Бесплатный фрагмент - Доколе декольте

Доколе декольте

Доколе декольте твоё

Мне будет действовать на нервы?

Ведь зарекался я давно

Быть у таких, как ты, не первым.

И клянчить будет «тет-а-тет»

Твоё доколе декольте?

Сонный читатель

Сон мне приснился однажды, будто

В нём признаётся читатель мой:

«Всё, что вы пишете, очень круто!

Всё, что не пишете — на убой!»

Тут я опешил как сонный житель,

Напрочь забывший, что я земной.

«Всё, что не пишете, напишите!» —

«В сердце стучался» читатель мой.

Вот и «пляшу» я с тех пор «под дудку»

Мнимых читателей, что — из сна.

Может, не мнимые тоже чутко

Воспринимают меня — как знать.

Утренний квест

Рифма дрожит от мороза.

Мысли играются в квест.

Утро маджентой «становится в позу»

И набирает вес.

В зеркало смотрится косо —

Слабых достаточно мест.

Сколько имеет смотрящая особь

Сильных сторон — невесть.

Это стихи, а не проза,

Сорри — отчаянный жест!

Но если «комар не подточит» в них «носа» —

Здорово же!

Закон исключений

Куплет:

По дороге с работы домой

Иногда сочиняются песни.

Если путь мой лежит по кривой,

Результат предстоит интересней.

Для успеха резонно потеть

В каждой стадии песни начала.

Потому мне кривые путей

Как-то ближе, чтоб песня звучала.

Припев:

Не каждой, из песен, в конце

Хороший финал уготован;

Но маленький всё же процент

Без правила, пусть золотого,

Звучать обещает «на бис».

И как бы пути ты не правил,

Закон исключений из правил

Ждёт выход свой из-за кулис.

Куплет:

По дороге с работы домой

Песня к сердцу дорогу находит —

По прямой, если путь мой кривой;

По кривой — не извилистым, вроде.

Но каким бы путём я не шёл,

Никуда от константы не деться:

«Песня будет звучать хорошо,

Сочиняясь от чистого сердца».

Припев:

Не каждой, из песен, в конце

Хороший финал уготован;

Но маленький всё же процент

Без правила, пусть золотого,

Звучать обещает «на бис».

И как бы пути ты не правил,

Закон исключений из правил

Ждёт выход свой из-за кулис.

Обочина

В дизайнах машин зашифрованы звери:

Хищники, жертвы, пернатые, рыбы.

В силу хвостов два последние верят,

Жребий сомнительный первым двум выпал.

Жертвам живётся от случая к случаю,

Как от зарплаты к зарплате, и — прочее.

Хищников совесть с кошмарами мучают.

Но не завиднее жизнь на обочине —

Жертвы и хищники, благо что, чинятся,

Раны с аварий глубокие штопая;

А на обочине с места не сдвинутся,

Как на плющихе известных три тополя.

В байке, от нечего делать сварганенной,

Можно посыл подмечать обнаружить.

Жизнь, зачастую, наглядней сценариев —

В ней недосказанность лезет наружу.

Ге

Расквитавшись с делами,

Ты подсела ко мне.

Над моими губами

Расплескалось каре.

Вечер, весь в полусвете,

Постепенно возник

И собою наметил

Откровения двоих.

Вариации цвета

Утопали в былом,

Потому как предметы

Поглощал монохром.

Вниз одежда скользнула

Безучастно, как тень.

До того, как уснули,

Ты лечила мигрень…

Мельтешат пред глазами

Цвета вишни каре

И в шафрановой раме

Репродукция Ге.

Поздняя любовь

В его активе — где-то дети.

Он «разрывается на части».

И в голове уже не «ветер

Гуляет», а мигрень — к ненастью.

Жизнь «дамы сердца» «до» и «после»

Рассечена стрелой амура.

Катись всё к черту, будь он послан,

Где миром правят «шуры-муры»!

Заведено умом не нашим,

Что двое вдруг нашли друг друга,

И стала «полной в доме чаша»,

Путём разомкнутого круга.

Так испокон веков сложилось,

И выше всякого пристрастия —

Сдаваясь возрасту на милость,

Вдруг дорожить минутой счастья.

Она помножена на опыт,

Разделена на смысл здравый.

Не говорил бы кто там что бы —

Любовь найдёт на нас управу.

Небо — из генералов

Небо — из генералов,

Честь ему отдаю.

На погоны упало

Звёзд в небесном раю..!

Небо — самая, самая..,

Из возможных стихий!

Без приклеенных санов я

Отдаю ей стихи.

И взбираясь по россыпям

В самую глубину,

Щедро небу и досыта

Я себя отдаю.

Мемуар — на диктофон

Надиктовал метафорично

Свою обычность;

Придал возвышенной ей краски,

Как тот Веласкес;

Добавил нот от моды писка,

На звуке низком.

Осталось лишь весь этот фуфел

Загнать в сабвуфер.

Баскетболист

Что бы я не писал, будут скомканы строчки;

Хоть в письме по-другому «расставлены точки».

На секунду прикинешься баскетболистом,

А на новом листе окончательно чисто.

Я в корзине, на дне; ты с вершины безумства

Нет, не буквы бросаешь — помятые чувства.

Не реестр отложенных дел, не эпитет —

Сгруппирована лирика в скомканном виде.

Может, кто-то разгладит, прочтёт и заплачет —

У него, в своё время, всё было иначе.

Глупость и расчёт

Покуда глупость делом хлещет

Как логика — наоборот,

Замысловатый взгляд на вещи

И здравый смысл перешибёт.

Пока берутся ниоткуда

И выливаются в дела

Фантазии, как горб в верблюда,

Разумность будет не права.

Я не пою горбатым оду;

Нет, не об этом речь идёт;

Но глупость ветреного рода

Простительнее, чем расчёт.

Как-то так

«Сколько волка ни корми»,

Всё равно смотрю я в лес —

В человеческой любви

Намечается регресс.

Я отвечу: «Дед Пихто» —

На вопрос.., теряя такт.

Не пеняй себе за то,

Что сложилось как-то так!

Мне рисуется — не суть..,

Кто остался в дураках…

Божий промысел лукав —

Может, встретимся в лесу.

Гватемальский умник

Я пишу стихи в стиле «трэш метал».

Кто-то скажет мне, от него далёкий:

— «За уши притянут» — зачем избрал?

Не найдёшь замену — «протянешь ноги».

И слезу, мол, им прошибить нельзя;

Но отвечу я, в приземлённом плане:

— У меня сосед, трёх знакомых зять,

Прочитав мой стих, был в печёнку ранен.

Так мне и сказал, гватемальский жук,

Сингапурский язь — на язык типун мне,

Что в печёнке я у него сижу,

Сингапурский, нет — гватемальский умник.

Моторика пальцев

На седалищный контур не пялься,

От тебя ускользающий — это

Не любовь, а моторика пальцев,

На исходе двенадцати где-то!

Инстинкт лужи

Вечереет. Дама в южном

Городке вопит: «Георгий,

Придержи инстинкт свой дружбы —

Не хватало мне тут оргий!

То, что я в роскошном теле,

Не про вашу честь — Ашота.

Кипарисы, видите ли,

Нашептали ему шота!

Ты других поменьше слушай,

Паче тем существ бездушных;

А не то инстинктом лужи

Окачу инстинкт твой дружбы!»

Истошно к истокам

Ждать от жизни как чуда

Что ни год, то с почином,

Лет минуло уж сто, как

Я в себе устаканил.

Как акула окутан

Сетью мелких морщинок,

Возвращаюсь к истокам —

К детству в тмутаракани.

Невзначай, ненароком,

По привычке красивой,

Хоть и планы наметил

Супер-пупер да мега,

Возвращаюсь к истокам —

Там я черпаю силы.

В том мечтающем шкете

Больше было стратега.

По орбите, по хорде —

Как капризам угодно.

Смерти около (о как!)

Память дыры обрящет.

Вряд ли выдадут орден

За внезапный уход, но..;

Но истошно к истокам

Прибегать мне всё чаще.

Добрый

Безжалостные пчёлы останутся без жал.

А ведь ещё со школы известен постулат:

Никто с потерей жала конца не избежал.

Поэтому я добрым остаться буду рад.

Объятия

Катит блик, в окне замявшись,

Апельсиновое солнце;

На тяжелый день сославшись,

Отдыхает на колодцах.

Виды осени истёрты.

Тишина неугомонна.

Словно в дружбу распростертый,

Клюв разинула ворона.

Подиумом луг избравши,

Деревца встряхнули платья.

В ночь сомкнулись днём вчерашним

Распростёртые объятья.

Отсебятинка

Надоели мне понятия,

Откажусь от них, пожалуй;

Захотелось отсебятины,

Да горячей, с пылу, жару.

Исковеркаю названия,

Раз пошла такая пьянка;

А начну с себя, заранее

Извиняясь в старых рамках.

Стану на слуху израненном

Анатольевичем Вовкой;

И гори всё синим пламенем,

Либо рыжим, как морковка!

Превращу себя в анчоуса,

Раз пошла такая пелядь…

Отсебятинки, под соусом,

Не хотите ли отведать?

Плечо весны

Я тебя не спрошу ни о чём,

Сам тебе обо всём расскажу —

Как весна «подставляет плечо»,

Расправляет как крылышки жук…

Ставя мрачные мысли на кон,

Тем сомнений зерно зароня,

Ты готова услышать о том,

Что лежит на поверхности дня?

Ты отбросишь сомненья, как пить..,

Что жара свой возводит костёл.

Не терять если фабулы нить —

На поверхности зелень растёт.

И крадя твои мысли, как вор,

Я предвижу, что, суть осознав,

Ты не сможешь понять одного —

Как плечо подставляет весна.

Квак

На пруду жила лягушка

И стучала в колотушку.

Люди думали, что так

Извлекают слово «квак».

Абы да кабы

Прихожу с работы я, тело — на диван.

Никого не трогаю — божий одуван.

«Разеваю варежку» — в мыслях иваси.

«Эй,» — кричу: «хозяюшка, чаю принеси!»

Восемь как, без малого — абы да кабы,

Хоть «росинки маковой» не мешало бы.

Белый обертон

Я белый-белый снег;

пишите обо мне,

перечеркнув всё важное доселе!

И в городе большом

я первый костолом,

а пробки на дорогах — мой конвейер.

Я комбайнёр тепла —

Замёрзшие дотла

осваивают опытом сугробы.

Но есть расчёт на жизнь:

всего-то, не клянись

любить себя на улице до гроба!

Пусть кто-то запостит

мой белый этот стих,

пусть лайки наследят в нём по-собачьи —

что вертит их хвостом

мой белый обертон,

на первый взгляд лишь выглядит иначе.

Древо жизни

Экстрадиция из традиции

Насыщения кислородом

В одноразовой амуниции

Возлежит себе в стенах гроба.

И венок безыскусно втиснут…

И цветы без признаков запаха…

А орешник, тот древо жизни —

Ишь как за год, вон, как отмахал!

Весна эскизно лепит

Весна эскизно лепит

Широкими мазками

Ручьи да птичий лепет,

Да небо с облаками;

Но в краски больше масла,

Порою, добавляет.

А жизнь — она прекрасна,

Когда вокруг всё тает.

Растаяли вдруг лица

Воспрянувших прохожих.

Чтоб в мыслях оживиться,

И ты воспрянешь тоже.

Инвентаризация

Я с комиссией хожу

Инвентаризационной.

Подотчётны каждый жук

Нам и каждая ворона.

Я ищу, ядрёна мать,

Выпучив, как жаба, зеньки,

Чтоб в тетради прописать,

Инвентарные наклейки.

Коли цифру проглядел,

Не скажу — вписал иначе,

Наш слезами главный чел

Крокодиловыми плачет,

Да глядит как крокодил

На тебя янтарным глазом.

И тогда, что пропустил,

От балды припишешь сразу.

А потом при сверке вдруг

Происходят нестыковки.

Все тогда вопят вокруг:

«Это явно почерк Вовки!»

«Тут наклон сильней в разы» —

Возбухаю как цистерна:

«Закорючка эта, зырь,

Для меня не характерна»…

Что заглядывал за день

…надцать раз под юбки дамам,

На меня не «бросишь тень» —

Нагибаюсь беспрестанно.

Акакий

Кудлатая нашлась,

И в этом было чудо.

Болонка приплелась

Голодная под утро;

Протиснулась в лабаз,

Что ветхо возвышался.

Здесь каждый, кто горазд,

Работе предавался.

Акакий мастерил

Из клёна табуретку,

А челюсти стропил

Свисали над разметкой.

Кудлатая башка

Смотрела виновато

Из грязного мешка

В лицо одутловатое.

Она была его

Последняя отрада,

Но первая любовь.

А больше и не надо.

Мэйд ин раша

Баба Глаша, мэйд ин Раша,

Ночью даже в поле пашет.

Внук Серёжа корчит рожу,

Что негоже ночью — тоже.

Сверху слышен голос Миши

(Чтоб он ниже рухнул с крыши):

— Дед Тирентий, сломан вентиль.

— Заибеньте в изоленте!

Есть ведь Саня где-то в зале —

Вы там сами.., я же занят!

Старый ворон, думок полон

(Вкратце, что не тётка голод),

Клюв свой точит на поклажу,

Солонину, мэйд ин Раша…

Отбивание от рук

Как устали, старый друг,

От тебя мы — нет уж силы!

Отбивание от рук

Пользы ведь не приносило

Никому и никогда —

Заблуждением ты болен.

Только лечит всё вода,

«Лексус» есть под боком коли.

Знаешь, старый рыбачок

Лучше новых двух: а значит,

Рюкзачок — через плечо

И рванули, порыбачим!

Безжалостные пчёлы

Безжалостные пчёлы останутся без жал.

Голубые глазки

Голубые глазки

С карими встречались.

Волосы сплетались

Тёмные и светлые.

Руки обнимались.

Губы целовались.

Было всё как в сказке.

Закрытая дверь. из 90-х

На звонок от соседей никто не открыл,

Был залеплен глазок пластилином.

После взлома… отец мертвеца отхватил

Первый в жизни инфаркт от картины:

На верёвке висел, как боксёрский мешок,

Его гордость, а мамина — прелесть.

Суицид, одним словом, повергший всех в шок.

Те, чьи «рыльца — в пушку», отвертелись.

Был «на счётчик поставлен» он в школе своей,

Не смирившись. По-своему слишком…

Да не будет пусть в мире закрытых дверей

И записок, оставленных в книжках!

Коматозник

Это не обсуждается даже,