Бесплатный фрагмент - Мир не вечен

От Автора

Труднее всего, привязавшись к чему-нибудь или кому-нибудь, начать что-то совершенно Иное. Это очень пугает, как и все Новое и Необычное. Ты начинаешь сомневаться — а достаточно ли сил, знаний, чтобы притворить в Жизнь задуманное. Это заставляет Тебя остановиться и призадуматься.

Но не стоит робеть и пугаться. Ведь если так и не наберешься сил попробовать, так ничего и не получится. В такие моменты самое главное сделать Первый Шаг. Пусть Начало будет трудным, как и в Жизни, но зато позже Ты сам увидишь, что старания оказались не напрасными.

Обернувшись назад, сможешь воочию убедиться, что Жизнь не прошла даром и годы Труда не бесполезно пройдены и в конце концов Тебе удалось оставить после себя свое Детище — Плоды своего Труда, что создал своими собственными руками и которыми будешь гордиться в зрелости…

Перед Вами Первая Книга из Цикла «Эйриния», повествующая про Мир, так не похожий на наш, и одновременно схожий.

Моя новая История, крайне отличается от предыдущих Книг. Если там описывалась Жизнь животных и людей в реальном Мире и Природе, то здесь события произойдут в Царстве Мышей — Эйринии. В Государстве, где за Власть борются мыши и крысы, чьи алчные сердца разрушают общество. А промышленное производство, достигшее индустриального развития, губит все живое в округе — как самих мышей, так и остатки Природы. Все, что некогда являлось бесценным Сокровищем, дарованным самой Природой всем жителям страны, ожидает та же участь…

Сразу хотелось бы сказать, что многие Герои, которых Вы здесь встретите очень похожи на людей из реальной жизни: кого я знал, знаю, кого видел и встречал, с кем общался, дружил и враждовал. Весь этот мышиный Мир, это не что иное, как попытка отразить Наш собственный, со своими Героями и Злодеями, хитроумными заговорами и предательствами, Дружбой, Ненавистью и Любовью…

Эта История Жизни одного мышонка, который, не успев толком «встать на ноги» в Мире полном трудностей и классовых несправедливостей, оказался втянут в Дворцовые Интриги, с целью погрузить его Родную Страну в пучину Хаоса и Войны.

Предательство, Дружба, Любовь, дворцовые интриги, закулисные распри и назревающая Война, и все это на фоне трагедии одного паренька и его любимой, которым предстоит нелегкая борьба за Жизнь и свое Счастье.

Многим им придется пожертвовать, оставить в прошлом, забыть и идти дальше, дабы противостоять тому, кто возомнил себя Высшим Существом, которому не ведомо сожаление и что решил стереть с лица Мира всех, ему неугодных.

Пользуясь случаем хотелось выразить сердечную Благодарность Всем, кто помогал мне в интереснейшей работе по подготовке Книги к изданию:

Ольга Маркелова

Редактор/Набор текста и Корректура

Алеся С./murasaki.sin

Художник/Автор Портрета Писателя

Михаил Герцев

Реклама в интернете и соц. сетях

Предисловие

— Как же мне повезло, Милая Моя, — никак не мог расстаться со своей любимой среднего роста темно-русый мышь, собираясь поутру на работу.

Стоя в дверях небольшого домика-норки, он нежно обнимал девушку, которая была на две головы ниже его.

— Тише дорогой, а то разбудишь сына, — отвечала мышка, вся светившаяся от счастья и любви.

Ведь в её доселе наполненной страданиями и горем жизни наконец-то заструился Лучик Света, имя которому — Лик.

— Вира, Любовь моя, спасибо тебе… Спасибо, — горячо шептал парень, целуя девушки ручки со слезами на глазах.

— Нет, Лик, это тебе спасибо, что поверил мне… Я правда очень дрянная девчонка…

— Не говори так! Может ты и была такой… Но теперь, когда мы вместе — всё наладится. Вот увидишь… — не успел договорить парень, как в дверь постучались.

Застыв на месте, боясь даже вздохнуть, возлюбленные пуще прежнего прижались друг к другу. Ощутив страх девушки как свой собственный, не желая оттягивать неизбежное, Лик чуть отстранил мышку от себя и потянулся к дверной ручке.

— Нет! Не открывай… А вдруг это они, — проскрипела девушка, прячась за спиной парня.

— Для всех соседей ты представила мне совершенно иным именем… А там, где я раньше жил и вовсе про меня забыли, так что не бойся! Никто кроме тебя, Вира, и сынишки, не знает, кем я был раньше, — с этими словами, в которые он сам верил с трудом, парень приоткрыл дверь.

Тут же в домик вломился весь запыхавшийся мышонок, укрытый с головой в капюшон своей темной, словно ночь мантии.

— Лик, скорее вам нужно уходить отсюда! — тяжело и часто дыша, прохрипел незваный Гость.

— Что ты тут делаешь, Динь?! Ты обещал, что не станешь подвергать мою Семью опасности и… — не слишком радушно встретил его Хозяин, сжимая кулаки.

— На это не времени! Не знаю как, но твоему брату удалось выжить после казни! И теперь помлады придут за тобой…

— Пик?! Неужели он… — запнулся парень, на песчинку дар речи потеряв.

— Кто ты?! — чуть слышно спросила мышка, кинувшись к спящему маленькому мышонку, которому было не более полугода. — Ради всего святого, оставь нас!

— Нет, Вира… — преградил Лик путь девушке, готовой защищать своё Счастье с кулачками. — Это тот самый мышонок, про которого я тебе рассказывал… Именно благодаря его участию мне удалось устроиться на работу в рудники. Где, представившись другим именем, я имею возможность передавать пищу и воду своим родителям, приговоренным к каторге… — крайне тяжело и прискорбно прохрипел мышь.

— Так значит это тебя я должна благодарить за то, что мой Лик взялся за ум и наконец нашел в себе силы и подарил мне Счастье, — проскрипела девушка сдавленным голосом, ибо прилив радости заставил её на мгновение позабыть о дурной вести, что принес с собой Гость.

— Так-то оно так, но ты сказал…

— Помлады придут… Сегодня ночью я подслушал Графа и гвардейцев. Из их короткого разговора мне стало ясно, что мой друг детства смог каким-то чудом выжить после казни, и теперь тебя, как его брата…

— Не позволю! — воскликнула тут в голос мышка, одной рукой вцепившись парню в плечо, а второй не выпуская кулек с ребенком.

— Вира! Вира, успокойся! Они не получат наше Дитя! Я не позволю лишить меня еще одной Семьи! — попытался успокоить её Любимый, но бедняжка была безутешна и залилась горькими слезами.

— Послушайте меня, за городом я смогу вас укрыть, но нужно спешить! — перебил их Гонец дурных Вестей, кутаясь в темную мантию.

— Нет, Динь! Посмотри на нас — мы еле сводим концы с концами… Тем более наш малыш слишком мал, чтобы пускаться с нами в бега. Поэтому я…

— Не-е-ет! — проскрипела мышка, прекрасно понимая, на что именно пойдет её возлюбленный ради неё и ребенка.

— Прости меня Вира, но однажды я уже сбежал и оставил своего брата на растерзание крысам… Пришло время искупить свой грех, — поцеловал он её на прощание.

Оторвав от себя, парень крепко прижал девушку к сердцу и прошептал ей на ушко:

— Я обязательно вернусь к Вам… Ты только жди меня, Любовь Моя! — после чего он поцеловал в лобик и своего сына, который по-прежнему крепко спал, несмотря на крики.

— Простите, что вот так разрушил Ваше Счастье, — виновато опустил глаза Гость.

— Не извиняйся, Динь, — похлопал его по плечам Лик. — Ты принес в Наш Дом не только беду, но и весть о том, что мой братец жив… А это, скажу тебе — дорогого стоит. И раз мне самому не передать её родителям, исполни моё последнее желание и сделай это за меня, хорошо?!

— Я… Клянусь Вам — я исполню твое желание… — ударил себя в грудь паренек.

— Тогда не будет заставлять стражников ждать и сами покажемся… Не хотелось бы, чтобы они устраивали погром и в этом Доме, — повернулся к выходу Лик.

— Тогда за мной! Уведем их отсюда подальше, а после я сотру все следы твоего пребывания здесь так, что и комар носа не подточит…

— Благодарю тебя! Сделаем это ради Пика!

— Ради Пика! — отозвался Динь.

После чего оба поспешили выскочить на улицу, пока очередные Непрошеные Гости не наводнили этот Дом, ставший для Лика новой Надеждой на Жизнь и Счастье, ради которой он отныне готов был бороться до конца…

I Летопись прошлого

Прискорбное и очень унылое зрелище представляла ныне из себя некогда прекрасная, яркая, полная Жизни просторная каюта капитана удивительного и неповторимого судна, носящего гордое имя «Мария». Совсем недавно убранство каюты напоминало большой Зал с легкими воздушными перегородками, сплошь наполненный строгой, изящной деревянной резной мебелью, а также множеством шкафов, забитых до потолка книгами разных размеров, толщин, написанных на неведанным простым мышатам языках.

Освещаемая нежным голубым светом невиданной доселе иллюминации, исходившей из длинных колб, расположенных на стенах, заполненных каким-то газом, который при нагревании начинал светиться в темноте — она так и излучала Заботу и Любовь, коими были выполнены каждая, пусть даже незначительная деталь судна.

А тепла в этом помещении, занимающем около половины площади свободного от механизмов пространства корабля, всегда было предостаточно. Так как оно располагалось по соседству с машинным отделением, из которого даже сейчас доносились тихие монотонные постукивания и скрип.

Но, то было раньше, а сейчас в помещении, заменяющем в хорошие времена кают-компанию — где каждый член команды мог отдохнуть, как душой, так и телом, всюду стояли лужи соленой воды от протечек в трюме. На потолке виднелись пробоины, откуда веяло гарью и смертью. Везде были разбросаны увесистые куски корпуса корабля, на стенах зияли дыры от ядер, благодаря которым они походили на иллюминаторы.

Царившая здесь крайне напряженная и гнетущая обстановка лишний раз заставляла невольных пленников этой каюты вспомнить о реальном положении дел. А воздух, источающий горе и несчастья, так и нагонял невыносимую тоску и грызущую сердце боль.

— Даже и не знаю, Ноча… — нарушил тишину каюты обладатель жгучих карих глаз светлого-песчаного окраса с желтоватым отблеском молодой босоногий мышонок по имени Тош, облаченный в изрядно изорванные черные морские штанишки и заправленную в них выжженую алую рубаху свободного кроя.

Решив хоть немного развеять нескончаемую грусть, которая на протяжении долгого времени стала неотступной спутницей друзей, он с неким озорством в голосе, в который раз решил отшутиться.

— Как и отблагодарить тебя, за то, что Вы — пираты, не имеете привычки заводить на своем корабле темный сырой трюм, в который нас точно бросили, окажись он здесь…

Несмотря на дельное замечание «публика» была не слишком настроена на шутки-прибаутки. Единственной его слушательницей оказалась совсем еще юная мышка с головы до пят жгуче черного окраса, со сверкающими золотистыми глазками, чуть прижатыми к голове ушками и волнистыми волосами до плеч.

Названная за свой окрас Ночей — девушка, совершенно убитая горем от нахлынувшей волны воспоминаний, что навеивала вся эта обстановка, посреди луж сидела на полу возле кресла и перебирала кусочки обшивки, валяющиеся здесь в избытке.

Засученные до локтей рукава изорванной почерневшей от гари и копоти рубашки, истерзанные огнем штанишки, полное отсутствие обуви и бардак на голове — всё так и кричало, что бедняжке очень досталось. Ко всему прочему ладони оказались перебинтованы, дабы не занести заразу в многочисленные ожоги, которыми наградила её Свобода. А так как здесь, с некоторых пор «хозяйничали» сквозняки, на плечи мышка накинула доходивший до уровня колен морского кроя камзол с высоким воротом, что смогла отыскать в каюте.

«Мой отец… С самого детства говорил мне… Что этот корабль создан не для Войны, а для Мира! — с паузами, сквозь горькие слезы проскрипела девушка, всё больше втягивая шею в плечи. — Я помню тот день… Когда он впервые разрешил мне подняться на борт… Он сидел здесь, на кресле, а я играла подле его ног…»

Не в силах оторвать глаз от разбитых крупиц прошлого, крайне прискорбным голосом завела рассказ Ноча.

— Это произошло накануне его отъезда в Эхтер… О-о-о, если бы я знала к чему всё это приведет — ни за что не отпустила его! — тихо прошептала бедняжка и прикрыв глазки ладошками, разрыдалась.

— Ноча… — чувствуя на себе вину за всё произошедшее, паренек со взъерошенными немного волнистыми волосами и ушками с кисточками на концах, присел возле черной мышки на колени.

— Прости, я вовсе не хотел, — нежно, почти шёпотом проговорил Тош, протягивая к ней раскрытые ладошки, готовый в любую песчинку заключить её в свои объятия.

— Ничего… Ты здесь ни при чем… Это всё — он! — взглядом указала Ноча на дальнюю стену.

Не успел Тош и глазом моргнуть, как девушка резко вскочила на ноги, метнулась к ней и сорвала драпировку.

Долгое время совершенно непроницаемая темно-бордовая ткань скрывала от взгляда всех присутствующих здесь одну очень красивую большую Картину, написанную Мастером, обладающим тонким и чутким видением Мира. Подняв взгляд на невиданное доселе по красоте Настенное Панно, Тош не поверил своим глазам.

Перед ним предстала прекрасная, полная жизни и богатства красок, старая, как и сам корабль Картина в искуснейшей резной деревянной раме. На ней в полный рост была изображена группа товарищей, если не сказать больше — Друзей. Среди них Тош без труда узнал отца Ночи — Терриуса, стоявшего в обнимку с одного бока с пепельного окраса мышью, а с другого — к всеобщему ужасу, с крысой — Монри. Еще совсем молодым, худощавым, в простой одежде моряка, но уже с чуть сжатыми губами и хитрым взглядом, обращенным на ослепительно красивую мышку, стоявшую на другом конце картины.

На мгновение позабыв про всё и вся, мышонок замер, где стоял, и не сводя с Панно глаз, прошептал:

— Кто она?!

— Мария… Любовь юности моего отца, — отвечала мышка, прекрасно понимая, кем именно оказался так заворожен молодой паренек.

— Она твоя…

— Нет Тош! Она выбрала Грига — того, кто слева от отца, чьими руками и было создано это судно, — пояснила девушка с некой ноткой грусти.

После её слов в каюте снова воцарилось неловкое молчание.

— А кто остальные? — кашлянул мышонок, наконец оторвав взгляд от прекрасной девушки.

— Не знаю… Никого из них я никогда не встречала… Отец так и не успел поведать мне о своем прошлом… Как и о многом другом: о Войне, изменившей наш Мир до неузнаваемости; о Героях тех страшных Дней, которые стали Правителями не благодаря родословной, а заслужив это поступками…

— А вон тот здоровяк на заднем плане — его черты мне кажутся знакомы, — произнес задумчиво Тош, чей взгляд медленно поплыл на всех Друзей, чьи сердца и взгляды так и искрились Желанием Изменить Мир к Лучшему.

— Столько лет утекло с тех пор… Возможно, мы встречались с их детьми, даже и не догадываясь, кем были их родители… К сожалению, мы об этом так и не узнаем, — раздосадовано закончила Ноча.

Утерев глаза, она подняла взор на большую картину, которую Тош поспешил прикрыть тканью, прекрасно понимая, какую реакцию может произвести на их друга всеми ненавистная рожа Монри.

— Возможно, еще не всё потеряно, — появился из-за одного из шкафов серый мышонок с голубыми глазами и чуть растрепанными короткими волосами, с толстой довольно увесистой книгой в кожаном переплете, с ремешком и надписью на корешке: «Записки бывалого Моряка».

Приметив Тоша, засуетившегося рядом с драпировкой, Пик невольно заострил взгляд на Картине. И тут ему на глаза попался он — Убийца, погубивший его Любимую.

— Это-о-о… — перехватило дыхание у паренька, а сердце так и сжалось в разы, земля из-под ног стала уходить и его невольно закачало.

Отчего он даже выронил книгу из рук, совершенно не обратив внимание, что та, упав на пальцы ног, причинила немало боли. Ибо, что значит эта мимолетная телесная боль, по сравнению с вечной и нестерпимой душевной.

— Прости Пик, мы… — уловил его взгляд кареглазый паренек.

— Пик, мы… Она… Была написана еще много лет назад… И… — поднялась с ног девушка и хотела прикоснуться к мышонку, но тот отошел на шаг назад и тихо прошептал.

— Я всё прекрасно понимаю… Тогда всё было иначе… Но теперь… — опустил он глаза, не в силах больше лицезреть изображенных на ней мышей и крыс. — Прошу тебя Тош, убери её…

Друзей не надо было уговаривать дважды. Стащив картину со стены, Тош с Ночей поспешили упаковать панно в драпировку и унести в самый дальний и сухой угол каюты, где ей было самое место. Ведь прошлое порой причиняет куда больше боли, чем суровая реальность.

— Так, о чем это я… — словно после ночного кошмара очнулся спустя пару минут мышонок, и потянулся к книге. — Ах, да — это книга…

— Друг, не самое подходящее время для чтения… — немного обеспокоено проговорил Тош, встречая серого мышонка на этом «берегу» Несчастий.

В глазах Пика читалась бездонная грусть и тревога, он неровно дышал и еле держался на ногах от изнеможения. А его перебинтованная окровавленная правая рука причиняла жуткую боль каждую песчинку. Но свыкнувшись с ней, паренек изо всех старался делать вид, что с ним всё хорошо, хотя друзей было не так легко обмануть.

Внешний вид мышонка лишний раз доказывал, что тому пришлось многое пережить в этом путешествии длинною в Жизнь. Поверх великовозрастных, оборванных ниже колен штанов на пареньке была одета его любимая тёмно-зелёная рубаха вся в заплатках, обгоревшая после пожара и с разорванным в лохмотья капюшоном.

— Как же снисходительно со стороны наших высокородных бестолочей — вернуть тебе рубаху, — недовольно пробубнил песчаного окраса мышонок, которого одежда друга волновала куда меньше его душевного состояния.

— Не надо Тош… Я был в ней в тот самый день, когда всё началось… Это мама сшила! Она дорога мне, как Память, — тихо ответил паренек, с некой любовью проводя ладонью по одежде.

Положив книгу на небольшой столик посреди каюты, чудом уцелевший после всего, через что пришлось пройти кораблю, он принялся её неистово листать.

Ноча и Тош, распираемые от любопытства переглянулись и подошли ближе. Аккуратно, чтобы друг не заметил, через спину Ноча передала Тошу листок бумажки с обгоревшими краями, который после всех перипетий судьбы оказался в её руках.

— Это твоё, — не мешкая, протянул Тош серому мышонку особо дорогое другу Письмо. — Прости, оно пострадало в огне…

Пик и в самой кромешной тьме узнал бы это Послание. Поэтому приняв его с неким трепетом, он поспешил спрятать в нагрудный карман рубахи, поближе к разбитому в клочья сердцу. Как в благодарность, одарив Тоша опасливым взглядом, на который тот постарался не реагировать, серый мышонок впал в некую апатию.

— Поведай друг про что там говориться?! — поинтересовался кареглазый паренек, прекрасно видя, что друга охватила мелкая дрожь, и он никак не мог собраться с мыслями.

— Эта книга… — отмер Пик и с силой сжав кулачки, выдавил из себя последующие слова. — Ноча, ты не поверишь, её написал твой отец — Терриус, — совершенно не подумав, выпалил он и указал пальцем в книгу.

В следующую песчинку бросив быстрый взгляд на текст, мышка резко оттолкнула рукописное Творение от себя и отвернулась от друзей.

— Ноча?! — прошептал мышонок, не понимая, чем расстроил девушку.

— Какой же наш Пик — дурень… — положил Тош на её хрупкие плечики обе ладоши. — Ноча, только скажи и я расквашу ему нос, чтоб больше не донимал тебя…

От его полных поддержки и участия слов, девушка развернулась и уткнувшись носиком в плечо, разразилась слезами пуще прежнего. На что паренек не замедлил обнять мышку и прижать к сердцу, так и источающему нежность и заботу.

— Не… Надо… квасить, — проскрипела бедняжка, понемногу успокаиваясь. — Просто я…

— Ничего страшного Ноча, я тоже не умею ни читать, ни писать, — с улыбкой прошептал паренек, утирая ладошкой слезинки с её разрумянившихся щечек. — Лишь некоторые буквы мне знакомы, — припомнил он, как смог разобрать имя Любимой друга на Послании.

— Вы не понимаете! — возразила мышка. — Я знала о существовании этой Книги на протяжении долгих лет разлуки с папой… Ответ — что с ним случилось и почему — всегда был у меня под носом! Но я… Я не могла и буковки прочесть, а ведь так этого хотела… А попросить кого-то другого — не посмела…

— Тогда, — резко захлопнул Пик книгу, понимая, что своим непомерным любопытством затронул больную тему. — Оставим её на время, пока не научишься читать…

— Я?! — обернулась на него Ноча, шмыгая носиком.

— Конечно! Всему можно научиться, и я с удовольствием… — воодушевленно завел свою «песнь» Пик, но внезапно оказался перебит Тошем.

— Это смерть! — произнес он вдруг.

Тут же серый мышонок перевел на него взгляд и увидел, как тот поднял с пола небольшую записку, вылетевшую из Книги при резком захлопывании.

— Я, конечно, не слишком разбираюсь в письменах… Но это страшное слово везде узнаю — Смерть! Начальник Тюрьмы частенько подписывал подобные «листочки».

С этими словами он передал бумажку Пику. Мышонок взял её и принялся читать с интонацией, паузами, не веря своим ушам и глазам.

«Сегодня, внезапно для всех Нас огромное Горе постигло остров Опорный…

Не предупредив заранее, к нам прибыла твоя жена — Мария! Я встретил её в порту и сразу заметил — как она бледна. А прикоснувшись к рукам — осознал, что мышка холодна, как рыба…

Не успев ничего толком объяснить: почему здесь, что с тобой, мой старый друг Григ, а также где ваша маленькая дочурка, Мария потеряла сознание…

Целую неделю самые лучшие лекари, что мы смогли найти, пытались вылечить её. Я не отходил от неё ни на минуту… Но… Болезнь оказалась куда сильнее, чем мы могли представить…

На седьмой день, после прибытия, она скончалась…

Прости, что говорю это тебе только сейчас, спустя месяц после похорон на нашем кладбище, где на надгробии я лично высек:

«Здесь покоиться Мария — самая прекрасная из девушек, которых когда-либо видел Свет!»

Я вправду пытался с тобой связаться при последнем посещении Эхтера, но мне сказали, что ты покинул город. Понимаю, в столице что-то идет не так, поэтому пишу это письмо в надежде, что ты вернешься на это судно быстрее меня.

Сегодня я получил письменный Приказ явиться в Эхтер без оружия, без команды, один — вместе с этим кораблем. Сдается мне, я наступил кому-то на хвост, если бы он у него был…

Но так или иначе, мне придется прибыть в Столицу, чего бы мне это не стоило.

Надеюсь на нашу скорую встречу мой друг!

И прости, что не смог уберечь Марию».

Твой старый добрый друг

Терриус Правдивый

Закончив читать это короткое, но столь насыщенное на несчастья и горе Послание, из которого стало ясно, что оно так и не достигло адресата — мышата, не веря своим ушам, ничего не понимая и теряясь в догадках, впились друг в друга широко распахнутыми глазами. Друзей разрывали на части свои тревожные мысли и опасения.

— Па-па, — чуть слышно прошептала бедняжка.

Отныне она осознала на что пошел её отец, и какому риску себя подвергал в благородном желании уберечь Мать и Дитя.

— Её дочь, — в свою очередь прошептал Тош, припомнив рассказ Малии о своем прошлом.

Только сейчас мышонок стал понимать всю тяжесть положения, в котором оказалась бедная девочка.

— На хвост, — подумалось Пику, которого тронуло всё содержимое Письма.

Но именно последние слова Терриуса, почему-то врезались в голову, и не желали оставлять его, и без того, разгоряченный рассудок.

— Нам надо как можно скорее выбираться отсюда, — спустя минуту прошептал он, положив столь ценное Письмо обратно в Книгу Терриуса.

— Как?! — спросила Ноча.

— Это невозможно, Пик! Даже если мы выберемся на палубу, мыши Августа изрубят нас на ломтики… Да и с таким кораблем, нам далеко не уйти! — вразумительно добавил паренек.

— И то верно… А единственная, кто мог сказать им, что мы не пираты и здесь вовсе не причем, сейчас без сознания на их Флагмане, — тяжело вздохнул серый мышонок.

— Как и тот, кого мы спасли, и по чьей вине произошла вся эта заваруха! С пару дней он проваляется с ужасной болью в животе, не в силах и слова молвить, –поникнув плечами добавил Тош.

— Но всё же — мы не будем жалеть себя и тупо сидеть сложа руки! — взяла себя в руки черная мышка.

Прикоснувшись к Книге Отца, она через силу и страх, раскрыла её. Пролистав до середины, девушка нашла нужную страницу и ткнула пальцем в чертеж.

— Ноча, ты просто… — воскликнул в голос Пик, так как перед ним оказалась подробная схема механизма корабля, с пометками и сносками, на случай аварии и неотложного ремонта.

— Прекрасная, умная, чудесная! — закончил за друга Тош, рассчитывая на очередные обнимашки.

— Пусть я не умею читать, но в этом хорошо разбираюсь, — чуть вздернула девушка носиком.

— Я готов, расцеловать тебя…

— Ну уж нет! Это я готов, — перебил Пика Тош и оба стали в шутку толкать друг друга.

— Ребята, — прервала их перебранку Ноча, чмокнув в щеку обоих.

— А меня первым, — прошептал Пик, озарившись глупой улыбкой.

— Зато меня — нежнее! — также тихо отвечал Тош, не скрывая своего счастья.

— Ребята! — подойдя к дальней стене, повторила Ноча свой призыв к действию.

— Мы готовы! — вытянулись в струнку мышата.

— Пожалуй начнем отсюда, — указала девушка на пробоину, из глубины которой доносился невыносимый скрип механизма, что явно оказался поврежден больше остальных и нуждался в неотложном ремонте.

II Сомнения сгорают в Котле Коварства

На добрый славный город Эхтер, повидавшем на своем Веку множество бед и несчастий, почти незаметно для его обитателей опустилась ночная мгла. Затихли заводы и фабрики, опустели улицы и переулки, уходила прочь вся дневная суета и нескончаемый поток забот.

Близилось время отдыха и долгожданного сна, дарующего возможность всем рабочим мышам перевести дух. Ибо со следующего дня их вновь ожидали трудности суровой реальности, с которыми не каждый мог совладать.

Может быть поэтому Ночь особо не спешила вступать в свои права. Казалось, она ленилась опускаться на Город, прекрасно осознавая, что скоро ей вновь придется уступить место Утру с его извечными заботами и терзаниями.

Вдруг, совершенно нежданно-негаданно для всего Города и самой Ночи во тьме загорелся Огонек. С минуту он покружил на месте, а затем, накопив достаточно сил, принялся бросаться из стороны в сторону, с каждой песчинкой поглощая всё больше и больше окружающей местности.

Не успели последние лучи солнца скрыться за горизонтом, как в городе, по цепной реакции, вспыхнули один за другим еще несколько подобных «светлячков». Разрастаясь с молниеносной скоростью, они на каждом шагу сеяли Страх и Отчаяние в сердца тех, кому не посчастливилось попасться на их пути.

В мгновение ока Огоньки переросли в настоящие пожары, охватившие жилые кварталы, фабрики, заводы, магазины, лавки и прочие жилые постройки. Тихий, казавшийся таким мирным и спокойным Город Эхтер, за считанные минуты превратился в шумный разворошенный Улей, полный криков, стонов, воплей, огня и смерти. Со стороны складывалось впечатление, будто некий Бездушный Злодей засунул в него уголек, с одним лишь желанием — насладиться безумным зрелищем Стенаний, Боли и Хаоса.

Там внизу — в городе, загнанные в ловушки, сбитые с толку, не знающие куда бежать и где искать пощады и спасения от неистовой стихии, уничтожающей всё на своем пути, простые жители Эхтера были обречены…

Совсем иначе чувствовали себя те, кто находились выше остальных и жили в совершенно ином Мире, пребывая в бесконечном полете своих Суеверий и Устоев, не понимая нужды и проблем обычных мышей.

Находясь в самой отдаленной точке Королевского Дворца и наблюдая с высоты крепостных стен за Пожарищем, охватившем близлежащие к ним кварталы, две таинственные Фигуры в длинных черных одеяниях хранили полное молчание.

Их хладнокровным, лишенным жалости и сострадания взорам предстало подобие Большого Муравейника, который нещадно жгли лупой, без всякой на то видимой причины. С нескрываемым на лицах презрением, с сердцами, переполняемыми страстным обжигающим вожделением, они не могли отвести завороженных глаз от подобного смертоносного Танца Огня, повсеместно пожирающего Жизни ни в чем не повинных жителей Эхтера.

— Как я вам и говорил, Моя Госпожа… — не спеша раскрыть своё истинное лицо, нарушил гробовое молчание один из «зрителей». — Этот город погряз в Пороках и Смуте… С тех самых пор, как из него сбежал Король Дин, им правят алчные личности, что ставят свои личные интересы и цели превыше своего Народа! И вот к чему всё это привело…

Сделал паузу Повествующий, обводя широким жестом руки всю страшную картину.

«На протяжении всех этих лет Общество медленно разлагалось… Общепринятые ценности и Мораль разрушались… В чести нынче лишь Ложь, Насилие и нестерпимая Жажда богатства…

Эйринцы давно позабыли те дни, когда их Город находился в многомесячной в осаде… Как и не помнят про Великую Войну, унесшую столько жизней, сколько звезд на небе…

Они изнежились и погрязли в разврате. Довольствуясь тем, что у них есть, мыши в конец обленились и отвыкли сами думать, предпочитая, чтобы за них всё решали другие…

Отныне Мышиный Мир на грани гибели, и если не остановить их — они уничтожат сами себя… Как некогда уничтожили и Наш Мир!

Их Разложение подобно болячке на теле. Она будет расти, переноситься на другие части «тела» и вскоре не останется в Мире ни единой мыши и крысы, не зараженной этой Чумой, имя которой — Смерть!»

На повышенных тонах закончил своё, крайне рассудительное и красноречивое Повествование умудренный возрастом высокий худощавый крыс.

Его Слушательница, более не сомневаясь в правдивости слухов, которые достигали её ушей в далеких Землях, повернула к нему своё лицо и тихо произнесла:

«Мой верный Камир Пламенной Луны — Аник Победоносный, когда в последний раз я видела, этот Город — он являлся истинным оплотом Свободы и Надежды для тех, кто еще не пал духом…

Именно жители этих Земель не сдавались до последнего… И даже, когда та жалкая горсть Защитников Эхтера оказалась на пределе — у мышей закончилась еда, вода, а последняя Надежда была втоптана в грязь нашими бесчисленными солдатами — они предпочли умереть в бою, но не сдаться на моих условиях…»

Сделала паузу Женщина, вспоминая прошлое с неким трепетом и сожалением, терзающем её на протяжении стольких лет Мира.

— Они не сдались тогда… Так неужели сейчас?! — крайне задумчиво проговорила крыса, не уступающая в росте Собеседнику.

— Моя Госпожа, — нашел в себе смелости крыс, носящий Древний Титул — Камир, перебить её.

«Дни их минувшей Славы исчерпали себя! Даже самые древние старожилы не помнят тех дней, а новое Поколение росло в полном неведении своей истинной Истории! Их взросли на лжи тех, кто платил за молчание другим…

Нравы заметно испортились, идеалами стало Богатство, жажда быть во всем и всегда первым. Они готовы перегрызть друг другу глотки, из-за пустяка ссорятся, а из-за обиды могут и вовсе убить…»

Взахлеб, крайне разгорячённо и прочувственно продолжал Аник свою речь.

Подняв руку, давая понять, чтобы он остановился, слово взяла Госпожа.

— Не могу поверить, что этот Город так сильно пал… Но факты говорят сами за себя! Из года в год получая твои Письма, они вызывали у меня некие сомнения…

— Прошу, простите меня… — виновато склонил перед нею голову крыс.

— Но то, что я вижу сейчас, говорит само за себя! — подняв ладонь, она тем самым не позволила ему развить тему. — Весть о бегстве Короля Дина вызвало у меня не меньше сомнений, чем Слух о том, что Правители Эйринии сами разрушили то, что создавали для защиты Врат Эфирского моря…

— Когда я прознал об их задумке разрушить форт на острове Опорный, я сразу понял, что следующий удар они нанесут прямо в сердце собственного города! — поднял на неё взгляд Аник, затем в очередной раз почувствовав вину, опустил очи.

— Простите меня Императрица Кирена… Я не достоин, — сдавленным голосом прохрипел он.

— Не извиняйся Аник, я уже давно свыклась с ним, — уже не молодая женщина поспешила спрятать за полог капюшона лицо, левая сторона которого была обезображена ожогами.

«Ведь ты, как и я — несешь на себе свои „шрамы“ от встречи с Дином… С этим жалким и трусливым Правителем — настоящим предателем, кому не ведомы слова благодарности…»

Взяла слово Императрица, чьи глаза вспыхнули праведным гневом.

— После всей той помощи, что мы оказали мышам, он подослал своих подручных, которые за одну ночь спалили наш Город дотла! Но и этого ему оказалось мало… И он… — дрогнул её голос.

— Госпожа… — чуть слышно прошептал Аник, не смея поднять на неё глаз.

— Он… Погубил моего единственного сына — Наследника всего нашего Царства! — сквозь щемящую сердце боль нашла она в себе силы огласить вслух самую страшную Правду, не дающую ей покоя ни днем, ни ночью. — Ох, как же я была наивна и глупа… Зря я не послушала тебя…

От жгучих, приносящих столько боли и страданий воспоминаний, Кирена заскрипела зубами. Готовая в ту же песчинку сорваться с места и покарать этот жалкий Народ мышей, её когтистые ладони сжались в кулаки, да так сильно, что из них алая кровь потекла ручьем.

— Госпожа, вы ранены, — потянулся к её Камир. — Позвольте мне…

— Оставь! — одернула она руку. — Не время переживать из-за пустяков…

— Простите, — крайне учтиво еще ниже склонил перед Госпожой голову её верный Слуга.

— Если бы он только был здесь… — рычала Императрица, не в силах более сдерживать свой гнев и ярость, лившиеся через край. — Я его собственными руками удавила! Но прежде — приковала вон к той башне и заставила лицезреть, как его, погрязший в алчности Город, захлебывается в собственной крови, а жители мрут, словно мухи, от рук себе подобных…

В эту самую минуту, когда Кирена была готова на всё — даже самой обратиться в испепеляющее Пламя стихии, дабы сжечь дотла непокорный Народ, по крепостной стене в их сторону направилась третья мрачная Фигура.

Выскочив из ближайшей башни и торопясь изо всех сил невысокого роста среднего телосложения песчано-бурого окраса крыс, обладающий редким серо-желтым цветом глаз, густыми бровями и толстым хвостом, он почти беззвучно приблизился к ним со спины.

— Граф Де Гри, в городе восстание! — закричал слуга крайне сдавленным надрывным голосом. — Везде царит Хаос, на улицах действуют мародеры и бандиты…

На этом его короткий Доклад оборвался, так как Кирена начала оборачиваться на голос. Даже сейчас, при тусклом свете ночного зарева Пожара, прибежавший крыс прекрасно узнал женщину.

— Моя Госпожа, — подскочил он к ней и упал на колени. — Ваше Императорское Величество, простите меня! Я не ожидал…

— И не вы одни, Себастьян Дэви Монри… Когда покидали нашу разрушенную предательством Родину, вы были еще совсем молодым пареньком… И вот — мы снова встретились…

— Простите меня, простите… — не переставал уничижаться крыс.

— Полно Монри, вставайте!

— Но как, Вы?! — поднялся он с ног, не смея глаз поднять на Владычицу всех крыс.

— Я лично решила проверить насколько плохо обстоят дела в столице Эйринии, и прибыла сюда за день до… — осеклась она на полуслове, затем резко поменяла русло разговора. — Продолжай Монри, что там происходит?

— Императрица, Граф… Город охвачен огнем!

— Это мы и отсюда прекрасно видим, — заметил Де Гри. — Кто всё это устроил?

— То дело рук Заговорщиков! Они напали на здание Городской Казны, очистили его, убили стражников, и чтобы отвлечь солдат, организовали смуту, намереваясь сбежать с награбленным…

— Этого не может быть?! Как это возможно?! Им не уйти! Подавить смуту, потушить огонь, поймать воров! — вскипел Де Гри, но его остановила Кирена, протянув к нему руку.

— Нет!

— Но Императрица… Они поубивают друг друга, если их не остановить…

— Чем больше погибнет, тем легче будет моей армии взять город! — спокойно ответила на это женщина, повернувшись лицом к городу, а к ним спиной.

После её слов, прозвучавших как Приговор, наступила неловкая тишина. Граф взглянул на Монри, тот еле заметно кивнул в ответ и указал взглядом в сторону реки, что протекала внизу.

— Мне помниться… — взяла слово Кирена, понемногу обретая прежнее хладнокровие. — Вы желали преподнести мне некий Подарок… По вашим словам, благодаря ему Наш Народ станет непобедимым и любая армия будет уничтожена еще до подхода к городу, — повернулась она к Анику и Монри.

Крысы тем временем не сводили глаз с горизонта, где в ночи тлел еле уловимый огонек лампады на одиноко плывшем по полноводной реке Элара корабле.

— Это они, — тихо молвил Монри.

— Кто они?! — обернулась на них Госпожа.

— Мыши, ограбившие Эхтер! Его же собственные истинные Правители: Министры, Генералы — все те, что предпочли бегство — Родине! — прохрипел прискорбно Граф.

— Ничего — им не уйти! Только прикажите и мы кинемся в погоню! — воскликнул верный слуга Графа, спрашивая на то соизволения больше у Кирены, чем у Хозяина, чем немало задел его гордость.

— Аник, ваше время пришло! Продемонстрируйте свой Подарок в действии, — отчеканила Императрица, без единой капли сожаления и колебания.

— На них?! — еле сдержался крыс, чтобы не выдать свою ехидную улыбку и ликование.

— Но как же Казна?! — с неким беспокойством прошептал Монри.

— Богатство, которого они так возжелали станет им саваном, а средство побега — могилой! — недвусмысленно прохрипела крыса, дав тем самым отмашку действовать по обстоятельствам.

— Да что здесь творится?!

— Мало того будят посреди ночи, так еще на это дырявое корыто посадили? И зачем спрашивается?

— А меня под вечер…

— Какая разница — я уже спал…

— Мне сказали, что в городе бунт, и это вынужденная мера!

— И мне тоже!

— Не верю ни единому слову!

— И я!

— А я и вовсе работала, когда меня посадили в карету…

— Да ладно, небось сама запрыгнула к очередному клиенту…

— Что-о?! Я?! Да за кого вы меня принимаете?

— Да все и так знают, кто ты есть на самом деле, ночная бабочка…

— Ах так! А про тебя и вовсе ходят слухи, что ты имеешь слабость к маленьким детям!

— Да как ты смеешь?! Это клевета!

Чуть не кидаясь друг на друга с кулаками, дико кричали и истошно вопили, столпившиеся на палубе небольшого судна Министры, Знатные Господа, Хозяева особо крупных лавок, фабрик и заводов Эхтера.

Их споры и непрекращающиеся препирания всё нарастали и, вскоре переросли в драку. В дело пошли не только пощечины, руки, ноги, но и палки, ведра — всё, что они обнаружили на палубе.

Воцарилась полная неразбериха, в которой невозможно было понять, кто за кого борется, или они все — друг против друга.

— Господа… — раздался тихий, кране болезненный голос с верхней палубы. — Господа-а-а?! — куда громче и пронзительнее прокричал он во второй раз, чем заставил ссорившихся обратить на себя внимание.

— Не могли бы вы говорить потише? — еле двигая языком прохрипел капитан этого суденышка — высокий худощавый крыс в изрядно потрепанной одежде моряка.

Судя по его состоянию — он был «в стельку» пьян и также, как его пассажиры, мало что понимал в сложившейся ситуации.

— Это капитан?! — послышались голоса из «толпы».

— Капитан, может вы знаете, что здесь происходит? — зашептались Знатные мыши, которых здесь оказалось не меньше двух десятков.

— Да ничего я не знаю! Я приплыл сюда не позднее двух часов назад… Ик… вместе с Монри… Он приказал мне… Ик… дожидаться дальнейших указаний и оставаться на воде… Ик… где я сейчас и нахожусь… Ик… А вот откуда вы здесь — мне вообще не ясно! Простите, кажется, зря я смешивал напитки! — пробормотал он невнятно и кинулся к борту корабля, где его начало жутко выворачивать наизнанку.

— Да он же совершенно невменяем!

— Причем здесь этот Монри?!

— Да кто он вообще такой?!

— А-а-а, — поднял голову капитан. — Вспомнил! Ик… Он сказал, что… Ик… Это будет лучшая награда тем… Ик… Кто послужил своему Городу… Ик… — оказались последними словами, произнесенными на корабле.

Не успели Знатные Гости вынужденной поздней «речной прогулки» опомниться, как в следующее мгновение царившую за городом тишину в клочья разорвал оглушительный раскат грома, подобного которому никто, никогда не слышал.

Вслед за ним небо озарилось яркой ослепительной вспышкой, быстро угасшей в ночи. Затем последовал дикий душераздирающий свист, исходивший от чего-то крупного и летевшего в небе с большой скоростью.

Спустя доли песчинки он сменился резким треском, протяжным и всепоглощающим, подобно хрусту ломающихся костей. С одной лишь разницей, что их было не одна, а множество, перекликающихся с «предсмертными воплями» разрываемого в щепки корабля. Бесчисленные куски корпуса которого, разлетелись по всей округе, словно капля воды, упавшая на землю.

Столь сокрушительной была сила удара, что за считанные мгновения судно было поглощено мутной водой, такой же холодной и безжизненной, как и Гости, чьи тела оказались утянуты на самое дно.

III Нежданный упрямый Гость

Словно неведомая Сила донесла до Пика множество истошных криков и предсмертных воплей, передавая всю боль, страдания и смятение Душ. Этот неведомой прилив ужаса вмиг сковал сознание мышонка и он, где стоял, замер на месте. Даже оживленная, наполненная шутками, болтовня Тоша не могла вывести его из подобного шокового состояния.

— Это напоминает мне, как я бежал из Эсфира… Оставив позади Тюрьму, я под шумок пролез на один корабль, что показался мне более-менее подходящим для бегства, где и спрятался в первой попавшейся бочке… — рассказывал на распев паренек, стоя в дыре вскрытых полов трюма.

Где он, вооружившись гвоздями и молотком, заделывал дыру, из которой постоянно шла вода.

«Как только мы отплыли, меня, само собой, обнаружили и захотели сбросить за борт. Им было за что, ведь я испортил всю питьевую воду. А возвращаться обратно, для пополнения запасов — у них не было времени…

Хе-хе! Забавная ситуация вышла…

В ту роковую минуту за меня заступился местный боцман. Я до сих пор помню его слова:

«Если хочешь жрать — будешь работать!».

Так я и стал юнгой на рабовладельческом судне, а это, скажу тебе греха не тая — совсем нелегкий труд…»

Ни на песчинку не умолкал мышонок — до такой степени оказался охвачен воспоминаниями давно минувших дней.

Ну тут ему на глаза попалась крайне удрученная физиономия Пика, стоявшего здесь же по колено в воде с ящиком гвоздей в руках, которые он прижимал к себе, как самое дорогое в жизни.

— Э-э-э-й, Пик?! — прервал свой рассказ Тош и попытался отобрать его, но серый мышонок цепко схватился в него. — Ну как знаешь, — махнул на него рукой паренек и направился по выступам в стене наверх.

Но в самый последний момент он резко развернулся, и как прыгнет на друга со спины.

— А ну отдай! — прокричал он с улыбкой.

Повалив серого мышонка, рассчитывая тем самым развеселить его, он не нашел на лице Пика ответной улыбки, даже напротив — тот с кислой мордой выскочил из трюма.

— Что произошло?! Я слышала грохот? — немного встревоженно встретила его Ноча.

Оказавшись мокрым с ушей до хвоста, паренек, не подав вида, прошел мимо и сел в уголочке.

— Да что с ним такое? — показалась тут голова Тоша.

— Опять твои шуточки?! — сжимая кулачки, принялась надвигаться на него черная мышка.

— Да кто его знает, — пожал плечами кареглазый паренек, а затем резко переключился на прекрасную девушку. — Ноча, не поможешь?! Будь так добра спустись ко мне, — озорно подмигнул он.

— И не мечтай! — на подобное нескромное предложение мышка повела носиком.

— Ну и не надо, — поспешил выскочить из трюма Тош.

Прикрыв дыру в полу ковриком, он загородил проход к ней столом. Благодаря чему, с виду никто и не догадался бы об их «сверхурочной работе». Единственное, что могло их выдать были лужи воды, стекающие с обоих мышат. Но это было делом поправимым.

После всех манипуляций с мебелью, Ноча принялась активно растирать босыми ногами грязь по всей площади каюты.

— Ну сделай что-нибудь?! — закончив своё дело, подскочила к Тошу девушка и ткнула в бок локтем.

— Я?! — прошипел мышонок и подался вперед.

— Слушай Пик, всё будет хорошо… Малия поправиться и расскажет им правду… А после, мы все вернемся домой… — при этих словах Тош улыбнулся, а серый мышонок обреченно поднял на него взгляд.

— Молодец! — оттолкнула его Ноча и села рядом с разбитым горем пареньком. — Пик… Я понимаю каково тебе сейчас… Как и ты, я тоже потеряла Дом… А родителей и вовсе — три раза! Нам с тобой не позавидуешь… Но позволь дать тебе один совет…

«Чтобы не случилось — ты не должен опускать руки! Мышь умирает лишь тогда, когда перестает бороться! И пусть порой, у нас кроме самой Жизни, ничего не остается — мы должны стиснуть зубы, собрать всю волю в кулак и идти дальше, несмотря ни на что!»

Крайне горячо и прочувственно прошептала мышка, беря забинтованную правую руку Пика в свои ладошки.

В ответ мышонок поднял на неё печальный взгляд, и наконец нашел в себе силы нарушить молчание.

— Так говорила моя Мама! — чуть слышно проскрипел бедняга.

— И моя тоже, — заразилась его печалью Ноча.

Виня себя в этом, Пик, отбросив смущение, приобнял девушку. Она, в свою очередь, прижавшись к нему, положила голову на плечо.

— Тоже мне, — шикнул в их сторону Тош. — Распустили нюни! К вашему сведению — корабль сам не починится! — одернул он их.

Не успели мышата ответить на столь дельное замечание друга, как дверь, ведущая с верхней палубы в кают-компанию, распахнулась и по лестнице сошел никто иной, как виконт Де Себа — чёрно-бурого окраса молодой крыс.

Высокий, стройный, атлетично сложенный парень обладал привлекательными чертами лица и небольшими черными усиками. А его крайне притягательный взгляд широко распахнутых нежно-оливкового цвета глаз, подобно свету огня в ночи, так и манили к себе нежных «мотыльков». Роскошные гладкие словно шелк и всегда ухоженные волосы до плеч, отлично гармонировали со слегка подведенными бровями.

Хотя в свете последних событий, он уже не казался таким напыщенным и надменным, как при первой встрече с мышатами. Вся его одежда бравого моряка реннского флота, от которой остались местами обгоревшая рубаха и потрепанные штаны, являлись тому подтверждением. Даже дарованный плащ с плеча Наследника Ренна не могли скрыть следов всех тех передряг, через которые ему пришлось пройти в компании этих неугомонных мышат.

В сопровождении двоих бравых солдат, облаченных в длинные суженные у талии и расклешенный внизу черные плащи, накинутые поверх белых рубах и узких атласных штанов, заправленных в высокие сапоги, молодой крыс «сошел» до простых смертных.

— Смотрите-ка, кто пожаловал… Предатель собственной персоной! — встретил его крайне «учтиво и приветливо» Тош.

— Позвольте проучить этого наглеца? — схватился за шпагу один из Свиты сына Графа де Гри.

— Не стоит…

— Да, Себ, ты же сам сдрейфишь… Только и знаешь, как прятаться за чужими спинами, — не переставал дерзить мышонок, нисколько не испугавшись острых клинков реннцов, так быстрых на расправу.

— Еще одно слово, и мы…

— Оставьте нас! — препроводил Себ Свиту, пока те с горячки не натворили бед.

Как только бравые солдаты вышли за дверь Тош, недолго думая набросился на крысу.

— Ах ты сволочь! Нас чуть не казнили и всё с доброй руки твоего товарища — Августа! — зарычал мышонок.

— Но не казнили же?! — отвечал Себ, которому мышонок с легкостью заломил руки за спину, так как тот особо не сопротивлялся.

— Нет вы слышали?! Он еще глумиться вздумал… Ты здесь ни причем! Это заслуга, прежде всего Тимура… — не смог сдержаться паренек и придавил ненавистного предателя лицом в пол.

— Конечно, ведь это вы с ним задумали нас отравить, — захрипел в ответ виконт.

— Да что ты такое несешь?! Это вы пытались отравить правителя Эсфира!

— Нет! Это вы виновны в гибели Яна!

— Что? Он мертв?! Но как?

— Это я хотел спросить у вас…

— И поделом ему! — прорычала черная мышка, услыхав, что виновник гибели её близких и родных мертв.

— Ноча, нехорошо так говорить, — взял себя в руки Тош и чуть ослабил хватку.

— А что с Тимуром, он пришел в себя? — спросил Пик, подойдя к ним.

Ладонью коснувшись плеча друга, он тем самым дал знать, чтобы он освободил Гостя.

— Тот юнец, которого вы называете Тимур-Паша?! Да он жив, но не приходит в себя… — быстро стряхнув с себя надоедливого мышонка, Себ поднялся на ноги.

— Как понимать твои слова?! — снова начинал вскипать Тош, при виде этой напыщенной физиономии крыса.

— Потому что это — не Он! — стоял на своем крайне упрямый Гость.

— Ну конечно! Я — не Тош, она — не Ноча, это не Пик, а ты не сын своего отца! Колись, что вы задумали? А ну говори! — схватил его за грудки Тош.

— Я не видел его с тех самых пор, как… — запнулся крыс, вспомнив ту самую темную ночь, когда ему поспешно пришлось оставить Эхтер. — Постойте, постойте… Не раз вы упоминали одно имя… Вы называли принцессу Софию — Малией! Почему? — как-то резко поменял тему разговора крысенок.

— А тебе какое дело?

— Я уже слышал его ранее…

— Да ладно заливать!

— Откуда? — вмешался в их «дружескую» беседу Пик.

Тош развернул Себа к нему лицом, дабы тому было неповадно лгать за глаза.

— В тот день, когда отец дал прочесть мне одну статью, порочащую имя Принцессы, он поручил мне вывести ночью виновного в этом, — тихо завел свой рассказ парень.

— Тания?! — сорвался с уст Пика тихое восклицание, и он схватил Себа за ворот его плаща и строго спросил. — Что вы с ней сделали, крысы?!

— Ничего, честно! Я вывел её за пределы города, где передал доверенному отца, который пообещал позаботиться о ней…

— Ну конечно, всем известно, какие Де Гри «заботливые», — обреченно прорычал серый мышонок, опуская руки.

— Но… Я ослушался отца. По дороге сняв с преступника мешок с головы, я увидел, что он — это она…

— Хороша басня, — не верил ни единому его слову песчаного окраса мышонок.

— Тош! — одернул его Пик. — И что она сказала?

— Тебе задали вопрос, — прикусил язычок «вышибала» и снова надавил на Гостя.

— Что однажды Правда найдет Путь сквозь пелену лжи, и Малия откроет всем Истину…

— И всё?! Это всё? — повысил голос серый мышонок.

— Всё, — виновато опустил взгляд крыс и притих.

Не желая более поднимать эту больную тему, Пик оставил Гостя, тяжко вздохнул и отошел в сторону.

— А как здоровье Принцессы Софии? — заметив грусть друга, поинтересовался Тош.

— У неё ушиб головы. Она пришла в себя, но ничего не помнит! У неё, как там… — запамятовал Себ, но ему на помощь пришел очередной Посетитель.

— Амнезия! — прозвучал голос с верхних ступеней лестницы.

— Звучит, как название места, из которого фиг выберешься! — обернулся на голос паренек.

Как Пик и Ноча, он крайне удивился, ибо перед ними предстал тот самый Лекарь, который однажды им уже помог.

— Вы?!

— Да, это я! Прошу извинить меня, если прервал вашу задушевную беседу, — чуть поклонился средних лет высокий, худощавый песчаный мышь с аккуратно подстриженными волосами цвета пшеницы.

Его темно-карие глаза излучали доброту и заботу, вне зависимости от статуса тех, кто обращался к нему за помощью. Сдержанность в эмоциях и жестах, говорило о том, что ему не раз приходилось со спокойным выражением лица выносить родным и близким раненных свой «вердикт». Тем не менее, он не казался жестокосердечным, холодным или безучастным к своим пациентам.

На нем красовался восточного покроя кафтан до пола из плотной темно-коричневой ткани с небольшим ворсом, подпоясанный на талии широкой полоской обычной ткани. Он был накинут поверх алого цвета рубахи на пуговицах и шаровар, заправленных в узкие остроконечные сапоги.

— Ничего, мы уже закончили! — с этими словами Тош отшвырнул от себя Себа.

— А что с ней? — вытянул шею серый мышонок.

— Временная потеря памяти, — пояснил Лекарь, спускаясь в каюту. — Простите меня! Если бы я знал, что всё так выйдет…

— О чем вы? — со всей возможным гостеприимством встретили его мышата.

— Это я… Я обрек вас на здешнее заточение… Прекрасно понимая, что вас сгноят в тюремных казематах Эсфира, я, поймав ваш взгляд в сторону флагмана Ренна, наивно подумал, что вы знакомы с северянами… Я пробрался им на борт, как проверяющий врач, и всё рассказал тамошнему капитану. Но мне и в голову не могло прийти, чем всё это кончится…

— Почему?! Почему вы не остановили их, — сорвался тут с места Пик и вцепился в рукав длинного одеяния мыши обеими руками.

— Я… Пытался… Но меня и слушать не стали, — крайне виновато опустил взгляд Лекарь.

— Но… Но… Столько ни в чем не повинных мышей погибло из-за… — не в силах договорить, серый мышонок обреченно рухнул на пол.

— Еще раз — простите меня…

— Вам незачем извиняться, — вышел вперед Тош. — Это Вы нас простите… Вовсе не так мы хотели отблагодарить нашего Спасителя…

— Неужели это правда, и сам Ян Фрид погиб?! — нарушила своё молчание Ноча.

— Боюсь, что это так. Но это еще не всё… Тот, кто отравил Тимура-Пашу очень хорошо разбирался в ядах. Содержание его в крови не смертельное, как и в обнаруженных мною на одежке Себа и Августа высохших капельках вина…

— Это значит?! — неистово зачесал затылок Пик.

— Кто бы ни стоял за всем этим — он не желал убивать всех… Его целью являлся только Ян…

— Мы догадываемся чьих это рук дело, — прошептал Тош.

— Так скажите, и с вас снимут все обвинения…

— Не тут-то было, ведь это сделал…

— Монри! — воскликнул Пик. — Правая рука Графа Де Гри, отца этого крыса, который в свою очередь является другом Наследника Ренна — Августа! — выпалил всю правду мышонок, чем немного ошарашил Гостя.

— Я не слишком разбираюсь в титулах и прочей чепухе… Для меня бедняк или богач — все равны! — подошел он к мышонку. — Позволишь взглянуть?

— Конечно, — кротко отвечал паренек. — И простите, что набросился на вас…

— Я не держу обиды, — произнес Лекарь и обернулся. — Дочка, принеси воды.

Девушка, которая всё это время стояла у двери в каюту находясь в тени никем незамеченная и безмолвная, словно тень, поспешила по лестнице вниз.

— Кто она?! — поднял на неё взгляд Тош, которому милая Гостья — такая кроткая, стройная и очень загадочная, сразу приглянулась.

Сейчас не было возможности разглядеть её личика и заглянуть в глазки, ибо по законам Эсфира незамужним девушкам не позволялось и «носика показывать» в присутствии мышей мужского пола, будь то старец или юноша.

Восточное девичье приталенное одеяние, что спадало до самого пола, на подобии кафтана отца, не отличающееся изысканностью и яркими цветами — Кафира, скрывала не только босые ножки, но и покрывала ушки девушки благодаря детали одежды, свойственной только женской части населения Эсфира — Чалди.

Она представляла из себя большой кусок почти непроницаемой тонкой шелковой ткани, на подобии платка, которая надевалась на голову и крепилась на челе медным обручем. Поверх Чалди накидывался легкий глубокий капюшон, чья кромка достигала носика мышек.

— Не отвечайте! — наступила Ноча на ногу пареньку, чем привела того в чувства.

— Это моя дочь, она помогает мне. Когда я узнал, что меня временно берут врачом на судно Ренна для оказания медицинской помощи раненым морякам, я взял её с собой… — пояснял лекарь, присев возле Пика.

Не имея под рукой подходящих средств для оказания помощи пленнику, мужчине только и оставалось, как аккуратно снять старые бинты. Затем промыть ножевые раны водой с щепоткой соды и снова наложить свежие повязки.

Надо отдать должное умению Лекаря — каждое его движение было взвешенным и почти не приносило лишней боли. А то с какой скоростью он всё это делал — не оставляло сомнений, что мышь был очень искусным врачевателем.

Стиснув зубы, Пику только и оставалось, как терпеть и молча наблюдать за действиями отца и его дочери. На удивление, мышка даже в подобном, скрывающем ей лицо и глазки одеянии, точно знала, что и как ей нужно сделать, дабы помочь облегчить ему муки.

— Имя!? — взмолился сквозь боль Тош, когда черная мышка ослабила нажим и ему удалось вырвать свою ногу из-под её «нежной» опеки.

— Эйриния… А меня — Энос, — ответил за неё отец, не смея оторвать взгляд от работы.

— Вижу, я здесь лишний, — тихо проговорил стоящий всё это время в сторонке крыс. — Скоро мы прибудем в Ренн! Где вас будут судить по всей строгости закона…

— А-ну стоять! — кинулся к нему Тош и схватил за руку, когда тот уже достиг верхних ступеней. — Мы не виновны! София, может это подтвердить… Пора тебе уже выбрать на чьей ты стороне?!

— Я — на стороне Истины! — вырвал свою руку Себ и открыл дверь.

— Чьей?! Вашей! — бросил ему напоследок мышонок.

В ответ парень лишь громко хлопнул дверью, оставив позади все сомнения, что проснулись в нем от воспоминаний дней минувших.

IV Родина Семарийцев

— Скорее, прячьте всё, они идут! — воскликнула Ноча, стоявшая на стреме возле двери в кают-компанию.

Крик девушки заставил Пика и Тоша вынуть свои головы из дырки в стене, где они пребывали вот уже не первый час, пытаясь завести механизм. Как ошпаренные выскочив наружу, ребята быстро прикрыли «место работы» занавеской и заняли свои места в каюте. Пик за столом за книгой, Тош и Ноча в стороне, на деревянной скамейке.

— Может для правдоподобности, обнимемся?! — предложил озорник, на что черная мышка бросила на него убийственный взгляд, а её личико так и хмурилось с каждой песчинкой приближения руки паренька.

— Ладно, ладно! — отбросил эту затею Тош, понимая, что иначе она может ненароком и покалечить.

Не усели мышата «расслабиться» и насладиться покоем, как в каюту ворвался целый отряд хорошо вооруженных мышей в форме бравых солдат с флагмана.

— А-ну поднимайтесь живо! Мы подплываем к Ренну! — прогремел голос старшего из них.

— Пи-и-ик?! — протяжно зевнул Тош, не поднимая глаз.

— А-а-а! — отозвался крайне лениво мышонок, и бровью не поведя.

— Это к тебе…

— Не-а, к тебе…

— Я не вызывал шутов!

— На меня не смотрите, — поймала на себе Ноча озорные взгляды ребят и во ответ пожала плечиками.

— Ах ты! — громогласно прогремел реннец.

Не стерпев подобного неуважительного отношения к себе, он подскочил к Тошу и с силой стащил паренька на пол.

— А можно чуточку помягче?! — только и успел обиженно проскрипеть Тош, как их всех заковали по рукам и ногам в кандалы, и также быстро чуть-ли не волоком потащили из каюты.

Крайне прискорбная картина предстала мышатам, когда их вывели на палубу. Словно самого последнего невольника, их хилый «покалеченный» кораблик с «головы до пят» опутали металлическими цепями. Самая большая из них — якорная, вела к нынешнему Хозяину положения — безжалостному и жестокому Флагману Яна Фрида. Закованный в цельно листовой «доспех», вооруженный не менее сотней орудий, приносящих в Мир лишь Хаос и Смерть, сейчас, когда до него было рукой подать, он казался еще более ужасающим.

Ослепленные ярким светом мириады солнечных бликов, что отражала «кираса гиганта» друзья оказались вынуждены отвести от него взгляды и устремить все свои порывы и надежды в сторону Ренна — города, в котором над ними должно было свершится Правосудие.

— Мамочка родная! — в следующее мгновение сорвался невольный возглас удивления с уст Тоша.

Держа нос по ветру, взорам пленников открылось поистине завораживающее зрелище, нежели чем сам Флагман — величественные защитные сооружения города Ренн.

Мышата оказались «на свободе» в тот самый момент, когда, их судно, словно на привязи, оказалось заведено флагманом в «будку» прямо между двух крепостных стен, окружающих пристань полукругом и заканчивающихся у моря двумя высокими башнями-маяками.

Стены были не монолитными, а покоились на арочных пролетах. Они служили не только защитой, но и каналами для прохода малогабаритных судов, а также акведуками, по которым в город поставлялась вода.

Невольно, взгляды друзей обратились на сам город. Высеченный прямо в гигантской гранитной скале Семарийских гор, Ренн даже издалека внушал некий трепет и ужас. Располагаясь на самой северной оконечности Эфирского моря в очень удобной и защищённой бухте, к нему было просто не пробраться иначе, как морским путем. А полное отсутствие свежей зелени, травинки или хоть небольшого корешка, делали местный пейзаж крайне суровым и неприветливым.

Всюду здесь царила леденящая душу атмосфера бушующих холодных ветров, носящих имя — бора, ниспадающих с горных хребтов, находившихся у морского побережья. Одни своим «легким» дуновением, он пробрал друзей до костей. Кутаясь в свои жалкие обноски, мышата были вынуждены прижаться друг к другу, чтобы не окоченеть от холода.

Когда корабли миновали крепостной вал и оказались внутри защитного кольца, взорам мышат предстали три главные Пристани Ренна.

Правая, самая масштабная по площади и обилию торговых и военных судов, прилегала к огромным глухим сооружениям, сплошь из камня и кирпича. Они не отличались высотностью, не имели окон и походили больше на складские ангары. Ибо рабочим баракам не требовалось много этажей, изысканность внешней отделки и прочие житейские детали, украшающие дома простых жителей.

Чем дальше к центру города, тем выше становились Постройки, а каждое последующее здание, находилось на уровень выше предыдущего. И так до тех пор, пока не достигали центра, где располагалось просто уму непостижимое по размерам и площадям гигантское Сооружение с целым «лесом» взметнувшихся к серым облакам труб.

Благодаря чему стало понятно, что это некий особо крупный Комбинат или точнее целая сеть Фабрик и Заводов, занимающих почти четверть города. Вся эта махина и близлежащие жилые постройки принадлежали Концерну Яна Фрида. В стенах которого находились бесчисленное множество всякого рода мастерских, кузниц, сталелитейных и прочих заводов по изготовлению оружий разных размеров и видов. Начиная от обычных коротких клинков, наконечников копий, алебард, мечей и прочего холодного оружия ближнего боя и заканчивая огнестрельными видами — секрет которых знали лишь здешние Мастера.

Между собой все здания и корпуса связывались целой сетью монорельсовых дорог, по которым «колесили» небольшие вагонетки, как пассажирские, так и грузовые.

От данной части города исходил монотонный шум, напомнивший Пику рабочие кварталы Эхтера, с одной лишь разницей — он не затихал ни днем, ни ночью. Ибо Бездушный Механизм Концерна не ведал усталости и не прекращал свою работу на протяжении вот уже нескольких лет.

Слева от центральной пристани располагалось другая треть Города, находившаяся в ведомстве Магистрата Ордена Мира. Весь комплекс сооружений походил по форме на один большой Замок с высокими крепостными стенами, квадратными в плане башнями, обилием бойниц, арочных пролетов и мостов. С виду могло показаться, что вся эта часть Ренна — единая хорошо укрепленная Цитадель. Невозможно было осознать, сколько солдат можно разместить в подобной Крепости. Но то, что она являлась совершенно неприступной — сомнений, ни у кого из мышат не оставалось.

У самой центральной пристани, куда на полных парах и направлялись оба корабля, сцепленные единой якорной цепью, находилось множество жилых домов не выше двух-трех этажей, а также торговые лавки, дома купцов и мастеровых. На Втором уровне повыше Жилого, к которому вела центральная широкая лестница, располагались дома посолиднее, чьи стены вплотную прилегали к крепостному валу Третьего уровня. И так далее, вплоть до Пятого яруса.

Именно здесь на самой верхней площадке города Ренн располагался высокий, мощный, напоминавший больше целый замок в замке — Дворец Императора, чьи округлые башни с остроконечными шпилями простирались до самих небес.

Казалось, что весь Ренн и не Город вовсе, а один сплошной замок — крепость. Неприступный, монолитный, столь внушительный, что один его вид внушал трепет и страх. При этом в здешней архитектуре присутствовал некий шарм и изысканность. Несмотря на чисто оборонительный характер, Ренн не был лишен дополняющих его деталей, которые облегчали всю тяжесть конструкций, делая его более легким и восприимчивым.

Так, в одном Городе отлично сочетались три направления в Архитектуре.

Первый, отличающийся строгостью — Монашеский, с его башнями и кельями, висячими этажами над отвесными скалами, монолитностью всех построек и убранством в виде стягов Ордена Мира, что повсеместно развивались на всех ярусах и стенах.

Современный — Индустриальный, с его бесчисленными отдельно построенными зданиями, корпусами и внушаемым трепет Концерном в центре, за чьими стенами скрывались все Тайны Производства лучших сортов стали и огнестрельных орудий. Проход сюда был открыт лишь для Избранных. В сочетании с «лесом» печных и доменных труб, сплошными глухими высокими стенами, паутинной сетью монорельсов и нескончаемыми выхлопами черного дыма — эту часть Ренна можно с уверенность назвать эталоном современной Архитектуры.

И третий — это Традиционно-Классический тип. В нем воплощены жилые кварталы, причалы, административные здания на третьем и четвертом уровнях. И конечно сам Дворец Императора. Имевший еще целое кольцо крепостных стен, со своими башнями, бойницами и входом в виде большой арки с опускающейся массивной железной решеткой.

Дворец представлял из себя настоящую неприступную крепость, чьи гигантские остроконечные шпили башен сверкали на солнце ярким блеском металлической обшивки. Здесь также не обошлось без арочных перекрытий — проходов между разными частями Дворца и ярусами, которые не только дополняли всю архитектуру, но и делали его более помпезным, изящным, грациозным и завораживающим.

Пик, Тош и Ноча впервые за свою жизнь узрев подобную красоту и мощь, сосредоточенную в одном месте, просто обомлели. Застыв на месте, как вкопанные, они оказались не в силах глаз оторвать от всего это великолепия.

Тем временем корабли неотступно приближались к центральной городской пристани. С каждой песчинкой этой неспешной «прогулки» по гавани, друзья всё больше убеждались, что та малая часть Городского Пейзажа, которую они заметили издалека, не идет ни в какое сравнение с тем, что еще предстояло увидеть.

Каждая линия, направление шпилей, расположение окон, стен, ярусов, строгие линии улиц и углов зданий, говорили о том, что строители серьезно подошли к планировке города.

Великие Умы зодчих, казалось, продумали в Ренне всё, кроме численности населения. Ограниченные площади жилых домов не позволяли семьям развиваться, а чужакам и вовсе не давали приюта.

Вот так и сложилось, что численность населения постоянно держалась на определенном уровне. Жить в подобном месте, где даже улочки и переулки были расположены по сторонам света, приходилось по единому Закону: «Блюсти, беречь и во всем служить своему Городу».

Жители наверняка до такой степени привыкли видеть вокруг себя строгую планировку, что старались и себя подогнать к общим правилам работы, одежды и дома. Общество Ренна ходило маршем по городу, и готово было на всё, дабы сберечь свой Дом и Семью.

И не мудрено, что в городе солдат на службе Императора, рабочих Концерна и монахов Ордена оказалось в разы больше, чем простых жителей, занимающихся сферой услуг и торговлей. А у подрастающего поколения было всего три варианта жизненного пути — армия, работа или служение. Это сразу бросалось в глаза, достаточно было лишь единожды, как следует всмотреться в лица тех, что пребывали на каменной пристани в данный момент.

— Интересно, их тени тоже ходят строем?! — подметил Тош чрезмерную дисциплину, царившую всюду, даже в простой разгрузке и погрузке кораблей при помощи хитроумных механизмов в виде лебедок, систем блоков и гигантских кранов.

Не говоря уже про то, как вели себя жители на площади перед причалом, где находились лавки торговцев. Казалось, даже солнце восходит и заходит здесь в строго определенное время, каждый день без опозданий и задержек.

— Похоже, и здесь нас ждет заточение, — тяжко вздохнул мышонок, указывая друзьям на целый отряд мышей в белых плащах с изображением красного меча на груди, что терпеливо ожидали, пока флагман причалит к берегу.

Предчувствуя скорую разлуку с друзьями, Пик перевел взгляд с города на Гордость Концерна Яна Фрида — Флагман всего военного флота Ренна, носящий гордое имя «Непобедимый».

Назвать его кораблем в привычном смысле этого слова, просто язык не поворачивался. С виду он напоминал настоящую плавучую крепость длинной не менее сотни шагов, шириною в три десятка и высотой — все пять. И это только та часть, что выступала над уровнем моря.

Обтекаемая бочковидная форма корпуса, полностью покрытая стальными листами, делала эдакую махину совершенно непробиваемой. А торчащие из амбразур в несколько ярусов холодные стволы морской артиллерии, внушали неописуемый ужас перед Кораблем Смерти.

С виду могло показаться удивительным и уму непостижимым, как вся эта груда железа вообще держится на плаву. Но Пик прекрасно знал из Книг, что масса корабля компенсировалась его размерами. А высокопрочная и очень легкая реннская сталь позволяла Флагману с легкостью деревянной щепки бороздить воды Эфирского моря.

Большая часть судна всегда оставалась полой, благодаря чему у него была очень малая осадка. И если того потребует нужда, он мог с легкостью войти в полноводную реку Элара, не боясь сесть на мель.

Движущей силой всего корабля являлись больших размеров гребневые винты. Один — особо крупный, сравнимый с домом, находился в хвостовой части судна, а два рулевых поменьше — по бокам. Защитой им служили овальной формы стальные листы по ширине выступающих с боков флагмана гребней. Словно в «домике» со стороны кормы их полукругом до уровня воды прикрывали «ставнями» — стальными чешуйчатыми доспехами.

Для того чтобы развернуться, правый или левый винты, в зависимости от заданного курса, на время отключались и прибавлялся ход. Для достижения нужной скорости и бесперебойной работы всех механизмов требовалась нешуточная паровая машина, располагающаяся в самом центре трюма. Здесь же находились паровые котлы, запас топлива и целый штат кочегаров, которые работали посменно, целыми неделями напролет, не видя солнечного света и не имея возможности насладиться свежим морским воздухом.

Выхлопных труб не наблюдалось. Это навело Пика на мысль, что механизм корабля использовал Непрерывный Цикл. Вода бралась прямо из моря, доводилась до состояния пара в котлах, а затем по хитроумным системам труб доставлялась к нужным турбинам и механизмам. Излишки воды использовались для остужения «сердца» флагмана, а выхлопные пары, вся гарь и копоть направлялась по другой сети труб обратно в кочегарни. Подобный круговорот ресурсов требовал постоянного контроля температуры и давления в котлах, поэтому работа здесь не прекращалась даже после выключения всех турбин.

Вдоль всей палубы от носа до кормы тянулась главная «цитадель» корабля со множеством окон-иллюминатор, дверей и капитанской рубкой на самой верхней башне. Именно здесь находились жилые площади Флагмана: кают-компания, казармы для солдат, каюты для моряков и канониров, всевозможные склады с оружием и боеприпасами, а также хранилища с запасами пресной воды и пищи на несколько месяцев вперед.

Удаленно этот корабль напомнил Пику паровую карету самого Яна, где можно было укрыться от любой угрозы, а ею самой проломить массивную стену. Мышонок вдруг представил, что произошло бы с обычным парусным судном, встань он на пути этого Железного Чудища.

Только сейчас друзья не на шутку призадумались, и каким чудом им вообще удалось вывести подобную штуковину из строя. Хотя надо отдать должное их приятелю — виконту де Себа, он точно знал, где у этой Плавучей Крепости, казавшейся совершенно непотопляемой, слабое место.

Все мысли и предположения друзей относительно флагмана, вмиг испарились, когда их корабль заблаговременно «спустили» с цепи и тем самым позволили самому причалить к каменным мостикам пристани, что выступали далеко за пределы береговой линии.

Детище Концерна Ренна, тем временем, не достигнув пристани с добрых десяток шагов, остановился чуть позади. Как оказалось, ему и не требовалось подходить вплотную к суше, чтобы пришвартоваться.

Не успели мышата опомниться от всего увиденного ими за последнее время, как с невыносимым скрежетом «распахнулись врата Замка» в носовой части корабля. И над водной гладью оказался переброшен довольно прочный «мост», в виде «крышки» люка, соединивший флагман и широкий каменный мост, специально предназначенный для швартовки особо крупных судов.

Высотою он был более двадцати шагов, а шириною — пять. Это позволяло в случае военной сухопутной операции без всякого риска высадиться на сушу хоть целому отряду бравых пехотинцев. Прочность «моста» была проверена временем, ведь именно по этой «тропе» велась большая часть погрузочно-разгрузочных работ.

Так как остальная часть корабля была наглухо заклепана, то выбраться с него в случае Чрезвычайного Происшествия можно лишь вниз головой через амбразуры или иллюминаторы. Но похоже создатели этого поистине Чуда Инженерной Мысли не особо беспокоились на этот случай. Считая, что ничто не способно потопить судно. Если только сам капитан решится на столь безумный поступок и поведет Флагман «на смерть». Именно поэтому бесспорным Хозяином этого Чудища являлся сам Магистр Ордена Мира, по совместительству Владелец Концерна, а также двоюродный племянник самого Императора — ныне покойный Ян Фрид Реннский.

Как только спустили трап с корабля «Мария», мышат силой выволокли на сушу. Оказавшись в окружении бравых солдат Ренна, их повели по направлению к флагману, вставшему на прикол неподалеку.

Вскоре они приметили Тимура. Юный Алатан-Паша еще не до конца оправился и стоял закованный в цепи, опираясь на хрупкие плечи дочки лекаря. Энос, понимая всю тяжесть положения пленников, вызвался сопровождать их для оказания медицинской помощи, если им станет худо.

— Как он?! — крикнул еще издалека Тош, но ответить лекарю не позволил сам Наследник Ренна — Август, сошедший на берег последним, на пару с Себом.

Молодой мышь ярко-коричневого окраса обладал чуть волнистыми волосами до плеч, ровной осанкой, уверенным поставленным голосом и властным взглядом прекрасных чарующих бирюзовых глаз. Возрастом он был, примерно, как и его друг виконт де Себа, с которым они оказались в «одной лодке» на борту флагмана. Оба втайне от своих родных проходили на нем службу.

Облаченный в длинный суженный у талии и расклешенный внизу черный плащ, что отлично прикрывал сверкающие на солнце нагрудные пластинчатые доспехи из посеребренного металла, парень выглядел очень грациозным и стройным. А его узкие штаны из атласной ткани, высокие черные начищенные до блеска кожаные сапоги с металлическими бляшками и ремень, перекинутый через плечо, отлично дополняли образ эдакого благородного рыцаря.

— Лучше подумайте о своих душах, пираты! — бросил презрительно Наследник Ренна и направился прямо к отряду рослых мышей в белых плащах, пришедших встретить их.

— Ваше Императорское Высочество, ваш Отец ждет вас! — ударив себя в грудь и склонив голову, отчеканил старший из них.

— Что случилось?! — передернуло всего парня от подобных слов.

— Не могу знать, Мой Фирст… Нам лишь ведомом, что это срочно…

— Хорошо, ведите… У меня для него тоже есть новости… — пропустил вперед сопровождающих Принц и последовал за ними.

Попутно Август, обернулся на свою Свиту и громко огласил Приказ:

— За мной! Во дворец!

— А этих? — указывая на пиратов спросил Себ, который к тому времени также оказался облачен в военную форму Ренна.

— Возьмем с собой! Уверен отец захочет лично их допросить…

— Во дворец! Отвечаете за них головой! — прорычал виконт мышам из Ордена Мира.

При этих словах Пика, Тоша и Ночу, и без того опутанных цепями, окружили несколько мышей в плащах. Да так плотно, что они оказались отрезаны друг от друга.

— Постойте, виконт Де Себа, — раздался здесь нежный голос прекрасной мышки, сошедшей на сушу, дабы проводить своих Спасителей. — Позвольте и мне сойти на берег…

Услышав подобную просьбу, парень обернулся на лекаря.

— Свежий воздух и пешая прогулка ей не навредят, — вразумительно отвечал Энос, оставаясь спокойным даже под пристальным взглядом молодых Господ.

— Будь посему, принцесса София, — подбежал к ней парень и нежно взял её за ручку.

Затем, вместе с просто ослепительной по красоте девушкой с короткими нежно-русыми волосами, на плечах которой покоился плащ, накинутый поверх одежды благородной Девы Эсфира, он направился с ней за Августом.

— Вы уж меня простите, что у нас на корабле не оказалось более подходящего для Вас наряда, — как бы извиняясь за её внешний вид, издалека решил начать разговор паренек.

— Ничего страшного… Я всё прекрасно понимаю… Ну откуда на военном судне семарийцев найдется платье для Наследной Принцессы Эхтера, — кротко и очень сдержанно отвечала мышка, не смея и глаз поднять на своего провожатого.

— Ох, София, вы и в этом наряде Эсфирской Принцессы просто чудно выглядите, — сделал комплимент её гардеробу крайне учтивым крысенок, а сам так и впился пожирающим взглядом в немного потрепанное, местами обгоревшее и порванное, шелковое платье нежно-лазурного цвета.

Довольно необычного кроя, оно состояло из длинного широкого куска ткани, которым оборачивались талия девушки вплоть до уровня колен, а затем его концы свешивались с плеч, как бы обволакивая и лаская мышку. При этом платье отлично подчеркивало её стройную и нежную фигурку. Кромки подобного диковинного для северян наряда, носящего имя — Саира, имели вышивку и бахрому по краям в виде узелков.

На ножках покоились нежные, с мягкой подошвой, еле уловимые носочки-тапочки, доходившие до уровня лодыжек, носящие имя — Лапхи. Они были еле заметны из-под нижней расклешенной юбки, имеющей книзу форму распускающегося бутона цветка, благодаря которому их обладательница казалась еще краше.

От пронизывающих ветров на плечиках мышки покоился великовозрастный морской плащ с небольшим ворсом, что хоть немного согревал бедную мышку, на долю которой за последние дни выпало столько бед, о которых она и не помнила.

Парень так увлекся лицезрением прекрасной Спутницы, что и не приметил, как приблизился слишком близко к конвоируемым преступникам.

— Кто они такие? — спросила девушка, проходя мимо хранивших молчание Тимура, Ночи и Тоша, которые провожали прекрасную Юную Деву вопросительными взглядами.

— Так… Недоразумение — не более, — высокомерно отвечал Себ, в сердцах коря себя, что позволил им пересечься.

— Недоразумение — это ты и твой отец! — не выдержал тут Пик и как закричит в голос.

Пытаясь встретиться с Принцессой взглядом, он вытянул шею и заметался из стороны в сторону, но ему не позволили и шаг ступить рослые мыши из Ордена.

— Я его знаю? — чуть остановилась мышка, совсем неподалеку от метавшегося босоного парнишки в оборванных лохмотьях.

— Именно он поставил вам эту шишку, — отвечал её сопровождающий, сверкая недобрым взглядом в сторону серого мышонка.

— Лжец! Ты, такой же, как и твой отец — Де Гри! — завопил паренек, но крайне «учтивая» Свита заставила его проглотить эти слова ударами по животу могучими кулачишами.

— Идемте, Ваше Высочество! Они опасны… Не стоит тратить на подобное отребья своё драгоценное время!

С этими словами Себ поспешил увести Софию подальше от пиратов. Пока они ненароком не пробудили у мышки горестные воспоминания, в которых он «сыграл не лучшую роль».

— Вот сволочь! — подхватил Тош всеобщее негодование друзей, за что, в свою очередь, получил по почкам. — Ничего Пик, мы еще ему припомним, — сдавленным голосом проскрипел паренек.

После чего, не желая усугублять и без того тяжелое положение друзей, Тошу пришлось прикусить свой длинный язычок. Держа на почтительном расстоянии от Августа, Себа и Софии, пиратов повели следом за процессией. Замыкали шествие идущих на «суд праведный», лекарь, его дочь и Тимур, также под охраной, но куда меньшей и не так агрессивно настроенной против них.

Сразу, как только они вступили на высокие ступени главной лестницы, что вела на самый верхний ярус, мышата воочию убедились, что даже серые гранитные стены, черепичные крыши, каменные скамейки — всё здесь излучало безразличие и холод по отношению к угнетенным и не жителям этого, казавшемся во всем правильным, Города.

Во взглядах попадавшихся жителей, друзья чувствовали ярую неприязнь к ним — чужакам, непрошенным гостям, которым здесь явно были не рады. А совершенно серые свинцовые тучи, что так и нависали над головой, делали пришибленное состояние Гостей более удушающим и не позволили впредь наслаждаться городским пейзажем.

Всё их восторженные взгляды, вздохи, учащенное сердцебиение от созерцания подобной Невидали вмиг оказалось развеяно морозными ветрами, остужено леденящей душу атмосферой городской среды и не менее холодным гостеприимством семарийцев. Ведь не зря во всей Эйринии про обитателей северных гор говорят: «Лучшего места для самоуничижения, чем Ренн — не найти».

На протяжении долгого времени «покорения» высоких ступеней центральной лестницы, мышата пребывали в некой опале. Не только жители Ренна готовы были собственноручно вышвырнуть Дорогих Гостей, но и собственная Свита «точила на них зубы».

Недвусмысленные взгляды и злобное шипение им вслед не закончились и при приближении к замку. Не успев привыкнуть к столь «радушному» обращению, всех конвоируемых оцепили еще и солдаты города.

Облаченные в тяжелые кольчужные доспехи здоровые рослые мыши, вооруженные двуручными мечами — оружием, распространенным здесь повсеместно, они отлично дополнили «праздничную» процессию.

Друзьям ничего не оставалось, как опустить взгляды и послушно последовать «на казнь». Дойдя до самого верхнего уровня по многочисленным ступеням холодной каменной лестницы, взору мышат предстал большой, в форме арки вход в замок с железной дверью, которая сейчас была опущена.

На площади перед входом к тому времени собрались Представители всех трех Правящих Кругов города.

— Это что еще за маскарад?! — шутливо подметил Тош, при виде целой толпы рыцарей в белых плащах из Магистрата, а также худощавый мышей и крыс с острыми носами в кожаных одежках, представляющих Концерн, а еще группу мышей в доспехах — представителей Императора.

Только сейчас, когда Свита понемногу стала расступаться, друзья могли хоть ненадолго поднять взоры на крайне «гостеприимных» Хозяев, а также своих мучителей.

Так как климат в горах был очень суровым, реннцы повсеместно носили многослойные одежды.

Поверх нижней льняной рубахи до колен, как мужской, так и женской, надевались стеганые камзолы-поддоспешники с длинными рукавами. Ноги от пояса до самых пят от здешних холодов и пронизывающих ветров уберегали свободного покроя не стесняющие движения шерстяные штаны. Они затягивались ремешками у верхней кромки высоких кожаных сапог.

Выходя на улицу, мужская часть населения облачалась в плотные кафтаны, а мышки — приталенные пальто с высокими воротами. И те, и другие, имели капюшоны с меховой оторочкой. Незамужние мышки носили на голове платок, как знак невинности, а также легкие перчатки, дабы уберечь Честь мышек от посягательств настойчивых ухажеров. Замужние — могли позволить себе выходить из дому с непокрытой головой в хорошие дни, а во время ненастья — кутались с ушками в капюшоны.

Окрасом и богатством выделки одежда реннцев особо не блистала. Белые рубахи, темно-коричневые или черные пальто и кафтаны и такого же цвета сапоги. Украшениями служили лишь пуговицы, застежки и ремешки на пальто и сапогах. Даже платочки на прекрасных мышках были лишены красок жизни и радости.

Верхней одеждой у членов Ордена Мира служили длинные мантии до уровня колен — Серра, имеющие разрезы спереди и сзади, для удобства ходьбы. Мантия имела небольшой ворс и отлично спасала в ненастную погоду. Она также обладала глубокий капюшон на случай дождя или снега. Рукава засучивались в перчатки и крепились завязками вокруг запястья.

Поверх стеганых камзолов у Работников Концерна одевались приталенные длинные темно-коричневые кожаные туники со множеством карманов и двумя рядами металлических застежек-пуговиц. По большей части металлурги — мыши и крысы Концерна не нуждались в теплых верхних одеждах, и довольствовались нижним стеганым коротким жилетом, что отлично уберегал от травм во время работы. Штаны и обувь не отличалась от принятого стандарта.

Имперские солдаты поверх поддоспешника носили на своих могучих плечах довольно увесистые кольчужные доспехи с мелкими звеньями, прикрывающие всё тело и спадающие до уровня колен. По бокам кольчуга имела прорези, а возле шеи — подшлемник, отлично защищающий эту область тела от предательских ударов неприятеля.

Поверх доспеха, для защиты металла от непогоды, служивые надевали мантии без рукавов из плотной темной стеганой ткани. Дополнял образ могучих воинов севера, перекинутый через плечо широкий пояс. Сбоку красовались ножны, в которых покоился искуснейшей работы семарийский двуручный меч — Кламир. От обычных он отличался формой дужек рукояти — прямые, сужающиеся к концам и направленные в сторону клинка, а также круглым навершием с изображением герба того или иного отряда, к которому закреплялся рыцарь.

Меч у северян играл не только роль Оружия, Спутника Жизни, но и являлся эдаким Свидетельством рыцарской Доблести и Чести. Каждому рыцарю он выдавался самим Императором в минуты Присяги. Потерять его считалось сравнимо с предательством и каралось смертной казнью. Вплоть до третьего поколения Позор переходил на семью «преступника». Подобным мышам не позволялось вести торговлю, иметь собственную лавку, а также вводились всякого рода ограничения на детей и потомком рода «Предателя Отчизны». Доходило даже то того, что Род и вовсе искоренялся любыми возможными путями.

Все эти знания, которые, некогда еще будучи совсем юным учеником Школы, Пик почерпнул из одной очень взрослой Книги с громким названием: «Рыцарская Честь», показались ему тогда совершенно абсурдными и лишенными смысла. Но теперь, оказавшись в окружении этих суровых, холодных солдат, паренек на собственной шкуре почувствовал, насколько прочитанное им реально.

Он с удовольствием бы поделился с Тошем и Ночей своими скудными познаниями о здешних нравах, дабы те лишний раз не злили своих конвоиров, но было уже слишком поздно. После дельного замечания Тоша, он оказался не в силах и пикнуть. Тут же мышат схватили Меченосцы и силой сдавили им шеи, чтоб не дерзили в присутствии Старших.

Тем временем, разношерстная толпа самых видных Представителей Ордена, Концерна и Гвардии Императора при приближении Августа затихла и опустила головы в знак глубокого уважения к Принцу.

Ох, как же сильно переменились лица всех этих напыщенных и надменных мышей и крыс, когда мимо них повели задыхающихся пленников. В их глазах они являлись кровными врагами Государства, олицетворяли все пороки Внешнего Мира и заслуживали одного наказания — Смерти.

Не больше и не меньше!

Миновав Крепостные стены, мышата сразу оказались внутри замка. Здесь не было места пустым бесполезным площадям с открытыми полянами для отдыха. Подобная роскошь совершенно неуместна в столь укрепленном Дворце, изнутри напоминающим своим убранством и атмосферой строгости и порядка некую казарму.

Их путь пролегал сквозь просторные, казавшиеся бесконечными, коридоры, где потолки вздымались так высоко, что невозможно было узреть своды. Они покоились на грациозных колоннах и арках, отлично гармонирующих с правильной планировкой помещения. Везде были развешаны оружия, стояли вдоль стен манекены в доспехах разных видов и эпох. Украшением служили боевые стяги различных Семей и Род войск.

Освещало всё это великолепие запутанных лабиринтов канделябры, приделанные к стенам со множеством свечей. Чьи огоньки лишь на миг всколыхнулись, а затем снова выровнялись, ибо сквозняков здесь совершенно не было — так плотно пролегала друг к другу каменная кладка стен.

Спустя некоторое время, миновав не один пролет, штурмовав не одну сотню ступеней, поднимаясь всё выше и выше, мышата оказались на самом верхнем ярусе Дворца. Здесь, также, как и везде, царствовал строжайший порядок и дисциплина.

Не дожидаясь пока их встретят, Август со своей Свитой направился прямо по узкому коридору, в конце которого виднелся вход в куда более просторное помещение, являющееся Залом Совета.

— Ваше Императорское Высочество! — подбежал к Августу молодой паж и преклонил перед ним колено. — Вас везде ищут!

— Вот он я! В чем дело?

— Тревожные новости Мой Фирст… Вам лучше поспешить, дабы успеть на Чрезвычайный Совет!

— Совет? Хорошо, я сейчас, — отпустил он слугу, и тот поспешил доложить о прибытии Принца.

— Друг мой, я сочту за честь, если ты поприсутствуешь, — обратился Август к Себу, который всё это время неотступно следовал рядом с прекрасной Принцессой.

— Но я… — указал он взглядом на мышку, которую ему не очень хотелось оставлять здесь одну.

— Боюсь им стало известно о нашем поспешном бегстве из Эсфира… — подошел к нему ближе Принц и возложил на плечо ладонь. — Мне, как никогда, понадобиться поддержка того, кто всё видел и слышал…

— Хорошо, — уступил столь вежливой просьбе виконт и повернулся к Софии. — Моя дорогая Принцесса, подождите меня здесь, я скоро вернусь…

— Хорошо, виконт Де Себа, — отвечала крайне смущенная девушка, не зная куда себя деть в столь строгом интерьере.

— Не отходите далеко София, нам может потребоваться доказательство, — откланялся Август и увел за собой друга по несчастью, оставив русую мышку в легком недоумении и замешательстве.

— Позвольте, прежде чем Вы удалитесь по своим делам, попросить Вас о милости, — обратился к Наследнику Ренна лекарь, заметив, как под тяжестью кандалов и цепей, еще не до конца окрепшего Тимура стало клонить к полу.

— Чего тебе?! — не слишком ласково обернулся на него Август. — Моё время ценно, так что — говори!

— Мы во дворце, отсюда не сбежать… Так позвольте снять с пленников оковы…

— Еще чего удумал… — обвел Принц всех мышат презрительным взглядом.

— Не со всех… Хотя бы с раненного, — указал он ладонью на Пашу, за песчинку до этого получив недвусмысленные взгляды друзей, говорившие, что им «помощи» не стоит ожидать.

— Хорошо! Так тому и быть, — чуть поразмыслив над его словами, парень уступил. — Снять оковы, но ошейник оставить!

— Вам воздаться за Вашу Доброту, — крайне учтиво поклонился мужчина, отлично скрывающий свои истинные чувства под маской вежливости.

В этот самый миг Принцесса София невольно обернулась на пленников, которых по одному жесту Наследного Принца поспешили убрать с глаз долой. Наконец-то ослабив мертвую хватку и позволив им вздохнуть, пиратов повели в отдельную комнату, служившую слугам местом приготовления для Пиров. Лекарь и его юная дочь, под локотки поддерживая парня, с которого наконец сняли совершенно лишние здесь «путы», последовали за ними.

V «Да прольется кровь в Тронном Зале!»

— Осторожнее, — нежно прошептала Эйриния, помогая присесть Тимуру на скамейку в темном помещении с одним окошком под потолком.

Здесь царила довольно мрачная обстановка, как и во всем здешнем Дворце. Тусклый свет лампад, холодные мраморные полы цвета ночи, не менее леденящие душу стены и потолки, полное отсутствие жизни и эмоций во всем, что их окружало.

Совсем рядом, на другом конце комнаты расположили Пика, Тоша и Ночу. Но в более «роскошных» условиях и под бдительным надзором конвоиров. Число их уменьшилось с самого прихода в замок, ибо простым морякам с флагмана проход сюда был закрыт. Остались лишь безмолвные Меченосцы Ордена Мира и не менее «дружелюбные» Гвардейцы Императора. И те, и другие, казалось только и ожидали подходящего момента, чтобы тайком удавить мышат в темном углу замка.

— Скажи… почему? — чуть слышно выдавил из себя Юный Паша.

— Не тратьте силы понапрасну… Яд еще струиться по вашим жилам… Вам нужен отдых, — не отходила от него заботливая девушка с добрым сердцем и светлой душой.

— Я и без того слишком долго наблюдал, как гибнут мыши… И лишь из-за того, что в Эсфире царствует рабство! — прискорбно говорил он, наслаждаясь заботой столь юной мышки. — Так почему?

— Что именно вы хотите знать? — не разобрала его вопроса дочка лекаря, чей голос, манера говорить и держаться — всё так и кричало о прилежном воспитании малышки.

— Почему ты помогаешь мне? Или ты не знаешь — кто я? — лукаво спросил Паша, получив от Лекаря молчаливое согласие завести с ней разговор.

Мужчина был не глуп и прекрасно осознавал, кто именно нынче стал его подопечным. Но для окружающих сделал вид, что не догадывается об истинной природе благородства парня.

— Мне всё равно кто вы, и кем были… Ведь Вы… Вы ранены и вам нужна помощь… — кротко отвечала малышка, ища «взглядом» помощи у отца, но мышь схитрил и притворился, что отошел на время.

А сам тем временем устроившись на другом конце каменной скамейки позади дочки, всё прекрасно слышал и видел.

— А если я не заслуживаю её?! — стоял на своем паренек, решив пойти до конца.

— Каждый заслуживает, чтобы ему помогли, каким бы негодяем он не был! — нежно говорила девушка, не смея и головы поднять.

— Если это так… То почему ты избегаешь моего взгляда? Или я пугаю тебя?

— Вовсе нет! Просто я… — запнулась мышка и её ручки дрогнули.

— Я знаю, показать лицо незнакомому мужчине — у нас в Эсфире считается позором, а девушка, осмелившаяся на подобное — обрекает себя на бесчестие до самой смерти… Но… Сейчас… Мы не в Эсфире… И я прошу Вас — Энос, позвольте мне хотя бы на песчинку увидеть лицо вашей дочери… — обратился он к лекарю, который подсел поближе и возложил свои руки на хрупкие плечики дочки, тем самым давая понять, что Папа рядом и всегда готов помочь ей.

— Мы не в Эсфире. Это верно… И если Вы поклянитесь хранить нашу Тайну — я дам своё разрешение…

— Клянусь! Насколько бы страшной она не была — я унесу её вместе с собой в могилу! Умру за неё, если того потребует Честь Вашей Семьи, — горячо прошептал паренек, потихоньку огораживая дочку лекаря от лишних глаз стражников.

— Умирать ни к чему, — улыбнулся любящий отец и взял дрожащую ручку дочки в свои. — Эрина, ему можно верить… — шепнул он ей на ушко.

— Хорошо отец, — еще тише прошептала в ответ мышка и потянулась к Чалди — легкой шелковой ткани, что отлично скрывала от чужих глаз личико девушки.

В тот самый момент, когда дочка лекаря приоткрыла «занавес» Тайны и подняла очи на Тимура, у того дыхание перехватило. Вмиг к горлу подступил ком, и он замер, как сидел с чуть протянутыми к ней руками. Только раз заглянув девушке в глаза, он ужаснулся. Они были наполнены мраком, как самая черная беспросветная ночь.

— Всё верно, Тимур, моя дочь проклята, — прискорбно проговорил Энос, сам прикрывая ей личико.

— Она… Она…

«Слепота — вовсе не проклятие, это знают во всех уголках Эйринии. Но именно в Эсфире считается, что подобным образом Боги наказывают особо провинившихся мышей и крыс. Детей с подобным недугом ждет неминуемая смерть… Поэтому я держу это в строжайшей тайне…

Долгое время нам отлично удавалось провести всех, с кем мы не контактировали по рабочим нуждам…

На удивление Эрина обладает чудесным даром — прекрасным тонким слухом. А её доброе, заботливое сердце сыскало среди моих подопечным всеобщее признание и благодарность…

Некоторые из особо настойчивых даже предлагали за её руку несметные богатства. Но что значат все эти ценности по сравнению с настоящей любовью?!

Ведь я, как и моя бедная малышка, верим, что когда-нибудь найдется мышонок, способный полюбить даже такое Проклятое Дитя, как моя Эйриния…»

Почти шепотом проговорил отец на пониженных тонах.

Не видя в лице Паши угрозу для дочки, он встал и направился к другим раненным. Тем самым, дав возможность молодым поговорить наедине.

— Эй-ри-ни-я, какое прекрасное имя, — по слогам произнес Тимур.

— Спасибо… Папа ласково зовет меня Эрина… — отвечала мышка, уже без доли смущения в голосе.

— А можно и мне…

— Конечно, — даже не дала ему довести мысль до конца мышка.

— Спасибо, — выдохнул свободнее Тимур. — Если честно, никогда еще за всю свою бесполезную жизнь, я не встречал столь прелестной, милой, заботливой девушки, как ты, — в сердцах произнес паренек, на что дочка лекаря опустила взгляд, а её щечки зарумянились.

— Не говорите так… У каждого живого Существа есть своё предназначение в Жизни… Нужно лишь найти его и действовать…

Являясь дочерью своего отца, песчаная мышка обладала пшеничного окраса прекрасными волнистыми длинными волосами, прибранными за спину. Её чуть вздернутый маленький носик, правильные черты личика и такие чарующие бездонные глазки, в которых утонуть не грех — заставили Тимура, которому лишь на мгновение посчастливилось увидеть девушку без повязки, навсегда запечатлеть в памяти столь милое Создание.

— Скажи мне, Эрина, если бы ты познакомилась с правителем Эсфира, совсем еще юным пареньком, всем своим сердцем, желающим изменить устои и глупые традиции своей Родины, чтобы ты ему посоветовала? — вкрадчиво спросил мышонок, не смея и прикоснуться к столь Чистому Невинному Цветку своими «грязными, все в крови» ладонями.

— Окажись этот подлый негодяй прямо передо мной, я бы, даже не видя его глаз, провела рукой по лицу…

С этими словами она коснулась мягкими теплыми ладошками царского лика Тимура. Заострив внимание на щеках и челе, мышка поспешила отстранить ручки от столь прекрасного лица паренька.

— И определив, врет-ли он, или говорит правду, сказала: «Дерзай!» — коротко закончила девушка, чем немного ошарашила мышонка.

Пересилив свой стыд и страх «запачкать» столь Юное Сердце своими чувствами, что с каждой песчинкой зарождались в груди, он нежно взял её ладошку в свои, поднес к щеке и спросил на выдохе:

— Так скажи — лгу я или нет? — сопроводив столь «коварный» вопрос легким соприкосновением губ к пальчикам Спасительницы, Тимур замер в томительном ожидании.

— Никогда! Ни себе, ни другим! — спустя полминуты неловкой паузы прошептала мышка в ответ. — Тот, кто лжет, имеет черную, как смоль, Душу, а я чувствую, что Вы не такой…

— Эрина… — прошептал умиленно паренек, готовый утонуть без остатка в «океане радужных грез» так и нахлынувших на бедолагу.

На этом их милая, только набирающая обороты беседа, в которую мудрый Отец девушки не вмешивался, обходя всё это время остальных пленных, резко прервалась. В «палатах» для Гостей появилась нежно-светло-русая мышка — Принцесса София.

Не понаслышке зная про недуг подруги, её не встретили взглядом, ни Пик, ни Тош, и лишь Ноча нашла в себе смелости и выкрикнула:

— Малия! Ведь это мы! Твои друзья, скажи им… — протянула она к ней умоляющи руки.

— Малия?! — повернулась девушка к незнакомке, и поднятой ладошкой дала понять стражникам, чтобы они оставили её в покое.

Так как те намеревались прикрыть ротик негоднице, осмелившийся говорить со столь знатной Мышкой в подобном неуважительном тоне.

— Меня зовут София, вы ошиблись, — спокойно ответила Принцесса.

— Это бесполезно Ноча, — послышался тяжелый вздох Тоша. — Она ничего не помнит! Хотя, в свете последних событий — может это и к лучшему…

— О чем вы?! Что именно я должна вспомнить?! Не понимаю… — наивно пожала плечиками русая мышка.

— То, ради чего ты пришла сюда, и не осталась со своим Себом! — поднял на неё крайне пристальный взгляд синих глаз Пик.

— Ты?! Твои черты лица мне знакомы… Кто ты?! — обратила она на него всё своё внимание.

— Я?! — указал он пальчиком на себя. — Совершенно обыкновенный серый мышонок по имени Пик… А также тот, кому не посчастливилось узнать частичку Истины, что вонзилась мне прямо в сердце острым холодным клинком… До сих пор она причиняет нестерпимую боль и не дает покоя ни днем, ни ночью… — ничего не тая, отвечал паренек печальным голосом.

Слова этого мышонка излучали столько страдания и горя, что лишь раз заглянув ему в глаза, София, невольно оступилась и сделала шаг назад.

В тот самый момент, когда перед глазами бедняжки всё поплыло, а в памяти одна за другой вспыхивали жуткие картинки из прошлого, дверь в комнату открылась и на пороге появился Себ. С крайне удрученным взглядом, бешенными глазами и частым дыханием, он тут же кинулся к Гостям…

— Собрание уже началось Себ… Что будем говорить? — вполголоса обратился Наследник Ренна к другу, приближаясь всё ближе и ближе к месту Совещания.

Даже сейчас оттуда доносились обрывки речей и дикие возгласы особо нетерпеливых мышей и крыс, пришедших нынче к Императору «на поклон».

— Правду Август… И только правду… Какой бы тяжелой она не оказалась, — ответил виконт, сжимая кулаки.

Затем они вместе смело шагнули в просторный квадратный в плане Зал, где во главе длинного каменного стола, стоявшего в центре, восседал сам Император — Ромул Реннский на высоком резном деревянном троне, без излишеств отделки и всякого рода украшений.

По правую и левую сторону от него расположились Представители Магистрата и Концерна, общим количество не менее десяти мышей и крыс.

— Мы просто обязаны выслать войска… — громко оглашал своё мнение высокий сухой крыс из Концерна.

— Мы должны так поступить — Долг и Честь призывает к этому! — вторил ему мышь из Магистрата.

— Должны…

— Обязаны… — поддерживали их все члены Советы.

Император — средних лет коренастая мышь с широкими плечами, здоровыми кулачищами, короткими аккуратно подстриженными волосами серо-коричневого, почти пепельного окраса, обладал твердым уверенным взглядом сизых глаз.

Одетый в простые стеганые кожаные доспехи, поверх камзола с длинными рукавами и плащ цвета ночи, наброшенный на плечи, пристегнутый на шее на металлическую бляшку, мужчина с сильным характером и непреклонной волей к победе смотрел впереди себя, мало обращая внимание на своих многочисленных Советников.

Сюда по тому, как вскочил с места Отец, приметив издалека своего сына, и то, как он поспешно вышел из-за стола, хромая на левую ногу — можно было без слов понять, как сильно он ждал его. На протяжении долгого времени все думы мужчины оказались целиком и полностью поглощены своим непутевым чадом, который без всякого предупреждения покинул пределы Ренна.

— Сын, ты вернулся?!

— Да, отец! — поспешил Август к Правителю Ренна и тот заключил парня в крепкие мужские любящие объятия.

— Рассказывай Август, как прошло твоё плавание? Кто это рядом с тобой? И где, мороз тебя пробери, мой племянник Ян Фрид?! — засыпал мужчина вопросами сына.

Совершенно опешив, Принц нервно захлопал глазами, не зная с чего начать свой рассказ.

— Почему ты молчишь? — попытался мышь поймать его взгляд.

— Прости меня отец, — рухнул перед ним на колени горе-сын. — Мой двоюродный брат, Ян Фрид — пал жертвой покушения на нашу жизнь…

— Что-о-о?! — прогремел отец и строго взглянул на Советников, которым рявкнул:

— Оставьте нас!

— Но мы еще не решили вопрос…

— Прочь! — прорычал Император, и мудрые мужи, прекрасно понимая, что Правитель не в духе обсуждать Дела Государства, поспешили на выход.

— А теперь расскажи по порядку, что случилось?! — проводил их суровым взглядом мышь.

— Отец… — проскрипел паренек, не находя подходящих слов.

— Да поднимись ты уже наконец! — помог ему встать на ноги Ромул Реннский.

Опустив паренька на стул возле стола, он сел на своё место и впил в него вопрошающий пристальный взгляд.

— Отец, как ты знаешь, я учился в нашей Академии под чужим именем… — виновато взял слово Август. — И когда несколько дней назад, я узнал, что мой дядя… кхе… То есть я хотел сказать — брат… Собирается в плавание и набирает матросов из числа Учеников, я подсуетился и попал на судно. Но тогда я и подумать не смел, в чем именно заключалась Великая Миссия Флагмана…

— Хм-м-м, Ян сказал… — призадумался Император. — А впрочем… Продолжай! — принялся поглаживать свой подбородок мужчина — лучше других эмоций этот жест говорил, что дело обстояло нелегкое.

— Но, когда наш корабль разнес на мелкие кусочки форт пиратов на острове Опорный…

— Как ты сказал?! — резко прервал Ромул повествование сына. — Так это дело рук Яна?! Да как он посмел, не сообщив мне?! — прогремел он.

При этом он сопроводил своё негодование громким ударом кулаком по столу, отчего Август и Себ, стоявший чуть позади, вздрогнули.

— Ян не сказал, зачем он совершил столь опрометчивую глупость?! — быстро взял себя в руки мышь и дал добро сыну продолжить свой рассказ.

— Я узнал Правду лишь позже… Когда, пустившись в погоню за выжившими пиратами, они привели нас в Эсфир. Где мне пришлось силой освободить моего друга по учебе — виконта Де Себа из тюрьмы, — указал парень ладонью на друга, который при упоминании его имени втянул голову в плечи.

— И-и-и, — впился в парнишку пристальным взглядом Император.

Черты лица этого крысенка казались ему знакомыми, но как не старался уже не молодой мышь припомнить откуда — у него ничего не вышло. А для более детального разбирательства совершенно не было времени.

— Именно тогда мой брат и показал мне Тайное Послание самого графа Де Гри, в котором тот умолял вернуть похищенную Принцессу Софию Эхтерскую. В письме говорилось, что в этом коварном преступлении повинен сам правитель Эсфира — Тимур-Паша…

— С каждым словом всё интереснее и интереснее… Продолжай, — не мог устоять на месте мышь.

Поднявшись на ноги и сняв с плеч свой увесистый двуручный меч, он возложил его на стол Совета и принялся ходить взад и вперед подле сына.

— Не успели мы лично переговорить с Тимуром, как нам троим принесли вино — подарок от Алатан-Паши… Пока мы с Себом собирались с духом, Ян осушил бокал первым… Затем… Не успели мы ничего понять, как мой брат… Он… Рухнул замертво… — сдавленным голосом закончил свой рассказ мышонок, у которого волосы на затылке встали дыбом от воспоминаний тех жутких событий.

От услышанного мужчина резко остановился и впал в крайнюю задумчивость. В словах сына не было нужды сомневаться, но вот сам факт отравления Магистра Ордена Мира мог иметь куда более страшные последствия для обоих Государств.

— Нам удалось бежать, и мы взяли в плен виновных в похищении Принцессы, а возможно и в покушении на нас… Эти мерзкие пираты само собой всё отрицают, а один из них и вовсе заверяет, что он и есть Правитель Эсфира. Но я ему не верю, ведь он лишь…

— Юнец?! Вроде тебя и твоего друга, — взял слово мудрый мышь, строго взглянув на обоих.

Ответом послужили немые кивки парней.

— Приведи их сюда, живо! — прогремел Правитель Ренна, сопроводив свою «просьбу» очередным ударом кулака по столу.

Тем самым он заставил сына умолкнуть и опустить виновато глаза, а его друга тут же кинуться за пленниками…

Спустя пару минут, в совершенно гробовом молчании, виконт Де Себа привел пиратов, которых против воли очень «вежливая и учтивая» Свита затолкнула в Зал Совета. После чего по жесту Императора стража удалилась. Двери захлопнулись и воцарилась неловкая давящая на мышат тишина.

Друзьям ничего не оставалось, как оцепенеть от страха перед ликом неминуемой расправы. С широко распахнутыми глазами, не моргая и не дыша, мышата вросли в мраморный пол этого жуткого места.

Назвать его Тронным Залом язык не поворачивался. Помещение было совершенно лишено роскоши. Сплошь покрытые щитами и холодным оружием стены отлично смотрелись на фоне мрачного помещения. В центре располагался длинный каменный стол с целым рядом стульев и одним особо крупным во главе — троном.

Высоких свод поддерживали квадратные в плане могучие колонны, со вставленными в них канделябрами. Сейчас стоял день, поэтому лампады не горели.

Единственным источником тусклого света являлись небольшие окошечки над потолком, больше походившие на бойницы. Вместе с ним сюда проникали холодные ветры высокогорий, делая обстановку еще более леденящей душу. А тепла головешек, что догорали в каменном камине, в самом дальнем углу, еле хватало, чтобы вздохнуть здешний морозный воздух без боли в груди.

Зал Совета был лишен окон, а единственный вход находился позади мышат. Поэтому, проглотив ком в горле и понимая, что бежать некуда, друзья приготовились к худшему.

Воцарилась настолько мертвая тишина, что было слышно шипение дров, завывание ветра и тяжелое дыхание сурового Властелина Ренна.

Не позволив ей продлиться слишком долго, так как отсчет времени пошел, Император молча встал из-за стола и направился прямо к Тимуру. Оставленный «Свитой» чуть в стороне, паренька поддерживали лекарь и его дочка. В отличие от троих «преступников», на чьих руках и ногах красовались цепи и кандалы, он находился в относительной свободе. Лишь позорный «ошейник» говорил о том, что участь оказаться пленником его не миновала.

— Отец, что ты делаешь? — тихо спросил Август, когда мышь голыми руками, словно тоненькую нить, разорвал на пареньке остатки оков — так могуч оказался мужчина.

— Может он и юнец… — отвечал Ромул, поворачиваясь к Принцу. — Не слишком умный и не отмеченный мудростью, как его отец… Простой мальчишка, который в порыве юности совершает ошибки… Но он, как я посмотрю, будет поумнее тебя, сын мой…

С этими словами грозный мышь стал надвигаться на нерадивого паренька, а тот, в свою очередь, весь съежился и сделал шаг назад.

— Он и есть Тимур-Паша! — прогремел во всеуслышание Император, на что Август нервно замотал головою.

— Но, как так? Ведь я… он… — отказывался верить своим ушам мышонок.

— Повстречавшись с ним раз… Ну, может два… Ты наивно решил, что знаешь его?! Ты забываешься сын мой, что сам нарядился в матросскую одежду, будучи Наследником Ренна…

— Так кто же повинен в смерти Яна и похищение Принцессы Софии? — влез в их семейный разговор Себ, в сердцах негодуя от услышанного.

— Ваше Императорское Величество, всё не так, как вы думаете… — чуть слышно проговорил сам «виновник торжества».

Император повернулся к Юному Правителю Эсфира, но его внезапно перебил Пик.

— Не надо, Тимур! Они признали тебя, а значит не тронут… Для них мы всего лишь пираты, изгои общества, те, кто заслуживают смерть…

— Друг мой, да что ты говоришь?! — кинулся к нему Тош.

— Нет, с меня хватит! — отстранил его мышонок. — Разве ты не видишь?! Где бы мы не побывали, всюду нас ожидали лишь неволя, мучения, страдания, как и всех простых жителей этих земель… Правильно говорил мне Узник замка Эхтера — мудрый и смелый Терриус: «Лишь дурак может продолжать верить, что его несогласие с устройством Общества может его изменить!».

Император, совершенно не меняясь в лице, вплотную подошел к храброму мышонку, осмелевшему кидаться в его присутствии столь громкими словами. Нависнув над бедолагой, мужчина с минуту оценивал паренька, у которого от его пронзительного сурового взгляда дух перехватило, и он оказался вынужден опустить голову.

— Правда нынче не в чести, я это прекрасно осознаю, — чуть слышно добавил Пик. — Прежде, чем вы бросите нас за решетку, где мы будет ожидать неминуемой казни, я хочу сказать одно… Мне очень жаль, что девушка, которая заставила меня вновь поверить в себя, забыла кто она…

Совершенно неопределенно закончил свою короткую речь Пик, и поднял глаза на Принцессу Софию, к которой подошел Себ и подобру-поздорову отвел её в сторону от «пиратов».

— А знаешь, что? — поравнялся с другом Тош и решил «толкнуть» свою речь. — Тимур и вправду мог нас оправдать! Но теперь я понимаю, что это ни к чему…

«Даже после его слов, вы не поймете, что значит жить простой жизнью обыкновенного мышонка… Каждый день спасаться от тех, кто норовит лишить тебя Семьи, Друзей, Свободы и Дома…

Откровенно говоря — мне надоело всю жизнь бегать от подобных Вам — Властителей Мира! А по сути обычных дельцов и торгашей, которые за пару зерен продадут Родину!»

Закончил Тош на повышенных тонах и смело поднял глаза на Императора.

Жестом руки мудрый мышь остановил быстрого на расправу сына, который услышав подобные дерзкие речи, схватился за шпагу и хотел лично привести Смертный Приговор в исполнение.

— Я вижу, что всё уже решено… — сделала Ноча шаг вперед и поравнялась с друзьями. — Так зачем медлить?! Даже хорошо, что мой отец, Терриус Ван Ри, не будет свидетелем того, как мы умираем не в бою или в море, а в кандалах и на дыбе…

Не устояв более на месте, Полноправный Правитель Ренна одной рукой потянулся за своим двуручным мечом, что до этого покоился на столе, а второй — указал мышатам опуститься на колени.

— Ноча, — тихо молвил Пик. — Твой отец гордился бы тобой! Все пять лет заточения, он мечтал увидеть тебя…

— Жаль, что ему пришлось заплатить за эти мгновения жизнью, — прискорбно проскрипела черная мышка.

— Да прольется кровь в Тронном Зале! — подытожил негласный приговор Тош, взяв девушку за ручку и крепко сжал её.

После чего друзья прикрыли очи не желая встретить свою незаслуженную смерть лицом к лицу, ибо Она этого не заслуживала.

Вслед за этим тишину Зала Совета разрывает глухой стон, свист рассекающего воздух меча и последовавший за этим удар клинка по каменному полу, на который закапала алая кровь.

Даже мудрый Энос и бедная Принцесса София не смогли ничего сделать — так молниеносно быстро всё произошло.

VI Война пришла

— Я думаю всех вас мучает один и тот же вопрос — почему? — тихо прошипел сквозь боль Император Ромул, сидя на стуле в Зале Совета, когда лекарь и его юная помощница перебинтовывали старую рану, что с новой силой дала о себе знать.

Для этого им пришлось разорвать штанину выше колена. Не имея под рукой нужные лекарства для обработки и дезинфекции, Эносу пришлось довольствоваться лишь перевязкой.

— Жуть, как мучает, — чуть слышно прошептал Тош, вместе с друзьями стоя возле могучего двуручного меча самого Императора Ренна, прочно засевшего в каменной кладке пола.

— Но прежде, чем я отвечу, мне хотелось бы рассказать вам Историю города… Строительство Ренна, как крепости на северных рубежах Эйринии началось сразу после нашей победы над полчищами крыс, и был воздвигнут за довольно короткий срок…

— Отец, все мы прекрасно знаем это, — вмешался в повествование Императора Август. — Вы обнаружили здесь особую жидкость, которая разъедает даже камень, и благодаря ей скалы стали податливыми, как глина…

— Сын! — поднял голос Отец на недовольного паренька, который держался в стороне.

Скрестив руки на груди, вечно недовольный Принц бросал на помилованных пиратов испепеляющие взгляды, наполненные нескрываемым пренебрежением и даже злобой.

— Ренн был основан как залог нового Безопасного Мира… Но в Летопись Города вмешалась наша Гордыня и Жадность…

— Отец, хватит уже притчей!

— Август!

— Не пойму, что ты с ними якшаешься, казнить их — и всё!

— Сын! — отстранив от себя заботливых эсфирцев, Ромул поднялся на ноги.

— Нет Отец, ты всю жизнь твердил мне, что я должен быть тверд и решителен! Готовым в решающим момент поступить так, как того велит Долг перед Родиной! А сам — не смог казнить этих мерзавцев, — указал разгоряченный паренек на Пика, Тоша и Ночу, которые стояли подле стола, не понимая сами, что произошло и почему они еще живы.

— Я и не собирался, — указал мудрый мышь на Кламир.

Именно этим холодным оружием, он за один взмах перерубил все цепи на Гостях Ренна. Остались лишь «браслеты» на руках и ногах, да ошейники — и то ненадолго. Ибо в следующую песчинку, Император лично избавил бедных мышат от оков, как сделал это за минуту до этого с Правителем Эсфира.

Заострив внимание на обожжённых ручках черной мышки, всего покалеченного Тоша и окровавленной правой кисти Пика, на которой не хватало двух пальцев, Ромул мог лишь отдаленно представить через какие трудности пришлось пройти этим храбрым мышатам.

— Как?! Но ведь они пираты! — не успокаивался запутавшийся в собственной гордыне паренек.

— Сын, если они жили на острове Вольных, это не делает их преступниками! — при упоминании этого названия, которым именовали остров лишь те, кто жили на нем, Пик и Ноча переглянулись.

— Они похитили Принцессу Софию и хотели убить нас во Дворце Эсфира вот с этим лжеправителем! — указал Наследный Принц на покалеченных друзей и ослабшего Тимура.

— Ты не прав, сын!

— Нет Отец, это ты не прав! Теперь я вижу, что даже смерть Яна не трогает тебя! Ты всегда был тверд, но я не собираюсь всё так оставлять! — вспылил Наследник и сбросив плащ с плеч, сорвался с места по направлению к выходу.

— Сын остановись! Ты не знаешь и доли правды… — попытался вразумить своё чадо мужчина, но паренек не собирался слушать.

Громко хлопнув дверью, он вышел из Зала. Оставив позади себя все сомнения, он уверенной поступью направился прочь отсюда.

— Я поговорю с ним! — тихо откланялся Себ, в сердцах поддерживая друга и негодуя по поводу амнистии для преступников. — Идем! — хотел он потянуть за собой Софию, но мышка не двинулась с места.

— Прости Себ, но я не помню ни тебя, ни их… Но в глубине души, мне что-то подсказывает, что здесь моё место! — тихо ответила София, одним глазом поглядывая на Пика.

Уловив столь невинный жест, виконт бросил гневный взгляд на серого мышонка. Готовый голыми руками удавить паршивца, осмелевшего встать между ним и прекрасной Софией, ему пришлось усмирить свой гнев под пристальным взглядом самого Императора. Проглотив горечь обиды, он выскочил из Зала следом за Августом.

Ревнивец застал друга по несчастью как раз в тот самый момент, когда он перешептывался с одним из служителей Ордена, а также крысой из Концерна.

— Мы всё слышали, Мой Фирст…

— Война неизбежна, Принц!! Они уже прислали Гонца с требованиями… И раз ваш отец…

— Ваш Отец — Наш Император, колеблется…

— Его можно понять…

— Война не за горами…

— Мы должны действовать быстро…

— И нанести удар первыми… — сладостно шипели ему на ухо коварные личности.

— Я услышал Вас… А насчет Гонца, то сию же минуту переговорю с ним, — решил перехватить инициативу Август.

— Как Вам будет угодно, — раскланялись перед ним верные Сыны Отечества, а про себе смекнули, что с таким Правителем им будет легче «руководить» Ренном.

— Август, позволь пойти с тобой? — спустя пару песчинок нагнал его Себ.

— Хорошо друг мой, идем, — охотно встретил виконта на своей стороне Наследный Принц.

— Если честно, я тоже не в восторге от решения твоего Отца помиловать пиратов… — уловил недовольство на лице Августа сын Графа и решил воспользоваться этим в своих корыстных целях.

— Не говори больше о нем в моем присутствии! Он старый Дурак и еще поплатиться за свой опрометчивый поступок… — злобно прорычал мышонок, у которого чаша терпения переполнилась и он, как никогда, готов был пойти на крайность…

— Об этом я и говорил вам… — тяжко вздохнул Император, садясь обратно на свой трон.

«Наш Ренн превратился из Мечты о Новом Мире, в город, где царит алчность и Классовая неприязнь.

С самого начала наше Общество оказалось разделено на Три Пласта. Тех, кто поддерживает служителей Ордена Мира; так или иначе связан с Концерном, а также — привержен мне и состоит на службе Ренна.

Вначале я не считал, что это может привести к раздору…

Но шло время, каждый Класс Общества становилось могущественнее и богаче. Я и глазом не успел моргнуть, как между нами началась неприметная скрытая борьба за Власть. А вместе с этой вечной грызней, Общество стало с неприязнью относиться к другим реннцам, не из своего класса.

Слишком долго я закрывал глаза на это, и вот теперь мой собственный сын ополчился на меня! В этом — вся моя вина…

Я недостаточно уделял ему внимания и позволил этим крысам из Концерна открыть Академию, где, как вы сейчас имели «счастье» убедиться, обучают лишь отвращению ко всем иным мышам… Раз он даже не смог распознать истинного правителя Эсфира».

С этими словами Ромул повернулся к Тимуру. На его лице проступила скупая мужская слеза, которую он поспешил смахнуть со щеки.

— Прошу прощения Алатан-Паша, я прекрасно знал твоего Отца — Тимура Освободителя… Некогда мы с ним сражались бок об бок…

— Мой папа часто о вас вспоминал, Император Ромул Реннский, — учтиво поклонился ему паренек.

— Мне очень жаль, что он покинул этот Мир так рано и не увидел, как его сын становиться настоящим мужчиной, — по-отцовски похлопал его по плечу мышь.

Затем мужчина перевел свой взор на виновников всего произошедшего.

— Скажи малышка, Терриус — твой отец?! — очень вежливо и даже немного с лаской, обратился он к Ночи.

— Да, — в знак согласия кивнула черная мышка.

— Можешь верить, а можешь нет — но и с ним я был хорошо знаком, — подошел он к девушке, которая немного замялась и поспешила укрыться за спиной Тоша.

Паренек, который всё это время пристально не сводил глаз с Императора, вдруг вспомнил, где видел его и тут же поспешил поделиться с девушкой своими думами.

— Плотник! — прошептал он ей прямо на ушко. — Это же он, тот самый здоровяк с картины… Я всё думал, откуда мне знакома его рожа… То есть простите — лицо, — уловил мышонок, что его слова достигли ушей Правителя Ренна.

— Не извиняйся паренек, — похлопал его по плечу мужчина.

— Я и вправду был некогда простым плотником, и даже будучи уже Императором, участвовал в сооружении одного Чудо-судна…

— Оно здесь! Наш корабль стоит сейчас в гавани, — воскликнул в голос кареглазый мышонок, готовый от радости выпрыгнуть из штанов.

В душе он ликовал, что сможет вновь вступить на его борт, почувствовать дуновение свежего морского ветерка и насладиться закатом вместе с прекрасной черной мышкой.

— Неужели?! После стольких лет я вновь увижу его?! Просто не вериться, ведь это Чудо было спроектировано еще… — осекся на полуслове мышь.

Повернув голову к принцессе Софии, хранившей молчание, он спросил:

— Как поживает Ваш Отец?!

— Мой отец?! Отец… — напрягла память бедняжка, но в голове царила полная неразбериха и сосредоточиться на чем-то одном, совершенно не было возможности. — Простите, я ничего не помню, — крайне виновато ответила мышка, опуская глазки в пол.

— У девушки кратковременная потеря памяти в следствии удара головою, — выручил Софию лекарь.

— Это моя вина, дочка! — подошел к ней Ромул и словно любящий отец обнял мышку.

«Я знал твоего отца… Знал и твою маму!

Но когда случилась беда, я был настолько занят своими «неотложными» делами, что не выслушать её, когда она пришла ко мне с мольбами о помощи…

Бедняжка говорила странные вещи, о том, что творилось в Эхтере… Точнее то, что с ним делает этот жалкий Аник! Но я был так зол на Дина за то, что он не последовал Совету его лучших друзей, и принял эту подлую крысу себе на службу….

Я не стал её слушать, и она ушла… Раз и навсегда…

С тех пор я её больше не видел!

Ох, как же сильно я тогда ошибался! Моя гордыня затуманила мне разум, и только сейчас, приметив тебя — я прозрел…»

Не в силах более и слова добавить, Ромул отстранил Софию от себя.

Оставив девушку в полном недоумении, мужчина повернулся к Пику, посмевшему сказать всю правду в глаза тому, кто отвык слышать её из уст обычных мышат.

— Ты из Эхтера?! Верно…

Не смея и рта раскрыть, серый мышонок кивнул в ответ. Вина за содеянное до сих пор давила на него непосильным грузом. Лишь капельки крови, что стекали с его руки, нарушали воцарившуюся здесь тишину.

— Я сразу это понял… Жители Свободного города никогда не терпели лжи, и всегда говорили правду прямо в глаза, начихая на последствия. И не ты, а я, должен перед тобой извиняться… Перед всеми вами…

С этими словами сам Император Ромул Реннский поклонился головою обычным мышатам.

— Вы просите просить вас?! — нарушил своё молчание серый мышонок. — А между тем, не хотите признать, что ваш сын в чем-то прав… Вы ни словом не обмолвились о Яне, и о том, что случилось в Эсфире…

«Мой племянник всегда мечтал о власти и просто грезил о моем Троне. Не получив его по наследству, он вступил в Орден и стал там Магистром. Это лишь еще больше разожгло в нем жажду власти. Затем его привлекли на свою сторону крысы из Концерна…

И теперь я понимаю почему он отправился в Эхтер в первый раз, и чем он руководствовался, разрушая единственную настоящую преграду, воздвигнутую четырьмя Правителями былой Эйринии на острове Вольных для отражения угрозы, нависшей над всеми нами… Которая не замедлила себя проявить и вновь ворвалась в наш Мир…»

— Это Послание я получил сегодня утром… Эхтер — твоя родина, прочти, — протянул он мышонку некую бумажку, что до этого бережно хранил в складках камзола возле груди.

С некой дрожью Пик принял свиток из рук Правителя Ренна. Тут же развернув его и пробежав по строкам быстрым взглядом, паренек резко обомлел и выронил из рук.

— Меньше всего я желал верить тому, что здесь написано… Как и то, что Ян оказался лишь пешкой в этой Игре! — подытожил Ромул.

Бедный мышонок, сам не свой, дрожащими губами проговорил:

— Эхтер… Город… Захвачен армией крыс…

Подобная страшная Весть, оглашенная им очень протяжно и прискорбно, заставили всех присутствующих замереть на месте и впасть в ужас.

Тишина, воцарившаяся в Зале Совета, оказалась вмиг разорвана в клочья внезапным громогласным залпом орудий с Флагмана. Следом сюда с диким криком забегает слуга.

— Ваше Императорское Высочество флот Эсфира показался на горизонте!

— Не может быть! — воскликнул Ромул и хромая кинулся на смотровую площадку, вход на которую мышата не приметили — так ловко он был скрыт от чужих глаз.

Повернув в нужном месте один из множества висевших на стене щитов, мужчина толчком руки распахнул потайную дверь. Затем Император вышел на открытую площадку, что выходила на гавань, возвышаясь, как и сам Замок, над всем городом.

— Неужели… Война снова пришла в Эйринию?! — тихо прошептал мужчина.

Следом за ним мышата высунули свои любопытные носики на балкон и оказались потрясены до глубины души. Перед ними, вплоть до самого горизонта, расстилался «ковер» из бесчисленного множества кораблей, окружавших город со всех сторон.

— Боюсь это моя вина, Ваше Величество, — подошел ближе Тимур, оставив лекаря и Эйринию позади.

— Нет, ни ваша! — прервал их Пик. — Во всем повинен тот, чьи руки по локоть в крови! — прохрипел мышонок.

— Эта крыса Монри… Это всё он подстроил, — прошипел Тош, по лицу друга осознав о ком идет речь.

При упоминании этого имени у Принцессы Софии сердечко екнуло, а дыхание так и перехватило. В следующее мгновение с хрупких плеч девушки срывается на холодный каменный пол единственный источник тепла — дарованный реннцами плащ. Сама не понимая, почему это имя заставляет её дрожать, как лист на ветру, мышка обняла себя ручонками, и вся обратилась вслух.

«Всё! Абсолютно всё было ему заранее ведомо…

Он знал, что часть из нас спасется с острова…

Затем, вслед за нами, мы приведем Яна и Августа в Эсфир…

Знал, что бегство из города будет похоже на театр боевых действий…

А также, что Флагман Ренна способен уничтожить полгорода несколькими залпами!

Как и то, что мы прибудем сюда и флот Эсфира явиться за местью, что в конце концов приведет к Войне!

Тем самым Эхтер окажется полностью беззащитен перед лицом Захватчиков…»

Отказываясь верить саму себе, мышонок схватился за голову и упал на колени.

— Монри?! Снова этот Монри, — прошептал Ромул, не сводя глаз с горизонта.

— Именно это ему и нужно… Пока здесь будет царствовать хаос и смерть, полчища крыс захватят всё в нашем Мире! — подытожила Ноча.

— Ох уж это крыса! — прохрипел Император и схватился за ногу, рана на которой снова дала о себе знать. — Ему удалось не только рассорить нас, но и… — указал мужчина на Флагман Ренна, что поспешно отчаливал от пристани.

— Как?! Кто?! — подошел ближе Тимур.

— Мой сын попал в сети обмана тех, кому Война выгодна. Их желание обогатиться на ней приведет всех нас к погибели…

Не успели мышата осознать всю глубину услышанного, как орудийные батареи со стен пристани, что выступали в море и защищали её полукругом, открыли огонь. Им в ответ с особо крупных военных судов Эсфира полетели деревянные стрелы и камни, выпущенные из гигантских корабельных орудий, что располагались на верхней палубе.

Соотношение сторон Ренна и Эсфира было один к десяти. Численное превосходство песчаных мышей над семарийцами с лихвой компенсировалось наличием на стороне защитников огнестрельных орудий. И пусть флот Ренна являлся в основном торговым, а корабли, чей корпус покрывали металлическими листами, вооружены были лишь носовыми и кормовыми орудиями средних калибров — наличие Исполина в лице Флагмана, могло изменить ход любого сражения.

При этом Эсфирские парусные галеры, биремы и триеры обладали большей манёвренностью, а наличие в два-три яруса на каждом борту «тягловой силы», в лице безвольных рабов, делали их намного быстрее, чем неповоротливые торговые баркасы реннцев.

Безраздельно властвовавшие в бухте сильные ветры, меняющие своё направление каждую песчинку, играли на руку капитанам обоих флотов, которые прекрасно знали, как именно им воспользоваться подвернувшимся моментом для нанесения смертельного «выпада».

Недолго думая, сгорая от жажды пролить кровь врага командиры обеих флотов отдали приказ к началу Сражения…

— Они обречены! У них нет и шанса! На что они рассчитывают?! — истошно завопил Юный Правитель Эсфира, при виде гибели одного судна за другим.

Особенно его поразило то, с каким безразличием продвигались последующие корабли прямо по головам уцелевших моряков.

«Вот она — вся жестокая правда Рабства! Они будут идти и идти вперед, ведь их подгоняют их Хозяева!

Так будет продолжаться до тех пор, пока вся гавань не превратиться в гору из тел мышей и острогов кораблей…

А когда это произойдет, по их головам, телам, живым и неживым, кинется вся эта армия рабов. Они снесут город и всех, кто есть в нем с лица Эйринии!»

Грозно и сурово проговорил Тош, которому собственные слова внушали неописуемый ужас, ведь они являлись горькой правдой.

— Не бывать этому! — повернулся к парнишке Ромул.

Он пожелал сам кинуться вниз и остановить бойню, пока не стало слишком поздно, но резкий приступ боли чуть не свалил его с ног. На благо рядом оказались Энос и Эрина, быстро среагировавшие на очередной приступ недомогания уже немолодого Императора.

— Ах! Это проклятая рана… Будь она неладна, — прохрипел мышь, поддерживаемый лекарем и его дочерью, потуже стягивающей повязки. — Если бы не она… Эх, будь что будет… Поднимите меня, я должен идти и остановить сына, пока он не наломал еще больше дров! И не повторил мои ошибки…

Услышав подобную «просьбу» Тош взглянул на лекаря, и получив молчаливое «нет» — присел возле него.

— Мы сами позаботимся об этом… А Вам нужен покой…

— Покой?! О чем вы говорите? Мыши гибнут! Народ — гибнет! — хрипел Ромул.

— Погибнет еще больше… — вмешался в их «милую» беседу Пик. — Если они потеряют вас!

— Вот именно… Я даже смею предположить, что за дверью в Зал Совета нас уже поджидают подосланные крысами убийцы, — предположил Тош самый вероятный исход событий и невольно обернулся.

В ту самую минуту в Зал ворвалась крыса из Концерна в сопровождении вооруженных до зубов бравых ребят, не из числа Ордена Мира. Пик не замедлил среагировать и закрыл потайную дверь на смотровую площадку.

— Тош, перестань уже оказываться всегда правым, — подметил испуганно мышонок, как только увесистая стена сомкнулась с глухим хлопком.

— Я тут вовсе не причем! — помог подняться Ромулу паренек. — Отсюда есть еще выход?

— Есть… Всего один, — отвечал Правитель Ренна, поворачиваясь лицом к краю «пропасти».

— Ну уж нет! Этот выход — не выход! — подметил мышонок.

В следующее мгновение позади них, в самом дальнем углу смотровой площадки взору Гостей Ренна предстал потайной лаз, который открылся при повороте Ромулом определенной плитки на полу каменного балкона.

— Да у вас тут, что не стена — то секрет, — усмехнулся песчаного окраса мышонок, подметив хитроумность планировки Дворца.

— Скорее сюда! — указал мужчина на вход в небольшой туннель, что вел неведомо куда.

Размышлять над этим особо не было времени. Подхватив раненного Императора, мышата кинулись по ступеням вниз.

Как только дверь за ними захлопнулась, снаружи раздались голоса и все замерли. Тех, кого подослали устранить Императора явно оказались сведущи насчет потайного прохода на смотровую площадку. Быстро отыскав нужный рычаг, все головорезы заявились сюда в поисках своей жертвы.

— Где он?! Обыскать весь замок! Обшарить каждый уголок и закоулок… — зарычала крыса, оставшись ни с чем.

Но похоже даже им не были ведомы все секреты Дворца. Потоптавшись на месте, не зная куда так внезапно исчез их «горячо любимый» правитель, Заговорщики поспешили оставить Зал Совета.

Послышались быстро удаляющиеся шаги кинувшихся врассыпную предателей. Вслед за этим всё стихло.

Лишь раскаты башен замка, да вторившие им орудия Флагмана, нарушали привычную тишину города. Они сотрясали весь Ренн до основания и проникали в самые отдаленные и глухие помещения Дворца.

VII Беспощадная битва при Ренне

— Где это мы?! — прошептал Тош, как только темный коридор ведущий всё вниз и вниз, закончился, и они вышли в просторный Зал.

Все стены здесь оказались сплошь заставлены высокими книжными шкафами с набитыми доверху полками Трудов Великих Мудрецов прошлого.

— Я любил пропадать здесь раньше, когда был более мудр, чем сейчас…

— Откуда здесь столько книг!? — не на шутку удивился серый мышонок.

— Они были спасены от таких как Де Гри… Мы с Терриусом начали собирать эту библиотеку еще задолго до строительства Ренна. Почти сразу, как спасли часть книг из Великой Эхтерской Библиотеки от пожара, охватившего город при его штурме крысами…

— Удивительно, никогда не слышал об этом, — восхищался всем этим богатством знаний Пик.

— И не мудрено! По приказу графа в Эхтере и других городах, его сподвижники на протяжении многих лет, изымали и уничтожали неугодные ему книги! А тех, кто оставался привержен прошлому, просто убирали с дороги. Раз и навсегда…

— И вы ничего не предприняли?!

— К сожалению, я тогда был настолько глуп, что просто не придавал этому виду! Я и подумать не смел, что на книгах он не остановиться… И захочет не только переписать Историю, но и вычеркнуть из неё нас!

Не желая больше вдаваться в тяжкие воспоминания, опечаленный Ромул указал взглядом на небольшую комнату со входом без двери, где виднелся лежак.

— Это место секретно, и нам не нужно опасаться быть раскрытыми… — сквозь зубы прохрипел мужчина, когда заботливые эсфирцы помогли ему занять лежачее положение.

— Но мы не можем отсиживаться здесь, пока там твориться такое! — поднял палец Тош, имея ввиду раскаты орудий, что долетали до сюда сквозь толщу камня и гранита.

— Я знаю! Поэтому прошу оставить меня здесь…

— Но… — хотел возразить мышонок.

— Сейчас самое главное спасти моего сына и весь Ренн… — схватил его за плечи мужчина и заглянул ему прямо в глаза.

— Хорошо, — уступил паренек, пока сам не понимая, как им — обычным мышатам, справиться с подобной нелегкой задачей.

— Мы останемся с Правителем Ренна, — понимая, что от них будет мало пользы на поле брани, огласил своё решение Энос.

— Скорее идемте! — поторопил их Юный Паша, которого так и разрывало на части желание, как можно скорее прекратить бесполезную резню, что с каждой песчинкой становилась всё более ожесточённой и беспощадной.

— Тимур, я даже в самом кошмарном сне не могу представить, каково тебе сейчас… Но, если ты, сломя голову бросишься между двух огней, тебя просто-напросто уничтожат, — вразумительно подметил Пик.

С самого начала их бегства из Тронного Зала паренек не отпускал ладошку перепуганной донельзя Принцессы Софии из своих. В самые страшные мгновения Раскатов Войны, он прекрасно чувствовал весь её страх, как свой собственный. На время серый мышонок стал для неё эдаким защитником, к которому, даже не помня кто он, девушка тянулась всем своим трепещущим сердечком.

— Я повинен во всем происходящем и должен помочь, — хотел воспротивиться Паша, но мудрый Лекарь его остановил. — Сейчас вы ничем им не поможете. Вы еще слишком слабы и станете для них лишь обузой…

— Хорошо, — сквозь жгучую боль в груди, уступил Юный Правитель Эсфира, в очередной раз осознав насколько его Власть не имеет под собой почвы.

— Клянусь Вам, мы с Пиком и Ночей сделаем всё, чтобы как можно скорее закончить это безумие! — присел на одно колено перед Ромулом Тош, тем самым немного удивил друзей.

Не видя иного выбора, мышата последовали его примеру. Решив для себя, что это некий, необходимый для поднятия боевого духа, момент Присяги. Не желая им мешать, оказавшись на миг разлученной со своим рыцарем, Принцесса приложила ладошки к груди и отошла на пару шагов назад. Энос и Эрина храня полное молчание, склонили головы в знак уважения мудрости и стойкости друзей, на чьи хрупкие плечи нынче легла столь непосильная Ноша.

— Я верю Вам! — одарил каждого из храбрых мышат своим прикосновением ладони к плечу сам Император Ренна. — Вы справитесь! Запасной выход в конце зала. Он ведет в канализацию… Придется немного поплавать… Следуйте течению, и вы выйдете на пристань, — отдавал последние наставления мудрый мышь, когда короткое Посвящение закончилось.

— Обещаем! — поднялся паренек, а следом за ними Пик и Ноча.

Здесь кареглазому мышонку на глаза попалась его шпага, что висела у Ромула на поясе, отлично скрываясь под плащом. Он потерял её из виду сразу, как только их скрутили подручные Августа. Тогда его обезоружили, а самих мышат бросили в трюм корабля «Мария». Сменив не одну пару временных владельцев — в начале моряков с флагмана, затем Меченосцев из Свиты, она оказалась трофеем у Принца Ренна. В свою очередь, он расстался с ним, поспешно уходя из Зала Совета. Совершенно незаметно, её поспешил прибрать к рукам сам Император, так как она явно была ему знакома.

— Но прежде, чем мы уйдем, прошу Вас вернуть мне моё оружие! Эта шпага дорога мне как память, — поклонился мышонок до пола, указывая на немного ржавый клинок.

— Твоя?! Я думал это… — осекся Ромул и сняв её с пояса, протянул мальцу. — Откуда она у тебя? — не сводил он пристального взгляда с паренька, чьи черты лица казались до боли знакомыми.

Приняв ржавую, потрепанную временем шпагу, со всей возможной благодарностью в глазах, мышонок ловко вынул её ножен и блеск клинка на доли песчинки ослепил Императора.

— Ради всего святого прошу, скажи откуда она у тебя? — взмолился мужчина, готовый схватиться в паренька обеими руками, но очередной приступ боли не позволил ему и пошевелиться.

— Точно не знаю… Она всегда была при мне, с самого моего детства… — ничего не тая отвечал Тош, вешая свою Спутницу на плечо.

— А кто твои родители?! Твой отец?! Твоя мать?! — перехватило дыхание у бывалой мыши от потока предположений, что так и вскружили ему голову.

— Я вырос один… На руинах… В пустыне и никогда не знал их. Меня вырастила и выкормила Ма…

— Кто?

— Змея-песчанка, — печально ответил мышонок, вспомнив свою верную и добрую подругу.

Подняв взгляд на Ромула, бедняга надеялся в его глазах отыскать ответы на его же собственные вопросы. Но разгадки не последовало. Мужчина поспешил унять свою разбушевавшуюся фантазию и быстро взял себя в руки.

— Отличный клинок, — задумчиво проговорил Ромул, решив умолчать о своих предположениях. — Береги его, и он еще не раз спасет тебе и всем вам Жизнь! — проводил он их в путь дорогу.

Друзья с некой неохотой последовали «на выход». У каждого на сердце было невыносимо тоскливо и тяжко. Но иного выбора, как двигаться дальше — у них не оставалось.

— Постой, София! — одернул мужчина русую мышку, которая всё это время ничего не понимала и молча за всем наблюдала. — Прости старого дурака! Если увидишь отца, передай ему, что я не хотел, чтобы всё так случилось, — тихо закончил Ромул.

После чего Принцесса оказалась утянута за собой схватившим её за руку Пиком, который, не церемонясь более, повел мышку к спасительному выходу.

— Софию… С нами?! — остановился на доли песчинки Тош и взглянул на друга.

Девушка в первое мгновение отстранилась от руки мышонка и уставилась на него вопросительным взглядом.

— А хотя… Может прогулка по канализации вернет ей память, — улыбнулся озорник и вместе с Ночей пошел вперед.

Не сводя друг с друга пытливых взглядов, Пик и София ненадолго замерли, где стояли. Пока наконец мышка сама не взяла паренька за руку и тихо прошептала:

— Веди!

Не вдаваясь в подробности, серый мышонок с некой радостью в душе, надеясь, что к ней возвращается память, повел девушку следом за своими друзьями.

— Если бы я только знал… — после времени упал с лежака на холодный мраморный пол Ромул.

Схватившись за голову, он глухо засопел от раскаяния и отчаяния. Ему на выручку тут же поспешили Энос и Эйриния — ныне единственная Защита и Надежда на благой исход его приступа режущей плоть и разрывающей сердце на части Боли, имя которой — Прошлое…

У города тем временем всё яростнее набирала темп ожесточенная битва, воцарившаяся между нападавшими и защитниками Ренна.

Большой флот Эсфира, насчитывающий более сотни военных судов, из которых половина — внушительных размеров биремы и триеры, были оснащены баллистами и камнеметами.

Взяв в плотное кольцо оцепления всю пристань, эсфирцы отныне могли не бояться, что неприятель зайдет им в тыл и тем самым расстроит их построение. Расположившись таким образом, что между основными кораблями могли с легкостью проплыть мелкие и шустрые галеры, нападающие приступили к точечному обстрелу флота неприятеля.

Совершенно не боясь, что в них может угодить «шальной» снаряд, на центральном фланге пытались прорваться в город и пристать неприятеля корабли поменьше, которых почти у самых стен «горячо» встречали защитники города. Казалось, эсфирцев совершенно не пугали орудия батарей стен, раскаты залпов, крики и реки крови, хруст кораблей и костей тех, кого они подминали под себя.

Реннцы в свою очередь не спешили контратаковать. Понимая, что численный перевес врага — лишь временная «проблема», они заняли круговую оборону. Заслонив особо крупными судами все подступы к пристани, семарийцы вели непрерывный огонь из всех орудий. Ощетинившись, словно ершик от бутылки, весь флот защитников приготовился встречать «Дорогих Гостей» со всем возможным «гостеприимством».

Закрывая глаза на катастрофические потери, как кораблей, так и Живой Силы, Флот Эсфира неумолимо продвигался вперед. С каждой песчинкой всё меньше оставалось места между галерами и вскоре по ним можно было пробежать с одной на другую, перекинув шаткие мостики.

Вскоре так и начали поступать множество абордажных команд близлежащих судов, когда один за другим, они врезались в малые баркасы Ренна. Те хоть и были покрыты металлическими листами, оказались намного медлительнее и неповоротливее, а их обшивка, нисколько не помогала команде, которую с диким криком бросались резать и колоть озверелые от созерцания смерти и вкуса крови Эсфирцы.

Спустя несколько подобных схваток врукопашную, Флот Ренна — сильный на расстоянии, благодаря орудиям на носу и на корме, но слабый в ближнем бою, стал заметно редеть с угрожающей скоростью.

Захваченные песчаными мышами суда они поворачивали против защитников. Те с ужасающим скрежетом врезались в своих и двигаясь по инерции, прочищали путь следовавшим за ними галерам Эсфира. В образовавшуюся брешь в обороне, тут же кинулись на всех парусах биремы и триеры, чьи капитаны рассчитывали тем самым основательно закрепить свои позиции и не позволить реннцам перегруппироваться. Казалось, ничто уже не способно было остановить продвижение Флота противника всё ближе и ближе к гавани.

Эсфирцы рассчитывающие в основном на численное превосходство, до такой степени осмелели, что, когда первые суда достигли левого края стены, ведущую в гавань — бравые солдаты стали вскарабкиваться по ним. При помощи крюков и кривых сабель, мыши врезались в прорези каменной кладки и забирались наверх. Защитники батареи, ведущие огонь со стен, никак не ожидали подобного и не смогли достойно отбить наступление.

Уже спустя несколько минут ожесточенного штурма башни, она оказалась полностью в руках Эсфирцев. Захваченным реннцам предложили открыть огонь по своим или умереть. Все, как один они выбрали второе.

Расправившись с остатками канониров, эсфирцы, не способные самостоятельно вести огонь из орудий, которые многие из них встретили впервые, кинулись по стене в направление к городу. Большая часть рыцарей и моряков находились в море и в гавани, отчего их продвижение было неостановимо. Вскоре бой перебросился с моря на сушу, и защитникам приходилось воевать на два фронта.

В тот самый момент, когда первые эсфирцы достигли стен города, раздался оглушительный залп с Флагмана. Капитан корабля, видя, что стена полностью потеряна, принял решение остановить нападение и отдал приказ открыть огонь по укреплениям.

Первым залпом, переход от башни к городу длинною в несколько десятков шагов, был разрушен с легкостью ветерка, смахнувшего соломинку с земли. Не останавливаясь на этом, Флагман вторым и третьим залпами снес остатки стены. Тем самым загородив проход вдоль всего «рукава» от города до башни, одиноко оставшейся возвышаться над руинами, охваченными огнем и утопающими в море крови.

Затем, Чудище Ренна быстро развернулось другим боком в сторону образовавшегося затора при входе в гавань, где эсфирцы одерживали верх, и открыл огонь. Снова и снова раздавались залпы этого Беспощадного Исполина, чьи орудия были способны переломить ход не только битвы, но и всей Войны.

При помощи знаков и сигналов, передаваемых «Семафорным Связистом» — специально обученной мышью, находившейся на самой верхней площадке Флагмана и рассекающей воздух флажкам — все остальные корабли стали расходиться в стороны, освобождая ему дорогу. Эта брешь в обороне реннцев была ошибочно принята эсфирцами за бегство и прорыв обороны.

В подобный «карман» ринулась парочка особо крупных кораблей в сопровождении не одного десятка галер. Тут же в небо взметнулись камни и стрелы направленные в сторону второй башни и стены, с которой упорно не переставали вести огонь семарийские канониры.

Снаряды эсфирцев стали достигать цели и смогли перебить часть основания арочного пролета. Защитники укреплений посыпались в воду. Еще пару выстрелов и стена оказалась полностью отрезанной от города. Её можно было с легкостью взять штурмом и тем самым «выбить зубы» обороне Ренна.

Не успели нападающие воплотить свою задумку в жизнь, как Флагман резко развернулся, причем ему пришлось тем самым «раздавить» пару своих судов. Капитан, понимал, что если этого не предпринять и не пожертвовать малым, то весь Ренн окажется беззащитным перед врагом.

Спустя мгновение проход оказался вновь расчищен залпом орудий правого борта. Корабли противника были развеяны по воздуху, а их корпуса разлетелись на мелкие щепки. Множество сотен жизней оборвались за считанные песчинки, и всем было на это наплевать. Сейчас командиров обеих Флотов интересовала лишь Победа, для достижения которой — все средства были хороши.

После столь резкой контратаки противника у эсфирцев явно поубавилось смелости. Они остановили продвижение вперед и постепенно стали переформировываться для агрессивной обороны. Словно таран, давя всё на своем пути, Флагман Ренна взял прежний курс и двинулся вперед. Семарийцы в жгучем стремлении одержать Победу, готовы были пойти на всё. Даже, если это означало напрасную гибель своих и бесчисленные жертвы со стороны противника.

Вслед за Чудищем, как по цепочке, в атаку ринулись уцелевшие суда Ренна…

В тот самый момент, когда «Карающий Меч Ренна» со всей силы вонзился в «плоть» Флота Эсфира, открывая огонь во все стороны и сметая попадающие ему на пути суденышки, как фантики от конфет, превозмогая жуткую боль и усталость, поднялся на ноги Пик.

Следом за Тошем, Ночей и Софией, он выполз из узкого отверстия городского слива, расположенного на краю каменной кладки дороги. Все грязные и чумазые донельзя, тяжело дыша и не веря своему счастью, что бегство из Дворца наконец-то увенчалось успехом, друзья никак не ожидали увидеть Поле Брани в столь роковой миг.

— Что они творят?! — сорвался с уст мышонка истошный крик боли и отчаяния.

От вида непрекращающейся ни на песчинку ожесточенной схватки и откровенной мясорубки, у него перехватило дыхание. В глазах всё потемнело, и он почувствовал, как земля уходит из-под ног.

— Держись друг мой! Это только начало, — вовремя поддержал его Тош, одновременно помогая Ночи и Софии подняться на ноги. — Так Малия, Ноча, оглядитесь, не видно ли нашего судна…

— Кто?!

— Ох, прости -София! — поправился мышонок.

— Вижу, вон оно! — воскликнула черная мышка, указывая на дальний «уголок» пристани, где стоял на приколе полуразрушенный корабль «Мария».

Сейчас возле него никого не было, как и на его борту. Все борцы Ренна на данный момент сосредоточились на другом конце пристани, ожидая приказа своих командиров — готовые броситься по первому зову куда потребуется.

— Скорее бежим! — схватил за руку Тош Ночу, а София — Пика.

Это невольное прикосновение с её стороны, заставило мышонка очнуться и поднять глаза. Мышка также застыла на месте. Со стороны могло показаться, что между ними сверкнула искорка. Словно завороженные, мышата оказались не в силах оторвать взгляда друг от друга.

— Не хочу вас прерывать, — подскочил к ним Тош. — Но…

— Бежим! — вскрикнул Пик, резко очнувшись после очередного громового залпа с Флагмана и истошных, душераздирающих криков о помощи со стороны подбитых им членов экипажей судов.

Спустя несколько минут быстрой пробежки по опустевшим улочкам Ренна, друзья поднялись на борт своего любимого кораблика, не раз спасшего им жизни.

Еде держась на ногах Пик подошел к краю палубы и тут же замер от ужаса. Всё воды до того черной бухты, оказались сплошь усеяны телами погибших и терпящих бедствие. Всё и вся в округе окрасилось в алый цвет крови. Даже воздух был наполнен «запахом» Смерти и Ужаса.

То тут, то там, глухим эхом раздавались невыносимые крики и стоны умирающих. Из воды торчали сотни сотен рук, протянутые вверх в глухой мольбе о спасении. Находясь на грани жизни и смерти, бесчисленное количество ни в чем не повинных мышей обращались к тем, кто был глух ко всем мольбам, и для кого Победа в этой Битве оказалась куда важнее жизни собственного Народа.

Всюду полыхала беспощадная стихия Огня. Языки пламени вздымались до самого неба и быстро распространялись с корабля на корабль, пожирая всё и вся на своем пути — как корабли, так и несчастных солдат, моряков, рабов. Последние ко всему прочему, прикованные цепями к местам возле весел, оказались совершенно лишены шанса на спасение. Обреченные на верную гибель с судном и её командой, «безмолвные» мыши вопили о помощи, но некому было её оказать.

Пик, у которого от вида всех этих Ужасов Войны заложило уши, а из глаз рекой потекли горькие слезы боли и отчаяния, оказался не в силах более стоять на ногах. Рухнув на колени, бедняга неистово замотал головой из стороны в сторону. Закрывая уши и глаза ладонями, серый мышонок, как недорезанный принялся вопить во всё горло:

— Остановите-е-есь! Остановите их! Сколько… Сколько жизней оборвались сегодня! И ради чего?! Чего-о-о-о?!

— Малия, успокой его! Пока нас не заметили Реннцы! — перекричал его Тош, прекрасно понимая, что чувствует сейчас друг, но ничем не мог ему помочь.

Он сам держался из последних сил, и старался не показывать насколько его самого пробирал ужас и смятение. Лицом он оставался хмурым и непреклонным, как никогда, но вот руки так и дрожали.

— Надеюсь, мы хоть немного подлатали наш кораблик… А-то это будет самое короткое плавание за всю нашу жизнь, — говорил себе под ухо мышонок и принялся крутить рычаги.

В этом ему активно помогала Ноча. На время девушка смогла отстраниться от Жестокой Реальности. Пусть ненадолго, но мышке удалось переключить своё внимание на предстоящее бегство.

Спустя минуту томительных ожиданий, пыхтевших над ним мышат, корабль сошел с прикола и начал набирать обороты механизм внутри судна.

— Оба штурвала работают! — воскликнула Ноча.

— И пусть у нас нет мачты — невесть каким чудом мы плывем, — стиснул зубы Тош, выравнивая курс судна.

— Успокойся Пик, прошу тебя — успокойся, — тихо говорила София, присев возле серого мышонка, который всё это время не переставал биться головой о палубу.

— Ноча, помоги Малии! Уберите Пика подальше от воды, пока он, ненароком не сиганул за борт…

Черная мышка, оставив штурвал Тошу, спрыгнула с верхней палубы. Подскочив к другу, вместе с Софией, девчата аккуратно подняли паренька на ноги. В полубредовом состоянии, они повели бедного мышонка в каюту капитана, которая до этого служила им местом заточения.

VIII Запоздалые раскаяния
Принцессы Софии

— Как он!? — тихо спросила София, когда Ноча осторожно опустила Пика на скамейку, чудом уцелевшую после всех злоключений, постигших корабль «Мария».

Мышонок, распластавшись на ней, не сводил взгляда с одной точки, и всё качался на месте взад и вперед. Казалось его мало беспокоило то, что в любую песчинку их жизнь могла оборваться от любого, пусть даже малого, снаряда реннцев.

— Потерять Семью… Дом… Затем Любовь… А теперь всё это… — повернулась черная мышка к Принцессе спиной. — Сама подумай, каково ему сейчас…

Не желая, чтобы та стала свидетельницей её горьких слез, Ноча поспешила отойти на пару шагов в сторону. Слишком долго она делала вид, что всё в порядке. Но теперь, когда Смерть стояла на пороге, мышка не могла больше терпеть. Прижимая холодеющие ладошки к груди, вне себя от всепоглощающего чувства отчаяния и безвыходности, малышка как никогда желала остаться одной, дабы целиком и полностью отдаться горю.

— Ноча, — хотела было прикоснуться к ней девушка, но та резко отстранилась от неё, как от кипятка.

— Не трогай меня! — пропищала бедняжка.

— Прости, — чуть замялась София. — Я лишь хотела…

— Оставь свои глупые извинения при себе… Тебя не было с нами, когда этот Монри… — чуть не сболтнула лишнее черная мышка, но подступивший к горлу ком не позволил нанести своей подруге очередную душевную рану.

— Монри… — повторила это страшное имя Принцесса, в очередной раз почувствовав, как по спине невольно пробежал холодок. — Ноча… — не смея сдвинуться с места, обратилась к ней русая мышка.

— Да?! — отошла от неё на добрых пять шагов последняя из Рода Пиратов Эфирского моря.

— Вы вовсе не такие, как о вас говорят… Заглянув в глаза ребятам, я увидела в них лишь заботу и доброту ко мне… Но ты… Я не могла не заметить, что с того момента, когда мы вступили на берег Ренна, ты избегаешь моего взгляда?! Скажи, почему?! Неужели прежняя «Я» — обидела тебя?! — взмолилась к ней Принцесса, желая поскорее узнать почему внутренний голос останавливает её всякий раз, когда в памяти всплывают картинки из прошлого.

— Если ты такая проницательная, что смогла уловить это, тогда загляни в мои глаза и скажи, что ты видишь?! — резко развернулась к ней лицом Ноча и уставилась на Софию широко распахнутыми мокрыми от слез очами.

— Я… — на доли песчинки запнулась мышка, а затем набравшись смелости огласила вслух всё, что было на сердце. — Вижу бездонную боль и скорбь, подобно которой никогда еще не встречала… Она отличается от скорби Пика, пусть и является очень схожей… Ты сказала он потерял любимую… А ты?!

— Я?! — не в силах больше смотреть на Принцессу, Ноча отвернулась. — Мой папа… Я оказалась разлучена с ним еще в раннем детстве… И вот, спустя столько лет, он вернулся ко мне… Но, не прошло и пары недель с момента его возвращения Домой, как случилась Беда… Он… Его…

— Прости меня, Ноча! — не устояв на месте при виде столь юной мышки, пребывающей в безутешном горе, София кинулась к ней и горячо, с некой заботой, обняла.

— Пусти… Оставь меня… Поди прочь… Ты не понимаешь… Ты ничего не помнишь… — как могла принялась отбиваться от неё бедняжка, сжимая кулачки.

Но сил совсем не осталось и её легкие удары не могли заставить Принцессу оставить подругу в подобную роковую минуту отчаяния.

— Теперь я понимаю, почему ты ненавидишь меня… — тихо прошептала мышка, не переставая гладить Ночу по головке, стараясь всячески её успокоить.

— О чем ты?! Я вовсе не ненавижу тебя… я… я… — подняла на Софию мокрые глазки девушка, сама не понимая, почему так холодно относилась к ней.

— Из обрывков разговоров твоих друзей — Тоша и Пика, всё это время потихоньку осознала, что возможно именно я — стала виновницей всего произошедшего…

— Что ты такое говоришь?!

— Монри… Эта крыса… От одного его имени меня бросает в дрожь… А теперь представь — что сталось со мной, если бы он пригрозил расправой над моими друзьями…

— Малия… — не веря своим ушам, Ноча отстранилась от мышки. — Ты не можешь знать этого наверняка…

— Не могу… Твоя правда… Но может именно по этой причине я до сих пор ничего не вспомнила… Ведь случись это, мне бы пришлось свыкнуться с мыслью, что я виновата в смерти Любимой Пика, а также твоего Отца…

— Замолчи! — кинулась к ней черная мышка и поспешила прикрыть ротик ладошкой, пока её слова ненароком не долетели до слуха серого мышонка.

Ведь тогда, паренек мог окончательно сойти с ума и потерять надежду и веру в друзей.

— Да, да, да… Я, Тош, даже Пик, думали о такой возможности… Но… От одной только мысли, что ты… Даже не по своей воле «предала» нас — пугала до глубины Души. Мы отказываемся верить в это…

— А если я, и в правду… — перешла на шепот Принцесса.

— Хватит! Прекрати во всем винить себя! — не выдержала тут Ноча и как отвесит Софии звонкую пощечину. — Думаешь от того, что ты возьмешь всю вину на себя — нам станет легче?! Наоборот — я, Пик, Тош — будем до конца жизни винить себя, что не смогли уберечь свою дорогую подругу от подобного…

— Но как же твой Папа?! — оказавшись поверженной на пол, проскрипела русая мышка.

— Послушай меня… Даже не окажись ты там, эта мерзкая крыса, так или иначе, смогла бы найти способ выбраться… С твоей помощью или без — он претворил задуманное в жизнь…

— Ноча-а-а! — теперь уже София, разрыдавшись, как малое дите, кинулась к подруге.

Не поднимаясь с колен, бедняка уткнулась ей в ноги.

— Прости, что своим отстранённым отношением заставила почувствовать тебя виноватой, — не в силах стоять, упала рядышком черная мышка. — Прости меня… Прости…

— И ты меня… Прости… — не зная утешения и не переставая лить горьких слез над «разбитым корытом», девчата обнялись.

Всё это время оставаясь безучастным ко всему, что происходит в округе, до слуха Пика долетели обрывки их речей. Резко прервав «раскачивание», сам не свой, он поднялся на ноги и со спины стал надвигаться на мышек. Его руки дрожали, глаза горели огнем, мысли совершенно путались, а сердце так и разрывалось на мелкие кусочки.

— Пик?! — с неким испугом прошептала Ноча, первой узрев приближение друга. — Нет, Пик, не надо… Не трогай её, прошу тебя… — перешла на писк бедняжка, видя, как друг остается глух к мольбам о пощаде.

— Нет Ноча, хватит уже заступаться за меня! Пусть я ничего не помню — это вовсе не снимает с меня груз ответственности, — всячески пыталась Принцесса отцепить от себя подругу, которая никак не желала оставить её одну перед лицом неминуемой «расправы».

— Но ведь она… — проглотила ком в горле черная мышка, когда Пик, нависнув над ними, поднял правую окровавленную ладошку, на которой недоставало двух пальцев — мизинца и безымянного.

Даже вся перебинтованная не одним слоем повязок, она не переставала кровоточить и приносить жуткую боль мышонку, который, казалось, уже свыкнулся с нею и не обращал внимание. Но это лишь с виду, ведь эта боль являлась лучшим напоминанием о тех горестных событиях, через которые им всем пришлось пройти.

— Нет, лучше меня!

— А я говорю — виновата я, — пихались подружки, так и стараясь подставиться под удар.

Но в следующее мгновение девчата смолкли и замерли в нелепых позах. Подняв ладошку, серый мышонок со всей силы, как хлестнет себя по щеке.

— Пре-ра-ти-те! — раз за разом повторял он «удары» после каждого слога.

Пока наконец, выплеснув весь свой гнев столь необычным методом, паренек полностью обрел над собой контроль и как закричит на глупых мышек.

— Даже думать не смейте, что в убийствах и смертях, коим нет числа — виновны именно Вы?! Когда… Эта крыса… Глумилась над телом моей Любимой и вонзала кинжал в грудь твоего отца, Ноча… Он… Этот хладнокровный убийца обмолвился, что ты, Принцесса София, всего лишь пешка в игре Графа…

— Неужели, всё это время, ты… — перехватило дыхание у бедняжки.

— Да, Малия, именно в ту самую песчинку я всё осознал…

— Но, тогда…

— Ноча, можешь сколько угодно винить нашу бедную Принцессу во всех бедах… Но лично я… Нет… Сиберия — ни за что бы не пожелала подобного… Ведь она… У неё было такое Доброе Сердце… Даже на смертном одре она благодарила меня за… Ах… Си-бери-и-и-я…

Не в силах справиться с нахлынувшими горестными воспоминаниями, разрывающими Сердце и Душу на мириады кусочков, Пик схватился за голову и упал на колени перед мышками.

В первые песчинки Ноча и София не знали, что и сказать после услышанного, а когда очнулись — протянули к другу ладошки. Желая хоть немного загладить вину за всё сказанное ими в горячке, девушки кинулись к пареньку и обняли с двух сторон одновременно.

— Я вижу у вас тут всё налаживается… — тяжело дыша, чуть погодя заскочил в каюту весь запыхавшийся песчаного окраса мышонок.

Застав друзей, сидевших в обнимку посреди Осколков Судьбы, Тош не замедлил огласить «приговор».

— Мальчики, девочки, у меня не очень хорошие новости — сойти за своих не вышло! Батарея форта Ренна открыла по нам огонь… — как в подтверждение его слов со всех сторон стали доноситься свист ядер, выпушенным по ним.

Не успев довести мысль до конца, паренек оказался отброшен взрывной волной очередного снаряда, угодившего прямо в цель — в щепки разрушив ступени совсем рядом с ним.

После чего Тош упал на пол лицом. Не веря своему счастью, что жив остался — мышонок принялся ползти к друзьям.

— Не знаю, сколько мы еще протянем, но живыми нам, как пить отсюда не выбраться…

— Без паники, Тош! — закричала на него Ноча, у которой, как и у всех друзей, уши заложило.

— А я и не паникую! Я — в ужасе-е-е! — хрипло надрывно кричал в ответ паренек.

— Что?! Вы что-то сказали?! — окончательно потеряла связь с реальностью Принцесса, ударившись головой о пол.

— Вообще ничего, — усмехнулся озорник, решив для себя — раз помирать то с улыбкой на лице.

Вне себя от смятения и дикого страха, мышата, обнявшись и свернувшись в единый клубок на сыром полу протекающего кораблика, в который раз за разом попадали снаряды орудий Ренна, принялись отсчитывать песчинки до неминуемой гибели.

Прошла лишь минута активного обстрела, показавшегося друзьям вечностью. За столь короткий отрезок времени, перед глазами бедных мышат не раз вся жизнь пролетала. В тот самый миг, когда казалось всё обречено — раскаты орудий внезапно стихли. На мгновение воцарилась гробовая тишина.

Желая проверить живы ли они, Тош не нашел ничего лучше, как ущипнуть Ночу за бока.

— Ай! — шикнула на него черная мышка и отвесила звонкую пощечину.

— Значит, мы еще не померли, — потирая лицо, проскрипел паренек, не смея поднять головы.

— Вопрос в другом — надолго ли?! — отмерла от ужаса София.

— Ох уж этот Наследный Принц… — прорычал кареглазый паренек, помогая Ночи подняться на ноги. — Попадется он мне — я его…

— Август! — вдруг воскликнул в голос Пик, которого вдруг осенило. — Капитаном Флота Ренна является сын Императора…

— Друг, я смотрю тебя здорово шибануло по голове… Мы как-бы в курсе! — с издевкой подметил Тош.

— Нет, ты не понимаешь, — кинулся к нему мышонок и схватив за грудки, затряс. — Спроси себя, что самое желанное для Августа?!

— Победа! — недолго думая ответила Ноча.

— Еще важнее…

— Виконт Де Себа! — с улыбкой воскликнул озорник, чем заработал пристальные взгляды девчат. — Это шутка! Не помирать же нам с кислыми минами?! — пожал он плечами.

— Самое желанное для Августа — это Мы! — огласил свою мудрую мысль серый мышонок, указав пальцем на себя.

На доли песчинки воцарилось молчание, которое было разорвано одобряющим смехом Тоша.

— Ха-ха-ха! А ведь не поспоришь… Дабы заполучить в свои загребущие ручонки обидчиков своей ущемленной гордости он пойдет на всё…

— Пик, что именно ты предлагаешь?! — вопросительно посмотрела на него черная мышка, до конца не понимая ход мыслей мальчишек. — Сквозь весь флот реннцов нам всё равно не пройти живыми…

— А нам и не потребуется, — озорно посмотрел в сторону Принцессы паренек. — Они сами придут…

— Друг мой, по твоим глазам вижу, что ты задумал что-то очень отчаянное! Поэтому я всеми руками «За» — с удовольствием подхватил настрой друга Тош сражаться до конца.

— Ребята, да объясните толком, что вы задумали?

— Всему своё время… А пока, — опустился Пик на колени перед Принцессой. — Позвольте ваше платье… — склонил он голову.

— Чаво-о-о?! — замялась мышка, испуганно прижимая ладошки к груди.

— Вот так начало Пик! Я поддерживаю просьбу друга, — готов был выпрыгнуть из штанов от радости кареглазый мышонок, но его быстро вернула в реальность Ноча.

— Кажется я поняла их задумку, — отвесив подзатыльник мальчишке, она подошла к Софии и повела подальше с глаз мышат. — Ступайте прочь, я всё сделаю…

— Хорошо, — с явной неохотой направились по уцелевшим ступеням на верхнюю палубу Тош и Пик, дабы подготовить всё к приему Дорогих Гостей…

IX Приманка для Чудища Ренна

Спустя несколько минут отчаянных стараний мышат, их недобитое суденышко удалось неведомым чудом развернуть прямо в самый эпицентр битвы между Флагманом Ренна и всем Флотом Эсфира.

Пряча свои носы за остатками такелажа, друзья притихли.

— Скажи Ноча, — тихо шепнул ей Тош, опасливо озираясь по сторонам. — А ты пошла бы на что-нибудь подобное ради меня?! — улыбнулся ей милой улыбкой озорник, не теряющий азарта даже в столь напряженную минуту.

— Выживем, отвечу, — отвечала девушка, легонько толкнув его локтем в бок.

— Значит, ответа я не дождусь, — тяжко вздохнул паренек и прокричал. — Давай Пик! Кажется, нас заметили!

В тот самый момент, когда они выплыли из зоны огня батареи форта и слились с обломками многочисленных кораблей эсфирцев, на носу «Марии» подняли Знамя. Не имея под рукой флагов стравленных Государств, мышата нашли им просто замечательную замену в «лице» шелкового платья Принцессы Софии…

— Ваше Императорское Высочество! Мы одерживаем вверх, — раздался голос помощника капитана судна — молодой паренька, чуть старше Августа.

Наследный Принц и его верный друг виконт Де Себа стояли на капитанском мостике, отлично защищенном от любой опасности стальной непробиваемой обшивкой. С самого начала ожесточенной схватки обеих Флотов, они из амбразур наблюдали за ходом баталии и наперебой отдавали приказ за приказом.

— Неужели они отступят?! — смотрел в подзорную трубу Себ, приметив, как левый фланг врага редел прямо на глазах.

— Вы просто молодец, Клин Орфский! — похвалил Август своего помощника, которого видел впервые. — Так откуда вы говорите?

— Прямо из Академии! Только сегодня должен был заступить на службу на малое судно, но… — запнулся на полуслове аккуратно подстриженный среднего роста медного окраса молодой мышонок, обладающий светло-оливкового цвета глазами и бескорыстным храбрым сердцем, всегда и всюду готовым помочь близким в беде.

Военный мундир парня не отличался от принятого на Флагмане — длинный суженный у талии и расклешенный внизу черный плащ, накинутый поверх белой рубахи, узкие штаны из атласной ткани, высокие черные начищенные до блеска кожаные сапоги с металлическими бляшками и ремень, перекинутый через плечо.

— В связи с гибелью моего дяди, и началом Войны, именно я выбрал вас новым помощником на Флагмане, — перебил его Принц.

— И не прогадали! — подхватил его настрой виконт, которого так и распирало от гордости находиться здесь и сейчас.

Для парня ни разу не видевшего Войны и не познавшего всех её тягот и последствий, эдакий «морской бой» казался подобием некой Игры, в которую он с увлечением погрузился с головой.

— Не может этого быть! — в следующую песчинку подскочил к нему Капитан и вырвав из рук подзорную трубу, стал пристально всматриваться вдаль.

Спустя полминуты, проследив путь отхода судов неприятеля, Август чуть не поперхнулся от увиденного.

— О нет! Это же платье… — перехватило у паренька дыхание. — София в опасности…

Отдав оптический прибор Себу, он как завопит в переговорные трубы, что было сил:

— Лево руля! Приготовиться открыть огонь дальнобойными пушками…

Подобные трубки служили на судах флота Ренна одним из средств связи. Изготавливались они из латуни или красной меди и проводились по кораблю в защищенных местах, оканчиваясь в пунктах, которые соединяли амбушюрами-раструбами конической или параболической формы для передачи и восприятия звуков. Конец труб обыкновенно затыкался пробками со свистком, служащим для вызова.

— Но, Мой Фирст, они перегрелись! Мы еле успеваем остужать остальные орудия, — попытался вразумить его Клин. — А если повернем — станем уязвимы для контратак!

— Ты смеешь перечить мне!? — схватил его за грудки Наследный Принц.

— Опять эти пираты-ы-ы! — прорычал сквозь зубы виконт, в свою очередь осознав, кто тут «воду мутит».

— Мы должны достигнуть их раньше эсфирцев! — переведя гневный взгляд на помощника, Капитан прохрипел. — Вы слышали мой приказ?!

Отпустив Клина и не дожидаясь ответа, Принц и виконт припали к амбразурам, ожидая подходящего момента для отдачи очередного приказа…

— Надеюсь они клюнут, — быстро справившись со своей «нелегкой» задачей по поднятию Флага, к Ночи и Тошу на полусогнутых подбежал Пик.

— А я надеюсь, что новое платье, что отыскала нашей Малии взамен подарка Тимура-Паши, придется ей в пору…

— Тош, да как ты можешь думать сейчас о подобном?!

— А о чем мне прикажешь думать?! О неминуемой гибели в руках капризного Принца и его ненормального друга виконта?! Ну уж нет — лучше я буду мучиться от дум, как там наша бедняжка… Небось трудно втиснуться в твои миниатюрные платья… Хотя в талии вы обе худышки, а вот бедра…

— То-о-ош! — полезла на него с кулачками девушка.

— Да шучу я, шучу… Угомонись уже… Вы обе очень крошечные…

— Да тише вы, а то еще ненароком заметят, — поспешил унять столь милую перебранку друзей Пик, весь обратившись вслух. — Вы слышите?!

— Ничего не слышим…

— Вот именно… Похоже наша Приманка сработала…

— Флагман! Он разворачивается…

— И не он один, — указала Ноча на парочку эсфирских малых судов, резко сменивших свой курс.

— Ну что, остается только гадать, кто из них прибудет первым и получит нашу Принцессу на блюдечке… — подметил Тош и все друзья замерли в томительных ожиданиях прихода Гостей.

— Что-то они явно не торопятся, — спустя минуту прошептал Пик, приметив, что Флагман, увязнув во вражеском строе, явно не спешил им на помощь.

— Это мы сейчас исправим, — сорвалась с места Ноча и спустя песчинку исчезла в кают-компании.

— Куда это она?!

— Если бы я знал, — пожал в ответ плечами Тош.

Не успели друзья осознать, куда так скоропостижно убежала их подруга, как удивленным взорам мышат предстала совсем невиданное доселе зрелище. Повязанную по рукам и ногам бедную Принцессу Софию, облаченную в простую мешковину каторжника, не достигающую уровня колен, вывела «подышать» свежим воздухом её строгая «надсмотрщица».

— Мать моя женщина! — в голос чертыхнулся Тош, глотая ком в горле.

А у Пика сердце так и екнуло в груди от созерцания «бедной и замученной» мышки в его же собственных обносках смертника, которые по неведомой причине пираты сохранили.

— Так нельзя! — сорвался паренек с благородным порывом как можно быстрее прекратить подобный фарс.

— А вот и «мучитель» прибыл, — встретила его с «распростертыми объятиями» Ноча, вручая ему конец веревки, что тянулся от шеи бедняжки. — Смотри не оброни, — озорно прошептала на ушко озорница и поспешила к Тошу.

— Вы… Вы… Вот уж точно… Фантазия девушек на всякого рода шалости — безгранична… — встретил её паренек с широко распахнутыми от непомерного удивления глазами.

— Ты, слюни-то подбери, а то ненароком кто поскользнётся, — прикрыла ему рот черная мышка, легонько коснувшись ладошкой подбородка. — Это был наш с Малией запасной План…

— Ну раз так… Мне ничего не остается, как сидеть тут и наблюдать, — раскис паренек, чей шальной взгляд так и плыл по обнаженным лодыжкам прекрасной светло-русой мышки.

Даже будучи в обносках, совсем босоногой, чумазой, с растрепанными короткими волосами, Принцесса оставалась такой чарующе прекрасной, что и глаз не отвести.

— А-а-а-я-я-и-и-э-э-э-о-о-о, — не мог найти подходящих слов серый мышонок, оказавшись заложником обстоятельств.

— Ну же Пик, «тирань» меня, чтоб на флагмане поверили, что я твоя заложница, — вся, раскрасневшись, пролепетала мышка.

Для неё эта задумка также казалась совершенно безумной. Но для спасения друзей, бедняжка была вынуждена уступить всем уговорам подруги.

— Давай друг, не тушуйся! — подбадривал его «за кулисами» верный товарищ и друг.

— Но я… Никогда… Не поднимал руки на девочек… Даже, когда они задирали меня, — жалобно проскрипел бедняга, совершенно растерявшись.

— Слюнтяй! Слабак! Маменькин сынок! — решила «подбодрить» паренька Принцесса.

— Что ты сказала?! — обратил он всё своё внимание на мышку, покрепче сжимая веревку.

— А-а-а-а! Спасите-е-е! Помогите-е-е! — крайне истошно и очень правдоподобно завопила, что было сил «заложница».

— Молодец Малия! Так держать! — на радостях захлопала в ладоши черная мышка.

— Но я-я-я, — резко замер, где стоял Пик.

— Не бей меня, прошу-у-у-у! — упала перед ним на колени русая мышка, отлично играя «пленницу». — Сжалься-я-я…

— Принцесса, прекратите! Я же сейчас от стыда сгорю! — зашипел на неё «мучитель», кинувшись к девушке.

— Да точно, Пик! Шлепни её как следует по попе для пущей достоверности! — окончательно «сошел с монорельса сознания» кареглазый паренек. — Я бы тебе с удовольствием помог, да мне тут Ноча не позволяет…

— Да уймись ты наконец! Они просто играют, — силилась удержать при себе мышонка девушка.

— А-а-а-а! Не-е-е-ет! Хвати-и-и-т! — чуть-ли до самого пола, распласталась перед бедным мышонком актриса.

— Нет, это с меня хватит! — хотел было ретироваться Пик, пока не стало еще хуже, но «пленница» ловко дернула за веревку и паренек оказался полностью в её «объятиях».

— Не губи-и-и-и! — замотала головой «бедняжка», а сама обеими руками и ногами обхватила бедолагу, чтоб не сбежал с «места преступления».

— Кто-нибудь — помогите-е-е! — завопил тут сам Пик, стараясь выпутаться из пут «обожания» прекрасной мышки.

— Не пущу! Мой Тиран, пока сцена не будет сыграна до конца… — мертвой хваткой вцепилась в него Принцесса…

Тем временем Флагман, пребывая до того момента на месте и ведя непрерывный огонь по врагу, защищая вход в пристань, резко затих и стал поворачивать. При этом совершенно неожиданно, как для врагов, так и для своих.

Эсфирцы на собственном горьком опыте осознали, что им уже не прорваться через эту Огромную Преграду и отныне старались держаться на расстоянии. Отброшенные батареей форта с прежних рубежей, они отошли назад и теперь вели обстрел Чудища Ренна. Но что могли сделать с металлической броней обычные деревянные стрелы и камни? Лишь помять его корпус — не более.

Тем самым оба Флота переключились с ближнего боя — на дальний. При этом никто из них не собирался сдавать своих позиций.

Эсфирцы обожглись не на шутку, и больше не предпринимали рискованных маневров. Переформировавшись, их суда находились в постоянном движении, ведя оборонительный огонь по кораблям Ренна, которые не отплывали от границы пристани. Семарийцы прекрасно понимали, что в открытом бою им не выстоять против Флота Эсфира, и вся надежда возлагалась на Флагман, который держал всех врагов на расстоянии.

Но он был на пределе. Всё реже слышны были его залпы. Только ближние пушки то и дело вели огонь по кораблям неприятеля, чьи капитаны время от времени проверяли обороноспособность защитников…

— Эй, Пик, так мы не договаривались! — хотела было вскочить с места Ноча и прервать «любовные» утехи друзей, но её вовремя схватил за ногу Тош.

— А-ну не мешай им! — в свою очередь повалил мышку паренек. — Или ты забываешь — для кого был устроен сей Спектакль… — зашипел он ей на ушко.

— Но я… — запнулась черная мышка, оказавшись так близко к пареньку, что смогла уловить частое биение сердце, а также его томный обжигающий взгляд.

— Ноча, я… — поправил на девушке волосы мышонок, с каждой песчинкой утопая в её прекрасных золотистых глазкам без остатка.

— Тош, кажется, я тоже… — на выдохе прошептала малышка.

Сами того не замечая, их уста стали тянуться друг к другу, дабы скрепить свои предположения Клятвой Вечной Любви. Но в самый решающий момент, когда между ними оставалось не более волоска, тишину, на миг воцарившуюся в бухте, в клочья разорвал оглушительный залп с Флагмана Ренна.

Внезапно, Детище Концерна Ренна стало резко поворачиваться левым бортом в самый центр переднего фланга нападающих. Не успели эсфирцы среагировать, как над кораблем пронесся дикий крик Августа:

— Ого-о-онь! — за которым последовал оглушительный залп всех дальнобойных орудий.

За один раз было уничтожено не меньше пяти больших судов Эсфира. Во фланге образовалась дыра, в которую, на всех парах, развернувшись носом, направился Флагман.

Словно некое Чудище — не ведающий страха и жалости, неуязвимый и несокрушимый, внушая неописуемый ужас, корабль ворвался в стан врага. Эсфирцы стали не только «расступаться» перед Исполином, но и «разбегаться» в разные стороны, как можно дальше от поля действия орудий.

Не успел Флагман влиться в самую гущу вражеского Флота, как ловушка захлопнулась. С десяток кораблей отрезало его от последовавших за ним других судов Ренна. Когда на них посыпался град из камней и стрел, тем пришлось оставить попытки прорваться к «Непобедимому». Всё, что им оставалось — верить в Капитана, решившегося на столь необдуманный поступок в самый решающий момент сражения.

— Ваше Высочество, они окружают нас! Если так и дальше пойдет, эсфирцы сомкнут кольцо и тогда нам… — прокричал Клин, заметив маневр вражеских судов, но Август ничего не желал слышать и смотрел только вперед.

— Держать прежний курс! — завопил Принц.

— Огонь из всех орудий! — вторил его безумству Себ.

По их команде орудия Флагмана открыли огонь по всем четырем сторонам света, сметая тех, кто был впереди. Осмеливался следовать за ним — позади, и тех несчастных, что не успели скрыться от огня по обе стороны борта.

Но чем ожесточеннее вели обстрел реннцы, тем нестерпимее становился гнев и желание эсфирцев как можно скорее покончить с ненавистным Чудовищем, унесшим добрую половину Флота. Их корабли подобно падальщикам, затаившими зло, на того, кто лишил их «куска желаемого мяса», неотступно последовали за ним, выжидая долгожданного момента, когда он ослабнет и станет уязвимым для их обломанных зубов.

Когда чаша терпения окончательно переполнилась, не в силах более лицезреть всех тех «ужасов», что творили с бедняжкой её мучители, Август и виконт Де Себа в один голос завопили, как недорезанные:

— Открыть огонь! Отрезать их от эсфирцев! Взять корабль пиратов на абордаж! Спасти Принцессу Софию! А мерзавцев, осмелившихся покусится на Честь девушки — привести живыми!

— Ребята, кажется, это была не слишком хорошая идея?! — сорвался с уст Тоша истошный крик отчаяния, когда он увидел Флагман Ренна, несущийся к ним на полном ходу, сметая всё на своем пути.

Но что еще больше внушало ужас в сердца мышат, так это зрелище целого Флота Эсфира. Аккуратно «пристроившись», вражеские суда последовали за «Непобедимым», с каждой песчинкой наступая ему на пятки.

X Горькая Правда и Сладкая Ложь

— Ваше Высочество, мы на пределе, еще немного и наши котлы не выдержат давления и взорвутся! — завопил Клин прямо в ухо Августу.

Невозмутимый и непреклонный Наследник Ренна резко повернулся к нему. Затем, как схватит за горло и прокричит ему прямо в лицо:

— Вы трус, Клин! Раз у вас нет мужественности довести дело до конца — я освобождаю вас от должности помощника Капитана! Себ — поможешь мне?!

— С превеликим удовольствием! — вытянулся в струнку паренек.

С этими словами Принц с силой отшвырнул от себя помощника. Бедолага отлетел в стену, ударился головою и потерял сознание.

— Прибавьте паров! Огонь, огонь, огонь! — завопил разгоряченный Капитан вне себя от злости и гнева.

— Еще чуть-чуть, и мы настигнем вас… — рычал ему в унисон виконт, впившись испепеляющим взглядом в корабль пиратов, до которого оставалось не более двух минут пути на предельной скорости.

Снова раздался залп всех орудий во все четыре стороны. Но в этот раз несколько орудий разорвались в клочья. Тут же судно окутал густой едкий дым. В корпусе появились внушительных размеров пробоины. В местах взрывов обшивку корабля просто вскрыло, как консервную банку.

Но и это не заставило Принца и его «отважного» друга, одуматься и предпринять необходимые меры по защите судна. Не видя перед собой ничего кроме ненавистных ему мышат, на миг даже позабыв про Честь Принцессы, о которой так кричали с минуту назад, парни совершенно лишились «тормозов».

— Если так и дальше пойдет, он не только их всех на дно пустит, но и нас! — принялся резко разворачивать корабль Тош, видя, как несется на них Флагман Ренна грозя настигнуть и раскроить их пополам.

— Лишь бы раньше, не пустил себя на дно! — подметила Ноча, как Чудище обуяло непроглядным дымом и гарью.

В этот самый момент раздался оглушительный «хлопок», по сравнению с которым залпы всех орудий батарей Форта и Флагмана вместе взятые казались шепотом. Это был взрыв главного котла Детища Концерна Ренна. От взрывной волны Пика, Тоша, Ночу снесло с ног, а Принцессу Софию и вовсе швырнуло за борт.

— Малия! — вскочил на ноги паренек, ничего не слыша, кроме дикого гула и воя.

Сжимая уши ладонями и еле держась на своих двоих, серый мышонок достигнул края палубы. Не отыскав взглядом Принцессу, паренек недолго думая бросился в воду спасать исчезнувшую бесследно подругу.

Тош и Ноча, которые не успели ничего осознать, держась друг за друга, из последних сил поднялись на ноги. Дрожа всем телом, мышата уставились ошарашенными глазами в горизонт, где сквозь густой столб дыма, по инерции не переставало надвигаться на них Морское Чудовище. Изрыгая едкий дым, охваченное алым пламенем и не сбавляя скорости, оно с каждой песчинкой надвигалось на них.

Это было поистине ужасающее зрелище, вызывающее панический страх, смятение и неудержимую дрожь во всем теле. Эта Машина оказалась больше не подвластна никому из Живых Существ, и представляла из себя угрозу не только для тех, кто находился у неё на пути или следовал за ней, но и для тех бедных моряков, матросов и всех членов экипажа Флагмана, которые оказались внутри. Словно в ловушке собственной скорлупы ореха, которая до этого защищала их — теперь она стала для них котлом.

— Скорее, штурвал! — завопила Ноча, резко придя в себя.

Недолго думая, черная мышка бросилась к рычагам, её примеру последовал Тош. Флагман был слишком близко, и не успели они повернуть свою «лодчонку» и на четверть оборота, как металлический гигант на полной скорости врезался в них.

— Держи-и-и-ись! — завопил мышонок, кинувшись к девушке.

Прижав её всем своим телом к штурвалу, он не переставал крутить его. Благодаря титаническим усилиям паренька, судно чудом не раскололось при ударе пополам и, в самую последнюю песчинку, его удалось развернуть.

Подхваченная Флагманом, «Мария» понеслась по водной глади, зацепившись за левый борт. Корабль сильно накренило, и он держался на плаву благодаря металлическому собрату, что поволок его за собой, словно игрушку на веревочке…

Сквозь непроглядный туман, еле дыша от удушающего дыма, что опутал корабль за пару мгновений, красными и мокрыми от слез глазами, с невыносимым гулом в ушах наблюдали друзья, как их кораблик подтягивает на крюках команда другого судна. Оно подплыло к ним сразу после того, как Флагман прекратил своё движение, оставив их далеко позади себя.

Эсфирцы завидев, как Хищник истекает кровью, окружили его и готовились «к знатному обеду». Но боясь, что огонь перекинется и на их суда, Флот неприятеля держался на расстоянии, решив подождать пока Флагман и его команда совершенно выбьются из сил, или вовсе — сгорят в собственном непобедимом судне.

Вмиг вся Битва прекратилась. Не ведающие доселе поражения Реннцы с замиранием сердца наблюдали, как оплот их могущества на Эфирском море обуяло кроваво-алое пламя. Вместе с последними надеждами на победу, оно принялось уничтожать всё живое на борту «Непобедимого».

Смолкли орудия форта, чьи канониры, прекрасно понимая каково сейчас простым морякам, решили хоть таким образом выразить Дань Уважения живым и павшим товарищам Героического Судна, на протяжении всего сражения сдерживающего натиск врага до последнего «вздоха».

Тем временем самый большой из эсфирских судов, настоящий Исполин — пятипалубная Гексера, с тремя рядами весел и пятью величественными мачтами, обошла врага с тыла и заняла выжидающую позицию. На её верхней палубе покоились несколько камнеметов и стрелометательных машин, способные «добить» неприятеля, но сейчас обстрел не велся — это было ни к чему.

Сюда по размерам, военной мощи, белоснежному цвету парусов, не тронутому Огнем Битвы, а также без единой царапинки корпусу корабля, под цвет эсфирского ореха, и тому, что на протяжении всего сражения, эта махина находилась позади всех судов, можно было с точностью назвать сей корабль — Флагманом Алатан-Паши, самый большой и мощный из всего Эсфирского Флота.

Именно матросами этого судна оказался подтянут кораблик пиратов к своим «гостеприимным берегам». Не успели мышата опомниться, как всю палубу наводнили солдаты Эсфира. Все как на подбор — высокие, худощавые, цвета песка песчаные мыши, с маленькими глазками, в сверкающих на солнце легких металлических доспехах, прикрывающих грудь и спину и больше напоминавшие начищенные до блеска круглые щиты. В руках они держали остроконечные копья, а на поясе у каждого висели изогнутые сабли.

Яркостью цветов и роскошью отделки одеяния солдаты не блистали. Под доспехами они носили длинные до пола светло-коричневые кафтаны из плотной материи, дабы ремешки, на которых крепились щитки, не натирали. На ногах красовались плотные тканные цвета песка сапоги, доходившие до уровня колен и отлично защищающие их хозяев в нелегкой службе по защите покоя жителей Эсфира в засушливых условиях здешнего климата.

Тошу и Ночи, которых оторвали друг от друга схватившие их песчаные мыши, не успев те толком прийти в себя, было откровенно всё равно — кто они и на чьей стороне. Они еле-еле держались в сознании, разум был затуманен, в ушах стоял невыносимый гул, а из глаз так и текли слезы. Едкий дым, окутывающих всё это время корабль, заставил их закашляться, да так сильно, что они готовы были легкие выплюнуть. Когда их судно вывели из столба дыма и гари, мышата, не разбирая где они и что с ними, окончательно потеряли связь с реальностью.

Они очнулись спустя некоторое время от сильного удара о пол лицом, а также истошного крика прямо им в уши:

— Очнитесь насекомые!

Затем мышат силком заставили сесть на колени и распахнуть глаза перед Великим Правителем Эсфира солдаты из его личной охраны.

Эти верные Сыны своего Отечества отличались от обычных стражников не только выправкой, могучими плечами и высоким ростом, но и богато украшенными доспехами из дубленной кожи, что могла сравниться по прочности с металлическими. А вставки из драгоценных металлов делали подобный «наряд» крайне ослепительным — в прямом смысле этого слова.

Теплый свет множества лампад помещения так и отражался от их сапог, наплечников и нагрудного доспеха, делая созерцание Стражей крайне затруднительным вне пределов дворцовых стен. В народе их так и прозвали — Сош-уфа, что на местном наречии означает: «Отражающие Свет».

Эфесы их сабель и рукояти копий также отличались более роскошной выделкой и проработкой деталей, вплоть до мельчайших подробностей. И чем богаче была выделка этих немаловажных деталей оружия, тем почетнее был тот или иной Сош-уфа.

— Вот вы и попались, мышатки… Думали скрыться от Правосудия, после того, как отравили нашего покойного правителя Тимура-Пашу?! — раздался здесь чей-то до боли знакомый тоненький голосок, наполненный ядом и презрением.

Пленники тут же подняли очи и узрели Советника Зара, восседавшего на больших мягких подушках. Подобрав ноги под себя высокая, аккуратно коротко подстриженная, серо-песчаного окраса худощавая крыса с пристальным сухим взглядом сверкающих глаз пепельного окраса, встретила их кривой улыбкой, не сулящей им ничего хорошего.

«Завернутый» в широкий кафтан нежно-персикового цвета, с вышивкой на нижней кромке и длинными рукавами, спадающими до самого пола, наряд крыса походил больше на длинное платье с поясом, без тюрбана и сабли, с торчащими из-под него остроконечными сапогами под цвет верхней одежды. Именно таким его запомнили друзья при первой встрече.

Похоже, он не успел толком вжиться в новую роль и обзавестись всеми роскошными одеяниями Правителя Эсфира. Но ему и не требовалось — одного его взгляда, наполненного высокомерием и презрением к простым мышам, хватило, чтобы осознать, что дела обстоят не в их пользу.

Пребывая в капитанской каюте, напоминавшей убранством и роскошью отделки Дворцовые Палаты, Зар не скрывал своего ликования по поводу долгожданной встречи с «убийцами» Тимура-Паши.

— Ты-ы-ы! — прохрипел Тош, прекрасно узнав эту подлую мерзкую крысу, что и принесла отравленный яд Тимуру.

Только он успел поднять голову, как получил по лицу глухой удар древком копья.

— Молчать, убийца! — прогремел голос телохранителя. — Никому не разрешается перебивать Великого Пашу…

От столь «теплого и нежного» приветствия, паренек упал лицом в пол и закашлялся. Любое желание ознакомиться с чудесами отделки местного интерьера отпало само собой. На смену любопытству пришел праведный гнев и ярость.

— Признаете ли вы себя виновными?! — продолжил свою высокопарную речь бывший Советник.

— Мы?! Ни за что! — прохрипел знакомый голос совсем рядышком с кареглазым пареньком.

Повернув голову, Тош только сейчас увидел здесь Пика, всего мокрого до нитки и пребывающего в крайне разбитом состоянии. Мышонок также очнулся пару мгновений назад и не понимал, где находится.

— А вот ты — да! — прорычал он, смело бросив гневный взгляд в сторону настоящего виновника страшного преступления.

Дабы пресечь подобное неповиновение, на Пика обрушился мощный удар древком копья по лицу. Свалив его с ног, он упал лицом в мягкий пол и тут же встретился с взором Тоша.

— Как ты?! — тихо прошептал друг.

— Бывало и получше! — проскрипел в ответ Пик.

Не успели они передохнуть, как обоих крайне «вежливо и учтиво» подняли на колени и снова обратили лицами на Правителя Эсфира.

— Да как вы смеете?! — прорычал Зар, по одному жесту руки которого к их горлам приставили острые клинки сабель.

— Мы не виноваты! — истошно прокричала Ноча, которую постигла та же участь.

— Думаю, ни к чему оттягивать неизбежное! Ваша вина доказана… А посему — Смерть Убийцам! — небрежно прохрипел крыс и махнул рукой, тем самым отдав приказ исполнить желанную расправу над невиновными.

Не раздумывая, угрюмые телохранители потянули бедных мышат лицом к полу. Затем оголили шеи и замахнулись острыми, как бритвы, саблями. Они готовы были уже привести Смертный Приговор в исполнение прямо здесь и сейчас, но тут внезапно для всех раздался мягкий девичий голосок:

— Ни к чему торопиться! О-о-о, Всесильный Правитель Зар…

— Стойте! — поднял ладонь мужчина. — Объяснитесь Принцесса…

— Принцесса?! — в один голос прохрипели мышата, не в силах и головы поднять на Дорогую Гостью.

Девушка тем временем, брезгливо шикнув на приговоренных, поспешила отвести от них взгляд и обратить всё своё внимание на Хозяина положения — Зара. Поправляя на себе дарованный им кафтан, что набросила поверх своих обносок, она потуже затянула, подчёркивающий её худобу, пояс.

От подобного невольного жеста, у новоиспечённого Паши в горле пересохло, а сам он, так и «пожирал малышку без закуски». Это обстоятельство нисколько не смутило истинную Дочь Правителя Эхтера, а даже наоборот — лишний раз доказало всем и каждому, что Принцесса София прекрасна и грациозна в любом наряде и окружении.

— Я подумала… — завела она сладкозвучную песнь, приближаясь к лежаку Правителя Эсфира. — Что теперь, когда битва выиграна и Флагман Ренна в ваших руках, этим жалким пиратам некуда податься…

— Тем более — смерть им! — стояла на своем недальновидная крыса, с неким трепетом ожидая, когда столь юная прекрасная мышка окажется на расстоянии вытянутых загребущих ручонок.

— Советник Зар, теперь Вы — Властелин Эсфира и должны поступать как мудрый Правитель! — резко остановилась девушка, прекрасно понимая всю опасность «заплыва в темные воды».

— Тем более я должен покарать преступников… — сжал от сожаления кулаки мужчина, приметив, как «рыбка срывается с крючка».

— Прошу не забывайте, что я — глаза и уши самого графа Де Гри и правая рука Монри! — грозя ему пальчиком, перешла на шепот русая мышка.

От подобных речей, Пик, Тош и Ноча просто обомлели и даже поперхнулись. Если до этого они всей душой желали встретиться с Софией взглядом и узнать, в чем причина её странного поведения, то теперь — замерли на месте.

— Прошу вас, Принцесса, тише! — позабыв про свой высокий статус и положение Господина, резко вскочил на ноги Зар.

На полусогнутых он кинулся к мышке и умоляюще сложил ручонки вместе.

— А вдруг нас услышат… — нервно забегали его хитрющие глазки.

— Сош-уфа поклялись до смерти служить своему Господину. Только скажите — и они покончат с собой без всякого промедления, — грозно прорычала девушка, недобро сверкнув глазами в сторону солдат.

Впервые мгновение те навострили уши, но встретившись с холодным взглядом Правителя, для которого их жизни ничего не значили, песчаные мыши виновато опустили голову. Тем самым давая понять своему Паше, что будут оставаться «немы, как рыбы», чтобы не услышали.

— А что до них… — указала ладошкой Принцесса на пиратов. — Они уже покойники — не больше и не меньше…

— Возможно вы и правы… Мне нечего бояться — отныне я здесь Хозяин! — воспрял духом Зар, раздуваясь, словно мышь на крупу.

— Вот именно, Паша… Не их вам надо страшиться… Лучше побеспокойтесь о том, чтобы вас ненароком не услышали в Эхтере, — хитро зашипела мышка, принявшись описывать вокруг крысы круги.

— Но я сделал всё, как он приказывал! — явно занервничал бывший Советник, понимая, что его прижимают в угол.

— Не всё, Зар-Паша! Осталось одержать вверх над Ренном — раз и навсегда! — сжала обе ладошки в кулачки девушка, в чьих голубеньких глазках сверкнул недобрый огонек.

— Но как?! Город неприступен! Половина моего Флота уничтожена, а другая в плачевном состоянии…

— Тот Флагман, вы ведь не взяли его штурмом?! — резко остановилась мышка у крысы за спиной.

— Он горит и больше не представляет для нас угрозы! А вот батарея форта… — боялся обернуться Зар и встретить недовольство на её прекрасном личике.

— Вы глупец! — перешла на крик София, при этом сопроводив своё негодование пинком под зад.

— Принцесса, что Вы себе позволяете?! — обернулся на неё мужчина.

— Победа в этой Войне лежит прямо у вас перед самым носом! А вы тут лясы точите, — схватила его за грудки лихая мышка и подтащила поближе к себе.

— Но я… — замялся Зар, совершенно растерявшись от подобных слов и жестов со стороны помощницы Графа.

— Ха! Как я вижу, память вернулась к вам, Принцесса София!? — в следующую песчинку язвительно прошипел Тош.

Сумев оторвать от пола нос, паренек поднял голову и впился в мышку прожигающим взглядом. Не узнавая в этой Особе свою подругу, он решил не скрывать к ней своего презрения.

— Тьфу! — хотел он было плюнуть, но в горле совершенно пересохло.

— Вы знакомы?! — подозрительно спросил Зар, косо поглядывая на девушку.

— Конечно, это мои любимые… — улыбнулась София, бросив на них взгляд с издевкой.

Резко отстранив от себя Пашу, Принцесса встала спиной к крысе. Уловив подходящий момент, Паша тут же потянулся за саблей, готовый, если потребуется, и с ней покончить.

— Пешки в этой игре! — закончила свою короткую приветственную речь девушка.

Чуть обернувшись, она заметила жест «доброй воли» Зара. Вне себя от гнева, Принцесса одарила его крайне презрительным взглядом и тихо шмыгнула носиком. Пристыженный резкой вспышкой недоверия, бывший Советник поспешил убрать руку с эфеса.

Тем временем София, подойдя вплотную к Тошу, впилась когтями в его подбородок.

— Жаль портить столь милое личико… — полоснула она когтем по щеке, отчего паренек отстранил лицо. — Э-э-э, нет, а ну живо смотри мне в глаза, когда с тобой Принцесса София разговаривает! — повысила голос девушка.

Когда его заставили поднять голову, Зар приметил кровь, стекающую по щеке мышонка. Столь «невинная шалость» со стороны Царственной Особы, не оставила сомнений, что она целиком и полностью на его стороне.

— Значит, всё это время… — прохрипела Ноча, поднимая голову вслед за другом.

— Да, моя дорогуша! — резко перебила её Принцесса. — При падении за борт и очередного удара головой — я всё вспомнила. Как и то… — чуть дрогнул голос малышки.

Не желая, чтобы Зар стал свидетелем бездонной печали, жуткой боли от раскаяния и сожаления в её глазах, мышка специально повернулась к пиратам лицом и гордо отчеканила.

— Да! В ту самую роковую ночь, именно я — освободила Монри из камеры форта…

— Ах ты, мерзкая двуличная гадина! Я убью тебя! — завопив во всё горло, метнулась черная мышка к Софии и хотела расцарапать лицо этой подлой Особы, но её вовремя схватили стражники Покоев Правителя.

Заломив смутьянке руки за спину, бедняжку вернули на прежнее место — рядом с поверженными от горя Пиком и Тошем.

Ребята от услышанного совершенно потеряли дар речи. До самого последнего мгновения, они не желали верить тому, что только, что огласила их подруга. Но теперь, когда маски оказались сорваны и занавеса тайны приоткрылась — сомнений больше не оставалось. Именно Малия стала невольной причиной всех тех страшных бед, постигших друзей.

Прекрасно понимая, каково им сейчас, Принцесса София, смогла взять себя в руки и подошла к самому спокойному из трех пиратов — к Пику.

— А этого… — нависнув над ним и не скрывая горьких слез, через силу выдавила из себя мышка. — Убьем последним! Как-никак, он вытащил меня из воды…

Утерев ладошкой слезы, прикусив губу в кровь и напустив на себя гневный вид, девушка повернулась к Зару. Тот оказался так сильно поглощен своими думами, что и не приметил минутную слабость мышки.

— Так, что вы предлагаете, Принцесса?! — спустя песчинку очнулся новоиспеченный Паша. — Корабль наглухо закупорен. Любого, кто приблизиться, они тут же расстреляют. Нам даже до палубы не добраться… — принялся он вслух перебирать все варианты действий.

— Конечно, ведь на его борту сам Наследник Императорского Престола — Август Роме Реннский! — огласила вслух хладнокровная мышка смертный приговор Принцу.

— А-а-а, — отвалилась челюсть у Зара, никак не ожидающего подобного подарка Судьбы.

От столь радостной вести, сулящей ему безоговорочную Победу, он чуть сам не метнулся на штурм неприятельского судна. Но оступился и упал на четвереньки.

— Я не закончила! — остановила сей «благородный» порыв Принцесса, возложив разгоряченному Паше ладошку на плечо.

— Говори быстрее! Нам надо, как можно скорее организовать штурм… — весь так и заерзал на месте крыс, теряя терпение, а вместе с ним самообладание и всяческий контроль.

— Это ни к чему! Они сами откроют нам двери… — смахнула с его кафтана пылинку девушка и поигрывая коготочками, напустила на себя вид мышки, знающей все хитрости и тонкости Бытия.

— Ка-а-ак?! Ну же, не томи! — вытянул шею Зар, готовый упасть перед ней лбом в пол и молить о снисхождении.

— На Флагмане есть тот, кто по уши влюблен в меня… — улыбнулась коварная мышка, наслаждаясь своей властью над эдаким дурачком. — Некий виконт Де Себа…

— Это же сын… — перехватило дыхание у Правителя Эсфира, упавшего на мягкое место.

— Вот именно… Сын самого графа Де Гри… — закончила за него мысль София. — Так что, ты одним «ударом» убьешь обе масти! Получишь Эсфир, а также Ренн, с его богатыми железом рудниками и технологиями по изготовлению огнестрельных орудий — и всё это в благодарность за спасение графского сына! — сладкозвучно прошептала София, зазывно и откровенно дразня честолюбие крысы.

Не прошло и пары песчинок, как её речи возымели должный эффект. Не успев толком подняться на ноги, Зар упал перед мудрой мышкой на колени и припал устами к её ладошке.

— Что потребуется от меня? Только скажите — я на всё готов! — разгорячено прошептал мужчина, в уме живо представляя себя восседающим на Троне всего Ренна.

— Сущий пустяк, мой милый Зар-Паша… — прикрыв левой ладошкой себе личико, хитро прошептала мышка, как если бы прятала от своего парня багрянец на щечках.

С одной лишь разницей, София скрывала вовсе не смущение, а полное презрение к этому жалкому, ничтожному крысу, готовому ради достижения власти и богатства — даже Родину продать.

XI Безупречная Игра

Спустя несколько минут корабль Правителя Эсфира тронулся с места, отпустив жалкую «лодочку» пиратов доживать свои «дни».

Орудия Флагмана Ренна к тому времени совершенно затихли, так как все члены команды вели ожесточенную борьбу за свои жизни, спасая не только себя, но и корабль — единственную надежду на спасение своей Родины.

То, что оставили эсфирцы посреди бесчисленных обломков, заставило обладателей двух пар, замученный красных глаз, смотрящих в рубке за окружающей обстановкой, прослезиться от дыма и глухо закашляться. Парням было трудно поверить — к ним направлялась небольшая шлюпка на четверых. Даже с затуманенными взорами, перебинтованными головами, обожженными руками и ногами, Август и Себ узнали стоявшую на шлюпке девушку.

— София!? — в один голос воскликнули оба израненных товарища и выскочили из рубки на воздух.

— Это неразумно, Ваше Величество! Повсюду враги, — побежал следом за ними бывший помощник капитана — паренек по имени Клин.

Несмотря на довольно грубое обращение с ним Наследника Ренна, мышонок с благородным сердцем не мог оставить его. Именно он спас Принца и Себа из огня, когда капитанский мостик охватило пламя. Довольно быстро основные очаги удалось потушить, и теперь все силы были переброшены на борьбу с огнем в машинном отделении.

— Это они! — вытянул шею Август, сжимая от гнева кулаки.

— Верно! Я этих негодников и ночью признаю, — потер руки Себ, узнав в гребцах Пика, Тоша и Ночу — пиратов-беглецов, что вечно путались у него под ногами.

Переглянувшись, парни со всех ног бросились к краю борта. В специально отведенном для экстренной эвакуации экипажа месте, они принялись спускать на воду небольшой мостик, при помощи манипуляций с рычагами и лебедками.

Спустя несколько минут томительных ожиданий, находясь на шатком листе обшивки, Капитан терпящего бедствие корабля, а также его помощник, встретили Принцессу Софию с распростертыми объятиями. Подхваченная на руки крайне заботливыми парнями, прекрасная русая мышка, облаченная в грубый кафтан эсфирцев, вступила на «твердую почву».

— Клин, приказываю немедленно арестовать мерзавцев! — прорычал Август в сторону пиратов.

Несмотря на подобное заявление, полное угроз и близость расправы, мышата не поднимались со своих мест и казались крайне пришибленными.

Служивому ничего не оставалось, как незамедлительно приступить к выполнению сего приказа. Спустившись по крутым ступеням на мостик, Клин спрыгнув в шлюпку со шпагой наголо. Но тут его взору предстали кандалы, что сковывали троих бедных мышат по ногам и рукам.

— Мой Фирст, но они… — только и успел прошептать парень, как обернувшись, застал совершенно неожиданную картину.

Оставаясь до того беззащитной, бедной, всеми замученной мышкой, Принцесса София ловко выхватила шпагу из ножен Августа, которого в первую очередь кинулась обнимать в благодарность за спасение. Принц и глазом не успел моргнуть, как к его горлу оказался приставлен холодный клинок.

— Принцесса?! — совершенно ничего не понимая проскрипел Себ.

Но времени всё обдумать ему не дали. Как только Наследник Ренна оказался обезоружен, на помощника Капитана накинулись песчаные мыши, умело скрывающиеся всё это время за бортом лодки, следуя за ней вплавь по уши в воде.

— Это измена-а-а! — прогремел Август, вскипая от негодования и злости.

Не позволив поднять шумихи, Принца, Себа и Клина, быстро оглушили ударами по голове древками копий. Затем скрутили, связали, заткнули рты на случай, если они придут в себя раньше времени и всё без единого выстрела.

После, также молниеносно «Дорогих Гостей» погрузили в лодку и прикрыли тканью. Операция прошла успешно и эсфирцы поспешили обратно к Флагману Эсфира. Получив сигналы взмахами рук, что всё прошло удачно, судно Паши стало вновь приближаться к объятому огнем Флагману, на борту которого никто и ухом не повел, что Капитана больше нет с ними.

— Вот это я понимаю — Переговоры! — с некой иронией подметил Тош, решившим хоть немного подбодрить друзей. — Коротко и по делу… А у вас талант, Принцесса! Скажите на милость, вы с самого начала всё так задумали, или это лишь удачное стечение обстоятельств?!

— Помалкивай, болтун! Да греби лучше, — дерзко ответила София, исподлобья бросив на него упреждающий взгляд.

— Задавака! — показал ей язык проказник.

Не видя иного выбора, мышонок налег на весла вместе со своими друзья, теряющимися в догадках по поводу всего, что последует вслед за столь дерзким похищением Наследника Ренна прямо из-под носа бравых моряков Флагмана.

— Добро пожаловать, Август Роме Реннский! — перво-наперво услышал знакомый голос Наследник, очнувшись от приступа глухой боли в голове.

— Где это я? — тихо прошептал паренек, почувствовав, как стоит на коленях со связанными за спину руками и путами на ногах.

Подняв глаза на обратившегося, он вмиг пришел в себя.

— Советник Зар?! Да что здесь происходит?! — задергался на месте Принц, готовый вскочит на ноги и требовать должного его Высокому Титулу уважительного отношения к себе.

Но ощутив леденящее душу прикосновение клинка к шее, мышонок был вынужден усмирить своё негодование.

— Теперь он называет себя — Правитель Зар-Паша, — раздался совсем рядом с ним пришибленный голос друга.

— Как?! — не мог поверить своим ушам бывший Капитан Флагмана.

Повернувшись к Себу с крайне недоумевающим выражением лица, ему на глаза попались те, кого он готов был винить во всех бедах Ренна.

— Это всё ваших рук дело?! Мерзкие пираты! — прорычал он, приметив позади виконта, стоящих, как и они, на коленях с поникшими головами Пика, Тоша и Ночу.

— Мы тоже несказанно рады вас обоих видеть, — прошипел в их сторону песчаного окраса мышонок.

— Предатели-и-и! Вы заслуживаете самой страшной и мучительной кары! — не переставал одаривать их «любезностями» разгоряченный юнец.

— Страшнее, чем слушать твой истошный писк — и во век не придумать, — в свою очередь решил «не сдавать позиций» Тош.

— Ах ты! А-ну повтори! Я тебя сейчас…

— Ну что?! Что?! Засипишь нас нелепыми обвинениями?! Или забрызгаешь слюной от гнева?!

— Да прекратите вы уже препираться, как мальки неразумные! — перекричала обоих парней Ноча, оказавшись больше не в силах слушать их «красноречивые» речи. — Если вы не заметили — мы все в одной лодке! — подытожила девушка, показывая свои кандалы.

— Тишина-а-а! — закричал здесь Зар, на время оказавшись «отодвинутым на задний план».

Поначалу он с неким наслаждением наблюдал за грызней детей, но всему приходит конец. Не стерпев того, что его не замечают, он решил вернуть себе внимание Гостей и взглядом дал понять страже, чтобы мышатам всыпали «по первое число».

— Теперь, вы мои пленники! А это значит — говорить здесь буду я! — взял слово грозный Хозяин. — Вам, наверное, интересно, Ваше Императорское Высочество, почему я пригласил вас к себе…

— Ну, конечно, мы так и сгораем от любопытства! Даже больше — из штанов выпрыгиваем, — буркнул шутливо Тош.

— Помолчали бы, жалкие похитители Принцессы Софии! — ответил ему Себ и оба обменялись презрительными взглядами.

— От такого же жалкого труса слышу!

— Мерзавцы! Нет, ну надо было додуматься до такого… Я даже вслух боюсь огласить те мерзости, что вы сотворили с бедной Принцессой…

— Да она сама охотно рассталась со своим платьем, дабы привлечь ваше внимание, дурни!

— Ах ты… — принялись осыпать друг друга «комплиментами» разгоряченные парни, и даже град ударов по головам, не могли их унять.

— Если бы не вся эта деревенщина, я проучил вас как следует…

— Ой, весь так и дрожу от страха…

— Молча-а-ать! — в очередной раз был вынужден повысить голос бывший Советник Зар.

— Слушай, сам помолчи, не видишь — мыши разговаривают! — сквозь боль в затылке с улыбкой проскрипел Тош.

— Что?! Да я вас сейчас сам… — поднялся с места разгневанный Паша и схватился за саблю.

— Не стоит тратить силы на подобного болтуна, — раздался здесь едкий смазливый голос Принцессы, появившейся в капитанской каюте со шпагой в руках.

— София?! — выпала челюсть у Себа, а Август и вовсе растерялся.

— Откуда это?! — встретил её раскосой улыбкой Зар.

— Я думаю, уместней всего будет, если этот пустомеля примет смерть от собственной же шпаги, — проговорила прекрасная мышка с недобрым огоньком в глазах. — Пусть даже такой ржавой и тупой…

— А-а-а, ну если так… Тогда проходите, — дал добро телохранителям пропустить «вооруженную» девушку Радушный Хозяин.

— Прежде, чем мы приступим… Вам не кажется Алатан-Паша, что в каюте слишком душно, — решила начать издалека Гостья.

— О чем Вы, Принцесса?! — потупил взгляд крыс.

— Здесь скоро будет вершится История, и чем меньше у нас будет свидетелей — тем проще потом Вам её переписать над нужный лад, — пристально взглянула мышка на Зара.

— Оставьте нас, — пусть не сразу, но он осознал потаенный смысл слов Софии, и взглядом указал своим телохранителям оставить их.

Всем, кроме пятерых коренастых мышей, державших при себе пленников.

Как только двери за Сош-уфа захлопнулись, русая мышка, махнув озорно хвостиком, легкой походкой «проплыла» мимо друзей. Затем почти вплотную подошла к Себу и прошептала ему на ушко:

— Ах, мой милый виконт… Ты всегда был ко мне так не равнодушен… И сох по мне с самой нашей первой встречи еще в раннем детстве… Но ты должен знать — я никогда не питала к тебе теплых чувств… — повысила она голос, чтобы все присутствующие услышали её. — А когда ты примчался ко мне тем поздним вечером, дабы лишний раз подразнить Принцев, стоявших под окнами, я, не стерпев твоих неуклюжих ухаживаний, специально подсыпала снотворного в бокал с розовым вином…

Выпрямившись во весь рост, неся на себе взгляды всех пленников, девушка возложила ножку парню на плечо.

— Так и знай, Де Себа — ты мне противен!

С этими словами она отшвырнула его в сторону и принялась «вертеть хвостиком» вокруг Наследника Ренна.

— К чему всё это?! — проговорил Август, смотря то на неё, то на Зара, потихоньку понимая, что совершенно ничего не понимает.

— Мой милый Принц — ты проиграл на всех фронтах! — шепнула она ему на ухо, продолжая описывать вокруг него круги.

Затем девушка присела возле него на колени.

— Такой юный, а уже не жилец…

— Да что здесь происходит?! — завопил паренек, теряя всяческое терпение.

— Ну что Зар, расскажем им нашу Маленькую Тайну, прежде чем пустим их на корм рыбам?! — чуть обернулась на Пашу коварная Особа.

— Я думаю… — засомневалась на песчинку крыса.

«Ты, итак, уже одержал вверх в этой Войне! Так почувствуй всю сласть Безоговорочной Победы…

Тем более, когда вывесишь тело их Принца на рее, словно флаг — весь Ренн падет к твоим стопам! Вот увидишь — семарийцы сами откроют тебе гавань и понесут на руках в Тронный Зал, где тебя будет ожидать Императорский Титул… А вместе с ним и полное главенство в Эфирском море…»

Сладкозвучно шептала София, игриво поглаживая Августа по голове, шее, а то и вовсе проводила рукой по спине. Наследник Ренна молча терпел все эти издевательства, отстраняясь от рук чудесницы насколько позволяли путы и безмолвные стражи, нависшие над всеми Гостями.

— Даже сам граф Де Гри и его ручной питомец — Монри, приползут к тебе на коленях просить милости, — не успокаивалась мышка, видя, что мужчина колеблется.

— Не говори так София, а вдруг он узнает! — вскочил с места Зар, и забегал испуганно глазками по сторонам.

— Разве ты забыл… — лукаво улыбнулась Принцесса. — Здесь и сейчас — я их глаза и уши! А посему — только от меня зависит то, что я им сообщу…

— А ведь ты права, моя милая, — умиленно прошептал крыс, очарованный сладкозвучным пением юной мышки.

Подойдя к ней ближе, он поднял Принцессу с колен и повел к себе на импровизированный Трон из мягких подушек.

— Хватит с меня терпеть этих напыщенных эхтерских крыс! Во всем потыкать им и год за годом служит, не зная награды… — сжимая кулаки от ярости, перешел на рычание Паша. — Мне не слишком понравилось убивать спящего отца юного Тимура… И уж тем более — травить его сына и Яна…

— Как?! — тихо проскрипел сквозь зубы Август, но сдержался и стих под пристальным взглядом Софии.

— О-о-о, я прекрасно знаю, что на этом твои Легендарные Подвиги не заканчиваются, Мой Властелин! — одарила прекрасная мышка Зара томным взглядом и провела ладошкой по его могучей груди, при этом пальчиком расстегнув верхнюю пуговицу.

— Ты права, Моя Принцесса, — горячо и часто задышал мужчина, с каждой песчинкой утопая в прекрасных голубеньких глазках своей Покровительницы. Пусть ростом чаровница была на три головы ниже его, это нисколько не умиляло остальных её достоинств — внеземной красоты и остроты ума.

Как никогда Зар почувствовал близость Победы не только в этой Войне, но и на куда более важном Фронте.

— Я… — перехватило дыхание у Паши, когда Принцесса чуть подалась вперед и позволила возложить себе на талию его когтистую ладонь. — Я подделал письмо от Графа, а также изменил Престолонаследие… Теперь только Я и мои Дети смогут занимать престол Эсфира… — переходя на шепот проскрипел крыс, наслаждаясь близостью столь юной и красивой мышки.

— А как же Ренн?! — подняла на него глазки девушка, проводя указательным пальчиком по носику будущего Властелина всего Эфирского моря.

— Ренн?! Ха! Монри предвидел, что как только начнется Битва, Августа не окажется возле Императора и его верные агенты из Концерна и Ордена, расправятся с ним!

— Ты лжешь! Среди ренцов нет предателей! — истошно завопил парень, которого сильные руки эсфирцев держали за плечи, чтобы тот не наделал глупостей.

— Боюсь, что это правда, Август, — прискорбно подтвердил слова Палача Тош.

— Мы были там… Когда ты сорвался в море, за твоим отцом пришли, и… — оборвался на полуслове Пик, опуская виновато голову.

— Не-е-ет! — готов был расплакаться от горя и отчаяния Наследник Ренна, но просто не мог позволить себе дать слабину перед ликом ненавистного врага.

— Отныне — ты единственная преграда, отделяющая Зара от трона Ренна! — прошипела София, бросив быстрый взгляд на парня, а затем мельком на Тоша.

— Не пойму — причем здесь мой отец!? — взмолился Себ, по-прежнему не желая верить очевидному.

— О-о-х… Мой милый Себ… Твой отец, — повернулась София лицом к приговоренным к смерти.

При этом Зар-Паша не замедлил прибрать «военный трофей» к рукам и возложил обе ладошки на плечики девушки. Затем, сгорая от вожделения поскорее заполучить и её, крыс прижал мышку к себе. В миг его торжества, он прикусил от удовольствия губу, а его глаза так и закатились к потолку.

— Какой же глупыш… — сквозь волну презрения, прохрипела девушка, чувствуя, как Зар с каждой песчинкой становится более напористым. — Раз до сих не понял, что твой Отец — граф Де Гри, и есть тот, кто всё это придумал и организовал! Пусть ты этого не признаешь — это могут подтвердить все!

— Ты… ты… — зарычал Себ, сгорая от досады и приступа необъяснимой ярости.

В его упертой до безобразия головушке понемногу стало проясняться все причины и следствия. Но он просто не мог поверить, что его родной Отец — Злодей.

— Хватит! — прервал их милую беседу Хозяин Палат, бросая жадный взгляд на стройную светло-русую мышку, находившуюся в полной его власти.

Её обнаженная тонкая шея, хрупкие плечики, нежные ручки, осиная талия и такие мягкие бедра, сделали своё дело. Отныне он не мог более ни о чем трезво думать, как кроме — поскорее вступить в свои «новые владения». К числу которых крыс охотно причисли и саму Принцессу.

— Бремя власти такое тяжелое… — припал он устами к коротким чуть взъерошенным нежно-русым волосам мило хихикающей проказницы, которая так и манила его, словно мед плечу. — Как никогда мне потребуется помощь в лице Императрицы! Ты же понимаешь, о чем я?! — чуть куснул он девушку за ушко.

— Я… — замялась малышка. — Я подумаю над Вашим предложением, Мой Император, — ловко вывернулась она из его грязных объятий. — Но прежде — закончим Дела насущные!

Вздохнув свободнее, Принцесса встала у него за спиной. Не желая вновь почувствовать себя игрушкой в руках этого мужлана, девушка впилась недвусмысленным взглядом, наверное, в единственного, кто сейчас осознавал всю глубину происходившего — в Тоша.

— Ты права Моя Принцесса! Перерезать им глотки, — взмахнул ладонью Зар-Паша.

— Ну не здесь же?! — поспешила остановить его девушка, схватившись за руку. — Лучше на палубе… Я не переношу вида крови, — прошептала она ему на ушко, когда тот нагнулся, ибо крыс был на пару голов выше всех здешних мышат.