Бесплатный фрагмент - Игры Стражей

Несколько добрых слов пережитому…

Viva Carnevale! Viva Venezia!

Его Величество Карнавал восторжествовал над серостью будней, над пресыщенной скукой и наскучившей прозой. Он рассыпался на головы пригоршнями конфетти, отозвался многоголосьем смеха, затерялся в толпе затейливых масок. Он вернул всех до единого в детство. Одним взмахом волшебной палочки — антре! — заставил мир искриться!

Когда исполняется мечта, чувствуешь себя ребенком, поверившим в чудо. Исполнение мечты лишает возраста. Это лекарство вечной жизни -aeternum.

Ты плачешь сквозь смех. Виляешь хвостом и скулишь, словно щенок. Глупая улыбка не сходит с твоего лица. Ты забываешь, как выглядишь со стороны. Становишься сама собой. Какой запомнила тебя мама.

Существуешь ты и Карнавал. Единство взаимной любви.

Нескрываемый восторг от долгожданного возвращения детства. От карамельно-пряничного воспоминания о новогодней елке, когда еще верила в Деда Мороза, а соседский мальчик еще не открыл страшную тайну: «…его придумали взрослые для таких дур, как ты. И за деньги пригласили в гости».

Щемящая тоска от мысли, что надо возвращаться в тусклую, грязную от тающего снега Москву. А пока…

Вымученный долгими репетициями полет ангела над площадью Сан Марко и благодарные тысячи пар глаз, устремленные в небо в ожидании чуда. Ежегодный Ангел спустился по канату с кампанилы в толпу чудаков, поверивших в сказку.

Я постигла главное: в Венецию на Карнавал едут две категории людей: любопытные, ради галочки, либо не желающие взрослеть. Последние обязательно возвращаются сюда. Пока живы. Пока в их душах теплится надежда. Пока там живет мечта.

Венеция — город, лишающий рассудка. Наркотик, на который подсаживаешься сразу и навсегда. У некоторых есть иммунитет против нее. У меня не оказалось.

Я заболела тонущим городом навсегда.

С годами становится ясно, что волшебство доступно только детям или очень счастливым людям. А стоит засомневаться в происходящем — капризная субстанция обиженно исчезает. И вновь торжествует обыденность, воцаряется сумрак, он гасит краски.

Начался дождь, распугавший чудные маски, согнавший любопытных зевак под сумрачные арки одного из дворцов Прокураций.

Дождь, превративший конфетти и серпантин на мостовой в разноцветный слипшийся снег.

Вы видели разноцветный снег?

Но пронзительные звуки танго под дождем соединили влюбленных. Небольшому оркестру на площади подыгрывали тихий плеск воды и всхлипывания гондол.

Я плакала, прощаясь с любимым городом.

Пара танцевала под дождем, забыв обо всем на свете, подчиняясь духу Карнавала. Зрители, замершие под зонтами, думали каждый о своем: кто поминал ушедшее, кто молился грядущему. Некоторые плакали. Завидовали танцующей любви. Слезы от зависти не грешны. Они — искупление собственной немочи.

Viva!

Я встретила Карнавал в сердце города, на площади Сан Марко.

Пришла пора закончить историю о загадочном Гае Фердинанде.

Отель «Ca de Conti», Венеция

26 февраля, 2011

ПАНОПТИКУМ МОТЫЛЬКОВ

Если где-нибудь концентрация грешников на одном квадратном километре превысит все допустимые нормы, то в этой местности вполне может осуществиться ад на земле.

Боэций Оскар

Более всего мы сожалеем о грехах, которые не совершили, когда подворачивалась оказия.

Роуленд Хелен

Дьявол не спит… С кем попало…

Станислав Ежи Лец

ИЗ НЕОТПРАВЛЕННОГО

«Приветствую тебя, Томми!

Впервые пишу, опустив привычное «Хай, дружище! Как жизнь? Как семья?»

Впервые не задам дежурных вежливых вопросов, впрочем, ты на них все равно не ответишь, имея на то существенные причины. И будешь по-своему прав.

Но сейчас я далек от обсуждения нашей размолвки, рассуждения не повлекут благих перемен. Тебя больше нет в моей жизни…

Как теперь нет и ее…

Я опустел, иссяк, мой друг. Повержен, истерт в прах. Я уничтожен неизбежностью.

Мы танцевали с ней под моросящим дождем на влажной мостовой Сан Марко, следуя роковым аккордам Варгаса. Бесконечно долго длилось единение наших душ и тел, бесконечно коротким оно было, как и танго, унесшее нас от людских завистливых глаз, стыдливо прикрытых мокрыми зонтами.

Краткий миг болезненного, пронзительного счастья…

Я знал, что она уйдет в ближайшие дни. Наслаждался каждой секундой, прожитой рядом, каждым украденным вздохом и потаенной улыбкой. Каждой слезой, задрожавшей на кончике ресницы. Каждым поцелуем, вестником нежности, каждой ранкой на ее прекрасном теле.

Она это тоже знала. Но предпочитала не вспоминать…

Я не сомневался, что и мой черед наступит незамедлительно. Так было всегда. Я мог пережить ее уход не более дня. С приходом ночи черные как смоль вороньи крылья влекли меня в закатные небеса вслед за упорхнувшей голубкой. Навстречу новому дню.

Но не в этот раз.

Оставалось одно незавершенное, поистине незначимое дело. Пустяк!

Отель на холме, последний горестный вздох безвозвратно ускользающего века безумных страстей готовится стать клеткой для семерых глупцов.

По воле судьбы, которой нет дела до шахматных фигур, я назначен распорядителем торжества, режиссером прощальной увертюры. Финальный аккорд ее будет иметь особое значение. Так обещано свыше.

Хотя, положа руку на сердце, мне глубоко наплевать на снисхождение…

Прах Виктории развеян над изумрудными волнами лагуны.

Плач чаек унес прощальные слова в даль, и они затерялись, превратившись в капли весеннего дождя.

Дождь в Венеции — насмешка над здравым смыслом.

Мы плакали вместе о минувшем, не ожидая прощения.

Желание любимой упокоиться в городе, познакомившем нас в последней жизни, исполнено неукоснительно.

Она обещала ждать. Или пообещала…

Глупо доверять ведьме.

Пора и мне собираться в последний путь…

Не скучай, Томми. До скорого. Уже близится финал.

Как всегда преданный тебе друг Гай Фердинанд Лэндол.

8 мая 2022 г.

Отель «Даниели», Венеция.

СОФИЯ ТОМИЛИНА

— Prochaine arret — Lausanne.

Вырвавшийся из динамика металлический скрежет заставил Софию вздрогнуть и… — о, какая неловкость! — пролить несколько капель эспрессо на белоснежный палантин.

Досадливо прикусив губу, женщина украдкой глянула в окно вагона, опасаясь, что ее неуклюжесть мог заметить кто-нибудь на перроне.

Солнечный луч скользнул по серо-зеленым линзам, окрасив их на мгновение в карий цвет.

Снаружи, напротив ее вагона, замерла в ожидании стройная мулатка, молодая женщина лет тридцати, не более. Она держала за руку кудрявого ангелочка, усердно ковыряющегося в носу. И ей было глубоко наплевать на испорченный проезжающей пассажиркой дорогой шарф.

Смуглая красавица просияла и радостно помахала кому-то рукой.

Через мгновение она уже кружилась в объятиях высокого, идеально сложенного блондина, сошедшего с поезда. В свете политики последних десятилетий — редкого представителя европейской расы.

Такие светловолосые и голубоглазые полубоги смотрят сейчас лишь с рекламных экранов, а не прибывают региональным поездом- кукушкой «Женева — Висп».

«Милый ребенок, — София улыбнулась, взглянув на темнокожего малыша, подкинутого вверх радостным папочкой. — Смешение крови часто идет на пользу».

Нордический красавец, расцеловав карамельное семейство, словно услышал мысли Софии, поднял на нее глаза и тут же отвел. Слишком откровенны были его чувства, слишком открыты.

«Что такое? Он стесняется?» — наблюдавшей за происходящим на перроне пассажирке стало немного не по себе.

Смущение незнакомца вызвало цепную реакцию: София тут же опустила глаза и вспыхнула маковым цветом.

«Взглянула на чужую радость и утаила маленький осколок. Воровка поневоле».

Поезд тронулся. Она украдкой покосилась на проплывающую за окном семейную пару и вздохнула с облегчением, смешанным с капелькой зависти.

Обняв подругу одной рукой, держа малыша за пухлый мизинчик другой, блондин удалялся под арку вокзала Лозанны.

Вот и все.

Еще один фрагмент гигантской головоломки останется в голове Софии, чтобы вызвать странную ассоциацию из собственных воспоминаний. И горечь во рту от несбывшейся мечты о счастливой семье, об уютном очаге, нежных объятьях и защищенном тыле.

О малыше, которого держишь за пальчик.

Ты сама себе семья, принцесса София. Одинокая волчица. Свободная, независимая, self made women. Поучительный пример, как нельзя поступать с собственной жизнью в погоне за амбициями. Добровольная жертва зарвавшегося тщеславия.

Чего ты достигла на финише бесконечной погони за ускользающим успехом? В вечной борьбе с наступающими на пятки молодыми, целеустремленными и мотивированными на карьеру коллегами?

Ничего. Если не считать…

…уютного гнездышка в Подмосковье, парка из двух машин и небольшого сада, заросшего дикой травой. Как и ее собственная душа, заполоненная сорняками.

София даже не смогла осуществить давнюю детскую мечту — завести собаку. Не имела права оставить маленького друга в одиночестве.

Соскочить с летящего с бешеной скоростью экспресса под названием «Работа» оказалось невыполнимой задачей. Тактика смирения и соглашательства надоела до дрожи, до зубного скрипа, но была желанной ее эгоистичному «Я». Капризный внутренний ребенок требовал оставаться на привычном социальном уровне. Не выпадать из обоймы. Кушать в любимых ресторанах («София, вам медальон с прожаркой медиум, как всегда?») одеваться в привычных бутиках («Софочка, дорогая, платьице из последней коллекции, вам очень идет») общаться с одними и теми же, все чаще опустошенными, выжатыми досуха людьми («Надоело все, хоть волком вой! Переезжаю на Бали!») Ни шага, ни полшага в сторону — кружись белкой, Софи! Улыбайся — это всех раздражает! Глупейшие слоганы, ставшие ширмой ее больной гордыне.

Хотя… Была у нее одна отдушина. Маленькая потайная комната на чердачке.

София творила другие миры, заселяла их персонажами и придумывала истории их жизни. Писательница, точнее сказать сочинительница поневоле. От скуки и безысходности, сидя с блокнотиком в самолете, скучая на семинарах, подсматривая, подслушивая, воруя как сейчас с лозаннского перрона, незаметно эпизод за эпизодом, узелок за узелком плела кружево. Графоманка-любительница, вообразившая себя создателем и вершителем.

Страдая от одиночества и душевного голода, она все чаще общалась с героями собственных фантазий. Заглянув на огонек, персонажи скрашивали серые будни диалогами и даже спорами с автором.

София готова была поклясться, что слышит их голоса. Но никогда не заявит об этом публично, свято охраняя своего «внутреннего, забывшего вырасти ребенка» от любопытных глаз.

Первый признак шизофрении, удачная подножка ее карьере. Кто-нибудь из внимательных коллег не преминет воспользоваться слабостью «железной леди» и разнесет сплетни. А вы знаете, что наша Софья Владимировна немного того, рассказки сочиняет.…Наверное, эротические.… Ведь все одна и одна… Бедняжка.…Как тут не…

Пестрые тараканы, — любя прозвала София воображаемых персонажей. — Их не зовут, они сами приходят…

Размещая истории на страницах электронных дневников с ограниченным доступом, она всеми способами избегала критики профессионалов. Нельзя сказать, чтобы София не жаждала славы, отнюдь, просто боялась быть осмеянной. Тщеславие доморощенной сочинительницы не было готово к нападкам извне.

— Мадам, не пропустите, следующая остановка — ваша, — вежливое напоминание проходящего мимо контролера отвлекло ее от раздумий.

Еще одна гостиница для экспертизы. Остался всего один пункт утомительной командировки, и все!! Пошли все к черту!

Она выпросила у шефа две недели отпуска, которые намеревалась провести в любимом отеле на Холме.

За окном поезда показались предместья города Веве. Над ним в облаках, опустившихся на гору Монт-Пелерин, возвышался последний отель, которому предстояло подвергнуться ее проверке.

Что говорить — у нее достаточно прибыльная работа, интересная поначалу и порядком надоевшая через десяток лет, но, тем не менее, оставляющая задел на черный день.

Начав с должности помощника сейлзменеджера, она быстро сменила несколько амплуа. Аниматор в испанском отеле летом, представитель на горнолыжном курорте зимой, оператор по бронированию индивидуальных услуг и, наконец, руководитель vip-отдела небольшой компании.

Пятнадцать лет непрерывного стажа. И вдруг — диаметрально противоположная область. Туризм заменила гостиничная сфера. Палка о двух концах.

«Тайный гость» в российском представительстве глобальной гостиничной корпорации, эксперт качества услуг, предоставляемых цепочными отелями, цензор их категории и звездности к вашим услугам. Несколько лет назад было в тренде скандальное телешоу о ревизорах. София и была тем самым — беспристрастным Ревиззоро.

Но только так она никогда не представлялась.

Ее роль — инкогнито, она — миссис Никто. Ее профессиональная маска — случайный гость. Любой из нас.

А начиналось все не просто.

Много лет назад выбор профессии навсегда изменил ее жизнь. В самом конце лихих девяностых, а точнее на изломе веков, в миллениум, она поняла, что путь к мечте достижим. Он идет параллельно с ее унылой строевой жизнью, надо лишь свернуть в потаенный переулок с широкого, ярко освещенного проспекта, истоптанного до блеска солдатскими сапогами.

— А как же семейная династия, дочка? Что скажет наш дедушка? Томилины- все военные…

София мужественно стерпела укор. Для нее намного важнее мнение покойного отца — уж он то не испугался и пошел всем наперекор, в стране победившего атеизма неожиданно принял сан и мужественно стерпел развод со следовавшей по семейным стопам и дослужившейся аж до капитанских звездочек супругой. Семейная размолвка обернулось катастрофой вселенского масштаба, сильно подорвавшей здоровье отца Владимира и вбившей несколько крепких гвоздей в его гроб. София знала, что прояви она слабину, мама-капитан ее быстро сломает, поэтому молчала до последнего. Хватит исполнять чужую и бездарную роль! Генералу в запасе уже все равно, жизнь дедушки сравнима с существованием кустика алоэ, которому важен своевременный полив и солнечный свет.

Раз! — и легким движением руки с ее плеч слетели погоны старшего лейтенанта.

Два! — и она, не обращая внимания на гневные протесты и слезы матери, села за парту школы туризма рядом со вчерашними выпускниками школ.

Три! — и она уже на стажировке в одной из туристических компаний, где, не обращая внимания на надменные взгляды старожилов, терпеливо наверстывала упущенное время, впитывала кожей новые знания. Спешила, понимая, что опаздывает.

И успела.

Успела в последний момент очень круто изменить свою жизнь.

Сейчас она вспоминает о том времен и кажется, что ей все приснилось. Приснилась строгая, отпаренная утюгом военная форма, скромные туфельки и освещенный утренним солнцем плацдарм. И ежедневное построение. И странные фразы — «так точно» и «разрешите доложить», как-то неестественно, картонно звучавшие в ее исполнении.

Нелепая и плохо сыгранная роль? Жизнь понарошку? Или просто репетиция с треском провалившейся маминой постановки?

Выбор нового пути повлек за собой незамедлительное разрушение прежнего уютного мирка, где с утра она «маршировала» под дудку комдива, а вечером отчитывалась собственному мужу.

Очень быстро исчезла ячейка общества, в которой присутствовал некто, более десятка лет считавшийся законной половиной. Осколки мозаики, сохранившейся в ее памяти, позволяли вспомнить день, когда она собирала мужа на первую и последнюю встречу с одноклассниками. Вот нелепость: социальная сеть, созданная с целью объединять людей, обернулась разрушением судеб.

София выбирала мужу новый костюм, рубашку и модный галстук, наглаживала стрелки на брюках… Она очень старалась.…Чтобы через пару дней узнать непоправимое:

«Прошло десять лет после выпускного. Я всегда любила тебя, Коленька. Очень сильно любила и ждала. Нашу встречу определила судьба. Не знаю, как ты, но я уже завтра подам на развод… А там будь, что будет. Нельзя противиться любви, мой дорогой. Ты не поможешь перевезти вещи к маме?»

Муж исчез из жизни Софии вместе с перевозкой вещей к «маме», ушел к вернувшейся из небытия первой любви, к соседке по парте.

Единственной претензией очнувшегося «десятиклассника» была брошенная через порог фраза:

— Ты предала нашу семью, посвятив себя только работе. Даже ребенка и того не смогла мне родить, ничтожество!

Сейчас, вспоминая об этом, София уже смеется. Ей легко. Раньше она недоумевала, как за все это время не разглядела в милом очкарике, переписывающем для нее в институте лекции, абсолютного слепца и душевного импотента.

«Ничтожество»…

Если женщина не смогла реализоваться в семье, ей остается жить для карьеры и никогда, слышите, никогда не называться «ничтожеством»!

Она начала работать экспертом около пяти лет назад. Путешествуя по Европе, посещая один за другим отели, открывающиеся после реконструкции, София, скрепя сердце, подводила неутешительные итоги.

Смелость очертаний, полет мечты архитекторов, порой запредельный юмор дизайнеров интерьеров постепенно исчерпывали себя. Отели приобретали общие черты модернизированных, перенасыщенных технологичными новинками, хай-тековских клонов. Декораторы, работающие над отделкой будущих шедевров, развлекались, словно на спор, перегружая примитивное пространство ценнейшими породами дерева, абстракциями из редких камней или гигантскими инсталляциями кристаллов «Сваровски». Параллелепипеды с закованными в стекло железобетонными скелетами были полностью лишены жизни. Острые, рваные абрисы техноградных уродцев не гармонировали с природой, вырывались из нее с отчаянным криком.

Огромные суммы, тратящиеся на реновацию, не находили должного отклика в душах постоянных гостей… Или лишь у крайне малого их числа.

Несмотря на бурно развивающиеся технологии, две трети богатых и сильных мира сего предпочитали волшебство ускользающего, умирающего на глазах изящного века. Его тайну, готовую исчезнуть навсегда и поэтому столь ценную.

Она, как хорошее вино, приобретала вкус столетиями.

Некоторые дальновидные дизайнеры научились сочетать в фасадах зданий и в линиях отделки элементы фьюжна, объединяющего новые веяния и наследие прошлого.

Проводя экспертизу таких отелей, София брала простительный грех на душу: она слегка завышала баллы и сознательно не замечала огрехов обслуживания.

Она позволяла себе расслабиться и отдохнуть, не фиксируя внимание на отрицательных моментах в поведении штата при размещении, на не услужливости или нерасторопности официантов и горничных.

Заполнив основные графы анкеты, на следующий день она покидала отели с чувством выполненного долга.

Обычно в путевом листе ее ежеквартальных проверок наряду с жемчужинами архитектурного микса присутствовала пара дизайнерских отелей, которые также требовали экспертизы качества.

Ночевки в них она воспринимала как издержки профессии, как малую толику зла, которое обязано существовать наряду с произведениями искусства.

До сего времени, имея достаточный вес и опыт работы в холдинге, София могла избегать экспертизы линии уникальных отелей, не имеющих звездности. Она предоставила молодым коллегам «удовольствие» проводить ночи в птичьих гнездах, в домах-скворечниках, в перепрофилированных кабинах истребителей, в каютах подводных лодок, ледяных иглу или тюремных камерах.

Увы, ее сознание уже не расширялось до восприятия идей маниакальных дизайнеров современности.

Исследуя старушку Европу, она могла по пальцам одной руки перечесть гостиничные комплексы, нетронутые цивилизацией, сохранившие дух прошлого, не позволившие ноу-хау прикоснуться к себе. Точнее, не позволившие изменить свой внешний облик: начинка, как правило, подвергалась усовершенствованиям.

Одним из них был ОН — отель на южном берегу Женевского озера. Великолепный образец стиля бель эпок, знаменитый «Роял Парк», воздвигнутый в 1907 году как резиденция Эдуарда VII, английского монарха, так полюбившего водуазские вина.

Именно туда лежал ее путь по окончании утомительной командировки.

София влюбилась в этот отель в первого взгляда. Посетив его десять лет назад, она поняла, что из небольшого списка европейских паласов хочет возвращаться только сюда. «Король» покорил ее сердце в два счета. На раз — мелодичным скрипом узорчатых дверей, напомнившем открывающиеся теремки в любимых киносказках Рома, на два — приветственным порывом сквозняка с нотками восторженных и горьких воспоминаний в сложносочиненном букете из терпкой разомлевшей на солнце виноградной лозы, сладких ароматов монастырского сада, легкого щебета птиц, завораживающего шепота листвы, свежести ветра, веющего с озера, искренности белозубой улыбки портье, услужливости бармена, предлагающего surprise du chef… И, наконец, — доминирующей над всеми составляющими, парящей в воздухе загадочности, тайны, присущей всем отелям с историей. Одарив на пару ночей царственным гостеприимством, «Роял Парк» на веки вечные похитил ее душу.

Но лишь спустя много лет София решилась исполнить мечту — вернуться в забытую сказку.

Оставалось ждать пару дней. Отработав последний пункт по экспертному листу — отель «Мирадор», она сядет на глайдер, круглосуточно соединяющий берега озера Леман.

— Вот глупые создания, сами позволили завлечь себя в смертельные путы. Глупым мушкам простительно, но и ты, мотылек, не отличился сообразительностью. Любопытство наказуемо, не правда ли? — София уже не замечала, что часто разговаривает сама с собой.

Одиночество — награда и наказание за желание остаться свободным.

«Почему не поболтать с умным человеком, во избежание скуки?»

Женщина, втянув в легкие ароматный яблочный дым электронной сигареты, разглядывала огромную паутинную сеть, которую неутомимый хищник соткал за одну ночь на перилах ее балкона. Не только соткал, но и успел заманить туда немало жертв.

Пора спуститься и оценить бар отеля. Бессмысленное времяпровождение на балконе, созерцание панорамы водной глади и погрузившихся в сумеречную дымку альпийских вершин после порции релакса быстро отупляет. Живая рекламная картинка благополучия и безмятежности щедро предлагала гостям отеля «Мирадор» земной эдем, затерявшийся среди облачных виноградников на горе Мон-Пелерин.

Дорожный указатель перед началом серпантина нескромно вещал: «Добро пожаловать на Гору Ангелов! Добро пожаловать в Рай!»

Рай для богатых и знаменитых — эти строчки должны были бы стоять ниже мелким шрифтом, но в толерантном обществе нельзя акцентировать внимание на социальной пропасти.

Зачем? Проблем вокруг и так достаточно.

Отложив сигарету, София перевела взгляд на приоткрытую балконную дверь, из которой был виден угол ее номера.

На стенах сьюта пульсировали голографические пейзажи в сопровождении музыкального клипа. Эффект присутствия «to be inside» — модная новинка, которую спешили приобрести все современные отели, лишь бы удовлетворить растущие аппетиты гостей.

Буйство фантастических рисунков на стенах заставило устало поморщиться и отвернуться. София вновь не без омерзения взглянула на дрожащую от порывов ветра паутину.

«Каков хитрец.… Притаился в самом углу, притих, делает вид, что ни при чем…»

София, сжавшись от страха, дотронулась кончиком указательного пальца до центра паутины. Ее передернуло.

«Ненавижу мерзких тварей!»

Замысловатый, идеально сплетенный узор заискрился на солнце радужками. В узлах паутины, разбудив неутомимого хозяина, дрожали жемчужины росы. Очнувшийся мотылек затрепетал спеленатыми крылышками — спаси! Убийца, расправив мохнатые ножки, быстро пробежался по своим владениям, ища неведомого врага. Не увидев противника и не заполучив новой жертвы, вернулся в укромный уголок и притих.

«Вот хитрец! — мелькнула озорная мысль. — Сейчас увидим, кто в твоем мире хозяин!»

София, вооружившись ручкой из блокнота, подкралась к паутине и быстрыми движениями, не обращая внимания на панику насекомого, разорвала нити, спутавшие мотылька.

Посадив на ладошку, несколько минут его разглядывала, ища признаки жизни. Увы, паучий яд завершил дело. Жертва заснула навеки.

Вздохнув с сожалением, София сдунула мотылька с ладони и, бросив последний взгляд на сверкнувшую под полуденным солнцем зеркальную озерную гладь, шагнула внутрь номера.

Опять опоздала. Возможно, выйди она на балкон чуть раньше, мотылек бы выжил.

Опоздала. Как и тогда… с Кириллом. Если бы я перенесла на день вылет, он не приехал встречать меня в аэропорт и остался жив…

Сколько лет прошло, а рана в груди не затянулась. Чувство вины продолжало терзать нещадно.

После Кирилла у нее был всего один любовник, но о нем она старалась не вспоминать.

Обычное обезболивающее. Несущественное увлечение. Шаг в сторону. Один шаг, не далее. Случайно оступилась, споткнулась и шмыгнула назад, словно нашкодившая кошка.

После Кирилла все было уже не так. Нечестно, не по-настоящему. Бездарно сыгранные дубли. Как впрочем и вся ее дальнейшая жизнь — скучный перформанс, написанная на черновиках пьеса.

В ресторане отеля присутствовал настоящий бармен, а не бездушная панель выбора напитков и закусок, позволяющая заказать готовые или смешать желаемые коктейли на свой вкус. Все заслужившие пять звезд отели старались сохранять необходимый человеческий персонал. Обслуга набиралась из беженцев стран Карибского бассейна и бывших жителей Исландии и Гренландии. Успев эмигрировать после наводнения 2020 года и расселиться в глубь материков, многие островные жители так и не смогли социально интегрироваться и на рынке труда и остались во второй обойме.

Обаятельный пришелец с почившей Доминиканы, «Джек Воробей», сверкнув белоснежной улыбкой, приветствовал вошедшую в бар Софию. Двойник знаменитого пирата, нежное воспоминание о минувшей молодости, являл собой эталон услужливости.

— Что пожелаете, мадам? — за одну секунду симпатичный креол материализовался у столика. Французская фраза в его исполнении прозвучала с отрепетированным картавым прононсом.

Женщина, оценив проворность и милый акцент, исподтишка разглядывала доминиканца.

«Хорош…»

Поймав внимательный взгляд дамы, бармен недвусмысленно улыбнулся.

«Молодой человек намерен флиртовать? Неплохо для сорокалетней с хвостиком трудоголички, не сделавшей не одной омолаживающей процедуры, положенной страховкой».

Опустив голову, она непроизвольно облизнула нижнюю губу и в тот же миг представила идеальное тело карибского флибустьера в собственном джакузи на балконе с тем самым рекламным видом. Утопающие в пене, Он и Она чокаются запотевшими бокалами в лучах заходящего солнца и белоснежно улыбаются, доказывая простакам, что жизнь удачна во всех смыслах.

Что ей стоит сделать знак? Она же обычный гость. Имеет право на любой каприз. Проверить персонал на готовность оказать услугу экстра? Уверена — он не откажет, консумация входит в его обязанности… Отель имеет особый прайс для одиноких гостей. От эскорта на приемах до интима в номерах. В данный момент можно рассчитывать на последнее.

От предвкушения доступного удовольствия расшалившаяся кошка внутри зажмурилась и бессовестно замурчала.

— Мадам, — голос молодого человека, соблазнившегося левой прибылью, приобрел нежность шелка, — что пожелаете?

София уже готова была сделать особый заказ, как истеричный женский голос за спиной разрушил наскоро сотканную иллюзию:

— Патрик, говорю, у меня нехорошее предчувствие. Какого черта мне на каждом шагу попадаются новостные экраны? И здесь еще один!

Пусть бармен отключит его, или ноги моей не будет в этом отеле. Ни слова больше о параде планет!

— Шерри, твоя идея нового апокалипсиса поперек горла. Заткнись! — хриплый баритон моложавого коренастого пузана прервал на взлете приступ истерии у его спутницы, от макушки до пяток жемчужно-розовой блондинки неопределенного возраста и расы — очередной жертвы пластики и липоскульптуры, существа с идеально натянутой персиковой кожей, детским овалом лица и фигурой десятиклассницы. Заморгав набухшими от слез васильковыми линзами, «барби-долл» накинулась на грубияна:

— Фи, Патрик! Ты приземленный педант! Бэби скучно… Quel salaud!

София перевела взгляд на «пирата», вернувшегося за стойку бара. Молодой человек, пряча улыбку, незаметным движением нажал кнопку выключения стенной панели, по которой транслировались последние новости вперемешку с рекламными роликами.

«Еще один балл в пользу отеля — за внимательность к пожеланиям неадекватных гостей».

Приняв заказ от невозмутимого quel salaud, креол обернулся к Софии, внимательно наблюдающей за ним:

— Желаете, смешаю самый вкусный коктейль этого заведения — «Шепот Ангела»? Уверяю, не пожалеете. В равных долях сок папайи, ананаса, манго, немного корицы и тимьяна и завершающая провокационная нотка — рюмка старинного абсента…

— И ты обещаешь, что я услышу его голос? — София подошла к стойке и смело включилась в игру.

«Твой ход!»

Смуглый красавец прищурился и охотно парировал:

— Не только обещаю, но и готов выступить посредником между небесами и потрясающей женщиной.

По телу Софии пробежала жаркая волна. Она в смущении опустила голову, понимая, что безудержно краснеет.

Как все просто. Необходимый церемониал соблюден. Неужели у нее на лбу написано — целибат затянулся?

Взяв себя в руки, она вежливо улыбнулась и стойко выдержала откровенно соблазняющий взгляд приторных глаз:

— Смешай для меня самый лучший коктейль в своей жизни, — и, покосившись на бейдж, добавила: — Мигель…

Ноготком постучала по номеру комнаты, выгравированной на электронном ключе.

«Боже, как пошло все прозвучало. «Смешай для меня…» — мелькнула вдогонку мысль. — Хотя… Кому, какая разница?»

***

— Спасибо, мадам, за оказанное доверие. Всегда к вашим услугам, исполнить любой каприз почту за честь.

Темные руки Мигеля коснулись напоследок ее спины, ласково скользнув по ней, словно крылья ангела и исчезли в складках форменного костюма в поисках пластиковой карты.

— Синьора, позвольте, я введу в информационную панель на входе мой персональный код. Не боритесь с мимолетным желанием. Просто нажмите кнопку вызова… И до скорой встречи.

София, откинувшись на подушки, не произнесла не слова, наблюдая, как быстро одевается исполнивший необременительные внеслужебные обязанности отельный сердцеед. Он явно спешил. К еще одной нажавшей кнопку пульта оголодавшей нимфоманке? Неважно.

«Интересно, каков порядок нулей в счете за тебя, dulce de leche? Завтра узнаю».

И вдруг с порога раздался тихий голос:

— Синьора, берегите себя…

Весьма неожиданно.

Прозвучавшая фраза совершенно не вписывалась в сотканный нечаянной страстью узор и оставляла от наслаждения тропической сладостью горьковатое послевкусие.

София решила тогда, что ей почудилось нелепое предостережение. Она в блаженстве зажмурила глаза, стараясь подольше сохранить тепло, подаренное штатным жиголо.

Хотя бы ненадолго забыться в иллюзии, что она только что была любима, пока не началась ломка, синдром отмены из-за прихода неизбежности, из-за выпадения обратно в реальность.

Зря она проявила слабость, зря допустила к телу человека.

Не проще ли было заказать видеорелаксант, тактильную иллюзию? Дешево и безопасно. И подсознание в этом случае не срабатывает на присутствие живого тепла. Поэтому и цена за порнушку несравнимо мала.

А за естественные ощущения, за «любой каприз» приходится платить не только звонкой монетой, но и жестоким отходняком.

Ожидаемое отчаяние ледяной рукой сжало внутренности в комок, вызвав судорожный всхлип.

София согнулась на кровати, прижала колени к груди, приняв позу зародыша. Так легче справиться с болью. Она старалась равномерно дышать, уверяя себя, что приступ панического страха и тоски скоро закончится. Еще пару лет назад одиночество мучило ее куда сильнее. Но все проходит…

Следующим утром, как ни в чем не бывало, высокая уверенная в себе женщина, убирая на ходу роскошные рыжие волосы в хвост, прошла к рецепции, чтобы расплатиться за услуги последнего в экспертном списке отеля и закончить затянувшуюся командировку.

Дело сделано. Через час от причала отправлялся глайдер, который обязан перенести ее в сказку.

А еще через час красавица переступит порог долгожданного Дома на Холме. Во всяком случае, она так рассчитывала.

АННЕТ ПУАТЬЕ

Аннет Пуатье, тридцатитрехлетний врач-психиатр небольшой частной реабилитационной клиники в пригороде Берлина, отключила айпад и в изнеможении закрыла слезящиеся от усталости глаза.

Диссертация не клеилась. Выбранная тема о воздействии звуковых и визуальных образов на подсознание при реабилитации посттравматических больных, интересная вначале, захлебнулась в бесчисленном множестве все новых фактов и их биполярных интерпретаций.

Аннет пребывала в недоумении. В результате сбора информации видение мира постоянно искажалось, первоначальная концепция терялась.

Каждый день, гася экран, она совершала новое открытие лишь затем, чтобы утром продолжить поиск. Бесконечный бег по кругу. Новые факты, новые исследования, неожиданные результаты.

За окном стемнело. Безумные всполохи реклам заметались, отражаясь в опустившихся на Карлсхорст низких дождевых облаках.

Грозы в начале лета безудержны. Осадки в Европе давно приняли вид тропических ливней, грозя превратить дряхлые европейские города в клоны плывущих по волнам Аква альта венецианских кварталов.

Надо успеть добраться до дома, пока не разверзлась небесная твердь.

Женщина, встав из-за стола, широким жестом сгребла печатные материалы в сумку, давая себе привычное обещание, которые никогда не выполнялось, — еще раз пробежаться по ним позже, в уютном уголке, за чашкой ромашкового чая.

Выпавший из стопки бумаг маленький золотистый конверт, привлек ее внимание.

«Милая вещица!

Письмо в конверте сейчас такая же редкость, как и печатная книга в руках. Интересно, кто автор ретро-прикола?»

Аннет повертела изящный прямоугольник в руках, пытаясь вспомнить, каким образом древнее послание оказалось на ее рабочем столе.

Увы, ничего в голову, кроме одной-единственной версии, не пришло.

Скорее всего, Карин, секретарша на рецепции клиники, в ее отсутствие принесла письмо вместе с подборкой заказанной из архива литературы.

Иначе и быть и не могло.

Любопытство кошку сгубило. Несмотря на спешку, мельком взглянув в окно и удостоверившись, что нахмурившиеся грозовые тучи еще не приобрели угрожающий лиловый оттенок, Аннет нетерпеливо раскрыла конверт и вытащила сложенный вдвое тончайший лист рисовой бумаги, увенчанный водяной филигранью.

«Дорогая мадам Пуатье!

Имеем честь пригласить вас в знаменитый Отель на Холме.

Вы выбраны из бесконечного числа претендентов для участия в благотворительном костюмированном гала-вечере, который состоится 12 июня 2022 года в «Роял Парке», Эвиан, в ресторане La Suite.

Проживание участников за счет компании Revelation Global.

Сердечно рады приветствовать вас в нашем le paradis oublié.

Генеральный менеджер отеля.

Месье Леконт Арно».

Однако!

Брови Аннет удивлено взлетели вверх. «Почему я? Разве я претендовала на гламурное мероприятие для богатых выскочек, изнемогающих от безделья?

Выбрана из «бесконечного» числа?

Странная игра слов…

Из многих, из множества, но не из бесконечности… Ошибка перевода, невнимательность, что же еще?

А если это розыгрыш? Почему именно Я?

Revelation Global.… Такое название вроде бы мелькало в сводках новостей. Международная организация курировала помощь беженцам, мигрантам и оставшимся без родителей детям.

Изменения климата, затопление островных государств, вооруженные конфликты в Азии и Латинской Америке, экспансия Китая — и всегда на первом плане Relevation.

Серьезная организация с много миллиардным фондом.

И все же — почему Я?

«Роял Парк», Эвиан.… Это где-то во Франции, на берегу Лемана? Надо бы найти страницу отеля, но нет. Не сегодня. Рабочий день закончен».

Мысли Аннет вновь заскользили:

«12 июня. Это же в ближайшее воскресенье. Сегодня вторник. Так скоро… А как же диссертация? У меня даже конь не валялся.… Все рассыпается. Ни концепции, ни основной линии. Ничего. Пустота. Зеро».

Аннет подошла в раздумье к окну и взглянула на насупившееся небо. В глубине свинцовой тучи зарокотало.

Пора бежать! Иначе ее смоет.

Метнувшись к рубильнику, быстро отключила питание.

Несколько секунд спустя звонкие каблучки госпожи Пуатье уже отсчитывали ступеньки клиники.

На притихший пригород опустилась плотная тьма. Воздух нервно потрескивал от приближающейся грозы.

Аннет, затаив дыхание, стремглав влетела под колпак метро, стоило первым огромным каплям упасть на асфальт. Стряхнув с плеч дождевую воду, облегченно вздохнула. Успела.

Опустившись без сил на мягкое сидение вагона, закрыла глаза и позволила себе вернуться к размышлениям:

«К чему сомнения? Приглашение от неизвестного господина Леконта пришло как раз вовремя. Застой в работе требовал немедленной смены обстановки.

Решено, вернусь в понедельник 13-го. И с новыми силами брошусь в бой…»

Прерывисто вздохнув, не веря ни единому слову данного себе обещания, женщина успокоилась. В душе наступило короткое перемирие.

Этой ночью с ней опять был Марко. В ее сны он всегда являлся зрячим. Морфей привычно обращал желаемое в действительное.

Они шли по старому сумеречному Берлину, держась за руки. Рядом повизгивал от счастья Дольче, собака-поводырь, ставшая ненужной в ее грезах.

Шли по городу, по которому им так и не суждено было прогуляться вместе.

В реальной жизни Аннет составлял компанию лишь пожилой лабрадор, доставшийся ей после трагедии. Она не смогла оставить осиротевшую собаку без хозяина.

После смерти Марко прошло более двух лет. Дыра в душе постепенно затягивалась.

На календаре замелькал красный цвет маркера, гласящий о том, что сегодня ее ни разу не посетило желание покончить с собой.

Если перевернуть ежедневник, то несколько месяцев после ноября 2020 были сплошь закрашены черным. Она каждый день боролась с желанием уйти вслед за любимым. Тянула до вечера, размышляя о свободе выбора, о наказании, о пустоте.

Успокаивала себя единственным: у нее всегда есть шанс умереть добровольно, пресловутая свобода воли.

Никто не помешает налить горячей воды в джакузи и проглотить горсть релаксанта.

Никто не помешает подняться на верхний этаж бизнес-центра и встать на подоконник.

А потом поскользнуться.

Никто не заметит.

Никто не воспротивится. У Аннет никого не осталось.

А пока… добраться до постели и постараться заснуть. Дотянуть до утра. А потом еще до одного и еще.

Она постепенно выкарабкалась. Достала красный фломастер, но все еще почему-то медлила выбрасывать черный.

Теперь, пробуждаясь после встречи с Марко, она не кричала от боли. Аннет улыбалась рассыпающимся грезам и шептала:

— Я всегда буду любить тебя. До встречи.

Потому что выбор есть всегда. И встреча когда-нибудь произойдет.

Сегодняшний сон оставил неопределенность: неожиданный испуг и следом сладкий трепет в душе. Предвкушение неизвестности. Оживший мотылек зашуршал пушистыми крылышками, лаская.

Марко, исчезая в пробуждающемся сознании, успел произнести важное:

«До скорой встречи на Холме, Аннушка».

Женщина несколько минут лежала неподвижно, анализируя ощущения.

Окрепший разум взял бразды правления в свои руки:

«Сон — это ассоциативная игра с подсознанием. Это ответы на твои вопросы».

Аннет перевела дух, борясь с разочарованием.

Скорее всего, ее внутреннее «Я» проанализировало неожиданно свалившееся на голову приглашение от благотворительной организации и соткало замысловатый узор, вплетя туда Марко.

Так оно и есть.

Но, несмотря на логические размышления, в душе Аннет вновь засаднила и приоткрылась рана, заставляя сделать шаг в ничто, в никуда.

Шаг, который она не посмела совершить в агонии после гибели Марко. Шаг, от которого спасалась, таская в кармане джинсов оба маркера.

Смерть поманила ее за собой нежным голосом « До встречи…» и ласковым прикосновением крыльев ночной бабочки.

Стряхнув наваждение, женщина вошла в Сеть с намерением ознакомиться с сайтом французского отеля и заодно поискать питомник для Дольче на несколько дней, пока ее не будет дома.

ГАСПАР РИБО

— Господин Рибо, тебе уже несколько раз звонил доктор Мюллер, просил обязательно связаться с ним. Рибо! Гаспар, черт тебя дери, — не выдержала Саманта, секретарь вышеупомянутого господина, уютно прикорнувшего в комнате для переговоров на огромном диване.

Подойдя ближе, она присела на корточки около расплывшегося тела задремавшего толстяка и, разглядывая его, усмехнулась:

— Глупый добродушный свин. Ты скоро лопнешь…

Подавив из последних сил желание хрюкнуть ему в ухо, она приподнялась и осторожно коснулась плеча молодого мужчины.

Тот, кого она назвала Гаспаром Рибо, тяжело вздохнул и несколько раз смачно причмокнул пухлыми губами, словно что-то дожевывая во сне. Сладко улыбнулся, досматривая вкусный сон, отрыл глаза, ясные и невинные:

— Что, Саманта? Что за спешка?

Секретарша, выпрямившись в струнку, поправила задравшуюся узкую юбку, ловя скользнувший по коленям любопытный взгляд толстяка.

— Гаспар, дорогушечка, перезвони доктору. Мне надоело отвлекаться на его просьбы. Твое здоровье — твои проблемы, не правда ли?

Рибо тяжело дыша, с усилием приподнял полный зад над диваном и выпрямился.

Его лоб и шею мигом покрыла испарина, щеки вспыхнули гипертоническим румянцем.

Кряхтя, мужчина достал платок. Протерев пот со лба и шеи, одернул полы смявшегося пиджака, неожиданно рассмеялся:

— Моя дорогая Пинки, скоро я совсем разойдусь по швам.

«Или лопнешь», — опять чуть не вырвалось у Саманты.

— Я обещаю сейчас же набрать Мюллеру. Больше нет новостей для меня?

Секретарша задумалась. Утром была электронная корреспонденция с экспертными оценками ресторанов Первого округа для статистики. Она переслала ее на айфон Гаспару.

Еще звонила его тетка, но об этой информации лучше умолчать. Шеф находился в холодных отношениях с родственницей.

— Ах да!! Как я могла забыть. Сегодня до обеда посыльный принес для тебя письмо. — Саманта метнулась в приемную и через секунду ввернулась с маленьким золотистым конвертом.

Гаспар неуверенно повертел его в руках.

«Кому это пришло в голову написать мне письмо?»

Он некоторое время раздумывал, вскрыть его сейчас или после разговора с гастроэнтерологом.

Результаты анализов заботили его куда более непонятной безделицы, присланной бог весть кем.

Приняв решение, сунул конверт в задний карман брюк и, пошловато виляя тяжелыми бедрами, проплыл в кабинет.

Несколько минут спустя Гаспар уже втискивался в вызванное Самантой такси. Он направлялся в клинику.

— Ну, что я могу сказать вам, драгоценнейший мсье Рибо…, — доктор Мюллер сдержанно улыбнулся и, откинувшись в кресле, сложил руки в замок.

Его пронзительные глаза ощупывали притихшего в оглашении приговора толстяка.

— В результате информации, снятой с камеры, что проделала долгий путь, начиная от пищевода и заканчивая, пардон, вашим анусом (Гаспар потупился), могу констатировать не очень радостный факт… Вам сейчас нет и тридцати, не так ли?

Толстяк смертельно побледнел, ожидая услышать страшный приговор. Замялся, словно напрочь позабыл свой возраст.

Доктор, не дождавшись ответа, вновь улыбнулся, щелкнув по клавише монитора, поднимая личное дело своего пациента:

— Полно, полно, Гаспар. Не хочу вас пугать. Все не так печально.

Просто, не видя вас, на основании только результатов тестов, я бы предположил, что обследую заслуженного старца, здоровяка-жизнелюба, всю жизнь злоупотребляющего дорогим алкоголем, вкусной, жирной и чаще консервированной пищей…

Дружелюбно подмигнув, доктор сказал:

— Раздевайтесь, Гаспар. И устраивайтесь на кушетке. Проверим внутренние органы старым дедовским способом — пальпацией.

Молодой человек вздрогнул и покрылся от волнения бордовыми пятнами. Стоило ему представить, как тонкие изящные пальцы доктора дотронуться до его тела, теплая волна окутала пах. Кровь прихлынула к пенису, вызывая непроизвольную эрекцию.

«Только не это!!!»

Гаспар весь покрылся липким потом. Страх быть разоблаченным сыграл позитивную роль: нижняя часть тела немного расслабилась. Спазм прошел.

Глубоко и равномерно дыша, заставляя думать себя о чем угодно, только не о возбуждающем запахе свежескошенной травы, исходящем от кожи врача, несчастный устроился на кушетке и зажмурился.

Чревоугодник осознано. Девственник поневоле. Трус и сластолюбец в одном флаконе. Маменькин сынок, до дрожи в коленях боящийся признаться, что всю жизнь вожделел женской плоти, а получал лишь неравноценный эрзац.

Девственник, потому что его первым наставником стал преподаватель риторики, сжалившийся над комплексующим, забитым, унижаемым кем попало пареньком. Он просил называть себя пан Янек. Поляк, по возрасту годился Гаспару в отцы. Боже… Память до сих пор хранит прикосновение горячих, влажных ладоней учителя. Они гладили ягодицы нежно и в тоже время требовательно. Настойчиво гладили. Гаспару сначала было очень страшно, но страх быстро прошел.

Пан Янек был ласков с мальчиком и назвал его Булочка — Kok После украденного удовольствия расслаблялся и долго рассказывал юному Гаспару о социальных противоречиях в стране, которую вынужден был оставить, перебравшись во Францию. Потом вкусно кормил, учил готовить, а главное — восхищаться жизнью.

— Малыш Рибо, не важны причина и следствие поступка, важен сам процесс, наслаждайся каждой секундой. Вкушай!

Мальчик порой терялся, не успевая за мятущейся мыслью учителя. Он не понимал, о каком именно наслаждении вещал пан Янек. Но взрослые умнее и всегда правы, поэтому по детскому разумению и наивности он проникся в первую очередь чудесами гастрономии. Он «вкушал».

Именно поляк Янек, педофил-гурман, стал творцом месье Гаспара Рибо, ныне известного кулинарного эксперта, чье мнение высоко ценится в кругах знатоков вкуса, чьи оценки и рейтинги учитываются в мишленовских классификациях.

Отвлекшись на воспоминания, молодой человек пережил обследование, не выдав невольно возникшего влечения к врачу.

Разрешив пациенту одеться, господин Мюллер вернулся к письменному столу и вновь застучал клавишами.

Гаспар облегченно вздохнул.

«На этот раз пронесло».

Конверт привлек внимание Рибо лишь в тот момент, когда он после осмотра натягивал брюки. Присев на софу в ожидании заключения доктора, который, порхая над клавиатурой пальцами пианиста, быстро вводил данные исследования в компьютер, Гаспар с заметным усилием поднял с пола выпавшее письмо. Простое движение стоило ему внезапной аритмии и прилива крови к вискам.

Отдышавшись, толстяк распечатал конверт и вытащил тонкий сложенный вдвое листок.

«Дорогой месье Рибо!

Имеем честь пригласить вас в знаменитый Отель на Холме.

Вы выбраны из бесконечного числа претендентов для участия в благотворительном костюмированном гала-вечере, который состоится 12 июня 2022 года в «Роял Парке», Эвиан, в ресторане La Suite.

Проживание участников за счет компании Revelation Global.

Сердечно рады приветствовать вас в нашем le paradis oublié.

Генеральный менеджер отеля

Месье Леконт Арно».

Гаспар крякнул в недоумении.

Знаменитый Отель на Холме.… Ну как же. Гаспар помнит. Год назад он снизил им показатель по оформлению десертов. Поэтому они решили выслужиться и включили в список приглашенных? Неплохо.

12 июня. Так это же послезавтра! Что же делать?

Толстяк испуганно скосил глаза на врача, который продолжал заполнять анамнез, не обращая на пациента никакого внимания.

«Сейчас этот симпатичный эскулап нагрузит меня строжайшей и безжалостной диетой, от которой любой ноги протянет.

Почему бы не позволить себе небольшой гастрономический отрыв?

«Забытый рай» — точно подмечено, изыски их ресторанов достойны нескромного сравнения.

Кухня в «Ла Сьюте» отменная. Гранд-шеф Кабо до сих пор служит в стенах отеля и, безусловно, сотворит шедевр… Последний раз, только лишь раз… А потом отдамся в руки герра Мюллера, о да… и начну новую жизнь».

Предвкушая удовольствие от предстоящего наслаждения и от дальнейших обследований в кабинете, Гаспар почувствовал, как рот наполнился слюной, а пах вновь затвердел. Толстяк судорожно сглотнул и улыбнулся до ушей.

«Решено: — кутим! А потом я весь ваш, доктор. Можете вывернуть меня хоть наизнанку!»

Размечтавшийся похотливый гурман, засунув руки в карманы брюк, заставил себя расслабиться и приготовился слушать наставления врача.

Пухлые пальцы нежно поглаживали тисненный маленький конверт, где спряталась маленькая тайна. Ключик в мир вкусного порока.

ХЕЛЕН ГРЮНБЕРГ

Хелен Грюнберг, уроженка Шпиза, маленького городка на берегу Тунского озера, сухопарая и миниатюрная швейцарка пятидесяти с небольшим, в раздражении отключила телевизионную панель.

Хмурое дождливое утро и так привнесло достаточно негативных ноток в ее настроение, а тут еще бесконечные рассуждения футурологов и псевдонаучных экспертов о последствиях предстоящего парада планет. Сколько их уже было, этих парадов? Каждые двадцать лет начиналась шумиха и так же заканчивалась. Мир до сих пор не рухнул. Вспомнить хотя бы панику 2012 года, на котором окончились пресловутые календари майя. Сколько человек готовилось к апокалипсису, рыли бункеры, запасались едой, кутили напропалую. Сходили с ума.

И что? Пережили… Посмеялись… Прослезились. Глупые сказки для истеричных особ вроде ее соседки Марты.

Покопавшись в собственных ощущениях, Хелен вычислила более подходящее объяснение частому плохому настроению. Да что говорить, причина банальна. Не надо далеко ходить.

Она просто стареет. Безудержно. Катастрофически быстро. И самое неприятное в этой ситуации, что процесс можно остановить и даже повернуть вспять. О чем еще десять лет назад женщины лишь мечтали — сейчас стало реальностью. Но реальностью для обеспеченных особ. Хозяек жизни. А Хелен — далеко не хозяйка!

Однократный курс омоложения в одной из клиник, которые выросли в Европе словно грибы после дождя, стоил несколько тысяч евро.

Но требовалось как минимум три повторных. Или не было смысла начинать.

Деньги у нее, конечно, были, но хранились на черный день.

Смешное определение беспросветного будущего.

Что для нее «черный день»? Смерть близких? У нее их не было. Мать с отцом похоронены на сельском кладбище под Берном, куда Хелен приезжала раз в год, перед Пасхой. Кузен Марк, единственный живой родственник давно переплыл океан и не давал о себе знать уже несколько лет. Да и Хелен не сильно скучала. Фрау Грюнберг осталась одна в компании трех стерилизованных кошек.

Что страшного могло с ней случиться?

Болезнь? Операция? Трансплантация органов?

Хелен все чаще приходила к выводу, что у нее уже давным-давно наступили те самые черные дни, пустые, холодные и одинокие.

Они длятся не менее двадцати лет. Черные и беспросветные годы, которые она проживала, словно спала летаргическим сном человека с ампутированной частицей сердца, правым или левым желудочком. Или с ополовиненной, украденной душой.

Ее палачом были не раскаяние, не тоска или уныние. Нет. Долгие годы ее пожирала обычная зависть. Первая червоточина появилась уже очень давно — в юности.

Зависть к более привлекательным и уверенным в себе сверстницам, расхватавшим, словно горячие пирожки, перспективных представителей сильного пола.

Зависть к достатку их родителей, отрывавшему двери в престижные университеты.

Зависть к человеческой наглости, беспринципности, безнаказанности. Зависть и злость, что собственные моральные устои не позволяют идти тем же легким путем и добиваться цели.

Мир правильной, набожно воспитанной швейцарки трещал по швам. Рассыпался словно карточный домик. Чего добился ее отец, прослуживший простым клерком в банке? Хорошей страховки, которая покрыла лишь его онкологическую операцию, но не спасла жизнь? Или мама, державшая небольшую цветочную лавку на Крамгассе и гасящая кредиты лишь на Валентинов день?

Хелен изнемогала от неудовлетворенности, от бесплотных попыток догнать утвердившихся, реализовавших себя подруг.

Достаток и мир в доме, состоятельные мужья или щедрые любовники, талантливые дети, успешный бизнес.… Почему все только для них?

Она с тщательно скрываемым злорадством выслушивала сплетни о тайных связях или внебрачных отпрысках, об опасности банкротства или подозрениях на смертельный недуг.

Делая сочувственный вид, роняя лживые слезы, она потирала в душе руки от порочного счастья. Не все коту масленица… Богатые тоже плачут.

Обманывала себя, показательно критикуя попытки бывших подруг перехитрить возраст, доказывала всем, что стареть надо естественно. Страдая в душе от невозможности, точнее от нежелания потратить деньги на омолаживающие процедуры.

Все годы фрау Хелен жила во лжи, в самообмане. В нелепом самоутверждении. Служила актером собственного театра, у которого никогда не было зрителей.

Если не считать ее ленивых и глупых кошек.

Недуг зрел, менял обличия, срывал старые маски, цепляя новые, все более безобразные.

Мир с каждым годом тускнел, терял краски, приобретал запах затхлости, прорастал плесенью.

Хелен часто засиживалась на скамейке в саду, служившей ей аллегорией надгробия. Застыв, словно каменное изваяние, смотрела на зеркальную гладь озера и размышляла о смерти. Женщина давно сложила крылья за ненадобностью. Боролась со внутренним злом единственным доступным способом — спокойно ждала ухода, смирившись с собственным ничтожеством.

Смешно: еще несколько лет назад, пока была в детородном возрасте, она наивно надеялась на помощь психотерапевта. Казалось, врач волшебным ластиком сотрет допущенные ошибки, а в лечебных целях на развороте книги жизни нарисует если не принца на белом коне, то просто хорошего человека.

Но чудес не бывает, тем более с прирожденными неудачниками.

Единственный плюс пройденных консультаций заключался в определении фигуры врага, катализатора патологического и неконтролируемого процесса деградации. Камня преткновения, так сказать.

После разговоров с дотошным мозгоправом Хелен пришла к выводу, на этой земле существовала и до сих пор здравствует одна-единственная особа, которую она, праведная христианка, уничтожила бы не раздумывая. Размазала как мокрицу, без капли сожаления. За ней она следила по новостям и, перелистывая глянец, лелеяла надежду услышать о скоропостижной кончине.

Ее бывшая сокурсница, бесподобная Катрина Лешер, единственная дочь металлургического магната из Рейн-Вестфалии. Наследница его огромной империи. Рафинированная гламурная стерва. Точнее, стервятница, уничтожающая вокруг всех, кто пытается затмить ореол ее сверхзначимости.

Недолгое знакомство с Катриной нанесло колоссальный ущерб неустойчивой психике Хелен Грюнберг и пустило ее жизнь под откос.

Женщина с тяжелым вздохом сомкнула веки и подняла лицо, открывшись ласковому июньскому солнцу. Воспоминания перенесли ее далеко в прошлое, в 1987 год.

Нельзя сказать, что в юности она вообще не пользовалась вниманием мужского пола. Отнюдь.

Хрупкая скромная швейцарка сохранила красоту, присущую уроженцам кантона Миттельланда: нежную кожу персикового оттенка, густые светло-русые волосы, собранные в ассиметрично торчащий над левым ухом конский хвостик. Ее точеная фигурка вызывала немалый интерес у раскрепощенной вольной жизнью мужской половины Цюрихского университета.

Линялые джинсы-бананы, спущенная на одно плечо футболка, одинокая сережка в ухе — вот и все признаки подросткового бунта, на которые решилась юная Хелен. Трусиха по жизни, на большее была не способна. А зря… Время показало, что надо было быть смелее.

А пока она витала в придуманном мире, затаив дыхание в ожидании принца.

И он появился. С потрясающим звучным именем — Гюнтер Коппельмауэр. Принц оказался студентом старшего курса лечебного факультета.

Они столкнулись нос к носу в коридоре детской больницы, где оба проходили практику. Он — преддипломную, она — курсовую.

Хелен, опаздывая к куратору, почти сбила с ног долговязого неуклюжего журавля, свернувшего из-за угла терапевтического отделения. Парень со смешным мелированным ежиком на голове испуганно отскочил в сторону, растеряв по полу пробирки и контейнеры с анализами. Некоторые из баночек немедленно вскрылись, распространив по коридору сладковатый запах детской мочи.

Вместо того чтобы ругаться друг на друга, они смеялись, как сумасшедшие.

С того дня малышка Хелен и верзила Гюнтер больше не расставались.

Оба пережили знакомство с родителями. Хелен не побоялась отправиться с избранником в далекий Карлсруэ и прожила целую неделю на ферме фрау и герра Коппельмауэр, исправно доила коз и убирала за любимой буренкой будущей свекрови. Чем заслужила искреннюю привязанность обоих родителей.

Гюнтеру повезло немного больше: над ним не ставили животноводческих экспериментов. Мама Хелен, недавно похоронившая мужа, жила в предместье Берна и содержала маленький цветочный магазин. Знакомство с ней прошло для скромного юноши без лишних потрясений.

Дело шло к свадьбе. Соблюдая традиции, на помолвку молодые обменялись кольцами и начали считать дни. Как вдруг…

Однокурсники потом судачили, что всему виной был поставленный на кон новенький «Мини Купер», подаренный отцом на двадцатилетие. Шептались, что это была глупая шутка, переросшая в трагикомедию с сомнительным финалом.

Она… Ее имени Хелен не знала до того страшного дня. Разве можно знать имя каждой звезды, что сияет на небосклоне? Хелен даже не замечала ее, потому что на звезды больно смотреть. Они ослепляют.

А еще они порой страдают ерундой и ввязываются в дурацкие споры.

Катрина Лешер, заметив парочку влюбленных неразлучников, поклялась подарком отца, что через месяц выйдет замуж за незнакомого долговязого паренька. А просто так!

«Мини Купер» оказался дороже чужого счастья.

Хелен почувствовала, что мир рушится в тот самый момент, когда красивая, только что сошедшая со страниц модного журнала девушка с платиновой косой, невинно опустив небесно-голубые глаза, попросила Гюнтера помочь ей с курсом детских инфекционных заболеваний. Стоило незнакомке закончить фразу, как случилось страшное: Гюнтер напрягся, словно струна и отступил от Хелен на шаг. А потом еще на один… И вскоре он ушел навсегда.

Катрина доиграла избранную партию до финала. На то оно и пари! Она безжалостно отправила Хелен приглашение на их с Гюнтером бракосочетание.

Но послание осталось без ответа.

Несчастная брошенка, взяв бессрочный академический отпуск, покинула стены университета.

Спустя годы до Хелен дошла молва, что свадьба все-таки оказалась фарсом. Катрина выставила дурня за дверь, насмеявшись перед этим вдоволь. Говорили, что мать жениха не выдержала позора и постепенно угасла в богадельне. А еще шли страшные слухи, что разлучница забеременела, но после родов оставила девочку в приюте.

Хелен было уже все равно.

Внезапный порыв ветра прервал тоскливые воспоминания и донес крик соседского паренька, остановившегося перед калиткой.

Время в Шпизе давно остановилось. Как и десятки лет назад, в маленьком городке, затерянном в самом сердце Швейцарии, каждое утро молочник развозил на тележке парное молоко. А порой исполнял роль курьера. Люди, забыв о всемирной паутине, по старинке отправляли друг другу посылки и письма по почте.

— Фрау Грюнберг, вы дома?! — опять послышался тонкий голос.

Хелен откликнулась и, поднявшись с любимой скамейки, направилась к воротам.

Веснушчатый рыжий сорванец держал в одной руке флягу со свежим молоком, а в другой — небольшой желтый конверт.

— Это вам, фрау Грюнберг. По почте пришло. Просили захватить.

Поставив свой товар на землю, паренек сунул письмо в руки оторопевшей женщине, вскочил на электрокар и был таков.

Хелен взглянула на конверт, и ее руки невольно задрожали. Именно так выглядело приглашение на свадьбу, присланное безжалостной Катриной. В таком же дорогом, тисненом золотом конверте.

Справившись с волнением, похолодевшая от страха женщина достала тончайшую, покрытую филигранью бумагу и с удивлением прочла:

«Дорогая мадам Грюнберг!

Имеем честь пригласить вас в знаменитый Отель на Холме.

Вы выбраны из бесконечного числа претендентов для участия в благотворительном костюмированном гала-вечере, который состоится 12 июня 2022 года в «Роял Парке», Эвиан, в ресторане La Suite.

Проживание участников за счет компании Revelation Global.

Сердечно рады приветствовать вас в нашем le paradis oublié.

Генеральный менеджер отеля

Месье Леконт Арно».

Хелен испугалась. Это какая-то ошибка. Это письмо предназначено явно не ей, а какой-то другой счастливице. Почтальон ошибся.

12 июня. Так скоро.… Надо срочно поговорить с Урсом, он отправил письмо не по адресу.

А настоящая мадам Грюнберг может опоздать на званный вечер.

Не теряя времени, Хелен вернулась в дом и набрала номер почты.

Увы, ее ждало разочарование, сменившееся удивлением. Письмо предназначалось именно ей.

В течение оставшегося дня женщина мучительно продумывала варианты развития событий. Кто? Зачем? Она несколько раз порывалась разорвать письмо в клочья, чтобы избавиться от терзающих сомнений. Но не решалась.

Вечером того дня она отправилась в спальню с твердым решением отказаться от поездки.

Но стоило первым лучам солнца заиграть на озерной глади, Хелен вскочила с постели и заказала билет до Лозанны.

Она подумала, что, возможно, получила последний шанс попасть в «потерянный рай» — мир безмятежного покоя, где нет места зависти и где она давно простила журавля — Гюнтера.

КАТРИНА ЛЕШЕР

Леконт Арно… Леконт. Имя ей неизвестно. Видимо, в руководстве отеля произошли изменения. В прошлом году, когда она неделю гостила в «Роял Парке», генеральным менеджером был Франсуа Бове, милый обаятельный гасконец. Женский угодник и балагур. Красавчик, одним словом!

Поклонник чокнутого Дали, о чем свидетельствовали устремленные вверх острия усов, блуждающий оценивающий взгляд сластолюбца и выставленные в холле для обозрения копии полотен и скульптур испанского мастера.

Странный внешний вид не умалял отменных профессиональных качеств француза. Внимание к каждой мелочи, любезность, радушие и искренность. Да, искренняя заинтересованность в каждом госте, вне зависимости от категории номеров. Порой ее раздражало, что Франсуа уделял куда больше внимания маленькой леди, проживающей с няней в номере на нижнем этаже, чем ей, арендующей годами лучший из сьютов.

Но именно независимость и беспристрастность господина Бове вызывали уважение.

Все меняется. Контракты заканчиваются. И у генеральных менеджеров тоже.

Катрина нахмурила лоб, но лишь на секунду. Излишние эмоции могли спровоцировать внешние изменения. К чему?

«Жаль, гасконец был чертовски сексуален.… В его нескромных слащавых глазах пряталась еле уловимая чертовщинка, которая меня возбуждала…»

Женщина бросила распечатанный конверт на пол и приказала жалюзи подняться. Яркий солнечный свет наполнил помещение, окутывая теплом.

Следующее указание было дано окнам. Фрамуга слегка приоткрылась, впуская в спальню легкий аромат левкоя и влажной утренней хвои.

Ничего удивительного в том, что ее выбрали из бесконечного (какое странное слово!) количества претендентов. Катрина Лешер относилась к особым гостям не только «Роял Парка», но и десятка других эксклюзивных отелей мира. Она входила в немногочисленную когорту тех небожителей, чье присутствие уже ставило отель на ступень выше, невольно добавляло одну звезду к заявленным пяти.

Женщина сладко зевнула и потянулась. Ее рука скользнула по прохладному шелку на дальней стороне кровати. Бровь — ниточка дрогнула.

«Мальчишки нет. Совершает привычный моцион — получасовую пробежку по парку? Пусть порезвится. Он славно поработал прошлой ночью».

Катрина облизнула губы от нахлынувшего воспоминания и медленно провела руками по телу, проверяя его на упругость. Удовлетворенно рассмеялась.

Жизнь прекрасна и в пятьдесят с хвостиком.

Хотя только она знает, сколько ей на самом деле. Десять лет назад Катрина перестала отмечать дни рождения. Навсегда замерла на провокационном сороковом рубеже, не решившись через него переступить.

Да и к чему?

Ее тело молодо и свежо, полно силы и желания. Лицо ухожено и подтянуто. Предмет черной зависти дряхлеющих сверстниц, не способных вложить деньги в красоту.

В частной лаборатории под Брюсселем хранятся оптимальные параметры ее внешности, идеальные показатели состава крови, кожи, волос. Каждые три года Катрина ложится на несколько дней в закрытую клинику на профилактику- «тюнинг», возвращает телу тонус, приводит в гармонию энергетические потоки, насыщает увядающую кожу коллагеном и антиоксидантами, поэтому и выглядит божественно, не хуже двадцатилетних старлеток. За деньги она получила бессмертие, или, точнее, его длительную иллюзию.

На смену устаревшим инъекциям, шлифовкам и скальпелю в косметологии пришли нанотехнологии, позволяющие добиваться нужных результатов, восстанавливать эталонный образец в минимальный срок.

Ни один злой язык не посмеет разнести слух, что между ней и ее бойфрендом два десятка лет разницы. В свете они считаются идеальной парой.

Легкий сквозняк наполнил комнату свежестью летнего утра, приподняв занавески, словно крылья мотылька. В холле послышались торопливые шаги, и из порыва ветра соткался молодой темноволосый мужчина.

— Милая, я приготовил тебе фреш, — он обезоруживающе улыбнулся и опустился перед кроватью на колени.

Катрина глазами приказала поставить стакан с соком на столик.

Мужчина послушно выполнил требование и, присев на край кровати, взял ее руку и нежно сжал пальцы. Щек коснулось теплое дыхание. Запах молодой, увлажненной дорогим лосьоном кожи вызвал трепет, и черные, как смоль глаза склонившегося мужчины тут же потащили в омут.

Они имели особую власть над ней, да и над всеми, кто входил с ним в более-менее продолжительный контакт. Крупные, черные, словно обсидианы, они открывали дорогу в бездну. Завлекали, тянули, завораживали. Зацепившись за них, невозможно было оторваться. Кир знал это и не раз использовал свою странную силу.

У Катрины буквально замирало сердце, когда бездна, притаившаяся в темно-карих глазах молодого любовника, обращалась к ней. Часто они понимали друг друга без слов.

Госпожа Лешер впервые попалась на волшебный крючок три года назад, подобрав мальчика в закрытом клубе для истеблишмента. Окунувшись с головой в шоколадную нежность потерянных очей, Катрина не нашла сил от нее отказаться. Очарование юностью и простодушием нового любовника продлились довольно долго.

Сейчас вкусный малыш, ласковый и очень послушный, начал приедаться.

Женщина уже подумывала, кого из приятельниц осчастливить переходящим призом, но ее останавливал неожиданный факт. В хладнокровной красавице, лишенной сентиментальности, мотивированной лишь на достижение собственного блага, дал робкий росток материнский инстинкт. Исподтишка, по-предательски выполз на свет. Ей доставляло странное удовольствие опекать Кирилла, как сына, которого у нее никогда не было и уже не будет.

Но и о плотском влечении она не забывала.

Хотя приходится сознаться — либидо зрелой женщины в последние годы заметно снизилось. Время получалось обмануть лишь внешне.

Катрина не отчаивалась, она не чуралась экспериментов. Кир также приветствовал их.

Преобразившись до неузнаваемости, они инкогнито посещали свингер-пати и закрытые вечеринки, где женщина любила наблюдать за оплаченным соблазнением своего партнера. Воскресив на краткий миг желание, она отсылала девиц прочь и наслаждалась взрывом подзабытой страсти.

Здесь, на Сардинии, она часто устраивала подобные эксперименты на своей прогулочной яхте посреди открытого моря. Ограниченность пространства добавляла остроты ощущениям, и Катрина позволяла себе совместные утехи с эскортом. Получалось неплохо.

Собрав силы, она отвела глаза от Кирилла. Почему близость по утрам вызывала в ней раздражение? Почему хотелось продлить очарование покоя? Зачем намеренно обманывать себя? Просто ее тело, несмотря на титанические усилия, все равно старело и не желало растрачивать восстановленную во сне энергию.

А любовь понарошку давно не компенсировала затрат.

— Пришло приглашение на благотворительную ерунду, малыш.

Эвиан, берег Лемана. На два лица, как обычно. Основное мероприятие в ближайшее воскресенье. Составишь мне компанию? Хотя — почему я спрашиваю?

По тонкому чувственному лицу склонившегося над ней молодого человека скользнула тень:

— Катрина, я устал от толпы. Когда мы приехали на виллу, я вздохнул с облегчением. Рассчитывал заняться этюдами. Посмотри вокруг и насладись забытым покоем, красотой моря, солнцем. Не прошло и двух дней, как ты предлагаешь мне сорваться и вернуться в задыхающуюся от жары Европу. Неужели тебе не наскучило видеть лица одних и тех же людей, перемалывать пустые новости и улыбаться до судорог на лице?

Катрина внезапно вспыхнула от раздражения. Села в кровати:

— Во-первых, толпы там не будет — лишь узкий круг особо значимых клиентов отеля.

Если я не появлюсь, пойдут слухи, начнут молоть разную чушь. Мой статус и имидж требуют участия в подобного рода вечеринках.

Во-вторых, я никогда не клею на губы улыбку, потому что привыкла их видеть вокруг. Деньги позволили мне быть самой собой.

В-третьих, ты, видимо, забыл, какой роскошный там олеандровый лабиринт, ожидающий твоих набросков.

И, наконец, в-четвертых: если тебе по каким-то причинам наскучило сопровождать меня — ради бога. Душу твою я не покупала. А за тело уже заплатила сполна.

Скажи мажордому, чтобы заказал вылет в любую точку мира. Денежное довольствие на первое время получишь. Итак?

Ей нравилось наблюдать сдержанное проявление гнева в молодом любовнике. Стиснув зубы и побледнев, Кирилл прикрыл глаза, потемневшие еще сильнее от нахлынувшей ярости. Через секунду он уже взял себя в руки и, как ни в чем не бывало, приветливо улыбнулся:

— Когда вылетаем, моя королева?

Проявление строптивости, последовавшее за ней унижение и, как результат, — покорность партнера резко повысили уровень тестостерона в крови.

— Сразу как ты сделаешь меня своей королевой, верный Тристан… — Катрина взяла его дрогнувшую похолодевшую кисть и положила себе на бедро. — Или… я этого не заслужила?

СИБИЛЛА КОППЕЛЬМАУЭР

Крошка Сибилла не находила себе места. Перевернув вверх дном студио, где жила, она так не и не нашла желаемого.

Почетный гость домов «Шанель», «Диор» и «Валентино», член фан-клубов «Луи Виттон» и «Москино», обладатель золотых и платиновых дисконтных карт от «Прада» и «Версаче» — это все она, несчастнейшая из смертных, глупышка Сибилла Коппельмауэр. И все потому, что потеряла самое актуальное на данный момент сокровище — скидочную карту великой «Империи Армани». Ту, что дает возможность еще за год до подачи новейшей коллекции в сеть, в розницу приобрести топовые экземпляры и в течение двух сезонов пожинать завистливые и восхищенные взгляды.

И это случилось именно сейчас, когда по всем мировым панелям прошла реклама их унисекс-тренда — «разумной одежды», способной не только корректировать недостатки фигуры, но и менять оттенки в зависимости от времени суток. А самая фенька была в том, что специальные парфюмированные капсулы на долгое время избавляли вещи от табачного дыма и реагировали на изменения температуры.

Похожую новинку в прошлом летнем сезоне выбросила на рынок компания «Джимми Чу». Дизайнеры потрудились над созданием обуви, изменяющей полноту и высоту каблука, а также цвет. Обувь-хамелеон, новый писк. Туфли-трансформер — топ бренд — 2021. Сибилла, как почетный фанат лейбла «Чу», одна из немногих получила в подарок пилотный экземпляр трансформирующихся лодочек. Это была удача!

И вот как назло вожделенный пластик «Армани», дающий право вновь приобщиться к небожителям, бесследно пропал. Или был украден завистницами… Хотя — какой смысл красть? В чипе ее персональные данные, списки прошлых покупок, бонусные баллы…

Вибрация в кармане джинсов отвлекла несчастную от бесплотных поисков и раздумий. Увидев изображение отца, девушка в нерешительности замерла.

«Только старика на мою голову не хватает! Сейчас задолбает осточертевшими проповедями».

Прождав пару минут в надежде, что терпение Гюнтера Коппельмауэра иссякнет, Сибилла в конце концов усовестилась и нажала на прием:

— Привет, папуль! — мягким кошачьим голосом заговорила обманщица, мгновенно преобразившись в пай-девочку. Она старалась не злить отца, потому что в гневе герр Гюнтер был особенно страшен.

— Гнев… Keinesfalls!

Милая, о чем ты? Разве папа может злиться на такое сокровище, посмотри на себя в зеркало, Schatzchen!

Тихий проникновенный голос сестры Жозефы завораживал.

— Посмотри на себя, милая. Видишь розовые нежные щечки, роскошные мягкие локоны, невинный взгляд ангельских глаз?

Сибилла почувствовала легкое прикосновение к щеке чужих пальцев. Холодных и липких.

— Посмотри, моя радость, взгляни внутрь себя. Ты сама невинность. Weiss Gott!

Рука наставницы соскользнула с ее щеки вниз и затрепетала на кружевах платья на уровне набухшей груди.

Сибиллу замутило от воспоминания.

— Ты нежна, дитя мое, словно лепесток майской розы, — ледяные пальцы скользнули под болтающуюся пуговицу и застегнули ее.

Девочка захлебнулась в немом крике. Слезы бессилия заструились по пухлым щекам.

Сибилла, повзрослев, никогда впредь не позволяла дотрагиваться до пуговиц на одежде.

Она предпочитала раздеваться сама. Везде и всегда. Только сама.

— Нет! Я ужасна. И никому не нужна!!! — девочка с криком вырвалась из рук воспитательницы и, содрогаясь от рыданий, бросилась по коридору прочь.

Вырвавшись на свежий воздух, она опустилась коленями на каменные ступени приюта и взмолилась, подняв заплаканное личико к ночному небу:

— Папа, папочка, забери меня отсюда. Ты можешь ругать меня, сколько хочешь, но, пожалуйста, забери!!! Я боюсь сестру Жозефу, — малышку била дрожь.

Сибилле было десять.

Но должно было пройти еще два года до того, как Гюнтер Коппельмауэр, соблюдя необходимые формальности, официально удочерил Сибиллу и забрал из приюта в дом родителей.

Раньше девочка гостила у дедушки в Карлсруэ по неделе на Пасху и на Рождество, пару раз старик Каппельмауер позволял сиротке приехать на его день рождения. Воспитанный на строгих традициях протестант не особо привечал внебрачного ребенка, ошибку молодости любимого Гунно.

Поэтому воссоединение отца с дочерью воспринял без энтузиазма.

Гюнтер, напротив, души не чаял в малышке. После того как обнаружил ее в приюте Святой Анны в предместье Фюссена, он мечтал лишь об одном: забрать маленькое кучерявое сокровище себе. Как воспоминание, как позднее раскаяние.

Много лет назад обманщица Катрина исчезла из его разрушенной жизни, прихватив самое дорогое- не родившегося ребенка.

Сколько раз Гюнтер пытался связаться с ней и узнать о судьбе дочери, но тщетно. Спустя пять лет, в канун Рождества, на его адрес пришло сообщение от поверенного фрау Лешер. Во вложении была метрика родившейся восемь месяцев спустя после шутовской свадьбы девочки.

День, когда он получил эту новость — 23 декабря 1997 года — долговязый Гунно-«журавель» не забывал никогда. Неудачник и пессимист воскрес к новой жизни, встрепенулся, окреп, преисполнился ответственности.

Его бездарное существование обрело святой смысл.

Мерзкая сестра Жозефа. Ее прикосновения прохладны и прилипчивы, словно ползущий по телу слизень.

Плывущая походка, плавные движения тела, укутанного в серую рясу, маленькая покачивающаяся головка в белом чепце, темные глазки, жадно смотрящие на молодых воспитанниц, ротик бантиком, напоминающий издали присоску — все это складывалось в мерзкий образ очеловеченной улитки, выползшей из-под защитного панциря.

Воспоминания об ее настойчивых и услужливых пальцах вызывают у Сибиллы рвотные судороги. Обезумевшая от одиночества, пожелтевшая от иссушающей тоски по канувшей в Лету свободе сестра Жозефа, заведующая переменой белья, испытывала последнее в жизни удовольствие от прикосновений к невинным ложам воспитанниц приюта. Она застилала их постели и тщательно разглаживала, избегая малейших складок на простынях.

Ну а возможность раз в неделю, в банный день, помогать девочкам облачаться в чистое исподнее вызывала у нее поистине религиозный экстаз. Мимолетно касаясь юных тел, она неистово шептала молитвы и дрожала от волнения.

Сибилла старалась одеваться без посторонней помощи и незаметно покидать бельевую комнату, грешную юдоль стареющей педофилки.

Долгожданное решение отца забрать ее из приюта вызвало у несчастной девочки неописуемый восторг и зависть остальных сироток. Но какое ей дело до остальных, когда долгожданный, восхитительный, сверкающий радужными огнями мир наконец-то распахнул свои объятия и пригласил ее на нескончаемый праздник?

Она ждала его, вожделела всем сердцем, выпрашивая у Санта-Клауса под рождественской елкой, кричала вслед упавшей звезде, давилась от усердия, глотая четырехлистник заячьей капусты. Верила, знала, что мечта осуществится.

Все началось с забытого в классе пения кем-то из старших девочек иллюстрированного журнала, каталога мод.

С того самого дня, затаив дыхание, с перебоями в сердце, малышка Сибилла разглядывала каждую картинку, гладила руками заветный глянец и разве что не постанывала от наслаждения. Шептала особые секретные слова, словно молилась своему новому богу, ради него готова была разом забыть все благочестивые наставления и сгинуть в «геенне огненной» — именно так сказала бы воспитательница, если бы застала ее на месте преступления. Но тайна осталась тайной.

Волшебный журнал Сибилла хранила как зеницу ока, он стал ее Библией, Новым и Ветхим Заветом.

Каждая модель с глянцевых страниц получила свое имя. С каждой из красавиц девочка по очереди, спрятавшись под одеялом, разговаривала по ночам, делилась сокровенным.

Она покидала ненавистный приют Святой Анны вместе со своим потрепанным сокровищем, лежащим на дне чемодана, бережно обернутым в любимое платьице. Мир детских чаяний и грез, белозубо улыбающийся и подмигивающий, гостеприимно распахнул двери и приготовил накопительную бонусную карту.

— …Малышка моя, — раздался в трубке голос Гюнтера.

В груди у Сибиллы потеплело.

«Папа может быть очень милым. Который сейчас час? Половина первого… понятно. Рановато для скандала. Через пару часов он приступит к ежедневному обходу отеля, а железы начнут выработку привычной дозы яда, которая будет незамедлительно впрыснута в провинившихся сотрудников службы питания или размещения. Чья нынче очередь? Кто попадет по тяжелую руку управляющего знаменитого „Байеришер Хоффа“?»

— Да, папуль, как ты поживаешь? — заученно спросила Сибилла, даже не вслушиваясь в ответ.

Какая разница… Ей сейчас точно не до жалоб стареющего неудачника. Где же ее пластик?? Куда подевался пропуск в империю?

— Девочка моя, совсем нет времени на разговор. Звоню лишь с просьбой. Не планируй ничего на ближайший уикенд. Папа везет тебя в небольшое романтическое путешествие.

Сибилла неожиданно вынырнула в реальность.

«Что?»

— Слышишь меня, красавица?

— Да, папа, что за путешествие?

— Сегодня пришло приглашение на два лица. Отель «Роял Парк», им управляет мой давний приятель и извечный конкурент Арно Леконт. Француз набрался смелости пригласить меня на благотворительный вечер. Уверяю, пресловутая благотворительность — лишь ширма, уловка, способ завлечь под крышу «Парка» больше жирных шершней. Подоить их, чтобы за их счет поддержать разрушающийся от старости отель. Я ему нужен как завистливый зритель. Ну что же, доставим глупцу удовольствие.

Должен признаться, принцесса, твоему папе не терпится увидеть развалюху, ради которой хитрец и карьерист Леконт оставил должность генерального в «Империал Плаза» в Манхеттене, а это, поверь мне, было чудо технической мысли. Совершенство современной архитектуры. Мало того что оставил, так еще и, по слухам, способствовал отправке на пенсию бывшего руководителя «Парка», старика Бове. Лишь бы получить его пост. Не понимаю, как можно поменять сверкающее будущее на увядающий призрак. На затхлый фантом былого величия!

Сибилла молча слушала отца, не пытаясь вмешаться. Бесполезное занятие — перечить отцу, когда он начинает говорить о работе. А говорить он может долго и нудно.

Признаться сейчас, что на ближайший уикенд у нее запланировано свидание с Фабьеном — сущее безумие.

Тем более что ее новый бой-френд на испытательном сроке в «Байеришер Хоффе».

Малейший намек с ее стороны на лоббирование чьих-то интересов повлечет неминуемое увольнение.

Так было всегда и со всеми ее бывшими дружками, начиная с убогого Марко и заканчивая красавцем Джузеппе, поваром-корсиканцем, оставшимся без работы после нечаянной протекции Сибиллы. Она выпрашивала для него позицию су-шефа, но безрезультатно. Папа отчаянный педант!

А глупец Марко сам виноват. Променял ее на невзрачную постоялицу отеля, женщину многим старше. Смешно. Что он возомнил о себе, слепец?

Спать с гостями всегда являлось грубым нарушением устава. Неписаным табу.

Герр Коппельмауэр оказался страшен в гневе. Сибилла, сжавшись в комок, слушала, как отец, вызвав Марко в кабинет, отчитывает его при притихшем персонале. Она невольно пожалела о своей маленькой женской мести.

Уничтоженный, растоптанный в пыль парень оставил кабинет генерального менеджера без выходного пособия и без единой рекомендации на будущее.

Сибилла до сих пор помнит дрожащий, стариковский, беспомощный жест руки, которым он подозвал собаку-поводыря. Она готова была броситься к Марко и умолять о прощении, но в тот момент жестокий мстительный чертик заскребся в сердце и загундосил:

— За все надо платить, принцесса… Он пренебрег тобой, помнишь?

— …Да, папа, я поеду с тобой, спасибо, что позвонил. У меня нет никаких планов на выходные.

Сибилла положила трубку и без сил опустилась на кровать.

Ветер воспоминаний подхватил ее и унес на несколько лет назад.

Она, выпускница Сорбонны, центра Сен-Дени, тогда только-только начинала практику в отеле отца.

То, что Марко слеп от рождения, ей нашептали доброжелательные коллеги с рецепции салона красоты.

«Поэтому-то он массажист от Бога. Он видит руками», — сказала одна.

«У него нет ни одного свободного дня. Все сеансы расписаны на несколько недель вперед постоянными клиентами», — добавила другая.

«Я сама попыталась найти окошко, но, увы, приоритет гостям отеля…» — вздохнула третья.

Сибилла заинтересовалась симпатичным пареньком и уже через пару дней затащила его в постель. Без особых усилий. На раз-два-три. Чем безжалостно утерла носы завистливым коллегам. Хозяйской дочке позволено все! Вы еще сомневались?

Что говорить, Марко был неподражаемым мастером прикосновений. И он принадлежал только ей. До той поры, пока…

Сибилла скривилась от обидных воспоминаний.

«Да ладно, забудь!»

Ее мысли, миновав досадное препятствие, вновь вернулись в радужное русло.

Девушка усмехнулась и невольно облизнула губы, припомнив странное развлечение, пришедшее в голову.

Во время поездки в Индию она наткнулась в Дели на небольшую ювелирную лавку, где продавались поделки из самоцветов. Но не бесчисленные бусы привлекли внимание. Она купила несколько пар человеческих глаз. Эмали, инкрустированные лазуритом, топазом и халцедоном.

«Глаза Кришны! По доллару штука! При покупке пары — скидка, госпожа!»

Вернувшись, она, замирая от любопытства, украсила самоцветами пустые впадины глазниц Марко и, отступив в сторону, погасила верхний свет.

Улыбающийся наивный слепец блеснул в полутьме горящими кристаллами раскосых миндалевидных глаз восточного божества.

Леденящий страх сковал замершую у стены Сибиллу, а вслед за ним вернулись воспоминания о прикосновении к коже склизких пальцев сестры Жозефы, и неожиданно теплая волна экстаза мягкой судорогой свела внутренние мышцы бедер.

Сибиллу возбуждал ужас. С раннего детства, с приюта для брошенных детей. Когда ей не оставили другого выбора.

Липкие холодные прикосновения, нарастающий страх и расслабляющее наслаждение.

Шаг за шагом.

Секс с Марко в тот вечер был незабываемым. Слепой парень не догадался, что его увечье и нездоровая фантазия подруги послужили катализатором вспыхнувшей неистовой страсти.

Правда, через некоторое время Сибиллу перестали волновать поблескивающие в темноте мертвые кристаллы. Близкие отношения медленно и верно покатились к закату. Если бы не его неожиданная интрижка с постоялицей, то Марко до сих пор работал бы в отеле… Как ее звали, ту женщину?

Девушка в раздумьях наморщила прелестный лобик.

«Нет! Вряд ли вспомню.… Да и какая теперь разница».

Говорили, что после позорного увольнения Марко видели с ней некоторое время. Они прогуливались вместе по набережной Изара в компании лабрадора. Только все забыли, что щенка подарила ему именно Сибилла и назвала в память почившего кутюрье — Дольче! Скорее всего, та женщина, уехав, забрала слепого калеку к себе. С глаз долой — из сердца вон!

Девушка бросила взгляд на календарь и с отчаянным криком вскочила с кровати:

— Бог ты мой, через день уезжать, а взять с собой нечего! Ни одной обновки за последнюю неделю. Куда запропастился этот пластик? Душу готова заложить, окажись он сейчас у меня в портмоне…

КИРИЛЛ ЛУРЬЕ

«Все осточертело! Я тяну резину в надежде на счастливый случай, на очередной джек пот, забыв, что удача выпадает лишь раз в жизни. Волшебство фишки из казино оплачено сполна безудержно стареющей женщиной, заснувшей на моем плече.

Уверен, она также чувствует, пришло время внести коррективы. Не удивлюсь, если я словно вымпел перейду из одних рук в другие. Она сбагрит меня одной из своих великовозрастных приятельниц.

Это неплохо: во всяком случае, год-два безоблачного существования мне обеспечено. Существования, не более. Хотя — грех жаловаться. Не этого ли я желал всем сердцем, когда, голодный и злой, приходил вечером каждого вторника в «Кабинет»? « Last chance» так называлась моя сольная программа, исполняемая в основном для бывших соотечественников — фортепианные композиции: классика и немного шансона. Русский вторник в клубе поддерживал на плаву, не давал умереть с голоду, но не более. Хозяин клуба милостиво закрывал глаза на ничтожный процент, что я отдавал ему. Казалось, удача покинула навсегда, женщины забыли о щедрости»

«Я не предлагаю общество себе подобных, хотя платят господа на порядок больше. Возделывай маленький сад в женском раю, малыш. Жди своего часа…» —

Он помнил этот совет и старался следовать ему.

Таинственный друг оказался прав.

Звездный час пробил. Кирилл вновь срубил банк, поймав в сети знаменитую Катрину Лешер, наследницу металлургического короля. Когда уже совершенно потерял надежду.

Три года покоя и необременительных физических затрат — неплохой приз за перебирание клавиш в ресторане закрытого от простых смертных «Кабинета». Зрелое тело любовницы явилось одним из удачных вложений ее капитала. Оно не вызывало в Кирилле привычного отвращения, в отличие от предыдущих, высохших на модных диетах «мамочек».

Харизма, присущая Катрине, ее самоуверенность и самолюбование добавляли шарма, возбуждали.

Но все конечно. Трех лет хватило, чтобы Кирилл до зубовного скрежета возненавидел себя и потерявшееся во времени существо рядом.

Молодой мужчина непроизвольно поежился, плечо дрогнуло. Катрина, вынырнув из дремы, пожевала губами, причмокнула, быстро вытерла увлажнившийся угол рта (Бог ты мой!! Она сейчас напомнила мне маму). Отодвинувшись от Кирилла, свернулась в клубок и устроилась на другой стороне кресла.

Кир с нескрываемым сожалением смотрел на стареющую женщину, мимолетно вернувшую теплое воспоминание о родном человеку, которого давно не было рядом.

Сколько Катрине сейчас? Полтинник? Больше? Он не удивится, если уже шестьдесят.

Тело еще свежо, подтянуто, ни одной лишней складки. Левая грудь, неосторожно выпавшая из декольте, соблазняла естественной полнотой. Сквозь тончайший щелк блузы проступил бугорок соска, розовая ареола вокруг него заставила сердце сжаться. Мужчина непроизвольно сглотнул, его взгляд скользнул выше.

А вот шея уже плоха — появилась заметная дряблость. Обычно Катрина держит голову выше, стараясь избежать излишних морщин, но сейчас расслабилась. При нем она не стесняется возраста. Потеряла нюх. А зря…

Сколько бы зрелая красавица ни вкладывала в свое тело, она не догоняет главного: никто не поможет ей омолодить свое сознание. Все беды в голове. И еще в запахе. Кожа стареющей женщины, несмотря на сверхмодные ухищрения, пахнет совсем по-другому.

Кирилл закрыл глаза и попытался интерпретировать запах.

Пожалуй, он напоминает разогретую под палящим солнцем яблоневую смолу, слегка припорошенную пеплом венесуэльской сигары. Хотя нет.… Все чаще он ассоциируется с воспоминанием о походах в институтскую библиотеку, где дух времени и пыльных фолиантов облагорожен нотками дымящихся благовоний на столике дежурной и капелькой ее духов, французских или где-то рядом…

Рядом с приторностью катрининой кожи всегда хотелось глотнуть свежего воздуха.

Он мог бы привести множество других признаков дряхления, которые самовлюбленная красавица предпочитала не замечать, но они не ускользнули от внимания мужчины рядом с ней, молодого и циничного.

Повисшая кожа мраморных, избегающих загара рук, паутинка мелких морщинок над грудью, прозрачность и натянутость кожи, готовой треснуть, словно тончайший пергамент и раскрошиться. Но самое главное — предательская усталость во взгляде, которую не скроют дорогие консилеры. Глаза — отражение утомившейся души, враг номер один.

Молодой человек, отвернувшись от тихо посапывающей спутницы, уставился в иллюминатор «Сессны». Самолет уже набрал высоту и вышел на заданный эшелон. Полет до Женевы продлится не более часа, потом недолгий переезд и цель их путешествия будет достигнута. Развалюха на холме, носящая нескромное название «Роял» — «королевский» — распахнет скрипучие двери.

«Черт бы подрал условности, которым я вынужден следовать, живя с руиной, похожей на ее же любимый отель. Затянувшаяся обрыдлая пьеса. Туш, малыш, туш!! Пожалуйте на бис!! На поклон. Сорвите аплодисменты!

Хорошо, что мамочке приходят в голову идеи разнообразить досуг и позвать пару-тройку молодых цыпочек. Она даже не догадывается, какое я получаю облегчение, когда выхожу из спальни, удовлетворив ее хрупкое, быстро устающее тело. Гордячка безмятежно засыпает, не предполагая, что в соседних покоях царит откровенный бордель. Что я, наконец, получаю сатисфакцию за терпение и за необходимость сопровождать по свету старуху. Не только сопровождать, но и делать вид, что до сих пор люблю и жажду близости с ней. О, Господи, дай мне еще один шанс! Всего один!»

Кирилл закрыл глаза и отдался воспоминаниям. Их никто у него не отнимет. Воспоминания — единственное богатство, тайник, куда вход посторонним заказан.

На вопрос, о чем он жалеет, а точнее, что бы захотел изменить, он ответил бы не задумываясь: предупредить Софию. Позвонить днем раньше, когда она была еще во Франкфурте, сказать, что не сможет встретить, потому что появилась неожиданная перспектива круто изменить жизнь. Вот только решимости для шага в неизвестное не хватило.

Дьявольское провидение сыграло с ним роковую шутку.

Кирилл все-таки приехал в тот пасмурный вечер января в аэропорт, потому что безумно соскучился по Софии, и…

Яркая вспышка и чудовищной силы акустический удар лишили его на несколько мгновений сознания. Придя в себя, он почти не контролировал своих действий, словно в тело вселился чужой. Этот кто-то достал из внутреннего кармана куртки паспорт и подсунул его под дымящийся труп несчастного, вследствие взрыва оставшегося без лица.

Тот же подселенец заставил его, слегка контуженного и оглушенного, немедленно покинуть затянутый облаком пыли зал прилета, смешавшись с кричащими от боли и страха свидетелями теракта.

Жизнь Кирилла Самойлова, выпускника Музыкального училища имени Гнесиных по классу фортепиано, подрабатывающего частным извозом, впечатлительного интеллигентного интроверта, закончилась навсегда.

И началась другая. ЭТА.

Да, оглядываясь назад, он сожалеет лишь об одном. Он повел себя низко, не по-мужски. София Томилина, безусловно, страдала, оплакивая его гибель. Но время лечит.

Воспоминания о ней до сих пор вызывали в душе Кирилла сладкое томление. Девочка была старше его, но внешне разница почти незаметная. А тело ее пахло летом, расцветшими на лугу васильками, пеньем соловья, обожженной солнцем травой, безмятежностью.…Сколько он не искал подобия — все напрасно.

Мысленное путешествие в прошлое возвратило Кирилла к тому дню, когда встреча со странным господином, попросившим подбросить его до отеля, стала золотым ключиком, открывшим путь на Поле Чудес.

Был апрель 2010 года.

Кирилл, проводив Софию в очередную командировку, шел по аэропорту в поисках аптеки. Голова безжалостно раскалывалась от перепадов атмосферного давления.

Растворимого аспирина на полках не нашлось. Он направился было к кассе, чтобы спросить фармацевта о замене, как вдруг его внимание привлек иностранец, растерянно рассматривающий соседний стеллаж. Блондин с волнистыми волосами, стянутыми кожаным ремешком в хвост, выше среднего роста, одетый в дорогое, идеально подогнанное по фигуре кашемировое пальто, нерешительно мял в руках шляпу из фетра. Он явно терялся в незнакомых названиях. Кирилл задержался, разглядывая щеголя. Легкий загар на скулах выдавал вернувшегося из недавнего отпуска европейца. Стать, горделивая посадка головы, изящество жестов, дорогие аксессуары — все указывало на редкую птицу -истинного аристократа. Мимолетный взгляд его ярко-синих глаз вызвал в Кирилле невольную дрожь. Молодой человек смущенно отвернулся.

«Как неудобно. Разве можно так пристально разглядывать людей?»

Но этого короткого зрительного контакта оказалось достаточно, чтобы иностранец обратился к нему за помощью.

«Британец», — решил Кирилл, слушая исключительно правильное, каноническое произношение.

Перетряхнув запасы школьного английского, он кое-как объяснил приезжему, где найти необходимое лекарство.

Искренне поблагодарив, англичанин по-детски открыто улыбнулся, заставив Кирилла засомневаться в природной чопорности жителей Туманного Альбиона. Симпатичный незнакомец располагал к себе с первого взгляда.

Кирилл забыл, зачем сам пришел в аптеку, потому что головная боль внезапно исчезла, как рукой сняло. Но тогда он не придал этому никакого значения.

Отойдя от киоска, иностранец невзначай поинтересовался, не поможет ли Кирилл найти стойку такси.

Что заставило Кира предложить подбросить англичанина в город? Необычайное обаяние иноземца? Провидение? Судьба?

Не гася улыбки, незнакомец внезапно протянул руку:

— Как неудобно — я не представился. Можете звать меня Клайв Мортон.

— Кирилл… Кирилл Самойлов, — голос дрогнул. Молодой человек быстро ответил на рукопожатие.

Именно с этой встречи все и началось.

Высадив пассажира у воздвигнутого на месте бывшего совдеповского «Интуриста» отеля «Ритц» и поблагодарив за щедрые чаевые, Кирилл с невольным сожалением готовился распрощаться с общительным господином, как тот вдруг неожиданно предложил:

— Если твоей подруги не будет в Москве еще неделю, согласишься на время стать моим шофером? Краткосрочный ангажемент за хорошее вознаграждение. Три тысячи евро за пять дней покроют твои издержки? Что скажешь?

Кирилл от неожиданности поперхнулся. Три тысячи всего за пять дней извоза.… Это невероятно! Ему еще ни разу не приходилось держать в руках такое количество денег.

Глаза молодого человека радостно заблестели. И сразу зародилось сомнение: не слишком ли много предлагает щедрый иноземец? Не потребуются ли ему услуги особого рода?

Респектабельный вид англичанина, его обаяние и приветливость могли служить нетрадиционной маской, но, он был готов поклясться, чертовски соблазнительной.

«Why not?

Почему бы не рискнуть, пока нет рядом Софии? Попробовать… Три тысячи мне никто больше не предложит».

Не дожидаясь согласия, Клайв протянул руку:

— Ну и замечательно. Дай мне номер мобильного. Сегодня вряд ли наберу, но начиная с завтрашнего дня, ты полностью в моем распоряжении. Готов? — и вновь приветливо улыбнулся. В голубых, словно ясное весеннее небо, глазах запрыгали веселые чертики.

«Соглашайся, дурачок!»

Кирилл, почувствовав пробежавший по спине холодок, снова поспешил ответить на рукопожатие и рассыпался в словах благодарности.

«Договорились. Вот это удача!!»

На самом деле, у страха глаза оказались велики.

Приехавший на научную сомнологическую конференцию господин Мортон не собирался загружать Кирилла работой. И тем более не был извращенцем. Все оказалось куда интереснее.

В первый день англичанин, как обещал, не позвонил.

На следующий, закончив тренинг еще до обеда, он попросил отвезти его в центральный офис строительного холдинга, инвестиции которого курировал. Побыв там от силы пару часов, британец расположился на переднем сидении автомобиля и назвал адрес в ближайшем Подмосковье.

— Дмитровский район, поселок Рождественское, поместье Ганиных.

Кирилл, услышав о пункте назначения, удивленно приподнял брови, но промолчал. Неужели старый дом семьи Ганиных (кто они вообще такие и чем знамениты?) мог представлять историческую ценность для гостей столицы? Но как знать… Времена меняются, особняки реставрируются, открываются небольшие музеи.

Дорога из центра до поместья заняла часа полтора. Кольцо оказалось свободным, Дмитровка летела. Правда, минут двадцать они петляли по сосновому лесу в поисках верного поворота. Первый и последний указатель на особняк стоял лишь на съезде с шоссе.

Стоило им свернуть в направлении указателя, болтавший всю дорогу Клайв вдруг затих, словно воды в рот набрал. Пока Кирилл кружил по лесу, турист не проронил не слова. Напрягся, сосредоточился, словно перед важной встречей. Сжатые в замок руки с побелевшими костяшками пальцев выдавали крайнюю степень волнения. Кирилл мог поклясться, что воздух в салоне машины начал чуть слышно потрескивать, как перед надвигающейся грозой.

Они все-таки заблудились.

Шофер пару раз выходил из машины, спрашивая у встречных совета. Первый раз безрезультатно: женщина с ребенком оказалась дачницей, снимающей дом за городом на весну-лето, и местность вокруг не знала. Второй раз Кирилл затормозил у неказистого щуплого мужичка в телогрейке с лопатой в руках и попал в точку.

— Дурка, штоль? Так эта вон тама, после церковки поверни зараз налево и дык по прямой и кати. Упрешси в ворота, холубь.

Следуя подробным указаниям аборигена, несколько минут спустя Кирилл остановил машину у высоких кованых ворот, на которых красовалась латунная вывеска: «Реабилитационная наркологическая клиника доктора Смирнова».

Однако!..

Не обращая внимания на удивленный взгляд шофера, Клайв вышел из машины и уверенным шагом направился к входу на территорию. Перекинувшись парой слов с охранником (он говорит на русском? — удивление Кирилла только росло), англичанин миновал пост и скрылся за углом постройки восемнадцатого века.

Оставшись возле пропускного пункта, Кирилл некоторое время стоял около машины в надежде на скорое возвращение пассажира. Выкурил подряд две сигареты, протер зеркала. Проверил на всякий случай сцепление. Купленный год назад в кредит «Пежо», с любовью называемый «Шурочка», отвечал ему взаимностью. Машина еще ни разу не подвела. Кирилл нежно погладил капот.

«Умница моя…»

Прошло полчаса. Клайв Мортон не возвращался.

«Родственники у него здесь, что ли? Алкоголики, наркоманы? Чудеса, да и только…»

Понимая, что путь на территорию ему заказан, Кирилл решил убить время и прогуляться вдоль кованого забора клиники.

Апрельский снег уже таял. Аккуратно ставя ноги в протоптанную рыхлую стежку, старательно избегая рытвин, заполнившихся талой водой, молодой человек прошел добрую сотню метров по периметру парка, окружающего особняк. Остановился, вдыхая всей грудью чистейший воздух.

«Благодать-то какая!..»

Сосны, прогретые весенним солнцем, шумели в вышине. Обезумевшие от счастья птицы неистово приветствовали приход долгожданного тепла. Смолянистый запах лопающихся хвойных почек дурманил голову.

Кирилл поднял лицо к ласковым лучам и замер, наслаждаясь покоем.

Особняк за забором казался покинутым людьми, опустевшим, но лишь на первый взгляд. В современных стеклопакетах с зеркальным напылением отражались раскачивающиеся под ветром ветви деревьев. Плотно закрытые двери парадного входа с двумя камерами наблюдения не оставляли шансов на попытку пройти внутрь незамеченным. Легкие ажурные решетки на окнах, служившие продолжением внешней отделки здания, никоим образом не выдавали его истинного назначения — закрытой от мира элитной богадельни, реабилитационной наркологической клиники.

«Странное место, скорбное какое-то, покаянное» — подумал Кирилл и вдруг замер как вкопанный.

Несколько раз сморгнул, не веря глазам. Посреди небольшой лужайки с торца здания, в окружении пушистых, отогретых весенним солнцем елей, налегке, в одном костюме, стоял мужчина. Кашемировое пальто лежало рядом на пеньке. Клайв — а это был именно он — замер неподвижно, словно изваяние. Его руки были слегка согнуты в локтях, повернуты открытыми кистями наверх, тело напряжено. Он не сводил глаз с окон на третьем этаже, украшенных, как и прочие, ажурной решеткой. Кирилл постарался разглядеть кого-нибудь за стеклом, но напрасно.

Англичанин стоял неподвижно, приподняв руки и запрокинув голову. Поза его была столь неестественна, что Кирилл не знал, что и думать. Он не мог отвести взгляда от живой скульптуры и не знал, как ему поступить: окликнуть Клайва или продолжать тайком наблюдать за ним.

В этот момент произошло невероятное. Ледяная корка под ногами англичанина начала таять на глазах, снег отступил, образовав вокруг небольшую, покрытую жухлой травой проталину.

Кирилл больно ущипнул себя за руку, стараясь вернуться в реальность. Резкий крик ворона пронзил щебет весеннего леса. И замер в воцарившейся испуганной тишине. Резонансный звук, отозвавшийся внутри грудной клетки, заставил Кирилла схватиться за встрепенувшееся сердце. С небес на плечо англичанина камнем упала черная как смоль птица. Вцепившись когтями в ткань костюма, она сложила крылья и застыла, обратив взор к тому же загадочному окну.

«О Господи…» — прошептал испуганный до смерти Кирилл.

В этот момент Клайв вздрогнул всем телом и медленно повернул голову к ограде. Ворон, жалобно застонав, взмыл свечой вверх и исчез, попросту растворился в небе. Словно его и не было…

Молодой человек в последний момент успел спрятаться за каменный столб ограды и, прижав руки к груди, постарался заглушить сумасшедшие удары сердца, готового выпрыгнуть из горла. Ему казалось, что стук его, словно колокольный набат, отражается от притихших вокруг сосен. Он с ужасом ждал, что Клайв вот-вот окликнет его. Но ничего не происходило. Страх постепенно притупился, дыхание восстановилось. Кирилл осмелился выглянуть из своего укрытия. На опушке уже никого не было. Лишь круглая проталина, оставшаяся на том месте, где недавно стоял Клайв, свидетельствовала о реальности произошедшего.

Кирилл со всех ног бросился назад к машине, спотыкаясь и чуть не падая на скользкой тропе, но опоздал. Англичанин уже сидел на переднем сидении открытой машины и улыбался во весь рот, как ни в чем не бывало.

— Хай! Ты где запропастился?

Кирилл не отвечал, его зубы продолжали отбивать морзянку. Разве он не поставил машину на сигнализацию? Что сейчас произошло в парке? Чему он стал свидетелем?

Подойдя на ватных ногах к машине, молодой человек замер, боясь дотронуться до двери.

Клайв получал явное удовольствие, наблюдая за ним. Улыбка не сходила с его лица, глаза хитро поблескивали.

— Кирилл, садись за руль. Что случилось? Можно представить, что в мое отсутствие ты столкнулся с призраком.

Глубоко втянув в себя воздух, молодой человек, белый как мел, с усилием согнул ноги в коленях и, нырнув в салон, мертвой хваткой, словно в спасательный круг, вцепился в руль.

Клайв, стерев улыбку с лица, несколько мгновений молча разглядывал парня. Потом заговорил, отвечая на висящий в воздухе вопрос:

— Я навещал человека, который мне дороже жизни. Ты увидел меня, когда я пытался говорить с ней. Но бесполезно. Она не желает отвечать.

Кирилл, отвернувшись к окну, старался дышать ровнее:

— Я не понимаю…

Клайв терпеливо ждал, пока парень придет в себя и продолжит.

— Я не понимаю, каким образом вы пытались говорить с кем-либо, стоя на улице в странной позе.

Англичанин снисходительно рассмеялся и пояснил как само собой разумеющееся:

— Я освобождал потоки, позволял энергии света пройти через ладони в основные чакры. Налаживал канал. Надеюсь, ты не станешь разуверять меня в реальности телепатического общения, Кирилл?

Парень отчаянно замотал головой.

«Нет, безусловно, нет. Как знать… Говорят, что можно обмениваться мыслями на расстоянии… Но… СНЕГ…»

— А что снег? — Клайв насмешливо вскинул бровь, и уголки его рта, дрожа, поползли вверх. Казалось, еще секунда, и он согнется в приступе смеха.

«Бог мой! Я ведь не произнес это вслух!» — мелькнула запоздавшая мысль.

— Снег таял под вашими ногами, я видел… Таял на глазах, — обреченно закончил Кирилл.

Клайв на мгновение задумался, в нерешительности потер переносицу, поднял глаза к потолку, словно ища там логическое объяснение.

— Но не мог же я позволить, чтобы мои любимые туфли от Джона Лобба расползлись по швам? Потому нашел проталину в снегу и стал в нее, а что тебе пригрезилось, я не знаю…

— А ворон мне тоже пригрезился? — осмелев, парировал молодой человек.

В салоне машины воцарилась мертвая тишина. Кириллу показалось, что у Клайва перехватило дыхание, что он отчетливо слышит глухие удары его сердца.

От былого веселья на лице англичанина не осталось и следа. Продольная морщина прорезала лоб, сапфировые глаза под нахмурившимися бровями заметно потемнели.

— Ты видел… птицу? — голос Клайва дрогнул, а глаза крючками вцепились в лицо растерянного Кирилла.

— Да. Я видел огромного ворона, внезапно упавшего с небес. И так же внезапно исчезнувшего, стоило вам заподозрить, что я рядом.

Клайв тяжело вздохнул и, не произнеся не слова, отвернулся к окну.

Несколько минут в машине висела напряженная тишина.

Кирилл уже сто раз пожалел, что согласился на авантюру, подвизался на службу неизвестно к кому. Он явственно почувствовал опасность, исходящую от странного британца, и теперь безуспешно искал возможность вежливо отказать ему в дальнейших услугах. Но как? Выкинуть прямо сейчас из машины? Посреди леса? Втопить в пол педаль газа, исчезнуть?

— Пришло время нам познакомиться чуть ближе, ханни… — раздался нежный проникновенный голос. Рука Клайва легла на замершую на руле кисть Кирилла и легко сжала. — Не двигайся, дурачок, — по-змеиному зашелестел англичанин.

Его язык коснулся уха застывшего в ужасе молодого человека, скользнул по мочке вниз.

— Сладкий… сахар.

Жаркое дыхание обволокло тело, шепот затуманил разум.

— Не надо меня бояться. Я пришел с добром…

— Мадам Лешер, месье Лурье, наш самолет начал снижение, через двадцать минут мы сядем в аэропорту Куантран. Еще бокал шампанского, месье? — обратилась к Кириллу заглянувшая в салон «Сессны» стюардесса.

Молодой человек с отсутствующим видом отрицательно мотнул головой, погруженный в свои воспоминания.

Катрина, проснувшись, хмуро смотрела в иллюминатор и молчала.

Последние дни пребывания господина Мортона в Москве остались смазанными в памяти Кирилла. События перемешались, словно осколки мозаики. Ни одно не восстанавливалось от начала и до конца. Все как в тумане: бесконечные поездки по городу, рестораны днем, ночные клубы вечером. Иностранец наслаждался свободой, доступностью удовольствий.

В голове у Кирилла осталось лишь ощущение ведóмости, полного контроля со стороны Клайва.

Еще его преследовало чувство выпотрошенности, вывернутости наизнанку. Тотальной лоботомии.

Временный работодатель задавал множество вопросов о прежней жизни Кирилла, о родных, о знакомых, внимательно слушал ответы, исследовал реакции, анализировал эмоции. Словно поставил себе задачу за три оставшихся дня досконально понять человеческую сущность, прочесть ее как книгу. Только вот зачем?

Нескрываемая заинтересованность чужого человека настораживала, а любые робкие попытки вернуть контроль над ситуацией оканчивались фиаско. Память подкинула краткую вспышку: глаза собеседника, пронизывающие и властные, порой становились темными словно обсидиан. Тихий вкрадчивый голос, завершающий плавный жест рук, успокаивающий, расслабляющий. Широкое золотое кольцо с угловатым узором, сверкающее в тусклом свете… И — снова провал. Снова туман, в котором появляется другое лицо Клайва — приветливое, жизнерадостное, с ясными, как небо глазами. Заливистый смех, нескончаемые шутки.…

За десять с небольшим лет воспоминания о странном госте несколько раз претерпевали метаморфозу. С течением времени Кирилл нашел логичные объяснения почти всем фактам, которые тогда казались ему невероятными.

Происшествие в загородной клинике он объяснил усталостью: весь день был за рулем, мало ли что может привидеться? Тем более существование телепатии доказано научно.

Изменение цвета глаз собеседника — игрой освещения и приличной дозой спиртного в ресторанах и клубах, щедро заказываемого иностранцем.

Подспудное чувство опасности — затянувшейся депрессией вдогонку с неврозом из-за безработицы.

Все просто. Чудесам нет места. Оставалась зацепка, не поддающаяся логическому объяснению: ворон, упавший с небес и вознесшийся ввысь свечой.

Последний вечер пребывания Клайва в Москве запомнился достаточно хорошо.

Вызвав такси, турист посадил Кирилла рядом с собой на заднее сидение, обнял по-братски и, наклонившись к уху, прошептал:

— Пришло время отблагодарить тебя, ханни.

Кирилл в недоумении взглянул на британца.

«Неужели плотный конверт, лежащий во внутреннем кармане пиджака и греющий мне сердце, — недостаточная плата за пять дней работы?»

Тот, в который раз прочтя его мысли, — растекся в приторной улыбке:

— Парень, я говорю не о деньгах. Речь идет об удаче!

Машина установилась в темном переулке на Остоженке. Клайв, расплатившись с шофером, уверенным шагом москвича направился к подъезду жилого дома, сбоку которого красовалась незамысловатая вывеска «Склад НИИ „Квант“» и ниже предупреждение: «Вход строго по пропускам».

За несколько дней общения со странным туристом Кирилл уже перестал удивляться происходящему. Он поспешил за поднимающимся на крыльцо Клайвом и замер в недоумении перед закрытой дверью. Склад?

Англичанин подмигнул: ни за что, мол, не догадаешься. И легким движением пальцев набрал на домофоне комбинацию цифр.

Услышав протяжный сигнал, потянул дверь на себя и шагнул внутрь.

Кирилл, не понимая ровным счетом ничего, проследовал в ярко освещенный подъезд и попал прямо в бульдожьи руки охранников, которые оставили его в покое лишь после предупредительного жеста Клайва.

Спустившись по узкой лестнице, мужчины оказались в освещенном мягким приглушенным светом подвале, оборудованном под игровой салон.

— Черт подери! — Кирилл застыл на входе. Его удивлению не было предела.

«Каким образом интуристу известно о подпольных казино? Служба гостиничных консьержей в доле у теневиков? Неужели не могли предложить гостю столицы приличное заведение, а не перепрофилированный под притон склад?»

Кирилл брезгливым взглядом скользнул по потрескавшимся от влаги стенам. Следы плесени замаскированы рекламными плакатами с видавшими виды мальборовскими ковбоями. Вокруг одного из рулеточных столов толклись серьезные, меченные иглой «быки». Им было не до новых посетителей. Лишь один оторвался от игры, бросил быстрый, словно выстрел, взгляд на вошедших и тут же отвернулся. Сейчас главное не спугнуть фарт! У притаившейся в углу стойки бара приготовились к атаке пергидрольные, утопающие в глубоких декольте, блондинки. Закинув ногу на ногу, небрежно гоняя во рту жевательную резинку, красотки с интересом разглядывали вошедших. Запах дешевых духов, обильно сдобренных феромонами, столбы сигаретного дыма мгновенно образовали в горле Кирилла комок, вызвавший приступ кашля.

Не обращая на растерянность спутника никакого внимания, Клайв, словно завсегдатай, осадил взглядом декольтированных хищниц и направился к кассе. Вернулся через минуту, неся в обеих руках фишки.

— Пойдем, ханни. Пора заняться настоящим делом. — И подтолкнул кашляющего Кирилла к свободному от братков столу. Вокруг него пока не накалились страсти.

— Ты ставил хоть раз на рулетку?

Молодой человек отрицательно качнул головой, безуспешно пытаясь остановить слезы, сочившиеся из глаз. Больше всего на свете ему сейчас хотелось исчезнуть из мерзкого гадюшника, пропитанного табачным дымом, запахом пота и пыльного парфюма. Из царства копеечного разврата, азарта, смешанного с разочарованием. Глотнуть свежего воздуха. И бежать как можно дальше.

Щелкнув пальцами, Клайв подозвал официанта и заказал местного коньяка. Наполнив дешевым пойлом бокал, протянул Кириллу:

— Пей, пора расслабиться. Выглядишь словно целка. Пей, говорю!

Молодой человек, следуя приказу, через силу, давясь, сделал несколько больших глотков. Вытерев рукавом слезы, присел на высокий стул рядом с невозмутимым британцем.

«Целкой меня никто еще не называл. Что за моветон?»

Вцепившись руками в бортик рулеточного стола, Кирилл старался прийти в себя от приличной дозы спиртного, быстро всасывающейся в кровь.

Вскоре наступившая эйфория прогнала страх и смущение, расширила легкие, высушила слезы, услужливо нацепила на нос розовые очки, позволив взглянуть вокруг другими глазами.

«А здесь прикольно!»

Клайв дружески похлопал его по плечу и рассмеялся:

— Ну вот и все. А то было решил, что лишаю тебя невинности.

Кирилл покраснел и хотел возразить, но англичанин продолжал:

— В этом месте чистейшего порока я поделюсь с тобой единственным правилом, которое ты не должен забывать. Если хочешь чего-то получить от жизни — просто пройди мимо! Сделай вид, что не заинтересован. Наберись смелости и откажись. Но никогда не упускай желаемое из виду. Стань змеей, неподвижной, равнодушной к происходящему, хладнокровной, но зорко следящей за будущей жертвой. Змеей, ждущей счастливого момента. Возможно, единственного шанса.

Смотри, мой первый шаг очень осторожный: я ставлю на три дюжины, на чет и цвет.

Я пока еще изучаю игру и игроков, постепенно становлюсь ими. Их эмоции, желания, мысли начинают пронизывать меня насквозь. Я читаю их, вижу будущие верные ходы, предвосхищаю ошибки. Но я сознательно отстаю от других, потому что моя цель — угомонить азарт, который уже тянет щупальца от зараженных игрой безумцев ко мне. Я должен стать неуязвимым. Невидимым. Потому что мне все равно. Потому что я пришел сюда с заведомой правдой — я могу проиграть. Но могу и выиграть.

Как только почувствуешь, что первая атака азарта миновала, что его хватка ослабла, намеренно пропусти ход. А потом повтори первый: поставь на дюжины, цвет или чет-нечет. Ты не останешься внакладе. Фишки постепенно отыграются. Научись получать удовольствие от наблюдения за чужими пороками. От процесса игры. Жди. Терпеливо жди главной ставки. Концентрируйся. Ты внутренне почувствуешь, что демон отвлекся, успокоился, выпустил тебя из поля зрения. В этот момент действуй быстро: ставь все, что имеешь на одно число. Срывай банк и немедленно уходи. Слышишь? Уходи сразу и больше никогда не возвращайся в то место, где выиграл. Ты уже меченый.

Завороженный шелестящим на ухо голосом, Кирилл, не отрываясь, следил за изящным полетом рук Клайва над сукном.

Делайте ваши ставки, господа!

Время пролетело незаметно. По истечении часа англичанин выиграл гору пестрых фишек, незамедлительно обменянных на банкноты.

Несколько минут спустя они покинули душный подвал.

Похлопав руками по раздувшимся от пачек купюр карманам, Клайв резюмировал:

— И еще одно золотое правило, ханни. Трать эти деньги на себя или других, не дожидаясь восхода солнца, а то первые лучи обратят их в глиняные черепки… Ха! Шучу!!

Правда в том, что от них действительно надо быстро избавиться, прокутить или бескорыстно раздать нуждающимся, тогда оттянешь расплату. Ускользнешь от мести зеленоглазого алчного духа. Так говорят опытные игроки.

У Кирилла от увиденного и услышанного кружилась голова. Он вновь мечтал как можно скорее оказаться дома, подальше от говорящего загадками Клайва. Его заумные рассуждения, утомительные наставления и экстравагантное поведение порядком надоели. Слава богу, что завтра он доставит самолюбивого щеголя к самолету до Лондона и спокойно вздохнет. Еще через день прилетит София, и жизнь вернется в прежнее русло, потечет не спеша. Скорей бы.

Они остановились у входа в терминал аэропорта. Апрельское утро выдалось пасмурным, порывы ветра доносили первые капли дождя.

Клайв, подняв воротник пальто, глубже надвинул шляпу и улыбнулся:

— Ну вот и все, Кирилл. Пришло время прощаться. Ты много видел и много узнал. Еще больше тебе предстоит.

Кирилл опустил глаза, скрыв в них легкое разочарование.

«Готовится очередной урок».

— Да, ты прав, и это последний урок для тебя, — как ни в чем не бывало прочтя мысли, продолжил Клайв.

— Протяни руку, — раздался его тихий приказ, незамедлительно исполненный Кириллом.

Англичанин вытащил из своего кармана небольшой круглый предмет и положил на ладонь молодому человеку.

Кирилл удивленно разглядывал вчерашнюю фишку номиналом в сто рублей из подпольного казино. На ней красовалась дерзкая надпись: «Lucky».

Его недоуменный взгляд наткнулся на серьезные глаза Клайва, приобретшие жесткий стальной блеск.

— Слушай меня внимательно, дружок. И запоминай слово в слово, что я сейчас скажу.

Воспользоваться счастливой фишкой можно лишь один-единственный раз. Иди в любое казино. Вспомни, чему я учил тебя, дождись главной ставки и ставь все на число, которое придет тебе в тот момент в голову. Эту фишку добавишь к своим. Как только возьмешь банк, быстро уходи и больше никогда не возвращайся в то место. Фишку немедленно выброси. Она — единовременный пропуск на «Поле Чудес» в стране у дураков. Не поверишь, рискнешь еще раз — удача оставит тебя навсегда. Все понял?

Кирилл послушно кивнул головой и, спрятав талисман в карман куртки, воровато огляделся по сторонам. Свидетелей их сумасшедшего разговора вроде не было.

Из репродукторов раздался мелодичный сигнал, и женский голос предупредил о начале регистрации на рейс в Лондон.

Клайв шагнул ближе к Кириллу и, нежно проведя по его щеке тыльной стороной руки, произнес:

— Я не предлагаю общество себе подобных, хотя платят господа на порядок больше. Возделывай маленький сад в женском раю, малыш. Жди своего часа.

У Кирилла бешено заколотилось сердце. Потеряв над собой контроль, он поймал руку Клайва и припал губами к золотому кольцу.

— Мы еще встретимся, господин?

— Возможно.

— Могу ли я получить на память визитную карточку с вашим… именем? — голос Кирилла задрожал от волнения и прервался.

Клайв тронул его подбородок, приподнял голову и заглянул в глаза:

— Мое имя ничего не значит. Сейчас оно одно, завтра станет другим.

Нет ничего проще, малыш, чем начать новую жизнь, всего лишь сменив имя. Запомни это.

Не произнося более ни слова, Клайв повернулся и пошел к стойке авиакомпании.

Кирилл смотрел вслед удаляющемуся загадочному господину, нервно теребя в кармане его подарок. Пеструю поцарапанную фишку со словом «Lucky».

— Милый, ты сегодня целое утро молчишь. Все еще недоволен моим решением лететь в Эвиан? — Катрина взяла его под локоть и придвинулась вплотную, стоило им сесть в поданный для трансфера лимузин.

«О чем ты? Мне глубоко плевать на все твои решения».

— Нет, моя королева. Голова болит с самого утра. Лекарство не помогло, возможно, виноваты перепады давления в самолете. Пройдет. Давай немного помолчим, — произнес вслух Кирилл. И отвернулся к окну.

«Еще двадцать минут покоя — какое счастье».

Недовольно фыркнув, Катрина освободила руку из-под локтя спутника и затихла.

Три тысячи евро, заплаченные Клайвом, утекли сквозь пальцы довольно быстро.

Здоровье мамы внезапно ухудшилось. Львиная доля денег ушла на дорогостоящие лекарства и госпитализацию. Все напрасно. Она угасла через месяц. Полновластным хозяином квартиры стал отчим, с которым у Кирилла были натянутые — и это еще мягко сказано — отношения.

Парень, собрав нехитрые пожитки, был вынужден уйти из дома и снять угол.

Иногда выручала София, радостно распахивающая дверь своего жилища и собственное сердце. Но Кирилл не спешил окончательно перебраться к ней. Маленькая однокомнатная квартира в Новогиреево была для него личным островком свободы, давала возможность выбора, потеряв который, Кирилл не смог бы стоять на земле не шатаясь, просто разучился бы ходить.

А Софии нужна была семья. Он чувствовал это, читал по глазам. По ее нежным плавным прикосновениям. Она думала о ребенке. Подойдя к тридцатипятилетнему рубежу, занервничала, заметалась. Ему же, юнцу, напротив, мечталось о спокойной вольготной жизни, о заботливой маме, которую он потерял так неожиданно.

Кирилл гнал грустные мысли, отказывался верить, что отношения с Софией пришли к логическому завершению. Но постепенно начал понимать: пора набраться мужества и сказать, что не сможет осуществить ее заветную мечту о семейном очаге, что не готов взять на себя ответственность за новую человеческую жизнь. Однако, будучи врожденным трусом, он просто молчал и ждал случая.

Первый звоночек прозвучал в октябре 2010 года. Предвестник перемен, так сказать.

Денис Каплан, однокашник по Гнесинке, сделал Кириллу неожиданное предложение — свалить за бугор. Сначала по рабочей визе, потом приглядеться и зацепиться.

Появилась достойная вакансия для музыкального дуэта в «Царской Охоте», одном из раскрученных русских ресторанов в Париже. Искали молодого, не особо амбициозного пианиста с вокальным сопровождением. Предпочтение отдавалось нетрадиционным представителям мужского пола в возрасте до тридцати. Идеальное попадание.

— Мой голос, твои волшебные пальчики… Кира, такой шанс выпадает единственный раз! А насчет ориентации — прикинемся. Хотя я всегда не прочь.

Ответ требовалось дать в течение месяца.

Кирилл согласился сразу, как только вообразил перспективы. Смалодушничал, утаил решение от Софии. Откладывал главный разговор, ожидая подтверждения от работодателя из-за рубежа. Мало ли что… Мучился сомнениями и угрызениями совести каждый раз, когда ложился с ней в постель.

Ждал случая. Ждал знака свыше.

И вскоре дождался.

Выйдя из взорванного аэропорта, полубезумный, оглушенный, но твердящий как заклинание слово «Свободен!», он первым делом обратился в полицию с заявлением о потере паспорта.

«Нет ничего проще, малыш, чем начать новую жизнь, всего лишь сменив имя. Запомни это».

Документ ему восстановили, небольшая сумма из оставшихся от Клайва денег пошла на взятку в паспортном столе, где Кирилл взял себе девичью фамилию матери.

Пришла пора вспомнить о подарке.

Сумма джек пота, практически разорившего казино на Сретенке, составила без малого полтора миллиона рублей, что гарантировало ему безоблачное существование во французской столице в течение двух трех месяцев.

В конце февраля 2010-го пассажир под именем Кирилл Лурье зарегистрировался на рейс «Москва — Париж», купив билет в один конец.

В кармане его пиджака, закатившись под подкладку, лежала пластиковая фишка с надписью «Lucky».

Он сознательно нарушил обещание, данное своему благодетелю, — выбросить ключ от «Поля Чудес». Он был уверен, что должен вернуть его хозяину лично.

СТАРИК

Достав из миниатюрного тубуса мобильную панель, София развернула тонкий экран, тронула в нижнем углу кружок подключения к Сети и загрузила сайт ежедневной газеты.

Замелькали картинки, заголовки горячих новостей, ненасытные рекламные баннеры, видео треки. Какофония вырвавшихся звуков вызвала мгновенное раздражение и недовольство. Женщина поморщилась и убавила громкость до минимума, после чего вернулась к просмотру новостей.

Ничего нового со вчерашнего вечера в мире не произошло. Очередная вспышка неизвестного вируса в Азии. Кто-то опять не то съел, то ли летучую мышь , то ли зараженную обезьяну.  Привычный сценарий. Так, что еще… Выпадение снега в Марокко. Неплохо для июня. Прорыв дамбы в Венеции, новая угроза наводнения. Им не привыкать. София нажала на перелистывание страниц. «Наша клиника снизила цены на курс полного омоложения…» Чушь. Дальше. «Любители астрономии замерли в ожидании редкого космического явления, повторяющегося каждые двадцать лет. Осталось несколько дней до знаменитого парада планет. По мнению ведущих оккультистов, парад планет означает начало новой эры человечества».

Прав был грубиян Патрик, спутник силиконовой «барби»: психоз заразен!

София без сожаления отключила экран и, свернув его в трубочку, спрятала в дорожную сумку.

Машина, спустившая ее с Горы Ангелов, притормозила у пристани Лозанны.

До отплытия глайдера оставалось несколько минут. Распорядившись о доставке багажа сразу в отель, София налегке поднялась на палубу корабля. Работа закончена. Впереди полный релакс. No stress! Две недели безмятежного покоя, долгие летние вечера в компании придуманных героев –«пестрых тараканов». Она уже наметила в голове интригу следующей истории, дала имена персонажам, нарисовала их образы, заранее соткала основу романа. Осталось, достав шелковые клубки, не спеша начать его вышивку.

Устроившись у окна, женщина позвала стюарта и заказала апельсиновый сок. Салон глайдера в полуденный час буднего дня был практически пуст — только София и устроившиеся в кресле по диагонали от нее крошечная старушка с внучкой. Бабушка читала настоящую бумажную газету.

Пожилые люди предпочитают привычные для них вещи.

У ног гранд дамы грустила наряженная в костюм клоуна и украшенная стиляжным коком голая китайская собачка. София невольно улыбнулась.

«Что за глупая привычка у некоторых — творить мир животных, похожий на свой?

Бедной псине доставлял дискомфорт мешковатый комбинезон с помпонами на спине. Зато маленькая девочка, присевшая рядом с бабушкой, от смешного наряда была в восторге. Она самодовольно посматривала на сидящую Софию, дразня песика лентой с бантиком на конце.

Матрос, подчиняясь приказу капитана, придержал трап, пропуская на борт опоздавших пассажиров- молодую пару. Высокого худого пареня с темным каре, наполовину скрывающим лицо, и смешную девушку с торчащими во все стороны разноцветными дредами, что делало ее похожей на елочную игрушку.

Не замечая никого вокруг, молодые люди, развалились в креслах напротив Софии и впились друг другу в губы. Девушка-игрушка убрала мешающую прядь волос молодого человека за ухо и скользнула розовым языком по его впалой щеке. Длинные изящные пальцы мужчины, украшенные тяжелыми серебряными перстнями, бесстыдно нырнули в глубокое декольте.

«Любители эпатажа!», — София, стыдясь увиденного, опустила глаза в пол.

Предательская память неожиданно выудила из запасов забытый эпизод. Она так же убирала волосы Кирилла за уши и лишь потом целовала его в губы…

Не выдержав соседства с раскрепощенной парочкой, не стесняющейся даже ребенка и бабушки-одуванчика, София вышла на открытую палубу на корме и раскрыла сумочку в поисках сигареты. Сомневаясь несколько мгновений, она засунула руку в потайной карман на молнии и достала настоящую сигарету, забыв о безопасном электронном эрзаце. Воспоминания о Кирилле требовали капли яда.

Прошло больше десяти лет с момента его гибели от взрыва в аэропорту. Первые часы она еще надеялась, верила, что любимый объявится. Придумывала тысячу причин, по которым он мог не приехать на встречу. Но телефон не отвечал, а адреса съемной квартиры она так и не узнала. Спустя день София нашла в списке жертв его имя, и жизнь превратилась в кошмар, подтолкнувший ее к краю пропасти.

Нечеловеческими усилиями женщина заставила себя забыть страшное событие во имя будущего, во имя сохранения остатков разума.

Но до сих пор ее подсознание подкидывало ассоциативные видения, а реальность порой вытворяла с ней странные вещи. С завидным постоянством ей попадались похожие на Кирилла люди. Вот как этот молодой человек в салоне глайдера.

Их познакомил случай.

Предпочитая заказывать машины в одной и той же проверенной таксомоторной компании, София и на этот раз, возвращаясь с выставки, набрала привычный номер.

Загрузив объемный, довольно тяжелый багаж на тележку, она выехала в зал ожидания и сразу же уперлась в табличку со своим именем, которую держал высокий и очень худой молодой человек. Его темно-карие, почти черные глаза скользили по лицам выходящих пассажиров.

Когда София остановилась напротив, паренек замешкался, взволновался словно первоклассник. Переспрашивая имя, начал заикаться.

«И что мне делать с этим хлюпиком? — Она оценивающим взглядом окинула хрупкое тело, длинную цыплячью шею, выглянувшую из-за ворота джинсовой рубашки, и грустно констатировала:

«Грузить каталоги придется в машину самой… Знала бы — не тащила столько!»

Но субтильный внешний вид шофера оказался обманчивым. Вежливо попросив ее не прикасаться к коробкам, молодой человек легко приподнял их и разместил одну за другой в багажнике машины. Проделав поистине невероятный трюк, повернулся к удивленной Софии и хитро подмигнул. А вы боялись, мол!

«Ничего себе… Да ты, оказывается, жилистый», — улыбнулась про себя женщина и, облегченно вздохнув, села в машину.

Порядком устав от ночного перелета, София молча разглядывала мелькающие за окошком огни сонной Москвы. Взгляд волей-неволей падал на спину сидящего впереди паренька, на длинные темные волосы, заправляемые небрежным жестом за уши, на изящные музыкальные пальцы, крепко держащие руль. Она несколько раз сталкивалась с его любопытным взглядом в зеркале заднего вида и в легком недоумении отводила глаза.

Молодой человек с нескрываемым интересом рассматривал ее.

— Вы музыкант? — задала София прямой вопрос и взглянула на лицо шофера в зеркале.

Тот рассмеялся:

— Да, догадаться несложно. Пианист. Кстати, меня Кирилл зовут.

С того дня София больше никогда не пользовалась услугами такси. Кирилл стал ее личным шофером, а спустя некоторое время и любовником.

«Принцесса София», — придумал он ей смешное прозвище.

— Принцесса, позволь признаться, твоя кожа пахнет васильками, согретыми июньским солнцем… Ты восхитительна.

В ответ на его искрений и незамысловатый экспромт она, встав на мыски, убирала темно-русые волосы назад и нежно касалась губ…

Глубоко втянув ядовитый дым, София закрыла от наслаждения глаза.

«Достаточно!»

На дальнейшие воспоминания наложено табу. Их больше нет.

Пепел упал на проносящиеся внизу лазурные воды Лемана. Глайдер достиг середины озера. София, чуть свесившись за перила, прищурила глаза и закрылась ладошкой от палящего солнца. Она старалась разглядеть противоположный берег. Там уже показалась долгожданная цель — белоснежный силуэт отеля, летящего на фоне изумрудно-зеленого холма.

Сердце мягко сжалось. Скорее, вот он, утерянный рай!

Раздавшееся в дальнем углу кормы кряхтение спугнуло ее радужные мысли.

Привалившись к спасательному кругу, согнувшись в три погибели, на дощатом полу палубы сидел бродяга. Пожилой мужчина, белый как лунь, одетый в потертый темный пиджак — скорее всего, подобранный на помойке в богатом квартале, потому что София с удивлением узнала модель из последней коллекции дома «Бриони». Залоснившиеся на коленях и карманах синие брюки той же марки, пыльные стоптанные туфли, несвежая рубашка. Недельная седая щетина на впалых щеках довершала образ побитого жизнью неудачника.

Старик пытался встать, но затекшие ноги не слушались. Невесть откуда возникшая лысая собачка-«клоун» с остервенением набросилась на несчастного, визгливо лая и пытаясь укусить. Мужчина спустил круглые зеркальные очки на нос, в недоумении посмотрел на разбушевавшуюся малявку и попытался отогнать ее рукой. Не тут-то было!

Оглядевшись в поисках хозяйки наглого песика, София не стала ждать, подошла ближе к старику и решительно затопала ногами, прогоняя захлебывающуюся от лая китаянку. Та, обиженно взвизгнув и прижав уши, немедленно ретировалась под крышу салона.

Набравшись смелости, женщина шагнула еще ближе и предложила старику руку. Ее удивленный взгляд скользнул по плечам, усыпанным пестрыми кусочками конфетти, по торчащей из правого, чуть надорванного кармана хлопушке в золотой обертке, и замер на ярком шутовском колпаке, болтающемся сзади на морщинистой шее.

«Однако…»

И тут она догадалась.

Скорее всего, прошлой ночью на глайдере зажигала частная вечеринка, и перед ней один из ее участников, перебравший спиртного и заснувший прямо на палубе, под звездами.

Забытый всеми гость. Хотя, нет… Потертый костюм с чужого плеча — он, скорее, бездомный попрошайка, тайком пробравшийся на бесплатный банкет…

Остатки бурного празднества убрали, а старика, прикорнувшего за спасательным кругом, никто не заметил.

Опершись на руку Софии, бродяга с трудом поднялся, распространяя вокруг себя немыслимый запах перегара. Женщина помогла ему сесть на скамью и, брезгливо сморщившись, отступила в сторону.

Мужчина несколько мгновений в полном недоумении смотрел сквозь нее мутными от похмелья глазами, словно не мог уразуметь, что происходит вокруг. Как он вообще оказался здесь? Потом криво усмехнулся и прошамкал:

— Merci pour votre attention, princesse Sofie.

Женщина вздрогнула как от удара током:

— Qu’est ce que vous avez dit?

Старик промолчал. Достав из внутреннего кармана пиджака не первой свежести платок, стал протирать им очки, не уделив ровно никакого внимания застывшей в недоумении женщине.

«Безусловно, мне послышалось имя. Просто я только что думала о Кирилле.

Передо мной обычный, не протрезвевший с ночи бродяга. Я его в первый и последний раз вижу».

Уходя с кормы, София поспешила добавить:

— C’est rien.

На пристани Эвиана уже припарковался красный лимузин «Роял Парка», встречающий гостью. София проследила, чтобы матрос перенес весь ее багаж с глайдера в машину, и еще раз подтвердила намерение добраться до отеля пешком:

— Да, месье, я не прочь немного прогуляться по прибрежным кварталам.

Белобрысый мальчик-шофер согласно кивнул и, удостоверившись, что мадам знает дорогу наверх, сел за руль и был таков.

Звонкий удар склянки привлек всеобщее внимание. По трапу на землю сходил недавний бомж. Водрузив на седой ежик клоунский колпак, старик резво перескочил последнюю ступеньку и спрыгнул на землю. Заметив реакцию китайской хохлатой, испуганно прижавшейся к земле при его приближении, он озорно, по-мальчишески хихикнул. Зеркальные стекла очков бродяги блеснули на солнце, на мгновение ослепив изумленную Софию.

«Что за странная метаморфоза! Не прошло и десяти минут, как пьяный вдрызг старик протрезвел».

Маленькая хозяйка тоскливо заскулившего пса опустилась на колени, успокаивая животное. Бродяга же, довольный моральной сатисфакцией, сунул руки в карманы и, покачиваясь из стороны в сторону, словно заправский боцман, направился вдоль набережной в сторону местного казино.

Удивленная София смотрела ему след, пока сгорбленная фигура не скрылась под ярко вспыхивающей вывеской, зазывающей глупцов на очередной раунд с удачей, усмехнулась и пошла в противоположном направлении.

Ничего не изменилось в маленьком курортном городке по прошествии нескольких лет. Даже антикварные лавочки с выставленными на подоконниках раритетами остались на прежнем месте. Товары, продаваемые в них, уже несколько раз пережили бывших хозяев, становясь со временем лишь ценнее. Заходя в каждую по очереди, София за короткое время побывала в нескольких эпохах. Транзисторы пятидесятых годов прошлого века, самодельные елочные игрушки, галантерейные мелочи, зеркала, гребешки, заколки, принадлежащие давно умершим людям. Латунные таблички. Вывески-указатели. Рекламные плакаты. Первые мобильные телефоны огромных размеров. София усмехнулась: очень давно, у ее мамы был такой же. В полутемном ретро-магазинчике время катастрофически замедляло свой бег. Затаив дыхание, женщина переходила от одного стеллажа к другому, с интересом рассматривая безделушки. Здесь можно было кануть навеки, перебирая понравившиеся вещицы, возвращающие ее назад в детство, когда был жив отец, когда она еще верила в исполнение желаний после стихотворения на табуретке.

Опомнившись и взяв себя в руки, София поняла, что без принесенной жертвы воронка времени ее не отпустит. Согласилась купить красное бархатное сердечко с бисерной вышивкой, а потом почти бегом покинула антикварную лавку.

Готовясь к подъему на вершину холма, заглянула в павильон с источником минеральной воды и на всякий случай утолила жажду.

От пристани до рецепции «Рояла» с недавнего времени ходил фуникулер. Можно было бы воспользоваться им, но София решилась на пешую прогулку. Размяться перед продолжительным ничегонеделанием — всегда во благо!

Погода была прекрасна. Пополуденное солнце ярко сияло на небесах. Слегка умаляя его зной, с озера дул свежий ветер, доносящий аромат жасмина и роз.

Путь наверх был недолгим. Оставалось пересечь несколько параллельных набережной улиц, миновать небольшой квартал, состоящий сплошь из дорогих вилл. А там и граница огромного, в несколько гектаров, парка.

Но София не рассчитала свои силы, а точнее обувь. Обойдя стенд-указатель с рекламой отеля и, ступив на его территорию, она поняла, что валится от усталости. Брусчатка безжалостно намяла ноги. С единственным желанием дать им короткий отдых, женщина направилась к ближайшим скамейкам, притаившимся в тени елей.

Скинув туфли и помассировав натертые ступни, она с наслаждением растянулась на лавочке и устало прикрыла глаза.

«Полежу пять минут, не больше».

Глянула на часы: стрелка приближалась к пяти вечера.

«Всего пять минут. Не больше…»

…Резкий звук треснувшей ветки вывел ее из забытья. Испугавшись, София вскочила со скамьи, огляделась. Парк окутали сумерки. С закатом солнца температура воздуха начала быстро понижаться.

Как могло получиться, что она забылась глубоким сном?

Женщина поежилась, энергично растерла окоченевшие руки и плечи. Поспешно обулась.

С дороги послышались шаркающие шаги.

Притаившись за раскидистой елью, еще окончательно не проснувшись, София терпеливо ждала, пока некто пройдет мимо, чтобы немного погодя, следом за ним отправиться к рецепции отеля. Женщина поднесла к глазам руку. Бог ты мой! Семь вечера.

Она проспала два часа на скамейке! Невероятно…

Удивление возрастало по мере приближения путника.

Что-то неуловимо знакомое было в очертании его фигуры, в слегка покачивающейся походке. Потом она узнала темно-синий костюм от «Бриони» и зеркальные очки. Старик с корабля уверенно направлялся к главному входу отеля.

«Бродяга выиграл в казино достаточно денег, чтобы попроситься на ночлег в „Роял Парк“? Не иначе».

Затаив дыхание, стараясь ступать по траве как можно тише, София пошла за стариком. Но увиденное заставило ее на мгновение остановиться и потереть глаза.

Она могла поклясться, что седой ежик волос на голове незнакомца постепенно менял цвет, становясь русым. София закусила руку, чтобы не закричать от потрясения. Метаморфозы продолжались: плечи идущего впереди расправились, сгорбленная старческая фигура распрямилась, налилась статью. Походка подвыпившего боцмана стала легкой и изящной поступью джентльмена. Вместо восьмидесятилетнего старика к отелю приближался коротко стриженный импозантный мужчина средних лет. Неизменными остались только его потрепанный лоснящийся костюм, стоптанные на пятках ботинки и край хлопушки, выглядывающей из надорванного кармана.

Спрятавшись за шпалерные кусты роз, украшающие фасад, София, затаив дыхание, наблюдала, с каким рвением бросился к нему навстречу огромного роста портье. Сняв шляпу-цилиндр, толстяк расшаркался в низком поклоне, приветственно раскинул руки и широким жестом пригласил незнакомца в отель. Пропустив дорогого гостя вперед, незаметно стряхнул пыль и остатки конфетти с его плеч.

Показавшийся из-за стекла светловолосый консьерж — он же шофер машины, встречавшей Софию на пристани — немедленно распахнул входные двери.

«Ничего себе… Торжество толерантности.

Высший бал в экспертном листе в разделе «человеколюбие и гуманизм персонала». Приветствовать бродяг, словно завсегдатаев».

Странный джентльмен задержался на долю секунды у входа, вытащил из кармана забытую хлопушку и бросил ее в урну.

Изумленная София продолжала стоять в тени розового куста. Она достала сигарету, прикурила, нервно выпустила в воздух дым, прикидывая, сколько времени загадочному мужчине хватит, чтобы зарегистрироваться в отеле. Одна, две ее сигареты? Она не обратила внимания, что вновь вытряхнула из пачки настоящие.

— Мадам, вам помочь? — голос толстяка-портье, возникшего поблизости, помешал ее плану — переждать нежелательную встречу.

— Нет, спасибо, — София невольно смутилась. Курить обычные сигареты давно считалось дурным тоном. — Сейчас докурю и пройду на рецепцию.

«Почему я отчитываюсь? Какое ему дело до меня?»

— Всегда к вашим услугам, — любезная улыбка осветила рябое от оспин лицо. Портье застыл в ожидании неподалеку.

Поняв, что затея подымить в одиночестве не удалась, София затушила сигарету в песке урны и, зажмурившись, подошла к стеклянным дверям.

«Будь что будет! Скорее всего, протрезвевший старик меня не узнает. Впрочем, старик ли?»

Странное ощущение возникло, когда она переступала порог отеля. Какой-то щелчок в голове, преодоление невидимого рубежа, вызвавшего чувство спазма в горле и легкое головокружение. Словно, сделав шаг внутрь, она отменила свою прежнюю судьбу, поднялась на другой уровень в квесте, где куда больше возможностей, но и опасность притаилась за каждым углом. На короткое мгновение в глазах у Софии потемнело и заныло под ложечкой.

Стойка службы приема уже была пуста. Неизвестный гость покинул холл.

Она почувствовала явное облегчение.

— Мадам Томилин? — улыбнулась служащая рецепции, делая ударение на последнем слоге.

Утвердительно кивнув и достав идентификационную карточку, София протянула ее и вежливо улыбнулась.

— Мы ждали вас немного раньше, — резонно заметила девушка

«Да, я понимаю, просто я решила подремать часок другой на скамейке… Места- то какие…» — мелькнула мысль.

— Извините, в городе столько интересных магазинчиков! — ответила вслух София.

— О да, мадам! Там можно купить милые безделушки на память. Места у нас замечательные!

Девушка, не стирая с лица улыбки, обратилась к экрану, набрав имя и фамилию нового постояльца. Пощелкав клавишами по панели, она быстро завершила процесс регистрации и просияла еще ярче:

— Мадам Томилин, ваш номер «84» находится на четвертом этаже.

Предвосхитив вопрос, девушка продолжила:

— Мы безвозмездно повысили категорию. Это небольшой сьют с прекрасным панорамным видом на Леман. Багаж уже доставлен и ожидает вас. Обслуживание в номерах круглосуточное, просьба лишь набрать зеро на телефоне. Мы исполним любой ваш каприз. («Любой каприз? Это уже было…») Желаем вам прекрасного отдыха в «Роял Парке».

София благодарно улыбнулась, невольно проставив в уме плюсы за оперативность оформления нового гостя, за приветливость и доброжелательность. А потом разозлилась сама на себя.

«Пора забыть о работе!»

В последний момент она, подсмотрев имя на бейдже сотрудницы, как бы невзначай спросила:

— Кларенс, вы не подскажете имя гостя, который зарегистрировался за минуту до меня? Он показался мне знакомым, но… я запамятовала.

Девушка смутилась:

— Мне очень жаль, мадам. Но я никого не видела. Возможно, он приехал в мое отсутствие. Я отлучалась на пару минут. Извините, что не могу вам помочь…

— Ничего страшного, — произнесла разочарованно София и направилась вслед за толстяком-портье к винтовой лестнице.

Отблагодарив услужливого великана парой монет, поспешно закрыла за ним дверь. Не коснувшись вещей, оставленных у входа, прошла в спальню и начала нервно мерить ее шагами.

Увиденное в парке не давало покоя. Мало того — оно вообще не укладывалось в голове.

«Мне все почудилось. Старик с глайдера был просто похож на него. Не более. Что костюм? Мало ли в Европе придурковатых богачей-фриков? Те же очки? Неужели только бродяги носят круглые зеркальные очки? Походка… Да. Но потом она изменилась. Значит, показалось? Я просто не до конца проснулась?»

Но была одна деталь, которая доказывала нереальность произошедшего в парке. Золотая хлопушка. Вероятность, что богатый извращенец-аскет сунул ее в тот же карман, что и пьяница на борту, составляла от силы пол процента.

«Пол процента, не более! А ты уверена, что это была именно хлопушка, а не портсигар или… зеркало, блеснувшее на солнце?»

София приняла решение, способное избавить ее от начинающегося безумия.

Она бросилась вниз, к рецепции, чтобы удостовериться: вещь, выброшенная на ее глазах человеком-хамелеоном, до сих пор покоится в урне.

В холле она почти сбила с ног направляющуюся к стойке холеную особу в немыслимой фазаньей шляпке. Не обращая внимания на нелицеприятные ругательства, прозвучавшие в спину, София выскочила из отеля.

Горечь разочарования комом подкатила к горлу. На что она рассчитывала? Принцип отеля высшей категории — убирать мусор следом за гостем. Черт подери!

София, забывшись, выругалась вслух.

В надежде узнать что-то у портье, она в поиске его отошла от дверей и свернула на подъездную гравийную дорожку.

Толстяк уже находился при исполнении служебных обязанностей. Он выгружал из лимузина багаж новоприбывших гостей. Один из них, высокий стройный мужчина с темными волосами, стянутыми золотой пряжкой в хвост, доставал из машины этюдники. Художник?

Он стоял к Софии спиной, но одного небрежного жеста, убирающего выпавшую прядь за ухо, было достаточно, чтобы мучительные видения вернулись.

«Кирилл… Опять. Что происходит? Чертова усталость… Да провались все пропадом! Чудные старики, притворяющиеся пьяными бомжами, но живущие в роскошных отелях, носящие детские хлопушки в карманах и посыпающие седые головы конфетти, а самое главное — зачастивший призрак давно умершего любовника».

София, не теряя более ни минуты, вернулась в отель и шагом послушной девочки направилась в номер «84», намереваясь забыться сном.

Поднявшись на один пролет лестницы, на мгновение замерла.

Разгоревшийся скандал на рецепции заставил ее прислушаться.

— Как это «занят»? — высокий голос дамы в шляпке из фазана резанул тишину холла.

— Кем занят? Вы не понимаете, с кем имеете дело? Видимо, вы новый сотрудник, поэтому не узнали Катрину Лешер, постоянного и почетного гостя «Роял Парка».

Лицо Кларенс не дрогнуло. Девушка с почтением посмотрела на взволнованную гостью и мило улыбнулась. После чего ответила ровным голосом:

— Мадам Лешер, я очень сожалею, что сьют «Эдуард», который вы обычно занимаете, забронирован для другого гостя. И тот уже заселился. Но благотворительная компания Revelation Global позаботилась обо всех приглашенных заранее. На ваше имя и имя вашего спутника подтверждены не менее прекрасные апартаменты. А именно сьют «Роял» и угловой рядом, на том же этаже, что и прежний, только в правом крыле.

София заметила, как напряглась, изогнулась в возмущенном вопросительном знаке спина стоящей у рецепции гостьи. Женщина пренебрежительно сорвала с головы шляпку и бросила ее на стойку, ломая тонкие фазаньи перышки. Холеные пальчики, украшенные алым маникюром, пробежались по дереву нервной дробью.

— Сейчас же позовите управляющего! Как его там? Месье Арно, если не ошибаюсь? Пусть он скажет лично, что посмел продать мой номер. Я не сдвинусь с места, пока не поговорю с ним!

Само совершенство Кларенс, вновь получив от Софии высший балл за умение работать со сложными клиентами, с премилой улыбкой предложила скандальной даме расположиться в холле и протянула меню бара.

— Мадам Лешер, месье Арно подойдет через пару минут, не желаете пока приветственный коктейль?

Строптивица, фыркнув от возмущения, проигнорировала предложенное меню, прошла к широкому креслу возле камина, присела на самый край и скрестила на груди руки.

Она явно готовилась к штурму.

София не стала дожидаться развязки. Истерика зарвавшейся богачки — последнее, чему она хотела быть сегодня свидетелем.

«Спать. Завтра будет новый день!»

Кирилл вошел в отель в тот момент, когда она захлопнула дверь своего номера.

ПЕРВЫЙ ДЕНЬ В РАЮ

Ласковое прикосновение свежего прохладного ветерка с озера, принесшего с собой еле уловимый аромат пробуждающихся розовых бутонов, оторвал Софию ото сна. Некоторое время она лежала в постели, пребывая в блаженном переходе от сладкой дремы к спешащей ей на смену реальности. Долгожданное ощущение покоя растекалось по телу.

Постепенно события прошлого дня воскресли в памяти. Но за ночь рациональный разум расставил детали, что казались еще вчера вечером сверхъестественными, по полочкам. Странный старик более не казался таковым. София перепутала одного из гостей отеля с загулявшим бродягой, они просто слегка похожи друг на друга. Неужели только нищие носят костюмы от Бриони? Хлопушка, как доказательство, также бесследно исчезла. А была ли она вообще?

Накинув пеньюар, женщина открыла старинную латунную защелку на ставнях и шагнула на балкон. Сердце ее замерло от восторга.