Ответим на… террор… террором
Лозунг 1918 года
Дождь смоет все следы…
Вадим Егоров
К вечеру дождь ослабел. В течении дня это не было заметно, но если сравнить дождь утренний и дождь вечерний, то разница была. Самсон посмотрел на небо, но ничего путного не увидел: сплошная темно-серая мгла, из которой на землю сочились хляби небесные. Досачивались, точнее. Потому что нынешний дождь не шел ни в какое сравнение с тем, что творилось тут хотя бы позавчера. Вот тогда хляби небесные однозначно опрокинулись на землю. Такого дождя Самсон не видал даже в тропиках, хотя там ему казалось, что большего количества воды с неба падать не может.
Странный это был дождь. Когда посреди ясного неба вдруг начали формироваться и набухать тучи никто и предположить не мог, что начавшийся дождь будет усиливаться с каждым часом, а к концу второго дня превратится в библейский потоп. И почти на три недели.
Вчера дождь начал стихать. Медленно, почти незаметно, но стихать. Самсон поежился: непромокаемая в теории куртка все-таки начала пропускать по швам. Воевать в мокрой одежде не хотелось, поэтому следовало поторопиться.
Самсон присел и возле самой земли выставил за угол зеркальце, посмотреть, что там делается. Трюк не удался, зеркальце немедленно залило водой. Самсон сплюнул, аккуратно спрятал зеркальце и выглянул сам.
Самсон прятался за бетонным кубиком метр на метр, прикрывающим собой вентиляционную шахту. Теоретически, да и не только, по этой шахте вполне можно было бы пройти докуда угодно, но Самсон разумно полагал, что столь светлая мысль посетила не только его голову. И что в хитросплетениях вентиляционной системы чья-то рука щедро расставила не только различные следяще-звенящие устройства, но и старые добрые растяжки. Со всеми этими сюрпризами можно было бы не напрягаясь справиться, но время, время, время… Поэтому Самсон выбрал путь поверху и, выглядывая из-за своего укрытия, прикидывал, как и где он будет проникать на объект.
Прямо перед ним лежала небольшая, пять на десять, не более, площадка. Промежуточный финиш Самсона. Слева и сзади была пропасть, справа и спереди отвесные стены. Но если справа стена была естественной, обычной скалой, то прямо по ходу стена была рукотворной. Десять метров армированного бетона. С грубыми следами от опалубки. Ни окон, ни вентиляционных отверстий, с единственной дверью, под жестяным козырьком. Следующая цель Самсона. И возле этой двери стояли лицом друг к другу и курили два террориста.
Выбора не было, поэтому Самсон вытащил глушитель и привинтил его к пистолету. Еще раз осторожно выглянул, оценивая ситуацию, и, сделав несколько глубоким вдохов, выскочил из-за своего укрытия.
Совсем бесшумных пистолетов не бывает. Можно существенно снизить звук выстрела при помощи глушителя, можно использовать специальные боеприпасы, но лязг работающего механизма не убрать никакими молитвами. Поэтому первый террорист умер сразу, получив пулю в висок, а второму, обернувшемуся на шум, пуля пробила сонную артерию и задела позвоночник, и Самсону пришлось ему помочь.
Собственно, теперь можно было не таясь открывать дверь и идти, как будто ничего не случилось: фактор внезапности перестал быть таковым. Или перестанет спустя какое-то время, едва только кому-нибудь из коллег-террористов придет в голову вызвать по рации своих погибших товарищей. Пока рации молчали, но Самсон не обольщался на этот счет: рано или поздно это должно будет случиться. Поэтому он взял у одного из террористов рацию с собой, чтобы знать, когда поднимется тревога.
Дверь была подстать стене: такая же грубая и массивная. Кодовый замок на ней призывно мигал зеленым огоньком, что Самсон расценил как подарок судьбы.
С одной стороны подарок, а вот с другой? Что там, за дверью? До сих пор все было просто и достаточно обыденно. Да что там, до сих пор все вообще было как в кино: Самсон без проблем добрался до объекта, не подняв тревоги уложил двух человек и теперь стоит возле двери, собираясь ее открыть. Слишком легко и гладко. Весь его предыдущий опыт восставал против такого развития событий, но «нутро», его постоянный советчик, молчало, не подсказывая и не каркая. А своей интуиции Самсон привык доверять. Поэтому он взялся за ручку и приоткрыл дверь.
В свободное от работы время Самсон любил смотреть кино. Фантастику, категории «Б». Все эти блокбастеры, ориентированные единственное на демонстрацию торжества компьютерных технологий, были для него смешны: реальность зачастую была менее зрелищной и гораздо более выразительной. А фильмы категории «Б» изначально не обещали ничего кроме простенького сюжета и картонных декораций. Поэтому открывшаяся за дверью картина его удивила и озадачила узнаваемостью с этими фильмами.
Более всего это напоминало кладбище, размером с футбольное поле. Частая сетка дорожек, аккуратные квадратики, окруженные невысокими решетчатыми оградками, и как последний мазок — мертвенно-синее освещение. Внутри оградок стояли высокие, более двух метров, «обелиски», на которых «венками» висели гроздья изоляторов. Сами «обелиски» были связаны между собой сложной сетью проводов, выходивших из вершин по два, и более штук, сплетаясь в замысловатые узоры и теряясь вдали. В воздухе стоял не сильный, но заметный запах озона. И легкий гул, как от трансформаторов.
Самсон прикрыл дверь. Ему активно не хотелось туда идти. Ему вообще не нравилось все. Все вокруг, все происходящее не нравилось своей простотой и неестественностью. Даже два трупа у его ног начинали казаться манекенами. Он нарочно потрогал ближайшее тело: нет, все нормально, еще теплое и кровь настоящая. И все равно, как будто не взаправду.
И все крепнущее ощущение подставы. Любое предчувствие на чем-то базируется. Цвет облаков, запахи, ломота в суставах — эти признаки намекают человеку о том, что что-то может случиться. А сейчас не было ничего. Ничего такого, о чем можно было бы сказать: «Ага! Я так и знал!» Или полное отсутствие каких-либо примет и было таким большим знаком? Самсон мысленно глубоко вздохнул: предчувствия предчувствиями, а приказ выполнять надо.