Бесплатный фрагмент - Грешная

ГЛАВА 1

Склонив голову набок, я смотрю на свое отражение в зеркале ванной комнаты. Прицеливаюсь критичным взглядом к собственному лицу. «Гусиные лапки» в уголках глаз заставляют меня нахмуриться и огорченно вздохнуть. Высовываю кончик языка и провожу им по губам, увлажняя их. Проверяю зубы на предмет белизны. Очерчиваю пальцами изгиб идеально оформленных бровей.

Я стягиваю резинку с волос, распуская их. Они спадают дикими волнами по плечам и спине. Кручу головой в поисках седого волоска, но, благо, не нахожу «предателя» среди копны каштановых прядей. Руками взбиваю локоны.

Немного отхожу от зеркала назад и рассматриваю свою шелковую комбинацию с кружевными вставками, едва прикрывающую мои округлые бедра. Медленно провожу руками по бокам, ощущая под пальцами гладкий, холодный материал. Он струится по фигуре, деликатно облегая, но также демонстрирует некоторые проблемные участки моего тела, к коим относится не самый плоский и упругий живот и грудь — хоть большая, но слегка провисшая. Девственно-белый цвет ткани прекрасно контрастирует с загорелой кожей рук и зоны декольте. Спускаю одну лямку с плеча и пытаюсь принять соблазнительную позу — уперев одну руку в бок и немного прогнувшись в пояснице. Выглядит это смехотворно, на мой взгляд, — искусительница из меня та еще…

Подобравшись и приосанившись, снова пробегаю глазами по своему отражению. Если не быть слишком уж требовательной к себе, то можно удовлетвориться видом, — для своих тридцати пяти лет выгляжу вполне недурственно. Но я склонна к деструктивной самокритике, поэтому никогда не бываю довольна собой до конца.

Я делаю глубокий, успокаивающий вдох. Бросив финальный взгляд в зеркало, снисходительно улыбаюсь своему отражению и иду на выход из ванной комнаты. Но только я приоткрываю дверь, соединяющую ее со спальней, как до моих ушей долетают обрывки телефонного разговора моего мужа.

— Детка, то, что ты делала вчера своим замечательным ротиком, было просто потрясающе. Не могу дождаться, когда смогу испытать это снова, — голос Александра приглушен и больше походит на похотливое шипение.

После нескольких секунд вязкой тишины супруг издает тихий стон и снова заговаривает:

— Мы могли бы попробовать это в нашу следующую встречу… Надень те прозрачные трусики, которые сводят меня с ума.

Я прислоняюсь к дверному косяку и прикрываю глаза. Мне бы хотелось оглохнуть, чтобы не слышать непристойных и уличающих в очередной измене слов супруга, адресованных другой женщине.

Мое сердце гулко бьется в груди, и в животе ноет. Но я мысленно призываю себя к порядку, не желая обнажать свои эмоции перед мужем. У меня уже давно выработался иммунитет к его блуду, но под действием триггеров мой организм иногда выдает такие самопроизвольные реакции.

«Благородно» позволив Саше закончить беседу с любовницей и притвориться засыпающим, я выхожу из ванной комнаты.

Спальня встречает меня кромешной тьмой. Шторы «блэк-аут» не пропускают ни капли лунного света, и мне приходится двигаться к кровати практически вслепую. Единственным путеводителем служит маленький светящийся индикатор на телефоне Саши, который говорит о том, что устройство поставлено на зарядку. В полной тишине комнаты муж глубоко дышит носом, издавая при этом свистящие звуки — последствие сломанной в юношестве носовой перегородки.

Аккуратно укладываюсь на кровать и забираюсь под мягкое одеяло. Александр лежит на боку, отвернувшись от меня.

— Что ты так долго делала в ванной, Стелла? — вяло спрашивает муж, даже не шевельнувшись, — Опять обмазывалась своим дорогущим кремом, который обещает сделать тебя стройной, как тростинку?

Мое моральное истощение смешивается с горькой обидой. Меня не столько задевают слова мужа, сколько его тон — ледяной и бесчувственный, способный заморозить кровь в венах. Я ложусь на спину и несколько долгих секунд просто пялюсь в потолок. Мой подбородок дрожит от досады. В уголках глаз собираются предательские слезы. Я сильно зажмуриваюсь, чтобы прогнать их. Муж безмолвно лежит в той же позе — на боку.

— Саша, отпусти меня… — говорю я, ненавидя надрыв в своем голосе.

Рядом слышится не то усталый, не то раздраженный вздох супруга.

— Куда и на сколько?

— Навсегда, — я сглатываю, смачивая сухое горло, — Давай уже разведемся. Пожалуйста…

Мое предложение, наконец, привлекает внимание Саши. Он включает светильник на своей прикроватной тумбочке, и наша спальня наполняется теплым приглушенным светом. Затем муж переворачивается на другой бок и приподнимается на локте, чтобы посмотреть на меня. Я чувствую этот озадаченный взгляд, но не отвечаю на него, продолжая сканировать потолок. Он медлит, будто прокручивая ситуацию в своем мозгу.

— Это исключено, Стелла, — наконец, спокойно говорит Саша, — Я собираюсь баллотироваться в депутаты, и мне нужен положительный имидж. Кандидат, у которого есть полноценная, благополучная семья, имеет больший уровень доверия у избирателей. Это во-первых. А во-вторых… — он многозначительно смотрит на меня, и я уже знаю, чем он собирается козырнуть, — Наш развод может травмировать психику дочери.

Последняя фраза Саши находит сильный отклик в моей душе. Я опускаю веки, и передо мной встает образ нашей маленькой принцессы Леи: ее лицо украшает лучистая улыбка от уха до уха, а смех звучит как перезвон маленьких колокольчиков.

Открываю глаза и поворачиваю голову к Саше.

— У нас уже давно нет никакой семьи. Тем более, благополучной. А Лее будет только лучше, если ее родители станут счастливыми — пусть и по отдельности друг от друга.

Муж недовольно фыркает и тоже укладывается на спину.

— Черта с два ей станет лучше от этого, Стелла. И вообще… Рассуди здраво. Ты не имеешь своего дохода, потому что не обременена работой. И жить, кроме как здесь, со мной, тебе негде, ведь пока твой папенька находится в доме престарелых, родительская квартира находится в долгосрочной аренде. Это весьма опрометчиво и недальновидно с твоей стороны — требовать развода, зная, что за душой у тебя ни гроша.

— И ты хочешь, чтобы мы продолжили жить в таком духе?! — во мне растет раздражение.

— А что не так? — отвечает вопросом на вопрос муж, холодно усмехаясь.

Я прищелкиваю языком. Меня выводит из себя то, что Саша снова прикидывается идиотом, который не видит дальше своего носа. Или не хочет видеть, потому что ему это просто удобно.

— Все не так! — выпаливаю, — Ты вообще меня за человека не считаешь! Я чувствую себя просто предметом интерьера в твоей жизни, неотъемлемым аксессуаром — как ручная собачонка.

Муж шумно втягивает воздух, тоже нехорошо заводясь от этого разговора.

— Не болтай чепуху. Я все так же люблю тебя.

Я вскакиваю с кровати, будучи не в силах более лежать с ним рядом и выслушивать эту чушь, которую он несет.

— О какой любви вообще может идти речь?! — шиплю, оскалившись и уперев руки в бока, — Ты спишь с другими женщинами! Постоянно! — мое накопившееся возмущение, наконец, выплескивается наружу.

Саша только закатывает глаза на это обвинение и даже не пытается отрицать свою неверность. Он одаривает меня щадящей полуулыбкой.

— Это не одно и то же. Они — просто игрушки, развлечение. А ты — моя жена, мать моего ребенка и хозяйка в моем доме. У тебя привилегированное положение и статус, Стелла.

— Статус?! — мои глаза расширяются, а челюсть отвисает, — Статус безвольной жены распутного мужа???

Сердце бьется так сильно, что подскакивает аж до гортани. В груди становится тесно, и я рискую захлебнуться своими эмоциями, которые уже льются через край.

— Назовем это издержками твоей беспечной жизни, — небрежно бросает Саша.

— Я не просила тебя об этом! — меня начинает откровенно лихорадить от злости, — Между прочим, у меня тоже были амбиции и мечты! Ты вынудил меня отказаться от них! Ты посадил меня в эту золотую клетку, которая стала для меня душной тюремной камерой! Я просто прошу тебя закончить этот абсурд, называемый нашим браком, и разойтись каждый своей дорогой!

— Стелла, успокойся, — рявкает Саша, теряя терпение, и его зычный голос разрезает воздух, будто ножом, — Этот разговор не имеет смысла, потому что мы все равно не разведемся. А если ты попытаешься уйти от меня, то я заберу у тебя дочь и ты больше никогда ее не увидишь. Сколько раз я должен это повторить тебе, чтобы ты, наконец, поняла?

Его слова погружаются в меня и тяжелой ношей ложатся на дно моей души. Паника подкрадывается ко мне подобно хищному зверю, готовому набросится в любой момент и загрызть до смерти, а страх лишиться ребенка сковывает мое сердце льдом. В груди уже теснятся судорожные всхлипы.

— Ты этого не сделаешь…

Муж просто прикрывает глаза ладонью, показывая тем самым, что его утомила эта «беседа». В моем горле возникает удушливое чувство от сдерживаемых рыданий, а зрение заволакивает подступающими слезами. Я поджимаю губы, отчаянно глядя на Сашу. Он молчаливо ждет, когда я успокоюсь и вновь займу свое «законное место» в нашей кровати.

Вдруг до меня доносится звук шлепающих босых ножек по паркету. Дверь в спальню тихонько приоткрывается, и в проеме показывается голова принцессы Леи — с взлохмаченными курчавыми волосами и грустными сонными глазками.

— Эй, солнышко… Что случилось? — Саша садится в постели и с озабоченностью смотрит на нее.

Я пытаюсь сбросить с себя напряжение и вымученно улыбаюсь дочери. Присев на корточки, протягиваю к ней руки. Лея нерешительно топает ко мне.

— Мне приснился страшный сон… — лепечет она, шмыгнув носом и надув губки.

— Ты сильно испугалась, малышка? — воркует Саша, пододвигаясь ближе к краю кровати.

— Ну… да… — отвечает Лея, потупив взгляд и прижавшись ко мне всем своим маленьким теплым тельцем.

— Хочешь, я полежу с тобой, пока ты не уснешь? — моя рука бережно поглаживает дочь по спине, а губы прижимаются к ее виску в нежном поцелуе.

— А могу я поспать с вами сегодня? — Лея поднимает голову, и ее умоляющий взгляд мечется между мной и Сашей.

— Мне кажется, это будет не очень удобно для тебя… — начинаю я.

— Конечно, принцесса, — Саша улыбается и заговорщически подмигивает дочери, а она тут же вырывается из моих рук и запрыгивает к нему на колени. Он обхватывает ее и целует в макушку. Они весело хихикают.

На какой-то короткий миг мне кажется, что все у нас на самом деле не так уж и плохо. По крайней мере, мое сердце всегда радуется, когда я вижу, насколько трепетно Саша относится к принцессе Лее. Это утешает меня, как мягкое пушистое одеяло. Может, только ради ее заразительных улыбок и заливистого смеха я могла бы быть более терпимой?

Несколько лет назад

До Саши я ни с кем не занималась сексом. Хотя когда мы с ним встретились, мой возраст уже перевалил чуть за двадцать. В этом не было никаких принципиальных или религиозных убеждений, просто не попался мне парень, которого я бы сочла достойным того, чтобы отдаться ему до конца. Я относилась к интиму серьезно и не спешила сорвать пломбу, так сказать.

А Саша меня покорил и влюбил в себя с первого взгляда. Высокий, поджарый, с эталонно красивым лицом, он был старше, мудрее и виделся мне таким правильным мужчиной, что я ни секунды не сомневалась: он, как говорится, тот самый. Я словно оседлала волну счастья, и мир за пределами моего любовного пузыря просто блекнул. Надо сказать, Александр оказался весьма почтительным и не напористым. А когда я открылась ему и сообщила, что ни с кем не спала до него, он заявил твердо: не возьму тебя, пока не надену кольцо на палец. И так и сделал.

Наша первая брачная ночь должна была стать феерией, а на деле обернулась сущим кошмаром. Как только Саша вошел в меня, то сразу заподозрил что-то неладное. С моей стороны тоже показалось странным отсутствие даже малейшего ощущения разрыва, какой-то болезненности и кровяных выделений. Конечно, все индивидуально, но, тем не менее, большинство сексуальных дебютов у девушек проходят по похожему сценарию…

Саша буквально выскочил из меня и за доли секунды из нежного и любящего новоиспеченного мужа превратился в демона. Его взгляд метал молнии. Он кричал, что я шлюха и лгунья, что я кормила его ложью, обвела вокруг пальца со своей девственностью… В моей же голове бегущей строкой проносилась, словно мантра, одна-единственная мысль: я не была девственницей, я не была девственницей… Как такое вообще возможно? Ведь я точно знала, что это ну просто нереально! И как объяснить это своему мужу, если у меня для самой себя не было объяснения?…

Саша, конечно, был в бешенстве, и я даже не могла винить его в этом. Да, его грубые оскорбления в мой адрес обжигали душу, но я была настолько обескуражена открывшейся истиной, что не могла вымолвить ни слова в свою защиту. Я просто сидела и смиренно выслушивала весь поток его ругательств. А потом он ушел, оставив меня одну в шикарном гостиничном номере для новобрачных.

Я готовилась к тому, что на следующий же день Александр предъявит желание развестись из-за моего «коварного обмана». Но, на удивление, о разводе он даже не заикнулся. Саша просто игнорировал меня, будто наказывая своим молчанием. И, конечно, он не предпринимал попыток прикоснуться ко мне ночами, когда мы лежали в нашей супружеской кровати в квартире, которую нам так щедро подарили на свадьбу его состоятельные родители… Такое отношение мужа ко мне заставляло меня чувствовать себя грязной и порченной. И почему-то винила я в этом только себя саму.

Но мне было важно разобраться в природе случившегося. Не на шутку испугавшись, что это может свидетельствовать о какой-то болезни, я поспешила к врачу. Мне попалась очень знающая докторесса, которая и разъяснила все. Как оказалось, в медицине это носит название «аплазия гимена» (или проще — девственной плевы), что означает ее отсутствие как органа. Это не является патологией, но и нормой не считается. Просто такая анатомическая особенность, которая, кстати, нередко встречается у женщин.

Приободрившись тем, что, наконец, у меня было вполне научное объяснение тому «конфузу», я не могла дождаться того, чтобы поделиться этой новостью с мужем. Но когда я ему все рассказала, оперируя медицинской терминологией для пущей убедительности, Саша только хладнокровно посмотрел на меня, давая понять, что ни слову моему не поверил и что ему откровенно скучно выслушивать мои оправдания. Я была раздавлена такой реакцией.

«Ладно, Стелла, — сказал он, — Это все не имеет значения больше. Ты моя жена, и сей факт неизменен. Так что давай перевернем страницу и начнем писать нашу историю с чистого листа».

Честно, я не знала, как реагировать. С одной стороны, мне следовало бы обидеться на его неверие, но с другой, я была так счастлива, что он вообще снова разговаривает со мной и даже готов дать нам еще один шанс… Проглотив свою гордыню, я бросилась к нему на шею. Саша заулыбался и принял меня в свои объятья.

В ту ночь мы впервые занимались полноценным сексом.

ГЛАВА 2

Июньское солнце печет, но легкий южный ветерок освежает раскаленный воздух и заигрывает с моими распущенными волосами, так что мне постоянно приходится заправлять выбивающиеся прядки за уши.

Улыбка пересекает мое лицо, пока я наблюдаю, как Лея с громким счастливым визгом кружится на карусели. Мы с моей подругой Кирой сидим на скамейке в парке, в котором обычно встречаемся. Это удобно: пока дочь резвится с подружками на площадке, я могу по-женски посекретничать с Кирой. Хотя парк в это время заполнен людьми — мамочки с детьми на прогулке, праздно шатающиеся влюбленные пары и просто случайные прохожие — я могу быть уверена, что наши разговоры никто не подслушает.

— Может, тебе стоит завести с кем-нибудь интрижку? — непринужденно предлагает моя подруга и отхлебывает кофе из своего бумажного стаканчика. Ее большие солнцезащитные очки закрывают почти пол-лица, скрывая от мира потрясающие светло-зеленые миндалевидные глаза. Буквально на днях Кира решилась на довольно радикальную смену образа — сделала стрижку «пикси» и покрасила волосы в «серебристый блонд». Мне немного непривычно видеть ее в новом стиле, ибо подруга всегда была приверженкой длинных романтичных локонов, но не могу не признать: в своем новом воплощении она выглядит очень изысканно и гламурно.

— Ты серьезно? — приподнимаю бровь, недоверчиво взглянув на подругу.

Кира допивает кофе и, прицелившись, метко забрасывает опустевший стакан в урну.

— Абсолютно серьезно. Почему твоему мужу можно «погуливать», а тебе нет? Что еще за двойные стандарты?

— Да ну, бред какой-то… — невесело усмехаюсь, — Не представляю, что смогу лечь в постель с каким-то другим мужчиной. Как бы меня ни обижало пренебрежение мужа мной, я все же не хочу уподобляться ему.

Кира фыркает и, закинув одну стройную ногу на другую, обращает свой внимательный взгляд на меня.

— Твой муж, Стелла, отъявленный «ходок», который ни в грош тебя не ставит, — подруга сострадательно улыбается мне, — Просто не понимаю, почему ты до сих пор это терпишь…

Я нахмуриваюсь, и моментально в моем животе затягивается тугой узел, а в горле нарастает комок.

— Ты знаешь, почему… — практически шепчу я и с тоской смотрю на свою дочь, которая играет в догонялки со своей подружкой, — В случае развода Саша получит право полной опеки над принцессой Леей. И, объективно говоря, у суда будут все основания на это, потому что я не представляю собой мать, которая в состоянии обеспечить своему ребенку достойный уровень жизни.

— Да чушь это все! — морщится Кира, — В девяноста девяти процентах случаев в нашей стране ребенок остается с матерью.

— У Саши есть связи во всех структурах, — говорю с обреченностью в голосе, — Он найдет способ добиться желаемого, если захочет. А сейчас ему особенно важно сохранить семью и поддержать положительный имидж, потому что он собирается баллотироваться в депутаты.

— И чего ему в кресле мэра не сидится? — одна бровь подруги взмывает вверх.

— Я думаю, все дело в пресловутой депутатской неприкосновенности.

Подруга медленно кивает, печально глядя на меня, и кладет свою руку на мое плечо в знак поддержки.

— Стелла, это дерьмо, конечно… Но так жить тоже нельзя. На сколько еще хватит твоего терпения?

— Не знаю… — я опускаю глаза на свои колени.

Кира ободряюще подпихивает меня своим плечом и склоняется к моему уху, чтобы сказать:

— Ну тогда тебе просто необходимо завести любовника.

Только я собираюсь ответить Кире, что все-таки вряд ли решусь на адюльтер, как замечаю сцену, которая заставляет меня оставить все разговоры с подругой, молниеносно подорваться со скамьи и рвануть в направлении детской площадки. Кира что-то кричит мне вдогонку, недоумевая и обеспокоившись, но я уже не разбираю ее слов. В моей груди поднимается волна паники и негодования. Кровь стучит в ушах. А кроме того, активизируются все защитные инстинкты.

Я лечу к своей дочери, не отрывая яростного взгляда от мужчины, которому хватило наглости подойти к Лее, что-то сказать ей, заставив захихикать, и начать ее… фотографировать.

— Немедленно отойдите от моего ребенка! — загнанно дыша, рычу я на него, как только оказываюсь рядом с дочкой. Я завожу ее за свою спину и встаю живым щитом между ней и этим мудаком.

Мои глаза могут прожечь дыру в его черепе — настолько я зла. Он, в свою очередь, опускает свой фотоаппарат, и тот повисает на шее. Его рот открывается, потом закрывается, затем снова открывается — словно у рыбы, выброшенной на берег. Глаза мужчины расширены — очевидно, он шокирован моей реакцией, но мне все равно.

— Я… я просто… — бормочет он растерянно, но я успеваю заметить, как густо звучит его голос.

— Кто дал вам разрешение снимать моего ребенка?! — наседаю, — Вы не имеете права!

— Мамочка… — слышу тоненький голосок Леи за своей спиной, а затем ее голова показывается слева от меня, — Дядя просто предложил пофотографировать меня…

Все мое внимание обращается на дочь, и я строго смотрю на нее сверху вниз.

— Маленькая леди, на тему разговоров с незнакомцами мы побеседуем с тобой позже. А сейчас ступай, пожалуйста, к тете Кире и побудь с ней, пока я пообщаюсь с твоим новым «другом», — делаю язвительный акцент на последнем слове и выразительно смотрю на незнакомца.

Я указываю рукой на свою подругу, которая уже стоит в нескольких метрах от нашей компании и ошеломленно наблюдает за разворачивающейся картиной. Краем глаза замечаю заинтересованные взгляды от других мамочек и их детей, коих они тут же подозвали к себе поближе. Лея поникает и удрученно плетется к Кире. Подруга берет мою дочь за руку и ведет за собой, еще долгое время растерянно поглядывая то на меня, то на мужчину.

Вновь сосредоточившись на объекте своего гнева, я грозно прищуриваюсь на него. Мой позвоночник выпрямляется как стальной стержень. Несколько секунд мы просто скованы в немом противостоянии посреди людного парка.

— Вы что, педофил? — гаркаю я, сдавшись первой, но продолжая подавлять мужчину взглядом.

Наглец вдруг прыскает со смеху. Улыбка едва касается его лица, но меня не может не поразить в самое сердце, насколько обворожительной ее делают ямочки на щеках. Мне хватает доли секунды, чтобы оценить уровень его брутальности с примесью темного очарования. Мужчина красив, но не картинно, а в какой-то диковатой манере. Он похож на современного викинга: темно-русые волосы коротко подстрижены по бокам, а посередине головы длиннее и собраны в небрежный пучок на макушке; глаза почти черные, с томной поволокой, над которыми нависают густые брови. В левом ухе у него поблескивает серьга-колечко. Но самое примечательное в его внешности — это борода, красивая, ухоженная борода. Готова поспорить, что он завсегдатай барбершопа. Мне никогда не нравились мужчины с растительностью на лице, но должна признать, что этому представителю сильного пола она несомненно идет, хоть и визуально прибавляет ему годы. Что-то подсказывает мне, что он моложе того возраста, на который выглядит.

Когда мой увлеченный взгляд скользит по фигуре мужчины, я подмечаю выступающие, бугрящиеся мышцы рук и груди, прикрытые простой белоснежной футболкой. Его длинные, крепкие ноги облачены в светло-голубые, надорванные в районе колен и подогнутые снизу джинсы. Завершают этот свободный образ ослепительно белые кроссовки — в тон футболке.

Не знаю, как долго я созерцала сей одушевленный сосуд тестостерона, но в какой-то момент он откашливается, возвращая мое внимание к нашей стычке. Я моргаю и пытаюсь быстро вспомнить, на каком моменте мы застопорились.

— Я не педофил, если вам еще интересно это знать, — взгляд мужчины зациклен на моих глазах, но на секунду он опускается на губы, которые я плотно сжимаю. Рефлекторно размыкаю их и облизываю. Замечаю, как его зрачки расширяются. Он сглатывает слюну, так что его кадык дергается. Не понимаю, почему, но это кажется мне дико сексуальным. Да уж, нашла я время и место для таких наблюдений…

Я упираю руки в бока и жду дальнейших объяснений.

— Меня зовут Руслан, и я — профессиональный фотограф, — продолжает мужчина своим хрипловатым баритоном и достает из заднего кармана джинсов визитную карточку. Я, не задумываясь, принимаю ее из его рук и слегка вздрагиваю от мимолетного тактильного контакта наших пальцев, — Я просто снимал летний парк и наткнулся на вашу дочь, играющую на площадке… Она действительно очень красивая и фотогеничная девочка, вот я и… ну… немного увлекся, — он пожимает плечами.

Я склоняю голову, словно слушаю несуразный лепет малого ребенка. Руслан смотрит на меня в упор, сдерживая улыбку. Где-то, на уровне бессознательного, мне хочется, чтобы он снова продемонстрировал эти свои треклятые ямочки. Не могу понять, что его так развлекает в этой ситуации, но совсем не разделяю такой позитивный настрой.

— Это не оправдывает вашего поступка, — говорю ему, придавая своему голосу максимум серьезности и назидательности.

— Я приношу вам свои глубочайшие извинения. Не имел ни малейшего намерения задеть ваши материнские чувства, — с нарочитой вежливостью выдает Руслан, а потом его глаза прогуливаются от моего лица по моей фигуре в простом платье-рубашке с накладными карманами и подчеркивающим талию поясом, и от его жгучего взгляда по моему позвоночнику несутся мурашки, — Но знаете, что… — мужчина задумчиво почесывает свою бороду, — Глядя на вас, я понимаю, откуда такая красота у вашей дочери.

У меня резко слабеют ноги, потому что Руслан расплывается в умопомрачительной улыбке, которой можно растопить Антарктиду. Я глубоко вздыхаю, чтобы вернуть себе самообладание. Это безумие какое-то: он даже совершенно не в моем вкусе, но как-то очень странно действует на мое предательское тело, которое само по себе приходит в бурный восторг от мужского взгляда — того, который имеет легкую хитринку и хищнический оттенок. Это заставляет мою кровь разгоняться по венам, и я уже совершенно не обращаю внимания на происходящее вокруг.

Наконец, вынырнув из недолгого оцепенения, я говорю так твердо, как только способна в этом одурманенном состоянии:

— Спасибо за комплимент, но не приближайтесь больше к моей дочери.

Руслан однобоко ухмыляется.

— А к вам? — его слова сквозят двойным смыслом, а во взгляде плещется шаловливость.

Я сужаю глаза на него и произношу зловещим шепотом:

— А ко мне — тем более.

Бросив ему эту фразу, я выразительно разворачиваюсь и ухожу от самонадеянного мужчины-викинга, покачивая бедрами и цокая каблуками по асфальту. Моя задница горит от ощущения его пламенного взгляда на ней.

В руке у меня все еще зажата его визитка. Я бездумно засовываю ее в карман платья.

Несколько лет назад

Постепенно наша с Александром семейная жизнь вошла в спокойный, размеренный ритм. Саша еще перед свадьбой потребовал от меня отказаться от всех карьерных амбиций и целиком и полностью положиться на него и посвятить себя семье. Вообще-то, за несколько месяцев до знакомства с ним я получила диплом по специальности «кондитер» и имела в планах работать в этой сфере, потому что страстно любила печь и стряпать. Но мои профессиональные замыслы уступили место беззаветной любви к этому мужчине, и я согласилась стать хранительницей домашнего очага. Этим я и занималась после замужества, отчаянно стараясь быть Саше хорошей женой.

А в один из дней моя счастливая реальность разрушилась, как карточный домик. До меня стали доходить слухи — слухи о том, что Александр мне не верен. Я не хотела верить этому. Но прямо накануне нашей первой годовщины я прижала его к стенке прямым вопросом. Меня как обухом по голове ударили, когда Саша, в конце концов, признался в своем прегрешении: мол, да, было дело раз или два, очень виноват, но, умоляю, прости, это больше не повторится, клянусь. И выглядел он при этом таким искренне поверженным своим собственным поступком.

Эта новость придавила меня, как наковальня. Словами не описать, как мне было больно. Ощущение было такое, словно мое сердце вырвали из груди, распотрошили на мелкие кусочки и пустили по ветру. Мне хотелось собрать вещи и уйти от него немедленно, но возвращаться, как побитая собака, к родителям я тоже не могла. Я была совершенно дезориентирована и проплакала всю ночь напролет, заперев себя в нашей спальне и рискуя утонуть в собственных слезах. Саша пытался возобновить разговор, что-то бормотал через закрытую дверь. Но я не могла найти в себе силы снова посмотреть на человека, который так безжалостно предал меня. Так я и уснула — со слезами на глазах.

На следующий день муж как-то все-таки проник в спальню. Он пришел ко мне с новой порцией извинений и довеском к ним — дорогим рубиновым ожерельем. Тот факт, что Саша преподнес мне украшение, показалось довольно пошлой формой попытки вымолить прощение. В качестве своего оправдания муж добавил, что это произошло в то время, когда между нами царило напряжение, а он чувствовал себя отвратительно из-за этого. Можно подумать, я была тогда абсолютно счастлива… Саша так театрально раскаивался, даже слезу пустил для правдоподобности, что я купилась. Моя любовь к нему никуда не делась, и боль от предательства осталась несводимой татуировкой на моем сердце. Но я была готова перевернуть еще одну страницу нашей жизни.

ГЛАВА 3

— Стелла, где моя новая голубая рубашка? — цыкает муж у меня за спиной, напугав меня так, что я чуть ли не выпрыгиваю из собственной кожи.

Я разворачиваюсь к нему лицом.

— Сейчас найду, Саш, — проговариваю на одном дыхании, избегая зрительного контакта с мужем. Я пытаюсь обойти его, но супруг довольно грубым образом хватает меня за запястье, вынуждая остановить свой побег. Заметив мое недовольство, он отпускает меня, но удерживает на месте своим авторитарным взглядом.

— Что-то случилось, Стелла? — спрашивает он, скептически смотря на меня, — Ты выглядишь какой-то… нервозной. У тебя месячные что ли?

— У меня нет сейчас месячных, Саша, — я закатываю глаза, — Просто ты меня напугал.

Сомнительность не покидает лица моего мужа, но он не предпринимает попыток развить этот разговор. Саша оглядывает меня с головы до ног, оценивая мой вид. И судя по тому, как он сердито фыркает, довольным Александр не остается. И чем его не устроили мои джинсы и шифоновый топ от кутюр?

— Приведи себя в порядок и надень что-нибудь приличное. Сегодня к нам на ужин придет один мой знакомый, — бросает муж.

Через меня проносится волна гнева, и я с пол-оборота завожусь.

— О таких вещах следует оповещать заранее! Когда я должна успеть приготовить ужин по такому поводу, да еще и привести себя в порядок?!

— Об ужине не беспокойся, дорогая, — приторно улыбается Саша, — Я заказал еду из ресторана. Ее должны привезти… — он смотрит на свои дорогие наручные часы, — …примерно через полчаса.

Я раздраженно вздыхаю и чувствую, как мое лицо превращается в озлобленную гримасу.

— Найди мою рубашку, Стелла, и займись собой, — уже без фальшивой сладости, а с присущей ему заносчивостью, требует муж.

— А как же Лея? — кричу ему в спину, когда он быстрыми, уверенными шагами удаляется от меня.

— Все под контролем: няня заберет ее с тренировки, они поужинают в кафе и сходят в кино, — даже не оборачиваясь, рапортует Саша.

Мое настроение падает ниже плинтуса. Желания проводить вечер в компании незнакомого человека и раздавать любовные взгляды своему супругу у меня нет вовсе. Вообще-то, именно я хотела сводить Лею в кино и побыть со своей девочкой за пределами нашей квартиры, нахождение в которой все больше угнетает меня в последнее время — особенно, в присутствии Александра. Я даже ловлю себя на мысли, как же все изменилось: если раньше я с замиранием сердца ждала его домой, то сейчас, чем чаще он пропадает вне его, тем спокойней мне на душе…

Торжественность моего вида ограничивается простым черным платьем-футляром. Конечно, праздничным его не назовешь, но я дополняю свой образ аксессуарами — красивым комплектом золотых ювелирных украшений, состоящим из кулона и сережек. Это немного спасает мой облик от печати повседневности. С волосами я вообще не заморачиваюсь: просто собираю их в высокий хвост и выпускаю прядки по бокам, благодаря чему моя прическа выглядит просто и элегантно одновременно. Накладывать густой грим, отягощая лицо косметикой, я тоже не удосуживаюсь — вместо этого крашусь вполне буднично, с той только разницей, что губы покрываю яркой помадой цвета сицилийского вина.

Когда на пороге квартиры появляется наш гость, Каримов Айдар Фаизович, я сразу чувствую ауру могущества, окутывающую его. Он держится так, как будто весь мир лежит у его ног, а все люди в нем — его подданные. К слову, муж мой тоже обладает этой властной энергетикой, но даже он немного съеживается под доминирующим взглядом Каримова.

Помимо имени мужчины, пожаловавшего к нам на ужин, его внешность ясно свидетельствует о принадлежности к татарской национальности. У него чуть продолговатое лицо с большими карими глазами, слабо выраженными скулами и горбинкой на носу. Телосложение Каримов имеет рослое, а кожу носит смуглую. На нем сидит дорогой деловой костюм без единой помятости и начищенные до блеска туфли.

Александр сходу затевает нашу привычную игру в «идеальную семью»: представляет меня как «горячо любимую жену» и награждает пламенным взглядом обожающего супруга. Я же стараюсь вести себя просто вежливо и воспитанно и привлекать к своей персоне как можно меньше внимания. Но проникновенный взгляд Каримова, который периодически падает на меня, игнорировать трудно — он буквально кожу прожигает. И это отнюдь не приятное чувство.

Саша прямо-таки расстарался, заказав самые дорогие блюда из лучшего ресторана в городе, которые едва лезут мне в рот. За ужином мужчины ведут свои светско-деловые разговоры, в которые я опять-таки не вмешиваюсь, так как не имею к ним ни малейшего интереса. Мне скучно, и я бы с большей радостью провела этот вечер с дочерью, чем в компании двух эгоцентричных мужчин.

— Стелла, ты о чем задумалась, любовь моя? — лицемерно-ласковый голос Саши звучит где-то на периферии моего слуха, вырывая меня из моих мыслей.

— А? Что? — встрепенувшись, я гляжу на супруга.

— Ты как будто отключилась на какое-то время, дорогая, — поясняет муж и нежно улыбается мне, — Я как раз рассказывал Айдару Фаизовичу об успехах нашей дочери в спорте… Может быть, ты хочешь что-нибудь добавить?

— Э-э… ну-у… — я совершенно теряюсь под выжидающими взглядами двух мужчин, сидящих за столом по обе стороны от меня, — Думаю, ты достаточно расхвалил нашу Лею перед уважаемым гостем, — вытягиваю из себя неискреннюю улыбку, адресованную Каримову, на что тот только усмехается.

Вдруг у Саши звонит телефон, и он, хмурясь, смотрит на дисплей.

— Прошу меня простить — это важный звонок и я должен ответить, — лицо Александра принимает извиняющееся выражение. Он поднимается со своего места и, поцеловав меня в макушку, оставляет нас с Каримовым наедине.

На несколько очень долгих секунд в нашей столовой повисает тягостная тишина. Я делаю глоток вина из своего бокала и замечаю, что фужер мужчины пуст.

— Может, еще вина? — спрашиваю у него, чтобы не столько проявить заботу о госте, сколько заполнить напряженную паузу.

— Нет, благодарю, — почтительно отказывается Каримов, — Стараюсь не злоупотреблять, чтобы голова всегда оставалась ясной.

Я пытаюсь не встречаться с ним взглядом, а он не ведет себя столь же стеснительно со мной — смотрит на меня в упор, слегка склонив голову, как мудрая сова.

— Стелла, надеюсь, вы простите мне мою бестактность… — заговаривает мужчина и привлекает мое внимание к своим словам, — …но мне известно, что ваш супруг Александр, так сказать, не самых честных правил в отношении вашего брака.

— С чего вы это взяли? — притворно ощетиниваюсь.

Айдар Фаизович вздыхает и ставит локти на стол. Его длинные пальцы переплетаются между собой.

— Не нужно притворяться, будто вы не знаете. Александр не очень-то скрывает свою неверность от вас, — толкует он голосом размеренным и ровным, — Но что меня приятно удивляет, так это ваше зрелое отношение к происходящему: вы не разжигаете конфликтов и тактично игнорируете прегрешения супруга.

Каримов буквально не отводит от меня глаз, когда говорит, как будто пытаясь загипнотизировать своими речами.

— К чему вы все-таки ведете? — кашлянув, уточняю, — Я не совсем понимаю, простите…

— Да, есть у меня такая черта — долго прогуливаться вокруг да около, прежде чем приступить к самой сути… — мужчина терпимо улыбается мне, но душевной теплоты в этой улыбке нет, — Ладно, Стелла, не буду вас томить… Вы же в курсе, что ваш супруг собирается баллотироваться в депутаты?

— Да, разумеется.

— Хорошо. Так вот… Сам я не имею прямого отношения к политике и власти, но у меня есть могущество другого рода…

— Вы бандит? — выпаливаю я и тут же прикусываю язык, наказывая себя.

Благо, Каримов не воспринимает мой неожиданный выпад как оскорбление, а только удивленно посмеивается над ним. Я выдыхаю, но мои щеки горят от смятения, вызванного собственной же несдержанностью и неделикатностью.

— Боже, упаси! — выговаривает Айдар Фаизович, заглушив свой смех, — Я человек религиозный и с криминалом никак не связан… Дело в том, что ваш муж любезно помог мне с одним важным вопросом, посодействовав в его решении. И в обмен на великодушие Александра я обязался быть спонсором его предвыборной кампании.

Вздох облегчения покидает меня, но я тут же вновь напрягаюсь.

— А что за вопрос он помог вам решить? — вкрадчиво спрашиваю.

— Ох, Стелла! — Каримов делает взмах рукой, — Голова такой прелестной женщины не должна быть забита всякой деловой чепухой! Поверьте, вам это покажется скукой смертной. Наши дела совершенно не стоят вашего внимания.

— Хорошо… — медленно качаю головой и понимаю вдруг, что уже совсем не боюсь смотреть этому мужчине прямо в глаза, — Но мне все равно не ясно, что вы хотели донести до меня этим разговором.

— Я хотел донести до вас одну простую мысль, Стелла: каким бы ни был негодяем ваш супруг по отношению к вам, в ближайшее время ему будет особенно необходима ваша поддержка и преданность. Я берусь оказывать ему всю посильную помощь на этом этапе и не хочу, чтобы мои старания пропали зря, поэтому очень прошу вас быть ему надежной опорой. Мы же с вами не желаем, чтобы ваш муж проиграл эти выборы?

— Я вообще имею к этому весьма посредственное отношение… — говорю немного отстраненно.

— О, нет, дорогая Стелла! — возражает Айдар Фаизович, — Вы как раз связаны с этим самым прямым образом. Вы его законная супруга и мать его ребенка. И если вы достаточно мудры, то покажете, насколько счастливы иметь семью с таким человеком, как Александр, — он замолкает и внимательно смотрит на меня, проверяя мою реакцию на свои слова.

Я сжимаю челюсть, лишь на мгновенье представив какая театральщина меня ожидает в связи с амбициозными планами супруга. Не то чтобы это было для меня чем-то непривычным, но наши «постановочные» отношения с Сашей порядком выматывают меня и мою нервную систему. Это как всю жизнь проживать на Северном полюсе, в промозглом холоде, и лишь изредка выбираться в жаркие тропики — акклиматизации не избежать.

— Я вас поняла, — твердо заявляю, — Я уже давно потеряла чувствительность к изменам Саши и саботировать его возможную политическую карьеру не собираюсь.

Довольная улыбка овладевает лицом Каримова после моего заверения.

— Значит, мы друг друга услышали и поняли, — резюмирует он.

В столовую возвращается Александр. Он выглядит немного сердитым, но быстро берет свои эмоции под контроль. Я решаю покинуть их компанию, сославшись на необходимость позвонить няне и справиться об их с Леей делах. На мою удачу, никто из мужчин не останавливает меня. А потом они и сами удаляются в кабинет мужа, чтобы вести свои деловые разговоры наедине за раскуриванием сигар.

Поздним вечером, уже будучи в кровати с Сашей, я не могу уснуть и просто лежу, пялясь в потолок. В голове моей все крутится разговор с Каримовым. Вроде бы ничего особенно подозрительного сказано не было, но осадок какой-то мутный на душе. Муж тоже не спит. Он, по своему обыкновению, лежит ко мне спиной и под отдельным одеялом.

— Как тебе Айдар Фаизович? — вдруг спрашивает Саша, перевернувшись на другой бок.

— А что с ним? Обычный важный мужик, — отвечаю будто бы равнодушно.

— Это не просто важный мужик, Стелла, а мой благодетель.

— Неужто безвозмездная помощь? — уточняю я в надежде получить больше информации от мужа.

— Ну нет, конечно, — вздыхает Саша, — Услуга за услугу, так сказать.

— И что за услуга такая? — мое любопытство растет.

— Просто услуга, Стелла. Тебя это волновать не должно, — слышу в голосе Александра нотки раздражения.

Мне требуется сделать один глубокий вдох, прежде чем продолжить.

— Саш?

— Что?

— Ты ведь не связался с преступностью? — мое сердце начинает колотиться как сумасшедшее, когда я озвучиваю свой главный вопрос.

Муж цокает языком и закатывает глаза.

— Не говори ерунду, Стелла. Конечно, нет, — и он снова отворачивается от меня, тем самым показывая, что разговор окончен.

Почему-то его слова не вселяют в меня веру. Какие-то нехорошие мысли царапают мой мозг — это необъяснимое чувство, ползущее прямо под моей кожей. Не желая разбираться в природе этого ощущения, я гоню его прочь и пока не позволяю моим страхам и опасениям выйти на поверхность.

— Спокойной ночи, — говорю я и тоже отворачиваюсь от мужа.

— Спокойной ночи, Стелла.

Несколько лет назад

Получив мое прощение за неверность, Александр в корне поменял свое отношение ко мне. Он прямо на руках меня носил, одаривая своим безграничным вниманием. Но каждый раз, ложась с ним в постель и принимая его ласки, я мысленно представляла, что вот так же он целовал и касался другой женщины, так же постанывал, погружаясь в нее… Это не давало мне ни малейшего шанса получить разрядку. Я гнала метафорической поганой метлой эти гнетущие мысли из своей головы, но они возвращались каждый раз в более ярких красках. Мне пришлось научиться имитировать оргазм так искусно, что Саша оставался доволен собой и своим мастерством. Я тешила его эго и одновременно с этим вгоняла саму себя в состояние хронической неудовлетворенности.

«Давай родим ребенка, — предложил как-то за завтраком муж, — Мне не терпится увидеть тебя беременной моим сыном или дочерью, Стелла».

Его идея отозвалась трепетом в моей душе. Я сама страстно желала стать матерью и верила, что малыш только укрепит нашу связь с Сашей.

«Да, тоже хотела тебе предложить это, но не была уверена, что ты готов к родительству», — улыбнулась я.

«Вот и прекрасно! Сегодня же начнем попытки!» — воодушевившись, провозгласил муж.

Но желанная беременность у меня не наступила ни через месяц, ни через год, ни через два… Первый год Саша очень кропотливо пыхтел надо мной, вливал в меня свое семя, но мои месячные приходили как по часам. Обследовавшись вдоль и поперек, мы получили заключение о полной боеготовности наших репродуктивных систем.

Муж просто маниакально был зациклен на продолжении рода. Он «злоупотреблял» моим телом и стал вести себя в сексе как машина, которая работает только ради одной цели — оплодотворить меня.

На середине третьего года безуспешных попыток зачать ребенка, у меня начала развиваться форменная депрессия. А однажды, в порыве отчаяния, Саша назвал меня «неполноценной и дисфункциональной женщиной, не способной справиться с единственной задачей, которую поставила перед ней мать-природа». Хотя он был прекрасно осведомлен о том, что я находилась под неусыпным контролем у гинеколога и никаких препятствий для зачатия со стороны моего организма не имелось. Ровно как и у него самого. Такой вот он, неясный генез.

ГЛАВА 4

— До сих пор не понимаю, как ты уговорила меня пойти в ночной клуб, да еще и вот в ЭТОМ! — я стреляю возмущенным взглядом в Киру и обвожу рукой свою фигуру, стоя перед большим напольным зеркалом в своей гардеробной, — Мне кажется, что я выгляжу как проститутка!

Подруга цокает, поднимается с банкетки, на которой до этого сидела, вальяжно потягивая мартини из коктейльной рюмки, и встает позади меня. Ее «лук» тоже, на мой взгляд, весьма раскрепощенный — белый кружевной кроп-топ, узкие темно-синие джинсы с высокой посадкой и туфли на запредельно огромных каблуках, в которых она так виртуозно порхает, словно уже родилась так.

— Стелла, у тебя просто потрясное тело, а ты прячешь его за своими скучными, консервативными одеяниями, — убеждает меня Кира, — Позволь себе хоть иногда выглядеть горячо! — она дотрагивается до моей руки указательным пальцем и делает вид, будто обожглась. Я смеюсь над ее дурачеством и слегка отталкиваю от себя.

— Жена чиновника не должна выглядеть горячо. Она должна выглядеть солидно, — поучаю я.

— Ну да, ну да… — говорит Кира со скучающим видом, — Твой чиновник, наверное, педантично поправляет галстук, когда какая-нибудь шлюха стоит перед ним на коленях и отсасывает ему…

— Прекрати… — недавняя улыбка увядает на моем лице. Я хмурюсь и кошусь на дверь, соединяющую гардеробную и нашу с мужем спальню.

— Прости-прости, Стелла! — подруга раскаянно улыбается мне, а следом заключает меня в медвежьи объятья и звонко чмокает в щеку, — Но это платье действительно гарантирует всем мужикам в клубе яростный стояк!

— О, Господи… — я только закатываю глаза на ее грубые речи и вновь начинаю разглядывать свое отражение в зеркале.

На мне и вправду преступно-сексуальный наряд: облегающее платье-футляр длиной миди из черной эко-кожи с совершенно нескромным разрезом на груди, идущим от горловины «под шею» до пупка, и открытой спиной, а также туфли-лодочки на высокой шпильке (не такой высокой, как у Киры, но для меня и это подвиг — взгромоздиться на такие каблуки). Подруга уложила мои волосы в два тугих жгута, переплетенных друг с другом, и сделала мне дымчатый макияж. Спору нет, образ «роковухи» идеален: платье соблазнительно обтягивает мои изгибы и открывает достаточно обнаженной, смуглой кожи, чтобы смутить кого угодно, но оставить пространство для воображения.

Кира подходит к полкам с сумками и какое-то время рассматривает их. Схватив миниатюрную сумочку-конверт контрастного алого цвета, она бросает ее мне.

— Вот теперь ты готова к охоте, тигрица! — щебечет моя подруга и игриво подмигивает.

Перед выходом из дома я заглядываю в детскую комнату, чтобы попрощаться с дочерью и мужем. Саша на пару секунд задерживает мрачный взгляд на мне, но быстро отводит его в пренебрежительной манере.

— Когда вернешься ночью, постарайся не шуметь, — шепотом наставляет он, — Я не хочу, чтобы Лея проснулась.

Смотрю на свою дочь, которая, очевидно, только что задремала. Ее длинные ресницы покоятся на скулах, веки трепещут, а губки сложены домиком. Я на носочках подхожу к ее кровати и аккуратно, чтобы не растревожить, целую Лею в лоб. Она негромко кряхтит во сне и переворачивается на другой бок, запутываясь в теплом одеяле. От нее так приятно пахнет, что мне хочется улечься рядом, прижать ее к себе и до самого утра вдыхать этот сладкий детский аромат.

— Ну все, хватит, — поторапливает Саша, — Пусть принцесса спит.

Он встает с края кровати Леи, и мы молча выходим из ее комнаты.

Кира ждет меня в прихожей, уже полностью готовая к выходу и вертящая в руках свой навороченный смартфон последней модели. Она успела накинуть сверху объемный пиджак цвета фуксии, а на предплечье висит ее любимый клатч из лакированной черной кожи на короткой золотистой цепочке.

— До свидания, Александр, — прощается Кира с моим мужем, который уже плюхнулся на диван в гостиной и нацелился пультом на телевизор.

— Пока, — вторю подруге, — Если что, я на связи…

Саша только безмолвно машет рукой.

Удрученно вздохнув, я подхватываю свое летнее пальто и сумочку, и мы выходим из квартиры.

Несколько лет назад

Чудо случилось как-то под Новый год. Увидев заветные две полоски на тесте, я не могла поверить своим глазам. Мое сердце раздувалось от счастья! Мне хотелось обнять весь мир! Слезы застилали мои глаза, когда я преподнесла эту новость мужу. Мне никогда не забыть, как округлились его зрачки, а потом он зажмурился и затряс головой, словно не веря услышанному. Саша подхватил меня на руки и закружил по всей комнате, в процессе покрывая мое мокрое от слез радости лицо поцелуями.

«Боже, боже, боже… — шептал он мне на ухо, когда опустил на пол и прижал к себе, — Я просто не верю… Неужели это действительно происходит с нами? Это уже точно, Стелла? Молю, скажи, что точно!»

Я засмеялась и чмокнула его в кончик носа.

«Это не гарантированно, но у меня двухнедельная задержка, так что… Я не стала говорить раньше, чтобы опять не обнадеживать тебя… Но сейчас… Я думаю, это ОНО САМОЕ, Саш…»

Мой муж сиял. Я никогда не видела его таким счастливым. Он вызвался сопровождать меня на приеме у врача, чтобы — хоть бы, хоть бы! — подтвердить долгожданную беременность. И когда мы, держась за руки и с замершей надеждой на лицах, услышали эти заветные слова — «У вас будет ребенок», — то радости нашей не было предела. Врачу даже пришлось нас немного осадить. Груз переживаний и сомнений свалился с моих плеч. Столько лет бессчетных попыток, столько искр упования и столько слез разочарований — и вот это случилось!

Моя беременность началась тяжело и так же и продолжалась до самого своего логического завершения. Впервые угрозу выкидыша мне поставили на десятой неделе, а впоследствии этот дамоклов меч висел над моим ребенком практически перманентно. В начале второго триместра доктора настоятельно рекомендовали исключить половую активность, если я хотела сохранить и выносить своего малыша. Это было очень непростое время для нашей семьи: помимо осложнений с протеканием моей беременности, у Александра случился какой-то кризис на работе — кадровые перестановки, которые грозили погубить его карьеру. Он был на взводе постоянно, а я, за годы жизни с ним, узнала, что стресс он снимает сексом, который ушел из нашей жизни по объективным причинам. Он начал срываться на мне, не отказывая себе в возможности лишний раз упрекнуть меня в моей женской некомпетентности: мол, это я вынашиваю его ребенка, а, значит, я ответственна за его жизнь и здоровье. И раз уж что-то идет не по идеальному плану, то это моя вина. Я искренне пыталась понять его состояние, хотя сама была не в лучшем, но его обидные слова каждый раз жалили меня как игла татуировщика. Мне нужно было бы пропускать их мимо ушей, чтобы не поддаваться психозу и не провоцировать новую угрозу для ребенка, но это было сложно — обвинения мужа оседали на дне моей души тяжким грузом и гноились там, поражая всю мою нервную систему.

В один из особо опасных случаев — на шестом месяце — меня положили в стационар на сохранение. Провалялась я там около двух недель, прошла курс терапии и была готова вернуться домой. Я чувствовала себя лучше, чем когда-либо в своем новом состоянии будущей матери. Мне хотелось сделать Саше сюрприз — приехать без предупреждения, приготовить ему вкусный ужин и порадовать его хорошими новостями о том, что опасность миновала. Но на деле сюрприз сделал мне он.

Едва я переступила порог нашей квартиры, как сразу почуяла неладное. Это было такое отчетливое ощущение, что в нашем доме побывал посторонний человек, которого здесь раньше никогда не было и быть не должно. Чувство это было чисто интуитивное, но всепроникающее — оно сдавило своей ледяной рукой мое сердце…

Мои догадки довольно быстро подтвердились, когда я обнаружила на своем (!) туалетном столике губную помаду марки и оттенка, которыми я никогда не пользовалась. Не знаю уж, умышленно или неосознанно, в спешке, но выглядело это так, будто «гостья» пометила территорию.

В этот раз не было острой боли от осознания нового предательства со стороны супруга. Будто бы я была готова к этому удару. Единственное, что мной овладело, это… усталость. Господи, я была так вымотана беременностью, что просто не нашлось ни моральных, ни физических сил разбираться еще и с этим дерьмом.

Муж удивился, застав меня дома. Помню, как он опасливо оглядел квартиру на предмет наличия следов преступления.

«Вот, верни это своей пассии!» — я бросила помаду ему в грудь, и Саша поймал ее, обескураженно глядя на меня.

«Стелла…» — начал он.

«Не надо, — властным голосом, совсем не похожим на мой обычный, оборвала я, — Ничего не хочу знать об этом».

Муж, казалось, был совершенно поражен такой смене в моем, как правило, покладистом поведении. И это совсем его не порадовало.

Выражение лица Александра стало похоже на звериный оскал, когда он практически прорычал мне в ухо:

«Во-первых, не смей разговаривать со мной в таком тоне. А во-вторых… Я здоровый мужик, и мне нужен секс на регулярной основе. И если я не могу трахать свою жену, я иду трахать других баб. Как только ты снова будешь „в строю“, мы вернемся к тому, на чем остановились. Сейчас твоя главная задача — выносить и родить мне здорового ребенка. Это ясно?»

«Более чем, — сквозь стиснутые зубы ответила я, — Но прояви уважение — не делай этого в стенах нашего дома — того самого, в который ты привезешь своего ребенка».

«Принято к сведению» — Саша ядовито улыбнулся.

Сказать, что все надежды на счастливую семейную жизнь рухнули в тот момент, — это ничего не сказать. Пропасть между нами с мужем разрасталась с каждым днем все больше, отдаляя нас друг от друга. Наше общение стало не то чтобы натянутым — оно стало почти враждебным. Чувство покинутости и невостребованности собственным супругом обрело постоянное место жительства в моем сердце, но мое горе было тихим. Единственное, что растапливало лед между нами хоть ненадолго, — это подготовка к рождению дочери (пол мы узнали на последнем УЗИ). На удивление, в этом мы находили полное взаимопонимание. Не сомневаюсь, что Саша продолжал расслабляться в компании других женщин, но открыто это не демонстрировал, оберегая мой душевный покой. Хотя о каком покое вообще могла идти речь… Я пыталась выбраться из этой депрессивной ямы и просто сконцентрировалась на своей завершающейся беременности, которая продолжала течь не совсем благополучно. У меня начался характерный для этого срока синдром гнездования, и я была погружена в это состояние с головой. Только благодаря маленькому чуду, растущему во мне день ото дня, я смогла хоть как-то «купировать» симптомы разбитого сердца.

ГЛАВА 5

— Этот клуб считается элитным! — кричит Кира, оглядываясь на меня, когда мы буквально продираемся через толпу беснующихся в танце людей к бару, чтобы заказать напитки. Мои барабанные перепонки вибрируют от басов электронной музыки, которую я даже не знаю, а глаза никак не могут привыкнуть к вспышкам от разноцветных прожекторов и стробоскопов. Какой-то парень, лица коего я не могу разглядеть, случайно толкает меня, размашисто двигаясь в своем танце. Я чуть пошатываюсь от этого на каблуках, но, благо, удерживаю равновесие. Он даже не останавливает своих движений, а просто выкрикивает свое извинение, продолжая раскачиваться под ритм трека.

— Пардон, мадемуазель!

«Мадам» — мысленно поправляю я его.

Подобравшись к барной стойке, которая являет собой замкнутую окружность прямо в середине танцпола, мы с Кирой замечаем, что есть только одно свободное место, которое подруга великодушно предлагает занять мне. Не споря с ней, я не самым грациозным образом взбираюсь на высокий стул и устраиваю свою немаленькую задницу на сиденье. Кира перегибается через барную стойку и подзывает бармена. Он практически моментально материализуется рядом и лучезарно улыбается нам в ожидании нашего заказа. Моя подруга тут же громогласно оглашает его:

— Ром с колой! Две порции!

Спустя пару минут мы уже получаем наши коктейли, украшенные дольками лаймов и с позвякивающими о стенки высоких бокалов кубиками льда. А еще спустя три раунда я чувствую, как алкоголь согревает мои вены. Щеки заливает краснота опьянения, а тело непроизвольно начинает подергиваться под музыку. Кира замечает мой танцевальный энтузиазм и, прекратив нашу непринужденную болтовню, тащит меня в гущу двигательной активности. И я просто теряюсь в танце — двигаюсь так свободно и расслаблено, как будто мира вокруг меня не существует. Мое тело наполняет приятная истома. Мои руки то взмывают вверх, то плавно опускаются вдоль туловища. Мои бедра соблазнительно покачиваются в такт. Я кружусь и извиваюсь в танцевальном экстазе, наслаждаясь каждой минутой своей эмоциональной и телесной свободы, не обращая внимания на окружение, пока…

Моргаю раз, потом второй. Немного замедляюсь в танце. И замечаю, что толпа вокруг меня слегка расступилась, предоставляя мне больше пространства для движений. При клубном освещении я не могу разобрать лиц, но кожей чувствую взгляды присутствующих на себе. Ищу глазами Киру и нахожу ее. Она топчется под музыку и флиртует с каким-то парнем, который держит руку на ее талии и склоняется над ухом подруги. Внимание публики на короткое мгновение заставляет меня смутиться, но алкоголь в моей крови возвращает мою уверенность, и я снова раскрепощаюсь. Но тут мое лицо освещает вспышка фотоаппарата, затем еще одна, и еще…

Я столбенею и, конечно, натыкаюсь цепким взглядом на фотографа. Мои глаза чуть не выскакивают из глазниц, и я чувствую удар в солнечном сплетении! Разумеется, это не кто иной, как тот викинг из парка! Удивительное совпадение!

Минуя танцующих, иду к нему и сверлю его глазами, затуманенными от выпитых коктейлей. Он стоит ровно, держа обеими руками свой тяжелый профессиональный фотоаппарат, и удовлетворенно улыбается мне, словно только что получил неописуемое наслаждение. Эти чертовы ямочки на его щеках чуть ли не вынуждают мои ноги подкоситься. На нем все те же рваные джинсы и клетчатая рубашка с подвернутыми рукавами. Мужчина перехватывает свое устройство одной рукой, а другой неторопливо чешет густую бороду в ожидании меня. Я же чувствую себя, как натянутая тетива. Воздух в клубе вдруг ощущается заряженным — как перед грозой.

Смеряю его надменным взглядом.

— Это опять ВЫ! — скалюсь, ткнув указательным пальцем в его твердую мускулистую грудь.

Руслан смотрит на ту точку на своем теле, где я касаюсь его, но не убирает мою руку, будто довольствуясь этим ощущением. Я моментально одергиваю ее, чтобы не тешить его раздутое эго, но не могу игнорировать искрящееся покалывание, которое остается на подушечке моего пальца.

— Вечер добрый, миледи! Какие-то проблемы? — волчья ухмылка скользит по губам Руслана, и я хочу стереть ее с мужского лица.

Я глубоко втягиваю воздух в ноздри и с шипением выпускаю его.

— Вы снова фотографируете! Только теперь не мою дочь, а меня! Вы что, сталкер? — мой голос с каждым новым словом набирает силу.

— Никак нет, — мужчина усмехается, — Я — фотограф. И это моя работа — запечатлевать сие событие.

Почему-то мне хочется ударить этого человека за его беспардонность. А потом запустить пальцы в его бороду и проверить, такая ли она жесткая, какой кажется. Вот черт.

Зацементировав все эмоции и собравшись с духом, говорю со всей возможной толерантностью в голосе:

— Вы не имеете права снимать людей без их позволения. Это вторжение в личную жизнь.

Руслан морщится и на миг бросает взгляд за мою спину. Вернув свое внимание ко мне, он пародирует мой тон:

— Но вы дали свое позволение, переступив порог этого ночного клуба. Таков порядок: все вечеринки фиксируются на камеру, и самые удачные снимки публикуются на сайте и в аккаунтах этого заведения в соцсетях для поднятия рейтинга и привлечения новых гостей. Это обычная практика, — его широкие плечи дергаются.

Я подхожу ближе, чтобы не приходилось перекрикивать оглушительную музыку. Мне в нос ударяет аромат его сексуального парфюма — смесь специй и замшевой кожи. Боже, мне хочется прильнуть к его шее и надышаться этим запахом… Дважды черт.

— А как же право на конфиденциальность? — парирую я, внутренне проклиная себя за нервную дрожь в голосе.

Руслан склоняет голову набок и смотрит на меня как на неразумное дитя.

— Послушайте, красавица… — при этом обращении он сверкает глазами и бессовестно оглядывает меня с головы до ног, — Я же не фотографирую вас при посещении уборной…

Раздражение, а вкупе с ним и бесконтрольное возбуждение от нашей близости с этим мужчиной, нарастает во мне. Я уже не понимаю, чего мне больше хочется — залепить ему хлесткую пощечину или забраться на него, как на дерево, обвить своими конечностями его тело и прижаться губами к его дерзкому рту. Ох, что это со мной происходит?! Я должна держать эмоции в узде и успокоить свой пляшущий рассудок! Не хватало еще попасть под силу притяжения этого мужчины.

— Приве-е-ет, Рус!

Рядом с Русланом объявляется какая-то молоденькая цыпочка с эталонной фигурой, едва прикрытой серебристым мини-платьем, которое облепляет ее стройное тело, словно вторая кожа. Ноги девушки кажутся совершенно бесконечными. Ее длинные белокурые волосы заплетены во французскую косу, перекинутую через правое плечо. Красотка приобнимает Руслана за талию, и они расцеловывают друг друга в щеки. Я смотрю на это, как завороженная, и почему-то чувствую легкий укол… зависти? Или ревности? Ну и дела…

— Когда ты меня снова поснимаешь? Я хочу обновить портфолио, — мурлычет девушка, хлопая длиннющими ресницами.

— Инга, давай созвонимся завтра и договоримся о сессии? — отвечает Руслан, радушно улыбаясь ей.

— Ок-е-ей! — пропевает Инга и покидает нас, на ходу пританцовывая и оставив мне извиняющийся взгляд.

Тяжело вздохнув и пронзительно посмотрев на Руслана, я говорю:

— Очевидно, что есть множество желающих быть заснятыми вами… А с моим участием вы должны удалить все кадры. Немедленно.

— Серьезно? — он смеется, — Вы хоть представляете, сколько времени займет выборка?

Чувствую, как уголки моего рта опускаются вниз, уверена, делая меня похожей на грустный смайлик.

— Вы не понимаете… — в моем голосе уже различима явная мольба, — Я вообще не должна «светиться» в таких местах. Мой муж — мэр, важный человек. Это вопрос его общественного облика.

Руслан бесцеремонно фыркает на мою жалобную тираду.

— Так зачем вы пришли сюда? Сидели бы дома и оберегали этот общественный облик.

— Не вам указывать мне, куда ходить и что делать! — во мне опять поднимается гнев на брутального наглеца, и новый виток злости закручивается в моем нутре.

— Тогда и вы не указывайте мне, как делать свою работу, — с коварной ухмылкой «отстреливается» Руслан, тоже переходя в наступление.

— Хорошо! — поднимаю руки в знак капитуляции, мысленно чертыхнувшись, — Я куплю у вас все фотографии, на которых фигурирую.

Мужчина заливисто смеется, запрокинув голову назад и оголяя свои идеальные зубы.

— У вас паранойя, вы в курсе? — продолжая забавляться и прыскать хохотками, спрашивает он, — Вы давно были у своего психотерапевта?

Ну все, меня уже откровенно потряхивает от его хамства. Сердце клокочет так, словно я пробежала марафон. Апломб в поведении этого мужчины неописуемо нервирует меня. Градус нашего с ним конфликта близится к пиковой точке накала.

Стоя практически лицом к лицу, мы снова схлестываемся искрометными взглядами — как олени, готовящиеся столкнуться рогами.

— У меня нет никакого психотерапевта! Я не нуждаюсь в нем! — стараюсь вести себя воинственно, но в моем тоне звучат истеричные визгливые нотки.

— А судя по тому, как дико блестят ваши глаза и дрожат губы… — Руслан смотрит на мой рот с явным вожделением, — …я бы так не сказал.

— Бли-и-ин… я стону от неприязни к нему, — Вы совершенно омерзительный тип…

На лице Руслана мерцает нахальная улыбка.

— Из уст такой красивой женщины даже оскорбление звучит как комплимент.

— Мягко стелите, но меня ваши маслянистые речи не проймут, — язвлю я, состроив ему гримасу.

— Расслабьтесь. Я не буду публиковать снимки с вами, обещаю.

Неожиданная реплика Руслана зарождает во мне веру, что не так уж он и плох. Узел в груди ослабевает… Но надежда быстро гаснет, как только он добавляет, приблизив свой греховный рот к моему уху:

— Оставлю их для своего личного архива.

Слова мужчины повисают в воздухе, вынуждая меня стушеваться.

Этот гаденыш подмигивает мне и просто скрывается в толпе танцующих.

Я стою в полном недоумении — с открытым ртом и мешаниной чувств, мыслей и эмоций. Ровно до тех пор, пока не чувствую, как кто-то трясет меня за плечо.

— Эй, Стелла! — доносится до меня обеспокоенный голос Киры.

— А? — смотрю на нее стеклянным взглядом.

— Стелла, ты в порядке? С кем ты разговаривала только что? И что за шоу вы тут устроили? А почему ты выглядишь так, будто привидение увидела? Стелла? — вопросы вылетают изо рта подруги пулеметной очередью.

Я на миг прикрываю глаза. Мне хочется заглушить весь шум и гам, которые окружают меня. Атмосфера клуба становится для меня невыносимо тяжелой. Мне бы только глоток свежего воздуха, а не эта духота и теснота…

— Все в порядке, — отвечаю подруге, — Это был тот фотограф, который «покушался» на Лею в парке… И сегодня он выбрал своей жертвой меня… Вот мы немного и порамсили…

Рот Киры приобретает форму буквы «О», и она удивленно моргает.

— Не бери в голову… — пресекаю любые дальнейшие вопросы, — Я думаю, что мне пора домой… Ноги просто гудят от этих адских туфлей, знаешь ли…

— Ну-у… да-а… — протяжно соглашается подруга, — Хочешь, я вызову для тебя такси? Просто я тут завязала интересное знакомство… — она стыдливо отводит глаза, — В общем, моя вечеринка обещает иметь продолжение в горизонтальном положении…

— Не беспокойся! — я отмахиваюсь от ее предложения, совершенно не желая знать смачных подробностей планов на ночь Киры, — Я прекрасно доберусь сама и скину тебе сообщение по прибытии.

Подруга расплывается в дурашливой улыбке, и я не могу не улыбнуться в ответ.

Вернувшись домой, я застаю мужа уснувшим на диване в гостиной. Включенный телевизор фонит, транслируя какой-то боевик. Вдруг мое внимание привлекает засиявший экран его мобильника, покоящегося на журнальном столике. Оповещение о доставленной ему фотографии от абонента «Номер не определен» вызывает у меня брезгливую гримасу. Про себя я даже потешаюсь над попыткой Александра таким незатейливым образом зашифровать в списке своих контактов имя очередной фаворитки.

Бросив на спящего мужа уничижительный взгляд, я выключаю телевизор и ухожу в спальню.

Как только моя отяжелевшая от выпитого алкоголя и усталости голова касается подушки, передо мной встает образ сексуального мужчины-викинга, который уже дважды нестерпимо потрепал мне нервы, но также и разбудоражил мою кровь. На меня вдруг накатывает какое-то сильное возбуждение. Это не нормально — фантазировать о том, кто не является твоим мужем, лежа в супружеской постели, но я просто ничего не могу с собой поделать.

Я верчусь в кровати, пытаясь сбросить с себя это состояние, но моя кожа как будто горит, а внизу живота зарождается необузданное желание, требующее удовлетворения. Мой пульс учащается, а дыхание становится частым и резким.

Спасение утопающих — дело рук самих утопающих. Нет ничего предосудительного в том, чтобы дать своему телу разрядиться, верно?

Скидываю одеяло и опускаю ноги на пол. Несколько секунд еще собираюсь с духом и, наконец, встаю и иду в гардеробную — туда, где я прячу от домочадцев свой секс-гаджет. Прямо там достаю вибратор из родной коробки, и возвращаюсь в спальню.

Вообще, на языке производителя это называется невинно — «вибромассажер». Он представляет собой замысловатый изогнутый предмет, полностью покрытый безопасным медицинским силиконом девчачьего розового цвета, приятным на ощупь. В устройство запрограммировано девять режимов, и оно подходит для одновременной стимуляции двух зон — клиторальной и вагинальной. Управляется предмет при помощи маленького колесика на нем, с помощью которого можно регулировать уровень мощности. И к тому же, он имеет низкий уровень шума, что немаловажно, если не хочется привлекать постороннего внимания.

Я кладу вибратор на прикроватную тумбочку и снимаю с себя пеньюар. Забравшись в постель, стягиваю трусики и в предвкушении потираю свои бедра друг о друга. Взяв в руки прибор, пару минут согреваю его в ладонях. А затем делаю глубокий вдох, откидываюсь на подушки и закрываю глаза.

Я подношу жужжащий вибратор к одному своему соску, и он вмиг превращается в твердую горошину. Свободную руку я запускаю себе между ног и глажу пальцами свои складки, распределяя влагу, проистекающую из меня в связи с моим возбуждением. Как только я задеваю свой клитор, из меня непроизвольно вырывается тихий скулеж. Я начинаю ласкать свою грудь вибратором, дразня соски легкими касаниями и обводя кожу вокруг них. Представляю, что это дерзкий рот Руслана нежит мои сиськи… Затем веду прибор вниз по своему телу и прижимаю один его конец к клитору — маленький взрыв потрясающих ощущений происходит внутри меня, но это еще не оргазм, хотя тоже очень приятное чувство. Мои глаза остаются закрытыми, и под опущенными веками я воображаю, как один конкретный мужчина с бородой прячет голову между моих ног и доставляет мне немыслимое удовольствие… Воздействие вибрации на мой пучок нервов имеет головокружительный эффект, но мне не хватает чувства наполненности. И тогда я медленно ввожу другой конец вибратора в свое лоно. Мое тело выгибается от ощущения проникновения в меня твердого и гладкого предмета, и мне приходится плотно сжать губы, чтобы не застонать непозволительно громко. Я кручу колесико, прибавляя мощность, и мое наслаждение обостряется в разы. Одновременная двойная стимуляция действует на мое тело грандиозным образом — я чувствую себя оголенным проводом, который вот-вот заискрит… И нет в моей голове сейчас ничего, что может помешать мне взорваться блаженством… Я сильней придавливаю один конец вибратора к своему клитору, в то время как другой находится во мне и массирует меня изнутри. По моему позвоночнику ползет ручеек тепла, и он растекается в океан эйфории внизу живота. Мое тело начинает конвульсировать и содрогаться от постигшего меня оргазма. Я сильно закусываю губу, чтобы не закричать в голос.

Выключив прибор, я продолжаю удерживать его в себе, еще долго наслаждаясь этой нирваной, которой охвачено все мое сытое, удовлетворенное существо. Наконец, когда все удовольствие отхлынуло, я одеваюсь и избавляюсь от вибратора, вернув его в надежное место. Вернувшись в постель и погрузившись в удобный матрас, как в песок, я позволяю мягкому одеялу поглотить мое тело, своей голове — утонуть в подушке, а сну — забрать меня.

Несколько лет назад

Я не ждала легких родов, и мои предположения подтвердились. Мало того, что дочь решила появиться на свет раньше срока, так еще и схватки прекратились на середине процесса. Врачам пришлось делать мне экстренное кесарево сечение, и хирург оказался не легкой руки и шрам оставил мне довольно уродливый. Но это все не имело значения в тот миг, когда я взяла на руки свою дочь. Она была красная, отекшая и морщинистая. Будь это не мой ребенок, я могла бы ужаснуться, но эта девочка казалась мне самой прекрасной из всех когда-либо рожденных на земле. Я испытала колоссальный выброс эндорфина в кровь. Ничего и никого не существовало для меня — весь мой мир сузился до этого крошечного существа, которое когда-нибудь назовет меня мамой.

Саша все время находился поблизости, пока длились роды и операция, а как только получил добро от врачей, ворвался в палату. Наши глаза встретились, и будто между нами снова вспыхнула какая-то искра. А потом он посмотрел на дочь, и это была любовь с первого взгляда и до последнего вздоха, несомненно. Его реакция оказалась совершенно идентична моей собственной. Он с силой потер лицо, очищая его от слез, которые струились по нему. Медленно и очень осторожно, он подошел к нам. В его глазах клубилась целая гамма эмоций: радость, восторг, гордость, трепет.

«Принцесса… — прохрипел он, — Это же настоящая принцесса…»

Я нежно улыбнулась дочери, которая пыталась поймать губами мой сосок, чтобы впервые в жизни вкусить молока. Ко мне подошла акушерка и помогла советом:

«Возьмите свой сосок указательным и большим пальцами и аккуратно введите его в рот малышки, а дальше природа сделает свое дело. Только следите, чтобы девчушка обхватывала губками не только сам сосок, но и ареолу вокруг него».

Я послушно выполнила рекомендацию, хотя мои руки дрожали, потому что я боялась навредить дочери. Но она тут же так жадно присосалась к моей груди, будто делала это уже не раз в своей едва начавшейся жизни.

Подняв глаза на Сашу, я увидела, что он с неподдельным благоговением наблюдает за процессом кормления.

«Саш?» — обратилась я к мужу.

Он, как в замедленной съемке, перевел взгляд на меня и расплылся в блаженной улыбке.

«Как мы ее назовем? Мы ведь так и не решили…»

Муж снова глянул на дочь с нежностью.

«Лея? Будет у нас принцесса Лея».

«Как та, которая из „Звездных войн“?» — поддразнила я.

«Ну а что, — Саша сверкнул глазами, — Это символично, как мне кажется: киношная принцесса Лея была настоящим бойцом, и наша дочь целых девять месяцев боролась за шанс появиться на свет, так что… Аналогия налицо».

Муж аккуратно дотронулся до крошечного пальчика дочери, который она забавно оттопырила, а я поцеловала ее пушистую головку.

«Ну здравствуй, Лея Александровна, — прошептала я, — Добро пожаловать в семью».

ГЛАВА 6

Саша: «Стелла, мне незамедлительно нужна твоя помощь!»

Я: «Что случилось?»

Саша: «В прихожей стоит сумка. Ты должна привезти ее мне. Срочно!»

Я: «Саша, в этой сумке мужская одежда. Я не понимаю…»

Саша: «Не задавай лишних вопросов, женщина. Просто привези ее по адресу, который я тебе скину! И как можно быстрей!»

Я: «Хорошо, привезу».

Мои каблуки звонко цокают о кафельный пол, пока я иду по коридору офисного здания. Тяжелая сумка неимоверно оттягивает руку. Понятия не имею, зачем моему мужу понадобилась целая куча новой одежды посреди рабочего дня. И уж тем более не понимаю, почему он потребовал привезти ее сюда, ибо это не является зданием мэрии, в которой Александр работает.

Мысли путаются в голове, но я продолжаю шагать вперед, просматривая на ходу таблички с номерами офисов. Наконец, обнаружив тот, который обозначил муж, я останавливаюсь перед дверью. Проявляя воспитанность, стучусь, но никакого ответа не получаю. Плюнув на вежливость, я хватаюсь за ручку, открываю дверь и, сделав пару шагов внутрь, застываю в нерешительности. Перед моими глазами разворачивается какая-то вакханалия. Просторное и светлое помещение наполнено суетящимися и переговаривающимися людьми. Их взбудораженные голоса образуют нестройный хор. Они бегают и мельтешат, как муравьи в муравейнике.

— Стелла, тебя только за смертью посылать! Какого хера так долго?! — от гулкого голоса мужа я чуть ли не подскакиваю на месте. Саша пронзает меня ледяным взглядом и выхватывает у меня сумку.

Я сосредотачиваю свое внимание на супруге.

— Саша, а что тут происходит? — заторможенно спрашиваю, обводя взглядом помещение, охваченное людской суматохой.

— У меня сегодня съемка для предвыборной кампании, — бросает муж и уходит, не считая нужным давать мне больше сведений.

Я не знаю, что делать — тихо уйти, не привлекая внимания, или отодвинуться в сторонку и понаблюдать за происходящим.

— Так, попрошу внимания! — чей-то командный голос разносится по комнате, и я ищу глазами его обладателя. Мне приходится прикрыть рот рукой, чтобы скрыть свой непроизвольный смешок, когда я нахожу этого «оратора». Им оказывается субтильный паренек лет двадцати пяти с жиденькими светло-русыми волосами и в очках с тонкой черной оправой, которые категорически не подходят к его форме лица. Но та уверенность, с которой он держится, определенно вызывает у меня уважение.

— Итак, наш план действий таков, — гласит молодой человек и начинает поочередно обращаться к разным людям, — Света, займись одеждой — в первую очередь, ее нужно как следует отпарить, а затем составь из нее комплекты, которые мы согласовали ранее… Марина, с тебя прическа нашего героя и визаж. Только не переусердствуй, а всего лишь подрихтуй — нам не нужен Кен по итогу… — юноша замолкает и вертит головой в поисках следующего, к кому обратиться с наставлением, но, по всей видимости, не находит его, потому что лицо парня приобретает растерянно-смущенное выражение, — А где, черт подери, фотограф?!

Все собравшиеся стоят, потупив взоры, и молчат. У меня же что-то необъяснимо ёкает внутри.

— Фотографа нет до сих пор? — рыкает мой муж, гордо выйдя в центр и гневно осматривая всю свою команду сподвижников, — Я, блять, выделил целый день для этой чертовой фотосессии, а многоуважаемая Снежана не спешит к нам присоединиться? — к концу этой фразы голос Саши становится откровенно издевательским.

— Александр Миронович, я сейчас все выясню! — спешит урегулировать напряженную ситуацию молодой человек, который до этого отдавал распоряжения. Как я понимаю, это политический консультант моего супруга.

— Работай, Игорь! — Саша раздраженно отмахивается от него, — Я не намерен зависнуть тут на неделю в ожидании какой-то непунктуальной девицы.

Только этот самый Игорь вытаскивает из кармана свой телефон, чтобы сделать звонок, как дверь распахивается, и на пороге я вижу — твою ж мать! — Руслана во плоти. На шее у него висит вездесущий фотоаппарат, а через плечо перекинута большая сумка-баул.

Из помещения будто выкачали весь воздух. Меня обездвиживает шок. Мое сердце делает сальто мортале, и мне кажется, что я проваливаюсь в бездонную пропасть.

— Добрый день! — приветствует мужчина и ярко улыбается всем присутствующим.

Мои ноги становятся как желе при виде ямочек на его щеках. А его мускулистая фигура, облаченная в тонкий джемпер и брюки-чинос, выглядит так аппетитно, что мой рот моментально наполняется слюной. Этот мужик сексуален как черт… Воспоминания о том, как я удовлетворяла себя, фантазируя о нем, теснятся на краю моего сознания, и краска начинает затягивать мою шею, поднимаясь к лицу.

— А ты еще кто такой? Это вроде как закрытая вечеринка, приятель… — буркает Игорь, оторопев.

— Я — Руслан. И тут такое дело… — он задумчиво приглаживает свою густую бороду и переносит вес с ноги на ногу, — Снежана неделю назад узнала, что она в положении… Такое иногда случается с женщинами, знаете ли, — он озорно ухмыляется, но потом становится серьезным и вдумчивым, — В общем, ее сморил страшный токсикоз. И она попросила меня подменить ее. Как-то так.

На время в помещении повисает гробовая тишина, которая эхом отражается от всех поверхностей. Собравшиеся с любопытством смотрят на Руслана, а он, в свою очередь, разглядывает их. Мне же хочется слиться со стеной, чтобы не быть замеченной им. Но не тут-то было. Мужчина поворачивает голову прямо в мою сторону, и наши взгляды наталкиваются друг на друга. Сначала Руслан выглядит удивленным, но следом по его губам пробегает тень улыбки. Я стою, точно каменное изваяние, — не мигая и не двигаясь. Кажется, я даже забыла, как правильно дышать. Между нами достаточное расстояние, но его присутствие все равно окружает меня со всех сторон. Просто в голове не укладывается, почему в последнее время мы постоянно натыкаемся друг на друга то тут, то там. Это же просто мистика какая-то!

— Я должен проверить эту информацию, — говорит Игорь.

— Конечно. Можете позвонить Снежане, и она подтвердит сказанное мною, — понимающе улыбается Руслан и вновь посылает мне мимолетный взгляд.

Я, наконец, отмираю. Мне приходится несколько раз моргнуть — я так долго и пристально смотрела на новоприбывшего, что мои глаза пересохли.

Игорь звонит девушке и довольно быстро проводит с ней беседу.

— Ну что ж, по всей видимости, все сходится… — вздыхает парень и поправляет свои очки, — Это, конечно, не очень устраивает меня, потому что мы руководствовались жесткими критериями при выборе фотографа…

— В принципе… — Руслан перебивает консультанта, — …если вы располагаете достаточным количеством времени, то можете подождать месяца полтора-два, пока Снежана не переживет этот период…

— Какие, нахрен, полтора-два месяца?! — взвивается мой муж, раскрасневшись, — Сегодня! Сейчас! Выборы не будут ждать!

Я качаю головой. От поведения мужа меня охватывает так называемый испанский стыд: истерит он, а неудобно мне.

— Значит, не медлим и приступаем к работе прямо сейчас! — резюмирует Игорь и устремляет взгляд из-под очков на Руслана, — Устанавливайте свое оборудование, пока мы заканчиваем нашу подготовку.

— Хорошо, командир, — фыркает мужчина, — Только заберу из машины все необходимое.

Он ставит свою огромную сумку у одной из стен и разворачивается к двери, чтобы выйти из комнаты. Наши глаза снова встречаются, и от его сильного и многозначительного взгляда у меня проходит холодок по позвоночнику.

Как только Руслан покидает помещение, я тоже собираюсь сбежать, но меня останавливает мой муж.

— Стелла, завяжи мне этот хренов галстук, — приказывает он.

Пряча свои истинные эмоции за невозмутимостью, я берусь выполнять его пожелание. Но мои руки предательски дрожат, и я совершенно не могу совладать с ними. Новая встреча с мужчиной-викингом абсолютно выбила меня из колеи.

— У тебя что, болезнь Паркинсона? — злорадствует Александр, — Уже и галстук тебе нельзя доверить мне завязать?

Я не нахожу, что ответить мужу, потому что в голове моей сейчас полный каламбур мыслей. Возможно, будь мы один на один, я бы огрызнулась на него, но в присутствии посторонних людей и под их косыми взорами моя смелость отступает.

— Господи, есть тут кто-то, кто умеет завязывать чертовы галстуки??? — вопрошает Саша, обращаясь к коллективу, — У моей жены какой-то тремор, и она не в состоянии, — он окидывает меня убийственным взглядом.

— Давайте я, Александр Миронович, — скромно предлагает девушка — по всей видимости, визажистка — судя по ее поясной сумке с разнообразными кистями и другими косметическими принадлежностями. Она не рискует посмотреть на меня, но лично я ей премного благодарна.

Саша быстрыми шагами идет к ней — с болтающимся на шее незавязанным галстуком. Активность в комнате возобновляется. Я глубоко вздыхаю, избавившись, наконец, от давящей близости супруга и любопытства публики. И вдруг чувствую на себе чей-то неподдельный интерес. Медленно повернув голову влево, вижу Руслана, застывшего и испепеляющего меня нечитаемым взглядом. Невозможно не заметить, как его челюсть, даже скрытая густою порослью, плотно сомкнута. Не знаю, стал ли он свидетелем этой унизительной для меня сцены, но это и не важно. Мне просто хочется вырваться отсюда и пережить сие происшествие в одиночестве. Но всеобщее внимание вновь привлекает к себе Игорь, который говорит громко и четко — будто для всех, но смотрит он прямо на фотографа:

— Итак, Руслан, главная цель — получить идеальное якорное фото, которое наиболее полно раскроет нашего кандидата как политического деятеля. Этот снимок впоследствии станет самым тиражируемым и будет помещен на стенд избирательных участков. Также нам потребуется набор второстепенных, но не менее важных кадров. Сюда относится, во-первых, комплект портретных снимков для разных целевых аудиторий — таких как пенсионеры, молодежь, рабочий класс. Во-вторых, делаем фото для социальных сетей — более мягкие и личные. Ну и в-третьих, фотографии для различных агитационных материалов. Образы у нас подобраны и готовы. Никакого лишнего реквизита не требуется — съемку будем проводить на фотофоне.

— Проще простого, — усмехается Руслан, но в этой усмешке нет ни намека на веселье.

Почему-то я кожей ощущаю его возникшее неудовольствие, но не могу понять, связано оно с жестокосердием моего мужа по отношению ко мне или с моей мягкотелостью и неспособностью противоборствовать Сашиной грубости. С уверенностью могу сказать только то, что Руслан явно не остался равнодушным к моей маленькой семейной трагедии.

— Давайте поторапливаться, коллеги! — Игорь хлопает в ладоши, — У нас сегодня много работы, а мы еще даже не начали.

Мне следует уже уйти, не оборачиваясь и не прощаясь, но что-то будто удерживает меня в этом месте и я не могу и шагу сделать. Точно приклеенная к полу, я наблюдаю за процессом: как визажистка колдует над моим мужем, как Игорь раздает указания налево и направо, размахивая руками…

Но больше всего меня увлекает Руслан — то, как он мастерски устанавливает свое оборудование, как сосредоточенно настраивает камеру, как прохаживается своей звериной походкой, присматривая выигрышные ракурсы для съемки… Иногда его взгляд падает на меня, и он как будто что-то хочет сказать мне этим…

— Угощайтесь, Стелла, — кто-то протягивает мне бумажный стаканчик.

— Айдар… Фаизович? — обомлело выговариваю я, посмотрев на доминантного мужчину рядом с собой и принимая напиток из его рук, — Спасибо… А что вы здесь делаете?

— Ну я вроде как спонсор всего этого безумия, — подшучивает он с вальяжной улыбкой, — Имею право знать, на что расходуются мои деньги, не так ли?

— Да, конечно, — соглашаюсь и делаю маленький глоток из стакана. Кофе горячее и крепкое — оно обжигает горло, и один только его аромат уже бодрит меня и приводит в чувства.

Каримов, как и в тот вечер, когда он ужинал у нас, одет с иголочки: дорогой деловой костюм сидит на нем образцово, а его туфли блестят чистотой.

Несколько минут мы молча попиваем кофе и следим за съемкой. Я не могу не улыбнуться на высокий уровень компетентности Руслана. Даже если предположить, что он испытывает негатив к моему мужу после недавнего отвратительного эпизода, мужчина демонстрирует свой отменный профессионализм, абстрагировавшись от личного отношения и сконцентрировавшись на деле. Но мне кажется, что Руслан прячет свои истинные эмоции под маской увлеченности работой. Урывками он посматривает на меня, и моя кожа горит в тех местах, которых касается его взгляд.

— Между вами что-то есть? — неожиданный вопрос Каримова вынуждает меня поперхнуться кофе.

— Что… простите?

— Между вами, Стелла, и этим фотографом что-то есть? — поясняет Айдар Фаизович с флегматичностью в голосе — словно ведет со мной легкую, светскую беседу.

— Нет! Я его первый раз в жизни вижу! — моя наглая ложь вызывает на лице мужчины сомнительную улыбку.

— Просто вы обмениваетесь такими красноречивыми взглядами… — он указывает подбородком сначала на Руслана, а потом — на меня, — И только слепой не заметит, как этот фотограф смотрит на вас периодически.

Я делаю вдох, чтобы угомонить эмоции, которые поднимаются внутри меня.

— Ну и как же? — спрашиваю с дерзким вызовом в голосе и краешком глаза кошусь на Руслана.

— Как кот на сметану.

— Мне кажется, вы ошибаетесь, Айдар Фаизович, — упрямствую я, — И, к тому же, упускаете тот факт, что я замужем за его клиентом.

— Ну, значит, будем считать, что мне показалось, — подводит черту Каримов, но убежденности в его тоне я не улавливаю.

Покачнувшись на пятках, я опускаю глаза на свой испитый стакан, не рискуя больше смотреть на Руслана, — чтобы не провоцировать каких-либо подозрений.

— Вообще-то, Стелла, — снова заговаривает мужчина рядом со мной, — Я приехал сюда еще по одной причине… — он достает из кармана пиджака две небольшие карточки и протягивает их мне.

— Что это? — интересуюсь, принимая их.

— Это приглашения на благотворительный вечер в количестве двух штук, — Каримов кивает на билеты в моих руках, — По идее, я должен был присутствовать на этом событии со своей супругой, но она в последние дни неважно себя чувствует, так что… Не могу же я развлекаться, пока моя любимая недомогает.

— О, мне жаль вашу жену… — сочувствую я, — Надеюсь, она в скором времени поправится.

— Не сомневайтесь в этом, Стелла, — Айдар Фаизович благодарно улыбается на мои слова, — А вы сходите с Александром вместо нас. Вероятно, вы встретите там много знакомых и приятно проведете время. По крайней мере, я искренне вам этого желаю.

— Спасибо… Думаю, мой муж не откажется лишний раз показаться в обществе, — говорю это, а саму меня коробит от одной мысли выйти в свет с супругом.

— Хорошо… — Каримов выпрямляется, — Мне уже пора отправляться по своим делам, поэтому вынужден оставить вас, уважаемая Стелла.

— Я понимаю. Всего доброго, Айдар Фаизович. И еще раз спасибо за приглашения, — любезно улыбаюсь мужчине.

— До свидания, — он склоняет голову в почтении, чуть прищурившись на меня.

По пути к выходу Каримов салютует моему мужу и заостряет взгляд на Руслане, который увлеченно просматривает кадры на экране фотоаппарата. Не могу знать, что напридумывал себе благодетель Александра, но у него однозначно нет никаких оснований для предположений и глупых гипотез.

Я выкидываю пустой стаканчик в мусорное ведро и проверяю время на телефоне. Видя занятость в процессе каждого, решаю последовать примеру Каримова и, наконец, убраться отсюда.

Не могу отказать себе в том, чтобы перед уходом еще раз глянуть на мужчину-викинга. Он перехватывает мой взгляд, и я чувствую как его глаза провожают меня…

Несколько лет назад

Лея Александровна была крайне неспокойным ребенком в период новорожденности — точь-в-точь как бунтарка из знаменитого блокбастера. Она лишала меня сна и отдыха от слова «совсем». Я оказалась погребена под грузом ответственности. Почему-то я представляла себе, что материнство станет для меня временем безмятежного счастья, когда я буду бережно поправлять одеяльце на дочери, пока она сладко спит в своей кроватке, вальяжно прогуливаться с коляской по парку и при этом находить время на себя и на мужа. По факту у меня едва хватало времени между частыми кормлениями, чтобы вымыть голову и побрить ноги. Не говоря уже о том, чтобы наложить макияж и накрасить ногти. Мой гардероб ограничился теми вещами, которые легко отстирываются от следов детского срыгивания или которые не жалко выбросить в случае обратного.

Но как бы трудно мне ни было адаптироваться к роли матери, я все равно находила в этом один позитив. Дочь наполнила мое сердце такой любовью, какую я никогда и ни к кому не испытывала. Я любила ее всякую: и мирно спящую в колыбели, и горланящую во всю мощь своих маленьких легких. Она стала центром моей вселенной.

Каким бы ни был мужем, отцом, надо сказать, Александр оказался потрясающим и души не чаял в дочери. Но он проводил с ней время только вечерами, если они у него были свободны от дел. Зато когда Саша оказывался дома, то просто не спускал ее с рук, благодаря чему сделал нашу малютку совершенно «ручным» ребенком, и, как следствие, днем мне тоже постоянно приходилось таскать ее на себе. Он не брезговал поменять подгузник Лее, не морщился от отвращения, когда она срыгивала на его дорогую рубашку, спокойно относился к ее крикливым истерикам. И дочь тоже весьма сильно прониклась к нему — на его руках она успокаивалась в разы быстрее и сиюсекундно превращалась в милое, очаровательное дитя. Меня могло бы это уязвить как мать, но я только находила в этом облегчение и благодать.

Наши же отношения с Сашей походили на сожительство родителей общего, любимого ребенка. Это стало оплотом нашего взаимодействия с супругом. Я с благодарностью принимала его помощь в уходе за Леей, но внимания к себе как к женщине не получала, и это больно било по моему самолюбию. О сексе и говорить нечего — его просто не было, хотя я помнила заверения мужа о том, что после родов наша интимная жизнь возобновится. Но Александр не проявлял интереса к тому, чтобы после долгого перерыва заняться со мной любовью. Я догадывалась, что, скорее всего, он все так же находит удовлетворение в чужих постелях, но почему-то продолжала слепо верить, что рано или поздно все между нами наладится. Безумно звучит, но я не прекращала любить его, несмотря ни на что. Любовь зла, не иначе…

Конечно, выглядела я в то время не лучшим образом, но я ждала от мужа понимания, терпения и поддержки. И в один из дней он решил блеснуть «великодушием».

«Это такой тонкий намек, что мне не мешало бы схуднуть?» — вкрадчиво поинтересовалась я, вертя в руках абонемент в фитнес-зал.

«Просто подумал, что пора придать твоему телу былой тонус, — Саша окинул меня пренебрежительным взглядом, — И в салон красоты, считаю, тебе стоит заглянуть».

Другая бы, вероятно, возликовала от такого щедрого предложения супруга, но меня его слова ошпарили, словно кипяток. Он прекрасно знал, что я кручусь, как белка в колесе, разрываясь между заботой о трехмесячном ребенке и поддержанием быта в доме. Да, я набрала килограммы во время беременности, но это же естественно! К тому же, лишний вес уходил — пусть медленно и неравномерно, но он уходил! Я сама не наслаждалась своим отражением в зеркале, но не была настолько требовательной к себе, чтобы спустя несколько недель после рождения дочери выглядеть как красотка с обложки глянцевого журнала. Мне просто было необходимо, чтобы жизнь в новом статусе матери устаканилась и вошла в ровную колею, и тогда я бы взялась за себя. Таков был мой план.

Но Саша не разделял мои намерения. Очевидно, он хотел видеть меня идеальной незамедлительно и не собирался давать мне никаких поблажек.

«Ты издеваешься, да? — проскулила я, — Неужели ты не догадываешься, как больно мне слышать твои завуалированные под благородство упреки?»

Саша нахмурился и посмотрел на меня сурово. Но затем его взгляд смягчился, и он попытался оправдаться:

«Стелла, дорогая, я просто забочусь о тебе. Это такой жест заботы, понимаешь? Я не считаю, что ты толстая или что-то такое, но просто ты выглядишь немного… э-э… запущенной».

Муж вдруг стрельнул глазами на низ моего живота, где виднелся свежий шрам от кесарева сечения из-под края футболки, «севшей» от многочисленных стирок. Гримаса неприязни исказила черты его лица.

«И еще… Как только это будет возможно, я хочу, чтобы ты прошла процедуру по удалению этого рубца. Он смотрится так, как будто тебя выпотрошили и зашили вслепую».

Мои глаза буквально вывалились из орбит, а рот распахнулся от шока.

«Может, потому что так и было?! — зашипела я, чувствуя как ярость внутри меня набирает силу, — И, может, мне следует напомнить тебе, что результат этого „потрошения“ сейчас ангельски спит в своей кроватке, а когда проснется и ты возьмешь ее на руки, она будет смотреть на тебя как на идола?»

При упоминании дочери по лицу Саши поползла счастливая улыбка. Но спустя несколько секунд он подобрался и снова стал серьезным.

«Стелла, ты не первая и не последняя женщина, ставшая матерью. Но как-то другие находят возможности побеспокоиться о себе и своем внешнем виде…»

«Ты действительно считаешь, что сейчас уместно ставить мне в пример других женщин???» — с отчаянием в голосе вопрошала я.

«Господи… — муж раздраженно закатил глаза и запустил обе пятерни в свои русые волосы, взлохмачивая их, — Почему ты не можешь просто прислушаться к моим советам и с благодарностью принять мой подарок? Неужели я сделал что-то настолько гнусное, чтобы заслужить твое недовольство?»

Конечно, Александр был прав относительно моей непотребной внешности, но он ведь мог выразить свое мнение более учтиво и не унижать меня сравнением с теми, кто так легко и беззаботно справляется с материнством и наведением лоска одновременно.

«Стелла?»

Я воззрилась на него с мнимой решительностью и отрапортовала не без доли язвительности:

«Это прекрасно! Я как раз собиралась записаться в спортзал, а тут такой презент от тебя — прямо подарок судьбы!»

Муж, казалось, даже не учуял едкости в моем тоне. Он недоуменно посмотрел на меня и пробубнил:

«И зачем ты устроила эту мозгоклюйку, если компромисс было так легко достигнуть?»

Я не посчитала нужным отвечать, а просто самоликвидировалась из комнаты, оставив Сашу наедине со своими вопросами.

ГЛАВА 7

Дойдя до нужной двери, я без стука вхожу в кабинет мужа. Передо мной предстает анекдотичная картина. Он прижимает своим телом какую-то девицу — она сидит на его рабочем столе и обхватывает своими длинными ногами его бедра. Одна рука моего мужа гладит ее ляжку, а другая запущена под блузку. По всему кабинету разносятся их вожделенные стоны и звуки влажного французского поцелуя. Я не вижу лица этой шлюхи, но готова поспорить, что это его новая секретарша. Мне становится противно — я корчусь от отвращения. Содержимое моего желудка угрожает вырваться наружу. А эти двое так сильно погружены в процесс прелюдии, что даже не обнаруживают моего присутствия. Демонстративно громко прокашливаюсь, заявляя о себе тем самым. На пару секунд они замирают. Муж оглядывается через плечо на меня и закатывает глаза в своей высокомерной манере. Он нехотя отстраняется от пигалицы и встает лицом ко мне, сложив руки на груди. Бугор в районе паха явственно свидетельствует о его сексуальном возбуждении. Девчонка боязливо встает со стола, бросает на меня пристыженный взгляд и, одергивая свою узкую юбку-карандаш, ретируется из кабинета в мгновение ока.

Я прожигаю Сашу смертоносным взглядом. Он усмехается и обходит свой стол, чтобы осесть в дорогом кожаном кресле. Я прохожу вглубь кабинета и встаю практически на то же самое место, где только что муж сливался в эротическом экстазе с девицей. Бросаю смокинг ему на стол, так что стакан с канцелярскими принадлежностями опрокидывается и содержимое высыпается. Муж смотрит на это равнодушно, а потом обращает на меня свой надменный взгляд.

— Ты могла бы предупредить о своем визите. Ну или хотя бы постучаться. В мой кабинет никто не смеет врываться без стука, — говорит он абсолютно бесцветным голосом.

— Извини, — слащаво улыбнувшись, выплевываю, — Но я же твоя жена, и у меня привилегированное положение. И как порядочная супруга я решила привезти тебе твой костюм для благотворительного вечера. Хотя я не нанималась посыльным, чтобы таскать тебе одежду.

Муж безучастно смотрит на меня, как будто ему нет дела до всего насущного.

— Спасибо, дорогая. Это было мило с твоей стороны, хоть и немного не вовремя… — он брызжет сарказмом, злорадно ухмыляясь.

Я буквально ощетиниваюсь. Мне отчаянно хочется плюнуть в его ублюдочную рожу. Я наклоняюсь и упираюсь ладонями в столешницу. Взгляд мужа на секунду опускается на мое декольте, которое зависло прямо перед его лицом. Он быстро моргает и поднимает на меня глаза. В обычных условиях они имеют светло-серый цвет с черным лимбом вокруг, но сейчас — не то от раздражения, не то от недавнего возбуждения — потемнели и стали полностью угольными. Муж пытается выглядеть расслабленным, но я вижу, как он стискивает зубы, отчего желваки на его челюсти ходят ходуном, а лицо приобретает ожесточенное выражение.

— Саша, может, ты найдешь в себе хоть каплю совести и перестанешь трахать своих потаскух так открыто? — говорю ему, оскалившись.

Я привлекла его внимание, судя по тому, как муж недоуменно вскидывает брови. Он опрокидывается на спинку кресла и сцепляет пальцы за головой, устраиваясь поудобней в ожидании продолжения моей тирады.

— Я уже не жду от тебя безоговорочной верности, но хотя бы толику уважения можно проявить? — наседаю, распрямив спину и повышая голос, — О твоих похождениях уже легенды ходят! Занимайся грязными делами, но не выставляй свое распутство на показ публике! Это и твоя репутация тоже! Кто еще недавно «втирал» мне про позитивный имидж перед потенциальными избирателями, а?!

Саша наигранно смеется, а потом складывает руки на подлокотниках, прищуривается на меня и слегка выпячивает подбородок вперед.

— Я не просил твоих рекомендаций по поводу моей частной жизни, Стелла, — цедит муж, — У меня есть целая команда профессионалов, которая держит под строгим контролем мой имидж, за что они получают очень щедрый гонорар.

Его тон насмешлив, и это еще больше распаляет меня.

— А о моем имидже ты подумал?! Как выгляжу я в глазах широкой общественности? Я устала слышать эти злые шепотки за спиной! Да каждый, у кого есть глаза, уши и немного ума, понимает, что из себя представляет наша якобы идеальная семья! — при последних словах я делаю кавычки пальцами и награждаю мужа таким яростным взглядом, словно он — все зло в этом мире.

Саша молчаливо выслушивает меня, после чего глубоко вздыхает. На его лицо опускается маска утомленности с оттенком откровенной скуки.

— Слушай, Стелла… — заговаривает он ровным голосом, — Что тебя не устраивает, а? Ты избавлена от необходимости работать. При этом твой гардероб ломится от нарядов, и ты проводишь уйму времени в своих салонах. И все это у тебя есть, благодаря мне, дорогуша. Я оплачиваю все твои прихоти и потребности. Другая бы на твоем месте порадовалась своему положению и не возмущалась…

Саша замолкает и смотрит на меня, вопросительно приподняв одну бровь, — словно ждет, что я соглашусь с его словами и приму свою долю. Я чувствую, как горячая кровь разносится по венам, а сердце заходится в ускоренном биении. Но не позволяю злости и обиде возобладать над холодным рассудком. В данный момент я ненавижу этого человека — всей душой, каждой своей клеткой. Это уже не тот мужчина, за которого мне не терпелось выйти замуж и с которым я хотела строить совместную жизнь. Он совершенно чужой, посторонний. Ему нет ровно никакого дела до моих чувств и переживаний. Его поведение отталкивает, а слова, пропитанные пренебрежением, оставляют болезненный след на сердце. Единственное, чего мне хочется, — это чтобы мы могли разойтись с ним, как тектонические плиты.

Посмотрев на мужа в упор, спрашиваю:

— Ты не заинтересован в мирном разводе?

Он медленно мотает головой. Его взгляд тверд как сталь, и он впивается в меня острым клинком.

— Я вообще не заинтересован в разводе с тобой, Стелла. Забудь об этом.

— Ты эгоистичный подонок, — злобно рычу.

Сашу, кажется, развеселило мое оскорбление, и он снова фонтанирует ядом:

— Пусть так, но у меня есть власть и сила. И если понадобится, я применю ее против тебя, милая. Я буду играть грязно, манипулируя тем, что больше всего для тебя дорого — нашей дочерью… Так что лучше бы тебе быть паинькой.

Глаза Саши опасно блестят, словно бросая мне вызов, рот изогнут в ухмылке, но его голос звучит угрожающе — он «стреляет» метко. Слова мужа пробираются сквозь мое сердце и заставляют все струны моей души натянуться до предела. Мой подбородок начинает дрожать — этот мерзавец знает, на что давит. Наша дочь — это единственное «оружие», которым он виртуозно размахивает передо мной.

— Саша, мы можем договориться… — мой собственный голос истончается до шепота.

— Хватит! Я устал от этого разговора. Убирайся нахуй из моего кабинета, — прикрикивает Саша и делает недвусмысленный жест рукой, выпроваживая меня. Я только рада сбежать от его удушающего общества.

Пока я иду к двери, мне в спину прилетает его властная реплика:

— Не забудь пригласить няню для принцессы Леи на вечер и будь готова предстать сегодня во всей своей ослепительной красе.

В моей душе снова свирепствует ураган после разговора с мужем.

«Да пошел ты!» — думаю про себя и ухожу, не оборачиваясь и громко хлопнув дверью в качестве выразительной точки.

Несколько лет назад

Надо сказать, что тот неприятный разговор с Александром по поводу моей внешности послужил мощным стимулом для меня. Хоть мне и не пришлась по душе подача мужа, я все же настроилась вернуть себе свой «добеременный» облик. На счастье, мои мытарства начали приносить плоды довольно быстро и моя успеваемость по этому «предмету» двигалась по восходящей спирали. Как только я начала регулярно посещать тренировки, мое тело стало стремительно преображаться. К тому же, я обратилась за консультацией к диетологу, который составил для меня рацион. Благодаря физическим упражнениям и правильному питанию, спустя месяца четыре я стала стройнее, подтянутей и даже, как мне казалось, сексуальней. Конечно, до идеала мне было далеко, но теперь мое отражение в зеркале не вызывало у меня состояния фрустрации. Мне нравилось, что грудное вскармливание сделало мою грудь пышней. Бедра мои заметно округлились, и этот объем так и не пропал. Но в сочетании с истончившейся талией и потяжелевшими буферами, выглядело это очень аппетитно, — моя фигура стала напоминать песочные часы.

Воодушевившись своим новым физическим образом, я готовилась предстать перед Александром. Проведя в салоне красоты часов пять, я вышла из него совершенно обновленной — с модной стрижкой, свежим аккуратным маникюром и избавленной от всех нежелательных волос. Я заглянула в магазин нижнего белья и прикупила симпатичный кружевной комплект. Для пущего соблазнения я решила дополнить образ полупрозрачным халатиком, едва прикрывающим ягодицы. Продавщица, вероятно, догадалась о моих намерениях и очень деликатно предложила мне наведаться еще и в магазин парфюмерии за флакончиком духов. Что я и сделала, не раздумывая. В общем, я была абсолютно готова снова разбудить угасшие чувства между мной и Сашей при помощи примитивной женской тактики.

Но реакция, которую я получила, поразила меня, словно молния.

«Ну что ж, — как-то отрешенно сказал муж, пробежав по моему телу безучастным взглядом, — Думаю, осталось сбросить еще пару-тройку кило и ты снова превратишься в конфетку, милая».

«Что… прости? — мой голос задрожал и осип от замешательства, — Ты… Ты серьезно сейчас, Саш?»

«Конечно, Стелла. Я не вижу смысла льстить тебе. Иначе ты потеряешь мотивацию», — с невозмутимым и деловитым видом заявил мой супруг.

У меня пропал дар речи. Мои плечи некрасиво ссутулились под тяжестью его обидных слов. Лицо мое поникло, а к глазам подступили слезы досады. Все мои многодневные старания не были оценены по достоинству. Я продолжала выглядеть в глазах мужа недостаточно хорошо, чтобы он возгордился мною.

Из меня как будто высосали жизнь.

Запахнув халат, который теперь казался мне чудовищно маленьким, я умчалась в детскую к Лее.

«Стелла, ну что опять-то не так? — крикнул мне вдогонку Саша, — Дорогая, я просто пытаюсь подбодрить тебя!»

Я упала на колени прямо рядом с кроваткой дочери, через прутья которой виднелось ее спящее тельце. В свете ночника она казалась настоящим ангелом — таким чистым и непорочным…

Прикрыв рот рукой, я подавила рыдания, которые рвались из моего горла, — это не стоило того, чтобы потревожить мирный сон малышки. Но моя боль вырвалась наружу, и предательские тихие слезы хлынули бурным потоком из глаз, заливая все лицо.

Это были уже не просто тревожные звоночки, а самая настоящая оглушительная сирена.

Искра осознания пронзила мой мозг: Саша не любит и не ценит меня. Никаких теплых чувств он ко мне не испытывает, и уже давно. Что вбило клин между нами и в какой момент все сломалось, я не понимала. В ночь, когда он якобы уличил меня в обмане насчет моей девственности, которую муж так страстно желал получить? Или когда он впервые совершил предательство, занявшись сексом с другой женщиной?… Все эти годы я жила в коконе своих надежд, искренне веря, что Саша любит меня, что он еще сможет стать мне хорошим мужем… Даже его многочисленные измены, в которых у меня не было сомнений и которые он, если уж на то пошло, не отрицал, не убавляли моих чувств к нему. Ведь были у нас и хорошие времена, черт возьми! Мы ездили в отпуска и ходили на свидания… Обнявшись, мы смотрели фильмы и читали одну книгу на двоих, а потом делились мыслями о ней…

Но на смену фартовым дням всегда приходили мрачные: когда я ждала Сашу с тяжелым сердцем, зная, что он совершенно точно проводит вечер в компании другой женщины, или когда муж буквально втаптывал меня в грязь, не скупясь на разного рода упреки и оскорбления в мой адрес…

Наш брак был похож на эмоциональные качели, и не было шанса вырваться из этого цикла душевных терзаний. Единственной константой была наша дочь. Она олицетворяла собой якорь, удерживающий нас вместе. И ради нее я была готова сносить всю боль, которую причинял мне Александр. Засунув свою женскую и просто человеческую гордость куда подальше, я стала похожа на безвольную куклу, которая не имеет никакого права голоса в семье и просто удобна для жизни.

«Саша, я хочу развестись, — набравшись смелости, выпалила я на следующий день, огорошив этим требованием Сашу не на шутку, — Это больше не может продолжаться».

Муж цокнул языком и закатил глаза.

«Забудь об этом, Стелла. Я женился один раз и на всю жизнь. Так что ни о каком разводе не может быть и речи».

Волна протеста начала подъем в моей груди.

«Я. Устала. От. Этого. Деструктивного. Брака», — проговорила я, отделяя каждое слово друг от друга выразительной паузой.

Муж хохотнул надо мной, как над несмышленным ребенком, который только что сморозил несусветную глупость.

«Ладно, Стелла, — заговорил он, — Давай представим — в порядке бреда — что я согласился на развод и даже отпустил с тобой нашу дочь. Ну и скажи мне, как же ты собираешься выживать? Как будешь обеспечивать себе и Лее комфортную жизнь? Ты ведь ни дня не работала… А место жительства на какое ты сменишь? Вернешься к своим престарелым родителям? Или снимешь какую-нибудь конуру, пронизанную антисанитарией и не имеющую никаких удобств, к которым ты привыкла?… Нет уж, моя дочь останется тут, где ей и место. Она будет обеспечена всем необходимым. И ты вместе с ней. Ну не мечта ли любой женщины?… Да, безусловно я не святой и за мной водятся грешки. Но кто безгрешен? И обрати внимание: я всегда — всегда! — возвращаюсь домой, к тебе и Лее. Я готов бросить все свои дела по первому твоему зову. В отличие от многих других мужиков, я ответственно отношусь к своей родительской миссии и принимаю активное участие в воспитании дочери. Возможно, я холоден с тобой как с женщиной, но такова естественная динамика развития отношений — страсть угасает. Все, что происходит у меня с другими бабами, похоже на посещение туалета — физиологический процесс, направленный на то, чтобы просто справить нужду. Никаких чувств и никакой привязанности ни к одной из них нет и быть не может. А знаешь, почему, Стелла? Потому что я чертов однолюб. Можешь смеяться и не верить мне, но такова моя извращенная любовь к тебе. Так что давай закроем эту тему и больше не будем ее поднимать. Хорошо, дорогая?»

Я слушала Александра, затаив дыхание. Обычно он не отличался многословием, но сейчас буквально вывалил на меня недельную норму слов. И так он складно говорил, что я невольно задумалась: а уж не приготовил ли он эту речь заранее? Можно было подумать, что муж предполагал — рано или поздно плотина моего терпения рванет и ему предстоит отстаивать свои интересы.

«Саша, это все не имеет смысла… — удалось вымолвить мне, — Никакая это не любовь…»

«Развода не будет, Стелла. Точка».

И он просто развернулся на пятках и оставил меня в этом подвешенном состоянии. В котором я, собственно, и продолжила жить — ровно до следующего раза, когда градус моего напряжения поднялся до критичной точки и я снова потребовала развода. Но в этом случае Саша не стал козырять передо мной всеми очевидными преимуществами жизни с ним, от которых я совершенно не была зависима. Муж в корне поменял тактику — он пригрозил, что вообще лишит меня дочери. Сомневаться в серьезности его угрозы я бы не стала — у Александра было достаточно рычагов воздействия, чтобы претворить ее в жизнь.

ГЛАВА 8

К благотворительному вечеру я готовлюсь с особой тщательностью. Но не по настоянию мужа, а по той причине, что мне самой хочется выглядеть безупречно на фоне бомонда. Волосы я завиваю голливудскими локонами. Макияж делаю яркий, с акцентом на глаза. Для выхода в свет я выбираю изящное платье прилегающего силуэта из красного атласа длиной макси с глубоким V-образным вырезом, эффектным запа́хом и драпировкой по талии. Дополняю его роскошным чокером с рубинами в тон ткани — тем самым, который супруг преподнес мне в качестве «искреннего» извинения за первую выявленную измену. Сначала я сомневаюсь, стоит ли мне надевать его, но, обдумав, решаю плюнуть на все предрассудки. В конце концов, украшение действительно шикарное и грех его прятать в шкатулке с драгоценностями вечно.

Само мероприятие представляет собой выставку винтажных фотоснимков, прибыль от продажи которых должна быть направлена на помощь детям-сиротам. Ничего грандиозного и феноменального на этом вечере не происходит: состоятельные гости просто прохаживаются по витиеватым коридорам арендованной галереи и с умным видом рассматривают фотографии, развешанные на стенах. Знакомые люди с фальшивыми улыбками обмениваются приветствиями и комплиментами. Мужчины в дорогих костюмах и женщины в дизайнерских платьях щеголяют друг перед другом, безмолвно хвастаясь своим достатком и рангом в обществе. Несмотря на гуманную цель события, это все равно походит на ярмарку тщеславия, и от этого мне становится тошно на душе.

Кроме того, я терпеть не могу появляться на публике с мужем — он всегда ведет себя чересчур спесиво и претенциозно и пытается демонстрировать пылкость чувств между нами, а мне приходится подыгрывать ему и отвечать мнимой взаимностью. Можно подумать, все вокруг глухослепонемые и никто не понимает истинную природу наших отношений. Театр абсурда, ей-богу.

Благо, сегодня он не задерживается рядом со мной надолго, удостоив меня своей «приятной» компанией не более получаса и отправившись вести деловые беседы с другими важными мужчинами. Перекинувшись несколькими дежурными фразами с теми, кого имела честь знать лично, я начинаю скучать и зависаю у одной конкретной фотографии. На ней запечатлена молодая женщина, сидящая боком на высоком деревянном стуле. Ее черные как смоль волосы уложены идеальными волнами, как это было модно в 20-х годах прошлого столетия. Из одежды на ней только белое бюстье в стиле ретро и широкие брюки палаццо черного цвета. Она задумчиво смотрит вдаль и курит сигарету через длинный мундштук.

— Нравится? — знакомый мужской голос с богатыми переливами раздается рядом со мной, лаская мои барабанные перепонки, а следом меня окутывает уже знакомый аромат пряностей и кожи.

Я поворачиваю голову влево и, конечно, вижу Руслана. Он награждает меня мегаваттной улыбкой и тем самым крадет воздух из моих легких. Господи, удержите меня на борту самообладания, иначе я утону в темном омуте его глаз. Магнетическая привлекательность этого мужчины действует на меня радиоактивно. Ему нужно запретить быть таким обольстительным на законодательном уровне, потому что при виде его мой мозг перестает функционировать должным образом, сердце начинает отбивать частую барабанную дробь, а ладони потеют от странного волнения.

— О, Боже… — с напускным страданием в голосе произношу я, — Вы, должно быть, шутите…

— Какие уж тут шутки, — кривовато ухмыляется Руслан, — Наши встречи становятся доброй традицией. Может, вы уже готовы перейти на «ты» и назвать мне свое имя?

Вздохнув, я поворачиваюсь к нему всем телом и не могу не заметить, как обжигает его взгляд, когда ненадолго задерживается на ложбинке между моих грудей. Что ж, должна признаться, это придает мне смелости и уверенности. Лед между нами тает, и учащенный ритм биения моего сердца начинает замедляться до ровного гула.

— Стелла. Меня зовут Стелла. И да, чего уж там, мы можем перейти на «ты».

— Стелла… — Руслан словно пробует на вкус мое имя, — Мне нравится. Тебе идет.

Я кокетливо улыбаюсь и позволяю своим глазам нагло прогуляться по мужчине и оценить его вид. Подмечаю, что для сегодняшнего вечера он зачесал волосы назад и усмирил их с помощью геля. Борода тоже кажется какой-то другой — возможно, он сходил на коррекцию в барбершоп. К тому же, из его уха пропала серьга-колечко. Одет Руслан в черный смокинг, состоящий из пиджака с атласными лацканами острой формы, белоснежной рубашки с пикейной вставкой, брюк с шелковыми лампасами и, конечно, бабочки-самовяза. На ногах у него — черные лакированные «оксфорды». Костюм сидит на его мужественном теле как влитой, подчеркивая все достоинства атлетичной фигуры. В целом, Руслан выглядит вполне солидно, хоть борода и придает его облику некоторую первобытность.

— Так что насчет фотографии? Ты не ответила… Стелла, — он произносит мое имя как-то по-особенному — чувственно и эротично, и от осознания этого меня словно наэлектризовывает.

Вновь обратив свой взор на снимок, я закусываю губу, пытаясь сформулировать свою оценку.

— Это очень красиво. Полагаю, фото сделано в наши дни, но дух того времени передан очень удачно. Я верю этой фотографии.

На лице Руслана проявляется неподдельное торжество, и признательная улыбка смягчает его.

— Благодарю. Мне приятно это слышать.

— Тебе? При чем здесь ты? — недоумеваю я.

— Посмотри на подпись к фотографии… — он дергает подбородком на правый нижний угол снимка, и я послушно выполняю его рекомендацию.

— Да ладно?! — искренне удивляюсь, — Это ты сфотографировал???

— Сфотографировал и отфильтровал, — горделиво заявляет Руслан.

И тут меня осеняет.

— Ну конечно же! — шлепаю себя ладонью по лбу, — И как я не сложила два и два? Ты один из тех, кто предоставил свои работы для этой выставки.

— Да, именно так и сделал.

— Ну и как, пользуются спросом? — подкалываю я Руслана.

— Достаточно большим, чтобы чувствовать себя действительно полезным детям-сиротам.

Между нами повисает молчание. Но Руслан быстро нарушает неловкую паузу в разговоре:

— Шампанского?

— Можно, — небрежно морщу нос.

Мужчина галантно предлагает мне взять его под руку, чтобы проводить меня к фуршетному столику. Я отрицательно качаю головой, боясь, что телесный контакт с ним может воззвать к жизни рой бабочек в моем животе, а этого мне сейчас точно не нужно. Руслан хмурится — словно от разочарования — а потом кротко пожимает плечами, принимая безразлично-смиренный вид.

Пока я следую за ним, любуюсь его крепким задом в этих костюмных брюках — намеренно держусь чуть позади, чтобы бесстыдно пялиться.

Как только мы занимаем один из свободных столов, мимо него — очень вовремя — прохаживается официант с подносом наполненных игристым напитком бокалов. Руслан делает ему знак рукой остановиться. Мой собеседник берет два фужера и один протягивает мне, а затем благодарно кивает официанту. Паренек, одетый по форме, улыбается в ответ и оставляет нас.

Я делаю маленький глоток эликсира храбрости и чувствую, как он пузырится у меня во рту. Вкус потрясающий — не чересчур приторный и не слишком терпкий. Я с наслаждением проглатываю шипучую жидкость. И только после этого замечаю, что Руслан неотрывно следит за мной. Его веки полуопущены, губы слегка разомкнуты.

— Увидел что-то, что тебя заинтересовало? — дразнюсь.

— Я еще не сказал тебе, что ты сногсшибательно выглядишь. И парфюм у тебя совершенно сумасводящий…

Тщательный взгляд Руслана и сексуальная хрипотца в его голосе отзываются теплом во мне. Чувствую, как по моим щекам крадется румянец.

— Спасибо… — едва слышно бормочу я.

Мой взгляд блуждает по залу галереи — лишь бы не встречаться с опаляющим взглядом Руслана — и цепляется за сцену, на которой мой законный супруг совершенно нескромно флиртует с какой-то рыжеволосой девушкой в изумрудном платье-комбинации. Я превращаюсь в окаменелость и чувствую себя так, будто застряла на аттракционе, с которого не могу сойти.

Руслан, очевидно, видит смену в моем настроении и прослеживает за тем, куда я так сосредоточенно и недобро смотрю.

— Отстой это… — говорит он, и в его тоне прослеживаются сварливые нотки.

Я переключаюсь на мужчину рядом с собой, который совершенно поменялся в лице — взгляд Руслана потяжелел от беспокойства, тревожные морщины избороздили его лоб.

— Что, прости?

— Почему ты позволяешь этому происходить, Стелла?

— Ты о чем? — я строю из себя дурочку, хотя мы оба прекрасно понимаем, что происходит на наших глазах: мой чертов муж вроде бы невинно обвивает одной рукой талию девушки и что-то приговаривает ей на ухо, хотя только слепой не узрел бы, как периодически его пальцы совсем неделикатно опускаются на ее ягодицы.

— Он же прилюдно проявляет к тебе неуважение, выставляя на посмешище. Его сопровождает по жизни такая головокружительная женщина, как ты, а он увлекается этими «однодневками», — серьезно вещает Руслан.

Безусловно, мне приятно слышать его комплимент о моей якобы «головокружительности», но я снова надеваю свою невидимую броню и натягиваю на лицо маску безразличия к происходящему.

— Может, ты просто все видишь в неправильном свете — не так, как оно есть. Мой муж — социально активный человек, и ему по долгу службы необходимо налаживать и поддерживать коммуникацию с разного рода людьми, среди которых часто встречаются красивые и утонченные дамы. Я не придаю этому большого значения, — слова собственной лжи горчат у меня на языке.

Руслан хмыкает, прежде чем дать ответную реплику:

— Эта, как ты выражаешься, утонченная дама работает в элитном эскорте. И сюда она явилась с одним из состоятельных гостей, — Руслан указывает подбородком на немолодого колобкообразного мужчину в дорогом, но отвратительно сидящем на нем костюме, — Я думаю, что он просто щедро «поделился» ею с твоим супругом. Это так символично — мы ведь все-таки на благотворительном вечере.

Сардонический оттенок в тоне мужчины взбудораживает меня, и я начинаю заводиться. Вся аура непринужденного совместного времяпрепровождения вмиг улетучивается. Остается только раздражение и неприятный привкус от его слов.

Я сглатываю желчь, поднявшуюся из желудка.

— Знаешь, я не думаю, что у тебя есть право на обсуждение и уж тем более осуждение моей семейной жизни, — чеканю я, нахохлившись и уставившись прямо в темные глаза Руслана, — Стоило во мне забрезжить надежде, что ты можешь быть любезным человеком, как вновь показалось твое истинное лицо хама. Извини, я покину тебя.

Руслан смотрит на меня обескураженно, не моргая и не решаясь ничего сказать. Демонстрация бравады на его лице сменяется растерянностью, а вездесущая ухмылка сброшена.

Со звонким стуком поставив бокал на столик, я торопливо ухожу в направлении туалетов. Мне просто нужно немного времени наедине с самой собой, чтобы привести свои расшатанные нервы в порядок, так как вся эта ситуация вызвала у меня состояние полной разбалансированности.

В уборной я планировала ополоснуть лицо прохладной водой, но, вспомнив про макияж, отказываюсь от этой идеи. Вместо этого я просто упираюсь руками в столешницу, в которую вмонтирована раковина, и крепко зажмуриваюсь. Открыв глаза, пристально смотрю на свое изможденное отражение в зеркале и делаю несколько успокаивающих вздохов.

Что-то как будто сдавливает мое горло, словно в тисках. Я впиваюсь взглядом в чокер на своей шее, тут же беспощадно срываю его и бросаю на столешницу. Сейчас эта великолепная вещь вызывает только чувство отвращения.

Вдруг я слышу, как медленно поворачивается ручка двери, и она отворяется. В уборную входит Руслан — собственной персоной. Мое сердце буквально замирает, а глаза округляются от шока. Я резко встаю к нему лицом, стараясь держаться прямо и уверенно, хотя силы в моих ногах явно не хватает, чтобы сохранить меня в вертикальном положении. Упираюсь задницей в столешницу — теперь она служит мне опорой, чтобы не упасть. Руки безвольно повисают вдоль тела. Весь воздух улетучивается из моих легких. Зрение рябит. Мозг буксует. Каждый мускул в моем теле деревенеет, и я как будто впадаю в анабиоз.

— Что ты здесь делаешь? Это женский туалет! Убирайся! — громко шиплю я, собрав по каплям свою жидкую смелость.

Руслан игнорирует мой эмоциональный выпад и осматривается вокруг себя. Затем он, невесть откуда, выуживает табличку «Идет уборка», приоткрывает дверь и вешает ее на ручку с внешней стороны.

Я закрываю глаза, будучи не в силах бороться за уединение или свободу. Любые протесты умирают на моих губах.

Дверной замок защелкивается, и от этого характерного звука мои глаза распахиваются.

Руслан движется ко мне медленно, по-хищнически, обволакивая меня своим плотоядным взглядом и удерживая им подобно якорю. Мое сердце вроде бы снова начинает биться — теперь оно несется галопом, рискуя выпрыгнуть из груди. Я теряю дар речи, забываю все слова, разучиваюсь строить предложения и фразы. Я просто молча, затаив дыхание, наблюдаю за его неумолимым приближением к себе. Мне следует бежать от него, как от зараженного, спасаться, но мои ноги словно приросли к полу и отказываются подчиняться жалким крупицам здравого смысла, еще маячащим на задворках сознания.

Руслан подходит недопустимо близко ко мне, нарушая интимную дистанцию между нами. Он превосходит меня в росте, несмотря на то, что я на каблуках, и смотрит на меня сверху вниз. Я рефлекторно облизываю губы, все-таки уничтожая остатки губной помады. В глазах мужчины бушует буря и они затоплены необузданной страстью, когда он следит за этим моим действием. Его грудная клетка быстро вздымается и опускается, двигаясь в тандеме с дыханием и практически соприкасаясь с моей грудью, которая вдруг наливается тяжестью. Мои соски твердеют под атласной тканью платья. Пьянящий аромат мужского одеколона нещадно заполняет мои ноздри, и мне хочется разлить этот запах по флакончикам и оставить на долгую память о мужчине-викинге, который прямо сейчас обжигает меня своим горячим дыханием.

Мои губы приоткрываются, чтобы что-то сказать, но язык будто приклеился к нёбу и из моего рта просто вырывается тихий вздох.

Руслан поднимает свою руку и бережно проводит подушечкой большого пальца по моей нижней губе. Это прикосновение легкое, как перышко, но его достаточно, чтобы вскипятить кровь в моих венах и заставить мои глаза закатиться чуть ли не к затылку… Другая его рука опускается на мою талию и несильно впивается в нее. Он склоняется к моему уху, и борода мужчины щекочет мою шею. Его хриплый шепот с придыханием доходит до самого моего естества, разжигая огонь внизу живота.

— Сколько он к тебе не прикасался?… Месяцы?… Может, годы?…

Я до сих пор не хозяйка своему голосу, и все, что я способна сейчас издать, это тихое поскуливание, хотя бессвязные мысли кружатся в моей голове как разрушительное торнадо.

Мы не должны быть в таком тесном контакте — так близко друг к другу, что между нашими телами едва ли поместится лезвие ножа, но Руслан поймал меня в ловушку своим взглядом. Воздух между нами потрескивает от электричества. Мой моральный компас неисправен. Сердце и мозг работают не от одного пульта управления. Туман в моей голове похож на густое, липкое облако. Адреналин бьет по венам. Я чувствую рой сумасшедших бабочек, которые порхают в моем животе…

Руслан нежно скользит пальцами по моему учащенному пульсу на шее. С моего рта срывается сдавленный стон, и мужчина перехватывает его своим поцелуем. На удивление, наличие у него бороды не доставляет мне никакого дискомфорта, а, наоборот, добавляет какой-то пикантности. Наши губы и языки смешиваются, и, боже, этот запретный плод так сладок на вкус!

— Мы не можем… не должны… — удается вымолвить мне, с неохотой оторвавшись от этой отупляющей ласки.

Мой голос звучит чужеродно и неубедительно даже для меня самой, и слова замирают на кончике языка. Я уже боюсь, что вкус поцелуя, который мы только что разделили, может вызвать привыкание. Зрение расплывается, а на разум опускается мутная дымка. Чувство непреодолимого влечения к этому мужчине сейчас превалирует над всеми остальными и разбивает вдребезги любое сопротивление. Я хочу его больше, чем следующего вдоха. Моя киска пульсирует, клитор набухает, а трусики становятся влажными — хоть выжимай.

Но окончательно моя и без того шаткая уверенность терпит крах, когда я вглядываюсь в лицо Руслана. Райская улыбка играет на его губах, а в глазах блестит хитринка. Его мерцающий взгляд проникает через мои барьеры и совершенно дезориентирует меня.

— Пожалуйста, Руслан…

Рука мужчины, которая до этого лежала на моей талии, начинает свой неспешный путь к разрезу на платье.

— Пожалуйста, что, Стелла? — шепчет он и цепляет зубами мочку моего уха. Мне хочется отклонить голову и предоставить ему доступ для поцелуев в шею, но вместо этого я делаю совсем другое — говорю то, с чем категорически не согласно мое предательское тело:

— Пожалуйста, остановись…

— Хочешь, чтобы я остановился? — уточняет Руслан, и я слышу дерзкую улыбку в его голосе. Рука мужчины ловко проскакивает через разрез на платье под его подол и начинает играться с резинкой моих промокших от возбуждения трусиков. Только он запускает ее под мое нижнее белье, я слышу его рычание мне в ухо. Руслан не торопится вводить пальцы внутрь, а просто медленно поглаживает мои нижние губки, растирая по ним сочащуюся влагу и каждый раз будто случайно задевая мой пульсирующий клитор. И снова до меня доносится его рык.

— Блять… Такая гладкая… И такая дьявольски мокрая… Все еще хочешь прекратить это? — и он толкает в меня один длинный палец.

— Господи Боже… — стону я.

Руслан двигает пальцем неторопливо, затем добавляет второй и сгибает их внутри меня, нажимая на мою волшебную кнопочку. Давление и трение усиливаются, а вместе с этим и растет мое наслаждение. Его большой палец одновременно с этим потирает мой клитор. Свободная рука мужчины нападает на мои груди и поочередно массирует их через ткань платья, а его горячие губы ласкают мою шею. Я громко дышу со стонами. Явственно чувствую, как восставший член Руслана упирается мне в живот — несомненно, этому внушительных размеров агрегату тесно в брюках. Сама я до сего момента даже не прикасалась к мужчине, но вдруг инстинктивно обвиваю его шею руками, ища в этом для себя дополнительную поддержку. Я прижимаюсь ближе к его сильному и твердому стану, а он ни на секунду не прекращает своих волшебных манипуляций внутри меня. Мои ощущения нарастают и прогрессируют. Спазматические сокращения в моем ядре вызывают у меня дрожь и неприлично громкий стон. Я вспыхиваю вокруг его пальцев с силой, подобной урагану «Катрина». Теплая волна удовольствия разливается по моему телу, и я купаюсь в ней…

Не знаю, сколько мы стоим так — пальцы Руслана еще остаются в моем влагалище, а я обнимаю его за шею, уткнувшись носом в нее. Томление после пережитого оргазма очень медленно покидает мое тело.

— Ты в порядке? Сможешь стоять самостоятельно? — заботливый голос Руслана прорезает туман в моем сознании и выдергивает меня из посторгазменного коматоза. Я отрываюсь от него и смотрю ему в глаза. Он встречает мой взгляд и словно изучает мое лицо. Я невразумительно мычу в ответ — довольная улыбка расцветает на лице мужчины.

Он с ювелирной аккуратностью вынимает пальцы и достает руку из-под подола моего платья. А потом делает то, что снова выбивает воздух из моих легких и почву из-под ног, — Руслан просто облизывает их, при этом беззастенчиво смакуя вкус.

— Сладкая. Как я и думал.

Я только и могу, что раскрыть рот и залиться румянцем. От смущения я опускаю глаза вниз и замечаю непрошедшую эрекцию Руслана, и это вызывает еще больше стеснения.

— Обо мне не беспокойся, — словно прочитав мои мысли, отмахивается мужчина и с невозмутимым видом начинает поправлять мое платье.

— Руслан, — я перехватываю его руку за запястье, отвлекая внимание от моей одежды на себя лично.

— Что? — он вопросительно глядит на меня, замерев.

— Я для тебя что-то вроде трофея, да?

Волна меланхолии пробегает по его лицу, а в глазах читается внутренний конфликт. Проведя рукой по своим волосам, мужчина встает ровно и кладет ладонь на мою щеку. И снова его большой палец гладит мою нижнюю губу. Он смотрит на мой рот, как на десерт, который не может позволить себе съесть. Уголки его губ приподнимаются в улыбке, но глаз она не касается. Мой желудок подпрыгивает, предвкушая его ответ.

— Знаешь, в одной из книг Вячеслава Праха есть такие слова: оставить женщину без внимания — это оставить женщину, — голос Руслана полон колебаний, и это еще больше щекочет мое любопытство, — Так вот, будь я на месте твоего мужа, то не оставил бы тебя без внимания, — он сверкает бесовской улыбкой и запечатывает мой рот крепким поцелуем, заставляя меня спасовать перед его штурмом. Я встречаю его напор с ответным рвением. Запускаю пальцы в волосы Руслана и слегка потягиваю их. Наши тела снова льнут друг к другу. Мы целуемся так увлеченно, будто не можем насытиться этим моментом. Наши языки сливаются и извиваются, страстно трутся друг об друга, образуя идеальный дуэт, и я уже ощущаю, как новое возбуждение течет по моим венам, словно раскаленный жидкий металл, и просачивается даже в кости. И судя по тому, как снова стремительно растет в размерах член Руслана в брюках, с ним происходит то же самое. Он отстраняется первым и прижимается своим лбом к моему, тяжело дыша. Его горячее дыхание клубится по моей коже.