Бесплатный фрагмент - Этногенез Руси и славян

Предисловие

Эта книга возникла по «политичной» причине: то, что составляет итог моих исследований 2010—2018 годов, сводится к установлению славяно-русского, утверждаемого мной как «русь» -славянский, этногенеза 2 в. д.н.э. —8 в., демонстрируемого сменой Пьяноборской, Славкинской, Именьковской культур Волго-Камского региона и Волынцевской района притоков Дона в целом, укладывается в одну программную статью, и не требует втягивания в публикацию всего комплекса восходящих к тому материалов, тем более, что это невозможно уже вследствие их объёма, перевалившего за1000 страниц печатного текста. Но решительная конфликтность моих отношений с научно-исторической периодикой в лице их редакторов (ВИ, ОИ) делает её появление в разумно естественной форме невозможным. Это заставляет городить огород до коммерческого издания, навешивая к тому иной материал; набирая книгу под работу, что станет разве что её главой; привлекая хоть в чём-то смежный не публиковавшийся материал и повторяясь частью уже изданного, чтобы возникавший принудительно опус был хоть как-то самодостаточным к ИТОГОВОМУ УТВЕРЖДЕНИЮ «НОВОГО ВЗГЛЯДА НА РУССКО-СЛАВЯНСКО-ВЕЛИКОРУССКИЙ ЭТНОГЕНЕЗ». В этом мне способствовало то, что ещё в 2001 году я начал писать некое обзорное сочинение /первоначально мыслилось, как «изложение»/ для не слишком нагруженных голов студентов МИПК, скоро принявший характер «инвентаризации»…К чему? Для чего? Но оно удобно завершалось Мезолитом, из которого так хорошо вытягивались «протороссы — праславяне»… Годится! Но с предупреждением: материал писался до выдающихся палеонтологических открытий в Южной Америке (Патагония), опровергающих мою тезу о бедности эпохи великих рептилий на Континенте Обеих Америк. Быть привязанным к сезонно меняющемуся полевому материалу мне не хотелось — работа прервалась. Как сейчас видится напрасно и следует к ней вернуться.

Толика глав, извлечённые из 2-х монографий, стали естественным вступлением к сердцевине всего мной сделанного в русистике: «Новый взгляд на славянский, восточнославянский и великорусский этногенез», надеюсь, как и в самом этногенезе, т.е. в сближении нашего представления о нём, с ним, как явлением.

Заявление автора

Автор приносит свои извинения тому узкому кругу читателей из АКАДЕМИЧЕСКОЙ СРЕДЫ России, США, Германии, Швеции за совершенно возмутительное качество ИЗДАНИЯ: Удвоение главы 5, Слипание глав 6 и 7,Путаницу в Оглавлении — ЭТО НЕ ОТ ДОЛГОГО ЗАСТОЛЬЯ АВТОРА, А КАЧЕСТВО РАБОТЫ ИЗАТЕЛЬСТВА «РИДЕРО», в текстах которого автор НЕ ИМЕЛ ВОЗМОЖНОСТИ ДАЖЕ ИСПРАВИТЬ ЭТОТ ЛЯП.

Я вынужден тем не менее издать эту книгу в этом виде, т.к. полученный результат по установлению ИСТОРИЧЕСКОЙ КАРТИНЫ Славяно-Русского Этногенеза требует НЕЗАМЕДЛИТЕЛЬНОГО ВКЛЮЧЕНИЯ В НАУЧНЫЙ ОБОРОТ.

ДИТЯ ГЕИ

ЛЕКЦИЯ 1.Пролог. Обоснование Темы, Методологии, Авторского подхода. То, что можно кратко назвать КРЕДО АВТОРА

Приступая к изложению того представления истории Евразийской Общности, которая в политически осязаемой форме в настоящее время осуществлена в рамках Истории реализовавших этот субконтинентальный порыв социумов и этносов Евразии великороссов, следует обратиться к более широким основаниям, нежели присутствуют даже в практике изложения столь классических обобщающих курсов наличного этноисторического знания.

Я особо выделяю эту уточняющую характеристику Наличной Историчности как Этноисторической; именно в рамках написания истории этносов происходило становление Исторической Науки от Бероса, Манефона и Геродота до Трейчке, Карлейля и Блоха. Этот подход является господствующим в практике настоящего времени и все Надэтнические курсы т. н. Всеобщей Истории не более чем механические собрания этноисторических текстов, при объективном подходе являющих неслаженность объединяющего воззрения сверх общности бумаги, при субъективном являющих пристрастия социально-националистические школ и воззрений авторов-компиляторов. По источникам вхождения в практику Отечественной Истории и навеваемым им ориентациям его следует определить как Европоцентрическим или Западным; в целом по установкам сознания полагающим в качестве объекта исторического исследования статическое тело, этнос-нацию со сложившимся этно-культурным типом, устойчивой неизменной исторической национальной территорией — некоторый аналог пишущему частнику-историографу Большой Частник исторической судьбы; в прикидке на которого излагалась Отечественная История от Нестора до Рыбакова. И как следствие взаимосвязи России и Евразии втискивались в прокрустово ложе отношений Метрополии и Колоний в рамках Империи. Вот только как и почему титульная великорусская нация была самой «угнетённой» в Российской империи, а кавказские выходцы князья Черкасские с 16 века считались первыми по знатности в составе русского дворянства, что неслыханно для других империй Нового времени: Британской, Французской, Германской.

Столь очевидные несуразности этой схемы породили на рубеже 19—20 веков истерическую вспышку Евразийства, когда имперски-западническую линию и норманизм схватились переписывать на азиатов и Чингис-хана… — вот только почему-то осуществили её Великороссы… И на этом булыжнике оно споткнулось и испустило дух, оставив после себя только красивую заявку «евразийство». Что-то непостижимо странное для западнического цивилизованного подхода было в самом великорусском этносе, о чём писал Тютчев, провидел Данилевский, постигал Достоевский, восхищались Ницше и Рильке, к чему прикладывался Бердяев. Вот честно провалившаяся попытка последнего описать великорусский этно-психологический тип: как оказалось, в рамках наличных дефиниций ему может быть присвоено только единственное типологическое качество ШИРОТА — но это же приговор этноисторической определённости, возникающей на отграниченности из общего; это может быть соотнесено лишь к ВСЕЧЕЛОВЕЧЕСТВУ, даже не к планетарному — к ВСЕЛЕНСКОМУ, коли скажется… Это для западнического сознания, говоря прямо, НЕНОРМАЛЬНОСТЬ обратившаяся в ТИПОЛОГИЮ. А как известно, местопребыванием ненормальных людей является Сумасшедший дом, которым таким образом приговаривается Великорусская Евразийская Государственность. Впрочем, в общении с великороссами и другие народы становятся НЕНОРМАЛЬНЫМИ и казанские татары через 50 лет после страшного разгрома Казани Иваном Грозным энергично содействуют восстановлению Великорусской Империи, выставляя лучшую часть конницы в ополчениях Ляпунова и Пожарского, вместо того, чтобы восстановить независимое ханство, благо и Турция, и Крым и… вплоть до лорда Пальмерстона в 1854—55 гг. готовы поспешествовать. Нет же…

Значит, надо пройти по всей истории этногенеза великороссов до самых истоков; истории, сформировавшей его такую не укладывающуюся в западную «научность» физиономию; обратиться к глубочайшим пластам этноисторического сознания, в которых на уровне реликтов языка начинают проступать контуры доцивилизационной эпохи, выходящей далеко за пределы не только заявляемой 2—1 тыс. до н.э. протославянской общности, но и индоевропейской общности 4—2 тыс. до н.э. — т.е. едва ли не в мезолит 12—6 тыс. до н.э. где складывалась «ностратическая языковая общность», столь упорно сохраняющаяся в русском языке. Но это же иной климато-ландшафтный мир, совершенно иная география: Европа с Британским полуостровом, Иольдиево-Литориновое море, отделяющее Скандинавию от Европы; Сарматское море от Балкан до Арала… Палеогеография просто неизбежна по самым скромным меркам объективности. Но те же артефакты культура и социальной практики заставляют обращаться к ещё более дальним эпохам. Евразийско-Великорусская социальная практика никогда не знала расизма и ксенофобии в чистом виде, только форму конкретного конфликта — но это характерное, почти типологическое отличие Евразии от Европы и Азии наблюдается уже с 30—28 тыс. до н.э.,когда здесь происходит исторический контакт ранних негроидов с последующими европеоидами, в отличие от европейских аналогов происходивший почти исключительно мирно, о чём свидетельствуют многорасовые стоянки (напр. Костёнковская группа под Воронежем). Данные же о длительном сосуществовании денисовских людей/неандертальцев и Homo Sapiens на Алтае прямо продвигают эту традицию в верхний палеолит. В Евразии люди действительно были в ту пору РАЗУМНЫ, в отличие от Европы, переполненной следами каннибализма. Ряд типологических явлений, замечаемых исследователями позднейших эпох, наблюдаются с глубочайшей дописьменной древности, в частности заявленная Данилевским культурно-историческая инаковость Восток-Запад оформилась уже в конце раннего палеолита, открытого эпохой великих пещер-галерей Запада; и совершенно уклонившейся от них в развиваемые предабстрактные культы одушевлённых космогоний Евразии, продолжающие традиции эпохи Неандертальских Пресапиенсов, насельников пещеры Тешик-таш. Именно здесь, в Евразии начинается расцвет Человеческого на совершенно разных телах Антропологического. Только через открытие в Евразии 2-й формы социального феномена Любви в 28 тыс. до н.э., Любви-Обожания, возможно начать типологизацию специфически русской установки сознания «на святость». Но в этом пункте исторический обзор необходимо завязывается на проблемы и Расо- и Антропогенеза, хотя бы в единственных рамках исследования наличной культурно-социальной преемственности т.е.на всём поле социального взаимодействия Пресапиенсов и Сапиенсов. При этом, учитывая результаты находок в Эфиопии, следует отнести начало этого взаимодействия на 300 тыс. лет назад, а по материалам Передней Азии уже на 400 тыс. лет, т.е. едва ли не к синантропам.

Но при таких размерах временных рамок Социо- и Антропогенез начинают прямо взаимодействовать с геологическими этапами, ведь например оформления моря Тетис в конфигурацию Красного и Средиземного морей и Персидского залива произошло в уже обозримую эпоху, оформив столь важное для исторического процесса средостение Старого Света. Тем более, что открытия последнего 10-летия, явив столь много параллельных ветвей Пресапиенса, вновь подняли вопрос о становлении Единственного Сапиенса, той основы, метисизация которой неандертальцем дала европеоида, а «денисовским человеком» — меланезийца, и прямым предком которой по данным генетики является синантроп, обитавший куда как ближе к Евразии, чем к Африке и Переднему Востоку.

Таким образом, даже традиционный этноисторичекий подход к Истории Великороссов полагает обращение и завязку с материалом письменной истории данных Геологии, Антропологии, Истории Первобытного общества в большей степени, нежели принято в практике страноведческой истории — ведь мы не страна, а субконтинент, в том числе и по населению. И например в Тамбовской области устойчиво сохраняется антропологический тип части этнических русских, который ближе древним кайсанским народам Южной Африки, не то что к известным негроидам и монголоидам Абраму Петровичу Ганнибалу и Батыю Джучиевичу Чингисханову.

Обратимся теперь к географической стороне Российской Медали, тому, что никак не идёт в голову переучившихся собратий русских университетов, но что легко и просто УВИДЕЛ малоучёный Гирей Исмаил-бей Хан-Гаспринский/Гаспарлы — на рубеже 19—20 веков Российская империя совпадала с Империей Чингизидов 3 поколения без Китая т. е.является всё той же Исторической Евразией, восстающей раз за разом от Индоарийских Андроновцев и Конфедерации Скифов до Грозных Иоаннов и Великого Петра.; т. е. Этногеографический континент, который надо описывать в единстве сотворивших его культур и этносов, а не в терминах культуры Единственного Народа, описывать как плавильню и гнездо народов, как прародину Индо-американцев, Австрало-меланезийцев, Индо-европейцев; но естественно поднимая и особо рассматривая тот народ, кто осуществлял это единство с 17 века и до почти конца 20-го, Исторических Великороссов. Может ли объективный обозреватель истории например Южной Америки, ограничиться одной страной и одной культурой, даже при исторической связности их судьбы на протяжении более 300 лет? Разумеется, нет! И например Чили, Венесуэла и Парагвай совершенно разные историко-культурные зоны, при том, что одинаково испаноговорящие… Но это обозрение тогда выходит по рамкам необходимой полноты на уровень Всеобщего Антропогенеза, как то сталось во всех попытках написать например Общую Историю Континента Обеих Америк — не историю протянутых ног европейских колонизаций. И это тем более необходимо, почти неизбежно, что последние открытия археологии антропогенеза и резко удлинили срок становления архантропов (сейчас до уровня 39 млн. лет появления гоминид, что заставляет вспомнить полуторавековой давности теорию эоантропа Буржуа, по наличию следов материальной деятельности утверждавшего срок 40 млн. лет); и смещают этот процесс из Африки в Евразию, где найдены и древнейшие антропогенные ветви и первые Homo Sapiens; но и выразительно усложняют общую картину антропогенеза — как всё более проясняется, Сапиентное продолжение возникало не на одной ветви проскочивших счастливчиков, а на широком подходившем фронте, и такие следования оформлялись автономно у яванских питекантропов Дюбуа, китайских синантропов, индийских рамапитеков… Открытие в этих условиях 3 вида Homo «денисовского человека» на Алтае 300тыс. давности, как и палеолитической индустрии Дюрянг-Юрях с 1,5 млн. сроком в Якутии, и Вилюйских гоминид 2млн. возраста повелительно вводят в региональную историю Евразии общие проблемы Антропогенеза — возможно, предъявляют узел к их разрешению в целом.

С этого уровня можно более обстоятельно и широко рассмотреть историю становления россо-славянской народности, не затушёвывая, а вскрывая проблемы её этногенеза. С момента оформления проблемы индо-европейской прародины, перенесения её на восток в Причерноморье, Зауралье; или на юго-восток в Переднюю Азию и Закавказье повисают материальные основания привязки становления славянской языковой общности в ареале Дунай-Висла-Вислока, утверждаемых теориями Трубачёва и Седова и возрастает значение как старых построений Третьякова-Рыбакова-Гимбуртас, обращённых на Поднепровье; так и новые прикидки, связанные с индоевропейским миром Великой Степи, центр которого на интересующий период начального Россо-генеза лежал в Зауралье в районе Культуры Страны Городов (Синташта — Аркаим),знаменательную преемственность в приёмах строительства укреплений городов с которой сохранила Северо-Восточная Русь.

ЛЕКЦИЯ 2. ПОТУГИ ГЕИ: Палеогеография об условиях оформления и развития Ойкумены

Современное состояние Антропологии настоятельно требует увязки её результатов уже не только с видоизменением ландшафтных зон последнего миллиона лет — что, кстати, по большому счёту так и не было сделано в рамках приблизительно 150-летнего рассмотрения человека с естественно — научной позиции, заявленной Ламарком и реализованной в научном дарвинизме; но по огромному хронологическому расширению поля исследований уже требует рассмотрения этого вопроса в тесной взаимосвязи с геологической историей планета хотя бы в рамках оценки утилитарных последствий наложения этих процессов на широкий антропогенез, от оформления млекопитающих до выделения на их поле отряда приматов, в рамках современных представлений полагаемый в промежутке от 299 до 39 млн. лет, против прежних 100—6 млн. лет; так и прямого антропогенеза с выходом на итоговый Homo Sapiens, ныне укладываемый в период 39 млн. лет — 400 тыс. лет, против недавно ещё неоспоримых оценок 6 млн. лет — 50—40 тыс. лет назад.

Не входя в целом в детали утвердившейся в середине 20-го века теории дрейфа материков Р. Вегенера вследствие которого они периодически собираются в Общий Гиперконтинент и так же закономерно расходятся из него (обоснование этому процессу в настоящее время убедительно дают П. Силвер и М. Бен) необходимо априорно признать огромное значение этих «схождений» для истории жизни на планете. Уже в первом приближении этапы воссоединения автономных доселе процессов биологической эволюции могут быть заявлены как точки бифуркации (выбора) грядущих путей восхождения живого, этапы вдохновенного синтеза богатства реализованного в новую органическую сложность.

Установленная палеонтологией дата оформления класса млекопитающих (эволюция терапсиды — целодонты — однопроходные млекопитающие) в начале триасовского периода мезозойской эры (290—240 млн. лет назад) прямо совпадает с развитием процесса распада гиперконтинента Пангея (220—190 млн. лет н.) и началом процесса формирования современной картины материков, и не учёт взаимодействия этого глобального процесса уже недопустим, его влияние прямо сказывалось на общей картине антропогенеза, ускоряя или замедляя его, а то и исключая целые материки из этого процесса, например Австралию, Америки; обуславливая всё более признаваемые «перескочки» его развёртывания с континента на континент, угасание или взрыв его мятущейся картины как по регионам, так и по субъектам продвижения антропологического. Можно утверждать, мы только приблизились к постановке вопроса о значимости фактора геологической истории планеты на картину антропогенеза, тем более отстаём от понимания его механизмов воздействия на эволюцию биологического в социобиологическое. А ведь оно очевидно огромно уже на простейшем примере: Австралия, законсервировавшая в себе «самый прогрессивный» с точки зрения подхода к антропогенезу класс древнейших млекопитающих (сумчатых), оградив их от подавления поднимающимися древнейшими динозаврами (архозавры) — она ничего не внесла ни в определяющее направление биологической эволюции, ни в антропогенез.

Интересующий нас момент витальности выразительно совпадает с последним этапом в истории Земли, началом формирования современного распределения суши, оформления традиционной картины материков, поэтому требует необходимого описания. Около 200 миллионов лет назад единый материк Пангея разделяется на Лавразию и Гондвану с возникшим между ними внутренним океаном Тетис и внешним океаном Панталасса (совр. зона Тихого океана). Первая, относительно стабильная, включала в себя неразделённые Евразию и Континент Северной Америки; Гондвана продолжала распадаться, очень рано отпустив первоначально единые Австралию и Антарктиду (Пацифида), дрейфующие на юго-восток. 135 млн. лет назад от Лавразии отделяется материк Северной Америки впрочем очень медленно и длительно сохраняя связь с Лавразией через сухопутные мосты (полагают в районе Берингова пролива и по линии Шпицберген — Гренландия, иногда ещё называют Таймыр — Гренландия). Гондвана окончательно распадается 130 млн. лет назад: Австралия расходится с Антарктидой, начиная дрейф на север, последняя смещается к югу в зону современного Южного полюса; выделяется расходящийся автономно остров-субконтинент Индостан, остров Мадагаскар; основной массив нераздельной Африки с Континентом Южной Америки раскалывается, положив начало возникновению Атлантического океана по линии раскола. При этом любопытно, что в целом фрагменты Гондваны, исключая Антарктиду почти не выходили за пределы исходной зоны климатических поясов, так что например климат Африки не менялся в течении последних 300млн. лет, а климат Индостана, Мадагаскара, Австралии и Зондских островов предельно близок ему. В то же время картина наблюдаемого витализма поразительно различна даже в рамках одного региона и например совершенно иная на Борнео, Новой Гвинее и в Австралии, а Мадагаскар много ближе к Австралии и Меланезии, нежели к пристегнувшей его Африке; тоже и в случае разошедшихся Африки и Южной Америки, антиподов животного мира. В то же время Лавразия, сохранявшая черты большой витальной близости оказалась в зоне климатических катаклизмов, либо перемещалась в рамках различных климатических зон, от экваториально-тропических до приполярных. Именно здесь 300 — 70 млн. назад развернулись основные события умопомрачительной эпохи динозавров, отодвинувших на 200 млн. лет торжество теплокровных живородящих — но именно здесь последние неимоверно расцвели, когда рухнул этот чудовищный зонтик. Ничего подобного фантастическому богатству палеонтологических полей Центральной Азии и Северной Америки отпрыски Гондваны не знают.

В промежутке 80—60 млн. лет назад начинается складываться современная картина земной поверхности. Удаляясь от Лавразии континент Северной Америки начинает сложное движение навстречу расходящемуся с Африкой Континенту Южной Америки, преобразуя Лавразию в Евразию и создавая общность Континента Обеих Америк. По характеру распределения горных систем современных американских континентов это был скорее поступательный поворот в 1-м случае, и простое смещение во 2-м с востока на запад постепенно смыкающихся массивов. Начинает формироваться средостение Старого Света: Африканская и Аравийские платформы, надвигаясь на море Тетис, начинают оформлять современную систему Средиземного и Красного морей, Персидского залива; Индостанская платформа врезается в подбрюшье Лавразии, оформляя по фронту своего дрейфа горную систему Гималаев. При этом расхождение Африки с Южной Америкой завершилось уже 40 млн. лет назад, а Северная Америка и Лавразия утратили связь только 4—2,5 млн. лет назад. Оформление средостения Старого Света происходит 40—25 млн. лет назад. И знаменательно, что именно на фоне этого процесса раскрывается новая эпоха Палеоген (в геохронологических справочниках заявленная 65 млн. лет н.), уже прямо вводящая в антропогенез, по биологическим оценкам открывающийся возникновением отряда приматов 75—65 млн. лет назад, по «молекулярным часам» генетики 116- 79 млн. лет назад.

В этом пункте покидая рамки естественно — природных процессов эволюции биологического и переходя в отграничивающуюся область становления био — социального, естественно сформулировать вопрошания к

Оставляемому Материалу.

1.Где произошло формирование отряда приматов, если генетики уже определились с вопросом когда, и их оценка выходит за рамки материковой смежности суши? Определённая стагнация продолжений Гондваны и большой динамизм биологической витальности Лавразии дают серьёзный материал к размышлениям.

2.На каком континенте средостения Старого Света произошло выделение из отряда приматов т.н. «узконосых приматов» к которым принадлежат все гоминиды от гиббона до Homo Sapiens Sapientis; оформившихся около 40 млн. лет назад, и наличествующих исключительно в Старом Свете? Признаки наличия более ранних представителей этого вида в Евразии, нежели африканские разновидности побуждают опять внимательно всмотреться в Лавразию.

ЛЕКЦИЯ 3. ДО АДАМА: Становление высших форм биологической витальности и канун биосоциального

Приступая к изложению этого раздела объективно следует признать, что конструктивно излагать — это в общем повторить отвергнутое, и в завершение обзора в этом признаться: нынешнее состояние антропологии подобно тому, каким оно было в канун утверждения в сознании научного сообщества «парадигмы Лики», когда все всё знают, но уста онемели. В то же время обозрение отвергаемых итогов более чем 150-летнего наличия проблемы почти неизбежно, хотя бы для осознания того, почему при столь многих заявлениях достижения полноты знания столь трудно достигнутые результаты обращаются в прах — но странным образом не снимают общей «парадигмы Дарвина». Да, «обезьяна Дарвина» в очередной раз оказалась не та, но она только переместилась во времени с заявленных натуралистом 100 тыс. лет в 1860 гг, на 400 тыс. лет в 1900г., к 800 тыс. лет в середине 20 века, к 6 млн. в конце… и разом кувырок на 40—50млн. к 2011г. — всё тот же первопредок — «питекантроп», теоретически усмотренный Чарльзом Дарвином и Альфредом Уоллесом.

Но если парадигма не уходит, значит она как-то, где-то, в чём-то ближе к истине, чем возможно в неё закладывали сами создатели — если учёное сообщество не обратилось в особую форму антикреационистского сектантства. Последнего не наблюдается, поэтому необходимо просмотреть всю историю проблемы как лабораторный журнал в поисках того пункта, где теория разошлась с экспериментом.

Итак в хронологическом порядке.

— 240—220 млн. лет назад на общем поле яицекладущих начинает оформляться новый класс живородящих млекопитающих, заявляемый как одно из следствий чудовищной катастрофы, обрушившейся на Гею около 250 млн. лет назад вследствие толи апокалипсического метеоритного удара в район Земли Уилкса (Антарктида), оставивший на память 500 км. кратер (в 6 раз больший, чем метеоритный кратер Чиксулуб на Юкатане, с которым связывают Зиму Динозавров); толи извержения траппов Сибирской Платформы. Учитывая, что в результате катастрофы погибли 63% наземных и 87% морских видов животных, более предпочтительным представляется 2-я точка зрения, полагающая в основе катастрофы общее отравление океана Панталассы; тем более убедительная, что и наземный животный мир той поры был сосредоточен в прибрежной зоне — - центральную часть Пангеи занимали величайшие в истории земли пустыни, несравненно большие чем Сахара. Т.е. гибель шла через воды, принудительно выталкивая уцелевшие виды на сушу и стимулируя ускоренное развитие наземной фауны, а в её составе тех, кто мог уходить дальше от побережий на окраины пекельной пустыни центра континента.

Этот старт был всеобщим, запущенным ещё в период всемирной связности материков, как и его первые последствия: выделение новой ветви прото — млекопитающих; и становление нового рода в составе классических рептилий — яйцекладущих, динозавров, развивавшихся в рамках возникающей задающей экосистемы, которые оказались достаточно широки: в настоящее время ни одно возражение против «жизнеспособности» динозавров в рамках наличной филиации идей не осталось не опровергнутым, кроме единственного — они почему-то вымерли спустя 180 млн. лет после своего выразительного появления. Можно утверждать, что оформившийся умеренно-тёплый климат расходящихся по Мировому Океану материков, оформлявшийся после пекла Пангеи, наиболее соответствовал именно динамичным рептилиям, поднявшимся в своём развитии до прямохождения и оформления Двойного мозга («Двухпроцессорной системы на общей шине» — как выразился бы современный компи-недоросль).

Одновременно экстремальные условия старта привели к тому, что другой победитель протомлекопитающие оформлялся в направлении максимальной устойчивости к внешним условиям и их перемене, т.е. «универсализируясь» ко всему богатству наличного. Как представляется, на них в наибольшей степени отразилось множественность факторов воздействия катаклизма: воздействие отравления океана и атмосферы извержением траппов в длительной перспективе, и молниеносный удар «метеоритной зимы», последовавший за катастрофой на Земле Уилкса (в районе условного «юга» Пангеи): во всяком случае, теплокровность и внешний тепло — сберегающий/тепло — изолирующий покров становятся неотъемлемым признаком не только живородящих млекопитающих, происходивших от имевших волосяной покров целодонтов, но и у яйцекладущих птиц, значительно более близких к миру рептилий. Как следствие они оказались в тени значительно более глубоко привязанных к наличной среде, т.е. специализированных к ней наземных, летающих и водоплавающих динозавров, расплачиваясь за универсальность и живучесть меньшей эффективностью в конкретных условиях мезозоя. Для нас существенно то, что эволюция яйцекладущих в живородящих произошла как бы в противоположном естественному направлении — не специализацией к условиям среды обитания, а через универсализацию как средство противостоять разнообразию богатства ее нападений.

Представляется возможным говорить, что исходное воздействие катаклизма было больше выражено в «Южной» Пангее (Юг-Север в рамках современного местонахождения полюсов земли), где в области будущих образований Гондвана — Пацифида — Афро-Америка произошло падение сверх — метеорита; но в более длительной, хотя и смягчённой, форме стабильного воздействия на эволюцию происходило в «северных» областях истечения траппов Сибирской Плиты. Во всяком случае именно на пост — материках Гондваны, в Австралии, Южной Америке, Африке, в своём первозданном виде демонстрируемой Мадагаскаром выразительно заявлены древнейшие формы млекопитающих: однопроходные, сумчатые (сформировались 190 — 180 млн. лет назад) при заметной приниженности динозавровой фауны; сохранение реликтов предшествующих эпох протерозоя, как-то древнейшие кистепёрые рыбы, предшествующие архозаврам водные и земноводные рептилии; что в совокупности свидетельствует — резкое изменение условий среды препятствовало простой эволюции рептилий в динозавры и требовало более глубокого метаморфоза в млекопитающие, в то же время отравления океана здесь не наблюдалось, что позволяло существование древнейшей фауны вод. Последующее богатство фауны классической Африки и Континента обеих Америк возникает уже как следствие контакта с континентом Лавразии.

— 112 — 75 млн. лет назад (по генетическим «часам») / 75 — 65 млн. лет назад (по данным палеонтологии): на поле древнейших «плацентарных» млекопитающих (оформились 100 млн. лет назад) выделяется род ПРИМАТОВ, в виде мелких обезьян внешне похожих на современных мартышек, приспособленных к обитанию на деревьях (т.н. полуобезьяны Мадагаскарского типа, явившиеся на усмотрение классификаторов крайне узко специализированной ветвью, обустроенной к обитанию в глубине влажного экваториального леса — лемуры). Даже конструируя объединённую хронологию соединением Генетических Часов с Морфологией (что само по себе напоминает приснопамятное Наложение Усов одного на Губки другого), следует признать, что становление последних какое-то «преждевременное»: они, будучи «плацентарными», появляются едва ли не раньше всего класса в целом, и если следовать ЕДИНСТВЕННО ЛОГИКЕ, то они и являются родоначальниками плацентарных…..Во всяком случае вполне правомерно должны быть заявлены в составе древнейших в классе. Несопоставимость морфологических различий Плацентарных и Сумчатых уберегла систематиков от произведения первых от вторых; и даже подвигнула некоторых из них признать географическую разобщённость их становления, первых в Лавразии, вторых ещё на Пангее или на Гондване, но такой же вывод в отношении Приматов в Лавразии не последовал, хотя новые датировки прямо подталкивают к нему. Сама дата появления, приходящаяся на самый пик разбегания материков, и очень отдалённая от эпохи новой связности, о которой можно утверждать только с 40 млн. лет назад, побуждает к этому усмотрению. Во всяком случае, они сосуществовали не менее 30 млн. лет с классическими динозаврами, но при этом не на всех материках и мир Сумчатых Пацифиды-Австралии разошёлся с Чудовище — Образованиями классической палеонтологии северного сверхматерика навсегда. Кстати современная Австралия удивительно повторяет в миниатюре Пангею — цветущие побережья от влажных субтропиков Тасмании до полуэкваториального Квинсленда и сжигающие пустыни центральной части.

— 70—65 млн. лет назад планету поразила природная катастрофа, получившая название «Зимы Динозавров», предположительно вызванная падением огромного метеорита в районе полуострова Юкатан (кратер Чиксулуб 180 км. в диаметре); вызвавшая массовую гибель доминирующих представителей этого вида, и как следствие, крушение господства рептилий и выход млекопитающих и «настоящих птиц» на авансцену эволюции витальности. Уже в рамках внешней морфологии замечается, что теплокровность или наличие средств обеспечения температурной стабильности, или отсутствие таковых — главное различие выстоявших и вымерших форм: уцелели те, кто был ограждён толщей океана и морей, или имели средства терморегуляции — погибли гигантские холоднокровные. Общее возвышение млекопитающих подняло и приматов.

— -50 млн. назад (Олигоцен) на поле ПРИМАТОВ оформляются т.н. «мокроносые» обезьяны, являющиеся и по сию пору биологической линией развития приматов. Но в этом пункте уже насущно — серьёзным является вопрос «Где?». В Лавразии или Африке? Данные палеогеографии и современная картина распределения фауны по материкам расходятся совершенно. Первые утверждают невероятность этого события в Африке и Мадагаскарский реликт как и особенности высших млекопитающих Южной Америки, около данной датировки ещё смежной с Африкой серьёзно это подтверждают; вторая настроила исследователей от Дарвина и поднесь утверждать, что становление «подлинных приматов» произошло именно в Африке и далее осуществлялось расселением по материкам. Данные палеонтологии косвенно свидетельствуют в пользу Лавразии, в Центрально — Азиатской впадине которой, оформленной вдавливанием Сибирской и Индостанской плит в тело континента, и представлявшей на интересующий период тёплое мелководное внутриконтинентальное море — озеро, возник огромный планетный реактор генофонда, продуцировавший в мир большинство исторических и наличных форм млекопитающих. Это подвигло исследователей конца 19 века обратить особое внимание на Азию и Сибирь, как исходный пункт антропогенеза, а сейчас возрождается идеей становления приматов около 70 млн. лет назад именно здесь, в районе Гоби — Монголия.

Но к дате выделения «мокроносых» приматов полевые исследования всё более приближают другой узловой момент эволюционного развития, оформление «сухоносых обезьян», утверждённых предками высших приматов и будущих гоминид, что исподволь начинает подкапывать основное положение (или догму — называй как хочешь) современной антропологии, о происхождении узконосых «сухоносых» обезьян Старого Света от «мокроносых» предшественников. В настоящее время разделяющий барьер «мокроносых» алжиропитеков (37 млн. лет) и «сухоносых» насельников Мьянмы/Бирма (38 млн. лет) перекрыт, и только теоретический умозрительный задел 50 млн. лет ещё как-то их разводит. Впрочем, всё более шатко, и уже Йорн Хорум объявил о датировке в 47 млн. лет сухоносой «Иды», найденной в Германии в 1981г. (идёт оживлённая полемика). Результаты полевых исследований вновь подняли вопрос о месте «широконосых обезьян»: примат из Мьянмы имеет признаки как «сухоносых» так и широконосых обезьян т.е. свидетельствует об автохтонном присутствии их в Лавразии, и делает крайне сомнительной идею об автономном их новообразовании в Южной Америке из каких-то древних приматов (в промежутке 23—5 млн. лет назад по палеонтологическому материалу Патагонии).

Но посмотрите на логику этого процесса т.е. ту схему, которая порождает подобное распределение ролей «сухоносых», «мокроносых» и «широконосых». Основной постулат эволюционной теории утверждает, что флуктуации изменений удерживаются, если они способствуют, или по крайней мере не вступают в конфликт, с требованиями среды обитания. В целом признаётся, что «мокроносый предок» определённо превосходил своего «сухоносого потомка» по обонянию, также как «широконосый собрат» оказался лучше их всех приспособленным к жизни в тропическом лесу. Лишь в одном отношении «сухоносый» превосходил их всех — он «одинаково плохо» мог существовать в широком наборе климатических зон, в то время, как его комбатанты не выносили ни слишком холодных, ни слишком сухих и жарких зон. И если исходить из того, что биологическая эволюционная приспособляемость преимущественно расщепляет некоторый универсум в спецификум, а не преобразует его в новое специфическое качество, то последовательность развития может быть заявлена и в другом виде:

СУХОНОСЫЕ — > МОКРОНОСЫЕ — > ШИРОКОНОСЫЕ

При этом не в смысле преобразования в соответствующие виды, а в форме «выскакивания аутсайдеров», оставляющих после себя не тупик, а суверенный оформившийся по освобождению от них субъект.

И логика эволюционного процесса начинает совпадать с данностью географической динамики: узконосые сухоносые приматы Лавразии (65—60 млн. лет назад), расселяясь по континенту, порождают «мокроносых» зоны тропических лесов (60—55 млн. лет назад) и «широконосых» Экваториальных Гилей (25—20 млн. лет назад).

ЛЕКЦИЯ 4. ПЛЯСКА НА КОСТЯХ: Гоминиды и Понгиды

Вступая в область прямого антропогенеза следует сразу оговориться, что её состояние в настоящее время более всего напоминает крушение новопостроенного корабля прямо на верфях, уже спущенного, вполне оснащённого, с освоившей и доверяющей ему командой. Воссозданная и сшитая усилиями полевых антропологов 1920-х — 1970-х годов от Тобайаса до Лики-старших схема, детализировавшая и раздвинувшая на временных интервалах и в новом наборе субъектов логику линейных построений рубежа 19-20-го веков «обезьяна — > обезьяно-человек –> человеко-обезьяна –> человек», надломилась; при этом сразу не менее чем в 2-х пунктах. Если Олдовайская Революция 1950—1960 гг. только вывела человека «за питекантропа», удлинив в 4 раза возраст рода HOMO с 400 тыс. до 1,5 млн. лет, что отчасти шокирует, но не принципиально, а количественно /…Я знал, что ты вор, но не до такой же степени Вор…/, то в настоящее время утверждённый работами клана Лики стереотип «дедушки-зинджантропа» надломился сразу в двух пунктах: пропадает и исходная дата разделения гоминид и понгид (людей и человекообразных обезьян), до того столь удобно размещавшаяся в промежутке 6—4 млн. лет назад… Но раскалывается и сам род HOMO, как линейное развитие Homo habilus — > Homo erectus — > Homo primigenius — > Homo sapiens: современная хронометрия архантропов р-на Омо (Эфиопия) отодвинула генезис сапиентной стадии к 300-му тысячелетию, явственно выталкивая неандертальца-примигениуса из магистральной линии восхождения к современному Homo Sapiens Sapientis… Открытие же параллельной ветви т.н. «денисовского человека» А. Деревянко решительно возродило позиции похороненного было полигенеза — но опять же в какой-то двусмысленной форме…

Та же генная идентификация, решительно отвергающая участие европейского неандертальца в антропогенезе современного человека сверх пограничной метисизации, настойчиво утверждает происхождение современных расовых линий от одного вида — скорее даже клана — потомков «митохондриальной Люси» приблизительно 200 тысячелетней давности, заявленной к обитанию западными исследователями в районе Африканского Рога. При этом, сверх ожидания, сапиентные линии возникали в прямом соучастии/следовании более архаичных синантропов и тот же «денисовский человек» признаётся субъектом антропогенеза меланезийской малой расы / с большой вероятностью — и самой неразделённой австралоидно-негроидной гипер-расы/. Но вытесняя неандертальца и реабилитируя синантропа и денисовца, генетика не могла и не сможет уже исключить из рода HOMO самого неандертальца, носителя орудийной деятельности, «2-й природы», пережившего феномен становления духовной культуры… И если его европейская линия была действительно уничтожена сапиентными кроманьонцами, то это несомненно акт геноцида.

В то же время как-то не ставится во весь голос вопрос о естественных следствиях тех же антрополого — генетических штудий:

1.типизация раскрывшегося нового богатства картины антропогенеза, усложнённый ли это естественный моногенез, с массой тупиковых затухающих ветвей; или широкий полигенез, когда биосоциальное оформляется на целом фронте подошедших автономно генно-биологических субъектов, модифицирующийся к внешней данности современного моногенеза только закономерностями новой возникшей реальности социального: волк не ест волка — каннибализм открытие социального… Частно — наличное подтверждение множественности форм бытия социального, к чему явственно склоняется философия; и поднимает новые вопросы, зачастую очень мрачные…

2.установленный факт участия азиатских эректусов (синатропы) и премигениусов (денисовцы) в современном антропо и расогенезе сразу поднимает вопрос о наличии азиатского очага становления сапиентного человека, с чем очень тесно коррегируют материалы находок древнейших «сухоносых» предков гоминид и понгид в Мьянме /Бирма/ — увы, кроме китайских исследователей никто об этом не заикается. Это особенно досадно в случае российских антропологов и историков палеолита, т. к. фактически стоит вопрос о прямом включении региона Российской Евразии в зону Большого Антропогенеза, на что прямо ориентируют свидетельства орудийной деятельности в нижнем палеолите в районе Дюрянг — Юрях (1.5 млн. лет) и следы гипотетического присутствия гоминид в районе Вилюйска (2 млн. лет) … И в который раз оживает давнее наблюдение о необыкновенной геологической близости Африканской и Сибирской материковых плит, что становится весомым фактором умозрительных спекуляций на фоне растущего хронологического совмещения геологических эпох и открывающейся истории биосоциального… В общем, возрождает идеи ведущих антропологических школ конца 19 века об азиатском центре становления человека, поколебленные в 20-м полевыми исследованиями в Африке; и сейчас возрождающиеся пока в робкой форме «маятникового» характера этого процесса, спорадически перескакивающего из Африки в Азию и обратно через межматериковые реликты океана Тетис/Средиземное и Красное море, Персидский залив/. Открытие же 2-го вида Homo Premigenius /денисовский человек/ в районе Алтая, непосредственно участвовавшего в состоявшемся варианте антропогенеза, придаёт исследованиям в этом регионе особо значимый теоретический смысл. Увы, научное светило изрядно разошлось с природным, и восходит для многих голов с Запада…

Рассматривая в целом антропогенез ab ovo можно констатировать, что в текущем представлении он хронологически увеличительно расширен почти до всей истории приматов, т.е. до появления «сухоносых» обезьян 50—40 млн. лет назад, что можно связывать как с метаниями развития техники морфологических различений, так и с особенно с генетической «биологизацией» самого процесса исследований — вполне очевидно гипертрофированной, как стирающей в некрепких головах различие биологического и социального на фоне нарастающей картины относительной независимости этих областей витальности, раскрывающейся очевидности возникновения сопоставимых равноуровневых форм социального на разных типах генетической основы.

В общем можно выделить две стадии в новом расширительном представлении о процессе антропогенеза: широкий нераздельный генезис человекообразных от «сухоносых» до «австалопитеков» 50—8/6 млн. лет и узкий антропогенез от «австралопитеков» до выхода Homo sapiens/кроманьонский человек/ за пределы Африки: акт, которым он конституируется как Человек Вселенский, его Милостью Единственный (6 млн. — 40 тыс. лет назад). При этом наблюдается тенденция всё более вовлекать австралопитековых в область узкого антропогенеза, опуская его начало до 13—8 млн. лет, проставляя крайней нижней датой замечательные черепные фрагменты из района озера Чад, резко отличные от общего фона; и привязывая начало завершения биологического антропогенеза к моменту появления антропоморфемы Homo sapiens 200 тыс. лет назад в области Омо на Африканском Роге. При этом логика процесса заходит настолько далеко, что уже в состав гоминид начинают втягивать и высших понгид, отделение которых от классических австралопитеков Дарта установлено в 6 млн. лет назад, и в ряде классификаций шимпанзе, а то и все африканские понгиды уже переведены в состав гоминид, так что непререкаемый класс понгид в настоящее время представлен единственно орангутаном… в насмешку над классификаторами наиболее близком морфологически современному человеку вплоть до высоколобости, отсутствия волосяного покрова на лицевой части головы, и рудименте большого пальца на верхне — передних конечностях, что постоянно прокламируется как исключительно сапиентный набор. Право, когда нахохлившийся орангутан сидит в своём гнезде, его жёлто-рыжий окрас шерсти и гладко-чёрное лицо рождают невольные ассоциации о шотландском негре… Та же логика выталкивает из состава рода Homo все параллельные ветви Премигениусов, прямо не расписавшихся в сапиентном генофонде, хотя отменить их «социальность» уже невозможно, а их «разумность» вполне корректна «разумности» сапиенсов Африканского Рога, как о том свидетельствуют образцы орудийной деятельности и памятники гуманизации общежития насельников пещеры Регурду (Франция) и т.н. «цветочных неандертальцев» Ирака. В общем, современная генетизированная практика научных штудий как-то родственна практике колониализма 19 века делить человечество на «людей» и «дикарей», что вызывает естественное неприятие; и уже возникают гротескные объединения защитников «неандертальской человечности».

Нельзя не обратить внимания на занятные аналогии современного внимания антропологов к приматам 50—40 млн. давности и полуторавековой подзабытой «теории эоантропа» аббата П. Буржуа, который на основе наличия кремневых односкольных фрагментов в соответствующих геологических отложениях утверждал начало генезиса сознательной орудийной деятельности 40-миллионной давностью, соединяя её с наличием на планете древнейших людей (эоантропы — люди зари); и с которыми его немногочисленные последователи связывают поражающие воображение своей геологической хронологией фрагменты выразительно совершенных черепов из пещер Свантскомб и Фонтешевад (ЮАР, Англия); тем более значимых, что условия их залегания под миллионо — летними сталактитами исключают какую-либо подделку. Впрочем… по какой-то ирония Старухи — Истории, в её пользу начинают уже свидетельствовать и ОБЩЕПРИЗНАННЫЕ ПОДДЕЛКИ, например, приснопамятный, отметившийся как оживляющий эпизод во всех университетских штудиях по антропогенезу, Пильтдаунский Человек. Вполне разоблачённый в 1940-е годы, он преподнёс изрядный подарок сотрудникам Британского музея в 1970-е — при ревизии знаменитой авторской фальсификации Чарльза Доусона обнаружилось, что в составе элементов сопровождения подделки (агрегат из черепа современного человека с подпиленными зубами шимпанзе) наличествуют действительно ИСКЛЮЧИТЕЛЬНО ДРЕВНИЕ ФРАГМЕНТЫ. Как оказалось, шутник — фальсификатор закопал свой опус НА МЕСТЕ ОЧЕНЬ ДРЕВНЕЙ ПАЛЕОЛИТИЧЕСКОЙ… МОГИЛЫ?!?!…Но захоронения — это признак состоявшегося акта становления духовной культуры?!… По итогу на месте розыгрыша возникла головоломная проблема: какие материалы Пильтдаунской находки относятся к фальсификации, а какие к Антропогенезу? Впрочем сама «теория эоантропа»,плод творения выдающегося археолога — палеолитчика, предъявила ещё большую, и в настоящее время принципиально не решаемую головоломку: да, естественно полагать, что первые произведения каменной индустрии были односкольными орудиями, и так скорее всего и было, но… Ряд природных процессов, например снос камней горными реками, производит подобные объекты миллионами штук уже 3 МИЛЛИАРДА ЛЕТ — от проблемы открестились предельно просто, полностью исключив односкольные орудия из научного рассмотрения, т.е. закрыв к удобству комментаторов миллионы лет праистории для исследований в ожидании благоприятных привходящих обстоятельств; и утвердив постулатом начала орудийной деятельности момент появление двускольных произведений, не возможных к фабрикации природными процессами, древнейшие образцы которых уже достигли почтенного возраста 4 млн. лет… И возбуждая естественный вопрос — КТО? Предзинджантропы Лики ещё не появились (2 — 1,5 млн. лет), восходящие линии австралопитеков Дарта (6—4,5 млн.) преимущественно не выходили за пределы использования «природой созданных орудий»…

В целом, завершая этот беглый обзор состояния наличного материала, следует заявить: можно доверяться естественно-научному и биологическому подходу только пока они соотнесены к предыстории социального, т.е. к биологической витальности — ситуация становится нетерпимой, когда биообразованный болван начинает радения в области социального, где зоология каталепсируется в человечестве; и естественно-научный подход нередко накладывает методологические просчёты своей области знаний на социальное. В качестве предостерегающего примера к последующему материалу следует указать традиционную дефектность современных инстументальных датировок в отношении неточного, но объективного геологического метода, как то произошло в совершенно скандальном случае хронологизации материалов австралийской стоянки Мунго-3 опто — люминисцентным методом, разом удлинившим начало заселения материка Homo sapiens до 119 тыс. лет — потом самокритично исправились и в отношении даты и точности оценки — до 50 тыс. лет, при том, что геологический слой находки продатировали в 47 тыс. лет… И не обратили внимание, что ЗАЯВЛЕННОЕ ЗАХОРОНЕНИЕМ ПРИНЦИПИАЛЬНО НЕ МОЖЕТ ДАТИРОВАТЬСЯ СЛОЕМ ПОДСТИЛКИ — ТОЛЬКО ПОВЕРХНОСТНЫМ СЛОЕМ НА МОМЕНТ ПОХОРОН, естественно переотложенным и перемешанным в могильной яме и около неё: постоянная головоломка полевого исследования выделить нужный уровень! Ведь даже метровое заглубление в конкретных условиях даёт лаг в тысячи и даже десятки тысяч лет, как то демонстрирует, например, стоянка Талицкого… Увы, естественного признания возникновения курьёзных дат очевидной недостоверностью метода так и не последовало — уж очень хотелось сапиентным радетелям доказать раннюю и преобладающую культурность гипотетических выходцев с Африканского Рога над теснимыми Премигениусами, как и продвинуть глубже «наших троглодитов» от геологической датировки 28—24 тысячелетия. Право же, из десятилетия в десятилетие нарастает «политизация» и «экономизация» антропологии, ставшей объектом внимания и распалённого национального чувства, и вполне материальных денежных потоков, например, от туризма… — а уж портные на сдельщине по историческому цеху сошьют, что закажут.

Следуя подобным соображениям, было бы не трудно далее развернуть хронологическую таблицу смены понгидных форм от 50 млн. лет до утверждения австралопитеков (8—6 млн. лет назад), воспроизводя в комментариях тексты авторов-естественников — но ближайшее рассмотрение убеждает в крайней запутанности, спорности и всеядной неразборчивости всех заявленных систем, что само по себе может только иллюстрировать картину межеумочного состояния, не рождая достоверного целого. В сущности, налицо только убедительный материал, свидетельствующий о западнической пристрастности протянуть линию африканского моногенеза, и его неумолимое расползание под натиском азиатских открытий в пользу по крайней мере «2-х центрового» полигенеза; или компромиссного широкого «маятникового» моногенеза хотя бы в отношении сапиэнтной стадии на фоне теперь уже очевидного МНОГООБРАЗИЯ МОРФЕМ ЧЕЛОВЕЧЕСТВА.

В тоже время простая цензовая обязанность лектора-преподавателя дать какой-нибудь, пусть даже отчасти фиктивный, ответ на предъявляемый экзаменационный вопрос внимающему студенту вынуждает привести некую схему; хотя бы в качестве точки опоры, отталкиваясь от которой можно уловить смысл разгорающихся дискуссий, участники которых не склонны прояснять их содержание, а более утверждаются в позиции агрессивной глухоты…

Итак, чисто хронологически…

100—80 млн. лет назад на поле ОБЩЕГО КРЫСООБРАЗНОГО ПРЕДКА МЛЕКОПИТАЮЩИХ возникает ветвь лемуров и полуобезьян т. н. Мадагаскарского типа… И для размышления: современные полуобезьяны потто уже имеют ВАЖНЕЙШУЮ МОРФОЛОГИЧЕСКУЮ ХАРАКТЕРИСТИКУ ЧЕЛОВЕКА –ПРОТИВОСТОЯНИЕ БОЛЬШОГО ПАЛЬЦА СТОПЫ ОСТАЛЬНЫМ… — в настоящее время заявляемой, как ИСКЛЮЧИТЕЛЬНАЯ ОСОБЕННОСТЬ ЧЕЛОВЕЧЕСКОЙ РУКИ!

80—45 млн. лет назад на их поле оформляются ветви МОКРОНОСЫХ-> СУХОНОСЫХ обезьян, заявляемые появлением в указанной последовательности — на что мной выше было высказано возражение: т.е. антропогенная линия СУХОНОСЫХ возникла РАНЬШЕ, а производные от них МОКРОНОСЫЕ и их дальнейшее развитие ШИРОКОНОСЫЕ т.н. «американского типа» уже не присутствуют в антропогенезе, несмотря на многократные попытки Американских Авторов из паранаучной среды будировать эту идею…

40—30 млн. лет назад на поле «сухоносых» оформилась ветвь т.н. «узконосых обезьян Старого Света», общих предков современных высших приматов (понгиды) и человека (гоминиды) /известны как т.н. «Проплиопитеки фаюмского типа»/;

30—25 млн. лет назад на поле «узконосых» выделяется ветви Плиопитеков, Дриопитеков, иногда полагаемых в порядке следования Плиопитек-> Дриопитек; и специализированных к обитанию в верхних разделах тропического леса видов предков больших гиббонов и гиббонов. Универсальные Дриопитеки, одинаково приспособленные к наземно-древесному образу жизни, широко распостранились по всем материкам Старого Света. То обстоятельство, что дриопитеков стараются вывести из Африки, а гиббоны в настоящее время обитают лишь в Азии подталкивает ряд специалистов к утверждению следования Дриопитек-> Гиббон (оформился около 20 млн. лет назад).

21—18 млн. лет назад на поле дриопитеков оформляется универсальная ветвь сивапитеков (рамапитеки в исходной терминологии; название переиначено в целях избежать конфликта с религиозными чувствами индуистов, поклоняющимся богу-герою Раме, другом и соратником которого был бог- царь обезьян Хануман).Их широчайшая распостранённость от Чада до Янцзы и от Венгрии до Кении, как и указываемые первооткрывателем Дж. Э. Льюисом особенности морфологии «Маленькие и изящные челюсти и зубы. Челюсти короткие. Зубы приближаются к человеческому типу…» более 50 лет держали научное сообщество в убеждении, что сивапитек является закономерной ступенью в широком антропогенезе. Только развитие молекулярной генетики повернуло внимание к открытой в 1982 году Д. Пилбимом «орангутановой ветви» сивапитеков, МОФОЛОГИЧЕСКИЕ ПРИЗНАКИ КОТОРОЙ НАИБОЛЕЕ ПРИБЛИЖЕНЫ К СОВРЕМЕННОМУ ЧЕЛОВЕКУ, о чём уже писалось выше (отделилась около 13—12 млн. лет назад)…

В этом пункте надо решительно остановиться. Обозревая в целом, можно заметить странное рябление методологического подхода. Уже в первом акте становления приматов, выделении их на поле крысоподобных общих предков млекопитающих мы судим о них ПО ТЕМ, КТО ПОКИНУЛ ПУТЬ ШИРОКОГО АНТРОПОГЕНЕЗА, современным полуобезьянам и лемурам, что, согласитесь, как то странно: судить о предке по тем, кто им не реализовался… Нужное нам направление проходило МИНУЯ их, т.е. в том, что осталось по их исключению, и коли потто сохранил такие удивительные антропогенные детали в своей морфологии, как противостояние большого пальца конечностей и наличие 4 ногтей в дополнение к 1 когтю на лапе, то не естественней ли полагать вопрос о сохранении и редукции этих признаков у его инаковых параллелей? Он ли унёс частицу универсально нерасчленённой морфологии или какого-то переходного её состояния, или она законсервировалось в нём по выходу всех прочих контрагентов из класса — эволюция не изменением, а неизменностью? Инаковость новизне, обратившаяся в потенцию переступить через текущую новизну в будущее; тот шест, который перекинет прыгуна через отвергающее новое, которое со временем обратится в старое — и так до той поры, когда превентивная инаковость станет ЕДИНСТВЕННО ВОСТРЕБОВАННОЙ? Природное, не примысленное, снятие регрессивных последствий такого памятного положения ПРОГРЕСС В ОДНОМ ОТНОШЕНИИ ВСЕГДА РЕГРЕСС В ДРУГОМ, прямо к тому и призывающее… Ещё выразительнее выглядит на этом фоне случай с рамапитеком — его приговаривают по покинувшему ветвь орангутангу, т. е. СУДЯТ ВСЕХ ПО ПРЕСТУПНИКУ, УШЕДШЕМУ ОТО ВСЕХ — и при этом в наборе качеств, которые будут прославлять в будущих архантропах, при том что в момент актуализации они уже выступают как привходящие обстоятельства открывающейся стагнации? Естественная приспособляемость с более широкого обозрения эволюции оборачивается другой стороной — чем лучше приспособлен организм к данным условиям, тем труднее ему перейти в другие: в очереди на выживание по смене условий среды обитания как и произвола перемещений в них ОН СТОИТ НА ПОСЛЕДНЕМ МЕСТЕ в отношении своих современников менее острохарактерного типа… И естественный вопрос, которого я тем не менее ни от кого не услышал — А КУДА ДЕЛСЯ универсальный балласт? Обратился в подиум проскочившему выскочке? Или вился в продолжениях, которые где-то, как-то, в чём-то несут и зародышевые споры его неповторимости в прочей массе других, уже укрощённые к обще-фоновому уровню? Природа не знает прямых линий… А дихотомии отрицания? Именно в поле покинутого отрицания накапливается нерасчленённое богатство комбинаций будущего выбора — природное основание философского постулата М. Хайдеггера: БУДУЩЕЕ ВРЕМЕНИТСЯ В ПРОШЛОМ… В сущности Потто и Орангутанг всё более детализирующиеся морфологемы будущего, но последнее варится в тёмном котле их неучастия; они только историческая данность ступеней внешней эмбриологии к грядущему итогу. Но одновременно и поразительное достижение естественного отбора — самые длительно существующие млекопитающие и понгиды, потому что перестали изменяться…/два года спустя после того как были написаны эти слова я узнал, что геном Орангутанга содержит 250 дуплетов изменчивости против 1500 у шимпанзе и 3000 у человека…/.

Таким образом рамки «широкого антропогенеза» задаются границами взаимореализации на общм поле двух процессов: эволюционной изменчивости к текущим условиям среды и противостоящей ей консервации состава наличного, принимающей внешнюю форму утверждением универсализма, как специфического средства сохранения всего богатства витальности на онто и филогенезе; как бы следования императиву быть не «самым», но «во всём». Как то говорят «гений делает гениально только одно дело — простой человек посредственно, но все»…Человек по итогу реализовался как универсум — т.е. в значительной, если не в большей степени, в рамках второй тенденции, своего рода эволюции наоборот, сохранением «всего» вместо хватания «лучшего», принявшей форму суверенного вида эволюции «не меняться в том, где меняются другие…», подбирая и накапливая «регрессы» тех кто уносился в остро-узкий «прогресс»…Я называю такую форму «эволюцией отражения», если первая полагается «прямой»; в сущности обе они нераздельные стороны одной и той же Эволюции с Большой Буквы, но на практике видят и протягивают только Первую — и впадают в прострацию, когда Историческое делает как бы явственные курбеты наоборот, и из Перемен выступает Традиция…

В целом ситуация с сивапитеком какая-то двусмысленная: напрямую он почти исключён из антропогенеза, в то же время выдвигаемые заместители, кроме того, что зачастую заявлялись их открывателями от Э. Льюиса до Р. Лики «рамапитековыми» настолько близки к ним морфологически, что возникла даже теория их происхождения от общего предка Грифопитека, открытого Д. Беганом; и от которого пошли Евразийская и Афро-Аравийская линии сивапитеков, по временному разделу гиперматериков трансгрессией океана Тетис 16—10 млн. лет назад развивавшихся самостоятельно и давших расходящиеся результы: Орангутангов в Евразии и Австралопитеков в Африке…

Представляется достаточно бесполезным выбирать какую-то из схем становления человекообразных приматов, которыми буквально пестрят публикации о периоде 16—10 млн. Их изобилие и нарастающая в геометрической пропорции с каждым полевым сезоном усложнённость прямо свидетельствуют о межеумочном состоянии исследований, каждое из которых только «множит субстанции». Общее состояние таково, что более всего напоминает охоту на единственного призового зверя, как-то не замечая, что универсум возникает как сумма сложения разностей… В целом создаётся впечатление, что изобилие материала более являет флуктуацинное рябление достаточно единого поля нежели какое-то реальное однонаправленное движение; котёл, где что-то кипит и варится без особо зримого результата; налицо скорее явление общего дрейфа, а не дифференциации видов, если принимать в расчёт их весьма небольшой лаг. И вполне обоснованно морфологи-систематики 1960—1980 годов относили видовое богатство этого периода к одному классу рамапитековых, как и Ричард Лики, открывший Кениопитека, обитавшего в Восточной Африке 10,5 млн. лет назад и наконец-то утверждённого молекулярной генетикой общим предком Человека и Африканских Понгид.

9—7 млн. лет назад поле африканских «сивапитеков» покидают специализированные ветви предков горилл и несколько позднее шимпанзе. Их эволюция была особого, псевдо — социального типа: они специализировались к стадно — коллективному обитанию, но при этом не социальными, а биологическими средствами. Устойчивость стада, особенно в критический период брачных сезонов регулировалась особой психосоматической организацией этих животных: гориллы являют собой выразительный тип флегматиков с преобладающим тормозным типом реакции; шимпанзе сангвиники с быстрой сменой впечатлений, предрасположенные к общению — что в совокупности препятствует вспышкам опасных взаимных конфликтов этих сильных зверей. Будучи наиболее близки к современному человеку по данным генетики, они в то же время значительно уступали орангутангу морфологически: шёрстный покров лицевой части, удлинённая челюсть, однопрофильная плоская лапа, скошенный звериный череп с гребнями, узость психосоматического типа поведения.

7—6 млн. лет назад на поле «сивапитеков» оформился универсальный вид австралопитеков, морфологически близкий к классическому рамапитеку, кроме что гипотетического несколько большего размера головного мозга. Предположительно, он уже использовал «подбираемые орудия», подобно современному шимпанзе, был всеяден, прибегал к коллективной охоте, но часто и сам становился объектом промысла кошачьих хищников и павианов. Был ли он объектом эволюции, или покинутым более успешными специализированными отпрысками Могиканом универсально-общего класса, ставшим обозримым вследствие своего одиночества? Его морфологическая близость к рамапитеку сыграли плохую роль в его судьбе, австралопитека длительное время не признавали, считая в лучшем случае затянувшимся тупиковым продолжением рамапитека, в худшем предком собакоголовых гамадрилов. Тем не менее именно он в настоящее время утверждён первым прямым предком человека без наличия боковых продолжений. Впрочем, как сказать…

Обозревая в целом заявленный материал, и стараясь осуществить это свежим взглядом, можно отметить:

1. Становление линии древнейших предков человека — широкий антропогенез — происходило в огромном ареале тропической и субтропической зоны Старого Света от Африки до Индо-Китая и Венгрии до мыса Доброй Надежды в сложном взаимодействии Евразии (до 4,5 млн. лет назад Лавразия с включение Северной Америки), Афро-Аравии и Океана Тетис; трансгрессии последнего то соединяли их в единое поле антропогенеза, то разводили на два очага. При этом первые человекообразные приматы-понгиды гиббоны (в настоящее время переквалифицированные в малых человекообразных обезьян по наличному составу, что несправедливо к историческим большим гиббонам, если полагаться только на морфологию); и орангутаны (в настоящее время единственный бесспорны представитель класса) — появились именно в Азии, на 5 миллионов лет раньше своих африканских собратьев и при этом значительно большей морфологической близости к современному человеку. Можно утверждать, что эволюция обкатала его облик на орангутанге. Изобилие рамапитековых и пострамапитековых материалов 20—6 млн. давности на огромном просторе от Греции до Китая в восходящих линиях до синантропа всё более подталкивает исследователей к признанию факта широкого охвата Старого Света процессом антропогенеза, возможной смыкающейся полилинейностью его протекания из разных цетров.

2.Антропогенное начало вырисовывалось на особом типе эволюции, консервативного сохранения субстрата по выходу специализированных ветвей, задававших общую универсалистскую направленность процесса антропогенеза, как следствие поглощавшую частности, необходимо стягивавшую многолинейный процесс к точкам единства. Возникающий агрегат поэтому НЕОБХОДИМО ДОЛЖЕН БЫТЬ ЕДИНСТВЕННЫМ, т.е. возобладать над биологической эволюцией к специализации или терпеть раз за разом очередное крушение по невозможности достижения результата в рамках достигнутой наличности, чтобы начать новое восхождение. Будучи явлением Традиции в Эволюции, Наследственности, задающей Изменчивость он необходимо должен был выносить в продолжение будущего глубочайшие следы своего восхождения, единственный из всех пронести по возможности весь груз эволюционного наследства через отвергающую его текущую повседневность. Анатомия современного человека выразительное тому подтверждение, как сочетающая самый сложный механизм природы человеческий мозг с поразительнейшими анахронизмами, как-то человеческие почки, по своей примитивности не имеющие аналогов у млекопитающих и даже рептилий, по своей способности к перемещению вызывающая аналогии с фантастическими Метазоо Протерозойской эпохи; втянувшая в себя весь опыт органического витализма. Он всегда как-то, в чём-то был старше своих современников и всегда переступавший через них к иному…

И наконец Макрокосм разродился Микрокосмом…

ЛЕКЦИЯ 5. Метания Обезьяны Бога

В настоящее время поддерживается схема оформления т.н. «узкого антропогенеза» на базовой основе открытого Робертом Дартом в 1920-х годах в Южной Африке австралопитека Дарта (дословный перевод «южная обезьяна», отнюдь не австралийская); оформившегося в промежутке 7—6 млн. лет назад невысокого (130 см.) универсального примата, способного к ограниченному прямохождению, несколько лучшему, чем у медведей; с примечательным пристрастием дополнять свою «универсалистскую ограниченность» в специальных функциях использованием прото-орудий природного происхождения (камни, массивные кости), нередко находимых на местах его обитания — впрочем, последнее тоже присутствует в природе, не признающей непроницаемых границ, и не только у приматов. В общем, существо приниженное и в отсутствии клыков и когтей зачастую объект охоты более успешных соперников, например львов, леопардов, даже родственных собакоголовых узконосых (предков современных павианов и гамадрилов); и высшим достижением которого в иерархии распределения белковой массы полагают закрепление в нише падальников — впрочем, тоже посредственное на фоне специализированных гиен и птиц-стервятников. Следует отметить любопытное морфологическое совпадение: рост 130 см. это нижний предел нормального роста современного человека (пигмеи тропического пояса от Экваториальной Африки до Новой Гвинеи).

Удержаться в консервативных рамках «прогрессивной универсальной посредственности» при господствующей в природе эволюции в специализацию, когда для того, чтобы «эволюционизировать», надо дожидаться исхода последнего «специализированного счастливчика» было очень трудно, и 6,5—5,5 млн. лет назад общее поле австралопитековых раскалывается, выделяя ветвь «массивных», в развитии приспособляемости к гарантированному источнику питания превратившихся в травоядных «человекообразных коров»: полный прогресс к условиям среды обитания и катастрофический регресс в антропогенезе. С природно-эволюционной точки зрения эта специализация оказалась настолько удачной, что на её основе формируется «сверх-массивное продолжение» Австралопитек Бойсеи, исключительно мощный субъект 180—190 см. роста (можно уточнить — по всем направлениям),вследствие огромной физической силы недоступный нападению даже крупных хищников типа леопарда и гиены, а в группе опасный и льву — но и совершенно устранённый от каких-либо «умствований», т.к. цикл травоядного животного состоит из двух полностью поглощающих его стадий, дневного поедания растительной массы и ночного срыгивания и пережёвывания, не оставляющего места для «глупостей»; налицо важный полностью поглощающий процесс «кормимся» — самые серьёзные глаза, которые я видел в жизни, у коровы…

Но был ли это предел?

В 1931—39 гг. Г Кенигсвальд обнаружил в Китае фрагменты исполинской человекообразной обезьяны, которую так и назвал «гигантопитеком» (рост 3—3,5 м. вес 400—600 кг.). Основываясь на большом сходстве зубов гигантопитека и сапиентных людей, Кенигсвальд и Вейденрайх выдвинули предположение о захваченности гигантопитеков процессом антропогенеза; и действительно, в 1937—39 гг. Кенигсваль обнаружил на Яве в Сангиране популяцию огромных питекантропов (рост 2,4—2,6 м., вес 200—250 кг.), которых назвал «мегантропами». Это развитие продуктивно связать с наметившимся у гигантопитековых поворотом эволюции к «универсализации», в частности в питании: китайские гигантопитеки были определённо всеядными, а наличие в заселённых ими пещерах костей крупных подвижных копытных свидетельствует о навыках интеллектуальной групповой охоты. Ряд авторов несколько преждевременно привязывают к ним изредка находимые чрезмерно большие для классических архантропов каменные орудия. Было бы интересно связать с этим и закрепившуюся на Дальнем Востоке традицию больших односторонне обработанных камней — чопперов, не имеющих аналогов в других регионах.

В настоящее время установлено широкое распостранение не менее 3-х гигантопитековых форм на востоке Евразии 9—1 млн. лет назад, и даже утверждается прямое их сожительство с человеком вплоть до рубежа нашей эры. В теоретическом плане существенно, что становление этой человекообразной линии происходит исключительно в Евразии: её предком заявляются местные популяции сивапитеков — и общее впечатление оформления и расцвета этих форм именно в данном регионе не поколеблено открытием фрагментов гигантизма в Африке. Эти формы с «гигантской» размашистостью подтверждают и наличие, и продуктивность Восточно-Евразийского центра антропогенеза… Более того, если сопоставить морфологически совпадающих сивапитека и австралопитека Дарта, их продолжения гигантопитека и австралопитека Бойсеи, следует признать, что процессы становления специализированных форм антропогенного в Восточной Азии были и более выразительные, и шли с опережением на 2—3 млн. лет… Любопытно, что 2,6 м. это зафиксированный предельный рост нормальных непатологических представителей всех современных рас.

Естественно и более того, научно добросовестно, было бы проследить судьбу того концентрированного по выходу специализированных ветвей «универсального осадка» — но увы, он выплёскивается современной методологией без рассмотрения: и потом все хором удивляются найденному на помойке «денисовскому ребёнку» …Впрочем, как и длительное время непризнаваемому Австралопитеку Дарта нелогично старшему среди своих «младших братьев» горилл и шимпанзе, почему их стыдливо пытаются затолкнуть в гоминид…

Вероятно, таким частно — африканским осадком «универсального неудачника» явился сформировавшийся 5,5 млн. лет назад т. н. Австралопитек Африканский Изящный, получивший название из-за более грациального вида вследствие увеличившегося до 150 см. роста при небольшом увеличении массы. Существенно важным являлось то, что использование природных предметов в качестве орудий охоты и обработки являлось для «изящных» уже неотъемлемым обычаем, сопровождающимся нарастающей практикой попыток грубой дополнительной обработки натуральных заготовок, рождавших большое разнообразие неустановившихся форм. Новая внебиологическая приспособляемость обнаруживала нарастающую эффективность, сопоставимую и всё более опережающую, нежели давали простые линии специализации видов. «Ново — консервативный» вид начинал обретать сверхприродный, неограниченный и неистощимый источник возрастания своей мощи. Дубина, увеличивающая досягаемость человеческой руки вдвое а силу удара вчетверо — больше удара медвежьей лапы; град камней, сбивавший птичью стаю, раздвигали природную нишу существования; прямо сказываясь на массе и качестве питания, обращавшихся в богатство возможностей, широту размаха и глубину биологического преобразования, которое, оставаясь ещё природным по своей основе, развёртывалось уже во внеприродных рамках и должно было переступить самоё себя, выйти за положенные биологическим границы. Сравните овчарок, выросших в доме, с выброшенными на улицу собратьями, уступающими первым в полтора раза по росту и в 2—2,5 раза по весу — искательные пугливые дворняги, в которых голод и страх убил достоинство природного зверя. Закладывался морфогенез возникавшей небывало-новой сотворяемой «2-й природы».

4 млн. лет назад австралопитековые начинают переходить к целенаправленной орудийной деятельности утверждающихся функциональных форм каменных орудий, закладывая основания к тому, что в старом добротном определении звучало как «Зверь, производящий орудия — ЧЕЛОВЕК»…

2,6—2,5 млн. лет назад — по африканским материалам — он явился в свет массой разветвлений того, что после многократных тщетных попыток выстроить линию «единственного» было названо стадиальным обозначением HOMO HABILUS или Человек Умелый: преимущественно прямоходящее существо 160—170 см. роста с увеличенным до 500—650 куб. см. объёмом мозга. Я несколько свободно поступаю с антропологическим материалом, т. к. в данном случае проступает уже и исторический: искусственные орудия 4-миллионной давности, и их творец, выступивший из тени 2,6 млн. лет назад; при этом не в единственной персоне, а в целом пучке биологических видов, перешедших на пути орудийной эволюции, что порождает истерические баталии вокруг несметно находимых «самых-самых» предков после каждого полевого сезона. В научном сообществе, более в практике чем в теории, всё более утверждается подход соединять их вместе в некую совокупность — род «идущих вместе» в одном направлении, нежели разводить по умозрительным различениям «зубов и черепов», хотя биологизированный подход определять степень «человечности» по «клыкам» тоже наличествует; тем более подкрепляемый сторонними агрессивными вторжениями естественно — научных достижений физической хронологии и генной экспертизы, из средств исследования становящимися субъектом научного поиска — при этом в рамках инородной научной дисциплины; и нередко разрушительных для неё при отсутствии у исследователя навыков общесистемной верификации фантомов полезных игрушек.

В общем выделение первого представителя вида HOMO произошло не по исторически — типологическому признаку стадиальности орудийной деятельности, а по биолого — морфологическому набору: размеру головного мозга и оформлению зачаточных признаков стопы на задних/нижних конечностях, свидетельствующее о предрасположенности к прямохождению; но впрочем неполной: задние конечности не вошли в контур тела, и Н.Н. вполне успешно передвигался и на четвереньках, к чему наверно и прибегал в экстренных случаях. Как по совокупности антропологических признаков, так и морфологии и орудийной деятельности он мало отличался от Австралопитека Изящного, поэтому антропологи ЮАР по прежнему предпочитают использовать термин «австралопитек», например «австралопитек Сегени» для особей 2-миллионолетней давности.

2 млн. лет назад из тени HOMO HABILUS выступает его генетическое продолжение-развитие HOMO ERECTUS, Человек Прямоходящий. В данном случае биологическая классификация исключительно удобна, т.к. кроме антропологических различий каких-либо обретений в образе жизни и орудийной деятельности на момент появления не наблюдалось, но соматические отличия были очень выразительны. Эректусы были исключительно прямоходящими — абрис нижних конечностей вошёл в контур тела, и попытка бега на четвереньках была обречена, колени упираются в грудь. В целом явленный вид резко противостоял природе и её скупой целесообразности: следствием прямохождения стало обретение человеком ряда специфических видовых болезней, неизвестных в целом млекопитающим: ишиас, ревматизм, позвоночные грыжи, тяжёлые роды и прочее. Полагать в этом обозрении чисто биологические обретения очевидно предосудительно: тело человека повелительно мяла уже не столько 1-я, сколько 2-я природа, фантом, ставший насущней реальности — и её главный фактор, усмотренный Ф. Энгельсом, ТРУД, калечивший тело ради приобщения к неприродному занятию; историческая прогрессивная форма Трудового Уродства. В рамках наличного чрезмерным представляется и другая заготовка к будущему, резко увеличившийся до 700—1250 куб. см. обьем головного мозга — т.е.перекрывающий уже нижнюю границу современных людей (1000—1800 куб. см.) …Впрочем сам по себе только показатель потенции, которую надо реализовать, а на данной ступени ещё лишь создать… Для сравнения: Анатоль Франс (900 куб. см.) — Иван Тургенев (2000 куб. см.),степень «великости» классиков национальных литератур взвешивать не берусь.

Уже сам размах колебаний размеров мозга свидетельствовал о непрямом значении этого показателя как индикатора антропогенеза, остро — злободневным сейчас признаётся достигнутый уровень организации «мыслящего белка», но в грубо-качественных прикидках он объективен, и в настоящее время в антропологии признаётся «индикатор Кларка» в 700 куб. см., ниже которого полагают еще «нечеловеческое», выше «человеческое», и если по поводу «Человека Умелого» долго кипели споры, то «Человек Прямоходящий» заявлен сразу вне подозрений!

В целом этот эволюционный скачок имел очень важное значение, он несомненно разрушил природную эволюцию даже через «универсализацию», подобно замку — защёлке отсёк путь назад, в природные рамки, в которых он был обречён вследствие антиприродной дефектности своей физической конституции — встать на четвереньки было уже невозможно, оставалось только идти в даль неведомую…

И если говорить об ойкумене/заселённая человеком часть планеты/, то она уже резко выходит за пределы Афроцентризма разгоревшихся англо-саксонских пристрастий: Дманисский человек Лордкипанидзе (1800 тыс. лет), камннная индустрия Дюрянг — Юряха (1500 тыс. лет), антропологическое присутствие в районе Вилюйска (2000 тыс. лет) необозримо раздвигают горизонты научного обозрения, от Наталя до Якутии, от Магриба до Вьетнама.

И наконец, именно в этот период оформляется то, что можно назвать «каменной индустрией»: производство типологически единообразных орудий, палеолитическая троица «остроконечники, рубила, скрёбла», закладывая основы звучных перидизаций французских археологических школ: такие волнующие шелль, ашель, мустье, ориньяк, солютре, мадлен…

800 тыс. лет назад HOMO ERECTUS совершил революционный прорыв в антропогенезе и материальной культуре — он овладел стихией огня. Создание «2-й природы» было завершено:

1.Огонь как источник искусственного климата, в котором отныне исключительно живёт человек;

2.Огонь как средство преобразования человеком самого себя — искусственная пища меняет биохимию человека настолько, что он уже не может вернуться к природной пище;

3.Огонь как мощнейшее из известных техногенных средств.

Отныне все регионы планеты становятся доступны для проживания; и огромные кострища, покрывшие Старый Свет свидетельство этого грандиозного прорыва в пространство и историю.

Но с какой-то навязчивой предвзятостью из факта наличия древних кострищ Африки, по критичности современных методов хронологии голословно заявляемых существованием 1 млн. лет назад, её утверждают родиной этого открытия — право, насельники Чжоу-Коу-дянь под Пекином со своим 13-метровым по уровню кострищем, разожжённым 400 тыс. лет назад с этой точки зрения прямо-таки младенцы культурогенеза — и как-то не удосуживаются проверить геологическую хронологию азиатского памятника тем же инструментарием, что и африканские; и совершенно не берут в голову мысль, как это сподобилось пронести горящую ветку с огнём на пространство в 12 тыс. км. от Африканского Рога до Хуанхэ: ведь синантропы Китая искусственных методов добывания огня не знали, сохраняя его в негасимых кострищах — эту эпоху впрочем помнили и в древнем Риме, оберегая священный негасимый огонь усилиями жриц-весталок в храме Весты… Не проще ли предположить, что ежегодные сезонные пожары лесов и степей-саванн служат естественным основанием и побуждением к приручению огня и в Зимбабве, и в Китае?

Впрочем, эти вопрошания становятся чисто риторическими на фоне того катастрофического состояния с хронологией и периодизацией памятников, которое сейчас наличествует. Если общее помешательство 1960-х годов к радиокарбонному анализу занизило классическую геохронологию памятников в 1,5—2 раза, обрезав историю шумеров Месопотамии и афразийцев долины Нила на 2—3 тысячи лет, то термолюминисцентные методы, предмет обожания 2010 года, завышают её в 3—4 раза, размазывая возраст Улалинской стоянки на Алтае от 250 тыс. до 1,5 млн. лет, возраст австралийских памятников с 25—28 тыс. лет до 50 тыс. и даже 120 тыс. лет… При этом открывая огромные возможности волюнтаризму и прямым подлогам: культурный слой Дюрянг — Юряха, перекрытый — законсервированный оползнем 1,5—миллионолетней давности «рассудку вопреки, наперекор стихиям» датируют в 400 тыс. лет «по результатам термолюминисцентного анализа американских специалистов»…

Очень важно другое, Улалинская стоянка на Алтае, древнейшая в Евразии, уже 800—700 тыс. лет назад освещалась пламенем кострищ, кроме прочего использовавшихся и в технологических целях, расщеплением раскалённых на огне природных камней поливом воды на рабочие пластины — т.е. по сроку владения огнём сопоставимая с самыми продвинутыми африканскими стоянками, а по методам включения в технологии превосходившая их: кварцитовые рубила африканских эректусов этого периода продуцировались исключительно ручной ударной оббивкой. О проблематичности датировки обеих сторон я уже говорил… Учитывая грехи «термолюминисцентной датировки», которая даёт такой фантастический разброс в датах, это одинаково недостоверно для обеих сторон, и может быть, при нынешнем состоянии методик, использовано лишь для относительной синхронизации событий, да и то лишь в предположении, что исследователи, как и природа «изощрённы — но не злонамеренны».

Как-то ускользнула от внимания и не исследуется чисто антропогенная сторона этого переворота: как мощный фактор искусственной пищи сказался на биохимии, морфологии и психастении HOMO ERECTUS. Ведь переход к обработке пищи огнём увеличивает энергонасыщение организма в 6 раз (цикл усвоения жареного и сырого мяса 4 и 24 часа соответственно). Именно с этого периода главный инструмент интеллекта человеческий мозг уже не имеет ограничений в энергопотреблении — по описаниям биологов мозг современного человека в 2 раза меньше мозга слона, но потребляет в 2 раза больше энергии. Этот биохимический скачёк признаётся, но на уровне констатаций «дождя летом и снега зимой», без проникновения в глубь феноменологии события.

Именно поэтому вал находок, накрывший научное сообщество за последнее десятилетие, оказался столь неожиданным. Огромное устойчивое поле Прямоходящих было взорвано открытием HOMO ANTECESSOR/Человек Предшествующий/, оторвавшего половину срока предшественника (1,2 млн. —300 тыс. лет назад) и заявляемого (Пока!) общим предком современного человека и неандертальца…

ЛЕКЦИЯ 6. Где ты был, Адам?…

Я сознательно опускаю столь захватывающий период от HOMO ANTECESSOR (1,5млн.) до появления HOMO SAPIENS (40 тыс. лет д. н. э.) на континенте Евразии, оставаясь на общелапидарной позиции HOMO ERECTUS, т.к. в целом вся Европейская ветвь HOMO ANTECESSOR в настоящее время отведена от магистральной линии антропогенеза, а Азиатская зависла в какой-то неопределённости как по её генезису, ставшему столь проблематичным в настоящее время в свете материалов молекулярной генетики, так и по отсутствию массового полевого материала исторического контакта Восточного и Африканского центров антропогенеза в период между 180/ 40—28 тыс. д.н.э., заложившего основы Монголоидной и Большой Австролоидной Рас…

Открытие наличия HOMO SAPIENS на Африканском Роге 200—180 тыс. лет назад обесценили с точки зрения итогового антропогенеза весь европейский материал. Этот столь богато проработанный для данного периода регион (не менее 200 лет общеевропейских научных штудий, и где — на собственных лужках и огородах) ныне медленно никнет и увядает — СОВРЕМЕННЫЙ ЧЕЛОВЕК ПРОШЁЛ ГДЕ-ТО СТОРОНОЙ: великолепные европейские достижения в каменной индустрии лишь раритет, оставленный сторонним дядей без потомства племянникам; и те по аналогии его биографии пытаются писать историю отца, кости которого с удостоверением личности выкопали кто-то и где-то, и совсем далеко… Прежде описываемый внешне — морфологическим образом, в том числе и преимущественно через орудийную деятельность, медленное движение материальных тел и только еле колышащеяся над ними поверхность социального — но как бы в дуновении исторического, сейчас он выводится на усмотрение из тени только как порождение миллионно — вьющихся генных линий и аллелей; и это не история, не человеческое — это опускание на уровень стрикций желудочного тракта, но только глубже, в тьму позвоночника, где белок есть — человеческого нет. Здесь я приглушаю свою флейту.

Но существенно важным становилось другое: теоретический уровень оценок сместившегося начала антропогенеза сапиентной линии утверждаясь по материалам Р. Лики на эпохе 450—400 тыс. лет необходимо выводил за пределы процесса не только европейскую, но и уже достаточно утвердившиеся африканскую (родезийский человек) и азиатскую (солойский человек) морфологические линии того же НЕАНДЕРТАЛЬЦА, выдвигая головоломную проблему, которая скрытой миной лежала под всем построением в далёкой Денисовской пещере на Алтае — почему развитые Премигениусы Африки и Евразии не участвовали в узком антропогенезе, а архаичные «денисовцы», параллельное следование синантропам Азии участвовали; впрочем, как и последние?

Само по себе открытие Р. Лики имело характер ярко выраженной случайности; той иголки в стоге сена, которая нарушила всё и настолько, что её более десятка лет не признавали, пока совпадающие данные инструментальной датировки и генной экспертизы не подтвердили, что это самый близкий родич — архантроп современному человеку, разом пронзив всё наличное столь хорошо построенных линий от Кениапитека до HOMO SAPIENS. Но и сами авторы открытия, точнее генной идентификации, попадали в неприятное положение. В 1960—70-х годах Британское Королевское общество, основываясь на прогрессе исследования генофонда современного человека, выдвинуло проект установления даты выделения гоминидной линии из мира млекопитающих чисто естественнонаучным путём, по частному от деления наличного объёма накопленных генных флуктуаций на теоретически установленную среднюю скорость спонтанных изменений. Можно было заранее предусмотреть итоговый неважный результат такого эксперимента уже вследствие отсутствия в условиях его проведения учёта в общем очевидного неприродного ЦЕЛЕСООБРАЗНОГО ВОЗДЕЙСТВИЯ 2-Й ПРИРОДЫ, т. е. СОЦИАЛЬНО — ОБЪЕКТИВНОГО ИСКУССТВЕННОГО ОТБОРА… Что в общем и случилось, в целом обнаружилась предельная неравномерность протекания процесса, делавшая невозможной достижение поставленной цели, но тем не менее был получен важный побочный результат — всемирный антропологический материал ДЕМОНСТРИРОВАЛ БОЛЬШЕЕ СРОДСТВО, НЕЖЕЛИ ТОЛЬКО ВИДОВОЕ — ВСЁ ЧЕЛОВЕЧЕСТВО ВЫСТУПАЛО КАК БЫ В ОДНОМ КРОВНОМ РОДСТВЕ. В общем, генетика свидетельствовала, что где-то 100 тыс. лет назад на земле /по предположению англичан — в Западной Африке/ проживала Палеолитическая Ева, от потомков которой произошло всё современное человечество. Вопрос об Адаме остался открытым… Результат Р. Лики, вроде бы подтверждая общее положение об единстве человечества — полностью расходился в частности: «митохондриальная Люси» была в 4-е раза старше «Евы». Летела напрочь теория «молекулярных часов», особенно для отдалённых и всё более важных в теоретическом плане стадий процесса… Антропологи и Палеонтологи как-то умалчивают о «достигнутом единстве теории с практикой» для данного случая. И тем более не повернули его обратной стороной к очевидному выводу: ЗАКОНОМЕРНОСТИ 2-Й ПРИРОДЫ, СТАВШИЕ ВЕДУЩИМИ С РУБЕЖА 1—0,8 МЛН. ЛЕТ/овладение огнём/ ЗАМЕДЛЯЮТ ЕСТЕСТВЕННО — БИОЛОГИЧЕСКИЕ ВПЛОТЬ ДО ПОЛНОЙ СТАГНАЦИИ… Остаётся только передёрнуть карты — и в последних публикациях «Люси» стали титуловать «Евой»…

По «откату» приходится обращать в «премигениуса» всё предшествующее этой дате с момента расхождения «генетического компаса» т.е. все нисходящие линии HOMO ERECTUS 1,5 — 0,5 млн. лет; и только «генным ситом» вылавливая из них карася — PREMIGENIUSа, т.к. общая «типологическая стёртость» Шельских и Ашельских орудий этой поры исключает внешнюю, и тем более убедительную классификацию «предшествующего» человека «по делам его», если только не полагать в том однозначного следствия наличия Общего Человечества… И это естественно в минус: навигация в социально-биологическом поле, и в нарастающей степени социальном, по биологическому компасу.

Но сложность обозрения и подхода не только и не столько в этом: если африканские находки отодвинули европейский материал с подиума всеобщей Эталонности Антропогенеза, и великолепная техника классического палеолита французских школ только региональное достижение и тупиковое при этом — то они не могут и долго не смогут исключить европейских и тем более евразийских материалов в качестве главной основы и всеобщей модели Всемирного Культурогенеза, более важной для постижения человека. Не родство его с тем или иным Бесхвостым Прадедушкой, что более отдаёт Генеалогией Избранных Родов — а как единства его биосоциального с той, всё более изолирующей от физической среды обитания, рукотворной и воодушевляющейся «2-й Природой». Это единство наиболее изучено и демонстрируется именно на европейском и евразийском материале; как вследствие его изученности, так и потому, что он являет процесс в наиболее драматической форме, которая раскрывала и типологические черты и меру их сохранения, в антропологическом плане вплоть до границы крушения антропогенеза и сваливания в биологическую адаптацию. Более того, здесь биологическое и социальное сошлись в решающей последней схватке за будущее вида в особо грозных катаклизмах среды обитания — и победило социальное.

Итак, лапидарно для галочки, как выглядел процесс в свете сиюминутных представлений хотя бы Эдальфо Карбонелла, открывшего архантропов Атапуэрки.

Около 1.8 млн. лет назад в Закавказье (Дманиси, Грузия) обитал вид HOMO ERECTUS, открытый Лордкипанидзе и получивший немедленно признание как HOMO ERECTUS GEORGICUS. Право, в этом событии кроме естественного уважения к превосходному результату коллеги вызывает интерес та всеобщая радость грузин тбилисской национальности Первым Грузинским Архантропом, как будто они разглядели в нём Первого Вахтанга — и немедленное включение АЗИАТСКОЙ НАХОДКИ В ЕВРОПЕЙСКИЙ АНТРОПОГЕНЕЗ западным научным сообществом. Невольно думаешь, что построениями Западных коллег в данном случае руководило неудержимое желание поддержать Антирусскую Грузию… хотя бы в палеолите.

По представлениям Э. Карбонелла, на основе HEG 1,3 млн. лет назад оформляется вид HOMO ANTECESSOR 1,2—1,1 млн. лет назад обитавшая в районе Атапуэрки в Галисии (Испания).

Около 0,5—0,4 млн. лет назад на её основе оформляются HOMO SAPIENS, местом обитания которых по долгим скитаниям (если не только читать, но и думать над прочитанным) становится Восточная Африка вместо ближней Западной… И Гейдельбергский Человек, устремившийся в противоположном направлении на Север и Северо-Восток, где его и нашли в сердце Западной Европы; и ставший исходным звеном в долгой эволюции Классического Неандертальца… Впрочем выставление HOMO SAPIENSа на первое место, это очевидное обращение внимание на зыбкую тень, в момент явления вполне скрытую в колеблющемся море филиаций Единого Стадиального Состояния; ничем кроме некоторых отличий в строении черепа и конечностей от них не отличимой; и совершенно не осознающей своей инаковости…

Следует особо подчеркнуть: выделенный на основе европейских материалов тот искомый недостающий тип человеко-обезьяны, неандерталец, оказался представителем не вида, а общего стадиального уровня; присутствующим на всех континентах, в разных ипостасях, сейчас именуемый для Европы HOMO SAPIENS NEANDERTHALENSIS, для Африки HOMO SAPIENS RHODENSIENSIS, для Азии HOMO SAPIENS SOLOENSIS; неандертальский, родезийский, солойский… Т.е. в совокупности задающий общую типологию наличной Ойкумены.

Антропологи середины 20-го века отмечая некоторое различие представителей территориальных доменов: неандертальский человек был более массивен, родезийский несколько грациальней, солойский выглядел более архаичным — тем не менее уже твёрдо встали на позицию признания его включённости в «человечество»; а на морфологическом сходстве утвердили и прямое стадиальное участие африканской и, возможно, азиатской ветвей в антропогенезе HOMO SAPIENS SAPIENTIS, как окрестили человека современного типа в отличие от популяции исторического прототипа т.н. кроманьонского человека, с которым его долго отождествляли вплоть до названия последнего HOMO SAPIENS. По биологической терминологии мы как будто «дважды умные» или «умные в квадрате», что вообще-то наводит на подозрения и усомняет… Какое-то глухое возражение вызывало только соучастие в прямом антропогенезе европейских PREMIGENIUSов. Впрочем, последнему никогда и ни в чём не везло…

Исторически он был открыт совершенно не во время — до великого покровителя обезьян Чарльза Дарвина, и за десятилетия до шлейфа своих предков и окружения, феноменологически; и не тем человеком, интуиция которого превосходила уровень современной ему науки, а столь необходимый научный вес вполне отсутствовал — кто же принимает в расчёт студента… Когда гимназический ассистент-преподаватель И. Фульрот осмотрел останки, найденные в известковой пещере долины Неандерталь близ Дюссельдорфа, неполного скелета какой-то особи — он сразу и самоуверенно оценил их как очень древние человеческие, хотя и очень диковинного вида; но и мало того, разгласил свой вывод в научной периодике… Профессора и цензовые университетские преподаватели очень не любят, когда их просвещают студенты в их ремесле, особенно публично и на экзаменах, и на выскочку обрушился не кто-нибудь, а сам знаменитый естествоиспытатель, антрополог и анатом Рудольф Вирхов, в блестящем разборе не оставив камня на камне ни от «неандертальского человека», ни от И. Фульрота. Разобрав по косточкам заявленный материал, и опираясь на обнаруженное патологическое изменение ряда костей, грубую форму черепа при большом объёме черепной коробки, основатель современной медицинской и судебной патологоанатомии наглядно продемонстрировал:

— что это никакой не «допотопный», а вполне современный субъект;

— что он родился в семье алкоголиков, от которых унаследовал дегенеративный облик;

— в детстве болел рахитом, что вызвало искривление ног, усиленное постоянной ездой верхом в последующей жизни,

— в последние годы жизни у него развивался артрит, вызвавший частичную деформацию верхних конечностей;

— из-за природной агрессивности, вызванной патологией лобно-височных долей он часто ввязывался в драки, и получил несколько сильнейших ударов по голове, ставших причиной особых шишкообразных наростов; особенно большого в затылочной части…

По итогу: это донской казак, вступивший в Германию с русской армией в 1814 году; добравшийся до Рейна; там напившийся до одурения рейнского вина, забравшийся в пещеру — и к общему удовлетворению испустив в ней дух… Всё!

Фульрот был погребён под ворохом отброшенных костей вплоть до того, что не желая скандальной известности директор гимназии отказал ему от места… Только нарастающий вал открытий «донских казаков», рассыпавшихся от Крыма до Корнуолла и от Бельгии до Гибралтара заставил научное сообщество нехотя признать принадлежность неандертальца к роду HOMO на положении парии, свойством с которым скорее стыдятся; в оценках крупнейшего специалиста по нему Марселена Буля, третировавшего объект своих научных интересов за «звериную внешность этого мускулистого нескладного тела, и головы с тяжёлой нижней челюстью, которая указывает на преобладание чисто животного начала над функциями разума»… Занятно, что именно в эти годы, когда М. Буль завершал издание своей эпохальной 3-х томной монографии о неандертальцах, молодой американский автор Джек Лондон начинает награждать героев своих романов тяжёлой челюстью, как выражением непреклонной воли Белого Человека — и такой же, как его собственная челюсть.

Поразительно не отразившееся в этом неприятии заблуждений и пристрастий века, которые были и будут, и следы которых присутствуют и в личной и в профессиональной судьбе учёного — поразительно и неприемлемо утратой учёными в данном случае первейшего условия профессионализма: рутинно-ремесленнической добросовестности, ТРЕБУЮЩЕЙ обозрении ВСЕГО КОМПЛЕКСА НАЛИЧНЫХ МАТЕРИАЛОВ или сознательного и оговорённого их сокращения до того, что полагают существенно важным; требования, следуя которым вполне ординарный и незнаменитый Уильям Кинг из богом забытого Куинс-колледжа в Голуэе (Ирландия) сразу оценил неандертальские окаменелости как остатки человека вымершего вида, оставаясь вполне согласным с общим мнением, «что мысли и желания, некогда в нём рождавшиеся, никогда не возносились над животным уровнем»…

Р. Вирхов как-то отвернулся от различия в верхних конечностях неандертальской особи, что сразу настраивало на усмотрение прижизненной патологии одной из них; и именно той, по которой он диагностировал остальные. Он отмахнулся от свидетельств о древнем возрасте обвала, закрывшего вход в пещеру, полагаясь в хронологии только на большой «современный» объём черепной коробки — но спасибо и за это…

М. Буль, опуская «неприятного субъекта» на уровень «продвинутой обезьяны», исключил из рассмотрения даже столь бросающийся в глаза большой объём мозга, в 2,5—3 раза больший, чем у известных ему понгид (1400—1600 куб. см. против 400—550 куб. см.), и превосходящий даже средний объём мозга современного человека (1350 куб. см.); и полностью пренебрёг свидетельствами артефактов развитой изощрённой каменной индустрии, окружавших его объект…

Но и Луис Лики, открытие которого Африканского центра становления человека революционизировало палеоантропологию, в своём неприятии Европейского Премигениуса был столь же традиционен, как и все прочие…

Только в 1955—57 гг. У. Страус и Дж. Кейв, проведя повторную экспертизу останков костяков из Ла-Шапель-о-Сен, послуживших основой выводов М. Буля, установили его предвзятость: те «антропологические нонсенсы» оказались следствием вполне человеческого возрастного артрита — но почему-то исследователь предпочёл базироваться на Одном из Пяти скелетов, и предпочёл 1-н дефектный стариковский 4-м другим, вполне его построения опровергающим… Окончательно реабилитировали беднягу студенты Колумбийского университета в 1960-м году: на подъёме борьбы с расовой сегрегацией они распостранили её и на палеоантропов, усмотрев расистскую подоснову в принижении неандертальца — и вступились за его права. Вставив искусственные накладки на зубы, имитирующие прогнатность, закрепив подложки под колени для создания полусогнутой походки и надев костюмы, покупаемые мусорщиками, они начали разъезжать по нью-йоркской подземке — по их отчёту за неделю эксперимента на них обратил внимание только один полицейский, который подойдя, долго и внимательно присматривался, наконец сплюнул и подвёл итог своих наблюдений фразой:

— Ну и морды у этих негров!…

…кстати в полном соответствии с выводами Страуса и Кейва: «Если бы его можно было воскресить и поставить на платформе Нью-Йоркского метро… он вероятно привлёк бы к себе не больше внимания, чем иные наши современники» — профессора преимущественно излагают студентам то, что есть на самом деле! Не надо только перехватывать их по пути на обед с сообщением о пойманном вами «снежном человеке» Бори Поршнева… В настоящее время «неандертальский неудачник» опять вернулся в состояние кануна 1955 года.

Таким образом, около 200 тыс. лет назад окончательно сформировался тот тип историографического PRIMIGENIUSа, который занял всё стадиально доступное пространство Старого Света от Дакара до Явы и от Наталя до Южной Скандинавии; и Северо-Западной Европейской ветви которого пришлось испытать последний сокрушительный всплеск ярости планетарной стихии на поднимающийся социум — Великое Обледенение 125—45 тыс. лет д. н. э. Его причины неясны, как и не вполне прояснён общий регион этой катастрофы: есть высказывания о перемене ситуации с Северным Полюсом, переместившимся в район между Гренландией и Скандинавией, но почему-то без заметной реакции Южного Полюса — впрочем, идея неравновесной пары сил, мотающих планету очень удобна для объяснения наступлений и отступлений Великого Льда…; высказывают предположение о катастрофической смене течений Мирового Океана, которые развернула Гипотетическая Суша… Это вопросы к Геологам и Геофизикам — во всяком случае в отношении предыдущего и последующего распределения ландшафтно-климатических зон мир приобрёл совершенно диковинной характер: Лазурный берег Ниццы уподобился норвежскому побережью, а на Новой Земле и Земле Франца-Иосифа цвели магнолии ещё 20 тыс. лет назад.

Вероятно, удар был едва ли не запредельным; таким же, под которым рухнули и вымерли скандинавские насельники железного века в Гренландии к 1600 году, по концу существования европейских поселений выродившиеся из могучих викингов в карликов 130 см. роста, и только сточенные до узких полосок железа их мечи и ножи свидетельствовали о былой славе… — европейские неандертальцы 100-тысячелетней давности выстояли!

В 2002 году по лукавому предложению дирекции МИПК им. И. Фёдорова мной был разработан курс «Прафеномены духовной культуры и мифологические основания идеогем европейского сознания» для студентов издательского и дизайнерско-графического профиля, работа над учебным пособием к которому начинала выливаться в обширную нетривиальную монографию. Первая и существенно важная часть была набрана, вторая отложилась в рукопись, третья оформилась в «планово-текстуальную рыбу» — не раскрывая всего содержания и результатов работы (последние оказались в чём-то неожиданными и для меня), укажу только, что возникал единственный в своём роде труд по всему комплексу становления духовной культуре, мифологическому сознанию и полному корпусу индо-европейского мифа в «диахроническом и синхроническом плане», как любил говаривать ак. О. Н.Трубачёв… Но в разгар работы её объём и значимость устрашили как администрацию Колледжа так и рецензентов, кафедру философии МГУП, почти хрестоматийную г-жу Пронину/вполне натуральную, не излитературенную, с инициалами Е.Н./ — тему закрыли, завершить её едва ли станет времени… Привожу из неё тот фрагмент, который прямо касается нашего злополучного субъекта.

Оформление прафеномена духовной культуры и его контуры в эпоху среднего палеолита

Конституирование духовной культуры происходит в момент осознания духом своей противоположности материи, т.е. в момент осознания если не противостояния (до этого очень долго), то «со — УЧАСТИЯ» в ней в явленном богатстве мира.

Это не значит, что предыдущая орудийная деятельность являлась культурно вне-духовной: исследователи давно замечают наличие в ней не одной только прикладной и целеполагающей стороны, но и некоторой избыточности, несоотносимой единственно к прикладным функциям всех этих скребков, остроконечников, рубил, которыми отмечен весь длительный путь становления НОМО HABILUS (питекантропа) и НОМО ERECTUS (синантропа).

Стремление к уравновешенности, симметричности форм; малофункциональная красивость шелльских, ашельских и особенно ранне- мустьерских каменных орудий прямо свидетельствует о наличии иной, эстетической составляющей этой деятельности; о культурной соотнесенности, столь волнующей в представленном биологизированном мире рождений, поеданий, смертей.

Более того, заметно всё более выразительное расхождение пракультуры от биологического основания: исследования 20-го века прямо свидетельствуют, что господствующее в 19-м веке стремление связать каждый виток в культурно-орудийной деятельности как опосредование антропологического изменения в общем неверно; и существенные изменения в морфологии архантропов раннего и среднего палеолита (2 млн. лет назад — 125 тыс. лет назад) никак не связывались с культурным прорывом в окружающий мир, и обретение огня происходит до морфологического преобразования питекантропа (HOMO HABILUS) в синантропа (HOMO ERECTUS), так же как неандертальский человек (HOMO PREMIGENIUS), не видоизменил, а продолжил мустьерскую технику обработки камня своего предшественника ERECTUSа…

В то же время этот духовно-культурный компонент был связан, ограничен, огрублён той нераздельной связью с прикладным характером орудийной деятельности, в составе которой он оформлялся и через которую выражался; следовал ей как определяющей данности; был скован и погружен в кремний и базальт целеположения к иному т.е. ограничен, неразвит, легко утрачиваем, как не самодостаточный и присутствующий сторонне в рамках судьбы иного, что нередко и прослеживается при смене функциональных технологий, когда техническая новация нередко сопровождалась не только крушением выводимой из оборота каменной технологии, но и обретённой в ней эстетической формы.

Только с постижением духом своей несводимости миру и обретением культурно эстетическим инстинктом опоры в развитии этого представления духовное творчество стало суверенно и непрерывно, даже в рамках парадоксов восхождений к крушениям.

Конституирование духовной культуры осуществилось в тот момент, когда человек отделил себя в своих представлениях от мира, сразу и навсегда разорвав путы биологического. Животные, их мощные выразительные представители: тигр, лев, барс — в своей охотничьей деятельности проявляют все зачатки праинтеллекта: планирование, предвидение, выбор эффективных способов и стратегий — они только не выделяют себя из окружающего охотничьего пространства, испытывают все превратности судьбы как его часть; только человек вступил в исторический диалог с ним, через который открывается «звездное небо надо мной, и нравственный закон внутри меня (И. Кант)».

Этот исторический, истинно человеческий прорыв начался около 100 тыс. лет назад, в эпоху неандертальского человека.

Судьба, казалось, впервые обратила внимание на ползавшее по просторам Старого Света существо, все более возобладавшее над ее стайными наскоками, и подвергла его комплексному испытанию, после солнца саванн и ярости саблезубых хищников обрушив лед и арктическую стужу великого евразийского оледенения 125 тыс. — 40 тыс. лет назад; и вступив в великую зиму с мустьерской каменной техникой, мало отличимой от орудий живущих в изобилии тепла и туш африканских архантропов, и с брезжущими надеждой навыками огня, он вышел гордым победителем на берег своего расцвета.

Огрубление общего облика, усиление реликтовых черт могучего быстрого зверя, выразительно явленное в мускулатурных гребнях костяков и скошенных черепах неандертальцев прямо свидетельствует о тяжести удара, опрокидывавшего прачеловека в пропасть биологической деградации: специализацию в агрессивное хищное существо. Следы массового каннибализма на стоянке Крапина в Югославии, и в пещере Ортю во Франции прямо свидетельствуют, что давление внешних обстоятельств не прошло бесследно: прижизненные раны на костях, нанесённые несомненно искусственным оружием подтверждают, что человек нередко становился объектом охоты для себе подобных, мясом в прямом смысле, даже в нарушении внутривидовой солидарности, присущей млекопитающим; обращался зверем, худшим, чем волк среди волков.

Но определяющим стало то, что архантропы встретили это наступление природы не подчинением, а отпором; не следованием ее закону специализации к условиям обитания, а яростным противостоянием восставшего универсального вида. Воистину, это была Прометеевская вспышка в сгущающейся тьме, ведь только к Универсуму притечёт вся полнота Мира…

Коллективная охота на громадных приледниковых животных,

обеспечивающая необходимое интенсивное потребление белков для жизни в

арктическом климате — мамонты, шерстистые носороги, пещерные медведи и

овцебыки пошли по пути увеличения геометрических размеров, когда

возрастание объема и массы тела в 4 раза ведет к увеличению теплоотдачи» —

только в 2 и… стали мясными консервами двуногих еретиков; одежда из шкур

животных, сначала распашная, потом сплошная сшивная; перемена образа

жизни, с переживанием холодного времени года в пещерах под защитой огня и

даже в искусственных жилищах возведенных в их глубине, и откочевкой на

временные охотничьи стоянки в тундре с легкими каркасными жилищами,

крытыми шкурами зверей, где интенсивной охотой создается зимний запас

продуктов; открытие витаминосодержащих противоцинготных средств;

создание новой орудийной техники Леваллуа получения острых отщепов из

оформленных ядриц-заготовок «нуклеусов», благодаря которой выход режущей

кромки из равного по весу кремня увеличился в 5 раз и охотники могли теперь

восполнять потери и поломки оружия из носимого запаса заготовок вдали от

мест добычи камня — вот ответ великого мятежника на вызов судьбы!

Можно полагать, что само противостояние природы человеку высекло ту искру в сознании о вне-природности человека, из которой началось великое неслияние. В самый разгар вюрмского оледенения (75 тыс. — 45 тыс. д.н.э.) 66 тысяч лет назад появилось материальное свидетельство об отделении неандертальским человеком себя в своих представлениях от мира — природы: древний человек начинает совершать обряд захоронения умерших сородичей.

Животные не знают обряда захоронения, т.к. преимущественно не осознают факта смерти; осуществляемые иногда некоторые действия: охрана трупа, наблюдаемые изредка у слонов случаи обкладки павшего животного каменными плитами скорее являются попытками защитить «уснувшего» собрата, некоторые исследователи видят в них инстинктивную заботу о санитарной чистоте места обитания — последнее впрочем спорно: среди млекопитающих более распространена самоизоляция в предчувствии смерти, козы, собаки перед кончиной скрываются, это же отмечено и у слонов.

Уже сама посмертная обрядность означает наличие осознания дискретно значимой единицы жизни, выделенной из природно-мирового потока, утверждает её особой, инаковой среде.

Сам обряд похорон имел выразительно-значимую символику.

— Неглубокие ямы-могилы в дальних отделах пещер обычно круглой формы и часто присыпаны- природной красно-оранжевой охрой.

— Умершие: мужчины, женщины, дети — лежат в искуственной позе, на боку, чаще всего в положении эмбриона, для чего их. вероятно специально связывали.

— Костяки часто ориентированы в направлении Восток-Запад, что естественно рождает мысль о наличии какого-то солярного представления (к сожалению, почти нет указаний, тем более статистики об соотношении задающих направлений, восточном или западном, таких ориентации,» их группировок по территории Евразии). Серьезным подтверждением солярной версии служит захоронение неандертальского мальчика в пещере Тешик-Таш в Таджикистане: круглая могила окружена 6 парами рогов горного козла, соединенных лобовой костью. Вкопанные вертикально изгибом наружу они образуют выразительную фигуру раскрывающихся лучей, но и как бы тычинок цветка, и едва ли не ставят вопрос о 12 годовых полнолуниях или новолуниях…

Обряд захоронений свидетельствуето радикально нарастающей перегруппировке общественных оценок на роль и значимость человеческого индивидуума в коллективе.

В пещере Шанидар на севере Ирака было найдено стойбище необычного сообщества «цветочных неандертальцев», которые выстилали могилы сосновой хвоей (аналогично использованию еловых ветвей в обряде северных русских похорон), а останки покойных закладывали цветочной массой, среди которой было много лекарственных растений: особенно впечатляла могила «мудреца», необычно пожилого неандертальского мужчины, пережившего 40 лет с врожденным недостатком — недоразвитой рукой, и слепого на один глаз; и упокоившегося в окружении молодцов, ни один из которых не пережил 24 лет. Не менее необычным было захоронение в пещере Ла-Шапель-о-Сен (Франция); / положенный в него мужчина-«патриарх» 42—44 лет при жизни страдал артритом, а в последние годы не мог самостоятельно питаться, утратив все зубы кроме двух, и чтобы поддержать его существование, сородичи должны были, предварительно разжевывав пищу, передавать ему изо рта в рот. Что побуждало сообщество так бороться за их существование, столь бесполезное в век «дубины и клыка», как то назовут последующие цивилизованные поколения?

Можно утверждать, что в этих коллективах, иногда соотносимых с создателями специфической техники обработки камня кина-ферраси, признававших ценность жизни в отход от биологических факторов (сила, ловкость, добычливость) уже несомненно утвердился запрет на каннибализм в рамках собственного коллектива и не накладывалось ли тем предрасположенности к переходу от эндогамных внутриколлективных к экзогамным межколлективным бракам, первой форме обмена между человеческими сообществами — обмену генофондом?

Это новое воодушевляющее представление немедленно становится инструментом преобразования мира — пока иллюзорным способом, переносом на него духовности. В 1917 году Эмиль Бехлер открыл в пещере Драхенлох в Швейцарских Альпах ритуальное погребение уже не людей, а пещерных медведей: в квадратном каменном ящике были похоронены 7 медвежьих черепов, ориентированных на вход в пещеру; еще 6 лежали в специальных нишах в глубине подземелья. Огромные медвежьи головы были принесены издалека на высоту две с половиной тысячи метров к границам ледников ценой немалого труда и даже риска. Этот обычай широко распространился в неандертальских коллективах: в пещере Регурду во Франции найдена ритуальная могила черепов и лап 20 медведей, в обеспечение сохранности прикрытая каменной плитой почти в тонну веса.