Бесплатный фрагмент - Интеллект

От автора

Слово «интеллект» — наверное, одно из самых модных, и потому часто употребляемых, слов из арсенала современной социальной действительности. «Интеллигенция», «интеллигентность», «искусственный интеллект», «эмоциональный интеллект» — несть числа всем этим заманчивым в своей непонятности значкам. Привычное необеспеченное смыслом словоупотребление создаёт простор для спекуляций. От «интеллигенции» с сомнительной честью к ней относиться до откровенного мошенничества с формированием «эмоционального интеллекта» у желающих — отнюдь не бесплатно и обязательно «с московским документом». Откуда этот ажиотаж? Да просто общественному мнению нужно придумать носителей некоего качества, на которых можно взвалить или свалить с себя ответственность за свой выбор или за нежелание его делать, за результаты своей деятельности или бездеятельности. А то и захотеть быть причисленным к этому отряду, если это ничем не грозит.

Повышенное внимание к явлению, называемому интеллектом, порождает множество легенд о его происхождении и проявлениях. Ему приписывается то генетичность, то знаниевость — разумеется, без определений, что это такое. Всплывают и совсем уж беззастенчивые в своей безграмотности, неопределённости и потому вредности «ай-кью» или какое-нибудь «новое мышление». По поверхности общества всё время плавают рассуждения об интеллекте, его важности и нужности. Но эти рассуждения пусты и безрезультатны, поскольку так и непонятно — о чём это они.

Так что же всё-таки такое — этот самый интеллект? Так ли уж он нужен? Всем ли доступен и может ли сложиться сам? А если не может, то как его сформировать, если надо? Какова в этом формировании роль общества и какова роль интеллекта в обществе? Для ответов на эти вопросы и написана предлагаемая книга в жанре научно-популярной литературы. С одной стороны — для того, чтобы противопоставить обывательским измышлениям сложившееся научное видение явления. С другой — в надежде через научную популяризацию приложить усилия к тому, чтобы интеллект стал популярным. То есть, народным, общественным, от латинского «популюс» — народ. Насколько всё это удалось — судить читателю.

Александр Фролов

О чём говорим-то?

Прежде всего, нужно отметить традиционно безответственное и в большинстве случаев не наполненное смыслом словоупотребление по поводу всего, что касается «интеллекта» и явно образованных от этого термина слов. В одной беспорядочной куче смешались интеллект, в том числе — искусственный интеллект и чрезвычайно модный эмоциональный, интеллигенция и интеллигентность, интеллектуальность и интеллектуальное воспитание — всего и не перечесть. При этом за редчайшими исключениями «говорящие головы» забывают сказать, что же такое, собственно, сам этот интеллект. Может, не знают, а может — не могут, потому что не знают. Но приобщиться к интеллекту при всей его непонятности бывает заманчиво, вот и говорят, говорят…

Давайте посмотрим и послушаем, что же говорят-то. Хотя бы — в словарях.

Педагогический терминологический словарь: интеллект — это устойчивая структура умственных способностей индивида. Комментарий автора: например, устойчиво дебилен.

Словарь Ушакова: интеллект — это ум, рассудок, мыслительная способность человека. Комментарий: а ум, рассудок — это что такое?

Философский словарь: интеллект — это большая или меньшая способность решать проблемы, иначе говоря, способность понимать новое и сложное. Комментарий: например, менее способен решать проблемы (аналогия из Уголовного кодекса: «менее тяжкие телесные повреждения»).

Словарь Ефремовой: интеллект — это мыслительная способность человека, его умственное начало. Учитывая предыдущие комментарии — ну, какое же тут начало? Скорее — конец.

Может быть, хватит популярных словарей? Которые, кстати, именно устойчиво отождествляют ум с интеллектом и определяют их один через другой по очереди. Заинтересованный читатель легко может самостоятельно продолжить экскурсию по словарям в интернете. Всё равно, главный шедевр, которого не переплюнуть — определение интеллекта, данное Эдвином Борингом:

Интеллект — это то, что измеряется тестами интеллекта. Вот здесь уж действительно — не более не менее. И это принято на вооружение поклонниками знаменитого IQ, о котором мы ещё поговорим.

На этом фоне глотком кислорода выглядит определение, данное крупнейшим российским психологом — специалистом в области интеллекта — Мариной Александровной Холодной:

Интеллект — это особая форма организации индивидуального ментального (умственного) опыта в виде наличных ментальных структур, прогнозируемого ими ментального пространства и строящихся в рамках этого пространства ментальных репрезентаций происходящего. Этому не возразишь — всё верно — но и без запинки не выговоришь. Научно и точно, но дышать чистым кислородом не очень-то… Популярностью это определение не страдает. Хотя можно понять, что «индивидуальный ментальный опыт» может принадлежать только личности, и наличие такого опыта — явно неотъемлемое качество, свойство этой личности. Репрезентация — вообще-то представление, то есть, отображение мозгом, как волшебным зеркалом, событий, только что произошедших в действительности — том пространстве, где личности приходится действовать, или более ранних событий, извлечённых из памяти. Возможно, уже творчески обработанных в соответствии с интересами личности. Как события попадают в поток сознания, и что с ними дальше происходит, описано в книге данной серии «Практическое и продуктивное мышление». Мир, в котором мы живём и действуем, воспринимая его как действительность, живёт в нашем сознании, представляя собой «ментальную репрезентацию» этой действительности. И действуем мы в соответствии с такой репрезентацией.

Мы оцениваем действия как успешные или неуспешные относительно удовлетворения наших потребностей в конкретной реальной ситуации. Если наша «ментальная репрезентация» соответствует этой реальности, она является адекватной ей, согласующейся с ней. От латинского adeacuatus — соответствующий, согласующийся. Тогда представляемые и организуемые нами действия по преобразованию действительности могут быть адекватными ей. Следовательно, с ожидаемыми результатами и потому успешными.

Неадекватность восприятия действительности и построение соответствующей репрезентации даже для вполне психически здорового человека приводит к неадекватности вмешательства в действительность. Вероятность успешности такого вмешательства, естественно, чрезвычайно мала. В результате потребности человека, связанные с данной ситуацией, не удовлетворяются. Систематические проявления неадекватности восприятия действительности и неадекватных попыток её изменения психически здоровым человеком Марина Александровна Холодная назвала «функциональной глупостью». В качестве противостояния формированию этого печально известного качества у обучающихся в системе общего образования сейчас уделяется повышенное внимание «функциональной грамотности». То есть, неведомо как родившейся в процессе этого образования адекватности представлений действительности и соответствующих ей действий.

Ниже мы воспользуемся сказанным здесь для того, чтобы дать одно из возможных определений интеллекта, соответствующее смыслу этого явления и доступное для восприятия человеком со среднестатистическим уровнем основного общего образования. А непосредственно здесь обратим внимание на то, к чему может привести неопределённость интеллекта как объекта исследования.

В книге «Что такое наука» данной научно-популярной серии рассмотрена проблема лженауки. Было отмечено, что лженаукой, или псевдонаукой, называется имитация научной деятельности, по сути таковой не являющаяся. При этом порождение и распространение убеждений о мире, якобы основанных на научном подходе, могут быть как злонамеренными, так и обусловленными добросовестными заблуждениями. Естественно, такая популярная и вечно животрепещущая тема как интеллект, не могла остаться в стороне от нашествия лженауки.

В этой области можно назвать два самых ярких проявления лженауки. Первое связано с пресловутым IQ. Имитация здесь состоит в том, что реально существующий математический аппарат неадекватно прилагается практически к конкретной проблеме. Этот аппарат может оказываться весьма действенным при планировании исследования, но никак не при обсуждении его результатов. Аналогичные добросовестные заблуждения, как это описано в книге «Что такое наука», имели место и в других областях науки.

Второе яркое проявление лженаучности состоит в предложенном Говардом Гарднером соображении о «множественности интеллекта». Это попытка предложения модели интеллекта (разумеется, без чёткого определения) для рассмотрения его проявлений в различных конкретных условиях, а не как одной общей способности.

Теорией это назвать нельзя — теории, собственно говоря, и нет. Анализ и критика этого достаточно произвольного подхода к проблеме интеллекта присутствуют в книге автора «Эффект Элджернона в образовании и жизни». Здесь же просто отметим, что трудно согласиться с наличием у героя знаменитого фильма «Форрест Гамп» «бегательного интеллекта». Или с наличием «сексуального интеллекта» у известного порноактёра. Имитация здесь состоит в следующем. Уровни формирования движений, описанные надёжной и тщательно проверенной теорией Николая Александровича Бернштейна, есть уровни восхождения к высшим формам движений, представленным речью и интеллектом. С позиций же Говарда Гарднера эти уровни представляются самостоятельными «интеллектами», «позволяющими индивидууму использовать формы мышления, адекватные конкретным типам контекста». Печальным примером может быть «прыгательная» форма мышления, массово реализованная в процессе государственного переворота на украинском Майдане. Ну, и где здесь интеллект? Ах, да, мы же так и не сказали, что это такое!

Приведенные примеры безответственного обращения с интеллектом как объектом исследования и социальной реальностью изначально, по-видимому, носили характер добросовестного заблуждения. Такое заблуждение было, скорее всего, связано с определёнными социальными заказами. Ведь надо же было как-то диагностировать «умность» и «глупость» в связи с необходимостями общественной жизни. Вот и появилась социально востребованная хоть какая-то оценка качества неведомого интеллекта — IQ. А математическая «оболочка» придала этой оценке вес и живучесть. Но трудно даже представить многомиллионность изувеченных IQ судеб, надежд, да и просто представлений людей о себе и своих реальных возможностях. В книге «Физика? Нет ничего проще!» описывается реальная беседа автора с одним из выдающихся физиков прошлого века, нобелевским лауреатом и президентом Академии наук. У собеседников, по словам великого, оказался одинаковый IQ — около 70, что явно свидетельствовало об их дебильности. Конечно, может быть, добрый академик просто захотел утешить доктора тех же наук, сообщившего ему о своём печальном IQ. Но… из песни слова не выкинешь. Да и из интернета тоже. Всемирная паутина сообщает, что у невероятного Стивена Хокинга, как и у Билла Гейтса, Дольфа Лундгрена и Квентина Тарантино, IQ равняется 160 баллам. В представлениях и терминологии обывателя они не просто умны — они гениальны, пускай каждый в своей области. А у американской порноактрисы со сценическим псевдонимом Азия Каррера — только 156 баллов. Интернет удивляется и ёрничает: неужели разница в 4 балла ведёт от гениальности к порнографии? Или это подтверждение существования множественных интеллектов?

Весьма вероятно, что добросовестно заблуждался и Говард Гарднер. Ну, не знал он про Бернштейна. Социальный заказ понятен: необходимо, как это сделал в своё время майор Кольт, уравнять людей в правах, хотя бы в собственном представлении. Дескать, у всех у нас есть этот самый интеллект, только разный. Спасибо, уравняли. Защитив при этом сотни диссертаций так или иначе по темам этих разрозненных интеллектов. Ну, это просто лженаука. А вот то, что социальные сети пестрят предложениями «сформировать эмоциональный интеллект», причём с «московским документом» — уже откровенное жульничество. Да и до антинауки — рукой подать. И это вдвигается в образование и вообще в быт, беззастенчиво корёжа нашу и без того не всегда лёгкую, такую непродолжительную жизнь.

А всё из-за чего? Да из-за того, что не определён сам предмет обсуждения. Потому и стараются — кто во что горазд. Давайте разберёмся.

Так что же такое интеллект

А жизнь требует адекватности реакций на изменения в среде. При неадекватности она, жизнь, быстро и не всегда приятно заканчивается. Своя и чужие. Давайте зафиксируем представление об адекватности на уровне определения, как описано в книге данной серии «Понятийность». Учитывая то, что было сказано об адекватности в предыдущем разделе, адекватностью называется мера соответствия представлений о действительности самой этой действительности.

В книге «Понятийность» подчёркивается необходимость проведения этимологического анализа слова при введении определения соответствующего понятия. То есть, необходимость учёта уже имеющегося опыта человечества и его отдельных больших групп в сущностном, смысловом порождении называния явлений. Так вот, этимологически слово «интеллект» происходит от латинского «intellectus» — «разумение, понимание, представление, познание». В «Латинско-русском словаре» Осипа Антоновича Петрученко «intellectum habere» означает «быть понятым». А «intelligo (intellego)» — «разбирая характеристические стороны предмета, доходить до его понимания — понимать, знать». Совсем по-русски, дословно, «интеллект» — «понимучесть».

Опять же этимологически: «яти» в древнерусском языке значило «хватать, овладевать». Поэтому «понять» буквально значит «овладеть», «усвоить», то есть «впустить в себя». Вот этим впусканием в себя понимучесть и отличается от бездумного скольжения по поверхности наблюдаемой действительности. И, следовательно, от безответственного нагромождения неопределённых слов при попытках описания этого скольжения. Поэтому именно понимучесть ведёт к адекватности представлений о действительности и соответствующих реакций на изменения в ней.

Вот теперь, на уровне технологии введения определений понятий, приведенной в книге «Понятийность», можно вернуться к определению интеллекта. Интеллектом называется свойство личности адекватно отображать действительность и обеспечивать действия, адекватные действительности и способам её изменения. Это определение интеллекта является достаточно строгим переводом данного Мариной Александровной Холодной определения на более общеупотребительный, но вполне научный язык.

В книге «Практическое и продуктивное мышление» предлагаемой популярной серии дано такое определение продуктивного мышления. Продуктивным мышлением называется процесс целенаправленной последовательной содержательной деятельности мозга, формирующий осознаваемые модели действительности и её контролируемых изменений как продукт. А это уже думанье — процесс сопоставления информации с целью осознанного формирования суждения. Для этого необходимо не скользить по поверхности информационных потоков, а наиболее важные из них впускать в себя, понимать. Такое возможно только в словах, наполненных смыслом, и при общении между людьми, и при продуктивном общении человека с самим собой. Смысл состоит в обязательно словесно выражаемой принадлежности обсуждаемого явления к определённой группе явлений, имеющих общую сущность, то есть тот набор свойств и признаков, без которых они не могут существовать. Слово, наполненное смыслом, может являться предметом и инструментом обсуждения: оно впущено в человека, живёт внутри него, реально отражая определённую грань действительности. Явление теперь понято, разложено по полочкам, и словесное выражение этого понимания называется понятием. Так вот: продуктивное мышление возможно исключительно в понятиях, поскольку именно понятиями мы можем обмениваться как продуктами нашей мыслительной деятельности. Однозначная связь интеллекта с понятийным оформлением мышления наиболее квалифицированно описана и обоснована в работах Марины Александровны Холодной.

Интеллект по определению связан с продуктивностью мышления конкретного человека. Человеческое мышление не может быть чисто продуктивным или чисто практическим. Чисто наглядно-действенное или наглядно-образное мышление — это уже не человеческое, а пограничное с животным мышление. Хотя в виде вкладов и они неминуемо присутствуют в мышлении взрослого человека. Потому что были первыми типами мышления, появлявшимися в процессе развития содержательной деятельности мозга человека после появления его на свет. Так вот: чем больше вклад продуктивного мышления в эту самую содержательную деятельность мозга, тем выше интеллект его носителя. Измерить этот вклад можно, но никак не посредством IQ. Описание способа измерения не входит в задачи этой книги. Однако его принципы изложены в монографии автора «Технология интеллектуального образования: научные основы».

Вершиной, несомненно, является научное продуктивное мышление. Именно оно обеспечивает продукт, который может быть передан любому и каждому человеку (да и инопланетянину — тоже) принципиально адекватно и в равной степени. И сам этот продукт, и его порождение измеримы. Поэтому систематическое научное мышление человека, разумеется, на уровне вклада в общий процесс мышления, является высшей формой проявления интеллекта и соответствует высшему уровню его оценки.

Есть такая серия книг академического издания, называемая «Классики науки». В этой серии представлены оригинальные, авторские изложения научных работ, ставших классическими образцами — работ Ньютона, Менделеева, Менделя, Вавилова и многих других исследователей. Так вот, оказывается, что эти такие разные в своих жизненных проявлениях люди при порождении научного знания всегда совершали одни и те же мыслительные «шаги» в одной и той же последовательности. И именно таким образом создавали эту самую «классику науки». Анализ этих работ позволил сделать вывод, что научное продуктивное мышление в принципе алгоритмизировано в строгом математическом смысле этого слова. Алгоритмом называется точное описание последовательности элементарных операций, связанных между собой необходимыми, существенными, устойчивыми и воспроизводимыми причинно-следственными связями, системно обеспечивающими неотвратимое достижение поставленной цели. Из этого определения следует, что алгоритм — ни в коем случае не шаблон, тем более — произвольный. Например, начальственный. И уж совсем безграмотным на этом фоне выглядит распространённое словосочетание «предписание алгоритмического типа».

Алгоритм научно-познавательного мышления удалось выявить в результате анализа работ классиков науки и обобщения структуры их подхода к осмыслению наблюдаемых явлений. Он представлен в книге данной популярной серии «Практическое и продуктивное мышление» вот так:

Практика человечества показала, что только такое мышление обеспечивает гарантированную адекватность представлений о действительности.

Поскольку адекватность реакций на изменения среды является необходимым условием выживания, есть основания предполагать, что программа, соответствующая приведенному здесь алгоритму, действует, пусть и в принципиально различной степени, у всех выживших взрослых представителей вида. Это вполне ожидаемый результат филетической эволюции мышления, упомянутой в книге Юрия Ивановича Новоженова «Филетическая эволюция человека». То есть, для выживания необходим хоть какой-то вклад научно-познавательного мышления в общий процесс мышления человека. И неважно, осознаётся он человеком как таковой или нет. Человек может быть подвержен лженаучным или антинаучным влияниям, формально недостаточно образован, но для реакций, адекватных действительности, нет другого способа мышления кроме описанного алгоритма. Мы позже ещё вернёмся к этой теме.

В целом алгоритм интеллектуальной деятельности есть алгоритм осознанного целенаправленного, неотвратимого и, главное, адекватного действительности решения задачи, возникшей в связи с той или иной потребностью. Но он состоит из определённых блоков, осознанное контролируемое исполнение которых и является проявлением наличия интеллекта. Первые три шага алгоритма представляют собой шаги формирования языка, на котором мы можем обсудить с собой и с другими людьми предмет последующей познавательной деятельности. Во-первых, определить понятие, которое однозначно отражает нашу точку зрения на явление, связанное с возникшей потребностью. Определить — это значит задать пределы его понимания, допускающие словесную передачу представлений о явлении другим людям. Все другие способы передачи обманчивы в своей ненадёжности из-за выраженной индивидуальности других, несловесных, способов осознаваемого восприятия. Во-вторых, на том же словесном уровне, очертить систему, в которой мы договариваемся с собой и другими людьми рассматривать явление. Действительно, ведь мы же всегда оговариваем, например, обсуждая человека, те сферы жизни, поведение его в которых представляет для нас интерес — семья, работа, увлечения… Никакое явление не может быть рассмотрено изолированно от всего — в этаком «смысловом вакууме». А раз задана система, то у неё есть определённые свойства, обусловленные действующими в ней связями между причинами и следствиями. То есть, причинно-следственными связями. Всё это должно быть чётко оговорено, описано в наполненных смыслом, понятийно определённых словах. Наконец, в-третьих — мозг не может обрабатывать неизмеряемой информации. Именно неизмеряемой — любая информация в принципе измерима. Поэтому мозг в любом случае вводит необходимые величины для её измерения, часто не извещая нас об этом. Но в случае осознаваемых действий такие величины должны быть определены — хотя бы ввиду возможности осознанного сравнения и обсуждения их значений в различных ситуациях. Принципы, методы и примеры формирования такого понятийно наполненного языка приведены в книге «Предметный понятийный словарь общеобразовательной школы». Давайте так и назовём этот блок алгоритма интеллектуальной деятельности — «ЯЗЫК». Нет языка на описанном уровне — по определению нет и интеллектуальной деятельности. Нет и проявлений интеллекта. Как бы претенденты ни были одеты и какими бы документами стыдливо или напористо ни прикрывались.

Но вот наши интересы определены. Для чего же мы вводили величины? Естественно, для того, чтобы ими что-то измерять. Ведь величина — это мера явления или свойства той или иной системы. Что измерять-то будем? Мы же выяснили, какое явление в выбранной нами для рассмотрения системе — причина, а какое — следствие. Чтобы ориентироваться во взаимодействии с действительностью, необходимо понимать, как именно связаны в данной системе явление-причина и явление-следствие. То есть, как именно зависит следствие от причины. Согласитесь, ведь это главное, что нужно понять для адекватного действия — на поле боя, в семье, в профессиональной деятельности. Значит, будем устанавливать в результате измерений так интересующую нас причинно-следственную зависимость. Или несколько зависимостей. Предположим, установили. Но теперь нужно выяснить, насколько надёжным в своей общности является полученный результат. Для этого проводим такие же измерения в аналогичной системе в других условиях. Провели. Установили, что однотипные зависимости принципиально сходны. Такое сходство, и не более того, называется закономерностью. Закономерность ещё далеко не конечная наша цель для данного блока шагов алгоритма.

Всё, что делает человек до этого момента, сопровождается мышлением в обыденных моделях — представлением всего наблюдаемого в многофакторном многообразии сторон явления и влияний на нас с его участием. Из этого многообразия невозможно сделать какое-либо заключение о сущности и возможности необходимой реакции на действительность. Необходимо отбросить все второстепенные запутывающие факторы и представить явление-причину и явление-следствие в измеряющих их величинах в предельно исключительном, «обнажённом», с точки зрения математики — предельно «грубом» виде. Только аргумент и функция — как нас учили в школе — и более ничего. Такая модель интересующего нас явления называется научной. Вот если мы эту модель проговорим на чётком языке, то получим ещё одно, кроме языкового, описание потребностно интересующего нас явления. Поскольку научная модель явления предельно груба, то есть, предельно формальна, то и причинно-следственная связь тоже грубо модельна. Законом называется формализованное модельное представление необходимой, существенной, устойчивой и воспроизводимой причинно-следственной связи между явлениями. Нам стало необходимо — вот и устанавливаем связь. Для нас она существенна — вот и работаем. Она устойчива — значит, на это знание можно надеяться при решении наших задач. А зачем она нужна? Да для того, чтобы надёжно воспроизводить, когда понадобится. Вот что такое закон. Любой — от Ньютона до Государственной Думы. И в школе мы на самом деле изучаем законы не для того, чтобы всю жизнь взвешивать материальные точки и паять провода, а для того, чтобы научиться устанавливать законы самим, когда это понадобится. Ведь готовых законов на всех не напасёшься. И чтобы не оказаться, как говорили наши предки старославяне, «беззаконновахом» — нарушившими закон и пострадавшими через это. Но когда закон установлен, мы уже чувствуем надёжную опору для наших реакций на изменения среды, каковы бы они ни были.

Но вот беда: в большинстве случаев законы позволяют адекватно реагировать только на ситуации, допускающие предельно грубое моделирование. А если модель посложнее? Тогда мы делаем совершенно произвольное предположение, что и в этом случае выполняется тот же закон. Такое предположение называется следствием из закона.

Необходимо очень хорошо помнить, что в окружающей и нашей внутренней действительности нет законов. Законы — это чисто человеческое средство описания наблюдаемых нами явлений. Это средство стало доступным для нас благодаря понятийности и описания с её помощью всего сущего.

Ну, вот, закон установлен, следствие выведено, теперь мы знаем, как именно интересующие нас следствие и причина связаны друг с другом. Представляется совершенно очевидным, что все описанные здесь действия по установлению закона есть плотный, важный блок алгоритма интеллектуальной деятельности. Поэтому давайте так и назовём это блок — «ЗАКОН».

Давайте вспомним, что закон — это формализованное модельное представление необходимой, существенной, устойчивой и воспроизводимой причинно-следственной связи между явлениями. То, что здесь подчёркнуто, указывает на неоспоримость и неотвратимость закона в обусловленных моделью границах его применения. Поэтому решение того, что нам изначально задано потребностями, то есть, решение задачи, неоспоримо и неотвратимо только на основе использования закона. Слово «решение» недаром происходит от старославянского «решити» — «развязать, отпустить грехи». Поэтому следующий блок алгоритма интеллектуальной деятельности — «ЗАДАЧА». И вот здесь необходимо «решити» множество легенд, связанных с решением задач. Эти легенды не просто препятствуют процессу, они разрушают интеллектуальность мыслительной деятельности как таковую. Давайте рассмотрим хотя бы самые зловредные из этих антиинтеллектуальных легенд.

Легенда первая. Решение задачи надо искать. Где его искать, почему искать, кто и куда его спрятал? Именно поэтому жутковатое впечатление производит поведение большинства решающих пусть даже учебную задачу. Совершая какие-то нелепые движения, например, вертя ручку в пальцах, они бессмысленным взглядом обшаривают углы помещения, словно именно там негодяи и спрятали желанное и давно кем-то изобретённое решение. Почти у всех обучавшихся остались тягостные и, в общем-то, унизительные впечатления от процесса такого поиска. Ну, и где тут место интеллекту в непонимучестном выпучивании глаз? Отклик на легенду: нечего искать то, чего никто не прятал, и никто для вас не приготовил — работать надо, причём самостоятельно и целенаправленно, в соответствии с алгоритмом интеллектуальной деятельности. Как это делать — описано в монографии автора «Технология интеллектуального образования: научные основы» и одноимённом пособии для учителей.

Легенда вторая. Решение достигается «творческим озарением». Этот подход принято называть эвристикой. В память о вопле: «Эврика! (Нашёл!)» с которым голый Архимед бежал по родным Сиракузам. Обратите внимание: он не открывал волшебную дверцу, за которой пряталось решение, он долго и тщательно, теоретически и экспериментально напрягал свои интеллектуальные возможности в соответствии с теперь уже известным нам алгоритмом. А тогда он стоял у истоков осознания этого алгоритма. И никаких «открытий»! Давайте, вообще запретим это слово в процессе работы — оно демотивирует, внушает ложные надежды и унижает достоинство решателя задачи, обвиняя его в несостоятельности «совершить открытие» как некоторые другие великие. Так называемое «эвристическое мышление» — это худший, беспомощный и бессмысленный вариант в принципе бессловесного практического мышления. Подробно это рассмотрено в книгах автора «Эффект Элджернона в образовании и жизни» и «Как на самом деле решать задачу». В таком мышлении, а это мышление, но не думанье, в принципе не задействуется интеллект, им здесь даже отдалённо не пахнет.

Отклик на легенду: Нечего поверхностно подражать Архимеду и с воплями скакать голыми, как индивидуально, так и коллективно в бредовом шаманском процессе «мозговых штурмов». Надо терпеливо и методично использовать свои интеллектуальные возможности, зная, как они алгоритмически устроены и работают. Ради этого и написана данная книга.