Бесплатный фрагмент - Insomnia

С теплом и благодарностью: Мастеру, Евгении, Тарасу, Эльмире, Людмиле и Георгию.

Дедушка, ты мог бы мной гордиться.

От автора

О каждом поэте человек, читающий его стихи, неосознанно хочет узнать больше. Кого он любил, по кому страдал, какие мысли и переживания толкали его к письменному столу посреди ночи, чтобы записать всплывающие в глубине сознания строки и через них выплеснуть в мир переполняющие его переживания.

Я всю жизнь была достаточно закрытым человеком, и для меня стихотворения всегда были чем-то вроде скорой психотерапевтической помощи. Мысли и идеи, осознания и тревоги — все превращалось в строки, рифмы и напевы. Позже, уже став довольно большой девочкой и ступив на путь саморазвития, эзотерики и самопознания, я осознала, что часть моих произведений мне вообще не принадлежит. Зачастую, это своеобразный оракул — предсказания или подсказки для тех, в чьем поле я оказываюсь. Так срабатывал дар медиума, или, если вам будет угодно — Проводника.

Сейчас я активно развиваюсь, как эзотерик, для меня важно самопознание — и большая часть этих стихотворений родилась в процессе моего активного обучения. Поэтому не стоит считать их просто признаниями или красиво срифмованными строками. Или не очень красиво — вкус у нас всех разных. Слова это магия. Слова это ключи. К будущему, прошлому и настоящему.

Эту книгу можно использовать как оракул — и я надеюсь, что Вы хотя попробуете использовать ее так. Просто подумайте о том, что Вас беспокоит, задайте мысленно вопрос и откройте ее на произвольной странице. Стихотворение или строки, первыми зацепившие Ваш взгляд, и будут подсказкой.

Интерпретировать же ее предстоит Вам самим.

Я надеюсь, что Вы увидите и ощутите в этих строках то, что я очень хотела передать — поддержку, и понимание того, что Мир любит Вас, и Вселенная всегда на Вашей стороне.

Тепла, гармонии и мира в душе Вам, мои дорогие читатели.

С БЛАГОДАРНОСТЬЮ К МИРУ И МОИМ ЧИТАТЕЛЯМ, ЕСЕНИЯ

Цикл «Имена»

К Людмиле

Прекрасным именем облек тебя Господь:

в нем сила духа, красота природы,

и тот всепоглощающий огонь,

что звал в бои когда-то целые народы.

В твоих глазах бликует лунный свет,

в них притаилась красота безмолвных

степей. И бесконечных горных рек,

что обвивают радужные склоны.

В душе твоей таится красота,

та самая, что многим недоступна.

Во взоре — яростная праведность ума,

понятная лишь праведным и мудрым.

Зачем тебя такою создал Бог?

Таким обычно чужды предрассудки.

Он страшным даром наделить бы мог,

но лишь оставил кварцевые четки.

На каждый вдох, на каждый стук сердец —

читаешь новую отчаянно молитву.

«Прошу же, Боже, ведь лишь ты всем Отец —

позволь же выиграть праведную битву!»

Ты молишься за всех, но вопреки

Твои молитвам — люди ждут обмана.

Им не понятен дар твоей руки,

И их судьба уже давно туманна.

К Александру

Твое имя значит «Защитник»,

со щитом или на щите?

Голова от врага отделена

волосами — в твоей руке.

Племена обезумели в ярости,

Осознав смысл таких имен.

Только что до чужой нам слабости?

Если выбрано — быть вдвоем?

Если ты за щитом, я рядом,

буду меч я в твоей руке.

Обжигаешь противников взглядом?

Буду ядом в твоем котелке.

Я укрою попоной лошадь нам,

На простывшего — теплый плащ,

Я пойду за тобой, в бесстрашии,

Ты — моя наивысшая власть.

Тот, что ставит законы порядочным,

Защищает чужую честь.

И не терпит лишь потребителей —

Для них это — дурная весть.

Эшафот? Мы дойдем с усилием,

И затащим добычу твою.

Это вовсе и не насилие,

Это я просто песнь пою…

У Леры синие волосы…

У Леры — синие волосы и голубые глаза.

Девиз по жизни: «Пора отпустить тормоза!»

Обычной сказке вдруг мир заменил конец,

И переодетое Чудище одело Принца венец.

У Леры — грудь перламутрами, в глазах тоска.

Посмотришь глубже — она, как болото, вязка.

В Лериной сказке всегда несчастливый конец,

Одета в рубище; для смысла — терновый венец.

У Леры страшное — любви нету внутри.

Ей вечно должен ее кто-то дарить.

Глаза как пуговицы. Такие пустые глаза…

И где-то в зрачках таится скупая слеза.

У Леры жалости — к себе, — словно к Творцу!

Навеки прикована к выданному ей венцу.

Но терн колючий — он режет, и льется кровь.

А Лера страдает — ну где же моя любовь?

Екатерина! Царицыно имя!

Посвящается Катюше Постевой

Екатерина! Царицыно имя!

Ты вышла и статью, и крутостью форм.

Великолепная, сильная, милая.

Несёшь на себе и работу, и дом.

С виду всегда все отлично, не правда ли?

Долгие ночи тоски — за дверями.

Вряд ли раскроешь ты эту тайну нам;

Тут не поможет волшебный «Сезам!»

Екатерина! Царицына копия!

Гордость и сила, — так часто! — во вред!

Зная лишь то, что ты с жизнью справляешься;

Никто не поймёт. Не укроет от бед.

Пора научиться простой женской слабости;

Сильных в мире и так — хватает.

И горько плакать, и плакать от радости —

Учись делать то, что душа желает.

К Гаяне

Гаяна! Имя, реки достойное!

За вас веками сражались в войнах.

То страстная, злая, а то — спокойная,

У Бога просишь достойной доли.

Царица на троне, души отрада,

Возвестница чьей-то безумной любви,

Ты гордость дома, ты — матерь сада,

в котором влюбленные со всей земли.

Взялась наставлять — не забудь про ужин,

Влюбленные часто сыты лишь духом.

Уйди на отдых, ведь он заслужен,

Если даст спать соловей под ухом.

В ночном саду копятся признания

Со всех концов необъятной земли.

А что же ты, за свои старания?

Хотя бы памятник возвести бы могли.

Хотя бы, в память о дивном саде,

Хозяйкой которого — ты, Гаяна!

В котором всех понимали и принимали,

Отдав им то, что самим бы надо.

Однажды в сад твой придет насмешница,

и скажет дерзко: «Кусты неровные!»

И будет чувства дарить — по одежке,

Сместив тебя на терновом троне.

А что же ты, за свои старания?

Отдашь свой сад, навсегда, без боя?

Ведь его взращивали — не для тирании,

А что же, Гая? Для чего, кроме?

Лилия… кровь на снегу акварельной краской…

Лилия! Кровь на снегу — акварельной краской,

имя твое не пристало другому лицу.

Марии, Антонии, Маргарет, Да Гама Васко —

не в один ряд с тобой, обнажают суть.

Опять на снегу расплескалась, но все — напрасно,

кровь из прокушенной в пылу губы.

Опять перед всеми приклеишь зачем-то маску,

И молишь священника, чтобы тебя сожгли.

На хворост упрямо всходишь, закинув голову,

Зачем-то на миг прикасаешься ты к груди.

В ней сердце — ему давно бесконечно холодно,

В ней просьба — чтобы уже, наконец, сожгли.

На крик, на выстрел, на чью-то хмельную голову —

Ты каждого выберешь, куда и зачем подпустить.

Склонишь и церковь, и толпы на свою сторону,

Они тебя просят: «Пожалуйста, нужно жить!».

Лилия! Имя кроваво-алое, ведьмино,

чья-то чужая в тебе притаилась тоска.

Раскроешься в пламени в полном великолепии,

Из пепла на площади — в город придет весна.

Тобой окропят и посевы, и огороды,

Та кровь на снегу — превратится в злую метель.

Тебя будут славить веками — и все народы,

Твоею душой пропоет по весне капель.

Маргарита

Рита! Безбрежных глаз океан!

Ты видишь суть, и ты видишь души!

Твоя же душа — бесконечный храм,

В нем пара сотен ненужных служек.

В нем пара сотен пустых страстей,

Чужих желаний, чужих иллюзий.

Но разве ты родилась затем,

Чтобы в себе нести эти грузы?

В твой храм нужен доступ лишь детям, и

Блаженным, кротким. На покаяние.

Дела и помыслы их легки,

И ты почувствуешь их признание.

Они раскрасят все стены вмиг —

Лазурью, охрой и киноварью.

И ради тебя пройдут сотни лиг,

Пересекут реки — Амур и Дарью.

Чужая правда, чужой закон —

не вправе действовать в твоем храме.

Поверь, ведь не так уж и нужен он,

Когда свободен от порицаний.

К Марие

Мария! За Бога слезу проливавшая,

Дитя отдавшая — другим во спасение.

Живёшь меж небом и Патриаршими,

Планируя новое богоявление.

Душа раз за разом наш мир покинула,

Душа вернулась. Душа застыла.

Уж сотни веков с того времени минуло,

Но не отплакала, не — отвыла.

Дитя пожертвовав во спасение,

Мария, с чем ты сама осталась?

Сама прекрасная, людям — милая,

Среди миров и смертей терялась.

От раза к разу, на грани боли,

И так зависима от плеча.

Куда же скрылся отец, Иосиф?

Ведь вас он проклял — но сгоряча.

Он вас обоих спасти не в силах,

А ты решила все без него.

Такая стойкая, людям — милая.

А что себе? А себе — ничего!

Цикл «Весенние мотивы»

Несчастьям вопреки, с счастливою улыбкой

Пойдем навстречу солнцу и дождю.

И просыпаясь каждый день — о, Боже!

Тебя за все, за все благодарю!

За упоенный детский смех — и слезы,

За то, к чему так тянется душа.

За пряный солнца свет, за ветер, грозы,

И за прибрежный шелест камыша.

За радость новых пробуждающих открытий,

За теплый дом, за мой красивый сад.

И я лишь об одном мечтаю, Боже:

Однажды крикнуть «Я всего добился сам!»

Спасибо, что в меня вселил ты веру,

Спасибо, что ты научил творить!

Спасибо, что стремился сделать первым,

А дальше дал мне право — просто жить!

***

Великий Ростов! Твой Хозяин вернулся домой.

Сычом притаился он в тенях на мостовой,

Хозяин давно уж не верит чужим слезам,

Он ценит дела, а не то, кто и что сказал.

Великий Ростов! Твоя Хозяин ушел за Дон,

И там, где степи, теперь его новый дом.

По взмаху руки расцветает весной ковыль,

Его дыхание — зной и дорожная пыль.

Хозяин веками за Дон проливал свою кровь.

На чью-то слабость лишь вздымлет сурово бровь.

Ему незнакомы слова: «Но ведь я не могу!»

Он жизнь свою сотни раз отдавал врагу.

Хозяин плетет из тумана — солнечный свет.

Его называют вечным, хранят от дел,

Он сотни детей встречает в полях по утру,

И птицею, шепотом, тает он на ветру.

Хозяин поутру ведет по реке кобыл,

Он сам их кормил, из малых кобылиц взрастил.

Он поит реку волшебным их молоком —

он чудом жизни давно уже к ней влеком.

Хозяин порою несет на плечах грозу,

В нее добавит он смех и тоски слезу.

Шумит камыш? То хозяин плетет свою сеть,

Он будет ее плести — и о звездах петь.

О сотне русалок, сокрытых в низовьях рек,

О полчищах ратных, устроивших здесь набег.

О тех, кто грабил, и кто отдавал свое.

Хозяин их помнит — и в песнях воссоздает.

Хозяин плетет лениво в степях свою сеть,

Он прячет в ней горечь тмина и солнечный свет.

Тихонько поет он песню о славном краю,

Мне ветер ее доносит, и я пою.

***

Знаешь, нет ничего сильно страшного,

В том, чтобы выйти за грань сознания.

Двери раскрыть в пустоту мшисто-влажную,

Кристальную ясность зажечь познания.

Сквозь призму реки, отражающей души,

Ты видишь свет чьих-то сильных желаний.

Задержишь дыхание: «Я стал не нужен!»,

У Бога просит он покаяния.

Насколько же много сложных шагов,

Решительно сломанных ситуаций.

Когда — из Мира и из оков, —

Шагаешь в вечное подпространство.

Навечно уйти? Просто сделай шаг.

Вот только вряд ли уже вернёшься,

Однажды осмыслив, что был неправ,

К жёсткой истине прикоснешься.

***

Каждый миг умирают где-то,

Солнечным, ясным, погожим днем:

Маленькие, искренние дети —

За них все плачут, а мы поем.

«Боже!» — песнь погребальным стоном.

«Будь же жесток, накажи убийц!»

Бог — далеко, не всегда поможет;

Вряд ли вдохнет он обратно жизнь.

Жадные тверди полночной заводи,

Что по ту сторону вечной Стикс:

Новые души встречают с радостью,

На берегах — их понурый лик.

С честью и смыслом, здоровой совестью,

В мире давно накопились трудности.

Хочется крови? Пожалуй, скроем-ка,

В толще грехов беззаботной юности.

Чужие дети — добыча хищников,

Добыча сильных волков неправедных.

Это для вас он — родное личико,

А для кого-то — он дичь. Все правильно.

Чужие дочери, отцовы мальчики —

Кому есть дело до раны матери?

Они ломают на память пальчики,

Верша свой пир на кровавой скатерти.

Волков воспитывать — дело трудное,

Обычно их все калечат в детстве.

Кого наказывать, зачем же судим мы,

За чью-то взрослую безответственность?

За что-то детское, давно забытое?

За годы травли в родном селе?

И вот выходит в мир — все разбитое,

Где боль давно, а душа в огне.

Давайте вместе судить научимся,

Создавших походя из ничего:

Убийц, маньяков, садистов — сильными,

Огонь обрушив свой на него.

***

Посвящается Людмиле Сыби. С благодарностью за вдохновение.

Дети умеют радоваться —

Просто погожему дню.

Просто у них все складывается —

Счастье, любовь, уют.

Просто в них все заложено —

И нет невысоких страстей.

Нет истин в них непреложных,

И нет в них чужих идей.

Ребёнок душою полнится —

Которой уже века.

Он тихо к таким же клонится,

Ведь жизнь от них далека.

Та жизнь, что через усилие;

В которой — все одолей.

В которой плетешься милями,

И шепчешь: «Ты не жалей!»

Себя не жалей по праздникам.

Себя не жалей — вообще.

Нас создал Он все же — разными,

В порядке своих вещей.

Кому-то дарован суженый,

А кто-то влачит нужду.

Но где этот ужас в юности?

Колышется на ветру.

Ведь детям дается большее —

В них чистая радость Творца.

Но вскоре вся радость брошена,

И смерть — она без лица.

Скупая сварливая тетка,

Агония. Все. Конец.

И жизнь обломилась как ветка —

За что же, жестокий Творец?

За что ты берёшь беспощадно,

К себе сонм измученных душ?

И где же их Рай, их награда?

Их суженый, лучший муж?

Послушайте сами внимательно —

Вы чем наделили Бога?

Кто праведный, кто неправильный —

Нам всем тут одна дорога.

А все те свои кривотолки,

В которых сами запутались —

Они ранят вас, как иголки,

Лишь ими отравлена юность.

Прислушайтесь все же к детям:

Они ведь забыть не успели,

Как им удается жить с этим;

Как с неба на землю летели.

Как в спину им дул чуткий ветер:

Как дал он им стать на крыло.

Как солнца лучами согреты,

Поэзии пили вино.

Как Смерть, их извечный спутник,

Им сказки читала во тьме.

Как Бог им шептал, что любит —

В лазоревой тишине.

Как снова их жизнь позвала,

К себе с необъятных вершин.

Как это отрезало крылья —

При первом же крике «Дыши!»

Но, знаете, все же помнят —

Все дети о вечном краю.

В него же во сне уходят,

А я о нем здесь пою.

***

Под вечный весёлый флейты мотив

Однажды мы пели о жизни.

О тех, кто доволен, и ей возместил

Подарки все без эгоизма.

О тех, кто нашёл средь камней свою суть,

Кто звезды воспринял как компас.

Кто хоть и не мог, а сумел развернуть

Судьбу, как сюжет в кинопленках.

Кто стал так силен, а ведь мнилось, что слаб;

В речах был подобен ребёнку.

Кто ведал лишь свет, а нашёл в себе мрак,

Избрав мир столь нового толка.

О том, кто поверил навеки в любовь,

Кто смог к ней проторить дорогу.

Кто вырвался смело из жизни оков,

И встал на крыло понемногу.

О тех, кто заметки о вечном краю

Стихами писал. Где-то прозой.

О тех, кто несчастья себя не искал,

Дружил с непокорною Музой.

О тех, кто во мраке спасенье нашёл,

Кто смог — и в нем свет оживился.

О том, кто не смог — и так тихо ушёл,

И обратно уж не возвратился.

Кто к каменным рунам напрасно взывал,

Тревожил глумливую Норну.

Кто сказки и песни по свету собрал,

Достав из колючего терна.

Кто верил, что миг это целая жизнь;

А жизни без грез не бывает.

Кто сам оборвал путеводную нить,

И знал, как и что он теряет.

Мы пели и пели, и звёздная пыль

Нас с неба осыпала градом.

И тихо в степях развевалась ковыль —

Дары из Эдемского сада.

Мы просто напомним ещё только раз —

Что в жизни не место страданиям.

Пока не остынет огонь твоих глаз —

Живи. Добивайся признания!

Однажды споём и про твой длинный путь,

О том, чем закончил в итоге.

Пусть песня польется — живая, как ртуть,

Напомнит о смысле. И Боге.

***

По мотивам сериала «Los Revenantos»

Скажи, кто однажды появится вместо меня?

Разве так сложно оставить на память мне мое место?

Да, ты скажешь: «Послушай, ведь ты мертва, и тебе все равно!».

И ты прекрасно справляешься без меня: вновь куришь и пьешь вино.

И это будет прекрасно, правильно, честно.

Когда, наконец-то, я все же навеки уйду,

Оставлю последний звонок и пропущенные смс-ки,

оставлю в гостиной целые горы своих бумаг,

И страшную, мятую справку. В ней пишут про рак.

Ты сядешь, заплакав, что будет совсем не к месту.

Когда я оставлю тебе на память мечты,

Хмельные пустоты и тяжкие ночи без сна,

Оставлю свой запах, стихи, заметки и авторские права,

Оставлю все.

Сохрани лишь одно — мое место.

Быть может, я так надоем всем в аду или в рае,

Быть может, в мой гроб вдруг прольется святая вода,

И я возвращусь. На попутке, на старом трамвае.

А может, услышав все твои слезы, в награду

Твой Бог наконец-то вернет тебе жизнь без меня.

И вновь сигареты, вино.

Ты выбери что-то одно.

А мне сохрани мое место, где можно

Устало присесть.

Даже если отсутствовал вечность.

Цикл «Терновые феи»

Полуночный странник

Весь мир на ладони,

И пламя костра

Танцует безумные танцы.

Весь мир из иллюзий

И ночью без сна

Шагать по дороге без ранца.

Нести за плечами

Печаль и тоску,

Любви залежавшейся

Соки.

Идти, понимая,

что выбрал не ту

И снова насмешливы Боги.

Под ноги ложится дорога

Дорог,

Одна из клубка перепутий.

И где-то отыщется

Ведьмин лесок,

Где встанет измученный путник.

Дорога и шёпот забытых могил,

Услышь их, полуночный странник.

Забудь что мечтал ты, гордился, любил…

Забудь, в чем искал ты призванье.

Под лунным рассветом

Дорога легка,

Окончится — сам не заметишь…

Болотная топь

так нежна и вязка:

Ты сам будешь рад ее встретить…

Не крестили это море

По мотивам цикла книг «Ведьма и князь»

Не крестили это море, не крестили…

Оттого ведь и вода в нем нечиста.

Как и раньше, там русалки заводились,

Одиноких увлекали в тенета.

Не крестили моря верные христиане,

Оттого морская нечисть в нем сильна.

Иногда выходит лунной ночью

Посмотреть вдаль на извечного врага.

На омытом лунным светом камне

Горько плакала русалка из глубин.

Не забыла ещё девичье-отрочье,

Не забыла, как любили короли.

Только моря глубина доступна властным;

Надоела — и на голову мешок

Потонула при полуночном ненастье,

И русалкой обратилась — всем урок.

Нечестивы помыслы людские,

Но и в море все следы убийств не скрыть.

Снял однажды ночью крест правитель,

И не понял, что теперь ему не жить.

Не ходил бы ты, правитель, да под хмелем

Погулять безлунной ночью на песке.

Из глубин морских тебя дождутся,

И потянут в море на крюке.

Отомщенная, забудется русалка.

Растворится в свете солнца по утру,

Ни один на свете крест ведь не помеха,

Если ты погиб от чужих рук.

Дай мне прикурить, шарманщик

Дай мне огоньку, шарманщик,

Я хочу о звездах спеть,

Как луна по небу ходит,

Как с других сбивает спесь.

В лунном свете растворяясь,

Обнажают души суть:

Перед Богом извиняясь,

Лишь за то, что не вернуть.

Дай мне прикурить, шарманщик,

Я спою о чудесах.

О долине, где играют

Феи с терном в волосах.

Расскажу я небылицы

О родной стране моей.

Где летают чудо-птицы,

Есть следы иных зверей.

Дай мне прикурить, шарманщик,

Пусть играет скрипка нам…

Пусть несется над бродвеем

Песнь кочующих цыган.

Я дитя иных народов,

Дай же мне об этом спеть.

Этой песней насмешить вас,

Чье-то сердце отогреть.

Феи бродят сквозь терновник,

Принося в сердца огонь.

Эта песня пусть согреет,

Уберет чужую боль.

Дай мне прикурить, шарманщик,

И начну я ворожить…

Эту песню допою я,

Чтобы стало легче жить…

Фея и цыган

Посвящается моей фее из Гагаузии

Ты ветер, что зовёт цыгана в путь,

Ты тот костер, что ночью обогреет.

Ты ласкова, насмешливая фея,

У вас обоих до того был трудный путь.

Цыган смирял потерю за потерей;

Ты запирала чувства изнутри.

Но слушай… просто раз ты посмотри,

На тот огонь, что между рёбер тлеет.

Твоим рукам даровано прощать,

И отпускать бесчисленные страды.

Зачем бежать, в душе крича: " Не надо!»?

Неужто так легко — всегда терять?

Раскройся в звездном свете, не жалея,

Оставь тревоги и сомненья позади.

А если иногда вдруг будет страшно,

Ко мне на чай в избушку приходи.

Ведьмы Дона

Средь полуденного зноя раскололись облака,

Где-то вдалеке застыла ярко-желтая река.

Между ними яро скачет вольных лошадей табун,

Не хватает бравой схватки, кавалерий и драгун.

Степи, вольные вы степи! Кто коней на вас пасет?

Кто в волненьи наблюдает вольный птиц твоих полет?

Где донскими казаками защищалась от врага?

Обо всем молчит угрюмо ярко-желтая река…