Бесплатный фрагмент - Душа, именуемая ключом

Глава 1

Забайкальский край, Нерчинский уезд, теперь известный как округ, в котором есть тайга, полная своих тайн и сюрпризов. Одинокая деревушка Прорефьево, почти на самой окраине, на северной стороне, отрезана от городской сети. Здесь будто бы остановилось время, оно течет медленно и едва и заметно. Все население — это одни старики и старушки, ну, может, несколько внучат. Из молодых только три девушки, которые являются прихожанками и помогают в церкви. Отец Михаил следит за ней, возносит молитвы и крестит детей. Некогда замечательный экзорцист, теперь обычный поп, который спасает стариков от одиночества. Но мало кто знает, какие за плечами у него грехи, и как старательно он пытается замолить их. Вера в Бога спасает от дурных мыслей, но уже давно не залечивает грешное сердце.

Утро начинается тогда, когда первые лучи солнца осветят кроны елей, кедров и лиственниц. Старушки быстренько встанут и приготовят завтраки своим мужьям, поговорят с соседями и только потом идут в церковь. Даже сегодня отец Михаил прочитает молитву и пожелает всем удачного дня, который ничем не отличается от предыдущего. Рядом с ним всегда бегает его дочка пяти лет: то книгу принесет, то вместе с отцом будет возносить молитвы. Мать настояла на том, чтобы Александра пела молитвы и стала верующей, даже не подозревая о том, что для ребенка это все игра. Только отец Михаил это понимал и через игру ее обучал, даже после слов дочери, что ей не нравится верить в того, кого нет. Он упорно продолжал обучать ее всему: какие молитвы нужно петь в утренних вознесениях, как правильно выбрать окуривательную смесь в кадило и как разговаривать с прихожанами. В таком малом возрасте Сашенька знала больше половины икон и их истории, молитвы и всех прихожан в лицо. А деревенские были только рады поговорить с ней и принести ей яблочко или же туесок с ягодой.

Сегодня в церкви были только три старушки и двое старичков, которые с них глаз не спускали, волновались. Отец Михаил с добродушной улыбкой поприветствовал всех и вернулся к столику с книгой и иконой. Ему уже пятьдесят один год, но он все так же полон сил и стремления идти только вперед, немного поседевшая у корней борода и черные с проседью усы добавляли ему годы. Морщины у глаз и на лбу да синяки под глазами — последствия от работы экзорциста. В его серых глазах отражались только серьезность и одиночество, но стоит взглянуть на дочь, как сердце наполняется теплом и любовью. Жена с ним развелась, когда Саше исполнилось два года: тогда Марина сильно ругалась из-за его «работы» и не хотела подвергать дочь опасности. У Михаила просто не было выбора, и он оставил свою работу, заменив ушедшего на покой попа Дмитрия. Только после этого ему позволили видеться с дочерью и заботиться о ней.

Черная ряса и молитвенный крест на груди, шапка на облысевшем затылке и книга в руке. А ведь раньше он носил рубашки в клетку и свободные брюки, за спиной всегда был рюкзак со всем необходимым для изгнания нечисти. Сколько бы сил он ни вложил в обряд, всегда вернется домой бодрым и веселым, только чтобы жена об этом не узнала. Ведь для нее он обычный ветеринарный врач, который всегда уедет на вызов лечить больное животное. Вот и в этот раз он решил передать свое ремесло дочери, но только когда она достигнет возраста девяти лет, пока ее нужно научить малому и необходимому. Даже когда она вот так крутится рядом и старается помочь своему любимому папе.

В маленькой церкви, больше похожей на келью, горели на подставках свечи, а через маленькие рубленные окна пробивались лучи утреннего солнца. Отец Михаил стоял возле иконы Господа и пел слегка охрипшим голосом и со сложенными руками перед собой. Даже если он пел едва слышимым голосом, в этой маленькой церкви каждый звук эхом разносился по небольшому и полутемному залу. Где свечи отбрасывали тени на стены, где запах воска и сухих горящих трав окутал все пространство. Где было тихо, уютно и безопасно для всех, кто верит в бога. Молитва к Господу Иисусу Христу, добавляла сил и уверенности всем приходящим и уходящим.

«Многомилостиве и Всемилостиве Боже мой, Господи Иисусе Христе, многия ради любве сшел и воплотился еси, яко да спасеши всех. И паки, Спасе, спаси мя по благодати, молю Тя; аще бо от дел спасеши мя, несть се благодать и дар, но долг паче…» — продолжал петь Михаил, слыша, как открывается дверь, и шаркающей походкой заходят старики.

Александра стояла рядом с отцом в своем сером платьице и косынкой на голове, белой и с узором в виде цветов василька. Она повторяла слова за отцом, ее звонкий и мелодичный голос сильно выделялся, но очень подходил к молитве. И когда они закончат воспевать молитву, нужно будет все прибрать, а ее отец поговорит с прихожанами и снова ей расскажет какую-нибудь историю. Саше всегда нравилось слушать отца, когда он рассказывал о демонах и ангелах, о их извечном противостоянии и людях, что желают помочь ангелам Бога.

В церкви сидел только дряхлый старичок, известный в селе как дед Михей, мастер по изготовлению меда. На всю деревню только у него был самый вкусный мед, даже если он едва ходил, но силы все еще были. Он ждал, когда освободится отец Михаил и можно будет с ним поговорить, старушки как облепили его со своими причитаниями, так и не отстали. Пока дочь попа не отвлекла этих сердобольных красавиц на себя: уж очень нравилось ребенку привлекать внимание к себе. А отец Михаил, воспользовавшись моментом, подошел к Михею и сел рядом на скамью, сложив руки в замок на коленях.

— Здравствуй, отец Михаил, дело есть и важное.

— Какое? Помогу, чем смогу, ты же меня знаешь, — он добродушно улыбнулся ему.

— Топил я баньку для внучат, они как помылись, и я пошел. А время даже за полночь не перевалило, а там уже все вверх дном. Да и холодно, как в могиле, ну я оттудова и ушел, от греха подальше. — Михей удрученно качнул седой, как лунь, головой и вздохнул.

— Банник опять бушует. Я ведь говорил: ложку меда, ковш воды и мыло оставить. Внучат погоняй, чтоб в следующий раз знали.

— Поможешь старику?

— Конечно. Черную курицу мне найди, а дальше сам все исправлю. — отец Михаил пожал руку деду и, попрощавшись, вернулся к дочери.

Старушки шустро убежали по своим домам, а Сашенька убирала книгу и наводила порядок, хоть этого и не требовалось. Ей просто хотелось себя чем-то занять, пока отец разговаривает с дедушкой. Ей с раннего детства привили уважение к старшим, даже если старик будет вредным, она все равно найдет компромисс и подход к нему. За это ее почти вся деревня любила и даже идеальной девочкой называли, отчего отец часто подтрунивал над ней. Но Саша не обижалась, а веселилась и редко хотела к маме. В городе было не интересно, вся местная детвора считала ее странной и чудной, потому и не общалась. Порезвиться она могла только с местными ребятишками, которые знают, какова деревенская жизнь.

— Папа, а что случилось у дедушки Михея? — она слабо дернула отца за рукав рясы.

— А… это банный демон обиделся. — он отвел ее к скамейке и сел сам, усадив дочь на колени.

— А почему он обиделся? — она навалилась отцу на грудь и посмотрела вперед.

— Банники присматривают за тем, чтобы в бане всегда было хорошо и чисто. Но взамен нужно им оставить ложку меда, ковш воды и мыло и поблагодарить за пар и гостеприимство. Если этого не сделать, он обидится и будет пакостить, а пакостить они умеют. Так что, когда тебя пригласят старушки в баньку, после купания оставь ковш воды и мыло, мед оставляют только взрослые. И никогда не чертыхайся, они этого ой как не любят.

— А крестик нужно снимать? Или он меня защитит?

— Нужно снимать, сам не знаю почему, но нужно. — Михаил опустил дочь на пол и глубоко зевнул.

— Меня как раз бабушка Матвеевна пригласила в баню вместе с Аней и Катей. — Саша весело похвасталась и улыбнулась.

— О как хорошо. Пойдем домой, я что-нибудь приготовлю, и сходим в деревню, как раз молочка и творогу возьмем.

— Хорошо.

Михаил быстро переоделся в свою рубашку в синюю клетку и старые потертые джинсы. Он все еще был так же хорош собой, с крепким телосложением и доброй улыбкой. Сумка с деньгами и инструментом на плече, как всегда, когда он шел в деревню. Взявшись с дочерью за ручку, они вышли из церкви и прикрыли дверь — запирать ее смысла не было, тут никто ничего не крал и не ломал, некому было это делать. По узкой тропинке они вдвоем пересекли небольшой пролесок и вышли к дороге, ведущей прямо в деревню. Старые одноэтажные деревянные дома вдоль дороги с огородами. Медленно идущие коровы и жующие траву у заборов, да и овцы, блеющие и трусливо убегавшие при виде деревенских. Все эта красота стала настолько привычной, но каждый раз случалось что-нибудь необычное.

Для Михаила это была работа ветеринара и экзорциста, а для дочери какое-нибудь приключение, которое придумывали ребятишки. Вот и сейчас девочка хотела поиграть с мальчишками возле дома, но отцу надо было ее сначала покормить. Поэтому они зашли к тете Марине, которая вместе с мамой держала корову. Именно у них можно было купить вкусное нежирное молоко и мягкий творог. Бабушка Матвеевна творог обычно переваривала и получался жесткий, а Сашеньке нравился мягкий, и отцу просто хотелось угодить дочери. Поэтому он и выбирал продукты исключительно под вкус дочери, ему разницы особой не было, что кушать, а что нет.

Пока ребенок гладил корову в стойле, Михаил узнал последние новости и сплетни от женщин. Подсказал, что делать с коровой, у которой жвачка начала прекращаться, и узнал, что бывшая жена приедет в деревню. Вот только эта новость вызывала сомнение: возможно, приедет, а возможно и нет, наверное, старушкам скучно стало, вот и развлекают себя бреднями. Но чтобы их не расстраивать, мужчина улыбнулся и согласился с ними, сказав, что потом зайдет к ним. Дочь он взял на руки и вынес из сарая, где они были. Саша сидела спокойно и часто озиралась по сторонам, показывая пальцем на что-либо и рассказывая отцу, который внимательно слушал.

Дома было тихо, только кошка встретила у порога с громким и недовольным мяуканьем. Михаил погладил белую красавицу за ушком и открыл дверь, запуская дочь внутрь, которая схватила Маруську на руки. Он отодвинул шторы с окон и зажег фитиль в лампе: электричества в этом доме не было, да и привык без него обходиться. Газовая печка оказалась удобной летом, правда, обходилась дорого, но что поделать. Большая белая печь, у которой с одной стороны осыпалась известь, отделяла маленькую кухоньку от большой комнаты. На кухне было минимум мебели: только стол, несколько шкафчиков и маленькая раковина, над которой закреплен умывальник. Всю еду он хранил в погребе, люк которого находился в коридоре в углу. Большая комната и маленькая, которая принадлежала полностью дочери: там были игрушки, шкаф и кровать, самодельный сундук и столик. А большего ребенку для счастья и не нужно было.

Его же комната оказалась полупустой: на полу большой ковер зеленого цвета с бежевым узором, который успел выцвести. Кровать двуспальная и старая, которая каждый раз скрипела и шаталась, как бы он ее не скручивал шурупами, все равно будет качаться. Старая картина на стене, купленная с рук стенка, у которой не хватает стеклянных дверц. Стол дубовый и потертый по краям, с резными ножками и такие же стулья. Посуду ему подарили сердобольные старушки, жалея его, ведь остался один. Жена редко ему дочь поначалу привозила и оставалась сама в деревне, боясь, что он не будет о ней заботиться. А Михаил всему научился: и огород сажать, и стирать, и готовить, и чинить — все, что умели деревенские, всему научился. Так что за дочь можно было не беспокоиться — он о ней всегда позаботится.

На печке стояла алюминиевая кастрюлька, в которой закипала вода. А Михаил тем временем чистил картошку, нарезав которую, закинул в воду. Саша же налила Маруське молока и пошла играться в комнате, отец с малого приучил ее к порядку, так что у девочки всегда было чисто в комнате. Пока варилась картошка, он нарезал сало и пожарил на маленькой сковородке, дочь сало не любила, а ему оно нравилось. Когда все было готово, накрыто на стол и разложено по тарелкам, Михаил зашел в комнату к дочери, перед этим постучав в дверь. Александра сидела на кровати и держала в руках коричневого мишку с красным бантиком на шее. С задумчивым видом она приглаживала шерсть на голове меж ушей, будто ожидая чего-то.

— Саш, что-то случилось?

— А когда мама приедет? Она обещала, что на этой неделе.

— Я сам не знаю, Матвеевна сказала, что приедет. Будем ждать ее вместе.

— Пап, поговори с ней, чтоб она меня не забирала сейчас домой?

— Почему? — он удивленно посмотрел на свою дочь.

— Я хочу здесь провести лето, тут красиво и интересно. А там со мной не общаются. — Она обиженно надула губы и отложила мишку в сторону.

— Вот в чем дело. Ну ничего, подрастешь и обязательно узнаешь, почему с тобой не хотят общаться городские, — он обнял ее и чмокнул в макушку.

— Пап, а ты научишь меня так же прогонять банников?

— Рано тебе еще этому учиться. Исполнится тебе девять лет, тогда и научу всему. А сейчас пошли кушать, я все приготовил.

— Опять сало? Оно же невкусное… — она скривила губы и проворчала, как старушка.

— Не хочешь — не ешь, а отцу нравится. Для тебя я творог со сметанкой сделал, сладкий, как ты любишь. — Он поднял ее с кровати и, крепко прижимая к себе, донес до кухни, а Саша весело смеялась и обнимала папу.

Они тихо кушали, пока Маруська не запрыгнула на окно над столом. Александра тихо и, стараясь как менее заметно, таскала сало со сковороды и отдавала Маруське. Кошка же, громко мурлыча, с удовольствием уплетала такую вкусность, ластясь к маленькой хозяйке. Михаил сделал вид, что не замечает шаловливости и отложил к себе на тарелку побольше. В уме же сохранил, что кошку надо полечить потом: соли в сале оказалось для нее много, маслица тоже. Но и запретить дочери это делать не мог, пускай уж лучше подкармливает, нежели жадничает и относится к животным неподобающе. Марина даже при нем всегда запрещала подкармливать животных и держать их в доме, аргументируя тем, что им тут не место.

Но Михаил в доме кошку держал не просто так — именно кошка отгоняет злых духов. Поэтому он всегда ее подкармливал и обрызгивал святой водой, проверяя, на месте ли ошейник с амулетом. Дочь он об этом предупредил на всякий случай, чтобы тоже следила за амулетом. Даже если их дом нечисть не беспокоила, быть на чеку стоило обязательно. Зная, какой лес рядом с их деревней, туда старики без ведома Михаила не ходили. Уж часто там люди пропадали, в особенности туристы, которые отмахивались от баек про лес. Везло еще, что их смерти на медведей и волков можно переложить, только мужчина прекрасно знал, что половину леса зверье остерегается и не зря. Там территория лешего и мавок, озеро, которое превратилось в болото, им принадлежит. Может, многие в них и не верят, но Михаилу достаточно знать, что такие существа есть, и добра от них не жди.

Звонок колокольчика на велосипеде отвлек Михаила от мыслей, и он вышел на улицу, велев дочери сидеть за столом. Через окно она видела все хорошо, но наказ отца — есть наказ, и нарушать нельзя. Почтальон рылся в старой сумке и извлек оттуда конверт, передав его отцу. Они еще о чем-то говорили долго, а Маруська, видя, что хозяйка вплотную встала к окну, начала тереться ей о шею. Чувствуя, как ее гладят по спинке и голове, мягко так и ласково, как и хозяин. А Саша все наблюдала за тем, как молодой парень о чем-то говорит с ее отцом, как отец меняется в лице и сухо отвечает на вопросы. О чем они говорили, ей было не слышно, но по выражению лица отца ясно, что новости отнюдь не радостные. Заметив, что папа помахал рукой почтальону и возвращается обратно, она быстренько села за стол и сделала вид, что кушает. Кошка осталась сидеть на окне и довольно махать пушистым хвостом, наблюдая за хозяевами своим изумрудным взглядом.

Михаил закрыл за собой дверь и сел за стол, подперев подбородок кулаком. Он внимательно посмотрел на дочку, которая избегала смотреть ему в глаза и отчаянно делала вид, что ест и ничего не знает. Усмехнувшись и погладив девчушку по голове, мужчина открыл письмо и сказал:

— Я знаю, что в окошко наблюдала за мной. Не беспокойся, любопытство оно такое. — Он ножом порезал край конверта и продолжил: — Письмо от твоей мамы, сейчас прочту, что она пишет нам.

— Пап, можно спросить?

— Спрашивай, что угодно, за спрос не бьют, так что не о чем горюниться.

— А почему вы сначала смеялись, а потом стали хмурые? — она внимательно посмотрела на отца.

— А, да так. Снова в лесу охотник с города отправился ловить лисиц и пропал. Случилось вечером, я думаю, это сделал Бука, он только в той части леса обитает. — Михаил задумчиво потер лоб и сказал: — Сашуль, пообещай мне, что с ребятами в лес ни ногой, только на краю и только со старшими, хорошо?

— Хорошо, пап, не волнуйся. А что с письмом?

— Мама пишет, что ты можешь остаться тут на зиму. Если захочешь и подольше…

— Па-а-ап, читай все письмо.

Александра хитро прищурилась и требовательно посмотрела на отца, поджав ладошки под ноги. В эти моменты отец понимал, какой серьезной может быть малышка в свои шесть лет. Влияние стариков, которые хотят передать мудрость растущему поколению, очень сильно сказывается и видно в ней. Чем больше ребенок интересовался серьезными вещами, тем меньше его интересовало детство, игрушки и веселье. Это наводило грусть на Михаила, ему не сильно хотелось, чтобы дочь взрослела в таком возрасте, но, живя здесь, такое случится неизбежно. Поэтому, посмотрев на в миг посерьезневшую Сашу, он послушно открыл письмо и начал читать по порядку. Стараясь ничего не упустить, заодно и самому понять все и объяснить, если потребуется.

«Дорогая Сашенька и Михаил. Я улетаю со своим супругом в Питер, примерно на четыре года. Пока точно мы не решили, но если решим, ты узнаешь первая об этом. Жить будешь у папы, в школу ходить городскую, я с директором уже договорилась. Поэтому через год ты пойдешь учиться в первый класс, я так рада буду, ведь ты точно принесешь пятерки, я уверенна. И не бросай хоровое пение, ты очень красиво поешь, я как-нибудь вам еще письмо напишу. Все необходимое буду высылать через почту, деньги тоже тебе буду присылать. Милая, никаких вредных привычек, будь хорошей и послушной девочкой, не огорчай маму. Надеюсь, у тебя там в деревне все хорошо, пожилые люди тебя там не обижают? Позвонить, жалко, не могу — у вас связи нет там. У меня все хорошо, я по тебе скучаю, но дела тоже очень важны, как-нибудь я заберу тебя в Питер, узнаешь, какой тут красивый город. Учись на отлично, я уже писала об этом, постарайся вести себя хорошо, чтобы мне было не стыдно. Удачи тебе там, с любовью, мама.»

— Это все? Пап?

— Нет, тут и для меня есть, но ты не поймешь. — Он огорченно вздохнул, понимая, как обидно сейчас Саше.

— Читай, мне интересно, даже если не пойму…

— Ладно.

«Миша, постарайся чтобы с ней ничего не случилось. Твоя старая работа доставляла много неприятностей нам, ты даже поседел раньше времени. Не кури при дочери и не смей напиваться, я тебя знаю, только волю дай. Смотри, чтобы она училась хорошо, и чтобы ее никто не обижал. И не втягивай нашего ребенка в неприятности. Квартиру нашу я продала, так нужно было, но вы все равно живете в отдельном доме, да в курсе ты данных новостей. Я потом заберу доченьку к себе, буду привозить так же на лето, но если она захочет. У нас все замечательно, меня хотя бы не беспокоят, как было раньше. Я не жалею что развелась с тобой, мне ничего не светило, останься я рядом. Но я знаю, что ты позаботишься о нашей дочери. Не воспитывай из нее пацанку, она девочка и должна ею оставаться. Твоя бывшая супруга, Марина».

— Марина никогда не изменится… — Михаил потер ладонью лицо и посмотрел на погрустневшую дочь, — Сашенька, ты расстроилась? Не стоит.

— Пап. Меня мама не любит, да?

— Любит, просто у взрослых всегда есть дела, в которых дети бывают помехой.

— Но она написала, что я буду учиться в городе и жить четыре года только летом. Я ее за это время не увижу да? — она вот-вот начнет плакать, сминая край платья в руках.

— Не плачь, я заработаю денег и отвезу тебя туда к маме. Но в школу тебе надо будет ходить, — он понимал, что с накоплений вполне может ее отвезти, но не хочет — она единственная его отрада в этом мире.

— Почему, я не хочу. Мне и тут хорошо.

— Нужно, Александра, нужно. Там ты научишься читать и писать, считать и будешь знать историю. Я уверен, ты со многими подружишься.

— Если я буду ходить в школу, ты научишь меня всему, что знаешь? — она снова хитро посмотрела на него и постаралась улыбнуться.

— Научу, если ты будешь уметь считать и писать. Это необходимо. Я, если честно, рад, что ты будешь со мной хотя бы это время. А то я за зиму и осень так скучаю по своей дочке, что сам готов все бросить и приехать к тебе.

— Нельзя, а как же дедушки и бабушки? Им тоже нужно помогать.

— Конечно.

Михаил старался поднять ей настроение после таких известий, он прекрасно понимал, что ребенку в первую очередь нужна мать. Только потом отец, а тут пятилетняя девочка расстанется с мамой на четыре долгих года. А Маринку он знал на отлично: если той что-то в голову взбредет, все, будет делать свое и забудет о дочери. Только письма и деньги пришлет и все, а не приедет, ведь дела важнее. Так что перед ним встала цель: заменить ребенку на время и мать и остаться отцом. Если что, и старушки помочь могут, на них всегда можно положиться. Для них он единственный мужчина и защитник, человек, который не бросает их и всегда чем-нибудь поможет. Но за дочерью ему присматривать нужно повнимательнее: нечисть здесь чужих не любит, да и своих гоняет только так. Одни банные демоны чего стоят.

Весь день Александра гуляла с девочками возле дома, заходили к старикам в гости и чем-нибудь помогали. Веселились и смеялись, пока ее отец помогал деду Михею, ходил чинить забор Захаровне и помогал в сарае Андреичу, мужчине лет сорока пяти. С ним Михаил Прохоров мог посидеть на лавочке и покурить. Поговорить о жизни и городской суете, да о многом поговорить и выпить тоже. Только выпивали они, когда дочки были у матерей на попечении, а сейчас что Семену оставили Таньку на попечении, что Михаилу Настю оставила бывшая супруга. Все что и могли себе позволить, это покурить по самокрутке и разойтись по своим делам.

Михаил шел домой по дороге, держа сумку в одной руке, усталость дала о себе знать. Раскаленный за день воздух постепенно остывал, да и шума стало меньше, видно, животных уже позагоняли в сараи. Ребятишки уже не носились по дороге, а старики пока еще продолжали сидеть на лавочках. Дедушка Ваня играл на баяне возле дома и приветливо махнул рукой Михаилу. Только доиграть не успел: его жена полотенцем домой загнала, видимо, старик на душу принять успел. А мужчина пошел дальше, он давно заметил, что дети сюда стариков заселяют, только потому что они им не нужны. Но деревня все же лучше дома престарелых: тут они могут заниматься своими делами и ни о чем не тужить. Эта деревня — их родной дом.

Саша сидела рядом с Матвеевной, там же сидели Катя и Аня, две девчушки по шесть лет. На старой лавочке возле забора, покосившегося от времени и сильных ветров. Они болтали о своем, срывая цветочки и плетя из них венки. Старушка, заметив Михаила, подозвала его к себе, встать не было сил, и так находилась за утро. Пока отец гладил дочь по голове, они обсудили поход в баню, и затем он, предупредив дочь о баннике и сказав, что зайдет позже за ней, ушел домой. Волноваться не о чем было, Матвеевна когда-то работала воспитателем в детском садике и как общаться с детьми знала прекрасно. И о том, что дети будут сыты, мужчина знал, но на всякий случай приготовит ужин, чтобы дочка не ложилась спать голодной.

Но прежде чем зайти домой, он направился прямо в глубь леса по старой протоптанной тропинке. Побираясь сквозь малинник и кусты боярышника, Михаил нашел старый пень, где в середине было вырублено углубление. Именно туда он положил яблоко и немного творогу, пожелав лешему здравия. Иначе это существо дальше в лес пройти не позволит и только сгубить может. Послышался треск веток, на этот звук он резко обернулся и прислушался. Никого. Обернувшись к пню, угощения не обнаружил, значит, леший принял это, и можно смело двигаться дальше. Только даже если на дворе белый день, солнце не ушло в закат, в лесу было темно. Не сильно, но сумерки оставались здесь даже днем.

По словам почтальона, труп нашли недалеко от линии лиственных деревьев — она начиналась как раз после елей. Достав из сумки нож с выдавленными в рукояти рунами из серебра, Михаил начал читать молитву. Молитва на латыни, которая должна была успокоить Буку, кровожадного демона. Было странно, что демон напал на взрослого человека, а не на ребенка. Поэтому нужно как можно быстрее его утихомирить, чтобы никто больше не пострадал. А ведь он предупреждал лесничих, чтоб охотников не пропускали. Бука нападает на тех, кто на его территории посмел тронуть лисиц, животных, которые его любят. Мужчина остановился возле одной лиственницы, на которой виднелась кровь на стволе, на уровне его головы. Прикасаться к ней он не стал и, обернувшись назад, увидел черную лисицу. Белая грудка и кровь на пасти, лапы тоже были испачканы кровью, этот немигающий взгляд красных глаз пугал его. Нельзя медлить ни на секунду: если Бука нападет, живым Михаилу не уйти.

Медленно и нараспев он начал читать молитву на упокоение и на всякий случай выставил нож перед собой. Смотря в глаза этому существу, он ни разу не сбился и не запутал слова. Стойко выдерживая картины в сознании, которые ему внушала тварь, а это смерть его дочери. Ужасную смерть родного и единственного ребенка, но Михаил был тверд и продолжал читать молитву. Лиса подходила все ближе и постепенно обращалась в туман, который вот-вот обернется в истинную форму этого существа. Но не успел: Михаил рассек ножом воздух и дочитал последние слова, услышав дикий визг, который едва не оглушил его. Почувствовав слабость в коленях, он медленно осел на землю и попытался перевести дыхание. Это оказалось сложнее, чем он предполагал, ведь не каждая молитва подойдет тому или иному существу. Но ему повезло: легенды и факты, собранные им за всю жизнь, даром не пропали, и успех есть. Только он уже как прежде не может охотиться на эту силу и отправлять восвояси.

По пути обратно его терзали сомнения и мысли, ведь последнее, что сказал Бука, это: «Двенадцать лет до твоей смерти и тринадцать до смерти Александры». Откуда эта тварь могла знать имя его дочери? Единственный из всех вопросов, который его волновал больше всего на свете. Он не хотел терять дочь, не хотел умирать раньше, чем увидит, как она станет счастливой. Но если демоны так оживились, будет трудно от них избавиться, даже со всей верой в бога. Который слышит, но бездействует. За всю свою жизнь Михаил видел только одного ангела и только один раз, когда молил о том, чтобы дочь осталась жива и жена. Роды проходили тяжело и могли кончиться смертью для обеих, но он смог отмолить их. Правда, заплатил ангелу цену: до самой смерти охотиться на демонов, не позволяя им нарушить баланс мира. Но ему было плевать, заплатит, главное, они живы и будут рядом, а большего и не нужно.

Когда Михаил покинул лес, на горизонте уже заходило солнце, лишь край едва был заметен над полем. Слишком долго он пробыл в этом лесу, но теперь по нему не так страшно бродить дачникам будет. Закинув сумку на плечо, он устало поплелся к своему дому, готовить ужин для дочери и заодно поесть самому. Слишком много сил истратил на этого демона, а в его-то возрасте все проходит гораздо хуже, чем в молодости. Остановившись с краю дороги, Михаил достал сигарету и спички из сумки, медленно прикуривая. Торопиться некуда, дети любят долго побыть в баньке, особенно у Матвеевны. Подойдя к забору, его у калитки встретила Маруська, взволновано виляя хвостом. Кошка беспокоилась о своем хозяине и теперь ни на шаг не отходила, даже когда ее почесали за ушком.

Оставив сумку у порога, Михаил разулся и убрал ботинки на полочку, достав лапти, которые сплел дед Григорий. У которого любимое хобби — плести лапти, а он и рад был всучить их Саше и ее отцу в качестве подарочка за помощь. Домовой некогда пакостить у старика начал, вот Михаил и приструнил этого пакостника. Деньги за работу брать не стал, да и в жизни никогда не брал — нельзя за такие дела их брать. Так его двумя парами хороших лаптей и отблагодарили. Подхватив кошку на руки, он прошел на кухню и усадил ее на стул. Сам тем временем приступил к готовке супа, дочь любила суп с вермишелью и мясом. Мясо пришлось доставать с погреба, а кошка и рада прошмыгнуть туда за своим кусочком. Только не успела: хозяин не пустил туда, а когда вернулся, поймал за шкирку на выходе и отнес на кухню. Много же урчания недовольного услышал от нее, но был полностью согласен.

Когда же суп сварился, и можно собираться идти за Сашенькой, дверь медленно отворилась, и вошли дед Митя и дочка. Как оказалось, старушка настояла, чтобы он проводил девочку до дома, а не ждал, пока уставший отец придет и заберет ее. Михаил был готов расцеловать старушку за такой поступок, но передал им сало в качестве благодарности. А дочь решил сначала проверить, высушила ли волосы, не простынет от того, что с мокрой головой шла? Беспокоился о ней и все. Только после проверки, удостоверившись, что все в порядке, накормил ее и уложил спать, перед сном рассказав сказку о белом бычке. Убедившись, что Саша спит, Михаил запер дверь и проверил каждый угол, прочитав защитную молитву на очищение дома от нечистой силы. Благополучно заснув на своей кровати, слушая тиканье старых механических часов.

Все это приходилось делать, потому что это место было своего рода мостом между ангелами и демонами. Раньше тут никто не жил, но и никто не приходил, а как старики поселились, то все… Любые демоны старались прорваться сквозь преграды, дабы устроить в мире людей хаос. Но Михаил изо всех сил старался не допустить подобного, освещая места, вычерчивая защитные руны и оставляя амулеты. Сокращая места, где могли появиться эти твари, оберегая близких от их вмешательства. Спокойную жизнь он променял давно и смирился с этим бешеным и опасным ритмом, не жалея о своем выборе. Это дело нужно, оно важное, и бросать его нельзя, ни в коем случае. Иначе будет хаос…

Глава 2

Зима прошла незаметно для Саши и Михаила, ребенку очень понравилось здесь жить зимой. Особенно, когда на теплую печь можно постелить матрас и спать, слушая треск поленьев и тихие завывания вьюги. Именно это место и уступил отец своей дочери, только чтобы она не простыла и не замерзла, в ее комнате было прохладно. Печи хватало только на большую комнату отца и кухоньку, а большего и не нужно было. Всю зиму девочка играла с подружками и гуляла по деревне, общаясь со стариками. Кому-то помогала, кому-то рассказывала, что нового в церкви, а с кем-то оставалась в гостях, пока отец ходил на работу. Но каждое утро и обед Александра проводила в церкви, изучала молитвы, травы и обереги от нечистой силы. Но подругам обо всем этом не рассказывала по наказу отца: нельзя и точка.

За всю зиму девочке было обидно только один раз, когда мама прислала только одно письмо и плюшевого мишку в подарок на Новый Год. Только подарок с письмом пришел пятого января, когда праздник заканчивался. Сколько тогда Михаил просидел рядом и утешал свою дочь, даже сказать сложно. Как только успокоит, она сразу в рев и накручивала себя, пришлось говорить серьезно и приводить твердые аргументы, только тогда Саша успокоилась и смогла улыбнуться. Ну что сказать: обидно было девочке, когда мать пообещала, но не сделала, а ей ведь доверяла, как себе. Единственный человек, который ее ни разу не обманул, был отец: он всегда проявит внимание и поговорит, поздравит и поиграет с ней. Даже в начале весны он не забыл о ее дне рождения и вместе со старушками и прихожанками поздравил ее. Сколько счастья тогда испытала девочка, но разочаровалась, когда подарок мамы снова пришел гораздо позже обычного. Но когда рядом папа, не о чем волноваться, он позаботится всегда.

Сегодня она просто гуляла по церкви и вместе Наташей, монахиней тридцати лет, убирала пыль. Пока они наводили порядок, успели обсудить много девичьих вещей и будущий поход в школу. Пока отец Михаил общался с двумя старушками, державшими на окраине деревни свиней, Саша украдкой старалась подойти поближе и подслушать, делая вид, что убирается на уже убранном месте. Но, встретив укоризненный взгляд родителя, отошла, больше так не делая. Ей уже шесть лет, а папа так ей о многих нечистых не рассказывает, говорит, что нужно ждать девяти лет. А ей сейчас хочется все услышать, любопытство, как кошка скребет тайник, стараясь достать желаемое.

Только когда пожилые женщины, поблагодарив его за утреннюю молитву, ушли, он отпустил и Наталью домой, видя, что женщина устала за это утро. Поправив свою рясу и сняв шапку, под которой лысина успела вспотеть, он подозвал свою дочь. Александра сегодня надела футболку и кофту, которую прислала ей мама, джинсики были все те же старые, с прошлого года. Хоть весна и близится к концу, на улице все равно гулял ветерок, от которого легко можно было простыть. Косыночку она сняла и попробовала засунуть в карман, как это делал с перчатками папа, но не получилось. Поэтому пришлось повязать на шею как шарфик, посчитав, что так похожа на Матвеевну с ее любимым платочком.

Присев рядом с папой, она поджала ладошки под ноги и посмотрела на него все тем же серьезным взглядом серых глаз, которые унаследовала от отца, даже когда у мамы были карие. Саша не болтала ногами в воздухе, как делало большинство детей в ее возрасте, ведь среди старушек и стариков гулял слух, что на ногах чертей качают. А отец только хитро усмехался, но правду не говорил, молчал и улыбался. Сейчас же она ждала, когда ей скажут хоть что-нибудь, ибо первой разговор заводить не хотелось.

— Александра, что случилось на этот раз? Может, Наташенька тебя чем-то обидела?

— Нет пап, она хорошая, и нравится мне.

— А что случилось тогда?

— О чем говорили бабушка Таня и бабушка Нина? Или мне пока еще рано знать? — она уставилась в пол, зная ответ отца.

— Молодняк у них пропадает, говорят, что никого не гневили. А пропадает и все, сегодня пойду смотреть, что не так там.

— Возьми меня с собой.

— Нет, милая моя. Рано тебе еще, я защитить могу и не успеть, если демон не один. Пожалей отца, я уже не так молод, как раньше, а ты все, что дорогое у меня осталось.

— Прости, пап, — она виновато пробубнила себе под нос, понимая, насколько прав ее отец.

— Будем ждать твоего девятилетия, к тому времени ты в школе многому успеешь научиться. Ах, да… — он будто бы вспомнил о чем-то и продолжил, — на днях съездим в город, купим сладостей и одежды тебе к школе.

— Урааа! — с громким визгом она крепко обняла отца за шею и поцеловала в щечку.

Крепко обняв дочь, он донес ее до комнатки, которая служила раздевалкой для него. Не спеша собрав сумку и сняв рясу, аккуратно складывая ее на старый потертый шкафчик, отец Михаил забрал легкую темную джинсовую куртку и накинул ее поверх черной футболки, джинсы как были под рясой, так он их переодевать и не стал. Саша в это время открыла свой шкафчик и положила туда косыночку, достав оттуда плюшевого мишку, подаренного мамой на Новый Год. Белый мишка с заплаткой на животе и черными бусинками вместо глаз, пушистый и мягкий, словно пух. В высоту чуть больше двадцати сантиметров, но так ей только удобнее таскать мишку в руках, которого она прозвала Пушистиком.

Они покинули церковь, прикрыв дверь и осмотревшись вокруг: на дороге было очень много луж, которые едва ли можно обойти. Дочь-то в резиновых сапогах, а он в ботинках, которые текут, едва наступи на воду. Выбирая место посуше, Михаил не спеша шел вперед, а дочка шлепала по лужам, стараясь не намочить свои джинсы. Когда же луж стало меньше, она подошла к отцу и взяла его за свободную руку, прижимая мишку к груди, здороваясь по дороге со всеми проходящими людьми. С концом весны народу тут прибавилось, дети привозили своих стариков и помогали им обжиться, уезжая потом в город.

Мимо пробежала собака, рыжая, как лиса, и с белыми носочками на лапах: обычная дворняжка, которая ластится ко всем. Саша не удержалась и, попросив у отца остатки бутерброда, скормила псу, который потом всю дорогу от них не отставал. Только Маруська этому гостю была не рада и, встав у калитки, злобно шипела на него, вздыбив шерсть на хвосте и загривке. Михаил, поймав на руки красавицу, ласково пригладил шерсть и прогнал пса, отправляя дочь в дом. С довольной кошкой, которая успела забраться к нему на плечо, вошел следом и оставил сумку по привычке у порога, забыв, что там лежит письмо, которое по пути ему вручил почтальон. Он быстренько закинул дрова в печь и развел огонь, в доме оказалось прохладнее, чем он ожидал. Ребенок, видимо, не забыл про письмо, поэтому приволокла сумку папе и спросила про письмо.

— Пап, что в письме?

— Забыл, сейчас посмотрим, — он достал из сумки конверт и отставил ее в сторону, сказав дочери: — Не таскай такую тяжесть, сколько раз говорил.

— Прости, но ты сам виноват, что забыл.

— Конечно, — он разорвал край конверта и достал листок, внимательно пробежавшись по нему взглядом. — Это от моего знакомого из заграницы.

— Вау, откуда точно? А можно мне посмотреть? — она встала рядом с отцом и посмотрела на лист.

— Из Америки, я когда-то там был разок, мне еще двадцать пять лет было. Если хочешь попасть заграницу, хорошо учи английский язык, пригодится.

— А прочитай вслух, ничего не понятно, каракули одни.

— Хорошо, — Михаил весело рассмеялся.

«Здравствуй, отец Михаил, как давно я не писал тебе писем, только потому что не было времени. У меня появился ученик, зовут Джек, славный парень, только характер тяжелый, хоть ему и десять лет всего лишь. Но быстро учится всему, уверен, он станет отличным экзорцистом. Отвлекся я от мыслей. Как у тебя дела, продолжаешь ли ты так же свое дело или уже забросил? Совсем о тебе ничего не знаю, адрес с трудом нашел и не более. Есть ли у тебя ученики, а то как вспомню, все время один работал. В паре ни с кем, боялся, что отберут работу, а может и нет. Трудно тут очень, не стабильна сейчас грань, и экзорцистов мало стало, никто в нас не верит. Знать бы еще, как у вас там дела обстоят, может, и вам помощь нужна? Отец Михаил, загляни к нам еще раз, хотя бы на неделю, поговорим обо всем. Да и дочку свою возьми с собой, пускай мир повидает. Я вот еще что хотел сказать: ангел Габриэль в нашем мире появился. Не знаю его целей, но уходить он не желает точно, какова причина у него, мне неизвестно. Но что-то он замышляет, и это не к добру, сколько бы я к ангелам не взывал молчание. Возможно, они слышат нас, но только не отвечают. Прости, что такие вести тебе рассказываю, но ты, как я помню, мог докопаться до истины и все расставить по местам. Мы с Джеком будем вас ждать.

С уважением, старый друг, отец Эндрю.»

Михаил закрыл письмо и кинул его в печь, прямо в огонь, на душе было тяжело. Настя, увидев состояние папы, села за стол и притихла, не решаясь спросить что-либо, виня себя в содеянном. Не двигаясь на стуле, она молча наблюдала за тем, как отец без единого слова ставит перед ней чашку с горячим супом, кусочек хлеба и сметану. Но сам есть не решается, смотря в окно и нервно стуча пальцем по столу. Он подпер подбородок рукой и, продолжая смотреть в окно, тихо сказал:

— Кушай, а то остынет и будет не вкусно.

— Ага.

Она послушно принялась уплетать заботливо приготовленный обед, с тяжелым чувством вины на сердце. Решив, что после того, как покушает, попросит прощения за свою просьбу прочесть письмо вслух. Михаил продолжал смотреть в окно и думать, воспоминания разом обрушились на него, вскрывая старые раны. Со святым отцом Эндрю он познакомился в Лос-Анджелесе, в одной из старинных католических церквей. Тогда они оба были молодыми и не такими опытными, но старались изо всех сил. С ними был еще один ученик, во время одного из обрядов изгнания беса из тела девушки. Парень не послушался их наказа и посмотрел на него, вмиг замертво рухнув на пол. С того момента он был гораздо осторожнее и категорически был против помощи от других, но Эндрю единственный, кто мог помочь. Вдвоем они продолжали обмениваться информацией и помогать людям, но с собой больше никого не брали, зная о прошлом случае. Домой Михаил возвращался нехотя, оставив свои данные другу, чтобы тот мог написать письмо. С тех пор они друг о друге не слышали и писем не присылали. Но и возвращаться в Америку он не желал, там совсем другая нечисть, дьявол может и один и бог тоже, вот только от мест все зависит. В России условия гораздо жестче, нежели в Америке, но тут им пробраться гораздо труднее, нежели там, где почти каждый человек дверь для демона стража. Да и чистилище существует, даже если в православной вере о нем не упоминается, а в католической вере оно есть. Но лишь экзорцисты знают правду, независимо от веры и мировоззрений.

Это письмо заставило все вспомнить и о многом пожалеть, но оно оказалось предупреждением. Михаил прекрасно знал, кто такой Габриэль: ангел, которому он молился и который не пришел. Сейчас же спокойно обитает в людском мире, что очень странно и не хорошо. Ведь ни ангелам, ни демонам нельзя подолгу находиться в их мире, ибо это нарушит баланс между раем и адом. Но в первую очередь он беспокоился о дочери, ведь ее когда-то спас ангел, а они между собой это знают и обсуждают. Столько мыслей и вопросов крутилось в голове, что он отчаянно потер ладонями лицо и глубоко вздохнул. Ясно ощутив, как состарился еще на несколько лет, слишком уж нервничал от этих вестей. Да и ребенка расстроил своим поведением, лучше бы убрал письмо обратно в сумку и потом только сжег.

— Сашенька, не расстраивайся. Тут нет твоей вины, это мне нужно извиняться, что так вот себя повел.

— Все хорошо, папочка. Я тоже виновата, попросила все рассказать.

— Ладно, вижу, ты покушала. Быстро мыть посуду и спать, ты вчера поздно легла и рано встала, аж носом клюешь.

— Я в порядке, правда, — она натянуто улыбнулась.

— Александра, я все вижу, отца не обманешь.

— Хорошо…

Дочка послушно слезла со стула и взяла свою пустую чашку, отнеся ее в раковину. В умывальнике оказалась теплая вода и, спокойно помыв тарелку с ложкой, убрала их на стол рядом, гордо улыбнувшись отцу. Он встал из-за стола и помог ей забраться на печку, на матрас, а сам сел на выступ пониже. Даже если дочери семь лет и она осенью пойдет в первый класс, она до сих пор любила слушать перед сном сказки. Укрыв ее синим в белый ромбик одеялом, Михаил тихим голосом начал рассказывать сказку про Василису красу, длинную косу и серого волка, который стал для нее верным другом. И только под конец Саша тихо сопела, подложив ладошку под щечку. Поправив у нее одеяло, он слез с печи и тихо убрал все со стола, погладив Маруську по спине.

Накинув свою куртку, он медленно открыл дверь и, посмотрев на спящую дочь, вышел на улицу. Первым делом нужно зайти к Матвеевне, до ее дома бежать от силы две минуты. Он хотел попросить ее присмотреть за дочкой, пока ходит к Нине и Тане разбираться с исчезающими свиньями. Добежав до ее дома и стараясь отдышаться, он открыл старую заржавевшую металлическую калитку, которая жутко скрипнула, и прошел по тропинке к крыльцу. Постучав в первое окошко, Михаил терпеливо ждал, когда старушка откроет ему дверь, а после обнимет и пригласит в дом. Вот только чаи распивать с ней было некогда, и он вежливо спросил:

— Матвеевна, присмотришь за моей дочкой, пока я по делам хожу? Она сейчас спит, но проснется в любой момент, не хочу, чтобы одна дома оставалась, волнуюсь я.

— Да что ты такое говоришь, я всегда рада присмотреть за ней. Ко мне дочка приехала, так что с внучкой посидит она, а я за твоей красотулькой пригляжу. Погодь только малость, схожу за сумкой.

С этими словами Матвеевна вернулась домой и вышла спустя несколько минут довольная и радостная. С одной стороны Михаилу не хотелось разлучать ее с дочерью, но он прекрасно был наслышан о том, какая это нахальная персона оказалась. Придерживая за руку пожилую женщину, он довел ее до своего дома и помог расположиться внутри. Проверив, все ли в порядке напоследок, взял свою сумку и вышел из дому. В окне он увидел, как не спеша на кухне Матвеевна хозяйничает и поглядывает на Сашеньку, волноваться было не о чем. Поэтому он отправился на самую окраину деревни, где начинались пастушьи поля и дорога, ведущая к остановке, где каждые три часа останавливался старенький автобус, еще работающий с девяностых годов.

Две старушки близняшки с темными длинными черными волосами, кавказской внешности, суетились в огороде. Услышав хлопок калитки, они обернулись на звук и увидели Михаила, бодро махавшего им рукой. Добродушно улыбнувшись, Нина поспешила в дом, а Таня подошла к нему, на ходу вытирая испачканные в земле руки об фартук, повязанный на талии. Радуясь тому, что им не отказали в помощи, она решила проводить его к сараю, что находился с другой стороны огорода. Старый невысокий сарай, сложенный из бруса, крыша, покрытая шифером, два маленьких окошка с мутным от грязи стеклом. Нина тем временем достала свиные ребрышки и шмат сала, ведь оплату деньгами поп не возьмет. Поэтому и решила отблагодарить его мясом за проделанную работу, заодно подождет, пока они вернутся в дом.

— Как мы с сестрой рады, что вы пришли. Сил уже нет, весь молодняк так зараза окаянная перетаскает. А как потом быть, это же столько времени нужно ждать и все снова начинать сначала, — не переставая причитать, вела мужчину в сарай.

— Да будет вам, Нина Андреевна. Сейчас посмотрю и разберусь, чтоб вам больше эти паразиты не докучали.

— Разберись с ними, внучок, а то сил уже никаких нет.

— Вы возвращайтесь в дом, я постараюсь побыстрее разобраться и как закончу, приду. Только из дому ни ногой, хорошо? — он шутя пригрозил пальцем.

— Вот те крест. — Нина быстро перекрестилась и вышла из сарая.

Отец Михаил усмехнулся этой веселенькой женщине вслед и насторожился: уж прохладно здесь было очень. Он подошел к отсеку, где была огорожена свиноматка с двумя поросятами, судя по вымени, было отнюдь не два поросенка, а больше. Медленно обернувшись и поставив сумку на сено, экзорцист закрыл глаза и сосредоточился: кроме прохлады больше ничего не было. Много какие существа появлялись, принося с собой прохладу, хотя в аду стоял тот еще жар. Единственное, что ему так и не удалось объяснить из всего, что встречал на своем пути. Плюнув на пол, он пошарился в сумке и достал святую воду в стеклянной маленькой бутылочке. Заодно достав пучок трав, которыми окуривают место, где не хотят, чтобы нечисть задерживалась. Плеснув воду крест на крест перед собой, Михаил на распев принялся читать на латыни стих, который открывает все то, что тщательно скрывает демон. Но закончить не успел, как и поджечь пучок трав: резкий, но слабый порыв ветра его остановил. Перед ним стоял мужчина в черном костюме и красной рубашке без галстука. На глазах была повязана черная лента, на голове торчало два бараньих рога, меньше, чем у самого барана в два раза. Длинные черные волосы были распущены и блестели в отблеске лучей солнца, почерневшие ногти на руках и синие губы, как у трупа. Демон стоял в тени и элегантно поправлял пиджак, не обращая внимания на человека.

Михаил же сейчас не понимал, кто перед ним стоит, но кто-то очень сильный и опасный. Он опустил руку с пучком трав, зажатым в кулаке, и посмотрел на это существо, только не на внешний вид, а именно на лицо, на саму повязку. Пытаясь вспомнить предания, но так и не вспомнил, у кого из нечистой силы была черная лента на глазах. Тяжело вздохнув, он решил задать вопрос прямо в лоб, без лишних вежливых приветствий.

— Это ты таскаешь свиней отсюда? Зачем?

— Какое неуважение. Я не припоминаю момента, когда мы перешли на «Ты», и задавать такие вопросы сходу не прилично, — тихо прошелестел голос с низким баритоном демона.

— С демонами не нежничают, как, впрочем, и с ангелами, — отрезал Михаил.

— Ах вот оно как, что за глупые стереотипы. У нас в аду, Михаил, ты широко известен. Каждый хочет заполучить твою грешную душу.

— Мне нет особой разницы, уйду, когда посчитаю нужным.

— Как наивно и глупо. А что касается свиней, то это я сделал. Ведь иначе внимание прославленного экзорциста не привлечь. Глупая затея, но для вашего ума самая подходящая.

— Как тебя зовут?

— Барбатос — это имя гораздо известнее других, нежели мое настоящее, которое я стараюсь не упоминать. Вижу по твоим глазам, что ты догадался, но я, впрочем, ненадолго сюда явился.

Михаил сильнее сжал кулаки, чувствуя, как сухие веточки впиваются в кожу. Барбатос — это имя ему известно очень хорошо, демон-предсказатель с очень скверной натурой. Изгнать его обратно в ад очень трудно и почти невозможно. Сведений о нем тоже не так много, но их вполне достаточно, чтобы знать, как вести себя с ним. Михаил решил его лишний раз не провоцировать и узнать, что скажет, хотя предсказания демонов известны одним исходом — смертью. И если Барбатос здесь, то все гораздо хуже, чем предполагалось изначально.

— Итак… Если мне память не изменяет, то тебе сейчас пятьдесят три года, а твоей прелестной дочурке семь лет. Твоя душа покинет тело через двенадцать лет, как заманчиво.

— Мне это уже Бука сказал, зачем вам это?

— Игра, это все игра. И кто додумался дать Лилиану подобное прозвище? Наивные и глупые людишки…

— Зачем вам это? — Михаил повторил свой вопрос, стараясь держать себя в руках.

— Зачем? Хм… наверное, затем, что я видел будущее, которое для ада станет самым желанным и восхитительным. Но две ваши души, твоя и Александры, огромная помеха для нас, впрочем, как и душа того парня, который нас видит. Но он сам совершит свою ошибку, я это вижу. Что-то я задержался в этом мире, до скорой встречи, Зепар будет рад пообщаться с Александрой, чье предназначение защищать людей…

Демон моментально обратился в пыль и исчез, забрав с собой могильный холод. Теперь в сарае стало тепло и появился запах помоев и навоза. Михаил убрал бутылек и пучочек трав, который успел разломаться весь, в сумку и вышел из сарая. Новости оказались очень скверными: Барбатос не лжет, и видение это исполнится, если только он не найдет способ обхитрить демона. Двенадцать лет впереди и за это время нужно обучить дочь всему, что он знает, но при этом дать возможность выучиться ей в школе и изучить будущую профессию, которой она будет зарабатывать на свою жизнь. Но демон и о ее смерти обмолвился, а значит, его дочь умрет в двадцать лет. Этого он как отец и экзорцист допустить не мог, он просто обязан спасти своего ребенка, даже ценой собственной жизни.