Бесплатный фрагмент - Грядущий Апокалипсис. Пробуждение Царевен

«Вот, Я пошлю вам к вам Илью пророка пред наступлением дня Господня, великого и Страшного. И он обратит сердца отцов к детям и сердца детей к отцам их, чтобы Я, пришедши, не поразил земли проклятием (Книга пророка Малахии, гл. IV, 5,6).

Пролог

Рубка подводной лодки, даже крейсерской, всё равно казалась, на его взгляд, очень маленькой, по сравнению с номером в хорошем отеле Нью-Йорка. Такое, маленькое и унылое помещение, всё из металла, с неприятным источником сверху.. Капитан Дэн Блэк стоял, и кутался в меховую куртку, всё думал, отчего здесь так чертовски холодно. Как их занесло в это Баренцево море! Гораздо приятнее было бы во Флориде, там тепло и хорошо. И он глядел с растущей злостью на немца, тоже капитана армии США, вспоминая вчерашний разговор в кают-компании.

«- Дэн, генерал мне говорил, что я должен только довести вас до острова. Радар врать не умеет, и вот- долгожданная земля в море. Кэп, подписывайте чек, я свою работу выполнил, — уверенно говорил немец.

— Ник, шеф предупредил, что ты не захочешь высаживаться с нами на чёртов остров. Но генерал сказал, что я могу удвоить сумму вознаграждения в случае нужды.

— Дэн, не знаю, как и сказать… Пиши безотзывной чек на имя моей жены, и что бы радист передал реквизиты банка, как только мы всплывём на поверхность. Только так, по -другому я не согласен.

— Ты даже мне не доверяешь, Ник! — ответил покрасневший от злости моряк.

— Напротив, Дэн. Мы просто умрём там вместе, как настоящие друзья. Я хочу, что бы ты жил, но если эти… создания, тебя убьют, сам понимаешь, деньги моей семье никто не отдаст.

— Ник, для бывшего нациста ты очень деловит, — рассмеялся офицер, и хлопнул немца по плечу.

— Я здесь общался с очень деловитыми людьми. Большой урок на всю жизнь.

— Кого же ты смог увидеть, Ник? -недоверчиво заметил американец.

— Господин Гатти. Прилетал ко мне в Британии, я тогда только попал в плен в 1942 году. Суровые были деньки…

— Ты меня удивил, — ответил недоверчиво Дэн, — эти люди, они просто очень влиятельны. Но всё же ты был нацистом.

— Вас обманывает ваше радио, Дэн. Главные нацисты, это не те, кого союзники хотят повесить, а те, кто развязал проклятую войну. Крупп, Сименс и прочие, те, кто отдал власть Гитлеру.

— Ты что же, не был членом НСДАП? — пошутил Блэк.

— Я был в профсоюзе и компартии до1933 года. Мы были против Гитлера. Но разве нас спросили???

— Да не злись ты… И на русских не злишься, что они немцев из Пруссии выгнали?

— Не очень… Мы их здорово допекли за эти годы. И то что нас выгнали из Пруссии- это понятно. А вот отчего немцев выгнали из Чехословакии?

— Ну что там было, на острове, в 1942 году?

— Там ад, Дэн. Истинный Дантов Ад, Тартар Гомера. «Одиссею» читал? Место, где Улисс достигает до гиперборейского острова, скрытого туманами… Это же место описал и Саксон Грамматик в» Плавании Торкиля». Ну а яйцеголовые из Анэнэрбе, бились- бились и на наше несчастье расшифровали расположение этого места. Причём маяком для них послужила книга Мавро Орбини, с фрагментом о Алатыре-острове. Ну и решили, что Ад и Рай рядом, а поскольку Алатырь- это Новая Земля, то подумали, что это место, называемое русскими Землёй Санникова, вечно скрытую туманами. Кстати, — и он рассмеялся, — греки называли это место Скрытым островом. Ну вот, мы подошли… Три тральщика утонули на камнях… Там дно моря устлано острейшими скалами, словно противотанковыми ежами… Был у нас один… С головой у него не очень было, он и показал путь, ему, мол так приснилось… Знаешь, великан такой… Фрегаттен капитан орал, что его пристрелит, да Ганс только смеялся, и кричал в ответ, что в этом месте уже все и так мертвы.

— И где этот Ганс? — всполошился капитан Блэк, — этот парень был бы здесь кстати.

— Мертвецы его утащили в пещеру, — выдохнул Николас Зеедорф, — не убили… Да Ганса Ван Вендена и убить-то нельзя. Хотя, скажу тебе честно, ты бы не поверил что Ганс такой здоровяк, худой, выский….

— А мёртвые… — и Дэн сделал выразительное движение, словно пытался укусить, — они как вампиры?

— Нет… — и Ник нахмурился, словно вспоминал, — очень быстрые, не говорят совсем, очень высокие, — и показал, подняв руку над собой. Они убивают сразу, просто дубинами бьют, так что от человека только отбивная остаётся.

— Ничего, у нас с собой «Томми Ганы»…

— Пули их не берут, и кровь из ран не льётся… Запах от них, — его передёрнуло, — ну мёртвые… В темноте видят, или чуют просто, но ориентируются без проблем. Так что фонари, свечи, всё надо брать с собой. Мёртвые дубинами бьют, пока не забьют насмерть, от двоих наших только фарш остался… Ну по делу, запоминай Дэн. Они обходят остров с интервалом в пятнадцать минут. Добежать до входа в пещеру времени надо минут восемь, не меньше… Но там туман, непрерывно каплет такой дождик… Солнца и не видать. Травка чахлая, еле растёт, не зелёная, а бесцветная такая, цветочки тоже… И есть и другая пещера, с осыпавшимся сводом, к ней мертвые не подходят. Но, я запомнил, как Ганс вёл нашу лодку. Ну а потом барон фон Венден меня спас, и помог уплыть в море.

— У нас алюминиевая, Ник, так что мы на высоте… А лодку на берегу оставить можно?

— Без проблем. Мёртвые только живых ищут, барахло им безразлично.

— Спасибо, Ник.»

— Радист, передай сообщение, — крикнул капитан, отдавая заполненный листок, — и пусть пришлют подтверждение, что сообщение принято.

— Ок, капитан.

Капитан Блэк ждал, заложив руки за спину. Двенадцать человек стояли наготове, команда лучших бойцов флота ждала приказа командира начать погрузку.

— Старшина, начинайте погрузку. — наконец приказал он.

— Есть кэп, — и моряк отдал честь, поднеся руку к капюшону.

— Пошли Ник, — позвал американец спеца.

— Пошли Дэн, — тихо ответил немец.

Лицо Николаса было печальным, он словно прошался со всеми. Но он не был испуган, нет. Просто знал, что умрёт.

— Лейтенант Ричардсон!

— Я, капитан!

— Остаётесь командовать судном до моего прибытия. Запоминайте. Спасательную команду за нами не посылать, если через три дня мы не вернёмся, значит, вы уходите домой. Понятно?

— Так точно! Приказ ждать вас три дня!

— Сверим часы. Ждете нас до 17 числа, ровно до 11 утра.

— Мы выполним приказ, капитан, — твердо сказал лейтенант.

Капитан Блэк давно знал своего лейтенанта, и тот его не подводил. Ни на Сицилии в 1943, ни в Нормандии в 1944. Но, в такое они вляпывались в первый раз… Но он не мог отказаться.

— Спускайте шлюпку!

Металлическая лодка, с двенадцатью гребцами и двумя офицерами, Блэком и Зеедорфором, отошла от корпуса подлодки, и двинулась к густому туману, словно прилипшему к солёной воде.

***

На носу стоял Николас, с жердью в руке, на корме сидел капитан, держал руку на руле, и управлял мотором капитан Дэн. Мотор шлюпки стучал еле слышно, все молчали, лишь Николас отдавал простые команды:

— Чуть влево!

— Чуть вправо!

Лодка шла вперёд в этом ужасном месте, где словно вода висела в воздухе, непрерывно падали мельчайшие капли дождя, но было невероятно тепло. Моряки только отирали капли воды с лиц. Дэн думал, что здесь градуса 4 по Цельсию, а моет и больше. Но они приближались к цели, хотя матросы екая от страха, слышали как скрежещет корпус о камни.

— Чуть быстрее, Дэн, — крикнул Николас, — мы должны спрятаться за грядой.

— Понял Ник, — ответил капитан, — ты, главное, не суетись!

— Почти прошли, Дэн!

И точно… Показался, вернее, будто свалился из ниоткуда, берег этого Спрятанного острова… Справа от носа шлюпки, возвышалась каменная гряда, проглядывавшая в этом белом тумане. Дэн заглушил мотор, и моряки тихонько подгребали к берегу, затем офицеры бросились в холодную воду, доходившую выше колен, а матросы схватили их шлюпку, и на руках вытащили на берег. Хорошо, что у всех были прорезиненные штаны…

— Дуглас, — тихо сказал Блэк, — ведите людей за гряду, и тихо там… Смотреть только через перископ. Ясно?

— Так точно.

— Вперёд!

И команда бегом миновала полосу прибоя, укрыв и судёнышко за камнями. Николас лежал на крупном песке, и на что-то показывал пальцем, ударив Дэна по плечу. Зеедорф поднёс палец ко рту, призывая к молчанию. Блэк повернул голову, и достав бинокль, навел объектив…

Чёрт побери… В тумане, больше похожие на тени, шли люди в меховой одежде с палками в руках. Походка была у них странная, почти птичья, и роста были громадного.

— Засеки время Дэн, тут нельзя торопиться, — сказал Николас.

Блэк кивнул, и достал блокнот из планшета, и посмотрев на часы, поставил время на листке. Время тянулось, капитан посматривал на часы, и точно- через пятнадцать минут прошёл очередной дозор.

— Дуглас! — прошептал Дэн, — пусть моряки примут двойную дозу перветина. Всем оправится, и проверить все снаряжение, особенно-огнеметчику. Время-десять минут

— Так точно, кэп, — ответил сержант, и пошёл к подчиненным.

Матросы принялись подтягивать и проверять амуницию, осмотрели друг у друга всё, даже шнурки на ботинках. По одному отбегали за дальний камень, справляя нужду. Они прикладывались к фляжкам, запивая таблетки храбрости.

Наконец, дозор островитян скрылся вдали, Дэн смотрел на хронометр, и наконец, поднял руку, и команда американцев бегом, не жалея ботинок, помчалась к входу в подземелье. Замыкал отряд сержант, наблюдая, что бы никто не отстал.

Ноги солдат впечатывали в мелкие камни тоненькие листы травы и бело-голубые бутоны северных цветов. Все бежали быстро, как могли, и как им только мог помочь амфетамин. Расстояние было чуть меньше мили, и проклятье, они должны были уложиться в этот дьявольский норматив!

Первым заскочил в проём Дэн, затем Николас, с залитым потом лицом, и входили, вбегали один за одним моряки, а за ними и сержант, дышавший, как загнанная лошадь.

— Ты как, сержант?

— Отлично, кэп!

— Батареи беречь. Сержант, зажгите фонарь в хвосте колонны. Никому, никому, матросы, не покидать строй! Что бы вы не увидели! Дуглас, смотрите, что бы никто не отстал!

— Всё сделаем, капитан.

— Вперед, — скомандовал Блэк, зажигая фонарик, и возглавил колонну.

Дэн подсвечивал стены пещеры, и пол, отполированный почти до зеркального блеска, блестел, как лучший богемский хрусталь. Гранит прохода пещеры, тоже был обработан, словно в прекраной гранитной мастерской при кладбище где-нибудь в Кливленде! Они прошли мимо трёх дверей, ставшими черными от старости, но обитыми всё так же блестевшими в лучах фонарей золотыми пластинами. Один из матросов, озираясь, достал нож, и отковырял пластину, и поспешно спрятал добычу в карман.

— Не отставать, — зашипел от ярости Дуглас.

Капитан Блэк дрожал от нетерпения, пряча страх и ужас от этого места, и мечтал о тесной каюте подводной лодки. Раньше он просто ненавидел опресненную воду и духоту корабля, теперь считал свой корабль просто лучшим местом, если не на земле, то хотя бы на воде.

— Ник, сколько ещё идти?

— За поворотом, Дэн… Ты сейчас увидишь Спящую Красавицу.

Американец и не поверил сам себе, увидев злесь и сейчас обрадованное лицо Зендорфа. Проклятье, чему было тут радоваться? Только Ник улыбался, и кажется, был счастлив.

Блэк лишь покачал головой, всё ощупывая кромешную тьму впереди себя светом фонаря. Вот, и долгожданный поворот, и каменный свод этих страшных покоев.

— Здесь, Дэн, — прошептал Зеедорф, и осветил фонарём этот зал.

У одной из стен стоял высокий белый трон, а у стен стояли восемь хрустальных гробов… У дальней стены же всё было в пыли.

В семи из них лежали Семеро мужчин гигантского роста, а в восьмом- женщина, вернее, девушка необыкновенной красоты, и немалого роста. Волосы у неё были белые, платье изукрашено драгоценностями. Она была не мёртвой, с обезображенным разложением лицом, а будто спала, укрытая ледяным ажурным покрывалом. Дэн подошёл, достал камеру со вспышкой. и стал быстро делать снимки зала. В волнении он убрал фотоаппарат, и спрятал кассету в ботинок, потом отснял ещё, забив кадрами последнюю кассету.

Николас улыбался, и оглаживал гладкую крышку хрустального гроба, и не стыдясь, любовался чертами прекрасной девы.

— Ник, тогда поцелуй её… — прошептал Дэн.

— Уже, уже капитан Дэн, уже… Она не проснулась, — печально ответил немец, — значит, я не достоин.

Блэк и не поверил таким словам, и лишь покачал головой. Сердце колотилось страшно, и так хотелось убраться отсюда. Страх и ужас словно повисли под сводом этой пешеры.

Одна радость, идти было легко, не было грязи, словно здесь убирались… Дэн ещё раз осмотрел пол помещения, и посветил фонарём… Проклятье, пыли не было!

— Ник, нам конец… — и он показал на пол зала.

Зеедорф сначала непонимающе нахмурил брови, перевёл взгляд с Блэка на гроб, за тем на гранитный пол. Дэн не поверил бы, что можно так побелеть, в буквальном смысле…

— Капитан Блэк, надо убираться, пока целы… Уборщики… Здесь убирают пыль…

Дэн кивнул, и подошёл к глазеющему на чудеса Дугласу, и взял того за руку.

— Сержант, уходим, и быстрее. Впереди идет пулемётчик, за ним огнемётчик.

— Так точно, кэп, — Дуглас козырнул, и пошёл строить свою команду.

— В следующий раз, принцесса, — и Блэк послал воздушный поцелуй Спящей Красавице.

Отряд шёл к выходу, капитан всё посматривал на хронометр, и они, кажется успевали. Дэн вытер холодный пот, уже мечтая о литре виски, а потом и джина.

Но тут удача их оставила… У самого выхода они увидел троих мертвяков с мётлами… Даже этих метёлок хватило, что бы забить насмерть пулемётчика, огнемётчик их сжёг быстро. Отряд бежал к шлюпке, но на полпути их окружили Мёртвые, нападали они группами.

— Ганс, Ганс! — заорал Николас, увидев своего товарища в толпе мёртвых, — беги к нам! Барон, возвращайтесь!

Но фон Венден обернулся, услышав голос Николаса, онако быстро исчез за камнями. Зеедорф помнил лицо знакомца. И тут с 1942 года лицо великана нисколько не изменилось.

— Чего, Ник, — кричал Дэн, перезаряжая пистолет пулемёт.

— Ганса видел, среди мертвецов… Точно он, — проговорил Зеедорф, и опять вскинул БэбиГаранд и стал палить в Мёртвых.

— А не может быть, Ник, — сомневался Блэк, — обознался?

— Дэн, кажется, нам конец… Надо попробовать пробиться к тому завалу.

— Точно, — ответил Блэк, перезаряжая Томми Ган, — Дуглас! Отходим к завалу!

— Есть, капитан! Только патроны кончаются!

Матросы стреляли и стреляли, но убить они никого не могли, а огнемет исчерпал ресурсы… Трое мертвых смогли подойти, и Дэн понял, как они быстры… Они скосили шестерых, прежде чем им отстрелили руки и ноги, и эти руки и ноги так и ползли к американцам. Отряд побежал к камням, но убежать от Живых Мертвецов было невозможно, они не знали усталости, и были много быстрее живых людей. Один человек за другим становились жертвами дубин стражей острова, и вот, только одни Ник и Дэн, карабкались по камням, внизу же стояли сотни три мертвецов.

— Беги Дэн, — сказал Зеедорф, подсаживая капитана на каменное плато, — Но я поцеловал Спящую Красавицу! Помни это!

— Давай руку! — заорал Блэк, — руку, — и он протянул свою руку вниз, пытаясь поймать немца за судорожно растопыренные пальцы.

— Прощай! — крикнул Николас, уворачиваясь от дубины, и отпихивая ногой неубиваемого противника, не удержавшегося на скользких камнях.

Дэн даже вздохнул с облегчением, доставая веревку из своего рюкзака. Но тут Николаса сбили вниз, и Блэк закрыл глаза, не желая видеть, что будет дальше.

***

Капитан сел в углу, прямо на голые камни, положив перед собой Томми Ган и пистолет. Для пистолета-пулемета остался лишь один рожок, да в пистолете одна обойма… Моряк глянул почти с любовью на гладкие, и чуть закруглённые остроконечные пули. Он сидел между ледяными колоннами, из которых торчали иглы, словно выпиленные из горного хрусталя. Дэн выпил пару таблеток перветина ещё, чтобы взбодриться. Его дико трясло, он достал плитку шоколада, оборвал бумагу, и стал быстро глотать эту еду, совершенно не ошщая вкуса. Стало чуть легче, и он смог отдышаться.

Американец рассматривал старую газету, и слышал, что на камни карабкаются. Бежать сил не было, а в проходе его и так догонят, и кэп уже собрался умирать, все его люди умерли, и ему видать, пора… Он смотрел только, куда повыше в этой пещере спрятать документы, только что бы их нашли. Но не заметил ни нор, ни расщелин в скале.

Мертвые влезли в пещеру, но встали как вкопанные перед колоннами, словно одеревенели. Они пробовали пройти вперёд, но из словно что-то не пускало, и они остановились. Американец долго смотрел на это, затем рассмеялся, и хлопнул себя по коленям.

— Ну ладно, я пойду тогда, раз вы не идёте, — тихо сказал капитан Блэк, — мой путь, очевидно туда, — сказал он вслух, показывая на тоннель, ведущий как в сказке, неизвестно куда.

Американец подтянул рюкзак, и поставив фонарь на самый слабый свет, и пошёл, неспешно и осторожно в этот тоннель. Пути назад всё равно не было. Сначала ход был высотой футов в десять, и идти было комфортно. Блэк снял ранец, и достал банку сосисок. Надо было поесть, хотя и не хотелось. Достал фляжку с виски, и выпил за всех своих товарищей полстаканчика. и съел эту пищу. Посидел, и поплёлся дальше. Скоро потолок словно опустился, и он обреченно полз и полз вперед, и лишь перветин давал ему силы. Вскоре, потолок пещеры стал расти и расти, и наконец, достиг футов восьми в высоту, но, он уперся в скалу. Капитан Блэк в отчаянье обшаривал руками камень, и просто осел вниз, не в силах больше двигаться. Проклятье, всё же придётся сдохнуть злесь, как уже подумалось Блэку. В изнеможении он щакрыл глаща, и забылся.

Американец тяжело открыл покрасневшие глаза, не понимая, что случилось, подумав, что во сне включил фонарь. В глаза попал луч солнца! Дэн засмеялся от радости, и застучал по полу пещеры руками и ногами, не в силах сдерживаться. Так, быстро открыл рюкзак, выбрасывая пару банок консервов, и вот- веревка с крюком! Моряк заботливо свернул веревку, и принялся изучать ход наверх при помощи фонаря. Он заметил полусгнившие ступеньки, на которые нельзя было вскарабкаться. До выхода было футов десять, всего-то, но в высоту. Блэк подумал, и решил рискнуть всем…

Вытащил из рюкзака горсть первитина, запил глотком виски- и бросил веревку наверх… С третьего раза крюк зацепился. Дэн подергал веревку с узлами, снял рюкзак, положил пистолет в карман, а пистолет-пулемёт за спину. Полез, хорошо, таблетки помогли… С трудом вылез, и холод обжёг лицо, Блэк закутался одеялом, и принялся выуживать крюком свой рюкзак с дна пещеры. Достал и своё добро, протер лицо снегом, и радостно улыбался… Чёрт, ему было сейчас так хорошо, как только в тот день, когда родители взяли его на ярмарку, покатали на карусели, а потом и купили мороженое.

Осмотрелся вокруг, ничего не было видно, и попытался подняться на холм. Идти пока ещё мог, но боялся, что, вот-вот вырубиться… Но вдали, он заметил поднимавшийся дымок, такое ни с чем нельзя было спутать. Да, на чужой стороне, но здесь люди!

Блэк просто сел на снег от радости… Не думал, что будет так рад русским! Рядом с горой, недалеко от горной гряды, стояли бараки, а рядом, на мачте, реял красный флаг с серпом и молотом. Дэн разрядил автомат и пистолет, бросил патроны в рюкзак, и двинулся к лагерю. Подумал, и взял документы в руку, и поднял их над головой.

Шёл не спеша, улыбался от счастья, что попал к людям, не пригибался и не прятался, пока не услышал крик:

— Стой!

***

Дэн Блэк сидел напротив офицера погранвойск, насколько он понимал и помнил курс о званиях в Красной Армии. Просветы зеленого цвета на погонах- пограничник, три малые звезды и один просвет- старший лейтенант. По -русски Блэк понимал, но акцент у него был дикий, но всё рано капитан прибывал в благостном настроении, в руке с стаканом горячего чая с сахаром, даже долькой лимона, в красивом подстаканнике. Тепло, крыша на головой. Главное — сейчас он среди людей, живых людей, которые и пахнут по- человечески, например, табаком… Точно!

— Старший лейтенант, угощайтесь, — сказал американец, положив на стол перед русским пачку Camel.

— Спасибо, — не стал модничать пограничник, — Но, господин капитан, как вы попали на Новую Землю? Территория СССР!

— Да безумен был. Не доверил я матросу осмотр обшивки подлодки, сам полез в резиновую лодку, а тут ветер ударил, унесло. В лодках у нас по уставу и оружие есть, даже НЗ, на случай ЧП. Вот как сейчас. Повезло мне, что всё было на месте, а то бы от голода умер. День в море болтало, потом к острову принесло, я среди гор и ходил, пока на вашу заставу не вышел. Мой личный номер… Сообщите в посольство США.

— Повезло вам, капитан. Против белых медведей пистолет- пулемет слабоват, только бы раздразнили белого мишку.

— Конечно, повезло, — улыбаясь, соглашался американец, вспоминая, как же ему повезло! — я, вообще, человек счастливый!

«Да ты бы знал, русский, как повезло! -думал Дэн, смотря на русского, — и как вам не повезло, жить рядом с такими -то соседями, живыми мертвецами и их повелителями»

— Самолёт через три дня прилетит, Дэн Блэк, — говорил русский офицер, отмечая даты в блокноте, — и вы на нём полетите в Архангельск.

Апрель месяц 1946 года. Дэн дремал, сидя в кресле пассажирского «Дугласа», с газетой на коленях. Самолёт сел в Архангельске, через день прилетел и в Москву. Центральный аэровокзал Москвы, метро «Аэропорт», где люди глазели на американца, каждый старался поздороваться с союзником в этой тяжёлой войне. Вышел уже на «Маяковской», прогулялся малость, поглазел на Зоопарк, да только вздохнул с сожалением, и быстрыми шагами пошёл к посольству. Охрана козырнула на входе, и вот, он уже внутри, принесли кофе, и один из работников, судя по ужимкам, разведчик, повёл его к себе.

— Дэн Блэк, подводник! — говорил наш хитрец, широко улыбаясь каждому.

— Листок бумаги дайте, — попросил капитан.

Блэк быстро написал цифры пароля на белой бумаге, и придвинул обратно листок служащему. Он с линейкой сверил цифры, и уже широко улыбаясь, изрёк:

— Вас ждёт президент Трумэн… Где остальная команда?

— Уничтожена противником, я чудом выбрался.

— Понятно… Завтра поездом в Ленинград, оттуда самолет в Стокгольм, потом- в Лондон, Гренландия или Исландия и будете дома.

— Отлично.

— Лучше переночуйте в посольстве, комната для гостей готова.

— Согласен, — понял Блэк разведчика из посольства с полуслова.

Помылся, и лёг спать. Была идея засунуть ботинок с фотоплёнкой под подушку, но передумал. Странновато бы это выглядело со стороны. Но с утра, после завтрака, машина посольства привезла моряка к Ленинградскому вокзалу. Зашёл в коммерческий магазин, купил три банки чёрной икры, игристого, коньяка и копчёного мяса и хлеба в дорогу. Денег жалеть он не мог, подумал, купил себе и матрёшек, и башлык, и русский тулуп на память. Валенки не взял, тащить было тяжело, но унты… Силы воли не хватило отказаться от подобного.

Вот и купированный вагон, носильщик занес вещи, и получил деньги и на чай. Капитан повесил шинель и фуражку на вешалку, и блаженно прилег на спальное место… Глаза сами закрылись…

Он опять видел во сне чудовищ с дубинами, и хрустальные блестящие гробы. Лицо в гробе, и показалось, что губы девушки дрогнули, и открылись черные глаза без зрачков, и он не мог сказать ни слова, и опять дьявольский стук…

Дэн присел, и протер глаза. Стук повторился, и моряк понял, что слышит это уже наяву.

— Кто здесь? — спросил он.

— Проводник. Не могли бы вы потеснится, а то надо человеку срочно в Ленинград.

Дэн задумался, даже встал. Раньше бы послал этого гостя, так, не очень далеко. Но и ему помогли, эти русские, и проклятье, теперь он стал ценить живых людей по-другому.

— Если один, то без проблем. Но я кричу во сне.

— Ничего, — раздался голос на английском, — поглажу вас по голове, вы и успокоитесь. И да, я одна.

Дэн распахнул дверь, галантно уступая даме дорогу. Девушка мило улыбалась густо накрашенными губами. Пальто Дэн помог снять, как и шляпу. Чемодан тоже помог убрать, а гостья осталась в темном пиджаке и такой же юбке.

— Меня зовут Ирина, Ира. — представилась она, — Еду в Ленинград.

— Рад попутчице. Мое имя Дэн. Ах да, — пытался шутить американец, — вы не шпионка? С шпионками мне запрещено говорить.

— Да что вы! — улыбнулась она, положив пальцы рук с накрашенными ногтями на столик, — я всего лишь журналистка газеты «Комсомольская правда». Пишу статьи, ездила на фронт, даже была на поле боя на Курской дуге.

— Ну и как там было, — и незаметно для капитана, его лицо перекосилось.

Дэн теперь, побывав в адской передряге, мог по — настоящему почувствовать как было солдатам в том бою.

— Адское место, — просто сказала девушка.

Блэк в ответ только кивнул, и снял китель, оставшись в рубашке с галстуком.

— Поужинать не хотите? Вагон ресторан? — предложил галантный офицер.

Закрыли купе, и прошли в середину поезда, и неплохо закусили. Ира уже много смеялась, вернувшись в купе, путешественники продолжили дело коньяком, ну а закончилось всё постелью. Дэн не был ослом, и в случайности не верил, а уж тем более в появление такой красавицы в своём купе. Но плевать ему было теперь на шпионов, тоже ведь люди, как и эта прекрасная женщина, скрасившая ему ночь. И, кошмары больше не снились, только промелькнуло лицо улыбающегося Николаса.

— Я записала адрес, Денис, — и она отдала ему листок бумаги с адресом, написанный красивым мелким почерком, — я в Ленинграде живу, на Васильевском.

— На память возьмите, — улыбнулся Блэк, и отдал серебряный портсигар, купленный в Москве. Правда, в чемодане лежала ещё пара таких же.

Она не стала отнекиваться, лишь поцеловала моряка в шеку, и пошла по коридору вагона, оставив легких шлейф ароматов незнакомых духов.

Дэн улыбнулся, и присев на край дивана, ощупал каблуки ботинок, и его все же передёрнуло. Один каблук был вскрыт, и кассета исчезла. Но другая кассета была на месте, в соседнем каблуке. Видно, девушка решила, что уж в другом каблуке ничего нет.

— Ну чего ты, Дэнис? — сказал он себе, — ведь знал, кто она? Знал. Подумаешь, одна кассета. Зато какая женщина..

Блэк добрался до консула, и вылетел в Стокгольм, оттуда в Рейкьявик, а затем и Вашингтон.

Его встретили у самолета, и двое неразговорчивых и хмурых парней посадили его в отличную машину, и повезли. Правда, непонятно куда, окна автомобиля были занавешены. Он сидел между двумя провожатыми, спокойно сидел и улыбался. Среди людей теперь вернувшийся с Того Света чувствовал очень хорошо. Они приехали, и Дэн был почти поражён. Собственно, капитан Дэн Блэк никогда не был в Белом Доме.

— Капитан, вас ждёт президент США, — сказал ему одетый в парадный мундир морской пехоты офицер.

Они прошли коридорами, и впереди капитана ждала долгая беседа. У овального кабинета стояли несколько джентельменов, одетых богато, но неброско. Один из них подошёл к Блэку, и протянул руку, и представился:

— Аллан Гатти, рад с вами познакомится. Потрясён вашим мужеством.

Дэннис посмотрел на представителя одной из влиятельнейшей семьи США. Именно про него и говорил Зеедорф, как припомнил спасшийся офицер.

— Надо проявить плёнку, — сказал дежурный офицер.

Трумэн лишь кивнул, и в кабинет принесли кофе. Мистер Гатти одел очки, и сел прямо к экрану. Вскоре пленка была проявлена, и аппарат для просмотра да и экран готовы, погас свет. Прекрасная цветная плёнка неплохо передала чудеса подземных покоев, и никто не проронил ни слова, увидев тёмные двери, обитые золотом, Сияющий Трон, и Спящих.

— Да что же это? — устало произнес президент.

— Господин президент, это именно Heartland, то зачем шла такая охота в России в 1912—1913 годах… Русские потеряли тогда три корабля у Новой Земли. Упал дирижабль «Италия» в 1927 году, затем пропал Амундсен в этих же местах. И, как вишенка на торте, пропал самолет Леваневского. Пытались пройти и на земле, была гонка между русскими и немцами на Урале, в 1913 году. Русских финансировал сам Рябушинский.

— И что же?

— Heartland не нашел никто. А из лесов да никто и не вернулся, там и сгинули. Спасательная экспедиция тоже вернулась ни с чем. Hertland — это и есть истинное Сердце этих мест, то что их хранит и дает истинную силу, и взять его не так просто, особенно если Сердце само не хочет, что бы его нашли.

Трумэн с досадой и страхом смотрел на потомка блистательной семьи миллиардера. И то, мистеру Гатти было позволено все. Один из тех, кто заправлял даже в Богемском лесу, и не только. Но, как ни странно, этот одержимый исследователь был доволен, словно узнал нечто важное.

— Хотел бы я быть там, — вырвалось у Гатти.

На этого человека все просто смотрели с удивлением, смешанным со страхом, Трумэн даже привстал, и тут же почти упал в кресло. Все остальные замолкли, не в силах сказать ни слова.

— Не повезло русским, — пробормотал президент.

Дэн долго смотрел на белоснежное лицо Царевны, волосы, цвета льда, укрытые кокошником, в свете проектора, и тихо ответил:

— А, может, повезло?

Подвалы Тайн

Илья Суров, студент последнего курса биологического университета Московского университета, работал в Академическом институте по своему профилю. Нельзя сказать, что ездить на работу было удобно, ведь ездить с Вешняковской улицу на Хорошевское шоссе не просто. Ну а что делать? Сердцу не прикажешь, ездил. Каждый день на автобусе, до метро «Выхино», мимо жилых домов, скверика, и нескольких дорог. Чего хорошего, а машин здесь полно. Зато, на «Полежаевской» их Институт, «Медико- Биологических проблем» стоял на самом углу, и пройти от метро до работы было нетрудно. Вот и сейчас Илья быстро шёл по тротуару, и перед ним, словно из ниоткуда, возник забор любимого учреждения. Поднялся по высокой лестнице, показал пропуск охране, и вызвав лифт магнитным пропуском, стал опускаться на седьмой подземный этаж. На стене лифта мелькали лампочки 1-2-3-4-5-6-7, и вот, дверь открылась, привычный пол из мраморной брекчии, алюминиевый потолок, и модные в двадцатом веке люстры из нержавеющей стали.

— Доброе утро, Илья, — поздоровался с ним охранник.

Олег Дмитриевич, это был он, во всегдашней чёрной чоповке, и с резиновой дубинкой, достигавшей пола. Не оттого, что палка была громадная, а потому что охранник был маленького роста. Сам Илья привычно нагнулся, выходя из лифта. С ростом в два метра всегда надо нагибаться, что бы голову не разбить. Маленьким, да и не только, Илья часто задевал головой то за косяк, то за дверь, то за потолок, хоть каску одевай, что бы шишек не было. Но здесь, слава строителям и академикам, потолки были высокие, в четыре метра, больше, чем у него дома, в квартире рядом с парком, где он жил рядом с матерью.

Он прошёл по коридору, с полом, из старого и уже скрипящего букового паркета, и привычным движением карточки сверху вниз открыл дверь комнаты.

— Здравствуйте! — поздоровался, уважая старшинство других сотрудников, Суров.

— Привет, молодая смена, — прогудел завлаб Юрий Сергеевич Ярошко.

Юрий Сергеевич это был полный мужчина шестидесяти трёх лет, с пышной седой шевелюрой, академической бородкой, и очками в стиле «Девять дней одного года». Одевался он просто- вельветовые штаны и клетчатую рубашку, а вельветовый пиджак обычно ждал своего часа в шкафчике.

Еще двое сотрудников трудились под началом кандидата наук Ярошко. Это старший научный сотрудник Голованов Геннадий Сергеевич, мужчина лет пятидесяти, суховатый, если не сказать тощий, и сутулый к тому же. Толковый дядька, как и все здесь, собственно. Еще один был полной противоположностью Голованову, старший научный сотрудник Хлебнов. Он был полным человеком, но весьма энергичным, кстати. Но звали его также, как и Голованова, Геннадием, только отчество было Кириллович. Но звали их так зачастую просто- «Два Гены», или говорили просто по отчествам «Сергеевич» или «Кириллович» И, иногда к ним приходил и ветеран института, Вельтищев Вадим Григорьевич. Вадим Григорьевич был особенно рад Илье, и именовал обычно только «внучком». Ветерану было уже 75 лет, но держался он бодрячком, был энергичен и всегда весел.

Вот и сейчас дед сидел у стола, изучая образец в микроскоп. Но, надо сказать это сейчас зарплаты стали неплохими, раньше же научные сотрудники перебивались подрабатывая в моргах, обрабатывая тела умерших. Тут уж их знания были просто незаменимы, и хоть там им были рады. Теперь заботы было много, выполняли исследования и для РОСКОСМОСа, и для армии и флота. Недавно выезжали в командировку на Север, изучать борьбу с обморожениями. Но, надо сказать, деда вызывали, когда предстояла работа в режимной зоне, куда его вызывали по звонку, и приходил за ним, что бы проводить, охранник не в чёрной чоповке, а в строгом костюме.

Щелкнул закипевший электрочайник, и Кириллович встал посмотреть.

— Стахановцы, пора кофе пить.

— У нас завелась кофемашина, — пошутил Голованов, он же «Сергеевич»

— Скорее пачка Nescafe, — добавил Кириллович.

Илья тоже достал кружку из стола, и сел со всеми рядом. На столе появилось и артельное печенье, часть платы за подработки и халтуры.

— Илья, здесь работенка подвернулась, хочешь, с собой возьмём, — предложил шеф.

Работёнкой обычно называли восстановление лица умершего, получившего тяжёлые травмы. Родственники хотели красивое лицо, а посредник за 20% комиссионных предлагал работу специалистам.

Тут раздался звонок рабочего телефона Ярошко, и завлаб медленно и важно поднял трубку. Не сказал ни слова, лишь кивнул деду. Старик степенно поднялся, допил кофе.

— Ну, я пошёл… Внучок, привет! Нам с тобой поговорить надо будет, — сказал уходя, Вельтищев.

— Чего дед тебе хотел сказать? — спросил Кирилыч.

— Не знаю, — только пожал плечами юноша, начиная подбираться к печенюшкам.

Печенье столь соблазнительно пахло, что даже спортсмену совершенно невозможно было удержаться. Так что студент взял две.

К обеду дед вернулся, помахивая пакетом, и сел напротив стола внучка.

— Пошли, поговорить надо, — сказал Вадим Григорьевич Илье, — ты, часом, не женился ещё?

Голованов закрыл лицо руками, а Ярошко быстро присел на табурет. Хлебнов же приложил холодный стакан ко лбу. Собственно, это речь была любимой для деда.

— Трудно по росту найти, дед.

— Так я тебе нашёл! — и старик засмеялся ещё сильнее.

Юноша пожал плечами, и пошёл к выходу из лаборатории вслед Вельтищеву. Они дошли к коридору, и дед положил документы на широкий подоконник.

— Прочти, и подпиши, если согласен.

Суров перебирал документы о неразглашении, о своих новых служебных обязанностях. Дело было весьма серьёзным, но деньги предлагали неплохие за два дня работы в неделю- около сорока тысяч. Но и перспективы складывались такие радужные, глядишь и карьера пойдёт вперед. И не то что семимильными, а прямо томительными шагами. Илья стал подписывать.

— Ты внимательней смотри, — вздохнув, быстро проговорил дед, — со мной будешь работать. И там написано, что должен удалить все аккаунты в Одноклассниках, ВКОНТАКТЕ, да вообще в интернете чтобы не было ничего. Никаких там сайтов-майтов. Проход простой в особую зону- все вещи в шкафчик, проходишь через душ, голый, понятно, что бы шмотки не мочить и одеваешь белые штаны, рубаху, халат и… белые тапки, — и дед хитро усмехнулся, — ну чего? Согласен?

— Да, времени больше диплом писать будет.

— Ну пошли тогда к особисту, в первый отдел. Если что, он тебя расстреляет.

Собственно, их уже ждали. Суров расписался в журнале, а спец усадил его в кресло и принялся обрабатывать на детекторе лжи, задавая дебильные вопросы.

— Приемлимо, — сказал спец, и вшил документ в дело Ильи, — ну, вроде бы всё.

— Ладно, — изрёк дед, — домой иди. В курс войдешь быстро. Наш выход на работу послезавтра.

— Понял, — почти пожалел юноша, что согласился.

***

День прошёл нелегко, в сомнениях. Матери, Екатерине Александровне, не сказал ничего. Юноша быстро собрал спортивную сумку, и вышел из дома. Лучшее средство от стресса, как известно, спортзал, туда Илья и отправился.

Маршрутка пришла почти сразу, юноша сел и слегка отвлёкся, чуть не пропустил свою остановку. Два его приятеля, Дима и Саня, уже занимались вовсю. Ну, Дима о чём то говорил с женщиной лет тридцати, а она ему мило улыбаюсь.

— Ну хоть здесь всё как всегда, — сразу успокоился Суров.

— Илья, привет! — поздоровался Дмитрий, с банкой нового энергетика в руке, — махнёшь? — сразу предложил он.

Юноша, кивнул, и протянул стаканчик. Эта штука оказалась позабористей прошлой, и Суров уже с большим подъёмом сил принялся тягать гантели. В конце тренировки пошли в мягкий зал бороться. Дима учил его и Саню, и был весьма настойчивым наставником. Полчаса падений на маты, и отработка грамотных ударов, и строгий тренер, решил, что подопечные свободны. Сауна, была следующим этапом развития. Баня совершенно вернула присутствие духа, ведь пришла его знакомая Настя.

— Привет, — сразу поздоровалась она, задорно улыбаясь, — всё здоровеешь? — добавила он одобрительно.

Девушка была милая и спортивная, хотя красивой назвать её было нельзя. Остренький носик, большой рот, немного широковата в плечах, как всякая пловчиха. Но в купальнике была просто бесподобна, и один её вид улучшал настроение юного биолога.

— Пошли, плавать тебя поучу, — говорила уже дружелюбней, и по хозяйски свела в воду бассейна.

Двадцать пять метров вперед, двадцать пять назад, и так ещё два раза. Техника Настасьи была идеальна, Ильи- не то что бы очень, но затем он был отпущен наядой из водоёма.

Вечер закончился очень неплохо, и дурацкие сомнения больше его не терзали. Спалось, правда, плохо, мучили страшные сны, белые лица, и хмурое-прехмурое небо, да каменистая земля. Рано встал, пока мама спала, быстро поел и побрился. Хотя бриться ему было надо только через день, щетина росла не быстро. Но решил говорят, что успокаивает.

С утра лишь уныло собрал сумку, присел на дорожку, и поехал на работу, хоть ноги сами туда не шли. С трудом показал на проходной новый пропуск, пошёл в лабораторию, ждать деда Вельтищева.

Дед вошёл, огляделся, и Илью поманил пальцем к выходу.

— Удачи, — произнёс Юрий Сергеевич.

Двое, старый и молодой, зашли в неприметную дверь, за ней был лифт, который Вельтищев вызвал, прислонив магнитную карту к считывателю.

— Запоминай, внучок, а рядом ещё и грузовой лифт- говорил дед, задирая голову вверх, — да рослый ты, прям как… Ну увидишь скоро, — усмехнулся наставник, и его лицо просто заискрилось морщинками..

Лифт двигался очень мягко, не то что лифты в фойе института. Опустились, и пошли вдоль по коридору, разгоняющими мрак олед лампами, светящими призрачным белым светом. Ещё одна железная дверь, а за ней раздевалка с десятком другим ящиков для одежды. Дед дал Илье ключ от ящика, юноша разделся, и пошёл в душ.

— А полотенце, дед?

— Пройдёшь через душевую, там возьмёшь.

И точно, на выходе лежали комплекты белой одежды и такие же тапочки, а рядом- полотенца. Илья обтерся насухо, и одел шелестящую при движениях спецовку, а Вельтищев сунул в руку ему и шапочку. Дальше никаких замков не было, и они вошли в большой зал, сродни цеху завода, где все суетились, изображая бурную деятельность.

— Нам дальше, — Вельтищев бодро шагал впереди, хлопая по полированному полу своими тряпочными туфлями с парусиновым верхом.

Он опять прислонил к двери магнитный пропуск, и они вошли в комнату, лабораторию, где была и печь. автоклав, отличная вытяжка, громадные шкаф и стол с реактивами и химической посудой, стояли и два микроскопа, и агрегат для массанализа.

— Круто.

— Я бы сказал, неплохо- проговорил Вельтищев, пошевелив пальцами.

Целый день они изучали образцы человеческой ткани, работали на хорошем оборудовании.

— Ладно, — проговорил дед, сгребая листы с данными к себе, — внучок, у тебя сердце хорошее, в обморок не падаешь? Наследственность, сумасшедших в роду не было?

— Не жаловался, — удивился юноша.

— Ну пошли, покажу тебе одну штуку, время твое пришло. Ты это, Пушкина любишь?

— Его все любят, — не понимая в чём подвох, ответил Суров.

— Ну, почитай из «Мёртвой Царевны и Семи богатырей»

Спящая Царевна

Дед нажал на кнопку, и дверь из толстого стекла поехала, открывая проход в тёмный зал.

— Читай!

— Гроб качается хрустальный… -начал юноша.

И в хрустальном гробе том

Спит Царевна вечным сном…

Дед обожал театральные эффекты, словно служил в Академическом Малом Театре у Юрия Соломина, а не в секретной лаборатории, и поколдовав над выключателем, включил его…

Зал был украшен малахитовыми панелями, придававшим помещению торжественный вид, словно кураторы из КГБ тоже обожали театр. На постаменте из черного гранита стояла покрытое белым покрывалом Нечто, и хорошо поставленным жестом Вельтищев сбросил этот занавес.

Сначала Илья протёр глаза, думая, что ему это мерещится.

— Тебя ущипнуть? — сказал смешливый дед, — Да, не боись, не буду, ты ж не моя бабка.

На постаменте стоял, а не висел на цепях, хрустальный гроб, закрытый крышкой, и подсвечиваемый множеством лампочек, так что было видно лежащее в нём тело.

Это была девушка, причём очень юная, и немалого роста, не меньше метра девяносто, с ослепительно белыми волосами, уложенными в косу. Её, вместо одежды, закрывало покрывало, доходившее до самой шеи.

Дед гладил по хрустальной крышке, мечтательно прикрыв глаза:

— Краса ненаглядная… Было на ней золотое ожерелье, серьги, кольца височные, всё, поверишь, из чистого золота. Была она в тёмно-синем платье, шёлковом, затканным скатным жемчугом…

Находка

— Было это в 1969 году, в Кемеровской области, как её нашли-то..- начал рассказ дед, — я то же, как ты, только Университет закончил, только в Томске. Пришла весть, что рабочие с экскаватором провалились в пустоту подземную. Людей вытащили, но оттуда достали и это. — и он похлопал по хрусталю. А хрустальный гроб был в золотом саркофаге. Он сейчас в спецхране, Царевна там изображена, скачет на лосе, два меча в руках, а на груди три человеческих головы, — и он показал на себе, — на шнурке болтаются, такая, прикинь, картина. И головы и улыбаются ещё… Работа-глаз не оторвать.

Ну ладно, поставили эту штуку в конторе, вызвали милиционера, он там бедный, на табуретках спал, пока находку не вывезли, вернее, наша группа не прилетела. Было нас двое, должны были находку описать, да и сохранить, пока вертолёт в село не прибудет. Немного тогда вертолётов было, и ждали мы два дня…

***

— Да товарищ учёный, — чуть не плакал старшина милиции, — не могу я больше смотреть на это… Снится второй день, всё её лицо, а потом бабка привиделась.

— И что говорила, — тихо спросил Вельтищев, наклонив голову.

— Приказывала и грозилась.. Иди, -мол, найди дорогу к Бабе- Яге, сообщи что случилось.

Юноша посмотрел на милиционера с некоторым сожалением, и жестом предложил присесть.

— Чайку? Вот и конфеты, томские… — угощал Вельтищев.

— Тут уж водки…

— Нет, ну спирт-то есть, — и учёный достал флягу и налил четверть стакана.

— И то дело… Так хреново с фронта не было, особенно после Курска… Спать не мог. А тут опять… А скажешь, так на пенсию выгонят.

— Вас Архип Сергеевич зовут, — спросил Вельтищев.

— Точно. А тебя?

— Вадим. По отчеству рано небось, — шутил ученый, сидя рядом с гробом.

Рядом с ними стоял и Виталий, напарник Вельтищева. Тоже молодой совсем, на год старше товарища.

— А расскажите… — тихо попросил Виталий.

— В дурдом не отправите? А то я знаю таких, яйцеголовых, вмиг в смирительную рубаху и в санаторий под капельницу, — оправдывался старшина.

— Нет, не скажем, — хором ответили двое.

— Ладно, да в себе держать такое тоже тяжело… Только притащили сюда восемь мужиков эту штуку. я работал с документами, чай пил. Тут звонок из района- Архип Сергеевич, вы человек заслуженный, должны находку охранять ценности громадной. Саркофаг золотой. Золотой -это легко, да дурья башка под покрывало не глянул, а вдвойне дурья что глянул после ужина… Сами поглядите- красота просто, и как живая. Поел, завел будильник, дверь запер и спать.

Началось, — и он махнул рукой, — проснулся, показалось, что гроб светится, а она, словно глаза открыла- светло-синие, и говорит, а понять не могу. Заснул. Во сне, ну точно, во сне, показалось лицо-белое- белое, как маска… Глянула на меня, и у меня аж темечко обожгло. И тут эта, в синем платье пришла… Уже по — русски говорила:

— Иди Архип на Урал, к бабке Дигне, кого люди и бабой Ягой кличут. Не бойся ничего, я проведу. Бабка наградит тебя золотом за весть обо мне, скажешь только, что Ильда послала. И знак тебе от меня, — и пальцами меня за запястье схватила.

И он завернул рукав милицейской рубашки на правой руке, и исследователи увидели знак, как куриная лапка, ярко-красный, словно железом выжженный.

— Прямо как в сказке, — говорил восхищенный Виталий Борисович, обходя гроб, — а запоры то какие непростые, — и он пробежал пальцами по ним, и замки крышки ослабли, и юноша снял её, прислонив к стене.

— Осторожней, — крикнул Вадим.

— В том гробу твоя невеста… — прочитал Пушкина Виталька, и озорно улыбнувшись, поцеловал в губы лежавшую девушку.

— Ты чего творишь! — крикнул Архип, вскакивая с табурета.

Да было уже поздно. Виталик, их робкий и скромный Виталик, рывком откинул здоровенного ветерана, вырвал с гвоздями засов на двери, и побежал в сторону леса, не оглядываясь на крики Вадима.

— Виталик! — закричал Вельтищев опять, но его за плечи сграбастал Архип, и держал так долго.

— Не найдёшь его теперь, А в тайге пропадёшь так. Охотникам скажу, поищут. А с тебя, какой следопыт?

— Не ждал я такого… — прошептал Вельтищев.

— Вишь, малец, не врут наши сказы… Позвала его хозяйка- и пошёл, — добавил он, выпив наконец спирт из стакана, — да и мне сбираться надо, пока Ильда меня с ума не свела.

Он начал собираться. Снял милицейскую форму, аккуратно сложив её на диван.

— Может обождёшь?

— Сам видишь, Вадим. Видно, судьба моя такая…

— Архип, посмотри на руку! — радостно закричал Вельтищев.

— А чего там?

— Да посмотри…

— Ну. — не понимая сказал старшина, — чего?

— Запястье…

Милиционер сдвинул брови, почесал затылок, и, наконец глянул на правое запястье. Знака больше не было, словно его ластиком стёрли.

— Нда, — не зная что и сказать, буркнул Архип, — остаюсь тогда… Значит, забудь про Виталика. Отчёт надо писать. Грамотный.

— Медведь съел?

— Мне к его матери идти…

— Чёрт… Заблудился в тайге, ищем. Пошлю охотников. всё одно собирался. А ты что скажешь? Надо, что бы всё сходилось, а то и нас с ума сведут.

— Ну, занервничал, испугался. в лес убежал, — выдавливал из себя слова Вельтищев.

— Давай, садимся так и пишем. А я в район позвоню, что Виталий…

— Прилукин.

— Виталий Прилукин пропал в лесу. Поутру охотники пойдут искать. Ну ещё кого на помощь покличем. Найдём твоего друга.

Милиционер долго пытался дозвониться, наконец, телефонограмму приняли. Архип долго ерошил волосы на голове и изрек:

— Быстрее тебе с этим, — и он кивнул на саркофаг, — улетать надо…

— Архип, что Баба — Яга в ступе заявиться и нас с тобой помелом побьёт? — засмеялся Вельтищев, не веривший в потусторонние силы, как комсомолец, материалист и просто молодой ученый.

— Спать ложись, а то влетит и комсомольцу, и коммунисту, даже ветерану войны. Гроб закроем давай.

И они приладили крышку, защёлкнули, и ещё простынкой прикрыли от греха.

— Поесть надо. Садись, вот картошка с тушёнкой.

— Спасибо, — мигом сел рядом Вадим, доставая алюминиевую ложку из рюкзака.

Поели быстро, запили всё крепким чаем. Поутру Вельтищев пошёл за водой к колодцу. Набирала воду красивая девушка, в цветастом платье и резиновых сапогах.

— Тебе помочь, красавица? — спросил юноша.

— Помоги, — просто ответила девица.

***

— Так что там я и жену встретил, через день в сельсовете расписались, и вишь, пятьдесят лет с гаком живём с Алевтиной Дмитриевной… Нормально, трое детей, всё честь по чести. Не стал долго раздумывать, на всё это насмотревшись, — рассказывал дед, — но Витальку так и не нашли… В тот день. Его на сеновале без сознания Архип нашёл. Говорил, что не помнит ничего.

— Здорово…

— Здорово, что через два дня вертолёт прилетел. Потом мне Архип писал, что в деревне чёрт значит что было две ночи подряд. Как их называют теперь, Йети приходили, аж десять штук. Да женщина незнакомая всё шныряла.

— А в газетах, да и сейчас по телеку по РенТв другое показывали, — удивился Илья, — мол миллион лет, с Марса…

— Меньше зомбоящик смотри. У меня газета местная есть, так там написано, что Ильда — венерианка, — засмеялся дед, — ну ладно. Нам ее сфотографировать надо, так положено. Раз в неделю. Подойди, крышку снимем.

Хрустальная крышка была не очень тяжелая. Суров думал, что сейчас вдохнёт он ледяного воздуха, да ещё с трупными нотками, как в морге, но пахло жасмином.

— Дед, будто цветами пахнет.

— Так и есть, внучок. Видишь, ростом как ты прямо. Да и лицом не отличить, — хохотнул ехидный наставник.

Илья взял зеркало, со стола, рабочее, и принялся пытливо рассматривать своё лицо. Да, сходство почти…

— Я на десять сантиметров выше.

— Оно конечно. Верста коломенская. Ну. вроде бы всё… Давай закрывать.

— А пробы кожи?

— Да она как из камня. Две фрезы сломал об неё обломал, твердей гранита!

— Тверже..- скромно поправил студент.

— Вот в следующий раз тебе доверю пробы кожи брать у Царевны. Вот и узнаешь, твёрже или твердей.

Илья только тяжело вздохнул, и поставил кипятится чайник, и поставил на столик чашки. Чайник закипел, и выключился.

— Вадим Сергеевич, вам чай или кофе?

— Кофе. Раньше чай только пил, в Томске. Ну что, не задумал сбегать?

— Нет, только непонятно… А чего не Чека здесь?

— А оно им надо? Если б нефть да газ, другое дело. Ребята к деньгам весьма привязаны. Да и если чего, быстро в дурку определяют, как Романыча… Стал он про это всё в газетенки пописывать, и его отправили быстро в Белый Дом.. Теперь он за городом живёт, в белой одежонке, слюни пускает. Ну, рабочий день у нас с тобой короткий, вредность, домой нам пора.

***

Дома Илья быстро ел пельмени, приготовленные мамой, полив их сметаной для вкуса. Вилка в тарелке работала словно сама собой, а он будто и не чувствовал вкуса пищи, которую просто обожал.

— Что с тобой, — спросила Екатерина Александровна, — не нравятся?

— Нет, всё отлично, — словно сбрасывая морок, ответил юноша, продолжая есть.

— Влюбился наконец-то? — добавила для большей остроты разговора мама.

— Нет, чего, — пробурчал он, густо покраснев при этих словах.

— Ну и хорошо, — заулыбалась она, поправив свои волосы, — Компот, чай?

— Компот, — любезно согласился сын, обожавший клубничный компот.

Они доели, и разошлись по комнатам. Илья, доделывавший дипломную работу, и мама, после работы смотревшая сериал на СТС.

Екатерина Александровна, мать Ильи, тоже работала, но в детском саду заведующей. Рядом от дома, чего же лучше? И за сыном присматривала, могла и накормить поле школы, и уроки помочь сделать. Мамой была строгой, не давала Илье шляться где попало, в дурацких компаниях. Муж, Дмитрий Иванович, умер рано, и женщина взяла на себя все заботы о сыне, и справлялась неплохо. В институт пристроила, по старым знакомствам.

Юноша поотжимался от пола, потом растягивал спину и ноги на коврике, что бы не терять форму. Время было уже к одиннадцати вечера, и Илья, даже не взяв почитать книжку на ночь, завалился спать.

Заснул быстро, словно провалился. Но сон был хоть и крепким, но странным. Перед ним было только лицо Царевны, но не спящей, а с открытыми глазами. Смотрела на него, и всё шептала всю ночь. А перед тем, как зазвенеть будильнику, возникло во сне и беломраморное лицо, он откуда-то он знал, что женское.

После завтрака опять на работу, а через неделю, показалось что и втянулся. Сны снится перестали, просто проваливался, а утром просыпался. Но стал приносить на работу цветы с дачи, чуть ли не каждый день.

С Вадим Витальевичем стали прямо как дед и внук, работа шла быстро, начальство было довольно. Но в один день…

Новый Пигмалион

— Так то сейчас не трогают, а в девяностые… Сначала генерал Сорозин, потом, как он умер, помошник его, Анкудинов, ну тот вообще… — травил байки дед Вадим, — Ефим Сергеич, ну Сорозин, бывало, приедет с тремя- четырьмя соратниками, привезут аппаратуру, осциллографы, начинают мерить- измерять. Всю её сердешную- мерили- перемерили, да и мне копию сделали, — улыбнулся Вельтищев, — работать зато меньше.

— И что, осциллограф? — не понял студент.

— Понятно, что ничего. Один раз правда, привез генерал экстрасенса. Спец этот сразу был с завязанными глазами, ну генерал и заставлял его найти, чего сможет.

— Нашёл? — обрадовался Илья.

— Проблемы себе дуроголовый нашёл, сто пудов. Ефим Сергеич осерчал так, прямо ногами топал. кричал, я даже тёмные очки одел и отвернулся, что бы посмеяться спокойно. Этот спец понятно, Царевну и не почувствовал.

Илья замолчал, попил минералки, вспоминая свои сны и видения.

— А Анкудинов, этот просто караул… При нём тут шаманы попёрли, колдуны, ведьмы и прочий странный контингент. Но главный шаман дураком не был, да он и под подпиской о неразглашении сидел, так что Хрустальный гроб никто из них не видел.

— Круто…

— Снимаем крышку, — приказал дед, доставая пылесос и щёточки.

Пылесос был типа автомобильного, и им дед пылесосил тело девы, больше похожее на статую, такое же ослепительно белое и прекрасное. Суров поправил цветы в вазе, положил рядом салфетку. Дед же протирал от пыли гроб, крышку, А Илья, всё так же, уже с любовью смотрел на спящую красавицу, потом аккуратно, стараясь не коснуться девичьих прелестей, покрыл тело. Дед смотрел на внучка, уже не отпуская шуточек.

— Ну чего Илья, не боишься?

— А чего? — не понял Суров, — я и с парашютом прыгал.

— Ильду поцеловать…

— Так она же камень…

— Всю жизнь потом жалеть будешь, что мог и хотел, а не сделал. Жить сейчас надо, а не потом.

— Ладно, — только смог и произнести юноша, вдохнул-выдохнул.

Илья взялся левой рукой за край гроба, наклонился, еще раз вздохнул, ощутив жасминовый аромат, и коснулся губами губ Царевны. Словно ледяной холод ожёг его, губы, легкие, он задохнулся, затем голову словно сжало обручами.

Суров выпрямился, голова девушки так же недвижимо лежала на подушечке, и коса серебристая свисала с нее. Илья отвернулся, смотря на деда, на что тот показывал пальцем.

— Свершилось, — пошептал он, и порывисто обнял Илью.

Ильда встала из гроба, её лицо так осталось бледным, а губы -синими. Льдисто-голубые глаза Царевны широко открылись и тут же сузились, увидев их двоих. Она попыталась прикрыться покрывалом, придерживая его на своей высокой груди, спрятанной в складках ткани левой рукой. Девушка долго смотрела на своё обиталище, погладила хрусталь, и подошла к Илье и Вадиму.

— Ильда, — назвалась она.

— Вадим Григорьевич Вельтищев, — сказал старший.

— Илья Дмитриевич Суров, — добавил младший.

— Кто меня поднял, — сказала она низким голосом на хорошем русском.

— А откуда так язык знаете? — непонимающе поинтересовался дед.

— Да слышала я всё, что тут говорили, вот и научилась. Ну, кто поцеловал? — сказала она опять, — Не съем же я Избранника.

Юноша глянул на девушку, чуть меньшего роста, чем он, с серебристыми волосами, ослепительно белой кожей, синими губами и светло-голубыми глазами. Правда, её зубов не было видно. Может быть, и не сожрёт… Пока что…

— Я, так уж вышло, — сказал Илья, — не хотел вас обидеть, честно.

Девушка, как была, в одном покрывале, сияя ослепительной белизной лица и плечей, подошла к юноша странной, плывущей походкой.

— По велениям и по пророчеству, буду служить тебе вечно, витязь, — проговорила Ильда, вложив свои ладони в руки юноши, — не брошу тебя в бою, буду за тебя биться, не причиню тебе зла, — и выжидательно глянула на Сурова.

— А я, — и студент стал вспоминать все книги и фильмы о подобном, не обращая внимания на холод её рук, — принимаю твою службу, и буду о тебе заботиться, как должно.

— Всё вышло, как должно было быть. — неясно выразился дед, — внучок, пошли, пособишь.

Вельтищев повёл Сурова к ящикам, лежащим на полу. Дед посмотрел на печати, сверил с записями в блокноте, и вскрыл один из них. Он снял бумагу, затем фетр. Илья глянул внутрь и охнул. Внутри лежала копия Ильды.

— Что это? — не понял юноша.

— Молодо-зелено. Новые технологии. 3d принтер. Внучок мой сделал, — гордо говорил Вадим Сергеевич. — Фотографии Царевны сделал, тело обмерил. Вот красота-то, правда?

— Ты большой художник, как мой Микла, — говорила Ильда, проводя пальцем по щеке своего двойника.

Вдруг она присела, не отошла далеко от своих спасителей. Глаза были открытыми, но губы её что то шевелились. Вот царевна встала и изрекла:

— На Урал нам надо! Баба Яга меня уже ждёт!

— И красиво говорит, — заулыбался Вельтищев, — так тебе надо документы справить, внученька. Хочешь, станешь Вельтишевой Ильдой Вадимовной, я паспорт за неделю сделаю.

Дед принялся укладывать манекен в гроб, задумался, глядя на покрывало, надетое на Ильду.

— А меня чего никто не спросил, — только изрёк Илья.

— Ты со мной едешь, витязь. Так тебе суждено, — ответила снежно-белая девица.

— Да я и не хочу, может, — разобиделся он.

— После захочешь, — поддержал Ильду Вельтищев.

— Как мы Ильду выведем с охраняемого объекта, дед? — занервничал внучок, — и одежда где её?

— Молодо-зелено, — вздохнул Вадим Сергеевич, и пошёл к шкафу.

Он выудил оттуда спортивный костюм, кроссовки, всё похожее на то, что носил по пятницам на работу Илья, только женское. Покраснев, достал и чёрный бюстгальтер и женские трусы -стринги.

— Ну ты даёшь! — только и вымолвил Суров.

— Отвернись, охальник, — скомандовал Вельтишев, — Царевна одеваться будет.

Суров отвернулся, само собой не подглядывал, не хватало ещё. Только слышал недовольный шёпот Ильды:

— Да зачем всё это? Вот, штаны и куртка, да обувка. И довольно для меня. Жмёт ведь…

— Нельзя так, — уговаривал дед, — привыкай, Москва, чай не Урал твой… А ты барышня видная. Терпи…

Они так занимались ещё минут пять, и Царевну и не узнать- почти брат-близнец Ильи, а просторная куртка скрыла девичьи прелести. Вельтищев глянул, и вздохнув, накинул капюшон на голову Ильды.

— Теперь другое дело, — заулыбался Вадим Сергеевич, — теперь Вохра нас не поймает.. Ах, голова два уха… Через душ ведь возвращаться. Ну ладно, мы с тобой отвернёмся… Пошли, уходить надо.

Они быстро собрались, дед поправил покрывало на манекене, вдвоём закрыли хрустальный гроб крышкой, а Ильда не отрываясь всё смотрела на это, сводила, сгибала пальцы, и наконец, обняла себя за плечи.

— Пойдём, внучка… А сколько ж тебе лет, Царевна? — поинтересовался дед.

— Как избрана была, так шестнадцать мне и осталось.

Илья только кивал головой, смотрел на ожившую девушку, вставшую из гроба под его поцелуем. Прохладные губы, как ему вспоминалось, были сначала каменные, а потом такие пухлые и мягкие… Суров вздохнул и обернулся. Ну да, и по росту…

— Дед, — говорила уже проще Царевна, — у тебя колени болят?

— Ну, бывает, перед дождём… Болят, сил нет… Присесть не могу.

— Присядь. Быстро всё сделаю.

Вельтищев, охнув для порядка, присел на банкетку рядом с душем, и смотрел не отрываясь на Царевну. Она откинула капюшон куртки с головы, глаза девушки потемнели, а её ладони застыли в трех сантиметрах от колен старика.

— Всё, кажется.

Вадим Григорьевич удивленно потрогал свои ноги, присел, потряс седой головой.

— Никогда б не поверил… Ты, внучка пройди через душ и нас подожди.

Около лифта дед старательно проверил одежду Ильды, завязал ей шнурки на кроссовках, и тяжело выдохнул.

— Пропуск дай, Илья.

— Бери, — и юноша отдал карточку, — где мне вас ждать?

— Подожди, пока другие пойдут, там и проскочишь через охрану, — поучал неопытного сотрудника наставник, — как глаза замылятся.

Так и вышло. Охранник, только кивнул Вельтищеву и Ильде, приняв её за студента, помошника уважаемого старшего научного сотрудника.

Тут на проходной народ повалил с работы, и охрана не успевала проверять все пропуска, вот тут и возник перед турникетом Суров, понятно без пропуска.

— Илья? — посмотрел на него, не понимая охранник.

— Проездной забыл в рабочем столе. С толпой пролез обратно.

— Ну ладно, проходи, — и турникет открылся перед студентом.

Илья пробежал по степеням вниз, осмотрелся на Хорошевке, и заметил деда с внучкой, весьма мило беседующих.

— Вот, внучка мороженое не хочет есть, — жаловался Вадим Григорьевич, — придётся тебе доедать.

— Да не могу я, — и Ильда пожала плечами, — ем только мёд.

— Сейчас схожу, — быстро сказал юноша,

Он прошёл в супермаркет, прошелся по полкам и прикупил два кило. На кассе продавщица смотрела на него круглыми глазами.

— Вот такой я сладкоежка. И ещё ложку пробейте, — говорил Суров, — оплачу картой.

Мёд в пакет, и он опять оказался на скамье. Ильда всё была необыкновенно бледна, с синими губами, но глаза посветлели до светло-голубых.

— Вот, поешь, — и он отдал Царевне банку мёда.

Девушка повеселела, схватила банку, и в её пальцах стекло разом лопнуло… Время словно замерло. Илья потянулся в свою сумку за влажными салфетками, дед еле успел отодвинутся, что бы не быть облитым сладостью, Ильда же ловко выгнулась, и на штаны и куртку не попало ни капли. На ладонях девушки были отчетливо видны глубокие порезы от стекла, и должна была бы течь кровь…

Да собственно и потекла, но только кровь была не красная, от слова совсем. Прозрачная, такая, чуть голубоватая. Ильда и не смутилась, только прижала на секунду пальцы к ране, и они на глазах затянулись.

— Внученька, давай я тебе банку мёду открою, — тихо проговорил Вельтищев.

Царевна почти улыбнулась, Илья оторопел, когда вдруг она высунула язык, достав почти до подбородка. И язык был синий-синий. И словно это делала каждый день, буднично добавила:

— Я- Мёртвая Царевна. Что б вы знали.

Царевна в гостях у Избранника

На такси доехали быстро. Илья и Вадим Григорьевич не захотели рисковать, опускаясь в метро, думая о Ильде, и как ей покажется этот человеческий водоворот. Впрочем, машина с шашечками восхитила её до глубины души. Водитель только чуть посмеивался, наблюдая за реакцией этой баскетболистки, или волейболистки.

— Вы из Сибири? — спросил он.

— Нет, с Урала, — честно ответила Ильда

— Ну, тогда, конечно. Я, вот, за тоже «Уралочку» болею, — добавил таксист.

А девушка и вправду смотрела на громадный город, и не могла оторваться.

***

Так непривычно, она постаралась присесть поудобнее, повела плечами, чувствуя узкие лямки этой женской одежды. Где то с ней легче, подумала девушка, где-то тяжелее. В бою, с мечами или палицами да на лосе верхом скакать- конечно, легче. На ночь снимать лучше, одёжки эти, подумала она.

— Мимо зоопарка едем, может, зайдём? — спросил Илья деда.

— А что это? — не поняла она, — зоопарк?

— Животные там, на них люди смотрят, — добавил Вельтищев, — точно, посмотришь, тебе надо, потом в планетарий. Раз всё равно мы в центре.

Машина плавно остановилась, Ильда и не поверила, что так бывает, привычно крепко держалась за ручку двери, привыкла ведь к тряским волокушам или повозкам. Вышли, между двух башен были ворота. Девушка спокойно, плывущей походкой, пошла к ним.

— Ильда, подожди, сейчас билеты куплю, — крикнул Суров.

Он вернулся, и подал ей картонку, и показал, как приложить. Турникет открылся, и они вошли.

— Билет не выбрасывай, в карман положи. Ещё будет нужен, — поучал дед внучку.

Людей было не так много, были посетители и с детьми. Мальчики и девочки, особенно маленькие, больше глазели на Илью и Ильду, возвышавшихся над обычными обывателями, чем на редких зверей и птиц.

Но животные вели себя непривычно для всех, но не для Царевны. Они просто рвались из клеток, силясь прикоснуться к беловолосой гостье, одетой так просто. Медведи и лисы тыкались носами в стекла, бедный орёл пытался просунуть голову в неширокое отверстие, и зверьё начинало гомонить, как только девица удалялась.

Прикоснуться удалось лишь жирафу, сумевшим коснуться её ладони краем своего носа, и сразу поднявшим свою длинную шею, и обозревавшим других зверей с видом победителя.

Маленькая девочка, так и шла за Ильдой, не спуская круглых удивленных глаз, и для пущего удовольствия не выпускала изо рта свой палец. Вдруг она упала на кочке, и разбив коленку, громко заревела от обиды. Царевна быстро повернулась, и присела рядом, пытаясь успокоить ребёнка. Вельтищев и Суров только смотрели, не отрываясь…

Затем, Ильда быстро поднесла ладони к больному месту, кровь перестала течь, а поданной Ильёй салфеткой вытерла грязь и сукровицу с ноги.

— Вот и всё, — только и произнесла девушка своими синими губами.

Ребёнок тянул ней ладошки, и ведунья взяла её на руки, подняв на высоту своего роста.

— Ты холодная, — тихо сказала счастливица, — ты болеешь, замёрзла?

— Нет, — просто ответила целительница.

— Как тебя зовут? — спросила девочка.

— Ильда. А тебя?

— Катя, — назвался ребёнок, и смущенно отвернулся.

Царевна лишь покачала головой, не веря своим ушам. Девочка же вдруг восторженно закричала, и показывала пальцем куда-то в толпу людей. Девушка прошла мимо людей к паре, наверное, отцу и матери. Ильда передала ребёнка с рук на руки, только мать девочки вздрогнула, ощутив холод рук ведуньи.

— Спасибо вам, — благодарила Царевну женщина, — что с коленкой, — допытывалась мать у девочки, а та лишь прятала лицо у неё на плече.

Наконец, женщина взглянула на её ножки, не поверив глазам, увидев лишь гладкую детскую кожу.

— Там ничего такого не было, — успокаивала Ильда женщину, — салфеткой протёрла- и всё.

Женщина словам не поверила, и лишь сказала:

— Спасибо.

— Спасибо вам, — поблагодарил и отец девочки.

Вельтищев вёл внука и внучку дальше, и купил себе для полного счастья мороженого, и сам с радостью смотрел на животных. К тому же, сам стал будто лет в тридцать- и коленки не болят, и голова не кружится на ходу.

— Внучка! — крикнул он, — мороженое будешь?

— А что там? — спросила и она, — я ничего кроме мёда не ем.

— А мне дедушка? — засмеявшись спросил Суров.

— А ты взрослый уже, сам себе купишь. Ей-то всего шестнадцать, а тебе уж все двадцать годков.

Илья подошёл к ларьку и купил себе эскимо, снял обёртку и стал есть, присев на лавку. Ильда села рядом, чуть наклонилась, словно пытаясь обнюхать незнакомую еду.

— Так запах и не чувствую, — тяжело вздохнула она, — и всё серое вокруг…

— У тебя глаза болят? К врачу сходим? — предложил Илья.

— Нет, всегда так было, как обратилась в Мёртвую Царевну, — объясняла она, — В темноте вижу, как днём, а цвета и запахи не различаю. Да и жары и холода тоже. Но, правда, глаза опять голубыми стали, а не чёрными. Я в зеркало себя видела.

— Ну как, понравилось здесь? — спросил дед.

— Да, львов и жирафов не видела раньше. А лоси здесь есть? — и она просто вскочила с лавки.

— Как не быть, — ответил Вельтищев, — пошли, посмотришь.

Они прошли к вольеру, где за двумя заборами из толстого стекла прогуливался хозяин леса, с прекрасными рогами на голове. Лось тоже не стал чинится, и подошёл поближе, поводя ноздрями и шумно втягивая воздух

— И у меня такой же был… Умер без меня давно, — и она вздохнула, — я его ещё маленьким вырастила.

Лось тянул к ней свою громадную голову. В вольере был служитель, стоял рядом и работник Зоопарка.

— Не пустите ли в вольер девушку, добрые люди? -попросил Вельтищев, — она с Урала, лосей разводит. Видите, как к ней животина тянется?

— Оно конечно, — почесал себе затылок работник. — а если он как даст ей копытом?

— Да она только войдёт. Если лось забеспокоится, тут же выйдет.

— Только точно? — спросил работник, держась за метлу, как за пулемёт.

— Я вас не подведу, — в два слова убедила обоих девушка.

Она вошла в клетку, лось сразу её обнюхал, и почти по- кошачьи потерся мордой о плечо девушки. Потом лесной хозяин осторожно, корпусом оттер девушку, и встал между ней и служителями, словно считал, что они могут обидеть Ильду. Вдруг Ильда вскочила, сев верхом на лося, но животное спокойно стояло, а потом прошло несколько шагов, гордо неся на себе новую хозяйку. Смотрители смотрели на небывальщину, да только щёлкали камерами телефонов, думая сейчас только о ВКОНТАКТЕ, как зальют фотки, как их лайками закидают. Опомнились потом, когда Ильда вышла из загона.

— Пойдём в Планетарий, — быстро сказала девушка.

Они еле успели взять билеты, и поднялись по высокой лестнице. Дед показывал на экспонаты, Царевна не могла оторваться от глобуса Луны, фотографий Марса и Венеры, лунных станций. Вельтищев спокойно шёл сзади, и смотрел на восторги внучки. Она загляделась на медные телескопы прошлого и эмалевые настоящего, инсталляции туманностей и галактик.

— Красота. Распотешил ты меня, дед Вадим, — все таким же низким голосом говорила она, — такого и не видела никогда.

— Так что мы теперь в космос летаем, пользуемся мобильной связью и электричеством.

— Слышала, пока лежала. И свет оттуда, — и она кивнула на лампочки, — однако… А дай посмотрю на твою трубку? — она попросила Илью.

Тут дело затянулось… Культурегерский подвиг был непрост, но девушка схватывала на лету, и уже перелистывала страницы мобильного вполне легко.

— Я тебе куплю, — сказал юноша спокойно.

— Дигне тоже надо… К ней надо ехать. Я слышала, теперь и по небу летают?

— Подождать надо, внучка, — вмешался Вельтищев, — Выправлю тебе бумаги, без них в самолёт не сядешь, даже билеты не продадут. Я же говорил, за три дня всё сделаю.

— Ладно… — вздохнула она, — не так я думала, всё будет…

В её мечтах её бы поцеловал вождь большого войска, и они на лодьях, а затем пешком, или на сохатых вошли бы в её убежище, и Избранник нашёл бы ещё шестерых Царевен, они бы подняли громадное войско мертвецов, и положили бы весь мир к его ногам… Здесь же обычный юноша, красивый, умный, но и не воин. Волхв в общем. Царевна опять вздохнула.

***

С сеанса она вышла просто с сияющими глазами, вспоминая звездные уроки. Правда, созвездия выглядели в её время немного не так. Но было прекрасно. Домой их везла опять машина, правда дед вышел пораньше, жил он далеко от Ильи. Они же подъехали к дому, который был выше громадных стен Оума, она даже глазам не верила, но не выпускала из рук подаренный мобильный телефон. Ничего, сказала сама себе, Илье золота да изумрудов отвалю, заведёт себе дворец получше. Зашли внутрь, и юноша нажал на кнопку.

— Это лифт. У нас квартира на седьмом этаже, запоминай. Подъезд второй. Номер квартира 176, — говорил он, — если что, свой номер телефона я тебе на мобильный забил.

— Поняла, — сказала она, и набрала номер Избранника, и тот выдал ритмичную музыку.

Илья кивнул головой, и как раз подошла кабина, и они поднялись наверх.

— Всё, твой номер у меня сохранён. Буду звонить, — засмеялся он.

Около лифта, уже на седьмом этаже, стояла пожилая женщина с клетчатой сумкой.

— Добрый вечер! — сказал Илья очень громко, — куда вы, Ирина Ивановна?

— А, Илья, — ответила женщина, — за хлебом. Сейчас, тут недалеко, я сама схожу.

— Сумку дайте, куда вы на ночь глядя пойдёте. Что кроме хлеба?

— Кефир, молоко, картошки. Окорочка куриные. Вот, Илюша, деньги возьми, — женщина отдала парню и сумку для продуктов.

— Ильда, заходи, — сказал он, открывая дверь своей квартиры.

— Девушка, вы у меня посидите, я вас пока чаем напою… — предложила пожилая женщина, смотря в глаза гостье, а девушка не смогла отказаться.

— Я у твоей соседки подожду, — заявила царевна.

Ирина Ивановна привела гостью домой, усадила в кресло в комнате, где на полу был старый вытертый ковер, на стене висел такой же, на подставке стоял телевизор, у стены- мебельная стенка с обилием книг и фарфора на полках.

— Кто здесь? — спросил пожилой мужчина в клетчатой рубашке, домашних штанах и шерстяных носках.

Мужчина сидя в другом кресле, крутил колесики радиоприемника, лежавшего в его руках. Он повернул голову на чужой голос, и ждал ответа. Ильда не поняла, но тут глянула на его руки, пальцы, беспокойно ощупывающие подлокотник кресла, и светлые, почти бесцветные глаза, смотрящие в сторону от неё.

— Гостью привела, с Илюшей пришла. Мальчик в магазин пошёл, сейчас придёт.

— Меня Ильдой зовут, — назвалась девушка, поднимаясь с кресла, — можно я посмотрю? — и она кивнула на слепого.

— Да врачи-то к нам не не приходят… Сколько звоню в поликлинику — полгода специалисты не являются, кому мы здесь старые, нужны, — с обидой говорила она, — А как Ваня видел ещё, сколько ходили в поликлинику, окулиста так и не дождались… Посмотри… Ты врач?

— Лечу, — кивнула девушка, — стул дайте, — сказала она, поправляя рукава сползающей куртки.

— Вот, садись, девочка, — и хозяйка поставила старый стул.

Целительница села, долго смотрела на лицо незрячего, сосредотачиваясь, наложила руки на глаза слепого, подождала с минуту, и всё готово…

— Ну, кажется… — неуверенно сказала Царевна, — давно уж не излечивала, — и девушка встала, поправляя косу.

Сомнения были излишни, и получилось всё, как получалось и раньше. Мужчина ошарашенно смотрел по сторонам карими глазами, а приемник, словно радуясь вместе с хозяином, выдал из своего динамика « Травиату»

Излеченный порывисто вскочил с кресла, коснулся своих глаз, глянул на пальцы, и закричал:

— Ира, Ира, я вижу опять!

Иван благодарно обнял девушку, и чуть было не отдёрнул руки, ощутив холод её тела.

— Спасибо, спасибо, — все громко тараторила Ирина Ивановна, стоя сбоку от них.

— Давайте я лучше ваши уши посмотрю, — сказала целительница, — и колени заодно.

И здесь всё закончилось быстро. Хозяйка квартира потрясенно прислушивалась к радио, трогала свои здоровые ноги, и тихо, теперь тихо говорила с мужем.

— Покушаешь чего? — всё пыталась угостить женщина гостью.

— Если только мёд, — с надеждой спросила чувствовавшая страшный голод Ильда.

— Есть, из Башкирии, — сказала хозяйка, и тут же ринулась на кухню.

Большая чашка мёда и ложка, что бы его съесть, стояли перед девушкой, и та быстро её сделала честь прекрасному угощению. Голод отступил, и она чувствовала себя очень хорошо. Ильда с любопытством смотрела на телевизор, где непонятные личности неустанно оскорбляли друг друга, и в отвращении отвернулась от экрана.

Женщина переключила телевизор на канал, где играла классическая музыка, гостья теперь слушала и смотрела с видимым удовольствием. Тут раздался звонок в дверь, пришёл Илья, с сумкой съестного.

— Иди сюда, Илюша, зайди, радость какая у нас. Гостья твоя Ваню моего излечила, — и хозяйка квартиры расплакалась, — и мне помогла… Ноги ходят, и слышу теперь хорошо… Будет за кого богу молится…

Муж выразительно глянул на жену, счастливо улыбаясь, и кинул взгляд на дверь в тёмную комнату.

— А, сейчас, старая я стала, — и Ирина Сергеевна заспешила, и принесла пачку денег, тысяч пятьдесят, — на гроб копили, да зачем? Теперь поживём, спасибо тебе, дочка!

Ильда, не понимая смотрела на Илью, тот нахмурился, и покачал головой.

— Не надо, я богата. У меня много золота, — гордо заявила Царевна, — я лучше мёд возьму, — сказала девушка не желая обижать стариков.

— Мёд хороший, — согласилась женщина, — но, может, деньги возьмёте? А то неудобно… Ты нам так помогла…

— Я… пыталась подобрать слова Ильда, — не могу по другому… Чувствую я всё, и если рядом со мной человеку плохо, то и мне плохо, совсем плохо, хозяйка… Боль, аж выворачивает всю… Видела я, что и ноги болят у тебя, и сердце, и голова… Черная полоса была… Теперь всё хорошо… Поэтому я долго среди людей не живу, погощу немного, и к себе в лес уезжаю.

— И тебе плохо, — опечалилась женщина, — мёд возьми… И мы рады тебе помочь, да как?

— Излечились вы с мужем, тем уже помогли. Пойдём, поздно уже, — сказала Ильда Илье.

Их провожал и улыбчивый Иван Дмитриевич, которого Илья помнил всегда как сгорбленного и грустного слепца, и словно помолодевшая Ирина Ивановна, вечно печальная соседка, теперь легко держала в руках гостинец для Ильды. Иван долго жал руку Илье, и на прощанье поцеловал в щёку и Царевну, и только пробормотал:

— Совсем ты замёрзла…

***

Илья наконец-то зашёл в свою дверь, и проводил Ильду.

— Снимай обувь, пошли в зал, — сказал юноша.

— Мам, мы здесь, — крикнул он.

Подошла мать, женщина лет сорока, в спортивном свитере и таких же штанах.

— Ну, чем порадуешь, сынок, — проворковала женщина, посмотрев с одобрением на высоченную девушку.

— Это Ильда, она из Томска, приехала в институт наш поступать. Пусть у нас остановится?

— Конечно, сынок, — сказала мама сыну с некоторой надеждой в голосе, — комната есть свободная. А вещи её где?

— Багаж пропал… Но, говорят, подвезут скоро.

— Как же её зовут? — уже скорее сурово заговорила Екатерина Александровна, — фамилия у неё есть?

— Вельтищева Ильда Вадимовна, — назвалась Царевна.

— Да неужто дочка начальника Илюши? — и женщина всплеснула руками и заговорила ангельским голосом, — да что ж ты, Илья, не сказал-то? Ах, и умница, и красавица, вся в отца. Кушать садитесь… Я вам на кухне накрою, не буду мешать.

Илья положил себе куриный плов, налил попить минералки. Ильда так и стояла с банкой мёда в руках.

— Надеюсь, всем не скажут, — нахмурившись, сказал Илья, — пошли, со мной. завтра в спортзал. а в воскресенье в музей. Для тебя полезно. В исторический.

— Сходим.

— В аутлет заедем, тебе спортивную форму купим.

— Ешь давай, — говорила девушка, съев уже половину литровой банки.

— А ты всегда на меду сидела? Ну, ела мёд?

— Как стала Царевной… Больше ничего есть и пить не могу. Ничего, мясо есть я и так не любила, только рыбу и пироги.

— Да, за медом зайдём, купим тебе килограммов пять. И вот, подарок, — он протянул девушке плеер с наушниками, — музыку будешь слушать.

— Илья, у вас всегда так на улице? Дышать нечем? — спросила она, — Задыхаюсь, потом кашель мучает…

— Да. в парках лучше. Потом сходим, — обнадёжил он, — бензин, машины. Сама понимаешь, Москва.

Трапеза кончилась, Илья помыл посуду, и они вернулись в зал.

— Ильда, пойдем твою комнату покажу, — позвала гостью Екатерина Александровна.

Илья расслабился, как дамы ушли, мозг выносить некому было, и он устроился на диване поуютнее, и стал читать Рабле. Ну нравился ему Рабле, и всё тут. Кому Пелевина подавай, а ему только писатели Эпохи Возрождения. Пантагрюэль и Панург-вот его герои. И тут здрасьте- звонок в дверь! Скрипя не только сердцем, но всеми костями разом юноша дошёл до двери, ну спросил:

— Кто?

— Я это, Блинов, Дмитрий Иванович, сосед ваш… Спасибо девушке передать. Это ты Илья? Дверь открой.

— Сейчас, она занята, мать ей комнату, диван показывает, где чего лежит. Ладно, пойду, позову.

Илья открыл дверь, и сосед пришёл в прихожую с велосипедом, и притом хорошим. Очень.

— Спасибо Илья, — и он похлопал по плечу товарища, — не знаю, как и благодарить.

— Здравствуй, — просто сказала Ильда, подойдя к гостю.

— Благодарю тебя, добрая девушка, — пошёл шпарить Дмитрий возвышенными словами, так что у Ильи даже речь отнялась, — скромный подарок, за то что помогла моим родителям. Это тебе, — и он показал на велосипед.

— Спасибо. — ответила Царевна.

— Ну, я пойду отцу кино показывать… — поспешно сказал Дима, с трудом оторвавшись от непривычного лица Ильды, её пронзительных голубых глаз, ледяного лица и синих губ.

— Илья, велосипед на балкон поставь, — спокойно заметила Екатерина Александровна. Ильда, ко мне в комнату зайди. Поговорить надо, видно, что тебя папа из тайги не выпускал.

Девушка пожав плечами, юркнула в комнату его матери, и закрыла за собой дверь.

Илья пошёл к себе, и всё без конца тёр красное пятно на плече, в форме птичьей лапки. Ничего, пройдёт, подумал он. Уже было поздно, и молодой человек разложил простыню на диване, и спокойно лёг спать.

***

Утром поели быстро, но правда, что-то изменилось. Илья глянул на гостью, и понял, в чём дело. Губы стали красными, лёгкий макияж сделал лицо более незаметным, человеческим. Ильда стала пользоваться духами, видать, мать снабдила, подумал юноша.

— Ну да, — согласился он, — прям красавица. Поехали, нам в спортзал сходить надо. И в магазин за одеждой заедем.

Собрались, доехали, до магазина, но одежду для рослой Царевны нашли с трудом, Илья теперь тащил объёмистую сумку. Пустили Ильду по пропуску, гостевое посещение как-никак. Илья поздоровался с товарищами, и стал разминаться, ожидая девушку.

Что сказать? Нарядили в магазине её на совесть… Как в сказке- глаз не оторвать. Леггинсы, просторная футболка, кроссовки. Модные белые не захотела. Смущалась, попросила красные. Илья сначала не понял, лишь потом, когда она повесила голову и опустила руки, догадался, недотепа. Цвета-то Ильда не различала! Всё для неё белое да чёрное или серое в крайнем случае.

Теперь он показывал ей станки, штанги, гантели, тренажёры, всё что есть в спортзале

— Давай я попробую… — сказала она, показав на лежак и штангу.

Кстати, это был день нового сезона, и в клубе звучал голос ведущего:

«Записывайтесь на соревнования! Участникам и победителям конкурсов призы от фитнесс клуба!»

— Пошли запишемся, — предложил Суров.

Они подошли к тренеру, перед ними стояли ещё две пары, и когда очередь подошла, тот вписал в формуляр фамилии- Суров, Вельтищева. Они записались в парный разряд, и индивидуальный. До соревнований оставалось ещё полчаса.

Они вернулись к снарядам, Илья здоровался с товарищами, народ пялился на Ильду. К Сурову подошли его знакомые, Дима и Саня, мужчины средних лет, с кем Илья любил бороться в мягком зале.

— Привет, Илюха, — и Димка широко улыбнулся, — наконец-то даму завёл? Восхищён, это я тебе как Фидий Поликлету заявляю, — и заговорщически ткнул его локтем.

— Ильда, — произнёс Суров, — это Дима и Саня, мои друзья.

— Очень приятно, — изрёк очень галантно Дмитрий, восхищенно смотря на девушку.

Хотя, он, будучи очень крепким и сильным, едва ли не квадратным, доставал новой знакомой едва до плеча. Вдруг Дмитрий повернулся, и энергично пошёл к двери в зал групповых занятий. Его друг оживленно что-то вещал Насте, стараясь встать так, что бы девушка не заметила Сурова и его знакомую.

«Стратег, — только и подумал Илья, — Что прям все подумали?»

Царевна с любопытством смотрела на новых друзей, но прилегла на лежак, ухватилась за штангу ладонями в кожаных перчатках, и выжала вес совсем легко. Дима вернулся от собеседницы, ушедшей тренироваться, и тоже воззрился на упражнения Ильды.

У Дима и Саня, мягко говоря, были удивлены. На грифе висело сто килограмм.

— Однако… — только и изрек даже дежурный тренер.

— Добавь по двадцать пять, — попросила девушка.

Дима и Илья навесили блины, юноша встал, страхуя девушку. Да это было не нужно- на двенадцать раз северянка пожала легко.

— Чёрт… Какой потенциал, — восхитился тренер.

Занимающиеся отложили свои дела, и только камеры мобильных были наведены на стойки, на которых лежала уже двухсот килограммовая штанга.

— Сейчас, — сказала Ильда, сняв гриф с стоек.

Она выполнила упражнение, намеренно делая вид, что ей тяжело, зафиксировала вес, потом шумно выдохнула.

— Хватит, а то предплечья заболят, — заявила она, вставая и поправив косу.

— Ну чего? — дежурный тренер оглядел персонал фитнесс клуба, — никто оспаривать результат не станет? Сейчас оформим выигрыш, абонемент на год. Поздравляю, — и он кивнул Ильде.

Все только провожали взглядами высоченную девушку вовсе не богатырской комплекции. Не было у неё квадратных плеч, увитых жилами предплечий, толстенной шеи. Очень стройна, это тоно, не более того. Один из здоровенных качков, увитого огромными мускулами, не веря тому что видел, заявил:

— Проверить можно? — и мужчина показал на вес и лежак.

— Пожалуйста, — мило улыбнулся тренер, — конечно, я подстраховать вас могу.

Здоровяк кивнул, и ловко расположился на лежаке, положив ладони на штангу на метках грифа. Снял штангу, и руки провалились вниз, словно гнилая крыша под лавиной льда, и только своевременная помощь спасла атлета от тяжёлой травмы.

— Ну и как? — спросил тренер.

— Точно. Всё честно, — удивленно говорил человек, глядя на Ильду, — по ней так и не скажешь, насколько сильна.

Царевна заглянула в боксёрский зал, где мастер показывал бойцам стойки, постановку рук и ног, точные движения телом. На ринге боксеры любители несильно обрабатывали друг друга, стараясь не нанести травм.

— Привет! — сказал наставник в бойцовском клубе, — не хочешь присоединиться?

— Нет, — ответила Ильда, — никто меня и так не ударит, даже не заденет.

— Кто же хочет нанести вред даме? — заметил тренер, — маску оденьте и перчатки, тогда можно проверить ваши таланты.

— Ладно.

— Три минуты… — скомандовал тренер

Ильда одела и маску и перчатки, залезла на ринг, подняв канаты. Тренер перелез за ней, одевая снаряжение, постучав своими перчатками друг о друга.

— Начали?

— Давайте.

Тренер начал двигаться к девушке, та подняла руки в стойке, защищая голову и корпус. Боксер, а тренер был всё-таки мастером спорта, начал наносить удары, стараясь двигаться быстрее и быстрее… С него просто лилась вода, и сбилось дыхание, но ни разу коснуться даже до перчаток Ильды он так и не смог. Тут прозвонил будильник на часах, давая знать, что время вышло.

— Надо было всё вспомнить, — сказала Царевна, — спасибо тебе.

Тренер только покачал головой, не понимая. Он вымок до трусов, а она и не то что вспотела, даже не покраснела.

Впереди их ждал бассейн и хамам. Илья сполоснулся, и уже в шортах до колена направился в баню, Ильда уже там сидела, с интересам смотря по сторонам.

— На вашу баню похоже?

— Нет, у нас жарче и они просто деревянные, плитки нет- говорила она.

Сидели долго, Суров весь вспотел, девушка как была ослепительно белая, так и осталась, и не покраснела, даже её купальник не намок.

— Пошли домой? — спросил он.

Она только кивнула в ответ.

***

— Тебе понравилось? — спросил Илья, поедая мамины щи.

— Прекрасно, и абонемент выиграла. Было весело, кулачный бой, — перечисляла она.

— Да ты что! — возмутилась Екатерина Александровна, чуть не расплескав тарелку, — ну фитнес там, велосипед. А кулаками махать- девичье ли дело.

— Там всё неопасно, — сказала Ильда, не с кем по-настоящему биться, — задумчиво поедая мёд.

Правда, вечером отдых у Царевны сорвался, позвонили соседи, попросили зайти. Ильда пошла, не стала отнекиваться, но попросила Илью остаться. Вернулась лишь ближе к ночи.

— Что там? Неужто заболели опять? — спросил юноша.

— Вовсе нет. К ним пришли их недужные друзья, помогала им. Я не могу отказать в лечении.

— Но они же обещали не говорить?

— Не смогли. Это по-человечески, очень хорошо. Один человек опять стал ходить, трое прозрели, десятерым спину подлечила. Я рада, не зря день прошёл.

— Уж спать пора, Ильда, — поправил её юноша.

— Не сплю я… Как стала Царевной, так и не сплю. Буду грезить, — произнесла она совсем непонятное, — завтра ты обещал научить меня на велосипеде кататься.

— Так и сделаем, — кивнул он.

Велосипед и гонки по лесу

Ильда ночью не бродила по квартире, подобно лунатикам, как думал Илья. Хотя он просыпался, и выглядывал в коридор, ожидая подобного, но ничего странного не произошло.

Утром, после завтрака пошли в парк «Кусково», прошлись вокруг пруда, Ильда оглядывалась, смотрела на прекрасные постройки, всё наклоняла голову. Потом остановилась.

— Потом туда сходим, Илья?

— С великами туда не пускают, в среду пойдём. Дед звонил, сказал, что в отпуск меня отправляет на три недели. На следующей неделе, в воскресенье, он тебе паспорт завезёт, и я тебя домой доставлю. Билеты дед уже заказал до Екатеринбурга.

— Как боги решат, — только и ответила Ильда, и пошла держа свой велосипед, — Ну что, начинай учить, Наставник.

— Ну ладно, — Илья покраснел, — сейчас тихо проедусь, смотри…

Он крепко держал руль, сел в седло держа ноги на земле,, поставил левую ногу на педаль, и поехал, вращая уже обе. Юноша подъехал к девушке, и опять спешился.

— И, вот, главное, — и он показал на тормоз на руле, — хочешь остановиться- плавно нажимай, и постепенно снижай скорость вращения педалей. Управляют рулем- но слишком под большим углом не закладывай, а то упадёшь. Попробуй ты, — сказал он, прислонив свой велик к лавке.

Ильда сделала как он учил, и стала не спеша ездить вокруг него. Гравий шуршал под колесами, солнце делало серебряными её белые волосы, она была просто очень красива, Илья засмотрелся. Продолжалось это долго. Равновесие держала она идеально, пробовала тормозить, разворачиваться, словно умела ездить всю жизнь.

— Ну что? Всё получается? Поехали.

— За мной держись, Ильда, а то потеряешься ещё.

— Ага. В тайге не терялась, здесь заблужусь, — почти пошутила Царевна.

Они проехали между двумя памятных столбов у пруда, проезжали мимо картин, выставляемых художниками -любителями. Но Царевне везло- затевались соревнования велосипедистов, записывали всех, раздавали повязки. Призом были гоночные велосипеды, а один даже БМВ, Суров подумал, что поддельный.

Ильда записалась, нацепила повязку себе тоже, и присоединилась к группе, ну и Илье пришлось, как он не вздыхал.

— Да ладно, это весело… — утешала его девушка, — глядишь, я выиграю велосипед. Белый, красивый. Тебе подарю.

— Поехали, без проблем, — не стал спорить Суров.

Судьи выпускали по пять гонщиков, фиксируя время. Наконец, настало время и Ильды с Ильёй и еще троих.

Дистанция была длиной в шесть километров, три круга по парку. Велосипедисты включились в гонку, и Ильда не плелась в конце, наоборот, через пару минут её белая коса исчезла вдали. Илья не поспевал, но, понятно, старался… Он прошёл только один круг, и мимо него пролетела подобная метеору Ильда, махнув ему рукой. Юноша крутил и крутил педали, выбиваясь из сил, дошёл до половины второго круга, и Царевна проехала еще раз, заканчивая гонку. Он смотрел, как девушка прогуливалась рядом с финишем, ожидая конечных результатов.

Илья, в мокрой насквозь футболке, приехал, время его записали, и он подошёл к девушке, рядом с которой крутились восторженные организаторы гонок.

— Вельтишева, — говорил один, — у вас потрясающий результат! Место в городской команде я вам просто гарантирую. А с вашей готовностью вам не будет равных. Может, и в Олимпийскую Сборную России попадете.

— Да не знаю.. Гощу я здесь, на Урал к себе вернусь…

— Да вы что??? Нельзя так. Вот, мой номер запишите, не гробьте свою карьеру. У своего молодого человека спросите, — и он кивнул на Сурова.

— Да уж, — с готовностью поддержал юноша, — квартиру на Волхонке дадут…

— Почему бы и нет? Может, и на Волхонке, — спокойно ответил один из мужчин в дорогом костюме, — но велосипед ваш, налоги с него уплачены. И мою визитку возьмите.

— Спасибо, — ответила Ильда, — мы подумаем.

Девушка катила рядом с собой уже два велика. Они зашли в кафе под липами, Илья заказал два кофе, и одну чашку поставил перед девушкой.

— Ладно, можешь и не пить, — криво улыбнулся Суров, — не привык, что не ешь ничего. Посиди просто, смотри, как красиво?

— Красиво, — сказала барышня, достав зеркальце, и подкрасив губы в красный цвет.

Так они любовались парком и озером, но стало уже темнеть. Наконец, засобирались домой, день заканчивался совсем неплохо, как им ещё тогда казалось.

Танец мертвецов

На асфальтовой дорожке они шли мимо деревьев, только зажегшихся фонарей, да и неприятных комаров, начавших жужжать вокруг Ильи.

— Никак к этому не привыкну, — сказала она, — мне -то всё равно, я и в темноте вижу, как днём. А людям легче теперь жить. Теперь люди все добрые? — с надеждой в голосе спросила Илью девушка.

— Да как сказать..- пытался ответить честно Суров, — Разные. Обманщиков и жуликов много развелось. Особенно, стараются торгаши по телефону обмануть. Особенно стариков. А у тебя как было в то время?

— Да тоже плохого хватало. Страх, болезни. Нельзя сказать, что всё было хорошо. Да и жизнь непростая у людей была. Но обманывать- не обманывали, боялись.

Дальше шли молча, девушка всё любовалась ухоженным парком, и что самое забавное, комары Царевну не жаловали вниманием. Суров же взяв веточку, обмахивался от гнуса, который просто совсем распоясался.

— Велосипеды мне свои не подарите, долговязые? — нескромно заявил вышедший из тени кустов непонятный незнакомец.

— Нет, недомерок, — уже зло заявил Илья, — иди своей дорогой.

— Ладно, — был ответ.

Грабитель кинулся на Сурова, но интеллигентик оказался неожиданно крепким, и свалил ударом в челюсть наглеца, а удар коленом добавил этому аргументу железной значительности. Неудачливый грабитель пытался встать хотя бы на колени, но голова пока перевешивала.

— Пошли быстрее, рядом может, его дружки ожидают, — быстро Илья Ильде.

Но Суров не последовал советам друга Димы из спортзала, о том, что в таких случаях надо разбить мобильник нападавшего, дабы лишить соблазна позвонить своим подельникам, и потом долго жалел об этом.

Метров триста от этого места, прискорбного и забавного события, они увидели четверых бежавших к ним людей. Ильда бросила на землю велосипеды, и встала рядом с Ильёй.

— Ну что, теперь великами не отделаетесь… Подругу твою, белобрысый, мы по кругу пустим, а потом и тебя… — говорил один, растягивая слова и достав из кармана травмат.

Дальше студент-биолог события наблюдал, уже изучая траву, уткнувшись в неё своим носом. Безумный человек успел выстрелить в Ильду, но он не мог знать, насколько она быстра. Пуля лишь прожужжала в воздухе, а Царевна, подпрыгнув, ударила кулаком в горло стрелку. Следующий сокрушительный удар, теперь ноги, настиг пах другого, а третий смог отпрыгнуть и вытащить нож. Илья только поднимался, и увидел, что лицо Ильды из белого стало синим, и она закричала:

— Если хочешь жить, на колени! Я- Мёртвая Царевна!

— Ты никто, синерожая, и я не буду делать, что ты хочешь! — крикнул злодей-недоучка.

— Так, тварь, будешь танцевать передо мной, — пообещала ведьма.

Дурак опешил, и попытался ударить её своим жалким ножиком, и тут Ильда не сдержалась, озлясь на его слова. Нож оказался в её руках, и удар в сердце прекратил жизнь грабителя. Девушка дождалась смерти, а затем, сначала жестом правой руки, затем мановала, и подняла ещё бьющееся в конвульсиях тело. Еще три скрещенных пальца рук- и труп стал перед ней отплясывать в диком танце, быстрее и быстрее, выделывая кренделя руками и ногами.

Последний из них стоял, не шевелясь, впав в ступор. Мёртвая Царевна, лишь движением руки заставила подняться ёще одно мертвое тело, и громко приказала :

— Убейте этих!

Один бросил танцевать вприсядку, мигом повернулся, отчего последний оставшийся на ногах упал задницей на траву, но тут же вскочил. Двое лишенных жизней мертвецов, один со сломанным горлом, другой с так и торчашим в сердце ножом, бросились на своих ещё живых товарищей. Судьба была более милосердна к тому, кто лежал без чувств с травмой паха, возможно не ощутив ужасных ударов своего бывшего друга. Последний из живых, крича, попытался убежать от зарезанного мертвеца. Но Илья, встав рядом с Ильдой, видел как быстро бежит Неживой, настигая беглеца. Только град ужасных ударов ждал глупца, как страшная награда.

Убитые были втоптаны в землю, кости были просто перемолоты, словно в ужасной мясорубке. Царевна произнесла мертвецам:

— Подойдите сюда.

И те подчинились, не сказав ни слова. Глаза мёртвых смотрели без выражения, дыхания не было слышно. Ильда согнула пальцы совсем по -другому, и изрекла:

— Падите.

Трупы пали, и рассыпались в пыль, которую она раскидала по траве своей ногой, обутой в кроссовок. То же она проделала с обезображенными останками, сначала подняв их с земли, и эти изуродованные телеса криво и косо стояли перед ней, дрожа, и испуская остатки крови из вен. Она скользнула взглядом по каждому, а потом тоже стёрла их в пыль.

Илья смотрел на всё это не отрываясь, побледнел и отвернулся, поднял с земли упавшие велосипеды. Он взял лист лопуха, и через него поднял пистолет и бросил его с дороги в кусты. Нечего оружию тут лежать, мало ли что. Его Краса- девица всё более напоминала Елену Прекрасную из сказок. Не детских конечно, но народных, где Елена убивает без пощады своих женихов-неудачников. И всегда добра и дико кровожадна по необходимости, но любит зверей и птиц, а те-её. Но он должен проводить её домой, на Урал, в её убежище, здесь становится совсем…

***

У выхода в парк стоял полицейский Форд, и рядом с ним стояли два ППС-ника. Один прапорщик, другой- старший сержант.

— Здравствуйте, молодые люди… И велосипедов у вас много, зачем столько?

— Девушка соревнования выиграла, это приз, — объяснил

Суров, — показав на белый велосипед.

— А живёте где?

— На Вешняковской. Местные мы.

— Выстрелов не слышали? А то нас вызвали, говорят стреляли здесь.

— Было что-то.. — неуверенно ответил Илья, — наверно, далеко мы были.

— Понятно..Дима, пошли, пройдёмся, — сказал прапорщик сержанту, закидывая автомат на грудь.

Ильда долго смотрела на оружие, и было видно, хочет попробовать, каково оно в деле.

— Хочешь, в тир позвоню, попробуешь это оружие, — тихо объяснил ситуацию юноша, — только у полицейских автоматы не отнимай.

— Не забудь, что обещал. Я должна всему здесь научиться.

— Мы и в музей сходим, Исторический. А что, ты заснула правда тысяч пять лет назад?

— Не считала, — резко ответила Царевна, — и я не всех убиваю, только если напали сами. Я давала им время убежать? Предупредила. Ты не забирал жизнь других?

Илья промолчал, только смотрел себе под ноги, и шёл теперь чуть впереди.

Неделя в Москве. Целительница в парке. Музей и тир

Дома Илья, как вошёл, нашёл ближайший тир в интернете, и записался на завтра. Тир при бывшем ДОСААФ, обещали отстрелять весь комплекс оружия.

— Завтра с утра пойдём в тир, — предупредил он гостью.

— До одиннадцати я не могу, — тихо ответила девушка, — я обещала…

— Ты велосипед выиграла? — спросила Екатерина Александровна с уважением, — дорогая вещь.

— Ильда отлично ездит, — похвалил её и юноша, — в сборную Москвы приглашали.

— Соглашайся, девочка. Глядишь, и карьера обеспечена будет. Чего на этом Урале сидеть? Молодец, Вадим Григорьевич, воспитал дочку, — кардинально сменила мнение о гостье женщина.

— Мам, в следующее воскресенье, мы улетаем, командировка. В Североуральск.

— Ну, что делать? Опять! Чего там делать? — она всплеснула руками, — ты, то Ильда, документы в университет подала?

Илья сидел за столом и приторно улыбался и незаметно толкнул ногой гостью, та кивнула.

— Ну, и хорошо. Пошли кино смотреть. У меня на диске «Ромео и Джульетта» новая есть, подруги на работе очень советовали.

Все расселись вокруг телевизора, Ильда села рядом с Ильёй, Екатерина Александровна принесла два пледа, один отдала девушке.

— Ты тоже мерзлячка, — сказала женщина, коснувшись руки Царевны.

Илья помог покрыться шерстяным полотном северянке, и включил фильм.

Ильда внимательно, не задавая вопросов смотрела эту драму. Лицо девушки было неподвижно, как всегда, но Суров уже знал, как она чувствует. Часто Царевну выдавали руки, вернее пальцы рук, которые она начинала быстро складывать, словно скручивать что-то. Окончание же драмы, смерть героев, вывела из себя Ильду, и она прижалась к Илье, словно пытаясь получить у него хоть каплю тепла. Наконец, пошла прекрасная музыка и финальные титры, девушка всё молчала.

— Тебе понравилось? — спросила Екатерина Александровна.

— Хорошая легенда, — сказала Царевна, и не думая отодвигаться от Ильи.

— Спать пойду. И вам спокойной ночи, — женщина поднялась, и пошла к себе.

Ильда спрятала и ноги под одеяло, всё смотрела на тёмный экран.

— Я так же лежала. В горных покоях, три дня. А каждую ночь просыпалась, и с друзьями говорила. Потом совсем заснула, как Джульетта. Как там Микла в Горных покоях?

— Дождётся, если ты ему дорога. Скоро уж узнаем. Дед завтра паспорт твой принесет, смс мне скинул. Спать пойду.

Она ему кивнула, и так осталась сидеть, смотря в одну точку в полной темноте.

***

С утра Ильда до обеда была занята, сидела на лавке около пруда, а к ней выстраивалась целая процессия страждущих. Очередь была длиной в километр, никак не меньше. Уже нашлись дежурные, что следили за порядком. После всего этого, исцелений, девушка тащила домой сумки с мёдом и подарками.

После обеда наконец добрались до тира, на двухколёсном транспорте. Велосипеды приковали цепочками, что бы не спёрли. Тир размещался в обычном здании, вероятно, бомбоубежище из толстых бетонных плит.

— Игорь Евгеньевич? — спросил Суров при входе.

— Сейчас позовём, — ответил охранник и пошёл за начальником.

Пришёл к ним мужчина лет пятидесяти, в недорогом сером костюме, рубашке, летних туфлях.

— Это вы мне звонили и заказывали обучение стрельбе? — спросил он.

— Да, я хотела пострелять. Поучиться, — сказала Ильда.

Игорь Евгеньевич только взглянул на высоченную девушку, и словно переменился. Из уставшего и измотанного человека перед ними стоял весёлый и радушный мужчина.

— Я так рад, что вы пришли… У мамы теперь всё отлично, и видит, и слышит, ходит сама. Даже борщ сварила… Вы мне просто жизнь спасли. Пойдёмте, чего мы ждём здесь.

В самом месте для стрельбы был приготовлен матрас на полу, лежал карабин СКС, на столе пистолеты Марголина и ИЖ.

— Я к вашим услугам.

— Девушка хочет поучиться стрелять, — объяснил Суров, — оружия в руках не держала.

— Без проблем. Не держала, так подержит.

Игорь был поэтом своего дела. Сразу сделал несколько выстрелов из пистолета в мишень, и стал показывать Ильде, как правильно держать пистолет, что бы не получить травму от затвора, как заряжать и разряжать. Ильда вынула наушник плеера из левого уха, убрала устройство в сумочку и улеглась на брезент.

Девушка с первого раза выполнила норматив, и уже азартно палила с двух рук, а затем, в классической стрелковой позе, выставив правую ногу вперед, заложив левую руку за спину с пистолетом в правой руке. С ИЖа она выбила восемьдесят очков с восьми патронов, и Игорь с восторгом показывал мишень с отверстиями, помеченные мелом.

С СКС сложностей не возникло, она сбивала падающие мишени одну за одной, затем разрядив, привела затвор в крайнее заднее положение, показав что в карабине нет патронов.

Илья только восхищался, смотря за Царевной. Да она была прекрасна во всём, даже с оружием в руках. Инструктор тоже был рад гостье.

— Если на права надумаете сдать, поспособствую. И с охотбилетом проблем доя вас и вашего молодого человека не будет.

Игорь подошёл к Сурову, и глядя снизу вверх, говорил:

— Просто душа-человек, как вам с ней повезло! И помогла стольким… Не жадная…

Ильда тряхнула свои всегдашние спортивки, стряхнула и опилки с рукавов олимпийки, быстрыми шагами подошла к ним. Инструктор сказал девушке такое, что навсегда впечаталось в мозг Сурова:

— Да вы стрелок от Бога…

***

Утро вторника было обычным, а в обед Ильда пришла с ключами от машины в руке.

— Илья, вот, возьми… — и она отдала связку, и положила и папку с документами.

— Чего это? — не понял Суров.

— Да приехал человек на машине, привёз отца. Он парализованный был, совсем плохой. Но живой, а мне это… Ну, старик пошёл обратно уже сам, улыбался, на лавочке сидел, уток кормил. Его сын рядом сидел, потом позвонил, и его друг принёс это, — и она показала пальцем, — а машина там стоит, рядом с входом в парк.

— Ильда, пошли опять в ДОСААФ, тебе права обещали, — сказал он смеясь.

Да, дело много времени не заняло. Его барышня стала просто звездой Вешняков, хотя выучилась водить она сама, всего за пару часов.

***

В среду, у места где она принимала людей, уже стояла машина полиции, с ужасно вежливыми и культурными сотрудниками. Теперь полиция следила за порядком.

Они пешком дошли до метро, где некоторые люди уже здоровались с Ильдой, узнавая. В этот раз она надела платье, оставшись в белых кроссовках, и с кожаной женской сумкой через плечо. Туфли ей не очень понравились.

— Здесь осторожней голову, — предупредил Суров, — при входе в вагон нагнись.

— Да, — вздохнула она, — это для коротышек.., — и чуть не ударилась головой о поручни.

Она оглядывалась, но судя по её рукам, как она их держала, была в порядке.

— Платье очень красивое, и духи, — заметил юноша.

— Хорошо. Цветов я не различаю, да и запахи, ты же знаешь. У всего есть цена, и плачу всё время. Это мне твоя мама помогла подобрать, — и она коснулась подола, — Мне еще сегодня плеер подарили, — она похвалилась, — и тебе тоже, — и она положила ему в руку Sony. — Я и книги накачала, и музыку. Меня дети сразу научили в парке. Теперь я грамотная в цифровом смысле, — гордо заявила она.

— Ну я тоже старался, — оправдывался Илья, глянув на красавицу.

В платье она была необыкновенно хороша, хотя бы и с такими холодными ладонями. Просто потрясающая девушка « Смотри, но не трогай» сказал сам себе Илья, и рассмеялся.

— Ты чего?

— Да так, припомнил, как с тобой на великах катался, — отговорился Илья.

Уже была станция «Таганская» и они пошли к выходу, осторожно продвигаясь к дверям. Юноша видел, что ей была непривычна такая теснота, но она не злилась.

— Нам к тому выходу, — и Илья повел по перрону Царевну.

Но она не могла идти быстро. Эти каменные чертоги очаровали её, особенно бронзовые светильники у стен. Как, впрочем, и гладкий мрамор отделки.

— «Таганская» ещё красивее.

— Потом посмотрим, — и это был не вопрос Царевны, а утверждение.

Поднялись по лестнице, и они встали на эскалатор, она осматривала всё, коснулась даже пальцем плафона, ощупала резиновый поручень эскалатора, и осталась довольна.

Они поднялись по ступеням, прошли через турникет, и оказались в громадном пешеходном переходе. Вышли на Ильинку, известную всем гостям Москвы. Справа было знаменитое здание бывшего Английского клуба с шикарными часами на башенке. Они прошли мимо Министерства Финансов, кафе, миновали и церковь св. Ильи. ГУМ блестел перед Ильдой своими огнями, и срезая путь, они пошли через третий подъезд. Девушка только вертела головой во все стороны, а китайские туристы, поедавшие знаменитое гумовское мороженое, глазели на неё, как на новый экспонат, вовсю щелкая фотоаппаратами. Илья глянул на Царевну, и увидел, как она переменилась, увидев китайцев, как её пальцы словно слиплись, а смотрела она на гостей города, как голодный волк на зайцев.

— Мы не воюем, мы же идём в музей, — успокаивал юноша даму.

Её левая рука вцепилась в его правую так сильно, что он вопросительно глянул на Царевну.

— Извини, — только прошептала она.

Глянув на витрину «Фаберже» только качнула плечами, видно подобные золотые украшения не впечатлили Мёртвую Царевну. Но вот и красное здание музея, увенчанное шпилями, так напоминающее сказочный терем. Уже с билетами, взятыми в кассе, они вошли внутрь. Внутренний двор сразу привлёк её внимание, долго смотрела на роспись потолков, и резные колонны.

— Здесь эпоха каменного века, — и он показал на стеллажи и восстановленный облик людей древности.

Ильда глянула на висевшие бивни мамонта, хотела погладить, но тут же отдернула руку, словно вспомнив.

— Мне нельзя, — тихо прошептала она.

А посмотрев на фрески Васнецова, только изрекла:

— Кто же охотится на Индрик-зверя?

Сунгирских близнецов разглядывала долго, особенно их мамонтовые копья. И тихо-тихо произнесла:

— Неужто они первую усыпили?

Зато зал бронзового века просто лишил её покоя. Ильда долго смотрела на экспонаты, прочитала каждую этикетку, разглядывала андроновский сосуд с изображением колесницы. Лодку, выдолбленную из целого ствола дерева.

— У нас по другому строили. Лодьи длиной, — и она пересчитала сажени в метры, — четырнадцать метров. Кожаные они были, ребра китовые, и только нижний брус дубовый.

— И крепкие были?

— И на Алатырь ходили, и на Грумант. И ко мне, на Запретный. Но туда только я путь ведаю, — гордо заявила она.

Вещи из Бородинского клада впечатлили её, но увидев Серебряные копья, сказала, показав на них Илье:

— Это против моего воинства. И знаешь сколько они стоят? Ценой каждое копье, как целое стадо коров.

У стенда Сейминско- Турбинской культуры остановилась надолго, опять увидев Серебряные копья, и искривленные ножи, названные здесь серпами. Но она лишь качнула головой, не соглашаясь:

— Это, — и она показала пальцем, — голову брить. Бритва.

— И что, все головы брили? — удивился Суров, — прям наголо?

— Нет, зачем? клок волос, косичку оставляли на затылке справа. Вожди не брились.

Дальше пошли эпохи, про которые она не знала, и лишь молча смотрела на древности скифов, греков, хотя и узнавала подобное.

— Сколько значит времени прошло, как я спала?

— Где- то пять тысяч лет, — ответил юноша, — ты хорошо сохранилась, — попробовал пошутить он.

Осмотрела и славянские артефакты, и дальше, культуру Руси от Киевской до Московской, изучая всё досконально. Поднялись и на второй этаж, мимо парадной кареты. 18 и 19 век впечатлил её меньше.

Не пропустила она и сам Кремль, так что домой вернулись совсем поздно.

***

Ночь в семье Сурова была неспокойной, как у деревенского фельдшера. Царевна была просто целительницей, но этого она ждала и боялась.

Позвонили в дверь, Ильда вскочила, и подошла, спросив как учили:

— Кто?

— Помоги, спаси, — сквозь слёзы услышала она.

Целительница быстро оделась, вышла из квартиры и захлопнула дверь за собой, увидев девочку-подростка, размазывающую слёзы по щекам.

— Пойдём, — ребенок потащил девушку за руку, — быстрее…

Лифт опустился вниз, они не мешкая, вышли из подъезда. Горели только фонари, отбрасывая по четыре тени на тротуаре. Девчонка часто оборачивалась, словно думала, что Ильда, её последняя надежда, сейчас сбежит.

— Куда идём? — спросила Ильда.

Девочка показала рукой, Царевна не думая, схватила девчонку в охапку, побежала быстро, как могла, и они уже были перед нужным домом. У подъезда ещё стояла скорая, моргая синими огнями. Также быстро влетели они на этаж, и вошли в незакрытую дверь.

— Где? — просто спросила Царевна, и тут увидела всё сама.

На диване лежала женщина средних лет с побелевшим лицом, и кажется, уже не дышала. Медики снимали маски в прихожей и уже собирались уходить.

— Зеркальце, — сказала Ильда, и получив что просила, поднесла к губам умирающей.

Стеклянная поверхность запотела, и девушка тут же приложила руки к голове лежавшей. Это продлилось долго, больше, чем обычно. Но вот, целительница почувствовала дыхание, и увидела, как порозовело лицо женщины. Ильда встала, посмотрела вокруг, и пальцем поманила девочку, стоявшую рядом. Ребенок двигался с трудом, словно закаменел от горя.

— Тебя как зовут? — спросила целительница.

— Женя.

— Женя, ты не говори никому, как мы с тобой по улице бегали.

— А про маму? — спросила она.

— А чего про меня-то? Нельзя на пять минут прилечь? — говорила ожившая, поднимаясь.

— Мама! -закричала девочка, хватаясь за руки женщины, — не умирай больше!

— Ладно, пойду я, — добавила Ильда, отвернувшись и прошла в прихожую.

Тут раздался настойчивый звонок в дверь, и на пороге стоял вежливый молодой человек в опрятном костюме и с портфелем в руке.

— Скорблю вместе с вами, — и сделал очень грустное лицо, — готов помочь вам с хлопотами в связи с вашим горем. Санитарная машина уже в пути, и «Ритуал» готов помочь вам с погребением.

— Не сегодня малыш, не сегодня, — сказал девушка, похлопав по плечу ошарашенного агента, и покинула место своего выигранного боя.

***

Утро четверга выдалось неплохим, спокойным. Но не совсем. Правда завтрак выдался совсем уж праздничным, Екатерина Александровна затеяла делать сырники, прежде чем уйти на работу, и Илья проснулся от вкуснейших запахов, молока и корицы. Ильда же спокойно поднялась с кровати, услышав, как все встали. Для вида, что бы хозяйка не думала чего, тоже заходила в туалет и честно высиживала там минуты три, затем зря тратила воду. Нет, она тоже умывалась, мыла руки, но привыкла, что на ней, как порфировой статуе, даже грязь не держиться, она и не потела совсем. Ходила дома теперь в дарёном халате, японском, с журавлями, шёлковом, любимого синего цвета.

— Ильда садись, твой мёд поспел, — всё шутила женщина.

Опять позвонили в дверь, Царевна, не выпуская мёд из руки, открыла дверь, и там стояла целая процессия.

— Неужто опять? — произнесла она с ложкой во рту.

— Нет, мы пришли поблагодарить. Спасибо вам, — говорила женщина, протягивая букет цветов.

Это была красивая, яркая дама, лет сорока, рядом стояла вчерашняя девочка Женя, а за ней был и полноватый мужчина, с сумкой.

— Вы так помогли… Прихватило, и не ожидала ведь, — оправдывалась гостья.

— Это вам, — сказал муж женщины, ставя сумку.

— Денег не возьму, — жестко сказала Ильда, — в окно выкину. Лучше сразу уберите.

— Откуда у нас сумка денег? — засмеялась излеченная, — Подарки, — мило улыбнулась, открывая сумку, — индийские шали, одежда летняя, прямо из Дели, и ваш любимый мёд.

— Ага, — вымолвила Царевна, сразу сграбастав банку.

— Мы пойдём, — засобирались посетители, — еще раз спасибо.

Ильда закрыла дверь за ними дверь, и вернулась на кухню с мёдом теперь в обеих руках и ложкой во рту.

— Что это? — не поняла хозяйка

— Подарки. Так, помогла, искусственное дыхание делала. Женщина задыхалась, мне мёд подарили, — и она показала банку.

Екатерина Александровна только покачала головой, а Илья увидев в прихожей сумку, отнес её в комнату Ильды, что бы мать не видела.

После завтрака девушка с любопытством достала все подарки, и разложила вещи на своём диване. Одну шаль отложила в сторону, вторую, шерстяную, спрятала в пакет, третью оставила себе. Женские шаровары и рубаха с вышивкой её впечатлили, и она принялась переодеваться, и пошла с подарком к маме Ильи.

— Ильда, спасибо, — прошептала впечатленная женщина, и всплеснула руками, огорченная, увидев новый наряд гостьи, — да ты что! Грудь наружу! Лифчик одень, нельзя так. Илюша, скажи что-нибудь?

Илья глянул, но, только пожал плечами. Ему, конечно, такой вид без лифчика понравился больше.

Чистый четверг

Целительством заниматься Ильда отправилась теперь на своей машине. И опять, сидела на жаре, и не жаловалась, что устала. К обеду все уходили, и девушка любовалась лебедями, скользящими на тёмной воде Кусковского пруда. Суров пришёл к девушке, и стоял около камня, с белой прожилкой. Это было любимое место Царевны здесь. Рядом матери катали детей на колясках, здороваясь с Ильдой. Два добровольца раздавали дары, девушка выбирала, кому что отдать, и никогда не ошибалась. Подошедший Илья поднял руку, и Ильда сразу повернулась к нему, сверкнув ледяными глазами. Губы теперь она всё время красила, что бы людей не пугать, но контактные линзы носить не желала.

— Пойдём, посмотришь местные красоты, — предложил юноша.

Они зашли в усадьбу «Кусково», и Илья провел Царевну по прекрасным аллеям, мимо лип, с круглыми кронами. Девушка сначала и не поверила, что так бывает, потом её спутник объяснил, что это плод нелегкой работы садовников, как и ровные стены из кустов.

Грот она обошла со всех сторон, любуясь скульптурами, стоящими в нишах здания. Перламутровые раковины впечатлили девушку, но она изрекла чуть ревниво:

— Вот увидишь мой Золотой зал в Горных покоях…

Павильон Эрмитаж она сочла прелестным, просто игрушкой среди аллей. Большой дворец она обошла, не сказав ни слова, но осмотрела каждый шедевр коллекции, впечатлилась Гирландайо младшим. Итальянский домик они прошли быстро, и больше смотрели на расписные потолки здания. Голландский домик ей понравился своей непосредственностью и живостью, синей плиткой, и отделкой деревом.

Домой она ехала спокойно, на дороге не лихачила, аккуратно припарковалась, не зажимая соседей.

Илья, подойдя к дому, внимательно смотрел на балкон своей квартиры. Они с матерью договорились, если вдруг придут чужие, незваные люди, да и не те, кого они хотят видеть, Екатерина Александровна поставит на окно два кактуса. Вроде бы смешно, но наглядно. Но тут раздался звонок на телефон Сурова от Вельтищева, его начальника по работе:

— Всё хорошо. Не беги, я пришёл со старым другом.

— Я понял, дед, — ответил Суров.

Он присел на лавку, и усадил рядом Ильду, посмотрел на фонарь, а пальцы сами сжимались в кулаки от злости.

— Вельтищев, твой приёмный дед, задумал что- то. И кто-то нас дома ждёт. Бежим прочь, или идём?

— Я никогда ни от кого не бегала. Если что, я разорву злодеев на части, шкуры себе на плащ пущу, а их головы себе на грудь повешу, — без выражения сказала Царевна, — Если будет надо, я Явлю Себя.

— Ладно, не горячись только, — Илья сразу остыл, представляя квартиру залитую кровью, — обожди пока.

Слишком он живо представлял, каково будет это Явление, и Что все увидят.

— Пойдём, послушаем. — предложил-приказал он Царевне.

— Идём, нечего медлить. Если что, сразу уйдём к Дигне на Урал. Она давно меня ждёт.

Суров криво усмехнулся, и пошёл к своей квартире, девушка шла за ним.

Они поднялись на лифте, Илья всё смотрел по сторонам, ожидая подвоха, открыл дверь, и зашёл первый.

— Илюша, Ильда, проходите, к вам гости. Вадим Григорьевич с Виталием Борисовичем, — громко сказала мать, держа поднос с чашками.

Они сняли обувь, и зашли в зал. За столом, с бутылкой коньяка, сидели два старика, но весьма бодрых и одетых не без щегольства. Вадим Григорьевич в замшевом пиджаке, рубахе поло, вельветовых брюках, незнакомец в вельветовом пиджаке, клетчатой рубахе, коричневых штанах. Илья вошёл, поглядел на упорно подмигивающего ему Вельтищева. и сказал:

— Мам, здесь разговор о работе, мы закроемся.

— Хорошо, — ответила мать, махнув рукой Вельтищеву, — у вас дергается, -добавила она.

Суров запер дверь, и сел напротив Вельтищева. Дед улыбнулся, достал паспорт, свидетельство о рождении и положил перед Ильдой. Также положил перед ними и билеты.

— Всё сделано, Ильда. Всё, как обещал. А Виталий, старый приятель, мы с ним потом в Уральском округе, рядом с Усольем, подобных тебе долго искали. Он то в КГБ тогда работал, как оказалось.

— Не мог я тебе сказать Вадим, извини, — ответил товарищ.

— Да ты же ведь в лес убежал на два дня? Тебя Архип искал? И ты Ильду первый поцеловал!

— Меня??? — Царевна привстала.

— Да видишь, не разбудил. Так что он с тобой давно знаком, внучка, — засмеялся Вельтищев, — ну ладно, дело прошлое. А так, по работе Виталий смог переснять документ. Вам показать, или мы пойдём, а то ты так напряжённо на меня смотришь, Илюша? — засмеялся Вадим, — Виталий, флэшку.

Высокий и крупный мужчина, встал, снял пиджак. На левом боку, подмышкой, так и висела кобура с пистолетом. Он достал устройство из внутреннего кармана пиджака и отдал Вадиму. Тот стал настраивать телевизор, быстро говоря при этом:

— Цветное фото, повезло нам… Союзники снимали, и камера хорошая а уж пленка! Лейка- аппарат знатный. Так что вышло- мечта просто.

Он щелкнул пультом, настроил плеер, и перед ними открылся первый кадр. Один из американцев с винтовкой Гаранд, в тёплой куртке и уставной шерстяной шапке. Следующий кадр показал дверь с золотыми петлями. Потом пошли кадры подземного дворца. Белый трон. И, вот- восемь гробов, снятых одновременно, и затем и каждый саркофаг отдельно был снят на плёнку. Семь мужчин, величавых и рослых, а затем и Царевна… Восемь совершенно различных лиц. Видно было, что девушка заснула внезапно, на ней так и остались драгоценности, словно её заставили лечь в ледяную постель, или, усыпили.

— Ну и как? — довольно надувал щёки Вадим Сергеевич, — хорош ли мой друг?

— А где снимали? — тихо спросила Ильда.

— Известно только примерное место событий. Плёнка изъята нашим агентом в 1946 году. Снимал, или вез пленку американец, Дэнис Блэк, сдался нашим пограничникам на Новой Земле. Как написано в рапорте, был очень рад сотрудничать. Но, как ни странно, даже на лице нет следов обморожений. С ним было оружие, и припасы. Его переправили американцам, в посольство в Москве.

— И вот ещё что… КГБ нашло ещё двоих спящих… Виталий говорит, два золотых гроба хранятся в центре ядерной медицины, в Лефортово, на берегу реки.

— Фотографии есть? — быстро спросила Ильда.

Виталий Борисович, медленно достал портмоне, и достал ещё одну флэшку. Илья поставил на просмотр. Белый зал, по виду большое помещение. Тела помещены уже в стальные саркофаги, но рост Спящих, и их самих, с Ледяными лицами и белыми волосами, принять за других было невозможно.

— Тоже с них всё поснимали, — уточнила Царевна, — и одежду, и украшения.

Оба пожилых человека только пожали плечами, мол, не мы такие, судьба такая.

Ильда замолчала, поднялась и подошла к окну, отодвинув занавеску, смотрела на уличные фонари.

— Никак привыкнуть не могу… Всё ясно. Не знаю, — и она подошла к разведчику, — что вас привело к нам. Честолюбие, жажда знаний или ещё чего, попробуете нас предать, я с вас с живого шкуру спущу, а вашу голову буду на ремне носить. Или клянитесь в верности, или уходите и о всём забудьте.

***

Виталий Борисович Прилукин был призван на службу в армию, как все, в восемнадцать полных лет. Морфлот, служба рядом с Мурманском. Три года длились долго, после демобилизации вернулся к себе в Москву, на Электрозаводскую улицу. Посыпались письма из контор, звали в милицию, пожарные да и в КГБ. На завод возвращаться не хотелось, но он поступил на биологический факультет в МГУ. Бывший солдат мог сдать на тройки и учиться на вечернем, что Виталий и сделал. И служил прапорщиком. Через шесть лет получил диплом, а когда представил его начальству- был легкий скандал. В офицеры попадали в основном дети офицеров, но, как ни странно, обошлось. Правда, мотался в командировки, и по всему СССР особенно учитывали его диплом, но в жесткой форме- разные мрачные дела на почве биологии. Бывало, был в группе по борьбе с эпидемией чумы в Средней Азии, вакцинации в горном Бадахшане. И, вот вызов в Усолье, где он и встретился с молодым ещё Вадимом Вельтищевым. Да он и сам был молод. Но та неделя, когда нашли Ильду… Это было нечто, что он не мог забыть всю жизнь. Вадим молодец, раньше улетел с грузом, а в селении две ночи длилось такое…

Затем новая работа, новые заботы. Женился, двое детей. Началась афганская эпопея, и там обеспечивал вакцинацию местных жителей, и карантин на границе, что бы ни холера, ни корь в Таджикистан и Узбекистан с грузами не завезли. И там археологам помогал- обеспечивал безопасность, подвоз воды и провианта. Насмотрелся всякого- и как людям помогали, и как некоторые офицеры торговлишкой пробавлялись. Был случай, и в гробах героин афганский отправить в Ташкент пытались. Пытались и его в оборот взять- что бы посылки возил на большую землю. Не только героин- всё подряд- и электронику, и ковры, всё что было в этой стране толкового.

Дослужился до подполковника, а тут и Перестройка началась… Устал летать по Югам, помогал чумные центры закрывать, лаборатории эвакуировать в Россию. В 1993 году отсидеться удалось в Таджикистане, в Москве в кровище не замараться. В Первой чеченской уже его сын участвовал, Алексей. Не вернулся, а следом за ним и жена умерла. На пенсии в службах безопасности работал, да и у Ефима Сергеевича Сорозина. Под крылом генерала работалось хорошо, спокойно. Темы правда, были не всегда понятные, но было интересно. Виталий Борисович смог успокоиться, и опять спал спокойно, а не глотал таблетки горстями. Там он снова и встретил друга старого- Вадима Григорьевича Вельтищева. Так и прижился в НИИ медико-биологических проблем, занимался обеспечением охраны помещений, пожарной безопасности и много такого. Видел ли раньше он Царевну? Конечно видел, и не думая, согласился помогать Вельтищеву.

***

— Я остаюсь, — твердо сказал Виталий, — я клянусь вам в верности.

— Не мне, — строго уточнила Царевна, — ему- и она кивнула на Илью, — подойди к Илье, вложи свои руки в его, и клянись.

Чекист повторял слова клятвы за Царевной, не сомневаясь и не запинаясь. Затем все опять расселись вокруг стола, Илья сходил на кухню и принёс поднос с кружками, полными чая. Мужчины взяли себе, Царевна взяла мёд.

— Он будет править, — твердо произнесла ведунья.

— Так я не хочу! — сказал Суров со своего места.

— И я не хотела, просто так суждено.

Распутье Неживых

Всего один день был дан Царевной на разведку. Виталий нашел планы института, всё разведал, принёс поэтажную схему здания, и приволок оттуда даже универсальный магнитный пропуск. На Вадима Сергеевича упала задача достать сотню туристических плащей и пару грузовиков с тентом. Идея была проста до унылости, а вот Ильда с Ильёй обследовали соседние кладбища. Царевне понадобились помошники, и она не собиралась останавливаться перед каким-то забором и Вохровцами.

— Кажется, всё продумано. Но ведь мёртвые медленно ходят, — объявил свои познания Илья.

— А ты откуда знаешь? — не поняла Царевна.

— Кино смотрел, — ответил смутившийся Суров.

— Они быстрее обычных людей. Раза в три, а то и больше. Придётся кладбище распотрошить… — сказала непонятное, — Элла простит… Раньше прощала же, — сказала она непонятное.

— Надо минут восемь- десять, управимся… И вот. Про одежду для Царевен не забудь, — напомнил Илья.

— Одежду свою возьму, обувь, — и она задумалась, — В бою, Илья, не всё выходит, как задумано. Обычно, как пойдёт. Так что не суетись зря.

— Может вневедомственная охрана приехать. Вооруженная полиция.

— И сколько их будет? — беззаботно уточнила Царевна.

— Человек девять, — прикинул Суров, — не больше. Обычно на вызов приезжает две машины. Росгвардия не быстро подтянется.

— Управимся, — успокоила его девушка, — приезжаем на кладбище к 22 часам, машина у нас есть, — она набрала на мобильном номера помошников, — Мы приедем к 22 часам, Виталий, вы с Вадимом через полчаса подъезжайте, не позже. Возьмите два грузовика, как обговаривали.

Еще две появились

Маме сказали, что пошли в театр. Это, если честно, было больше похоже на правду, чем хотелось Сурову, тем более, что в багажник положили машину с реквизитом. Так что актёрами должны были стать они сами. Машину оставили за два квартала до кладбищенской ограды, и юноша надеялся, что её не сопрут.

В детстве Илью кладбища пугали, и он, в отличие от сверстников, ночью их не посещал. Сейчас же наблюдал, как лунный свет отражается от полированных надгробий, а стоящие на могилах кресты отбрасывают причудливые тени. Страха или дрожи не было, но место, конечно, навевало тоску.

Для Ильды кладбищенский забор не был проблемой, ну и Суров, кряхтя, подтянулся, почти красиво, даже не упав, спрыгнул рядом с могильным заборчиком. Через забор упал и сверток с плащами.

— Начала я… Хочешь, отвернись, или привыкай, — не скрываясь, говорила Мёртвая Царевна.

Мёртвая Царевна начала свой безмолвный танец. Целая серия перекрещивания рук и ног, исступленно уставившиеся в землю ледяные глаза, и вот, началось…

Словно земля закряхтела, освобождаясь от мёртвых тел. Выходили они по разному, только никаких звуков не издавали. Неспешно, по аллеям быстро шли к своей повелительнице, остановившись по её словам. Выглядели по разному, ведь и тела разлагались по- разному. На некоторых одежда была почти целая, другие теряли её остатки прямо здесь. Запах был… Тяжёлый. Ильде было проще, она его не чувствовала. Илье же было труднее, но он крепился, прикладывал к носу бальзам «звёздочку», и старался не смотреть на поднявшихся из могил.

Царевна своё воинство пересчитала, оказалось сто пятнадцать тел, почти эскадрон. Делать было нечего, и она движением пальцев заставила рассыпаться тех, кто хуже всех сохранился. Пятнадцать стали пылью, развеянной ветром.

— Сломайте забор, — приказала она мертвецам.

Они рьяно принялись за работу, нелегкую тяжёлую. Скрежет и грохот разорвал ночную тишину. Илья увидел, что Мёртвые очень сильны, как быстро они выломали решетку забора, и стали выходить на улицу.

— Илья одевай всех, — сказала девушка.

Суров только вздохнул, сжал губы, и принялся облачать всех в плащи, впрочем, не продевая руки в рукава. Это оказалось сложным делом. Резиновые перчатки были тут очень к месту, прикасаться к мертвой плоти было весьма неприятно. Новая одежда трупов держалась только на верхней пуговице, не стесняя движений. Через десять минут стояла толпа, похожая на людей, но скорее, на несчастных бродяг. К счастью, прохожих не было, наверное, только птицы, проснувшись, видели эту картину. Мимо проехали две «Газели», но даже не остановились. Ильда покачала головой, и достала телефон. Илья же был не в лучшей форме, пока его, правда, не тошнило.

— Вадим Сергеевич, мы вас ждём, — проговорила она.

— Не заметили вас. Бомжей толпа стоит у кладбища, видать, ждут соцслужбу, или что вино привезут.

— Да мы это, приезжайте быстрее, — разъяснила девушка.

— Сейчас, — ответил Вельтищев, — мы уже на месте.

И точно. Через минуту подъехали две белые «Газели», с тентами, как обговаривали вчера. Старики-разбойники, люди бывалые, открыли кузов, и сбросили алюминиевые сходни. Ильда только покачала головой- она об этом и не задумалась. Девушка разделила своих слуг, по пятьдесят, и те зашагали по аппарелям, занимая свои места в машинах. Царевна приказала мёртвым сесть, и эта команда выполнялась мгновенно и без обсуждений.

— Машину твою светить нельзя, — вспомнив, сказал Илья, надо оставить подальше. Обратно на «Газеле» поедем.

— Так и сделаем, — согласилась Ильда, — Она и так за два квартала стоит отсюда, — вспомнила она, — Вполне неплохо. Илья, что с тобой?

Суров помотал головой, и выпил две бутылки энергетика, пытаясь прийти в себя.

— Я в норме, — сказал он вслух.

— Побежали тогда, — вздохнув, сказала Царевна.

Они стремглав помчались к институту ядерной медицины. Сумку с женской одеждой Илья держал в руке, без обнов забирать Спящих Царевен было бы просто сложно.

Машины встали около ворот. Ильда прибежала первой. Помошники уже поставили сходни к бортам машин, и Ильда крикнула:

— Выходите!

Её воины быстро и неожиданно ловко спустились на тротуар асфальта. Старые помошники во все глаза смотрели на мертвую рать, не веря своим глазам.

— Чёрт, Вадим, я как в кино попал, — нервно усмехался чекист, — Прямо «Атака Живых Мертвецов». Не надеялся, что увижу такое.

— Нет, там они в перевалочку, вялые, неповоротливые. А эти шустренькие такие, — шутил с кривым лицом Вадим, а его губы предательски кривились.

***

Охрана- дело конечно сложное, думалось Ивану Фомичу, мужчине шестидесяти лет. Раньше он на заводе работал, а вот, сократили, и надо было где -то срок до пенсии дорабатывать. Хорошо, их с Геннадием взял сюда Владимир Александрович Жулёв, старый знакомый. А чего? Место спокойное, народ непьющий, все не позже семи вечера расходятся по домам. Даже обедом кормят, и ужином. Всё одно лучше не найдешь, что бы до 65 лет доработать, и на пенсию наконец уйти.

Мужчина наполнил чайник водой из кулера, и поставил кипятится. Напарник обходил здание, Иван смотрел на пульт, и говорил по рации, где остались незакрытые двери и окна. Он уже пересчитал колбы с ключами, проверил записи в журнале записей. Всё сходилось, и можно было спокойно поесть и смотреть телевизор до семи утра, когда в Институт приходили уборщицы.

— Фёдор, посмотри 55 кабинет, — сказал он по рации, увидев красный огонек на пульте.

— Теперь? Взгляни?

— Отлично, — ответил он, проверив датчик, — спускайся.

Охранник поставил пластмассовый бокс с едой, неизменными макаронами, в микроволновку. Через пару минут еда была готова, и Иван приступил к ужину, посматривая на камеры. Пока всё было спокойно, только прошли мимо здания, за забором, пяток бомжей.

— Приятного аппетита, — сказал напарник, поставив рацию на зарядку, — всё хорошо?

— Отлично, все ушли вовремя. Садись, ешь.

Федор пошёл к холодильнику, и вернулся со своими кефиром и батоном белого хлеба.

— Здесь отличный хлеб продают, — заметил он, — рядом, в булочной.

Они с аппетитом ели, да заодно и смотрели за новостями. Гроза, дождь. Скоро будет жарко, опять пугают повышением цен. Все воруют, кругом дураки. Всё как всегда, ничего нового.

Вдруг послышались глухие удары с улицы, потом скрежет, и опять удары.

— Что такое, — и Иван даже отложил макароны, — пойду, посмотрю.

— Фонарь не забудь…

— Точно, — согласился мужчина, прицепив к толстому кожаному поясу тяжёлый фонарь.

Шаги глухо застучали по коридору, потом всё стихло. Но через минуту раздался дикий крик:

— Закрывай железную дверь!

Грохот и скрежет, словно нарастали. Но забор института скрывал туман, и охранники не могли рассмотреть, что же творится.

— Пойду позвоню во Вневедомственную охрану, — сказал напарник.

— Не торопись, а то опять без премии останемся.

Был такой дурацкий случай… Хулиганы напали на прохожего рядом с зданием, а они набрали не номер 112, а позвонили во вневедомственную охрану. Они, понятно. приехали, но выставили счёт за вызов, и небогатая зарплата пожилых охранников похудела на целую месячную премию. Нет, конечно, даже объявили благодарность от руководства и грамоту от Института дали, но не для всех грамота важнее денег. За грамоту и пачку макарон и кило лука в магазине не дадут, подумал охранник.

— Посмотрим, — рассудительно заметил Иван Фомич.

Но дальше рассуждать вахтёрам не пришлось. Толпа бродяг летела, именно летела к парадному входу Института, и, видимо, истощенные люди рвали бронзовые ручки дверей, выламывая замки, и даже дубовые толстенные двери подавались такому напору.

— В дежурку, бегом, — заорал старший.

Оба развернулись, и не сговариваясь, решили быстренько сменить место дислокации. Отступить, как известно, не значит бежать, Красная Армия в 1941 году тоже отступала. Но напарники от испуга очень быстро двигались. Грохот толстых подошв раздавался в спящем здании, двое мужчин неслись к своему убежищу. Вдруг, шнурок ботинка, словно предательский капкан, уронил одного мужчину на пол, его товарищ остановился, и рывком поднял напарника. Железная дверь была рядом, и Иван Фомич затащил внутрь Фёдора, закрыл дверь, и щёлкнул задвижкой. Кинулся звонить с телефона, но линия была повреждена, тогда он всей ладонью нажал на тревожную кнопку. Фёдор тяжело дышал и держался за ногу, опустился на офисный стул. Шум наконец- то стих.

По коридору здания спешила команда бомжей, или не бомжей, Иван, так и не понял. Одеты все более, чем скромно, в одинаковые плащи, военного типа. Но лица… Только одно лицо промелькнуло под капюшоном, и, это словно было лицо мертвеца — иссиня бледное, с чёрными губами и неподвижными глазами. Но вот, в парадном коридоре, показались двое высоченных человека, возможно, судя по сложению, девушка и юноша. На него сверкнули ослепительные голубые глаза, поднялась правая рука и, указательным пальцем она отрицательно покачала из стороны в сторону. За этими шли двое обычных, не запоминающих человека. Один держал руки в карманах, другой, завернул их за спину, и скрестил кисти рук.

— Ну чего? — спросил Фёдор.

— Всё отлично… Они уходят… — Иван Фомич отвернулся, настроившись дождаться помощи полиции. Но есть хотелось страшно, и успокоив себя, что нельзя добру пропадать, он положил подогретую еду на стол. О работе тоже подумал, как старший смены приготовил документы, ожидая наряд, нагнулся, что бы поднять упавшую ручку. Он поднялся, и глянул в бронестекло…