Бесплатный фрагмент - И настанет день

«Felicĭtas humāna nunquam in eōdem statu permănet.»

Человеческое счастье никогда не бывает постоянным.

Глава 1

Тобиас, наши дни

Знаешь ли ты что такое любовь? Это бабочки в животе, это стрелы Амура, пронзившие твое сердце. Это радость от встречи с ней, это счастье видеть её улыбку, лунный свет, отражающийся в её волосах, лучик солнца, скользящий по её лицу, пока она спит. Это самое дорогое, что можно найти в жизни. Как сказал один мудрец, любовь — это всё или ничего. Но уверен ли ты, что то, что ты чувствуешь, это точно любовь?

Многие путают любовь с влюблённостью. Они парят на крыльях, не думая о завтрашнем дне. На самом деле они не представляют, как будут делить с этим человеком все радости и тяготы семейной жизни. Они не думают о детях, квартире, взятой в ипотеку, скучной работе и однообразных разговорах по вечерам. Для них их чувства имеют место только здесь и сейчас, пока есть молодость, лето, красивая девушка рядом и безграничное будущее.

С другой страны практичные люди считают, что любовь это и есть скучная, однообразная семейная жизнь. Они не видят радости, не устраивают сюрпризов, им не нужна романтика. Они просто привыкли быть рядом, потому что это удобно и практично. Они точно уверены, что нашли того самого человека, с которым можно провести оставшуюся жизнь, но даже не думают о том, что вместе их держат не чувства, а только удобное совместное проживание.

Если ты спросишь, что такое любовь для меня, то я скажу, что это невидимая сила, не похожая ни на что. Ты никогда не узнаешь, что это была любовь, пока она на цыпочках не уйдёт из твоего сердца. И только хлопнувшая дверь твоего одиночества позволит тебе понять, что та девушка была не только любовью, но и предназначением. Её потеря будет значить для тебя только одно — в твоей жизни осталось место только для мимолётный влюблённости или удобной привязанности. Твое сердце уже никогда не забьется так часто как в ее объятьях.

Я просил твоего отца отдать тебе это письмо только тогда, когда ты будешь уверен, что нашел свою единственную. Я хочу, чтобы ты узнал мою историю и только после этого принял решение. Это может показаться глупым и точно ничего не решит, но если ты хоть на минуту сомневаешься, что эта девушка та самая, если ты задаешь себе вопрос, что же такое любовь, то прочитай все мои дневники от начала до конца. Это будет отправной точкой твоей жизни.

Я писал их для тебя. В каждую букву я вложил свою любовь к тебе и желание помочь. Моя история ничего не значит ни для кого вокруг, кроме меня, но я хочу, чтобы она дала тебе импульс. Научись ценить девушку, которая рядом с тобой. Научись ценить жизнь.

Если моя история никак не поменяет твоего решения, то знай, что будь я рядом с тобой я бы улыбнулся и, положа руку тебе на плечо, сказал бы, что ты молодец, а выбор твой верный. Я бы стоял рядом с тобой у алтаря, и мне очень жаль, что это так недостижимо.

Я хотел бы увидеть, каким взрослым и мужественным ты стал. Я даже не могу представить себе твою будущую жену, но знаю, что она самая достойная женщина. Я знаю, ты примешь правильное решение, но для этого тебе нужно заглянуть в свое сердце.

Я не могу тебя обнять, но пройду этот путь с тобой, если ты мне позволишь.

Всегда твой, на земле и на небесах любящий тебя дедушка

Старое потертое письмо. Всего лишь начиняющая желтеть бумага с аккуратными каллиграфическими буквами. Простой листок бумаги, пролежавший несколько лет в ожидании адресата. Немой привет из прошлого, тронувший сердце.

Я держал письмо в руках бережно, словно это самое дорогое сокровище в моей жизни. На глаза навернулись слезы, и взгляд помутился. Дедушка, мой милый дедушка, как бы я хотел, чтобы ты был рядом со мной в эту минуту.

Это письмо я получил сегодня утром. Отец передал мне большую картонную коробку почти без объяснений. Последняя воля моего дедушки, последнее самое странное желание в его жизни. Я должен узнать историю его любви перед своей свадьбой.

Наверное, так и начинаются самые глупые истории. Выживший из ума дед, построивший бизнес империю и владеющий кучей богатств, перед смертью создает вокруг себя вуаль тайны, чтобы помучить слетевшихся на богатство родственников. И вот его завещание открывается, когда любимый внук должен встать на новую ступень жизни, а получение наследства превращается в цепь заданий и условий.

Возможно так и начинаются тысячи глупых историй. Впору брать ручку и записывать новый сценарий. Но только это совсем другой случай. Мой дедушка никогда не был выжившим из ума, а семейная империя перешла в руки моего отца еще при его жизни. Чтобы он ни хотел мне сказать, и какими бы не были причины, сдерживающие его от личного разговора при жизни, это точно не банальная прихоть и не жажда испытания родственников из-за наследства. А значит я определённо должен во всем разобраться. Думаю, он и сам понимал, что писать письма кому-то в будущее — это очень странно. Для этого должны быть веские причины.

Моего дедушки не стало четыре года назад. Я очень его любил и до сих пор ищу его в толпе в надежде, что произошла чудовищная ошибка. Но, к сожалению, никакой ошибки не было. Возраст и инфаркт сделали свое грязное дело, лишив нашу семью самого прекрасного представителя. Ему было 82 года. Достаточно почтенный возраст и достаточно долгая жизнь, если верить статистике. В последний путь его провожали трое детей, шестеро внуков и один маленький правнук. Что опять же вызывает восхищение согласно статистике. Проводить его пришли не только члены семьи, но и все, кто когда-либо его знал. Пышная процессию, море цветов и дождь, подобный слезам оставшегося без светила мира. В какое бы время года я не пришел на его могилу, я всегда нахожу там свежие цветы, оставленные друзьями, коллегами или просто людьми, которых когда-то знал или которым когда-то помог мой дедушка.

Хотел бы и я надеяться, что на моих похоронах прозвучат столько приятных последних слов. До конца своих дней мой дедушка был жизнерадостным, умным и активным, старался помочь всем вокруг словом и делом и никогда не оставлял тех, кто нуждался в помощи. Инфаркт поразил его внезапно, а вместе с ним и всех, кто его так любил.

— До свадьбы остался месяц, постараешься успеть прочитать всю эту кипу? — папа был явно смущен. Он опустил глаза, пожал плечами и направился к двери. — Тоби, я не читал их. Твой дед не был выжившим из ума стариком, но мы ведь все знаем о его жизни. Вспомни сколько раз он сажал тебя на колени, когда ты был маленьким, и рассказывал какой прекрасной была твоя бабушка? Его родители, встреча с будущей женой, карьера, дети… По его рассказам можно писать мемуары! Он ведь и так подробно описал тебе чуть ли не каждый свой день. Зачем ему было выдумывать эту историю? Конечно, может он хочет поделиться впечатлениями от знакомства с бабушкой и рассказать об основах брака, но мы ведь и так все знаем. В любом случае решать тебе. Положи все это обратно на чердак или оставь прям здесь. Читать все это не обязательно, мы же оба это понимаем.

От его слов я невольно вздрогнул. Мысли о дедушке, его светлый образ так ярко предстали у меня перед глазами, словно я разговаривал с ним через исписанные аккуратным почерком строки. На краткое мгновение я забыл где нахожусь, забыл, что рядом кто-то есть. Открыв рот, я поперхнулся, закашлялся и, пытаясь спрятать набежавшие слезы, повернулся к отцу спиной, делая вид, что с интересом наблюдаю за стригущим траву садовником, словно полученное письмо значит для меня не больше, чем рабочий документ, с которым надо ознакомиться.

— Не переживай, — и тут в мою голову закралась нелепая мысль. — Ты же не боишься, что я расторгну помолвку с Джесс?

— Что за ерунда? — отец неловко рассмеялся, кивнул мне и вышел из комнаты. Он выглядел как всегда решительно и уверенно, но я заметил, как на долю секунды в его глазах появилась паника. А может это мне просто показалось.

— Чтобы там ни было, это не изменит моего решения жениться на Джесс. Через месяц мы официально станем семьей, а это значит, что ты сможешь передать мне права на компанию, — крикнул я ему в спину и снова посмотрел на письмо в руках.

Я слушал его шаги и представлял, как он сейчас спустится по лестнице, поцелует маму, как хлопнет закрывшаяся за ним дверь, как звук двигателя будет отдаляться от дома.

Таков его обычный день.

Тим Дарен Максвелл — президент крупной компании. И как все люди, занимающие высокий пост, он не может отложить дела надолго, даже если это необходимо для его семьи. Например, в самый важный день моей жизни он вряд ли задержится дольше церемонии бракосочетания.

Вы вряд ли когда-нибудь увидите его без костюма и телефона в руке. О его белых рубашках и галстуках, подходящих под обувь, ходят легенды. Дедушка всегда шутил, что отец не снимает их даже во время сна. В мире существует слишком много безотлагательных дел, чтобы стоять на месте и пропускать их. Хотите привлечь его внимание? Ворвитесь в белый дом. Или просто создайте компанию-конкурента. В любом другом случае об аудиенции вам придется договариваться через секретаря.

Я буду таким же. Уже начал проходить курсы личностного роста и брать уроки у личного стилиста отца. Все знают, что встречают по одежде, поэтому надо бы научиться разбираться в запонках и галстуках. В свободное время я изучаю ассортимент самых дорогих магазинов деловой одежды и даже переделал одну из комнат в своем доме под гардеробную. Уже представляю в ней ряды строгих костюмов и белоснежных рубашек, кажущихся еще белее на их фоне, один вид которых говорит о статусе своего владельца.

Это наше семейное дело. И по сложившейся традиции основным правилом для вступления в должность главы стало создание семьи. Видимо это забота о продолжении рода, прикрываемая правилами приличия. А может мы сами себе так напоминаем королевскую семью: такая же процедура наследования, те же принципы верности и любви до гроба. В любом случае никто бы не захотел отдавать дело всей своей жизни в руки абсолютно постороннего человека, так что я понимаю замысел своего прадедушки, посадившего зерно в благодатную почту мира бизнеса и отдающего лейку развития в руки своих предков.

Сложно жить, осознавая, что выбор уже сделан. Помню, как в детстве мы все мечтали кем-то стать. Космонавты, полицейские, художники и писатели… Я стал бы отличным врачом. Тогда вообще все казалось простым и понятным, будущее было рядом — в каждом действии, в каждом выборе. Я изучал химию и биологию, интересовался строением человеческого тела, изучал природу возникновения болезней и мечтал о собственном кабинете и признательных за спасение пациентах. Но некоторые решения нам неподвластны.

Мой дед был единственным кандидатом на продолжение дела своего отца, но спустя два поколения все изменилось. Нас, его внуков, шестеро, и поначалу наши родители всерьез опасались борьбы за власть, которая настигнет нас, когда мы поймем какая компания, а вслед за ней и власть, может достаться нам в наследство. Именно поэтому все единогласно решили передавать бразды правления по старшинству и начали готовить моего кузена к великой миссии.

Именно поэтому я сейчас здесь, в родительском доме, абсолютно неготовый к жизни в деловом костюме, машине с личным водителем и секретарше, которая напоминает о днях рождения жены и детей и покупает подарки за меня. Мне жизненно необходимы все эти курсы, наставления и последние модные каталоги. То, к чему будущего президента должны были готовить с детства, свалилось на меня год назад, когда мой старший кузен сообщил всем нам, что в жизни есть вещи и получше, и решил посвятить свою жизнь музыке. Не то, чтобы решение было спонтанным, нет, музыка завладела его сердцем еще в детстве, но никто не придавал этому значения. Сейчас же он катается по миру с концертами, живет в отелях, питается в лучших ресторанах, меняет девушек, как перчатки, и иногда присылает нам открытки, чтобы мы знали, что у него все хорошо.

Я не нашел в себе сил отказаться. Побег моего кузена так всех огорчил и озадачил, что мое решение стать врачом окончательно разбило бы всеобщую веру в единство и сплоченность семейства. Я только закончил университет и выбирал из нескольких выгодных приглашений на работу, но в итоге отказался от всех. Конечно трех лет в компании было мало, чтобы стать достойным приемником, но к счастью отец не собирался оставлять полномочия на следующий день после моей свадьбы. Через месяц я предстану в компании в новом статусе — как полноправный наследник, но пройдет еще много лет прежде чем все заботы лягут на мои плечи, по крайней мере в тайне я на это надеюсь. Иногда засыпая, я думаю, что если бы я умел петь, то обязательно примкнул бы к дикой банде бродячих музыкантов.

Как вообще отец мог хранить все это в секрете четыре года? Как дедушка мог написать столько дневников в тайне от нас? Что еще я должен узнать? Какие секреты ждут меня? Хранит ли отец какую-то зловещую тайну для моего будущего приемника?

Нет, не сегодня. Я просто не хочу сегодня узнать о чем-то еще, спрятанные нетронутые дневники дедушки на чердаке, в метре над моей головой, и так не дают мне покоя. История любви… Лучше бы просто карту сокровищ нарисовал. Зарыл бы свое имущество где-нибудь под сосной и раздал бы карты всем отпрыскам. Было бы веселее. И сомнения и тайны мучали бы не только меня.

Я бросил письмо на стол и еще раз заглянул в коробку. Я знал, что там внутри: шесть кожаных, красивых дневников, три открытки, исписанные мелким женским подчерком, пара черно-белых фотографий и маленький, потрепанный, игрушечный медведь.

— Тоби, хочешь кофе? — крикнула мама.

— Да, спускаюсь.

Я закрыл коробку и спустился вниз.

— На сегодня никаких дел? — мама улыбнулась мне своей теплой особенной улыбкой и повернулась к плите. Я сел за стол и как всегда начал завороженно следить за грацией ее движений. Она всегда безупречно совмещала в себе статус первой леди, заботу любящей матери и деловитость домохозяйки. В детстве мне всегда казалось, что все дело в кухонном фартуке: в нем мама была обычной женщиной, а без него не могла защититься от настигающих дел и больше походила на отца.

— Да, я свободен. Завтра пара важных совещаний, но в целом отец позаботился, чтобы у меня было время на организацию свадьбы.

— К чему такая спешка милый? Месяц — это ужасно мало! — она не сердилась, просто переживала, что не успеет проследить, чтобы все было идеально. — Джесси уже выбрала платье?

— Не думаю. В любом случае тебе лучше спросить об этом у нее. Видеть невесту в платье перед свадьбой мне все равно нельзя, так что в его покупку меня никто не посвящает.

— А тебе не интересно?

— Мне предстоит еще выбрать скатерти нежного бланжевого цвета и салфетки цвета бедра испуганной нимфы, — сказал я серьезным тоном, посмотрел на маму, закатил глаза и рассмеялся. — Кстати невеста и сама будет как нимфа, только надеюсь не испуганная. Это цвет свадьбы.

— Надеюсь, не зеленый? — мама поморщилась.

— Нежно-розовый. Зачем люди придумывают это дикие названия?

— Я проконтролирую банкет, но могу и еще чем-то помочь, — наливая мне кофе, она взглянула на духовку, одновременно проверяя готовность булочек и время на встроенных часах.

Я сидел и держал в руках чашку со свежесваренным черным напитком. Мама подошла сзади и приобняла меня за плечи. Ей хотелось организовать все самой. Она привыкла заботиться о семье и держать все в своих руках. Она взяла на себя организацию банкета, заказ свадебного картежа, встречу гостей и много другое. Не удивлюсь, если она даже нашла детей, которые переоденутся в ангелочков и принесут нам к алтарю кольца на маленькой бархатной подушечке. Нам с Джессикой остались только мелочи, такие как выбор салфеток и букета невесты. Но мама все равно считает, что делает недостаточно. Если бы она могла, то и платье бы отправилась выбирать сама.

— Ты нам и так во всем помогаешь, не переживай, — Я допил кофе и встал из-за стола. — Как там твои пчелки?

— Прекрасно! Эти новые формочки такие чудесные! Девочкам они так понравились!

Бетти Рэйчел Максвелл была не просто прекрасной женой и матерью, но и человеком с большой душой. В ее сердце нашлось место не только для нас с папой, но и для тысячи детей из детских домов. Пока мы с папой пропадали на работе, она организовывала благотворительные вечера, ездила по детским домам, общалась с их обитателями и собирала заявки о необходимых вещах.

Неделю назад директор одного из таких домов пожаловалась маме на то, что девочкам не хватает внеклассных занятий, того, что они могли бы сделать своим хобби. Я предложил купить им все, что потребуется для мыловарения, и долго общался с менеджером одного из магазинов. В итоге вчера заказ всех необходимых материалов приехал. И мне, как человеку, ничего в этом не понимающему, но усердно пытающемуся помочь, было очень интересно увидеть всю эту мыльную атрибутику в действии.

— Поедешь к ним сегодня?

— Хотелось бы, но у Марка выходной, а Лиззи проводит все время с каким-то Брайаном.

Никто лучше мамы не знал, где наш водитель Марк. Считается, что он возит всех членов семьи, но по-настоящему в нем нуждается только мама. Он — ее поверенный и правая рука, а заодно и телохранитель. Думаю, папа и нанимал его для того, чтобы мама никогда не оставалась одна. Женщинам всегда нужна мужская рука и твердое плечо, даже если они не принадлежат их мужьям. А надежный поверенный лучше, чем ничего, в ситуации, когда муж всегда на работе.

Моя кузина Лиззи часто сопровождает мою маму, но ее легкая и энергичная натура делает такие визиты нечастыми. Сейчас вот она увлеклась студентом военной академии, что делает ее очень похожей не на ту сестру Беннет и по пристрастиям. Поскольку традиции моей семьи мезальянса такого позволить не могут, мама относится к увлечению племянницы с пренебрежением. Но все понимают, что это увлечение продлиться не больше месяца. Стоит подождать, и сердце Лиззи падет перед новым красивым и страстным незнакомцем. Странно, что мама вообще помнит его имя. Я вот забыл.

Брайан мил и обворожителен. Он очень пытается понравиться нам всем, и от этого становится не понятно, чего же он хочет от нашей семьи — кошелек или жизнь. И явно не понимает, что просто не успеет получить ни того, ни другого. А чтобы моя милая кузина не повторила судьбу небезызвестной Лидии, все родственники устроили за ней слежку и не оставляют ее одну ни на минуту.

— Я отвезу тебя, — Я заметил, как мама пытается возразить и затараторил, не давая ей вставить ни слова. — Мне не сложно. Я совершенно свободен сегодня. Салфетки и скатерти таких диких цветов никто не раскупит до завтра. Хотя бы потому что в мире есть только два человека, которые знают, что обозначают эти цвета!

Я посмотрел на маму и, увидев зародившуюся улыбку в ее глазах, добавил:

— Три. Я, ты и моя избранница. Собирайся и как будешь готова, поедем. Я буду ждать в саду.

Я направился к двери и, бросив «Мне и самому интересно посмотреть», скрылся за дверью, не оставив маме выбора. Я прошел по аллее и сел на скамейку напротив пруда. Помню, как дедушка начал разводить в нем форель специально для меня. И утром в субботу мы сидели здесь с удочками, наблюдая, как встает солнце. Дед называл это дисциплиной и воспитанием силы духа, а для меня это просто было лучшее время. Я ждал этого единения с дедушкой. Он всегда был моим кумиром, я старался быть похожим на него во всем. Когда рыба долго не клевала, он успевал рассказать мне несколько интересных историй или делился со мной какой-нибудь тайной, которую знали только мы вдвоем. Помню, как он подмигивал мне и улыбался уголками губ каждый раз, когда бабушка ругалась, что он снова не дает мне поспать и будит так рано в выходной день.

Но чтобы не задумал дед, мое решение относительно Джессики не изменится. Моя жизнь не изменится. Я женюсь уже в следующем месяце и стану президентом компании. И я засунул бы эту коробку обратно на чердак, если бы не одно «но». На одной из фотографий была запечатлена девушка. Она подставляла лицо ветру и смеялась, пытаясь увернуться от камеры.

Глава 2

Пабло, 1960-е года

— Мистер Максвелл, доброе утро! — Мадлен молниеносно подскочила со стула, уронив что-то на пол, когда я зашёл в приемную. — Я подготовила документы для сегодняшней встречи. Вам надо ознакомится с парой новых пунктов соглашения, но это недолго.

День начинался отвратительно. Впрочем, как и все другие дни.

— Мадлен, завари кофе, — бросил я и поспешил в свой кабинет.

Начинать работу совсем не хотелось. Я слушал, как по окнам барабанил дождь, и хотел только одного: выйти из кабинета, спуститься вниз и, громко хлопнув входной дверью, покинуть это здание как дурной сон. Но будущий президент компании себе такого позволить не мог.

— Конечно, но вам надо посмотреть документы, — тараторила секретарша. Она заторопилась ко мне, одной рукой поднимая что-то с пола, другой машинально одергивая юбку. В последний момент, всплеснув руками, схватила стопку документов со стола и вбежала за мной в кабинет. — Их принесли утром. Мистер Максвелл!

— Что? — повернулся я к ней, зыркнув так, что она отскочила, и выхватил стопку бумаг. — 15 минут, Мадлен. Кофе и 15 минут. И я прочитаю эти чертовы документы.

— Боюсь, только 15 минут у вас и есть. Встречу перенесли на час раньше, — девушка опустила глаза, как побитая собака, будто боясь, что я на неё накинусь. Наверное, уже жалела, что переступила порог моего кабинета. Интересно, возникают ли у нее мысли о побеге из этого опостылевшего мне здания? — Но кофе я приготовлю.

Ох…

День становился еще хуже.

Мадлен кивнула, убедившись, что я не только держу документы в руках, но и обратил на них внимание, а значит не брошу их на стол к другим не терпящим отлагательств документам, и выскользнула из кабинета, оставив дверь открытой.

Я обвел глазами кабинет и устало прикрыл лицо свободной рукой. Стопка документов, протянутых секретаршей, показалась ужасно тяжелой и якорем приковывала к этому кабинету и к этому зданию.

Даже мой кабинет кричал об унылости моего положения. Стол, покрытый бумагами как грязным выжженным снегом, стул с потертой спинкой от долгого использования, пара шкафов, о содержимом которых я не помнил, и диван на случай, если придется остаться в офисе на ночь. Цветы в моем кабинете не приживались, а любые мелочи, которые могли внести хоть малую долю уюта, казались чужеродными организмами и быстро надоедали. Надо напомнить себе купить календарь и спланировать отпуск, первый за несколько лет.

Не о такой жизни я мечтал.

Я вдохнул воздух полной грудью. Из приемной приятно запахло кофе и свежей выпечкой. Где-то на заднем плане тихонько играло радио, а Мадлен обнадеживающе позвякивала посудой.

На столе лежала еще одна стопка бумаг, которая к вечеру превратиться во всепоглощающего монстра, если я не обращу на нее внимание сразу после встречи. Может слепить из нее снеговика? Создам памятник трудоголика, который давно не радовался жизни. Я похож на старуху, медленно погибающую под кучей тряпья с той лишь разницей, что моей горой мусора стали кажущиеся кому-то важными слова.

Я плюхнулся на кресло с единственной мыслью о том, что я снова проторчу тут до вечера. Поневоле задумаешься о важности карьеры, но возглавлять семейное дело должен старший наследник. К тому же не могу я переложить эту обязанность на младшего брата. Надеюсь, судьба предоставит ему шанс вкусить жизнь за нас обоих.

Мадлен была как всегда обворожительна. Несмотря на молодость и на то, что эта работа была ее первой, она была действительно хорошим секретарем. Без неё я бы и половину работы не сделал. Вот и сейчас все документы были разложены по степени важности ознакомления — сверху те, которые я ещё не видел, а в самом низу те, которые я составлял сам.

Если все сегодня пройдёт удачно, то наша компания станет ещё больше. Ещё могущественнее. А это значит, что работы у нас прибавится. И мне понадобится его больше кофе, пара лишних часов в сутках и, пожалуй, новый диван, чтобы оставаться тут постоянно.

— Мадлен, можно попросить тебя принести ещё печенья? — крикнул я в приемную. — Вот так просто я с этим точно не справлюсь…

— Конечно!

Девушка появилась в дверях через минуту с тарелкой печенья, кексами и чашкой кофе на подносе. Радио все еще что-то тихонько исполняло, и девушка машинально начала подпевать, тихо мурлыча себе под нос.

— Я подумала, что кекс не повредит. Мучное конечно вредно, а вы следите за фигурой, но день сегодня такой сложный…

— Ты просто золото! Вот бы и наши партнеры были такими! — я ткнул пальцем в документ на столе и нахмурился. — Когда появился этот пункт? Почему мне никто не сообщил?

— Документы утром принес ваш отец. Он сказал, что это доработанный вариант, и просил передать вам, что решение окончательное и обсуждению не подлежит, — она поставила свою ношу на стол прямо передо мной, как подношение сердитому богу, и тихонько добавила, — И это он перенес совещание.

Повисла минутная пауза, а шестеренки в моей голове медленно перемалывали ее слова. Мадлен поправила стопку на краю стола и сказала то, что я понимал уже и сам, явно скрывая свое сочувствие:

— Мне очень жаль, но вам надо выйти уже через 10 минут, если вы хотите успеть. Я скажу водителю, чтобы подогнал автомобиль, и вы сможете дочитать договор по дороге.

— Не нужно. Ты прекрасно знаешь, что все это почести мне не нравятся. У меня есть машина, и я вполне могу доехать сам. А договор… Толку его читать, если мое мнение никто ни во что не ставит.

Она кивнула и вышла из кабинета. Меня манил запах кофе и свежего кекса. Интересно, она сама его испекла? Надо будет спросить. Но сейчас времени нет. Засунув в рот печенье, я продолжил читать договор.

Наша компания занимается оптовой и розничной торговлей. Отец основал ее еще 20 лет назад и теперь гордится тем, что вырастил ее до таких размеров. Наша сеть находится уже в нескольких странах и сегодня, если все пройдет успешно, доберется до Мексики. Лидирующие позиции на рынке и игры на международной арене — это вся жизнь моего отца. А мне остается только смириться с этим. Не может же семейное детище, которое значит для него едва ли не больше меня, перейти к кому-то другому.

Людям, выросшим на классических романах, мое положение в обществе скорее всего покажется волшебным. Богатый наследный, приемник и будущий глава семейного дела… Живи я на пару столетий раньше, меня это прельщало бы также сильно. Я жил бы в родовом имении, выезжал на охоту, командовал слугами и устраивал балы. Возможно демографическая ситуация в те времена и была значительно хуже, но толк в наследствах люди определенно знали. Все, что было необходимо, чтобы состояться, — это родиться в правильной семье. В наше время приходится прилагать гораздо больше усилий.

Сегодняшние партнеры — крупный магазин в Мехико. Внедряться в другую страну всегда легче, если берешь за основу чужое готовое дело, поэтому сегодня мы собирались их поглотить. Вчера я уезжал с четкими планами по развитию бизнеса, а сегодня появился новый пункт, гласивший, что мы не будем увольнять никого из работающих там людей. Это значит, что поглощение будет не полным. И это абсолютный провал.

— Время! — Мадлен заглянула в кабинет и постучала пальцем по циферблату наручных часов. — Проверьте адрес и не забудьте зонт. На улице ливень.

Одним глотком допив кофе и запихнув в рот остатки кекса, я схватил заботливо подготовленный девушкой зонт и папку с договором и выбежал из кабинета.

Уже перед выходом из здания я столкнулся с Чарли Пирсом, моим давним другом и коллегой. Он никуда не торопился, да и вообще выглядел так, как будто только приехал. Увидев меня, он покраснел и смущенно улыбнулся. Я заметил, что из-под плаща у него выглядывает яркая, совсем не офисная рубашка, а в руке балансирует коробка с пончиками из пекарни на другом конце улицу. Его день явно начался лучше. Как и все дни обычного человека.

— Погода ни к черту, босс, — Чарли развел руками, и капли дождя с его зонта полетели в разные стороны.

— Не переживай, я никому не скажу, — подмигнул ему я.

— Как насчет бейсбола в субботу? Мы играем, тебя будет не хватать.

— Что? — мысли мои были далеко. — Бейсбол?

— Да! У нас же начало чемпионата любителей. Игра в два часа. Тебя ждать?

— Да, да, конечно.

Когда-то бейсбол был моей любимой игрой, а Чарли — лучшим другом. Субботняя игра, бокальчик пива в местном баре и красивая незнакомая блондинка, которая проведет вечер с тобой. Это ли не рай? Конечно нет, если вы продали душу счетам и благополучию компании.

Я ехал по залитым дождем улицам и думал об отце. Мало того, что эта сделка была навязана им, так он еще и влез в процесс. Я присмотрел магазин в другом районе Мексики и уже вел переговоры по поводу слияния, но он настоял на поглощении этого несчастного «Mexican flatbread». Все их проблемы только из-за названия. Не слышал ничего глупее.

А вот сейчас он же портит соглашение о поглощении. Что изменилось за ночь? Почему мы уступили в том вопросе, который даже не поднимался? Что за игру ведет отец?

От злости я сжал руль так сильно, что побелели костяшки пальцев. Я ненавижу эту сделку! Ненавижу эту фирму! Эту погоду и тупой договор!

Я бросил взгляд назад на стопку документов. На черновом варианте договора, который я нашел утром на столе, рукой отца было выведено «Не подведи меня».

— Победа или смерть, процветание или нищета, власть или бессилие, — повторил я фразу, которую слышал с детства. — Иди до конца и сметай всех со своего пути.

Даже погода намекает, что день сегодня не самый подходящий для радости. Дома утопают в серости, зато дороги абсолютно пустые. Успею не только приехать раньше всех, но и просмотреть все еще раз.

Я круто свернул направо и уперся в железные ворота. Мы договорились встретиться в конференц-зале отеля, в котором остановились наши мексиканские партнеры. Отель оказался огороженным высоким забором, с большой зеленой территорией и очень выделялся на фоне серых, унылых городских многоэтажек. Он смотрел на меня, словно маленький оазис, обещающий уберечь от бед, и казалось несправедливым, что все мои беды были именно в нем.

Ворота никто не открывал. Я посигналил и подождал пару минут. А затем посигналил еще и еще. Ни за что не выйду под дождь.

Я откинулся на спинку сидения и стал ждать. Посмотрел еще раз на стопку документов, покачал головой и включил магнитолу. Заиграла какая-то песня, но названия я не знал. Кажется, это та самая Ливерпульская четверка, о которой все говорят, но я могу и ошибаться. В музыке я не разбираюсь совсем.

Посмотрел на часы и посигналил еще раз.

С крыльца ко мне побежал высокий мужчина в плаще. Как только он покинул свое убежище, его тут же поглотила стихия. Он подбежал прямо к моей машине, и я приоткрыл окно, впуская капли дождя.

— Калитка открыта! Почему бы вам просто не зайти? — рявкнул мужчина и зло на меня посмотрел. По его лицу стекали ручьи, застилая глаза.

— И лишить вас удовольствия прогуляться под дождем? Не очень радушно вы встречаете гостей.

Мужчина фыркнул, что-то пробурчал себе под нос и наконец-то освободил проезд. Ворота открылись так неохотно, как будто я первый владелец автомобиля за прошедшие десять лет. Надо было ехать с водителем, тогда бы я уже давно сидел в ресторане отеля. Пора начинать пользоваться привилегиями богача. В зеркало заднего вида на меня смотрели недовольные и высокомерные карие глаза.

Глава 3

Тобиас, наши дни

Как оказалось, сопровождать маму было не лучшей идеей. Недаром я называл маленьких подопечных моей мамы пчелками: всеобщее возбуждение каждым нашим визитом напоминало растревоженный улей. Воспитательницы смотрели на меня как на бога, принесшего дары, а девочки смущенно отводили взгляд и перешептывались за моей спиной. Десятки детских голосов дополняли образ жужжания потревоженных пчел. А я всего лишь купил им немного мыла.

Одна из девочек, симпатичная малышка лет двенадцати, рассказала мне, что больше всего ей нравится формочка пчелы, что очень подходило под мое восприятие этого места, а ее подруга, забавная девочка с хвостиками, добавила, что в мыло можно добавлять скраб или ароматические масла, и спросила, какое мыло мое любимое.

— Никогда не задумывался о мыле… — промямлил я, подумав, что без горничной, которая убирается в доме три раза в неделю, мыла в мыльнице могло бы и не быть. Мы все слишком заняты для подобных хозяйственных мелочей. Но не скажешь же это маленькой девочке, выросшей без родителей.

— А зря! Вот я очень люблю лаванду, но Марта говорит, что если мыло пахнет лавандой, то оно должно быть цвета лаванды. А если оно простое прозрачное, то это не считается. Но ведь фиолетовых заготовок не бывает, а цветочки в мыло добавлять очень непрактично, — девочка откуда-то достала кусочек мыла, от которого и правда приятно пахло лавандой.

— Я знаю, как мы решим твою проблему! — я улыбнулся и присел на корточки, чтобы получше рассмотреть результат кропотливой работы. — Почему бы нам просто не добавить туда пищевой краситель? Я привезу его в следующий раз.

— А можно и мне? –дернула меня за рукав первая малышка, по-видимому, Марта. — Я бы очень хотела оранжевую краску для мыла.

— Ой, но ведь если другие увидят, то тоже захотят! — девочки начали взволнованно озираться, и улыбки с их лиц пропали. — Тогда нам ничего не нужно, пусть мыло будет у всех одинаковым. Это не честно по отношению к девочкам.

— Не переживай, малышка. Мы просто купим столько краски, чтобы хватило на всех. А еще пару учебников, чтобы понять, как ее смешивать. Договорились?

Девочки переглянулись и деловито закивали. Такой план явно пришелся им по душе. Поблагодарив меня, они убежали к подружкам, где уже начали строить планы по созданию разноцветной мыльной империи.

Я достал ежедневник и пометил, что надо кому-нибудь поручить следить за поставками мыла. Или просто свести какого-то работника напрямую с магазином и просто оплачивать счета. А еще надо узнать бывают ли какие-то добавки, которые могут порадовать сироток. В любом деле надо идти до конца, почему бы не обеспечить их всем необходимым.

Мама разговаривала с директором детского дома, и я вышел на улицу, чтобы позвонить Джесс.

Моя невеста была на пять лет младше меня. Она заканчивала престижный университет и собиралась стать юристом. Но мы оба прекрасно понимали, что в таких семьях женщины всерьез не работают. Она готова к созданию семьи или к тому, что называется семьей в ее понимании. К тому же мы вместе уже четыре года, а знаем друг друга с детства. Достойная партия, выгодный брак, решение проблемы с компаний.

Когда-то в детстве мы вместе мечтали о домике у моря и тихой жизни вдали от всех. Джесс хотела стать художником, а я бы выучился на плотника и делал мебель на заказ. Такая типичная семья в стиле «Дневника памяти», только без тысячи писем и душераздирающих историй.

Помню, как летом родители отдавали нас с кузеном летом в лагерь для маленьких бизнесменов. Ему это было необходимо, но один он ни за что бы не поехал. Я был своеобразной собакой поводырём, но сейчас понимаю, что время, проведенное среди лучших учителей и основ бизнеса, приносит свои плоды. В лагере я учил несколько языков, познавал основы экономики и общался с детьми такого же социального положения, как и я. Для игр там не было ни места, ни времени, но никто не мог запретить мне мечтать. Сейчас это кажется очень странным, но возможно мои родители уже тогда понимали, что именно я стану приемником, будущим главой компании. Ко мне относились так уже с пяти-шести лет, несмотря на разрешение выбрать профессию и образование по душе.

Дедушка всегда рассказывал, что в детстве жил в большом красивом доме, окна которого выходили на реку. Он часами мог строить плоты, которые потом отправлял в плавание, представляя, как они достигают далеких таинственных земель. Потом, когда его отец основал компанию, им пришлось переехать, но его детские воспоминания о прекрасной спокойной жизни навсегда запали мне в душу.

Недалеко от лагеря стоял одинокий заброшенный дом. Я не мог подойти близко, но прекрасно видел большие окна, защищенные ставнями, красивый кованный забор, когда-то обвитый плющом или виноградной лозой, веранду, с которой открывался самый красивый вид на закат. Я представлял, как там жили люди. Я думал, может это был дедушкин дом. А может в таком доме могли бы жить мы с Джесс. Но моря там не было. И людей тоже. Их я не видел там никогда.

— Да, милый. Ты позвонил как раз вовремя, — Джесс ответила после первого гудка. Голос ее звучал счастливо и возбужденно. — Я собиралась тебе звонить, даже номер уже набрала.

— Наши мысли всегда сходятся.

— Как у дураков.

— Или будущих мужа и жены, — я невольно поморщился от странного сравнения и привычки моей невесты всегда говорить то, что первым придет в голову, но решил не обращать на это внимания.

— Пусть так. Это звучит романтичнее, — Джесс видимо закрыла трубку рукой, потому что я услышал, как она сказала кому-то пару слов, но так приглушенно, будто была далеко от меня. — Да, да, так будет лучше.

— С кем ты там? Я позвонил не вовремя?

— Ты никогда не бываешь не вовремя, — Джесс сказала что-то еще, но не мне. Я вздохнул. Наверное, она это услышала, потому что сказала, — Я собираю чемодан и стараюсь ничего не забыть. Мне помогает Мия.

— Чемодан? Хочешь сбежать перед алтарем? — Я напрягся. Мой голос прозвучал резко и грубо.

— Что ты! — она рассмеялась. — Как же я оставлю тебя одного! Без меня перед алтарем ты будешь выглядеть совсем неуместно.

Она снова что-то начала говорить Мие. В этом вся Джесс. Она не любит сама разбирать и собирать свои вещи, говорит, что на это уходит слишком много времени. Мия, горничная, приходит к нам каждый день, но занимается в основном выполнениями ее прихотей. Джесс называет ее личным помощником. Собрать вещи, распланировать день, проследить, чтобы Джесс не опоздала ни на одну встречу, и чтобы ни один запланированный салон не остался не посещенным. Мия — своеобразный органайзер, который все запоминает сам. Сейчас она собирала чемодан и заказывала билеты, куда бы Джесс не собралась.

— Куда ты едешь? И насколько? — я разозлился. Я почувствовал себя никчемным. Не сказать жениху о своих планах показалось мне верхом наглости. Пока я отменил все дела, чтобы выбрать салфетки и скатерть нужных оттенков, моя невеста решила просто уехать. Но в этом вся Джесс. Поменять планы, сорваться куда-то, ничего не сказав, это в ее стиле. Я давно смирился с этим. Смирюсь и сейчас, если она вернется в срок.

— Малыш, я поеду во Францию! Посмотрю на башню, заряжусь атмосферой романтики, погуляю по ночному городу, съем тот самый знаменитый круассан! — она была такой восторженной, что я растаял. Она была так рада, как будто ребенку пообещали поездку в Диснейленд.

— Странно, что романтика тебе понадобилась, как отдых от меня. Поехать с тобой? Могу начать собирать вещи прямо сейчас.

— Нет, нет. Я поеду с мамой. Ей позвонила подруга и сказала, что увидела там платье, сшитое словно для меня. Я должна его увидеть! Хочу, чтобы все было идеально!

Покупать платье на другом континенте казалось глупостью. Но не для Джесс. Деньги ее семьи позволяли заказать это платье на примерку. Где бы оно ни было, его бы привезли к ней домой завтра же, но она этого не хотела. Путешествия она любила едва ли не больше, чем красивые вещи.

— Когда ты вернешься?

— Ой, я еще не решила, — она разговаривала отвлеченно, все ее мысли были уже на Монмартре. — Мне надо отдохнуть, купить платье, посмотреть город…

— Ты уже видела башню и не один раз. И круассан уже ела. Остался хоть один уголочек Парижа, который ты еще не посетила?

— Может и нет, но я так его люблю! Не будь букой! Я давно там не была. И я же вернусь в срок. И звонить буду как можно чаще.

— Понятно. Когда улетаешь?

— Сегодня ночью. Столько еще нужно сделать! Мне пора идти. Созвонимся позже! Люблю, люблю, как зайка морковку.

— Как морковка Солнце. И я тебя люблю, — ответил я, но в трубке уже звучали гудки. Джесс решила, что разговор окончен и просто отключила звонок.

В детстве у Джесс был маленький кролик, который ел только морковку. Он отказывался от корма, обходил стороной капусту и вёл себя не как обычный пушистик. Он был готов терпеть голод, если морковка в миске заканчивалась, но не соглашался ни на что другое. Это была безграничная привязанность пушистика к моркови. Своеобразная история любви. Мы с Джесс всегда так прощаемся, но сегодня я как никогда чувствовал себя оставшимся без морковки зайцем, морковкой без солнца.

Я проверил почту. Документы к завтрашнему совещанию, план на день, в котором ничего не было кроме этого же совещания и рабочей встречи, пара рекламных писем и подборка салфеток и скатертей. Я открыл последнее письмо и переслал его Джесс. Названия цветов звучат абсолютно дико, а я не хочу быть крайним только потому, что выбранный мной оттенок не совпадёт с платьем невесты. Вся эта суета вообще кажется мне утрированной.

Я серьезно отношусь к семейным узам и брачной церемонии, но торжественность именно нашего союза пугает. Организацией занимается целая команда профессионалов во главе с моей мамой. Все, что делаем мы с Джесс, — это даём своё согласие и говорим, чтобы мы хотели бы видеть. Букет невесты, костюм и платье остались за нами, но я до конца не был уверен, где именно состоится бракосочетание. Мама держит все в строжайшем секрете, потому что боится, что мы что-то испортим или отклонимся от плана. Признаюсь, такое положение вещей меня устраивает. Я могу оплатить все, что они выберут, но сам бы организовать это торжество не смог.

«Изысканно, но не уверена по поводу кружева. Не слишком пошло? Ищи ещё.» — пришла смс от Джесс.

«Что с цветом? Подойдёт?»

«Не знаю, ещё не видела платье.»

Значит этот вопрос откладывается. Я поблагодарил менеджера магазина за заботу и предупредил, что определимся с выбором позже. Не удивлюсь, если через пару недель эти салфетки уже не будут казаться такими уж вычурными, а кружева будут как раз тем, что нам необходимо. А я и правда морковка, которая ждёт пока ее съедят. Или отведут к алтарю.

Под ноги мне упал мяч, вырвав меня из задумчивости. Я все ещё в детском доме, а вокруг дети, которым не посчастливилось жить в семье. Но они не были несчастны. Во многом благодаря моей маме и другим женщинам, поддерживающим идею благотворительности, они получали хорошее образование и могли заниматься тем же, чем и обычные дети. Например, варить мыло или играть в футбол. Хотя конечно, любовь родителей не заменят даже лучшие воспитатели детского дома.

Я поднял мяч и кинул его обратно на поле. Один из мальчишек приложил два пальца к виску и отсалютовал мне, другой поймал мяч и кивнул. Я кивнул им в ответ и улыбнулся. Они забыли обо мне уже через пару секунд. Их снова поглотила игра.

На секунду я представил, как наш сын увлеченно бежит за мячом, не замечая, что нос его давно обгорел на солнце, а штаны покрылись зелеными пятнами травы от падений. Он радостно смеется и полностью поглощен игрой и друзьями. Странно, но я легко мог представить наших детей, но совсем не видел свою невесту в роли матери.

Я подставил лицо солнцу и закрыл глаза. Моя жизнь никогда не была беззаботной. Я всегда понимал кто я, и что меня ждет, и это отчасти успокаивало. Будь я кем угодно — хирургом, бизнесменом или художником, от меня всегда ждали только лучших результатов, достижения высот, недоступных большинству, и всеобщего признания. Мне не хватало времени на друзей, игры во дворе и компьютер, но я очень много читал, а мой день всегда был расписан по минутам. Языковые занятия сменялись занятиями по математике, а те в свою очередь — занятиями по маркетингу и менеджменту, уступавшими место анатомии и химии. Вместо вышибал были бизнес-игры, а вместо пряток — стартапы и строение человеческого тела.

Моим лучшим другом был Дэвид — наш водитель. Для меня он был чем-то вроде Мии для Джесс и Марка для мамы, но еще и главным доверенным лицом. Я рассказывал ему свои детские секреты, делился впечатлениями о новых знаниях, даже ходил с ним в походы. Я любил его всем сердцем и не мог принять, что для него я всего лишь ребенок, о котором надо заботиться по долгу службы. Помню, как он уволился. Ушел и даже не попрощался со мной.

Уже потом я узнал, что он переехал и женился. У него появились свои дети, которых он безусловно любит всем сердцем. Я считал, что стал ему в тягость. Решил, что чем-то расстроил его или обидел. Я не мог принять его потерю, весь мир для меня погас.

Новый водитель уже не был таким добрым и общительным. Он просто отвозил меня из пункта А в пункт Б согласно составленному расписанию занятий и не задавал вопросов. К тому моменту мне было уже четырнадцать, детские грезы остались позади, и мне было вполне комфортно одному.

Конечно, в моей жизни всегда была Джесс. Она жила на той же улице, что и я, и мы часто ездили в школу вместе. Мне было с ней скучно, и ей со мной, наверное, тоже, но наши родители очень хотели, чтобы мы общались, поэтому я терпеливо носил ее рюкзак от машины до двери дома и хвалил куклы, в которые она играла.

— Ты пришел кого-то забрать? — за штанину меня дергал малыш лет шести.

— Что? — я улыбнулся ему и присел на корточки.

— Ты возьмешь меня домой? — снизу на меня смотрели серьёзные детские глаза.

— Тебе здесь плохо? Тебя кто-то обижает? — я испугался, что его дразнят другие дети, или персонал с ним груб.

— Я скучаю по маме. Но ты тоже не за мной, ты не отведешь меня к ней, — мальчик погрустнел и опустил глаза.

— Я уверен, ты попадешь в самую хорошую семью. Надо просто немного подождать, — я протянул ему конфету, которую нашел в кармане. — Все дети здесь скучают по дому. Я понимаю тебя малыш.

Он взял конфету, кивнул и убежал к друзьям.

Я хотел пойти к директрисе и спросить, как давно здесь этот мальчуган. Мне стало интересно, что случилось с его семьей. Но только я подошел к крыльцу, как увидел, что мама уже освободилась и выходит из парадных дверей. Она улыбалась и была в отличном расположении духа. Это означает, что, либо все дети получили все необходимое, либо женщины составили план следующего благотворительного вечера. В любом случае вечер состоится по расписанию. Даже если этому детскому дому ничего не нужно, кто-то в мире всегда нуждается в помощи.

Мама спустилась по лестнице и взяла меня под руку.

— Спасибо, что дождался. Слышала, девочки от тебя в восторге? — она рассмеялась. — Видела, как они тебя облепили. Надо будет рассказать Джесс, что ты у нас нарасхват.

— Девочки просто делились мыльными успехами. А Джесс улетает в Париж.

— О, — только и произнесла мама, нахмурившись. Она не будет выпытывать, по крайней мере, не у меня. — Поехали домой, милый.

Я давно не проводил таких спокойных дней. С детства вся моя жизнь расписана по минутам, а сегодня я не работал совсем. Я никогда не смотрел, как играют в футбол мальчишки, как девочки сплетничают, как природа радуется солнечному теплу. Отказ от дел в преддверии свадьбы казался непривычным, даже диким. Не было никакого расписания, и я не знал, что должен делать дальше.

В родительском доме я оставил маму наедине с планами благотворительного вечера и графиками дальнейшей помощи нуждающимся, поднялся в свою комнату и посмотрел на коробку с дневниками, о которой совсем забыл. Делать все равно нечего, почему бы не заняться дедушкиными сказками.

От кожаной обложки пахло старостью и положением в обществе. На обложке был выгравирован символ, похожий на герб, хотя никакого герба в нашей семье не было. Поражает то, что все дневники были одинаковыми, значит дедушка заранее запланировал написать историю. Хватило ли ему пустых страниц? Остались ли лишние? Когда он начал писать?

Я перевернул страницу, и у меня захватило дух. Я отвык от ровного каллиграфического дедушкиного подчерка, я отказывался принимать, что он больше не рядом. Не было сомнений, что дневники писал именно он, но то, что эти слова могли быть сказаны лично, разворошили старую рану на сердце.

Внутри дневника на обложке была почти свежая надпись:

«Ти, сколько тебе сейчас лет? Надеюсь, ты будешь ровесником того меня, о котором я расскажу. Читай до конца, иначе потеряешь смысл.»

Только дедушка называл меня Ти, по первой букве имени. Только он учил доделывать все до конца, чтобы увидеть суть вещей, не бросать на полпути. И если дневники подарят мне ощущение его присутствия, я прочитаю их все.

Глава 4

Пабло, 1960-е года

После совещания я чувствовал себе еще более разбитым и опустошенным. На меня навалилось чувство усталости, которое всегда поджидает меня, когда напряжение от предстоящего важного события проходит. Хотелось только одного — забраться в кровать и проспать остаток дня.

Мы подписали соглашение, и мексиканский магазин теперь наш. Все прошло гладко, и в глазах окружающих я, наверное, смотрелся настоящим профессионалом, всепоглощающей акулой. Но все это не отменяло того факта, что мой отец пытался выставить меня полным ничтожеством, усложнив жизнь лишними пунктами договора, сокрытием информации о партнерах и путаницей во времени встречи.

Это похоже на бой с тенью. Мы ведем общее дело, но он закапывает меня все глубже и глубже, называя это заботой. Он считает, что только так наше общее дело выстоит под моим руководством, пытается создать все возможные каверзные ситуации. Но он не учитывает одного: я не хочу быть начальником, с помощью своих грязных уловок он однажды отобьет у меня все желание.

Впрочем, я нашел способ насолить ему. Я убрал документы в папку и крепко прижал ее к груди, довольный тем, что смог предугадать действия отца. На самом дне папки, под стопкой дополнительных соглашений лежал подписанный пару минут назад договор, в котором ни слова не было сказано про сохранение рабочих мест старым сотрудникам. Я подготовил этот договор вчера, а новый, появившийся сегодня утром, выкинул в мусорное ведро сразу же как покинул свой офис. Интересно, заметит ли кто-нибудь подмену?

Моя пунктуальность сыграла мне на руку. Совещание было назначено гораздо раньше, чем думала Мадлен, и партнеры, которым требовалось всего лишь спуститься вниз из своих номеров, уже занимали места в переговорной.

Вот и еще одна неловкая путаница. Одного из партнеров звали Риз, а не Боб, как значилось в предоставленных мне документах. Я внутренне посмеялся над чувством юмора отца и похвалил себя за то, что собрал всю информацию об этих джентльменах еще неделю назад. Выработанная мной привычка всегда быть начеку помогла также узнать, что ни о каком новом пункте они и не слышали.

Просто пара владельцев медленно приближающейся к банкротству компании решили наконец повесить на вешалку свои деловые костюмы и проводить больше времени с семьей. Думаю, они станут постоянными посетителями именно этого нашего филиала, но им точно все равно кто будет подавать им мексиканские лепешки. Может они дорожили своим персоналом, но точно не собирались продлевать его рабочую жизнь.

В любом случае договор подписан, хотя я и чувствую себя так, словно пробирался к заветной подписи через кактусы. Партнеры остаются в отеле еще на ночь, но мне пора обратно в офис. За время моего пребывания в гостеприимном отеле дождь только усилился, если это вообще возможно. Я порадовался крытой парковке и отсутствию рабочих встреч на сегодня, а еще решил притвориться, что совещание и правда началось на час позже, а значит еще не закончилось. Успею выпить кофе и доехать до офиса не спеша. Что там Чарли говорил про игру? Они играют или не играют? Когда? Могу ли я прийти?

Кофе приятно обжигал. Я сидел в баре отеля, наслаждался неспешностью окружающего мира и вспоминал вкус утреннего кекса. Бармен нехотя подавал напитки, но постояльцы и гости ничуть не возражали. Большинство из них только выползли из царства снов и жаждали только спокойствия и умиротворения. Официанты плавно скользили между столиками так неспешно, словно плывут, не отрываясь от земли. Я поразился, как они могут нести на подносе столько посуды и ничего не уронить. Наверное, у них дар. Или просто они слишком боятся офисного рабства и крепко держатся за эту работу.

Я бы не отказался от джаза. Давно не слышал музыку, давно не танцевал. Я бы закружил в танце самую красивую девушку в комнате, а потом показал бы ей самый красивый вид на город. Я устал от работы, изголодался по общению, по красоте и флирту.

Кофе выжигал меня изнутри, избавляя от последних следов пребывания комка нервов, свившего в желудке змеиное гнездо.

— Повтори еще, — махнул я бармену и пододвинул чашку поближе к нему.

— Кофе пить вредно, — он оглядел меня и рассмеялся. — Может лучше бренди? Вам не помешает.

— Я бы с радостью, но машина сама себя не увезет и меня тоже, — я положил деньги рядом с чашкой. — Кофе вполне подойдет. Он получается у вас просто восхитительным.

— Старинный рецепт заварки, хорошие зерна и немного удачи!

— Надеюсь кофейная удача передастся и мне.

Спустя чашку кофе и десерт я наконец собрался ехать обратно. Если когда-то у меня будет сын, ни за что не заставлю его работать в этой ужасно перспективной дыре. Семейное дело должно оставаться семейным, но где же место для настоящей жизни?

Я сел в машину и посмотрел на ворота. Охранника снова нигде не было видно, но ворота в нем и не нуждались. Думаю, он просто не закрыл их из-за плохой погоды, чтобы избавить себя от необходимости покидать теплое сухое помещение.

Я выехал с парковки и медленно покатился сквозь потоки воды, размышляя о том, получится ли сбежать из офиса пораньше, как вдруг что-то молниеносно пронеслось от ближайшей пристройки прямо к моей машине. Так олени выбегают из леса на дорогу при свете фар. От неожиданности я резко ударил по тормозам и стукнулся об руль. Неизведанное нечто открыло дверь машины и мокрым сгустком плюхнулось на пассажирское сиденье. Дверь захлопнулась с громким стуком.

— Поехали, поехали, пожалуйста! — запричитал голос. — Быстрее!

Я нажал на педаль газа и вылетел с территории отеля. В боковых стёклах я увидел того самого охранника, устремившегося вслед. Он добежал до ворот и замер, словно забыв про дождь. Что же натворил мой пассажир?

Я свернул на соседнюю улицу, убедился насколько это было возможно в такую непогоду, что погони за нами нет и остановился. Рядом со мной сидела девушка.

— Буду признательна, если вы не выгоните меня под дождь, — она взглянула на меня, улыбнулась дежурной улыбкой и снова стала смотреть на дорогу. Я заметил, как она нервно взглянула в боковое зеркало и расслабила плечи, почувствовав себя в безопасности. — Куда вы направляетесь? Я уверена, что мне тоже по пути. Главное, чтобы там был транспорт. Или просто здание с крышей.

Какая самоуверенность! На ней был коричневый в клетку плащ, из-под которого выглядывало не по погоде летнее платье. Маленькие туфельки на низких каблуках, яркая помада и светлые волосы, уложенные идеальными локонами. Дождь попытался испортить ее облик, но она словно и не заметила. Сидит в позе примерной ученицы: ровная спина, руки на коленях, на лице спокойствие и ожидание. Маленькая капелька сорвалась с ее локона и покатилась по щеке, как слеза, придавая еще больше трогательности моменту.

— Если вы что-то украли, то я довезу вас прямо до участка. Кстати он по пути. Разбираться с беглянками у меня нет ни сил, ни желания.

— Что? — ее глаза округлились. Кажется, мне удалось привлечь ее внимание. Она вскинула руку и ударила себя кулачком по коленке, нахмурив брови и покраснев. — Да я в жизни не брала чужого!

— Тогда почему охранник бежал за вами? Почему вы покинули отель так спешно? Не понравилось обслуживание в баре или качество уборки номера?

— Рада познакомиться! — вместо ответа она внезапно протянула руку. Я продолжал сидеть не шевелясь. Она подождала пару секунд, поняла, что руки я ей не протяну, и помахала у меня перед глазами, будто проверяя не ослеп ли я. — Здравствуйте! Мама не учила вас, что невежливо сидеть, как истукан?

Я нахмурился и вспомнил о цели визита в отель. Меня в который раз спасла привычка убирать документы на заднее сидение. Положи я их рядом, эта девочка дождя уже превратила бы их в мокрое месиво.

— А вас мама не учила, что прыгать в чужую машину это нарушение личных границ?

— И невоспитанность. Я что-то слышала об этом… Но не думаю, что это большее преступление, чем не подать даме руку, — она пожала плечами.

— Я подал вам свою машину. Думаю, этого достаточно.

— И кстати весьма вовремя. Не знаю, что настигло бы меня раньше — непогода или охранник.

— Непогода вас настигла в любом случае.

— Но не в вашей машине. Наша теплая беседа уже начинает меня согревать, — незнакомка вела себя как дама на светском вечере и блистала умением поддерживать непринужденную беседу о погоде. — Раз вы не представляетесь, я буду звать вас Том. Мистер Том, разумеется. Думаю, это имя вам подходит.

— Я понял! Вас выгнали за хамство и наглость.

— А ещё за то, что леденцов не нашлось. Или шоколада.

Она снова села прямо, закончив разговор. Я надеюсь, она не преступница, а я не соучастник. В любом случае сумасшествие не входит в мои планы на день.

— Куда вам нужно? Имя вы мне подобрали что ни на есть шоферское, придется вас подвести.

— Не переживайте, я никуда не тороплюсь.

— Тогда выходите, — я нетерпеливо махнул рукой.

— Что? — ее глаза снова распахнулись от удивления. — Выгонять девушку под дождь! Вот уж вежливость.

— Куда вам нужно? — я начал терять терпение.

— Давайте просто поедем. Я не буду обременять вас поездками по городу.

Я вздохнул и выехал на дорогу. Она снова заняла свою позу и смотрела на дорогу, не шевелясь. Я сделал музыку погромче и представил, что еду один. Надо спросить у Чарли про игру, я бы пришел.

Радио — величайшее изобретение человечества. Оно не только развлекает, прогоняет скуку и сон, но и помогает забыть, что в машине есть кто-то еще помимо тебя, кто-то нежелательный. Музыка помогает заполнить тишину, но не отвлекает от мыслей.

Я где-то читал, что первыми радиоприёмниками в машине были обычные, работающие на батарейках, принесенные из дома. Интересно, как долго они служили? Хотелось бы мне посмотреть, как помещалась антенна. Наверное, тому, кто это придумал, часто приходилось возить кого-то нежелательного.

Мы ехали ровно 38 минут и 24 секунды. Молчание повисло в воздухе, вдавливая меня в сидение. Моя спутница ни разу не пошевелилась, если не считать легкого подрагивания кончиков пальцев, напоминавших невидимый танец в такт музыке. Она лишь изредка моргала и поправляла свои кудряшки. Я видел капли на ее плаще и сбившееся платье, готовое помяться в любой момент. Уверен, она все это тоже видела, но и вида не подавала. Она не пыталась вытереть капли, не спрашивала есть ли у меня платок, не расправила легкую, летнюю ткань.

Она мне кого-то напоминает, но я не помню кого. Маленькая муха узнавания кружится у меня в голове, но я никак не могу ее прихлопнуть. Белые аккуратные локоны, пухлые губы… Скорее всего за яркой помадой скрывается обворожительная улыбка, но сама она такая скромная и тихая. Она чувствовала, что я на нее пялюсь, но не поворачивалась.

— Вы уверены, что следите за дорогой? — спросила она как бы между делом, тихо и обыденно. — Видимость плохая, не время смотреть по сторонам.

Я ухмыльнулся и решил больше на нее не смотреть. Я где-то видел похожее лицо, но не помню где… Точно!

Мысль пронзила меня словно молния. От неожиданности я даже вскрикнул, но незнакомка осталась неподвижной. Пару лет назад показывали фильм «Заблудившийся автобус», где играла похожая на нее актриса. Или это она была похожа на ту актрису, я не силен в кинематографе.

— Приехали. Можете выходить, — я повернулся к незнакомке. — Или просто посидите здесь до вечера, а потом я отвезу вас прямо к себе домой. Вдруг вам там будет удобнее.

— Не остроумно. Спасибо, что подвезли.

— Подождите, — я перегнулся на заднее сидение и взял с сидения зонт, заботливо подготовленный Мадлен. — Возьмите, он вам точно пригодится, куда бы вы не пошли.

— Спасибо, — на миг она прикоснулась пальцами к моей руке. — Это очень любезно с вашей стороны.

— Может вас все-таки подвести? Вы меня не обремените, — мне почему-то не хотелось, чтобы она открыла дверь и нарушила приятную атмосферу своего присутствия. Ее странность и непосредственность здорово отвлекали от всего того бумажного ужаса, что ждал меня внутри здания.

— Нет, нет, спасибо. Со мной все будет в порядке, — она открыла дверь и выскользнула в поток воды, бросив напоследок, — До свидания, Том!

Перегнувшись через сидения, я крикнул в дождь так громко, чтобы она услышала:

— Меня зовут Пабло!

Дверь закрылась.

Глава 5

Тобиас, наши дни

Я читал дневник уже около часа. Не знал, что дедушка пишет. Еще более странным казалось то, что он запечатлел конкретную историю, выкинув все до и после. Настораживало и то, что все дневники были одинаковыми не только по обложке, но и по почерку и по сохранности. Он точно писал их не шестьдесят лет назад. И судя по письму он подготовил эту историю именно для меня, но ведь тогда я был обычным студентом врачом, и ничего не связывало меня с компанией. Сердце сжалось то ли он жалости к тому молодому человеку, которого семейные ценности загнали в ловушку, то ли от осознания, что эта история могла остаться нерассказанной, если бы мой кузен не выбрал свой собственный путь. Я и не знал, что дедушка не хотел становится главой компании. Империя, которая не родилась, но расцвела именно под его началом, была лучшим доказательством его предпринимательской жилки и управленческого характера. Со стороны казалось, что он шел к этому всю свою жизнь, сделал своей и нашей целью развитие этого бизнеса. Даже мой целеустремленный отец не смог бы сделать большего, каждый его день — это лишь поддержание жизни, но не ее развитие.

«Она поразила меня своим внешним сходством с актрисой из популярного фильма. Я знал, что это не она, но не мог отвести глаз. Ее молодость (ей было 24 года), красота, и в тоже время мягкость и скромность приковывали. Я не знал кто она, но уже бы никогда о ней не забыл.

Я перерыл все журналы в магазине и искал до тех пор, пока не нашел имя той актрисы. Это была Джейн Мэнсфилд, сыгравшая Камиллу Оукс в фильме «Заблудившийся автобус» в 1957 году. Ей за него даже дали Золотой глобус в номинации «Лучшая начинающая актриса». Но я видел не только сходство, но и различия. Моя незнакомка была чистой и непорочной в отличие от девушки месяца журнала Playboy 1955 год.»

Так вот как выглядела бабушка в молодости. Я и не знал. На всех фотографиях в семейных альбомах ей, Мириам, было уже больше 30, она выглядела уже как женщина, и я не замечал на фото никаких признаков безупречного ангела. Интересно, дедушка всегда держал этот образ в голове, когда видел бабушку? Я и не представлял себе каким он был в молодости. В моей памяти он остался высоким статным мужчиной с сединой в волосах, всегда уверенным в своих действиях, решительным и непреклонным.

До конца жизни он оставался джентльменом. Клетчатые костюмы тройки, всегда идеально подобранный галстук, торчащий уголок платка в нагрудном кармане, классические туфли. В последние годы в его жизни появилась трость, которая казалась частью образа. Помню, что он нарушал свой безупречный внешний вид только в те чудесные субботние дни, проведенные на рыбалке. Как по волшебству на нем появлялись резиновые сапоги и забавные подтяжки, серыми лямками опирающиеся на его плечи поверх небрежно расстегнутой клетчатой рубашки. Я никогда не видел этих вещей в доме, поэтому это перевоплощение приобретало особенное очарование.

В моей голове безрассудный, недовольный своим положением Пабло никак не мог слиться со степенным, величественным дедушкой. Уверен, что в конце окажется, что эта история вовсе не о нем, а о каком-нибудь выдуманном персонаже, которым он мог бы быть.

— Милый, хочешь кофе? — в дверях комнаты стояла мама.

Я и не пытался закрыть дверь, ведь никакого секрета в том, что я читаю, не было. Может дневники и предназначались только мне, но читать их ночью под одеялом с фонариком я не планировал. Я с радостью поделился бы своим бременем с родителями, но чувствовал, что эта история предназначена только мне, и посвящение в нее посторонних, даже таких близких, могло стать предательством.

Мама подошла к двери совсем бесшумно, будто кралась. Она встала на пороге, не решаясь войти и разрушить тишину моего уединения. В руке она держала чашку горячего кофе. Я видел, как от него идет пар, и чувствовал на языке вкус сахара и сливок, которые мама точно добавила. Я предпочитаю крепкий кофе без сахара, но мама знает, что порой, когда я расстроен или задумчив, только сахар и сливки могут мне помочь. Она всегда приносила мне этот дымящийся дар, когда я сидел за этим столом и готовился к экзаменам. Я сделал глубокий вдох и почувствовал этот запах кофе и зефира моих сложных, но таких беззаботных дней студенчества.

— Кофе со сливками, — сказала она, словно читая мои мысли, и протянула мне чашку. — Сладкий, как ты любишь. Я захватила еще пару зефирок.

Она подмигнула и показала тарелку со сладостями. И все снова стало как раньше. Я обязательно сдам экзамен и пойду в парк с самой красивой девушкой на свете — с моей Джесс. Мы будем кормить уток в пруду хлебом, купленным в ближайшей пекарне, кататься на колесе обозрения и смеяться. Мы снова будем по-настоящему счастливы.

Я отложил дневник, поставил посуду на стол и обнял маму.

— Кто-нибудь говорил тебе, что ты лучшая мама на свете?

— О, я слышала это много раз, — она улыбнулась, но в уголках ее глаз я заметил печаль. — Но ты давно мне этого не говорил.

— Это непростительно, но я никогда не перестану так думать.

Она кивнула, прошла по комнате и взяла раскрытый дневник.

— Так странно чувствовать, что ты снова дома. Все как раньше. Я готовлю ужин на двоих и могу поддержать тебя хотя бы такими мелочами, — она показала на кофе. — Тебе когда-нибудь говорили, что лучшего сына и пожелать нельзя?

— Я хотел бы слышать этот чаще, это придает сил. Мне нравится быть дома.

Она посмотрела мне прямо в глаза, словно хотела высказать свои чувства — как она скучает по мне, как ей одиноко в огромном доме вечерами, когда муж работает, а сын живет самостоятельной жизнь. А может она просто хотела сказать, что гордится, что я стал таким взрослым.

— У твоего деда всегда был отличный почерк, — она зашуршала страницами дневника, нарушив затянувшуюся паузу. — О чем он пишет?

— О бабушке, конечно, — я улыбнулся. Они были идеальной парой и не представляли жизнь друг без друга. — По крайней мере, я думаю, что это она. Кому еще там быть? Дед рассказывает, как они познакомились.

Я отпил немного кофе и провел рукой по волосам.

— У нас остались их фотографии?

— Конечно, в семейном альбоме. Принести?

Я замотал головой. Эти фотографии я видел миллионы раз, но мужчина на них — остепенившийся отец семейства. Он никак не был похож на сумасбродного бунтаря Пабло из дневника.

— Я имею в виду ранние фотографии. Примерно начала 60-х. Тогда дедушка еще не был женат, не был отцом, не был главой компании. Он пишет как раз про эти времена. Думаю, фотографии помогли бы мне лучше его понять.

— Не знаю, — мама задумалась. — Никогда не видела таких фотографий. Где-то у твоего отца хранится карточка с твоим прадедом и прабабушкой. Такое семейное фото, как было принято в те времена. Спроси у него, может есть и другие фотографии.

— Спасибо, мам. — Я поцеловал ее в щеку и подошел к окну. — У нас нет никаких планов? Я хотел бы прогуляться. Схожу в парк, съем хот-дог, покормлю уток, посижу на лавочке.

— Что еще должен делать жених перед свадьбой? Буду ждать тебя к ужину.

В моем шкафу все еще висели все мои старые вещи, но сейчас казалось, что их оставил кто-то другой. Джинсы, толстовки, кроссовки ядовитых расцветок и футболки с яркими принтами. Сейчас я ничего не знал о современной одежде, если только она не продавалась в Brooks Brothers, Calvin Klein или Brioni, поэтому просто надел то, что первым попало под руку и вышел из дома.

Мы можем взрослеть, меняться, выбирать другой путь в жизни и переезжать, но утки по-прежнему будут прилетать к пруду каждое лето, а деревья будут зеленеть и дарить тень тем, кто устал от солнца. Вот и парк был таким же, каким я его оставил пару лет назад. Его смогли изменить только люди: по краям дорожек блестели фонари, а колесо обозрения стало больше и торжественнее. На лавочках сидели влюбленные парочки, а укоризненные пожилые дамы презрительно отворачивались, чтобы не видеть прилюдных поцелуев и проявлений любви. Проходит время и меняются люди, но парк остается неизменным.

Я медленно прогуливался по аллее в поисках произошедших изменений, возрождая в голове воспоминания и убеждая себя, что давно перерос тот возраст и того себя, который когда-то часто здесь бывал. Но хот-дог был таким же вкусным, а колесо обозрения так же захватывало дух.

Нагулявшись, я уже собрался домой, когда увидел, как у мужчины на той стороне пруда подкосились ноги, и как он упал с тихим вскриком. Не раздумывая я побежал туда так быстро, как только мог. Не знаю, что двигало мной, но уже через пару минут я перевернул мужчину на спину и убедился, что он не был пьян. Под удивленные взгляды безразличных прохожих, я вцепился в руку какой-то женщине и, прикрикнув, заставил вызвать скорую.

— Скажите, как вас зовут? — ответом мне быль мутный взгляд и слабые попытки выдавить хоть слово. — Вы можете улыбнуться? Высуньте язык!

Я стянул толстовку, скатал ее в нелепое подобие валика и подложил мужчине под голову. Мои руки автоматически начали ослаблять сдавливающий шею галстук и разрывать рубашку. Стянув футболку, я вытер накопившуюся слюну и начал массировать по очереди каждый палец.

Я видел себя как будто со стороны и слабо понимал, что это меня врачи, прибывшие на скорой помощи, благодарят за оказание первой помощи, спасшей человеку жизнь. Я мог забыть, кто я на самом деле, но мои руки помнили, что нужно делать, а стучащая в голове кровь отбивала четкое слово «инсульт». Я мог носить дорогой костюм и прятаться за документами, но не мог убить врача внутри себя.

Я долго не мог заснуть, снова и снова прокручивая в голове случившееся в парке. Боясь нарушить тишину дома, я на цыпочках вышел во двор, вдохнул наполненный ароматами цветов прохладный воздух и пытался в сумерках разглядеть луну, но облака мешали. Я вдруг решил, что луна, на которую смотрел мой дед примерно 60 лет назад поможет мне понять, о чем он думал. Почему он так не любил семейное дело? Почему был бунтарем? Я никогда не чувствовал того же, что и он. Да и от него не чувствовал ничего такого.

Думаю, он хотел, чтобы я не совершал его ошибок и не тратил времени зря. Он хотел, чтобы я понял, что бизнес — это мое призвание, а Джесс — это моя судьба, моя вторая половинка, такая же, какой была для него бабушка Мириам.

Еще день назад я и сам был в этом уверен, но сейчас в темноте ночи я ясно увидел, как обманываю не только себя, но и всех вокруг.

Глава 6

Пабло, 1960-е года

— Доброе утро, мистер Максвелл! — когда я зашел в приемную, Мадлен уже сидела за своим столом, деловито разбирая почту, как всегда жизнерадостная и полная энергии.

А вот я как всегда разбит и хочу домой, хотя сейчас только начало рабочего дня. Этакое инь и ян офисной сферы. Я буркнул что-то нечленораздельное и прошел в свой кабинет.

— Я разобрала почту, составила график встреч и подготовила документы, которые вам необходимо посмотреть, — она зашла следом за мной, неся стопку бумаг, и положила их на край стола. — И я уже приготовила вам кофе.

На столе и правда стояла чашка с горячим напитком.

— Мадлен! Ты чудо! — я сел в кресло и, взяв чашку в одну руку, подгреб документы поближе. — Что из этой кучи самое срочное? Через пару часов мне надо уехать, поздравить маму, поэтому давай разберемся с тем, что не подождёт пока я выполню сыновий долг.

Мадлен деловито кивнула и нахмурила брови, явно представляя, как будет отбиваться от звонков и посетителей в мое отсутствие. Может она робот? Отсутствие начальника — это лучший повод провести время за чашкой чая или разговорами с коллегами о выходных или недавно вышедшем фильме, но только если ты не обладаешь чувством повышенной ответственности. Посадить бы ее на мое место, в этом кресле она смотрелась бы гармоничнее, а я бы в это время ел пончики с Чарли. Кстати интересно, они еще играют в бейсбол? Обязательно спрошу при встрече.

— Первые два письма. Нужно ваше мнение, а еще позвоните по поводу вчерашней сделки. И… — она замялась и опустила глаза.

Я знал, что ее жизнерадостность может пропасть только по причине упоминания единственного человека в компании. Или я ошибся, и надвигается шторм, что в масштабах моей жизни равнозначно.

— И чего хочет отец? — так уж вышло, что он наводил ужас не только на меня, но и на всех сотрудников компании, которых я знал. Большой босс, несущий большие неприятности.

— Он хочет поужинать с вами сегодня.

Мне остается только вздохнуть.

Я успел поздравить маму. Приехал как раз к началу, поздоровался со всеми гостями и вручил подарок. Я даже смог съесть кусочек торта, перед тем, как совесть призвала меня снова на работу.

Без внимания не остался тот факт, что отца на празднике не было. Ну что ж, зато гостям будет о чем посплетничать. Из года в год он уделяет меньше внимания семье и все больше — работе. Бывшие семейные посиделки моего детства сменились быстрыми визитами и поздравлениями, которых в свою очередь заменили подарки и цветы, принесенные курьером. Страшно только одно: я уже на стадии быстрых поздравлений. Так недолго скатиться и до подарков, выбранных личным помощником и доставленных личным водителем. Во вкусе Мадлен я не сомневался, но отчаянно цеплялся за последние проявления человечности в моей жизни. Например, я все еще успеваю узнать как дела у друзей нашей семьи.

Мама принимала гостей одна, и мне показалось, что мое появление придало ей сил. Приятно знать, что ты не один среди чужих, хоть и давно знакомых людей, приятно знать, что ты нужен семье. Какой бы разрозненной эта семья не была. Последняя надежда оставалась на Брэдди, моего младшего брата. Уж он то точно приготовил что-то особенное и приберег на вечер, когда все гости разойдутся, и уставшая от праздника мама особенно будет нуждаться в поддержке. А я в свою очередь приложу все усилия, чтобы у него были нормальная жизнь и самое важное в ней — семья и возможность сделать выбор.

Уезжать как всегда было больно и обидно. Я смотрел в мгновенно погрустневшие мамины глаза, отъезжая от дома, и чувствовал себя полнейшим ничтожеством. Теперь гости осуждают и меня. И пусть, я это заслужил.

Я уже подъезжал к офису, когда увидел девушку, кого-то высматривающую в толпе. Меня привлекло ее ярко фиолетовое платье, придающее ей сходство с ранним весенним цветком, распустившимся среди серого снега и слякоти. В суете черно-белых людей, торопящихся по своим делам, эта девушка казалась чужеземкой, спокойной и степенной. Она была словно древняя богиня, преобладающая над нами, настолько чувствовалось ее превосходство: она обладала самым ценным богатством — временем.

Девушка стояла, как брошенный котенок, явно не зная, что делать. Чужие взгляды были ей неприятны, а свою непохожесть она явно считала недостатком. Как жаль, что она не понимает насколько прекрасна в своем наряде и с идеальными локонами светлых волос, отливающих золотом.

Несмотря на солнечную погоду, в ее руках был зонт. Мой зонт.

— Прекрасная незнакомка! — я подошел к ней так быстро, как смог, едва не срываясь на бег. — Что вы здесь делаете?

— Вы сказали, что работаете здесь, но я не знаю вашего полного имени, поэтому… — она автоматически улыбнулась своей дежурной улыбкой, но потом рассмеялась. — Вы знаете, что в этом здании работают по меньшей мере 7 мужчин с именем Пабло? То есть 8, считая вас.

— И как же вы их вычислили?

Она слегка пожала плечами, удивляясь моей недогадливости.

— Я спрашивала, где могу найти Пабло, а каждый второй мужчина отвечал, что я могу называть его этим именем.

— Значит сегодня вы стали богаче на пятнадцать новых знакомых?

Я рассмеялся, и она тоже. Мы оба понимали, что это обман, и что ситуация абсурдная, но не могли остановиться. Ее смех звучал словно колокольчик, и я с радостью подхватил его. Весь этот день показался мне не таким грустным, а засасывающая работа не такой унылой. Даже рана в сердце от моего постыдного бегства с праздника притупилась от звуков этого прекрасного смеха. Я порадовался даже вчерашнему дождю и сегодняшнему солнцу, ведь кто знает встретились ли мы вообще, если бы не капризная погода.

— Думаю, им просто понравился мой зонт, — я протянул руку в ожидании.

— Ах, точно! — казалось, она забыла, что держит его в руках. — Именно за этим я и пришла.

— Теперь зонт у меня, ваша миссия выполнена, мисс.

Она кивнула. Возникла пауза, но я не знал, что сказать. Она не уходила, просто смотрела мне в глаза, будто пыталась найти ответ на вопрос, который не задала.

— Могу я отблагодарить вас за помощь? — она нарушила паузу.

— За помощь? Я абсолютно бескорыстен.

— Завтра. Вон в той кафешке на углу, — она махнула рукой куда-то в сторону. — Ровно в 7 я буду ждать вас, чтобы угостить кофе и десертом. До свидания!

Она развернулась и быстро пошла прочь, не оставляя время на раздумья или протесты. И хоть затеряться в толпе ей точно бы не удалось, догонять ее не было смысла.

Я повернулся и посмотрел в направлении, минуту назад указанном изящной женской рукой. Там кипела жизнь. Двери кафе не успевали закрываться, люди заходили и выходили, смеясь и попивая еще дымящийся кофе. Надо будет спросить у Мадлен про это место, видимо оно довольно популярное.

Мне показалось, что миг, когда я переступлю порог этого кафе, станет решающим, разделяющим жизнь на до и после. Тот мир, в котором я живу, так резко контрастировал с увиденной атмосферой, будто кафе и офис разделяет не только дорога, но и высочайшая в мире стена. Забавно, что я за столько лет работы не удосужился узнать ничего о домах, заведениях и людях вокруг.

Но буду ли там я? Кажется, она точно уверена, что буду. Ведь там будет она. И это дает ей право поставить меня перед фактом. А мне остается сделать выбор: увидеть ее снова или навсегда выкинуть из головы. Не уверен, что второе у меня получится. Интуиция подсказывала, что в ней есть что-то особенное.

Девушка весна, девушка праздник, девушка свобода.

Глава 7

Тобиас, наши дни

«Стоит ли говорить, что я пошел туда, чем немало удивил Мадлен? Пришел даже на двадцать минут раньше, несмотря на то, что обычно не позволяю себе уходить с работы настолько рано. Не знаю, почему я сделал это. Может потому что только мысль о ее светлых, идеально уложенных волосах помогла мне пережить встречу с отцом. Каждый раз, когда он перегибал палку и отчитывал меня за пустяки, называя это воспитанием духа, я вспоминал ее улыбку, и ее звонкий смех звучал у меня в голове. Я думал о том, как ей удается сохранять идеальные локоны даже в самую неустойчивую погоду.

Мне просто не хватало живого общения, я хотел хоть один вечер провести как обычный парень в приятной компании красивой девушки, в популярном кафе с громкой, заглушающей разговор музыкой, танцами и весельем. Я представлял, как провожу ее домой, думал, что это будет ужасно романтично. Я просто хотел жить.»

Я услышал звук приближающегося мотора и отложил дневник. Хлопнула входная дверь, и я поспешил вниз.

Была уже ночь, мама давно спала, но для нас с отцом возвращаться так поздно было обычным делом. Я кивнул ему и по привычке спросил, как дела на работе. Сидеть дома в четырех стенах было для меня непростой задачей. Я привык действовать, решать, командовать и не уставать, рано вставать и ложиться далеко за полночь. Сидение в четырех стенах начинало меня убивать. То, что Пабло считал жизнью, для меня становилось кошмаром.

Под глазами отца появились круги, дающие понять, что решение отстранить меня на время от дел дается ему непросто. Он только кивнул мне и устало прошел на кухню, на ходу ослабляя галстук и снимая пиджак.

Совесть нанесла мне еще один болезненный удар. Пока я умираю дома со скуки, сижу в своей комнате, погрузившись в чтение, или прохлаждаюсь в парке, он прикладывает все усилия, чтобы мое отсутствие не было заметно. Мы стояли на кухне не как партнеры, а как взрослый мужчина и маленький мальчик, подглядывающий в щелочку двери за чужой жизнью и ожидающий пока на него обратят внимание.

— Я начал читать дневники, — я решился нарушить паузу. — Прочитал немного, но должен сказать, что и не представлял дедушку таким. Может это просто нелепая сказка, выдуманная чтобы пугать потомков, наставляя на правильный путь?

— Да? О чем он пишет? — усталость висела в воздухе так ощутимо, что протяни я руку, смог бы ее потрогать. Понять спрашивает он из вежливости или из интереса было невозможно.

— Рассказывает про бабушку, — отмахнулся я. Пересказывать содержимое совсем не хотелось. — У тебя не остались его фотографии? Какие-нибудь еще, каких нет в семейном альбоме.

— Хм, — отец задумался, сдвинул брови, явно что-то вспоминая. — Есть пара фотографий, где он еще подросток, семейная фотография моих бабушки и дедушки. Я не добавил их в альбом, потому что нашел совсем недавно, когда разбирал вещи папы. Но больше ничего я не видел.

— Странно, — мне очень хотелось увидеть мужчину, о котором я читаю. Может отец просто забыл про какие-то фотографии. А может в нашей семье по крови передается нелюбовь к фотографам. — Если вдруг что-то такое попадется тебе на глаза, просто дай знать, хорошо?

— Конечно, сын, — он похлопал меня по плечу. — Я спать. Без лучшего работника разгребать все дела просто невыносимо.

— Я скоро вернусь.

— Бери выше. Ты скоро меня заменишь.

Еще пару часов я лежал на кровати в раздумьях. Не знаю, что тревожило меня больше — происшествие в парке или отчаянное желание найти хоть одну фотографию дедушки в описанный в дневниках период и убедиться, что пишет он действительно о бабушке. Как жаль, что я не удосужился узнать побольше о ее жизни и о ее семье, когда была возможность.

Я всегда знал кем хочу быть и четко следовал своему выбору. В школе я отчаянно полюбил бейсбол и стал капитаном команды, не пропуская ни одной игры и радуясь, находя дедушку на трибуне. Я всегда думал, что он ничего не понимает в правилах игры и приходит туда из-за меня, ради поддержки, но, когда спортивные институты начали предлагать мне стипендию, он с удивительной осведомленностью рассказал мне не только про институты, но и про все команды, помогая сделать выбор.

Но к тому времени я уже устал от спорта. Постоянные тренировки, красивые черлидерши и восхищённые взгляды оставались в школьных стенах, мне же хотелось чего-то более значимого и полезного. Так в старших классах я решил стать врачом. Я видел, как мои советы помогают игрокам, получившим травму на поле, а оказанная первая помощь разглаживает их лица, искорёженные болью, и точно понял, что буду хирургом. И снова начались бессонные ночи за учебниками и бесконечные дни обучения и практики.

То, что я имею сейчас, было выбрано совсем не мной, но я отдался этой работе с таким же рвением, как если бы решил все сам. В мою голову никогда не приходили мысли о том, что тогда я мог отказаться и поступить иначе. Но сейчас я прокручивал в голове события сегодняшнего дня и в сотый раз удивлялся, какое спокойствие и счастье принесли мне слаженные, доведенные до автоматизма действия в парке, вовремя всплывшие в памяти знания и осознание того, что я кому-то помог.

Ночь лучшее время для раздумий, но ее темнота таит в себе множество опасностей.

Засыпая на рассвете, я увидел сон, в котором похожий на меня юноша с черными как смоль волосами кружит в танце прекрасную блондинку в фиолетовом платье. Смех, похожий на звон колокольчика, рука, обхватывающая талию, и музыка, поглощающая все вокруг, как будто они в зале одни. Другого мира не существовало. Так и должно быть.

Глава 8

Пабло, 1960-е года

Я сидел за столиком около окна и ждал. Это место оказалось очень популярным. Я работал через дорогу, но даже и не знал об этом. Кажется, кто-то из коллег обсуждал это место, но я не помню, понравилось оно им или нет. Если верить Мадлен, а ее словам я привык верить, кофе здесь просто божественный. Она очень рекомендовала торт, название которого я не запомнил, и сироп для кофе, который я пропустил мимо ушей как бесполезный для себя.

Кафе оказалось достаточно многолюдным. Когда я пришел, не было ни одного свободного столика, не было даже места, чтобы пройти к барной стойке. Пришло время воспользоваться своим положением в обществе. Я поймал официанта, проталкивающегося сквозь людей с подносом, и попросил позвать управляющего. Официант вздрогнул то ли из-за прикосновения, то ли из-за самой просьбы, кивнул в знак того, что услышал меня, и устремился дальше.

Управляющий появился в проеме самой дальней от входа комнаты. Он стал осматривать зал в поисках клиента, позволившего себе отвлечь его от работы. Я махнул рукой и, убедившись, что он меня увидел, стал протискиваться в его сторону. Столик был у меня уже через 4 минуты 56 секунд.

Должен отметить, что мне нашли лучший столик в этом заведении. Около окна, но прямо напротив барной стойки. И я бы никогда не получил это место, если бы не имя моей семьи и не та власть, которую это имя дает. Свою роль сыграло и то, что наш магазин снабжает это кафе продуктами. Об этом я узнал совершенно случайно, названия никогда не задерживаются у меня в голове, даже если речь идет о партнерах и клиентах.

Не люблю пользоваться именем, предпочитаю, чтобы никто не знал кто я такой. Если ты обычный парень, от тебя ничего не ждут, а если ты стоишь во главе чего-то великого, то и вести себя должен соответствующе. Но, несмотря на свои жизненные принципы, я не ощущал угрызений совести из-за занятого столика и отодвинутых в очереди людей. Я так много работаю, почему бы не сделать мне маленькое послабление.

Я наблюдал за людьми. Они общались, веселились, им было хорошо вместе. Казалось, что они совершенно не думают о том, что в мире может быть что-то помимо этого веселья и беззаботности. Еще вчера я думал, что Вивьен — белая ворона, единственная в своем роде, контрастирующая со всем остальным миром. Сейчас же я убедился, что мир не такой, каким я его представлял, и это я уже давно ему не принадлежу.

Я смотрел на девушек и думал, что они совсем не похожи на тех, кого я часто вижу каждый день. Здесь не было места утонченной женственности, девушки не приходили сюда в элегантных платьях, перчатках и жемчуге. Это место было знаменем протеста, яркости, молодости и независимости. Короткие мини, брюки и пышные, летящие юбки. И я в своем деловом костюме выглядел так, будто заблудился и случайно открыл не ту дверь.

— Принесите колы, пожалуйста, — крикнул я официанту и показал два пальца, имея в виду две порции. Тот кивнул и, ничего не говоря, продолжил движение.

Официанты напоминали мне кротов, роющих свои туннели в земле, с той лишь разницей, что настоящая земля не засыпала бы проход. Почему такие кафешки всегда выполнены в красном цвете? И почему на полу черно-белые квадраты?

Хотя про обобщение я погорячился. Не помню, когда последний раз я приходил в подобные места, не помню, чтобы я пил кофе где-то помимо работы или дома, не помню, чтобы я пил еще что-то кроме кофе.

Но дома меня совсем никто не ждал, работа опротивела до такой степени, что хотелось все бросить и уехать в другую страну, туда, где меня бы никто не нашел. Если бы я был смелее, если бы только я мог решиться на это, я бы точно все бросил. Мне даже не нужно было бы собирать вещи, мне было бы все равно, что будет дальше. Может я и недостаточно смелый, но сейчас я делаю первый шаг наперекор отцу впервые за долгое время. В детстве меня бы поставили в угол. Сейчас его фантазия стала более изощренной. Но он не понимает одного: человек, втайне мечтающий сжечь компанию, не сможет привести ее в правильное русло.

Я пристально смотрел на дверь, ждал пока она войдет, но ее все не было. Может все это просто шутка? Что делать, если она не придет? Обидно, если так, тогда вечер потеряет все свое обаяние и ореол ожидания чуда.

Парочки вокруг меня не сводили друг с друга глаз. Они были счастливы и влюблены, они танцевали и смеялись. А я прокручивал в голове содержание последнего прочитанного документа и пытался решить какую линию поведения выбрать на завтрашней сделке. Разобрал ли я все документы? Уладил ли все дела? Подписал ли все письма? В любом случае ответ нет. Завтра мой бег по кругу начнется сначала.

Спустя ровно 17 минут 31 секунду с момента моего появления в кафе она вошла в дверь. На ней было летнее легкое платье. Белая кружевная ткань подчеркивала ее силуэт, а свободная юбка всколыхнулась от дуновения сквозняка. Я вспомнил легендарное развивающееся платье Мэрилин Монро, но в моей знакомой не было никакой пошлости, а крой платья не отличался свободой и легкомыслием и не мог явить миру ничего запретного даже при самом сильном ветре. Тонкая линия ремешка обвивала ее талию как змея. Этот маленький аксессуар давал понять, что она здесь своя. Она тоже признает красный, она тоже свободна и молода.

Теперь я был точно уверен, что у этой девушки нет ничего общего с коварной соблазнительницей, снимавшейся в популярных фильмах. В кафе вошла нимфа, и у меня перехватило дыхание. И я подумал, что не видел никого прекраснее чем она.

На секунду я потерял дар речи, но потом вскочил и помахал ей рукой. По её взгляду я понял, что она совсем не уверена, что поступает правильно. Она надеялась, что я не приду. Но я тут, и она тоже, и вечер обещает быть прекрасным.

— Здравствуй! — официант как раз принес два стаканчика колы. — Я рад, что ты пришла!

— Вообще-то это я должна была сказать, — она села и отпила немного из стакана. — Я и не думала, что ты придешь так рано. Ты разве работаешь не до шести?

— Да, — я кивнул, не решаясь сказать, что работаю порой гораздо дольше, и пожал плечами. — Просто ушел сегодня пораньше. Надо иногда нарушать правила.

— Как тебе удалось занять столик? — она огляделась и посмотрела на очередь желающих найти место.

— Э, — я замялся, говорить правду не хотелось. — Я встретил друга, он как раз уходил и передал свой столик мне.

— Хорошо иметь таких друзей, — она поставила стакан и посмотрела мне прямо в глаза. — Может закажем джин?

И засмеялась.

Глава 9

Тобиас, наши дни

«Мы встречались чуть ли не каждый день на протяжении целого месяца. Я рано убегал с работы, чтобы быть под ее окном, кидать камушки в стекло и ждать. Словно заблудившийся пес я ждал ласки и внимания. Она всегда была дома по вечерам и выходила так быстро, как будто стояла у окна и видела, как я подъезжаю.

Я не мог заснуть без её улыбки. Когда я закрывал глаза, я всегда представлял её взгляд. Мне было мало мимолетных встреч, я хотел быть рядом постоянно. Я начал писать письма, в которых рассказывал о себе, о своем отце, делился всеми переживаниями, о которых боялся говорить, но эти письма оставались в ящике моего стола. Я так и не признался в том кем являлся и совсем не знал, кем является она.»

Я заснул, увидев первые лучи солнца, с раскрытым дневником на груди, и история продолжалась в моем сне. Я видел, как сидя за столиком в кафе, они разговаривают, перебивая друг друга, не замечая никого вокруг. Они пили джин и танцевали, не попадая в ритм. Он прижимался лицом к ее волосам, утопая в мягкости этого живого шелка, а она сняла с него пиджак и галстук, сказав, что здесь им не место.

Пабло хотел проводить ее домой, но девушка наотрез отказалась ехать в машине. Она любовалась прекрасной лунной ночью и показывала ему созвездия, о которых он слышал только в детстве.

— А ты знаешь, что прямо сейчас мы смотрим в прошлое? — она прищурила глаза и пальцем показала в небо. — Все эти звезды не настоящие.

— Ты имеешь в виду, что эти звезды освещали путь еще и динозаврам? Это как смотреть на луну и представлять, что когда-то на нее смотрела Клеопатра?

— Нет, совсем нет. То, что мы называем звездами, — это всего лишь свет, оставленный звездами десятки или сотни лет назад.

— Пусть так, — я нахмурился, не понимая, что она имеет в виду.

— Ты всегда боишься признать, что в мире есть что-то, чего ты не понимаешь? — она посмотрела ему прямо в глаза и нежно провела пальцами по морщинкам, собравшимся на переносице. — Я говорю о том, что звезды находятся на расстоянии многих световых лет от Земли, и тот свет, который мы видим сейчас, эти звезды оставили такое же количество лет назад.

Она поняла, что объясняет спутанно, поэтому остановилась посередине дороги и встала прямо перед ним, смотря ему в глаза.

— Допустим, что где-то там в темноте есть звезда, — она не сдавалась. — Назовем ее Мега. И Мега находится на расстоянии 25 лет от нас. Так вот, сейчас мы ее не видим, потому что она далеко. Но через 25 лет ее свет дойдет до нас. И ты посмотришь на нее и вспомнишь обо мне.

— Значит это будет наша звезда. Ведь тебе тоже придется вспомнить.

Они смотрели друг другу в глаза. Пабло нежно провел пальцами по ее руке от локтя до запястья и взял ее ладонь в свою. Другой рукой он убрал прядь волос с красивого женского лица и притянул девушку к себе за талию. Она задержала дыхание от волнения.

Я увидел их первый поцелуй и проснулся. Сон был похож на сказку.

Мама на кухне. Она уже приготовила завтрак и варит кофе, не сводя глаз с турки.

— Доброе утро, милый! Как спалось? — она отвлеклась всего на миг, но снова вернулась к темной закипающей жидкости. — Ты читал всю ночь? У тебя горел свет.

— Да, я заснул, — я провел рукой по волосам и замолчал, не зная, что сказать. — Представляешь, так и спал в обнимку с дневником.

— Дедушка так интересно пишет? — она сняла турку с плиты. — Или, наоборот, читать утомительно?

Я сел за стол и стал смотреть, как она разливает кофе в чашки. Она очень любит готовить и не разрешает никому другому это делать. Мама считает, что накормить своих мужчин, — это ее прямая обязанность.

Женщина, которая всегда предпочитала строгую классику во всем, и которая следила за своим внешним видом и манерами 24 часа в сутки, сейчас была обычной мамой. Она поставила чашки на стол и стала развязывать фартук. Это я когда-то его купил. Мне очень понравилось изображение мультяшного сыра с выпученными глаза и руками с ножом и молоточком для мяса. Я люблю такие вещи. Они напоминают о том, что мы обычные люди, без приставки «высшее общество» и «социальная значимость». Сейчас сыр был свернут, ощущение домашнего уюта потихоньку испарялось.

— Интересно, но похоже на роман. Мужчина встречает женщину, они влюбляются и всю оставшуюся жизнь смотрят в одном направлении. Кажется, дедушка был сказочником.

— Но так и должно быть, — мама села за стол и мягко улыбнулась. — Вы с Джесс тоже будете смотреть в одном направлении.

— У вас с отцом также?

Улыбка стала какой-то резиновой, а она ничего не ответила, нервно хлебнув огненный напиток.

Час спустя мама собралась уезжать. Марк, наш водитель, уже ждал ее в машине, поэтому мои услуги не требовались. Я сидел за столом в гостиной и просматривал почту. Ничего важного и срочного не было, будто жизнь на этот месяц замерла. Я чувствовал себя прокаженным. В офисе работа кипела, как вода на огне, но меня никто не привлекал, коллеги даже не спрашивали редких советов, что само по себе очень нетипично. Работа — это вся моя жизнь, без нее я и не знаю, как занять время.

Мама спустилась по лестнице, одетая как всегда безупречно и элегантно. Серый костюм с юбкой миди и маленьким жакетом прекрасно подчеркивал ее фигуру, а белая блузка и жемчуг на шее и в ушах дополняли образ. Я удивился тому, как быстро из мамы она превратилась в бизнес-леди. Ее волосы уже не были собраны в пучок, а были заколоты сбоку. На лице ежедневный, не яркий макияж, подчеркивающий красивые черты лица. Образ дополняли черные лодочки и маленький клатч.

— Куда едешь сегодня? — спросил я, подняв глаза от ноутбука.

— Благотворительный прием. На этот раз решили отойти от домашних традиций и провести его в ресторане, — мама подошла к зеркалу, чтобы еще раз убедится, что изъянов во внешности нет. — В этот раз много приглашенных.

— Мам, а почему ты это делаешь? — при слове благотворительность я вспомнил про мыло. На меня решительно нельзя положиться в вопросах, которые не граничат с вселенским масштабом.

— Что именно? — мама насторожилась и посмотрела в зеркало прямо на меня. Так странно смотреть на человека сквозь зеркальную гладь. Мы оба смотрели на отражение, и зеркальная гладь скрывала наши настоящие эмоции.

— Благотворительность, — я попытался найти записную книжку и понять, что именно я пообещал вчерашним девочкам из детского дома. — Я имею в виду, почему ты не работала? Отец запретил?

— Я работала, милый. Но потом родился ты, и я решила, что твое воспитание важнее, — мама закончила себя рассматривать в зеркале и повернулась ко мне лицом. — А благотворительность — это еще одна традиция нашей семьи, которая к счастью пришлась мне по душе.

— Традиция? — я в ужасе. Помощь — это конечно здорово, но я точно не готов отвечать за тысячи оставшихся без родителей сирот. — Только не говори, что она перейдет мне в качестве бонуса вместе с компанией.

— Нет, не перейдет, — она улыбнулась и покачала головой, отчего ее волосы затрепыхались будто на ветру. — Я все передам Джесс. Эта традиция передается по женской линии.

— Уф, — как будто камень с души. — Хорошего дня. Выглядишь просто потрясающе.

— Спасибо, милый. До вечера.

Я попытался представить, как вместо мамы благотворительный прием проводит Джесс. Ее порывистость, неусидчивость и вечное стремление не стоять на месте вряд ли оставляли в ее сердце место для чужих детей. Она даже животных не любит. Мама ведет себя так, будто рождена для этого. Если бы не брошенные ею слова о семейной традиции, я бы и не подумал, что она делает это не ради себя. Интересно, такую самоотверженность можно передать вместе с обязанностями?

Я нашел записную книжку и вернулся к ноутбуку, чтобы отправить письмо менеджеру магазина, в котором я заказывал все принадлежности для мыловарения. Ага, пищевые красители. Хорошо, что я это записал.

Я сразу почувствовал запах лаванды. Может от скуки мне тоже надо начать варить мыло?

Когда я заказывал все для мыловарения, милая девушка, работница магазина, помогла мне выбрать все необходимое и договорилась о доставке. Я нашел адрес ее почты и открыл поле для сообщения.

«Добрый день, мисс Браун!

Детки из детского дома передают вам самые лучшие пожелания и огромную благодарность за все те материалы для мыла, которые вы прислали. Вы попали в точку и растопили детские сердца!

Однако ко мне поступила новая просьба: девочки хотят, чтобы их мыло приобрело цвет. Моей компетенции, как и в прошлый раз, не хватит, чтобы решить этот вопрос, поэтому если вы располагаете временем, прошу подобрать необходимые и главное безопасные красители.

Выбирайте все, что может потребоваться, и берите как можно больше! Цена как обычно не имеет значения.

Буду ждать вашего решения и счета, если эта задача не покажется вам невыполнимой.

Отдельно прошу сделать поставку всех заказанных ранее товаров ежемесячной. У детей появилось новое хобби, нельзя лишать их радости.

Благодарный вам мистер Максвелл.»

Я перечитал письмо. Принято ли писать в таком неофициальном тоне? Все, что я знаю про мисс Браун, это то, что она молодая и очень приятная девушка с нежным голосом. И к тому же она не замужем.

Я постучал пальцами по клавишам и добавил к письму:

«P.S. Простите мой неофициальный тон, но мисс Браун — вы просто чудо!»

Нажал «Отправить» и откинулся на диван. Интересно, что сейчас делает Джесс? Спрашивать мне не хотелось, я ждал, что она сама про меня вспомнит. От нее я получил вчера только две короткие смс, в которых она сообщала, что прилетела и напишет снова, когда появится время. Видимо времени не было. Зато у меня его вагон.

День обещал быть жарким, но я не знал куда податься. Быть безработным, наверное, просто отвратительно: ты весь день предоставлен себе, а никакого плана действий нет.

Глава 10

Пабло, 1960-е года

— Время! — она вскочила и захлопала в ладоши. — Я и подумать не могла, что ты не шутишь!

Мы сидели на лавочке в парке и подставляли лицо солнечным лучам. Погода была отличная и мы решили прогуляться. Моя незнакомка выбрала как всегда простое, но в тоже время очень элегантное платье с открытыми плечами и сейчас расправляла подол, чтобы он не помялся.

— Где ты этому научился? — она все еще восторженно на меня смотрела. — Развлекаешь коллег по работе?

При слове «коллеги» у меня противно засосало под ложечкой. После того как я не пришел на игру, где меня ждали, Чарли перестал пытаться поддерживать дружеские отношения. Мы знали друг друга с детства, но сейчас работа поглощала все мое время, а на его долю такого испытания не выпало. Раньше мы могли попросить кого-то прикрыть нас и убежать пораньше с работы в ближайший бар, выпить по бокалу пива и обсудить все на свете. Мы встречались и в выходные: устраивали пикники или ходили на игры.

Чем выше становилось мое положение в фирме, тем больше работа меня засасывала. Сначала я перестал уходить раньше, но и особо не задерживался. Я присоединялся к Чарли в баре, когда он уже собирался уходить. Потом я и совсем перестал приходить, а Чарли перестал ждать. Но у нас оставались выходные. Теперь выходные принадлежали моей единственной.

Должен признать, что становлюсь снобом с личным помощником. Если бы Чарли сказал про игру Мадлен, то я обязательно бы пришел. По крайней мере я был бы в курсе того, что игра состоится. Я столько раз искренне хотел спросить его про игру, но не находил подходящего момента… Обидно, что так и не спросил.