АНОНС — РЕНОМЕ АВТОРУ
В Российской Федерации книги Л. Исакова представляют
— — —— — ———
Российская Государственная Библиотека
Государственная Публичная Историческая библиотека России.
Российская национальная библиотека/СПб/.
ФГБУ «Президентская библиотека имени Б.Н.Ельцина» /СПб/
Библиотека РАН/СПб/
ГПНТБ СО РАН
ЦНБ УрО РАН
Научная библиотека Московского Гос. Университета им Ломоносова.
Научная библиотека Московского университета им. С. Ю. Витте.
Библиотека Московского Педагогического Государственного Университета
Научная библиотека СПбГУ
Научная библиотека Иркутского университета.
Научная библиотека Крымского федерального университета имени В. И. Вернадского (НБ КФУ)
Государственная универсальная научная библиотека Красноярского края.
Дальневосточная государственная научная библиотека, Хабаровск
Астраханская областная научная библиотека.
Новгородская Областная Научная Библиотека.
Омская областная научная библиотека им. А. С. Пушкина.
Псковская областная универсальная научная библиотека.
Псковская городская библиотека.
Тюменская областная научная библиотека
МЦБС им. М.Ю.Лермонтова/СПб/.
ЦГПБ им. В. В. Маяковского/СПБ/
Вятская областная библиотека им. А. И. Герцена.
Рязанская областная научная библиотека им. А. М. Горького.
Мурманская государственная областная универсальная научная библиотека
ЦБС им. Л. Н. Толстого (Севастополь)
========================================== За рубежом Российской Федерации
====================***=========================
Президентская Библиотека Республики Беларусь
===============================================================================
======В ФРГ КНИГИ Л. Исакова ПРЕДСТАВЛЯЮТ========
1. Niedersachsische Staats- und Universitatsbibliothek Gottingen
SUB Göttingen, 37073 Germany
2. Deutsche Nationalbibliothek Leipzig / Frankfurt am Main
DNB Leipzig / Frankfurt am Main Frankfurt/Main, 60322 Germany
3.Bayerische Staatsbibliothek München, 80539 Germany
=== Всемирная каталожная система OCLC WorldCat извещает о приобретении книг Л. Исакова своими корпорантами ===
1. The British Library, St. Pancras
London, NW1 2DB United Kingdom
2. Library of Congress
Washington, DC 20540 United States
Stockholm, S-102 41 Sweden
4. Dartmouth College Library
Hanover, NH 03755 United States
5. Harvard University
Harvard College Library
Cambridge, MA 02139 United States
6. Yale University Library
New Haven, CT 06520 United States
7. Columbia University In the City of New York
Columbia University Libraries
New York, NY 10027 United States
8. New York Public Library
New York, NY 10018 United States
9. New York University
Elmer Holmes Bobst Library
New York, NY 10012 United States
10. University of Pittsburgh
Pittsburgh, PA 15260 United States
11. Duke University
Duke University Library;
Durham, NC 27708 United States
12. University of Chicago Library
Chicago, IL 60637 United States
13. University of Illinois at Urbana Champaign
Urbana, IL 61801 United States
14. University of Arizona
Tucson, AZ 85721 United States
15. UC Berkeley Libraries
Berkeley, CA 94720 United States
Bloomington, IN 47405 United States
17.University College London
London, WC1E 6BT United Kingdom
18. University of Toronto Libraries,
130 George Street, Toronto, ONM5S 1A5 Canada
KU Library Lawrence,
KS 66045 United States
20. Cornell University Library
Ithaca, NY 14853 United States
21. International Institute of Social History (IISG)
Amsterdam, 1019 AT Netherlands
Кроме того книги Л. Исакова заявлены в каталогах:
22.Библиотека Университета штата Миннесота
/Миннеаполис/.
====================
Предисловие
Обращаюсь к тому узкому кругу лиц из академической среды РФ, США и европейских стран, которые с 2012 года отслеживают мои работы по истории, историософии и этнологии Евразии и России.
Авторский принцип писать в эвристическом, а не статуарно-логическом ключе, т.е. так, как раскрывалась работа, в том числе и для автора, в процессе развёртывания темы, а не так, как её раскатывает в плоский без задоринок блин всеядный учебный процесс, в ряде мест приводил к ситуации, когда начальный вход в тему обращался к существенно иному выводу на выходе — памятное «Шёл в комнату — зашёл в другую…» — туда, куда заводил автора построившийся неуступчивый материал. Это закономерно для текста, который сам является и методом исследования и продуцентом от того, что на входе представлялось некоторым видением.
Это же в ряде случаев порождало рабочую переоценку использованных авторов, обычно критическую, но в данном случае, к моему удовольствию, в положительном смысле, вдруг, сверх ожиданий, обнаружившего у них нечто общее или полезное в качестве подспорья своим построениям; нечто согласное с продолжением уже в собственном направлении…
Таких два: я довольно скептически отношусь к «а-историческим» построениям о великороссах от философской или философствующей братии, в частности к «русопоэмам» Николая Бердяева о «широте», как «типологической черте» великороссов, в изложении философа представленной как складочное место краниологических типов и психологических темпераментов — но чем тогда оно-великоросс отличается от случайного сборища на международном круизном лайнере; по русски-то сказать, нахватанной кошёлки? Но с середины работы я обнаружил, что данный термин становится понимаемым и рабочим, если соотнесён с внутренними качествами: неограниченности восприятия, миросозерцания, мироощущения, открытости любому впечатлению, «вчувствованию» и «сочувствованию» любому духовно-душевному — но в особой, не в исключительности отдельной личности, в подспудно всплывающем айсберге народа-целого… На этом уровне «широта» становилась действительной типологической чертой великорусского этно-психологического характера, поверх коллекций учтённых курносых, прямоносых и горбоносых со всем полем головных указателей; типологической уже и в естественно-научном смысле присутствующей в реальной картине во всей её полноте, и в положительном и в отрицательном смысле (…прогресс в одном отношении всегда регресс в другом…).
Тоже случилось и с материалами школярских спекуляций из «психогеометрии» от Сьюзен Деллинджер. Моя предвзятость уже по личному мотиву: в 90-е годы, когда погромщики от либер-псарни громили органы централизованного управления СССР, автору довелось пройти тестирование «рисунок человека из элементарных геометрических фигур: треугольник, квадрат, прямоугольник, круг» (почему-то отсутствовал обязательный у С. Деллинджер «зигзаг») — возмущённый дикарским подходом слепошарой доцентуры к сложнейшей творческой проблеме кадрового отбора (может вспомните: КАДРЫ РЕШАЮТ ВСЁ), я с наслаждением сотворил опус с «круглой» головой (толерантность, дружелюбность), «прямоугольным» туловищем (неустойчивость, зыбкость), «квадратными» плечами и предплечьями (стабильная консервативность), «треугольными» локтями (доминантная агрессивность), и квадрат с треугольником в области причинного места (стабильная агрессивность) — если бы в том тестовом наборе был указан «зигзаг» (творческая импульсивность), присоединил бы к последнему…
Но отвлекаясь от впечатлений 30-летней давности уже в процессе работы над темами этнологии я уяснил для себя, что при всей бредятине обще-формализованного подхода к улавливанию индивидуально-неповторимого организаторского таланта «психо-игрушечки» г-жи Диллингер выросли из массового материала, т.е. дают те обобщающие и объективные характеристики больших психологических групп, отвлечённых от индивидуальных носителей настолько, что от них недалеко от соотношений между индивидуально-психическим и этно-психологическим: различение «льва» и «верблюда» ещё не возникает, но уже прорисовывается отличие «зверя» и «рыбы» — а мне такой уровень обобщений пока и нужен: «чёт» — «нечёт», а далее к уровню градаций «насколько» уже смутные «больше»/ «меньше»…
Приступая к чтению, имейте это в виду.
Автор.
Обозрение состояния темы
В 1998—2005 годах прикладываясь так и этак к тому, что явственно предчувствовалось, как некая духовно-психологическая, исторически инаковая реальность великороссов окружающему миру, равно европейскому и азиатскому, в художественных провидениях Ф.М.Достоевского, естественно-научных констатациях Н.Я.Данилевского, вспыхивало в записных книжках А.С.Пушкина и в захваченных бликах «Опавших листьев» у В.В.Розанова — приводившая в восторженную истерику до слёз вдруг вычитавшего её у кого-то А.М.Горького и опрокидывавших его в душераздирающий пароксизм отчаяния при столкновении с выношенным необъятным жизненным опытом, от трущоб Хитрова рынка до великокняжеских зал; потомственного дворянина Пешкова, сброшенного в клоаки социальных подземелий и восходящего из них…
…Инаковость столь же неуловимую, проскальзывающую сквозь пальцы западнически отшлифованных колунов, будь то равно Н.А.Бердяев, пытающийся понять — или захлопывающийся от неё Пашка Виноградов. Право, чем не карикатура на «научное освоение» вполне реального исторического феномена «великорусский народ» глубокомысленное обобщение первого «в великорусском национальном характере можно отметить только одну общую черту: широту» — но это, извините, определение не характера а физического пространства, при этом бесконечного и неограниченного, вполне применимого и к планете Гее, и к галактике Млечный путь, и ко всему сущему и в них и сверх них; или, если самоограничить критику под дефиниции идеалистического миросозерцания г-на Бердяева, «к бытию всякой твари»… Но ведь инаковость то есть, даже в том случае, если от неё бегут, как то случилось с П. Виноградовым, уже посмертно и отгородившимся от неё благодарственной надписью на могильной плите «Гостеприимной Британии благодарный пришелец», и завязавшийся пуповиной — «пришелец я…». В сущности, это тот же самый феномен, который испытывает наше современное западническое быдло, когда оказывается «там»: исполнилась мечта, а что-то не так, не отходит, не отстаёт — и взрывается 10-кратная ненависть на это неустранимое «что-то»: «Как сладостно Россию ненавидеть» (по Печерину) … И опять же Россию?! Да нет: Волгу, Каму, или Жигули как-то не ненавидят — ненавидят то, что неразделимо с ними, Великоросса. И вполне рафинированный профессор Ю. Готье, пробавляющийся чтением лекций в Московском университете, в потаённых записочках, которые в 1922 году переправит в США, всё чаще с 1918 года начнёт называть русских «гориллами»… Но странно как-то, в этом неприятии или неудобстве от того, что есть, одинаковы, только разница в градусе, от проклятий до пожеланий, и Марина Цветаева (…Камнем мне — Хан, Ямой — Москва, К ангелам в стан Скатерть-Верста …), и Мария Ульянова, мечтающая сотворить будущего трудящегося из помеси русского и еврея — ну чем не «евгеника» от Николая Кольцова, осуществлявшего её в практике, как генетик и академик (и как же от него открещивался Ник. Вавилов… — а так ли сталось бы, если не «обструкционистская» позиция «большевистских верхов»? ). Всех почему-то не устраивает наличный субъект-великоросс, никуда и ни под какую дефиницию не укладывающийся, как под то немцы, евреи, китайцы, испанцы, итальянцы… Очень плодотворную идею выдвинул в этой связи Михаил Васильевич Ломоносов: соединить французскую гибкость, немецкую крепость, итальянскую сладость, испанскую звучность, богатство и краткость греческого и латинского — вот и Русский Язык (и Се Русский Человек) — только на вкус больше в этом сборной солянки…
Можно отметить, что художественно-описательное, как бы внешне этнографическое обращение и по настоящее время более глубоко, с перспективой, охватывают предмет, и те же «Записки охотника» И.С.Тургенева естественно открываются уже не только литературным, а историческим продолжением в «Севастопольских рассказах» Л.Н.Толстого, и как много выше того, что он, барин, впоследствии вымучивал про русского мужика в «Войне и мире». Более того, общая отстранённость оказывается куда как продуктивней в практически-политической области, как свидетельствует опыт О. Бисмарка, рассматривавший Русских и Россию, и именно так, открывая её через наблюдения прусского посланника при императорском дворе над повседневным бытом и перенося выводы над нацией на оценки государства, как на объект, могущий быть опасным или полезным для проставляемых им задач объединения Германии вокруг Пруссии… Какой-нибудь незначительный Макензи Уоллес, приехавший в пореформенную Россию учить и показывать практики англосаксонского агрокапитализма куда как отчётливее рассмотрел особенные «детальки» русского крестьянского «мира», нежели нападавшие или защищавшие его Б.Н.Чичерин и А.В.Васильчиков… А как много не замечаемого открывается в себе под взглядом людей неординарных, Жозефа де Местра или Томаша Шпидлика, в терминах иной культурной традиции описывающих твоё другое. И какая неистовая художественно-пронзительная волна охватила на паперти московской церкви германского гения Райнера Марию Рильке, плакавшегося там светлыми слезами Алёши Карамазова — и в утончённом туберкулёзном умирании последних лет тянувшемуся за этим очищением к… русской немке Маринке (Цветаевой), как и много-много других захваченной внешней стихией этого источника — Русским Языком, «укропка» ли это Анна Горенко, всю жизнь игравшая в «свою Татарию» с последним «Ахматом»; или восторженный полу-немец Лев Мей, погружавшийся в его «облако обло, огромно, стозевно и лаяй» безоглядно, как в крестильную купель.
Удивительно, как русская инаковость открывала и подхватывала инаковость других: Россия подарила Индии Николая Рериха, а через него предъявила Индию миру; открыла Микалоиса Чюрлёниса литовцам; сохранила Джона Филда ирландцам; подняла и держит так никем и не принятого Михаила Врубеля. Возможно ли художественное явление «Фёдор Достоевский» из вполне этнического поляка в Польше, не в России? Нет, я не буду преувеличивать: Ян/Жан/Юхан Сибелиус, финский швед/шведский финн воспитывался в ШВЕДСКОМ ОТТОРЖЕНИИ от всего РУССКОГО — НО КАЛЕВАЛА, источник его тем, сохранилась в Русской Карелии, где и в 19 веке процветали традиции многодневных стихотворных состязаний, там она и была собрана К. Лёнротом. Республика Курносых не дала ни одного международно значимого композитора, кроме этого умыкнутого шведа — обратилась немедленно в «коснеющую цивилизацию», так и не побывав «расцветающей культурой», если использовать воззрения и терминологию О. Шпенглера.
Да что схемы и идеомы академически отстранённого, художественного или умозрительного — вот вполне сторонний по всему, образованию, воспитанию, жизненному опыту, перешагнувший на 5-й десяток лет; всегда осознававший себя внешне-данным, только прилипшим к окну чужого дома дипломат-скептик Жозеф де Местр по отъезду из России так и не смог оторваться от своих впечатлений и по освобождению от жизненно-служебных перипетий вернулся к ним навсегда — переселился на итоговое доживание в Россию… То, от чего «русский» француз А. Бенуа отговорил великого немца Р.М.Рильке. И в обратную сторону: что так пугало знаменитую в 19 веке Жермен де Сталь, навсегда прочувствовавшей за александровым европеизмом санкт-петербургских гостиных обступающую непроглядную пучину — она полагала ответ в безмерности российских пространств, а не в русском абсолютизме: «после наполеоновской Франции Россия показалась мне республикой»… Но настолько ли то от территории? Вот моя тётя, Антипова Евгения Николаевна, жёсткая, своенравная, евшая и съевшая четырёх своих невесток, крывшая только так, и в особицу «русский народ», побывавшая и генеральшей и столовской поварихой — и именно в таком порядке — почему-то по вечерам отправлялась на автовокзал, и приводила застрявших там бедолаг, преимущественно женщин с детьми, к себе ночевать; люто отталкивала попытки подсунуть денежку… — я так уже не могу: что-то по жизни обломилось.
Вот так себе, средненький американский писатель Митчелл Уилсон в посредственном романе «Встреча на далёком меридиане» словами заглавного жен-премьера, прыгающего во все расставленные ножки американо-русских интересанток, открывает это внешне-не-сопоставимое:
— У вас электропроводку тянут самым примитивным образом прямо по стене, накручивая на изоляторы — но ни в какой стране так просто не говорят о миллионах рублей для проведения физического эксперимента…
…Бог с ним, ныне случается экономят и на изоляторах, но сейчас мы уже дорастаем сами до осознания своей инаковости: СТАЛИ ГОРДИТЬСЯ НЕПОВТОРИМОСТЬЮ КО ВСЕМУ МИРУ, молится он, кланяется кому-то и чему-то — МЫ НЕ МОЛИМСЯ И НЕ КЛАНЯЕМСЯ.
— — — —
МЫ — САМИ!
И это не привнесённое и колеблемое ситуацией — это постоянно присутствующее в толще, в массе великороссов, и куда как весомее в низах, чем в болоте «верхом-образованцев» — году так в 1989 был проведён ВСЕСОЮЗНЫЙ опрос, кто поможет провести (уже застрявшую) перестройку: во всех НАЦИНАЛЬНЫХ республиках возобладала НАДЕЖДА НА ПОМОЩЬ ЗАПАДА, и только 2/3 населения РСФСР, т.е.ВЕЛИКОРОССЫ, заявили МЫ САМИ… Этот Вердикт Самосознания Великороссов оградил Евразийское великодержавие от погромов Ельцинской Пьяни и поползновений Рептильной Путинщины 1991—2012 годов на фоне общего предательства верхов и элит от А. Яковлева до Г. Зюганова. Все встающие на его пути вышвыриваются на задворки политики, в частности и щели, по изживанию которых исчезают…
И как объективно, вновь и вновь, возрождаются феномены «фантомов» Ф. Достоевского и Н. Данилевского без деклараций в общественной практике: вот памятное мне собрание в Литинституте по случаю Дней Болгарской культуры в РФ (в году?), когда на трюизм записной литератки об «Освободительных походах в Европу в 1812 и 1944—45 годах) и о «священной готовности» к такому же… сидящий рядом студент явственно ответил:
— Нет уж, наосвобождались — обходитесь без нас!
…Но почему и до и после того, как только происходит очередная несправедливость, с Югославией, Ливией, Ираком, Ираном, Сирией, Венесуэлой так КАМЕРТОННО ВИБРИРУЕТ РОССИЯ — ВЕЛИКОРОСС; не верхи, не Димка или Вовка, играющиеся в свои счёты-счётики, но на каждом шаге по пути «туда» уже не могущие отыграть «назад-вбок» — тот же Димка не сдал, а вынужден был оборонять Южную Осетию и отстоял, а по итогу оказалось, что откат назад в «унисоны» с «Европами» уже невозможен при том, что как пламенно его желали обе стороны… Всё же Фёдор Михайлович лучше знал русский народ, когда написал о «всемирной отзывчивости русского сердца», нежели мальчик 2010-х из Литинститута — но подчеркнём, ТОЛЬКО РУССКОГО.
…Трансвааль, страна моя, ты вся горишь в огне (пели в 1900 г.)…
…Гренада, Гренада, Гренада моя (запели в 1936 г.)…
В подтверждение этнографической значимости: первая песня справедливо квалифицирована, как «русская народная» — в стихотворении Глафиры Галиной «Бур и его сыновья» 1899 года, ставшего основой текста, нет даже этих задающих слов; пелась под популярную мелодию «Среди долины ровныя» без вмешательств Скрябиных-Рахманиновых…
Что нам Каддафи, вилявший между Европейцами, Арабо-Африканским Великодержавием и Шейхским попечительством; что нам несостоявшаяся Югославия, подлинно уродливое детище Версальского мира 1919 года, путавшаяся под ногами, вилявшая между США и СССР и лягавшая с 1948 года…
Что нам Болгары, слюняво-влюблённые в дни мира — и противники во всех мировых войнах…
Ан, нет!
Вот начнут их бомбить за добровольное воссоединение Болгарии и Македонии — и опять «братушки»…
Разве не так?
Это внутренний категорический императив к справедливости, разламывающий их декларации 1789 года, СВОБОДА — РАВЕНСТВО — БРАТСТВО, выворачивающий их наизнанку из фанфар в хари: Свобода Сильных=Несвобода Слабых; Равенство Одарённых = Унижение Нищих Ду; Братство на Том= Неприличный Блеф…
Или заходя с другой стороны: Свобода Слабых=Несвобода Сильных; Равенство Нищих=Унижение Одарённых; Братство на Том= Неприличный Блеф…
Через всё переступает Великорусский Императив:
……ЖИТЬ ПО СОВЕСТИ……
Гордость Патриция и Плебея, Аристократическая Гордость…
Куба, как иллюстрация, ведь должны были сдать, как последний рассадник коммунистической романтики-заразы: Че Гевара, Карлос Койот; всё вопреки тому, к чему пристроились, к «светлому будущему — капитализму» — а ведь не сдали, при пьяноборских Ельциных, при флюгерных Путиных — Медведевых …А и даже повернулись: под усмешки, ухмылки, гоготанье — в Их Давосе — воззвали устами подельника Собчака и Чубайса к Праву, Справедливости…
— М-да!
Это опять воскресшая и возрастающая Русская Материальная Реальность; это бесит Европу — во всём её разноликом бланманже; и Штаты; и Азию-Китай, Азию-Индию…
Вот несопоставимость Русского и Китайского Коммунизма: в понятиях русских «чтобы всем было хорошо», чтобы «в мире без Россий и Латвий жить единым человечьим общежитием» (по В. Маяковскому) и В. Ленин дарит грядущей Галицийской Сволочи русскую Слободскую Окраину и Новороссию от Северского Донца до Дуная, никогда не входившие в состав «Днепровских Русей», и тем более не заселяемых выщелками Литвин и Галичи, крадущимся сторонним бурьяном после истребления древнерусского населения в 13 веке к тёплым землям… Китай в своём коммунизме видел и видит именно Китайское — приращение ханьских территорий с каждой очередной империей: Цинь, Хань, Вэй, Тан, Сун, Цзинь, Юань, Мин, Цин, Китайской Народной Республики… Лик русской революции Ленин с «правом наций на самоопределение вплоть до отделения» — лик китайской революции Мао, спрутом крестьянско-партизанских войн втягивающий в Великую Коммунистическую Империю Ханьцев Бирму, Камбоджу, Сиам, Филиппины, Вьетнам, Индонезию — и тянущийся на север, за Амур и Уссури, на Большого Старшего Брата: до Приморья, Байкала, на Енисей…
Вот ведь незадача: что бы произошло, если бы идеал Русского Коммунизма «жить без границ» осуществился: если околоисторические кулуарные слухи /исторически полная блажь!/ как Мао просился у Сталина в СССР вместе с КНР в 1949 году, как то случилось с Тувинской Народной Республикой в 1944, вдруг материализовалась? Возобладала ли 600-миллионная этнографическая масса над 120-миллионной — или «всемирная отзывчивость» второй станет тем цементом, на котором начнёт расти небывало новое здание, подхватывая кирпичи и кирпичики народов и народцев, обхватывая и вовлекая Глыбу-Хань, по итогу окажущуюся перед небогатым выбором: слиться ли с общим морем — или оттолкнуться от него, но уже без монголов, тангутов, уйгур, тибетцев и проч. т.е.3/5 современной территории КНР, т.к. китайский менталитет ИСКЛЮЧАЕТ ЭТНИЧЕСКОЕ РАВЕНСТВО, и в 1948 году визит Мао Цзе-дуна в СССР вызвал острейшие нападки со стороны «левых гоминдановцев» и едва не сорвался по причине того, что китайские императоры никогда не ездили на переговоры в другие страны — ездили к ним: это Сталин должен ехать в Китай… Несомненно одно, русская антропология бы определённо изменилась — а вот русский язык и письмо? Вот ведь казус: даже после 500-летнего пребывания в составе Китайских Империй ойраты и чахары Внутренней Монголии пользуются своим квадратным алфавитом т.к. китайский язык, где значение слова при произношении привязано к музыкальному тону, а на письме к рисунку, немыслим для них, прямодушных — и даже китайцу легче обратится к уйгуру, монголу, татарину, или тибетцу НА РУССКОМ, если он не полиглот — или все последние не окитаились… Но да, кидани, чжурджени, монголы Хубилая, маньджуры Нурхаци ОКИТАИЛИСЬ, но методом завоевания Китая — и ничего не менялось за пределами Великой Китайской Стены, хотя они тоже «заходили» со своими вождями в очередной «Китай»…
…И остановимся на констатации многократно фиксированного факта: НАША ИНАКОВОСТЬ БОЛЕЕ БЕСИТ ИНОСТРАНЦЕВ, чем взаимное соперничество и столкновение интересов. И только ли с атлантическими европейцами? По степени неприязни к России первенство занимают славяне-поляки, славяне-украинцы; на вторые шведы — а «исконные враги» немцы только третьи… Любопытно, что вся классическая польская культура РУСОФОБСКАЯ; шведская сказочница Астрид Линдгрен, столь популярная в России, в 1944 году записала в дневнике, что не симпатизируя германским фашистам, она приходит в ужас при мысли о русской победе «лучше я буду на протяжении жизни говорить „Хайль Гитлер“, чем терпеть присутствие русских здесь»; выдающийся шведский исследователь Центральной Азии Свен Хедин, который преклонялся перед памятью Н.М.Пржевальского и столь много благодарит русских офицеров за гостеприимство и помощь в беллетризированных дневниках, радуется в 1942 году, что «русский вопрос в Европе закрыт»…У немцев Райнер Мария Рильке и Бертольд Брехт восхищались Россией, Фридрих Ницше и Освальд Шпенглер заявляли её территорией будущего…
Этнологически выразительно, что нередко мы вычитываем в переводной литературе совершенно не то, что закладывали в них авторы, и тот же «Карлсон, который живёт на крыше» по замыслу А. Линдгрен образец самодовольного, эгоистичного бюргера, враля и вымогателя, и так его и воспринимают в Швеции — Россия умиляется солнышком-хлопотуном, не без чёрных пятен конечно, как и все мы, но делающих всех счастливыми — даже противную Фрёкен Бок замужеством …А «непрочитанные» на западе Д. Гринвуд и Э.Л.Войнич НЫНЕ остались ТОЛЬКО У РУССКИХ ЧИТАТЕЛЕЙ: в Англии романы «Маленький оборвыш», «Овод» и их авторов не вспомнят сразу и литературоведы… Написанные отличными искромётными стилистами (имя Д. Гринвуда гремело в Англии в 1860-х, широко известна была и Этель Лилиан Буль (Войнич)), но «Маленький оборвыш» в Англии издавался только дважды в 19 веке — в России 50 только учтённых изданий, «Овод» не издавался в Англии после 1920 года (18 изданий) — в России после 1898 года 107 изданий общим тиражом более 5 миллионов единиц, и по количеству копий в Рунете, и ожесточённости неутихающей полемики вокруг него вполне востребован и по настоящее время… Русское умосозерцание не расстаётся ни с Джимом Бализетом, ни с Артуром Бертоном, безнадёжно стёртыми из англо-саксонского.
Уже само богатство, разнородность, разнооценочность свидетельств об ощущении этой инаковости иностранцев к русским, как и русских к иностранцам свидетельствуют о её ОБЪЕКТИВНОСТИ. Следует отметить, уже с 17 века именно среди русских развивается стремление «сгладить», «нивелировать», а потом и вовсе убрать эту «инаковость», задвинуть её, стать/подделаться «как все» — разумеется, в «Европах», да не под всех, а кто там звонче (на наше ухо): поляки, голландцы, французы, немцы; припозднились на англичанах, но зато как отыгрались на США-американцах… И насилуют девственные русские лёгкие голландскими пенковыми трубками Петровские «робята»; и поддакивает Александр Сергеевич Пушкин полячишке Адаму Мицкевичу про «тяжкий милитаризм Петербурга» — а потом впишет в «записную книжицу», как легко-благодушно ему самому напускаться на русское, и как невыносимо слушать хулу про то от иностранца… В том же отпишутся после и К. Леонтьев, и В. Розанов…
— — — —
Свет невечерний
Но есть ли какая-то особенность, нечто внешнее в проявлении глубоко невидимого, этнопсихологической пучины, многократно искажаемой бликами внешнего социально-индивидуального; даже не говорящая, только подмигивающая из далека-далёко через калейдоскопы мелькающей круговерти конкретной психики — в том числе и в принудительном её преломлении к некоему императиву всеобщности и преломления самого императива к неповторимости позвоночной психичности — но тем не менее проступающая в некой всеобщности внешнего знака, мизинного, без обозначенных причин, ходов, но неотвязного?…
Что-то, отличное от курносых носов и «крепости немецкого со сладостью италианского»…
И это действительно ворохнулось совершенно в стороне и настолько чуждое гуманитарно-неформализуемому знанию, что если бы не совершенно индивидуальное, интерес — зависть к математике и вынужденное «компьютерное поветрие» от необходимости зарабатывать на хлеб насущный сверх 100-рублёвой ставки «препод. истории и обществознания» (…мы должны поднять звание школьного учителя на небывалую высоту — В. Ленин) …), на 14 лет выбросившее меня из истории в программирование (программист 1 категории, ведущий конструктор АСУ), я бы не заметил и не обратил внимание на одно стороннее наблюдение уже в области вполне формализованного, оглашённое на Таллинских семинарах по знаковым системам Кахро-Калья-Тыугу1970-х годов: при тестировании обнаруживалось, что при отсутствии иных превентивных воздействующих факторов (литературно-идеологических, внешне — внушаемых) великороссы в разделах опросников «какие числа вам нравятся» проставляли в подавляющем большинстве (2/3 респондентов) различные, но ЧЁТНЫЕ ЧИСЛА… только «переучившееся сословие» начинало играться в «Троицы». «Семерицы», иногда в прагматичные «Пятерицы» — очень редко в «Единицы» и «Чёртовы Дюжины»… Вот интересно, как бы означалась «наша начитанность», если бы докопалась, что эллины верили в счастливое число «11»?
…Это как-то запомнилось, зарубилось…
В 1992 году по возврату, не в историю — в «преподавание истории в средней школе», я получил возможность, пока чисто из любопытства, проверить это наблюдение над мало утруждающей себя идеологическими постулатами порослью и… А ведь верно, если предупреждением исключить знаковые «7» и «13», даже при идеологических предпочтениях «хочу 5-ку» и праксиологических «мне достаточно и 3-ки» вписывали всё прочее ЧЁТНОЕ, предпочитая «8» девяти и «12» одиннадцати — несколько удивляло равнодушие к «10»…
…Моя свояченица В.Т.Калмыкова, физик по образованию и ответственный секретарь учёного совета рухнувшего околокосмического НИИ, по собственному любопытству провела уже без ограничений «от начитанности» (кроме «7») такое же тестирование среди лихих разбойников ПТУ — результат «чётности» был выразительно подтверждающим (порядка 3/4) … Это коррелировалось ещё с одним утверждением Таллинских семинаров и материалам Пермского симпозиума 1970-х годов «по проблемам современной истории» под руководством профессора Л.Е.Кертмана, который, утомившись внедрять тонкости английской социал-демократии в в крепкоголовых насельников Ордынского, Бардымского и Мотовилихинского районов, искал на них отдохновения — отмечалось, что при возникновении элементов внешней изоляции показатели «чётности» начинали нарастать. Как тут не вспомнить термины русской недели, где благоприятные «мужские» дни чётные: «вторник» и «четверг», а неблагоприятные «женские» нечётные: «среда» и «пятница» — по распределению т.н. недельных постов «понедельничаем» -«средничаем» -«пятничаем» плох и «мужской» понедельник». Т.е. это уже можно трактовать, как НЕКУЮ УСТАНОВИВШУЮСЯ ИСТОРИЧЕСКУЮ ИСХОДНУЮ ЭТНОПСИХОЛОГИЧЕСКУЮ УСТАНОВКУ СОЗНАНИЯ… Собственное продолжение — при этом достаточно строгую, и даже отчасти избирательную: «2» предпочтительней 1 и 3; «4» и «8» предпочтительней не только «3», «5» и «9», но и «6» (?!); несколько выше был приоритет «12», но задавался ли он «чётностью» или на подсознание играл счёт на «дюжины»? Отсутствие в современной практике особой привязки к «12-кратности» типа «сервиз на 12 персон», но сохранение её фона в виде, скажем, «12 месяцев» затемняло картину…
…А изыски этимологии? Даже М. Фасмер, безапелляционный «не-славист» во всех мало-мальски сомнительных случаях, вынужден признать, что европейские числительные, производное от латинского «duodecim»/ «два на десяти» в качестве этимологической основы для русского лексикона как-то шатки, и более естественно полагать размытое балто-славянское «daug»/много: т.е. «дюжина» от дюже/дюжий… Но «много» это и завершение, знаковая граница — и она материализована «чётным» числом, т.е «нечёт» не подходит типологически, как бы предполагает незавершённость…
Но ведь сама многозначность «много» уже полагает и более широкий выбор, и вот подтверждающее странное несоответствие: русский вполне определённый «пуд», по утверждению М. Фасмера производный через опосредующую цепочку от латинского «pondus»/тяжесть через передающий англоcаксонский pund/фунт совершенно передатчику не соответствует: в русском «пуде» 40 «фунтов» — это дословно «тяжесть» (ср. «пуд соли съесть»), т.е. налицо лексическое и семантическое, не количественное, соответствие. И если согласиться с М. Фасмером, что и «фунт» тоже производное от латинского «pondo»/«по весу», то придётся признать, что русский «пуд» это качественное определение «тяжести» 40-ка субъединиц… То же самое «много», как и «дюжина» для счётного количества «штук». Вспомним «неисчислимое» в русской языковой практике «сорок сороков»…Иногда в литературе и величайшее число древнерусских умозрений «10 в 49 степени» называют «колодой» или «сорокой». Впрочем, о значении этого «запредельного числа» наблюдается постоянный разнобой в утверждениях т.н. «историков математики», т.е. плохих математиков, переквалифицировавшихся на иную предметную область. Для моих целей весьма существенным оказалось свидетельство, что так называемый русский пальцевый счёт «сороками» в действительности представляет собой экзотический счёт «восьмёрками» правой руки, число которых отмечается загибанием пальцев на левой — технические детали смотрите в изданиях Б. Казаченко, или кликните «Пальцевый счёт» в помойке Яндекса.
Это уже прямо выводит на культовую архитектуру, заявляемую В. Гюго подлинной философией Средневековья — для Евразии-Руси, впрочем, всегда бывшего только частной стороной трёхконтинентального общежития.
Чётные предпочтения сознания прямо декларируются утвердившимся типом русских храмов, классическим «восьмериком на четверике», И если верно, что государь Иван Васильевич Четвёртый приказал выколоть глаза зодчим Храма Покрова на рву, то не по потому, что гадательно не хотел появления наилучшего, а потому, сто они допустили НЕСЛЫХАННОЕ его «русско-чётному» сознанию преступление: на «8-рик» основания водрузили 8 +1 глав (последняя, центральная, для симметрии). Царю-Русаку, пусть и православному христианину, это было НЕВЫНОСИМО. И это не авторские домыслы: когда при оформлении домовых столпных церквей в Архангельской слободе возникло затруднение, как 12 апостолов разместить в 8 гранях столпа, Иван 4-й поступил не как начётчик-христианин, а как Царь Русский — повелел дополнить 12 апостолов 12-ю русскими земскими святыми и вписать 24 образа в три ряда по 8-граннику столпа единым апостольским чином. Это грех — НО РУССКИЙ ГРЕХ!
В этом ключе начинала оформляться ещё одна догадка: Храм Покрова на Рву создавался ДВУМЯ ЗОДЧИМИ, т.е. имя Барма Постник, произведение современных «индивидуально-единичных» пристрастий «переучившегося брата» не Одно, а Два Имени — «Рекла»/уличного прозвища/, как то исходно вычитывалось из первоисточников (околоисторическим балалайкам: русская историческая практика употребления «двух рекл» при одном лице почти не знает, и будут ли знать-чтить-вписывать дьяки ДВА РЕКЛА/ПРОЗВИЩА для мужичонки — рукомесленника?).
«Чётность» как единство мироощущения и внешней декларации имело характер безусловной догмы; и очень долго: вот столь известная Церковь Преображения в Кижах с её 22 главами… Как? Почему? Из-за обилия глав и главок отследить «Чёт» — «Нечёт» стороннему наблюдателю просто в голову не придёт, тем более, что 22-я завершающая главка по тесноте уже испомещена над входом на гульбище в отдельности от всех — но то, что не заметит сторонний, знают зодчие 1714 года и не берут греха на душу. Существенно, что «чётность» в данном случае заявлена предельно выразительно как «двоичная», не «четверичная» или «восьмеричная», подводящая под единство чётного сознания ДВА нечётных класса по 11 объектов. Строители 1764 года соседней 9-главой Покровской Церкви от этого сознания были вполне свободны, следуя декларации Нечётной Троичности Христианского Сознания, т.е. в продолжение заложенного Храмом Василия Блаженного в 16 веке, а не Пращурову, Национально-Русскому, от Начал…
Впрочем, противостояние Христианской Троичной Нечётности, попирающей старорусскую «чётность» начинается уже с 10 века, с момента принятия христианства, и первым актом такого рода явился Владимиров манифест попрания старорусских начал, когда «Рюриков» Двузубец был заменён «Владимировым» Трезубцем — мероприятие настолько несуразное и возмутительное Древнерусскому сознанию, что вполне православный христианин Святополк, принявший власть по праву старшинства, т.е. вполне законно (что подтверждает факт ПРИНЯТИЯ ЕГО НА ПРЕСТОЛЕ прочим Владимировым Семейством, и убийство на территориях, контролируемых Ярославом Мудрым едущего к тому брата Глеба — о чём, так много повествуют скандинавские саги), немедленно восстановил к Национально — Исторический Двузубец… Ярослав, подлинная чума древнерусской государственности, разорвавший её на уделы для своих сыновей — вернулся к проклятому Трезубцу, залитому кровью вырезанных им прочих ветвей Владимирова Семейства… Отчистили Шельму, Уродца-Хромца 11 века, в «Мудрые» лишь многоучёные «западенцы» 2-й половины 18 века за семейные связи с титульными свинарниками европейских королевских дворов…
Подлинным памятником вбивания Троичной Христианской Нечётности в «упёрто-чётные» русские головы 12 века стоит над Волховом Георгиевский храм Свято-Юрьева монастыря, три главы затащенные на квадратное основание, в полное соответствие с каноном об единосущной троице одинаковые видом и размером — и в полный раздрай целого: как бьющее в глаза несовпадение 3-х глав 4-угольнику основания, разрушающий какой-либо эстетизм сверх качественного ремесленничества частей… Право, это наилучшая иллюстрация отторжения Низом навязываемого идеологического Завершения… Недалёкая у истока Волхова языческая «чётная» 8-гранная Перынь решительно побеждает даже в форме 4-угольника — а потом и залезет на него «восьмериком на четверике»…
В конечном итоге с 13 века утверждается какое-то неканоническое «нечётное 5-главие», вполне эстетическое, взаимо-уравновешенное, но к какой идеогеме привязывающее? Смысл Троицы сливается с центральной выразительно объединяющей Главой — Центром, всеохватывающего Православия, но вырастающего из 4 угловых глав…4 стороны света? Оно восходит, или они его поднимают, или сходятся к нему? То, что 4 грани/главы, а то и все они вместе воспринимались как нечто автономно-самобытное свидетельствуют совершенно языческие, «елинские» по терминологии древних книжников, узоры, символы и рисунки на стенах Дмитровского собора во Владимире-на-Клязьме, впрочем и многочисленные сюжеты такого рода в других местах. Вот древнерусские граффити в Новгородской Софии — разве они не свидетельство, что стены уже нечто иное, не чисто божественно-христианское — это действительное «двоеверие» алтаря и стен, «1» и «4»…И второе как-то ближе, божески-людово, рядом, бок о бок, чуть с грязцой, слегка с кощунством, с лешачинкой и домовым…
Но так ли это?
…Нельзя не обратить внимание на какой-то молчаливый катаклизм, охвативший христианское зодчество нарождавшейся Великой Руси к середине 16 века: в прямой конфликт вступает многоглавое храмостроение, восходящее к традициям Новгородской и Владимирской Руси, уже утвердившееся при Иване 3-м в образцовых кремлёвских храмах Аристотеля Фиоравенти и Алевиза Нового — и вдруг полный неудержимый разрыв, одностолпный шатровый взлёт Коломенского Вознесения на фоне художественного пира 9-главого Храма Покрова на Рву.
Древнерусские храмы не пошли по пути монолитного единства Святой Софии Константинопольской, замкнутой единым куполом; разошлись с ней после кратких опытов Десятинного и Софийского храмов в Киеве — Вознесение в Коломенском одновременно и возврат в исходное византийское лоно, и нечто новое, открывшееся во времёна Ивана 3-го и Василия 3-го, мольба-упование, вдруг отозвавшаяся брезжущим светом, в который ещё не верят, боятся спугнуть… И очень, очень хорошо помнят-несут уже посильную неимоверную, прежде ломавшую, тяжесть бывшего. В историческом контексте именно Единосущное Вознесение явилось созвучным устремлениям «мира», его выражением; на целое столетие 1532—1630-х годов отодвинуло канон 5-главых храмов, и вверху, и, что много значимее для оценки умонастороений эпохи, в низах, и такие незабываемые бело-синие обыденки церковки-столпницы Гжели прямо свидетельствуют о национальном — не одном только социальном — порыве в иное, горнее, обнимающее всех…
Диво Покрова на Рву осталось только ослепительно переливающейся остановившейся вспышкой, неповторимое и нереальное, как и подлинное Чудо Покрова Богородицы о 6 веке в Царьграде-Канстантинополе…
Храм Василия Блаженного это какая-то ликующая сказка, прорыв души, беснующаяся скоморошина — знаковый момент исхода Руси Великой из того истончающегося изживания Руси Старой, освобождения от всего с ней связанного, и Лазорево-Святославова и Разверзающе-Владимирова; и вдребезги разнесённого осколками несбыточного копытами Батыева коня; что теперь забугрилось в новое, незнаемое, но уже сбросило то, что висло-гнуло веригами, что разом свалилось с плеч и пропало с души — ТО БЫЛО НЕ С НАМИ… И не гнев ли на эту историческую забывчивость породил тёмное предание о выколотых глазах Бармы и Постника, песенно сброшенных в новую реальность — русский кабак… Самообычный итог грядущей русской запредельности?
Василий Блаженный остался только ослепительно яркой ликующей вспышкой, безумной скоморошиной на сказочном пире… бога? Богов? И такой же двуликий: безудержно-радостный наружу — тяжко-тёмный, уходящий в позвоночно-бессознательное вьющихся безоконных лазов-коридоров… К келейкам страстотерпцев-схимников? Пыточным застенкам Малюты Скуратова? Радость мига и тьма неизгладимо-подсознательного — того, что было и того, что будет… Он понёс далёче, как не принимаемый третий, экстатические крайности, не уловленные ни Владимиро-Суздальской соразмерностью, ни Коломенским единослившимся порывом — миг ослепления открывшимся сказочным раем выскочившего из подземелья раба. Во всегдашней инаковости надорванного чувства всему вокруг сущему — но столь же неотъемлемой от безмерности открывающегося нового социального сознания, сливающегося из захваченных осколков переломов души и пароксизмов воли исполосованного шрамами этноса. Миг торжества — Отвалило!, но будет просыпаться ноющей болью к дождю, или пронзительно подсердечной к вдруг прорвавшемуся воспоминанию: Чур меня! Где ты рай! Закатилось — не вернуть!
— Не хочу!
…Три-девятое царство, три десятое государство Владимира Красно Солнышко, где молочные реки в кисельных берегах — не ХРИСТИАНСКОГО ВАСИЛИЯ 980—1015 ГОДА
Мечта над стылым чувством яви…
И верен ей только Третий Сын, Иванушка-дурачок…
Но выношенная народом, что ревёт толпой-зверем Грозному Царю:
— …Не трожь Блаженного! В жизни нашей ты волен — а в его нет! Не смей!
Святое Безумие…
И плыла домовина-сказка далёче и выше, мимо пекельников: Татар, Поляков, Французов; Ригористов Вер и Неверия: Аввакумов, Никонов, Кагановичей, Хрущёвых; Эстетов и Стилистов: Баженовых, Малевичей… Диво не только, что этот САМЫЙ НЕМЫСЛИМЫЙ НЕХРИСТИАНСКИЙ ХРАМ БЫЛ ПОСТОРОЕН, но не менее и сверх того, что его не уничтожили ни Цари, ни Завоеватели, ни Воинственное Бескультурье, ни Кичливое Образованчество…
Талант — концентрированный разум наличного; Гений — безумие к наличному… И не тем ли был безумцем, Иваном-дураком ко всему прошлому и наличному, весь прямое отличие от отца и деда и к самой христианской троице Иван Четвёртый, Царь-Русак, повелевший ослепить зодчих-иванушек за нарушенный канон, но сохранивший их Неповторимый Русский Храм, чем-то и как-то зазвеневший в его душе…
Уже простое рассмотрение этих архитектурно-технических аспектов подвигало на иной уровень размышления: умозрения в историческом, историографическом, историософском плане; обращало в целостность разрозненные агрегаты и детали быта, артефакты культуры, внешние рудименты этно-психологического; подвигало в направлении изыскания к пониманию «почему мы не как все» — и во «всечеловеческих полосканиях» графа Л. Толстого вдруг высвечивало не одну только вывернутую наизнанку спесь всё превосходящей гениальности, а нечто сверх и за тем того: это затемнение, но закрывающее солнце… Или пятна уже на самом солнце?
Заслепляло.
Никогда не подаю нищим в электричках — не хочется быть дураком… Но ведь величайший из Романовых, Пётр Первый, в наставлении-инструкции своим присным требовал неуклонного исполнения договоров и обязательств: «Лучше мы от патентатов наших оставлены будем… Гонор пароля дражае всего есть» — как бы заявляя свой выбор БЫТЬ ДУРАКОМ в век, когда его современник Вильям Темпл утвердил в европейском сообществе определение «Дипломат это честный человек, которого посылают в чужую страну лгать во благо собственной страны»… Между прочим, всё должно было быть с точностью до наоборот: Россия врастала-вырастала из Азии, самой лживой из частей света, и более того, в соседстве-соперничестве с самой криводушной из её частей, и судьба киевских князей 1223 года, русской экспедиции Бековича-Черкасского 1714 года, Будённовск и Беслан в современной истории; как и повседневные наблюдения Н. Муравьёва-Карского, Н. Пржевальского, П. Владимирова; практики современного Китая, Казахстана, Монголии много в том свидетельствуют. В более широком плане: для Азии в целом НИКОГДА НЕ СУЩЕСТВОВАЛО ДИЛЕММЫ АКСИОЛОГИИ И ПРАКСИОЛОГИИ — в целом она никогда не рождала ничего подобного культу европейского рыцарства: идеал европейской войны турнир-соревнование, будь то поединок мечей или шахматная игра — азиатская война это обман и засада, нет никакого «восток-дело тонкое» — «только отсутствие принципов и неразборчивость в средствах» по П. Владимирову… И не Русь ли, заглатываемая трёхконтинентальным миром, во слово своей выношенной пословицы «с волками жить — по волчьи выть» должна была исполняться глубочайшего праксиологического аморализма?
Нет же, в русских былинах эталонный Илья Муромец ВСЕГДА ПРЕДОСТАВЛЯЕТ ПРАВО ПЕРВОГО УДАРА ПРОТИВНИКУ — и сколько же из-за этого на деле вылетает лишних зубов…
Всё маемся…
Не поглотились и не исполнились — всему инаковы…
По итогу Северо — Софийное Пятиглавие возобладало над последним памятником столпного порыва, трёхстолпной кладбищенской церковью, построенной в 1630-х годах князем-героем Дмитрием Михайловичем Стародубским-Пожарским в своём сельце Медведкове.
Налицо был возврат, но к чему:
К эстетическому решению, найденному ещё в 12 веке?
— Но и тогда, и в 17 веке богослужебное строительство оформляется из теологической идиомы, наложившейся на социально-оригинальное и трансформированное им: нет «Христианства Вообще», есть его конкретно-национальный вариант, и насколько был потрясён (и сражён) Н.В.Гоголь, когда совершив паломничество в Иерусалим, вдруг воочию увидел, что «истинное христианство» Святой Земли, и то, во что он, русак, верил, РАЗНЫЕ ВЕЩИ — такое же открытие К. Леонтьева повергло его в глубочайший пессимизм в отношении и к русскому, и к общеславянскому «православию»…
Обходя эстетичность симметрии, задаваемой группой из 4-х угловых глав на углах квадрата основания и центральной к ним доминирующей 5-й главой — впрочем, обозрение можно делать и в другом порядке, от центра к углам — задающей связность и устойчивость общей композиции, общую зрительную устойчивость зрительного монолита; примат стабильности над рвущимся порывом отставленного архитектурного столпного антипода… Обратимся к теологической интерпретации такого оформления: оно трактуется как единство, или группа агрегатов?
Теологическая трактовка православного 5-главия сразу утверждает его сложно-составной смысл: центральная глава Иисус-Спас от рождения (полумесяц-Мария) до вознесения на Кресте; 4 главки по углам—4 евангелиста/Евангелия.
Отставим божественное, непорочное и некритическое — обратимся к земному и спорному, что к чему привязано: углы к Евангелистам (и так уж случилось, что их четверо); или евангелисты к углам, чтобы как-то канонически сакрализовать конструкцию и её части, извлечь из профанного в священное? По незначительности самих персон евангелистов, их спорной выделенности на фоне массы бытовавших и бытующих апокрифов — а ранее их было значительно больше — ответ очевиден…
Главным была не их роль, а их число—4…
При этом, учитывая, что русские храмы возводились с ориентацией алтарной части к востоку, это 4-главие означало нечто иное, нежели солярная ориентация «по сторонам света»: север-юг-запад-восток…
В 1412 году некий мастер Лукиян изготовил икону-складень с очень выразительным означением СТОРОН МИРА вокруг православного 6-конечного креста сверху–вниз и слева–направо, как «Высота» — «Глубина», «Широта» — «Длина» (по Т.В.Николаевой).
Б.А.Рыбаков совершенно обоснованно трактовал это обозначение идиомой 4-мерного ПРОСТРАНСТВЕННОГО МИРА. И тогда идиомой русского храма вполне естественно смотрится торжество православия в 4-мерном мире во всей его полноте «от ангелов до бесов». Но совершенно не удовлетворяет вывод Б.А., что это «результат» развития модели «плоскостного» мира в «пространственный», хотя бы в голове «мастера Лукияна» — налицо другое, 5-главые храмы, восторжествовавшие на Руси в 12 веке, вопреки византийским «моноструктурам к завершению» свидетельствуют, что это было не «христианское развитие» 15 века, а «языческий ренессанс» от 12-го… Православная «троичность» почтенного академика воспрепятствовала ему увидеть то, что лежало на поверхности: мир «руси» рисовался в рамках «двоиц-дополнений» чёткой структурированностью понятий «верх-низ» и «ширина-длина»; при этом с ярко выраженной приоритетностью: вполне очевидно, что вертикально расположенные на поле креста первая пара приоритетней горизонтали второй, а в последней правая «длина» приоритетней левой «ширины» по оценочной регламентации «правизны» и «левизны» в великорусском сознании.
Но вот соотношение «Высоты» и «Глубины», «Неба» и «Земли»? Они как-то странно колеблются в языке и словесной практике, в канве подтекста литературных памятников: сравните оценочные «верхоглядство» и «глубокомыслие»…Всеохватывающая приверженность к «Мать-Сырой-Земле» и «Глубине» — не к «Низу» — буквально пронизывают все древнерусские тексты и фольклор в полное нехристианское уклонение. Старорусский обычай «клятвы землёй» наряду с клятвой на библии, прямо признаваемый даже при проведении такого государственного акта, как Генеральное Межевание 1765—87 гг. решительно то подтверждают…
Уже в рамках чистой историографии можно достаточно убедительно полагать по времени строительства каменного храма Новгородской Софии во времена Мстислава Великого, что именно в эпоху внуков и правнуков Ярослава Мудрого, когда внимание русского общества повернулось от Константинополя к Иерусалиму, как вселенскому центру христианства, освобождаясь от мелочных следований Константинопольскому патриархату, и происходит легализация «русского миросозерцания» в его неумирающей «чётности» — архитектура предшествующей Софии Киевской свидетельствует, что в Ярославовы десятилетия сохранялся «моно-православный» отстранённый грецизм, да ещё густо замешанный лютой ненавистью внука Рогволода Полоцкого и сына Рогнеды к убийце деда и гонителе матери, завистливого к благополучию братьев в отличие от него, уродца; в 1014 году запустившего 10-летнюю Гражданскую войну против отца и всех родственников. И в пику отцову храму Василия Великого, низведённого до безымянной Десятинной церкви — вот подозрение: чтобы стереть из памяти христианское имя отца «Василий» — построивший Собор Святой Софии… Ох, как вылезает ИЗ ЛАКИРОВКИ на свет ИСТОРИЧЕСКИЙ ПОДЛЕЦ! Но тем не менее и Десятинная Церковь и София Киевская следует в канон Софии Константинопольской, произведения ломающий строй и порядок сына рабыни и порождённого им урода семьи…
Особо важным представляется то, что в структурированном пространстве мастера Лукиана «двоицы» монадны, качественно несопоставимы, даже невозможны к сравнению, как «горизонталь» несопоставима «вертикали», т.е. это именно структурирование мира через «2», а не через «4» — увы Рыбакову и Эйнштейну… И естественно, что континуум Церкви Преображения в Кижах следует искать в сложении 11 монадных «2-ек», а не в неком едином «22» — правда, ещё более основательно предположение, что плотники-зодчие о том и не гадают, а только памятуют, что число глав должно быть в «чету», а иначе грех — ну как у тех, Бармы с Постником… Обратите внимание на слово «С+ЧЁТ».
— — — — — — —
Русская арифметика «чётом»
Итак, СЧЁТ…
Уже одно это слово неДВУсмысленно свидетельствует, какое число лежало в основе древнерусских систем счисления, как основ зарождения арифметики и математики в целом; и глубже, лежало в основе кодировки и постижения мира — порождало присущее ему мировоззрение…
Если обратиться к совокупности систем древнейшего из известных «пальцевого счёта» с присущим им континуумами базовых значений –в обороте их множество:2-значный,3-значный,4-значный,5-значный,8-значный, 9-значный,10-значный,12-значный, 20-значный и т. д. вплоть до «счёта сороками», 60-значный и проч… Каждый может изобрести на свой салтык, например, добавив к китайскому 9-значному счёту по 3 сторонам 3 суставов пальцев и 4 сторону, как и по 3 сгиба на каждом — вот вам и 24-разрядный «пальцевый счёт»…Впрочем, чудовищно избыточный для обыденной жизни — уже 9-разрядный «китаец» пальцами 2 рук позволяет оперировать числами до 1 до 9999999. Правда русская «сорока»/«колода» вообще затмевает всё (10 в степени 47)?!
Как частное замечание — при знакомстве с массой исторических разновидностей «пальцевого счёта» несколько тускнеет чрезмерное восхищение перед «индийским историческим открытием позиционной 10-тичной системой счисления»: во первых, все древнейшие пальцевые системы счёта уже являлись позиционными; во-вторых, китайская 9-значная система пальцевого счёта была ВПОЛНЕ ДЕСЯТИЧНОЙ — индусы только ввели «ноль»/«нуль» для обозначения отсутствия/пустоты значения в разряде — то, что в китайской пальцевой системе означалось сжатым кулаком для всего значения или прижатым пальцем в соответствующем разряде. Русский эквивалент наоборот: открытая ладонь или отогнутый палец…
Не имеет смысла приводить здесь огромный раздел о технической реализации многообразия систем счисления, т.к. их подробное изложение станет не более чем переложенный другими словами плагиат — обратитесь к уже указанным авторам и источникам. Для нашей цели важно то, что русский «пальцевый счёт» исходил из предельно «чётной» 2-значной системы, оперируя только 2-мя положениями пальца-счётчика: прямой/ «пусто»=0 и согнутый/«есть»=1.
Русская «чётность сознания» ещё более проступает в том, что из обилия систем пальцевого счёта, принятого в оборот по разнообразию востребований приложений утвердились лишь 2-значная, 4-значная, 8-значная и производный от последней «счёт по 40/сороками» (по 8 сгибам 4 пальцев правой руки без большого с переносом достигнутого предела на 1 палец левой руки, что даёт по итогу 8*5=40), и никак не утвердились 9 (10) -значные системы, а дюжина была аналогом «много». Об этом прямо свидетельствуют 4-гранные и 8-гранные счётные палки, вплоть до 17 века прикладываемые к важным объектам и документам: товарным упаковкам, купчим, завещаниям.
Это можно определить, как «чистую чётность», в которой новая «значность» возникает как степень «2» -ки (2, 4, 8,…).
Была ли эта «чётность» некой этнопсихологической индивидуальной особенностью или чем-то более широким, групповым или даже всеобщим, хотя бы в рамках динамической стадиальности, феноменом, некой преходящей корью? Ведь у лингвистов, к примеру, сейчас наблюдается некое теоретическое поветрие, что с периодичностью в 2000 лет языки испытывают цикл полного преобразования из флективных в агглютинативные (попросту из русского в английский)…
Сразу бросается в глаза, что наличие «нечётных» пристрастий у семито-хамитских народов, с культом «7» у семитов Ближнего Востока, и едва прикрытого «14-лучевой звездой» такого же у эфиопов Гондара, идеогем «нечётной» Троицы у индусов-дравидов, восходящих к эпохе Хараппы/Мохендро-Даро, «9» -рицы/Эннеады Древнего Китая и Династического Египта, 13-ричные пристрастия высоких культур Мезоамерики — в целом настраивают против поспешности последнего обобщения. Но и в рамках отдельных языковых семей нет согласия, и кельтско-ирландское «трискеле» столь же выразительно противостоит такому обобщению на основе только славяно-германских аналогий.
В то же время нельзя обойти стороной вполне очевидный культ «чётности» в виде широко распространённой древней 8-дневной недели у индоевропейцев Западной Евразии, традиции деление горизонта на 4 стороны света и выросшее на ней 32-х частное староголландское деление картушки компаса, культ 8-ногова коня-недели Слейпнира в германо-скандинавской мифологии; 8-угольники священных негасимых костров русских капищ Перыни на Волхове и Богита на Збручи; 4-гранное оформление священных истуканов Богита и Рязани; культ 16-ступиц колесницы бога/богини солнца Сурьи индо-арийской мифологии; 8-ступенный путь к нирване в староиндийском буддизме; ритуальные 4-лучевые колесницы с фресок Крито-Минойской цивилизации; староанглийская система мер жидких и сыпучих тел, построенная на принципе увеличения/уменьшения в 2 раза базовой меры (см. у Д. Кнута: Искусство программирования для ЭВМ, т.2.).
Бросается в глаза, что «чётность», проступающая какими-то конструктами в германских, славянских языках и в санскрите, столь очевидная в русском, как-то тяготеет к флективным языкам индоевропейской большой языковой семьи, т.е. тем, которые с подачи А. Мейе толи возвышены, толи принижены, как «архаические»…
Но только у россов их «двоично-чётные» пристрастия начинают переливаться в нечто большее, в действия над ними, в арифметику, свидетельством чего стало появление кроме счёта и первой описанной арифметической операции умножения уже в рамках «пальцевого счёта». Операционная арифметика в иных континуумах стала возможной только с изобретением счётной доски (абака) в Древней Греции — математика в целом развивалась не как числовая, а как геометрическая.
И в естественное развитие этой традиции: возникала сама по себе в роскоши и неповторимости ко всему полагаемому великорусская двоичная арифметика, сохранявшаяся в обиходе Поморского Севера вплоть до рубежа 19—20 веков, несомненно возникшая и независимо, и много раньше до того, как её усмотрел Г.В.Лейбниц, и увлекался — в 8-ричном варианте — Карл 12-й; разумеется, и позднейшие штудии В. Буля, Ады Августы, графини Лавлейс не дошли до Ивановых, Петровых, Сидоровых из Холмогор да с Пинеги… Та двоичная арифметика, которой математик-эмигрант профессор Яков Давидович Тамаркин просвещал непоседливого студента-вундеркинда, будущего «отца кибернетики», Норберта Винера в Корнельском университете в 1920-х годах… (см. Норберт Винер: Я — вундеркинд; он же: Я — математик).
…И как тут оказалось к месту старое моё наблюдение, когда, в надежде дать более обоснованное к грядущей профессии социально-историческое знание студентам Московского Издательско-Полиграфического Колледжа им. Ивана Фёдорова, мной писалась работа «Прафеномены духовной культуры и мифологические основания идеогем европейского /надо бы исправиться — индоевропейского/ сознания в историческом обозрении», в которой, по сбору и селекции материала, с некоторым смущением обнаружил, что группа числительных несёт мало свидетельств особой привязки к 5—10—20, т.е. образовалась как-то индифферентно постулируемому количеству пальцев «руки — верхних конечностей — всех конечностей». А и более того, как бы и в обратном отношении к степени культурности этнографически описанных «традиционных народов» — информаторов, так что не удосуживающие себя даже одеждой она и яганы Огненной Земли оперируют с 5 числительными, бушмены пустыни Калахари с 4-мя, а куда как продвинутые в отношении огнеземельцев австралийцы-аранда с 3-мя. Всё сверх этого получают сложением без наименования результата, т.е. вместо «девяти» разворачивают выражение «три и три и три»…Но только до 10—всё, что сверх этого «много»…Мда, русская «дюжина»!
А ведь в этом что-то есть: экономия лексики на фиксирование скоро умирающих частных результатов: десятков, сотен, тысяч, миллионов, миллиардов,…, которые неведомо когда понадобятся, и понадобятся ли вообще — чего их тащить мёртвым грузом словарного запаса? А станет нужно — сосчитать по указанной форме-алгоритму получения конкретного значения… Зачем фиксировать то, что справа от знака «=», если оно уже однозначно задано тем, что слева?
— Разумно…
Кстати, мы ведь практически — кроме как насилия над первоклассниками — перестали пользоваться таблицами умножения: на то есть считалка-калькулятор…
А если так, то вполне закономерно, что по итогу в «развитии цивилизованности» интеллект «опустится» и до 2—и наличие т.н. «2-значного пальцевого счёта» прямо о том свидетельствует!…
А далее?…
Вот т. н. счёт «сорокАми»: по 2-м сгибам 4-х пальцев правой руки (большой — счётчик) набирают до «8», а потом сгибом 1 пальца левой руки «фиксируют» — сбрасывая результат на правой (по-русски раскрывают ладонь) и так до 40…Но тогда налицо УЖЕ ПОЗИЦОННАЯ СИСТЕМА С ДВУМЯ РАЗРЯДАМИ, единиц и восьмёрок…
И переход к двузначной позиционной системе совершается очень просто: нужно только каждый палец справа — налево утвердить позицией значности, 1-й «единицы», 2-й «двойки», 3-й «четвёрки», 4-й «восьмёрки», 5-й «16-е», и тогда 5 пальцами правой руки можно сосчитать от 1 до 31, а при использовании обеих рук от 1 до 1023…Больше и не надо!
НО это уже готовое основание ДВОИЧНОЙ АРИФМЕТИКИ!
Признаюсь, сейчас просматривая эту работу, я испытываю немалую гордость, что тогда не стал умалчивать этих подозрений, столь взбесивших «остепенённых» рецензентов из Московского Полиграфического Института — но очень долго не связывал их с наблюдениями Карла Штейнена (Карла фон Штейна на семинарах Ю.А.Полякова, одного из крайне узкого круга преподавателей истфака ПГУ им. Горького, давшего нечто полезное для моей дальнейшей работы), который утверждал, что древнейшим арифметическим действием, открытым HOMO SAPIENS SAPIENTIS было ДЕЛЕНИЕ, а отнюдь не хрестоматийные сложения/вычитания и умножение (=разновидность сложения): тем более, что в университетском курсе А. Персица, А. Монгайта, В. Алексеева оно было проведено паллиативом «одно из древнейших»… Сторонящихся авторов можно было понять: деление не только технически САМОЕ СЛОЖНОЕ ДЕЙСТВИЕ, но и более того, оно СВЕРХ РАЗУМНОЕ ДЕЙСТВИЕ и, вопреки практике, не всегда выполнимо, из него вылезают БЕСКОНЕЧНЫЕ ЧИСЛА, по итогу РАЦИОНАЛЬНЫЕ, с такими грядущими ужасами, как то, что сторона квадрата несоизмерима с его диагональю…
Значительно позднее оформлялось представление, что обрезанный в выборе вызовами природы, архантроп должен был устремляться не на то, что было легче, а на то, что диктовалось жизнью — последняя же, после СЧЁТА наличных вызовов и ресурсов, требовала ДЕЛЕНИЯ: мяса, шкур, охотничьих угодий, поло-возрастных групп,….СУДЬБЫ. И коли так, то подобно простейшей операции деления кусков мяса методом разрезания «пополам» и уже абстрактно-арифметическое деление должно быть предельно простым — ЧТО ОБЕСПЕЧИВАЕТ ДВОИЧНАЯ АРИФМЕТИКА: в ней операция деления — умножения сводится к сдвигу двоичной точки, отделяющей целую часть числа от дробной в двоичной позиционной записи из 0 и 1 (пусто/есть) вправо-влево на соответствующее число разрядов. Для примера 110:10=11 (6:3=2); 110:100=1.1 (6:4=1,5). Развёрнутые примеры см. у Д. Кнута (ук. соч.), или в любом другом курсе двоичной арифметики.
— Вау! — как вскричал бы гениальный архантроп — Самое сложное арифметическое действие становится самым простым, как загибание пальцев: двигай вправо-влево двоичную точку.
Бесплатный фрагмент закончился.
Купите книгу, чтобы продолжить чтение.