Бесплатный фрагмент - Двойные близняшки

Глава 1

Это более или менее романтическое знакомство состоялось… в Средиземном море. Причём, в сАмом буквальном смысле.

Программист Саша Левенштейн позагорал на хайфском пляже и пошёл купаться. Поплавав вволю разными стилями, молодой человек притомился и встал на ноги. Посмотрев на пляж, он вспомнил строки Вадима Шефнера из «Лачуги должника»:

«Где глубина всего по грудь

И очень близок берег,

Там тоже может утонуть

Тот, кто в себя не верит!»

Вдруг прямо перед ним из воды вынырнула голова черноволосой «русалки»! Впрочем, вынырнула не целиком — подбородок наполовину остался в воде.

— Женат? — без обиняков спросила по-русски девушка.

— Вроде, нет! — опешил Саша.

— Тогда — привет! Ты кто?

— Программист.

— Ни фига себе имечко!

— Это профессия. А зовут Сашей.

— Ну и пущай зовут! У меня будешь Шуриком.

«Девочка без комплексов! — подумал „новоиспечённый Шурик“. — Как Лолита!»

— А тебя как зовут? — спросил он.

— Ой, я такая загадочная, разнообразная! Сегодня буду, … ну, например, … как Юля!

— Ты, наверно, клоуном работаешь?

— Не-е, клоуном я бесплатно! — на полном серьёзе (!) ответила не русая (да и не русская!) «русалка». — А работаю… В общем, моя придурочная на всю голову сеструха говорит, что я на работе обслуживаю монополистов! … Не-е, я пока не шлюха. Просто «мильцарю» в «хашмалевском» ресторане.

Саша подумал, что правильнее говорить «придурочная» или «стукнутая на всю голову», хотя и то, и другое, скорее всего, относится к его собеседнице, а к не её сестре! Разумеется, он знал, что слово «мильцарИт» (не глагол, а существительное) в переводе с иврита означает «официантка», а компания «Хеврат а-хашмаль» («Электрическая компания»), в ресторане которой работает Юля, является (к сожалению для Израиля) монополистом в своей сфере. Из того, что девушка «пока не шлюха», следовало, что Юля обслуживала монополистов исключительно как официантка. Её хрипловатый наглый голос был завораживающего тембра. Несмотря на встречающиеся в разговоре смешные выражения (явно от кого-то услышанные или произнесённые не подумав) у Юли начисто отсутствовало чувство юмора. Но при этом она была так смешна, что Саша не мог сдержать непроизвольной улыбки. Правда, у сей «русалки» не было, как говорится, «ни рожи, ни кожи» (и чешуи — тоже!), но Саша ценил смешных девиц больше, чем красивых!

— Вообще-то, мне выходить, — проговорил он, но сообразив, что здесь не автобус, добавил, — из моря.

— Классно! — обрадовалась собеседница, — А то вода в рот лезет!

Они вышли на берег, и Саша пошёл к оставленным вещам. Юля — следом. Отсюда нетрудно догадаться, что заместо рыбьего хвоста у сей «русалки» имелись ноги, очень, кстати, ничего! Да и фигурка была ладная — стройная, но не скелет!

Молодые люди подошли к одежде кавалера. Свободных мест рядом не было, что не явилось преградой для незакомплексованной девицы. Вскоре она явилась со своей одеждой и обратилась к лежащему рядом с Сашей красавцу лет тридцати (и даже по аналогии с Гагариным «махнула рукой»):

— А ну, брысь отсюда!

Тот поспешно отодвинулся на максимально возможное расстояние. Саша тоже подвинулся, и в образовавшуюся брешь вклинилась Юля. Затем открыла рот и (как подумал Левенштейн) «понесла ахинею». Последнее словосочетание напомнило молодому человеку два его же афоризма. В первом героиня рассказывает о встрече с будущем мужем, спасшим ей жизнь: «Сперва понесла моя лошадь, а потом — я!» Во втором афоризме говорилось, что «Ахинея — это реакция наполеоновского маршала на пожар Москвы.» Мишель Ней (а вовсе не Михаил Кутузов!) был прозван Наполеоном «Мишель, князь московский»… Бессмысленная трепотня глупенькой «обаяшки» напомнила Саше рассказ уже упомянутого Шефнера «Фиалка Молчаливая». В нём говорится, что скромный и любящий тишину мужчина встречает немую девушку и сразу предлагает ей руку и сердце… Но после неожиданной встряски в самолёте, она вновь обретает дар речи. И все нерастраченные словесные запасы обрушивает на окружающих. Как Юля, которой наверняка не дают достаточно трепаться на работе!

Не переставая «щебетать», болтушка достала пелефон (израильский мобильник, не связанный с великим бразильским футболистом), потыкала кнопки и воскликнула:

— Уау! Опаздываю!

И она к удивлению обоих мужчин стала одеваться со скоростью новобранца после команды «Сорок пять секунд на подъём!». Попутно крикнула:

— Шурик, бумагу!

— Туалетную? — не понял Саша.

Юля состроила недовольную гримасу. Затем закончила приготовления к «эвакуации», подбежала к недавно согнанному со своего места парню, вырвала у него из рук газету «Маарив» и, вытащив из сумочки ручку, стала что-то писать. Написав, оторвала кусок газеты, вручила Саше, а остальную часть бросила порядком обалдевшему читателю. В заключении послала Левенштейну воздушный поцелуй и побежала так, что аж пятки сверкали (так как босоножки держала в руке).

Саша прочитал надпись на обрывке газеты: «0544951927 Юля». Затем улыбнулся и подумал: «Ураган по имени Юлия»!

Молодой человек вспомнил недавнее общение с этой милой наглой своеобразной «очаровашкой», её незабываемый тембр голоса… А затем ту чушь, что она несла этим голосом! И решил, что Юле подошло бы название рассказа Короленко «Без языка»! Но пока она всё-таки с языком…

Левенштейн обратился к владельцу ивритской газеты на соответствующем языке:

— Извини, у тебя есть спички или зажигалка?

Парень протянул зажигалку. Саша сжёг кусок газеты и вернул обалдевшему (очередной раз!) собеседнику зажигалку.

— Ты чего?! — воскликнул тот.

— Ой! Прости! — смутился Саша. — Забыл, что это кусок твоЕй газеты… был!

— Да я не о том. Она ведь там что-то написала.

— Ну да. Номер телефона и своё имя. Но я решил, что подобное счастье не для меня. Вот и сжёг.

— А что за имя?

— Юля.

— Какое красивое! … А что за номер телефона?

— Я и не пытался запомнить. Кстати, Наполеон Третий, если хотел что-либо запечатлеть в памяти, поступал, как я — писал это на бумажке, а бумажку сжигал.

— Интересный способ запоминать телефоны!

Левенштейн не упустил случая пощеголять эрудицией:

— Император не дожил до телефонов. Умер в 1873 году, а в 1876 году Александр Белл получил патент на телефон.

— Ого! — воскликнул израильтянин. — А она такая же умная?

— Была бы такая же, не сжигал бы газету!

— А я не терплю умных баб! Юля мне в самый раз! Правда, говорливая шибко, ну так они все такие! И я, к счастью, по-вашему не понимаю, а она, надеюсь, на иврите так трепаться не сможет… Вот только как её найти?

— Приходи в следующий шабат (так в ивритском оригинале называется суббота) на это же место в тот же час.

— А если не придёт или придёт, но в другое время?

— Тогда есть ещё «зацепка»! — вспомнил Саша. — Она работает официанткой в «хашмалевском» ресторане!

— Странно! Я тоже там работаю, … то есть питаюсь. Но такой очаровательной официантки не припомню.

— Ты, наверно, — предположил Саша, — работаешь в главном корпусе у въезда в Хайфу?

— Где ж ещё?!

— А Юля, думаю, работает в одном из филиалов!

Вскоре Саша вернулся домой… к своим хайфским дяде и тёте. Ещё через три часа он был у себя дома — в Тель-Авиве.

Глава 2

Прошло ещё три недели, и Саша явился в тель-авивский «матнас» (ивритская аббревиатура, означающая «дворец культуры») под названием «Бейт Дани» (то есть дом, названный в честь погибшего лётчика по имени Дани). Там состоялся ежемесячный турнир по «Что? Где? Когда?». Понятно, что на «великом и могучем» языке.

За полчаса до турнира к Левенштейну вдруг подошла… знакомая по Хайфе брюнетка:

— Здравствуйте, у Вас в команде есть свободное место?

Тот же тембр голоса, но лишённый привычной наглости.

— Юля, мы, вроде, на «ты»!

— Не возражаю… против последнего! — мило улыбнулась девушка и протянула свой «теудат зеут».

Саша открыл израильскую «серокожую паспортину» и прочитал на иврите: «Фамилия — Лившиц, имя — Майя, имя отца — Михаэль».

«Лившиц и Левенштейн! — подумал он. — Почти как Лившиц и Левенбук из „Радионяни“!»

Вслух же усмехнулся:

— Майя Михайловна?! Как… сама знаешь, кто!

— Танцевать не проси! Как Плисецкая — не смогу, а хуже — не хочу!

— Даже если станцуешь, с местом у нас напряжёнка! Хотя… дам тебе один шанс.

И Саша, как капитан команды, обратился к самому слабому игроку:

— Задай Майе какой-нибудь вопрос. Не ответит — остаёшься в команде, ответит — сам виноват!

Тот подумал и спросил:

— Какой бульвар Тель-Авива назван в честь французского барона?

Девушка несколько секунд подумала и с серьёзным (как и в Хайфе) видом ответила:

— Бульвар Хен… де Хох.

От ХОХота Саша чуть ни сполз со стула. Остальные чуть позже тоже рассмеялись. Они, конечно, знали, что «хенде хох» в дословном переводе с немецкого — «руки вверх!». То, что приставка «де» характерна для знатных французских фамилий тоже не было секретом. Но лишь Саша понял «второе дно» майиного ответа — в Тель-Авиве, действительно, существует бульвар Хен, названный в честь небезызвестного поэта Хаима Нахмана по фамилии Бялик.

Тут кандидат на выбывание воскликнул: