Бесплатный фрагмент - Идущий по краю

Александр Гуличев
Идущий по краю

Во второй год царствования Навуходоносора снились Навуходоносору сны, и возмутился дух его, и сон удалился от него. И велел царь созвать тайновидцев, и гадателей, и чародеев, и Халдеев, чтобы они рассказали царю сновидения его. Они пришли, и стали пред царем.

И сказал им царь: сон снился мне, и тревожится дух мой; желаю знать этот сон.

И сказали Халдеи царю по-арамейски: царь! вовеки живи! скажи сон рабам твоим, и мы объясним значение его.

Отвечал Царь и сказал Халдеям: слово отступило от меня; если вы не скажете мне сновидения и значения его, то в куски будете изрублены, и домы ваши обратятся в развалины.

(Дан. 2:1—5)

От автора

Совсем непросто было решиться на то, чтобы изложить эти, с позволения сказать, истории, тема-то, скажем честно, деликатная. Я очень долго думал, делать это или нет. Самое главное, что здесь нет ничего придуманного, а описано лишь то, что я видел и слышал, конечно, с теми эмоциями и переживаниями, которые я испытывал в те моменты.

Каждую ночь мы видим сны, и многие за свою жизнь запоминаем в подробностях, но есть такие, которые и снами-то не назовешь. Тем более что они непосредственно связаны с реальной жизнью и пересекаются с ней, и объяснить все это невозможно, а можно лишь принять как факт. Таких снов немного, всего с десяток-полтора наберется.

Итак, что это за область, о которой я попробовал рассказать: сон или другой мир? А может, это просто игра разума? Ну хорошо, а что тогда игра разума? И что такое разум вообще? Ни один человек не знает. Конечно, рассуждать на эту тему можно сколь угодно долго, и все же появилось мнение — не мое, а одного из самых близких мне людей на планете Земля. Это мнение моей жены. Она сказала: «Просто попробуй, ну хотя бы пару строк, а там время подскажет, и сам примешь решение, делать это или нет».

У каждого из нас свой собственный опыт снов, расстояние между которыми может составлять месяцы, годы и даже десятилетия. И каждый воспринимает их по-разному: кто-то обращается к соннику, кто-то сломя голову бежит к гадалкам или священникам, кто-то делится ими со своими друзьями или знакомыми.

Если существует бесконечность, то существует все остальное, а мозг человека устроен таким образом, что не способен придумать чего-то несуществующего, он может лишь извлекать это из глубин памяти или, как антенна, улавливать все существующее в пространстве и времени из Вселенной.

Я готов к различным оценкам, к критике, а может, и похвале, а они будут обязательно. В конце концов, вот он, этот скромный труд, он написан, напечатан, и вы держите его в руках.

Храм

Где я? Мне очень холодно, очень холодно и мрачно. Очень холодно, мрачно и страшно. Пронизывающий ветер с сильными порывами, и мелкий дождик больно бьет, словно множество иголок, по полуголому телу. Нестерпимо больно, руки онемели от холода, и я еле держусь за углы выступающих камней.

Я пытаюсь разглядеть, где, собственно, нахожусь, и, с трудом различая окружающее, понимаю, что стою где-то высоко в горах, на очень узкой кромке скального утеса — спиной к пропасти. Кошмар какой, что это? Что вообще происходит? Страшно повернуть голову и посмотреть, что там позади и внизу. А что я, собственно, увижу? Мрачно. Страшно. Только дождь, ветер, холод и боль.

Сердце рвется наружу как птица из клетки, лишь бы не испытывать всего этого ужаса, боли и страха. Руки намертво вцепились в камни, я их совсем не чувствую, боюсь сорваться. Очень боюсь, очень, очень…

Пытаюсь орать, снова и снова, я себя совсем не слышу, ветер гудит как динамо-машина и все глушит. Да где я, в конце-то концов? Что происходит, и что я здесь делаю? С трудом оглядываю себя в полумраке. На мне непонятные большие темные трусы, развевающиеся как парус, и рваная майка…

Дождь и ветер, ветер и дождь… Зубы стучат без остановки как ткацкий станок, силы покидают меня, я не могу больше держаться… Стиснул зубы, как смог, вроде держусь.

«Что делать? Что делать? Что делать?» — слышу один и тот же вопрос в голове, а ответа нет. И почему-то ясно понимаю, что я здесь один, и никого за тысячи верст.

Я снова кричу, и ветер вновь глушит мой отчаянный крик. На ощупь делаю шаг влево. Перебираю руками, стою. Пробую дальше, еще и еще, может, из этого что-то выйдет. Мысли путаются, в голове какая-то белиберда и сквозь нее прорывается немой крик моей души: «Где же я, в конце-то концов?!»

Я снова пробую двигаться дальше, узкая тропка становится немного шире, я останавливаюсь, перевожу дыхание. Ветер жуткий, не дает нормально дышать, получается, как у астматика. Вроде начинает светать. Щурясь, я разглядел, что тропка расширяется, поднимается вверх и правее — за утес. Но ветер и дождь не дают возможности хоть немного сосредоточиться.

Страшно и больно. Нужно бороться! Но с кем и как? Нужно двигаться дальше! Куда? Дальше! Куда? Дальше по тропе вверх — туда, куда она выведет меня.

А внутри все же теплится искорка надежды. Не знаю, на что, но она есть… Тропа идет все выше и выше, куда-то правее, и становится все шире. Я все так же прижимаюсь к скале, цепляясь онемевшими пальцами за выступы камней.

Наверное, нужно остановиться, отдохнуть, я очень устал и практически впадаю в отчаяние. Нет, сейчас переведу дух — и дальше, дальше… Поворачиваюсь спиной к скале и лицом к бездне, стою где-то на вершине, прижавшись спиной к камням, как прикованный цепями Прометей, вцепившись пальцами в расщелину скалы, и пытаюсь хоть что-то разглядеть сквозь ветер и дождь.

Становится светлее, и я вижу перед собой очертания огромного горного массива, уходящего в бесконечность. Подо мной темная бескрайняя пропасть, я пытаюсь не глядеть туда, но любопытство берет верх.

«Кавказ, Альпы или Тибет?» — думаю я.

«Да откуда мне знать?» — вопросом отвечаю сам себе. Мне холодно, больно, я голоден, и мне хочется рыдать от бессилия.

Но нужно двигаться дальше, найти хоть какую-то нишу или пещерку, чтобы укрыться от стихии. Я слабею от боли, от онемения тела, наверное, все, я погибну здесь. А где здесь? Можно сойти с ума, и я, видимо, схожу с ума от холода, голода и черт его знает от чего еще.

Пройдя несколько метров вверх по тропе, я поворачиваю за угол скалы, и то, что открывается моему взгляду, потрясает меня. То, что я испытал от увиденного, не смог бы описать ни Шекспир, ни Пушкин, с их словарным запасом… Внутри меня все заклокотало.

Это был огромный храм, но какой-то диковинный, отличный от того, что мы привыкли называть храмом. Он грациозно возвышался на горе, километрах в двух-трех от того места, где я остановился, разинув рот от удивления.

Я забыл про боль, холод и погибель, стоял, завороженный бесконечной красотой божественного творения. Наверное, людям не под силу сотворить нечто подобное. Нет, не описать мне этой красоты.

Сквозь порывы ветра и игольчатые уколы дождя мне удалось разглядеть, что храм в некоторой степени напоминает архитектуру Индии: квадратный, с ровными высокими стенами, большой купол посередине и небольшие купола по периметру. И весь резной.

Он сверкал как огонь, хотя солнца не было. Был он из чистого золота, и я непроизвольно пал на колени.

«Чего стоять, нужно идти!» — мелькнуло у меня в голове, и я стал пробираться дальше и выше… Я был полон надежды, и сердце колотилось уже не от страха.

Я тороплюсь, поскальзываюсь, падаю, разбиваю руки и ноги в кровь. Больно, ползу, иду, падаю, встаю, иду, ползу… Боже мой, боль нестерпимая, да что же это такое творится… Наконец, я добираюсь до храма.

Грандиозное строение, высокое, мощное, подавило меня своей бесконечной красотой. Весь как будто из цельного куска золота, да, в этом нельзя было ошибиться, расписной, резной, со статуэтками и маленькими окошками вверху.

Ветер, дождь, шум, холод, боль…

«Я войду в него или упаду прямо здесь и погибну без сил, буду валяться перед этой красотой как собака!» — подумал я. Сделал несколько шагов к высоченной, метров десять в высоту, двери, толкнул ее, и она, как ни странно, легко поддалась. Я вошел внутрь и так же легко закрыл ее за собой.

Очень тихо и тепло. Полумрак.

«Итак, что это?» — невольно подумал я и стал прищуриваться, чтобы разглядеть, куда я попал. Из освещения только свечи — множество толстых свечей по периметру зала. Мелькнула мысль, что это похоже на церковь, только какая-то она странная. Огромный квадратный зал, около двухсот метров в длину и ста в ширину, с колоннами и невысоким потолком. Везде фигурное резное золото.

В самом центре зала находился большой квадратный алтарь с огромными золотыми резными дверями на каждую сторону.

Мне стало тепло, онемение в руках и ногах постепенно проходило.

«Хорошо здесь, гораздо лучше, чем снаружи пропадать! — повеселел я. — А там за дверью жуть, не хочу туда!»

Я долго и пристально разглядывал помещение, в котором было диковинно все, и точно сотворено не руками человеческими.

И вдруг вдалеке этого огромного зала справа я разглядел силуэт человека! Я осторожно направился в ту сторону, тихонько ступая босыми ногами по золотым полам с резным орнаментом. Где-то метрах в тридцати от него я остановился и замер, почти не дыша. Это был высокий мужчина с волосами ниже плеч и в длинных красных одеждах до самого пола. Кровь ударила мне в голову, и в ушах от внезапного волнения и переживания нарастал шум.

Он, видимо, был чем-то сильно занят, и даже не заметил меня. Я сделал еще несколько шагов в его сторону и замер, переводя дыхание. Еще несколько шагов, еще и еще… Снова стою и не дышу. Еще немного, и я оказался метрах в трех от него. Высокий человек склонился над огромной толстенной раскрытой книгой и очень внимательно что-то читал или разглядывал.

Я задыхался от волнения. В полной тишине было слышно только мое сердце, которое стучало как пламенный мотор из песни Лебедева-Кумача. То, что случилось дальше, не поддается описанию и анализу и вообще хоть какому-то пониманию, это был взрыв мозга.

«Вот Он, вот Он! Да, это Он, Тот, кого я искал вечно, всю свою жизнь!» — заорало все внутри меня.

— Это Бог, это Истина, это Вселенский разум, это тайна за семью печатями! — все это стремительно проносилось в моей голове и отдавалось в ней словно эхо.

Я кинулся к нему, чтобы увидеть его благолепный лик. Но он отвернулся от меня. Я кинулся с другой стороны, он снова отвернулся, и снова, и снова. Я приседал и подпрыгивал, пытаясь обхитрить и все же заглянуть в его лицо, но каждая попытка была тщетной.

«Ну почему? — кричало все во мне. Ну почему, ПОЧЕМУУУУУУУУ?.. Почему он отвернулся от меня и не желает показать себя? Неужели мне не дано увидеть его? Ну вот же он, совсем рядом передо мной, рукой можно дотянуться…» Все рыдало во мне, и сердце рвалось наружу, и воздуха не хватало.

В какой-то момент я то ли отвлекся, то ли еще что, и не заметил, как он стал быстро удаляться от того места, где стоял, в сторону того самого большого алтаря с золотыми дверями, и как бы исчез за ним. Опомнившись, я бросился следом. Забежав за угол алтаря, не обнаружил его, обежал с другой стороны — тоже напрасно, нет его. Еще какое-то время бегал вокруг алтаря, затем обшарил все углы, но тщетно: полная тишина, и только пламя свечей колыхалось от ветра, который я поднял, бегая по огромному залу. Я пал на колени, закрыл руками лицо и горько заплакал…

Я открыл глаза… Потолок нашей спальни. Сказать, что я пребывал в шоке, значит не сказать ничего! Какое-то время я лежал, тяжело дыша пересохшим ртом. Вставать было рано, рассвет чуть брезжил, часа четыре утра, до звонка будильника еще далеко.

Что это было, сон? Да, но только слишком реальный, я даже и не знаю, как назвать все это. Мне запомнилось все до мельчайших подробностей, деталей и ощущений… Кое-какие детали привели меня в недоумение и несколько напрягли, сердце колотилось, будто я пробежал марафон, колотилось так же, как там, в «горах». Было такое чувство, словно я вышел оттуда и вошел сюда, и совсем не было ощущения, что спал…. Мне было очень зябко, руки и ноги замерзли, хотя в доме у нас всегда жара. Жена даже отдернула от меня ногу.

— Ты чего такой холодный, где ты был? — спросила она.

— Да я и сам толком не знаю! — прошептал я и еще часа три глядел в потолок, пытаясь ничего не забыть из того, что я ощутил, где был и кого видел…

На краю

Какое удивительное и будто бы очень знакомое место и в то же время как бы и незнакомое вовсе — очень смешанные чувства. И ощущение такое, что визуально это место совсем чужое, а внутренне — очень даже знакомое. Я очутился на огромном поле, залитом солнцем, с невысокой зеленой травой, колыхаемой легким теплым ветерком. Он такой нежный, ласково обдувает мое лицо и шаловливо треплет длинные волнистые волосы. Странно, я же совсем лысый, вернее, брею машинкой остатки прежней роскоши, а сейчас прям молодой красавец, как Тарзан из голливудского кино, очень странно.

Стою и оглядываюсь по сторонам: впереди вдали перелески и слева тоже, справа и позади, совсем недалеко, густой смешанный лес.

Господи, ну что же так все знакомо и незнакомо вовсе? Очень сильно напоминает пионерлагерь «Заря», где когда-то каждое лето мой отец работал водителем грузовика, а я, будучи ребенком обслуживающего персонала, отдыхал там. Ну точно, очень похоже, только нет ни одного корпуса для пионеров, странно все это… Я долго стоял и смотрел по сторонам, вглядывался вдаль и прислушивался.

Подумал, нечего просто так стоять и решил пройтись в сторону большого поля, раскинувшегося за невысокими кустарниками. Какое приятное ощущение — ступать на мягкую траву босой ногой: сухо, росы нет совсем. Я оглядел себя: на мне широкие черные трико с вытянутыми коленками и белая майка.

В голове у меня замелькали вопросы. Попробуем найти ответы, хотя это будет непросто.

Я прошел метров двести и снова остановился, простоял так минут десять, как мне показалось. Стоял, прислушивался и приглядывался, медленно поворачивая голову, дабы ничего не упустить из виду.

«Ни-че-го!» — пробормотал я и двинулся дальше по «чужбине».

Пройдя примерно еще метров сто, я остановился и замер. Скорее остолбенел, как, наверное, жена ветхозаветного Лота. Увидеть такое?!

«Такое даже во сне не приснится!» — обалдевши, подумал я.

Я оказался перед огромным котлованом с совершенно ровными формами и гладкими стенами. Да и котлованом-то назвать его было сложно.

Можете себе на минутку представить следующее: из земли вырезали параллелепипед длиной примерно в километр, а шириной где-то метров пятьсот-шестьсот, и пятьсот метров в высоту. Ничего себе! Да, да, в тот момент я именно так и сказал вслух. Я стал потихонечку подходить все ближе и ближе, и чем ближе, тем медленнее. А как еще, страшно, высота-то какая, прямо дух захватывает. Остановившись на самом краю, я обалдел от увиденного, другое слово здесь не подходит. Возможно, увидев живого динозавра, я не ощущал бы себя так, как в тот момент. Это действительно было нечто и сравнить увиденное, наверное, можно с тем, как если бы я надел 3D очки и посмотрел «Аватара» на огромном экране…

Стены этого, с позволения сказать, «кубика» были словно из очень гладкого бетона, а ровно посередине, по ширине, был как бы мост от одного края до другого — из металлической конструкции и прозрачного стекла. Там внизу я пытался разглядеть какое-то движение, но видно было плохо — далеко очень. Люди, машины или какая-то другая техника? Нет, не видно совсем. Зрение не ахти, и я, щурясь, вытянул голову вперед, наивно думая, что так будет лучше видно, и чуть было не нырнул с края.

— Ой, как страшно, так можно и того!.. — прокричал я, покачиваясь над бездной.

Я повернулся вправо и медленно пошел по краю вдоль этой великолепной, с позволения сказать, пропасти, раскинув руки в стороны и балансируя как эквилибрист, затем остановился, повернувшись лицом к бездне, и так замер, обдуваемый ветром и задыхаясь от страха.

Постояв так еще какое-то время, ощутил, что уже привыкаю и уже не так страшно. Я спокойно опустился и сел на краю, свесив ноги. Немного отклонившись назад, я закинул руки за голову, как когда-то в молодости, работая на заводе, загорал в обеденный перерыв. Мне было хорошо.

И тут меня кто-то окликнул. Я открыл глаза, огляделся по сторонам и никого не увидел. Странно, но я отчетливо слышал голос, вот опять кто-то крикнул, и я опять верчу головой во все стороны как летчик-истребитель. «По-моему, откуда-то справа! — подумал я и стал пристально вглядываться в сторону леса справа. И вот, прищурившись, вижу, как от леса в мою сторону идет человек. Он помахал мне рукой, я махнул ему в ответ и как-то инстинктивно, не спеша, двинулся в его сторону.

Мы подошли друг к другу и, приветливо улыбаясь, поздоровались и пожали руки. «Сильный мужик, рука как клещи!» — подумал я. Он был кореннастый, синеглазый и русоволосый. На нем был комбинезон, как у летного состава Вооруженных Сил, с непонятными мне погонами и отличительными знаками на рукавах. Я, конечно, пребывал в некотором замешательстве от происходящего, а он стоял и как-то по-дружески широко улыбался, будто мы давно знакомы. «Странно все это. И где я, собственно, нахожусь, и как сюда попал? — эти навязчивые мысли не давали мне покоя.

— Как тебе здесь? — спросил «пилот» спокойным приятным баритоном.

— Спасибо, все хорошо! — совершенно как школьник буркнул я первое, что пришло мне в голову, а наигранная улыбка придала моему лицу идиотское выражение.

— А хочешь прокатиться? — спросил он.

Я громко рассмеялся.

— Я что-то смешное спросил?! — удивился «крепыш».

— Нет, просто мне вспомнился рассказ О. Генри «Вождь краснокожих», где главному герою было предложено прокатиться на лошади и пакетик леденцов! — пояснил я, и мы дружно расхохотались.

— Ну так что, летим? — снова спросил он.

Я поинтересовался, куда, и он указал в сторону того грандиозного строения, которое я недавно лицезрел.

— Летим туда вниз, тебе же интересно, как я вижу, я давно за тобой наблюдаю, — произнес «пилот».

В знак согласия я закивал головой как болванчик, и он жестом руки предложил следовать за ним в сторону леса, откуда он ранее меня окликнул. Он размашисто, по-военному, зашагал, и я, стараясь не отставать, засеменил за ним, пытаясь идти в ногу. Прежде мне казалось, что лес совсем рядом, но это был обман зрения, он оказался намного дальше, и мы топали до него минут семь-десять.

Подойдя к краю леса, я увидел небольшой летательный аппарат, чем-то напоминающий вертолет и одновременно нечто другое. Вроде похож, но без больших и малых лопастей и не закругленных, а угловатых форм.

Мне было предложено сесть в «аппарат». Я пребывал в некотором замешательстве и, пытаясь шутить, спросил, полетит ли этот прибор. Пилот рассмеялся, заметив, что с юмором у меня все в порядке, приказал пристегнуть ремни и повернул ключ зажигания. Летательный аппарат заработал, но как-то очень тихо и необычно жужжа, словно электрический двигатель, и мы очень плавно и неспешно стали подниматься над залитой солнцем огромной поляной.

Какая же красотища, аж дух захватывает! Поднявшись в воздух, сделали огромный круг и повернули в сторону той огромной бетонной пропасти. Описать свои чувства не представляется мне возможным. Боже мой, здесь и чувство страха от высоты и восторга от увиденной красоты и грандиозности, да и вообще, от чего-то нового и незнакомого. «Господи, кто же построил такое? Творение ли это людей или каких-то высших сил?» — множество вопросов роилось у меня в голове. Вокруг леса и поля — и посреди земного пространства такое…

Мы подлетели к краю бетонной пропасти, пилот сделал крутое пике, и мы как белоголовый орел кинулись вниз «за добычей»… Не описать чувств величия и восторга, самые крутые «американские горки» отдыхают. У меня примерно так захватывало дух, когда я, проходя срочную службу в 39-й ОДШБр в г. Хырове, совершил первый в своей жизни прыжок с парашютом.

Прошло совсем немного времени, и мы совершили посадку на дне строения, аккурат под тем самым длинным стеклянным мостом-переходом, о котором я говорил ранее. Дверь с шипением открылась, и я вышел наружу, раскрыв рот и выпучив глаза. Посмотрев по сторонам, я обнаружил, что там ровными рядами стоят летательные аппараты, подобные нашему, и туда-сюда снуют какие-то люди. На всех была военная форма, но, как я заметил, отличная друг от друга, наверное, среди них были и пилоты, и инженерно-технический состав, во всяком случае, я так предположил тогда. Комбинезоны были разных цветов — и серые, и синие, и на головах также красовались пилотки различных расцветок.

«Крепыш» громко крикнул что-то приветственное. Со всех сторон в ответ отозвались люди, и к нам с рукопожатиями стали подходить такие же «пилоты», как и мой, и с такими же отличительными знаками. Мне тоже пожимали руку, и я почему-то совсем не был удивлен этому. Не помню подробностей, но у них между собой завязались разговоры о технике, о полетах и тому подобном, все совершенно спокойно, обыденно, как говорится, — все по плану.

Я извинился за то, что отвлекаю и спросил, можно ли мне здесь погулять и посмотреть. Мой «гид» сказал, что, мол, конечно и обязательно, для меня запрета нет, для этого я здесь и нахожусь.

— Только смотри не заблудись! — сказал кто-то из присутствующих, и все дружно рассмеялись.

Я заложил руки за спину, как начальник, и направился вдоль ровных рядов летательных аппаратов. Пройдя несколько рядов, я повернул голову назад, и взгляд мой впился в переход из металла и стекла. Господи, такое ощущение, что он построен против всех норм и правил, по чьему-то волшебному слову. На протяжении всей его длины — примерно в пятьсот метров — не было ни единой опоры и ни единого подвеса. Внутри я увидел металлоконструкцию как бы из тавра, а снаружи — сплошное бесшовное стекло. «Удивительная технология», — прошептал я, продолжая стоять как завороженный, а солнце, стоящее в зените, пекло мне голову… И вот что еще интересно: из этого огромного моста-перехода не было ни входа, ни выхода сюда, на площадку, люди, проходя по нему, заходили как бы в проемы бетонных стен по обе стороны.

«Ну а там, видимо, лифты! — уверенным голосом сказал я и огляделся. И такое чувство было, трудно объяснить, но все как-то не так, не как дома…

Я разглядывал бетонные стены, они были совершенно гладкими, будто бетон полировали. Не было ни окон, ни дверей, кроме тех, под переходом, где входили и выходили служащие. И еще я видел, как поднимались и садились летательные аппараты вроде нашего, ходили люди — кто в шлемах, кто с флажками и инструментом, в общем, работа кипела. «КОСМОДРОМ!» — как-то мгновенно осенило меня. Я очень разволновался, и сердце заколотилось от нахлынувших чувств.

Не знаю, сколько прошло времени, но меня окликнули.

— Ну как, интересно? — спросил «крепыш».

— Удивительно интересно и, главное, все очень красиво и необычно! — ответил я.

— Тебе пора возвращаться! — сказал мой проводник, и лицо его стало строгим.

— Хорошо, — ответил я.

— Ну что, тогда назад, в обратный путь? — сказал «друг», и мы направились в ту сторону, где стоял наш аппарат. Проходя мимо пилотов, я попрощался со всеми, помахал им рукой — и они мне в ответ. Я занял свое место и пристегнулся ремнем.

Вновь жужжание, отрыв, и мы стали быстро подниматься вверх. Внизу опять все стало маленьким, и я снова стал щуриться, чтобы хоть что-то разглядеть. Прошло немного времени, и мы приземлились рядом с тем самым местом, где я стоял, любуясь видами, и где он меня окликнул.

Мы попрощались. Так же крепко, улыбаясь друг другу, пожали руки, и мой «гид» сел в свою удивительную машину и практически бесшумно, только жужжа, скрылся где-то за лесом. А я остался стоять на том самом месте и спокойно всматривался вдаль. Ветер ласково обдувал меня, развевая мою русую шевелюру. Я потрогал волосы и пригладил их.

Странно, я же вроде давно лысый…

Открываю глаза: я дома в своей спальне. Жена нежно посапывает в мою сторону как дитя. А я лежу и понимаю, что невольно улыбаюсь…

Побег

Полумрак. Какое-то серое, сырое, неосвещенное полуподвальное помещение с небольшим окошком под низким потолком.

Вроде как камера, точно, камера, я в такой на гауптвахте сидел за нарушение дисциплины во время срочной службы, суток двадцать оттрубил.

Я прищурился и стал осматривать помещение. Меня одолевали мысли: «А что я, собственно, здесь делаю и что натворил-то? Да и как попал сюда?» Мне стало страшно, даже жутко. У меня ведь жена и сын, где они и где я?

Затаил дыхание и стал прислушиваться. Были слышны только удары моего беспокойного сердца, оно как машина выдавало: тук, тук, тук. Тихо! Здесь кто-то есть, кроме меня. Я расслышал какое-то шевеление в углу справа и стал вглядываться туда, медленно двигаясь навстречу звуку.

— Кто ты? — преодолевая страх, шепотом спросил я.

Это оказался молодой парень, и что он пробубнил, я не разобрал. Я на коленках подполз ближе, но сквозь полумрак разглядел лишь глаза, полные страха.

Ни стола, ни стульев, ничего нет — просто пустое помещение. Непонятно. Мысли у меня путаются, и лишь одни вопросы, вопросы, вопросы, только ответов на них пока нет. Глаза вроде начали привыкать к темноте, и я разглядел, что слева от меня несколько ступенек вверх и дверь. Подкравшись, я встал и потрогал ее, она оказалась металлической, с глазком посередине. Внутри меня и волнение, и паника, и ожидание опасности и беды, в общем, полный комплект отрицательных эмоций и того, что нам с этим пареньком из угла грозит.

Вдруг в голове почему-то появилась мысль о казни, не знаю, почему, но появилась, и холод пробежал по всему телу. И такой ужас напал на меня, что ноги ослабели, и я рухнул задницей об пол, и так сидел, охваченный страхом.

«За что, что произошло, и что я натворил?» — кричало все внутри меня, и я пытался напрячь память, чтобы хоть что-то вспомнить

«Жена, сын, где вы? Что с вами? — продолжал тревожиться я. — Но все же так не должно быть, нет, нет и нет, я должен что-то придумать. Бежать и только бежать, но как и куда?» — опять в голове одни вопросы. Все, я гоню их прочь, довольно лирики…

Я сел в позу лотоса и стал выравнивать дыхание, чтобы успокоиться, иначе правильного решения в панике и волнении мне не принять.

«Сейчас я успокоюсь и решу, да, я все решу!» — прошептал я и стал дышать все ровнее и ровнее. Все равно выход найдется, а по-другому не бывает, на эмоциях можно таких дел наворочать, а потом жалеть.

Я крикнул пареньку, сидевшему в углу, что, мол, нужно бежать, иначе нам конец, тянуть ни в коем случае нельзя.

В ответ он снова произнес что-то невнятное, и я послал его открытым текстом на… и махнул рукой. Не знаю, зачем, но в наш «номер» заглянул, как я подумал, охранник, и я, совершенно профессионально кинувшись на него, как обезьяна, придушил за горло, тихонько, без лишнего шума положил отдыхать в уголок слева от ступенек, не забыв прихватить его автомат. Темно и заметить вроде не должны, все тип-топ. Я крепко сжал в своих руках АК и сунул нос в приоткрытую дверь. Тихо и никого.

— Бежим, друг! — снова со злостью прохрипел я сквозь зубы этому, но он отрицательно помотал головой.

— Тьфу, бл…! — плюнул я и грязно выругался.

Всегда бывает только один шанс из тысячи, или грудь в крестах, или голова в кустах. Так, кажется, наши предки учили? «Все, вперед, погнали наши городских!..» — шепнул я и сделал уверенный шаг вперед.

Я закинул автомат за спину и снова кивнул хлопцу в сторону выхода. Опять получив отказ, сплюнул, выругавшись «по маме и по папе», и сам себе приказал: «Все, ухожу по любому, иначе не поздоровится».

Осторожно открыл дверь: никого! В полуприседе пробрался метров сто к длинному бараку. Скоро рассвет, нужно спешить. Легкий теплый ветерок обдувал мое мокрое от пота тело. Никого нет, но интуитивно я осознавал, что вот-вот за нами придут, и это подтолкнуло меня ускориться, и я рванул со всей мочи. Пробежал метров пятьдесят и присел у низкого куста рядом с другим большим бараком, затем — к следующему бараку и так до забора из проволоки. Пробравшись под ней, рванул, как мне показалось, что было сил.

Конечно же, я приложил максимум усилий, но уже не могу, сил нет, и я бегу еле-еле. Бегу, озираясь, все дальше и дальше, задыхаюсь, гоню от себя мысль о том, чтобы остановиться и отдышаться. Дорога каждая доля секунды, иначе…

Солнце стало подниматься над горизонтом, и я рвал жилы навстречу ему и спасению. И тут я остановился как вкопанный и забыл обо всем. Страх пропал. Я стоял, тяжело дыша, и любовался такой красотой, которую невозможно описать словами, а только показать в фантастическом фильме, да и то вряд ли. Узкая тропинка посреди ровной зеленой травки до горизонта, солнечный диск и глубокое синее небо, боже мой, ну прям картина Андрея Шишкина «Русское поле».

Придя в себя, встряхнул головой и снова рванул вперед что было сил, а они, на удивление, появились. Но ненадолго. Прежняя усталость дала о себе знать, и я снова задохнулся и выбился из сил. Не покидала мысль о том, что «они» обнаружат пропажу и совсем скоро организуют погоню, да и догнать меня уже несложно, сил больше нет. И я зарыдал на бегу.

Последние силы. Падаю на четвереньки, дышу как загнанный конь и реву как медведь от злости и обиды. Пена изо рта и слезы из глаз. Посмотрел вперед, и мне показалось движение вдали, я протер глаза от грязи и слез. Прищурившись, разглядел группу людей, идущих в мою сторону. Они все ближе, и ближе, и ближе. Я оторвал руки от земли, но остался стоять на коленях. Бааа, а люди-то какие диковинные, я таких в сказках по телеку видал. Высокие, статные, в белых одеждах, похожих на рясы с длинными рукавами, подпоясанные то ли веревками, то ли поясами, и у каждого на поясе мешочек наподобие кисета. Белые длинные волосы и бороды до пояса. Лица сияют великолепием и благородством. Человек, может, десять-двенадцать, как мне показалось.

Я из последних сил поднялся и побрел им навстречу, хотя они и так уже были совсем рядом. Обессилевший, я дошел и пал на колени, и поклонился до земли, и взмолился со слезами о помощи, что, мол, погибаю я и прошу великодушно помочь мне несчастному и что, мол, сейчас нагонят, и схватят, и убьют, и поминай как звали…

— Что мне делать, люди добрые? — захрипел я неистово из последних сил, еле дыша.

— Лети! — промолвил, как мне показалось, главный из мужей.

— Лети? Да что я, воробей, что ли, чтобы летать? Да и крыльев у меня нет! — оскалившись, как волк, прорычал я и, расхохотавшись, упал навзничь на траву.

— Ты лети и спасен будешь! И верь, что спасен будешь! — снова сказал главный из стоявших вокруг.

Я встал с колен и пристально посмотрел им всем в глаза, и что-то доброе скользнуло на сердце.