Предисловие
Любое произведение — это история. История, которую пишет автор.
Фантастика, пожалуй, самый удивительный из жанров. Потому что здесь невозможно объяснить что-либо одной лишь магией. Хорошая фантастика — это технологии будущего или прошлого, а может быть, и настоящего, которые пришли в голову писателю.
Время так или иначе диктует полет нашей фантазии. Ведь не так уж и просто придумать что-то, что ты еще ни разу не видел и не трогал. Другие расы, планеты, технологии, правила, законы, анатомия, мышление и названия. Да все другое. Оно состоит из мелочей, которые нужно выдумать, представить, описать и воссоздать. В фантастике нужно, черт возьми, объяснять искушенному читателю все как подобает. И я, создавая мир человеческих колоний будущего, перелопатил не одну энциклопедию, пересмотрел сотни документальных фильмов и еще больше фантастического кино.
Помимо писательской деятельности, я занимаюсь режиссурой. Мне особенно важно, чтобы читатель не только знакомился с мирами, но и четко представлял все происходящее в далеком будущем, описанное в строках цикла «Девятый горизонт».
«Сафир» — это проба пера, не первое мое произведение, но первое фантастическое, которое попало в тираж.
Помимо самих событий, вокруг которых крутится сюжет романа, в некоторых главах вы найдете отсылки, выделенные курсивом. Там будет описание, рассуждения и лирика, связывающие наш мир с миром главных героев.
Центральными персонажами моего произведения станут братья-близнецы. Они простые рабочие, которые вкалывают в шахтах на благо всего человечества. Крок и Грок никогда в жизни не покидали своей планеты. И допустили лишь одну ошибку, которая стоила им карьеры и будущего благополучия. К счастью или к горю, но это событие в корне изменило их жизнь и предназначение.
Здесь не совсем стандартная подача, наверное, именно поэтому я вновь и вновь возвращаюсь к редактуре «Сафира»… Я вдохновлялся множеством чужих работ и привносил свое. Каждая мною прочитанная фантастическая книга или просмотренная картина оставила небольшой отпечаток в этом произведении. Поэтому персонажи такие разносторонние, их много, как и много событий в романе. Это не совсем обычная книга еще и в том, что я писал ее в непосредственном контакте с читателями в социальных сетях. Я отдавал на суд главы, а они давали свои идеи и обратную связь от прочитанного. Мир «Девятого горизонта» едва ли был бы таким проработанным, если бы не придирчивые и требовательные читатели. Шикарный опыт редактуры, который вы непременно оцените в полученном результате. А иллюстрации, кстати, созданы нейросетями. Да, такими видит главных героев и мир Сафира искусственный интеллект. Фантастика уже гораздо ближе к нашей реальности, чем может вам показаться.
Здесь про любовь, про терпение, про подвиги и про то, что мы сами создаем себе врагов наряду с кумирами.
Цикл «Девятый горизонт» про космос. «Сафир» — это первая часть цикла, завязка и предыстория. Этот роман — дверь в мир девяти колоний далекого будущего человечества. Уникальная в своем роде планета. Впрочем, не бывает похожих друг на друга планет. Начните читать — и вы в этом убедитесь!
Глава 1. Риск
Абсолютная тьма, который мы не доверяем. Она пугает, за ее пеленой может скрываться что угодно. И уж точно ничего хорошего. Так привыкли думать мы на Земле. На Сафире же понятие солнечного света такое же далекое, как и реликтовое излучение — они что-то слышали, но не имеют понятия, что это такое. Кромешная тьма на темной планете — это ясный день, бодрое утро, глубокая ночь или усталый вечер. И там никто не боится сидеть в полной темноте. Как, например, эти двое в огромном роботе где-то глубоко в недрах планеты:
— Слышал новости? Бесогоны продвинулись к полюсу.
— Я не знаю. По-моему, нам всем пудрят мозги. Ну, объясни мне, Крок, откуда у этих мутантов столько оружия? Это точно все наше. На моей памяти не было ни одной новости, чтобы бесы напали на склад боеприпасов. Но каким-то образом они сбивают гравитоны, взрывают поезда, они даже уничтожают субмарины. Вот как?
— Думаешь, земляне мутят воду?
— Да кто их разберет. Одно знаю точно — хочу жену землянку.
— Фу, Грок, ты их видел? Маленькие узкие глаза, вот эта их темная кожа, говорят, у них волосы растут там, ниже живота.
— А еще говорят, что они в постели ого-го!
— Ты готов ставить на кон судьбу, чтобы проверить байки о землянках?
— Знаешь что, Крок, я бы рискнул!
Глухой хлопок вдалеке донесся легким раскатом. Кромешная тьма и гробовая тишина ждала чего-то, но голоса молчали. Собеседники вслушивались в пустоту. И хлопок повторился.
— Готово. Включай, авантюрист.
Звонкий щелчок тумблера — и синхронно, со звуком разгоняющейся центрифуги плавно загорелись белоснежные неоновые полоски, повторяющие очертания рубки сафхантера.
Двое близнецов в серо-коричневых костюмах сидели перед проекциями. Изображения сверкали сложными схемами, зелеными и красными линиями на овальном стекле-иллюминаторе, занимая место целой передней стенки от пола до потолка главного отсека гигантского робота-добытчика.
Оба человека были с лысыми, как яйцо, головами, бело-бледной, как у альбиносов, кожей и большими глазами. Их ярко-зеленые глаза были настолько огромными, словно именно с них рисовали персонажей аниме. Вполне человеческий нос и рот прикрывала прозрачная маска-респиратор с ведущим в обнимающее тело кресло гофрированным шлангом.
— Начинаю плазма-бурение.
— Принял. Жидкий азот заряжен, показатели в норме, правый насос — давление сто.
— Начинаю обратный отсчет до запуска плазма-турбины. Десять, девять, восемь, семь, — пятидесятиметровый робот с «впившейся» механической рукой в скалу начал трястись и дребезжать, как старая фермерская машина, прыгающая по кочкам с загруженным кузовом, — шесть, пять, четыре, три, два, один.
— Зажигание. Пуск.
— Поехали!
Взрыв зажег внутри «руки» огненный комок, который по прозрачной трубке, закручиваясь в направленный густой вихрь, плавно направился к камню. Словно кровь, немного втянутая в шприц, окрашивает физраствор перед вводом инъекции в вену.
— Давление.
— Сто двадцать. Включаю второй насос.
— Шипы.
Крок жестом будто бросил перед собой щепотку песка. А проекция побежала по длинному и извилистому тоннелю перед ним, втыкая шипы в стены. Внутри скалы послышалась пулеметная очередь вперемешку с ударами металлической секиры о гранитный булыжник.
— Давление.
— Сто пятьдесят.
— Нужно двести.
— Правый насос семьдесят процентов мощности, левый насос пятьдесят шесть процентов мощности. Поднимаю.
Вращающийся огонь в капсуле начал приобретать концентрацию текучести, вихрь стал закручиваться гораздо медленнее, а само стекло порозовело от перегрева.
— Грок, температура сорок тысяч.
— Предел шестьдесят. Продолжаем. Давление?
— Сто восемьдесят, правый насос девяносто четыре процента, левый насос девяносто один процент. Достаточно. Делаем первый залп, потом доберем.
— Я хочу попасть домой к шестому сектору и с новостным сюжетом о нашем новом рекорде.
— А я хочу попасть домой живым!
С края проекции с указаниями датчиков состояния робота появилось лицо девушки с «дулькой» на темечке из волос и такими же огромными глазами. Вот только явно выпученными в гневе на пилотов:
— Немедленно осуществить залп!
— Мара, скройся с дисплея, ты отвлекаешь. — Грок хладнокровно смотрел на показания датчиков. Жестом махнул левой рукой вниз, и проекция головы девушки стала в три раза меньше. Как и громкость ее голоса стала в три раза тише.
Крок неуверенно заерзал в кресле и поправил маску:
— Температура шестьдесят одна тысяча, давление сто девяносто.
— Нужно двести.
— Брат, ты нас угробишь!
— Только не в мою смену.
На фоне уверенного диалога братьев-пилотов с приглушенным звуком в углу лобового стекла надрывалась большеглазая проекция Мары с требованием стрелять. Она кричала о том, что они нарушают устав и кодекс безопасности проведения глубинной добычи, что они не успеют подключить гофр-приемник и огромное множество остальной невнятной белиберды, вылетающее скороговоркой испуганной женщины на другом конце линии. Ее голова, видимо наклоненная к камере и микрофону, неестественно вытянулась, словно отражение в наполированном чайнике.
— Крок, как ее выключить? — Грок был абсолютно безэмоционален. Мара орала истерично и не своим голосом что-то о критическом взрыве и миллиардах смертей.
— Протокол безопасности не позволит отключить диспетчера… Грок, ты превышаешь полномочия. Делай залп, плазма-капсула может взорваться в любой момент.
Защитное стекло в капсуле с перегретой плазмой треснуло, в кабине завизжала сирена, а женский роботоголос отрапортовал из колонок: «Внимание. Плазма-капсула — критическая нагрузка».
Грок сдавил левую руку в кулак, вокруг нее образовалась проекция механической руки робота.
— Грок, не играй с огнем! Неизвестно, как поведет себя плазма от искусственного переохлаждения внутри капсулы при разгоне частиц. Стреляй! Сейчас же!
Грок увлеченно всматривался в проекции клешней робота и уверенно подносил «руку» к раскаленной добела стеклянной капсуле, по которой плавно ползла трещина.
— Крок, ты — лучший пилот сафхантера на Сафире. Я — лучший оператор сафхантера во Вселенной. Я же не сомневаюсь, что ты успеешь установить линию до прожига азото-капсулы.
— Я польщен твоим доверием, но я не вызывался на соревнование с самим собой. А тем более с риском для жизни.
Грок немного вытащил изо рта кончик языка и прикусил его. Он прищурил свои большие глаза и надавил на проекцию курка, выросшую перед его пальцем. Механическая рука выдала струю жидкого азота под давлением. Стекло, сдерживающее плазменный вихрь, снова начало отдавать голубоватым оттенком.
— Давление двести! Нагрузка на насосы сто двадцать и сто восемнадцать процентов, у нас критический перегруз! Температура семьдесят пять тысяч.
— Но все же хорошо?! Давай, признавай, что я молодец, и я начну операцию извлечения сафита…
— О чем ты говоришь?! Плазма-капсула разрушается! Она же вот-вот взорвется! Грок, да что ты творишь?! Что с тобой?!
Сквозь дымку испаряющегося азота стало видно, как по охлажденному стеклу с вращающимся огненным вихрем внутри побежали мелкие трещины. Грок напрягся, вытянул пальцы вперед и нажал на невидимую кнопку.
— Ввожу электрод. — Уголки его огромных зеленых глаз опустились от неожиданности, он громко чавкнул дважды.
— Вводи электрод! Залп! Залп! — верещал вдалеке голос Мары, трясущей камеру и микрофон, потому что ее голова принимала абсолютно нереальные формы. — Он что, заел? Что случилось? Плазма сейчас вырвется и сожжет все и вся!
Грок не спеша наклонился к проекции Мары.
— Мара… Прости меня за все.
— Не-ет! — Огромные глаза девушки были налиты слезами, а рот несчастной скривился так, что ее симпатичное лицо стало безобразно несчастным.
— Пообещай мне, Мара… — прощальным тоном шептал Грок.
— Прекрати, Грок! — Мара ревела навзрыд. — Крок! Крок!
— Температура девяносто тысяч, давление в насосах по двести пятьдесят, — хладнокровно сказал Крок, внимательно и напряженно изучая проекции десятков разноцветных датчиков перед ним.
— Мара, пообещай мне, что ребенок, которого ты носишь, ты назовешь Грок.
— Если выживем… — Мара поцеловала два пальца и приложила их к камере. — Крок, я…
— Вот и хорошо! — бодро и самодовольно вскрикнул Грок, перебив Мару на полуслове, и механической рукой принудительно толкнул спиральный электрод внутрь капсулы.
Плазма пушечным выстрелом вырвалась из стеклянного баллона, вращаясь по заданной траектории, как по спирали, входя в скважину, пробитую в черной скале. Как дирижер, Грок вскинул руки вверх и начал давить на невидимые кнопки и рычаги с тумблерами, проекции которых на мгновение появлялись перед его пальцами и снова улетучивались, рассыпаясь на разноцветные пиксели. Механическая рука, вплеснувшая в скважину плазменное пламя, будто выстрелами из винчестера дала три залпа обледенелыми снарядами с жидким азотом внутрь скалы.
Механическая рука с жужжанием открутилась от вбитого штифта в стену каменной скалы. Огромный робот вытянул металлический гофр из пробитого им отверстия, прижался «ногами» к стене и, словно пловец, оттолкнулся от нее, делая сальто со свистом работающей на пределе гидравлики.
В рубке все летающие в воздухе проекции хаотичным кубарем перекатились и образовали виртуальный каркас сафхантера уже вокруг Крока. Его кресло трансформировалось в столб, лишь придерживающий пилота.
Крок побежал, синхронно с ним побежал робот-добытчик. Освещая себе путь направленными прожекторами, пятидесятиметровая махина, словно заправский паркурщик, проскальзывала, цепляя и кроша торчащие острые скалы. Робот в одной «руке» тянул огромный трос, а второй разбивал препятствия, от которых не успевал уворачиваться. Крок скомандовал:
— Компрессорный сброс, толчок от скальника на сорок пять градусов с опустошением до нуля!
— Так точно!
Робот вытянулся, как супермен, вытянув «руку» вперед (правда левую). Из правой вытягивался трос, по которому к сафхантеру приближалось ярко-зеленое свечение. Громкий и мощный хлопок, и нижние части «ног» робота зазвенели по камням болтами, гайками и прочими раскуроченными железяками, но махина сорвалась вперед на огромной скорости.
— Крок, мы ноги ему оторвали.
— Премии можем не ждать.
Робот летел вперед, а зеленое свечение плавно догоняло его в гофре.
— Сафит догоняет!
— Осуществить залп плазмаганом из левой стрелы. Мне нужно немного времени, я выведу правую стрелу вперед. Залп сделаешь по моей команде.
— Мы же оторвем и руку!
— Оператор отдает приказы при бурении. Во время управления роботом руководит пилот! Без вопросов, плазмаган, на десятую долю мощности! — протараторил Крок.
— Мать моя сафирианка…
В стеклянной капсуле левой «руки» робота завертелся вихрь бурлящей плазмы. В то время как оставшаяся передняя часть робота переводила правую «руку» вперед, а левую заводила назад наискось.
— Крок, пятипроцентная мощность.
— Дай мне знать, когда будет десять. Завожу руку на угол шестьдесят пять градусов, мы останемся без питания, будем закрывать замок механически.
— Если мы с расстояния пятнадцати сафирских миль попадем в замок гофр-приемника платформы без управления, это будет!.. Брат, я не знаю, что это будет!
— Чудо? — Крок отвел заряженную «руку» робота немного вперед. А правую вытянул вверх.
— Скорее гениальность…
Грок не отводил взгляд от проекции процентов, плавно ползущих к десяти. За окном рубки к правой стреле, вытянутой вперед, подбиралось зеленое свечение. А скорость полета по шахте была такой, что освещаемый фонарями участок просто превратился во что-то смазанное. Из чего состояли стены, понять было уже невозможно.
— Это же водородная бомба… Десять! — Грок провел рукой перед собой, образовалась проекция красной кнопки, он замахнулся и ждал команды напряженно глядящего вперед Крока. Он беззвучно шевелил губами и слегка водил глазами. И вдруг крикнул:
— Огонь!
Грок с размаху надавил на виртуальную красную кнопку. Рука выстрелила и разнесла нижнюю часть гигантского робота в щепки, как и разлетелась сама.
С визгом надрывающейся центрифуги гофр разматывался из правой и теперь уже единственной «руки», зеленое свечение стало отставать. Верхняя часть робота вращалась вокруг своей оси, как колесо мотоцикла на скорости сто пятьдесят километров в час. В рубке потухли все лампы и проекции, замолчала даже сирена. Скорчившиеся братья кривились без сознания от перегрузок, их слегка освещал тусклый свет красной дежурной лампы.
Как гигантский снаряд, свистящий и трещащий, вращающийся робот приближался к платформе. В которой, к слову, была красная тревога уровня опасности. Большеглазые люди бегали из отсека в отсек и закрывались мощными сейфовыми металлическими дверями.
А Мара просто сидела с заплаканным лицом и смотрела вперед. В проекции перед ней мигало «САФХАНТЕР 4 — связь с объектом прервана». Она протянула свою тонкую руку и выключила тумблер сирены ЧП.
Тишина.
Большеглазые люди в каютах в серо-коричневых комбинезонах сидели и ждали, вслушиваясь в тишину. Слегка только гудела вытяжка вентиляции, и электрическим гулом еле слышно звенели большие и длинные лампы.
Сафхантер братьев Ториных, будто снаряд, выпущенный из нарезного дула, вращался и разваливался, приближаясь к бетонной стене платформы с мигающей ярко-синим фонарем розеткой для вкручивания гофра.
С артиллерийской точностью робот ввинтил в замок приемника «руку». Все случилось в мгновение ока: щелчок, замкнулся засов, отстрелилась «рука», трубка наполнилась зеленым свечением — газ стал подаваться внутрь платформы. А робот-добытчик, точнее, только его небольшая уцелевшая стотонная часть, с сидящей в рубке парочкой пилотов на полной скорости врезалась в бетонную стену платформы.
Зловещую тишину внутри платформы разорвало настоящим взрывом. Одни попадали на пол, другие стали прятаться во внутристенных шкафчиках для вещей. Мощное землетрясение скосило с ног всех, кто в этот момент еще стоял. Металлическая махина крушила стену за стеной с грохотом и скрежетом, ломая опоры, металлические балки, разрывала плетеные тросы и цепи. Остатки сафхантера прошли сквозь машинный отсек, спровоцировав цепной реакцией десятки взрывов. Следом пришел и конец складам: сорокаметровые стеллажи с аккуратно уставленными на них паллетами сложились как карточные домики. Дальше оставалась лишь рубка управления с сидящей в кресле диспетчера Марой, ждущей развязки.
Потресканное бронестекло рубки пилотов сафхантера, как воздушный шар, из-под воды не спеша выдавило последнюю стену — крайний рубеж, сохраняющий ее жизнь. Бронестекло осыпалось вместе с кирпичами из разрушенной перегородки. Большеглазая девушка молча смотрела на медленно приближающуюся к ней сверкающую искрами махину. Из которой валил дым и вырывались языки желтого пламени.
Братья Торины были все же живы и даже постепенно приходили в себя. Разбитый робот-добытчик остановился прямо перед разбитым окном Мары, по которому местами бегали проекции, докладывающие о критических разрушениях в платформе. Плавным движением руки девушка надавила на зеленую кнопку, на дисплее побежали надписи: «Подача сафита 100%, предварительный анализ энергетической наполненности скважины 1.8, приемник — нагрузка 32%».
Она горько выдохнула и в слезах попыталась встать.
Девушка оказалась беременной. Ее большой живот мешал ей протиснуться к рубке робота, в которой разгоралось пламя.
— Крок! Грок! Очнитесь! Спасателей сюда! Медика! — девушка облокотилась на спинку стула и посмотрела на пол — отошли воды.
Тяжело села обратно в свое большое белоснежное кресло. Мара зажмурила свои прекрасные большие зеленые глаза и начала тяжело глотать горячий воздух. Спазмы ее лица выдавали адскую боль, которую она испытывала.
Кашляя от угарного дыма, первым очнулся Грок, по его лицу ползла тонкая струйка крови и капала с подбородка. Он отщелкнул ремни безопасности, протянул руку, проверил пульс брата — живой. Тяжело шевеля чугунной головой, он посмотрел перед собой, там, прямо напротив, в кабинете корчилась от боли и истошно кричала Мара, держась за большой живот.
— Вот черт. Не-не-не-не… — прошептал Грок и наклонился над братом. Тяжело подняв руку, он отвесил пощечину Кроку.
Крок открыл глаза и, прожигая ненавистью, уставился на брата:
— Торин-младший, ты совсем обнаглел?
— Крок, тут экстренно, женушка твоя, видимо, рожать надумала…
— Что? Где Мара?
Грок отошел, Крок с трудом сфокусировал на ней взгляд и услышал ее пронзительный крик.
— Мара! Родная! Я здесь, все хорошо! Милая, держись, — вырвалось у Крока на надрыве.
Грок оторвал кусок металлической обшивки робота и разбил стекло, разделявшее их рубку и кабинет Мары. Крок живо перебрался в белое помещение, пока Грок боролся с огнем огнетушителем и куском какой-то тряпки, содранной с кресла пилота.
— Любимая, дыши глубже, смотри на меня.
— Крок… Как же ты меня напугал…
— Все хорошо, мы живы, только не надо мне сейчас мстить и пугать меня.
— Крок, мне очень больно, Крок, у меня же только восьмая декада срока…
Крок обронил слезу, но собрался. Он смотрел прямо в глаза жены. Он чувствовал ее горячее дыхание, всю боль, которую она испытывала. Он прикоснулся к животу и ощутил шевеление плода. Малыш явно собирался выбираться.
— Я за медиком! — Грок выскочил в дверь, топая тяжелыми шагами, удаляясь по коридору.
Мара истошно закричала, она крепко держала за руку мужа, который готов был отдать все на свете, лишь бы облегчить страдания любимой жены. Грока и врачей не было от силы минуту, которая показалась Кроку вечной пыткой. Быть главой семьи, кормильцем и опорой, но оказаться абсолютно бессильным в невыносимых страданиях любимого человека на твоих руках — страшно тяжело. Когда его супругу увозили в парящей медкапсуле, Крок хоть и шел следом, но ему немного становилось легче. Легче в неведении ждать новости, чем наблюдать в бессилии или, что еще хуже, быть участником, даже косвенным. Главное, что его женщина перестала мучиться, она уснула, а датчики показывали, что все в норме.
Да, это они своей выходкой заставили Мару перенервничать настолько, что организм прикинул и решил выпустить малыша на свет белый, пока еще чего хуже не приключилось.
Крок еще не совсем отошел от произошедшего. Они с братом-близнецом чуть не убили треть населения Сафира. После чуть не разрушили центральную газовую платформу. А теперь он подверг риску свое будущее чадо, как и любимую супругу. Он знал, что будут проблемы, и сделал все, что мог. Он выровнял ситуацию максимально безболезненно, учитывая, что Грок нарушил все параграфы безопасности глубинной добычи сафита в газообразном состоянии.
Крок плыл на огромной высоте в карете скорой. Белый гравитон двигался напрямую, невзирая на исполосованные линии направлений других летающих машин. Они подстраивались и пропускали — летит неотложка, а значит, кому-то плохо. Воспитанные сафириане это хорошо понимали и покорно ждали.
Нарушал правила полетов над населенными пунктами только один гравитон. Он летел следом. Им в ручном управлении управлял Грок. Он чувствовал вину и должен был быть рядом. Несмотря на то, что Крок не хотел его видеть сейчас, для него было важно присутствие самого близкого человека, хоть и в другой машине, хоть и виноватого, но родного, Грок это прекрасно понимал.
Гравитоны летели на двухкилометровой высоте. Горящие желтоватыми гирляндами полоски осветительных уличных фонарей паутиной исполосовывали темную планету под ними. Населенные пункты горели и переливались, вырисовывая причудливые узоры искусственного света. Планета с цивилизованной жизнью все-таки прекрасна. Да, красоту природы не переплюнуть ни при помощи никакого компьютерного расчета. Но есть и что-то великолепное в этих горящих и слегка мерцающих линиях света, созданных разумными существами. Очертания их городов, все трассы, любая отдаленная точка, горящая ночью, восхитительна в темноте с высоты птичьего полета. А на Сафире ночь всегда.
Глава 2. Минус один
Каждый сафирианин проходил это на уроках истории в школе. Что когда-то цивилизация земных людей жила только на планете Земля, которая находится в Солнечной системе у края галактики Млечный Путь. По атомному исчислению, пятнадцать тысяч лет назад землянин, некто Ганс Вольхберг, создал первый направленный телепорт, и колонии людей стали перебираться на близлежащие планеты. Каждый раз приходилось строить колониальные сложные поселения с закрытыми куполами для создания нужной для людей атмосферы. Поиски нового дома продолжались все дальше от Солнечной системы. Однажды, по воле случая, делая лазерную наводку для телепортического залпа для следующего переезда на новую планету для колонизации, оператор космопорта Юрий Синицын тупо промазал. И направленная волна ушла в открытый космос с людьми и техникой, пока в глубинах Вселенной не уперлась в черную планету, которой никто никогда не видел в свои телескопы.
Сафир — космическое тело, у которого нет ни одного спутника и сама планета не вертится вокруг какой-то звезды. Но атмосфера планеты на 97% совпадала с земной, на 3% чище и совершеннее. В недрах новой земли полно пресной воды. А сама планета еще относительно молодая, и ее ядро достаточно горячее, чтобы температура на поверхности в любом месте была комфортные двадцать пять градусов.
Вторым грандиозным открытием людей оказалось, что на Сафире есть уникальный и до этого невиданный минерал — сафит. Наличие которого превращало планету в непаханое поле для любых начинаний.
Сафит — безгранично полезное ископаемое, которое просто невозможно переоценить. Его можно использовать в абсолютно любых целях, а планета просто набита им изнутри во всех видах. Где-то жидкий, где-то твердый, а где-то и газообразный. Его можно есть, лечиться им, использовать как удобрение или топливо. Грамм этого вещества способен выделять мощнейшую энергию десяток атомных лет, и никакого ядерного излучения или вредных выбросов, а после использования такой батарейки ее можно просто съесть.
Минерала на планете столько, что он везде. Можно было поработать несколько часов лопатой, забросить в землю электрод, подключить провода, и лампочка обязательно загорится.
Последние пятнадцать тысяч лет добыча сафита ведется грандиозными масштабами. В твердом виде весь минерал уходит на экспорт, и практически все на Землю. Крохи достаются населенным планетам и спутникам с человеческими колониями.
Все, что движется или снабжено искусственным интеллектом — точно с сафитным энергоблоком внутри. Жидкий и газообразный сафит добывается в основном для нужд Сафира. В жидком виде его поставляют в районы, в которых нет минерала, но необходим для производства. Газообразный сафит и вовсе уникальная вещь — перерабатываемая для космического топлива. К примеру, пятидесятилитровый баллон газа, разогнанный плазма-взрывом, способен снабжать энергией небольшую космояхту при средней нагрузке в двадцать пять ядерных лет. За это время можно раз двадцать сгонять к историческому центру Вселенной.
Наличие такого богатства в недрах планеты делило на ноль все недочеты в плане отсутствия естественного светила. Черт возьми, да при желании сафирские ученые могли бы свое небольшое Солнце создать и запустить его на орбиту! Идеи, кстати, были, но никакого смысла не увидели: фонари, которые освещают 40% планеты, вполне справляются с выработкой ультрафиолета и всего остального необходимого. Единственное, что за пятнадцать тысяч лет изменилось, так это глаза. Они у сафириан стали в два с половиной раза больше, чем у среднестатистического европейца двухтысячных. А зрачки у всех как у одного стали ярко-зелеными. Все благодаря тому же сафиту.
И это одна сторона мутации, или эволюции, как хотите.
Появлялись и другие. Темнокожие, особенно выносливые, с глазами гораздо больше человеческих, впалыми носами и ушами. Длинными и тонкими конечностями. Конечно, изначально к мутантам проявляли толерантность, для них создавались отдельные зоны для жизни. И они там прекрасно себе и жили. К ним не лезли, они тоже. Плодились сами, добавлялось к ним свежей крови и от новых мутантов, рождающихся у людей. Но со временем учеными нашлась проблема их появления: генетический ряд после телепорта у части первопроходцев нарушился, его поправили, и все человеческое потомство снова стало нормальным: белокожим и пучеглазым. Но толерантное отношение с высочайшим уровнем воспитания людей к мутантам создало для них такую зону комфорта, что всего за одно атомное тысячелетие они расплодились. Втихую провели у себя там в резервациях сговоры и пошли войной на людей. Кстати, очень даже кровопролитной. Бесы, как стали их именно после этого называть, вырезали две трети человеческого населения. Остановил их лишь звездный десант с Земли, который просто градом осыпал их снарядами отовсюду, и они попрятались в норы.
Бесы приняли такую жизнь, смысл которой заключался в том, чтобы бороться с людьми на Сафире. Была организована внутренняя армия. Незамысловато их назвали бесогоны. И последние тысяч десять атомных лет продолжается эта война, которая практически не цепляет обычного человека, а лишь изредка доносятся новостные репортажи из сети, что бесогоны уничтожили очередную базу или отряд мутантов.
— Чем вы думали?! Кто так делает?! Вообще зачем нужно было устраивать это соревнование?! Вы вообще понимаете суммы ущерба, которые вы принесли Альянсу?
Братья Торины, как двоечники, стояли с понуренными головами перед прыгающим за своим столом в полуразрушенном кабинете кучерявым большеглазым мужиком в черном костюме с отливом и белой рубахе без воротника.
— Вот вы и доигрались! А может, вы с мутантами заодно? Вы же все до нижнего полюса чуть не стерли с лица Сафира! Трижды вы долбили по этой стене! И вот, нате здравствуйте! Пробили все и вся и оставили платформу навсегда без нормальной защиты.
Лысые так же стояли и угрюмо, с виноватым видом слушали.
— Крок, ну, ты скажи мне, ты же не твой шальной братец. У тебя же сто баллов из ста по логике, физике… Хренизике, черт побери, да по всему на свете, ты же сама рассудительность! — кучерявый задумался. — Кто, кстати, из вас Крок?
Крок приподнял руку.
— Ну-ка, ответь мне, как ты допустил, чтобы этот придурок разогнал плазма-заряд почти до восьмидесяти тысяч! Восьмидесяти! — последнее слово он провизжал практически ультразвуком.
— По уставу я обязан подчиняться оператору сафхантера до момента принятия штурвала.
— Я вычеркну это проклятое правило! А вы можете валить к черту на кулички! К бесам, они вас на руках будут носить за вредительство людям.
Грок громко вздохнул:
— Господин управляющий. Но мы же запустили самую большую и мощную скважину в истории, доходы от ее работы перекрывают убытки в миллиарды раз.
— Это кто же тебе такое сказал? Обычная двухпроцентная скважина, — управляющий тяжело вздохнул, присел на стол с диаграммами и начал водить большими пальцами по вискам. — Это залет… Пф-ф-ф-ф… Предварительный анализ ошибся. Так что вы ее своим мегавзрывом и сожгли всю практически. Давление до сорока процентов даже не поднялось в итоге в гофре, вы убегали от взрывной волны, которую сами и создали. Имбицилы. Вы мне все испортили. Я бы уже к концу декады перешел в Зиккурат. Вы мне лет на десять повышение отодвинули, а то и на двадцать.
Стоявший по стойке смирно Грок обмяк, ему нечего было ответить. Ошибка — это нормально. И для этого делается предварительный залп. Но он хотел быть тем самым, который сходу запустил в оборот самую большую партию добычи газа с легкой руки. Теперь же это был конец, и нужно несомненно брать вину на себя. У Крока родился сын, который, как и жена, сейчас в тяжелом положении. Не до амбиций, да и, по справедливости, старший братец говорил, что нужно быть аккуратнее. Грок сделал шаг вперед.
— Зор Хор, все же прекрасно понимают, что в случившемся инциденте не может быть ничьей вины, кроме как моей. Крок Торин выполнял требования устава глубокого бурения и кодекса безопасности работ с разогнанным плазмой сафитом. Он был убежден, что количество газа в реакции таково, что способно убить все живое на Сафире. Если только не установить гофр-передатчик из скважины в качающую платформу. Что он и сделал. Господин управляющий, он спасал не наши с ним жизни, а жизни миллиардов людей на этой планете. А я пошел на неоправданный риск, пренебрегая именно его предупреждениями. Готов подписаться под рапортом о признании своей вины.
— Нет, — поднял голову Крок.
— Да, — ответил управляющий и передернулся от заискрившего на полотке вырванного провода. — Так тому и быть. Я обязан уволить вас обоих. Но вы оба лучшие, так оставлю хоть одного. Мы придумаем, как замять. Нам это самим надо, как минимум чтобы страховку получить. Так что подпишешься под тем, что я тебе скажу, и вали на все шесть сторон.
Через атомный час близнецы сидели в баре и пили. На проекции в парящем кубе посреди комнаты большеглазая диктор новостей с изумлением рассказывала о несчастном случае, который чудом не обернулся катастрофой. Что бесы умудрились прорыть подкоп в сотню сафирских миль и подорвали приемник в момент подключения сафхантера. Но благодаря тому, что злодеи ошиблись, и информация, опираясь на которую они устроили атаку, была ложной. А именно, они считали, что начинается добыча самого большого и заряженного месторождения газового сафита. Но по факту это был промежуточный газовый слой разряженного газолина, катастрофы удалось избежать. Побежали картинки разрушенного сафхантера братьев Ториных и отстреливающихся в темноте бесов. Но все уже хорошо, и сафириане могут спать спокойно.
— Мне начинает казаться, что бесы вообще вымышленные персонажи и на них вешают все неудачи Альянса.
— Нет, это нам просто повезло, что они все-таки есть и на них можно свалить наш с тобой промах.
— Это не наш промах, ты как раз сделал все на таком высоком уровне, что даже я снимаю шляпу. А я знаю тебя, как себя, ты же все рассчитал, у тебя действительно золотая голова, Крок, по тебе космические крейсеры плачут, а мы все по штольням лазим.
— Грок, что ты теперь будешь делать? — Крок выпил из кружки и горячо выдохнул облако густого пара из носа.
— Не знаю, может, пойду в Лигу гладиатором. А что, я же в хорошей форме!
— Ты веришь, что эти схватки реальные? Я думаю, что это все графика. Да скорее я там окажусь, чем ты!
Грок поперхнулся своим коктейлем.
— О, да! Я так и вижу тебя на Поле брани! Самый короткий анекдот. До невозможности сафирский сафирец Крок Торин поливает градом пуль и снарядов противников в Лиге, да еще и на Софии с тремя светилами! Я бы на это посмотрел! — Грок кричал и стучал кулаком по столу так, что весь бар не отворачивал от их столика лиц.
— Пожалуйста, угомонись, — смиренно произнес Крок.
— Ладно-ладно… Знаешь, брат, мне все Земля покоя не дает, — Грок мечтательно поднял глаза наверх и глубоко вздохнул.
Крок поначалу тоже задумался, а после пронзительно посмотрел на брата и протянул:
— Да-да, землянка, взять замуж и ломать кровать…
— Ну, это тоже. Но рассказывают же, там, на Земле, нет ионных очистителей воздуха, там это делают леса. Ты только представь! Там светло, небо над головой голубое, иногда с неба льется вода, иногда сыплется замороженная вода, как ее…
— Снег.
— Да, снег! Водоемы до горизонта… Это же и наша история! Почему нас туда не пускают? Я не слышал еще ни одного случая, чтобы кто-то вернулся с Земли. Значит, там остаются.
— Нет, ты их не слышал, равно как и истории о том, чтобы кто-то из сафирцев туда в принципе улетал. Ты что, в школе не учился? Вроде за одной партой сидели. Мы слишком чисты. Кожа наша не приспособлена к естественному ультрафиолету, как и глаза, наш мир — темнота. У нас нет иммунитета против земных болезней, мы же стерильны. Мы питаемся полностью выведенными культурами, которые на атомном уровне могут приносить нам исключительно пользу. Сколько земляне сейчас живут? Двести лет? А мы триста пятьдесят. Брат, я люблю этот мир, это мой дом, это моя родина. И пусть все на Сафире существует исключительно при помощи высоких технологий и сафита. Это все неважно. Ведь я же отсюда, мне здесь комфортно. И та Земля меня нисколько не цепляет. Кроме того, что мы подчиняемся правительству чужой планеты, находящейся неизвестно где.
— Нудный ты тип, Крок. Весь запал потушил. Как жена, как сын?
— Мара поправляется. Сын держится, твой тезка, как и обещано.
— Уважаю твою жену, у вас такой прекрасный союз.
— А что это ты вдруг заговорил, как порядочный сафирианин?
— Ну, вы единственные люди на планете, ради которых я готов на все, даже быть вежливым и обходительным. — Грок посмотрел по сторонам. И резко закричал: — А остальные могут валить на фиг!
Крок рассмеялся:
— Грок, ты точно не с этой планеты. Хоть волосы наконец отрастишь.
— Это да. А тебе до пенсии ходить с лысиной.
— Зато голову мыть удобно.
— Это единственный плюс, — Грок хохотал. — Я вот когда на тебя лысого смотрю, думаю, что за урод.
— Эй, я твой близнец.
— Вот, понимание того, что я такой же, и раздражает, — Грок протянул кулак брату.
Крок ударил кулаком в кулак брата:
— Мир тебе и свет.
— Мир тебе и свет.
Грок молча встал из-за стола, вышел в дверь и, удаляясь, словно растворился в уличной темноте.
Глава 3. Бесы
Следующие десять атомных лет Крок больше ни разу не видел Грока. Легендарный союз добытчиков-близнецов сафита распался. Крок с Марой воспитывали и мальчишку Грока, и второго ребенка Миру. Принципы жизни сафириан не позволяли им жить прошлым.
Вообще сафирская цивилизация была эталоном чистоты. Чистоты крови, чистоты планеты, чистоты мышления и речи. Ругань на планете была частой разве что только из уст бесогонов. Но, скорее всего, даже это было создано искусственно, потому что армия без ругани и оскорблений с унижениями — никакая не армия. Все остальные на планете придерживались правил этикета и взаимного уважения. Как и не было у сафириан такого понятия, например, как развод. Люди на этой планете сходились раз и навсегда, выбирая друг друга однажды, не смели даже оценивающе подумать о представителе противоположного пола. Пятнадцать тысяч лет промывания мозгов и рассчитанной систематичности сделали свое дело, можно сказать, что была выведена идеальная раса.
Сафир строился на опыте создания миров. Это полностью самодостаточная колония, которая не требовала дотаций, сложного обслуживания. Сафирианам не пришлось проходить цивилизационный строй. Система их мироздания была уже прописана, законы действовали, механизм работал как часы. Люди на Сафире четко знали свое будущее, была уверенность и гордость за успехи расы. Единственной погрешностью идеальной системы были бесы. Страшные, жестокие и забитые в угол. Живущие по своим законам и принципам. Один внешний вид беса наводил ужас, и они способны на куда более страшные поступки.
Но реальных встреч с бесами не случалось не одну сотню лет. И никто не знал, когда же они вновь напомнят о себе.
Крок возвращался домой после очередной смены. Его пальцы стучали по лысой макушке, он думал, глядя на бегающие полоски навигатора и автопилота гравитона. За десять атомных лет он так и не дослужился даже до начальника четвертого уровня. Несмотря на то, что он — элита шахтеров. А все из-за одного, но такого серьезного промаха одну декаду атомных лет назад. Шахты порядком надоели, но они приносили хороший заработок, а он хотел дать своим детям все, о чем они только пожелают. Как и хотел третьего малыша. А чтобы его завести, необходимо было заплатить солидную сумму налогов за перенаселение Сафира. Дома его ждала любимая жена, вкусный ужин и объятия соскучившихся малышей, которых он любил больше жизни.
Но внезапно маршрут машины перестроился, и капсула резким рывком направилась вниз. Чуть ли не падая, а может, и падая, пересекая пути движения других гравитонов. Летающие машины уворачивались от внезапной помехи, сигналили даже автопилоты и посылали возмущенные сообщения взбунтовавшейся и плюнувшей на систематичный поток летательной капсуле. Растерявшийся водитель начал судорожно пытаться пристегнуться, но маневрирующий гравитон бросал его из угла в угол салона. Машина спустилась к самой земле и в кромешной темноте помчалась на всех парах, огибая плавный ландшафт Сафира.
Крок облизнул разбитую губу и попытался отключить автопилот. Машина не повиновалась голосовым командам. Он попытался сделать это вручную. Безуспешно.
Кто-то отключил все ограничители, и капсула летела на скорости, близкой к сверхзвуковой. Хлопок. Кроку заложило уши, на мгновение он потерял сознание — звуковой барьер преодолен. Огни населенных пунктов стали мелькать гораздо реже, а в моменте и просто перестали появляться, а только удалялись. Крок понимал: единственная территория без освещения — это зона мутантов, и впереди не было ни огонечка. Пара минут, и капсула сбросила скорость. Гравитон медленно спустился в шахту. Которая немного освещалась тусклыми лампами каждые десять метров. Земля на сводах стен была просто выкопана штыковой лопатой, словно еще первыми людьми, случайно заброшенными на Сафир.
Плавно тоннель начал расширяться, и в конце концов его белые стены стали залиты ярким светом неоновых ламп. Впереди раскрылись бронированные ворота, гравитон влетел и приземлился. Крок пересчитал все варианты дальнейшего развития событий, до последнего он надеялся, что забыл, что у него сегодня начинается отпуск, или внеочередное внезапное повышение, или долгожданная третья беременность супруги. И сейчас изо всех щелей выскочат довольные коллеги, жена и дети и начнут его поздравлять. Вот бы это было так. Он уставился в автопилот и навигатор. Ни один, ни второй явно не понимали, ни что происходит, ни где они находятся, да и как в принципе выбираться из этой дыры.
По крыше гравитона постучали, Крока передернуло, он обернулся, рядом стоял человек в черном балахоне, который полностью накрывал его лицо, но совершенно точно у него из-под плаща торчало дуло винтовки. Крок решил, что не стоит открывать дверь, может, сейчас ввалятся бесогоны, застрелят вооруженного незнакомца и через часок, ну, пусть два, вернут его домой.
Но военных не было, а незнакомец явно ждал, когда же Крок выйдет. Жестом его пригласил к себе, Крок с натянутой улыбкой и извиняющимися жестами отказался. И, чтобы не лезть на рожон, отвернулся и начал оглядывать помещение. Это был серо-белый гараж. Причем совершенно современный в знаках подключения всех видов техники. Боеприпасы в углу и несколько металлических ящиков из-под сухого сафита, а может, он там и был. Такая коробочка стоила несметное состояние. Как резко в его ушах пронзительно прозвучал голос брата.
— Крок, брат, как я скучал, открывай! А ты иди отсюда, страшила, еще и с ружьем приперся!
Крок обернулся, в таком же балахоне, как и незнакомец, широко шагая, к нему топал Грок.
— Грок?
— Открывай!
Гидравлика подняла крышу машины. Грок отрастил шевелюру и бороду, он подошел к гравитону, гордо поправляя ухоженные темные волосы.
— Мир тебе и свет, брат!
— Мир тебе и свет, — растерянно поздоровался Крок, и они обнялись. — Десять лет ты пропадал.
— Да я в такую интересную авантюру влез, и вообще некогда было! Я так сильно хотел тебя увидеть, рассказать обо всем! И все никак!
— Ну, что ж, вот он я, и у меня тоже очень много вопросов.
Грок подхватил под руку брата и потащил его к дверям.
— Давай поедим, и я тебе все расскажу.
— Ты мог зайти ко мне в гости, поесть, посмотреть на племянников и рассказать…
— Так эффектнее.
Они прошли в комнату с разноцветной подсветкой по стенам. Помещение напоминало пещеру, которой, возможно, и было, со всеми атрибутами: сталактиты, сталагмиты и отверстие в потолке, из которого мелкими каплями сыпалась вода. Впереди стоял тот же незнакомец в капюшоне и с ружьем.
— Була! Сними ты этот чертов балахон да убери проклятое ружье, даже мне не по себе.
Он отставил оружие и скинул балахон. Это оказался самый что ни на есть настоящий бес. Такой страшный и чернокожий, как им как раз и рассказывали: ни ушей, ни носа, а какие-то жабры и вообще жуткое непонятно что вместо лица. Его огромные черно-зеленые зеркальные глаза просто пожирали перепуганного Крока. Крок попятился.
— Грок, у тебя мутант дома… с ружьем.
— Тише, они не любят, когда их называют мутантами. Була свой. Вообще, они, конечно, те еще злюки, но можно договориться. Ты знал, что они по шестьсот лет живут? Вот тебе и дети подземелья.
Крок возмущенно задрал свою лысую голову и пусто уставился на живую картину на потолке. На ней бесконечно закольцованным жестом сафхантер выстреливал плазменным снарядом в черную скалу. Крок пару секунд помолчал и снова посмотрел на брата своими большими глазами, взяв в руки все свое сафирианское смирение.
— Зачем мы здесь?
— Дело есть, — Грок, играясь, водил длинным пальцем по сверкающему зеленым отливом лезвию красивого резного ножа.
— У меня с мут… — Крок с опаской обернулся на Булу. — С ними дел никаких нет.
— Да не нервничай ты на него! А мне твоя помощь нужна.
— Что тебе нужно?
— Мне нужен пилот сафхантера.
— Я точно пас.
— Мне очень надо, я в шаге от Земли, мне осталось дособирать до партии немного, и я проведу сделку с Эгидой.
— Ты сошел с ума! Нет. Все, запускай обратно мою машину домой. Черт побери, меня сожгут только за один разговор об этом!
Крок возмущенно и резко развернулся обратно к брату.
— Как ты заставил гравитон прилететь сюда?
— Да это Була, на все руки мастер. Чума просто, что за тип.
Грок протянул кулак Кроку, тот ударил в ответ. Торин-старший развернулся и пошел в сторону двери. Була так же протянул ему кулак. Крок, без стеснения показывая, что переступает через себя, легко толкнул кулак мутанта, почувствовав ответное прикосновение его костлявой руки. Как вдруг Крока будто прошибло током, он на мгновение поменялся или побывал в сознании Булы и увидел себя его глазами. И с мыслью, что это бред, указал автопилоту ехать домой. Тот напрочь отказался повиноваться. К машине подошел Грок.
— Почувствовал?
— Что?
— Телекинез, выход из сознания.
— Что за фокусы?
— Назовем это новым опытом.
— Отправь меня домой.
— Крок, мы головокружительно заработаем.
— Грок, заходи в гости, — Крок натянуто улыбнулся разбитой губой. — А я хочу сейчас же покинуть это логово.
— Кровь вытри, — Грок протянул салфетку. — Я знал, что ты откажешься, так что заложил время на подумать. Это большое дело, важное дело. А может, даже миссия.
— У тебя оружие здесь, ты снабжаешь им бесов?
Грок взял в руки огромный бластер-гранатомет, легким движением руки снял его с предохранителя. Оружие засвистело, набирая и генерируя мощь. Крок тяжело вздохнул:
— Мой брат — контрабандист… — он обхватил свою лысую голову руками. — Они же убивают нас!
— Да брось ты, — бородатый Грок улыбнулся в тридцать два белоснежных зуба. — Они скорее перестреляют друг друга, до нас им давно нет дела. Есть, конечно, повернутые фанатики на старых идеях, но практически все хотят мира и выйти, так сказать, на свет. Это мы не выпускаем их из землянок. А у бесов, кстати, валом самого чистого твердого сафита, но больше у них только желания прибить кого-нибудь из соседней норы. А для этого им нужна пушка, и я, весь такой красивый, — этих пушек продавец.
— Грок, я не буду участвовать ни в чем.
(Автор не выражает расовую неприязнь, произведение — плод воображения автора. Для полноценного наполнения произведения слово «негр» используется согласно значению толкового словаря Даля.)
— Был занудой, занудой и остался, — Грок в забвении облокотился на арку лобового стекла гравитона. — Вот, смотри, брат, пятнадцать атомных тысяч лет назад на Земле был такой участок, там отдельные люди жили — негры, может, и сейчас живут, не знаю.
— Я не желаю слушать байки про Землю.
— Ты погоди. Называлась она Южно-Африканская республика, странное, но название. На Земле в принципе много спорного.
— Грок, ты начинаешь раздражать.
— Не перебивай. И добывались там алмазы. Штука, которая дорогая была, типа сафита сейчас. И добывали ее эти самые несчастные негры. Нищие, создающие целыми днями чужое богатство. Так вот, у нас целая планета таких негров, которые, как станки, пашут на добычу этого непостижимо-полезного ископаемого и Землю даже в глазок не видели.
— Вот и считай себя негром-контрабандистом, а я не собираюсь. Сейчас же прикажи своему бесу, чтобы он отправил мой гравитон домой так же быстро, как и притащил сюда! — резко оборвал его Крок и выпучил свои большущие ярко-зеленые зрачки.
Грок пожал плечами, защелкнул панорамную крышу гравитона. По его губам прочиталось: «Мир тебе и свет», ту же фразу беззвучно прошевелил губами Крок. Машина снова воспарила и резко, словно снаряд из дула, вылетела из тоннеля задним ходом, не сбрасывая скорости, развернулась, преодолела звуковой барьер и, поднимая столбы черной сафирской пыли, улетела вдаль.
Глава 4. Майор Сталина
Если можно говорить об урбанистической моде или архитектуре, присущей сафирианам восемнадцатого тысячелетия по атому, то они скорее предпочитали минимализм или даже синхронизм какой-нибудь. Дома, в которых жили эти люди, были абсолютно прямоугольными. Они и в принципе ничем и не отличались друг от друга — одинаковые небоскребы, вытянувшиеся сосульками высоко к ярким голубым звездам темного неба. Обычные многоэтажки с идеально ровными стенами, в которых даже окон разглядеть невозможно. И частные домишки, но все — это обычные прямоугольники с банальными пристройками на свое усмотрение. Их бы можно было назвать таунхаусами, но это было скорее похоже на картонные коробки, увеличенные в сотни раз. Единственное, чем категорически различались строения, так это видом подсветки. Всю архитектурную красоту создавали именно горящие стены. Каждый уважающий себя сафирианин вкладывал всю свою уравновешенную душу в узоры подсветки фасада своего равнобедренного жилища.
По таунхаусу Крока медленно ползла бежево-песочная чешуя, создававшая визуальные объемные арки. Черт возьми, ему так нравился его дом, выделяющийся из узорной безвкусицы целого района! Он сразу заметил еще один гравитон. И это была не машина Мары, а дорогая и ультрамощная техника.
Как же все-таки быстро работают специальные службы. Они несомненно в курсе того, что он покидал территорию Альянса…
Что делать? Врать и выгораживать брата?
В конце концов, правилами Альянса на Сафире нигде не запрещается вылетать за пределы городов. Скорее рекомендуется. Мозг Крока не мог припомнить реального запрета на пересечение штатскими границ зоны резервации мутантов. Можно и соврать: потерял управление, машина не слушалась, приземлился там… А если полиграф? Говорят, что этот проклятый аппарат невозможно обмануть. В конце концов, у него есть и его семья, брат братом, а дети и жена — куда ближе. Нужно вываливать как на духу, Грок должен был понимать, что не стоило так выкаблучиваться. Ох уж этот заносчивый Грок…
Бултыхая океан таких мыслей, утопая в рассуждениях, Крок и не заметил, как оказался перед дверью. Пленка защитного экрана узнала хозяина жилища, и проем растворился, дав ему дорогу. Но так робко и неуверенно он еще ни разу не заходил в собственный дом. Непривычно не было трансляции новостей сети в зале. В пустующей комнате левитировали круглые, как капли, белые кресла и черная прямоугольная столешница. Вся настенная подсветка была настроена на минимальное голубое освещение. В аквариуме, вмонтированном полосой во все стены, не спеша плавали разноцветные рыбки, отдающие блеском чешуи на все помещение. На барной стойке стоял рокс, из него вываливался густой дым. Пахло алкоголем. Определенно кто-то сильно наглый или очень уважаемый приперся в гости. Потому что для него открыли бутылку аквагина из красного сафита из резервации — безумно дорогое пойло.
Мара не могла угостить этим незнакомца, в ту же секунду сомнения и страх отмелись. Возмущенный Крок завернул на кухню, схватил нож со стола и вдруг остопорел. На него смотрела землянка.
Да, смуглая, с маленькими человеческими (для сафирца) голубыми глазами и светлыми волосами. Курносый нос, полные губы и доброжелательная улыбка. Девушка была одета в офицерскую форму Альянса, которая обтягивала ее стройное тело. Черная приталенная юбка до колена, высокие черные сапоги и черная кофта с неприлично глубоким для Сафира декольте.
Красотка нисколько не смутилась при виде вооруженного сафирианина. И продолжила читать этикетку бутылки, хранящейся им пятнадцать атомных лет непонятно для чего.
— Положите нож, — девушка подняла голову и посмотрела в его огромные удивленные глаза. — Я майор Службы Космической Безопасности. Нина Сталина.
— Крок Торин.
— А я знаю.
— Нисколько не сомневаюсь.
— Присядем, Крок?
— Где моя семья?
— Я попросила их оставить нас наедине.
— В этом доме у меня спрашивают разрешения, — с недоверием и одновременной ненавистью прошипел Крок.
— С ними все в полном порядке, уверяю вас, товарищ Торин.
Крок отвернулся, взял дымящийся рокс и сел в парящее кресло. Отпил глоток и выпустил настоящее облако дыма из носа и рта.
— Великолепный аквагин, — майор села напротив и закинула ногу на ногу, облокотив руки на колено, сев с идеально прямой спиной.
— Вы же не пить со мной прилетели?
— А с чего вы взяли?
— Давайте ближе к делу.
— Давайте я буду выбирать темы для разговоров.
Крок откинулся на спинку и, прожигая взглядом, вылупился на борзую землянку. Сталина налила напиток в еще один рокс и поставила его дымиться на парящий стол вместе с бутылкой.
— Я знаю, куда вы летали. Уверена, что для вас это стало не меньшим удивлением, чем для меня. Пять лет я ждала, когда Грок выйдет с вами на связь, а когда уже и отчаялась… Раз! И вас занесло в резервацию.
— Мы толком и не поговорили.
— А мы толком и не отследили. Всего одна ошибка выдала произошедшее, вы сегодня вышли с работы с перевесом. И за вами автоматически стала наблюдать система слежения, а потом вы начали выполнять настоящие виражи. После чего и вовсе, еще не пойму, как, но отключили всю защиту своего гравитона и скрылись на сверхзвуке в метре от земли. На такой высоте и скорости отследить машину невозможно, думаю, догадались. Но! Как вы сумели управлять техникой без сознания?
— Оно само, — сухо и еле слышно ответил Крок. Он отхлебнул снова и выдал новую порцию густого пара. — Я не брал на работе ничего из запрещенного.
— Да, система сработала на ваш новый коммуникатор, они теперь тоже из твердого сафита. Вот существо и подумало, что вы хотите стащить немного добра. Я уже проверила, что на входе на работу в первом секторе она уже пищала на наличие у вас такого же количества вещества.
— Госпожа Сталина…
— Называйте меня «товарищ».
— Почему?
— Долгая история, в пятнадцать тысяч лет, — девушка рассмеялась, наклонилась к стакану. Она резко застыла в позе, подняла голову к Кроку. — У вас слишком большие глаза, товарищ Торин, чтобы смотреть женщине под одежду.
Крок был безэмоционален. Он не смотрел в разрез декольте женщине, а просто тупо смотрел, пытаясь понять, что за игра сейчас происходит.
— А у вас слишком большая грудь, чтобы носить такой откровенный наряд.
— О боже, а это чистый комплимент, спасибо, — паясничала Сталина.
— Не за что, — прорычал Крок. — Это вульгарно, безвкусно, вызывающе и просто некрасиво.
— А вот это уже неприлично.
— Точно. Неприлично, — честно согласился Крок.
— Меня просто тошнит от этой планеты, — Сталина закатила глаза и подняла правую руку, на которой сверкал темно-зеленый браслет, как будто из камня.
Это был хитросплетенный гаджет, возможно, даже какая-то необычная форма коммуникатора, по которому периодически пробегали небольшие электронные искры. Сталина прикоснулась к нему большим пальцем левой руки и призывно подняла глаза вверх. Крок послушно посмотрел выше. Проектор сети переключился на частный режим, и посреди комнаты посыпались голубые цифры, прямо как в матрице. Они переплетались с иероглифами, математическими символами и огромным количеством цифр — райский дождь для физика-математика.
— Красиво, — саркастично ответил Крок. — А что это?
— Ага. Это делишки за последний десяток лет вашего младшенького братца. Успела восстановить информацию в одном из его островов на Грете. Не видите ничего интересного?
Крок присмотрелся. Цифры и иероглифы сыпались сверху каскадом и растворялись посреди комнаты. Ересь, ни больше ни меньше.
— Вообще не понимаю, что там, можете проверять хоть на полиграфе.
Сталина, заигрывая, вытянула свои полные губы уточкой и прищурилась.
— Водку пьете?
— Что?
— Спиртное такое. У меня есть, классная штука, — она снова наклонилась к нему. В этот раз Крок демонстративно отвернулся. Но она не меняла позу и ждала ответа от раздраженного Торина.
— Вы тут главная, что захотите, то и выпьем. У меня тоже был тяжелый день.
— Вот и хорошо.
После двух часов пьянки в зале бухая Сталина сидела уже в одной лишь серой блузке без рукавов и размахивала револьвером. На ее плечах и руках красовались красочные наколки с переплетающимися цветками, бабочками и драконами. Где-то проступал инь-ян из танцующих друг с другом китайских рыб, где-то пересекался серп с молотом. Татуировки слегка двигались, они были словно живые, совершающие круг бесконечного закольцованного действия. Для сафириан татуировка — моветон, земляне, да кто их знает, что за нравы у этих зазнавшихся прямых потомков приматов. Хотят быть ходячей хохломой — их дело. Но живые символы на коже несомненно притягивали взор Торина: диковинка — она и на Сафире диковинка.
— Хочешь, скажу, почему Сталина?
— Нет. Но какое это имеет значение.
— Далекий предок с такой же фамилией был особенным человеком. Он был одним из тех, кто сумел остановить нациста, развязавшего мировую войну всех на Земле. Помешанного на чистоте нации. Но, по сути, того еще преступника типа братца твоего. Правда и предка моего многие считают тем еще диктатором. И кто вообще разберет эту историю. До Общей Истории Земного Альянса она писалась каждым по-своему. Было много государств, национальностей, теперь мы все земляне, а на космических просторах — люди. Ну, а мне прикольно чувствовать в своих жилах особенную кровь, хоть это и не приветствуется. В общем, все вокруг преступники, негодяи, расисты, а твой младший брат — Грок Торин — без пяти минут один из главных бандитов во Вселенной.
— Не соглашусь, — Крок был изрядно пьян и уже медленно моргал. — У брата моего в пещере вообще мутант живет, и он на него не нарадуется. Говорил о важности миссии и еще какую-то белиберду нес. Он добродушный, самоотверженный и справедливый. А еще он мечтатель. Вот в погоне за мечтой и вляпывается в приключения со дня своего рождения.
— О как…
— Могли бы меня и так спросить, без этой своей отвратительной «сыворотки правды», — Крок ткнул пальцем на бутылку водки.
— А я приятное с полезным сочетаю.
— Знаете, майор Сталина. Это все-таки странно, что агент самолично пришла меня допросить, — причитал пьяный Крок.
— А кого ж ты хотел увидеть?
— Я ждал бесогонов. Думал, они начнут расследование и допросы.
— Эти ваши бесогоны — сборище лохов, которые от одного только вида бесовской косы обмочатся. А если еще бес в парящей кольчуге будет, думаю, там все ваши «защитнички» и вовсе сознание потеряют. А может, и обделаются синхронно. А чтобы с тобой встретиться, Торин, думаю, они бы несколько суточных циклов разрабатывали спецоперацию. И в последний момент бы отменили вообще… А знаешь, почему?
— Почему?
— Потому что они трусы и боятся сделать и шага без нашего прикрытия! Тьфу! Позор погон…
Сталина пожала плечами и надула щеки, а после достала курительную трубку из кармана валяющегося на белоснежном парящем диване пиджака.
— Вот это, между прочим, вообще историческая вещь, — Сталина очень гордо указывала на трубку. — Табак уже как тысяч десять лет запрещен, но у меня немного есть. Там еще кое-чего замешано, из того, чего у вас на планете не будет вообще никогда из-за отсутствия солнечного света.
Нина забила трубку, села на колени к Кроку, затянулась, наклонилась к нему:
— Вдыхай ртом.
Практически прикасаясь друг к другу губами, они обменялись дымом. Спустя мгновение их пьяные физиономии растянулись в обкуренных улыбках. Сталина взяла его левой рукой за подбородок и, качаясь, подтянула лицо к своему лицу.
— Ох, завалила бы я тебя, жеребец, да толку. Вы же помешаны на верности… Дикий народ. — Она, закатив глаза, самодовольно вздохнула, встала и поправила юбку.
Крок всеми силами боролся со сном.
— Вам к моему брату, он точно такой же и абсолютно свободен. Насколько я знаю.
— Жизнь — очень интересная штука, Крок. Кто знает, кто знает. — Она залпом выпила еще одну рюмку и зажмурилась. — Ой-й… Так, уважаемый Крок Торин, что мы имеем. Машина принесла тебя к Гроку сама, точного места не знаешь, у него дом в пещере и мутант-слуга, и еще ему нужен пилот сафхантера для сделки с землянами. Хорошо. Отдыхай, дорогой, эта «сыворотка правды», как ты говоришь, заставляет страдать наутро. А с завтрашнего дня ты — агент под прикрытием. Дети и жена у тещи, утром прилетят.
— Что?
— Утро вечера мудренее, говорю. — Сталина ходила по комнате и собирала разбросанные в пьяном угаре вещи по залу. Проходя мимо Крока, она наклонилась и поцеловала его прямо в лоб, оставив смачный отпечаток своей красной помады.
— Я перестаю вас понимать, — Кроку беседа начала казаться хмельным бредом. Пьяный обдолбанный сафирианин страшно хотел спать и чувствовать пульс бьющегося сердца любимой, которой впервые и так непривычно не было рядом дома за долгие годы. — Мара, любимая… — в забвенной улыбке пробормотал засыпающий Крок.
— Это, конечно, удивительная черта вашей расы. То, как вы любите другу друга. Ненормальная зависимость. Фанатичная верность. — Нина задумалась. — А я вот напишу бывшему, какое он дерьмо, — со смехом добавила она. — Такого вида удовольствия вам ни в жизнь не испытать. Чао!
Шатаясь и отираясь о стены, она вышла на улицу, и спустя мгновение с грохотом мощный спортивный гравитон пролетел мимо окна. Оставив легкий плазменный голубой свет от турбин, толкающих летающий спорткар.
Глава 5. Игра началась
На Сафире нет таких понятий, как утро или вечер, день или ночь. Там абсолютно всегда темное время суток. Иногда может быть немного светлее, только если рядом яркая туманность или огромная звезда, лучи которой смогли добраться до планеты. Порой было и темнее, когда Сафир удалялся от всех космических тел, издающих свет.
Время на планете изначально отсчитывалось исключительно при помощи атомных часов, которые были подогнаны под земное время. Но расстояние все-таки сделало свое дело, и погрешности вращения Земли на десятки лет сдвинули временной рубеж между столицей космического человеческого мира и далеким Сафиром.
Со временем автономное правительство Сафира приняло решение поделить время на планете на отрезки на свой собственный лад. Никаких дней не стало в принципе. Секунды остались секундами, отталкиваясь от атомного хронографа. Но сутки заменились на секторы и циклы. Сектор делился на сто сафирских минут, в которых по сто секунд. Система стала простейшей. В цикле десять секторов. В декаде сто циклов. В Сафирском году десять декад. Четко, ровно и просто.
Десятимиллиардный мир сафириан жил своим временем. Без жесткой привязанности к времени суток каждый строил личное время на свое усмотрение. Работа и жизнь на планете, по сути, кипела безостановочно, круглые сутки (если по-земному). Добыча сафита двигалась в четыре смены без остановки, все остальное на планете работало так же в постоянном режиме.
Сафир — рай для перфекциониста. Порядок, порядок и только порядок. Ни смен сезонов, ни часовых поясов, ни времени суток — сплошная стабильность…
Крок открыл глаза, сидя в кресле и пуская из открытого рта слюни на свое плечо. Почавкав пару раз, он встал и тут же схватился за свою лысую голову. Протер растерянные большие глаза, сфокусировал взгляд, как вдруг разглядел, что прямо напротив сидит ошарашенная Мара с не менее растерянными детьми:
— Милый, они тебя пытали?
— Я даже не знаю, как это назвать… — прошептал Крок. — Родная, скажи, что сегодня выходной… Меня мутит.
— Я звонила Зор Хору и предупредила, что ты берешь больничный. Я уже включала томограф, он показал, что у тебя отравление.
— Спасибо.
Крок впервые за свои тридцать лет жизни испытал настоящее похмелье с легким чувством стыда — в лучших традициях, как говорится.
Несчастный Торин прошел на кухню за стаканом воды и снова залип в ступоре.
— Из чего вы сделаны?
Нина Сталина стояла и начищала свой блестящий черный наган ярко-красной тряпкой. Она просто самодовольно покосила глаза на Торина-старшего.
— Что это у вас, бластер?
— Это револьвер. Наган называется, пули на порохе. Безотказная штука, только так шпигует преступников свинцом.
— Мы же давно отказались от опасных материалов.
— Несчастные вы люди. Честно, из всех личных дел преступников во всех восьми колониях и на Земле я симпатизирую только Гроку. Да и не только преступников. Твой братец не боится жить. А вы боитесь, вот и существуете, как слизняки немощные.
— Мы живем так, чтобы завтра было лучше.
— Чтобы завтра было лучше, нужно быть уже сегодня недееспособным и безоружным, — ухмыльнулась землянка.
— Точно я с Гроком родственник, а не вы? Вот он бы ответил точно так же. — Крок сел за стол и облокотился лицом на ладони. — Застрелите меня из своего нагана, это невыносимо.
— Невыносимо жить в ночи круглые сутки, я здесь всего третий атомный год и уже в безвылазной депрессии. Вот ты сейчас можешь выпить немного водки, и тебе снова станет хорошо, вот такой вот парадокс. А вот если к темноте на улице сейчас и свет в твоей кухне выключить, то мне ни на грамм не полегчает.
— Парирую. Зачем тогда это пить, если вы знаете, что после будет настолько плохо? Существует же уйма современного спиртного, которое не заставляет так страдать.
— Чтобы знать истинную цену удовольствий.
Грок тупо вылупился на нее своими огромными глазами с полопавшимися красными капиллярами.
— А налито для меня?
— Ваше здоровье, — ответила Сталина, и они опрокинули в себя по рюмке, синхронно скорчившись друг на друга.
На кухню забежала Мара:
— Грок в гостиной… Что мне делать?
Доброжелательное лицо Сталиной мигом превратилось в расчетливый волчий взор перед атакой.
— Дайте ему посюсюкаться с племянниками. А вы, Крок, выходите на контакт.
— Стоп-стоп-стоп! Избавьте! — вырвалось у Крока. — Он здесь, он вам нужен, вот и берите его сами! Я не желаю участвовать в этих ваших темных делишках. Вы хотите впутать в это моих детей! Вы вообще отдаете себе отчет, о чем меня просите? Мне кажется, вы выходите за рамки договоренностей слишком далеко, товарищ Сталина. Тем более вчера вы обещали, что я вам нужен лишь для выхода на брата.
— Обещать не значит жениться, — нагло оборвала его Сталина. — Вышел и начал тереть с ним за будущие дела, мне нужен его заказчик.
— Вы же знаете, что он мне этого не скажет.
— Сегодня не скажет, а через месяц скажет.
В разговор влезла Мара:
— Нам, что же, месяц вас здесь терпеть?
— Можно подумать, я вас не терплю! Я говорю, вы выполняете, не вынуждайте меня применять силу, — последнее предложение Нина прорычала настолько свирепо, что Крок и Мара немного отодвинулись.
Крок помотал головой и тяжело встал. Насколько он мог бодро двигаться, он вышел в зал. Грок играл с Гроком-младшим и Мирой, катаясь на парящем диване по комнате, будто на каноэ или гондоле, отталкиваясь от пола горящим торшером. Они были счастливы, картина брата с племянниками грела сердце Крока, а водка желудок. Отпив воды со льдом, Торин-старший пару раз кашлянул в кулак.
— Мир тебе и свет.
— Мир тебе и свет, брат! Каких восхитительных малышей вы сделали с Марой. Хочу таких же!
— С твоей работой семья тебе противопоказана.
— А ты мне не доктор, чтобы говорить, что можно, а что нельзя.
— Не нужно быть доктором, чтобы не замечать очевидное…
Крок плюхнулся в парящее белое кресло. К нему на колени присела Мара, они с удовольсвием смотрели на играющих с Гроком детей. Пять минут они занимались своими делами. И первым завязал разговор Крок.
— Брат, зачем ты здесь? Тебе не стоило здесь появляться.
— Говори в пол, от тебя разит даже на таком расстоянии. Ты что, вчера ракетное топливо пил? — скривился Грок и вместе с Мирой плюхнулся на диван, словно теряющий сознание от удушья. Недолго думая, за дядей повторил и Грок-младший. — Ты же приглашал меня на ужин в гости? Вот, воплощай.
— Сейчас вторая четверть суточного цикла.
— А я подожду.
— Ты подвергаешь мою семью риску, ты понимаешь?
— Ничего подобного. Я пришел к племянникам. Разве я не мог просто соскучиться по этим прелестным малышам? — Дети впились в бороду Грока и повисли на ней. — Они, в отличие от отца, действительно рады меня видеть.
— Меня начинает раздражать твой воспитанный тон.
— А меня бесит, что ты пытаешься выпереть меня из дома. Где вода со льдом? На кухне?
Грок с детьми на руках двинулся в сторону столовой. Крок подорвался с кресла, забыв, что у него на коленях сидела Мара. Та с грохотом рухнула на пол, уронив и парящий стол, и все добро, которое на нем вертелось. Крок вытянул руку и жестом остановил брата, протягивая странные звуки, и после выдавил:
— Стой! Тебе нельзя на кухню.
Грок ошарашенно уставился на подозрительно ведущего себя братца:
— Тебя точно еще не отпустило.
— Садись, Мара принесет тебе джюс.
— Я не инвалид, могу сам себе взять. А джюс только неудачники и малолетки пьют. Ты чего?
— Да ничего, мы ремонт там затеяли.
— И что, там робот на обогащенном уране его делает?
— Нет, там лазерная картечь выбивает нам новый узор на стене у двери.
— Что ты мне заливаешь, вы же сами только вышли из кухни. Много слов, Крок.
— Да ладно, там кран сломался, сложно им пользоваться, глючит.
— Ты много врешь последнее время, брат. А ты этого не умеешь. Генетически это не твое.
Крок тяжело вздохнул, понурил голову и в пол ответил:
— Там на панели на холодильнике написаны оскорбительные вещи про тебя. Просто я вчера перебрал. Мне промыли мозги допросом. Ты же прекрасно понимаешь, что меня навестили по твоему поводу. Мара с детьми была вынуждена ночевать не дома. Кто ж мог подумать, что сегодня ты решишь нас навестить.
Грок посадил детей на диван и снова двинулся к двери. Глаза Крока пробежали по всем углам комнаты. У себя в голове он просчитал все варианты расстрела Ниной Грока. И когда тот уже оказался перед экраном двери, Крок произнес:
— Ладно. Иди!
Грок остановился.
— А знаешь что? — обернулся Грок.
— Что?
— А не пойду! — поставил руки в боки Грок. — Мара, наведи-ка мне коктейльчик покрепче.
Посиневшая от страха Мара подскочила и счастливая убежала на кухню. Грок и Крок не сводили друг с друга взгляда. Поэтому Грок даже не заметил, когда экран двери пропал и Мара забежала на кухню, там в стойке стрелка стояла Сталина с наведенным дулом нагана на голову Грока. Экран снова закрылся. Грок, не отводя глаз от Крока, прошел и уселся обратно на диван. Мара выскочила обратно, сияя от радости. И Сталиной на кухне уже видно не было. Грок взял дымящийся стакан.
— Отлично, спасибо, прелестная Мара. — Сделал глоток и уже обратился к Кроку: — И это только потому что это я сам захотел.
— Да-да, — так же довольно ответил Крок. И уже серьезным тоном добавил: — Брат, тебе действительно лучше уйти, я боюсь, что ты можешь принести за собой беду в мой дом.
В комнате повисло неловкое молчание. Грок, похлопывая по задницам детишек, направил их в отцовские объятия Крока. Чувствуя неладное, мать Мара сама инстинктивно прикрыла малышей собой.
С заигрывающей улыбкой Грок резко швырнул стакан с дымящимся коктейлем в экран двери на кухню. Экран пропал, посуда влетела в столовую. Спустя мгновение в соседнее помещение следом за разбившимся о столешницу стаканом телепортировался и сам Грок.
Словно римский гладиатор с парящей вокруг него темной мантией, в позе атакующего Грок левитировал и оборачивался вокруг своей оси посреди кухни. В его правой руке гулом светового меча звенела бесовская коса. Блестящий и глубокий черный цвет ручки, выполненный из редчайшего черного сафита и титана, дарящего лазерной нити, выполняющей роль лезвия косы, бесконечно мощную энергию. Именно такими незамысловатыми косами бесы однажды и вырезали четыре миллиарда людей на Сафире. Оружие, способное разрезать все на свете при наличии умелых рук.
Лицо Грока было сконцентрированно-озлобленным. Он парил. Словно тяжелые массивные угловатые лохмотья, его защищала парящая кольчуга. Полный боевой наряд призрака — элиты армии бесов. Один вид Грока наводил ужас на все семейство его несчастных родственничков.
Грок бросил взгляд на бело-зеркальный холодильник, на котором каллиграфическим почерком было красиво выведено: «Мой брат свихнулся».
Если бы черный капюшон кольчуги был накинут на заросшую голову Грока, он был бы похож на ультрасовременную смерть с лазерной косой. Торин-младший продолжал напряженно оглядывать кухню. Бутылка водки, рюмка, испачканная помадой, запах не Мариных духов. А прямо над ним, внутри диска люстры, под потолком кружилась Нина, свернувшаяся калачиком.
Грок осмотрел всю кухню и начал поднимать голову наверх, как его остановил возмущенный вопль Крока:
— Ты что творишь?!
— Это я что творю? Это у тебя засос на полбашки твоей лысой!
— Его пытали! — влезла Мара.
— Чего? Да он в мясо ужрался вчера, да еще и с бабой какой-то! Крок, брат, что происходит? С каких пор ты перешел на грязный земной алкоголь? — Грок толкнул тыльной стороной ладони бутылку, которая проскользила до самого края парящей каменной столешницы.
Дети спасли Крока от фиаско. Испуганные малыши подняли жуткий ор и залили слезами всю гостиную. Грок, подождав мгновение, вытянул руки в разные стороны и вспышкой телепортировался обратно в зал. На нем снова уже не было доспехов и пропало куда-то страшное бесовское оружие.
— Дети, простите, — выдавил Грок. — Крок, я тебя найду и дам указания, что и как сделать, брат, мне нужна твоя помощь.
— Хорошо, — тяжело ответил Грок. — Что за игру ты затеял?
— Крок, большую игру. Но лучше быть затейником. Когда игра твоя, ты и придумываешь правила. И здорово, брат, что мы с тобой в одной команде.
— По-другому и быть не может, — вздохнул Крок.
— Это я и хотел услышать. Мир вам и свет, родные.
— Мир тебе и свет, — ответила одна Мара. Крок задумался, малыши испуганно хныкали, упираясь лбами в родителей, распуская сопли и слезы.
Грок прошел к дверному экрану на улицу, обернулся:
— И хватит бухать!.. Без меня.
Едва за ним закрылся экран уличной двери, как Сталина рухнула на кухне с потолка вместе с огромным диском-люстрой. Она просто посыпалась на стол и на всю звенящую кухонную утварь. Ударившись о пол, Нина случайно спустила курок своего нагана. Хлопок выстрела. Пуля просвистела у виска Мары, которая от испуга в то же мгновение потеряла сознание. Выстрелом она прострелила аквариум в стене, который лопнул по периметру всего дома, и вместе с водой и водорослями вылились сияющие рыбки, задыхающиеся на мокром полу.
Крок перепутал все на свете, любимая обмякла. Его заторможенный похмельный мозг не дал никаких реакций, кроме как не начать трясти свою несчастную супругу и орать не своим голосом. От чего, впрочем, она пришла в себя, как от нашатыря.
Пьяная Сталина с трудом поднялась на ноги.
— Мда-а, чуть не оконфузилась…
— Чуть не оконфузилась?! Вы чуть не застрелили мою жену!
— Ну, не застрелила же, че орать-то…
— Че орать-то? Да вы пьяная, с огнестрельным оружием у меня дома и стреляете во все стороны!
— Я же случайно, что истерику разводить, — отряхивалась Сталина и даже не смотрела на своего оппонента.
— То есть я должен, присвистывая, чайку заварить? Или, может, вам эту рыбу зажарить, которая теперь прыгает по всему дому?! Мою жену чуть не убила агентша-землянка прямо у меня дома, у меня на руках, на глазах у моих детей. — А на фоне дети орали не своими голосами. — Вы алкоголичка! Убирайтесь из моего дома!
Крок и не заметил, как грузно и сурово навис над Сталиной.
— Слышишь, вот не тебе меня отчитывать за мои пристрастия! — борзо и вставая на носочки, чтобы приблизиться максимально близко к озлобленному лицу Крока, закричала в ответ Нина. — Мне доктор, может, пить разрешил! Может, у меня депрессия! Я уже три года в вашем унылом мирке живу! Сплошная тьма и тоска! Эта тошнотворная ваша сафирская систематичность и проклятое однообразие! Ваши хари лупоглазые, будто клонированные вокруг!
Крок попятился. Но Сталина продолжала напирать и брызгать слюной.
— А ты закат вообще видел когда-нибудь? Над моречком? А?! А я девушка! У нас эмоции… и вообще… в общем, что хочу, то и делаю, а будешь меня доставать, я тебе ногу прострелю!
Она подняла с пола бутылку и показательно, повернувшись боком, начала пить водку прямо из горла, а сжимая в правой руке пистолет, выставила прямо перед носом Крока средний палец.
Напившись водки, она полила из той же бутылки глубокие царапины на правой ноге. Облизав губы, она отвернулась и облокотилась на барную стойку.
— В общем, ждем, пока он на тебя выходит, и работаем по ситуации. А сейчас собирай рыбок, купайся, переодевайся и вали на свою унылую работу в шахты. Позже тебе доставят новый коммуникатор. Твоя жена и дети с этой минуты под опекой сил Альянса.
— Да плевать я хотел на ваш Альянс!..
Прозвучал выстрел, оборвавший речь Торина. Из дула нагана Сталиной тянулся дымок, который она с удовольствием втянула носом. И ровным уверенным тоном, вымеряя каждое свое грубое слово, выдвинула петицию с угрозами несчастному Кроку:
— Еще раз ослушаешься, это будет последний раз, что ты в принципе сделал. Я просто устрою хренов самосуд. А мне можно, мне разрешили. Говорю еще раз, говорю в последний раз: ты — ждешь моих указаний. Твой братец Торин затеял большую игру. Чтобы попасть на Землю, не достаточно стащить сафхантер и накопать им сафита. Десять лет твой хитрожопый Грок что-то готовил. Мне нужно время, чтобы разобраться и вывести всю цепочку его подельников. Он совершенно верно вхож в Эгиду, может, только удаленно, конечно, но эта космическая мафиозная группировка мне всю кровь свернула за последние пять лет, и я буду вытягивать из него все, что только можно, что хоть на шаг, на полшага, да хоть на микрон приблизит меня к Эгиде. Не пойдете на сотрудничество, — Сталина хмуро свела брови, — прикажу расстрелять. А пока я вздремну, с вашего позволения.
Она стянула бутылку недопитого накануне аквагина, встала в стеклянную шахту магнитного аэролифта в углу кухни и поднялась на нем в спальню на второй этаж.
Крок и Мара уткнулись друг в друга лбами и по очереди начали тяжело вздыхать, переваривая произошедшее, сказанное Сталиной, и принимая нелегкую судьбу. Как только они наклонились собирать рыбок вместе с детьми, их ошарашил звонкий голос Грока, который просто разрезал нависшую тишину.
— Да что у вас творится?!
Мара и Крок шарахнулись к центру кухни, споткнувшись об огромный валяющийся разбитый белый диск, некогда освещавший их столовую.
— Я же только вроде вышел?
Грок стоял в дверях кухни и своими удивленно-большими глазами рассматривал погром. Шатающийся Крок просто прикрыл глаза рукой:
— Нужно стучаться, Грок.
— Знаю. Но я же свой, у вас тут детки, вряд ли бы голыми по дому сейчас стали бегать после моего ухода. — Грок осмотрелся. — Хотя…
— Пожалуйста, не продолжай, — огрызнулся Крок. — Зачем ты вернулся?
— Забыл косу.
Крок присел рядом с Марой. И, причитая, ответил:
— Еще и бесовское оружие оставил. Он точно хочет, чтобы нас сожгли вместе с домом.
— Было бы из-за чего расстраиваться. Я смотрю, вы уже и так начали хату разносить. Рыбок-то за что?
— Возвращался бы ты в свою пещеру, Грок.
Грок развернулся, наклонился к дивану и шарахнулся назад.
— Твою мать! Это что за тварь?! Вы завели питомца?
Потерявший все моральные силы за секунду до этого Крок снова подскочил. На коленках у Миры сидела голубо-красная шестилапая рептилия. Мимимишное существо, как балдеющий кот, зажмурило свои большие глаза и терлось об руку очарованной большеглазой малышки, намотав длинный полосатый хвост на руку Грока-младшего.
— А я думаю, чего они притихли, — растерянно произнесла Мара.
Существо присвистывало от удовольствия и поглаживания малышами. Оно открыло свои глубокие желтые глаза. В ее умной мордахе читались мысли. Она открыла свою розовую пасть с мелкими зубками, зевнула и ласково облизнула щеку Миры. Малышка просто поплыла от счастья.
— А ну убери свою грязную пасть от племяхи! — вырвалось у Грока, и он резко наклонился к рептилии.
Вдруг животное, будто лягушка, выстрелила ему языком ровно посреди лба и электрошокерным разрядом сбила с ног. Грок, произнося невнятные звуки терпящего судорожную боль, трясся и, раскрыв глаза так широко, как никогда в жизни не открывал, стоял на коленях и ждал, когда же закончится эта электрическая пытка.
Спустя несколько секунд животное втянуло язык обратно. Дети ликовали и хохотали. Даже Кроку с Марой выходка рептилии пришлась по вкусу.
Скорчившийся и взъерошенный Грок, словно с нервным тиком, приподнялся, резко дергая конечностями. Взял с дивана косу. Оружие загудело. Милая мордаха рептилии снова превратилась в вытянуто-агрессивную.
— Да по ней крематорий плачет! Она опасная! — возмутился Грок, но сложил косу.
— Не опаснее тебя, — ответил брату Крок, облокотившись на косяк дверного проема.
— Мало того, что сумасшедший дом устроили, еще и зверинец развели. И нашли же где-то такую мерзость. Это же валькирия! Настоящая, вашу мать, живая, злющая валькирия! Они же аж на Грете водятся! Ладно, мне пора. Мир и свет…
С трудом собирая глаза в кучу, заплетающимися ногами Грок вышел на темную улицу, и, пока экран не закрылся, были прекрасно слышны его грубые ругательства на надрыве.
Мара облокотилась на плечо супруга:
— Крок, а это что?
— Милая, я совершенно перестал понимать уже, что происходит, как и что это и откуда оно взялось. Может, это животное майора Сталиной. Насколько я знаю, одинокие женщины любят заводить себе питомцев, может, принесла с собой.
— Ну, учитывая то, что она решила спать в нашей с тобой спальне, не удивлюсь, что она действительно принесла домашнее животное. Знаешь, я практически не знаю землян, но уже уверенно их недолюбливаю.
— Добро пожаловать в мой клуб, — вздохнул Крок. — Ладно, милая, берем детей и поехали к твоим родителям. Я не хочу, чтобы наши малыши еще когда-нибудь видели подобные сцены.
Глава 6. Тайна темной планеты
После последней встречи Крока и Грока утекло много воды. Близнец-преступник порядочного и рассудительного Торина-старшего, видимо, почуял неладное и залег на дно. А может, решил зализать рану, полученную от ульянки — это народное название милейшего шестилапого создания в людских мирах двадцатого тысячелетия по атому.
Это добрый и ласковый ручной дракон, выведенный в четырнадцатом тысячелетии генным селекционером Ульяной Братковой. Вообще эти зверьки населяли Грету — одну из земных колоний. Там они назывались «валькириями», прилично докучавшими людям все времена. Но, приручив и изменив код ДНК некоторых животных, получились прекрасные друзья человека. Эти необыкновенные существа привязывались к людям, как тени, они способны практически мгновенно адаптироваться к любым условиям, а еще обожали детей. Но из-за генной мутации не способны размножаться, поэтому каждый индивид выводили отдельно в специально разработанном земном институте. Будущий обладатель этого ручного животного мог выбрать цвет кожи и глаз, активность или пассивность ящерицы, уровень ласки и привязанности. Каждый дракон обязательно на генном уровне программировался на статус телохранителя. Статическое электричество, которое этот малыш способен накапливать в себе, и является главным оружием необыкновенной ящерицы. Ее язык, как шокер-пистолет, выстреливает электродом, расположенным на кончике, который присасывается и способен на протяжении нескольких секунд бить током мощностью почти в сто ватт. Не каждый крепыш удержится на ногах от такого удара миловидного покемонообразного.
Ящерица в доме Крока оказалась питомцем Сталиной, а Сталина, прописавшаяся там же не на одну неделю, оказалась пятидесятилетней дамой. Да, сейчас бы ее назвали «старой девой», но спустя двадцать тысяч лет земляне в среднем стали жить по двести-триста лет. И первые полвека считались веселой молодостью.
Помимо того, что Нина была жгучей красоткой, посвятившей себя профессии и потрясающему внешнему виду, она оказалась умной, начитанной и прагматичной.
Да, такие нравятся мужчинам всех времен во всех мирах, но никто не захочет связывать судьбу с дамой, которая способна заткнуть за пояс интеллектом, да еще и с внешними данными (от ревности же умереть можно). Вот она и жила одна, в компании с Кысей — ручным драконом-ульянкой. Да не вылезала из бутылки, все глубже проваливаясь в сафирскую депрессию. Кстати, практически все земляне, попадавшие на Сафир, начинали откровенно бухать, не выдерживая тоскливости и размеренности всегда темного мира ночной планеты.
Ходили слухи, что земная жизнь — один бесконечный карнавал и праздник. Планету-столицу и колонии разделял непреодолимый барьер. Единицы людей попадали в колонии с Земли в командировки, и в большинстве своем это были лишь силовики, по типу той же майора Нины Сталиной. А все остальное население колоний практически никогда не бывало на других планетах и знало о них лишь из выпусков новостей в сети. Да крупицы из уроков истории космической эры людей.
А вообще сеть за тысячелетия научилась начисто промывать мозги зрителей. Картинка в объемных проекциях была настолько реалистичной и правдоподобной, что смотрящий полностью проваливался в происходящее. Участвовал в нем и переживал то, что происходило перед его взором. И неважно, что там транслировалось, все принималось за истину и чистую монету.
И именно репортаж из выпуска новостей застал Крока в раздевалке после тяжелой рабочей смены. Диктор удивленно и по-сафирски монотонно рассказывала о неслыханной за последнее время дерзкой вылазке бесов.
Два призрака проникли в здание автономного правительства Альянса на Сафире. Они оглушили всю охрану, дипломатов и чиновников и пробрались в архив. Симпатичная большеглазая дикторша предположила, что бесам просто не хватило времени и навыков штурма, и они по своей глупости заблудились, и, устроив в бешенстве погром, не найдя главу планеты, сбежали прочь при помощи глубокоземной бура-субмарины.
Это подводные лодки такие, которые бороздят подземные океаны Сафира. Военные корабли, похожие на скатов, созданные для бесогонов. Эти гигантские машины способны под водой пробраться в тыл врага, мгновенно пробить отверстие в почве длиной в семьдесят метров и выпустить десант мщения. Проигрывающие войну мутанты отступили обратно к полюсам в резервации, а там слой почвы куда толще, чем в городах людей, зависимых от подземной пресной воды.
Но вот однажды бесы, совершая акт мщения, вручную и практически бесшумно прорыли тоннель в сто пятьдесят сафирских миль. Вот что значит жажда мести! Аккуратно, чуть ли не песочными лопатками они рыли безостановочно и тихо, чтобы ни один датчик не заподозрил неладное. Эта армия кротов с косами устроила второй Перл-Харбор, только на Сафире и под землей. И в довесок еще угнали несколько субмарин.
Угнанная техника стала настоящим проклятием для сафирцев. Мутанты, получив образец субмарины, как китайцы, наклепали еще и устроили облавы на мегаполисы ночной планеты.
Вылазки призраков были настолько внезапными и кровопролитными, что в музее Хора (Капитолий Сафира) самая большая экспозиция посвящена именно убийству тысяч мирных бледнокожих и большеглазых людей призраками, вылетающими из свежевыжженных нор с еще горящими стенами. Безжалостность мутантов на ожившей картине пугала любого, кто хоть на мгновение останавливался перед еле движущимся актом смертоубийства без разбору.
Тогда подземные воды Сафира наводнили «умные» торпеды, управляемые существом, которые за один сезон уничтожили весь подземный флот мутантов.
Но, как вдруг выяснилось, не весь.
Зависший Крок стоял полностью голый, после душа. С него продолжала капать вода, а по всему телу держались капли. Он смотрел репортаж и понимал, что один из них — точно его младший братец, а второй наверняка преданный Була. Почему он был так уверен? А потому что один из призраков в белой маске показал тот самый жест, который он однажды получил в лоб от землянки Сталиной — средний палец вверх. А фанатеющий по земной культуре Грок непременно должен знать этот оскорбительный жест и с удовольствием адресовал его всем десяти миллиардам ничего не понимающих сафириан. Теперь жди беды — а их на Сафире сейчас только две: одна — белокурая землянка, другой — бородатый сафирец.
Мгновение. По зеркально-чистому гранитному кафелю застучали каблуки быстро перебирающихся ног. Конечно, это Сталина.
Бесплатный фрагмент закончился.
Купите книгу, чтобы продолжить чтение.