Бесплатный фрагмент - Евреи, говорите на иврите!

«Язык — это опора жизни любой нации, а язык иврит — это еще мост, перекинутый между великолепным будущим и великим прошлым». Израильский писатель Шмуэль-Йосеф Агнон

Часть 1. Европа — Палестина второй половины ХХ века

Нет такого города в Израиле, где не было бы улицы, носящей имя Элиэзера Бен-Йеhуды.

Каждый год 19 января Израиль отмечает День иврита.

Лейзер (Лазарь) Перельман родился 7 (19) января 1858 года.

Какая связь между этими фактами?

Лейзер Перельман писал под псевдонимом Элиэзер Бен-Йеhуда. К дню его рождения и приурочен день иврита.

Хотя иврит вовсе не был родным языком Элиэзера.

Да и от дня рождения Элиэзера и до появления на карте мира государства Израиль оставалось ещё 90 лет.

Первым человеком, для которого впервые в современной истории иврит стал родным, был Бенцион, сын Элиэзера Бен-Йеhуды.

Давайте по порядку.

Конечно, нет никакой случайности в том, что День иврита отмечается в день рождения Элиэзера Бен-Йеhуды — человека, который своим энтузиазмом пробивал дорогу новому — старому языку.

***

Сегодня нам кажется естественным, что в современном государстве евреев говорят на языке древних евреев — иврите. Язык этот был письменным и разговорным языком народа ещё до разрушения Храма, он насчитывает более трех тысяч лет своего существования.

После изгнания (Галута) в качестве разговорного языка евреи использовали языки тех стран, куда они переселились.

Это очень важно — в качестве разговорного. Иврит, или, как его называли — древнееврейский — никогда не умирал. Он продолжал существовать, но использовался как священный язык иудаизма.

В ХХ веке иврит был возрождён как разговорный. А с появлением государства Израиль иврит стал его официальным, государственным, языком.

Представляете силу духа Элиэзера Бен-Йеhуды? Всю жизнь он возрождал язык народа, у которого пока не было даже своего государства.

Он верил, что государство обязательно будет.

Он не дожил до появления Израиля.

Он не узнал о создании государства евреев.

Но всей своей жизнью он приближал появление этого государства, немыслимого без национального языка.

Думаете, благодарные евреи по первому приглашению радостно бросились разговаривать на языке своих предков? Вовсе нет, у него почти не было единомышленников. Элиэзеру Бен-Йеhуде предстояло преодолеть колоссальное сопротивление — язык священного писания в повседневном общении? Как можно?

Думаете, его сыну было легко, выходя поиграть с ребятами, не уметь объясниться с ними? У него просто не было собеседников — Бенцион с детства слышал только иврит, и разговаривали с ним только на иврите. Дома. Но ребёнка не вырастить взаперти! А вне дома — ни поиграть, ни поговорить.

Думаете, проблемы Бен-Йеhуды ограничивались только этим? Священные тексты были написаны более трёх тысяч лет назад. Не было в них, и быть не могло, слов, обозначающих электричество, например. Поезд, полотенце, зубная щётка и тысячи других, тех самых — разговорных, привычных, обиходных, которые мы произносим, не задумываясь. Эти слова предстояло придумать!

Жизнь ставила в тупик буквально на каждом шагу. Помните своих детей — почемучек? Подрастающие малыши задают миллион вопросов в день! Что это такое? Как называется? Почему? У нас не всегда находился быстрый ответ. У Элиэзера Бен-Йеhуды ответов тоже не было. Ни быстрых, ни каких других. Чтобы сын разговаривал на иврите, ему нужен был собеседник и — наличие этого самого иврита. Разговорного, а не языка священных писаний.

В поисках ответа на детские вопросы он надолго погружался в древние тексты: он должен ежедневно создавать новые слова. Мы учим детей, дети учат нас — для Элиэзера эта простая истина стала буквальной.

Друзей у мальчика не было — никто из детей вокруг не разговаривал на понятном ему языке. Родители подарили ему кошку и собаку — для компании. Но и здесь был умысел — животных специально выбрали разнополыми, чтобы, обращаясь к ним на иврите‚ Бенцион применял слова мужского и женского рода.

Годы спустя, когда однажды мальчишки дразнили Бенциона, зная, что он понимает только иврит, они кричали ему на иврите. Кричали гадости, обидели. Вернувшись домой, он долго плакал, а потом вдруг улыбнулся: «Как же обрадуется отец‚ когда узнает‚ что они дразнили меня на иврите!»

«Еврей, говори на иврите!» — не уставал призывать Бен-Йеhуда.

А сам — писал словарь, придумывал слова, разрабатывал методику изобретения этих самых, новых для иврита, слов и — разговаривал со всеми только на иврите.

Таким было начало.

***

За сотню лет иврит проделал большой путь. Он фонтанирует новыми словами. Молодежь, как везде в мире, изобретает свой язык, жаргон. Кажется, новые словечки появляются каждый день. Сегодня в мире более одиннадцати миллионов людей думают и говорят на иврите.

Современный, живой, изменчивый язык — это ли не лучший памятник энтузиасту, возродившему иврит?

Я сказала: «За сотню лет иврит проделал большой путь»?

Подождите, почему за сотню? Сколько лет ивриту? Кто и когда сказал на нём самые первые слова?

Согласно традиции — Адам и Ева. Надо ж им было как-то общаться. В сентябре 2022 года евреи встретят свой 5783-й! Выходит, ивриту более 5780 лет?

О чём ещё напоминает нам традиция? Иврит был единственным языком общения строителей Вавилонской башни. Со времён Адама и Евы ни на каких других языках народ, населяющий Землю, не разговаривал. Во время этих строительных работ, как помним, Б.г наказал ослушавшихся его, и единый некогда язык распался на семьдесят непонятных даже вчерашним соседям.

Но сам святой язык никуда не делся, он продолжал существовать среди потомков Авраама, Ицхака и Якова.

Не верите традициям?

Поверьте учёным. Они единодушны: иврит — один из самых древних языков.

В городе Гезер в Израиле археологи обнаружили календарь на иврите, насчитывающий примерно 3000 лет. Тора написана и того раньше — 3300 лет назад. Так что время возникновения еврейской письменности учёные датируют достаточно надежно.

В древности язык назывался лашон кодеш — святой язык.

А вот слово «иврит», в переводе означающее «еврейский», — достаточно новое. Ему чуть больше ста лет. В Танахе, в книге Нехемии, язык евреев называется иудейским — йеhудит. Точно так же на иврите будет слово «еврей» — йеhуди.

Европейцы для обозначения евреев в священных книгах используют слово Judaic.

Возможно, выбирая название для разговорного языка, Бен-Йеhуда предпочёл использовать редко употребляемое в святых книгах слово «иври».

Разговорный язык подразумевает не одну лишь высокую словесность, всё-таки.

***

Конец XIX-начало XX века называют золотым веком европейского еврейства.

Казалось, евреи ассимилировались, прочно заняли своё место в тех странах, где они жили. Ключевое слово — казалось. Можно было сделать карьеру и даже многого достичь в обществе, но в любой момент, иногда без видимой причины, вдруг вспыхивает очередная волна антисемитизма, и крайними оказываются евреи.

Сторонником ассимиляции евреев поначалу был и Теодор Герцль — дитя времени, вполне успешный представитель европейского еврейства: родился в Будапеште — его родным языком был немецкий, вырос и защитил диссертацию в Австрии, работал в Париже. Он верил, что прогресс избавит мир от антисемитизма.

Когда во Франции произошел процесс Дрейфуса, Герцля потрясла не только несправедливость судебного решения, но и реакция общества. В стране, девиз которой — «Свобода, равенство, братство», у здания, где проходил процесс, огромная толпа скандировала: «Смерть евреям!»

В своём дневнике Герцль напишет, что именно тогда «в Париже… я осознал всю тщетность попыток „побороть“ антисемитизм. Евреи обретут мир, лишь если сумеют взять свою судьбу в собственные руки и не станут полагаться на милость других народов».

Книга Герцля «Der Judenstadt» («Еврейское государство») вышла в свет в феврале 1896 года. Слова, которыми она начинается, сегодня знает наизусть каждый: «Мысль‚ которую я хочу изложить в этом сочинении‚ очень стара. Я говорю о восстановлении еврейского государства».

Герцль мечтал о государстве, но не предполагал даже, что иврит станет в нём языком общения. Он писал в 1896 году: «У нас нет единого языка‚ на котором все могли бы изъясняться‚ ибо ивритом мы не владеем. Каждый сохранит тот язык‚ которому он научился в своем отечестве…‚ а главным языком /в еврейском государстве/ сделается тот‚ который постепенно окажется наиболее полезным и общеупотребительным».

На первых Сионистских конгрессах Герцль и прочие депутаты произносили речи на разных языках. Только в 1907 году на конгрессе в Гааге иврит был признан «официальным языком сионистского движения»; через четыре года после этого очередной конгресс провели уже на иврите. И всё потому, что к тому времени группа энтузиастов в Эрец- Исраэль добилась успехов в его возрождении.

***

Задолго до Герцля, весной 1879 года, в венском журнале «Ха-шахар», никому не известный Элиэзер Бен-Йеhуда опубликовал статью, в которой решительно обрушивался на сторонников ассимиляции евреев и призывал создавать еврейские поселения в Палестине.

Мало того, он предлагал евреям заговорить на их древнем языке — иврите. Возрождение иврита в качестве языка повседневного общения Бен-Йеhуда считал важнейшей частью существования еврейского народа. «Земля Израиля станет средоточием всей нации. И даже те, что живут в других местах, будут знать: их нация — на родной земле, есть у нее и язык, и литература.»

Мы уже знаем, что под этим псевдонимом писал Лейзер Перельман. В историю он вошёл под именем Элиэзер Бен-Йеhуда.

***

Лейзер (Лазарь) Перельман родился 7 (19) января 1858 года в местечке Лужки Дисненского уезда Виленской губернии, сегодня это Витебская область Беларуси.

Иврит присутствовал в жизни мальчика как язык псалмов, которые читали родители.

Наверное, стоит сделать небольшое отступление, чтобы пояснить — иврит никогда не умирал. Возрождение иврита — это не оживление мертвеца, хотя его и называли иногда мёртвым языком, как латынь, например.

Евреи говорили на иврите со времен завоевания Ханаана — тринадцать столетий подряд. Во втором веке новой эры римляне уничтожили и изгнали из Эрец-Исраэль большую часть еврейского населения.

Следующие семнадцать веков евреи жили в странах рассеяния. Им приходилось общаться с местным населением‚ и они выучивали языки тех народов‚ среди которых находились. Сначала знание местного языка было необходимо для «внешних связей». Со временем языки стран проживания становились в еврейских семьях языками и внутреннего общения. Иврит постепенно вышел из разговорной практики.

И тем не менее, иврит продолжал использоваться! Параллельно с этими процессами.

Иврит оставался языком народа во всех странах рассеяния: язык молитв‚ трактатов на талмудические темы‚ язык поэтов и философов‚ иногда — язык частных писем и документов. Практически все евреи знали иврит‚ потому что учили его с малых лет‚ молились на этом языке три раза в день‚ читали в синагоге главы из Торы‚ изучали Закон в ешивах.

Более того — иврит развивался и обогащался: в него входили новые слова для обозначения появлявшихся предметов и понятий‚ но они так и оставались в литературном варианте языка.

Это стало привычным и казалось естественным: язык страны проживания существовал для бытового общения друг с другом‚ а на иврите евреи разговаривали со Всевышним. Многие столетия этот язык не употребляли в обыденном разговоре‚ в нем отсутствовали слова и выражения для определения новейших предметов и понятий. Чтобы иврит стал разговорным языком народа‚ следовало ввести в него эти слова‚ и тогда единый язык смог бы объединить евреев разных стран.

Это и было провозглашено Лейзером: у народа не должны существовать два разных языка для разных сфер жизни. Язык должен быть один для всех‚ и этот язык — иврит.

«Стремясь к обретению своей земли‚ к собственной политической жизни‚ — писал Лейзер Перельман‚ — мы должны обрести и свой язык‚ который нас сплотит. Этот язык — иврит‚ но не иврит раввинов и ученых. Нам нужен такой иврит‚ на котором мы сможем говорить о житейских делах. Нелегко будет возродить язык‚ надолго погрузившийся в спячку. Времени мало‚ а работы впереди невпроворот… Мы оживим его‚ вложив в уста наших потомков на той земле‚ где он когда–то цвёл и плодоносил!»

То, что мы называем возрождением иврита, можно назвать — встать на обе ноги: письменный язык, язык священных писаний превратился в язык повседневного общения. Разговорный, устный.

Иврит перестал быть разговорным примерно в IV веке. Говорили на нём всё реже и реже, но книги писали. В силу специфики языка (отсутствие гласных, разные способы передачи огласовок) реальной была опасность утраты правильного произношения священных текстов.

Но письменный иврит переживал расцвет: на иврите пишутся книги, выпускаются газеты (как вы себе представляете газету на «мертвом» языке?). На иврите пишут стихи! И какие! Очень популярны были акростихи, где начальные буквы каждой строки образуют фразы из святых книг, или поэмы, где гематрия букв каждой строки одинакова… Воистину, алгебру гармонией…

Такое вот странное состояние языка: не разговорный, но живой язык!

Иврит выручал, когда встречались два еврея из разных стран. В стране, где они жили, они давно перешли на местный язык, но со своими объясниться можно было только на общем для обоих — на иврите.

И это странное состояние языка длилось с IV века до XIX.

***

В середине XIX века в Европе выходит очередной роман, которые сегодня мы бы назвали «дамским». Название тоже соответсвующее — «Сионская любовь». Незамысловатый сюжет: любовь двух молодых людей, романтика, столкновение добра и зла, счастливая развязка. Действие происходит на историческом фоне древнего иудейского царства в VII — VIII веках до н.э. — время вторжения ассирийских завоевателей в Иудею. Достоинства у романа Авраhама Мапу были, но была и присущая начинающим многословность, а также предсказуемость.

Почему же он стал довольно популярным? Роман был опубликован на древнееврейском! Этот факт и сделал заурядный роман — событием. На святом языке была написана мелодраматическая повесть «про любофф» для юных девиц. «Аhават Цион», видите ли.

А что, так можно было?

Авраhама Мапу не зря называли «творцом еврейского романа». После него писать принялись многие. Но возможности языка были ограничены. Язык древних позволял вести дискуссии на моральные темы, описывал состояние души. Но язык не позволял описать самую простую бытовую сцену — не хватало слов. Процесс возникновения новых слов, естественный для любого живого языка, следовало «запустить» искусственно.

Случай на Первом Сионистском Конгрессе, когда обсуждался вопрос об официальном языке мероприятия, стал хрестоматийным. Теодор Герцль задал участникам обсуждения вопрос: «Кто из нас знает иврит настолько, чтобы приобрести железнодорожный билет?» Таковых не нашлось. На дворе был 1896 год.

Добавим, что сочинения Авраhама Мапу произвели огромное впечатление и на Лейзера — тогда ещё совсем юного. Имел значение сам факт литературного произведения на иврите.

***

Вернёмся к нашему герою.

Йеhуда и Фейга Перельман, родители Лейзера, были людьми верующими. Сына отдали учиться в ешиву. Там и узнал он про Эрец-Исраэль. Духовный наставник мальчика пробудил в нём стремление перебраться на землю своих предков.

Историческим фоном для этого стремления стали и события, происходившие тогда в Европе. В 1877 году началась русско–турецкая война за освобождение болгар. Все восхищались народом‚ который под властью мусульман в течение столетий сумел сохранить религию‚ культуру и язык. Лейзер задумался о судьбе своего народа: «Надо мной будто вдруг открылись небеса… И внутренний голос произнес: «Возрождение Израиля — на земле предков!»

Когда есть цель, приходят и идеи — как достичь желаемого.

Лейзер владел русским, идишем, французским, арабским, арамейским, латинским языками. Но главным для него стал иврит. Идея говорить на иврите в повседневной жизни захватила юношу. Собеседников, видимо, проще всего найти было в Эрец-Исраэль. Решено, держим путь в Эрец-Исраэль.

Но в страну предков Лейзер поехал… через Париж. Он решил, что профессия врача будет востребована в Палестине, и отправился получать профессию. Долго проучиться ему не удалось — от напряженных занятий и скудной жизни организм ослабел, юноша заразился туберкулезом. Учёбу пришлось прервать. Вместо университета он оказался в больнице барона Ротшильда в Париже.

Соседом по палате был студент из Иерусалима А. Лунц. От него и узнал Лейзер, что жители Иерусалима между собой объясняются на сефардском варианте иврита. Так сложилось, что этот вариант оказался понятен большему числу проживающих в Иерусалиме, приехавшим туда из самых разных стран.

Для Лейзера иврит, даже с акцентом (откуда ему было знать, что это акцент?), звучал как лучшая на свете музыка. Его воодушевляла мысль, что язык, на котором ему привычно молиться, писать и читать, может быть и разговорным. Имея общий язык, евреи смогут собраться на своей исторической родине и стать единым народом — вот как далеко забегала его мысль!

Именно тогда, в Париже, Перельман впервые сформулировал принцип возрождения еврейского народа: территория‚ государство и язык.

Знал ли Лейзер Перельман, что из всех имеющихся на тот момент диалектов — ашкеназский, йеменский, сефардский — последний наиболее упрощен и наиболее далек от древнего иврита?

Трудно сказать, как могла сложиться судьба иврита, окажись соседом Лейзера по палате в больнице для туберкулёзных кто-то другой. Говорящий на другой версии иврита.

Современный иврит — детище Бен-Йеhуды. И на то, каким стал иврит, повлияли удивительным образом два фактора, не связанные, казалось бы, между собой: «русское» происхождение Бен-Йеhуды и его встреча в Париже с алжирскими евреями.

Именно такими представлял он себе «настоящих» библейских евреев: их одежды, их облик, их иврит. Общение с ними укрепило его в мысли: иврит будет таким. Вот так в официальный иврит вошло сефардское произношение. Говорят, это было не лучшее из решений для будущего языка. Но сложилось всё так, как сложилось.

Молодому человеку исполнился 21 год. От принятого решения до предпринятых шагов в этом возрасте путь недолгий. Плюс страсть, одержимость, которая двигала им.

Полный энтузиазма, он меняет имя. Из Лейзера Перельмана превращается в Элиэзера Бен-Йеhуду («сына Иудеи», по-русски).

В 1879-м году под этим именем и выходит статья «Существенный вопрос», которую мы уже упоминали.

Теодор Герцль ещё учился в университете‚ а Элиэзер Бен-Йеhуда уже провозглашал на страницах газеты: «Сегодня мы кажемся умирающими‚ но завтра непременно проснемся к жизни; сегодня мы оказались на чужой земле‚ но завтра будем жить на земле своих отцов; сегодня мы говорим на чужих языках — завтра заговорим на иврите… Увеличим еврейское население в нашей безлюдной стране‚ возвратим остатки нашего народа на землю предков, оживим нацию — оживет ее язык!.. И если мы не пойдем этим путем‚ то погибнем‚ погибнем навеки!»

За время своего многовекового сна иврит безнадежно отстал от современности. Возродить этот язык как разговорный? Это считали невозможным. Но Бен-Йеhуда считал иначе.

Оправившись от болезни‚ в 1881 году Бен Йеhуда переехал в Палестину.

***

Воротами в Палестину был Яффский порт.

Здесь и сошла на берег молодая пара осенью 1881 года.

Двора и Лейзер знакомы были давно, ещё в литовском местечке она когда–то обучала русскому языку парня, который был моложе её на три года. Теперь они поженились, записались новыми именами, и в Палестину прибыли уже вместе.

Переполненный чувств, Элиэзер поцеловал землю‚ взял за руку свою жену и торжественно объявил‚ что отныне они станут говорить только на иврите. Двора знала на тот момент всего с десяток слов. Но муж был неумолим: говорить только на иврите. Первое время выручал язык жестов. И — аhават Цион — помните?

С рождением ребёнка в 1882 году в доме появилась нянька, говорившая на иврите — чтобы недостаточно хорошо владевшая языком мать не испортила эксперимент: их сын станет первым человеком современности, для которого иврит будет родным.

Элиэзер объяснял жене: «Двора! После перерыва почти в две тысячи лет ты станешь первой матерью‚ которая заговорит со своим ребенком на иврите. Пообещай мне‚ что он не услышит ни одного слова на языке стран рассеяния». Двора старалась изо всех сил, она была убежденная единомышленница Бен-Йеhуды.