Бесплатный фрагмент - Дружба с жизнью — продолжение внутренних путешествий

На обложке: картина Валерия Каптерева «Земля и небо. Вариант» (из архива автора)

Введение к заметкам о внутренних путешествиях

Обо всех темах, затронутых в этих кратких заметках, иногда почти афоризмах, мне хотелось рассказать гораздо подробнее, подобно тому, как написано в «Письмах о внутренних путешествиях» — главной книге о дружбе с жизнью, продолжая её чуть ли не отдельными книгами по каждой теме. Некоторые отдельные книги такого рода и впрямь были написаны: о призвании, о старшести, да и некоторые другие, вобравшие в себя подходы к нескольким темам.

Однако в целом, если учесть число тематических глав каждой из трёх книг, посвящённых этим заметкам, мне уже некоторое время назад пришлось признаться себе в некоторой — хм! — опрометчивости этого замысла. Кроме того, мне стало понятно, что стремление к углублению в любую тему не имеет шансов достичь какого-то конечного результата, и я решил, что продолжать «Письма» не слишком реально.

Тем не менее, меня беспокоили те заметки, которые были сделаны на протяжении дальнейших внутренних путешествий (до и после «Писем») и должны были послужить материалом для следующих книг. И я решил привести их в достаточно читаемый вид, тем более, что большинство этих заметок имели достаточно законченную форму, а некоторые даже можно было считать афоризмами.

В таком виде я собрал эти заметки для того, чтобы самостоятельный внутренний путешественник мог сопоставить свои впечатления и открытия с моими, что чаще всего бывает довольно плодотворно.

Этим цель заметок совпадает с одно из целей «Писем из внутренних путешествий»: заразить читателя заинтересованностью в осознании его собственных мировоззренческих взглядов на жизнь, которым наверняка свойственны и сходства, и различия с авторскими взглядами.

Надо ли говорить о том, что полезно (хотя и не обязательно) перед тем, как знакомиться с заметками, прочитать книгу «Дружба с жизнью. Письма из внутренних путешествий»?..

Названия глав помогут читателю сопоставить их содержание с темами «Писем из внутренних путешествий».

Глава 1. Два крыла мышления

1—1. Выстраивающее мышление

Наземные виды передвижения мысли

Выстраивающее мышление взаимодействует с чувством логики, но также и отслеживает границы этого чувства. Оно связано с языком, но способно также исследовать его возможности. Оно служит общностью для людей, позволяя обосновывать и передавать рациональную информацию между ними.

Пользуйся разумом выстраивающим, но не забывай, что это лишь одна из сторон разума.

Человеческую способность к рациональному мышлению можно назвать разумом выстраивающим, и оно опирается на рационально-логические и аналитические способности человека. Эту сторону разума часто отождествляют с ним полностью. Это ведёт к его рационализации. Поэтому рациональную сторону разума мы представляем лучше.

Выстраивающее мышление иногда называют рациональным, иногда логическим, а порою даже отождествляют его с разумом в целом. Насколько оправдано такое отождествление и чем оно опасно для мышления в целом?

Разум выстраивающий тесно взаимодействует с чувством логики, и важная его задача — отслеживать границы этого чувства.

Разум выстраивающий связан с возможностями языка и вместе с тем способен исследовать эти возможности.

Главная особенность разума выстраивающего состоит в его общности для людей, которая даёт возможность обосновывать и передавать рациональную информацию между ними.

Выстраивающее мышление — это совокупность тех способов действия разума, которые позволяют нам анализировать и моделировать жизненные явления, опираясь на логическое чувство. Это рациональный аспект разума, который не прочь выглядеть его полномочным представителем. Это умение всматриваться и отчитываться о своих наблюдениях. Можно назвать его следопытом причинно-следственных связей.

Рационально-логическое мышление — это стиль убедительных обоснований, путь от догадки к системе. Но это бег ползком.

Логическое мышление — умение соединять, разъединяя. Здравый смысл, получивший образование. Логика — это искусство дрессировки фактов, это умение свести концы с концами, но не начала с началами.

Рационализм — идеализация здравого смысла. Пошаговое мышление, мешающее прыжкам и полётам. Это время жизни, разлинованное в клеточку. Это диктатура логики, логическая решётка, отгораживающая от Тайны. Рационализм — это упряжь для любого порыва.

Практические приложения выстраивающего мышления: анализ и систематизация сведений о тех явлениях, с которыми встречается человечество (или встречалось, если это известно); разработка теорий, моделей и прогнозов для природных явлений, человеческой деятельности и рациональных аспектов различных уровней смысла; осуществление научно-технического и коммуникационно-информационного прогресса человечества.

Главная опасность выстраивающего мышления — это отождествление выстраивающего мышления с разумом в целом, недооценка улавливающей стороны разума.

Развитие рационалистической самоуверенности, создаёт иллюзию безграничных возможностей познания.

Чрезмерный рационализм может приводить к разрушению органических душевных связей с верхними уровнями смысла. К подмене живого взаимодействия со своей судьбой — волевыми устремлениями, которые могут оборачиваться своеволием.

Способность к абстрагированию даёт человеку ощущение всемогущества. Сказал «Вселенная» — и вот она уже у тебя в распоряжении.

Нам нужны объяснения не только для самих себя, но и для тех, кому мы будем разъяснять свою позицию. Нам нужна конвертируемая уверенность.

Не стоит тратить силы на опровержение. Лучше убеждай в том, рядом с чем несостоятельное рассыплется само.

Знание — это опора, почва человека, которая даёт возможность осваивать новые участки понимания мира.

Идея — единый генератор разнообразных методик.

Научные метафоры ничуть не хуже символических, поэтических или мифологических. Рациональному человеку они могут даже особенно облегчать постижение.

Развитое рационально-логическое мышление осознаёт свою недостаточность для полноценного восприятия жизни. Но и эту недостаточность оно пытается осмыслить рационально, выстраивая собственное понимание интуитивно-образной стороны разума, аргументируя и доказывая различные ракурсы этого понимания. Так современный диктатор играет в демократию, старательно заботясь о том, чтобы остаться у своей диктаторской власти. И остаётся, пока не скажет своё слово Провидение, которого, с рациональной точки зрения, не существует.

Разумно — это в обыденном словоупотреблении означает рационально, то есть увязывая знания, которыми я обладаю, друг с другом.

Рационализм — это опора на знания, а не на разум.

Рационально-логическое мышление исходит из замечательно-детского и несбыточного «Хочу всё знать!», скрыто подразумевающего «Могу всё знать».

Выстраивающее мышление не всегда занято выстраиванием собственных конструкций. Не менее значительно восприятие чужих построений, которое часто играет даже преимущественную роль. Выстраивающее мышление обеспечивает конструктивно-мыслительные возможности человечества в целом.

Что конструирует разум выстраивающий? Системы и структуры, модели и теории, гипотезы и теоремы… И само представление о двух свойствах мышления — его рук дело.

Чем пользуется выстраивающее мышление в своих строительных работах? Соединительным цементом, которым его снабжает чувство логики и теми блоками, которые предоставляет ему улавливающее мышление с помощью других чувств.

Может показаться, что выстраивающее мышление не создаёт самостоятельных сущностей, а лишь высвечивает реалии нашего сознания, позволяя увязывать их друг с другом. Но наиболее удачные конструкции, созданные разумом выстраивающим, превращаются в своего рода цельные и самоценные элементы: в образы для улавливающего мышления.

Синонимы выстраивающего мышления: логическое, рациональное, аналитическое, системное, научное, критическое, изучающее, классифицирующее, абстрагирующее, обобщающее, познающее…

Выстраивающее мышление — это нечто большее, чем логика или рационализм. Отличие — в созидательной основе. Логика может уводить от смысла, ослепляя своим блеском. Рационализм может оказаться цинично-разрушительным. Выстраивающее мышление использует силу логики и рационализма как дорожную технику — для приближения к смыслу.

Выстраивающее мышление легче осуществляет переход от общности к личному усвоению — за счёт своей доказательной природы. На этом основан его частый перевес над улавливающим мышлением, которое нуждается в поддержке чувств.

Выстраивающее мышление — самый обычный для человека способ опоры на разум. Оно принимает разные формы: рассудок, здравый смысл, логика… — всё это виды выстраивающего мышления. Оно может стать арматурой сознания или его панцирем. Но только взаимодействие с мышлением улавливающим придаёт ему полноценность.

Нужно ли воображение реалисту? Ещё бы! Без него не понять, чем реальность отличается от действительности.

Реальность — то, с чем имеешь дело.

Действительность — то, что есть на самом деле. Что лежит в основе реальности.

Опасность рационального мышления в том, что оно может быть не только выстраивающим, но и разрушающим. Может обрушиваться с уничтожающей и обоснованной критикой на хрупкие находки интуиции и замысловатые узоры образов.

Во многих людях, особенно в женщинах, живёт инстинктивное недовольство чрезмерным доминированием выстраивающей стилистики мышления. Прежде всего, этот перекос заметен в конкретном человеке, с которым имеешь дело. Но и в социальных отношениях эта диспропорция свойственна функционированию административных органов, бюрократии, формализму всевозможных «органов». Возникшие в результате правила, дисциплинарные предписания, регламентации и всякое прочее, оторванные от сути человеческих потребностей и взаимоотношений, выглядят довольно раздражающе. Противопоставлением служит понятие о человечности, то есть понимание, что задача человека — уравновешивать выстраивающее мышление улавливающим, более чутким к верхним уровням смысла.

Выстраивающее мышление — более очевидная сторона разума. Ведь его результаты доступнее для фиксации и обсуждения, они опираются на чувство логики, которое носит достаточно общий для людей характер. Выстраивающее мышление обладает некой самоподстёгивающей силой, побуждающей человека и человечество к развитию своих построений. Лишь бы не превращать этот процесс в строительство вавилонской башни…

Человечество пока недостаточно осознало равнозначимость улавливающей стороны разума с выстраивающей, хотя интенсивно пользуется обоими подходами. Поэтому я стараюсь подчеркнуть недостаточность выстраивающей стилистики и необходимость улавливающей — чтобы выровнять этот дисбаланс. Но при этом, наверное, и сам я воспроизвожу крен в сторону выстраивающего способа изложения.

Выстраивающее мышление — это не только логика, это ещё и умение с ней управляться. То есть не абсолютизировать собственное чувство логичности, критически воспринимать его и понимать границы возможностей, которыми оно обладает.

Выстраивающее мышление по-своему виртуозно, и в своей виртуозности оно может порою казаться охватывающим также улавливающие возможности. У него появляются свои образы, свои гипотетические интуиции. Но ему некуда деваться от своей рациональности. Оно может на место Бога поставить некое бесконечное и многомерное существование, а на место вечного изысканную модель безграничного временного потока. Но оно не может вступить в личные отношения с Богом или ощутить одухотворённость Вечности, отличающую её от любых моделей времени.

Если говорить о разуме в целом, то у выстраивающего мышления нет никаких специфических недостатков и ограничений. Ведь в сочетании с ним действует улавливающее мышление, существенно дополняющее его и дополняемое им. А согласующее мышление следит за тем, чтобы объединять их достоинства и способствует их единой работе. Лишь само выстраивающее мышление, неумолимо аналитическое, может всмотреться в свою специфику и отметить, чего не хватало бы ему, если оно было бы изолировано от улавливающего.

Сам я — человек выстраивающего мышления в большей степени, чем улавливающего, и потому оно мне особенно дорого. Однако именно выстраивающее мышление направляет меня по пути выявления равноправной с ним улавливающей стороны разума. Именно выстраивающее мышление указывает на свои границы, выйти за которые разум может только с помощью улавливающего мышления.

Виртуозы анализа убедительны в мелочах. Но чем выше тот уровень смысла, на котором они ведут свои рассуждения, чем ближе мы подбираемся к центральным для человека вопросам бытия, тем менее дееспособны и убедительны аналитические возможности даже самых искусных виртуозов анализа.

Выстраивающее мышление склонно вырабатывать правила и следовать им. Это приводит к созданию мощных методик и к достижению впечатляющих результатов — например, научных. Но не будем забывать о том, что мироздание действует по правилам, разработанным на гораздо более высоком уровне, и наши правила, в сравнении с ними, что-то вроде совочков и формочек в детской песочнице.

Важно, чтобы выстраивающее мышление не выстраивало бы стену, отгораживающую его от улавливающего. Впрочем, улавливающее мышление проникновенно, и оно сумеет перебраться незаметным образом через любые бастионы, чтобы принести свои дары строгому выстраивающему мышлению.

Выстраивающему мышлению не стоит чрезмерно увлекаться выстраиванием систем, пытающихся рационализировать верхние уровни смысла. Это похоже на строительство очередной Вавилонской башни. Даже если она не рухнет, даже если сможет одолеть тропосферу, даже если достигнет стратосферы, она всё-таки никогда не дотянется до Неба.

Выстраивающее мышление у меня доминантное. И я очень признателен ему за то, что сумел понять с его помощью. Прежде всего, за то, что оно привело меня к пониманию роли улавливающего мышления — равноценной ему стороны разума.

Выстраивающее мышление не обязательно означает трезвость мысли. Чувство логики тоже может действовать опьяняюще, заставляя забыть о том, что это твоё чувство. Собственные рассуждения воспринимаются строгими, последовательными и достоверными, как собственные стихи сопровождаются ощущением талантливой выразительности, а то и гениальности. Выстраивающее мышление ищет верифицируемость в обсуждениях, но там ему грозит опасность столкновения с общепринятой парадигмой, охраняющей себя от слишком дерзких суждений.

Выстраивающему мышлению есть чем гордиться. На нём основаны все естественные науки и частично гуманитарные. Из успехов естественных наук вырастают и технические достижения цивилизации, которые так влияют на человеческую жизнь. Но все эти плюсы делают выстраивающее мышление излишне самоуверенным, и оно нередко склонно решать своими методами вообще все проблемы. Отсюда происходит рационалистический перекос сознания.

Выстраивающее мышление прибегает и к улавливающему мышлению — к интуиции, озарению — но прибегает несколько застенчиво, стараясь закапсулировать эти не очень рационализируемые явления в некоторые блоки, подразумевающие рационализацию в дальнейшем, по мере развития человеческого познания.

Тогда как выстраивающее мышление берёт своей напористостью, анализирующими, обобщающими и систематизирующими возможностями, достоинства улавливающего мышления прежде всего в открытости. В постижении и усвоении приходящего — в сочетании уважения к Тайне с естественной озабоченностью тем, насколько достоверно то, что получено тобой через образ, интуицию, озарение, чувство. И в естественном привлечении выстраивающего мышления для рационального оценивания восприятий и для включения результатов в общую картину мировоззрения.

Выстраивающее мышление начинает пробуксовывать там, где речь заходит о самых важных вещах. О Боге, душе, любви, вере, призвании, надежде… Оно выстраивает, конечно, свои модели, создаёт свои интерпретации и понимания. Но при этом понятно, что в рамки рационального подхода многие представления не влезают, а за эти рамки не вылезает само выстраивающее мышление.

Выстраивающее мышление всегда тяготеет к архетипу вавилонской башни. Этаж за этажом — и мы постепенно достроим наше мировоззрение до любого нужного уровня… Но всё-таки мировоззрение индивидуально, а не коллективно, а «любой нужный уровень» — чистая фантазия строителей.

В каждой науке присутствует и выстраивающий, и улавливающий подходы. В естественных науках выстраивающий подход преобладает. Если говорить об их результатах, можно и не обратить внимания на улавливающую сторону. Но в процессе получения этих результатов улавливающий подход проявляется на творческом пути учёных интуициями и озарениями. В научных методах улавливание оставляет следы в постулатах и гипотезах, а когда дело доходит до интерпретации результатов и соединения их в представление о мироздании, без улавливающего мышления это вообще невозможно.

В гуманитарных науках улавливающее мышление играет решающую роль с самого начала, поскольку от него зависит смысловое наполнение целей и задач предпринимаемых исследований. Но выстраивающие подходы присутствуют во всякой модели, во всякой методике и создают и создают рациональный каркас каждой научной дисциплины.

Выстраивающий подход имеет то неоценимое значение, что содействует организованности самого процесса мышления. Благодаря этой организованности, человек развивает умение мыслить целенаправленно и сосредоточенно, ставить вопросы и придумывать методы поиска ответов. Благодаря выстраивающему мышлению, мы можем критически воспринимать то, что пришло нам в голову или что мы узнали от других. Можем соединять разрозненные восприятия в целостную картину и оценивать достоверность её сходства с реальностью. Выстраивающее мышление — это рациональная мускулатура разума.

В целеполагании выстраивающее мышление выглядит не лучшим образом. Оно ведёт к прагматизму, и цели его могут оказаться понятными, но не слишком значительными для человека. Они куда весомее, если в основе их лежат находки улавливающего мышления.

Зато организационная деятельность — это естественная область приложения сил выстраивающего мышления. По крайней мере, оно создаёт структурную основу любого дела, в которое потом может вносить свой вклад улавливающее мышление, способствующее экспромтам, наитиям и вдохновенному освоению такой структуры.

Когда мы говорим про искусство, не будем забывать, что и здесь огромную роль играют выстраивающее мышление. На нём держится технологическая сторона любого вида искусства. Некоторые виды творчества вообще не могли бы существовать без соответствующей технологической основы. И в любом творческом деле технология способствует его развитию, а иногда и новым художественным открытиям.

Одна из причин диспропорции в пользу выстраивающего мышления, видимо, в том, что именно оно верно сопутствует нам в нашей повседневной практической жизни. Тот, кто лучше владеет выстраивающим мышлением, успешнее в житейских делах и убедительнее для окружающих. Как же не обольщаться могуществом выстраивающего подхода?..

Схоластика — это кручу-верчу, доказать хочу.

«От многого знания» (не уравновешенного улавливанием) «много печали» (вызванной невозможностью воспринимать осмысленность мира с помощью одного лишь выстраивающего мышления).

Когда человек уверяет, будто он знает то, чего он не может знать (а может лишь предполагать и догадываться), — это скучно.

Выстраивающая сторона мышления основана на чувстве логики и его ощущениях, поверяя логикой и другие чувства.

Согласиться с фактом ещё не значит смириться с ним. Ведь ему в дополнение, с помощью наших усилий, может придти совсем другой факт.

Рационализм — это умственная левосторонняя поддержка материализма.

Интернет-умом крепок не будешь, если пренебрегаешь собственным разумом.

Знания хороши, если ими не переполняться и не считать заведомо непогрешимыми.

Наука должна быть не только статистической, основанной на повторяемости явлений, но также и конкретизирующей, изучающей то или иное конкретное явление. Собственно, так и бывает, то и это, но с чрезмерным перевесом в пользу обобщающих статистических исследований. Такие исследования более естественны для наук, которые так и называются «естественными».

Но если говорить о такой науке как медицина, то здесь диспропорция проявляется особенно остро, а жаль. Поэтому стоит обратить особое внимание на конкретизирующую, персоналистическую медицину, исследующую конкретный организм особенно дотошно. Такие исследования известны, они очень поучительны — особенно для отдельных людей, склонных к самонауке, то есть к самостоятельному исследованию собственной психофизиологии (хотя бы из практических соображений).

Логика — это чувство, определяющее способ думанья, который у каждого свой. Бесконечная полемика самостоятельных философов подтверждает это. В некоторых областях науки может наступать полемическое затишье, но приходит гений и разрушает его своей оригинальной логикой.

1—2. Улавливающее мышление

Интуитивно-образные возможности разума

Разум обладает крайне важной способностью улавливать смыслы, не входящие в область знаний самого человека, а иногда и человечества в целом. То есть информацию, относящуюся к области Тайны. Улавливание осуществляется по-разному: интуицией, через образ, через метафору, с помощью того или другого чувства.

Улавливающее мышление — равноправная часть разума, а не его противоположность. Пользуйся им, насколько по силам.

Сбалансированное представление о разуме показывает особую ценность улавливающего мышления.

Разум обладает крайне важной способностью улавливать смыслы, не входящие в область знаний самого человека, а иногда и человечества в целом. То есть информацию, относящуюся к области Тайны. Это происходит интуитивным, внерациональным путём.

Улавливание может осуществляться через образ или цепочку образов. Так же происходит и передача уловленного другим людям — с помощью средств искусства.

Одним из образных путей восприятия и передачи интуитивной информации служит метафорический подход: через ракурсы-сопоставления.

Разум улавливающий, прикасаясь к области Тайны, сам по себе не переводит свои постижения в область знания, но нередко его находки становятся материалом или катализатором для разума выстраивающего.

Разум улавливающий опирается на многие чувства. Только логическое чувство больше тяготеет к выстраивающему мышлению.

Улавливающее мышление — это проявление разума в образах и ассоциациях, в интуициях и озарениях, в прикосновениях к высшим уровням смысла. То есть постижение реальности внерациональными способами. Это знакомство с истиной путём прикосновений к ней вместо попыток запихнуть её в рациональную систему.

Интуитивно-образное мышление — это прыжочки и прыжки в непостижимое. Это алогичное догадывание о смысле. Это путь догадки к усвоению. Это череда взлётов и приземлений разума. Это нечаянная радость высвечивания.

Интуиция — это загадочное отгадывание. Это искусство думать, не раздумывая. Это игла, пронзающая изолированные слои знания. Это рыбная ловля между знанием и незнанием.

Образ — это крылья мысли. Это светящаяся неожиданность на небосводе привычных впечатлений. Это сгущённое переживание.

Улавливающее мышление таит в себе и некоторые опасности — вроде чрезмерного залипания на каком-либо образе с желанием подчинить ему многие другие находки разум, расширения полюбившейся метафоры во что бы то ни стало, за пределы её реальной эффективности, или окаменевания значительного некогда озарения, превращения его во внутреннюю догму.

Животные — это чудесные метафоры, которыми Творец населил человеческий мир.

Образ долговечнее любого материального объекта. От образа веет вечностью.

Искусство — это метафорический анализ действительности, позволяющий делиться своим опытом с другими.

Метафорическое преображение реальности — это столь же важный путь её восприятия, как и путь рационального понимания. Оба пути ведут нас к метареальности Замысла.

Знаю, что я ничего не знаю. Но угадывать и воображать мне никто не запретит.

Метафоричность даёт возможность частично постичь то, что невозможно понять рационально из-за принадлежности этого к Тайне.

Образное, метафорическое мышление не означает мышление о том, чего нет. Это столь же реальное мышление о реальном, что и рациональное, только использующее другие пути восприятия и другие ракурсы явления.

Рациональное знание не отменяет метафорическое. Об этом свидетельствует любая идиома.

Притча — это образное доказательство важной, но рационально не формулируемой теоремы.

Метафорическое точнее называть интуитивно-образным.

Рационально-логическое мышление у ребёнка ещё не сформировано, оно крепнет с возрастом. Но интуитивно-образным мышлением он может пользоваться уже в самом раннем детстве, чем особенно интересно детское мышление.

Значение метафор интуитивно-образного мышления не только в том, что они становятся действенной альтернативой доказательствам, но ещё и в той возможности преодоления, которую они в себе заключают. Впрочем, и доказательства преодолимы, только трудностей с этим больше.

Улавливающее мышление не обладает доказательной силой. Оно не может обосновать, но может освободить или закрепостить, вывести на простор или завести в тупик.

Метафору принято считать разновидностью тропа, одного из выразительных средств речи. Но метафора таит в себе значительный познавательный потенциал — как инструмент, используемый улавливающим мышлением для взгляда на ракурсы явления, скрытого в области Тайны. Именно это инструментальное свойство определяет выразительность метафоры.

Это недоказуемо, но ощутимо. Существует немало переживаний и постижений, о которых мы можем так сказать.

Потенциал религии носит не метафорический характер, а образный! Или И образный.

Интуитивно одарённый человек нередко стремится выдать то, что уловил в области Тайны за постигнутую им в совершенстве реальность. Это препятствует пользоваться образами и метафорами: зачем они, если всё и так известно. Тем самым страдают основные средства улавливающего мышления.

Синонимы улавливающего мышления: интуитивное, образное, иррациональное, парадоксальное, метафорическое, поэтическое, художественное, романтическое, подсознательное, инстинктивное, постигающее…

В улавливающем мышлении, наверное, присутствуют элементы ещё одного вида мышления — проницающего. Это способность разума к восприятию бытия-как-оно-есть, то есть, в каком-то смысле, абсолютной истины. Но для человека такая возможность остаётся лишь предположением, которое само по себе является лишь интуицией улавливающего мышления, не более того.

Улавливающее мышление подразумевает две стороны внимания к жизни. Во-первых, всматривание, приметчивость, желание распознать сигналы, доступные для тебя. Во-вторых, готовность открыться тому, что само требует твоего внимания, твоей готовности принять и освоить посланное.

Улавливающее мышление не обязательно исходит из уважения к Тайне. Оно действует и тогда, когда Тайна сама врывается в сознание человека. Но уважительная готовность к улавливанию естественнее и плодотворнее.

Улавливающее мышление подразумевает использование интуитивно-образных восприятий как полноправных участников процесса мышления.

Мировоззрение, основанное на отрицании (например скептицизм или агностицизм), сомнительны не столько самим отрицанием, не столько негативной панацеей, сколько отказом от возможностей улавливающего мышления. Отрицание препятствует возбуждению интуиции и образных представлений.

Слабость образного мышления в том, что оно не только улавливает, но по-своему изображает и интерпретирует уловленное. Вот почему рядом с ним должно действовать мышление выстраивающее, которое помогает разобраться в смысловой стороне уловленного.

Метафорическое, образное мышление действенно в силу того, что жизнь пропитана смыслом, связывающим несопоставимые, казалось бы, явления искрами озарений.

Улавливающему мышлению активно способствуют интуиция, художественное и ассоциативное восприятие, медитация и прочее, но это всё-таки именно мышление, улавливающая сторона разума. Оно, как и весь разум, работает на постижение смысла, на приближение к верхним его уровням, на увязывание того, с чем человек имеет дело, в единую картину мировосприятия.

Согласующее мышление можно сравнить с «третьим глазом», который не отрицает того, что видишь обычными глазами, но добавляет человеку новое качество виденья. Дело не в том, что к возможностям третьего глаза относят способность видеть ауру, и не в других мистических эффектах. Согласующее мышление открывает перед нашим осмысливающим зрением полноцветную картину мира, в которой соединены выстраивающее и улавливающее мышление. Их не соединишь чисто арифметически — то плюс то. Для этого мало воспринимать только явления, объекты и понятия, только интуиции, смыслы и озарения, мало испытывать эмоции и другие переживания, но и ощущать излучение гармонии, свойственной любому элементу внешнего или внутреннего мира и соединяющей их во взаимодействии друг с другом.

Улавливающее мышление гораздо фрагментарнее, чем выстраивающее. Ведь перед ним — бескрайняя область Тайны. В отличие от выстраивающего мышления, то есть надстраивания уже построенного культурой и собственным разумом, улавливающее мышление более мозаично и прерывисто. Но и у него есть фундамент, который даёт ему возможность плодотворного существования, — это язык, речь, сказ. Хотя улавливающее мышление может действовать и вне языковых средств, но именно язык, взаимодействующий с мыслью, позволяет ему заниматься своим интуитивно-художественным промыслом.

Если бояться образов и метафор как неточных видов знания, можно многого в жизни не понять и даже не заметить.

Улавливающее мышление пронзительно, но не методично. Его искания носят более хаотичный и романтический характер. Ведь оно имеет дело с непредсказуемой Тайной. Но если бы не его находки и откровения, мы проводили бы жизнь за логической решёткой.

Метафора хороша тем, что она метафора. Она показывает нам смысл, привлекает к нему наше внимание, но оставляет нас свободными делать свои выводы или не делать их. В метафоре нет доказательно-принудительного давления.

Метафора похожа на воздушный шар. Её подъёмная сила не в словесной или образной оболочке, а в том незримом, чему эта оболочка придаёт самостоятельное существование, — в смысле. Смысл метафоры помогает нам взлететь над причинно-следственной плоскостью рассуждений.

Улавливающее мышление — не сачок для ловли порхающих бабочек, а антенна для приёма важных сигналов, посылаемых любому живому существу, и других, посылаемых каждому человеку, и особых, посылаемых тебе персонально. Стоит поэтому заботиться, чтобы содержать эту антенну в хорошем состоянии, в готовности к приёму и в поисковой активности.

Улавливающему мышлению для его поисковых полётов необходим аэродром, откуда можно взлететь и куда можно приземлиться. Таким аэродромом служит для него выстраивающее мышление.

Для улавливающего мышления самого по себе не имеет особого значения, что такое интуиция: гораздо важнее, что же она тебе открывает. Оставляя художественные достоинства образа на рассмотрение искусствоведению, улавливающее мышление пользуется образной выразительностью для проникновения в сферу иррационального. Доверяя религии решение теологических вопросов, улавливающее мышление открывается озарениям веры. Не соперничая с выстраивающим мышлением в создании теорий, оно больще склонно к практике постижения.

Улавливание и улавливающее мышление — разные явления. Первое — более спонтанный процесс. Второе подразумевает определённую устремлённость внимания. Улавливание происходит иногда и без особого стремления к нему. Улавливающее мышление — это твоё намерение, твоё усилие, твоя работа.

Слабость улавливающего мышления в возможной излишней доверчивости к результатам улавливания. Дело не только в критичности, здоровом скептицизме и заботах о верификации (это свойственно выстраивающему мышлению, и хорошо, если оно оказывает такую поддержку). В том, что уловил, есть свой вкус реальности, он варьируется от абсолютной самодостоверности до микродоз убедительности, которую нельзя воспринять всерьёз, если не обладать изрядной внушаемостью или безумной наивностью.

Улавливание — это не появление кролика из шляпы или даже из воздуха. Оно требуется даже для обычного понимания того, с чем к тебе обращаются. Недаром иногда переспрашивают для страховки: «Улавливаешь?».

Улавливание — это особый вид ловли, когда пойманный смысл остаётся на свободе.

Улов улавливающего мышления не болтается на крючке и не поблескивает чешуёй в сети. Он остаётся на свободе, как свойственно смыслу. Остаётся ли свободным ловец, это другой вопрос. Но свободный выбор всегда за ним.

Есть целые области познания, не признаваемые наукой, поскольку они опираются в большей степени на улавливающее мышление, используя выстраивающие подходы лишь для подкрепления своих находок. Это парапсихология, экстрасенсорика, целительство и тому подобное. Рациональная наука больше склонна к обличению и разоблачению этих «лженаук». Но отдельные учёные, не в силах ни отрицать то, с чем встретились в этих областях, ни внедрить эти явления в общенаучную тематику, занимаются ими на свой страх и риск. Что ж, когда-нибудь что-то из этого придётся осваивать и рациональной науке.

Сдаётся мне, друг мой, что ты, читающий мои письма или заметки из внутренних путешествий, неплохо знаком с улавливающим мышлением. Иначе ты давно бы их бросил. Того, кто ценит в себе лишь выстраивающую сторону разума, мой стиль изложения мыслей, и содержание их, скорее всего, должны раздражать. А на тебя вот я надеюсь. Улавливаешь?..

Понятно, что в искусстве царит улавливающее мышление (не надо только забывать о технологической роли выстраивающего подхода). Но и в науке, уступая приоритет выстраивающему мышлению, человек не обходится без улавливающего. Особенно в том, что касается смысловых основ всякой гуманитарной науки. Будучи выстраивающей по методам и приёмам исследований, по способам обобщения результатов, всякая гуманитарная наука в своём целеполагании может оставаться как бы технической, пристраиваясь к принципам естественных наук, или становиться прорывной, опираясь на свои, обеспеченные улавливающим мышлением, озарения, постижения и догадки.

Улавливающее мышление не склонно к анализу, призывая на помощь в случае необходимости выстраивающие возможности разума. Но с синтезом оно управляется само, хотя иначе, чем рационализм. Художественный синтез, создание образов, соединяющих в себе многие интуитивно угаданные ракурсы, — это работа улавливающего мышления.

Если главным руслом выстраивающего мышления можно назвать (весьма условно, потому что много и других направлений его деятельности) научно-познавательную активность, то главное русло улавливающего мышления (столь же условно) — это духовное постижение. К этому сразу надо добавить развитие души, без которого духовное постижение возможно лишь в особых случаях — когда душа сама по себе оказывается к этому готова.

Пример воплощения улавливающего стиля мышления — всякий пассионарий. Он может призывать, а не убеждать, но он полон некоего обретённого знания — и увлекает за собой без доказательств.

Говорят: харизматик, у него харизма. И в основе этой харизмы всегда лежат две вещи: улавливание некоторого призыва и готовность на него откликнуться. Эту готовность тоже надо отнести к улавливающему мышлению, ведь под ним можно подразумевать не только глубокие раздумья.

Слово «сообразить», относящееся к мышлению, говорит нам о том, что вполне можно (и зачастую даже нужно) опираться на образ, настроиться на созвучие с ним.

Множество свидетельств о единичном — это аналог повторяемости, необходимой науке.

Образное представление о чём-либо не слабее, а сильнее рационального. Оно менее детализировано, но в нём выразительнее сконцентрирован главный смысл явления. Оно недостаточно отвечает чувству логики, но на него могут откликаться более важные для души чувства. А главное — оно может прикасаться к области Тайны, улавливать то, что не способно уловить рациональное знание. Образ — это вызов к глубинному размышлению и вместе с тем впечатляющее переживание.

Образ укрупняет понимание, раздробленное анализом.

Улавливающая сторона мышления принимает во внимание свидетельства главных человеческих чувств, но не абсолютизирует ни одно из них.

Ницше, говоря о танце, бессознательно имеет в виду улавливающую сторону языка и мышления.

Не надо подменять внимание к смыслу рефлексией и умствованием.

Интуиция — это не просто приёмное устройство для улавливания любых сигналов. Улавливающее мышление, как и выстраивающее, обладает своими настройками, его можно использовать в разных направлениях. От целеполагания зависит то, какую добычу сможет уловить твоя интуиция.

Некоторые из средств улавливания: знаки, сигналы, интуиции, подсказки, импульсы, намёки, ориентиры, приметы, озарения, сторонние наводки, свидетельства, чудеса, загадочные явления, удивительные феномены и обстоятельства, сновидения, притчи, предания, легенды, необъяснимые факты…

«Всё это — мифология!» — воскликнет скептик, подразумевая, что речь идёт о выдумках. Но мифология — сокровищница образов и притч, помогающих улавливать смыслы, не достижимые чисто рациональными, логическими путями. То, что мифологический сюжет выдуман или переиначен, не означает отсутствия в нём важных подсказок о смысловой реальности жизни. В нём может скрываться поучительное иносказание. Найдёшь ли ты в себе способность научиться чему-то у этого иносказания, усвоить его смысловое содержание?..

Для начала нужна решимость быть не привередой-скептиком, а внимательным и благодарным учеником.

Все знают, что такое душа. Но никто не знает этого точно. Я тоже. Да и учёным легче говорить о психике, не о душе.

Потому что о душе можно только догадываться.

Приёмником сигналов из Тайны служит чаще душа, чем мозг.

1—3. Согласующее мышление

Разум сочетающий

Сила разума в совместном использовании выстраивающего и улавливающего подходов, в их сочетании и взаимоподдержке. Согласующим мышлением пользуются все, даже если это не заметно, оно наиболее органично для человека. Согласующее мышление осмысливает догадки разума улавливающего — с помощью пониманий разума выстраивающего.

Пользуйся выстраивающим мышлением для познания, улавливающим для прикосновения к Тайне, и сочетай их для полноты восприятия жизни.

Это великое свойство разума — сочетать рационально-логический подход, выстраивающий, с интуитивно-образным, улавливающим. Это происходит многими путями и позволяет развивать знание, не пренебрегая Тайной.

Разум выстраивающий ведёт исследования снизу, с материалистического уровня. Разум улавливающий — сверху, с уровня смыслового. Им нужно пронизывать друг друга.

Поскольку сам разум — из области Тайны, но вместе с тем принадлежит человеку, его соединяющее свойство относится к самой его сути, к самому внутреннему смыслу мышления.

Согласующее мышление — это стабилизатор внутреннего зрения, это стремление увидеть картину в целом, даже если не можешь разглядеть многих отдельных элементов. Это органическое сочетание веры с доказательством, надежды с планированием и любви со здравым смыслом.

Согласующее мышление способствует развитию баланса двух крыльев разума: применению находок улавливающего мышления в рассуждениях выстраивающего и поддержка озарений осмысливающим размышлением.

Даже логическими умозаключениями, касающимися мировоззрениями, часто человек пользуется как метафорами. Безусловность доказательства остаётся для него лишь взглядом доказывающего, а не приговором к истинности.

Рациональная сторона мышления — это не только логика. Образная сторона — не только метафорична. Да, это их камертонные свойства, но не единственные.

Правомозглый левша и левомозглый правша соединяются в человеке разумном.

Полёт — дело двукрылое.

У каждого эффективного метода есть рациональная сторона и метафорическая. В каждом методе присутствуют и добытое знание, и незнание, отчасти компенсируемое интуицией, добытчицей у Тайны.

Рациональное мышление создаёт иллюзию отсутствия тайн в устроении мира. Метафорическое мышление создаёт иллюзию понимания непонятного. Но в совокупности они уравновешивают друг друга.

«Ну, это метафора». «Это образное выражение». Рациональное мышление придаёт таким высказываниям некоторую снисходительность, или даже унизительный оттенок.

А у людей с преимуществом интуитивно-образного мышления слова «рационализм» и «логичность» звучат с некоторой презрительностью.

Наша человеческая задача — научиться в этих обеих сторонах мышления ощущать силу и достоинство, поддерживающие и дополняющие друг друга.

Зрение разума соединяет возможности рационального мышления и образного. Отождествлять разум с умом, рассудком или чувством логики — значит искажать его природу. Но и чувство логики, и чувство любви, и все другие чувства вливают в разум свою энергию и волю к пониманию жизни.

Логика убеждает. Образ побуждает.

Против метафоры логика бессильна, может её даже укрепить. Метафора ослабляется или усиливается другими метафорами.

Поведение тоже может склоняться к рационально-логической обоснованности (пусть и незаметной) или к интуитивно-образной. Или сочетать их до неотделимости.

Интуитивно-образное мышление позволяет нам знать о том, о чём мы не знаем. А рационально-логическое мышление подсказывает, что мы ни о чём не знаем исчерпывающим образом.

Понимаешь — чувством логики (утверждение) или сочувствием (другому человеку). Постигаешь — всем собой.

Доказательство может быть сложным и непонятным для несведущего. Образ может быть сложным, но понятность — это его достоинство. Такое же, как строгость доказательства.

Выстраивающее мышление рационально, логично, но не обязательно конструктивно. Главная цель у него — понимание, это его взнос в увязывание.

Улавливающее мышление способствует увязыванию с другой стороны, которую можно обозначить словом «постижение» или «схватывание». Это убеждение не доказательством или умозаключением, а образом или метафорой.

Берегись разрушать образ имитацией знания.

Символом борьбы выстраивающего мышления с улавливающим когда-то являлось переучивание левшей. Сейчас эта педагогическая тенденция ослабла, но в мыслительной сфере она ещё сохранилась.

Гармонизация мышления состоит, прежде всего, в уравнивании прав выстраивающего мышления и улавливающего.

Улавливающее мышление генерит мысли. Выстраивающее — делает из них выводы.

Твоё представление о любом человеке или явлении состоит из рационального опыта общения с ним и метафорического представления о нём, формируемого улавливающим мышлением.

И выстраивающее мышление улавливает, и улавливающее мышление выстраивает. Потому что мышление едино. Но чтобы нам понять его определяющие свойства, приходится разделять их на время — а затем снова окунаться в то глубинное единство разума, которое лежит в основе всяческих различений.

Синонимы для согласующего мышления: гармонизирующее, балансирующее, соединяющее, объединяющее, совмещающее, сочетающее, уравновешивающее, равновесное, примиряющее.

В глубину и в высоту — два самые важные направления, соединённые осью вселенского смысла. Туда и должен стремиться наш двукрылый разум.

Не столько образы роятся вокруг наших умственных построений, сколько мы строим свои конструкции, свои модели вокруг уловленных нами образов. Уловленных, но не пойманных для пребывания в клетке. Так что будем осторожны с выстраиванием, чтобы не повредить образу.

Традиция приучила нас отделять рациональное мышление от улавливающего. Принимая за разум лишь первое из них, мы не перестаём пользоваться вторым, но вынуждены причислять его к другим ракурсам сознания. Необходимо преодолеть такое несколько шизофреническое отношение к разуму, признать, что к нему относятся и выстраивающее, и улавливающее мышление, — чтобы уверенно опираться на разум во всей его полноценности.

Согласующее мышление можно было бы назвать увязывающим, поскольку именно оно способствует увязыванию в тех случаях, когда с этим не справляются самостоятельно выстраивающее или улавливающее мышление. Но даже в тех случаях, когда до увязывания дело не доходит, согласующее мышление способствует уравновешиванию представления о том или ином явлении.

Взгляды-сопоставления могут быть как выстраивающими (анализирующими или синтезирующими), так и улавливающими, образно-метафорическими. Улавливающие взгляды-сопоставления тоже являются своего рода образным синтезом.

Не всегда находки улавливающего мышления побуждают выстраивающее мышление к открытиям, бывает и наоборот. Рассуждение может подталкивать к аналогии, к умозрительной экстраполяции, к метафоре…

Улавливающее мышление — как остриём иглы — пронзает ткань представления о бытие, а выстраивающее мышление, подобно нитке, тянущейся за иглой, снова и снова закрепляет стежками пройденный разумом путь постижения.

Смысл согласующего мышления в том, что человеку недостаточно просто балансировать между выстраивающей и улавливающей сторонами разума. Нужно ещё способствовать их взаимодействию, взаимопроникновению, взаимоподдержке.

Действие согласующего мышления зачастую незаметно, и тогда требуются аналитические возможности выстраивающего мышления, если хочешь увидеть, где действует оно само, а где к нему примешиваются интуитивные и образные элементы. Или наоборот: где к улавливающему мышлению добавляется участие выстраивающего.

Согласующее мышление — не арбитр между выстраивающей стороной разума и улавливающей. Каждой из сторон вполне естественно самой прибегать к его посредничеству, чтобы дополнить свою работу тем, чего ей недостаёт. Можно считать это просто разными ракурсами разума.

Согласующее мышление — это разновидность увязывания. Но увязывания не наблюдаемых явлений, а самих способов увязывания, самих способов восприятия явлений.

Согласующее мышление само по себе гармонично. Но его задача не являть собой гармоничность, а добывать её, устанавливать там, где её не хватает мышлению в целом.

Говорят: «Смерть примиряет». К этому можно добавить, что смерть ещё и согласует. Согласуя мысли о смерти с мыслями о жизни, мы приходим к более гармоничному мышлению, чем думая о них порознь.

Согласующее мышление придаёт особую полноценность и выстраивающей стороне разума, и улавливающей, располагая их опираться друг на друга. Тем самым и наше мышление в целом становится качественнее.

Каждый шаг согласующего мышления — это шаг к гармонизации сознания, а значит шаг к дружбе с жизнью.

Согласующее мышление — не значит согласное с чем угодно. Стремясь установить равновесие между двумя основными сторонами разума, оно может потребовать от меня усердного углубления в нужную тему — и выстраивающими путями, и улавливающими. Ведь именно там, в глубине, становится яснее смысл, к которому устремлён разум в целом, какая бы из его сторон ни оказалась преобладающей. Общее движение разума и является главной заботой согласующего мышления.

Немало хлопот порою причиняет нам согласующее мышление, побуждая возвращаться к тому, что вроде бы уже было продумано и усвоено, — если при этом произошёл крен в сторону одного из двух основных подходов разума. Зато и результат такого повторного осмысления оказывается насыщенным и более органичным для тебя самого.

Суть согласующего мышления не в том, чтобы согласовывать всё со всем, а в особых усилиях по соединению выстраивающих и улавливающих возможностей. Оно обеспечивает цельность восприятия смысла.

Может быть, точнее было бы говорить не о согласующем, а о сочетающем мышлении. Ведь его задача в том, чтобы соединять находки выстраивающего и улавливающего подходов, а не видоизменять, подгоняя друг под друга. Но слово «согласованность» представляется мне более подходящей характеристикой результата.

Чем же можно согласовать такие разные стороны мышления, как выстраивающая и улавливающая? Тобой самим! Выстраивающее мышление тяготеет к опоре на общности, ведь в одиночку строительством заниматься трудно. Ведь улавливающее мышление может оказаться довольно субъективно, поскольку интуиции принадлежат тебе, да и образы соответствуют твоему восприятию. А тот запас общностей и различных личностных восприятий, который у тебя накоплен, поможет согласовать выстраивающие и улавливающие импульсы.

Любопытно, что сейчас, когда я пишу о согласующем мышлении, мне стало заметно, как оно практически работает в технологии написания «Писем о внутренних путешествиях». Сначала, следуя свободному мышлению, я собираю вместе мысли на каждую отдельную тему (по каждому пункту Канвы). Среди них есть и рациональные рассуждения, и плоды улавливания. Потом, собрав их в существенном количестве, я перехожу к структурированию, помещая рядом близкие по смыслу высказывания. Затем начинается написание самого текста, при этом необходимо, чтобы не искажать смысл, соединять выстраивающие элементы с уловленными. Этот процесс написания и служит, в данном случае, роль согласующего мышления. То есть согласование подходов происходит через слова, которые сами по себе являются родничками смысла.

Точнее было бы говорить не о выстраивающем мышлении и улавливающем мышлении, а о выстраивающих и улавливающих свойствах мышления. Точнее было бы всё мельче конкретизировать эти свойства и детальные их взаимодействия. И так — до полного перемешивания представлений о сторонах мышления в некую единую общность. Но чтобы что-то понять, нужно всё-таки сначала обратить внимание на принципиальное различие этих сторон, а затем уже мешать их в общую кашу… по вкусу. Это перемешивание и ведёт к согласующему мышлению.

Согласующее мышление особенно полезно в гуманитарных науках, где велика роль и улавливающего мышления (наполняющего их смыслом), и выстраивающего (обеспечивающего методические подходы, логические структуры, классификации и прочее). Органически свести их вместе — дело согласующего мышления.

Особенно полезно согласующее мышление для увязывания научно-рационального и религиозного мировосприятий. Сложности здесь вызваны именно тем, что в одном случае заметно доминирует выстраивающее мышление, а в другом — улавливающее. И наука склонна отождествлять весь разум с его выстраивающим крылом, а религия обычно настаивает на приоритете улавливающего мышления. Согласующее мышление начинается с признания равноправными обоих крыльев разума. Эта предпосылка помогает согласовать науку и религию. Зато саму эту предпосылку не так-то легко внедрить в общепринятую ментальность.

Само общение людей или сообществ, опирающихся на разные стили мышления — кто на выстраивающую сторону разума, кто на улавливающую, — будет плодотворным лишь с привлечением согласующего мышления. Оно поможет видеть в иноумном собеседнике интересное дополнение для своей стилистики мировосприятия, а также учитывать его подход в собственном увязывании явлений.

Педагог должен знать о себе, к какому мышлению тяготеет — к выстраивающему или улавливающему. Он должен уравновешивать в себе эти подходы с помощью согласующего мышления, когда общается с учеником. Так он поможет избежать того, что тот ученик, который мыслит в схожем с учителем стиле, будет укрепляться в этой односторонности, а тот, кто мыслит по-другому, окажется в диссонансе со стилем учителя.

Мудрость — это полноценное слияние выстраивающего мышления с улавливающим.

Пристрастие к парадоксам основано на подсознательном стремлении увидеть гармонию мира даже в противоположностях, охватывающих большой спектр оттенков.

Важнее мыслить, чем рассуждать.

Парадокс хорош как инструмент понимания. Но он должен быть не шифром, а ключом к шифру — к обновлённому пониманию.

Недоказанное — наша сила, и надо уметь ею пользоваться. Это ошибочно игнорирует наука, которая презирает недоказанное. Зато интуиция вьётся вокруг известного, резонируя на вибрации неизвестного и связывая тем самым нас с ним.

Не так-то просто — дисциплинировать творческое сознание, без чего оно уходит в распыл, и в то же время давать ему свободу, без которой скукоживается мыслеприиство. Да ещё нужно разнообразить подходы к ежедневному разрешению этой двойственной задачи, чтобы избегать ржавчины однообразия!..

Ещё одно звено в цепочке логик: рационально-метафорическая логика (или рационально-образная). Спасительная для полноценного мышления! Способная соединить выстраивающую и улавливающую стороны разума.

Глава 2. Мультивзгляд

2—1. Взгляды-ракурсы

Осматривающее мышление

Каждое явление можно рассмотреть с множества ракурсов. Ракурс определяется взглядом. Нельзя перебрать все взгляды-ракурсы, но можно искать наиболее важные для себя. Взгляд-ракурс обращён и к выстраивающему мышлению, и к улавливающему.

Сложи мозаику из ракурсов — и получишь портрет явления.

Без субъективного взгляда на явление не будет и объективности. Поэтому всё начинается с индивидуального взгляда, устремлённого в одном определённом направлении. Именно взгляды-ракурсы создают представления, субъективные и объективные.

Односторонний взгляд с определённого ракурса является необходимым элементом постижения. Соединяясь, взгляды-ракурсы создают возможность разностороннего восприятия того, с чем имеешь дело.

Чтобы видеть явление с разных ракурсов важна не только направленность взгляда, но и то, чем наполнен твой интерес, побуждающий смотреть под тем или иным углом на явление, с которым имеешь дело.

Взгляд-ракурс включает в себя угол зрения, наблюдаемую сторону явления и восприятие наблюдающего.

Я не могу перебрать все взгляды-ракурсы, так как их бесконечно много. Не могу перебрать главные из них, то есть наиболее сущностные, так как всякое явление уходит корнями в Тайну. Но могу искать те, которые наиболее значительны для моей жизни.

Взгляд-ракурс будит ассоциации и аналогии, обращаясь к образному мышлению. В то же время он является элементом рационального анализа.

Переходить от одного взгляда-ракурса к другому или сосредоточить особое внимание на одном из них — два способа понимания явления, каждый из которых по-своему полезен.

Взгляды-ракурсы — это разносторонние обращения к разностороннему. Это ощупывание явления восприятиями.

Взгляд — это связь между одной из сторон восприятия и одним из ракурсов воспринимаемого. Это вопрошатель внешнего. Это представитель души, оценивающий обстановку, её разведчик в минном поле соблазнов.

Ракурс — это находка разглядывания. Это мысль, выстрелившая взглядом. Это незнакомое в знакомом.

Стоит развивать у себя навык перехода от одностороннего виденья явления, от единичного ракурса, к динамике ракурсов. Стоит также вырабатывать умение воспринимать явление с точки зрения другого человека.

Может быть, и всё развитие культуры связано с освоением взглядов-ракурсов как основы взаимопонимания.

Необходимость взглянуть на предмет или явление под тем или иным ракурсом не должна маскировать тенденциозность отношения. В реальности на каждый ракурс, который может быть использован для оценивания того, на что смотришь, приходится свой компенсирующий ракурс, показывающий оборотную сторону рассматриваемого. Чем острее выводы, которые ты делаешь из своего виденья, тем нужнее взгляды с других сторон.

Обновлённая истина показывает новую сторону реальности. Обновлённое заблуждение — новую сторону самообмана.

Мультивзгляд не означает равноправия всех бесчисленных ракурсов виденья для видящего. Дело человека — расставить акценты и определить для себя наиболее важные точки зрения.

К ракурсам виденья, определяющим твою картину твоего мира, добавляются ещё ракурсы восприятия и ракурсы отношения. Всё это и создаёт твой мир.

Ракурсы виденья заслуживают не только перебора (безграничного, в принципе), но и пристрастия, неравнодушия, позволяющего из «объективного» творить своё.

Освоение предмета — это выбор важнейших для тебя ракурсов.

Учись выбирать свои ракурсы: это творческое осмысление жизни.

Ракурс — не только направление взгляда и расположение видимого. Это ещё и взаимоотношение.

Взгляд-ракурс — это не только угол зрения. Это настроение и мысль, с которыми смотришь.

Взгляды-ракурсы — это ракурсы явленности, ракурсы предстояния. Каждый ракурс — это со-бытие, совместное бытие.

Всякий новый образ заключает в себе новый взгляд-ракурс. А иногда целую их коллекцию.

Переступи с ноги на ногу — и картина мира изменится.

Мысли — это рой ракурсов.

Быстрая смена многочисленных ракурсов вызывает головокружение. Ведь каждый ракурс требует своего взгляда, своего внимания. Не стоит торопиться с тем, чтобы перебирать их один за другим.

Синонимы для ракурса: сторона, аспект, угол зрения, измерение, взгляд, разворот, ипостась…

Всякий термин, всякий тезис — лишь отдельный ракурс изучаемого явления.

На крутых поворотах парадокса мы видим неожиданные ракурсы реальности.

Каждый рассказ о своей жизни показывает её в новом ракурсе нам самим.

Шаблоны мышления подстерегают за каждым углом. Но если от них отбиться, за каждым углом открываются новые виды.

Обдумывание — это разглядывание смысловых ракурсов.

Различны не только ракурсы виденья и понимания, но и ракурсы увязывания!

Ракурсы — это не только направления виденья, но и пути деланья, определяемые этими направлениями. Во всяком случае, главными из них.

Не давай заржаветь ракурсу: или меняй его, или углубляй.

Мультивзгляд помогает не только созерцанию и постижению. В практическом отношении тоже важно уметь сосредоточиться на выбранном ракурсе, чтобы изменить свою жизнь или её обстоятельства именно в этом, пусть не всегда самом главном, но конкретном направлении. Ракурс — это направление сосредоточенности.

Повтор — это ракурс, который не можешь отличить по смыслу от предыдущего.

Смотри вокруг! Не только вокруг себя, но и вокруг каждой вещи. Вернее, на каждую вещь — с разных её сторон.

Мышление основано на сопоставлении различных ракурсов вещей и явлений, а также на их сопоставлении, на их увязывании друг с другом.

Даже если смотреть на один только камень в разных ракурсах, не стоит забывать, что их бесконечное количество.

Движение — это анфилада ракурсов.

Ракурсы — это один из способов существования Тайны. Со скольких бы сторон мы ни рассмотрели предмет или явление, ещё большее их число остаётся в области Тайны.

Полемика ценна не противопоставлением точек зрения, а способностью каждого собеседника взглянуть на мнение другого под своим ракурсом.

Мудрость — это нужный ракурс банальности.

Одномоментно можно быть и односторонним.

Взгляд-ракурс — встреча явления и личности в личной точке зрения на явление. Но даже у одного человека таких точек зрения должно быть несколько.

Взгляд-ракурс — это чаще динамика, чем статика. Это умение взгляда менять ракурсы, задерживаясь на самых выразительных.

Статуя неподвижна, но движется нашим движением, чередой взглядов-ракурсов.

Ракурсы обогащают представление, а не заменяют одно на другое.

Определение — это не клеймо, а ракурс.

Взгляды-ракурсы различаются не только позитивной или негативной тональностью, но ещё конструктивностью или деструктивностью. И сочетаться эти четыре фактора могут в разных вариантах.

Образ — не противоположность доказательству. Аргумент — не противоположность метафоре. Всё это взгляды-ракурсы на то, что мы хотим осознать и усвоить.

Конечно, многие мои мысли повторяются. Но при повторении варьируются, слегка или существенно меняя ракурс. Так что эти вариации работают на мультивзгляд.

Сохраняя общую идею, быстро переключаться между разными ракурсами — это мультивзгляд в действии.

В человеке много разных невежеств, и каждое из них означает недостаточное внимание к одному из ракурсов жизни. Все ракурсы не перебрать, но можно выбирать из них наиболее насущные для себя. Так движешься к призванию.

Забывчивость в мышлении может оказаться полезна. При новом подходе (когда прежний забыт или затуманен) возникают новые ракурсы. А затем — созидательное усилие по согласованию прежнего подхода и обновлённого.

Жизнеописание человека — это взгляд-ракурс на него, поэтому именно разные описания создают более реальную картину, а не какое-то абстрагированное изображение.

Взгляды-ракурсы развивают восприятие от стереотипного виденья к стереоскопическому, превращают статику восприятия в динамику.

Сам отдельный ракурс явления — это тоже особое явление. Под этим конкретным ракурсом можно смотреть на разное и видеть его по-особому. Ракурс может быть методом рассмотрения группы явлений.

Взгляды-ракурсы — это осмотр явления, как предлагаемого для жилья дома, с разных сторон, чтобы понять, как в нём жить, как привести в соответствие со своими нуждами.

Если говорить о человечестве в целом и о его культуре постижения жизни, то каждого из людей можно считать взглядом-ракурсом человечества. Сам человек в своём мировоззрении может пользоваться любым количеством ракурсов, и они могут быть разного качества. Но сам он — уникальная точка зрения, воззрения на мир. Поэтому вся совокупность его представлений, его впечатлений от прожитого и воспринятого становится особым взглядом-ракурсом для человечества, и хорошо, если оно сохранило память об этом индивидуализированном мировосприятии, как бы ни было оно со стороны похоже на многие другие.

Значение взглядов-ракурсов мы видим наглядно, встречаясь с мастерской работой кинооператора. Это главный, если не единственный его язык — и сколь многое он может им выразить!..

Не будем забывать, что взгляды-ракурсы — это термин не визуально-эстетический, а мыслительный. Как материал для мысли не меньшее значение имеют прислушивания-ракурсы, осязания-ракурсы (вспомним известную притчу о слепых и слоне), да в конце концов и мысли-ракурсы!.. Но всюду присутствует не только сторона, с которой воспринимаешь, но и тот, кто воспринимает.

Даже просто любование ракурсами полезно человеку. Оно усиливает его созвучие миру и копит в памяти, сознательной или подсознательной, восприятия объёмного виденья, которые затем могут проснуться под воздействием единственного ракурса.

Из того, КАК я смотрю или думаю (под каким углом, в каком развороте), возникает ЧТО я вижу или понимаю. Таков конструктивный смысл понятия о взгляде-ракурсе.

Ракурсы — это движение предмета, взгляда или мысли. Это динамика мультивзгляда. Это превращение плоского в объёмное.

Умение пользоваться взглядами-ракурсами расширяют наши возможности понимания другого человека. Ведь очень часто различие отношений к какому-то явлению вызвано лишь тем, что мы смотрим на одно и то же с разных сторон. Увидеть с другой стороны, со стороны другого — это ещё не означает начать думать иначе, но позволяет включить в свой опыт восприятия то, чего в нём не было. Это позволяет понять чуждую точку зрения, что часто имеет решающее значение для взаимопонимания вообще.

Навык обращения к взглядам-ракурсам помогает избегать зомбирования со стороны средств массовой информации и пропаганды. Он также позволяет сочетать уважение к догматам, которые признаёшь как основные принципы понимания жизни, с отказом от догматизма как навязывания этих принципов тем, кто смотрит на мир иначе. Тем более что «иначе» отличается иногда совсем ненамного, а односторонний догматизм лишь усиливает отчуждение.

Ракурсы помогают разглядеть каждый предмет, каждого человека, каждое явление с многих разных сторон, как бы поворачивая их перед своим мысленным взглядом той или иной гранью. Тем самым мы можем вглядываться в прообраз вещи, в Замысел о человеке, в смысловую цельность явления. Так любуются бриллиантом, поворачивая его сияющими гранями.

Ясно, что взгляды-ракурсы помогают сделать общение с жизнью более многосторонним. Мы становимся более зоркими к сигналам судьбы, которые могут быть недостаточно заметны с одной стороны, но явными и выразительными с другой.

Умение разнообразить взгляды-ракурсы имеет немалое значение для восприятия художественных произведений. Невозможно воспринимать по-настоящему скульптуру или архитектурное произведение, не взглянув с нескольких ракурсов. Но и любое другое настоящее произведение искусства обладает многими ракурсами восприятия и смысла. Не меняя ракурсы, многое упускаешь.

Примечательно, что взгляды-ракурсы помогают расширять свой жизненный опыт на уровне знакомства с одним и тем же явлением. Разные стороны этого явления становятся разными событиями, особыми восприятиями и учат своему.

Забывание тех или иных результатов мышления, достигнутых тобой раньше, имеет свою положительную сторону. Оно даёт свободу для новых попыток осмысливания, выводящих на ракурсы представлений, независимые от прежних подходов.

Противоречия — это разные стороны смысла.

Парадокс — это ассоциативный перелёт через противоречие, это созидание мысли на основе различия полюсов.

Смерти нет, — скажет верующий в вечную жизнь. И будет прав, имея в виду неуничтожимость души.

Смерть есть, — скажет он же, имея в виду смертный переход в вечность.

Смерти нет, — скажет неверующий, имея в виду неуничтожимость материи, энергии или информации.

Смерть есть, — скажет он же, имея в виду биологическое завершение жизни любого организма.

Не слишком цепкое (мягко говоря) запоминание собственных записанных мыслей способствует возникновению новых ракурсов мышления. Ведь каждый раз, обдумывая одну и ту же вещь, подходишь к ней с несколько другой стороны.

Ракурсы — это разносторонние проявления смысла явления.

2—2. Взгляды-сопоставления

Различающее мышление

Взгляд-сопоставление служит не только поиску сходств и различий, это исходный момент всякого увязывания. Взгляды-сопоставления чаще всего действуют незаметно, потому что сравнивать — обычный навык человека. Они рассказывает о сопоставляемых явлениях и обо мне самом.

Новым сопоставлением можно высечь искру нового понимания.

Взгляды-сопоставления, лежащие в основе любого сравнения, служат и аналитическому восприятию, и метафорическому. То и другое работает на осмысление взаимосвязей.

Сравни — и непременно кое-что поймёшь.

Взгляды-сопоставления, то есть умение искать сходства и различия между явлениями и их ракурсами, чтобы лучше понять смысл каждого из них, а также увязать их друг с другом, чаще всего действуют незаметно, потому что сравнивать — обычный навык человека. Но когда мы пользуемся ими сознательно, эффективность их повышается. Нередко такие сравнения способствуют созданию систем и структур, которые становятся распространёнными инструментами мышления.

Взгляд-сопоставление рассказывает мне и о тех вещах или явлениях, которые я сопоставляю, и о тех ракурсах, в которых я их вижу, и обо мне самом. То есть о нашей с ними общей жизни.

Взгляд-сопоставление — это встреча двух явлений, помогающая лучше понять каждое из них. Это извлечение интуитивной информации из одновременного видения двух объектов. Это оживлённая беседа двух сравниваемых и одного сравнивающего.

Взгляды-сопоставления — исправные поставщики классификаций и метафор. Они охотятся за параллельными смыслами.

Сопоставление — это стереоскопия мышления. Это пьеса для двух действующих лиц, адресованная нашему вниманию. Это путешествие в два мира сразу. Это сторожевой пост между сходством и различием. Это путь к единству через метафору.

Опасны чисто формальные сопоставления, мотивированные стремлением к оригинальности, а не к постижению смысла.

Не стоит подменять сопоставление нарочитым противопоставлением, особенно если оно ведёт к возбуждению предвзятости и враждебности.

Взгляды-сопоставления могут взаимодействовать с другими взглядами, с памятью и с воображением.

Сопоставление изначально подразумевает не меньше двух точек зрения.

Разум помогает воспринимать чужие находки, но побуждает разъяснять прежде всего — свои.

Ракурсы-сопоставления важны и для анализа, и для метафорического восприятия. В одном случае они задают направление, прежде всего, рационально-логическому мышлению, в другом — интуитивно-образному. Но всегда помнит про каждый из этих подходов.

Метафора — одни из особых видов сопоставления. Она может быть намёком, наводящим на догадку, а может стать мотором, поддерживающим осмысление, помогающим ему работать.

Сопоставление должно работать не столько на различение, сколько на соединение.

Сопоставление поначалу неотделимо от взгляда сопоставляющего. От его намерений, внимания, индивидуальных свойств. Но если оно плодотворно, то постепенно переходит в общее пользование.

Даже физиология зрения основана на использовании сопоставления правого виденья с левым. Осмысливающему зрению есть с чего брать пример.

Сопоставления — одно из основных средств увязывания. Они чередой цепляются друг за друга, как петли при вязании, создавая тот или иной фрагмент мировосприятия. Даже анализ при этом не обязателен — важнее сама соединительная работа увязывания.

Сопоставлять нужно не наблюдения, а размышления о наблюдениях. А ещё точнее — те смыслы, к которым размышления помогают прикоснуться.

Интересны взгляды-сопоставления и тем, ЧТО сопоставляешь, и тем, С ЧЕМ сопоставляешь. Если первое, естественно, — предмет твоего исходного внимания, то выбор объектов для сопоставления зависит от твоего кругозора, накладывающегося на узор окружения.

Всякое сопоставление имеет дело не только с тем, ЧТО сравнивают, и не только, С ЧЕМ сравнивают, но также и КТО сравнивает. Поэтому речь всегда о ВЗГЛЯДЕ-сопоставлении.

Взгляд-сопоставление, лежащий в основе метафоры, бы образно пеленгует нечто, принадлежащее Тайне, но улавливаемое интуицией.

Взгляд-сопоставление — путь к анализу или к метафоре.

Без сравнения не выявить неповторимость.

Сравнивать и уподоблять?.. Сравнивать и ранжировать?.. Нет. Сравнивать ради выявления самобытностей.

Взгляды-сопоставления — это не просто звенья цепочки анализа. Главное в них — частицы личности, окраска зрячего света в соответствии с особенностями сознания. Сопоставлять — значит видеть сходства и различия по-своему.

Взгляды-сопоставления, сравнивающие кого-то с тобой самим или с другим человеком, осуществляют разную работу. Первое содействует самопознанию, второе просто расширяет жизненный опыт.

Сопоставление отличается от сравнения тем, что мы отказываемся равнять одно с другим по каким-то данным. Важно просто поставить рядом, чтобы направить внимание и вширь (на множество сходств и различий) и вглубь (на своеобразие начальных условий предшествующего развития), а главное — вверх, к верхним уровням смысла, объединяющим всё на свете, благодаря особым значениям в общей картине.

Сопоставление не обязательно симметрично, хотя двустороннее сопоставление богаче. Если мы как бы проектируем одно явление на другое, интересно посмотреть и на проекцию этого второго явления на первое.

Взгляды-сопоставления необходимы выстраивающему мышлению для анализа, систематизации, создания рациональных конструкций. Вместе с тем сопоставление является важной частью улавливающего мышления, основой метафорического способа постижения смысловой сути в том, что принадлежит области Тайны.

Всё со всем соседствует по смыслу. Ведь все явления и вещи содержат в себе оттенки единого Смысла. Взгляды-сопоставления обнаруживают это соседство, извлекают из него дополнительные крупицы постижения жизни.

Взгляды-сопоставления сравнивают не только явления друг с другом, но и каждое из них — с тем представлением о нём, которое существует в нашем сознании. Поэтому стоит обращать внимание на то, чтобы внутренние представления не тормозили развитие понимания, а давали ему достаточную степень свободы.

Взгляды-сопоставления — не такой простой подход, как может показаться. Ведь мы сопоставляем явления, у каждого из которых имеется множество своих ракурсов. Так что точнее было бы говорить о сопоставлении ракурсов. Но не будем впадать в казуистику. Будем помнить о сопоставлении смыслов.

Взгляды-сопоставления обычно лежат в основе и научного анализа, и житейской зависти. Но самые важные сопоставления происходят при мировоззренческом увязывании явлений друг с другом. Просто логикой их не увяжешь, не говоря уж о зависти и других разъединяющих переживаниях.

Сопоставлять два явления можно по сходству и по различию. Но взгляду-сопоставлению, который служит увязыванию твоих восприятий, важно нечто другое.

Во-первых, уникальность каждого из сопоставляемых явлений, его внутренний смысл, его особая роль в жизни вообще и в твоей жизни особенно. Во-вторых, роль каждого из этих явлений в общем узоре жизненных обстоятельств, в той части мироздания, с которой ты соприкасаешься. В-третьих, значение каждого из явлений с точки зрения верхних уровней смысла.

Из всего этого постепенно и формируется сопоставление, позволяющее увязать оба явления вместе — уже в картине твоего мировосприятия.

Простейший и наиболее органичный подход к сопоставлению — это смотреть на то, что больше нравится. Не надо считать его примитивным. Ведь он говорит не столько о сопоставляемых вещах или явлениях, сколько обо мне самом. Это всегда взгляд на свой внутренний мир больше, чем взгляд наружу, — если суметь им воспользоваться.

Самое важное сопоставление — по смыслу. Разбираясь в каком-нибудь механизме, мы стараемся понять назначение каждой детали и взаимосвязи между ними, исходя из того, что во всём этом должен быть смысл. Попробовать проследить смысловую направленность деталей жизни — столь же естественное стремление. Ведь разум является для нас именно средством осмысления отдельных особенностей мироздания, а также их взаимосвязей. Как же не пользоваться разумом!..

Сопоставление может быть противопоставлением, но оно гораздо плодотворнее, если направлено на увязывание явлений между собой. То есть на взаимодействие их друг с другом, на сходство и различие факторов, которые их вызывают, на функциональную роль каждого из этих сходств и различий. Ведь важнее всего, как сосуществуют сопоставляемые явления в единой жизни.

Сопоставление — это узелок соединённости двух явлений. Выявить эту соединённость — главная цель сопоставления.

Взгляд-сопоставление способен объединить любые явления. И чем они дальше друг от друга, тем интереснее результат.

Сопоставление — не всегда анализ. Оно может быть образным. Оно может быть интуитивной догадкой о чём-то общем или о некоем различии, незаметном, но существенном.

Взгляды-сопоставления необходимы, потому что никакое явление не существует в вакууме, вне всего остального. Смысловые поля любых двух явлений в той или иной степени пересекаются, и эти пересечения, а часто и взаимодействия, многому могут научить.

Взгляды-сопоставления не являются взглядами-столкновениями. Их задача соединять, даже показывая различия. Ведь различие само по себе — лишь констатация факта. Только стремясь увидеть смысл этого различия, мы начинаем вглядываться в него. Это иное дело, чем особенность каждого из сравниваемых явлений. Понять место этого различия в общем рисунке мироздания не менее важно.

Возьми две совершенно несхожих вещи, рассмотри два совершенно несовместимых явления и побудь с ними наедине. Подумай о них как о частицах единого мироздания, единого Творения и постарайся заметить, как между ними начнут проявляться связи и зацепки, как начнёт перекликаться вроде бы отчуждённое и увязываться вроде бы неувязываемое…

Схожесть явлений не так интересна, как их подхожесть друг к другу. В этой подхожести — главное: признаки соединённости, то есть осмысление гармонии.

Многое в сознании основано на сопоставлении. Самопознание и чувство социальности — на сопоставлении себя с другими. Чувство прекрасного — на сравнении гармоничного с недостаточно гармоничным. Этическое чувство — на противопоставлении доброго и злого, правильного и неправильного… Перечислять можно долго. Да и есть ли такое, в чём не участвует сопоставление?..

Сопоставить две вещи, два явления или двух существ — немалое дело. Это значит представить себе, насколько получится, прообраз одного и другого, а также смысловую связь этих прообразов. Это значит сравнить друг с другом их конкретные воплощения, с которыми встретился, и понять обстоятельства этой встречи. Это значит в какой-то мере стать созвучным процессу Творения, пусть даже только на какую-то частицу, только применительно к этим двум вещам, явлениям или существам.

Сопоставление-сравнение служит аналитическому подходу. Сопоставление-уподобление — метафорическому. Но сравнение, чтобы стать выразительным, вполне может прибегнуть к метафоре. А метафора, чтобы стать убедительной, постарается использовать уточняющие сравнения.

Особое дело — сравнение людей. «Не сравнивай: живущий несравним», — сказал Мандельштам. Но именно из сопоставления людей друг с другом можно понять уникальность, несравнимость каждого из них. Дело лишь в том, чтобы это было именно сопоставление, а не сравнение по какой-либо оценочной шкале.

Сравнивать — значит соразмерять по какой-то шкале, явной или неявной, насколько отличается одно от другого. Сопоставлять — это сближать, ставить рядом в своём представлении одно и другое, выявляя особенности каждого из них. Взгляды-сравнения могут оказаться критичными и завистливыми. Взглядам-сопоставлениям естественнее быть внимательными и осмысливающими. Сравнивать — наука. Сопоставлять — искусство.

Сопоставляем мы всегда фрагментарно. Конкретную сторону одного явления сравниваем с подобной стороной другого. И все стороны перебрать невозможно, так что нам остаётся только признать, что всякое наше сопоставление фрагментарно. Впрочем, из-за этого оно не становится менее важным для нас.

Сопоставлять себя с другими, чтобы понять, чего тебе не хватает, а что в себе стоит беречь и развивать, — нормально. Но сопоставлять других с собой, чтобы презирать или завидовать, не на пользу ни тебе, ни другим.

Для взгляда-сопоставления очень важно, различия какого характера искать при сравнении. Если будешь искать критичные, уличающие отличия, можешь потерять из вида плодотворные конструктивные различия. Хочешь ли ты получить позитивный результат сравнения или всего лишь подтверждающий твою критичную правоту?..

Диапазон применения взглядов-сопоставлений широк — от житейских сравнений до научного сравнительного анализа. Это и обыденный инструментарий здравого смысла, и метод научного познания, приводящий к интересным выводам, расширяющих круг наших знаний. Но особое внимание следует обратить на философские сопоставления, активизирующие наше мышление о жизни, о мироздании, да и о самой философии.

Сопоставление себя с другими не должно заводить в тупики самоуничижения или гордыни. Поэтому стоит прежде всего искать отличия, побуждающие тебя к развитию. Впрочем, существуют ли такие признаки, которые нельзя было бы рассматривать именно в таком ключе?..

Особым видом взгляда-сопоставления является метафора. Сближение, с её помощью, двух достаточно разнородных объектов или явлений позволяет уловить некоторое сущностное сходство, которое трудно передать рационально. Похожую работу осуществляет и парадокс.

Слова обретают особый характер в противопоставлениях. Разум, противопоставленный чувству, становится скорее интеллектом, а чувство (из этой же антитезы) охватывает все разнообразные чувства, кроме разве что логики. В паре «стол — стул» оба предмета мебели утрачивают свою видовую конкретность. Стол остаётся лишь тем, «за чем едят», а стол — тем, «на чём сидят». Если присмотреться к любому противопоставлению, всегда можно обнаружить его смысловое воздействие на слово.

Противоречие между фактами не означает отсутствие смысла. Это лишь говорит о нашем выборочном и очень ограниченном знании смысловых связей.

2—3. Взгляды-углубления

Мышление, устремляющееся к сути

Взгляд-углубление осмысливает явление, взятое под выбранным углом зрения, на новых смысловых уровнях. Он имеет дело со свойствами, уходящими в Тайну. Он ведёт и к открытиям в области познания, и к догадкам об иномирье.

Разглядев один слой смысла, не уставай вглядываться в следующий.

Каждый ракурс, под которым мы рассматриваем явление, задаёт направление, подразумевающее и возможность углубления. Взгляды-углубления ведут нас к новым уровням смысла, обогащают восприятие.

Взгляд-углубление — это ничто иное как сосредоточенное осмысление явления под выбранным углом зрения, которое ведёт нас к новым открытиям в области познания и к новым уровням смысла. Взгляд-углубление основан и на выстраивающей стороне мышления, и на улавливающей, то есть на сочетании рационально-логических подходов с интуитивно-образными.

Углубление в суть не обязательно связано с переходом к более мелкому масштабу. Точно так же взгляд-углубление действует в другую сторону, направляя внимание на место явления в более крупных структурах бытия.

Взгляды-углубления — это лазы в сторону смыслового ядра того, с чем имеешь дело. Это путешествие, протяжённость которого равна твоему вниманию.

Взгляд-углубление — приоритет для сосредоточенности. Это путь в явление, заданный интересом, по направлению, определённому ракурсом, до границы, установленной Тайной.

Углубление — это бесконечный путь с привалами для открытий. Это использование своей глубины для знакомства с глубиной того, что тебя заинтересовало. Это возможность научиться новому у известного.

Взгляды-углубления Поддерживают память о связях и соседстве смыслов, позволяющих не замыкаться в избранном направлении, а сохранять, углубляясь, представление о Едином.

Круг, а точнее сказать — сфера мышления личности — это та область, где разум возвращается, казалось бы, к одним и тем же идеям, наделяя их всё большей самостоятельной энергией.

Взгляд-углубление действует не только в направлении детализации общего. Обратное движение мысли — взгляд-обобщение тоже можно считать углублением. Обобщение — это углубление в смысл.

Мало углубиться. Надо ещё добыть в глубине что-то полезное. Например, то, чему научился, углубляясь.

Взгляд-ракурс служит направленности мышления, взгляд-сопоставление — его стереоскопичности, взгляд-углубление — сосредоточенности. Но на каждом уровне углубления снова требуются и направленность и стереоскопичность.

Углубляться можно вглядываясь, вслушиваясь и т. д. Но главное углубление — вдумывание, умственное созерцание. Тут-то и важно слово «взгляд». Не в смысле глядения, а в смысле принадлежности: чей он, взгляд. Важна личность того, кто вдумывается.

Взгляды-углубления, как и взгляды-ракурсы, осуществляют поисковую активность. Озираться и углубляться — девиз поиска.

Взгляд-углубление — это всегда путь в Тайну, без смешной претензии полностью в неё проникнуть. Правильнее было бы говорить не о пути, а о сопутствии Тайне.

Углубляясь, уходишь от поверхностности. Возвышаясь, уходишь от поверхностности. Находя новые ракурсы-измерения, уходишь от поверхностности.

В слове «углубление» слышится: «любление». созвучность словно подсказывает связь между углублением в смысл и любовью к тому, что находишь в глубине.

Углубление в смысл не должно обязательно ассоциироваться с погружением. Углубиться можно и в высоту (к верхним уровням смысла), и в перспективу — в даль, которую хочется осознать.

У взглядов-углублений форштевнем служит интуиция. Но выстраивающее мышление закрепляет продвижение вглубь.

Взгляд-углубление, направленный на другого человека, способствует личностному отношению к нему — Другому. Но для этого надо видеть в нём субъекта, а не объект.

Взгляд-углубление должен нести тебе какое-то умудрение, а не просто удовлетворение любопытства.

Одного желания устремить на что-то взгляд маловато для углубления. Нужно ещё и развивать глубинную зоркость.

Взгляд-углубление не может наткнуться на дно явления. Только на предел собственного восприятия.

Углубление в предмет лучше всего освоено научным мышлением, за ним не всегда поспевает мышление сущностное, философское. Дело тут не только в том, что философов гораздо меньше, чем учёных. Философу труднее идти путём рационального углубления, а улавливающий путь считается менее эффективным.

Зато сами учёные, достигнув нового уровня углублённости, нередко выражают его с помощью образов, не надеясь, что публика оценит их рациональные выкладки.

В глубину и в высоту — два самые важные направления, соединённые осью вселенского смысла.

Если твой углубительный взгляд направлен на другого человека, если тебе кажется, что ты видишь его по-рентгеновски насквозь, храни такое виденье как врачебную тайну — особенно от самого этого человека. Из этой тайны можно поведать лишь то, что наверняка полезно человеку, а в остальном пусть разбирается сам.

С каждым углублением мысли человек углубляется сам.

Взгляд-углубление может идти вглубь по ступенькам дотошности, узнавания свойств. Но возможен также путь сущностного углубления, в чём-то медитативного. А также проникновения порывистого и озаряющего.

Выбор направления, объекта для взгляда-углубления — это выбор одной из бесчисленных дверей, куда может устремиться твоё внимание. И в эту дверь надо входить уважительно. Ведь ты идёшь в гости к Замыслу.

Взгляд-углубление продолжает собой взгляд-ракурс. Ведь нельзя углубиться во всё явление разом. Но это лишь начало. Вскоре — в процессе углубления — возникают новые ракурсы, новые возможности выбирать направленность углубления. Важно держаться той нити смысла, с которой мы начинаем своё путешествие вглубь, и увязывать её со смыслами, открывающимися нам по дороге.

Взгляды-углубления не должны сводиться к детализации, к перебору подробностей и к их умножению. Цель взгляда-углубления — осмысление. Подробности важны не сами по себе, а по тому, какую роль каждая из них играет в их общей соединённости.

Проницательность не должна быть занозистой.

Храни врачебную тайну проницательности! Приоткрывать её можно только по медицинским показаниям.

Взгляд-углубление — это не всегда анализ. Он может быть сочувствием, пониманием, виденьем прообраза. Он нужен для того, чтобы постигать, а не уличать.

Углубление взгляда в тонкости явления не должно быть безудержной самоцелью. Пусть оно соответствует тем свойствам явления, которые нам важны и которые мы хотим понять лучше.

Взгляд-углубление — это не просто расплывчатая задумчивость на не очень определённую тему и не азартное уменьшение масштабов рассмотрения до клеток, молекул и атомов. Это собранное внимание и направленность к тому смыслу, который лежит в основе интересующего нас явления.

Научные исследования учат нас плодотворности взглядов-углублений. Новые уровни углубления в науке (определяемые прежде всего новыми приборами наблюдения) ведут ко многим открытиям, развивающим наше представление о мире. Уровни углубления мысли зависят не от приборов, а от новых мыслителей и от умения общества использовать их разум (прислушиваться к ним, давать им возможность заниматься своим делом). Но и в научных исследованиях открытия делают те, кто не только располагает приборами, но и умеет их эффективно использовать.

Взгляды-углубления могут быть нырянием безо всякого вспомогательного оборудования, но и обычный ныряльщик может достать со дна жемчужину.

Не во всякое явление мысль может углубляться безоговорочно. Особенно это касается другого человека, душа которого всегда будет иным миром, чем наш собственный внутренний мир. Уважение к Тайне всегда должно напоминать мне, что всякий мой взгляд-углубление в этот иной мир будет моим взглядом, моей интерпретацией, а не объективным пониманием. Причём именно моё субъективное отношение — моя любовь к этому человеку — будет наиболее достоверным проводником в этот своеобычный мир.

Взгляд вглубь неизбежно оказывается и взглядом вширь, если углубление наше следует силовым линиям смысла, а не спортивному стремлению к максимально глубокому погружению. Ведь чем мельче элементы, на которых сосредотачиваешь внимание, тем шире расходятся их связи с другими явлениями. Например, углубление в природу ткани ведёт нас не только к нитям, из которых она состоит, но и к растениям или веществам, из которых эти нити получены, и к тем, кто выращивает растения или добывает вещества, а не только к ворсинкам и молекулам этих нитей…

Стоит отличать углубление в предмет, в тему, в явление — от самой углублённости мысли. Взгляд-углубление определяется направлением внимания, а углублённость мысли — её сосредоточенностью. Мысль может углубляться или воспарять, всматриваться в детали или обобщать, но при этом усиливать свою углублённость, сосредоточенность в выбранном направлении.

Взгляды-углубления хорошо знакомы каждому учёному. С их помощью наука въедается в тот или иной предмет своего исследования. Но учёному-как-человеку важно не забыть взять туда, в глубину, свои человеческие приоритеты, свои верхние ориентиры.

Взгляд-углубление нужен для понимания, но не обязательно для декларации этого понимания. А если уж об этом понимании говорить, то нужно позаботиться о непричинении вреда своими словами и об их выразительности — чтобы понял тот, кто не углублялся сам, но хочет понять.

Хорошо, взгляд-углубление — это не хирургическое вмешательство. И надо постараться не превращать одно в другое.

Чтобы углубляться, нужно становиться углублённым.

Даже в самое поверхностное явление можно углубиться и обнаружить, что оно вовсе не поверхностное, а лишь поверхность того, о чём не задумывался. В силу пронизанности жизни смыслом, всякое явление может казаться поверхностным лишь до тех пор, пока ты не оказался расположенным к углублению в него. То есть поверхностность — это твоё свойство, а не характеристика явления.

Углубляемся ли мы в смысл или в конкретные подробности явления? Не стоит это делать это изолировано дрыг от друга. Первое приводит к самодовольному абстрагированию. Второе — к неприкаянной, неосмысленной эмпирике.

Существование глубин, которые мне недоступны, не означает, что нужно отказаться от той не столь большой глубины, куда я сумею проникнуть. Постижение не нуждается в рекордах.

Взгляду-углублению всегда предшествует взгляд-ракурс, определяющий направленность внимания. А взгляды-сопоставления при любом углублении остаются в нашем арсенале. Да и взгляды-ракурсы тоже: ведь на всякой глубине нужно оглядываться по сторонам и сопоставлять.

Неотступность — вот одно из главных качеств свободно углубляющегося мышления. Только она даёт нам возможность идти по пути взгляда-углубления, открывая просторы Тайны даже в самом, казалось бы, узком направлении мысли, а не сворачивая в этом случае на соседние, более нахоженные пути.

Бывает всё ясно, пока речь идёт о главных принципах, но если хочешь вникнуть, углубиться, разобраться, увязать — это требует усилий. Не обязательно сразу возникают усложнения: на каждом очередном уровне всё может просто. Но в глубоком месте даже самая прозрачная вода не даст тебе рассмотреть дно. Углубляющаяся простота даёт возможность вникать дальше.

Взгляды-углубления, преследующие познавательные цели, наиболее распространены в нашем обиходе. Они носят разный характер — от досужего любопытства до фундаментального исследования. Но особо интересны те углубления, которые направлены на поиски и открытия новых уровней смысла. Можно отыскивать множество новых, всё более мелких подробностей того, во что вглядываешься, но без увязывания их в смысловую структуру они годятся лишь для пополнения эрудиции.

К взглядам-углублениям можно отнести и различные виды медитативного погружения. Оно позволяет нашему вниманию углубляться не в детали явления, а в переживание его, в интуитивное восприятие. Позволяет уходить одновременно и в глубину внешнего мира, и в глубину внутреннего мира, и в ту глубину, где они сливаются до неразличимости.

Всякое сопереживание человеку, живому существу, и даже вещи — это своего рода взгляд-углубление. Всякое стремление понять то, чем живёт другой, — тоже. Может быть, само стремление разделить с кем-то переживание, понять его мысль придаёт особую зоркость такому взгляду.

Взгляд-углубление всегда расширяет не только моё восприятие внешнего мира, но и мой внутренний мир. В нём появляется дополнительная глубина внимания и понимания, которая имеет не одноразовый характер, а остаётся со мной и потом, развивая навык общения с жизнью.

Парадокс создаёт форсунку смысла.

Никакая мысль не устаревает настолько, чтобы не могла прорасти чем-то новым.

Любой сигнал несёт в себе больше информации, чем кажется. Сам факт сигнала, время и обстоятельства его поступления, твоё знание о пославшем сигнал, даже твоё представление о жизни, твоё мировоззрение — всё это образует информационную оболочку, в которой находится непосредственное содержание сигнала (бывает, иногда менее значимое, чем сама оболочка).

Развивающаяся мысль уходит в трудные для постороннего постижения просторы.

Разъясняющая мысль похожа на каботажное плавание.

Просторы развивающейся мысли доступны многим, а разъясняющей — только тому, кто сам склонен к развитию.

Основной принцип человеческого постижения (не познания!) состоит в сочетании способности разума частично улавливать глубинные особенности мироустройства (сохраняя свой улов в интуитивном или образном виде) — и необходимого для мышления выстраивания рациональных схем (теорий, учений, мысленных конструкций), связывающих уловленные элементы друг с другом. При этом неизбежен парадокс: глубина мироустройства бесконечна и потому безгранична, а любое выстраивание основано на определении границ для создаваемых конструкций.

Новые усилия мысли всегда будут встречаться с новыми идеями, не вмещающимися в прежнюю глубину выбранного ранее направления. Поэтому принципиально невозможно какое-либо окончательное открытие в любой сфере бытия. Но это не ограничение возможностей разума, а утверждение его безграничной свободы.

Безнадёжность окончательного познания рождает надежду на реальную осмысленность мира, которая не может иметь границ, достижимых человеческим разумом.

Глава 3. Мыслеприимство

3—1. Мыслепоток

Мысли в потоке сознания

Через человека проходит поток мышления, в котором есть и сознательная составляющая, и стихийная. Мы улавливаем его лишь частично. Но нам важно воспринимать мысли-подсказки, мысли-призывы.

Не сторонись потока мысли — учись плавать.

В потоке сознания заметнее всего непосредственные восприятия и эмоциональные переживания. Но в нём растворён и поток мыслей, многие из которых остаются неуловимыми для человека. Чтобы лучше их воспринимать, необходимо развивать в себе расположенность к мышлению, настроенность на осмысление жизни.

Мыслепотоком можно назвать сам тот процесс мышления, который присущ бодрствующему человеку.

При развитии навыков мышления и мыслеприимства человек со временем всё лучше осознаёт проходящий через него поток мышления. Лишь на некоторую часть этот поток поддаётся управлению. Стихийная составляющая может пугать, но она столь же естественна для человека, что и сознательное думанье.

Техники, позволяющие очищать сознание от неуправляемой части мышления (а иногда и от управляемой) имеют смысл, когда готовят к сосредоточенному погружению в особое состояние сознания или когда освобождают человека от заведомо ненужного мусора. Они вредны, если направлены на создание полностью контролируемого потока мышления. Это вредит мыслеприимству.

Поток мышления можно сознательно использовать, помещая внутрь него нужную тему размышления. Так помещают в аэродинамическую или гидродинамическую трубу объект, возможности которого требуется испытать.

У каждого человека поток мышления обладает своей интенсивностью — от едва ощутимого ручейка до мощного стремительного течения. Эта интенсивность зависит от общего развития личности и от призвания человека, которое в той или иной степени требует от него внимания к этому потоку.

Важное свойство мыслепотока — его постоянное самообновление. Если человеку свойственно зацикливаться на какой-то теме, то сам мыслепоток будет способствовать размыванию её границ и выходу в иные пределы. Если не закрываться от него.

Мыслепоток — это течение восприятий, рефлексий и мыслей, а также своего рода предмыслей, не до конца сформированных. Это главная транспортная артерия души: от побуждения к поступку.

Мыслепоток — это самое реальное течение сознания, имеющее несколько истоков, с многочисленными заводями и омутами, с устьем, выводящим к действию и к выражению осмысленного. Это стихия бытия, которое думает тобой, пока ты не готов к совместному мышлению.

Мысль — текучая, летучая, своенравная опора человеческого бытия.

Мышление — это сёрфинг на волнах Мирового Разума. Это личное участие во внеличностном потоке разумного бытия. Это взаимодействие с мыслепотоком и поиски выражения для того импульса, который завоевал твоё внимание.

Обдумывать — значит омывать своё сомнение или вопрошание в мыслепотоке.

Можно развивать свои навыки осознанного восприятия приходящих мыслей, их воплощения в письменной речи или в других видах творчества.

Важно умение задаваться вопросами и проблемами, которые хочешь решить. И быть внимательным к ответным сигналам мыслепотока.

Не стоит небрежно относиться к мыслепотоку как фоновому потоку сознания. Пренебрегать мыслями, выбивающимися из привычного обихода или предаваться иллюзии полного сознательного контроля над мыслепотоком.

Кто знает удовольствие заглядывать в почтовый ящик — для бумажной почты или для электронной — тот поймёт и предвкушение перед обращением к собственному мышлению. Ну-ка, что мне прислало Бытие?.. Какие намёки пришли от Тайны?..

Одни живут в ритме действия. Мыслям остаётся вписываться в паузы этого ритма. Другие живут в ритме размышления, и оно уже определяет динамику поступков.

Мысль фоновая, веющая сквозь нас, лишь готовит к мысли итоговой, способной кристаллизоваться в слова.

Как движение тела лежит в основе физического здоровья, так движение мысли лежит в основе здоровья души.

Мышление в потоке стремительно. Мышление, соединяющее потоки, целительно — оно содействует цельности мира.

Поток мысли — удивительное явление, заслуживающее куда больше внимания, чем воздушные и водные потоки, которые так обстоятельно изучает наука.

Мыслепоток — как солнечный свет — течёт повсюду, и тот, кто умеет хоть насколько-то воспринимать его, по-своему является мыслителем.

Ресурсы мысли неисчерпаемы. Наши возможности пользоваться ими ограничены. Того, у кого эти возможности больше, чем у многих других, мы называем гением.

Многие воздействия вводят сознание в состояние, не способствующее свободному мышлению. Неотложное дело, привязчивая песенка, заводная музыка, опьянение того или другого вида — и вот уже возможность мышления вытеснена заботой или беззаботностью…

Когда затихает поток мыслей, затихни и ты. Спокойно и открыто жди, когда Бытие продолжит свой разговор с тобой.

Уметь мыслить — как уметь плавать. Плыть, куда намерен, а не просто держаться на плаву. И учиться выбирать течение, с которым объединишь свои скромные силы.

Если со стороны кажется, что чьи-то мысли ходят по кругу, это может означать на самом деле их движение по спирали. Всё дело в том, куда направлена эта спираль, сужающаяся воронка мышления — вниз (тогда это печально) или вверх (тогда это поднимающая сила духа).

Слово «мысль» — это лишь самое примерное обозначение. Им охвачено слишком много. Мысль-бездельница, лениво отдающаяся любому дуновению из тех, что веют в сознании. Мысль-охотница, выслеживающая в потоке мышления возможную добычу и мечтающая самой стать добычей этого события, обнаруженного в потоке. Мысль-трудяга, неустанно примеряющая те словесные обличья, которые могут пригодиться, чтобы пойманная мысль могла войти в наш мир и сохраниться в нём. Мысль-трофей, она же мысль-завовевательница, явленная в слове, но не умещающаяся в нём… И это лишь некоторые, далеко не все смыслы того понятия, о котором мы говорим: мысль.

Мысль вмещается в любой интервал времени — ведь она прилетает из вечности. Дольше её обдумать — ведь ты пока не оттуда.

Поток мышления — дело во многом стихийное. Но русло для него — твоя личная забота.

Мышление — это ледокол, ломающий льды непонимания и сомнений. Они никуда не исчезают, эти препятствия, но появляется судоходная полоса — хоть на время, пока чьё-то мышление следует за твоим или твоё за мышлением-ледоколом. А там, глядишь — мы уже подошли к новому берегу.

Каждая мысль может стать определённым направлением для дальнейшего мышления. И даже пучком направлений — насколько сумеешь их разглядеть.

Поток мышления приносит новые идеи и шлифует принесённые прежде, если держать их в зоне своего интереса.

Бывают мысли заметчивые, а бывают вдумчивые. О проходных и говорить не стоит.

Как нырок в глубину начинается с водной поверхности, так и глубинное размышление начинается с простых и очевидных вещей.

Вопрошание как бы забрасывает в мыслепоток бутылку с запиской, выражающей стремление получить ответ на волнующую тему.

Мыслепоток может казаться «потоком сознания», в котором не видно ни одной мысли, пригодной для улова. Но и в реке обычно рыбу не разглядишь. Рыболов с удочкой может показаться фокусником, извлекающим свою добычу невесть откуда, — пока сам не заинтересуешься рыболовным ремеслом.

Мыслепоток состоит вовсе не из одних мыслей, как самая рыбная река всё-таки состоит не из одной рыбы, воды там тоже немало.

Мыслепоток является, по сути, потоком рефлексивных восприятий, в котором присутствуют прообразы мыслей, предмысли. Мыслями они становятся в свете разума.

Иная предмысль клокочет смыслом, но не сразу понимаешь, как к ней подступиться. Другая бурно пенится, а сойдёт пена — и не останется ничего особо примечательного. Некоторые предмысли плывут тихо и незаметно, а ухватишь — и чувствуешь настоящую добычу.

Предмысли бывают разных степеней осознанности. У меня их окончательное осознание происходит с ручкой в руке или с клавиатурой под пальцами.

Творческое состояние мыслепотока отличается от обычного. Он становится как бы первобульоном, где зарождаются те образы и формы, которые нужны автору. С их помощью он выражает некие идеи, полученные из мыслепотока раньше и возбудившие его творческое состояние.

Невербализованность предмыслей ощущается и в том, насколько трудно ускользнувшую мысль зацепить снова. Она снова и снова уворачивается — и нет слова, за которое удалось бы ухватить её.

Чтобы мыслепоток тёк естественно и свободно, нужно его расчищать от заторов, от замусоренности повседневными заботами, механически напеваемыми песенками, от зацикливания на одном и том же…

Каковы бы ни были предыдущие удачи ловли в мыслепотоке, они не исключают внезапной растерянности у его бурлящей стремнины. Кажется, что ты не в состоянии ничего уловить в этой смутной мешанине, что вообще это невозможно… Но вот удачная подсечка — и ты снова веришь в то, что не останешься у этой реки без улова.

Мысли оттачиваются друг об друга.

Может ли иссякнуть мыслепоток? Разумеется, нет. Но он может пойти в обход меня. Поэтому стараюсь быть мыслеприимным.

Мыслепоток — это не только течение, но и ветер. Уметь сделать ветер попутным — важный навык. Но бывает ещё и штиль, бывает и шторм.

Внешние события оживляют поток мышления, но вместе с тем отвлекают от него внимание. Здесь всё зависит от того, какой фактор на тебя сильнее действует. Вернее, какому ты позволяешь сильнее действовать.

Разум живёт взаимодвижением мысли и мира.