Бесплатный фрагмент - Дневник Лисы

Все персонажи и события вымышлены, любое сходство и совпадения случайны.

Дневник Алисы

Мой 2008-й.

2008 год.

Пролог

Меня зовут…

Впрочем, это не важно. Мне нравится имя Алиса, так зовут мою кошку. Так пусть, на страницах этого дневника меня будут звать так.

Я подросток, мне 15 лет. Мои родители разведены, однако жаловаться на них у меня нет причин. Обычные предки. У мамы есть другой муж, у отца другая жена, все нормально, как у всех. Я учусь в школе, хожу на концерты и в кино. Я обычная девочка, именно девочка, у меня никогда не было парня. Родителей это радует, подруг веселит, а мне все равно. Я словно бы живу несколькими жизнями… Нет, не так. Внутри меня живут сразу несколько человек. С мамой и Вадимом (моим отчимом) я — «беспроблемный ребенок», я включаю дурочку, которой все в этой жизни легко и не вызывает проблем. Я хорошо учусь, я редко прихожу домой поздно, не курю, не пью и не ругаюсь матом. С папой я — «капризная блондинка» (волосы у меня светлые), озабоченная только шмотками и наличием карманных денег. Подруги (их немного, всего 3) считают меня стильной и умной стервой, за мой несдержанный язык, с которого иногда слетает мат более забористый, чем привык слышать у себя на работе Вадим (он главный редактор газеты). Если бы он это услышал, то не поверил бы своим ушам. Смешно представить. Учителя считают меня способной, безалаберной, но, по сути, пай-девочкой. Они не правы, я другая. Нет, я не стану никого разочаровывать, я специально завела этот дневник, чтобы иметь возможность быть настоящей, никого не разочаровывая.

Этот дневник только для меня, никто не должен увидеть его.

1.09. Понедельник

Отвратный день, погода летняя, жара 30 градусов, листья желтые, трава сухая. Пока шла в школу на линейку колготки о высушенную солнцем осоку порвала. Пришлось снять. Ноги все в комариных укусах — респект и уважуха даче. Кошмар.

Олеська Федорова вырядилась сегодня как начинающая проститутка — юбка едва трусы прикрывает — это при ее-то толстых ляжках, каблуки, блузка белая с неученическим декольте. Самсонов в майке до колен и штанах на три размера больше нужного явился. Классуха проехала по ушам, что с этого года в школе форму введут, интересно, как это у них получится Самсонова переодеть, их заранее жалко.

Сегодня пока директриса разорялась о нашем светлом будущем, я, глядя на свой класс, пыталась представить их в этом светлом будущем.

С Самсоновым все ясно — года через два сменит штаны –трубы на приличный дорогой костюм и до старости его не снимет. Будет таким же толстым и самодовольным как его папаша.

Светка Орехова будет домохозяйкой, правильная она, но умом не блещет. На таких обычно Самсоновы и женятся — в рот смотрят, под ногами не путаются, ужин на столе, в доме порядок, любовные интрижки мужа в упор не видят. Кстати, мы подруги, по крайней мере, она так думает

Коровина Вика — …не знаю. Может, действительно в МГИМО поступит. Хотя, нет. Откуда у ее предков столько денег. А жаль. Она мне нравится, но общаться у меня с ней не получается, разные мы. Мы вроде как враги, но мне кажется, что если бы кто-то и мог стать моим другом, то она. Другом, не подругой. Подруга — это по магазинам ходить, тряпки обсуждать, сопли друг другу вытирать — ах какая жизнь несправедливая штука. Друг — это больше. У меня нет настоящих друзей.

Ладно, не буду о грустном.

Валяев Олег — будет крупным клерком в мелкой конторе или если повезет, то мелким клерком в крупной. Зануда, отличник, трус.

Агафонов Илья — безобидный неудачник. Его недооценивают, ему бы чуть-чуть уверенности в себе, конфеткой был бы. Человек он открытый, творческий, может, будет работать на телевидении.

Сахаров Андрей — просто идиот, тупой, противный, даже писать о нем не хочу, и о Яхромове Ваське, дружке его закадычном, тоже.

Ленка Ракитина — еще одна моя подруга. Хочет поступать в мед универ. Наверное, это ее. Она так думает, она серьезная, у нее куча комплексов, в которых она не сознается, выдавая их за принципы.

Федорова Олеська — отмороженная истеричка, я отказываюсь представлять, что у нее получится в «светлом будущем». Может, актрисой станет.

Настя Олейникова — мамина-папина дочка. У нее все будет в порядке. Выйдет замуж, родит парочку детей. Работа в ее жизни никогда не будет главной и муж будет путевый. Она мне тоже нравится, но мы не общаемся. Она дружит с Коровиной, точнее, бегает за ней, как привязанная.

Платонова Машка всю жизнь будет мучится проблемой лишнего веса. Все прочее для нее не так важно. Это тоже моя подружка.

Остальные мои одноклассники — скучные серые неинтересные люди и никакой роли в классе не играют. Или, если честнее, я ничего о них не знаю. Странно, проучиться вместе 4 года и ничего не знать о большей части одноклассников…

Кстати, у нас новенький — Ставеров Павел. К нему я обязательно присмотрюсь внимательнее. Он симпатичный, даже очень, одет хорошо и в тему, волосы темные, густые, стрижка стильная, высокий и сразу видно — не дурак. Сахарова двумя словами отбрил, от Федоровой элегантно увернулся, Самсонову с первой минуты не понравился, значит, конкурентоспособен. Вот о нем мне хочется знать как можно больше. О нем никто ничего не знает. Классуха сказала, что он у нас ненадолго задержится, в Англию учиться уедет. Уже не рядовой случай.

Надо идти, Светка звонит, просит сходить с ней к стоматологу, одна она боится. Ладно, пойду исполнять подружеский долг.

2.09 Вторник

Вчера весь вечер слушала, какой Пашенька лапочка, какой пупсик, зайка и тому подобный бред. Светка забыла, что сохла по Самсонову, теперь у нее новый кумир. Ей безразлично по кому конкретно страдать. Я сначала разозлилась, а потом подумала, что мне это на руку. Она все узнает в наилучшем виде и доложит мне, а я останусь в стороне, будто меня это не интересует.

Учебный год начался. 10 класс — гора домашних заданий, каждый предмет самый главный, каждый прогул смертный грех. Если бы не новичок можно было бы сразу повеситься от скуки. Он молчаливый и нелюдимый. Девки и так и так к нему подступали — кремень, ему неинтересно. За весь день он так ни с кем по-настоящему не заговорил, на переменах вставлял в уши наушники и утыкался в «аську» в своем сотовом телефоне. Общаться он не настроен, завязывать отношения в новом классе тоже. Не подступиться. Яхромов и Сахаров к нему не полезут, наш загадочный бяка-бука серьезно подкачан, я впервые вижу такой рельеф на руках у 15 летнего мальчишки. Он вообще очень здорово сложен. Наверное, пловец, я смотрела летом олимпиаду, у всех пловцов широкие плечи и узкие тренированные задницы. Нет, реально, хорош. И необычен. И у него совсем, просто вообще нет прыщей.

3.09 Среда

Это массовая истерия. Мало мне Светки с ее вспыхнувшей страстью, теперь Машка туда же. «Паша, Паша, Паша… Он посмотрел на меня, он открыл передо мной дверь, значит, это что-то значит»

Это значит, что он нормальный парень, только и всего. Конечно, на фоне окружающего сброда мужского пола он супер! Но это восторженное нытье меня начинает раздражать. Он рисуется, это коту понятно. Еще бы столько внимания, столько дур облизывается на его скромную персону. Самомнением парнишка не обделен. Впрочем, он имеет на это право, не то, что Самсонов.

Федорова сегодня на него наехать пыталась, он даже бровью не повел. Грубить не стал, все ее выпады разбились о ледяную стену равнодушия. Он даже не волновался ничуть, не прикидывался, ему на самом деле безразлично было.

— Ты что думаешь, ты здесь самый умный?!

Другой бы точно сказал «Да» или наоборот, стал бы оправдываться. А этот просто заявил:

— Если я тебя обидел, прости, я не хотел, давай не будем друг другу мешать.

Я смотрела на него, гадая, зевнет он под занавес или нет. Нет, паршивец, дождался пока ошалевшая от такой тактичности Олеська отвернется. Железные нервы у парня.

Что-то мне не нравится, как я на него смотрю. Может, мне тоже следует по нему загнаться? Загонялась же я по Орландо Блуму и Биллу из Tokio Hotell. Когда думаешь, что кого-то любишь, легко не замечать несовершенства и проблемы реальной жизни. Как раз сейчас проблем выше крыши. Мама с ума сошла — забеременела. Маразм. Скоро у меня будет «маленький братик или сестричка» Она думала, я к этому отнесусь «позитивно». Ей 38! В таком возрасте рожать вредно, а ей хоть бы хны. Вадим делает вид, что рад или действительно рад, я точно не знаю. Я не хочу в это вмешиваться, от меня все равно ничего не зависит. Если маме это надо, пусть. Я только сказала, что не буду нянькой, чтобы на меня не рассчитывали в плане «посидеть с «лялькой». Их проблема, не моя. Вадим меня понял, он мужик умный, а мама надулась. Пусть. Пусть, я «капризный ребенок», но моя комната останется только моей и мои планы не будут зависеть от их планов. Не хочу я об этом думать, не хочу и не буду.

Лучше думать о Бяке-Буке. Скорее всего, у него есть куча недостатков, как у всех, жаль будет разочаровываться. Кажется, у меня портится настроение. Прервусь ненадолго.

* * *

Сегодня вечером случилось нечто весьма примечательное и странное. Мы сидели со Светкой у фонтанов, семечки грызли. Она ела мой мозг составлением плана своего диалога с Пашенькой, я пыталась ее вернуть на землю. И вдруг подошел Он. Собственной персоной. В черных джинсах, черной борцовке, весь такой загорелый и тренированный и как бы это поэлегантнее выразиться, под действием «запрещенных препаратов». Каких именно гадать не возьмусь, но спиртным от него не пахло, глаза были совершенно безумными, а действия, все адекватные, хоть и не логичные.

Сначала он назвал Светку Машей и попросил ее конспект по биологии. Принести ему прямо сейчас, сюда и как можно быстрее, так как у него только сегодняшний вечер для его изучения (биология в следующий вторник, то есть через четыре дня). Светка, не будь дурой, побежала, как будто черти за ней погнались. А этот гад, садится рядом со мной, прикуривает и, между прочим, так говорит:

— Извини, что лезу к тебе с этим. Ты не знаешь где можно вписаться на пару дней, мне жить негде. Я уже всех достал с этой фигней…

Я так рот и открыла. Сижу, глазами хлопаю и вдруг замечаю у него на плече огромный багровый синяк с кровоподтеком. Что тут скажешь? Я сделала вид, что слепая и тупая.

— Ладно, — говорю, — до понедельника я тебя могу пристроить, но не больше.

Отец с женой отдыхают в Европе по путевке, их квартира свободна. Если, думаю, что украсть захочет, то найдут его быстро, ключи у меня, я цветы поливаю и кота Тишку кормлю.

— Правда? — тут он бухается на колени толи от радости, толи по неосторожности, выбивает у меня из рук сумку, та летит в фонтан, он реагирует быстрее чем я, кидается за ней. Сумку ловит, сам падает и головой четко о борт. Народ вокруг в шоке, я в тихом ужасе, у него кровь по виску стекает. Он отдает мне сумку, умывается в том же фонтане, вылезает. Все молча и только потом говорит:

— Это далече?

Я сначала не врубилась о чем он.

— Далече идти надо?

Я уже не в ужасе, я в осадке.

— Три остановки.

Тут какая-то тетка заохала, народ дар речи обрел, что-то все советовать бросились. Вижу, Паша человеческие черты обретает, нервничать начал. Глаза совсем безумными сделались, руки дрожат, зубы стучат, толи от холода, толи от страха, что его силой в больницу потащат. Я его за руку и к дороге, чтобы еще чего не выкинул. Поймала машину, еле уговорила водилу мокрого пассажира взять (деньги — первый двигатель альтруизма), довезла до отцовской квартиры.

Кошек, как выяснилось, Пашка любит, Тишка это быстрее меня просек, едва он переоделся и ссадину на виске залепил, наглый кот забрался к нему на плечо и не слез оттуда до самого моего ухода.

— Не беспокойся, я буду вести себя тихо, — заверил меня Паша.

Папанькина футболка ему узка в плечах — это надо! И брюки от домашнего костюма коротковаты. Вот лошадь! Это ему 15, а дальше что будет?!

— Завтра в школу придешь? — мне хотелось его совсем о другом спросить, но язык не повернулся.

— Нет, не говори, пожалуйста, что знаешь, где я, ладно?

Глазки умоляющие состроил. Глаза у него, кстати, карие, теплые. Таких глаз у людей злых или мелочных не бывает, ресницы длинные, пушистые.

Все! Глазки, реснички — куда это меня понесло! Никаких соплей. Я не Светка, в конце концов. Он мне нравится. Это легко объяснить, это естественно — он красивый, умный, сильный и несчастный. Конечно, на это трудно не запасть. Запасть можно, даже полезно увлекаться нельзя. Я не буду. Я смогу. Я дура. Я знаю

Все, хватит, спать хочу.

4.09 Четверг

Сумасшедший день. Пашка в школу не пришел, Светка на него обиделась за конспект, а на меня, что не позвонила ей и не сказала, что он ждать ее возвращения не стал. Честно говоря, я о ней не вспомнила. Я сказала ей, что Пашка упал в фонтан и пошел домой (ясное дело, к себе, а не к моему рара, я называю папу на французский манер)

После обеда было общешкольное собрание, ученикам объявили, что отныне и на века все обязаны соблюдать некий таинственный dresscod. С формой не вышло, решили народ иначе достать. В опале короткие майки, пупок должен быть закрыт, никаких мини юбок, глубоких вырезов, широких штанов, маек балахонов и тому подобного. Сначала на джинсы посягнули, но тут такой гвалт поднялся. У некоторых людей кроме джинс других штанов нет (врут, конечно). Джинсы отстояли. Самсонов вылез с пламенной речью о свободе самовыражения и демократических принципах. Его выслушали и тут же предупредили, что если он завтра явится в школу в «трубах», то его отправят домой и прогул за уважительную причину не посчитают.

Коровина также отличилась, заявила, что если у нее будет нервный срыв, то она сумеет доказать в суде, что виноваты в этом новые школьные правила.

Не понимаю, ей-то чего суетится, она в одном и том же весь год ходит и дрэскоду ее наряд соответствует. Принципы. Ленка Ракитина такая же дура, только эта высовываться не станет, будет тихо ворчать.

Лично мне безразлично. В чем ходила, в том и буду ходить, без деклараций. Что-то из моего гардероба определенно новым стандартам не соответствует. Это не моя проблема. Я — почти отличница, у меня лучший результат по ОГЭ за 9-й класс и я безобидная самодурка, никому и в голову не придет не пустить меня в школу за внешний вид. А если так, опять их проблема, будет лишний повод прогулять. Сами в конце семестра уважительные причины этим прогулам придумают.

Много шума из-за ерунды. Федорова вдруг стала сторонником нововведений. Правильно, если все «Против», то, чтобы выделиться, надо быть «За». Классуха тут же доверила ей почетную обязанность стукача! Теперь она отвечает за то, чтобы в нашем классе новое правило соблюдалось. Так ей и надо. Светка — наша староста, к ней уже привыкли, ее хотя бы пинать за такую обязанность не стали бы, а Федорова огребет по полной программе. Она этого не понимает.

Дома тоже достали. К нам приехала в гости мать Вадима, пристала ко мне с вопросами, как я отношусь к беременности мамы. Какое ей дело? Она живет в Барнауле, ее сидеть с лялькой не запрягут. Я ей сказала тоже, что маме с Вадимом — мне все равно, это их дело, меня не касается. Кажется, она мне не поверила. Ну и ладно, ну и пусть.

К Пашке выбралась только вечером, хотелось узнать как у него дела, новости рассказать, просто посмотреть на него… Последнее надо бы зачеркнуть, но не буду, я же хотела быть честной перед собой. Да, он мне нравится. Точка.

Когда я пришла, он спал, без майки и без одеяла. Он весь избит, будто десяток боксеров на нем упражнялись, на руках тоже синяки проявились, вчера они не так заметны были, на лице только нет ни следа. Я подумала, ему, наверное, не хочется, чтобы кто-то видел его плачевное состояние, тихо вышла из комнаты и принялась греметь посудой на кухне.

Он ходил в магазин, я нашла молоко, кукурузные хлопья, готовые салаты и кошачью еду (!). Тишка выглядел сытым и довольным, похоже, он отлично поладил с гостем.

Пашка заявился на кухню далеко не сразу, в отцовском банном халате. Я опять прикинулась деревом Дуб, рассказала ему о школьных новостях, он слушал в пол уха, проблема школьной формы его занимала куда меньше, чем то обстоятельство, что ему больно прислоняться к стене или спинке стула. И я не выдержала, достала из домашней аптечки мазь от ушибов и отдала ему. Он сказал «Спасибо», объяснять ничего не стал, удрал тут же в ванную и закрылся там на добрых двадцать минут.

Мне следовало уйти, но я осталась. Пила чай и гипнотизировала часы, вслушиваясь в шум воды в ванной комнате. Я не хотела идти домой, не хотела идти к Светке или звонить Машке с Ленкой. Я устала от их проблем и заскоков. В сущности, моя жизнь скучна и однообразна, каждый день похож на предыдущий, я вижу одних и тех же людей, заранее могу угадать, что будет сказано или сделано. Все непредсказуемые события, как правило, несут с собой кучу неприятностей, вполне предсказуемых и моя задача сводится к тому, чтобы минимизировать последствия в отношении себя. Я — эгоистка, и хватит об этом.

Когда Пашка вылез из ванны, глаза у него были красные и больные. Я ничего не сказала, взяла мазь, сняла с него халат (он не сопротивлялся) и обработала синяки у него на спине. Странное ощущение, если бы я знала, что ему не больно, то мне определенно было бы приятно.

— Спасибо, — хлюпнул Пашка, едва я закончила.

— Пожалуйста, обращайтесь, — я даже подобие улыбки выжила.

Накануне он выглядел лучше и бодрее, видимо, действие запрещенных препаратов выветрилось или это был обыкновенной шок.

— Иди, ложись, — я сунула ему в руку обезболивающую таблетку.

Он ее проглотил, не разжевывая и не запивая. По-моему, он не заметил, что что-то проглотил и мое предложение лечь воспринял чересчур буквально, сложил голову на стол и прикрыл глаза.

— Ты извини, я знаю… — он не договорил, голос сорвался.

Я испугалась. Я всегда боялась мужских слез. Знаю, глупо, они такие же люди и все же боюсь. А когда я боюсь, я теряюсь и начинаю вести себя как последняя идиотка. На сей раз я не придумала ничего лучшего как пытаться утешать его обнимая и целуя, словно маленького ребенка, заливаясь при этом слезами в три ручья. В итоге мы поменялись ролями — я ревела на его больном плече, а он обнимал меня, бормоча что-то совершенно банальное и ненужное. И мне было хорошо. Тепло и спокойно, как когда-то в детстве. Я отвыкла от этого ощущения — кто-то рядом и ему можно доверять. Никогда прежде никто не был так близко к телу, к сердцу, к настроению.

Я сошла с ума. Пишу и с каждым словом убеждаюсь — я двинулась.

Мы так толком и не поговорили, мама позвонила в половине десятого спросить долго ли я еще намерена торчать на улице. Попрощались мы сковано, ему, кажется, было неловко, мне точно было. Ничего, бывает. В конце концов, ничего особенного не произошло — поистерили, успокоились, разбежались, все в порядке. Я ему так и сказала, кажется, он улыбнулся.

5.09. Пятница

Как много в этом слове.

Неделя не прошла с начала учебного года, а школа уже в печенках сидит.

Пашка не пришел, Самсонова выперли, как обещали (он решил отстаивать свое право на самовыражение), Федорова с ног сбилась, уговаривая девок «что-нибудь накинуть». Какой там. Жара тридцать градусов, все по-летнему одеты. Подождали бы учителя со своими правилами до холодов, эмоций меньше было бы. Я все сделала к тому, чтобы меня завернули на входе — топик покороче надела, джинсы еле трусы прикрывают (если нагнуться, то не прикрывают). Нет! Прочитали проповедь и отправили в класс.

Все разговоры вокруг новых правил, целый день из пустого в порожнее переливали, уроки начинались с нотаций и заканчивались спорами. Пустое это дело, учителя не докажут, что dresscode благое дело — это раз, вся власть у них и наше мнение значения не имеет — это два. Так чего нервы тратить?

Маша озаботилась отсутствием Бяки-Буки (я молчу как партизан). Светка, не видя объект своей страсти, немного пришла в себя, о Самсонове вспомнила. Как же, герой дня, пострадал за правое дело. Держу пари, он дома лучше время провел, чем мы в душных классах. После школы Маша потащила нас в кафе отмечать конец первой недели каторжного труда. Она вознамерилась заняться восточными танцами, похудеть на десять килограмм и добиться внимания Пашки любой ценой.

Пусть. Пусть попробует.

Мы спустились к набережной, на пляже народ загорает, будто на календаре не сентябрь, а июль. В воде плавают желтые листья, листья повсюду — желтые, выгоревшие салатовые, багряные. Красиво, но есть в этой красоте какая-то червоточина. Это как цветы на могиле или присуждение звание героя посмертно. Нет в этой красоте жизни и праздника. Ленка со мной не согласна, она любит осень, у нее через три недели день рождения. 16 лет.

16 — это много или мало? Для меня много, для Пашки мало. Он кажется старше, я в свои 16 кажусь себе ребенком.

На пляже встретили Коровину с Наськой, загорали обе в черных купальниках, с книжками. Думаю, Насте читать совсем не хотелось, она даже нам обрадовалась, видно совсем со скуки помирала.

— Слышали, говорят, наш новенький пропал, из дома ушел, — сходу огорошила меня Настя.

Как и следовало ожидать, мои девки дальше никуда не пошли. Пришлось мне с Коровиной в гляделки играть, чей взгляд больше за презрительный сойдет. Вике надоело быстрее, я выиграла.

— Говорят, его мать в школу приходила, с нашей классухой говорила. Он поругался с отцом и ушел. И еще говорят, с ним это не в первый раз, он буйный. Это он в школе паинькой прикидывался.

— Он не прикидывался, — заметила я, — он откровенно дал всем понять, что он круче всех и что шли бы мы все далече (что за слово?)

— Он оказывается у нас кандидат в мастера спорта по плаванию…

В точку! Я же говорила! Но что значит у нас? Смешные люди. Человек старался, демонстрировал, как ему все до лампочки и все же у НАС!

Коровина Вика думала так же как я и в отличие от меня высказалась вслух. Я лишь презрительно фыркнула, тем самым подвергнув сомнению каждое ее слово. Вдохновленная моим скепсисом Орехова Светка принялась доказывать, что ему труднее, чем нам, что к новому классу сложно привыкнуть и тд. и тп. Я сидела в носу ковыряла, слушала и молчала. Интересно, расскажи я Светке или Ленке с Машкой, что знаю, где пропавший загадочный пловец, смогли бы они держать язык за зубами? Скорее всего, нет. Не буду рисковать.

Что же это получается, его родной отец так отделал? Жуть. Если он ушел из дома, то где он намерен жить? Чтобы не мучиться подобными вопросами я отделалась от девчонок и побежала «кормить Тишку», который, бедняжка «уже два дня ничего не ел». Машка пыталась увязаться за мной, еле отговорила.

По дороге купила Пашке большое мороженое. Видимо, он меня ждал, чай заварил, печенье с конфетами купил. Настроение у него улучшилось, жаль, синяки никуда не делись, но чувствовал он себя определенно лучше. Мороженое исчезло быстрее, чем я перепробовала все виды конфет в поставленной перед моим носом коробке. Мне нужно было поговорить с ним о его дальнейших планах, а вместо этого я поласкала ему мозги школьными новостями, пока он сам не свернул к интересующей меня теме:

— Меня никто не искал?

Я пересказала ему все, что слышала от девчонок на пляже, ничего не добавляя от себя. Какое-то время он молча сидел, подперев голову кулаками, потом шумно вздохнул, встал и подошел к окну. Как бы неуместны не были мои мысли, в тот момент я думала лишь о том, какой же он красавчик и, что если он меня обнимет, другого счастья мне в этой жизни не нужно.

— Я не представляю, что мне делать, — в конце концов, признался он, усевшись на подоконнике, — У меня нет денег, все мои вещи и документы остались дома, даже мобилы нет. Мне придется вернуться, чтобы все это собрать.

— Все так плохо? — у меня мурашки по спине побежали.

— Не знаю, — буркнул он, уставившись в окно, — Может, меня запрут недели на две-три, может, нет, не знаю.

— Ты действительно в Англию уедешь?

— До этого еще целый год, — вздохнул он спустя несколько минут, — Сколько мне можно здесь жить?

— До воскресенья, пожалуйста, но в понедельник вернется мой отец с женой…

— Спасибо.

Какая же у него милая искренняя улыбка.

Моя мама всегда звонит некстати и редко говорит что-то приятное. В этот раз она позвонила напомнить, что вечером мы уезжаем на дачу. Я вспылила. Почему я должна ехать кормить комаров за двадцать км от города, когда и здесь они меня отлично кушают. Мы поругались. Мама пригрозила, что они уедут без меня. В другой раз я бы расстроилась, все же сидеть в выходные дома в гордом одиночестве или с подружками — болтушками я не люблю. Однако при нынешнем раскладе, я теряла мало, но нужно было соблюсти ритуал.

Надувшись как мышь на крупу, я отправилась домой. Вечером предки не уехали, Вадим задержался на работе. Мама пыталась «поговорить со мной по душам», я не поняла о чем. Говорить мне не хотелось, и потому я честно призналась ей, что предпочла бы какое-то время побыть одна. Она опять неправильно меня поняла, великодушно разрешив остаться дома одной. Я не против, но все-таки, я совсем не то имела в виду.

7.09. Воскресенье

Кто сказал, что записи в дневнике должны быть ежедневными? Когда будет время и желание, тогда и буду писать.

Вчера, едва выпроводив предков на дачу, я отправилась к Пашке и вернулась только сегодня к вечеру. Обо всем по порядку.

Мама разрешила мне не ехать. Может, ехать я не хотела, но одной оставаться хотела еще меньше. Я не люблю одиночество. Я люблю быть одна, но при условии, что в любой момент могу выйти из своей комнаты и оказаться среди людей. Так или иначе, позавтракав, я набрала побольше разнообразной еды и удрала кормить Тишку и Пашку заодно.

Весь день мы смотрели фильмы на DVD и ели. Пашка рассказывал мне о Болгарии, последние пять лет он жил именно там. Его предки занимаются туристическим бизнесом, он побывал во многих странах, жил в Англии, был в Австралии, Южной Африке, Турции, Бали. Вообще-то его предки тоже в разводе, но поскольку у них общий бизнес, они общаются. Он не ладит с ними, и если бы мог, давно бы жил один. Его одиночество совсем не тяготит. Он спит и видит, как уедет в Англию. Я ничего у него не спрашивала, сам все рассказал, в общих чертах, не вдаваясь в подробности. Отец у него — человек импульсивный и жесткий (судя по синякам, даже слишком), мать мало отличается от отца, тоже женщина с характером и стальными нервами. В сущности его воспитывала няня, в Болгарии он жил у нее в доме, родители только деньги присылали и иногда брали его во время каникул в свои командировки по странам и континентам. В прошлом году няня вышла замуж, и в ее новой семье для него не оказалось места.

С ним легко говорить, легче, чем с девчонками, нет нужды врать или поддерживать имидж. Это так здорово! С ним во всем легко. Мы спали в одной кровати всю ночь и никаких проблем и недоразумений. Мы сразу договорились, что он может меня обнять, но не больше. И все. Просто и ясно.

И очень классно. Я готова была мурлыкать, как кошка, уткнувшись в его плечо. Кстати, секс у него уже был. Я не удивлена, такому легко заманить девчонку в кровать, даже напрягаться не надо. Он мне честно сказал, я ему нравлюсь, но если между нами что-то будет, нам будет сложно после общаться, а ему бы этого не хотелось. Мне тоже. Так что, спать вместе вовсе не означает быть любовниками, можно оставаться просто друзьями.

Если совсем честно, сегодня впервые я подумала о сексе, в смысле, чтобы заняться им, или петингом, да я бы и от поцелуев не отказалась. Я никогда ни с кем не целовалась и если пробовать, то только с таким как Пашка. Он прав, это убьет непосредственность нашего общения и потому стоит воздержаться.

Я не уверена, что хочу секса, я просто боюсь, что мне придется заниматься этим с тем, кто мне в этом смысле не нравится. Когда-то мне все равно придется им заниматься. Что я несу! Все, все, закрыли тему!

Сегодня, перед тем как уйти, мы все убрали, будто в квартире никто не жил. Я пошла к себе домой, он к себе. Обещал придти завтра в школу. Мы договорились делать вид, что знать друг друга не знаем, просто учимся в одном классе, но телефонами обменялись и «аськами» тоже.

8.09 Понедельник

Пашка пришел в школу, как ни в чем не бывало, я с ним и словом не перемолвилась. Светка на правах старосты спросила, почему он отсутствовал два дня. В ответ он фыркнул что-то насчет болезни и ретировался в мужской туалет. Света, будучи девочкой воспитанной, туда за ним не пошла. Самсонов явился в джинсах и нормальной футболке, и вся оппозиция повесила носы. Идейный вдохновитель борьбы за право на самовыражение сдался, Федорова и та скисла, она опять «как все».

Обычный день, ничем не примечательный без новостей и происшествий.

Мне скучно.

10.09. Среда

Осень подкралась незаметно. Два дня идет дождь. Настроение под стать погоде — мрачная безнадега. Вчера нам устроили первую самостоятельную, которую я с треском провалила. Я как-то забыла, что помимо сидения на уроках надо еще учебники читать или хотя бы конспекты.

Пашка сорвался. Не знаю, чем его достал Яхромов, только гроза всех малолеток летал по классу, сшибая мебель. Я впервые видела, чтобы человека так прицельно били об стол. Был скандал. Яхромов отделался несколькими ссадинами, а вот Пашку ждет специальный педсовет, в составе классухи, его предков, школьного психолога и завуча по воспитательной работе. Мы с ним не разговаривали, но меня не покидает ощущение, что он доволен. Даже боюсь предположить почему.

Мне пришла от него только одна sms с телефона Светки «Не звони мне, меня пасут». Светка одолжила ему свой мобильник, не подозревая, кому он намерен писать и очень расстроилась, что он не сохранил в памяти телефона свое послание. В классе он по-прежнему ни с кем не контактирует без особой нужды. Классуха записала его в трудные подростки, Самсонов после истории с Яхромовым перестал его подначивать (трус, чтобы там Светка не говорила).

Машка записалась в клуб восточного танца и уговорила меня составить ей компанию. Я беспокоилась, что предки начнут ворчать, что « это дорого», но они не слова не сказали. Так что, в пятницу у меня первое занятие, все какое-то разнообразие.

У мамы в связи с беременностью поехала крыша, теперь мы едим исключительно «полезные» продукты — фрукты, овощи и каши. Я чувствую себя кроликом, приходится тратить карманные деньги на Макдоналдс (очень хочется хоть какого-нибудь мяса).

Сейчас половина второго, давно пора спать, за окном шуршит дождь, в открытую форточку дышит холодом ночь. Я совсем одна, не в квартире, конечно, — по жизни. Хватит ныть, пора спать.

11.09. Четверг

Все люди играют в игры, смысл некоторых становится понятен, лишь если отбросить в сторону эмоции.

Пока весь наш класс скучал на уроке физики, Пашку прорабатывали на педсовете в кабинете психолога. Я сегодня видела его родителей. Отец с виду приятный уравновешенный человек, но догадаться не сложно в кого Паша пошел ростом и комплекцией. Мать — ухоженная холеная стерва, у нее это на лбу написано. Впрочем, я человек пристрастный, мне априори не могут нравиться люди, так поступающие с собственным ребенком. У Пашки рассечена бровь, вчера этого не было, не трудно угадать причину. При всем этом впечатления загнанного или забитого он не производит, не знаю, смогла бы я так. Наверное, нет.

Я не усидела на уроке, отпросилась выйти и, не раздумывая, отправилась шпионить. Если бы меня застукали прогуливающейся у кабинета психолога, никто не удивился бы, весь наш класс стоит на ушах от происходящих событий, народ вешается со скуки, каждая новость или неординарное действие вызывает патологический резонанс.

Вдруг дверь открывается чуть ли не перед моим носом и оттуда выкатывается Пашка, сосредоточенный и явно чем-то довольный, не притормаживая, бросает мне пару слов:

— У актового зала под лестницей…

Следом никто не вышел. Я еще постояла и окольными путями шпионскими перебежками двинулась в указанном направлении. Пашка меня ждал. Первая его фраза меня вышибла, вторая добила, а третья загнала в состояние столбняка.

— Я их сделал! Кто сказал, что бесполезно биться головой о стену?! Спасибо тебе огромное, что пригрела!!!

И прежде чем я успела что-либо ответить, он подхватил меня на руки и звонко чмокнул в щеку.

— Все, я свободен как ветер, поехали вечером куда-нибудь, потусим.

— Поехали, но все-таки что случилось?

— Я не хочу говорить об этом, — погрустнел Пашка, опуская меня с небес на землю, — ты будешь считать меня последней скотиной…

— Не буду, — я ничуть не сомневалась в собственных словах.

Пашка обещал все рассказать вечером и дал мне свой новый номер телефона. Мы договорились встретиться в 5 в кафе в центре города.

Мне нравится эта конспирация, никто не путается под ногами, не вздыхает, не дает завистливых советов. У Пашки свой интерес, какой, я толком не знаю.

В класс мы вернулись разными дорогами с интервалом в пять минут. Его предки еще долго заседали у психолога, а потом в кабинете классного руководителя. Домой он пошел один, я с девчонками, неустанно гадавшими, исключат ли Бяку-Буку из школы. Я же чувствовала, что вопрос стоит иначе и об исключении речи не идет, но молчала, усердно поддакивая праведнице Светке, считавшей Пашку превысившим пределы необходимой самообороны борцом за справедливость. Яхромов и Сахаров — отморозки, это всем известно и коль нашелся кто-то, поставивший их на место, администрации школы следовало бы выдать ему медаль «за особые заслуги», а не таскать по педсоветам.

После вчерашнего дождя у нас во дворе разлилась огромная лужа. Ах, зачем я надела замшевые сапоги! Жалко, конечно, а что делать? Красота требует жертв.

Девчонки собирались в кино, я наврала, что должна убраться в квартире, на всякий случай разрекламировав им кинотеатр, удаленный от места нашего свидания с Пашкой.

Свидание — это громко сказано. Мы друзья, мы не ходим на свидания, мы просто встречаемся. Найди десять отличий!

Заданий домашних ворох, хоть бы что-нибудь сделала. Да самого выхода решала, в чем мне идти. Я должна хорошо выглядеть, причем он не должен думать, будто я специально старалась. Перебрала весь гардероб, в результате одевалась второпях, так все до конца и не продумав — узкие джинсы, сапоги, батник и замшевая куртка. Ничего особенного, разве что все новое, так откуда Пашке об этом знать.

Я умудрилась придти ровно в пять, сама долго смеялась. Точность — вежливость королев. Мы слегка перекусили (Мясо, мясо! И не какая-то дохлая котлетка — целое блюдо классного горячего куриного филе в сыре). Пашка будто тоже неделю ничего не ел, смял два салата (свой и мой), шашлык и мороженное на десерт. Денег у него теперь куча, мне платить не позволил. Я не удержалась, спросила откуда.

— Предки откупаются от неприятностей, надо пользоваться моментом.

— Как тебя дома встретили?

— Лучше, чем я предполагал, — отмахнулся Пашка и договорил лишь, когда мы вышли из кафе.

— Со стороны это дико, я понимаю, но они мне платят за то, чтобы я держался в рамках приличий, мне в отличие от них терять нечего, у меня ничего нет, а у них бизнес, друзья, партнеры, репутация, им выгоднее выдавать мне десять косых в месяц и не путаться у меня под ногами, чем иметь меня в качестве врага, я им это наглядно доказал.

Мне реально дико такое слышать, бывают же отмороженные предки, это как же надо достать родное чадо, чтобы до такого дошло?

— Ты специально Ваську зацепил?

— Кого? — он, оказывается, не знал, как зовут избитого им одноклассника.

— Яхромов — это последняя капля их терпения, — усмехнулся Пашка, — они меня недооценили, думали я такой же олух, как пять лет назад, когда они меня спихнули с глаз долой. Ничего, надеюсь, мы поняли друг друга.

— Расскажи, — я позволила себе невиданную наглость, приобняла его за пояс.

Оказалось, это так естественно брести в обнимку по городу. Мимо проносятся машины, мигают огни фар и светофоров, рассыпая по мокрому асфальту брызги цвета и света. Это та романтика, о которой снимают фильмы и пишут в книгах, мимолетное ощущение того, что мир кружится только для тебя и все в нем исключительно прекрасно. Вопреки моим опасениям, Пашкин рассказ не разрушил гармонии атмосферы, просто грустная история нелюбви.

У его отца есть любовница, ее сестра учится в институте сервиса и подрабатывает секретаршей в офисе его отца. Пашка не ожидал, что воссоединение с семьей обернется для него тотальным контролем. Он привык сам решать, где и с кем гулять и во сколько приходить домой, как одеваться, что есть, на каких сайтах сидеть. Он переспал с сестрой любовницы отца, девочке 18 лет, ее никто не тянул силой, но их застукал отец, и дальше было то, из-за чего мы собственно познакомились. Вернувшись домой, он попал под домашний арест, его возили в школу, его встречали из школы, распечатывали его телефонные звонки, в свою очередь он наплел подруге матери, что в Болгарии взрослые тетки платили ему большие деньги за интимные услуги. Та почему-то ему поверила, потом он подставил отца, запустив в его компьютер вирус собственного производства, и поссорил его с любовницей, красочно описав ее впечатлительной сестренке то, как жестоко с ним обращаются, остальное мелочи — расколотил плазменную панель, стащил кошелек у горничной. Короче, четыре дня в окопах. После истории с Яхромовым он выставил условие — десять тысяч ежемесячно на карманные расходы и забыть, что он их сын, а не сосед по квартире, тогда при посторонних он благополучный ребенок, он бросает свою подружку и ведет себя как положено 15летнему благовоспитанному подростку. Если бы они не согласились, он растрезвонил бы на всю школу, что он избитая проститутка. Такой скандал его предкам не к чему, они согласились на его условия.

Мы спустились к старой набережной, снова стал накрапывать дождь. Я развернула зонт и отдала его Пашке.

— Ты бы не хотел помириться с родителями?

Он привлек меня к себе и долго молчал, уткнувшись носом в мои волосы на макушке. С ним тепло, мне безумно нравится его парфюм и то, как он меня обнимает, бережно и крепко одновременно. Если бы он не ответил, я бы не обиделась.

— Им это не нужно и мне тоже, — наконец выдал он.

Я ему не поверила, но сомнения свои оставила при себе.

Есть в этом мире что-то настоящее и романтика есть. Темная линия пляжа, сумрачная даль, холод с воды, накрапывающий дождь и тепло его рук — жаль все не навсегда. Основательно подмерзнув, мы отправились отогреваться в кафе-мороженое. Пашка развел меня поныть о собственных печалях, которых по большому счету нет, я рассказала ему о восточных танцах и он вызвался меня встретить завтра с занятий (вроде как он в спорт-зал там поблизости ходит, Машка не должна заподозрить подвоха).

12.09 Пятница

Сегодня Пашка написал за меня контрольную по английскому языку. У него английский свободный, он все сдал за десять минут и сидя в буфете через sms помогал писать мне. Я во временах глаголов не ориентируюсь, до 7 класса я немецкий изучала. Теперь и немецкий забыла и английский не выучила. В отличие от меня, Пашка свободно говорит на трех языках Русском, Болгарском и Английском. Может, мне у него уроки брать? Надо подумать…

Самсонов пригласил Светку к себе на день рождения первого октября. Та порхала весь день. Я не стала ей напоминать, что помимо нее он пригласил еще половину класса и меня в том числе. Я не пойду, Самса мне не симпатичен и к тому же Пашка приглашения не удостоился, а любоваться на свой класс сверх меры три-четыре часа мне не представляется радужной перспективой. Интересно, если Светка все-таки выскочит за Самсонова замуж, я буду общаться с ним или перестану общаться со Светкой? Впрочем, вопрос риторический, до свадьбы у них не дойдет.

Ленка Ракитина тоже носится со своим днем рождения. Хотела сначала устроить его в кафе, но предки показали кукиш, хочет позвать кого-нибудь из мальчишек, но боится, что никто не придет. Зря боится, Агафонов прибежит. Она, дурища, не замечает, как он на нее косится, она вся в учебе. По уши. Толку только мало. Я ничего не читала, трояк по алгебре за самостоятельную получила и с Пашкиной помощью у меня приличный балл за трехуровневую контрольную по английскому. А у нее тот же трояк по алгебре, только после трехчасовой зубрежки и на 28 баллов меньше чем у меня за контрольную. Кого интересует, сколько сил она затратила, смотрят все равно на результат.

Вечером ходили с Машкой на урок танцев. Здорово! Очень красиво. Хочу научиться, по-настоящему хочу! Мне нужно купить специальную одежду, надо нанести визит рара. Уроки два раза в неделю, по пятницам и субботам, так что завтра опять пойду и повод благовидный на дачу не ездить.

В кафетерии при спортивном центре мы «случайно» наткнулись на Пашку. Я думала у Машки инфаркт случится, когда он вдруг с нами заговорил. «От радости в зобу дыханье сперло» — как про нее писали. До остановки дошли втроем. Машке ехать в другую сторону, время было позднее, потому очень скоро мы остались с ним вдвоем. Я обещала позвонить Маше и рассказать в подробностях, как я доехала до дома (Кстати, позвонить я забыла).

Прождав маршрутку около пятнадцати минут, мы пошли до дома пешком. Через два часа я наконец-то добралась до дома, устала, ноги гудят, а настроение сказочное. Завтра, если мои все же рискнут ехать месить грязь на дачу, Пашка будет ночевать у меня.

Надо сделать хотя бы часть домашних заданий, я обнаглела вконец.

16.09 Вторник

Столько всего случилось, не знаю с чего начать.

Во-первых, Машка не сможет пока ходить на танцы, у ее семьи напряг с деньгами, они набрали кредитов и пока не расплатятся, каждая копейка на счету. Мать ей сказала, что если она хочет похудеть, пусть меньше ест и зарядку по утрам делает. Я же решила ходить одна, мне это нравится, почему я должна отказывать себе в удовольствии, пусть даже худеть мне не надо. Машка на меня обиделась не на шутку, ничего, пусть подуется, ее проблема.

Мои не усидели дома, дождь не дождь, грязь не грязь, природа им меня дороже. В субботу днем я навестила папу, стрельнула у него денег на наряд для танцев, съездила, все купила и на занятие отправилась уже при полной экипировке.

Встретил меня Пашка, проводил до дома и дома у меня и остался. Пол ночи мы трещали над пародиями на фильмы ужасов, в четыре часа ночи мы основательно перекусили, а в пять черт принес Вадима. Ему звонили и просили выйти на работу в воскресенье.

Картина Репина «Не ждали». Хорошо еще мы на кухне сидели, чай пили, а не в кровати лежали.

— Ну, здравствуй, северный олень, какими судьбами? — справившись с первым шоком, спросил Вадим.

Пашка пробормотал что-то про забытые ключи и засобирался домой, но Вадим его остановил:

— Куда? Ночь на дворе, сиди, коль пришел и если ты не возражаешь, мне с дочуркой надо поговорить.

Я не люблю, когда он меня так называет, я ему не дочь. Впрочем, как человек Вадим мне нравится, в наши с мамой разборки он никогда не вмешивается и права на мой счет не качает. Он задал мне всего один вопрос:

— Ты с ним спишь?

Это некорректно, я с ним сплю, но не трахаюсь. Уточнять или ерничать я не стала.

— Мы друзья, он мой одноклассник и предки у него контуженные на обе головы, не говори никому, что видел его здесь, иначе ему опять попадет.

Вадим смотрел на меня так, будто видел впервые, в конце концов, кивнув, выдал еще одну сакраментальную фразу:

— Я надеюсь, ты осознаешь, что делаешь, если потребуется помощь, свистни, помогу, только матери ничего не говори, ей вредно волноваться.

Я готова была его расцеловать. Такого поворота я не ожидала. Человек оказался немного лучше, чем я о нем думала или он просто старается оградить от лишних волнений мать своего ребенка. Тоже не плохо, значит, у них настоящая семья.

Несмотря на все мои заверения, что Вадим свой человек, Пашка расстроился. Он видел моего отчима в офисе у своего отца, что совсем не удивительно. Вадим половину населения города в лицо знает, а о второй половине «что-то где-то слышал», работа у него такая.

Спать мы так и не легли, уснули перед телеком, когда совсем расцвело. Я начинаю ловить себя на мысли, что мне тяжело расставаться с Пашкой. Он как дурной наркотик. Впервые со мной такое. Мне уже на «глазки-реснички» наплевать, достаточно одного факта, что он есть. Все же лучше и безопаснее загоняться по Орландо Блуму или Джонни Деппу.

Вчера он не пришел в школу, так я извелась, еле до конца последнего урока досидела, если бы раздевалку классуха не закрыла, слиняла бы раньше. Телефон у него был отключен, sms я ему писать не стала, вдруг он опять под надзором за то что дома не ночевал.

Ракитина пригласила на день рождения Агафонова. Как я и предполагала, тот сразу согласился. Я хочу, чтобы она пригласила Пашку, но когда я об этом намекнула, Ленка едва меня не перекрестила. Машка, хоть теперь со мной и не разговаривает, схватила за мою идею двумя руками, мол, Пашка вне школы совсем не такой Бяка-Бука (это она после 20 минут общения с ним сделала такой вывод). Пусть постарается ради моего блага, уговорит Ленку, она это может.

Светка упала на физкультуре и сломала руку, Самсонов провожал ее до медпункта и где-то по дороге объяснился… нет, не в любви, но в глубокой симпатии. Если разобраться, Самса — самый мелкий в нашем классе, ему 15 только будет, а гонора и самодовольства на все 18—20. Что в нем может нравиться? Мордашка — так себе, упитанность средняя, ну, прыщей, почти нет, по сути, так себе пацанчик. Меня больше всего удивляет, что Светка не одинока в своей симпатии к нему. Федорова и Олейникова тоже не ровно к нему дышат. Смешные люди. У меня свой невроз, по имени Паша.

Чтобы отвлечься от тягостных раздумий, я разобралась с домашними заданиями. Помогло слабо, я успокоилась лишь после его sms-ки «Я не приду завтра, у меня ангина». Сначала я ему не поверила, думала, его опять избили, но проболтав с ним в Интернете больше 2,5 часов, убедилась, что это бред. Настроение у него хорошее, согласился придти к Ленке на день варенья, если его пригласят, по телефону он говорить не может, поскольку голос сел, так что, Интернет — наше ВСЕ.

Сегодня было бы очень скучно, если бы со всех сторон не сыпались новости.

В школе новый идиотизм, мы теперь будем выбирать президента класса. Президенты будут собираться раз в месяц на совет, решая мелкие проблемы — быть ли кофейным автоматам в буфете, как бороться с нелюбителями сменной обуви и тд. Вот влипнет кто-то, заранее сочувствую всем президентам. Я и Пашка преодолели какой-то там уровень по английскому языку, и какой-то центр английского языка предлагает нам суперльготные курсы. Пашке они на фиг не нужны, он язык знает, а я объективно говоря, этому уровню не соответствую, почти все списала с его слов. Мама же говорит, чтобы я шла. Мы даже поцапались. Танцы, видите ли, не так важны как английский. Вот, если ей надо, пусть идет сама на эти курсы. Я обиделась, все, что имеет для меня значение — это, с ее точки зрения, блажь. Все кругом уверены, что лучше меня знают, как мне жить и что делать. Не выйдет.

Надо Пашку обрадовать, что его уровень знания английского языка превышает школьную программу.

* * *

Так, а может, английский и не плох. Пашка согласен на курсы. Ладно, если отстою право на танцы, буду заниматься английским.

19.09 Пятница

Завтра у Ленки день рождения. Ура, я иду с Пашкой! Согласно официальной версии, мы идем туда как самостоятельные единицы, но это мелочи. Сегодня он явился в школу специально за приглашением (это только я знаю). Машка имениннице мозг три дня кушала, так что той ничего не оставалось, как набраться храбрости и оказать услугу лучшей подруге (Машка серьезно настроена сделать из Пашки своего парня)

Он еще болеет, сопли, кашель, все при нем, но в выходные не хочет дома торчать.

Угадайте, кто победил на президентских выборах? Я бы точно не догадалась — Валяев Олег. Желающих представлять наш класс нашлось всего двое, он и Самсонов, но Самсу преподы завернули на предвыборной стадии за несоответствующую высокой ответственной должности репутацию.

Валяева мне искренне жаль, он сам себе не рад, не ему оспаривать лидерство Самсонова. Пашка долго смеялся.

— Надо было мне свою кандидатуру выставить, тогда уважаемые педагоги на Самсонова молились бы, — заявил он, когда мы возвращались с моих занятий танцами.

Мне разрешили совмещать танцы и английский. Мама надеется, что танцы мне скоро надоедят, их я могу бросить, когда пожелаю, а английский нет. Теперь помимо пятницы и субботы у меня заняты понедельник и четверг. Зря я не сказала дома, что списала контрольную, это всплывет рано или поздно. Лучше не думать об этом, я не хочу разочаровывать предков.

Пашка говорит, что льготные цены — это пиар-акция или какой-то хитрый способ отмыть деньги, а не благотворительная помощь юным дарованиям. Ему нужна практика, чтобы не забыть язык. В Болгарии он учился в школе, где английский был вторым языком после болгарского.

Я не видела его почти неделю, соскучилась ужасно. Без него скучно, дни кажутся пустыми. Хочу я этого или нет, надо признать — я ничем не лучше Светки, такая же дура. Разница лишь в том, что мне не нужны разговоры о любви, цветочки, свидания под часами, поцелуйчики, мне нужен Он. Я практически не нахожу в нем недостатков, иногда меня бросает в дрожь от того что, а, главное, как он говорит. Он ни во что не верит. Я отдаю себе отчет, что он может быть грубым, злым, жестоким, я знаю об этой стороне его натуры, знаю, что она есть, хоть со мной он совсем другой.

Сегодня мы сидели у моего подъезда, он грел руки у меня под курткой в то время как я, сидя у него на коленях, грела нос в его волосах. Мне большего не надо. И в этом наше со Светкой главное различие.

21.09. Воскресенье (точнее, уже 22.09)

Я пришла домой в половине двенадцатого ночи, сна не в одном глазу, буду писать, пока не захочется спать. День рождения удался, Ленка на седьмом небе от счастья, она и мечтать о таком празднике не смела.

На MTV была передача о вечеринках в честь шестнадцатилетних детей богатых родителей. Мне кажется, у историй о том, как отмечают праздники люди с ограниченными финансовыми возможностями, рейтинг был бы выше. Ленкины предки не богаты. День рождения отмечали дома, в двухкомнатной хрущовке.

Как они все помещаются в этой квартире? У Ленки есть шестилетняя сестра и живут они с бабушкой — пять человек в двух комнатах, а, по сути, четверо в одной. Вторая комната — это персональные владения бабки, она на ключ дверь запирает, когда к подъезду посидеть выходит. Сегодня ее еле уговорили поехать на дачу, чтобы она нам праздновать не мешала. Из развлечений предусматривались исключительно накрытый всякими вкусностями стол и телевизор. У Ленки консервативные музыкальные вкусы, слушает одно старье, для вечеринки ничего не подходит, одно спасенье — кабельные музыкальные каналы. Немного о гостях — была ее двоюродная сестра Оксанка со своим мальчиком, Машка, Агафонов Илья, я, Ставеров, подружка Ленки из музыкальной школы Гюзелька и Светка со своим парнем. Да, Самсонов теперь официально ее парень! Они встречаются! Сидят на лавочках, целуются в подъезде, ходят в кино. Светка сейчас на больничном из-за перелома, ходи она в школу, такого сюрприза не получилось бы, все в мельчайших подробностях знали бы как он на нее смотрит, что говорит и как целуется.

Агафонов вне школы кажется намного смелее и уверенней, изображал весь день дамского угодника с замашками киношного братка.

Сначала было какое-то напряжение. Получилось, что только я знала всех присутствующих, Машка впервые познакомилась с Гюзелькой, Светка не знала Ленкину кузину и ее парня. Самсонов не ожидал увидеть Пашку, Агафонов жутко стеснялся меня, Ленка поначалу растерялась из-за Самсонова, она почему-то думала, что он и Пашка — заклятые враги. Пашку слегка пришибла эта обстановка и тот факт, что Ленка живет в одной комнате с родителями и сестрой, он искренне не подозревал, что так бывает.

Постепенно обстановка разрядилась, все друг к другу привыкли. Поскольку присутствие Пашки отбило у Самсонова острое желание доказывать свое превосходство, он меня не раздражал. Когда не рисуется, он кажется нормальным. Из алкоголя у Ленки на столе было только шампанское (2 бутылки на десять человек). Жесть! Я шампанское не пью, у меня от него изжога, моя порция погоды не сделала, Пашка и друг Оксанки, которому уже есть 18 лет, отправились в соседний магазин, а Самсонов позвонил домой и попросил у отца привести нам «чего-нибудь попить». В результате у нас появилось две бутылки хорошего полусухого вина, бутылка водки, две пачки сока, а отец Самсы привез три литра безалкогольного пива (про водку ему никто не сказал, в смысле, что она у нас есть). Я не пью ни водку, ни пиво, не нахожу в них никакой прелести, а вот от полусухого вина не отказалась. Самсонов пил только пиво, с его точки зрения, это единственный «стоящий напиток», остальные парни привередничать не стали, правда, Пашка основательно мешал водку с соком, а от пива элегантно увернулся.

Разговоры стали свободнее и откровеннее. Машку развезло от одного бокала шампанского и мне пришлось спасать Пашку от ее жалоб на горькую свою участь. Выяснилось, что у Агафонова по части водки большая практика, летом в деревне он делал водку из самогона (разбавлял самогон водой), настоящие деревенские пьют чистый самогон, а он, юродивый, на это никак на это не способен. Ленка смеялась больше всех, она сама из года в год летом в деревне торчит и ничего подобного вокруг себя не наблюдает, а водки у них в доме не бывает, поскольку у ее отца по этой части большая слабость.

Пытались танцевать, но в комнате, в которой 10 человек, посредине разложенный стол и три больших дивана развернуться трудно, не то что танец изобразить, потому очень скоро от этой идеи отказались, продолжив гулять в парке недалеко от Ленкиного дома. Зависли в открытом кафе, натанцевались, наговорились, набесились, Гюзель спела в караоке, Самсонов учил народ танцевать брейкдэнс (сам едва умеет, но это неважно), короче, хорошо отдохнули. После 9 вечера затрезвонили мобильники, родители принялись взывать к совести, на улице, видите ли, темно и страшно, завтра в школу и тд. Мне мама три раза звонила, интересовалась все ли у меня в порядке. Самсонов и Светка уехали одними из первых, за Машкой приехала мать, а то, как же выпившее дитятко пешком домой пойдет, то, что дитятко протрезвело давно, ее не остановило. Плюнув на конспирацию, мы с Пашкой ушли вместе, пусть думают, что хотят, только по домам мы расходиться не собирались.

Вечер выдался теплый, почти летний, мы долго сидели у фонтанов недалеко от моего дома. Для Пашки сегодняшняя тусовка — новый опыт. Его представления о бытовых нуждах сводятся к несколько иным суммам. Он не понимает, как это стричься не в парикмахерской, а в ванной, как обходиться единственной парой осенней обуви, как совсем не иметь никаких карманных денег. Он считал, что, имея 10 тысяч в месяц на карманные расходы, едва сводит концы с концами, правда, он платит с карманных денег за курсы английского языка и бассейн, куда ходит каждый день после школы, но он не тратится на жилье и одежду, не платит за телефон и Интернет. Ленка не думает, что у нее нет денег, просто не думает и все. Для Пашки деньги значат куда больше.

— Я не смог бы так жить, — признался он, подводя итог нашему обсуждению материального благосостояния семьи Ракитиных.

— У тебя выбора бы не было, — грустно усмехнулась я. Разве я не права? Разве Ленка сама выбрала для себя такую жизнь? Если бы ее отец не пил, денег у них было бы определенно больше. Когда-то он был машинистом, водил поезда по железным дорогам, пока его не выперли с работы за пьянство. Это сейчас он перебивается случайными заработками. Ленка говорила, в их семье были лучшие времена.

— Выбор есть всегда, вопрос в цене, — спокойно возразил Пашка, задумавшись о чем-то своем.

Я не раз замечала, как суровеет его лицо, когда он погружается в собственные мысли, мне становится не по себе, тревожно, будто что-то идет не так, как должно. Наверное, уснуть я не могу из-за осадка от этого ощущения. Я боюсь за него, сама не знаю, почему. Я ненавижу страх, самое мерзкое из всех возможных чувств. Не хочу писать об этом, лучше лягу спать.

23.09. Самое начало Вторника

Я не поняла, что сегодня случилось. Очень надеюсь, мне это кто-нибудь в итоге объяснит. Весь день все было тихо и гладко — школа, курсы, кино…

Ленке дома устроили истерику — как она позволила кому-то покупать алкоголь на свой праздник. С пивом и водкой пронесло бы, но не с вином (одна бутылка 450 рублей стоит). Пашка хотел как лучше. Вино хорошее, мне понравилось и не только мне, и цена довольно средняя. Только не для Ленки. Она должна иметь гордость и уважать себя. Где смысл, я так и не поняла.

Занятия на курсах мне понравилось, всем раздали электронные переводчики, и следующие два часа преподаватель говорил с нами по-английски. Я все понимала и то, что я дуб дубом никто не заметил. После занятия мы с Пашкой ходили в кино, посмотрели клеевую тупую комедию, он проводил меня до дома, посетовал, что с завтрашнего дня и до октября будет жить в режиме жесткой экономии и ушел…

Дальше начались чудеса. Вадим поехал провожать свою загостившуюся мать на поезд до Барнаула, вернулся около 12 ночи с невменяемо пьяным Пашкой на руках, ничего мне не сказав, свалил его в моей комнате на мою кровать прямо в уличной одежде и ботинках, закрылся с мамой на кухне, а потом они оба куда-то ушли. То есть мне знать, что происходит необязательно. Я просто задыхаюсь от возмущения. Я им все скажу, пусть только вернутся. Пашка спит, как убитый… Может его попытать?

* * *

Это не может происходить со мной! Я не верю! В моей жизни все ясно, просто, понятно и БЕЗПРОБЛЕМНО! Я хочу, чтобы так и оставалось. К сожалению, этому уже не бывать никогда.

Ах, зачем черт дернул меня растолкать Пашку, не будь он пьяным, он бы промолчал, и все было бы как раньше. Я потребовала, чтобы он объяснил мне, что он делает в моей кровати, я фигурально выразилась, а у него натуральная истерика случилась. Нет, он не стал орать, биться головой о стену…

Он рассмеялся тихо и очень зло. У меня мороз по коже пробежал.

— И, правда, что мне делать в твоей кровати?! Мне здесь точно делать нечего, ты платить не станешь, — и, сев на кровати, посмотрел на меня снизу вверх, — Я — проститутка, трахаю баб за большие деньги, я — дорогая проститутка! — а у самого слезы по щекам ползут.

У меня пол под ногами уехал, плюхнулась я рядом с ним, прикинулась истуканом. Он молчал, я тоже, он ревел навзрыд, я про себя. Мозг отказывался верить его словам, но я чувствовала, это подлинная, истинная правда. Если бы можно было выбирать, я предпочла бы жить во лжи. Я не знала, что говорить или делать, но он был так близко. Проститутка он или пошлый врун, это тот Пашка, с которым я учусь в одном классе, который встречает меня с танцев, провожает до дома, переносит меня через лужи, греет руки в моих карманах и ему хуже, чем мне. Никто не убедит меня в том, что это не так, у меня есть глаза.

Я осторожно прислонилась к его плечу. Его колотила крупная дрожь.

— Паш, Паша, — я слегка тряхнула его. Он невольно дернулся, но так и не поднял головы. Тогда я просто обняла его.

— Я не нуждаюсь в твоей жалости, слышишь? — процедил он сквозь плотно сжатые зубы, — Просто не держи на меня зла, этого будет достаточно. Я морочил тебе голову. И вообще, мне пора идти, — он хотел встать, но я буквально повисла на нем, отчего он взвыл от боли. Как позже выяснилось, у него было вывихнуто плечо и в двух ребрах обнаружились трещины.

— Что тебе надо от меня?! — рявкнул он, ухватив меня за оба запястья, — Что?! Говори, не стесняйся!

Тут меня прорвало:

— Ты, идиот! Ты мне нужен. Мне нужен друг, хоть кто-то, кому до меня есть какое-то дело! — я наградила его еще массой лестных эпитетов, прежде чем он сдался, отпустил мои руки и сел на колени перед кроватью, уткнувшись лицом в подушку.

— Я устал. Я не знаю, что мне делать, я просто устал…

Алкоголем от него несло изрядно и совсем не полусухим вином, чем-то куда более крепким. На дне рождении Ленки парни смеялись над его экспериментами по разбавлению водки соком. Тогда он хотел остаться трезвым, сегодня же он пил, именно чтобы напиться.

— Что случилось, расскажи.

Он замотал головой.

— Не хочу.

— Паш, — я придвинулась ближе, осторожно провела ладонью по его волосам, приподняла голову (он не думал сопротивляться), — Почему тебя привез Вадим? Где вы встретились?

— На вокзале, — вздохнул Пашка, — я хотел взять билет до Москвы, там твой отчим меня и зацапал. Ты знаешь, они с моим отцом когда-то вместе учились…

— Вадим юридический заканчивал, это потом он журналистикой увлекся.

— Мой отец тоже по образованию юрист, — перебил меня Пашка, морщась от боли, — а по жизни — козел, — добавил он, вновь уткнувшись в подушку.

— Зачем тебе в Москву? — продолжала допытываться я, лихорадочно соображая, куда при таком раскладе могли свалить мои предки. Неужели к нему домой побежали, докладывать, где Пашка. С другой стороны, Вадим мог его сразу домой отвезти, а не тащить сюда, маму не дергать.

— Я не могу так жить, не могу и не буду, — буркнул Пашка, вытирая глаза кулаками, — Я не вернусь…

Он не успел договорить, в коридоре загремела дверь, возвестив о возвращении мамы и Вадима. Пашка тяжело поднялся с колен, не попадая в петли, принялся застегивать пуговицы на куртке.

— Я пойду, ты прости меня, честно, я не хотел ничего дурного. Ты замечательная.

Я не смогла бы его остановить, к счастью Вадим смог.

— Куда собрался? — жизнерадостно поинтересовался он, встав в дверях моей комнаты, преграждая Пашке путь к отступлению.

— Мне сказали, чтобы я убирался к чертям. Не сдохну я без их денег, пусть не надеются, найду, чем заработать! Мой поезд уходит в половине седьмого…

— Пусть уходит, — хмыкнул Вадим, смерив его оценивающим взглядом, я не могу тебя отпустить в таком состоянии.

— И как вы мне помешаете? — кисло усмехнулся Пашка, облокотившись на косяк.

Он с Вадимом одного роста, я от души надеялась, что моему отчиму не придет в голову удерживать его силой.

Удерживать не пришлось, пришлось поддерживать. Пашка медленно съезжал вниз по косяку, пока Вадим не помог ему добраться до дивана в гостиной. Последние пару метров Вадим буквально тащил его на себе, Пашка потерял сознание. Заохала и запричитала мама. Обо мне опять благополучно забыли и лишь когда стало ясно, что Пашка опять серьезно избит, мама отвела меня на кухню и заговорщицки сообщила:

— В больнице скажи, что к вам во дворе пристали хулиганы, вышла драка.

— Это дело рук его отца! — возмутилась я, — Я не собираюсь отмазывать его.

— Это не совсем так, поверь мне, солнышко… — видимо мама была готова к возражениям, потому привела весьма весомый аргумент — Какое-то время твоему другу лучше пожить у нас, нельзя обострять отношения с его родителями, он и так слишком далеко зашел. Поверь, ты знаешь далеко не все…

— Я знаю достаточно! — взвилась я.

Больше всего меня взбесил ее понимающий взгляд. Она всегда заранее уверена, кто прав, а кто виноват.

— Подумай вот о чем, придется объяснять, почему так случилось, я повторяю, ты знаешь далеко не все…

— Пашка занимался сексом за деньги, я это знаю, — отчеканила я. Мне просто хотелось доказать ей, что со мной нужно считаться.

У мамы расширились глаза, но она быстро взяла себя в руки.

— Он тебе это рассказал?

— Перед вашим приходом.

— Хорошо, мы поговорим об этом позже, надо отвезти его в больницу. Сделай, как я говорю, я прошу тебя.

Это нечестно. Я не верю, я не верю, что все это происходит в моей жизни.

Пашку отвезли в травматологию, вправили вывих, наложили тугую повязку на ребра. Меня никто ни о чем не спросил, врачам хватило версии, рассказанной мамой. Вадим пытался со мной поговорить, мне не хотелось говорить, не хотелось думать. Такие встряски не для моего избалованного скукой и стабильностью сознания.

Пашка будет жить у нас, я не знаю, как мне относиться к этой новости. Я не понимаю, зачем моим предкам такой геморрой, они никогда не отличались альтруизмом и желанием облагоденствовать весь мир. Может, это услуга Пашкиным родителям? Скорее всего, так и есть. Тогда я не понимаю, зачем сначала бить и выгонять из дома, а потом просить посторонних людей приютить больное телом и душой чадо.

Я устала. Я пишу все это, чтобы во всем разобраться. Пока понятно одно — я в школу не иду, мне разрешили прогулять.

24.09. Среда

Сегодня узнала о себе много нового — я подлая скользкая завистливая гадина, которая только и озабочена тем, как бы во всем всех превосходить. Танцами я занимаюсь только потому, что Маша ими заниматься может, а с Пашкой встречаюсь исключительно, чтобы ей насолить. Маша объявила меня кровным врагом, мне лень ей возражать или, точнее, наплевать. Я никому не сказала, что Пашка живет у меня, это никого не касается. Классуха и та не знает, весь день она возмущалась, что Ставерова опять нет, что у него пропусков много, ее беспокоит, как он будет нагонять школьную программу. О том, что, не взирая на пропуски, у Пашки по всем предметам хорошие оценки она не упомянула.

Меня задолбала школа, глаза бы мои на все это не смотрели. Эти проповеди о здоровом образе жизни, о том, что только в наших руках наше будущее, байки о распахнутых настежь дверях широких возможностей нагоняют тоску. Лицемеры! Они прекрасно знают, кто пойдет после школы в ВУЗы, а кто в каблухи. Они знают, мы знаем, но все усиленно делают вид, что верят в равные возможности. Я ужасно злая сегодня. Злая и усталая.

Пашку выписали к нам домой, у него депрессия, я не удивлена. Он не хочет ни о чем говорить, я не настаиваю. Сегодня мы сидели с ним как два пенька на диване добрых три часа. Молча. И никакой неловкости, скованности, желания нарушить тишину, он обнимал меня, я его. Потом пришла с работы мама, началась трескотня — почему не ели, как здоровье, как школа, не болит ли голова. Болит. Весь день болит, в ней столько мыслей не помещается, дурацкие ребусы, смешные наезды. Мне плевать на Машку, меня мало волнует, почему Пашка живет у нас. Я не знаю, как относиться к тому, что он мне рассказал и не хочу это с кем-то обсуждать. Я должна сама во всем разобраться, меня не устроит вариант, если мне продиктуют, что правильно и как мне жить дальше. Я не узнаю себя — из меня будто воздух выпустили. Я спустилась с небес на землю, а на земле стоять жестко и страшно. Бояться глупо, я давно это знаю. Это слова. Я боюсь. Всего.

26.09 Пятница

Сегодня ходила на танцы. У меня кое-что начинает получаться. Это радует. Хоть что-то радует, уже хорошо.

Я получила еще один трояк за контрольную работу по алгебре и несколько пятерок по английскому языку (за вовремя найденный в учебнике ответ), мне начинает нравиться английский, нравится атмосфера занятий на курсах. Люди приветливые, нет никакой обязаловки, оценок не ставят, просто все говорят по-английски. Пашка со мной в этот раз не ходил, он вообще из дома выходить не хочет. Сидит целыми днями на своем диване, читает и минералку хлещет, ничего не ест, почти не спит, говорит, только если его спросят о чем-то. Вадим привез часть его вещей и записку от матери, которую он разорвал, не развернув. Тогда Вадим передал на словах, что сумма его карманных денег возросла втрое, еле уговорив «не выеживаться» и «не обострять». Мои предки с Пашкой поладили, это тоже немного радует, с ним легко ладить, он неконфликтный.

Машка развернула против меня военную компанию, со мной уже и Ленка не разговаривает. Это, видите ли, из-за меня Пашка дорогое вино купил, я должна была пить пиво и не выпендриваться. Шли бы они обе — глубоко и надолго.

Мама ходила на первое УЗИ, планирует, когда уйдет в декрет и какую коляску надо купить. Мне кажется, она боится говорить со мной о Пашке. Интересно, когда родится лялька, Пашка по-прежнему будет жить у нас? Или его попросят свалить восвояси, или они не загадывают так далеко. Это называется поиграть и выбросить. Или нет? Я запуталась…

Весь день и всю ночь шел дождь, капли молотили по стеклу, мешая спать. Пашка тоже не мог уснуть, оттого мы до трех ночи играли с ним в карты, в дурака. Я осталась 15 раз, он 16 — ну не дураки ли мы оба?

30.09 Вторник

Выходные прошли тихо и незаметно. В субботу мама с Вадимом ходили на день рождения к маминой подружке, в воскресенье вечером Вадим улетел в командировку в Москву. Мама развлекла нас с Пашкой пирожными, сотворенными по рецепту подруги. Она стала чаще готовить. Мы снова едим мясо, оно оказывается тоже очень полезно.

Я слышала, беременные плохо себя чувствуют, быстро устают, истерят по поводу и без повода. Как бы не так, все с точностью до наоборот. Мама летает, настроение у нее отменное, ее не ломает после работы варить Пашке куриные бульончики (полезно), готовить ужин минимум из двух блюд, а после сидеть в Интернете на сайтах для сотоварищей по положению и интересам. Интерес один — дети и что с ними делать, все прочее для нее суета и не имеет значения.

Пашка в квартире почти не заметен, то есть никому не мешает. Моя кошка Алиска души в нем не чает, ходит за ним по пятам, как привязанная. С ним одна проблема — накормить. Он ест только из-за моей мамы, которая иначе не отстанет, так и будет жужжать — скушай это, давай, я тебе это приготовлю, это разогрею, бутербродик сделаю…

Я иногда думаю, что живу в каком-то фильме о чужой жизни, на все смотрю как бы со стороны. Мелкие шпильки бывших подруг должны по идеи меня задевать или обижать, мне же все равно.

Сегодня в школе появилась Света, тут же решила всех помирить. Мне не с кем мириться, я ни с кем не ссорилась. Я так ей и сказала. Она начала доказывать мне, что я тоже не права. Я так не считаю. В результате, с ней мы тоже поцапались. Теперь я хожу в школу учиться, больше там делать нечего, даже домашние задания успеваю делать на переменах.

Меня будто приморозило, сама себе удивляюсь.

31.10. Пятница

Я совсем забросила свой дневник, надо исправляться. Хватит киснуть.

Столбик термометра за окном неделю не поднимался выше ноля и вот сегодня выпал первый снег. Мы шли с Пашкой с танцев, когда вдруг с неба повалили огромные пушистые хлопья, кружа вокруг нас, будто заигрывая. Я надеюсь, завтра он не растает. Из воздуха сразу исчез запах жженой листвы. Весь октябрь горели костры, откуда только столько листьев взялось, ума не приложу. От дыма постоянно саднило горло.

Ненавижу осень. Октябрь тянулся неимоверно долго — сплошной серый, скучный, холодный день. Ничего не происходило, а если происходило, то ни капельки не волновало.

Я утрирую, кое-что все-таки было. Например, у меня появились новые друзья — Маринка из моего танцкласса, Лешка и Альбинка, с которыми я постоянно общаюсь на занятиях по английскому языку. Пашка познакомился с Лешкой, потом Лешка стал встречаться с Альбинкой и теперь после курсов мы часто тусуем в бильярдном клубе. Лешка с Пашкой играют, мы с Альбинкой активно за них болеем.

Лешке 17 он учится на первом курсе мед университета на стоматолога. Судя по его рассказам, в медицинском учиться весело и преподы сплошь двинутые. Впрочем, все преподы немного двинутые — это их профессиональное заболевание. Они так привыкают вешать ученикам лапшу на уши о том, как правильно жить, что сами начинают себе верить. А жизнь — она другая и, сталкиваясь с реальностью, они выглядят идиотами.

Альбине 16, она учится в 11 классе, тоже хочет поступать в мед, правда с факультетом еще не определилась. Она общительная, добрая, милая, с ней легко говорить о пустяках, приятно быть в ее компании, она умеет даже Пашку заставить хохотать до слез. Большего о ней я пока сказать не могу.

Марине тоже 16, она всю жизнь занималась бальными танцами, даже в международных чемпионатах участвовала, но однажды, разочаровавшись в своем партнере (по танцам, разумеется) решила сменить профиль, занялась восточными танцами. Здесь можно танцевать без партнеров. Теперь она участвует в чемпионатах по восточным танцам, но при этом собирается поступать в театральный институт. Она любит быть в центре внимания, ей нравится сцена и паркет и то, что ей восхищаются (танцует она, надо отдать должное, хорошо). В тоже время она никого к себе близко не подпускает, парней в особенности. Наше с ней общение началось с того, что она, увидев нас с Пашкой на остановке, заявила:

— Никогда не танцуй перед парнем, если дома вдвоем, может плохо кончиться.

Поскольку я часто тренируюсь дома, и Пашка всякий раз с большим удовольствием за мной наблюдает, я ее не поняла. И я не выношу советов, о которых не просила. Короче, мы поссорились, потом разобрались, помирились и, выяснилось, что нам есть о чем говорить. Ей фатально не везет с парнями, все норовят с ней переспать, в другом качестве она их не интересует. Мне кажется, она преувеличивает. Да, она хороша собой, одевается красиво, но общаться не умеет совсем, тем более флиртовать. Лично я предпочитаю общаться с ней только в танцклассе, от нее легко устать.

Пашка настроен жить у нас, пока его не выкинут. Надеюсь, этого не случится. Он предлагал маме и Вадиму часть своего карманного дохода в качестве арендной платы за оккупированный им диван в гостиной, те даже думать ему об этом запретили. Его предки отстегивают моим какую-то сумму за его пребывание в нашем доме. Пашку этот факт успокоил, ему проще и спокойнее думать, что в основе всех «добрых услуг» финансовая составляющая. Я же уверена, деньги тут не самое главное, у моих родителей другой интерес, может, он тоже корыстный, но более тонкий.

Пашка ни разу не ходил к себе домой, даже теплые вещи забрать отказался, его мать все привезла сама, пока мы были в школе. Несколько дней назад она приезжала к нему в школу. На людях он давить истерик не стал, поговорил с ней в ее машине (в школе по-прежнему не знают, что он живет у меня дома), но кипел и срывался на всех до тех пор, пока уроки не кончились. Досталось Сахарову, за невежливую реплику в адрес биологички и биологичке за сделанное им обоим замечание, Валяеву за несвоевременность объявления принятых на совете президентов свода правил, правилам за их смехотворность, Светке, за то, что пыталась его урезонить, Самсонову за попытку заступиться за Светку, Федоровой за попытку наехать на Светку, дивану в буфете за то, что попался на его пути, буфетчице за холодные пирожки. Короче, лучше бы его мать не интересовалась, как у него дела.

После школы я увела его на набережную, охладить мозги. Ветер дул с севера, в небе дежурила эскадрилья белесо-серых пенистых туч. Короткие злые волны наскакивали одна на другую, от стоявшей в воздухе ледяной влаги слезились глаза. Мы сидели на скамейке посреди пустого пляжа, жевали бутерброды с домашней бужениной, которые мама с завидной регулярностью подсовывает нам в школьные сумки. Пашка, наконец, рассказал, что у него произошло с родителями, в тот день, когда он переехал жить к нам:

— Я обещал им близко не подходить к ночным клубам и прочим неподростковым заведениям. Меня там мог увидеть кто-нибудь из их знакомых и усомниться в моей благопристойности, но в тот день мне позвонил один знакомый, пригласил на очень занятное paty со стриптизом. Я ничего особенного там не сделал, напился только и домой пошел. Отец уже ждал меня, настучал ему кто-то. Был скандал, если это так можно назвать, — он невольно передернул плечами.

— А мать при чем? — удивилась я.

— Не при чем. Ей просто на меня наплевать и меня бесит, когда она делает вид, что это не так. Если бы я вскрыл себе вены, ее волновал бы испорченный ковер. Она доказывала мне сегодня, какая я сволочь и неблагодарная скотина. Я может, и шлюха, но не собачонка, которая танцует за каждую купюру.

— Я давно хотела тебя спросить, только ты не обижайся, пожалуйста, — не знаю, как я решилась заговорить об этом, тут же пожалела, глядя как он напрягся, будто ему кол в спину вогнали, но отступать было поздно и некуда, — Как вышло, что ты стал… — я не могла выговорить это слово, Пашка и так меня понял и вопреки моим ожиданиям, ответил спокойно.

— В прошлом году перед новым годом я забрел на пляжную вечеринку при курортном отеле, втерся в толпу туристов — постояльцев, познакомился с двадцатилетней американочкой. Она была пьяна, ей и в голову не пришло, что мне только 15 недавно исполнилось. Короче, я прекрасно провел время. С утра она протрезвела, испугалась, что связалась с несовершеннолетним и заплатила мне, чтобы я молчал. Я рассказал обо всем одному придурку. Рассказал и из головы выбросил, только через какое-то время до меня взрослые тетки докапываться стали. Этот чувачок мне определенную репутацию создал, растрепал кому надо и не надо, что со мной за деньги можно…

Он говорил, мрачнея с каждым словом. Я очень хотела его остановить, но почему-то боялась. Сама виновата, не надо было трогать эту тему. Он прикурил, не прерывая рассказа, вдохнул щедрую порцию дыма:

— Есть некоторая разница между сексом и сексом за деньги. Когда тебя покупают, то думают, что можно все, такой секс не всегда бывает приятен. Я соглашался не всегда и не со всеми, но даже при таком отборе в один прекрасный день влип конкретно, нарвался на чокнутую. Она меня напоила какой-то дрянью и бросила в номере отеля пристегнув наручниками к кровати. Ну, дальше понятно, горничная пришла, устроила шум, отель сотрудничает с компанией моих предков, они узнали о моих подвигах и все… Так я оказался здесь, — он с силой раздавил окурок о железную часть лавки, — Я сам во всем виноват, знаю, только это ничего не меняет.

Я разревелась, сама не знаю почему, Пашка тоже не понял в чем причина, но докапываться до сути не стал, обнял меня, и молча гладил по волосам, пока я не успокоилась.

Этот разговор я переваривала долго. Мое отношение к нему ничуть не изменилось. Он мне дорог, как человек, как друг, как парень. Это главное, остальное мишура. Я не желаю думать о будущем, я хочу жить.

1. 11. Суббота. Замечу, рабочая суббота

Утром наступила зима, -6 градусов, поземка, ледяной, пробирающий до костей ветер. Неожиданно выяснилось, что у Пашки нет куртки, рассчитанной на русскую зиму, потому Вадим подвез нас в школу на машине.

Светка приползла мириться. Самсонов Самсоновым, а поговорить с кем-нибудь хочется. Машка с Ленкой живут далеко, сейчас темнеет рано, особо не погуляешь, а я, мало, что в двух шагах живу, еще и язык за зубами держать умею (в отличие от нее самой). Она видела, что Вадим нас с Пашкой привез, не успели мы в класс подняться, как все уже знали об этом. Машка преувеличено громко поинтересовалась у Ленки, где это мы с Пашкой ночевали (от моего дома до школы ближе, чем до Пашкиного дома).

— Мы квартиру сняли, живем теперь вдвоем, — также громко сообщил Пашка, — Тебя на новоселье не пригласим!

Ленка посмотрела на меня так, будто поверила, меня смех разобрал. Она сразу успокоилась, вздернула нос и увела приготовившуюся к ответному выпаду Машку в коридор. В школе знают, что мы с Пашкой встречаемся, в последнее время мы общались исключительно друг с другом, с одноклассниками говорили или по делу или чтобы поругаться. Однако фантазии представить нас живущими вдвоем отдельно от родителей не хватило ни у кого, это естественно, кто нам квартиру сдаст, мы же несовершеннолетние.

Светка заговорила со мной на второй перемене, от нее я узнала все последние новости школьного сообщества. Я давно забила на эту мышиную возню, но из любопытства дослушала до конца. Машка серьезно увлеклась Интернетом, часами сидит в чатах, у нее появилась куча новых знакомых в сети. Со мной она бы давно помирилась, если бы не мой «несносный нрав», в чем заключается моя «несносность» я не разобрала. Валяев в качестве президента нажил себе кучу врагов (Самсонов в первых рядах). Ракитина целовалась с Агафоновым, но потом заявила, что не будет с ним встречаться, Федорову застали в толчке с каким-то парнем из параллельного класса, они там целовались (нашли, блин, место), Коровина делает какой-то проект для городской конференции, скоро начнется подготовка к новогоднему общешкольному концерту в формате сказки «ночь перед рождеством», Настя Олейникова хочет позвать на роль черта Пашку, но боится. Его, оказывается, многие побаиваются. Я сразу предупредила:

— С чертом он вас к черту пошлет, даже не пытайтесь.

Светка загрустила, видимо, идея принадлежала не только и столько Олейниковой. Сама она намерена играть Оксану, хотя есть еще три десятых и три одиннадцатых класса потенциальных актеров. Однако главная Светкина проблема в том, что Самсе мало поцелуев, обжималочек, ему хочется погорячее. Светка боится осложнений в отношениях, беременности, реакции родителей, если те узнают, короче, не хочет, но ему об этом сказать не решается. Вроде как любовь до гроба, как это так секса не хотеть…

— Скажи ему, чтобы подождал пару месяцев, обзови это своим принципом, — жестко рассудила я, — Если бросит тебя, значит, ты ему не нужна, если будет ждать, значит, через 2 месяца придумаешь что-нибудь еще.

Я знаю, Самсонов будет терпеть. Не из-за любви, просто потому что, если у них все кончится раньше, чем дело дойдет до секса, его победа не будет полной. Я сто раз читала о таких вещах в журналах. Он не любит Светку, он ее даже не уважает. Ей говорить об этом бесполезно. Пусть. Это ее проблема, не моя.

Мне кажется, Светка довольна, что помирилась со мной. Честно говоря, мне ее не хватало.

Из школы нас забрал Вадим и отвез в магазин дубленок. Тут-то и пригодились Пашкины карманные. Весь октябрь он маялся, куда их деть, мама запретила ему покупать дорогие вещи нам в подарок, самому ему деньги предков не нужны, до того он на них зол. Выбранная им куртка с меховой подкладкой и плащевкой сверху съела две трети нерастраченной октябрьской «подачки». Можно было, конечно, курточку попроще выбрать, но не с его мажорными замашками. У него шмотки абсолютно все фирменные — предмет моей тайной зависти.

Пашка в новой куртке прямо из магазина вышел, ему надо было ехать в бассейн, я же отправилась к вновь обретенной подружке.

Пока мы гоняли чаи, сплетничая о ближних, Самсонов звонил ей три раза. Он не в восторге от нашего со Светкой примирения, оно неудивительно, мало того, что я сама не раз его на место ставила, так еще Пашка теперь будет развенчивать его представление о себе как о самом «кротом чуваке» в классе. При желании Пашке не составило бы труда задвинуть все понты Самсонова в дальний угол. Самсонов открыт, предсказуем, привычен и, по сути, безвреден, как плавленый сыр со вкусом паприки, на его фоне Пашка однозначно выигрывает — он красивее, умнее и загадочней.

Почему я их постоянно сравниваю? Хочу понять, почему мажорские выходки Самсы меня раздражают, а на аналогичные выпады Пашки я смотрю весьма терпимо. Пашка рисуется ничуть не меньше (если не больше), разве что элегантнее и тоньше.

3.11. Понедельник

Выходной день. Все в этом мире перепуталось.

Сегодня у папы день рождения. Мы ходили его поздравлять вчетвером — мама, Вадим, я и Пашка. Смех, да и только. За столом именинник, его жена, бывшая жена, нынешний муж бывшей жены, дочь именинника от первого брака и сын друга мужа бывшей жены, с которым дочь именинника гуляет, живет в одной квартире, но парнем своим не считает. В этом что-то есть. Папа и Вадим постоянно сталкиваются по рабочим вопросам, мой отец начальник рекламного отдела в крупной компании, Вадим толкает их рекламу, мама и Вера (жена отца) обмениваются кулинарными рецептами и ссылками на интересные Интернет сайты, часами болтают по телефону и приглашают друг друга на семейные праздники.

Иногда мне кажется, мама с папой напрасно когда-то поженились, им лучше было бы оставаться друзьями. Они хорошо друг к другу относятся даже после развода, но они не созданы для жизни на одной территории. Помню, они часами выясняли, кто последний заходил в туалет и не закрыл крышку унитаза и чья очередь выносить мусор. Они развелись, когда мне было восемь лет, тогда мне эти ссоры смешными не казались.

Давно это было и как будто не со мной. Не буду об этом писать.

4.11. Вторник. День согласия и примирения. Еще один выходной день

Если бы не одно пакостное обстоятельство, я бы считала, что день УДАЛСЯ.

Съездили с мамой в магазин, купили ей сапоги, а мне новые джинсы. Пашка сделал всю домашнюю работу по алгебре, мне осталось только списать, я развлекла всех танцами, Вадим испек блины.

Все было тихо и мирно — родители жевали блинчики с фаршем и смотрели телевизор, Пашка в компьютерную игрушку рубился, я читала «нефритовые четки» Б. Акунина (у Светки вчера взяла). Однако заявилась Пашкина мать и все испортила. На что она рассчитывала? Уж, не на символичность ли дня?

Пашка с ней разговаривать не стал, схватил куртку, и никто глазом моргнуть не успел, как удрал из квартиры. Мама пригласила гостью на кухню, та не с того ни с сего разрыдалась. Мне сделалось тошно, я оделась и ушла искать на улице Пашку. Телефон он забыл дома, шапку и перчатки тоже.

К счастью, нашла я его быстро, он и на улицу не выходил, сидел на площадке этажом выше. Услышав звук захлопнувшейся двери, он выглянул посмотреть, кто вышел из нашей квартиры — тут он и попался.

— Я знал, что это ты, — хмыкнул он в ответ в ответ на мой насмешливый взгляд, — моя мать по-английски не уходит.

Я по-честному одевалась — шубейка, шапка, длинный шарф. Я не планировала сидеть в подъезде, к тому же жалко валять по ступенькам енотовую шубку. Пашка присел на ступеньку, галантно предоставив мне в качестве сидения одно колено.

— Идем домой, закроемся в комнате, никто там до тебя не докопается, — вздохнула я, разматывая шарф.

— Ты иди, я здесь побуду, никуда я не денусь, мне деваться некуда, — он балансировал на грани истерики, говорил спокойно и невозмутимо, а зрачки метались, как у помешанного, взгляд не задерживался на одном предмете дольше двух секунд.

Я плюнула на все и села на его колено (вторую ногу он вытянул вдоль ступенек, и она серьезно мне мешала).

— Идем к Светке, побудем у нее, — я прижала к себе его голову, поцеловала в висок.

Он мне ответил настоящим, самым настоящим поцелуем!

Первый поцелуй в моей жизни! Это действительно очень приятно, несмотря на не романтичность обстановки и все неудобства с ней связанные. За первым поцелуем последовал второй, потом третий, четвертый и тд.

Не знаю, сколько прошло времени, прежде чем дверь моей квартиры снова загремела, вернув нас к реальности. Пашка фактически лежал на ступеньках лестницы, я на нем; шуба, куртка, подъездная пыль — нам нисколько не мешали. Даже сейчас, закрывая глаза, я легко могу воссоздать в памяти лишь нежность прикосновений его теплых губ, все прочее не имеет значения.

Светка Орехова первый раз целовалась год назад, когда отдыхала с родителями в Египте. Ей нравился тот мальчик, но целоваться с ним ей не нравилось, Самсонов якобы целуется лучше. Лучше — хуже… странно это как-то. По-моему, наука не слишком хитрая. Что там может не нравиться, я представить не могу. Или просто Пашка целоваться умеет. Во всяком случае, по мне, поцелуи — это Супер!

Мы с Пашкой подождали, пока его маманька распрощается с моими предками, вызовет лифт и доедет до первого этажа, только тогда встали, отряхнулись и с чувством выполненного долга вернулись домой.

— Паш, надо кое-что обсудить, — с порога огорошила мама.

Успокоившийся было Пашка снова помрачнел. Пройдя на кухню, он забился в дальний угол дивана, спрятавшись за кружкой чая. Мое настроение также не располагало к серьезным разговорам.

— Паш, тебе не кажется, что пора налаживать отношения с родителями?

Паша очень медленно поставил на стол бокал с чаем.

— Твой отец сделал шаг тебе навстречу, у тебя скоро день рождения…

Мама не успела договорить, Пашка смахнул рукой бокал с недопитым чаем, тот отлетел в другой конец кухни и разбился о стену.

— Я не могу послать их на три буквы, я завишу от них, мне не заработать чистых денег! — заорал он, — Но я не буду с ними жить! Никогда! — он выпрыгнул из-за стола и, наверняка, снова удрал бы, на этот раз точно на улицу, но в дверях ему попался Вадим:

— Подожди, подожди, никто не говорит, что ты должен вернуться домой, нет! — он не без усилий развернул его, усадив обратно на диван.

Мама не растерялась, на нее никогда не производили впечатления громкие интонации и битье посуды. Она сама мастер по этой части и не склонна придавать значения подобным выражениям эмоций.

— Так нельзя, — грустно заметила она, налив ему чая в другую кружку, — Надо учиться ладить с людьми, даже если они не такие, какими ты хотел бы их видеть. И потом, ты тоже не ангел, скажу я тебе.

Я не хотела лезть в этот разговор, я вообще хотела бы остаться в стороне от такого рода проблем, но последняя мамина реплика не дала мне промолчать.

— Мама! Отец лишь однажды замахнулся на тебя, этого хватило для развода, разве нет? А ты, тоже не ангел во плоти, — однажды я это слышала от нее, когда она доказывала подруге, что нельзя позволять мужу распускать руки, чтобы не случилось.

— Это к делу не относится, не сравнивай и не лезь!

— Я понимаю, что надоел вам, — буркнул Пашка, — я съеду…

— Да прекрати ты, чего заладил! — фыркнул Вадим, — Тебя никто не гонит, речь совсем о другом, ты можешь, хотя бы дослушать!

Пашка угрюмо кивнул, у меня нехорошо кольнуло в груди, он уже сделал все выводы. Видимо, мама тоже это почувствовала, так как заговорила вдвое быстрее.

— Ты хотел мотороллер, твои родители хотят сделать тебе подарок…

Пашка нетерпеливо дернул подбородком.

— Хорошо, не хочешь, не надо, — вздохнув, постановил Вадим, остановив взглядом мою мать, — Не придумывай лишнего, твоя мать переживает за тебя…

— Она, наверное, сильно мучилась, пока я жил в Болгарии, так переживала, что о прошлом моем дне рождения забыла, развлекаясь на Бали с каким-то уродом! Я не понимаю, чего они суетятся, на кой ляд мне здесь мотороллер, по сугробам ездить?!

— Ладно, прости, что начали этот разговор, мы не вправе вмешиваться в ваши отношения, успокойся и забудь, — прервал его Вадим и добавил, обращаясь к маме, — Давайте, лучше чайку попьем.

— Я пойду, — тяжело вздохнул Пашка.

На этот раз никто не стал его удерживать. Скорее всего, родители не ожидали настолько негативной реакции. Думаю, они слышали эту историю с другой взрослой, логичной стороны. Взрослые готовы вывернуть наизнанку любые факты, лишь бы оправдать себя и себе подобных.

Весь оставшийся вечер Пашка, свернувшись калачиком, провалялся на моей кровати, я читала, привалившись к его спине, он не возражал. Я не собиралась говорить с ним о его родителях или проблемах с ними связанных, быть может, я бы обсудила то, что произошло на лестнице, но ему было явно не до того. Какое-то время он слушал музыку в наушниках, потом уснул. Я растолкала его, когда мама позвала нас ужинать.

Мама пыталась узнать у меня подробности Пашкиных приключений в Болгарии, я не хотела об этом говорить, потому ответила, что никаких подробностей не знаю и знать не желаю. Это правда. Я предпочла бы думать, что Пашка обыкновенный зарвавшийся мажор, что у него нет ни проблем, ни прошлого, и у нас он живет из прихоти, а не потому что не хочет видеть родителей. Это было бы логичнее и спокойнее.

Меньше знаешь — крепче спишь, вот в чем я совершенно уверена.

7.11. Пятница

Я редко чему удивляюсь…

Нет, это конечно, высокопарно, но истине не соответствует. Меня многое не просто удивляет, вышибает.

Светка уступила Самсе, тут же выяснилось, что он не джентльмен. Половина класса уже в курсе. И понеслось — слезы, сопли, публичные дрязги. Самсонов сожалеет, он сказал Тошке Фарлаеву, они вроде как друзья, тот разболтал Ильдару Шарипову, который в свою очередь поделился новостью с Агафоновым…

Светка ушла сегодня с трех уроков. Я бегала к ней после школы, у нее депрессия. Она не настолько в восторге от секса, чтобы смириться с его последствиями. Мне ее жаль. Так и хочется сказать: «Я же говорила!». Я не садистка, я промолчу.

Мы проболтали с ней около трех часов — ни о чем. Однако кое-что было для меня новостью:

Во-первых, она считала, что я с Пашкой уже давно сплю и не она одна, так многие думают. Отношения у нас привычно домашние, к тому же, Пашка якобы не из тех, с кем можно встречаться и не заниматься сексом. Во-вторых, Светка поняла, что не любит Самсонова, что он глупая, самовлюбленная пустышка (осенило!). В-третьих, я поняла, что Светка чуть большая дура, чем я привыкла о ней думать — она не предохранялась и теперь не знает, что ей делать.

Не взирая на все ее возражения, я позвонила маме, спросить, как называются хитрые таблетки, которые можно пить после. Конечно, я немного ее переполошила, зато у Светки одной проблемой меньше. Урок ей будет изрядный, от этих таблеток, болеют сильно. Мне дома мама устроила настоящий допрос с пристрастием (не отдавала специально купленную для меня шоколадку, пока я не рассказала, зачем Светке таблетки). Я удивилась, но маму не столько интересовало, был ли у меня секс, сколько то, все ли я знаю о способах контрацепции. По всему дому разбросаны женские глянцевые журналы, конечно, я все знаю, даже лучше нее.

Вдохновленная нашей сложившейся беседой «по душам» мама затронула тему, которую, лично я бы трогать не стала — Паша. Его родители обрисовали его в определенных красках, а он, видите ли, им не соответствует, сколько она к нему не присматривается. Вадима сие обстоятельство настораживает, он уверен, что есть нечто, о чем, либо Пашка, либо его предки молчат.

— Слушай, неужели ты бы не злилась на папу, который сломал бы тебе два ребра? — вспылила я, в конце концов.

Ответ меня просто вышиб.

— Он тебе это сказал? Он из окна выпрыгнул, благо они на третьем этаже живут и под окном козырек, иначе убился бы насмерть. Игорь плечо ему вывихнул, пытаясь удержать.

Строго говоря, Пашка не говорил мне, что отец сломал ему ребра, этот вывод сделала я сама. Видимо, челюсть у меня отвисла в прямом смысле слова, так как мама посчитала необходимым продолжить.

— Он явился домой пьяным, как раз в тот момент Игорь пришел забрать документы из сейфа. Естественно, такое зрелище его не порадовало, он пригрозил Паше домашнем арестом, возможно, и ударил, но не думаю, что сильно. Паша стал кричать, что у него нет денег, и что он скорее вернется к тому, чем занимался в Болгарии, чем будет выполнять их требования, и собрался уйти, в дверь его не выпустили, и он вышел в окно.

— В начале сентября он тоже в окно прыгал? — съязвила я.

Мама задумчиво почесала кончик носа, смешной у нее при этом был вид.

— Нет, но тогда Паша все границы перешел, которые можно перейти, конечно, Игорь перестарался, он жалеет об этом. Скорее всего, мы не все знаем.

«Да, наверняка, не все знаем» — мелькнула невеселая мысль. Пашке часто снятся кошмары, он просыпается среди ночи и до утра сидит на кухне, читает, а если кто-то его там застает, рассказывает сказки о бессоннице. Это тоже неспроста, я уверена.

Я честно призналась, что история с прыжком из окна меня не убедила, мама не стала со мной спорить, тем более, что вернулся из бассейна объект наших сплетен.

Время расставит все по местам или сам Пашка однажды созреет для того, чтобы рассказать все как было, не замалчивая и не перевирая факты.

На танцы я сегодня не ходила (у меня разгар «веселых дней»), Пашка, кажется, тоже намерен заболеть. Ума палата — в самом бассейне он в шапке резиновой, а после душа голова все равно мокрая. Мама ему уже и фен предлагала и на машине за ним заезжать. Бесполезно, он в кепке меховой, ему не холодно.

Вот, пожалуйста, не холодно — весь в соплях, все вокруг прыгают, чай с медом, чай с лимоном, так бы и врезала по шее. Я иногда ловлю себя на мысли, что ревную к нему маму. Глупо, знаю. Если бы он был другим, капризным, раздражительным, предъявлял бы какие-то требования или претензии я бы его давно из квартиры выставила. Просто потому, что это мой дом, и я хочу, чтобы он оставался только моим домом. Беда в том, что я не могу на него злиться, в быту он абсолютный плюшевый мишка, непритязательный и безобидный и я тоже прыгаю с чаем и малиной, переживаю за него и ловлю себя на мысли, что не хочу, чтобы он куда-то съезжал.

10.11. Понедельник

Наконец-то начались каникулы!!! Можно сидеть дома, ничего не делать и не испытывать при этом мук совести. Родители на работе, квартира в нашем распоряжении. Со дня «всея Руси» мы не целовались и даже не говорили об этом. Сегодня мы тоже об этом не говорили, хотя только и делали, что целовались.

Часов в 10 утра Пашка прокрался ко мне в комнату, залезть в Интернет, я проснулась от писка «аськи». И все. Какой там Интернет, какая переписка — валялись в кровати до обеда. Хорошо, мы были одеты, иначе точно поцелуями дело не ограничилось. У меня до сих пор в голове туман и ни одной приличной мысли. Предложи он мне пойти дальше поцелуев, я бы согласилась, не задумываясь. Мне даже немного жаль, что он не предложил. Все! Не буду об этом писать, и вообще, надо на английский собираться.

* * *

Пашка прогулял бассейн, у него вчера температура была 38, здоровье решил поберечь, к тому же днем было чем заняться. Возвращались мы с курсов по обыкновению, с Лешкой и Альбинкой смеялись над всякой ерундой, по пути встретили Димку, знакомого Пашки, (они в одном бассейне тренируются). Оказывается, Паше предлагали ехать на соревнования в Москву, но он всех послал. Димка увязался за нами в кафешку, он, как и Лешка учиться в мед университете, но на лечебном факультете. Чуть позже к нам присоединились еще двое парней и четыре девчонки. Толпа получилась изрядная. Девчонки занимаются синхронным плаванием и все они старше нас с Пашкой минимум на год. Димке вообще 18, а кажется, они с Пашкой ровесники. Он и общается с ними как с ровесниками, причем, палец в рот ему не клади, отгрызет. Альбина и та заметила, что в этой компании Паша кажется, намного агрессивнее и циничнее чем есть на самом деле.

Из кафе мы переместились в боулинг. В целом, мне понравилось, было весело, однако у меня создалось впечатление, что Пашка постоянно отстранял меня от прямого общения со своими знакомыми. Пока разговоры касались музыки, отдыха в Турции (я там была летом), фильмах, диетах, тряпках, глобальных перспективах развития человечества, он не встревал, стоило кому-нибудь заикнуться о личных, межличностных, межполовых и тд отношениях он сворачивал разговор к пошловатым анекдотам. Я и понятия не имела, что он столько их знает. Он решительно не настроен был говорить о серьезном или значимом.

Вернувшись домой, он в прямом смысле слова слег, температура 39, голова болит, горло болит, нос не дышит. Мама его таблетками накормила и спать прогнала. Скорее всего, завтра мы из дома не выйдем.

У мамы становится заметен животик. Чудно. Все же я не понимаю, зачем им с Вадимом ребенок, им и вдвоем неплохо. Уже известно, что будет девочка. Сестра. Нет, я себе этого не представляю. Не буду думать об этом, пусть будет, что будет.

13.11. Четверг

Чтобы Пашке не было скучно болеть одному, я к нему присоединилась. Заразил он меня, паршивец, воздушно-капельным путем.

Каникулы получаются не такими веселыми, как ожидалось. Голова болит, все время спать хочется, сил хватает только телевизор смотреть, за компом сидеть и целоваться время от времени.

Вадим уехал в командировку в Киев, обещал привезти украинского сала. Говорят, они его даже в шоколадной глазури делают, гадость, наверное, первостатейная.

Не хотела писать о неприятностях, но чувствую, распирает. Мама вдруг заявила, что с рождением ребенка придется расстаться с кошкой Алиской. Я устроила грандиозную истерику. Кошка моя, мне ее на 13 лет подарили, никому не позволю ее отдать, даже в самые хорошие руки. Не съест она ее ребенка, она всего лишь кошка. Мама высказала, что я только о себе и думаю. Я не о себе думаю, о кошке! А вот о чем она думает, я понять не могу.

Моя кошка никому не мешает, а вот ее ребенок будет для всех проблемой. Спать им с Вадимом ночами не придется, подгузники, няньки, соски. Брр, я как представлю все это, у меня нервный тик начинается!

После этого скандала я голос сорвала, а тут и температура и сопли и головная боль. Может, из чувства вины, может, вняв моим доводам, мама согласилась оставить мысль избавиться от Алиски. Она хочет, чтобы я пересмотрела свое отношение к рождению ребенка. Каким образом? Что я должна сделать, я не понимаю.

Пашка под давлением моего нытья высказал свое мнение. Лучше бы я его не спрашивала. Он сказал, что после рождения ребенка мне останется два варианта, или присоединиться к толпе восторженных фанатов крошки или поступать в ВУЗ в другом городе, мне не простят равнодушия к новому члену семьи. Мне стало очень грустно. Я ревела белугой, Пашка сорок раз пожалел, что заговорил об этом, пытался сказать, что так не думает и все будет по-другому. Я знаю, что будет именно так, как он сказал. Знаю. Они избавятся от меня, потом от кошки Алиски и от всех вещей, связанных с маминым прошлым без Вадима. Новый муж, новый ребенок, новая жизнь, в которой для меня не останется места. Я это уже с отцом проходила, так что, «Я выживу», как поется в известной песне.

Я опять начинаю плакать. Да, мне себя жаль. Это ничего не меняет.

14.11. Пятница

Ходила на танцы. С температурой, с соплями… и не жалею об этом. Из-за этого в очередной раз поцапалась с мамой. Нечего ей делать вид, что ей не все равно, надо быть честнее.

Знаю, это глупо. Знаю, но мне очень плохо и потому мне наплевать. Не хочу больше ни о чем писать, не хочу ныть и жаловаться, а иначе у меня сейчас не получится.

16.11. Воскресенье

Завтра Пашка пойдет в школу без меня и на английский без меня пойдет и после будет тусоваться со своими приятелями пловцами. Я болею, мне на все наплевать. Пусть прилетит комета и устроит на планете Земля второй мировой потом, мне ПО ФИГУ. Я опять плачу. Нет, мне нельзя открывать эту тетрадь, она провоцирует меня на нытье. Хватит! Пошли все в лес и вдоль дороги! Надоело!

24.11. Понедельник. (фактически 25, но это не имеет значения, для меня еще 24)

Сегодня у Пашки день рождения. Ему 16. «День рожденья — грустный праздник» — это как раз о нем. Он не собирался отмечать, мама настояла. Конечно, она не думала, что все обернется так…

Я сегодня первый день в школу пошла после недельного перерыва. Светка оборвала мой телефон и пусть я знаю, что ей в первую очередь надо навешать на меня собственные проблемы, мне приятно. Что-то я злая стала в последнее время, я ищу во всем скрытый неблаговидный подтекст, как будто все озабочены единственной целью — как бы испортить или осложнить мне жизнь, в каждом невинном слове мне слышится наезд. Если бы не Пашка с его циничной рассудительностью, я точно со всеми бы крепко перессорилась. Он тормозит полет моей бредовой фантазии, ему мои проблемы кажутся надуманными, скорее всего так и есть. С ним спокойно, с ним я хоть в чем-то уверена. Он часть моей жизни, я нужна ему не меньше, чем он мне и не потому, что я какая-то особенная, потому, что я такая, какая есть. Мы друзья, то, что мы иногда целуемся, не мешает нам оставаться друзьями. Дружба ценнее любви, любовь — красивое и пустое слово. На самом деле авторство последней фразы принадлежит Пашке. Он не верит в любовь. Я хочу верить, но боюсь. Ладно, что-то я увлеклась.

Я пропустила две зачетные контрольные, которые мне все равно придется написать. В школе начинают капать на мозг семестровыми оценками, якобы оставшийся месяц пролетит быстрее, чем мы можем себе представить. Для меня и Пашки это не актуально. В плане оценок у нас все в порядке, Пашке только по физике светит трояк и то можно еще исправить.

Пока я болела, Светка с Самсоновым окончательно разбежались, теперь ведут информационную войну — кто кого первым бросил. Валяев добровольно сложил с себя президентские полномочия, надоело ему выслушивать упреки и насмешки. Будут новые выборы, теперь против неформального лидера «бунтаря и симпатяги» Самсонова Александра формальная староста Орехова Светка, которая действительно умеет договариваться с учителями, усмирять бунтарей, красиво по-честному сдавать зарвавшихся одноклассников. Предвыборная компания обещает быть жесткой и грязной. Это смешно и грустно, то же самое, что бодаться целыми вечерами, кто понесет мусор до мусоропровода.

Коровина защитила «на городе» свой проект и теперь ходит высоко вздернув нос, звезда, в ее сиянии меркнут все заурядные неудачники, то есть те, с кем она имеет несчастье учиться в одном классе.

В прошлую пятницу вместо последнего урока литературы наш класс заполнял анкеты по самоопределению, этот тест выявляет, у кого к чему склонности и куда лучше идти учиться. Пашка в прошлый раз сбежал, меня не было, потому нас с ним забрали с английского (здесь мы местные звезды, оценки за первый семестр у нас давно стоят, разумеется, пятерки) в кабинет психолога, засадив за длиннющие тупейшие опросники:

«Где бы хотели жить в мегаполисе или в лесу?». А если в пригороде мегаполиса или мегаполисе посреди леса?

Пашка сдался на 30-м вопросе, расставлял ответы наугад, я терпела до 101 вопроса, но, перевернув страницу, увидела, что вопросов на ней не меньше и последовала пашкиному примеру. Пока мы заполняли тесты, психолог где-то гуляла, пришла под конец урока, просмотрела, на все ли вопросы даны ответы (честные или нет, ее не интересовало) и дала нам еще одно чудное задание — нарисовать несуществующее в природе животное. У меня получился воздушный змей, у Пашки нечто дикобразоподобное. Кому нужно это тестирование, неужели кто-то надеется, что психолог скажет, куда ему лучше идти учиться и чем заниматься в жизни. Я не знаю, куда мне идти, точнее, мне безразлично. Все равно все кончится стандартным офисом. Начальник рекламного, менеджер по персоналу, проектировщик или секретарь — судьба одна: компьютер, телефон, кондиционер, гора бумаг. Может в медицинский пойти? Только я крови боюсь…

С урока истории Пашку забрал его отец, не удержался, испортил праздник. Училка принялась бурчать, что ее урок слишком важен, чтобы решать на нем семейные проблемы.

— У него сегодня день рождения, это важно! — громко высказалась я.

Класс зашумел, мои слова стали для всех новостью.

— День рождения отмечают после школы! — загремела историчка, перекричав всех, но когда Пашка вернулся в класс после звонка, не возмутилась.

Вернулся он мрачный словно грозовая туча. Я подумала, что если его не увезти из школы, случится какая-нибудь беда. На факультативных уроках сейчас отсутствует половина класса, репетируют новогодний концерт (Светка играет Оксану, как и планировала), потому, нас с Пашкой отпустили без вопросов (еще бы, такой уважительный повод — день рождения). Он сначала фырчал, что напрасно я всем рассказала, но, оценив преимущества моей откровенности, угомонился.

Снег, как назло растаял, на улицах грязь и слякоть, с крыш капает, небо серым саваном висит на крышах промокших домов. Ненавижу осень! Угораздило же Пашку родиться в такую мерзопакостную пору.

— Чего он хотел? — спросила я, когда мы упали на лавочку в сквере недалеко от моего дома.

Пашка закурил и ответил, лишь когда сигарета превратилась в окурок (он редко курит, одной пачки ему хватает на несколько месяцев)

— Он извинился.

— За что?

— Он сам не знает, похоже, кто-то посоветовал, может, Вадим, может, еще кто-то, да мне параллельно.

С дерева на нас каркала большая жирная ворона, чем-то мы ей мешали. Сквозь корявые голые ветви деревьев было видно проезжую часть — орали дурными голосами стоявшие в пробке автомобили, куда-то спешили хмурые сосредоточенные люди. У каждого свои дела, заморочки, несчастья и радости — своя параллельная жизнь.

Иногда прямые пересекаются в какой-то точке и снова теряют друг друга из вида. Другое дело параллельные прямые, если расстояние между ними невелико, то они всегда бегут рядом, главное, чтобы расстояние было…

— Ты вернешься домой?

Я боялась его ответа, я совсем не хотела остаться одна среди окружившей меня со всех сторон пустоты.

— Мне некуда возвращаться, мать улетела по делам в Лондон и потом, это ее дом, не мой…

Грустно. У меня дом пока есть, еще 5 месяцев я могу считать его своим. Что будет дальше, покажет время, я не желаю думать об этом сейчас.

— Какие планы?

Пашка вытащил из внутреннего кармана куртки увесистую пачку 500 рублевых бумажек, хлопнул ею о ладонь.

— Снять какое-нибудь заведение и качественно нажраться в честь такого случая. Как думаешь, Вадим окажет нам услугу, предоставит в качестве гарантии свой паспорт?

Вадим не отказал, снял у какого-то знакомого его бар-бильярд — взрослое солидное заведение с двумя залами (бильярдным и залом отдыха). Не мудрствуя лукаво, Пашка обзвонил всех кого знал — из бассейна, с курсов английского, одноклассников, чьи телефоны у него были. К шести часам гости собрались, набралось пятьдесят человек.

Никто никого ни с кем не знакомил, Пашку эмоциональный комфорт гостей не волновал, ему нужна была толпа, чтобы о нем поскорее забыли. Из класса были Агафонов, Данилец Ванька (тихий двоечник), Самсонов (из любопытства приперся), Ильдар Шарипов, Фарлаев Антон, Ленка, Машка, Светка, Федорова и я. Странная подборка, мне и то неуютно было, не говоря уже об остальных. Веселились в основном те, кто постарше. Самса сидел в углу с широко раскрытыми глазами наблюдая, как Пашка и Димка под музыку пьют алкогольный коктейль «самбука». Пашка почти ни с кем не общался, время от времени перебрасывался с отдельными гостями парой слов и все. Гости развлекали себя сами.

— Отдыхай, ты чего такая загруженная? — выдохнул Пашка прямо мне в ухо, перегнувшись через спинку моего дивана.

Он методично претворял в жизнь свой план допиться до чертиков, глаза у него уже были косые.

— Мне тревожно, ерунда, пройдет, — отмахнулась я и, притянув к себе его голову, шепнула на ухо, — Побудь со мной.

Он перепрыгнул через диванную спинку, уселся рядом, опрокинул в рот мой бокал с вином и, обернувшись ко мне, проговорил:

— Как мне тебя расшевелить?

Я заметила, что к нам движется нетвердо стоящий на ногах Лешка и Федорова в обнимку с каким-то пловцом (Федорова времени даром не теряла, вот кто на славу оттянулся). Я придвинулась к нему ближе, поцеловала в уголок губ. Спустя пару минут я сидела у него на коленях, а Лешка увел подвыпивших гостей подальше от именинника.

Разгоряченные алкоголем и атмосферой вседозволенности Фарлаев и Агафонов принялись выяснять отношения. Самсонов пытался «разрулить» ситуацию, в результате Агафонов высказал ему все, что давно кипело. Я пропустила тот момент, когда перепалка переросла в крупную ссору. Возникшие из ниоткуда «секьюрити» (два плечистых бармена) выставили распетушившихся гостей вон. У меня отлегло от сердца, значит ситуация под контролем. Ситуация, но не Пашка.

Светка отозвала меня на пару минут пообщаться с раскаявшейся в своем недружелюбии ко мне Машкой. Насмотревшись на Пашку в неформальной обстановке она поняла, что он не для нее.

— Как ты с ним ладишь, у него башни нет? — сочувственно вздохнула Маша, не без злорадства наблюдая за фривольным танцем Пашки и Федоровой. Светка больно толкнула меня в бок, когда Олеська запустила шаловливую ручонку под Пашкин тонкий свитерок. В этот момент он перехватил ее руку, развернул ее к себе спиной и уже ничего не стесняясь, сложил обе руки ей на грудь (вроде как в танце). Олеська и не подумала высвободиться из его объятий.

— Вот гадина! — возмутилась Светка.

— Ой, да ладно, пусть развлекается, — усмехнулась я, хотя на душе скребли кошки, — Это всего лишь танец.

К Пашке подошел его приятель, с которым до этого кокетничала Федорова, они о чем-то коротко переговорили, после чего Пашка подошел к нам, а его приятель остался танцевать с Федоровой.

— Ты осторожно, за такие танцы можно в глаз получить, — наставительно посоветовала Светка, стоило Пашке подойти ближе.

Он отхлебнул из подаренной кем-то из гостей фляжки, расхохотался в голос.

— Андрюха на секс диете уже два месяца. Я не собирался ломать его планы. На кой она мне, на победе красившее стоят.

На лице Ленки читалось нечто похожее на испуг. Пашка посмотрел на меня, вдруг резко помрачнев.

— Ты обиделась?

— Нет, но нам надо поговорить, — я взяла его за руку и отвела подальше от девчонок, — Паш, не пей больше, — едва ли не всхлипнула я, прижавшись щекой к его плечу, — я боюсь, что-то может случиться.

— Не бойся, народ здесь собрался беленький и пушистый, что может случиться? — беззаботно отозвался он, приобнимая меня одной рукой, — Рафинировано — приличная подростковая тусовка, никаких наркотиков и стриптизерш. Отец может быть доволен…

— Да забудь ты об отце. Забудь! Идем домой.

Он долго молчал, сердце бешено колотилось у него в груди, заражая своим галопным ритмом мое собственное. От исходящего от него ореола спиртного и парфюма кружилась голова. От грома классического клубного «музыкального фона»закладывало уши.

— Идем, постоим на воздухе, — наконец выговорил Пашка, язык у него слегка заплетался, но походка оставалась твердой.

Мы вышли на улицу. Влажный колючий беззвездный мрак оглушил внезапно наступившей тишиной. Нет, звуки слышались отовсюду, недалеко располагалась проезжая часть, машины мягко скользили сквозь туманную дымку, размывавшую огни светофоров, фар и чьих-то окон, где-то лаяла собака, выла сирена скорой помощи — эти звуки не мешали слышать друг друга, не заставляли говорить, срывая голосовые связки.

— Ты, наверное, думаешь, я скучная и не умею веселиться, — вздохнула я, вытягивая из его пачки сигаретку для себя.

Я не курю. Дело не в здоровом образе жизни, мне не нравится. В чем смысл? Обжигать язык и дышать вонючим дымом, от которого саднит нос и горло? Однако на душе было так неопределенно пакостно, что захотелось привязать эту пакость хоть к какой-нибудь причине, пусть к искусственно надуманной, такой как сигарета.

— Я думаю, ты маленькая, домашняя нежная котенка, — усмехнулся Пашка.

Впервые я выкурила сигарету ничего не почувствовав и даже не заметив это, мысли были заняты совсем другим. Я чувствовала себя совершенно беспомощной, я не могла его остановить, он походил на тикающий взрывной механизм, с виду все тихо, спокойно, все под контролем, но взорваться может в любую минуту и каким образом — загадка для него самого.

Он наклонился, прижавшись лбом к моему лбу и тихо, словно заклинание проговорил:

— У тебя все будет хорошо, твои предки вполне адекватные человеки, они добрые, ты можешь на них рассчитывать…

— Ты пугаешь меня, — он прощался, я это чувствовала.

Изо всех сил вцепившись в его куртку, я прекрасно знала, что не удержу его силой. У меня ее нет. Однажды в 8классе я подралась с мальчишкой из соседнего подъезда, ему тогда даже швы накладывали, но это другое, Пашку я не смогу ударить или ободрать, да и толку не будет.

— Я — дурной климат, нам не нужно было встречаться, мне не нужно было приезжать сюда.

Он обнял меня, я на секунду расслабилась, разжав пальцы, чем он и воспользовался, поцеловал меня в висок и скрылся в холодном туманном сумраке позднего осеннего вечера.

Слезы брызнули из глаз. Я тупо стояла и ревела, пока из бара не вышли девчонки.

«Вы поссорились? Как? Что случилось? Почему?»

Я кивнула, не желая ничего объяснять. Светка принялась меня утешать, Машка уверять, что все парни сволочи, Ленка убеждать, что мы все равно помиримся. Вся эта чушь здорово меня разозлила, что позволило мне собраться с мыслями.

Пашку надо было найти, в таком состоянии он мог натворить глупостей (что он и сделал в итоге). Я отделалась от девчонок, позвонила Вадиму. Тот приехал через пять минут. Арендованное время заканчивалось, народ начал расходиться, хозяин бара мог быть доволен, никто ничего не сломал, не разбил и даже серьезно не напился. Гости также остались довольны, все дружно решили, что именинник слегка перепил, никто не удивился его внезапному исчезновению. Девчонки, наверняка, болтнули, что мы поссорились.

Вадим порывался отвезти меня домой, я наотрез отказалась. Он сделал пару телефонных звонков и, что уж я никак от него не ожидала, наорал по телефону на какого-то Игоря, у которого вместо мозгов денежные знаки, а вместо сердца гнилая деревяшка. Цензурными в сей пламенной речи остались лишь отдельные связующие слова, притом, что Вадим материться исключительно редко. Что-то мне подсказывает, этот ущербный Игорь — отец Пашки.

Я прикинулась глухой невидимкой, чтобы лишний раз не провоцировать попыток отвезти меня домой. Пашкин телефон не отвечал, но Вадим запретил звонить ему больше двух раз. Мы колесили по городу до тех пор, пока Вадиму не позвонили и не сообщили, что Пашку лучше всего искать в районе речного вокзала, совсем недалеко от бара-бильярда. Позже я поняла, в чем был фокус. Пашкин телефон снабжен GPS навигатором, хитрая штука, никакого права на личную тайну, любой при определенных связях и желании может узнать, где находится владелец чудо — техники.

Я плохо помню дальнейшие события. Сейчас пытаюсь воссоздать подробности, дохожу до момента, когда мы увидели Пашку, лежащим на лавке, на старой набережной и все — память выключается, выдает лишь сумбурные отрывки.

Пашка порезал себе руки, целился в вены, но только зацепил их в нескольких местах. Когда мы его нашли, он был без сознания, рукава куртки пропитались кровью, это я помню вполне отчетливо. Дальше была больница, белые стены, молодой врач, собственноручно сделавший мне укол успокоительного. Потом я незаметно для себя оказалась у себя в комнате, мама промывала мне мозги, что все будет в порядке, что все бывает и проходит…

Сейчас почти утро. Вадима нет, мама прилегла отдохнуть, я пишу, сидя у себя в комнате, не знаю, почему и зачем. Просто очень больно и абсолютно не с кем поговорить. Может, Пашка прав, может, смерть — самый простой способ избавиться от проблем.

Я не верю, что он это сделал, я не понимаю почему. Я бы не смогла. Я слишком трусливая или слишком люблю жизнь, но, скорее всего, у меня нет повода. Банально — У МЕНЯ НЕТ ПОВОДА. Я — счастливый человек…

27.11.Четверг

Я устала. Изнутри, душой, сердцем. Устала делать вид, что ничего не происходит, притворяться, что со мной все в порядке. Я НЕ В ПОРЯДКЕ!!! Я измотана, но всем наплевать.

Пашка лежит в больнице, едва ли не с диагнозом «порезался при бритье» Ага! От запястья до локтя. Его папаша чокнутый, я в этом и раньше не сомневалась, теперь же никто меня в том не переубедит. Он не сообщил его матери, чтобы не отвлекать от важных дел. Это ведь так, мелочь! Он приезжал в больницу, Вадим говорит, пока Пашка был без сознания, на коленях у бога прощения просил, а когда Пашка в себя пришел не зашел ни разу в палату. Впрочем, сомневаюсь, чтобы Пашка хотел его видеть. Он никого видеть не хочет, ни врачей, ни нанятого за бешеные деньги психотерапевта, общается со всеми через мою маму, которой вечно все больше всех надо. Меня к нему не пускают, хотя вроде бы он обо мне спрашивал, телефона у него нет, ни позвонить, ни sms отправить нельзя.

По славной традиции в школе ничего не знают, Пашка в аварию попал и сломал обе руки. Я не могу поговорить даже со Светкой. С мамой я тоже говорить не могу, она твердит как попугай: «Выкинь все из головы, Пашка напился и совершил необдуманный поступок. Это вышло случайно и никто не виноват». Я знаю кто виноват — его отец, что он сделал такого — это вопрос по существу, я не знаю на него ответа

В школе все как обычно. Весь класс говорит о прошедшем дне рождении, как все было здорово и дорого. Я уже не могу слышать о деньгах. Все продается, все покупается, у кого есть деньги, тот рулит. ЗАДОЛБАЛО!!! Деньги деньгами, без них никуда, но они не согреют, не утешат, не скажут: «не бойся, все пройдет». Они не живые.

Моя голова забита мыслями. Классуха твердит, что наша единственная обязанность — думать о школе. Какая школа? Что это?

Федорова возомнила, что мы с Пашкой поругались из-за нее, а поскольку руки он «сломал» сразу после праздника, значит, с расстройства, что у него с ней ничего не склеилось. Оказывается, она его «бортонула». Я не сдержалась и сказала ей, что она дешевая потаскушка и что Пашка ее уступил приятелю. Все, Федорова — мой злейший враг. Зато я окончательно помирилась с Ленкой и Машкой. Только мы почти не общаемся, не о чем. Школа, Самсонов, Интернет, «кто что сказал» — совсем не те темы, которые меня в данный момент интересуют.

Мама считает меня наивным ребенком, Вадиму не до меня, он, кстати, сегодня опять улетел в командировку.

Я каждый день встаю в 7 утра, во сколько бы накануне не легла, умываюсь, крашусь, трачу кучу времени на выбор одежды, прихожу из школы и заваливаюсь спать вплоть до прихода мамы. Сегодня ходила на английский, там тоже тоска, мне очень нужно было увидеть Лешку иначе бы я не пошла (есть одна идея). Я не понимаю, зачем мне одеваться, ходить в школу. Я знаю одно, если я с утра не накрашусь и не оденусь, то никуда не пойду, раскисну и как следствие — доведу маму до ручки. Ей трудно, но мне тоже не сладко.

Я хочу к Пашке.

28.11. Пятница

После школы я поехала в больницу. Чихать я хотела на запреты неодаренных умом и сообразительностью людей. Мое присутствие способно спровоцировать стресс. Черта с два! Он был рад меня видеть. Отдельная история, как я пробивалась к нему в палату. Джеймс Бонд отдыхает. Сначала я позвонила, назвалась службой доставки кондитерских изделий, узнала в регистратуре № палаты, Лешка одолжил мне белый халат, один его преподаватель по физиологии как-то связан с этой больницей, толи диссертацию пишет, толи подрабатывает там, точно не знаю. Я прикинулась студенткой, которую послали найти этого Романа Анатольевича и отдать ему нечто конфиденциальное. Таких ухищрений не потребовалось, препятствий я на своем пути не встретила. Больница частная, посетители ходят, когда хотят, главное, чтобы пациенты возражений не высказывали.

Пашка выглядит даже хуже, чем я ожидала: бледный, глаза ввалились, щеки ввалились, руки по локоть забинтованы. В палате он лежит один. Я разбудила его своим приходом, думала тихо посижу рядом, но, выгружая шоколадки и вафли, перевернула бутылку с минералкой. Он проснулся и вместо приветствий мы минут десять молча целовались.

Отлегло. Это мой Пашка, живой, теплый, рядом. Так легче верить, что все в порядке и все плохое рано или поздно пройдет.

— Скажешь, что я дурак? — усмехнулся, в конце концов, Паша, поднимаясь на подушках.

— Сам знаешь, не хочу об этом, скажи лучше, когда тебя выпишут? — фыркнула я в ответ, устраиваясь удобнее на краешке его постели.

Изголовье кровати приподнимается, при желании можно подлокотники поднять и сидеть, как в кресле, я таких еще не видела.

— Уже могли выписать, чего-то тянут, буду лежать, пока швы не снимут, неделю еще то есть. Расскажи чего-нибудь…

Я смотрела на него, чувствуя, что-то сломалось. Он говорил бодрым, веселым голосом, улыбался, а глаза оставались грустными. Он не раскаивается в содеянном, он жалеет, что ему помешали, хоть вслух об этом не скажет и повторять попытку не станет. У меня ощущение, что он забил. На проблемы, на себя, на жизнь… Хорошо бы я ошибалась.

— Прости, что говорю об этом, но ты мне очень-очень-очень дорог. Не бросай меня одну, обещай, что не бросишь.

— Обещаю, — он сжал в руке мою ладонь, — Для тебя все, что угодно, — он говорил искренне, я это чувствую, нет, я просто знаю.

Больше ни о чем серьезном мы не говорили, я трещала о школьном мюзикле, заваленной контрольной по алгебре, стычках с Федоровой, повторных президентских выборах. Пашка быстро устает и ходит, в буквальном смысле держась за стены. Трудно на это смотреть и еще труднее сохранять невозмутимость, будто все так и надо. Ничего. Пройдет. Я собиралась пробыть у него час-полтора, а вместо этого просидела весь день. Врачи и медсестры, заходившие в палату, на меня косились, но ничего не говорили. Только одна красота попыталась напомнить мне о времени и нежелательности моего присутствия. Пашка ее послал, грубо и откровенно. Нас разогнала моя мама, заглянувшая к Пашке после работы. В больнице она кричать на меня не стала, дождалась вечера, когда я вернулась с танцев.

Понимаю ли я серьезность ситуации?! Здрасте, а кто твердил, что ничего особенного не случилось? Пашку ограждают от всех внешних влияний, бояться рецидива, а я при чем? Как будто школьные дрязги способны довести до самоубийства! Я высказала маме все, что думаю по этому поводу. Если бы она и Вадим принимали меня всерьез и слушали внимательнее, то давно поняли, что я не угроза его жизни и здоровью, в отличие от его собственного отца. Я впервые почувствовала, мои слова не улетели в никуда, от меня не отмахнулись как от надоевшей мухи. Мама наконец-то поняла меня правильно.

Мы сидели на кухне, все серьезные разговоры в нашем доме происходят на кухне.

— Я хочу оградить тебя от лишних переживаний, — призналась она, сменив в итоге гнев на милость.

Я хотела ответить, что если бы это было так, она не забеременела бы, но промолчала. Это было бы нечестно, это ее жизнь, она вольна поступать так, как считает нужным, только пусть при этом не пытается контролировать меня и мои переживания.

— Когда Пашку выпишут, он вернется к нам?

— Вообще-то Игорь надеется забрать его домой, — задумчиво обронила мама, — он хочет все исправить. Он неправильно повел себя, узнав, что Паша творил в Болгарии… — она выжидательно посмотрела на меня, очевидно ожидая града вопросов или откровений.

Основное я знаю, вероятные подробности меня пугают, и говорить об этом я не хочу.

— Поздно, ничего уже не исправить. Да и не сможет он, кишка тонка. Пашке лучше жить отдельно. Или он вам надоел?

— Дело не в этом, мы не его родители, мы ничего не решаем. Думаю, я напрасно согласилась, чтобы он у нас жил, получится теперь, что мы его выгоняем. Его мать так просила уговорить его вернуться…

— Мать просила?! — удивилась я.

Мама поморщилась как от зубной боли.

— Мы не в праве судить, мы все совершаем ошибки. Игорь посоветовался со специалистами, взглянул на ситуацию с другой стороны, он жалеет…

— И что это меняет? — снова взвилась я, — Значит, Пашка тут же обязан перевернуться, отряхнуться и все забыть?

Мама долго и пристально смотрела на меня, будто не узнавая, наконец-то выдала фразу, сделавшую мне честь (пусть это мелко, но приятно).

— Когда ты успела повзрослеть?

Я налила себе чаю и вновь присела за стол, стараясь не выдать распиравшей меня гордости.

— Пашка не согласится плясать под дудку предков ни за какие деньги. Сделай так, чтобы он остался у нас, пожалуйста.

— Я подумаю, — вздохнула мама, будто подводя итог нашему разговору, — подумаю, что можно сделать.

Мама у меня замечательная. Просто все время от времени совершают ошибки.

30.11. Воскресенье

У меня на подбородке вскочил прыщ. Жуть. Целый день пыталась вывести лосьонами и экспресс средствами, не помогло, пришлось выдавить. У меня прыщи выскакивают редко, только если я несколько дней подряд забываю пользоваться очищающими лосьонами. Ладно, надеюсь, до завтра пройдет.

Приехал Вадим. Днем шел дождь, к вечеру похолодало, и лужи затянулись ледяной коркой. В городе гололед, машины бьются и целуются, хорошо, Вадим успел проскочить по лужам. Мама приготовила пирог с яблоками.

Я кое-как разобралась со всеми домашними заданиями. Без Пашки я снова запустила алгебру, я в ней ничего не понимаю, а списать не у кого, скорее бы его уже выписали. Сегодня звонила Светка, звала в кино. С прыщом и без Пашки мне идти не хотелось, поэтому я заманила ее к себе. Она не была у меня дома с первых дней сентября, она не должна была знать, что Пашка живет у меня. Сейчас по дому не разбросаны его вещи и все же Светка углядела под моим письменным столом его школьный рюкзак. Я наврала, что он лежит у меня «на сохранении». Светка гадала, зачем мне это.

Чихать на Светку, но вопрос интересный. Зачем мне это?

Разве мне плохо, оттого что никто не роется в ящиках моего стола, как в собственных, переворачивая все подряд так, что после я ничего не могу найти, не сидит за моим компом, не мешается под ногами, пока я убираюсь, не дрыхнет на моей кровати; что я не нахожу его одеваные майки среди своих чистых вещей в шкафах и свои джинсы, приспособленными под коврик для кошки; я уже не говорю о патологически быстро заканчивающемся шампуне и моем любимом геле для душа с ароматом морской свежести. Эти мелочи раздражают меня куда меньше, чем я привыкла думать, точнее, совсем не раздражают. Сама не знаю, почему я так по нему скучаю.

Светка предложила мне заменить заболевшую Олейникову на репетициях мюзикла (она играет одну из подруг Оксаны, роль заключается в том, чтобы вовремя хихикать), я отказалась. Не хочу.

Вечером я пересмотрела фильм «Сладкий ноябрь». Раньше я воспринимала его по-другому. Смерть казалась романтическим приключением, я считала, что не боюсь ее.

Слова. Смерть — самое жуткое, непоправимое событие, которое может произойти. Нет в ней романтики. Все эти прощальные речи, венки, красивые памятники — глупая мишура. Мертвому этого не нужно, это забава для живых, верящих, что есть нечто большее, чем жизнь. Я не верю.

Я боюсь даже представить, что могло случиться, если бы мы нашли Пашку чуть позже. Это тоже эгоизм, я думаю, прежде всего, о себе. Все люди эгоисты, если бы никого не заботили собственный комфорт и желания, то никто бы не подумал считаться с желаниями и комфортом других. Если человек уважает себя, он вынужден уважать других. Немного не связано. Это оттого, что у меня закрываются глаза. Пойду спать.

1.12. Понедельник

Я впервые «наехала» на классного руководителя. Она придумала «фишку» для школьного концерта — шутливые номинации. Пашке планируется навесить ярлык «Самый большой прогульщик». У него много пропусков. И что? У Самсонова их мало, а оценки хуже, пусть бы он попробовал, как Пашка получать по русскому языку четверки, после пяти лет общения на болгарском и английском. Не получится, для этого надо мозги иметь и память хорошую.

Коровина наша «мисс город» начала вопить, что идея хороша, а за мои возражения мне следует дать медаль «За преданность неверному возлюбленному» (это она на историю с развратными танцами на дне рождении намекнула, наслушалась сплетен). Я ее послала туда же, куда Пашка послал врачиху, пытавшуюся выставить меня из палаты. Классуха от меня такого не ожидала, разгорелся скандал. Мне пришлось сделать вид, что я раскаялась. Дурацкая история, зря я не сдержалась.

Если «фишку» примут, я на Новый год не пойду. Это я объявила всем. Светка меня поддержала, чем обеспечила себе несколько дополнительных голосов на завтрашних выборах. У всех есть недостатки, и объявлять о них на всю школу поспешит не каждый.

Еще немного о школе. Нам объявили результаты тестирования. Мне можно идти в шоу-бизнес или журналистику, Пашке лучше сидеть за компом и клепать новый Microsoft, может, Биллом Гейтсом станет. Ах, как мне помогла эта информация! Сейчас пойду, наймусь в шоу-бизнес, и буду втихаря строчить статейки для желтой прессы.

После школы заехала к Пашке. Он совсем расклеился, узнав о планах родителей перевезти его домой. И после этого мне говорят, что это я расшатываю его нервы?! Да не приди я в обед, до вечера он так бы себя накрутил, мало бы никому не показалось.

— Нет, скажи, чего им от меня надо? Чтоб я не забывал, что за деньги со мной можно делать все что угодно? — буркнул он, пристально и бесцельно глядя в окно.

Мы сидели на подоконнике друг напротив друга, упираясь коленками в коленки. По стеклу расползались потоки несуразного для первого дня календарной зимы дождя, ветер ревел в водосточных трубах, раскачивал стонущие под его натиском ветви давно растерявших листву деревьев. Погода не способствовала хорошему настроению и радужным мыслям.

— Скажи, что хочешь жить у нас, они согласятся, вот увидишь.

— Я уже сказал, толку не будет. Они всегда поступали так, как им удобно. В лучшем случае мне заплатят за согласие с их требованиями. Мне придется уехать.

— Куда?

Пашка неопределенно пожал плечами. Я спустила ноги с подоконника и, обняв его колени, сложила на них голову.

— Не выдумывай, все проще чем кажется, они понятия не имеют, что с тобой делать. После того, что ты устроил, они не станут давить на тебя.

— Типа я псих, чуть что не так, повешусь? — усмехнулся Пашка, но в глазах загорелся злой огонек.

— Почему нет? Ты только вслух об этом не говори, сомневаться начнут, тоньше надо, полунамеками.

— Коварная кошечка, — он нежно погладил одним пальцем меня по носу, как заправскую кошку, — не ожидал от тебя.

— А то! Жизнь одна, ты имеешь право сделать ее лучше. Если с тобой поступают по-свински, ты обязан это прекратить.

— Они не понимают в чем их свинство. Не дано, — прицокнул языком Пашка, — Если бы я не видел своими вот глазами, что бывают нормальные семьи и люди, мне было бы по барабану. Тогда, в день рождения отец пришел извиниться, сунул мне денег, чтоб я купил себе подарок и не забыл упомянуть, что я не стою таких масштабных трат. Я неблагодарная подлая сволочь с вывороченными извращенными мозгами, что самым правильным было бы запихнуть меня в клинику для промывки мозгов или вовсе забыть о моем существовании.

— Так и сказал? — ужаснулась я.

— А что тебя удивляет, брось, ничего нового он мне не сказал. Мне тут одна мадам в душу дуром лезет, психолог, наверное. Уже не знаю, как ее послать, она не обижается, зараза. Папаня приветливым вдруг стал, не к добру, значит, с клиникой уже договорился.

— Вадим говорит, он раскаивается…

— Ага, сщаз! На публику работает, да и в чем ему раскаиваться? Того, что я чмо болотное, не прибавить не отнять. Мать сегодня тоже слезами меня поливала, как ей плохо, как она сожалеет. О чем? Она прекрасно отдохнула и загорела, о чем жалеть? Вернись она раньше как предписывают правила хорошего тона, ни ей бы кайфа, ни мне покоя не было бы.

Пашка искренне убежден, что безразличен своим предкам. Я тоже иногда так думаю, но от злости или от обиды, на самом деле я знаю, что это не так (в такой ситуации мои предки вели бы себя по-другому, не сомневаюсь).

Какое-то время мы еще мыли кости его предкам, потом переключились на моих, потом на школьные события, английский, танцы, Пашкины подарки, которые я разобрала только в субботу, их дарителей, смешные случаи и, в конце концов, телевизионные хохмы. Постепенно, Пашка успокоился и повеселел, даже алгебру за меня сделал. Вечером Мама проговорилась, что завтра ему снимут швы, но выпишут не раньше пятницы. Что будет после этого пока под большим вопросом. Посмотрим.

3.12. Среда

Самсонов проиграл выборы. Светка — наш президент. Теперь они не разговаривают. Светка переживает, я гадаю почему. Андрюха (Пашкин приятель) бросил Федорову, оказывается, во всем виновата я. Хочется воскликнуть ВАХ! Но мне лень. Математичка грозится мне трояком в семестре по алгебре, если я не возьмусь за ум. Как же мне за него взяться, если мой ум отлеживает бока в больнице. Не поставит она мне трояк, по оценкам, как ни крути, четверка выходит.

Ленка как-то разорялась, что оценки не важны, главное знания. Как бы не так. Мне не нужна алгебра, окончив школу, я думать о ней забуду (ну, может на первых курсах ВУЗа будет такой «проходной» предмет для общего развития), а оценка будет стоять — в аттестате, потом в дипломе. Зачем мне такая гадость? По этой оценке кто-то будет судить обо мне, типа я дуб и считать не умею. Что же делать, если так устроен мир, без бумажки ты букашка.

У меня мама менеджер по персоналу. Принимая на работу, она помимо всего прочего смотрит на наличие диплома и на оценки во вкладыше, особенно, если человек молодой и без опыта работы. Может, она это в педагогических целях говорит, но в любом случае, о людях судят по внешней атрибутике, а в моей реальности ОЦЕНКИ — весомый атрибут.

Машка сообщила мне страшную тайну, она познакомилась в сети с молодым человеком, наплела ему, что топ-модель в смысле фигуры и теперь боится с ним встречаться в реальной жизни. Додумалась мне предложить пойти на свидание вместо нее. Ага, сщаз, как Пашка говорит: «Слышите топот? Это я бегу». Маша описала себя красивой стройной «почти блондинкой», я под это описание подхожу, с ее точки зрения, идеально. Мне, конечно, лестно, но увольте.

К Пашке я сегодня не попала, в школу за мной заехал мой папа. Мы давно не виделись, я соскучилась, мы проболтали до вечера. Он предлагает мне поездку в Шотландию на зимних каникулах. У них на работе многие своих детей отправляют туда, это модно. Мне нужно это переварить. Я в жизни не уезжала из дома одна, две недели в чужой стране, совсем одна…

Отказываться я, разумеется, не стала. Я хочу посмотреть мир, я не против опробовать свой английский на реальной практике. Это здорово, интересно, только мне очень страшно. Мама была в курсе, папа ей вчера звонил, она не возражает, но советовать мне, что делать не хочет, говорит, чтобы я сама решала. Ей тоже страшно отпускать меня одну. Она даже предложила мне ехать с Пашкой, если тот согласиться. Его родителей она обещала «взять на себя». С Пашкой, конечно, спокойнее, ему учиться там придется, он о Великобритании знает много.

Я в растрепанных чувствах. И хочется и колется. Только бы Пашка не придумал в гордость поиграть.

4.12 Четверг

Ура! Я еду в Шотландию! Пашка согласился и с гораздо большей готовностью и желанием, чем я сама.

Вместо бинтов у него на руках марлевые пластыри, останутся тонкие и длинные шрамы, он говорит, что зарисует их татуировками. Психолог все-таки развела его на приватный разговор. После этого он сам не свой. Она обещала, что дальше этот разговор не пойдет, только он ей не верит. От систематических встреч с ней он отказался, она не настаивала. Завтра Пашку выпишут к нам домой. Почему-то его родители согласились на это достаточно легко. Наверное, Пашка прав, он им не нужен и все эти разговоры о «примирении» — показуха, самооправдание или оправдание перед моими впечатлительными предками. Вадим вернулся после разговора с Пашкиным отцом такой мрачный и подавленный, что мама переполошилась не на шутку, они спать сегодня чуть ли не после «Спокойной ночи малыши» улеглись.

Лешка и Альбинка собираются в новогодние праздники в Абзаково, кататься на горных лыжах, оба никогда на них даже не стояли. Захотелось в полет бегемотикам. С другой стороны, все когда-то бывает в первый раз.

Бояться глупо — это мое жизненное кредо. Наверняка, Шотландия не страшнее горных лыж и уж точно безопаснее. Завтра я лечу с папой в Москву, буквально на один день, сфотографируюсь в посольстве и вернусь. Я боюсь самолетов.

5.12. Пятница

Самолетов я ужас как боюсь. Меня уже в аэропорту начало колотить, обратно папа хотел билет на поезд брать, но потом вспомнил, что в Шотландию мне придется лететь и не на одном самолете. Я постараюсь не думать об этом, выжила же сегодня, хоть и казалось каждую секунду, что самолет вот-вот рухнет. Сегодняшний полет — это тренировка моих нервов.

В посольстве мы провели ровно 25 минут, 15 из которых простояли в коридорах. И из-за этого нужно лететь в Москву?! Папа говорит, что без этого фото и отпечатков пальцев визы не дают, ладно, мне не жалко, пусть фотографируют.

Я погуляла по Москве. Красивый, шумный город, где совсем нет снега, только ледяная грязь по обочинам дорог. Наш самолет улетал только вечером, потому мы с папой целый день бродили по центру, грелись в ресторанчиках, кафе и барах, ходили в зоопарк. Каждого зверя там кто-то опекает, богатые люди, фирмы или банки, хорошо устроились зверюшки, у них просторные вольеры, не то, что тесные клетки, где трудно даже развернуться. Я давно не проводила с папа столько времени. Он умеет не грузить и не задавать дурацких вопросов, типа «как дела?», «что происходит в твоей жизни?» и тому подобное. Мне не пришлось врать и лицемерить. Я почти забыла обо всех проблемах. Думаю, папа самому не хотелось бы знать о моих проблемах, он все равно не знал бы, что с ними делать.

6.12. Суббота

В город пришла зима, морозная, вьюжная, снежная. Ночью мела метель, столбик термометра сполз до -18 градусов, снежные вихри крепко связали землю и небо, снег летел отовсюду, размывая границы реальности, с бешеной скоростью врезаясь в оконные стекла.

Накануне Пашку выписали из больницы, его больше не относят к суицидальной группе риска, интересно, почему, впрочем, врачам виднее. На радостях мы с ним до пяти утра как два заправских Карлсона ели печенья с вареньем, любуясь на царившую за окном непогоду. Я рассказывала о Москве, несмотря на усталость и обилие впечатлений, спать мне совсем не хотелось.

Сегодня ездили по магазинам, Пашке снова нужна куртка (прошлую он испортил кровью), мне новые брюки, Вадиму зимние ботинки, а маме «что-нибудь на вырост» (в смысле живота), на обратном пути заехали в гости к рара, попросить, чтобы он взял путевку еще и для Пашки. Я волновалась, что возникнут какие-то сложности. Напрасно. Папа обещал устроить все в наилучшем виде.

Ему нравится Паша, кажется ответственным и взрослым (о резанных венах, он не знает). Временами Пашка действительно бывает таким. На самом деле, папа благоволит к моему другу, потому что я с ним не занимаюсь сексом, в этом и состоит пресловутая ответственность и сознательность. То, что это только наше с Пашкой дело, моего папу не колышет. Что же, когда у нас будет секс (а он у нас когда-нибудь непременно будет) папа об этом ничего не узнает. Надо ли вообще кому-то знать о таких вещах?

Светка меня измучила вопросами «Что меня останавливает?», «Как я уговорила Пашку ждать?» и «Почему для всех парней так важен секс?». Я не знаю ответов, эти вопросы для меня не актуальны. Я ни за что не променяю возможность спать с ним в обнимку на какой-то там секс, которой той же Светке так не понравился. Как-то мы заговорили об этом с Пашкой. Он думает, мы не настолько хорошо друг друга знаем, чтобы секс не разрушил наши отношения и не хочет рисковать.

Занесло.

Вечером после моих танцев ходили с ним в кино, на этот раз попали на второсортный боевик. Я подозреваю, мы ходим в кино не фильмы смотреть. Хочется романтики.

Хороший выдался день, давно мне не было так хорошо, тепло и спокойно. Все-таки мир крутится в правильную сторону.

10.12. Среда

Я люблю зиму, пусть холодно, зато ясно. Зимой все чувства и эмоции примораживаются, остаются лишь самые сильные и важные, легче сортировать желания, выбирать между главным и второстепенным.

Перечитала, классно сказано, может, мне действительно на журфак поступать? Беда в том, что меня не все новости интересуют и не все тайны хочется ворошить. Журналист должен быть другим.

В понедельник в школе царствовала психолог, наш класс сняли сразу с трех уроков. В первый час мы отвечали на дурацкие ни к чему не обязывающие вопросы. Например, «С кем из одноклассников я предпочел бы оказаться на необитаемом острове, идти в кино, делать сложный проект? С кем сложнее всего общаться, с кем хотели бы дружить, кого бы хотели перевести в другой класс? И тому подобный бред. На втором уроке играли в глупые игры — сравнивали друг друга с животными, растениями, машинами, предметами мебели и под занавес обсуждали собственные впечатления, что понравилось, а что нет, какие трудности возникали. Удивительно, но уроками мозгокрутства не прониклись лишь двое — я и Пашка. Для меня эти уроки стали замечательной заменой двух алгебр и одной истории, но не больше. Пашка едва сдерживал смех и вообще не плохо развлекся, но так и не понял как можно все это воспринимать всерьез.

Некоторые одноклассники пытались вначале лукавить, но через какое-то время искренне увлекались, это видно. Мне и Пашке стоило некоторых усилий не выглядеть «белыми воронами». Я узнала массу интересного о себе и своих одноклассниках.

Например, подавляющее большинство одноклассников относится ко мне позитивно, даже те, с кем я не общаюсь. Светка Орехова — просто звезда, ее не критикует даже Самсонов. Кстати, его считают добрым и (ого-го!) красивым! Ему завидуют и стараются подражать. Пашку считают опасным и таинственным, его сравнивали с тигром, леопардом, кактусом и ядовитым плющом и при этом он оказался самым желанным попутчиком на необитаемый остров (у народа жажда быть съеденным или отравленным). Мне он представляется пушистым хищным зверьком с ценным мехом, за которым охотится толпа браконьеров, что-то вроде песца или соболя.

Классуха расстроилась, что ее любимчик отличник Валяев воспринимается как фигура малозначительная и невыразительная, а Коровина, которую она всячески затирает, получилась интеллектуальным лидером в классе. Я — законодательница моды и стиля, со мной сложно общаться, потому что я заносчивая (это не новость). Интересно то, что со мной хотят дружить больше половины класса. Зачем дружить с «заносчивым человеком»? Лично я бы не стала.

Тема психологических игр оставалась актуальной и сегодня. Мне начало это надоедать. Пашка умеет абстрагироваться, сунул в уши наушники, отсел в уголок и никто его не дергает разговорами ни о чем. А меня Машка заколебала. Она, видите ли, вознамерилась стать психологом. Бог в помощь.

О намечающейся поездке в Шотландию я никому не сказала, боюсь, сорвется. Мне самой не верится, что мы туда едем, надо привыкнуть к этой мысли. Пашкины предки против его поездки ни словом не возразили. Они сейчас выплясывают перед ним так, что это настораживает те только его, но и меня тоже. В октябре и ноябре они ему звонили пять раз, а сейчас каждый день, интересуются как дела, спрашивают, не нужно ли чего. Все что ему нужно, чтобы его оставили в покое. Не понимают, хорошо еще на встречах не настаивают. Вчера я купила себе платье к предстоящему дню рождения (у меня оно 21 декабря), мы зашли в супермаркет купить бутылку вина и фруктов отметить мой удачный поход по магазинам и встретили там Пашкину мать (кажется, ее Ольга Евгеньевна звать). Со стороны отношения у них самые обычные и никакой напряженности — поздоровались, обменялись парой ничего не значащих фраз, она ему разменяла 1000 мелочью, пробила на кассе наше вино, мы попрощались и разошлись.

Для меня фраза — «Не знала, что ты пьешь полусухое вино» из уст матери, которая больше шести лет видит сына от случая к случаю звучит, по крайней мере, странно. Одно радует, Пашка стал спокойнее после выписки из больницы. Может, оттого, что он пьет антидепрессанты, может, оттого, что все действительно налаживается.

Кстати о платье, оно потрясающее. Мы со Светкой его покупали. По одному ее выражению лица я поняла — то что надо. Восторг и зависть…

Зависть…

Зависть — это слабость, человек, который кому-то завидует, словно признается, что не в силах сделать то же самое или быть таким как тот, кто эту зависть вызывает. У меня большое самомнение — я никому не завидую.

Пашке платье тоже понравилось (я по глазам поняла, слова могут обмануть), мама раскритиковала «открытые плечи», но в итоге осталась довольна моим выбором. Для всех прочих мое платье будет сюрпризом. Я начинаю продумывать детали вечера. Хочется праздника, настоящего, чтобы запомнился (по-доброму, не так как Пашкин день рождения). Я не хочу приглашать много гостей, из класса будут только девчонки, позову еще Лешку с Альбинкой и мы с Пашкой — 7 человек вполне достаточно. Мальчишек мало, жаль больше взять негде. Среди одноклассников ничего приличного нет, а Пашкиных приятелей я не настолько хорошо знаю, чтобы приглашать на день варенья. Да и он не жаждет тусоваться с ними. Он отказался ехать на какие-то жутко престижные соревнования, многие не поняли почему (я тоже не поняла, но я не в счет). Объяснять он никому ничего не желает, даже в бассейн перестал ходить, говорит, после Шотландии возобновит занятия плаванием, но мне кажется, он решил бросить.

12.12 Пятница

Ракитина сказала, что не придет на мой день рождения, потому что приглашая ее, я пытаюсь ее унизить. Это только на первый взгляд кажется бредовым недоразумением, все намного серьезнее. На одну подружку у меня стало меньше. Мы ссорились и не раз, но теперь мы расстались. Мы, конечно, будем общаться на расстоянии, мы же в одном классе учимся. Жаль…

Сейчас вдруг подумалось — я преувеличиваю, мне давно на нее наплевать. Когда это началось? Она старше многих в классе, но у нее нет парня, она всегда гордилась, что хорошо учится, а в этом семестре у не выйдет по меньшей мере четыре тройки. С ней что-то происходит, но вместо того чтобы честно сказать — мне плохо, пожалейте меня, она гнет из себя сильную, смелую и принципиальную и не верит, что на одной старательности далеко не уедешь. Это в начальной школе ценится, а не в 10-м классе. Я иногда прогуливаю контрольные, к которым не готова и переписываю их после уроков, когда прочитаю все что нужно или если чувствую, что «накосячила» сразу прошу двойку, чтобы потом разрешили переписать. Да, я выпрашиваю оценки по некоторым предметам и заява географички на прошлом уроке несколько меня не задела:

— Меня тошнит, оттого как Адрианова хочет пять.

Адрианова — это, собственно, я. Да пусть ее хоть вырвет, меня тоже воротит от ее обрюзгшей физиономии, но по географии у меня будет 5, не будь я Адрианова. Я знаю, где Коста-Бланка и Касабланка, чем курорты побережья Эгейского моря отличаются от курортов Ионийского моря и какие документы надо собрать, чтобы получить шенгенскую визу. Это важнее, чем знать какие полезные ископаемые добывают на северной земле и каким образом жители Кувейта получают питьевую воду.

Ракитина верит всей той чуши, которой нас кормят каждый день, она верит, что ее отец бросит пить, хотя он вынес из дома все вещи, включая игрушки ее младшей сестры, она верит, что поступит в мед. Я знаю, сколько это стоит и пол дела поступить, там еще учиться шесть лет! То есть, после школы ей еще шесть лет сидеть на шее у предков, так как, учась на дневном отделении, невозможно найти путевую и «правильную» работу. У Коровиной больше шансов на МГИМО, чем у нее на мед университет, Вика хотя бы действительно умная. Я сделала ошибку, сказав это Ленке. Она думает, я хочу круто выглядеть на ее фоне. Я не желаю чувствовать себя без вины виноватой — хочет верить в сказки, ради бога, хочет, чтобы я оставила ее в покое, я оставлю. Наши пути разошлись, надо расставаться по-доброму, я не буду скандалить. Я сделаю вид, что ничего не произошло. Маша тоже устала от нытья Ракитиной. Ладно, хватит об этом, у меня своих проблем до кучи, чтобы забивать голову чужими.

Пашка в очередной раз устроил мне шоковую терапию — заснул у меня на кровати, пока я строила римский город в компьютерной игрушке. Звук я переключила на наушники, но Алиска пробежала по столу и нечаянно выдернула штекер. Звук врубился, Пашка дернулся, но не проснулся. Я выключила колонки и присела рядом с ним, желая прогнать его спать на диван в гостиной. Это оказалось не просто. Пашка принялся бормотать что-то на болгарском. Я погладила его по щеке, а он вдруг заметался на подушке так, что мне стало страшно.

— Паша, проснись, — я тряхнула его за руку, — Что с тобой?

Он резко сел на постели, увидел меня, хотел что-то сказать, но лишь сдавлено всхлипнул и, вновь упав на кровать, уткнулся в мои колени. Я не стала донимать его вопросами, кошмары ему и раньше снились. Мне иногда снится, как я падаю с балкона или что на меня движется поезд, приятного мало. Я обняла его, зарывшись пальцами в волосы на затылке. Его слегка трясло, он плакал и не хотел, чтобы я это поняла.

Я не знала, как мне реагировать на это, молча гладила его волосы и плечи, пока до меня не дошло, что он спит. И будить страшно и время позднее, спать хочется и мама, если вдруг узнает, что я не сплю до таких пор, не обрадуется. Мучилась я, мучилась, а потом махнула на все рукой, кровать большая, что мы вдвоем не уместимся?

С утра мне мама выговорила за подобный способ ночлега (на неразобранной кровати, в одежде, да еще и с Пашкой вместо одеяла). Пришлось врать, ой-ой-ой, случайно так вышло, прилегла, задремала, а свет, будучи во сне выключила. Пашка не помнит ночной своей истерики, не притворяется, иначе не смог бы так искренне глазами хлопать. Кстати, он раздавил свой MP3 плейер а, может, это я во сне, я же не знала, что он с ним заснул. Если честно, мне нравится так спать, с Пашкой и без одеяла тепло, он также ничего против не имеет. Спрашивается, почему нет? Предрассудки. Всегда родительские предрассудки. Неужели став взрослой, я тоже буду такой?

В школе Светка пристала ко мне с новой премудростью:

— Сделай танцевальный номер, ты же хорошо танцуешь, чего стесняешься?

Я так и села.

— Я не решила, пойду ли на этот смотр художественной самодеятельности, а ты мне — станцуй.

— Почему не пойдешь? — опешила Светка, — неужели из-за номинаций? Я же говорила, что не допущу этого идиотизма.

Я не сразу вспомнила, о каких номинациях идет речь.

— У нас сплошное дилетантство, песенки, дурацкий хип-хоп Сашка пропихнул, отстой, стыдно с такой программой выходить, — продолжала искушать Светка.

Не знаю, зачем я согласилась, наверное, выпендриться захотелось.

К моему участию в новогоднем шоу Пашка отнесся позитивно, в смысле громко ржал. Однако классная руководительница, случайно подслушавшая наш разговор, оскорбилась несерьезностью нашего отношения к проблемам классного коллектива. Откуда не возьмись вылезли Валяев и Федорова и понеслось…

Пашка, оказывается, только прикалывается над всеми, а сам ничего не делает, так нечестно, неправильно и т. д. и т. п. У Пашки плейер сдох, уши заткнуть было нечем, так что довести его особого труда не составило. Все сказал. Хорошо еще дождался, когда классуха выйдет из класса. Федорова даже его ударить порывалась. Я бы, тоже за подобные шуточки врезала.

Олеська доказывала ему, что он выродок рода человеческого, когда он вдруг схватил ее, на глазах у меня и у Валяева опрокинул на парту, наклонился, будто чтобы поцеловать и нежно так проговорил:

— Хороша, ох, как хороша, под пиво особенно.

Я глазам своим не поверила, Федорова действительно поначалу подумала, что он ее поцелует, настроилась уже, а тут такой облом.

— Сволочь! Думаешь, самый умный, все тебе можно?!

Ручонкой замахнулась, но он уже выпрямился в полный рост и она, целясь ему в лицо, угодила по руке.

— Тебе лучше отстать от меня, — рыкнул Пашка, — Я понятно выражаюсь? — он приподнял ее за подбородок, и она снова не сделала ни одной попытки возразить, — Понятно или нет?!

Валяев решил изобразить рыцарский подвиг, невольно обломав, хитро сощурившую масляные глазки Олеську во второй раз.

— Отстань от нее! А ну отпусти, а то…

— А то что? — криво усмехнулся Пашка, входя в раж, — Не вмешивайся в разговоры старых друзей.

Акценты моментально сменились, Федорова соскочила со стола и пробкой вылетела из класса, Пашка и не подумал удерживать ее силой. Валяев остался в дураках. Положение спас звонок, класс заполнили люди. Федорова опоздала почти на десять минут. Урок алгебры опять прошел мимо меня, я размышляла о том, что произошло. Федорова сидит за столом четко впереди меня, Пашка сбоку, на соседнем ряду. Весь урок я задумчиво кусала ручку, сверля глазами их обоих, Федорова явно боялась обернуться, Пашка то и дело смотрел на меня, желая что-то объяснить.

Я не обиделась, совершенно ясно, Пашка и Федорова знакомы ближе, чем я полагала. Это неприятно, конечно, и вызывает кучу вопросов (на которые мне хочется знать ответы), но не смертельно.

Пашка подтвердил мою догадку сразу как мы остались наедине.

— В июле мы познакомились у Димона на днюхе, ему как раз 18 исполнилось, через пару часов мы дотанцевались до койки, еще через час разбежались, чтобы никогда больше не встречаться. Мир тесен, в сентябре мы оказались в одном классе. Она этому обрадовалась еще меньше, чем я… Мы договорились, что никто ничего не узнает.

— Типа она на первом свидании ни-ни, — усмехнулась я. Все же я такого от Олеськи не ожидала, все знают, что она не щепетильна в таких вопросах, но не настолько же.

— Это не было свиданием, она с Андрюхой там была…

— Ладно, не объясняйся, — поморщилась я, — было и было. Мог бы раньше рассказать, а то я глупо себя чувствую.

Пашка приобнял меня за плечи, привычно чмокнув в висок, и я в момент успокоилась. Я знаю, ко мне он относится совсем иначе чем к Федоровой.

14.12.Воскресенье

Завтра опять в школу, как же мне это надоело! Хочется отдохнуть, может, заболеть на недельку?

На улице холод и лед, ветер и мрак. Когда смотришь сквозь заледеневшие стекла на промороженный, залитый тусклым светом единственного фонаря двор, на корявые ветви деревьев, жалобно скрипящие под резкими порывами северного ветра, просто не верится, что все возможно иначе. Не верится, но вера тут и не нужна. Каждый ребенок знает, что за зимой всегда придет весна. Знать проще, чем верить, а верить проще в то, что знаешь наверняка. Намудрила, ну и пусть.

Мама и Вадим с утра ушли в гости к моей тетке, вернулись в десять вечера, накормили нас голодающих и отбыли баиньки.

День мы с Пашкой провели у телевизора, причем, лично я не помню ни одной просмотренной программы. Мы болтали о всякой чепухе, закусывали, играли в покер и в дурака, опять кушали, снова разговаривали ни о чем, целовались, опять ели и опять целовались. Сегодня я четко осознала одну простую и одновременно непонятную мне вещь — он не меньше меня, если не больше боится, что наши отношения перешагнут черту дружеских. Мы играли в покер на раздевание, это было прикольно и безобидно по сути (мы даже до нижнего белья не дошли, в квартире холодно, на нас было навьючено много предметов одежды). Однако первым остановился Пашка и не потому, что не хотел продолжать (я по глазам видела), а потом, когда мы доцеловались до горизонтально бутербродного положения именно он предложил пойти на улицу «проветриться», то есть в переводе, остудить начинающий терять связь с реальностью мозг (и не только мозг). Он прав, я знаю, что он прав, только это я должна тормозить его, а не он меня, разве нет?

Мы прошлись по магазинам, купили пачку пельменей и замороженную лазанью, выпили по чашке горячего шоколада в кофейне, я присмотрела в торговом центре себе пару будущих обновок (туфельки и кофточку). Пашка купил себе новый MP3, а мне гарнитуру для моего сотового телефона. Он проговорился, что хочет подарить мне на день рождения какую-нибудь драгоценную побрякушку. Придется мне ему на Новый год тоже что-то дорогое дарить (на его день рождения. я подарила ему большой классный и очень вкусный торт, который в силу обстоятельств он так и не попробовал). В кофейне мы неожиданно наткнулись на Машку с незнакомым прыщавым парнишкой. Если бы не прыщи он мог бы быть симпатичным. Похоже, Маша решилась пойти на свидание собственной персоной. Мы не стали им мешать, они и без нас хорошо время проводили, да и нам их общество без надобности, мы сами себе приятные.

Смотрю в окно, опять идет снег. На душе тепло и не хочется ничего делать.

15.12. Понедельник

Я прогуляла школу. Ха-ха-ха!

Ушла со второго урока с «жуткой головной болью». Такими вещами нельзя злоупотреблять, учителя быстро просекают подобные хитрости. У Олейниковой хроническая головная боль, особенно в дни зачетов и контрольных, ее никто домой из-за этого не отпустит, в лучшем случае в медкабинет отправят. А я спокойно отправилась домой.

Ощущение праздника. Не хочу ничего делать, не хочу ни о чем думать, буду смотреть музыкальные каналы и валяться на пашкином диване.

* * *

Почему? Почему стоит мне расслабиться и начать верить в лучшее, случается какая-нибудь гадость?!

Маме на работе стало плохо, ничего опасного для нее лично, но ее отвезли в больницу и положили на «сохранение», то есть все из-за ее беременности, которую она так упорно желает сохранить.

Зачем?!!! Сама судьба дает ей понять, что она делает глупость, так ведь нет!

Я зла. Я очень-очень зла, я ничего не могу с этим поделать, меня черти рвут на части. Я не хочу, чтобы ей было плохо, чтобы она переживала, но я не хочу, чтобы ее беременность сохранилась! Я знаю, это не мое дело, что это подло с моей стороны, я никогда не скажу об этом вслух. Я ужасный человек.

Я ездила с Вадимом в больницу, бормотала что-то политкорректное и ободряющее, но думала только о том, что мамы не будет дома в мой день рождения. Это нечестно, так не должно быть. Моя сестричка та еще ягодка, еще не родилась, а жизнь мне уже отравляет. О празднике можно забыть, настроение испорчено и до воскресенья оно не измениться.

Вечером столкнулись с глобальной проблемой, в доме нечего поесть. Вадим не умеет даже пельмени толком сварить, то есть мне придется еще и готовить для всех. Брр! От меня искры летят, стоит мне подумать обо всем этом.

Не буду думать. Не хочу и не буду. Все в лес, всех в лес, я заболею и не буду ходить в школу. Вопрос как? У меня, к сожалению, крепкое здоровье.

Глупо все это.

16.12. Вторник

В школу я не пошла. Ну ее нафиг.

Вадим выходит раньше, чем я с Пашкой. Пашка хотел составить мне компанию, но ему надо физику исправлять, к тому же надо, чтобы кто-то был в курсе событий и прикрыл меня, если вдруг возникнут сложности. Он лапочка, запорол контрольную по алгебре за семестр, чтобы потом переписать ее вместе со мной (или, если точнее, написать за себя и за меня заодно)

Сегодня мы ходили с ним в тату салон. Теперь шрамов у него на руках никто не разглядит, их зарисовали японскими охранными символами. Амулет на коже очень удобен, нельзя потерять, никто не отнимет и в прямом смысле — всегда под рукой. Что-то похожее на руках у Влада Топалова. Мне понравилось, удивительно, но Вадим тоже оценил по достоинству Пашкин маневр, боюсь, мама не будет столь же благосклонна, а жаль.

19.12. Пятница

Сегодня я все-таки дошла до школы. Надо было контрольную по алгебре переписать и вообще трех дней вполне достаточно для пробуждения совести. У меня нет справки от врача, байка о критических днях не прошла, классуха требует записку от родителей. Я сегодня была у мамы в больнице, но ей и без моих прогулов тошно. Она там ничего не делает, никуда не ходит, вот мысли ее всякие глобальные и одолели. Она вдруг вспомнила о работе и о том, что с рождением ребенка ее карьера неминуемо прервется. Я не стала подливать масла в огонь разговорами «Я же говорила». Что толку, она все равно хочет этого ребенка. Я рассказала о своих внеплановых каникулах Вадиму, тот сначала опешил, но убедившись, что я не намерена повторять подобное, обещал зайти в понедельник в школу и все объяснить. Это вроде подарка на день рождения.

Светка меня сегодня мучила, где я хочу отмечать свой праздник. Я не хочу ничего отмечать, жаль гостей, настроились. Вчера Лешка объявил, что они с Альбиной купили мне самый классный подарок, который можно себе вообразить. Вадим снял для нас кафешку недалеко от дома, все там стильно, красиво, лучшего и пожелать трудно. Как при всем этом мне объявить — я ничего не хочу?

Как только Пашка выдерживает мое нытье. Я бы на его месте уже давно психанула. Мы не ссоримся, это вообще нездоровое явление. Мы иногда обижаемся, шипим или прикалываемся друг над другом, но мы не ссоримся в привычном смысле слова. Светка мне не верит, они с Самсоновым постоянно доказывают друг другу, что не верблюды, до сих пор доказывают. Пашка вообще спокойно относится ко многим вещам, от которых того же Самсу расперло бы от вредности: сериалы (да, некоторые я смотрю регулярно), использование его мобильника в качестве флешки, просмотр его электронной почты, воровство его конфет и жвачек (он тоже на это горазд). Я сама на многое закрываю глаза, мы не лезем за границы личного пространства, поэтому нам нечего делить. Или мы просто похожи по складу. Пашке проще убрать из телефона все тайное и ценное, чем контролировать мое копание в его содержимом, так же как мне не задавать вопросов, в ответ на которые он либо солжет, либо уйдет от ответа.

Наверное, сегодняшнее занятие танцами было последним в этом году. Завтра наш инструктор уезжает, занятия не будет, а на следующей неделе будет не до танцев — Новый год, концерты, родительские собрания. До последнего сомневалась, приглашать ли Маринку, так и не решилась. Ее слишком много.

Улицы уже разукрашены цветными гирляндами, витрины магазинов пестрят новогодней атрибутикой, а настроения пока соответствующего не чувствуется. Или я сама нагоняю на себя тоску? Все ведь не так плохо. Маму выпишут на следующей неделе, в Новый год она будет дома, ей нельзя нервничать и перенапрягаться, в остальном все в порядке. Вадим согласился «прикрыть» меня в школе, после праздников я еду в Шотландию вместе с Пашкой, у которого все вроде бы тоже наладилось. Все здорово, так почему же мне так тяжело и грустно?

22. 12. Опять понедельник, день тяжелый

Сделать запись накануне не хватило сил. 21.12 прошло многим лучше, чем я предполагала. Подарки начались с утра.

Меня разбудил Вадим, дал последние наставления. Он на целый день ушел к маме в больницу, кафе было снято на 4 часа, так что при желании я могла продолжить отмечать дома. Он подарил мне от себя и от мамы изящные наручные часики, по-настоящему дорогой и стильный аксессуар, очень классные. Гости должны были приходить прямо в кафе к двум часам, у меня было время все приготовить и приготовиться.

Пашка уговорил меня переодеться прямо в кафе, на улице холод собачий. Небо похоже на твердый купол гигантского шатра, низкое, почти зловещее. Я родилась в один из самых коротких дней в году, Светка — в один из самых длинных (20 июня), может, поэтому мы будучи такими разными умудряемся ладить друг с другом. Она, кстати, подложила мне свинку — пригласила на мой день рождения нового кавалера Машки. Я просто в осадок выпала, толи злиться, толи смеяться.

— Но ведь принято на официальные мероприятия приходить с парой, все приглашения на это рассчитаны, — вид у Светки был скомфуженый, когда я поинтересовалась какого черта незнакомый молокосос будет на халяву трескать мои салаты (это из какого-то фильма, названия я не помню, но фраза мне понравилась).

— То официальные мероприятия, а это междусобойчик для своих, у меня на 6 человек рассчитано!

Портить настроение себе и расстраивать Машку не хотелось, Светка не знала как извиняться, так что я сменила гнев на милость.

Четыре часа пролетели как один миг, еды хватило всем, из алкогольных напитков у меня было полусухое вино и портвейн. Машку слегка развезло, она быстро пьянеет (и трезвеет быстро), остальные остались трезвыми как стеклышки. Все было чинно и спокойно: тосты, танцы, подарки, разговоры «за жизнь». Машкин ухажер освоился быстро, оказавшись приятным, компанейским парнем. Зовут его Сашей, он учится в 11 классе медико-технического лицея (медики окружили меня, точно судьба в мед посылает), живет он недалеко от моего дома. С точки зрения Пашки, главное достоинство новичка — в том что он умеет крутить пои и снеки. Лешка с Альбиной также оживились, при упоминании об этой забаве. Светка и Машка сначала испугались разговоров о керосине и огненных шоу, но вынуждены были смириться.

— Керосин у меня есть, — успокоил мальчишек Пашка, — только дома, будь оно не ладно.

Я усмехнулась про себя. Как за вещами теплыми, так не пойду, не уговаривайте, а как за керосином, так это другое дело.

— Может, не будете поджигать, так покрутите? — промямлила Машка.

Однажды она пробовала крутить тренировочные пои (теннисные мячики, прикрученные к концам длинных цепей) и сильно себя избила, синяки неделю не сходили. Она не понимает, что неумехи не станут крутить горящие шары и тем более снеки, у которых горят даже веревки. Летом я ездила в гости к бабушке в Москву. На Третьяковской площади я видела шоу файерщиков — под монотонный барабанный ритм люди крутили в воздухе огонь, завораживающее зрелище. Помню, я стояла, открыв рот от восторга, мне очень хотелось увидеть это снова.

После кафе мы разбежались в разные стороны, чтобы вновь собраться на площади у фонтана. Я переоделась в удобные джинсы и свитер, а платье, подарки и оставшиеся от нашего застолья две бутылки вина отдала девчонкам вместе с ключами от квартиры (Пашкины вещи мы заранее попрятали с глаз долой, чтобы гости не пронюхали, что он живет у меня дома). По шкафам ни Машка, ни Светка шарить никогда не станут.

Альбинка и Лешка отправились вместе с Саньком за «инвентарем». У Сашки, как выяснилось, было несколько разновидностей поев: длинные, короткие, легкие, тяжелые, снеки — он сам их делает.

Мы же с Пашкой, скрипя сердцем, двинулись к нему домой за керосином. Пашка не был дома с сентября. Я безропотно согласилась составить ему компанию.

Дверь нам открыла его мать.

— Паша? — она выглядела такой удивленной и растерянной, что мне стало не по себе, — Что-то случилось?

— Нет, мне надо кое-что взять, скороговоркой пробормотал Пашка, схватил меня за руку и втянул в квартиру.

Я едва успела промычать слово «Здрасте».

Квартира у них больше нашей раза в два, и дело не в количестве комнат, их как и у нас три, но в их размерах. Пашкина комната от моей почти не отличается: шкаф, кровать, компьютерный стол, разве что телевизионной панели у меня на стене нет, и диван не поместился бы, как мебель не переставляй. Чисто, тихо, пусто, как в морге.

Я стояла у порога, пока Пашка рылся в обувных коробках в шкафу.

— Лёля… — раздался приглушенный звуком льющейся воды мужской голос.

Послышались шаги, где-то громко хлопнула дверь. Пашка извлек из недр шкафа заветную бутылку с керосином, небрежно запихнул коробки обратно в шкаф и чересчур сильно громыхнул дверцей.

— Идем, — судорожно выдохнул он, вновь вцепившись в мою руку.

В коридоре нас снова остановила его мать.

— Паш, подожди, с тобой точно все в порядке? — волосы у нее были влажные, будто она совсем недавно принимала душ.

— Лучше некуда, — фыркнул Пашка, — Что твой дядя Федор здесь живет?

— Нет, ты не так понял, — она явно смутилась.

— Ладно, чего шифроваться, устраивай жизнь, у тебя не так много осталось шансов…

Скорость событий удвоилась. Мне показалось, она не успела поймать собственную руку. Звонкий звук пощечины, моментальное осознание содеянного, слезы навзрыд, глупые попытки все исправить.

— Прости, Паш, прости, пожалуйста, — она попыталась его обнять, но Пашка увернулся и буквально выволок меня вслед за собой в подъезд.

Я не привыкла так бегать по ступенькам, на улице я резко затормозила, повиснув у него на руке.

— Подержи, — он отдал мне бутылку с керосином. Руки у него мелко дрожали, когда он надевал перчатки, — извини, ладно?

— Плюнь, слышишь меня! — я развернула его к себе, но снизу вверх смотреть неудобно, потому я столкнула его в сугроб (на самом деле я просто поскользнулась и упала на него), — не думай об этом!

— Я не думаю, — усмехнулся он, — убери, пожалуйста, оттуда колено, а то раздавишь что-нибудь важное.

От сердца отлепился ледяной кусок. Какое-то время мы еще валялись в сугробе, пренебрегая святым правилом «не целоваться на морозе». Результат на лицах — и у него и у меня обветрили и потрескались губы.

На площадь мы пришли последними, Лешка уже собирался нам звонить.

— Ну давайте, давайте уже, — торопила нетерпеливая Альбинка, собственноручно вымачивая в керосине присмотренные для себя самые легкие и удобные пои.

— Разденься, — посоветовал Пашка, стаскивая с себя куртку, — я с вашего позволения рисонусь, — он выбрал снеки, несколько раз попробовал их без огня и удовлетворенно кивнув, опустил их в плошку с керосином.

В конце концов все приготовления были завершены, я, Светка и Машка расселись по зрительским сугробам.

Это было что-то. На фоне темного неба и белого снега танцевали шипящие и искрящие всполохи огня, очерчивая в воздухе потрясающие по красоте и сложности узоры. Кроме Пашки снеки никто крутить не рискнул. Альбинка их боится, Лешка и Сашка не умеют, Сашка пробовал крутить не зажженные, намотал нечаянно на руку и передумал зажигать.

— Я не знал, что ты это умеешь, — признался Лешка, когда Пашка оказался близко от него, — Где учился?

— На курортных пляжах, — крикнул тот, проводя эффектную дугу струящегося пламени у себя над головой.

Я ахнула, когда в следующую секунду он опутал себя подвижной огненной сетью. Снеки смотрятся очень эффектно, крутить их сложнее, чем пои, требуется большая концентрация и осторожность. Пашке хотелось драйва, оттого скоро он сменил снеки на обычные пои.

У девчонок глаза были по пятаку. Машка тут же пообещала себе непременно научиться также, Саша обещал ей в этом помочь. Как в старой песенке: «ее зовут Маша, она любит Сашу…». У них много общего, оба любят сидеть в Инете, им нравятся пои, может, что-то и получится.