Бесплатный фрагмент - Два мистических рассказа

Комната на чердаке

Двадцать четвёртого августа тысяча девятьсот четырнадцатого года по старому Российскому летоисчислению я прибыла в Москву из Лондона по заданию бюро секретной службы. Наш агент, присланный сюда год назад, уже месяц не выходил на связь, и мне следовало отыскать его самого или хотя бы определить причину столь внезапного исчезновения.

Мысли о раскрытии конспирации службами Российской Империи я даже не допускала — Эдвард Крейг был опытным агентом, и просто не мог допустить ошибки в порученном ему задании. С ним даже мне было бы легко справиться, но год назад я не достаточно хорошо, по мнению начальства, владела русским языком. Поэтому отправили Эдварда, а я теперь должна была выяснить, что с ним случилось.

У меня была заготовлена весьма правдоподобная история: мой брат Иван Петрович Железнов из Екатеринбурга приехал в Москву в июле прошлого года чтобы изучать изобразительное искусство. Он писал мне каждую неделю, но вдруг письма перестали приходить, и я забеспокоилась. Поэтому приехала по его московскому адресу в надежде, что кто-то скажет мне, что с ним сталось.

Шестиэтажный доходный дом, где Крейг снимал комнату на чердаке, я нашла довольно быстро. Он располагался близко к самому центру города возле живописного сквера, обрамляющего квадратной формы небольшой пруд.

— Простите, — обратилась я к сторожу, протягивая конверт с адресом. — Мой брат снимал тут жильё, Иван Петрович Железнов. Может, вы его знаете? Месяц назад он перестал писать мне, может быть, он переехал?

Сторож — опрятного вида высокий старик лет шестидесяти — изучающим взором окинул меня сначала сверху вниз, затем снизу вверх. После чего размеренно произнёс:

— Я здесь работаю месяц. Предыдущий сторож, Фёдор Лыкин, говорят, хорошо знал вашего брата. Вам лучше поговорить с новым жильцом, Николаем Борисовичем. Он сейчас в отъезде, но должен вернуться завтра утром, около десяти часов — в девять прибывает поездом на Николаевский, ездил в Петербург.

Речь старика была хорошо выстроенной, без провинциального говора, с несколько протяжным звуком «а» — судя по всему, родился и вырос он в Москве.

— Спасибо, я приду. — Я убрала конверт в сумочку и спросила: — Позвольте полюбопытствовать, а что случилось с Фёдором Лыкиным, почему нельзя поговорить с ним?

— Странная вышла история, непонятная. В ночь на Илью, рассказывал мне Марков — жилец со второго этажа, мой дальний родственник, — топот страшный по лестнице раздался, а потом входная дверь хлопнула так, что со стен штукатурка посыпалась. Марков-то в окно выглянул — а сторож бегом от дома, дороги не разбирая, несётся. И так и нырнул в пруд! Утром искали, баграми всё дно истыкали — не нашли, будто и не было его. Видать, плохо искали. Напугал я вас, милая барышня? Простите, не хотел. Да вы бы всё равно узнали завтра.

— Всё хорошо, я не испугалась, я только удивлена, как же такое могло произойти. Я приду завтра поговорить с Николаем Борисовичем. Спасибо вам!

В «ночь на Илью» означало двадцать первого июля по Юлианскому календарю и второго августа по Григорианскому. Последнюю весть от Эдварда Крейга бюро секретной службы в Лондоне получило утром первого августа. Я гнала от себя мысль о том, что Эдвард мог исчезнуть так же, как несчастный сторож — утонуть в пруду по неизвестным причинам. Но почему не нашли тела? Я надеялась выяснить это на следующий день.

Ночь я провела в большой гостинице у самого Кремля. Номер был забронирован за неделю вперёд — как раз то время, что мне отвели в бюро на поиски Эдварда Крейга. По истечении недели я должна была покинуть Москву не зависимо от исхода предприятия — в Европе было неспокойно, Германия уже вела настоящую войну.

На следующее утро в девять сорок пять я уже была у пруда, в котором чуть больше месяца назад предположительно утонул Фёдор Лыкин. Спокойная гладь воды притягивала взор, отражения деревьев, росших по берегам, создавали в ней какой-то собственный мистический мир, по которому безмятежно плавали два белых лебедя и пять огарей.

Я обошла пруд по кругу и направилась к нужному мне дому. Сторож встретил меня, сообщив, что Николай Борисович уже прибыл и ждёт меня в квартире на шестом этаже с табличкой на двери «Н.Б.Смолянинов».

Поднявшись по лестнице, я сразу увидела нужную дверь и позвонила. Открывший мне мужчина был с виду ненамного старше меня, симпатичный, со вкусом одет и говорил, как и сторож, совершенно по-московски.

— Здравствуйте, — сказала я, — меня зовут Елена Петровна Железнова, я сестра Ивана Петровича Железнова, что снимал здесь комнату на чердаке. Я беспокоюсь о нём — письма перестали вдруг приходить.

— Я Николай Борисович Смолянинов, очень рад знакомству. Проходите, пожалуйста.

Я прошла за ним в гостиную, где домработница накрывала на стол.

— Выпьете со мной кофе? — Предложил Николай. — Мой родственник в Петербурге держит магазин кофе и чая превосходного качества, в Москве я такого ещё не встречал.

— Спасибо, с удовольствием. — Я не могла отказаться от такого любезного предложения, понимая, что на мои вопросы Смолянинов ответит только после позднего завтрака.

Домработница разлила кофе в чашки и вышла, прикрыв за собой дверь.

— Кофе действительно превосходный, — похвалила я ароматный напиток.

— Как в Лондоне, да? — С улыбкой спросил Николай.

Я не ожидала такого вопроса, но сразу поняла, что с Эдвардом Крейгом Николай Смолянинов действительно близко общался.

— Не беспокойтесь, я не сдам вас полиции, — продолжал молодой человек. — Я знал, что вы прибудете в Москву и захотите со мной встретиться, мисс Бейкер.

К такому лондонская секретная служба меня не готовила. Абсолютно незнакомый мне человек в чужом городе в чужой стране вдруг называет мою настоящую фамилию и говорит, что ждал меня. Что это — утечка информации или какая-то мистика?

— Можете называть меня по имени, — только и смогла произнести я, не сомневаясь, что оно ему известно.

— Хорошо, Кэрол. Вижу, вы мне не доверяете. Открою вам своё настоящее имя — Ричард Мак-Интош. Я разведчик службы «Ми шесть». По сути, это то же самое, что ваше бюро, но… но пока оно так не называется.

— Что значит — пока не называется? — Я смотрела на него, пытаясь понять — шутит ли он или просто ненормальный.

— Я лучше покажу вам комнату на чердаке, и вы сами всё поймёте.

Он встал и направился к двери, жестом приглашая меня следовать за ним.

Мы поднялись на чердак, Ричард достал из кармана ключ и открыл дверь, ведущую в небольшую комнату. Он вошёл первым и, пропустив меня, тут же снова запер замок.

— Я встретил Эдварда недалеко от этого места, — разведчик перешёл на английский язык. — Посмотрите сюда. — Он указал на висящую возле окна фотографию.

На снимке был изображён Эдвард Крейг на берегу пруда. Я выглянула в окно, чтобы сравнить местность напротив дома и на фотографии. Вроде бы, то же самое место, но есть небольшие отличия. Они не сильно бросались в глаза, и я не обратила бы на них внимания, если бы фотография была оттенков сепии. Но она была цветной.

— Я слышала, что такое возможно — цветная фотография. Но какая она чёткая — можно рассмотреть каждый лист на дереве, — я старалась говорить спокойно, но, всё же, не смогла скрыть своего удивления.

— В ящике стола есть ещё фотографии, хотите посмотреть? — Поинтересовался Ричард, и я не стала отказываться от этого предложения.

Все карточки были цветными и отличного качества. На одной я увидела странный монумент — прямоугольник с выплавленными фигурами лисы и вороны, держащей в клюве полукруглый кусок сыра. На другой были изображены ягнёнок и волк с вытянутой лапой.

— Что это? — спросила я, продолжая рассматривать фотографии.

— Эти снимки сделаны в сквере у пруда в две тысячи двадцать третьем году, — совершенно серьёзно ответил Мак-Интош.

— Вы сейчас пошутили? — Задала я вопрос, продолжая рассматривать фотографии.

— Нет. Смотрите. — Разведчик указал на снимок незнакомого мне мужчины. — Это Фёдор Лыкин, бывший сторож.

— Тот, который утонул в пруду месяц назад? — Уточнила я, хотя уже знала ответ.

— Да. Он действительно прыгнул в воду, но не утонул. Он знал, что попадёт в будущее. Понимаю, в это сложно поверить, но так оно и есть. Видите, он стоит возле подъезда этого дома. Но дверь железная, и электронный кодовый замок.

— Допустим, он действительно попал в будущее. Но как передал вам эти фотографии? — Мне стало настолько интересно узнать о возможности перемещений во времени, что я совершенно забыла об истинной цели своего прибытия в Москву — поисках Эдварда Крейга.

— Есть другой портал — в другом пруду, портал в прошлое.

— Значит, Фёдор узнал о временном портале и воспользовался им? — Догадалась я.

— Совершенно верно. Как и Эдвард, и я когда-то.

— Значит, Эдварда сейчас нет в нашем времени? Он где-то в будущем? Но почему? И вы… Вы ведь из будущего, но в прошлом?

— Совершенно верно. — Ричард убрал снимки в ящик стола. — Вы не найдёте Эдварда здесь. Он хотел исчезнуть, и у него получилось. Ваше бюро не сможет его найти. Присядьте, — Мак-Интош указал на диван в углу комнаты, — я расскажу вам кое-что, и вы тоже решите, где вам лучше быть.

Пока Ричард рассказывал мне свою историю, у меня исчезали последние сомнения в правдивости его слов.

Я поступил на службу в «Ми шесть» в две тысячи десятом году. Тринадцать лет спустя я случайно обнаружил в архиве документы об исчезновении двух разведчиков в тысяча девятьсот четырнадцатом году — Эдварда Крейга и Кэрол Бейкер. Расследование так и осталось незавершённым, но в связи с бомбардировкой Лондона немецкими самолётами его приостановили, а после завершения Первой Мировой Войны всем уже было не него. Мне удалось найти фотографии этих разведчиков и биографию. Я решил, что должен разобраться с этим делом, и мне разрешили попробовать.

Приехав в Москву, я первым делом отправился к этому дому. Мне сразу удалось попасть в подъезд — какая-то девушка вышла в тот самый момент, когда я подошёл к двери. Поднявшись на чердак, я вскрыл эту комнату. Здесь давно никто не жил, она использовалась только в технических целях. Из мебели ничего не осталось, как и следовало ожидать, но под окном я заметил знак на полу, который видел в архивных документах, касающихся дела об исчезновении разведчиков. — Мак-Интош указал рукой направление, и я увидела переплетённые буквы «Э» и «К» в треугольнике. Это был личный знак Эдварда Крейга. — Я понял, что этот знак был оставлен здесь не случайно. Поискав ещё, я обнаружил два таких же по углам комнаты. В деле Эдварда Крейга говорилось, что он был мастером создания тайников с секретными замками. Я подумал, что эти знаки могли быть замком и ключом, и не ошибся. Наступив поочерёдно на каждый из них, начиная от окна, я услышал негромкий щелчок и увидел, как под подоконником открылся небольшой квадратный люк. В нём лежала деревянная шкатулка с обычной защёлкой. А в шкатулке — письмо, датированное первым августа тысяча девятьсот четырнадцатого года. Если желаете, можете прочесть его сами. Я открою тайник.

— Да, пожалуйста. — Мне было любопытно узнать содержание письма — это сразу дало бы хорошую подсказку, где искать Эдварда Крейга.

Ричард открыла тайник тем же способом, который описал ранее, и протянул мне извлечённую оттуда шкатулку. В шкатулке действительно лежало письмо от Крейга. В нём говорилось следующее.

«Я сильно разочарован в секретной службе Великобритании. Мне жаль, что я столько времени отдал служению, которое, по сути, не имеет никакого значения. Я принял решение уйти и скрыться навсегда. Они меня не найдут в этом времени. А в другом — уже не станут представлять для меня опасность. Фёдор Лыкин, с которым я, можно сказать, подружился за этот год, открыл мне одну тайну, которой я собираюсь воспользоваться. Нынче ночью он покажет мне, как это работает, и я непременно последую его примеру. Откуда Фёдору известна тайна? Он и об этом рассказал. Он служил сторожем в этом доме пять лет. Однажды комнату на чердаке снял учёный-физик. Физика интересовала Фёдора с детства, и он испросил разрешения иногда обучаться её премудростям у нового квартиранта. Тот с радостью согласился, тем более, что Фёдор был умён, быстро всё понимал и помогал в экспериментах, проводимых учёным по ночам.

«Друг мой, я, наконец, пришёл к завершению своего долгого исследования. Вот, посмотри. Я нашёл порталы, способные перемещать людей и предметы во времени. Один из них — прямо перед нами, в этом пруду! Если ночью, разбежавшись, прыгнуть туда — попадёшь в будущее. А чтобы вернуться обратно, нужно пойти к другому пруду, и тогда окажешься снова в своём времени. Сегодня наблюдай за мной, я отправлюсь в будущее. А потом вернусь обратно, и привезу тебе подарок в доказательство».

Учёный собрал свои вещи, и ночью выбежал из дома. Он, как и говорил, прыгнул в пруд и исчез. Фёдор всю ночь не мог сомкнуть глаз, глядя в окно на пруд, а едва рассвело, у подъезда остановилась машина, из которой вышел его друг учёный.

Радости Фёдора Лыкина не было предела! А когда физик протянул ему цветную фотографию пруда и рассказал, какие замечательные вещи есть в будущем, Лыкин окончательно поверил ему и сказал, что хотел бы туда попасть.

«Обязательно, только всему своё время. Я отправлюсь туда завтра, а тебя жду через год вот по этому адресу».

Учёный дал Фёдору ещё одну фотографию, на обороте которой было написано, где он будет ожидать Лыкина.

Всё это Фёдор Лыкин поведал мне и показал фотографии. У меня не было оснований не доверять ему. Поэтому ночью я пойду к пруду, посмотрю, что сделает Фёдор, и повторю его действия. Если кто-то найдёт моё письмо, в две тысячи двадцать третьем году после второго августа приходите в шесть часов вечера к дому со львами и ждите меня на фрагменте булыжной мостовой. Знак, которым я отметил тайник и подпишу это письмо, будет на мне».

Я убрала письмо в шкатулку, Ричард спрятал её обратно в тайник и сказал:

— В тот же вечер я был на месте. Ровно в шесть я увидел, как ко мне приближается мужчина. На его сумке отчётливо виднелся знак — буквы «Э» и «К» в треугольнике. Я рассказал, что нашёл его тайник и также то, что кроме него пропал ещё один разведчик. Он беспокоился о вас, Кэрол, поэтому попросил меня отправиться в прошлое. Поскольку я знал дату, когда Эдвард отправился в будущее, то портал привёл меня именно в ту ночь. Квартира на шестом этаже этого дома была свободна, и я поселился в ней. Эдвард дал мне ключ от комнаты на чердаке и сказал, что в тайнике спрятаны деньги и чековая книжка как раз для такого случая. Я представился всем жильцам его другом, а пока ждал вашего прибытия, съездил в Петербург, там действительно один из братьев моего прапрадедушки содержит сейчас магазин чая и кофе. День вашего прибытия мы с Эдвардом рассчитали верно, я мог вернуться раньше, но мне захотелось создать интригу. — Ричард замолчал, ожидая моей реакции.

— Что же, интрига вам вполне удалась. И я верю, что всё рассказанное вами — правда. Расскажите мне о будущем, какое оно?

— Вы можете сами всё увидеть. Я вам покажу, если отправитесь туда со мной сегодня ночью. В Лондон сейчас не следует возвращаться.

— За мной точно никого не пошлют? — Я всё никак не могла решиться на путешествие во времени.

— Абсолютно точно. Бюро секретной службы сейчас хватит и двоих пропавших в Москве разведчиков.

Мы быстро собрали все фотографии и прочие предметы, не имевшие отношения к тысяча девятьсот четырнадцатому году, сложили в саквояж и вернулись в квартиру Ричарда. Там он оставил домработнице деньги и записку, в которой говорилось, что он уезжает из Москвы и вряд ли вернётся в ближайшие несколько лет.

Дождавшись полночи, мы выскользнули из дома и пошли к пруду.

— Лучше разбежаться с другой стороны, как сделал Эдвард, чтобы Марков опять не поднял панику, — объяснил Мак-Интош, и я с ним согласилась.

Мы бежали, крепко взявшись за руки, и не разжали их даже в воде.

Как мне показалось, перемещение во времени заняло не более минуты. Мы вынырнули на краю пруда и быстро поднялись по крутому склону. Наша одежда и волосы были сухими. В сквере, окружавшем пруд, я увидела очертания скульптур, виденных мною на фотографиях, и большой памятник, возле которого нас ожидал Эдвард Крейг, британский разведчик, пропавший сто девять лет назад.

Леля

Стали́на бежала с толпой по ледяной глади Ладожского озера, сжимая в руках деревянную статуэтку, изображавшую девушку с длинными волосами, одетую в ниспадающую мягкими складками сорочку. Двадцать первого июня тысяча девятьсот сорок первого года девочка нашла её на дне озера возле самого берега и с тех пор никогда не расставалась с этой «куклой», которой дала имя Леля. Леля, по мнению Стали́ны, была волшебной, и действительно оправдывала приписываемые ей девочкой свойства.

В самом начале блокады Стали́на, получив по карточкам хлеб, возвращалась домой, когда была объявлена воздушная тревога. Добежать до домбоубежища девочка не успела — снаряд разорвался в метре от неё, осколки осыпались дождём. Ни один из них не задел девочку, словно невидимая стена защищала её. Забежав за угол, Сталина обнаружила мёртвого человека, из кармана плаща которого виднелся уголок шоколадной плитки. Недолго думая, девочка забрала шоколад.

Так повторялось несколько раз — Сталина не боялась взрывов и рушащихся зданий, и часто находила на улицах что-нибудь из еды.

И сейчас, убегая из осаждённого города, девочка не выпускала Лелю из рук. На середине озера бегущий перед Сталиной мужчина вдруг подскользнулся и упал, Сталина попыталась обойти его, но тоже не удержалась на ногах. Она выставила Лелю перед собой, и та с глухим стуком ударилась об лёд. Люди всё бежали и бежали, а Сталина выглядывалась в прозрачную ледяную гладь, с обратной стороны которой на неё смотрела молодая женщина, так похожая на деревянную Лелю.

«Освободи меня!» — Услышала девочка голос в своей голове. — «Освободи Лелю!»

— Я сейчас, сейчас! — Воскликнула Сталина, с силой ударяя по льду деревянной статуэткой. — Сейчас, ещё немного!