Бесплатный фрагмент - Фокус Израиля

Введение

Актуальность темы. Ближний Восток после второй мировой войны занимает особое место в международных отношениях. С конца 40-х годов Ближний Восток превратился в очаг напряженности в мире и являлся им до середины 90-х годов. Превращение ближнего Востока в «горячую точку» планеты, в первую очередь, связано с образованием государства Израиль в 1948 году и развернувшимся после этого арабо-израильским конфликтом.

Арабо-израильский конфликт привел к ряду международных политических кризисов — 1948—1949, 1956, 1967, 1973 и 1982 годов (анализ всех этих кризисов не входит в задачу данной книги).

Ближневосточный кризис 1967 года являющийся предметом данного исследования оказал значительное влияние на международные отношения, как в ближневосточном регионе, так и в мире. После ближневосточного кризиса 1967 года кардинально изменились условия арабо-израильского противостояния. В ходе Шестидневной войны Израиль разгромил армии арабских государств и смог диктовать условия мирного соглашения с арабскими государствами с позиции силы. Израиль так же захватил территории с многочисленным арабским населением, которое было вынуждено или бежать в арабские страны или остаться жить на занятой израильтянами земле. Таким образом, с новой остротой была поставлена палестинская проблема.

После Шестидневной войны существенным образом изменилась и политика великих держав на Ближнем Востоке: СССР порвал отношения с Израилем и перешел к безоговорочной поддержке радикальных арабских режимов, в первую очередь Египта и Сирии. США активизировали свою ближневосточную политику и стали искать пути мирного урегулирования, на Ближнем Востоке опираясь на Израиль и умеренные арабские режимы.

1. Путь к Шестидневной войне

1.1. Совсем немного предыстории

Ближний Восток — колыбель цивилизации. Этот избитый штамп в полной мере применим к этому региону. Именно Ближний Восток выступает географическим перекрестком между Европой, Африкой и Азией, по этому перекрестку несколько десятков тысяч лет назад происходила миграция наших предков, которые покинули Африку и расселялись по миру. Именно на Ближнем Востоке зародилось производящее хозяйство, сформировались первые протогосударства. Ближний Восток дал начало как материальному производству современного типа, так и ментальности. Именно здесь сложились аврамистические религии: иудаизм, христианство и ислам, — основа современного образа мышления. Но к началу ХХ века Ближний Восток из передового региона мира превратился в своеобразное социально-экономическое и политическое зазеркалье. Столетиями он пребывал под властью Османской империи, которая выкачивала из него ресурсы не оставляя возможностей для развития. Положение Ближнего Востока на начало века ХХ правильнее всего охарактеризовать как стагнацию. Но на его дальнейшую судьбу оказало ключевое влияние два фактора — начало распада колониальных империй и сионистское движение.

К началу ХХ века были исчерпаны возможности развития и существования колониальных империй. Преградой для них стал рост национального самосознания покоренных народов. Не избежала этого и Османская империя, бывшая несколько столетий «больным человеком Европы». Уже в ХIХ она фактически утратила контроль над Египтом, в 1911 году проиграла войну Италии и лишилась Ливии, а начало Первой мировой войны и вовсе стало непереносимым испытанием для Османской империи. В 1914—1916 годах турки потерпели ряд болезненных поражений. Правда, им удалось удержать Месопотамию, но англичане вызвали восстание арабов. Арабские шейхи были не прочь обрести независимость от некогда блистательной Порты показавшей свою военную слабость. Однако на политическую сцену неожиданно вышли евреи.

Конец ХIХ века ознаменовался в европейском еврействе противостоянием двух тенденций — ассимилиционизма и сионизма. Сторонники ассимиляции утверждали, что раз евреи живут среди иных народ, то им необходимо забыть свои обычаи и традиции, брать европейские имена и даже менять веру. В противовес им сионисты исходили из того, что только сохранение веры может спаси европейский народ, а для этого необходимо воссоздать национальный очаг евреев в Палестине. Сионисты с конца ХХ века организовали сбор средств среди европейского еврейства с целью покупки земель в Палестине. Во многих еврейских семьях стояли специальные копилки, в которые складывалась мелочь для приобретения земли. Вновь приобретаемые земли считали общееврейскими и на них организовывались поселения — кибуцы.

Возникла интересная ситуация. Еврейское население Европы, как правил, это городское население, занятое ремеслами и торговлей. А еврейское население Палестины стало земледельцами.

К 1915—1917 годам в Палестине проживало достаточное число евреев, чтобы стать самостоятельным политическим актором с которым пришлось считаться и арабам и англичанам. В итоге консультаций с сионистами в 1917 году англичане согласились на создание Палестины (так называемой «палестины Бальфура»), она должна была занимать практически всю территорию от египетского Синая до сирийских Голан.

Вся эта территория вошла в под мандат Великобритании после Первой мировой войны. Но англичане не смешили создавать еврейское национальное государство. Формально именно для этого Великобритания получила от Лиги Наций мандат на управление отторгнутой от Османской империи Палестиной. Но ситуация в подмандатной Палестине была сложной. В экономическом плане Палестина не представляла никакой ценности для Великобритании и так контролировавшей четверть территории земного шара, но и создать условия для оформления еврейского государства англичане не смогли. У еврейских поселенцев было большее желание создать государство, но, ни ресурсов, ни государствообразующей элиты не было. Более того уже с конца 1920-х годов, когда иллюзии относительно обретения национального очага растаяли, в Палестине развернулась вооруженная борьба между арабами и евреями.

Значительное число арабов живших в Палестине были недовольны появление еврейских поселенцев, это недовольство росло под влиянием религиозной пропаганды имамов. И это недовольство выплеснулось в стычку парамилитарных организаций евреев и рабов, которые становились все ожесточеннее и кровопролитнее.

В этих условиях в 1930 году территория «Палестины Бальфура» было поделена пополам и на южной ее части было создано Королевство Иордания. Новое арабское государство никогда ранее не существовавшее получило, тем не менее, Хашемисткую династию (восходящую корнями к самому Пророку Мухамеду). А в остальной Палестине англичане все боле утрачивали контроль над обстановкой.

Значительные изменения Ближней Восток претерпел в ходе Второй Мировой войны. Именно это война завершила трансформацию постосманского Ближнего Востока и оформила создание национальных государств.

В 1940 году пала Франция, но французские Сирия и Ливан оставались под контролем правительства Виши. Наступление итало — германской армии на Египет в 1941 году поставило перед англичанами проблему обеспечения восточной границы подмандатной Палестины. Чтобы раз и навсегда решить эту проблему, было решено захватить французские подмандатные территории. Характерно поведение арабской и еврейских общин Палестины в течении Второй Мировой войны. Евреи полностью подержали англичан и Объединенные Нации, охотно вступали в боевые части (в боях на территории Сирии во время Второй Мировой лишился глаза Моше Даян). Арабы наоборот симпатизировали немцам, а второй президент независимого Египта Анвар Садат и вовсе был агентом абвера.

Хотя англичане смогли не только защитить Египет и Палестину, но и захватить Сирию и Ливан, в ходе войны регион был насыщен оружием, а военную подготовку получило значительное число местного населения. Немаловажно и то, что арабские и евреские парамилитарные структуры получили институциональное оформление и это способствовало обострению ситуации в Палестине. Попытки урегулировать арабо-еврейские противоречия к спеху не привели. К маю 1948 года, когда истекал срок мандата Великобритании на управление Палестиной стал очевиден провал и политики Великобритании и политики ООН по арабо-еврейскому диалогу.

В 1947 году Великобритания отказалась от продления мандата, поэтому 29 ноября 1947 года ООН приняло резолюцию №181 о разделе Палестины на два государства — еврейское и арабское (при этом решающим оказался голосов представителя СССР — А. А. Громыко).

Изначально резолюция №181 была ущербной — она не содержала размежевания границ еврейского и арабского государств, не решала вопрос о статусе Иерусалима. Но самое важное было то, что эта резолюция не была поддержана, ни одним арабским государством, которые не признали создания еврейского государства. Это заложило формально-юридическую основу арабо-израильского конфликта.

14 мая 1948 года, за сутки до истечения английского мандата, было провозглашенное еврейское государство — Израиль.

15 мая 1948 года на Израиль напали шесть арабских государств, а территория, на которой могло быть создано арабское государство — Газа и Западный берег реки Иордан были оккупированы Египтом и Иорданией. Именно с этого времени ведет начало череда арабо-израильских войн в ходе которых Израиль стремился доказать право на существование и упрочить свое положение, а арабские государства уничтожить Израиль или продемонстрировать стремление его уничтожить.

До 1967 года произошло две арабо-израильских войны.

Война 1948—1949 годов, вошедшая в израильскую историографию как Война за независимость. Она началась с вторжения армий арабских государств, но достаточно быстро распалась на затяжные бои на нескольких изолированных фронтах. В ее ходе парамилитарные и милиционные еврейские организации были объединенный, а Армию Обороны Израиля (АОН), которая получили свою артиллерию, танки, бронетранспортеры и авиацию. Оформилась израильская политиче6скяа и военная разведка, а численное превосходство арабов сразу же поставило израильтян перед необходимость компенсировать его качеством организации, вооружения и разведки.

Наиболее важными результатами Войны 1948—1949 годов стало то, что Израиль смог отстоять свою независимость, хотя до полноценного признания международного признания было еще далеко. В ходе войны Израиль несколько увеличил свою территорию, но потерял доступ к Старому городу Иерусалима, что никак не угрожало обороноспособности страны. В свою очередь арабские государства продемонстрировали удручающе низкий уровень взаимодействия, низкую эффективность вооруженных сил.

Следующей стала арабо-израильская война 1956 года, Синайская кампания в израильской традиции. Эта война разворачивалась а фоне англо-французской интервенции против Египта, которая была вызвана национализацией Египтом Суэцкого канала. АОИ в этой войне была отведена роль основной ударной сухопутной силы. Израиль пошел на коалицию с Францией и Великобританией в попытке развития сотрудническая с западными странами, в первую очередь военного. Это дало определенные результаты — АОИ получила из Франции современные танки и самолеты, но политические издержки этого сотрудничества оказались слишком велики.

АОИ удалось в коротки срок сломить сопротивление египетской армии, занять Синайский полуостров и выйти к Суэцкому каналу. В это же время французские и английские морские десанты заняли контролирующие Суэцкий канал пункты — Порт — Суэц и Порт — Саид. Но так хорошо начавшаяся кампания была прервана демаршем СССР, который потребовал вывести войска из Египта под угрозой применения ядерного оружия. После отказа президента США Д. Эйзенхауэра в помощи англо-франко-израильская коалиции была вынуждена согласиться на советские требования.

Хотя война 1956 года показала резкое снижение военных и политических потенциалов Франции и Великобритании и даже получила название Синайской авантюры, она была важна для Израиля. Именно в ходе войны 1956 года АОИ отработала действия механизированных соединений на широком фронте, взаимодействие родов войск. У английской армии АОИ заимствовала тактические операции небольшими маневренными подразделениями на джипах и легких бронетранспортерах, которые нарушали связь, захватывали мосты, переправы и наносили удары по штабам противника (такая тактика была отработана английской армией еще в ходе боев в пустыне в 1941—1943 годах и была исключительно эффективна).

Не менее важно и то, что Израиль смог получить доступ к современным военным технологиям. В частности французы согласились обучать израильских танкистов в танковой школе в Сомюре, где израильтяне неожиданно встретись с сирийскими танкистами — учившимися там по «старой», колониальной памяти. Так же Франция провела модернизацию танкового парка АОИ. Во Франции были изготовлены комплекты для модернизации танков «Шерман» М — 4 американского состоявшие на вооружении АОИ. к началу 1960-х годов это были совершенно устаревшие машины, но французы смогли предложить грамотную модернизацию американских танков — новый дизельный двигатель повышенной мощности и 105-миллиметровую пушку. это было вполне приемлемо для реалий ближневосточного ТВД, Модернизированные таким образом «Шерманы» получили название «Супер Шерман» (в отечественной литературе они иногда называются «Усиленный Шерман» и даже «Бен — Гурион».

Не смотря на очевидные военные успехи Израиль к 1967 году представлял собой государство окруженное врагами. Но при этом еврейское государство не могло убедить арабские страны в своей непобедимости или в том, что победа над Израилем будет стоить арабам неприемлемо дорого. Победа в войне это достижение понимания противником своей слабости и силы победителя. Как говорил министр иностранных дел Израиля Абба Эбан «люди действуют рационально только тогда, когда иного для них не остается». Такого понимания у арабских лидеров не было.

1.2. Причины ближневосточного кризиса 1967 года

Ближневосточный кризис 1967 года был обусловлен двумя комплексами причин.

Первый комплекс причин включает в себя противоречия между Израилем и арабскими странами: политические, социальные, религиозные, культурные, этнические. Эти противоречия определили возникновение арабо-израильского конфликта.

С момента своего образования Израиль оказался в эпицентре одного из крупнейших в новейшей истории политического конфликта — ближневосточного.

В первую очередь это обуславливалось тем что в сложившуюся в течении столетий этнокультурную систему Ближнего Востока сравнительно быстро (в течении 50 — 70 лет) был внесен абсолютно чуждый этой системе элемент — израильское государство. Израиль был создан выходцами из Европы, людьми европейской культуры и образования, что отразилось на характере нового государства. По своей форме и содержанию Израиль являлся, и является до сих пор, демократическим республиканским государством европейского типа со специфической культурой, в которой объединились элементы иудейской религии и культуры с современными западными культурными ценностями. Создание подобной социо-культурной системы т.е собственно современной израильской нации привел к трениям внутри израильского общества, которое оказалось не в состоянии быстро перестроится, и в полной мере воспринять смесь консервативного иудаизма и западного культурного модернизма.

Израиль как государство не признается не всеми евреями мира. Так, ортодоксальные евреи исходят из того, что создание Израиля возможно только после прихода мессии. Серьезные противоречия внутри израильского общества существовали с самого начала еврейской эмиграции в Палестину, когда евреи нового государства стали делиться на сабра — рожденный в Палестине и алия — эмигрировавших в Палестину.

Последствия создания Израиля для арабских государств были иными.

Во-первых, арабские государства восприняли появление Израиля на «исконной» арабской земле как оскорбление арабской нации и объявили Израилю священную войну. Арабские СМИ постоянно приводили числа арабов вытесненных из Палестины. Эти цифра разняться, но число это превышает число эмигрировавших евреев в разы. Необходимость восстановления «справедливости» выдвигалось и до сих пор выдвигается арабскими политиками как важнейшая причина противостояния с Израилем. В тоже время, палестинские беженцы были всегда на втором плане среди приоритетов арабских политиков. Арабских лидеров никогда не интересовали потребности палестинских арабов, но они всегда охотно вербовали из числа палестинцев террористов и оправляли их в безнадежные бои с израильтянами.

Во-вторых, арабы не восприняли и не могли воспринять те преобразования, которые произвели на территории Палестины израильтяне и которые привели к созданию экономически мощного и социально монолитного израильского государства. Арабы отказались понять и принять социально-экономические новшества Израиля, что еще более разделило арабский мир и Израиль. Более того вместо модернизации по западному типу, именно этим путем пошел Израиль, арабские государства избрали антизападный путь развития. Ряд государств, прежде всего Сирия, Египет пошли по некапиталистическому пути развития, копируя советскую экономическую систему. Другие, Саудовская Аравия, Иордания, пошли по пути сохранения консервативных мусульманских традиций и не допущения любого реформирования культурной сферы общества.

В результате между Израилем и арабскими государствами выросла стена непонимания, которая не ликвидирована до сих пор.

К этому необходимо добавить существенные религиозные различия, между иудаизмом и исламом, которые дополняются спорами из-за священных мест обеих религий находящихся на территории Палестины. Религиозные различая исключительно сильно проявляются во взаимоотношениях Израиля и арабских государств. Хотя можно согласится и с арабским исследователем ближневосточного конфликта А. Хоурани который утверждает, что «борьба арабов и евреев не может быть объяснена религиозной враждой» [217, P. 26], умолять значение религиозного фактора в арабо-израильском конфликте не представляется возможным, тем более что в последнее время движущим фактором ближневосточного конфликта становится именно религиозно-этнический.

Выше рассмотренные противоречия лежат в основе арабо-израильского конфликта, разгоревшегося с 1948 года, а кризис 1967 года в свою очередь является одной из стадий арабо-израильского конфликта.

Второй комплекс составляют причины, непосредственно приведшие к кризису 1967 года. Среди них необходимо упомянуть:

Политику арабских государств и СССР.

Политику Израиля.

Политику Западных стран и США.

Рассмотрим эти причины

1. Политика арабских государств и СССР.

14 мая 1948 года было провозглашено создание государства Израиль. Арабские страны — Египет, Сирия, Ирак, Иордания крайне негативно отнеслись к созданию Израиля, отказались признать Израиль и 15 мая 1948 года развязали против него войну (первую арабо-израильскую войну 1948 — 1949гг.). Эта война закончилась поражением арабских государств. Победа Израиля в этой войне означала фактическое становление еврейского государства на территории Палестины. Военное поражение в войне 1948 — 1949 гг. не образумило арабов, они по-прежнему отказывались признать Израиль и проводили враждебную политику по отношению к Израилю.

Антиизраильская политика была свойственна всем политическим режимам арабских государств, она оставалась неизменной, не смотря на смену правительств и политических партий, находившихся у власти. В этом смысле показательны примеры Сирии и Египта, внешняя политика которых сохраняла антиизраильскую направленность, на протяжении десятилетий не смотря на смену формы правления, внутриполитического курса и союзников на международной арене.

Однако в данном аспекте необходимо отступление — внешняя политика становиться актуальной, если она оказывает влияние на внутреннюю политику. Но антиизраильская политика арабских государств была связана с тем, что только она могла хоть как-то объединить аморфный арабский мир, расколотый религиозными, социально-экономическими и политическими противоречиями.

Важной задачей арабской политики являлось решение палестинской проблемы. Палестинская проблема ставилась и ставится арабскими государствами во главу ближневосточного конфликта. При этом нужно отметить то, что до 1967 года палестинская проблема трактовалась арабами не как этническая — проблема арабского населения Палестины, изгнанного со своей Родины, — а как территориальная. Палестина, по мнению арабов, была захвачена евреями в 1948 году и, необходимо было её освободить, уничтожив Израиль как государство. Эта идея нашла широкое отражение в выступлениях арабских лидеров в 1966 — 1967 годах и стала основным идеологическим лозунгом антиизраильской борьбы в это время. Палестинская проблема до 1967 года — это проблема существования Государства Израиль и именно так её рассматривали израильтяне и арабы.

В частности Президент Египта Г. Насер в последнюю неделю мая 1967 года заявил Национальному Собранию Египта: «Речь идет не об Акабе, не о Тиранском проливе, не о войсках ООН. Речь идет об агрессии, совершенной против Палестины в 1948 году» [99, C. 207].

Проблемы оккупированных арабских территорий в 1967 году не существовало. Израиль в ходе войны 1948 –1949 годах захватил лишь мизерную часть территории, предназначенной для арабского государства, а основные районы палестинского государства были заняты арабскими войсками (сектор Газа — египетскими, а западный берег реки Иордан — иорданскими войсками). Земля для создания палестинского государства существовала, но оно не было создано. Арабы считали, что палестинское государство должно включать всю территорию Палестины, в том числе и Израиль. Именно поэтому в 1967 году решение палестинской проблемы означало для арабов уничтожение Израиля.

К 1967 году Израиль занимал узкую полоску земли вдоль Средиземного моря — от Голанских высот на севере до Синайского полуострова на юго-западе и реки Иордан — на юге. Израиль граничил на севере с Сирией, на юге — с Иорданией, а на юго-западе — с Египтом.

Арабское окружение Израиля занимало враждебную, антиизраильскую позицию. Непримиримую позицию в отношении Израиля занимала Сирия, в которой в феврале 1966 года пришло к власти левое крыло партии БААС [42, C. 286].

После этого произошло резкое охлаждение отношений между Египтом и Сирией, но активизировались отношения Сирии и СССР.

В Сирию, после восьми лет изгнания, вернулся секретарь сирийской компартии Халед Багдаш, а член сирийской компартии был назначен на должность в сирийском правительстве (это не имело прецедента в истории арабских стран, в том числе и Египта). Тем самым сирийские лидеры демонстрировали желание сотрудничать с Советским Союзом и социалистическими странами.

Советское руководство благосклонно восприняло стремление сирийцев и стало оказывать Сирии военную и экономическую помощь. С мая 1966 года началась активизация политики СССР на Ближнем Востоке. В это время основными проводниками советской политики на Ближнем Востоке становятся Египет и Сирия.

С мая 1966 года СССР ориентировал свою ближневосточную политику на поддержку двух стран — Сирии и Египта. Политические режимы этих стран были настроены антиизраильски, поэтому закономерно то, что средства массовой информации СССР с мая 1966 года развернули широкую антиизраильскую пропаганду [42, C. 294].

Советская политика на Ближнем Востоке проводилась весьма своеобразно. Посол СССР в Израиле в 1964 — 1967 годах Д.С.Чувахин писал: «Мы старались проводить на Ближнем Востоке политику, которая бы нравилась арабам, забывая подчас о собственных интересах» [173, C. 154].

Э.А.Шеварднадзе, министр иностранных дел СССР в 1985 — 1990гг., поддерживает эту точку зрения: «Надо признать и то, что тогда у нас не было самостоятельной политики по ближневосточному урегулированию. Наши союзники в регионе злоупотребляли готовностью СССР учитывать и отстаивать их интересы…» [174, C. 187].

Генри Киссинджер, государственный секретарь США во время президентства Р. Никсона, писал: «В 60-е годы Советский Союз стал основным поставщиком оружия для Сирии и Египта и организационно-технической опорой радикальных арабских группировок. На международных форумах Советский Союз действовал как глашатай арабской позиции, причем, весьма часто поддерживал наиболее радикальную точку зрения» [77, C. 670].

Первоначально с 1948 года, после создания Израиля СССР поддержал израильское государство. С ведома И. В. Сталина Чехословакия поставляла Израилю вооружение, которое она производила в ходе второй Мировой войны. Благодаря этому в АОИ оказались истребители Мессершмит Ме — 109, германские танки и противотанковые пушки. Но вскоре Сталину стало понятно, что израильские социалисты оппортунисты страшнее И. Тито. Поэтому в ближневосточной политике СССР начался поворот. Он был завершен при следующем советском руководителе — Н. С. Хрущеве. Хрущев резко изменил, ориентация советской внешней политики, относительно Ближнего Востока он пошел навстречу Насеру, выделил Египту специалистов и кредит для строительства Асуанской плотины и Асуанской ГЭС, что отказались сделать США и европейские государства. В сравнительно короткий срок Египет стал получать не только экономическую, но и военную помощь. При этом Хруще не смутило то, что Насер проводил достаточно своеобразную внутреннюю политику, провел аграрную реформу наделившую египетских крестьян землей, а так же разгромил египетскую коммунистическую партию. В довершение внешнеполитического романа с Насером Хрущев наградил египетского президента званием Героя Советского Союза, что вызвало крайне негативную реакцию в Советской Армии и среди ветеранов ВОВ.

Но такое резкое сближение с Египтом имело и негативную сторону — СССР пришлось поддерживать египетского в его внешнеполитических авантюрах, участвуя в конфликтах совершенно ненужных и даже вредных для СССР.

На Ближнем Востоке СССР проводил проарабскую политику, а не советскую. Это действительно так если говорить о политике национальных интересов СССР, но ведь нигде и никогда советское руководство не проводило политику национальных интересов, советское руководство всегда проводило политику идеи, политику создания нового общественно-экономического строя в глобальном масштабе. Создание нового общества было главным, магистральным направлением внешней политики СССР, что же касается тактических шагов, то в этом вопросе коммунистические лидеры всегда отличались беспринципностью и неразборчивостью. СССР проводил проарабскую политику, но и политика арабских государств была в русле советской внешней политики, направленной на уничтожение системы капитализма и создание нового общества. Если же учесть антисемитские настроения в советском руководстве (а они существовали), то уничтожение Израиля как основная цель арабской политики вполне подходило СССР, во всяком случае, советские руководители противиться этому не стали. Победителями вышли бы национально–освободительные режимы Сирии и Египта, ставших на не капиталистический путь развития, а это укрепило бы позиции СССР и социалистических стран, как союзников Египта и Сирии, во всем мире. Более того, экономический потенциал арабских государств не позволял им добиться победы над Израилем без поддержки Советского Союза, а экономическая и военная помощь СССР усиливала политическую и экономическую зависимость арабских государства от СССР.

В свою очередь политическая и экономическая зависимость арабских государств от Советского Союза предопределяла развитие этих стран по некапиталистическому пути развития, что было выгодно кремлевским политикам, это и стало залогом безоглядной поддержки Египта и Сирии.

Поэтому СССР поощрял антиизраильские выпады арабских государств, оказывал им материальную помощь, обеспечивал политическую, дипломатическую поддержку и проводил антиизраильскую пропаганду.

Необходимо учитывать и то что в середине 1960-х годов Советский Союз активно стремился закрепится на Средиземном море, а географическое положение Египта и Сирии давало возможность обрести СССР военные базы в важнейших районах Средиземноморья. С этой точки зрения получение военных баз в Египте и Сирии могло бы отвечать интересам СССР, но реальность была совершенно иной. Пути к сирийским и египетским портам проходили через акватории контролируемые флотами НАТО и легко перекрывались в случае серьезного конфликта между СССР и НАТО. Тот же Хрущев, развивая отношения с Египтом ориентировался на сокращение флота, который он считал пережитком, поэтому ВМФ СССР не имел никаких возможностей противостоять 6 флоту США базировавшемуся в восточной части Средиземного моря. Однако это не интересовало Хрущева, которого радовала сама перспектива вставить шпильку американцам (напомним, что одна такая хрущевская шпилька привела к Карибскому кризису 1962 года и чуть было не привела к ядерной войне).

Смена Хрущева на посту Генерального секретаря ЦК КПСС не изменила советскую политику на Ближнем Востоке, а даже усложнила ее. Вместо «волюнтариста» Хрущева пришел мягкохарактерный Л. И. Брежнев. Брежнев легко поддавался влиянию и при нем значительно усилилось военное и военно-техническое лобби в советском руководстве. Министром обороны стал друг Брежнева Маршал А. А. Гречко, который имел собственное видение ближневосточной политики. Именно антиизраильские настроения Гречко сыграют существенную роль в позиции, которую займет СССР в 1967 году.

В целом в середине 1960-х СССР насыщал регион оружием, число военных советников в Сирии и Египте постоянно росло, так же как и влияние советских представителей при дворе арабских лидеров. В Кремле могло показаться, что такая ситуация может длиться долго, что рано или поздно Израиль, осажденный с трех направлений падет.

Экономическая и политическая поддержка Советского Союза дала возможность арабам вооружить и оснастить свои армии и почувствовать себя сильными настолько, чтобы сделать попытку уничтожения Израиля. Советский Союз оказал значительную военную и военно-техническую помощь арабским странам. Так с 1955 года по 1967 год СССР поставил арабским государствам свыше 2000 танков, 700 истребителей и бомбардировщиков, 540 пушек, 130 тяжелых орудий, 200 120 — мм минометов, 650 противотанковых пушек, 175 зенитных ракетных установок «Луна — А», большое количество зенитных пушек, 2 ракетных комплекса «земля-земля», 7 эсминцев, 14 подводных лодок, 46 торпедных и ракетных катеров [208, P. 222].

С помощью СССР в Египте и Сирии строились военные объекты и сооружения, возводились промышленные предприятия стратегического назначения [233, P. 37].

Правда, при этом советское руководство не понимало менталитета арабов. Например, в Египте крайне негативно было воспринято то, что Хрущев простил кредит данный египтянам на строительство Асуанской ГЭС. Египтяне посчитали, что в СССР их считают нищими и были этим оскорблены. Так же советские военные советники не понимали менталитета арабских офицеров и рядовых. Расхождение было в принципиальном: если для советского военнослужащего служба в армии была священным догом, то для египтянина или сирийца это был вариант карьеры, наиболее простой социальный лифт для выходцев из среднего класса, обеспеченная жизнь. Риск при этом минимизировался, именно поэтому арабские войска отличались низкой боевой устойчивость в войнах с Израилем. Гибель или ранение не входили в планы арабских солдат, они шли в армию ради достойного места в жизни, а боевые действия (если это были не перестрелки через демаркационные линии или обстрел израильских поселений) были в их системе ценностей ненужным испытанием.

Но именно всесторонняя поддержка СССР толкнула арабские режимы, и в первую очередь Сирию и Египет, к эскалации конфликта с Израилем, что привело к ближневосточному кризису 1967 года и спровоцировало Израиль на начало Шестидневной войны.

Мог ли СССР остановить ближневосточной кризис 1967 года? мог ли предотвратить войну? Этим вопросом часто задавались и задаются исследователи ближневосточной политики. Ответ очевиден — нет. Это связано с тем, что СССР выступал только на одной стороне, он не мог быть эффективным посредником. С другой стороны СССР не оказывал принципиального влияния на политику Сирии и Египта. Да, без советского оружия, военных советников, без внешнеполитического прикрытия Насер никогда не решился бы на обострение отношений с Израилем. Но обратное совершенно не верно. СССР был вынужден оказывать поддержку Сирии и Египту, иначе он бы утратил свое влияние в регионе. Экономические рычаги у СССР были слабые, ни современного оборудования, ни дешевых кредитов СССР дать не мог, но он мог поставлять много современного и качественного оружия. А это оружие требовало применения. Парады с демонстрацией новейших вооружений вызывали естественный вопрос у рядовых египтян и сирийцев — если наша армия так сильна, то почему мы не покончим с империалистическим Израилем? Рано или поздно, но арабские лидеры должны были дать на этот вопрос ответ.

Кроме общих, долгосрочных причин войны существовали и среднесрочные факторы вызвавшие обострение.

В первую очередь это сложное положение, в котором в 1966 году оказался президент Египта Г. Насер. В этом году у Насера случился первый инфаркт, а так же был диагностирован диабет. Для авторитарного режима ослабление здоровья лидера означало начало борьбы элитных группировок. Наиболее влиятельную группировку возглавлял давний соратник Насера — командующий египетской армией маршал Хасим Амер. Именно он в 1966 году возглавил военно-политическую делегацию Египта, посетившую СССР. К Амеру хорошо относились советские военные руководители и лично министр обороны СССР маршал А. А. Гречко. Высока было популярность Амера в армии. Поэтому возможная рокировка в высшем египетском руководство вполне могла состояться и пример Сирии, где военные в 1966 году свергли президента страны наглядно это демонстрировал (при этом заговорщики — победители совершенно не утратили благосклонности СССР, что должно было насторожить Насера). Поэтому Насеру было необходимо продемонстрировать египетским элитным группировкам и советским партнерам свою состоятельность как лидера. Но возможности внутренний политики были уже исчерпаны, аграрная реформа дала определенные результаты, но дальнейшие реформы расходились с идеологией партии БААС и могли бы вызвать негативную реакцию в СССР. Единственным направлением, где египетский президент мог бы достичь успеха было внешнеполитическое.

Но в этом аспекте Насеру не была нужна война с Израилем, более того успешная война (даже не победа!) с Израилем могла усилить позиции Амера и его группировки, повысить авторитет армии в египетском обществе. Но внешнеполитическое давление в полной мере могло бы решить проблемы удержания власти Насером.

Важнейшей внешнеполитической проблемой для Насера в 1967 годы была постепенная утрата лидерства в арабском мире. Ранее ему удавалось поддерживать иллюзию лидерства Египта среди арабских государств. Действительно насеровский Египет выглядел антиимпериалистическим, антифеодальным, имел тесные военные и политические связи с СССР, Насер был одним из лидеров движения неприсоединения. Но к 1967 году эти успехи были уже эфемерными. На это оказали влияние два события — переворот в Сирии в 1966 году и продолжающаяся война Египта и Саудовской Аравии в Йемене.

Переворот 1966 года в Сирии фактически уничтожил конференцию, такую же эфемерную, как и все внешнеполитические успехи Насера, Сирии и Египта. Этот переворот подорвал авторитет Насера в арабском мире, который оказался неспособным помещать перевороту (хотя некоторое время египетский президент думал даже об интервенции в Сирию с целью восстановления проегипетского режима). Восстановление отношений с Сирией было одним из приоритетов Насера, сделать это было возможно, хотя условия нового соглашения отличались бы от прошлого.

Ситуация с Йеменом была значительно сложнее. В 1962 году в Йемене после смерти короля Ахмеда началась гражданская война между роялистами и республиканцами, провозгласившими Йеменскую Арабскую Республику. В ситуацию практически сразу вмешались Египет, поддержавший республиканцев, и Саудовская Аравия, выступившая на стороне роялистов. Началась длительная и изнурительная война между Египтом и Саудовской Аравией. Саудовская Аравия действовала в стиле феодальных монархий — в Европе и Южной Америке нанимались военные специалисты, закупалось качественное вооружение, активно использовался подкуп политических соперников. Египет отправил в Йемен регулярные войска, которые столкнулись с отлично подготовленными и вооруженными наемниками саудовского короля Фейсала. Боевые действия велись интенсивно и ожесточенно: советские военные советники готовили в Египте батальон за батальоном, которые отправлялись в Йемен и растворялись в боях. С каждым годом война в Йемене становилась все большей и большей обузой для Египта, но достойного выхода из нее для Насера не было — позиция Саудовской Аравии была неумолима и предусматривала вывод египетских войск и восстановление всей полноты власти йеменской королевской семьи.

В таких условиях антиизраильские выпады Египта могли бы поддержать авторитет Насера как внутри страны, так и в арабском мире.

Скорее всего, египетский президент рассчитывал именно на острую политическую игру с Израилем, результатом которой станет обретение Египтом иллюзорных преимуществ, которые можно будет представить населению как полную победу политики Насера. Несколько внешнеполитических финтов, громкая риторика при внешнеполитической поддержке СССР, когда Израиль не решиться на войну — именно то, что было необходимо Насеру в 1967 году. Заходить дальше он не мог, даже если бы и захотел. Он понимал, что египетская армия слаба, она не способна решить даже Йеменский конфликт, а победа над Израилем, безусловно, усилит Амера, а поэтому войне не нужна. Однако антиизраильская риторика в очередной раз могла представить Насера как лидера арабского мира, на фоне чего можно было постараться выйти и из Йеменского тупика и снова привязать Сирию к Египту.

Существует и версия начала войны 1967 года связанна с атомным проектом Израиля. Необходимо сразу отметить то, что данная версия не имеет никаких прямых документальных подтверждений, но этой версии придерживается ряд израильских исследователей.

Согласно недавно опубликованным данным именно в 1967 году разработки ядерного оружия, а именно ему израильские лидеры отводили роль решающего военного фактора на Ближнем Востоке, в Израиле вступили в решающую стадию. Премьер-министр Бен-Гурион и министр обороны Шимон Перес, еще в 1957, году убедили французов подписать секретное соглашение о строительстве атомного центра в Димоне. Франция предоставила Израилю атомный реактор мощностью 26 тыс. киловатт, а Израиль, в свою очередь, поделился с Францией технологией получения тяжелой воды. Официальной целью атомного реактора в Димоне были объявлены «научные исследования», но он мог вырабатывать материалы для ядерных боеприпасов.

Правда, не понятно была ли поставлена задача на создание атомного оружия со стороны израильского руководства. Дело в то, что в самом израильском руководстве и до и после этого не было единства в отношении ядерной программы.

В частности, выдающийся военноначальник и премьер-министр Ариэль Шарон однозначно заявил, что ядерное оружие не может обезопасить Израиль. С его точки зрения, терроризм и нападения террористов на Израиль неизбежны, а террористам нельзя ответить ядерной бомбой. А именно это и есть основная опасность для еврейского государства. Следовательно, нет смысла тратить деньги на атомную бомбу. Нужно укреплять армию и части специального назначения.

Другие политики указывали на то, что наличие атомного оружия у Израиля существенным образом изменит военный баланс на Ближнем Востоке и нивелирует превосходство в обычных вооружениях, которыми обладали арабские государства. Атомное оружие должно было удерживать арабские режимы от войны с Израилем, поэтому можно вспомнить красивое высказывание израильского премьер — министра Голды Меир прокомментировавшей слухи об атомной программе Израиля так: «У Израиля нет атомной бомбы, но если надо, то он ее применит».

В тоже время в израильском правительстве осознавали опасность того, что атомные разработки могут спровоцировать арабские государства на превентивный удар по Израилю — до того как будет создана атомное устройство. Тем не менее, работы продолжались [217, P. 31].

13 февраля 1960 года в алжирской Сахаре французы взорвали первую атомную бомбу. На испытаниях присутствовали израильские ученые, которые имели официальный доступ к большинству французских ядерных секретов. Одной из причин этого было то, что французы не верили, что крошечный Израиль технически и экономически способен создать ядерное устройство, тем более создать авиационную ядерную бомбу или боеголовку для ракеты.

В 1964 году президент де Голль решил прекратить всякое сотрудничество с Израилем в ядерной сфере. До него дошли слухи, что Тель-Авив начинает шантажировать отдельных западных политиков по неофициальным каналам: дескать, если вы не поможете нам в войне с арабами, то мы вынуждены будем сбросить на них ядерную бомбу.

Однако, французской помощи Израилю уже не требовалось. В Израиле имелся полный комплект специалистов для производства ядерной бомбы. Оставалось только увеличить мощность французского реактора, чтобы можно было добывать оружейный плутоний в необходимых количествах. Такие работы начались весной 1967 года [234, P. 82].

В декабре 1965-го года Советский Союз получил по неофициальным каналам информацию о том, что Израиль продолжает разрабатывать свою ядерную программу, ядерное оружие.

Благодаря агентурным и космической разведкам, Москва получила подробнейшие сведения об объекте в Димоне. В СССР знали, что под вывеской текстильной фабрики и насосной станции находится не что иное, как шестиэтажный подземный бункер, где не только готовится производство оружейного плутония, но и монтируются специальные цеха для сборки ядерного оружия.

Для Советского Союза надо было решать, что делать. Советский Союз поначалу пытался предотвратить дальнейшее развитие израильской ядерной программы, пытаясь применить к Израилю дипломатические средства. Но довольно быстро эта дипломатия сменилась военным планированием, которое шло параллельно с привлечением арабских стран (Египет наверняка, Сирия возможно), с выработкой общего плана, целью которого было спровоцировать Израиль на превентивный удар по арабским странам, или арабской стране или по какой-нибудь арабской армии, для чего задействовали в 1967 году полеты еще экспериментального самолета МиГ-25 над Израилем.

О том, что эти полеты были совершены, свидетельствуют воспоминания участников, например, генерала Выборнова, героя Советского Союза, и официальная справка пресс-секретаря военно-воздушных сил России к годовщине существования школы для летчиков-испытателей. Эта справка говорила о том, что в числе прочих достижений выпускников этого училища генерал-лейтенант, бывший выпускник этого училища в 1967 году выполнил несколько уникальных разведывательных полетов над Израилем. Эти полеты МиГ-25 над Израилем собирают воедино те положения нашего тезиса о том, что Советский Союз сознательно планировал, инициировал и подготовил Шестидневную войну, о том, что полеты МиГ-25 свидетельствуют о роли Советского Союза в обострении обстановки на Ближнем Востоке в 1967 году.

Не исключено, что Советский Союз смог поделиться подобной информацией с Египтом, тем более, что сотрудничество между спецслужбами двух стран в тот период находилось на довольно высоком уровне. Важно отметить и то, что египетское руководство знало о ядерной программе Израиля и стремилось этому помешать. В целом атомный фактор окажется важнейшим в 1967 году. Пресловутый фактор атомной бомбы будет подталкивать Египет на уничтожение Димоны до начала промышленного производства атомного оружия, а правительство Израиля сделает все возможное, чтобы защитить атомный проект [43, C. 179].

Тем не менее, к этому времени в Египте при помощи немцев усиленными темпами осуществлялась так называемая «ракетная программа», направленная, естественно, против Израиля. Задачей для программы выступало разработка ракет малой дальности способных нанести удар на расстоянии 300—500 километров. Такая ракета мог бы с западного берега Нила поразить цели в Израиле. Египетское руководство считало, что такое оружие может служить оружие сдерживания Израиля.

Москва оставалась пассивным наблюдателем этой программы, хотя в ее успех не верила. Советские специалисты не высоко ставили немецких ракетчиков.

Американцы же конфиденциально предупредили Насера, что гонку вооружений с Израилем ему не выиграть. Поэтому египетский президент решил форсировать события и постараться уничтожить Израиль до того, как тот станет ядерной державой [234, P. 82].

Такова суть атомной версии начала Шестидневной войны.

Эта версия может быть состоятельна только в том случае если считать, что важнейшей целью Насера было уничтожение Израиля, что было далеко не так. Насеру был важен Израиль как фактор, объединяющий арабский мир вокруг мифической израильской угрозы. До начала Шестидневной войны египетский лидер считал, что Израиль предсказуем и связан во внешней политике международными обязательства, более того в одиночку Израиль просто не решиться бросить вызов всему арабскому миру и СССР.

В этой версии, кроме отсутствия прямого документального подтверждения, есть и ряд слабых мест. Широкая общественность получила информацию об израильской атомной программе в начале — середине 1980-х годов, после разоблачения израильского техника — атомщика Мордехая Вануну. Но даже тогда эта информация выглядела достаточно спорной. Поэтому совершенно непонятно была ли у СССР информация о ходе израильской ядерной программе в 1965—1967 годах.

Здесь опять наступает пробел в официальных документах и даже экспертных оценках. Как и для чего создавалось израильское ядерное устройство и создавалось ли вообще. Какие должны были быть носители этого устройства — самолеты или ракеты. Каково возможное число и мощность ядерного устройства. На все эти важные вопросы не существует никакого ответа. Вполне возможно и то, что израильское руководство сознательно морочило общественности голову предоставляю ложную информацию. В реальности одна или несколько ядерных боеголовок не могли изменить обстановку в ходе ближневосточной войны. Ядерный боеприпас мощностью равный взорванному над Хиросимой или Нагасаки в условиях общевойскового боя мог вывести из строя танковый или мотострелковый батальон. Иначе говоря — одной бомбой было невозможно добить перелома в войне, но отрицательный политический эффект мог бы быть разрушительным. Израиль после применения ядерного оружия сразу бы лишился поддержки международного сообщества и ближайших союзников, а его противники не только бы получили все возможную гуманитарную поддержку, но антиизраильский фронт мог бы серьезно расшириться.

Важно и то, что решения израильской атомной программы можно было достичь без широкомасштабной войны. Для этого было достаточно воздушного удара или наземной операции специальных сил. Наиболее оптимальным было проведение таких действий не в период внешнеполитического обострения и мобилизации армии и разведки Израиля, а в относительно спокойное время. При этом можно было не уничтожать непосредственно сам реактор, а уничтожить второстепенные в технологическом плане сооружения, что задержало атомную программу. В совокупности с политическим давлением на поставщиков оборудования и сырья для атомного проекта Израиля было возможно достаточно долго блокировать технические возможности для производства ядерных боеприпасов.

Приводимый израильскими авторами в качестве доказательства «атомной версии» факт полетов советских МиГ — 25 над Димоной так же не выдерживает критики. В первую очередь, необходимо обосновать то, что эти разведывательные полеты проходили именно над атомным центром и имели целью сбор информации о нем. Незначительные размеры территории Израиля и большая высота полета МиГ — 25 (свыше 22000 метров) позволяют сделать вывод, что любой полет скоростного высотного разведчика мог быть истолкован как проявление интереса к некому объекту в Израиле.

2. Политика Израиля

К середине 1960-х годов на Ближнем Востоке сложилась уникальная ситуация. Наиболее характерной ее чертой было низкое внимание великих западных держав к региону. Великобритания после фиаско Суэцкой авантюры 1956 года полностью утратила политический капитал на Ближнем Востоке, а Франция смогла сохранить свое незначительное влияние на Сирию. Но Франция уже не могла в одиночку противостоять СССР.

Вынужденный уход западных государств из восточного и южного Средиземноморья оставил Израиль изолированным в политическом и военном смысле. Вытекающая из этого необходимость постоянной боевой готовности потребовала затраты непропорционально большой доли государственных средств на вооружение. Но это также имело свою оборотную сторону. Постоянная необходимость быть начеку, несомненно, укрепила характер народа. У его молодежи развился дух несокрушимой уверенности в себе. В течение долгого кошмара диаспоры для евреев как народа была характерна робость; а настоящее время отмечают, что израильской молодежи страх просто незнаком. Постоянные опасности, угрожавшие и угрожающие новому государству, сделали невозможным для еврейских общин мира отказаться от солидарности, которую они столь эффективно проявили при его возникновении. В результате Израиль помог еврейскому народу в целом восстановить чувство единства даже в век упадка религии [186, P. 92].

Нельзя считать, что Израиль проводил миролюбивую политику в окружении враждебных арабских государств, что израильские политики стремились к миру и только козни арабов срывали мирный процесс. Это конечно не так. Еще до создания государства палестинские евреи вели жестокую борьбу с местными арабами. Попытка закрепится в Палестине была невозможна без целенаправленной и последовательной политики занятия территорий. А такая политика неизбежно вела к перманентным конфликтам с местным арабским населением. Еврейские поселенцы были к этому готовы. Они, еще в 1920-х годах, создали несколько вооруженных парамилитарных формирований, которые имели боевые, разведывательные и диверсионные отделы. Эти формирования активно противостояли арабским боевым отрядам.

В Израиле не существовало единой точки зрения на взаимоотношения с арабами. У власти в описываемый период находились умеренные политики: премьер-министр Л. Эшкол, Г. Меир, которые не стремились обострять взаимоотношения с арабами. Им противостояла мощная политическая группа во главе с Д. Бен-Гурионом, М. Даяном и М. Бегином, которая придерживалась радикальных взглядов и требовала более жесткого политического курса во взаимоотношениях с арабами, чем проводимый правительством Л. Эшкола [229, P. 70].

При этом необходимо отметить и то, что у власти в Израиле находились левые политики, Израиль 1960-х годов был левой страной, с социально ориентированной экономикой. В этом аспекте Израиль был близок к Франции и Италии как государство, значительную роль в котором отведена социальным проектам. Характерно и то, что социалистические убеждения израильских политиков первой волны были совершенно искренними. Они прибыли в Израиль создавать новое государство, государство, социалистическое, им был чужд религиозный пафос. При этом социалисты ориентировались на пацифизм. В этом заключается усмешка истории — социалисты — пацифисты были вынуждены создать вооруженное до зубов государство, в армии которого служили и мужчины и женщины, стрелковое оружие было практически в каждой семье, а кибуцы представляли собой небольшие укрепленные пункты с бомбоубежищами, траншеями и долговременными огневыми точками. Милитаризация Израиля была связана не с какими-то агрессивными планы еврейских поселенцев, а с реалиями повседневной жизни. Но эти реалии толкнули израильское правительство на предоставление широких полномочий специальных службам, а так, же на проведение операций по похищению и убийству иностранных граждан за границами Израиля. Такие методы, нарушавшие международное право и этические нормы настраивали мировое сообщество против еврейского государства, но иного пути часто не было и израильскому правительству приходилось проводить операции по уничтожению политических противников Израиля.

В 1966 — 1967 годах политические разногласия усугублялись экономическими трудностями Израиля. Для нормального и поступательного развития экономике Израиля была необходима политическая стабильность и иностранные инвестиции. Стабильности на Ближнем Востоке не было, а, следовательно, не было гарантий для иностранных инвесторов и зарубежных экономических партнеров. Существовала настоятельная потребность израильской экономики в иностранных займах, а для этого было необходимо прояснить политическую ситуацию на Ближнем Востоке, более того, доказать устойчивость военно-политического положения Израиля в регионе (В частности об этом, рассуждал бывший начальник генерального штаба израильской армии М. Даян в беседе с советским послом в Израиле Д. Чувахиным 26 декабря 1966 года. Подобных взглядов придерживались и другие израильские политики — Д. Бен-Гурион, М. Бегин и др [173, C. 161].).

Политическая и экономическая нестабильность могла привести к изменениям в израильском руководстве и толкнуть израильское правительство на решительные действия по отношению к арабам. Здесь необходимо отметить особенность политической системы Израиля, будучи демократической она была вынуждена реагировать на мнения и настроения граждан. В условиях кого наиболее узкое место еврейского государства можно было пересечь за 30—40 минут езды на автомобиле, постоянных обстрелов еврейских поселений на границе с Сирией, в Израиле бытовала закономерная нервозность обывателей. Террористические атаки, обстрелы территории Израиля, антиизраильская пропаганда (а значительное число израильтян знали арабский язык из-за тесных контактов с палестинскими арабами) подталкивали израильское руководство к жестким ответным действиям. Безусловно, часто политический и военный истеблишмент Израиля понимал, что никакой реальной угрозы государству нет, но убедить в этом простых обывателей было невозможно (собственно такая ситуация всегда была, есть и будет во всех странах мира).

Значительную роль во внешней политики Израиля играл военный фактор. Израильское руководство стремилось достичь военного превосходства над арабскими государствами и для этого наращивало военную мощь Израиля. Однако, руководство Израиля серьезно беспокоил факт постоянно возраставшей военной помощи СССР арабским режимам. Разведывательные данные, получаемые израильским руководством показывали то, что арабские армии находятся в процессе перевооружения и оснащения новой военной техникой, на создание боеспособных армий у арабских государств должны были уйти годы, а то и десятилетия, но Израиль не собирался давать даже незначительного шанса арабским странам сформировать эффективные вооруженные силы. Необходимо отметить и фактор советских военных советников, служивших в арабских армиях. Это был тот самый переменный фактор, который совершенно было невозможно скалькулировать, с точки зрения израильтян. Генеральный штаб АОИ имел представление о численности советских военных советников в армия Сирии и Египта, но было фактически невозможно оценить как возрастает боеспособность египетской и сирийский армии из-за этого, было совершенно непонятно насколько может возрасти число советских военных в этих арабских государствах в случае войны с Израилем и не будут ли они вовлечены в непосредственные боевые действия против израильской армии.

Весной 1967 года командование АОИ и политическое руководство Израиля беспокоили не столько возможности арабских армий, сколько вектор их развития, было очевидно, что через несколько лет при постоянной и нарастающей помощи со стороны Советского Союза, эти армии смогут стать серьезным противником. Этого было невозможно допустить. При этом предыдущие арабо-израильские войны наглядно показали руководству Израиля, что никакое государство не будет воевать на стороне еврейского государства, что правительства западных демократий ограниваться миролюбивыми заявлениями. Поэтому необходимость превентивной войны против арабских государств отлично осознавалось политическим руководством Израиля (важно и то, что это должны были учитывать арабские и советские политические лидер, должны были…. Но не учитывали).

В целом важно отметить то, что доля ответственности за разжигание ближневосточного кризиса 1967 года лежит на израильском руководстве, но она не идет ни в какое сравнение с ответственностью, которую несут СССР, Египет и Сирия.

3. Политика стран Запада и США

Часто Шестидневная война связывается с эффективным дипломатическим прикрытием, которое было оказано Израилю со стороны США в 1967 году. Эту точку зрения наиболее последовательно проводил СССР и социалистические страны. Но это не так. В реальности вторая половина 1960-х годов это время активной фазы Вьетнамкой войны и наибольшего обострения внутриполитической обстановки в США. В этих условиях администрация президента США Л. Джонсона просто не могла себе позволить отвлечься на Ближний Восток. Для этого у США не было достаточных внешнеполитических и военных возможностей. Более того, в 1960-х годах Израиль еще не был политическим партнером США, которые ориентировались на поддержку Саудовской Аравии, Катара и Бахрейна, а Израиль, в свою очередь, поддерживал тесные военно-политические отношения с Францией.

1960-е годы характеризуются ослаблением позиций западных стран на Ближнем Востоке. Старые колониальные державы — Великобритания и Франция стремительно теряли свой авторитет и влияние в регионе. После Суэцкой авантюры 1956 года, когда Англия и Франция были вынуждены прекратить агрессию против Египта и вывести свои войска из этой страны, англо-французские позиции в регионе сильно ослабли. 1956 год так же показал мировому сообществу, что Англия и Франция без поддержки США не могут противостоять СССР. Ослабление позиций Англии и Франции на Ближнем Востоке дополнилось двойственной политикой этих государств на Ближнем Востоке. Симпатии английского и французского общества находились на стороне Израиля и правительства не могли с этим не считаться. В тоже время экономические и стратегические интересы заставляли Великобританию и Францию сотрудничать с арабскими государствами, в том числе с Сирией и Египтом [202, P. 24].

В 1960-е годы на Ближнем Востоке происходила своеобразная смена караула: Англия и Франция уже ушли из региона, а США ещё не пришли. В 1960-е годы единственной державой, способной принять вызов Советского Союза, являлись США, но в 1967 году они были связаны войной во Вьетнаме и не могли эффективно противодействовать СССР на Ближнем Востоке. А в образовавшийся политический вакуум активно вторглись социалистические государства во главе с СССР. Неким балансом советской политике на Ближнем Востоке могло бы стать движение неприсоединения, включившее в себя, государства не входившие ни в социалистический ни в капиталистический блоки, этакий третий путь, хотя очень туманный и малопонятный, то ли социализм и человеческим лицом, то ли капитализм без звериного оскала. Но одним из лидеров движения неприсоединения, как раз был египетский президент Насер, что усложнило посреднические функции других лидеров государств из движения неприсоединения.

Западные страны устранились в 1967 году от ближневосточных проблем, они не смогли эффективно противостоять советской политике на Ближнем Востоке.

Активная и энергичная политика Запада могла бы не допустить усиления позиций СССР на Ближнем Востоке и Средиземноморье, поставить на место арабских союзников Советского Союза и не допустить обострения арабо-израильских отношений.

Ближневосточный кризис 1967 года был вызван непомерными амбициями правящих режимов Сирии и Египта, их безумной идеей уничтожения Израиля, а вернее стремления решить свои внутриполитические проблемы за сет политического капитала полученного во внешнеполитических авантюрах. В реальности ни Сирия ни Египет не имели военной возможности уничтожить Израиль как государство, хотя международная обстановка этому не препятствовала. До сих пор совершенно не понятно, насколько серьезно Насер или Асад говорили о уничтожении еврейского государства (во всяком случае советская пропаганда десятилетиями утверждала о постоянной борьбе с Западом и стремлении уничтожить капитализм в его наиболее оголтелом виде — империализме, но в реальности таких планов у советского руководства не было да и быть не могло — слишком незначительным были военные и экономические возможности СССР). Скорое всего, арабские лидеры хотели так же поиграть в информационную войну с Израилем, а потом выйти из нее как защитники арабского мира.

Важную роль в этом сыграла поддержка СССР антиизраильских арабских планов и преступное бездействие западных государств во время обострения арабо-израильских отношений.

Расчет мог бы быть верным, если бы учитывалась чрезмерно быстрая реакция Израиля на военные вызовы своей безопасности. Но арабские лидеры полагали, что в условиях поддержке и помощи им со стороны СССР Израиль попросту не рискнет в одиночку атаковать. Раскручивая маховик пропаганды и безответственных заявлений арабы сами дали Израилю отличный повод к войне и эта история рассматривается в следующей главе.

1.3. Обострение арабо-израильских отношений в начале 1967 года

C середины 1964 года на Ближнем Востоке стали появляться признаки ухудшения арабо-израильских отношений. Это проявилось в активизации военных приготовлений враждующих сторон, атаках арабских террористов против Израиля, прямом и косвенном дипломатическом противодействии арабских государств и Израиля на международной арене.

Инициаторами обострения обстановки на Ближнем Востоке стали арабские государства, приступившие к созданию антиизраильского военно-политического союза. Первоначально это были не более чем «благие» намерения арабских лидеров, но постепенно стали обрисовываться контуры антиизраильского союза.

В январе 1964 года было создано объединенное арабское командование. Возникла структура, которая могла объединить в случае войны арабские армии. Однако, не был определен ни состав объединенных арабских сил, ни иерархия командования, не был налажен постоянный обмен информацией.

В вопросе объединения арабских армий особое место занимала фигура командующего, арабский мир в 1960-х годах расколот на две части — одна поддерживала Насера с его просоветской ориентацией и социалистической ориентацией, другая была на стороне консервативных сил, лидером которых был король Саудовской Аравии Фейсал. Противоречия между двумя этими позициями были значительно более серьезными, чем между арабским миром и Израилем, как бы то ни было основная проблема арабо-израильского противостояния была проблема земли Палестины, а в конфликте Насера и Фейсала решался вопрос лидерства в арабском мире, мусульманском мире и контроле над Ближним Востоком.

Не смотря на противоречия и экономические сложности вооруженные силы арабских стран оснащались новым оружием, в основном советским, возрастали количественно и качественно. При этом арабские лидеры не скрывали своих агрессивных замыслов. В феврале 1964 года президент Египта Г. А. Насер заявил: «В будущей войне с Израилем мы выберем место и время первого удара» [50, C. 69].

После Шестидневной войны король Иордании Хусейн признался, что на Арабской конференции на высшем уровне в Марокко в 1965 году было решено усилить военную мощь арабских стран до такой степени, чтобы достичь равновесия сил с Израилем. В авангарде развертывания конфликта с Израилем шел египетский президент, Насер, безусловно, стремился подержать свою претензию на лидерство в арабском мире, а на антиизраильской платформе это было сделать наиболее эффективно. Важно отметить и то, что никой позитивной внутриполитической или дипломатической повестки у Насера не было. К этому социалистический эксперимент в Египте зашел в тупик, страна испытывала все отрицательные аспекты разрыва экономических и политических отношений с западными странами, увечить другие арабские страны сомнительными мероприятиями было сложно. Но идея священной борьбы с Израилем в середине 1960-х годов все еще увлекала многих арабов. Важно и то, что многие лидеры арабских государств осознавали бессмысленность вооруженного и политического противостояния с еврейским государством, но не могли открыто высказать против этого, осознавая настроения широких слоев арабов. В инерциальном развитии арабо-израильского конфликта важнейшую роль играл низкий образовательный и культурный уровень большинства арабского населения. в условиях значительного социально-экономического неравенства и массированной антиизраильской пропаганды широкие слои населения арабских государств считали, что основным источником их проблем является еврейское государство, а не эффективность государственного управления, низкий уровень образования, здравоохранения, феодальные, религиозные и социальные пережитки. В этих условиях безответственные антиизраильские заявления арабских вождений, мгновенно тиражируемые газетами и радио поднимали волну недовольства населения, которая по принципу обратной связи толкала арабское руководство все далее и далее по пути антиизраильской риторики. Но скоро Насеру стало очевидно, что слов мало и необходимо делом подтвердить решимость арабского мира дать отпор Израилю, а политическая ситуация, к тому же, дала удачный повод.

В феврале 1966 года к власти в Сирии пришло левое крыло партии БААС и с этого времени налеты палестинцев на Израиль с баз, расположенных в Сирии, участились. Сирийское руководство решило воспользоваться палестинскими арабами. С войны 1948 года значительное число палестинских арабов бежало в Сирию. Не все они смогли интегрироваться в мирную жизнь, часть палестинцев мечтали победить Израиль и вернуться на свои земли, именно из числа таких палестинцев и рекрутировались члены террористических организаций. Руководство Египта, Сирии и Иордании не стремилось решать проблему палестинцев, но придерживало их для необходимых внешнеполитических условий. В Иордании палестинцы играли роль своеобразной третий силы, пока не стали помехой для короля Хусейна, а в Сирии с палестинцами в 1966 году стал активно работать министр обороны Хафез Асад. Асад решил, что палестинцы могут выступить уникальным инструментом для борьбы с Израилем. Лагеря палестинцев, который были в Сирии и Ливане, давали широкие возможности для вербовки оторванных от жизни людей, единственной идей которых была ненависть к евреям и Израилю. При грамотной политической пропаганде, связанной с исламскими доктринами можно было набрать определенное число людей согласных на все ради борьбы с неверными. Используя палестинцев Асад, как ему казалось, решал две проблемы — снижал напряженность внутри лагерей беженцев и готовил бойцов против Израиля. Как всегда это было хорошо на бумаге. Достаточно быстро палестинцы получили не только опыт вооруженной борьбы, но и обрели политические амбиции. Созданные как антиизраильское средство палестинские террористические формирования быстро стали самостоятельным актором ближневосточной политики, вооруженный исламизм был выпущен на свободу.

22 мая 1966 года лидером палестинцев Аль — Атасси была объявлена террористическая война против Израиля. Аль-Атасси открыто заявил: «Мы подняли знамя народной войны освобождения. Мы хотим общей войны без границ, войны, которая уничтожит государство сионистов» [9, C. 330].

Безусловно, заявление Аль — Атасси было согласованно с Садом, но не было согласованно с Насером, который значительно сдержаннее относился к подобным методам борьбы. Однако, палестинцы стали поучать вооружение, инструкторов, им были определены цели. Первоначально этими целями стали кибуцы северного Израиля. Асад решил показать, что новое сирийское руководство будет бороться за права арабов жестко и целенаправленно. При этом сирийское руководство бросили своеобразный вызов Насеру — египетский президент должен были или следовать в кильватере сирийской антиизраильской политики или смириться с потерей инициативы в левом лагере арабского мира, лидером которого он считался до 1966 года. Насер смог воздерживаться от открытых антиизраильских шагов полгода, правильно полагая, что это будет серьезной политической ошибкой.

Базы подготовки террористов размещались на территории Сирии и Иордании. Общее количество палестинцев мобилизованных и вооруженных арабскими лидерами для священной войны против Израиля составляло около 5 — 8 тысяч человеко [193, P. 80].

С середины 1966 года резко активизировались отряды палестинцев, ведших «партизанскую войну» против Израиля, иначе говоря, совершавших террористические акты против еврейского населения. Первоначально АОИ реагировала только на конкретные выпады террористов, но широкомасштабных военных действий не вела. Это не устраивало руководителей террористов и их сирийских кураторов, им была необходима реакция израильской армии.

После этого начались активные террористические действия палестинских отрядов против израильских войск и пограничных израильских поселений. При этом арабы не гнушались никакими методами борьбы против израильтян, террористы не различали ни мирных жителей, ни военных, они стремились уничтожить все, что возможно. Так при обстрелах израильских селений на сирийско-израильской границе палестинцы использовали советские ракетные установки типа «Катюша» БМ-13 обладавшие мощной разрушительной силой. Обстрелы с осени 1966 года велись регулярно. Фактически по часам. Широкое распространение получили так же террористические акты против мирного израильского населения (которых только за 1966 год было совершено свыше 260) [193, P. 92].

Новый виток напряженности приходится на вторую половину 1966 года. В середине 1966 года начался новый виток так называемой «войны за воду», связанной со строительством всеизраильского водовода, который забирал часть воды реки Иордан и транспортировал ее в пустыню Негев. Летом 1966 года Сирия начала широкомасштабные мероприятия по отводу воды реки Иордан от Израиля (что было равносильно серьезному экономическому ослаблению еврейского государства и являлось враждебным действием). Ранее противодействие сирийцев всеизраильского водовода ограничивалось регулярными танковыми дуэлями между сирийскими и израильскими танками, а с середины 1966 года сирийцы кардинально стали решать проблему отбора израильтянами воды Иордана. Эти действия Сирии сразу обострили отношения ее с Израилем, а в генеральном штабе АОИ стали разрабатывать тактические операции по предотвращению сирийских мелиорационных работ.

Одновременно агенты Моссада сообщили, что Египет начал производство и хранение на территории Синайского полуострова химического, а возможно и бактериологического, оружия [239, P. 57].

Сложно сказать была это сознательная дезинформация, полученная израильскими агентами или у египтян действительно были намерения начать производство химических боеприпасов вблизи границ Израиля. Во всяком случае, в середине 1960-х годов советские военные советники обучали египетских военных использованию специальных вооружений химических и инженерных войск — стационарных огнеметов. В 1966 году в Египте был сформирован батальон стационарных огнеметов. Правда, этот батальон был оправлен для войны в Йемен и был практически сразу уничтожен. Не смотря на это египтяне стремились получить специальные вооружения, в том числе и с химической начинкой.

Активно проводились антиизраильские мероприятия и на высшем политическом уровне. Египетское руководство осознало то, что Сирия перехватила лидерство в антиизраильской борьбе и необходимо наверстывать упущенное. Активность сирийцев привлекала не только арабских радикалов, но и широкие массы населения арабских государств, Насеру требовался ответ и решительные шаги. Так логика развития конфликта стала толкать египетского президента к войне с Израилем, пока только информационной.

4 ноября 1966 года Египет и Сирия заключили договор об обороне [173, C. 330]. Египетско-сирийский договор имел антиизраильскую направленность, по мысли создателей он должен был показать Израилю и всему миру сплоченность арабских государств и предостеречь Израиль от возможных действий против последних. Египетско-сирийский договор об обороне ознаменовал начало нового витка напряженности на Ближнем Востоке. Изначально египетско-сирийский договор не имел однозначной антиизраильской цели, он восстанавливал отношения двух стран после военного переворота в Сирии. Восстановление отношений было необходимо и Насеру и новому сирийскому руководству, одновременно Насер показал себя как верный политический союзник Сирии. В арабских СМИ этот договор был подан как решительный антиизраильский шаг, но в реальности он не менял военную ситуацию в арабо-израильском противостоянии — египетский и сирийский фронты находились на значительном расстоянии друг от друга и Израиль мог свободно концентрировать силы как против Египта, так и против Сирию. Но важно не реальное наполнение договора, а его влияние на восприятие политики арабскими масса, а они восприняли его как начало подготовки антиизраильской войны. В Израиле с эти по умолчанию согласились, отметив как один из поводов к превентивной войне.

Одновременно с этими изменениями в арабском мире изменилась и советская политика на Ближнем Востоке. СССР как большой и тяжелый корабль реагировал медленно, но неумолимо. С осени 1966 года Советский Союз активно выступил на стороне арабов, обвиняя Израиль в агрессивных планах против Сирии. Но первоначально политическое давление со стороны Советского Союзы было более чем странным. Совершенно неожиданно советские дипломы решили напомнить Израилю о событиях десятилетней давности.

9 ноября 1966 года через посла Израиля в СССР Каприэля Каца правительство СССР сделало заявление правительству Израиля, в котором в частности говорилось: «Советское правительство хотело бы верить, что правительство Государства Израиль не окажется снова оружием в руках политики внешних империалистических сил…, что оно проявит необходимую осторожность, выдержку и дальновидность в нынешней обстановке» [164, C. 65].

В этом заявлении делался намек на участие Израиля в тройственной агрессии против Египта в 1956 году и содержался призыв к спокойствию и выдержке перед лицом египетско-сирийского военного союза и постоянных налетов террористов. СССР заранее старался представить Израиль агрессором, требуя осторожности и дальновидности от израильского правительства, а не от воинственно настроенных руководителей Сирии и Египта.

Заявление правительства СССР от 9 ноября 1966 года лживо и лицемерно, представляло обстановку на Ближнем Востоке в искаженном свете, обвиняя Израиль в агрессивных замыслах, направленных против арабского мира. Сложно объяснить именно такую реакцию СССР. Это заявление сложно оценить оно не содержит никаких прямых отсылок на поддержку арабских режимов, но его можно понять и как угрозу западным государствам предостерегающую их от вмешательства в ближневосточный конфликт. Неужели СССР стремился к роли нейтрального посредника? Но это не свойственно именно советской дипломатии. Но важно иное — о чем бы, ни думали в Кремле и на Смоленской площади, заявление от 9 ноября 1966 года подстегнуло развитие событий на Ближнем Востоке. Попытка Советского Союза одернуть только Израиль, без упоминания арабских стран могла быть истолкована, и была истолкована в Телль — Авиве, Каире и Дамаске как прямая поддержка Египта и Сирии. После этого события напряженность е только не снизилась, а стала только нарастать.

Для советской общественности Израиль уже осенью 1966 года стал представляться как агрессор. Средства массовой информации СССР начали обработку советской и мировой общественности в духе заявления советского правительства от 9 ноября 1966 года. в рамках информационной подготовки населения стали появляться статьи в газетах, карикатуры обличающие «израильскую военщину», телепередачи, на предприятиях, первичных партийных и комсомольских организациях начались лекции о международной обстановке, которые сменялись учениями гражданской обороны. Военный психоз начал охватывать и Советский Союз.

Правительство Израиля отреагировало на эти действия своеобразно: 25 ноября 1966 года израильские войска провели широкомасштабную операцию против баз палестинцев, находившихся на территории Иордании [177, C. 23]. Иордания еще не входила в антиизраильский фронт, но палестинские террористы, используя ее территорию, вели активные действия против Израиля.

Военная операция продемонстрировала решимость Израиля отстаивать свою независимость даже перед угрозой объединенных арабских армий. Одновременно этот факт показывает то, что израильское правительство не рискует атаковать Сирию, связанную союзом с Египтом. Так же это можно истолковать как стремление израильского правительства к диалогу с арабскими государствами. Премьер — министр Израиля Леви Эшкол не желал форсировать обстановку и применять силу в чрезмерной форме. Это тем более очевидно, если учесть то, что к этому времени израильское руководство, проанализировав обстановку, пришло к выводу, что арабские государства заканчивают подготовку к новой войне против Израиля. Заместитель премьер-министра Г. Меир писала: «В 1966 году арабы закончили подготовку к новой стадии войны» [99C. 250]. Речь идет в первую очередь о завершении политической подготовке, о моральной готовности арабских режимов к войне. Действительно, к 1966 году Сирия и Египет накопили достаточное количество вооружения и мобилизовали мощные армии, чтобы попытаться сокрушить Израиль, а СССР обеспечил надежное дипломатическое прикрытие антиизраильских действий арабов, что так же подталкивало их к войне. В целом в это время Советский Союз активно действует на Ближнем Востоке. Средиземноморье становится важнейшим регионом в советской внешней политике. Политические проникновение СССР на Ближний Восток дополнялось и усиливалось присутствием группировок советского флота на Средиземном море. В Средиземном море базировалось оперативное соединение советского ВМФ, в различное время ее численность колебалось в пределах 20—30 боевых вымпелов. Так же в акватории Средиземного моря находилась на дежурстве атомная подводная лодка вооруженная ракетами с ядерными боеголовками. В этих условия СССР имел возможности для оказания эффективной помощи Египту и Сирии, но арабские государства были лишь инструментами внешней политики советского государства. СССР стремился получить то, что закрепило бы его положение на Средиземном море и Ближнем Востоке. А наиболее важным для этого были военно-морские базы.

В декабре 1966 года на советско-египетских военных переговорах в Москве советские военные потребовали передать Порт-Саид, контролирующий вход в Суэцкий канал со стороны Средиземного моря, Советскому Союзу, в качестве военно-морской базы [42, C. 23]. Советский Союз стремительно усиливал свое присутствие в регионе, и военно-морская база была необходима для дальнейшего развертывания советских военно-морских и сухопутных сил на Ближнем Востоке. Порт — Саид был отличной военно-морской базой оборудованной Великобританией в конце XIX века. СССР не обладал экономическими возможностями для быстрого создания и оборудования военно-морских баз. Военно-морские базы значительно дороже, чем боевые корабли и строились они значительно дольше. Поэтому получение уже готовой военно-морской базы было очень привлекательно для советского руководства.

Египтяне были возмущены советским предложением, но, будучи зависимы от поставок советского вооружения, отрицательного ответа не дали и вопрос о Порт-Саиде на переговорах больше не обсуждали. При этом необходимо отметить и то, что египетское политическое руководство в частности президент Насер приветствовали появление советского военно-морского флота на Средиземном море, в котором они видели противовес 6 американскому флоту, к тому же советские корабли гарантировали Египет от повторения событий 1956 года.

В 1966 году фактически сложился триумвират Египет — Сирия — СССР, который стремился к обострению обстановки на Ближнем Востоке. Цели участники триумвирата преследовали различные: президент Египта Г. А. Насер стремился стать во главе арабского мира после победоносной информационной войны с Израилем, сирийское руководство желало укрепиться у власти, добиться популярности у народа, разжигая антиизраильскую истерию, Советский Союз любыми способами считал нужным усилить свое военное и экономическое влияние на Ближнем Востоке. Египет, Сирию и СССР объединяло одно: им был необходим кризис на Ближнем Востоке, чтобы решить свои задачи и достичь своих целей. При этом ни Египет, ни Сирия, ни СССР в одиночку не могли спровоцировать кризис. Чтобы разжечь ближневосточный кризис были необходимы вооруженные силы арабских государств, поддержанные советской политической мощью. Подобное сочетание возникло к концу 1966 года и весной 1967 года, выступив единым фронтом, СССР, Сирия и Египет спровоцировали ближневосточный кризис. Но важно отметить одно важное обстоятельно — ни одна из стран инициаторов кризиса не стремились к войне как средству достижения своих целей. Война, начатая или инициированная могла бы пойти по самому негативному сценарию. А в Москве, Дамаске и Каире не хотели рисковать, их вполне устроила бы пропагандистская война идущая в национальных СМИ, несколько недель громких фраз могли показать все мощь и решимость антиизраильского лагеря, но позволяла избежать военного риска, поэтому задача арабской стороны была связана с кропотливой дефиницией между острым политическим кризисом и войной.

Между тем сирийские и иорданские власти стали утрачивать непосредственный контроль над террористами. Активность террористов резко возросла в конце 1966 — начале 1967 года. Эти столкновения стали прелюдией к последующим событиям. Огромные лагеря по подготовке палестинских боевиков находились на территории Иордании и Ливана. В лагерях преподавали кадровые военные из состава иорданской и иракской армий, оттуда же поступало и вооружение. Террористы избрали своими объектами гражданские объекты типа школ и больниц. В связи с этим в израильском Кнессете был поставлен вопрос перед военными об уничтожении лагерей по подготовке террористов на территории сопредельных государств, но израильское правительство вновь приняло решение воздержаться от атаки лагерей подготовки террористов, что было воспринято определенными арабскими кругами как проявление слабости Израиля.

Весной 1967 года начался переход ближневосточного кризиса в фазу напряженности. 7 апреля 1967 года на Ближнем Востоке произошел инцидент, получивший широкий международный резонанс.

В этот период на сирийско-израильской границе существовала нейтральная территория, необходимая для разделения враждующих сторон. Израильтяне считали нейтральную землю своей и обрабатывали её, что неоднократно приводило к вооруженным стычкам израильтян и сирийцев, как правило, это были взаимные обстрелы.

Утром 7 апреля 1967 года на «52» участке нейтральной территории, вблизи кибуца Хаон, бронированный израильский трактор начал пахать землю, и по нему был открыт спорадический огонь с сирийской территории. Израильтяне приняли бой. Противники ввели в бой сначала минометы и бронетранспортеры, а затем и артиллерию с авиацией, постепенно рядовой и сравнительно незначительный инцидент превратился в настоящую тактическую операцию. Сирийцы и израильтяне не хотели уступать друг другу и постепенно наращивали применяемые силы. Бой длился более 8 часов и, в результате него, сирийцы потеряли 6 самолетов [99, C. 206], а потери Израиля, по завышенным сирийским данным, составили 5 самолетов и 70 человек убитыми.

Необходимо отметить то, что это был первый серьезный военный инцидент на границах Израиля, после 1956 года, в котором участвовала регулярная арабская армия. В ходе этого столкновения стороны показали, что их решимость использовать значительные силы возрастает, как и возможность эскалации конфликта. С обеих сторон границы противники уже стремились не уступить даже в мелочных пограничных спорах. Это выступает наглядным свидетельством роста напряженности на политическом уровне.

Этот пограничный инцидент привел и к серьезным политическим последствиям. СССР открыто обвинил Израиль в организации и проведении агрессии против Сирии. Советский посол в Израиле Д. С. Чувахин передал жалобу израильскому правительству от имени Сирии (!) и обвинил Израиль в концентрации войск на сирийской границе с целью нападения на Сирию.

Голда Меир так описывала заявление котрое сделал советский посол израильскому премьер-министру: «Нам известно, — очень не любезно сказал Чувахин Эшколу, — что, не смотря на все ваши официальные заявления, происходит большая концентрация израильских войск вдоль всей сирийской границы» [99, C. 206].

Израильский премьер-министр Леви Эшкол не ограничился отрицанием факта сосредоточения израильских войск на сирийской границе, а предложил советскому послу отправиться на север Израиля осмотреть израильско-сирийскую границу и, даже, согласился сопровождать Чувахина в этой поездке.

Но поехать на границу Чувахин отказался. В своих мемуарах он так описал ситуацию: «Поблагодарив Эшкола за столь необычное предложение иностранному послу, я сказал, что инспекция границ страны пребывания не входит в обязанности посла, К тому же я не видел никакого смысла в поездке по израильско-сирийской границе, учитывая маленькие размеры страны и большую маневренность израильских вооруженных сил» [173, C. 163].

Действительная причина отказа Чувахина от поездки была иная: к этому времени была окончательно сформулирована точка зрения советского руководства на проблему ближневосточной политики, и советский посол был не в состоянии изменить мнение, уже сложившиеся в Москве. Очевидно, и то, что визит советского посла на израильско-сирийскую границу не привел бы к изменению политики СССР на Ближнем Востоке, но подобная инициатива могла дорого стоить Чувахину, ведь советская система не прощала такой самостоятельности.

Израильское руководство истолковало отказ советского посла отравиться для осмотра границы (а речь шла лишь о нескольких часах езды на машине), как нежелание советской стороны признать истинное положение дел и пойти на конструктивные переговоры с целью снизить напряженность во взаимоотношениях Сирии и Израиля.

«Конечно, — вспоминала Г. Меир, — ему пришлось бы, если бы он поехал, доложить Кремлю и сирийцам, что никакого скопления израильских войск на границах нет и, что, так называемая сирийская тревога, совершенно не оправдана» [99, C. 206].

Надуманность советских обвинений была очевидна для израильского правительства. Очевидна была и антиизраильская направленность советской внешней политики, которую СССР продемонстрировал еще раз 25 апреля 1967 года, когда Министерство Иностранных Дел СССР направило заявление посольству Государства Израиль. В этом заявлении обращалось внимание израильской стороны на инцидент 7 апреля 1967 года между Сирией и Израилем и высказывалось предостережение от «дальнейших необдуманных шагов» [30, C. 93]. В очередной раз Советский Союз пытался представить Израиль агрессором, как будто израильтяне спровоцировали инцидент 7 апреля, как будто израильтяне совершали террористические акты и обстреливали поселения арабов. СССР следовало бы предостеречь от «необдуманных шагов» своих арабских союзников и в первую очередь чрезмерно воинственную Сирию, а никак не Израиль, который лишь обеспечивал свою безопасность, отбивая атаки арабов.

Заявление МИД СССР от 25 апреля 1967 года искажало в выгодном арабам свете ситуацию на Ближнем Востоке. Оно явственно показало всему миру антиизраильскую позицию СССР и стремление Советского Союза поддерживать Сирию в разжигании конфликта с Израилем. Подобная позиция СССР существенное подрывала влияние советской дипломатии на ближневосточные события, фактически СССР стал действовать в фарватере политики арабских государств, что подорвало доверие к советской дипломатии и снизило авторитет Советского Союза у израильского правительства.

На фоне нарастания напряженности продолжалось активное сближение воинственных арабских государств — Сирии и Египта.

В конце апреля 1967 года сирийскую столицу Дамаск посетил премьер-министр Египта Сидки Сомали, который заявил, что его «визит открыл новый этап в отношениях между двумя странами» [186, P. 114]. Было также объявлено о координации планов генеральных штабов Сирии и Египта. Египет присоединился к сирийско-израильскому противостоянию, чтобы в дальнейшем принять активное участие в разжигании ближневосточного кризиса.

Именно на этом этапе ближневосточного кризиса Насер достиг того, что Сирия согласилась координировать свои действия с Египтом, а сирийские офицеры добились признания своего переворота 1966 года на высшем уровне. Безусловно, такого сближения было бы сложнее достичь без общего врага — Израиля. А вот позиция Советского Союза характерна неопределенностью, да СССР полностью поддерживал Египет и Сирию, но видимо, советское руководство стремилась снизить градус напряженности, замедлить сползание Ближнего Востока к новой войне. В таком дуализме и нерешительности можно отметить и политическую составляющую и военную. Советские военные советники постоянно докладывали командованию о низком уровне подготовки арабских армий, о неспособности их самостоятельно организовать боевые действия на уровне соединений и объединений (дивизий, корпусов и фронтов). В политическом аспекте немедленная схватка арабов и израильтян СССР так же была не нужна советской стороне, даже неуклюжая, с перекосом в сторону арабских стран, но политика миротворчества считалась в данный момент более приемлемым для Москвы, чем война. Причина такого миролюбия Кремля легко объяснима — США завязли во Вьетнаме, в 1966 году Франция вышла из военной организации НАТО, середина 1960-х было временем разрядки в отношениях Запада и социалистического блока, результатом этой разрядки стало как снижение военной опасности, так и налаживание экономических отношений между советским государством и странами Западной Европы, СССР стремился сохранить экономическое сотрудничество, чему могла помешать ближневосточная война.

1.4. Накануне войны

В мае 1967 года ситуация на Ближнем Востоке продолжала ухудшаться. Все более интенсивными становились перестрелки и воздушные бои на сирийско-израильской границе, активнее действовали палестинские террористы. В Израиле нарастание напряженности однозначно относили к политике арабских лидеров, в первую очередь руководства Сирии. Обострение обстановки вызвало резкие заявления израильских лидеров.

10 мая начальник генерального штаба генерал Рабин заявил, что его войска могут атаковать Дамаск и свергнуть режим Нуреддина Атасси [97, C. 75].

Артобстрелы с сирийской территории и постоянные налеты террористов вынудили премьер-министра Израиля Л. Эшкола, выступая в Иерусалиме 13 мая на праздновании 19-й годовщины провозглашения Государства Израиль, обвинить Сирию в организации саботажа и диверсий на израильской территории и предупредить арабов, что Израиль «сам изберет время, место и средства для ответных военных действий» [258, P. 207].

Заявление Эшкола, по мысли израильского руководства, должно было образумить арабов и как-то успокоить население еврейского государства, но в условиях кризиса никакие слова уже не могли стабилизировать обстановку. И хотя Израиль демонстрировал готовность нанести удар по палестинским террористам, но в заявлении Эшкол четко отметил и то, что существует надежда, что время для военных действий не придет, но и это не могла умиротворить население Израиля или остепенить арабских лидеров.

В это время в Израиле все активнее раздавались требования ответить на атаки террористов. Эшкол понимал и это и то, что сдержанность в данном вопросе играет важнейшую роль, в трактовке израильского главы правительства военная активность не была главным инструментом политики, но израильское общество требовало действий.

Выступая 14 мая в тель-авивском клубе «Яхдав», премьер-министр Леви Эшкол предупредил: «Учитывая, что только за один прошедший месяц имели место 14 инцидентов, мы можем предпринять такие же решительные меры, как 7 апреля» [201, P. 51]. Этот месседж был обращен и внутрь государства и арабским государствам. Эшкол стремился снизить градус напряженности в стране, но это было невозможно без встречных шагов арабских лидеров. В этот момент бездействие Насера и Атасси привело бы к медленному затуханию кризиса, да стороны обменялись острыми информационными выпадами, произошло несколько локальных боевых столкновений, но ни одна из сторон не имела повода для войны. Иначе говоря — время для мирных инициатив или хотя бы, прекращения эскалации было оптимальным. Следующий шаг должен был быть за арабскими вождями.

Арабские лидеры не вняли предупреждению Эшкола и не воспользовались политическим моментом. Более того, они оценили его высказывания как вызов арабскому миру и президент Египта Г. Насер решил провести открытую демонстрацию силы. Для этого египетские войска были направлены на Синайский полуостров.

Непосредственного соприкосновения египетских и израильских войск в это время не было. Роль буфера выполняли вооруженные силы ООН численностью 3000 человек. Войска ООН весной 1967 года состояли из 978 индусов, 745 канадцев, 579 югославов, 530 шведов, 430 бразильцев, 61 норвежца и 2 датчан [219, P. 217].

Силы ООН были размещены на Синайском полуострове после II арабо-израильской войны 1956 года по просьбе Египта. Войска ООН осуществляли патрульную службу на 56 километровом участке в секторе Газа и вдоль 185 километровой границы в Синайской пустыне, а также контролировали крепость Шарм-эль-Шейх для обеспечения свободы судоходства через пролив Тиран и в Акабском заливе. Более десяти лет силы ООН выполняли свою роль не допуская ни боевых столкновений египетских и израильских войск ни проникновения террористов на территорию Израиля.

16 мая генерал Мохамед Фавзи, начальник штаба египетской армии, написал командующему силами ООН индийскому генералу Рикхи: «Я отдал приказ вооруженным силам ОАР быть готовыми предпринять действия, если Израиль начнет агрессию против какого-либо арабского государства. С целью осуществления этих указаний была отмобилизована часть наших войск на восточном фронте в Синае. Для обеспечения безопасности войск ООН, которые сконцентрированы в контрольных пунктах, прошу Вас вывести эти войска из этих контрольных пунктов» [201, P. 54].

Получив от Рикхи текст телеграммы Фавзи Генеральный секретарь ООН У Тан пригласил к себе Эль-Куни, египетского представителя при Организации Объединенных Наций, и информировал его, что частичный вывод войск невозможен. У Тан так же сказал, что от Объединенных Наций нельзя требовать, чтобы они «стояли в стороне, создавая этим условия для возобновления войны между обеими сторонами». Поэтому Насер был поставлен в известность, что он должен требовать полной эвакуации чрезвычайных сил ООН с египетской территории или оставить их на прежних позициях.

Египтяне не стали дожидаться формального ответа У Тана. 17 мая в 8 часов утра по гринвичскому времени войска Египта явочным порядком уже занимали югославские наблюдательные посты вдоль границы. Миротворцы ООН не сопротивлялись вводу египетских сил на линию разграничения.

У Тан упустил время, чтобы настоять на неприкосновенности войск ООН. В Каире министр иностранных дел Египта Махмуд Риад вызвал послов всех семи стран, направивших свои войска в состав чрезвычайных сил ООН, и потребовал вывода этими странами своих контингентов. Он получил немедленное согласие Югославии и Индии на эвакуацию их воинских контингентов из Египта [201, P. 56]. Примечательно, что никто из представителей стран — участников миротворческой миссии ООН не поинтересовался, причина столько срочного и кардинального решения египетского руководства, не предложил альтернативных вариантов разме6жевания сторон (возможно, было вывести войска, но оставить контрольную миссию, которая наблюдала бы за соблюдением перемирия и давала независимую оценку положению на Синайском полуострове).

Такая быстрая эвакуация сил ООН вызвала недоумение у Генерального секретаря организации. Поэтому в тот же день в Нью-Йорке постоянные представители Индии и Югославии в ООН разъяснили У Тану, что они вывели свои контингенты по первому требованию Насера, ибо не намерены нарушать суверенитет Египта. Формально это в полной мере соответствовало букве международного права, но в условиях сложившихся весной 1967 года на Ближнем Востоке это решение было если не опрометчивым, то, как минимум, скоропалительным.

Чтобы хоть как-то нормализовать ситуацию с миротворческим контингентом У Тан провел много часов с представителями стран, предоставивших в распоряжение ООН свои войска, никакого соглашения достигнуто не было. Никто из представителей стран — миротворцев не решился взять на себя ответственность за дальнейшее размещение своих военнослужащих на линии соприкосновения Египта и Израиля. Между тем ситуация на Синайском полуострове полностью вышла из-под контроля ООН. 18 мая, вскоре после полудня (по гринвичскому времени), египтяне ультимативно приказали отряду из 32 солдат ООН, занимавшему наблюдательные посты в Шарм а-Шейхе, эвакуироваться в течение 15 минут. Место этого отряда сразу же занял усиленный патруль египетской армии. Но только в 4 часа дня до сведения У Тана было доведено следующее официальное египетское требование: «Правительство Объединенной Арабской Республики имеет честь сообщить Вашему Превосходительству, что оно решило положить конец присутствию чрезвычайных войск Объединенных Наций на территории Объединенной Арабской Республики и полосы Газы. Поэтому я прошу Вас принять необходимые меры для удаления в кратчайший срок войск ООН» [201, P. 56 [.

По мнению У Тана, все возможности сохранить военный буфер между армиями Египта и Израиля были им исчерпаны, Генеральный секретарь столкнулся с решимостью Египта выдавить миротворцев и стремлением стран-участников миротворческой миссии выполнить требование египетского правительства. Поэтому единственное, что ему оставалось сделать, — это составить официальную ноту Риаду. В ноте Генеральный секретарь ООН просто сообщал, что он отдал необходимые указания чрезвычайным войскам ООН «осуществить безотлагательно их организованную эвакуацию с автомашинами, оснащением и всем имуществом, принадлежащим им» [198, P. 81]. Однако одновременно он предостерег египтян: «Независимо от мотивов, которыми Вы руководствовались в своих действиях, я хочу со всей откровенностью указать Вам, что они внушают мне серьезные опасения, поскольку, как отмечено в моих ежегодных отчетах Генеральной Ассамблее о чрезвычайных войсках ООН, я считаю эти войска важным фактором поддержания мира.»» [198, P. 82].

Практически египетское правительство ультимативно потребовало немедленного вывода войск ООН. Более того, это требование было первоначально направлено не Генеральному Секретарю ООН и не Совету Безопасности, а непосредственно командованию сил ООН на Синае. Подобное свидетельствует как о чрезмерной спешке египетского руководства стремившегося как можно скорее ввести войска на Синайский полуостров, так и незначительной роли ООН в период эскалации кризиса, организация лишенная реальных инструментов влияния на ситуацию могла только выполнять требования сторон не в силах повлиять на ход событий. Но столь быстрый и односторонний шаг руководства Египта одновременно явился тонким дипломатическим ходом — таким образом, арабам удалось избежать обсуждения ближневосточной проблемы в Совете Безопасности ООН, затягивания, «забалтывания» проблемы в ходе обсуждений, а так, же прояснения египетской и израильской точки зрения на происходящее.

До сих пор пока не ясно, хотел ли Насер вывода всего контингента войск ООН или нет., была это демонстрация силы, акт информационной войны или попытка политического давления на Израиль. Например, представитель США в ООН Чарльз Йост писал, что Г. Насер не желал вывода сил ООН из Шарм-эль-Шейха» [201, P. 62]. В какой-то степени силы ООН гарантировали Египет от удара АОИ, не столько в военном аспекте, сколько в дипломатическом. Поэтому сохранение контингента сил ОООН в Шарм-эль-Шейхе позволяло сохранить этот важнейших порт на Красном море под фактическим контролем египтян, как бы ни повернулась военно-политическая обстановка.

Однако очевидно и то, что вывод международного контингента сил ООН, безусловно, не мог быть осуществлен помимо воли египетского президента которому принадлежала вся власть в стране. Здесь более тонкая проблема — возможно реакция командования сил ООН была не предусмотренной арабами. Вместо того, чтобы очистить несколько наблюдательных постов, через которые могла после осуществляться инфильтрация египетских разведчиков и диверсантов на израильскую территорию, командование контингента войск ООН приняло решение вывести все войска и сразу. Такая позиция поставила в сложное положение не только ООН, но и Египет, ведь информационная компания, поначалу очень боевая в арабской прессе, но бескровная на поле боя, все больше и больше затягивала Египет в вооруженный конфликт с Израилем. Но сказав «а» и поддержав Сирию в 1966 году, Насер был вынужден сказать «б» и поддерживая темп внешнеполитического давления на Израиль, он решил продемонстрировать политическую решимость, подкрепив ее покачиванием мускулами. Но это дело египетского лидера, автократа и недальновидного авантюриста, а вот то, что, ни одна из великих держав не попыталась помешать Насеру, то это было не только опрометчиво, но и совершенно не допустимо в период резкого обострения арабо-израильских отношений. Сложно сказать чем могли руководствоваться в Белграде и Дели выводы свои войска с египетского — израильской границы? Возможно, таким образом, Югославия и Индия просто вышли из большой политической игры на Ближнем Востоке, сохранили жизнь и здоровье своих военных. Но политической роли — взять ответственность за прекращение боевых действий и не допустить их возобновления контингент ООН не выполнил (впрочем, не единственный, не первый и не последний раз за историю ООН).

Как бы то ни было, генеральный секретарь ООН У Тан, по представлению командования сил ООН на Синае, не посовещавшись с Советом Безопасности, приказал вывести все войска ООН с египетско-израильской границы, словно освобождая поле сражения для будущей войны.

19 мая с границы ушел последний солдат из числа войск ООН, и египтяне могли разместить свои войска на границе с Израилем.

Отвечая на вопрос об обстановке на Ближнем Востоке, 19 мая У Тан заявил Генеральной Ассамблее, что он получил египетский ультиматум и что войска ООН были эвакуированы безотлагательно» [201, P. 53].

Первоначально Совет Безопасности ООН вообще не собирался рассматривать проблемы вывода контингента войск ООН с израильско-египетской границы, но канадское правительство, направившее 800 своих солдат на Ближний Восток, выразило величайшее недовольство поспешностью, с которой действовал У Тан и потребовало разъяснений. Как это ни странно, ни Англия, ни Соединенные Штаты не потребовали созыва Совета Безопасности по данному вопросу. В конце концов, этот вопрос был включен в повестку дня только благодаря требованию канадцев и датчан. Разуметься, обсуждение уже состоявшегося факта не могло вернуть войска ООН в районы разделения на Синае, единственным его результатом стало обвинение Генерального секретаря ООН в поспешности при принятии и осуществлении такого важного решения как эвакуация миротворцев из горячей точки. Здесь важно отметить и то, что на момент эвакуации сил ООН жизни членов этой миссии никто не угрожал, боевых действий не велось, поэтому объяснить поспешную эвакуацию угрозой жизни военнослужащих было невозможно. Однако, вывод миротворцев однозначно изменил ситуацию на египетско-израильской границе и сделал возможным столкновение Египта и Израиля. И это была грубая ошибка У Тана.

Хотя У Тан считал абсолютно безупречным свое поведение с самого начала кризиса, американские обвинения, что он не сделал всего что мог, чтобы помешать выводу чрезвычайных войск ООН, очевидно, тяготили его. Ровно через месяц после этого события У Тан опубликовал меморандум на 32 страницах в оправдание своего поведения. Его главный тезис заключался в том, что египтяне лишили войска ООН свободы действия еще до предъявления формального требования об их выводе, что дальнейшее пребывание сил ООН не имело никакого политического смысла. Генеральный секретарь ООН также объяснил, почему было проведено так мало дипломатических консультаций. Согласно словам У Тана, он не созвал Совета Безопасности, так как между его членами не было единства, и не созвал Генеральной Ассамблеи, потому что она не смогла бы действовать «оперативно» [227, P. 74].

Все аргументы У Тана верные и все они имели место весной 14967 года, но именно это отличает политического деятеля от человека имеющего должность или занимающего пост — возможность действовать вопреки обстоятельствам, переламывать обстановку следуя общим целям и задачам организации. ООН имела четную и ясную цель — всемерное поддержание мира на Ближнем Востоке. Осложнения, которые начались с 1966 года усугубились в 1967 году и было очевидно, то кризис может пойти по самому негативному сценарию и привести к серьезному вооруженному столкновению арабов и израильтян. В этой ситуации У Тан просто был обязан сделать все, что было в его возможностях — затягивать процедурные вопросы, протестовать, созывать любые возможные совещания, работать как с Израилем, так и с арабскими государствами, чтобы не допустить скатывания ситуации к войне. Безусловно, кроме Ближнего Востока в 1967 году у ООН было множество иных проблем — буквально полыхали вооруженные конфликты в Азии и в Африке, но это не означает, что Генеральный секретарь ООН не должен были тормозить возможные конфликты.

Вечером 19 мая официальное израильское лицо заявило в Тель-Авиве: «Израиль может поставить вопрос о присутствии сил ООН на Синайском полуострове на рассмотрение Генеральной Ассамблеи, так как присутствие чрезвычайных сил ООН в этом районе основывалось на резолюции Генеральной Ассамблеи и не может быть аннулировано в одностороннем порядке» [227, P. 74]. Это несколько встряхнуло ООН, тем более, что обстановка на Ближнем Востоке стала предметно интересовать американцев, которые стали понимать, что ситуация там постепенно выходит из-под контроля.

Во время своей 45-минутной встречи в Нью-Йорке с У Таном представитель Соединенных Штатов в ООН Гольдберг обещал оказать полную поддержку «любому мероприятию Объединенных Наций, направленному на сохранение мира». Впоследствии он публично выразил «глубокую озабоченность» в связи с нарастанием напряженности в этом районе [227, P. 102]. Но время уже было упущено. Вернуть войска ООН на линию разделения на Синае было так же невозможно, как затолкать зубную пасту обратно в тюбик. Американское участие оказалось и недостаточным и поздним.

Вывод войск ООН был ошибкой генерального секретаря ООН У Тана. Основным недостатком был даже не сам вывод войск а то что не было выработано нового механизма разделения египетских и израильских войск на границе, что обостряло обстановку на Ближнем Востоке. Спешный и неоправданный вывод сил ООН, позволил президенту США Л. Джонсону заявить, что силы ООН были «зонтом, который убрали, когда пошел дождь» [208, P. 215]. Но, нужно отметить и то, что если ООН было зонтиком, убранным во время дождя, США, Великобритания и Франция были теми зонтиками, которые забыли дома. И как на это могли отреагировать арабские государства и СССР? Разуметься, как на неспособность Запада вмешаться в ближневосточный кризис. В Москве, Каире и Дамаске полагали, что раз на территории Израиля нет ни одного военного советника США, Франции и Великобритании, раз эти государства не выступают в поддержу Израиля в ООН, то они попросту лишены возможности остановить арабо-советский локомотив несущийся раздавить Израиль (пусть это было только информационное восприятие обстановки, но рано или поздно иллюзионисты сами начинают верить в собственные иллюзии).

Очень резко на вывод контингента ООН реагировали израильские политики, которые совсем не желали, чтобы удары террористов стали сыпаться на Израиль теперь с трех сторон еще более накаляя обстановку. В частности министр иностранных дел Израиля А. Эбан писал: «Что это за пожарная команда, которая исчезает при появлении дыма и пламени» [208, P. 216]. Но в этот момент израильтян уже никто не слушало. Возникло странное состояние, когда обмен мнениями по ближневосточному кризису шел без учета интересов Израиля. О Ближнем Востоке говорили в Нью-Йорке, Москве, Вашингтоне, Оттаве, Копенгагене, Каире и Дамаске, но консультаций с израильскими представителями не было. И это игнорирование должно было приводить израильских руководителей к далеко идущим выводам, таким как то, что Израиль в очередной раз фактически предоставлен сам себе, что никто из великих держав не заинтересован в сохранении жизней граждан крошечного ближневосточного государства. Израиль в это время не только не стал марионеткой в руках империалистов, в чем его обвинял СССР, но он перестал быть той силой с которой перестали считаться, его перестали воспринимать как актор международных отношений.

После отвода войск ООН с границы, Г. Насер приказал египетским частям расположиться вдоль границы с Израилем. Желая продемонстрировать силу Египта, Г. Насер указал войскам, шедшим на Синай, пройти мимо посольства США в Каире (этот марш продолжался более полутора суток). Впрочем, американцы в долгу не остались; через несколько суток Суэцким каналом прошел авианосец военно-морских сил США с расчехленными самолетами на палубе. «Визит вежливости» — пояснили американские дипломаты египтянам. Но обменявшиеся с Египтом воинственными оскалами американцы опять впали в дипломатическую летаргию.

Вывод войск ООН с египетско-израильской границы обострил обстановку на Ближнем Востоке. Ответственный за это — президент Египта Г. Насер. Египетский президент стремился помочь Сирии и оттянуть израильские войска с сирийской границы. К этому его толкала информация советской разведки. Советский Союз предоставил Г. Насеру информацию о том, что Израиль готовит вторжение в Сирию. 13 мая Москва передала Каиру «совершенно секретные данные» о передислокации 13 израильских бригад к сирийской границе. (Это больше смахивало на дезинформацию, так как в течение всего 1967 года на дамасском направлении находилось не более 5 израильских бригад и 100 танков [239, P. 96]).

В действительности в это время в этом районе у израильтян было не больше роты численностью 120 человек, поджидавшей в засаде сирийских диверсантов [201, P. 83].

Наблюдатели Объединенных Наций, посты которых были расположены вдоль израильско-сирийской границы, подтвердили 19 мая, что они не располагают данными о крупных передвижениях войск. Очевидно, советские политики, опасаясь, что израильтяне совершат карательный рейд на Сирию, рекомендовали Насеру сосредоточить свои войска в Синае и тем самым удержать Израиль от нападения. Фактически же эти данные были абсолютно вымышленными.

Вымышленность утверждения о сосредоточении израильских войск на сирийской границе подтвердил и отчет ООН. В отчете Генерального Секретаря ООН Совету Безопасности от 19 мая номер 8 7879 прямо говорилось: «Отчеты наблюдателей ООН подтвердили отсутствие концентрации и крупных передвижений воинских частей по обеим сторонам линии перемирия» [87, P. 125].

Но здесь необходима одна ремарка — столкновения на сирийско-израильской границе происходили в результате постепенного сосредоточения сил после начала боя. Сначала начинался обстрел со стороны Сирии или происходила диверсия террористов, в ответ АОИ открывали минометный или артиллерийский огонь, начиналась контрбатарейная стрельба сирийцев, потом в ход шли танки и авиация. Для ожесточенных столкновений локального характера большие силы были фактически не нужны.

23 июля 1968 года, выступая в Каирском университете, Насер заявил: «Информация о возможном израильском вторжении была получена нами из различных источников. Сирийцы сообщили о 18 бригадах израильской армии готовых осуществить вторжение. Мы проверили и подтвердили эту информацию. Парламентская делегация во главе с Садатом в Москве получила сообщение от советских товарищей что израильское вторжение в Сирию неизбежно.» [177, С. 23].

Российский исследователь А. Шумилин пишет, что 13 мая в Москве председатель президиума Верховного Совета СССР Н.В.Подгорный через вице-президента Египта А. Садата передал Г. Насеру предупреждение, основанное на материалах советской разведки о том, что Израиль нападет на Сирию с18 по 28 мая [177, С. 23].

Израильский дипломат Йосеф Говрин указывает несколько иные сроки, о которых информировали Насера советские руководители — время нападения Израиля на Сирию — 16—22 мая [42, С. 312].

Информация, предоставленная СССР, могла толкнуть Насера на размещение египетских войск вдоль границы с Израилем, но ввод египетских войск на Синайский полуостров не вел непосредственно к войне. Даже военные мероприятия Египта не могли спровоцировать арабо-израильскую войну. Так, 18 мая в 24.00 радио Каира передало сообщение командующего египетской армией на Синае Абдула Миртаги: «Египетские войска заняли позиции в соответствии с планом. Наши войска определенно готовы перенести борьбу за границы Египта. Моральное состояние войск очень хорошее, из-за того, что наступает день священной войны для возвращения арабской земли ее владельцам. На собраниях с армейским персоналом нам задают много вопросов о начале священной войны.» [208, P. 215].

В добавление к этому 21 мая Египет начал мобилизацию военных резервов.

В ответ на это в субботу (!) 20 мая Израиль провел частичную мобилизацию своих резервистов, а в Каире заместитель командующего египетскими вооруженными силами маршал Амер, совершив инспекционную поездку в район, который после эвакуации чрезвычайных войск ООН был занят войсками Египта и Армии освобождения Палестины, также издал приказ о призыве резервистов.

Еще больше активизировались палестинские террористы, а их лидер Ахмед Шукейри 21 мая заявил, что 8 тысячная Армия освобождения Палестины поставлена под командование ОАР, Сирии и Ирака.

Призыв резервистов в Египте завершился 22 мая [231, P. 152].

21 мая, выступая на базе ВВС, Насер заявил: «Евреи угрожают войной и мы отвечаем им, что ни смотря, ни на что готовы к этой войне.» [50, С. 63].

Однако, все это была риторика, хотя и достаточно воинственная. Маршировали войска, политики произносили речи, террористы обстреливали кибуцы, но этого было мало для войны. Для войны требовался акт агрессии военной или внешнеполитической.

Гамаль Насер спровоцировал войну не требованием отвода сил ООН с Синая и не вводом на Синайский полуостров египетских войск, Насер спровоцировал Израиль на военные действия, закрыв Тиранский пролив для израильского судоходства. На Тиранские проливы и Акабский залив распространяется то же правило, и они представляют такой же случай в международном морском праве, что и Дарданеллы и Босфор. Предметом конвенции о территориальных водах и прилегающей к ним зоне, принятой в Женеве в 1958 году после обсуждения ее всеми заинтересованными странами, был вопрос о признании свободы мореплавания и о гарантировании этой свободы. В одной статье этой конвенции говорится, что запрещается чинить препятствия плаванию иностранных судов с мирными целями в проливах, которые открыты для международной навигации, или между одним пунктом в открытом море и другим пунктом в открытом море, или в территориальных водах суверенного государства. Египетские руководители выдвинули несколько возражений против этого положения. Так как другая статья конвенции определяет плавание судов с мирными целями как акт, который «не наносит ущерба миру, порядку или безопасности прибрежного государства» [201, Р. 88], то египтяне возражают против провоза по этому морскому пути израильских стратегических грузов. Этот аргумент дополняется другим: Египет подписал, но не ратифицировал Женевскую конвенцию. Третье возражение заключается в том, что если исходить из международного права, согласно которому граница территориальных вод проходит в 12 милях от побережья, то залив является территориальными водами и не может считаться, согласно формуле конвенции 1958 года, открытым морем. Наконец, имеется аргумент, заключающий в себе все остальные возражения: Египет находится в состоянии войны с Израилем и не связан более каким-либо соглашением о свободе судоходства.

Некоторые из этих доводов несостоятельны с точки зрения права. Все они противоречат принятому во всем мире принципу свободы судоходства, который должен соблюдаться независимо от того, какого мнения о кризисе придерживается одна из стран. Довод, что залив является территориальными водами, не принимается во внимание в международном праве в случае существования нескольких прибрежных стран: израильский порт Эйлат должен пользоваться теми же правами, что и соседний с ним иорданский порт Акаба. Утверждение Египта, что он находится в состоянии войны с Израилем, противоречит резолюции Совета Безопасности, отметившей прогресс в соблюдении израильско-египетского перемирия и констатировавшей, что, хотя и не достигнуто общее урегулирование, перемирие должно рассматриваться как постоянное соглашение о прекращении состояния войны. Египет не настаивает на своих правах воюющей стороны в отношении какого-либо другого порта или каким-либо иным образом. Наконец конвенция должна соблюдаться потому, что она была ратифицирована 22 странами, в числе которых были Соединенные Штаты, СССР и Англия, а также потому, что она опирается на результаты, достигнутые в ходе двухвековой эволюции международных отношений. Признание египетских прав в Тиранских проливах означало бы отступление от общепризнанного принципа. Имеется не только прецедент с Турцией и признанием СССР, Румынии и Болгарии средиземноморскими державами. Балтийское море также может быть закрыто для свободной навигации, если Швеция и Дания пожелают прибегнуть к аргументам, основывающимся на географии, как Египет в случае с Тиранскими проливами. Настаивая на принципе свободы судоходства в заливе, Израиль, Англия и Соединенные Штаты опираются на международное право.

Закрыв Тиранский пролив и Акабский залив, Насер грубо попрал международное право. Даже советские авторы Дмитриев Е. и Ладейкин В. признают: «международное право, и соответствующие решения ООН подтверждают необходимость признания прибрежными государствами права мирного прохода судов всех стран по Тиранскому проливу и Акабскому заливу» [56, С. 122].

Египетская позиция была аргументирована Талибом эль-Шибабом, делегатом Лиги арабских стран от Египта, в его письме в «Таймс» и опубликована 29 мая, в котором он привел четыре довольно убедительных довода, обосновавших египетскую точку зрения:

1. Распространение Израилем своего суверенитета на прибрежные воды Акабского залива явилось прямым результатом агрессии этой страны и неподчинением плану ООН 1947 года о разделе Палестины. Захват Израилем порта Эйлат служит примером израильской политики военной экспансии, находящейся в противоречии с уставом ООН.

Ширина устья Акабского залива меньше 9 миль и не превышает 12-мильной зоны территориальных вод, принятой в морском праве. Считая себя находящимся в состоянии войны с Израилем Египет на законном основании запрещал до 1956 года израильским судам проход через Тиранские проливы. Изменение этого положения после 1956 года явилось результатом агрессивной Суэцкой кампании, направленной против Египта, которая была недвусмысленно осуждена ООН, и последствия которой должны быть ликвидированы. Бесспорно, что сохранение агрессором плодов агрессии несовместимо с нормами международного права.

3. Израиль постоянно попирал резолюции ООН и препятствовал усилиям этой международной организации, направленным на поддержание мира. Он отказался в 1957 году разместить войска ООН на своей стороне границы и бойкотировал с того времени работу смешанной комиссии ООН по соблюдению соглашения о прекращении огня на израильско-египетской границе.

4. Вооруженные нападения Израиля на ряд соседних арабских стран, за что он шесть раз был осужден Советом Безопасности, служат доказательством того, что он следует в своей политике закону джунглей. Его стремление заручиться симпатией в качестве страны, руководствующейся в своей политике законностью и международным правом, служит доказательством его беззастенчивого цинизма.