Бесплатный фрагмент - Его…

Внимание!!!

Пожалуйста, не читайте эту книгу, если вас могут травмировать сцены сексуального насилия над женщиной! Истории в этом сборнике — художественный вымысел и созданы исключительно для тех, кто хочет пережить острые ощущения без вреда для здоровья и семьи.

Некоторые сцены могут вызвать физическое отвращение, состояние тревоги, ужаса или моральное неприятие. Герои историй — чудовища и не образец морали! В реальности подобное поведение без взаимного согласия не является нормой и уголовно наказуемо!

Предупреждения:

· очень откровенные описания,

· принуждение к половым отношениям,

· физиологические подробности,

· описание биологических жидкостей,

· ксенофилия,

· нецензурная брань

Сборник создан с любовью специально для поклонников творчества автора и членов «Клуба любителей слюней и сп.», чтобы можно было поставить на полку и перечитывать. Знайте, что Тина Тандава мысленно обнимает вас всякий раз, когда вы берёте эту книгу в руки.

Сборник включает в себя три истории:

«Его крылья» (Монстры 1й сезон)

«Его клыки» (Монстры 1й сезон)

«Его размер» (Монстры 1й сезон)

Его крылья

1. Заброшенная больница

Они оставили меня здесь одну! Твари! Шутницы сраные!

Я дёрнулась, пытаясь порвать верёвки, но они оказались на удивление крепкими, и железная спинка кровати лишь жалобно скрипнула. Попыталась оглядеться, но комната выглядела пустой, а квадрат лунного света на старом линолеуме лишь добавлял ужасу.

— Вот же ж сучки! — ругнулась я, понимая, что выхода у меня нет.

Вообще, я не думала, что моя подруга и коллега настолько мстительная. Да и не виновата я, что её парень ко мне приставал на корпоративе! Я ему не давала ни поводов, ни надежд, ни даже намёков, что он мне интересен! А вот она решила иначе. Подговорила подруг, а я, дура, поверила! Пошла с ними после работы погулять! Ага!

— Сходила на фотосессию в заброшку, да? — с досадой спросила я у облупленного потолка и опять дёрнула верёвки.

Они, в отличие от старого матраса, который мы накрыли своим пледом, не прогнили. Да и вообще, есть у меня подозрение, что их взяли заранее и принесли сюда, чтобы такую доверчивую меня скрутить. А ведь я ничего сначала не заподозрила! Решила, что это для фото! Уже когда ноги вязать стали, поняла, что не шутки, но и тогда не верила до конца, что они меня тут бросят.

А вот! Бросили! В той самой комнате, про которую в газете любили всякие ужасы рассказывать. Будто видели тут какое-то существо страшное. То ли человек, то ли призрак, то ли ещё кто-то. Я, конечно, в это всё не верила, но сейчас было на удивление жутко.

Смех «подруг» раздался откуда-то с улицы, и калитка хлопнула.

— Эй! — крикнула я в пустоту. — Эй! Вы что?! Вы реально меня здесь бросили?! Эй!!! Помогите!!!

Но от моих криков ничего не изменилось. Лишь ветерок из разбитого окошка прошёлся по голым ногам и чуть задел подол летнего белого платья-рубашки, в которые мы нарядились для антуража.

— Ну, хоть не холодно… — пробормотала я, судорожно озираясь.

Показалось, что в коридоре за открытой дверью кто-то мелькнул. «Твою мать!» — охнула я про себя, понимая, что ночка мне предстоит та ещё. А в следующий момент что-то неясное вновь промелькнуло перед дверным проёмом. Словно кто-то притаился за косяком и заглядывает. И тишина.

Как я не заверещала — не знаю. Но, думаю, потому, что внезапно осознала, что действительно могу быть здесь не одна. А связанная девушка в заброшенной больнице… Ещё и в тоненьком светлом платье без белья… Вырядилась в призрака, ага! И кто надоумил меня поддаться?! Я такая точно могу стать лёгкой добычей. Для бомжей, для наркоманов, для каких-нибудь психов.

В мистику я не верила. Слишком много о ней болтали эти «подружки» на работе, и поэтому я стала законченным скептиком. Именно поэтому я обмерла, когда увидела в проёме двери нечто.

Фигура была человеческая. Вернее — мужская. И здоровая! Макушка волосами задевала притолоку. И, судя по силуэту, мужчина был физически развит и… раздет. Если не полностью, то, как минимум, до пояса. Но испугало меня не это. Вернее, не только это, потому что оказаться с таким вот молчащим мужиком в моём положении было уже страшно до дрожи. Но сейчас мне показалось, что он и на человека-то не очень смахивает, а ещё и за спиной у парня что-то есть, будто плакаты чёрные или тряпки.

Я очень надеялась, что это бред и даже постаралась проморгаться, только вот незнакомец не исчез, а сделал заинтересованный шаг в комнату. Свет луны выхватил его кожу на крепкой рельефной груди, подсветил мускулистое предплечье и наметил контур отросших светлых волос, неровными локонами свисающих на лицо.

Я на пробу прошептала:

— Помогите, пожалуйста, — и спешно добавила: — Я заплачу́!

Но эффект оказался совершенно не таким, как я ожидала. Мужчина, что сделал ещё пару шагов в мою сторону, вдруг замер, пригнулся, а после луна высветила хищную улыбку на его безбородом, но очень мужественном и достаточно красивом лице. При этом то, что было за его спиной, вздёрнулось, зашуршало, и я к собственному ужасу узнала перепончатые крылья летучей мыши. Размером метра по полтора каждое!

Он бесслышно сделал ещё пару шагов, взмахнув ими, а после прямо бросился в мою сторону. И когда оказался прямо надо мной, я поняла, что просто не вижу в его глазах, затянутых бельмами, того, что мне так нужно — разума. Его взгляд был абсолютно безумным. Животным.

— Твою мать… — прошептала я, понимая, что пропала.

2. Ветерок на коленках

Расправленные надо мной полотнища крыльев уже не имели значения. Парень рывком поставил колено на кровать, заставив её жалобно скрипнуть, а руками упёрся по бокам от моей головы. Резко, по-животному склонился к самому моему лицу, уткнулся прохладным носом в щёку и провёл им до виска, жадно вдыхая мой запах. После медленно и жарко выдохнул, залез вторым коленом на кровать, оседлал меня на бёдрах, заинтересованно встопорщив крылья, и снова стал нюхать меня, а я боялась даже пискнуть, чувствуя, как он трётся чуть липкой кожей о моё лицо.

Судя по ощущениям, он был раздет до пояса, но прикосновение ног было странным. Не ткань, а будто короткая шерсть. Но хоть ступни были человеческими, а не копытами! Впрочем, что у него там внизу, меня волновало мало, потому что сверху он аж постанывать начал, обнюхивая мою кожу и волосы, как кот, если тому дать валерьянки. И слюни пускал почти так же.

Я сморщилась, когда он оставил влажный след на моей щеке, но почти сразу поняла, что это сущие мелочи, потому что парень суетливо переставил локти и взял моё лицо в ладони, заставив повернуться к нему. Я с ужасом поймала абсолютно безумный и, похоже, слепой взгляд, а следом незнакомец, жарко выдохнув, прислонился к моему рту и залез языком мне почти до горла. Успел вытащить до того, как я сжала зубы и, не обращая внимания на то, что я ими аж скрипнула, стал лизать мои дёсны с внешней стороны. Отвернуться я не могла, потому что держал он очень крепко, и я извернулась и цапнула его за губу, закусив, насколько хватало сил.

И это стало моей последней ошибкой.

Парень взвыл, а после прижался ко мне ближе, накрыв всем весом своего немаленького тела, и стал судорожно вжиматься в меня пахом, будто боль доставляла ему неимоверное удовольствие. И стонал так, что я не удивилась, когда ощутила животом пульсацию, а следом по тонкому хлопчатобумажному платью-рубашке расплылось мокрое пятно.

Я выпустила его, с ужасом глядя в восторженно блестящие слепые глаза и судорожно вздохнула. Похоже, если это существо искало себе пару, то сегодня оно решило, что нашло. Он лишь приподнялся, тяжело дыша, а затем высунул язык и полез лизать мою шею. Достать из-за привязанных вверху к спинке кровати рук было сложно, да и я пыталась прижать голову к плечу, но монстра это не остановило, и он с силой вжал голову мне так, чтобы достать ртом ключицу и сгиб шеи. Сам лёг на меня всем весом, опустил руки и начал жадно лапать мои бёдра, вылизывая меня, пока я судорожно пыталась вывернуться.

Было и щекотно, и страшно. Колени он переставил так, чтобы оказаться у меня между ног, и я через платье чувствовала, как его яички возят по внутренней стороне моих бёдер. Похоже, он реально раздет! А значит, это внизу — настоящая шерсть!

— Да что ты такое?! — в ужасе воскликнула я, сморгнув выступившие слёзы, а незнакомец, воспользовавшись моим замешательством, поднял лицо и засунул язык мне в ухо.

Я взвизгнула от щекотки, а он жарко со стоном выдохнул и опять стал тереться об меня вставшим членом. В ухо летело его влажное шумное дыхание, а руки мяли мои бока. Впрочем, вскоре он приподнялся, упёрся ладонями в матрас и полез ниже. Задел губами мой вставший мурашками сосок, выпирающую через тонкую ткань, со сладострастным стоном выдохнул, опёрся крыльями о железную раму кровати, чтобы освободить руки, и загрёб мою грудь ладонями, щупая прямо сквозь платье.

Вырваться я не могла, как-то прекратить это тоже. Натягивала верёвки, но всё равно никак не могла убрать ощущение чужих рук там, где их быть не должно! А монстр не стеснялся, и мял так, будто впервые в жизни попробовал. Впрочем, делал это не больно, но с таким наслаждением, что хотелось просто убить его за такую наглость.

А затем он полез ртом и прямо через ткань взял губами мой правый сосок враз намочив хлопок. Из-за платья звонко слизнуть не получалось, и он безуспешно пытался втянуть мои соски по очереди в себя, оставляя всё больше слюней, которые холодили кожу.

Я не знала, стоит ли с ним разговаривать. Даст ли это какой-то эффект? Но судя по поведению, парень был неадекватен. Он вёл себя как животное! А что надо животному? Сопротивление! И я застыла, притворившись мёртвой в надежде, что он просто потеряет интерес. И парень действительно затих через минуту.

Посмотрел на меня безумными слепыми глазами, затем аккуратно слез, сел на край кровати, приподняв надо мной свои огромные крылья, и облизал губы. А затем повёл носом ниже, словно следовал за манящим его запахом, и потянулся к подолу моего платья.

«Нет!» — хотела крикнуть я, но замерла, продолжая надеяться, что стратегия сработает. Но, увы, его это не остановило.

Монстр, как ребёнок открывающий новогодний подарок, с придыханием стал задирать моё платье, облапывая всё, что попадалось под руку, а когда появился бугорок только утром выбритого лобка, застонал, уткнулся в ямочку носом, втянул воздух и выпрямился над кроватью.

Встал поудобнее и схватил руками собственный торчащий из шерсти член. Я поразилась тому, каким угрожающим он был на вид. Достаточно большой, с крупной головкой и, похоже, сочного розового и даже багрового на кончике цвета, хотя света луны и фонарей из окна явно не хватало, чтобы понять точно. Шерсть вокруг была русая и больше попадала в тон волос. Покрытые пушком яички, покачивались под толстым стволом с выделяющейся уретрой и крупными венами.

Ветерок холодил мою промежность и ноги, которые я не имела возможности свести, а два слоя ткани на животе мокро налипли, вызывая отвращение. Парень же привстал коленом на край кровати, прогнув матрас, и, неотрывно глядя слепыми глазами на мои гениталии, словно одно моё присутствие сводило его с ума, начал сдрачивать, постанывая и охая.

«Ну, хоть не насилует», — обрадовалась я. Но, как позже оказалось, зря.

3. Попытка

Струя семени, которую он с протяжным стоном запустил спустя минуту, стрельнула в стену, но почти тут же, следующим толчком, вязко ляпнулась на мои голые бёдра, и меня передёрнуло. Спермы у него накопилось много, и он с наслаждением выдаивал остатки на меня, заставляя капать на кожу. Затем выпустил обвисший член, схватил подол моей рубашки и задрал его до шеи, обнажая соски. Собрал пальцами свою кончу и начал растирать по моей груди, с наслаждением втягивая воздух. Запах семени ударил в нос, и я содрогнулась в рвотном позыве. Дальше притворяться мёртвой смысла не было, и я попыталась завести разговор:

— Эй, отпусти меня. Пожалуйста!

Ноль реакции.

— Слушай, эй. Как тебя зовут? Эй, как тебя зовут? Давай поговорим?

На это чудище тоже не ответило. Руки липко застряли на груди, потому что растёртая сперма уже начала подсыхать, и он собрал слюни и сплюнул мне на сосок. Плевок холодно шлёпнулся с высоты, но парень тут же стал скользко растирать его поверх, с наслаждением улыбаясь от того, как в его руках упруго играет моя грудь.

Я скосила взгляд вбок и увидела, что его ненасытный хер опять приподнимается.

«Так, кажется, он не отстанет!» — поняла я и попробовала снова:

— Эй! Слушай, давай я тебе заплачу! Дам денег. Тебе же нужны деньги, да? У меня есть карта, я сниму тебе всё, что есть, а ты купишь себе… Что ты там хочешь? Еды? Наркотиков? Мышей? Эй?!

Но, судя по его безумному похотливому взгляду, хотел он только одного — того, что располагалось перед ним в зафиксированном беспомощном состоянии. Хрен уже встал, но сам парень дрочить второй раз не начал. Отпустил мою грудь, откинулся, закусив губу, повёл носом на мои раздвинутые ноги и с наслаждением зарычал, выдыхая.

— Твою мать! — воскликнула я, осознавая, что этот неадекват просто не понимает меня, да и не делает попыток! И всё, что его интересует — моё тело.

И сделает он со мной всё, что ему захочется!

— Помогите!!! — заорала я. — Эй! Пожар!!! Пожар!!! Помогите!!!

На громкий возглас он среагировал. Перевёл безумный взгляд на меня и впервые будто посмотрел своими бельмами мне в глаза. Резко склонился, а у меня аж горло от ужаса перехватило, потому что глаза были нечеловеческими. Нет, так-то бельма совершенно обычные, да и вообще: глазные яблоки, ресницы и брови — всё как положено. Но это было животное. Настоящее животное передо мной!

Он высунул язык и показательно потянулся им к моему рту. Я попыталась отодвинуться, но он не дал — поймал моё лицо в руки, а затем большими пальцами заставил разжать зубы. Подождал, пока я беспомощно ворочала языком и мычала, а после этого сплюнул мне в рот. Я выгнулась от рвотного позыва, а он вытащил пальцы и закрыл мне рот ладонью. Второй же опять начал наяривать свой стоящий хрен, чувствуя, как я выворачиваюсь, но не могу выплюнуть.

Стонать он начал быстро, и когда я поняла, что он придумал, замычала особо истово, потому что он поставил колено рядом с моей головой и тяжёлые яички уже болтались у лица. Вырваться у меня не получилось. Сильный палец опять раскрыл мне рот против воли, и я лишь замычала, когда этот мудак, приставив головку к самым оскаленным зубам, с шумным дыханием и откровенными стонами спустил мне в рот.

Я пыталась увернуться, но солёная склизкая сперма попала на язык и потекла в горло. Я чуть не подавилась и стала дёргаться, а парень тщательно выжимал свой хрен, заставляя последние сопливые капельки размазываться по моим губам.

Когда он выпустил меня, я долго пыталась откашляться. Рвотные позывы несколько раз сотрясали моё тело, но я старалась их гасить, потому что понимала, что, если меня стошнит, в таком положении я могу просто задохнуться. Мерзкая сперма, как я ни пыталась, почти вся протекла в горло, и я проглотила её на радость насильнику.

Он с умиротворением прислушивался к моим потугам, а когда я, отдышавшись, посмотрела на него полными слёз глазами, улыбнулся, и я заметила клыки у него во рту. Тварь наслаждалась. Наслаждалась моей беспомощностью. И просто растягивала момент. Кажется, я попалась.

— Пожалуйста, — сквозь слёзы, взмолилась я, — прошу, не убивай.

Это всё, что я смогла выдохнуть, чувствуя, что больше не в силах бороться. Не знаю, понял ли он меня, но взгляд краем снова зацепился за его приподнявшийся член. Похоже, убивать он меня и не собирался. Но не факт, что к утру, когда можно будет позвать на помощь кого-то из прохожих за забором, я ещё не пожалею об этом.

Незнакомец снова склонил лицо ко мне, обнюхивая испачканные в его сперме щёки, а затем стал спускаться, и я ощутила его горячее дыхание на животе. Кажется, скоро он приступит к основному блюду.

Я зажмурилась и расплакалась.

4. Крылья надо мной

Всё, что я видела, это страшные чёрные перепончатые крылья, что подрагивали сверху. Будто на меня забралась огромная горгулья и сейчас начнёт клевать кишки. Но нет, это похотливое чудовище засунуло язык в мой пупок, а после повело слюнявую дорожку вниз.

— О нет! — выдохнула я, понимая, к чему идёт, а следом охнула.

Язык твари скользнул вдоль клитерального капюшона в складочку, и жаркое дыхание огрело мою промежность. Я дёрнулась, ещё не зная, что делать, а парень уже увлечённо забрался обеими ногами на кровать сбоку от меня и сунул лицо мне в пах так, что накрыл ртом большую часть слизистой. Повозил губами сверху, а после опять засунул язык внутрь и стал дёргать им из стороны в сторону.

Я ощутила, как по ягодицам вниз потекли его слюни, а следом снизу под ногой, проминая матрас, полезла его рука. Он просунул её под мою ягодицу так, чтобы пальцы оказались между бёдер, а после облизал средний и указательный и потрогал ими мою вульву. Чуть повозил ими, но не стал засовывать, чего я боялась. Впрочем, обрадовалась я зря, потому что он опустил пальцы, и я ощутила, как этот мудак лезет ими мне в задний проход.

Охнула и выгнулась, попытавшись избежать проникновения, но насильник лишь с воодушевлением выдал сладострастное «О-о-о-о-ох» и сунул палец дальше, заставляя мой судорожно сжавшийся сфинктер пропустить его.

Палец в заднице вызывал странное ощущение, отвлекал и беспокоил, а парень наслаждался тем, как он входит и выходит. Потом присоединил к нему второй и похотливо улыбнулся. Я бесилась от того, что не могу свести ноги и остановить это. Расслабила шею и посмотрела в потолок, перед которым мельтешили крылья чудовища. Сжала зубы и почти тут же почувствовала, как он, продолжая медленно совать в меня пальцы, опять полез языком мне во влагалище.

Теперь его движения были чаще, раскованнее. Он вылизывал мои половые губы и нырял на всю длину языка так, будто там кто-то размазал мёд, и он пытался достать его. Каждую складочку, каждое углубление. То острым напряжённым языком, то мягко и скользко, выдыхая носом так, что кожу сначала опаляло жаром, а затем почти сразу налетал холод, из-за которого моя грудь собралась мурашками.

Сколько он вылизывал меня, я не знала. Казалось, этому не было конца и края. Я так хотела увернуться, но чем больше напрягалась, тем приятнее мне становилось. И вот уже пальцы в заднице не мешают, а приятно щекочут. Я стала постанывать, ощущая полную беспомощность, а насильник, зарычав и обдав жарким дыханием, удвоил старания, помогая губами.

— Твою мать, кажется, я сейчас кончу! — в ужасе пробормотала я, а следом тело напряглось, и по низу пошла первая волна, предвещающая сильный оргазм.

Незнакомец почувствовал и стал совать пальцы мне в задницу чаще, сам начиная стонать от предвкушения. Изо рта у него по моей ноге потекла слюна, которую он не успел поймать, а язык шершаво стал тереть мою вульву, забираясь как можно глубже, и я не выдержала. Выгнулась и застонала, а внизу всё свело такой судорогой, что всё, на что хватало сил — вжиматься в его лицо гениталиями, чтобы он продолжал лизать.

Он судорожно слюнявил меня до тех пор, пока я не затихла, обессиленно опав на матрас, и только потом встал. Мерзкое мокрое пятно холодило бёдра снизу, а чуть подсохший подол платья налип на грудь. Но это не имело значения. Значение имел лишь огромный багровый эрегированный фаллос со сверкающей капелькой на конце, который вздымался надо мной.

Я опомнилась и похолодела, а насильник, криво усмехаясь, стал медленно залазить на кровать, становясь коленями между моих ног и с силой разводя их ещё шире, насколько позволяла привязь. Выпрямился, стоя надо мной, и расправил крылья на всю длину, какая позволяла. С наслаждением вытер подбородок и губы, сглотнул то, что нализал, а следом взял свой пенис в руку и провёл ею туда-назад, но дрочить не стал. Облизнулся и наклонился, чтобы медленно лечь на меня. Крылья над нами поднялись куполом и полностью скрыли от тусклого света. В полной темноте я услышала совсем рядом с лицом его жаркое порывистое дыхание, а следом мне в промежность упёрлась горячая гладкая головка.

— О нет-нет-нет! — взмолилась я. — У меня СПИД! И сифилис! И вообще я заразная! Нет! Не надо! — но член упорно надавил, раскрывая меня навстречу. — Да блин, сгоняй хоть за презиками, мразь ты! — в отчаянии крикнула я, чувствуя, что чужой огромный хрен неотвратимо заполняет меня, независимо от моего желания.

Влажные горячие губы задели щёку, и мне на ухо застонали. Пенис полностью всунулся, и насильник надавил бёдрами, чтобы поглубже попасть, а после чуть повертел ими, устраиваясь внутри удобнее. Я замерла, ожидая, что он будет делать дальше. Грудь прижималась к горячей и рельефной, по бокам меня обхватывали его руки, и лишь голые силой разведённые ноги холодил ночной ветерок из окна.

Парень жалобно заскулил, будто не мог удержаться, а затем начал двигаться во мне. Причём почти сразу перешёл на быстрый темп и стал порывисто выдыхать мне в ухо. Я отвернулась, понимая, что меня имеет животное, которое думает лишь о том, как бы быстрее и слаще в меня спустить. Пыталась уворачиваться, но он наседал всё сильнее, шлёпая яичками по моей мокрой промежности. В тишине мерзко чавкало, и он наддавал всё жарче, стараясь вжаться как можно глубже. Я ощущала, как его распухшая головка гуляет внутри, а широкий ствол до самого основания проникает в меня, без шанса как-то разорвать контакт.

Его ноги дрожали от напряжения, кровать скрипела и даже чуть ездила по полу. Из-за крыльев, я ничего не видела, и всё, что могла — чувствовать, как меня насилует это существо, засовывая член на максимальную глубину всё чаще и резче.

Когда он начал широко раскрыв рот выдыхать мне в ухо стон на одной ноте, я не выдержала и исступленно попыталась вырваться. И это окончательно погубило меня, потому что зверюга вцепилась, содрогаясь в судорогах, а внизу член стал пульсировать, стреляя внутрь струями спермы, которые я аж ощущала — такие густые и стремительные они были. Этот гад, этот незнакомый страшный мужик кончил в меня и теперь лежал сверху полностью удовлетворённый, стараясь отдышаться. А я ощущала, как из меня вытекает его конча, и плакала.

5. Ясный взгляд

Лежал он так долго. От его тела было тяжело дышать, но зато тепло. Иногда он слюняво целовал меня в щёку или ухо, иногда просто дышал в шею. Опавший, но ещё налитый кровью член, находился внутри меня, и, похоже, насильник не собирался его вынимать. То ли ленился, то ли затыкал, чтобы его семя не вытекало.

Я смотрела в темноту и пыталась понять, что это было. Как так случилось, что ещё пару часов назад я была обычной нормальной девушкой, а теперь меня насильно имеет какой-то монстр, который нашёл меня, привязанную, в заброшенном здании.

— И где я свернула не туда? — всхлипнула я.

На звук моего голоса, парень шевельнулся, а затем крылья исчезли, и он приподнялся на руках. Светлые волосы свисали мокрыми от пота и слюней прядями, а на лице появилась изогнувшая раскрытый рот улыбка. Я почувствовала, как вялый член внутри опять наливается кровью. Незнакомец притиснул пах к моей промежности и стал вилять бёдрами, будто старался всунуться ещё глубже. Пенис стремительно твердел, и уже через полминуты насильник опять начал судорожно совать его туда-назад, опустив взгляд вниз и наблюдая за тем, как он входит по самые яички в мои беспомощно раскрытые половые губки. Мерзкий чвякающий звук сопровождал каждое соприкосновение с его мокрыми прохладными яичками. Судорожное дыхание вырывалось у него изо рта, но глаза со светлой радужкой неотрывно смотрели мне в лицо.

И внезапно я поняла, что взгляд осмысленный. Теперь меня имел не просто монстр, а человек. Он шире раскрыл рот, жарко дыша, и стал вбиваться в меня сильнее. Кровать опять заскрипела, двигаясь по полу, а мои груди начали подпрыгивать от ударов его лобка. Парень стонал, шипел, втягивая воздух, и стискивал зубы, между которых иногда от резких выдохов вылетали капельки слюны, падая мне на грудь и лицо.

В конце концов он широко раскрыл рот, округлил губы и с протяжным стоном ударил меня в промежность, выпуская струю спермы как можно глубже. Яички поджимались, промежностью я ощущала, как по уретре проходят толчки, которые выплёвывали семя в меня, а по ногам стекала смазка и сперма с прошлого раза.

Незнакомец последний раз прижался, расслабил плечи, а затем раскрыл рот, и раздался его низкий, дрожащий, но приятный голос:

— Не удержался, — с улыбкой сказал он, пытаясь отдышаться. — Прости. Просто не смог. Ты такая классная!

— Что?! — опешила я, а парень медленно лёг сверху и, не вынимая члена, начал развязывать мои руки.

— Я опомнился, уже когда начал, — смущённо сказал он, распутывая тугие узлы. — А, судя по тебе и тому, как ты пахнешь, я уже хорошо тебя поимел, так что я просто не смог остановиться, — и посмотрел мне в лицо, на миг прекратив отвязывать. — Тебе было хорошо?

— Ты меня изнасиловал!!! — взвизгнула я, а он аж поморщился.

— Ну… — после паузы неуверенно сказал он. — Вряд ли это что-то изменит, но мне искренне жаль, что так вышло. Я не хотел…

— Не хотел?! — выгнула я брови.

— Ну как, так-то хотел, да, — не стал отнекиваться он. — Но, понимаешь ли, я не в себе был, — и дёрнулся, не то пожимая плечами, не то усмехнувшись: — а в тебе. И я, как бы, не отвечал за себя.

— А теперь отвечаешь? — спросила я, наконец-то опуская руки и потирая затёкшие запястья.

— Ну… — протянул он и глянул на свой лобок, который всё ещё был притиснут к моему. — Боюсь, что слишком сильно хочу тебя. И если не трахну тебя снова, мне крышу может сорвать опять. А я не хочу назад. Очень не хочу! И, поверь, ты не хочешь тоже. Я уже много лет искал кого-то, кто сможет снять это проклятье. И… Прости меня, но я трахну тебя ещё, — он вздохнул, виновато кусая губы и смотря на моё полное возмущения лицо. — Если тебя это успокоит, то знай, что ты спасаешь не только меня, но и всех, кто может от меня такого пострадать.

— Что, ты их тоже?.. — начала было я, но он мотнул волосами:

— Увы, — и грустно посмотрел на меня. — Захотел я только тебя. И только ты могла вернуть меня в мир людей из того кошмара, в котором я жил последние годы. Прочие же… Уверен, что тут много ходило слухов и страшных историй. Когда ты мыслишь, как животное, просто не понимаешь, что делаешь что-то неправильное.

— Как сейчас? — спросила я, чувствуя, что он опять начал водить членом внутри меня и потребовала: — Развяжи меня!

— Ох! — опомнился он и нехотя стал вытаскивать из меня уже вполне бодрый пенис. — Сейчас.

Он повернулся к моей правой щиколотке и потянулся развязать, а я посмотрела на его голые бёдра без шерсти и спросила:

— А где твои крылья?

Он улыбнулся и посмотрел мне в глаза:

— Их нет. И я буду молить всех богов мира, чтобы они больше никогда не вернулись! Но для этого мне нужно будет взять тебя ещё несколько раз. Ты прости, но я просто не могу поступить иначе.

Он отвернулся и распустил узел на правой ноге, затем повернулся в другую сторону и занялся левой. Я смогла сесть и с настороженностью разглядывала его гладкую рельефную спину. Красивый. Правда красивый парень. Или мужчина? Так навскидку не скажешь, но я бы дала ему лет тридцать. А уж сколько ему на самом деле — вообще плевать!

Путы наконец-то ослабли, и я смогла сесть и прижать колени к груди. Он уложил меня на кровать боком, а после лёг сзади, обнимая.

— Давай ты ляжешь на живот, а я оттрахаю тебя так? — предложил он, словно мы обсуждали планы на рабочую неделю. — Тебе не больно? Я не травмировал тебя?

Я вывернулась, приподнялась и посмотрела на него:

— Ты серьёзно?! Ты думаешь, что я тебе сейчас скажу, как тебе лучше меня трахать?! Ты меня изнасиловал! Ты — незнакомый хрен с горы! Ты меня поимел и кончил своим грязным членом в меня!

Я хотела кричать ещё, но внезапно поняла свою ошибку: взгляд, ещё секунду назад адекватный, помутнел, затягиваясь бельмами, а за спиной у монстра появились перепончатые крылья. Он вскочил, подхватил меня под живот, рывком ставя на четвереньки, а после пристроился сзади, и я успела лишь ухватиться за спинку кровати, потому что он без сантиментов задрал мне подол, и вот уже твердокаменный член упёрся головкой мне в половые губы.

Врываться с размаху он не стал, но заполнил меня одним тягучим, как патока, движением, шлёпнув холодными влажными яичками по моему лобку. А после схватил руками мои ягодицы, впиваясь ногтями в мягкое, и сразу заработал бёдрами, начав трахать меня без жалости, как псы имеют своих сук.

6. Проклятье

Хотелось кричать. От страха, от беспомощности, от всей этой ситуации. Но я молча глотала слёзы, чувствуя, как чужой член судорожно всовывается в меня поглубже, а по ногам стекает его сперма с прошлых разов. Ржавая спинка кровати тряслась, плед на старом матрасе скомкался, мокрая измызганная рубашка, ещё недавно бывшая платьем, обвисла тряпкой у меня на пояснице.

Задницу сжимали горячие, чуть шершавые мужские ладони, норовя залезть пальцами к промежности. Послышался стон, и я почувствовала, как мне на ягодицу капнула вытекшая из пасти насильника слюна. Это было отвратительно, но деться я никуда не могла. Лишь выгибала поясницу сильнее, чтобы огромный член внутри не доставлял боли.

Когда он спустил в этот раз, я отчётливо почувствовала толчки по уретре. Во мне взрывалась спермой головка, а я, глотая слёзы, терпела, пока он меня отпустит в надежде, что после этого удастся сбежать. Но почему-то верилось в это с трудом.

Когда тяжёлое дыхание сзади поутихло, раздался хриплый голос:

— Прости. Я опять это сделал, — и он вжался в меня напоследок, а потом потянул член наружу.

Я хотела было обернуться, но моё движение прервал голос:

— Стой! Прошу, не нужно. Ты же видишь, что происходит. До рассвета осталось всего чуть-чуть. Если я буду в себе, когда он настанет, я смогу избавиться от этого проклятья раз и навсегда. Пожалуйста. Помоги мне.

Я сглотнула, но не удержалась и всхлипнула. Ноги сводило после долгого секса, и было непонятно, то ли я плачу от чувства унижения и страха, то ли от того, что не в силах осмыслить все те чувства, что пережила за эту ночь. И самое отвратительное, что я хотела сбежать. Но надеялась, что он не даст мне этого сделать.

— Спасибо… — прошептала я, а сзади раздался удивлённый голос:

— Что? За что?

— За то, что не стал бить и калечить. И за то, что постарался быть бережным.

Рука насильника, похоже, неосознанно погладила мою ягодицу, коснувшись большим пальцем сфинктера.

— Я бы не смог… Ну… Не знаю, но я почему-то уверен, что даже в полностью невменяемом состоянии не смог бы обидеть свою женщину. И… я рад, что не причинил тебе боль.

— Свою женщину? — удивилась я.

— Да, — он усмехнулся и ласково погладил мои рёбра, а затем спину и живот. — Уж прости, но, судя по запаху, ты — моя женщина. И теперь мы повязаны.

— В смысле?! — я попыталась обернуться, но он зашипел:

— Тише-тише, пожалуйста, не шуми. Я ещё не опомнился до конца, я не хочу рецидивов, — а после пояснил: — Да, теперь мы с тобой — пара. Не спрашивай как, я просто это чувствую. И знаю, что, когда окончательно верну себе человеческий облик, это не пройдёт. Это с нами навсегда.

— И что теперь? — стараясь, чтобы в моём голосе не звучал гнев, спросила я. — Это значит, что ты меня не отпустишь?

Он погладил мои ягодицы ещё, а затем уже намеренно залез пальцем мне в анус, пользуясь тем, что я вся была перепачкана в своей смазке и его сперме.

— Ну, сейчас точно не отпущу, — усмехнулся он и попросил: — Пожалуйста, не сопротивляйся. Я хорошо тебя поимел спереди и, наверное, натёр, а сейчас мне опять нужно. Я постараюсь быть аккуратным. Ты в туалет не хочешь?

— Что?!

— В туалет. Я хочу оттрахать тебя в зад, — пояснил он, а после отмахнулся: — Неважно! Сейчас сам проверю, — и я почувствовала, как мне в задницу полез палец.

— Эй, нет-нет-нет! — попыталась я уйти от проникновения, но сзади зашипело:

— Умоляю, прекрати! Давай тихонько, тихонько… Я могу сорваться в любой момент. Давай я суну в тебя член, а потом поговорим дальше.

От такой постановки вопроса я даже опешила, не зная, что сказать, а нахальный палец зашевелился во мне опять. Следом к нему присоединился ещё один, и послышался удовлетворённый вздох:

— Чистенькая, моя красавица. Будто ждала меня!

Пальцы исчезли, и мои ягодицы раздвинула тугая налившаяся кровью головка. Я, даже не успев возразить, лишь вскрикнула, когда его писюн полез внутрь. Парень раздвинул мои половинки руками, буквально натягивая меня на себя, а я старалась не вздрагивать, потому что чувство было одновременно пугающее и возбуждающее — то, как его толстый ствол заполнял меня сзади. Унизительно, пошло, распутно.

Послышался его порывистый выдох, и холодные волосатые яички прижались к моим половым губам.

7. Рассвет

— Ну вот, — дрожащим голосом сказал он. — А теперь потихонечку, вот так, — и он начал покачиваться, елозя во мне и глухо шлёпая яичками о мою промежность. — Давай-ка…

Я почувствовала, как одна его рука скользнула вниз мне под живот, а затем тёплые пальцы легли на мои половые губки. Зашевелились в такт движениям, а я выгнулась, отставляя зад, как кошка. Насильник прижался грудью к моей спине и застонал на ухо, а пальцы зашевелились быстрее.

— Я так быстро кончу, — прохрипел он, дыша мне в шею и учащая движения. — Пожалуйста, покажи, как, чтобы я тебя…

И я, не давая ему договорить, схватила его руку, направляя чуть дальше и чувствуя, как он щекочет именно так, как надо. Член в моей заднице заскользил чаще, я внутренностями ощущала гуляющую туда-сюда головку, и выгибалась, смотря в наливающееся зарёй окно.

Грудь собралась мурашками, жаркое дыхание щекотало сгиб шеи и ухо, а ноги стало сводить судорогой. Это было отвратительно приятно, и я сжимала руками спинку кровати, пока этот незнакомый мудак трахал меня в задницу и, дрожа, тёр мне между половых губ так, что хотелось выгибаться и просить ещё.

Кончила я, кажется, одновременно с ним. Когда стоны зазвучали в унисон, я уже ослепла и оглохла от наслаждения. Лишь сквозь судороги внизу чувствовала, как его член выстреливает в меня спермой, поджимая яички.

За окном стекло в доме напротив полоснуло первым солнечным лучом. А я стояла на коленях в объятьях незнакомого мужчины и с его ещё сокращающимся членом в моём заду.

Руки насильника сгребли мою грудь в рубашке, а жадный рот обхватил часть моей шеи в развратном сытом поцелуе. Я наслаждалась ощущением наполненности, которое сменялось приятной усталостью.

— Да, — услышала я шёпот на ухо. — Я не ошибся. Проклятье пало, я больше его не чувствую. Но мы на самом деле с тобой пара.

Я откинулась назад, ещё не в силах сформулировать вопрос словами, но он ответил сам:

— Я не собираюсь насиловать тебя снова. Только, — усмехнулся, — если сама захочешь. Тогда сколько угодно, моя восхитительная. Моя сладкая. Ох! — и он прижал меня, жарко выдыхая мне в шею и вжимая ещё не опавший окончательно член мне в зад. — Но я не буду держать тебя силой. И не буду ни к чему принуждать. Мы с тобой — идеальные партнёры. Природа сама привела нас друг к другу. Но это значит только то, что ни у меня, ни у тебя ни с кем не будет лучшего секса. Лучшей совместимости.

Он погладил мой живот, ласково смял грудь, а после опять обнял.

— Но я, — продолжил он, — я понимаю, что с этической точки зрения я — конченная мразь. И если ты захочешь больше никогда меня не видеть — я уйду и дам тебе жить спокойно. Не одним же сексом живём, да?

Он усмехнулся и ласково чмокнул меня в висок, а я ответила:

— Да.

— Я сейчас прошу тебя только об одном. Если это возможно.

— О чём? — спросила я, чувствуя, как его вялый член опять начал наливаться кровью, но уже не пугаясь этого.

— Дай мне шанс. Дай шанс нам узнать друг друга. Чтобы я показал тебе, что я не просто монстр-насильник. Я готов заботиться о тебе, защищать тебя.

Я подалась назад, ощущая, как он неосознанно начал снова елозить внутри, и он охнул:

— Ой, прости. Я…

— Там ты ещё не натёр, а солнце не встало до конца, — сказала я, выгибаясь и чувствуя, как его неуверенные движения становятся порывистее, а член наливается раскалённой сталью.

— Ох… — послышался его голос сзади. — Я… Я тогда…

— Что?

— Позволишь… О-о-о-ох…

— Что?

— Позволишь… пригласить тебя на свидание?

Я выгнулась, схватившись за трясущуюся спинку кровати и ответила:

— Позволю. Но только при одном условии.

— При каком? — срываясь на хрип, спросил он, судорожно имея меня.

— Чтобы… — я порывисто вдохнула, начиная задыхаться, — Чтобы пойти на свидание… Мне… Ах! Мне нужно… Хотя бы знать твоё имя!

Он расхохотался, не останавливая порывистых сильных фрикций.

— Договорились! — выдохнул он. — Скажу, когда кончу! — и он, больше не отвлекаясь на слова, стал иметь меня, лаская пальцами меня внизу.

За окном вставшее солнце отразилось в стёклах проехавшего мимо автобуса, пассажиры которого даже не догадывались, что происходит за стенами старой заброшенной больницы, о которой много лет ходили дурные слухи. Впрочем, со слухами отныне было покончено.

Эпилог

На работе больше не смеялись. Увидев меня на следующий день, бывшие подружки с ужасом поспешили просить прощения и обещать что угодно, лишь бы я не заявляла в полицию, после того, что они сделали. Я так и не призналась, куда исчезла вместе с пледом до того, как они вернулись меня развязать перед работой. Что шутка дурацкая, они признали, но мне хотелось закрепить эффект, поэтому я ни слова не сказала, и лишь улыбалась, кивая на прощание каждый день.

В конце лета, когда всё поутихло, та, что затеяла всю эту историю, дождалась меня после работы возле парковки и потянула за руку:

— Слушай, прости, пожалуйста. Я не подумала. Парень мой всё равно козлом оказался, так что я даже благодарна тебе. Поэтому ещё раз прошу: не сердись на меня. Да, я дура. Но я очень рада, что всё закончилось хорошо. Сказочно повезло, что…

Но я перебила её:

— Знаешь? Я тоже тебе благодарна.

— Что? За что? — опешила она.

— Иногда что-то случается. Такое… Будто судьба. И мне кажется, что…

Но договорить я не успела. Раздался рёв движка, и я обернулась как раз в тот момент, когда огромный чёрный мотоцикл влетел на парковку. Пилот подъехал, с юзом развернулся и остановился рядом со мной. Снял шлем, и по плечам рассыпались светлые волосы.

— Я опоздал? — спросил он, с нежностью глядя мне в глаза.

— Нет, как раз вовремя, — улыбнулась я и уже привычно взяла второй шлем с его локтя. — Ты как? Домой заезжал?

— Да, ещё днём. Завёз нам с тобой вкусняшек, а потом опять на работу.

Он сверкнул улыбкой, а моя коллега, чуть неловко заправив прядь за ухо, кокетливо облизнула губки и сказала мне:

— Ты не говорила, что у тебя появился парень.

Мотоциклист вперился в неё сощуренными глазами и чуть оскалился:

— Я так понимаю, леди, это вас я должен благодарить за самую прекрасную в мире невесту? Надеюсь, вы больше никогда подобного не совершите? Иначе я буду вынужден сожрать ваше лицо и ваши кишки заживо, если не возражаете.

Подруга побледнела и попятилась. Я махнула ей рукой, одновременно прощаясь и при этом давая понять, что это шутка. Затем села на пассажирское седло и обняла широкую спину, затянутую в чёрную кожу куртки, чуть напоминающую текстурой и цветом перепончатые крылья летучей мыши.

— Мы домой? — спросила я, пока он натягивал шлем.

— А куда ты хочешь?

— Знаешь, после всех этих юристов, хочу просто куда-нибудь в тишину.

— Ну, прекрасная моя, без этой тягомотины я бы не смог вернуть всё своё. Зато, кстати, у меня как раз есть для тебя подарок. Хочешь, поедем сегодня?

— Куда? — опешила я, а он развернулся, расплывшись в улыбке:

— В нашу новую квартиру, дорогая моя. Я же должен убедиться, что моя будущая жена будет иметь достаточно простора для новых платьев.

— Ты купил нам квартиру?! — охнула я, не зная, радоваться или ругаться, что он опять утаил, сколько конкретно у него осталось сбережений от той жизни.

Он оттолкнулся ногой, чтобы вырулить с парковки, а затем на низкой скорости пояснил:

— Ну да. Трёшку. Вдруг я тебе уже кого-нибудь натрахал, вот мы и…

— Езжай! — приказала я, стукнув его по шлему сумкой. — Трахарь!

— Кстати, — он остановил мотоцикл перед выездом и обернулся. — Там уже стоит кровать. И знаешь, что ещё?

— Что?

— У неё очень удобные перила. На них как раз застёгиваются наручники. Могу дать примерить, м?

Я прильнула к нему:

— А если я буду против?

Он закусил губу и сказал:

— Тогда, дорогая моя, я не буду спрашивать. Просто привяжу тебя и буду иметь неделю без остановки. И отвяжу только для того, чтобы мы в четверг с тобой успели в ЗАГС к десяти.

Он пропустил легковушку и дал по газам. А я посмотрела на мелькнувшую вдалеке крышу заброшенной больницы и усмехнулась.

«Придётся молчать всю жизнь, — подумала я. — Такую историю знакомства на свадебном банкете точно не расскажешь».

Конец

Его Клыки

1. Подстава

Я часто вспоминала этот момент. Когда увидела его горящие глаза над собой и поняла, что назад пути нет. Всё — без шансов. И можно вырываться изо всех сил, но он всё равно возьмёт то, что захотел, что посчитал своим. Меня. Всю без остатка.

Тогда я ещё не знала, чем обернётся эта ужасная история. Я радовалась, что жива, надеялась, что смогу сбежать потом. Я даже не сердилась на бывшего, который сам по своей глупости затеял эту авантюру. Авантюру, жертвами которой стали её же организаторы. А я — в роли главного блюда.

Я вспоминала его глаза. Его дыхание на моём лице. Его тяжёлое тело и волосы, гладящие мои ключицы. Его губы, беспардонно пожирающие мои. Вспоминала первые секунды, когда его член неотвратимо двинулся внутрь, навсегда оставляя в прошлом ту нормальную жизнь, что была у меня.

Я вспоминала это с ужасом.

И не жалела ни о чём.

***

— Эй, чего-то здесь как-то темно! — нервно засмеялась я, следуя за тем из ребят, что нёс фонарик.

— Та не бойся, — подтолкнули меня сзади. — Все свои! Мы здесь уже были вчера вечером, я там сиську пива оставил.

Я поёжилась и пошла дальше, всё больше понимая, что мне не нравится эта затея. Впрочем, она не нравилась мне с самого начала, но тогда я не подала виду. Да и смысл? Я с этими троими с универа знакома, не первый раз в походы ходим. А что Жека обиделся, так разве то моя вина? Я сразу предупреждала, что согласна на отношения только без интима, потому что не готова терять невинность кое-как и лишь бы с кем, не убедившись в надёжности мужчины. Мне и подождать не стыдно. Вот если сложится, тогда после свадьбы сколько угодно! А так я вполне имею право на то, чтобы моё решение соблюдать чистоплотность уважали.

Жека дулся весь вечер, после того, как я его в очередной раз послала. Набычился и глушил водку у костра, с осуждением глядя на то, как я с подругами под Лёшкину гитару подпеваю. В палатку не пришёл и всё утро ходил помятый и хмурый. А после обеда, когда одну из подруг срочно вызвали на работу, и они обе собрали вещички и отправились к дороге, где стояла их легковушка и Лёшкин джип, вроде повеселел.

Девчонки предлагали мне поехать домой с ними, чтобы парни остались в сугубо суровой мужской компании, но я отказалась. Подружки-то мои были, и именно я позвала их в поход в надежде, что у кого-нибудь что-нибудь сложится, раз уж все периодически жалуются на одиночество, но как-то… не сложилось. Впрочем, и к лучшему: парни в этот раз пили намного больше, и мне даже стало неловко. Но всё же уезжать я отказалась, потому что хорошо знала, что эти трое без женской руки сначала сожрут тушёнку прямо из банки под водку, а потом будут грустно смотреть на немытый котёл и пачку пустых макарон, в ожидании, что оно само как-то исправится и приготовится. Да и немного жаль было этого обиженку, а бросать его прямо во время похода показалось дурной идеей. Ещё упьётся с горя, заснёт на земле холодной и почки застудит. Если уже не застудил, оболтус!

Сейчас Жека плёлся сзади, подсвечивая телефоном так, что у меня рябило в глазах, и я старалась не отставать от Олега, который шёл первым — он хотя бы не тряс фонарик, как эпилептик. Мой телефон уже сел, и я оставила его в лагере заряжаться от пауэрбанка с Лёшкиным вместе, а походный светильник забыла в палатке, так что на четверых у нас было всего два фонарика. Впрочем, неуёмность парней компенсировала им неудобства. Я же просто хотела поддержать, пусть и было не по себе.

Про пещеру неподалёку они мне уже рассказывали. Вроде как от деревенских слышали, что место это дурное и издревле его старались обходить стороной. Раньше, по словам аборигенов, войти внутрь хоть и можно было, но не далеко, только до большого валуна. А вчера парни выяснили, что ход вглубь всё же есть. То ли от старости это случилось, то ли дерево от урагана сверху упало и вызвало цепную реакцию. В любом случае, произошёл обвал, и открылся путь дальше.

Я бы и хотела поспорить, что стоит сообщить об этом местным или каким-нибудь геологам, чтобы проверили, но разве парней под хмельком это остановит? Всё же не каждый день удаётся первыми войти в место, сокрытое веками. Вот они и пошли вчера вечером на разведку, а сегодня потащили и меня.

— А крыша не рухнет? — всё же не выдержала я, когда споткнулась и случайно въехала плечом в нависающий сбоку валун.

— Не рухнет! — отмахнулся Олег, что шёл первым. — Вон, видишь? — и посветил фонариком по сторонам, выхватывая покрытые слюдяными искорками скалы. — Тут порода толстая, здесь веками стоять будет, и похеру ему. Внизу, видишь? Даже дорога ровная…

— Ага, — присоединился сзади Лёшка. — Искусственная, сто пудов ходили по ней раньше. Мож, схроны какие были, или, типа, если татары припрутся. Там дальше зал есть, в нём хоть ядерку выдержать можно! Вааще пофигу будет!

— А можно вы туда сами, а? — попросила я, оборачиваясь на очередную развилку пещеры, понимая, что, чем дальше, тем меньше шансов, что смогу выбраться отсюда самостоятельно. И вот как-то совсем не по себе становилось, пусть я и знала ребят столько лет. Сейчас почему-то вдруг подумалось, что я осталась одна в лесу, хрен знает насколько далеко от цивилизации, в компании троих мужиков, один из которых вчера очень настойчиво пытался склонить меня к тому, чего я давать категорически не собиралась. И пусть один он всё же казался больше безобидным, но вот трое — как-то совсем другое дело. Трое захотят — и как не выкручивайся, а всё, что угодно сделают. Но я верила, что этого не случится.

И, как позже выяснилось — зря.

До зала мы добрались минут через двадцать. Пролезли через пару сужений, где дорога перепрыгивала слишком большие осколки скал, миновали несколько проходов, вырубленных прямо в толще породы, трижды помечали повороты на сложных развилках. Даже пересекли неглубокое озерцо, и я пожалела, что не надела шлёпки, и пришлось долго сначала разуваться, а потом обратно натягивать кроссовки. Благо, где-то рядом бил горячий источник, и вода оказалась приятно тёплая, а в середине даже почти горячая. Прям хоть ванну принимай!

«Кстати, вечером, может, и попробую, — подумала я. — А то из баклажки так себе душ, конечно, а в речке ледяная».

Зал, освещённый тусклым светом откуда-то сверху, оказался природным, и лишь впереди стена носила отпечатки рук человека, но по ней фонарик мазнул слишком быстро, и я не успела разглядеть подробнее, что там. Пахло затхлостью, но не так, как в коридорах, а чуть свежее благодаря щелям на поверхность. Впрочем, они точно были извилистые, потому что свет, проникавший внутрь, слишком тускло полз по стенам, хотя на улице царил знойный летний день с плавящим кожу солнцем во весь безоблачный голубой простор. Я поёжилась, поправляя толстовку, которую набросила сверху на майку и спортивные штаны перед вылазкой, и поняла, что не зря оделась потеплее.

Парни облегчённо выдохнули, повыключали фонарики и разбрелись по сторонам. Послышался пшикающий звук бутылки с пивом, а вслед — жадное глотание. Я поморщилась и достала из кармана толстовки бутылку с водой. И пока пила, отвлеклась на причудливые изгибы потолка и не заметила, как ребята меня окружили. Даже прослушала начало, но голос Женьки быстро вернул в чувство:

— …меня вот так. Я, знаешь ли, тоже человек. И не позволю, чтобы какая-то баба меня динамила вот так. Прихотливая какая, ёпт!

— Ч… что? — обалдела я, пряча бутылку.

— Что слышала, — проговорил кто-то из ребят. — Учить тебя будем.

— Что?! Учить?! — всё ещё не понимая, воскликнула я с недоумением, но внутри засвербел холодный страх. — Ребята, во-первых, как это вообще вас двоих касается? Лёха, Олеж, вы тут причём? Это наше с Жекой дело, а я ему ясно сказала, что я…

— Да поняли мы, поняли! — оборвал меня Жека. — Ты эти сказки давай другим рассказывай. Я наслушался уже! Весь пятый курс слушал, как ты по ушам своему бывшему этой девственностью ездила! — его тон зазвучал зло, будто он сам себя пытался раззадорить. — Только он-то терпила и нытик, а я, цыпа, по себе так же пройтись не дам, поняла меня? Я не для того тебя уже год обхаживаю и подарочки дарю, чтобы ты меня через хуй кидала каждый раз. Я тебе телефон подарил? Подарил. Я тебя в отпуск свозил? Свозил! Всё сделал со своей стороны, как вы, бабы, любите. Каждую неделю эти твои блядские свидания по ресторанам! Цветочки-хуёчки. Заебала уже!

Мне на лицо брызнула слюна, и я похолодела, понимая, что Жека окончательно распсиховался. А он продолжил под гнусные смешки друзей:

— Так что харэ ломаться! А то как подарки принимать, так она готова, а как по-нормальному отношения заводить, так нет, святая она, ты позырь на неё! Брезгливую из себя строит! Хотя вы все — шалавы, я вашу блядскую породу знаю. Раз попробуете, потом по хуям только скачете, не оттащишь! Так что нехуй мне тут…

— Женя, ты с ума сошёл, что ли? — наконец отмерла я. — Какой телефон?! Это ты свой старый, за который тебе потом моя мама половину стоимости перевела?! И отпуском ты нашу поездку в Воронеж назвал, что ли, когда мы твоего папу в суд отвозили? Ты вообще, что ли? Ты совсем?! И какие рестораны, Женя?! Мы в кафешку ходим чай пить, который по сто рублей. И я себе пирожные сама оплачиваю! Я вообще у тебя денег ни разу ни на что не просила! Женя, о чём ты вообще?! Ребята? Ребята, вы чего вообще все? Вы совсем, что ли, эй?!

Я почувствовала, что горло сводит судорогой, потому что меня обступили с трёх сторон, не давая сбежать, и Лёшка схватил сзади за локти, сводя руки за спиной:

— Та ты не бойся, мы тебя поучить! Тёлку дружбана не тронем, не ссы!

— Раздевай! — заржал Олег, и вдвоём с Жекой принялся стаскивать с меня толстовку, штаны, майку и бельё.

2. Наказание

Я пыталась вырваться, но куда там? Послышался треск ткани, и я в ужасе всхлипнула, осознавая, что они реально не дурачатся. По коже прошёлся ледяной ветер, и, когда меня отпустили, я сжалась, закрывая грудь и пах руками, а по щекам катились слёзы.

— Давай тащи её!

— Куда?! — стуча зубами взвизгнула я, когда меня схватили и поволокли к дальней стене пещеры, где в нише светлели какие-то не то коряги, не то… — Твою мать!!! Пустите!!! Пустите!!!

Я завизжала, увидев что-то похожее на скелет, и кто-то отвесил мне крепкий подзатыльник так, что я аж зубами клацнула.

— Ты чё орёшь в пещере, дура? — зашипел Жека. — Хочешь, чтобы нас обвалом всех завалило?!

Я заткнулась, чувствуя, как голову, словно обухом огрело ледяным ужасом от всего, что происходило. Свет, пробивающийся с потолка, не давал возможности разглядеть в деталях, но зрение уже чуть пообвыклось, и я поняла, что меня подтащили к смертельно истощённой человеческой фигуре с разведёнными в сторону руками на вертикальной и чуть отвесной стене. Сначала мне показалось, что это искусно вылепленное распятие в человеческий рост, но почти сразу я поняла, что ошиблась, потому что худое мужское тело с выпирающими рёбрами и длинными свисающими на грудь волосами, было за руки приковано цепями к стене так, что пальцы ног еле касались пола.

То, что это статуя, я надеялась лишь в первые мгновения. Светлая бумажная на вид кожа казалась серой. Такого же цвета лохмотья вместо штанов — единственная одежда подвешенного — держались на косточках бёдер, похоже, уже готовые пасть истлевшими комками вниз. Посеребрённые пылью локоны выглядели ненастоящими, будто реально каменные. Но едва Жека случайно задел его локтем, я взвизгнула, понимая, что это не статуя. Это — труп!!!

Пыль взвилась, ссыпаясь с волос, которые, оказались чёрными, если судить по контрастирующим прядям, выглянувшим в некоторых местах, а само тело чуть качнулось на цепях. Камень не шелохнулся бы, а здесь…

— Ребят-ребят, не надо! — дрожащим голосом взмолилась я, видя как Жека поправляет хороший такой булыжник перед ногами трупа, чтобы, если встать, оказаться с ним лицом к лицу. — Олежек эй! Я ж тебе борщ готовила, когда ты с воспалением лежал, эй! Ну ребята, вы что?! Лёха! Женька! Да ну вы…

— Давай, пацаны! — засмеялся бывший, установив камень и выпрямившись. — Пущай повисит, подумает! После такого живо поймёт, кто лучше! Сама просить будет! А я ещё подумаю, ага!

Только тут я заметила приготовленные верёвки, что уже пересекали звенья мощной, вмонтированной огромными анкерами в стену, цепи наверху. Они всё это спланировали! Заранее!

— Мудаки сраные! — в отчаянии крикнула я, начав вырываться изо всех сил.

Из-за этого моя грудь стала подпрыгивать, и Жека, гнусно усмехаясь, полез меня лапать. Ухватил обе и больно сжал, глядя на торчащие между пальцев соски. Я принялась истово вырываться, и остальные ребята притормозили, облизывая губы, а мне совсем поплохело. Они же сейчас одуреют и вполне могут меня…

— Давай, вешай её! — сказал Жека, похоже, подумав о том же, и полез выправлять верёвки, пока друзья пытались правильно выкрутить мне руки.

«Не хочет делиться, ишь какой благородный!» — подумала я, понимая, что я никогда в жизни не прощу его за то, что сейчас происходит. И сделаю всё, чтобы и он себя за это не простил! И в полицию не постесняюсь пойти! Заявление напишу на всех троих, чтобы и до начальника дошло, и до приятелей, какая он с дружками мразь!

Смотреть вперёд не хотелось. Кто этот несчастный, что, похоже, мумифицировался здесь несколько веков назад, я даже не могла предположить. Чтобы посмотреть ему в лицо, нужно было бы запрокинуть голову. И пусть он висел, едва касаясь кончиками пальцев пола, даже так было ясно, что он как минимум на голову выше любого из парней. Исхудавшие конечности перевивали рельефные мышцы. Видимо, при жизни парень был настоящим богатырём, не то, что эти жиденькие мамины котики, пьющие по понедельникам морковный смуззи, потому что кто-то в Ютубе сказал, что это помогает от похмелья. Волосы длинные, лохматые, а на лице, к удивлению, аккуратная испанская бородка.

«Блин, а может, это розыгрыш? — вдруг пронеслось у меня в голове с надеждой. — Может, это манекен? Или вообще — аниматор?! И сейчас они посмеются, извинятся и отпустят?!…» Но, как бы ни хотелось в это верить, я понимала, что это не так. Будь это прикол, они бы не стали раздевать меня догола.

— Ай! — пискнула я, когда меня дёрнули за руку, но тут же заткнулась, потому что меня поставили на камень, и я оказалась лицом к лицу с трупом. Даже ощутила запах пыли с его волос. Резко отвернулась, чтобы не столкнуться с ним лбами, и грудью ощутила его холодную сухую кожу, а по ключице щекотно проехалась его короткая борода.

Сил кричать уже не было, вырываться боялась, чтобы не распалять эти гадов, и я замерла, парализованная ужасом, а парни натянули верёвки и принялись вязать меня прямо к нему в такой же позе буквы «Т». Толкнули в спину, когда я попыталась отпрянуть, и моя грудь вновь ляпнулась на твёрдую и холодную, словно камень. Теперь подбородок мумии уже почти лежал на моём плече, а я сама также утыкалась в его. Зажмурилась, чтобы пыль с волос мертвеца не попадала в глаза, но меня прикручивали так, что теперь я не смогла бы отстраниться никак вообще. Схватили за затылок и повернули к поникшей голове, уткнув мой нос в его левую холодную щёку и ухо.

— Давай-давай! Смотри, какой красавчик! — издевались парни, натягивая верёвки. — Поцелуй меня, детка! — и попутно лапали меня за голые ягодицы, иногда пытаясь просунуть руки к промежности, но я сжала ноги изо всех сил.

В нос посыпалась пыль, и я чихнула, пытаясь убрать лицо, но длинные лохматые пряди ещё больше полезли — никак не избавиться! Справа выступ, и даже отвернуться некуда! Максимум задрать голову ему через плечо и смотреть в стену, и то все волосы в рот!

А верёвки всё сильнее впивались в руки и рёбра, не оставляя и шанса отстраниться.

Когда всё стихло, я даже не сразу поверила, что это кончилось. Узлы больно давили, кожа покрылась мурашками, а босые стопы колола шероховатая поверхность ледяного камня. Мой торс был плотно примотан к телу мумии, а руки за запястья привязаны к звеньям цепи рядом с анкерами. Хорошо хоть на ноги длины не хватило! Смогу стоять устойчиво. Но пока ноги разжимать нельзя! Ни в коем случае нельзя! Пока эти гады…

Сзади раздался звук камеры, и своды осветила вспышка. Затем ещё одна, и парни заржали.

— Твари! — со слезами прорычала я. — Да чтоб вы сдохли, мудачё! — и окликнула: — Жека!

— А? — довольно отозвался он, похабно посмеиваясь.

— Я тебе этого не прощу, понял?! Никогда не прощу!

— Ну-ну, — усмехнулся он. — Поглядим, как ты запоёшь, когда мы вернёмся!

— Что?… — опешила я, а кто-то из ребят подошёл и сдернул с трупа лохмотья, оставляя полностью обнажённым.

— Адьёс, не скучай, цыпа! — крикнул, похоже, Лёшка, и послышались удаляющиеся шаги.

По стенам заплясали отблески фонарика, но и они вскоре исчезли.

Тишина.

3. Вдох

— Твари! — всхлипнула я, дрожа. Не только от ужаса, но и от холода.

Голые ноги, которые в бёдрах соприкасались с висящим телом, беззащитно покрывались мурашками от гуляющего едва заметного ветерка — видать, из щелей сквозит. Грудь тоже собралась, и напряжённые соски упирались в кожу мертвеца. Ниже я чувствовала рёбра повешенного, но впалый живот не касался моего, зато в паху щекотали жёсткие волоски над его холодными причиндалами. Я даже почувствовала ногой его висящий член, когда поудобнее переступила! И зачем только эпиляцию себе прямо перед походом сделала? Чтобы гигиену соблюдать было проще? Ну-ну! Отлично вышло! Почти «поцеловала» губками-то!

Сейчас казалось, что это реально манекен. Или даже не манекен, а восковая фигура. Точно! Труп просто не может быть таким! Труп либо высыхает и становится похожим на бумажный — лёгкий, как жук на подоконнике. Либо гниёт и становится рыхлым. И в любом случае разваливается. И воняет! Этот же крепкий, словно из камня, без запаха. Но при этом точно не статуя. Слишком натурально волосы растут, слишком точные черты лица. Такое может быть либо у настоящего человека, либо у очень качественной восковой фигуры… Но сколько должны были заплатить эти дебилы, чтобы хотя бы напрокат взять такую?! Вряд ли зарплата работников офиса среднего звена позволила бы «розыгрыш» подобного уровня. Получается, что выглядит оно как восковая фигура, но быть ею не может.

— Твою мать, а если это место преступления?! — выдохнула я в ужасе. Вполне могло оказаться, что этого мужика морили голодом и просто грохнули недавно, вот он и не успел разложиться, а эти пропитые дебилы даже не поняли, что надо в полицию срочно звонить! Ну реально, если бы не пыль, то можно было бы решить, что он только из МОРГа!

Зрение привыкло к скудному освещению, да и солнце сместилось, добавив лучей, и я попыталась сдвинуться хоть немного. Повернулась, чтобы заглянуть в лицо несчастного, но нос упёрся в его щёку, и я лишь краем глаза смогла увидеть переносицу. Отклонилась назад, насколько хватало сил, но даже морщинки между хищных бровей скорее показались. Глаза трупа были плотно закрыты, а на густых чёрных ресницах собралась многовековая пыль. Нет, это точно не восковая фигура! Слишком искусно сделана текстура кожи! Я помнила его чёткий понурый профиль, когда меня вешали. Усы и борода росли плотно, а рядом щёки были выбриты, хотя теперь, когда пыль слетела, на челюсти проступила едва заметная щетина, которая чуть царапала мою влажную от слёз кожу.

— Эй… Эй, чувак… — дрожащим голосом прошептала я, теша последнюю надежду. — Эй, ты аниматор? Слушай, если тебе ребята заплатили, давай я тебе денег дам тоже. У меня на карте есть подушка, я на ипотеку копила. Там немного, но я уверена, что больше, чем они дали! Эй! Ну пожалуйста, прекрати, ладно? Давай просто перестанем, и я не буду подавать на тебя заявление, хорошо? Это они виноваты, они ебланы, а ты просто исполнитель, а?

Я поняла, что больше не могу говорить, потому что слёзы, текущие по щекам всё сильнее, захлюпали в горле, и я всхлипнула, проглатывая их. Труп молчал, а мне совершенно не хотелось верить, что это не розыгрыш. Пусть жестокий, пусть глупый и унизительный, но розыгрыш! Я даже была бы рада, если бы они где-то поставили камеру с прямым эфиром и ржали надо мной, чем окажется, что это на самом деле мёртвый человек!

«Божечки, а если он чем-то был болен? Какой-то вирус доисторический, из-за которого бактерии не трогают, и поэтому он такой висит тут веками?! И я сейчас ЭТО вдыхаю!»

Я задёргалась, пытаясь вырваться, но лишь подняла облако пыли, надышавшись ещё больше. Хорошо хоть, что основное стрясли парни, пока вешали меня, и теперь я была притиснута к почти чистой коже.

Вспомнила его лицо опять. Тяжёлые густые брови с приподнятыми к вискам уголками, нос с горбинкой, высокие скулы над впалыми щеками. Высохшие губы, под которыми виднелись кончики зубов, будто он скалился, выглядели тёмными, чуть с синевой, но при жизни, должно быть, изгибались красивой полной дугой. Борода с усами определённо была ухоженной, но сейчас, даже аккуратно подстриженная, на ощупь казалась щёткой для обуви. Волосы, лезущие в нос, напоминали помело. Впрочем, какие ещё могут быть волосы у мертвеца?

Рассмотреть его сейчас с такого расстояния не удавалось — нос упирался в скулу, и я могла лишь наблюдать за его трясущейся неровной чёлкой и закрытым левым глазом. Руки начали неметь, и я старалась приподниматься на носочках, чтобы как-то снизить нагрузку на них, из-за чего тело мужчины шаталось и задевало меня гениталиями.

От прикосновений к трупу становилось всё больше не по себе. Холод отступал. То ли я согрелась, потому что шевелилась, то ли воздух в пещере после нашего прихода угомонился, то ли уже замёрзла настолько, что перестала это чувствовать. Зубы так и так стучали. От ужаса, от волнения, от непрекращающихся слёз.

— Тварь такая! — проговорила я, вспоминая Жекин смех. — Мудак конченный! Никогда тебя не прощу, мудила! Чтоб у тебя твой хер отсох, мразь! — и зарыдала на плече мертвеца, уткнувшись в чёрные волосы. Всё равно уже поздно пытаться вывернуться.

На сколько меня здесь оставили, я не знала. Но судя по тому, что они собирались «возвращаться», значит, скорее всего, выйдут из пещеры до лагеря. Так что, как минимум, час есть на дорогу туда-назад. И это при условии, что они не сядут там опять пить. А они, скорее всего, сядут! И я уже знаю, насколько это может затянуться.

Это значило, что я могу проторчать здесь всю ночь. И тогда меня, замёрзшую и измученную, можно будет брать и делать вообще всё что угодно! Я и слова не скажу!

— И это, если я не подцеплю столбняк или трупный яд какой-нибудь!

Я опять расплакалась. Грудь порывисто вздрагивала, вжимаясь в тело подвешенного, между ног холодило и щекотало его волосками. А ведь если я захочу в туалет, придётся делать это под себя!

«Так, нет, я должна выкрутиться! Должна выкрутиться сама! Пока они не вернулись!»

Я с досадой подумала о стягивающей предплечье туристической верёвке, которая привязывала меня к мертвецу, и вспомнила, как буквально неделю назад советовалась с Женькой в магазине, какую лучше взять. Причём, он мне сказал зелёненькую, а я решила, что лучше взять подлиннее — синенькую! На всякий случай, вдруг пригодится?

Пригодилась! Ею меня и связали. Хорошо хоть у них вязального креатива хватило только на верхнюю часть тела. Там они прямо на совесть примотали, а снизу не стали. Впрочем, это всё равно не давало возможности надолго отстранить лобок от холодных гениталий — я упиралась половыми губами прямо в основание его члена.

Постаралась вспомнить, что увидела со стороны, когда оказалась здесь. Сорванное с косточек бёдер трупа одеяние было похоже на старые полуистлевшие штаны. Впавший живот над ними, напомнил об индусах-аскетах. И в целом образ мужчины казался чем-то из той оперы. Может, это какой-то йог, который много лет назад решил уйти в Нирвану таким образом, и добрые люди помогли ему и прибили к стене, чтобы перестал уже ныть и вещать про вибрации Вселенной?

Я попыталась натянуть верёвки, но удалось опять лишь чуть пошатнуть привязанное ко мне тело, а отодвинуться хоть на миллиметр — нет. Мерзавцы! Конченные распоследние мерзавцы и гады! Даже не думала, что они способны на такую подлость!

«А ведь по статистике изнасилования совершают чаще всего именно хорошо знакомые люди…» — подумала я, чувствуя беспомощную ярость.

Всхлипнула, посмотрела на глаз мужчины и сказала:

— Знаешь. Честно говоря, я бы лучше тебе отдалась, чем этому мудню!

Но мертвец, разумеется, не ответил.

Свет в пещере начал тускнеть. Либо солнце уходило за какое-нибудь дерево, либо налетели тучи, либо я потеряла счёт времени, и уже наступил вечер. Скоро здесь станет совсем темно! Когда мы шли в пещеру, было около семи. Для июня ещё разгар дня, но на дорогу сюда, потом пока меня вязали — это уже час. Сколько я висела и рыдала — неизвестно. И вечер вполне мог наступить. А значит, скоро могут вернуться парни!

— Надо выбираться, надо выбираться! — пробормотала я, отодвигая лицо от щеки мертвеца ему на плечо и опять натягивая верёвки. Лихорадочно попыталась сообразить, как решить эту проблему, но, увы, не могла никак сосредоточиться — в голову лезли лишь навязчивые мысли о том, что со мной сделает троица пьяных разгорячённых парней. И ведь в нынешних реалиях простое изнасилование может оказаться не таким уж страшным! Их же трое! И они пьют который день! Уж лучше бы они реально меня снимали сейчас и в интернет выкладывали, чем то, что у меня в голове творилось!

Попыталась подальше отодвинуться от холодной выпирающей скулы и вдруг поняла, что некуда — дальше просто не хватает длины моей шеи. Максимум, встать на самые носочки и вжаться виском в уступ над головой справа до боли, чтобы на пару миллиметров разорвать прикосновение. А ведь раньше я могла даже как-то носом вертеть хоть.

Попыталась понять, что не так, а в следующую секунду похолодела, и снизу непроизвольно потекло по ногам, потому что это могло значить только одно — голова трупа сдвинулась ко мне.

Я не пи́салась под себя с детского сада. И уже в старшей группе считала, что это позор. Но сейчас я даже не заметила, как обмочилась, не придала этому значения, потому что ужас был такой силы, что ещё чуть-чуть, и я бы потеряла последние мозги. Как не упала в обморок, не знаю. Наверное, разум до последнего пытался поверить, что мне это показалось.

Отстранилась насколько могла, прижалась щекой к его плечу, чтобы разорвать прикосновение с лицом. Замерла, тяжело дыша и радуясь, что не чувствую его кожи.

А затем холодная скула опять прижалась к моей щеке и застыла, лишив последней возможности изменить положение головы.

Я заверещала. Правда, только у себя в мыслях. Так пещеру не нарушил ни единый звук, не считая журчания стекавшей между камешков мочи. Даже дышать перестала, в ужасе прислушиваясь и боясь, что он пошевелится.

А в следующий момент я услышала самое страшное: слева, где мне в ухо упирался его нос, зашумел втягиваемый воздух, а грудь под моей стала медленно подниматься, натягивая верёвки.

Эта тварь была не мертва.

И после этого я наконец лишилась чувств.

4. Оно живое!

Когда очнулась, сразу не поняла, где я. Сознание просыпалось медленно, частями. Сначала я почувствовала затхлый запах пыли. Затем услышала тихий размеренный шорох у левого уха, как если за окном ветер поднимает и опускает сушащийся пододеяльник. После руки прострелила боль, и только потом я ощутила холод по спине и мокрым ногам. Раскрыла глаза, но вокруг царил кромешный мрак.

Где я и что происходит, вернулось разом, заставив со всхлипом втянуть воздух, а следом я опять замерла, понимая, что то, к чему я привязана, дышит! Спокойно, глубоко, словно во сне. Но дышит! И кожа уже не похожа на ледяной камень, а потеплела. Немного, но вполне ощутимо. Либо это уже у меня от переохлаждения кукушка поехала!

«Значит, всё-таки аниматор», — стуча зубами, решила я, просто не желая верить в худшее.

Мужчина дышал. Я чувствовала, как то там, то тут по иссохшим мышцам пробегают судороги, словно он просыпался ото сна. Щека, прижатая к моей, не давала и шанса отодвинуться, а шею холодили спокойные выдохи.

— Эй… — дрожащим голосом прошептала я ему в шею. — Эй, привет. Привет. Давай поговорим, пожалуйста. Мне очень страшно!

Но ответа не было. А в следующую секунду он уже явно пошевелил головой, уткнувшись носом мне в волосы, словно принюхивался. Сначала чуть выше над ухом, затем ниже и ниже, и вот, его жёсткий рот коснулся сгиба моей шеи.

Будь это жестом простого мужчины, я бы назвала его очень чувственным. Но сейчас это вызывало лишь ужас, и я взмолилась:

— Пожалуйста, поговори со мной! Прошу!

И он открыл рот. Но так ничего и не сказал.

Кожу похолодил выдох, а следом он накрыл сухими губами мою шею, и я ощутила острую боль укуса.

Он меня не жалел — я даже услышала мерзкий звук, как зубы разрывали кожу! Боль оказалась ужасной, но тут же добавилось другое ощущение — дёргающееся, словно кто-то у меня в шее натянул тетиву и оттягивал её пальцем. И только когда я перестала выть, поняла, что ритм такой же, как у стука бухающего сердца в ушах. Со стороны прижавшегося к моей шее незнакомца слышались размеренные глухие звуки глотков.

— Вампир… — прошептала я, а затем удивлённо рассмеялась.

Шею пронзила боль, и я замолчала, похоже, ускользая в обморок, но монстр не дал туда провалиться. Напряг руки, чуть приподнимая меня, и впился в шею сильнее, сыто выдыхая через нос.

Мне хотелось взмолиться, попросить не убивать, умолять прекратить! Но я не могла и слова произнести, потому что каждое движение отдавалось новой острой болью. Похоже, он так и убьёт меня тут, а я никогда не выйду на свет.

«Надо было уезжать с девчонками!» — запоздало подумалось мне.

Но вдруг вампир замер. Сделал ещё один последний глоток, а после начал медленно вытаскивать острые клыки. Я была уверена, что из моей артерии брызнет в стену, и я в течение минуты потеряю остатки крови и умру, но, судя по ощущениям, рана исчезала вместе с болью. Решил оставить на потом?

— Эй… Эй, ваша светлость… — попробовала я ещё, как только его губы, влажно скользнув по моей коже, выпустили из плотоядного поцелуя, и он поднял голову, вжимаясь носом в мои волосы на виске и тяжело вдыхая. — Господин… Или… Я не знаю, как к вам обращаться. Пожалуйста, прошу, не убивайте! — всхлипнула. — Я не хотела вас беспокоить! Меня… — икнула. — Меня ребята привязали. Шутка такая, да!

И заткнулась, потому что зубы начали стучать так, что я опасалась прикусить язык.

Он не реагировал на слова, а лишь плавно возил носом по моим волосам, похоже, наслаждаясь запахом. Мышцы напрягались, из-за чего некоторые узлы впивались ещё больнее, но я терпела, боясь пошевелиться. А затем внезапно ощутила внизу ЭТО!

Его член начал приподниматься, всё плотнее прижимаясь к моим половым губам. Я дёрнулась, но не тут-то было — вампир двинул лобок мне навстречу, а следом одна босая нога согнулась и нащупала край камня, на котором я стояла.

Я не успела свести ноги, и его колено втиснулось между моих, давая мужчине опору, а заодно приподнимая на бедре меня. К первой ноге тут же присоединилась вторая, которая бесцеремонно отбросила мою стоящую на краешке камня голень, и я оказалась почти верхом на его бёдрах. И да, я вжималась промежностью в его ещё слегка мягкий, но уже большой член, а в ухо врывалось порывистое дыхание, словно оживший мертвец вот-вот сожрёт меня.

Почему-то сейчас то, что передо мной вампир, не казалось чем-то странным. Это было очевидным. Куда менее реальным казалось то, что я в принципе попала в такую ситуацию. И чем дальше, тем больше казалось, что всё это — дурной сон, а я — героиня фильма. И скоро всё кончится, а завтра я проснусь как ни в чём не бывало, расскажу подружкам, что мне привиделось и забуду об этом через неделю навсегда.

Но нет. Это была реальность, я чувствовала себя сейчас, как замершая мышь, которую обнюхивает кот — когда знаешь, что это твои последние секунды, но всё равно не можешь пошевелиться от ужаса.

А в следующее мгновенье услышала отдалённые удары камней, как когда по ним кто-то переступает. Парни возвращались. И я даже не думала, что буду им настолько рада!

5. Освобождение

Чудовище, обнюхивающее меня, низко едва заметно зарычало. Я даже не столько услышала это, сколько почувствовала грудью вибрацию. Из глаз опять полились слёзы, потому что вампир напрягся, и верёвки впились до ломоты. Зато одна нога спустилась с камня, и я смогла встать. Эрекция спадала, а сам мужчина затихал.

По стенам пещеры заиграли блики фонарика, а в следующую секунду я услышала похабный гогот. Похоже, парни реально пьяны.

— Ну шо, красава! — раздался поплывший голос Жеки, едва они оказались в зале. — Поняла, какой мужик тебе нужн? — и в сторону: — Давай, пцны, снимай, а то я ща тут…

И он заржал ещё похабнее, а я ощутила на спине потные ладони, которые нисколько не спешили тянуться к верёвкам, а беззастенчиво лапали мою задницу.

— Женя! — воскликнула я. — Женя, отвяжите меня! Пожалуйста! Оно живое! Женя! Женя!!!

— Та не ори ты, — досадливо забубнил он. — Кто в пещере орёт, дура? Все вы бабы тупенькие, что с вас взять?

— Вы сказали, что тут ядерный удар пережить можно! — стараясь не терять самообладание, быстро проговорила я, но вампир снова еле заметно зарычал, и я опять крикнула: — Отвяжи меня! Отвяжите меня немедленно! Блять, вы не понимаете! Выпустите!!!

По ягодице звонко шлёпнуло:

— А хорошо попросить? — пьяненько усмехнулся Жека.

Рядом раздался брезгливый голос Лёшки:

— Фу, она обоссалась!

На бедро с внутренней стороны легла рука, и бывший тут же её отдёрнул:

— Бля, реально!

— Отвяжите меня!!! — заверещала я, чувствуя, как чудовище едва заметно прижимается ко мне щекой.

— Да ща, ща… — недовольно сказал парень, и я наконец-то ощутила, как путы стали слабнуть.

Развязывали они меня дольше, чем завязывали. Больше висли на нас, заставляя плакать от боли из-за впивающихся узлов. Я старалась не дышать, понимая, что разорвать верёвки не смогу, а каждая мольба лишь замедляет процесс. Вампир не подавал признаков жизни, и мне даже в какой-то момент показалось, что всё это было лишь моей фантазией. Впрочем, я всё равно сейчас была готова на что угодно, лишь бы меня отвязали скорее.

— Ну шо, поняла свою ошибку? — протянул Жека, когда моя спина и руки освободились, а петля осталась лишь на шее, не давая отстраниться от лица твари.

— Поняла! — уже рыдая, проговорила я.

На ягодицу легла рука, сжала и потрясла, залезая грязными пальцами в промежность.

— Хорошо поняла?

— Да! Да! — окончательно расплакалась я, пытаясь сама нащупать трясущимися руками узел на затылке, но меня схватили за запястья.

— И что, будешь хорошей тёлочкой?

Я всхлипнула и сказала:

— Буду.

— Во-о-о-от! Так бы сразу! — наконец довольно сказал Жека, и последний узел распустило.

Я хотела было броситься прочь, но всё тело затекло так, что я чуть не свалилась с камня вниз головой. Парни не собирались выпускать, и шесть рук подхватили меня в полёте, не смущаясь никаких мест. Пока несли, полапали и за бёдра, и грудь не постеснялись намять от души. Посадили на туристический коврик рядом, а после растянули под светом того самого походного светильника, который я забыла в палатке.

— Женя, не надо! — взмолилась я, понимая, что мои худшие опасения подтвердились — этот мудак уже ковырялся с пуговицей на ширинке, тщательно подтягивая складку волосатого живота, чтоб не мешала смотреть.

— Да не ссы, я взял презики! — отмахнулся он, а ребята покивали, и Олег облизнулся, разглядывая складочки у меня между ног в тусклом свете.

Внезапно по залу раздался резкий звук с ноткой звона, и тут же рядом в камни выстрелило чем-то. Перепуганный Жека включил фонарик на телефоне и глянул туда, где зашумело. Озадаченно поднял что-то чёрное, полукруглое, как надкушенная баранка. Покрутил в руках и усмехнулся. Посветил на стену, где висел вампир и со смехом сказал:

— Гля, трупешник свалился! — и на меня: — Измотала мужика! Ты гля какая краля! А говорила — целка! Ты, может, уже того, а мы тут стесняемся?

Дружки загоготали, а он посветил на меня, чтобы с наслаждением полюбоваться на мою промежность, а потом опять, судя по пыхтению, потянулся к ширинке.

Внезапно свет его фонарика дрогнул, а следом телефон свалился на камни, ослепляя парней. Раздался хрип, но что происходит, никто не понял.

— Чё ты там возишься? — спросил Лёха через несколько секунд тишины, а потом посмотрел на меня: — Я ща сам тут чё-нибудь это…

С Жекиной стороны послышались шаги. Но не кроссовок, а как когда босыми ступнями шлёпаешь по камням. Медленно, спокойно. Светящий в нашу сторону фонарик дрогнул, задетый, и упал лучом вверх так, что выхватил силуэт идущего.

— Бля, чё за нахуй?! — тут же подорвались парни, выпустив меня.

Силуэт был выше и мощнее, а в электронных лучах светились волоски, выбившиеся из длинных прядей. Чудовище спокойно подошло ближе, не стесняясь своей наготы, и в свете походного светильника, который ребята поставили у коврика, чтобы на меня пялиться, стали видны несколько полосок текущей крови по его груди и животу. Уже не такому впалому.

Руки и ноги незнакомца не казались измождёнными. Сейчас это был живой злобный мужик, в зрачках которого, будто на фотографии девяностых, светилось красное пламя. Мускулы перекатывались при каждом движении, натягивая ещё сухую кожу, а глаза неотрывно смотрели на ребят за моей спиной.

Откуда-то издали раздался тихий стон Жеки, но видно его не было.

— Бля, свалил нахуй! — взвизгнул Олег, и рядом бухнулся камень.

Похоже, парень попытался поднять булыжник, чтобы им обороняться, но не смог даже удержать, упустив на землю. Лёшка не подавал признаков жизни, а я замерла кроликом, понимая, что даже если захочу, не смогу убежать. Я помнила его укус, я понимала, что это не человек. Неосознанно свела ноги и прикрыла грудь, сидя на коврике, и даже дышать забыла, неотрывно глядя на медленно приближающегося вампира.

— Отвалил! Отвалил нахуй! Блять!!! — заверещали сзади.

За спиной раздался грохот, кто-то из парней отпрянул в сторону, но выход из пещеры располагался дальше, чем был противник, и никто так и не решился прорваться.

— Олеж, вместе давай! — крикнул Лёха, и они было бросились вперёд, где только что был голый мужик, но внезапно тот исчез.

Лёха споткнулся, подвернул ногу, но не упал — его перехватила рука, не давая оказаться на земле полностью, а в следующую секунду он завопил, и его голову скрыло полотно чёрных лохматых волос.

Олег не растерялся, схватил камень и со всей силы стукнул им в чёрную макушку, но нападавший даже не сдвинулся, а Олег, потеряв равновесие на шатких камнях, повалился на колени. Не успел встать, а чудовище уже отбросило от себя тело Лёхи, встало и в два шага оказалось над ним. Резко наклонилось, пятернёй схватив за грудки, а следом, будто не чувствуя отталкивающих его рук, судя по хлюпающим звукам, вцепилось в горло.

Сколько он пил до этого Лёху, я не заметила, но по ощущениям казалось, что у меня есть несколько секунд, чтобы я могла сбежать. Я подскочила, чтобы воспользоваться последним шансом, но не смогла пройти и метра — ноги увязли между булыжников, я споткнулась и с воплем рухнула на колени. Непроизвольно взвыла от впившихся в кожу камешков, а в следующую секунду увидела босые ступни перед собой. Подняла голову и встретилась с немигающими красными глазами.

Мы остались в пещере вдвоём.

6. Запах нетронутой крови

Кричать не смогла. Не то положение. Не то состояние. Жалобно всхлипнула и замерла, а чудовище плавно опустилось передо мной на одно колено и вперилось своим нечеловеческим взглядом в лицо.

Его черты стали отчётливей. Впалые щёки обрели форму, больше не напоминая мумию. Теперь это был крепкий мужчина средних лет, с аристократическим хищным носом, холёной бородкой, густыми суровыми бровями и полными, пусть и шелушащимися губами.

Совершенно живой на вид. И совершенно не человек. Было что-то такое животное в нём, от чего сразу понимаешь, что лучше умереть от шока, чем достаться ему на потеху. Я видела в воображении, как он с таким же взглядом медленно поедает меня живьём от пальцев ног и до самого верха.

Сбоку раздался ещё один стон. Неужели кто-то выжил?

Вампир не обращал на это внимания. Он медленно поднял руку, коснулся моего подбородка, заставляя приподнять голову, а следом приблизил лицо и с наслаждением втянул воздух полной грудью. Прижался бородой к моей щеке, задев уголком губ мои, и с шумом вдохнул ещё раз. Медленно выдохнул, и тут же я почувствовала на своих боках его руки.

Не успела взвизгнуть, а он отстранился, приподнял меня, притянул к себе, а после резко поднырнул и подхватил на руки. Легко, будто я весила не тяжелее рулона туристической пенки, которую принесли ребята, чтобы не насиловать меня на голой земле. Заботливые. Похоже, у них были большие планы. Но теперь планы есть у того, кто несёт меня прочь. И я бы дорого отдала, чтобы знать — какие.

Лежать на его руках было почти удобно. Хватка казалась стальной, словно это самоходная металлическая конструкция, а не мужчина, и если бы не мягкая тёплая кожа, я бы ощущала себя зажатой в неподвижном каркасе. Впрочем, его объятья и так походили на клетку из которой не выбраться.

Не к месту вспомнился прошлый раз, когда Женя попытался меня поднять. Перед парнями хвалился. Закинул меня на плечо, охнул, просел, а я тут же начала вырываться и требовать меня выпустить. Он и выпустил. Попутно расколотив тарелку. Больше не пробовал, да и я не рвалась. Поэтому теперь я даже не знала, что делать. Впрочем, сопротивляться и не собиралась, потому что не представляла, чего это чудовище от меня хочет, но подозревала, что злить его — точно плохая идея.

А он целенаправленно шлёпал куда-то в темноте, ни разу не наткнувшись на стену, будто видел всё. Я же не видела ничего вообще, кроме бархатной кромешной тьмы и двух едва заметных красных зрачков сверху, что изредка фокусировались у меня лице. В эти моменты я чувствовала кожей губ его спокойное дыхание, и замирала, стараясь не дышать.

Когда под ногами монстра перестали стукать камешки и внезапно заплюхало, я поняла, что мы оказались в той части пещеры, где было неглубокое озерцо с горячим источником. Думала — мы пересечём его и пройдём дальше, но вампир замедлился и, похоже, пошёл вбок в поисках какого-то удобного ему самому места. Мне по лицу мазнуло его волосами, словно он озирался, а следом вампир медленно опустился на колени.

Я дёрнулась, когда вода коснулась моих ягодиц, но дальше вырываться не стала, почувствовав, как напряглись держащие меня руки, готовые усилить хватку. Мы погрузились в воду, и у меня осталось торчать только лицо. Зубы стучали, а вампир устроил меня боком у себя между коленей, поддерживая под спину.

Пока висела в пещере, ощутимо замёрзла. Сейчас же, в воде, которая оказалась куда теплее воздуха и больше напоминала приятную ванную, осознала, что была на грани переохлаждения, и меня начала бить крупная дрожь, переходящая в озноб.

Пока согревалась, вампир не шевелился, и я видела над собой лишь его горящие красным глаза, будто он смотрел на меня, ожидая, что я сделаю. А затем, едва я перестала стучать зубами, ощутила его пальцы, которые коснулись моих рёбер. Они прошлись выше, укладываясь ладонью, а следом он взял мою грудь и ласково сжал. Не так грубо, как Жека, но не оставляя сомнений, что он хочет ощутить её в руках, а не просто задел.

Глаза оказались ближе, и я почувствовала его дыхание, как если бы собака обнюхивала, ещё не решив, вцепиться ли зубами или лизнуть и уйти. Чужие волосы защекотали кожу, а его пальцы на груди сжались, поглаживая сосок, а следом мой рот смочил чужой язык, что прошёлся по губам, на секунду скользнув внутрь, пока я не успела стиснуть зубы.

Рука на груди пошевелилась, обхватывая чуть плотнее, затем переместилась на вторую грудь, погладив, а после этот мужик начал меня лапать уже без пауз, то проводя ладонью по животу, то вновь возвращаясь к груди, то поднимаясь до шеи и обхватывая пальцами горло, из-за чего я боялась пикнуть, не зная, придушит он меня или просто опять погладит.

Впрочем, достаточно скоро я поняла, что его движения изменились, и сейчас, когда он проводит рукой по моей шее, предплечьям, и иногда запускает пальцы в волосы на затылке, он меня… обмывает. После всего, что было, после того, как я обмочилась прямо ему на ноги, он жёсткой ладонью ласково моет меня везде, докуда дотягивается, продолжая второй рукой поддерживать на плаву. Набирает в горсть воды и мочит мне лицо, стирая засохшие слёзы и налетевшую сверху на них пыль. Опускает меня ниже, чтобы смыть налипшие локоны со лба, но продолжает держать над поверхностью, лишь склоняясь так, что я чувствую его дыхание на губах и вижу две красные точки, которые не мигая смотрят на меня. А потом опять рука на шее и ниже на груди, и ласковые поглаживания, не оставляющие сомнений в том, что ему нравится щупать меня.

Внутри искрой вспыхнула надежда: «А что если он не собирается меня убивать? Что если он вообще не хочет выпить мою кровь? Но… что тогда?»

Варианты запрыгали в воображении и почти сразу все померкли, потому что он выпустил мою грудь, а затем провёл рукой по животу ниже, скользнув на внутреннюю сторону бедра и задев беззащитно-голые половые губки. Прошлись по ноге и вернулись назад, погладив складочки. Не так навязчиво, как парни, но не оставляя сомнений, что он не отступится.

«О нет! Только не это!» — похолодела я. Впрочем, по сравнению с тем, чего я боялась минуту назад, это казалось не таким страшным. Ну изнасилует? Но зато, может, не станет четвертовать и даже отпустит после этого? Кто знает? Может, у него три века не было женщины, и вот он решил, что надо не только покушать, но и…

Его волосы в темноте опять щекотно прошлись по лицу, и к моему чуть приоткрытому рту прижались его губы, царапнув усами, а следом внутрь вполз его скользкий язык. Я дёрнулась в ужасе, боясь дышать, и он отпрянул. Ненадолго замер, а следом я почувствовала, что меня отпускают. Вампир усадил меня на дно, затем сместился куда-то чуть дальше, и послышался плеск и фырканье.

«Он что? Он решил, что я не захотела отвечать ему, потому что он зубы не почистил после сна?!» — оторопев, подумала я. Отползла чуть дальше, но выходить из воды не стала. Бежать голой и босой некуда, а тут хотя бы тепло. Эта тварь в темноте ориентируется так же легко, как днём, а я сама никогда не выберусь из пещеры даже с фонариком. Оставалось надеяться на то, что вампир сыт и в добром расположении духа. Хотя у кого оно со сна бывает добрым?

— Господин? — решилась я, и эхо гулко рассеялось по темноте.

Плеск прекратился, будто он повернулся ко мне, но я слышала, как с его волос стекает вода. Вампир не отвечал, и звучало лишь его спокойное дыхание.

— Я… Я не знаю, как к вам обращаться… — дрожащим голосом продолжила я, надеясь, что он знает современный русский. С его стороны опять зазвучал плеск, будто он слушал меня, но продолжал мыться. Быть может, опустился в воду, наслаждаясь теплом. — Я просто хочу попросить, — и всхлипнула. — Если… Если это возможно. Пожалуйста, не убивайте меня… И…

Со стороны монстра раздался резкий выдох, будто он усмехнулся, а я, набравшись смелости попросила:

— И не насилуйте, прошу, — потупилась, давясь чувством стыда, и добавила: — Если очень надо, я могу попробовать ртом, я знаю, как это в теории, но… Я девственница, я никогда ещё…

Договорить я не успела, потому что в пещере вдруг воцарилась тишина, словно вампир замер перед прыжком, а следом я взвизгнула, потому что он с шумом бросился в мою сторону. Вырваться не успела, лишь порадовалась, что, когда он напрыгнул, не ободралась спиной о жёсткие камни дна.

Мужчина навалился сверху, схватил меня в охапку, хлестнул мокрыми волосами по щеке, а следом я почувствовала, как в мой висок требовательно уткнулся его нос и с шумом втянул воздух. И когда вампир выдохнул, я поняла, что обречена — столько предвкушения слышалось в этом звуке.

Скользкий язык прошёлся по моему подбородку, а следом сунулся мне в рот. Я попыталась отвернуться, но мужчина схватил одной рукой мою челюсть и заставил повернуться к себе опять. Приблизился, царапнул усами, обхватил губами мои, а следом утянул в такой мокрый и развратный поцелуй, что я аж закашлялась.

Он прихватил зубами мою нижнюю губу, и я ощутила, насколько длинные у него клыки. Пользоваться ими он не стал, а чуть отодвинулся, опять устроил меня боком между своих ног, но теперь уже не так, словно я незнакомая пленница, а будто я — его личная собственность. Мне аж плохо стало от страха.

Я почувствовала, как в бедро ткнулся его полностью стоящий член, но вампир лишь прижал меня одной рукой к себе и стал гладить мою грудь. Приподнял мои плечи над водой выше и поцеловал в ключицу, пощекотав мокрой бородой.

Я вздрогнула, закаменела, вспоминая, с какой лёгкостью он прокусил меня, и как это было больно, но сейчас вампир лишь успокаивающе погладил мой бок и стал покрывать поцелуями шею вверх до уха, а затем назад. Медленно, с наслаждением, как гурман, пришедший в новый ресторан, чтобы попробовать новинку от шеф-повара. Сначала немного, чтобы просто оценить вкус, но потом обязательно съест всё, что предложено до конца, не оставив ничего. Ничего не оставив от меня.

Вампир молчал. Не говорил ни слова. Я даже не знала, умеет ли он, может ли? Но в каждом его жесте звучало одно: «Моя». Без жажды, без трепета, а как сухая констатация факта.

Когда я лежала перед парнями, которые собирались меня насиловать, я знала, что они сильнее. Понимала, что сделать ничего не смогу, но всё равно была надежда, что как-то это можно остановить. Что-то сказать или сделать. Дождаться счастливой случайности или перевести в шутку — не знаю! И они перестанут, посмеются, и мы пойдём в лагерь ужинать, а потом спать в палатку без всяких этих…

Но сейчас я всем своим естеством ощущала, что надежды нет. Даже если мир перевернётся, эта тварь всё равно не отступится. И никто меня не спасёт.

«И зачем я сказала, что девственница?! — кольнула испуганная досада. — Может, он хочет принести меня в жертву?! Может, ему нужна девственница для какого-то тёмного ритуала?!»

— Пожалуйста, не убивайте меня, — взмолилась я, когда мужчина, шумно выдохнув, впился поцелуем мне в шею так, что точно останется засос.

Монстр выпустил меня, глаза застыли напротив моих, а следом сбоку раздался какой-то чужой, будто механический голос Жеки:

— Хозяин не собирается убивать тебя. Хозяин выбрал тебя. Пожалуйста, не сопротивляйся. Его это возбуждает.

7. Вампиров не существует

— Женя! — дёрнулась я, а руки, придерживающие меня, опять напряглись, не давая и шанса вырваться. Красный взгляд навис надо мной, а дыхание незнакомца согревало кожу под носом.

— Хозяин просит тебя не кричать, — таким же голосом ответил бывший. — Хозяин не хочет спешить. Расслабься.

Я почувствовала, как к горлу подкатывают рыдания беспомощности.

— Ты убил их? — дрожащим голосом спросила я у двух красных точек надо мной. — Ты убил моих друзей и сделал своими рабами-зомби?

Внезапно с берега раздался резкий всхлип, как будто утопающий хватанул воздуха, а следом невнятный перепуганный мат.

— Женя?! — опять выгнулась я на звук, и уже знакомый голос в ужасе зашептал:

— Эта хрень у меня в голове! Эта хрень у меня в голове!!!

Судя по звуку, он оступился и повалился на землю, но почти тут же замер, и суета прекратилась. Мои губы мягко накрыли чужие, и я опять почувствовала скользкий язык вампира, который проник мне в рот, развратно пуская слюни. Что происходит и как поступить, я не понимала, но сейчас поддалась, открываясь навстречу. Чтобы он был хотя бы поласковее, если всё равно не выпустит.

Он облизал мою верхнюю губу, царапнув бородой, шумно выдохнул и опять вернулся к моей шее, поглаживая груди по очереди.

— Что значит «выбрал»? — спросила я, слепо глядя в пустоту потолка.

— Хозяин просит тебя набраться терпения и продолжать. Ему нравится, что ты подчинилась, — опять послышался механический голос Жеки.

— Ты собираешься превратить меня в вампира? — спросила я, ещё не зная, что страшнее: это или умереть.

Моего лица коснулся резкий выдох, словно монстр усмехнулся, а Жека ответил за него:

— Хозяин говорит, что вампиров не существует.

— Что? — только и смогла прошептать я, а следом монстр опять взял меня в объятья, пожирая поцелуями лицо и засовывая язык мне в рот так, словно хотел дотянуться до горла.

Слишком большой, слишком сильный, слишком жёсткий, я в его руках ощущала себя совсем хрупкой и маленькой. Лишь вдохнула поглубже носом, потому что рот был занят, а следом выгнулась в рвотном позыве, когда он достал кончиком длинного толстого языка моё горло. Вампир отпустил не сразу, притиснувшись сильнее, и я забилась в судорогах, чувствуя, что меня от его языка сейчас стошнит, но в последний момент мужчина меня выпустил, и я даже смогла опереться руками о дно и чуть отстраниться. Откашлялась, до сих пор сглатывая его слюну и вытирая мокрый рот.

А следом вдруг поняла, что вижу лицо нависшего надо мной монстра. Густые брови, суровую линию челюсти, высокие скулы, нос с горбинкой, полураскрытые в предвкушении губы и прикрытые ресницами нечеловеческие глаза. На бороде поблёскивали капельки воды, несколько прядей волос налипло на его щёки, а кожа выглядела почти нормальной. На груди дорожкой стекали волоски, но не такие густые, как у восточных мужчин, а лишь намечая путь к тому, что было скрыто под водой.

Я обернулась на свет и увидела, как по коридору к нам приблизились Лёшка с Олегом, которые несли фонарик и туристический коврик. Лица обоих были безразличными, будто кто-то вылепил правдоподобные копии и подсадил на андроидов. Женя сидел у стены с таким же безучастным видом.

Что-то спрашивать я побоялась. Не столько гнева чудовища, сколько ответов, которые прозвучат таким же бездушным тоном марионетки. Впрочем, судя по тому, что Жека очнулся недавно, и по тому, что шеи парней выглядят целыми, а одежда не перепачкана в крови, они были живы, просто под гипнозом. Или что там ещё умеет этот красноглазый?

Насильников я презирала. Но ребят было жаль. Убивать за такое хотелось лишь в первые несколько секунд. Но теперь, когда я находилась в компании этого чудовища, забылось даже то, как они со мной поступили, и хотелось искать поддержку у знакомых лиц. А в полицию я успею обратиться! Лишь бы была возможность вернуться живой! В нормальную жизнь от этого ужаса!

Ребята молча расстелили коврик у воды, поставили мой фонарь рядом и замерли. Вампир подхватил меня на руки и встал. Потоки воды оглушительно заструились вниз, плюхаясь с высоты и стекая по его ногам. Стало прохладно, но в воде я уже согрелась, поэтому грудь встала мурашками в основном от страха.

Мужчина, изогнув уголки губ в полуулыбке, махнул по моей груди довольным взглядом и пошёл к берегу. Там опустился на колено и бережно уложил меня на коврик. Затем поднялся, подошёл к моим ногам, взял мои голени, провёл руками выше и с силой развёл их в стороны, чтобы встать на колени между них.

— Твою мать! — вырвалось у меня в ужасе, и я попыталась отползти, но мне в плечи упёрлись руки парней.

Сейчас этот здоровый страшный чужой мужик пугал ещё сильнее. Длинные волосы спускались змеями до мощной широкой груди и обвивали мускулистые плечи. Микеланджело обязательно оценил бы совершенство форм его рук, потому что даже ладони, держащие мои колени, казались созданными художником из мрамора. Впрочем, даже в свете фонаря они перестали выглядеть бледными, и теперь я видела, что это живой человек. Если бы не пугающий пронизывающий взгляд.

Смотреть вниз не хотелось, но глаза против воли сами уставились мужчине в пах, где над крепкими бёдрами вздымался большой покрасневший пенис в обрамлении мокрых чёрных волос, а с яичек ещё стекали капельки. Он иногда чуть подрагивал, будто хотел подманить к себе, а я смотрела на выступающую из дырочки в головке капельку смазки и дрожала.

— Хозяин сказал, что если тебе будет проще, он прикажет держать тебя, — раздался голос Жеки над головой, и руки на плечах исчезли. — Он не хочет быть грубым, но ему понравилась картина, которую он видел в своей темнице. И теперь он хочет взять своё, чтобы ты знала, кому принадлежишь. А те, кто посмел посягнуть на его женщину и обидеть её, должны смотреть и запоминать.

— Что?! Ты совсем извращенец?! — в ужасе воскликнула я, глядя в сощуренные глаза монстра и на его раздутые в предвкушении ноздри, а в следующую секунду почувствовала на запястьях и щиколотках руки парней, которые растянули меня почти в позу морской звезды. Жека завёл мои руки наверх и стиснул запястья, а Лёшка и Олег, прячась по бокам в тени, удерживали мои широко разведённые ноги. В этот раз они держали крепче, но как-то бережнее. И это пугало до дрожи.

Вампир надо мной медленно и глубоко вздохнул, глядя на мою вульву, и сжал свой член, проведя кулаком туда-назад, словно проверяя готовность. Дыхание прерывисто вырывалось из его полуоткрытого рта, а взгляд блуждал по моему телу с выражением властелина.

Над головой опять раздался голос:

— Хозяин просит, чтобы ты не вырывалась. Он слишком возбуждён твоим предыдущим сопротивлением и боится сделать тебе больно.

— Ладно-ладно! Хорошо! — дрожа, раскрыла я ладони, сдаваясь и понимая, что у меня нет шансов. — Я согласна, я не буду! Просто выпустите меня, пожалуйста! — и всхлипнула, глядя в красные глаза: — Господин, пусть они отпустят меня. Я не буду вырываться, я обещаю!

Но голос Жеки возразил:

— Хозяин говорит, что уже поздно об этом просить. И говорит, что так у тебя меньше соблазна сбежать. Он просит, чтобы ты не шевелилась. И хочет, чтобы ты смотрела ему в глаза.

8. Взгляд в глаза

«Помни, что в первую очередь важна чистоплотность. Парень обязательно должен прийти в чистых трусах и носках. Хорошо, если он примет душ прямо при тебе. Но это только в том случае, если он принёс справку, что ничем не болен. И конечно, обязательно используйте презервативы! Если он попробует отказаться, смело посылай его куда подальше и не жалей!» — наставляла меня когда-то мама.

Мне тогда только-только восемнадцать исполнилось. Я внимательно слушала и запоминала. Не хотелось довериться кому-то не тому, всё же для парней дефлорация — просто приключение, а для нас — девушек — это целое дело. Веха в жизни. И опасное болезненное занятие. Поэтому я хотела подойти к этому делу ответственно. А вот мальчики попадались — какие-то совсем нет.

За все мои двадцать пять лет жизни лишь один принёс мне справку. И то после кучи аргументов. Бросил мне её, словно я его чем-то оскорбила и, сложив руки на груди, ждал, когда я ознакомлюсь. Как выяснилось, это была не та справка, хотя гепатит тоже вещь нежелательная. Либо он перепутал, либо рассчитывал на то, что я не буду читать, а поверю на слово. И очень удивился, когда я сказала, что мы расстаёмся.

Воспоминания о словах мамы всплыли в голове сейчас, когда я смотрела на огромный вздыбленный орган, который скоро окажется во мне. И я была уверена, что презервативы насильник надевать точно откажется. Впрочем, «в душ» он сходил. Хотя меня не оставляло чувство, что то, что он хочет сделать со мной — предельно грязно. Пусть и чистым членом.

— А хозяин может использовать презерватив? — всё же решилась я, и, как и ожидала, мужчина усмехнулся и не ответил.

Он встал на четвереньки, упёршись руками по бокам от моей головы, а я непроизвольно напрягла руки с ногами и зажмурилась. Повернула лицо вбок, а следом ощутила, как мокрые волосы коснулись щеки. Тяжёлое дыхание зазвучало совсем рядом, на ухо, и следом вампир раскрыл рот и вязко провёл мягким языком по моей скуле к волосам, а затем засунул кончик мне в ухо. Я дёрнулась от щекотки, и тут же почувствовала весь вес мужского тела на мне.

Монстр порывисто выдохнул, и опять раздался голос Жеки:

— Хозяин очень просит не сопротивляться. Иначе он возьмёт тебя прямо сейчас. И он просит смотреть ему в лицо, чтобы видеть твои глаза.

Я дрожа повернулась, оказавшись нос к носу с чудовищем. Животом я ощущала огромный пенис и с ужасом думала, как он собирается его в меня пихать такой большой? Я как-то видела Женин. Тот был в два раза меньше и походил на очень гордого червячка. Здесь же пошлые ассоциации пасовали перед страхом. Аж мурашками нутро сводило при мысли, что он меня…

Глаза вампира смотрели неотрывно. Он даже не зажмурился, когда полез мне в рот, опять засовывая внутрь язык и тяжело дыша. Я поддалась, разжимая челюсть, и попыталась сдержать рвотные позывы, когда он опять заполнил мой рот и коснулся горла. Нет, язык был вполне человеческий. Просто габариты различались, и я молча терпела, лишь ощущая, как по вискам стекают слёзы.

Через пару минут он отстранился, опять опёрся на руки и полез вниз. Мокрые жаркие губы ухватили и всосали часть моей груди, шершаво проведя языком по соску. Я вздрогнула и напряглась, но руки парней держали крепко, не давая защититься. Мужик с хлюпающим звуком пососал мою грудь, а затем переместился к другой, и я ощутила жаркий рот на втором соске. Член чудовища касался моего колена, но я была сосредоточенна на том, что он делал сверху. Движения были жадными, словно он долго мучился от жажды, а потом оказался у оазиса, но первые глотки уже сделал и сейчас просто наслаждался возможностью пить столько, сколько ему хочется.

Мои соски встали, и он попеременно стал их облизывать, вибрируя низким утробным рыком. Если не смотреть, может показаться, что надо мной животное. Впрочем, он и вёл себя так же — как зверь.

Когда ему наскучило, он скользнул ниже и стал щекотно целовать мои рёбра и живот всё ближе к пупку. Борода кололась, и нежные разгорячённые губы на её фоне казались ещё мягче. Он поцеловал меня под пупком, а следом спустился ещё ниже к развратно разведённым ногам, и я почувствовала его дыхание на раскрытых половых губах. Вздрогнула, когда его борода коснулась нежной кожи, но в следующую секунду удивлённо вскрикнула, потому что он стал медленно и неотвратимо засовывать в меня язык.

Горячий, извивающийся, то напряжённо-твёрдый, то мягкий. Прижался лицом как можно плотнее, щекоча мою нежную безволосую кожу, а следом отодвинулся и положил пальцы на внешние половые губы. Посмотрел туда и развёл их в стороны, беззащитно раскрывая меня себе навстречу. Склонился опять, и я почувствовала язык снова. Он задёргался внутри, а я удивлённо ахнула и выгнулась.

Чудовище отодвинулось, и я опять посмотрела на него. Глаза монстра были затуманены, но он улыбнулся уголком губ, когда поймал мой взгляд. Затем сместил его опять мне на вульву, пошевелил челюстью, будто собирал слюну, а затем вязко сплюнул мне прямо между половых губ. Я почувствовала, как горячий плевок шлёпнулся мне на беззащитно раскрытые гениталии, а после внутри всё ёкнуло.

«Сейчас!» — поняла я.

Вампир поднялся, опять нависая надо мной, а механический голос Жеки напомнил:

— Хозяин просит смотреть ему в глаза. Он хочет видеть твой взгляд в этот момент.

9. Первая кровь

— Пожалуйста, не надо! — взмолилась я, но по тому, как монстр похотливо и нетерпеливо выдохнул, поняла, что лишь усугубила ситуацию.

Он почти лёг на меня, опёрся на один локоть и опустил свободную руку вниз, направляя член. В мои мокрые скользкие раскрытые половые губы упёрлась горячая гладкая головка, а следом надавила. Я вскрикнула от страха, и голос надо мной сказал:

— Хозяин говорит, что может укусить тебя, чтобы ты не чувствовала боли, когда он будет надрывать плеву.

— Не надо, пожалуйста! — взмолилась я.

— Тогда смотри ему в глаза. Хозяин настаивает.

Как хозяин настаивает, я уже видела по раздувшимся ноздрям и сжатым губам. Слышала по тяжёлому срывающемуся дыханию. Поэтому, стараясь не обращать внимания на текущие из глаз по вискам слёзы, всмотрелась в красные зрачки.

А следом он надавил сильнее, и моё влагалище стало раскрываться, пропуская его внутрь.

Он дышал тяжело, рот приоткрылся, опаляя дыханием. Рука, что направляла пенис, освободилась и схватила меня за бедро, впиваясь ногтями в мягкие мышцы. А член просовывался всё глубже. Неотвратимо, скользко, распирая всё сильнее.

Я не выдержала — отвела глаза, зажмурилась и вскрикнула, когда боль резко усилилась, а следом член во мне скользнул чуть быстрее, и на ухо раздался сладострастный стон. Вампир замер, тяжело дыша, словно боялся пошевелиться. Втягивал воздух прерывисто, зажмурившись, будто сдерживался из последних сил, а потом аккуратно потянул член назад.

Я удивлённо смотрела на его нахмуренное сосредоточенное лицо, но сам мужчина не глядел на меня. Вынул пенис, а затем полез вниз. Обхватил мои бёдра руками, а потом наконец припал к моей вульве, всасывая в себя потёкшую девственную кровь.

«Ах вот, что ему было нужно!» — подумала я с облегчением, но оно продлилось недолго.

Парни продолжали истуканами сидеть по сторонам, удерживая меня, а мужик лизал меня, засовывая язык как можно глубже. Облизывал мои половые губы, всасывал клитеральный капюшон и звонко сёрбал, выпуская. А затем опять совал в меня язык.

Я стала извиваться под его движениями, не сразу поняв, что не пытаюсь вырваться. Нет, мне нравилось это. Нравилось то, что он делал со мной. И саднящая боль внутри сменялась ожидающим трепетом. Хотелось, чтобы он продолжал совать в меня язык. Продолжал жарко дышать. Хотелось свести ноги, но так, чтобы он не дал мне это сделать и остался там внизу, как бы я ни пыталась вырваться. Да, этот самый лохматый страшный чужой мужик!

Я застонала, и вампир отодвинулся, выпрямляя спину и смотря на меня. Из полураскрытого рта раздался шумный выдох, а затем он чуть склонил голову, отёр бородку рукой и ухмыльнулся:

— А вот теперь я сделаю то, что хотел с первой секунды, как проснулся, — впервые раздался его низкий хриплый голос.

Он отклонился, сполоснул перемазанное смазкой лицо водой из озера, а после полез на меня. Лёг всем весом, всматриваясь в мои глаза своими — чёрными как ночь, в которых ещё вспыхивали отголоски красного, а затем опёрся на локоть, и я узнала этот жест — он собирался сунуть в меня член.

Я напряглась, но побоялась и не стала вырываться. Лишь пискнула:

— Пожалуйста… У Жени, он сказал, презервативы…

Чудовище с полуоткрытой улыбкой медленно помотало головой:

— О нет. Я хочу кончить в тебя. И буду делать это всю ночь. Я слишком долго ждал тебя. Так что привыкай к моей сперме внутри, теперь она будет в тебе всегда. Ты будешь пахнуть мной и тем, как я имел тебя.

И в меня ткнулась горячая головка. Плечи мужчины надо мной напряглись, и я почувствовала, как он засовывает в меня свой пенис. Жжение сменилось тупой болью, и я заскулила. Он чуть ослабил давление и поцеловал в раскрытые губы.

— Я буду ласков с тобой первый раз. Не бойся. Сейчас нужно просто потерпеть.

И его огромный член заполнил меня до конца, а к промежности прохладно прислонились его волосатые яички. Растянутые парнями ноги никак не давали хоть сколько-нибудь уменьшить нажим, и я чувствовала, как головка мягко ткнулась мне во внутренности, распирая. Едва представила, что из неё скоро брызнет семя, как сморщилась и отвернулась, а к щеке прислонилась борода и открытый рот:

— Я хочу, чтобы ты смотрела на меня. Хочу видеть твои глаза, — жарко прошептал он, а в следующее мгновенье чуть высунул член и медленно заполнил меня опять. — Если ты будешь смотреть на меня, я кончу быстрее. Я не хочу мучить тебя. Если тебе нравится, можешь плакать и проклинать меня. Это тоже ускорит процесс.

И он отстранился, а следом стал потихоньку двигаться, увеличивая амплитуду, но стараясь не ударять бёдрами по моей промежности. Я послушно повернулась к нему и посмотрела в глаза. Его взгляд был затуманен, рот приоткрыт, а длинные подсохшие волосы качались при движениях. Живот мужчины прижимал меня к коврику, и я только ногами ощущала, как он двигает задом, вжимаясь в меня.

— Ты — мразь, — сказала я, а по вискам опять стекли слёзы.

— О-о-ох, — огрело меня его дыханием, и движения участились.

Послышалось мерзкое чавканье снизу, и я всхлипнула. Напрягла руки и ноги, хотя понимала, что вырваться не смогу, и мужик стал частить, раскрыв рот и порывисто выдыхая мне в лицо.

— Ты как псина! — с отвращением сказала я, слыша его короткие выдохи, и он опять застонал, начав шлёпать яичками по моей промежности.

Мне было всё ещё немного больно, но ноги стало приятно сводить, и я уже не знала, почему пытаюсь вырваться. Мужик склонился ниже и упёрся носом в мою щёку, но глаз не закрывал, лишь наяривал, всё чаще и со стонами выдыхая.

— Хочу тебя, хочу тебя, хочу… — жарко зашептал он, а следом зажмурился, протяжно застонал и вжался в меня, тяжело дыша.

Я ощутила, как внутри меня пульсирует. Это сейчас? Это сейчас оно так? Это и есть эякуляция?

При мысли о том, что его член прямо сейчас выталкивает внутрь меня склизкую сперму, меня затошнило. Одно дело видеть её в порно или даже ощутить на руке — как-то раз я подрочила парню, когда он слишком настаивал, но после этого мы вскоре расстались. Тогда было неприятно, и я долго отмывала руку мылом. Сейчас же не отмоешься никак. Вообще никак! Он внутри меня! Он грязно поимел меня без моего согласия! Чужой страшный взрослый мужик насильно взял меня и кончил внутрь!

И теперь он лежал на мне всем весом, лишь чуть оставив места, чтобы дышать, и пытался отдышаться сам, а внутри у меня опускался склизкий чужой хрен, что затыкал моё влагалище, не давая этой белёсой дряни из меня вытечь.

10. Супруг

Парни меня выпустили, и я чуть сжалась. Опустила руки, схватившись за широкие предплечья насильника, и подтянула колени, но свести их, конечно, не могла. Вампир сладострастно выдохнул мне в ухо, провёл губами по моей щеке, не больно оцарапав бородой, и попытался залезть мне языком в рот. Я отвернулась, и мужик засмеялся:

— Не стоит сопротивляться. Теперь уже поздно. Теперь ты наконец-то полностью принадлежишь мне.

— Я так понимаю, моё согласие не требуется? — сардонически хмыкнув, спросила я, и он мягко подтвердил:

— Да. В нём нет необходимости, — а затем наконец приподнялся и стал аккуратно вытягивать из меня опавший член.

Внутри пекло, и я постаралась не думать о том, как скоро он решит повторить акт. Едва он встал и перешагнул мои ноги, я свела колени, подтянула их к себе и легла набок. Из влагалища по ягодице потекло, и я всхлипнула.

Трое парней безмолвными куклами стояли по сторонам, ожидая приказов. Монстр довольно потянулся, передёрнул плечами и с наслаждением вздохнул. Затем подошёл ко мне, склонился, подхватил на руки с такой же лёгкостью, как и до этого, и понёс в озерцо обратно.

Мы погрузились, и я вздрогнула, когда гениталии оказались в воде.

— Тебе больно? — спросил он, а я с горечью сглотнула:

— Конечно! Это был мой первый раз. А твой хрен и так огромный!

Он опять усадил меня боком между своих коленей, взял за подбородок пальцами и приподнял себе навстречу.

— Я не хотел причинять тебе боль. Не так. И не там. Но только с болью можно было взять то, что моё по праву. И я…

— По какому праву?! — чувствуя, как начинает опять щипать нос слезами, с гневом прошипела я. — По какому такому праву взять?!

— По праву сильного, — ответил он и коснулся губами моего рта, не давая увернуться. Влажно поцеловал и отстранился. — И по праву супруга.

— Какого, нахуй, супруга?! — взвизгнула я, попытавшись оттолкнуть мужика, но проще было бы самостоятельно сдвинуть какой-нибудь валун поблизости.

— Твоего супруга, — усмехнулся он, а по рёбрам прошлась его рука, опять сжав грудь. — Я — твой супруг. И я рад, что ты дождалась меня и смогла освободить. Вернула мне разум, вернула мне мою власть. И мою кровь. Теперь мы навеки с тобой вместе.

Я замолчала, переваривая, а он чуть прижал меня к груди, оставил ласковый поцелуй на виске и потянулся рукой мне к промежности.

— Нет! — дёрнулась я, а он посмотрел на меня:

— Не беспокойся. Я хочу смыть с тебя своё семя и кровь. Теперь я буду заботиться о тебе. И боль причинять лишь в особые моменты.

— Это какие? — настороженно спросила я, а он раздул ноздри и осклабился:

— Когда ты будешь сопротивляться.

— То есть у меня нет выбора? — печально усмехнулась я. — Если я не буду сопротивляться, ты будешь трахать меня, когда тебе вздумается. А если буду — ты будешь трахать меня, когда тебе вздумается, просто с большим энтузиазмом?

Мне не понравилась его улыбка. И рука, сжавшая моё бедро с внутренней стороны. Но ответил он всё же ласково:

— Я буду трахать тебя насильно, да. Но я не буду делать это тебе во вред. Сейчас я хочу, чтобы ты отдохнула. Я действительно слишком большой для тебя, и я дам тебе время. Пока что не беспокойся.

— Время? — не веря переспросила я. — Это какое время в твоём понимании, если ты обещал насиловать меня всю ночь?

— Думаю, несколько часов сна помогут тебе, моя госпожа, — ласково сказал он и коснулся лёгким поцелуем моих губ. — А пока ты отдыхаешь, мои гули отправятся достать нам ужин.

— Гули? — удивилась я и тут же поняла, что речь о моих бывших во всех смыслах друзьях. — Что ты с ними сделал?

Парни как раз повставали и молча отправились прочь по коридору к выходу.

— Сперва я хотел убить их, — хмуро провожая взглядом Жеку, сказал вампир. — Хотел взять его голову и медленно раздавить её, глядя ему в глаза, — перевёл взгляд на меня и потеплел. — Не бойся, тебя я не трону.

— А их?

— Их тоже. Теперь они — мои верные слуги. Смерть — слишком просто для тех, кто посмел… — он отчётливо заскрипел зубами, а я перехватила его бездумно поглаживающее моё бедро руку:

— Они — просто пьяные дурачки. Я понимаю, что… — я сглотнула, осознавая, что сейчас пытаюсь оправдать мерзавцев, которых сама бы отдала под суд, а, при возможности, руками бы разорвала, когда они вешали меня к трупу. И уж тем более, когда Жека, подтягивая живот, как ни в чём не бывало возился с ширинкой.

Воспоминание отозвалось гадливостью, и я передёрнулась, а следом с ужасом поняла, что эта тварь, изнасиловавшая меня только что, подобных ощущений не вызывает. Страх — да, животный ужас — да. Но не гадливость.

Он улыбнулся, вытащил руку из-под воды и погладил меня по щеке, прижимая второй к своему плечу.

— Ты великодушна, госпожа моя. И я благодарен тебе, что ты научила меня держать свой гнев в узде. Но ты просишь милости для тех, кто посмел обидеть и оскорбить — тебя. А такого я не прощаю. Поэтому теперь они до конца жизни будут служить нам. Навеки лишённые мужской силы, человеческой воли, и права выбора, — и усмехнулся. — Впрочем, если ты останешься довольна их службой, я дам им шанс на искупление. Но очень нескоро.

Я сглотнула и потупилась, чувствуя, как меня начинает бить озноб.

— А что ты сделаешь со мной? — спросила я, не поднимая глаз.

— Сейчас?

— Да. И вообще. Зачем я тебе?

Он усмехнулся, взял мой подбородок и заставил поднять лицо. Накрыл губами мои, углубил поцелуй, скользнув языком в рот, с шумом вдохнул, прижимаясь бородой к моему лицу, а после выпустил и опять погладил по щеке.

— Зачем мужу нужна жена? — проговорил он, а потом заверил: — Нет, когда-нибудь я потребую от тебя наследников, да. Но сейчас я хочу от тебя только одного: чтобы ты была моей.

— Твоей?

— Да. Хочу, чтобы ты ждала меня, чтобы хотела. Хочу, чтобы была рядом, спустя столько веков, когда мы были порознь. Хочу любить тебя. Хочу иметь тебя. Хочу смотреть с тобой на гладь пруда под звёздами. Хочу пойти в ресторан и заказать бургер. Я никогда не ел бургеры. Вообще никогда. И теперь я хочу сделать это с тобой. Чтобы ты научила меня пользоваться палочками, и есть с тобой суши. Хочу, чтобы ты показала мне, что такое кино. Хочу научиться водить автомобиль и уехать с тобой на край света. А затем вернуться в то место, которое мы назовём домом, и остаться там. И опять любить тебя. Бесконечно долго.

Я молчала ошарашенная. Он ласково смотрел мне в лицо, а в глазах искорками отражались блики фонаря, как маленькие звёздочки.

— Но я даже имени твоего не знаю, — наконец пробормотала я, а он улыбнулся.

— Мо́рдрейк. Зови меня так. Потом возьму себе ваше. Но я хочу, чтобы ты звала меня, как звала всегда, моя госпожа, — и он прижал меня теснее, впившись в губы поцелуем.

Я ответила. Нет, не потому что меня впечатлили его слова. А потому что помнила, что сопротивляться нельзя. Впрочем, он был ласков и нежен, и сейчас это было даже приятно. Если не думать обо всём, что произошло.

Пожалуй, целоваться с ним было приятнее всех. И даже колющаяся борода и развратный толстый язык лишь добавляли вкуса этому действию. Прошлые поцелуи, какими бы ни были, больше оставались каким-то неприятным осадком, словно я очень пыталась поверить, что это должно мне нравиться, но внутри знала, что это просто мерзко. А сейчас я была уверена, что это — самый мерзкий поцелуй, самый мерзкий чужой мужик и самая мерзкая ситуация вообще. Но при этом вкус его поцелуя отдавался в груди чем-то приятным. И не только в груди…

Я отпрянула, когда поняла, что хочу его. Что мне нравится отвечать ему. И самое главное — я уже думаю о том, когда он захочет взять меня в следующий раз! Боюсь этого. И жду.

— Я ничего не понимаю! — призналась я, а Мо́рдрейк усмехнулся и поцеловал меня в уголок губ.

— Не беспокойся. Я знаю. И я расскажу тебе всё. Но сейчас нам пора выбираться отсюда. Ты замёрзла и хочешь спать. И потеряла много крови, когда разбудила меня. Я не имею права брать с тебя сейчас больше, чем взял.

И он встал, вышел из воды и быстро понёс меня куда-то прочь от света в темноту.

11. Поцелуй у костра

Куда мы шли, я поняла, только когда повеяло свежим лесным воздухом, а впереди замерцало звёздами ночное небо. Мо́рдрейк прижимал меня к себе, но я всё равно продрогла и зябко жалась к его горячему теперь телу. Вода уже стекла, но волосы были ещё сырыми, а на коже остались отдельные капельки, которые не давали согреться и поднимали мурашки.

В лагере горел костёр. Непривычно молчаливые парни слаженно что-то кашеварили, и тянуло приятным ароматом чего-то мясного. Когда мы появились из темноты в пятачке света, никто не вздрогнул и даже не поднял глаз. Напротив — ребята встали и поклонились, ожидая приказов.

— Хозяйку нужно согреть, — велел Мо́рдрейк и посмотрел на меня. — Они говорят, что у тебя есть своё ложе, где ты можешь спать, это так? Оно достаточно удобно тебе?

Я судорожно закивала и сказала:

— У меня в палатке всё есть. Да, я там сплю, у меня спальник, я могу просто залезть…

Он долго посмотрел на меня и кивнул. Тут же подскочил Олег и подал полотенце. Женя снял рубашку, расстелил её у ног вампира, и тот аккуратно поставил меня на неё. Принял полотенце и стал вытирать ещё не просохшие капельки с моих волос и с кожи, продолжая разглядывать меня с едва заметной улыбкой.

Я стояла, не сопротивляясь. Чувствовала себя немного глупо, но было одновременно приятно. До тех пор, пока не бросила взгляд вниз и не увидела, что его член стоит, как каменный, а на лоснящейся головке уже набухла блестящая капелька.

Мо́рдрейк встал на одно колено и начал по очереди вытирать мне ноги, но в процессе уткнулся мне носом в лобок и залез языком между половых губ. Я охнула, пошатнулась и случайно схватила его за волосы, ненароком прижав голову теснее. Мужчина жарко выдохнул и с охотой углубил проникновение. Впрочем, почти сразу отстранился и посмотрел на меня снизу вверх:

— Сейчас я заверну тебя в одеяло, а затем, если ты захочешь, я заберусь под него и буду делать это до тех пор, пока ты не попросишь пощады.

Я, прижав руки к вставшей мурашками груди, обвела взглядом стоящих как истуканы ребят и смущённо передёрнулась.

Мо́рдрейк усмехнулся, но затем тряхнул головой и встал. Вздыбленный член покачнулся, но вампир не обращал на него внимания. Посмотрел на Лёшку, и тот стал накладывать еду в миски.

Я попросилась отойти в кусты, и Мо́рдрейк подхватил меня на руки и понёс к краю полянки, на которой мы облюбовали лагерь.

— Я… Я так не смогу, — в замешательстве сказала я, когда он аккуратно поставил меня на траву и остался рядом.

— Что не так? — усмехнулся он, а затем без стеснения взял свой член, повернулся боком и запустил тугую струю под куст.

— Но я… — я развела руками, а он, не отрываясь от занятия, скосил на меня взгляд:

— Что? Ты уже опи́сала меня раз. Если тебе удобнее делать это сидя на мне, я готов посадить тебя верхом. Но тогда нам придётся вернуться в пещеру и обмыться.

— Да я… — я с остервенением прихлопнула севшего на ляжку комара, которого не отпугнул наш походный фумигатор. — Я так не могу. Когда кто-то смотрит.

Он стряхнул капельки с конца, усмехнулся шире и повернулся к костру:

— Встаньте спиной! — скомандовал он парням, и те послушно отвернулись. — Приступай, — велел он, продолжая усмехаться.

Я хотела было возразить ещё, но поняла, что замёрзла и злая, поэтому психанула и села журчать. К сожалению, он, похоже, не расстроился.

Назад Мо́рдрейк отнёс меня, даже не спрашивая. Усадил в предупредительно расправленный на коврике спальник, взял миску с едой из рук одного «слуги» и кружку с чаем из рук второго. Устроился рядом на соседнем коврике прямо голой задницей, словно ему вообще было не холодно. Впрочем, ночь оказалась тёплой. И тут уж точно повыше температура воздуха, чем в пещере! А он, видать, за столетия привык голый в холоде-то. Вручил мне кружку, а когда я сделала несколько глотков, забрал и поменял на миску.

Когда он принял из рук Жеки ужин для себя и начал спокойно есть, я опешила. Наскоро проглотила и спросила:

— Ты ешь обычную еду?

— Да. А что?

— Но ты же… Мне точно не привиделось — ты кровь пил. Ты же вампир!

— Вампиров не существует, — усмехнулся он, глядя на меня из-под лохматой чёлки.

— А ты тогда кто?

— А я — колдун, моя прекрасная госпожа. И вполне себе жив. Благодаря тебе. И, как ни прискорбно это признавать, благодаря этому мусору, — и он кивнул на моих бывших друзей.

Я замолчала, переваривая и информацию, и ужин. Впервые у ребят получилось что-то такое вкусное. То ли прикидывались, что не умеют, то ли этот чародей их правильно загипнотизировал. Сами они тоже ели, да и вели себя уже как-то естественней, но при этом молчали. И не пили — оставшийся пузырь водки стоял одиноко у дерева, позабытый.

Когда доела и поставила миску на колени, сама не заметила, как через минуту склонилась к плечу колдуна. Очнулась только когда он аккуратно забрал у меня посуду.

— Идём, я отнесу тебя спать, — прошептал он ласково. — Завтра у тебя тяжёлый день. Тебе нужно отдохнуть.

— Тяжёлый? — нахмурилась я, а он оскалился. И пусть вампирских клыков в его пасти уже не было, смотрелось всё равно устрашающе:

— Очень тяжёлый. Потому что завтра я хочу брать тебя много, очень много раз. За все те годы, что меня не было рядом.

Я сглотнула и отодвинулась, но Мо́рдрейк прижал меня к себе, опутав руками прямо поверх спальника, затем взял моё лицо за челюсть, пальцами заставляя поднять ему навстречу, а после медленно склонился ко мне и без предисловий высунул язык и всей поверхностью мягко и склизко провёл по моим губам.

— Открой рот, — прошептал он жарко, обдав горячим дыханием мокрую кожу, и когда я чуть разжала зубы, не то повинуясь, не то чтобы возразить, тут же прильнул ко мне мягкими жадными губами, снова развратно целуя так, что я лишь замерла и давала ему делать то, что хочет.

12. Сказка на ночь

В палатку он меня отнёс прямо в спальнике. Помог забраться, затем тщательно завернул, чтобы нигде не поддувало, застегнул молнию до конца, а после потянул вниз и ту, что была на выходе палатки, и пристроился рядом. В мой одноместный спальник не полез, но обнял поверх и прижал к себе.

— Ты так и будешь здесь лежать всю ночь? — спросила я, чуть погодя, когда он затих, а снаружи перестала слышаться возня ребят — судя по звукам, они притушили костёр и тоже отправились на боковую.

— Да, — ответил Мо́рдрейк.

Я лежала на спине, а он боком ко мне, поэтому его жаркое дыхание опалило ухо и щёку. Я было поёжилась и попыталась отодвинуться, но он не дал и тихим успокаивающим голосом прибавил:

— Тебе не деться никуда от меня. Теперь больше никогда — я не позволю этому случиться вновь. Можешь не пытаться. Ты моя. Была, есть, будешь. Всегда, моя прекрасная госпожа. А я — твой господин, и иного у тебя нет. Хочешь ты или не хочешь, но ты обречена на меня, как и я на тебя. И, спустя время, ты поймёшь, что это не так уж и плохо.

Он прислонился ближе, затем навалился, втиснулся лицом мне под подбородком, и я почувствовала скользкий горячий язык у себя на шее. Мо́рдрейк ласково провёл губами, но затем порывисто выдохнул. Чуть сжался, словно хотел оттолкнуть, но не выдержал и вцепился зубами. Я пискнула от неожиданности, но в этот раз он прокусил аккуратнее. Я захныкала от ноющей боли, но он предупреждающе положил тёплую ладонь мне на противоположную щёку, прижимая к себе ближе, и ласково успокаивающе погладил.

Судя по звуку глотков, пил он немного. Медленно, по чуть-чуть, и старался не шевелиться, чтобы не беспокоить рану. А затем бережно выпустил меня и отстранился. Как я и ожидала, на шее не оказалось ни следа. Я судорожно ощупала место укуса и повернулась в темноте к нему:

— И ты говоришь, что ты не вампир? Серьёзно?!

— Серьёзно, — тихо ответил он. — Но твоя кровь для меня сейчас слаще, чем обещанье солнечного света. Я не смог устоять. Не смог не сделать своей, моя госпожа.

— Я что, для тебя теперь вечный донор? — с ужасом спросила я, стараясь, чтобы голос прозвучал не испуганно, но Мо́рдрейк, похоже, понял, насколько я боюсь. Погладил по волосам, провёл губами по моей щеке, чуть царапнув бородой, и прошептал:

— Нет, милая. Ты для меня — мой личный свет солнца. И поверь, я не обижу тебя зря. И кровь твоя для меня отныне — лишь соблазн, а не необходимость. Прости, что сделал тебе больно. Но так было нужно: трижды испить тебя. В темнице ты разбудила меня и вернула силу. Затем, когда я взял твою девственную кровь, вернула мне мой разум. Как и обещала. А сейчас твоя кровь стала нашим свадебным обрядом, моя светлая госпожа. Я взял от тебя часть и отдал часть своей крови в твои жилы, пока пил, чтобы больше не отпускать тебя, раз уж судьба подарила нам ещё один шанс. Позже кровь лишь добавит остроты, если ты сама захочешь мне её дать. Но брать сам без спросу я больше не буду.

Повисло молчание. Вопросы копились и копились, и я даже не знала, с какого начать, а глаза уже слипались — накатила слабость от потери крови и стресса. Я слепо смотрела в едва видный потолок палатки, стараясь не моргать слишком долго, слушала тишину леса и понимала, что обязана узнать хотя бы что-то.

— Что значит «обещала»? Какой шанс? — спросила я, наконец. — И о чём ты говорил вообще, будто мы уже виделись когда-то? — повернулась к нему: — Мо́рдрейк, кто ты?

Он усмехнулся, а губ коснулись его губы, но быстро отстранились.

— Если ты обещаешь вскоре заснуть, я расскажу тебе сказку на ночь, — сказал он, а в голосе слышалась ирония. — Я не готов мучить тебя до утра после всего, что уже сделал, и хочу, чтобы ты выспалась.

— Хорошо, — кивнула я, подтягивая спальник повыше, чтобы устроиться спать. — Только расскажи подробнее, пожалуйста.

— Повернись ко мне спиной и слушай, — попросил он, и я сделала, как он велел.

Сильная рука накрыла меня сверху, его ноги заставили мои колени поджаться, а загривок горячо обдало его дыханием. Я закрыла глаза, а на ухо зазвучала сказка:

— Когда-то давно, больше пяти веков назад в одном крохотном отдалённом княжестве родился мальчик. Он был не такой, как все, и за это его сначала дразнили, затем, когда он доказал, как может быть полезен, любили, а после, когда увидели его настоящую силу, как и положено, стали бояться. Мальчик вырос и стал хозяином тех земель. Колдуном и государем. Он защищал людей от волков, спасал от мора и болезней, в голодные годы всегда давал хлеб и кров тем, кто нуждался. Он был строг, но справедлив, и отдалённый тихий край процветал под его рукой. Но об этом прознали другие люди и пришли, чтобы попытаться эти земли у государя отнять. И тогда он истребил всех, кто посмел тронуть то, что принадлежало ему. В одиночку целое воинство. Он был очень силён и совершенно безжалостен. А его народ… Его народ не простил ему этого. Люди редко прощают чужое могущество, которое не могут осмыслить.

Не прошло и года, как народ попытался свергнуть его, обвиняя в связях с нечистым. Государь не стал сопротивляться. Он дал заковать себя в цепи и спрятать далеко-далеко. Так, чтобы он не мог высвободиться. А чтобы он не сбежал, у него отобрали почти всю его кровь. И оставили без сил спать вечным сном в темнице, о которой вскоре позабыли и лишь потомки неосознанно сторонились тех мест, уже не зная причин.

Но у государя была тайна. И тайна эта имела такие же нежные губы и прекрасные полные света глаза, как у тебя, моя прекрасная госпожа. Государь любил её больше жизни, а она любила его. Именно она убедила его сдаться, когда народ пришёл его убить. Она не хотела, чтобы погибли люди. Опять. Она поняла, что поражение при таком раскладе неизбежно и забрала часть моей силы… Ах… Прости, я забыл, что это сказка. Она забрала часть силы колдуна, своего супруга. Вместе с кровью. И обещала сохранить и отдать, когда придёт время освободить его. А вместе с кровью, забрала и часть разума. Чтобы он не мог горевать. Правда… тут она просчиталась, потому что он всё равно горевал.

Когда государя только пленили, он думал, что она придёт за ним вскоре, и не беспокоился. Он верил ей всем сердцем, ведь она, получив его силу, тоже стала колдуньей и могла видеть будущее. Но тогда он ещё не знал, что она прощалась с ним не на несколько дней, а на несколько жизней… Её убили, едва она вышла за ворота. Так же безжалостно. Как пособницу, как любовницу нечистого. И она знала, что так будет. А я — нет. А когда понял, было уже поздно.

Потом она приходила ко мне во снах. Долгие годы. Долгие века. Пока не стала тобой. Я видел все твои жизни, моя госпожа. Я спал и был с тобой, пока ты рождалась и умирала, всегда оставаясь мне верна. И видеть это — было самым великим счастьем и самой страшной мукой для меня. То, как из века в век ты остаёшься одна. Как тоскуешь без меня, сама не понимая — почему, и что с тобой не так.

Я загадал, чтобы эта жизнь стала для тебя счастливой. Я очень хотел отпустить тебя. Правда хотел. Я видел, что современный век даёт свободу, какой никогда не знали раньше. Я верил, что ты освободишься и обретёшь наконец новую любовь. А я тихо растаю в веках, как давно было пора.

И я перестал видеть сны. А затем — проснулся. От твоего голоса. И твоего дыхания. И сердца, что билось напротив моего. Поэтому, прости, моя самая прекрасная госпожа. Ты исполнила своё слово. А я, раз уж нам выпал этот шанс, и мы воссоединились с тобой, исполню своё. Как и обещал тебе сотни лет назад на нашем венчании: я всегда буду с тобой. И никому тебя больше не отдам.

13. Объятья на берегу

Наутро я не вспомнила, как заснула, но ресницы слиплись после долгих безмолвных слёз, пока Мо́рдрейк, иногда вздрагивая во сне и прижимаясь ближе, тихо дышал мне в шею и иногда что-то ласково шептал. Вспомнить хоть что-нибудь о прошлых жизнях мне не удалось, но я верила ему. Не было ни оснований, ни желания думать, что всё это фальшь. Зато, пока старалась дышать потише, чтобы не разбудить спящего, уснула сама, и, когда встало солнце, проснулась бодрая и выспавшаяся. И одна.

Поднялась, зевнула, зябко поёжилась и полезла к выходу. По ноге вязко потекло, и я увидела следы на внутренней стороне бедра. Засохшая потемневшая кровь, а сверху свежие потёки остатков спермы Мо́рдрейка. Я ругнулась, осознавая, что всё это мне не приснилось, но хоть тянущей боли уже не было, словно всё зажило за одну ночь.

По крыше палатки мерцали тени покачивающихся веток, пели птицы, и я поняла, что день уже разгорелся. Интересно, где мой «вампир»? Может, прячется от солнца? Значит, пока оно горит, я могу спокойно выходить из палатки и жить нормальную жизнь? Ох, вряд ли…

Впрочем, я быстро отбросила мысли, вспомнив, что вчера мои «друзья» из нормальной жизни учинили. Так-то хотелось теперь держаться поближе к Мо́рдрейку, чем к ним, после всего, что было. Даже если опять лезть начнёт. Хотя по факту изнасиловал-то меня как раз таки он, а не они!

Но раздумывать долго не дал мочевой пузырь, и я, поскольку походная одежда так и осталась в пещере, если парни за ней не сходили, натянула на голое тело длинный сарафан, в котором ехала сюда на машине с девчонками, а затем выбралась наружу. В лагере стояла чистота и тишина. У костра спокойно сидел Жека и помешивал варево. Остальных ребят видно не было, и я, быстренько отбежав в кустики, вернулась и села напротив бывшего.

— Жень? — позвала я, и он поднял безразличный взгляд. — Жень, ты как? Ты там вообще?

А в ответ услышала всё тот же нейтральный голос:

— Хозяин недоволен мной. Хозяин запретил мне просыпаться. Хозяин сказал, что если я проснусь и попробую тебя тронуть, он отрежет мне голову и будет есть из моего черепа суп. Будешь суп? — и он протянул мне миску, над которой занёс полный половник. — Хозяин велел кормить тебя и есть самим. Сказал, что кровь нужно восстанавливать.

Я постаралась не обращать внимания на то, как у меня волосы дыбом встали. «Жесть вообще!» — подумала я. Но толк в словах этого зомби был, и я, попросив повременить, отправилась чистить зубы и умываться. Делала это в ручье неподалёку. Он был неглубокий, но чистый и с небольшой заводью. В ней же наскоро ополоснулась, смывая следы вчерашних приключений. А когда выскочила на берег, стуча зубами, поняла, что полотенце не захватила — пришлось натягивать сарафан на мокрое тело так.

И уже когда закинула руки и почти протиснула голову через подол, попалась. Он так неслышно подошёл, что я и не заметила. Лишь вздрогнула и взвизгнула, когда мощные руки притянули меня спиной к твёрдой широкой груди, а беззащитно голую грудь накрыли шершавые ладони и мягко сжались. Я попыталась выпутаться, чтобы хотя бы опустить руки, но вышло освободить лишь голову, а он прижал меня теснее, вжимаясь пахом мне в мокрые ягодицы, и с наслаждением погрузил нос мне в волосы.

— Я хочу тебя прямо сейчас, — услышала я голос Мо́рдрейка у самого уха. — Хочу взять тебя прямо здесь и не выпускать, пока не заполню своим семенем до краёв. Как же ты прекрасна, любовь моя! Нет искушения выше, чем капельки воды на твоей коже, которые я могу снять губами.

Он вцепился зубами мне в шею, но не прокусил, а лишь в шутку сжал, превратив жест в поцелуй.

— Д-д-доброе утро, — ответила я, опешив, а затем попыталась обернуться.

— Нет, — прошептал он на ухо и несильно, но резко дёрнул меня на себя. — Не нужно. Я с ума схожу от тебя. От твоего запаха. От твоих очертаний. От твоей кожи. Если я увижу твои глаза, я не смогу сдержаться. И возьму прямо сейчас, — он потёрся об меня щекой и чуть зарычал, выдыхая. — Но здесь лишь острые камни и ледяная вода, моя госпожа. И тебе давно пора поесть. Так что не время для любви. Сейчас я хочу, чтобы ты не двигалась, пока я не уйду, а потом отправлялась в лагерь. Мои гули уже подготовили всё к завтраку и собирают вещи. Я хочу, чтобы ты была сыта. А наслаждаться тобой буду позже. Разве что…

Его правая рука отпустила мою грудь и поднялась за плечо. По склизкому звуку я поняла, что он облизал пальцы, а следом он потянулся этой рукой вниз и залез ею мне между половых губ, оставляя свою слюну там, где я только что смыла прошлые следы его жидкостей.

— Чувствуй меня в себе, — выдохнул он мне на ухо, просовывая пальцы чуть глубже. — Думай обо мне. И знай, что сегодня я возьму тебя. Даже если ты будешь умолять меня не делать этого. Потому что ты моя. Отныне и вовек.

Он мягким языком долго облизал моё ухо, задев висок, а следом приказал: «Не двигайся», — и руки отпустили. Послышался шорох за спиной, потом хрустнула ветка чуть дальше, и всё затихло. Я наконец опустила руки в скомканном сарафане и огляделась — никого.

— Ничего себе «доброе утро», — растерянно выдохнула я и стала одеваться.

«Ну, солнца он не боится, — думала я, пока шла назад. — Значит, шанса скрыться у меня нет и днём. Хотя…» Не стала дальше размышлять на эту тему. Уже понимала, что необходимость сбежать мне диктует воспитанная обществом логика, когда сердце уже давно всё решило за меня. Ну, и не только оно, а ещё и то самое, где до сих пор ощущалось прикосновение жёстких пальцев в скользкой слюне.

Пока что мой первый раз с мужчиной мне показался вполне себе ничего. Ну, по сравнению с тем ужасом, который рассказывали некоторые подруги. Хотя бы кровь не хлестала до колен, и больно почти не было. Даже приятно! В первый-то раз! Но обстоятельства… Точно стандартными или хотя бы романтичными не назовёшь!

— Ладно, будет мудаком — воткну кол в сердце. Если умрёт, значит точно вампир! — решила я и вошла на поляну.

Жека всё так же крутился у костра, а рядом ходил Лёшка, который собирал пожитки, сворачивая стоянку. Олега, как и «хозяина» видно не было, и я, чуть помявшись, пошла за своей порцией завтрака.

Ела в молчании. Как-то неуютно было разговаривать с бывшим, когда он такой. Злость на то, что они сделали, давно померкла, и вчерашнее казалось дурным бредовым сном. Всё, кроме Мо́рдрейка. Его образ рисовался перед глазами отчётливо, ясно. И будил щекочущий трепет в груди и в низу живота. Да, я хотела его. Чужого мужика! Взрослого, страшного, мрачного, лохматого и совершенно дикого. Чужого мужика, который изнасиловал меня без сожалений и собирался насиловать дальше. Хотела так, что даже жалела, что не обернулась там, на берегу. Хотя была согласна, что это плохая идея. Но мысли о том, как он вчера имел меня, и что во мне до сих пор осталось немного его семени, которое я бы не смогла вымыть никакими способами, заставляла колени сжиматься и поминутно озираться в надежде, что среди деревьев появится силуэт моего мрачного дикаря.

Но Мо́рдрейк появился так же внезапно. И был на себя не похож.

Я охнула и закусила губу, когда увидела его совсем рядом сбоку. Щёки вокруг испанской бородки были чисто выбриты, ещё влажные волосы аккуратно зачёсаны в длинный низкий хвост, взгляд ясный и спокойный. Он стоял в двух шагах, поставив одну ногу на бревно, облокотившись на колено, и следил за работой своих гулей. Чёрная рубашка Олега оказалась ему маловата, а серые трикотажные штаны Лёхи обтягивали тяжёлые массивные мышцы бёдер так, что я опасалась не порвутся ли? От вчерашнего образа остались лишь босые ноги, но сейчас этот доисторический хрен выглядел так, словно это сотрудник какого-нибудь IT-центра на отдыхе, и лишь взгляд выдавал в нём государя, привыкшего к повиновению.

— Мо́рдрейк? — сглотнув, окликнула я, а он сначала сжал рот, пытаясь подавить улыбку, уголки губ дёрнулись, и только после этого он скосил взгляд вниз — на меня. Помолчал и вновь обратил внимание на парней.

— Через час выезжаем, — скомандовал он, а после встал, шурша листвой под босыми ногами, подошёл ко мне сзади, положил ладони на мои плечи и склонился к уху: — А ты, моя прекрасная, если закончила завтрак, можешь прогуляться со мной. Здесь в двух шагах есть отличная поляна, с которой открывается чудесный вид на долину. Я хочу… показать тебе его. Пару раз. Надеюсь, ты готова принять в себя новое впечатление.

И он обхватил меня руками под мышки и потянул вверх, давая понять, что моё согласие не требуется.

14. Прекрасный вид на долину

Пейзаж действительно открывался волшебный. Полянка на нашем пригорке переходила в луг, а тот спускался вниз по двум холмам, у подножия которых поблёскивала отражёнными облаками река. Вдалеке за сизой дымкой угадывались изломы гор, а перед ними землю укутывали бесконечные леса, в которых было бы здорово погулять. Но сейчас было не до них.

Мо́рдрейк вынес меня по тропе между деревьев к месту на лужайке, где уже был растянут плед, и посадил. Затем встал на колени передо мной, раздвигая мне согнутые ноги, и погладил икры.

Я откинулась, опёршись на руки, смотрела на него и видела, что он хорош собой. Удивительно хорош. Вчера я этого не понимала. В темноте и после того, как он трупом висел напротив. Банально не разглядела. Сейчас же я видела взрослого мужчину, который пугал своей суровостью, пугал своей властью и силой. Своей одновременно животной, но при этом по-настоящему аристократической внешностью. Чёрными, полными тьмы глазами, которые вчера горели багровым светом. И этим Мо́рдрейк манил и вызывал трепет. Это не парень-ровесник, не приятель или симпатичный знакомый, с которым можно общаться на равных. Нет, это был настоящий взрослый мужчина, который с улыбкой выслушает все мои сбивчивые просьбы, сомнения и страхи. А потом уверенно возьмёт своё.