Бесплатный фрагмент - Двенадцать гиперборейских дев

Сказки мира есть части Единой Сказки

Эта книга… навеяна. Непривычное слуху слово для начала двадцать первого века. Оно было в обиходе скорей в конце девятнадцатого. Или в начале прошлого.

Понятно, ведь тогда было время великих визионеров. Штайнер, Азаров… чуть позже — великий русский духовидец Даниил Андреев. У поэта Ярослава Астахова есть такие строки:

«Колкий ветер летит над пашней

Ветер времени над веками.

Посреди веков стоят башни

Мастер мастера окликает…»

Вот в этом и состоит навеянность. Ты читаешь книгу и вдруг тебе — открывается. Ведь откровения приходят не на месте пустом… нас что-то на них настраивает. Это как настроить приемник на волну вышней радиостанции.

Конечно же, это книги хранителей Русской Северной Традиции дали мне возможность настроиться на волну, которая и подняла меня туда, где я уже могла видеть новое — созерцать картины, которые затем и легли в основу моей книги собственной.

Вот именно этой книги.

Пожалуй, более всего вдохновили меня произведения Лады Виольевой и Дмитрия Логинова. Хотя, разумеется, и труды Кирилла Фатьянова поспособствовали тому, чтобы видение мое достигло необходимой четкости восприятия. А также работяы Виктора Медикова, Северины Сталь и других, представленные на сайте института Русской Северной Традиции СВА.

Хотелось бы отметить один нюанс: навеяние — это вроде как прыжки на батуте. То есть: ты вот отталкиваешься от этого самого батута, конечно, и — он вот именно потому подбрасывает тебя весьма высоко. И там, то есть на вышней точке подброса, вдруг открывается то, чего, может быть, не выпало созерцать упомянутым выше авторам. Или, по крайней мере, о чем не написано еще ими.

Навеянное это пока еще навь (неявленное) для тех, кто дал ему своими трудами возможность явиться мне.

Предшественники раскрыли глаза на многое. История планеты Земля. История человечества. Истории цивилизации в целом, как мы ее понимаем нынче под этим словом «цивилизация»…

До книг хранителей Русской Северной Традиции речь всяко велась лишь об историях отдельных народов. Вдруг, наконец, — сведение во единое целое!

То есть это в моем сознании произошло вдруг сведение. Книги по РСТ послужили катализатором. Таким, что прочитанное мной по истории — от Бероза до Костомарова — вдруг начало взаимодействовать меж собой, укладываясь в непротиворечивую мозаику. Уже хотя бы за одно это — спасибо мое огромное Русской Северной Традиции.

И все же не хватало чего-то. Кирилл Фатьянов, к примеру, воспринимается мною — при всем уважении моем к этому автору, которое совершенно искреннее, — как некий бронированный крейсер. И вот мне захотелось как-то подстраховать сей корабль от возможной Цусимы со стороны более эмоциональных более женски-воспринимающих читателей (читательниц).

Пожалуй, продолжая эту метафору, можно сказать: книги Лады Виольевой и Дмитрия Логинова выглядят, как каравеллы времен Колумба, которые везут золотой запас. И все же какие-то драгоценности от сокровищницы, из коей черпали, не подняты оказались этими кораблями на борт. Понятно, потому что иначе бы наступил перегруз. И вот, мой маленький кораблик да поможет в перевозке сюда — в нашу явь — сокровищ от истока того! Хотя бы несколько резных ларчиков женских соблазнительных милых украшений.

Есть некая глубина глубин всяческой сокровищницы. И вот мое сердце говорит мне что это глубина — женская.

Понятно, что последователями Ария Гиперборейского совершались великие подвиги. Один из них основал Иерусалим — Ярый Солем. Другой — великий город Ярихо. (Известный по Библии как Иерихон. Что интересно, иерихонку — то есть особый рыцарский шлем, открывающий лицо, но защищающий нос и щеки, а также оснащенный козырьком, — носили русские витязи даже и еще во времена Иоанна Грозного.) И много еще о каких свершениях аргументированно вполне говорится в книге "Арий Гиперборейский, праотец русских родов», написанной мужчинами для мужчин (или, по крайней мере, в основном для мужчин).

Но стоило бы поговорить и о праматерях. Тем более, что Русская Северная Традиция признаёт историческое первенство матриархата. Или даже — о вдохновительницах праматерей. О прародительницах наших ДУХОВНЫХ…

Когда меня подбросило на визионерском «батуте» высоко-высоко, я увидела там такое, чего вы не найдете в книгах других последователей Русской Северной Традиции. Я видела покровительствующие человечеству Женские Начала этого Платонова года. (Платонов год включает 12 астрологических эпох, то есть полный цикл смещения эклиптики.) Чуть меньший период времени отделяет нас от момента, в который Арий Гиперборейский пришел в Край Русский.

Кто же эти 12 Женских Начал?

Их называют по-разному. Божественные девы… добрые волшебницы… феи… Пленительные образы их пронизывают предания, мифы, сказки всех северных народов.

Каков единый исток всех этих творений, созданных как безымянными сказителями далекого прошлого, так и весьма именитыми поэтами и писателями веков не столь отдаленных?

Книга, которую вы сейчас начали читать, представляет визионерское исследование одного из древнейших эпосов на Земле: предания о Двенадцати Гиперборейских Девах.

Вы можете соглашаться со мной или нет — у каждого свое видение — но я убеждена всем, что открылось мне и что я пытаюсь передать на этих страницах: весьма возможно, что большинство наиболее выразительных сказок человечества представляют собой… фрагменты Единой Сказки.

Гиперборейский матриархат

Сегодня уже мало кто сомневается что наиболее древние боги — гиперборейские

Это было очень давно. Предки современного человека пришли с дальних звезд. Они застали Землю после очередного на ней потопа, оставившего на суше немного жизни.

Пришельцы расселились поначалу на северной полярной макушке нашей планеты. Они принесли с собой культ поклоненья Великой Матери. Хотя их культ напоминал более нашу философию, а поклонение — почитание.

Они называли континент Арктида, теперь исчезнувший, подножием Ее трона. Вера ли та согрела, покровительство ли самой вселенской Богини, но край, заселенный нашими звездными предками, делался все более плодороден. Тысячелетия спустя эллины дали название Кассиопея тому созвездию, которое пришельцы называли Трон Макоши.

Культ Матери Миров проявлялся у них во всем. В том числе и в общественном устройстве. В общине пришельцев царил совершенный матриархат.

Но это не значит, впрочем, что женщины командовали тогда мужчинами, как нынче сержанты солдатами на плацу. А просто представительницы прекрасного пола становились центрами влияния, олицетворявших ту или иную божественную силу (энергию).

И было первоверховных центров таких Двенадцать. Как и Основных Сил Творца, пронизывающих собой все творение. Силы Великого Отца были, можно сказать, главными богами среди богов. Девы же Великой Матери были наставницами наставниц людей.

Они были музами, феями, наиболее могущественными волшебницами. Каждая из Двенадцати была неповторимо прекрасной. Веками приходили они в самый нужный момент из далекой волшебной страны и помогали героям.

Сие сохранили сказки народов Севера. Вот, например, крестная Золушки со своим юным учеником. Скорее всего, она являлась представительницей силы бога Велеса — покровителя живой природы. Ведь кто еще сможет превратить тыкву в карету? Кого еще будут так хорошо слушаться все растения и животные — превращаться в кого прикажут?

Но, чтобы ничего не нарушить в мире сем, измененное состояние чего-либо должно действовать лишь до поры до времени и лишь для пользы доброго дела. То есть, по истечении какого-то определенного времени (как только часы пробьют полночь) карета вновь оборачивается тыквой.

Ах, как же была прекрасна та волшебная страна, созданная звездными странниками в северном полярном крае! Царство Гиперборея. Жители ее расселились на островах. Многие жилища были спрятаны в горах, поближе к небу, никак не нарушая естественного пейзажа. Добраться в некоторые замки можно было лишь по подвесному мосту, под коим бурлила неукротимая горная река. Гиперборейцы могли использовать под жилища высокогорные пещеры, превращая их в прекрасные дворцы с высокими сверкающими сводами.

А также они умели разводить удивительные сады, украшенные беседками для уединения, изобилующие фантастическими — на взгляд современного человека — растениями. Некоторые из тех чудесных растений прижились, впрочем, видоизменившись от скрещивания с местными — подобное говорилось о полыни в работах Лады Виольевой и Дмитрия Логинова. Не знаю, как там полынь, а вот Аленький Цветочек, я верю, точно из тех краев!

Конечно же, обитали в невероятных садах гиперборейцев и животные. Белочки, например, столь сообразительные, игривые и грациозные, что воспоминание о них вдохновило Пушкина на создание известного образа его сказки. Оленята, которые, когда вырастали во взрослых, имели размеры куда как более крупные, чем у современных северных оленей.

Конечно же неслучайно, что гиперборейцы любили оленей, ведь именно от них переняли древние руссы почитание Даждьбога — божество солнца. Олень же был его символом. Оленьи рога символизировали солнечные лучи. В честь Даждьбога называется дага — короткий меч. Сверкающий и прямой как солнечный луч. Нынче слово «дага» считается испанским, а почему? Примерно за век до Рюрика руссы завоевали Испанию, какое-то время имели над нею протекторат и с того времени там остались такие слова как «дага» и «дож». (Не потому ли у Блока: «И буду также помнить дожей, как нынче помню Калиту?») Оттуда дага распространилась по Западу. Германцы предпочитали трехлучевую дагу, напоминающую олений рог. Кельтское божество Дагда нередко изображается с оленьими рогами или с оленями. Причем канон изображения напоминает известную фигурку Даждьбога на стене владимирского храма Руси. У эллинов же Даждьбог назывался Аполлон Гиперборейский. И он, конечно же, тоже был божество солнечное. Однако лучи светила символизировал не меч, но другое оружие — стрела (смотри книгу Дмитрия Логинова «Стрела и крест»)…

Однако возвратимся к повествованию о садах Арктиды. Эти сады гиперборейцы умели размещать в самых разных местах, так, чтобы они были естественным продолжением их жилища. Иногда делали их и подвесными. Так что вавилонский царь Новохудоносор, создавший второе чудо света — Вавилонские висящие сады, желая ублажить свою молодую жену Семирамиду, возможно просто воспроизвел гиперборейскую традицию.

В Гиперборее правил мудрый могущественный царь-волхв. Опорой его были верные доблестные рыцари. Основных рыцарей было, конечно же, двенадцать. Ведь гиперборейцы хорошо знали и четко соблюдали магические правила, по которым во всякой иерархии опорой чего-либо являются силы, количеством не больше и не меньше, чем творящих сил (энергий) у Отца — Сварога Небесного. То есть они применяли ведические правила. Ведь не случайно царь был еще и волхв. Именно из гиперборейского царства на земле появился ведизм.

В нашей истории отголоски этой традиции мы можем найти у легендарного короля Артура с его рыцарями круглого стола. Правда, функцию волхва в этом случае уже взял на себя не царь, а знаменитый волшебник Мерлин.

Дух свободы являлся у гиперборейцев первоосновой всех начинаний. Он снимал ограничения, он отрицал идею невозможности чего-либо. Чтобы личность не забывала, что для Творца возможно ВСЕ. А все стремления личности были направлены именно к чувствованию, так сказать, творцовости Творца (и это перекликается, заметим, с тем, что называют христианские старцы стяжанием Духа Святого).

Ради свободы же Бог когда-то дал возможность своему творению отпасть от Творца (что и произошло в ныне наблюдаемом нами мире). И такую же возможность выбрали несколько мятежных рыцарей Гипербореи, создавших Атлантиду и потом вступивших с Гипербореей в войну.

Из-за начавшихся продолжительных воин Гипербореи с Атлантидой стало уже невозможно продолжение Золотого века, который царил в Гиперборее. Ведь в основе Золотого века лежал мир и ПОКОЙ, которому уделяли особое внимание гиперборейцы. И великой цивилизации арктов было суждено исчезнуть. Но лишь для того, чтобы, испробовав все свободы и увидев плачевные последствия свободы мятежа, дети Творца сумели возродить уже сами Золотой век на земле!

Василиса Премудрая и Прекрасная

Остановимся же поподробнее на деве, о которой немного лишь упомянули вначале. А она заслуживает упоминания более подробного. Ведь бог Велес, которому она служит, является не только покровителем лесов и природы, но также он и бог Мудрости.

Могущество этой девы — глубинное. Она первая, кто в кругу подруг-дев (круг — это как они перерождаются по порядку друг за другом, соответственно богам перерождающимся — об этом смотри у Лады Виольевой и Дмитрия Логинова про Обруч Перерождений) начинает понимать, что заключена в оковы этой земной плоти. И это ее урок: найти, как эти оковы преодолеть, минуя сжигания этой самой плоти — попросту говоря, лягушиной кожи (что преждевременно сделал ее жених в сказке).

Следующий же за богом ее качества Бог и вовсе не только преодолел навсегда оковы этой плоти, но и показал ВСЕМ, что это возможно. (О символической связи Даждьбога со сказкой о Царевне-лягушке смотри статью Дмитрия Логиноваhttp://rst.svainstitute.ru/tag/dazhdbog)

И вот, преодоление должно стать духовным, а не телесным. Должна прийти мудрость. Ведь во всем она превзошла уже в мастерстве невест других царских сыновей на земном плане. И даже озеро с лебедями из рукава «достать и развернуть» может. Самое время и эту иллюзию преодолеть.

И Василиса Премудрая преодолела все испытания. Преодолела зачарованность иллюзией мира. И, таким образом, стала повелевать всем окружающим ее миром. В том числе, животным и растительным, о чем мы упоминали вначале.

Сон белой богини

Можно засомневаться: как же могли приходить живущие в Гиперборее к нашим сказочным героям, если Гиперборея исчезла гораздо раньше, чем возникли все эти королевства?

Дело в том, что одно из главных искусств арктов было умение странствовать по различным мирам. Через Врата — главный храм полярного царства Гиперборея, в прямом смысле слова висевший в пространстве над полярным водоворотом, они совершали свои дальние и интересные путешествия. Исследовали и осваивали все больше и больше пространств внутри чудеснейшего Творения Бога Отца — Малой Сварги.

Привлекали их, конечно же, более всего высшие — по отношению к земному — миры. Миры, где уровень любви такой же или выше, чем у обычных земных обитателей. Но при переходах по пространственно-временным тоннелям странникам иногда приходилось сталкиваться и с обитателями более низких миров, которые выглядели как чудовища и вели себя вовсе не дружелюбно. Так что это были походы только для очень мужественных и хорошо подготовленных магов.

Могли встретиться совсем неожиданные ловушки. И нужно было суметь их распознать заранее, пока не угодил в западню. Попробуем представить себе какую душевно-духовную организацию нужно иметь и сохранять, чтобы периодически устраивать такие «вылазки». Главное состояние, которое незыблемо хранилось, и было свято для каждого гиперборейца, это ПОКОЙ. В самых широких его спектрах и самом высоком его понимании.

Кроме пространственных странствий (а, можно сказать, и с ними в связи) ограничений во времени для гиперборейцев практически не существовало. Дело в том, что (современные нам ученые уже почти доказали это) пространство перетекает во время, а время — в пространство. Аркты, умея обращаться с протяженностями пространства и различными его уровнями, фактически умели перемещаться и во времени.

Вот у нашего главного сказочника Пушкина сказки как раз вневременные. Он чувствует возможность перехода между мирами и временами и фокусирует события так, что не найдешь привязки к конкретному месту и времени, даже к эпохе. У него в одной сказке искусно переплетаются вещи из различных эпох. Могут свободно появляться и представители из других эпох. «Сказка о мертвой царевне и семи богатырях» прекрасный тому пример.

Дух соперничества, зародившийся, как это написано было не единый раз ранее, в мятежной Атлантиде — дух этот заставил мачеху («я ль на свете всех милее»? ) отравить свою падчерицу. То — символ: атланты представляют собой «женившегося на другой»: они прилепились к выдуманной сиюминутной идеологии, когда в сердцах их умерла идеология вечная — вселенское православие. И вот они отравили дитя умершей (умершей лишь для их собственных умов и сердец) идеологии. Отравили, то есть, вольно или невольно, но — оболгали как-то.

Царевна — перед тем, как ей быть отравленной — попадает в лес (в скифских мифах «лесная страна Гилея» символ первоисточной Руси) и встречает в нем семь богатырей (Семь Душ — древнерусское название созвездия Большая Медведица). Такого нет почти ни в каких других сказках: братья-богатыри почитают царевну так именно, как боготворили женщину в Гиперборее. Без ревности и соперничества.

Об этом даже и более подробно — что без какого-либо соперничества — расписано было в оригинале Пушкина. Да только в его времена существовала цензура (близилась ведь уже недобрая викторианская эпоха), потому… в дошедшей до нашего времени версии много вычеркнутого.

Итак, она живет «в заповеданном диком лесу» (как это в песне Владимира Высоцкого), а между тем жених, королевич, разыскивая свою невесту, расспрашивает о ее пути владетельных духов небес и воздуха, как делали это Древние. А с девою между тем уже приключилась беда. Невеста королевича проглотила кусочек отравленного яблока и уснула вечным сном, как бы искупая ошибку Евы. Время остановилось. Ни солнышко не видало ее в этом мире, ни месяц. Где же тот хрустальный гроб, в котором она лежит? Лишь ветер Борей провещевает:

«В той горе, во тьме печальной,

Гроб качается хрустальный

На цепях между столбов.

Не видать ничьих следов

Вкруг того пустого места»…

Оно вне времени и пространства, то место…

Она проснется только от поцелуя принца.

Мертвая царевна есть, безусловно, одна из тех древних дев. И она есть, точнее, царевна спящая. Это Белая богиня севера, о которой писал, в числе других, Роберт Грейвз. Такой и рисунок на обложке книги его «Белая богиня». Фрагмент молодого и мудрого женского лица, позволяющий видеть сомкнутые во сне веки. Сомкнуты они крепко и, вместе с тем… не навечно.[1] Глядя на такую картинку невозможно не чувствовать: появится прекрасный принц и поцелует ее и — разбудит.

Это королевич Елисей, о котором написал Пушкин. Имя Елисей носил, между прочим, ученик Илии Пророка. Илия Пророк — сводивший огонь на землю, вознесшийся в громыхающей колеснице — одна из ипостасей Перуна. То есть королевич Елисей — русич-громич. Наследник полярного рыцарского ордена гиперборейского Сыны Грома (подробней в книге Лады Виольевой и Дмитрия Логинова «Планетарный миф», 2006).

Все истинные поэты, не только Пушкин и поэт серебряного века Александр Блок, видели: Русь — это не что иное, как спящая Гиперборея. И Гиперборея проснется. Как только поцелует ее основатель третьей русской царской династии. У Блока сие пророчество недосказано, но намек на него подается подобающим теме высоким слогом:

«Ты и во сне необычайна,

Твоей одежды не коснусь.

Дремлю — и за дремотой тайна,

И в тайне — ты почиешь, Русь»…

Кормильцев пишет уже не столь трепетно — языком, понятным веку сему, но тоже — с каким почтением:

«Сонные глаза ждут того, кто войдет и зажжет в них свет.

Утро Полины продолжается сто миллиардов лет.

И все эти годы я слышу, как колышется грудь…

И от ее дыханья в окнах запотело стекло.

И мне не жалко того, что так бесконечен мой путь.

В ее хрустальной спальне постоянно, постоянно светло»…

Имя Полина выбрано великим русским поэтом Илией Кормильцевым неслучайно. Невеста бога-хранителя гиперборейского города Пола, столицы легендарной Арктиды. Невеста самого Аполлона Гиперборейского!

Кормильцев повторил, между прочим, — но повторил много более искусно — то, что было спето в свое время еще группой «Воскресенье», посмевшей быть православной во времена победившего на государственном уровне воинствующего атеизма.

«Нам осталось ждать… какая малость!

Ждать того, кто не придет»…

В этом «не» невозможно не прочесть протест против этого «не», то есть против навязываемого безверья.

А позднее даже Юрий Шевчук, хоть его трудновато заподозрить в склонности к мистицизму, не смог не спеть среди всякого своего прочего: «А она нам нравится… Спящая красавица!»…

Итак, «мертвая царевна» на самом деле отнюдь не мертва, но спит. И это весьма подобно тому, что сказано в Евангелии от Луки: «Все плакали и рыдали о ней. Но Он сказал: не плачьте; она не умерла, но спит. И смеялись над Ним, зная, что она умерла. Он же, выслав всех вон и взяв ее за руку, возгласил: девица! встань. И возвратился дух ее; она тотчас встала, и Он велел дать ей есть» (Лк 8:52—55). Так сказано в Евангелии от Луки.

Кстати, полное имя евангелиста Луки — Лукослав. Он был славяно-скифского рода и принадлежал, конкретно, племени русинов (подробней об этом в работе Андрея Долгина «К вопросу об этнической принадлежности евангелиста Луки», опубликованной на официальном сайте Института богословия РСТ СВА).

Так вот, это место из Евангелия Лукослава не только свидетельствует об одном из чудес, которые совершил Христос. Оно еще и предрекает в символической форме пробужденье великой девы.

Она проснется. Мы с вами это увидим. Вот веки уже трепещут… ресницы дрогнули в ожидании поцелуя царственного жениха-витязя.

Аки творили древние

В продолжение первой главы «Живущая в крови память» хотелось бы уделить внимание и тому, КАК именно древние творили. Ибо творения древних отличались весьма от произведений нынешних мастеров.

Они являли собою среднее между нерукотворным и рукотворным. Гиперборейский мастер творил, в основном, на пике средоточения своего сознания.

И нынче белый маг может, скажем, вот ярко вообразив некую ситуацию и сосредоточившись на таком образе — достигнуть и воплощенья вдруг оной в действительность. И вот, в гиперборейские времена все так именно и происходило. Поскольку в древних мирах внимание простиралось больше на СИТУАЦИИ.

А ситуация… она есть, между прочим, очень эфемерная штука. Только что вот ее, этой ситуации, не было — а в следующий миг она стала — а в следующий потом еще миг ее снова нет. И это небытие право тем, что в следующий момент на ее месте и на ее времени складывается какая-то новая…

Итак, древний мастер мог создавать концентрацией воображения и воли ПРОИЗВЕДЕНИЯ ИСКУССТВА. Как, впрочем, и всяческие различные сооружения и орудия для практических применений.

У древних, кажется, даже и никакой разницы-то не наблюдалось особой меж этим и другим. Вот хочет, например, мастер плотник из древних изготовить для друзей своих стол для трапезы — а получается у него аж… прямо ПРЕСТОЛ какой-то!..

Все вышесказанное надо понимать не в смысле, конечно же, что мастер вообще рук не прикладывал к создаваемым им творениям. Рукоприкладство имело место, конечно, но — как завершающий штрих.

Это сохранилось в русских былинах. Один раз ударит молоточком кузнец — и готов щит воинский! Трижды ударит — вот и шлем богатырский! Семижды прикоснется молот железный к наковаленке — вот уже и меч-кладенец!

Ох, надо сказать, и мечи тогда были! Их очень и очень редко пускали в ход. Потому что слава таких мечей… перечеркивала вероятность войн! Какому дураку охота подставлять голову под НЕОТВРАТИМОЕ лезвие? Так что величайшие шедевры покоились, в основном, в ножнах. Вкуса человеческой крови тысячелетиями не ведали.

Тем более — братьев меньших. Тогда человеческому виду незачем было воевать с кем-либо еще. Ибо ведь он братьев меньших тогда не ел. Соответственно — и они не трогали. Ну, разве какой-то бешеный…

Но были, впрочем, создания и времен гораздо более древних, чем те, в которые на землю явились альвы. Они подстерегали что в океанских глубинах, что на малых пространствах суши (уберегшись от потопа), что даже в воздухе. Те беспощадные создания не были, собственно говоря, злобными. Они просто хотели есть, и они были сильны, предприимчивы. Бесстрашны в том тупом смысле, на какой может сподобить голод.

Однако это были не совсем звери в современном понимании сего слова. Самые опасные представители нынешний фауны земли — котята по сравнению с обитателями Планеты, доставшейся альвам в наследство от великих лемуров.

Итак, мастер из древних обыкновенно спрашивал сначала стихии. Как вот ОНИ хотят, чтобы что-то выглядело. Скажем, он заходит в пещеру. Кланяется, говорит: Дозволь, матушка-пещера, мне тут вселиться. Нам будет всем хорошо — будет и мне, и ближним, где голову преклонить, и ты украшена будешь необычайно, тебе понравится! Затем он чует ответ. Готов его дух пещеры приветить или же не согласен. Ведь иногда пустота и сама желает пребывать в пустоте. Это как в песне барда Юрия Цендровского:

«Тело…

ищет пещеру, где можно уйти в пустоту»…

Так вот, независимо, понравился мастер пещере или же нет, а могут из глубин ее выйти против него твари всякие, аж с лемурийских времен оставшиеся. Тут и начинался вооруженный спор. Час примененья мечей-шедевров. Конечно, если такой оказывался у мастера. У тварей-то когти, жало, клыки да всяческое такое прочее постоянно при них, ясно дело.

Сегодня хроники на тему отстаивания своей пещеры как байки воспринимаются. А напрасно. Ведь и по сие время же ни один поэт не напишет стих, ни один художник не нанесет и мазка на холст, не отразивши сопротивление лемурийских чудищ. Просто современникам нашим легче: пещерные чудовища действуют сейчас в основном в мирах внутренних поэта или художника, философа или богослова. Тогда как во внешнем сие аукаются только какими-то напрягающими, что называется, ситуациями.

Во времена же древних и во внешнем пространстве выползало из нор такое, что… только держись! Подобно тому, как черви морские точат шпангоуты корабля, совершающего кругосветное плавание, так и круговселенские капитаны — наши прямые предки — вступали в ощутимые вполне споры против населявших тогда планету чудовищ.

Итак, переступив через трупы зловещих тварей, мастер вступал в пещеру — в сакральное бытие души, в чертоги, что подобны чреву рожающему. Конечно, если ему везло — если сами те твари ненасытные не превращали древнего поэта во труп и не обгладывали затем сей труп до костей. И череп доисторического Вергилия становился тогда импозантным украшением гиперборейской дикой расселины.

Однако если везло и удавалось перебороть разнообразных чудовищ — художник приступал к творчеству. И творчество гиперборейского мастера было всегда в согласии с прототворениями стихий.

То есть, вот, например, художник входил в пещеру, им отвоеванную от монстров, и лицезрел: западная стена наклоняется под углом 75 градусов, а южная вертикальна. Северная… ну и так далее… И вот он как-то пытался ПРОДОЛЖИТЬ замысел. Он, скажем, воображал алмазы, рубины, прочие драгоценные камни — вписывающимися в канву.

И где-то своды сами собою высились. Ну, или уступая символическому постукиванию молотка. А где-то вот образовывали, наоборот, ниспадающие формы. Происходило же все как будто само собой — повинуясь идее чудной: создать какое-то, я сказала бы, осмогласие… какой-то совершенный шедевр. И там таковой рождался.

В итоге нынешняя планета Земля являет собою, можно сказать, музей сверхсовершенных творений. Но только мало кто способен увидеть, в чем именно тут, где, как и когда проявилась воля великого древнего зодчего. Ибо ведь он и сам не хотел проявления СВОЕЙ воли. Он вожделел послушаться. Воспринять. Сотворчествовать.

Мастер доисторических времен созерцал, как пещера выглядит. И понимал он ее, так сказать, неправильности — как ее, каверны этой, какие-то вот… ПРОЗРЕНИЯ. И добавлял лишь несколько драгоценных камней в тех точках, где бьется пульс. Неслышимый для профанов. Скажем — на левый свод или на правый сток… или же на порог… или в арку. И от присутствия тех камней пещера преображалась! Она становилась как бы вместилищем самого вот этого Солнца вселенной откуда, собственно, и прибыли на Планету альвы.

А также в своих жилищах древние мастера разводили всяческие кристаллы, которые служили помощниками для их магических действий. Ибо ведь кристаллы являются живыми. Просто у регулярных этих камней другой ритм и мы, по этой причине, не замечаем проявлений живой их жизни, разве что фиксируем рост. А древние видели. Умели с ними взаимодействовать. При помощи кристаллов было возможно содеять многое… В причудливых подземельях магов и в замках рыцарей даже наличествовали специальные помещения, где обитали сии таинственные, мерцающие, то вспыхивающие вдруг иногда как молния, их помощники.

Так точно взаимодействовали пришельцы на землю и с родом живых зеркал, но с осторожностью великой, ибо ведь мудры они были. Помнили: сам этот мир есть лишь своеобразное отражение вышнего, то есть… живое зеркало. Ведь не случайно заглянуть в разбитое зеркало считается плохой приметой. В связи с этим можно вспомнить и еще одну гиперборейскую фею.

Снежная королева

Она описана в известнейшей сказке Андерсена. Уже в самом ее имени явный намек на Север. Она обитала в Арктиде вместе с другими альвами. Могущество ее было даже больше, чем королевским. Она была главной жрицей бога Купалы.