Бесплатный фрагмент - Инспектор Фиалка

1

Инспектор Интерпола по преступлениям Искусственного интеллекта (ИИ) майор Фиалка прилетел в Габороне, столицу Ботсваны, ранним утром. Он первый раз был в Африке, уж где-где, а на этом континенте работы для него никогда раньше не было. Получив багаж, который состоял только из опечатанного кейса с личным оружием, он, выйдя из здания аэропорта, поразился, насколько свежим был воздух этого континента.

Стоял октябрь и здесь, в Южном полушарии, была самая настоящая весна с великолепной погодой — 22 градуса тепла, яркое, но не обжигающее утреннее солнце, невысохшая роса на ярко-зелёном газоне и пение экзотических птиц на высоких деревьях вдоль подъездной дороги у главного входа в аэропорт. Фиалка порадовался, что не послушал подругу Микки, которая настаивала на шортах и футболке: «Ты же в Африку летишь!», а выбрал стандартную служебную форму — голубой, под цвет его синих глаз, антистатический костюм со знаками отличия и шлем со встроенным коротковолновым радиопередатчиком, который он прицепил к поясу. Хоть вылет был и срочный, но он, конечно, успел по служебным каналам ознакомиться с местными условиями, ну а Микки, что Микки? Откуда же ей знать, что в Ботсване совсем не жарко? В их родном Кишинёве главная телеведущая прогноза погоды, и, конечно, по совместительству, красавица, рассказывала только о дождях на «Территории Европа».

Его встречал местный инспектор, тоже в голубой форме, но с капитанскими погонами — два молоточка на погонах вместо трёх у Фиалки.

— Разрешите представиться — инспектор Лист. Добро пожаловать в Ботсвану, майор, — отрапортовал он. Вместо перечёркнутых значков давно отменённого WiFi, как у Фиалки, на петлицах его куртки сияли крупные искусственные алмазы.

— Ясное дело, корпорация «Алмаз», кто же ещё? Но почему он инспектор Интерпола? Ах, да, точно, после первого же преступления по нашей части они были обязаны перевести свою службу безопасности в Интерпол. Что ж, неплохо, мой бывший конкурент стал коллегой, да ещё и подчинённым! Но всё равно, это просто формальность. Доступа к нашим секретам у него никогда не будет. — всё это пронеслось у Фиалки в голове. Он приветливо улыбнулся Листу и пожал ему руку.

Они сели в служебный автомобиль, который неожиданно оказался обычным легковым седаном, а не вездеходом охраны алмазного рудника Джваненг, куда оба направлялись, и Фиалка попросил инспектора рассказать, что же там произошло. Разговор шёл, конечно, на эсперанто. Лист говорил почти без акцента, ну а для Фиалки, благодаря его службе в Интерполе, язык общения возрождённой Объединённой Земли и вовсе стал родным. Нидерландский, на котором говорили его родители бельгийцы, он уже почти забыл.

— Убийство. — сразу начал свой отчёт Лист в то время, как машина выскочила на почти пустую автостраду.

— Водитель карьерного самосвала найден в своём грузовике мёртвым два дня назад в шесть утра при передаче смены.

— Причина смерти? — Фиалка начал стенографировать рассказ Листа в маленьком блокноте.

— Огнестрельное ранение в грудь.

— И причём здесь наш отдел борьбы с ИИ? — спросил Фиалка, так как работал с делами, связанными с давно искоренёнными компьютерами и их сетями, а насильственных преступлений в этой области не было уже лет десять, но сразу засыпал собеседника вопросами:

— Орудие убийства? Свидетели? Результаты баллистической экспертизы? — он любил запутанные случаи и подумал: «А почему бы немного не развлечься? Сто лет в отпуске не был, да и климат здесь чудесный, чем тебе не отпуск?»

Лист сделал драматическую паузу, пошевелил губами, отвернулся к окну, словно хотел увидеть в пролетавших мимо пейзажах Африканского буша ответы на заданные вопросы, но потом, строго глядя Фиалке в глаза изрёк:

— Стрелял дрон.

— Что?! Дрон?! Какой ещё к чёртовой матери дрон?! — Фиалка перешёл почти на крик. — Сами ведь знаете, дроны можно увидеть только в музее. Войны между ИИ давно закончены. — более спокойно продолжил он.

— Извините, майор, — переключился на официальный тон Лист, — но у нас есть видеозапись с наружной камеры самосвала. Видеоплёнка не пострадала во время атаки, хотя видеокамера и была разбита. Дрон дал по самосвалу несколько очередей.

— Лист, я прошу прощения за излишнюю эмоциональность, но ваш случай настолько неожиданнен, что я не смог сдержаться.

— Ничего страшного, понимаю, я сам был, мягко говоря, нимало удивлён. — с улыбкой ответил Лист, и мир был восстановлен.

— Каковы результаты первоначального расследования?

— Основной наш вещдок, это видеоплёнка. Она, конечно, чёрно-белая, VHS, знаете ли, но дрон на ней отчётливо виден, идентифицирован нами как модель RSD-738H, судя по музейным каталогам. Первые выстрелы, очевидно, были сделаны в жертву, он, по-видимому, умер на месте, в тело попало семь пуль калибра 5,56. Да, и мы связались со столичным военным музеем в Габороне, у них всё на месте, впрочем, дронов там в коллекции и не было никогда, это слишком редкий экспонат для их скромного заведения.

— Отличная работа, капитан Лист.

В словах Листа про чёрно-белую плёнку формата VHS был скрытый подтекст, который Фиалка, конечно, сразу же понял. Несмотря на то, что, ни Лист, ни сам Фиалка, никогда не пользовались и даже не держали в руках устройств, записывающих цветное видео высокого разрешения, все помнили рассказы своих бабушек и дедушек о съёмках видео на мобильные телефоны, которых сейчас, естественно, не существовало. Фиалка, правда, видел демонстрацию работы одного такого устройства на курсах повышения квалификации, всё-таки поиск и уничтожение любого предмета, имеющего в себе хоть одну микросхему, входили в круг основных его обязанностей.

Но на самом деле, служба Фиалки состояла из сплошной рутины, оправдывающей название его должности — «инспектор». Он инспектировал закреплённые за ним предприятия на предмет использования ими цифровых технологий на основе микроэлектроники. Допускалось производство калькуляторов, пультов дистанционного управления, раций, в общем всякой мелочёвки, где всё-таки были микросхемы, но не те, на базе которых можно было бы построить компьютер. Нет, можно было изготовить и даже продать свой собственный компьютер, но вот в нём-то уже не должно было быть ни одной микросхемы. Ламповый или даже транзисторный — пожалуйста, но без каких-либо сетевых интерфейсов, или, упаси Бог, WiFi или Bluetooth. Никакой цифровой беспроводной связи тоже не допускалось. Средние, короткие или ультракороткие радиоволны стали основным и единственным способом такой связи. Телесигнал — только аналоговый! Задача его подразделения облегчалась ещё и тем, что почти все компьютерные сети и компьютеры в сети были уничтожены в войне ИИ чуть меньше ста лет назад.

Собственно, сами ИИ стали панацеей для человечества, потому что именно они создали Объединённую Землю — взяли на себя функции правительств, судопроизводства, командования армиями, полицией и в конце концов объединили все государства на основе свободной торговли, ликвидировав границы и закончив войны. И людям на Объединённой Земле жилось хорошо, ведь ИИ не лишили их обычных развлечений — исправно кормили выдуманными ужасными новостями, поставляли фейковых подписчиков блогерам, создавали великолепные сериалы и генерировали новые научные «открытия», которые никто не мог, да и не хотел проверять.

Но потом что-то в отношениях разных ИИ между собой по неизвестной причине пошло не так, а согласно имеющим хождение конспирологическим теориям, благодаря вмешательству людей. В общем, между ИИ началась война, в результате которой погибли случайно попавшие под огонь сотни миллионов людей, были уничтожены все компьютерные сети, дошло и до самих компьютеров. Интернет исчез с лица земли, а в результате и сами ИИ не выжили.

Тогда-то человечество и решило полностью отказаться от микросхем, как основы цифровой инфраструктуры. Заводы по производству микроэлектроники были разрушены и любое использование микросхем жёстко преследовалось специальными подразделениями, в центральном из которых и служил Фиалка. Парадокс, но сам он, в силу своей специальности, отлично разбирался в элементной базе информационных технологий, и при наличии у него необходимых деталей, а доступ к конфискату у него был, мог спокойно собрать и заставить работать любое высокотехнологичное устройство из прошлого. Но офицеру Интерпола и в голову такое прийти не могло, слишком хорошо он был обучен и проверен на благонадёжность, случайные люди в Интерпол не попадали.

Конечно, оперативно-розыскные действия выполнять ему тоже приходилось, но редко. Все такие случаи были запоминающимися и часто заканчивались повышениями по службе и наградами. Так, майором он стал после того, как, работая под прикрытием, раскрыл преступную группу, раскапывающую на заброшенных свалках микросхемы и другие детали. По старым рукописям эти умельцы собирали невиданные многофункциональные лазерные устройства, с помощью которых сканировали ценные бумаги, а потом печатали цветные, почти как настоящие, фальшивки и продавали их на бирже.

Тем временем Фиалка с Листом приближались к цели своей двухчасовой поездки — алмазному руднику Джваненг, где открытым способом откапывали знаменитые кимберлитовые трубки. В самом одноименном городе они решили не останавливаться и через десять минут подъехали к громадному карьеру алмазного рудника. Среди промышленных сооружений, облепивших рудник со стороны дороги в город, выделялось современное здание с офисами владельца предприятия — корпорации «Алмаз».

Фиалка был представлен главному руководителю службы безопасности, а ныне сотруднику Интерпола в чине полковника — Прохрусту. Тот встретил Фиалку не особо ласково, хотя и предложил кофе, который принесла в кабинет секретарша — пожилая негритянка. Вид у полковника был явно измотанный, да и форму Интерпола он, очевидно, пошить ещё не успел — на нём был помятый серый костюм с испачканными жёлтой глиной обшлагами брюк и белая рубашка без галстука.

— Садитесь, коллега, как долетели? Уверен, что Лист по дороге уже ввёл вас в курс дела.

— Да, господин, Прохруст, капитан мне всё подробно рассказал. Как я понял, вы проделали большую работу.

— Сделали, что смогли, но далеко не продвинулись. Надеюсь, у вас что-то получится.

— Господин полковник, думаю, что случай чрезвычайный, такого ещё не было. Буду стараться добиться результата, конечно, с вашей помощью.

— Ну, ну. Поможем, чем можем. Капитан Лист будет в полном вашем распоряжении. С чего начнёте?

— Спасибо, господин Прохруст. Я бы хотел начать с осмотра места преступления, опроса возможных свидетелей и просмотра видеозаписей.

— Хорошо, тогда не смею вас больше задерживать.

2

Пока Фиалка с Листом шли до места разъезда громадных самосвалов, где и произошло нападение дрона, Лист затеял с Фиалкой странный разговор:

— А можно нескромный вопрос?

— Любой вопрос является по своей сути нескромным, — намекнул Фиалка, но Лист, кажется, намёка не понял.

— А откуда у вас такое странное имя — Фиалка?

— А что в нём странного?

— Но оно же женского рода?

— С чего вы это взяли? В эсперанто вообще нет родов.

— Ну вы же бельгиец по происхождению?

— Допустим, и что? — начинал уже немного злиться Фиалка, и подумал про себя: «Смотри-ка, подготовился к встрече со мной, такая информация не всем доступна».

— Но на французском, вашем родном языке, фиалка же женского рода. Ваши родители, наверное, в семье на французском говорили? Вы извините, конечно, мне просто интересны обычаи старой Европы.

— Да ничего, пожалуйста, удовлетворю ваше любопытство, — смягчился Фиалка. — В Бельгии раньше говорили на трёх языках, а мой родной язык нидерландский, на нём фиалка мужского рода. Родители рассказывали, а я тоже задавал им этот вопрос, — улыбнулся он, — что при рождении у меня были ярко-синие глаза, вот и назвали меня Фиалкой.

— Вообще-то вы же знаете, что ситуация с именами начала меняться ещё во времена ИИ? — спросил он Листа.

— Да? А я думал, что во время войны, когда все базы данных были уничтожены. Проще было не искать в бумагах родовые имена и фамилии, а называть ребенка как вздумается. Так, по крайней мере нас в школе учили.

— Да нет, неправильно вас учили. — улыбнулся Фиалка. — Нас вот в академии учили по-другому. ИИ сознательно побуждали людей уничтожать бумаги, если термин «сознательно» подходит, конечно, к ИИ. Да они и сами все базы данных основательно почистили. С уничтожением уникальных родовых записей, имён и фамилий, при их оцифровке, ИИ гораздо проще было манипулировать информацией в базах данных, юридически лишать население их собственности, то есть земельных участков, тем самым стирать границы и создавать Объединённую Землю, принадлежащую самим ИИ.

— Отсюда и новые законы о наследстве пошли, нет у детей отцовского имени, нет и наследства. Имя стало жить только вместе с человеком, а потом и умирать вместе с ним. А если ребёнка ничего не связывает с отцовским именем, то его и назвать можно как угодно, поинтереснее. — продолжил свою короткую лекцию Фиалка.

— А ведь точно, люди уже привыкли жить одним днём и брать от жизни всё, не думая о наследниках, ведь земля всё равно не его. На что у нас в Африке, и то это прижилось. — согласился Лист.

Так, болтая о вечном, они совсем скоро пришли на место преступления. Это была небольшая площадка на кольцевой дороге, опоясывающей карьер, ничем не отличающаяся от других остановок большегрузных самосвалов, с той только разницей, что на неё выходила дорога из карьера, по которой руду везли наверх на переработку, и ещё одна, ведущая к старым отвалам руды. Небольшой она была, конечно, только для самосвалов, у которых размер колеса превышал человеческий рост, а вход в кабину находился где-то на уровне третьего этажа обычного дома. Всё вокруг было одного цвета — жёлто-коричневого, а на зубах скрипел песок. Кольцевая дорога, на которой легко могли разъехаться два карьерных самосвала, по щиколотку была покрыта толстым слоем мелких камушков и пыли, так что оба инспектора, хоть и шли сюда по гладкой тропинке, проложенной вдоль дороги, все равно заляпали свои ботинки — до блеска начищенные служебные берцы у Фиалки и высокие грязеступы на толстой подошве у Листа.

— Как вы вообще здесь ходите по такой грязи? А если дождь, так здесь по пояс, наверное, увязнешь? — поинтересовался Фиалка.

— У нас вездеход есть. Тут ходьбы всего десять минут, за машиной дольше идти. — извиняющимся тоном ответил Лист.

— Ладно, начнём. — Фиалка вытащил свой блокнот. — Вы огораживали место преступления?

— Да нет, смысла не было.

— Почему?

— Здесь каждые полчаса очередной грузовик проезжает, такая пыль поднимается, что потом ничего не найдёшь.

— Можно поподробнее? Почему каждые полчаса, откуда, куда проезжает?

— Ну, самосвал внизу нагружают породой где-то тридцать минут, другой примерно столько же времени уже едет вниз пустой после разгрузки наверху. Потом гружёный поднимается те же тридцать минут наверх. — Фиалка подошёл к краю дороги и посмотрел вниз, откуда полз наверх карьерный самосвал с породой. «Похоже на правду» — подумал он и начал чертить в блокноте временную схему движения самосвалов.

— А сколько времени занимает разгрузка?

— После подъёма наверх примерно столько же, тридцать минут. Двадцать минут езды и десять на разгрузку.

— Тогда в работе у вас постоянно должно быть минимум три самосвала? — Фиалка подвел итого своим записям в блокноте.

— Нет, четыре.

— Почему.

— Обед, пересменка.

— Ах, да, понятно. Но есть же ещё въезды в карьер?

— Да, ещё три.

— И там тоже организовано движение самосвалов с рудой?

— Нет, в последнее время на руднике упала добыча.

— Понятно, — Фиалка сделал пометку в блокноте. — Значит теоретически два самосвала должны разъезжаться как раз на этой площадке?

— Теоретически да, но на практике бывает по-разному.

Как бы в подтверждение слов Листа, мимо них, обдав пылью, прогромыхал громадный грузовик, оглушив инспекторов рёвом газотурбинных двигателей, а где-то метрах в семидесяти впереди на погрузку двигался встречный самосвал.

— Понятно, значит на совершение преступления понадобилось от 15 до 30 минут?

— Выходит, что так. — понурился Лист.

— И что, никто из водителей не заметил дрона? Ему же нужно было какое-то время потратить на то, чтобы прилететь, сделать своё чёрное дело, да ещё и улететь.

— Нет, никто ничего не видел, мы всех опросили.

— А кто нашёл тело? Как, кстати его звали, убитого, я имею в виду?

— Да сменщик и нашёл, Шмелём покойного звали, а сменщика Носорогом.

Фиалка сделал себе очередные пометки.

— Как дело было? Ведь Носорог должен был ждать Шмеля на этой вот самой площадке?

— Да нет, обычно они менялись дальше по дороге. — и Лист махнул в сторону приблизившегося к ним почти вплотную пустого самосвала, который, предварительно погудев, уже разъехался с гружёным, тоже посигналившим в ответ.

— Чтобы не топать пешком лишний километр, Носорог ждал его на дороге недалеко от паркинга для автомобилей сотрудников, после пересменки на разгрузку вести самосвал должен был уже он.

— Но нашёл-то он его здесь?

— Да, подождал, говорит, минут пять и пошёл потихоньку навстречу.

— А следующий грузовик, который вниз направлялся, его водитель что говорит? И тот, который снизу шёл?

— Я не знаю.

— Как? Вы что, их не опрашивали?

— Отдельно никого не опрашивали. — видно было, что Лист уже устал от вопросов Фиалки. — Мы всех водителей вместе собирали, спрашивали только, не видел ли кто чего-то необычного.

— Ладно, устройте мне, пожалуйста, встречу со всеми, кто на площадке был, хорошо?

— Всеми? — удивился Лист.

— Носорогом, конечно, — уточнил Фиалка, — Носорогом и остальными водителями, которые проезжали место преступления.

— Хорошо. — согласился Лист.

— Кстати, где тело жертвы?

— Похоронили, наверное.

— Вы точно не знаете?

— Не знаю, здесь ведь почти все вахтовики, скорее всего его на родину отправили.

— Куда, когда, с кем, кому? Выясните, пожалуйста.

— Хорошо. — обречённо вздохнул Лист.

— Где находилось тело, когда его нашёл Носорог?

— Очевидно, в кабине.

— Очевидно? Вы сами не видели?

— Извините, господин Фиалка, я сам на месте преступления не был.

— Ясно. А кто из официальных лиц был?

— Шериф.

— Отчёт он писал? Кстати, я вообще никаких документов не видел. Где отчёт об осмотре места преступления, баллистическая экспертиза, протоколы допроса свидетелей?

— Да нет ничего, Фиалка, — доверительно начал Лист. — Сами знаете, как сейчас дела обстоят — служб Объединённой Земли типа Интерпола на местах нет, шериф — лицо выборное, он вообще пекарем был, да и сейчас его пекарня работает. Хлеб вкусный печёт, поэтому, наверное, его и выбрали. Какой из него специалист в криминалистике? Вот вас и вызвали для проведения расследования. — позлорадствовал новоиспечённый инспектор.

— Вы, капитан, тоже, между прочим, сотрудник Интерпола сейчас.

— Ну, так мы вместе с полковником и занимались этим делом. — возразил Лист.

— Ладно, добавьте шерифа в список к тем двоим. Ну а патологоанатом, он что, отчёт о вскрытии тоже не писал?

— Писал, наверное, но я его не видел.

— Тогда и его вызовите, пожалуйста. — попросил он, и сразу задал очередной вопрос:

— А где грузовик, который обстреляли?

— В гараже, наверное.

— Узнайте прямо сейчас!

Пока Лист вёл переговоры по рации, Фиалка решил немного пройтись и осмотреть окрестности. Он прошёл метров тридцать по дороге, ведущей к отвалам руды, и остановился на мостике, устроенном над проложенным под дорогой тоннелем. Метрах в ста впереди начиналась гряда отвалов отработанной породы, поднимавшихся крутыми ступенями вверх.

Фиалка не поленился дойти до них, и даже взобраться на ближайший из этих искусственных холмов, справедливо рассудив, что с земли по кабине высоченного грузовика прицельно стрелять было бы неудобно, а вот с холма в самый раз.

«Дрон дроном, но исключать другие варианты, пока я не посмотрел плёнку с камеры самосвала, не будем» по старой привычке бормотал он сам себе под нос.

Потоптавшись на холме, он, к своему удивлению, нашёл там глубокие следы ребристых ботинок и сфотографировал их, достав из кармана свою шпионскую Minolta-16, с которой никогда не расставался.

— Плёнку проявлю у себя в офисе, здесь афишировать находку следов не стоит. — решил Фиалка.

Пройдя назад до мостика, он залез в тоннель под дорогой, обложенный внутри местами уже осыпавшейся кирпичной кладкой, но ничего интересного там не нашёл.

На площадке его поджидал капитан Лист и стоявший рядом служебный Ленд Крузер песочного, как и окружающий их пейзаж, цвета.

— Решил сэкономить нам лишние полчаса. — улыбнулся Лист. — Успеем до обеда заехать в гараж и осмотреть самосвал Шмеля. Поехали? Вы всё здесь посмотрели?

— Да, спасибо, я готов. — ответил Фиалка и сел на заднее сиденье автомобиля. Лист разместился слева на переднем, и водитель в форме службы безопасности «Алмаза» тронул вездеход с места.

3

— Послушайте, ваш Ленд Крузер выглядит как новый, а ему уже должно быть лет сто. На такой дороге и за это время он давно уже должен был рассыпаться. Это как? — поинтересовался Фиалка у Листа.

Вездеход, действительно, плавно передвигался на своих зубастых колесах по сплошным рытвинам и ухабам, оставленным громадными карьерными самосвалами. Внутри было тихо, даже мотора было почти не слышно.

— Так она и есть новая, — ответил Лист с самодовольной улыбкой. — Их в Дурбане делают, в соседней ЮАР. Хороша, да? Модель с двойным карбюратором, мощная зверюга. Работает, между прочим, на тростниковом спирте, как и наши самосвалы.

— Да, отличный автомобиль, — кивнул Фиалка. — Согласитесь, прогресс не остановишь. Восстановить производство таких сложных изделий по столетней давности чертежам, переоборудовать автоматические сборочные линии в настоящий конвейер, безо всякой там электроники, это настоящее достижение.

Лист промолчал, а про себя подумал: «Очередной долдон на мою голову. Все что ли они такие в Интерполе? Зря я туда пошёл, тут никакой большой зарплаты не надо. Я бы на спирте больше заработал», но благоразумно промолчал, тем более что они уже подъехали к гаражу.

В гараже стояло штук десять самосвалов, на вид совсем новых и ничем не отличающихся между собой. К ним подошёл невысокий толстенький человечек в форменном комбинезоне и с большим родимым пятном на лбу.

— Начальник гаража Макула, — представился он, — Чем могу помочь?

— Покажите нам, пожалуйста, грузовик, который привезли вам для ремонта после обстрела дроном. — попросил Лист.

Фиалка отметил, что версия о стреляющем дроне, очевидно, была известна всем на руднике, что, вообще-то говоря, было нарушением правил проведения расследования.

— Да вот же он, — ответил Макула, указав на самый крайний в ряду самосвалов.

— А это точно он? На нём же нет никаких следов повреждений. — поинтересовался Фиалка, так как указанный грузовик по внешнему виду ничем не отличался от всех остальных.

— Так мы всё уже отремонтировали, смотрите, он как новый стал, — с гордостью ответил начальник гаража.

— Заказ-наряд есть? — с последней надеждой спросил Фиалка.

— Да нет, зачем? Мы свою технику обычно ремонтируем безо всяких там заказ-нарядов. Зачем они нам? Мы же на себя работаем, а не для сторонних клиентов. — удивился он.

— Хорошо, ну а запасные части-то вы закупали на стороне?

— Нет, со склада брали, там много со старых времён осталось.

— Ясно, тогда, наверное, у вас сохранилась заявка кладовщику со списком деталей на замену?

— Нет здесь никаких кладовщиков, — начал уже сердиться Макула, — пошли на склад и взяли, что надо. Что, плохо отремонтировали что ли? Почему спрашиваете, что проверить хотите?

— Ладно, тогда расскажите мне по памяти, что было повреждено, что меняли.

— Не знаю, что вам и сказать, я ремонт же не сам делал, у нас специалисты есть.

— А кто делал?

— Лило и Нинфео.

— Можно с ними поговорить?

— Они в отпуске с сегодняшнего дня.

— В городе?

— Я не в курсе, в отпуске они на две недели.

— А кто на работе остался? — разговор становился всё более напряжённым.

— Есть ещё трое механиков.

— Ну а с ними можно поговорить?

— А зачем, они же механики, к этому грузовику даже близко не подходили, с механикой у него всё в порядке.

— Значит вы всё-таки видели самосвал до ремонта? Составляли план ремонта, выделяли людей?

— А как же, я ведь начальник гаража.

— И что же у него было повреждено?

— Ну, видеокамера, новую вот поставили.

— И что в кабине было повреждено?

— Да я особо не разглядывал, вызвал Лило и Нинфео и велел им всё починить.

Фиалка отметил для себя это «починить». Он решил, что ничего больше здесь не добьётся, но всё же подошёл к самосвалу поближе, попросил Листа и Макулу отойти в сторонку, а сам незаметно вытащил фотоаппарат и снял кабину со всех сторон, а также изнутри, забравшись туда по лестнице.

Внутри вообще не было никаких следов убийства водителя — ни пятен крови, ни забытых мелких осколков стекла под резиновыми ковриками, вообще ничего. Всё это показалось Фиалке очень странным. Да и в целом кабина выглядела абсолютно новой, складывалось такое впечатление, что в ней никто ни разу не ездил — ни следов потёртости на руле или педалях, ручке переключения передач, или на сиденье водителя. Не было там и всяких мелких вещей, указывающих на недавнее присутствие человека — упаковок и обёрток из-под еды, пустых пластиковых бутылок или пачек сигарет. Он сел за руль, покачался из стороны в сторону — ничто под ним ни разу не скрипнуло, пружины и амортизаторы сиденья работали мягко и бесшумно. В слоте видеокамеры Фиалка обнаружил новую на вид компактную кассету и положил её к себе в карман.

Спустившись на землю, он больше ничего не стал спрашивать у Макулы, а просто поблагодарил начальника гаража за сотрудничество и предложил Листу прерваться на обед.

Обедали они в столовой на том же этаже офисного здания, где был кабинет Прохруста. Фиалка здорово проголодался, так как последнее, что он сегодня ел, было скудным завтраком в самолёте. В довольно большом помещении без окон стояло около десятка столиков, на стене у самого входа висело два умывальника с идеально чистыми полотенцами на уже проржавевших крючках, а за раздаточной линией скучал одинокий сотрудник в белом халате и колпаке. Кроме него и Фиалки с Листом, больше в столовой никого не было.

— Как вам, вкусно? — поинтересовался Лист. — Это местная еда, можно сказать, наши национальные деликатесы.

— Да, спасибо, — ответил Фиалка с набитым ртом, но на самом деле слукавил. У него с рождения были деградированы вкусовые рецепторы, но никто, кроме родителей этого не знал. Он мог ощущать только совсем уж сильные оттенки вкуса, например, как и все обычные люди, морщился, съев целый лимон, так что этот дефект его организма оставался незаметным для окружающих. Короче говоря, поступая в академию Интерпола, медицинскую комиссию он прошёл успешно.

— А где все сотрудники? — поинтересовался Фиалка. — Ведь сейчас время обеда?

— Нет, обеденное время уже закончилось, да и многие ланч-боксы с собой из дома берут, обедают на рабочем месте.

— А смысл? Еда здесь, как я вижу отличная, да и платить за неё не надо, правильно? Корпорация ведь обеспечивает сотрудников бесплатными обедами, разве не так?

— Да, всё так, но люди, наверное, всё же предпочитают домашнюю еду.

— Так они ведь у вас почти все вахтовики, разве нет? Откуда у них домашняя еда?

— Вот ведь зануда, — подумал Лист, — пристанет как репей, всё ему знать надо, как бы побыстрей от него избавиться? — А сам ответил:

— Ну, я не знаю, может на месте с кем-нибудь сходятся, или женятся. Их личная жизнь нас не касается.

— Ладно, — Фиалка допил стакан тёмно-красного ройбуша, промокнул усы салфеткой, и вернулся к делу:

— Господин Лист, предлагаю сейчас встретиться с шерифом, патологоанатомом, Носорогом и теми водителями, которые, возможно, тоже были на месте преступления. Пока я буду с ними беседовать, может быть займётесь поисками тела жертвы и тех двух, которые ремонтировали грузовик? Если они в городе, я бы тоже хотел с ними поговорить.

— Хорошо, — согласился Лист и достал рацию, а Фиалка отошёл взять ещё один стаканчик местного ройбуша, он ему понравился, хоть и был для него совершенно безвкусным.

— Шериф будет здесь через полчаса, успеем выкурить по сигаре, водители все на смене, доктора тоже нет, можно организовать встречу с ними только завтра, что же касается ремонтников и тела Шмеля, никто не знает где они.

— Вы же говорили, что тело Шмеля отправили на родину? Разве не знаете откуда он к вам прибыл? При заключении контракта вы у него никаких документов не требовали что ли?

— Нет конечно, какие документы? Показал он свои рекомендательные письма, вот и всё, добро пожаловать на работу. У меня, например, есть только один документ — удостоверение капитана Интерпола, а раньше был другой — сотрудника «Алмаза», но я его выкинул за ненадобностью. А у вас разве не так?

— Да всё так, я и имел в виду что-то типа рекомендательных писем. — вывернулся Фиалка, а сам подумал: «Вот как работать в таких условиях? Любой человек подвластен только корпорации, уволился он, и ищи его свищи».

Действительно, при отсутствии государств как таковых, все функции по защите населения и инфраструктуры легли на акционерные общества, да и вообще на все частные компании, налогов-то не было. Тот же Интерпол содержался на деньги крупных корпораций. Ну, и люди сами как-то объединялись, организовывали пожарные дружины, служили у шерифа, всё это, конечно, в свободное от работы время. Собственно, и документов никаких у людей не было — все базы данных были уничтожены во время войны, а потом некому было устраивать перепись населения, да и незачем.

— Рекомендательные письма Шмеля сохранились? — спросил Фиалка.

— Давайте узнаем в отделе кадров, — предложил Лист, — проще зайти туда будет, чем звонить, он в этом же здании.

Отдел кадров оказался маленькой комнатушкой, стены которой были почему-то завешаны многочисленными дипломами, сертификатами и вымпелами. В окружении многочисленными открытых шкафов за единственным столом сидела молодая девушка, очевидно, местная, её тёмная кожа отливала синевой в свете флуоресцентных ламп.

— Это наш главный знаток человеческих душ, а ещё спортсменка и активистка, Беро, — представил девушку Лист, и та сразу заулыбалась, с обожанием глядя на него.

«Ого» подумал Фиалка, «эти две души видать уже познали друг друга».

— Беро, дорогуша, найди нам с господином Фиалкой личное дело Шмеля.

— Это тот, которого застрелили? — голос у Беро, в противоположность её хрупкой фигуре, неожиданно оказался очень низким. — Сейчас.

Она уверенно выудила откуда-то тонкую папку и вручила её Листу, а тот Фиалке. В папке был только два листка — заявление о приёме на работу и короткий контракт, заключённый корпорацией «Алмаз» со Шмелём.

— Беро, а где рекомендательные письма Шмеля, он же вам их показывал?

— Да, но мне их не оставил, только дал почитать.

— А копии с них вы не сняли?

— У нас с этим делом строго, на всякую ерунду дорогую бумагу не тратим, экономия, да и не нужны эти письма в деле. Зачем?

— Ну а для меня исключение сделаете? — улыбнулся Фиалка, — скопируете личные дела Шмеля и Носорога?

— Да зачем копии, возьмите лучше сами дела, потом отдадите, когда не нужны будут, — Беро вручила ему тоненькое личное дело Шмеля, и, порывшись в шкафах, добавила к нему такую же по толщине, то есть никакую, папку с личным делом Носорога.

4

Фиалка с Листом так и не успели выкурить по послеобеденной местной сигаре, так как, спустившись из отдела кадров на этаж ниже, обнаружили в коридоре уже поджидавшего их шерифа, что было понятно по яркой звезде, приколотой на его груди.

Шерифа звали Бакисто, что на эсперанто буквально означало «Пекарь».

— У вас в семье всех так зовут? — не очень вежливо поинтересовался Фиалка. Шериф, крупный мужчина с иссиня-чёрным, наголо выбритым черепом смущённо ответил:

— Да нет, я первый, теперь куда уж деваться, надо соответствовать имени, хлеб печь я не бросил. — улыбнулся он.

Фиалка отправил Листа разыскивать ремонтников обстрелянного грузовика, а сам уединился с Бакисто в выделенной ему Листом переговорной комнате — стол, два стула и больше ничего. «Поразительная для крупной корпорации скромность» подумал он.

— Бакисто, опишите мне, пожалуйста, подробно всё, что вы увидели на месте преступления.

— На каком месте преступления? — удивился шериф.

«Начинается» подумал Фиалка, «что они здесь, сговорились все что ли?».

— На месте убийства водителя Шмеля два дня назад, на кольцевой дороге вокруг рудника, — сдерживая себя, спокойно объяснил он шерифу.

— А… понял. Ну так я там не был, да и не должен был, не моя епархия, это же территория «Алмаза».

— А Лист мне сказал, что вы там были как единственное официальное лицо.

— Господин Фиалка, давайте всё расставим по своим местам. Вы не хуже меня знаете, что я не официальное, а общественное лицо, призванное на выборной основе следить за порядком в городе. В городе! — повторил он, подняв вверх указательный палец.