Бесплатный фрагмент - Националист

«Следует возвеличивать и уважать чистых, непорочных, справедливых, ученых и мудрых, к каким бы людям они не принадлежали; и осуждать злых и несправедливых людей» (Яса Чингисхана. Аб-уль-Фарадж, разд. 2)

Введение

Возникновение национализма связывают с эпохой модерна. Когда стала происходить сверх трансформация людской массы под влиянием технического прогресса.

Однако это всего лишь однобокое объяснение, страдающее неясными мотивами. Почему вдруг люди стали массово изменяться под влиянием быстро меняющихся условий. Может быть технический прогресс пришел в каждый сельский дом, в каждую традиционную семью?

Естественно, модерн не пришел в каждую семью в виде Санта Клауса или прочих добрых сказочных персонажей. А технический прогресс на самом деле вызвал смутный оптимизм зерефов. Как это обычно бывает, люди чувствуют добро и счастье свое кожей.

Трудно представить техническую революцию добром и счастьем. Однако, как и новая зерновая культура или трактор все будущее изобилие воспринимается людьми весьма сдержанно. Русский великий реформатор Петр Первый, например, никак не мог заставить крестьян сажать картофель, завезенный из Голландии. Когда он учился в Европе, ему понравилось картофельное пюре. А темным русским крестьянам индейские клубни казались ядовитыми. Как всегда, как и везде, все новое кажется вредным. Это природное человеческое недоверие.

И тогда Петр Первый пошел на хитрость.

Он поставил охрану на картофельные поля.

Все ворованное — вкусное!

Только воруя и, жуя ворованные индейские клубни, русские крестьяне научились сажать картофель.

Те же проблемы были с тракторами и другими техническими изобретениями.

В начале XIX века в Англии появилось движение луддитов. Они уничтожали ткацкие станки. Эти механизмы производили много чулков — по мнению восставших отнимали работу у частных вязальщиц. Тогда цеховики восстали. Это сопротивление подавила только армия. Казнили много восставших людей.

Однако где убыло, там и прибыло. Сельские люди — хоть и мелкие, но великие консерваторы. Они не понимали, что технический прогресс и его влияние не подчиняются грубому уму и паре человеческих глаз. Любое техническое совершенство создает новые возможности. Это не видно, как это происходит, но традиционные семьи тут же приросли новыми детьми. Любое изобретение, в любой сфере и любой отрасли в виде новой организации труда, новой машины, нового лекарства от пандемии создает облегчение жизни. А раз появляется облегчение, значит появляются и возможности. Когда есть изобилие, все больше молодых людей обзаводятся семьями и рожают детей.

В природе точно также. Если природа благосклонна: солнце светит, дожди идут вовремя и орошают поля, холода не убивают посевы, то народ будет благоденствовать. Через некоторое время число людей возрастет. И наоборот, если будет непогода, холод и голод, мужчины будут угрюмы, женщины сварливы. Нет еды — нет детей. Кочевники все время зависели от непогоды. Из-за прямой зависимости от природы они начинали теснить своих соседей — таких же кочевников. Это также относится к охотникам и собирателям кореньев. В IV веке началось Великое переселение народов. От натиска варваров пала Римская империя.

Кочевники отличаются от земледельцев лишь тем, что любые реформы у них происходят позднее, чем у оседлых народов, в том числе и модернизация. Прежде чем у кочевников начнутся изменения хозяйства, они должны осесть на землю, переселиться в города, то есть перестанут быть кочевниками. Эта модернизация традиционного уклада у потомков кочевников происходит даже сегодня. Ломка менталитета требует много времени.

Одно надо усвоить с самого начала. Традиционные люди, в ревконе это зерефы, зероты, зеремиды — весьма консервативны во всем. Для традиции характерен почти абсолютный консерватизм. Все традиционные люди приспосабливаются к изменениям и зависят от собственной рефлексии. Для традиционных людей очень важно сохранить свое место, свой ранг, свою касту в общине. Поэтому они всегда делали и всегда будут делать — чтобы выделиться, чтобы занять почетное место. Если это зерефы и зеремиды, то эти категории рефлексии хотят превратиться в новую элиту. Если это зероты или традиционная аристократия, они никого не пускают наверх, в свой элитный круг.

Только под влиянием стихии, беды, войны, агрессии, также революции, майдана традиционная элита уступает место новой традиционной элите. Король умер! Да здравствует король! Дракон всегда будет жить в такой среде.

Поэтому сегодня наиболее вероятный сценарий — это желание массы, традиционной массы людей превратиться в элиту, с помощью рынка, с помощью денег.

Такие зерефы и зеремиды никого не признают. Кроме себя. Они обязаны были любить других, но все забыли. Для них нет авторитетов, нет уважаемых людей, ничто не сможет их убедить, заставить, кроме силы. Они сами желают превратиться в авторитеты, иметь власть. Периферийные районы планеты не виноваты, что только — только вступают в тотальную эру пост модерна. Даже в бывших республиках СССР этот процесс не был завершен. Чтобы как то контролировать данный процесс, предназначена эта книга.

В XX веке два тренда и две идеи, «задуманные гениями», превратились в гадости: материальное стало на первом месте, талант и благородство на втором. Талант есть талант, дно есть дно. Демократия ковыряет и вздымает дно. Люди снизу никогда не могли управлять судьбой, теперь им предлагают руководить судьбами народов. Вы — личности! — говорят им западные демократы. Зерефы понимают буквально, вы личности значит «вы начальники», никому не подчиняйтесь, наоборот сами подчиняйте, берите, воруйте, изображайте на ворованные средства из себя элиту. Происходит не просто унижение разума, но в первую ликвидация благородства, что является предпосылкой будущего хаоса. Вот к чему ведет банкротство любых идей, кроме идей свободы. Свобода понимается буквально. Поэтому вместо свободы кругом культ силы, вместо демократии тотальное хамство. (Социальные сети как самый большой экран — показывают, что происходит в слабых умах. Именно социальные сети являются местом сбора массовой зависти и раздражения. Самолюбие маленького человека раскрепощено и без тормозов абсолютно). Они кричат: «Нет талантам! Нет благородству! Только равенство». В этой книге описывается рождение первой эгалитарной идеи — национализма.

Сегодня все решают не президенты, не автократы, не диктаторы, а деньги. Люди не думают, что у них грипп, но все заботятся о своем здоровье. Потому что сегодня каждый человек-это Бог. Все думают, что они боги, потому что у них есть деньги. Никто не признает власть, любит только себя. Потому что элита исчезла. Являются ли олигархи элитой? Национализм-это первая эгалитарная идея, чтобы люди мечтали быть олигархами и перестали уважать благородство и честь. Как вернуть настоящую элиту?

Глава 1

Природу не обманешь

Памяти моего отца Сергазы повящается

Тунис.

В начале десятых годов XXI века в странах Магриба началась серия народных возмущений, революций, отставок, переворотов под названием «Арабская весна».

От какой зимней спячки проснулись северные и западные арабы?

Давайте разберем по порядку.

Все началось с самосожжения арабского безработного юноши в Тунисе. Еще и WikiLeaks сообщил по интернету о тотальной коррупции, чем озлобил население. Самосожжение было только поводом для бунта. Кроме второй Жасминовой революцией эту революцию называл «WikiLeaks-революцией». То есть влияние социальных сетей и высоких технологий прошли первую политическую обкатку.

Президент Бен Али, который правил страной 23 года, бежал из Туниса в Саудовскую Аравию.

Как же так? Президент, вроде бы демократически выборное лицо и правил страной 23 года. Ничего удивительного нет. До Бен Али таким же президентом был его предшественник Хабиб Бургиба. Этот бывший французский юрист, вроде бы также воспитанный на европейских ценностях, правил страной 30 лет и формальным поводом отстранения его от власти в 1987 году (первая Жасминовая революция) его старость. Как и Бургиба, так и Бен Али все время правления расставляли на государственных постах своих людей.

Природу не обманешь.

Можно сколько угодно провозглашать приверженность европейским ценностям и говорить о любви к демократии, на деле расставлять везде на государственных постах своих родственников. Такая система действительно жизнеспособна, ибо это все та же традиционная автократия. Из всех африканских стран побережья Тунис имел самые высокие показатели образования. Однако это не остановило народ. Народ объединил Интернет. Влияние интернета подобно божественному вождю. Этого вождя на самом деле нет, но он есть. Он есть, потому что кто-то же зажег сердца тунисцев гневом. Они возмутились коррупцией в администрации Бен Али.

А почему они возмутились коррупцией?

А потому что тунисцев не только стало физически много (зерефная петля). Большая часть тунисской интеллигенции обучилась в Европе. Арабская душа и европейские ценности (знания) дали жасминового бога — невидимого предводителя (ремидная петля).

Что мы имеем в итоге?

Любой бунт имеет несколько узлов противоречий.

Мы отвечаем не вопросы с помощью ревкона.

Причины второй Жасминовой революции в Тунисе.

1. Модерн. Индустриализация на западный манер после провозглашения независимости. Если в традиционную среду приходят новшества, они стимулируют резкое деторождение населения. Зерефная петля.

2. Модерн. Образование. Начинается массовое обучение населения, ибо сложная экономика нуждается в образованных профессионалах. Правительство стремиться избавиться от зависимости метрополии и белых профессионалов. Всегда нужны свои кадры специалистов. Ремидная петля. А ремиды всегда амбициозны и нетерпимы к фактам несправедливости.

3. Можно сто, тысячу раз говорить про демократию и гражданское право, на деле все происходит наоборот. Это свидетельство того, что традиционного населения много, а профессионалов и интеллигенции мало. Зерефов много, они имеют много детей, ремидов мало, они еще даже не ремиды, а зеремиды, а зеремиды имеют комплексы неполноценности и в нужный момент ведут себя как слуги. Поэтому этика подчинения приводит к всегда коррупции. Традиционное население может петь публично о чем угодно, но остается традиционным населением. Традиционному населению нужен султан, автократ, диктатор. Так им удобней. Это есть зеремидная петля.

4. Как обычно, традиционный мир делится на касты. Хотя публично все официальные деятели лицемерят и ходят в европейских фраках. Это также ничего не меняет. Чужие, люди вне главного клана к денежным потокам и должностям не допускаются. Тотальная коррупция. Хотя, повторяю еще раз: такая традиционная схема удобна для народа. Если конечно не было бы провокаторов со стороны (WikiLeaks). Когда чужие люди не допускаются в ряды действующего главного клана — это зеротная петля.

Точно такая же история в Ливии и Египте.

Хосни Мубарак правил 30 лет, Салех 33 года, Каддафи 40 лет.

Все долгоиграющие диктаторы называли себе по разному и относили себя к разным политическим лагерям. Полковник Каддафи был народным социалистом. Мубарак опирался на ценности западной демократии. Салех на свою родню.

Глава 2

Почему они не колонизовали Юпитер

Мало кто из людей размышляет о смысле жизни. И в консервативном мире, всем кажется, вообще нет места для эгоизма. Это понятно. О смысле жизни размышляет либо сытый, либо благородный, а человек из элиты это априори сытый.

Аристократу не пристало быть голодным, иначе какой же он аристократ? Нищета и голод делают человека ничтожным и зависимым, (зависящим от коллектива родни в первую очередь. И так далее). Эта зависимость со временем превращается в долг. Каждый член традиционного коллектива обязан общине. И этот долг является одной из врожденных всех привычек традиционных людей. (Сегодня этот долг называется долгом перед Родиной. А Родина — это такой же коллектив людей, которых герой не знает. Но знает, что Родина есть)

Потому не надо учить все традиционные народы героизму. Они тысячелетиями вели друг с другом борьбу. Всем народам всего мира нужны герои. До сих пор. Хотя современных героев сегодня называют по другому. Но это не мешает нашим выводам. Первый из которых:

Традиционные люди рождаются для войны.

Все традиционные люди рождались для борьбы, а если еще точнее для войны. Борьба может быть и с самой природой. Но борьба за выживаемость и природой не исключает войну зерефов друг с другом. Ведь человек сам является самой значимой частью природы. Во всяком случае, так решил он сам. Что он или его племя выше других людей. Хотя в природе ни на минуту не прекращалась борьба видов и без вмешательства человека. Эта борьба видов и сейчас и идет. От единичного акта одного человека она переходит в групповое выражение. (Сегодня это групповое выражение называется национализмом).

Но как борется человек? С кем он борется до сих пор? С природой или с самим собой? И с теми, и с другими. А может, он борется в коллективе против народов?

Хотя борьба народов принимала самые разнообразные формы. Для нас важно выяснить, как массовая борьба, она же война или традиция войны пережила свое дикое время и какую форму приняла в данный момент. Мы уже привыкли, и нам внушают, что только дикие люди вступают в кровавые схватки, а современные люди нет. Современные люди такие терпимые друг к другу, такие толерантные, такие милашки. Нет войны (а она есть). Нет не национализмов (а они есть). Нет не договоров финансистов (а заговор есть).

Итак.

А толерантные ли на самом деле друг другу люди?

Куда исчезли героические традиции? Как изменились традиции вообще? Ведь по закону сохранения энергии ничто никуда не пропадает, а только меняет форму.

Раз мы начали этот разговор с Арабской весны.

Мы должны себе уяснить. Или объяснить. Или просто успокоить себя, что мы что-то знаем. Мы просто что-то знаем. Мы просто знаем факты, но нам трудно составить систему. Но кому трудно?

А раз мы что-то знаем, мы также сделаем свои быстрые выводы.

Тем более у нас есть новый метод — ревкон.

Вот есть такое понятие в мировой практике как модернизация.

Что мы знаем о модернизации?

Под модернизацией понимают процесс перехода традиционных коллективов, общин, народов в другое состояние, в состояние модерна. Под состояние модерна понимают индустриализацию, урбанизацию, культурное и психическое массовое перерождение людей.

Традиционные люди под влиянием технического прогресса меняют свое отношение к миру.

Согласен. Меняют.

Но как меняют. Что понимают? Что забывают? Что помнят?

Разве у бывших зерефов напрочь отшибает память? Или им всем делают переливание крови? До такой степени, что они забывают, кто их родня?

Нет же. Не забывают. Помнят.

Или они перестают быть мужественными людьми хотя бы в глубине души? До такой степени, что в первом городском поколении они немного грубы, примитивно хитры, непомерно жадны и одновременно патриотичны?

Да, это так. Не может сразу исчезнуть традиция захвата, грабежа, войны, в общем всякая прошлая историческая грубость в подсознании (и даже в сознании). Но это сейчас прошлые феодальные качества являются грубостью. Для феодализма все средства хороши, для того чтобы любым способом получить материальные блага. Но сначала славу, потом и ранг, касту.

Сегодня, наблюдая как в бывших республиках (именно бывших социалистических республиках, а не прошлых монархиях!) расцвело кумовство, трайбализм, коррупция, и это при том, что в бывших республиках была проведена та самая модернизация и урбанизация, что можно сказать?

Можно сказать, что техническая революция, строительство городов, массовое образование имели значение. Но не для массового же перерождения местного населения. Все местные локальные народы сильно изменились. Это да. Они стали цивилизованными, образованными, культурными. Не может массовое образование не изменить качество человека. Энергия модернизации никуда не пропадает. Однако.

Однако то, что помнит каждый конкретный человек, как и каждый традиционный народ, не могло исчезнуть во времени. Политическая форма, а в нашем случае социализм имел значение, чтобы у народов не сразу проснулась старая память. И советские образование и остатки культуры до сих пор действуют, работают, чтобы проснувшиеся рефлексы не поглотили любой народы обратно в старое время, обратно назад — в феодализм.

Нас снова и снова будет интересовать вопрос.

В какой степени модернизация (техническая революция, урбанизация, образование) могут менять массовую рефлексию? Именно рефлексию. Потому что другими способами массовое консервативное возрождение после распада империй не объяснить.

Именно для понимания ситуации будут использованы факты Арабской весны.

Почему Арабской весны?

Да потому что до европейской модернизации страны Ближнего и Среднего Востока были колыбелями древней цивилизации.

До того древней. Что если судить по степени влияния городской культуры и культуры вообще, то потомки шумеров, Ассирии, Вавилона должны уже были бы колонизовать Юпитер.

А что они делают? Вот ведь парадокс.

Глава 3

Если президент правит 30 лет

Если посмотреть на карту арабских майданов, то сразу видно, что майданы не расширили границы Арабского халифата, а точно уместились на старом месте. Можно смело говорить, что арабская весна 2011 года — это весна арабов.

Но кто эти революционеры?

Почему они восстали против традиционных порядков? Ведь народы прошлого Арабского халифата очень консервативны: элиты очень почитаемы, народы им послушны.

Конечно можно тут же наложить на карту майданов и Османскую Империю. Но это будет не то.

Во-первых, потому что в арабской весне участвовали арабы, а не южные славяне и уже, тем более, не турки. Только арабы. Поэтому мы будем считать это выступление более арабским. И менее религиозным. Религиозные распри на почве разных течений ислама были всегда, со времен четвертого праведного халифа. Но влияние религиозной нетерпимости все же не самое главное в арабском национализме. Хотя религиозная составляющая менее важна, (Хотя бы с точки зрения сверх консерватизма. Почему арабы не колонизовали, скажем Марс, не опередили Европу в создании двигателя внутреннего сгорания?), она также много объясняет.

С чего все началось?

Все началось с того, что арабы были кочевниками Аравийского полуострова. Это многое объясняет. Многое, но не все.

Они остались бы на старом месте, даже если бы будущие колонизаторы, а мы имеем в виду тех европейцев, кто принёс в эти места модернизацию и, возможно, представили бы нам арабскую версию чистого буржуазного национализма. Однако в Мекке родился основатель новой веры — пророк Мухаммед, да благословит его Аллах и приветствует! И после проповеди пророка, да благословит его Аллах и приветствует, арабы из локальных кочевников аборигенов превратились в кочевников прозелитов, распространяющих веру среди прочих народов мечом и проповедью. Так бы они остались бы на месте и жили бы не менее хорошо.

Таким образом, арабы никак не могли превратиться в националистов ни в XIX веке, ни в XX веке, когда модернизация произошла у европейцев. Для этого у них не было просто материальной базы. Золото было, материальные ценности были, войска были, талантливые полководцы, великие ученные на востоке были, а вот главного материального принципа не было.

Как всякие кочевники, значит и традиционные люди мусульмане не приветствовали торговое дело. Халифы, султаны, визири знали только о пользе торговли, потому старались оградить караванщиков и торговцев в лице разных народов от насилия и грабежа, но само торговое дело не приветствовалось. Во-первых, кочевники во все времена были воинами. А там где есть воинская каста, там всегда есть традиционная иерархия. Во-вторых, в Коране не приветствовался ссудный процент (как у иудеев). Отдавать деньги под проценты и брать деньги под проценты — это тяжкий грех.

Теперь можно просто посмотреть на поздних лидеров арабских стран времен модернизации и сделать кое-какие выводы:

Тунис.

Первый президент Хабиб Бургиба. Он правил 30 лет. Ушел с поста под давлением протестов и по старости. Его сменил Бен Али. Бен Али правил 24 года. Но в январе 2011 года в Тунисе вспыхнули беспорядки. Как и Бургиба новый лидер Туниса Бен Али несколько раз переизбирался и продлевал свои полномочия с помощью референдумов. За два, три десятилетия все диктаторы на Востоке быстро превращали государственную власть в личную кормушку и кормушку своего клана. Еще большой минус к тому же: Бен Али был подкаблучником. Все видели и считали, что в стране правит женщина. Вторая жена как десять ее братьев вызывали ненависть.

Как уже было сказано, в Тунисе самый высокий образовательный уровень в Африке. Высокие показатели развития. Правительство подняло всего лишь цены на хлеб и все возмутились режимом. И рыночный безработный торговец совершил самоподжег. Одно наложилось на другое и произошел взрыв, который вызвал эффект домино во всем арабском мире.

Но, еще раз! Тунисцы ненавидели его жену. В мусульманской стране, обеспеченной интернетом, это оказалось главным запалом тунисского майдана. До этого был еще пущен слух, что Лейла Трабелси собирается стать президентом. И такому возмутился бы любой традиционный народ, а не только тунисцы. Хотя в Тунис была произведена модернизация, урбанизация и так далее. И какой от этого эффект получился? Никакого. И это при том, что тунисская элита частично европеизирована. Французское влияние традиционно. Сам Бен Али учился в Сен-Сире.

Египет.

Теперь перенесемся во многовековой административный духовный центр мусульманства, в столицу Египта — Каир.

Египет оставался ориентиром для арабского мира не только административным наследством. После обретения независимости, Египет освободился от колониальной зависимости одним из первых (1922), хотя ему не хватило физических сил для реальной независимости. И все же республиканские офицеры свергли короля Фарука одними из первых (1952) именно в Египте. Тот же ливийский капитан Муамар Каддафи произвел переворот только в 1969 году. Потому что Ливия рядом с бойкими соседями была всегда отсталой. Большая часть территории — это пустыня Сахара. Все офицеры арабских стран брали пример с египетского пассионария харизматика Абделя Насера.

После покушения и гибели соратника Насера Анвара Садата президентом 30 лет был Хосни Мубарак (вот ведь, такая сладкая власть на востоке!). От Насера до Мубарака в Египте проводилась модернизация, развивалась промышленность, повышался образовательный и культурный уровень египтян. Однако если говорить про урбанизацию и урбанизация не успевала «поглощать» новые потоки рождающихся младенцев. В Египте была самая высокая фертильность, почти 4 младенца на женщину. Очень высокий был прирост населения. Население Египта 100 миллионов. И все люди умещаются вдоль реки и дельте Нила. Высокая плотность! К 2011 году из Европы на родину вернулись 2 миллиона обучавшихся на Западе студентов. Один из них как раз повторил акцию самосожжения, что послужило поводом для социального взрыва. Снова зазвучали слова о коррупции, о нищете, о диктаторстве. Как это везде одинаково и знакомо.

В результате новых выборов к власти пришел ставленник мусульманских фундаменталистов Мухаммед Мурси. За Мурси голосовала полуграмотная египетская провинция, самые традиционный, консервативный электорат. Городское население, желающего отделения религии от государства впервые проиграло. И это при том что Мубарак довел процент грамотности населения до 70%. Но что может сделать модернизация в таком благоприятном климате? (в Ревконе есть зерефная петля. Она означает перенаселение. Модернизация тут бессильна). Основные статьи пополнения бюджета Египта это доходы от Суэцкого канала и от туризма. Таким образом, Египет как государство напоминает просто масштабного рантье. Собственно и Саудовская Аравия процветает за счет эксплуатации недр, ну и что тут такого? Для нас интересно и весь вопрос: а может ли туризм изменить мышление, значит и рефлексию египтян? Провести модернизацию в таких традиционных условиях трудно, хотя возможно. Это означает только одно: население в сто миллионов человек будет трясти и не раз. Без модернизации сознания все традиционны народы знают только одно дело, представляющее весь традиционный смысл — размножение. Размножение, чтобы победить (кого победить? Никто не знает. Но чем больше детей, тем радостней)

Здесь мы акцентируем внимание на сроках правления арабских так называемых президентах. Несмотря на заявления о свободе и демократии все они, как видим, правят очень долго, никто не желал уходить со своего поста быстро и в сроки. Это также говорит, что сама модернизация ничего не значит. Если население «не кочует» с места на место, а живет в одном месте очень долго, оно всегда будет консервативным.

Глава 4

У номадов нет национализма

Все знают, что империи, основанные кочевниками, не долговечны. Некоторые кочевые династии правили не больше века. Но это нельзя сказать про Арабский Халифат. Династии менялись, а Халифат оставался. Потому что Халифат — был больше чем обширные земли, которые подчинялись разным халифам. Халифат — вера, послание Пророка. Люди, которые признавали Коран священной книгой, назывались мусульманами. Мусульманами, а не арабами. Это очень важный момент. Это раскрывает главную причину арабских революций начала XXI века.

Вместе с антимонархическими позывами и революционным настроение все народы Европы потом плавно превращались в патриотов. Всех мелких уличных торговцев и фабрикантов средней руки (рефагов) объединяла ненависть в аристократии (к зеротам), потому что они были богатыми или просто имели деньги, но не имели никаких прав. В моральном плане они все чувствовали унижение, хотя могли себе позволить покупки всяких вещей, в том числе и самых дорогих. Но они не знали как доказать свое право. Не показать, показать они могли, потому что могли купить почти все, а доказать. Никто и ничто не могло объединить новых возмущенных эгоистов.

Но им на помощь пришли французские энциклопедисты. Толпа нашла своих моральных авторитетов в лице разнообразных служащих, детей провинциальных юристов. Именно провинциальных! Кто не верит, может посмотреть на происхождение лидеров Французской революции.

Чтобы как то разбавить, итак, аморфную солидарность совершенно уже одиноких крестьян (бывших зерефов, лишенных родственных корней), философ Вольтер бросил в толпу лозунг: «Раздави гадину!»

Кто такая эта гадина? Это христианская церковь. Вольтеру были не интересны ее разновидности. С одинаковым неистовством он обрушивался и на католиков, и на протестантов, и на иудеев.

И только люди, лишенные традиционных корней, могли откликнуться на эти призывы.

О чем это говорило?

Это говорило, что в Париже XVIII века накопилось много подобного человеческого материала. Самое страшное для любого государство явление — это зерефы с помутившимся от голода и безответственности сознанием. Сначала они лишаются ответственности, потому что они лишены контроля традиционной общины. Потом толпа становится бесстрашной. Толпа теряет страх. Толпа теряет страх еще оттого, что у нее появляются лидеры. Дети провинциальных чиновников тоже хотят славы и власти. Но сначала они про это не говорят. Все люди, в том числе революционеры подчиняются традиции, но они публично лицемерят. Даже зелоты (сверх люди) лицемерят. Они говорят на понятном для толпы языке. Но данные революционеры бесспорно являются зелотами (сверх людьми) во всяком случае самые талантливые из революционных вождей, потому что они вносят новизну в традицию. (Они улучшают традицию. Любая традиция нуждается в модернизации. Чем больше людей появится на свет после модернизации, тем совершеннее традиция) Поэтому они создают новую бессовестную лицемерную элиту.

Подобная элита создает сама себя в качестве будущей аристократии. Они даже жертвуют собой по имя провозглашённых высоких целей, не всем значит их них везет, они превращаются в новую касту правителей с помощью эгалитарных лозунгов. Они прибегают к помощи толпы, чтобы свергнуть своих феодальных оппонентов. И с этого момента им не остается ничего, как все время кричать: «Народ! Ты в моем сердце!»

Потом эту эстафету подберут новые революционеры социалисты. И вся мировая история пойдет по пути выбора элиты из представителей возбужденной толпы. Каждый раз толпа будет делегировать на самый верх самых активных и на вид справедливых. На самом деле толпа не такая и глупая, как кажется. Они будут посыла наверх самых удобных. Каждой возбужденной толпе будет казаться, что она выделяет из себя самых удобных ей, потому что неофиты все время кричат про любовь к народу, на самом деле неофиты — это часть народы и это часть традиции — не самая плохая часть, может быть даже самая лучшая на момент, но потом неофиты, как правило, обманывают практичную толпу, она оказывается, в конце концов, глупой. Так и есть. Но это только конец любовного союза. Эгалитарные штучки играют с обществом и со страной злую шутку.

Этот подбор из века в век людей со дна совершенно лишает данный народ государства. Людям со дна никогда не нужно государство, они к тому же начисто лишены благородства. Ну какое благородство у людей со дна? Зато они очень просто и легко говорят: Народ! Я люблю тебя! И народ снова верит таким прохвостам.

Посмотрите на любой выборочный процесс. Чем больше негодяй клянется в верности народу, тем больше это народы, напоминающий всю тут же практичную женщину, этому кандидату верит. И чем дальше будет продолжаться подобная фальшивая эгалитарная практика, тем меньше у государства шансов на будущее.

Конечно речь идет о создании новой элиты и новой идеологии.

Но мы совершенно забыли про арабов и арабскую весну.

Арабы были лишены, к их счастью, подобных лицемеров. Потому они обошли эру национализма, которую прошла в свое время Европа. Из арабов получились плохие националисты. Хотя конечно это не помешало превратить коптов в Египте в этническое меньшинство в арифметической прогрессии. Но арабы не применяли коллегиальное превосходство толпы, как это принято в любом национализме. Они применили конфессиональный момент, если конечно этот спонтанный процесс можно назвать применением.

Глоссарий:

Зереф — традиционный человек с жестко поставленными социальными поступками, рефлексия низкая почти зеро, отсюда и слово зереф — рефлексия зеро (zeref).). Не имеет полутонов, служит идолам рода, общается в кругу родной крови. Оттого что не имеет полутонов восприятия, категоричен, непримирим, враждебен к чужому.

Зерефная петля — беби бум, перегрев локального народонаселения. Давление новой физической массы на вождя-правителя с целью захвата новых территорий. В современных условиях требование эгалитарных реформ.

Зерот (ы) — феодальная элита.

Зеротная петля — создание зеротами кастового жестко сословного общества. Отсутствие социальных лифтов. Революционная ситуация.

Зеремид — человек первого поколения традиционной элиты (или города, свежий горожанин), имеет наполовину жесткие социальные рефлекс обычая, также комплексы неполноценности, которые желает прикрыть, поэтому придумывает себе новую родословную, создает благородный корень и от этого имеет самый причудливый «хвост» за спиной. Если это современный зеремид, это это как правило, бывший сельский житель, освоивший поверхностно культуру городской жизни, он наполовину городской и наполовину сельский.

Зефа — человек из первого поколения города с наклонностями в сторону рынка и спекуляции, причем торговать, хоть чем, его вынудили обстоятельства.

Зеремидная петля — лицемерие, фарисейство, фанатизм, подстраивание маргинальных слоев под существующую идею и порядок. Когда в элите организации от религиозных до правительств накапливаются зеремиды, происходит застой и кризис. Крах идеи и системы из-за конформизма зеремидов неизбежен. Они подстраиваются под систему с единственной целью — содержать свою семью. То есть они делают тоже самое, что и зерефы, но для этого хотят попасть в элиту, в привилегированный слой или государственную систему, они быстро учатся, осваивают новые навыки и подражают формальным эталонам идеи и ответственности.

Ремид — традиционная элита, правители, чиновники, авторитеты, учителя; ремиды ставят поступки зерефам, определяют мораль, законы, политику, рефлексия средняя — middle (remiddle).

Ремидная петля — борьба элиты с самой яркой личностью, сговор вторых и третьих лиц против героя и пророка

Рефаг — человек торговой цивилизации в несколько поколений, рефлексия высокая, эгоистичная, утилитарная — refag (re + high).

Рефажная петля — соблазнение традиционного населения модными товарами, быстрой выгодой и перспективой быстрого внерефлексивного роста. Манипуляция зерефами, зеремидами, зере — физическим большинством, желающим превратиться в элиту, заменить зеротов, ремидов во власти.

Рефажная петля расширенная — наличие зеротной петли (феодальных каст). Первая фаза: соблазнение традиционного населения модными товарами, быстрой выгодой и перспективой быстрого возвышения. Культурный кризис. Люмпенизация научной, культурной аристократии. Неуважение к учителям. Вторая фаза: Экономический кризис. Протест зерефов, зеремидов, зере, молодых рефагов против традиционной элиты. Требование равенства возможностей, отмены любых ограничений.. Манипуляция третьим лицом зерефами, зеремидами, зере, молодыми рефагами — физическим большинством населения с целью смещения традиционной элиты — зеротов, ремидов. Майдан. Желание зерефов, зеремидов, зере доминировать без любой степени соответствия кандидатов на авторитет: высокую должность, почет, славу. Минута славы. Могут все.

Зелот — сверхчеловек, герой, пророк, самый одаренный среди традиционной элиты. Зелот это амбициозный, но бескорыстный человек, он борец с традиционной элитой (зеротами), с чиновниками фарисеями (ремидами, зеремидами), с народом, если народ одержим темными страстями.

Глава 5

Прерывистая и сплошная линия

Традиционный мир (режим) всегда нуждается в накачке патриотизма.

Этот патриотизм может быть разным. От патриотизма за свой род и до патриотизма своей общины. Часто патриоты не знали, от чего они возбуждаются. Они не могли даже знать, что они выражают. Они показывали, что привязаны, любят место, где родились. Место, где живут их близкие, родные им люди и которое они должны защищать. Прежде чем они назовут друг друга патриотами, они назовут друг друга гражданами, а для этого они должны были свергнуть свою традиционную элиту.

Это значит, что данная элита им совершенно не родня и они ищут людей близких им по духу. Этот дух может быть вызван и материальным союзом, вернее солидарностью людей одного круга, одного профессионального занятия, даже проживания на улице одного ремесла. Эти люди поняли, что у них есть общие интересы. Это почти такие же интересы, как и интересы у людей одного племени. Но у людей одного селения могли быть кровные интересы, потому что они родственники или интересы общины. В любом случае это были интересы людей, проживающих в одной местности против людей, проживающих в другой местности, причем вторые и часто нападали на первых во имя интересов всей общины. До национализма тут еще очень далеко. Чтобы люди, проживающие на одной улице сообразили, что они такие же интересы, как и у первобытных общин, просто они не знали как создать профессиональные союзы. Но подсказки были уже в негодовании, что над ними издеваются и не считают их за людей. Феодальное иерархическое общество их раздражало каждого в отдельности. Короля и знать они не любили (а кто же любит того, кто тебя топчет ногами?), хотя и подчинялись традиции. Феодализм смог передать старую дисциплину среди родственников в новые города. Потому что сами зерефы росли и подчинялись безусловно дисциплине с самого детства. Даже всякие бастарды, рождённые от уличных девок и прочие безродные элементы, нашедшие себе приют в городских трущобах. Но именно подобный дважды безродный, некультурный, невоспитанный элемент был чуток к любому вольнодумству, потому что они могли создавать криминальные шайки. Чтобы городское мещанство полностью потеряло связь во времени и пространстве со своим миром запретов, оно должно было голодать. Ни один голодный американский индеец не пойдет грабить свое племя из-за голода. Он скорее умрет от голода. Тем более, что древний охотник и воин всегда может найти дичь. И только индейский ребенок может украсть. Но именно потому, что он ребенок.

Мещанство же может восстать всей улицей и все городом и потребовать хлеба. Потребовать именно у господ, как голодные дети просят у родителей поесть. Толпа может не сразу прийти в бешенство и ярость, чтобы разрывать на части свою элиту, но это она всегда делает под влиянием провокаторов и от безнаказанности.

Только очень волевой человек, настоящий диктатор мог бы остановить, образумить толпу акцией жестокой расправы. Каждый восточный тиран про это знает. Именно на востоке элита более воинственна и, можно сказать, дика. Но ведь она создается из одного и того же традиционного материала. Каждый отец, семейный диктатор в Азии знает, если он проявит малодушие и доброту, это обойдется дорого и ему и семье. Дети вырастут никчемными. И общество обвинит в этом именно такого слабого отца.

Конечно на востоке есть очень древние города. Но народные бунты в этих городах очень редкое явление. Может только вольнолюбивый Самарканд может похвастаться своеволием своего населения, что даже великий завоеватель Тимур старался обезопасить себя актами устрашения. Но как только внук Тимура Улугбек занялся не тем, чем занимаются правители, построил обсерваторию, изучал небо и звезды, его тут же сверли и казнили. Правда это сделала не толпа. На востоке толпа никогда не имела значение. Поэтому европеизированные аборигены и гости задают себе вопросы. У вас, мол, такой диктатор во власти, он правит тридцать лет, вокруг такая коррупция, а вы молчите. Однако, где на востоке какой-нибудь аристократ добровольно ушел с поста? Где, какой диктатор просидел на троне мень десяти лет? И какой современный автократ до арабской весны не проводил референдумы о продлении срока власти? Куда бы вы не посмотрели в Азии, везде проводились и проводятся до сих пор референдумы о продлении срока власти (Хосни Мубарак правил 30 лет, йеменский диктатор Салех правил 33 года, ливийский вождь Каддафи почти 42 года и так далее). И народ этому доволен. Так изображают конечно пропагандисты. Просто в Азии, в том числе во всех арабских странах, проживающие в городах — это все бывшие кочевники. И диктаторы где силой, а где так называемыми реформами затащили вывших провинциалов в города. Какой бы вы город не взяли, пусть даже очень древний, какое бы государство, пусть даже и пост советское, но в этих городах проживает население с малым сроком урбанизации.

Все конечно же могут придраться, что в пост советских новых независимых государствах урбанизация состоялась еще при большевиках. Еще первый диктатор Сталин (тоже правил больше 30 лет) провел модернизацию. А по всем канонам социологии промышленная модернизация сопровождается массовой миграцией населения.

Да, на самом деле, в СССР происходила массовая миграция в разные в стороны населения. Внутренняя миграция из-за коллективизации, когда люди бросали хозяйство и бежали в города или миллионы людей лишали свободы, отправляли в лагеря, рубить лес в Сибири. На стройки первой пятилетки записались миллионы рабочих, там и осели, создали семьи, появились дети. Советская власть подобрала и обучила миллионы людей, создала свою техническую и культурную интеллигенцию. Но не в степи же они учились! Если брать СССР, Россию, все пост советские государства, за исключением может быть Прибалтики, за тот самый азиатский феномен молчания, только не знающий, чем сопровождалась эта модернизация, может задавать такие вопросы. Чтобы проявился духовный бунт, произошел пост модернизм, необходима преемственность поколения. То есть молодую крестьянскую интеллигенцию, да, очень талантливую, должны были встретить старорежимные не просто интеллигенты, а просто горожане. Если среди горожан оставили одних безродных людей, то молодые интеллигенты подобны хищникам, рожденным в неестественных условиях (эта метафора не оскорбление, это чтобы было понятно). Если выпустить этих милых зверушек в природу, они погибнут. Только у человека происходит не физическая, а духовная гибель. Гибель духа. И то даже несмотря на то, что советская идеология вдохновляла сотни миллионов людей на всякие подвиги. Ведь на самом деле же вдохновляла. Потом эти миллионы людей не поняли, почему их огромная великая родина пала. И пали духом.

Ревкон отвечает.

Для того чтобы модернизация проявилась в урбанизированной массе. Эта озаренная знанием масса желала бы свободы и демократии, а именно это подразумевается под урбанизацией — просвещение, обучение населения для нужд сложного хозяйства, эта масса должна быть не только тотально эгалитарной. Эта масса не должна быть исключительно крестьянской. Потому что зеремиды всегда подстраиваются под обстоятельства подобно их крепостным предкам, подобно всем крестьянам земного шара. Они молчат, соглашаются с единственной целью — не только выжить, но и получить у системы блага. Смирный телок двух маток сосет. Подобная пословица могла появиться только в традиционном мире.

Глава 6

Саргун

На северо-западе Индии есть штат Пенджаб.

Чем он отличается от других индийских штатов? Здесь не пойдет речь о противоречиях с Пакистаном на тему мусульманства.

В Пенджабе проживает религиозная община сикхов. Сикхи -это этноконфессиональная группа. В перевод с хинди сикх переводится как «ученик». Религия сикхов — это самостоятельная религия. Она появилась на стыке двух миров: мусульманского и индуистского. Произошла духовная синкретика и появилась самостоятельная вера сикхов. Сикские гуру развили учение, для которого не нужны ни жрецы, ни обряды. Нужно просто любить Бога, которого нельзя уместить в размерах одной страны. Это немного напоминает агностическое учение с точки зрения европейцев. Есть в сикхизме нечто протестантское, где для связи с Богом не нужны посредники.

Но не сикское учение нас интересует.

Если есть необходимость объяснить основу этнического превосходства, когда один народ смотрит с высокомерием, с высока на другой, то сиксизм приходит на помощь.

Здесь не требуется никаких научных слов и глубокого анализа процесса. Все люди во что-то верят. Одни верят в бога, другие в себя и в материальные ценности. Атеистов сегодня сотни миллионов. Многие верующие формально выполняют обряды и по сути нисколько не отличаются от воинствующих атеистов. Воинствующие атеисты выглядят даже честнее, они хотя бы не врут людям, что верят в Бога.

Гораздо хуже если в среду верующих внедрились лицемеры, которые формально выполняют обряды, а в душе остались мелкими людьми. Сегодня, в рыночное время многие подобные мещане мунафики думают о прибыли и только о прибыли. Они усердно молятся, но в душе думают о деньгах. Собственно мунафики были всегда. Появились даже всевозможные секты мусульман и христиан, которые проповедовали свободу воли. Конечно в подобных поисках есть свои плюсы. Есть минусы. И некоторые люди действительно приносят пользу обществу, особенно если это ученые, которые делают открытия. Но есть такие, их большинство: они ничего не открывают, пользу не приносят, работают на себя и свою семью, но гордятся свои показным рвением. Кого они обманывают?

Ну так вот, чтобы объяснить не только современную жадность большой массы людей, а жадных людей, эгоистичных, хитрых, — подлых сегодня очень много, так много, что это превращается в угрозу всему роду человеческому. Видимо, многим людям технический прогресс ни к чему. Они только используют его возможности для себя. Если, к примеру, люди некультурные, невежественные, лицемерные, они будут использовать все возможности, как и их предки, чтобы только обогатиться. Обогатиться и показать свое богатство другим людям. Они думают, чем больше у них будет денег, тем они будут выше, авторитетнее остальных людей. Это становится заразительным, другие зерефы заражаются от подобных активистов и стараются от них не отставать. Более того, быстро разбогатевшие невежественные люди тут же заявляют о патриотизме. Если конечно это официальные люди. Кто не относится к правящей элите, стараются показать, что они не бедные люди, что они не хуже других. И даже бедняки стараются сделать все, чтобы не выглядеть бедными и несчастными перед другими. Это превращается в соревнование, в гонку — кто что может показать другим. Если один строит дом, то другой строит рядом дом повыше. Если один покупает дорогую машину, другой покупает машину еще подороже.

Кто же будет за это платить?

Конечно государство, в котором они живут, работают, может быть воруют, может быть и нет, но платить за эту гонку и соревнование кто есть современная элита, будет сам этот народ. И подобный народ не против платить за все. Но каждый думает, что он хитрее всех. Он всех обманет. Он сделает все так, что разбогатеет, но никто не скажет ему ничего, потому что и сосед его, родственник его будет делать то же самое. Весь народ такой хитрый?

Но ведь так не бывает!

Бывает.

Если зерефам внушить, что каждый человек, а не авторитетный, уважаемый, разумный человек есть «личность», то подобном зерефу безразлично, кто на самом деле авторитет. Каждый зереф будет мнить о себе, что он является почти богом. Богом! Этот одинокий, несчастный на самом деле человек возомнит себе, и, одновременно, будет знать, что он лицемер.

Итак.

В сикхизме есть два бога. Одни Бог — это Бог абсолют. Он источает только любовь. Это не Бог одного народа — он никого не ведёт и не наказывает. Он источает милосердие и любовь, лишен ненависти и пристрастий. Бог рассматривается с двух сторон — как Ниргун (абсолют) и как Саргун (Бог внутри каждого человека). До творения Бог существовал как абсолют сам по себе, но в процессе творения он выразил себя. До творения не было ни книг, ни учения, ни добра, ни зла, ни славы, ни доблести, ни мужского, ни женского. Когда Бог захотел выразить себя, он сначала нашёл свое выражение через имя, и таким образом появилась природа, в которой Бог растворён и присутствует повсюду, распространяясь во всех направлениях.

И вот вместе с рынком от Ниргуна ничего не осталось!

Остался только размноженный рекламой массовый Саргун в каждом эгоистичном и ничтожном существе. Нет, каждая так называемая «личность» думает, что она выше, значительнее, уважаемее всех остальных.

Говорят, что рынок развивает полезную конкуренцию. Если, к примеру, миллионы дикарей саргунов жуют, выселяться, гордятся собой, танцуют, поют (иногда и патриотичные песни) — это полезно? Это полезно для них, для народа? Есть ли у них будущее. Среди них есть такие крикливые знатоки рыночных законов, что кажется, что они сами их придумали.

На самом деле — то такая же показуха и гонка, чтобы показать себя выше других.

Для традиции и традиционного народа показать себя выше всех остальных есть основное счастье. Другого счастья не бывает. Именно, чтобы преодолеть эти ценности, другие бывшие традиционные люди из Европы, то есть предшественники современных саргунов устраивали революции, искали свободу, демократию, устраивали даже революции, войну друг с другом, чтобы все свои действия сделать рациональными. Это значит, что поют и танцуют они к назначенный час отдыха. Когда положено отдыхать, а не воровать, потом танцевать в ресторанах на ворованные деньги. Нет, в Европе тоже есть коррупция — никто не отрицает, но эта коррупция не имеет зубов. Европейцы не зубов лишились, они забыли свои старые привычки. Отбросили традиционные законы на помойку, потому что они были им уже не нужны.

Конечно они традицию полностью заменили деньгами. Они сделали из денег божество. И после этого поставили свое тело на самое высокое место в ряду человеческих ценностей. Рыночные правила потому всех называют личностями, даже если эти люди не заслуживают называться личностями, ничего не сделали, ничего не придумали в науке, но все личности имеют тело. А раз есть тело, значит есть и личность. Не может же тело есть и веселиться само по себе. Каждый обладатель тела ест и веселится. Но прежде покупает, тратит свои деньги. И европейцам, такие они зануды, важно откуда эти деньги в кармане появились, хотя они говорят, что считать чужие деньги не прилично, а вот бывшим зерефам все равно. Весь народ, к примеру знает, откуда деньги у танцующего, веселящегося чиновника, и делает вид, что этот чиновник — самый честный человек. Зачем с этим чиновником ссорится? Лучше с ним дружить, хвалить его, улыбаться ему. Нет ничего ненавистнее для таких людей, чем какой-нибудь «отброс», честный, нищий интеллигент.

Чтобы сделать встречу с нищим, но принципиальным интеллигентом невозможной, начинается реформа образования. Никто специально не придумывает унижать учителей. Но именно реформой образования создаются нравы, чтобы с самого раннего возраста учиться танцевать, веселиться, смеяться над принципиальными людьми, считать их дураками. Это ведь Восток. Это рыночная Азия.

Но ведь на самом деле не вся Азия такая.

Да, на самом деле не вся Азия такая. Любители праздного рыночного мира частно ссылаются на пример Кореи, Японии, Сингапура. Мол, если бы мы с самого начала были бы самостоятельными, мы были бы не хуже Сингапура и Японии. В социальных сетях такое заявление — обычное заявление. Правда приятно? Всем приятно такое читать и особенно слушать. Патриотов очень много везде.

Конечно вся эта Юго — Восточная Азия — это страны рисовой культуры.

Что это такое?

Это когда полдня стоишь по колено в воде. Заботишься, чтобы вода всегда была, чтобы рис не засох. И такое стояние несколько месяцев, пока рис не созреет. Это кропотливый труд под палящим солнцем. Это не сидение на одном месте полгода и созерцание состязания поэтов и певцов. Например, в Японии очень ценят поэзию. Но это никогда не мешало японцам выращивать рис. Даже у самого императора — сына солнца богини Аматерасу было свое рисовое поле.

Глава 7

Шовинизм

Никогда племенной, он же этнический национализм не переходил границы со своими соседями — точно такими же племенами. В любой войне существовали неформальные правила. Например, в Великую Отечественную войну никто не стрелял по водовозам или когда воины справляли естественную нужду. Все хотели пить и понимали что такое жажда. Все ходили по естественной нужде. Все люди это делали, делают и будут делать, пока род людской существует на земле. Даже заклятые враги сохраняли некоторый кодекс чести. Вот так и племена без крайней необходимости не переходили на чужие участки. Нигде не было пограничных столбов, какие появились в эпоху модерна, но все знали, что за холмом, горой, рекой, лесом уже чужая территория, нельзя туда ходить. И переходить ее с любой целью, хоть охоты, хоть за своим потерявшимся скотом строго запрещается. Иначе соседнее племя воспримет это как агрессию. Кому же хочется просто так из-за дурака или растяпы вступать на тропу войны?

Но все изменилось в конце XVIII века.

Толпы плохо вооруженных, полураздетых людей под трехцветным знаменем Французской революции вырвались на свободу — за пределы Франции. Это та самая La Grande Armée (фр. Великая армия) начала так свой революционный поход на монархии Европы. Сначала неуверенные и пугливую, ведь солдаты были полураздетыми, облаченные почти в лохмотья. Затем революционные полки показали все более уверенную поступь победы: голые революционные крики заменила венная тактика.

Прежде чем побеждать, нужна идея. То есть крики, привычные в одной французской деревушке, могли быть непонятными для горожан: у тех были свои слова и культура. Например, у парижан был очень популярен клич «к оружию!».

Но что могло объединить эту разрозненную разношерстную толпу, так это состоявшееся республиканское гражданство. Все люди равны! Свобода, Равенство, братство! (фр. Liberté, Égalité, Fraternité). Все французы значит свободные, равные друг другу как братья.

А кто же тогда был не братом французам?

Это как раз пруссаки. Это коалиция из европейских монархий. Это те соседи, которые нападали на свободную Францию в неприятельской форме и с оружием в руках.

И вот тогда-то в рядах Великой армии появился отчаянный рубака, храбрый солдат, легендарный персонаж для будущих французских комедий — Николя Шовен. Но пока он только зародился как явление буржуазного патриотизма. Наполеон Бонапарт, всем известно, проиграл объединенному европейскому феодализму. К 1830 году в народе уже забыли о трехцветном знамени революционных отрядов. Во Францию вернулись бурбоны и белое знамя аристократии. Над старыми солдатами, ветеранами армии Наполеона стали смеяться прилюдно. И вот тогда-то появился Шовен, — подвергаемый насмешкам персонаж патриота фанатика, который даже спал, завернувшись в трехцветный флаг революции.

Потом конечно патриотичная оболочка от легендарного персонажа отпадет. Николя Шовен, как символ личной преданности делу исчезает. Останется только начинка для массового использования. Но эта начинка под видом шовинизма будет иметь другое значение, а именно будет означать превосходство. Уже другие люди, «граждане» начнут показывать, что они выше всех, что они доминируют, что они выше других народов.

На самом деле шовинизм и расизм надо рассматривать как возможность выразить старую племенную ксенофобию. Никогда еще понятие «свой — чужой» не имело такого размера, а только после модена — буржуазного перерождения деревенской массы. Все племена на свете, в любой части земного шара отвергают чужих, не родственных им людей. Но им никогда не приходилось это отчуждение записывать на бумагу. Когда появились буржуазные республики и всех записали гражданами, в новой конституции появились записи. Ни один зереф, ставший в результате революции гражданином, не мог записать в гражданском законе, что он превосходит другого зерефа. В республиканской конституции наоборот, всегда писали о всеобщем равенстве, что отныне больше нет никаких сословий.

Но конституции всегда пишут ремиды, образованные, обученные грамоте люди. До написания новой конституции и до революции ремидов (или зеремидов) возбудили просветители. Эти просветители самыми первыми провозгласили о своем равенстве с аристократами. Потому что они прочитали больше книг. Аристократы танцевали на своих балах, шили роскошные дорогие костюмы, показывали друг другу наряды, от скуки вызывали на дуэль. И только сыновья провинциальных чиновников в этот момент расширяли свою эрудицию. До такой степени расширили, что поняли — это они на самом деле элита, они, а не столичные штучки. Чтобы преодолеть феодальные касты, нужно сообщить о своих выводах другим людям. Когда одно наложилось на другое, даже темные зерефы — главные уши зрителей со своей сельской ксенофобией были вынуждены согласиться — да, все люди равные, все люди — граждане.

И только когда зерефы переоделись в солдатский костюм и подняли над собой знамя революции, они понесли в Европу не только Кодекс Наполеона. Они понесли в европе свой деревенский дух. На поле боя нет никаких философов, нет никаких просветителей. Поэтому, занимая города, победители заявляли о своем превосходстве. Более того, они настаивали на врожденном превосходстве, как если бы они были не солдатами, а шовинистами. Именно с Великой Армией, когда она переступила границы Франции, все связывают появление национализма. Но никто не мог понять, откуда у республиканцев столько гонора. Ну не может быть у революционера даже в виде военной силы и солдатской массы такого снобизма. Все революционеры на свете несут революционный дух. Они всегда рвут стереотипы и вместе со стереотипами на землю падают и традиции. Все традиции мира стоят и стояли и будут стоять на страже благородны привилегий. Именно традиция всегда поддерживает старую и вечную иерархию. Чернь не может быть равна аристократии — это главный постулат всех традиционных схем.

И именно революционные солдаты придумали, даже если бы они не хотели, свое превосходство, передали дух революционного превосходства. Сколько было в этом духе революции и сколько первобытной ксенофобии, никто не знает. Но первобытное чувство родства, которое теряется из-за цивилизации (а что такое цивилизация? Это подчинение республике), из-за постоянной миграции по причине голода, нищеты, революции, войны сохранилось в большой массе. Не может человеческая солидарность исчезнуть сразу, она принимает разные виды. Поэтому родство по крови было заменено на родство по духу, в данном случае буржуазном корпоративному духу. И этот буржуазный корпоративный дух новых «родственников» всегда везде принимал и принимает до сих пор вид национализма.

Дикая первобытная ксенофобия локальной ненависти к чужакам превратилась в цивилизованную ксенофобию и проявилась в политике. Националисты стали появляться и тут и там. Сначала по всей Европе, везде, где побывал Наполеон. Потому о Наполеоне забыли, но остался его Кодекс.

Там где начинаются преобразования, любая модернизация не может состояться без денег, там появляются, среди прочих результатов, разные патриоты и разные националисты. Как будто кто-то обязательно должен гордиться реформами. Но кому на самом деле интересны эти реформы, кроме правительства?

И на самом деле модернизацией, реформами, культурным изменениями люди начинают гордиться. Одни это делают вполне искренне, другие это делают, потому что в любом процессе модернизации существуют большие деньги. Никто не отказался о сих пор использовать «солдат» реформ, то есть почти все население в виде своего наполеоновского отряда. Любую массу, как и солдат можно использовать.

Безродные люди всегда страдают. Иногда кажется, что они переживают не оттого, что потеряли родственников. Обычно связь с малой родиной прерывается уже во втором поколении. С самого детства горожанам нет нужды в родстве, они общаются с теми, кто попадается на жизненном пути. С кем им интересно, по учебе, по соседству, профессионально, с кем им выгодно. Но не все новые горожане избавляются от комплексов. Часто родители передают им свое настроение, свои навыки, свои поступки, дети являются копией родителей. Можно уверенно говорить, что не у всех горожан высокая культура. Не все хотят учиться. Хотят быстрее жениться. Сегодня хотят быстрее разбогатеть, своровать, наторговать, если не получается, то быстро находят виновников. И чем короче стаж безродного проживания в городских коробках, тем люди быстрее находят «чужих».

Хотя также есть очень образованные идеологи этнического превосходства. Но это все из-за рынка. Манипулировать массами, особенно если они озлобились и хотят знать причину своих невзгод, если кто еще не знает очень выгодно. Часто национализм использует и власть, когда ей больше нечего предложить и надо переключить внимание с коррупционеров на условных таджиков. Но что ксенофобия имеет глубокие народные корни, это просто надо отметить. Только в традиционном обществе (или пост традиционном — какая разница!), где всегда были господа и холопы, патриции и плебеи, феодалы и крепостные, в общем всякие разные касты, это сделать еще проще. Дело даже не в образовании. Основная масса при остром кризисе, экономический кризис обычно образование не ценит. Снова ищет родство. То самое первородное родство, какое было до модернизации, до цивилизации.

Глава 8

Две эгалитарные идеи

Когда наполеоновские полчища хлынули в феодальную Европу, основу его армии составляли почтальоны, носильщики, фармацевты, каменщики и прочие, кого ревкон определяет без раздумий зерефами.

Но это были идейные зерефы. (Странно слушать. Ведь у зерефов нет полутонов, слабая рефлексия и вдруг они «идейные». Да, идейные. Если человек хочет избавиться от комплексов, он думает, сопоставляет себя и других. Конечно выбирает он в этой паре себя, что он выше. А кого еще?). Всем новым гражданам нужно было доказать, что они тоже люди. В общем, не навоз. Оттого без родовых титулов и прочих семейных заслуг они горели желанием показать всем чужим феодалам, что они тоже люди. Это» отречемся от старого мира» означало на самом деле, что ты уже не никто, а некто).

Фамилия Шовен в переводе означает «лысый», но все шовены уже как бы не лысые, а особый или особенный француз, а волосатые. Эти кучи уже не лысых, а с винтовками шовенов придумали предлог для превосходства над феодальными кастами или объявили себя нацией. Не шовены конечно это придумали, шовинизм придумали за них, как вы уже выяснили. Титулов нет, заслуг нет, имени нет, но есть идея гражданского равенства. Мы — Шовены с ружьем.

Момент тут такой.

Когда нечего противопоставить» старому миру», создай что-то новое из имеющихся кубиков. Так почтальоны и подёнщики создали предпосылки для будущих европейских мировых воин — нацию. После панфранцузов появились пангерманцы, потом слависты. В январе 1918 года европейские шовинисты перестали друг друга истреблять на полях мировой войны. В Султанате Египет в это время в семье египетского почтового служащего рождается будущий президент Египта по имени Гамаль Абдель Насер. И у египтян не произошла модернизация, значит еще было класса буржуа. А значит не было в Египте столько «лысых» с горящими глазами.

Но это ничего не значит.

Потому что появилось еще одно эгалитарное течение в политике — марксизм.

А марксизм с порога отмел превосходство буржуа, потому что к концу XIX века безродные буржуа достигли полного доминирования. Теперь самые богатые из рефагов диктовали миру свою волю. Мир погрузился во власть капитала. Вместо феодальной иерархии появились большие и маленькие банки. Посередине образовался так называемый средний слой. На самом дне новой иерархии расположились рабочие. Рефаги сумели объединить всех «граждан» во имя мирового своего господства — иногда призывали помочь патриотов разделить с ними это господство граждан — потом посылали всех на войну. Но в начале мировой войны никакие почтальоны, фармацевты и мелкие банковские клерки не знали, что их ведут на бойню. Технический прогресс достиг своего максимума. В Европе произошла модернизация. Огромные толпы лишних людей нуждались в средствах, чтобы завести свои семьи.

Наверное, мировая война была последним и бесчеловечным воспитательным актом для традиционной Европы. Ведь традиционное население во все времена рождалось для войны. Или же война поглощала излишки зерефов, такой вывод сделал Томас Мальтус. (Начиная с середины XX в Европе установился некоторый баланс населения. Как в конце XIX века в традиционных семьях больше не рождалось по десять детей. Наверное это самый надежный показатель — произошла урбанизация или еще нет. Только традиция, религия, патриархальная культура заставляла женщину рожать. Если женщина становилась свободной, а весь XX век женщины только и занимались эмансипацией, то она рожать не будет. Если кто-то захочет узнать где и когда произошла в европейской стране урбанизация, то пусть посмотрит на суфражисток. Было такое женское движение в Британской империи за свои права. Точнее за право избирать, участвовать в выборах. Из этого показателя выходит, что именно в Англии женщины сначала перестали рожать бесконечно и показали пример другим. Если женщина хочет выбирать правительство, то правительство это только повод менять и мужей. А раз женщина может менять мужей, то зачем ей страдать и рожать?).

На самом деле так. Если правительство не может гарантировать работу населению, оно получило бы возбужденную толпу будущих революционеров. Или же профессиональные революционеры стали бы агитировать — свергнуть подлое правительство, используя раздражение голодной толпы. Видимо, тут подошло историческое время социалистов.

Карл Маркс придумал научный социализм.

Очередная эгалитарная идея равенства всех людей, но уже с отрицанием собственности. Но идея социализма подошла как раз для Азии, чтобы уже азиаты подобно солдатам Наполеона переходили границы с мыслями об азиатском превосходстве.

Странно, не правда ли?

Для любого человека, воспитанного на европейских ценностях, это покажется издевательством. Какое превосходство могут показать мигранты европейцам?

Правильно, никакого. Сам Карл Маркс удивился бы: его идея прижилась не на развитом технически Западе, а именно на отсталом Востоке. К примеру, Карл Маркс недолюбливал Россию, на это были причины, ибо империя подавляла любую революцию в Европе, определял ее отсталой страной, наследницей Орды. Но именно в России произошла революция, которая потом станет оплотом мирового социализма.

В 1918 году в Египте родится будущий идеолог панарабизма Гамаль Абдель Насер. И он после свержения монархии возьмет направление на социализм.

Почему именно в Египте появился идеолог панарабизма.

Наверное, Египет достоин первого места своими историческими артефактами. В Египте в Гизе стоят великие пирамиды. Каир был веками резиденцией мусульманских халифов. Пока инициативу не перехватили османы. Было бы странным искать арабскую модернизацию и следом за модернизацией и арабский национализм без цивилизации. Ведь национализм невозможен без урбанизации. Национализм невозможен без людей, которые его выражают. Любое явление выражают люди, которые понимают, которые в теме. Только люди, имеющие собственность, желающие ее защитить, даже не родину, а частную собственность или увеличить размеры своего состояния хотя бы гипотетически, являются националистами.

В национализме есть две стороны. Одна сторона выражает защиту, то есть оборону, а под обороной частно называется публично защита родины, а не отдельный интерес и собственность. Другая сторона — это нападение. Когда сразу подразумевается агрессия против «чужих» с переходом границы, то есть внутренняя и внешняя. Если позволяют силы, то внешняя агрессия может выглядеть снова в виде патриотизма.

Никто не скажет прямо, что народу нужно жизненное пространство. Народу — жизненное пространство, а активисту своя выгода. (В этом деле всегда есть интерес и это даже не обсуждается. Там где есть собственность, там где есть рынок, всегда есть человеческий интерес. Эгалитарная идея не исключает, особенно идея равенства прав, что ее проповедник не заинтересован лично. Наоборот, он очень заинтересован. Но сначала новая элита, а проповедник (рефаг) претендует на власть, желает подвинуть старую феодальную элиту зеротов. Против традиции и жёстких стереотипов он использует толпу, которая к этому времени должна потерять связь с прежней культурой, значит со своей малой родиной и традицией. Поэтому проповедник рефаг находит свободные уши именно в толпе опытных мигрантов, то есть уже минимум два поколения проживающих в городе, скорее всего, он сам является бывшим провинциалом. Но образование и, самое главное, его энергия и желание «помочь» всем, он на самом деле выглядит таким, потому что ему верят или делают вид, или просто достигли такого бешенства, что им все равно.

Собственность и интерес делают именно в городе, то есть после модерна, с людьми чудеса. Любой выскочка озлобляется настолько, что ему все равно, старая традиционная мораль на него не действует. Все рефаги являются тут на самом деле пайщиками. Они ставят на проповедника и революционера, как если бы они делали ставки на лошадиных бегах.

Реальным социалистам в такой же позиции значительно сложнее. Но им же проще, потому что более простые люди не видят в них беговую лошадь, а видят настоящего вождя. В кого превратится социалистическая «лошадь» никто не знает. Как советские граждане не знали, к примеру, в кого или в что переродится правящая номенклатура. Но и в Египте, и в Ливии, и в Сирии, и в Ираке, — везде где появлялись народные социалисты, они правили очень долго как правили до них феодалы халифата).

Глоссарий:

Зереф — традиционный человек с жестко поставленными социальными поступками, рефлексия низкая почти зеро, отсюда и слово зереф — рефлексия зеро (zeref).). Не имеет полутонов, служит идолам рода, общается в кругу родной крови. Оттого что не имеет полутонов восприятия, категоричен, непримирим, враждебен к чужому.

Зерефная петля — беби бум, перегрев локального народонаселения.

Зерот (ы) — феодальная элита.

Зеротная петля — создание зеротами кастового жестко сословного общества. Отсутствие социальных лифтов. Революционная ситуация.

Зеремид — человек первого поколения традиционной элиты (или города, свежий горожанин), имеет наполовину жесткие социальные рефлекс обычая, также комплексы неполноценности, которые желает прикрыть, поэтому придумывает себе новую родословную, создает благородный корень и от этого имеет самый причудливый «хвост» за спиной. Если это современный зеремид, это это как правило, бывший сельский житель, освоивший поверхностно культуру городской жизни, он наполовину городской и наполовину сельский.

Зефа — человек из первого поколения города с наклонностями в сторону рынка и спекуляции, причем торговать, хоть чем, его вынудили обстоятельства.

Зеремидная петля — лицемерие, фарисейство, фанатизм, подстраивание маргинальных слоев под существующую идею и порядок. Когда в элите организации от религиозных до правительств накапливаются зеремиды, происходит застой и кризис. Крах идеи и системы из-за конформизма зеремидов неизбежен. Они подстраиваются под систему с единственной целью — содержать свою семью. То есть они делают тоже самое, что и зерефы, но для этого хотят попасть в элиту, в привилегированный слой или государственную систему, они быстро учатся, осваивают новые навыки и подражают формальным эталонам идеи и ответственности.

Ремид — традиционная элита, правители, чиновники, авторитеты, учителя; ремиды ставят поступки зерефам, определяют мораль, законы, политику, рефлексия средняя — middle (remiddle).

Ремидная петля — борьба элиты с самой яркой личностью, сговор вторых и третьих лиц против героя и пророка

Рефаг — человек торговой цивилизации в несколько поколений, рефлексия высокая, эгоистичная, утилитарная — refag (re + high).

Рефажная петля — соблазнение традиционного населения модными товарами, быстрой выгодой и перспективой быстрого внерефлексивного роста. Манипуляция зерефами, зеремидами, зере — физическим большинством, желающим превратиться в элиту, заменить зеротов, ремидов во власти.