Бесплатный фрагмент - Гибискус и Герда: чёрный век

Содержание

От автора……………………………..2

Глава 1………………………………..3

Глава 2………………………………..8

Глава 3……………………………….10

Глава 4……………………………….14

Глава 5………………………………..15

Глава 6………………………………..21

Глава 7………………………………..29

Глава 8………………………………..37

Глава 9………………………………..45

Глава 10………………………………52

Глава 11……………………………….58

Глава 12……………………………….66

Глава 13………………………………..75

Глава 14………………………………..83

Глава 15…………………………………89

Глава 16………………………………….99

Глава 17………………………………….107

От автора

Данное произведение не несёт оскорбительный характер для религии и политики. Эта история также не является реальной, поэтому вы спокойно можете счесть её за сказку про небольшие приключения, быт и романтику. Здесь есть упоминание нетрадиционных отношений, но нет на них какой-либо пропаганды. Все персонажи либо достигли возраста согласия, либо являются совершеннолетними — я указала восемнадцать плюс из-за наличия нецензурной лексики и неподробных элементов эротики.

Здесь я не выставляю кого-либо чудовищами, это вымышленный мир с его социальными и материальными устоями. Это другая вселенная, которая догадалась взять наши названия и термины, но в то же время имеет что-то своё. Здешние страны — не наши страны. Также, здесь упоминаются войны стран — это не призыв к войне, а положения и обстоятельства в этом вымышленном мире. Охота за национальными признаками не является провокацией, а лишь ситуация в мире из этой книги. Здесь я лишь хочу донести до людей, что важно сохранять свою доброту и терпение к близким людям. Охота за людьми, подрывы зданий являются лишь случаями в мире Гибискуса и Герды, а также не являются провокацией и призывом повторять подобное.

Возможно, критики не оценят присутствие нецензурной лексики и бодипозитива в данном произведении. В этой книге нет абсолютного реализма, но кто-то, к сожалению, может счесть моё произведение призывом к чему-то плохому — повторюсь, это не провокация и не призыв, это вымышленная история про несовершенный мир. Опираясь на смысл содержимого, я добавила «чёрный век»: чтобы люди сразу знали, что они будут читать. Думаю, само выражение «чёрный век» должно заранее подготовить читателей к тому, что их ждёт не очень приятный сюрприз… Но несмотря на это, здесь присутствуют бытовые и тёплые моменты повседневности. Я планирую писать следующую, последнюю книгу по Гибискусу и Герде, где постараюсь ответить на все ваши возникшие вопросы. Рисунки носят немного детский характер, но я больше опиралась на эмоции героев. Здесь присутствуют «портреты» пропавших героев, но они не являются личностями из реального мира. Все герои здесь выдуманы, а какие-либо возможные совпадения являются чистой случайностью. Прошу воздержаться от повторений почти всего, что здесь будет описано.

Приятного прочтения!

Глава 1

Это человеческая вселенная с очередной планетой-Земля, но с другой историей о развитии социальных и материальных благ.

В этой планете все люди знали, живя в тысячу девятьсот пятьдесят первом году, что людей «законно» и законно отлавливали. Из отловленных людей делали настоящих чудовищ — из костей последних продавали красивые эстетичные пилочки и некоторую косметику из безопасных красителей и слюней. Шли массовые попытки суицида, на что боевые силы ловили неудавшихся суицидников. Тех, кто доводил до суицида, отлавливали в сектантские подвалы на органы. Заживо.

Здесь есть КФС — но стрипсы и байтсы делали строго из человеческого мяса, так как «трупов много. Надо же их куда-то девать».

Здесь есть Пицца Мия — но в картошку добавляли по пять капель слоновой крови, чтобы вылавливать людей с развивающимся синдромом дауна или болезнью Альцгеймера.

Здесь есть Бургер Кинг — во все котлеты добавляли семь капель коровьей крови, чтобы облегчить чьи-либо попытки засунуть кого угодно в тюрьму.

У всех, у кого текли слюни при виде любой картошки из Пиццы Мии — этих людей ловили на улице толпами.

Всех, кто больше трёх раз ходил в КФС за неделю, таких спешили вылавливать — в некоторых случаях предлагать сотрудничество или мобилизоваться в военные силы страны. Ведь от простой курицы зависимости нет у каннибалов, хоть в куриные тушки и вкалывали человеческую кровь — и всех фанатиков куриного и «куриного» мяса тоже спешили отлавливать по разным причинам.

Валентин Рудовой Михаилович «родился» в богатой семье нефтяных магнатов с докторами, а также со связями в виде людей-магистров по бюрократическим услугам. Валентин всегда считал себя, будучи единственным сыном, самым крутым и умным. Он же ещё и вундеркиндом родился. Когда он занялся магией Стихии Огня и Магией Тьмы, его завораживающая харизма превратилась в случайно выходящую ненависть.

Валентин с пяти лет лунатил, но почему-то ему об этом кто-либо не сообщил. Он понял это в свои двадцать девять, будучи успешным заместителем магистра-учёного по нейрологии и мозговому поведению каннибалов-Антона Сергеевича девяноста лет.

Он вышел из очередного стриптиз-клуба, после успешного и блаженного секса с пятью женщинами. Купив себе две бутылки водки, Валентин приехал в самую далёкую от его дома деревню, зашёл в заброшенную церковь… Разделся перед крестом так называемого бога-Антихнита, остался в одних трусах перед его статуей…

Вылил на себя водку. И поджог спичками.

Проснулся Валентин от не поддающейся описанию боли, крича от горящих мышц и участков кожи. Не прибежал к нему кто-либо, поэтому он успел добежать до ближайшей речки и упасть туда полностью.

Опять проснулся Валентин. Но уже лежащий головой на берегу, но телом в воде.

Всё его тело, за исключением ягодиц и паха, покрылись тёмно-бордовыми «изюмчитыми» ожогами. А его длинные чёрные волосы до поясницы были теперь до лопаток.

Всё пропало. С такой внешностью, понятное дело, снобы-родители отрекутся от него. А когда левый верхний век почти полностью опустился, все кто на него смотрел — либо отворачивались, либо заметно сдерживали рвотные позывы.

Родители с помощью связей узнали, что произошло с сыном и где он находится… И молча отреклись от него, заставив объявить мёртвым. На место Валентина появился милый мальчишка двенадцати лет.

На оставшиеся деньги Валентин купил изысканную маску для женщин. Ходил он в чёрном элегантном плаще, офисных брюках и кожаных ботинках. Он отправился в три леса, затем вышел в посёлок-«Марганцовка». Пришёл он в церковь просить помощи, но его и в монастырь брать не хотели: «раз он бродяга, то за ним, поди, сейчас активная погоня идёт. Нам не нужны проблемы, понимаете?..»

Вышел он из церкви, зарёванный упал на колени возле двери, и очень громко и истерично разрыдался на всю улицу. Будучи в маске и в капюшоне.

От изысканного сочетания, — церковь, женская маска и дорогие богатые фасоны одеяний на Валентине, — любопытные собаки и псы на него громко лаяли. Пожилые люди брезгливо морщились и отворачивались, а кто-то его фотографировал. Выгнали священники Валентина фразой «мы сейчас полицию вызовем, если вы отсюда не уйдёте, уважаемый» — купил Валентин себе два небольших пакета с едой и двумя запасными трусами, и ушёл на автобусную остановку. Сел он в сорок пятый автобус, съел маковую булку, отпил три больших глотка воды с лимонным запахом. И уснул.

Проснулся Валентин в середине пути. Стало ему страшно. Как только колесо спустилось, Валентин вышел под предлогом опустошить свой мочегонный пузырь за кустами. Справил нужду во всех смыслах, подрочил в раздумьях куда идти дальше — и ушёл в сторону деревни-«Новосёлка», где попал он в бродячий цирк.

Стал Валентин акробатом-каскадёром в чёрно-фиолетовых одеяниях из шёлка, а его волосы достали до поясницы. Там он был сексуальным рабом, несмотря на ожоги — лишь к сорока восьми годам он смог сбежать оттуда, когда их шатр подожгли почти во всех местах сразу.

Валентин за прошедшие годы накопил превосходную сумму денег, поскольку членам бродячего цирка разрешалось выходить за покупками.

Он, дойдя до мини-города-«Севастополь», купил себе скрипку и спортивную сумку. И стал бродячим волонтёром-ставроцем, развлекая людей манящими и чарующими движениями тела, харизмой, эстрадными масками, достойно выглядящими сезонными одеяниями… Но сам он носил везде чёрную шапку. Мирные граждане толпами набрасывались на мужчин с длинными волосами.

И так как Валентин много путешествовал, за такие развлечения ему бросали деньги в чехол граждане. Вся его жизнь превратилась в «делать заготовки-развлекать и отвлекать от суицидальных мыслей граждан, и получать за это подачки». Ещё он был тем волонтёром, который участвовал в любом марше в защиту коал в Австралии, продавал выпечку на ярмарке для поддержки больниц, чинил за бесплатно и делал бедным людям ремонт тоже бесплатно… Пел чужие и свои созданные песни в поддержку старческих домов… Так до бесконечности. Он советовал и делал всё за бесплатно.

Валентин Рудовой Михаилович был стёрт из истории. Поэтому, чтобы не привлекать внимания именем и инициалами, Валентин дал себе кличку «Гибискус»: это слово так и вылетало и уст, стоило посмотреть на рисунки тёмно-фиолетовых лепестков цветов-ириса на его любимой маске.

Тем более, Валентин был серийным убийцей, который убивал для получения кошельков. Он был ещё программистом по средне-профессиональному образованию, поэтому искал он методы разбогатеть. Деньги он перекладывал на дебетовую карту банка-«Сирвупле»… Своего покойного приёмного отца, кого он повесил на девятом этаже небоскрёба. С помощью двух медсестёр-красавиц он снял все деньги наличкой, отдав двести тысяч девяносто девять рублей в благотворительный фонд по защите лесов. По десять тысяч рублей он отдал помощницам.

Все догадывались, что он серийный маньяк — но не хотели знать, кто его прикрывает.

За год Валентин набрал команду из пяти спутников и одной спутницы, делая разнообразный контент. И продавали они их в чёрные рынки.

Александр Макович Александрович, по кличке «Саймон» — сорок пять лет, тёмно-русые короткие волосы и карие глаза.

Константин Чугунный Михаилович, по кличке «Сипуха» — тридцать два года, средние по длине волосы светлого цвета и карие глаза.

Борис Гудунов Сергеевич, по кличке «Устье-Аха» — двадцать два года, короткие тёмно-русые волосы и карие узкие глаза.

Борис Жданов Петрович, по кличке «Ноябрь» — пятьдесят пять лет, короткие тёмно-русые волосы с сединой и карие глаза с очень красивым вырезом.

Евгений Листьев Арсеньевич, по кличке «Степуха» — сорок семь лет, короткие волосы чёрного цвета и карие глаза.

Лариса Осипова Константиновна, по кличке «Ласка» — шестнадцать лет, пшеничные кудри до плеч и карие чарующие глаза.

Валентин Рудовый Михаилович, по кличке «Гибискус» — сорок девять лет, чёрные длинные волосы и болотового цвета глаз с очень красивым вырезом.

Пока все были в автобусе, Ноябрь обклеивал пузырчатой плёнкой купленные деревяшки из строй-магазина. Ласка слушала музыку в наушниках и отбирала самые удачные кадры. Пока Гибискус ласково натирал скрипку влажной салфеткой, — все были в эстрадных масках и чёрных сезонных одеяниях для лета, — он обратил внимание на зашедшую в автобус незнакомку.

Незнакомка внешних семнадцати лет лицом была англо-швейцарка — но язык Гибискуса так и намеревался сказать «жирная».

Опустив голову и прикрыв свои щёки тёмно-русыми волосами до лопаток, она, идя беззвучным шагом ближе к кондукторскому, держала в правой руке свой тёмно-синий рюкзак.

Глава 2

Незнакомка села напротив устало прикрывшей глаза кондукторши, отряхнув подол белого сарафана. На улице два часа дня.

Пока двери были открыты, Гибискус «ненавязчиво» подсел к незнакомке. Та испуганно опустила голову, вдыхая аромат малины и винограда.

— Кончики твоих волос похожи на языки пламени… Ты любишь закаты? — промурлыкал негромко Валентин, не снимая маски, — Прости за мою навязчивость. Возможно, ты на семнадцать лет выглядишь, и на самом деле тебе куда больше…

Настасья Мармеладова Александровна — семнадцать лет жизни у бабушки и тёти по линии отца. Стоило стащить книжку какой-то испанской чёрной шептухи по кладбищенским ритуалам, а также карты-таро с тематикой аниме-рыб, выяснилось, сегодня она должна двинуться к Сталинскому Вокзалу.

Тётя и бабушка притворялись хиппи. На деле они были нацистками-кардинальными информаторами — их же люди шипели, мол, «когда вы вашу Настю нам отдадите?! Вдруг смертельно заболеет и умрёт, а нам её гены распространять надо!».

Настасья взяла все документы и сожгла в мусорном баке, сбежав из дома. Теперь она выглядела почти как панда, из-за размазанной чёрно-коричневой туши.

Магом Огня, Воды и Тьмы Настасья стала за три дня до побега. И от этого она сейчас принимала всё так, будто настоящая её личность находится в стенах психбольницы и бредит — а умеренный парфюм Валентина это какой-то «приход».

Гибискус давно умел слышать и видеть чужие мысли — но только тех, к кому он обращается устно.

— Я просто гуляю, — робко пробормотала Настасья, чуть-чуть отодвинувшись от Валентина. Она умела видеть и слышать мысли только тех, кто о ней думает, — а закаты я люблю. Это же так романтично…

Далее Настасья наблюдала, как людей становилось всё больше — и как волонтёры-ставроцы их развлекали, гипнотизируя движениями. Понаблюдала мыслеобразом она, как снявший маску и шапку Гибискус представлял своё соитие с Настасьей в деревянном домике…

Фукнула мысленно ругнувшаяся матом Настасья, — она хотела себе военного, — но потерпела до седьмой остановки. И вышла из автобуса, сама не зная куда.

— Кстати. Я так и не спросил, как тебя зовут, — раздался со спины мелодичный голос Гибискуса, присевшего на корточки.

Настасья, находившаяся в своих фантазиях, — где её любимые и придуманные ею персонажи очень чувственно занимались сексом, — не успела крикнуть и ударила кулаком увернувшегося Гибискуса. Тот мягко схватил её за запястье.

— О, здоровая реакция адекватного человека. Я испугался твоего выражения лица, словно ты пошла свершать суицид… Видимо, ты адекватная. Это хорошо, — ласково произнёс он.

Происходящее нельзя было назвать возможностью выйти сухой из воды. Тем более, когда противник телом выше, старше и ловче — Настасья хотела вскрикнуть «полиция-я-я!!!», мысленно дав себе по лбу.

— Меня зовут… На… Настасья. Наста-а-асья… Да… Настасья… — пролепетала Настасья, побледнев.

От страха Настасья забыла своё имя — она уже искренне сомневалась, что её зовут Настасьей Мармеладовой Александровной и что её бабушка с тётей не начнут хлопать ресницами «а это кто вообще, что за Настасья?..».

И только она боковым зрением увидела, как не встававший с корточек Гибискус почти положил ладони ей на талию — она поспешила сделать два шажка назад. Чисто инстинктивно.

— А Вы-ы-ы… Ну, вас там несколько было, я попутно в окно смотрела… Вы… Гибискус?.. — неловко улыбнулась Настасья.

И хоть Высшие Силы промолчали насчёт волонтёров-ставроцев, Настасье было крайне неловко говорить с Гибискусом: пугало, что она теперь, почему-то, не видела и не слышала его мыслей.

«О-о-о», — Настасья мысленно закрыла руками лицо, вспомнив карты «туман» и «любовь». Эта комбинация звучала как «ты будешь без ума от любви». Гибискус же создавал впечатление того, кто обожает всех привораживать.

— Прошу, позволь мне пойти вместе с тобой, — промурлыкал вставший с корточек Валентин, и зрачки Настасьи сузились, — меня зовут Валентин.

Испугалась Настасья — и к ней, как к очень начитанной, грамотной и творческой личности, пришла «грандиозная» идея.

— Валентин, а Вы сейчас один? — робко поинтересовалась Настасья. Схватив его за локоть, она жестом руки подозвала его наклониться. Получив кивок, Настасья увереннее схватила молчавшего Валентина под локоть, — Если я сделаю всё, что Вы у меня попросите, не обидите ли Вы меня?..

У Валентина ровно год не было «любви». Своих коллег он не желал терять из-за уродства: несмотря на ум, ночевал он в мотелях и в малоэтажках, искренне боясь растерять все свои связи. И денег от продажи Настасьи он смог бы получить столько, что…

— Пошли. Покажешь мне, что у тебя в рюкзаке, — страшным и мрачным голосом ответил Гибискус, грубо схватив за запястье возмущённо ахнувшую Настасью, — не разговаривай с посторонними и просто молча иди рядом со мной.

Глава 3

Почти сразу Валентин и Настасья пешком отправились в город-«Верховое Морездоривание». Зашли они в один из подвальных магазинов по продаже джинсов и шортов, где находился чёрный мини-ЗАГС. Теперь оба носили их новую фамилию — «Сиреньевы».

В этом городе Валентин и Настасья уничтожили в огне всевозможные документы, за исключением чёрных бумаг со всеми доказательствами о наличии их брачного штампа — с подписью серого редактора-старшего специалиста МФЦ номер сто тридцать пять. Белая подпись старшего оператора этого же МФЦ, благодаря чему Валентин и Настасья считались дочерью и отцом из страны-Тайвани после извержения вулкана на их город, исключением не стала. Младший сотрудник передал деньги старшему сотруднику по выдачи оформлении всевозможных бланков, впоследствии чего Валентин и Настасья сочлись родственниками по серым и белым бумагам, а по чёрным они были супругами.

Чёрные бумаги прикрывались директором МФЦ номер сто тридцать два из самого далёкого отсюда посёлка, поскольку Валентин до всего этого изнасиловал и зарезал приёмную мать. Та являлась стеной в ратуше между специалистами по сбору благотворительных фондов и шестью директорами по налогообложению — как серый кардинал и белый брокер по фьючерсам.

Настасья получила кличку — «Герда». Точнее, она её сама себе выбрала, ссылаясь на известный мультик «Герда и пять чёрных коней», по сюжету воскреснув после подрыва её конюшни.

— Не понимаю… Если твоя приёмная мама являлась столь большой шишкой в ратуше, каким образом ты смог её заманить в твои сети? — очень тихо прошептала Настасья на торчащее ухо Валентина. Герда теперь носила эстрадную маску с накрашенными чёрными губами и тёмно-фиолетовыми узорами на щеках, в виде веточек яблонь, — Ну Валентю-ю-юль, ну расскажи, пожа-алуйста. Ты столько всякого проворачиваешь, что я тупой себя чувствую в сравнении с тобой.

Валентин агрессивно прожужжал через горло.

Оба находились в торговом центре-«Светогорье», записавшись на волонтёрское мероприятие по кормлению бесплатной едой граждан с официальной низкой зарплатой. Место прохождения этого мероприятия было в мини-кофейне по продаже выпечки. И в честь предстоящего двухнедельного мероприятия, отозвавшиеся волонтёры и сотрудники самой мини-кофейни «Ванильные Пряности» начали разбирать товарный ассортимент по коробкам: они не планировали кормить «нищих» дорогостоящей и прочей изысканной выпечкой за бесплатно. Валентин записался в волонтёры как певец-скрипач, и как ему сказали, выступать он должен будет во время обеда пришедших гостей. А Настасью хотели заставить, хотя бы, что-нибудь станцевать — но Валентин вмешался, строго сказав, что его дочь пусть чистит овощи и моет посуду.

Так и решили — Гибискус поёт и играет на скрипке, а Герда чистит овощи и моет посуду.

— Герда, молчи. Не разговаривай с кем-либо, — сухо и очень тихо прошептал Гибискус на торчащее ухо Герды. Та поняла, что всё очень плохо, — мы поучаствуем пять дней и уедем из этого города обратно. Мне нужно поговорить лично со своими друзьями о том, что мне и тебе им не пути.

Валентин не рассказывал о себе. Все темы разговора «моя личная биография» ложились на Настасью — Валентин честно сказал ей, что он ещё недостаточно ей доверяет.

— Сладки-и-ий, ты точно меня одну не остави-и-и-ишь?.. — тихо хрипела от внезапно накатившегося ужаса Герда. Она чуть ли не ахающе вскрикнула, когда не сказавший чего-либо Гибискус ушёл прочь.

Поняла, ну или частично догадалась Герда, — нехватка жизненного опыта отдаляла её от личного мира Гибискуса, — яростно завизжала в сторону спины остановившегося Валентина.

Схватив кастрюлю с ледяной водой и тремя чищенными морковями, она, не помня себя бешенства, вылила содержимое на спину дрогнувшего Гибискуса.

— Какая же ты тва-арь!!! — оглушительно заверещала в слезах Настасья, пнув пять раз повернувшегося к ней Валентина в живот, — как знала я, как знала-а-а-а!!! А ты, деспот!.. Я всё думаю, почему ты не рассказываешь о тебе что-либо толком! Я даже не знаю, как зовут твою топ-менеджера бабушку из Италии по линии твоей матери, а ты всё спрашиваешь «Настя, где ты жила»!! «Настя, сколько и кто были твоими друзьями»!! Настя то и Настя всё-ё-ё!!! А ты, бесчувственный мужлан, ты мог мне без всех этих мужских закидонов сказать «Настя мне на тебя напле» —

Гибискус не дал Герде договорить, прижав её спиной к своему животу и закрыв её рот рукой, приподняв маску.

…И мужественно вытерпел даже то, что она начала его активно слюнявить и пытаться больно топтать ногой по правой стопе.

— Герда, мы на мероприятии. Веди себя нормально. Я тебя так не воспитывал, — холодно произнёс вслух Гибискус. Герда искренне проклинала их стиль ходить в эстрадных масках.

Настасья представила, как Валентин запирает её здесь, даёт всем команду — и в здешней кухне распространяется ядовитый газ.

Перестав сопротивляться, она сломанным голосом прохрипела:

— Отстань от меня, предатель. Демон. Чудовище.

Герда закрыла руками свою эстрадную маску, зарыдав на всю кухню.

— Ау-у, чо у вас тут. Короче, ребят, нам тут выделили по деньгам возможность кормить максимум ягодами, а из десерта будут привезённые вчера сладкие лепёш… — Маргарита Семёновна, одна из старших кухарок по выпечке, отодвинула ногой дверь и с раздражением поставила деревянный ящик с тёмно-зелёным пледом. Округлив свои карие глаза, она уставилась на Герду. Последняя рыдала в живот Гибискуса и яростно колотила кулаками его грудь, — О-о-оу…. Я… Э… Ну, короче…

— Чудовище-е-е!!! — визжала со всей воинственностью Настасья, жмурясь от накатившей усталости и головной боли, — крети-и-и-ин!!! Проклятый мужла-а-ан!!!

— Маргарита Семёновна, позвольте мне успокоить мою дочь для начала, — счастливо ворковал Гибискус. Маргарита с вытянутыми губами издала негромкое вслух «у-хох», — как выясню причины её расстройства, я к вам подойду.

Глава 4

Валентин, после неудавшейся попытки убить Настасью и продать её мёртвое тело на опыты в чёрную лабораторию, — «Уран шесть тысяч шестьсот шестьдесят восемь-ноль восемь Имени Коврова А.С», — заказал у своего дальнего «друга» револьвер модели Vivioni-семьдесят семь. Друг работал в наркологическо-фармацевтической компании «Клевер. Присяга».

Гибискус и Герда, после истерики второй, не смогли поучаствовать в волонтёрстве: как объяснил Герде Гибискус, из-за случившегося пожара в фитнес-зале на третьем этаже.

Настасье хотелось понять и обзавестись холодным расчётом Валентина, чтобы он не отправлял её на погибель — но для этого, как считала она, надо предлагать Гибискусу элементы для соучастия с ним в разных преступлениях.

— Валентин, — серьёзно обратилась Настасья к сидящему к ней спиной Валентину, стоя у входа. Гибискус строчил разноцветные коды на чёрном экране, в программе «GestApo-девять», а другой рукой агрессивно надрачивал. Герду очень пугало, что он был без одежды и с эстрадной маской на лице, — тебе чай? Кофе? Какао?..

Валентин стабильно просил делать ему кофе — но после того дня в «Светогорье», Настасья решила вникнуть в каждое его слово.

— Кофе. С молоком топлёным, — бесстрастно ответил Валентин, не прекращая строчить коды.

Сначала удивлённо прищурившаяся Настасья подумала, что Валентин пишет плагин или вирус какой-нибудь — но когда, почти выйдя в коридор, она повернулась обратно к Валентину…

Она увидела, как вставший со стула он гладит свой живот и дрочит…

В голову Валентина прилетела белая подушка.

— Что ты делае-ешь?! — взорвалась Настасья, взяв толстое одеяло и укрыв им талию Валентина. Тот разъярённо стукнул кулаком по столу, — а ну сядь, быстро!!! Курица для духовки подождёт. Не могу я думать о приготовлении еды сейчас, когда ты занимаешься непонятно че-е-е-ем!!!

— Закрой. Твою. Па-а-а-асть, — смущённо прорычал Валентин, поспешив что-то настрочить и выйти из программы. При развороте он замахнулся на Настасью. Последняя схватилась за сердце и приоткрыла рот от немого «я не верю в это. Это просто жуткий сон».

Одеяло спало с талии Валентина, как и его бушующая ненависть к миру.

На подкосившихся коленях Гибискус, в прямом смысле, упал задом на стул.

Настасья «извиняющееся снимала стресс» Валентину, примиряющее поглаживая его по левой коленке и держа его за правую руку.

Глава 5

Настасья рассматривала керамические материалы в строймагазине, пока Гибискус искал белую краску с желаемой маркой клиента.

Сегодня шёл дождь, поэтому Валентину и Настасье пришлось надеть чёрные элегантные плащи, чёрные деловые брюки, ботинки на толстой подошве, белые водолазки и взять чёрные зонты.

— Проклятье. Как же меня всё бесит, — Гибискус громко поставил банку краски под ноги Герды, — возьми эту чертовщину, пока я не пнул её на глазах у людей.

— Сладкий, ну ты чего-о-о? — едва не улюлюкала Настасья, послушно взяв краску. Повернувшись, она влюблённо ахнула при виде двух красок в руках Валентина, — Держу, уже держу.

— Проклятье… Ну какого черта я должен заниматься большой закраской бесплатно, — ворчал Валентин, направившись к кассе, — Герда, не отставай.

— Да, Омежка, — едва не пропела Настасья, бодрой походкой идя за измученным «отцом», — по пути заедем куда-нибудь?

— И не думай. Этот мужик владелец малого бизнеса, придирчивый донельзя. Пожалуйста, только не стой к нему задом, иначе я ему яйца вырву, — просил он, пряча за маской свои мешки под глазами, — пока будем ездить в автобусе, сиди рядом и охраняй краску… Надо развлечь депрессивный народ, куда же без этого.

— Ладно, — кивнула Герда, но тут же её взгляд опустел. Было беспокойство насчёт кое-чего, — Сладкий, а ты уверен, что нам хватит запасов дождаться зрелости овощей? Жить в заброшенной деревне, пока всё не уляжется, это дико.

Гибискус промолчал, дойдя первым до кассы.

Оплатив покупки, они свернули влево, прошли светофор справа, и дошли до ближайшего кладбища. Оставив краску там, оба взялись за руки и быстрым шагом ушли в сторону нужной остановки. Сев на пятый троллейбус, они опустили головы и сняли шапки.

Вчера Гибискуса прижали к стене, а потом заставили рыть себе яму на кладбище — и он в истерике пообещал продать «дочь». По крайней мере, Валентин отчётливо помнил это.

Придя на Андреево Кладбище, Валентин и Настасья оставили три банки краски, до этого прикупив двадцать тюбиков суперклея — теперь они ехали в садовнический магазин для покупки семян овощей, последними которыми они будут давиться пять лет предположительно.

Доехав и купив семена, оба плотно поели в Пицце Мии — и тронулись в путь.

Шли они по улицам, подобно обычным гулякам в их выходной. Казалось, на них не обращал кто-либо внимания — несмотря на волосы Валентина до поясницы.

— Валентюш, мне страшно… — шептала Герда на ухо Гибискусу, держа пакет с семенами, — Ты точно знаешь верный путь?

— Навигатор нам на что, — Валентин позволял Настасье держать его под локоть, смотря в телефон, — будем добираться до туда два месяца. Хорошо, когда летом печёт. Не правда ли?

До Герды внезапно дошло.

— Валентин… А ты… Вчера, помню, ты под солнцем лежал и я тебя откачивала холодной водой, — осторожно напомнила Настасья, посмотрев в испуганные глаза Гибискуса, — ты во сне кричал о помощи… И я тебя будить пыталась.

Оба остановились.

— Постой. Ещё раз. Быть того не может, чтобы мне это приснилось, — он с безумием глянул на испуганную Герду, — это было очень реалистично, в таком случае.

— Ты же лунатик, Валентюш. Тебе нельзя получать солнечный удар, иначе ты можешь сойти с ума и потерять связь с реальностью. Я в интернете читала, — она робко встала перед замершим Гибискусом, обняв его. По её щекам текли слёзы от бессилия, — пожалуйста, давай не будем уходить от цивилизации! Я буду слушаться тебя, честно-честно! Просто признай, что тебе это приснилось! Я прекрасно помню тот день, тебя даже скорая помощь откачивала!

Валентин посмотрел назад. Настасья посмотрела туда же, куда посмотрел он.

— Вот же… — Валентин взял за руку Настасью, побежав за оставленной краской.

***

Дав запеканке полностью остыть, Настасья посыпала её какао-порошком и украсила вишней без косточки. Себе она нарезала два куска, а Валентину целых шесть: чтобы дождался собы с куриным мясом и жареными овощами. Как он так много ест и не толстеет — настоящая загадка для всех.

Поставив тарелки, Герда, будучи без маски, направилась в душ: убедиться, что Гибискус не запер дверь за собой.

— Лапуль, у тебя не болит чего-либо? — Настасья обеспокоенно наблюдала, как Валентин смотрел вверх и дрочил под звуки включённого кипятка. Сам он был в маске и шапке. Герда поспешила выключить воду и залезть в ванну, несмотря на своё блекло-зелёное платье с короткими рукавами и узорами-маленькими ромашками, — Валентюш, ты меня слышишь? Э-э-эй…

Он не реагировал, продолжая дрочить.

Она положила правую ладонь на подбородок его маски, получив резкий шлепок по ладони.

— Валентюш, ты прекрасен, неважно что говорят о твоих ожогах. Ты добрый и обаятельный, кто тебя захочет предать? — Герда ласково положила ладони на его скулы, поцеловав в губы эстрадную маску, — давай я тебе сниму стресс или принесу обед.

— Я просто пы… Хотя, давай, я все равно чистый, — он осторожно отстранился от расстроенной Настасьи, выйдя из ванны, — идём.

Дойдя до кровати, Гибискус снял шапку и лёг на подушку Настасьи. У него была очень странная привычка брать подушку Герды, потому что «после моей Настасьи любая подушка пахнет кремами, шампунями, да и вообще на ней удобнее лежать» — волосы рассыпались по всей подушке, блестя на свету потолочной люстры.

— Ты меня не любишь. Ты просто пользуешься мной, — шмыгала носом зарёванная Настасья, взяв подушку и с ненавистью ударив ею по маске отвернувшегося Валентина, — что, даже не наорёшь на меня? Я так стараюсь соответствовать мужским стандартам в выборе достойной женщины, даже пятьдесят пять рецептов выучила наизусть, а ты даже этого не ценишь! Что, тебе скучно со мной?! Давай. Дава-ай. Скажи мне это, Валентин! Скажи мне в лицо, что тебе скучно со мной!

— Настя, перестань! Сейчас же! — Валентин повернулся к красной от гнева Настасье. Он хотел показать ей кулак, но передумал, — Ну скучная ты немного, и что?! Мне абсолютно комфортно с тобой!

Ещё раз ударив подушкой по маске Валентина, Настасья подошла к шкафу и начала копаться в вещах. Привстав на локтях, Валентин посмотрел на неё с равнодушием.

— Ты куда, истеричка? — поднял бровь Гибискус, сев.

Герда с бесчувственным видом вытащила чёрные джинсы, надев их под платье.

— Я ухожу. Ты мне надоел, от тебя всегда ноль эмоций и благодарности. Иди, ищи женщину достойнее меня, — найдя чёрную рубашку, она поспешила снять платье.

— Ага. Захвати мне биолакт и халву на фруктозе по пути, — махнул рукой он, подойдя к этому же шкафу, — подвинься.

Послушно подвинувшись, Герда проигнорировала поглаживание её груди — закончив проводить и хватать рукой каждую из грудей Настасьи, Гибискус подумал и достал чёрные деловые брюки вместе с тёмно-синими трусами-боксёрами.

— А ты куда пошёл? — раздражённо щурилась Настасья, наблюдая за переодеванием Валентина. Она заметно облизнула губы, вызвав у Гибискуса нервный смешок.

— Туда же, куда и ты. Хочу халву выбрать самостоятельно, — Валентин надел чёрную рубашку с вышивкой-человеческими черепами рядом с плечами, — вдруг тебя похитят, пока ты будешь идти в наш продуктовый.

— Мы живём в трёх минутах ходьбы от нашего «Белого Балтыма», Валентюш, — напомнила Герда. Переодевшись, она направилась к своей тумбе с тремя расчёсками и большим набором косметики, — тебя халва заботит больше, чем я?

— Бред не неси, пожалуйста, — раздражённо процедил он, отодвинув дверцу шкафа и достав оттуда любимый летний плащ чёрного цвета, — что скажут обо мне люди, если моя дочь пропадёт без вести?

— Ах, во-о-от как мы заговорили! — нервно хохотала Настасья, прыснув на шею духи с ароматом малины и винограда, — Сиди дома! Ты и так ходишь туда-сюда, туда-сюда, туда-сюда, туда-сюда, как муравей-труженик! Только мазолишь людям глаза!

— Ты у меня сейчас договоришься, и клянусь, ты однажды пожалеешь об этом! — Гибискус закрыл шкаф, дойдя до косметики. Найдя насыщенно-розовый цвет с едва заметным бледно-красным отливом, он снял маску и взял помаду. Настасья даже не поморщилась, облизнув губы под нервозный смех Валентина, — А если серьёзно… Зачем ты пошла куда-то? У нас всё в доме есть.

Поджавшая губы Настасья поднесла открытое зеркальце Валентину, на что он начал красить верхнюю губу. Закончив, он равномерно растёр помаду.

— Я просто сбежать от тебя хотела, — спокойно, но честно призналась Герда, — думала, тебе будет лучше с какой-нибудь богатой фифой, которая бы тебя содержала.

Гибискус молча посмотрел на неё.

Обхватив помаду покрепче, он нарисовал ею спираль, — против часовой стрелки, — на правой щеке Настасьи. Та чуть не сплюнула, не желая верить в такое унижение.

— Ты дура, нет? Я не держу тебя ради унижений или что-то вроде того. Не так уж мне с тобой скучно, — улыбнулся Гибискус, — если ты хочешь сходить в Белый Балтым, я пойду вместе с тобой.

Дошло до Настасьи, не зря этот самец ходит возле неё голодным змеем.

— Валентюш. Твой пах. Он очень тяжёлый сегодня, — подняла брови Герда, скрестив руки на груди. Эта фраза значила «заткнись, пожалуйста», — полежи и подрочи, пока я за твоей халвой схожу.

— Я хочу выбрать сам, — продолжал улыбаться Гибискус. С ожогами его улыбка всегда выглядела измученной и натянутой.

— Bievel нам на что? Я буду на связи, по фотографиям выберешь нужную халву и биолакт, — Настасья взяла красную помаду и принялась красить верхнюю губу, когда переставший улыбаться Гибискус грубо выхватил и поднёс зеркальце к ней, — сегодня я выйду без маски, чтобы не привлекать внимания. Сам знаешь, после той истории с оставленной на кладбище краской…

— Рот закрой, пожалуйста, — добрым голосом сказал Валентин, подняв уголки губ.

Равномерно растерев помаду, Настасья нанесла тёмно-коричневые тени на нижние веки, а голубые тени с блёстками нанесла на верхние веки: чтобы её не узнали как пропавшую без вести.

— Красишься как поношенная шлюха, — фыркнул Гибискус, закрыв зеркальце и вручив недоумённой Герде, — мне все равно. Я пойду с тобой. Точка.

Подойдя к шкафу, Валентин открыл верхний ящик. Рядом с аккуратно сложенными трусами лежало пять эстрадных масок.

— Держи. Сегодня ты пойдёшь в моей маске, — Валентин достал эстрадную маску, из левого глаза которого виднелся узор фиолетового гибискуса. Подойдя к красящей ресницы Герде, он положил маску на её макушку. Настасья чуть замедлила движения, чтобы маска не упала, — всех англо-швейцарок давно выловили, а твоя косметика не поможет скрыть твою красоту.

— Хорошо-о-о, — беззаботно тянула губы Настасья, докрасив ресницы и отложив тушь к остальным пяти. Аккуратно взяв маску с макушки, она поспешила надеть её, — о-о-о, аромат древесного парфюма не выветрился. Подскажешь марку?

— Пошли уже, — Гибискус взял Герду за воротник сзади, после чего отпустил и направился в коридор, — не хочу шататься здесь до темноты, когда мы можем за девять минут купить необходимое.

— Потом накупим мороженого? Закажем доставкой, сегодня это будет дёшево, — Настасья довольно улыбнулась под маской, подходя к замершей спине Валентина, — я смотрела цены сегодня утром, пока ты дрочил в ванне.

Воцарилось молчание.

Подумав, Гибискус пнул свои ботинки к двери и вручил свою маску в руки хихикающей Герде.

— Сладкий, ну ты чего-о-о? — умилялась Настасья, идя за ним следом.

Маленькая месть удалась.

Глава 6

Настасья завершила установку замка, закрепив стяжной болт и заглушки.

— Вы прекрасно воспитали Вашу дочь, Гибискус, — ворковала Зинаида Артёмовна, женщина девяносто одного года, обращаясь к правее стоящему Валентину. Последний пил растворимое кофе с топлёным молоком, приподняв маску, — спасибо, что согласились помочь мне отремонтировать мою развалюху. Мой Аркашенька будет в восторге!

— Папа, я закончила, — Герда подёргала ручку вверх-вниз, демонстрируя результат. Ручка не отвалилась, отчего Настасья гордо выпрямилась.

— Молодец. Остальное я сделаю сам, — кивнул Валентин, глядя на подходящую к нему Настасью. Он повернулся к недоумённой Зинаиде, — Зинаида Артёмовна, я же не тиран какой-то. У меня куда больше опыта в ремонте, чем у моей дочери.

— Да я и не говорю чего-либо… — мило улыбалась Зинаида, рассматривая их чёрные водолазки и джинсы с серебристыми цепочками по бокам, — У меня булочки с абрикосовом джемом есть, вчера испекла. Будете?

— Я не против, — радостно улыбнулась Герда под маской «отца», обняв в ответ обнявшего Гибискуса, — сколько можно взять?

— Сколько хотите. У меня их тридцать пять штук, девятнадцать можете забрать в дорогу, — Зинаида поправила свои седые кудри до чуть ниже плеч, влюблённо хлопая ресницами при виде Валентина в вязаной шапке, — это самое малое, что я могу для вас сделать. Пенсии очень крошечные, а ремонтников за бесплатно не позовёшь…

— Зинаида Артёмовна, мы не откажемся от Ваших булочек с абрикосовым джемом. Приносить радость людям, находящимся на мили, это наша работа, — счастливо улыбался Гибискус под маской, гладя Герду по голове, — я не настолько идеальный отец, каким я, наверное, многим кажусь… Скорее, это Герда стремится к новым познаниям.

Настасья облизнула губы — скорее, она стремилась к новым знаниям только ради того, чтобы Валентин покорно стонал под ней.

— Не хочу подводить папу, он очень мне дорог, — Герда повернулась к отчего-то красной в щеках Зинаиде, — кстати, можно попробовать Ваш пирог с курицей и шпинатом? Пожалуйста?

— Герда, это невежливо, — строго произнёс Гибискус, убрав руки с Настасьи. Та чуть вжала голову в плечи, уязвлено ойкнув губами. Он повернулся к нечитаемой Зинаиде, — простите её, пожалуйста.

Зинаида растерянно заморгала.

— А я и не запрещала прикасаться к моему пирогу… — промямлила от испуга Зинаида, переведя раздражённый взгляд на Герду, — Дам Вам семь кусков в дорогу, если вам понравится.

— Как пожелаете, Зинаида Артёмовна, — кивнул Гибискус, уходя на кухню. Герда молча последовала за ним, как утёнок за матерью, — Герда, не отставай. Нам нужно закончить всё как можно скорее, если мы хотим вернуться домой к девяти.

Конечным итогом было установление нового унитаза.

Перекрыв воду и смыв унитаз, Гибискус слил всю оставшуюся в бачке воду в ведро и вытер остатки тряпкой. Маленьким трубным ключом он открутил подводку к унитазу, прикреплённую к левой нижней части бачка.

Валентин серповидным гаечным ключом открутил два болта, крепящих унитаз к полу. После открутки болтов он позвал Герду, и когда та помазала обезболивающим кремом его руки и лицо, он отозвал её и поднял старый унитаз. Удалив оставшиеся переходники и оставив только слив в канализацию, куда будет установлен новый унитаз, он выбросил старые болты.

Вставив два новых болта ноль целых восемь десятых сантиметров в отверстия по бокам слива так, чтобы головки болтов были внутри слива, Гибискус установил болты вертикально вверх и напротив друг друга. Затем он положил новую прокладку, — восковое кольцо, — на слив плоской стороной вверх из-за её конусной формы.

— Герда, принеси мне кусок пирога, пожалуйста, — вежливо попросил Гибискус, устанавливая унитаз путём его надевания на слив. Он услышал удаляющиеся шаги Настасьи до того, как убедился, что болты попали в оба отверстия унитаза. Когда Валентин начал давить на унитаз, чтобы уплотнить прокладку перед сливом, Настасья уже шла к нему с куском пирога на тарелке.

— Папа, держи, — влюблённо произнесла Герда, когда Гибискус встал и слегка приподнял маску. Отойдя и отвернувшись от унитаза, он наклонился и откусил средний кусок.

— Спасибо. Не хотелось трогать еду после унитаза, — слегка улыбнулся Валентин, после чего отвернулся и продолжил давить на унитаз, — всё будет хорошо, Зинаида Артёмовна. Постараюсь закончить к семи-восьми вечера.

— Да я вас обоих и не тороплю… — растерянно произнесла Зинаида с таким видом, словно пыталась понять смысл увиденного. До этого она засматривалась на накаченную фигуру Гибискуса, румянясь в щеках, — Мой Аркашенька заканчивает работать в восемь часов. Если процесс затянется, не страшно. Он у меня добрый.

— А как Вы познакомились с Аркадием Сергеевичем, Зинаида Артёмовна? — подняла брови Герда, встав, — Вы очень красивая пара. Тем более, у вас очень чувственные фотографии… Кто-то из Вас увлекается эстетикой?

— Он был моряком, а я продавщицей мясного отдела. Моряки из мяса не едят чего-либо, кроме рыбы. Вот… Вышел он отдохнуть у нас в городе, сразу побежав покупать свинину для спагетти и котлет, — вспоминала Зинаида при взгляде на Настасью, скрестив руки на груди, — у нас были хорошие друзья-фотографы с многолетним стажем работы… Во-от.

— Как вы поженились, если он был моряком? — не поняла Герда.

— Он увидел меня и тут же бросил море. Ему же было пятьдесят два года, без жены и детей. А мне было пятьдесят, трое выросших детей и два развода с мужьями-тиранами, — Зинаида поставила правую руку на пояс. Для её возраста она очень утончённая, в розовых резиновых тапках, блекло-темно-розовом платье почти в пол и с короткими рукавами. Нюдовый макияж смотрелся на ней великолепно, что даже Герда ей позавидовала, — сейчас Аркаша работает сварщиком. Что ещё делать, если пенсии крошечные? Мне он не даёт работать, потому что я экономная.

— Понятно… — решила закончить разговор Настасья, повернувшись к Валентину. Последний надевал гайку с шайбой на болты и затягивал их, стараясь не усердствовать.

— Тебе же семнадцать, да? На кого учишься, милая? — Зинаида с непонятной неприязнью смотрела на Герду, несмотря на улыбку.

— Мы с папой приехали сюда недавно. Я пока изучаю колледжи и выбираю новую специальность, однако я не против пойти на лесное дело или на архитектора. Моим третьим вариантом является техническое образование, благодаря которому я смогу пойти работать на любой завод, — оживлённо улыбнулась Герда, обращаясь к кивнувшей Зинаиде, — скорее всего, я пойду получать средне-профессиональное техническое образование, поскольку мой папа учит меня чинить что-либо… Думаю, благодаря этому я смогу легче понимать чертежи.

— Выбери что-нибудь женское, Герда. Я не хочу, чтобы ты работала с грубыми и неотёсанными мужчинами, — Гибискус вставил два болта длиной в семь сантиметров и с диаметром резьбы пятнадцать миллиметров в маленькие отверстия внизу бачка унитаза. Положив резиновые шайбы под головки болтов, он надел шайбы и гайки снизу бачка и крепко затянул их, — работай с женским коллективом, где не будут шутить про тебя сальные шутки.

— Разберёмся, — Настасья закатила глаза, что заметила Зинаида, — пап, тебе принести чего-нибудь попить? Или можешь снова пирог откусить.

— Нет. Спасибо, Герда, — Валентин надел прокладку из пенорезины на место соединения бачка и унитаза, — посидите где-нибудь на кухне или в гостиной, пожалуйста.

— Ла-а-адно, — незлобиво протянула Настасья и ушла на кухню, когда Зинаида хотела возразить.

Делать было нечего — расстроенная Зинаида ушла в гостиную, смотреть телевизор.

Гибискус прикрепил бачок на унитаз и закрутил болты на унитазе, сжимающие прокладку между бачком и унитазом. Затем, он надел шайбы с гайками на болты внизу унитаза. Ровно придерживая бочок, он закрутил гайку серповидным ключом и придержал болт отверткой — старался не перетягивать, боясь трещин на унитазе.

Валентин прикрутил смывную ручку к арматуре через дырку в бачке, присоединив рычаг к цепочке чашки.

— Папа, отдохни немного. Пора мазать обезболивающий крем на всё твоё тело, — мрачно пояснила Герда, держа в левой руке тюбик крема. Испытывающий голод и жажду Гибискус прикрутил новое сиденье на унитаз, зная, что скоро закончит.

— Давай потом. Мне осталось сделать совсем чуть-чуть, — не значащим чего-либо голосом отказался Валентин, начав прикручивать новую подводку от крана к нижней части бачка.

— Без «потом». Потом придёт Аркадий Сергеевич, ванну он может занять к моменту адской боли во всём твоём теле, — Герда подошла к Гибискусу, слегка потянув его за край шапки, — давай я тебе что-нибудь принесу, хотя бы.

— Я же сказал, потом, — ворчал Валентин, не отрываясь от дела, — и да, Зинаида Артёмовна права. Тебе надо где-то учиться, пока социальная опёка не взялась за расследование.

Настасья отпустила шапку Гибискуса, закатив глаза.

— Я знаю-ю. Давай я буду учиться на программиста, например, — предложила она, спрятав руки за спину и отставив левую ногу назад, — дизайн это не моё-ё.

— Ты пойдёшь учиться на дизайнера по отраслям. Точка, — едва не просипел он, — это достаточно женская и очень востребованная работа. Собирать и разбирать компьютеры я тебя научу.

— Гибискус, черт побери, — Настасья обречённо вздохнула, — можно я стану художественным фотографом?

— Ни за что, — хмурился Гибискус, почти закончив процесс, — ты на этом не заработаешь, уж слишком большая конкуренция в сфере фотографий.

— Ты совсем в меня не веришь?! Я могу быть не хуже других фотографов, а тем более моделью плюс сайз, — грозно прошептала Настасья, смотря на затылок работающего Валентина, — тогда я хочу быть моделью!

— Губу закатай. Ты и так модель. Как бы тебе сказать… Модели это жертвы мужских фетишей, понимаешь? Но если ты попытаешься стать знаменитой, ты станешь посмешищем, и всё ради гниения твоего тела в стенах любого здания, — негромко прошептал Валентин, остановившись и положив руки на талию Герды. Та сжала руки в кулаки, — Герда. Наш мир очень опасен, грязен и омерзителен. Пойми, ты англо-швейцарка, возможно, последняя в своём роде. Когда я был Рудовым, я объехал почти весь мир… Я требовал найти мне любую англо-швейцарку, но как таковую мне и моему отцу не нашли. Помнишь, когда Алексей Соколов Сергеевич в тысячу восемьдесят девяносто девятом году вылавливал настоящих англичан и швейцаров, заставляя их сношаться ради появления «идеальных людей»?

— Ну да. Все эти дети пропали без вести вместе с их биологическими родителями, когда наши пытались их спасти… — Настасья сломано, но уверенно посмотрела в глаза Валентина.

— Моя семья и я, раньше, владели тремя сектанскими подвалами, и для контента у нас было пять процентов англо-швейцарских людей по крови, — убрав руки, Гибискус повернулся к унитазу, — пусть моя кожа адски болит. Этим я все равно не искуплю былые грехи, лишь бы подрочить на групповые изнасилования любой англо-швейцарской девушки.

Округлив глаза, Герда отошла от Валентина и нечаянно выронила тюбик.

Бледная и потрясённая, она с едва ли не нервным смешком пошла смотреть телевизор вместе с Зинаидой.

Валентин открыл воду, проверил наличие протечек и смыл три раза. Унитаз стоял слегка неровно, из-за чего пришлось отрегулировать все отклонения с помощью резиновых прокладок.

Выровнив, отпилив лишнюю длину болтов в полу и надев на них защитные колпачки, Гибискус уплотнил основание унитаза герметиком для создания водонепроницаемой прокладки и придания ему стабильности. Валентин надел на бачок крышку и выдохнул с облегчением: унитаз готов к использованию.

— Зинаида Артёмовна, я закончил. Проверяйте, — обратился он к хозяйке квартиры, стоя на пороге в гостиную и глядя на спинку бледно-елового по цвету дивана.

— Уже иду, дорогой! — позитивно выдала она, как и Настасья не отрываясь от сопливой мелодрамы про подростков.

Довольная проделанной работой, Зинаида набрала большой пакет с приготовленной ею едой и отдала Гибискусу.

В без пятнадцати восемь вечера, Валентин и Настасья находились в пятьдесят первом автобусе. Гибискус играл на скрипке задумчивую мелодию с нотками оживлённости, под беззвучные аплодисменты уставшего народа: его мелодия убаюкала не только пожилых людей, но и находящихся малышей в трёх колясках. Герда, сидя в одном сидении от ровно стоящего Валентина, осторожно прижимала стопами пакет и держала на коленях сухой цемент — завтра им предстоит отправиться делать бесплатный ремонт.

Выйдя на нужной остановке, оба решили зайти в хлебопекарню — всего двадцать минут потратили, чтобы дойти до неё.

Гибискус взял слойку с куриным мясом и шпинатом, пончик, капучино с молоком, сосиску в тесте и кекс с шоколадной крошкой.

Герда взяла два пончика с шоколадной глазурью, расстегай с горбушей и капучино с молоком. Она хотела взять хлеб отсюда, чтобы частично освободить себя от готовки — но Валентин отказался, всегда едя всё приготовленное Настасьей.

Сидя за столом, они не смотрели друг на друга. Гибискус доедал пончик, пока Герда смягчала кусок расстегая горячим напитком.

— Сладкий, как я могу учиться при отсутствии выходных? — негромко осведомилась Настасья, рассматривая ожоги на подбородке и «губах» Валентина.

— Я и не хочу, чтобы ты где-то училась. Для женщины образование это не главное, — спокойно признался он, — где ты будешь работать, когда ты до сих пор находишься в розыске?

— Тогда-а… — не знала как начать Настасья, на что Валентин не дал договорить.

— Нет. Если ты сменишь внешность, это не сработает. Мои друзья и коллеги оставят твоё ДНК и установят твою личность. Неважно как ты будешь выглядеть, на тебя начнётся усиленная охота… Даже твой потенциальный муж может попытаться продать тебя кому подороже, если я не успею вовремя вмешаться, — Валентин отпил средний глоток, — сама знаешь, я не вечный.

— И что мне делать тогда? — Герда пристально глянула на Гибискуса, держа капучино руками, — Мне так и ходить с тобой по всему городу, без образования и денег?

— Зачем вообще тебе деньги? Они все у меня, — Валентин достал дебетовую голубую карту из правого кармана, зажав в двух пальцах. Он заметил, как Настасья ладонью «стукнула» по столу, — пока всё не уладится, мы продолжим путешествовать вместе. Тебе скоро восемнадцать, верно? Не вижу смысл тратиться на твоё обучение, когда ты скоро будешь есть за троих.

Герда чуть не поперхнулась слюнями.

Доев, оба взяли вещи и вышли из хлебопекарни.

Настасья через плечо посмотрела на «Пряный День». Она никогда не забудет услышанного бреда в этой хлебопекарне.

Глава 7

Семь часов вечера.