупы всякие, даже сыр ещё не доели, но Элни, как более обученный, настаивал на том, чтобы добывать свежую еду, пока есть где. Я была с ним полностью согласна, и всеми силами крепилась, чтобы не стенать над ещё живой добычей.

Впереди было не видно, но я знала, что река делает последний крюк и впадает в огромное, почти как море, озеро. «Карим», так оно звалось, если верить обветшалой карте, которую фирь изучал перед уходом. Я усмехнулась. На имя похоже, вроде даже был у меня кто-то из знакомых с таким… Сами фири называли его просто Море. С их стороны логично, отец Элни рассказывал, что другой берег еле видно, да и то, исключительно при ясной погоде. Завтра нам предстояло пройти по нему до самого истока Великой Трисны. Именно там с нашей дорогой и пересекался главный тракт, где встретить кого-то намного вероятнее.

Уха пахла так, что я в буквальном смысле вытирала слюни. Похоже, мой организм перестроился, и теперь аппетит был, как несколько лет назад, когда я жрала всё съедобное, что попадалось под руку. Матери это не нравилось. Конечно! А вот я знала, что это очень хорошо. Я живая! Я здесь! И я сейчас буду есть походную уху со своим самым первым настоящим другом!

Я всё же дотерпела. Не стала пускаться в расспросы до ужина, потому что уже знала, что шквал, который я обрушу на бедного Элни, на пустой желудок просто не вынести. Мы расстелили одеяла по бокам от костра, укутались в курточки, и фирь закурил трубку. Теперь можно.

— Элни?

— Мммм?

— А расскажи мне, пожалуйста, кто живёт у вас помимо людей и фирей? И эльфы, они какие? Высокие такие с острыми ушами, да?

Фирь усмехнулся:

— А откуда ты знаешь, как выглядят эльфы, если у вас только люди живут?

— Я читала… И у нас легенды есть.

— Расскажешь? — заинтересованно приподнялся он на локте.

— Ага, — неуверенно кивнула я, понимая, что если сейчас пущусь в пояснения, то сама так и не получу ответы на свои вопросы.

— А! — махнул рукой фирь, понимая, что я первая спросила. — Да, эльфы как раз такие: высоченные, лица, будто из мрамора высечены, сами тощие, и бород нет, как у нас.

— А много их?

— Да не сказал бы. Основное население Нелита, это люди. Эльфы больше за горами прячутся на юге, но в караванах нередко встречаются. Я только раз одного вблизи видел. Ух, и злющий он был! Как вспомню, так мурашки по спине пробегают! Он на меня как глянул, так я себя сразу кучей навоза почувствовал, и потом он ещё в трактире долго о чём-то кричал, я слышал. Правда, говорят, что он тогда напился сильно, утром я его не успел увидеть — караван рано ушёл. Майри мне сказала, что эльфы на самом деле добрые и мудрые, но мне что-то теперь слабо верится, — фирь усмехнулся и сунул конец трубки в рот. — Хотя из рассказов отца я помню, что у него был приятель в одном походе, тоже эльф. И вроде как очень его отец мой уважал. Но не мне судить-то, я пока лично ни одного эльфа не знал. Может, ещё познакомлюсь, — улыбнулся парень, — кто знает? Ещё я слышал, что где-то на северо-западе есть полуостров, на котором водятся демоны и разные чудовища. Там поклоняются Тёмному богу и творятся страшные вещи. Говорят, что все войны идут оттуда, и не мудрено: там же демоны! Ещё гномы часто приходят, я с ними как-то раз даже пил. Вот они свойские ребята! Правда, крепкие, поэтому я не знаю, чем дело кончилось — дома уже проснулся. Майри сказала, что как ребёнка спящего притащили меня… До сих пор стыдно!

Я не удержалась и засмеялась, но, кажется, Элни не обиделся. Сам улыбнулся и булькнул. Темно уже становится, река журчит, птички поют… и я лежу такая на одеяле и понимаю, что здесь, по этой самой земле, ходят эльфы, ходят гномы… и я теперь. Теперь я часть этого мира!

— Элни, а ещё кто есть?

— Да откуда ж мне знать? — огорчённо пожал плечами фирь. — Это Майри б тебе лучше рассказала — она начитанная. А я так, в общих чертах только…

— Майри же говорила, что ты с детства путешествовать мечтал?

— Мечтал… Ты вон тоже мечтала, а больно учёная? — я смутилась, но фирь, не менее смущённый, заключил: — Вот.

Ну да, два мечтателя… Но Элни хоть еду добыть может, не то что я! А вообще… А вообще так даже лучше! Вместе идти и познавать этот мир! Открывать его! В университете надо мной бы, скорее всего, посмеялись. Во всяком случае, вряд ли в моей группе нашлись такие же, кто посчитал бы, что это круче, чем ключи от собственной машины или олинклюзив где-нибудь на островах!

— А звери у вас какие водятся? Я, кажется, сегодня белку видела, это она?

— Да, есть белки, — кивнул фирь, — да вообще много зверей всяких, я ж даже и не перечислю… Бобры, бурундуки, крысы всякие, олени и лоси, муры, лошади, козы с курами, индюки и посвисты; волки есть, рыси — но это дальше, здесь не водятся. Барсуки есть, вот это жуть! Не дай боги на них нарваться! И кабаны тоже. Но что те, что другие от тракта подальше держатся, так что тут мы в безопасности.

— Муры? — удивилась я, — а это кто?

— Олени такие, больше на лошадей похожи и полосатые.

— Зебры что ли?

Фирь непонимающе воззрился на меня. Значит не зебры.

— Ну, такие, с короткой гривой в чёрно-белую полоску? — попыталась описать ему.

— Нет, — всё так же недоумённо глядя на меня, ответил Элни, — грива у них дай боги! И они игреневые, иногда рыжеватые, а рога маленькие.

Я кивнула, поджав нижнюю губу. Что значит «игреневый» решила уже не спрашивать, сделала вид, что поняла, а то стыдно даже…

— А у вас что, — всё же поинтересовался Элни, — тоже такие звери водятся?

— Ну да, почти все, кого ты перечислил… правда там ещё вагон и маленькая тележка всяких других. Да и мир у нас большой, на разных континентах разные. Иногда такие чудные…

Но Элни перебил меня:

— А фири? Фири у вас есть?

— Нет, Элни, я же сказала, у нас есть только люди, — покачала головой, глядя на его ксилую мордашку. — Но я читала о хоббитах. А они очень похожи на вас! Я даже спутала сначала, когда у вас оказалась. У нас много книг написано, где они есть. Вот в одной, кстати, они назывались не хоббитами, а «низушками». Это моя любимая! В ней, кстати, низушки не были такими тихими и домашними. Они там деятельные торговцы, юркие и хитрые. А в другой книге, которую у нас считают классикой, хоббиты были как раз такие, как вы. Почти. Они там домоседы до мозга костей, и все такие степенные и серьёзные…

Фирь прыснул в кулак. Ну да, фири поживей будут. Как если бы все хоббиты были как Бильбо, а не только он один.

Разговор затянулся далеко за полночь. Поддавшись, я рассказывала и рассказывала фирю. О Властелине Колец, о Хоббите Туда и Обратно, о мирах Анджея Сапковского и многих-многих других. Попыталась объяснить ему, что такое кино. Фирь очень заинтересовался этим, хоть до конца и не верил, что это не волшебство.

Когда я окончила рассказ, уже светало. Элни смотрел на меня заворожено, его трубка лежала у ног, давно забытая с отсыревшим табаком, который он так и не докурил. Я тряхнула головой, он тоже, будто очнулся, и выразил искреннее удивление такой наглости природы, как преждевременно наступивший рассвет. Но уже буквально через минуту, повалился на свою подстилку и захрапел.

Эк у него скоренько получилось! Я подбросила дров в тлеющий костерок и тоже улеглась. Спать-то надо. Мохнатик фыркнул, переступил по камням и тоже затих.

10 глава
Боги Нелита

Просыпалась тяжело, бок отлежала так, что рука безвольно болталась, будто не моя. Мне пришлось её минут пять растирать, чтобы к ней вернулась жизнь. Фиря рядом не было, но над костром висел котелок с водой для чая — так я для удобства называла тот сбор непонятных трав, который фирь заваривал по утрам — а это значило, что он сам недавно проснулся. Он вернулся минут через десять, и я пошла умываться. Солнце встало уже давно и даже миновало зенит. Время было обеденное.

Прошла вперёд по течению и вгляделась вдаль. Действительно море. Хотя берег я видела. Не так уж и далеко до него, как я думала. Впрочем, посмотрим ещё, сколько там в обход идти. Но на первый взгляд казалось, что не больше часа. По солнышку, да по утоптанной тропинке — раз плюнуть! Хотя теперь я старалась быть осторожнее в суждениях, помнила, до чего довела меня самоуверенность. До фирей. Может, и неплохо?

Усмехнулась своим мыслям и принялась за водные процедуры. Без зубной пасты было тяжко, но фири выделили мне личный мешочек с порошком, и вроде он справлялся. Лишь бы эмаль не убить их средневековыми методами… С наслаждением выкупалась и прополоскала волосы. Да, шампуня тоже не хватает. Мыло кое-как спасало положение, но заменить им привычные вещи было, увы, нельзя. Мокрая и довольная, пошлёпала босыми ступнями назад в лагерь по воде.

Фирь мою страсть к купаниям не разделял, сумрачно глянул на мою посвежевшую физиономию и скривил свою. Да уж, непривыкшее создание. Вряд ли ему часто приходилось проводить полночи на ногах. Тем более на шпильках и с несходящей улыбкой, которая ближе к утру превращалась в мимолётную отсылку к творению Виктора Гюго.

Мы позавтракали и нехотя отправились в путь. Теперь уже речи не шло, чтобы за один день добраться до горы с неведомым «Приютом», как мы намечали заранее. Фирь плёлся медленно, я была ещё хуже, еле переставляя ноги. Бодрость от умывания после завтрака превратилась в ленивую сонливость. Один Мохнатик прекрасно выспался и был бодр и весел.

Выйдя из-под сени деревьев, мы дружно оглядели широкий луг по правую сторону от озера. Вот по такому на коне с развевающимися волосами надо гарцевать! Слева раскинулась водная гладь с мелкой рябью от ветерка на серой воде и обрывистыми берегами. Впереди, еле видный, маячил мост. Горбатый, как принято. Но каменный или деревянный, отсюда было не понять. Рядом с ним по левую сторону стояло что-то неизвестное: то ли здание, то ли камни огромные, может, свалка мусора? А прямо впереди, уже совсем близко я увидела ту самую гору, к которой мы шли.

Она была самая высокая из горной гряды, которая следовала за ней, как выводок утят за мамой-уткой. На её вершине белел снег, который, по всей видимости, держался там весь год многовековой наледью. С левой стороны её обступали острые скалы, уходя дальше в холмы, а справа горный хребет продолжался, будто это был вздыбленный гребень какого-нибудь карася. Между этой горой и скалами теперь был виден глубокий разлом, видимо, именно там и проходил тракт. Мост маячил как раз напротив импровизированной буквы V.

Прикинув расстояние, я вздохнула, а потом глянула на опухшую мордашку фиря:

— Элни, а чего ты на Мохнатике-то не едешь?

Фирь задумался, но, поколебавшись, выдал:

— Так тебе ж коня не раздобыли, чего я один-то ехать буду?

Смерила его скептическим взглядом:

— Подсадить?

— Подсади, — сдался он, понимая, что усталость перевешивает благородство.

Я неловко его оглядела, а потом рискнула, и просто подняла, как ребёнка, подмышки и усадила в седло. Он аж подпрыгнул, разводя ноги в стороны:

— Горячее!

Пощупала тёмную кожу. Ничего ж себе, как от солнца нагрелась! Правда через несколько секунд она перестала обжигать и начала приятно греть. Мы переглянулись и хором засмеялись.

— Едь, — похлопала пони по крупу. — Мохнатик-то выспался, а ты нет. А я привычная! Ничего не сделается. Иногда по несколько часов ночами приходилось выстаивать, а на утро в универ ехать, или на тренировку. А ещё менеджер, иногда бывало…

Ленивым шагом, под рассеянный рассказ, который Элни слушал вполуха, а я примерно так же внимательно рассказывала, мы ползли к мосту часа два. Хотя, может, мне с недосыпу так показалось?

Поглядела на солнце в очередной раз и поняла, что ничего-то я не понимаю. Как это время определять? Эх, не для меня это, не для меня. Глянула на часы и ругнулась. Опять завести забыла! На кой они мне вообще, если я ими не пользуюсь? Впрочем, какая разница, сколько мы шли? Гора, громадой маячившая впереди, почти не приблизилась. Хорошо, хоть, мост уже виден. Каменный, добротный — тролля не хватает под ним.

Резко побледнев, спросила у Элни про троллей, но он заверил, что это сказки, и я выдохнула уже спокойнее. С двух сторон от него лежала пыльная грунтовая дорога, широкая и наезженная. А непонятное здание оказалось обгорелыми останками, видимо, в прошлом трактира.

Мы ступили на камни и одновременно остановились. Я потянулась за своей бутылкой, Элни — за флягой. На мосту, у самого начала невысокого каменного бортика, стоял, вкопанный в землю, толстый просмоленный столб. Это был указатель. Дорога, пересекающая мост, тянулась с востока на запад. От противоположного его конца отходила ещё одна, причём самая наезженная. Она поворачивала на север, может на северо-восток. С нашей же стороны примыкала скромная тропка из Дубов. Теперь я понимала разницу, что значит наезженный тракт и тракт сезонный. Во все четыре направления указывали дощечки с надписями, но ни на одной из них я даже буквы разобрать не смогла.

— Элни, что тут написано? — озадаченно почесала подбородок.

— Это названия городов, к которым ведут эти дороги. Вон та, — фирь показал на восток, — ведёт в город «Хольгер-Мерай», это порт на берегу океана, там, — указующий перст Элни переместился на запад, — столица «Нелита», а дорога, по которой мы пойдём, ведёт в Баталон. Это столица Силура.

— Силура… — задумчиво повторила я.

— Ага, — подтвердил фирь.

— А что, столица Нелита тоже зовётся Нелита? — приподняла я в недоумении бровь.

— Ну, как-то так исторически сложилось, — пожал плечами фирь, — и столица, и та часть, что за горами, и наше государство в целом. Силур это как бы и отдельное, вроде, государство со своим правителем, но в то же время мы — подданные Нелита. Не силён я в политике… Смотри вон лучше, какая гора впереди! Это та самая Великая Гора, в которой будет Приют Хозяйки Гор!

— А там есть какой-нибудь трактир? — с интересом спросила я, в надежде увидеть, наконец, других народичей.

Элни засмеялся:

— Не-е-е-е! Там никакого трактира не поставишь! Отец бывал там, рассказывал, что там не то, что трактир — сарай не поставишь! Всё на утро или ветрами размечет, или обвалом засыплет. Сколько раз там уже хотели построить что-нибудь. Народичам-то надо дела свои как-то обстряпывать, а место там удобное. Только вот Хозяйка им не позволяет. Это место — магическое! — Элни предостерегающе поднял палец. — Там можно лишь костёр развести, да в пещере под навесом переночевать. Это пристанище для путников, но жить там никто не сможет, так уж много веков повелось. Поэтому и называют: «Приют Хозяйки Гор». Это нам с Майри папа рассказывал. Я с детства мечтал там побывать!

— А Хозяйка Гор это кто? Колдунья?

Элни опять улыбнулся и отрицательно помотал головой:

— Нет. Вообще, я не знаю, кто она на самом деле, но гномы ей как богине поклоняются. Может, она и правда богиня? Или какой-то дух, просто очень древний, поэтому сильный такой. Не знаю, в общем. Но папа очень уважительно отзывался о ней. Мне теперь самому интересно, вдруг я смогу с ней встретиться? Говорят — это возможно! Хотя она редко когда показывается… Как говорят. Мой отец с ней не встречался, хотя и бывал там целых три раза!

Мы прошли мост и свернули на север. Мохнатик трусил рядом со мной, стукая копытцами по мелкому гравию, присыпанному сверху рыжеватой пылью. Элни гордо возвышался на целую голову, отчего его взгляд приобрёл некий покровительственный оттенок. Да и понятно, я же гляжу на него широко-раскрытыми горящими глазами и внимаю каждому слову!

Пепелище осталось за спиной. Жаль. Наверное, это действительно когда-то был трактир? Было бы здорово в него зайти и поглядеть, как тут всё? Элни сам, без вопросов пояснил, что это действительно раньше был постоялый двор, и он надеялся, что его уже начали отстраивать назад, но, видимо, пока не нашли на это денег. Сгорел ещё зимой. Умник какой-то решил погреться в комнате и угли просыпал. Но это предположение. Гости бежали оттуда так быстро, что разбираться времени не было. Мост-то каменный, а дом из дерева полностью. Пожадничали хозяева на мага, вот и получили. А, может, боги за что прогневались? И такое бывает.

— А что за боги у вас тут? Кроме этой… как же… Ареты?

Фирь аж подпрыгнул от фамильярности. Понятно, тут всё серьёзно.

— Алеты! Ты что! С богами шутить шутки плохи! — он смутился на миг от собственного каламбура, но продолжил так же сурово: — Не путай! — он даже пальцем погрозил. — Небрежительное отношение — нехорошо это! Боги не любят такого. У вас что там, все такие безбожные?

— Нет, — я даже приостановилась от такого напора, но вопрос религии действительно был интересным, и я решила пояснить Элни, как у нас дела обстоят, чтобы он не подумал, что я специально хотела принизить его веру: — У нас верят в бога. Но просто, как сказать… Вера сейчас это дело лично каждого, и, честно говоря, сейчас мало кто верит… Так, бабушки в церковь ходят, а вообще… Как-то и не принято особо, многие вообще считают, что это предрассудки, и вера в бородатого мужика на облаке — глупость… Я сама воспитывалась в не очень верующей семье, — обобщила я

Ну да, мама иногда носила крестик. С бриллиантами и навыпуск. В церкви ходили, но примерно так же, как на выставку — чтобы нас там увидели, а не для того, чтобы самим что-то увидеть или почувствовать.

— Поэтому, — продолжила я, — не особо верю в кого-то. Нас вообще в университете учили, что вера, это такой же элемент управления массами, и в средневековье церковь была чуть ли не главным держателем власти — с ними даже короли спорить не могли!

— Ужас! — Элни замотал головой. — Учёно говоришь, но я так понял, что совсем у вас там плохо всё! Наверное, ваш бог сильно на вас гневается! Если бы у нас кто-то посмел заявить, что богов нет, ему бы за это быстро наставляющего пинка дали! Алета, конечно, нет, а вот Архикат точно бы волосы на пятках подпалил за это!

— Архикат?

— Бог огня. И почему ты говоришь о какой-то вере? В богов не верят, им поклоняются, почитают и просят покровительства!

Взгляд у Элни горел. Да, похоже, с религией здесь всё очень сурово! Хорошо, что спросила его, пока мы одни. Не дай боги — усмехнулась своему выражению — не дай боги, сказанула бы кому другому такое. Могла бы и по физиономии заработать!

— Прости, я не хотела обидеть тебя, — искренне извинилась перед фирем за свою пренебрежительность, — но ведь я из другого мира. У нас там по-другому всё… Расскажи, как здесь, пожалуйста?

Фирь улыбнулся, показывая, что не обиделся, достал трубку, забил и попросил мою зажигалку — прикурить. Быстро привык! К хорошему-то. Судя по его виду, лекция предполагалась обстоятельная. Очень серьёзное лицо у него стало, даже возвышенное какое-то.

— Свет и тьма во главе стоят. Светом да небом дева правит, что ветров и гроз матерь. И все уповают на справедливость богини Феррии, ибо только она стоит на весов чаше, что держит тьму на другом конце своём. Тьмы же бог, что из Первородного пламени родился, зовётся Далин. И нет страшнее него на свете! Семерых Демонов держит он да вместо себя в мир пускает, чтобы творили зло они на потребу душе его чёрной.

— Ого, — я аж присвистнула, но фирь грозно зыркнул на меня, чтобы не перебивала.

— Много в мире лесов да полей, много рощ и чащоб, отец и хранитель Ситорг им. Белеран, брат его, зверей да птиц хозяин. Пучин морских и океана вод владыка Мурток, что жену свою в глубинах прячет. А пламя, что тепло даёт, костра приветливого свет, тем Архикат-затейник одаряет. А к знаньям кто стремится и учёным мужем хочет стать, тому Сифирус покровитель. А кто приветит бедолагу, девиц невинных защитит? Семье и роду даст здоровья, поможет в горе и нужде? То всех ручьёв и рек хозяйка, Алета милосердная!

На всякий случай подождала ещё, чтобы убедиться, что Элни закончил монолог. Было похоже на какую-то молитву.

— Это вас с детства учат? — осторожно спросила я.

— Ага, — подтвердил фирь и выпустил клуб дыма, — сызмальства. Решил тебе, как ребёнку рассказать, так понятнее-то, поди?

Я усмехнулась и обошла крупный камень. Дорога становилась всё каменистее. Эх, жаль тут римлян не ходило, чтобы проложили свои вековечные дороги!

— Да, так понятнее. Но я с первого раза всё равно не запомнила, ты уж прости, — и я застенчиво пожала плечами. Фирь терпеливо вздохнул, затянулся ещё раз и пустился в пояснения:

— Алета, это богиня, у которой ты в храме была. Мы про неё рассказывали тебе с Майри. Она богиня любви, семьи и покровительница юных дев. А ещё она богиня всех лесных рек и ручьёв, поэтому её храмы всегда строятся у чего-нибудь такого. Мы вот вообще специально русло роднику выкопали, чтобы аккурат перед храмом пробегало, там и свадьбы все играем и ещё много чего, — фирь сделал паузу, чтобы убедится, что я усвоила. — Так же у нас ещё пять богов-покровителей стихий. Огонь — Архикат, море — Мурток, леса — Ситорг, а зверьё всякое — Белеран. Ну и верховные: Феррия — ветер и небо. И Далин, — это имя Элни попытался произнести потише, — он бог огня. Только не как Архикат, тот отвечает за костры, очаги, пожары и всё такое прочее. А Он покровитель первозданного пламени, из которого возникла вселенная, и в которое она же и вернётся в конце времён. Он бог зла. Говорят, что они с Феррией постоянно борются между собой, стараясь принести в мир каждый своё. Феррия же богиня добра. Хранительница справедливости и гармонии. Вот и… А Сифирус, это бог магии и знаний, он всем магам и учёным помогает. Ну и ещё мы ему иногда молимся, когда в детстве письмо учим….

Я некоторое время шла молча, переваривая услышанное.

— А почему же у вас тогда поклоняются Алете, раз Феррия — богиня добра?

Элни почесал кудрявый затылок:

— Ну, Феррия, она как бы богиня добра, но это добро, оно какое-то общее, куда проще просить богиню, которая может помочь во всех мелких неприятностях, чем ту, что лишь вершит справедливость, — фирь выбил трубку и задумался, как объяснить. — Помощь Феррии не всегда приходится по вкусу тому, кто её просит. Мне кажется, что Алету так любят за то, что она понимает всех, кто к ней обращается, и помогает именно в той проблеме, о которой говорят.

— Как это?

Элни опять почесал макушку:

— Ну, например, если у тебя заболела корова, и ты идёшь просить помощи богов, Алета просто вылечит твою корову. Ну, может быть. А вот Феррия сделает так, что твоя корова быстро и без мучений подохнет, ты съешь её мясо, продашь то, что не съел, а потом через год, к тебе приблудится чья-нибудь чужая тёлка, а ты за этот год выведешь лучший сорт роз в округе, чтобы обменивать их на молоко в чужих хозяйствах. Так понятнее?

Я хмыкнула, дивясь своеобразности понятия о справедливости у местной богини, но не мне судить об этом, и мы шли дальше.

Обедать, хотя в нашем случае скорее ужинать, сели в тени большого дуба, солнце уже катилось к закату, и мы решили, что, пожалуй, сегодняшний день можно посчитать выходным, и там же разбили лагерь на ночлег. Тем более что Элни не терпелось услышать от меня новых историй, так ему понравился мой рассказ. Он, как сказки, слушал мои вольные пересказы книг и фильмов, и мы опять засиделись. Но как только взошёл полукруг растущей луны, фирь опомнился и дал команду отбой. Правда только себе и Мохнатику — теперь мы на тракте, здесь желательно и подежурить, чтобы быть готовыми к неожиданным встречам. Я сама вызвалась первой. Я — сова, Элни — жаворонок, так что такой порядок вполне логичен.

Сидела на своём одеяле, вертя мультитул, и слушала потрескивание костра. Редкие искорки вылетали и кружили, как маленькие рыжие феи. Где-то ухала сова, звенели цикады и ещё что-то непонятное. Иногда лёгкий ветерок шуршал ветками дуба в вышине, и тогда можно было разглядеть звёзды. Совершенно другие, незнакомые.

На душе был мир и покой. Как быстро я привыкла к этому. К лесам, к запаху трав и цветов, к журчанию реки. К постоянному движению вперёд. Будто я наконец-то на своём месте, нашла себя. Как же хорошо, что я решилась на побег! Не струсила, не стала ждать. Представила, что было бы, если бы сейчас позвонил отец и потребовал срочно вернуться домой.

Тихо засмеялась. Никогда я не вернусь! Даже чтобы ещё зажигалок с шоколадками купить. Никогда!

11 глава
Приют Хозяйки гор

Утром проснулась поздно. Элни пожалел меня, сначала сготовил завтрак и только потом принялся распихивать. Зябко поёжилась и оглядела туманные заросли. Скоро белые прохладные клочья уползут обратно в реку, и потеплеет. Река всё ещё следовала за трактом, поэтому я отважно согнала сон уже привычным купанием.

В путь выдвинулись бодро, но оба пешком. Нужно успеть до заката дойти до ущелья, а дорога становилась всё более каменистой и неровной — Мохнатику тяжело было бы ещё и фиря тащить на спине.

Ещё на берегу Летящей я приметила под седлом короткие ножны. Когда мы распрягали Мохнатика, они терялись среди вещей, и я не обращала внимания, но теперь Элни снял их и повесил за плечо, прихватив ремнём и верёвкой, чтоб не болтались. Это был не меч, да и откуда у мирного фиря такое оружие? Но нож это был большой. Я бы даже сказала — кинжал. Юный Брин гордо заявил, что теперь он ведьмак, и оружие нужно держать наготове! Следующие полчаса я посвятила тому, чтобы не заржать, поэтому молча плелась в конце нашего отряда.

Туман уполз, но небо заволокло тучками. Правда дождём они не грозили, так прикрывали иногда от палящих лучей, да и всё. Дорога плавно поднималась. Всё чаще то там, то здесь, из земли торчали огромные острые валуны. Теперь было заметно, что мы приближаемся к горе. Она всё росла и росла ввысь, вызывая невольный восторг своей монументальностью. Внизу покрытая густыми-густыми лесами, которые уже начали вплотную окружать дорогу и оттеснять Трисну куда-то на запад и вниз, выше она серела голым камнем. Снежную шапку на вершине уже не видно, но ещё утром, она должна была искриться на солнышке, если бы не туман.

Не смотря на кажущуюся близость, шли мы почти целый день. Правда, я была наслышана, что в горах это обычное дело — ошибиться в расстоянии. Но фирь уверенно вёл, зная по рассказам отца, что за день от постоялого двора на мосту дойти вполне реально, в чём он меня и заверил, когда я в очередной раз страдальчески вздохнула. В гору, да ещё и по такой неровной дороге идти было трудно. Я пыхтела как паровоз, наконец, оценив собственную дубину в качестве посоха. Мохнатик цокал копытцами по острым камням и фыркал, но не сопротивлялся — покорно следовал за хозяином. Лишь бы только кроссовки не развалились от таких нагрузок! Было бы неплохо разжиться какой-нибудь новой обувкой до того, как мои адидасы падут смертью храбрых. Они же для спортзала да хорошего асфальта модельерами выдумывались, а я их жестоко по горам да по грязи.

Когда солнце вышло из-за тучек далеко на западе, вытянув длинные тени, Приют Хозяйки Гор был уже совсем близко. Горы, которые ещё недавно казались такими далёкими, теперь угрожающе нависали, и мне приходилось ежеминутно глядеть наверх, потому что я страшно боялась обвала. Вот так-то, в книгах это всегда весело и скоро — пробираться по горам среди осколков скал, а в жизни аж поджилки трясутся идти под этими каменными глыбами. И не отдышки, ни мозолей на пятках там не встречается. Вот тебе и разница: сказка и реальность. Горы и впрямь были необычайно высокими, недаром Элни говорил, что это высшая точка Силура. Впереди замаячил вход в ущелье, фирь приободрился и потопал быстрее:

— Почти пришли.

Я тоже прибавила шагу, чтобы поспеть за ним. Да и самой хотелось уже наконец-то прилечь на травке и передохнуть — день выдался тяжёлым.

Незаметно мы вошли в ущелье. Просто скалы, между которых петляла дорога, становились всё выше и гуще, и вот, мы уже в сплошном каменном лабиринте. Эффект усиливался ещё и тем, что мы петляли намного дольше, чем предполагала и я, и даже Элни. В какой-то момент показалось, что мы ходим кругами. Но скалы живописные, ничего не скажешь. Здесь бы какой-нибудь модный фотосет учинить. Успех гарантирован!

— Это нас Хозяйка рассматривает, потому что мы первый раз здесь, — тихо объяснил фирь, — когда пойдём в следующий — дойдём быстрее. Нам папа говорил, что это она так всех новичков рассматривает. Некоторых, кто ей не понравится, может вообще не пустить: тропа назад выведет. Мне отец рассказывал, что одного гнома, который с ними шел, она не пустила. Говорит, он ходил-ходил туда-сюда, его даже за руки пытались туда отвести, а он вырывался, а потом и вовсе начал кричать: «что вы меня в пропасть тащите?! Я летать не умею!» вырвался и убежал! Так и не прошел. Потом его на выходе встретили злого-злого! Как он на ту сторону попал, сам не помнил. Отец говорил, что его тоже долго рассматривали, полчаса их по ущелью гоняли!

— Да мы, кажется, тоже не меньше получаса ходим уже, — недовольно прохрипела я. — А с виду минут десять идти, не больше!

— Да, странно, нас-то всего трое вместе с Мохнатиком, а их было целых двадцать шесть! Два фиря, четыре гнома, эльф и девятнадцать ваших — людей.

— Это она, видимо, меня рассматривает, — вздохнула я, устало понурив голову, — я же не из этого мира, вот она и понять не может, что я такое. Хотя у вас же тут и фири, и гномы всякие с кикиморами болотными, кто угодно! — кажется, это уже начиналась истерика от переутомления. — Слушай, в какой я классный мир попала! Эльфы, духи, боги, волшебство! Интересно, когда я сойду с ума? Кажется сейчас. Элни, подожди.

Я прислонилась к скале и начала шептать, вдруг поможет:

— Прости нас, Хозяйка, если в чём провинились, мы идём с чистым сердцем в поисках приюта, мы очень устали и хотим есть. Прошу, не прогневайся, что смею просить, но хватит уже нас разглядывать, пусти нас и согрей, а то мы скоро окочуримся тут с непривычки! — последнюю фразу я уже не прошептала, а проскулила.

Ничего не произошло. Я ещё постояла чуть-чуть, почувствовала себя дурой, потом горестно вздохнула, и, повернувшись к фирю, развела руками. Элни шмыгнул носом, проворчал: «пошли дальше» и повернулся. Тут он почему-то замер. Я подошла к нему и заглянула за выступ. Там, как ни в чём не бывало, стояли витые эльфийские ворота.

— Ух ты… Спасибо! — прошептала я, и мы пошли вперёд так бодренько, будто бы весь этот день провалялись на диване, а не таскались по лесу.

За воротами не оказалось никаких эльфийских дворцов, которые я почему-то ожидала увидеть из-за такой изысканной ограды. Всё ограничилось лишь прекрасной работы невысокими витыми воротами, даже скорее сказать — аркой, так как никакой двери не было. А за ними простирался всё тот же лес. Хотя здесь было уже больше фруктовых деревьев, и трава зеленела, закрывая своим полотном даже намёк на тропинку, будто тут ни разу не ступала нога человека. Ну, или вернее, народича.

Причудливым желанием природы гора и скалы почти правильным кольцом обступали долину, будто это был какой-то природный детский садик для маленьких деревьев и крошечных озёрец. Долина, находящаяся под самой высокой горой, была ниже тропы и утопала в зелени цветущих яблонь и каких-то других растений. Она как лупа прогибалась к центру, а посередине лежала широкая поляна, упирающаяся в отвесный бок горы. Туда мы и направились. Когда подошли, я увидела, что в отвесном склоне есть маленький уютный грот, а перед ним, почти на выходе под естественным каменным навесом, кострище и свежие дрова. Подивилась подобному гостеприимству, но не стала задавать вопросов — слишком устала.

Вечерело, но внутри было так тепло, что я даже на время забыла, что мы находимся на открытом воздухе. Костёр прогнал остатки прохладного вечернего воздуха, а похлёбка, варившаяся в котелке, почти вытеснила запах весенней травы и цветов своим. Видимо, наша компания действительно пришлась по вкусу Хозяйке, потому что с тех пор, как я скулила головой в камень, никто из нас даже не споткнулся. Мы все трое наслаждались этим мирным вечером. И ни души! Будто мы одни в целом мире!

На небе начали появляться первые звёздочки. Похлёбка была готова, и настало самое время, для мирной беседы и придумывания новых планов касательно дальнейшего пути. Что было дальше, фирь был осведомлён слабо — сам сетовал на истрепавшуюся карту. Тоже мне — мечтатель! Сколько лет мечтал путешествовать, а географию изучить не удосужился нормально.

На мой упрёк Элни справедливо возразил, что никогда не думал, что ему на самом деле придётся так далеко уходить, да и не планировал он поход на север сразу. Мечтал, как отец. А старший Брин гулял по южной части Силура в основном, в Баталоне всего раз был. Ну да, столицу и крупные города Элни знает, а остальное… Так себе, в общем.

Я растянулась на одеяле, устремив взгляд на виднеющиеся за выходом из грота звёзды. Послышалось шуршание, а затем фирь изрёк:

— Следует идти дальше — по тракту. Опасности нет, сейчас довольно тихие времена. Можно не опасаться разбойников, тем более, у нас и красть-то нечего…

— А как же моя девичья честь? — недоверчиво насупилась я.

— Не бойся, никто не тронет тебя. Сейчас важно идти вперёд. Если идти прямо по тракту, не сворачивая, то дня через три выйдем на перекрёсток с трактом из Штормграда в Баталон. Но поворачивать не следует — пойдём дальше. Тропа там широкая — не заблудимся. Да и провожатого встретить есть шанс.

Я усмехнулась и, чинно приподнявшись на локте, всё ещё глядя на звёзды, сказала:

— Элни, ты же говоришь, что не знаешь ничего толком, откуда такие уверенные выводы? — перевела насмешливый взгляд в сторону фиря, продолжая монолог: — или это у тебя фантазия…

Фиря на месте не было. Испарился. Я с минуту тупо смотрела на место, где только что должен был быть Элни, а затем перевела взгляд на миску с остывающей похлёбкой, в надежде, что она его вернёт. Ничего не произошло. Уже начала нервничать, когда из-за угла появилась довольная румяная мордашка.

— Ты где был? — недоумённо спросила я.

— За угол ходил, ну как бы… — фирь испуганно уставился на меня. Наверное, занервничал от моего взволнованного неотрывного взгляда.

— Предупреждай хоть! А то я же с тобой разговариваю… — с лёгкой обидой, но больше облегчённо, сказала ему.

— Как скажешь… — настороженно ответил он, но больше ничего не сказал, и мы принялись за еду.

После ужина сразу легли спать, дабы не было соблазна опять всю ночь провести в разговорах. Дежурства сегодня можно было не выставлять, как заверил меня мой друг. Место магическое, так что мы под защитой — никто не осмелится навлечь гнев Хозяйки. Страшным преступлением считалось тут путников обижать!

Так крепко и сладко мы не почивали с самых Дубов! Обоим спалось, что называется, досыта! Даже снов не было, только под утро какой-то бред прорываться начал. Я как раз натягивала третий носок на зебру, когда полотно видения прорвала какая-то иная реальность. Слишком тонкая, чтобы я решила, что пробудилась.

Солнечный свет, недоступный в такое время в реальности, окутывал поляну в центре долины, а я стояла посреди озера. Босая и лёгкая, как пёрышко. Напротив меня, на берегу, подсвеченный яркими лучами, что не разглядеть, стоял кто-то. Наверное, мужчина, но волосы длинные, чуть колыхаются на ветру. Просторные одежды путали силуэт, но это точно не женщина, не Хозяйка гор. Тот же. Он, как и прошлый раз, плавным осторожным движением указал себе за спину, полуобернувшись и вытянув руку, и тихо-тихо, даже как-то ласково произнёс: «не останавливайся, он ждёт тебя. Иди к Ирту» — и исчез. Растворился в солнечном свете.

Я моргнула и поняла, что лежу с открытыми глазами. Солнечные лучи били прямо мне в лицо, нахально вылезая из узкой расщелины между скалами на востоке. Как раз напротив нашей пещерки! Я недовольно зажмурилась и повернулась на бок. Но сон уже не желал ко мне возвращаться, пришлось встать и пойти умываться.

Вода в пруду была ледяная, но я таки умудрилась искупаться, как только убедилась, что Элни и не собирается просыпаться в ближайший час. Теперь я совсем легко переносила холод — последние дни закалили меня. Да и вообще я уже приспособилась к жизни в лесу. Правда, всё ещё очень мешало отсутствие всяческих гигиенических мелочей, а ещё я с ужасом ждала критических дней, но пока можно было прожить и без всех этих современных причиндалов. Да и потом — выкручусь как-нибудь! Жили же люди в средневековье как-то?

А вот шоколада, который я раньше ела в огромных количествах, больше не хотелось. Уровень магния, что ли, повысился? Видимо, организм и так был уже доволен свежим воздухом, отсутствием толстого слоя штукатурки, который было необходимо носить людям моего положения, и естественной пищей, так что успокаивать его вкусностями уже было не нужно.

Солнце только встало, но уже неплохо пригревало. Я быстро обсохла, оделась, поставила кипятить воду и пошла будить фиря. Мне не терпелось поведать свой очередной сон, но Элни просыпаться не желал, вопреки своим привычкам. Еле растолкала! Мохнатик помог. Навалил кучу перед входом в грот и принялся довольно ржать, оповещая, как ему хорошо и легко теперь. Фу!

Из-за этого желание что-то рассказывать как-то подзабылось, и мы вдвоём с фирем принялись расчищать вход от щедрых даров пони. Ругались красочно, ёмко, от души. Надеюсь, что Хозяйка поймёт — никаких сил не было сдержаться! Потом позавтракали на скорую руку снаружи, молча собрались, затушили костёр и принесли кучу хвороста и дров в пещерку, как того требовал обычай. Элни рассказал мне, что каждый, кто ночует, после себя наводит порядок и приносит свежий хворост для других путников. Если обычай нарушить, Хозяйка гор может сильно разгневаться.

— Ну что, куда пойдём? — спокойнейшим голосом спросил фирь, когда мы, нагруженные, ступили на свой путь дальше.

— Как куда? — удивилась я — к пересечению тракта из Штормграда, как договаривались.

— Куда?? — скорчил непонимающую физиономию Элни.

— Дружище, ты чего? Вчера же всё обсудили! Ты сам мне весь план по полочкам разложил. Ещё уверенно так настаивал, что не надо нам в Баталон, а на север прямо идти. Мол, мы там и проводника встретить можем… Не помнишь что ли? — я вопросительно глядела в непонимающее лицо фиря.

— Ничего я не говорил! Что ты придумываешь?! — Элни вскипел праведным возмущением. — Сама тут командуешь, будишь спозаранок, собираешь, а потом обвиняешь, что я тебя куда-то посылаю! — но тут он ненадолго задумался, а потом подозрительно спросил: — А что я тебе ещё говорил?

— Сказал, что дня через три на перекрёсток выйдем. И что тракт сейчас безопасен… Настаивал, что нужно идти вперёд, что не заблудимся…

— Знаешь, Даша, я даю тебе слово, что ничего такого не говорил, — фирь положил ладошку на перевязь своего кинжальчика, — я вообще не знаю, что там творится и где какие тракты пересекаются. Ты уверенна, что говорила со мной?

— Ну да. Ты сидел на своём полене, а я ждала, пока похлёбка остынет. А потом я легла, а ты говорил со мной сначала, а потом как-то странно исчез… А потом появился… «из-за угла»…

На лице фиря появилось недоумение, потом страх, а потом вдруг восхищение.

— Даша! — радостно пискнул он. — Да ведь это не я был!

— А что в этом такого хорошего? — напряглась я.

— Да ты что, не понимаешь?! Ведь это сама Хозяйка к тебе приходила!

Я замерла на месте, думая пугаться мне или радоваться.

— … — я не нашла слов.

— Да не бойся ты так! Разве ты не понимаешь, что она дала нам своё благословение? Она сказала, куда нам идти! И разбойники нас не тронут!

— Ты уверен, что она имела в виду именно это?

— А что ещё? Посуди сама, она сказала, куда идти, и про проводника, и что безопасно… Да, она именно это в виду и имела!

— Ну ладно, — почесала затылок. — Пошли что ли, раз уж она сама сказала.

Я расправила плечи и пошла в сторону северных ворот. Солнце уже совсем взошло. Ветер дул в спину, будто подгоняя. Сон в пещере и раннее купание придало мне каких-то новых неведомых сил, казалось, что я не искупалась, а прополоскала собственную душу, будто мои глаза поменяли на чистые хрустальные имплантаты, а вместо сердца в груди сидит огромный сияющий ослепительным светом дракон. И звуки, и запахи стали чище и отчетливее, я, как ребёнок, радовалась каждой бабочке, вспархивающей из травы, каждому камню, которые мы обходили, сначала поднимаясь на край долины, а затем спускаясь по извилистой тропке в густой и тенистый лес, пройдя через брата-близнеца южной арки.

Лес сразу у подножия обступил нас, пустив в благостный тенёк. Мохнатик бодренько топал по тропинке первым, никем не понукаемый и не подгоняемый. Фирь и я шли следом, наслаждаясь таким чудесным утром. Птичье щебетание усыпляло бдительность, а солнечные блики, выбивавшиеся из-под листвы, не давали замёрзнуть. Подобная атмосфера действовала на нас благоприятно, но через пару часов ходьбы нас обоих стало неукротимо клонить в сон, и было решено сделать привал.

Растянувшись на траве, я вспомнила утренний сон.

— Элни?

— Ммм?

— Помнишь, я вам с сестрой сон рассказывала. Из храма.

— Ага, — подтвердил друг.

— Я сегодня ещё видела, — оперлась на локоть и повернулась к фирю.

— Ого! — он тоже повернулся ко мне, глядя во все глаза. — И Хозяйка, и сон пророческий! Везёт же тебе!

Я неловко улыбнулась, не совсем уверенная, так это или нет. Пока что я не чувствовала радости, а больше замешательство.

— Мне опять этот мужик приснился. Показывал на север, про свою Ирту твердил и сказал, что ждёт меня там кто-то…

— Ух ты! — восхищённо выдохнул фирь. — Прямо как в сказках! Ты точно не просто так здесь, Даша!

— Чего «ух ты»? — вздохнула я. — Откуда я знаю, что это за Ирт, к которому надо идти? Спросить бы у кого-то…

— У кого? — справедливо поинтересовался Элни. — У Мохнатика?

— Да, действительно. Но что за дела такие? Тракт будто вымер! Где хоть один путник, ну правда? Разве это нормально? Уже лето на дворе почти! А мы до сих пор никого не встретили!

Фирь замялся:

— Ну, на самом деле в наши края-то мало кто заезжает. Так, торговцы по осени. Мы-то своей картошкой славимся, да и то последнее время как-то про нас забыли, а так мы народец нелюдимый, завоёвывать у нас нечего, поэтому и не ходят к нам почти. А вот ближе к Приюту и мне странно, что никого не встретили, может не сезон сейчас бродить-то?

— Да как не сезон, погода-то какая дивная! Даже я — изнеженная городская жительница — с радостью иду в путь, а обычные путники подавно должны были бы уже выйти на дороги. У вас же и фрукты уже поспели, и овощи, наверное, подойдут скоро…

— Да, ты права, странно как-то…

И в этот момент, как бы в ответ на все сомнения и стенания, на нас прямо сверху свалилось нечто.

12 глава
Асфири

Бывают моменты, когда время будто останавливается. Моменты, когда все маски спадают, и больше не держат ни рамки, ни привычки, остаются эмоции. Чистые, настоящие, ничем не замутнённые, как порыв ветра…

Я крыла матом так, как не всегда решался мой папаша. Громко, срывая голос и вдыхая выбившиеся концы волос. Правда, недолго. Первый шок прошёл, и сознание вернулось. С дерева, задев моё плечо и перевернув рюкзак, свалилась весьма милая, на первый взгляд, барышня. Правда нежность образа портили длинные когтищи на руках и ногах и мелькающие в пасти клыки. Так же, помимо дивных белокурых волос и тонкого стана, у неё на голове торчали пушистые почти кошачьи ушки, а откуда-то с тыла накручивал вензеля возмущённый полосатый хвост. Она была босая, в куцых ободранных штанах льняного цвета, совсем как волосы, и такой же короткой рубашке. Если я попала в средневековый мир, то по всем правилам её тут должны сжечь на костре. Если не за «демонический» вид, так за вот эти вот самые портки! Хотя скорее за её абсолютно обезоруживающую невинную улыбку, которой она одарила нас, как только подняла голову. Не любили у нас инквизиторы таких барышень, ой не любили!

— Прошу прощения, задремала, — сказала она и указала пальцем на ветку над нами. Ветка всё ещё покачивалась и сыпала листьями.

Я огляделась в поисках Элни: фирьский ведьмак смело хмурил брови из-за кустов метрах в пяти от места привала. Оставалось только гадать, как он успел оказаться там за доли секунды, которые потребовались на падение когтистой барышне. Та же, невозмутимо отряхнувшись, встала с травы и уселась рядом со мной.

Я проглотила, наконец, застрявший в горле ком и хрипло спросила:

— Вы кто?

— Мы? Кто, я? Ах, простите, я должно быть вас напугала. Меня зовут Асфири, я из древнего и славного народа тигров, ищу Синего.

— Кого?

— Синего тигра, — Асфири на секунду замолчала, а затем продолжила спокойным и беззаботным тоном: — А хотя вы об этом не знаете. Это древняя традиция моего народа. Но не суть. Позвольте поинтересоваться, как вас зовут, и куда держите путь? Вы милые!

Я бросила взгляд в сторону кустов из которых выглядывал всё ещё настороженный фирь. Кстати, про свой кинжал он, видимо, напрочь забыл, тот так и болтался за спиной.

— Моё имя Даша, я, эээ, человек, — «Элниниум Брин. Фирь!» — раздалось из кустов, — мы как раз решали, куда же нам идти. Вы случайно не знаете, что такое и где находится Ирт?

— «Мы», это кто? Я одна тут, почему ты говоришь так, будто меня много?

Я замялась. Такой же странный вопрос задал мне Элни, когда мы только встретились. Дальше я общалась с обоими Бринами, так что «выканье» было оправдано. Да и на «ты» в личном общении мы перешли очень быстро. Как-то странно было бы «выкать» после того, как Майри меня в бане парила, а Элни чуть ли не с ложки кормил. Я как-то и забыла про это, но, видимо, это какая-то особенность местного этикета?

На всякий случай решила пояснить Асфири, да и Элни заодно:

— Ну, там, откуда я родом, незнакомых людей принято называть на «вы», это как знак уважения, что ли…

Асфири засмеялась:

— Я же не человек! Это какой-то очень странный обычай. Будто люди хотят сделать друг друга больше! Наверное, — запрокинув голову, предположила она, — чтобы показать, что друг друга боятся. Но по мне это глупо. Я вообще с таким обычаем никогда не сталкивалась, откуда ты, интересно? Мы тут всегда всех называем «ты», и никогда ещё никто не обижался. Ну конечно если при этом «ты» не воткнуть когти под рёбра, — Асфири залилась смехом, демонстрируя внушительные зубищи, я же скривила лицо в подобии улыбки, а сама зыркнула в сторону кустов, планируя возможный отход.

Девушка заметила и перестала смеяться:

— Вы меня не бойтесь, если бы я хотела вас убить или ограбить, я бы напала на вас раньше. Я никому зла не желаю, хотя меня почему-то многие боятся, — она приподняла брови и криво улыбнулась. — Вы первые, с кем я смогла заговорить на этом тракте, остальные какие-то дикие были. Сразу разбегались. Это, наверное, потому что тигры редко бывают в этих краях. Наши обычно на ту сторону гор лезут сразу… — Асфири замолчала, видимо, вспоминая о тех местах, где тигры бывают чаще.

— Так это поэтому мы ещё никого не встретили? — поинтересовался из кустов фирь.

— Что? — Асфири очнулась от раздумий и засмеялась, — Нет! При чём тут я вообще?! А вообще, я слышала, что тут недавно ограбили небольшой караванчик, так что, видать, молва. Поэтому и не суются.

— А ты случайно караванчик-то грабить не помогала? — опять нахально вопросил Элни, обретая всё больше смелости под защитой кустов.

Асфири аж надулась:

— Да как ты можешь! Я честная тигрица, не пристало мне опускаться до грабежа!

— Он не со зла, Асфири, не подумайте… тьфу, не подумай плохого, — я склонилась к ней, показывая расположение. — Просто мы путешествуем вдвоём, и приходится опасаться… Да ты и правда нас напугала, так свалилась… Внезапно.

И не удержалась, булькнула, а потом засмеялась. Асфири же залилась искренним смехом и даже начала трясти головой от глубины чувств. Такая открытая, непосредственная… Я как-то странно смутилась. Тигрица держалась так непринуждённо и в то же время уверенно, что я невольно чувствовала себя какой-то убогой рядом с ней. Не встречались мне такие. Всегда проскальзывала либо фальшь, либо самодовольство. А она совсем не походила на самоуверенных фифочек или закомплексованных подлиз, пытающихся показной открытостью завоевать расположение в обществе. Уже сейчас чувствовалось, что она уважает в равной степени и себя и других, но, если что, и спуску не даст. А ещё она красивая… Волосы светлые-светлые, будто поле пшеничное, густые, и таким ровным потоком на плечи ложатся, будто утюжком только приглажены! И глаза, светло-ореховые, даже медовые. Саша бы вокруг неё семь кругов намотал! Такую в модели — самое то! Не то, что меня… Я скорее характерная, а вот Асфири — красавица!

Тигрица тем временем огляделась, сняла с дерева свою походную сумку и уселась на землю между мной и подстилкой фиря.

— У меня тут есть ещё свежий кролик — пару часов как поймала, да закемарила, не желаете ли разделить со мной трапезу? Уж больно я истосковалась по обществу! Уже неделю хожу одна как перст, только с деревьями беседы разводила, а они плохие собеседники.

Я уже готова была согласиться, да и фирь вышел из кустов и осторожно направлялся в нашу сторону, но тут сия милая барышня вытащила из сумки свежеосвежёванный трупик, и меня, нежную столичную леди, глядя на эту картину со свисающими окровавленными лапками, стошнило.

Было так неудобно! Я настолько долго и занудно извинялась, оправдываясь, что перенервничала, и сухарь попался несвежий, что, в конце концов, даже Элни рассвирепел. Молча вырвал у меня из рук мою подстилку и перенёс её на другое место, где Асфири уже разводила костёр, пока я растерянно стенала на осквернённом месте.

Кролик оказался вкусный. Я мужественно старалась не думать о том, есть ли у него детки, и больно ли ему было, когда его убили? Потому что хорошо понимала, что с подобными настроениями я вряд ли смогу выжить в этом мире, где, по всей видимости, население ежедневно занималось охотой и убиением животных, призванных выполнять свою роль в пищевой цепочке.

Кролика всё равно было жалко.

Отобедав, мы развалились в непринуждённых позах возле костра, и Асфири продолжила разговор:

— Вы спрашивали про море Ирту?

— Наверное, — ответила я, — мне сказали, чтобы я шла к Ирту, но не удосужились объяснить, что это и где.

— Кто сказал?

— Не важно. Долго рассказывать…

— Ну ладно, — девушка пожала плечами, — просто вопрос-то сложный, Ирту, это как бы море, а оно большое, и куда конкретно идти непонятно. Хотя должна сообщить, что я приятно удивлена, ведь нам с вами по пути! Я как раз уже заканчиваю Поиск, и могу возвращаться домой в Сидиен, а от него до побережья Ирту рукой подать, пару часов пути вразвалочку, не больше!

— Ух ты! — подхватил удивлённый тон Элни. — Это, видать, нам опять Хозяйка подсобила, чтобы мы встретились! Ну, значит, точно можно тебя не бояться и смело идти вместе!

Асфири приподняла бровь:

— Не бояться? Ты только что отобедал со мной бок о бок мной же пойманным мясом, не запоздал ты с опасениями?

Но фирь невозмутимо ответствовал, запихнув за щёку щедрый шмат тигрициного же пирога, разложенного рядом с остатками кролика:

— Фирю никогда не поздно бояться! Он всегда должен быть наготове дать дёру!

Я засмеялась, но Асфири вдруг как выгнула спину! Из её милого ротика вырвалось такое рычащее шипение, что я сама чуть не дёрнула в кусты, и поэтому опять пропустила момент, когда полурослик за доли мгновения оказался в безопасной тени метрах в десяти. Очень уж недовольно он выглядывал оттуда, а Асфири подивилась его мастерству, и как ни в чём не бывало, уселась трапезничать обратно. Фирь плюнул, и поплёлся на место.

— Больше так не делай, — недовольно бросил он, усаживаясь и подбирая брошенный кусок пирога с ровным отпечатком его маленьких зубок. В этот момент я поняла, что, пожалуй, они станут лучшими друзьями.

18+

Книга предназначена
для читателей старше 18 лет

Бесплатный фрагмент закончился.

Купите книгу, чтобы продолжить чтение.