Бесплатный фрагмент - Его Величество танец

Глава 1. Введение

Трудно сказать, почему я решил приступить к воспоминаниям и описанию пути по интереснейшим страницам своей жизни в бальных танцах, которые на долгие, долгие годы стали основой и смыслом большей части моей жизни, может быть и смыслом всей моей жизни.

Хотя сейчас я немного далек от танцев, от тех упоительных мгновений познания нового, тех страстей, борьбы, побед, поражений, горечи разочарований, потери старых друзей и появление многих и многих новых людей в моей жизни, но все это меня не перестает волновать, привлекать и интересовать.

В 2013 году я закончил судейскую практику, перестал тренировать, было ощущение, что я «переел, смертельно перегорел», устал от всего. Наверное, у каждого человека в жизни возникают периоды, когда он понимает, что нужны какие-то перемены, иначе можно просто задохнуться, сгореть, разочароваться в том, чему посвятил большую часть своей жизни.

Конечно, я и сейчас в курсе основных событий и течений в танцах, активно обсуждаю в своей семье новости, поддерживаю детей и Надю во всех их помыслах, делах развития клуба, успехов их учеников, но пока совсем нет желания опять окунуться во все перипетии столь сложного и противоречивого мира танца.

Вот об этом я и хочу немного написать, повспоминать, что-то проанализировать, сопоставить, посмотреть на многое со стороны прошедшего времени. Что-то видеться уже по-другому, а во многом только укрепился в своем мнении.

Надо сказать, что я начал свой путь в танцах осенью 1975 года, а с Надей, моей женой и партнершей, протанцевали ровно 20 лет, начав совместное танцевание в 1976 году и закончив в 1995 году. Мы являемся, если можно так выразиться, 2-й волной танцоров, которые стояли у истоков бального танца в Красноярске. Надя, начав танцевать на 2 года раньше меня, застала еще многих из 1-й волны, танцевала с ними, стала лауреатом Всероссийского конкурса исполнителей бальных танцев 1975 года. Мне не посчастливилось с ними танцевать, но многих знал и со многими общался.

Нашим с Надей Альма-матер стал ДК Железнодорожников, а нашим первым и единственным учителем был известный педагог, один из основоположников и энтузиастов бального танца в Красноярске Владимир Павлович Козлов. С ним связаны самые яркие страницы наших первых шагов в бальном танце. Мы бесконечно благодарны ему, что он вовлек нас в этот удивительный, красивый мир, открыл нам богатство и благородство танца, научил не только азам техники и пониманию, но стал нашим настоящим наставником и старшим другом.

С Владимиром Павловичем прожита яркая и удивительная жизнь, в которой было всякое — удачи и яркие победы, вместе переживали трудности, были и горькие страницы отчуждения и разрыва, можно даже сказать невольного предательства с нашей стороны. А потом вновь взаимное прощение, искреннее уважение, взросление и понимание, что это очень близкий и родной нам человек — вновь вернули нас друг к другу.

И очень жаль, что нелепая, случайная и трагическая гибель оборвала жизнь этого замечательного человека, который ушел от нас в расцвете своих сил, чуть не дожив до 60-ти лет. Уверен, что Владимир Павлович многое бы еще сделал в жизни, у него были большие творческие планы, которые мы вместе обсуждали и готовы были ему в этом всесторонне помогать. Говорили о том, что он придет к нам в концертно-танцевальный зал (где я тогда работал директором), здесь мы создадим ему условия для осмысления и написания методичек по бальным танцам. Особенно ценен его опыт по преподаванию массовых школ танцев, обобщение его богатейшего опыта в становлении и развитии самого бального танца не только в Красноярске, но и в Сибири. Этим планам не суждено было сбыться, и я попробую, в меру своих сил, вспомнить и написать об этом тоже в память о нашем Учителе с большой буквы Владимире Павловиче Козлове.

Волею судьбы мы с Надей стали свидетелями становления и постепенного развития бального танца в Красноярске. Сейчас, в настоящее время мы уже самые возрастные из тех, кто продолжает этот путь в танцах (более 46-ти лет). И думаю, кому как не нам вспомнить, рассказать и дать свой субъективный анализ и взгляд на те далекие времена, на прошедшее время и настоящее, на все, что связано с бальным танцем и не только…

Заранее прошу прошения за те возможные неточности в датах и событиях, в именах и фамилиях людей, которые встретились нам и с которыми пересеклись не только наши танцевальные, но и человеческие отношения, ведь прошло уже довольно много времени, что-то стерлось в памяти, а что-то наоборот очень ярко в воспоминаниях и сегодняшних ощущениях.

Постараюсь не только описывать и вспоминать, но и подавать какие-то события в виде документов, афиш, грамот, дипломов, фотографий. Жаль, что очень сложно прикрепить еще и кинохронику, которая тоже есть у нас в домашнем архиве. Но

я постараюсь и это изложить в видео версии этой книги.

Не судите строго, делаю это от души, честно, с искренним желанием как можно полнее и объективней описать те славные события нашей долгой жизни в мире бального танца.

Глава 2. Начало пути (1975—1976)

До осени 1975 года я практически совсем не подозревал о существовании бальных танцев. Правда, смутно помню, что на Новый Год на елке в институте танцевала пара с показательными выступлениями, по-моему, это был квикстеп, но мне это не понравилось и не зацепило. Похоже, исполнение желало лучшего. Понятно, что нравится то, что исполняется с душой и конечно необходим уровень мастерства, видимо ни того, ни другого не было.

В институте было сложно учиться, у нас была одна из самых сложных и престижных специальностей. Группа была небольшая 23 человека и всего 2 девчонки. Много занимался спортом: бег на коньках, баскетбол, настольный теннис, шахматы, ходили в бассейн плавать. Кое-где даже были успехи. Играл за факультет в шахматы и теннис. По беговым конькам приглашали на стадион Динамо (стоял ниже гостиницы Красноярск на набережной Енисея) для серьезных занятий, требовалось тренироваться 5—6 раз в неделю. Подумал и понял, что не готов к этому, да и не ахти какие перспективы, тогда я видел там много классных конькобежцев, занятия на открытом воздухе в мороз не очень меня прельщали. Для этого хватало футбола. Мы с ребятами с нашей группы (в общаге) частенько гоняли мяч зимой на хоккейной площадке ночью в 30 градусные морозы.

Да, студенческие годы были очень интересными, веселыми, трудными, но речь не об этом. Так что понятно, я не страдал от безделья и день был расписан по минутам. Да, еще и участие в художественной самодеятельности института в добровольно-приказном порядке. Танцевал народные танцы (немного занимался ими в школе), конечно уровень был тот еще, но танцевал с душой и задором, что мне, кстати, потом очень помогло успешно танцевать советскую программу бальных танцев.

Мой приятель Вовка Мурашов несколько раз зазывал меня на занятия по бальным танцам, но все как-то было не досуг, и вот однажды я пришел с ним в ДК ЖД и понял, что пропал. Мне понравилось решительно все: и зал, и ребята, и атмосфера, и, конечно же, сами танцы. Они пленили меня своим аристократизмом, салонным благородным духом, разнообразием танцев и ритмов, танцеванием в паре. Конечно, и в народных танцах танцевали в паре, но это совсем не то и не так. В общем, я был очарован и заворожен ими.

Особую роль сыграл мой первый и единственный учитель танцев Владимир Павлович Козлов. Он своей харизмой, увлеченностью, простотой общения сумел увлечь меня, взрослого 20-ти летнего парня, начать все сначала, а это ох как трудно, тем более нужно было как-то воткнуть танцы в мой уже и так переполненный график.

Шел 3-й курс, начались основные дисциплины, жили в студгородке, а на занятия ездили в корпус «А» на Ленина, то еще путешествие — рано утром вбиваться в автобусы-мыльницы или в холодные, промерзшие насмерть троллейбусы. Одно хорошо, что после учебы не возвращаясь в общагу бежал в ДК ЖД, который незаметно становился моим вторым домом.

Вовка Мурашов раньше в Канске занимался танцами и уже прилично танцевал, был введен в состав ансамбля, участвовал в показательных выступлениях, а я еще только приглядывался, понемногу учил основные шаги и фигуры. Название танцев и те были в диковинку. Спасибо ребятам — Вовке Сереброву, Сергею Леднику и многим другим, которые охотно помогали и делились со мной знаниями. Да и партнерши сразу не было, танцевал с теми, у кого на занятия не приходил партнер, хотя сильные и опытные партнерши с новичком не вставали.

Надо сказать, что бальные танцы тогда были уделом взрослых, как правило, студентов. Очень редко приходили школьники и то, начиная с 9—10 класса. Надя, например, начала танцевать в 1973 году в 9 классе и была в коллективе самой молодой и все старшие девчонки ее опекали. Детского танцевания как такового не было, были детские ансамбли, которые и танцевали детские танцы типа «Ку-ка-ре-ку» и другие из так называемой советской программы.

Никакой специальной танцевальной обуви не было и в помине, парни танцевали в корочках, это легкие повседневные туфли на тонкой подошве, которых в магазинах так просто было не купить. Девчонкам было еще труднее, модельную обувь на каблучках днем с огнем не сыскать, все выкручивались как могли. Для ансамблей пытались шить обувь в мастерских оперного театра, но там обувь как для народного танца, другую мастера просто не видели и шить не умели. Про костюмы даже не говорю, например, свой первый конкурс я танцевал в своем повседневном полосатом пиджаке и темных брюках.

Но надо сказать, что над всеми нами витал какой-то вирус счастья, мы все были окрыленными, вдохновенными и бесконечно преданными танцу. Конечно, тогда это было в диковинку, бальные танцы властями не поощрялись, особенно индивидуальные конкурсные танцы европейской и латино-американской программы. Мы здесь в глубинке не испытывали такого пресса, как наши коллеги из Москвы, Ленинграда и других крупных городов. Если на нас здесь смотрели сквозь пальцы, то у них были прямые запрещения конкурсных танцев, вплоть до гонений, увольнений с работы, трудностями в институтах.

Официально бальные танцы были «чужды советской морали… фраки и бальные платья несли в массы буржуазное, наносное, фальшивое… уводили со светлого пути коммунистического будущего нашу молодежь» — вот так примерно звучали официальные документы Министерства культуры СССР, профсоюзных, комсомольских и партийных органов. «Советский человек должен танцевать по-советски» — гордо вещал тогда министр культуры РСФСР В. Стриганов. Это конечно очень удивляло всех, просто невозможно было связать бальные танцы с образов «врага», никак не укладывалось в голове. И длилось все это вплоть до 1988 года, когда были отпущены вожжи: «пусть молодежь хоть чем-то занимается».

Кстати, развитие танца в стране началось примерно с 1957 года, когда в Москве впервые проходил Всемирный фестиваль молодежи и студентов, тогда в рамках фестиваля прошел 1-й международный конкурс бальных танцев.

Нам повезло, что в 70-х годах танец понемногу стал пробивать дорогу, появились Всероссийские и Всесоюзные конкурсы исполнителей бальных танцев, городские и краевые, правда в них доминировала так называемая советская программы танцев, это более 100 танцев, которые были к обязательному исполнению по выбору, а потом уже 2—3 танца из международной программы. Даже в 1979 году в Москве в ДС «Дружба», где проходил Международный Чемпионат социалистических стран по бальным танцам, всех зарубежных пар обязали танцевать советские Русский Лирический и Рилио (литовская полька), чему я сам был свидетелем, и мы даже пытались в гостинице учить кубинские пары этим танцам. Смешно и грустно одновременно. Зачем такое противостояние? Да, многие танцы из советской программы были по своему интересны и любимы, с удовольствием танцевались в ансамблях, на тематических вечерах, но еще долго были в обязательной программе всех конкурсов бальных танцев.

К слову, венский вальс я знал и танцевал с удовольствием, это благодаря моему отцу Ефремову Николаю Петровичу. Где-то в 7-м классе он с удивлением узнал, что я не умею танцевать вальс. И началась моя учеба дома, я вальсировал с табуреткой, вот так понемногу и научился. Отец у меня прилично танцевал, как офицер их учили танцевать, и он сам этому учился. Я неоднократно видел на вечерах и вечеринках как папа с мамой вальсировали…

Вот так понемногу я стал осваи вать танцы, в первую очередь танцы репертуара ансамбля «Ритм» ДК ЖД — так назывался наш коллектив. Коллектив был достаточно большой, только в основном составе танцевали порядка 8—10 пар, и нас второго состава тоже было пар 5—6. Все взрослые люди, многие уже закончили учиться, работали инженерами, специалистами и с удовольствием по вечерам и в выходные занимались любимым делом. Конечно, мне очень хотелось попасть в основной состав и было немного обидно, когда однажды ансамбль уехал на несколько дней с показательными выступлениями по ж/дорожным станциям края в специально выделенном вагоне. А я остался, прекрасно понимая, что я еще совсем зеленый, хотя занятия спортом приучили к максимуму. К чему, в последствие, я всегда и стремился.

И вот мой первый конкурс в ДК ЖД весной 1976 года. Незадолго до этого мне пригласили опытную партнершу Наташу Андрееву, которая уже закончила танцевать. Она пришла, была постарше меня, помню, что танцевали медленный вальс, ча-ча-ча и какие-то советские танцы. Ребята говорили: ну с ней ты должен отлично выступить, чуть ли не победить. Не тут-то было, особых успехов не добились, но и наше выступление не было провальным. Наташа потом как-то быстро потерялась, у нее была своя, взрослая жизнь и танцы, видимо, ее уже не манили. На занятия все ходили по-разному, старички могли неделями не приходить и появлялись только на выступления, некоторые тренировались 2—3 раза в неделю, а это было тогда более чем достаточно.

Помню, были непререкаемые лидеры ансамбля — Владимир Ведмицкий и Надежда Колесникова (в последствие Ефремова), они танцевали супер, побеждали во всех конкурсах, оба с отличной хореографической подготовкой.

Они уже были лауреаты Всероссийского конкурса 1975 года, правда, тогда еще в разных парах. Были еще Сергей и Елена Мальцевы, Света Трапезникова с партнером (кто не помню). Были и другие ребята, которые не блистали в конкурсном танце, но с удовольствием танцевали в ансамбле.

Прошло лето 1976 года. Я приехал со стройотряда довольно поздно, где-то в середине октября. Проводили в армию Володю Ведмицкого, он танцевал в народном ансамбле «Енисейские зори» и ходил еще и к нам. Надя осталась одна, и я тоже ходил без партнерши. У нас уже были взаимные симпатии и в один прекрасный день мы решили встать в пару и объявили об этом Владимиру Павловичу. Что тут началось трудно описать, Палыч был категорически против, конечно, такая партнерша и совсем новичок, из которого неизвестно что еще получится. Это противостояние длилось долго, что только не делалось, чтобы мы не оказались в паре, но Надя была непреклонна и Палыч, как мы думали, сдался. Но это нам еще долго аукалось.

Как-то мы собрались в г. Таллин на турнир, Палыч позвал нас с Надей, Володю Мурашова с Людой, еще летали Люда Румянцева с партнером, вроде как с Сашей Симбирским, конечно, все мы летели за свой счет. Это была интереснейшая поездка. Палыч дружил с Антс Таэль (педагог с Эстонии), у которого покупал информацию, пластинки с танцевальной музыкой, материалы для платьев, бижутерию. У него же он, в свое время, купил 8 пар женской латинской обуви английской фирмы Supadance для ансамбля. Пара этой обуви тогда стоила 100 рублей, и мы все сбрасывались по 50 рублей с носа, мы с Надей тоже отдали. Это по тем временам была лучшая обувь в мире, да и сейчас эта английская марка в мировых лидерах.

И вот с нами в Таллине приключилась с одной стороны смешная, с другой очень горькая история. Прямо за несколько минут до турнира Палыч забирает у Нади эту обувь, и она остается в черных демисезонных туфлях на толстом каблуке, в которых прилетела, вот так мы и танцевали оба дня. Да ладно бы так, только вот партнерша Вовки Мурашова Людмила блистала в этой английской обуви. Помню, смешно шутила на этот счет Людка Румянцева: я вот свои старенькие обычные босоножки покрасила белой гуашью и спокойненько танцую.

Это была первая серьезная трещинка, которая пробежала между нами. Я до сих пор не могу объяснить поведение Палыча, видимо это отголоски нашего с ней неповиновения. Помню, тогда нам было выходить на паркет, а Надя рыдает от горечи и обиды, к ней подсела Алла Чеботарева и пыталась ее успокоить, совершенно не понимая — чего она плачет? Кстати тогда мы впервые увидели их блистательный дуэт с Петром и были просто очарованы и потрясены их танцем, они уже танцевали в «А» классе, а мы только-только перебрались в «С» класс. Потом, после турнира вечером Таэль показал цветной кинофильм с чемпионата мира во Франции, где он судил. Это была настоящая бомба. Ничего подобного мы не могли и представить. Вернулись одухотворенные и одновременно потерянные…

Надя уже училась в институте и как-то незаметно после Таллина мы перестали появляться в клубе, все шло к тому, что мы закончили танцевать, о переходе в другой клуб не могло быть даже и речи. Палычу надо отдать должное, он несколько раз ловил Надю в институте на переменах, и только в очередной раз, благодаря еще и посредничеству Володи Сереброва, они уговорили Надю вернуться. Вот так мы перевернули эту непростую страницу.

Тренировались много и упорно. Помню, Палыч в очередной раз привез фильм, и мы увидели Надежду и Виктора Давидовских из Питера, которые блестяще танцевали латину. Мы тогда многое переняли из их манеры и подачи танца, даже потом взяли их латинское платье за основу и стали в нем лауреатами Всероссийского конкурса в 1978 году г. Красноярске. И, конечно, не могли представить, что буквально через 2 года будем вместе с Давидовскими танцевать в сборной Российской Федерации (РСФСР) на Всесоюзном конкурсе исполнителей бального танца 1979 года в Нижнем Новгороде.

Все кино ролики тогда, естественно, были без звука, и многое в них понять было невозможно, особенно по ритмам, синкопам, сильным и слабым долям, музыкальности в целом.

Думаю, тогда сложилась парадоксальная ситуация в наших танцах. Практически отсутствовала хоть какая-то информация и методика преподавания бальных танцев так называемой международной программы (10 танцев). Ее официально просто «не было». И достать, в силу сложившихся причин, было практически невозможно. И вот в атмосфере тотального дефицита на информацию всем нам танцорам волей и неволей пришлось сближаться, обмениваться теми крохами, что кому попадало, уверен, что это и помогло, в том числе, спасти наш жанр бального танца и даже в скором времени начать выходить на международную арену и признание.

Прибалтика тогда (конец 60-х годов) была безусловным лидером, так как имела особый статус, у них не было гонений со стороны министерства культуры и партийных органов, они напрямую участвовали в конкурсах в Европе и Англии. Такая легенда танца как Чесловас и Юрата Норвайша не только танцевали, но и были организаторами первого тогда в СССР международного конкурса «Янтарная пара» в Каунасе (1968). Вторым центром был Ленинград, который был рядом с Прибалтийскими республиками и черпал там информацию, участвовал в конкурсах, в семинарах, брали уроки.

Тогда было так — кто владел информацией, тот и был в лидерах. Помню свои ощущения, когда приезжали на конкурсы и смотрели, если были пары из Москвы, то понятно, что они уже априори будут впереди. И пока до нас эта информация доходила (через семинары, киноролики и пр.), они уже опять были впереди.

Владимир Павлович оказался настоящим энтузиастом, его не устраивала эта ситуация, и он через своих друзей в Прибалтике, за свои деньги покупал и получал такую информацию в виде тоненьких методичек, в основном на английском языке. Он молодец, выучил основные термины и обороты и достаточно сносно переводил описание фигур, ритмов, работа рук и ног и прочее из так называемого «бэйзика».

Поэтому мы владели, пусть и достаточно поверхностно, основами танцев, знали фигуры, их исполнение, разучивали связки и строили вариации. Это было чрезвычайно сложно, но и увлекательно. Еще надо сказать, что Палыч коллекционировал танцевальные пластинки, которые тоже доставал «из-под полы». Это по тем временам была лучшая музыка в исполнении лучших танцевальных оркестров мира, таких как Ross Mitchell и прочие. Это были пластинки в супер обложках, высочайшего западного качества и, что самое примечательное — новинки года. Можно сказать, что проще было достать The Beatlts или Deep Purple, чем подобные танцевальные шедевры. В его коллекции было более 30 таких «фирменных» пластинок. Конечно, еще были у него практически все пластинки разной танцевальной музыки, которые выпускались тогда в Союзе, но, увы, их было очень немного и посредственного качества звучания.

Также у него всегда были лучшие катушечные магнитофоны (Маяк, Юпитер), так же лучшие тогда проигрыватели виниловых пластинок, что позволяло переписывать музыку высокого качества и использовать их на тренировках, показательных выступлениях и конкурсах. Все это стоило немалых денег. Уже много позднее, Палыч приобретал танцевальную литературу типа самиздата на русском языке — те же книги по бальным танцам лучших мировых специалистов, помню, каждая стоила от 50 до 150 рублей.

Вспомнил очень смешной случай, Палыч приехал из очередной поездки и с гордостью начал нас учить новому танцу румба, пыхтели и учили целый вечер, все было неудобно и совсем не то. На следующий день Палыч со смехом и со смущением поведал, что он все это смотрел на пленке, но только зеркально… и получались «веер» и «алемана» зеркально наоборот. Долго смеялись и часто вспоминали.

Кстати, учили и другие танцы: рок-н-ролл, буги-вуги, которые были для нас таким же откровением. Потом их танцевали на вечеринках. На банкетах после конкурсов учили всех желающих (а банкет был обязательным атрибутом всех конкурсов).

Вот так мы и учились танцам понемногу, как в известном произведении: «чему-нибудь и как-нибудь».

Глава 3. Первые успехи, движение вперед (1977 год)

Когда мы с Надей вставали в пару, мы не ставили особо никаких целей. Наверное, просто хотели доказать себе и другим, что вопреки общему мнению у нас получится. А вот что получится — покажет только время. Итак, вопреки всем и всему в 1976 года мы встаем в пару.

Первый стереотип — у нас большая разница в возрасте, где-то 18 см. И надо сказать, этот стереотип долго «давлел» на нас, мешал нам, вязал по рукам. Это нам говорили вокруг все без исключения, и это, говорил нам и наш тренер, я думаю, это было совсем не правильно. Если в латине в этом не было проблем, то в стандарте конечно они были. К сожалению, тогда сама методика и понимание принципов построения в пару не давали возможность этот минус свести к минимуму. Это сейчас понятно, что и как нужно, а тогда это было почти полное непонимание как этого достичь. Но даже и тогда, в стандарте мы с этим более-менее справились и в последующем танцевали стандарт с удовольствием, частенько бывали в финале, в призерах и даже побеждали. Но этот «пунктик» всегда в нас присутствовал.

Второй стереотип — все или почти все считали, что Надя губит себя и свой талант, вставая с новичком, который не только не сможет ее догнать, но и просто хотя бы тянуться за ней. Как правило, если партнер слабее партнерши, то пара не может достойно конкурировать. Выбор простой: или партнер догоняет ее и становиться рядом (лучше чтобы вообще стал лидером пары) или пара просто не состоится. Конечно, все здесь не так просто и очевидно, но проблема в этом тоже есть. В этом смысле у нас было меньше проблем, так как мы оба стремились к результату и включали все свое старание и умение.

Надо отдать должное Наде не только за терпение, но и умелую помощь мне в освоение самих танцев. Ее прекрасная хореографическая подготовка сыграла свою неоценимую роль в становлении нашей пары, в некоторых моментах, оказывала решающее значение в советской и латино-американской программах. У Нади природная выворотность, гибкость, шикарная растяжка, великолепная осанка.

Помимо этого сказались ее занятия в детском хореографическом классе подготовки государственного ансамбля «Танца Сибири». Интересный факт, когда она поступала учиться в Сибирский технологический институт, я ей посоветовал сходить на конкурсный отбор в известный народный ансамбль «Енисейские зори» (руководитель Геннадий Петухов), который был при этом институте (я надеялся, что может как-то помогут поступить…). Из многих и многих Надю и еще одну девочку приняли, сказали: — сдавайте экзамены, поступайте и обязательно приходите. Я ее спросил, что сдавали, она отмахнулась — дробушки, топотушки и прочее.

Кстати, Надя хорошо сдала вступительные экзамены и, очень успешно проучившись 5 лет, получила диплом, ей сразу предложили место технолога на крупном комбинате с предоставлением квартиры. Но ехать надо было в Архангельск, где она проходила практику. Понятно, что мы туда не поехали. Я уже работал после института по распределению и ей дали свободный диплом.

Как обычно, чужие успехи мало кого радуют, и мы тоже испытали это внутри своего коллектива по полной программе, никому не нужны конкуренты, взявшиеся ни откуда. Хотя были ребята, которые искренне были рады и поддерживали нас.

Вот с такими исходными данными мы начали свой путь в танцах. А помимо индивидуальной программы нам срочно нужно было учить и репертуар ансамбля. Конечно, проще было выбрать только ансамбль, такой выбор сделали многие. Но очень привлекал конкурсный танец и реализация себя через него. Это очень и очень увлекательно! Мы в этом ни минуты не сомневались. Думаю, что эта мотивация знакома всем и двигает многих.

Первый звоночек, что что-то не так прозвучал после Таллина. Тот турнир во многом нам открыл глаза на танец, а самое главное на качество его исполнения. Вроде те же фигуры, музыка, а лидеры танцуют по-другому, порой совершенно непонятно как они это делают.

У нас стали происходить на этот счет разговоры с Палычем, мы понимали, что с таким подходом далеко не уедем. Мы только тогда, услышав о существование каких-то семинаров, индивидуальных уроках с тренерами и ведущими парами, стали этим интересоваться. Это сейчас я понимаю, что Палыч учил нас «английскому медальному танцеванию», которое тогда в России было очень редким и даже продвинутым, но мало могло конкурировать по-настоящему с конкурсным танцем. Потом спустя почти 20 лет, когда мы продолжали учиться танцу на родине танца в Англии, мы это танцевальное направление наблюдали сами, видели турниры по «медальному танцеванию». В Англии, да и других странах, существуют несколько союзов и федераций такого танца. Все это направлено на массовое танцевание, типа как у нас тогда школы танцев. Это было направленно к тому же на массовость и привлечение людей, в том числе и через конкурсную составляющую: ступени мастерства — бронзовое, серебряное и золотое. Как уже сказал, это практически не имело отношение к конкурсному танцу.

К сожалению, мы тогда не смогли убедить Палыча в перспективности именно конкурсного направления, тем более это требовало серьезных финансовых затрат, перестройки основ тренировок, работы и вообще переосмысления всего-всего.

Все катилось по старинке. Показательные выступления в ансамбле и в паре, тренировки, которые приносили все больше вопросов, которые оставались без ответа. Понимали, что теряем время… Правда Палыч тогда разрешил нам свободно пользоваться своими немногочисленными кинороликами с турниров, в которых мы пытались что-то понять и что-то разглядеть (без звука, с посредственным качеством изображения, вечно рвущейся пленкой).

Но надо сказать, что даже это стало приносить свои плоды, мы резко стали прибавлять, появились интересные вариации с трюками и поддержками. Надина растяжка позволяла делать то, что никто не рисковал повторять за нами, например — подъем-вымах партнерши над головой в джайве (очень опасное движение, требующее полной уверенности в партнере). Почти поперечный шпагат в румбе, находясь в растяжке на левой и правой ноге партнера, высокие батманы и броски ног, высокие поддержки в посадобле, прокручивание партнерши в румбе, где она на одной ноге в приседе, за одну руку вращается рукой партнера с большой скоростью.

Этому последнему трюку удивлялся даже Михаил Семенович Годенко — блестящий хореограф, легенда народного танца, руководитель красноярского государственного ансамбля «Танца Сибири», говорил: у нас в подобном трюке парни крутят девчонок через механическое приспособление в руке, а вы умудряетесь просто «ладонь в ладонь…». Было очень лестно и приятно это слышать.

Немного об этом знаменитом коллективе. Мы знакомы были, наверное, с большинством танцоров, особенно с теми, кто тогда проживал в гостинице «Огни Енисея» на Набережной Красноярска возле Речного вокзала, где мы бывали на дружеских вечеринках после совместных выступлений на больших сборных концертах, да и просто вечерами забегали на огонек. Володя Ведмицкий (Надин партнер и наш друг) тогда танцевал в этом коллективе и ввел нас в круг общения. Надо сказать, что этот знаменитый коллектив был для нас образцом в отношении к профессии, к тому любимому делу, которому мы посвятили всю свою жизнь. Неоднократно присутствовали на их многочасовых репетициях, где очень скрупулезно и дотошно оттачивалось мастерство и презентация танцевальных номеров, видели с каким желанием и самоотверженностью все относились к своей профессии. Поражала неуемная энергия и талант бессменного руководителя и создателя этого уникального народного коллектива Михаила Семеновича Годенко.

Особенно удивительны были солисты ансамбля — Людмила Коркина, Николай Черемисин и многие другие. Среди них выделялся Валера Борисов своим уникальным талантом и самобытностью, его звали «рыжим» по цвету его волос. Его М. С. Годенко нашел в какой-то художественной самодеятельности и вывел на мировую вершину народного танцевального искусства.

Их знаменитый танец «Сибирский переполох», который долгие годы был визитной карточкой ансамбля, где блистал гранями своего удивительного таланта Валера Борисов, был поставлен М. С. Годенко именно на него.

Помню, после знаменитых гастролей Ансамбля танца Сибири по Америке мы были в гостях у Валеры, и он с упоением и присущим ему юмором рассказывал о приключениях в США, где они выступили во многих городах, ежедневно переезжая из города в город. Кстати, тогда я купил у него автоматическую японскую кинокамеру, где вставлялась специальная кассета с цветной или черно-белой пленкой, тогда это была мировая новинка. Этой камерой я снимал весь наш семейный и танцевальный архив вплоть до 1994 года, когда перед поездкой в США приобрел уже настоящую видеокамеру не только с изображением, но и со звуком. Было большим потрясением и ударом быстрый безвременный уход Валеры Борисова из жизни.

Мы сдружились с еще одним блестящим танцовщиком и солистом ансамбля Валерием Вторушиным, наше знакомство и общение продлилось еще долгие годы.

Вот такая краткая зарисовка нашего незабываемого общения и знакомства с этим великим коллективом.

Тогда еще не было ограничений в том, что нельзя отрывать обе ноги от паркета больше, чем на один такт музыки. И все мировые пары в меру способностей занимались такой своеобразной воздушной акробатикой, ну и конечно мы за ними… Мы тогда как-то стеснялись «снимать» куски вариаций с других пар, это казалось плагиатом, и только потом поняли, что это была повсеместно обычная практика всего танцевального мира — все танцевали с лидеров. Только сравнительно недавно у пар стали появляться свои индивидуальные хореографии танца, которые им ставят тренеры и ведущие пары, с которыми они занимаются.

Понятно, что современный танец по потоку информации, появлению интернета, развитие и появление новых мировых центров (Италия, Германия, Россия, Америка и др.) никак нельзя сравнить с тем временем, когда доминировала Англия (родина бальных танцев), а Советский Союз был практически полностью отрезан от этой информации.

Помню, Станислав Попов показывал нам немецкий танцевальный журнал, в котором после его с Людмилой оглушительного успеха в Германии писалось примерно так: видимо, где-то за Уралом в России существуют таинственные школы танцев, раз у русских есть такие пары, которые на равных могут конкурировать с мировыми лидерами.

И это было феноменально: без доступа к информации, без семинаров, выездов на зарубежные турниры наши ведущие пары в конце 70-х и начале 80-х начали конкурировать и входить в мировую элиту. Это сейчас из любой глубинки можно напрямик договориться об уроках и поехать в любую страну или пригласить специалиста к себе, можно заявиться и танцевать на любых открытых мировых турнирах, а тогда даже помыслить об этом было невозможно.

Вот так, методом проб и ошибок развивался наш танец.

В 70-х годах у нас в Сибири было очень мало конкурсов. И каждый конкурс был своего рода событием. У нас в ДК ЖД проводился свой турнир 1—2 раза в год с приглашением пар. Приезжали пары с Новосибирска, Ангарска, Абакана, Томска и Иркутска, где тоже активно развивался конкурсный танец. Это были настоящие праздники танца с битком набитым зрительным залом, интерес к танцу был феноменальным.

Как я уже писал, детского конкурсного танца не было и в помине, приезжали только взрослые пары. Собиралось пар 10—15. Это уже был приличный турнир, проходил в один день, начинался после обеда. То есть полуфинал и финал, кстати, между парами, оставшимися в полуфинале, делали второй утешительный финал за 7—12 место. Конечно обязательные показательные выступления победителей и ансамблей. Соревновались в двух программах: советской и зарубежной. В судьи приглашались лучшие в прошлом танцоры, хореографы Дома творчества и порой просто известные люди. Судились конкурсы по- разному: то все танцы вместе, то советская программа отдельно. Судейство было открытое по местам. А потом после конкурса обязательно небольшой банкет, все ребята взрослые. Много общались, знакомились, обменивались опытом, танцевали, веселились. Это было незабываемое время.

Сами ездили на конкурсы в Томск (название вроде «Весенний подснежник», там тогда лидерами в Томске были Сергей и Татьяна Круг и Александр и Светлана Илюшеновы), в Иркутск, в Новосибирск (Геннадий Мальков и Александра Шестакова — «Золотая долина») и другие новосибирские конкурсы, в Ангарск, где руководителем коллектива был Револьф Гусев.

В Красноярске тогда было два больших танцевальных клуба: мы (ДК ДЖ) и КТЗ (концертно-танцевальный зал). Мы у них на конкурсах участвовали, а они к нам не приходили. Они к нам относились снисходительно, свысока. Шла и тогда острая конкуренция не столько между клубами, сколько между профсоюзной и государственной системами культуры. Да, было и такое.

Танцевали мы с Надей весьма успешно, если не побеждали, то всегда были в призерах как минимум.

Помню зиму 1977 года, Иркутск, мы на открытом областном конкурсе ансамблей и исполнителей бальных танцев, приехали всем ансамблем. Стояли сильные морозы за -35.

Конкурс проходил тогда в только что открывшемся Дворце спорта. Там забабахали высоченную сцену, на которой и проходил сам конкурс (кстати, в том же Томске во Дворце спорта тоже почему-то городили высоченные сцены для турниров). Танцевали 2 дня. Основными соперниками были пары из Ангарска, где работал Револьф Гусев (это был весьма сильный коллектив), они с Палычем были друзья-соперники. Жарко и трудно тогда пришлось нам. Мы с Надей выиграли латину и советскую программу, а Коля Сидоров с партнершей стандарт, что было весьма неожиданно для него самого. Здорово тогда танцевал и Вовка Мурашов с Мариной и другие наши пары.

Это все как бы в неофициальном зачете, а официально тогда награждали так: группа пар лауреатов (высший титул) и группа пар дипломантов 1-2-3-й степеней, так же и у ансамблей, но в группе ансамблей только один ансамбль мог стать лауреатом. Такое было всегда на всех проходивших тогда Всероссийских и Всесоюзных конкурсах, а они проходили один раз в 3 года. Мы тогда в Иркутске всем коллективом очень достойно выглядели. Кстати вспоминаю, в латино-американских танцах мы с Надей соревновались с парой из Ангарска Сергеем Шадриным с партнершей, нам тогда с трудом удалось их обойти.

Летом 1977 года я защитил диплом и по распределению попал на КраМЗ (красноярский металлургический завод) инженером-наладчиком. Началась моя уже взрослая жизнь. Надя училась, я работал, вставали очень рано, чтобы к 8-ми утра успеть на работу через весь город. После работы спешили в ДК на тренировки, домой являлись за полночь.

Палыч частенько договаривался с показательными выступлениями на вечерах танцев в техникумах и институтах, на каких-то, как сейчас принято говорить, корпоративных вечеринках, на официальных торжественных мероприятиях. Практически всегда это были мы с Надей. За выступление мы получали 5 рублей на двоих, очень редко 10 рублей, а это были тогда приличные деньги (я как молодой инженер вначале получал где-то 120 рублей). Танцевали много и с удовольствием, оттачивали презентацию и выразительность танца, умение танцевать на полу с любым покрытием, порой на очень маленьком пятачке.

Помню веселый случай, это было весной. Вечер, выходной, я собрался смотреть Чемпионат мира по хоккею, по-моему, финал наши с чехами. Говорю вслух: пусть хоть землетрясение и наводнение — ничто не помешает мне сегодня смотреть любимый хоккей. Тут стук в дверь, открываю, стоит Серега Ледник и говорит: Саша, Надя, Палыч прислал, срочное выступление, очень важное, такси ждет внизу… Конечно с ворчанием и прибаутками, мы моментально собрались и поехали. А моментально, это совсем непросто. Как минимум, Наде нужно было быстро сделать себе прическу, расчесать меня, собрать обувь, костюмы. На этот счет мы были всегда очень мобильны. Тогда прически мы сделали уже на месте перед выступлением. Правда, после выступления, пока Палыч был занят, мы где-то в фойе нашли телевизор, и я успел посмотреть большую часть финала хоккея.

Бывало, выступали и всем ансамблем, это было настоящее событие. Накануне много готовились, судорожно собирали весь коллектив, ведь отсутствие даже одной пары нарушало весь рисунок танца, что было крайне нежелательно. Много волнений и переживаний даже для нас исполнителей, а что говорить о Палыче, на нем порой лица не было. Мы с Надей прочувствовали это сполна, когда уже много позднее очутились в шкуре руководителей ансамбля. Обидно зависеть от какого-нибудь разгильдяя, который забыл, проспал или просто неохота, а ведь еще были и объективные обстоятельства неявки на выступления (болезнь, командировки и прочее). А на ходу сделать замену очень непросто, даже опытной паре нужно потренироваться, чтобы выучить и занять в рисунке танца другое незнакомое место.

Так что домой мы практически являлись только ночевать. Бывало, всем коллективом собирались и отмечали какие-то праздники, дни рождения, делали вылазки на природу. Как-то даже Новый Год справляли всем ансамблем дома у Сереги Лычагина. Были молоды, было весело, много общались, спорили, дружили и, казалось, что это будет всегда.

Вот так в заботах, тренировках, в работе, выступлениях и выездах на конкурсы в другие города прошли 2 незабываемых года. Наступал 1978 год…

Глава 4. Лауреаты Всероссийского конкурса исполнителей бальных танцев г. Красноярск (1978)

Да, этот 1978 годыл супер насыщен событиями… и в личной жизни, и в танцевальной жизни. 7 апреля мы с Надей сыграли свадьбу. Конечно, в жизни каждого человека это огромное событие. И в нашей жизни это тоже было важнейшее событие. Но раз уж у меня все о танцах, то мы на нашей свадьбе собрали все поколения ансамбля, начиная с первого состава: Гена Горин, Лариса Сереброва, Тамара Мельник, Александр и Светлана Лычагины, Сидоркина Татьяна и другие, заканчивая уже более молодыми, которые шли уже за нами. Кстати, Геннадий Горин и Лариса Серебровы были участниками и дипломантами 1-го всесоюзного конкурса исполнителей бальных танцев в Москве в 1972 году. Всего было на свадьбе 1-й день 105 человек, 2-й день 115 человек, конечно включая наших родных и близких, моих товарищей с института и работы, Надиных с ее институтской группы тоже.

Гуляли очень весело и здорово, по отзывам всех, это была свадьба на редкость. И конечно, первую скрипку играли ребята и девчата с нашего ансамбля, тамада Гена Горин был выше всяких похвал, Владимир Павлович со своим концертным баяном был душой песен и танцев. ВИА (вокально-инструментальный ансамбль) мы пригласили с ДК ЖД, который был тогда одним из лучших в городе. Ребятам до того понравилось, что они взяли с нас в 2 раза меньше договорной суммы, сказали: что играли на многих свадьбах, но такой в их жизни еще не было. До сих пор мы с благодарностью вспоминаем всех ребят и, конечно, наших родных, которые устроили нам все это великолепие.

А до этого уже с начала года коллектив начал готовиться к важнейшему событию года — Всероссийскому конкурсу исполнителей бальных танцев в Красноярске (зона Восточной Сибири, Хакасии, Тувы, Забайкалья, республики Бурятия и Читинской области). У нас самих и в нашем коллективе на этот счет были самые большие амбиции.

Тогда уже наши девчонки из ансамбля были обуты в английскую танцевальную обувь Supadance. Владимир Павлович вместе с директором ДК ЖД где-то умудрились достать тюль-капрон, из которой шились пачки для балета. Помню, как мы в ДК в кабинете кройки и шитья занимались нашими костюмами для ансамбля: парни крутили ручки швейных машин, а девочки сшивали оборки юбок, вернее подъюбников для европейской программы, Палыч где-то узнал, как нужно кроить юбки, чтобы они стояли веером, такая тогда была мода. Конечно, капрон был немного мягкий и не хватало жесткости формы, но это все равно была бомба. Также где сами, где с помощью портнихи шили платья для ансамбля, расшивали узорами, блестками, бисером.

Это было какое-то безумие в самом лучшем смысле слова. А вот для индивидуальной программы каждый «изгалялся» как мог. Я уже писал, что мы сами сделали Наде латинское платье с образца платья Надежды Давидовской: купальник, веревки вместо юбки. Хорошо помню, как дома красили капроновые веревки (боялись, что не пристанет краска, что прокрасится неравномерно), красили сам купальник, расшивали его, делали аксессуары и прочее. Тогда женские платья зачастую делали из пеньюаров или женских комбинаций.

А мне сшили комбинезон, который по тогдашней моде был сплошным: или водолазка пришитая к брюкам, или рубашка тоже пришитая к брюкам. Это тоже как-то расшивали, украшали. Тогда было очень модным у парней пышное жабо с брошью или отложной большой воротник. Самая большая проблема была с моей обувью. Помню, где-то достали лаковые туфли на тонкой подошве, это уже было кое-что.

Смутно помню, видимо весной прошли и городской конкурс, и краевой конкурс, на которых отбирали победителей, которые будут представлять Красноярский край. Ансамблей бального танца от края было два — ДК ЖД и КТЗ.

И вот в конце мая начале июня в Красноярск съехались участники с вышеперечисленных областей и республик. Конкурс проходил в концертно-танцевальном зале, по тем временам это был лучший зал в Сибири. Говорят, что когда он открывался в 1970 году, Голос Америки передал: в Сибири за Уралом открылся первый специализированный зал для дансинга.

Это было грандиозное зрелище и важнейшее событие в танцевальной жизни Восточной Сибири. Проходил конкурс не только танцевальных пар и ансамблей бального танца, но и танцевальных эстрадных оркестров.

Эстрадный оркестр КТЗ под управлением Анатолия Стрижевского безоговорочно стал лучшим. Помню, еще были приличные оркестры с республики Бурятия и Иркутской области. Весь конкурс проходил под живую музыку.

Наш ансамбль бального танца «Ритм» ДК ЖД стал победителем и лауреатом, это был огромный успех.

Мы с Надей тоже стали лауреатами в числе лучших 7 пар, остальные пары стали дипломантами разных степеней. Нам с Надей вручили специальные призы краевого управления культуры как лучшей паре в советской и латино-американской программе.

Помню, было немного смешно, когда первый заместитель начальника краевого управления культуры В. И. Бородин тихонько попросил нас с Надей на показательных выступлениях в латино-американской программе танцевать «чуточку скромнее». Он был очень жесткий дядька, его все очень боялись, но к нам он благоволил и, как сейчас понимаю, нам многое сходило с рук.

Тогда же отлично станцевали европейскую программу пары из КТЗ Виктор Емельяненко и Володя Рубайло с партнершами. Потом мы друг друга поздравляли с успехом и все были очень рады и довольны. Помню, была даже такая смешная номинация как «лучшая сельская пара», ею стала пара из Минусинска Коля Наконечников с партнершей.

Сейчас трудно даже представить какое это было важнейшее событие для развития бальных танцев, их окончательного официального признания как жанра в нашем крае. Ведь такие Всероссийские конкурсы (зоны) прошли по всей РСФСР, а также конкурсы во всех союзных республиках. И победители этих конкурсов в следующем 1979 году собрались на Всесоюзном конкурсе исполнителей бальных танцев в Нижнем Новгороде. Но об этом чуть позже.

Конечно, впереди еще были годы и годы борьбы и противостояния с официальными властями, особенно в лице министерства культуры РСФСР, были и запреты, и гонения, но танец уже прочно вошел в жизнь молодежи и завоевал огромнейшую популярность во всей стране.

Праздник позади, отгремели фанфары, а вопросы насчет нашего дальнейшего развития в танце стоял по-прежнему остро. На все наши с Надей неустанные просьбы и разговоры Палыч отвечал: вы победили, чего еще вам нужно?

По-прежнему продолжались тренировки, конкурсы, выступления, но как-то уже по инерции…

Было ощущение какой-то безысходности. И получилось, что в конце года мы как-то незаметно для себя перестали появляться в клубе. Это был канун 1979 года…

Глава 5. Перепутье, невольное предательство (1979)

Начало 1979 года. Мы не тренировались и не появлялись в клубе уже более двух месяцев. Конечно, очень скучали по танцам, но жизнь бежала своим чередом. Надя училась, я работал на заводе. Этот своеобразный тайм-аут дал время подумать и осознать насколько глубоко танец вошел в нашу жизнь, пророс в ней всеми своими корнями.

Танцевали на концертах у Нади в институте от ее факультета, танцевали у меня на заводе и очень скучали по ребятам и клубу.

Ощущалась какая-то изоляция. Мы никого не видели, ни с кем не встречались, да и к нам никто не приходил. Даже Палыч не подавал признаков жизни. Только потом, спустя несколько лет мы поняли причину всего этого. Оказалось, что чуть ли не мы были в глазах Палыча инициаторами и организаторами ухода коллектива из ДК ЖД. Вышло в итоге, что нас просто использовали втемную.

Как-то вечером к нам домой приехал Володя Мурашов и сказал нам, что весь коллектив уходит от Палыча… спросил: а вы с нами? Все вас ждут…

Мы были в тихом шоке, несколько дней думали и поехали в ДК. Там шли занятия школы танцев, Палыч был очень занят (или делал вид) и не подходил к нам, не было никаких вопросов, полное ощущение, что нас совсем не ждали, да и ребят тоже никого не было. Мы потолкались, посидели и ушли, было очень неуютно и неловко — ощущение пустого места.

Кстати, Вовка сказал, что такого-то числа все собираются у Саши Лычагина на квартире, там будем говорить и принимать решение. Саша и Света Лычагины были из того первого состава ансамбля, старше нас лет на 10, а его младший брат Сергей тогда был в нашем коллективе. Мы приехали. И правда, собрался почти весь основной состав коллектива, человек 12—15. Много и долго говорили, сейчас трудно вспомнить ту атмосферу, все взрослые, у каждого свое мнение, но общее — нужно уходить. Причин говорилось много, но сквозила одна: что все хиреет, типа Палычу ничего не нужно, он не хочет развиваться дальше и тому подобное. Это где-то невольно перекликалось и с нашим мнением.

Чувствовалось, что был своего рода заговор и Вовка Мурашов, похоже, во главе него. Как помним свои ощущения: совсем не понравилось поведение Лычагиных старших, они вместо того, чтобы нас как-то вразумить и охладить, полностью поддержали такой поворот событий и даже подстрекали к немедленным и решительным действиям.

Потом всплыли и другие подробности. К тому времени из КТЗ ушел практически весь коллектив за своим руководителем Виктором Емельяненко. Они ушли в только что открывшийся ДК Комбайностроитель, где был шикарный паркетный танцевальный зал. Помню, когда он строился, мы даже ходили туда «посмотреть» как и что. Если я не ошибаюсь, то Палыча тоже звали в него работать.

Похоже, что до этого бунта были тайные визиты в «опустевший» КТЗ для прощупывания почвы. Так что решение уйти принималось не спонтанно.

Мы с Надей, в связи с тем, что долго не появлялись в клубе и ни с кем не общались, совсем не были в курсе всех этих событий. Для нас это было оглушительно больно, терзали сомнения. Мы были в полной растерянности.

Кстати вспомнил, где-то осенью 1978 года Палыч рассказал, что директору ДК ЖД Лидии Павловне Карповой предложили возглавить КТЗ, видимо по результатам прошедшего Всероссийского конкурса. И она позвала с собой Палыча, но он, подумав, отказался. Потом и она тоже не приняла это предложение, и все осталось по-старому.

Хочу отметить Сергея Ледника, который практически один наотрез отказался уходить от Палыча, он был предан как Санчо Пансо, молодец. Сергей танцевал только в ансамбле, парой в конкурсах практически не участвовал. И потом был рядом с Палычем в непростые годы становления нового коллектива. Палыч молодец, буквально за несколько месяцев собрал новый состав и показал его на своем традиционном конкурсе, куда мы приперлись в качестве зрителей. Правда, после нас уже никогда не было такого сильного состава и пар. Но Палыч еще долго и плодотворно работал, выставляя на конкурс пары, и сам принимал участие в качестве судьи на небольших конкурсах.

Вот так мы с Надей оказались в КТЗ, оправдывая себя тем, что мы много говорили с Палычем, просили, умоляли его. Человек всегда ищет причины своих поступков в первую очередь в других (особенно таких сложных и неоднозначных), а уж потом в себе.

Помню первые собрания в КТЗ, встречи с руководством, с дирижером оркестра КТЗ Анатолием Иосифовичем Стрижевским, который там негласно всем заправлял. Много разговоров, много обещаний… тягостные неоднозначные воспоминания…

Общая неразбериха в своем коллективе, придумали коллективное руководство ансамблем (никто не хотел избирать руководителя из своего круга), все начиналось разваливаться на глазах. Еще пыжились, танцевали старые схемы ансамбля, своего ничего нового. Пары стремительно бросали танцевать, осталось где-то 5—6 пар и те ходили нерегулярно. Мы в ансамбле практически не участвовали, тренировались самостоятельно, варились, как и раньше, в собственном соку. Впервые задумались о создании своей школы, решили начать с массовой школы танцев. Набрали с Надей возраст 13—15 лет, ходило народу много до 100 человек, Тогда, как правило, набирались 2-х месячные школы танцев и потом через 2 месяца новый набор. И так весь год с сентября по май месяц.

Взрослую школу в КТЗ традиционно много лет вел Гена Горин, у него вообще приходило до 150 человек. Он ловко управлялся со взрослыми людьми. Своим обаянием, харизмой, умением организовать, увлечь Гена был примером для нас.

Конечно, мы многое переняли и у Палыча, хотя он не работал со школьниками, у него тоже была взрослая школа. Кстати, Надя несколько лет была у Палыча ассистентом и администратором на его школах танцев.

И вот в течение 3,5 лет мы с Надей в школах танцев КТЗ перелопатили где-то более 1500 молодежи. Было ощущение, что в городе нас все знали, идешь по улице, а многие встречные здороваются. Это была отличная школа жизни для нас как для начинающих педагогов.

В те времена у нас с Надей началась своего рода дружба с красноярском комсомолом. Нас много приглашали танцевать перед активом, на конференциях, каких-то массовых мероприятиях и все это конечно бесплатно. И в дальнейшем это дало неожиданные и приятные результаты.

Надо сказать, что тогда своего рода шествие над нашей парой взяла начальник Управления культуры Краснояска Гостева Раиса Петровна. Она, как оказалось, нас присмотрела еще раньше в 1978 году на Всероссийском конкурсе в КТЗ, о котором я уже писал. КТЗ тогда был ее епархией (госструктурой), и она очень хотела возродить там танцы на высоком уровне. Раиса Петровна к нам очень благоволила и в дальнейшем сыграла большую роль в нашей танцевальной жизни.

Вот так мы и отправились в свободное плавание.

Глава 6. Круиз по Дунаю (1979)

Ранней весной, где-то в начале марта нас пригласили в краевой комитет комсомола и сказали, что наша пара включена в состав молодежной делегации от Красноярского края для поездки по странам Дунайского бассейна с творческим дружеским визитом. Это был круиз по Дунаю на теплоходе В. Г. Белинский по маршруту Измаил — Руссе (Болгария) — Белград (Югославия) — Фегешти (Румыния) — Измаил. Делегация была порядка 120 человек со всего края, и на теплоходе была только наша делегация.

И вот начались наши мучения по сбору и оформлению документов, прохождению собеседований, утверждению нас в профсоюзных и партийных организациях института у Нади и моего завода, а потом еще в районных органах власти и все с личным участием. Это масса бумаг, справок, всевозможных характеристик.

В те годы практически невозможно было выехать заграницу, даже просто в туристическую поездку в соцстраны, а уж в капиталистические страны и мечтать нечего (имею в виду Югославию, она только формально считалась социалистической).

Заняло это где-то 1,5 — 2 месяца. Помню, у меня была проблема с парткомом цеха, где я работал. Парторг заявил: а вдруг ты останешься заграницей, а мне отвечать, а ты комсомолец. И все у меня встало, он уперся как баран. Иду в крайком комсомола, говорю: так и так. Снимается трубка и в вежливой форме просят моего парторга до завтра приготовить пояснительную записку и явиться с ней в крайком лично со своими возражениями. Он, конечно, наделал полные штаны, заюлил, сказал, что они еще раз внимательно рассмотрят. Все решилось как по волшебству. Помню, по возвращению он, как ни в чем не бывало, прибежал и предложил устроить творческую встречу по итогам нашей поездки, рассказать работникам цеха как это было. У Нади тоже были небольшие проблемы.

Но все как-то у нас решилось, и наши готовые документы ушли на самый верх, как понимаю, на окончательную проверку и утверждение. Все мучения были позади и в середине мая мы всей делегацией вылетели в Одессу, чтобы оттуда из Измаила начать наше путешествие по Дунаю. Это было две прекрасные незабываемые недели.

Нам с Надей почему-то дали 2-х местную каюту на верхней палубе вместе с начальством. Прекрасный теплоход типа нашего А. Матросова, который ходит по Енисею. Все остальные жили на нижней палубе и в трюме в 4—6 местных каютах. Но все были не в обиде. Впереди были встречи с молодежью этих стран на уровне руководителей их комсомола. Было все здорово и интересно. Мы с Надей на этих встречах танцевали и были единственными артистами с нашей стороны.

Впереди посещение Русе и Шипки в Болгарии, Белграда и Нови-Сад в Югославии, маленькое 3-х дневное путешествие по Румынии с заездом в Бухарест и на север страны в Закарпатье. Об этом можно написать целую отдельную историю. Мы увидели, как живут люди, что такое воочию капиталистический мир (Югославия) и много-много чего другого. Кстати, в Болгарии в Руссе познакомились с местными танцорами Еленой и Ивой (Иваном), провели с ними и с их друзьями два дня, оба говорили на русском. У них в школе русский обязательный, а Иван был матросом, ходил по Дунаю и вообще хорошо владел русским. Жаль было расставаться.

До сих пор остались яркие впечатления от достопримечательностей этих стран. Например, Рембрандт и Айвазовский в национальной галерее в Бухаресте, это было просто потрясение. Бухарест — посещение музея войны.

Поразило, что в Бухаресте 450 церквей, храмов, мечетей всех конфессий и все они действующие. Контрасты Румынии: нищая цыганская нижнедунайская низменность и богатейшее Закарпатье с нефтью и мощной промышленностью.

Измаил — город-воин, город-герой, Суворов, Потемкин. Славные страницы истории Отечества.

Сама река Дунай — легенда в песнях и преданиях, соединяет всю центральную Европу с СССР. Величественная, спокойная, вольная, чем-то похожая на Волгу-матушку. Мощные ГРЭС на Дунае, шлюзы, построенные с помощью СССР.

Восхитительное место Белград, один из самых древних городов Европы на слиянии рек Дуная и Савы, расположен высоко на холмах, его соединяют великолепные мосты. А город Нови Сад, этот знаменитый древний мост, который в последствие безжалостно разбомбили НАТОвцы и уничтожили эту прекрасную страну. Вообще Балканы это что-то невероятно красивое.

Цветущая Болгария с садами, лесами, древнейшими липовыми рощами, где в 19 веке любили отдыхать короли и цари со всей Европы. Легендарная Шипка, обильно политая русской кровью.

Много было встреч и событий, и смешных тоже. Например, в Румынии попали в Карпатах на ночь в шикарный отель для миллионеров, как сказала нам наш гид Моника, кстати, образованнейшая женщина, отлично владеющая русским (жена румынского дипломата в СССР), читающая нам в автобусе наизусть Пушкина, Фета, Лермонтова. Попали мы в этот отель совершенно случайно, что-то у организаторов не срослось. При заселении в отель мы пытались кто на английском, кто на немецком языке общаться на резепшен. Парень молчал, а потом ответил на русском и вежливо сказал, что владеет 6 языками. На наш вопрос: а можно мальчики с девочками в номер, засмеялся и махнул рукой. После ужина побежали вниз на дискотеку, девчонки сразу же рванули в номера переодеваться, там работал стробоскопический фиолетовый свет, и если на тебе нижнее белье белое, то только его в темноте и видно. А номера — огромные помещения с огромной кроватью, с множеством кнопок вызова: от педикюра, массажиста, до интимных услуг. Правда, как наши не тыкали в кнопки, ничего не происходило, их просто отключили. Много было по этому поводу шуток и смеха.

На обратном пути на неделю остались в Одессе, позагорали на пляже Аркадия, походили по Привозу, Молдаванке, по знаменитой Дерибасовской улице, по Потемкинской лестнице. А какой великолепный театр Оперы и Балета. Фантастическое строение 1887 года в стиле венского барокко! Два года назад я уже был в Одессе вместе с родителями после окончания института и провел там почти месяц.

В общем, с поездки привезли массу разнообразнейших впечатлений. Было много воспоминаний и рассказов.

Глава 7. Дипломанты Всесоюзного конкурса исполнителей бальных танцев г. Горький (г. Нижний Новгород) 1979 г.

Как только мы вернулись с круиза по Дунаю, нас приглашает Гостева Р. П. и говорит: принято решение, что нас с Надей, как лауреатов и победителей зоны Восточной Сибири Всероссийского конкурса исполнителей бального танца, направить в Горький (Нижний Новгород) для участия во Всесоюзном конкурсе.

Конечно, полная неожиданность и радость. Начались спешные сборы и подготовка к поездке, тренировки, хотелось хоть немного соответствовать. Билеты, проживание и прочее за счет Управления культуры. А тут еще и работа, и учеба. Надю с этими поездками чуть не отчислили, вернее, она сама не пошла сдавать один экзамен, преподаватель сказал: пусть она даже не приходит, не приму. Хорошо, подключилось руководство институтом и все обошлось.

И вот мы в самолете и летим в Нижний. Помню вестибюль гостиницы, прилетели мы рано, сидим, ждем заселения и видим десятки пар, из них некоторые нам известны (такие как Давидовские, Камайтисы, Чеботаревы и др.). Все тащат огромные чехлы-колеса со стандартными платьями, они даже в двери не входят, их втискивают кое-как боком. Лидеры, все важные, степенные, все знают себе цену. Остальные пары такие же, как и мы, обычные пары со всех концов огромной страны.

Наутро, после завтрака увидели объявление: пары сборной РСФСР (России) собираются там то… и в списке из 16 пар и мы с Надей.

С огромным трепетом и волнением мы пришли на это собрание. Руководила нашей сборной Беликова (бывшая балерина) с министерства культуры (или Дома Творчества, не помню). И вот перекличка, помню, называют: Людмила и Станислав Поповы (мы их видели только по ТВ), верчу головой, смотрю поверху, жду гигантов, а тут невысокая пара, сейчас немного смешно…

От региона Сибири и Урала в сборной были 4 пары: мы с Надей, Игорь Кондрашов с Дальнего Востока, Колдобановы с Новосибирска и, по-моему, Перловы с Урала. Остальные, что помню: Ленинград — Давидовские, Матвеевы, Беляевы, Симоновы (вроде), Москва — Поповы, Раздрогины, Чеботаревы, Самородские, Нижний — Ефремовы (однофамильцы), Севастополь — Елизаровы.

Беликова потом заставила всех одеться в платья и устроила проверку на соответствие «политики партии» (по ее мнению). Безжалостно убирались оголенные руки, плечи, украшения и прочее. Дурдом тот еще. Как помню, лидеры тихо это проигнорировали и вышли в своем, ей деваться было некуда.

Танцевали 3 программы: советскую, европейскую и латино-американскую. Конечно, о каких-то серьезных результатах не приходится говорить, но само участие рядом с лучшими парами страны, это незабываемо. Остались дипломы, фотографии и память на всю жизнь.

Очень жаль, что в тени Чемпионата социалистических стран по бальным танцам, который прошел впервые в СССР в Москве тоже в 1979 году осенью, этот конкурс остался немного недооцененным и по-своему менее заметным.

Глава 8. Первые шаги на поприще преподавания танцев (1979—1980)

И вот встал вопрос: что дальше? Он, конечно, всегда стоял и не только перед нами, а, по-моему, перед всеми в жизни.

Я работал на заводе, Надя училась, ходили на тренировки. Ансамбль, вернее то, что от него осталось, распадался на глазах. Мы не претендовали на его руководство, нам совершенно не хотелось даже думать об этом, понимали, что это путь в никуда.

И как-то само пришло решение набирать группу и пытаться что-то делать дальше. Решили набирать возраст где-то 6—8 класс. Хорошо помню, что на первое занятие пришел один парень и 9 девочек. Вот с этого и началось наша преподавательская деятельность.

Параллельно я вел еще юношескую школу танцев, о которой я уже писал.

Потом директор КТЗ Александр Федорович Костыря предложил нам стать ведущими танцевальных вечеров «Тех, кому за 30». Это было очень непросто — работать со взрослой аудиторией, ведь нам было чуть более 20 лет, а им всем далеко за 30. Было непросто держать внимание сотен людей, разучивать с ними танцевальные элементы, танцевать самим. И все это во время танцевального вечера под оркестр.

Это была первая и серьезная школа умения говорить, держать внимание, формулировать мысли и точно и ясно их излагать, чтобы было интересно и ново. Очень не хватало информации по танцам, по форматам и пониманию общего массового танцевания, как самостоятельного направления в танцах. Это сейчас все ясно и просто — социальные танцы. Есть танцы, методики преподавания, разнообразие стилей и жанров. Не буду углубляться в эту тему. Нас больше интересовало конкурсное танцевание.

Осенью 1979 года в Москве состоялся Чемпионат социалистических стран по бальным танцам. Он проходил в новом дворце спорта «Дружба». Конечно, мы никак не могли пропустить это зрелище и рванули в Москву. Мы впервые увидели почти все лучшие пары Восточной Европы, Кубы и Советского Союза, увидели это великолепие красок, костюмов, причесок, стилей платьев европейской и латино-американской программ. Это была незабываемая неделя пребывания в мире бального танца. Вернулись одухотворенными и заряженными, с желанием тренироваться и танцевать.

И вот тут вспомнили, что перед Н-Новгородом Гостева Р. П., провожая нас и напутствуя, попросила присмотреть там пару, которая могла бы переехать в Красноярск, чтобы возглавить танцы в городе. Она сказала, что нам непременно нужно развиваться самим и дальше, и чтобы появились кто-нибудь более опытные и зрелые, которые смогли бы помочь нам развивать свой танец и взять на себя организационные вопросы. Мы уже об этом между собой тоже говорили и думали. Перебирали всех, с кем познакомились. Понимали, что никакая пара из столицы и европейской части страны к нам не поедет. И остановились на Ольге и Викторе Колдобановых из Новосибирска. Я созвонился и поехал к ним на разведку.

Они жили в комнате с подселением, у них был маленький сын, они работали репетиторами в коллективе у Александры Шестаковой (старейшего педагога Новосибирска). Танцевали они тогда уже по «А» классу, брали уроки у Поповых, были нас старше по возрасту. В Новосибирске, как оказалось, их ничего не держало, там не было для них никаких перспектив. Я намекнул им о возможности перебраться в Красноярск и получить квартиру. Они сразу зацепились за это предложение, на этом и остановились.

Вернувшись, мы рассказали Раисе Петровне о них. Она опытная и мудрая, предложила, чтобы они приехали в Красноярск и выступили на вечере в КТЗ, конечно им все оплатили. Очень хорошо помним до сих пор, когда после выступления Гостева Р. П. один на один прямо спросила нас: а они точно нужны и точно подойдут для нас как тренеры и как руководители? Это потом мы поняли насколько она была более прозорлива чем мы — наивные и верящие людям с первого слова. Правда, уже тогда у нас уже начали закрадываться сомнения о правильности выбора, но нам было неловко поворачивать с полпути, тем более мы это все и затеяли — такая простота с нашей стороны, которая «хуже воровства».

И все закрутилось. Колдобановы уехали обратно и через какое-то время Р. П. Гостева выбила им двухкомнатную квартиру, они переезжают в Красноярск и становятся официально руководителями ансамбля КТЗ. Им передаются все наши взрослые пары того пришедшего ансамбля, конечно и мы тоже.

Мы по праву рассчитывали и были предварительные договоренности, что все будет на доброжелательной, уважительной основе, что они будут старшими товарищами и прочее. Мы ждали плодотворных тренировок, учебы, развития. А наткнулись на тоталитаризм, единоначалие, снобизм и высокомерие. И так это было жестко и быстро, что мы даже не успели и сообразить. Никто нас не учил и не тренировал просто так, от нас ждали, что мы должны за все платить (как это сейчас сплошь и рядом, а тогда этого и в помине не было). Мы должны были отдать свою группу им тоже, они концентрировали все в своих руках. Конечно, никакой своей группы мы не отдали и начались первые недоразумения и противостояние. Сначала скрытое, а потом и явное.

Хотя я немного забегаю вперед. Сначала был семинар с Поповыми, которых город пригласил с показательными выступлениями в КТЗ (мы конечно тоже поспособствовали этому приезду). Это было впервые, когда с нами кто-то занимался, хоть и на общем семинаре. И непросто кто-то занимался, а большие мастера, лучшая пара страны. Это были наши первые откровения в «большом» танце. Это был толчок к дальнейшему развитию. Ничего подобного с нами в последнее время не происходило. У меня в архиве сохранилась пленка, когда Станислава и Людмилу снимали на красноярском ТВ. Станислав несколько раз останавливал запись, пришлось делать несколько дублей, он добивался, чтобы пара как можно выгоднее смотрелась в ракурсе камеры.

Я, работая тогда на КраМЗе, как инженер участвовал в наладке светового и звукового оборудования во вновь открывающемся Дворце Труда, по тем временам роскошный дворец с великолепным паркетным залом с мозаичным паркетом из многих ценных пород дерева. И мы повезли Поповых показать этот дворец и зал. Они были очень удивлены всем этим великолепием. Станислав сказал, что будет говорить на центральном ТВ о проведение в нем новогодней передачи «Танцы, танцы». Тогда это была единственная 25-ти минутная ночная новогодняя передача, где Стас был ведущим (за кадром), а зрители могли в цвете и музыки увидеть лучшие пары мира. К сожалению, эта идея не претворилась в жизнь. Вот тогда мы с Поповыми впервые близко познакомились и, смею надеяться, даже подружились. И нам посчастливилось еще много лет общаться, тренироваться и выступать вместе. Но это было еще впереди.

А перед этим мы впервые оказались на очень знаменитом и популярном конкурсе «Уральские узоры» в Свердловске (ныне Екатеринбург). Организаторы конкурса Дима и Ольга Суфитдяновы, в последствие мы были в дружеских отношениях до самой неожиданной кончины Димы. Дима и Ольга рано закончили танцевать, у Димы был вшит сердечный стимулятор, но он блестяще проявил себя как организатор и руководитель.

Незабываемые впечатления: огромный Дворец Спорта, зрительский аншлаг в 5-ти тысячном зале, лучшие пары со всей страны, у нас первое осознанное собственное танцевание, шикарные призы и подарки. Помню, после турнира в этом же зале проходил семинар Поповых. Сотни пар и тренеров приняли участие. Семинар проходил в форме лекции, пары не выходили на паркет. Станислав и Людмила рассказывали и демонстрировали фигуры и основы танцев. Помню, после семинара слышал досужие разговоры, что «Стас зажал информацию, ничего не дает» и прочую подобную чепуху. Всем хотелось сразу как Поповы — ух, чтобы захватывало дух! Многие не понимали или не хотели понимать, что все должно быть по порядку и последовательно от основ танца к вершинам.

Кстати поэтому поводу, спустя 5—6 лет мы оказались в Норильске на празднование 50-летия Норильского комбината. Это было грандиознейшее мероприятие. Жаль, что дождь лил как из ведра, и организаторам все праздничные события пришлось перенести в закрытые помещения. Там не было танцзалов и чего-либо подобного и танцевать нам приходилось или в Доме Техники на узкой сцене перед киноэкраном, или в загородном профилактории для самых почетных гостей со всего Союза.

Так вот, среди этого празднества нас пригласил на дружеские посиделки местный ансамбль бального танца. Хорошо сидели, общались, а потом они попросили что-нибудь показать и разучить. Мы, естественно, начали с основных шагов и основных фигур. Расставались хорошо, но чувствовалось, что они чем-то недовольны. Спустя много лет мы встретились с одним из участников, и он рассказал, что сейчас ему стыдно за то, как они подозревали нас тогда в «зажатии информации», не понимая тогда, что трюки, позы и поддержки возможны только при владении основами танца и культурой тела, иначе это, зачастую, просто кривляние под музыку.

Хочу сказать, что «Уральские узоры» сыграли в нашей танцевальной жизни очень большую роль. Мы несколько лет танцевали на этом празднике танца. И это было настоящей школой становления. Кстати, в этом свете надо сказать и о конкурсе «Амурская мозаика» в Комсомольске-на-Амуре, и конкурсе «Таежный вальс» в Братске, и конкурсе «Амур» в Хабаровске, на которых мы протанцевали добрый десяток лет (все 80-е и начало 90-х годов). У нас остались очень теплые воспоминания и масса знакомых и приятелей среди танцоров, многие из которых выросли до отличных тренеров и руководителей.

Между тем, обстановка в КТЗ накалялась, но смею заверить, мы ее не «педалировали», никуда не бегали, никому не жаловались. Просто отделились и занимались собой и своим юношеским коллективом. Время для занятий катастрофически не хватало, зал был один на всех, вечером (Пт, Сб, Вс) массовые танцевальные вечера, наверху на балконе работал ресторан. А внизу мы в зале — детский, юношеский и взрослый ансамбли, а так же 3 школы танцев по возрастам. Зал огромный 800м2, но с каменным полом (шлифованный гранит), очень тяжелым для ног и стоп, после тренировок ноги гудели и мозжили до колен. Частенько вспоминался наш родной настоящий паркет в ДК ЖД, который мы очень берегли и периодически помогали Палычу натирать мастикой. Но это, к сожалению (а может и к счастью) было уже позади.

Возвращаясь к нашей группе, надо сказать, что основу юношеского ансамбля (как мы стали себя называть) составляли все те же советские танцы и диско, танцевали фигурный вальс, рилио, польку, русский лирический, сударушку. И понемногу подбирались к европейской и латино-американской программам, так называемому, формэйшен. Коллектив понемногу расширялся, и мы могли уже делать постановки на 8 пар. Но об этом разговор впереди.

В Абакане был прекрасный ансамбль бального танца «Тарина» под руководством Владимира и Любови Кириенко. Мы очень сдружились и долгие годы поддерживали прекрасные дружеские и творческие отношения.

Глава 9. Организаторы первых турниров по бальным танцам в КТЗ (1981—1982)

Пришло время подумать о развитие своих пар, а без организации своих турниров это сделать практически невозможно. Ведь тогда пары очень мало ездили по другим турнирам, а выезд в другой город вообще был очень сложен. Не знаю, то ли менталитет таким был, то ли денег не было, может и желания тоже не хватало. Пошла смена поколения, те взрослые энтузиасты, среди которых были и мы, помаленьку начали уходить в прошлое, на смену им стали приходить более молодые, ребята 12—13 лет, зависящие от родителей.

И вот наш первый конкурс. Долго думали и назвали его «Енисейский меридиан-81». Этому конкурсу суждена была большая творческая жизнь, с перерывом в 5 лет он просуществовал до 2000 года, когда потом был переименован в «Открытый Кубок главы города Красноярска». Конкурсы тогда были однодневными, быстрыми. Возрастных групп было мало, да и по классам они не делились, но для пар это была хорошая школа повышения собственного мастерства. Судейство тоже еще было традиционным, состоящим из педагогов, балетмейстеров народной хореографии, танцоров в прошлом. Зачастую, судилась больше образность, выразительность и немного музыкальности. Об оценке качества самого танца зачастую не приходилось и мечтать.

Много приходилось учиться, присматривались на других конкурсах к организации, как и что, примеряли на себе, как на участниках — что нам нравилось, а что нужно было бы поправить. Вот так потихоньку накапливали опыт организации и проведения конкурсов.

А в это время в стране в области бального танца назревали большие принципиальные перемены. С 1977 по 1980 год в спортивную классификацию было введено направление «спортивные танцы», что в корне изменило подход к нашему жанру. Потихоньку и незаметно ушла в прошлое обязательная советская программа танцев. Конкурсы начали обретать современную форму: международная европейская и латино-американская программа танцев. Станислав Попов возглавил секцию конкурсного танца при Всесоюзном совете по танцам.

Станислав и Людмила Поповы в 1981 году перешли в разряд профессионалов и в том же году в Дрездене на своем первом профессиональном международном турнире стали третьими и лучшими среди пар соцстран. Я тут уже ранее вспоминал, как они, будучи в этом же году у нас в Красноярске, рассказывали об этом подробно и показывали немецкий танцевальный журнал, где о них была отличная статья и в ней о «тайной танцевальной школе за Уралом».

Наступал 1982 год. Год во многом очень интересный и переломный в нашей с Надей судьбе. Я уже по приглашению директора работал инженером в КТЗ и по совместительству балетмейстером, сразу не рискнул перейти на основную должность балетмейстера. Совсем непросто было покончить со своим инженерным прошлым. Я искренне любил свою профессию, в ней мне многое нравилось, но понимал, что приходит время выбирать. Невозможно всю жизнь сидеть на двух стульях.

Уходил с завода достаточно тяжело, жаль было своего коллектива инженеров-наладчиков, жаль ребят, которые были из моего родного политеха. Помню, серьезный разговор с главным энергетиком завода Владимиром Ивановичем Молоданом насчет моих перспектив на заводе. Оказывается, он имел на меня самые серьезные намерения в дальнейшей моей карьере на заводе. И опять пришлось выбирать как тогда при окончании института, когда заведующий моей родной кафедрой электротехники профессор В. И. Грюнер, на которой я отработал лаборантом 4 года и защищал диплом, предложил мне целевую очную аспирантуру в Ленинград. Откуда я через 3 года вернулся бы кандидатом технических наук. И опять выбор был сделан в пользу танцев. Жалею ли я об этом? Нет, конечно, все у нас сложилось более чем удачно и в танцевальной и тренерской карьере. Мне очень хотелось танцевать самому, очень привлекала работа с людьми, с парами. Нет ничего сложнее и лучше человеческих отношений.

И вот Зимняя спартакиада народов СССР 1982 года в Красноярске, впервые в нашем городе такое грандиозное зрелище. Сдан новый ДС имени Ивана Ярыгина, новые санные и лыжные трассы и стадионы, два лыжных трамплина. Город поистине становился одним из центров развития зимних видов спорта в стране. И у нас возникла идея в рамках этой Спартакиады провести конкурс по спортивным танцам. Раиса Петровна Гостева сразу же поддержала нашу идею, а Поповы пролоббировали эту идею еще и в Москве. И вот в Красноярск съехались, наверное, все лучшие пары Урала, Сибири и Дальнего Востока. Пары пришлось селить в профилакториях за городом, часть судей с трудом устроили в гостинице Турист. В Красноярске был ажиотаж с местами. Только журналистов приехало несколько сот, а сколько тренеров, спортсменов, официальных делегаций со всех 15-ти союзных республик. Станислав Попов привез своих несколько ведущих пар из знаменитого ДК Горького (Москва), где у него была студия спортивного танца, взрастившая целую плеяду мастеров танца.

А ведущим конкурса был Александр Масляков, с которым Станислав дружил и который частенько бывал ведущим на его турнирах. Масляков уже тогда имел невероятную популярность, особенно благодаря его телепередачи «А ну-ка девушки!». Когда мы их (Поповых с парами и Маслякова) встретили в аэропорту, Масляков сказал, что в партийную гостиницу не поедет (гостиница Октябрьская, где ему было забронировано), а хочет жить со всеми в Туристе. Мы сказали, что это невозможно, все места буквально расписаны и забронированы. И мы были свидетелями, как Александр заселялся в Турист, как заметались сотрудницы на рецепшен, как прибежала директор, как моментально нашелся полулюкс. И мы следом спустились в ресторан ужинать. А тут явился Дима Суфитдянов и сказал, что за городом с парами жить не хочет, и мы опять с Масляковым пошли на рецепшен и Дима был поселен. Я воочию убедился, что значит всенародная известность и любовь, это было что-то невероятное.

Кстати, Дима, спустившись к нам в ресторан, спас Маслякова от неудобств и возможных неприятностей. К Александру привязались два хмельных грузина с подружками, уж больно им захотелось познакомиться и выпить вместе со знаменитостью. Мы никак не могли от них отделаться. А Дима в своем великолепном кожаном пиджаке, невысокий, импозантный решительно заявил, что он запрещает Маслякову общаться с ними, да с таким напором и решительностью, что они опешили. А когда Дима заявил, что он его концертный директор, то грузины сразу моментально переключились на Диму, и ему пришлось взять огонь на себя. Мы спокойно поужинали, глядя как Дима развлекает и отбивается от навязчивых гостей.

Вечером к Поповым в номер, где мы немного засиделись, заглянул легендарный фигурист, первый олимпийский чемпион по танцам на льду Александр Горшков (танцевал со своей супругой Людмилой Пахомовой). Он был Государственным тренером спорткомитета СССР и членом президиума федерацию фигурного катания СССР. И мы кое-что услышали о закулисных интригах в судейских кулуарах — завтра только начинаются соревнования, а они, с возмущением говорил Горшков, уже делят места и назначают победителей.

И вот сам турнир. Он получился на славу, отлично оформленный зал КТЗ, великолепие пар, живой оркестр, показательные выступления Поповых, ведущий Александр Масляков, зал полон зрителей. Это было грандиозное зрелище.

Мы впервые танцевали в своих стенах на столь значимом турнире и станцевали достойно, заняв 2-е место в группе «В» класса, уступив Борису Докучаеву и Ирине Гагариной из студии Поповых. Это был большой успех. Кстати, Ирина стала сначала нашей доброй знакомой, а потом и близким другом. В последствие у нее мы заказывали и шили платья для наших детей, она неоднократно была ведущей на наших «Енисейских меридианах», где с мастерством, теплотой и с профессиональным знанием вела и комментировала конкурсы. Спасибо ей за это большое.

Тогда мы впервые в приватном разговоре получили от Станислава предложение перебираться в Москву. Сначала в Подмосковье, где он обещал нас устроить, а потом видно будет. И опять мы стояли перед выбором, и опять выбор был в пользу Красноярска. Уж больно сложно было повернуть свою жизнь так радикально.

Следом мы уехали на очередной турнир в Комсомольск-на-Амуре, где опять встретили Поповых, А. Маслякова и Д. Суфитдянова. Помню, мы сидим в холле, мимо идут Александр с Димой и Дима говорит Маслякову: ты «общнулся с Ефремовыми?». Масляков засмеялся и сказал, что только что проходил и «общнулся на славу». Какое это было красивое и незабываемое время!

Немного о Маслякове. Александр удивительно скромный, очень доброжелательный и немногословный человек. Нам в течение года несколько раз удалось пообщаться в неформальной обстановке, он очень выдержан к еде и горячительным напиткам. Несмотря на невероятную популярность, даже в узком дружеском кругу он себя не выпячивал, не «забирал на себя» внимание окружающих, не старался всем понравиться и чем-то еще всех поразить и удивить. Замечательный и внимательный собеседник. Надя на всю жизнь запомнила его комплимент: «Надюша, ты даже не представляешь, какая ты классная!».

Вернувшись, мы с удивлением узнали, что Колдобановы уволились и перешли работать в городской ДК. До сих пор непонятно их решение. Они конечно очень ревностно воспринимали наше сближение с Поповыми, может и это повлияло, не знаю.

А в КТЗ грянули перемены. Сменился директор и все завертелось с невероятной скоростью. Возник острый конфликт новой дирекции КТЗ и Управления культуры с оркестром и его руководителем А. И. Стрижевским, который по праву мнил себя царьком в КТЗ, где он работал много-много лет, где смещал и убирал директоров, такой серый кардинал. А тут нашла коса на камень. И нас втянули в этот конфликт на поприще спасения искусства. Сложно сказать, что нами двигало, наверное, мы понимали, что следующими возможно будем мы. Бесконечные собрания, встречи с начальством, вера, что справедливость должна восторжествовать — наивные люди. Мы тогда, да и сейчас тоже, очень были далеки от закулисных игр, не понимали их природу и откуда ветер дует. Так был разогнан весь оркестр, уволен Анатолий Стрижевский, и мы с Надей оказались на улице.

Нас никто не увольнял, мы сами написали по собственному желанию, как бы в солидарность со всеми. Так осенью мы оказались в только что открывшимся ДК завода Медпрепаратов. И это была уже совсем другая история. Оглядываясь назад, мы благодарны судьбе, что так повернулась наша жизнь, и что именно так она в дальнейшем и состоялась.

Кстати, чуть раньше в начале лета мы с Надей были включены в концертную группу, которая участвовала в заключительном банкете членов Энергетической комиссии Совета Экономической Взаимопомощи социалистических стран (СЭВ). Совет проходил на только что открывшейся Саяно-Шушенской ГЭС.

Эта была грандиозная стройка. Самая мощная в мире на тот период ГЭС была уникальна, ошеломляюще красива и величава. Трудно передать эти ощущения гордости за страну, которая может строить столь грандиозные сооружения. Этот ужин проходил в Доме Культуры п. Черемушки, где жили гидростроители. Весь зал был заставлен столами, накрытыми по высшему разряду, примерно человек на 150. А для нас, артистов, была сделана такая круглая сцена в виде таблетки размером буквально 3—4 метра в диаметре и высотой чуть менее метра, покрытый пластиком с нижней подсветкой. Помню, танцевали джайв и была мысль: только бы не свалиться вниз на потеху публики, да и кости ломать неохота. Как уже ранее писал, джайв у нас был с трюками и высокими поддержками. Так что пришлось поволноваться. Наверное, больше нас волновалось краевое управление культуры, которое и отвечало за концертную часть. Надо сказать, что в свете закрытости территории Красноярского края от иностранцев, этот прием был в высшей степени важным и помпезным. На удивление, после выступления нас и других артистов, а это в основном оперное пение, песенный фольклорный ансамбль и т. п. (то, что смогло уместиться на этой сцене и вокруг нее), пригласили за стол, который накрыли чуть поодаль. Это было очень неожиданно и очень приятно.

Глава 10. Первые разочарования в друзьях, размышления и выводы (1982)

Конечно, сейчас, спустя много лет легко рассуждать о прошедших временах, взвешивать, анализировать, делать выводы. Не зря есть русская поговорка: «Знать бы где упасть, соломки бы подстелил».

Тогда мы варились в том советском времени, воспитанные (по крайней мере, мы с Надей) на вере в людей, на то, что смотря глаза в глаза трудно лгать, и ложь видна сразу. Это далеко не так просто и очевидно, как хотелось бы.

К сожалению, среди творческих людей (к которым мы себя нескромно относим тоже) за редким исключением не существует по-настоящему дружеских связей, как не прискорбно об этом говорить. Творческий человек, в априори, одиночка. Как показывает жизненный опыт, среди таких людей существуют связи другого типа: пока мы союзники и у нас одни цели — мы общаемся, делаем вид, что дружим. Как только эти цели или меняются, или исполняются, то мы теряем интерес, вплоть до разрыва и охлаждения отношений. И мы в этой парадигме убеждались в дальнейшем неоднократно.

Это так я понимаю сейчас, а тогда мы были оптимистами и верили в бескорыстие, открытость и дружбу от всей души.

Первый звонок прозвенел, когда мы пригласили в город Колдобановых. И не то, что они нас разочаровали, по сути, они абсолютно были для нас чужими людьми, как по самому факту, так и по своей сути, в этом ничего удивительного не было.

А вот с Володей Мурашовым была совсем другая история. Наше знакомство и общение с ним длилось уже более 8 лет, мы побывали во многих переделках, танцевали в одном коллективе, учились на одном факультете (он на курс моложе), много ездили по конкурсам и выступали на одних сценах и залах. Конечно, у нас всегда была конкуренция, да и внутреннее тщеславие двигало нас тоже, но я никогда не думал, что Володя безоговорочно примет сторону Колдобановых в их противостоянии с нами, вплоть до разрыва отношений. Помню, я задал этот вопрос Вовке: почему ты предаешь нашу дружбу? Получил ясный и простой ответ, типа: я на их (Колдобановых) горбу въеду в рай (в мир танца). Вскоре Володя с Людмилой перебрались в Зеленогорск и наше общение на время прекратилось.

Надо отдать должное, спустя несколько лет Володя вспомнил этот разговор и повинился. Хоть мы до сих пор общаемся, и опять были сближения и отдаления, но та трещина в отношениях осталась на всю жизнь. Это было для нас большим уроком на будущее. Кстати, это нисколько не уберегло нас от подобных ситуаций в дальнейшем. Но, по крайней мере, мы старались, чтобы с нашей стороны в отношении наших друзей и близких ничего подобного не случалось.

Чтобы как-то сгладить это, вспомню смешную историю. Как-то зимой мы с Надей и Володя с Людмилой возвращались с Новосибирска с конкурса. Стояла лютая зима, мы сели в плацкартный вагон, а он оказался размороженным без отопления и с выбитым стеклом. Кроме нас в вагоне была только проводница. Почему нас не перевели в другой вагон, я не помню. Так и пришлось ехать 14 часов ночью до Красноярска. Спали одетыми в зимней одежде, окно заткнули матрацем, снизу под нами 2 матраца и сверху на нас 2 матраца. Они женаты и мы, так что спали по парам вместе и в обнимку.

Очень хорошо помню свадьбу Володи и Людмилы. На самолете Як-40 (такое воздушное такси) летали в Канск на свадьбу, договорились с экипажем и часть ребят из ансамбля сидели прямо на полу между рядами, лету было 25 минут. Гуляли весело и лихо, по-деревенски.

Трудно было от всего этого отказаться. Считаю, нельзя ставить на кон такие отношения, несмотря на всякие кажущиеся выгоды. Неправильно это.

Но так уж устроена жизнь. И впереди нас ждали не только еще более горькие подобные разочарования, но и по-настоящему приятные знакомства и встречи с очень интересными и неординарными людьми.

Глава 11. Начать заново… ДК завода Медпрепаратов (1982—1987)

И вот мы опять начинаем практически все заново. Надо сказать, что с нами из КТЗ ушли и все наши пары (кроме одной), это где-то 6—7 пар. И они составили костяк нашего будущего коллектива.

ДК только что открылся, но порядки в нем были старые, перешедшие вместе с коллективом из старого Дома Культуры завода медпрепаратов. Конечно, в связи с новым 3-х этажным зданием, прибавилось пространства, комнат и небольших залов, даже спортзал был, но, к сожалению, хоть ДК и строился по типовому проекту, но отдельный большой танцевальный зал не был построен, такой как в ДК Металлургов и ДК Комбайностроителей (какой-то сокращенный вариант, наверное, в целях экономии). Набирались новые коллективы, руководители, вот и мы оказались в их числе.

Нам достался небольшой прямоугольный зал где-то 90—100 кв. метров с маленькой без окон комнаткой для руководителей, а также с отдельной большой раздевалкой для ребят. Благо, этот зальчик была в нашем распоряжении все время. Правда, сначала мы его делили с каким-то новым детским коллективом, который быстро распался и мы остались одни.

Зал был оборудован балетными станками и зеркалами во всю стену. Даже пол был паркетным, правда паркет был бытовой — сборными дощечками, которые порой «вылетали» и их приходилось постоянно ремонтировать.

Все это мы присмотрели еще тогда, когда искали куда уходить и побывали в этом ДК тоже. В общем, условия были более-менее. Было, где начинать и продолжать работать, и развиваться.

Пожалуй, главное, это отсутствие костюмов, в которых можно было выступать коллективу. У некоторых пар были свои костюмы, вот на первых порах они нас и выручали. Нам, как обычному коллективу дали 2 ставки по 90 рублей (руководитель кружка и типа аккомпаниатор), да еще 0,5 ставки руководителя школы танцев, которую мы сразу начали набирать. Совсем не густо. Надя окончила институт со свободным дипломом, за плечами у нас были краевые курсы повышения квалификации по специальности «бальные танцы». Вот так началось наше свободное, самостоятельное плавание.

Конечно, масса переживаний, тревог и сомнений. Уйти из центра бального танца в «рабочую слободку», где о них и «слыхом не слыхивали». Психологически это было очень тяжело и непросто. Да еще и ездить приходилось через полгорода, на дорогу уходило до 2-х часов.

Делать было нечего, жизнь продолжалась…

Сразу хотелось бы отметить, что руководство ДК и завода приняло нас хорошо. При первой возможности дали денег на костюмы, начали обшивать номера, в первую очередь сшили костюмы для советской программы. Первоначально, она составляла основу ансамбля, еще активно танцевали и диско танцы. Во всех ДК всегда требовались танцевальные коллективы для выступлений в праздничных и отчетных концертах.

Время шло, мы поставили себе задачу иметь два состава ансамбля — основной 8 пар, и второй состав 8 пар. Понимали что, только имея резерв в парах, есть смысл тратить время на постановки номеров, пошив костюмов и развитие ансамбля в целом.

Как обычно, случайно в новогоднюю ночь мы увидели показательные выступления, по-моему, ансамбля бального танца Измайловского парка Москвы. Это тогда был один из ведущих коллективов в стране. Мы впервые увидели формейшен латинских и европейских танцев. Увидели пути дальнейшего развития своего коллектива. Конечно, для начала танцевали фигурный и венский вальсы, а уже со временем приступили к главному — формейшен.

Отдельная история с музыкой. Мало того, что, как я уже писал раньше, музыка для бальных танцев была редкостью, особенно пригодная для конкурсов и показательных выступлений, но еще и очень посредственного качества. Магнитная пленка и простые магнитофоны не могли качественно воспроизвести, да и просто сохранить музыку. А для номера, состоящего из нескольких танцев, вообще требовалось собрать и попытаться как-то свести их вместе. Что было возможно только в профессиональных студиях записи, куда попасть было практически нереально. И вот я сам решил это попробовать на обычных бытовых магнитофонах. Это был очень утомительный процесс, занимающий массу времени, нервов и терпения. Найти музыку, записать ее в одной громкости, потом нарезать на фрагменты и склеить, как говорится, без стыков и смыков. А уже потом с этого оригинала переписать для тренировок и выступлений.

Помимо всех невозможных трудностей, самое трудное — это при перезаписи сохранить качество звучания. Это сейчас, в век цифры и компьютерных технологий сделать подобное даже дома не представляет трудности, а тогда это было главным препятствием.

Надо сказать, что подобных танцевальных композиций для ансамбля нами было поставлено несколько и с каждой пришлось повозиться, особенно такие постановки, как «Карате», «Чарльстон», «Танцы в современных ритмах», и конечно формейшен на европейские и латино-американские танцы.

С названием коллектива долго не мудрили, все ребята были молодыми и решили назвать ансамбль современного бального танца «Юность». Вот так с этим названием прожили долгую и плодотворную жизнь с 1982 по 1991 год. Заработали звание «народного», а также получили звание Лауреатов премии комсомола Красноярского края.

Наши отчетные концерты длились где-то 1,5—2 часа, танцевали непрерывно: наши оба состава ансамбля чередовались, меняя друг друга. Мы с Надей тоже выходили с несколькими своими номерами, давая возможность ребятам быстро переодеваться для следующего номера.

Глава 12. Ансамбль современного бального танца «Юность» (1982—1990)

1983 год, Надя уже вынашивала нашу дочь Сашулю и поэтому не поехала с нами с ансамблем в Белоруссию и Литву. Эту поездку всему коллективу ансамбля организовал и оплатил завод Медпрепаратов, как награду за достижения и труд, с нами было еще с десяток передовиков производства завода, как тогда принято было говорить.

Это была очень интересная поездка. Жили мы в Молодечно под Минском, он знаменит тем, что там учился Юрий Антонов, там он закончил музыкальное училище, оттуда делал свои первые шаги к звездному Олимпу. Так вот, каждое утро мы выезжали на экскурсии то по Белоруссии, то в Литву. Много посмотрели, много где побывали. Подвиг Гастелло на минском шоссе, другие памятные места военных лет. В Вильнюсе гуляли по удивительному городу, любовались архитектурой, памятниками, парками и природой. Понравился ресторанчик Старые подвалы Вильнюса, где почти каждый вечер ужинали и отправлялись назад в Молодечно.

Вернувшись с поездки мы с новыми силами и энергией взялись за дело. Почти ежедневные тренировки делали свое. Ребята росли в мастерстве и умении. Надя ввела в занятия обязательный классический станок. Договорились в хореографическом училище насчет балетных трико и купальников, парням черного, а девочкам белого цвета. Конечно, взрослым ребятам с нуля сложно было постигать это искусство, но никто и не требовал невозможного. Просто мы понимали, что без культуры владения своим телом невозможны хоть какие-то успехи на танцевальном поприще, и поэтому трудились в поте лица.

Постепенно сформировался основной костяк ансамбля, который и продержался с нами практически до 1990 года, когда мы просто закончили эту форму занятий бальными танцами и перешли полностью к спортивному конкурсному танцу.

А пока все были воодушевлены ансамблем. И постепенно ансамбль стал ведущим коллективом не только в ДК, но и городе и крае. На таком уровне никто даже не пытался создать ансамбль бального танца. Это требовало колоссального напряжения, умения держать коллектив, упорства в достижении казалось бы невозможного. Как правило, другие коллективы делали какие-то единичные дежурные постановки и в основном занимались индивидуальными парами. Это было проще, чем держать и содержать большой коллектив с большим концертным репертуаром.

Основой репертуара были бальные танцы. Несколько номеров на тему советской программы, это Рилио, Русский лирический, Сударушка, Фигурный вальс.

Формейшен на тему европейских танцев: микс из пяти танцев с чередованием танцев и фрагментами на темы танго, медленного вальса, венского вальса, фокстрота и квикстепа. Очень длинный и красивый номер продолжительностью 7,5 минут. Даже сохранилась кинопленка с этим номером. Такой же был микс на тему латиноамериканских танцев, тоже продолжительностью более 5 минут. Все это в костюмах и хореографии на 8 пар. Особая сложность, как всегда, это подбор, нарезка и монтаж музыки.

Помимо традиционного бального танца хотелось сделать что-то необычное, яркое, современное. Тогда был огромный бум на карате, которое до этого было гонимо и практически запрещено в стране, а тут потепление и послабление. Я вспомнил, что у нас на курсе был парень, который профессионально занимался карате и имел черный пояс. К сожалению, никак не могу вспомнить его имя, вроде Юрий. Через своих ребят по институту я нашел его, он работал в ДС Сокол в Зеленой роще, вел секцию карате. Съездил к нему, встретились, повспоминали студенческие годы, договорились о тренировках.

И вот начались тренировки по карате. Ездили к нему в тренировочный зал всем ансамблем, учили отдельные элементы ударов ногами и руками, ката, спарринги. Конечно, это больше было имитацией, но нам и нужен был танец, а не реальные бои. Но надо сказать, что среди наших ребят были те, у кого получалось очень прилично. Выручала хореографическая подготовка, хорошая растяжка, многие садились на шпагат, делали высокие батманы, были физически выносливы. Спортсмены из секции шутили, что теперь твой ансамбль готов к отпору любому хулигану.

Параллельно занятиям я занимался подбором и монтажом музыки, а Надя костюмами. Танец начинался с поклонения солнцу, замедленные движения, переходящие в групповые комплексы «ката» и яростные быстротечные схватки один на один и двое против одного. Пошили кимоно с красивым рисунком восходящего солнца на спине и иероглифами на груди. Вышло в итоге очень прилично, и публика на выступлениях и концертах встречала номер на ура.

Почему-то еще захотелось сделать танец Чарльстон. Очень непросто давалась хореография, опять мучительные поиски музыки, ее нарезка и монтаж. Нашли художника по костюмам, который сделал очень удачные эскизы. Костюмы вышли яркие и красивые: белые костюм-тройка парням со шляпой пирожком, у девочек разрезные легкие платья, с украшениями на головах и руках. Танец получился веселым, задорным, игривым и музыкальным.

Еще были танцы в так называемых Современных ритмах, потом осваивали брейк-данс, но об этом чуть позже.

Отдельная история подготовки коллектива к концерту или выступлению. Я всегда удивлялся терпению, разностороннему таланту и умению Нади практически во всем. Она прививала вкус девочкам, учила их наносить правильный грим, делать прически, чтобы они не разваливались и выдерживали 1,5 часовой концерт, придумывала фасоны платьев для себя и девчонок и претворяла их в жизнь, даже помогала выбирать одежду вплоть до нижнего белья. Помимо того, что перед выступлением нужно самой себе сделать прическу и макияж, привести меня в порядок, так еще успевала практически всем девочкам, да и парням помочь в этом. Надя всегда для них была примером в поведение и умение подать себя. Это сейчас многое кажется привычным и естественным, а тогда даже приличного лака для волос достать было невозможно, не говоря о косметике, гриме для тела, тканей, блесток, украшений, обуви и много чего еще. С ее легкой руки наша ученица Марина Перова начала шить бальные платья и в дальнейшем это стало ее профессией. Помню, как у нас дома частенько они с Мариной засиживались допоздна, обсуждая очередные фасоны и моды на бальные платья.

Вообще наш дом был такой штаб-квартирой, в которую постоянно приходили ребята со своими проблемами, с разговорами, за советом и поддержкой. Порой засиживались до утра, всех выслушивали, помогали советом и делом. Конечно, все это требовало дополнительных душевных и физических сил, ну а как иначе? А у нас уже было двое маленьких детей, свои заботы и проблемы.

До сих пор вспоминаются наши замечательные капустники. Это перед Новым Годом, на 23 февраля и на 8 Марта, открытие и закрытие танцевального сезона. Как было все здорово и душевно. Ребята оформляли зал, писали поздравления, готовили концерт с юмором, песнями, сценками, стихами и поздравлениями. Конечно, накрывали стол. Сначала это было с горячими блюдами по полной программе. Потом решили, что только салаты и сладкое к чаю. Никогда не было на столах спиртного и замечательно без него обходились. Девочки показали себя настоящими мастерицами и выдумщицами салатов, выбирали лучший салат — «королевский». Танцевали, веселились. Душевное было время. К сожалению, такие традиции совсем уходят в прошлое, а это очень сплачивает коллектив, делает танцевальную жизнь еще более интересной и многогранной.

Незаметно подошел 1985 год, год больших событий. Нас с Надей включили в красноярскую краевую делегацию молодежи для участия во Всемирном фестивале молодежи и студентов в Москве. Это было грандиозное, незабываемое событие. Шикарное открытие и закрытие фестиваля в Лужниках, великолепная чистая Москва, магазины завалены товарами. Жили в гостинице на ВДНХ, а наш Дом красноярской молодежи находился около Никитских Ворот в центре Москвы, где мы с Надей ежедневно вечером танцевали для гостей нашего Дома. Сколько встреч и знакомств. Помню, тогда в стране был «сухой закон» и немцы просто умирали без пива. Мы с ребятами узнали, где в Москве на окраине работает пивной бар, и повезли немцев туда. Огромный, похожий на ангар зал, пили пиво, ели креветки и колбаски, немцы, особенно почему-то девчонки, были счастливы. Незаметно пролетели эти 10 удивительных дней и оставили в душе впечатления на всю жизнь.

В этом же году ансамбль получил звание Лауреатов премии комсомола Красноярского края. Мы очень много танцевали на молодежных вечерах, конференциях, торжественных мероприятиях города и края. Выезжали с концертами на Всесоюзные ударные комсомольские стройки КАТЭК (Шарыпово, Назарово, Бородино) и Саяно-Шушенскую ГЭС, Норильский Никель.

И вот пригласили нас в краевой комитет комсомола и предложили поездку нашему ансамблю в Венгрию с концертами и показательными выступлениями перед молодежью. Поначалу это показалось нереальным, фантастическим предложением. Как я уже писал, выехать за границу тогда было практически невозможно, но на дворе 1985 год, начало перестройки, страна открывалась, новые надежды и новые горизонты.

Вместе с нами (ансамбль 28 человек) поехали еще комсомольцы с края, всего группа 39 человек. Руководителем группы был Юрий Мурашов, первый секретарь Дивногорского горкома комсомола. Отличный парень, очень грамотный и образованный человек, хорошо пел и играл на гитаре.

При оформление документов мы столкнулись с большими трудностями. У нас некоторые ребята были школьниками, кто-то работал, кто-то учился в институтах. Школьникам не хотели подписывать характеристики, учителя говорили: мне 40 лет и я нигде не была, а тут какая-то «соплюха» за границу поедет. Кто-то неважно учился, кто-то слыл хулиганом. В общем, нам с Надей пришлось конкретно побегать, поуговаривать, убеждать и доказывать.

Особенно помню историю Марины Перовой. Она только что закончила музыкальное училище и пришла работать педагогом в музыкальную школу. Она девочка была резкая, острая на язык и у нее не сложилось с директором. Она нам сказала, что с директором говорить невозможно, она категорически против поездки. Несмотря на заверения Марины «что это невозможно», мы пошли к директору домой. Она открыла дверь, узнала зачем мы пришли и сразу сказала, что вопрос решен и ничего не изменится. Мы проговорили около 3-х часов. И в конце она сказала: пусть Марина завтра приходит, она подпишет характеристику, оказалась душевной и мудрой женщиной. Марина дожидалась нас во дворе и чуть не упала в обморок от радости. В итоге, всех ребят отпустили.

И вот позади все хлопоты с документами, сборами, тренировками, созданием нескольких вариантов выступлений. А ведь с собой тащили не только костюмы, но и магнитофон, и усилительную аппаратуру, думали на всякий случай, а очень даже пригодилось.

Прилетаем в Москву, потом на поезд и едем до поселка Чоп, который находится на границе Украины с Венгрией. Приезжаем вечером, а переход через границу утром. Всю ночь провели на вокзале, пристроились в зале ожидания кто где. Запомнился очень крепкий кофе-экспрессо и своеобразный ночной флеш-моб наших ребят на вокзале, танцевали, развлекали публику.

Утром пришел наш автобус, на котором и было наше 15-ти дневное путешествие по Венгрии. Два колоритных здоровенных водителя с большим акцентом, говорящих на западном украинском вперемежку с русскими словами. Сначала особо отношения с ними не складывались, а потом душа в душу, замечательные дядьки оказались. Только въехали на территорию Венгрии, как сразу наше путешествие, не начав, могло закончиться. С переднего сидения мне отчетливо было видно, как у встречного автобуса, который шел на нас с горки, оторвалось заднее колесо и запрыгало навстречу нам по дороге. Как оно не попало в наш автобус, а буквально в сантиметрах пролетело мимо, я до сих пор удивляюсь. Зрелище было не для слабонервных.

Но все обошлось, и мы двинули на Будапешт. Ехали, глазели по сторонам, перекусывали и ехали дальше. В Будапешт въехали ночью, он нас поразил морем ночных огней, всевозможных подсветок. Тогда он считался самым красивым ночным городом Европы. Помню свои ассоциации с темным, мрачным Красноярском с двумя самыми крупными в мире гидроэлектростанциями по соседству. А Венгрия тогда практически полностью получала электроэнергию из социалистических стран, считай из Советского Союза. Было как-то обидно и непонятно.

Разместились в молодежной гостинице напротив здания парламента, только на другом берегу Дуная. Буквально спускаешься чуть вниз по улочке, через мост и ты возле парламента, одного из самых красивых зданий Будапешта. Мы жили в Буде, а другой берег Пешта.

Буквально на следующий день был концерт в нашем посольстве и потом в русской школе для детей наших работников в Венгрии. Нам подарили настенные плакаты-календари с красивой девушкой в ажурных колготках в кресле. Директор завода, которому мы по возвращение подарили такой календарь, повесил у себя в кабинете, загнув этот календарь снизу наполовину. Уж больно фривольно выглядело это тогда в то пуританское советское время.

Конечно, ежедневные экскурсии по городу, по памятным местам. Очень и очень все интересно. Тем более, ничего подобного ребята не видели и даже не представляли, мы с Надей хоть в круизе в 1979 году уже побывали, а они впервые все были за границей.

Жаль, что для памяти не записывал наш маршрут, со временем остались только отрывочные яркие воспоминания.