Бесплатный фрагмент - Йа-вывеска!

Часть первая. Легендарная радуга

Глава первая. Встреча героев. Авантюрин. 1998 год

Действующие лица:

Яна, вечный менеджер,

Синицына, ее подруга детства,

Секретарша, обыкновенная,

Григорий, начальник во зле,

Сергей Васильевич, бывший танкист,

Молодой монтажник, может, научится работать,

Ваграм, работать не научится,

Девица на тусовке, смешливая,

Гость с юга, в поисках.

Жена Ирина, дочь Ленка и сын Виктор, семья Сергея Васильевича,

Владелец магазина интим-товаров, обязательно пролезет куда-нибудь.

Заказчик наружного оформления, отсталый.

Девушка Виктора, молодая еще.

Словарь умных, специальных и просто незнакомых слов:

1/32 — часть полосы. Наша потребительская жизнь во второй половине 20 века постоянно режется на какие-нибудь прямоугольники бумаги. Были карточки, талоны, купоны. Теперь вот — рекламные модули и объявления.

Скидка — часть цены товара, которую так уж и быть разрешают не платить. Будет прибыль не 300%, а 250%.

Дроссель — электротехнический прибор. Необходим для лампы дневного света. Даже не стоит браться объяснять зачем.

Аккумулятор от «КАМАЗа» — жизненно важная, хоть и не слишком привлекательная вещь. По очарованию приближается к рессоре от трактора…

Офшор — кто же его не знает.

Арарат — гора и одновременно испытательное сооружение, с которого можно спустить транспортное средство, например, ковчег.

Наружная реклама — на сегодняшний день уже целая сфера. Делится на две части. Первая — типовые конструкции для размещения на них рекламной информации (outdoor): щиты вдоль дорог, автобусные остановки и т. п. Вторая — оформительская (signmaking): вывески, указатели, входные зоны, оригинальные конструкции. Нашим героям будет ближе вторая.

1. Яна вылетает с работы

(со слов Синицыной)

Длинные гудки гонялись друг за другом как голодные акулы. Яна дала отбой и набрала следующий номер:

— Да?! Синельникову будьте добры. Тогда, Синюкову. Тоже нет.… А Синюшиной? Нет?! Ну, делать нечего. Привет, Синицына, это я. Как твоя жизнь? Да ладно тебе. Значит сегодня в 18—30 на Пушкинской у чучела. Чего ты забыла? Ты не могла забыть, ты и не знала. Теперь знаешь. Соберемся, посидим в каком-нибудь кафе. Не знаю, кто будет. Они тоже. Пока. Как чего? Скучно мне. Не-ет. К тебе я работать не пойду. Живете больно красиво. Воруете, говорю, много. Скажите, пожалуйста… — Из трубки понеслись короткие гудки, но Яна закончила. — Если бы за изнасилование не так много давали, ты бы сегодня же умерла в сладких мучениях, дармоедка.

За окном маячили люди в спецовках. На уровне второго этажа. Неприятное ощущение. Понятно, что они не подглядывать пришли, а своими делами заниматься. Но неприятно. Смотреть не хотелось.

Яна достала список жертв за ноябрь и начала заполнять отчет о проделанной в этом месяце работе. Линеечки давно закончились, а она все вписывала ООО, ИЧП и другие ЭЮЯ, что с ее помощью рекламировали стройматериалы в их газете. Тот, кто распечатывал бланк отчета, явно рассчитывал сэкономить на картриджах для принтера. Всего десять строк. По теории, для десяти клиентов. Но разве можно с десятка взять три тысячи долларов. Это же газета, а не глянец. Конечно, нет. Или это должны быть щедрые заказчики, круглый год берущие по целой полосе. Яна дописала сорок седьмого клиента. Она давно перешагнула норму выработки, но так много еще не было. Сорок семь. Для ровного счета не хватает троих. Телефон угадал ее намерения, опередил и зазвонил сам.

— Да. Редакция, здравствуйте. — Секретарша сочувственно предупредила ее, что «это мама, Ираида Ивановна», но Яна услышала только имя-отчество. Судя по ним, это был как раз ее клиент. Она имела превосходный контакт со всеми, кто имел ФИО в диапазоне от Иванов Израил Евгеньевич до Макашанская Марта Аристарховна.

— Да, Ираида Ивановна. Нет, автомашинами мы не занимаемся. Нет, здесь не прокат. А вам нужна машина? Перевезти стройматериалы, да? — Мама с той стороны недоуменно размышляла, откуда «эта фифа» могла узнать, что родители строят себе новую дачу. Дочь вывела ее из размышлений неожиданным предложением:

— Ираида Ивановна, мы заканчиваем собирать газету на следующую неделю. Я вам могу предложить четыре тридцатьвторых с сорокапроцентной скидкой. Больше, чем рекламному агентству. Продиктуйте мне свои данные, я сейчас же заполню договор и вышлю вам по факсу. Если хотите, пошлю с курьером…. У вас есть готовый макет? — План дачи, конечно, был, но дочь явно спрашивала не про него. Подумав, Ираида Ивановна сделала вывод, что «эта фифа» просто не хочет давать свою машину. Экое бессердечие! Но Яна действительно перестала быть человеком. Теперь это был добытчик во всей полноте этого слова.

— Если макета нет, мы все сделаем. Сможете написать все, что угодно. Места достаточно. Как минимум полторы тысячи знаков. Хоть в стихах, — и про себя добавила: «матерных» — Что вы, Ираида Ивановна. Это редкий шанс. Вы как будто забыли нашу газету. Нам нужно встретиться лично. Я вам все напомню, покажу, расскажу. Где мы можем встретиться? Дома? Прекрасно. Напомните мне, пожалуйста, точный адрес. Нет, индекс не нужен. Вы обычно платите наличными или по безналу. У нас разные бланки договора, не хотелось бы везти все.… Ну, ладно. Три часа вам удобно? Все. До свидания. — Яна повесила трубку, пресекая возможные отказы, и добавила: — Ну, теперь ты у меня полосу купишь. Я просто так не езжу.

Что подумала Ираида Ивановна, осталось неизвестным. К сожалению. Если бы Яна захотела, она бы, конечно же, и это узнала. Но для нее эта не к месту позвонившая женщина значилась уже как убитый клиент.

В Яне проснулся азарт, и она закопалась в базу, вычисляя жадных рекламодателей. В 10—45 в комнату заглянула секретарша:

— Яник, ты курить идешь? Нет? Тогда примешь звоночки. Если позвонит Григорий Евгеньевич, скажи, что я здесь. В туалете, в ванной, где угодно, но здесь. Ну, давай.

Разумеется, телефон тут же зазвонил. У Яны был звездный день. Некая мадам хотела слышать только «самого», но не тут — то было. По законам джунглей кто догнал, того и добыча. Если бы Григорий посмел отменить это правило, вообще бы никто не работал. А уж ему самому клиенты точно не нужны. Яна последовательно вынимала душу из позвонившей женщины. Капризная и взбалмошная особа на том конце телефонной линии того заслуживала, так как, судя по всем повадкам, словечкам и интонациям, принадлежала к паразитирующей касте блатных родственников, принятых на работу непонятно зачем, делающих непонятно что, к тому же кое-как. Яна вышибала дурь клином.

— Нет, соединить я вас не могу, — говорила она приятным жестким голосом. — Если вы звоните, значит, есть договоренность. Если так, то обязаны платить. Четко по прайсу. Не могу я вас соединить. Не важно, где он. Максимум, что я могу предложить, — это разворот. Две полосы. Здесь я даже скидку дам. Три процента. Если вы имеете понятие, то в рекламном деле скидка в три процента для частного лица — это больше, чем матери родной.

Не прошло и двенадцати минут, как капризная мадам сдалась. Вернулась секретарша с новой прической. Когда успела. Маша была темной лошадкой, негромкая, но отнюдь не забитая. Не смеялась в голос, но постоянно иронично улыбалась.

Девушки поставили чайник. Разговорились. Наступила пауза. Яна на автомате сняла трубку и набрала номер.

— Здравствуйте. Аудиторская компания. — Представилась она. — В вашем последнем отчете не хватает диска с базой данных. Срок вышел неделю назад. Это не наше дело. К нам ничего не приходило. Не было никакого курьера. Ладно тебе, Синицына, это я. Сдрейфила, сексотка?! Будешь знать, где работать. Да нет, никому я пока не звонила…

Секретарша еле разогнулась от смеха, подошла к окну, пулей вылетела из комнаты и удалилась к себе. Через некоторое время она вернулась и несколько настороженно объявила:

— Внимание! Внимание! Начальство паркуется. Григорий во зле.

— Из чего это следует? — поинтересовалась Яна.

— Он минут десять не может на пустой стоянке машину поставить. — Наблюдательность секретарей просто феноменальна. А может это всего-навсего условие выживания.

Яне не суждено было нагнать пятидесятого клиента. Войдя в офис, Григорий Евгеньевич бросил ей одну фразу:

— Отчет и заявление на стол, там расчет и до свидания.

Что поделать. Ну не узнала рекламщица по телефону жену своего начальника. Ну, развела ее на деньги. Так она и свою мать не узнала.

Поделом тебе, Яна, не будешь вкалывать до одиннадцати утра, когда клиенты еще спят, а звонят одни только родственники…

2. Будни монтажника

(по воспоминаниям Сергея Васильевича)

Яна была нехуденькой привлекательной молодой женщиной. Ей было далеко до тридцати, а пессимизм ей вообще не грозил. Получив деньги, она вышла из офиса, пропетляла все сорок четыре коридора, улыбнулась вахтерше и навсегда покинула редакцию, где проработала семнадцать месяцев. Глотнув чистейшего московского воздуха, Яна направилась к метро.

Преграждая ей путь, поперек тротуара лежала алюминиевая лестница. Еще пара стремянок стояли на углу дома. Прилаживая вывеску, на них корячились два монтажника. Их ноги скользили по обледенелым ступенькам, сами лестницы мечтали прокатиться по тротуару…. В общем, было весело. Яна наплевала на самодельное ограждение опасной зоны, подобрала полы шубы и преодолела препятствие. Тут же, прямо перед ее носом просвистели блестящие пассатижи. Ха! Ну, неужели какая-то железяка сможет угробить Яну.

Неуклюжий монтажник донес до ее сведения тот факт, что она больше не является порядочной женщиной, зарабатывающей на жизнь честным трудом. Второй промолчал. С этим вторым Яне еще предстоит встретиться в следующей главе…. Но зачем ждать нам. Можно вернуться в раннее утро того же дня и познакомиться с Сергеем Васильевичем…

…можно ли сделать шашлык, не забив барашка? Можно ли справить свадьбу без невесты? Можно ли выпить без тоста? Конечно, нет. И Ваграм это сам отлично понимает. Но втолковать ему, что, когда в ангаре минус пятнадцать, пленка не клеится, — этого Сергей не смог.

— Дарагой, у тебя же фен есть, — ответил Ваграм и ушел.

Итак. Пятиметровая вывеска, минус пятнадцать, два человека и один промышленный фен. Сергей в который раз прогревает один и тот же хвост пленки. Не торопитесь делать ставки на то, успеет ли он прогреть ее целиком. Не стоит. Не успел.

В ангаре не топят, со светом туго, присесть можно только на тюк исходного материала. Туалет — до дома. — Это частная мастерская по изготовлению наружной рекламы. То, что клиенту известно как «ООО „Ваграм-ага“. Десять лет успешной работы. Качественно, профессионально, надежно. В любые сроки, в любых условиях». Осталось приписать: но какой ценой.

Сергей пробует начать с другого конца, сбоку, снизу — не получается. Его молодой напарник отчаянно проклинает барана в папахе. Опуская крепкие комплименты, получасовая тирада сводится к следующему:

— И зачем это нам нужно?!

У Сергея словарный запас побольше, опыт побогаче, семья победнее, а кормить их надо.

— Ваграму это нужно, — говорит он. — Ему деньги заплатили, а там хоть трава не расти. Сто раз ему твердил: выговаривай срок с запасом. Хотя бы неделю. А ему что. Видал, машина опять битая.

— Да я так, — не поняв, пасует напарник, — вообще-то все нормально. Деньги платит. Завтра молодые придут работать. Было бы дело дрянь, не шли бы.

— Старик! Куда деваться! Муж, умудренный опытом ядреным! Молодых Ваграм нанимает, чтобы нам с тобой не платить. — Сергей откладывает фен, быстро снимает куртку и накрывает теплый участок вывески. Фен включается снова. — Не смотри на меня так. Сейчас тоже разденешься, делать нечего. Потом быстро выравниваем и наклеиваем. Если бы ему хоть что-то было нужно, он бы помещение нормальное снял.

Пятнадцать минут гопака по холодку и вывеска готова.

— Эх! Проверка и спать. — Сергей даже повеселел. Если бы производители пленки знали о том, какие дополнения вносят русские мужики в инструкцию по эксплуатации, они бы вообще ухохатались. — Так, где лампа, которую я вчера сделал? Опять унесли?! Сейчас смастерим…. Где дроссель?

— Не парься ты, и так нормально.

— Не нормально. Видишь, складка…. Быстрее отрывай. Я же не для клиента работаю.

— А для кого?

— Для себя, дурень.

— Да иди ты, Серега

— Серега?! — Сергей!… Слушай парень, — недобрая пауза, — если бы я так танки ремонтировал, как ты работаешь…

Все заново. Час работы. Пятнадцать минут гопака по холодку. Вывеска готова. Можно вешать.

Место монтажа — наскоро залатанная «сталинка» в центре Москвы. На углу дрожит в ожидании замерзший клиент. Ждет, миленький. Появление «Газели» — избавление от очередного мэрского штрафа за отсутствие вывески. Как будто с нею его бизнес сразу станет розовым и пушистым…

Пока выгружается инструмент, Сергей скептически осматривает окрестности: ну и где тут в ста метрах обещанное электричество?

— А вон, в магазине, — кивает заказчик. Сергей повел головой в указанном направлении и понял, что баранов разводят не только на Кавказе. Нет, все правильно. До магазина, где есть источник питания, даже меньше ста метров, но…. Но все это пространство занято шестиполосным движением. Сергей мысленно представил, как он тянет переноску через весь перекресток, а потом его вместе с этим кабелем, дрелью и стремянкой наматывает на колеса какого-нибудь лихача, и снова открыл кузов «Газели». Слава Богу, любимый аккумулятор от «КАМАЗа» был на месте. Шофера отправили его заряжать.

Итак. Время восемь утра. Тяжеленная вывеска. Обледенелые стремянки. Два человека. Один аккумулятор. Когда Яна поздоровалась с пассатижами, эпопея с монтажом продолжалась уже часов пять. Закончилась и того позже.

Вернувшись в мастерскую, Сергей разругался с Ваграмом, чему тот был даже рад. Деньги за последний месяц можно не платить. Мелочь, а приятно. И кто сказал Сергею, что это его работа, — это же хозяйская мошна.

Сергей пошел в ангар попрощаться.

— Мужики, скажите, есть тут не ваш инструмент?! Мне нужно хоть что-то взамен зарплаты. Надо наказать.

Но весь инструмент был принесен из дома самими работниками. Взять было просто нечего. Разве что полсотни метров неизрасходованной пленки. Сергей, находясь в состоянии обледенения коры головного мозга, отвез этот тюк домой. Он сам не мог понять, зачем он это сделал. Чтобы найти применение пропадающему без дела материалу, нужна была сообразительность Яны.

….нашу героиню мы встречаем чуть позже в забегаловке на трех вокзалах, куда переместилась намеченная гулянка. Синицына была крайне недовольна. Это тебе не Пушкинская. Самым приличным продуктом было разливное пиво в старых советских пол-литровых кружках.

С этими самыми кружками подруги продирались к столику, где сидел приличного вида мужик в пуховике. Он внимательно изучал гороскоп на следующий год. Это был Сергей. Яна, которой занудная халявщица успела порядком поднадоесть, разговорилась с соседом.

3. Огород — это идея!!

(по воспоминаниям Сергея Васильевича)

Началось с сигарет и отсутствия зажигалки. Яна курила безумно дорогие синицынские сигареты одну за другой. Насладиться этим «воздухом» ей не удавалось. Он годился только для того, чтобы попытаться обелить табачную промышленность перед психопатами — ревнителями здорового образа жизни.

— Сплошной перевод денег, — прокомментировала Яна, — и как ты их покупаешь. Я и то себе не позволяю.

— Ну, какие у нас деньги, — прогнусила Синицына. — Так. Покушать. Одеться.

— И сколько это, если не секрет? — включился Сергей с оригинальным вопросом.

— Какой там секрет. — Яна в основном доверяла людям, но избирательно. — У меня сделка, поэтому когда как. Но меньше семисот долларов последнее время не было. — Синицына аж облизнулась от зависти. Она в своей финансовой конторе пока сидела на шестистах.

— Семьсот?! — Сергей разве, что не присвистнул. — А я бывало, и по семьдесят получал. Наш баран мог вообще не заплатить… Мог часть забыть.

— Это я понимаю, — улыбнулась Яна, — эксклюзивная скидка на зарплату. Сорок процентов. Это сильно.

— Ну да! Теперь придется кормиться картошкой со своего огорода.

— Где огород? — в Яне проснулись одновременно землячка и хозяйка.

— Да недалеко от дома. Но место — как всегда. Представляете… Чистое поле. Посередине идет автотрасса. И у меня на самой обочине. Огурцы, обогащенные свинцом. Другого места не нашлось.

— Все равно, огород — это здорово, — задушевно проговорила Яна. Она представила себе полоску земли с зеленой травкой… Птицы поют.…Ползают колорадские жуки.… Мимо летят машины.… И тут!

В глазах у нее сверкнула молния, разряд ударил в кружку, пиво вспенилось, Яна отхлебнула и деловито спросила:

— Земля приватизирована?

— Ну да…

— Отлично!

— Да какая там земля.… Как говорил дядя Петя. Я про него не рассказывал? Да вы что! — Тут Сергей пошатал крышку стола и, недовольный этой шаткостью, достал из кармана отвертку, как другие достают носовой платок или ключи от дома. — Был у нас монтажник. Дядя Петя. Уголовник. Три ходки. Потом одумался. Насколько смог. Н-де… был моим напарником до недавнего времени. Как-то вешали мы вывеску на углу дома…

— Угол?! — вынырнула из себя Яна. — Угол! Послушайте, Сергей. Мимо огорода одна трасса проходит? Скажи мне предельно точно, «чистое поле» — это много? Это далеко видно?

— Далеко-о. Я ни леса, ни города не вижу. А у меня зрение — единица. Значит, стоим мы с дядей Петей, держим эту чертову вывеску. А клиент внизу, командует: выше-ниже, право-лево, азимут семьдесят восемь. Как подводной лодкой управляет. Идиот редкостный. В итоге определился, как виднее и…

— Виднее? — снова встряла Яна. Ее перебивки были не особы вежливыми, но почему-то были бесконечно далеки от хамства. — Виднее… Сергей, рядом что-нибудь есть? Дома, столбы, реклама?

— Ну говорю же: чистое поле…

— Перекрестки, светофоры есть?

— Чистое поле, — устало ответил Сергей.

— А почему, — не шутя возмутилась собеседница, но снова ушла в себя. Бывший монтажник осушил кружку и уныло взглянул на невнимательных девушек. Потом с надеждой на недочитанный гороскоп. Последняя попытка. Он мысленно стянул кожу на затылке, чтобы губы расползлись в улыбку.

— Еще по кружечке?

— По две, — с неожиданным энтузиазмом поддержала Яна. Сергей улыбнулся по-настоящему. Пивной контакт удался. — Кофе мне! Себе тоже! А Синицыной водки, чтоб не скучала. — Сергей вопросительно оглянулся на скучающую, та довольно кивнула. На половине дороги прозвучал громкий оклик. — Сергей, какого цвета, ты говорил, у тебя пленка? Синего? Ага!

Яна вытряхнула сумочку. На дне лежала подмосковная газетенка, которую она захватила, когда последний раз прикасалась к родным корням.

— Синий — синий иней лег на провода… Елки? — нет! Гжель? Гжель… «Гже…»? Не…! «Криста…» точно заня… — Она думала быстрее, чем проговаривала. — Так. Есть! Синицына, гони телефон. — Синицына покорно отдала, ибо что спорить с Яной. Да проще пить чай с удавами. Да и для души полезнее. Хотя телефон было жалко. Собственно, это был еще не мобильник в сегодняшнем понимании, а сотовый телефон, на который еще требовалось разрешение. Одним словом, дикая роскошь. И как всякая роскошь, достаточно бестолковая в неумелых руках. У Яны подобное средство связи появится только через два года, у Сергея — через три, а в будущем…

Сергей долго стоял в очереди, и все это время до его слуха доносился голос неутомимой девушки…. Она обзвонила три фирмы, морально уничтожила двух секретарш и одну бабку-секьюрити, выяснила два домашних телефона и четыре мобильных. Одному из этих четырех она представилась как специалист по наружной рекламе, предложила элитную площадь и получила согласие.

Сергей чудом донес четыре кофе и двести водки. Поставить их было делом еще более чудесным, так как содержимого Яниной сумочки хватило, чтобы завалить весь стол. Палочки шоколада «Вдохновение» торчали из косметички, рядом темные очки, нагреватель для аквариума, колготки трех размеров, снова шоколад, один телефон, измятая синицынская шапка и в довершение всего — новенькое кашпо, в котором покоился детектив в мягкой обложке и потерянная зажигалка.

Яна сходу предложила вниманию нового знакомого гениальную и законную концепцию разового добывания прожиточных средств. Ее роль заключалась в организации и контроле над финансами. С Сергея требовался огород, на котором можно поставить магистральный щит и собственно сам щит.

— Что нужно? — только и спросила Яна.

— Опора. Я даже знаю, кому позвонить. Остальное я сделаю. Не сложнее танка.

— За сколько сделаешь. Не денег — времени. Деньги будут. Послезавтра аванс.

— Как?

— Я уже с клиентом договорилась. Это дело техники. Он много и не хотел. А я ему расписывала. Можем сделать то, можем это.… Хоть супермодно — напечатать а… — Яна запнулась на первом слоге, — а… ну и словечко, алюминисцентными красками.

— Какими-какими?

— А-лю-ми-ни-сцент-ны-ми. От слова «алюминий». Знаешь такой?

— Ну я-то знаю. — Сергей усмехнулся. — Хорошо, что ты про нильсборий не слышала. Ну-ка, погоди. Ты брякнула этакую дурь, и он это съел. Все ясно. Отличный клиент.

— А что?

— Да ничего. Запомни на будущее. Краска — люминесцентная. Люмен — свет. Это по латыни. Не запоминай.

— Ну и какая разница. Клиент-то наш.

— Тебе никакой. Это точно. Дело в другом. Из чего делать.

— У тебя пленка есть.

— Да. Но она даже на просвет не работает. Хотя на щит это не важно… О-о-о!!! Слушай, Яна. Ничего не выйдет. Очень жаль. Идея была классная. Ты хочешь щит, так. На своей земле, так. Чтоб никто не докопался, так. Он же шесть метров в ширину. Он вылезет за пределы огорода. А я там не один картошку выращиваю. Хотя если меньше, тогда вертикально, — Яна проблем не видела, но монтажник упорствовал:

— А изображать что?

— Сдерем текст их же объявления. — Яна махнула у него перед носом измятой газетой. — По крайней мере, это то, что они о себе думают. Меня волнует только исполнение. Может просто выворотку сделать. Белые буквы на синем фоне. Светиться будут в темноте. Красиво.

— Не будет ничего светиться. Это не алюминий как ты его называешь.

— Ну в чем ты сомневаешься? Я все уже объяснила. Неагрессивный стиль. Сухая информация. Монохром. Умно звучит? Ну и все. Синицына, не спи! — она толкнула подругу. — Осторожно — кружка. Не дай бог разобьешь — казню. Ах ты, коза новогодняя. Иди домой. Спасибо, что проводила. Иди домой, я тебе говорю. Послезавтра в 13—00 будь на работе у телефона. Я позвоню. Все. Пока. К мужикам не приставай.

Сергей сидел и не мог решить стоит ли ввязываться в это дело. Его сомнение было настолько явным, что Яна не могла этого терпеть. Она сверкнула очами и — заткнула себе рот шоколадкой. Браво Яна, очень мудро! Она занялась водворением своего барахла обратно в сумочку. Колготки. Молчит. Косметичка. Молчит. Нагреватель для аквариума. Уже не может. Очки, телефон. Уже шипит. Кашпо почему-то не влезало. Сергей встал со стула:

— Давай я к себе уберу, а то опоздаем. Электричку уже объявили. Некогда. Работы полно.

— Сергей! — уже можно не молчать. — А если меньшего размера, насколько пленки хватит?

— Изображения на два, даже на три — Сергей прикинул точный расчет, но Яна перебила:

— Два долго делать?

— Ненамного дольше, чем один. Дело в том, что…

— Сергей, а у тебя случайно еще одного приватизированного огорода около дороги нет? Ладно, молчу. — Два шага по перрону. — А у кого-нибудь из знакомых? — И вдруг резко. — Да или нет?!

— Есть, — неожиданно для себя вспомнил Сергей.

Яна радостно взмахнула руками, сумочка описала дугу в воздухе, и колготки трех размеров разлетелись по путям:

— Два огорода — это больше, чем было у начинающего Рокфеллера. Это круче, чем скидка в шестьдесят процентов в течение года, это…

Сравнений хватило на три часа. Время в дороге пролетело незаметно.

4. Деньги — в Москву!

(со слов Ираиды Ивановны)

Тринадцать ноль-ноль. Длинные гудки гонялись друг за другом как голодные акулы. Яна проклинала «эту Синище» за необязательность. Наконец та отозвалась.

— Привет, это я. Где тебя носит? Обед? А больше тебе ничего не надо? Совсем ничего? Ну слава Богу. Забудь. Скажи мне вот что. Вы левые деньги проводите? Скажи: да. Понятно, что ты не знаешь. Я знаю. Иначе с чего тебе платят. Кто у Вас этим занимается? А кто знать должен? Тогда соединяй меня с генеральным. Можешь. Слушай меня. Соберись. Не нервничай. Аккумулируй космическую энергию. Ты не Синицына. Ты — Хищник. На тебя возложена особая миссия. Миссия выполнима. Найди и убей. Видишь перед собой телефонный аппарат? О, Господи! Да ты по нему разговариваешь. Как с кем? Со мной. Молодец! Там есть прямоугольная бумажка с линеечками. Да ты монстр! Чудище интеллекта! На бумажке — внутренние телефоны. Тепло, тепло, горячее.… Ищи! Голос! Там должна быть строчка: ген-точка-дир-точка. Ага! И три цифры. Не упускай их из виду. Теперь нажми «флэш» и эти цифры.… Ну? — в трубке заиграла веселая электронная музыка. — Да, Синицына, да! Yes! Made in USSR! — Музыка оборвалась. Добрый день. Агентство «ЯНАС». Нужен офшор. Комиссия — девять десятых процента. Нет? Ну что ж, — Яна начала тянуть время. — Со-жа-ле-ю, что на-прас-но в-а-с по-бес-по-ко… — И тут генерального задушила жаба. — Хорошо. Ждите деньги через два часа. Я еще перезвоню. — Яна бросила трубку на рычажок. — Так бы сразу.

Они обосновались на недостроенной родительской даче. Радовало то, что коммуникации и даже телефон были проведены в первую очередь. Так что штаб-квартира получилась вполне приличной за исключением некоторой эстетической неприглядности.

Гараж ввиду отсутствия машины превратился в мастерскую, где Сергей за два дня ухитрился воплотить Янину авантюру в фанере и пленке с разумным добавлением профильной трубы. Его давно грела мысль о здоровом глубоком сне, но надо было собрать подсветку. Он устроил перекур и вышел на воздух.

— Не грустите, Сергей. Успеете и к жене, и к детям. — Яна вдруг ощутила разницу в возрасте. Она снова взяла телефон и набрала номер. — Небось, заждались?

— Не знаю. — Сергей поплотнее прикрыл заиндевевшую дверь. — Хорошо бы, чтоб ждали. А то опять: приедешь — а есть нечего. Деньги-то будут?

— Деньги? Да, конечно. Что? Подожди.… Алло. Это Яна. Заняты? Я только хотела сказать, что первый уже стоит. Как только на счет придут деньги, поставим второй. Да, на той же стороне. Так и задумано. Там поток реально в одну сторону. Не знаю почему, но это факт. Да. Все получилось отлично. А, вам уже сказали? Какие братки? Надеюсь, ничего страшного? То есть вы привыкли.… А то за криминал мы не отвечаем. Так деньги? Уже отправили? Хорошо, я прослежу. Тогда сегодня он будет стоять, — Сергей поднял ладонь, убрав большой палец, — в четыре часа дня. Эффект просто аховый. На первом — только имя и слоган, на втором — телефон. Все поймут. Люди же не дураки. Подряд два щита в одном стиле. Стопроцентное узнавание. Станет еще больше… Нет, за криминал мы не отвечаем. Жду деньги. До свидания.

— Странно, — сказал Сергей, откладывая паяльник. — Я думал, что реклама только для Москвы. Здесь и так все знают. Никто и не увидит.

— Это в Москве не видно. А в чистом поле — самое оно. Но все равно надо ехать в столицу. Получили одного стратегического клиента — и хватит. Слушай, забыла спросить. Тебя столько-то устроит? — она назвала сумму.

— Выше крыши, Яна, — Сергей заленился выйти и закурил в гараже. — не волнуйся.

— Ничего, вернемся — там побольше будет. На всех хватит.

— Вернемся? Мы?

— Ну, я надеюсь, что ты меня не бросишь с голоду помирать. На работе редко встретишь родную душу с хорошими руками. Безрукой Синицыной с меня достаточно. Кстати о Синицыной. — Яна взялась за телефон. — Это я. Шуток не будет. Деньги у вас. Я договорилась, что ты возьмешь. Где-где? В прачечной. Думай быстрее, я устала и задрогла. Потом увольняйся и приезжай сюда. Нет, только две тысячи. Просто приезжай. Затем, что будешь работать на меня. Все. Жду.

Услышанное Сергея поразило. Он двинул паяльник. Тот прыгнул на ногу. Схватил правой рукой. За провод. Крикнул. Левой рукой. За жало. Матом. Плюнул от злости. Тот зашипел. Манипуляции с электроприбором выражали следующую мысль: «Зачем?! Нам?! Эта?! Дура?!» Яна поняла и спокойно ответила:

— Но должен же кто-то отвечать.

— Перед законом? — настороженный Сергей на этот раз держал паяльник крепко. Яна посмотрела на него как Богоматерь Умиления:

— По телефону, Сергей, по телефону. Ну, надымил. Убирай калорифер — доставай вентилятор.

Время шло к трем. Сергей рванулся к месту монтажа. Встретились они с Яной поздно вечером на вокзале. Зеленый вагон с зеленой Синицыной тащился медленнее остальных. Не привыкла она к общественному транспорту. Наконец показалась знакомая шуба. Ее встретили цветами, оркестром, билетами на обратную электричку до Москвы и кляпом.

Яна решила не откладывать штурм столицы да завтра. Агентство готово. Чтобы сделать первый шаг, ей нужно было поле деятельности побольше подмосковного. И именно туда направила свои стопы Яна.

5. Санитарный день

(вспоминает рынок)

В первый день зимнего месяца жители, спешащие на электричку, пораженно останавливаются на привокзальной площади. Она пуста. Похоже на то, что сбылась светлая мечта городской администрации — разогнать рынок около железнодорожной станции и автовокзала. Но нет, это лишь санитарный день.

Метаморфозы, происходившие с рынком в течение долгих лет это своего рода история экономических отношений, только надо уметь её читать.

В 80-х привокзальная площадь представляла собой почти сквер, без особой зелени, но с лавочками и простенькими фонтанами. Бабушки с огурцами теснились где-то на окраине или вообще на рынке, который находился на соседней железнодорожной станции. Торговать особо было нечем, все стремились обзавестись собственным огородом и если шли за покупками, это были мясо, фрукты или мармелад на развес, пластами, яблочный или смородиновый.

У пустой привокзальной площади было лишь одно достоинство: с железнодорожного моста открывалась панорама райцентра, вполне привлекательная и домашняя. Летом населенный пункт был зелен и человека, приехавшего сюда впервые, тянуло прямо-таки бегом сбежать по ступенькам и познакомиться с городком…

И вот в середине 90-х на привокзальной площади стихийно возник новый рынок. Сначала продуктовый, а с наступлением эпохи Польши-Турции и появлением беженцев, ещё и вещевой. Поначалу всем понравилось: удобно, по пути, не надо ездить в Москву, цены даже чуть ниже. Старый рынок на соседней железнодорожной станции захирел и закрылся. А привокзальный рос и рос — вдвое, втрое, занимая окрестные улицы и дворы. Ему были нипочем все кризисные «черные» даты российской экономики.

Первые попытки цивилизовать торговую площадь администрация предприняла еще до августа 1998 года. Сначала вздумали построить вместо палаточного городка каменные павильоны — два построили и остановились. Через год после кризиса организованно понастроили ряды попроще — с жестяными навесами. Ими разгородили весь продуктовый рынок. Позже для мяса и рыбы поставили палатки с холодильниками, для чего подвели электричество. Но цивилизационными мерами рост рынка остановить было нельзя. Люди, привыкшие, что здесь можно много что купить, шли сюда с другого конца города, и со всего района, и даже из соседних. И сюда же стекались торговцы всех мастей.

Тогда в 2001 году на другом конце города, самом густонаселённом, спальном в терминологии мегаполиса, выстроили альтернативный рынок, уже целиком кирпичный, но пока открытый. Туда правдами и неправдами согнали часть продавцов, потом они и сами пошли. Правдами были маниловские планы о благоустройстве привокзальной площади. Неправдами — угрозы, штрафы и тому подобное. В итоге получился анекдот. Одни и те же предприниматели ставили палатки и там, и тут и места не осталось нигде. И придраться не к чему — всё ради заботы о покупателе.

Но если продовольственные рынки хоть как-то оформились, то вещевой оставался в состоянии палаточного городка. Его несколько раз закрывали. На бумаге. Когда поняли, что бесполезно, решили схитрить и ещё денег нажить. На окраине города, малонаселённой, выстроили крытый рынок. Кто хочет — переезжайте и платите за аренду. А ведь это отразится на цене товара и его продаваемости. Власти повели жёсткий разговор. По крайней мере, в марте 2003 все палатки в панике распродавали остатки, новых завозов не делали и торговались вяло, уступая до трети цены.

Одновременно коммерческая фирма начала постройку торгового центра тут же в двух шагах от железнодорожной станции. К старому кинотеатру пристроили два крыла высотой четыре этажа, которые планировали разбить на павильоны. Загонят туда кого-нибудь или сдадут под офисы, гадали простые граждане. Но было ясно, что там уже наценка будет немалой.

Что же в итоге. 2003. Август. Путин. Громов. Иванов. Петров. Сидоров. Торговля идёт, цены держат и не уступают, видно уверены в завтрашнем дне. Как на продовольственном, так и на вещевом. Грязь, криминал, с электрички или автобуса идти противно. Стройке тоже конца не видно. И скорее всего чистотой привокзальная площадь будет радовать горожан лишь один раз в месяц. В санитарный день.

И тут 2004 год. В один день все срыли бульдозерами. Привокзальная площадь — чистое асфальтное поле. Ну не совсем чистое — заставлено таксистами. И воды по колено. Потом обнесли площадь забором. И теперь люди, спешащие с электрички вынуждены были давать крюк метров семьсот. Недовольны были даже таксисты. Забор сам по себе превратился в доску объявлений, а потом и в рекламоноситель. Потом за забором зашевелилась строительная техника и началось возведение ни много ни мало как супермаркета. В процессе ненавязчиво снесли автовокзал, которому было всего-то 15 лет, и простоять он мог еще столько же, а то и больше.

К этому времени на соседней железнодорожной станции ожил старый рынок. Да еще как ожил. Будучи не в силах конкурировать со своим павшим собратом по занимаемой площади, он тем не менее вместил всех, кто на нем стоял. Абсолютно немыслимое дело.

Этим летом деятельность администрации райцентра по благоустройству города не сравнима ни с чем, что было ранее. Все тротуары замостили плиткой, починили уличные фонари и добавили художественную иллюминацию, занялись детскими площадками, по центру города расположились «лежачие полицейские», в центре целых шесть. Хотя где-то они даже не были нужны — и так скорость не разовьёшь. Дороги отличались как в свое время между СССР и Прибалтикой. Порадовали самую старую сельскую школу. С довоенных пор ее только штукатурили. С перестройки строили новое здание. И вот: классы, бассейн и даже комната отдыха для преподавателей с тренажёрами.

В 2005 супермаркет сдали официально, невдалеке поставили памятник отцу города, положили еще пару лежачих полицейских, потом убрали. Теперь вид на город с железнодорожного моста был закрыт серым новеньким зданием. Этакий хай-тек-пак-гауз. Приехавшему сюда впервые ничто не открывалось и не улыбалось…

…в 2006 супермаркет сдали фактически, разгребли площадь от строительного мусора. А в 2008… Но мне кажется, автор взял на себя слишком много и решил перепрыгнуть через десять лет от описываемых событий.

Итак, если бы Яна с Васильевичем вышли на этой станции, они не заметили бы никакой суеты: два каменных павильона, ветер, гоняющий пустые пакеты и тишина. Санитарный день.

Но они не вышли.

Они ехали в Москву.

6. Дилетанты

(вспоминают «Жигули»)

Яна с Сергеем шли по улице. Дела не было. Идей не было. Да даже если бы и были идеи, денег для их воплощения опять-таки не было. То есть лишних, а у Сергея и не лишних тоже. Та сумма, которую выдала Яна, — огромная по его представлениям — была моментально растрачена непонятно на что. В возможность повторения легкого барыша взрослый человек не верил. Он то уже серьезно раздумывал в какой бы приткнуться автосервис. Не иначе как этими размышлениями он накликал лихача, который забыл, что внутренний двор — это на автобан. На повороте вылетела машина, одним колесом пробежала по бордюру, развернулась через сплошную полосу и умчалась.

— Вот козел. — Совершенно без эмоций произнес Сергей. И так же, не меняя интонации. — Ну откуда такие берутся

— Ты еще не видел, как Синицына машину водит.

— Что, столбы сшибает?

— Нет, наоборот. Красиво и с понтом. Лихачка. Не то, что я.

— А у тебя машина есть… — без интереса произнес потенциальный автослесарь.

— Есть. Но ты меня когда-нибудь на ней видел?

— А у меня, что на это время было?

— Нет. И не увидишь. Сгниет — выброшу. А почему… Я ничего запомнить не могу. А правила вообще бесят. Считаю до пяти, закрываю глаза и поворачиваю. Поэтому мне руль дают только в чистом поле. Зато не озабочена сменой модели. Покупкой чего-то модного. Есть «пятерка» — до дачи доеду

— Знаю такую машину. Не полихачишь. — Сергей медленно начал воскресать, попав на знакомую тему. — Жигули-пятерка больше ста никогда ездить не умели. Даже с горки. Хоть с Арарата этот металлолом спусти — все одно не разгонится. Там стоят хитрые потайные тормоза, найти которые не смог пока ни один механик.

Переулки уже бодрей сменяли друг друга. «Малый», «Нижний», «Средний», «Ложечный», «Холщовый». Из среднего вынырнул колоритный гость с юга. Черный. Небритый. Для полноты картины не хватало только каракулевой шапки. Грузин обратился сразу к обоим:

— Дарагой! Красавица! Где здэсь Малой ржэвской пэрэулак. Три дня как аткинулся. Хачу дамой. Тбилиси хачу. Пасольство не найду. Азрбджан нашол. Армэния нашол. Грузия нэт. Нэ чэчэнец, нэ тэррорист. Где Малой ржэвской?

— Второй поворот направо, — не думая бросила Яна. Как тот побежал!

— Ты уверена? — спросил Сергей. Яна пожала плечами:

— Да ну его к черту. Связываться еще.

— А вот у нас был монтажник. Дядя Петя. Уголовник. Поехали мы с ним на монтаж. И заказчик тут же. Дурак дураком. Вывеску так задвинули, что мне дыру под болт в самый угол дома сверлить надо было. Дядя Петя ему: не… на нары, давай выше и левее. Нет — так! Ну ладно. Сверлим. Семь болтов нормально. Последний. Мой. А дом старый, предупреждаю. Только сверху подштукатурили. Я лишь на дрель надавил, а она как в масло. Я крикнул. Весь угол со второго по пятый полетел.… Понимаете, что именно я крикнул, да? Был дом — прямоугольник, стал многогранник. Аж загнутые пальцы разогнулись. Грозный в новостях видели? Ну, вот то же самое. Трещины по всему фасаду.

— Где нам поворачивать?

— Да прямо.

— И это значит пешком близко.

— А чего тут идти-то… И тут он выдал гениальную фразу — а семь болтов уже на месте! — говорит: «Ладно, вешайте, как хотите». Дядя Петя посмотрел. Почесал волосатую наколку. У него три ходки. Слез со стремянки. До Оксфорда ему не добраться. Почесал лысую наколку. Дури полно. Это не кто-нибудь, а дядя Петя. И — загнул пальцы в обратную сторону, после чего…

— Только там эту историю не рассказывайте. Больше слушать, меньше болтать. Идем на день рождения компании. Вроде бы как будут гулять нужные люди, с рекламой связанные. Хотя тоже непонятно. Креативщиков полно. Все рвутся на ТВ снимать. А вот с наружкой пока проще. А может и нет. Сама не знаю. — Сергей не видел Яну такой озабоченной. Она его гипнотизировала волнением как удав жертву. — Не все же по Подмосковью мотаться. Это был единственный олух и нам пред ним еще придется отчитываться, если конечно гром не грянет. Ну да ничего. Как-нибудь выкрутимся. Неважно что. Лишь бы завязаться да начать. Да. Какая-нибудь обычная листовка. С одной стороны, текст. Ля-ля-ля, ква-ква-ква, гав-гав-гав, и-го-го, кукареку. Скидка 100%. Надо только встретить нужного человека. И сейчас для этого есть шансы.

— А почему в «Жигулях» — ведь пивная пивной.

— А что тебе надо. Там не только лавки — за стойкой еще зал с кожаными креслами. Не нравится? Ну иди в Колонный зал. Там нынче дворяне собираются. Прикупишь фрак. Как раз под пуховиком видно не будет. Только шуруповерт не забудь.

Для неподготовленного человека чужое гулянье — это злые щели. И неважно колонный зал это или легендарная московская пивная. В том году это уже было неважно. А для Сергея собравшиеся люди просто были бастардами, не выдержавшими искушение деньгами.

Бар «Жигули» соответствовал аттестации Яны. В витрине открывался вид на лавки, в глубине за стойкой оказался зал с кожаной мебелью.

Сергей оказался за одним столом с какой-то компанией, которая то расширялась, то сужалась, его даже привлекали к разговору, знакомились, он иногда отпускал производственные шутки, которые воспринимались как пародия на совок, хотя пародией не были. Выяснилось, что ничего многоумного и профессионально специфического собеседники не говорили. Термины заменяли какие-то фамилии и названия фирм, которых Сергей, разумеется, не знал. Но поскольку имен было больше, чем названий, можно было догадаться, что у нас работают не с фирмами, а с людьми — такова уж специфика российского бизнеса. Имя, кем-то произнесенное тут же подхватывалась, одобрительно или неуважительно, растаскивалось, почти что уничтожалось. По крайней мере, более не упоминалось. Наверное, так действуют санитары природы. В какой-то момент Сергею захотелось выйти на улицу — поплыла голова. Но он усидел. За столом кроме него остались некая девица и еще двое ребят, увлеченно что-то обсуждавших. Сергей решает поддержать беседу. Вспоминает про дядю Петю. Но удерживается. Тяжело, жирно и долго шутит, пока некая девица грубо не произносит:

— И что, это смешно? — скривилась.

— Конечно, смешнее было бы дать что-то модное, одобренное, узаконенное. — Ошалевший Сергей обижается. Машинально свернул голову бутылке, выплеснул не глядя сок из стакана, наполнил его до краев и выпил. — Высунутые языки Дали и тому подобное. — Трупоедка с удовольствием чмокнула. — И хер куда-нибудь добавить. Был у нас творец. Дело было в общаге. Поссорился с камендой, она его выставила. Так перед уходом он… А там система коридорная, электрические плиты стоят в отдельной комнате в каждом крыле… Он перед уходом пошел на дорожку не на унитаз, а на противень. Включил духовку, присел на дорожку, одел рюкзак и ушел. А через час понеслось… Духовка разогревалась долго. Но часа хватило… Запах — сдохнуть. Все ищут понять, не могут. Кстати, каменда и нашла. Аж руками всплеснула, типа, творческие люди, мать их, взяли — и насрали! — Девица снова хихикнула. Сергей не заметил и продолжал. Девица хохотала уже над ним. До смехового спазма. Она так билась, что совпала с ритмом звучащей в кабаке музыки. Ну и разумеется, когда частота совпала, произошел резонанс, ее вышвырнуло из кожаного кресла и она пошла бродить, рассказывая про чудного мужика (она употребляла другое слово, короткое и глухое) и показывая на него пальцем. Она нашла свою тему для разговора — ей было хорошо. Кто-то тут же придумал, в какой ролик его можно было бы засунуть и какой товар рекламировать, и какому врагу эту идею продать.

Очаг жизни, в котором оказалась Яна, был поспокойнее. Наша героиня помнила пару фамилий и названий фирм, могла их подхватить и сошла за свою. В данный момент она пыталась добиться чего-нибудь практически ценного от очередного собеседника:

— Может взять какую-нибудь оригинальную концепцию, реализовать, потом продать. Ведь такое бывало. Почему не повторить. — ответом были заумные рассуждения. Дельный совет один:

— Лучше что-нибудь содрать. Проверенное. А то придумаешь, а у тебя своруют.

— А как доказать, что идею украли.

— Да, никак. А еще лучше получить какой-нибудь социальный заказ. Или антирекламу. Этакое мнимое убыточное покаяние.

— Мнимое?

— Ну да. Убыточное покаяние не бывает убыточным. А насчет социальной рекламы — это вообще тема, которую еще копать и копать. На Западе на этом такие деньги делают. А у нас пока никак. Лучше тебе поговорить с маркетологами.

Моя героиня подумала и сказала… Нет. Сначала, она зачем-то обернулась к автору этого романа и посмотрела в упор. Все окружающее: люди, бар, выпивка — ушли в темноту и шум. Мы остались один на один.

— Не так пересказываешь! Ничего я не думала. Я цеплялась за последнее слово…

Ну хорошо… И тут моя героиня, сказала не думая:

— Ничего я не говорила.

Так. Расскажем по-другому. Все окружающее: люди, бар, выпивка — все вернулось. И тут Яна услышала историю про Сергея. Ясно было, что пора его найти и увести. Нашла она его быстро. Он, собственно, так и не двинулся с места. Обрадовался ей как родной. Хотя собственно, почему как. Здесь это был самый родной человек:

— Нет, ты поняла, Яна, она думает, что она Летиция Каста.

— Ну вообще-то параметры те же. А у тебя, Сергей жена и дети.

— Яночка, я же не о том. Слушай, а почему я твоего мужа еще не видел.

— О-о-о! Сергей Васильевич, пора по домам.

— Так! И ты туда же! Делишь людей на два сорта? Вот так всегда…

— Ты с утра и на третий не потянешь.

Большего описывать не будем. Зачем сплетничать про хорошего человека, попавшего в глупую ситуацию и оставшегося самим собой. А в ничегонеделании он был дилетантом.

7. Малый крах

(со слов мужа Яны)

Читатель! Сергею уже за сороковник, как было сказано, он женат и у него двое детей. Так вот на следующее утро семья с интересом наблюдала своего главу. Дочь была в восторге, сын недоволен, жена промолчала. Хотя по ее восточным понятиям все это было нездорово. Может и не совсем восточным, но с воспоминанием об исламе. В молодости красивая была татарочка. А религии тогда не было. Да и Сергей был неплох. Лучше чем сейчас. Он мыкнулся по квартире туда-сюда:

— Ох… уж… мне этот… хреатив…

Сходил в душ, выбрился. Вышел на кухню. Стало стыдно. И вдруг выдал что-то осмысленное:

— Да хватит уже молчать, — и сам замолчал. Так, наверное, рождался разум на земле.

Позвонила Яна, ни словом не обмолвилась про вчерашний день и начала звать на деловой разговор. Она опять кого-то отрыла. Какое-то очередное завиральное дело. Только путь до производственной стадии был гораздо длиннее, чем в Подмосковье. Сначала требовалось действительно что-то придумать и убедить жадного человека, что надо дать денег. В принципе, чего сложного для человека с десятью классами и некоторой фантазией. Оказалось непросто. Васильич мыслил исключительно готовыми образами из советской классики. К этой «классике» относились «Мастер и Маргарита», Ильф и Петров, «Повесть о Ходже Насреддине» и техническая документация, которую он также считал одним из наших культурных достижений 20 века. Определить предпочтения Яны я пока затрудняюсь — молодая еще для того, чтобы иметь устойчивые вкусы.

Проблема состояла в том, что жадный человек, которого нашла Яна, открывал магазин интим-товаров.

— Слушай, мы в тупике. В рекламе ведь все просто и тупо. Двигаешь гвозди или макароны — двигай удобство и секс. А если двигаешь секс, на чем играть. Что бы такое?

— Ромашки! — выдал Сергей. Душ и бритье не очень помогли. Вторая чашка чая действовала как пиво. — Тьфу ты, опять порнография. Цветы, гвозди — все на испорченную извилину рассчитано.

— Ничего, что я в брюках, Сергей. Сергей! Эй, отзовись!

— Да ну! О, господи! Ну и дурь в голову лезет. Совсем рехнулся.

— Расскажи.

— Яна, я взрослый мужик, а тебе лет как моему старшему!

— Ну, расскажи! — это уже было похоже на каприз. И вообще было неожиданно. Ответ последовал соответствующий:

— Высеку! Поговорил уже вечерком. Не дай бог тебе понравится…

Синицына сидела рядом, крутила головой и понимала, что она пропустила какое-то жутко важное мероприятие. Чтобы ей не было скучно, Яна по привычке сделала замечание:

— Синицына, не носи черное белье под белой блузкой. Продавать себя надо тоньше. — Да, Сергей Васильевич, рано я обрадовалась, что нам с тобой слоганы не придумывать — не позориться на всю страну.

Ничего они не высидели. По палатке расклеили ромашки. Аппликация получилась нарядной и зимой просто-напросто радовала глаз. Жадный человек сначала вроде согласился, потом ему резко разонравилось. Заплатил меньше, чем было оговорено. Следующий заказ был не лучше. Так продолжалось еще пару месяцев, после чего Сергей таки присмотрел себе автосервис. Привычка не позволяла заглядываться на журавлей в небе.

Разошлись пути Сергея с Яной и хотя им предстояло встретиться, но до этого пройдет еще три года. А пока деятельность Яны стала зависеть от ее личной энергии и общего положения на рынке. Личная энергия била ключом и уже в 1999 г. она неплохо устроилась, а в 2000 начала собственное дело. Жизнью Сергея стала жизнь его места работы. В автосервисе он продержался недолго. Им заведовал какой-то родственник Ваграма, если не по крови, то по духу. После этого на два года пристанищем Сергея стала типография. Но что-то будет незримо объединять наших героев. Для них перестанет существовать пурпурный цвет — появится «маджента», а вместо «голубой» они, не задумываясь, произнесут «циан».

Можно конечно перейти сразу к их следующей встрече, произошедшей осенью 2002 года. Но выбросить из повествования три года живой истории было бы свинством. За эти годы произошло гораздо больше интересного, чем начальные попытки и похмельные утра. И августовский кризис — не самое интересное. Хотя это был тот гром, который избавил Яну от возможных претензий ее первого подмосковного клиента. Но все равно интересного мало. Поэтому кризис мы минуем и закончим эту главу в июле 1998 года…

Автосервис находился не так далеко от дома, но пешком все-таки далековато. Сергей дождался автобуса, вошел и шумно опустился на сиденье. Впереди девичья головка с зачесанными волосами недовольно обернулась, наклонилась ниже к сидевшему рядом своему молодому человеку. И продолжила требовательно шептать:

— Ну да… Но он же мой сосед. Живет надо мной. Значит — сосед. Кстати вам придется встретиться.

— ?

— … ну, поговорить. Он, конечно, не такой. Разбираться не станет. И вообще от меня тут ничего не зависит.

— Не понял. — Парень действительно не понимал.

— Нечего смотреть! На меня все смотрят. — Последовала пауза и новая гениальная мысль, судя по всему, далеко не первая. — А тебя когда-нибудь били?

— Ну, да. — А что тут еще ответишь. Девчонка с удовольствием представила и ей стало не по себе:

— Бедненький…

Сергей посмотрел и выругался. Вот ведь у людей проблемы. То, что они были молоды, он не учел — не до того. Он даже не признал со спины собственного сына, чему тот, пожалуй, был только рад. Ведь родитель был уверен, что он уже в Ульяновске и поступает в училище. Но возлюбленное чадо не совсем точно указало даты своих экзаменов.

Ему надо было решить свои личные дела. Девушка у него была суперсерьезная. Она постоянно пребывала в осознании своей важности и значимости доверенного ей дела, даже когда дел никаких не было. Но придраться не к чему — ответственная. Доверишь любую работу по дому — выполнит. Хотя как представишь, с каким видом это будет делаться — лучше самому или другому поручить. Витя пообщался с ней еще полчаса и спокойно поехал учиться. Здесь его ничто не держало.

В тот же день муж подарил Яне кольцо с камнем авантюрин.

8. Ноябрь-июль

(сводка погоды)

На первой неделе октября случились заморозки. По ночам практически каждый день температура опускалась ниже ноля. Правда потом температура переползла в положительную часть градусника. Ноябрь выдался мокрым и теплым. Минус три градуса — предел мечтаний. В середине декабря и под Новый год тоже случились вполне мерзкие потепления.

Сигареты были дороги и многие переключились на продукцию отечественного производителя.

В начале ноября в Петербурге произошло громкое политическое убийство.

Зато впереди лежало феноменально жаркое лето, искупившее осенние и зимние огрехи природы, в том человеческой. С лихвой. Даже с перебором. По крайней мере, в июле 1999 года вообще нечем было дышать.

Глава вторая. Яна. Сотворение вселенной. 1999—2001

Действующие лица:

Яна, главная героиня, в сомнениях и без

Синицына, как всегда, но с новой машиной

Дизайнер, просто молодец, человек цвета,

Генеральный, лицо отрицательное,

Заказчик-линкор, лицо отрицательное,

Заказчик-кабан, лицо отрицательное,

Совесть, лицо положительное,

Оператор принтера, сонный,

Бригадир монтажников, наблюдательный,

Мальчик Дима, 25 лет,

Представитель Интернет-провайдера, звездный воин.

«Мир», космическая станция, на спуске,

Наталья Владимировна, нужная тетка с говорящей фамилией,

Замавтора, лицо фантастическое.

Бархотка и Пуховка, две кошки

Словарь умных, специальных и просто незнакомых слов:

Головомойка — водная процедура. Значит — полезная.

Баннерная ткань — ткань-тканью, только не из натуральных волокон, а из поливинилхлорида. Славься химия полимеров! Придумана в Германии в 30-х годах для дорожных работ. Ею накрывали асфальт, чтобы он лучше застывал и потом не деформировался. Нам в России этого не понять.

Самоклеящаяся пленка — снова здравствуй химия полимеров! Тонкий эластичный ПВХ-материал с клеевым слоем и бумажной подложкой.

Анапа — город. Не путать с вином. Оно где-то в это время наконец-то ушло с прилавков.

Интернет — информация, которая хранится не у тебя на компьютере, а где-то, но ты ее можешь получить. Информации может быть разной: письма, тексты, картинки. Мечта подростка и офисного бездельника.

Офсет — аналоговый способ печати. Самый древний. Грубо: изготавливается форма с изображением. Наносится краска, делается оттиск на бумаге. Так работает художник — вырезает гравюру и с нее уже изготавливаются отпечатки.

Цифровая печать — современный способ. Грубо: изображение наносится на бумагу без изготовления вещественной формы. Так рисует и пишет обычный человек — сразу ручкой на бумаге.

1. Морской бой

(вспоминает Синицына)

Яна ползала с рулеткой в руках по потолку супермаркета. При ее комплекции работать мухой было не вполне удобно, но бизнес есть бизнес. Ни один размер не совпадал с технической документацией. Вроде бы «сталинка», а такое ощущение, что молдаване строили. Хотя зачем ей были нужны эти размеры, понять сложно.

Дело было в самом заказчике. Зачем ему понадобился супермаркет в пределах Садового кольца, если проще отгрохать (сиречь выстроить) мегамолл в каком-нибудь спальном районе. Так нет же — понадобилось. Значит, чудной и с капризами. Для работы с ним Яну и оторвали от основных обязанностей.

К этому времени она занималась направлением широкоформатной печати в крупной рекламно-производственной компании. Собственно, только такие и выжили после кризиса 1998 года, когда цены взлетели, объемы заказов сократились и сахар стал солонее. В регионах даже горьким. Но в столице существовало десятка полтора-два фирм, начавших свою деятельность на заре новейшего времени, в начале 90-х годов. Теперь их мало что могло свергнуть с пьедестала, но заметим в скобках, все же могло.

Про то как зарождались мастодонты, надо писать отдельный роман, но не сейчас. Сегодня из их истории может получиться лишь очередная полубандитская байка. Должен пройти еще какой-то гарантийный срок, после которого уже можно точно определить, кто несет ответственность за неполадки, производитель или пользователь. И кто из них кто. Это будет забавный роман. Судите сами. Людям нужен был якорь, и они хватались за все, за что ни попадя. Хорошо, когда участвовал иностранный капитал. А если нет. Тогда старый проверенный якорь советских времен — госзаказ. Таблички на домах с названием улиц или часы на фонарных столбах. Вроде мелочь, но зато гарантированный заработок. Ведь сколько улиц! И сколько столбов! И не требует исключительных навыков — достаточно наличия нескольких пар рук, желательно некривых. Вот каким образом заказы были получены — это вопрос… Была и другая деятельность. Люди занимались собственными разработками или обслуживали современное по тем временам оборудование, те же графопостроители.

Вскоре в производстве наружной рекламы нашли себе место многие неплохие инженеры, стеклодувы, техники, электронщики и другие специалисты. Хотя нет, это неверно. Не многие, а лишь единицы. Если бы моему второму герою — Сергею — повезло больше, он бы тоже мог оказаться в этой среде вовремя. Пока еще не перевалило за сорок, пока были силы воспринимать перемены. Но этого не произошло. А поменять ход истории автор не в силах, даже если извернется на пупе

Пока изворачивалась только Яна. Наконец, она свернула рулетку. Еще два дня понадобилось просидеть с дизайнером, пока в открытом окне графического редактора не возникло хоть что-то стоящее того, чтобы его продать. Макет интерьера супермаркета, стены, пол и потолок которого были расчерчены как поле для игры в морской бой. Заказчику всю гениальность своей деятельности Яна объясняла недолго:

— Пройдет полгода и по вашему магазину никто не пройдет. Хорошо, не по магазину, по супермаркету. Почему?! Объясняю. Между прочим то, что вам должна была объяснить ваша коммерческая служба или не знаю кто… — главное четко указать виноватого во всех грехах. — у вас там наверное человека четыре сидит, толку нет.

Заказчик со скрипом повернул башню и Яна поняла, что четырехпалубный ранен. Она решила бить «Д-5»:

— вы сейчас стеллажи расставите и места под рекламоносители совсем не останется. На потолке у вас ничего не повесишь Это можно сделать разве что в гипермаркете. Гипер — не супер. Что такое гипермаркет понятно? Ну в «Ашане» были — ну вот. Напольных конструкций тоже ограниченное количество. Прикассовая зона небольшая — всего-то три кассы. Стены тоже неудачные. Вы же не собираетесь жить с продажи товаров. Значит рекламы побольше. А больше-то может и нельзя. С нашей системой распределения все будет просто определить, — и она втиснула ему в руки грандиозный план.

Что все! как определить!? Неясно? А линкору и подавно. Такая задача для него — попадание ниже ватерлинии. Яна продолжала:

— А желающих будет много. Сейчас еще время пройдет и народ переполошится. Всегда будет масса товаров, производители которых не смогут себе позволить рекламу по ТВ и на щитах. А если и позволят разок-другой, толку от этого не будет. Чтобы конкурировать с транснациональными монстрами, нужно купить столько же эфирного времени, сколько и у них. Дорого это. Значит, будут рекламировать себя по точкам продаж. Так что не разоритесь. Не понятно? Ну, давайте нам, положитесь, мы всем займемся, вам даже волноваться не придется. О комиссии договоримся.

Яна забрала свое детище обратно. Четырехпалубный был убит. Вскоре он все равно разорился — действительно возомнил, что можно прожить, не продавая товары. Толку в Яниной схеме особенно не было. Она и сама понимала, что это называется «пустить пыль в глаза». Дико злилась на начальство, которое решило отвлечь ее от любимой работы и бросить на якобы перспективное направление. А ведь поиск и обработка людей, которым срочно надо было напечатать что-нибудь шире полутора метров действительно стали ее любимым делом. База постоянных заказчиков была солидной. В хороший загруженный месяц ее законной прибылью гарантированно становились две тысячи условных единиц.

Видимо, начальство решило, что когда столько заказов зависит от одного человека это опасно. Потому и отрядили в супермаркет. Бросив между делом: «Базу-то сдай». Но не тут-то было. Яна под каким-то предлогом не согласилась. А свою удачную деятельность сделала более незаметной для завистливых глаз. Часть заказов она печатала не в своей конторе, а переразмещала в более мелкие фирмы. Разумеется, в полной тайне. Таким образом, работодатель сам подписал себе смертный приговор. Яна выиграла и этот морской бой. Поймать за руку однопалубный в принципе невозможно.

2. Клиент всегда прав

(вспоминает бригадир монтажников)

— А вот здесь какой-нибудь кабан-бан-бан-бан-бан. А рядом — жбан-бан-бан-бан-бан. А чуть подальше — тюрбан-бан-бан-бан-бан.

Эмоциональный заказчик — владелец универсального магазинчика — наконец замолчал. Свое видение он излагал часа два. Дизайнер смотрел на него треугольными глазами. Описание явно не пошло ему на пользу.

— Кабан?! — переспросил он, даже не думая издеваться. — Тюрбан??!! Жбан???!!! Больше ничего? Но это же бан-бан-баннер, а не Третьяковская галерея.

Но клиент всегда прав. Дизайнер все разместил. Получилось пестренько и без вкуса. Клиент забраковал, пожаловался генеральному. Тот задал один вопрос:

— Это что?!

— Я так вижу, — гордо ответил дизайнер, сознавая все величие творческого человека и его свободу от мирской суеты. Потом перестал дурачиться. — А если серьезно по-другому не получится… хотите посмотреть, что он принес.

— Бросай все. Печатай что есть, время горит.

— Так Яна же выбила денег на новый дизайн. Приходится мучаться. Так он и по цветам все равно не лез. Нельзя его исходник на печать посылать. Этот файл не для широкоформатки создавали, а для интернета. И по разрешению, и по цветам. Параметры заливки от балды проставлены. — Он сказал бы и жестче, если бы не присутствие клиента. Нам ведь не только брандмауэр на стену нужен, но и плакаты, и приглашения, и визитки — все с одного файла.

— Все равно посылай на печать. — Шеф был неумолим. Стоящий рядом клиент радовался тому, что его интересы превыше всего. Мол, генеральный генеральному брат. Но следующая фраза нового родственника его покоробила. — посылай на печать. Мы не несем ответственности за некачественные исходники. Это пописано в договоре. А доработка производится лишь после стопроцентной оплаты. Которой, насколько мне известно, не было. А Яне по шапке надо дать. Куда-то все беспроблемные заказчики подевались. Ведь были же грамотные люди, которые приносили готовые файлы. С понимающим заказчиком работать, конечно, приятнее…

Все это произносилось в присутствии клиента, с которым, судя по контексту, работать было неприятно. Да, видимо, генеральный не всегда брат генеральному, а иногда очень даже и волк. Время поджимало. Заказчик ушел. Но через час вернулся и заплатил вперед.

Это был день 21 июня. Его магазин открывался 23-его. Значит, 22-ого должны были висеть все перетяжки и плакаты по району, раздаваться листовки у метро и т. п. Выполнить такой объем работ за ночь никто не решился… пришлось вернуться.

А хозяин Яниной конторы устроил чудную головомойку моей героине. Водная процедура продолжалась с час, пока не раздался звонок.

— Да! Она здесь… Это тебя.

— Да? Я так и думала. — она прикрыла трубку ладонью. — кабан одумался. — и продолжила. Приезжайте, смотрите новый макет, подписывайте и мы все сделаем. Без подписи никак. Сейчас я все подготовлю. — Яна положила трубку и не прощаясь вышла из кабинета. Вернулась туда вечером с заявлением об увольнении. Оно было подписано холодным росчерком.

Так Яна ушла. За ней потянулась и Синицына. Ей тут вообще не очень нравилось: вроде бы всей работы — языком болтать, но болтать то надо было много…

Заказ жил своей жизнью. Были намотаны десятки метров тюрбанов. В 8 утра пришли монтажники. Сдавая им на руки тираж, печатники пожелали удачного монтажа. Один рулон уронили и он раскатился по полу…

— Слушайте, орлы! — обратился бригадир к печатникам. — А вы ничего не перепутали. Это точно тот заказ?

— Сомнений быть не может. — Заверил оператор принтера. — я на него всю ночь смотрел, пока цвета ловил. И еще во сне видеть буду. По памяти нарисую с закрытыми глазами.

— Ну ладно. Тот так тот. Нам-то что. Только они как-то рано рекламную кампанию запустили…

— Почему?

— Сейчас июнь, а у них открытие в мае…

— Да ты что!

— Я тебе говорю, сам посмотри. Куда ж ты глазел целую ночь, на параметры заливки?

Заботливо упакованный рулон заново разодрали. И точно: «Открытие 23 мая!» И так весь заказ. Вот это косяк!

Яну подняли с постели. Она открестилась: я уволена. Но вскоре приехала, злая и голодная. Если быть точным, то наоборот. Голодная и злая. Теоретически можно было не волноваться. Косяк был на макете изначально. Макет был подписан заказчиком. Все в норме. Любые претензии необоснованны. Да, человеческий фактор. Все смотрели на дату «23», а не на месяц, который был набран более мелким шрифтом. Казалось бы, можно спутать «июнь» и «июль», но «июнь» и «май» — невозможно. Можно!

Со своей совестью можно было бы обойтись как с жадным заказчиком. Хотя внешне они были совсем не похожи. Непосредственная, живая, спортсменка, просто интересная, совесть могла бы стать педагогической любовью любого учителя.

И при этом с совестью можно было бы обойтись как с жадным заказчиком. Теоретически. Но на практике у Яны не очень получилось. Совесть — это был как аз тот клиент, который всегда прав. Можно наказать начальство, можно и нужно плевать на дураков. Но не сделать свою работу было немыслимо. Не факт, что это была осознанная позиция. Может, просто буйный темперамент не позволял. Последнее вернее всего. Неиссякаемый запас энергии облегчал Яне любую работу…

…и приехав, он мигом навела порядок. Монтажники умчались вешать то, что есть. Принтер перенастроили с баннерной ткани на самоклеящуюся пленку и на всю ширину скомпоновали одно слово: «июня», «июня», «июня», «июня»… Потом нарезали и послали курьера вдогонку бригаде. Полотна уже были смонтированы на конструкциях. Клеили на весу.

Лишние операции затягивали время, но так или иначе к вечеру работа была выполнена. Хоть и с опозданием, но выполнена. Хоть и с повышением расходов, но выполнена. Совесть была чиста. Можно было принять ванну и рухнуть в постель, чтобы восполнить утренний недостаток сна.

3. Культ принтера

(современный экономичный ритуал)

В это время на рынок хлынул первый поток оборудования из Юго-Восточной Азии. Дешевого и неважного. У тех, кто его приобретал, коренным образом менялось сознание. Они переходили в другую веру. И это было не конфуцианство, а новое, еще примитивное, неоязыческое верование. И они ему отдались — новые кочевники малых, средних и больших городов, а также мегаполисов; новые кочевники, которые решили стать оседлыми.

О примитивности верования свидетельствовало то, что оно было тесно связано с трудовой деятельностью. Основано оно было на том, что дешевка в принципе работать не может. И денег на ней не заработаешь. Но надежда теплилась. Соответственно требовалось предпринять магические действия. Вызов жреца из сервисного центра, как правило, не помогал. Приходилось самостоятельно договариваться с бесами.

Так вот чтобы завести принтер, сначала коллектив компании — все вместе — исполняли ритуальный танец с бубном. Потом совокуплялись. Потом кропили святой водой, а если не помогало — приносили в жертву оператора. Кстати, с тех пор у нас нехватка специалистов. Из его черепа делали чашу, обивали серебром и золотом, инкрустировали изумрудами. Чашу наполняли вонючими чернилами — подделка под Китай — и выпивали круговую братину за неудачно прожитую жизнь. Справедливости ради стоит заметить, что со временем чернила стали лучше.

4. Парилка

(со слов Юры)

Яна сто лет не была в сауне. И зачастила. А также Юлька Синицына и ее Юра. Дело в том, что сауна находилась этажом ниже. Но обо всем по порядку… Недовольная работой «на дядю», Яна развела бурную деятельность. Нашла то самое помещение с сауной и рядом других организаций, столь же мало совместимых с печатным производством. Но кого этого волнует. Параллельно приглядела принтер. Как всегда, у знакомых, с которыми общалась, когда размещала заказы на стороне. Эти знакомы начинали бодро, вроде бы объемы печати росли и одна машина не справлялась. Но когда появилась вторая, выяснили, что загрузить ее даже наполовину ну никак не удается. Потом вообще заинтересовались другими производственными направлениями и когда Яна изъявила желание умыкнуть принтер, ей были рады. Самое забавное, что моя героиня пришла за «старушкой». А ей отдали новый, к которому еще не успели толком привыкнуть.

Вы кое-что пропустили… вы не представили себе трехметровый принтер. Это непросто. Обычный офисный аппарат печатает бумагу форматом А4, шириной 21 см. но даже если мысленно поставить в ряд 15 таких принтеров вы не получите представления. Проще представить два письменных стола, стоящих впритык друг к другу — это будет ближе к истине…

Бизнес пошел. С Яной не побоялись остаться более половины «ее» клиентов по старой фирме. В основном это были региональные заказчики, которые все равно не слишком хорошо представляли, что происходит в Москве и верили человеку, а не названию фирмы. Другая часть оставшихся, наоборот, была грамотной и понимала, что качество печати на одной израильской машине мало чем отличается от качества на другой израильской машине. Но были и те, кто ушел. В основном те, кому надо было отчитываться, а в отчете приятнее смотрится название известной печатной компании.

Так вот сауна сначала всех радовала, потом перестала. Своей парилки хватало. Дело в том, что в комнате пять на восемь метров промышленной вентиляции предусмотрено не было. А чернила, которыми печатают изображения для улицы, замешаны на растворителе. И его пары отнюдь не розами пахнут. А по полезности прямо противоположны нарзану. Дышать же этим добром приходилось сутки напролет.

Штат в три человека, низкая арендная плата и обилие заказов для круглосуточной работы были залогом финансового успеха предприятия. Но были и свои минусы. Если один человек заболел, заменить его невозможно. Получалось как с известными рабочими: один копает ямы, второй закапывает. Тот который должен выполнять промежуточную операцию — сажать деревья, не вышел на работу. Поэтому Юра уже просто не выздоравливал и от паров растворителя позеленел. Брился и умывался он уже исключительно на работе. Более того, о такой простой вещи как спокойная личная жизнь в своей постели, они с Юлей грезили как о чуде небесном. Через два месяца принтер уже не останавливался больше, чем на три часа. Но к этому времени обращаться с ним научились уже и Яна и даже Юля. Единственное, что для девушек было сложным — установка трехметровых рулонов баннерной ПВХ-ткани…

Синицына капризничала:

— А! О! У! У меня компьютер медленно работает.

— Ну закрой ты все лишние приложения. — устало сказал Юра.

— Да я вообще ничего не делаю.

— Как так?!

— Сам посмотри! Видишь, как медленно рыбки плавают.

Синицына не то что поглупела — интеллект не был ее сильным местом, — но как-то замоталась и руки опустились. Судя по внешнему виду, одежде, косметике она откатилась немного назад, в поздний подростковый возраст. И вернулась обратно лишь к концу первого года их деятельности. Она тогда поняла, что у нее достаточно средств, чтобы, продав старую машину, купить новую. Этот неслабый шопинг вернул ее в жизнерадостное состояние. И даже Юра, который был категорически против бездумной на его взгляд траты денег, был обрадован. Пусть это отодвигает запланированную покупку квартиры, но зато добавляет лишнюю светлую полосу в радугу жизни.

Юра был светловолосым парнем среднего роста, с околотехническим образованием. В столе у него лежала недописанная диссертация. Их отношения с Синицыной начались в последнем классе одиннадцатилетней школы и продолжались восемь лет. Все сложилось неплохо. Почему они не поженились непонятно. Юлю все устраивало. Отец отдал ей старую машину. После смерти бабки осталась двухкомнатная квартира на Косыгина, где они в настоящий момент и жили. Штамп в паспорте ничего бы не добавил. Юра не настаивал.

В тот день, когда Юля приехала на обновке, она сияла. Правда Яна тут же отправила ее забрать диск с файлом, но какое значение имели подобные мелочи. Теперь она вернулась в свой возраст. Рыбки поплыли быстрее. Настроение — Анапа.

Юля вылетела, не закрыв дверь. Яна знала, что через минуту придут соседи и начнут жаловаться на запах. Хотя разница на самом деле была небольшой. Юра не пошел закрывать. Он, наулыбавшись Юле, был занят обучением свежепришедшего парня — их нового оператора. Яна встала и притворила дверь. Обернулась. Прищурилась от бившего в глаза солнечного света.

Перед ней лежала радость и боль последнего года. Комната пять на восемь метров. По длинной стороне три окна, вдоль короткий — тот самый труженик — трехметровый принтер. Напротив него, у стены, недобитые рулоны, выбросить которые мог бы только расточитель. По длинной стене без окон компьютерный стол и японский принтер для печати интерьерной графики.

Троица подошла к тому рубежу, когда работать своими руками расхотелось. В течение трех месяцев появился второй оператор, монтажники. Юру окрестили техническим директором, Яна стала генеральным. Синицына награждалась самым неподходящим титулом — исполнительный. Хотя наименования должностей все равно не соответствовали истинному положению вещей.

А соседи все-таки не выдержали — съехали. Может, разорились и ударились в бега. Может, разбогатели и сняли офис где-нибудь в центре. Кто теперь помнит, чем они занимались. Но зато Яна получила их комнату. Она была меньше и уютней. По крайней мере принтер — только офисный. Время сверхприбылей прошло. Рыбки плавали методично. Все это мало соответствовало тому, что Яна представляла себе когда-то в промороженном сарае — получилось гораздо лучше. Но о своих планах она не вспоминала. Зачем жить прошлым.

Яна закрыла дверь в кабинет и села за свой стол. Надо было завизировать кучу бумаг. Яна сотворила из кучи стопку правильной формы и сняла с нее верхний лист.

Зазвонил телефон. В следующие полчаса в нашей истории может произойти неправдоподобнейший сюжетный поворот. Причем, именно во время телефонного разговора.

— Алло? «Смайл-принт».

Ошиблись номером.

5. Молчание и безделье

(рассказала сама Яна)

Не успела Яна повесить трубку — звонок. Девушка резко протянула руку и столкнула со стола рабочие бумаги:

— Але, Смайл-Принт, здравствуйте. — Она прижала трубку плечом к уху, переломилась через стул и потянулась за очередной бумагой. Звонил постоянный клиент.

— Слушай, буклет нужен.

— Слушай, нет его.

— Как нет.

— Вышел.

— Куда вышел?

— Не волнуйтесь, далеко-о-о не уйдёт. — Она дотянулась до своих бумаг. — От нас не уйдет. — И почти начала диктовать расценки. Но сообразила. — Какой альбом. У нас же не полиграфия, а широкоформатка. Разницу в тираже понимаете? Штучные экземпляры к нам, а миллионные — к офсетникам…

Постоянный клиент не понял, что позвонил не туда. Но, будучи наделен здоровым чувством юмора, рассмеялся и чуть не попрощался навсегда. Язык Яны на секунду заплелся в узел и выдал:

— Альбом полиграфия, широкоформатка нет. Сделаем мы. — Неправильный порядок слов выключил клиента из сферы логики. На пять секунд. Но этого времени хватило, чтобы Яна вернула и лояльного заказчика и этот проклятый заказ. В принципе, разместить его у кого-то еще — дело плевое и обычное.

Придется этим заняться.

Тут ведь как. Яна. Допустим, ты посылаешь мужа на рынок за едой. Что ему мешает проехать лишних семьсот верст, раздобыть птичьего молока и принести тебе в горстях. С другой стороны, ты сама можешь сходить за тем, что тебе надо. Потом вернуться на рынок, который находится за семьсот верст и принести домой пару мешков картошки. Но конечно, чем ходить самой пусть лучше идет мужик. Это справедливо. А уж если посылать другого, то зачем ходить дважды, пусть сразу идет в оба конца. Даже если один из них на Аляске, а другой в Австралии.

Третий вариант: вам обоим остаться дома у телевизора, а по делам послать кого-то еще. И не важно, как и что он будет добывать. На то она и сфера услуг. За что заплачено, то не волнует. Вынь да полож.

У заказчика такая же логика. Зачем размещать заказы в двух разных местах. Надо их взвалить на кого-нибудь одного. Решение проблем одним махом. Принцип одного звонка. И пусть там дальше хоть сотня человек суетиться, это уже их проблемы. Теперь можешь спокойно сидеть перед телевизором (домашним кинотеатром, ноутбуком — нужное подчеркнуть).

В это время Яна всецело разделяла эту позицию, поддерживала ее словом и делом. Более того — порой: молчанием и бездельем.

Оставалось найти типографию, которая возьмется напечатать этот дурацкий альбом так, чтобы ей уложиться в явно заниженную смету.

Яна разбудила компьютер и стала ждать пока космические звуки модема затихнут, и она окажется в сети. Подключиться сразу не удалось. В связи с чем данный вид подключения был в очередной раз немилосердно проклят. Яна открыла два поисковых окна, набрала в одном «полиграфия альбом», в другом — «Анапа погода». Открылась только первая страничка. Больше никакие попытки не удавались. После нехитрых действий выяснилось, что закончились деньги — опять Синицына вечером сидела.

Из того минимума, что успел загрузиться, были ясны телефоны только двух типографий. Яна набрала первый. Занято. Набрала второй. Занято. Первый. Занято. Второй.

— Да?

— Добрый день, агентство «Йонас», — варьирование конспиративного названия стало привычкой. Нужен альбом на пружине. Бумага 300 грамм и калька. Подборка вперемешку. Оба — полноцвет, 4+0. Тираж? Сто. Понятно, что не ваш. Но в оперативке качество не то. Как вас зовут? Сергей Васильев? Меня — Яна Вильно. — назови она свою настоящую фамилию, разговор пошел бы иначе. Что? А кто этим занимается? Ладно. Не вы, а кто. Не знаете, тогда занимайтесь вы. Нужно всего-то. Но за сутки. Вы визитки печатаете? Ну значит 300 грамм потянете. А кальку вручную высушите. Я не пойму, вам что, клиенты не нужны. Что вы говорите? По сотне… Отлично. Повторите, плохо слышно. Да что у вас там за звуки? Ба, да это модем. У вас там деньги есть? Да бог с ним, с заказом! Посмотрите, какая погода в Анапе. Вам что жалко. Давайте тогда вернемся к заказу. — Пауза длилась минуты две. В трубке послышался шорох. — Да? Алло. Сколько? Спасибо, Сергей. Не Сергей, а кто… — Вместо Сергея подошел какой-то Данила. Он тоже не обрадовался. Заказ был непонятный. С лишними проблемами. И за дешево. Но разговор был коротким. Аргументация Яны осталась нам неизвестной.

Раздался еще один звонок.

Неприятный.

Налоговая.

Яна, как и все в малом и среднем бизнесе, работала в ноль. Буквально нечем было платить за аренду и выдавать заработную плату. Но в этом она исправно отчитывалась. И тут какая-то хамская рожа начала высказывать ей претензии, что чего-то там не хватает.

Звонивший думал, что Яна с этим еще не сталкивалась. Как бы не так. Она поворошила стопу бумаги и выудила нужную:

— Чего не хватает? Дискеты? Понятно. Спросите у Перцева. Да не у Герцена, а у Перцева. Что значит, кто это такой. Это ваш сотрудник, который принял все мои документы. Ни на кого я ничего не сваливаю. Мой курьер сдал все по описи. И по ней же все приняли, о чем имеется подпись и печать. Так что сообщите мне кто ваш руководитель, я хочу поинтересоваться, почему вы потеряли ценные документы. Кстати, как ваша фамилия?

Дальше все развивалось как в соревнованиях по горнолыжному спуску — то есть за доли секунды. Звонивший чудом узнал о том, что на земле существуют вежливость и раскаяние.

И Яна его пожалела. Не из особого человеколюбия, конечно. Такая глупость ей была не свойственна. Просто она думала о другом.

6. Реально-виртуально

(репортаж со станции «Мир»)

Конечно, забавно узнавать погоду в Анапе по телефону. Еще забавнее гонять исполнительного директора, то есть Синицыну, за файлами, которые постоянный клиент не может привезти сам. Но как-то это все не вязалось с современными технологиями. Массу времени и денег можно было сэкономить при помощи такой безделицы, как выделенная Интернет-линия.

Эх, Яна, тебе бы еще побольше хлопот, и ты бы поняла, как в начале 90-х инженеры бредили желанием работать на ЭВМ, освоить современный САПР, избавиться от ручного труда, сократить цикл производства. Это реально экономически выгодно. И виртуально тоже — только ты поговорил с заказчиком, только договорился о цене, тут же по сети получил файл с изображением, распечатал, отдал, получил кучу денег. А раз получил прибыль — ты молодец и имеешь право на бокал вина. Выгод масса. Яна уже не сомневалась. Начала листать газету бесплатных объявлений. На первый взгляд все радовало:

— А чего. Подключимся. Всего 150 баксов в месяц — и все в сети. Стоп. — Яна задумалась. Только теперь. Поскольку некоторые вещи не оговариваются в рекламных модулях и их приходится осознавать самостоятельно. Она дошла вот до чего. — Замечательно. Это значит 150 баксов в месяц — и никто не работает. Да я тут ночевать останусь. За 150 баксов я буду ловить каждого, контролировать ежесекундно.

Начались звонки по конторам, которых оказалось великое множество. Это чуть не убило Яну. Виртуально у нее была возможность выбора. Реально она ничего не понимала. К концу второго дня телефонных переговоров она сообразила, как должен чувствовать себя человек, впервые увидевший прайс-лист на услуги печати в ее компании. Несколько материалов. Каждого материала несколько марок. Названия обычному человеку ничего не говорят. Но все это за разную цену. Рехнуться можно. Выбрать — нет.

Яна приняла два решения. Первое — не платить за подключение больше ста долларов. Вот ведь расстроилась. Второе — поменять прайс-лист. Написать тупо «пленка», «бумага», «баннерная ткань» и указать нижний порог цен. Правда, те клиенты, которые разбираются что к чему, как правило отрицательно реагируют на подобные коммерческие предложения. Но да их можно обработать личным порядком.

Яна прекратила сбор информации. Но тут начали обрабатывать ее. Перезванивали, нахваливали, уговаривали подключиться именно сейчас и именно у них с чудной полупроцентной скидкой. Два самых ушлых представителя не стали тратить время на болтовню и сразу приехали, причем в один день. Хотя из разных мест. Буквально столкнулись «Газелями» нос к носу у крыльца того здания, где Яна арендовала помещение.

Итак, два варианта подключения были налицо, назойливо налицо: радиоканал и оптоволокно. Для Яны: темный лес и дремучая чаща. На лицах выражались — вполне цензурно — дружелюбие и готовность к установке. Глядя в четыре радостных глаза, Яна развела руками:

— И что вам нужно?

Обоим приспичило на крышу.

Вскрыли пожарную лестницу. И пропали. Ни слуху ни духу. Яна даже начала волноваться и послала Юру проверить. Он нагнулся, шагнул на пожарную лестницу и ему на голову упала бухта оптоволоконного кабеля. Этот мужик не стал связываться. Решил, что работа слишком пыльная — нужно было бросать кабель через режимную территорию соседнего предприятия. Наверх остался только один. Его дела были не намного лучше. Здание было невысоким, ближайшие строения этажностью превосходили его и поймать устойчивый сигнал, не удавалось. Монтажник сидел с таким серьезным лицом, что не возникало никаких сомнений, что станция «Мир» затонула по его команде, а не в результате бездарной государственной политики в сфере освоения космоса. Дружелюбие куда-то подевалось. Вот так же сидел — гад! — на какой-нибудь крыше и топил…

Юра присел на выступ вентиляционной шахты и закурил. Какая там сауна! Вот где надо расслабляться. Свежий воздух, ветер, зелень. Он посмотрел вниз.

С торца дома находился пустырь, на котором сейчас трудились его сотрудники. Только что напечатали свежий заказ — изображение 15х9 м (для справки: популярная ширина баннерной ткани тогда составляла 3 м). Теперь предстояло склеить девять пятиметровых кусков. Именно их и расстилали на пустыре. Если бы время было вечером управились бы и в коридоре. Он длинный, но узкий. Даже пустыря не хватало.

Фрагменты склеили попарно. Намаялись. Перед финальным рывком ребята решили устроить перекур. Уселись прямо на будущий рекламоноситель. И тут буквально с небес грянул голос начальства. В сверхъестественной природе этого явления сомнений не было — окна яниного принт-бюро сюда не выходили.

А злобный мужик все никак не хотел возвращаться в дружелюбное состояние. Он метр за метром осваивал крышу, передвигая передатчик. Но завалить новую космическую станцию «Альфа» так и не удавалось. Наконец он согнал Юру и взгромоздил свою аппаратуру на возвышении. Юра спустился вниз и постучался к Яне. Это был сигнал «заходи в цех», который сложился сам собой, когда надоело тратить время и силы на произнесение одних и тех же слов. Она поднялась. Но тут постучали еще раз. В окно второго этажа. Реально у моей героини была здоровая психика и устойчивая нервная система. Но тут ей стало как-то виртуально… она же еще была не в курсе, что сегодня день сверхъестественных явлений. Стук повторился. Яна выдохнула и обернулась. В стекло бился хвост кабеля, свисавшего откуда-то сверху. В дверь ворвался Юра:

— Ну, ты где застряла?

Следом ворвался добродушный мужик.

— Ну, где у вас компьютер. Надо же попробовать.

Следом ворвалась станция «альфа» и молча взмыла в небеса.

Напористость интернетчика в обработке Яны была сродни ее же напористости в обработке других. Сеть раскинулась привольно, договор подписали, улыбки достигли своего пика.

На следующий день вышел из строя передатчик. Мужик его заменил. Потом двое суток шел дождь после чего попасть в сеть опять не удалось. Когда Яна достучалась до техподдержки, из трубки донеслось:

— Погодные условия влиять не могут. Вы попробуйте…

Следуя совету, Яна выдернула штекер, развинтила. Из кабеля потекла вода. Как из шланга. Жаль клумбы не было. В Яне проснулся огородник. Она собрала штекер. Воткнула. Интернет заработал.

Вся эпопея с подключением обошлась почти в 1000 долларов. А прайс-лист так и не поменяли. Решили — незачем.

7. Синицына проявляет характер

(сумма воспоминаний)

Это был очередной суетный день. Начал все Дима. Милый Дима, который достался Яне как нагрузка к договору аренды, когда она заняла освободившуюся рядом комнату. Мальчик Дима, сын той знакомой того мужика, что был посредником при… и т. д. Так вот сейчас этот Дима значился в штате и даже получал какие-то деньги. Мальчику шел четвертак. И он задумал жениться. Ради Бога, конечно, но для начала он подошел к начальнице:

— Яна, а фирма помогает сотрудникам? — Яна насторожилась и не ответила. — Мне нужно купить квартиру, а денег не хватает. Каких-нибудь девяносто тысяч. Долларов. — ответом ему была тишина. — То есть вообще нет? Никак…

Яна так и промолчала. Дима понял.

Яна вызвала Юлю. По делу. Но не удержалась и пересказала только что услышанную наивную просьбу. Она с полной уверенностью заявила, что даже если Дима всю жизнь проработает здесь, даже тогда он не сможет отдать такую сумму. После чего вернулась к делу. Собственно, дело было плевое. Заказчик, которому они изготовили простейшую вывеску, просил ее зарегистрировать. Ничего сложного. Но регистратор заболел, правда передал контакт нужного человека в органах.

— Ты, юля, поезжай. Там есть нужная женщина. Объяснишь ей ситуацию. Есть вывеска, надо оформить. Проблема в том, что она висит на бомбоубежище. А у него нет адреса. И вообще на карте Москвы в этом месте зеленое пятно. То есть кирпичное строение, к которому мы прикрутили вывеску, официально не стоит ни на какой улице и не имеет никакого номера. Не пугайся, это нормально. У нас — то один номер на весь завод площадью 30 гектар, то вообще без адреса. — На этом лирика закончилась и последовали предельно четкие инструкции. — Юля, ты ни о чем не волнуешься. Приехала. Спросила Наталью Владимировну. Сказала, что ты от Яны. Объяснила в чем дело и сделала, как она сказала. Может и делать-то ничего не надо. Тетка наша, прикормленная. — Яна закурила. — Вот так. Ничего не боюсь. Ни чумы, ни войны, ни дефолта. А вот увольнение своего человечка может обернуться катастрофой. Ну да это не твои заботы. Иди. Это в двух шагах. За час обернешься.

Яна посидела еще пять минут, затушила сигарету и собралась поработать. Но из последней тощей струйки дыма, подымавшейся над пепельницей, снова материализовался пухлый Дима.

— Яна, я опять… скоро женюсь.

— Опять? Похвально. — Дурацкий ответ, но как тут объяснишь.

— Я бы хотел в качестве подарка от фирмы… То есть нам хочется в свадебное путешествие в Италию.

Но тут позвонила Синицына.

— Что случилось? Куда ты не пойдешь. Что-о? Дима, ты послушай, бюстгальтер ей не нравится. Торопилась — не тот надела. А под пиджаком не все равно? Нет? Ну, так сними. О, господи! Ну, так зайди в женский туалет да сними совсем. Тебе можно. Только пиджак застегни. Что значит, туалета нет. Ах, ты в пробке и на тебя глазеют. Ну так тебе и надо. Никого это не волнует. Снимай. Улыбайся и снимай. Это у тебя руки не дотянутся?! Дотянутся — поверь мне. Так, Дима! Заткни уши. Юля расстегни блузку скинь бретельки… Что значит не надо. Если ты будешь косить под истеричную дуру, я прочитаю тебе инструкцию до конца. Достань свое богатство, которое не нуждается в рекламе. Проверни бюстгальтер на пузе и когда застежка окажется в зоне досягаемости, спокойно расстегнешь. Не забудь рубаху застегнуть обратно, а то с тебя станется. Откуда я знаю, куда ты теперь его денешь. В машине оставишь. А то подари вахтерам. Пусть развлекутся на досуге. Все, ты мне надоела. Возвращайтесь с победой, звездные воины… — Яна положила трубку и не по годам покачала головой. — Ой, Дима, про тебя-то я и забыла.

Яна, наконец, додумалась, как его уволить. Но избиение дегенеративных младенцев-акселератов — это не та тема, которая может повеселить читателя.

Вскоре вернулась Синицына. Деталь женского туалета, которую вообще-то прячут, хотя бы условно, была разве что через плечо не перекинута. По ее внешнему виду можно было понять, что что-то не так.

— Что такое, — сходу напала Яна. — Почему? У нас же там была своя тетка — Наталья Владимировна.

— Она думала, что приедешь ты лично. Была недовольна.

— Это все?

— А ты знаешь, как ее фамилия. — Защищалась Синицына. — Я как увидела — начала смеяться.

— И что.

— Ее звали Тыгода, понимаешь. Ну, я и позвала. А она потребовала уважения. Я сделала, как она сказала

— И ты назвала ее?

— Выгода!

— Понятно, дальше можешь не объяснять. Сама виновата — нашла кого посылать. — Яна еле сдерживалась. — Юля, у нас назрел серьезный разговор.

— Что ты на меня кричишь! Решили мы все с твоей хреновой вывеской…

— Как? Зачем меня тогда дезинформировать. Чего входишь мрачная как туча?!

— Это я мрачная? Ты себя в зеркало видела?

— А у тебя-то что?

— Вахтерам мой лифчик не понравился…

Пауза.

Янина энергия начинала хлестать вхолостую. Одно дело привлечение клиентов и романтика первого года ведения собственного бизнеса. Но сейчас она сама сеяла суету вокруг себя, успокаиваясь лишь при решении ключевых задач. Нужно было расширяться — они расширялись. Объективно нужно: спектр услуг должен быть разнообразным, так удобнее клиенту. Нужно было снизить расценки — снизили. Объективно нужно: конкуренция выросла. А тут еще расходники подорожали из-за этой нефти, которая скоро будет сырьем для всего на свете, начиная с материнского молока. Значит, прибыль вообще упала. Но что делать. Значит, надо пережить и не жаловаться. Конкуренция и дальше будет продолжать расти, а сырье дорожать. Ничего. В крайнем случае, можно с кем-нибудь объединиться, причем лучше с компанией, которая поставляет материалы и оборудование. Это равномерное движение вперед. Но такие приколы как Дима почему-то выбивали из колеи…

Вскоре Яне стало казаться, что все ее поступки содержат в себе трагическую ошибку — червячок, который непременно оборачивается несчастьем. Буквально все. Чиркнешь зажигалкой — и входит пожарная инспекция с оркестром и штрафами. Срочно требовалось отдохнуть. И она позволила себе целый месяц проторчать на даче.

8. Лицом к лицу

(вспоминает замавтора)

Не все удается описать так, как оно происходит в жизни. Но есть моменты, за точную передачу которых я ручаюсь. В конце августа Яна сидела в шезлонге на родительской даче. Не думала, не смотрела, не слушала, не читала. Разве что дышала. День за днем. Вставала в полдень, что-то съедала и сидела в шезлонге. После гиперактивности на работе — сверхпассивный отдых. Я потрепал ее по плечу.

— не мешай!

Как будто она чем-то занята. Да я же про тебя хочу рассказать…

— не мешай, тебе говорят. Дай отдохнуть.

Но!

— Уйди, собака.

Вот еще неожиданное заявление. Почему оно прозвучало.

— Я — кошатница!

Но ведь никто по-настоящему не знает Яну вне работы. В деятельности мы все как функции с заданными значениями и предсказуемым результатом, а вот в вакууме бездеятельности…

— И нечего знать. Я это я. Дача как дача.

Так рассуждать бессмысленно. Каждый может сказать. Что он это он, не зная себя. А с дачей вообще вопрос спорный. Есть огромное количество людей, которые никогда не пробовали этого отдохновения — «дача». И уже не попробуют. Конечно, это сложно представить ограниченным представителям…

— да, сложно. Да, я ограниченная. Доволен? — Яна произносила короткие фразы хлестко, не поворачивая головы. — Не могу представить, что нет дачи. — Повернулась ко мне. — И не хочу. У меня тоже родители не Рокфеллеры. И я слишком хорошо помню, что такое нищета. И не дай бог еще раз вспомнить. То есть я никогда туда не вернусь. В принципе. Ни за что.

Так, Яна! Говори! Хорошо…

— Я не пойму — ты сейчас чему угодно рад, что ли?

Любой штрих интересен.

— Да-а?! открой учебник, там много интересного. И проваливай!

Да, Яна, воистину, тебе только чай с удавами пить.

— Это не истина. Это чушь. Синицына сбрехнула. Все пойду посмотрю свежие ужасы. Отдохну от забот. Видишь до чего довел? Опять к телевизору потянулась. Все из-за тебя, идиота. Да-да, ты идиот. Круглый! То ест абсолютно правильной формы.

Ушла. И что вот сейчас делать. Описывать пустой шезлонг. Или следы на песке дорожки.

— Походи по участку, — раздалось бурчание из дома. — Может, найдешь что. Дальний угол, по-моему, самый живописный, как раз для тебя.

Да, ничего участок. И уголок живописный. Кусты свежепосаженные. Газон канадский. Но Яна-то на этом газоне не стоит.

— Может мне теперь и переодеваться вместе с тобой и в баню вместе ходить?

Нет. Ходить в баню с посторонней женщиной — это, конечно, безобразие. А вот процесс облачения во что-нибудь модное был бы вполне интересен.

— Какое модное! На таких, как я, ничего не шьют.

Да, тяжело Яне. Видимо, если она человек активный, то и расслабляться надо активно.

— Советовать все мастера. — Яна, судя по голосу, расслабилась, но мало. — Помог бы лучше. А действительно. Иди-ка сюда. Слушай, залезь в подвал. Посмотри. Там моих кошек нет?

Крышка подвала. Лестница. Темнота. Выключатель справа. Свет. Да какой же это подвал. Картошки нет. Одни стеллажи с барахлом. Это кладовка, но под землей. И ни одной кошки.

— А их там не могло быть. Пуховка, мелкая уже побывала и потеряла интерес. А Бархотку насильно не загонишь. Это я от тебя избавилась. Все, чао.

Яна захлопывает крышку подвала. Закрывает на щеколду. Подумала и для надежности придвинула кресло. Наконец-то расслабилась активно. Ничего способ.

— А что? Не жалко. По большому счету никого. Ни себя. Ни Христа распятого.

Потом собралась и уехала в Москву…

Где-то на МКАД есть точка, с которой начнется следующая часть нашего повествования. От неё около 19 километров до типографии в Подмосковье и столько же до типографии в Москве, расположившейся в одном из цехов простаивающего завода. Это небольшое пространство мы с читателями пройдём туда-обратно не один раз. Но путевых записок не получится. Просто каждая история происходит либо в типографии подмосковного города, либо — в столице. Могло быть и наоборот. Раскрыть каждую тему в двух словах не получается, постоянно хочется что-то добавить. Люди, машины, ссоры и лирика. Но большинство сюжетов связаны с процессом печати.

Какой производственный процесс! Здесь есть свои законы, свои праздники, свои преступники, свой уклад, своя философия. А уж язык! здесь нет «Запорожцев» и «Мерседесов» — но зато есть «Ромайоры» и «Гейдельберги», «Доминанты» и «Цирконы». Здесь стопа бумаги называется «спуском», а слово «форма» теряет своё абстрактное значение и становится тонким алюминиевым листом ценою в доллар, который может стать героем рассказа. Также как двухкрасочный «Доминант» или лист бумаги формата А3 и плотностью 115 г\кв. м.

С точки зрения заместителя автора работа далека от идеала. Но чтобы стремиться к лучшему, нужно знать свои ресурсы и возможности. Ведь безвыходных ситуаций не бывает. По крайней мере, нашим героям они неизвестны. Однако и лучшие побуждения могут привести к забавным последствиям. Но об этом по ходу дела.

Первые три месяца на новом месте Сергею приходилось выполнять что ни попадя — соответственно чину подсобника. Перебирал неудачные тиражи, грузил и разгружал, загружал и разгрузил, стоял на простых станках, потом на резаке, вручную сверлил отверстия на бирках. Через полгода приставили к печатнику помощником, потом стал печатать сам. А вокруг текла обычная жизнь людей своего круга.

Здесь умеют жить и радоваться, а это много. Смех в работе как масло в механизме печатного станка. Не теряют своих горюче-смазочных свойств даже плоские повторяющиеся шутки. Глупо их забывать. Зачем пропадать добру. Лучше пустить новый листопрогон…

Яна вернулась через две недели. Откупорила подвал. Извинилась.

— Только молчи. Уматывай, если жизнь дорога. Хотя нет — стой. — она привычно улыбалась. Узнаю мою героиню. Забыла тебе сказать радостную новость. Меня тут сначала в больнице довели, но это неважно. А еще ты тут. Одна радость, что старого знакомого встретила. Сергея встретила. Помнишь такого…

Я-то помню, Яна, я все помню, многое знаю. А вот ты скоро забудешь. Хотя про эту встречу я мог тебе сказать еще две недели назад, если бы на свежем воздухе остался…

9. Наследие

(дилемма)

Почему тогда нельзя было переименовать станцию «Марксистская» в московском метро. Наверное, многие хотели бы. А нельзя. Поскольку это уже не вопрос личных пристрастий и не вопрос идеологии, а вопрос дизайна. Казалось бы, это не самая яркая станция, даже скромная, с неярким светом и массивными колонами. Но она стильная. Не хуже кольцевой «Комсомольской» и «Красносельской» с уникальностью их конструкций, не хуже высоких потолков «Маяковской» с мозаикой Дейнеки и необычного света «Новокузнецкой» с витражами из немецкого трофейного стекла. А то, что она не залита светом — таковы все довоенные подземные вокзалы.

Она монументальнее иного монумента. И та шрифтовая графика, которой написано темно-бардовое слово «Марксистская» уникальна. Ничего кроме нее на мраморных стенах представить невозможно. Эти буквы уже ничего не значат, они превратились в самостоятельные знаки, элементы дизайна, они организуют пространство, поскольку являются его частью. Сегодня подобные мелочи как-то не принимаются во внимание, а должны бы.

Глава третья. Сергей. Листопрогон. 2000—2001

Действующие лица:

сотрудники ООО «PRINT NEW LOOK»

Данила Андреевич, — генеральный директор небольшой московской типографии, не так давно бывший начальником полиграфического процесса. Балагур.

Инга, — его менеджер по работе с клиентами, в меру капризная и избалованная халявщица.

Марина, — без году неделя как верстальщица.

Юра, — печатник. Сильный профессионал. Сильно бурчащий профессионал.

Валя, — заведующий послепечатной обработкой. Ну, про этого и в тексте много.

Марат Мансурович, — резчик. Вы бы послушали старого татарина!

Сергей Васильевич, — старый знакомый, сначала подсобник, потом ученик печатника и печатник.

Петрович, — запойный монтажист.

Женя, — печатник, милейшей души молодой человек.

Володя, — ученик печатника. Вечный. Ленивый.

сотрудники ФГУП «ПОДМОСКОВЬЕ-ПРЕСС»

Андрей Витальевич, — директор подмосковной типографии, за глаза говорят «хохол».

Игорь — печатник 24 лет.

Саша — молодой печатник, вечно хмур.

Вера Альбертовна — занудная седая кладовщица.

Ольга — цеховой мастер, женщина одинокая.

Женька — резчица, крикливая матершинница, беременная, спасибо Игорю.

Валера — на макулатуре, небрит.

другие

Александр I — российский император начала XIX века.

Галина Уланова — великая балерина.

Словарь умных, специальных и просто незнакомых слов:

Верстка — процесс и результат. Компоновка изображений и текста для печати. Со своей логикой, со своим удобством, со своей эстетикой. Прикладной вариант дизайна. И она же — первая распечатка для корректора, который исправляет ошибки.

Географический справочник России — нечто резиновое.

Гений — в русском языке весьма значительное слово. Сегодня рядом с ним уживается такое слово как налоги.

Фура — железнодорожный вагон на автомобильных колесах. Внутри в футбол играть можно. Три тысячи ящиков яблок.

Старпер — надеюсь, расшифровывать не надо.

Манхэттен — остров, которому постоянно не здоровится в блокбастерах.

Тюк — в зависимости от необходимости: бумаги или по голове прикладом. Ни то другое нормальным людям как правило не требуется.

Старый Арбат — жуткое место.

Rocla, Рохля — марка телеги с ручным подъемником для производственных надобностей. Название уже стало синонимом просто слова «телега».

Спирт — в первую очередь химическое вещество из области органики. Используется как очиститель. Ввиду технической неразвитости российского народонаселения долгое время употреблялся в пищу.

Названия «Циркон», «Доминант», «Мультиграф», «Солна», «Гейдельберг» — марки печатных машин.

1. Вводная дистанция

(использован рассказ Марины)

…Перед зеленой железной дверью Марина остановилась. Она еще раз твердит себе, что знает английский не хуже Шекспира, рисует с детства, танцует еще дольше, а системный блок компьютера разбирает и собирает вместо зарядки. При чем здесь умение танцевать — неясно, но для комплекта пусть будет. И не меньше трехсот долларов. Понятно, что отсутствие опыта является достаточной причиной для отказа, — да. И никакое свидетельство об окончании компьютерных курсов не поможет, потому что курсы эти ведут те же далекие от практики люди с отсутствием опыта. Но Марина надеется на лучшее. Типография в трущобах центра Москвы — последняя в ее списке.

После третьего звонка зеленая дверь впускает Марину, захлопывается за ее спиной и потенциальная верстальщица остается одна в грохочущем полумраке.

Типография еще не раскрутилась и цех явно для работы, а не для солидности. Все вперемешку: станки, столы. Куда не входили печатные машины, туда затыкали компьютеры. Белых стен, шкафов-купе, кондиционеров, повсеместно свалившихся на офисный люд в 2002 году, — ничего этого нет. Зато приятный естественный полумрак. Марина различает лишь островки рабочих мест под длинными лампами и только. Грохот механизмов все равно, что тишина и эту рабочую тишину даже неловко нарушать.

— Зараза! — печатник не глядя вжарил по большой красной кнопке, закурил, угодив спичкой в открытое ведро с краской, и пошел по направлению к Марине. Уже наступая ей на ногу, он открыл глаза, сообразил улыбку и поинтересовался, зачем она пришла. Чудеса! Оказывается «зараза» относилось вовсе не к ней. Она пошла за печатником.

— Данила, к тебе пришли, по поводу работы. Покупай другую машину. Стол опять не поднимается. Катушка полетела.