Я создавала книгу почти пять лет. Целую вечность по меркам современности. Сначала воодушевлённая написала пару глав, затем на несколько лет забросила рукопись. За это время свет увидели романы «92 дня» и «Однажды не в сказке», книга «Согретая турецким солнцем» собрала десятки восторженных отзывов, а в моей жизни произошло море удивительных событий. Но «the show must go on», как говорится. Так что история Саши и Пойраза продолжается.

В романе «Глаза цвета неба» очень много меня. Мысли, отношение к разным вещам и событиям, эмоции. Здесь мой жизненный опыт, ошибки и неудачи, которые, надеюсь, помогут вам их не повторить. Читайте внимательно, потому что за лёгким слогом порой скрывается глубокая философия.

История основана на реальных событиях, что делает её особенно интересной. Кое-что я придумала, а кое-что рассказала как есть, по крупицам собирая обрывки воспоминаний. Мне приятно было окунаться в океан прошлого. Верю, что понравится и вам.

По писательской традиции отмечу тех, без кого этой книги точно не случилось бы. Мамочка, Юлия Борисовна Чуватова, ты спасла роман, когда у меня от отчаяния опустились руки. Спасибо за чудесную обложку! Ксения Константиновна Иванова, безмерно благодарю тебя за помощь в оформлении книги и за оперативное решение всех технических вопросов. Юлия Дмитриевна Эктова, мой самый преданный читатель. Спасибо за активное участие в моей творческой жизни! Любимый муж, Реджеп Мерт, если бы ты, словно рыцарь на белом коне, не сражался за наши отношения, не было бы ни нас, ни романа. Ещё благодарю всех родных и близких. Без вашей поддержки я бы никогда не решилась писать и издавать свои произведения. И конечно, спасибо каждому, кто сейчас читает эти строки! Без вас все труды были бы напрасными.

Надеюсь, роман «Глаза цвета неба» попал к вам в нужный момент. Пусть он поможет правильно расставить жизненные ориентиры, сделать верный выбор и стать лучшей версией себя. Приятного путешествия в жаркое лето!

Вторник, 5 января 2016 года

«…ничто не могло заполнить пустоту, образовавшуюся в его жизни после отъезда человека, которого он любил как брата». (Марк Леви, «Встретиться вновь»)

Зимнее солнце потихонечку пробиралось в комнату, скользя по стенам своими холодными лучами. Я открыла глаза и лениво потянулась. «Мне снилось море», — мурашками пронеслось по телу. Посильнее укутавшись в мягкое пуховое одеяло, я с умилением взглянула на спящую рядышком маму и начала вспоминать…

Всего неделю назад мы с девочками проводили удивительное время на диком турецком пляже. Я и Настя купались в остывшем Средиземном море, а Виолетта фотографировала и мёрзла за всех троих на берегу. Мы шутили, смеялись и наблюдали за мелкими крабами, что ловко перемещались по сточенным волнами камням. «А ещё в той, прошлой, жизни был Пойраз…» — глаза мгновенно затуманила солёная пелена. Глубокий вдох. Выдох. «Теперь всё это похоже на сон. На долгий сладкий сон, который, к сожалению, закончился. Пора просыпаться».

День уже практически вытеснил утренние зимние сумерки. Я поднялась с кровати и зашагала в другую комнату.

— Доброе утро! — проговорила Лиза из-за компьютера.

— Доброе! А ты чего не спишь?

— Играю, — задорная улыбка украсила повзрослевшее личико моей сестры.

«Значит, можно шуметь», — обрадовалась я и присела к чемодану, лежавшему на полу. «Пора уже тебя разобрать, дружок!» Все подарки, гостинцы и сувениры я достала ещё в день приезда, а до вещей как-то руки не доходили. В стиральную машину отправились купальники — добыча с осенних распродаж, следом — шорты, футболки, майки…

«Ох, Настя! — меня вдруг охватила ярость. — Эти кроссовки мы с ребятами купили по твоей просьбе! Скинулись всей аниматорской командой и подарили их тебе на день рождения, потому что ты их сама попросила… А перед отъездом просто вышвырнула наш подарок из своей жизни», — мысленно ругалась я. Салатово-оранжевая реплика «Nike Air Max» турецкого производства могла бы легко отправиться в мусорку, если бы я не остановила тогда ещё подругу. Кроссовки хоть и не были фирменными, но выглядели неплохо. Я их пожалела и забрала с собой на случай выездов за город. «Как ты могла так долго меня обманывать? Как могла с такой лёгкостью избавиться от подарка, купленного от чистого сердца всем коллективом? Как ты могла делать всё то, что делала?»

— Доброе утро, мои хорошие, — пропел сонный мамин голос.

— Доброе утро, мамочка! — отозвались мы с Лизой.

— Пойдёмте завтракать.

Я твёрдо решила, что Настя не достойна моего времени, внимания и мыслей. «Зачем мне переживать о человеке, которому на меня наплевать? Я дома и хочу каждое мгновение проводить с любимыми, а все эти персонажи из прошлой жизни пусть в ней и остаются». Тёплая вода помогла смыть ожившие воспоминания о Насте и Пойразе. Я заглянула в глаза своему отражению, улыбнулась и категорически запретила грустить.

Среда, 6 января 2016 года

«Рождество — не время года. Это чувство». (Эдна Фербер)

С самого утра наша квартира наполнилась волшебством. Нарядная ёлка в гостиной переливалась разноцветными огнями под звуки телевизионных поздравлений. Чарующий аромат запечённой в духовке свинины с картофелем и зеленью доносился с кухни, а в наших с мамой фужерах прыгали пузырьки игристого. Зря говорят, что Новый год бывает только раз в году. Новый год живёт не в календаре. Он в сердце. И нагрянуть может в любой момент, если кому-то очень хочется праздника.

Общим собранием родственники решили превратить Рождество в День рождения и Новый год, которые я пропустила. Мы с сестрой кромсали овощи, курицу и крабовые палочки для салатов, мама оформляла тарелки с мясной и сырной нарезками, а часы неумолимо приближали долгожданный вечер. Предвкушение встречи с родными, радостных тостов и душевных разговоров грело мне душу, потому что за восемь турецких месяцев я ужасно соскучилась по уютным семейным посиделкам и домашней еде.

Бабушки и дедушки прибыли без опозданий, а тётю с братом и сестрой пришлось немного подождать.

— Очень рада вас всех видеть, — заговорила я, когда гости уселись за стол. — Моя поездка затянулась, и я ужасно скучала! Давайте начинать! — подняла бокал, и праздничный звон наполнил комнату.

Мои бесконечные истории об отеле, работе и Турции лились рекой. Фотографии, сувениры, восточные сладости… Родные засыпали меня вопросами и восхищениями, а я с удовольствием слушала, что произошло в их жизни в моё отсутствие.

— Ещё-то поедешь? — слегка прищурившись, спросила тётя.

В одно мгновение перед воображаемым взором пронеслись все счастливые дни, подаренные Пойразом: яркие, приятные, душевные кадры из недавнего, но уже такого далёкого прошлого. Но все они сгорели в пламени безразличия. «Он просто уехал… И даже не проводил меня. Не посчитал нужным нормально попрощаться после всего, что мы пережили вместе».

— Не знаю, — слова с трудом покидали мои губы, дрогнувшие от накатившей печали.

Тысячи крошечных серебристых лампочек осветили ночное небо. «Да-а-а… Здесь звёзды совсем другие. Здесь они холоднее. Здесь дотянуться до них нереально…» — вздохнула я. «Придётся заново учиться жить в своей стране и по новой привыкать к старому укладу».

Гости надумали расходиться.

— Саша, мне надо с тобой поговорить, — глаза бабы Валечки наполнились грустью.

Бабушку звали Валентиной Борисовной, но я с детства привыкла называть её бабой Валечкой. Звание так плотно закрепилось за ней, что и остальная родня обращалась к бабушке только так. Ласково и тепло.

— Конечно! Мы обязательно поговорим.

Солёная капля вдруг заблестела под бабушкиными ресницами и беззвучно покатилась вниз.

— Хорошо. В другой раз встретимся и поговорим. Ты не забывай в гости заглядывать, внученька!

Моё сердце сжалось. Я понимала, о чём хотела поговорить баба Валечка. О своём сыне. О моём отце.

— Оставайся сегодня у нас? — я натянула улыбку, отгоняя тёмные мысли подальше.

— У вас? Нет, Сашенька, спасибо. Не хочу создавать неудобства.

— Оставайтесь, — подхватила мама. — Разложим диван, поговорим, фильм какой-нибудь посмотрим.

«Двое против одного! Спасибо, мамочка!»

Бабушка посмотрела на меня, потом на маму, потом на обувавшихся родственников…

— А это действительно удобно?

— Не говори глупостей, — я положила руку на хрупкое плечо.

Поцелуи, объятия, благодарности и поздравления с Рождеством. Гости ушли, оставив после себя приятное послевкусие восторга. Мы с мамой и сестрой начали убирать со стола, а бабушка присела на кресло и о чём-то задумалась.

В гостиной потушили свет. Осталась лишь красавица-ёлка, что отбрасывала волшебные отблески по всей комнате. Мы уютно расположились на разобранном диване и какое-то время просто наслаждались тишиной и новогодним чудом.

— Ты к отцу-то ходила? — голос бабы Валечки звучал трагично.

— Ещё нет, — выдохнула я. — Эти дни я отсыпалась и привыкала к холоду. Не так-то это просто, после Турции.

— Понятно… Но ты навести его обязательно.

— Конечно, — слёзы без разрешения забрались в мои глаза.

— Я двадцать седьмого числа на кладбище была.

— Как это? Одна? Пешком?

Моя бабушка — ребёнок войны. Голодное детство и юность выработали в ней не только характер, но и железный стержень. Будучи старшей дочерью в семье из восьми человек, Валентина Борисовна умела отказывать себе во всём и никогда не ждать помощи. Поэтому и к сыну на полгода поехала одна, несмотря на расстояние в несколько километров между трамвайной остановкой и кладбищем и непролазные сугробы в том районе.

— Почему же мне не позвонили? — возмутилась мама. — Вместе бы съездили. На машине!

— Беспокоить не хотела.

— Бабушка! Ну, о чём ты говоришь? — нахмурилась я.

— Ничего страшного. Я сходила, посидела немного и пошла домой.

— Это же очень далеко? Ещё и в гору… По снегу…

— Ничего. Ноги не отвалились, — улыбнулась баба Валечка. — Но ты обязательно сходи к отцу.

— Схожу, — хлюпнула я. — Обязательно схожу.

Пятница, 8 января 2016 года

Меж датами рожденья и кончины,

А перед ними наши имена,

Стоит тире, черта — стоит знак «минус»,

И в этом знаке Жизнь заключена.

В ту чёрточку вместилось всё, что было!

А было всё! И всё сошло, как снег.

Исчезло, растворилось и погибло,

Чем был похож и не похож на всех.

Погибло всё моё! И безвозвратно.

Моя любовь и боль, и маета…

Всё это не воротится обратно,

Лишь будет между датами черта…

(Эльдар Рязанов, «Предсказание»)

Тянуть уже было некуда, хоть я и хотела отодвигать от себя этот момент всё дальше и дальше. Машина. Молчание. Нервное биение сердца. Путь до кладбища показался бесконечным. Сворачивая с асфальтированной дороги на занесённую снегом грунтовку, мама сбавила скорость. Мы подпрыгивали на кочках, слушали, как мелкие камешки стучали по дну автомобиля, но обе продолжали молчать. Задумчиво. Печально.

Чёрные ворота покорно впустили нас в вечную тишину. Десятки глаз смотрели на непрошенных гостей с гранитных плит, металлических стел и деревянных крестов. «Не плакать. Постарайся не плакать. Так будет лучше всем», — твердила я мысленно, когда глаза уже застилала солёная пелена.

Мама остановила машину. Ещё несколько секунд я собиралась с мыслями, затем потянула дверную ручку на себя и вышла на улицу. Промозглый ветер сразу обжёг лицо. Он кружил по открытой местности, не зная никаких преград. Завывал, наводил ужас. Ветер, казалось, был рад нашему визиту, потому что с каждым порывом становился сильнее. Мама открыла калитку и шагнула внутрь.

— Здравствуй, Андрюша, — с горечью выдохнула она. — Мы к тебе в гости приехали. Смотри, Сашенька вернулась. Вон какая она у нас стала. Загорелая, красивая, — мама бережно смахивала снег с церковного креста, на котором парой крошечных гвоздей была закреплена папина фотография.

Голыми руками я сжимала стебли красных гвоздик, не в силах пошевелиться. Ноги не слушались, а сердце колотилось где-то в висках. Пальцы заледенели, теряя чувствительность, нос и щёки горели от мороза. «Нет, не может это быть правдой. Не может. Вот сейчас я досчитаю до трёх и проснусь». Я зажмурилась. «Раз. Два. Три». Открыла глаза, но папа всё так же смотрел на меня с эмали, ветер всё так же обжигал лицо ледяными прикосновениями, а сердце всё так же разрывалось от горя. Я шагнула ближе.

— Привет, папочка, — прошептал чей-то незнакомый голос.

Я положила цветы на заснеженный холмик и посмотрела на скромную табличку под фотографией: «07.10.1971—27.06.2015».

— Вся жизнь человека, если посмотреть на то, что от неё остаётся, умещается в тире между датой рождения и датой смерти, — медленно, почти шёпотом, проговорила я.

Эту цитату Бориса Мильграма, старательно выведенную на кусочке тетрадного листа, показала мне баба Валечка накануне. Не знаю, где бабушка её высмотрела без интернета, но слова навсегда осели в моей памяти. «Тире. Просто чёрточка. Маленькая, неприметная царапина, за которой скрывается целая жизнь».

— Как ты мог меня бросить? — небрежно сорвалось с губ. — Как мог разрушить нашу банду? Как же так?

Пальцы до боли сжались в кулаки, не чувствуя холода. Дыхание сделалось неровным, рваным. Я смотрела на фотографию на деревянном кресте, пока ветер сдувал с неё остатки сомнений. «Я здесь. И я не сплю», — подсказывало подсознание. Слёзы застыли где-то на подходе. Я не шевелилась, но внутри шла ожесточённая борьба между тем, что видели глаза и тем, что хотел воспринимать мозг.

Не знаю, как долго продолжалось моё безмолвное общение с папой. Не знаю, сколько долгих минут мама стояла на холоде, пытаясь казаться сильной ради меня. Не знаю, что думал о нас бездушный ветер. Но папа был с нами. Рядом.

Окончательно продрогнув, мы вернулись в машину. Мама повернула ключ, легонько надавила на газ. Кресты, постаменты и стелы вновь поплыли мимо, только теперь я уже не могла видеть лиц тех, кто навсегда прописался в печальной тишине. Мы выехали за чёрные ворота, миновали ухабистую грунтовку, повернули на асфальтированную дорогу.

— Мы памятник ему поставим. Самый красивый, — нарушила молчание мама. — Какой бы ты хотела?

— Никакой, — проскулила я, как беспомощный подстреленный щенок.

Слёзы лавиной хлынули из глаз. Горячие ручьи прожигали в обмороженных щеках тоненькие полосы, превращая лицо в нечто несуразное. Машина резко остановилась. Мама заглянула залитыми водой глазами в мои… Мы рыдали в голос, взявшись за руки. Ни одна из нас не понимала, как жить дальше. Ни одна из нас не могла поверить в случившееся. Только маме было в три раза тяжелее. За неё. За меня. За Лизу.

Четверг, 21 января 2016 года

«Между прежней и новой жизнью та же разница, что между блеском и светом: свет имеет определённый источник и ярок сам по себе, блеск сверкает заёмными лучами». (Луций Анней Сенека, «Нравственные письма к Луцилию»)

— Ой, Сашуля! Привет, турчаночка наша! — пропела Оля, выскакивая из-за стойки ресепшен. — Добро пожаловать на Родину! — она крепко сжала меня в объятиях.

Я специально заглянула в любимую школу танцев днём, чтобы спокойно пообщаться с бывшими коллегами. Вся спортивно-танцевальная сфера устроена одинаково: утро и вечер — это время, когда работникам некогда продохнуть из-за наплыва посетителей, а день — передышка между двумя забегами.

— У меня всё хорошо, — улыбнулась я. — Вот, подарочки, — я протянула Оле несколько упаковок отборного турецкого лукума.

С чаем и сладостями мы расположились на гостевых диванчиках, и начался мой долгий рассказ о том, как прошли весна, лето, осень и начало зимы. Ближе к вечеру к нам присоединились другие коллеги-хореографы, которые пораньше пришли на работу. Я купалась в лучах всеобщего внимания, с удовольствием отвечала на вопросы, но внутренне готовилась к совсем другому разговору.

— Так, скоро Анжелика Петровна придёт, — посмотрев на часы, сообщила администратор. — Мне к этому времени лучше быть на месте, — она взяла свою кружку и переместилась за ресепшен.

Я собрала всё остальное и последовала за Олей. Место администраторов было укомплектовано письменным столом и мягкими стульями, так что оно ничем не уступало гостевым диванчикам.

— Здравствуйте, Анжелика Петровна! Смотрите, кто к нам в гости заглянул! — просияла Оля, указывая на меня.

— Здравствуйте, Анжелика Петровна! — я поднялась со стула и обошла ресепшен, чтобы обнять бывшую начальницу.

— Привет, — радостно протянула женщина. — Какая ты чёрная! Неприлично такой быть зимой на Урале, — с шуточной строгостью добавила она. — Ты в Россию надолго?

— На самом деле, не знаю. Пока вообще непонятно, что дальше будет. Но пока я здесь.

— В Екат больше не поедешь? Как там твой институт? — спросила начальница.

— Я бросила его. И больше туда не собираюсь.

Собеседница смерила меня оценивающим взглядом.

— А чем заниматься будешь? — она взяла ключ от шкафчика. — А пойдём-ка со мной? У меня занятие через пятнадцать минут. Пока буду переодеваться, поболтаем.

Анжелика Петровна была не просто владелицей школы танцев. Она становилась заботливой мамой для каждого, кто попадал под её попечение. Привлекательная женщина средних лет умудрялась совмещать в себе повадки бизнес-вумен, преподавательские навыки, умение танцевать и способность заботиться обо всех на свете.

Мы вошли в женскую раздевалку, где вдоль всех стен стояли шкафчики и небольшие лавки. Анжелика Петровна начала перевоплощаться в преподавателя танца живота, а я присела на одну из лавочек и глубоко вздохнула. Директору хватило одного взгляда на меня, чтобы разгадать и настроение, и мысли.

— Скучаешь?

— Ужасно, — кивнула я. — Столько воспоминаний хранят эти стены.

— Так возвращайся!

— Вообще-то, за этим и пришла, — смущённо улыбнулась я.

— Знаю, — уверенно кивнула Анжелика Петровна. — Какое направление вести будешь? Или какие?

Всё моё тело покрылось мурашками. Яркие танцевальные моменты вдруг вспышками засветились в голове: вот тренировка с моей go-go-командой, а вот выступление с группой по фитнесу, а вот фестиваль с самой любимой постановкой, а вот городской праздник и всё те же лица…

Смакуя, я вновь прокрутила в голове момент знакомства с Анжеликой Петровной. Тогда я училась на втором курсе филологического факультета, а из танцевальных достижений имела лишь ксерокопии дипломов и грамот за командные выступления с коллективами, в которых раньше занималась. Ни обучений, ни сертификатов по хореографии на моём счету не числилось, поэтому на собеседование в школу танцев я шла на трясущихся ногах. Волнение, дрожащий голос и полнейшее отсутствие опыта Анжелику Петровну тогда не испугали. Директор попросила провести для неё мини-урок, чтобы оценить мои умения, а через двадцать минут после начала я уже слушала правила школы и запоминала расположение танцевальных залов.

— Я бы зумбу хотела вести. В Турции я не только научилась, но и полюбила её.

— Отлично! Зумбы у нас ещё не было! А каблуки свои возобновлять будешь?

— Если группа наберётся, то буду. Начать пока можно с зумбы и фитнес-группы, — вслух размышляла я.

— Вот и договорились! — подмигнула Анжелика Петровна. — Тогда у Оли возьми расписание и занимай любые окошки. Ну, всё… Я побежала на занятие. Рада была поболтать, Сашенька! Увидимся!

— Спасибо вам, Анжелика Петровна!

— Да брось, — отмахнулась она. — Каждый должен быть на своём месте.

Начальница выскочила за дверь, а я ещё пару минут переваривала услышанное. «Каждый должен быть на своём месте. Интересно. Моё место здесь? Или в Екатеринбурге? Или в Турции? Где?»

Суббота, 30 января 2016 года

«Можно любить зиму и нести в себе тепло, можно предпочитать лето, оставаясь осколком льда». (Сергей Лукьяненко, «Осенние визиты»)

Я обожаю зиму. Наверное, потому что родилась в самый разгар декабрьских морозов. Мне безумно нравится слушать хруст свежего снега, разглядывать сугробы, переливающиеся миллионами блёсток, ловить белоснежные хлопья, танцующие вальс под слышимую только им одним мелодию. И, конечно, моя зима неотделима от зимних развлечений, самым любимым из которых всегда было и остаётся катание на коньках.

Мы с мамой и сестрой вышли из дома, забросили на плечи увесистые сумки и двинулись в экопарк. Экологический парк для магнитогорцев — место прогулок с прохладными аллеями, место спортивных активностей с ровными дорожками, уличными тренажёрами и пунктами проката, место фотосессий с лесными пейзажами в черте города и просто место встреч. Каждое лето там собираются любители роликов, велосипедов и футбола, а зимой им на смену приходят фигуристы, хоккеисты, лыжники и фанаты санного спорта.

В выходной в крытой раздевалке, как всегда, яблоку негде было упасть. Кто-то готовился выйти на лёд, старательно шнуруя коньки, кто-то отогревался горячим чаем из буфета, кто-то просто отдыхал, а кто-то из конькобежца снова превращался в обычного человека. С трудом втесавшись между жующим семейством и спортивным классом одной из школ, мы всё-таки переобулись.

Электронный термометр над выходом на лёд показывал -26° C. «Холодно, однако!» Первый неуверенный шаг, второй, уже твёрже, третий… Ноги сами вспомнили, как толкаться и скользить. Громкая музыка не могла заглушить радостных визгов и смеха. Я, рассекая зимний воздух, одновременно радовалась и тому, что понимала все песни из динамиков, и тому, что могла разобрать каждое слово проезжающих мимо людей. «Не то, что все эти немцы, турки, поляки, французы… Здесь я своя».

Наивная улыбка задержалась на моём лице. Зубы ломило от холода и встречного ветра, но мне было слишком хорошо, слишком легко, слишком радостно, чтобы перестать улыбаться. «Коньки — это как терапия или медитация. Успокаивают мысли, расслабляют, дарят ощущение свободы. Ты просто скользишь без плана или маршрута. Ни о чём не думаешь. Наслаждаешься. Наверное, за это я и люблю каток». Три часа на льду пролетели как мгновение. Счастливое мгновение, проведённое с моими девочками.

Воскресенье, 31 января 2016 года

«Это было как смертный приговор: знать, что я никогда не смогу обнять тебя, никогда не смогу рассказать тебе, что же ты для меня значишь». (Сесилия Ахерн, «Не верю. Не надеюсь. Люблю»)

«Я знаю, что ты на меня злишься. Я знаю, что сделал ошибку. Прости меня, Саша. Надо было сразу тебе всё объяснить. Но я не мог. Мне очень стыдно! Ответь, пожалуйста, на звонок. Давай поговорим?» — прочитала я одно из тринадцати новых сообщений.

Номер Пойраза я заблокировала ещё в самолете, после того, как он не приехал меня проводить. Мы с Виолеттой тогда только-только расположились на своих местах в просторном салоне, и я решила, что не хочу увозить щемящий груз с собой. Решила оставить Пойраза и всё, что меня с ним связывало, на берегу Средиземного моря. Там, где родилась невероятная история, связавшая двоих совершенно разных людей, которые и встретиться-то не должны были. Я решила остаться благодарной турецкому парню за каждую свою улыбку, но продолжать жить дальше. Без него.

Перед тем как открыть сообщение, я взглянула на номер. Турецкий. В сердце что-то больно кольнуло. Что-то одновременно жгучее и ледяное. «Это он», — пронеслось в голове, и палец сам надавил на сообщение, не спросив разрешения у меня.

«Саша! Я хочу поговорить. Выслушай меня, пожалуйста!» — молил Пойраз снова и снова. Растерянность, обида, удивление, неуверенность, желание, ненависть, страсть и влечение перемешались внутри, затмевая разум. Я разом забыла обо всём на свете, даже о том, что периодически нужно вдыхать и выдыхать. Руки сжали телефон, а кровь пульсировала по венам так быстро, что я слышала биение собственного сердца.

«Я скучаю. И очень тебя люблю, Саша!» — прочитала я в конце. На ресницах застыли капли. «Что это? Рада ли я? Или это просто отголоски воспоминаний?» — бесконечно спрашивала себя.

Откинувшись на пушистую спинку дивана, я закрыла глаза. За окном летали белоснежные хлопья снега, пряча от людей несовершенства этого мира, а в моих мыслях шелестели волны, перемешивая круглые камешки на берегу. Мы с Пойразом сидели на прогретой за день точёной гальке, вдыхая прохладный морской воздух, и молчали, взявшись за руки. Тогда я не думала о совместном будущем, но и представить настолько глупого конца наших отношений тоже не могла. Я набрала побольше воздуха и открыла глаза. Море вдруг сменилось стеной персикового цвета, увешанной семейными фотографиями, тёмным экраном телевизора и зеленью, которой мама заполняла всё свободное пространство в нашей квартире.

Заиграла знакомая мелодия. Звонок из мессенджера. По мне словно пробежал электрический разряд. Тело содрогнулось. Руки затряслись, но телефон всё-таки взяли.

— Алё, — хрипло ответила я, потому что весь воздух вдруг куда-то исчез.

— Сашья! Сашья! Я так рад тебя слышать! Я звонил тебе! И писал! Каждый день! Но сообщения почему-то до тебя не доходили! Сашья! Пожалуйста! Послушай меня! — запыхавшись, кричал знакомый до мурашек голос на другом конце.

— Слушаю, — выдавила я, стараясь казаться сильной и очень обиженной.

— Сашья! Мне так много надо тебе сказать… — вздохнул Пойраз.

— Говори. У меня не так много времени.

Не то, чтобы у меня на воскресенье были планы. Нет, их не было вообще. Но девочка не девочка без демонстрации характера.

— Я не знал, что день рождения — это какой-то особенный день, — проговорил Пойраз, и у меня от удивления отвисла челюсть.

— В смысле ты не знал?

— Ну-у-у… Мы никогда дни рождения не справляем. Это просто день. Такой же, как и все остальные. Я не думал, что надо обязательно быть рядом… Мне потом Марина сказала, что я дурак, и что ты обиделась. Только было уже поздно. Ты улетела в Россию.

— Что тебе сказала Марина? Когда?

— Она прислала сообщение в день твоего отъезда. Спросила, хватило ли мне ума приехать в аэропорт. И знаешь… Я очень хотел! Хотел купить цветы и твою любимую шоколадку, надеть ту футболку, которую ты так любишь, приехать в Анталью…

По щекам покатились слёзы. Солёные напоминания о том, что заблокировать можно номер человека, но не чувства к нему.

— И что же тебя остановило? — прокричала я в трубку, всхлипывая. — Что? Что? Скажи мне? Я ждала тебя! Ждала! До последнего всматривалась в двери аэропорта! Но тебя там не было. Не было…

— Да, не было, — виновато выдохнул Пойраз. — Знаешь, почему я уехал домой, когда ты ещё была здесь?

— Видимо, потому что я тебе надоела, — проскулила я. — Потому что русские девочки для вас — игрушки. Правильно Марина говорила!

— Глупая! Ты очень глупая, Сашья! — Пойраз на секунду вышел из себя, но быстро успокоился. — Я уехал, потому что не мог заплатить за аренду дома ещё на две недели. У меня деньги оставались только на билет на автобус до деревни. И всё. Ни одной лирой больше. Мне нечем было платить за жильё и еду. Я не мог никуда тебя сводить, не мог ничего купить…

Какая-то странная горечь появилась в горле.

— Поэтому я и уехал, — продолжил Пойраз. — И я знал, что Йозеф возил вас в Анталью. Я хотел приехать! Хотел тебя увидеть! Но я не мог просить деньги у родителей, понимаешь? Я тут с ума сходил, зная, что ты совсем рядом… Я правда не мог ничего сделать, — он вздохнул. — А потом ты уехала. И мои сообщения перестали до тебя доходить. Я места себе не находил всё это время… Мне плохо без тебя, sevgilim… Сашья? Сашья? Ты меня слушаешь?

— Слушаю, — хлюпнула я. — Просто… Пытаюсь всё осознать.

— Я в интернете посмотрел, как вы, русские, отмечаете дни рождения. Если бы сразу знал, что это такой важный день, то пришёл бы к тебе пешком! — улыбнулся Пойраз, и эта улыбка передалась мне.

— Пешком? Честно?

— Да, — уверенно ответил он. — Я люблю тебя! И я сильно скучаю!

— Я тоже скучаю, — пробубнила я, снова заливаясь слезами.

— Не плачь, пожалуйста. Ты даже представить себе не можешь, как разрывается моя душа, когда ты плачешь…

— Скажи, Пойраз… А почему ты сразу мне всё не рассказал? Во-первых, мы выступали и нормально зарабатывали. Во-вторых, у меня после отельного сезона деньги оставались. Ты прекрасно об этом знал.

— Знал, — вздохнул парень. — Но, видимо, ты плохо меня знаешь, если думаешь, что я смог бы взять у тебя деньги.

— Надо было мне рассказать! Я бы не ломала голову в поисках причин! Не накручивала бы себя! Мы бы нашли выход…

— Я не мог… Меня воспитали с уверенностью в том, что мужчина не может быть слабым. Мужчина должен защищать и оберегать женщину, должен её кормить и одевать. А я… Я себя-то накормить не мог… — Пойраз шумно вдохнул и выпустил воздух из лёгких. — Думаешь, легко в таком признаваться? Легко сказать своей любимой, что ты слабак?

Мне отчаянно захотелось разбежаться, запрыгнуть на Пойраза и сжать его руками и ногами. Все чувства, которые я искусно подавляла, враз вырвались из тёмных уголков души, лишив меня контроля над ситуацией. Я хлюпала и шмыгала носом, размазывая соль по щекам, а сердце в груди улыбалось.

— Сможешь ли ты меня простить? — вновь нарушил молчание Пойраз.

— Я простила тебя ещё полчаса назад. Когда ответила на звонок.

Дальше мы говорили так, словно не было этого месяца расставания. Словно не было слёз, грусти и сомнений. Мы снова смеялись и обсуждали отель, рассказывали друг другу, чем занимались и чем планируем заниматься, делились новостями.

— Сашья, ты ведь приедешь в этом сезоне, да? — вдруг спросил Пойраз.

— До сегодняшнего дня я не собиралась. Но теперь у меня появилась причина.

Вторник, 2 февраля 2016 года

«Если вы любите, а вас нет — отпустите. Если вас любят, а вы нет — оцените и присмотритесь. Если любовь взаимна — боритесь». (Ошо)

Холодное солнце время от времени подмигивало по-весеннему ярко. То ли на самом деле, то ли мне казалось, но весна неумолимо приближалась, притягивая за собой лето. Нет, на улице не стало теплее. Февральские ветры всё ещё несли вьюгу и промозглый уральский холод. Весну чувствовало сердце, в котором снова зажёгся огонёк надежды.

Я вновь влилась в привычную жизнь с семейными посиделками на кухне, прогулками с подругами и тренировками. Снова стала частью чего-то большого, душевного. И даже начала привыкать к размеренному течению времени в родном Магнитогорске. Но кое-что всё-таки изменилось.

После девяти месяцев, проведённых под турецким солнцем, я стала иначе смотреть на многие вещи. Те проблемы, которые когда-то волновали до глубины души, теперь превратились в мелкие пылинки. Это как деревья. Когда ты маленький — они кажутся тебе устрашающими лесными великанами, но потом ты вырастаешь, и деревья становятся самыми обычными. Я тоже как будто выросла. Словно стала видеть деревья по-другому. Мой мир расширился до размеров целой планеты. И если ещё год назад я и представить не могла, что окажусь так далеко от дома, заведу друзей из разных стран и даже начну встречаться с парнем, который не говорит по-русски, то теперь всё это стало моей реальностью. Теперь я стала совсем другой Сашей Филатовой.

Телом я находилась в России, а душой была уже наполовину в Турции. Пойраз звонил мне по десять раз в день, Марина делилась планами на будущий сезон, Виолетта рассказывала, как сильно ждёт заветного билета на самолёт. Мы постоянно оставались на связи, несмотря на расстояния в тысячи километров и разные часовые пояса. Все, кроме Насти.

Понедельник, 8 февраля 2016 года

«День рождения — это такой праздник, когда собираются персонажи из настоящего, вспоминают прошлое и желают ещё лучшего будущего». «Смешарики», серия «Эффект бабушки»)

Всю ночь я ждала утра, а утром открыла глаза под пение маминого будильника и вприпрыжку побежала в комнату к сестре. Я уже успела привыкнуть к тому, что Лиза догнала меня по росту, но к её ранним подъёмам всё ещё не приспособилась. Когда мы с мамой заглянули в детскую, Лизка сидела за письменным столом к нам спиной и колдовала перед зеркалом и раскрытой косметичкой. «А раньше было совсем не так… Мы будили маленького человечка с подарками, сообщая, что настал тот самый день», — с досадой подумала я.

— Ну, что, моя красавица! — мама заговорила первой, и мы обе двинулись к имениннице. — С Днём рождения! — она наклонилась к Лизе и поцеловала в макушку.

— Ура-а-а! — закричала я и сгребла любимых девочек в охапку.

— С Днём рожденья! С Днём рожденья! С Днём рожденья! — скандировали мы с мамой, помогая себе ритмичными движениями головами и руками.

Сестрёнка улыбнулась, поддавшись нашим дурачествам. По семейной традиции мы вручили повзрослевшей Лизе скромную часть подарка, на затравку. Давным-давно такой ход придумала мама, чтобы растянуть удовольствие на целый день, и каждый семейный праздник традиция крепла, всё глубже врастая в нашу жизнь. Глазки именинницы засияли, а мы с мамой умилялись чуду, стоявшему перед нами.

К сожалению, День рождения — не повод пропускать школу и работу, поэтому мои любимые девочки продолжили сборы и оставили меня в одиночестве. «Отварить овощи и яйца», «нарезать колбасу, сыр, ветчину», «нарезать и смешать салаты», «достать сервиз с антресоли», — я шла по списку, составленному накануне. Сестрёнка должна была прийти в обед и присоединиться к подготовке праздничного стола, мама — ближе к вечеру. Меня ни капли не смущали внезапно навалившиеся обязанности, потому что подготовка праздника — неотъемлемая часть самого праздника. Я включила телевизор, принялась варить, резать, чистить, перемешивать, и стрелки засеменили по циферблату, приближая желанный вечер.

Гостей мы пригласили к шести часам. Бабушка и дедушка по папиной линии, как всегда, пришли за пять минут до назначенного времени. Бабушка, Валентина Борисовна, всю жизнь проработала школьным учителем математики и физики, поэтому к дисциплине относилась серьёзно. Дедушка, Леонид Петрович, своим ударным трудом заслужил не один десяток почётных грамот и благодарственных писем от руководства Магнитогорского металлургического комбината, где, естественно, ценили обязательность, ответственность и порядок. Даже после выхода на пенсию бабушка и дедушка не желали расслабляться и жили по строгому плану, который составили для себя сами. Пока мы в суматохе носили тарелки с кухни в гостиную, сервировали стол, пересчитывали ложки и вилки, баба Валечка внимательно слушала лекцию о театре на канале «Культура», а деда Лёня с головой погрузился в изучение свежей газеты.

Мамины родители и тётя с племянниками пришли минут через двадцать. К этому моменту все мы уже сидели за столом, захлёбываясь слюнями. Салаты и закуски поглядывали из своих тарелок и умоляли их съесть, но нужно было дождаться всех, прежде чем набрасываться на еду.

Бабушки вновь заговорили о посадках, семенах и удобрениях, дедушки — о футболе, а мама с тётей — о работе. Мы с Лизой переглядывались, стараясь слушать всех одновременно. «Как же хорошо», — думала я, оглядывая родных. «Все здесь, за одним столом. Мне очень и очень повезло!»

Поздравления сменялись тостами, тосты — вручениями подарков и дерганием за уши. Мама, как всегда, придумала для именинницы конкурсы, чтобы Лизе презенты не достались слишком легко, а гостям не стало тоскливо. Благодаря маминым затеям, ни один праздник в нашем доме не был похож на предыдущий. Она выдумывала игры, загадки и непредсказуемые сценарии, которые обыкновенное застолье превращали в фейерверк эмоций.

Настал черёд торта. Его именинница впервые готовила для себя сама. Раньше за главное праздничное угощение всегда отвечал папа. А теперь всем нам пришлось стать самостоятельными, особенно моей младшей сестрёнке. Блинный пирог со сметанным кремом у Лизы получился ничуть не хуже папиного. Это был пышный белобокий красавец, который на двадцать четыре слоя возвышался над тарелкой. Под весёлый хор родственников мама внесла в тёмную комнату торт с четырнадцатью горящими свечками. Не знаю, как Лизино, а моё сердце лопалось от переизбытка чувств. Огненные отблески скакали по стенам и потолку, гостиная наполнилась дымом и манящим ароматом лакомства. По моим щекам потекли робкие слезинки, высказывая одновременно и радость, и печаль. Душа словно разделилась на две части: одна желала разрыдаться в голос оттого, что папы не было рядом, а другая ликовала, радуясь празднику.

Лиза загадала желание и задула свечи. Мы включили свет и уселись на диван. Семейная фотография с именинным пирогом — ещё одна наша незыблемая традиция.

Когда гости разъехались по домам, я, мама и сестрёнка ещё немного задержались за праздничным столом. Мы вспоминали детство и забавные эпизоды из жизни именинницы, отмечали все её заслуги и успехи, желали исполнения желаний. «Мне очень повезло с семьёй», — улыбнулась я, допила шампанское и принялась вместе с Лизой носить тарелки из гостиной обратно на кухню.

Пятница, 12 февраля 2016 года

«Если вы ничего плохого не делаете, то лишь потому, что вам не представилось возможности». (Маргарет Митчелл, «Унесённые ветром»)

«Hello! I saw your dancing in Meryan hotel. It was such a great performance! I want to work with you. What do you think about it?» — высветилось сообщение от неизвестного абонента.

«Ха-ха! Отличная попытка познакомиться», — фыркнула я и закрыла мессенджер. «Интересно… Откуда у этого человека мой номер?» — мысль вдруг решила вернуться к странному посланию. «Хочу ли я рассмотреть предложение? Вообще-то, у меня уже есть работа. Марина ждёт меня в отеле… И Пойраз ждёт. Я там уже всё и всех знаю», — вслух рассуждала я. «Всё и всех знаю… А хочется же узнать что-нибудь ещё? Может быть, стоит ответить? Или нет? Вот уж не думала, что одно коротенькое сообщение может так сильно сбить меня с толку».

На сомнительное предложение я решила не реагировать и резво ткнула кнопку: «удалить». Телефон переспросил, действительно ли я хочу стереть послание. Пришлось снова задуматься. «А вдруг?» — пронеслось в голове. «Ладно, подумаю об этом потом», — заключила я и оставила сообщение на прежнем месте.

Привычные дела вновь закружили в нежном танце, сменяя фоны, декорации, собеседников. Но голос в глубине подсознания не утихал. «А вдруг это твой шанс? Ничего ведь не происходит случайно, — твердил он. — Напиши. Ты же ничего не потеряешь!». В голове попеременно возникали картинки, на которых я то выступала в многотысячных залах, то проводила тренировки на нереальной красоты площадках с пальмами и лучшим спортивным инвентарём, то ужинала в шикарных ресторанах при дорогих отелях в вечерних нарядах, приковывающих взгляды. Я глотнула ароматный чай из бабушкиных трав, оглядела родные стены нашей кухни, вдохнула и, ненадолго задержав дыхание, выдохнула. «Может быть, всё действительно не случайно?» — подумала я и вновь открыла злополучное сообщение.

«Какую работу вы предлагаете?» — пальцы быстро пробежались по буквам. Напротив сообщения мгновенно появилась сначала одна галочка, потом — две, а ещё через мгновение обе галочки окрасились в голубой. Я зажмурилась. Десятки разных за и против толкались внутри. Сомнения и неуверенность тянули в одну сторону, новые возможности, мечты и любопытство — в другую. «В конце концов, не попробовав, не узнаешь», — успокоила я себя и, приоткрыв один глаз, взглянула на телефон.

Экран засветился, и сердце встревоженно подпрыгнуло где-то под рёбрами. Прежде чем открыть сообщение, я на секунду задумалась и мысленно вернулась к первому посланию. «I saw your dancing», — снова перебрала я. «А кто же этот таинственный «я»»? Черноглазый турецкий мужчина? Или пышноволосая восточная женщина?» — в английском языке ведь без контекста определить пол говорящего невозможно. «Лучше бы, конечно, женщина», — я сразу вспомнила, как быстро доверилась Марине год назад только потому, что она женщина, и ни разу об этом не пожалела. Всё-таки женская солидарность — не эфемерное понятие, а вполне реальная штука, заставляющая девочек объединяться.

«I am glad to see your answer! Thought that you weren’t interested. Listen! I can call you by video link right now and explain my offer». Не успела я дочитать сообщение, как телефон завибрировал в руке. На экране высветился уже знакомый номер, и меня внезапно охватила паника. Глаза впились в гаджет, а руки обмякли, словно моими никогда не были. Прошла целая вечность, пока экран не погас. Я положила телефон рядом с опустевшей чашкой и помотала головой. «Ну, не-е-ет! Таких напористых я не люблю. С чего этот человек решил, что может вот так мне звонить по видеосвязи? Может, я в туалете? Или кто-то рядом спит? Ну, или по улице иду, где темно, а?» — сердце выстукивало незнакомый ритм, заставляя меня то и дело глубоко вздыхать. Я дала себе время переварить произошедшее, сполоснула кружку, убрала со стола и вновь села на прежнее место.

«Я не могу сейчас говорить. Лучше напишите сообщение», — набрала я по-английски. Человек на другом конце воображаемого провода начал печатать, и моё любопытство увеличилось до размеров Эйфелевой башни. Секунда. Вторая. Третья. Я безотрывно смотрела в телефон, периодически смахивая страницу вверх для обновления и, наконец, получила ответ.

«Хорошо. Меня зовут Алекс, и у меня своя эвент-компания. Мы устраиваем тематические вечеринки, вечеринки в бассейнах и на пляжах. В будущем сезоне я хочу расширить сферу наших услуг и создать собственное танцевальное шоу. Естественно, для этого мне нужен надёжный человек, и я предлагаю тебе им стать. Тебе нужно будет собрать команду профессиональных танцоров и поставить шоу. Все организационные вопросы я возьму на себя! Что скажешь, Саша?». Я трижды перечитала послание вслух, сделав особый акцент на словах: «Создать собственное танцевальное шоу». Дурацкая улыбка мгновенно прилипла к губам, а ноги готовы были пуститься в пляс. «Мне предлагают сделать шоу! Это же мечта!» — думала я, сжимая в руках телефон. Воображение уже рисовало изнуряющие репетиции на солнечном морском берегу, блеск софитов, костюмы, усыпанные камнями и стразами, аплодисменты больших и малых отельных амфитеатров, усталость и неземное счастье от занятия любимым делом. «Интересно, а откуда этот Алекс знает моё имя?» — вдруг мелькнуло в голове. Но я была слишком поглощена своими фантазиями, чтобы отвлекаться на такие мелочи.

Когда восторг немного приутих, я, неожиданно для себя самой, вспомнила «Meryan». Подумала о девочках, которые успели стать мне семьёй, подумала о Марине и Йозефе, подумала о Пойразе и нашем общем шоу…

«Спасибо за предложение, конечно, Алекс! Но я не могу его принять. У меня уже есть работа, и она мне нравится», — я сквозь слёзы напечатала сообщение, но не сильно торопилась отправить. Несколько мучительных минут я думала об обещании, данном прежнему начальству. «Да, мы договорились продолжить выступать в следующем году. Но зимой-то оговорённых денег я не заработала! И откуда мне знать, что будет дальше? Но, с другой стороны… К ним я уже привыкла, в отеле меня любят, как-то спокойно уже туда ехать», — никак не получалось разложить мысли по полочкам. Оторвав взгляд от экрана смартфона, я переключилась на цветок, висевший на противоположной стене. «Хорошо тебе! Висишь себе и висишь. А мне тут решения важные принимать приходится». Я снова разблокировала экран, перечитала сообщение и нажала кнопку «отправить», но адресат, как назло, вышел из сети.

Суббота, 13 февраля 2016 года

«Если вы думаете, что сможете — вы сможете, если думаете, что нет — вы правы». (Мао Цзэдун)

Проснулась я совершенно разбитая, потому что всю ночь переворачивалась с боку на бок. Голова лопалась от суматошных мыслей. Почти до самого утра я пыталась выставить сомнения вон, но они паковать чемоданы не спешили. Воображение неустанно рисовало меня во главе грандиозного шоу со сложнейшей хореографией, эффектной музыкой, акробатическими поддержками и самыми запоминающимися костюмами.

— Доча! Доброе утро! — промурчала мама, широко улыбаясь на пороге комнаты.

Я лениво потянулась и, осознав, что поспать уже не получится, сползла с кровати. С кухни доносился притягательный аромат свежей выпечки, и моё утро резко подобрело. Мы с мамой и сестрёнкой пили чай, ели оладьи с малиновым вареньем, обсуждали планы на выходные. Про вчерашнее сообщение я говорить не стала, потому что всё равно отказалась от предложения загадочного Алекса.

— Привет, — улыбнулась я, приняв входящий вызов.

— Günaydın, — поздоровался Пойраз. — Как ты?

— Я? Эм… Нормально. А ты? — я медленно вылезла из-за стола и переместилась в гостиную.

— Так. Рассказывай! — сменив тон, потребовал Пойраз.

— Да всё нормально. Правда!

— Сашья, я тебя знаю. Рассказывай, — более ласково попросил настойчивый парень.

— Ладно, — выдохнула я, собираясь с мыслями. — Мне предлагают другую работу в Турции.

— Какую ещё работу? Кто? — закипел Пойраз. — Нет, Сашья! Ты меня слышишь? Нет, нет и нет!

Я практически видела, как его красивое лицо наливалось краснотой ревности с багровым оттенком злобы. Голос на том конце дрожал от натянутого крика, отчаяния и абсолютного бессилия. Я молчала.

— Какую работу, Сашья? — отдышавшись, продолжил Пойраз.

— В шоу, — безэмоционально произнесла я. — Мне предлагают делать шоу.

— Сколько раз я говорил тебе, что туркам нельзя доверять? Сколько раз, а?

— Если бы я тебя слушала, мы бы сейчас не разговаривали.

— Сашья! Я другой! Я люблю тебя и никогда не предам! Но другие люди не такие хорошие, как я. Для них ты просто ещё одна дурочка из России, которую можно использовать и выбросить в мусорку.

— Да, конечно. Все вокруг глупые, и один ты умный!

— Сашья… Ты не понимаешь… — он вдохнул и шумно выпустил воздух. — Всё, я не кричу. Скажи, кто и что тебе предлагает?

Я пересказала разговор с Алексом, акцентируя внимание Пойраза на том, как сильно хочу создать собственное шоу.

— Откуда у этого человека твой номер? — строго спросил собеседник.

— Вот этого я не знаю, — я пожала плечами, как будто Пойраз мог меня видеть. — Обязательно спрошу в следующий раз.

— Сашья! Не будет следующего раза! Ты сейчас же удалишь его номер и больше никогда не будешь общаться с турками!

— Перестань орать! — моему терпению пришёл конец. — Я буду делать то, что считаю нужным.

Лёгким движением пальца я завершила вызов и перевела телефон в авиарежим. «Пусть успокоится», — мысленно проговорила я и вернулась к тёплым семейным посиделкам на кухне.

Понедельник, 15 февраля 2016 года

«Самые успешные люди — это те, кто делают своё любимое дело». (Уоррен Баффет)

Бело-жёлтые стены, светлый ламинат на полу, большие зеркала, два окна с таким непримечательным, но очень близким сердцу видом на парковку и жилую многоэтажку. Ощущение, как будто я вернулась домой с прогулки. Я вошла в просторный зал, включила свет, положила телефон на подоконник, а плеер кабелем подключила к громоздкой аудио-системе. Колонки проснулись и ритмично завибрировали, наполнив помещение клубной латиноамериканской музыкой.

— Здравствуйте! — улыбнулась я женщинам, которые друг за другом входили в зал, занимая свободные места.

Кое-кого из них я уже знала, других видела впервые. Все они пришли сюда по разным причинам: любовь к танцам, желание похудеть, развлечение… Но главной целью каждой гостьи было настроение, которое я намеревалась им подарить. Не один год я проработала в сфере танцев и фитнеса, поэтому точно знала, что отличает хорошего тренера от плохого. Хороший тренер — это человек, умеющий слушать. Как психолог. Как бармен. Как таксист. Хороший тренер никогда не поставит во главу угла себя или свою тренировку. В центре внимания у хорошего тренера всегда остаётся подопечный, причём каждый ученик непременно должен ощущать центром мира именно себя. «Я хороший тренер, — улыбнулась я, выжидая паузу, пока все приготовятся, — поэтому сейчас всем в этом зале будет хорошо!»

Зумба уже успела стать для меня родной. Казалось, все эти шаги из латины, повороты, прыжки из хип-хопа и элементы танцевальной аэробики жили в моей голове всегда. Весёлое, энергичное направление с каждым занятием нравилось мне больше и больше. Люди видели это, чувствовали, заряжались. Из крошечного зала на первом этаже школы танцев нас, любителей зумбы, перевели в соседний, попросторнее. Оттуда — в самый светлый и вместительный зал наверху. Группа разрасталась. К моему сообществу присоединялись и школьницы, и бабушки, воспитывающие внуков, и офисные работницы, и мамы в декрете. Все они приходили с разным уровнем подготовки, разными намерениями, разными ожиданиями, но уходили одинаково мокрые, румяные и счастливые.

Час, как всегда, пролетел незаметно. Мы размялись, подурачились, выучили небольшую танцевальную связку, потянулись и покачались. После громких аплодисментов уставшие женщины поблагодарили меня за занятие, а я напомнила им дату и время следующей встречи. Зал опустел. Я выключила музыку и открыла окно. Сверкающие снежинки вихрем устремились внутрь, навстречу собственной гибели. «Что так манит их в тепло?» — задумалась я. «Наверное, то же, что и меня. Возможность ежедневно выгуливать лучшие наряды, ровный загар и шелест волн, который не заменит ни одна река». Следующая группа столпилась на пороге, и я поспешила покинуть зал.

Усевшись в холодную машину, я поёжилась и достала телефон. Мессенджер сообщил о непрочитанном послании от Алекса. Какая-то детская улыбка тронула моё лицо, и приятное волнение разлилось по телу. «Приеду домой и посмотрю, что там», — подмигнула я отражению в зеркале заднего вида и повернула ключ в замке зажигания.

Четверг, 18 февраля 2016 года

«Мужчина всегда должен видеть в даме женщину; факт её женственности всегда должен быть первым и определяющим. Но у кого ещё остались эти утончённые первобытные инстинкты, эта обволакивающая женщину каждым словом, каждым движением, вечно бодрствующая мужественность, перед которой не может устоять ни одна женщина, независимо от того, ненавидит она мужчину, презирает или даже — любит?» (Эрих Мария Ремарк, «Декаданс Любви»)

Что мы, девочки, больше всего ценим в мужчинах? На что летим, словно бабочки, взмахивая прекрасными хрупкими крылышками? Что нас так неистово манит, заставляя верить, доверять и доверяться? В мужчинах мы ценим мужественность. Тот самый жёсткий стержень, способный удержать не только своего владельца, но и беззащитную женщину рядом. Нас привлекает внутренняя уверенность, сила, самолюбие. Наверное, поэтому мы так часто обманываемся, принимая за уверенность обыкновенное позёрство.

Алекс перешёл в активное наступление. Он закидывал меня сообщениями, звонил и настаивал на видео-общении. Я держала оборону, но чувствовала, как защита трещит по швам. Бесконечные комплименты, внимание и необъяснимая теплота от незнакомого мужчины подмывали фундамент моей крепости.

Вариант долгой и счастливой жизни на Родине я даже не рассматривала. Однажды попав в турецкую сказку, я уже не желала из неё возвращаться. Солнце, море, пальмы и непринуждённая атмосфера вечного отпуска рисовали куда большие перспективы, нежели провинциальный промышленный город. «Надо ехать, пока зовут! Только вот куда?»

— Мне предлагают собственное шоу, — объявила я за ужином.

Две пары глаз сразу же уставились на меня. В мамином взгляде читались удивление и радость с примесью недоверия. Сестрёнка же излучала чистый восторг.

— Прям ты всё придумывать будешь? Это же классно! — задыхаясь от нахлынувших эмоций, выпалила Лиза.

— Погоди-ка… Кто предлагает? Какое шоу? — насторожилась мама.

— Один человек… Его зовут Алекс. У него своя фирма по организации мероприятий в Алании.

— Всё-таки Турция? — переспросила мама.

— Ну, да, — я кивнула. — Он хочет создать своё танцевальное шоу и зовёт меня хореографом, — мои губы растянулись в улыбке.

— А где жить? И как репетировать? — продолжила мама. — А костюмы?

— Костюмы он обещал предоставить и реквизит тоже. Остальное пока не обсуждали. Вроде бы всё хорошо, но я пока не знаю…

— Чего тут не знать? — голос сестрёнки дрогнул. — Соглашайся! Такие шансы не каждый день на голову падают!

— Просто Марина с Йозефом будут меня ждать… У нас же своя программа есть, — я шумно выдохнула. — Не знаю…

— А как же твой Пойраз? — мама ехидно прищурилась. — С ним обсудила?

— Я сказала про предложение, а он разорался. С тех пор мы не разговаривали.

Следующие несколько минут мы молча ели суп с мясными фрикадельками по фирменному маминому рецепту: «открываешь холодильник, берёшь всё, что можно закинуть в суп, закидываешь, варишь». Мама никогда не заморачивалась на мелочи типа, заглядывания в кулинарные книги, взвешивания продуктов и готовки «по бумажке». Она импровизировала. Получалось всегда по-домашнему вкусно, потому что был у мамы один секретный ингредиент — любовь.

— Откуда вообще взялся этот… Как его? — жуя, вновь заговорила мама.

— Это забавная история, — наружу вырвался непрошеный смешок. — В прошлом году, когда я искала работу в Турции, оставила заявки на нескольких сайтах. Потом нашлась Марина, и я к ней поехала. А заявки те остались! Алекс наткнулся на моё старое резюме, посмотрел фотку и вспомнил, что видел меня в «Meryan» на шоу. Они с Йозефом и Мариной знакомы, оказывается, — последнюю фразу я почему-то проговорила виноватым тоном. — И теперь он зовёт меня к себе работать.

— Переманивает, значит? — мама подняла правую бровь.

— Можно и так сказать. Но он-то предлагает мне своё шоу! А не анимацию, которая выжимает все соки.

— Шоу — это, конечно, круто. Это твоё! Но прежде чем принимать решение, всё хорошенько разузнай. И с Пойразом поговори. Он турок всё-таки, — вслух рассуждала мама.

— Само собой! Я пока ещё ничего не ответила.

Дальше разговор перешёл на маминых коллег, Лизины уроки, бабушкину просьбу помочь по дому и планы на выходные. Мы давно наелись, но продолжали сидеть за столом, смакуя каждую секунду, проведённую вместе.

Понедельник, 22 февраля 2016 года

«Дело не в тестостероне. Потому что не тестостерон делает тебя вожаком, а твоя открытость и твоя смелость. А открытость и смелость, дамы и господа, это выбор». (Франц Вертфоллен, «Вакцина от идиократии»)

Часы уже объявили полдень, когда я добралась до кухни, чтобы, наконец, позавтракать. Всё утро я провалялась в постели, отвечая на сообщения, читая новости и разглядывая забавные картинки в интернете. Тренировка только вечером, поэтому можно лениться в своё удовольствие. Я щёлкнула кнопкой на электрическом чайнике, он нахохлился и запыхтел. Почесав затылок, шагнула к холодильнику, открыла дверцу, и реальность перестала существовать. Я смотрела на белоснежные пластиковые полки, они — на меня. Мы молчали, думая о своём, пока странный звук не вернул меня к жизни. Телефон, оставленный на полу в спальне, отчаянно дребезжал, постукивая по ламинату. Захлопнув холодильник, я поспешила в комнату.

«Алекс? Видеозвонок? Бли-и-ин!» — в панике я глянула на себя в зеркало, пригладила волосы и протёрла заспанные глаза. Растянутая футболка, черти-что на голове… «Не так я представляла нашу первую виртуальную встречу… Может быть, сбросит?» — огонёк надежды загорелся где-то в душе. Но телефон продолжал жужжать в моих руках, давя на совесть.

— Алё! — серьёзно произнесла я, деловито усевшись на диван в гостиной.

— О, Sasha! Merhaba! — поздоровался Алекс.

Мой возможный работодатель оказался симпатичным мужчиной с угольно-чёрными волосами, тёмно-карими глазами и хорошим чувством стиля. Из-под ворота его чёрной рубашки виднелась золотая цепь, а аккуратная причёска и гладко выбритое лицо производили впечатление. Алекс выглядел достойно и определённо вызывал доверие.

Я выпрямила спину, немного вскинула подбородок. Миллиарды мыслей пронеслись в голове. «Ну почему я в пижаме? Почему не накрасилась? Или хотя бы не умылась? Почему? Ладно. Я за естественность и стесняться мне нечего!»

— Merhaba, — поздоровалась я.

Дальше разговор продолжился на английском, потому что мои знания турецкого оставались где-то на уровне «привет, как дела».

— Я тебя не разбудил? — поинтересовался Алекс.

— Нет, я давно встала, — уверенно ответила я. — Что вы хотели?

— Ясное дело! Я хочу, чтобы ты работала со мной, — мягко улыбнулся собеседник. — Что скажешь?

— Предложение очень заманчивое… Но я обещала, что вернусь в «Meryan».

— Обещала? — он резко перестал улыбаться. — Вот смотри… Ты профессионал, танцор. На что ты тратишь своё время в «Meryan»? На дурацкую аквааэробику? На «степ»? На гест-контакт? И это за ничтожную зарплату! Ты достойна большего, Сашья.

Две абсолютно разные девушки столкнулись лбами внутри меня. Одна, вся такая светлая и порядочная, хотела вернуться к Марине и продолжать наслаждаться пребыванием на пригретом месте. Вторая, в кроваво-алом платье, на высоченных шпильках, убирая за ухо очаровательный локон, говорила: «Подумай! Возможно, прямо сейчас ты можешь изменить свою жизнь. Иди за своей мечтой». Я молчала.

— Предлагаю тебе самой стать начальником. Да, ты будешь работать в моей фирме, но шоу будет полностью в твоих руках. Это новый уровень для тебя, понимаешь?

— Понимаю, — кивнула я.

— Или ты боишься ответственности? — Алекс немного прищурился, вглядываясь в экран.

— Нет, не боюсь. Я никогда ничего подобного не делала, но уверена, что справлюсь, — под конец фразы губы сами растянулись в улыбку.

— Вот и молодец, — подмигнул он. — А ты красивая!

Алекс уставился на меня не моргая. По спине пробежала странная дрожь. Он безотрывно смотрел мне в глаза, заставляя ёжиться от смущения.

— Спасибо, — я намеренно перевела взгляд на верхний край телефона, чтобы избавить себя от пронзительного взгляда тёмных глаз с противоположной стороны экрана.

— Так мы договорились?

— Мне нужно посоветоваться с парнем, — вспоминая все предостережения Пойраза, я старалась говорить жёстко, без единого намёка на дружелюбие.

— Боишься, что он тебя в Турцию не отпустит? — усмехнулся Алекс.

— Он и так в Турции. Работает в «Meryan», — теперь уже я в упор уставилась на собеседника.

— Вот как? — Алекс озадаченно скривил губы. — И кем же он там работает?

— А это разве важно? — я приподняла левую бровь.

— Нет, вообще-то. Просто интересно, что за счастливчик заполучил такую красавицу, — он вновь сверкнул хищными глазами.

— Пойраз бармен. И работать с вами я соглашусь только при условии, что смогу видеться с ним.

— Уже условия мне ставишь? — Алекс слегка вздёрнул подбородок. — Хорошо, — проговорил он уже с улыбкой, — мне это даже нравится. Деловой подход!

Я не нашла что ответить, поэтому просто продолжила прожигать глазами экран смартфона.

— Вилла, где живут мои сотрудники, находится в десяти минутах езды от твоего обожаемого отеля. Так что у вас с парнем не будет никаких проблем.

— Вилла? — удивилась я.

— Я разве тебе не отправлял фотографии? У нас двухэтажная вилла с видом на море. А рядом большая зелёная лужайка, где можно репетировать или загорать.

— Ого…

В голове моментально засветились картинки: «красивейший домик на берегу моря», «репетиции на свежем воздухе в утренней прохладе», «дневные походы на пляж», «ночные посиделки на песке и разговоры под шум прибоя». Я почти физически ощущала всю прелесть работы с Алексом и жизни вне указов, рамок и обязанностей аниматора.

— Договорились?

— Мне нужно поговорить с парнем, я же сказала! — вышло немного громче, чем хотелось.

— Ладно-ладно, — Алекс как будто останавливал меня жестом свободной руки. — Я понял, что у вас там всё серьёзно. Поговори сегодня, а потом сообщи мне, хорошо?

— Постараюсь, — улыбнулась я.

— Вот и замечательно. Тогда буду ждать твоего звонка, Сашья! И не забывай, что ты достойна большего!

Завершив вызов, я потрясла головой. Хотелось смахнуть с себя чары самоуверенного турка. «У них навык охмурения в крови! Но со мной эти штучки не пройдут. Предупреждён — значит, вооружён».

Телефон снова завибрировал. В мессенджер посыпались сообщения от Алекса. Не задумываясь, я открыла и ахнула. На снимках красовался дом мечты. Белый, двухэтажный, с большими окнами. А вокруг зелень, пальмы и морская синева вдалеке. «Боже! Разве так бывает?» На следующей порции фотографий блистала просторная светлая кухня, душевая кабина, прихожая с обувным шкафом во всю стену, каминная зона с двумя диванами и журнальным столиком, чистейший санузел и несколько спален с двуспальными и односпальными кроватями. Всё выглядело как в дорогом интерьерном журнале. Стильно. Лаконично. Привлекательно. «Мои работники живут вот так», — гласило последнее сообщение. «Твои работники живут в сказке», — мечтательно вздохнула я.

Вновь погрузившись в раздумья, я вернулась на кухню, чтобы порадовать урчащий живот. Снова надавила потухшую кнопку на чайнике, достала из холодильника сосиски и сунула их в микроволновку. Мясной аромат быстро разлетелся по помещению, заставив мой живот булькать ещё громче. «Так! Сейчас надо поесть», — я пыталась отмахнуть лишние мысли, но фотографии безупречной виллы с видом на море намертво прилипли к подкорке.

Запланированный сеанс зумбы пролетел в раздумьях. Моё тело демонстрировало движения, глаза разглядывали раскрасневшихся дам в зеркале, уши слушали заводные песни, а мозг выстраивал возможные сценарии разговора с Пойразом. Я была почти уверена в том, что не хочу больше выпрашивать отдыхающих заполнять анкеты, учить чужие танцевальные постановки и жить по жёстким правилам Йозефа, но всё ещё сомневалась в нужности отношений с красавцем-барменом. «Если поеду работать к Алексу одна, то свободного времени у меня будет явно больше. Смогу спокойно общаться с другими ребятами, знакомиться, развлекаться… Но тогда потеряю поддержку в чужой стране. Да и вообще… Пойраз чудесный! И я сильно по нему скучаю… А если останусь с ним, придётся мотаться туда-сюда из ложмана до отеля и обратно. Неудобно, наверное… Зато я получу шикарную работу и сохраню отношения, которые в прошлом году мне очень нравились». По дороге с тренировки я всё-таки приняла решение. Лучшим вариантом мне, девочке в розовых очках, показалось попытаться переложить ответственность с себя на Пойраза и поставить перед выбором его. А дальше будь что будет.

Мой парень точно знал распорядок дня своей девушки, поэтому, дав мне время на ужин и болтовню с домашними, поинтересовался, может ли он позвонить. Я выдохнула, мысленно перекрестилась и ответила согласием. Экран смартфона сразу же преобразился. Тёмно-карие, почти чёрные, глаза сияли счастьем, а пухлые чувственные губы растянулись в улыбке.

— Привет, принцесса! — промурлыкал Пойраз.

— Привет, — смущённо улыбнулась я.

Обменявшись последними новостями, мы оба ненадолго притихли. Секунда. Вторая. «Давай, Саша! Говори!»

— У тебя что-то случилось? — с подозрением поинтересовался собеседник.

— Э-э-эм… Нет. Хотя… Да, случилось, — я набрала побольше воздуха и на выдохе быстро-быстро выложила всю правду.

Лицо на экране мгновенно переменилось. Глаза перестали сиять, губы сложились в ровную линию, а мышцы на шее сильно разбухли от напряжения. Я, конечно, ожидала подобной реакции, но по телу всё равно пробежала мелкая дрожь.

— Нет! Сашья, ты слышишь меня? Никуда ты из отеля не уйдёшь! Нет! Нет! Нет!

— Я тебе не собака, чтобы вот так за меня решать, — завелась я.

— Сколько раз я говорил тебе, что туркам доверять нельзя? Здесь никто, кроме меня, добра тебе не желает! Поверь! Я знаю, о чём говорю! Если ты будешь работать в другом месте, я не смогу тебя защитить! — щёки парня налились кровью, а из глаз вылетали оранжевые молнии.

— Не кричи на меня! — заорала я в ответ. — Сначала выслушай и попробуй встать на моё место!

Я рассказала Пойразу о компании, о шоу, которое будет только моим, о возможностях, о прекрасной вилле… Он слушал, сжимая кулаки, но не перебивал.

— Где этот человек взял твой номер? — сквозь зубы процедил парень.

— В том году, когда я искала работу, оставляла свои данные в одной фирме… Алекс увидел мою анкету с фотографией и вспомнил, что видел меня в отеле, представляешь? Всё неслучайно.

— Да уж. Потрясающее совпадение.

Вновь наступила тишина. Мы оба переваривали сказанное и услышанное.

— А обо мне ты подумала? Как я буду стоять за баром, зная, что ты не подойдёшь за айраном? Как я буду проходить мимо амфитеатра и видеть, что тебя там нет? Как я буду спускаться в «диско» и не находить там твоих мимолётных прикосновений?

Где-то под рёбрами защемило. Пойраз безотрывно смотрел с экрана своими бездонными карими глазами, заставляя меня чувствовать вину. Я опустила голову и несколько мгновений просто глубоко дышала. Вдох. Выдох. Вдох. Выдох.

— Во-первых, я ещё не дала согласие. А во-вторых, если буду работать с Алексом, то жить буду не так далеко от тебя, и мы сможем видеться. Это моё условие.

— Приятно слышать. Но я всё равно прошу тебя подумать ещё! В «Meryan» тебя любят. Там безопасно, и там есть я.

Закончился разговор тем, что я пообещала подумать, хотя в глубине души уже согласилась шагнуть в новый этап своей жизни.

Пятница, 26 февраля 2016 года

«…какая-то часть тебя уходит с тем, кого ты потерял, ведь дружба — это как любовь. Лучше ни к кому не привязываться, слишком это рискованно». (Марк Леви, «Похититель теней»)

Уральская зима даже не думала вспоминать о том, что её календарное время истекало. Февраль завывал, задувал, морозил. Зато в моём сердце уже почти распустились тюльпаны, птички порхали с ветки на ветку, и солнце заливало всё вокруг тёплым светом. Я потянулась, поднялась с кровати и переместилась в гостиную.

На чёрном журнальном столике возле дивана лежало пять листов формата «А4» с аккуратно выведенными ручкой списками и мелкими карандашными приписками. Первый лист назывался: «Фаер-шоу». Накануне я мысленно уселась в кресло режиссёра, засучила рукава и придумала, как танцы переплести с цирковым искусством, а факиров-непрофессионалов выдать за опытных повелителей огня. Я прописала всё: фонограммы, характеры танцев, трюки, реквизит, костюмы и даже свет. «Огненное шоу будет самым эффектным», — смаковала я, перечитывая вчерашние записи. Листы с заголовками: «Танцевальное шоу», — ещё нуждались в доработке. Хореографическим программам я не придумала звучные названия, кое-где поставила знаки вопросов в графах «музыка», «костюм», «количество человек», но суть их продумала идеально.

Наше выездное шоу в «Meryan» научило меня всему, что нужно знать при подготовке. Во-первых, настроения танцев должны постоянно меняться, чтобы зритель всегда оставался в фокусе. Во-вторых, лирических постановок должно быть значительно меньше, чем энергичных, иначе отдыхающие заскучают. В-третьих, костюмы должны быть максимально разнообразными и интересными: яркие детали, блёстки, перья, аксессуары. В-четвёртых, на сцене нужно использовать всё возможное для привлечения и удержания внимания: реквизит, костюмы-перевёртыши, акробатические поддержки. В-пятых, в одном номере не могут участвовать сразу все артисты. Пока кто-то танцует, другие переодеваются. Сцена не должна пустовать. В-шестых, костюмы должны быть броскими, но лёгкими в одевании и снимании. Во время шоу ценна каждая секунда. В-седьмых, нужно обеспечить плавное перетекание постановок друг в друга без пауз и переключений музыкальных треков. «Думаю, моего богатого артистического опыта хватит для первой в жизни работы хореографом-постановщиком шоу. Не зря же в прошлом году случился пробный проект! По-моему, свои программы я продумала отлично».

Я закрыла глаза и вообразила свою работу в действии. Представила, как еду в очередной отель вместе с командой, но сижу исключительно спереди, как начальник. Представила, как перед выходом на сцену проверяю внешний вид ребят, хвалю или делаю замечания. Представила, как каждый раз волнуюсь и за себя, и за команду, будто в первый. Представила, как колотится сердце, когда мы все делаем финальный поклон, а зрители встают со своих мест и осыпают нас благодарностями. Я представила, как уставшая собираю костюмы, иду в автобус, сажусь на переднее сидение. Автобус трогается, и через открытое окно морская свежесть сдувает с моего лба мелкие капельки, проступившие сквозь тональный крем. Снаружи прогуливаются люди, волны неустанно бьются о берег, пальмы отдыхают от дневной жары… А мне так хорошо, что никаких слов не хватит. Вдруг я поворачиваю голову и вижу Настю…

Резко распахнув веки, я потрясла головой. «Ты-то откуда в моей мечте, предательница?» — мысль пронеслась, оставив неприятную горечь во рту. «А ведь столько незабываемых моментов мы с тобой вместе пережили… Жалко просто так терять друг друга… Ладно. Даю тебе ещё один шанс!»

Открыв нашу с Настей переписку в телефоне, я вновь разочарованно вздохнула. Три моих сообщения, написанные в разные дни, были прочитаны, но ни одного ответа мне так и не пришло. Без особых раздумий я начала видеозвонок. Один гудок. Второй.

— Привет! — протянула Настя и помахала рукой в камеру.

— Привет! — обрадовалась я. — Неужели ты ответила? Удивительно!

— Та прости, подруга. Реально замоталась я. Как ты?

Настя казалась такой искренней, такой счастливой, как будто на самом деле радовалась моему звонку. Её глаза всё так же блестели. Как в те дни, когда, улыбаясь, она врала мне прямо в лицо.

— Насть, у тебя какие планы на будущий сезон? В мериановской переписке ты не появляешься, на сообщения не отвечаешь…

— Та говорю ж, времени нет совсем.

— И чего ты там такого делаешь? — подмигнула я.

— Та всего помаленьку. Здоровьем занялась, на танцы хожу… А ты уже планы на лето строишь?

— Короче. Я ещё никому не говорила… Но мне предложили делать собственное шоу.

— Ого! Та це ж здорово! А що за шоу?

— Ты там в Украине совсем по-русски говорить разучилась? — хихикнула я. — Шоу разные. Пять штук. Костюмы будут шить, условия работы и проживания хорошие, зарплата выше, чем в отеле, — я сделала небольшую паузу. — Ты со мной? Или в «Meryan» поедешь?

— Слушай… Ну, шоу — это хорошо, — задумалась Настя. — Ты уже прям решила? О! А с Пойразом общаетесь?

— Ага, общаемся. Он, конечно, не рад тому, что я не хочу в отель возвращаться…

— Само собой! Як он там без тебя будет-то?

— Справится. Ну что ты думаешь по поводу шоу? Я уже всё расписала. Надо будет с организатором обсудить, и можно начинать искать команду!

— Саш, я подумаю, ладно?

— Думай. И знай, что мне бы хотелось с тобой работать.

— Мы ещё поработаем! — Настя расплылась в улыбке, после чего мы попрощались.

Вторник, 1 марта 2016 года

«Когда стоишь перед выбором, просто подбрось монетку. Это не даст верного ответа, но в момент, когда монетка в воздухе, ты уже знаешь, на что надеешься». (К/ф «Питер ФМ»)

«Девочки, привет!» — я с комом в горле начала набирать сообщение в нашу мериановскую переписку. «Мне грустно об этом писать, но я больше не приеду в Meryan. Мне предложили должность хореографа в шоу с хорошей зарплатой, и я согласилась. Мне будет вас не хватать! Очень! Но я уже решила. И ещё, Марин, я не хочу вас подводить с выступлениями, так что первое время могу танцевать вместе с вами. Пока не найдёте замену».

Я отправила послание и сразу же отключила интернет. Ставить точку в чём-то всегда сложно. А заканчивать целый период своей жизни, наполненный яркими эмоциями, впечатлениями, объятиями и слезами счастья в десять раз сложнее.

Телефон зазвонил. Обыкновенный входящий вызов. Я взглянула на экран, и по телу пробежала дрожь.

— Привет, — мой голос чуть дрогнул.

— Это что за новости такие? В смысле ты не приедешь? — кричала Виолетта. — Мы неделю обсуждаем, на какое число билеты брать! Ты поэтому в разговоре не участвовала, да? Как ты можешь нас так подставлять?

— Перестань орать, — спокойно ответила я. — Ты даже не спросила, что за работу мне предложили, а уже обвинила во всех грехах.

— Хм… Ладно. И что это за работа такая? Чем она лучше нас?

— Я не говорила, что она лучше вас. По-моему, я дала понять, что буду скучать. Или нет? — Виолетта промолчала, и я продолжила. — Слушай… Мне предложили делать своё шоу. Своё, представляешь? Я смогу сама набрать команду, сама придумать постановки, сама заниматься костюмами. Это же мечта!

— И кто это тебе такое предложил?

— Один очень богатый владелец очень раскрученной фирмы. Он, кстати, к нам в отель тоже шоу привозил.

— И сколько же он тебе предложил? — тон подруги даже не думал смягчаться.

— Пока не знаю. Но сказал, что получать я буду больше, чем в отеле. И дело даже не в этом… Весь день я буду свободна, представляешь? Никаких «монинг джимов», «пул геймов» и дебильных анкет! Только репетиции, вечернее шоу, и всё.

— Ну, да. Круто.

Какое-то время мы обе молчали.

— А Настю ты тоже к себе перетянула? После всего? — спросила Виолетта.

— Честно говоря, я её звала. Но… Что-то мне подсказывает, что у неё вообще другие планы.

— Дак, она и с тобой не общается, что ли?

— Нет. Ни на сообщения, ни на звонки не отвечает. Несколько дней назад мы по видео разговаривали, и она не ответила ни на один мой вопрос. Странная… Но я решила больше не навязываться.

— И правильно. Нам она тоже не отвечает. Да уж… И как же мы танцевать будем без вас двоих?

— Я же предложила повыступать вместе с вами поначалу? Пока не найдётся замена. Не хочу, чтобы шоу умирало.

— Дак ты ещё не видела Маринино сообщение? — рассмеялась пионерка.

— Нет. А что там? — мне стало не по себе.

— Она ж выкинула тебя из беседы! И сказала, что с предателями ничего общего иметь не хочет. И ещё сказала, что мы и без тебя справимся.

Обида жаром разлилась по телу. «Да на мне это шоу только и держалось! И вот тебе, Сашенька, благодарность!» — злилась я.

— Ладно, как знаешь, подруга. Жалко, конечно… Надеюсь, мы хоть увидимся с тобой?

— Конечно, увидимся! Я буду жить недалеко от «Meryan».

— Хоть это радует, — лёд в настроении Виолетты наконец-то начал таять.

— Слушай, а ты не хочешь со мной?

— Я? Не-е-е! Это ты у нас танцор, а я пока учусь только. И так рада, что Марина меня выступать взяла! А у тебя там одни профи будут. Не.

— Ну… Если передумаешь, дай знать.

— Ладно!

Вторник, 8 марта 2016 года

«Вы достойны самого лучшего, поверьте. И не только в Новый год или в Международный женский день. А всегда. Везде. И вопреки всему». (Эльчин Сафарли, «Рецепты счастья. Дневник восточного кулинара»)

Праздник весны и женственности для меня начался на работе. Чтобы освободить нам вечер в красный день календаря, директор перенесла все тренировки на утро, и начиная с девяти часов, в школе танцев царила непередаваемая атмосфера.

Ко мне на занятие пришло не так много народу, но каждая женщина в зале излучала любовь. Мы улыбались друг другу, улыбались зеркалам, улыбались наступившему дню и весне, которая вот-вот расцветёт из-под залежалого снега. Мне подарили несколько коробок конфет и шоколадку, а потом ещё и алый тюльпан в нарядной обёртке. Анжелика Петровна сделала всем сотрудницам и посетителям сюрприз и заказала целое море символов весны, которые щедро раздавала у стойки ресепшен. Градус удовольствия и счастья уже зашкаливал, но меня ещё ждал домашний праздник.

Мы с мамой и сестрёнкой подготовили по-настоящему царский ужин. Во главе стола обосновалась курица-гриль из ближайшего продуктового, рядом в хрустальной тарелке стоял салат из зелени, сыра, куриной грудки, маслин и майонеза, возле неё — сырная и колбасная нарезки, а с краю — подаренные мне с утра конфеты. Венчал композицию букет, который маме накануне вручили на работе, и бутылка розового игристого вина. Вино мы сразу же разлили по красивым бокалам и «чокнулись», радуясь, что справляем женский праздник вместе. Уютные посиделки на нашей кухне затянулись почти до полуночи. Мы болтали и получали удовольствие от каждой секунды, проведённой за тёплым семейным столом.

Среда, 23 марта 2016 года

«Кто слишком долго раздумывает над каждым шагом, стоит всю жизнь на одной ноге». (Керстин Гир, «Зильбер. Первый дневник сновидений»)

Моё предвкушение поездки, наконец, перевоплотилось в конкретные действия: я разместила объявления о работе в нескольких популярных группах в социальных сетях, оформила текст с условиями работы и проживания, довела до совершенства сценарии шоу и даже начала продумывать костюмы вплоть до застёжек, которые будет удобно расстёгивать и застёгивать при переодевании. Алекс звонил или писал мне почти каждый день. Мы обсуждали бюджет на костюмы и реквизит, репетиционный период, возможное расписание. Я горела тем, что делала, и будущий работодатель это чувствовал.

— У тебя снова было занято, когда я позвонил в первый раз, — тоном немного выше нормального проговорил Пойраз в трубку.

— Ну, да, — задумчиво ответила я, прокручивая в голове цвета костюмов, которые будут сменять друг друга на сцене в одном из шоу.

— Это опять он? — почти прокричал мой парень.

— Да, это Алекс звонил, — призналась я, понимая, что надвигается буря.

— Сашья! Всё! Я запрещаю тебе с ним разговаривать! Я же предупреждал тебя, что туркам нельзя верить! Он слышит твой голос уже чаще, чем я!

— Потому что мы обсуждаем шоу! — я тоже вышла из себя.

— Не верю, что только шоу! Скажи, он спрашивает о твоём настроении?

— Ну… Спрашивает иногда. По-моему, это просто вежливость.

— Нет, Сашья! Никакая это не вежливость! Он хочет тебя заполучить не как работника, а как девушку! Как ты этого не понимаешь?

— То есть, ты считаешь, что я никчёмный танцор и хореограф? — я от злости сжала кулак свободной руки.

— Опять ты всё понимаешь неправильно, — выдохнул Пойраз. — Я пытаюсь тебя уберечь. Никто, слышишь, никто здесь не хочет того же! Турки, которые работают в туризме, привыкли к лёгкой добыче. Ты сама видела, как красивые девушки из разных стран на нас вешаются в отеле…

— Угу, — промычала я.

— С танцорами всё ещё хуже! Наши люди считают, что танцевать на сцене могут только проститутки. Так что этот придурок, как его там… Алекс, — презрительно произнёс парень, — тоже ждёт от тебя совсем не выступлений…

Я молчала. В голове закрутились обрывки некоторых фраз турецкого мужчины, прячущегося за европейским именем. Иногда он позволял себе словечки типа «sen çok güzelsin», «benim güzelliğim», «öpüyorum», иногда сдабривал свои послания картинками-поцелуями. «И почему я раньше на это внимания не обращала?» — мне стало некомфортно в собственном теле. Вдруг захотелось вылезти и оболочки и похлопать себя по щекам.

— Ты чего молчишь? Только не говори, что он уже попытался?

— Нет, — уверенно отрезала я.

«Попытался, видимо. Только я, глупая, этого не заметила», — добавила про себя.

— Сашья… Ты же знаешь, как сильно я тебя люблю, да? И я буду защищать тебя даже тогда, когда сама ты этого не хочешь.

— Ты очень хороший, — улыбнулась я.

— Здорово, что ты это поняла. Я не дам тебе совершить ошибку!

Послевкусие от разговора у меня осталось неприятное. Пойраз обладал слишком сильным чутьём на людей, поэтому не верить ему на моём месте, было бы крайне глупо. «А вдруг мои идеи и умения Алексу действительно до лампочки? Вдруг он просто пытается сделать меня одной и сотен своих побед?» — противный холодок пробежал по спине. «Ничего. Предупреждён, значит, вооружён! Посмотрим, кто кого переиграет».

Пятница, 25 марта 2016 года

«Никому не придёт в голову сообщать хорошие новости ночью. С этим ждут до утра. Другое дело новости плохие. Они не терпят отсрочки. Забавно устроен мир. Хорошее никогда не торопится. Зато с плохим такая спешка…» (Мацуо Монро, «Научи меня умирать»)

— Девочки, у меня к вам разговор, — объявила мама без тени улыбки.

Мы только сели ужинать, и торопиться было некуда. Я и Лиза вопросительно взглянули на маму, после чего она продолжила.

— Надо забирать бабушку к нам.

В кухне пронзительно завопила тишина. Никто ничего не говорил, оценивая ситуацию. Забрать бабушку к нам, означало окончательно признать её старческую беспомощность, а мне ужасно не хотелось этого делать. Я продолжала верить в то, что наша миниатюрная, но такая сильная духом баба Валечка ещё тот боец, и помощь ей пока не требуется. Хотелось продолжать верить, но факты доказывали обратное.

— Вы же понимаете, что после больницы её нужно будет держать под присмотром? — естественно, мамин вопрос не нуждался в ответе.

Несколько дней назад бабушка пожаловалась на боль в животе, и мы отвезли её к врачу. Доктор похвалил за оперативность и оставил бабу Валечку в больнице на пару дней.

— Я сегодня с врачом говорила. Бабушке в желудок вставят трубку. По ней будет сливаться желчь.

— Как это? — я отказывалась верить своим ушам.

— Вот так, — с грустью выдохнула мама. — Трубка будет торчать из живота. Мало ли что случиться может… Так что бабушку нам лучше забрать сюда.

— Конечно! — в один голос вскрикнули мы с сестрой.

— Я знала, что вы у меня понимающие.

Мы договорились разместить бабушку на Лизиной кровати, а сестрёнку переселить на второй ярус. Раньше это было моё спальное место, но после смерти папы я перебралась к маме в комнату. Моя кровать пустовала, и Лиза могла с комфортом на ней расположиться.

— А когда её выпишут? — поинтересовалась сестра.

— Завтра до обеда надо будет забрать, — ответила мама, откусывая бутерброд из чёрного хлеба и щедрого слоя масла.

Свежее постельное бельё, хлопчато-бумажные футболки и штаны, мягкие носочки и полотенца. Вроде бы мы приготовили всё необходимое для завтрашней гостьи.

Суббота, 26 марта 2016 года

«Как бы ты горячо ни обнимал при встрече гостей, но при прощании всё равно получается горячее». (Юрий Татаркин)

Несмотря на выходной день, проснулась я рано. Всю ночь в голову лезли мерзкие мысли о неизбежности увядания. Когда тебе только исполнилось двадцать три года, трудно осознавать, что близкие люди не всегда будут энергичными и полными сил. Невозможно смириться с тем, что в один прекрасный день тебе придётся помогать им, а не наоборот. Не хочется верить, что рано или поздно всё изменится.

Мы позавтракали и выехали в больницу. Погода стояла потрясающая. Сугробы ещё не собирались таять, но солнышко давным-давно превратило снег на крышах в плачущие сосульки, гололёд — в лужи, февральский мороз — в весеннюю свежесть. Птички распевали свои песенки, а люди неспешно прогуливались по парку со своими четвероногими друзьями, подставляя щёки под тёплые лучики.

Магнитогорск — удивительный город, который находится одновременно в двух частях света. Чтобы доехать до больницы, нам нужно было с правого берега Урала переехать на левый и из Европы попасть в Азию. Мама аккуратно вырулила из двора, доехала до площади и повернула на мост. Центральный переход — один из четырёх мостов города, рядом с которым мои родители когда-то купили квартиру.

Самая возрастная и величественная городская переправа увенчана двумя парами стел, обозначающих границы Европы и Азии. Для нас, магнитогорцев, переезды из одной части света в другую — обычное дело, но в тот день я почему-то с воодушевлением смотрела на величественные столбы, переполняясь гордостью за родной город. Наверное, так сработала нервная система: тело пыталось отвлечь меня от мрачных мыслей. Я, конечно, была рада видеть бабушку у нас дома, но прекрасно понимала, что кроется за бессрочным визитом.

В палату нас пустили без проблем. Бабушка, как всегда, проявила учительскую собранность и уже сидела на кровати, сложив руки на колени. Рядом лежала поношенная тканая сумка с необходимыми вещами и неоткрытая бутылка минеральной воды, из тех, что мы привозили раньше.

— Добрый день, — поздоровалась бабушка. — Ой! Вы сразу все?

— Конечно, все, — улыбнулась я.

— У нас тут важное дело, вообще-то, — подхватила Лиза.

— Какое такое важное дело?

— Бабушку забрать! — одновременно проговорили мы с сестрёнкой.

— Ох, больно ценна ноша! — баба Валечка обожала подшучивать над собой.

— Ещё как! — с натянутой важностью ответила я.

Пока доктор давал наставления маме, мы с Лизой помогали бабушке обуться и надеть пальто. Я старалась не смотреть на пожелтевшую повязку на животе и прозрачную трубку между кожей и стеклянной банкой. Старалась, но всё равно не могла не смотреть. Меня одновременно разъедали страх, отвращение, жалость и любопытство. Было противно от самой себя. «Ну, разве можно испытывать такие противоречивые чувства к собственной бабушке? Разве может быть неприятен недуг родного человека? Неужели я настолько чёрствая, что не могу не кривить нос, видя эту жёлто-красную дыру в теле?» Неимоверными усилиями я сдерживала рвотные позывы и натягивала улыбку, но самое ужасное не это. Самое ужасное случилось, когда бабушка считала эмоции по моему лицу.

Стыд. Он сменил все остальные чувства. Я совсем не хотела обижать родного человека, но всё происходило слишком быстро для понимания и принятия.

— Вы можете меня на остановке высадить, чтобы там по двору не крутиться, — предложила бабушка, когда мы уселись в машину.

Мама в тишине повернула ключ в замке зажигания, тронулась и только потом заговорила.

— Вообще-то, баба Валечка, мы везём тебя к нам.

— Ещё чего вздумали! Я ж не овощ огородный, за которым глаз да глаз нужен! Я еду домой.

Мы с Лизой переводили взгляды с мамы на бабушку и обратно.

— Баба Валечка, у Лизы скоро контрольные начнутся, готовиться надо. Мы-то с Сашей в физике и математике не шарим, а вот ты сможешь помочь. Возьмёшься?

Бывшая учительница физики и математики мгновенно переменилась в лице.

— А чего бы не помочь? Голова-то у меня уже дырявая, но полистаю учебники и всё вспомню.

— Вот и замечательно, — мама тихонечко подмигнула нам в зеркало заднего вида. — Позанимаетесь, а потом домой поедешь, если захочешь. Договорились?

— Договорились, — довольно согласилась бабушка.

День пролетел. Пока мы с сестрой презентовали гостье её новую одежду и кровать, мама сшила миниатюрную сумочку через плечо и стеклянную банку заменила на лёгкий пакет, который скотчем прикрепила к трубке.

— Так намного удобнее! — обрадовалась бабушка, облачившись в пижаму, и, примерив сумочку. — И разливаться не будет.

— Конечно, не будет, — кивнула мама. — Теперь можешь спать, как удобно. Ничего никуда не денется.

Бабушка засветилась. Казалось бы, просто ткань, скотч и пакет, а столько радости. Удивительно, как иногда совершенно простые вещи способны сделать человека самым счастливым на свете…

Четверг, 31 марта 2016 года

«Да, человек смертен, но это было бы ещё полбеды. Плохо то, что он иногда внезапно смертен, вот в чём фокус! И вообще не может сказать, что он будет делать в сегодняшний вечер». (Михаил Булгаков, «Мастер и Маргарита»)

На тренировку я поехала на трамвае, потому что вечером мы с мамой и сестрой договорились совершить набег на продуктовый магазин. Мама пообещала забрать меня из школы танцев, Лизу — с акробатики и доставить в торговый центр, чтобы всем вместе продумать меню на ближайшую неделю.

Погода стояла по-настоящему весенняя. Я специально вышла из дома сильно заранее, чтобы немного пройтись. Дорога от нашей остановки до моей работы на трамвае занимала минут двадцать, а потом ещё минут десять от остановки до самой студии пешком. Я всегда любила трамваи, поэтому с удовольствием заняла одиночное место у окна и принялась разглядывать мир по ту сторону стекла. Макс Корж тихонечко напевал в ушах песню о неразделённой любви, а глаза жадно вглядывались в окружающих. Вот молодая мамочка неспешно катит коляску. «Такая стильная! Когда я стану мамой, хочу выглядеть так же». Вот детки идут домой с тяжёлыми багажами знаний за спиной и магазинными сладостями в руках. «Помню, как тоже по дороге со школы покупала булочку и ела её прямо на остановке. Это была „улитка“, покрытая шоколадом. Никогда не забуду тот потрясающий вкус!» А вот мужчина бредёт, опустив голову. «У него, наверное, что-то случилось. Слишком уж хмурый».

Выйдя из трамвая, я вновь погрузилась в раздумья о предстоящей поездке. Голубое небо и щебечущие птички так и навевали мысли о лете, поэтому я снова и снова прокручивала в голове будущий рабочий сезон.

Вечером мы накупили продуктов, желая порадовать не только себя, но и бабушку. Они с дедом всю жизнь экономили, тратя деньги исключительно на самое необходимое, поэтому я, мама и Лиза изо всех сил старались бабушку развлекать, отвлекать и удивлять. Домой вернулись около девяти вечера. Подниматься на пятый этаж с тяжёлыми пакетами трём хрупким девочкам было нелегко, но мы шутили и смеялись, пока не добрались до входной двери…

В специальном кармашке, приклеенном когда-то мамой, лежал свёрнутый клочок бумаги. Сердце мгновенно почувствовало неладное. «Что-то не так», — пульсировало внутри. Размашистый почерк сообщал: «Юлия! Мы не смогли с вами связаться. Леонид Петрович умер. Перезвоните!»

Я единственный человек в семье, который вообще не умеет контролировать эмоции. Слёзы мгновенно потекли по моим щекам, а руки задрожали. Мама и Лиза молчали, глядя то на меня, то друг на друга.

— Тише, бабушку разбудишь, — шепнула сестра и крепко меня обняла.

В моих глазах всё попеременно темнело и прояснялось. Я всматривалась в наш коридор, а потом вдруг переносилась во времена, когда мы с дедом играли в шахматы на его любимом диване или ели бабушкин борщ со сметаной и свежей зеленью. Мама уже кому-то звонила, что-то выясняла, спрашивала, а я словно находилась между сном и реальностью, наблюдая за происходящим в замедленном времени. «Так странно… Я вроде бы здесь. А вроде бы и не здесь. Мой мозг давно понял, что произошло, но душа всё ещё сопротивляется».

Суббота, 2 апреля 2016 года

«Человек умирает тогда, когда умирает последнее воспоминание о нём». (Джоан Роулинг, «Гарри Поттер и орден Феникса»)

Чёрные джинсы. Чёрная водолазка. Чёрные сапоги. Чёрное пальто. Чёрный платок на голову. «Как же я ненавижу этот цвет!» Собирались мы в полной тишине. Мама, конечно, уговаривала поесть, но ни мы с Лизой, ни она сама так и не смогли затолкать в себя хоть что-то.

— Баба Валечка, ты уж не обижайся, — обратилась мама, подойдя к когда-то Лизиной кровати, — но с собой мы тебя брать не будем.

Бабушка сидела и смотрела в никуда. Не шевелясь. И, казалось, не дыша.

— Конечно. Я понимаю. Не хватало, чтобы вы там ещё и со мной возились.

— Мы от тебя венок заказали. Так что…

Бабушка повернула голову. На глазах заблестели слёзы.

— Вы же всё сделаете, как полагается?

— Конечно. Похороним, помянем, — кивнула мама. — Нам не впервой, — добавила она одними губами.

В прощальном зале собрались родственники и давние коллеги. Дед, такой элегантный, лежал в центре светлого помещения, обрамленный лакированной древесиной и белым бархатом. «Как же ему идёт этот костюм», — думала я, стараясь убедить себя в нереальности происходящего. Печальные глаза. Редкие всхлипы. Тёмные фигуры на светлом фоне. Всё слилось в какую-то невообразимо неправильную картину. «Что все мы здесь делаем? Почему это происходит? Ведь так не должно быть?» — я отчаянно боролась с подступающим к горлу комом.

К кафедре подошёл незнакомый мужчина. Высокий, статный, изысканно одетый. Его низкий голос выдернул меня из мысленных блужданий, и я прислушалась.

— Мы с Леонидом Петровичем вместе работали на коксохиме. Он научил меня всему. Настоящий профессионал своего дела! Но не многие знают, что он был не только первоклассным металлургом, очень отзывчивым человеком, но и прекрасным фотографом. Его работы до сих пор хранятся в моём семейном альбоме и останутся там навсегда.

«Мой дедушка профессионально фотографировал?» — дрожью пронеслось по спине. «А я и не знала… Господи! Я не знала, что мой дед был фотографом! Я не знала…» — слёзы нахально прорвали баррикады, искусно выстроенные мной. «Как же так? Я не знала! Дедушка, проснись! Расскажи мне о фотографии! Расскажи! Пожалуйста! Расскажи о своей молодости! О бабушке расскажи! Дед… Ну, пожалуйста!» — я хлюпала, не обращая внимания на говорящих. Мне так хотелось нажать на кнопку и перемотать кассету своей жизни. Мне хотелось больше разговаривать со своим дедом, лучше его узнать. «Ну, почему мы осознаём всё так поздно? Почему понимаем, что уделяли мало времени близкому человеку только тогда, когда он от нас уходит? Почему мы придумываем себе кучу глупых дел вместо того, чтобы поднять трубку и просто позвонить?»

Облако сизого дыма сгустилось над открытым гробом, когда священник начал отпевание. «Это всё», — прошептал внутренний голос. Мне так хотелось насмотреться на дедушку, запомнить каждую складочку на его лице, каждый волосок на его голове… «Папа?» — я еле заметно потрясла головой. А ведь раньше я не замечала, насколько они похожи. Тот же нос, те же губы, тот же профиль. Дышать вдруг стало невыносимо. Дым, неразборчивые протяжные молитвы священника и необычайное сходство моего отца с его отцом сводили с ума. «Хорошо, что я не была на его похоронах… Я бы этого не пережила».

Я совершенно потеряла ориентиры, когда все выходили из зала. Земля с небом как будто поменялись местами, а стороны света перемешались между собой.

— Поехали с дедушкой? — спросил мягкий голос, и чья-то родная рука легла ко мне на плечи.

Мне понадобилось несколько секунд, чтобы понять, кто и что у меня спросил.

— Как это? — удивлённо переспросила я, распознав папину родную сестру.

Тётя улыбнулась сквозь слёзы, ещё крепче притянула меня к себе и продолжила.

— В машине с гробом должны ехать самые близкие. Пойдём со мной?

Я кивнула.

Это была убийственно длинная дорога. Мы с тётей держались за руки, по очереди вытирая слёзы. Ехали молча. Самые близкие. Вместе.

Яма. Гроб. Последние слова. Чёрные вороны. Чёрные люди. Промозглый кладбищенский ветер. Земля. Венки. Звенящая тишина и шёпот тысячи голосов: «Добро пожаловать!»

Рядом с папиным деревянным крестом вырос ещё один. Пугающий. С таким родным именем… «Теперь вы вместе. Заботьтесь там друг о друге. И прощайте».

Пятница, 29 апреля 2016 года

«Если вы думаете, что приключения опасны, попробуйте рутину — это смертельно». (Пауло Коэльо)

Моя жизнь, словно встала на лыжи и заскользила по лыжне. Ни резких подъёмов, ни непредсказуемых спусков. Просто шаг за шагом по проторённой тропе, где ходили тысячи лыжников. Всё превратилось в рутину.

Бабушку после похорон деда тётя, её старшая дочь, забрала к себе. Мы все решили, что просторный дом вдали от пыли городов, берёзовый лес неподалёку и тишина пойдут бабе Валечке на пользу. Наша квартира снова опустела, и всё вернулось в прежнее состояние.

Единственным, кто добавлял специй в мои пресные будни, оставался Алекс. Я приготовилась лететь в Турцию ещё в начале апреля. Сценарии, наброски костюмов, музыка и хореография, — всё было готово. К середине месяца ребята-танцоры из Украины и России, которых я нашла, уже ждали документы на рабочие визы. Но Алекс медлил. В своих многочисленных звонках и сообщениях он рассказывал мне о покупке дорогостоящего музыкального оборудования, о ремонте автомобиля компании, о каких-то контрактах, но ни слова не говорил о том, когда уже займётся оформлением документов для меня и команды. День за днём я ходила по кругу: Пойраз требовал немедленного приезда, танцоры интересовались сроками, а Алекс по делу ничего не говорил. Моя вера в темноглазого турка затрещала по швам.

— Сашья, я думаю, что ты могла бы уже прилететь, — вдруг объявил будущий работодатель, когда в очередной раз мне позвонил. — Тебе же надо будет встречать остальных, как боссу!

— Да, конечно. Я давно готова.

— Отлично! Только… — он сделал паузу, которая не предвещала ничего хорошего. — Не могла бы ты купить себе билет сама?

— В смысле? — злоба завибрировала в теле, но я постаралась сохранить видимость спокойствия. — Мы же договаривались?

— Да, знаю. Просто эти аудио-системы дико дорогие, и сейчас у меня нет возможности тратиться ещё и на билеты.

«Игра начинается», — подумала я и наигранно улыбнулась.

— Билет из России в Турцию не такой уж дорогой. Тем более, ты же рассчитывал свой бюджет, правда? Ты прекрасно знал, что билеты нужны будут и мне, и остальным танцорам. А ещё ты знал, сколько денег понадобится на наши визы и костюмы. Так ведь? Ты взрослый и ответственный человек, который не бросается обещаниями. Или я не права?

Алекс шумно вздохнул, явно раздумывая, что ответить.

— Конечно, ты права, — мягкий голосок обольстителя мигом куда-то исчез.

— Тогда на какое число мне смотреть варианты?

— Думаю, на первые числа мая. Подойдёт?

— Так странно… Мы договаривались, что в мае уже начнём работать, — я сделала вид, что готова расплакаться, — но теперь ты хочешь купить мне билет на май. А нам ведь ещё шоу готовить, репетировать, костюмы шить… И когда мы всё успеем?

— Ты профессионал. Я уверен, что к июню точно будет готово.

— Надеюсь!

Положив трубку, я вспомнила абсолютно все оскорбления, какие только знала. «Похоже, он решил тебя кинуть», — усмехнулось подсознание, и мне пришлось это признать. Слишком долго Алекс тянул резину, слишком долго увиливал от моих прямых вопросов, слишком странно он себя вёл. Всё вокруг шептало мне: «Дурочка! Так легко поверила!» Но сдаваться я не собиралась. Более того, я планировала победить.

Пятница, 13 мая 2016 года

«Жизнь — это цепь потерь. Ты теряешь молодость, родителей, любимых, друзей, удовольствия, здоровье и, наконец, саму жизнь. Ты можешь не принимать этого — и всё равно будешь терять». (Айзек Азимов, «Немезида»)

Последняя капля в кувшин моего терпения упала ровно три дня назад. Мы с мамой и сестрой выезжали за город, к озеру, потому что погода внезапно порадовала жарой. Все горожане понимали: долго это тепло не продлится, но всё-таки попытались урвать себе хотя бы кусочек. На берегу случился аншлаг. Машины, пледы для пикника, раскладные стулья, взрослые и дети, собаки, — всё пестрило разноцветным покрывалом рядом с кромкой кристально чистой воды. Банное озеро всегда было любимцем магнитогорцев, маня роскошными видами на горы, глубиной и круглогодичной прохладой. Когда-то, кстати, озеро называли «светлым» именно за прозрачность воды. Второе название водоёма «Якты-куль» с башкирского языка переводится, как «Светлое озеро», так его именовали местные долгие годы. Но по легенде в 1774 году мимо озера проходил Емельян Пугачёв со своим войском, сделав остановку возле воды ради банных процедур. Так озеро и превратилось в Банное.

Домой мы вернулись вечером. Уставшие и довольные. Весеннее солнышко ведь — самое желанное. Именно оно дарит веру в скорое избавление от курток и тёплых кофт и приближает долгожданный сезон шорт и маек.

Всё рухнуло в мгновение. Зазвонил мамин телефон, она ответила и сразу же переменилась в лице. Мы с Лизой поняли, что случилось непоправимое.

— Бабушка умерла, — поникшим голосом проговорила мама, положив телефон на полку в коридоре. — Тётя Таня звонила. Говорит, что похороны планируют на пятницу. Надо всё подготовить.

Мама за двое последних похорон в этой области успела стать экспертом. «Как же трагично это звучит!» Она чётко знала, куда бежать, какие документы заполнять, кому звонить, о чём переживать. Мама на постоянной телефонной связи с тётей устроила всё в третий раз, в то время как мы с сестрой пытались осознать происходящее.

Солнечная погода сменилась промозглым ветром и серым небом, яркие футболки — чёрными куртками и пальто. Людей в прощальном зале собралось не так много: то ли день рабочий повлиял, то ли холод.

Я безотрывно смотрела на бледную бабушкину кожу, но видела живой румянец на её щеках. Мне так хотелось подойти и шепнуть на ушко: «Баба Валечка, ну чего ты тут разлеглась посреди зала? Вставай. Пойдём домой». Я не плакала, то сжимая, то разжимая кулаки. «Это сон. Это точно сон. Ведь так же не бывает! Не со мной», — вертелось в голове. Я вспоминала, как несколько недель назад мы болтали на нашей кухне, уплетая вкуснейший бабушкин суп. Она рассказывала о своей работе в школе, нелёгком военном детстве и юности в землянке. Бабушка гордилась тем, что своими глазами видела Индиру Ганди вместе с её отцом Джавахарлалом Неру, которые проезжали по главной улице Магнитогорска на автомобиле с открытым верхом и приветствовали собравшихся зрителей, стыдилась того, что вместе с братьями и сёстрами девочкой воровала уголь прямо из грузовых вагонов и в деталях помнила запах и вкус еды из своего детства. «Как будто вчера разговаривали…»

Вся церемония отпевания прошла мимо. Моё тело вроде бы присутствовало, но душа выбрала какое-то более приятное место.

В катафалке вместе с бабушкой и сотрудниками ритуальной службы вновь оказались мы с тётей. По нашим щекам стекали обжигающие слёзы, а руки крепко сжимали ладони друг друга. Я часто моргала, старалась глубже дышать… Но зашторенные окна и гроб, упирающийся в колени, не давали ни единого шанса взять себя в руки.

— Ей там хорошо будет, — глотая солёные капли, улыбнулась тётя.

— Я знаю, — хлюпнула я.

«И кто придумал эту дурацкую традицию? Ну, зачем? Зачем бросать землю? Сердце же и так разрывается? Зачем продолжать резать по живому?» Пока остальные кидали горсти земли на опущенный в землю гроб, я пыталась унять собственные руки. Слишком уж сильно они тряслись. Я стояла чуть поодаль и никак не могла успокоиться. «Если я эту землю не брошу, значит, не поставлю жирную точку. Значит, не признаю, что это конец. А если хоть один человек не признает, может, и на небе ситуацию поставят под вопрос?» С места я так и не сдвинулась. Не хватило сил.

Три деревянных креста выстроились в ряд. Три близких человека теперь навсегда застыли на фотографиях. Три смерти так скоро прокрались в нашу привычную жизнь и изменили её до неузнаваемости.

Чёрный ворон присел на металлическую ограду, крикнул и сорвался с места. Люди с лопатами в руках разровняли третий холмик, перекинулись парой слов, кивнули нам и исчезли. Ветер шелестел лентами на венках, сушил слёзы. Судьба как будто смеялась где-то в кустах, видя пустоту в наших глазах.

Пустота. Её стало слишком много.

Суббота, 14 мая 2016 года

«Это ещё от зимней одежды, — мелькнуло в голове. — Летом будет легче. Летом всегда легче. Но к лету должно что-то измениться, иначе я до лета не доживу». (Евгений Гришковец, «Рубашка»)

«Алекс, привет! Мне нужно уехать как можно скорее. В конце марта я потеряла дедушку, а несколько дней назад умерла бабушка. Я не могу это пережить. Мне срочно нужно сменить обстановку!» — набрала я и, не перечитывая, отправила. Телефон мгновенно засветился.

— Sasha, merhaba! — послышался из динамика голос Алекса.

— Привет. Ты прочитал моё сообщение?

— Да… Но дело в том, что собирать шоу-группу у меня сейчас нет финансовой возможности. Ты же помнишь, я рассказывал про дорогостоящую аппаратуру?

— Алекс! Если бы не ты, я уже пару месяцев работала бы в старом отеле вместе с людьми, которых хорошо знаю. Ты позвал меня к себе! Предложил хорошие условия! А теперь отказываешься?

— Сашья, милая, не кричи так. Я же не отказываю тебе в работе. Я просто сказал, что сейчас не могу позволить себе шоу-группу.

— Что ты хочешь сказать?

— Ты можешь приехать. Будешь жить на вилле, помогать мне с делами. А группу мы позже привезём.

— Они с начала апреля ждут! И когда мы репетировать будем? — крошечная надежда на будущее шоу окончательно погасла в глубине моей души.

— Мы всё решим, — непроницаемым тоном продолжал турок.

— И что за делами я буду заниматься?

— Будешь ездить со мной на встречи в отели, на заключение контрактов. Твоё знание русского языка мне очень поможет.

«Знание русского языка поможет заключать контракты в стране, где говорят по-турецки? Очень интересно».

— Думаю, что Пойразу это не понравится. Есть другие варианты?

— Что ж ты всё со своим пацаном нянчишься? — усмехнулся Алекс.

— Он не пацан. Пойраз мой жених! — я сама удивилась сказанному, но виду не подала.

— Жени-и-их? Ты не говорила!

— А ты и не спрашивал. Так что… Есть другие варианты?

За долгое время нашего общения я узнала, что у Алекса есть жена и два сына, но ничто не мешало ему флиртовать направо и налево. У меня подобные мужчины всегда вызывали отвращение и от возможного работодателя я свою позицию не скрывала.

— Сашья… Если не хочешь быть моим личным помощником, я могу устроить тебя в анимацию к своим знакомым.

— В анимацию? — по спине пробежала дрожь. — Куда?

Алекс перечислил мне несколько отелей, я записала их названия на бумажку и пообещала перезвонить после разговора с Пойразом.

— Всё-таки подумай о возможности быть моим личным помощником!

— Я уже подумала. Спасибо.

Весь день мы провели дома. Смотрели фильмы, если попкорн, приготовленный в микроволновке, снова смотрели фильмы. Ни я, ни мама, ни сестра особенно не хотели говорить, но при этом мы отчаянно нуждались в обществе друг друга.

Вечером позвонил Пойраз. Он уже заступил на привычное барное дежурство в «Meryan», поэтому общаться со мной мог только после смены. Я рассказала всё, что наговорил Алекс, и заранее попросила воздержаться от комментариев типа: «Я же предупреждал, что нельзя верить туркам». Молодой человек глубоко вздохнул, понимая, что на меня и так слишком много навалилось, и не стал подливать масла в огонь моей печали. Мы обсудили предложенные отели. Сошлись на том, что располагался ближе всего к месту нашего знакомства.

— Сашья! Приезжай уже! Я не могу каждое утро видеть аниматоров и понимать, что тебя среди них нет… Seni özledim!

— Я тоже по тебе скучаю!

Понедельник, 16 мая 2016 года

«Люди плачут не потому, что они слабые, а потому, что они были сильными слишком долгое время». (Джонни Депп)

— Привет, Алекс! — с натянутой улыбкой поздоровалась я, приложив телефон к уху.

— Merhaba, bebeğim! — отозвался адресат. — Nasılsın?

— Ben senin bebeğin değilim! Тысячу раз уже говорила! — внутри всё закипело, но я быстро себя успокоила.

«Саша, тебе нужен билет, так что улыбайся», — бормотал внутренний голос.

— Ты получил моё сообщение? — протянула я, растянув губы ещё сильнее.

— О том, что ты выбрала «Gipsophilla»? Да, получил, — он закашлялся. — А ко мне в помощницы всё-таки не хочешь?

«Я шоу хочу, которое ты мне обещал, козёл! Девочку на побегушках ищи в другом месте!»

— Нет. Не хочу. Так что по поводу этого отеля?

— Я уже созвонился с их менеджером анимации. Он мой давний товарищ. Тебя ждут.

Странное ощущение холодком прокатилось по коже. С одной стороны, мне хотелось любым способом сменить обстановку и отвлечься от всего, что происходит в родном городе, и море с пальмами для этого подходили на сто процентов. С другой стороны, моя разбитая мечта звенела осколками стекла под ногами и больно резала ступни.

— Я готова вылетать в ближайшее время, — нарочно не дала себе времени подумать, чтобы не начать плакать по ускользнувшей возможности.

— Эм, окей, — выдавил Алекс. — Сашья, скажи, а не могла бы ты купить себе билет сама? А то у меня сейчас с наличностью туго.

«Ну, уж нет!» — мысленно прорычала я, пуская дым из раскрасневшихся ноздрей.

— Нет.

— Может, жених твой купит?

— Нет. Он только начал работать, и денег пока нет, — я старалась говорить максимально спокойно и расслабленно.

— Может, он у друзей займёт? — не унимался турок.

— Нет.

Повисла тишина.

— А может, ты тогда у мамы денег попросишь?

— Слушай, Алекс! — я вдохнула и выдохнула. — Мы провели двое похорон. У мамы сейчас тоже нет денег.

— Понимаю…

— Я уже выбрала подходящий билет на послезавтра. Номер брони отправлю тебе сообщением. Нужно только оплатить.

— Уже выбрала? Ничего себе! Ну… Я… Сейчас я очень занят… Может быть, завтра…

— Хорошо. Просто отправь мне фотографию своей карты с двух сторон. Я всё сделаю сама.

Мой собеседник снова закашлялся, только на этот раз между кашлем и какими-то всхлипами я отчётливо слышала турецкие ругательства.

— Ты себя береги, Алекс. К врачу бы лучше сходил… А то так совсем расклеишься.

Внутри зловеще хохотала ведьма в чёрном плаще и шляпе, помешивая бурлящую зелёную жижу в огромном котле. Я представляла, как толкаю в котёл Алекса вместе со всей его ложью и спокойно наблюдаю за мучениями обманщика.

— Да, да… Надо в больницу сходить.

— Так что, покупаем билет?

— Tamam, tamam! — выходя из себя, прокричал Алекс. — Покупай и оставайся на связи. Я продиктую тебе данные карты.

«Да!» — я бросила свободную руку вверх.

Минут через десять я стала счастливой обладательницей билета Магнитогорск-Анталья с пересадкой в Москве. Рейс выбирала сама, поэтому между вылетом и прибытием было каких-то восемь часов. «Я их и не замечу!»

Пойраза и маму с сестрёнкой я обрадовала сразу же. Пойраз искрился от счастья, а вот семья до последнего надеялась, что я передумаю и останусь дома. Отговаривать меня никто не стал, и в тот же вечер мы приступили к продумыванию гардероба на предстоящий рабочий сезон и сбору вещей.

Среда, 18 мая 2016 года

«Нет ничего лучше, чем возвращаться туда, где ничего не изменилось, чтобы понять, как изменился ты сам». (Нельсон Мандела)

Поспала я не больше часа. Сначала мы все вместе собирали чемодан, потом я красила ногти и крутила бигуди. Ближе к утру всё-таки коснулась подушки головой, но полноценно заснуть так и не смогла. Внутри всё дрожало. Волнение пульсировало по венам, будоража воображение. Я мысленно перебирала в голове вещи, вспоминала, всем ли ребятам-танцорам написала об отмене шоу и своих искренних сожалениях, думала, что станет с моей группой по зумбе, которую сама передала другому тренеру. Мысли беспорядочно перепрыгивали с одного на другое, пока будильник не нарушил ночную тишину.

Перед выходом из дома я, мама и Лиза присели на дорожку. Эта традиция жила в нашем доме, сколько себя помню. Помолчали. Выдохнули. И выдвинулись.

Я надела обтягивающие джинсы с дыркой на одном колене, белую футболку с Минни Маус, которую сама обклеила стразами, и блестящие чёрные кроссовки. В руках была салатовая сумка, очень похожая на ту, о которой я мечтала всё прошлое лето. Голову украшали только что окрашенные огненно-рыжие локоны, а лицо — макияж. В Анталии меня ждал Пойраз, поэтому я никак не могла позволить себе появиться там без женского антуража. «Он с ума сойдёт! Точно».

В этот раз прощаться было легче, но сердце всё равно скулило где-то под рёбрами. Мама вытирала с моих щёк солёные слёзы и говорила, как сильно будет ждать встречи. Сестрёнка обнимала и желала удачи во всех начинаниях. Мы не расцепляли рук, пока не объявили окончание досмотра пассажиров.

Дальше события закрутились так быстро, что я не успевала пропускать эмоции через себя. Москва с бесконечными магазинами беспошлинной торговли, облака с просветами, через которые можно было разглядеть города, напряжённая спина, потому что я старалась сохранить кудри и сидела ровно. Между пересадками у меня не хватило времени на грусть и меланхолию, так что в четыре часа вечера по местному времени с лучезарной улыбкой на лице я катила тяжёлый чемодан к двери с надписью: «Exit».

Душа готова была покинуть тело и спрятаться в каком-нибудь безопасном месте, пока всё не закончится. Я улыбалась, уверенно задирая нос, и старалась ровно шагать на подкашивающихся от волнения ногах. «Вот он», — дрожью пронеслось по телу. Темноволосая голова Пойраза возвышалась над остальными встречающими. Он улыбался так заразительно, что практически светился. Синие джинсы, чёрные кроссовки и светло-серая футболка хорошо смотрелись на загорелом теле. «Он тоже подготовился! Волосы зачесал, как мне нравится!»

— Моя Сашья, — по-русски проговорил Пойраз и сильно-сильно прижал меня к себе.

Аромат одеколона смешался с запахом его кожи и взбудоражил моё и без того возбуждённое нутро. Несколько секунд он сжимал меня в объятиях, не обращая внимания на сотни людей вокруг. Время как будто остановилось, давая нам возможность посмаковать момент. «Оказывается, он такой высокий! Я и забыла», — моя макушка не доставала даже до ямочки между ключицами Пойраза. Его сердце стучало так же отчаянно, как и моё. Я слышала. Я чувствовала.

— Нас ждут. Пойдем, — наконец, объявил парень и выпустил меня из нежных оков.

В одну руку он взял чемодан, в другую — мою ладонь, и мы зашагали к парковке. Ко мне постепенно начала возвращаться способность понимать и оценивать происходящее. Дыхание сбилось. Влажный горячий воздух слегка обжигал ноздри. Казалось, что кислорода на всех не хватает, поэтому мне так тяжело дышать. Но лёгкие быстро привыкли к новой реальности, и я успокоилась. Лицо покрылось крошечными капельками пота, а глаза жадно вглядывались в пальмы, в гидов в элегантной униформе, в большие туристические автобусы и разномастных путешественников.

— А кто нас ждёт? — я спросила только для того, чтобы прервать молчание.

— Мой знакомый из отеля. Серхат. Он в технической службе работает, — Пойраз вопросительно посмотрел на меня.

Я пожала плечами.

— Он взрослый и немножко толстый. И чубчик у него ещё такой смешной на голове…

— Я же не общалась с техниками, так что не знаю.

— Tamam. Boş ver!

В старенькой иномарке сидел пожилой мужчина. Абсолютно седой он пускал облака серого дыма из открытого окна и даже не подумал выйти наружу. Пойраз упаковал мой чемодан в багажник, открыл заднюю дверцу и нырнул в машину верхней частью тела. Через секунду парень выскочил наружу и протянул мне объёмный букет из самых разных цветов, названий которых я не знала.

— Hoş geldin! Я так рад, что снова могу смотреть в твои глаза, my skyeyes! — Пойраз поцеловал меня в щеку и продолжил смотреть с таким обожанием, которого до него в своей жизни я не видела ни разу.

— И я рада снова быть здесь! — я несколько раз перевела взгляд с парня на букет и обратно. — Спасибо тебе за цветы! Они прекрасны!

— Ничего нет прекраснее, чем ты.

«Боже! Ну, нельзя же быть таким милым!»

Пойраз помог мне забраться в машину, и сам уселся рядом. Его километровые ноги не влезали в крошечный автомобиль, так что парень съёжился в неудобной позе.

— Двигайся ко мне, — предложила я.

Пойраз улыбнулся, оглядел мою сторону сиденья и одобрительно кивнул. Несколько лишних сантиметров пространства ничем не могли помочь, но он хотя бы попытался вытянуть ноги.

Картинка за окном зашевелилась. Сначала мы миновали анталийский аэропорт, потом и сам город. Зелёные сады сменялись светлыми домиками с красными крышами, поля — небольшими поселениями и придорожными кафе. Я заворожённо разглядывала зелень, играющую в лучах предзакатного солнца, и старалась не удивляться слишком громко. Пойраз крепко сжимал мою ладонь и смотрел на меня так, будто перед ним сидела не Саша Филатова, а какая-то небожительница. Краем глаза я замечала этот полный любви взгляд и, казалось, заливалась краской. «Удивительно… Ещё утром я обнимала маму и сестрёнку на родном Урале, а теперь еду в Аланию с огромным букетом и держу за руку турецкого принца».

— Море… — с замиранием сердца прошептала я.

«Вот бы сейчас разбежаться и нырнуть прям в одежде!»

— Ага, — отозвался Пойраз.

У него насыщенно-синие волны не вызывали никакого восторга, но парень старательно подыгрывал мне.

— Море… Какое же оно красивое! — в тот момент я напрочь забыла о необходимости моргать и вдыхать воздух.

Пойраз ещё сильнее сжал мою ладонь, а вторую руку положил мне на плечо.

— Скоро приедем.

— Знаю.

Сначала мы остановились у незнакомого отеля, где меня ждал Алекс. Минивэн его компании стоял у ворот с открытой пассажирской дверью. Пойраз собирался пойти со мной, но я его остановила. Хотелось побыть самостоятельной и представиться наедине.

Невысокий и стильно одетый мужчина вышел из автомобиля и раскинул руки для приветственных объятий. Я спиной чувствовала, как Пойраз сжимал кулаки от ревности, поэтому просто протянула Алексу руку. Он явно не ожидал подобной выходки, но сильно на этом внимания заострять не стал. Пожав руку, мужчина жестом пригласил меня в автомобиль, где безучастно сидел водитель.

— Там есть кондиционер, — вежливо сообщил он.

Мы забрались внутрь, но дверь закрывать я запретила. Всё-таки страшновато было оставаться с двумя незнакомыми турками в закрытой машине.

— Как долетела, красавица? — с неизменно самоуверенной ухмылкой поинтересовался Алекс.

— Хорошо. Спасибо!

— Я рад.

Мне нечего было ответить, и я продолжила разглядывать светлый салон.

— Мой друг уже ждёт тебя в отеле. Если хочешь, я сам тебя отвезу?

— Меня Пойраз отвезёт, — я улыбнулась, изображая дружелюбие.

— Хм… Ладно. Тогда запиши мой номер на всякий случай. И звони, если будут какие-то вопросы.

— У меня турецкого номера нет, но, если что, я Пойраза попрошу позвонить.

Алекс скривился, но ничего не сказал.

— Ладно, поедем мы тогда?

— Конечно.

Неудавшийся работодатель вышел из машины вместе со мной и снова попытался меня обнять. Я ухитрилась увернуться, помахала ему рукой и зашагала к старенькой иномарке.

— Что он от тебя хотел? — сразу же спросил Пойраз.

— Ничего особенного… Спросил, как я долетела, и сказал, что меня ждут в отеле.

— Молодец, что не закрыла дверь. А то я бы вмешался, — он через силу натягивал улыбку.

Я кивнула.

Через десять минут мы остановились возле высокого щита с надписью: «Gipsophilla». Этот отель не был похож на остальные. Его выделяла структура: отдельные двухэтажные домики на два или четыре номера, затерянные в зелёных джунглях. Пойраз набрал номер менеджера анимации, и пока тот шёл к центральному входу, мы разглядывали территорию. «Столько деревьев», — первым делом подумала я. «По сравнению с прошлым отелем, здесь просто тропический лес!»

— Merhaba! Ben Kang’ım, — подошедший турок протянул Пойразу руку.

Главный аниматор выглядел угрюмо. Русые волосы отличали его от привычного образа турецкого мужчины, а полное отсутствие улыбки отличало от ожидаемого образа старшего отельного клоуна.

— Я Пойраз, — мой молодой человек ответил на рукопожатие. — А это Сашья.

Будущий начальник окинул меня оценивающим взглядом.

— Вещи можете пока оставить здесь. Через полчаса будет сервис, который отвезёт в ложман.

— Она же сегодня не работает. Можно, я привезу её завтра утром?

Кан нахмурил брови.

— Без проблем. Завтра в девять! — он резко развернулся и зашагал обратно в отель, не дожидаясь ответа.

Пойраз чуть ли не прыгал от счастья. Он схватил меня за руку и потянул к машине.

— You are mine today! — пропел парень. — Нас ждёт чудесный вечер!

Будто проносясь над землёй, Пойраз вернул нас обоих в машину и, сияя, проговорил что-то на турецком своему товарищу. Слов я не поняла, но и без переводчика догадывалась. Машина заскользила по идеально ровной дороге вдоль побережья и вскоре свернула на просёлочную грунтовку.

— Это бананы? — моему изумлению не было предела.

По обе стороны от дороги простирались зелёные плантации невысоких кустов с раскидистыми листьями. Плодов я не видела, но ещё с прошлого года помнила, как растут сладкие жёлтые семейки.

— Да, — кивнул Пойраз.

Его постоянно умиляли мои широко раскрытые от удивления глаза, и мне это нравилось. Он родился и прожил все двадцать четыре года на солнечном побережье, богатом фруктами, ягодами и овощами, поэтому всё вокруг было для него привычным. Мне же, приехавшей с холодного Урала, Турция казалась другой планетой.

Мы остановились у старенького трёхэтажного здания. Я с недоверием оглядела строение, но Пойразу своих эмоций не высказала. Он взял мои сумки, я — букет. Ступени вели нас всё выше. Я молча следовала за своим проводником и начинала сомневаться в своём умении считать. Снизу дом мне показался трёхэтажным, но мы дошагали уже до четвёртого. Пойраз открыл дверь и жестом пригласил войти. В его глазах сверкало предвкушение. Он точно знал, что мне квартира понравится, и очень хотел похвалы за свои труды в поисках.

Входная дверь вела в небольшую комнатку с деревянными окнами. Её наполняли старомодные ковры на полу и две кровати, больше похожие на диваны без спинок и подлокотников. Я прошла дальше. Просторная кухня встретила теплом. В старенькие окна заглядывало вечернее солнце, поэтому воздух изрядно прогрелся. Большой обеденный стол со стульями, кухонный гарнитур, раковина и холодильник, — всё небогатое убранство. «Думаю, нам хватит». Ещё одна дверь привела меня во вторую комнату. Две её стены полностью занимали панорамные пластиковые окна, поэтому свет струился со всех сторон. Моё сердце готово было взорваться от внезапного прилива эмоций. Вид из окон открывался великолепный. Я подбежала поближе, распахнула створку окна и высунула голову наружу. Всё утопало в зелени, а строения по соседству не возвышались больше второго этажа, так что обзор мне ничто не загораживало. Банановые поля, сады, крошечные домики, деревья… Я жадно глотала воздух, не в силах что-либо выразить. Пойраз выжидающе наблюдал, давая мне возможность освоиться. Ещё несколько минут я разглядывала окрестности и безвозвратно влюблялась в прекрасный пейзаж.

— А теперь самое главное! — объявил Пойраз и отодвинул занавеску, за которой скрывалась прозрачная балконная дверь.

— Пойдём скорее! — взвизгнула я, опуская пластиковую ручку.

Дверь распахнулась, и моё тело вдруг отказалось слушаться. Ноги как будто боялись идти вперёд, потому что глаза видели слишком идеальную картинку, которая никак не могла быть реальной. Я убеждала себя периодически дышать, чтобы не свалиться замертво. «Вот умру сейчас, и меня запомнят, как первую девушку, задохнувшуюся от восторга. Очень смешно. Да уж… Насколько глупой может быть реакция на грандиозное потрясение», — размышляла я, скованная очарованием.

Пойраз взял меня за руку и потянул к краю. Этажом ниже располагалась просторная квартира, а наше жилище — лишь надстройка на крыше меньше в разы. Зато всё, не покрытое стенами пространство, занимала открытая терраса невообразимых размеров.

— А-а-а! — крик самовольно вырвался из груди.

— Тише, — улыбнулся Пойраз. — Внизу живут люди. Давай не будем им мешать?

Я смотрела на банановые плантации, переходящие в синюю морскую гладь, и боялась вдруг проснуться. Солнце уже готовилось тронуть горизонт. Насыщенно-оранжевое, тёплое. Искристой дорожкой оно отражалось в тёмной воде и будто тянуло ко мне руки. Мои руки потянулись в ответ. Пойраз нежно обнял меня сзади и положил подбородок на макушку. Я накрыла его ладони на моём животе своими, и мы просто смотрели в бесконечную морскую даль.

— Ты волшебник, — прошептала я. — Обычный человек не смог бы найти такое удивительное место.

— Просто я очень тебя люблю. И знаю, как сильно ты любишь море.

Четверг, 19 мая 2016 года

«Мозг — это удивительный орган. Он начинает работать, когда ты просыпаешься утром, и не прекращает до тех пор, пока не приходишь на работу». (Роберт Фрост)

Проснуться нам пришлось рано. Рабочий день Пойраза начинался с восьми утра, поэтому в двадцать минут восьмого мы уже переступили порог отеля «Gipsophilla». Пойраз объяснил охраннику, что я новый аниматор, и что сам он работает через несколько отелей оттуда. «Здесь сразу все будут знать, что у меня есть собственный защитник. Классно!»

— Tamam, o zaman ben gidiyorum, — проговорил Пойраз с тоской в глазах. — А ты сиди здесь, — он указал на скамейку рядом с домиком охранника. — Аниматоры приедут сюда в девять на сервисе и заберут тебя. Поняла? — глаза парня бегали туда-сюда.

— Не переживай, всё будет нормально, — я взяла его за руки и улыбнулась.

— Тебе легко говорить… А я буду знать, что ты рядом, но не смогу видеть, как ты улыбаешься…

— Мы справимся. Вместе!

Пойраз чмокнул меня в макушку и растворился за каменной изгородью. Я уселась на скамейку и приступила к разглядыванию нового места работы. Больше всего впечатляла зелень. Со своего трона я могла видеть лишь задворки. Взору открывались двухэтажные домики с отдельными входами на каждом этаже, симпатичное административное здание и сад в пространствах между корпусами. Мощёные дорожки серыми ниточками ускользали в изумрудные заросли деревьев, кустарников и цветов. «Приятная тень! В июле и августе этот сад станет моим спасением!»

Микроавтобус лениво вкатился на территорию отеля и притих прямо передо мной. Сердце сжалось. «Хоть бы коллеги оказались дружелюбными! Хоть бы они говорили по-русски! Хоть бы мы друг другу понравились!» Сервис один за одним покидали люди в разной униформе. «Они, наверное, из front office», — решила я, изучая взглядом двух темноволосых девушек в белых рубашках и чёрных юбках. Нескольких пожилых турок в одинаковых тёмно-серых штанах и светло-серых футболках я определила как техников, а женщин в форме такого же цвета — как house keeping. «Аниматоры», — дрожью пронеслось по телу. Три девушки в бело-розовых спортивных костюмах спустились по ступеням автобуса и быстро зашагали вглубь отеля.

— А как же я? — растерянно протянула я вслух.

— Hey! Are you Sashya? — спросил высокий и крепкий, но совершенно седой мужчина.

На нём были обычные футболка и шорты, тёмные очки и миниатюрная соломенная шляпа. «Странно… Это точно не тот человек, с которым мы виделись вчера», — я растерянно моргала, глядя на незнакомца.

— Меня зовут Кенан, но все называют меня Кено, — не дожидаясь ответа, вновь заговорил мужчина.

— Меня зовут Саша, но и Сашья пойдёт, — улыбнулась я.

— А ты смешная! — ухмыльнулся Кено. — Пойдём. Сейчас у нас завтрак, а потом meeting.

— Поняла. А в какое время?

— В десять, — отрезал собеседник, развернулся и направился туда, где растворились остальные пассажиры микроавтобуса.

Я схватила сумку, в которую наспех накидала косметику и запасные шорты с утра, и поспешила за длинноногим Кено. «Видимо, быстрая ходьба в крови у всех, кто долгое время работает в отеле», — подумала я, вспомнив свою первую встречу с Мариной.

Сквозь настоящие джунгли мы пробрались к основной зоне отдыха, и меня вновь захлестнула волна эмоций. Сад упирался в два огромных бассейна с кристально чистой голубой водой, мостиком и горками у одного из них. Между бассейнами просматривались светлое здание ресторана с панорамными окнами, аниматорская диджей-кабина, пляж с жёлтыми навесами и необъятное море, где-то вдалеке соединяющееся с небом. Амфитеатра я не увидела, но не стала задумываться.

Мы вошли в обитель аппетитных запахов, и мой живот сразу же напомнил о себе внушительным бульком. Я с самого утра ничего не ела, поэтому готова была пережевать всё, что попадётся под руку.

— Где мы сидим? — обратилась я к проводнику.

Он смерил меня подозрительным взглядом и сообщил, что я могу занять любое свободное место.

— А что, всей командой вы не едите?

Кено усмехнулся, покачал головой и оставил меня наедине с нелёгким выбором.

Ресторан нового отеля во много раз превосходил тот, что кормил меня прошлым летом. Он выглядел роскошнее, и еды предлагал намного больше. Я бродила вокруг столов, усыпанных разными вкусностями, и захлёбывалась слюнями. На белоснежных блюдах своей очереди дожидались горячие бутерброды, жареные сосиски, яйца во всех возможных видах, сыры, овощи и фрукты, десерты, орехи, каши, оливки и маслины, кукурузные хлопья и, конечно, ароматная выпечка. На большую тарелку я положила два круассана, несколько видов сыра, три сосиски и немного омлета с овощами. Потом мой взгляд привлекла очередь из отдыхающих. «Если столько людей готовы ждать, то цель стоит ожидания», — пронеслось в голове. Я оглядела очередь, добравшись до её начала, и сильно удивилась. Из огромной ёмкости официант черпал апельсиновый сок и разливал по бокалам. Рядом ещё один работник ресторана на бесхитростном аппарате этот сок отжимал. «Ого! Видимо, я попала в рай на земле! И никто вроде бы ничего не платит… В „Meryan“ свежевыжатый сок был привилегией за отдельную плату, а тут…» Время на очередь я тратить побоялась, да и оставались во мне сомнения по поводу бесплатности такого счастья. Решив, сначала точно разузнать детали, я зашагала к столикам, чтобы, наконец, поесть.

Необычное ощущение восторга, смешанное с переживаниями, прокатилось по телу. Вокруг всё было новым, неизвестным, чужим. Оказалось, не так-то просто перестроиться после долгой работы в другом отеле, где под конец сезона я чувствовала себя, как дома. «Придётся привыкать заново. Лишь бы нашлись друзья».

Перед тем как наши пути разошлись, Кено показал мне место сбора. Деревянный прилавок с надписью «Animation» из пальмовой тени поглядывал на один из бассейнов. Строение не было ни будкой, ни крытым домиком, а больше походило на базарный ларечек. Когда я подошла ближе, симпатичная молодая женщина в майке и шортах из собственного гардероба выкладывала на прилавок запечатанные аниматорские комплекты формы разных размеров. Меня это зрелище почему-то заставило улыбнуться. Там же стоял и мой новый знакомый, уставившись в экран телефона. Рядом с Кено на дохленьком стуле сидел темнокожий парень с дредами. Оба они одеждой больше походили на туристов, чем на работников. Ещё у прилавка стояли три девушки в розово-белой форме, которых я видела у автобуса. Я выдохнула и решительно зашагала навстречу новому этапу своей жизни.

— Привет! — я специально заговорила по-русски, чтобы сразу поделить будущих коллег на тех, кто понимает, и тех, кто не понимает.

— Привет, — вяло отозвались женские голоса.

Абсолютно все присутствующие подняли на меня глаза.

— Я Саша, — я улыбнулась и в приветственном жесте подняла руку. — Буду работать с вами.

— И ничего ты не маленькая, — подняв бровь, заговорила женщина, закончив свою раскладку. — Нормальная.

Голос её звучал низко, но приятно. А вот глаза выдавали то ли злобу, то ли глубокую печаль. Оглядывая меня, женщина даже не попыталась ответить на улыбку, и по моей спине пробежал неприятный холодок. «И снова блондинка», — мысленно хихикнула я.

— В смысле?

— Ну, Кан вчера сказал, шо ты мелкая. И я решила, шо прям совсем гном. А нет. Нормальная, — она подошла вплотную. — Ниже меня, конечно. Но не так чтоб уж совсем.

Я подозревала, что женщина эта была ненамного старше, но какой-то жёсткий стержень внутри неё заставлял меня называть её именно женщиной. Блондинка отказалась от макияжа, но всё равно привлекала внимание своей природной красотой. Белая кожа, подтянутая фигура, большие карие глаза и леденящая пустота в них.

— Я Саша, — ещё раз проговорила я.

— Лена, — без тени дружелюбия сообщила светловолосая снежная королева.

— Катя, — махнула одна из девушек в аниматорской форме.

— Маша, — улыбнулась другая.

— Аня, — представилась третья.

— Добро пожаловать! — заговорила Катя. — А ты уже работала в анимации, да?

— Мне уже интересно, сколько всего вам тут про меня наговорили, — я засмеялась, радуясь тому, что девочки оказались более приветливыми.

— Сашья, — обратился Кено по-английски. — Здесь не все знают русский язык, поэтому у нас есть правило. Когда мы все в одном месте, то говорим только по-английски.

Краем глаза я заметила, как девочки дружно закатили глаза.

— Серьёзно? Но пока все только назвали свои имена.

18+

Книга предназначена
для читателей старше 18 лет

Бесплатный фрагмент закончился.

Купите книгу, чтобы продолжить чтение.