Бесплатный фрагмент - Фибби и лето тринадцати

— 1-

В комнате у Фибби с раннего детства жил подкроватный монстр. Он появился там, когда девочке было года четыре или пять. Его в детскую к Фибби и ее брату Генри поселила мама. Дети вечно бегали по замку босиком, а потом простужались. Мама ругалась, уговаривала носить обувь, специально шила красивые мягкие тапочки, но они вскоре валялись в груде игрушек и использовались, то как карета для кукол, то как пароход, а в конце концов одна из пар стала уютном домиком для мышки Шуши и ее семьи. Мать потеряла терпение и завела в детской монстра. Его задачей было хватать детей за голые пятки и щекотать. Но коварный план провалился практически сразу же. То ли монстр был не особенно страшным, то ли дети оказались слишком смелыми, но когтистые лапы, что высовывались из-под кроватки Фибби, когда она пробегала мимо, не пугали никого. Генри вообще решил вытащить монстра из убежища чтобы рассмотреть поближе. Лохматое нечто упиралось, хватаясь за основание кровати, и сначала визжало, а потом стало звать на помощь. Заглянувшая на шум бабушка, отогнала Генри веником и пригрозила превратить его в земляного червя на целый день, если он еще будет обижать монстра. С отсутствием тапок семья смирилась. К тому же с возрастом это, кажется, дало неплохой результат. Дети, переболев всеми им положенными ангинами, насморками и кашлями и продолжая сверкать голыми ногами, отлично закалились и лет с десяти ни разу не чихнули.

Монстр же так и остался под кроватью. Фибби дала ему имя Шорох и периодически кидала ему пряники или конфеты. Громко чавкая, чудище поглощало угощение и, удовлетворенно икнув, засыпало. Во сне Шорох забавно похрапывал, и дети привыкли сами засыпать под эти уютные звуки.

Как вы уже поняли, семья, в которой росла Фибби, была очень необычная. Главная особенность всех её членов состояла в том, что они владели магией. Корни волшебного дара терялись в глубине веков, и уже никто не мог бы сказать, кем был тот первый или первая, в ком необычные способности проявились изначально.

Магический дар проявлялся в представителях рода по-разному. Мать Фибби — леди Патрицию — можно было бы легко спутать с феей. Голубоглазая и светловолосая, стройная и изящная, она владела языком цветов, деревьев и трав, могла говорить с ними, знала их секреты, и под ее покровительством в замковом саду росли самые прекрасные растения. В любой сезон цветник благоухал, поражая воображение гостей. Зимой холода и отсутствие солнца ничуть не мешали волшебству, над садом словно зонтик раскрывалась стеклянная крыша, и все продолжало расти и цвести. Создателем этой чудо-крыши, где инженерная мысль соседствовала с магией, был уже отец Фибби — Джонатан. Изобретатель, алхимик и самый настоящий волшебник, он изобретал уникальные механизмы и оживлял или дополнял их долей своего необычного дара. Благодаря папе Джонатану по замку резво носились механические собаки, которые отлично поддавались дрессировке и совсем не реагировали на кошек, как на живых, так и на созданий, вышедших из лаборатории хозяина замка. Зимой под стеклянным куполом пели механические соловьи, так как настоящих все же было не удержать от перелета в более теплые края. Замковая кухня была полна всяких агрегатов, что должны были сделать труд кухарки простым и легким. Правда сама кухарка, тучная и добродушная Катрина, частенько спорила с печью, что самостоятельно решала, стоит испечь один большой пирог или много маленьких, или препиралась с овощерезкой по поводу того, какие именно овощи нарезать в рагу. Каждый изобретенный механизм обладал своим характером, что вкладывался в него вместе с магией, и это делало их по-настоящему живыми, словно они получали частичку души их создателя.

Бабушку Лавинию можно было бы считать попросту ведьмой. Она знала десятки рецептов зелий, умела наводить чары, превращать одно в другое, гадать и даже, как уверяла она сама, читать мысли. Последнее умение с годами стало вызывать сомнения, ибо внушалось Фибби и Генри довольно часто именно в тех случаях, когда дети, натворив что-то, старались это скрыть. Экспериментальным путем было установлено, что бабушка читать мысли все-таки не умеет, хотя часто может предугадать очередную шалость внуков до того, как они ее совершат.

Брат Фибби — Генри, был младше ее всего на год и всегда являлся самым верным ее сообщником во всех играх и проказах, пока в десять лет он неожиданно для всех не увлекся наукой. Семейный дар проявился в нем необыкновенным умом и памятью, умением проникать в самую суть вещей. Мать и отец долгое время думали, что конкретно волшебных способностей их сын не имеет, пока однажды ночью не застали его беседующим с давно почившим прадедушкой. Генри видел души ушедших и мог общаться с ними.

И все же самые уникальные способности в семье получила Фибби. Во-первых, девочка обладала повышенной восприимчивостью к магии. Это означало, что она могла бы при желании научиться и разговаривать с цветами, как мама, и колдовать, как бабушка, и оживлять механизмы, как отец, и даже видеть призраков, как Генри. А во-вторых, и это, пожалуй, было самым главным, Фибби умела летать.

Как только на землю опускался вечер и над замком, расположенным в живописной долине, всходила луна, девочка стремглав неслась на крышу. Там она, не сбавляя скорости, бесстрашно вскакивала на невысокий каменный парапет, что окаймлял край самой высокой башни, и легко оттолкнувшись, прыгала в пропасть.

— Я лечу! Лечу! — раздавался ее полный восторга крик, а через долю секунды он превращался в пронзительный писк. И вот уже вместо девочки к темному небу взлетала маленькая летучая мышка.

— Ночная Фибби, — ласково говорила мама, следя за дочерью из открытого окна, а потом переводя немного встревоженный взгляд на половинку луны. — Луна будет сиять до утра, — говорила она. — Фибби всласть налетается. Лишь бы вернулась вовремя.

— Не переживай, — отзывался папа, оторвавшись на миг от небольшой механической птички, которой он чинил крыло, — наша дочурка достаточно разумна, чтобы не увлекаться.

Мама вздыхала и ничего не говорила, зная, что все равно не уснет, пока не убедится, что Фибби успела благополучно вернуться до заката луны и спит в своей комнате.

Опасения мамы было легко понять, если знать, что магическая способность к превращению девочки в летучую мышь была очень тесно связана с этой самой луной. Дело в том, что летать Фибби могла лишь тогда, когда ночное светило находилось на небе ровно от его восхода до заката. Задержись девочка хоть на секунду дольше после того как луна скроется с глаз, и она рухнет с высоты, вновь обретя свое человеческое тело. В раннем детстве Фибби отпускали летать, лишь привязав за ногу тонкой веревочкой. Веревка мешала, путалась, но зато позволяла родителям контролировать полет. Но с двенадцати лет девочка получила право летать без ограничений. Она ни разу не пропустила положенный срок, и родители постепенно успокоились.

Правда папа все равно сделал небольшую страховку, о которой Фибби не знала. На крыше башни поселился механический филин Фабио. Его желтые глаза следили за маленькой мышкой, но не мешали ей развлекаться. Фабио расправлял крылья только в том случае, если Фибби забывала о времени. Тогда бы он помчался на помощь, чтобы вернуть загулявшуюся шалунью домой. Такой необходимости, к счастью, до сих пор не возникало, и Фабио скучал на крыше, лишь изредка оглашая ночь гулким уханьем.

— 2-

Как и все дети, Фибби и Генри ходили в школу. Школа была расположена в небольшом городке по соседству. Семью Гранд знали все и относились к ней по-разному. Были среди жителей городка те, кто искренне восхищался садоводческими талантами мамы Патриции и изобретениями папы Джонатана, уважали бабушку Лавинию за ее знания и готовность прийти на помощь, но были и те, кто считал членов этой семьи опасными шарлатанами, жалкими фокусниками и даже мошенниками. В волшебство люди не верили, а доказательств Гранды им и не предоставляли.

Фибби и Генри считали довольно странными детьми. По началу, в раннем детстве, эта странность и непохожесть на других привлекала к ним других детей. Фибби была веселой и озорной девочкой, ей нравилось удивлять своих одноклассников «фокусами», которые они не могли разгадать. Она была открытой и дружелюбной. Очень часто ей хотелось рассказать своим друзьям гораздо больше, чем было можно, но родители приучили детей быть осторожными.

— Непохожесть на других сначала вызывает удивление, — говорил папа Джонатан, — а потом чужие странности начинают вызывать неприязнь. А вот когда неприязнь перерастает в страх, это становится по-настоящему опасно.

Генри со своей страстью к науке казался менее чудным, чем его сестра. Призраков в школе не водилось, поэтому мальчик вызывал удивление лишь своим умом и сообразительностью. Впрочем, Генри был не против помогать тем, кто в этом нуждался, и охотно давал списывать контрольные, дарил верные шпаргалки и умел незаметно подсказывать во время устных ответов у доски. Боясь потерять такого помощника, дети не слишком задевали Генри. Он же обладал достаточно легким характером, чтобы не реагировать на случающиеся колкости и глупые шутки.

У Фибби с возрастом дела пошли хуже. К двенадцати годам к ней попривыкли, а фокусы стали подвергаться изрядной доле скептицизма. Дети отдалились от девочки, наслушавшись нелепых сплетен некоторых родителей и находя все больше различий между собой и «этой странной Фибби».

Девочку это, казалось, не очень занимало. Послушно просидев уроки и сделав положенные задания, она отправлялась домой, где посвящала свое время уже совершенно другим занятиям под руководством кого-нибудь из родных. И все же ее часто посещало желание разделить с кем-нибудь тайну и восторг своих ночных полетов. Мир начинал казаться ей тесным и ограниченным лишь семьей. А только семьи Фибби становилось уже мало.

В свой тринадцатый день рождения она проснулась рано. Сегодня был первый день летних каникул, и в школу идти было не надо. Этот факт словно служил дополнительным подарком, и, едва открыв глаза, девочка расплылась в счастливой улыбке.

Дверь в комнату тихо скрипнула, и в проеме появилась голова папы. Его черные волосы еще были всколочены со сна, а серые глаза лучились весельем.

— Это кто это у нас тут проснулся? — громким шепотом спросил он. — Маленький мышонок! Мышонок, у которого сегодня день рождения!

Фибби захихикала, но потом сделала серьезное лицо.

— Я уже совсем не мышонок, — заявила она, — мне сегодня целых тринадцать лет!

— Тринадцать? — удивился папа. — Но ведь восемь лет назад тебе было только пять! Как же летит время. — Он притворно вздохнул. — Наверное, такие большие девочки уже не обрадуются всему этому.

Папа взмахнул рукой, и комнату вдруг наполнили ярко-красные воздушные шары. Их становилось все больше и больше. Едва появившись, шары взмывали под потолок и чуть подрагивали там, спустив вниз серебристые тонкие ленточки.

Фибби завизжала от восторга и запрыгала на кровати.

— Конечно, обрадуются! — заверила она и кинулась папе на шею. — Спасибо!

— Вот и хорошо, — он расплылся в довольной улыбке, а потом поднял вверх указательный палец и добавил: — В каждом шарике исполнение одного маленького желания. Трать их с умом.

— Помнишь, я загадала шестьдесят пушистых котят, — смеясь, сказала Фибби.

— Еще бы! — закатил глаза папа. — Тебе как раз исполнилось пять. Мы ловили этих котят по всему замку. Нам пришлось постараться, чтобы найти дом для каждого из них.

— Мы оставили себе Лари. А шарики с желаниями ты мне с тех пор не дарил.

— Сегодня я решил рискнуть снова. Все-таки тринадцать лет — это не пять.

— Чертова дюжина. — Глаза девочки хитро блеснули, а папа вновь выставил вперед палец.

— Не смейте выкинуть что-нибудь этакое, юная мышка! — нарочито строго предупредил он. — Иначе не увидите шарики желаний еще восемь лет.

— Но тогда мне будет уже двадцать один. — Фибби состроила гримасу. — Я буду такой старой, что на всякое этакое стану попросту неспособна.

Папа хмыкнул, но не стал комментировать такое умозаключение. Он поцеловал дочь и велел ей спускаться к завтраку.

Прежде чем спуститься, Фибби покрутилась перед зеркалом. Сегодня ей тринадцать! Это число непременно должно отразиться на ее внешности. Ведь это тринадцать! Совсем взрослая! Уже можно называть себя подростком и свысока смотреть на всех, кто еще не достиг столь значимого возраста.

Зеркало, однако, капризничало и каких-либо существенных изменений показывать не хотело. На Фибби смотрели все те же голубые глаза на милом загорелом личике, ямочки от улыбки находились на привычных местах, черные волнистые волосы после сна были взъерошены совершенно также, как и день назад. Может быть, она хотя бы выросла? Девочка отошла о зеркала на шкафу, потом вновь приблизилась к отражению, встала на цыпочки, потом повернулась и взглянула на себя из-за плеча.

— Нет! — Она почесала одной тонкой ногой другую, вытянула длинную шею, подняла вверх руки и заключила с долей разочарования: — Никаких изменений.

Ее губы обижено надулись, но уже через секунду девочка улыбнулась.

— Надо надеть платье, — сказала она себе и показала отражению язык. — Это в пижаме я кажусь маленькой, в платье будет совсем другое дело.

Платье мама приготовила для дочки с вечера. Оно было ярко-синее под цвет глаз с рисунком из серебристых маленьких звездочек. Взрослее в нем Фибби не стала, но ей крайне понравилось, как она выглядит в новом наряде, поэтому переживать по поводу отсутствия заметных возрастных изменений перестала.

Весь день Фибби ощущала что-то вроде смутного беспокойства. Да, она была рада подаркам и поздравлениям близких, но в ней все больше росло некое нетерпение, словно главное событие дня рождения еще впереди. Этим событием не стал ни грандиозный фейерверк от папы и Генри, ни нескончаемый торт от бабушки, ни хор живых цветов от мамы, ни прочие несомненно прекрасные вещи. Фибби была счастлива, но продолжала ждать чего-то. Когда на небе зажглись первые звезды и праздник пошел на спад, девочка решила, что, если это особенное не случается, значит, она должна сотворить его сама. Ведь не даром же ей все-таки исполнилось сегодня целых тринадцать лет.

— Я полетаю? — спросила она маму, когда рожки луны показались над деревьями сада.

— Конечно, — кивнула мама с улыбкой и как обычно добавила. — Будь благоразумна.

Это означало, что девочка должна вернуться вовремя. Но вот о благоразумии-то как раз сегодня и хотелось забыть. Нет, Фибби не собиралась совершить чего-нибудь глупого и безрассудного. Но что, если попробовать полететь дальше обычного? Например, побывать за лесом? Там Фибби бывала только с родителями на машине. Сначала следовало переехать по мосту неширокую речку, потом миновать поля с кукурузой и капустой, проехать через старую рощу и тогда можно оказаться в деревне. В самой деревне не было ничего особенно примечательного. Там жили фермеры. Они разводили овец и лошадей, выращивали овощи и фрукты. Мама Патриция иногда обменивалась с ними семенами и саженцами.

Для Фибби деревня была новым рубежом. Долететь до нее и вернуться вовремя сегодня означало переход на новый уровень, некая дерзость, знаменующая взросление. Особой опасности, из-за которой следовало бы волноваться, в этом путешествии не было. Да, деревня находилась далековато, но, прикинув время, которое обычно Фибби тратила на полеты по ближайшим окрестностям, она решила, что без проблем успеет вернуться до захода луны.

Пожелав домашним спокойной ночи, девочка побежала на крышу.

— Не летай с открытым ртом! — ехидно предупредил ее вслед Генри. — А то опять мошек наглотаешься!

Фибби проигнорировала напоминание о ее давнем конфузе. В свои первые полеты она пребывала в таком восторге, что действительно забывала закрывать рот. Летучие мыши питаются насекомыми. Вот их-то Фибби и наглоталась с лихвой. До сих пор при воспоминании об этом ее начинало подташнивать, ибо Фибби-человек и Фибби-мышка по-разному смотрели на то, что считали съедобным.

На площадке башни девочка скинула туфли, легко забралась на парапет и, раскинув руки, шагнула в пропасть. Месяц благосклонно наблюдал, как к легким чуть беловатым облачкам на фоне темного неба вспорхнула маленькая летучая мышка.

— 3-

Фибби идеально рассчитала время. От восхода луны до ее заката у нее было ровно четыре часа. Обычно девочка летала около двух часов. Она кружила над садом и долиной, никогда не удаляясь от них. Ориентиром служила поблескивающая лента реки. Сегодня же маленькая летунья отправится гораздо дальше. Это был вызов самой себе — она не боится, она может и она смеет.

Для начала Фибби покружилась над замком. В спальне родителей горел мягкий свет, но на балконе никого не было. Мама и папа ей доверяли. На миг девочка ощутила сомнение, не подорвет ли ее приключение их доверие, но она отбросила его. В конце концов, ничего особенного она не делает. Сегодняшний полет — совсем маленькая дерзость. Просто она стала старше и хочет расширять границы своего мира. Вновь обретя уверенность и чувствуя, как сердце трепещет в груди, мышка сделала прощальный круг над родным домом и устремилась в сторону реки. Механический филин на краю башни тревожно ухнул, но остался на месте — пока луна сияет на небе, можно не очень беспокоиться.

Чтобы не передумать и не поддаваться страху, Фибби увеличила скорость. Реку она перемахнула, почти не заметив ее, и устремилась в поля. Они казались нескончаемыми темными морями. Здесь на открытом месте дул освежающий ветерок, и мышка позволяла ему подхватывать ее под распахнутые крылья.

— Посторонись! — пропищали сбоку, и Фибби едва увернулась от еще одной летучей хищницы, что охотилась здесь на мошек и комаров.

— Простите, — выдохнула она в ответ и чуть притормозила, чтобы оглядеться.

У себя в долине она тоже не была единственной, но там она знала всех ночных охотниц и прекрасно с ними ладила. Иногда мышки вместе затевали веселую игру в догонялки, и их писк заставлял воздух звенеть. Здесь Фибби была на чужой территории, другие хищницы могли счесть ее соперницей и прогнать. Она поднялась чуть выше, чтобы не мешать чужой охоте и лучше все видеть, и тут же едва не свалилась на поле, когда свет луны внезапно закрыли чьи-то большие темные крылья.

— Мамочки!

Сердце ухало в груди словно колокол. Фибби оглянулась назад на реку. Мелькнула мысль о том, что лучше всего было бы вернуться, но она преодолела уже почти половину пути и возвращение было таким же опасным, как и путь вперед. Фибби с удвоенным усилием рванула вперед к чернеющей в ночи роще. Вскоре она мягко приземлилась на ветку большой сосны, чтобы отдышаться. Зорким глазам маленького ночного хищника темнота не была помехой. Фибби видела переплетения ветвей и тропки внизу, чуткими ушками слышала каждый звук. Но лес, еще недавно видевшийся безопасным прибежищем, стал вдруг для маленькой неопытной мышки врагом. Девочка видела другие глаза, сверкающие в ночи, слышала шелест крыльев и царапающий звук когтей. Ночь — время умелых хищников: сов и филинов, хорьков, ласок и вездесущих крыс, для которых Фибби может стать добычей.

— Да, — вслух сказала себе она, — это тебе не над домом кружить.

Дороги обратно уже не было. Превращаться в человека и идти пешком было бы глупо и также небезопасно, как и лететь дальше. Фибби выбрала путь в деревню, там она передохнет и ближе к рассвету отправится домой. Времени как раз хватит.

Когда лес поредел и сквозь ветви стали проглядывать очертания крыш домов, Фибби уже готова была поддаться панике. Ей казалось, что ее преследуют, она слышала над собой шорох чужих крыльев, а внизу видела скользящие тени. Вырвавшись из леса, маленькая мышка взмыла повыше в небо и наконец-то вздохнула с облегчением. Близость жилья отпугивала серьезных хищников, им хватало других мест для охоты, и в небе было спокойно. Горизонт на востоке светлел, июньские ночи коротки, но серп луны по-прежнему висел среди легких облаков, хоть и склонился ближе к краю неба. Сейчас Фибби немного отдохнет и отправится в обратный путь. С высоты она видела, что страшную рощу можно обогнуть слева, следуя над шоссе. Именно так она и решила поступить.

— Последний кружок, чтоб закрепить свое достижение, — пообещала себе девочка, — и домой!

Деревня была небольшой. Все дома спали. Не было видно даже собак. Они, скорее всего, тоже мирно дремали в своих будках. Свежесть воздуха смешивалась с теплыми запахами конюшен и ароматами цветущих садов. Фибби взмахнула на прощанье крыльями и хотела уже повернуть к дороге, как вдруг заметила движение на крыше одного их двухэтажных коттеджей. Любопытство заставило ее приглядеться, а вследующее мгновение она с писком понеслась в сторону дома.

На крыше стоял мальчик. Он был одет в легкую пижаму и опасно балансировал на самом краю. Фибби видела, что глаза его закрыты.

— Ты что спишь? — закричала она, совершенно забыв, что из ее горла сейчас раздается лишь писк. — Эй, слышишь? Проснись!

Мальчишка зашатался, скользя на непрочной опоре, и Фибби ничего не оставалось как толкнуть его в грудь, тут же обращаясь в человека, чтобы предотвратить падение. Они покатились по крыше, которая к счастью была в этом месте плоской. Девочка почувствовала, как ободрала в кровь колени, новое синее платье затрещало, зацепившись за что-то.

— А-а-а! — закричал мальчик, просыпаясь от столкновения и ощутимого удара.

Он сел на колени и испуганно заозирался.

— Не ори! — прикрикнула на него Фибби, когда он заметил ее и снова раскрыл рот, чтобы закричать. — Я, вообще-то, тебе жизнь спасла.

— Кто ты? — срывающимся голосом спросил паренек. — Как сюда попала?

— Я Фибби, — непринужденно назвалась девочка. — А ты?

— Тонни, — ответил он и нервно оглянулся. — Ты как на крышу попала? В дом к нам забралась, да?

— Вот еще! — возмущенно фыркнула Фибби. — Я не воровка. Просто увидела, как ты тут по карнизу ходишь. Тебе грозило свалиться вниз, пришлось вмешаться. Мог бы и спасибо сказать.

Она с оскорбленным видом сложила руки на груди и вздернула вверх нос.

— Спасибо, — растерянно произнес Тонни и нахмурился. — Но все-таки как ты оказалась на крыше?

Фибби внимательно оглядела мальчика от босых пальцев ног до вихрастой каштановой головы, вгляделась в карие большие глаза, рассмотрела веснушки на несколько бледном лице и наконец решила, что ему можно доверять. Вот возникло такое чувство, и все тут.

— Тонни, ты можешь хранить секреты? — на всякий случай уточнила она.

— Наверное. — Ответ прозвучал неуверенно, но Фибби он устроил.

— Я покажу тебе кое-что, — сказала она, — только обещай не пугаться? Ты как, вообще, истерики не закатываешь?

Тонни взглянул на стоящую перед ним темноволосую девочку уже с любопытством. Кажется, факт того, что она внезапно оказалась на его крыше он уже принял.

— Нет, — решительно заявил он, — лет с трех ни одной истерики.

— Хорошо. — Фибби кивнула и отошла к краю крыши.

Уже стоя на карнизе она оглянулась.

— Не бойся, — напомнила она мальчику, — просто смотри.

Тонни все-таки вскрикнул, когда девочка шагнула с крыши. Он кинулся, чтобы посмотреть вниз, но тут же перед его лицом взлетела летучая мышь, и он снова не удержался от крика. Мышка, впрочем, тут же приземлилась на карниз, и через мгновение на ее месте вновь стояла Фибби.

— Ну вот, — с укоризной сказала она, — а обещал не пугаться.

Тонни вытаращил на девочку глаза.

— Это ты? — он вновь от изумления с трудом формулировал мысли. — – Ты не упала? А потом мышь! Тоже ты?

— Я. — девочка кокетливо склонила голову на бок и даже сделала шутливый реверанс. — Да, я умею летать, превращаясь в летучую мышь. Мама зовет меня ночная Фибби.

— Твоя мама тоже летучая мышь?

— Никакая она не мышь. — Фибби обиделась и надула губы. — И я не мышь. Я человек, девочка.

— Очень необычная девочка, — примирительно произнес Тонни и робко улыбнулся.

Он осмелился приблизиться и протянул руку, Фибби в ответ протянула свою.

— Приятно познакомиться, Фибби, — сказал мальчик.

— И мне, — с улыбкой прощения ответила девочка.

— А ты что же лунатик? — спросила она. — Часто гуляешь во сне?

Тонни расстроенно поник. Его особенность по сравнению с особенностью Фибби казалась нелепой.

— Часто, — признался он. — На крышу, правда, еще ни разу до этого не выходил. Обычно брожу по дому.

— Тогда я рада, что именно сегодня пролетала мимо.

Фибби вдруг вздрогнула и испуганно округлила глаза.

— Ой! — воскликнула она, глядя на светлеющий горизонт. — Я забыла о времени!

Ее глаза напрасно искали на небе месяц. Луна закатилась, уступая место скорому рассвету.

— Что случилось? — с искренним сочувствием спросил Тонни, видя беспокойство новой знакомой.

— Я могу летать лишь при луне. — Фибби всплеснула руками. — Как мне теперь добираться домой?

— А где ты живешь?

— Там, за лесом, в долине.

— Далеко. — Мальчик на мгновение задумался, а потом улыбнулся. — Кажется, я кое-что придумал и могу помочь. Давай спустимся, я покажу.

Дети вместе прошли внутрь дома и спустя минуту были уже на лестнице первого этажа.

— Не беспокойся, — громким шепотом сказал мальчик своей неожиданной гостье. — Дедушка очень крепко спит, а от своего храпа вообще ничего не слышит.

По еще темному дому действительно раздавался раскатистый храп. Фибби не удержалась и хихикнула, звуки были весьма разнообразными.

Тонни вывел девочку во двор.

— Ты умеешь ездить на велосипеде? — спросил он, показывая на ярко-красного железного коня, прислоненного к стене.

— Какая же девочка в моем возрасте не умеет ездить на велосипеде. — Фибби гордо подбоченилась.

— Тогда на нем ты сможешь без проблем добраться до дома.

— Правда? — просиялаона. — Ты одолжишь мне его?

— Ну ты же спасла мне жизнь. — Тонни пожал плечами. — Должен же я отблагодарить тебя.

— Спасибо. — Девочка вдруг смутилась. Не часто она оказывалась ночью в чужом доме, даже если для этого и была очень благая причина.

— Ты прилетишь еще? — Тонни тоже вдруг смутился. Таких гостей у него так же никогда еще не было.

Фибби нахмурилась, вспомнив свой полет сюда через поля и темный лес.

— Вряд ли, — честно призналась она. Мальчик сник, но девочка продолжила: — Лучше ты приходи в гости и велосипед заберешь. Если не сможешь прийти, я попрошу папу тебе его отвезти на днях.

— А где именно ты живешь?

— В замке, в долине, знаешь?

— Знаю! — Тонни удивленно присвистнул. — Я видел его из окна автобуса, когда ехал к дедушке. Обязательно приду. Вернее, приеду.

— А ты не постоянно живешь в деревне?

— Нет. Я живу далеко отсюда. А к дедушке приехал на летние каникулы.

— Тогда увидимся, Тонни.

Фибби уже перекинула ногу через седло велосипеда с тревогой поглядывая на краски скорого восхода солнца. Она закусила губу. Дома наверняка уже заметили ее отсутствие и волнуются. Ох, и попадет же ей! Об этом своему новому знакомому она предпочла не рассказывать.

Они попрощались, и Тонни проводил удивительную девочку взглядом. Сегодня она буквально свалилась ему на голову и не только уберегла от падения, но и перевернула весь его мир. Мальчик улыбнулся. Кажется, эти каникулы будут очень интересными.

— 4-

Фибби оставила велосипед за стеной замка и пробралась на его территорию через сад. Солнце уже вовсю сияло на голубом небе, становилось жарко. Но девочка понимала, что по-настоящему горячо станет, когда она покажется родным. Они наверняка уже извелись от волнения, а может уже и снарядили целый отряд на ее поиски.

Фибби услышала голоса и осторожно выглянула из-за пышных розовых кустов, чтобы сначала разведать обстановку.

— Я вижу ее в долине, — говорила бабушка, перебирая в руках карты. — Она там или была там совсем недавно.

— Что она там делает? — Мамин голос звучал несколько истерично. — Лежит?

— Почему лежит? — осталась спокойной бабушка. — Движется и надо сказать довольно быстро.

— Но не летит же? — Папа явно сердился. — Солнце давно светит!

— Не летит, — согласилась бабушка, — но главное, что я вижу ее живой и здоровой.

Фибби решила, что скрываться больше не стоит. Тем более, что белые розы переняли всеобщее настроение и начали шипеть на девочку, выпуская острые шипы.

Когда она вышла из-за кустов и с виноватым видом остановилась перед увитой виноградом беседкой, вся семья сначала дружно ахнула, а потом застыла в удивленном молчании.

— Я ж говорила, — наконец изрекла бабушка, глядя на виновато мнущуюся внучку с со смесью облегчения и негодования. Она словно хотела рассердиться, но радость мешала ей это сделать.

— Фибби! — всплеснула руками мама. — Что с тобой случилось? Ты упала? На тебя напали?

Вид у Фибби действительно был живописный: платье порвано, коленки сбиты, волосы растрепаны. Пришлось рассказывать, как все было.

— Простите меня, — по-детски всхлипнув, попросила девочка. — Я больше так не буду.

Просьба, однако, не помогла избежать нотаций от мамы, нагоняя от папы и ехидных замечаний от Генри. Не ругалась только бабушка, но и она сердито качала головой, сокрушаясь над бестолковостью внучки. Всеобщий вердикт был таков — неделя без полетов! Мама хотела было запретить летать целый месяц, но неожиданно вступился папа.

— Запрет может спровоцировать подростка на протест, — понизив голос, сказал он маме и кивнул со знанием дела. — В этом возрасте с детьми надо быть осторожнее.

— В этом возрасте надо уже быть умнее! — Мама кипела от возмущения.

В итоге сошлись на неделе без полетов и прополке цветника с дикими орхидеями. Мерзавки щипались, и никто не хотел за ними ухаживать, хотя цветы и получались дивной красоты.

— Я пригласила Тонни к нам, — робко сообщила Фибби, понимая, что момент в общем-то не слишком удачный.

Папа многозначительно переглянулся с мамой, скорее всего снова напоминая ей основы обхождения с подростками, а потом согласно кивнул.

— Пусть приходит. Друзья — это хорошо.

В целом, Фибби осталась довольна своим ночным приключением. Повторять его она, конечно же, не собиралась, натерпевшись страху в лесу, но в тайне даже гордилась своей смелостью. Или безрассудностью, как более точно определила поступок внучки бабушка.

Тонни пришел за велосипедом через два дня. В долину он добрался на автобусе, а по дороге к замку едва не повернул обратно от волнения. Кто знает, что его ждет за каменными стенами? Если девочка умеет превращаться в летучую мышь, не значит ли это, что и она и вся ее семья вампиры? Он читал и видел фильмы, что именно вампиры превращаются по ночам в летучих мышей. А что, если Фибби вовсе не спасала его, а хотела укусить, да он вовремя проснулся. Однако, главный признак всех вампиров у Фибби отсутствовал: она хоть и утратила способность летать при свете солнца, но вовсе его не боялась и не сгорела при первых лучах. А ведь всем известно, что больше всего на свете вампиры боятся именно солнца, ну и еще чеснока. Поразмыслив и отбросив свои опасения, Тонни чеснок с собой брать не стал.

Ворота замка были гостеприимно приоткрыты. Солнце щедро заливало большой двор, не давая шанса спрятаться даже самому маленькому упырю. Свой велосипед мальчик заметил сразу. Он стоял прислоненным к стене недалеко от высокого парадного крыльца. Забрать его и быстро уехать было бы явной трусостью, поэтому Тонни огляделся в поисках хозяев.

— А ты, наверное, Тонни, — услышал он мужской голос позади себя. Обернувшись, мальчик никого не увидел. Лишь небольшая черная собачка с острыми ушками и веселым взглядом с любопытством рассматривала его.

— Здравствуйте, — на всякий случай сказал он прямо перед собой. — Да, я Тонни. Я пришел забрать свой велосипед.

В следующее мгновение мальчишка подпрыгнул на месте, потому что ответила ему именно собака.

— Я так и понял. Фибби предупреждала, что ты придешь. Что ж, добро пожаловать!

Тонни наклонился вперед, пристально глядя на собаку. Обычный пес, мокрый нос, четыре лапы, хвост колечком.

— А-а-а, — протянул мальчик, не зная, как вообще следует вести беседы с собакой. Спросить, не досаждают ли ей нынче блохи?

— Я сейчас позову Фибби, — пес встал, лениво потянулся, а потом побежал куда-то, быстро свернув за угол.

Тонни вновь стало неуютно, и он с тоской взглянул на свой велосипед. К счастью, подоспевшая Фибби не дала ему возможности удрать.

— Привет! — закричала она ему, появляясь среди клумб.

У мальчика отлегло от сердца. Фибби выглядела обычной девчонкой — темные волосы заплетены в косу, шорты не скрывают поцарапанных недавно коленок, улыбка на весьма симпатичном лице. Тонни с готовностью улыбнулся в ответ.

— Так рада, что ты пришел! — Фибби едва не прыгала на месте. — А то меня наказали, никуда не пускают. И мне скучно.

— Из-за меня наказали? — сочувственно спросил мальчик.

— Нет, — отмахнулась девочка. — Ты не причем, я вообще не должна была летать так далеко. Это опасно. Но мне хотелось таким образом отпраздновать свой день рождения. Глупо вышло. Хотя я рада, что не дала тебе упасть.

— Да уж. — Тонни поежился и спросил, чтобы перевести тему: — А у тебя, значит, был день рождения?

— Ага, тринадцать исполнилось. А тебе сколько?

— Тоже тринадцать, — обрадовался мальчик и уточнил: — Будет в следующем месяце.

— Здорово! Значит, это лето тринадцати!

— Как это?

— Тринадцать — чертова дюжина, слышал об этом?

— Слышал. Дюжина — это двенадцать, а тринадцать называют чертовой дюжиной. Суеверие такое.

— Вот, мне и тебе этим летом тринадцать.

Фибби заговорщицки прищурилась, и Тонни рассмеялся и спросил:

— Думаешь, оно будет чем-то отличаться от лета двенадцати?

— Должно. — Девочка подняла палец кверху. — Как говорит мой папа, подростки — странные люди, они не могут не чудить. Кстати, ты с ним уже познакомился.

— С кем?

— С папой.

— Э-э-э, нет. Со мной говорила только какая-то собака.

Фибби захохотала и от веселья даже хлопнула себя по коленкам.

— Это и был папа.

— Собака?! — Карие глаза Тонни расширились от крайнего изумления. — Он что же тоже умеет превращаться, как ты в летучую мышь?

— Да нет же, глупый. — Девочка закатила глаза. — Тоби не совсем пес, он механизм. Папа может видеть через него и говорить. А превращаться в этой семье могу только я.

— Вот как! — Тонни подумал, что его брови теперь навсегда останутся высоко на лбу, куда они ползли каждый раз, когда Фибби что-то ему говорила. Им уже проще и не опускаться на привычное место. — А что могут остальные?

— Папа создает и оживляет разные штуки, механизмы, аппараты. У него много полезных изобретений. Если он разрешит, я тебе покажу. Мама выращивает удивительно красивые цветы и другие растения, выводит новые сорта. Мы погуляем по ее саду. Моя бабушка умеет гадать и лечить. А брат — видит приведения.

— У вас тут и приведения есть?

— Нет, тут нет. Но они иногда приходят к Генри из других мест. Просят о чем-то или просто болтают. Знаешь, им приятно иногда поговорить с кем-то, кто их видит и не боится.

— Понимаю, — кивнул Тонни и сглотнул.

— Хочешь пить? — Фибби заметила, что у ее гостя пересохло во рту. — Пойдем сад и выпьем там лимонада.

Дети расположились в тенистой беседке. Там стояли удобные скамейки с подушками и столик. На нем в стеклянном кувшине пузырился свежестью прохладный лимонад. Тонни выпил стакан напитка, чувствуя, как внутри разливается чувство настоящего блаженства. Он и не знал, что настолько мучился от жажды.

— Бабушка умеет потрясающе готовить, — сказала Фибби, тоже с удовольствием смакуя лимонад. — Она знает рецепты всевозможных зелий. С ее кухонной магией и сырые лягушки покажутся вкуснятиной.

Тонни поперхнулся, а потом последний глоток вырвался из его рта фонтаном. Мальчик закашлялся.

— Да ты чего? — Фибби похлопала его по спине. — Я же пошутила. Мы не едим лягушек. Ты что маленький что- ли, раз веришь во всякую чушь.

— Ну знаешь ли. — Тонни вытер мокрый рот рукавом рубашки. — Поверишь тут после всего.

— Верить надо в чудеса. — Девочка схватила его за руку. — Пойдем, покажу. Сегодня как раз планируется одно чудо.

Тонни, если честно, ожидал увидеть что-то совсем из ряда вон выходящее. Кто его знает, может у этих Грантов есть пещера с настоящим драконом. Он уже готов был поверить даже в это. Но Фибби привела мальчика к большой поляне заросшей одуванчиками. Цветы уже стали белыми, и их пушистые головки чуть покачивались на легком ветерке.

— И какое же здесь чудо? — спросил Тонни, внимательно вглядываясь в цветы.

— Пушистики готовятся к отлету, — с хитрой улыбкой заявила Фибби, а ее гость несколько разочарованно вздохнул.

— Разве это чудо? — спросил он. — Все знают, что желтые одуванчики становятся белыми, а потом разлетаются, разнося семена.

Фибби проигнорировала его тон. Она присела на корточки и почти вплотную приблизила лицо к большому шару одуванчика. Девочка застыла, не шевелясь и даже не дыша. Чтобы не стоять столбом и не чувствовать себя лишним, Тонни сделал тоже самое. Перед глазами словно воздушные шарики на зеленых ленточках плыли одуванчики. Солнце серебрило их парашютики, и вся поляна казалась накрытой легкой вуалью.

— Смотри, — чуть слышно прошептала Фибби, привлекая внимание своего гостя. — Видишь их?

Тонни хотел уже спросить, кого он, по ее мнению, должен видеть, как вдруг его глаза перестали замечать лишь полупрозрачную белизну и сфокусировались на ближайшем цветке. И он увидел! На сердцевине, словно на маленькой подушечке, сидели маленькие человечки. Они все были одеты в светло-серые комбинезончики и шляпки с высокой тульей. К спинке каждого человечка был привязан белый парашют. Их купола и образовывали сферу цветка.

— Вижу, — прошептал Тонни. — Они живые?

— Естественно!

Фибби не удержалась и фыркнула, отчего парашютики заволновались, а маленькие человечки занервничали. Девочка зажала себе рот ладонью.

Вдруг как по команде все человечки встали, потом чуть присели и, мягко спружинив, оттолкнулись от своей площадки. После некоторой суматохи они полетели, подхваченные воздушным потоком. Тонни даже разглядел счастливые лица тех, кто оторвался первым. Мальчик задрал голову вверх и с восторгом следил за тем, как в небо поднимаются все новые и новые летуны. Вскоре воздух над поляной стал живым. Парашютики плыли на ветру, унося в новые места своих пилотов. Их было много, десятки и сотни, может быть даже тысячи. Тонни видел, как летят одуванчики не один раз, но еще никогда это не вызывало у него такого восторга.

— Счастливо! — закричал он, поднимаясь и взмахивая на прощанье рукой.

— Ах вы бедненькие, — услышал мальчик Фибби и опустил глаза вниз. Девочка по-прежнему сидела на земле и пристально разглядывала один из цветков.

— Что случилось? — Тонни вновь опустился рядом.

— Некоторые так крепко привязаны к цветку, что не смогли оторваться и полететь с остальными.

Действительно, на поверхности оголившегося теперь одуванчика осталось несколько парашютистов. Человечки в комбинезонах подпрыгивали, но им не хватало сил оторваться.

— Что же делать? — Тонни ощутил острую жалость. — Им можно как-то помочь? Может есть какое-то заклинание?

— Есть, — легко рассмеяласьФибби. — Сейчас научу.

Девочка набрала воздуха в грудь, а потом достаточно сильно, но осторожно подула на цветок. И чудо! Парашютики все до единого отцепились и полетели в небо. Проделав это с одним цветком, Фибби повторила тоже самое с другим, потом с третьим и четвертым. И каждый раз, попавшие в плен летуны освобождались от своих пут и взмывали вверх. Опомнившись, Тонни принялся ей помогать. Так, обходя каждый метр поляны, дети помогали человечкам отправляться в путешествие. Под конец оба изрядно устали, но, глядя на опустевшие стебельки, чувствовали себя счастливыми.

— 5-

Чудес в этот день больше не было. Дети пообедали вместе в беседке в саду. К ним присоединился Генри. Мальчик пришел с большим альбомом в руках и напомнил Фибби, что она обещала сделать зарисовки к его экспериментам.

— Фибби у нас отлично рисует, — с гордостью сказал он Тонни. — Она так точно умеет подмечать малейшие детали. Правда она ленится, приходится ее уговаривать.

Девочка закатила глаза.

— Я все тебе нарисую! — воскликнула она. — Тебе просто вечно невтерпеж. Сделаю сегодня вечером. Летать мне все равно нельзя.

— А почему нельзя? — поинтересовался Тонни и увидел, как погрустнела его новая подружка.

— Ее наказали, — довольно строгим тоном объяснил Генри. — Она могла серьезно пострадать или даже погибнуть из-за своего безрассудства.

— Зануда. — Фибби недовольно скривилась, но спорить не стала.

— Генри, скажи, — обратился Тонни к мальчику, желая отвлечь того от нравоучений, которые он, по всей видимости, решил продолжить, — а ты какой вид магии предпочитаешь?

— Я предпочитаю науку. — Генри выглядел донельзя серьезным и взрослым.

— Зачем наука, — искренне удивился Тонни, — если все можно решить волшебством?

— Волшебство не сработает, если не знаешь, как устроена та или иная вещь, явление, или по каким законам осуществляется процесс.

Объяснять взялась Фибби, и Тонни был этому рад, потому что по глазам Генри прочитал, что тот считает его глупцом. Это было неприятно.

— То есть вам все равно приходится учиться?

— Конечно. Чтобы сработал любой из папиных механизмов или аппаратов, он должен знать какие законы физики применятся в данном случае.

— Зачем тогда магия?

— Иногда знание этих законов помогает их нарушать, — Генри снизошел до улыбки, вступая в беседу, — или поворачивать их в другую сторону, действовать вопреки.

— Кажется, понимаю. — Тонни кивнул с важным видом, хотя до конца еще не разобрался.

— Ты бы удивился, сколько изобретений, известных сейчас человечеству, когда-то были волшебными. Летающие предметы, волшебные зеркала были чистой магией. Люди и не думали, что такое возможно без волшебства.

— Но верно и другое, иногда наука находит правильное решение трудной задачи или ставит эту задачу перед магами. Наш папа умеет соединять одно с другим.

— Собака, что встретила меня у входа, — решился уточнить Тонни, — это была магия или наука?

— Собака ненастоящая, — признала Фибби, — это тонкий механизм. Он до мельчайших деталей повторяет живое существо. А ожил он с помощью магии.

— Как робот?

— Нет, таких совершенных роботов пока человек не изобрел. Это как раз задача, что магия ставит перед наукой. И папа уверен, что в его механических животных есть частичка души — они преданные и ласковые, любят нас, прекрасно учатся. Но могут больше, чем обычные собаки. Папа при необходимости способен видеть их глазами или управлять поведением.

— Ваш отец должен работать на правительство! — Глаза Тонни горели от восторга. — Он сделал бы столько полезного для всего мира!

Фибби и Генри переглянулись.

— Он так и делает. — Девочка открыто улыбнулась другу. — Помогает решать очень трудные задачи.

— Его работа, наверное, засекречена?

— Какая-то часть ее. — Фибби кивнула. — Но не беспокойся, мы сейчас не выдали тебе никаких государственных тайн. Папа официальный советник по новым технологиям и изобретениям.

Домой Тонни решил ехать на велосипеде.

— Доберусь меньше чем за полтора часа, — сказал он. — Я очень рад был побывать здесь, спасибо, что пригласила.

— Ты рассказал своему дедушке о том, что случилось на крыше? — Фибби бросила на гостя быстрый взгляд из-под ресниц.

— Что ты! — рассмеялся мальчик. — Он бы сказал, что мне все приснилось. Да и я не болтун.

— Ты будешь здесь все лето?

— Да. Мои родители врачи, они много работают. Вместе мы почти не отдыхаем. Я каждое лето гощу у дедушки.

— Тогда мы еще увидимся. — Фибби вдруг немного застеснялась, а еще испугалась. Вдруг новый знакомый сочтет ее и ее семью слишком странной и решит, что им больше не стоит общаться.

— Конечно, увидимся! — развеял все ее сомнения Тонни. — Теперь ты ко мне приезжай. Ну или прилетай.

Фибби рассмеялась, но покачала головой.

— Нет, пожалуй, летать так далеко я поостерегусь. Но приеду обязательно. У меня тоже есть велосипед.

— Тогда созвонимся? У тебя есть сотовый телефон?

— Нет. — Девочка погрустнела. — Я раньше не пользовалась телефоном. Мне особо некому было звонить. Но я попрошу папу что-нибудь придумать специально для нас. — Девочка воодушевилась. — Всегда есть обычный телефон, но это скучно. В общем, жди и не удивляйся!

Тонни катил на своем велосипеде через кукурузное поле и до сих пор не мог поверить в то, что с ним произошло в эти несколько дней. Может он все еще спит? Или его лунатизм зашел так далеко, что он бродит где-то в параллельной вселенной? Что ж, тогда его это устраивает.

Разработкой средства связи для них с Тонни Фибби озадачила отца в тот же день.

— Это должно быть что-то простое, удобное и тайное, — перечисляла она, загибая пальцы, — а еще только наше. Мне не нужен просто телефон.

— Воспользуйтесь голубиной почтой, — предложил Генри. Он помогал отцу в лаборатории. — И ничего нового придумывать не надо. Все уже давно придумано. А ты пытаешься заставить папу изобрести велосипед.

Фибби показала брату язык. Своим занудством Генри часто выводил ее из себя. Ну и что, что нужно вновь изобретать велосипед? Но это будет только ее велосипед, вернее средство связи.

— Я с радостью придумаю что-нибудь для тебя и твоего друга, — папа потрепал Фибби по волосам. — Простое, но функциональное.

Насвистывая, папа вновь увлекся своей работай, а Фибби ушла к себе, чтобы почитать. Однако, мысли ее разбегались, не давая сосредоточиться на строчках. Вскоре девочка отложила книгу и растянулась на кровати.

— У меня есть друг, — сказала она вслух и счастливо захихикала. — Наконец-то!

Из-под кровати раздалось недовольное ворчание. Фибби тут же свесила голову вниз и легонько поцарапала ноготками пол, словно подзывала кошку.

— Шорох, не обижайся, — ласково сказала она, — конечно, же ты тоже мой друг. Ты всегда готов меня выслушать. А это, я считаю, очень важное качество для дружбы. Но мне хотелось бы с кем-то гулять, играть, купаться, а ты к сожалению, этого не умеешь. — Девочка вздохнула. — Тонни тоже одиноко, вот мы и поможем друг-другу.

Фибби засунула руку под подушку и вытащила оттуда карамельку в красной шуршащей обертке. Услышав знакомый звук, монстр под кроватью заворочался. Девочка поторопилась развернуть конфету, а потом швырнула ее под кровать. Протягивать лакомство на ладони или слишком долго держать в руках было нельзя. В нетерпении Шорох мог и укусить. Довольное урчание и чавканье подсказало Фибби, что угощение достигло цели.

— Жуй, жуй, — засмеялась девочка, — и больше не жалуйся, что я плохая подруга.

На следующий день Тонни без дела склонялся по комнате, выдумывая причину, чтобы вновь отправиться в замок. Почему-то ему казалось, что для этого обязательно должна быть причина. Заявиться в гости просто так, выглядело, по его мнению, невежливым и навязчивым. К тому же он помнил, что Фибби сама обещала связаться с ним. Как же это будет? Может филин принесет ему письмо? Или послание вдруг проступит на запотевшем окне? Или заговорит вдруг старый игрушечный медвежонок, что всегда сидел на полке в его комнате? Последний вариант показался ему жутковатым, и мальчик искренне надеялся, что такого не случится. На медведя он теперь поглядывал с некоторой опаской, а потом и вовсе убрал с полки в шкаф.

Когда дедушка позвал Тонни с собой в город, мальчик отказался, сославшись на очень интересную книгу, которую он якобы читал. Дедушка поднял вверх густые белые брови. Единственная книга в комнате внука уже покрылась тонким слоем пыли и использовалась чаще всего как подставка под чашку с чаем, на обложке даже след остался. Однако, спорить он не стал, позволяя Тонни иметь свои секреты, и уехал в город на своем стареньком автомобиле.

Оставшись в одиночестве, мальчик приуныл. Ну почему они с Фибби не договорились о новой встрече более конкретно? Может она уже и думать о нем забыла? Ведь у нее там магия, а у него тут лишь старый заросший сорняками сад, злой дедушкин кот, который категорически не разрешал себя гладить с тех самых пор, как Тонни однажды оттаскал его за хвост, и телевизор, который надоел мальчику еще дома.

Тонни сидел у окна, отстраненно наблюдая за неугомонными ласточками, чье гнездо находилось под крышей сарая. Раздавшийся вдруг звук велосипедного звонка, заставил его поднять голову и посмотреть на улицу. Вдруг это почтальон? Но дорога под окном была пуста. Между тем звон раздался снова. Тонни вскочил и высунулся в окно почти наполовину. Никого. Велосипедный звонок продолжал настойчиво тренькать. Теперь уже мальчик был уверен — это оно, то самое! С ним пытается связаться Фибби! Тонни закружил по комнате, от волнения у него вспотели ладони. Да где же оно, это средство связи? Звон направлял его, и довольно скоро мальчик остановился перед столом, на котором лежал его же блокнот. Записную книжку в красивом кожаном переплете Тонни подарил папа перед отъездом.

— Держи, — сказал он ему тогда, — будешь записывать сюда важные вещи, мысли или рисовать, а потом расскажешь нам с мамой, как ты провел лето.

Тонни тогда лишь скептически скривился. Дневников он никогда не вел, считая это чисто девчачьим занятием, но блокнот взял. С тех пор он и валялся без дела. А сейчас, Тонни был в этом уверен, именно блокнот издавал звон, как велосипедный звонок. Неуверенно мальчик раскрыл записную книжку на первой странице.

«Привет! — было написано аккуратным почерком на белом листе. — Это Фибби!»

Тонни растерянно перечитал фразу несколько раз. И как же ему ответить? Писать тут же на этом листке? Или нужно перевернуть страницу? Несколько долгих минут ушли на поиск ручки, которую он так и не нашел. Пришлось захватить из гостиной карандаш, которым дедушка писал в журнале с кроссвордами. Наконец, запыхавшийся мальчик торопливо вывел чуть ниже первой записи:

«Привет! Ты отлично придумала!»

«Папа придумал. Сказал, что записки — это то, что надо. Самое древнее средство связи. Надеюсь, твой блокнот достаточно толстый?»

«Не сомневайся, а еще я пишу карандашом. Так что, я думаю, что можно воспользоваться ластиком, и листы никогда не кончатся».

«Ты гений! Я тоже буду писать карандашом. А еще здесь можно рисовать».

Фибби тут же изобразила смешную рожицу, Тонни в ответ пририсовал ей бантик, а рядом удочку и ведерко.

«Хочешь, пойдем завтра утром на рыбалку? — спросил он. — Тебе можно на реку, что возле кукурузного поля?»

«Да, мы ходили туда с папой и Генри».

«Тогда завтра в шесть утра жду тебя у большой ивы».

«Я знаю, где это. Буду обязательно».

Тонни переминался с ноги на ногу, заканчивать волшебную переписку не хотелось. Но о чем бы еще поговорить?

«Летать все еще не разрешают?» — спросил он, когда пауза грозила затянуться.

«Нет, — тут же пришло в ответ, — но ничего, зато лягу пораньше, чтобы не проспать».

«Возьми крем от комаров, у реки утром их много».

«О, комарики? Люблю их ловить. Очень вкусные!»

Тонни оторопел, не зная, как реагировать, но на листе тут же появилась новая фраза:

«Я пошутила. Комаров я не ем. До встречи завтра».

«Пока!»

Тонни осторожно закрыл блокнот, а потом запрыгал по комнате, крича, словно индеец. Нет, это лето не будет скучным. И даже если бы Фибби ела комаров, летая над замком в образе летучей мышки, это ничуть не сделало бы ее хуже. Хотя, наверное, все же хорошо, что она их не ест.

— 6 —

Солнце летом встает довольно рано, горизонт почти всегда остается светел. Не успеют погаснуть огни заката, как на востоке уже заметны признаки скорого рассвета.

Фибби хоть и решила лечь пораньше, долго не могла заснуть. Во-первых, она не привыкла рано отправляться в постель, а во-вторых, мешали мысли о предстоящей рыбалке. Девочка с трудом преодолела желание взять волшебный блокнот и написать что-нибудь Тонни. Скорее всего, он спит.

Шорох под кроватью тяжело вздыхал. Он понимал, что его соседка сверху мается без сна и таким образом выражал свое сочувствие. Впрочем, болтать с монстром было не о чем, поэтому Фибби отвернулась к стенке. По старой детской привычке девочка начала обводить пальцем узоры на бирюзовых обоях, видя в абстрактных переплетениях линий разные образы, и незаметно заснула. Во сне она летала, но не в привычном ей облике летучей мышки, а в человеческом обличие. Раскинув руки, Фибби летела при свете солнца, ныряя в белые облака и гоняясь за быстрокрылыми ласточками.

Проснулась девочка в прекрасном настроении и в предвкушении отличного дня.

Тонни ждал подругу у старой ивы. Он не терял времени даром и строгал маленьким ножичком большую гибкую ветку. Услышав звонок велосипеда, мальчик сначала хлопнул себя по карману куртки, где лежал его волшебный блокнот, но почти сразу увидел подъезжающую к нему на велосипеде Фибби.

— Привет! — радостно закричала она, одновременно взмахивая руками и опасно балансируя на неровной тропинке.

— Привет, — широко улыбнулся Тонни в ответ, наблюдая, как подружка ловко спрыгивает с велосипеда. — Готова порыбачить?

— Конечно! Сегодня вся рыба будет наша, уверяю тебя. Я взяла наш семейный талисман рыболова.

Девочка выглядела забавно. Она была одета в коричневые штаны со множеством карманов и клетчатую рубашку, явно большую ей по размеру и поэтому подпоясанную шнурком.

— Э-э-э, — несколько растерянно протянул Тонни и слегка нахмурился. Это не укрылось от Фибби.

— Что-то не так? — спросила она.

— Да нет, все так. — Тонни замялся, подбирая слова, и решился высказаться напрямую. — Только давай сегодня все будет по-честному.

— По-честному? Это как?

— Без магии.

Фибби на миг замерла, обескуражено захлопала ресницами и даже чуть отступила назад. Лицо ее приняло обиженное выражение, а Тонни испугался.

— Я хотел сказать, — торопливо заговорил он, — что сегодня моя очередь удивлять тебя. Я отличный рыбак. Даже дедушка так говорит. Давай сегодня ты будешь моей гостьей?

— Хм… — Фибби прищурилась. — А ты считаешь, что из меня рыбак так себе?

— Нет, я уверен, что ты отлично ловишь рыбу. Но давай без талисманов и магии.

— То есть ты уверен, что поймать рыбу я смогу, только используя волшебство? А сама по себе я, значит, ничего не значу?

— Я этого не говорил. — Тонни покраснел, не зная, как выпутаться из этой ситуации. Фибби явно рассердилась. А вдруг она сейчас уйдет и больше никогда не захочет иметь с ним дела?

Мальчик уже готов был согласиться на любые чудеса, как Фибби улыбнулась и кивнула.

— Хорошо. Тогда предлагаю пари.

— Какое?

— Кто больше наловит. И обещаю, никакой магии.

— А твой талисман?

Фибби фыркнула и закатила глаза.

— Вообще-то, талисманом является вот эта вот рубашка. — Девочка крутанулась на пятке, демонстрируя свой наряд. — Это папина. Она совершенно обычная. В ней он всегда ходит на рыбалку. Я надела ее, чтобы быть, как он. Но если тебе это не нравится, я сниму.

— Нет, не надо, — остановил ее Тонни. — Итак, пари?

Они ударили по рукам, чувствуя зарождающийся азарт.

Рыбачить дети взялись не на самой реке, а в ручье, что бежал через небольшой лесок. В нем водилась форель, чьи серебристые спинки то и дело блестели на солнышке, выныривая на поверхность. Для чистоты спора удочки было решено сделать самим, тем более, что особого труда это не требовало. Тонни помог Фибби прикрепить крючок, потом прицепил червя, добытого под ближайшим же камнем на берегу, и деловито поплевал на наживку.

— А-а-а! — тут же воскликнула Фибби. — А это уже нечестно!

— Почему это? — Тонни замер.

— Ты поплевал на червя!

— Все рыбаки так делают. Разве нет?

— Но мы же договорились без волшебства, а это, что б ты знал, и есть самое настоящее волшебство!

Косички Фибби смешно запрыгали, когда девочка с многозначительным видом закивала.

— Но ведь про это все знают, — мальчик развел руками, — какое же это волшебство?

— Да обычное! Просто люди привыкли к этому и не замечают магии в обыкновенных вещах. Плевать на червя — старая рыбацкая традиция, когда-то это был настоящий колдовской обряд. Мне об этом папа рассказывал.

Тонни с сомнением взглянул на своего червяка на крючке.

— И что же мне с ним делать? — спросил он. — Выбросить?

— Нет, не надо, — милостиво разрешила Фибби и хитро улыбнулась. — Просто я тоже поплюю на своего, и мы будем квиты.

Когда все формальности были соблюдены, рыбаки расселились на разных берегах почти напротив друг друга и приступили к ловле. Довольно скоро стало очевидно, что удача сегодня на стороне Тонни. Он был более терпелив и осторожен, и его ведерко быстро заполнялось уловом. Фибби сначала с завистью следила за соперником, сердито сопела, когда рыба соскальзывала с крючка и плюхалась обратно в воду, а потом решила, что гораздо веселее признать превосходство друга в этом состязании и не портить себе настроение. Фибби добавила свою рыбку к трем пойманным Тонни и уселась с ним рядом. Мальчик принял свою победу без бахвальства, вполне довольный результатом. Поймав еще одну, Тонни сложил снасти и сам растянулся на берегу, рядом с Фибби.

Некоторое время дети просто смотрели на небо с проплывающими по нему белыми пушистыми облаками и молчали.

— Так ты думаешь, — заговорила вдруг Фибби, — что пользоваться магией в жизни нечестно?

Тонни понял, что она все же обиделась на его предложение, хотя и постаралась не показывать этого. Даже сейчас вопрос был задан нарочито небрежно. Девочка даже не повернула голову, продолжая следить за облаками.

— Вовсе нет. — Мальчик сел, заглядывая подруге в лицо. — Я уже знаю, чтобы делать всякие волшебные штуки, приходится много учиться. На самом деле, я просто переживал, что это тебе будет со мной скучно. Я не такой умелый, как ты.

— Рыбу ты явно ловишь лучше. — Фибби засмеялась и зажмурилась от солнца. — И я уверена, что и многое другое ты тоже делаешь отлично. Наверно в чем-то ты прав, я привыкла к магии, как к чему-то совершенно обычному, просто было бы странно не пользоваться тем, что хорошо умеешь. Ты же не ходишь пешком туда, куда быстрее доехать на велосипеде.

Тонни помотал головой.

— Конечно, нет, — сказал он и бросил на девочку быстрый взгляд. — Я не хотел, чтобы ты обиделась. Твоя магия — она потрясающая и такая…

— Странная? Да, меня такой и считают.

— Нет, нет, — горячо запротестовал Тонни. — Не странная, а удивительная, интересная, замечательная!

Фибби засмеялась. Кажется, обижаться она передумала.

— Ты еще толком ничего и не видел, — сказала девочка.

— Я бы с удовольствием посмотрел. — Тонни расслабился, когда понял, что угроза всерьез поссориться миновала. — Я бы очень хотел еще раз увидеть, как ты летаешь.

Девочка вздохнула.

— Я еще наказана, — с грустью сказала она. — Но ничего, скоро мое наказание закончится. Буду рада показать тебе как я делаю мертвую петлю в воздухе.

— Ты же летаешь только ночью?

— Да, пока светит луна. Не переживай, мы что-нибудь придумаем.

Тонни вновь растянулся на траве. Солнышко начало припекать, стало клонить в сон. Все-таки сегодня дети встали очень рано.

— А ты знаешь, — раздался вдруг над его ухом голос Фибби, — если долго смотреть в небо над рекой, можно попасть в опрокинутый мир.

Глаза Тонни тут же распахнулись, сонливость как рукой сняло.

— Что это за опрокинутый мир? — спросил он, вглядываясь в безмятежно плывущие по голубому небу облака.

— Мир, в котором все по-другому. Часто наоборот. Там ты становишься другим. Выбираешь другую дорогу, сворачиваешь не туда.

— Ты бывала там?

— Нет. Мне папа рассказывал об этом мире. И еще он сказал, что нужно быть осторожной.

— Почему? Это ведь интересно.

— Да, но там ты можешь потерять то, что имеешь здесь.

Тонни поежился и даже зажмурился, чтобы не смотреть в небо. Ему вдруг стало не по себе. Оказывается, магия — это не только интересно, но еще и опасно. Он не хотел бы потерять то, что имеет. Про себя он поклялся никогда не смотреть в небо над водой.

— 7-

Тонни позвал Фибби в лес через три дня, обещая сюрприз. Она приехала туда на велосипеде. Лес встретил ее прохладой, что было очень кстати после поездки по жаре. Девочка оставила своего двухколесного коня у сосны, что будто страж стояла на самой границе между полем и кромкой леса, и по тропинке пошла вглубь рощи. Тонни не уточнил, где именно будет ждать, а свой блокнот она впопыхах забыла дома. Немного недовольная сложившимися обстоятельствами, Фибби шла между высоких кленов, ясеней и молодых дубов. Она вспомнила свою ночную вылазку и поежилась. Сейчас лес не казался ей страшным местом, населенным чудовищами, что так и норовят сожрать маленькую летучую мышку, но все же ей понадобилось некоторое время, чтобы вернуть себе ощущение радости от нахождения здесь.

Фибби дошла уже, наверное, до самой середины не такой уж и большой рощи, а Тонни до сих пор нигде не было видно. Девочка в растерянности остановилась. Ну почему нельзя было подождать ее у поля или выйти навстречу!

— Тонни! — закричала Фибби громко.

Лесные птицы, потревоженные ее криком буквально на несколько мгновений замерли, а потом как ни в чем не бывало возобновили свой суетливый гомон.

Девочка топнула ногой.

— Я сейчас уеду домой! — грозно пообещала она неизвестно кому.

И тут Фибби услышала явный смешок. Она крутанулась, чтобы увидеть шутника, но за спиной никого не было. А смех раздался снова. На этот раз девочке показалось, что он звучит откуда-то сверху. Она подняла голову, вглядываясь в густую листву, и тогда наконец увидела. Старый дуб, толстый и мощный, высоко над землей расходился тремя стволами. Его крона, скорее всего, была самой ветвистой и широкой во всем лесу. Сейчас это пространство между стволами занимала постройка из фанеры и досок. На краю небольшой площадки сидел Тонни и весело болтал ногами, глядя вниз на свою подружку.

— Что это?! — восхищенно воскликнула девочка и подошла ближе.

— Сюрприз! — крикнул ей сверху Тонни. Он улыбался, очень довольный произведенным эффектом. — Я построил для нас дом.

— Сам построил? — Фибби недоверчиво прищурила глаза. — И когда только успел!

Мальчик подтянул под себя ноги и вдруг исчез из поля видимости, а Фибби услышала чуть дребезжащий звук какого-то механизма. Еще через пару секунд вниз по стволу спустилась веревочная лестница.

— Забирайся! — крикнул невидимый Тонни. — Здесь здорово, вот увидишь!

Фибби не надо было уговаривать. Ухватившись за веревки, она ловко как обезьянка полезла вверх.

Домик был великолепен! Довольно просторный и основательный он являлся настоящим жилищем. В нем было большое окно, затянутое пузырившейся словно парус белой занавеской, на полу лежала узорчатая циновка. Мебели внутри почти не было, у окна только была большая то ли полка, то ли столик, а еще кругом были разбросаны подушки. Стены домика уже были украшены рисунками. Их по-видимому нарисовал Тонни. Они изображали в основном индейцев, которые охотились на тигров и воевали друг с другом. Сам хозяин, горделиво подбоченившись, ждал гостью на площадке-террасе перед входом. Тут же находилось ведро с водой, к стене прислонились рыболовные снасти и стояли кроссовки.

— Ты сделал это сам? — повторила свой недавний вопрос Фибби. Она осматривалась вокруг с восхищением, которое очень льстило Тонни.

Надо же! Ему удалось удивить волшебницу!

— На самом деле мы сделали это вдвоем с Генри, — с некоторой неохотой признал мальчик и тут же поспешил добавить: — Но идея и весь проект мои.

— А мне почему не сказали? — Фибби почувствовала обиду. — Я тоже хотела бы поучаствовать в строительстве домика. И когда вы успели договориться?

— Это был сюрприз для тебя. — Радость Тонни чуть померкла. Может и правда, не стоило скрывать строительство от Фибби? — А с Генри мы случайно встретились в городе. Я с дедушкой ездил на рынок, а твой брат был там с бабушкой.

— Да, — вспомнила девочка, — они отвозили в аптечную лавку бабушкины травяные сборы.

Она все еще выглядела насупившейся и даже по детской привычке слегка надула губы, но голубые глаза то и дело с любопытством осматривали все кругом.

— А это что? — спросила она, указав на колесо с небольшим рычагом и намотанной веревкой.

— Это же наш подъемник! — Тонни воодушевился, когда понял, что Фибби не сердится всерьез. — Это Генри придумал. Вниз свисает веревка. Ее легко спрятать. Если за веревку дернуть — опустится лестница, дернуть еще раз — и она втянется наверх. Так к нам не заберется никто чужой.

— Придумано здорово, — одобрила Фибби.

— Еще Генри принес специальные фонари. Они светят с помощью каких-то белых кристаллов и не требуют подзарядки.

— Знаю. У нас в замке такие.

Девочка деловито прошлась по домику, одобрила его устройство и решила не злиться.

— А из чего же вы построили этот дом? — спросила она с интересом. — Таскать материал, наверное, было трудно.

— А таскать издалека не пришлось. — Тонни светился от радости и гордости. — На кукурузном поле есть старая сторожка. Она заброшена, мы узнавали, и почти совсем развалилась. Вот оттуда мы с Генри и взяли доски.

Мальчик уселся на краю терраски и свесил ноги вниз, Фибби уселась рядом.