Бесплатный фрагмент - Двойник

ПРОЛОГ

Предрассветное небо над Обью взорвалось секундной яркой вспышкой. Двое пожилых рыбаков замерли на полпути к реке, не успев ничего понять и даже как следует испугаться. За необъяснимым небесным выбросом, не оставившим в вышине ни единого следа, вдоль берега разнесся резкий, едва не заложивший уши хлопо́к. А затем, словно из ниоткуда, в воздухе появился какой-то объект и с большой высоты рухнул у кромки леса на холодную землю с иссохшей травой, покрытой недавним снегом. Пенсионеры, вглядываясь в упавший предмет, с ужасом опознали в нем человеческое тело.

Медленно ступая, они направились в его сторону. Один нащупывал по карманам одежды сотовый телефон.

— Вот досада… — проворчал он.

— Что, Толь? — остановившись, спросил его второй рыбак.

— Да связи, конечно, нет, — буркнул Анатолий, вновь убирая телефон в карман теплой куртки.

— А зачем тебе? — продолжив движение к неизвестному, шепнул его товарищ.

— Ну так как, Серёг! В милицию позвонить, в «скорую», — неуверенно предположил Анатолий, следуя за товарищем.

— У нас ведь сейчас уже «полиция», а не «милиция». И тут вообще надо специалистов по паранормальным явлениям вызывать! — шикнул Сергей, оступившись. — Мы ж сами не знаем, что это такое было. Вроде человек… А откуда свалился-то?

Сергей задрал голову и покрутил ею в надежде найти среди облаков следы от объекта, запущенного с космодрома, или другие знаки: вдруг это пассажир терпящего крушение самолета или экстремал, любящий свободно полетать? Но ни следа воздушного лайнера, ни обрывков парашюта, к изумлению пенсионера, нигде не было.

Когда до лежащего ничком оставалось метра три, упавший с неба вдруг шевельнулся. Пенсионеры резко вздохнули и застыли на месте. Анатолий схватил Сергея за руку. Очнувшийся застонал. Найдя в себе силы, он медленно подтянул руки к груди и, тяжело опираясь на них, с большим трудом встал, сильно качнувшись. Рыбаки встретились с поднявшимся взглядом и отшатнулись. Молодой мужчина, не старше тридцати, одетый в темный, напоминающий тактический костюм со следами повреждений, коротким мечом на поясе (настоящим?) смотрел на пенсионеров взглядом затравленного умирающего зверя. В глазах стоял неподдельный ужас.

Парень открыл рот и заплетающимся языком хрипло произнес какие-то нечленораздельные звуки, походкой пьяного направился в сторону пенсионеров и протягивал к ним руки, жестикулируя. Рыбаки отступали, пятясь к машине. Очнувшегося словно толкнули в грудь, выбив весь дух: побелев, он согнулся, дрожа всем телом, и, продолжая неясно шептать, подняв на пенсионеров влажные от навернувшихся слез, покрасневшие глаза, бессильно рухнул на колени.

Пенсионеры остановились. Анатолий, глядя на молодого человека, что-то быстро бормотал под нос, вновь суетясь с мобильным телефоном. Сергей стоял неподвижно и смотрел на человека, понимая: кто бы тот ни был, ему надо помочь. Но конечности словно сковали невидимыми кандалами. За спиной слышались стенания Анатолия, который никак не мог дозвониться до «скорой».

Парень обхватил себя за грудь и, прокашливаясь, выдохнул через рот. С губ слетела кровь странного черного оттенка. Он последний раз посмотрел на пенсионеров — лицо серое, по губам течет странная жидкость — и завалился в сторону. Тело медленно упало в снег. Парень больше не шевелился.

— Я посмотрю, — выдохнул Сергей через несколько секунд, прошедших в молчании.

— Ты что! — Анатолий схватил его за плечо. — Вдруг он заразой какой болеет! Гляди — слюна черная!

— А вдруг он еще жив? Мы сами его до больницы довезем, черт-те знает как до нас «скорая» доберется! — Сергей махнул ладонью и осторожно двинулся вперед, держа перед собой так и не пригодившуюся сегодня удочку. Анатолий, сжимая в руках мобильный, последовал за товарищем.

Молодой человек лежал без движения. Из-под тела выглядывали ножны и пустая раскрытая кобура. С губ и из носа на снег стекала будто бы кровь, но не красная — иссиня-черная. Левое плечо рассечено. Сергей собрался с духом и ощутимо ткнул пришельца в руку удочкой, тут же отскочив обратно. Ничего не произошло.

— Всё. Мертв, — заключил Анатолий.

— Может, еще нет, — Сергей качнул головой и вновь посмотрел на небо. — Хорошая погода была для рыбалки… А тут — такое… Тоже всё еще не имеешь представления, откуда он взялся?

Анатолий пожал плечами, искоса взглянув на парня.

— Никак нет. Ну не из параллельного же мира он выхлопнулся? — неуверенно предположил пенсионер, оглядываясь на припаркованную неподалеку машину, оставленные ведра, ручной бур и свою удочку.

— А кто его знает… — Сергей посмотрел на товарища.

— Серёг, ну ты дурь-то не мели! — фыркнул Анатолий. — Это уж слишком… Слишком.

— Потащили давай его, — вдруг произнес Сергей.

— Эй, да ты что? Серьезно? — Анатолий опешил, увидев, как Сергей, уже не проявляя опасливость, подошел к лежащему, думая взять его за ноги.

— Давай-давай, Толь, бери. Спасем человеку жизнь, пока, может быть, еще не поздно.

Сергей покряхтел, пригнувшись, и взял парня под колени, оставив удочку. Анатолию ничего не оставалось, как смириться с затеей друга и помочь ему, подхватив раненого под мышки.

Пенсионеры понесли его к «копейке». Спешно уложили на заднее сиденье, собрали и закинули так и не пригодившееся рыбацкое снаряжение в багажник. Сергей сел за руль, Анатолий запрыгнул на сидение рядом с водительским, развернулся корпусом в сторону парня и всю дорогу наблюдал за ним.

— Он тебе сейчас всю обивку своей… кровью измарает. Не жилец, боюсь… — охал Анатолий, переводя печальный взгляд с неподвижного неизвестного на Сергея.

— Проверь пульс, может есть надежда еще. В любом случае нам надо отвезти его к докторам… Он еще дышит вообще?

— Вот ввязались мы с тобой, Серёг! — Анатолий, не прикоснувшись к шее молодого человека для проверки пульса, повысил голос и хмуро посмотрел на друга. — Обычное начало дня. Посреди леса из ниоткуда возникает этот парень. Не ясно, кто он. Умирает. А мы его везем к врачам. А те вызовут милицию, ну, полицию — и пойдем мы как преступники, ох и затаскают нас по делу!

— По какому такому делу? Ты о чем? — Сергей на секунду обратил недоуменное лицо к Анатолию.

— Так ведь на нас подумают, что мы его шлепнули, — пробубнил тот и осторожно, чтобы не измазаться почти черной жидкостью, сочившейся из носа неизвестного, — «Неужели это и правда может быть кровь? И почему она такая?» — прикоснулся пальцами к его шее. Пульс не прощупывался. Пенсионер поднес ладонь максимально близко к его лицу. Дыхания по всей видимости тоже не было.

— Серёг. Он, кажись, всё. Отошел в мир иной… — Анатолий отнял руку и обернулся к другу.

Сергей помедлил с ответом, сосредоточенно глядя перед собой, вздохнул и устало произнес:

— Ну… Всё равно надо везти его. Уже на вскрытие, получается… Довезем до амбулатории нашей, она ближе, чем до города ехать. Там разберутся, куда его.

Сергей посмотрел на умершего в салонное зеркало заднего вида. Рослый, крепкий молодой мужчина со странной жидкостью, которую отторгал его организм. Очень странная кровь… А может и не кровь вовсе? Но что тогда? Что, помимо крови, может еще течь по сосудам человека? А человек ли он, этот парень, свалившийся с неба? Если бы Сергей услышал историю, как после странной небесной вспышки неизвестного происхождения словно бы из параллельного измерения на сибирскую землю вывалилось существо, внешне один в один как человек, по жилам которого вместо крови бегает странная темная жидкость, то не поверил бы и обсмеял рассказчика. Но когда всё произошло на твоих глазах, не верить уже нельзя.

ДЕНЬ 1

Каждое действие или событие оставляет свой след.

Если в небе действительно был метеорит, значит, он должен что-то с собой принести. Должен что-то после себя оставить. Даже если успел сгореть в видимом слое атмосфере, над землей. Хоть нечто малое должно указывать на его существование. Не только слова рыбаков…

…тем более завершающиеся странными фразами о человеке, вышедшем из осколков этого невидимого метеорита…

Так думал Сезонов, задумчиво глядя в иллюминатор. Самолет стремительно сближался с расчищенным от снега посадочным полотном. Солнечный диск пытался прорваться сквозь матово-серое небо, еще не проснувшееся, отягощенное скорыми осадками, которые обещал метеоцентр. В панорамных окнах аэропорта безрадостно отражались облака. Шасси светлого лайнера с красно-синей ливреей готово коснуться полосы.

Это был первый утренний рейс авиакомпании в Омск.

Самолет сел плавно и мягко, однако инерционная сила качнула пассажиров вперед. Борт протолкнуло по полосе на большой скорости. Когда было разрешено покинуть салон, сидевший в центральном ряду у крыла Сезонов пропустил людей, толкавших друг друга в спины ручной кладью, и вышел среди последних пассажиров, коротким движением застегнув форменную куртку и оправив опушку воротника. Вместе с другими он вышел по телетрапу в зону выдачи багажа. Пока производилась разгрузка и начиналась подача габаритных сумок, Сезонов по мобильному телефону отписался, кому был должен, что наконец-то прилетел в Омск. Рейс из Москвы задержали из-за нелетной погоды: над западным округом сибирского города долго ходили тучи, обрушивая на аэропорт обильный мокрый снег. Подхватив свою дорожную сумку, которая среди первых выплыла по ленте, надев меховую шапку, подполковник пересек коридор и через раздвижные двери вышел в терминал внутренних рейсов.

Прямо на выходе среди немногочисленных встречавших стоял высокий лейтенант в зимней униформе, заложив одну ладонь в карман темно-зеленой аляски. В другой руке он держал темную папку на резинке. Сезонов встретился с ним взглядом. Когда он направился к лейтенанту, тот приветственно приложил ладонь к шапке. Сезонов ответил тем же, останавливаясь перед младшим офицером.

— Здравия желаю, товарищ подполковник. Старший лейтенант Анатолий Ка́лдыш. Как долетели? — офицер быстро указал ладонью на выход из аэропорта и продолжил: — Наша погода зимой не каждого радует: из-за снегов задерживают рейсы. И ваш вот попал в эту цепь.

— Здравствуйте. Да, у вас действительно снежно. В Москве почти неделю не было осадков. Зато в последний раз выпало так много, что до сих пор стаивает. — Сезонов, пропускаемый лейтенантом, толкнул двери на улицу. Тут же подполковника объял утренний, но не жгучий морозец.

— Вы в Омске впервые?

Лейтенант уверенным шагом пересекал площадь по направлению к практически пустой автостоянке. Одна маршрутная «газель» загружала сошедших с недавнего рейса малочисленных пассажиров.

— Да. Ни разу по долгу службы, ни по личным обстоятельствам не удавалось, хотя я знаком с людьми отсюда. — Сезонов обернулся через плечо и посмотрел на здание аэровокзала, слившееся с тяжелым декабрьским небом.

Лейтенант снял блокировку со служебного седана и открыл багажное отделение. Сезонов поставил на дно сумку с портфелем и прошел к переднему пассажирскому креслу. Калдыш сел за руль. Дождавшись, когда подполковник пристегнется, лейтенант протянул ему папку.

— Это лишь немногое из того, с чем вам следует ознакомиться перед тем, как более полно погрузиться в события, — сообщил Калдыш, поворачивая ключ зажигания и пристегиваясь под урчание прогреваемого двигателя. — Вас ведь успели просветить по теме?

— К сожалению, немного, — ответил Сезонов, принимая папку. — Пришлось связаться с… Селивановым, кажется, фамилия?… чтобы он направил по факсу некоторые материалы. И сам пытался что-то отыскать в сети. Практически не было времени вчитываться, всё как-то поверхностно.

— Полковник Селиванов, да, я в его подчинении. А когда сами искали, конечно же, ничего в открытом доступе не нашли?

— Увы, — подполковник качнул головой и снял с папки резинку. — И раз публично ничего не освещено, полагаю, дело секретное.

— Вы действительно единственный в стране, можно сказать, специалист в военном деле по… паранормальному? — произнес лейтенант, внимательно глядя на подполковника.

— Смотря что вы под этим понимаете. И нет, не единственный. Просто… чуть более опытный. — Сезонов несколько помялся, подбирая более или менее подходящее слово, означающее его просвещенность относительно внеземного невероятного в лице ярославских пришельцев.

— Понимаю широко — всё нечеловеческое. Хотя, — Калдыш понизил голос, зачем-то всматриваясь вдаль в лобовое стекло, — когда вы увидите его, точно удивитесь. Все ваши представления о мире порушатся.

Подполковник удивленно и вопросительно посмотрел на лейтенанта. Тот, не взглянув на Сезонова, сменил передачу, вывернул руль и надавил на педаль. Машина плавно выехала с парковки на незагруженную транспортом дорогу.

— Можем сперва заехать в гостиницу? Я оставлю вещи.

— Конечно, я туда и направляюсь. А вы что, хотели сразу с командирами переговорить? — Калдыш вынул из кармана мобильник и нажал на телефонный контакт.

— Была мысль… — вздохнул Сезонов, глядя в окно на непривлекательный зимний пейзаж.

Пока смотреть было не на что: по обе стороны тянулись темные ленты тротуаров, присыпанные прошедшим снегом, пустующие пространства с черными кисточками кустовых ветвей и редкими низкорослыми деревьями со снежными шапками. За бетонными заборами прятались крыши невысоких построек режимных объектов. Километр спустя начался жилой перекресток: по обеим сторонам появлялись монолитно-кирпичные многоэтажки и серые панельки с магазинами на первых этажах. Быстро возникло и тут же осталось позади старое здание аэровокзала с огороженным за ним пустырем. Машина выехала на длинное шоссе.

Глядя на дорогу, лейтенант, по-видимому, общался со своим командиром: сообщил о встрече московского офицера, которого в данный момент везет до гостиницы.

— У вас будет сегодня возможность встретиться с полковником? Он очень ждет встречи, — сообщил Калдыш, завершив вызов и убирая телефон обратно в карман.

— Да, конечно. Я готов даже сразу, как заселюсь.

— Даже не отдохнете с дороги?

— Чем раньше возьмусь за дело, тем лучше. Только бы позавтракал. — Сезонов опустил лицо и наконец раскрыл папку. Лейтенант увидел его движение.

— При гостинице есть ресторан, — сказал он и перешел к важным деталям: — Если вкратце, возвращаясь к главному вопросу, то первый раз его, нашего пришлого из другого мира гостя, увидели год назад, в ноябре, под Новосибирском.

— В ноябре… — задумчиво повторил Сезонов.

— Всё так. Сперва была вспышка в небе над рекой, что-то мелькнуло и тут же исчезло. Двое пенсионеров-рыбаков нашли его. Вернее, он сам вышел к ним. По их словам, он был будто измучен, избит. Дедки отвезли его к местному фельдшеру, тот помог транспортировать до Новосибирска. Там его положили в больничку на долгое обследование. И когда стали брать анализы, планировать скрининг и операции, медики поняли, что не с простым человеком имеют дело. Даже с нечеловеком. Этот, привезенный пенсионерами, в сознание долго не приходил, но и умирать тоже не спешил. Летаргия ли, кома — непонятно. Главврач обратился к местным военным: случай, мол, в его больнице паршивый, потрясающий и потрясающе паршивый: внешне человек, внутри — не совсем человек наш, земной. В общем, всполошились все: и прокуратура, и следственный, и безопасники.

Автомобиль беспрепятственно катил по свободной полосе вдоль длинного поля, мимо темных стволов придорожных низкорослых деревьев и кустарников. «И человек — и нет…», пронеслось в голове подполковника. Страшные чудеса какие-то.

— Почему врач обратился именно к военным? Не в региональный минздрав хотя бы для начала? — Сезонов посмотрел на лейтенанта, подняв взгляд с копии длинного медицинского эпикриза, сплошь усеянного знаками вопроса и двойными подчеркиваниями.

— Потому что насмотрелся западных фильмов, где обо всех невероятных вещах докладывается спецслужбам, которые в силу норм о тайне могут контролировать процесс распространения информации о нечто подобно странном, — ответил Калдыш, пропуская вперед микроавтобус. — В общем, главврач этот наказал всему персоналу, всем работникам, кто стал свидетелем нахождения этого чуда природы в больничных стенах, не выносить информацию за пределы здания помимо его разрешения. Сам он, как я говорил, пригласил силовых. Те жутко заинтересовались данным событием и хотели этого инопланетного товарища забрать к себе для выяснения и изучения всех мистических обстоятельств его появления у нас. Конечно, когда этот пришелец поправится. С новосибирским управлением службы безопасности у нас естественно были контакты, — кивнул лейтенант, — и оно не выявило ничего несанкционированного, поскольку так называемый в отчетах «исследуемый объект» не обладал международными и российскими критериями причинения угроз безопасности.

— А что «Роскосмос»? Авиация?

— Ни одни установки не распознали и не опознали его как космическое, спутниковое либо иное тело, даже обнаруженное в небе вследствие запуска с земли. Он не был считан как нечто, принесенное из космоса, хоть и оказавшееся в воздушном пространстве. Странно и удивительно, не так ли? Поскольку на настоящий момент причастные к «делу о пришельце» считают, что последнего принесло именно чем-то метеоритным. Похоже на сказочки, но притом это самая прорабатываемая версия. Понимаете, чтобы искать следы падения чего-либо, нужно чтобы объект прошел через слои атмосферы, в околоземном пространстве в конце концов. Получилось так, что ничто, согласно переданной агентством информации, в атмосферу Земли даже на долю секунды на заданный день и час, когда рыбаки нашли инопланетное чудо, не заходило. В авиации тоже абсолютное ничего: никто и ничто в воздушное пространство и подозрительного, и нет не вторгалось.

Калдыш выдержал драматическую паузу. Что ж, если он хотел насладиться произведенным эффектом, ему это удалось: Сезонов отвел глаза от папки с документами, переворачивая новый лист, и озадаченно посмотрел на лейтенанта. Ну уж нет, это ни в какие рамки… Такого не бывает, не может быть. В то же время подсознание напомнило ему: а не ты ли сам больше полугода назад встретился лицом к лицу с отвратительными внеземными чужаками, которых тоже не поймали современные космические установки, а?

— А этот инопланетный больной, — продолжил лейтенант, — однажды очнулся, но не реагировал ни на что, будто отключились у него все органы чувств. Тупо смотрит на всех и молчит как рыба. Никакой реакции. Ни на картинки, ни на фильмы, совсем. Будто с головой, психикой большие проблемы. В это время его как начали пробивать по всем фронтам и каналам, кто такой: ведь слова из него не вытянешь. Стали делать запросы. Вдруг он родственник чей-то потерянный на самом-то деле, без этих всех сказочных вывертов про падение с неба… В один день пришел интереснейший ответ. Сейчас пропустите несколько листов, откройте на красном стикере.

Сезонов раскрыл папку ближе к ее середине. На скобах-кольцах — ламинированные фотоснимки неизвестного молодого мужчины европейской внешности. Высокий широкий лоб, серые глаза под темной неаккуратной челкой. Взгляд чуть исподлобья, несколько суровый.

— Это одно из немногочисленных фото, но это не суть. А теперь не переворачивайте эту страницу, держите в поле зрения и откройте на следующем стикере, зеленом.

Сезонов, придерживая пальцем первый снимок, перелистнул несколько страниц до зеленого язычка. С новой фотографии, открывшейся ему, смотрел тот же самый человек, только теперь он был несколько моложе, волосы коротко подстрижены. Под фото вложена бумажка: имя — Креплов Александр Александрович, годы жизни — с такого-то по такой. Родился там-то. Место смерти — Цхинвал. Семья: супруга, уже вдова, Мария и маленькая дочь Ярослава, имена родителей, старшей сестры. Все они проживают в омском регионе.

— А теперь внимание. Оба этих человека, фото которых вы видите, — не один и тот же. А два совершенно разных. И они не братья.

Пауза. Подполковник, уже начавший сочинять в своей голове индийские драмы, перешедшие в отечественные реалии, о разлученных в роддоме близнецах, после слов лейтенанта пришел в ступор. Калдыш продолжил:

— Один, Креплов, человек настоящий. Солдат омского гарнизона. Второй — тот самый. Пришелец. Который странным и невероятным образом выглядит мало того как человек, так еще и похож на первого, Креплова. Настоящий инопланетный двойник.

Непростое осмысление. Такого быть не может. Розыгрыш какой-то. Только чей: местных военных — или вселенского космического провидения?

Автомобиль выезжал на проспект между двумя природными парками, но Сезонову было не до зимних красот. Он вчитывался в биографию военнослужащего и заметки о — страшно сказать — подобном землянину пришельце. Действительно — мир перевернулся: где-то в необъятной вселенной существует раса, которая идентична земным европейцам, причем как минимум один ее представитель как две капли воды схож с россиянином.

Двое совершенно похожих мужчин. Будто не просто двойняшки, а один скопирован с другого. Один — космический гость. Второй — сержант. Один жив: прилетел, согласно рабочей версии, из неведанной галактики, неизвестного параллельного мира, его появление на Земле не зафиксировал ни один астрономический прибор. Другой мертв: погиб во время осетино-грузинского вооруженного конфликта. Один просто идеальный двойник другого: первый второго — или второй первого. Даже и не двойник вовсе: один и тот же человек, которого зачем-то сняли в двух непохожих образах с разницей в несколько лет.

— Как его имя? — спросил подполковник, листая страницы в надежде найти биографию космического гостя.

— В Новосибирске нашим он так и не сказал ни слова. О его жизни ничего не известно. Лишь результаты обследования из медцентра, которые показывают ошеломительную картину.

— Просто слов нет, — выдавил Сезонов, когда машина уже двигалась по Ленинградскому мосту над скованными льдами водами Иртыша.

— Поверьте, у всех нас сперва тоже челюсти отвисли, — покивал Калдыш.

— Но он, этот пришелец, появился в Новосибирске. Как оказался тут?

— Сбежал. Так просто, да: взял и сбежал из-под стражи. Какие только планы «перехваты» по городу не объявлялись. Зону поисков расширяли, привлекали добровольцев, поисковые отряды, полицию. Время идет, результатов нет. Не хотел Новосибирск признавать, что упустил пришельца. В Томск, Кемерово кинул запросы о содействии, до Барнаула. В общем ушел космический гость и не вернулся. Весна прошла, лето тоже, осень наступает, зима скоро, а соседи наши так и не разыскали его. Месяц назад Омск звонит Новосибирску и говорит: нашелся у нас ваш сбежавший, но мы его уже к себе в обработку забрали. Оттуда все материалы нам передали.

— И где его нашли? — Сезонов посмотрел на проспект с длинными панельными домами в лучших традициях городской застройки середины прошлого столетия.

— Не поверите. В троллейбусном депо! Была при нем только справка от миграционной службы, что, мол, документов нет, без жительства, возраст трудоспособный. Устроили в депо так. От управления транспорта дали койко-место в общежитии, там и провел много недель. До тех пор, пока на него не вышли и не забрали.

— Что же он делал? Неужели троллейбус водил? — подполковник проводил глазами ехавший по соседней попутной полосе рогатый общественный транспорт.

— Вы знаете — да! Прошел ускоренный курс, быстро овладел навыками вождения. В ДТП, к слову, замечен не был за всё время работы.

— А долго проработал?

Машина стояла на перекрестке, ожидая разрешающий сигнал для поворота влево.

— Около трех месяцев.

— И где он сейчас?

— У нас, в здании дальше по улице. Это через речку в ту сторону.

Лейтенант кивнул подбородком вперед, ведя автомобиль по новому жилому проспекту.

— А под каким именем он работал? Ему же всё-таки приходилось общаться. И как он обменивался с людьми фразами? На каком языке?

— На русском общался. А имя выбрал Вадим Данилов. К слову так медиков зовут, одного Вадим, у другого фамилия Данилов, оба еще в Новосибирске его обследовали. Видимо, запоминал имена всех тех, кто его окружал, и идентифицировал.

— Как он язык выучил?!

— Я упоминал, что он много недель молчал и не реагировал на наши фразы. Но слышал телевизор, аудио, голоса. Видимо, как-то что-то у себя в голове молча сопоставлял, смысловые значения обрабатывал, перенося на свой родной язык. Но несомненно то, что он действительно понимал и общался на нашем русском.

— А что сейчас? С вами разговаривает? — Сезонов имел в виду омских военных.

— На контакт идет неохотно, фразы максимально короткие, далеко не на всё отвечает. А про свою истинную жизнь, инопланетную, не говорит.

— Он может представлять особую опасность? В смысле какие-то сверхспособности, которых нет у людей. Он может чем-то навредить?

— У него сила как у олимпийского тяжеловеса. При этом он совершенно не настолько крупный. Да, высокий, крепкий, но ни за что не поверишь, что он может сдвинуть бульдозер.

— Даже так… — покивал Сезонов, посмотрев в лобовое стекло.

По левую сторону тянулся малопривлекательный зимний сквер с православным собором. Деревья быстро сменились театральной площадью. Автомобиль свернул между новыми прогулочными тропами, обогнул площадь с жанровой скульптурой и временно припарковался на бесплатной стоянке напротив гостиницы.

Выйдя из машины, Сезонов оглядел светлую гостиницу, соседствующие с ней невысокие здания времен, кажется, царской России. Проследовав глазами вдоль по пешеходному спуску к набережной Иртыша, его взгляд уперся в закованную льдом, укрытую снежным одеялом широкую речную ленту. Было в этом завораживающее русское, сибирское. Из промышленных и котельных труб валили клубы белого дыма. Городские здания пастельных расцветок, очерченные зимним морозом, проступали на фоне проснувшегося неба. Омск оживал после снегопада и не желал подпускать к себе новую партию туч, подначивая солнце скорее приветствовать горожан.

Подполковник развернулся к лейтенанту. Тот уже стоял у открытого багажника. Дорожную сумку он поставил на землю. Калдыш взял портфель Сезонова и, закрывая багажник, передал его подошедшему вместе с папкой.

— Папку оставьте себе, может, успеете еще посмотреть, специально для вас экземпляры сняли. Я тогда сейчас в управление, — кивнул лейтенант, — а вы как устроитесь, наберите меня. Запишите номер.

Сезонов достал из кармана мобильный и записал в журнал контактов продиктованный Калдышем телефон.

— Я подъеду за вами. До управления меньше четверти часа на машине.

— Понял. Договорились, — согласился Сезонов. — Я позвоню.

— До встречи, товарищ подполковник.

Калдыш отдал честь, запрыгнул на водительское кресло и уехал по другой улице. Сезонов прошел к центральному гостиничному входу и толкнул двери.

Одноместный номер, достаточно уютный и удобный, располагался на восьмом этаже в конце коридора. Окна выходили на незаметную узкую речку Омь вдалеке и прогулочный сквер на площади.

В номере имелся небольшой сейф. Сезонов закрыл в нем папку и армейский нож, разместил вещи из сумки в узкий шкаф, оставил китель с галстуком на плечиках и спустился в ресторан. Сервис континентального завтрака уже прошел, он еще успел к «шведскому столу». Посетителей оказалось не так много. Взяв свекольный салат, рыбный стейк с тушеными овощами и свежий сваренный кофе, Сезонов сел за свободный стол у стены ближе к выходу. Он еще раз прокрутил в голове информацию, которую узнал за последние сутки, и удлинил эту цепочку ровно на те данные, которые услышал и прочел во время следования на автомобиле с Калдышем.

Итак.

Вчера во второй половине дня, еще в Москве, к нему в кабинет заходит Фамилин и говорит о безотлагательной командировке в Омск, потому что там под охраной сидит найденный и пойманный пришелец. Нужно встретиться с местными силовиками и на месте разобраться, что представляет собой этот внеземной разум, опасен ли он так, как ярославские существа, изучить образ его жизни и решить, куда направлять далее — собственно, что с ним делать. Из этого всего следует, что Омску откуда-то известно, что он, Сезонов, сталкивался с космическими незваными гостями-уродцами. Еще не ясно, важно ли, что у города оказалась информация о встрече его, подполковника, с инопланетными зверями, и как это может отразиться в дальнейшем, но разберемся чуть позже. К позднему вечеру уже готовы командировочные документы, направлен срочный запрос в бухгалтерию по выплате сумм, удачным случаем забронирован чуть ли не последний билет до Омска, и вот он, Сезонов, уже летит в самолете.

На месте Калдыш говорит, что пришелец выглядит как человек. Из внеземного гостя не получается вытянуть информацию, кто он такой, поэтому делают запросы по инстанциям. Из Омского гарнизона — именно в его границах позже и поймали сбежавшего от новосибирцев пришельца — докладывают, что с такой внешностью служил в войсках один солдат и был убит еще несколько лет назад. («Надо, кстати, спросить, объявляли ли вдове Креплова о том, что после смерти ее мужа найден человек, как две капли воды похожий на погибшего.») В это время пришелец сбегает, оказывается в Омске и, уже обладая навыками русского разговорного языка, — «А интересно, писать-то он умеет, как заполнял бумаги на работе, если заполнял вообще?» — чудесным образом устраивается водить троллейбусы на городских маршрутах, что дается ему достаточно просто. Значит ли этот факт, что там, в его мире, он умел управлять транспортными средствами и просто мышечная память проснулась, потому он так и наловчился быстро?

Он разумен, причем удивительно гениально — раз за короткие недели выучил русский язык и смог на нем говорить, понимать речь, — и силен — по словам лейтенанта, может двигать и перемещать чудовищного веса объекты в несколько тонн.

Он прибыл из космоса — а из космоса ли? Вспышка в небе — а ничего не зафиксировано и ничего не падало. Может такое быть, что параллельная реальность корреспондируется с нашим, земным, миром как-то по-особому? («Сам-то понял, что сказал? Чушь словесная! Параллельный мир! А если вспомнить журналиста Яркова, который видел небесную вспышку, но на Землю ничего не упало? А если вспомнить открытый в лесах у Волги неизвестного происхождения портал? Боже, живешь не в реальности, а будто в фантастическом фильме! Жизнь точно не будет прежней!»)

Сезонов задумчиво смотрел в опустевшую тарелку, отпивая из чашки кофе. В голове летал рой мыслей. Надо скорее всё разузнать, скорее встретиться с нужными людьми. Поднявшись в номер, он достал из сейфа папку, сел на кровать и просмотрел все оставшиеся записи по пришельцу и солдату, читая текст зигзагом и выхватывая важные фразы.

Из медицинского заключения ясно, что кости, мышцы, органы пришельца по наличию, форме и соотношению друг с другом, расположению полностью идентичны земному человеку и мужчине. Легочная и выделительная системы, системы пищеварения и кровообращения, как, собственно, и все остальные известные анатомической науке, работают так же, как и у людей на Земле. Есть «но» — кровь его черная. Была, когда он попал на нашу планету. Со временем каким-то загадочным и необъяснимым образом она окрашивается в артериальный и венозный, будто кровяные клетки мутировали или мимикривовали под правила природы новой планеты проживания. Нейроны спинного и головного мозга ничем не отличаются от состояния нормального, здорового человека без признаков нарушений и инвалидности. Если вкратце, этот инопланетный гость — совсем как землянин. («Тем будет легче спрятать его среди людей, если и когда понадобится», пронеслось в голове.) Таблица с ростом, весом, характером кожно-волосяного покрова и так далее и тому подобное.

Из документов, освещающих биографию и происхождение инопланетного гостя, дельного не извлечь ничего: данных слишком мало и крайне недостаточно, чтобы иметь хотя бы зыбкое представление о его жизни — вся информация занимает жалкие пол-листа формата А4. И то лишь указаны общие фразы, что пришелец принадлежит неизвестной науке внеземной расе, будто породненной с человеческой. Следующее — снимки, представленные «Роскосмосом», доказывающие, что в заданный день и час в небе ничего космического не обнаруживалось. Сведения, полученные от воздушных и космических войск, также представляют данные о том, что учения и запуски над Сибирью в тот период не производились. Иностранные объекты в том числе исключаются полностью.

Сезонов внимательно разглядывал фото пришельца и солдата и всё не мог поверить, что его не разыгрывают. Что один — представитель иной космической расы. В голове всплыла фантастическая в своей невероятной теперь правдивости фраза: «Мы не одни во Вселенной». Этот еще разумный тип, а те, ярославские звери, дикие необузданные чудовища, встречи с которыми не пожелаешь никому, даже врагу. А вот с новеньким пришельцем, омским, Сезонов познакомиться очень даже хотел.

Пролистав страницы по внеземному посланнику, подполковник изучил информацию о сержанте Креплове. Из областного городка, где окончил школу, поступил в омский университет, по его окончанию ушел в армию. Еще в вузе сыграл свадьбу, а пройдя службу по призыву, решил заключить срочный контракт. Майским днем родилась дочь, а уже в августе сержанта отправили в Осетию, прямо в место обострившего вооруженного конфликта, откуда он не вернулся. Тут же представлены копии документов о потерях личного состава с фамилией Креплова. Ниже следовали заключение призывной медкомиссии, список прижизненных и посмертных военных наград, публикаций в научных университетских журналах, информация об интересах, отношении к спорту и многое другое. Если личность сержанта была достаточно раскрыта, то о внеземном госте совсем ничего не известно — не известно то, чего бы Сезонов хотел знать.

Он взял мобильник и набрал контакт Калдыша.

— Слушаю, товарищ подполковник. Вы уже готовы?

— Да, можете подъезжать. Сам полковник готов меня принять, его планы не изменились?

— Нет, он ждет. Выезжаю.

Лейтенант приехал через десять минут на том же автомобиле. Теперь офицеры отправились через мост над Омью на другой берег, где, кажется, скверов вдоль одной улицы было больше, чем на стороне размещения гостиницы.

— Где сейчас наш пришелец? — подполковник смотрел в лобовое стекло на луковки православного храма.

— Вам не терпится его увидеть? Сегодня вряд ли. Когда я уезжал за вами, его готовили к переезду в медцентр на базе госпиталя, на новые анализы. Вы успели еще почитать материалы? — Калдыш готовился перестроиться на дорожной полосе.

— Да, ознакомился. Надо, конечно, всеми силами обрабатывать внеземного гостя, его разговорить.

— Надо, товарищ подполковник, только сил нет как стараемся, а он крепкий орешек. Вот, кстати, и здание управления.

Лейтенант посмотрел влево. Сезонов увидел не особо примечательную, строгую в своих пропорциях коробку с колоннами, тем не менее вызывающую в мыслях определенное понимание, что здание занимают серьезные и ответственные люди. Калдыш объехал управление и завел автомобиль во внутренний двор. В сторону выезда из ворот стоял серый микроавтобус с распахнутой боковой дверью. Возле него стояли и общались два вооруженных спецназовца. За водительским креслом, опустив стекло, сидел мужчина и курил, стряхивая пепел в снег.

Пока Калдыш разворачивал машину, паркуясь, двери одного входного крыльца раскрылись, и другая пара спецназовцев вывела мрачного, одетого во всё темное мужчину. За ними шла молодая женщина в длинной дубленке.

— Вот и его ведут.

Лейтенант заметил в зеркале заднего вида, как вышедшие из управления направляются в сторону микроавтобуса. Сезонов резко обернулся, поняв, что Калдыш имел в виду. Вернее, кого.

Он вглядывался в молодого крепкого мужчину между спецназовцами и пытался убедить себя, что видит инопланетянина. Нет, невозможно. Мозг, видя явные внешность и образ человека, отказывается перемещать полученную ранее информацию в новую плоскость. Это какая-то шутка. Пришельцы ведь всегда непривлекательные, даже пугающие, страшные неразумные животные или разноцветные говорящие слизняки (спасибо кинофильмам и фантастическим рассказам). А тут спецназовцы ведут под руки че-ло-ве-ка — наверняка какого-то террориста, злобного нарушителя общественной безопасности, который совершил или задумал совершить покушение, члена запрещенной секты. Чем дольше подполковник вглядывался в мужчину, тем сложнее было поверить в то, что перед ним — пришелец. Тем больше закрадывалось подозрение, что его кто-то и зачем-то разыгрывает, подсовывая под нос вместо схожих с ярославскими тварями уродов настоящего человека.

Сезонов всё сидел в салоне и смотрел через стекла, как инопланетянина-человека подводят к микроавтобусу. Калдыш уже заглушил мотор и вышел из автомобиля, встав возле водительского места, держа дверь раскрытой.

— Валерий Игоревич, идете? — спросил он, перебирая ключ в ладони.

— Да, — произнес подполковник, неотрывно глядя на группу сопровождения пришельца, и зашевелился, отстегивая ремень.

Тут произошло поразительное.

Не доходя считанных метров до микроавтобуса, инопланетный гость вдруг хитро взглянул в сторону только что припаркованного автомобиля, возле которого у открытых дверей стоял младший офицер, и внезапно для спецназовцев резко дернулся, вывернулся из рук и кинулся в сторону машины Калдыша. Бежал он быстро, словно заядлый марафонец-олимпиец, стремительно приближаясь к лейтенанту. Тот оторопел, забыв закрыть дверь у водительского кресла.

— Не стрелять! — приказным тоном на весь внутренний двор воскликнула женщина, вытянув руки в сторону спецназовцев. Те уже было развернули автоматы в спину пришельца. Тогда трое из них сбросили оружие и понеслись вслед за сбежавшим.

Лейтенант, конечно, был готов вступить с инопланетянином в рукопашную, смирившись с этим неизбежным — не оставалось выбора. Хотя Калдыш был более чем уверен, что пришелец в первый же миг положит его на обе лопатки. О его силе, ловкости, выносливости, проворности известно достаточно. Все его силовые характеристики превышают человеческие возможности даже не в два, а чуть ли не в четыре раза.

Что ему было нужно? Зачем и почему он вдруг летит на него со скоростью сверхзвукового?

Ответ на вопрос лейтенант не получил, равно как и не нанес удара первым. Пришелец был уже на расстоянии вытянутой руки и даже тянул ладонь в его, Калдыша, сторону, как из-за багажника автомобиля стремительно выскочил Сезонов и, налетев на пришельца со спины, повалил на землю. Лейтенант отпрыгнул назад, хлопая дверью машины.

Подполковник, нависнув над космическим гостем, вжимая его в снег, заламывал руки за спину. Тот изо всех сил извивался и брыкался. Он был действительно могуч, по другому не скажешь, медицинские записи ничуть не врали: Сезонов чувствовал напряженные мускулы и мощное давление. Будто человек из стали. Хотя стоп, он же нечеловек.

— Лучше капитулируй. Тебе ведь некуда деваться, — произнес подполковник, сдерживая пришельца. Тот не переставал вырываться, не снимая с лица маску злобы и досады, но Сезонов тоже отличался стойкостью — спасибо участию в секретном военном проекте.

Горящие гневом, обидой, досадой серые глаза смотрят взглядом загнанного зверя, который еще хочет бороться. Губы искривляются, зубы скалятся, он выдавливает нечто, похожее на тихий рык и шипение. Голова вертится вместе с телом, извиваясь на земле, темные волосы бьют по лбу.

Он видит человека, мужчину. Он говорит с ним на русском языке, как с понимающим речь соотечественником. Не может, нет, не может он, еще не получается поверить в то, что перед ним — чужак, гость другой галактики.

Подбежали спецназовцы. Двое тут же схватили пришельца. Сезонов поднял слетевшую с головы шапку и отошел к машине, отряхиваясь.

— Спасибо, товарищ подполковник, — перед ним остановился третий боец.

— Пожалуйста. Резкий он у вас, — кивнул Сезонов, провожая взглядом пару спецов, спешно уводящих уже не сопротивляющегося межгалактического гостя.

— Это верно. Уже второй раз за все месяцы пребывания у нас, что он себя так повел, — сказал силовик, тоже оборачиваясь в сторону микроавтобуса. Пришельца уже загрузили в автомобиль, сопровождавшие запрыгнули в машину, закрывая боковую дверь. На улице остались один военный и женщина в дубленке, которые смотрели в сторону Сезонова и Калдыша.

— Он хотел уехать. Вырвать ключ. Сесть в автомобиль, — подполковник смотрел на ключ в руках лейтенанта.

— И куда бы он отправился? — Калдыш перевел взгляд на микроавтобус.

— Ему всё равно. Лишь бы подальше отсюда, думаю. — Сезонов, стряхнув последние крупинки снега с шапки, надел ее.

— Спасибо, товарищ подполковник. Если бы не вы!

— Не думаю, что он бы сделал с вами что-то страшное, конечно.

Тут же распахнулась дверь, из которой минутами ранее показались военные, и на крыльцо без куртки спешно вышел немолодой мужчина с посеребренными волосами в распахнутом кителе с погонами полковника, оглядывая двор.

— Всё уладили, бойцы? — крикнул он. Видимо, стал свидетелем инцидента, наблюдая за всем из окна.

— Так точно, — ответили ему двое не севших в микроавтобус спецназовцев.

— Ну добро. Предельное внимание, в очередной раз говорю, за этим парнем! Катя, тебя тоже касается! — мужчина незло погрозил пальцем в сторону микроавтобуса.

— Это Селиванов, — сказал Калдыш. Сезонов обратил внимание на полковника.

— Товарищ старший лейтенант, товарищ подполковник, жду вас, идемте! — Селиванов, посмотрев на Калдыша и Сезонова, поманил их ладонью, а сам в следующую секунду развернулся и скрылся в здании управления.

Полковник все годы служения Родине в департаменте областного управления службы безопасности был известен главным медиатором конфликтующих сторон, последовательно и честно разрешающим все спорные и неоднозначные, всплывающие во время службы моменты. Говорил он таким тоном, будто готовился отчитать за нарушение дисциплины, твердо и повелительно, однако был вполне приязненным. В разговорах уважал любого собеседника и давал ему время выложить все мысли, сколь длинны и долги они ни были.

— Лихо вы его, будто всегда в спецах работали и до сих пор среди них! — отметил поступок Сезонова Селиванов, пригласив подполковника и лейтенанта в свой кабинет и предложив кофе.

— Да, координацию терять нежелательно. Всегда стараюсь быть готовым к чему-либо, хоть и много лет в командном управлении. — Сезонов благодарно кивнул, когда Селиванов протянул ему чашку со свежесваренным напитком из настольной кофемашины.

— Ну, давайте еще раз, уже очно, представимся. Полковник Селиванов, Владимир Дмитриевич, начальник оперативно-разведывательного департамента службы безопасности.

— Подполковник Сезонов, Валерий Игоревич, начотдела в Министерстве обороны.

Офицеры обменялись рукопожатиями.

— Что ж, Валерий Игоревич, начнем с простого и малого. Успели вчера ознакомиться с документами, которые вам направили? — Селиванов удобно расположился в своем кресле и с видом внимательного, вежливого слушателя посмотрел на Сезонова.

— Да, всё прочел и просмотрел папку, которую передал лейтенант Калдыш, — подполковник указал ладонью через стол на сидевшего напротив него младшего офицера, — отметил многие детали. Разрешите сразу вопрос?

— Конечно!

— Почему пригласили именно меня, чтобы посвятить в эту историю с пришельцем? Как обо мне узнали и поняли, что именно я могу помочь?

— Мы следовали, скажем так, рекомендации знающих людей, кому можем доверять. — Селиванов потер пальцы и пронзил Сезонова прямым взором, поняв, что тому недостаточно сказанного. Полковник придвинулся ближе к столу и, вздохнув, вполголоса добавил: — Я кое-что знаю о «ярославском деле».

Сезонов, напрягшись, быстро взглянул на Калдыша. Реакция лейтенанта на произнесенную Селивановым фразу говорила о том, что он понятия не имеет, о каком деле, связанном с Ярославлем, идет речь. Интересно, что знает сам полковник? Ответит ли, если спросить об этом? Какие детали ему известны? Каким образом, через кого или же сам получает данные о проводимом следствии и суде? И главный вопрос: кто доподлинно и откуда знал, что он, Сезонов, всё же был в городе на Волге, если в официальном заявлении, коего с трудом добился Фамилин, в апреле сего года он в Ярославле не появлялся? Очень многие, с кем Сезонов встречался и кого видел из военнослужащих в те дни минувшей весны, насколько знал, находятся под жестким следствием, серьезными ограничениями в общении и передвижении. Так кому и как фигуранты «ярославского дела» могли успеть передать о подполковнике, что слух о нем дошел с Поволжья до Сибири? Как информация могла просочиться и как так вышло, что в нее поверили, несмотря на слова Москвы? Так много тайн, удастся ли найти хотя бы один ответ на возникшие вопросы…

— Таким вот образом у меня не осталось сомнений да и вообще не было выбора, кого пригласить из Москвы. Через высшие органы, если понимаете, не хотелось запрашивать о вас. Всё вышло частным путем, думаю, удачным, — добавил Селиванов и дал понять, что желает оставить этот вопрос завершенным и перейти к следующему. — Мы — вернее, я, поскольку мой департамент занимается делом пришельца — взяли смелость пригласить вас, поскольку считаю, что вы можете помочь.

— Чем? И как? Я ведь, знаете ли, с пришельцами на их языке никогда не разговаривал, — посмеявшись, Сезонов развел на столе руками. — Такой же, как вы — желаю ответить на все вопросы рубрики «Одни ли мы во вселенной», но понятия не имею, с какой стороны подступиться, с чего начать и куда сворачивать. Всё это слишком непривычно и невероятно для нас, для землян вообще.

— Знаю. Понимаю. Но верю, что вам удастся прояснить ситуацию хоть немного. По крайней мере помочь нам в прояснении. Любым способом.

— Для этого мне надо познакомиться с инопланетным гостем… поближе.

— Мы естественно организуем встречу с ним, — согласно кивнул Селиванов. — Но давайте не сегодня. Может завтра? Когда вам удобно?

— В любое время. Как он сам будет готов.

— Мы сами его подготовим. Он не горит желанием общаться. Мы же хотим ему помочь свыкнуться с нашим миром, нашими реалиями. А для этого нам самим надо понимать, как и чем он жил на своей, так скажем, родине, верно? Иначе мы не помогаем друг другу, а буксуем, не сдвигаемся с мертвой точки.

— Не обещаю разговорить, но постараюсь подкопать ров под его характер.

— О, а вот характер у товарища — непростой. Несмотря на то, что хмурый молчун, демонстрирует тем самым выдержку и стойкость. С таким в разведку пойдешь: точно не выдаст! — Селиванов махнул в воздухе кулаком. — Носимся вокруг него и возимся с ним уже сколько недель, а толку-то… Анатолий Романович, кстати, — полковник посмотрел на Калдыша, который оживился при упоминании своей фамилии, — занимается сбором и систематизацией информации, ему поступают все материалы по нашему пришельцу. Девушка, которую вы, может, сейчас заметили у спецмашины, — Катя Владыкина, старший специалист, она курирует, так скажем, вопрос наблюдения и изучения реакций и возможностей тела и организма инопланетного гостя. Это две мои правые руки по делу с пришельцем.

— Сколько по времени вы привыкали к тому, что говорите «пришелец», «инопланетянин», а видите человека? — не сдержался Сезонов.

— Знаете, до сих пор передергивает. — Селиванов, усмехнувшись, повел плечами, словно избавлялся от упавшего за воротник предмета. — Могли бы, конечно, звать его по имени умершего солдата, на которого он странно и необъяснимо похож как две капли, но отчего-то не прижилось так.

— К слову о погибшем, — подполковник оживился. — Вы связывались с его семьей, когда впервые увидели пришельца в лицо?

Селиванов многозначительно посмотрел на Калдыша, тот пояснил:

— Сделали запросы на каждого родственника и на короткое время устанавливали слежку: узнавали, как живут, чем занимаются. Родители лет десять частные предприниматели, фермеры, они своим делом живут и не собираются оставлять. Мать — педагог по образованию, отец долгое время обслуживал крупную хозяйственную технику на станции. Открыли свое дело, но первую работу не оставляют. Сестра с семьей живет и работает в Калачинске, тренер в детско-юношеской спортивной школе. Вдова Креплова, Мария, проживает в Омске, трудоустроена в культурно-досуговом центре, курирует выставки и музыкальные вечера. Их с Крепловым общая дочь — Ярослава, ходит в детсад. С женщиной в прямую связь не вступали, о том, что на планете, более того — в нашей стране, обнаружился двойник ее погибшего мужа, не сообщали. Прорабатываем два варианта развития событий: как то, что родные Креплова никогда не узнают о существовании пришельца-двойника, так и то, что им становится известно об этом. На настоящий день сохраняется пассивная фаза — никому из членов семьи Креплова не докладывали о космическом госте-близнеце и никто каким-либо образом сам не узнал о нем. Всё под контролем спецслужб, не сомневайтесь. Утечки не будет.

— А если соберетесь всё-таки рассказать, то при каких обстоятельствах?

— Когда достаточно полно убедимся в адекватном поведении пришельца и отсутствии у него неконтролируемой агрессии.

— А были случаи последнего?

— Однажды да. Еще в Новосибирске.

Сезонов медленно покивал, глядя в стол и отпивая кофе. Всё равно надо решать, как и куда прятать пришельца. В этом видится единственный разумный на данный момент выход. Не вечно же его держать в закрытых помещениях, ограничивать передвижение и таскать по управлениям и исследовательским центрам. Заинтересуется еще уполномоченный по правам человека… Ему надо найти место, желательно вне стен силовых ведомств. Как говорится, хочешь что-то спрятать, спрячь у всех на виду. Он выглядит как человек, ведет себя не как неразумное животное — его очень удобно поселить в любом городе и даже без привлечения ненужного внимания, если умело обставить ситуацию и придумать правдоподобную легенду его внезапного появления на новом месте. Но прежде чем перемещать его в иное окружение, действительно важно изучить его психику, способность акклиматизации, привычки и образ жизни — всё то, о чем этот космический гость молчит.

— Что конкретно вы от меня хотите? — спросил Сезонов, ставя чашку на блюдце и оборачиваясь на полковника.

— Помощь и содействие. В любом виде, в любой форме. Какие-то подсказки, замечания. Найти ответ на вопрос: кто он такой, этот пришелец.

— Конечная цель?

— Понять, опасен ли он для людей.

— Методы?

— Любые законные.

— Время?

— Сколько вам понадобится и сколько вы посчитаете нужным. Все необходимые расходы оплатим.

— Могу кого-то привлекать в помощь, если придется?

— Всё управление в вашем распоряжении. Лейтенант Калдыш, пожалуйста, особо рекомендую. Представить бы вам Екатерину, тоже ценный помощник. Но она сейчас, как вы видели, с нашим иноземцем уехала, так что в другой раз, при случае.

— В который час завтра можно будет организовать встречу с… двойником Креплова?

— Вам позвонят сегодня вечером, согласуем время.

— Понял.

— Что еще хотели бы знать? Расскажу, что знаем сами.

Селиванов поднялся с кресла, прошел до сейфа в углу кабинета и достал из него объемную черную папку.

— Здесь — все материалы, касающиеся нашего инопланетянина, — полковник передал папку Сезонову. — Отсюда часть сняли для вас. Можете ознакомиться.

Следующий час Сезонов часто поднимал от папки лицо на омских офицеров и просил дать пояснения практически по каждой записи. Все они представляли невероятный интерес, поскольку свидетельствовали о неизвестной земной науке расе, схожей с человеческой. Калдыш хронологически и кратко проследил то время, когда пришелец был устроен в транспортном управлении, упомянул о допросе его сотрудников, кто работал в смены с инопланетянином. Психологический портрет молчавшего с военными пришельца был составлен на основе показаний начальника смены, водителей и контролеров-кондукторов. Селиванов рассказал, как дело из Новосибирска передано именно ему и в его департамент, какие первоочередные задачи и перед кем он поставил, сформировав из подчиненных команду изучения, наблюдения и контроля за пришельцем.

— Ясно.

— Что ясно? — полковник с любопытством воззрился на Сезонова, надеясь услышать конкретику.

— Что надо работать, — вздохнул тот, постучав пальцами по папке. — Нужна особая стратегия, что ли.

— Терпение тоже не помешает. У нас всех глаз дергается — никак не можем добиться от пришельца, кто он такой. Душит он своим молчанием!

— Ну, время есть, будем думать…

— Время и есть, и его нет. Я боюсь, как бы о нем не узнали. Приедут ведь сюда, отберут и больше не вернут, как мне думается. Не хочу его отдавать не из жадности какой-то, поймите. И не из недоверия к столице, простите мои слова, Валерий Игоревич. Просто, как бы сказать…

— Я понимаю. Правильно боитесь. Я бы тоже не доверился главным управлениям сразу, пока на месте не разобрался, что к чему. Опасно так работать, рискованно, но всё же. Мы никогда не сможем быть уверены, что видение ситуации и планы на пришельца у главка такие же, как у нас. В данном случае, в случае с этим пришельцем, я бы сперва использовал все местные объемные ресурсы, ваши, омские. А едва начал бы понимать, что ситуация в своей неразрешимости опасно начинает крениться в сторону, обращался бы в центральное ведомство.

— Товарищ подполковник. — Тон Селиванова стал тверже, Сезонов почувствовал себя будто на важном совещании. — Поскольку вы сейчас — единственный московский офицер оборонного министерства да и других силовых ведомств, кто настолько близко оказался посвящен в наше названное «омское дело», попрошу вас: с этой минуты никакому постороннему не сообщать о том, что́ вы узнали и узнаете о пришельце и действиях департамента, связанных с поиском и обнаружением новых данных об инопланетном госте. Уверен, вы понимаете, насколько всё серьезно. Договорились?

День едва успел впитать в себя свет, как уже вновь сдавался декабрьскому сумраку. Над городом зажигались огни. Круглые плафоны ярких уличных фонарей в сквере невольно напоминали широко распахнутые белесые глаза ярославских тварей. Сезонов стоял у окна в гостиничном номере и смотрел на улицу. Основной свет он не включал, горела лишь прикроватная лампа. На кровати у прислоненной к стене подушки лежала раскрытая папка с материалами на пришельца и Креплова, переданная старшим лейтенантом, и записной блокнот с заложенной между страницами ручкой. В поисках созвездий подполковник следовал взглядом по небу и увидел яркую неподвижную точку — искусственную станцию или спутник.

«Мда, Арсений… — вздохнул про себя Сезонов, вспоминая Ковалева. — Если бы не твоя кончина, я бы ничего этого не узнал. Своим внезапным уходом ты некоторым образом открыл дверь в мое нечаянное исследование космических визитеров. Ужасно опасных, как ярославские. И человечески разумных, как этот омско-новосибирский.»

Мобильник на кровати оповестил о входящем вызове. Подполковник отошел от окна и взял телефон в руки. Звонил Фамилин.

— Да, Егор Семёныч, слушаю.

— Валерий, не отвлекаю?

— Нет, нисколько.

— Как дела, как устроился?

— Разместился хорошо. Уже встречался с людьми из управления. Был продолжительный разговор.

— Ну и как? Всё серьезно?

— Да, на самом деле, всё очень непросто. Сложнее, чем в Ярославле.

— Я надеюсь на твой опыт и твою рассудительность.

— Сам надеюсь, товарищ генерал-майор.

— Ты уже видел этого… гостя?

— Да.

— Запрещено говорить об этом деле с кем бы то ни было?

— Так точно.

— Разумно. Как тебе Селиванов?

— Сдержанный, уверенный. Сработаемся, думаю.

— Если дело задержит в Омске, сообщи.

— Конечно, Егор Семёныч.

— Ну тогда хорошего вечера. До связи.

— До свидания.

Подполковник завершил вызов. Найдя историю переписки с Власовым, напечатал ему: «Здравствуй, Юра. Как здоровье?». Отправив капитану сообщение, Сезонов набрал найденный в книге контактов нужный номер и вновь приложил телефон к уху.

— Да?

— Привет, не отвлек?

— Нет, Валер, привет! Рада тебя слышать.

— Какие новости?

— Георгий в командировку уехал пару дней назад. У меня завал на работе, вполне обычный перед новым годом, но удается разгрести. У Ани совсем скоро каникулы зимние.

— Много «четверок» в четверти?

— Почти без них. Только по самым неподъемным для нее предметам, математике и немецкому.

— А дополнительные занятия?

— Так и репетиторы не помогают.

— Ну не страшно. В принципе ведь хорошо учится.

— Хочешь с ней пообщаться? Она тут рядом.

— Давай.

Послышался шорох шагов и приглушенный голос: женщина подзывала девочку и протягивала ей телефон. Через пару секунд в трубке раздался высокий детский голосок:

— Алло?

— Привет, моя радость.

— Привет!

— Как настроение?

— Хорошо.

— Что делаешь?

— Вышиваю крестиком.

— Какое-нибудь животное?

— Да, слона.

— Отлично. Когда я в следующий раз приеду, покажешь его мне, хорошо?

— Да, хорошо. А когда ты приедешь?

— Это очень непростой вопрос. Всё не совсем от меня зависит, когда я в следующий раз смогу быть у вас. Но очень хочу, поверь.

— Я скучаю.

— Я тоже, моя хорошая. Но так складываются обстоятельства, у меня работа такая, что нечасто и ненадолго отпускают в гости. Зато рядом с тобой всегда папа Гера, с ним же весело?

— Да, очень.

— Был рад тебя услышать. Передай трубочку маме.

— Хорошо, передаю.

— Пока-пока, обнимаю.

— Пока!

Пара секунд шелеста в трубке — и вот вновь она:

— Алло?

— Я думал прилететь к вам на эти выходные, — Сезонов понизил голос, чтобы девочка, если она подслушивает разговор, не услышала следующие фразы, — но не получится: меня в командировку отправили, я сейчас в Омске. Не знаю, насколько тут задержусь, потому что дело… заковыристое такое. А в новогодние или сразу после уже не смогу. Так что не знаю, когда в следующий раз. В конце мая короткий отпуск должен быть, но я в Екатеринбург уже наметил слетать…

— Ладно, ничего страшного, мы же в любой момент можем созвониться и услышать друг друга.

— Это да…

— У тебя там уже, наверно, почти ночь?

— Еще вечер, сейчас три часа разница с тобой. Погулял тут недолго, когда было время, фото наснимал немного. Отправить?

— Да, конечно давай! Посмотрим с Герой и Аней, интересно.

— Помощи никакой не надо?

— Нет, Валер, спасибо, всё замечательно.

— Хорошо. Ну тогда пока.

— Пока, Валер.

— Георгию привет.

— Передам.

Сезонов нажал кнопку завершения вызова и тут же набрал новый телефонный номер, садясь на кровать и ожидая ответа. Полминуты он слушал в трубке гудки, сбросил вызов и набрал другой контакт, растягиваясь на кровати поверх покрывала и поправляя под головой подушку.

— Да, Валер, привет.

— Привет, до Жени не могу дозвониться, где он?

— Пару часов назад ушел в гости.

— Он телефон дома оставил?

— Нет, с собой брал.

— Ладно, не отвечает просто. Как у него дела, как у тебя?

— Всё хорошо, Жене квартальную премию на днях выдали.

— О, хорошая новость.

— У меня всё по-прежнему.

— Не устаешь?

— Ну перед новогодними праздниками всегда непросто, но справляюсь. У тебя как?

— В командировке, в Омске.

— Надолго?

— Да тут как пойдет, дело запутанное. Пригласили в качестве специалиста.

— Звучит необычно.

— Ну по-другому сказать тебе не могу, уж пойми.

— Понимаю. Не получится вырваться на новогодние к нам, как в прошлом году?

— Точно нет, прости. Я на весну всё надеюсь. Буду стараться отстаивать май, в крайнем случае июнь.

— Было бы прекрасно, если у тебя получится приехать.

— Да, сам очень бы хотел. Женя вернется, передай от меня привет.

— Хорошо, конечно.

— Пока.

— Пока. Люблю тебя.

— Я тоже.

Вера первая отключила вызов, как всегда. Сезонов отнял от уха телефон и, держа его перед собой, некоторое время смотрел на темный экран. Тут мобильник коротко завибрировал, экран загорелся и на нем возникло окно диалогового сообщения. Власов написал: «Приветствую, товарищ главный. Чувствую себя бодрее. Послезавтра выписывают.» «Молодец, лечись.» — напечатал ответ подполковник и отправил сообщение.

— Что ж день грядущий мне готовит… — вслух произнес Сезонов, глядя в потолок.

Завтра предстояли непростые сутки.

ДЕНЬ 2

На экране отобразился неизвестный номер, которого не было в списке контактов. Скорее всего звонил кто-то из омского управления. Сезонов принял вызов:

— Слушаю.

— Валерий Игоревич, это Екатерина Владыкина, от полковника Селиванова. Вас не отвлекаю? Звоню по поводу сегодняшней встречи.

— Да, здравствуйте, что-то поменялось?

— Нет, хочу напомнить, что к половине десятого вас ждут по тому же адресу, на Ленина, где вчера были. Я за вами заеду в пятнадцать минут.

— Хорошо, понял, всего доброго.

— До встречи.

Ровно в четверть десятого подполковник спустился в холл первого этажа и сразу же увидел молодую женщину, которая сидела в зале ожидания в темном кресле у журнального столика. Увидев направляющегося к ней Сезонова, Екатерина поднялась и шагнула навстречу. Она была в той же длинной дубленке, а на голову надет теплый берет в тон зимней одежде. Из-под берета на лицо упали пряди темных волнистых волос. На подполковника внимательно смотрели широко посаженные карие глаза с приподнятыми уголками.

— Здравствуйте. Подполковник Сезонов, — встав напротив женщины, сказал он, слегка кивнув.

— Владыкина Екатерина Михайловна. Советник государственной гражданской службы первого класса. Очень приятно, — она протянула ему ладонь, тот пожал ее угловатую и крепкую кисть, словно у спортсменки. — Служебный автомобиль уже ожидает.

— Тогда пройдемте.

— Как быстро и ловко вы остановили его вчера, — Екатерина вспомнила историю с неудавшимся нападением пришельца на лейтенанта Калдыша.

— Нельзя ведь было ничего не предпринимать. — Сезонов на секунду остановился, открывая входные двери гостиницы и пропуская женщину вперед.

— Конечно. Но действовали вы так быстро и стремительно, будто казалось, что до сих пор служите в войсковой части, где часто проводится физическая подготовка. А насколько знаю, вы ведь в командном управлении?

— Да, довольно давно. Просто не растерял навыки.

Оба сели в черный «ауди», ожидавший их на выезде с парковки, и поехали уже знакомым Сезонову маршрутом.

— Пришелец вчера больше не выкидывал ничего странного и опасного? — спросил Владыкину подполковник.

— Нет, оставшиеся часы прошли без эксцессов. В центре вел себя спокойно. Ночь тоже выдалась обычной.

— Надеюсь, и наша с ним встреча пройдет в дружелюбной обстановке.

— Оборудовали специальную комнату для вашей беседы с ним. В помещении будет прослушка и камера, чтобы мы могли слышать и видеть всё, что вы и он говорите и делаете.

— Я буду с ним один на один?

— Да. Но не волнуйтесь. Он будет стеснен в движениях, так что не сможет причинить вам вред. За дверьми будут дежурить. Если что-то пойдет не так, любыми способами сообщите.

— Ясно. Какая моя основная задача?

— Действуйте своими методами, как посчитаете нужным. Так сказал полковник Селиванов. Узнать что-то конкретное от него в качестве цели сегодня мы не ставим. Для начала просто прощупать почву и понять, что может подтолкнуть его к разговору. По мере закрепления успеха уже будем составлять линии поведения и добиваться результатов в общении. Вы нам сможете помочь.

— Почему вы так думаете? — Сезонов внимательно посмотрел на нее.

— Так сказал полковник. Он говорил о вас как своего рода специалисте в вопросах объяснения нечто невероятного, — сразу же ответила Екатерина.

Подполковник кивнул, молча глядя в окно. Новый вопрос Владыкиной заставил его развернуться к ней:

— Так свидетелем чего невероятного вы стали?

— Почти такого же, как и нынешний космический экземпляр, — осторожно сказал подполковник.

— До есть до этого вы также встречались… с инопланетянами? — будто бы допытывалась женщина.

Сезонов мгновение помедлил, но не отвел глаз от ее лица, чтобы Владыкина не решила, что он скрывает именно то, о чем она думает. Полковник глубоко вдохнул и произнес:

— Не думаю, что я могу разговаривать с вами на эту тему. Сейчас для нас важно растормошить пришельца. Всё остальное, включая мои прежние заслуги, значения не имеет.

Они замолчали до самого прибытия в управление. На входе в здание их встретил Калдыш и провел в новое крыло на второй этаж. Лейтенант раскрыл перед Сезоновым двери в небольшой кабинет и пропустил внутрь. Посередине кабинета стояли два стола, за которыми сидели служащие, вставшие при входе подполковника. Один расположился за экраном монитора, где в четыре картинки с разных камер транслировалось одно помещение. Второй в спущенных на шею наушниках перед простым звуковым пультом настраивал колонки, стоявшие тут же перед ним на столе. У дальней стены стоял электрический чайник с несколькими пластиковыми стаканчиками, открыта упаковка с чайными пакетиками, из канцелярского органайзера торчали ножик, линейка, несколько ручек и простых карандашей, рядом лежали чистые альбомные листы.

— Вы всегда носите его с собой? — вполголоса спросил Калдыш, опустив взгляд на поясные ножны Сезонова с торчащей из них ореховой рукоятью.

— К сожалению — или к счастью — да. После одного нехорошего случая много лет назад, — признался подполковник. — Снять, когда я пойду туда?

Он кивнул на прозрачное пуленепробиваемое стекло почти во всю стену напротив столов служащих. Смежным с кабинетом помещением оказалась допросная комната с единственным столом и двумя короткими скамейками по обе его стороны, квадратным окном, выходящим во двор, и светодиодной лампой под потолком. Сезонов увидел камеры на штативах, установленные в разных углах.

— Конечно, придется снять. В целях безопасности, — кивнула Владыкина.

— Можете сюда положить. — Калдыш подошел к сейфу, стоявшему у дальнего стола с канцелярскими принадлежностями и чайником. Сезонов снял с пояса чехол с ножом, лейтенант запер их в сейфе.

— Во времени вы не ограничены. Но каждые сорок минут делайте недолгий перерыв. Полковник Селиванов хотел присутствовать при вашей, надеюсь всё же, беседе с пришельцем. Когда он освободится, подойдет, — сказал Калдыш и повернулся в сторону служащих: — Всё готово?

— Так точно. В лучшем виде. Можно начинать, — ответили те.

— Отлично. Валерий Игоревич, приготовьтесь. Я пошел за пришельцем. Скоро вас позову. — Лейтенант вышел из кабинета.

Пара минут прошли в молчании. Служащие не заговаривали, следя за работой техники, и были предельно сосредоточены. Екатерина сидела на стуле у третьего стола и пила заваренный в своей принесенной кружке черный чай, поглядывая на Сезонова. Тот стоял в центре кабинета между столами техников, смотрел в стекло на комнату и думал, какую стратегию избрать. Он заранее так и не помыслил, с чего начать, чего добиваться и какую линию гнуть, о чем сейчас несколько жалел, но всё-таки надеялся на удачный случай и обстановку, которая, может быть, подскажет, что делать.

В кабинет вошел Калдыш и, приблизившись к звукотехнику, взял у него наушники и надел на голову. По ту сторону кабинета, в комнате, усиленный микрофонами, послышался лязг открываемого замка, и пара спецназовцев ввела в помещение пришельца. Он был одет в черные брюки и серую футболку. Его лицо не выражало ничего. Он был такой же высокий и крупный, как два бойца, и не пытался накинуться на них. Усадив инопланетянина, спецназовцы обернули его ноги ремнями и пристегнули к ножкам скамьи.

— В наручниках. — Сезонов обернулся на Владыкину.

— В целях безопасности военнослужащих и лиц гражданского персонала, — ответила та.

— Все отлично. Затянуто крепко. Проверено, — спецназовцы развернулись лицом к прозрачному стеклу и подняли большие пальцы. Благодаря микрофонам их было слышно, словно оба находились в одном помещении с Сезоновым и омскими служащими.

Пришелец, склонившись над столом и сложив на нем руки, медленно развернул голову в сторону кабинета. То же ничего не выражающее, безрадостное выражение на лице, покрытом молодой темной щетиной. Какой же он пришелец… Человек, внешне самый настоящий!

Лейтенант кивнул, обращая свой жест спецназовцам. Те покинули комнату. Пришелец остался один. Он молча оглядывал помещение. Опустив микрофон, Калдыш обратился к Сезонову:

— Валерий Игоревич, можете проходить — соседняя с этим кабинетом дверь. Вот вам наушник, в него встроен микрофон, — лейтенант протянул Сезонову светлую бусинку наушника. Тот взял его и вставил в ухо. — Удачи, товарищ подполковник.

— Спасибо. Удачи нам всем.

— Помните: в любой, тем более непонятной, ситуации лучше покинуть комнату. Наши люди будут напротив. Выскочат на раз.

— Хорошо.

Сезонов вышел из кабинета и помедлил у дверей, ведущих к пришельцу. Собравшись, он повернул ручку, толкнул дверь и вошел.

Пришелец будто что-то разглядывал в столешнице и даже не поднял голову.

Подполковник посмотрел в сторону на место стекла в стене и увидел зеркальную тонировку.

— Вы нас не видите, но мы вас видим, — тут же прозвучал в ухе голос Калдыша.

— Я понял, — произнес Сезонов, медленно шагнув к столу. Он осторожно, без резких движений сел на один край свободной скамьи и выпрямился, держа с пришельцем дистанцию. Наконец можно рассмотреть его внимательней и ближе.

Крупный скелет, широкие плечи, развитые мышцы — будто спортсмен, атлет. Сильные руки сцеплены на столе в замок. На лицо падают волосы, скрывают взгляд. Может прямо сейчас этот человекоподобный инопланетянин мыслит, как бы схватить подполковника и свернуть ему шею? Но тот надеялся на свою быструю реакцию и в немалой степени — на свою силу.

Секунды шли в молчании. Голос Калдыша в ухе молчал. Пришелец не менял позы. Сезонов внимательно и беззастенчиво, с любопытством разглядывал его.

Он знает, что космический гость понимает русский язык. И инопланетянин знает, что этот факт известен незнакомому ему военному. Пока это единственное, в чем Сезонов уверен.

Неизвестно, поддается ли правилам психологии, которые работают с людьми, поведение пришельца, выглядевшего в точности как землянин. Сезонов решил не начинать действовать негласным протоколом допроса, а просто присматривался к нему, не изучал, но ловил во внешности то, что уверило бы: перед ним — космическая раса. Однако он видел перед собой образ и подобие человека-землянина. Лишь собственные слова самого пришельца смогут подтвердить или опровергнуть его идеи и вымыслы. Но тот не шевелил губами. Подполковник не хотел играть с ним в «молчанку», но и не знал, как разговорить. Не знал, с чего начать разговор, какой задать вопрос, да так верно, чтобы пришелец начал открываться. О чем землянин, разумные предки которого заселили планету более двух миллионов лет назад, может поговорить с космическим гостем, внезапным межгалактическим визитером?

Как вариант, друг про друга или про иные вселенские разумы, помимо их существующие.

Идея пришла мгновенно.

Сезонов молча встал и повернул лицо к стеклу, успев поймать на себе изменившийся взгляд инопланетянина, проскользнувший под упавшей на лоб челкой.

— Что-то случилось? — послышался в наушнике голос Калдыша.

— Мне нужен лист бумаги и карандаш. Или ручка, — сказал лейтенанту Сезонов.

Тот не удивился его просьбе, не стал расспрашивать. Подполковник некоторое время постоял возле дверей, прислушиваясь к шорохам за спиной. Но было тихо: пришелец действительно не двигался с места и будто бы даже не дышал.

Дверная ручка провернулась, на пороге оказался Калдыш и протянул Сезонову пару альбомных листов и наточенный простой карандаш.

— Спасибо, — подполковник кивнул и, когда дверь за лейтенантом закрылась, вновь сел за стол напротив инопланетянина.

«Я, конечно, не художник, но очень сильно постараюсь», — подумал Сезонов, следуя карандашным грифелем по белому листу, воспроизводя на бумаге ярославское чудовище из своих далеко не приятных жизненных воспоминаний. Он не поднимал глаз на пришельца, уверенный, что тот и так наблюдает за ним. Его рисунок, скорее всего, может, и не так четко и ясно, видят находящиеся через стенку омичи — смотрят на экран монитора, куда камеры транслируют с разных ракурсов, как он пытается изобразить незнакомое им нечто. Голос Калдыша в наушнике молчал.

Когда через минуту существо оказалось на бумаге, с большими глазами, цепкими лапами, длинным хвостом, в целом похожее, Сезонов развернул рисунок к космическому гостю и пальцами подтолкнул лист ближе к нему, ясно и четко задав вопрос:

— Знаете, кто это?

Он не надеялся, что этот пришелец, который сидит перед ним, знает о том, что на бумаге. Он лишь попытался ступить шаг по одному плану, скорее безнадежному. Просто случайно предположил: может быть эти с виду разные пришельцы — из одного мира.

Его ждал внезапный успех.

Недолго всматриваясь в рисунок, опустив лицо, инопланетянин нагнул голову, кивая.

— Каа́лы.

Он заговорил. Дал короткий и ясный ответ. Подполковник не мог поверить в удачу. Ему не почудилось: негромкий низковатый голос пришельца, произнесший чисто и ровно. Но непонятно.

— Коалы? — Сезонов подумал, что ослышался, поверив, что космический гость назвал пушистого зверька из Австралии. Инопланетянин помотал головой и произнес по буквам русского алфавита.

— На вашем языке они произносятся так. Очень долго было подбирать транскрипцию. — («Да он еще и филолог! И такие, кажется, для него сложные слова знает: „произносятся“, „транскрипция“. Удивительный субъект!») — Дикие и чудовищные звери с такими развитыми рефлексами, групповыми и индивидуальными инстинктами, что порой считают, что у них есть разум, причинно-следственные цепочки, логические связи в голове. Но по мне они просто паршивые животные, которых пора истребить.

Пришелец смотрел на рисунок, не поднимая на подполковника глаз. А тот изумленно смотрел на космического гостя, вслушиваясь в каждое слово, пытаясь уловить хоть что-то, какие-нибудь акцентные помехи, что угодно, что бы выдало во внешне человеке хотя бы иностранца, не говоря уже о неземной расе. Пришелец говорил без запинки, с интонацией, приятным низким тембром. Сезонов был не просто удивлен, но восхищен: услышать от инопланетянина сразу несколько смысловых взаимосвязанных и логичных, правильно выстроенных предложений по всем правилам русского языка — нечто, приравненное к чуду!

— Кошмар какой, — промычал Сезонов, воскрешая в памяти те немногие встречи с тварями в Ярославле, задав новый вопрос: — И они где обитают, как живут?

Подполковник понял, что ухватился за ниточку, которую теперь ни за что нельзя отпускать и терять из виду, а только следовать по ней и собирать все тайны происхождения пришельца, сидевшего напротив, в клубок. Он не мог, не должен и не хотел оставлять эту линию разговора, не должен был давать пришельцу вновь замкнуться, замолчать.

— Дикие они. Вдали от народа, от поселений. В местах непроходимых или там, где можно заманить в ловушку: окружить и сожрать. Мигрируют с места на место. Ночные звери. Днем выползают, если подыхать собрались от ран или старости, или большая пасмурность, так что светил не видно из-за туч и осадков. — («Ночные — как и понял о них то немногое, что успел приметить, капитан Багров.») — Провоцировать их нельзя: накидываются, только когда против себя почувствуют реальную опасность. Ненавистники шумного и резкого. Молодую особь еще можно одолеть, но одну и то с трудом. А если взрослый, если два, три, стая накинется — конец конечный. Откуда вам о них известно?

Инопланетянин наконец поднял голову. Лицо расслабленное, но в глазах — подозрение, сомнение. Сезонов понял: это первое проявление интереса со стороны пришельца к землянину. И этим первопроходцем в завязывающихся отношениях между двумя внешне схожими расами с разных планет (и может даже вселенных) стал именно он, подполковник. Добился контакта с внеземным разумом. Ну это он с Ярославля научился.

— Не так давно я встречался с ними, видел живьем.

Пришлось открыть правду — лишь бы не дать пришельцу замолчать. Омичам это слышать совершенно нежелательно, но ничего: перед теми, кто следит за ним в кабинете, будет поставлено жесткое веление впредь не упоминать данной темы и не пытаться выведать ответы на возникшие вопросы.

Пришелец молчал, разглядывая подполковника. Не верил, что землянин видел существо? Нужно срочно продолжать беседу-допрос, не давать не говорить!

— Получается, что и вам они известны, — осторожно заметил Сезонов.

— Они из моего мира.

Это уже интересно. То есть в одной чужой вселенной существуют две расы — или два вида (как минимум): человекоподобные — и страшилища. Это как на Земле четыре царства, сотни и тысячи видов, семейств, родов и так далее. Это как землянин и собака — оба на одной планете. В том, другом, неизвестном мире, откуда пришелец, есть разумный вид (из которых он сам), а есть фантастические твари, которые могут сожрать автомобиль производства АвтоВАЗа.

Сезонов хотел перейти к главному вопросу — об имени и роде космического гостя, но боялся раньше времени спугнуть его, едва разговорившемуся после стольких трудных недель тщетной обработки силовыми структурами.

— Их впервые заметили на нашей планете год назад. Точно известно о двоих. До сих пор проводятся поиски таких же новых возможных существ, которые могли остаться незамеченными в прошлый раз.

— Может, у вас этих тварей только две и будет.

— Почему вы так говорите?

— За мной охотилась парочка таких паршивцев. Как раз год назад. Помчались за мной, когда я от них удирал. На Запретных Территориях. Они канули в пещерной пропасти, куда чуть не сорвался и я. Вокруг тех мест ходят различные легенды, мол, там сосредоточены проклятия всего мира и кто пропадет в тех местах, тот не вернется. Будто исчезает, насовсем и навсегда.

Теперь Сезонов был не в силах произнести хоть слово и разговорить требовалось уже его. Он всматривался в нарисованные глаза существа на бумаге, задумчиво потирал пальцами подбородок и стучал карандашом по столу, отбивая бессмысленный такт.

Так. Двойная доза информации. Первая, чуть менее удивительная: время идет в двух мирах — на Земле и у пришельца — одинаково: раз год назад он удирал от тварей и год же назад последние появились на Земле, пропав в своем мире. Вторая, во много более раз невероятная: странное и бредовое предположение, которое тем не менее сойдет за правду при нынешних известных обстоятельствах, — если допустить, что фантастический ореол проклятий вокруг запретных мест в мире пришельца на деле реален, то те твари, упав в пропасть, сгинули у себя потому, что переместились… к нам. Некая необъяснимая связь между мирами. Там уродцы перестали существовать — и появились здесь. Вот тебе и портал в лесах у Волги, о котором говорил Багров. Что-то и почему-то произошло именно в тот миг — каким-то необъяснимым образом «расщёлкнулась» связь между мирами космического гостя и Земли.

Ненаучно. Ни разу. Даже на бред не похоже, даже на психиатрию не тянет. Всё гораздо тяжелее и запутаннее. И вряд ли с этим до конца можно будет разобраться. Теория связи разных миров и вселенных слишком невероятна и сложна, чтобы быть доказанной, чтобы вообще иметь право существовать! Но не доказательство ли тому ярославские твари, не этот ли пришелец? С животными чуть более ясно: таких на планете в нынешнюю эпоху отродясь не водилось, они точно с левых берегов. А этот, что сидит напротив за столом, выглядит и говорит как человек. Вот с ним сомнения могут произойти. Может перед ним — настоящий, выживший солдат Саша Креплов, на самом деле потерявший память, у которого случился срыв из-за увиденного на военной операции и он, закрывшись от страшной реальности, придумал собственный мир, сделав сам себя в нем уникальным?

Сезонов, быстро подняв глаза на пришельца, всё-таки задал вопрос, который временно оттягивал. Сил ждать уже не было.

— Как ваше имя на языке вашего мира? — подполковник перестал стучать карандашом, отложив его в сторону.

Пришелец ответил. Несколько растягивая слова, мало того что с неизвестным акцентом, так еще на странном наречии, отдаленно напоминающем речь африканских племен, живущих вне современной цивилизации. Тут же он переключился на русский и пояснил:

— Ягосор Акили Тофиа. Наследный гран Галактиона третьей очереди. Первое — фамильное имя моего рода и мое собственное. Коротко я предпочитаю Яго. Гран по-вашему «князь». Галактион — мой мир, моя планета, мой правящий дом, моя отчизна. Были мои. Дело не в том, что я теперь здесь. А что моего дома нет. Его захватили. На нас напали. Другой, вражеский, род. Убили дядю и тетю — правителей, моих родителей и близких мне людей.

Ясно. В его жизнь, жизнь Ягосора, Яго, галактионца, некогда пришла чудовищная трагедия. Гибель его семьи и целого царства, захват территории, подчинение и, наверно, уничтожение всего, что напоминало о прежних властителях Галактиона. Когда произошли эти страшные события? Давно ли, незадолго до появления Яго на Земле? Как ему удалось выжить, как он сбежал, был ли пленен? Ответы на эти и многие другие сопряженные вопросы еще предстоит выяснить, обязательно выяснить. Но несколько позже.

— А кто вы? — Сезонов услышал обращенный в его сторону вопрос, чему сильно удивился.

— Подполковник Сезонов. Не отсюда, из другого города.

— Точно из другого. Всех здешних я уже на лицо запомнил.

— Почему не разговаривали с местными?

— Устал.

— От чего?

— От них.

— А чем я отличаюсь, что вы заговорили со мной?

— Вы смогли меня остановить. Один. — (Сезонов понял, что пришелец говорит о вчерашнем случае во внутреннем дворе управления.) — Воин особого подразделения?

— Хм, ну… можно сказать и так.

— Я знаю, что вы, как и все, кто видел меня, не верят, что я не с вашей планеты, — произнес Яго. Он выпрямился и обратил лицо на Сезонова, открыв тому свой вдруг оживший взгляд. Расслабленные руки, скованные наручниками, покоились на столе — было непохоже, что браслеты доставляли ему дискомфорт и чтобы галактионец готовился наброситься на подполковника и схватить его.

— Это правда. — Сезонов кивнул. — Правда, что невероятным образом вы выглядите в точности как каждый житель Земли. На вашей планете больше вашей расы, разумных… существ, или таких, как каалы?

— Вы знаете, как называется наш род? — Яго озадаченно посмотрел на подполковника, чем озадачил и его самого.

— Не совсем понял. — Сезонов мотнул головой.

— Наш род — ра́сы, так мы зовемся. Я сам — рас, — галактионец развернул пальцы на себя, указывая себе в грудь.

— На нашей планете расой называют, скажем так, популяции людей, проживающие на разных территориях, — объяснил подполковник. — Встречаются разные представители, разных рас на Земле. Вы, расы, различны чем-то или схожи?

— В целом внешне одинаковы. Кто-то темнее, кто-то светлее. Череп разный может быть. Зависит от места проживания, образа жизни, много от чего.

Оба замолчали, глядя друг на друга. Сезонова жгло от тоскливого понимания, что прямо сейчас, за сегодня он физически не сумеет излить на галактионца всё то бескрайнее море вопросов, которые уже накопились за последние полторы минуты общения и которые мочи нет как хочется выяснить.

— Возвращаясь к вопросу о том, что вы похожи на нас, людей… — осторожно начал подполковник. — Я читал материалы по вам. Ваш организм такой же, как у землян. Те же защитные органические реакции. Но — ваша кровь…

— Для медиков это был сюрприз, — согласно кивнул, ухмыльнувшись, Яго и, выставив одну ладонь в сторону Сезонова, поиграл пальцами, будто просил что-то дать, вложить в руку: — Есть что-то колющее, режущее? У меня был свой клинок, его отобрали.

— Валерий Игоревич, не ведитесь! — тут же отреагировал Калдыш. Подполковник бросил короткий взгляд в зеркало и посмотрел на Ягосора:

— Хотите себе членовредительствовать?

— Чтобы доказать вам то, в чем вы сомневаетесь, — ровно произнес галактионец. — Просто это единственный аргумент в моем багаже, доказывающий и подтверждающий, что я нездешний.

— Последние результаты обследования показывают, что цвет вашей крови изменился.

— А вот и проверим, навсегда ли.

Сезонов вновь развернулся к тонированному зеркалу и молчаливым, упертым взглядом всматривался в свое отражение, надеясь на то, что со стороны кабинета это выглядит так, будто он сурово смотрит на омских служащих.

— Товарищ подполковник, — в ухе внезапно прозвучал голос Владыкиной. — Я уверенно заявляю, что его кровь действительно отлична по цвету, иссиня-черная. Я сама видела ее, когда мне вручали результаты. Ни в коем случае никому из нас не надо, чтобы он нам что-то доказывал и прямо сейчас, когда едва разговорился.

— Товарищ подполковник, — мгновения спустя в наушнике заговорил уже голос Калдыша. — Поскольку полковник Селиванов возложил на меня ответственность за проведение этой встречи, я отвечаю за безопасность вас и пришельца в том числе и отклоняю запрос.

— Но вы сами слышали, что это не я попросил его наносить себе раны. Я всё прекрасно понимаю. Просто жду вашего ответа, чтобы передать его… Ягосору, Акили, Тофиа.

Сезонов попытался повторить вслух имя галактионца и, кажется, получилось, потому что тот не сделал замечаний, если вообще хотел поправить.

— Специальными правилами установлено, что любые действия, направленные на какие бы то ни было операции с его организмом в целях медицинского обследования и изучения, производятся только в соответствующих медицинских организациях только теми людьми, которые имеют медицинские опыт и квалификацию. От имени полковника Селиванова я не даю этому Яго и вам разрешение. Вы же понимаете — он может и не вас даже, а себя тут же зарезать, пустить кровь из вен, и всё под предлогом демонстрации своего внеземного происхождения! — Калдыш говорил настолько яро и убедительно, что казалось, будто он самый главный в местном управлении.

— Всё я предвижу, товарищ старший лейтенант, — произнес Сезонов. — Просто и в том числе понимаю, что ему незачем это делать — то, какую версию событий вы озвучили.

— У него погибла семья и у него отняли дом. Думаете, после этого у него есть резон жить? Тем более он остался один на другой планете, на нашей. Даже в иной реальности, как оказалось.

— Я смотрю на него и понимаю, что он не тот, кто бы это сделал.

— Откуда вам знать?!

— Просто чувствую на уровне интуиции. Слабое заверение, почти никакое, понимаю, но тем не менее.

— Ладно, Валерий Игоревич. Оставляем вопрос закрытым и выясненным. Продолжайте. Разговор мы пишем, каждую секунду.

— Конечно. — Сезонов отвернулся от зеркала и посмотрел на Яго. Выражение лица у того не поменялось: сидел прямо и в спокойном ожидании, без тени тревоги смотрел на подполковника.

— Не трудно было бы уделить некоторое время на беседу со мной? — напрямую, мягко и осторожно, спросил Сезонов.

— Попробую, — галактионец пожал плечами. — Мне некуда спешить.

Подполковник положил перед ним карандаш и перевернул лист с нарисованным чудовищем чистой стороной.

— Можете написать буквы вашего родного языка и соотнести их с буквами и звуками русского алфавита?

— Без проблем. — Ягосор положил одну кисть на другую и правой рукой стал в два столбика выводить символы. Это заняло менее пяти минут.

— Верно вы подумали, товарищ подполковник. Культура его народа. Знать, на каком наречии они общаются, — негромко произнес Калдыш.

Сезонов наблюдал, как галактионец писал знакомые и нет буквы, и из потока хаотичных мыслей, кружащих в голове как пчелиный рой, пытался вырвать хотя бы любую случайную, чтобы развернуть ее в новую часть беседы. Он не чувствовал усталости, нет, наоборот — поймал некий азарт, открыл в себе второе дыхание, нацелился на мировой рекорд провести без передышки в закрытом помещении максимальное количество часов и выяснить всё невероятное.

Ягосор отложил карандаш и пальцами сдвинул исписанный лист в сторону Сезонова. Тот взял его в руки и пробежал глазами, искренне удивившись. В алфавите расов имелось полтора десятка символов-звуков, а их двойные сочетания, которые Яго выписал все, заполнив альбомный лист и не оставив на нем свободного места, в переложение на русские значения являлись буквами. Напротив каждого короткого сочетания стояла русскоязычная транскрипция звукопроизношения и русский буквенный символ.

Отсюда следовало два момента. Первый — подтверждающий некий гениальный хваткий принцип работы мозга галактионца, который ускоренно переводил и конструировал звуки и буквы между своей и русской азбуками. И второй — Яго обладает скорописанием. Запишем в копилку: силен, адаптирован к незнакомым ранее языкам, обладает навыками вождения колесного транспорта и теперь демонстрирует умения скорой текстовой записи (не стенографист, конечно, но почему бы и не научить в будущем? Хотя какое у пришельца будущее, Сезонов еще знать не мог).

— Расскажите, как с вами обращаются.

— Провокация? — Яго усмехнулся и с намеком посмотрел в сторону стекла.

— От ваших ответов ничего не будет зависеть. Отношение к вам в худшую сторону не поменяется. Я прослежу.

— Я вам почему-то верю.

— Мне это приятно. Значит, наши разговоры будут конструктивны и честны. — Сезонов кивнул, расслабляясь. Что ж, кажется за короткое время он успел добиться важного результата и расположить к себе толстокожего в эмоциональном и психологическом плане пришельца.

Прояснилось следующее: Ягосор уже много недель живет в одном просторном кабинете управления, откуда вынесли большую часть предметов служебной и деловой обстановки, оставив стол и стул, принеся постельные принадлежности и раскладушку, чтобы пришельцу было где спать. К нему ни в Новосибирске, ни здесь, в Омске, как он сам считает, не относились и не относятся как к заключенному или опытному экспериментальному объекту. Да, он ограничен и несвободен в передвижениях, общении, действиях, но, по его выражению, старается понять местный народ: мол, так надо, так здесь, на планете, делают — ограждают непонятных новеньких от общества, чтобы не навредить (хотя большой вопрос, чье на кого влияние быстрее пагубно скажется).

Кормят его трижды в день. В еде инопланетный гость неприхотлив: ест то, что дают. Никакой отрицательной реакции со стороны организма, не воспитанного на чужой здесь для него пище, «земная» еда любой гастрономической кухни не вызывает. Первые дни пребывания на планете Яго питался плохо, почти ничего не ел, поскольку подозрительно относился ко всему, что ему подносят в тарелках и стаканах; некоторые блюда он вообще никогда не видел и не пробовал. Но голод и мышечная слабость взяли свое, он решил распробовать всё, что ему приносили. Вскоре обнаружилось, что он охотно питается любым съестным и в целом готов потреблять одни и те же блюда и напитки несколько дней кряду.

Одеждой его обеспечивают за счет бюджета управления: финансовый план на последний квартал года пришлось несущественно, но подкорректировать. На Ягосора приобрели три комплекта одинаковой одежды осенне-зимнего сезона. Мозг пришельца был удивительно мобилен и быстро подстраивался под реалии новой жизни, поэтому Яго еще будучи в Новосибирске быстро перестал бояться и раздражаться от новых для него звуков и предметов окружающего, в считанные дни научившись пользоваться практически всеми благами современного человечества: от электрического чайника до транспортного средства. Не ясно, насколько законы физики отличны и разнились на Земле и Галактионе, однако все природные явления в этом мире инопланетный гость воспринимает как должное и естественное здесь, где ему суждено пробыть неизвестно сколько — может, даже навсегда.

Почти каждый день Яго подвергается, что называется, исследованиям. В центре медицины ему назначают одни и те же анализы, он сдает одни и те же нормативы, его направляют на одни и те же обследования. Параметры и объемы, которые требуется достичь, постоянно корректируют и наблюдают, как изменяется тело галактионца, его организм, реакции на раздражители и перемены. Регистрируют причинно-следственные, зависимые связи, отсутствие таковых, фиксируют постоянства или нестыковки в полученных данных. Как выяснил Сезонов, послушав Ягосора и ознакомившись с медицинской карточкой галактионца, по всему выходит, что он действительно неотличим от представителя человеческого рода. Исключительное отличие от землянина ему даруют темные кровяные тельца и клетки, которые невероятным и пока необъяснимым образом хамелео́нят, когда галактионец оказался на планете иной звездной системы с другим атмосферным давлением и воздушно-газовым составом.

Выслушав достаточно длинную, но не монотонную речь Ягосора, Сезонов обратил лицо к зеркальной поверхности и приподнял бровь, зная, что служащие увидели его взгляд, и надеясь, что истрактовали его верно: мол, что, правду всю сказал ваш галактионец, не соврал нигде, не приукрасил?

— Надо перерыв устроить, Валерий Игоревич. Пора, — произнес голос Калдыша в наушнике. — Сейчас к вам придут спецы, заберут его на отдых.

— Понял, — сказал подполковник и развернулся к Яго: — Сейчас сделаем перерыв. После продолжим еще, вы готовы?

— Я хоть сейчас готов. Но понимаю, что наговорил тут достаточно, чтобы дать вам время прийти в себя после услышанного.

Галактионец дернул уголком губ, при этом глаза у него были прищурены.

— Приятно слышать, что желаете беседовать, — кивнул Сезонов.

— Я неделями не говорил, а тут такой повод язык разболтать, — хмыкнул Яго.

— Какой повод? До этого с вами тоже пытались наладить диалог. Это был ваш выбор, что вы избрали тактику молчания, а мне решили открыться. При этом вас сейчас слышат и другие, еще четыре человека за стенкой.

— В лицо им неприятно смотреть. Вы иной.

Сезонов не понял, что галактионец имел в виду, а сам Яго не продолжил. Двери позади подполковника открылись.

Сезонов сам не заметил, как при разговоре с галактионцем сидел к нему в открытой и доверительной позе, склонившись к столу, вопреки наказам о безопасном поведении, а Калдыш даже не предостерег его в микрофон — видно, лейтенант сам оказался под гипнотическим воздействием пришельца. Вошедшие спецназовцы, с обеих сторон подойдя к пришельцу, отстегнули ножные ремни, требовательно, но не грубо схватили под локти. Сезонов поднялся вместе с Яго и пропустил военных с галактионцем вперед, успев поймать на себе сложно трактуемый взгляд, которым одарил его инопланетный гость.

Выйдя в коридор вслед за спецназовцами, подполковник наткнулся на ожидавшего у комнаты Селиванова. Тот смотрел на московского сослуживца, пыша нетерпением узнать о впечатлениях Сезонова от близкого контакта с пришельцем.

— Валерий Игоревич, вы какой-то волшебник, чес-слово. Разговорили этого молчуна, как вам удалось?

— Вы слышали разговор? С какого момента? — Сезонов посмотрел в спину полковнику, который, обогнув его, вошел в комнату и взял со стола карандашный рисунок.

— Буквально минут десять, может четверть часа назад зашел понаблюдать — и увидел, услышал большие успехи, — негромко произнес Селиванов, внимательно разглядывая рисунок инопланетного зверя. Секунды спустя он развернулся к Сезонову, помахав листом: — Приобщу к материалам, если вы не возражаете.

Полковник перевел взгляд на тонированное стекло, будто прошил тяжелым взором, чтобы всем четырем сотрудникам управления по ту сторону стены стало предельно ясно, насколько важен этот рисунок. Раз уж так сложилось, раз на камерах они увидели нарисованную на листе щетинисто-пластинчатую зверюгу совершенно не с планеты Земля, придется приоткрыть перед ними небольшую завесу военной тайны.

Селиванов вышел из комнаты, обставленной камерами, закрыл дверь и пригласительным жестом указал Сезонову в кабинет. Их как ждали: техники и военные устремили на старших офицеров молчаливо-вопросительный взгляд, готовые услышать нечто вроде введения в курс «Что за животные с карандашного рисунка». Они будто поняли, что с большой долей вероятности речь пойдет о страшном хвостатом чудище с наброска подполковника.

— Итак. Уважаемые товарищи присутствующие, — полковник понизил голос, оставшись стоять спиной к входной двери и зрительно убедившись, что в кабинете осталось лишь шестеро, включая его самого. Техники, сидя на вращающихся компьютерных креслах, развернулись лицом к Селиванову, сложив руки на подлокотниках. Владыкина стояла рядом с Калдышем у стола с чайником. Сезонов шагнул к сейфу.

— Минутами ранее вы стали свидетелями, как подполковник Сезонов сделал карандашный набросок неведомого чудовища. — Селиванов пригвоздил своим железобетонным взором и так недвижимых служащих управления к своим местам. — Этот зверь родился не из его головы. Это животное существует. Вернее, существовало — было ликвидировано в результате спланированной операции месяцами ранее. Оно и его такой же собрат. Вы четверо отныне предупреждаетесь о запрете распространения третьим лицам данной информации в какой-либо форме и какими-либо способами — о существовании и внешности зверя, равно как и операции по его ликвидации. Сейчас эта страница нашего с вами разговора, в прямом и переносном смысле, должна уйти в архив секретного грифа и лучше бы вообще сгинуть.

Полковник мотнул головой и выдохнул, еще раз взглянув на рисунок в руке.

— Вам и самому это удивительно, товарищ полковник, не правда ли? Об этом животном? — подал голос Сезонов.

— Честно признаюсь, удивлен. Поражен. Даже испуган. В некоторой мере. Когда понимаешь, что это — правда, действительность, реальность. — Селиванов хмыкнул, но улыбка тут же сползла с его губ, а лицо посуровело.

— Товарищ полковник, разрешите вопрос? — Калдыш шагнул вперед, обернувшись на Владыкину и кинув взгляд на техников.

— Да?

— Имеем ли право хоть сейчас, совсем немножко узнать об этом звере с рисунка?

Лейтенант кивнул подбородком на альбомный лист и обернулся к подполковнику, будто отвечать должен был он, несмотря на то, что вопрос задавался старшему по званию.