Бесплатный фрагмент - Грани. Сборник стихов

Вся наша жизнь, слово потоки…

Вся наша жизнь словно потоки

Судьбою движимой воды.

То льются чистые истоки,

То волны слёз, то шторм борьбы.

Я в глубине твоих объятий

Тону и слов твоих ручьи,

Смывая груз былых ненастий,

Журча, мне шепчут о любви.

Но хлынут волны расставания,

Смывая ласк твоих тепло,

И стянет зимнее дыхание

Кусочек сердца моего.

Прощай, одними берегами

Не плыть нам, каждому свой путь,

И запоздалыми словами,

Тебя уже мне не вернуть!

Женина у окна

Холодный месяц в черном море ночи

Бросает блеск украдкою в окно,

Скользят лучи — непрошенные гости,

Лаская серебром твое лицо.

Согнав объятья сна, стучат вопросы,

Пытая сердце: «Почему?» «За что?»

Вдруг раскололась жизнь на до и после,

А в после — горечь об ушедшем до.

Разрушен мир, лет прожитых обломки,

Летят, срываясь в бездну пустоты.

Не в силах сердца смыть слезами боли

Его измены грязные следы.

Была семья, но пробил час утраты,

Задув очаг, оставил горсть золы.

Сжимает ночь, вновь разъедая раны,

Стальные одиночества тиски.

Змея измены впилась черным жалом,

Извергнув яд предательства и лжи.

Как жить, когда слова смердят обманом,

Дышать безверьем попранной любви?

Теперь одна, лишь на кровати детской

Спит твоя дочь, ушедшим грезя сном.

Где на руках качая, звал принцессой,

И плыло детство белым кораблем.

Читал ей сказки о любви и чести,

О кознях зла и торжестве добра.

Как храбрый принц спасал свою невесту,

Разя мечом коварного врага.

Ушел король, оставив королевство,

Пал с пьедестала верности отец.

Вкусив плод лжи, заплакала принцесса,

Укрывшись в башне брошенных сердец.

ОТЕЦ

Отец, непрожитое слово, тоскливой грустью с глубины души

Роняю робко непривычное для слуха.

Воображение рисует родные незнакомые черты,

И снова сердцу шлет привет немая мука.

Ты просто где-то был, дышал, ел, спал, любил, страдал, бросал,

А я все детство тихо ждал тебя.

И помню, как оттаскивала меня, плача, мама, когда прижал

К себе я улыбнувшегося мужика.

Суровые уроки учила юность, постигая школу жизни.

По ней товарищей моих вели отцы.

А я, сжимая комплексы, шел напролом через свои ошибки

С киногероями ван Дамма и Брюс Ли.

Неумолимо времени дыханье, уходят годы невозвратною тропой.

Листают память жизни новые страницы.

Покинул мир отец, став книги моей белою главой,

Где не просил, где не простил и не простился.

Развеялась надежда нашей встречи, не предначертанная властною судьбой

Стою в молчании твоих могильных стен,

Осталась неразгаданной загадкой, засев в душе занозою кривой.

Кем был я для тебя и был ли кем?

Ода о матери

Привычный груз забот, рутины дня,

Упал с плеч женских тяжестью мужской,

А ты спешишь скорей обнять меня,

В мир по крупицам созданный тобой.

Мир в дебрях сельской гавани степной,

Где мое детство как плохая сказка,

Но то-ли мне, то-ли себе самой,

Ты повторяешь: «Жизнь, сынок, прекрасна!»

Ты гладишь в полутьме мое лицо,

Читая в нем знакомые черты,

И ворошатся в сердце тяжело,

Твоей любви разбитые мечты.

Крадутся тени прошлого скользя,

По закоулкам памяти немой,

Как ты стояла брошенной одна,

Качая на руках комок живой.

Себе признавшись, что уже не в мочь,

Терпеть обиды, в страхе за меня,

Прижав к своей груди бежала прочь,

Обманутую жизнь свою кляня.

Бежала от того, кого любила,

Ждала все сможет пожалеть, понять,

Но с болью ран росла другая сила,

Победу одержала в тебе «мать»!

И выдохнув сдавивший горло ком,

Стряхнула пепел тлеющей любви.

«Я так еще длина, не в нем одном

— сказала жизнь-прости и отпусти»!

Сказала жизнь: «Стань сильной и скупой

к томленью грез, останься безучастна!

Теперь тебе идти по мне одной,

Скрывая горечь дней за маской счастья».

И ты пошла свербящею душой,

От терний к терням становясь сильней,

В рядах с невольно-жертвенной судьбой,

Несчетных, одиноких матерей!

Потоки материнской теплоты,

Сметали меня бурною рекой.

Что может быть сильней твой любви?

Отчаянной, безудержной, слепой!

Я рос гибридом улицы и книг,

Полярный микс взаимоисключенья,

Сарай, борьба, соседей пьяный крик,

А ночью чудо-классики творенья.

А ты пахала мерностью вола,

Искоренив понятие предела,

На вид всегда бодра и весела,

А что в душе — кому какое дело!

А я взрослел вкушая мир другой,

Его скрывая чаще от тебя,

Ты ж неуклюже силилась порой,

Восполнить мне отсутствие отца.

А я взрослел, я увязал в вопросах,

На них ты мне ответить не могла,

О, как же я жесток был и несносен,

Как задыхался от тебя, любя!

От приторности слов нравоученья,

Духовной пище. Где? В хмельном селе?

Когда сам быт был камнем преткновенья,

Ломая крылья скудностью мечте.

Жизнь культа грубой силы девяностых,

Районных войн: бьешь, или бьют тебя,

То что вокруг усвоить было проще,

Чем книжный бред о торжестве добра.

Так думал я, желанием горя,

В бурлящий город вырваться скорей,

Туда, где мне казалось есть она,

Жизнь в свете ярких красок и огней.

И сбросив оперение юнца,

Уплыл теченьем взбалмошной судьбы,

То вверх, то вниз, то фарт, то жернова,

Тебя оставив где-то позади.

Вдали от света потускневших глаз,