Бесплатный фрагмент - Эра параноиков

Часть 1
Пьер Нуаре

Глава 1

Пьер и Мэри

Он бежал со всех ног, сердце бешено колотилось, и в голове проносились мысли: «Лишь бы быстрее оторваться от этих грёбаных полицейских». Он не помнил, когда вообще в последний раз бегал, не говоря уже о том, чтобы удирать от законных представителей власти. Но репутацию портить нельзя — это раз. И два — не хотелось бы просидеть в отделении несколько дней, а может, и месяцев.

«Блин, эти гады появились вообще не вовремя!» — подумал Пьер и завернул за угол очередной улицы. Он стремительно наращивал темп бега. Пальто до колен путалось между ногами, что не давало разогнаться на полную скорость.

Он не думал, куда и как бежать, главное для него было — оторваться. Позади доносились крики: «Стоять, гад, стрелять буду!»

Услышав это, Пьер вдвое ускорил свой темп. Перепрыгнув через забор с лёгкостью атлета, старался изо всех сил оторваться от полицейского, бегущего за ним. Его вовсе не испугало предупреждение, в любом случае это была пустая угроза.

«У меня в кармане лишь несколько грамм травы, какое дело этим придуркам до меня? Идиоты хреновы!»

Он выбежал на узкую слабоосвещённую улицу. Запнувшись о край пальто, Пьер на всех парах пролетел с полметра и, больно ударившись коленями, упал на асфальт. Сердце сжалось. Он замер на несколько секунд… Вроде приближающихся звуков не было слышно. Не сумев ничего придумать умнее, закатился за расположенный рядом мусорный бак. Дыхание было напрочь сбито, оттого ему сложно было полностью затихнуть.

«Будь что будет. Улица тёмная, меня за баком не видно».

Только он подумал о том, что беда миновала, как послышались приближающиеся быстрые шаги. Пьер зажал рот, чтобы не было слышно его дыхания. Шаги стали ещё громче, нервы были на пределе.

«Только бы не они. У меня нет больше сил».

Шаги остановились по другую сторону бака. Было ясно, что один из полицейских осматривал улочку. Спустя мгновение звуки шагов стали удаляться в обратном направлении. Издалека послышалось:

— Ну что?

— Нет его тут, похоже, в другую сторону побежал!

— А, ну и чёрт с ним! — крикнул второй полицейский.

«Уф… Кажется, пронесло на этот раз».

Пьер сидел на холодном асфальте ещё около десяти минут, восстанавливал дыхание, силы и пережидал. Потом поднялся. Едва держась на ногах, побрёл осмотреться, насколько далеко от дома ему пришлось забежать.

«Да… Похоже, я сильно заплутал, до дома ещё ковылять минут тридцать придётся. Да что они прицепились ко мне? Придётся менять место для торговли. А жаль, там хорошо скупали траву, особенно туристы. Могли бы ловить более крупных торговцев, а не мелких сошек, как я».

Проходя по тёмным переулкам, Пьер нервно озирался по сторонам, стараясь не привлекать к себе лишнего внимания. Полицейских по дороге, к его счастью, не было. Но на всякий случай он снял пальто и понёс его, перекинув через левую руку.

Придя домой, Пьер скинул свои поношенные ботинки и швырнул грязное пальто в угол

«Всё, теперь я дома. Можно дух перевести».

Он осмотрел свою комнату. В ней царила тишина. Комната была достаточно большой и вмещала в себя кухню, отделённую барной стойкой, и спальню, огороженную занавесом. Посередине располагался небольшой диван со столиком и ноутбуком. Чуть ближе к окну Пьер разместил своё рабочее место, где он вдохновенно писал картины. Его работы украшали стены, но некоторые из них были раскиданы по комнате и ждали своего часа оформления в рамки. Пьер бросил взгляд на одну из них, задумался на пару секунд и перевёл внимание на работающий ноутбук. На нём высветилось оповещение об оформленном заказе на одну из картин, выставленных на продажу.

Настроение Пьера стало приподнятым, ведь продажа сулила неплохую прибыль. Собственно, заказы на покупку его работ случались редко, но метко. Цены на картины он выставлял очень высокие, предварительно раскрутив своё имя в интернете. Так, например, практически любой пользователь, который подыскивал себе картину, набирая в запросах поисковиков «Известный современный художник Франции» или же «Картины известных художников», мог найти имя Пьера и фотографии его работ. На продвижение своего сайта он потратил немало времени, сил и финансов. На сей день картины стали для него неплохим способом заработка, а с одной удачно проданной картины он мог прожить беззаботно целый месяц. Но на самом деле Пьер не был столь востребованным и именитым художником. И был скорее любителем, несмотря на оконченную школу искусств, где его и обучили азам сего ремесла. Но, как он считал, если народ кушает, почему бы и не готовить. Ему удалось продать много своих работ. И эта уже была его двадцать четвёртая по счёту проданная картина.

Пьер направил взгляд вглубь комнаты, где находилась только что проданная картина. Подошёл к ней поближе и постарался оценить её непредвзято. Словно впервые видел. На картине был изображён скалистый пейзаж. На вершине холма возвышался силуэт статного мужчины, стоявшего спиной к смотрящему, с раскинутыми в стороны руками. Одет он был в чёрный костюм. Из-за ветра распахнутый пиджак тянуло назад. У смотрящего на картину создавалось двойственное впечатление, что изображённый человек либо готов спрыгнуть вниз, расправив свои крылья для свободного парения, либо, наоборот, спокойно стоит на возвышении, наслаждаясь сиюминутной радостью, ловя потоки ветра.

«Неудивительно, что эта работа так быстро нашла своего заказчика. Каждый может интерпретировать её по-своему, как душеньке угодно. В этом и есть моя чертовская гениальность! Что ж, в ближайшие дни мне незачем выходить на торговлю. Тем лучше. Это стоит отметить!»

Всё ещё разглядывая свою картину с разных ракурсов, он достал мобильный телефон и быстро набрал сообщение. Ответ пришёл незамедлительно: «Уже еду».

Ожидая приезда своей «подруги», он сходил в душ, переоделся. Достал уже ранее открытую бутылку виски. И принялся от нечего делать прокручивать новостную ленту в Интернете.

Спустя полчаса раздался нетерпеливый стук в дверь. Пришла Мэри, всегда старающаяся выглядеть для Пьера безупречно и маняще. Её каштановые волосы аккуратными вьющимися локонами спадали на плечи. Вечернее платье с глубоким декольте облегало фигуру с пропорциями песочных часов. А расплывающаяся улыбка и широко распахнутые глаза всякий раз доказывали Пьеру, что она принадлежит ему одному.

— А вот и я! Соскучился? — Спросила Мэри, влетая в объятия Пьера.

Он едва успел немного отстраниться.

— Мне сейчас не до объятий, — всё же приобняв, остановил её порыв Пьер.

— Правда? А зачем ты меня позвал к себе? — в её серо-голубых глазах отобразилось лёгкое разочарование.

— Чтобы отметить!

— Ммм… То есть сегодня я нужна тебе в качестве собутыльника?

— Ну, можно это и так назвать. Да и не только, — не соврал Пьер.

— Ну хорошо, валяй. Что у тебя приключилось сегодня? Картину очередную продал?

— Это ты угадала! Но ещё мне сегодня чудом удалось избежать ареста. Так что живём, пока свободны и вольны! — сказал Пьер с улыбкой безумца.

Мэри внимательнее пригляделась и заметила, что у него масленые от алкоголя глаза. В голосе послышались нотки укоризны:

— Ну понятно.

— Что опять?

— Да ничего, — отрывисто отмахнулась Мэри.

Пьер, понимая намёки и проявленное недовольство Мэри, поспешил оправдаться:

— Я отдыхаю и хочу это делать так, как мне вздумается, не выслушивая твоих нравоучений, дорогая, — Пьер посмотрел на неё с вызовом.

— Пьер, я ничего особенного не сказала, — ответила Мэри, слегка надув свои и без того пухлые губки.

— Ладно, извини. Просто я не хочу, чтобы ты начинала снова промывать мне мозг, — Он протянул стакан, наполовину наполненный виски.

Их отношения были односторонними: Мэри считала себя его девушкой, несмотря на то что Пьер давал ей вполне непрозрачные намёки, что отношений у них как таковых нет. К ней он относился как к любовнице и как к близкому другу. Он не строил касаемо неё никаких дальнейших планов и не хотел перемен. Его всё устраивало так, как было. И подобные отношения оставались неизменным уже без малого шесть лет. Он с ней общается, проводит время, отдыхает душой и телом. Но ему приятно считать себя независимым и свободным, а Мэри — просто подругой.

— Ну ладно-ладно, не буду. Рассказывай, что произошло? — спросила Мэри, выхватив стакан и усаживаясь на диван.

— Я сегодня еле удрал! Пробежав около километра, прежде чем мне удалось забежать за угол и спрятаться в тёмном переулке! Но, к счастью, я смог избежать поимки! Так что пьём! — подвёл итог Пьер, словно произнёс тост.

— Да уж, никак без приключений, верно? Пьер, когда ты научишься планировать свою жизнь? — вдруг перескочила на другую тему Мэри.

Пьера всегда раздражала эта черта её характера. Он всякий раз недоумевал, как её женскому мозгу удаётся так перескакивать с одного на другое, хотя он вообще говорил про третье. Но, будучи уже подкованным в общении с ней, решил сейчас пойти по ходу её мысли.

— А зачем? У меня и так всё хорошо, — искренне отозвался Пьер.

— Ты так думаешь? У тебя ни семьи, ни детей, ни карьеры.

— Да ладно, не начинай… Ты же знаешь, что мне это не нужно вовсе. Я занимаюсь своим любимым делом, и это у меня выходит просто превосходно. Особенно учитывая, что мои картины постепенно распродаются.

— Но ведь это не есть жизнь. Ты плывёшь по течению, не беря ничего в свои руки.

Она пожала плечами, словно жалея, что всё происходит с ним именно так.

— Мэри, знаешь, думай за себя. У меня всё отлично! — Пьер начал заводиться и хотел побыстрее сменить тему. — Кстати, тебе удалось уговорить свою начальницу опубликовать статью про эту, как её там?

— Про самодостаточность! — Мэри, раздражённая своими же словами и выводами о Пьере, не сумела быстро переменить своё настроение на другой лад. — Да, удалось! — выпалила она. — И более того, она обещала наконец-то позволить мне начать вести свою колонку с психологическими советами!

Спустя пару секунд ею завладела другая эмоция, и она наконец улыбнулась, вспоминая разговор с начальницей.

— Впечатляет, да? — более добродушным тоном спросила она.

— Ну да. Только женщина должна не впечатлять, а вдохновлять.

— Это кто тебе такое сказал? — слегка обескураженно спросила Мэри.

— Я сказал. На мой взгляд, женщина для мужчины должна прежде всего быть вдохновением.

— Да? А я уже не вдохновляю?

— Раньше — да. Теперь я черпаю вдохновение из снов.

Мэри сделала вид, что не услышала сказанного, и поспешила допить виски из своего стакана, дабы не портить вечер. После ещё нескольких выпитых стаканов они, как обычно, занялись сексом, который проходил всегда по одному сценарию, без особых прелюдий и практически в одной и той же позе, за исключением редких моментов, когда Мэри брала контроль в свои руки. Всякий раз по окончании она чувствовала себя подавленной и использованной, а не любимой, как ей того хотелось.

В свои тридцать три года Пьер в её понимании оставался большим ребёнком, безответственным и ветреным. Но, несмотря на эти недостатки, она относилась к нему с большой теплотой, как, должно быть, мать относится к своему дитя, вперемешку с чувствами неиссякаемой нежности и страсти. Мэри была младше Пьера, но ей уже давно не терпелось обзавестись семьёй. Хоть ей изрядно и поднадоела его неопределённость и отсутствие какого-либо желания связать себя узами брака, она всё же надеялась, что ей удастся сломить его нрав. То ли оттого, что ей было жаль проведённых вместе шести лет, то ли просто сказывалась неспособность признаться себе в неправильном выборе. И так уж повелось, что они продолжали видеться снова и снова, коротая вечера и выходные дни, заканчивающиеся всегда одинаково.

А Пьер, удовлетворённый физической близостью, сразу уснул на своей большой и мягкой кровати. В эту ночь ему снилась погоня, и тело периодически вздрагивало от нападений и преследований, но под утро сон сменился более приятным — прекрасным пейзажем с видом на океан, в прохладной небесно-голубой воде которого он плескался.

Глава 2

Вибрации

Старик завершил свой рабочий день. Посетителей в его небольшом уютном магазинчике больше не предвиделось. Он подмёл полы в помещении, разложил всё по своим местам и начал производить подсчёт кассы. Неожиданно для него самого из потаённой комнаты, которая была скрыта от посторонних глаз занавесом и чугунной дверью, он явственно почувствовал лёгкую вибрацию. Эту вибрацию можно сравнить лишь с едва ощутимым землетрясением. Он прекрасно знал это чувство и прокручивал в голове его снова и снова, с тех пор как сам ощутил его однажды.

Быстрым шагом он переместился к входной двери и увидел пробегающего мимо человека. Замер.

«Я так долго ждал этого момента! Это точно он! Я это ощутил. Вот только не успел, старый дурак, быстро сориентироваться и хорошенько разглядеть его. Что мне следовало бы сделать? Побежать за ним? Окликнуть? Но как? Сумел ли он ощутить хоть что-то, пока бежал? Но я теперь знаю, что он где-то здесь. И, вероятно, даже обитает не так далеко. Значит, время приближается. Скоро он должен наведаться сюда. Я даже не успел его разглядеть, столь молниеносно он пронёсся.

Что можно сказать по промелькнувшему силуэту? Мужчина ростом около метра восьмидесяти, атлетического телосложения. Тёмные волосы до плеч, собранные в хвост.

Собственно, это практически всё, что я успел заметить. Интересно, почувствовал ли он ту же, едва ощутимую вибрацию или нет? Наверное, нет, иначе он хотя бы бросил взгляд в эту сторону…»

Глава 3

Кафе Мартена

Пьер проснулся с лёгким похмельем, с ощущением подавленности и усталости. Его словно всю неделю били палками. Сказывалась вчерашняя излишняя напряжённость от погони. Мышцы давали о себе знать отголоском боли после каждого движения.

Был уже почти полдень. Он никогда не отказывал себе в сне. Ещё немного понежившись в кровати, Пьер неторопливо начал собираться.

Первым делом он решил, что неплохо бы отправить посылку с картиной в указанный город, чтобы получить всю сумму за заказ, а не довольствоваться только авансом. Это ему удалось сделать быстро и без лишних хлопот.

После он решил зайти в своё любимое кафе, расположенное на углу дома. Там он был завсегдатаем и появлялся всякий раз, как у него хватало на то средств. Внутри, как и обычно, его поприветствовал хозяин кафе — Мартен. Полный тип с обаятельной улыбкой и ямочками на щеках, всей своей внешностью создающий положительное впечатление у посетителей.

Мартен, заприметив гостя ещё на улице, услужливо подбежал ко входу и, приоткрыв дверь, расплылся в улыбке.

— Добро пожаловать, мсье Нуаре. Рад вас снова видеть! — протянув руку, произнёс Мартен и автоматически задал обычный, ничего не значащий вопрос: — Как вы поживаете?

— Нормально, — отмахнулся Пьер, пожав руку, и, не дожидаясь дальнейших расспросов, уселся за свой любимый столик. — Дай, пожалуйста, спагетти с телятиной под соусом и чашку кофе.

Пьеру хотелось просто поесть в тишине и представить увиденный поутру сон, чтобы впоследствии запечатлеть его на бумаге.

Хозяин кафе со словами «Сейчас всё будет» отошёл в сторону, стараясь более не мешать гостю.

Как только блюдо принесли, Пьер с жадностью его прикончил, оставив на тарелке только следы от соуса. Достал из сумки карандаш и начал делать зарисовки океанского бриза и себя самого, стоящего по колено в воде анфас к зрителю. Конечно, на картинах он выглядел более привлекательным: больше мышц на торсе, больше выпуклость под плавками, более чувственные губы и более яркие и живые глаза. Всё это проглядывалось в зарисовке, на которую он потратил не более часа своего времени. Хозяин кафе периодически наблюдал за действиями Пьера. То стоя сбоку, делая вид, что увлечён осмотром зала, то сзади, исподтишка подглядывая через плечо. Было похоже, что Мартен выжидает и подгадывает удобный момент, чтобы подойти к гостю. Как только всё было готово, Пьер рассчитался и хотел выйти вон, но хозяин кафе поспешил его остановить и сел напротив:

— Мсье Нуаре, не возражаете, если я вас немного задержу на пару слов? — вежливо спросил Мартен.

— Ну, валяй, коли надо, — Пьер швырнул своё тело обратно на стул.

— Хорошо ли продаются ваши картины? — издалека начал заводить Мартен.

— Да, спасибо. Продаются.

— А можно взглянуть на ваш набросок?

— Ну, на, посмотри, если интересно, — сказал Пьер, протягивая зарисовку.

Пьеру всегда было лестно, когда люди проявляли к его работам интерес.

— Вот это здорово! И вы так мало времени затратили на столь потрясающий эскиз! Да он хоть и простым карандашом нарисован, зато выглядит как настоящий чёрно-белый мир! — оголив белоснежные зубы, заговорил Мартен, не скрывая своего открытости.

— Спасибо за похвалу! — Пьер не сумел скрыть улыбку самодовольства.

— Нет, правда! Это потрясающе!

— Приятно знать, что мои работы кому-то нравятся, — отозвался Пьер.

— Да вы, должно быть, шутите? Я всегда считал, что ваши работы недооценивают! Но, на мой взгляд, они заслуживают внимания. И даже, можно сказать, являются эталоном современного искусства!

Пьер расхохотался в голос. Столь откровенную лесть в свой адрес ему доводилось слышать нечасто. Но настроение от этого поднялось мгновенно.

— Хм… благодарствую!

— У меня к вам очень деликатный вопрос, — немного замявшись, сказал хозяин кафе, дождавшись, пока Пьер перестанет смеяться.

— Ну, спрашивай.

Пьер изменился в лице, поняв, что не просто так Мартен к нему проявил интерес, а с определённой целью. Как правило, с подобных слов начиналась какая-то просьба об услуге. А ведь он так не любил просьбы… Оттого немного напрягся.

— Мсье, дело в том, что у моей жены скоро юбилей, и я хотел бы преподнести ей в качестве подарка портрет. Но не вполне простой. Сейчас, как вы, возможно, понимаете, в своём возрасте она уже не совсем довольна своими внешними данными. И мне хотелось бы, чтобы вы по фотографии немного приукрасили черты лица, сгладили некоторые морщины. Словом, сделали портрет такой, какой мог бы понравиться ей самой. Чтобы, посмотрев на картину, она была уверенна, что выглядит потрясающе. Так я смогу убить двух зайцев: и жену порадую, и сам буду любоваться. Если, конечно, вас не сильно затруднит выполнить мою просьбу. Вы только назовите стоимость.

Пьер, вникая в разговор, начал прикидывать в уме стоимость подобной работы.

— Но обычно я не рисую портреты, тем более на заказ.

— Ну что вам стоит? Просто, понимаете, к вам мне гораздо удобнее обратиться, чем к кому-либо ещё, как минимум по географическим соображениям — в любое время дня при возникших вопросах вы можете зайти ко мне в кафе. Или в случае, если понадобится, я к вам. Тем более вас я могу считать своим другом, оттого не буду сомневаться в работе, выполненной вами на совесть и от души. Ну и, в конце концов, я могу предложить очень выгодную оплату за ваши труды. Допустим, вы целый месяц будете обедать у нас за счёт заведения? Что на это скажете, мсье Нуаре?

Пьер посмотрел на него заинтересованно, но пока ещё не определился с ответом.

— Ну же, соглашайтесь, — Мартен с надеждой посмотрел на него и, увидев в глазах всё ещё тень сомнения, добавил: — Пьер, я очень хочу, чтобы именно вы нарисовали портрет моей жены, я видел ваши работы. И, как я могу о них судить, они созданы действительно талантливой рукой.

Эти слова для Пьера звучали как музыка. Ему хотелось слушать похвалу как можно чаще. Тем более что, ведя малообщительный образ жизни и практически не сталкиваясь с личным общением, ему крайне редко доводилось слышать комплименты в свой адрес. Он позволил себе ещё немного посомневаться, наслаждаясь, как Мартен мелодично изливает неприкрытую лесть, но, в конце концов, согласился выполнить просьбу.

— Ну ладно, хорошо. Попробую сделать всё, что смогу. Давай только договоримся на два бесплатных месяца обеда, и я могу приходить хоть каждый день. Если уж и работать за еду, то с толком для себя. Идёт?

Хозяин кафе немного замешкался, оценивая свои убытки. Но пришёл к выводу, что игра стоит свеч. Мало кто из столь талантливых художников смог бы нарисовать заказной портрет бартером на еду.

— Хорошо, договорились, мсье. Меня это вполне устраивает. Зайдите, пожалуйста, ко мне завтра в течение дня, я с собой принесу фотографию жены.

— Ладно. Ну всё, я пошёл.

Пьер пожал руку хозяину кафе и поспешил домой, размышляя о том, кто же кого больше обвёл вокруг пальца.

Войдя в свою квартиру, Пьер включил радиоприёмник, и комнату заполнила музыка английской группы Dirty Elegance. Под их музыкальное сопровождение он настроился на процесс творчества: достал бутылку виски, отглотнул из горлышка. Встал лицом к мольберту и разложил кисти и краски перед собой. Достал блокнот с зарисовкой и прикрепил к уголку будущей картины. Постепенно работа выстраивалась, а алкоголь пропитывал тело всё быстрее с каждым новым глотком. На каждые два мазка кистью приходился один глоток виски.

Пьер полагал, что творчество станет стоящим только под воздействием каких-либо веществ, неважно, алкоголь это или что-то иное. Главное, чтобы было изменённое состояние сознания. Иначе работа, на его взгляд, просто не клеилась и была бездушной.

— Ну, Пьер, поздравляю тебя с новым начатым гениальным произведением! За тебя! — приподняв перед собой очередной бокал, вслух произнёс Пьер, уже изрядно подвыпивший.

Тост был произнесён, бокал осушен наполовину, и, прицеливаясь к очередному мазку кистью, его пошатнуло — бокал вылетел из второй руки, благополучно перевернув остатки содержимого на холст. Протерев глаза, Пьер оценил собственноручно нанесенный ущерб. Холст был безнадёжно промокшим. Виски, пролитое на картину, уже невозможно было ничем оттереть.

«Чёрт! Вот дятел! Придётся всё начинать сначала! Завтра этим и займусь. Ну, а сейчас, раз уж дело всё равно не клеится, схожу-ка я наведаюсь в бар! Всё равно уже ничего не поделать. Верно Мэри говорит: я — безнадёжен. Ну и что теперь? Зато я гениален!»

Глава 4

День сурка

Старик Этьенн Савьер со скрипом открыл тяжеловесную чугунную дверь, чтобы выйти в зал. Она едва поддавалась старику, у которого от возраста становилось всё меньше сил. Хорошенько заперев скрипучую дверь, он медленно, едва волоча ноги, побрёл к себе в комнату. Чтобы в неё попасть из лавки, необходимо было лишь пройти в правую часть торгового зала и подняться по винтовой лестнице наверх.

Каждый божий день он совершал одни и те же манипуляции: пробуждение, завтрак, рабочий день, в полдень — обеденный перерыв, а после семи он заходил за чугунную дверь и уже не выходил оттуда вплоть до полуночи. Затем он легко ужинал, кормил кота и укладывался в свою кровать. И в сладостном предвкушении приятного сна засыпал.

Глава 5

День тусовки

Раздался звонок по мобильному телефону. Пьер, протирая глаза, схватил телефон и, не глядя на экран, поднял трубку. На том конце линии был его давний приятель, с которым, должно быть, он не виделся уже около года.

— Здоро́во! Как дела, дружище?

— Да нормально. Ты как? — Пьер приподнялся и сел на край кровати, бросил взгляд на часы. Время показало уже за полдень.

— Да тоже неплохо! Знаешь, какое сегодня число?

— Какое?

— Число тусовки! Ты с нами?

— Конечно. Во сколько и где собираетесь? — сладко зевая, ответил Пьер.

— Всё там же, на холмах, в семь вечера.

— Ладно, что с собой брать?

— Тело своё тащи и свою подружку Мэри захвати, — быстро ответил Леон и оборвал мобильную связь.

Пьер медленно поднялся с кровати и вспомнил о вчерашней картине, на которую было пролито виски. Периодически подобные казусы случались с Пьером, и он терпеть не мог начинать всё с самого начала. Поэтому, решив отложить написание картины с автопортретом в долгий ящик, скомкал набросок и выбросил в бачок для мусора. Это был последний чистый холст.

«Придётся сходить в художественную галерею, приобрести холсты и ещё красок, пока все деньги не пропил».

Он привёл себя в порядок и отправился за покупками. Ближайшая галерея была неподалёку, но, к его сожалению, оказалась закрыта на ремонт. Взглянув на позолоченные часы на запястье, вспомнил, что проголодался, и побрёл в кафе. Пересмотрев свои планы на день, рассчитал, что покупку необходимой утвари можно перенести и на завтра.

Директор кафе подбежал к нему с распростёртыми объятиями.

— Добрый день, мсье Нуаре! Я как раз вас ждал!

— Привет! Принеси сначала что-нибудь самое вкусное и чашечку кофе, — мгновенно обрубил его Пьер в приказном тоне.

— Хорошо, — ничуть не смутившись, отозвался Мартен и жестом подозвал к себе официанта, что-то прошептал ему на ухо. Официант, кивнув, удалился.

Мартен, не спрашивая позволения, сел напротив Пьера и положил перед ним фотографию своей жены.

— Вот, мсье Нуаре, держите. Это моя красавица жена. Я надеюсь, что вы сможете немного приукрасить её черты, но не так чтобы слишком. А так, чтобы она осталась похожа на саму себя, но немного моложе.

— Конечно, — не глядя на фотографию, сказал Пьер, засунув её в карман пальто.

— Когда у жены день рождения-то? Сколько у меня времени есть? — кинул он небрежно.

— Через две недели, мсье.

— А, ну хорошо. Я до этого времени управлюсь. Ну что там, еда готова, нет? — Пьер осмотрелся по сторонам в нетерпеливом ожидании. Достал телефон и набрал сообщение Мэри: «Сегодня в 19:00 встречаемся на холмах».

Как только ему подали еду, Пьер накинулся на неё с аппетитом голодного дикого животного. Его не могло не радовать, что, начиная с сегодняшнего дня, он обедал совершенно бесплатно. Экономия была колоссальна. И в уме он похвалил себя за смекалистость и умение выгодно договариваться.

Время поджимало. Ему пора было начинать сборы. Пьер не особо любил скопления людей, но будучи уверенным в том, что вечеринки Леона весьма разнообразны, в радостном предвкушении стал подготавливаться к встрече. Путь лежал неблизкий, и ему пришлось добираться туда по нескольким маршрутам, а потом ещё долго идти пешком. Прогулки такого рода его весьма занимали. Окружающий пейзаж всегда вдохновлял на мысли о красоте мироустройства и дарил необычайное ощущение спокойствия и единения с природой. Таким образом, он смог немного расслабиться и насладиться своим путешествием.

Подходя к назначенному месту встречи, он заприметил горящий костёр и с десяток молодых людей и девушек, шумно о чём-то рассуждающих. Он заметил Мэри, которая при свете костра была ещё более сексуально-притягательной в своём обтягивающем походном костюме. Её тёмные волнистые волосы свободно спускались на плечи. Она стояла, задумчиво глядя на языки пламени. Когда же она увидела приближающегося к ним Пьера, то кинулась к нему в объятия. В одно мгновение все участники мероприятия прервали столь шумную беседу и обернулись к подходящему гостю. Следующим после Мэри к Пьеру подошёл зачинщик сего мероприятия — Леон. Он его приветственно обнял и похлопал по плечу.

— Господа, спешу представить вам моего близкого друга — Пьера Нуаре. Величайший художник современности, непризнанный гений и просто хороший человек. Так что прошу любить и жаловать, — обратился к присутствующим Леон. — А ты, Пьер, знакомься пока с остальными, а я всё устрою.

Пьер поднял руку в знак приветствия и в обнимку с Мэри подошёл к ближайшему незнакомцу, которого звали Силестин. Это был полноватый тип с простодушным взглядом и по-детски глупым выражением лица. В одной руке он держал гитару, а вторую протянул Пьеру для рукопожатия. Предложив выпить и чокнувшись бутылками, они немного поговорили. Так Пьер и Мэри обошли каждого из собравшихся. Наконец, как только им это удалось, смогли выбрать себе местечко у костра и расположились так, чтобы было видно каждого из присутствующих.

На этой встрече собралось всего девять человек, включая Пьера и Мэри. Все разместились по кругу, используя тёплые пледы вместо сидений. Леон стоял на ногах, подбрасывал ветки в костёр, чтобы тот не затухал, и присматривал за собравшихся.

— Глянь, на каждой вечеринке, которую собирает Леон, присутствуют одинаковые типы личности, — обратился Пьер к Мэри, вздёрнув острым подбородком.

— Хм… вероятно. Я заметила, что пребывая на подобных тусовках, организованных Леоном, почему-то встречаю каждый раз новые лица и никого знакомого, кроме него. Где он их только всех находит?

— Ну, вот я и говорю, что люди разные, а типы одни и те же, — продолжил Пьер. — Вот, например, каждый раз есть толстяк с гитарой в руках, который сидит обособленно от остальных и наигрывает какую-то незнакомую мелодию. Есть влюблённая парочка, которая то и дело целуется, — не прерываясь, с отвращением указал Пьер на парочку, сидящую с противоположной стороны костра. — А вон тот — мистер занудство в очках. Не замечала раньше, что непременно присутствует чудаковатый тип, который постоянно встревает в разговор и докучает остальным своими никчёмными замечаниями, считая себя умнее остальных? Ещё и имя такое придурковатое — Папиллайон. Да кто вообще сейчас называет так своих детей?

— Ну почему же? Вполне даже интересный человек, на мой взгляд. Не наговаривай на него. Астроном к тому же.

— Да ты дослушай, — перебил он Мэри. — Есть сногсшибательная блондинка-тупышка, которую Леон привёл попользовать на раз. Ну и вон тот тип, не от мира сего.

— В каком смысле не от мира сего?

— Ну, он вроде бы здесь, а в то же время где-то далеко. Наблюдатель в чистом виде, со своими тараканами в голове.

— Да, похоже, ты прав, — немного поразмыслив и оглядев каждого из них, сказала Мэри. — Люди разные, а типы одинаковые. Ну а кто мы тогда?

— Ну, ты, по всей видимости, человек-взрыв мозга.

— Это почему?

— Потому что ты каждый раз на любой вечеринке задаёшь бедным людям свои дебильные психологические вопросы.

— Да нет, не каждый раз! — засмеялась Мэри и слегка ударила его по плечу. — И они не дебильные, а вполне себе интересные. Главное, что большинству они нравятся. А если б не нравились, то наверняка все бы отказывались участвовать в моей затее, разве нет?

Пьер проигнорировал её вопрос.

— Готов поспорить, что и сейчас что-нибудь подготовила в качестве психологического эксперимента над несчастными подопытными, — парировал он.

— Ну да. С этим я спорить не буду. — Сказала Мэри, улыбнувшись, и посмотрела на Пьера хитрым взором. — Ну, хорошо, а ты тогда кто?

— Ну а я, наверное, человек-искусство, ну или же, как заметил Леон, человек-гений, — усмехнулся Пьер, на щеках которого выступили ямочки, что так нравились Мэри. Легонько поцеловав его, она поднялась так, чтобы каждый из присутствующих смог её увидеть, и взяла слово.

— Дорогие собравшиеся, вместо того чтобы вот так сидеть и разговаривать каждый сам по себе, давайте немного поближе познакомимся? — Она ощутила на себе взор каждого, поправила одежду и продолжила: — Я предлагаю поиграть в игру, в которой нет выигравших и проигравших. Но в которой будет виден результат, ну и каждый узнает о себе чуточку больше.

Все по-прежнему вопросительно смотрели на неё и ждали развязки.

— Давайте я начну задавать нестандартные вопросы, а вы по очереди будете говорить первое, что придёт в голову. Обещаю, что это не займёт много времени. И мы можем параллельно не прерываться на алкоголь. Идёт?

— Тест? — спросил, наконец, астроном в очках.

— Ну, можно и так сказать.

— Простите мою подругу, ребят. Она любит навязывать свои странные психологические тесты незнакомцам, — приподнялся Пьер, пытаясь усадить Мэри на место, легонько приобняв за плечи.

— Да нет, отчего же? Давайте поиграем. На мой взгляд, интересная затея, Мэри. Продолжай, — добавил Леон, который уже давно был тайно в неё влюблён.

Мэри обрадовала поддержка со стороны Леона, и она быстро сориентировалась, решив приступить к вопросам.

— Закройте глаза и представьте перед собой тёмный коридор. Вы по нему долго идёте, без цели, без мыслей, просто бредёте по нему. И натыкаетесь на дверь зелёного цвета. Открываете медленно эту дверь. Что находится за ней?

— Пьер, ты первый, — сказала она и посмотрела на него с любопытством.

— Блин, так и думал, что с меня начнёшь. Ну, хорошо, за ней находится солнце, море и пляж.

— Какие ощущения там испытываешь? Тебе хорошо или плохо?

— Мне нравится. Тепло.

— Силестин, а что у тебя за дверью? — она переключила внимание на парня с гитарой.

Он слегка закашлялся и нелепо засмеялся.

— Ну, там, пожалуй, что-то вроде собаки, которая резвится на траве. Я играю и бегаю с ней.

— Тебе там нравится?

— Да, конечно, это мне напомнило моё детство.

— Леон, а ты что скажешь?

— Ну, а у меня там то же, что и у Пьера. Солнце, море, пляж и вечное удовольствие.

Закончив круг, она продолжила задавать вопросы про голубую дверь, красную и чёрную. Все отвечали быстро и кратко, с нетерпением ожидая результатов и сожалея о том, что подписались на эту нелепую авантюру.

Опросив каждого, Мэри поспешила подвести итоги.

— А вот теперь ещё раз вспомните все свои ответы, представьте ещё раз поочередно, что находилось за каждой дверью, — Она подождала с минуту и продолжила: — Зелёная дверь — это ваши подсознательные ассоциации с детством.

— Я так и сказал, что мне детство напомнила лужайка с собакой! — рассмеялся Силестин.

— Погодите, обдумывать будете потом, — попросила тишины Мэри. — За зелёной дверью — ваше детство, — повторила она. — За голубой — настоящее. То, как вы его воспринимаете сейчас. За красной — ваши ассоциации с таким чувством, как любовь. То есть то, как вы их воспринимаете сейчас. И чёрная дверь — это отношение к работе.

Внимательно дослушав её, они обратились на пару минут к своему внутреннему диалогу и потом стали бурно обсуждать, не сдерживая эмоций.

— Да, прикольно. А у меня за красной дверью, сад из роз, — сказала своему парню девушка. — А у тебя там я! — улыбаясь ещё шире, поцеловала его в губы.

— А у тебя за голубой дверью, значит, пустота? — спросила Мэри, подсаживаясь обратно к Пьеру, довольная тем, что ей всё-таки и в этот раз удалось развеселить присутствующих и обратить их к подсознанию.

— Ну, видимо. Не знаю, не я это говорил. Ты сказала. А я лишь описал картинки, которые всплывали в голове. Дебильные тесты. Больше никогда не буду участвовать в них, чтобы потом не пришлось гадать, правильно я на них ответил или нет, — сказал Пьер, снова начиная воспринимать её слова как очередную промывку мозгов.

— Да нет же, здесь нет правильных ответов, — поспешила она оправдаться. — Просто это значит лишь то, что в данный момент времени ты ничем не увлечён. Не переживай, временно, — поспешила успокоить его Мэри и притянула к себе, чтобы нежно поцеловать.

Бурно обсудив все тонкости пройденного теста, они продолжили активно пить и наслаждаться общением друг с другом. А Леон тем временем выжидал подходящий момент.

Глава 6

Осмотр

Ночной воздух был наполнен прохладным ветром. Старик Этьенн вдохнул его полной грудью. Постоял ещё несколько минут в раздумьях и зашёл с крыльца обратно в свою лавку. Осмотрел всё содержимое, не спеша зашёл за дверь к картинам, расположенным в задней части зала, достал лупу и внимательно начал рассматривать каждую из них поочерёдно. Из маленького ящика с инструментами достал тонкий пинцет и, аккуратно приблизив его к одной из картин, с точностью хирурга удалил мелкую соринку, которая по случайности на ней оказалась, а затем и ещё одну, а затем и третью. С такой же детальностью он осмотрел и остальные картины. Что заняло у него более четырёх часов времени. Убрал все инструменты обратно и, сев за рабочий стол, разложил перед собой несколько книг, написанных от руки. Спустя ещё два часа он выключил свет в комнатке. Закрыв дверь с противоположной стороны, старик поднялся по лестнице в свою комнату. Умывшись и переодевшись в ночную рубаху, накормил и погладил своего кота. Посмотрел на картину возле кровати и улёгся спать.

Глава 7

«AstalH2O»

Веселье у костра продолжалось. Становилось всё жарче. Кто-то танцевал под звуки гитары, кто-то бурно обсуждал возможности человеческого сознания, а кто-то уже задремал на пледе из-за большого количества выпитого алкоголя.

Леон, всё ещё стоя на ногах, попросил собравшихся обратить на него внимание и достал из кармана маленький пузырёк с ярко-голубой жидкостью.

— Ну что, кто рискнёт попробовать первым?

— Что это? — спросил Пьер.

— О-о-о! Это шикарная вещь, благодаря которой можно просто улететь, в прямом смысле этого слова, — с восторгом произнес Леон.

— Это как? — недоумённо отозвались присутствующие.

— Рассказываю: мой дядя, как некоторые из вас знают, занимается ботаникой. Ну так вот, благодаря его искусственно выведенному растению и моему любопытству, которое поспособствовало поэкспериментировать с экстрактом из этого растения, получилась вот эта бесподобная вещь. Названия этому веществу пока ещё нет. Но после нескольких опытов с ним я решил назвать его «AstalH2O». Почему такое странное название? «Astal» — благодаря эффекту, который оно даёт, а «H2O» — благодаря голубому цвету, да просто ассоциативный ряд, хоть на самом деле жидкость — бесцветная, а наша — голубая. Так уж укоренилось в умах людей. Что интересно, вещество не является наркотиком, и реакции на тестах после его приёма нет, я проверял. А во-вторых, судя по собственным ощущениям, эта штука — просто обалденная! Она даёт возможность мгновенного изменённого сознания. Создаётся ощущение полного полёта и свободы. Словно что-то выталкивает из тела и становится возможно видеть всё, что угодно, и парить, где угодно. Конечно, это пока только мои наблюдения. И я не знаю, какой эффект будет у каждого из вас. Вот для этого я и собрал всех здесь, чтобы продемонстрировать вам лично и дать возможность опробовать на вас вещество нового поколения. Достаточно одной капли — и дело сделано. За собой перемен я никаких не ощутил. А вы сами прекрасно знаете, что ерунду предлагать не стану. А если и стану, то только после того, как лично на себе опробую и пойму, что дело стоит того. Лучшего даже и придумать невозможно. Кто со мной?

— Я попробую. Что терять-то? — не думая, отреагировал Пьер, у которого восхищённо горели глаза, и который не пренебрегал всякого рода экспериментами.

На лицах остальных просматривалось любопытство вперемешку со страхом неизвестного. Мэри, сразу поняв, что Леон предлагает, надела на себя маску непробиваемой категоричности.

— Нет, конечно, идея впечатляющая, — сказал заплетающимся языком Папиллайон. — И мне, как учёному, было бы интересно попробовать эту вашу штуку. Но скажите, где гарантии того, что мы не умрём после этой водички?

— Гарантии, Папиллайон, что мы не умрём, конечно же, нет. Ведь все мы рано или поздно отправимся на тот свет, — постарался отшутиться Леон. — Но ты же меня хорошо знаешь, я плохого вам не стал бы предлагать. И потом, представь, а что, если это действительно препарат будущего? И ты сможешь свободно парить к звёздам в своём изменённом состоянии? Мы ведь не обязаны на них только смотреть, мы смогли бы подлетать к ним вплотную и наблюдать вблизи, на расстоянии вытянутой руки, лёжа дома на диване.

— Любопытно, однако, — Папиллайон замолк, прикидывая в уме все за и против. И наконец медленно произнёс: — Ну, хорошо, но только после вас, мсье.

Леон был доволен своим искусством убеждения и похлопал того по плечу.

— Ну что, начнём?

Первым выпала возможность капнуть в свой носовой проход ярко-голубой жидкости Пьеру. Он без каких-либо опасений сделал это. А Мэри тем временем смотрела на него всё с большей укоризной.

Пьер сидел с минуту, а потом его тело резко откинулось назад. Словно он потерял сознание. Мэри охватил испуг, как и всех присутствующих. Но Леон заверил их, что беспокоиться нечего и через пару минут тот очнётся.

Мэри судорожно следила за свободным и лёгким дыханием Пьера, несколько раз нащупывала пульс, клала руки на грудь, проверяя сердцебиение.

Наконец Пьер вздрогнул и медленно открыл глаза. Всё вокруг осталось неизменно. Но на его лице расплылась улыбка. Он сладко потянулся и медленно перевёл своё тело в сидячее положение. Все присутствующие молча следили за каждым его движением. За исключением растрёпанных волос, ничто не выдавало в нём неясности ума. Напротив, глаза Пьера словно наполнились светом.

— Ну как тебе? — спросил Леон.

— Потрясная вещь! Меня словно вытолкнуло из тела. И я видел со стороны всё, что происходит здесь. Наблюдал за тем, как Мэри была испугана и ощупывала мой пульс. Как все вы вокруг меня столпились, внимательно и нервно наблюдая за мной. А потом оказался у себя дома, в пустой квартире, будто умею перемещаться лишь одной силой мысли. Но как только я снова подумал о вас, меня перенесло сюда обратно. И я, приблизившись к своему телу, проснулся. Как сон, но гораздо ярче и реалистичнее. Только минус в том, что сейчас мне немного некомфортно в своём теле. Словно оно сковывает мою свободу действий. Но да, однозначно, это просто обалденная штука! Хочу ещё испытать эти ощущения!

Леон отказался дать Пьеру ещё, ссылаясь на то, что неизвестно, как и куда может привести его бурная фантазия и как долго он сможет пребывать в таком состоянии.

— Значит, всё так, как и у меня. Но каждый день я экспериментирую у себя дома только по одной капле, не рискуя на большее количество. Я заходил всё дальше, умудрился даже оказаться дома у одной из прошлых пассий и увидеть, чем она занимается в данный момент. А после того, как пришёл в себя, я решил позвонить ей и проверить. Она подтвердила все мои наблюдения и подумала, что я установил скрытые камеры в её квартире! — сказал Леон с интонациями восторга. — А теперь представляете, что можно будет совершить благодаря этой штуке? Но, пожалуйста, давайте договоримся, что вы ничего не видели, не слышали и не знаете. Я поделился только с вами. И пока «» не изучен, окончательно не подтверждён и не запатентован, лучше о нём умалчивать. Хорошо? — Спросил Леон у присутствующих, всё ещё обескураженных и пребывающих в недоумении.

Все молча кивнули в знак согласия и стали один за другим пробовать «AstalH2O», отказалась только Мэри и белокурая девица Леона. Каждый рассказывал в подробностях свой пережитый опыт. Астроному Папиллайону удалось даже пойти немного дальше, по его словам, он смог переместиться в Испанию.

Было установлено, что капля может продержать человека в данном состоянии около пяти минут. Леон был доволен проделанной работой и старался осознать силу и мощь совершённого им открытия.

Глава 8

Случайная встреча

Всё ещё не отойдя от сна, пребывая в приподнятом настроении, старик медленно спустился вниз по лестнице, проверил товар, выставленный на продажу, и открыл входную дверь, повернув табличку с надписью «Открыто» лицевой стороной к входящим. Посетители, переступая порог лавки, покупали кисти, краски, мелки и пастель. День был самым обычным. Каждый гость присматривал для себя что-то подходящее и, довольный сделанной покупкой, выходил обратно на улицу.

Старик всегда был вежлив в обращении с каждым посетителем и всё ещё сохранял неугасаемый блеск в глазах. Обаятельная улыбка со вставными зубами расплывалась на лице при встрече каждого потенциального покупателя, собирая бесчисленное множество морщин на лице.

Доход от лавки был небольшой, но старику Этьенну хватало на жизнь и на оплату помещения. И главное — он делал своё единственное важное дело жизни — следил за тем, чтобы картины, находящиеся в его помещении, были всегда в целости, сохранности и неприкосновенны.

Неожиданно для себя, после того как от него вышла приятная дама в годах, старик Этьенн второй раз за последний месяц ощутил сильную вибрацию от картин, расположенных за чугунной дверью. Он посмотрел на входную дверь. К ней подпрыгивающей походкой приближался тот незнакомец в пальто, которого он однажды видел пробегающим мимо лавки.

Этьенн начал нервничать и не знал с чего начать. Ему было любопытно, ощущает ли молодой человек ту же вибрацию, исходящую от картин.

Мужчина вошёл как ни в чём не было, осмотрелся и стал разглядывать содержимое лавки.

— Вам чем-нибудь помочь, мсье? — в голову старику пришёл только этот распространённый вопрос.

— Да нет, спасибо, сам посмотрю, — ответил молодой человек.

Старик Этьенн не знал, как можно продолжить беседу. А именно сейчас это для него было очень важно. Он и предположить не мог, с какой стороны следовало бы подступиться к посетителю.

— Простите, а вы художник или на подарок кому-то выбираете? — не придумав более подходящего вопроса, не унимался старик.

— Я художник.

— Это чудесно, мсье. А что вы используете для написания картин?

— Исключительно масляные краски, — ответил незнакомец.

— Замечательно, тогда предлагаю вам вот эти, — с облегчением в голосе сказал старик и, сняв с полки набор, протянул посетителю.

— Спасибо, но мне нужны ещё льняные холсты.

— А, простите, что поторопился. Сейчас дам, — замешкался Этьенн и поспешил достать то, что просил гость. — Вот они. Держите.

— Давай, — кратко бросил посетитель и, расплатившись, поспешил к выходу.

— Простите, мсье, — остановил его старик. — Скажите, а я мог вас где-нибудь видеть?

— Вряд ли, — быстро бросил незнакомец и, развернувшись, снова направился к выходу.

— Но простите, мне всё-таки кажется, я вас где-то встречал. Совсем недавно. Вы случайно не пробегали на прошлой неделе мимо моей лавки, убегая от полицейских? — решился старик задать прямой и бестактный вопрос.

Гость закашлялся. Но всё же ответил:

— Может и да. Но вам-то какое дело?

— Извините, мсье, за неудобный вопрос, это и правда не моё дело. Просто хотел удовлетворить своё любопытство. Почему вы от них убегали? — Вероятно, произошло какое-то недоразумение? — Этьенн решил подсказать ответ, чтобы не ставить гостя ещё в более неудобное положение.

— Что-то вроде того, — хмыкнул посетитель. — Это всё? — спросил раздражённый гость, желающий побыстрее покинуть лавку.

— Простите, мсье, за то, что задерживаю. Но скажите, во что вы верите? — спросил старик.

— В каком смысле?

— Ну, вы религиозный человек?

— Ха! Да какое вам дело? Будете мне нравоучения читать? — резко отреагировал посетитель. — Или вы какой-нибудь фанатик? — всё же заинтересованный подобным вопросом, Пьер остановился, чтобы дослушать.

— Нет-нет-нет, простите. Совсем не это. Не с того я начал. Прошу вас, удовлетворите моё любопытство, ответьте только на один вопрос: «Во что вы верите?» — осторожно произнёс Этьенн и тотчас же добавил: — Понимаете, у меня есть теория. Кто во что верит, и как себе представляет свою жизнь — у того такие картины и выходят. Вот, например, пойдёмте за мной, я покажу вам парочку.

Гость не знал, стоит ли следовать за хозяином, осмотрелся вокруг на случай отступления и всё-таки нерешительно проследовал за стариком.

Этьенн провёл молодого человека в конец зала, со скрипом открыл тяжеловесную чугунную дверь, зажёг свет, посматривая украдкой, не ощущает ли гость ту же вибрацию. Понимая, что тот совершенно ничего не чувствует, или же как минимум тщательно скрывает, указал на стены, где в хронологическом порядке располагались абсолютно различные по сюжету картины.

— Вот, например — повторил он, — взгляните на эту. На ней вы можете видеть семь кругов ада по Данте Алигьери. Устрашающе смотрится, не так ли? Именно на этой картине художник отобразил свои страдания в полной мере, — начал старик свой рассказ с интонацией экскурсовода. — Он видел всё в мрачных тонах, оттого страдания становились ещё более глубокими. Он не смог повлиять на своё мироощущение и переменить своё видение окружающего мира. Что он и отобразил в картине.

А вот, взгляните на эту, она абсолютно противоположна по своему сюжету, — старик указал рукой на картину, расположенную посередине между остальными. — На ней вы видите рай таким, каким он представляется в умах многих из нас. Ангелы, играющие на арфе, дети, резвящиеся на полянке, и радостно танцующие люди. Так вот что интересно, у автора данной картины, насколько мне известно, жизнь складывалась тоже не вполне счастливо. Но, несмотря на все невзгоды, он сумел сохранить веру в лучшее. В искусство и любовь к окружающей действительности.

Два ярких представителя, оба с тяжёлой судьбой, но видящих мир совершенно в разных оттенках. Так во что же верите вы, мсье? Какие картины выходят из-под вашей кисти?

Внимательно слушающий посетитель по-прежнему рассматривал картины, на которые указывал старик. В такт речи кивал головой.

Вопрос старика его отрезвил:

— Меня раньше никто не спрашивал о том, во что я верю. Ну, скажем так, скорее склонен ко второму. Я верю в идею и её воплощение в материальном аспекте. Всецело верю в процесс творчества.

Старик с облегчением выдохнул, он наконец смог заинтересовать гостя.

— Каждого человека можно назвать творцом. Так как даже мысль, как известно, материальна, она впоследствии имеет воплощение в реальности. Так не нужно ли стремиться создавать как можно больше произведений искусств? Ведь всё самое необходимое находится внутри нас самих, — продолжил не унимающийся незнакомец, которого разрывало изнутри от недосказанности, и он искал только повод, чтобы вытащить наружу свои давно уже сформированные мысли на заданный вопрос.

— Вот во что я верю: каждый человек — создатель всего того, что он хочет. Верю в искусство и бесконечную любовь к воплощению идей. А мои картины выходят весьма позитивными, если вы об этом. Пейзажи, фрагменты из жизни и иногда сказочные сюжеты. Я — вечный ребёнок, и радуюсь своему безудержному полёту фантазии.

— Благодарю вас, мсье. Ваш ответ мне пришёлся по душе, — прервал его Этьенн. — А сейчас, если вы не возражаете, я сделаю вам подарок за проявленную любезность.

Он отошёл быстрым шагом в угол помещения. Достал что-то из ящика и сдул с него пыль. А посетитель немного покачивался вперёд и назад, перемещая вес своего тела с пяток на носки, делая вид, что его ничуть не интересует, что там делает старик. Через пару мгновений Этьенн повернулся к посетителю, держа в руке свиток, завёрнутый в ленту красного цвета.

— Прошу, мсье. Это вам. — Старик протянул ему свиток, подойдя вплотную.

— Что это? — опешил гость, и почесал затылок.

— Это старинный уникальный холст, сплетённый вручную одним из мастеров XVIII века. Говорят, он принадлежал к тайному обществу и обладал уникальными способностями творить невозможное. Все эти картины, которые вам посчастливилось увидеть, спрятаны от глаз обычных посетителей и были написаны на подобных холстах. Уникальное дарование величайшего мастера своего времени. И один из них я решил подарить вам. Держите.

Старик с полной уверенностью протянул ему столь бесценный подарок.

— Спасибо, конечно, — недоумевающе отозвался незнакомец. — Но чем же этаким я заслужил столь ценный подарок? Я ведь ничего не сделал. Или я должен что-то сделать? — посетитель прищурил глаза и стал ожидать подвоха от старика.

— Нет-нет, ничего не нужно взамен. Я дарю его вам от чистого сердца. Единственное, что вам предстоит, — это воплотить вашу главную идею и мечту в этой картине. Окажите любезность, создайте нечто, что зрело в вас все эти годы. Посадите зерно и прорастите его на этом холсте. Пусть этот холст обретёт ваши неповторимые краски. На нём нет права на ошибку. Он стоит того, чтобы на нём была написана картина вашей жизни и мироощущения. То, во что вы действительно верите в закромах вашего подсознания. Это единственная просьба, всё, о чём я вас прошу.

— Хм… и что потом? Я должен буду вам её отдать? И вот скажите, на хрена мне это? Нет, спасибо, пожалуй, я откажусь.

— Нет, ну что вы, мсье? Никому не нужно вам будет её отдавать. Главное — сохраните её для себя.

— Но у меня ещё запланированы пока другие работы. Так, например, я пообещал Мартену из кафе нарисовать портрет его жены.

— Неважно, когда и как вы придёте к написанию этой картины. Главное — просто примите этот драгоценный подарок.

Старик не дал ему сказать что-то в ответ и, решив, что пора выпроваживать гостя, быстро затараторил:

— Теперь вам, наверное, пора домой, на улице уже начало темнеть, — сказал старик и повёл всё ещё недоумевающего посетителя к двери, всучив окончательно свой свиток. — До свидания!

Этьенн закрыл дверь.

— Фух… — выдохнул старик.

«Кажется, вышло. Я сумел его заинтриговать. Я передал ему бесценное дарование. А это значит, что как только он использует этот холст в написании работы, он непременно вернётся сюда снова и уже за ответами. Осталось набраться терпения и ждать. Главное, чтобы его картина была столь же искренна, сколь его слова. Тогда ему не придётся страдать».

Старик закрыл лавку раньше обычного, погрузившись в раздумья, завершил свои обычные дела, поднялся в комнату и улёгся спать.

Глава 9

Портрет

Пьер вернулся домой из лавки старика, всё ещё не понимая, почему именно ему выпала такая честь. Свой подарок он аккуратно положил в ящик стола. И стал обдумывать, что именно он сможет нарисовать на нём. На холсте непременно должно было находиться нечто особенное. То, что затрагивало бы струны его души. Но размышления на этот счёт были недолгими, и вскоре он переключил своё внимание на маленький флакончик с синей жидкостью, стоявший на столе рядом с компьютером.

Так как Пьер на последней вечеринке выпросил для себя любимого ещё капель «AstalH2O», пообещав Леону экспериментировать с веществом не чаще, чем раз в день, он схватил его в радостном предвкушении. Пьер расположился на диване и откинулся на спинку, закапав в нос ярко-синей жидкости. Это был уже четвёртый по счёту его эксперимент. Он заходил всё дальше, и путешествия становились всё интереснее. На этот раз ему захотелось оказаться в горах. Через несколько секунд вещество возымело нужный эффект, и его тело обмякло.

Пьер ощутил лёгкий ветерок и воспарил над собой, прекрасно видя всю окружающую обстановку его квартиры. Затем он представил себя на Эвересте и тут же очутился на его вершине. Он не чувствовал ни ветра, ни холода, ни усталости, а ощущал себя лишь сгустком энергии, которая может только созерцать. Этого было достаточно для восторга, ведь какой опыт он испытал, оказавшись там. В то время как для восхождения на гору требуется затратить небывалую кучу сил, энергии, денег и в лучшем случае два месяца, ему удалось увидеть это прямо здесь и сейчас, не выходя за порог своей квартиры.

Его взору открылась неописуемая красота заснеженных гор. Оставаясь на одном месте, он тщательно старался запомнить каждую деталь увиденного. Спустя пять минут пребывания на вершине горы, лёгким ветром с головокружительной скоростью его отнесло обратно в тело.

Он проснулся с улыбкой на устах и тут же позвонил Леону, чтобы поделиться пережитым опытом.

На том конце ответили.

— Здорово, Леон! Я просто без ума от твоего «Astal»!

— Пьер, я пока занят. Перезвоню позже. А ты не увлекайся там особо.

И тут же раздались гудки. Пьер с безразличием откинул телефон на диван. Конечно, ему хотелось ещё где-нибудь оказаться, но всё же он изо всех сил старался придерживаться установленной меры — раз в день. И ему этого и без того было вполне достаточно для острых ощущений и подъёма духовной радости.

Немного отойдя, он принялся за свою работу — рисовать портрет, обещанный Мартену. На его взгляд, выходило очень даже неплохо. Сам Пьер никогда и не отличался особенной самокритичностью. Свои работы он всенепременно любил, считая их выходящими из-под рук гениальнейшего из художников, коих он знал.

К концу вечера картина была закончена. Самодовольно разглядывая свою работу, приложился к стаканчику виски, заранее подготовив его для себя в качестве подарка за сделанную работу. И уснул с улыбкой, так и не дождавшись звонка от Леона.

Глава 10

Долгое ожидание

«Прошёл уже месяц со дня нашей с ним встречи. С тех пор он так и не наведывался в мою лавку. Буду терпеливо ждать. Значит, время ещё есть. Но уже скоро я воссоединюсь со своей любимой. И это меня радует.

Благодаря своему наставнику я смог воссоздать идеальный, на мой взгляд, мир. Там есть и природа, и фантастические звери, а самое главное — семья. Вот и я, последовав примеру, решил оказать ту же услугу этому молодому человеку. То, что он хамоват и заносчив — нет сомнений, но оттого и интересней. Оттого сохраняется интрига. И весьма, весьма любопытно было бы взглянуть на его мир сквозь призму его видения».

Старик Этьенн, размышляя, рассматривал картины сквозь лупу.

«Интересно, как же он всё-таки оценил всё то, что я поведал ему. Смог ли он всерьёз воспринять мой совет? Надеюсь, очень надеюсь, что он действительно ему последует. На это, безусловно, я уже не смогу повлиять. Моя задача заключалась, в первую очередь, лишь в том, чтобы передать ему старинный холст. А то, как он с ним будет обращаться, мне неведомо. Но, однако, любопытно. Любопытно».

Этьенн заметил несколько ворсинок, осевших на картине. И трясущимися от старости руками аккуратно удалил их.

Свет лампы тускло освещал пространство небольшого помещения. Три стены были полностью увешаны картинами. Центральная стена служила для размещения картин, которые были нарисованы на холстах, собственноручно созданных мастером. Другие две — для оставшихся сохранённых работ художников. И каждый день, вот уже тридцать с лишним лет, старик проделывал с ними одни и те же манипуляции: осматривал детально каждую из них, стараясь не упустить из вида и малейшей пылинки. Он знал их наизусть. Каждый перелив и каждую чёрточку. Причём эти действия были доведены до автоматизма.

Лавку он закрывал ровно в семь часов после полудня. После этого отправлялся осуществлять свои каждодневные дела и в полночь поднимался в свою комнату. За покупками необходимых продуктов он ходил только днём, во время обеденного перерыва. Всё остальное время он не покидал своего любимого пространства.

Глава 11

Продажи

Для Пьера выдался напряжённый день. Он вернулся домой после очередной торговли «AstalH2O». Данный продукт в считанные дни приобретал всё большую популярность: срабатывало сарафанное радио. Несмотря на то, что продукция была не изучена, молодёжь это ничуть не отпугивало, а, напротив, подогревало ещё больший интерес. Поставок уже стало не хватать. А спрос был велик. И они на пару с Леоном подумывали о том, как бы начать расширять производство. Всю прибыль они делили пополам. Пьер понимал, что торговля данным препаратом безопаснее с точки зрения законности. Как минимум можно было бы списать всё на то, что это «бабушкина огородная травка для потенции», и дело с концом. К тому же они проводили множество всевозможных тестов, которые так и не выявили содержание наркотических веществ в изобретённом Леоном препарате. И это был решающий фактор столь стремительного взлёта их маленького дельца.

Пробегав по заявкам по всему городу, Пьер, измученный, но довольный набитыми деньгами карманами, вернулся домой, с облегчением скинул ботики и решил передохнуть. После душа, по обыкновению, достал виски, включил ноутбук и приготовился расслабиться на диване. Достал маленький пузырёк с голубой жидкостью. Но прежде, чем он успел отправиться в астральное путешествие, в дверь постучали.

— Чёрт! Как не вовремя!

В дверном проёме показалась раздражённая Мэри.

— Чего пришла? Могла бы позвонить, прежде чем заявиться! — сразу напал на неё Пьер.

— Ну извини, Пьер. Мне нужно поговорить с тобой. — Сказала Мэри, беспардонно заходя в квартиру.

— Слушай, может, в другой раз, а? Я устал за сегодня, и у меня нет желания говорить о чём-либо.

— Нет, Пьер. Сегодня и сейчас, — Мэри окинула взглядом стол, на котором стоял открытый пузырёк и бутылка виски. — Ты из-за этого сейчас не хочешь разговаривать со мной?

— Нет, не из-за этого. Я очень устал и просто хочу в своё свободное время в своём пространстве делать то, что хочу. И я тебя, по-моему, сюда сегодня не приглашал, — Пьер начал заводиться.

— Пьер, ответь мне на один вопрос. Чего ты хочешь?

— В каком смысле? Сейчас я хочу, чтобы ты меня оставила в покое.

— В покое? Хорошо, давай так: если я сейчас уйду, я больше никогда сюда не вернусь. Ты этого хочешь?

— Ну что за детский сад? Я не говорил про потом, а сказал про сейчас.

— Да, но я повторю: если я сейчас уйду, ты меня больше никогда не увидишь.

— Да что за глупости ты несёшь? Конечно, увижу.

— Нет, Пьер. На этом будет всё кончено. Я устала от того, что ты постоянно живёшь в своём вымышленном мире, меня словно нет рядом. Ты не знаешь, что будет завтра, и не хочешь иметь детей. Ты вообще о ком-либо и о чём-либо думаешь, кроме самого себя? Ты вечно увлечён своими картинами, которые даже дохода как такового не приносят. Ты вынужден жить на съёмной квартире, в то время как я тебе неоднократно предлагала переехать ко мне. Но ты отбрыкиваешься от всех моих предложений, как взбешённый баран! Хватит. Я так больше не могу. Я столько лет надеялась на то, что хоть что-то изменится и мы с тобой сможем создать полноценную семью. Но, видимо, нужно уметь признавать свои ошибки и признаться самой себе, что с тобой это будет невозможно. Знаешь, женщина как зеркало: отражает отношение мужчины к ней. А у тебя оно никакое, вообще никудышное. Если ты не горишь, а я горю, то тут либо второй тоже гаснет и потухает, либо первый всё же загорается в ответ. Ты не загорелся, к моему сожалению.

Пьер внимательно выслушал, с поникшим взглядом. Он видел, как терзается Мэри. Он прекрасно понимал, что не может дать ей то, чего она так желает. Но вместе с этим не хотел менять существующий ход событий. После того, как Мэри высказалась, она начала плакать в голос. Плечи её сотрясались от рыданий, слова стали более неразборчивыми. Пьер её приобнял за плечи и постарался усадить.

— Будешь пива? Попей, может, успокоишься, — он достал из холодильника бутылочку и протянул ей.

Мэри практически залпом выпила бутылку. Когда она затихла, молча уставившись в одну точку, Пьер решился заговорить:

— Мэри, послушай. Я не знал, что ты так сильно хочешь создать семью со мной. Мне казалось, что тебя и так всё устраивает. Мы же это обсуждали.

— А что, так не понятно было? Неужели обязательно об этом говорить? Какая ещё другая дура, потратит свои шесть лет на мужчину, который ничего не имеет, да и более того, даже не хочет иметь?! Только та, которая хочет с ним провести всю свою жизнь!

— Подожди. Можно я договорю? Когда мы с тобой только начинали проводить время вместе, тебя всё устраивало. И ты не была против моих увлечений. Со временем с твоей стороны стало поступать всё больше претензий ко мне. Ты постоянно пытаешься меня подавить и навязать свои мысли. А мне самому это тоже уже изрядно поднадоело. Я часто твердил, что человек либо творит, либо живёт. Я, например, творю, и в этом мой смысл существования. А что касаемо того, что я ничего не имею, то здесь ты не права. Очень даже имею. Я имею талант и обладаю великолепной фантазией. Разве того, что я просто человек со своим видением вещей, тебе уже недостаточно?

— Пьер, ты не понимаешь, что я пытаюсь тебе сказать. Мы с тобой даже не ходим никуда.

— Как это? Мы периодически встречаемся с людьми и устраиваем посиделки у костра.

— Это не то же самое. Я, как женщина, хочу выбираться в рестораны и кафе, ходить по кинотеатрам с любимым мужчиной и получать хотя бы цветы. От тебя же и этого минимума не дождёшься!

— Так, погоди. Но ведь всё, как сейчас, так всегда и было. Мы с тобой проводим время. Я думал, что всё хорошо. С какого хрена ты завела этот грёбаный разговор именно сейчас?! — Пьер перешёл на повышенный тон.

— Именно сейчас Пьер оттого, что хватит уже тянуть кота за хвост! — Мэри тоже не сдержалась и перестала контролировать свои эмоции. — Мне это всё надоело. У меня больше нет сил надеяться и верить в лучшее! Скажи мне здесь и сейчас: ты меня любишь? — Спросила она, резко переменив свой тон на жалостливый, и с надеждой подняла глаза.

— Да, люблю, — не соврал Пьер, глядя ей в глаза, и добавил: — Но по-своему…

— Я так и думала, — тяжко вздохнула она. — Прощай, мне здесь больше нечего делать.

Мэри поднялась с дивана и, едва волоча ноги, отправилась восвояси. Выходя из его квартиры, она ожидала, что он вот-вот её остановит и уверит в том, что всё у них сложится. Но этого не произошло.

Мэри знала, что такой итог рано или поздно будет неминуем. Ей больше не хотелось примиряться с его взглядами на жизнь, так же, как и он не мог пойти на уступки ей. Она в свою очередь полагала, что любовь прежде всего подразумевает взгляд в одном направлении. И сейчас ей было досадно, что столько времени потрачено впустую. Она корила себя за то, что ещё раньше не разорвала эти бессмысленные оковы, которые сама же на себя и надела.

А Пьер, ошарашенный произошедшим, стоял как вкопанный и не мог пошевелиться. Он не понимал, что именно произошло. Первой мыслью было броситься вслед за ней. Но потом он решил просто дать ей возможность самой выбирать. Её решение было уйти, она поступила так, как сама того захотела. И переубеждать в обратном не было смысла. Ведь он не желал ни семьи, ни какого-либо совместного будущего. Его всё устраивало так, как оно и шло.

Немного поразмыслив на этот счёт, Пьер продолжил незаконченное дело. И на этот раз посредством «AstalH2O» посетил небольшой итальянский городок, благодаря чему немного отвлёкся от неожиданного происшествия.

Глава 12

Старый дурак

«Время безостановочно. А что, если он так и не придёт? Возможен ли такой исход? Такому человеку нельзя было так сразу доверять. Старый дурак, поторопил события…

Какой кошмар! Страшно подумать, ЧТО тогда ждёт всех нас… Ещё и предпоследний холст.

Сколько ещё мне стоит ждать, прежде чем самому начать разыскивать его? Я же даже и не спросил его имени. Не разузнал ничего из того, что могло бы мне хоть как-то помочь в его поисках. А если с ним самим что-то случилось? Не случайно же за ним тогда гналась полиция. Однозначно тёмная личность. Да, возможно, с этим молодым человеком хлопот не оберешься…

Что ж, думаю, пока мне придётся ещё немного запастись терпением. Время всё расставит по своим местам. Иного выхода, кроме как ждать, у меня и нет. Могут, в конце концов, пройти и годы, прежде чем он явится снова. А я уже в нетерпеливом ожидании».

Глава 13

«Друг»

В кафе у Мартена уже не было бесплатных обедов для Пьера. Портрет, обещанный хозяину, он сдал точно в срок. И Мартен остался довольным. Но уговор есть уговор, и срок двухмесячного бесплатного питания уже давно подошёл к концу.

Мартен, заприметив гостя, по своему обыкновению, подбежал к нему, помог скинуть пальто и оголил свои белые зубы в широкой услужливой улыбке.

— Как поживаете, мсье?

— Нормально, — бросил Пьер и уселся за свой любимый столик.

Мартен обратил внимание на то, что уже который день Пьер ходил угрюмей обычного.

— С вами что-то приключилось, мсье? Может быть, вам понадобится моя помощь, вы только скажите, — искренне спросил Пьера хозяин кафе.

— Да не, всё норм. Накорми меня только, это всё, что мне сейчас нужно, — снова установив дистанцию с Мартеном, сказал Пьер и сделал вид, что увлечён блокнотом, который тут же достал из кармана.

Мартен не стал настаивать на продолжении так и не состоявшейся беседы, отошёл в сторону, ближе к входу, встречать последующих гостей.

Пьер проглотил обед и побрёл к себе домой. На ходу набрал в очередной раз номер телефона Мэри, но тот не отвечал вот уже полтора месяца.

После её ухода в Пьере разыгралась буря эмоций: от досады до злости, от страха до опустошённости. Лишь спустя несколько дней он стал осознавать, что кроме неё у него никого не было, и нет. И, как это часто бывает, стал названивать каждый день в надежде, что Мэри сжалится и ответит, как ни в чём не бывало. Однако она даже не оставила ему шанса на исправление ситуации и поначалу всё время сбрасывала, а потом и просто игнорировала поступающие звонки. Его твёрдая непоколебимость в том, что он не хочет иметь семью, разрушила то малое, что у него было. С одной стороны, он принимал произошедшее как данность и надеялся, что Мэри сама постучится к нему в дверь. С другой стороны, в самом Пьере так и не зарождалось желание как-либо повлиять на сложившуюся ситуацию.

«Звонить-то, конечно, я буду. Но это она ушла, и сама так пожелала. Надо будет — сама появится. Ещё неизвестно, что может женщине в голову взбрести».

Пьер поднялся в квартиру и набрал номер Леона. Но и тот не отвечал уже который день. Он встал как громом поражённый.

«Леон перестал отвечать спустя две недели после ухода Мэри. Что за херня тут происходит? Может ли быть, что они снюхались?!»

Он ещё с большей рьяностью начал названивать им поочерёдно.

Где жил Леон, он не знал, так как тот постоянно менял своё место жительства, а Мэри, как выяснилось, спустя три дня после того, как его бросила, переехала в другую квартиру, а куда, соседи так и не сказали, сделав вид, что не знают.

Недолго думая, он, как оголтелый, выбежал из дома, чтобы приобрести другую сим-карту. Выждал с час и набрал номер Леона.

И наконец тот ответил на поступивший звонок.

— Слышь, гад, ты что, скрываешься от меня? — тут же накинулся Пьер, не ожидая, что вызов всё-таки будет принят.

— Нет, Пьер, — замешкался тот. — Просто телефон постоянно барахлит, — нашёлся что ответить Леон.

— А у Мэри синхронно с тобой глючит телефон? Она у тебя?

— Слушай, у меня нет времени на это. Я занят.

— Леон, ты вообще обалдел? Мы с тобой друзья со школы. А ты скрываешься, как крыса? Объясни хотя бы!

— Ладно, не горячись, Пьер. И послушай внимательно. Мы с Мэри сейчас вместе. Она сама мне позвонила вся в слезах. Мне только и оставалось, что её утешить. Между прочим, меня к ней всегда тянуло, как только ты нас представил друг другу. А все эти бабы, которых ты видел, были лишь пустые старания заменить её. Ты сам виноват в том, что упустил: обходился с ней по-скотски. А чего ты ещё ожидал? Что она всю свою жизнь положит на того, кто и мизинца её ноги не стоит? Так что, дорогой Пьер, теперь она не нуждается в балласте в виде тебя. Мэри выбрала счастливую и ничем не омрачённую жизнь со мной вместо бесперспективной жизни с тобой.

А что касается бизнеса, — продолжал без остановки говорить Леон, — он идёт в гору. Я в самом начале дал тебе немного на нём подзаработать, чтобы у тебя были хоть какие-то накопленные финансы. Но сейчас, Пьер, нет смысла торговать на улице — я заключил крупный контракт с фармацевтической компанией на поставку «AstalH2O», и вскоре ты сможешь его увидеть на прилавках местных аптек в качестве антидепрессанта. Надеюсь, что ты всё понял. Больше не звони. Удачи! — быстро протараторил заученный текст Леон и оборвал связь.

Пьер растерялся и не мог поверить в то, что услышал, его кулаки и челюсть сжались:

— Я тебя убью, паскуда! — заорал неожиданно для самого себя Пьер. — Слышишь, гад! Найду тебя, где бы ты ни был, и убью, сука!

Но Леону уже не довелось услышать пустых угроз Пьера.

Взвинченный и взбешённый, Пьер пошёл к себе домой и принял «AstalH2O», представил Мэри и оказался в её пустой квартире. Ещё принял дозу, но и в этот раз «AstalH2O» не сработал, как ему того хотелось. В попытках найти Леона оказался в незнакомой обстановке стильной и просторной квартиры, но самого Леона там тоже не обнаружил. Потом ещё, ещё и ещё. До тех пор, пока вся жидкость не закончились. Он так и не сумел их найти, перескакивая и прочёсывая окрестности в астральном теле с места на место.

Схватился за бутылку виски и опустошил её остатки до дна. Он ощутил, как горячительное с приятным послевкусием растекается по его телу. Тело стало тяжелеть и клониться к полу. Он присел рядом с диваном. Пьер до конца не мог понять, что же его больше разозлило: то, что Мэри ушла к Леону, или то, что он не сможет подняться за счёт продажи «AstalH2O», или же то, что друг оказался тем ещё паскудой. Вообще-то, Пьер всегда втайне завидовал Леону. Тот был на голову выше в финансовых делах, смекалке, открытости к людям и в любовных похождениях. И зависть постепенно переросла в недоверие. Он никому не доверял в чём-либо. Раскрываться он мог лишь на картинах.

Так день за днём Пьер коротал время, сидя в обнимку с бутылкой виски. Алкоголь, пропитавший его организм, усугублял попытки Пьера забыться, выталкивая на поверхность сознания одни и те же переживания и мысли. Он пил много и безостановочно, но и время имело точно такое же свойство — течь и не останавливаться.

В один из дней очередного пьянства он находился в состоянии ползания по полу. Пьер решил собраться с духом и начал перерывать всю квартиру в желании избавиться от малейших воспоминаний о Мэри, чтобы стереть её из своей памяти окончательно и бесповоротно.

Даже пара волосинок, небрежно валяющихся на полу, обладали эффектом мгновенной вспышки воспоминаний о ней. Он, шатаясь, оперся на кровать, поднялся на ноги, и начал с дичайшей яростью выбрасывать ненужный хлам через окно. Ему казалось, что каждая вещь пропитана ароматом её духов. В ход пошла даже кофта, которая в данный момент была на нём. А затем настольная лампа, несколько безделушек и плюшевый кот, которого Мэри ему однажды подарила. Спустя пару мгновений он снова упал на пол, отдышался. Всё было в дичайшем беспорядке. Перевернутая мебель, стулья и картины были раскиданы по всей комнате.

Виски снова было влито в горло.

Обессиленный, Пьер на четвереньках подполз к кровати и, так и не сумев на неё взобраться, улёгся спать на полу среди созданного им хаоса.

Глава 14

Пробуждение

«Лишь тот, кто служит делу правды и путь находит в темноте,

Способен выстоять в минуты, когда вокруг уже не те…»

Пьер лежал на животе, расправив руки, как крылья. Тело было затёкшим. Ему стоило больших усилий приоткрыть тяжёлые и распухшие веки. Голова болела так, будто он получил одновременно несколько тяжёлых сотрясений. Солнечный свет пробивался сквозь окно и бил Пьеру прямо в глаза, что его ещё больше раздражало, делая невыносимым возвращение в сознание. Пьер дотянулся рукой до валяющейся рядом бутылки и допил оставшееся на дне виски. Этот спасительный глоток немного облегчил тяжёлый подъём. Осмотрев хаос, царивший в его комнате, смутно старался припомнить события последних дней.

«Эта тварь меня бросила, а ублюдок Леон и того похлеще. Это я помню. А вот остальное… Кажется, не так давно в одном из баров я повстречал Папиллайона, и мы с ним весьма душевно поговорили. Но, чёрт возьми, не помню, о чём. А вчера? Блин, а позавчера? Да чёрт возьми, когда всё это было?»

Пьер достал телефон и посмотрел на дату. Прошло уже три недели его беспробудного пьянства. Он ужаснулся от самого себя, схватился за голову и решил, что необходимо собрать все свои силы в кулак и начать что-то менять. Первым делом хотя бы принять душ. Его волосы, собранные в хвост, выглядели словно салом измазанные, а от тела воняло так, словно он все эти дни купался в помоях. На лице проявилась гримаса отвращения к самому себе.

Спасительная вода из-под крана смывала с него все нечистоты и помогала утолить жутчайшую жажду, так мучавшую его. Как только Пьер отмылся и закинул вещи в стирку, он принялся медленно расставлять по местам всё, как было прежде. Когда он поднял тумбу, из ящика выпал завёрнутый в красную ленту свиток, про который он и вовсе забыл. Повертел его немного в руках и развернул.

«О! Как вовремя! Вот с него-то я и начну свои перемены. Как там старик говорил? Что-то типа того, что на нём я должен взрастить своё зерно?»

— Ха-ха! Забавно звучит, — Пьер впервые за долгое время рассмеялся в голос. Настроение его изменилось, и он был рад тому, что наконец решил взяться за своё любимое дело — творить.

«То, что действительно лежит в закромах моего подсознания? Ну, лады. Попробую-ка изобразить свой истинный мир».

Незаметно для самого Пьера пролетела ещё одна неделя. Он был полностью и всецело поглощён своими стараниями, тщательно продумывая каждый эскиз, прерываясь лишь на сон, питание и на то, чтобы справить нужду.

До этого он творил словно по обыкновению и больше на заказ, хоть и старался всегда в своих глазах выглядеть человеком, действительно видящим красоту во всём, что его окружало. Но эта картина была исключением. Она для Пьера являлась символом преобразования и толчком к оживлению. Путь создания особенного и неповторимого образа.

Он вложил в неё всё то, что ещё оставалось искреннего, живого и настоящего, несмотря на происходящие в его жизни события. Он полагал, что окружающий мир и люди — это что-то эфемерное, то, за что в действительности не стоит держаться. Они скоротечны, их заберёт время так же, как и его самого. Но с картинами и произведениями искусства дела обстояли иначе — они продолжат своё существование, неся в себе отголоски творцов. Это была одна из причин, почему Пьер так любил живопись. Другая причина была куда глубже. За неимением возможности выговариваться кому-либо, полагая, что его редко понимают и принимают окружающие таковым, каков он есть, картины для него служили излиянием его мыслей и возможностью ненавязчивым способом выразить свои чувства. Он постоянно сам себе повторял одно и то же: «Либо ты творишь, либо ты живёшь». И творить ему нравилось куда больше.

Так, не замечая времени, отражая своё видение идеального мира, он полностью завершил работу над картиной.

Центральную позицию занимало огромное увесистое дерево ярко-изумрудного цвета. Оно всецело отображало величественность, покой и в то же время несгибаемость. Прямо перед ним находилось маленькое озеро, в котором по пояс в воде стояла привлекательная обнажённая девушка. По спине у неё небрежно скатывались капли, а мокрые волосы едва скрывали тонкую женственную шею. Её лицо было слегка повёрнуто к зрителю, что вызывало интригу и желание рассмотреть его поближе.

Сбоку от дерева на камне восседал гордый золотистый орёл с расправленными крыльями, который был готов сиюминутно взмыть вверх. Глаза его были прищурены и устремлены ввысь к яркому и красочному небу.

На заднем фоне можно было разглядеть обычные одноэтажные деревянные дома, выстроенные в ряд. В некоторых из них были зажжены окна, несмотря на дневной свет. Небо над домами было естественных голубых оттенков с розовым отливом, что создавало эффект гармоничного сочетания с окружающей природой.

По завершении работы Пьер выдохнул. И внимательно осмотрел картину. Он понимал, что данная работа бесценна и что продавать её не станет. Это была единственная и первая картина, нарисованная для себя. Он восхищался своим произведением и любовался взглядом горделивого творца.

Глава 15

Объяснения

«Прошло уже много времени с тех пор, как он появился. Ожидание просто невыносимо. Так всё же мне придётся отправляться самому на поиски этого молодого человека. Но с чего мне следует начать? Кажется, он обмолвился про кафе у Мартена. Вот с него-то я и начну».

Этьенн закрыл кассу, переобулся, накинул на себя потрепанное пальто и, выйдя на улицу, перевернул табличку стороной «Закрыто» наружу.

— Эй! Ты что, закрываешься? — раздалось издалека. Старик быстро обернулся.

К нему навстречу подходил тот самый гость, на поиски которого он собирался только что отправиться. Молодой человек приближался стремительной походкой и был чем-то очень рассержен.

— Добрый день, мсье! Как вы вовремя! Что-то произошло? — испугался Этьенн и отшагнул немного назад, не желая огрести без объяснений.

— Да, вообще-то произошло. Пойдём-ка в лавку. Поговорить надо.

Человек вплотную подошёл к старику и слегка подтолкнул его в плечо.

— Признавайся, ты измазал каким-то веществом холст, который мне толкнул задаром? Проверить решил действие?

— Каким веществом, мсье? Вы о чём таком говорите? — Недоумевающе спросил Этьенн.

— Тогда объясни мне быстро, что за херня творится? Какого чёрта я каждую ночь вижу один и тот же сон? И именно тот, который я по твоему настоянию нарисовал на этом грёбаном холсте, а?

— Скажите, а что вы на нём изобразили? — очень аккуратно спросил ещё более испугавшийся старик.

— Да тебе-то какая разница? Это имеет дело к разговору?

— О да, мсье, очень даже имеет. Помните, когда вы зашли ко мне впервые за покупками, я вас расспрашивал о вашем восприятии жизни?

— Ну и?

— Я вам показал в качестве примеров две совершенно противоположные картины, — старик начал подходить издалека, маневрируя интонациями, призывая гостя сохранять спокойствие. — И я вовсе не случайно подарил вам этот старинный холст.

— Ты что несёшь вообще, а? Объясни мне живо, что за херня происходит со мной?

— Я вам объясню всё. Только сначала немного успокойтесь, проходите и присядьте. Разговор будет долгим, — старик впустил гостя внутрь и указал рукой на кресло. Подставив стул, раньше гостя уселся напротив.

Гостю пришлось набрать в лёгкие воздух, сдерживая накопленное раздражение, он сжал кулаки, но всё же присел.

— Расскажите, пожалуйста, поподробнее, что на вашей картине? — всё ещё искренне переживая, повторил вопрос Этьенн и сглотнул от волнения.

— Хер пойми, зачем тебе это нужно знать, старик. Но, если ты мне потом сразу же всё объяснишь, скажу. Ну, в общем, там полуобнажённая девушка, дерево, озеро и маленькая деревенька. И что из этого следует?!

— Фух… — выдохнул старик. — Как же вы меня испугали.

Старик Этьенн мгновенно переменился в настроении. Он изменил ссутулившуюся, сочувствующую позу, расправил грудь и начал приговаривать с интонацией учителя:

— Это хорошо, хорошо. Значит, всё хорошо, мсье. Я уж было подумал ненароком, что вы нарисовали на этом холсте нечто плохое. Но при таком раскладе это хорошо. Очень хорошо, мсье.

— Чёрт возьми, ты мне объяснишь, что происходит, или нет? — снова сжал кулаки гость.

— Мсье, пожалуйста, наберитесь терпения. Я вам сейчас всё расскажу и поведаю. Только, прошу вас, сначала выслушайте меня, не перебивая, а потом уже будете задавать оставшиеся вопросы. Хорошо, мсье?

Гость недовольно кивнул в знак согласия, понимая, что другого выхода у него нет, и приготовился слушать.

— Всё началось в XVIII веке, как я вам уже поведал ранее. С человека по имени мсье Робэр Биссон. Это первый и единственный мастер, который плёл уникальные холсты. По его мнению, все картины, нарисованные на этих холстах, обладают великой силой — изображённое на них становится реальностью. И неважно, был ли добрым сюжет картины или мрачным, всё отображённое становилось неким таинством и имело незримую связь между человеком, нарисовавшим картину, самим холстом и мастером, создавшим его. «Предстоит тому, кто мир создал, окунуться и жить в нём посмертно», — так говорил мсье Робэр. Кстати, он являлся ещё и философом, хоть и малоизвестным. Однако кое-какие его труды сохранились и по сей день.

По его словам, не все холсты несли в себе мощный поток и соединяющую связь, а только те из них, которые он бережно хранил и оберегал от ненужных глаз и рук, коих насчитывалось достаточное число.

Так, если верить его учению, он за свою жизнь повстречал лишь двух исключительных юношей, у которых была непреодолимая тяга к этим холстам. «Некая вибрация просквозила между холстами, мной и юношей», — так он описал первую встречу с одним из них.

И эти две картины, которые я вам уже показал, были прямыми противоположностями друг другу. Одна из них — одухотворяющая, а другая, напротив, — удручающая.

Повстречав первого юношу, мсье Биссон свято верил, что это дар, данный людскому роду. И что только избранные могут обладать подобной способностью — пребывать в созданном мире каждую ночь.

Он обучал этого юношу своему мастерству и передавал накопленные знания и опыт.

За несколько месяцев до смерти мсье Робэра, к нему зашёл ещё один человек за покупкой холста. И снова он ощутил ту самую вибрацию, которую он не ощущал вот уже половину века. Но итог оказался неутешительным. И мсье Робэру пришлось пересмотреть свои взгляды на определённые вещи. А главное — он начал полагать, что созданные им холсты не дар, а скорее наказание для нечестивых и отрада для светлых душ. Так и скончался, оставив один на один две противоположности: человека уже в годах, чей взор был устремлён вперёд, и человека, чей взор стал кротким, напуганным, смиренным и печальным. Второй из них каждую ночь переживал свои кошмарные сны, словно наяву, оказываясь в дебрях созданной им же картины. А первый, в свою очередь, мог лишь посочувствовать новому ученику и продолжателю таинства.

Безусловно, перед самой кончиной мсье Робэр оставил огромный труд и напутствие, чтобы подобных ошибок не совершалось впредь и души проходили «очищение», прежде чем взяться за работу.

Так и повелось: каждый последующий мастер, который написал свою картину на холсте, сплетённом мсье Робэром, передавал свои знания и напутствия последующему ученику, охраняя и оберегая холсты, а также картины предыдущих художников. Заранее стараясь осведомить ученика о возможных последствиях и о том, что работа должна быть выполнена в пригодных для пребывания в ней условиях. Так и я вам дал намёк при первой встрече, что на ней должно быть светлое отображение. И ваш холст — предпоследний, а, значит, вместе с холстом на вас ложится большая ответственность.

Ничего не понимающий Пьер в упор смотрел на старика Этьенна, раскрывая глаза всё шире.

— Теперь, надеюсь, вы понимаете, мсье, что зашли сюда отнюдь не случайно. Скажите, ощутили ли вы вибрацию от холста, который я вам подарил?

— Да я бы не сказал… Нет… Ну, разве только немного. Меня будто примагнитило к этому месту. Но не более того. — Растерянно прошептал Пьер.

— Это всё оттого, что вы являетесь продолжателем дела мсье Робэра Биссона. Вам теперь хоть чуточку стало ясно, о чём я вам говорю?

— Что?! Что мне понимать?! Ни хрена я не понял. Вибрации, холсты, мастер… Что за хрень ты мне тут рассказываешь?

— Ну как же не поняли? Очень даже поняли. Вы принадлежите к числу тех, кому выпал шанс продолжать дело мсье Робэра.

Пьер вскочил со стула.

— Слушай, ты заканчивай мне басни петь. Я, по-моему, тебе конкретный вопрос задал, как только зашёл: какого хрена я вижу один и тот же сон каждую ночь?!

— Мсье, не горячитесь. Со временем всё осознаете. Присядьте обратно, пожалуйста. Вам просто нужно ещё немного времени, чтобы всё осмыслить и принять. Сон вам снится, так как вы создали свой собственный мир. И отнюдь не случайно этот подарок я сделал именно вам. Я почувствовал, как только вы вошли сюда, ту самую вибрацию, исходящую от холстов, про которую было множество описаний в трудах мсье Робэра. Подобное я не спутаю ни с чем иным. И точно такое же ощущение я испытал единожды, когда, как и вы, впервые перешагнул порог этой лавки. Чуть более тридцати лет назад. И помнится, что мой учитель, как и я перед вами, замялся и не знал, с чего и как начать разговор. Я давно ждал нашей с вами встречи, но не знал, когда именно ей предстоит случиться. Множество раз я прокручивал в голове, что именно и как я скажу и поведаю всё это при нашем первом знакомстве. Но всё, как часто бывает в нашей жизни, вышло совершенно спонтанно.

— Погоди, ты говоришь, что мне предстоит быть твоим учеником пожизненно и до конца своих дней не видеть других снов, кроме того, который я собственноручно нарисовал на этом холсте?! — Перебил его шокированный Пьер.

— По всей видимости, да, мсье. Выходит, что так.

— Нет-нет-нет! Это же невозможно! Звучит как бред сумасшедшего! — Пьер вскочил, но в глазах отразилась искра, как бывает при только что найденном решении так мучавшего его вопроса, и он сел обратно.

— А что, если я сожгу картину и остановлю этот чёртов круг?! — С вызовом спросил Пьер.

— Я вам настоятельно не рекомендую этого делать. Насколько мне известно, человека, попытавшегося разрушить предназначавшийся ему холст, постигнет та же участь. Я бы не стал так рисковать на вашем месте.

Пьер, обладая хорошей фантазией, очень живо представил себе, как он стоит в переулке, поджигая картину в мусорном баке, и сам с криками боли полыхает заживо огнём. Вздрогнул и отбросил плохую мысль подальше от себя. Всё ещё стараясь переварить сказанное стариком, он пытался найти в своей голове хоть какое-то логическое обоснование. Но в рамки представления о действительности всё это никак не укладывалось.

— То есть все картины, которые у тебя там расположены, и есть оригиналы продолжателей этого самого?

— Всё верно. Но не все, а только те из них, которые расположены по центру. Я тщательно слежу за их сохранностью. В этом смысл моего нахождения здесь — оберегать уже созданное и передать знания последующему. Я — звено одной большой цепочки. То же самое предстоит и вам, мсье, — с полной уверенностью в голосе сообщил ему старик, ничуть не сомневаясь в правдоподобности произнесённого.

— Но это же невозможно! Да как такое может быть?! — Пьеру подумалось, что он начал сходить с ума и, вскочив со стула, громко начал орать на старика: — Такого не бывает! Что за херня! Не может быть!!!

Пьера настиг самый настоящий панический приступ и, как следствие, отрицание происходящего. Его глаза засверкали сумасшедшим блеском. Он вертел головой из стороны в сторону и медленно направлялся спиной к выходу. Приговаривая себе под нос, что этого не существует.

Старик с холодным непроницаемым лицом подошёл к Пьеру вплотную. И ударил его со всего размаха по щеке.

— Соберитесь! — сказал строго Этьенн. — Примите это как подобает.

Этот удар подействовал на Пьера отрезвляюще. Он перевёл свой всё ещё напуганный, но в то же время по-детски наивный взгляд на Этьенна.

— Трагедии ни к чему. Сейчас успокойтесь и идите домой. А после, когда вы сможете адекватно воспринимать информацию, возвращайтесь. Я вас более не задерживаю. Советую вам переменить свой взгляд, и воспринимать это как дар, — строго сказал старик и выпроводил гостя, от которого уже и сам изрядно подустал, за порог.

«До чего же он неуравновешенный. Это же надо было так грубо и необоснованно невежественно не сдерживать свои эмоциональные порывы. Надеюсь, я не переборщил с тем, что сразу всё вылил на него. Его психика, похоже, не была готова к подобному прямолинейному разговору. Но, по крайней мере, теперь он всё знает. И как только справится со своими переживаниями, точно вернётся. Это хорошо. Очень хорошо. Буду ждать».

Глава 16

Сновидения

Пьер продолжал пребывать каждую ночь в своей картине. Изначально, не понимая сути происходящего, он был настроен весьма категорично и не мог наслаждаться своим сном. За исключением первых трёх ночей. В первую ночь, когда он впервые увидел изнутри изображённую им картину, полагая, что это просто сон, он смог расслабиться и пребывать в эйфории грёз. Завёл беседу с очаровательной девушкой, которую он отобразил в своём произведении. Пьер был влюблён в выдуманный им образ с первой же секунды, как только её увидел.

На второй день он с наслаждением продолжил свой сон с момента, где и остановился, разговаривая с ней как ни в чём не бывало и подводя её к близости. Она обладала небывалым внутренним магнетизмом, которого он не ощущал ни в ком другом.

А на третий день состоялась их близость. Он был на седьмом небе от счастья, а после пробуждения настроение его вмиг испортилось. Он смотрел на картину и начал подозревать что-то неладное. В четвёртую ночь он уже не подходил к ней, а лишь сидел под деревом и размышлял. Обстановка сна ему показалась крайне однообразной. Всё то же огромное развесистое дерево, всё то же озеро, и всё та же девушка, пусть даже от которой он без ума. Всё те же дома стоят вдали, до которых он так и не удосужился добраться, и всё тот же орёл, что своими огромными крыльями рассекает воздушные потоки. Девушка на этот раз не улыбалась ему в ответ, а лишь только искоса поглядывала на Пьера. Полное отображение картины, вплоть до мельчайших деталей выбило его из колеи. Он не мог понять, отчего ему уже четвёртую ночь снится одно и то же.

Вывод был неутешительным: проблема заключалась в том, что старик ему подсунул холст с дурманящей примесью. Но будучи человеком прямолинейным, после четвёртой ночи он решил сразу задать все вопросы старику лично. Что впоследствии снова пошатнуло его и без того неустойчивую психику.

Он чувствовал, что слова старика побудили в нём ощущение ограниченности выбора и ограничения его личной свободы. Не предупредили и навязали обречённость существования в том мире, который сам нарисовал. Он полагал, что если бы старик его заранее предупредил обо всём и поведал, то он бы смог нарисовать и придумать что-то более стоящее. Как минимум изобразил бы бар с вечно нескончаемыми запасами лучшего виски и огромным количеством красок и бумаги, чтобы возможно было продолжать своё любимое увлечение.

Он снова прикладывался к бутылке и курил марихуану целыми днями, выходил на излюбленные места для торговли, а картины перестали писаться. Одиночество ему докучало, но он не мог ничего с этим поделать. По-прежнему отстраняясь от действительности, он не мог смириться с происходящими переменами. Ночами он с отчаянием засыпал, наперёд зная, какой сон ему привидится и на сей раз. Черпать вдохновение ему больше было неоткуда.

Пьер сидел под деревом в полнейшей прострации, игнорируя полуобнажённую девушку, которая находилась в расстроенных чувствах от непонятной для неё задумчивости Пьера.

К старику же он пока наведываться не решался. Он отдалял процесс принятия и просто делал всё как раньше, не выбираясь из своего иллюзорного кокона, максимально комфортно ощущая себя наедине со своими мыслями.

Глава 17

Подвыпивший

Раннее утро выдалось бодрым для старика Этьенна. Он вышел на веранду и вдохнул свежий воздух. Солнце освещало узкую улочку и оттеняло дома, создавая иллюзию игрушечных строений. Он наслаждался тишиной и спокойствием города, и лишь где-то вдалеке изредка слышались звуки проезжающих машин. Голуби, бегающие по вымощенному асфальту, ворковали, очищая пёрышки в маленькой лужице.

Простояв у входа с полчаса, он заметил в конце улицы до боли знакомый силуэт мужчины. Он передвигался от одной стенки к другой, ноги заплетались. По мере его приближения старик понял, что ему вовсе не показалось и человек пьян настолько, что едва держится на ногах. Этьенн пошёл ему навстречу, чтобы помочь.

— О! Здорово, старик! — язык его заплетался.

— Доброе утро, мсье. Я смотрю, вы что-то отмечаете, — Этьенн подхватил его под локоть.

— Отмечаю. Отмечаю! И всё никак недо-отмечаю!

— Что же именно, если не секрет? — спросил его старик, постепенно подводя к входу в лавку.

— А то и отмечаю! Свою так называемую свободу, которой нет! Вот она была, и её вдруг не стало, — едва проговорил он, и ноги его подкосились.

— Ну, ясно. Мы с вами обязательно об этом поговорим. Ну а сейчас пойдёмте ко мне, вам следует проспаться.

Этьенн помог Пьеру подняться на ноги и, проводив наверх, в спальню, уложил в кровать. Тот был не в состоянии противиться.

В этот день лавка была закрыта для посетителей.

По пробуждении их знакомство наконец состоялось, и они впервые друг другу представились.

Пьер вкратце изложил историю своей жизни, заведомо приукрашивая некоторые моменты и упуская из вида нежелательные и постыдные детали. Старик же внимал каждому произнесённому им слову.

Уже вечерело, и Этьенн, прервав беседу, побрёл в комнату, где располагались картины, жестом указав Пьеру следовать за ним. Старик решил не откладывать дела на потом.

Он включил основной свет, зажёг ручную лампу и достал микроскопические инструменты.

— Пьер, это наше с вами основное дело. Каждый вечер мы должны проверять сохранность картин. Для этого необходимо досконально осматривать их на наличие мелких соринок, пылинок и очищать их так аккуратно, насколько это возможно. Смотрите внимательно за всеми моими манипуляциями, а завтра уже попробуете сами осмотреть одну из них.

Пьер кивнул в знак согласия, окидывая взглядом количество работ. Их насчитывалось всего четырнадцать. И недоумевая, отчего старик столь кропотливо принялся за осмотр картин, думал про себя, что это займёт всего каких-нибудь пятнадцать минут.

Спустя час половина картин всё ещё не была осмотрена и очищена. Пьер, уставший, начал проситься пойти домой, сказав, что уже и так ход работы ему ясен. Но старик не позволил ему уйти, попросив остаться до конца.

— Терпение, молодой человек, формируется временем. Это любопытнейшее занятие, и расслабляющее. Стоит только приноровиться. Со временем вы освоитесь и привыкнете. У нас пока что с вами есть ещё время научиться всему. Кстати, если вам поднадоело просто наблюдать, вы можете пока воспользоваться моим письменным столом и начать своё ознакомление с трудами мсье Робэра.

Пьер послушался старика, усевшись поудобнее за письменный стол, открыл на первой попавшейся странице огромную и толстенную книгу, написанную от руки.

«Время оставляет опечаток, но стоит лишь хоть раз забыть,

Как неизменно угасает та жизнь, в которой растворим».

Пьер зачитал вслух две строчки и вопросительно посмотрел на старика.

— О, это, мсье Нуаре, как раз-таки о том, что я сейчас делаю. Что наше с вами дело заключается в каждодневном очищении картин. Очищая их, мы тоже проходим путь очищения. И становимся более терпеливыми и уравновешенными натурами. Вам это определённо пойдёт на пользу, — Этьенн, не отвлекался от своего дела, — вы лучше начните с самого начала читать. Я вам буду всё разъяснять по ходу чтения.

Пьер открыл книгу с самого начала. И начал читать…

Глава 18

Магия любви

Пережив очередную метаморфозу внутренних переломов, Пьер стал привыкать к тому, что видел ночами во сне, днём видел на картине. Вечерами он ходил к старику Этьенну в лавку познавать, обучаться всем тонкостям и самосовершенствоваться. Что днём, что ночью, его ничто не омрачало.

Сон, в котором он видел одно и то же, постепенно начал доставлять ему всё больше удовольствия. Он снова начал разговаривать и ласкаться с девушкой, которую сам же проиллюстрировал в своей работе. Она была не просто воплощённой мечтой, она была уникальной, привлекательной, сексуальной и манящей. Пьер начинал влюбляться в неё ещё с большей силой. Несмотря на то, что она была нарисована его рукой, и даже аромат от тела был с примесью красок, что ещё больше нравилось Пьеру, она стала для него единственной. Той, которую уже никто не смог бы переплюнуть в обыденном настоящем мире. У неё был свой характер и повадки. И даже порой она обращала внимание на то, как ему следовало бы себя вести в её обществе. И, как водится для большинства женщин, старалась изменить Пьера в лучшую сторону. Словом, красота, характер и натура — всё в ней бесконечно манило его. Он мог покрывать поцелуями всё её тело до тех пор, пока не прозвенит будильник. Они проводили время, не слезая друг с друга, а после наслаждались приятными беседами. Он начал раскрываться и рассказывать ей о том, откуда он приходит. А она слушала внимательно и сосредоточенно, раскрыв свои алые губки в восхищении.

Так Пьер постепенно начал приходить в себя и получать огромнейшее удовольствие от проведённых ночей. Его вдруг осенило, что это не наказание, а, наоборот, дар. И именно то, что он так страстно желал — неземное чувство любви и благодарности, с той, с которой не сравниться ни одна другая женщина. Он наконец начал принимать всё как данность. Удивляясь самому себе прежнему, что не был способен принять когда-то желаемое и ставшее действительностью сразу.

Помимо обретённой любви, он частенько гладил орла и купался в озере, валялся под деревом и любовался небом. Всё было также реалистично, как и в жизни. С тем исключением, что здесь было собрано в одном месте всё то, что он так любил и чем восхищался. Один лишь минус был для него: в картине не было виски, к которому он так пристрастился. Но и это ему уже было не столь необходимо. Оно отходило на второй план. Она для него стала лучше алкоголя. Она стала для него кислородом.

Пьер проснулся с улыбкой на губах, прокручивая в голове все детали проведённой ночи. То, как руки гладят бархатистую кожу возлюбленной, и как он целует изящную тонкую шею. То, с какой страстью соединяются их тела, и земля уходит из-под ног, когда они находятся в объятиях друг друга.

Поскольку Пьер сравнивал её с Галатеей, он дал ей имя в честь неё, ласково называя девушку Гала. Предварительно поведал ей миф о Пигмалионе, создавшем скульптуру и влюбившемся в неё. Ему нравилось как она смотрит на Пьера, снизу вверх, как раскрываются её губки, стремясь к поцелую. Она всецело принадлежала ему и представляла собой воплощение идеальной женщины в представлении Пьера.

После приятного пребывания в эйфории Пьер не преминул потянуться к бутылочке.

«Жизнь удалась. У меня есть всё, что нужно для полного счастья. Каждую ночь встречи с любимой, работа у старика, сегодня — выходной, мне никуда не нужно. Бухай себе и радуйся. Я не обременён ничем. Красота, да и только!»

Медленно попивая виски, он начал перемещаться по квартире. То рассматривая картины, то подпевая в такт одной из любимых композиций американской группы «Metallica». Пьер достал коробки из шкафа, постепенно раскладывая в них все свои пожитки. В его планах было переехать к старику в лавку через пару дней. Свой выходной он решил потратить с удовольствием, занимаясь раскладкой вещей и подготовкой к новой жизни. За квартиру ему платить было нечем, оттого отсутствие финансов и здесь сказалось на его существовании. Однако сейчас его совершенно не заботили подобные мелочи. Ему было всё равно, где жить и как. В его жизни наконец наступила стабильность и уже известный сценарий. Старик Этьенн стал для него близким другом в реальности, заменяющим отца, товарища и наставника в одном лице. Пьер знал наперёд своё ничем не омрачённое будущее и впервые за долгие годы ощутил лёгкость своего существования.

Глава 19

Оставленный

Музыкальная композиция завершилась, и по радио стали передавать рекламу: «Учёными создано абсолютно новое и стопроцентно эффективное лекарство от депрессии, не имеющее побочных действий и способное вытащить любого из любой…! Покупайте во всех аптеках города действительно чудотворный препарат „AstalH2O“ и вы не пожалеете!» Далее прозвучал единый номер и заиграла лёгкая музыкальная композиция.

Пьер, дослушав рекламу до конца, бросил стоявшую под рукой бутылку в радиоприёмник.

«Сука! Всё настроение испортил! Нужно сходить за „Астралом“. Хотя нет, пусть удавиться. Ни хрена я не буду покупать, повышать ещё этому гаду продажи!!! Ну, разве только разик. На сегодня. Я же сегодня отдыхаю, в конце концов».

Недовольный, Пьер оделся и прогулялся до аптеки. Увидев ценник на препарат, ужаснулся и побрёл обратно домой. Таких денег у него в последнее время не водилось.

«Вот гад! Ещё и цены нереальные заломил! Не больно-то и хотелось!»

Поднимаясь по лестнице к своей квартире, он увидел, что к нему стучались два незнакомца. Один из них — высокий смуглый статный брюнет, приятной наружности. А второй — невысокий сутулый конопатый блондин, который чем-то напоминал мышонка с оттопыренными ушами.

— Эй, вы меня ищите, что ли? — спросил Пьер, не без удивления.

— Да, мсье. Здравствуйте, — слово взял высокий брюнет. — Мы являемся представителями органов власти. Скажите, пожалуйста, знакомы ли вы с мсье Этьенном Савьер?

— Да, знаком, — растерялся Пьер.

— Ответьте, пожалуйста, насколько близко вы с ним общались?

— Он — мой работодатель и друг, так сказать. А в чём дело?

— У нас для вас плохие новости, — промямлил себе под нос сутулый блондин и ещё больше ссутулился, словно пытался спрятаться внутрь себя. — Давайте лучше пройдём и спокойно поговорим в вашей квартире, с вашего позволения.

Пьер, понимая, что стряслось что-то непоправимое, достал ключи из заднего кармана брюк и трясущимися руками открыл дверь. Пригласил гостей войти и прикрыл за ними.

— Я вас внимательно слушаю. Если он чем-то промышлял, то мне об этом ничего не известно, — сказал Пьер, нервозно отшутившись.

— Нет, мсье. Присядьте, пожалуйста, — сказал рослый брюнет и провёл рукой по пересохшим губам.

Пьер уселся на диван и поставил два стула так, чтобы незваные гости смогли усесться напротив.

— В чём дело? Не тяните, — его голос задрожал, и на последнем слове он закашлялся от волнения.

— Мсье Нуаре, мы вынуждены вам сообщить, что мсье Этьенн Савьер вчера ночью скончался.

Пьер уставился в упор на высокого полицейского и не мог отвести свой взгляд, не веря в услышанное. Полицейский выдержал паузу и продолжил:

— Он вчера ночью скончался от сердечного приступа. Возраст уже, так сказать, не тот, и здоровье, как вы сами понимаете, могло подвести. И так как мсье Этьенн во время сердечного приступа находился один в своей лавке, ему никто не смог вовремя оказать неотложную помощь.

Пьер всё ещё не сводил сосредоточенного взгляда с полицейского.

— Вы хотите мне сказать, что его больше нет? — прошептал Пьер, отказываясь верить услышанному.

— Да, мсье, к сожалению, это так.

— Но я же только вчера с ним беседовал, и всё было хорошо. Он был бодр, как обычно.

Пьер почувствовал себя ребёнком, которого отец бросает на произвол судьбы…

— Да, вполне вероятно. Но, увы, смерть случается внезапно, и никогда нельзя предугадать, кого и когда она настигнет на сей раз.

— Но почему вы пришли ко мне? У него родственников нет, что ли? — спохватился Пьер, до которого постепенно начал доходить смысл сказанного.

— Родственников у мсье Савьера нет и, судя по всему, вас он считал самым близким другом, так сказать. Мы за тем и пришли, чтобы сообщить вам ещё одну весть. Незадолго до своей кончины он успел составить завещание на ваше имя. В котором сказано, что всё имущество, а также утварь, находящаяся внутри, отходит мсье Нуаре, то есть вам.

— Да-да-да, — проговорил Пьер, который уже не слышал произнесённого. В нём снова заиграла жалость к себе.

«Оставленный. Как он мог меня оставить, когда всё только стало более-менее налаживаться?»

Он представил, как старик Этьенн один в своей лавке лежал скрюченный на полу и просил о помощи, но рядом никого не оказалось. Пьеру стало искренне жаль, что и его самого в этот страшный момент не было там. Он в одночасье почувствовал себя опустошённым, разбитым, оставленным и брошенным. Глаза заблестели.

— Это всё, что вы хотели мне сообщить? — сухо спросил Пьер с пустым взглядом и встал, чтобы выпроводить гостей, пока слёзы предательски не появились в уголках глаз.

— Да, мсье, мы всё сказали, примите наши соболезнования, — оба полицейских встали со стульев и проследовали в направлении двери. — Мсье Нуаре, вам нужно будет явиться к нам в участок и подписать все необходимые бумаги. Слышите?

— Да-да, — Пьер закрыл за ними дверь, находясь в полной прострации.

Глава 20

Переезд

Пьер перевёз все свои пожитки в лавку скончавшегося Этьенна Савьер. Ему было нелегко пережить утрату, но в знак уважения к старику он не опустился до упоения жалостью к себе, а, напротив, более рьяно взялся за переезд, чтобы скорее приступить к своим обязанностям. Он поднялся в бывшую комнату старика. Посмотрел на картину, висевшую прямо над кроватью. Ранее он уже видел её.

Но сейчас Пьер заметил на ней новую деталь — молодого человека, улыбающегося во все свои тридцать два зуба, в объятиях очаровательной блондинки. Пьер всё сразу понял, и на его печальном лице появилась лёгкая улыбка. Он хотел было взять картину, чтобы отнести её в комнату внизу, где хранятся и остальные, но тут его взгляд привлекло письмо, лежащее на кровати. Это было письмо, подписанное мсье Этьенном. Пьер уселся на краешек кровати и раскрыл его, чтобы прочитать.

Дорогой друг, Пьер. Если вы читаете это письмо, значит, меня уже нет рядом с вами. Я, конечно, не обладаю даром красноречия, и вряд ли у меня выйдет письмо столь стоящим, коим оно представлялось изначально в моей голове. Однако я буду стараться вас не огорчить и написать его таким образом, чтобы оно оставило светлый луч памяти обо мне и настроило вас на отсутствие уныния.