Бесплатный фрагмент - Дом для зелёного человечка

Дом для зелёного человечка

повесть

1. Дерево. Обрушение

Навигатор указал на этот дом.

Я через высокую арку въехал во двор. А там — не колодец, как я ожидал от здания, построенного по проекту прошлых эпох, там — стена дикого винограда аж до крыши. Сейчас — утром — тут вообще было сумрачно. Не думаю, что и днём будет светлее. Как тут живут листья — в постоянном полумраке? Чем питаются?

Дорога вела к стене дома и ныряла под заросли. Судя по указателю — на подземную стоянку. Влево и вправо расходились неширокие, мощёные брусчаткой проезды, разукрашенные яркими граффити, просвечивающими сквозь сплетение веток.

Со стоянки выехал, мелодично звеня колокольчиками, розовый элебиль. Я увернулся, приостановился и стал думать, куда ехать. Мне нужен подъезд №1. Вправо? Глянул на экранчик навигатора. Навигатор тупо показывал на то место, где я сейчас стоял. Поеду, куда глаза глядят…

Помимо полумрака из-за узких проездов и зарослей, сам дом был странным. Я вспомнил историческую книгу об архитектуре предков, которую читал ещё в РоКусте. Так вот, в захабах этого дома я наплутался вдоволь. Поездка вправо после нескольких поворотов привела в тупик с подъездом №12. Пришлось вернулся. За каким-то углом нашёл подъезд №2.

Подъезда №1 во дворе не было!

За всё время моих метаний не заметил ни одного прохожего. Не прятались же они за плющевидными зарослями, за полускрытыми ветвями дверьми?

Спросить не у кого.

Над входом в подъезд №2 — адрес дома. Правильный адрес. Номера квартир начинались со второй. И тут только, чуть сбоку, на грязно-оранжевой стене я увидел табличку, наполовину прикрытую веткой: «Подъезд №1. Вход с улицы».

Обычно пишут: «Вход со двора».

В Дереве с ума сходят по-своему. Это не мой родной РоКуст! И к этому мне приходится привыкать уже в первый рабочий день.

Выехал из лабиринта на солнце, чуть не ошалел от удовольствия и прилива сил. Лучи приятно ласкали кожу. Сколько ни бились люминеры, сколько ни старались, а только солнечный свет благотворно действует на лист.

Итак, куда дальше? Со стороны безыскусного фасада — арка въезда во двор, ряды окон, которые начинались со второго этажа, и ни одной двери. Только теперь сообразил: это не главный фасад здания, а уличный. И на плане навигатора рассмотрел: дом другой стороной выходит на площадь.

Пришлось объезжать целый квартал.

Вот он, главный фасад! С колоннами, статуями в нишах. Архитектурный шедевр прошлых веков? Откуда? Но к этому раритету современные архитекторы приложили свои жилки. На середине фасада к дому, прилично выдаваясь, примыкала ультрасовременная пристройка со стеклянной — витраж — боковой стеной до крыши. Я поехал по огибающему ризалит тротуару и остановился как вкопанный. И ещё задрал голову.

Фасад пристройки — сплошная кирпичная стена, но она разломана посередине расширяющейся кверху трещиной и заметно покосилась вправо и влево. Как эта стена ещё держится? За разломом виднелась грязная с натёками неровность бетонной поверхности с намётками фальшь-окон. Странный двор, странная пристройка… И что в этом сооружении находится?

Дверь, перед которой я стоял, теряя время, ошарашено «любуясь» нелепым ризалитом архитектурного шедевра, была вовсе и не дверью. Это был грубо неровно пробитый проём с торчащими по периметру кирпичами и арматурой. И только в глубине «грота» я заметил матово блестевшее стекло двери.

Что всем этим хотел сказать архитектор?

Я снял контейнер с плеча, сложил элекат, сунул его в карман. Осторожно подошёл к «двери», тронул пальцем самый толстый выпирающий железный прут. Он оказался голограммой. И одновременно единственной кнопкой. Видофон проявился из какого-то кирпича, посмотрел на меня, блямкнул и спросил:

— Да?

— Доставка, — ответил я.

Камера ещё раз меня оценила, и стекло двери растворилось.

Я вошёл в подъезд. Ещё один захаб! Это не помещение, а ущелье, вдоль стен которого наверх спиралью вела многомаршевая лестница, сплошь заросшая растениями с крупными сине-белыми цветами. Подъезд скупо освещался через боковые стеклянные витражи. От этого сумрака мне сразу захотелось есть. Как тут выживает светолюбивое растение?

Впереди, под лестницей, — лифт с открытыми дверьми, в него я вошёл сам, втащил контейнер. Осмотрелся. Кнопок не было. Вообще. Перед моим носом поползла надпись: «Назовите этаж: -1 или 1». Сказал «один». Не на стоянку же ехать? Лифт подскочил на этаж, я увидел высоченный кубический зал.

А в нём — игрушечными выглядели стеклянные стеллажи со статуэтками, вазами, подсвечниками и пирамидками. По залу были расставлены огромные округлые вазы с растениями и щиты с нелепыми яркими картинами. Журчали фонтанчики. Сверху кое-где свисали витиеватые светильники. Выставочный зал? Кое-где виднелись столики и диванчики. И не стены тут, а огромные экраны с видом на живописные море, горы, пустыни. Волны бились, водопады ниспадали, барханы курились… Наивно.

Я ступил из лифта прямо в «песок». Он хрустел, как настоящий, но корень в него не проваливался…

— Это безобразие! Курьер опоздал! Оправдание очевидно: занесло во двор, где он заплутал! Надеюсь, что он не заплутает в жизни! — Откуда-то вынырнула женщина средних лет в длинном кричащем оранжевом платье, сквозь редкую сетку которого тускло светилась малахитовая кожа. Аристократка.

— Ага… — Но она меня не слушала, стала вырывать у меня контейнер. Я не отдал, потянул на себя и победил: она отцепилась.

— Ставьте туда, — сказала она с досадой и показала на стеклянный столик, нелепо торчащий на середине «морского пляжа». Я подошёл, опустил контейнер на «песок», вынул оттуда коробку и поставил её на столик. Женщина при этом спешила за мной, чуть ли не пиная, потом отодвинула меня жилкой от коробки, оторвала кристалл получения, покрутила в пальцах, сдавила его до покраснения и вручила мне. Я его вложил в поясную сумку.

— Вы должны проверить… — Она не дала мне договорить.

— Быстро! Вон отсюда! Сейчас разрушение!

Я оторопел от такой невежливости, попятился к лифту. А она вскрыла коробку, засунула туда жилки по локоть и вынула переливающийся серым шар. Зелёный кристалл инструкции по расконсервации упал на пол и поскакал и потерялся в «песке».

Коробка, как и положено, утилизировалась в слабый ароматный дымок.

Женщина двинулась вглубь зала, вожделенно осматривая шар, кое-где нажимая, поглаживая, потом вставила кругляш в какой-то проём одного из шкафов. Возле шкафа стоял стеллаж, на котором лежали подобные шары. И тут до меня донёсся запах цветущих садов, как из рекламы. Женщина тихонько низко пропела «сенупулеч-ки мои!» из той же рекламы. Все просто с ума сходят от этих SplK. Мне, например, они даже для аклю-песа не нужны. Но тут что-то иное. Вряд ли она использовала визоратор для себя.

Она проговорила:

— Паломники ждут. Инсталляция запустится чуть позже, это плохо. — Она оглянулась, будто бы услышала мои крамольные мысли: — Он ещё здесь! — Она поражена, что её приказы курьер не выполнил. — Ты попал, парень, — добавила она с сожалением, ткнула в мою сторону пальцем с искрящимся ногтем и отвернулась. А мне показалось, что на меня сейчас набросится гигантская тля.

Я, который только что любовался её фигуркой, подхватил контейнер, нырнул в лифт с криком «ноль», спустился и выскочил на проспект. От греха подальше. Кто его знает, о чём она меня предупреждала?

И тут услышал страшный треск. Глянул на звук: левая часть стены начала заваливаться! Я бросился вниз, в переход под площадью, уже бежал по нему, когда меня догнал гул обрушения. Наверное, следом летит пыльная волна. Я успел; выскочил из перехода на другой стороне площади и влетел в толпу стоящих на коленях монахов. У каждого уши были прикрыты наушниками. Тут же из зева перехода вырвался клуб пыли. Я ожидал, что заскрипит, запорошит, заставит закашляться… Но никакой пыли не ощутил. И понял, в чём дело. А монахи смотрели за мою спину — на дом — через видокли. Я обернулся.

Там уже падала вторая стена. Страшный утробный взрыв. Осколки стекла, бетона, кирпича полетели в разные стороны, усыпали площадь, элебили, пешеходов.

Поднявшаяся над площадью пыль чудесным образом быстро растворилась в воздухе. Стали видны внутренности дома, по сути — каркас. И там, среди обвалившихся стен стояла одинокая оранжевая фигура…

Я не стал ужасаться тому, что дом мог разрушиться весь, и находиться среди развалин женщине было очень опасно. Тем более что листы вокруг воздели жилки и беззвучно кричали, выражая религиозный страх и ужас, явно взывали к высшим силам. И ждали какого-то продолжения.

И не напрасно. Со всех сторон к полуразрушенному зданию набежали муравьи, которые начали разбирать кучи мусора, наваленные катастрофой, и тут же выстраивать из обломков новую стену. Сквозь них, не сбавляя скорости, проносились по мостовой элебили…

Стены росли быстро; думаю, что их возведут за минуты. Я успокоено вздохнул, глотнул слюну. И вдруг стал слышать. Всё-таки от грохота мне заложило уши. Я осмотрелся. Настроение монахов резко изменилось. Теперь они срывали наушники, кричали благодарственные молитвы, радовались, обнимались, аплодировали, пищали, квакали, стонали. Паломники, обсуждая происшедшее, начали расходиться. Гиды уводили организованных.

Инсталляция Обрушения и Возведения! Гениальная постановка стихов из Белой и Чёрной Коры.

Окончательно привёл меня в чувство главный оператор, который заверещал в ухо, что понаехали тут; что Дерево вянет; что только устроился на работу и уже; что если заказчик пожалуется, то; что нужно ехать ещё туда и туда…

— Туда или туда?

— Туда!

Я надел на плечи контейнер, вынул из кармана элекат. Глянул через проспект. Муравьи уже возвели стену почти до крыши. И про трещину не забыли.

А я вдруг сообразил, что серьёзно опаздываю и поспешил развозить заказы дальше.

2. Дерево. Кость

В Дереве это была не единственная, хотя и удивительная, инсталляция. Первую из них я увидел вчера вечером, когда меня везли из РоКуста на элевозе на распределительный склад. Мы въехали в Дерево, и тут я увидел, как вдали вырастала гигантская остроконечная расцвеченная башня, которая внезапно оторвалась от земли и улетела в небо к звёздам. Я просто очумел от реалистичности, подумал, что кто-то полетел на Луну. Но сегодня — после обрушения дома — я был уже подготовлен к этим чудесам. Меня эти вещи уже не должны пугать. По крайней мере, я так думал.

Следующим пунктом, как подсказал навигатор, был Музей естествознания.

Элекат уверенно катился по дорожкам среди очаровательных низких деревьев с кроной зонтиком, мимо площадок, на которых коровы Вечур в памперсах выравнивали травку разных видов, мимо уютных солнечных лавочек, на которых питались проголодавшиеся прохожие. Увидел, как прямо на них, трапезничающих, с растущей рядом кокосовой пальмы падали орехи.

Я не понимал, что было инсталляцией: прохожие или орехи. По крайней мере, кокосы спокойно пролетали сквозь фигуры, ударялись о землю, раскалывались и расплёскивали молоко по траве. Но мне было некогда разбираться в этом из-за спешки.

Элекат работал в ускоренном режиме, поэтому его зарядку я даже поддерживал из своих ресурсов, раскрыв сетчатую плащевую батарею усиленного накопления. И одежда, отреагировав на яркий солнечный день, открыла как можно больше люверсов.

Музей — псевдодревнее здание в античном стиле — стоял на высоком пригорке посреди цветочного поля. Я подумал, что основные помещения находились под землёй, и я даже пожалел несчастных работников, которые вынуждены пользоваться искусственным светом. К главному входу вела помпезная лестница, но я воспользовался дорожкой-пандусом, которая серпантином вела наверх и которая сожрала процентов пятнадцать заряда элеката.

В музее меня ждали. Мерцающая полоса с надписью «доставка» повела меня мимо осуждающих моё опоздание привратников по залам и коридорам к кабинету начальника отдела палеонтологии. Я с содроганием вспомнил лабиринты двора, в котором находился предыдущий клиент. Но здесь клиент всё предусмотрел, как знал о моей неопытности и «привычке» плутать в лабиринтах.

Когда я вошёл, зелёнобородый начальник средних лет произнёс с непонятной мне снисходительностью:

— Вы опоздали на двадцать минут.

— Простите, пожалуйста! Меня задержало «Разрушение»… — начал было оправдываться я. И тут же подумал, что срываю свой испытательный срок, и теперь меня точно уволят.

— Ещё скажите, что задержало «Возведение»! — он хмыкнул и несколько секунд смотрел поверх моей кепки. Потом обратил свой взор на меня, удовлетворённо улыбнулся и добавил: — Ну, долго я буду ждать? Несите коробку сюда!

Я ожидал всякого: и скрытого недовольства, и разъярённых тирад, но такой непонятной реакции не понимал. Я вынул из контейнера раскомпактизирующийся на свету длиннющий гравитубус с эмблемами Музея, поднёс его к явно антикварному деревянному столу и положил посылку на полированную поверхность. Начальник осторожно отклеил кристалл получения, сдавил его пальцами до покраснения и вручил мне.

Пока я засовывал кристалл в поясную сумку, он начал открывать тубус:

— Так, проверим содержимое, — он с усилием вынул из футляра что-то длинное, расширяющееся по концам, завёрнутое в воздушно-пузырьковый лист упаковочной алоказии. Этот предмет был тяжёлым, поэтому начальник чуть не уронил предмет на стол. Осмотрел со всех сторон, слегка поворачивая. Упаковка была в целости и сохранности, в чём я и не сомневался.

Начальник оторвал взгляд от посылки, перевёл его на меня и задержал, как бы чего-то ожидая. Я, наверное, выглядел заинтригованным. Он вздохнул, открепил, наконец, кристалл вскрытия посылки, скрупулёзно прочёл инструкцию, ткнул в край черешка, и упаковка раскрылась. Я намеревался после этого уйти, тем более что меня ждал следующий клиент. Но вдруг позабыл о своих обязанностях от удивления: на столе лежала огромная кость.

При виде её палеонтолог, в отличие от моего ступора, аж подпрыгнул от радости, борода взметнулась и опала, дёсны чуть не прикусили язык.

— Прекрасно! — бормотал он, осматривая кость. — Он обработал её хорошо! Доставка не подкачала! Это то самое, чего не доставало в экспонате! Проксимальный эпифиз в целости и сохранности! Отчётливая межвертельная линия! Дистальный эпифиз с нетронутым медиальным мыщелком! И даже ямка головки сохранилась! Прекрасно! Безупречно! — и тут я почувствовал даже не иронию, а какую-то неестественность в его радостной тираде.

— И какому ужасному зверю она принадлежала?

— Это, мой любопытный доставщик, бедренная кость хомо инконвениенса! Хотите посмотреть на его скелет? Он уже экспонируется в зале направо отсюда. Мы ждали эту кость! Её недавно нашёл мой помощник. А из демонстрационного зала сюда ведёт служебный вход, но для вас открыть нужную дверь не проблема? — Я не понимал, зачем мне эти подробности. — Скелет экземпляра, выставленного в экспозиции, четыре с половиной метра в высоту! Такие пока не попадались. Мало того что предки давно, как считается, вымерли, так всё найденное до сих пор сильно фрагментировано да ещё и обожжено. А вот этот недавно найденный экземпляр имеет такой вид, будто организм скончался совсем недавно. Его останки в превосходной сохранности! Его скелет вымыло из ледника, а я его обнаружил. Не доставало только этой детали. Я считал её потерянной навсегда. Мы даже сделали искусственную замену этому, — он осторожно коснулся кости.

— Хотелось бы мне попасть на раскопки… — неожиданно для себя пробормотал я. Это была не просто оговорка. Я возле РоКуста давно искал древности, в основном архитектурные, но не находил ничего стоящего. А тут кости нашего предка!

— Ну так что вам мешает?.. — Тут он как-то странно принюхался, будто давно уже знал, как эта кость пахнет. — Поразительно! От кости не несёт тлением! Любопытно? — И он нагнул мою голову к кости. Я чуть не уткнулся в неё носом и явственно почувствовал чуть заметный запах сырого мяса. Поморщился и отстранился. Палеонтолог ехидно засмеялся, заметив это, но сообщил, что в полевых условиях консервацию биообъектов качественно совершить невозможно. А тут, в его отделе, это быстро доделают как надо. И тогда кости не грозит разрушение. И естественные запахи пропадут.

— Отыскивать такое интереснее, чем таскать посылки по Дереву, — на свою беду пробормотал я.

В это самое неподходящее время заверещал в ухо главный оператор: что понаехали тут; что только устроился на работу и уже; что если заказчик пожалуется, то; что нужно ехать ещё и туда…

На меня эта работа свалилась, как те самые инсталляционные кокосы. Ещё вчера Наибольший лист нашего РоКуста вызвал меня из леса и приказал уезжать немедленно, элевоз меня уже ждал у Мэрии. Я не успел даже попрощаться с родными и девушкой. На мои вопросы Наибольший отказался отвечать. К вечеру я был уже в Дереве, меня приняли на работу и поселили в общежитии у склада. А утром я уже развозил посылки. Неужели так листов и продвигают по служебной лестнице? Но в РоКусте у меня была замечательная работа, а здесь…

Начальник отдела палеонтологии с любопытством смотрел на меня, пока я выслушивал выговор оператора. А я стал салатовым от чувства неловкости. Получилось, что меня отчитали при постороннем. Стыдно.

— Не волнуйтесь, мой юный друг! В следующий раз приходите в Музей специально. И тогда спокойно полюбуетесь на наших незадачливых предков. Кстати, обратно вы можете пройти через зал с нашим замечательным скелетом. Вы помните? Дверь по коридору направо…

Хотя и отказывать на такую настойчивую учтивость было неудобно, я неблагодарно буркнул, что мне нужно спешить, и выбежал из кабинета. В коридоре я побежал я мимо разгоревшейся линии, которая вела к «замечательному» скелету, и свернул к выходу, минуя экспозицию.

3. Дерево. Лампы

Элекат вёз меня в спешке, едва не втыкаясь в элебили и другие каты, в деревья, в бегущих вереницей муравьёв. Конечным в списке навигатора стоял Солярий. Времени оставалось в обрез, это была последняя треть всего расстояния по маршруту. Я честно старался нагнать потерянные минуты, даже пытался оптимизировать и так до секунды оптимизированный маршрут. Всё — для скорейшего удовлетворения заказчиков. Обидно, что тут виноват только я со своей нерасторопностью.

Но в график движения я так и не укладывался.

Я спешил по дорожке, и вдруг заметил, что слева разверзлась глубокая яма, наполнявшаяся водой. Элекат двигался по самому краю! Испугаться я не успел: яму быстро затянули ряска и листья лотосов, она быстро превратилась из болота во вполне твёрдый ухоженный газон.

Я остановился. В Дереве инсталляции — одно из развлечений. Кстати, любой может создать свою. Большинство листьев проходят мимо, не обращая внимания на эти чудные картины. Однако тут же вспомнил, что некоторые инсталляции вызывают интерес, и тогда на представление собирается толпа. А некоторые несут ещё и религиозный смысл.

В этой — превращение ямы в газон — муравьи не участвовали. Это не входило в планы художника?

Муравьи считались священными животными, им поклонялись. Им в сакральных текстах Белой и Чёрной Коры в равной степени отводилось место как созидателей, так и разрушителей. В РоКусте они построили муравейник, огромный, рациональный, безобразный и прекрасный в своей естественности.

Муравейники были так же объектами паломничества монахов. Муравьи приносили священные грибы, которые использовали для богослужений.

В Дереве я не заметил ни одного муравейника, только муравьиные норки; значит ли это, что муравьи только разрушали? Наверное, нет: в инсталляции на площади — той самой, с обрушением — муравьи восстанавливали здание. Для меня — слишком вольная трактовка религиозного текста! И тут я вспомнил монахов, собравшихся на зрелище инсталляции. Неужели храмы Дерева подземные?

Рассуждения рассуждениями, но я опоздал. И в Солярий я ворвался ураганом. Дежурный на первом этаже, как только появился я со своим контейнером, сразу понял, что перед ним тот самый нерасторопный курьер, которого все ждут и клянут. Он сурово взглянул мимо меня и даже не стал ждать вопросов:

— Я не приму заказ. Вас давно ждут в восемьсот восьмом кабинете. Отдадите посылку лично. Лифт направо. Чётный.

«Давно» — это слишком круто сказано для десяти минут. Но, возможно, для них эти минуты критичны?

На восьмом этаже я, как это ни удивительно, сразу побежал в нужную сторону. Глаза самым краешком фиксировали за полупрозрачными стенами зелёные тела в креслах и на дыбах, массажистов, которые что-то проделывали с пациентами… Нежно пахло цветами. Из кабинетов доносилась приятная успокаивающая музыка.

Нет, мне бы услышать что-то резкое и подгоняющее!

Добежал. Нажал на сенсор восемьсот восьмого кабинета, и двери сразу распахнулись. По кабинету между кресел металась завёрнутая в лист алоказии халатной солярист. В наброшенной на плечи аллоказии рабочей обречённо застыл монтёр. Посередине кабинета стоял вскрытый аппарат с внутренностями наружу.

— Наконец-то! — заорала солярист, прекратив метания.

— Где лампы? — заорал монтёр и кинулся ко мне.

Они оба были бледно-зелёными от гнева.

— Вы опоздали на восемь минут! Клиент появится через десять минут!

— Давайте посылку! Нужно срочно заменить лампы! — монтёр уже тянул ко мне жилки.

Я вынул из контейнера коробку, которую монтёр сразу выхватил у меня, тут же с досадой оторвал кристалл получения, сжал и, не дожидаясь его покраснения, пульнул им в меня. Я еле поймал его в великолепном прыжке. Но некому было оценить мою ловкость. Монтёр подтащил коробку к аппарату, раскрыл её, пульнул в меня ещё и кристаллом инструкции (и его я поймал в воздухе), вынул длинную ленту, начал выковыривать пинцетом миниатюрные шарики ламп, наполненные люминесцентными бактериями, и вставлять их в пазы. Солярист ждала, склонилась надо пультом управления, в напряжении и готовности держала над прибором жилки.

— Так, теперь настройка!

Они начали программировать аппарат, добиваясь точной и синхронной работы ламп. Спецы ещё колдовали над пультом, как после приятного колокольчикового «блям-блям» дверь распахнулась и в кабинет шагнула худющая, как усохший апорокактус, дамочка. Явно её будут откармливать.

Клиентка удивлённо остановилась на пороге, не понимая, куда попала: она уткнулась в меня, стоящего у двери с открытым ртом и контейнером у корней. Вокруг меня разбросаны упаковочные листья. Сбоку стояла коробка с лампами. Получалось, что дамочку явно никто не ждал: солярист её встретила спиной, уткнувшись в аппарат.

— Как! — пришла в себя дамочка. — Мне назначено…

— Присядьте, вы пришли чуть раньше указанного времени, — повернулась к ней солярист. — Мы настраиваем прибор для вашего организма. Это тонкие настройки, они индивидуальны, учитывая ваш диагноз. — При этом солярист ухитрилась испепелить взглядом меня. Хорошо, что в клиентку, стоящую рядом, этот взгляд не попал. Иначе это было бы фатально для её отлично просушенного тела.

Но сотрудники Солярия уже действительно завершили работу. Монтёр быстро собирал упаковку в особый мешок. Посылку с лампами подхватил и сунул под мышку. А потом тараном двинулся прямо на меня, выталкивая из кабинета. Я еле успел подхватить контейнер. За дверью он снял с меня кепку, постучал меня по голове, надел кепку и сказал:

— Если клиент поднимет шум, вашей фирме несдобровать.

— Ничего ведь не случилось!

— Как это не случилось? Аппарат не был готов к сроку, клиент ждал, клиента встретила полнейшая антисанитария, в кабинете торчали посторонние с элекатом в кармане…

— Но я там был по служебной надобности!

— Клиента это не волнует. А теперь соляристу придётся при клиенте обрабатывать контактные поверхности вместо того, чтоб сразу усадить его в аппарат и заняться диагностикой и питанием. И вообще, вам что, больше делать нечего? Больше нет никаких дел? Чего это вы торчите посреди коридора? В лифт!

Он с коробкой вышел на промежуточном этаже. Наверное, ему ещё чинить оборудование у другого соляриста. А я с досады ткнул кнопку да не в ту, и лифт, проехав нулевой, спустился на какой-то подземный этаж. Даже не знаю, какой по счёту. И в растерянности не догадался остановить кабину.

Я вышел и, конечно, сразу сообразил, что попал не туда. Доразмышлялся о своей незадачливой судьбе. Куда-то свернул и оказался перед удивительной дверью. Она была ярко-красного цвета. Явно туда заходить запрещено. Но она была открыта! Пропустить такое я не мог. Вошёл туда, сделал несколько шагов и вдруг сообразил, скорее, почувствовал по особенной сухости воздуха, что попал в морг.

На стеллажах в прозрачных коробах лежали усыхающие мумии. Тела их поросли белыми волосками. Некоторые ещё сохранили зеленоватый оттенок, другие были коричневыми, третьи осевшими, покрытыми каким-то серым налётом. Я угадал в этом налёте… Не может быть!

Впереди среди стеллажей горел тусклый синий свет, и там трудилась похоронная команда чёрных муравьёв. Они вскрывали выбранные коробки, что-то вынимали оттуда и складывали в контейнеры, а потом ссыпали оставшееся содержимое в мешки. На ум не могло прийти ничего лучшего, чем философское: «Все мы листья одного Дерева, все зелены и бьёмся на ветру, пока не пожелтеем, не упадём на землю и не станем перегноем…»

Нет, мне засыхать не хотелось. Хорошо, что я стоял в тени и меня не заметили. Я выскочил вон из склепа. В РоКусте всё было проще: трупы собирались в особых ритуальных пещерах далеко за лесом. Я наткнулся на них случайно во время церемонии погребения… Но то, что муравьи на трупах выращивают священные грибы…

Такие места не для посторонних и находятся под наблюдением. Скоро мешки будут выносить, поэтому надо отсюда сматываться быстрее. Я подумал, что мои злоключения продолжались.

На улице я постоял у красивого с решётчатым фасадом здания Солярия, но любоваться им не хотелось. Вспомнились слова монтёра: «Больше нет никаких дел?»

4. Дерево. Никаких дел

Я уселся на лавочку возле Солярия. Элекат заряжался. Пустой контейнер проблесковой лампочкой требовал работы. За зданием Солярия муравьи выращивали ещё какое-то сооружение. Я посмотрел в навигатор. Новых доставок нет. Да и будут ли? Только контейнер тревожно моргал. Что он так «разволновался»? Пусть поморгает…

Меня сегодня — в первый же день работы в Дереве — преследовали неприятные приключения. Что будет завтра? Никак не мог поверить, что все эти опоздания — просто странное совпадение. Но что за этим всем стояло? И тут очень захотелось оказаться в лесу у своего куста.

Я встал и поехал по маршруту обратно, в сторону Музея.

Попытаюсь разобраться. Сначала навигатор меня завёл не туда и заставил плутать по лабиринту. Неужели сразу не было ясно, где находится нужный мне вход? Потом навигатор потащил меня в Музей. Кость не протухла бы, если бы я её привёз через полчаса. А место, где я был нужнее всего, стояло в очереди третьим! Если бы я поехал со склада сразу в Солярий, то успел бы везде! Нет! К первому клиенту я приехал бы очень поздно! А я вёз ему запись инсталляции, и демонстрация разрушения не состоялась бы вовремя! Хоть сам маршрут был круговым, очерёдность всё-таки должна быть иной. Но кто я такой, чтоб планировать маршруты доставщика?

Стоп. Всё хорошо. Надо успокоиться и не искать виновных. Поздно.

Тут же главный оператор заверещал в ухо, что в задержках виноват я; что если бы кое-кто не плутал в лабиринтах, то успел бы всюду; что на меня поступила жалоба; что понаехали тут; что Дерево меня сбросит; что он передаёт моё дело следователям; что я уволен; что должен сдать контейнер и всё имущество по описи; что могу теперь без спешки идти куда угодно, хоть туда, хоть туда…

И меня взяла злость на себя. И даже не потому, что ошибся в расчётах. И не потому, что уволили. Просто стало обидно. Зачем меня сорвали с РоКуста и привезли сюда? С другой стороны, если бы кто-то не пожаловался, то я не получил бы по голове и работал бы себе дальше. Так кто на меня донёс? Мастер из Солярия? Палеонтолог из Музея? Дамочка в оранжевом со SplK? Наверное, всё-таки дамочка.

Мысль о несправедливости постепенно меня заполнила без остатка. Нужно поехать, всё объяснить и просить отозвать жалобу. Ведь моя задержка не привела к необратимым последствиям! Неужели жалобщик настолько чёрствый и не войдёт в моё положение?

А если просить вернуть меня в РоКуст? Сдаться?

Я огляделся: за раздумьями чуть было не проехал Музей. Вернуться в Солярий? Ведь там был самый серьёзный напряг со временем? Успею туда. Но перед носом — Музей. Неумно уезжать отсюда, если один из моих вероятных жалобщиков рядом.

И тут как специально набежали тучи, пошёл крупный дождь. Даже молния сверкнула.

Спасаясь от воды, я бегом поднялся по парадной лестнице Музея.

Теперь меня не ждали, поэтому пришлось взять билет, оставить контейнер с поясной сумкой в камере хранения и пойти совсем не к кабинету начальника отдела палеонтологии, а совсем в другую сторону. Путь был прост: указатели кричали о новой экспозиции. Ещё бы! Восстановлен полный скелет хомо инконвениенса! Ему отведён особый зал! Быстро же они кость обработали! Я вошёл. Тут и стоял во всей красе скелет этого чудища и смотрел на входящих пустыми глазницами над провалом носа и хищным зубатым ртом.

Народу налетело много. Все хотели любоваться уродством предка. Я пригляделся: берцовую кость, которую я привёз в Музей, пристроили в нужное место. Она немного отличалась оттенком. Пояснительная надпись крутилась вокруг экспоната по спирали. Предка нашли у подножия ледника (карта, наезд, кости среди льда и журчащей воды). Последней вытаяла вот эта (указатель показал на ту самую берцовую кость) недостающая часть (любопытно, как лежал труп, если одна из костей корня замёрзла отдельно от остальных костей того же корня). Этот экспонат — наиболее полный скелет гигантского существа…

Я, конечно, полюбовался скелетом чудища, особенно его зубами, и его восстановленному внешнему виду, демонстрируемому рядом. Посмотрел для приличия, но бегло. Может, в другой раз рассмотрю его получше. Меня больше интересовала дверь, которая вела к кабинету начальника. Я сориентировался и почти сразу заметил нужный выход. Странно было бы его не заметить: он был запретно-красным. Перед ним плавала надпись «Только для персонала». Как ни банально, но посетителям туда вход был запрещён. А я сейчас был именно таковым. Но я вспомнил странные слова зелёнобородого начальника и решил всё-таки проникнуть в служебное помещение, бочком прокрался к двери.

И тут надпись погасла, а запертая для посторонних дверь — о чудо! — приоткрылась! Ну, прям день приоткрытых дверей! Сначала в солярии, теперь здесь!

Я шмыгнул в образовавшуюся щель и оказался в знакомом мне коридоре в двух шагах от кабинета начальника отдела палеонтологии. Ткнулся туда. Но теперь фокус не удался. Хотя… Перед дверью вдруг выжелтилась надпись: «Начальник у выхода 3 на крышу» и стрелка вверх. Чудно!

Это означает, что выход где-то наверху и что начальник, которого я ищу, там. На крыше что ли? Осталось увидеть лифт или лестницу. Я огляделся и уже не удивился тому, что чуть дальше по коридору мелькнула стрелка «К выходу №3». Именно туда меня и заманивали.

А там — не лифт, а всё-таки лестница. Интересно, почему начальника мне придётся искать там, у запасного выхода, на самой верхотуре?

Естественно, дверь на крышу передо мной распахнулась чуть ли не от моего дыхания. Меня вели по заранее установленному неведомому мне маршруту. Что бы это значило? Я вышел из тамбура и увидел площадку для воздушных судов. На ней в луже стоял элелёт, уже бесшумно крутящий винт. Из-за открытой дверцы кто-то мне махал жилкой.

— Быстрее! — пробормотал фон. Удивительно, но это мне?

Я особо не раздумывал, поспешил прямо под дождём по пандусу, спускающемуся на площадку. Даже поскользнулся от усердия, хорошо, что не сломал корни. За открытой дверцей элелёта торчала знакомая зелёная борода. Я влез в машину, дверца сразу же встала на место, и элелёт рванул с крыши.

— Это у вас генетически заложено — всегда опаздывать? — тут же спросил палеонтолог и передал мне цилиндр с водой с микроэлементами.

5. Между Деревом и Кау-горами. Кто испортил мою «карьеру»?

Элелёт сразу полетел на запад. Тучи тянулись к югу. Позади осталось Дерево, за которым в дымке, далеко-далеко, до самого горизонта, блестело море. А за горизонтом, за этой солёной водой, ничего не было видно, даже края света. Дерево стояло на северном берегу реки, впадающей несколькими рукавами в море.

А раскопки, как я полагал, проводились в Кау-горах, которые длинной дугой преграждали путь на север, и за них никто не пытался проникнуть. Утверждалось, что там всё заражено радиацией.

В горах изучали давно уничтоженное войной и ещё не утилизированное листами поселение. Уже много домов раскопали, нашли артефакты, стали лучше понимать, как жили древние. Но останков там не находили. Даже некрополь ещё не нашли. Мне было очень интересно читать об этой экспедиции в РоКусте. И вот там, возле уничтоженного войной мёртвого города древней цивилизации, в каком-то ущелье внезапно найдено скопище костей в леднике. Именно раскопками в тех местах и хвастался начальник. И сейчас каждый лист мог полюбоваться скелетом древнего человека в Музее.

Не для раскопок же сорвали меня с работы? Я ведь никогда этим не занимался!

Элелёт бесшумно стремительно летел. Послеполуденное солнце приятно нагревало. Я отхлебнул воды, сунул бутылку в карман, а потом расправился, чтоб поесть лучей. Я молчал. Палеонтолог тоже. Мы разглядывали проплывающие внизу пустоши и поля. До гор, где начнутся леса, лететь где-то часа два. Минут через десять мне игра в молчанку надоела. В конце концов, это мне нужны разъяснения, а не ему.

— Кампестре Эл, — представился я и посмотрел в глаза зелёнобородому.

— Я знаю. А меня зовут Гиналла Ар. Так что мы с вами тёзки, — он даже не посмотрел в мою сторону.

— И откуда вы знаете обо мне?

— Я по своим каналам получаю отчёты миграционных служб о прибытии в Дерево новых жителей. Когда вас включили в список подходящих мне кандидатур, я сразу подсуетился. Мне стало любопытно, почему такой специалист-охотник, который интересуется архитектурой, — он хмыкнул, — прозябает в РоКусте, а не трудится в Дереве. При этом этот специалист прекрасно подходит для Музея. В этом я убедился, когда вы принесли посылку.

— Так это Музей нажаловался на мою нерасторопность?

— Конечно. Но в этом не было особой необходимости. Ваше опоздание было подстроено. При этом у вас должно было создаться мнение о собственной профнепригодности.

— Ага. Профнепригодность курьера. Здорово!

— Смешно? Не удивляйтесь. И доставщик должен обладать определёнными квалификационными преимуществами перед остальными. Например, он должен быть физически сильным и выносливым, хорошо ориентироваться в Дереве, не отвлекаться на проблемы клиентов и на свои собственные, не расслабляться…

И тут я вспомнил, как плутал во дворе дома, как любовался красоткой в оранжевом, как с интересом разглядывал инсталляцию с обрушением, как меня занесло в морг… Ну и зачем-то стал болтать в Музее с палеонтологом. Он был прав. Я легко поддался на его провокацию, заинтересовался проблемами заказчика… И это говорило о многом… Хотя, чего можно ожидать от меня, находящегося на испытательном сроке? И с которым даже инструкции провели абы как. Наверное, тот инструктаж мне не нужен был!

Элелёт поменял курс и теперь летел на северо-северо-запад, вдоль реки, которая текла с гор. По берегам — пустоши, иногда кустарник, камышовые заросли. Тут листья не жили.

— Итак, Кампестре Эл, я вас сорвал и пересаживаю на другую ветку Дерева. Предлагаю работать в своём отделе. Надеюсь, приживётесь.

— Если честно, то я пытался изучать историческую биологию… Но мне пришлось это занятие бросить.

— Я знаю. Почти семейные обстоятельства. Вам не разрешили жениться. Как говорится, не каждому листу суждено стать цветком. Плюс ко всему удивительно неподобающее поведение… Вы стали настаивать на женитьбе? И вполне официально Розовый Куст вас сбросил. И лист принесло к Дереву.

— Так и это было подстроено? — и я понял, отчего перетерпел столько неприятностей в своём доме. Подлость, конечно.

— Не корите судьбу. Кроме неприятностей вам многое было дадено!

— Намекаете, что мне не запрещали заниматься наукой?

— Вам позволяли брать книги в библиотеках. Но не льстите себе. В науках вы ноль, да и те знания, которые вы желали получить, не нужны для новых обязанностей.

— Но я пока и не соглашался! И вообще, я забыл контейнер и кристаллы получения в Музее.

Он с усмешкой взглянул на меня.

— Понятно. Служба доставки без этого контейнера жить не может. Да и я вас оторвал от любимой творческой работы… Но ведь вы уже поняли, что для этой кипучей деятельности вы не годитесь. Я об этом позаботился. Следователи пока не дали ход вашему делу, но всё зависит от меня. Так что? Если вы не соглашаетесь с моим соблазнительным для вас предложением… Вернуть элелёт в Дерево? Или высадить вас прямо тут?

— У вас в голове только то, что вам нужно. Я не выйду до самого раскопа. Но я ещё должен понять, что мне предстоит делать. Если это мне не понравится…

— Понравится. Мы наткнулись на исключительно перспективный для раскопок район. Не тронутый утилизаторами. Но это не древние развалины; они меня не интересуют. И вам не придётся откапывать ни архитектурные памятники, ни кости доисторических животных. Вы, если ваше резюме не врёт, поможете нам отыскать… Как бы сказать точнее… О! Затерянный мир.

Я посмотрел на него с недоумением.

— Мы наткнулись на странные факты, которые позволяют сделать вывод: хомо инконвениенс не вымер. Где обитают его особи — под землёй, под водой или на облаках, — вам и предстоит выяснить. Вы отличный следопыт. И знакомы с кое-каким оборудованием для поисков.

— И охота вам была ковыряться в биографии какого-то листа с куста?

Он рассмеялся:

— Едко. Я уже намекал, что ваша небогатая биография мною изучена. Вы слишком верующий. А вот нужных нам знаний у вас недостаточно. Но этот недостаток вдруг стал преимуществом: ваши глаза не зашорены научными истинами. Ваше достоинство — интуиция и родовая память. А это потенциал исследователя. Вы свои способности дважды демонстрировали в своём РоКусте.

— А! Это когда я нашёл источники воды? Но это случайность.

— Вряд ли. У вас таковы нервная система и память, которые нужны мне. Вы выполняли в РоКусте ещё и функции охотника. Это особенно хорошо.

— Значит, придётся отгонять…

— Точнее, привлекать и ловить… убивать…

— Убивать? Но я зверей убивал не просто так. Только для сокращения популяции. А вредителей я старался просто отвадить от наших полей.

Гиналла Ар хихикнул:

— Возможно, придётся ловить и даже убить древнего человека.

— А чем вредит нам древний человек? Только тем, что велик ростом? Напал на кого-то? Вытоптал цветник? Съел плоды? — поиздевался я наивными рассуждениями.

— Не в этом дело. Нам он нужен для научных целей. Я убеждён, что мы найдём потомков наших предков! Наши ветви разошлись, но обе не засохли.

— Живых? Вы сами себе верите? Наши предки вымерли тысячи лет назад! И не было никаких условий на планете для их существования. Ну и мы бы о них давно узнали.

— Не обязательно. Дело не в этом. Устойчивые мутации, результатом которых явились мы, мало того, что появились неестественно, но и произошли практически мгновенно! Мы стали такими, как есть, сразу и больше не меняемся. В эволюционном смысле это нонсенс!

Я задумался:

— Не знаю, как это объяснить. Вы намекаете, что нас ухитрились создать наши учёные предки? Но учебники утверждают, что листья рождены глобальной ядерной катастрофой, которая уничтожила прежних разумных и восемьдесят процентов других видов на планете. Радиация позволила нам эволюционировать в сторону растений.

— Это официальная версия. Наши уважаемые предки устроили ядерную катастрофу, так? Как они могли такое совершить с родной планетой? Но ума им хватило, чтоб создать потомков, жизнеспособных даже в новых условиях. Мы — их потомки, так? И если они существуют до сих пор, может, они и способствовали расцвету нашей цивилизации.

— Мы выжили сами. Без всяких там предков. Нам сказочно повезло, что мы появились и что природа для нас создала подходящие условия.

— Другими словами, вы твёрдо уверены, что наше появление на планете — результат игры природы?

— Да врёте вы всё!

Гиналла Ар рассмеялся. Я понял, что моя упёртость ему нравится. Он помолчал, а потом продолжил:

— Конечно, вру. В отличие от предков, мы питаемся, как растения. Хорошенький эволюционный бросок!

— Природа всегда удивляет.

— Об этом мы поговорим потом. Когда будут факты. А сейчас мы летим не в археологический лагерь, а палеонтологический. Мы его разбили не на развалинах древнего поселения, а в стороне, в отдалённом ущелье. Вот карта. — Я внимательно посмотрел на экран навигатора, стараясь запомнить, куда мы летим. Раскапываемый древний город остался далеко в стороне. — Никто об этом лагере не подозревает. Там работаю я и ещё один доверенный сотрудник. Он нас ждёт на месте. Информы всем остальным сообщают неточные сведения. Археологи действительно занимаются развалинами, которые ещё никто не разрабатывал, палеонтологи ковыряются в леднике, отыскивая вмёрзшие кости, а мы с вами будем следопытами там, где никто и не думал что-то найти!

Он взглянул на меня и рассмеялся:

— А контейнер подождёт в Музее!

6. Между Деревом и Кау-горами. Катастрофа

И тут элелёт дёрнулся и пошёл на снижение: сначала по прямой, потом, заваливаясь влево, по спирали. Гиналла Ар ухватился за подлокотники. Он что-то явно запрашивал у автомата, ведущего аппарат. И очень испугался, стал просто салатовым.

— Падаем! Приготовьтесь! — выкрикнул он.

— Это невозможно! — крикнул я в ответ, но всё-таки принял нужное положение, сгруппировавшись.

У самой земли сработала катапульта, и меня выбросило вверх. Ветер сносил парашют к зарослям камышей. Я вертел головой, пытаясь разглядеть Гиналла Ар и элелёт. И заметил, как элелёт упал в воду, подняв ореол сверкающих на солнце брызг. Тут упал и я, прямо в заросли, в воду. Хорошо, что на корни.

Я выбрался из-под парашюта, отстегнулся и побрёл, хлюпая корнями, раздвигая жилками камыш, пока не выбрался на сухое место. Заметил взгорок в стороне и поднялся на него. Осмотрелся и увидел в реке красную крышу элелёта. Её течением двигало рывками, разворачивало, постепенно сносило. За камышами разглядел излучину с каменистой косой и сообразил, что там аппарат прибьёт к берегу…

Я выбежал на мыс. Элелёт действительно застрял на мелком месте, метрах в сорока от косы. Его не перевернуло, он стоял чуть косо, но кабина с открытыми дверцами утонула наполовину. Я вошёл было в речку, но сразу остановился: холодно и сильное течение. Лучше не рисковать. Выбрался обратно на берег и осмотрелся.

Палеонтолога нигде не было видно: ни в воде, ни в залитой водой кабине. Утонул и его унесло? Неужели выбрался? Это было бы чудом!

И я закричал:

— Гиналла Ар! Гиналла Ар! Гиналла Ар!

Я стоял у кромки воды и кричал в разные стороны.

Ответа не услышал.

Искать его? Вдруг ему нужна помощь? Лежит где-нибудь в зарослях. И тут элелёт развернуло волной и понесло мимо меня вниз по течению. За кабиной тянулась жёлтая струйка. Кровь? Аппарат быстро проплыл мимо косы, его уносило дальше и дальше. Гнаться за ним было бессмысленно.

Я отошёл подальше от холода воды на нагретый солнцем берег. И что теперь делать? Ждать, пока прибудут спасатели? Я попытался вызвать их, но безрезультатно: фон молчал. Я его вынул из уха. Он был влажный, я его встряхнул, обтёр пальцами и вставил обратно. Но он всё равно молчал. Явно испортился.

Искать ли мне палеонтолога в речке? Сам вымокну, а помочь ничем не смогу: аптечка уплыла вместе с элелётом. И тут сообразил, что навигатор аппарата должен был подать сигнал бедствия. Спасатели будут здесь скоро. Но элелёт унесло водой, искать пассажиров будут ниже по течению. Значит, обнаружат его далеко отсюда. А здесь будут искать в последнюю очередь. Здесь их не дождёшься.

Ехать в Дерево самостоятельно слишком далеко. Да и есть ли туда дорога? Добираться в лагерь археологов? Он на другой стороне реки и тоже неблизко.

А вот до лагеря, о котором говорил Гиналла Ар, кажется, ближе всего: мы долетели уже до предгорий. Я постарался вспомнить карту. Кажется, навигатор показывал кроме направления и старую дорогу, которая вела в ущелье. А там наверняка кто-то ждёт Гиналла Ар. Он об этом обмолвился.

И тут я подумал, что палеонтолог так и не устроил меня на работу. Значит, следователи мной обязательно займутся. А теперь они меня вообще потеряли: из-за поломки фона меня как бы нет ни в Дереве, ни нигде больше. Я пока вне закона, и когда меня найдут, мне несдобровать. И тут подумал, что человек из лагеря меня устроит на работу. И тогда проблем не будет. Решено: надо добираться туда.

Я осмотрелся. Заросли рогоза стояли стеной с обеих сторон реки. Настоящий лес. Побрёл от реки обратно на пригорок. Пощупал в кармане и с ужаснулся: цилиндр с водой есть, а элеката не было! Выпал! Побежал к месту, куда меня выбросила катапульта. И вздохнул с облегчением: мой элекат пискнул, подсказал, где он. Я увидел его у самой стены зарослей, он даже наполовину развернулся. И от падения, кажется, он не пострадал. Наверное потому, что был сложенным, когда я упал в воду. Только его нужно подзарядить.

Я полностью развернул своё многострадальное средство передвижения, раскрыл сетчатую батарею усиленного накопления. Плохо, что до заката остались какие-то два-три часа. Успеет ли насытиться элекат? А в ущелье солнце спрячется за горы быстро. Хуже всего, что и навигатор элеката показывал пустой экран. Понятно: он был настроен на схему Дерева. Какое-то невезение. Я не стал разбираться, в чём дело, да и пока это мне никаких неудобств не предвещало. Я сейчас оторван от Дерева. Но доберусь до лагеря… И там всё устроится. Обязательно устроится.

Достал флягу воды с микроэлементами, отпил необходимую дозу. Постоял немного, постепенно насыщался. Хорошо, что день был солнечным. Покатил вручную элекат к дороге, которую видел в навигаторе. И скоро наткнулся на неё.

Она проходила где-то в километре от речки. Покрытие было твёрдым, потрескавшимся и серым. Обочины заросли пыльной травой, и от дороги осталась только узкая тропа, но этого для двухколёсного аппарата было достаточно. Нужно просто внимательнее двигаться, не полагаясь на автоматику, ведь элекат больше приспособлен к езде по гладким улицам Дерева, чем по горным тропам.

Решив, что зарядки достаточно, а остальную подпитку машина получит в пути, я поехал.

Я даже не ожидал, что дорога так хорошо сохранилась. В паре мест она была, правда, размыта речкой, но такие участки я успешно обошёл, перенеся аппарат в жилке. Дорога чуть петляла вдоль старого высохшего русла по равнине, но потом начала взбираться серпантинами на холмы. А подъёмы съедали энергию быстрее, чем ровные участки.

Подпитывать от себя я его не хотел по двум причинам. Неизвестно, как скоро я сам смогу поесть: впереди ночь. А во-вторых, я явно не успею доехать в лагерь до захода солнца, а ведь нужно где-то переночевать. Возможно, под открытым небом. От луны толку мало, тем более что она стояла на ущербе. Получать энергию будет неоткуда.

Мне повезло. Перед самым закатом увидел скальный козырёк, под которым сложенная из камня стена образовывала огороженную полость. Сбоку был проход. Посветил туда — а там небольшое помещение. Даже с каменной лежанкой. Дальняя стена тоже была перегорожена камнями. Оттуда тянуло сквозняком. Перекрытый вход в пещеру?

Я не особо обрадовался этому «домику», но, по крайней мере, спать можно будет не под открытым небом. Я перешагнул через камни на полу, пробираясь к лежанке. Сбросил несколько камешков с неё. Потом подумал и принёс в грот травы для лежанки и элекат. Расстелил поверх травы плащ-батарею. Спать не хотелось, и я вышел на воздух.

Солнце уже зашло за горы, было сумрачно, холодало. Нагретые камни постепенно отдавали тепло. И было красиво. Внизу шумела невидимая река, вершины подсвечивались желтоватыми вечерними лучами. Но дышалось не так свободно. Явно воздух тут был разрежён. Но не настолько, чтоб заболеть. Однако в темноте энергия терялась быстро. Хорошо, что летом ночь короткая, всего лишь двенадцать часов.

Я вернулся в пещерку. Я теперь надеялся именно от элеката получать энергию. Пусть он и разрядится хоть до нуля — утром наберёт энергию снова — но я точно тут не околею.

Я улёгся, укрылся плащом, подключился к элекату, посетовал на сквозняк и уснул. Что-то даже снилось: неприятное и даже опасное, но я не запомнил, что именно, кроме тёмного длинного коридора.

7. Кау-горы. Лагерь

Проснулся я голодным. Я вышел из своего «приюта». Солнце стояло над горизонтом, поэтому с едой проблем быть не должно. Возле «сакли» я установил элекат, раскрыл плащевую батарею, выпил воды и сам распластался на камнях. Пищи хватало, но хотелось ещё и чего-то съесть, плод ли, насекомое. Но эту пищу найду в лагере. А пока — только лучи светила. Вспомнил, что утром долго лежат на солнце рептилии. Так и я потратил пару часов на питание.

Путь особых забот мне не доставил. Дорога не разветвлялась, вела в ущелье. Мне пока везло, что не приходилось топать корнями. Я ведь даже не одет для походов в горы. Ступни точно бы сбил. А в лагере, до которого километров тридцать, меня должен встретить тот самый третий посвящённый, о котором обмолвился Гиналла Ар. Вот там и экипируюсь.

Повезло, что отвесных скал, загораживающих от меня солнце, не было. Это меня радовало. Поначалу ущелье напоминало широкую балку с высоченными покатыми склонами, заросшими кустарником и травами. По дну текла речка с ледяной водой. Чуть выше неё, на склоне, и была проложена кем-то дорога. В некоторых местах её занесло по обочинам землёй, в трещинах она заросла травой. Давненько дорогой не пользовались.

В одном месте дорога пересекала речку по мосту. Со стороны он выглядел целым, но я был уверен, что это обманчивое впечатление. Горная речка должна постоянно подмывать опоры моста. Но всё оказалось не так и плохо. К моему удивлению, часть моста хорошо сохранилась. Только в паре мест посередине дороги зияли огромные дыры, а по краям у остатков перил шла тропкой узкая ненадёжная полоса. Проехать по ней я не рискнул. Это подобие дорожки казалось очень узким. Поэтому я перешёл мост пешком. Внизу в воде среди камней и валунов валялись полузатопленные перила.

За мостом склоны ущелья становились всё выше и круче. Но дорога уверенно вела вперёд. Вскоре я въехал в широкую долину, местами поросшую лесом. Здесь речка разливалась, дробилась на несколько проток. На холме напротив слияния рукавов стояли три переносных домика с зелёными крышами и серыми стенами. Дорога вела дальше, мимо холма. Но я уже сообразил, что доехал. Это явно тот самый «засекреченный» лагерь, о котором мне говорил Гиналла Ар.

Я подобрался к домикам поближе. К ним от дороги вела чуть заметная тропинка. Безлистье подтверждало «затерянность» этого посёлка. Я сложил элекат и направился по тропке к ближайшему сооружению.

И тут из одного из домиков вышел лист, зелёнобородый, как и погибший музейный палеонтолог. Это у них мода такая? Вышел и уставился на меня. Я помахал жилкой. Он минуты две решал, что делать, а я за это время поднялся на вершину холма и остановился рядом с ним.

Общение очевидное: он поинтересовался, кто я и как сюда попал.

Я в двух словах рассказал о катастрофе и гибели Гиналла Ар.

Он был поражён:

— Так он утонул?

— Трупа его я не видел. Но очень может быть, что он мёртв. Да ты возьми и проверь. Наверное, сводки в сети уже появились.

— Посмотрю. А я не могу понять, почему он вчера не прилетел. И связаться с ним не получалось. Но я ни о чём плохом даже не подумал. Жаль, что дерево его сбросило. Ну что ж, мы смертны, а дерево живёт вечно. Меня зовут Туй Оксидент. А кто ты? — Он сразу стал обращаться без церемоний. Меня это устраивало. Если в Музее начальник обращался ко мне официально, то здесь это оказалось ненужным.

Я пересказал Тую о планах Гиналла Ар устроить меня на работу здесь.

— Да, — подтвердил он, — начальник связывался со мной, говорил, что нашёл безработного кандидата в следопыты. Значит, это ты, если он тебя потащил в горы. Не понимаю, как ты сумел проехать по старой дороге.

— Она вполне проезжая, даже мост ещё стоит. За столько веков дорога так хорошо сохранилась. Не устаю поражаться, что строили наши предки на совесть.

Туй Оксидент почему-то не разделил моё удивление:

— Мы сюда добираемся только на элелётах. Вызовем другой, если понадобится. Но улететь отсюда можно и без общественного транспорта. У нас есть одноместные крылёты. — Он махнул жилкой в сторону строений. Наверное, там и находились эти аппараты.

Он повёл меня в первый домик, который, как оказалось, был приспособлен под жильё. Во втором, по словам Туя, находилось оборудование, а в третьем — лаборатория.

Жилой домик был разделён на четыре помещения: одно общее (типа гостиной, с кладовой), два спальных и одно для санитарных нужд. Туй Оксидент открыл дверь в одну из жилых комнат:

— Тут останавливается Гиналла Ар. Его нет, поэтому комната в полном твоём распоряжении. Только не трогай его личных вещей, они в шкафчике над его койкой. Как устроишься, переоденешься, выходи, поедим и попьём. И я тебе расскажу, что мы тут делаем.

— Хорошо, — согласился я и поделился с Туем своими мыслями о проблемах с официальным устройством на работу. Наверное, мной уже интересуются следователи.

Он почесал в бороде и пообещал всё сделать по закону через инфоры. А заодно узнать, что стало с Гиналла Ар.

В комнатке стояли две неширокие откидные лежанки с ящичками над ними. В одном из них лежала новая походная одежда. Это явно для меня. Очень современная, с усиленной подпиткой. Годится и для альпинизма и для… спелеологов! Для чего ещё можно использовать сапоги из ЭВА? Кроме этого, была и обыденная одежда, более подходящая для горной местности, чем моя.

На третьей стене у окошка висели панель инфора и полки с какими-то приборами.

Первым делом нашёл в своём шкафчике работающий фон (свой старый, повреждённый бросил вместо нового). Но он не настраивался на моих абонентов. Я попробовал связаться даже с родным кустом, но неудачно. Я вынул фон из уха и положил обратно в ящичек вместе со своим неработающим. Потом переоделся, уселся на кровать, вызвал дисплей.

Относительно быстро в инфоре нашёл информацию об экспедиции, но она касалась только раскопок в мёртвом городе и в районе ледника. Долина, в которой я сейчас находился, никак не была отмечена в файлах, схемах и докладах. На общей карте долина указана была среди других, но без лагеря. Но я нашёл дорогу, по которой приехал сюда. Проследил за ней и дальше, но она терялась в горах.

Потом обратился к материалам экспедиции. И тут ничего нового не узнал. Тот самый скелет, который выставлен в Музее, был найден лично Гиналла Ар довольно далеко от тающей кромки долинного ледника, где-то выше по языку, что вызвало немало споров. Никто не мог понять удивительной сохранности костей. Загадочный скелет без остатков органики или одежды требовал особого изучения, поэтому его сразу и увезли в Дерево. А та самая кость, которую прислали в Музей, найдена через несколько дней случайно в том же районе Туем Оксидентом. Как она оказалось так далеко от трупа, в докладе не комментировалось.

— Ты там не уснул? — это у порога стоял Туй. — Моего шефа не нашли.

8. Кау-горы. Склад и лаборатория

Вышли на солнце, поели, подкрепились минералкой и направились к дому-ангару с оборудованием. Помимо альпинистского снаряжения, тут, в особом боксе, стояли гусеничные элевозы, висели сложенные крылёты. На отдельных полках лежали спусковые устройства, особые транспортные мешки и другое, что предназначалось для спелеологов. Значит, придётся обследовать пещеры?

Кроме того тут было оружие, что меня озадачило. От зверья обычно защищались отпугивающими средствами. Для сокращения популяции мне в РоКусте выдавали охотничье ружьё. А тут — полновесный армейский пистолет. Да ещё и не один! Я раньше подобные видел в роликах с историческими ужасами древних. Но оно тут почти новое. И где его сделали?

— Это на всякий случай, — сказал, увидев моё недоумение, Туй. — Ты же видел скелет в Музее? И хватит ли обычного пугача, чтоб такого подстрелить? Уверен, что такие звери тут не обитают?

— Вполне уверен. Они вымерли! Хотя Гиналла Ар меня переубеждал в этом.

— Знаешь, Кампестре, факты упрямы, а ты ещё упрямее.

— И о каких фактах речь?

— Вот пойдём завтра в поход, я тебе покажу!

Меня озадачила такая скрытность. Почему бы сразу не рассказать, что и как?

— Да, кстати, элелёт в реке спасатели нашли, а тело Гиналла — пока нет. Может, он выбрался? Или рыбы съели?

— Я его после катастрофы не видел. Но там настоящие заросли камыша, он вполне мог застрять там. — И на недоверчивый взгляд Туя добавил: — Я бы там месяц искал его без спасательных средств и даже без связи, — я показал ему пустое ухо.

Туй тут же вытащил из какого-то шкафа и вручил мне новый фон, но предупредил, что он локальный, только для связи с ним. Я не удивился. Тот, найденный мною раньше, тоже был локальным. Поинтересовался, зарегистрировал меня Туй в базе работников или нет?

Он подумал и ответил, что это не к спеху, что вернёмся, так сразу зарегистрирует:

— Выполним задание, сразу полетим в основной лагерь. Там тебя представлю начальству, и официально примем на работу. Всё будет хорошо.

— И что мне говорить следователям, если будут спрашивать, что я делал несколько дней?

Туй отвернулся и бросил через плечо:

— Что-нибудь придумаем.

Сомнительно это всё. И неубедительно. Он чего-то боится? Надо быть настороже. Мне вообще эта экспедиция всё больше и больше не нравилась. А Туй продолжал показывать хозяйство.

Лаборатория меня тоже удивила. Если этот лагерь и был тайным, то как это всё дорогое оборудование попало на тот же склад, в эту лабораторию? Приборы, микроскопы. На столах лежали всевозможные хирургические инструменты, в особых шкафах — химические препараты в сосудах. На середине одного отсека — огромная лежанка, более четырёх метров в длину, двух в ширину. Кого тут укладывали? А зачем привязные ремни?

— Мы вскрывали тела животных, найденных во льдах. Ремни нужны, чтоб трупы не соскальзывали… — тут он понял, что я ему не поверил. Где ледник, а где этот лагерь? Он махнул на моё недоумение жилкой. — Если мы отыщем целого хомо инконвениенса, то он даже на этот стол поместится с трудом.

— Охота на монстра и его убийство! Недостойно листа. А мы с тобой его труп дотащим?

— Мы возьмём передвижные носилки…

— Слушай, а стоит ли продолжать работы, если нет начальника? Тем более, если он умер? Наверняка работы будут приостановлены, назначены новые листья, которые решат, какие работы выполнять.

Туй почесал в бороде. Потом пристально посмотрел мне в глаза и сказал:

— Пока в Дереве будут проверять, изучать и решать, мы выполним намеченную часть работы. На этот счёт у меня есть чёткие инструкции Гиналла. Мы этот план выполним в любом случае. Или… — он вдруг замолчал.

Я ждал продолжения. Он подумал и добавил:

— Или не выполним… — и что он хотел сказать на самом деле? Не выполнить план можно по-всякому. Например, погибнуть во имя науки. Я такого не хочу.

— Кто придёт на помощь в случае чего? С кем есть связь у тебя?

— В случае чего на помощь придут археологи из основного лагеря. Свои действия мы должны держать в секрете.

— Почему?

— Пока всё сами не проверим… — Он опять сказал глупость. Какая разница, проверим или нет? Что-то тут иное. Пахло чем-то авантюрным и опасным.

— Что с моей оплатой? — мне надоели недомолвки Туя.

— Для нас Гиналла выбил особый фонд, к которому и я имею доступ. Будешь хорошо работать, хорошо заплачу. Ты ж работу старую потерял?

— Из-за Гиналла Ар меня выгнали из курьерской службы.

— Это он умеет. Неужели накатал жалобу? — Я кивнул. — Столько заплачу, сколько тебе заплатила бы доставка за год.

Я открыл рот. Это вообще заоблачное искушение. Нужно держаться всё время настороже. Такая оплата в принципе нереальна для той работы, о которой я подумал… Кстати, а что за работу мне предстоит делать? Я спросил.

— Мы завтра выдвигаемся вверх по ущелью. Там мы нашли многообещающую пещеру. Её мы и будем обследовать.

— Спускаться?

— Нет, в начале там нет спуска, ровно. Ведёт ли пещера дальше вниз, не знаю.

— Там что, живёт ваш хомо инконвениенс?

— По крайней мере, одного мы там и подстрелили.

Становится понятно, почему надо идти в ту пещеру, зачем нужно убойное оружие. Но я решил уточнить:

— Живого подстрелили или его скелет? — и хихикнул.

Туй приблизился к одному из шкафов и открыл его. Там лежала одежда. Я подошёл поближе, потянул за рукав и… не поверил глазам. Комбинезон длиной в четыре метра сполз на пол. И он был ношеным и окровавленным! А ещё на полке лежал огромный фонарь. И огромные перчатки. Я посмотрел в глаза Тую.

— Часть мягких тканей мы сложили в холодильник… Ну, пристрелили мы его! Очень испугались!

— Он напал на вас? — Туй покачал головой. — Приходили другие? — Он опять покачал головой. — Только не надо меня обманывать! Неужели этот монстр выжил бы за тысячи лет? Вы просто нашли скелет! Или труп!

— Нет. Он бродил по пещере, и мы убили его. Эта пещера — проход в их мир.

Какая-то чепуха. Не хватало мистических порталов. Мне оставалось только хмыкнуть.

А затем начали готовиться к походу. Мы вытащили на солнце два одноместных заряженных энергией крылёта. А сами начали собирать нужное оборудование. Разумеется для похода в пещеру, а не в горы. Туй не забыл про носилки, которые сложенными всунули в мой крылёт. Оборудование распределили примерно поровну и погрузили.

Спал я плохо. Мне снились ходячие скелеты.

9. Кау-горы. Пещера. Вход

Утром, хотя солнце ещё даже не появилось, мы оделись в тёплые комбинезоны, которые были оборудованы внутренним освещением, близким по спектру к солнечному. В штанины были вшиты мягкие сосуды для воды и легчайшие аккумуляторы с большой плотностью энергии: голодная смерть в тёмной пещере в случае чего нам не грозила. Отличные комбинезоны. Свою легкомысленную одежду я сложил на койку. Вспомнил о поясной сумке, оставшейся в Музее. Всё-таки в ней я хранил кристалл со своими воспоминаниями о РоКусте: девушке, родителях…

Перед самым вылетом Туй обозначил маршрут. Сначала надо было лететь к перекрывавшему ущелье перевалу, а оттуда почему-то возвращаться. Маршрут мне показался странным.

— Там я тебе покажу один фокус, — сказал Туй.

— Пещера в этом месте? — я ткнул в точку, где маршрут обрывался.

— Мы её координаты навигатору не сообщали. Поэтому и нет её на картах.

— Как бы за эту секретность нас не наказали!

— Я жив только потому, что скрываю находки. Смерть Гиналла очень подозрительна. Возможно, о его экспедициях узнал кто-то и поэтому его оторвали от ветки Дерева. Не гниёт ли он в каком-нибудь Солярии?

Я, конечно, не поверил этой гипотезе: я же остался жив. Неужели просто повезло? Но вспомнил морг, в который случайно попал. Неужели меня предупреждали ещё тогда? А я всё-таки полез не в своё дело…

Мы расселись по своим крылётам. Когда поднимемся повыше, они постоянно будут подзаряжаться, но это в том случае, если не попадём в плотную тень. А такое может быть, если ущелье станет узким и высоким. Или светило скроют облака. Туй дал команду, аппараты взлетели и направились в ущелье. И сразу я увидел солнце. Для крылёта хорошо. Да и я повернул лицо к свету. Тем более что моё вмешательство в управление крылётом пока не требовалось и, надеюсь, не потребуется. Навигатор вёл аппарат по нужному маршруту самостоятельно. Я подумал, что ошибок в маршруте нет, что Туй и Гиналла точно установили высоту и дальность, чтоб не врезаться в какую-нибудь скалу.

В голову снова влезла мысль о странной, невозможной катастрофе с элелётом, но я отогнал её от себя.

Крылёты имели невысокую скорость, потребляли мало энергии, поэтому могли летать на далёкие расстояния. Широкая долина была как на ладони. Тут в реку впадал не один приток, а несколько. Голые участки, усыпанные осколочной породой и галькой, сменялись травяной зеленью ровных полян. Кое-где росли небольшие хвойные леса, они поднимались по пологим холмам, подбиравшимся к крутым горам.

Мне такая природа не нравилась. Я вырос на берегу моря, в РоКусте занимались в основном рыбной ловлей и переработкой древностей, которые нам приносили из другого куста. Каких только ценных вещей мы не видели! Пластик, металлы, стекло; всё это перерабатывалось в мастерских. Сырьё мы передавали в другие кусты, а там уже занимались созданием элементов электроники, выращиванием солнечных панелей, различных механизмов…

Недалеко от РоКуста рос большой лес, где я охотился. Я находил в лесу тропы, исследовал его, насколько можно, но гор возле нашего РоКуста не было. Холмы — да. Муравейник — да. И поэтому Кау-горы меня страшили. Особенно теперь, когда я заметил, что широкая долина начала сужаться.

Крылёты повернули вправо в одно из узких ответвлений. Солнце заслонили скалы. И тут я заметил, что по дну ущелья возле речки идёт древняя дорога. Неужели это та самая, по которой я добрался до лагеря? Она была кое-где засыпана обвалами, где-то подмыта водой, но сверху она отлично просматривалась. Иногда она ныряла под козырьки скал, а в одном месте прошивала гору туннелем. Наверное, эта трасса была важна для древних. Но куда она могла вести? Впереди явно перевал. И что за ним?

Крылёты уверенно маневрировали, повторяя изгибы ущелья, а потом, когда дно ущелья начало заметно подниматься, вдруг взлетели вверх и направились над освещёнными солнцем горами прямо на север. Впереди уже виден был перевал. Но дорога к нему не вела, она пропала где-то ранее. Странные эти древние: проложили дорогу в никуда!

— А теперь внимание. Только не пугайся, — услышал я шёпот Туя. И в этот момент аппарат подлетел к перевалу, но за ним ничего не видно из-за густого тумана, стоящего стеной над горами. Крылёт врезался во внезапно появившееся фиолетовое пятно, но тут же вынырнул на чистое пространство. Подо мной опять было какое-то ущелье. Я обернулся, увидел тот же перевал и обомлел: аппарат каким-то невообразимым образом развернулся! Мы летели назад!

Я осмотрелся и увидел крылёт Туя; он снижался. Тут же нырнул вниз и мой аппарат. Мы планировали над самым дном ущелья. Оно было завалено обломками скал, изредка прорывалась сквозь камень трава. На скалистых уступах иногда росли одинокие деревья. Речка текла с перерывами, иногда ныряла под камни, иногда пробивалась сквозь пороги. И вдруг вода упала водопадом с уступа. За водопадом образовалось небольшое озеро, на берег которого крылёты и сели.

Я откинул дверь и вылез из аппарата. Он сел на дорогу! Неужели ту самую? Она вела к скале и ныряла под водопад. Древние явно были идиотами. Зачем им это понадобилось?

Ко мне подошёл Туй:

— Любуешься? Понял что к чему?

— Ничего я не понял. Зачем дорогу прокладывать под водопад?

— Там водопада в те времена не было. Присмотрись. Раньше он падал вон с того уступа. А потом река пробила себе новое русло.

Я посмотрел внимательнее, Туй прав. Дорога вела в пещеру. Что же там хранили древние?

Солнце уже поднялось над скалами, лучи косо падали в ущелье прямо на водопад, и он красиво искрился. Но через час тут будет сумрачно; слишком высоки стены. Ущелье в этом месте немного расширялось, а озеро здесь не одно: целый каскад ярко-голубых водоёмов. Красиво, конечно. На скалах сплошным ковром росли рододендроны и можжевельники, почти закрывая каменную стену. И тут я вспомнил двор дома в Дереве, куда и привозил шар SplK. Ну, точно! Все задумки дизайнеров украдены у природы!

— Давай, разгружайся.

Мы сдвинули крылёты подальше от воды, закрепили их от ветра, установили палатку, куда сложили то оборудование, которое могло нам понадобиться позже. Вооружились. Туй взял пистолет, засунул его в кобуру и показал мне на второй. Я тоже вооружился. Подхватили транспортные мешки и пошли к водопаду.

До него было недалеко. Воздух чист, но прохладен. Под солнцем на одежде даже раскрылись люверсы подпитки. Мы подошли к струям воды. Остатки размытой дороги вели под водопад. И тут до меня дошло, что дорога вела не в пещеру, а в туннель, к которому и вёл этот длинный путь через горы!

— Хомо инконвениенс построили эту дорогу. Дикари, конечно. А потом ещё и туннель выкопали, — сказал Туй.

— И куда мы попадём, если пойдём туда?

— Мы далеко не заходили. Только до первого завала. Там есть проход, и мы через него с тобой пролезем… — Он замолчал.

— И где же вы убили гиганта?

— Я убил. Он закладывал проход. Я испугался и пристрелил его. Гиналла потом орал на меня, мол, с ним надо было поговорить. И что после стрельбы можно было сделать? Гиналла мне спасибо должен был сказать! А вдруг великан бы нас заметил?

— А если бы гигант был не один?

— Вряд ли. Никто нам не мешал, когда мы тащили труп. Никаких погонь… Ну что, ещё не забоялся?

Я не знал, верить или нет. Что-то Туй умалчивает. Если Туй обманывает, то должна быть причина. Но моё любопытство было сильнее осторожности.

— А что было с элелётами над перевалом?

— Нас просто вывернуло. Пробовали пересечь границу не раз, но дальше пролетать не получается.

— Как это? Разве мы не можем летать по планете, где хотим?

— Когда мы с Гиналла обнаружили эффект выверта, то задумались. И поняли, что у нас есть ареал, где нам позволили жить. Конечно, мы воспользовались знаниями и навыками древних. Нас уверяют, что за границами нашей страны земля заражена радиацией и ходить туда запрещено. Но никогда не говорят, что древние успели нас оградить от заражённых земель. А теперь получается, что они оградили нас от себя. Или себя от нас.

— Но подобная преграда требует энергии. Как это может работать несколько тысяч лет?

— Можно использовать солнечную энергию… Похоже, срабатывает ловушка только локально, как только физический объект пытается пересечь границу. Но кто говорит о тысячах?

— Наша история. Кстати, а Гиналла тоже сомневается в этом факте.

— Факте? А сколько лет на самом деле прошло, не назвал? — Туй усмехнулся. — Так Гиналла тебе сразу всё и выложил! Знание может быть смертельным. Не поэтому ли он пропал?

— Опять ты заговорил о том, что знать опасно?

— Может, да, может, и нет. Труп Гиналла ведь не нашли! Я допускаю, что он удрал из проекта, как только почуял опасность.

— Если удрал, то где он прячется?

— Он найдёт местечко. А если он так ловко спрятался, то понятно, почему элелёт упал.

— А что сказали о причинах катастрофы?

— Не знаю. Когда я выходил на связь, результатов расследования ещё не было. Подозревают, что у элелёта разрядились аккумуляторы… Ладно, постояли и пошли!

Мы собрались духом, включили фонари и прошли сквозь водяную преграду.

Да, это была не пещера, а рукотворный огромный туннель. Мы могли бы спокойно тут летать на крылётах. Своды туннеля терялись в темноте. Я направил свет туда, и мы увидели высоко-высоко ряд навсегда погасших прямоугольных светильников.

Пол туннеля гладкий, на нём кое-где была видна белая линия. Она как бы звала нас вперёд. С краю, у стены, в углублении канавки, журчала вода, было сыро; в лучах фонарей мелькала морось.

Мы двинулись вперёд.

Метров через четыреста стало суше, и тут я увидел, что сбоку гладкая округлая стена прервалась. Я посветил в то место и увидел проржавленную дверь. Там был какой-то проход. Я показал на него Тую, но тот отмахнулся:

— Лучше туда не ходить. Через отверстия мы ничего не смогли рассмотреть, а ломать дверь не стали.

А потом мы подошли к завалу. Я предполагал увидеть обвалившуюся кровлю, но это было не так. Камни сюда кем-то принесены, возведена поперечная стена. Вот она, подмытая, и рухнула. Сбоку образовалось отверстие, в которое можно протиснуться. Интересно, как сюда смог влезть великан? Значит, его убили за проломом? Он закладывал стену изнутри?

Мы переглянулись и полезли туда. Вернее, полез туда я, разведчик, а Туй меня страховал. Проход был не очень длинным, и я сразу вылез на другую сторону от стены. И сразу выключил фонарь: я увидел красный просверк на своде туннеля. Что это? Я постоял, и опять включилась и выключилась красная искорка. Маленькая. Как красный светлячок. Хорошо, что я её увидел!

— Я за завалом. Тут туннель продолжается. Но на потолке, в метрах двадцати дальше какой-то прибор моргает. Значит, рабочий. Что это? Полезай за мной без света.

— Понял, — ответил Туй.

Потом я услышал, как он ругнулся, ударившись в темноте о камень. Но фонарь он всё-таки не включил. Вылез, отдышался.

— Где? — шепнул.

Я взял его за жилку и показал направление. Тут свет и мелькнул.

— Очень похоже на видекаму, — предположил я. — Туннель просматривается кем-то. Охранниками? Для чего?

— Значит, за туннелем наблюдают, — прошептал Туй. — Этого я и боялся.

— Почему тогда они не пришли за гигантом? — я тоже ответил шёпотом.

— Думаю, они не постоянно следят за этим проходом.

— Если великана вы подстрелили две недели назад, значит, проверяют записи нечасто.

— А если чаще? Если они нас встретят дальше в пещере?

— Сначала подстрелил, а теперь боишься? А вот чего боятся те, кто живёт в пещере? Нас что ли боятся? — Я немножко поразмышлял и продолжил: — Если наши предки смогли выжить, то только под землёй. В этом туннеле они спаслись от радиации. И они боятся не нас, а света!

— Нет. Если и спаслись, то потом вышли на поверхность. У той особи, которую мы убили, были развитые глаза, он не был слеп. Кожа у него не белая, как если бы он жил в темноте или под искусственным светом, а коричневая. И одежда не приспособлена для жизни в пещерах. Такое впечатление, что он просто зашёл в туннель ненадолго. У него не было ничего для путешествия по пещерам, только ящик с инструментами и строительный клей! То, что нужно для ремонта стены!

— Где этот клей?

— Включишь фонарь? Покажу, где валяется…

— Потом, — я решил не рисковать и добавил шёпотом: — Ты прав. За тысячи лет они должны были приспособиться к отсутствию солнечного света…

— Опять ты о тысячах лет? Вот пройдём туннель и посмотрим, как они живут сейчас. Если пещера не поведёт вниз, значит, через туннель всё-таки можно пройти под горой насквозь!

— А впереди нас не ждёт туманная преграда?

— Зачем тогда каменная перегородка? Идём вперёд! — и Туй меня подтолкнул в туннель, чтоб я шёл перед ним.

10. Кау-горы. Пещера. Выход

Мы в полной темноте, стараясь не шуметь, прошли под устройством, которое приняли за видекаму для наблюдения за туннелем. Я ещё подумал, что нас увидят и в темноте. Но было уже всё равно. Шли осторожно, посередине, как мы думали. Но вскоре наткнулись на боковую стену. Туннель тут поворачивал, и мы решились включить фонарь.

Оказывается, тут была широкая ниша. И в ней косо стоял заржавевший аппарат типа элебиля. Огромный. Со стёклами и фарами. Да, только в таких гигантских аппаратах могли помещаться хомо инконвениенс. Наверное, на таких они давным-давно ездили и по туннелю и проникали в нашу страну. И та разрушенная теперь дорога в ущелье — это древняя трасса, связывающая обе страны. Но потом великаны перегородили туннель и больше у нас не появлялись. Когда это произошло? Наша история вообще не сообщала, чтоб кто-то после войны к нам проникал ни через горы, ни по морю. И мы никогда не пробовали перейти горы или переплыть море. Да что там! Просто переплыть реку на юге! Почему?

Мы осторожно приблизились к элебилю. Осветили как следует. Рассмотрели.

Машина когда-то ездила на металлических странных колёсах, с которых свисала чёрная рвань. Наверное, они металл обёртывали в это, похожее на резиновое. Я попытался открыть дверцу, дёрнул за ручку, и дверца вдруг со скрежетом оторвалась и упала. Мы еле успели отскочить. Когда железный грохот стих, подошли поближе.

— Полезешь? — спросил Туй. Я убедился ещё раз: Туй не был осторожным, он просто ужасно боялся! И Гиналла тоже боялся! Поэтому я и понадобился им, чтоб подставляться в случае опасности. Что и дальше придётся заслонять собой Туя.

Сейчас же особой опасности в давно покинутой авте не видел. Наоборот, мне очень хотелось попасть внутрь.

— Помоги забраться, — сказал я Тую. Он подтолкнул, и я залез на ступеньку. Посветил внутрь.

Там стояли кресла. Огромные, как раз для наших гигантов. Я тронул корнем ближайшее, и оно вдруг осыпалось, остался один каркас, а я стоял одной ногой на трубке каркаса и думал: выдержит или нет? Выдержала! Ступил другим корнем, ухватился за круглое колесо, осмотрелся.

Увидел ниже переднего обзорного стекла панель с круглыми окошками, какие-то кнопки. За креслом торчал рычаг с кругляшом наверху. Потянуть? Лучше не трогать. Вдруг развалится. Держась за колесо, я осторожно прошёл по трубе ко второму креслу, которое стояло рядом. Там, в панели виднелась горизонтальная дверца. Я понял, что это было крышка от ящика, встроенного в панель.

Второе кресло под корнями осыпалось так же, как и первое, по трубе я подобрался к ящику. Открыл.

На трухе от чего-то давно сгнившего лежала пластмассовая палочка, синяя, полая. Я ею разворошил разноцветную рвань. Под ней оказались коробочка с проводком, проржавевший цилиндр, похожий на фонарь и… самые настоящие очки. Только огромные! Туй прав: гиганты не жили под землёй. Для подземелья не нужны очки от солнца. Если только они не предназначались для похода на поверхность.

Брать что-то из ящика в жилки не хотелось. Палочку я бросил обратно.

За каркасом спинки кресла виднелся диван, но я туда не полез. Выбрался наружу, спрыгнул с подножки.

— Что там?

— Всё сгнило.

— Ладно, пошли дальше, — согласился он.

Мы долго шли по туннелю. Справа и слева иногда попадались большие ниши, но они пустовали. Изредка встречались металлические двери, закрывающие проход в особые штольни. Воздух неожиданно для нас стал ещё суше.

— Вентиляция?

Я пошарил лучом по сводам, и мы увидели большие короба. Судя по всему, оттуда и поступал воздух. В общем, этот туннель был сложно устроен. Тут и освещение, и вентиляция, боковые ниши для остановки их элебилей, и какие-то особые выходы. Древние, как мы знали, были разумными. Но разумны ли их потомки, которых мы ищем? Я надеялся, что да. По крайней мере, они могут шить одежду, изготовлять клей…

Туннель поворачивал вправо, а мы держались середины, старались идти по остаткам сплошной белой линии. Однажды натолкнулись на относительно небольшую нишу в метрах двух над дорогой. И там висели какие-то красные цилиндры. Мы подошли, чтоб посмотреть. Туй меня подсадил, и я влез в нишу.

Я рассмотрел внимательно один из этих предметов. Наверху цилиндра были две ручки, одна красная, другая блестящая, обе целенькие. Сбоку виднелся выцветший рисунок. Нарисовано, как жилкой нажимают на ручку. Нажать или нет? А, рискну! И я нажал.

Из-под ручки вдруг вырвалось облако пены. Я соскочил на пол туннеля, и мы побежали вперёд. Вслед слышалось шипение, потом оно прекратилось, и мы остановились. Посветили на нишу. Пенная струя до сих пор рывками била в сторону, пока не иссякла. Удивительные приборы были у гигантов, сколько времени прошло, а сработало! Интересно, что это за пена? Не ядовитая ли? Хорошо, что нас не задело, повезло. Я подумал, что это ловушка для любопытных листов, и рассмеялся. Туй только покосился.

После поворота наткнулись ещё на одну стену, перекрывавшую туннель.

— Они перегородили пещеру с двух сторон, — прошептал Туй. — Значит, мы рядом с выходом!

И тут я опять увидел красную мигающую лампочку! Они отслеживали вход и выход! Я сразу выключил фонарь. И опять подумал, что это бесполезно.

Туй увидел красную лампочку позже, но фонарь так и не выключил:

— Они нас увидели!

— И ждут у входа! — страшным голосом произнёс я и прыснул.

— Может быть. Но представить себе, что запись ведётся непрерывно, нереально. Наверное, срабатывает датчик движения. Или реагирует на свет… — сказал Туй, подтверждая мои догадки. Это было логичным.

— Что будем делать? — поинтересовался я.

— В худшем случае нас уже засекли у первой видекамы! И терять уже нечего! — Туй думал так же, как и я.

— Точно. Не возвращаться же?

— Я бы вернулся… — прошептал Туй, но я сделал вид, что не расслышал, включил фонарь и пошёл к стене. А в ней тоже был проём: аккуратно убранные камни, как для дверей. Эта стена вовсе не была разрушена. Просто тут оставили высокий проход. Как раз для гиганта. Так что и мы свободно прошли. Туй брёл за мной.

Вышли за стену и увидели далеко впереди свет. Солнечный свет. Там — выход из туннеля! Я выключил фонарь, подождал Туя, а потом мы вместе пошли к выходу.

Осторожничали, шли долго. У самой арки выхода задержались, привыкая к свету. За туннелем дорога продолжалась по дну почти такого же ущелья, как и с другой стороны. И дорога тоже казалась заброшенной. Хотя никакого водопада, пространство сразу раздавалось вширь, виднелись зелень, небо. Мы прислушались. Было тихо. Где-то далеко щебетали птицы.

Сделали несколько шагов и опять остановились у выходного портала, обложенного камнем. Что-то меня настораживало, и я вынул пистолет.

Дорога, выходящая их туннеля, вела вперёд по насыпи. Долину окружали покатые горы, сплошь заросшие лесом. Мы осмелели и ступили на дорогу.

— О! — услышали густой бас. — Вот и маленькие зелёные человечки! Да ещё в такую рань!

11. За Кау-горами. Великаны

Охотничий навык сказался автоматически. Я вскинул пистолет и повернулся на голос. Туй Оксидент испугался и спрятался за мной, даже ухватился за одежду. Он даже не подумал достать пистолет из кобуры!

Не замеченный нами гигант стоял у самой арки портала, прислонившись к скале. Он не прятался, но цвет его одежды сливался с серым цветом скалы. И только лёгкая чуть заметная фиолетовая дымка окутывала гиганта.

Я не стал дожидаться от него гадостей и нажал на спусковой крючок. И только потом сообразил, что это за дымка окружала великана. Но было уже поздно. Хорошо, что сразу вычислил, как поведёт себя пуля, и упал на асфальт. Свиста пули я не услышал, но на меня без крика упал Туй, пистолет он выбил у меня из жилки, и оружие отлетело далеко в сторону.

Я поднял голову. Гигант укоризненно смотрел на меня:

— Ну и чего ты так испугался, человечек? Так испугался, что пристрелил своего спутника! — он говорил медленно, я с трудом понимал его.

Туй тяжело придавил меня. Я кое-как выполз из-под его тела, поднялся. Туй остался лежать, скрюченный, как опалённый солнцем осенний лист. Из-под головы Туя, прижавшейся щекой к асфальту, вытекал желтоватый сок. Я наклонился, перевернул Туя на спину. Пуля чиркнула по костям черепа, оставив канавку, разрезала кожу. Отсюда и кровь, но немного. Я нагнулся к нему. Он был жив!

— А соображалка у тебя работает хорошо! Понял же, что пуля вернётся! И зачем ты стрельнул? — он подошёл, подхватил Туя, поднёс к глазам. Прижал тело к себе одной рукой, а второй вынул красный тюбик и выдавил содержимое на рану, останавливая кровь. Потом так же ловко спрятал тюбик и достал коробочку шприца, приложил её к жилке Туя и выдавил бесцветную жидкость в вену. — Будем надеяться, что мозг не повредило. Пуля как будто не пробила череп, зацепила по касательной. Хотя удар был серьёзный, как бы кость не треснула.

Он вынул из кобуры Туя пистолет, засунул его в карман на груди, перехватил тело Туя, прижал его к себе и сделал пару шагов в сторону авты. Пока он отвлёкся, я сунулся было в сторону пистолета, но гигант заметил движение, глянул на меня и покачал головой. Дымки теперь вокруг него не было. Да-да, точно такая же фиолетовая завеса была над перевалом. Наверное, это какое-то поле, его применяют гиганты в случае опасности. И если бы я сразу это осознал, Туй был бы в порядке.

Великан, не выпуская Туя из рук, подошёл к валявшемуся пистолету, поднял его и сунул в карман на груди. Теперь там целый арсенал.

— Ну что, пошли? Я довезу вас на машине. Твоему спутнику срочно нужен агроном, — и он понёс раненого к элебилю, очень похожему на машину, которую мы видели в туннеле. Она стояла за деревьями, в теньке.

— Ты голодный? — Я кивнул. Ему незачем знать, что меня подкармливает костюм.

— Сядешь на солнышко в автомобиле. Пока от тебя особых энергозатрат не потребуется. А то жаль, если этого зелёного не довезём.

И тут я опешил: врача для Туя он назвал агрономом! Он нас за растения что ли принимает?

Мы подошли к его синей машине, которая стояла у пинии. Гигант открыл дверцу, положил Туя на заднее сиденье, потом поднял меня и усадил рядом с раненым. Он великана неприятно воняло животным.

— Будешь его придерживать. Ехать недалеко. Но на поворотах его может сбросить. — Он захлопнул дверцу, а сам сел на переднее кресло за колесо. Тут же заработал двигатель, и элебиль осторожно, хрустя гравием, выехал на дорогу, прибавил скорости. Оказывается, этим колесом, что воткнуто ниже панели, гигант управлял машиной. Странное инженерное решение.

И тут я почувствовал нефтяной запах. Подобный был у вечного факела, который горел на равнине у РоКуста. А ещё так пахли радужные разводы на воде моря. Иногда, когда на лодках ловили рыбу, мы натыкались на пятна с таким запахом. Эти пятна рыболовы огибали, потому что пойманная на таких местах рыба ядовитая.

Элебиль потихоньку ехал по дороге. Я прижался к стеклу, стараясь поймать побольше солнечных лучей. Не забывал придерживать Туя. Гиганта я почти не видел за спинкой кресла. Только голову и плечо; выцветшая серая клетчатая рубаха с короткими рукавами плотно облегала мышцы. Мускулистые руки покрыты рыжими волосками. На голове у него была странная серая шапка с козырьком, из-под которой выбивались рыжие волосы. Бороды и усов он не носил. А ещё на нём были — вспомнил я — грубые болотного цвета штаны, странная обувь на толстой подошве. А ещё до меня, сквозь нефтяной запах, доносилась животная вонь тела великана.

Ехали действительно недолго. Остановились возле огромной двухэтажной постройки. Гигант подхватил Туя и понёс, я спрыгнул и засеменил за ними. Пока поднимался по высоченным ступеням, они уже скрылись за дверью. Хорошо, что она не захлопнулась и я прошмыгнул в помещение.

Оно было высоким, метра четыре в высоту, в два роста гиганта. Великан стоял возле стойки (метра два в высоту), на которой стоял сосуд, а в нём — шары хризантем. Неужели гиганты думают, что половые органы растений пустят корни? Из-за цветов виднелась голова ещё одного гиганта.

— Вот зелёного подобрал, подстрелили его. Кто примет?

— Ну и зачем ты его сюда притащил? — пробасил второй, но голос у него был не таким густым, как у первого.

— Я говорю, что его нужно залатать. Кто-нибудь может это сделать? Ты бы позвала врача.

И я сообразил, что это великанша!

— Тут не лечебница. Наш врач вряд ли ему поможет. — И тут гигантесса увидела меня. И рассмеялась: — Ой, тут ещё один! Где ты их нашёл? И этого подстрелили?

— Мы вышли из туннеля! — подал голос и я.

Она посмотрела на меня с недоумением, как будто не поняла слов, потом сообразила, что я произнёс, и навалилась грудью на стойку от хохота. Наверное, моя речь для неё была слишком быстрой и высокой по тону.

— Ты бы позвала врача, повторил гигант. — Вдруг поможет?

— Я ещё за врачами не бегала! Он только что вытащил из холодильника три банки пива и теперь спасается от жары в медкабинете. Тащи зелёного туда.

Гигант потопал по коридору и ввалился в одну из дверей. Гигантесса вышла из своего закутка, подошла ко мне и присела на корточки. От неё несло каким-то жутким сладким запахом. Я подумал сначала, что цветами, но потом понял, что к цветочному добавлены ещё какие-то неестественные запахи.

— Давай знакомиться. Меня зовут Мария.

— Забавное имя, — ответил я. Я вспомнил, что так называется какое-то невзрачное растение. — А меня — Кампестре Эл, — добавил с гордостью.

— Даааа, знатный вид. Вживую вы совсем не такие, как в роликах. Ты из Дерева или куста?

— Раньше жил в РоКусте у моря. Потом — в Дереве. А потом меня выгнали с работы, и я прижился на другой ветке, в лагере палеонтологов. Недавно нашли в пещере скелет хомо инконвениенса. Он теперь в Музее.

Доброжелательная улыбка сползла с её лица.

— Боже мой! — сказала она. — Это не Майкла ли? Он пропал пару недель назад…

— Я не знаю, — ответил я ядовито. — Но новым скелетом мы любуемся в Музее.

Она вдруг разозлилась, резко встала и ушла за свою стойку. Тут меня накрыл чих, наверное, из-за её запаха. Я еле отчихался. А она занялась чем-то, тыкала пальцами в монитор. Иногда сквозь него поглядывала на меня. А когда я ей показал язык, даже погрозила кулаком. И опять рассмеялась.

— Я голодный. Я пойду поесть!

— Вали! — безразлично ответила она.

Я с трудом открыл дверь — пришлось попрыгать, чтоб уцепиться за ручку и открыть замок — и вышел на солнце. Уселся на ступеньки. Был отличный день. На небе облаков почти нет. Вокруг те же горы, как у нас, но лесов гораздо больше. Пахло хвоей. Где-то шумела река. Ветер прохладный. Но главное, что солнце светило на меня. И я повернулся к нему, расставил жилки. Одежда тоже впитывала энергию. Мне уже не было страшно. Гиганты хоть и ужасные на вид, но доброжелательные, и совсем не дикие. Даже язык наш знают… И тут я даже корнями перестал болтать. Если они не вымерли тысячи лет назад, то наши языки должны были давно стать разными! Значит, наш мир и их мир до сих пор общаются!

И они о нас много знают! Знают о нашем Дереве, о наших кустах… Откуда? Они за нами подсматривают, а мы этого не замечаем. Живём в неведении, думаем, что одни на свете. А оказалось…

Тут к дому подкатила красная авта, извергла клубы чёрного дыма, и из неё вышел ещё один гигант. Он направился к зданию, а когда подошёл к самым ступенькам, вдруг заметил меня. Он очень удивился, даже присвистнул.

— Зелёный, ты как тут очутился?

— Прошёл по туннелю, а потом меня и Туя привезли сюда. Вон на вон том элебиле! — И я показал жилкой.

Гигант глянул в ту сторону и пробормотал: — Это машина Георгия. — Потом глянул на меня: — А это ты. А он идиот. И где Георгий?

— Он лечит моего спутника Туя! В медкабинете!

— С ума сойти! — И он поднялся по ступеням и шагнул в двери; дверь аж хлопнула, так он был недоволен.

Я наслаждался солнцем минут пятнадцать, даже стал подумывать, не забраться ли в синий элебиль. И тут из здания вышли оба знакомых мне гиганта. Второй, который приехал на красном элебиле, держал в руках за лямку тюк. Гиганты спустились по ступенькам и вперили в меня свои огромные глаза. Потом Георгий моргнул и сообщил:

— Кампестре Эл, твой спутник засох.

Это из-за царапины на голове?

— Всех когда-нибудь оторвёт от Дерева ветер, — не выдавая своего недоумения, произнёс я после положенной паузы формулу смерти. Мне было жаль Туя. Но уже ничего не изменишь.

— Мы знаем, что вы трупы укладываете в гробы до полного переваривания грибами. Но у нас такое не практикуется. Тащить его в ваш заповедник мы не будем. Что ты предлагаешь с ним делать? — я не понял, о каком заповеднике говорят.

— Вы должны его вернуть земле только после того, как он сгниёт и очистится от земных забот!

— Скажу, что листья должны упасть на землю и там гнить.

— Так делать запрещено, способ похорон подробно описан на Чёрной Коре. Отступать от него нельзя!

— Да, вижу, что религиозные запреты в его голове прочно засели, — сказал второй гигант и закинул тюк за плечо.

— А вы разбрасываете трупы умерших по улицам?

— Знаешь, Серго, этот зелёный мне нравится, сказал Георгий. — Экземпляр поразительный. Он боится, но это его подстёгивает. Он хорош на уровне рефлексов. Стреляет отлично. Старается анализировать факты. Смешно, он даже провоцирует нас. Слышал, как Мария сказала, что ещё немного, и она бы его свернула в трубочку, как листовёртка?

— Но это не означает, что можно нарушать инструкции. Каким бы умным этот экземпляр ни был. Труп твоего спутника, — сказал он мне, — мы после исследования сожжём, а пепел при удобном случае скинем в заповедник.

— Сжигать нельзя! Вы уничтожите его душу! — запричитал я. Но Серго не обратил на мои слова никакого внимания. Его интересовал другой вопрос, который он задал Георгию:

— Как они вообще прошли по туннелю незамеченными?

— Ошибаешься, я их вёл от первого завала. А этого клёна вёл от самого грота, где у нас пункт слежения! Он там ночевал.

— Этот проныра и там наследил? Да, а кто разрешил разобрать завал в туннеле? Мы же решили не использовать туннель даже для передачи крупногабарита?

— Туннель нашли зелёные. А ещё там обрушилась стена после землетрясения. Помнишь?

— И туда Майкл полез восстанавливать стену? Чтоб не допустить нашествия зелёных. Не допустил. На свой лысый череп…

И тут я догадался, почему Гиналла Ар не хотел убивать гиганта в пещере. И кто великанам всё о нас доносил. И я сказал:

— Ваш агент Гиналла Ар? Это он нашёл мёртвого гиганта и выставил его скелет в Музее!

Гиганты переглянулись.

— Гиналла утонул, — продолжал я. — Мы летели в элелёте. Он испортился и упал в реку. Гиналла я не нашёл. И спасатели потом не нашли…

— Слушай, Кампестре Эл, — произнёс Серго. Он явно был старшим. — Мы тебя повезём в посёлок. Там на тебя посмотрит генетик. Может, кусочек от тебя отрежет… Не дрожи как осиновый лист. — Он глянул на Георгия и подмигнул.

— Веди себя хорошо, — продолжил Серго. — Может, генетик успокоится и оставит тебя в живых. А потом и тебя сделают агентом в Дереве.

Георгий поморщился.

Наверное, генетик — ещё главнее Серго. Я постараюсь генетику понравиться. Да и вон как Георгий меня хвалил, хоть я придуривался! Пусть они меня сделают агентом и отпустят… Я соглашусь! Лишь бы вырваться от них! Нужно только придумать план, что делать. А вдруг и меня убьют, как Гиналла?

— Просмотри записи зелёных следователей в базе, что там случилось с утопленником, — сказал Серго. А потом повернулся ко мне: — Пошли! — и направился к своей красной машине. Георгий топтался у ступенек.

— И не забудь хорошенько сторожить туннель. Стену восстанови. А то скоро сюда начнётся паломничество зелёных человечков. Явно этих пропавших хватятся, — отрезал Серго.

— Понятно. Посади его в детское кресло.

— Спасибо за совет.

Серго подхватил меня за шкирку и понёс к элебилю. Его явно не устраивала моя скорость ходьбы. Так я и болтал корнями в воздухе до самой машины. Он поставил меня у колеса, забросил тюк на заднее сиденье, а сам откуда-то вытащил что-то ужасное, типа изогнутой кушетки с ремнями, приладил на сиденье перед лобовым стеклом. Этот сушильный станок и есть детское кресло?

Но в нём мне было удобно сидеть! Особенно после того, как Серго меня пристегнул. Я не сползал на пол! И ещё я мог видеть через стекло всё вокруг. В стекле впереди и в стекле сбоку! И в зеркале за стеклом сбоку! Эти гигантские авты такие примитивные! Это в наших элебилях ничто не мешает смотреть куда хочется. А тут…

Я чувствовал себя в кресле и вообще среди этих гигантов маленьким листиком. Интересно, а капризы они мои будут выполнять?

Мы поехали вниз по ущелью. Дорога тут ухоженная, расчищенная, без завалов, без травы, вылезающей из трещин. Авта бежала хоть и быстро, но мягко. Работал кондиционер, и от Серго почти не воняло. Я покачивался, конечно, и поэтому поначалу хватался за кресло на поворотах. Потом понял, что не свалюсь, и спокойно начал разглядывать мир в окне. Вертел головой, стараясь рассмотреть получше. Иногда ущелье становилось очень узким, так что река текла у самой дороги. Потом горы раздвигались, и опять на меня падали приятные греющие лучи солнца.

Интересно, а страна гигантов больше нашей или нет? Им же нужно больше жизненного пространства.

Конечно, меня всё-таки сморило. Наверное, из-за покачивания я и уснул.

Дрёма была со сновидением. Я сам был деревом. На моих ветках жили листья. Молодые вытягивались из почек и становились из жёлтых зелёными. Старые из зелёных становились жёлтыми, срывались и улетали. Я был очень старым деревом, чувствовал непрочность внутри. А потом ствол мой подгнил и я начал падать. Ветви ломались и отрывались от меня, кора осыпалась трухой. Набежали муравьи. Я думал, что они меня построят заново, но они наоборот, потащили мои останки в разные стороны… И тут я упал на землю окончательно…

12. За Кау-горами. Генетик

Открыл глаза: я сидел в кресле, авта чуть двигалась назад. Наверное, до этого она резко остановилась, и я проснулся от толчка. Серго авту припарковал среди других. Гигант глянул на меня:

— Проснулся? Отстёгивайся. Приехали.

Я ухитрился самостоятельно сползти с кресла и спрыгнуть сначала на подножку, а потом на тротуар. Передо мной стояло высокое здание с надписью, которую «украшали» стилизованные под древние буквы. Еле разобрал: «Институт рекреационной генетики». Туда Серго меня и понёс, подхватив заодно свою поклажу.

Кабинет нужного нам начальника находился на третьем этаже. На двери, перед которой меня поставил Серго, я прочёл: «Профессор Николас Ватсон. Отдел фотосинтезных». Тут и работал главный генетик? Имена у них совсем непонятные, а у этого — вообще колючий куст. Я повернулся и увидел в широкой нише настоящий сад цветущих растений, за которым не было никаких стен, только пространство, только голубое небо. Я прошёл между кадками, в которых росли низкорослые деревья, и упёрся в стеклянную стену.

За ней — их убогий город: пыльная улица с теми самыми вонючими автами. За улицей виднелся чахлый сквер, а за ним стоял дом со шпилем. Какая-то очень старая архитектура. В нашем Дереве такой не могу себе представить. У нас больше лёгкие, прозрачные здания… И тут вспомнил тот тяжёлый дом с лабиринтом во дворе. И Музей… Кто их построил?

— Кампестре Эл! — услышал я бас Серго. — Куда ты делся? Ещё ищешь приключений?

— Он, наверное, спрятался в зарослях, — услыхал я другой голос.

— Ничего я не прятался! — заявил я и поспешил к двери генетика

Вышел из-за крайней кадки фикуса и увидел, что рядом с Серго стояла великанша в салатовом халате. Я люблю этот цвет. Это и есть профессор?

— Пошли со мной, Кампестре Эл! — сказала она и направилась по коридору. Серго помахал мне рукой и куда-то потопал, а я поспешил за генетиком со странным именем, которое я увидел на двери.

Мы вошли в какое-то большое помещение с вертикально стоящей у стены белой колонной. Она открыла в ней дверцу.

— Разденься и зайди!

— Зачем раздеваться? — я не хотел потерять свой комбинезон.

— Нужно провести исследование твоего организма. Одежда мешает. Стань на овал, который нарисован на полу. Так. Что у тебя в ухе? Фон? Давай его сюда. Тебя обернёт полотно датчиков. Это не больно, но немножко щекотно. Ты боишься щекотки? А потом пойдём к профессору.

Понятно. Она совсем не профессор. И каков же он?

— А от меня не будут отрезать кусочки? — снаивничал я. Она только рассмеялась.

Процедуру я пережил стоически. Было страшно, но я терпел все эти прикосновения, освещения, обмывания и обветривания. Я этим гигантам не верил ни на черешок. Но у меня и выхода не было. Нужно было изображать тупого аборигена из туннеля…

Я вывалился из аппарата, а гигантесса дала мне совсем другую одежду. Какой-то балахон. Я спросил о своём комбинезоне, но великанша не ответила. Она наблюдала, как я одевался. Потом указала на выход. А сама пошла за мной.

Мы вернулись к той самой первой двери с табличкой.

Профессор, в кабинет которого мы пришли после процедуры, был не страшным, а смешным. Все гиганты, даже гигантессы, имели волосы на голове. А у этого — ни волосинки, как у народа листьев. Кожа у него не была зелёной (это было бы совсем смешно!), но как бежевая кора лещины, с такими же, как у неё, пигментными пятнами. На носу у него крепились стеклянные овалы. А бородка была маленькая-премаленькая и белая. Он вонял чем-то резким. Антисептическим? Он мумифицировал животных?

Я подошёл к профессору поближе. Он колдовал у монитора, комбинируя какие-то графики, что-то туда записывал.

— Это мои анализы?

— Да, — дребезжащим баском проговорил смешной гигант. — Сейчас я узнаю всё про тебя, потом про твоего спутника, и мы поговорим… — Он обратился к великанше: — Положи второго на стол.

В кабинете было два стола. На одном мерцал экран инфора. Второй совсем не напоминал стол, это была настоящая кушетка на высоких ножках с большущей лампой наверху. Ещё в кабинете стояло несколько шкафов непрозрачными дверцами. Гигантесса, которую я сначала принял за профессора, подошла к кушетке, на которой лежал тот самый тюк, который таскал на себе Серго, раскрыла, вынула оттуда что-то зелёное и уложила это на кушетку. Отошла, направляясь к ещё одной двери, и я понял, что на столе лежит голый мёртвый Туй.

Я смотрел на стол, где постепенно расправлялся мёртвый Туй. Я представил себе, что предстоит. Его сейчас начнут резать? Что-то искать в теле? Стало так обидно! Да они его сами и убили, не стали лечить. Ведь гигант Георгий говорил, что рана не опасна!

Что можно теперь сделать? Лишь бы меня не выпотрошили! Попробую отсюда удрать.

Чтоб не выдать себя, я отвернулся от стола и уставился в открытые двери.

Великанша уже уселась во второй комнате, куда вела вторая дверь. Великанша чем-то красила себе губы. Красным. Ядовитого цвета розового дерева. Тут же на столе стоял меленький сосуд с поникшими цветками фиалок в зеленоватой воде. И эта великанша оторвала у растений половые органы. Они просто ненавидят природу! Гигантесса перехватила мой взгляд, вынула цветы из сосуда и кинула их в мусорную корзину. Я был ошарашен. И зачем они калечат растения? Я бы понял, если бы она хотя бы съела цветы…

Тут профессор оторвался от дел, подошёл ко мне. Подхватил меня под мышки и поставил на стул. Стянул балахон, в который меня нарядила гигантесса, осмотрел со всех сторон, заглянул в рот, уши, глаза и ушёл обратно колдовать у монитора. Я немножко постоял, а потом влез в балахон и уселся. Корнями болтать постеснялся.

В кабинете стоял полумрак, что для меня неприятно. Наверное, это отразилось на моём лице. Оказалось, что Николас Ватсон потихоньку за мной наблюдал.

— Что, темновато? Для меня яркий свет вреден, — сказал он, поняв по-своему моё печальное настроение. Но его слова ввергли меня в шок: как может быть вредным солнце со светом такой щадящей интенсивности в этом климате? — Ты же понимаешь, что мы с тобой физиологически разные?

— Я не понимаю другого… — начал было я, но Николас остановил меня жестом.

— Давай я займусь своим делом. Вопросы потом, когда я займусь тобой.

Я кивнул. А потом посмотрел на тело Туя. Профессор тоже глянул на стол.

— Знаешь, пока я разберусь с трупом, ты бы лучше погулял. По коридору. Там есть окно, посиди возле него, там солнечно, заодно наешься. Мария! — крикнул он великанше в салатовом халате и ядовитым ртом. Неужели все самки у гигантов носят одинаковые имена?

Та сразу вошла, ссадила меня со стула, взяла за жилку и вывела в коридор. Отвела в сад, а там, у окна, оказывается, стояла высокая скамеечка. Гигантесса посадила меня под монстеру и пристегнула ремнём. Типа, чтоб не упал. Но на самом деле, сообразил я, чтоб не удрал! И ушла.

Нужно искать выход. Они меня тоже убьют. Как Туя разрежут, сожгут и пепел выбросят. Убийцы душ! Как их обмануть и незаметно отсюда убежать?

Я поелозил на лавочке, ремень ослаб, и я выскользнул из-под ремня. Гигантесса была дурой: плохо пристегнула. Я потихоньку пробрался в коридор. Вспомнил, с какой стороны меня вёл Серго. Увидел двери с кнопкой. Точно, я нашёл лифт. Благо, что кнопка была низко, смог на цыпочках её достать.

Дверь тихонько звякнула и отъехала в сторону. А в кабине стоял Георгий. Я обомлел. Всё пропало. Сейчас он меня поведёт обратно в лабораторию!

Но он, как увидел меня, кивнул, показал жестом: заходи, мол! И я на ватных корнях вошёл. А Георгий подхватил меня и засунул за пазуху.

13. За Кау-горами. Меня украли

Георгий вонял жиром так, что я чуть ли не задыхался. Но терпел, надеялся, что он меня решил увезти от убийц душ. Приcлушивался к тому, что происходило вокруг. Понял, что он прошёл по зданию, потом вышел на улицу, потом сел в авту и поехал. Потряхивало, но я упирался в кожу гиганта, цеплялся за волосы на груди, волокна ткани и этим спасался от падения вниз, к животу, где бы я точно умер от удушья. Авта вскоре остановилась, а я уже был в полуобмороке. И почему гиганты так воняют? И тут Георгий вытащил меня из-за пазухи и посадил на кресло рядом. Посмотрел на меня и сказал:

— Кампестре Эл! Мне жаль, если такого сообразительного зелёного будут без толку держать в лаборатории ради науки. И решил тебе предложить поработать в разведке. Ты можешь нам послужить с большим толком. У меня есть знакомый из отдела резидентур. — Я никак не мог отдышаться и поэтому молчал. — Или оттащить тебя обратно к профессору?

Я покачал головой, а потом выдавил:

— Нет. — И добавил: — Я хочу стать агентом в Дереве.

Георгий рассмеялся:

— Да ты ещё и карьерист! Вот не знаю, будешь ли ты агентом. Всё зависит от теста, который тебе надо будет пройти. Мне попадёт от начальства, если ты окажешься дураком.

— От Серго?

— И от него тоже.

Тут задняя дверь открылась, и в салон авты влез толстый гигант. Он приподнял меня, покрутил в воздухе. У этих великанов одна манера определять годность листа: осмотреть со всех сторон? От него разило не только потом, но и горелым мясом. Почему они такие вонючие?

— Это тот самый? Щуплый какой-то. Вянет?

— Ха! Он просто поджарый! И проныра. Знаешь, Антон, я за ним наблюдаю уже третий день.

— Как, он здесь уже три дня? И его ещё не замучили генетики?

Георгий рассмеялся и пояснил, что я вышел из заповедника только сегодня. Толстяк успокоился.

— Хорошо. Если всё, что ты мне рассказал о нём, правда, то попытаемся его пристроить. Надеюсь, что он действительно любопытный экземпляр. — Он достал сумку, всунул меня туда и застегнул. Это было продолжение моих мук! В сумке, как и от Антона, воняло горелым мясом и острыми приправами! А ещё там лежала огромная бутылка с какой-то жидкостью.

— Ты смотри, не задохнулся бы он. И учти, его генетики хватятся. Им такие тоже нужны. Они всегда интересуются умными мутантами.

— Да, жаль такой материал у них отнимать. Им таких клонировать нужно. Но у нас своя работа, — и я почувствовал, что Антон вылез из авты, которая было заурчала, но тут же заглохла. А сумку со мной, безбожно тряся, понесли. Жидкость в бутылке булькала, бутылка норовила вылезть из-под меня. Я упирался, как мог, представлял, как это стекло будет кататься по мне.

Несли долго. Я почти потерял сознание, стал хрипеть, и толстяк догадался чуть расстегнуть замок, чтоб я вдохнул воздуха. Мы куда-то спускались, потом поднимались на лифте.

Сумку расстегнули, меня вынули и поставили под ослепительный свет на что-то ровное. Свет был ярок и горяч. Это не земное солнце. Сначала они меня чуть не удушили. Теперь они меня хотят засушить!

— Хорош, — сказал кто-то басом. — Это такая у них одежда?

— Ага. Последний писк моды. От генетических кутюр. Только что с подиума украли, — ответили ему. Я не видел ничего, зажмурился и даже закрыл жилками лицо: глаза не могли выдерживать такого яркого света.

— По виду никаких физических аномалий нет. И с какой стати эти аномалии у него будут, если этот экземпляр спокойно жил за горами? Откуда это мнение, что генетикам доставляют уродов?

— Да, его легко будет внедрить, — сказал Антон. Его голос я сразу отличил от других.

— Внедрить его сможем быстро? Сколько дней его маркер потерян для их следователей?

— С позавчерашнего дня, как только появился у охраняемого нами ущелья. Но время — не проблема, выкрутимся. Хотя его новые «работодатели» не спешили с регистрацией. Те самые, что нашли туннель.

— А должны были. Они его неспроста наняли, эти пещерные проныры. Наверное, наобещали с три короба. Хотели, чтоб рисковал этот зелёный, а не они. И если он погибнет, то им не придётся за это отвечать!

Я знал, что рисковал, когда соглашался на работу охотника. Но чтоб засохнуть… Хорошенькая у меня была перспектива! И купили легко, денег наобещали… Даже гиганты поняли, что меня подло использовали!

С четырёх сторон меня жарили яркие лампы. Потекли слёзы.

— Хватит, — сказал Антон, и лампы погасли.

Я таращился во все стороны, пытаясь хоть что-то рассмотреть. Перед глазами плавали радужные круги. Все гиганты — настоящие мучители! Скорее бы глаза привыкли к нормальному освещению!

— С ним надо решать быстро. Но ты нас оторвал от дел.

— Давайте я проведу с ним беседу, — сказал Антон. — Потом запись просмотрите, и мы поймём, понадобится он нам или нет. Я вот все свои дела отложил.

Тут меня подхватили за талию — осторожно подхватили — и куда-то понесли. А там куда-то посадили. Постепенно глаза адаптировались. И я разглядел, что сижу в кресле в большой комнате, где тоже, как и в институте, из узких высоких кувшинов торчали древесные ветви растений. По внешнему виду понятно, как этим организмам тут плохо расти! Зачем их сажают в такие небольшие сосуды?

Под листьями уродливого дерева стояли напротив друг друга два кресла. В одном сидел я. Во втором — Антон. Он некоторое время смотрел на меня, что-то обдумывая, отпивал синюю жидкость из бутылки. Наверное, из той самой, что была в сумке, на которой я балансировал. Я осмотрелся. Стены были приятной зеленоватой расцветки. Окно закрыто жалюзи. Потолок голубоватый. Кресла коричневые, с каким-то почти нечувствительным ворсом, как у суккулента каланхоэ.

— У нас минут двадцать. Давай сделаем так. Я тебе кое-что расскажу, чтоб ввести в курс дела, а потом сам реши, годишься ты в агенты или нет. — Бутылка в его руках булькнула.

— Мне в лабораторию не хочется! — сказал я. Антон хмыкнул. — Хочу остаться здесь. А потом агентом вернуться в Дерево… А как я вернусь в Дерево? У меня фон отнял ваш генетик. Да фон и не был подключён к глобальной сети. Значит, следователи меня давно ищут. Как найдут, что со мной будет?

— Ой, это уже наше дело, если ты станешь работать на нас. Мы подчистим базу учёта листьев-работников. Всё, что надо, впишем. Никто не догадается, что ты был за пределами заповедника. — Только теперь я понял, что они наш мир называют «заповедник»! — Устроим тебя на работу куда-нибудь. Куда ты хочешь?

— Я очень хотел попасть в экспедицию, но ведь Гиналла Ар меня обманывал…

— Это тот, который, как ты сказал, погиб в катастрофе? Скажу, что ты ему действительно был нужен. Без тебя им было бы очень трудно. Они боялись идти в пещеры. Боялись, что опять наткнутся на людей. А второй ещё трусливее…

— Туй Оксидент?

— Тот, кого пристрелили. Эти субъекты слишком многое узнали и, наверное, догадывались кое о чём.

— Это ты об учёной теории Гиналла? Мне тогда казалось, что он городит чушь.

— Не знаю, что он придумал. Потом расскажешь. Интересно. А теперь ты этой «учёной теории» поверил что ли?

— А теперь не знаю.

Антон задумался, а потом сказал:

— Все подробности мы тебе закачаем в голову потом, если это понадобится. А пока ограничусь беседой. Чтоб ты знал, что случилось с планетой на самом деле.

14. За Кау-горами. Ложь

Антон говорил недолго, пытаясь сгладить неприятные для меня сведения. Он не был психологом, но я видел, что пытался меня успокаивать. Поэтому убедить меня ему было сложно. Я замечал его недомолвки, успешно сдерживал эмоции, хотя однажды уже было начал подыскивать у растений шип, который бы воткнул в его лживый язык. Но он моего состояния как бы и не замечал.

Если верить словам Антона, то история Дерева, которую я знал, просто-напросто выдумана. Рождение Дерева, его жизнь, его законы — всё это проект социологов мира гигантов. Но рассказанная мне Антоном «настоящая» история Дерева была просто невероятна: привычные для меня религия, быт, социальные отношения он представил в каком-то извращённом виде. Я думал тогда, что он сам не верил своим словам. Просто повторял цитаты из инструкций по вербовке.

Я вспомнил и беседу с Гиналла Ар в элелёте перед катастрофой. Что-то подобное сказок Антона. Но себя переубедить так просто я не дам. Надо продумать, как я буду себя вести, когда стану тайным листом гигантов. И я прервал Антона:

— Если это вы создали нас и поселили в особом заповеднике, то когда это случилось? До ядерной войны или после?

— Конечно… После… — ответил, запнувшись, Антон. — Хотя работы проводились и до войны. И в различных направлениях.

— Меня учили, что Дерево существует несколько тысяч лет.

— Тебе бы поучиться сдержанности. Дослушаешь — поймёшь!

Но я атаковал его снова:

— За пределами нашего мира, как говорит история Дерева, — безжизненное пространство. А на самом деле гиганты выжили. А много ли таких мест, где жить безопасно? Или их только два: одно — наш мир, второе — ваш? А может быть так, что ваш мир тоже заповедник, только для других гигантов?

Антон усмехнулся. Видимо, такая мысль у него в голове тоже прорастала. Но он не дал себя отвлечь.

— Правда в том, что ядерной катастрофы не было… Глобального конфликта не наступило, были локальные стычки за ресурсы, которые завершились переделом территорий. Некоторые земли всё-таки заражены радиоактивностью. Но чистых зон оказалось гораздо больше.

— И зачем нас загнали в заповедник?

— Во-первых, не везде жить вашей популяции удобно. А во вторых, вас оставили жить в своей стране для вашей же безопасности, — заявил толстяк. — Вы в нашем мире не выживете из-за климата. Но ты думаешь меня слушать или нет? Ресурсы планеты конечны. Их перераспределение означало только одно: вымирание тех, кого от ресурсов отстранят военным путём. Люди всё-таки добились баланса, но мир очень хрупок до сих пор. Перспектива всем сдохнуть вызвала лихорадочные поиски замены источников энергии. Если эта задача будет решена, то конфликтов не будет.

— Какая чушь! Энергия в достаточном количестве падает на нас с неба!

— Это общее рассуждение. Оно не имеет практического смысла, пока не задумаешься, как эту энергию преобразовать.

— Есть очевидное решение! Фотосинтез!

— Но физиология у животного мира планеты иная. Эволюция пошла по более экономному пути, пока не создала человека, которому энергии для преобразования среды всё-таки не хватило. Пришлось задуматься над возможностью, которая и тебе пришла в голову: использовать естественный и безграничный источник энергии: солнце. Можно, например, создать фотоэлементы на основе кремния или галлия. И даже добиться высокого КПД.

— В школе мы сравнивали различные способы переработки света. И способ фотосинтеза оказался самым оптимальным.

— Если бы это было так, то эволюция не породила бы животных. А если использовать фотосинтез в промышленности, то это окажется слишком дорогое средство. Нужны преобразователи, аккумуляторы, средства доставки энергии…

— Но у нас-то промышленность работает, энергии хватает!

— Не надо себя обманывать. Половина энергии в вашу рекреацию подаётся извне. Только низкоэнергоёмкие агрегаты у вас подпитываются с помощью фотосинтеза.

Так. Они наш мир называют ещё и рекреацией! У нас они восстанавливают здоровье своего измученного мира? Ну и как поверить, что нам не хватает солнечной энергии? И я сразу подсунул Антону парадоксальный после его объяснений факт:

— Например, элелёты заряжаете вы? — я рассмеялся.

— Например, твой складной самокат, — Антон был на удивление терпелив. — Как он накапливает энергию? Куда встроен аккумулятор, если ты элекат можешь спрятать в карман? Кто, в конце концов, производит плёночные аккумуляторы?

— Наверное, есть особые заводы… А в элекате солнечные элементы там, внутри нитей… — я попытался сообразить. — Аккумуляторы — нити?

— У тебя пытливый ум. Но лучше получить сначала знания, а потом уже делать выводы.

А дальше он сообщил для меня ещё более чудовищную ложь: со времени конфликта прошло всего-то около пятьсот лет. Все ресурсы, накопленные природой на планете за миллиарды лет, постепенно вырабатывались, и их добыча стала чересчур дорогой. Добывать их за пределами планеты — ещё дороже. Тем более что космическая экспансия лишила бы планету вообще всех ресурсов. И всё это время велись поиски использования солнечной энергии.

Зелёный человечек — одно из этих решений. Такому организму физиологически не нужна пища гигантов. Нужна вода с минеральными добавками, кислород, двуокись углерода и солнце. Но для жизнедеятельности такому организму требуются гораздо бóльшие затраты энергии, чем растению. Поэтому создатели зелёных пошли на сокращение функций бионта. Организм должен быть гораздо компактнее прототипа. Энергии на преобразование белковой пищи, если в ней возникает потребность, затрачивается гораздо меньше. У листьев отсутствует репродуктивная функция…

— Как? — возмутился я.

— «Не каждому листу суждено стать цветком», — процитировал толстяк Белую Кору. — На самом деле высказывание искажено: «Ни одному листу не суждено стать цветком». Для размножения вам нужны особые репродуктивные почки. Из них эмбрионы помещаются в инкубаторы. Ты в кусте видел детей? Нет?

— Это маленькие листики? Помню, как меня растили в детском саду, учили. А когда вырос, то меня пересадили на ветку куста…

— А на улицах? Видел? Разумеется, нет, ведь их выращивают в особых заведениях. Кстати, гендерные различия у вас мнимые.

— Ложь! А моя девушка? А мои детородные органы? Они работают!

— Девушка — друг, пусть даже и сексуальный, а не половой партнёр для воспроизводства… Оплодотворение — слишком затратный и расточительный механизм, мы его заменили фиктивной функцией. Ведь положительные эмоции очень важны для жизни.

В такую ложь я поверить совсем не мог. Поэтому решил больше не задавать вопросов, на которые от этого гиганта получаю глупые ответы. Но вот что странно. Почему у него ответ на мой любой вопрос убедительный и правдоподобный? Неужели он не лжёт, а просто заблуждается? У гигантов есть своя стройная и логичная теория жизни?

Антон же продолжал читать мне лекцию. Мы, листы, пока не стали самодостаточными, требуем некоего ухода. Особенно на уровне медицины. Внешний мир следит за нами, корректирует мутации, выправляет социальные отношения, воздействует на развитие промышленности, искусства. Но пока добиться хотя бы автономии гиганты не смогли. Есть надежды на прорывы в исследованиях институтов генетики и физики. Но пока это только надежды, хотя есть сдвиги…

Я молчал. Ну да! Они решили, что мы марионетки, а они — кукловоды. Они якобы по этой причине не дают нам самостоятельности. Потому что мы для них — неразумные личинки. А может, они просто боятся, что мы сможем жить без них? И придумали для себя наукоподобную сказку? Или кто-то внушил им эту удивительную историю?

Толстяк продолжал. Он будто не замечал моего возмущённого вида. Зелёный заповедник всё равно перспективен, говорил он. Другие варианты создания экономного организма выродились настолько, что их постепенно сворачивают. Только «Лаборатория зелёных» продолжает работу над совершенствованием… Добивается финансирования… Ресурсов… Оборудования…

Ага. В этом цель генетиков: говорить всем, что зелёные человечки не самостоятельны, что их надо продолжать совершенствовать, получать на этот проект ресурсы и прекрасно жить в своё удовольствие. Это и есть цель исследований? Да разве их интересует наша судьба? Вон как они меня и Туя встретили! Мы для них — средство, а не цель. Кстати, если «эксперимент» увенчается успехом, куда денутся гиганты? Их всех переделают в зелёных? Мне стало смешно.

Но тут я вспомнил любопытные слова Антона. А что это за «другие варианты» искусственных организмов? Как интересно! Значит, существуют и другие закукленные общества? Ими занимаются другие отделы? И те самые «варианты» считаются неудачными? Там тоже живут какие-нибудь человечки? И если с ними связаться, то… мы вместе перевернём историю! Эта мысль так меня заняла, что я выпалил:

— А какие это «другие варианты»?

Толстяк недовольно замолчал, собираясь мне сделать очередной выговор, но потом понял суть вопроса. Какое-то время соображал. Догадался, что его ляп дал мне ненужные знания? И он решил прикинуться дурачком:

— Это те проекты, где искали другие варианты энергозамещения у бионтов. Не обязательно солнечного. Но основанного на возобновляемых источниках. Ряд учёных, например профессор Ватсон, предупреждали: иные предлагаемые варианты — явный тупик. В отличие от зелёного проекта. Но я вот не знаю, стоит ли ему верить? Не играют ли тут роль корпоративные интересы? Кто бы оценил? И вообще… — И тут он замолчал. Понял, что дальнейшая беседа не нужна? Зато он подтвердил мою мысль, что финансовые интересы тоже влияют на продолжение деятельности лабораторий.

— И поэтому вы меня забрали от профессора? А чем я буду полезен вам? Я ведь не какой-то прорыв науки, а такой же, как и остальные зелёные человечки-неудачники!

Я решил, что лекций для меня достаточно.

— Всё просто. Через своих агентов влияния в заповеднике мы воздействуем на зелёное общество. Нам нужна социальная стабильность, пока мы не сможем вас сделать полностью самостоятельными. Ты и будешь одним из наших агентов.

Наконец-то! А то я не знал!

Но это и моя цель. А добиться её без гигантов я не смогу: хотя бы потому, что после случившегося мне работы в Дереве не видать! Но что если я не пройду тест? Тем более что со своими вопросами и провокациями я заигрался. Но придётся играть дальше, нужно продолжать! Если меня возьмут на эту работу, я смогу принести пользу прежде всего Дереву. Другое дело, что конкретного плана пока я не придумал…

— Сейчас тебе проведут тестирование, приготовься. Но, как мне кажется, ты подходишь по всем параметрам, — продолжил Антон. — Нам нужны думающие агенты.

— А таким был и Гиналла Ар?

— Погибший? По секрету скажу, что и наш резидент докладывал об этом настойчивом зелёном…

Неужели не Гиналла? Не вы ли избавились от него? Он ведь нашёл туннель. Может, они и Туя не спасли, потому что много знал? И после этой мысли я вдруг сообразил: я ведь тоже много теперь знаю!

— Обязанности тебе втолкуют позже. Но по правилам ты ещё должен пройти тест. Приготовься.

Ворс кресла щекотно зашевелился, обнимая меня, свет померк.

И тут я провалился…

15. За Кау-горами. Тест

Сколько времени меня тестировали, я не знаю. Очнулся оттого, что зажёгся свет. Как ни странно, голодным я не был, но разве откажешься от этого вкусного искусственного света? Умеют же подобрать спектр! Свет падал только на меня и был не таким ярким, как раньше, но что было в темноте за пределами круга, я не понимал. Когда «прозрел», увидел, что комната была та же: с жалкими растениями в ужасных кадках, в которых эти растения вынуждены существовать.

Я сидел в том же кресле. Но Антона рядом не было, его кресло стояло пустым.

И тут прозвучал резкий звоночек, а в голове «заработал» «женский» фон:

«Кампестре Эл! Ты принят в нашу службу стажёром! Тебе надлежит выполнить своё первое задание».

Понятно. Я решил пока не отвечать. Просто не знал, радоваться или печалиться.

«Ты молодец. Нам нравятся сдержанные агенты. Правило первое: никогда не прерывать изложение задания. Иначе ты что-то пропустишь. Правило второе: задание никогда не обсуждается. Правило третье: вводные данные тебе продиктуют во время перемещения. По прибытии на место тебе будут по мере необходимости диктовать инструкции для дальнейших действий, которые ты должен будешь выполнять беспрекословно. Как только задание будет выполнено или его выполнение будет невозможным, тебя вернут на базу».

Короткая пауза не давала мне времени даже на обдумывание, не то что на ответ.

«Сейчас ты выйдешь из комнаты…»

Я слез с кресла. Оказывается, меня переодели. Одежда удобная, но явно не просто одежда. Ладно, потом разберусь. И тут «услышал» «мужской» голос:

«Я инфор корабля. Иди по указателю». Перед глазами появилась схема передвижения.

Я удивился, решил переспросить:

— Это зелёная стрелка?

«Я инфор корабля. Следуй маршруту. Можешь не произносить слова, просто думай».

То есть даже мои мысли станут сразу известны инфору.

«Не все. Только сформулированные».

Путь оказался простым и очевидным: перед глазами на серой прозрачной схеме зелёным мелькали указатели. Путь вёл вверх.

На крыше стоял чечевицеподобный летун. Сбоку открыт люк, из которого торчала лесенка. Я поднялся в чечевицу, прошёл в рубку.

Оказалось, что летун строился вовсе не для гигантов, а для существ примерно моего роста. По узкому коридорчику я прошёл прямо в кабину управления.

«Садись в кресло».

Я уселся в одну из двух лилейных чашечек для пилотов. Цветок сразу обнял меня. Жилки и голова оставались свободными, а тело мягко обволакивало вещество кокона. Я почувствовал и внутреннее освещение: явно для питания. Понял, что и одежда пропускает видимый свет. Это хорошо. Всё продумано. Выдвинулась панель со странным рисунком. А передо мной зажёгся широкий экран. Чечевица стояла на крыше здания, на очерченной белой полосой площадке.

«Приготовься принять инструкцию».

В ухе неожиданно что-то взвизгнуло, и я после паузы вдруг начал понимать, как управлять чечевицей. Явно в голову мне слили знаний через уплотнёнку. Я, не задумываясь, нажал нужные клавиши, уточнил маршрут, нажал на старт. Даже не удивился, что всё сделал автоматически. И только тогда заметил, что часы показывали не полдень, а всего лишь утро, 12 часов!

«Это по времени гигантов. Сейчас полдень».

16. Иные миры. Мир куров. Пустыня