Бесплатный фрагмент - Дочь пепла

Глава 1 — «Призыв крови»

Я не просила быть ведьмой.

Не просила крови, что поёт в жилах, когда дует ветер с болот.

Не просила видеть, как умирают деревья — не от топора, а от страха.

И уж точно не просила того письма.

Оно лежало на пороге моей избы утром после Купальской ночи. Не под дверью — на самом краю истоптанной земли, будто его положил кто-то, кто не осмелился ступить на наш двор. Конверт был сделан не из бумаги, а из коры берёзы, скреплённой воском с отпечатком трёх переплетённых змей. Я узнала знак сразу — его вырезали на крышках тех самых сундуков, что мать прятала под полом. Сундуки, которые исчезли в ту зиму, когда она умерла.

Я не трогала письмо три дня.

Сначала думала — розыгрыш. Кто-то из парней с реки, решил посмеяться над «ведьминой дочкой». Потом — что это проклятие. В наших краях не принято получать письма без вестника. А уж тем более из коры.

Но на четвёртый день, когда я вышла за водой к роднику, ведро выскользнуло из рук. Не потому что я оступилась. Оно дрогнуло — как живое. Вода в нём заколебалась, хотя ветра не было. И в отражении я увидела не своё лицо, а чужое: старое, с пустыми глазницами, но с улыбкой.

Тогда я поняла: письмо не для меня. Оно — мне. И оно ждёт.

Я разломила печать пальцем. Воск не обжёг — наоборот, стал тёплым, почти ласковым. Внутри лежал лист, вытканный из паутины и пепла. Слова были не написаны — они выросли на нём, как мох на камне:

Мира из рода Ветрениц, дочь Лады-знахарки.

Твоя кровь откликнулась на Зов Семи Озёр.

Явись в Академию Велеса до полнолуния.

Или твоя магия сожжёт тебя изнутри.

Подпись: Декан Чернобога.

Я не знала, кто такие Ветреницы. Мать называла нас просто «людьми леса». Но имя «Лада» она произносила только шёпотом — и только перед смертью.

А вот Академию Велеса знали все. Её не видели, но слышали. Говорили, что она стоит там, где сходятся семь рек, семь болот и семь лесов. Что в неё принимают только тех, чья магия — не дар, а долг. И что оттуда не возвращаются целыми.

Но у меня не было выбора.

Потому что в ту же ночь я впервые вызвала тень.

Не хотела. Просто плакала — от злости, от страха, от одиночества. Сидела у печи, сжимая в руке обломок глиняного кувшина, что мать всегда ставила на подоконник. И вдруг почувствовала — что-то вышло из меня. Не дым, не пар. Тень. Она выползла из моих пальцев, как змея, и легла на пол. А потом… встала.

На мгновение она приняла форму женщины — высокой, с длинными волосами, как у матери. Потом рассыпалась в прах.

Я не спала до утра.

Я собрала всё, что могла унести:

— меховой тулуп (ночами ещё холодно, хоть и лето);

— нож с костяной ручкой (мамина работа);

— мешочек с солью, полынью и углём (от сглаза);

— и ту самую глиняную осколку.

Больше ничего не имело смысла. Изба останется — пусть гниёт. Никто не придёт сюда. В деревне меня боялись даже тогда, когда мать была жива. А теперь… теперь я стала тем, кого называют тёмной.

Дорога заняла шесть дней.

Я шла по старым тропам, где не ступала нога человека с времён князя Олега. Иногда лес менял направление — деревья сдвигались, пока я спала. Я не удивлялась. Лес знает, кого пускать, а кого — нет.

На седьмой день я вышла к озеру.

Не к любому. К Смородинскому.

Вода в нём была чёрной, как глаза у мёртвого ворона. Над поверхностью стоял туман, но не белый — серебристый, будто сотканный из лунного света. На берегу стоял столб из чёрного камня с вырезанным знаком: три ворона, клевавшие одно сердце.

Я подошла ближе.

Камень зазвенел.

Из воды поднялся мост. Не деревянный, не каменный — из переплетённых корней, покрытых мхом и каплями росы, которые не падали, а висели, как жемчуг на нитке.

Я ступила на него.

Мост исчез за моей спиной.

Академия Велеса не похожа на замок.

Она похожа на живое существо.

Стены — из чёрного дерева, покрытого лианами с цветами, что цветут только ночью. Окна — без стёкол, но за ними не видно комнат — только мерцающий туман. Башни извиваются, как змеи, и иногда дышат — я видела, как одна из них слегка приподнялась, будто вдохнула.

У ворот меня ждала женщина.

Высокая, в одежде цвета пепла. Волосы — седые, но не от возраста, а от магии. Глаза — как у совы: жёлтые, без зрачков.

— Мира из рода Ветрениц? — спросила она. Голос — как шелест сухих листьев.

— Да.

— Ты опоздала на три часа.

— Я шла пешком.

Она кивнула, будто это объясняло всё.

— Я — Веледа, хранительница врат. Ты пришла не по зову разума, а по зову крови. Это опасно.

— Я не выбирала.

— Никто не выбирает, — сказала она. — Но теперь ты должна выбрать: остаться — или уйти. Если останешься, назад дороги не будет. Если уйдёшь — твоя магия сожжёт тебя к зиме.

Я посмотрела на свои руки. Они дрожали. Не от холода. От голода. Магия требовала выхода.

— Я остаюсь.

Внутри Академия была ещё страннее.

Коридоры меняли направление, если смотреть в них слишком долго. Лестницы вели не туда, куда показывали ступени. А в воздухе висел запах — не ладана, не трав, а чего-то древнего, как запах земли под курганом.

Веледа провела меня в Зал Отбора.

Там уже стояли трое.

Двое мальчишек и одна девочка. Все — в дорогой одежде, с гербами на плащах. Они замолчали, когда я вошла.

— Кто это? — спросил один из парней. Голос звонкий, как меч.

— Мира, — ответила Веледа. — Из факультета Чернобога.

Тишина.

Потом девочка фыркнула:

— Чернобога? Это же для…

Она не договорила. Веледа посмотрела на неё — и та побледнела.

— Все вы здесь, потому что ваша магия не вписывается в мир, — сказала Веледа. — Одни слишком яркие. Другие — слишком тёмные. Третьи — слишком странные. Академия не исправит вас. Она испытает.

Затем она подняла руку.

Из потолка спустились семь чаш. В каждой — жидкость разного цвета: красная, золотая, чёрная, зелёная, синяя, белая и… пустая.

— Подойдите по одному. Опустите руку в чашу, которая зовёт вас. Не та, которую вы хотите. Та, что требует.

Первым подошёл тот самый парень. Высокий, с копной рыжих волос и шрамом на брови. Он не колебался — сунул руку в красную чашу. Жидкость вспыхнула, как пламя.

— Яромир из рода Перуновых, — сказал он. — Факультет Перуна.

Девочка выбрала золотую — Сварога. Второй парень — зелёную — Велеса.

Настала моя очередь.

Я подошла к чашам.

Красная шипела. Золотая пела. Зелёная шептала.

Но чёрная…

Чёрная молчала.

И это молчание тянуло меня, как бездна.

Я опустила руку.

Жидкость не была водой. Она была тенью. Она обвила мои пальцы, проникла под кожу — и я почувствовала облегчение. Впервые за месяцы.

— Факультет Чернобога, — сказала Веледа. — Последний раз его выбирали двадцать лет назад.

— Почему? — спросила я.

— Потому что те, кто идёт к Чернобогу, либо становятся богами… либо исчезают.

Мою комнату называли «Келья Теней».

Она находилась в самой глубокой башне, где окна выходили не наружу, а внутрь Академии — в пустоту, где плавали огни, похожие на души.

Мебели почти не было: кровать, стол, сундук. Но стены… стены дышали. Иногда на них проступали узоры — лица, руны, карты звёзд, которых нет на нашем небе.

Я едва успела разложить вещи, как раздался стук.

Не в дверь. В стену.

— Войдите, — сказала я, хотя не знала, как это работает.

Дверь появилась — из воздуха. И в ней стоял он.

Высокий. В чёрном кафтане с серебряной вышивкой в виде костей. Волосы — тёмные, но с проседью у висков. Глаза — как у волка: жёлтые, без тёплых оттенков.

— Ты опоздала на вступительное собрание, — сказал он. Голос — низкий, как гул под землёй.

— Я не знала, что оно есть.

— Теперь знаешь. Я — Кощей Бессмертный. Профессор запретных артефактов. И твой декан.

Я замерла.

Кощей. Не сказочный злодей с золотыми цепями. А настоящий. Тот, кого боялись даже боги.

— Ты не такая, как я ожидал, — сказал он, оглядывая меня.

— А какой вы ожидали?

— Более… сломленной.

— Я не сломлена.

— Хорошо. Потому что Чернобог не принимает слабых.

Он сделал шаг вперёд. Я не отступила.

— Твоя магия — не проклятие, — сказал он тише. — Это память. Ты помнишь то, что другие забыли.

— Что я должна помнить?

— Пока — ничего. Но скоро узнаешь.

Он развернулся и вышел. Дверь исчезла.

Я осталась одна.

Но впервые за долгое время — не напуганной.

А… узнанной.

Первое занятие началось на следующий день.

Не в аудитории, а в Круге Костей — круглой площадке под открытым небом, вымощенной черепами древних магов. Говорили, что если наступить не на тот череп, он закричит.

Нас было семеро. По одному от каждого факультета.

Кощей стоял в центре.

— Сегодня вы узнаете, что такое истинная магия, — сказал он. — Не заклинания. Не руны. А жажда.

Он поднял руку.

Из земли вырос столб света. В нём плавал артефакт — зеркало в раме из чёрного железа.

— Это Зеркало Сварога. Оно показывает не лицо. Оно показывает суть.

Он посмотрел на меня.

— Начнём с тебя, Мира.

Я подошла.

Зеркало было тёплым.

Когда я заглянула в него, там не было моего отражения.

Была тьма.

Но в этой тьме что-то шевелилось.

Глаза. Сотни глаз.

И голос — не мой, не матери, а древний:

«Ты вернулась…»

Я отшатнулась.

Зеркало треснуло.

По центру — от верха до низа.

Тишина.

Все смотрели на меня.

Кощей — нет. Он смотрел на зеркало. И в его глазах… не гнев.

А узнавание.

— Интересно, — сказал он. — Очень интересно.

Занятие закончилось досрочно.

Вечером я не могла уснуть.

Стены шептали.

Я вышла на балкон — если его можно так назвать. Он висел над бездной, где мерцали огни.

— Боишься? — раздался голос.

Я обернулась.

Это был Яромир.

— Нет, — сказала я.

— Врёшь. Я видел твоё лицо у зеркала.

— А ты? Ты не боишься меня?

— Я боюсь того, чего не понимаю. А ты… ты просто другая.

Он сел на край балкона, свесив ноги в пустоту.

— В моём роду все служат Перуну. Меч, честь, правда. Но здесь… всё не так.

— Здесь всё — иначе.

— Да. И, может, это и хорошо.

Мы молчали.

Потом он сказал:

— Ты не первая из Чернобога. Но, наверное, последняя.

— Почему?

— Потому что те, кто приходил до тебя… не выжили.

Он ушёл, не дожидаясь ответа.

Я осталась одна.

Но теперь мне было не так одиноко.

Ночью мне приснился сон.

Я стояла в городе из чёрного стекла. Небо — красное. Люди в золотых масках шли к храму, где на алтаре лежало яйцо. Оно пульсировало, как сердце.

Кто-то взял меня за руку.

— Это твой город, — сказал голос. — Ты его потеряла. Но можешь вернуть.

— Кто ты? — спросила я.

— Тот, кто ждал тебя дольше, чем ты живёшь.

Я проснулась.

На подушке лежал чёрный перо.

Не воронье. Слишком длинное. Слишком тяжёлое.

И на нём — капля крови.

Моей.

Утром пришёл Любомысл.

Тот парень с факультета Велеса.

Невысокий, с мягкими чертами лица и глазами, в которых всегда светилась улыбка.

— Привет, теневая девочка, — сказал он, прислонившись к косяку.

— Как ты нашёл мою комнату?

— Велес знает все тропы. Даже те, что в стенах.

Он протянул мне свёрток.

— От матери получил?

— Нет. Сделал сам. Корень папоротника, пепел костра, нитка твоей рубахи. Чтобы сны не съели тебя.

Я взяла. Амулет был тёплым.

— Почему ты помогаешь мне?

— Потому что ты — как лес. Не знаешь, опасен он или нет. Но хочется войти.

Он ушёл, оставив после себя запах полыни и дождя.

В тот день я поняла две вещи:

Во-первых, я не одна.

Во-вторых, я — ключ.

К чему — не знаю.

Но кто-то очень хочет, чтобы я его нашла.

И кто-то — чтобы я его не нашла.

Перед ужином Кощей снова вызвал меня.

— Ты видела сон, — сказал он, не здороваясь.

— Откуда вы знаете?

— Потому что я тоже его видел. Только не сегодня. Двести лет назад.

Он подошёл ближе.

— Ты не просто ведьмина дочь, Мира. Ты — последняя из рода, что когда-то держал равновесие между миром живых и миром теней. Твой род пал, потому что попытался остановить богов.

— Каких богов?

— Тех, что теперь молчат.

Он замолчал.

— Завтра начнутся настоящие занятия. Будь готова.

— К чему?

— К тому, чтобы выбрать, кем ты будешь: оружием… или щитом.

Я вернулась в келью.

Положила амулет Любомысла под подушку.

Посмотрела в окно — на плавающие огни.

И впервые за всю жизнь не боялась того, что во мне.

Потому что теперь я знала:

Я не проклята.

Я — призвана.

И, может быть, именно поэтому

я не заметила, как моя тень

встала за спиной

и улыбнулась.

Глава 2 — «Клятва на пепле»

На следующее утро я проснулась от того, что стены плакали.

Не метафорически. Из трещин в чёрном дереве сочилась влага — прозрачная, но с горьким запахом, как дождь над пепелищем. Я провела пальцем по капле. Она оставила на коже тонкую полосу пепла.

— Что ты хочешь мне сказать? — прошептала я.

Стена не ответила. Но где-то глубоко внутри Академии раздался глухой удар, будто огромное сердце сжалось в кулак.

Я оделась быстро — в простую рубаху, штаны из грубой ткани и пояс с ножом. Мою старую одежду из деревни я сожгла ещё вчера вечером. Не из страха, а потому что чувствовала: здесь всё должно быть новым. Даже страх.

В столовой меня ждали Яромир и Любомысл.

Они сидели за разными столами — он у окна, в окружении студентов с факультета Перуна, все в красных перевязях и с медальонами в виде молний; Любомысл — в углу, один, с книгой в руках и чашкой травяного отвара.

Когда я вошла, разговоры не стихли — но изменились. Стало тише, как перед грозой.

Я подошла к общему столу, где лежали деревянные тарелки и кувшины с квасом, мёдом и чем-то тёмным, что пахло корнями и железом.

— Это «кровь земли», — сказал голос рядом. — Пьют только Чернобоговцы.

Я обернулась.

Это была девушка лет двадцати, с коротко стриженными волосами цвета угля и шрамом через всё лицо — от брови до подбородка.

— Ты новая? — спросила она.

— Мира.

— Златка. Последняя из моего факультета… пока ты не пришла.

Она протянула мне кружку с тёмной жидкостью.

— Пей. Иначе к обеду упадёшь. Твоя магия голодает.

Я отпила глоток. Вкус был странный — горький, но с послевкусием чего-то сладкого, почти родного. Внутри разлилось тепло.

— Спасибо.

— Не благодари. Мы здесь не для дружбы. Мы здесь, чтобы выжить.

Первое занятие дня — «Основы мирового равновесия».

Преподавал его старик в белой одежде, которую звали просто Белобог. Говорили, он старше самой Академии.

— Мир держится на трёх китах, — начал он, стоя посреди круглого зала, где вместо скамей были каменные глыбы. — Не на слонах, не на черепахе. На трёх клятвах.

Он поднял три пальца.

— Первая: клятва между людьми и богами. Вторая: клятва между живыми и мёртвыми. Третья: клятва между теми, кто помнит, и теми, кто забыл.

— А если клятва нарушена? — спросил Яромир.

— Тогда мир начинает рваться. Как ткань. Сначала незаметно. Потом — на части.

Белобог посмотрел на меня.

— Некоторые из вас уже чувствуют эти разрывы. Особенно те, чья кровь помнит больше, чем их разум.

Я опустила глаза.

— Сегодня вы узнаете, к какому равновесию принадлежите. Подойдите к алтарю.

В центре зала стоял камень — не гладкий, а покрытый рунами, которые двигались, как муравьи.

Мы подходили по одному.

Яромир положил ладонь на камень — тот вспыхнул золотым светом.

— Перун, — сказал Белобог. — Огонь и правда.

Любомысл — зелёным.

— Велес. Путь сквозь тени и знание.

Когда подошла я, камень потемнел.

Не просто стал чёрным — он поглотил свет вокруг.

— Чернобог, — прошептал Белобог. — Тень, что держит мир от падения.

— Почему именно тень? — спросила я.

— Потому что без тьмы нет света. Без смерти — жизни. Без Чернобога — нет равновесия.

Он замолчал.

— Но будь осторожна. Тень легко может стать пропастью.

После занятия Златка нашла меня в коридоре.

— Тебя вызывают на парную практику, — сказала она. — С Яромиром.

— Почему с ним?

— Потому что декан так решил. Говорят, это испытание.

— Какое?

— Увидишь.

Практику проводили в Зале Отражений — огромном помещении, где стены были покрыты зеркалами, но не простыми. В них отражалась не внешность, а намерение.

Кощей ждал нас посреди зала.

— Сегодня вы научитесь работать вместе, — сказал он. — Несмотря на то, что ваши магии — противоположности.

— Это невозможно, — возразил Яромир. — Магия Чернобога — разрушение. Моя — созидание.

— Именно поэтому это важно, — ответил Кощей. — Мир не делится на добро и зло. Он делится на баланс и хаос. Вы — две стороны одного щита.

Он поднял руку.

Из пола поднялся алтарь — чёрный камень с вырезанным символом: молния, пронзающая тень.

— Ваша задача — зажечь огонь на этом алтаре. Но не любой. Огонь должен быть единым — ни перунов, ни чернобогов. Просто — огонь.

— Как? — спросила я.

— Это ваша задача. У вас — час.

Мы молчали первые десять минут.

Яромир стоял у одной стены, я — у другой.

— Ты боишься меня? — спросил он наконец.

— Нет. Ты боишься меня?

— Да.

Честность удивила.

— Почему?

— Потому что ты не контролируешь свою магию. А когда тень выходит из-под контроля… она пожирает всё. Даже того, кто её призвал.

— Я не призывала её. Она — часть меня.

— Тогда научись с ней говорить, а не бороться.

Он подошёл ближе.

— Давай попробуем. Ты — тень. Я — свет. Но огонь рождается там, где они касаются.

Мы встали по разные стороны алтаря.

Я закрыла глаза.

Позволила тени выйти — не как угрозе, а как дыханию. Она легла на камень, как дым.

Яромир поднял руку. Из его ладони вырвалась искра — чистая, яркая, без запаха гари.

Искра коснулась тени.

И… вспыхнула.

Не взорвалась. Не погасла.

А родилась.

Пламя было ни красным, ни чёрным. Оно было серебряным.

Кощей наблюдал.

— Хорошо, — сказал он. — Очень хорошо.

Но в его голосе не было одобрения.

Было предупреждение.

После практики Яромир не ушёл.

— Почему ты не боишься своей магии? — спросил он.

— Боюсь. Но больше боюсь остаться без неё.

— Ты странная.

— А ты — слишком прямой.

Он усмехнулся.

— В моём роду говорят: «Правда — меч без ножен».

— Тогда твой меч давно бы порезал всех вокруг.

— Возможно. Но лучше порезать, чем предать.

Мы шли по коридору.

— Ты веришь в богов? — спросила я.

— Верю в Перуна. Он дал мне силу.

— А если он ошибается?

Он остановился.

— Боги не ошибаются.

— Тогда почему мир рвётся?

Он не ответил.

Вечером Любомысл принёс мне книгу.

— «Песни забытых», — сказал он. — Стихи тех, кто жил до богов.

— Откуда она у тебя?

— У Велеса есть библиотека. Не та, что для всех. А настоящая. Под землёй.

— Почему ты мне её даёшь?

— Потому что в одной из песен говорится о девушке с тенью в глазах. Она спасла мир, но её стёрли из памяти.

— Зачем?

— Потому что правда иногда страшнее лжи.

Он сел рядом.

— Ты не должна быть одна, Мира.

— Я не одна.

— Но ты думаешь, что должна страдать одна. Это не так.

Я посмотрела на него.

В его глазах не было страха. Только… понимание.

— Почему ты такой добрый?

— Потому что знаю, каково быть тем, кого боятся.

— Тебя боятся?

— Меня — нет. Но мой род…

Он замолчал.

— Ладно. Просто читай. И если услышишь голос в строках — не пугайся. Это не безумие. Это память.

Ночью я читала.

Слова были странные, древние, но понятные — как будто я знала их всегда.

Одна строфа заставила меня задержаться:

Когда тень станет плотью,

А плоть — дверью,

Тогда придёт она —

Дочь пепла и звёзд.

И в её руках будет не меч,

А выбор:

Сжечь мир…

Или вспомнить его.

Я закрыла книгу.

Сердце билось слишком быстро.

Из угла комнаты донёсся шорох.

— Кто там? — спросила я.

Тишина.

Но на полу — след.

Не ноги.

А лапы.

Как у волка.

Но с когтями, похожими на пальцы.

На следующий день началась настоящая учеба.

Утро — «Ритуалы очищения» (для Чернобога это означало не смывание грехов, а признание тьмы внутри).

Днём — «Язык древних знаков».

Вечером — обязательная медитация в Круге Костей.

Там мы должны были «слушать землю».

Я сидела, закрыв глаза.

И вдруг услышала.

Не голос. А ритм.

Как будто под Академией билось сердце.

И оно… звало меня.

Я открыла глаза.

Кощей стоял рядом.

— Ты слышишь его, — сказал он.

— Что это?

— Сердце Академии. Оно живое. И оно помнит тебя.

— Почему?

— Потому что твой род помог его создать.

Он протянул руку.

— Хочешь увидеть, что под нами?

Я колебалась.

— Это запрещено?

— Всё, что стоит знать, — запрещено.

Я встала.

— Покажите.

Он повёл меня не вниз по лестнице, а в стену.

Камень расступился, как вода.

За ним — тоннель, освещённый светлячками, которые пели, а не молчали.

— Это путь только для Чернобога и его хранителей, — сказал Кощей. — Никто другой не пройдёт.

— А вы?

— Я — хранитель.

— Вы не просто декан.

— Нет. Я — последний, кто помнит Клятву Трёх Кровей.

— Что это?

— Договор между людьми, богами и… теми, кто жил до них.

— Эльфами?

Он резко остановился.

— Откуда ты знаешь это слово?

— Я… не знаю. Оно просто пришло.

Он долго смотрел на меня.

— Забудь его. Пока не время.

Мы пошли дальше.

Внизу была пещера.

Не тёмная.

Пол был покрыт кристаллами, что светились мягким голубым светом.

В центре — алтарь.

На нём лежал череп.

Но не человеческий.

Череп был из металла, с узорами, похожими на звёздные карты.

— Это не эльф, — сказал Кощей, будто прочитав мои мысли. — Это Хранитель. Один из тех, кто пришёл с небес, чтобы научить людей магии.

— И что с ним случилось?

— Его убили. За то, что он дал людям слишком много свободы.

— Кто убил?

— Боги.

Я подошла ближе.

Череп зазвенел.

И в голове снова прозвучал голос:

«Ты вернулась…»

— Он знает меня, — прошептала я.

— Потому что ты — его кровь.

— Что?!

— Твой род — не просто ведьмы. Вы — потомки Хранителей. Те, кто сохранил знание, когда боги стёрли память мира.

— Зачем вы мне это рассказываете?

— Потому что скоро начнётся Ночь Волка. И если ты не поймёшь, кто ты, — ты погибнешь. Или погубишь других.

Обратно мы шли молча.

Когда вышли в коридор, Кощей остановился.

— Не доверяй никому полностью. Ни Яромиру. Ни Любомыслу.

— Почему?

— Потому что у каждого своя клятва. А твоя — выше всех.

— Какая моя клятва?

— Ты узнаешь, когда прикоснёшься к Сердцу Лады.

— Где оно?

— В тебе. Но ты ещё не готова его разбудить.

Он ушёл, оставив меня одну.

Той ночью я не спала.

Сидела у окна, глядя на плавающие огни.

Вдруг появился Любомысл.

— Ты была с ним, — сказал он, не здороваясь.

— С кем?

— С Кощеем. Я видел.

— И что?

— Он опасен.

— Ты тоже.

Он замер.

— Почему ты так говоришь?

— Потому что ты знаешь больше, чем говоришь.

Он подошёл ближе.

— Да. Я знаю. Мой род… мы когда-то служили Хранителям. Но потом предали их. За власть. За место среди богов.

— И теперь ты хочешь искупить вину?

— Нет. Я хочу, чтобы ты выжила.

— Почему?

— Потому что если ты погибнешь, мир забудет правду навсегда.

Он взял мою руку.

— Обещай мне: если почувствуешь, что теряешь контроль — позови меня. Не Яромира. Меня.

— Почему?

— Потому что я знаю, как говорить с тенью.

— Откуда?

— Потому что моя магия — не свет и не тьма. Она — между.

Он ушёл, оставив мою руку пустой.

На следующий день объявили о Ночи Волка.

— Это древнее испытание, — сказала Веледа на собрании. — Вы будете отправлены в Лес Теней. Там вы проведёте ночь. Кто выживет — станет настоящим магом. Кто нет — останется в лесу. Навсегда.

— Это смертельно! — воскликнул один из студентов.

— Магия — всегда смертельна, — ответила Веледа. — Вопрос — чья смерть придёт первой: твоя или страха.

Пары уже назначены.

Меня — с Яромиром.

Когда я посмотрела на него, он кивнул.

— Мы справимся.

— А если нет?

— Тогда хотя бы умрём честно.

Вечером перед испытанием Кощей снова вызвал меня.

— Возьми это, — сказал он, протягивая амулет — кость в форме полумесяца.

— Что это?

— Часть моего сердца.

Я замерла.

— Вы шутите?

— Нет. Пока оно с тобой, тень не поглотит тебя полностью.

— Почему вы это делаете?

— Потому что если ты погибнешь, я никогда не найду то, что потерял.

— Что?

— Свою смерть.

Он ушёл, не объясняя.

Я вернулась в келью.

Любомысл ждал у двери.

— Я принёс тебе ещё один амулет, — сказал он. — На случай, если первый не сработает.

— Ты не доверяешь Кощею?

— Я не доверяю никому, кто говорит, что бессмертен.

Он положил в мою ладонь маленький кристалл.

— Это слеза Велеса. Она покажет выход, если лес начнёт врать.

— Спасибо.

— Не благодари. Просто… вернись.

Он посмотрел мне в глаза.

— Ты важнее, чем думаешь.

Ночь Волка началась в полночь.

Нас вывели к чёрному кругу на краю Академии.

Веледа произнесла заклинание.

Земля расступилась.

Из неё поднялся туман — густой, холодный, пахнущий мокрой шерстью и кровью.

— Идите, — сказала она. — И помните: лес знает, кто достоин выйти.

Я шагнула в туман.

Рядом — Яромир.

— Держись за меня, — сказал он.

— Я не ребёнок.

— Но тень может обмануть.

Мы вошли.

Лес Теней был не лесом.

Это был живой кошмар.

Деревья шептали имена мёртвых. Земля пульсировала под ногами. Воздух был густым, как смола.

— Мы не одни, — прошептал Яромир.

Из кустов вышел волк.

Но не обычный.

Его глаза светились красным. Шерсть — как пепел.

— Это не зверь, — сказал я. — Это страж.

— Что он охраняет?

— Нас. От самих себя.

Волк подошёл ближе.

Я не двинулась.

Он понюхал мою руку — ту, где лежал амулет Кощея.

Потом зарычал — но не на меня.

На Яромира.

— Он чувствует твою магию, — сказал я. — Она ему не нравится.

— Отлично. Пусть знает, что я не сдамся.

Мы пошли дальше.

Через час лес начал меняться.

Деревья стали лицами. Земля — руками.

— Это иллюзия, — сказал Яромир.

— Нет, — ответила я. — Это память. Лес помнит всех, кто здесь погиб.

И вдруг я увидела мать.

Она стояла у дерева, вся в крови.

— Мира… — прошептала она. — Ты не должна была идти сюда.

— Мама…

— Ты не готова.

Я сделала шаг.