Бесплатный фрагмент - История Двух

Глава 1

Комната была уютно обставлена, светлые тона гармонично сочетались друг с другом. В воздухе витал приятный аромат, который он не мог точно определить. Напротив сидел мужчина с открытым блокнотом, не сводя с него взгляда.

— Извините, что мы опять тут оказались.

— Ничего страшного, в конце концов, это моя работа, если можно так выразиться. Что у вас случилось на этот раз?

Мужчина приложил ручку к странице блокнота, готовясь делать заметки. Его светлые глаза, аккуратная бородка и очки создавали образ солидного человека. Ничего броского в одежде, но она идеально сочеталась с расцветкой комнаты, словно этот человек был ее частью. Голос его звучал твердо, что было неожиданно в сочетании с худощавым телосложением и бледным лицом. Он не внушал доверия, но что-то в нем придавало уверенности — казалось, он знает ответы на все вопросы.

— Это может показаться странным, но в том-то и дело. Я ничего не помню, даже того, как я тут оказался.

— Я вас понимаю, мне приходилось сталкиваться с таким прежде. Давайте попробуем метод, который я часто практикую. Я буду задавать вам наводящие вопросы, и уверен, что в скором времени мы сможем выйти на правильные ответы.

— Да, давайте попробуем, — неуверенно ответил он.

— Начнем с самого простого, чтобы запустить, так сказать, механизм. Как вас зовут?

— Виктор Сноу. Мне 30 лет, я работаю ведущим менеджером по маркетингу в страховой компании «Гиль».

— Отлично. Видите, совсем не сложно. Вы знаете, кто я, Виктор?

— Я так понимаю, вы мой психолог? Простите, но никак не могу вспомнить имя.

Виктор потер виски, пытаясь унять пульсирующую боль.

— Совершенно верно. И не беспокойтесь, что не можете вспомнить имя. В вашем состоянии это вполне нормально. Скоро все вернется на свои места, я вам обещаю. Меня зовут Эверрет Винстон. Если вы не против, то продолжим. Как начался ваш день, Виктор? Постарайтесь вспомнить все мельчайшие детали.

Виктор сильно зажмурился, стараясь вспомнить хотя бы что-то. Образы обрывисто, но все же начали всплывать в подсознании.

— Я…. Я проснулся, как обычно, утром, чтобы пойти на работу. Моя жена? Моя жена была внизу, уже готовила завтрак для нас. За завтраком мы обсудили, что вечером собираемся поехать к моей сестре, у ее супруга был день рождения. Это так странно, я так уверенно это все вам рассказываю, хотя даже не уверен, моя ли это семья, дом… Может, я это видел по телевизору или кто-то с работы мне это рассказал. Я ничего не могу припомнить. Меня это не на шутку начинает пугать.

Виктор заерзал на месте. Его ладони вспотели, и он вытер их о брюки.

— Прошу, постарайтесь успокоиться. Не задавайте себе вопросы, которые могут еще больше загнать вас в тупик. Вопросы — это моя часть. Вы же постарайтесь просто рассказывать все, что вспомните. Это очень важно. Выпейте воды, если хотите.

Эверрет указал ручкой на журнальный столик возле дивана, на котором сидел Виктор, — на стакан с водой. Виктор не был уже ни в чем уверен, однако готов был поклясться, что этого стола тут не было. Может, он просто не заметил? Глотнув воды, он продолжил:

— Я попрощался с женой и выехал на работу. Я знал, что у моей супруги тоже скоро день рождения, и я планировал сюрприз. Я планировал вернуться пораньше домой, когда… — Он запнулся и поднял глаза на психолога. — Я не могу вспомнить имя. Какой ужас…

Он закрыл лицо руками и начал тяжело дышать. Эверрет неподвижно сидел на месте и лишь делал заметки.

— Давайте назовем ее пока как-нибудь. Напоминаю вам, что ваше состояние еще очень ранимое. Но уверяю: если мы продолжим, вы все поймете уже к концу нашего сеанса.

— А нет какой-либо таблетки от этого? Что-нибудь, что бы вы могли мне прописать и избавить меня от мучений? Я как будто в коробке, которая становится с каждой минутой все меньше.

— Боюсь, что такого рода таблеток в медицине просто нет. Только вы сами можете себе помочь, Виктор. Есть таблетки, которые лишат боли, но не дадут ответов, которые вы хотите получить. Уверен, что вас это не устроит.

Он был прав. Насколько бы ни было тяжело, Виктор собирался пройти этот путь. Он не мог жить в неведении. Это его пугало, медленно убивало. Всю свою жизнь он старался быть честным, старался держаться правды. Потому что свято верил, что доверие — это залог успеха как в семье, так и в работе. Это был его путь, и он был готов его пройти.

— Странно, — сказал Виктор, — я помню все, кроме последних дней. Я могу твердо сказать, кто я, что люблю, в какую школу ходил, где работаю. Как будто мой мозг выборочно удалил фрагменты из моей жизни.

— Именно. Браво, Виктор. Я спросил ваше имя, и вы с уверенностью сказали не только имя, но и сколько вам лет и где вы работаете. Однако как только я спросил про сегодняшний день, тут у нас начались затруднения. Продолжим?

— Да, конечно. Так странно — придумать имя для жены. Как будто детская игра.

Виктор откинул голову и глубоко вздохнул.

— Давайте я вам облегчу задачу. Подойдите к книжной полке в дальнем углу комнаты. Может, что-то там подскажет вам имя.

Виктор поднялся и подошел к полке. Паркет под ногами заскрипел. На полке стояло много книг. Единственное, что бросалось в глаза, так это то, что они все были в одинаковых обложках. Виктор шарил взглядом по книгам, его внимание привлекла рамка с фотографией на самой нижней полке. На фотографии была женщина. Очень красивая женщина. Он взял фотографию в руки, и через секунды воспоминания, словно множество кинжалов, вонзились в него. Он знал эту женщину. Картина за картиной: вот они вместе на свадьбе, вот они гуляют под руку, вот они где-то в гостях, смеются, пьют, вот они фотографируются на фоне чего-то. Столько воспоминаний, вроде бы счастливых, но… Эти воспоминания, все до единого, были окутаны чем-то темным, тяжелым. Болью. В глазах потемнело, он выронил рамку, и она разбилась вдребезги у его ног. Чтобы не упасть, Виктор схватился за полку.

— Это… это моя жена? — Виктор обернулся к Эверрету.

Тот невозмутимо сидел спиной к нему.

— Ну что? Нашли имя?

— Моника, — имя само вырвалось из его уст.

— Отлично. Думаю, мы можем продолжить.

— Простите за беспорядок. Я все уберу.

— О чем это вы?

— Рамка с фотографией. Она… — Виктор указал на пол, но там ничего не было. Ни осколков, ни разбитой рамки. Сама фотография куда-то исчезла. — Она же была тут! Рамка с фотографией моей жены. Она упала и разбилась, стекло разлетелось по всей комнате.

Виктор почувствовал, что ему не хватает воздуха. Он поспешил на место, чтобы не упасть.

— Виктор, на этой полке нет ничего, кроме книг. Ну подумайте сами. Откуда у меня фотография вашей жены, да еще и в рамке? Я думаю, что ваше подсознание пытается достучаться до вас и выдает вам вспышки воспоминаний в самых разных формах.

— Да, наверное, так и есть, — еле слышно ответил Виктор, все еще потрясенный. — Мне душно, словно изнутри все сжимается. Я не знаю, как это объяснить. Мы можем открыть окно?

Эверрет оторвался от блокнота, его светлые глаза на мгновение стали черными, как самая черная ночь.

— Может, вы не заметили Виктор, но в этой комнате нет ни окон, ни дверей. Так что предлагаю сосредоточиться на нашем сеансе.

Глава 2

— Виктор, завтрак стынет.

Моника наливала чай, в то время как Виктор читал последние новости на смартфоне. Салат со свежими овощами, нарезанный авокадо, идеальной формы омлет. Моника была помешана на перфекционизме. Все, что окружало ее, должно было быть идеальным. Это касалось и ее мужа.

— Да, сейчас, только дочитаю.

— Дочитаешь после завтрака. Остывший завтрак уже не будет вкусным и потеряет свои полезные качества.

Он скорчил рожицу.

— Сомневаюсь в этом.

— Ешь давай. — Она отпила свой чай. — Помнишь, мы сегодня идем на день рождения Оливера? Постарайся не задерживаться на работе. Я буду в салоне, приведу себя в порядок.

— Ты всегда прекрасна, моя любовь.

Она кокетливо поморгала глазами.

— Мне заехать за тобой или ты уже приедешь туда?

— Я думаю, езжай туда сразу же. Что тебе мотаться, я после салона тоже приеду. Там и увидимся.

Они завершили завтрак, он поцеловал ее в лоб и пошел одеваться.

— Черт, а что мы ему подарим? Мне присмотреть что-нибудь? — Виктор высунулся из прихожей, готовясь выходить.

— Я уже все сделала, милый.

— Что бы я без тебя делал? Хорошего дня, я побежал.

— Будь осторожен.

Они жили в уютном, тихом районе. Не так далеко от центра, но и недостаточно близко, чтобы быть потревоженными его бурной жизнью. Дом был небольшой, обставлен по вкусу Моники: светлые тона, в стиле минимализма. Она не планировала, чтобы они там задерживались. «Для большой семьи все же нужно место побольше». Виктор не был готов переезжать, но семья для него значила больше, чем что-либо на свете, поэтому он настроился на такую же волну. В принципе, как и во всем другом. Порой его раздражала такая зависимость от жены, ее одобрения, ее мнения. Но пока что он не мог ничего с этим поделать.

Очередная вспышка: он заходит домой, в воздухе пахнет ароматными свечами. Моника любила их, потому их дома было немало. Из гостиной доносятся голоса, слишком тихие, чтобы разобрать, кому они принадлежат. И чей-то смех. Не Моники.

Еще вспышка: Виктор смотрит на свои руки, тяжело дыша. Вокруг него бардак, он ничего не помнит. Руки, вся его одежда в крови. В руке молоток, залитый кровью. Он падает на пол — и стук от падения молотка звенит у Виктора в ушах, капли крови брызгами разлетаются вокруг.

Тяжелый вдох — словно его высунули из-под воды. Он снова в комнате у психолога. Эверрет сидит напротив, пристально следя за ним, скрестив ноги. Закрытый блокнот покоится у него на коленях. Психолог постукивает ручкой по его твердой обложке. Звук похож на… как будто что-то тяжелое падает на пол.

— Что происходит?

Виктор постарался встать, резкая боль пронзила голову, казалось, что глаза выскочат из орбит. Он вскрикнул, схватился за голову.

— Вы потеряли сознание, Виктор. Последнее, что вы сказали, что вам душно. Вы ничего не помните?

Он ничего не смог ответить, лишь помотал головой.

— Есть у вас что-нибудь от головной боли?

— Да, конечно. Я положил на тот же столик, где стакан с водой.

Виктор поднял глаза на психолога. Тот все так же невозмутимо сидел в кресле, не отводя от него взгляда. «Он когда-нибудь моргает?» — подумал Виктор. Он выпил таблетку и запрокинул голову.

— Я видел что-то. Тот самый день, «последний день».

— Что вы видели?

— То же, что рассказал вам. У нас был завтрак, мы обсудили день рождения… Оливера. Так зовут мужа моей сестры.

— Видите, метод работает. Он, конечно, не самый безболезненный, но действенный. — Эверрет довольно улыбнулся и записал что-то в блокнот.

— Это не все…

Виктор сомневался. Он и не знал, кто этот человек и как он тут оказался. Почему он поверил с первого раза, что тот психолог?

— Что еще вы видели?

— Я видел кого-то у себя дома. Точнее, слышал, я не знаю точно. Я вернулся пораньше домой, Моника должна была быть в салоне. Был кто-то… чужой. Но я не разобрал больше ничего.

— Больше ничего? — Эверрет повторил за ним, словно подозревая, что это не так. Виктора прошиб холодный пот. — Ну что же. Это уже что-то. Мы двигаемся в правильном направлении, самое главное — не останавливаться.

Виктор окинул взглядом комнату: обстановка, цвета, аромат — все было очень похоже на то, что он увидел в обморочном состоянии.

— Эта комната, запахи — они очень похожи на то, что у нас дома. Странно… — Он словно разговаривал сам с собой.

— Скорее всего, эта комната запечатлелась у вас в голове, прежде чем вы потеряли сознание. Наш мозг — великолепнейшее творение, но он может сыграть с нами и злую шутку. Вы помните интерьер своего дома?

Виктор задумался. Как ни старался, он видел только эту комнату или комнату, очень схожую с этой. Он должен был признать, что Эверрет прав. Он даже не мог вспомнить дом, в котором жил со своей женой.

— Нет, все сводится к этой комнате.

— Не расстраивайтесь. Такое бывает. Я обещал вам, что все вернется. Доверьтесь мне.

Виктор выдавил из себя улыбку.

— Скажите, пожалуйста, как я сюда попал? Я, кажется, не совсем в том состоянии, чтобы разгуливать одному. Меня привезла жена или, может, кто-то из моей семьи?

Эверрет оторвался от блокнота.

— О, нет. Вас привезла полиция, Виктор.

Глава 3

Они сидели в спальне, благодарные, каждый по-своему, за то, что этот день уже позади. Оба были утомлены, и каждый по своей причине. Моника говорила по телефону, все еще принимая партию очередных поздравлений, несмотря на то что время уже было позднее. Виктор спокойно раздевался, аккуратно убирая смокинг в шкаф и раскладывая все по своим местам.

Теперь они женаты. Они начали то, к чему так долго шли, — свою семью. Каждый из них толком не понимал, что означает это слово. Каждый из них имел свое представление о том, какой должна быть семья. Они толком не обсуждали, что это такое, что будет дальше. Молодые люди, а обоим было по 25 лет, верили, что их любовь справится со всем, что им подкинет жизнь. Главное, что они вместе.

Виктор и Моника встречались пять лет. И ни у кого не было сомнений, что это будет идеальная семья — ведь за столь долгое время можно узнать друг друга со всех сторон, узнать все тайны и секреты, привыкнуть к странностям и привычкам друг друга. Кто же будет встречаться пять лет, если на самом деле не счастлив? Так думали все, и они сами. Но они упустили самое главное, о чем потом каждый из них сильно горевал еще долгое время втайне друг от друга. Они узнали друг друга, но толком не разобрались в самих себе.

— Поможешь мне? А то с этой прической я одна не справлюсь.

Моника положила трубку и начала возиться с волосами. У нее было красивое лицо, очень красивое: большие карие глаза, глубокие глаза, полные смысла. Изящные черты лица, которые идеально гармонировали друг с другом. Темные длинные волосы. В каждом седом волосе она потом будет винить Виктора — порой в шутку, порой серьезно. На ней было в меру пышное свадебное платье, которое она выбирала сама.

— Ну и сотворили же они у тебя на голове шедевр.

Он стоял позади нее, и она нежно ударила его локтем.

— Не издевайся, а лучше помоги. А то до утра будем с этим возиться. Слава богу, все закончилось.

Виктор вздохнул, но ничего не ответил. Свадьба была пышной, отец Виктора, Седрик Сноу, по-другому не умел. Множество гостей, большую часть которых Виктор даже не знал. А другую часть предпочел бы не видеть. Все пошло не так с самого начала: гости перебрали с выпивкой, музыканты играли не совсем то, что было обговорено, проблемы с организаторами свадьбы. Детали накапливались, и в результате все закончилось слезами невесты. Виктор максимально пытался контролировать все, повлиять на все, исправить все. Потому он был утомлен. Потому он ничего не ответил.

Слова психолога словно обдали его ледяным душем. Он замер, сам не зная, чего он ждет. Виктор хотел объяснений, но, с другой стороны, картины в его голове — его окровавленные руки, молоток, запачканный в крови, — вроде бы сами по себе все расставили по местам и исчерпывающе объяснили. Но он ничего не помнил. И он не знал этого человека, сидевшего напротив. Он не знал, стоит ли ему доверять, верить его словам. Мысли в его голове, словно маятник, метались из стороны в сторону. Он пытался ухватиться хоть за что-то адекватное в происходящем. Однако все усилия были тщетны.

— К-к-как полиция? В каком смысле полиция? Что я такого натворил?

Виктор закрыл лицо руками и тяжело задышал. Кажется, его охватит паника.

— Ох, видит бог, я хотел по-хорошему. Но с меня хватит. И с тебя тоже.

Эверрет отложил блокнот, снял с себя очки и подошел вплотную к Виктору. Оторвав его руки от лица, он поднял его и посмотрел прямо в глаза.

— Виктор. Я — это ты. Посмотри внимательно. — И он демонстративно отошел, разведя руками.

Виктор не понимал, что происходит, и чувствовал, что пол уходит у него из-под ног. «Это точно какой-то кошмар, — подумал он. — Боже, как же мне проснуться?» Тело его обмякло, голова, словно надувной шар, готова была лопнуть от мыслей. Столько безответных вопросов, которые, как избалованные дети, кричат и плачут, а он не может их успокоить. Виктор обхватил голову и поднял взгляд на Эверрета.

— Вы сумасшедший? — единственное, что он смог из себя выдавить.

Он молил, чтобы психолог ответил «да». Это многое бы объяснило, хотя бы на данный момент. Но тот лишь закатил глаза.

— Да, я предполагал, что будет нелегко. Посмотри на меня, посмотри на эту комнату. Ничего не напоминает? Я — это ты, на мне твоя одежда, твои очки. Это твоя гостиная в твоем доме, твоя мебель, твоя полка с книгами. Фотография твоей жены. Это все ты, Виктор.

— Как такое возможно? Что вы несете? Я хочу закончить сеанс, немедленно.

— Ну, боюсь, это невозможно. Мы тут из-за тебя. И выйдем только, когда ты сможешь наконец-то разобраться в себе. Все это, Виктор, твое подсознание. Этот вакуум, эти вещи, комната, эти ароматные свечи — все это механизм твоего подсознания, оно включилось, чтобы сохранить хоть чуточку здравого смысла. Это твой сценарий, ты захотел быть в этой комнате, захотел быть у психолога, захотел эти свечи, все это твоих рук дело. Твое подсознание лишь ухватилось за самые живые, даже самые мелкие воспоминания и соорудила для тебя «идеальный сценарий».

Виктор осмотрелся. Постарался собрать всю информацию в единое целое. Он и прежде догадывался, что эта комната ему что-то напоминает, эти запахи, цвета. Он всмотрелся в Эверрета. Как он не мог этого ранее заметить? Это же копия Виктора. Нет, это и есть Виктор: его лицо, его одежда, голос, манеры. Он не хотел в это верить. Какие игры еще подготовило для него подсознание?

Он медленно встал, начал бродить по комнате, трогать предметы.

— Я до сих пор не понимаю. А при чем тут полиция? И эти ужасные картины в голове? Почему подсознание так поступило? Что это все значит?

Эверрет подошел к нему и обхватил его лицо руками.

— Ты попытался покончить с собой, Виктор. У тебя не получилось. Теперь ты лежишь в коме.

Глава 4

Проблемы проявились сразу. Они были слишком разными, как будто из разных миров. Никаких общих интересов, кроме любви друг к другу. А любовь была. Искренняя, наивная, прозрачная. Не заляпанная жизнью, неоправданными ожиданиями или разочарованием. Любовь двух простых сердец, которые когда-то стремились друг к другу.

Их история любви была словно написана каким-то сценаристом для фильма. Двое влюбляются в детстве, теряют друг друга, потом, спустя некоторое время, их судьбы снова пересекаются. В этот раз — чтобы сделать их частью жизни друг друга.

Он не знал, чего ему нужно от жизни, она знала за них двоих. Виктор лишь поддакивал, верил, что он хочет того же. Моника строила их будущее у себя в голове, а он только наслаждался настоящим.

Они были очень разные. Но они любили друг друга и, как всякий влюбленный, верили, что именно любовь есть ответ на все вопросы. Виктор был законченный романтик, Моника — целеустремленный реалист. Он готов был отдать всего себя в пределах своих возможностей. Она же верила свято в то, что возможности определяем мы сами.

Моника чувствовала горечь обманутых надежд, она столько времени пыталась изменить, сделать лучше человека, который не верил в то, что он может быть лучше. Она не сдавалась, она старалась ради них. Но чтобы Виктор ни делал, он чувствовал, что Моника всегда опережает его.

Все, что она ему объясняла, все, на что она указывала, Виктор воспринимал как проявление меркантильности или какой-то каприз. Для него всяко было хорошо, пока она рядом. Монике же нужно было, чтобы все было лучшим. Потому что она знала, что этого заслуживает.

Они были очень разные. Они говорили словно на разных языках. Недопонимание, чувство несправедливости жгло изнутри каждого из них и оставляло раны, которые так и не зажили.

Они были очень разные. Но они любили друг друга. Когда-то.

Виктор подъезжал к дому и увидел, что машина Моники припаркована. Рядом стояла другая. Он ее не узнал. Он остановился прямо напротив, так как чужая машина заняла его место. Возмущенный, он поспешил к входной двери. «Моника должна быть в салоне», — подумал он.

Дверь была открыта, он зашел тихо. Аромат свечей сразу ударил в нос. «Непохоже, чтобы Моника торопилась куда-то». Легкое волнение охватило его. Он словно почувствовал что-то скверное. Сделав пару шагов, он услышал голос и смех. Не Моники. Мужской.

Самые ужасные мысли прокрались в его голову. Он быстро достал телефон, чтобы позвонить в полицию, но передумал. Его могут услышать и навредить ей, а выйти обратно он и не подумал. Виктор не мог оставить Монику, зная, что та может быть в опасности. Он открыл дверь шкафа в прихожей, где лежали инструменты. В глаза сразу бросился молоток. Не раздумывая, он взял его и прижался к стене.

В один момент его мир перевернулся, и Виктор знал, что более никогда ничто в его скудном мире не станет на свои места. Он услышал другой смех. Женский. Теперь Моники.

Виктор сидел на диване, обхватив голову, пытаясь хоть как-то остановить поток мыслей. Он не знал, сколько времени прошло, да и не понимал полностью, подчиняется ли это место, в котором он как-то оказался, времени. Эверрет медленно ходил кругами по комнате, то и дело поднимая взгляд на Виктора.

— Ты можешь перестать ходить кругами? У меня и так голова сейчас взорвется.

— Как скажешь, — и Эверрет плюхнулся на диван, сложив пальцы домиком.

— До сих пор в голове не укладывается. Не могу поверить до конца в происходящее.

— Поэтому я и тут, вместе с тобой. Чтобы помочь выбраться отсюда, если можно так выразиться.

— Как ты вообще тут оказался?

— Плод твоего воображения? Работа твоего подсознания? Отсутствие брата в реальности? Откуда мне знать, да и найдем ли мы правильный ответ? Главное, что я тут и что у нас есть проблема, с которой мы должны разобраться.

— То, что я в коме? То, что я пытался убить себя? То, что я ничего не помню? Я бы сказал, у нас проблемы, да причем весьма серьезные.

— Вот именно! Поэтому мы должны сосредоточиться на главном — на решении этих проблем.

— А как же Моника? Она, наверное, с ума сходит. Как я мог так с ней поступить? Со всеми? Боже, что же я наделал? — Голос Виктора задрожал, последние слова он выговорил почти неслышно.

— При всем уважении, сейчас это неважно. То, что произошло, уже не изменить. Но мы можем изменить то, что может произойти. Поэтому, прошу тебя, Виктор, соберись. Решение проблемы в этой комнате. Ты не зря оказался именно тут, в своей же гостиной. Посмотри вокруг. Все детали здесь, все вещи стоят на определенных местах. Твое подсознание построило эту сцену неспроста. В ней кроются ответы на наши вопросы. Тут ничего нельзя изменить. Ты это понимаешь? Смотри.

Эверрет быстро встал с дивана и подошел к стене. На ней висело зеркало в серой раме прямоугольной формы. Одна из любимых покупок Моники, она ею очень гордилась. Красивое зеркало, которое визуально увеличивало пространство в комнате. Эверрет схватился за край рамы и со всей силы стянул ее вниз.

— Нет! Что ты делаешь?

Виктор вскочил с места, протянув в панике руки вперед. Как будто это могло остановить зеркало от падения. Оно уже летело на пол, словно в замедленной съемке. Виктор закрыл лицо, желая уберечься от осколков. «Сейчас будет громко», — подумал он. Но вот прошла секунда, еще одна, никакого шума не последовало. Он медленно открыл глаза и увидел, что зеркало все так же висит на стене. Эверрет невозмутимо стоял рядом.

— Видишь? Это как испорченная программа, она не реагирует ни на какие изменения.

Виктор бросил взгляд на книжную полку, где раньше стояла фотография Моники. Эверрет проследил за его взглядом и громко хлопнул в ладоши.

— Похвальная наблюдательность, Холмс. Чтобы ты окончательно не сошел с ума, твое подсознание подчищает определенные элементы, которые могут вызвать очень чувствительные эмоции. Например, фотография твоей жены. Как только ты ее коснулся, тебе стало очень больно. Потому подсознание стерло эту фотографию из картины.

Виктор вспомнил, как больно ему было при виде той фотографии. У него сжалось сердце.

— Ты тоже это почувствовал? — спросил он у Эверрета.

— Я же говорил, я — это ты. Правда, я не почувствовал той эмоциональной боли, которая была у тебя. Я все-таки не обладаю чувствительностью, свойственной тебе. Но боль была, словно ток пустили по всему телу. Нужно к ней привыкнуть, черт знает сколько еще тут вещей, которые будут на тебя так действовать.

— Не знаешь, как я пытался с собой покончить? Я даже не спрашиваю почему, не думаю, что у тебя есть ответ.

— Я знаю лишь то, что «запрограммирован» знать. — Он пальцами обозначил в воздухе кавычки. — Ответы раскроются мне лишь тогда, когда ты будешь готов их услышать. Ты найдешь недостающие кусочки пазла, а я помогу найти им место. Если бы я знал все ответы и прямо сейчас обрушил их на тебя, ты бы сошел с ума. Выбраться отсюда у тебя бы никогда не получилось. Поэтому — нет, я не знаю, как это случилось, Виктор.

— Большего я и не ожидал.

Он без сил сел обратно. Картина постепенно вырисовывалась, но она все еще была далека от ясности. Слишком много вопросов — и полное отсутствие ответов.

— Теперь ты понимаешь, почему мы именно тут. Главный вопрос дня: что произошло в тот день? Я уверен, что мы должны, частичка за частичкой, восстановить этот пазл, чтобы ты все вспомнил. Тогда-то мы с тобой и выберемся.

— И что, после этого я чудесным образом выйду из комы и продолжу жить как ни в чем не бывало?

— Ну, до сих пор у вас это хорошо получалось. — Эверрет развел руками в знак извинений, после того как Виктор окинул его злобным взглядом. — Ладно, ладно. Прости, не хотел. Само вырвалось.

— Все, что я помню, — это ужасные картины. И я не могу понять, правда ли это. Я видел кровь на руках, на одежде, на вещах в гостиной. Я… я был весь заляпан кровью. И больше ничего. Как такое возможно? Я помню наш завтрак, я поехал на работу. Моника оставалась дома, но должна была пойти в салон. Я приготовил ей сюрприз на ее день рождения. Вышел с работы пораньше, поехал за подарком, чтобы спрятать его дома и подарить ей после 12 часов ночи. Я приехал домой, увидел ее машину… — Тут его лицо скорчилось. — Потом еще одну машину. И дальше — словно какой-то туман. Воспоминания, как вспышки, от которых просто взрывается голова. — Виктор тяжело вздохнул. — Я захожу домой и слышу голоса. И беру в руки… молоток?

Тут голос Виктора снова сорвался, он опустил голову и принялся ворошить волосы. Словно пытался унять боль.

— Насколько я знаю тебя, ты не такой человек. Может, что-то спуталось, что-то вмешалось в воспоминания? Но это очень важно, каждая деталь, которую ты вспомнишь, может быть ключевой в разгадке всего этого.

Виктор только сейчас заметил, что Эверрет продолжал делать записи в блокнот.

— Что ты делаешь?

— Ты уж извини, но ни тебе, ни твоей памяти я не доверяю. Я делаю записи, чтобы не забыть. Вдруг потом выплывет другая версия. Чтобы мы могли визуально все сверить. Я же сказал, каждая деталь имеет значение.

Виктор лишь смог выдавить улыбку.

Моника тоже пыталась научить его этому — записывать мысли, цели, визуализировать, чтобы иметь четкий план. У нее так и не получилось.

Виктор повторил про себя: «Каждая деталь имеет значение». Это были его слова. У него был аналитический склад ума, он любил детали, мелочи, он любил все изучить, отмерить и только потом принять решение. Теперь он понимал всю иронию ситуации. Он создал игру, в которую может играть только он сам.

Глава 5

Он обожал их секс. И у него всегда было ощущение, что Моника неправильно понимала его страсть к физической любви. А он никогда не пытался толком объяснить.

Для Виктора это было не просто удовлетворение физической потребности. Для него это был еще один акт выражения любви к своей супруге. Ему было важно, что это именно она: ее прикосновения, ее поцелуи, жар ее тела, ее изгибы, ее вздохи, ее выражение лица, ее аромат. Виктору было плевать на позы, главным для него было, чтобы они оба получали наслаждение. Поэтому за все время их отношений Виктор даже мысли не мог себе позволить о другой женщине — ему это было не интересно, не нужно. Ведь даже такая простая вещь, как секс, обретала смысл только с ней.

Они не заметили, как начались проблемы. Разочарования, обиды копились внутри, и более было невозможно это игнорировать. Теперь даже любые мелочи приводили к большому скандалу. И они устали, устали от постоянного выяснения, кто прав, постоянного недовольства. Чувство неполноценности начинало давить на них. И они начали отдаляться, каждый по своим причинам, из-за своих обид. Ведь легче было не общаться, когда каждый диалог заканчивался обидными фразами, брошенными в адрес друг друга.

Нескончаемые взмахи молотком. Один за другим, без остановок. Он остановился только тогда, когда кровь на его лице уже мешала видеть. Его трясло, но не от страха. А от злобы. Он не мог понять источника такой ярой силы. Если бы он только мог направить ее в нужное русло. Но уже поздно. Он вытер глаза рукавом пиджака. Осмотрелся — все заляпано кровью. Тело лежало подле его ног, жизнь уже давно угасла в нем. Разобрать, кто это, было практически невозможно, настолько зверским было убийство. Он словно хотел стереть из памяти это лицо.

Его схватило резкое головокружение, он пошатнулся, молоток выпал из рук и громко ударился о паркет. Этот звук заставил его проснуться.

Виктор открыл глаза. Эверрет ходил по комнате, лихорадочно дергая каждую вещь. Видимо, пытался вызвать хоть какие-то воспоминания.

— Это так не работает, — тихо сказал Виктор.

— О, смотрите-ка, кто к нам пожаловал. Я хотя бы что-то пытаюсь сделать.

— У тебя нет эмоционального контакта с этими вещами. Ты просто тратишь свое время. Нужно понять, с чего начинать и как двигаться дальше.

— Неужели я слышу хорошо знакомого нам Виктора? Человек-рациональность, человек «десять раз отмерь, один раз отрежь». Наконец-то истеричка Виктор нас покинул.

— Заткнись и дай мне подумать. От тебя голова только трещит, а я и так не в лучшем состоянии, как видишь. Так что будь добр.

Эверрет жестом показал, что закрыл рот на замок. Виктор начал ходить по комнате. Это точно была его гостиная. Маленький журнальный столик, книжный шкаф, который он сам же собирал. Зеркало на стене. Растения, которые они покупали. Диваны, люстра, свечи, картины, даже комод под телевизором. Они его практически не смотрели. Обои на стенах, даже самые мелкие безделушки — все было точной копией его гостиной. «Значит, Эверрет был прав», — подумал он.

Только вот одну странность он все же заметил. А точнее — разницу с реальностью. Растение, аспидистра, засыхало. По крайней мере, листья начали желтеть. Хотя он помнил, что тщательно следил за растениями дома и они были в прекрасном состоянии.

— Эверрет, ты помнишь нашу гостиную или только то, что здесь видишь?

— Ну, если считать, что я в какой-то степени тоже часть твоего подсознания, то да, я ее помню.

— Посмотри на растение, — Виктор аккуратно и нежно провел по пожелтевшим листьям, — оно не было таким.

— Да, странно. Я даже не заметил. Интересно, давно оно таким стало? Может, ты что-то вспоминаешь и это отражается тут?

— Все, что я вспоминаю, — это ужасная картина, словно из какого-то кошмарного фильма про серийных убийц. Так что это не считается. Уж на убийство я точно не способен. Ты, да и любой, кто меня знает, подтвердит мои слова. Еще я вспоминаю нашу жизнь с Моникой. Сколько ни стараюсь, а вспоминается исключительно плохое. А от этого лучше не становится.

— Ладно, раз уж я тут в роли психолога — сам захотел, нечего глаза закатывать, — Эверрет указал на Виктора пальцем, — то я буду выполнять свою функцию. Это было одной из ваших больших проблем, Виктор. Да, вы ожидали разного друг от друга. Но вы никогда не давали друг другу шанса открыть в себе эти грани. Никогда по-настоящему не давали себе этого шанса. Поначалу вы молчали, закрывали глаза на проблемы. Потом, когда уже стало поздно, все ваши попытки поговорить кончались ссорой и криками. Вы начали видеть только плохое, только то, что не сделано, то, что не сказано, то, что было обещано, но не выполнено. Вы начали копить обиды, словно соревнуясь, у кого больше причин обидеться.

Знаешь, как бывает? Пара решает обсудить проблему, озвучить что-либо, что не устраивает одну из сторон. Тем самым они дарят — не дают, а именно дарят — шанс стать лучшей второй половинкой друг для друга. Но тут начинается самое интересное. Человек очень падок на вознаграждения, на подтверждение того, что он делает все правильно.