***
Шагаешь по проспекту, в ширпотребном,
и думают, что ты, бро — нищебро —
все думалки, спешащие за хлебом
сплошным потоком города Зеро.
А ты спешишь на промысел ресурса,
за эхом императорских потреб,
не помня, где оделся так безвкусно,
но зная, как печётся лучший хлеб.
Шагаешь в направлении обратном,
одетый в сногсшибательный наряд,
для местных оставаясь… ненаглядным:
«Пронырливый ублюдок» — говорят.
А ты надел — что было, что подали,
что, может быть, досталось как трофей.
Но только перекупщики медалей
в глаза посмотрят будто чуть добрей.
Валяешься под пологом, в исподнем,
с красой-императрицей в голове,
а завтра — к ней, за завтрашним сегодня,
по мыслям, по брусчатке, по траве…
Над шаром (?) звёздами (!)
Внесла сумятицу улыбчивая искорка
в мою и без того смешную жизнь,
по-девичьи внесла, но — с тенью Бисмарка.
Мой энджик пошутил: родной, ложись…
И через миг я прогревался бочкой пороха.
Прогрелся. Получается — спасён.
Конечно, разнесён почти до потроха —
так это мы к издержкам отнесём.
Дружили сдержанно и раньше лапы с чайником,
а тут и вовсе — форменный разлад.
Я только ткнулся в шёлк её молчания,
как слышу: рвутся когти об асфальт.
И лапы верхние — строчат про самовластие,
во снах перо с бумагой завели…
И прочей хунты много… Ладно, ластики —
шифровку типа «ню» изобрели.
Буянит сердце — нереально перегретое;
забыл, что к сроку схлынуть надо — жар.
Крылатый пошутил: не о поэтах ли
строкой на ось намотан целый шар?
Горят обломки разнесчастной экономики,
я пепел закопаю — на задах.
Другие мне ладонь печалят нолики —
скрывается из вида красота.
Всё разнесла и, улыбаясь, удаляется.
А улыбается — чему? Всё разнесла.
Мой мир над шаром звёздами валяется.
Так тихо… Получается, спасла.
***
А через годы я повздорю с шароверами,
найдя внутри скафандра акваланг…
Но звёзды будут с прошлым соразмерными,
ты качественно мир мой взорвала!
2015—2020
***
Мне могут что угодно говорить,
стегая за моё смешное чувство.
Мне могут ставить эко-фонари
от Совести до здания Минюста.
Мол, это неестественный процесс —
бок о бок жить, колец не покупая.
Мол, я на заграждение полез,
не слыша, как рычит собака злая.
Мне могут что угодно запрещать,
стращать, что на престол взойдёт Неанна.
А я могу достать из-за плеча
шесть лет. Легчайших. Стёганых. Так странно.
Известно мне, с другой-то стороны:
чем больше одеял, тем жарче ночи.
И всё-таки слышны говоруны,
слышны, но убедительны не очень.
Забыться в одеялах не боюсь.
Отнюдь. Мы не под ними, мы над ними,
а ниже их — и Совесть, и Минюст,
и площади с объектами иными…
Бесплатный фрагмент закончился.
Купите книгу, чтобы продолжить чтение.