Бесплатный фрагмент - Гроза пустошей

Никогда не поздно научиться чему-нибудь глупому.

Shadow Warrior

Глава 1, в которой Хайки встречает Ястреба Джека или Ястреб Джек встречает Хайки (тут уж как посмотреть)

Дисциплина.

Самоконтроль.

Два этих слова смотрели прямо на меня с лежащих на столе кулаков Хайки. Большие, наполненные весельем глаза уставились в ожидании. В синей глубине играли каверзные искры. Дисциплина и самоконтроль были пиро неведомы. Или, чтобы не казаться категоричным, просто скажу, что она в этом не преуспела, так что в жирных, бросающихся в глаза татуировках имелся свой юмор.

Кого-нибудь другого девчонка могла одурачить, но до меня слухи доходили быстро. Хайки сожгла магазин Крэйна потому, что ей не хотели продавать пушку. Хайки превратила башню банды «радиоактивных» в огненный столб, ведь ей хотелось увидеть «большой факел» на горизонте. Хайки выложила из разного мусора и подпалила огромного феникса в пустыне, недалеко от мастерских механиндзя. Она говорила, что из восхищения, но ребята не были польщены, потому что приняли это за угрозу от бензоманьяков с востока. Хайки сожгла то, Хайки поджарила сё. Эту бы энергию — да в полезное русло. Сочетание юношеской дури и умений, не продлевающее жизнь.

В пустошах Хайки становилась коктейлем Молотова, беспокойным огненным шаром, который значительно уменьшал интерес окружающих к грабежу. Ее нанимали караваны, чтобы защитить товары от любителей поживиться за чужой счет, и в этом качестве пиро заслужила авторитет. А вот в городках пустошей покрупнее, где худо-бедно держался порядок, очень многие мечтали ее пристрелить. Власти Стилпорта в лице местного шерифа пытались решить проблему тем, что надели на нее ошейник из Новой Сативы. Считалось, что это утихомиривает мутантов, но опыт показывал, что Хайки и с ошейником способна изрядно изменить обстановку.

— Чо надо? — задорно вылупилась пиро.

Она выбрила один висок с тех пор, как я видел ее в последний раз. Остатки длинной светлой гривы, которой Хайки встряхивала с видом непокорной лошадки, падали на плечи и спину. Ремень шел по скромной груди, обтянутой грубой коричневой рубахой, и на боку, подмышкой заканчивался кобурой.

Стволом пиро пользовалась нечасто, но без него тебя просто не уважали. К тому же многие опасались мутантов, а отсутствие ствола красноречиво говорило, что человек не в порядке. Если ты не мутант, без оружия даже отлить в соседнюю комнату не выйдешь. Ботинки Хайки были единственным запоминающимся штрихом — неведомый умелец выделал на коричневой коже узоры, похожие на охотящихся друг за другом зверей.

Мы сидели в кабаке Гурга, самого лучшего повара в этих местах. Не знаю, каким азиатским богам он продал свою душу, но на кухне Гурга творилась магия. Сквозь узенькие окна «Харчей на славу» на толстые доски столов падали лучи вечернего солнца. Несколько головорезов угощалось знаменитой похлебкой бородача, громко причмокивая. Я добрал острую подливку кусочком хлеба и довольно промычал. Казалось, ничего плохого произойти просто не может.

— Механиндзя вконец обнаглели. Вообразили себя неуязвимыми. Так что я собираю команду, чтобы их обокрасть.

— Во ты даешь, Чиллиз! Да они тебя вскроют за секунду! — фыркнула она. — Не суйся, они обычным наемникам не по силам. Механиндзя лучше в бою, чем любая банда пустошей. Они отбивают пули!

— Поэтому в игру и вступаешь ты, — я придал голосу побольше уверенности делового человека. — Говорят, у Рё осталось несколько оригинальных мотоциклов, сделанных еще до искажений. Неплохой трофей, а? Чтобы такой купить, тебе придется водить караваны до конца жизни.

Это был удар ниже пояса, но в моей профессии еще и не такое приходится вытворять. Девчонка должна клюнуть.

— Вот ты врать-то, — усмехнулась Хайки. — У них в лагере, между прочим, куча роботов и боевых дронов.

— Скорее, для красоты. Рё чересчур увлекается философией человека-машины.

— И у каждого из его людей по о-о-очень острому клинку, — продолжила пиро, загибая пальцы на «Дисциплине». — Или по два. Да еще модификации из бункеров.

— Хайки, твоя осведомленность похвальна. Но я бы не прожил так долго, если бы каждое дело завершалось дракой. Я планирую сделать все бескровно, — я потянулся за перцем, чтобы добавить во вторую порцию рагу. — Так что ты нужна лишь для страховки.

— Думаешь, шпана в округе не пыталась туда забраться? Да и на счет старых мотоциклов я сомневаюсь…

— И все-таки я слышал, что раритетные байки там есть, — невозмутимо продолжил я. — Кроме того между мной и местной шпаной пролегает пропасть в плане интеллекта. И заказчик не против, если мы возьмем себе все, что плохо лежит. Оплата тебя порадует.

— Ну, даже если и есть! Неужели в округе больше некого ограбить? А, Чиллиз?

По правде говоря, грабить и впрямь было некого, поэтому я начал вербовать людей для самых безумных операций. Снизил, так сказать, свои стандарты безопасности, чтобы заработать как следует, а затем заняться чем-то поспокойнее. Заказчик хотел собрать команду, чтобы обчистить склад Рё и забрать набор каких-то древних табличек с иероглифами. Я был уверен, что после налета механиндзя не оставят грабителей в покое. Ну так и пустоши большие — есть, куда податься.

Заказ попахивал, однако у меня были причины продолжать, хотя Хайки рассказывать об этом необязательно. Она слишком симпатизировала механиндзя. По слухам, те практиковали боевые медитации, а Хайки живо интересовалась любыми способами самоконтроля, чтобы феерически в них обделаться. Ее неудержимо влекла эстетика.

— Я заплачу, сколько скажешь, — продолжал заливать я. — Да и вообще, пора тебе выпустить пар. Мирная жизнь размягчает. Скоро начнешь подпиливать ногти и шить юбки из овечьих шкур.

— Ой вэй, — поддразнила лохматая бестия, высунув кончик языка. — Погляди-ка, как заговорил.

Хайки вспыльчива и чересчур молода, но неглупа — пустоши проводят свой, порой непредсказуемый естественный отбор. Ладно, попробовать стоило. Пиро, как и большинство подростков, запала на репутацию Рё, потому и сопротивлялась, хотя ни разу его вживую не встречала. Думаю даже, что именно этот факт помогал поддерживать красочные иллюзии, ведь на деле глава механиндзя был жутковатым человеком.

Я не сдавался и зашел с другого конца:

— Да, ты совершенно права. Соваться туда — безнадежное дело. Рё же поехавший… Я особенно и не надеялся, что налет состоится, но решил попытаться. Вдруг найдется кто безбашенный, чтобы забраться в эту непобедимую цитадель… Но таких сумасшедших смельчаков не бывает.

Подбавив безнадеги в голос, я глотнул пива из мутного стакана и провел рукой по бороде с видом сверженного диктатора, печально вспоминающего прошлое.

Легко, как обокрасть ребенка (если он не мутант). Пиро сразу же призадумалась. Обчистить Рё дело не из простых, а Хайки обожает браться за что-нибудь в таком духе. Покажи ей нечто невозможное, несбыточное и устрашающее, что другим не по зубам, и девчонка встанет первой в очереди добровольцев. Реверсивная психология в действии.

Но прежде, чем я успел расписать, как весело будет нестись по пустошам на краденом мотоцикле, а жгучий ветер растреплет волосы, Хайки отвлеклась:

— Эй, а кто это там в углу сидит?

Я даже не сразу понял, о чем она говорит, и как следует присмотрелся.

За столом в темном, неприметном углу сидел небритый высокий мужик в потрепанной коричневой джеллабе. Один глаз у него был темнее другого, что придавало лицу необычное — то ли мрачноватое, то ли удивленное — выражение. Может, кто-то из прошлого изрядно ему залепил, может, импланты не прижились, но симметрия потерялась, и один глаз был серо-голубого, а другой — мутно-зеленого цвета. Нос у незнакомца по аристократическим меркам был широковат, но в целом лицо оказывалось, скорее, располагающим, чем неприятным. Обыкновенного русого цвета волосы коротко острижены, по подбородку привычно расползлась щетина; губы сами собой складываются в дурацкую полуулыбку.

Он наклонился вниз и погладил грязного кота, который отирался у ног местных пьянчуг. Мужик делал это умиротворенно и неспешно, как будто перед ним расстилались десятки свободных жизней, только для таких дел и предназначенных. Глаза Хайки изменили выражение, и она совершенно позабыла обо мне.

Пиро практически перемахнула через столешницу, отряхнулась и направилась прямо к незнакомому путнику. Тот спокойно доедал рагу из деревянной миски, когда она опустилась на скамью напротив и уставилась на него. Надо сказать, за то время, что я ее не видел, Хайки совершенно растеряла манеры. Ей даже не хватило ума что-то сказать — она просто сидела и наблюдала, как незнакомец гладит кота, затем неторопливо смотрит на нее и принимается за еду.

— Ты… ты такой спокойный! — восхищенно заявила она, и это я вряд ли назвал бы удачным контактом.

— Да тут, вроде, никто никуда не торопится, — пожал плечами мужчина. — Это кабак.

Голос незнакомца звучал невнятно и тускло — так, что больше спрашивать ничего не хотелось. Даже слова, которые он выбрал, казались совершенно неинтересными.

— Нет, нет, нет, — живо замотала головой Хайки. — Это маскировка, обман. Каждый готов вскочить, все напрягаются. У всех нож в голенище ботинка. А вокруг тебя даже воздух находится в другом времени. Он плывет… Как будто течет…

Хайки растопырила пальцы с обкусанными ногтями, усердно изображая волны.

— Ты меня клеишь?

Мужик с любопытством уставился на несуразный спектакль пиро. Он смерил ее быстрым взглядом, мимолетно остановившись на оружии, торчащем из кобуры, и теперь ждал ответа. Вопрос не очень вежливый, но пиро таким не проймешь.

— Я чувствую, как все тебя боятся. Они усердно делают вид, что тебя тут нет, и это усердие можно потрогать. А как по мне, ты обычный. В чем загадка? Кто ты такой? — Хайки вылупилась на незнакомца, будто хотела выковырять из него ответы.

Странно, я ничего подобного не замечал. Жизнь в «Харчах на славу» текла своим чередом. Однако, когда Хайки упомянула, определенная напряженность вокруг и впрямь чувствовалась. Остальные посетители периодически бросали на пришельца короткие, максимально отстраненные взгляды исподтишка. Чем-то он местным не нравился.

— А кто ты? — пожал плечами мужик и опять взялся за ложку. — Люди называют меня по-всякому. Почему на тебе ошейник?

— Я — гроза пустошей.

Незнакомец равнодушно кивнул:

— Сколько тебе лет? Пятнадцать? Опасно отираться рядом с людьми в таких местах.

Это он зря. Тема возраста, как у всех молодых, была у пиро в красной зоне. Хайки прищурилась, протянула руку — и ту объяло пламя. Зачем тратить время на разъяснения, если можно показать? Пиро решила поддать огонька.

Котик испугался и зашипел, встопорщив шерсть. Увидев ее спектакль, люди обычно разбегались, но мужик оказался крепким орешком.

— Ты горишь, chica, — заметил он, доедая рагу. — Не понимаю, правда, чем тут гордиться.

Точно псих. Я тут же решил его завербовать. Нормальные люди со здравым отношением к жизни для налета на механиндзя не подходят, тут нужны редкостные безумцы, и этот выглядел идеально.

— А ты чертовски невозмутим для человека, которого сейчас спалят к чертовой матери, — проворчала Хайки.

Она не казалась сердитой, но растерялась, начала беспорядочно чертыхаться — и от неожиданности зажгла скамью, на которой сидела. Вскоре огонь окружил их обоих, и Гург заметно помрачнел, достав огнетушитель.

По счастливой случайности незнакомец не загорелся. Он перестал есть и наблюдал за Хайки, а я — за ними, потому что это, дьявол меня возьми, было самое странное зрелище за последнее время. Мужик даже не шелохнулся в кольце огня, хотя полыхало уже будь здоров. Кто-то за соседним столом выругался и отбежал в сторону, остались только бывалые завсегдатаи.

— Сними ошейник, — дружелюбно предложил незнакомец.

— Черта лысого. Тогда тут все сгорит.

— Здесь и так уже все горит, chica. А раз так, то нет разницы. Люди не должны носить ошейники.

— Ты не понимаешь, — понизила голос Хайки. — Тогда здесь действительно все сгорит. Совсем.

Гург расчехлил старый огнетушитель — и со смаком опустошил его в сторону пиро, бесчувственный к драматизму сцены. Пена обильно покрыла Хайки, разлетаясь по сторонам и затушив языки пламени. Огнетушитель торжествующе захрипел и изрыгнул остатки под ноги Гургу. Не знаю, где он взял такой раритет.

Два помощника с ведрами воды стояли поодаль, чтобы подключиться, но их вмешательство не потребовалось. Пена обтекала стол, пиро, непонятного мужика и начавший заниматься грязноватый пол. И незнакомец, и Хайки выглядели не слишком довольными таким раскладом. Я прыснул и отхлебнул пива, наслаждаясь зрелищем. Всегда приятно посмотреть, как пиро садится в лужу, да еще и в буквальном смысле.

— Катитесь отсюда оба! — добавил Гург и достал дробовик. — На воздухе болтайте. Иначе пристрелю. Недавно же ремонт сделал, так нет, опять надо все крушить!

— Валим, пацаны!

Народ начал выбегать из бара, не желая встревать в стычку с мутантом, но было поздно. Пиро закипела и стащила ошейник.

— Какого дьявола… — я тоже отставил пиво, взял шляпу и попятился к выходу.

Это уже другое дело. Хайки не плохая девчонка, но с простейшим контролем гнева дела у нее обстоят не очень. Мысленно я уже попрощался с Гургом и его замечательной похлебкой.

— Дыши, — сказал мутный незнакомец, с волос которого капали клочья пены. — Думай о равнинах. О птицах, которые летят над излучинами рек. О плавных дугах, которые они рисуют, очерчивая ландшафты. О том, как их крылья поднимаются и опускаются над бесконечными пустошами, полными песка.

Что-то было в том, как он произносил слова. Я не из впечатлительных, но мужик вел себя так, словно целиком контролировал ситуацию. Из спокойного дурачка он внезапно превратился в кого-то другого, будто картинку полностью подменили. Такая уверенность — признак либо совершенного безумия, либо силы. Мой внутренний детектор подставы бешено замигал.

Хайки разинула рот и растеряла боевой запал. Даже старина Гург перестал размахивать дробовиком, поддавшись необычному умиротворению, и отступил обратно к стойке, посчитав, что дело сделано. За свою жизнь бородач повидал немало ненормальных, так что знал, что перестреляв всю клиентуру, он не заработает. Но от Хайки, говоря честно, убытков было гораздо больше, чем пользы. Ей разрешалось заходить в кабак только потому, что как-то она сожгла группу мародеров, прессовавших владельца.

Ярость совершенно покинула пиро. Теперь она восторженно верещала:

— Я сняла ошейник — и ничего не сожгла… Я так и знала! Ты чертов мастер дзен! Один из десяти, что ходят по земле. Мой дед рассказывал эту легенду!..

— Нет никаких десяти мастеров дзен. Это выдумки чокнутого старика. Тебе просто не нужен ошейник — вот и все. Людям не нужны ошейники.

— Я бы так не сказал, — пробормотал себе под нос Гург. — Я бы ей целых два надел.

Мужик вытер лицо и попытался ложкой выбросить пену из миски. Даже после всего произошедшего он казался настолько обыкновенным, что это само по себе выглядело подозрительно. В пустошах все с прибабахом, обыкновенных тут нет.

— Ну, пусть чокнутого. Даже чокнутый может разок сказать правду, — не сдавалась Хайки. — Я чувствую, что это ты. Это же видно!

Она начала отряхиваться, покрывая Гурга негромкими ругательствами. Одежда выглядела жалко, но взгляд у девчонки горел торжеством.

— Как хочешь, chica.

— Ты один из мастеров дзен. Ты…

Догадка осветила лицо Хайки, и она замерла на середине движения, но договорить не успела.

— Ястреб Джек! — зарычал кто-то снаружи.

Дверь в кабак застонала под ударом мощной ноги, и в «Харчи на славу» ввалилась толпа охотников за головами.

— Хватайте его! За него дают десять кусков!

Десять кусков! Матерь Божья… Да на эти деньги можно до конца жизни залечь на дно где-нибудь в тиши или устроить в Хаире кинотеатр, как в былые времена, когда люди еще ценили искусство.

— Теперь не уйдешь, сукин ты сын!

Пули разнесли столы и часть опор у входа, я еле успел упасть на пол. Гург, наверное, схватился за сердце, увидев такое неуважение к делу всей его жизни, но я полз по полу, так что лица бармена не разглядел. Щепки летели в разные стороны, миски раскалывались, грохот стоял невероятный.

— Сдавайся или сдохнешь, — произнес невидимый из-за балки, за которой я попытался обосноваться, главарь. — Я за тобой всю пустыню проехал, пустым возвращаться не собираюсь. Все вон из бара!

Разумно оценив свои шансы, невзрачный мужик не стал ломаться, поднял руки вверх и начал медленно продвигаться к выходу. Пена все так же текла по волосам, так что вид у него был не слишком угрожающий. Разноцветные глаза смотрели миролюбиво, даже глуповато.

— Я сказал: все выходят из бара! — заорал охотник, выстрелив в стену. — Не валяются под столами, не пытаются достать оружие, а мирно покидают здание. Но это касается лишь тех, кто хочет сохранить мозги внутри черепа.

Вскоре все мы оказались снаружи, хмуро щурясь на солнце пустошей, — с десяток рассерженных и настороженных мужчин неопределенного рода деятельности, несколько недовольных женщин не одобрявшегося в былые времена поведения и Хайки, словно вишенка наверху взрывоопасного торта. Наше пойло и похлебку изрешетили пулями, но хотя бы кабак Гурга остался цел. Я испытывал к зданию сентиментальную привязанность. Такую острую похлебку нигде больше не найдешь — аж пар из ушей валит, да и широкие скамьи были мне по душе.

Двое пьяненьких караванщиков прислонились друг к другу, чтобы не упасть, пиро почти растворилась за каким-то громилой, усердно излучая безобидность. Когда она хотела, умела казаться милой. Охотники неосмотрительно держали нас на прицеле, и у некоторых начали шалить нервы, а пальцы сами тянулись к оружию. Никто не любит, когда его отвлекают от обеда, так что перестрелка близилась.

Десять кусков… Сумма ошарашивала. Я все никак не мог перестать о ней думать. Грандиозное количество нулей навалилось на меня, как падающий небоскреб. Что же сделал этот больной ублюдок?

— Ну что, Джек? Ощущаешь, как твои духи от тебя отвернулись? Удача никому не сопутствует вечно. Мне сказали, что если ты будешь вести себя тихо, можно привезти тебя живым, — главарь охотников расхаживал вокруг сидящего на земле преступника.

Стоит ли говорить, что сел он туда не по своей воли, а получив хороший хук в живот? Хищные зеленоватые глаза охотника недобро и мстительно сверлили пленника. Их с Ястребом Джеком связывало общее прошлое, добавлявшее в торжествующую насмешку главаря целую плошку яда.

— Дело в том, Зверолов, что ты вообще никак меня не привезешь.

Джек сплюнул себе под ноги.

Мордовороты-охотники засмеялись, один из них начал обходить нашу шеренгу с веером бумаг в руках — видно, хотел обнаружить дополнительный заработок. На каждой листовке красовалась распечатка чьей-то злонамеренной морды. Я узнал пару физиономий и начал усердно вспоминать, не объявляли ли меня в розыск.

— И почему же это? — Зверолов от души врезал пленнику еще раз. — Ты растворишься в воздухе? Отрастишь крылышки?

Я поморщился — уж очень профессионально крепкий кулак охотника врезался в тело.

— Понимаешь… — закашлялся Джек, — мне не надо ничего делать, pendejo. Просто события сложатся так, что у тебя ничего не получится. А я воспользуюсь этим потоком.

Прежде, чем Зверолов успел что-либо ответить этому ненормальному, охотник справа от меня радостно заорал:

— Шеф! У нас тут хорошие деньги! Эта девчонка…

— Да черта лысого!

Хайки, на которую он показал пальцем, метнулась прочь со скоростью пули. Волна горячего воздуха пронеслась от нее до охотников, воспламенив их одежду и волосы. Они завопили десятками голосов и стали кататься по земле, чтобы сбить огонь. Пока трое из охраны Зверолова пылали, будто бензиновые тряпки, он безуспешно попытался застрелить пиро. Та ловко отпрыгнула, издала нелепый визг и скрылась за углом кабака, чудом избежав смерти. Ошметки горящей бумаги с лицом Хайки еще не успели упасть на землю, как расстановка сил серьезно поменялась.

Пользуясь переполохом, пьяные караванщики с женщинами попятились к двери бара, то же самое сделали люди поспокойнее, а вот оставшиеся пять посетителей «Харчей на славу» вместе со мной и Гургом наставили пушки на людей Зверолова, внося баланс в некрасивую ситуацию. Воцарилась неловкая и угрожающая тишина, нарушаемая только руганью обгоревших охотников. Им досталось, но жить будут — видно, Ястреб Джек и впрямь знал какую-то магию, потому что обычно после вспышки пиро шевелиться было нечему.

— Вот, именно об этом я и говорил, — смиренно произнес Джек. — Как видишь, удача не на твоей стороне.

Зверолов сумел оценить новую ситуацию верно. Трое из его людей визжали, как поросята, а остальные четверо находились под прицелом. Пиро убежала — и преследовать ее было неразумно. Сверху кружили стервятники, будто поняли, что скоро подадут ужин.

— Хорошо, — миролюбивым тоном, не слишком подходящим к его внешности, произнес Зверолов. — Мы не хотим неприятностей. Мы забираем преступника с собой и оставляем вас наслаждаться выпивкой, друзья. Выберем другой день, чтобы умереть.

— Неплохое предложение, — я прищурился, прицеливаясь ему в глаз — Но я слышал что-то про десять кусков за голову этого мужика. Звучит невероятно заманчиво. Предлагаю тебе отчаливать, откуда пришел, а мы заберем Ястреба Джека и получим деньги.

Другие покивали, хотя я бы спиной к ним не поворачивался.

— Идиоты, — прошипел Зверолов. — Вы сами не знаете, с кем связываетесь! За Джека не просто так дают десять кусков!

— Не стоило нам об этом говорить, — примирительно сказал Гург. — Ничего личного. Надеюсь, это послужит тебе и твоим парням уроком. Если что — заходите выпить. «Харчи на славу» — лучший бар в радиусе 100 км!

Все это время Джек сидел на земле — и даже не двинулся с места, как будто происходящее его ни капли не касалось. Пальцами одной руки он перебирал песок, полностью сосредоточившись на нем. Лицо выглядело безмятежным, даже довольным. Чертов псих!

Мы обезоружили Зверолова и его людей, забрали их пушки (а экипированы они были знатно), и Гург отправил часть парней сопроводить их до границы городка. Не то, чтобы они были от такого задания в восторге, но у бармена имелся авторитет.

— Вы не получите ни черта, — прошипел напоследок Зверолов. — Ни черта!

— Да, я склонен с ним согласиться.

Джек поднял на нас разные глаза, скрестив руки на груди. Теперь я, Гург и двое неизвестных мне парней остались наедине с человеком, который стоил десять штук. Ко мне, и впрямь немного ослепленному алчностью, вернулась деловая смекалка, и я понял, что мы не знаем, кто именно дал охотникам этот заказ. Десять штук, черт возьми! Прямо сейчас на границе города парни уже избавились от Зверолова, и он скрылся в пустошах, чтобы потом вернуться с подкреплением и отомстить за позор.

Скорее всего, заказ сделали горожане из Новой Сативы, потому что они воображали себя государством. Но охотники брали и заказы банд, и частные заказы, а я плохо представлял себя в роли странника, предлагающего пленника всем подряд, пока другие охотники за головами не снимут с меня скальп.

Затея из легкой и томной стремительно превращалась в одну из тех, за которые я обещал себе не браться. Мой воображаемый кинотеатр в пустошах растворялся в лучах безжалостной реальности. Как я вообще влип в такую историю? Бармен разглядывал Ястреба, почесывая бороду и пытаясь понять, чем тот может быть опасен, но он за все время даже не пытался потянуться за своей винтовкой.

— Эй, Гург!

— Чего тебе? — бармен даже не обернулся на голос Хайки.

— Вы должны отпустить его. Это один из мастеров дзен, которые бродят по пустошам. Он научит меня самоконтролю.

Голос раздавался с крыши. Я задрал голову и увидел пиро, высунувшую голову из-за трубы.

— Тебя? Самоконтролю? — бармен расхохотался. — Я б на такое не расчитывал.

— Ну, Гург… Ну отпустите его уже, — заныла девчонка. — Все равно ты не попрешься в Новую Сативу, оставив свой кабак. Что ты будешь делать с такими деньжищами? Эти всем растреплют — и тебя застрелят на второй день. Лучше приноси радость людям, как и прежде. Алчность не доводит людей до добра.

— Заткнись, Хайки, — отмахнулся я. — Взрослые разберутся без тебя.

— Мне 17 лет, придурок! Я уже взрослая, — угрожающе зашипела пиро. — По крайней мере, была взрослой, когда ты пытался подписать меня ограбить механиндзя.

Гург поднял бровь, и я проклял болтливый женский язык. Из «Харчей на славу» очень невовремя высунулся караванщик:

— У нас пиво закончилось, хозяин!

Судя по его помятой и довольной роже, инцидент с охотниками не произвел на пьянчугу никакого впечатления. Пока Гург колебался между долгом хозяина заведения и желанием перейти в другую социальную страту, пиро торжествующе выложила козырь:

— Отпусти Ястреба Джека, иначе я сожгу твой бар.

— После всего, что я для тебя сделал, ты хочешь спалить свой дом ради какого-то преступника? — бородач покраснел от ярости. — Ты неблагодарная дрянь, Хайки!

Пиро промолчала, не высовываясь из-за трубы.

— Ну, теоретически на 10 000 ты можешь открыть много баров, — подлил масла в огонь Ястреб Джек. — Если сможешь их получить. Это будет непросто для такого респектабельного человека, особенно учитывая, что два твоих подельника и вербовщик имеют свои планы на деньги.

— Я сожгу твой чертов кабак! — завизжала Хайки, потеряв терпение.

У нее было очень мало терпения.

— Я прострелю твою глупую башку, девчонка! — потрясал кулаками Гург.

В этот момент я понял, что бармен выходит из игры. Перед опасностью потерять любимое дело и какое-никакое, а уважение, иллюзорные десять штук испарились из его сознания. Двое оставшихся бродяг недоуменно переводили взгляд с беснующегося бородача на трубу, за которой скрылась пиро. Когда Гург вошел в бар, сердито хлопнув дверью и проклиная мутантов, которых всех нужно сдать на опыты, мы остались перед Джеком втроем.

— Было бы неплохо, если бы вы поторопились с решением, — заметил он. — Тут печет, как в аду. Да и пить хочется. Как это приятно — просто отдохнуть, посидеть со стаканчиком в прохладе…

Джек говорил очень тихо, на грани внятности, но с какой-то странной интонацией, которая лишала желания что-либо делать. Кураж моментально пропадал, оставляя стремление посидеть с холодной кружечкой где-нибудь на вершине холма. Подставлять лицо ветру, отдыхая в тени зеленых деревьев, которые так редко можно встретить в пустошах. Я, кажется, почти чувствовал, как лучи солнца тормозят о резные листья, оставаясь за пределами зеленого купола, как густо пахнет нагретое дерево…

— Ты чего завис, Чиллиз? — Хайки отвесила мне затрещину. — Во даете!

Я осмотрелся, не понимая, что происходит. Пиро уперла руки в пояс и разглядывала меня с раздражающе довольной ухмылкой. Ошейник она так и не надела. Два моих сообщника стояли, глупо уставившись в одну точку и, похоже, находясь где-то далеко отсюда, а Джека и след простыл. Это было невероятно.

— Какого…

Вместо моей тачки остались только две колеи, устремившиеся в пустоши.

— Вот мерзавец! Вот ведь гад!

— Пошли, — толкнула меня пиро. — Я же говорила, что он мастер дзен. Мы должны его догнать. Мне кажется, лучше участника для ограбления механиндзя не найдешь.

Спустя минуту мы уже ехали на раздолбанном вездеходе Хайки по колеям, которые «мастер дзен» оставил на моей машине. И уж поверьте, я был настроен дьявольски серьезно.

---

Глава 2, в которой Ястреб Джек присоединяется к отряду, а в повествовании появляется призрак Шкуродёра

Вездеход Хайки представлял собой одно из самых уродливых средств передвижения, которое я когда-либо видел, а за время странствий по пустошам и окрестным поселениям я повидал немало. Злость на Джека за то, что он выбрал именно мою машину, чтобы слинять от правосудия, не могла скрыть очевидного — вездеход пиро собирали из всего, что попалось под руку, и не всегда находился материал надлежащего качества.

Особенно Господь отдохнул на сиденьях — пружины впивались в тело на каждой ямке или колдобине, а в полу (если его можно так назвать) зияла дыра. Песок постоянно летел в лицо, а ноги приходилось расставлять по обе стороны от ржавой пробоины. Сначала я прикрыл ее ковриком, но уже спустя полчаса напрочь забыл о нем — и чуть не сломал ногу, пытаясь устроиться поудобнее. Теперь не осталось ни коврика, ни пола.

Из-за неудобной позы вскоре начала болеть спина, а шляпу приходилось удерживать на голове руками, чтобы не получить еще и солнечный удар, потому что крыши не было и в помине. Вместо нее на паре железных подпорок мотался жестяной лист, который мог укрывать от солнца только тогда, когда вездеход стоял. Вдобавок он постоянно гремел!

Бензоманьяки во время гонок выдавали приз самому устрашающему транспорту, но то, на чем мы с пиро неслись по следам Джека, явно заслуживало отдельной номинации. Судя по всему, механик просто взял двигатель и облепил его парой деталей из мусорной корзины, причем даже там выбирал не слишком старательно. Меня поражал сам факт того, что вездеход движется. Огромные колеса с толстыми шинами и прикрепленными к ободу железными скобами были единственным стоящим элементом конструкции.

Пока я старался удержаться на месте, Хайки совсем не страдала. Она неистово вертела хлипкий руль, таращась в горизонт через плотно прилегающие к глазам очки. Стекла глушили яркий свет пустыни и заодно не давали вездесущему песку убить зрение. Рот и нос пиро плотно облегала маска с плохо нарисованными белой краской щупальцами. Короткие волосы бритой стороны головы Хайки взмокли от пота, а другая половина топорщилась блондинистой гривой, словно у песчаного вепря во время атаки.

Она была тощей и юркой, как ящерица, и беспрестанно что-то рассказывала. Половину сказанного уносил ветер.

— Где ты взяла это корыто? — не выдержал я, в очередной раз пытаясь поставить ноги и одновременно не угодить в дыру.

— Собрала сама! — в голосе Хайки послышалась искренняя гордость за свой труд. — Что скажешь? Нравится?

— Ну… В каком-то смысле это впечатляет.

— Я научилась от дедушки! — крикнула сквозь шум нещадно урчащего мотора и бьющийся об остатки пола песок и камни. — Он мог собрать что угодно из чего угодно! Правда, кузов сзади отвалился в прошлую поездку, так что у меня мало дополнительного бензина. Надеюсь, мы скоро настигнем Джека.

— И где сейчас этот дедушка? Почему ты шляешься по пустошам в одиночку?

— Он сгорел!

Мы подскочили на камне, и я простонал сквозь зубы.

— Мне это… очень жаль…

Хайки начала смеяться, и стиль вождения стал еще более неудовлетворительным. Она аж согнулась от приступа неуместного веселья. Мы зигзагами неслись через пустоши, оставляя за собой клубы пыли. Кто знает, возможно у мутантов так проявляется скорбь.

— Что тут смешного, черт подери? — не понял я.

— Это не я его сожгла, придурок, — продолжила хихикать пиро. — Ты ведь это подумал, да?

Я решил, что лучше промолчать.

— Он просто сгорел в старом доме во время очередных экспериментов с движками. Там что-то взорвалось. Смельчакам и первопроходцам всегда приходится платить за свою смелость.

Она отсалютовала двумя пальцами и начала объезжать широкий каньон, внизу которого когда-то струилась река. Сейчас там ползали скорпионы, а на месте воды громоздились дюны. Искажения в этом месте поработали очень сильно, поэтому куски территорий хаотично перемешались. Разговор о дедушке изрядно развеселил девчонку. Хайки почти не следила за дорогой, размахивая руками и пытаясь рассказывать истории о посетителях его мастерской. Судя по тем отрывкам, которые я успел уловить в общем шуме, дед был рисковым парнем, но кто здесь не был?

След Джека уводил все дальше и дальше от обычного маршрута. Сначала я думал, что он поедет в ближайший торговый городок Балх на краю пустыни, — там достаточно много народу, легко затеряться, если не ведешь себя, как лунатик, плюс можно как следует затариться продовольствием для дальнейших пряток. Но ублюдок даже не думал направляться по осмысленному пути, вместо этого он пер все глубже и глубже в пустоши, и я начал сомневаться, что нам хватит припасов для погони.

— И тут дед достал монтировку и показал, куда…

— Стой!

Надо отдать ей должное — Хайки затормозила так резко, что я едва не вылетел через место, где должно было быть переднее стекло (вместо этого передо мной болталась железная рамка, отороченная резиной).

— Ты что творишь?!

— Песчаный стилт.

Я выпрыгнул из кабины, придержав шляпу и снова проверив, не вывалились ли от тряски револьверы. Хайки натянула очки на лоб, вглядываясь в след от шин, которые уходили прямо в широкую, но неглубокую воронку спереди. В самом низу воронки блестела лужица воды.

— Либо машина дальше полетела по воздуху, либо она там.

Пиро посмотрела на меня, ожидая объяснений. Вокруг глаз Хайки чернели грязные круги от очков, и она походила на удивленного зверька. Вроде пучеглазых длинных сусликов, которые вылезают из своих нор и пялятся вокруг.

— Дьявол!

Чертов Джек не только украл мою машину, не только выставил меня полным дураком и сбил все планы, но еще и скормил и тачку, и мои вещи песчаному стилту! Его долг все увеличивался. Припасы сгинули в гигантской плотоядной глотке, рядом с которой мы сейчас незадачливо прохлаждались. Хайки начала подбираться ближе, но я схватил ее за руку.

— Стой здесь, а то провалишься. Может, ты его и поджаришь, но я б пробовать не стал.

— Его?

— Стилт. Огромный плотоядный червь. Пока мал, выбирает место, затем прикрепляется, разевает пасть, выпускает лужицу слюны — и подманивает добычу, — я был слишком раздражен для лекций, но уроки выживания Хайки не помешают. — Неужели с караванами не встречала? Если приглядишься, наверняка тут полно костей в песке. Звери думают, что тут есть вода, и лезут стилту в пасть. Для человека стилты неопасны, если держаться от воронки подальше.

— Лужица слюны? — Хайки поморщилась. — Гадость! Хочешь сказать, Джек искупался в слюне?

— Надеюсь, чертов ублюдок искупался в желудочном соке стилта, а не только в его слюне.

— Ну… Я вижу человеческие следы с другой стороны. Так что вряд ли. Мастер дзен не может стать жертвой какого-то червя.

Она снова надела очки и пошла к вездеходу. Я некоторое время стоял и смотрел туда, где навсегда исчезли превосходные игральные карты, ящик патронов, два ножа, набор инструментов для починки машины, аптечка, целая пачка дури, пять пачек чая, отличный многофункциональный котелок, три карты местности вокруг Стилпорта, одна подробная карта Новой Сативы, шесть канистр бензина, набор гранат…

— Эй, ты едешь? Или остаешься изучать червя?

…пистолет-пулемет, комплект сигнальных ракет, фляга с апельсиновым самогоном, старенький радиоприемник, настроенный на канал Буковски, видавшая виды палатка, моя счастливая бритва…

— Ну поехали уже! Чего ты застрял?

Я вздохнул и отвернулся от обиталища стилта. Теперь все, что у меня оставалось, это голова на плечах, старая шляпа, два револьвера и Хайки, донельзя завороженная человеком, которому я хотел отстрелить ноги. Впрочем, я попадал и не в такие переделки. Самое главное в мужчине — это его ум.

— Ты не грусти, Чиллиз! — весело крикнула пиро. — Я могу поджечь стилта — и мы поищем твои вещи. Но мне его немного жалко… Очень странный зверь.

Еще бы — один из немногих подарков искажений, прижившийся в нашей зоне. Мысль о том, чтобы копаться в горелых кишках гигантского червя не показалась мне привлекательной, так что я отклонил предложение и забрался обратно в громыхающую кабину. Пока мы объезжали огромную воронку в песке, внизу что-то подозрительно булькало — наверное, это были мои пожитки, тонущие в бездонном желудке невидимого существа.

Следы Джека вели на юг, еще глубже в незаселенные зоны, которые даже на картах отмечались кое-как. Он собирался раствориться в пустошах, будто его никогда не существовало, но после потери машины этот план был обречен. Вездеход Хайки хоть и не выглядел надежным, продолжал, громыхая, урча и подпрыгивая, настигать беглеца. Вскоре мы увидели темную фигуру на горизонте.

— Это он!

Хайки до упора нажала на газ.

— Что, если он просто зачарует нас и уедет? Мы тогда просто подгоним ему новую тачку!

Она непонимающе уставилась в ответ.

— Если я начну вести себя странно или захочу его отпустить, ты должна обжечь меня. Не давай ему много болтать.

Фигура Джека все приближалась. Солнце медленно катилось к закату, и чахлые пустынные кусты оставляли на песке длинные тени. Пустоши вокруг Стилпорта представляли собой смешение худосочных степей и пустынных участков, кроме того рельеф был неровный — тут и там попадались каменистые холмы без малейшего укрытия от солнца или трещины в земле, которые приходилось огибать. Для одинокого пешехода это не очень гостеприимное место.

Беглец не оборачивался и не ускорял шаг, будто не замечал нас на своем хвосте, хотя грохот от изделия Хайки распугал все живое поблизости. Спустя минут десять вездеход наконец-то нагнал Джека, и пиро ловко остановила машину, преградив ему путь и подняв в воздух целую тучу пыли.

— Мы догнали тебя, сдавайся!

Она навела на него палец, изображая рукой пистолет, а потом улыбнулась.

— Ты утопил мою машину, сукин ты сын!

Мне было не до смеха — я не прострелил ему ноги только из-за Хайки. Джек прищурился и пожал плечами:

— Это случайность. Твоя машина просто стояла ближе всех, а надо было поторапливаться.

— Ты утопил массу ценных вещей и теперь должен мне чертовски много денег, брат, — я направил на него револьвер. — Очень много денег.

— Эй, Чиллиз…

Хайки рассчитывала, что беседа пройдет в другом ключе.

— Проблема в том, что у меня нет ни шиша, — развел руками беглец, еле заметно улыбаясь. — Я прячусь от охотников, где придется. Что мы будем делать теперь?

— Вот проклятье…

Я вздохнул и попытался справиться с гневом, чтобы пиро не всполошилась и не подожгла нас всех, но добродушное лицо Джека нечеловечески выводило из себя. Он ни на йоту нас не боялся.

— Вот ведь… Даже не думай что-нибудь отмочить, — я хрустнул шеей, собираясь с мыслями. — Чуть что, я продырявлю тебе башку без предупреждения. Как ты, кстати, это сделал?

— Что сделал?

— Заставил нас грезить о долбаных листьях!

— Ты и такое умеешь? Вот это да… — Хайки разинула рот от восторга. — Сделай это со мной, а? Я хочу увидеть листья!

Джек проигнорировал ее энтузиазм и обратился ко мне:

— Опусти пушку. Я нервничаю, когда мне угрожают. Такое неприятное, сверлящее чувство. Предлагаю просто поговорить.

— Листья!

В этот момент все стало на свои места, ко мне вернулась способность хладнокровно рассуждать. Больше всего в тот миг мне хотелось пристрелить Джека и сдать его тело охотникам, чтобы получить часть награды. Тогда не придется больше трястись по пустошам за копейки и участвовать в опасных переделках. Убийства не моя специальность, но Джек буквально напрашивался.

Проблема в том, что присутствие Хайки все сильно усложняло. Она — коэффициент хаоса, который удобно добавлять в любые стычки, но пренебрегать ее желаниями себе дороже. Девчонка запросто вспылит и сожжет нас обоих, если почувствует угрозу своей мечте про мастеров дзен. С этим приходилось считаться, ведь механиндзя сами свое имущество мне не отдадут. Проще придумать что-нибудь, чтобы избавиться от нее по ходу дела, и получить оба гонорара сразу.

— Я хочу увидеть листья, Джек! Покажи мне ли-и-истья!

Не стоило забывать и про угрозу в виде отряда охотников за головами, которые будут рыскать поблизости в весьма неприятном расположении духа. Зверолов мог справедливо затаить обиду на то, что я помешал им как следует заработать, так что пока стоило держаться компании. Я не был уверен, что без пиро справлюсь и с охотниками, и с Джеком. И почему он не заворожил нас с Хайки? Может быть, его сила не действует на мутантов?

Меня против воли разобрало любопытство.

— С точки зрения вселенской справедливости ты должен отработать мне все, что бездарно скормил стилту. Либо ты соглашаешься на такую сделку, Джек, либо я снесу тебе башку прямо сейчас, — проговорил я. — У меня есть работа, для которой ты пригодишься. Если поможешь ее выполнить, считай, что мы в расчете. Я не стану тебя преследовать.

— Он шутит по поводу башки, — уточнила Хайки. — Технически это я спасла тебя от охотников, отвлекая их внимание, так что ты мне должен.

— Вряд ли. Это был причудливый рисунок судьбы, chica. Но если речь действительно об одном разе, я готов помочь, чтобы вы отстали. Мне и самому нужны деньги и припасы, чтобы продолжить путь. Так что за работа?

— Ограбление, — я убрал пушку и наконец вытряхнул песок из ботинка. — Заказчик хочет достать кое-что из хранилища Рё, и он неплохо заплатил за то, чтобы я это организовал. Сбор команды и осуществление плана лежит на мне.

Хайки вытерла пот, от чего пыль размазалась, и лицо стало полосатым.

— Рё? Модифицированного ниндзя, помешанного на роботах? А ты не ищешь легких путей, — рассмеялся Джек. — Я слышал о тебе, Вербовщик Чиллиз. И не я один. Ты понимаешь, что после этого на каждого из нас будет охотиться отряд хорошо мотивированных и оснащенных убийц, по слухам, мастерски владеющих боевыми искусствами?

— Это не слухи. Они ими действительно владеют, — вздохнул я. — Но заказчик ждет результата, а я уже не укладываюсь в срок. Все эти детали тебя не касаются. Важно другое — все, что захотим забрать вне заказа, наше. В качестве благодарности я заплачу по 700 кредитов тем, кто останется жив. Деньги ждут своего хозяина в банке.

— Хорошо, что ты их в машину не положил, — почти пропела пиро.

Маленькая заноза.

— А сейчас предлагаю выбраться из чертовой пустыни и доехать до Балха.

Без царапающих ноги мелких камней в обуви я почувствовал себя лучше.

— Поехали-и-и! — Хайки не терпелось показать пришельцу мастерство управления драндулетом из ада.

Спустя несколько часов ядерной тряски трех потных тел на совершенно не приспособленных к этому сиденьях мы выехали к безжизненному плато, в конце которого находился Балх, город торговцев, тысячи палаток и россыпей товаров на любой вкус. Он растянулся в середине пути от Кри через Стилпорт к зоне искажений, где реальность уже не держалась приемлемых границ, а с другой стороны, огибая зону диких пустошей и пустыню, через Балх можно было отправиться к Новой Сативе, ближайшему оплоту того, что спокойные люди называют цивилизацией.

Я, правда, за время странствий совершенно от нее отвык — не дело вольному старику тратить время на бюрократию и спертый воздух бункеров. Хотя стоп, называть меня стариком рано. Это все присутствие Хайки — девчонка фонтаном нескончаемой энергии заставляет ощущать себя развалиной, даже если тебе всего сорок.

— Давно сюда не заезжала! — крикнула пиро, объезжая еле видные в сумерках выбоины на плато. — Красота! Смотрите, смотрите, вот это гиганты!

Я натянул шляпу поглубже и вздохнул, в очередной раз переставляя затекшие ноги. Хорошо хоть, что Ястреб Джек тощий, но помещались мы на импровизированном сидении вездехода с трудом. На вид ему было лет 36. Такой потертый жизнью, вечно смолящий сигаретку и унылый, что твоя старуха, мужик. По виду никак не заподозришь в нем скрытых талантов.

Гиганты, про которых говорила Хайки, действительно впечатляли. Над палаточным морем Балха, перемешанным с руинами, старыми постройками, деревянными и каменными свежими сооружениями, несущими отпечаток лени, возвышались три статуи древних богов. Может, даже три изваяния одного и того же божества, но понять было тяжело, ведь фигуры изрядно обветрились за прошедшие столетия. Хотя никто не помнил их имен, величественный размер, превращающих людей в букашек перед лицом чужого могущества, вызывал невольное уважение. Лица статуй смотрели бесстрастно, длинные хламиды развевались застывшими каменными складками, а руки складывались в молитвенном жесте.

Кто-то давным-давно выбил их изображения в скалах, и они уже сотни или даже тысячи лет служили указателями тем, кто заблудился на плато. Эти божества словно приглядывали за Балхом и навевали спокойствие. Городок искрился у их ног разноцветным роем. Я бы, конечно, расслабляться в Балхе не стал — хоть торговцы и стараются поддерживать порядок, город полон отвязных типов. Все караванщики таскают с собой охрану из мутантов вроде Хайки и отъявленных головорезов, так что концентрация интересных личностей здесь изрядно повышена.

В Новой Сативе говорили, что мутанты рождаются из-за близости к зоне искажений, где привычные законы физики не действуют. Якобы искажения непредсказуемо влияют на плод, пускают свои ростки в эмбрионе — и родившийся после этого человек перестает вести себя, как надлежит. Он будто прорывается за границу, которую никто так толком и не изучил, — и искажения начинают протекать, позволяя человеку творить черт-те что.

Так это или нет, точно сказать нельзя. Когда мутанты поняли, что бункерные вояки из Новой Сативы посылают за ними отряды, чтобы препроводить в лаборатории для исследований, они стали полностью избегать любых крупных поселений старого мира и почти прекратили покидать пустоши. А поймать мутанта, когда он этого не хочет, — задачка не из тех, что решают, щелкнув пальцами. Например, умея читать мысли и не слишком это афишируя, можно скрываться всю жизнь. Хайки, например, скрываться не умела, но и поймать ее, не прожарившись с корочкой, затруднительно.

Мне дикость и буйные противоречия пустошей нравились гораздо больше, чем города «материка». Балх же — нечто среднее между ними обоими. Кипучий, диковинный, полный самых странных людей и еще более невообразимых животных, а также гиперактивных исследователей, пытающихся отправиться в зону искажений, чтобы никогда больше оттуда не вернуться. В основном, это торговый перевалочный пункт, где все встречаются со всеми. Перекрестье, шелковый путь. Тут собираются крайне необычные персонажи, а мое любимое занятие — нанимать таких, сталкивать их между собой и смотреть, что получится.

Отдельный бизнес в Балхе — попытка поймать живой город и переправка туда. Звучит как чистая разводка, и я об этом знал только по чужим рассказам, поэтому сильно завираться не стану. После того, как искажения разломали и перемешали мир, на границе между приемлемым и невероятным появились города, которые постоянно меняли конфигурацию и телепортировались по пустошам. Со стороны они могли показаться обыкновенным поселением, но запросто исчезали и меняли не только позицию, но и жителей, и архитектуру. Иногда они стояли на месте пару часов, иногда — недели. Живые города пребывали в движении, в них ничего не оставалось постоянным.

Яйцеголовые из Новой Сативы выяснили, что города можно стабилизировать с помощью поэзии определенного ритма, так что если у какого-нибудь виршеплета получалось выдерживать нужный ритм, город успокаивался, и в нем можно было поселиться, наслаждаясь благами былых времен. Но я не слишком верил в эту чушь — по-моему, барыги просто продавали глупцам манящие выдумки. Войдешь туда — и до свиданья. Будто мы не знаем, на что способны искажения.

Я не раз видел, как люди поразительно глупели, когда считали, что исполнение их мечты близко. В этот момент они прекращают воспринимать реальность критически, их можно брать голыми руками, и мне даже трудно винить тех, кто пользуется такой доверчивостью. Хайки, например, перед лицом исполнения своей мечты о монашеском самоконтроле прожужжала нам с Джеком все уши, периодически выпуская из рук руль. Но даже она не верила в заклинателей поэзией и странствующие города прошлого.

Мы въехали в Балх, и пиро сняла маску с белыми щупальцами. Это был один из многих атрибутов подросткового бунта в окрестностях. Маски использовали культисты белого песка, которых в Стилпорте считали последним отребьем, так что Хайки носила ее с гордостью. Но в Балхе можно нарваться либо на самих культистов, либо на тех, кто их ненавидит, а мы не должны привлекать внимания.

— Хайки, здорово! — пацан из местных махнул ей рукой. — Вставай сюда! Ищешь караваны?

— Нет, не в этот раз, Сило. Мы тут ненадолго.

Парнишка, кажется, расстроился, а мы оставили творение безумного механического гения Хайки на стоянке, вывернув мелочь из карманов, и ворвались на пышущие жаром, пряностями, пометом неведомых гужевых животных и едой улицы.

Почти весь Балх представлял собой рынок или площадки, где караванщики разбирались с грузами. Большая часть лавок, шатров и магазинов работала днем, но многие открывались только ночью, предлагая наркотики, запрещенные и украденные технологии из бункеров и неведомые предметы из искажений, обладающие самыми диковиными эффектами. Хайки чувствовала себя, как рыба в воде, — она не раз подрабатывала охранником караванов, а вот Джек в шумной, гомонящей толпе, которая несла нас, будто стремнина, ощущал себя явно не в своей тарелке. Он тяготел к тени, горбился, двигался неуверенно и нервно.

Заметив это, я направил их в сторону от главной улицы, если ее можно так назвать, в места потише, где располагался магазинчик Коры. Не хватало еще, чтобы Ястреба Джека кто-то узнал.

Кора торговала здесь давно и — что немаловажно — она давала мне небольшой кредит, так как у нас была долгая история отношений. После того, как ее муж погиб в пустошах, эта женщина сумела защитить магазин от разной швали и то ли дипломатией, то ли грубой силой даже расширила его. Она говорила, что ее заставляют держаться дети, но все дело в том, что Кору любили. Она, может, не была красоткой, но умела отличить изворотливого мерзавца от человека в беде, так что ей многие были должны за то, что женщина вытащила их задницы из огня.

Магазин оружия Коры находился на углу, напротив лавки с тканями и развалин старой арены. Вообще магазины и лавки постоянно дрейфовали по Балху, т.к. торговцы приезжали и уезжали, поэтому он состоял из костяка, скелета постоянно присутствующих в городе дельцов и перемещающихся временных шатров. Шатры расписывались кричащими красками, броскими надписями и — часто — эмблемами караванщиков или мастеров, если речь шла о стали, оружии, тканях, механике и прочих вещах, требующих индивидуального подхода. Это делало Балх еще более пестрым и живописным.

Мне нравился хаос Балха, как и хаос в целом. Люди обычно пугаются, поняв, что оказались в окружении, меняющемся так же часто, как рисунок облаков, но в каждой такой разноцветной куче всегда находится свое правило организации. Просто надо как следует прислушиваться и присматриваться, поймать правильный ритм. Я ловил его сразу.

Названия улиц в Балхе не практиковались, если не считать самой главной «магистрали» и нескольких десятков других — вроде, Кузнечной или улицы Тысячи Бутылок, где все собирались побухать. Те, кто носил миникомп, просто обменивались координатами, потому что магазин-шатер запросто мог переехать за несколько дней остановки, но чаще приходилось спрашивать у всех подряд.

— Давно тебя не видела, Вербовщик! — поприветствовала из-за прилавка Кора.

Черные волосы женщины были полностью убраны под слои оранжево-зеленого платка, больше похожего на тюрбан. Люди в Балхе любили краски, и попадая сюда, я каждый раз удивлялся, как много альтернатив черно-коричневому существует в мире. Она отогнала любопытного мальчонку и поднялась.

В глубине магазина виднелось несколько вооруженных до зубов мужчин, которых я не знал, — как и караванщики, Кора часто нанимала мутантов и других головорезов, чтобы не давать покупателям лишних соблазнов обчистить прилавок. Коре было лет 45, но выглядела она еще неплохо — улыбчивая, крепкая и деловая, никаких наигранных загадок. Эдакая тетушка, которой у тебя не было.

— Рад тебя встретить, Кора. Мы с приятелями немного затаримся в кредит — отдам деньгами или топливом через неделю-другую.

Хайки кивнула, обратив наше внимание на ассортимент. Ястреб Джек таращился на Кору и ее пушки с дурацкой полуулыбкой на небритой физиономии, та прищурилась в ответ, пытаясь понять его намерения. Не успел я выдать примиряющую с ситуацией реплику, как заметил на углу знакомую фигуру. Липкий возник как будто из-под земли и поманил в переулок.

— Хайки, последи за чертовым медиумом. Выбирайте пушки получше — нам понадобится огневая мощь, так что изучайте ассортимент с умом. Никакой дури, детка! — я рявкнул на пиро, увидев, что она тянется к гранатомету. — Что-нибудь компактное, убийственное и желательно не слишком дорогое.

— А можно, мы купим ездовую ящерицу? — засмеялась пиро. — Они здоровенные — и носятся, как сумасшедшие! Джек, ты видел таких? У них огромные зубы, которыми можно перекусывать бревна, и очень добрые глазенки. Да серьезно, чего ты ухмыляешься?..

Кора засмеялась, приглашая ни в чем себе не отказывать, и Хайки, несмотря на мое предупреждение, тут же начала хватать все подряд. Я понадеялся на то, что Джек не сбежит без припасов, и завернул за угол. Маленький, корявый и отчаянно беззубый, Липкий никогда не отставал, пока не получал, что хотел. Не думаю, что он здесь, чтобы повидаться и спросить о погоде.

— Приятно, что ты наконец добрался сюда, Вербовщик! Очевидно, дела идут неплохо, а?

Он продемонстрировал мне дырявый зубной ряд, опершись на стену и попыхивая сладковатой самокруткой.

— Понемногу, понемногу. У меня есть пиро и еще один мутант, завтра отправляемся на разведку.

— А где твоя машина, браток? — сочувственно поинтересовался Липкий. — Не пешком же вы пойдете, а?

— Один сукин сын скормил ее стилту. Но вообще это не твое дело, Липкий. У меня назначен срок — и он еще и близко не прошел. Дергаться пока рано. Так что чего ты хотел?

— Ну, ну, что за кипеж. Да просто проверяю, как идут дела у друга. Может, помочь чем, а? Подбодрить?

Подбадривать меня уже не было никакой нужды. Залипнув на развинченные жесты мелкого говнюка, я видел неважную бандитскую сошку, но это обычными глазами. А вот мой центр интуиции во всех деталях рисовал вместо Липкого противоречивую и неприятную фигуру его босса, который и заплатил мне за ограбление Рё. Спонсор множества экспедиций в зону искажений, любитель экзотических животных, весьма просвещенный мужчина с внушительной библиотекой — и самый нетерпеливый и нетерпимый кредитор из всех, кто был известен в районе от Новой Сативы до Хаира.

Шкуродёр.

Хотелось бы мне сказать вам, что это метафора, но Шкуродёр действительно снимал шкуры с тех, кто не вернул ему деньги или как-то его подвел, обрабатывал их у личного таксидермиста и вешал в шкаф, словно запасные сюртуки. Он их не использовал, но иногда любил показать эту оригинальную коллекцию тем, кто просил его покровительства или денежных вливаний. Мне он ее тоже показал во всей красе, так что я был достаточно мотивирован и без напоминаний Липкого. На что не пойдешь, чтобы собрать на спокойную старость.

«Понимаешь, люди часто пытаются отговориться тем, что у них нет денег. Они надеются, что я буду ждать и позволю им заработать, только припугну. Но как же тогда принципы? Ведь мы с ними так не договаривались, правда? Они часто говорят, что единственное, что у них осталось, — это собственная шкура. Ну, вот я ее и забираю, ведь они все-таки мне должны. Все, что есть у мужчины в настоящее время, — это принципы, Вербовщик. Не будь принципов, цивилизация рухнет». Ну, что тут скажешь. На мой взгляд, цивилизация рухнула, когда Шредер проводил свои эксперименты с искажениями, но Шкуродёру я этого не сообщил.

Словно описанного выше было недостаточно, он везде ходил вместе с двумя гигантскими белыми псами, натренированными на погоню и убийство, а молва убеждала, что в канализации особняка Шкуродёра жил плотоядный богомол, которому скармливали остатки тех, кто не успевал расплатиться. К счастью, он редко давал деньги, а еще реже у него их просили, так что богомол должен был сидеть на диете. Мне не хотелось с ним знакомиться, так что я убедил Липкого, что все идет по плану.

После рассказа об успехах Хайки на стезе превращения всего живого в черный пепел, которые я несколько приукрасил, он успокоился, кивнул и растворился в темноте переулка, оставив за собой приторный запах наркотического курева.

— Эта девчонка — настоящий огонь.

Кора усмехнулась и кивнула на вопящую что-то Хайки и Ястреба, который под ее шум собрался прикорнуть.

— Ты даже не представляешь, насколько права, — вздохнул я.

Вопреки моей просьбе купить ошейник, пока мы ходим по городу, Хайки героически отказалась. То ли ей не хотелось ударить в грязь лицом перед Ястребом Джеком, показывая успехи в дисциплине и самоконтроле, то ли она и впрямь уверилась, что теперь сможет вести себя прилично и не устраивать поджоги из-за того, что ей продали вчерашнюю похлебку или черствый хлеб. Молодые люди очень оптимистичны.

В Балхе вспыльчивость пиро могла стоить городу кучи кварталов, но надо сказать, в отличие от Стилпорта здесь пожары воспринимались философски. У ног гигантских будд все воспринималось преходящим и ни о чем не жалели дольше часа. Во время войн банд Балх сжигали не раз и не два, оставляя только каменные постройки, которых тут имелось немного, но караванщики приезжали с новыми шатрами, город опять оживал. В изменчивости Балха и впрямь был какой-то дзен.

Кора кивнула и мягко улыбнулась.

— Ты в порядке, Вербовщик? Выглядишь вымотавшимся. Может, вам отдохнуть у меня, чтобы не привлекать лишнего внимания на постоялых дворах?

Щедрое предложение, которым отчаянно хотелось воспользоваться. Ступни горели, словно их отбили и поджарили, а уж про следы от пружин Хайки на своем заду и говорить не стоит. Помыться я бы тоже не отказался, но снова вспомнил Шкуродёра и его плотоядного богомола — и помотал головой. Пора было действовать.

— Кора, сейчас лучше тебе держаться подальше от моих дел, поверь. Но я обязательно воспользуюсь этим предложением в следующий раз.

— Надеюсь, он будет, сладкий, — посмеялась она. — Слишком уж у тебя серьезное лицо. Да и заплатить за твоих друзей придется, так что буду ждать.

— Эти городские сумасшедшие мне не друзья, — буркнул я под нос.

Кора рассмеялась еще сильнее. Мне нравился ее смех. Он как будто шел из самого нутра. Ни малейшего жеманства, она будто отпускала себя на волю — и смеялась, ничего не стесняясь и не боясь. Это был смех свободного, живущего своим трудом и не обязанного опасливо оглядываться по сторонам человека. Не помню, чтобы я так смеялся в последнее время.

Я повернулся к паре мутантов, чтобы узнать, на какую сумму они меня ограбили. Хайки надела броню, от которой устанет уже через пару часов, купила катану (зачем пиро катана, боже ты мой?) и несколько гранат. Ястреб Джек заменил старую винтовку на снайперку с высокоточной оптикой, купил пару глушителей электроники, а также сменил темную одежду на светлые, легкие штаны и широкую рубашку-джуббу, которые предпочитают пустынники. Вылазка в пустыню прибавила беглецу ума. Также он обкрутил лицо ярко-синим лисамом, как делают караванщики, и это было умно, учитывая назначенную за него награду.

Я заставил пиро отдать броню Коре и решил купить оставшиеся припасы завтра — у меня не осталось сил расхаживать по Балху. Через полчаса, когда мы сидели в углу затрапезной чайханы для торговцев и набрасывались на жареные ребра и печеные клубни с луком, я вздохнул с облегчением.

— Завтра закупим еду и горючее и отправимся на разведку. Так как ты, слепой болван, угробил мою машину, придется решить вопрос с транспортом… После я подумаю, как соединить ваши способности, но для этого я должен знать, чего от тебя ожидать, Джек. Еще меня беспокоит возможная встреча с охотниками — твой приятель Зверолов вряд ли обнимет старину Чиллиза при встрече.

— Нам не нужна разведка, — вяло прогундел Джек. — Этот этап вполне можно пропустить.

Прежде, чем я успел резонно возразить, он закатил глаза и уронил ложку. Та покатилась по грязи, оставляя мокрый след.

— Что с ним такое…

Хайки ткнула его пальцем, но мужик явно отъехал. Лицо Ястреба Джека расслабилось, тело обмякло, будто он находился в полусне. Глаза странно подергивались.

— Может, совещается с духами предков? У нас был один шаман. Пообещал бензоманьякам, что сможет определить, где находится старая военная база, поговорив с умершим президентом Новой Сативы. Ну и…

За секунду до того, как я собрался ему врезать, чтобы привести в чувство, Ястреб Джек тряхнул головой и внимательно посмотрел на готовый к удару кулак. Разные глаза недовольно моргнули.

— Зверолова нет на подходе к Балху, так что можешь спать спокойно. Только запоздалый караван подходит с юга.

— Что ты сделал?

Хайки с локтями залезла на стол, вытаращившись на странного мужика.

— Да, мне тоже хотелось бы знать.

— Я вижу глазами птиц, — пожал плечами он. — Умею сосредоточиться, потерять собственное «я» окончательно — и временно будто переселиться в тела птиц. Поэтому меня и называют Ястреб Джек. Я могу вселиться в ястреба и лететь с ним через пустоши.

— Вот это да… — разинула рот пиро. — Видеть все сверху на несколько километров! Но очень смахивает на брехню. Никогда не слышала о таких мутантах. Ты ведь не врешь нам с Вербовщиком, а?

— Нет, это правда, — впервые, кажется, Джека удалось задеть. — Поэтому в пустошах никто не может поймать меня, если я не хочу. Я заранее знаю, кто приближается и откуда.

Я задумался и покачал головой.

— Мне б твою самоуверенность, браток. В пустошах мало знать, откуда кто едет. Важно уметь выживать и заметать следы, а этого ты совершенно точно делать не научился. Может, ты еще и чревовещанием занимаешься? Сбежал из бродячего цирка? Лучше расскажи, как ты заворожил меня у «Харчей на славу». Со сколькими людьми ты можешь это делать? Каков радиус у твоей разведки? Насколько хорошо ты владеешь винтовкой?

Джек промолчал. Будь я на его месте, тоже не стал бы выкладывать стратегическую информацию. Верить ему нельзя ни на йоту — кто знает, что мужик еще способен отколоть, а ведь чтобы сунуться к Рё, нужно абсолютное доверие в команде. Или хотя бы порядок. Все шло совершенно не так, как я себе представлял! Призрак шкафа Шкуродёра замаячил сильнее.

Белобрысая бестия разочарованно вздохнула и продолжила наседать на Джека.

— Ну что тебе стоит рассказать немного? Всем интересно! Между прочим, мы спасли твою жизнь. Если бы Вербовщик не вмешался, Зверолов уже отдал бы тебя тому, кто, — тут она понизила голос, — десять штук за тебя назначил.

— Всем интересно?

Джек горько усмехнулся.

— Это интересно мне.

Хайки смотрела на него с видом полной преданности и восторга, который уместно выглядел бы на детской мордашке. Ребячливость и полное непонимание чужих границ делали ее несносной. Большинство взрослых знает эту дистанцию между людьми, потому что познало последствия такой безалаберности на личном опыте, а для нее личных границ вообще не существовало. Перед лицом подобной незамутненности Ястреб Джек немного оттаял, и я возблагодарил богов за то, что взял Хайки.

— Что ты хочешь знать, chica?

— Я все хочу знать, Ястреб Джек! Ты один из мастеров дзен? — она смотрела с такой надеждой, что отказать ей смог бы только абсолютно бессердечный негодяй. — Ты успокаиваешь даже воздух, мужик!

Ястреб Джек бессердечным не был, поэтому он просто издал нечленораздельный звук, который можно было трактовать, как угодно. Хайки просияла и скрестила под собой ноги, готовясь к допросу.

— Откуда ты пришел? Ты умеешь прояснять умы людей? Можешь научить быть спокойной, как холодный рассвет? Что ты любишь? Ты умеешь драться катаной?..

Вопросы сыпались из нее, как сушеный навоз из дырявого мешка. Ястреб Джек опешил от такого напора. Хайки это умела — она сосредоточивалась на одном человеке, будто в мире существовал только он, а делая это, начинала устанавливать связь. Она ввинчивалась в человека, словно штопор в мягкую, крошащуюся пробку. Противостоять полудетскому обаянию, если ты показал хоть малейшую слабину, было трудно.

Джек же поддавался — но скользил, увиливал, дурачил ее с неимоверной легкостью, создавал впечатление, что она добилась своего, но на самом деле ответил на пару незначительных вопросов. Они разговаривали, но ничего, что Хайки и без того не знала бы, он ей не выдал, а потом мутант сослался на усталость и завершил разговор. Шум Балха поутих, город готовился ко сну.

— Когда мы закончим с Рё, я отправляюсь с тобой, Ястреб Джек, — заявила пиро.

Она встала из-за стола, потянулась, разминая затекшие плечи, и довольно зажмурилась. Разрешений она ни у кого не спрашивала.

— Я научусь от тебя быть спокойной и незаметной, так что больше никто не посмеет просить меня надеть ошейник. И не забывай, что я умею зажигать костер, а в путешествиях это важно.

— Что? — мы с Джеком переглянулись.

Пиро не стала отвечать, погрузившись в непостижимый внутренний мир девушки-подростка, сняла куртку и начала над ней колдовать с ножом. Пока Ястреб Джек спал, как бревно, а я всхрапывал и ворочался, Хайки усердно отковыривала куски кожи. Проснувшись утром, первое, что я увидел, — это нескромную надпись «Гроза пустошей».

---

Глава 3, в которой желание помыться приводит к вступлению в культ, а белый мотылек исполняет эпический танец

Утро встретило меня гомоном и запахом свежих лепешек. Мы заснули прямо в чайхане — впрочем, для Балха это в порядке вещей. Каждый маленький стол обкладывался грязноватыми, но удобными подушками, так что разморенные едой, выпивкой и усталостью люди вполне могли и подремать. Попробовали бы вы такое провернуть в Новой Сативе! Вот за это я и любил Балх.

Я вышел наружу, подошел к канистре с водой и ополоснул лицо. Солнце уже начало подниматься над плато, и, задрав голову, можно было следить, как оно окрашивает лица безмолвных божеств. Несмотря на вчерашнюю тряску в тарантасе Хайки я ощущал себя довольно бодрым.

— Ох, черт… — сама пиро находилась в противоположном настроении.

Она пробрела мимо курящих караванщиков, еле разлепив глаза-щелочки, и со вздохом опустила голову в канистру. Пиро не была жаворонком.

— Как спать хочется-а… — промычала она и потрясла мокрой гривой. — Не знаю, как ты, но я никуда не двинусь, пока не помоюсь в чане с горячей водой. Мне кажется, у меня все липкое. И ладони, и спина, и даже ноги. А еще меня изгрыз какой-то клоп. Плюс вы оба изрядно пованиваете.

— Это влетит в копеечку, — решил немного поиздеваться я. — Дорогое это удовольствие — ванны в пустыне.

Пиро начала негодовать и в процессе приободрилась. Ястреб Джек потянулся, разглядывая проезжающих мимо верблюдов. Некоторые торговцы предпочитали ненадежным механизмам проверенных веками животных, так что зверей в Балхе хватало. Разноцветные фонари начали тускнеть перед лучами жадного пустынного солнца. Город стремительно оживал. Перекрикивались, загружая товары, торговцы, сонно тащились после ночной попойки охранники, носились дети, отщипывая по куску свежей булки то тут, то там.

— Ты что, мыться не собираешься? — удивилась Хайки, глядя на проспавшего всю ночь в шарфе Ястреба Джека.

В ответ на изумление в голосе пиро он не слишком обильно прыснул в глаза воды и повернулся ко мне:

— Я бы хотел выпить фрайха. Пока вещи видятся очень мутными.

Было часов семь утра, но в Балхе встают рано, такие традиции. Чайхана уже снова забурлила приезжими и уезжающими. Мы заказали три кружки фрайха — темного, горячего и горького заменителя кофе, который в оригинале можно найти разве что в Сативе, в смеси с бодрящим привкусом бадьяна и перца. Даже если ты находился в коме, фрайх как следует вставлял и приводил жизнь в порядок.

Хайки все равно казалась мрачноватой, а вот Ястреб Джек после половины кружки повеселел и опять начал распространять вокруг себя непонятную атмосферу обыденности, удовлетворенности и добродушного разгильдяйства.

— С тобой все в порядке? — поинтересовался он.

Хайки зевнула:

— Как тебе удается так быстро просыпаться, мастер дзен?

— Подумай о чем-нибудь, что тебе нравится, — предложил Ястреб Джек. — О чем-то, что ждет тебя этим днем, и к чему стоит стремиться.

Я едва не застонал — вот ведь чушь. Скажу больше: если бы такое посоветовали мне, я бы посмеялся над плохой игрой в мудрого негра, однако Хайки прикинула что-то и посветлела. Что бы ни сказал мужик с разными глазами, пиро обнаруживала там для себя полезные инструкции. Не припомню, чтобы она так тщательно внимала моим инструкциям, но я и не сулил ей возможность перестать жечь все подряд. Пока они перебрасывались репликами, я тоже решил потратить время с пользой и прикинул план дальнейших действий.

Судя по тому, что мне слили разные и не связанные между собой информаторы, таблички Шкуродёра находились на главном складе Рё, расположенном в большом старом ангаре. Изначально мне виделось несколько способов попасть туда: представиться покупателем (но тогда от тебя ни на шаг не отойдут да еще и придется тратить деньги), взять механиндзя неожиданной атакой (невозможно), стать одним из них и попытаться пробраться на склад (нет времени), прокрасться незаметно (труднодостижимо, если ты не невидимка). Все эти и еще с десяток других бесполезных вариантов я отмел.

Зачем усложнять задачу, изображая вора, если для вербовщика открыты все двери? Все хотят подзаработать, так что впустят меня в открытые ворота. Остается только занять механиндзя во время нашего визита чем-то достаточно важным, чтобы они позабыли о таких незначительных посетителях, и вот об этом я уже позаботился. Что касается деталей, то один знакомый журналист из Новой Сативы, попортивший немало крови местным властям своими дерзкими писульками, говорил, что главный способ бороться с творческим блоком, — это двигаться дальше. Не знаешь, как написать стоящий текст, — займись сбором материалов, разговором с коллегами, которые из глупого тщеславия могут что-то сболтнуть, поищи подходящих людей вокруг. То, что действовало для Хантера, со скидкой на область дел действует и для вербовщиков.

Многие из нас жестко планируют, чтобы не попасть впросак, но главное в этой работе — понимать, что все обязательно пойдет не по плану, как бы ты ни расстарался, и уметь оседлать волну. Ограбления гладкими не бывают. У меня собралась небольшая команда из весьма мощных, но совершенно асоциальных мутантов, так что я хотел для начала, ну, знаете… размяться, сыграть пару аккордов. Сделать что-нибудь вместе.

— Присоединяйтесь к нам, братья! — вкрадчиво произнес кто-то прямо на ухо. — Вижу, что вы прошли большой жизненный путь — и теперь настала пора послужить на благо общего дела. Пустоши готовы измениться.

Я поднял глаза и увидел старушку в широких белых рубахе и юбке. Бабка с улыбкой протягивала листовку с изображением большого мотылька. Определив в ней очередного вестника спасения за чужие деньги, я резко поскучнел. В Балхе разных религиозных течений видимо-невидимо, так что конкуренция заставляла проповедников попотеть. Каждый зарабатывает, как может.

— Не интересует, — отмахнулся я.

— Сначала люди часто отталкивают знание. Но если вы передумаете, то обряд омовения присоединившихся к семье Белого мотылька пройдет в девять утра в храме с белым куполом. Вы его не пропустите — свет на нем так и горит! — не обиделась старушка.

— Эй, погоди-ка, нира! — встрепенулась Хайки. — Ты сказала — омовение? Я правильно тебя услышала?

— Все верно, — старушка обрадовалась внезапному энтузиазму. — Так я и сказала. Древний уважаемый обряд! Все принявшие нашу веру погружаются в бассейн, где оставляют былые заблуждения и боль.

— Да валите уже отсюда! Дайте выпить спокойно!

Караванщик по соседству тоже не был в восторге от сектантов.

— Звучит очень интересно, — Ястреб Джек добил свой фрайх. — Мне кажется, за годы странствий у меня накопилась куча боли и заблуждений. А чего требует ваш культ?

— Мы — посланцы мира. Мы считаем, что пустошам нужно больше сотрудничества и милосердия. Пыль с крыльев Великого Мотылька приносит добро и радость.

— Что ж, нира, — хмыкнула Хайки. — Мы подумаем над твоим предложением. Нам пригодится и то, и другое.

Когда старушка вышла, пиро начала многозначительно лыбиться. Ястреб Джек закурил:

— Если у этих святош — ты что-нибудь о них знаешь, кстати? — есть куча халявной воды, я бы туда наведался. Я нормально не мылся уже с месяц.

— Понятия не имею, что за Белый Мотылек, — я пожал плечами. — Ты хотя бы представляешь, сколько в Балхе религий или чего-то похожего? Здесь миллион стационарных и передвижных точек культистов всех мастей. Все культы малочисленные, но дико настырные. Я думал, они повымрут, но оказывается, есть куча народа, которым нравится совершать обряды. Это приносит в их жизнь иллюзию порядка.

— Еще интересно, почему они так любят белый, — встряла Хайки. — Я знаю культ Белого глаза, культистов белого песка, которые ждут, когда мир опутает белый осьминог, школу Белой Сакуры, Белую руку…

— Белый крест? — припомнил Ястреб Джек.

— Точно! А еще Союз Белых рыцарей, Белое кольцо благочестия, культ Белой Богини…

— Да, я пытался развести красотку оттуда, но ничего не вышло, — сказал я.

— Это потому что ты старый, — захихикала Хайки.

— Побольше уважения! И вообще, просто для протокола — вы оба сбрендили, — с наносным недовольством сказал я, но в глубине души уже поддался.

Никогда не могу устоять перед идеей, о которой потом можно разглагольствовать в компании за пивом. Нет ничего лучше для проверки отряда, чем маленькая авантюра. Уж поверьте профессионалу.

— Ты, конечно, прав. Можно ограничиться и бочкой…

— Ну да, а можно присоединиться к неведомому нам культу, где хорошо, если не отрубают пальцы рук в знак преданности, — хмыкнул я.

— У нас же есть мастер дзен. С нами просто не может ничего случиться!

— Ты несколько преувеличиваешь мои способности, — Ястреб Джек снова обмотался лисамом по самые глаза, но было заметно, что он польщен. — Не стоит делать ставку на человека, которого ты не знаешь. Но я удивлен, что ты собралась стать членом неизвестного культа для того, чтобы на халяву помыться.

— Вот уж точно отвага, достойная лучшего применения.

— Так ты с нами или нет? — я как-то пропустил момент, когда Хайки образовала команду с Ястребом Джеком и начала говорить «мы». — Можно поспрашивать народ, что за Белый Мотылек такой, если ты напуган. Но знай — без омовения я и шагу не сделаю в сторону механиндзя. Там же будет Рё!

Это многое объясняло в ее поведении. Проклятые подростки! Я совсем забыл, как Хайки трепетно относится к Рё и какое место в ее внутреннем мире тот занимает. Впрочем, легендарный мечник представлял интерес для любого исследователя, и мне самому было любопытно, как он себя поведет.

Механиндзя в пустошах, где можно найти и каннибалов, и рисковых бензоманьяков, и валькирий-фермеров, и телепатов, слетевших с катушек, далеко не самый экзотический клан. Однако, если я назову подопечных Рё одним из самых живописных сообществ, то точно не совру. Они отдаленно похожи на самурайскую конницу, только вместо коней у них –мотоциклы, чтобы было удобнее носиться по пустошам и нагонять страх на тех, кто рискнул стать их врагами.

Механиндзя по-хорошему традиционны и одновременно дико непривычны. Они практикуют боевые искусства, предпочитают драться мечами, а не пулями, и всячески вынуждают к этому противника. Также они отвечают за то, чтобы создание качественной стали не пришло в упадок. Рё — владелец одной из самых красивых и убийственных коллекций холодного оружия в пустошах, еще он часто поддерживал тех, кто делал стоящие клинки. Раз в год он вывозит коллекцию в Хаир, чтобы обычные люди тоже могли насладиться зрелищем. Также он проводит два турнира с впечатляющими призами, на которые съезжаются бойцы со всей округи, так что кроме стремления драться у Рё есть и навыки настоящего лидера, распространяющего свое культурное влияние на остальных.

Но это с одной стороны. С другой стороны, Рё характеризовали как крайне холодного типа, полностью зацикленного на своей философии. С некоторыми людьми такое бывает — они компенсируют нежелание или неумение общаться полным погружением в выморочные идеи, а когда ты зациклен на долге и дисциплине, это происходит еще быстрее.

Судя по слухам, Рё находил огромное удовольствие в отторжении простых человеческих слабостей, что крайне извилистым и непростым путем привело его к обожанию механизмов. Если для его дзенских предшественников идеалом являлось созерцание и единение с природой, то для Рё его лучшими друзьями стали железяки. Сам он, если верить пьянчугам в кабаках, окончательно превратился в полумеханического ниндзя. Но я слухам обычно не верю — люди любят языками почесать, дай только волю. Может, он обычный фанат ретро-барахла или очередной мутант. Факт в том, что определенные странности у Рё были.

Он редко появлялся в независимых городках пустошей, но когда это происходило, народа собиралось море. Уж что-что, а производить впечатление эти мечники умели. Механиндзя искали детей, которые готовы полностью посвятить жизнь клану, и забирали желающих, чтобы чертову тучу времени обучать их своим практикам. Не прошедших обучение просто выгоняли в пустыню, дав бутылку с водой. Пол новобранцев значения не имел, но взрослыми они не интересовались — те не были способны овладеть тонкостями боя, слишком уж закостенелые. Заказы на убийство они тоже принимали, но стоило это крайне недешево, так что в обычных разборках головорезов механиндзя не участвовали. Если бы у Рё были завоевательные амбиции, я б не позавидовал ни Стилпорту, ни окружающим городам, но его совершенно не заботила власть над обычными людьми.

В общем, Рё был легендой. Тем самым парнем, о котором молодые ребята рассказывает истории, пуская слюнку и мечтая когда-нибудь стать такими же. Может, девушка понежнее сочла бы его неподходящим для романтики, но для Хайки Рё являлся воплощением идеала. Ледяной, предельно целеустремленный, убийственный и стремительный. Все, чего в ней самой не наблюдалось, у Рё — если верить рассказам — обнаруживалось с избытком. Но ее привлекало даже не это. Больше всего Хайки нравилось, что он глава школы боевых искусств. Если в голове пиро существовала градация мужчин, то такие люди занимали первые места.

По пути в храм я задал несколько вопросов прохожим, но если они и знали что-то о загадочном культе, то предпочли 1) пожать плечами, 2) сплюнуть, 3) хихикнуть, 4) промычать «ну… этта…", 5) сказать, что поклоняться мотыльку, — это не для мужика. Так что, когда мы втроем оказались перед входом в здание, буквально источавшее безмятежность, данных о том, чего стоит ожидать, не было никаких. Хайки задрала голову, разглядывая белые стены.

Купол неизвестного белого храма сиял, выложенный прекрасно отшлифованными плитками. Кроме этого не оказалось никаких опознавательных знаков или указаний на то, для чего изначально выстроили здание. Похоже, кто-то использовал развалины старых святилищ Балха, чтобы достроить это великолепное сооружение.

В убежище культистов вела одна-единственная дверь со схематичным изображением белого мотылька. В ней вырезали крохотное окошко, хотя такие предосторожности казались очень старомодными во времена, когда дверь можно запросто вынести с помощью телекинеза.

Пиро постучала и слилась, подтолкнув Ястреба Джека вперед.

— Что надо?

— Нас пригласила сюда милая старая женщина, — бесцветно ответил разноглазый гипнотизер. — Она сказала, что в девять будет церемония для желающих присоединиться. Разделить, так сказать, ваши ценности.

— О-о-о-о! — чтобы передать удовольствие, прозвучавшее в голосе невидимого собеседника, потребовалось бы целое сочинение. — Добро пожаловать, неофиты! Но только нужно будет сдать все ваше оружие во-он в тот ящик.

Из стены, заставив пиро вздрогнуть, выдвинулась плита, за которой зияла довольно приличная дыра.

— Надеюсь, оружие вы вернете, — Ястреб Джек пробежал пальцами по новой винтовке. — Что послужит гарантиями?

— Если вы сопрете мою катану, вам конец! — прошипела Хайки.

— Мы не практикуем кражи. И также мы не практикуем угрозы. Только любовь, знания и самопожертвование!

Я сложил оружие в отверстие и повернулся к мутантам:

— Как-то мне не понравилась эта ремарка про самопожертвование…

Те пожали плечами, и через несколько минут мы вошли внутрь. Открывший нам рябой паренек был в полном восторге — судя по всему, новички сюда приходили реже, чем ему бы хотелось. Внутри оказалось тихо, прохладно и светло, мягко горели фонари. Кто бы ни строил это здание, он не поскупился на мастеров — резные решетки, мозаика из белого и голубого камня, красивый гладкий пол, на котором разворачивались диковинные узоры. Слышался тихий смех и плеск воды.

— Смотри, смотри…

Хайки схватила меня за плечо. Через коридор летел огромный белый мотылек размером с мою ладонь. Он сел на макушку пиро, и она заверещала что-то, полное удовольствия. На мой взгляд, выглядел он жутковато.

— Какая лохматая у него голова, — удивленно произнес Ястреб Джек.

— О-о-о-о! Это прекрасный знак, друзья мои! Они не так доверчивы, как может показаться с первого взгляда.

— Вы поклоняетесь бабочкам? — поморщился я. — Как-то это… не впечатляет.

— Конечно, нет, — привратник жестом предложил нам последовать вперед. — Мы не поклоняемся никому. Мотыльки — это лишь метафора того, как хрупка и недолговечна жизнь. Все в пустошах делятся на две части, друзья мои, — армия созидателей и армия разрушителей. Для того, чтобы мир развивался, нужны обе, но армия созидателей всегда должна быть сильнее. Мы не единственные обитаем в пустошах, так что расположение этих хрупких существ служит наглядным напоминанием.

— Я точно принадлежу к армии разрушителей, — заявила Хайки, осторожно ступая, чтобы мотылек не улетел.

Зуб даю, маленькое белое чудовище пило ее пот своим скрученным хоботком. Ястреб Джек вопреки безыскусному равнодушию, которое демонстрировал до этого, заинтересовался и разглядывал мозаику по бокам коридора.

Я все никак не мог понять, как ему удается иметь лицо, соединяющее в себе типичные черты простых работяг и оттого моментально растворяющееся в памяти. В историях погонь часто встречается такой незаметный свидетель — строитель, столяр или просто подсобный рабочий, который выдает ответ, куда побежал преследуемый, а потом сразу испаряется и из истории, и из головы. Отвернулся — и забыл.

При этом, когда я всматривался, то понимал, что лицо у Джека запоминающееся — крупный нос, слегка косящий глаз, разная зелень в каждой из радужек, делающая взгляд необычным, постоянная полуулыбка вместо угрюмых складок на лицах большинства мужиков пустошей. И это не говоря о том, что он то казался неприметным, замкнутым, почти жалким, а то вдруг обретал уверенность — и совершенно менялся, отмачивая свои штучки. Интересный тип этот Ястреб Джек… Джек-колдун. Хотелось бы мне исчерпывающе знать, что он умеет, и много ли таких в пустошах.

Не в курсе моих размышлений, Джек стащил потный шарф с лица и радовался непривычной в Балхе прохладе.

— Так где, ты говорил, проходит омовение?

Зал, в который мы вскоре попали, сделал бы честь настоящему замку — купол казался недосягаемо высоким и был увит голубыми цветами, издающими приятный свежий запах, кое-где в крупных горшках даже рос небольшой кустарник. Везде порхали такие же белые мотыльки как тот, что оккупировал голову Хайки. Может, мне показалось, но я заметил между листьев песчаного тушканчика. Он посверкивал темными бусинами глаз.

Сверху, разбитый сетчатым потолком на мелкие квадраты, падал свет, отчего казалось, что ты находишься в саду. Обстановка выглядела донельзя мирно — и при этом я не замечал никаких вещей, свойственных культам, никакой атрибутики, статуй, картин, алтарей. Скептик во мне закурил трубку и начал перечислять длинный список подозрительного. Мы обогнули небольшой искусственный пруд, где цвели лотосы, — розово-белые, покрытые тонкими прожилками цвета. Это место создавалось для отдыха и размышлений, и я почувствовал себя лишним.

— Проходите, друзья!

Мы вошли в широкую купальню, на дне которой маленькими разноцветными плитками кропотливо выложили рисунки разнообразных животных — джейран, верблюд, песчаный заяц, суслик. Старательный и спокойный труд чувствовался во всем, что находилось внутри храма, в каждой вещи или элементе строения скрывалась масса вдумчивой, неторопливой работы.

Кроме нас в купальне оказалось пять человек мужчин и женщин, внимавших словам чернокожего проповедника. Нас заставили раздеться и обкрутиться свежими простынями, затем культист представился как Вос и прочитал речь, которую никто толком не понял. Он говорил о том, что искажения меняют правила, по которым живет наш мир, а потому мы обязаны прислушиваться к остальным живым существам и защищать их. Дзенцы тоже любят поговорить о благоденствии живых существ, но говорить-то говорят, а больше концентрируются на совершенствовании воинского мастерства.

— Тут что-то не так, — прошептал мне Ястреб Джек. — Я как будто вижу самого себя… Как будто кто-то выстраивает картинку.

— Что?

Но он не уточнил, продолжая шевелить бровями, что выдавало глубокую внутреннюю жизнь.

На мой вкус, все пока выглядело безобидно, хотя я не понимал, на какие шиши эти миролюбивые ребята отстроили такие хоромы посреди пустошей, полных желающих ограбить ближнего своего. Несколько служителей расселись по периметру купальни и начали выстукивать сложный, увлекательный ритм на маленьких и звонких барабанах. В отличие от медитативных, погружающих в дремоту мантр, которые я как-то слышал у караванщиков, этот стук был невероятно энергичным и подталкивал двигаться.

— Вы все — опасные люди, пришедшие сюда по разным причинам, — провозгласил Вос и улыбнулся, будто собрать вместе опасных людей — все равно что пригласить родных на ужин. — Но у каждого опасного человека бывает момент, когда ему надоедает однообразие драк и перестрелок. Он задумывается, не стоит ли принести хоть немного пользы миру. Сейчас — как раз такой момент.

Вот тут он меня подловил. Прежде, чем кто-то успел выказать сарказм или уважение к проницательности проповедника, отовсюду — со стен, с кустов, с потолка — белой вьюгой начали опускаться мотыльки. Они медленно и завораживающе кружили вокруг нас под ускорившийся ритм и сбрасывали с крыльев по толике светящейся пыльцы. Мы будто стояли под волшебным сиянием.

Остальные «прихожане» начали тянуть к мотылькам руки, довольно покачиваясь под звонкие барабаны. Что могло заставить взрослых людей вести себя, словно бестолковые дети? Мы, вроде, ничего не пили и не ели…

И тут пыльца достигла и меня, принося смесь восторга и освежающей жизнерадостности, которой я в последнее время не славился. Мир будто отмыли — и он засверкал, засветился, окрасился в теплые и приятные краски. Будущее стало представляться интригующим и интересным, а все проблемы — преодолимыми.

Ястреб Джек что-то говорил, заражая нелепой жизнерадостной ухмылкой, Хайки скакала и плескалась, будто молодой джейран. Белые бабочки кружили вокруг нас, не опасаясь прикосновения. Я опять заметил скрывающегося в траве тушкана, и тот явно знал что-то важное, будто находился там неспроста. Всем, даже упитанным крысам Балха, было, что мне поведать. Я ощущал их присутствие рядом.

— Мы запускаем время заново, — сказал проповедник Вос и окунул нас с Хайки в полностью покрытые серебристой пылью воды.

Я открыл глаза под водой, не испытывая ни малейшего желания выбираться из играющей солнечными лучами купальни. Маленькие рыбы, плавающие между стеблями лотосов, пролетающая над изрешеченной крышей птица, пустыня, полная скрытой жизни, — все это звучало, соединялось со мной. Я ощущал себя большим, будто составленным из всех живых существ разом.

Хайки загорелась от силы переживаний, но вода тут же потушила огонь. На секунду мне показалось, что она окружена алым коконом, и я отвлекся на мысль, способна ли пиро полыхать под водой, но тени мотыльков над поверхностью купальни опять увели в сторону. Я был уверен, что могу с ними поладить, и, что самое странное, мне есть, чем поделиться. Их интерес приятно щекотал эго. Только я открыл рот, чтобы рассказать им все, как вынырнул из захватывающего единения со всеми зверями подряд на воздух.

Время опять запустилось. Прохлада мягкой, расслабляющей воды, пахнущей цветами, охватывала тело. Я перестал ощущать свой вес и боль в ногах так же, как потерял и настороженность. Ястреб Джек нырял и фыркал, как собака.

— У вас мыло есть?

Эффект от пыли постепенно пропадал, и я уставился на Хайки.

— Мы воспринимаем очищение метафорически, — поднял бровь Вос.

— Ну… Мне сложно воспринимать метафоры. Так что мне нужна практическая помощь.

— За эту пыль на рынке отвалят тысячи и тысячи, — задумчиво протянул Ястреб Джек.

— Именно поэтому нам нужны защитники. Но это место непросто найти, поверь, — усмехнулся Вос и кинул пиро мыльный корень. — Пыль — это маленький дар от наших друзей, не более. Внутреннее просветление дает гораздо больший эффект.

— Я чуть не поджарила ваших рыбок, — виновато поделилась пиро.

Некоторое время мы мокли в купальне, глядя на порхающих наверху мотыльков и лучи света. Говорить не хотелось, хотя вопросов возникало много. Люди поскидывали мокрые простыни, но даже разглядывать их не тянуло; я не ощущал разницы между телами женщин и телами пумы или пустынной ящерицы. Чем мы отличаемся от колоний птиц и почему наша жизнь важнее жизни рыбы?

Я помотал головой, вспомнил про Шкуродёра и вылез из бассейна, отсвечивая голой задницей.

— Теперь пойдемте, он хочет вас увидеть.

Вос протянул нам свежие простыни взамен промокших.

— Он?

— Пустоши перестали принадлежать только людям. Появляются новые разумные племена, — уклончиво ответил культист. — Некоторые живые существа получают разум и новые способности, как мутанты у людей, а люди вдруг начинают понимать животных. Если бы вы знали, сколько всего происходит в округе!.. В пустыне все идет кувырком, и вы тут для того, чтобы стать частью таких изменений.

Ну, у меня было альтернативное мнение на счет того, зачем я тут, однако мы покорно последовали за черным умником в плохо освещенный зал, также заполненный зеленью и приятным сквозняком. Что бы он ни задумал, мы задолжали культистам за божественную пыль.

Зал походил на большой горшок, расширяющийся внизу, — наверху своеобразной кубышки сияло солнце, а у подножия царили сумерки, усугубленные плющами и мелкими деревьями. Приятный, влажный полумрак. Посередине находилось небольшое возвышение, к которому вели ступени, — словно площадь для выступлений.

«Приветствую вас, разрушители», — ворвалось в мою голову.

— Какого…

— Охренеть…

— Что за…

У нас троих отвисла челюсть.

Помните, я назвал мотылька, севшего на голову Хайки, огромным? Что ж, я беру свои слова назад. Глядя на чудовище перед собой, мне пришлось значительно пересмотреть свое понимание большого. Заросли раздвинулись — и из них выполз гигантский белый мотылек, существовать которому однозначно запрещали законы физики. Создание искажений! Я опешил.

По размерам он превосходил нас с Джеком, а гордо изогнутые лохматые антенны-усища делали его еще больше. Облик насекомого был величественен: покрытые белым пухом большие лапки, полностью черные овальные глазища, серебристые крылья, припорошенные тем же странным порошком, что и у его маленьких собратьев. Стоит ли говорить, что мы проглотили все слова, что у нас были, разглядывая его.

— Этого не может происходить, — Ястреб Джек собрался с мыслями и потер виски. — Творящемуся в пустошах безумию есть границы. Здесь же не зона искажения! Мы же в Балхе.

Хайки продолжала молчать, разинув рот и распахнув глаза на максимум возможного. Ее светлые волосы перестали липнуть к голове и снова обрели блеск, а кожа оказалась не такой уж и темной, как я думал раньше. Мозг усердно отмечал не относящиеся к делу детали внешности девушки, стараясь не концентрироваться над возвышающейся над ними серьезной мордочке огромного насекомого. Мотылек нетерпеливо пошевелил мохнатыми лапками.

«Я действительно создание искажений, как и двое из вас, — он говорил, но его хоботок? жвалы? рот? не шевелились, так что голос раздавался прямо в головах. — Надеюсь, мои друзья были к вам добры. В настоящее время я ищу разрушителей, которые могут встать на защиту мира, где каждый будет заниматься своим делом и не лезть в дела других».

— Ха! Вот ты идеалист, — не удержался от усмешки я. — Люди всегда лезут в дела других, браток. И троице бродяг, даже если среди них мутанты, этого не изменить.

Странно было говорить «браток» огромной, покрытой белым пухом голове. Мотылек слегка присел на четырех передних лапках, будто прислушивался. Жутко хотелось его потрогать, но я не рисковал хватать насекомое, которое было значительно выше меня ростом. Я видел чудо или кошмар, никак не мог решить, но ощущение оказалось потрясающим. Он молчал и таращился черными глазами с блюдца размером, легонько переминаясь.

— И что от нас требуется? — до странного покладисто поинтересовался Джек Ястреб. — Мне понравился ваш порошок.

«Пыльца породнила нас, разрушители. Теперь вы станете более чувствительны к жизни других и сможете замечать похожих на меня и не похожих на вас. Если они или мои последователи попадут в беду или попросят о помощи, помогите им в обмен на наше сегодняшнее гостеприимство. Я не ожидаю, что вы присоединитесь к семье, но, возможно, вам захочется ее защитить, чтобы было, куда возвратиться», — сказал мотылек.

— И много «разрушителей» тебе удалось завербовать? — смешно, но меня это несколько задело.

«Не так много, как хотелось бы. Я не очень хорошо понимаю людей. Но мне помогают последователи, способные чувствовать мысли и ощущения других. Они знают, кого стоит приглашать, а кого лучше избегать. К сожалению, они слишком миролюбивы, поэтому для некоторых дел нужны разрушители вроде вас».

— А что, если мы не согласимся? Ты откусишь нам голову, amigo?

Я аж вздрогнул, потому что Ястреб Джек озвучил мои тайные сомнения.

Кусать мотыльку, как бы велик он ни был, нечем, но долгое нахождение в пустошах, тронутых искажениями, приучило меня к тому, что зубы у мутантов могут оказаться, где угодно. Картина, в которой этот милый гигант хватает людей и по очереди отрывает им головы, плотно захватила сознание, разрушая гармонию. Мотылек снова потоптался, содрогая ветки цветущих кустов. Хайки издала восторженный звук.

«Вы можете просто уйти. Ваши неприятные мысли — следствие образа жизни, заполненного предательством, страхом и насилием. От всего этого можно освободиться. А теперь, чтобы забыть эти ужасные вещи, я станцую танец», — немного недовольно ответил мотылек и вытянулся на пушистых лапах, начав притоптывать и неловко кружиться.

Он выглядел очень сосредоточенным и методичным, осторожно переставляя лапы и поворачивая тело. Мотылек-телепат размахивал пучком передних ног, приседал и покачивался, как будто хотел утрамбовать площадку. Потом он распахнул крылья, обдав все вокруг порывом ветра, и… вы, конечно, можете сказать, что я вру, но следующее, что мы трое увидели — это небольшой, залитый солнцем пыльный дворик, посередине которого мы стояли, обкрученные свежими простынями.

Чахлая травка кое-как пробивалась из растрескавшейся от жары почвы. Наши пожитки и оружие лежали аккуратно сложенными у старенькой деревянной скамьи, отполированной поколениями задов.

— Я так и знал, что что-то тут не так! — раздосадованно сообщил Ястреб Джек.

— Да неужто? А мне-то казалось, что все происходящее совершенно нормально.

— Это было… Это… — тряхнула головой Хайки. — Куда делся храм?

Ястреб Джек закатил глаза, подтянув простыню повыше.

— Технически он все еще здесь. Все эти затрапезные домишки… Если их обвести по контуру, получится храм мотылька, и мы на его заднем дворе, вот только теперь мы его больше не видим. А птицы видят. Трюк телепатов… только они могут проворачивать такие вещи с мозгами, да и то постараться придется. Его последователи — телепаты.

Я зашел за большую старую бочку, перехваченную железными обручами, в которую лет сто не наливали воду. Все вокруг выглядело, как обычный жилой район Балха, — забытые богом дворики, склеенные из глиняных, каменных стен и тряпичных занавесей. Солнце поднялось и щедро поливало город лучами. Мир будто и не подозревал, что за дичь творится в этих дворах.

— Но мы же его раньше видели!

— У меня есть две версии, — сказал я, натягивая штаны. — Первая заключается в том, что близость к зоне искажения влияет не только на людей, из-за чего появляются странные мутанты вроде вас. Похоже, животные, насекомые, птицы, а может и растения тоже постепенно изменяются. Среди них тоже рождаются… мутанты. И я не удивлен, что телепаты к ним примкнули, ведь они терпеть не могут насилие. Ну, кроме некоторых психопатов…

— Хочешь сказать, этот танцующий Джо был настоящим? — не поверил Джек.

— И что есть растения-мутанты?

Пиро с большим подозрением оглядела чахлые кустки.

— Ну, вторая версия в том, что телепаты обнаружили вид галлюциногенных мотыльков, и с помощью порошка и небольшого внушения контролируют доверчивых людей. Так как они нас не обобрали, я не держу зла. Каждый зарабатывает, как может.

— Типа наркоторговцев, которые маскируются под культ и так строят сеть распространения?

— Ну да. Правда, на наркотик пыльца не была похожа. Скорее, стимулятор без побочных эффектов. Стой, есть еще третья версия — это какая-то течь из искажений. Помнишь, раньше этими дырами было все истыкано! Но… С тех пор же все устаканилось, вроде… Не понимаю.

Некоторое время мы одевались и пытались как-то вернуться к реальности, выдавая более или менее разумные версии произошедшего. Пиро не присоединялась, но вскоре не выдержала, уперла руки в боки.

— Какие же вы старые, ворчливые задницы! Мы отлично провели время, вымылись, видели удивительные вещи! А вы только и можете, что рассуждать, кто кого поработил и кто кого обманул. Просто признайте — это было здорово!

Хайки не на шутку закипела.

Выглядела она шикарно — юная разбойница пустошей, готовая вступиться за попавших в беду. Широкие штаны пустынников, хоть и знавали лучшие времена, обхватывали бедра под загорелым животом, а катана, болтающаяся сбоку от бедра, придавала дополнительный градус лихости. Ветер развевал начавшие подсыхать светлые пряди с одной стороны головы, и не хватало только полос краски на лице, чтобы записаться на гонки.

По моде молодняка Стилпорта пиро обматывала руки и торс кожаными ремнями, которые не несли никакого практического смысла, а просто надевались поверх рубахи или майки. Молодые мышцы, охваченные ремешками, напомнили мне о том, что пересекать пустоши становится все тяжелее. Очки Хайки натянула на голову, где они сверкали розовыми стеклами, а на шее вместо ошейника болталась черная маска с белыми щупальцами. Татуировки «Дисциплина» и «Самоконтроль» снова красовались с упертых в бока кулаков, так что пора было начинать волноваться.

Ястреб Джек очень удивился такому проявлению эмоций и пока не понял, как с ним совладать, но девчонка ему нравилась. Я пришел к выводу, что он откуда-то из Новой Сативы или даже из более отдаленных краев, т.к. местность не знал, к путешествию не подготовился плюс ни один из местных не скормит пожитки стилту. В действиях Ястреба слишком уж много было нездешнего, городского. Но его историю я еще надеялся узнать, а вот то, что непосредственность Хайки его удивляла, было понятно и так. По его поведению можно было подумать, что последний раз он общался с людьми по душам очень давно, так что отвык. Неудивительно для человека, за которого хотят десять штук. Я б на его месте тоже поостерегся открывать душу.

— Да, это было здорово, chica, — немного подумав, согласился он. — И я бы посмотрел на растение-мутанта. У нас ничего не забрали и ни к чему нас не принудили.

— Ну так и я о том же.

— Мне понравилась их идея, что мутанты независимо от того, животные это, насекомые или люди, близки друг другу и должны создать новый мир вместо осколков. Правда, я не понял, как узнать нуждающихся в беде существ, если такие встретятся. Не бросаться же на помощь жареному барану? Я люблю мясное рагу.

— Наверное, мы поймем, когда это случится, — хмыкнула пиро. — И если случится. Вдруг Чиллиз прав про галлюциногены. Чиллиз, я готова отправляться и надеюсь, у тебя есть план. Не хочу быть невежливой, но до этого твои лидерские качества не слишком проявлялись.

Глаза ее блестели предвкушением.

— Мне не терпится покончить с этим дурацким налетом и заняться обучением дзенскому спокойствию.

Ястреб Джек снова обмотался синим лоскутом шелка, чтобы его не узнали (или чтобы не дать Хайки увидеть выражение его лица), с удовольствием потянулся, затем повесил на плечо снайперку. Я внезапно подумал, что с учетом птичьей разведки он мог уничтожать преследователей одного за одним, засев в чахлых кустах, и по спине пробежал холодок.

Джек тоже ждал, что я скажу, но мутанты не понимали одного — хороший лидер никогда не будет заставлять действовать по жесткому, суровому плану. Это путь подавления, который пестовался военными из Новой Сативы, но никак не путь человека, который собирает лучшие команды для самых разных дел. Правильное планирование больше похоже на музыку — надо отыскать правильный ритм. Хороший лидер дает вещам скользить, а людям — делать то, что они делают лучше всего и без него. Он просто направляет их в нужное русло, особенно если речь идет о комбинировании людей друг с другом.

Я надел шляпу и закурил. Не знаю, что уж было в пыли с крыльев мотыльков, но чувствовал я себя лучше, чем десять лет назад. Все казалось разрешимым. Хороший вербовщик изучает всю информацию заранее, а с разглашением плана не торопится. Если погрузить людей в непростые обстоятельства раньше необходимого, они запросто могут и передумать. Главное в этом мире — не давать людям слишком много думать, это всегда приводит к проблемам. Если бы я поступал иначе, то не дожил бы до своих лет.

Пока мы прохлаждались в храме, основная часть механиндзя должна была отправиться за детьми в Тринс, небольшое поселение на севере пустошей. У Шкуродёра имелся свой человек в Мастерской, поэтому ближайшие планы Рё он изложил мне достаточно подробно. Если повезет, Рё в Мастерской вообще не будет. Но это слишком хорошо, чтобы оказаться правдой, — все-таки обычно он считал Тринс слишком скромной деревней, чтобы устраивать там полноценное представление.

— Я Вербовщик, и этим я известен. Даже если механиндзя ничего обо мне не знают, рисковать не имеет смысла. Поэтому мы открыто направимся к Мастерской, и я сообщу Рё, что ищу людей для набега на научный лагерь около Аханки. Он назначит цену, которая покажется мне слишком высокой, но так как наступит вечер, мы попросим разрешения остаться на ночлег, чтобы не шляться по пустыне в темноте.

— А дальше? Максимум, что мы сможем спереть при таком раскладе, — это миску чипсов, — Ястреб Джек у нас — воплощенный скепсис. — Причем ты даже не объяснил, что именно нужно украсть, чтобы получить деньги.

Мы вышли из дворика и пошли в сторону стоянки, где пиро оставила железного монстра, который по недоразумению оставался единственным нашим средством передвижения.

— Напротив, — не согласился я. — С твоим присутствием в команде все должно пройти значительно проще. Я еще раздумываю, не стоит ли разместить тебя на холмах со снайперкой, но там ты запросто можешь сбежать. Лучше всего будет, если ты пойдешь с нами и заберешь таблички со склада втихую, воспользовавшись своим безотказным обаянием.

— Таблички?

— Но Рё нас увидит! Он будет знать! — возмутилась пиро. — А значит, он найдет нас на краю света и сделает из наших кишок серпантин. Не знаю, насколько хорош мастер дзен, но в том, что Рё нас не простит и запомнит наши лица навсегда, нет никаких сомнений. А это смертный приговор, и я на такое не подписывалась. Важно же не только украсть, но и сделать все так, чтобы это не привело к расплате. Твой план — полная дрянь, Чиллиз!

Она еще немного побушевала, Ястреб Джек кивнул, не готовый выдавать какие-то эмоции, но в целом разделяя мнение пиро.

— Да, в том случае, если Рё будет знать, что это мы обчистили склад, нам не поздоровится. Но если взять и увеличить количество подозреваемых на несколько десятков или добрую сотню, то бояться уже не нужно.

— Что ты задумал? — прищурилась Хайки. — Пора выложить карты, Чиллиз. Кроме того ты распинался про добычу, а в этом плане выигрыш скромен, как брошенная сдуру монетка. Сомнительно, что мы сможем получить обещанные 700 кредов.

Мы дошли до стоянки машин самой разной конструкции, я окинул их взглядом:

— Я подкинул бензоманьякам информацию о том, когда именно механиндзя отправляются в Тринс, и по отзывам эти сведения их весьма порадовали. Подкинул не лично, конечно. Я уверен, что они уже едут в сторону Мастерской, так что главное — не пропустить момент.

Джек присел у изгороди и закрыл глаза, будто решил подремать. Мимо промчалась ездовая ящерица, издававшая свирепый вопль. Нас окутало облаком пыли, в котором мелькнул зеленоватый хвост, а за ним пробежал отряд караванщиков.

— Ты хочешь воспользоваться хаосом, столкнув банды. Классический трюк. Еще ты, похоже, не собираешься больше никого нанимать, чтобы забрать деньги на остальные гонорары себе. Прикидываю, сколько тебе отвалили за такую затею!

Хайки несколько упростила, но да, идея заключалась именно в этом. Я неплохо подготовил почву, но на месте точно придется импровизировать. Что касается количества людей, то два плохо предсказуемых мутанта значительно лучше трех или четырех таких же, хотя на первый взгляд кажется, что все наоборот. Вот к чему я не подготовился, так это к следующему заявлению:

— Я требую повышения зарплаты, Чиллиз.

— Малыш, это шантаж!

Мы оба изобразили предельную несговорчивость, но я уже понял, что придется прогнуться. Молодежь в наше время слишком наглеет, вот что я хочу вам сказать. Бывали времена, когда за 700 кредитов перед тобой бы разломились пополам.

— Бензоманьяки действительно на подходе, там внушительная экспедиция. Судя по скорости, одолеют расстояние до Мастерской ночью или утром. Правда, у механиндзя на многих точках расставлены часовые, так что сюрприза не получится. Бой запросто может завязаться вне Мастерской.

Вот это радиус! Заклинатель птиц не лгал, когда говорил про разведку. Интересно, как он выбирает, чьими глазами смотреть, и насколько далеко простирается его власть над птицами. Это почти как разведка со спутника, черт меня дери, такое дорогого стоит. Особенно учитывая, что спутникам давно каюк. Но еще будет время выяснить детали.

— Значит лучше поторапливаться, — усмехнулась Хайки. — Вот только сначала я жду подтверждения, что ты повысишь мой…

— Наш.

— …Наш с Ястребом гонорар до 1500 кредов каждому.

— Да вы озверели! Это очень много, Хайки. Я же твой друг.

Я придал лицу печальное выражение, и пиро дрогнула.

— Ладно, пусть будет 1000.

Пока мы собачились на тему денег, караванщики все-таки поймали ящерицу и накормили ее ведром яблок. Вопль сменился довольным урчанием. Выглядела она внушительно — чешуйчатое и стремительное создание, энергия так и хлестала. Кажется, после еды ящерица пришла в лучшее расположение духа, чем прежде, потому что перестала кричать и начала любознательно засовывать свою морду в каждый из доступных шатров.

— Единственная проблема — это твой вездеход, Хайки. Не хочу тебя огорчать, но для стремительного бегства трех человек с места преступления эта посудина совершенно не подходит. Я уверен, что ты могла бы построить что-то изумительное, но на это нет времени.

Пиро нахмурилась, но спорить не стала.

— Что есть, то есть.

— Это сделала ты? — поразился Джек Ястреб. — Могла бы поучиться в школе механиков в Сативе вместо того, чтобы шастать с разными бандитами и грабить других.

— Если бы они не хотели вскрыть мутантов для опытов, я бы так и поступила.

Каждое слово Хайки буквально сочилось ядом.

— Придется взять в аренду какое-нибудь корыто, — быстро проговорил я, чтобы не допустить очередного витка споров и размахиваний руками.

Мутанты согласились.

Мы потратили около часа на покупку припасов, воды, патронов и выбор машины, а потом выехали на плато, оставив позади статуи будд гостеприимного Балха. За руль в этот раз сел я — небывалое удовольствие избавиться от чумового стиля вождения, который показывала Хайки. Машинка видала лучшие времена, но была хорошо укреплена от налетов обычных грабителей, с миниганом на кабине и удобными, хоть и продавленными предыдущим владельцем, сиденьями. Никаких пружин, черт подери!

Хайки настаивала на грузовике с огнеметом и музыкальными колонками, но я счел это чересчур крикливым. Багажник тачки показался достаточно глубоким, так что кой-какая добыча влезет; главное — правильно выбрать. Но часть места пришлось занять топливом, потому что я не знал, в какую сторону придется убегать, а посреди пустыни бензин, как водится, не наливают.

Мастерская — так большинство местных называли поселение механиндзя — находилась в центре пустынного региона. По сути она была сплавом школы боевых искусств, склада приобретений Рё и автомастерских, где механиндзя чинили мотоциклы, тачки, роботов, оружие и прочее хозяйство общины. Периметр патрулировался мелкими, но зловредными дронами, которых контролировали по локалке, кроме того механиндзя выставляли серию дозоров, чтобы сберечь свой покой и имущество. Это еще одна причина, по которой я решил идти в открытую.

Рё не приветствовал на своей территории чужаков, но информаторы Шкуродёра снабдили меня планами, которыми песчаный стилт не полакомился исключительно потому, что я собирался изучить их после обеда в «Харчах на славу» и взял с собой.

Отъехав немного, мы притормозили, и я разъяснил мутантам расположение основных зданий. Таблички, интересовавшие моего несговорчивого нанимателя, находились на основном складе ретро-вещей Рё, где он держал все, что казалось ему любопытным, но все же не настолько, чтобы этим всерьез заниматься. Три деревянные таблички с нанесенной на них серией символов (фото прилагались) лично для меня никакой ценности не представляли — то ли археологическая безделица, то ли шифр. Даже странно, что Шкуродёр рисковал испортить равновесие между бандами из-за таких блеклых вещей.

Пока мы ехали, я заставил Ястреба Джека, и Хайки заучить легенду на случай, если Рё спросит, кто мы такие и зачем появились. Вы, конечно, считаете, что в плане масса слабых мест, но на деле лишь одно могло привести нас к провалу. Меня чертовски беспокоила возможность встретить в окружении Рё телепатов. Их часто нанимали, чтобы проверять намерения торговцев, наемников, любовниц, и против такого у нас защиты не нашлось. Я рассчитывал исключительно на то, что такие самодовольные маньяки контроля, как Рё, вряд ли захотят держать рядом человека, который может в любое время узнать, что у них в голове. Психопаты скрытны.

— Если у них есть телепат, нас вздернут.

Ястреб Джек как будто прочитал мои мысли.

— Ты сам случайно не телепат?

— Не. А то было бы интересно, — он вжал голову в плечи и попытался подремать. — Я бы узнал, кто твой заказчик, забрал у механиндзя таблички — и неплохо заработал бы.

— Лучше расскажи, почему за тебя десять штук назначили? — Хайки ткнула его в бок. — Это же немыслимые деньжищи! Ты отправил целый город под землю? Заставлял президента Новой Сативы показывать голую задницу на публике? Или, может, сбежал из научных бункеров, где из тебя пытались сделать суперсолдата?

— Ничего из вышеперечисленного, — уныловато ответил Ястреб Джек, пресекая дальнейшие расспросы. — Я совершенно обычный мужчина, рассказать нечего. У тебя наверняка жизнь была гораздо насыщенней.

— Как тебе это удается?

Джек открыл один глаз и хмыкнул:

— Я не понимаю, о чем ты говоришь, chica. Удается что?

— Я все время ощущаю, как мир горит. Это как скоростная магистраль из прошлых времен, мне показывали видео. Там все несется с ошеломляющей скоростью. Мне всегда чего-то хочется, постоянно что-то раздирает… А вот ты как будто ничего не хочешь, никуда не торопишься. Дед сказал бы, что это плохо — ничего не хотеть, но я вдруг могу остановиться и осмотреть мир медленно, как в заморозке. Все рядом с тобой становится предельно обыденным, и это… так непривычно! У меня никогда не бывает такой простой жизни.

По-моему, единственный полезный жизненный навык Ястреба Джека, который я видел до этого момента, — это способность засыпать, где попало. Видимо, он считал так же, поэтому закрыл глаз.

— Знаешь, Хайки, иногда в пустоте нет никаких загадок. Люди не притворяются, они просто такие и есть — совершенно обычные. Тебе быстро надоест стоять.

Я обогнул широкую трещину на дороге.

Бывает такая вещь — тебе говорят что-то, а ты не способен это принять, даже если звучит логично. В одно ухо влетает, в другое вылетает, но потом появляется человек, которого ты почему-то слышишь, даже если его слова остальным кажутся лишенными откровений.

Хайки сидела, сложив руки на коленях и подставляя лицо сквозняку. Было ли это способностью Джека успокаивать людей или способностью Хайки под каждым кустом находить загадки и знаки дзен, я не знаю, но заканчивался второй день нашего совместного путешествия — а ни один шатер в Балхе не превратился в пепел.

Вот это действительно было странно.

---

Глава 4, в которой Хайки теряет любовь, но обретает мотоцикл, а механиндзя и бензоманьяки сражаются

Солнце почти село за горизонт, а ночные песчанки завели неловкую пискливую песню, когда мы добрались до Мастерской. Ангары, в которых жили, тренировались и хранили свои пожитки механиндзя, обливали оранжево-песочные закатные лучи. Пустоши в преддверии сумерек заполнялись магией, ветерок пробегал по лицу, суля приключения. Все кажется более значительным, чем есть на самом деле, на закате — и кусты, и колеи, и редкие крики пустынных птиц. Во всем можно было при желании прочитать знаки.

Часовые на холмах встретили нас настороженно, а я бы мог их и не заметить, если бы не Ястреб Джек. Сумеречные тени с клинками сопроводили нас вниз по холмам. Бесшумные, смертоносные, полные непривычной убийственной грации, подручные Рё заставляли меня напрягаться. В старых текстах японских воинов любили поэтизировать, но механиндзя, несмотря на тягу Рё к забытым эпосам, без сомнения были мясниками, способными отделить голову от туловища в один миг.

Мастерская поддалась не сразу. Сначала пришлось торчать в воротах перед древним роботом с противным, угрожающим голосом, который подошел бы для хитов с автотьюном. Затем я объяснялся о своих целях перед отрядом непробиваемых, загорелых дочерна мечников, на которых Хайки глазела, не скрывая восторга. После нас оставили ждать в потрепанном сарае с замаслеными деталями для мотоциклов, но рано или поздно желания сбываются — и вот мы трое стоим перед Рё, пока я излагаю легенду и уверяю его в том, как сильно нуждаюсь в паре наемных убийц высшего класса.

Рё принял нас в маленьком садике перед додзё, изображая отдыхающего азиатского феодала. Образу расчетливого военачальника сильно помогал цепкий, сканирующий взгляд, но несмотря на отсутствие романтики, Хайки совершенно растаяла. Рё весь был бело-золотым — от одежды до светлых волос — и использовал внешний вид в качестве сообщения измызганным босякам и пыльным бродягам пустошей. «Я — король», — вот что говорил облик главаря механиндзя. У него было достаточно денег, силы и связей, чтобы раздобыть себе редкие в пустошах вещи.

В открытой пустыне таких пижонов встретишь едва ли — Рё облачился в широкие легкие хакама и свободную белую рубаху с золотистой оторочкой, на бедрах висели два меча, словно на рисунках книг про боевые искусства. Я считал его более зрелым, но вблизи главе школы можно было дать лет тридцать пять — то ли чипы и медицина из городов, то ли тренировки скрадывали реальный возраст.

Обе его руки не были человеческими — высокотехнологичные импланты откуда-то с материка, значительно глубже Новой Сативы, наверняка и скелет модифицирован, так что встречаться с ним в бою бессмысленно. С высокой вероятностью клинки тоже дополнены — соединенный с имплантами процессор или еще какие фокусы, несмотря на декларируемый пуризм, пускающий пыль в глаза. Черные искусственные пальцы действительно производили впечатление, особенно на фоне тонкой ткани, где они выглядели особенно жестко и угрожающе. Сильный контраст.

— Приветствую в Мастерской.

Как я уже упомянул, Рё был блондином, и волосы неровными прядями падали до подбородка, словно мужик собрался сняться в рекламе борделя. По-моему, он воспринимал стиль слишком серьезно.

Черные глаза и сдержанное, но привлекательное лицо завершали образ, причем в одном глазу точно находился имплант, дающий еле заметные блики внутри радужки. Хотелось бы знать, что он там насканировал, но я всегда верил в свои способности лжеца, так что держался молодцом. Скосив глаза на Хайки, чтоб она чего не натворила, я обнаружил, что девчонка перестала дышать и замечать что-либо вокруг.

Ястреб Джек мялся с ноги на ногу и ковырял в носу.

— Я слышал, что твоих бойцов можно нанять. Нам как раз нужна помощь.

Я рассчитал все — и неплохо, но вот то, как нас встретит Рё, точно не знал. Он повел себя холодно, подозрительно и надменно, как типичный самовлюбленный царёк, которых в пустошах навалом. Каждый мелкий главарь клана считает, что он повелитель мира, не меньше. Я видел столько выступлений и демонстраций самомнения в таком духе, что начинал скучать, когда это снова происходило, — все, как по нотам. Но я-то ладно, а вот девчонка-пиро с каждой фразой Рё начала оскорбляться. Тут ведь как — если ты не считаешь себя оскорбленным, тебя и не оскорбляли, а у Хайки очень низкий порог терпимости по отношению к ряду тем.

С того момента, как пиро увидела Рё, она стала системой наблюдения. Хайки сжала кулак с надписью «Дисциплина» так, что ногти впились в ладонь, но этого даже не заметила. Все кроме белой фигуры механиндзя побледнело и отправилось на второй план. Зрачки ее расширились, она поправила волосы раз пять и начала смотреть слегка исподлобья, будто надеялась на какое-то чудо.

— Значит, тебе нужны воины, — Рё осмотрел пиро с ног до головы, словно прикидывал ее ценность. — Тогда ты должен знать, что мы не участвуем в простых разборках между бродягами. Что она умеет?

— Я же здесь стою, — буркнула Хайки. — Я не немая.

— И что ты умеешь? — тон Рё был деловым и отстраненным. — Почему вербовщик шатается по пустошам с девчонкой вроде тебя? Ты мутант?

— Я могу поджечь Мастерскую, не моргнув глазом. И я не девчонка. Меня зовут Хайки.

— Угрожать людям при знакомстве — плохой способ расположить к себе, — Рё покачал головой. — Считай это бесплатным советом, Хайки. Где твой ошейник?

— Он мне больше не нужен. Я умею себя контролировать.

— Контролировать огонь? Какая глупость. Ты ведь не веришь в это, правда?

Такой холодный прием совершенно обескуражил пиро, которая надеялась хотя бы на минимум уважения. Она привыкла, что люди боялись поджигателей, смотрели на них, как на опасность, на нечто непостижимое, но Рё не был впечатлен. Не знаю, какой Хайки рисовала встречу с главой механиндзя в своем воображении, но пренебрежительных усмешек там точно не было.

Она растерялась. Рё немного посмеялся над заявлением Хайки, а та с каждой долей секунды краснела все сильнее.

— Пиро не могут всецело контролировать огонь. Прости, но это так.