Бесплатный фрагмент - Девятый этаж

Человек становится циником не тогда, когда перестает видеть свет в других, а когда решает, что безопаснее не зажигать его в себе»

ГЛАВА 1

Лимб

Света застыла перед ослепительно сверкающим фасадом девятиэтажного здания «ГлобалТех», название которого намекало на нескромные амбиции компании. За этими прозрачными стенами располагалась главный офис компании, которая с сегодняшнего дня, по замыслу Светы, должна была превратиться в её новый дом. Весь небоскреб принадлежал «ГлобалТех» — компании с претенциозным названием и соответствующим размахом. Света понимала, что где-то в этом громадном стеклянном монолите ей предстоит пройти священный ритуал, именуемый «собеседованием», если, конечно, HR-боги снизойдут до того, чтобы дать ей свое благословение. Она втянула в себя прохладный утренний воздух с жадностью, ощущая, как бешено колотится сердце. Двадцать шесть лет — возраст, когда уже поздно быть вундеркиндом, но еще рано впадать в экзистенциальный кризис среднего возраста, однако именно сегодня ей казалось, что настоящая жизнь только-только начинается. Первый героический прыжок во взрослый мир — территорию, где никто не погладит по голове за старание, не накормит ужином после тяжёлого дня и не скажет «ничего страшного», если что-то не получилось.

«Взрослая жизнь — та ещё история», — имела привычку философствовать её бабушка. «Там тебя съедят с потрохами, и даже косточки не оставят». Сейчас эти обнадеживающие слова звенели в голове Светы с пугающей отчётливостью. В отражении стеклянной стены она увидела себя — хрупкую фигурку в строгом тёмно-синем костюме, обнаруженным накануне в секонд-хенде. Стоил он ровно треть её стремительно тающих сбережений, накопленных с бережливостью суслика перед долгой зимой. Целый час она отпаривала его бабушкиным утюгом, отчаянно пытаясь придать ткани хоть сколько-нибудь приличный вид. Светлые волосы были стянуты в пучок, открывая высокий лоб, на котором, казалось, было написано «Возьмите меня, пожалуйста» невидимыми чернилами. На лице — минимализм: лёгкий тональник скрывал следы недосыпа и паники а недорогая тушь пыталась сделать глаза чуть более выразительными.

«Будь профессиональной, но не отстранённой. Компетентной, но не заносчивой. Уверенной, но не агрессивной. Дружелюбной, но не фамильярной. Серьезной, но с чувством юмора. Одним словом, будь шизофреником с отлично развитыми навыками управления разными личностями», — мысленно повторяла она советы из видео «10 образов для успешного собеседования, которые гарантированно сработают», которое трижды пересмотрела вчера со рвением неофита. Автором этого шедевра был очередной блогер с белоснежной улыбкой, внушавший уверенность и успешность примерно так же, как голливудские фильмы внушают веру в любовь с первого взгляда.

Света нервно поправила воротник блузки и одёрнула рукава пиджака, которые упорно пытались вернуться на сантиметр выше, чем полагается по корпоративному этикету. Древние часы на запястье, доставшиеся ей от отца вместе с напутствием «не опаздывать на важные встречи», показывали, что до назначенного времени оставалось еще двадцать минут — достаточно, чтобы пятнадцать раз передумать и пять раз собраться с духом.

«Лучше прийти раньше, чем опоздать, но не настолько рано, чтобы показаться отчаявшимся», — гласил ещё один сомнительный совет из интернета, который она впитала вместе с другими семьюдесятью пятью противоречивыми рекомендациями. Мимо пронеслась стайка офисных обитателей — самоуверенных, как олимпийские чемпионы, с кофе в руках по цене килограмма гречки, громогласно обсуждающих вчерашний корпоратив и его жертв. Они скользнули по Свете взглядами с той же степенью внимания, с которой люди смотрят на предметы интерьера в чужой квартире — отмечая присутствие, но не фиксируя детали. Она была для них пока невидимкой, пришельцем из другого мира, еще даже не получившим вид на жительство в их маленькой вселенной.

«Я справлюсь», — мысленно произнесла она, сжимая в руке потрёпанную папку с резюме и копиями дипломов.

С решительным вздохом она толкнула тяжёлую стеклянную дверь, переступая порог не только здания, но и новой главы своей жизни — главы, которая обещала быть такой же захватывающей, как инструкция по сборке шведской мебели, и такой же непредсказуемой, как рулетка.

Света с усмешкой вспомнила свой недавний карьерный провал — две недели назад она собеседовалась на должность младшего корректора в «Альфа-Медиа», где HR-менеджер, женщина с подчеркнуто недовольным выражением лица, одетая в серый костюм-двойку и белую блузку с аккуратно завязанным бантом, протянула ей анкету компании. Она смотрела на Свету с такой серьезностью, будто от правильного заполнения этой бумажки зависела национальная безопасность. Света, верная своей филологической натуре, не смогла промолчать и немедленно указала на три орфографические и пять пунктуационных ошибок в документе. Именно так, в холодной атмосфере переговорной, и случился её первый «карьерный аборт».

«Сегодня не выпендриваюсь» — пообещала она себе, толкая тяжелую дверь с логотипом «ГлобалТех».

Ресепшен компании сверкал безупречной белизной. За стойкой сидела девушка с дежурной улыбкой — ровно настолько приветливой, чтобы не получить выговор, но недостаточно искренней, чтобы расходовать на посетителей энергию.

— Здравствуйте, я Светлана Воронина, у меня собеседование в десять, — произнесла Света заранее отрепетированную фразу.

— Присядьте, — кивнула девушка в сторону кожаных диванов. — Вас вызовут.

Ожидание затянулось на сорок минут. За это время Света успела прочитать все корпоративные брошюры, разложенные на столике рядом. Из них она узнала, что «ГлобалТех» — «ведущий игрок на рынке инновационных решений для бизнеса», что компания «ценит своих сотрудников как главный актив» и что их миссия — «создавать ценность через трансформацию бизнес-процессов в эпоху цифровизации». Когда Света уже начала подозревать, что о ней забыли, из лифта вышла женщина средних лет.

— Воронина? За мной, — бросила она, не сбавляя шага. Света поспешила следом, лавируя между офисными растениями, которые казались более живыми, чем сотрудники, уныло бредущие с чашками кофе по коридорам. Через две минуты они оказались в переговорной комнате «Эйнштейн», где уже сидели двое: мужчина в рубашке с закатанными рукавами и молодая женщина с планшетом на коленях.

— Это Светлана, кандидат на позицию администратора, — представила ее женщина и добавила: — Я Елена Викторовна, руководитель HR-департамента.

— Борис, директор административного отдела, — кивнул мужчина, не вставая с места.

— Марина, HR-бизнес-партнер, — представилась вторая женщина, что для Светы прозвучало как «эйчар-бизнис-партнир» — настолько быстро и невнятно это было произнесено.

— Расскажите о себе, — предложила Елена Викторовна, устроившись напротив Светы и сложив руки домиком, как будто демонстрируя, что прошла тренинг по языку тела на собеседованиях.

Света начала говорить о своем филологическом образовании, с любовью смотря на заранее выложенный диплом, о том, как любит литературу и русский язык, о своем опыте репетиторства и корректуры текстов. С каждым словом она замечала, как глаза собеседников становятся все более стеклянными.

— Прекрасно, — перебил ее Борис, явно не слушавший последние три минуты. — А какие у вас сильные стороны?

«Ну вот, опять…», — подумала Света. — Я очень ответственная, внимательная к деталям, умею работать в режиме многозадачности, — она выдала стандартный набор, который вычитала на каком-то форуме.

— А слабые? — не унимался Борис.

«Ну конечно, очень неожиданно…» — Иногда бываю перфекционисткой, — ответила Света, мысленно добавив: «И еще ненавижу идиотские вопросы на собеседованиях».

Дальше последовали стандартные вопросы: где она видит себя через пять лет (точно не здесь, но об этом лучше промолчать), какую зарплату ожидает (любую, лишь бы не умереть с голоду), почему хочет работать именно в «ГлобалТех» (потому что больше никуда не берут с дипломом филолога).

— А теперь небольшой тест, — вмешалась Марина, протягивая Свете листок. — Вам нужно заполнить эту анкету.

Света пробежала глазами по вопросам и немедленно обнаружила знакомую картину: «Какие навыки вы считаете приоритетными для карьерного роста?», «Опишите ваше отношение к командной работе», «Как вы разрешаете конфликтные ситуации?»… И конечно же, каждый второй вопрос содержал либо орфографическую, либо пунктуационную ошибку. «Какие черты характера помогают вам добиваться поставленных целей?», «Как вы отнесетесь к работе в авральном режиме?

Она почувствовала, как внутри нее борются две сущности: филолог, готовый с красной ручкой немедленно исправить все ошибки, а затем воткнуть ее в глаз автору теста, и соискатель, отчаянно нуждающийся в работе. Перед глазами промелькнула сумма последней квартплаты и уведомление о задолженности за кредит. С каменным лицом она заполнила анкету, оставив все ошибки нетронутыми. Внутренний филолог скорчился от боли и затих в углу сознания.

— Отлично, — сказала Елена Викторовна, бегло просмотрев ответы. — Мы свяжемся с вами в ближайшее время. Света кивнула, зная, что эта фраза обычно означает «никогда». Однако, к ее удивлению, телефон зазвонил уже через два часа, когда она, зажатая между потными телами в час пик, пыталась сохранить остатки человеческого достоинства в метро.

— Светлана? Это Марина из «ГлобалТех». Мы готовы предложить вам должность администратора на ресепшен. Когда вы можете приступить к работе

— Завтра, — ответила Света. — Во сколько мне приходить?

— Рабочий день начинается в 9:00, но вам нужно быть за полчаса, — сказала Марина деловым тоном.

— Хорошо, — с видимым спокойствием ответила Света. «Вот это поворот! Говорят „рабочий день с девяти“, а приходить в 8:30? Классический корпоративный финт — на собеседовании говорим одно, а на деле получаем бесплатные 30 минут рабского труда. И как это называется? „Организационное время“? „Период настройки на работу“? А может, „магическая трансформация из сонного зомби в профессионального администратора“? Интересно, уходить тоже на полчаса позже? Или в этом случае трудовой кодекс внезапно становится „Священным Писанием“? И вот так незаметно мои 8-часовые смены превращаются в 9-часовые. За год это… около 250 бесплатных часов работы! На эти деньги я могла бы слетать на Бали, а вместо этого буду полчаса каждое утро гипнотизировать кофемашину, пытаясь заставить её работать быстрее».

В понедельник, в 8:30 утра Света стояла перед входом в офис, натянув на лицо выражение профессионального энтузиазма.

— Давайте я вам обрисую ваши обязанности, — затараторил Борис, тот самый директор административного отдела, сверкая зубами, — Ваш рабочий день с 8:30 до 18:00. Обед с 13:00 до 13:30, если, конечно, в офисе не случится апокалипсис или не приедут важные клиенты. По утрам включаете свет — мы экономим электричество, не чужие деньги тратим, хе-хе! — проверяете переговорки, наполняете кулеры, готовите кофе для утренней планерки руководства. Очень важно, чтобы к 9:15 на столе стояли чашечки и печеньки!

Света кивала, мысленно составляя завещание своей социальной жизни

— В 9:00 приходит первая волна сотрудников, в 9:30 — те, кто может себе позволить опаздывать, а после 10:00 — «топы». Для них кофе варите только из спецзерен, заказанных напрямую из Эфиопии. Гостям предлагаете напитки с таким видом, будто это нектар богов. Звонки переводите мгновенно, посылки регистрируете в этом журнале

К 9:00, когда начали стекаться первые полусонные сотрудники, мозг Светы работал в режиме аварийной перегрузки. Она застыла за стойкой с улыбкой, которая могла бы напугать профессионального клоуна.

— Доброе утро! — пропела она первому входящему с интонацией телеведущей детской передачи. Мужчина средних лет с портфелем одарил ее взглядом, каким смотрят на говорящий дорожный знак, и молча прошел дальше. — Доброе утро! — повторила она следующей жертве своего энтузиазма. Молодая женщина в наушниках проплыла мимо, словно Света была призраком, видимым только особо одаренным медиумам.

Офисный Лимб принял ее в свои объятья!

В 9:30 к ней подошла Елена Викторовна из HR. — Светлана, у нас изменение в штатном расписании. Вас переводят в отдел маркетинга.

— Но я же только начала… — растерялась Света.

— Начальник отдела узнал, что у вас филологическое образование, и попросил посадить вас на обзвон клиентов. Считает, что вы с вашей грамотностью идеально подойдете для этого.

Спустя полчаса она сидела в небольшом опенспейсе, зажатом между туалетом и складом канцтоваров. Вокруг нее расположились еще шесть человек, каждый с гарнитурой на голове и списком контактов на экране. Пока она сидела, пытаясь понять, что ей со всем этим делать, к ней подошел Геннадий Михайлович — начальник отдела маркетинга.

Геннадий Михайлович — венец эволюции отдела. В свои «чуть больше тридцати» он уже успел обзавестись впечатляющей коллекцией залысин. Сегодня он выбрал самое модное, что было в его гардеробе — галстук с героями мультфильма, который вышел из моды ещё до его рождения. Он словно пытался прокричать миру: «Я свой парень, я в тренде!» При этом животик, любовно выпестованный на бизнес-ланчах и корпоративных пиццах, так отчаянно рвался на свободу из тесной рубашки, что пуговицы находились в постоянном моральном и физическом напряжении. Геннадий Михайлович с гордостью носил часы размером с будильник — китайскую подделку, которую он с гордостью называл «инвестицией в имидж». Речь… Его речь — это гремучая смесь из неправильно употребляемых англицизмов, бизнес-коучинговых терминов и фраз, подслушанных на конференциях, на которые он ходил исключительно ради бесплатного кофе и печенек. На рабочем столе «гуру маркетинга» обычно лежало не менее трех разных ежедневников — пустых, судя по их новизне, книга «Как стать миллионером за 30 дней», заложенная где-то в начале уже третий год, и фотография в рамке, где он жмёт руку региональному менеджеру — момент, который Геннадий считает пиком своей карьеры.

— Я Геннадий Михайлович, руководитель отдела телемаркетинга, — представился подошедший — Ты, я слышал, филолог?

— Да, диплом с отличием, — гордо ответила Света.

— Отлично! Будешь звонить потенциальным клиентам и предлагать наши услуги.

— Какие услуги? — осторожно спросила Света, искренне не понимая, какое отношение к обзвону клиентов имеет диплом филолога. Геннадий посмотрел на нее так, будто она спросила, как доказать теорему Ферма.

— Наши услуги! — повторил он с нажимом. — Интегрированные решения для бизнеса!

— А можно конкретнее?

— Слушай, просто звони по списку и говори текст из скрипта. Когда клиент заинтересуется, переводи звонок на менеджеров. Они там не тут — разберутся.

Он протянул ей распечатку с текстом, больше напоминающим заклинание на неизвестном языке: «Добрый день! Компания „ГлобалТех“ предлагает инновационные B2B-решения с интегрированным API и облачной экосистемой на базе SaaS-модели. Наш продукт обеспечивает бесшовную интеграцию бизнес-процессов с максимальной кастомизацией под ваши KPI».

— А что это все значит? — Света в растерянности посмотрела на руководителя.

— Без понятия, — честно ответил Геннадий Михайлович. — Но звучит убедительно, правда? Маркетологи три недели писали. Но главное: если говоришь то, чего не знаешь — говори это уверенно! — последнее руководитель отметил тоном, соответствующим его образу «гуру».

Света огляделась вокруг. Ее новые коллеги с отсутствующими выражениями лиц монотонно, как монахи, бубнили в гарнитуры тот же самый текст, иногда прерываясь на глоток давно остывшего кофе или унылый вздох. Слева от нее сидел парень с волосами, собранными в модный пучок, и с выбритыми висками. Его звали Никита, и был он «старшим специалистом по маркетингу», судя по надписи на огромном бейдже, гордо приколотом к рубашке, хотя работал в компании всего на три месяца дольше остальных.

— Самое главное — это конверсия, — важно объяснял он Свете во время обеденного перерыва. — Нужно, чтобы конверсия была высокой, а CAC низким, тогда LTV клиента будет оптимальным для достижения нужных таргетов.

— А что такое конверсия? — рискнула спросить Света.

Никита на секунду замер.

— Ну… это когда клиент конвертируется, — наконец выдавил он.

— Во что конвертируется?

— В лида.

— А что такое лид?

— Это клиент, который… ну… сконвертировался, — терпеливо объяснил Никита, с раздражением глядя на Свету как на тупую школьницу.

Справа от Светы располагалась Марина Ковалёва — женщина лет сорока с таким количеством браслетов на руках, что при печати она звучала как небольшой цыганский ансамбль. Марина была «экспертом по клиентским коммуникациям», что на практике означало, что она умела убедительно врать потенциальным клиентам.

— Главное — говорить быстро и не давать задавать вопросы, — делилась она своей мудростью. — Когда клиент начинает спрашивать, что конкретно мы продаем, начинай сыпать терминами. Кстати, возьми список с ними у меня на доске, отксерь и приколи к своей. Спроси его про бизнес-процессы, облачные решения, трансформацию воронки продаж… Чем больше непонятных слов, тем солиднее выглядишь.

За соседним столом сидел Павел Степанович — мужчина предпенсионного возраста, которого все звали Палычем. Он был единственным человеком в отделе, кто действительно понимал, чем занимается компания, но категорически отказывался это объяснять.

— Зачем тебе знать? Звони и читай скрипт, — отмахивался он от вопросов Светы. — Меньше знаешь — крепче спишь.

К концу первого дня голова Светы гудела, как трансформатор под высоким напряжением. Она сделала шестьдесят три звонка, получила сорок пять отказов, была послана далеко и надолго семнадцать раз, и смогла «сконвертировать» одного клиента, который, очевидно, был настолько ошарашен потоком корпоративного новояза, что снизошел до общения с менеджером.

— Не переживай, — «утешил» ее Геннадий Михайлович. — У новичков всегда так. Вот Светка Кузнецова до тебя два месяца продержалась, не сконвертировала ни одного. Ты хоть одного смогла.

— А что с ней случилось? Где она? — спросила Света.

— А кто ее знает? Пришла однажды утром, послушала очередной вебинар по гибким методологиям продаж, сломала гарнитуру, написала заявление и ушла.

На второй день Света прибыла в офис с твердым намерением разобраться, чем же все-таки занимается компания. Она начала с изучения сайта компании, но после получаса чтения о «комплексных экосистемах» и «интегрированных решениях» была не ближе к пониманию, чем в начале.

— А можно как-то узнать подробнее о продукте, который мы предлагаем? — спросила она руководителя отдела во время утренней планерки. Коллеги посмотрели на нее как на слабоумную.

— У нас не продукт, а решение, — поправил ее Геннадий таким тоном, будто объяснял очевидное. — Клиент покупает не товар, а решение своей проблемы.

— А какой проблемы?

— Любой! — вмешался Никита. — Мы предлагаем масштабируемые решения для бизнеса любого уровня.

— Но конкретно что мы предлагаем? Программное обеспечение? Консалтинг? Обучение?

В комнате повисла неловкая тишина. Сотрудники переглянулись между собой.

— Светлана, ты мыслишь слишком узко, — наконец произнес Геннадий. — Мы не ограничиваемся одним продуктом. Мы предлагаем экосистему.

— А что в нее входит?

— Всё! — воскликнул Геннадий с торжествующей улыбкой, как будто поставил шах и мат. — Абсолютно всё, что может понадобиться бизнесу! Вот, например… — он запнулся, лихорадочно пытаясь придумать пример.

— CRM-система! — пришла на помощь Марина.

— Да! CRM-система! И еще…

— ERP-решения! — вставил Никита.

— Точно! И еще облачные сервисы, электронный документооборот, системы аналитики… С каждым словом Геннадий говорил все увереннее, а его глаза загорались все ярче, будто он сам только сейчас узнавал, чем занимается компания, в которой работает уже два года.

— И всем этим мы занимаемся? — усомнилась Света.

— Конечно! — Геннадий гордо выпятил грудь.

— «ГлобалТех» — это… это…

— Экосистема! — хором подсказали сотрудники.

— Именно! — облегченно выдохнул Геннадий.

Утренняя планерка закончилась, и все разошлись по рабочим местам. Свете выдали новый список контактов и обновленный скрипт, который был даже более непонятным, чем предыдущий. К обеду она почувствовала, что ее мозг постепенно перестает сопротивляться абсурду происходящего и начинает принимать корпоративную реальность как данность. Она уже без запинки произносила фразы типа «синергия бизнес-процессов» и «таргетированные KPI» и даже не морщилась, когда слышала словосочетание «дорожная карта трансформации».

Во время обеда в офисную кухню зашел мужчина в дорогом костюме, которого Света раньше не видела. Высокий, с небрежно повязанным галстуком приглушенного бордового цвета. Несмотря на внушительный вид и модные очки в тонкой оправе, взгляд его выдавал некоторую растерянность, словно он сам не до конца понимал, зачем зашел на кухню.

— Это Дмитрий Сергеевич, директор по инновациям, — с придыханием прошептала ей Марина. — Важная персона, недавно из филиала перевели. Уже четвертая должность у него в компании. Его все слушают затаив дыхание — гений просто! Света кивнула, хотя краем уха где-то слышала, что Дмитрий Сергеевич на самом деле не отличается особыми талантами. Руководство просто перебрасывает его с позиции на позицию, не решаясь уволить. Все вокруг поддерживают образ его интеллектуального превосходства, хотя за безупречным внешним видом и самоуверенной манерой держаться скрывается удивительная профессиональная несостоятельность. Марина же смотрела на него с нескрываемым обожанием, словно он был как минимум нобелевским лауреатом.

Дмитрий Сергеевич подошел к кофемашине и начал изучать ее с таким видом, будто перед ним был пульт управления космическим кораблем.

— Позвольте, я помогу, — вызвалась Света, чувствуя, что это шанс поближе познакомиться с «топом».

— А, спасибо, — кивнул директор по инновациям, поправляя свои модные очки. — Экспрессо, пожалуйста.

Света почувствовала, как её маленький внутренний филолог, который обычно мирно дремал в глубине сознания, резко проснулся и начал торопливо мастерить петлю из тонких нитей грамматических правил, чтобы повеситься. «Эспрессо! ЭСПРЕССО!» — кричал он беззвучно, затягивая узел. Но Света не подала виду — её лицо оставалось приветливым, хотя маленький филолог уже примерялся к люстре воображаемого потолка её сознания.

Пока кофемашина шумела, Света решилась на вопрос, пытаясь игнорировать предсмертные судороги своего образованного альтер-эго:

— А можно узнать, какими инновациями занимается наша компания? Директор посмотрел на нее странным взглядом, как будто пытался понять, не шутка ли это.

— Всеми, — наконец ответил он.

— В смысле?

— В прямом. Мы занимаемся всеми инновациями, которые есть на рынке. Digital-трансформация, блокчейн, искусственный интеллект, интернет вещей…

— А конкретно, что мы делаем в этих областях?

Дмитрий Сергеевич на мгновение замер, затем осторожно взял свой кофе.

— Мы… внедряем их в бизнес-процессы клиентов, — произнес он после паузы, явно подбирая слова.

— Каким образом?

— Инновационным.

Поняв, что и здесь ответов на вопросы не найдётся, Света, глубоко вдохнув, решилась задать последний, самый дерзкий вопрос:

— Простите за прямоту, Дмитрий Сергеевич, но какой смысл во всём этом?

Директор поправил галстук и задумчиво посмотрел в окно.

— Смысл… Смысл понять, правильным ли путём мы идём, — произнёс он с такой глубокомысленностью, словно цитировал древнегреческого философа.

— Неужели мы до сих пор не поняли? — осторожно поинтересовалась Света, скрывая сарказм за вежливой улыбкой.

— Напомните, как вас зовут? — спросил он.

— Светлана.

— Видите ли, Света… — он сделал паузу, чтобы надеть очки, которые затем снял и положил в карман, не воспользовавшись ими. — Осознание проблемы — это первый шаг к её решению.

Пытаясь понять весь глубокий смысл этой сентенции, Света застыла с почтительным выражением лица, хотя ее мозг судорожно пытался решить этот «кубик Рубика четвёртого измерения».

— А… какая у нас проблема? — решилась она уточнить, с изяществом канатоходца, балансирующего над пропастью увольнения.

Дмитрий Сергеевич посмотрел на неё как на человека, спросившего, почему солнце встаёт на востоке.

— Проблема… — он драматично вздохнул. — Проблема в том, что большинство людей не видят проблемы.

Света почувствовала, как внутри неё рядом с висящим филологом материализовался ещё и маленький логик, который начал оценивающе и задумчиво разглядывать висящего коллегу.

— Позвольте уточнить: мы не видим проблемы, но ищем её решение? — максимально почтительно уточнила она.

— Именно так! — Дмитрий Сергеевич оживился и щёлкнул пальцами так, будто Света наконец-то поняла суть квантовой физики. — Вы схватываете на лету. Кстати, вам бы подошла должность в нашем отделе инновационного мышления.

— А чем занимается этот отдел? — осторожно поинтересовалась Света.

— Инновациями. Ну и мыслями, соответственно — ответил он с таким видом, будто объяснил очевидное ребёнку и внезапно посмотрел на часы.

— Ох, у меня через две минуты совещание, — сказал он, глотнув кофе. — Позвольте-ка ещё один вопрос, Светлана. Как вы смотрите на концепцию парадигмального сдвига в аспекте цифровизации?

Логик на секунду отвлекся от созерцания коллеги, заинтересованно прислушиваясь к набору слов, в которых не было ни малейшего смысла.

— Я полагаю, что парадигмальный сдвиг… — начала она осторожно, как сапёр, обезвреживающий бомбу, — это неизбежная трансформация в условиях адаптивной экосистемы бизнес-процессов.

Дмитрий Сергеевич посмотрел на неё с неприкрытым восхищением.

— Потрясающе! Вы действительно понимаете суть! — он допил кофе одним глотком.

— Кстати, а что у вас за должность?

— Я консультант в отделе телемаркетинга, неделю как…

— Не ваш уровень, — отрезал он, ставя чашку. — Я поговорю с HR. Нам нужны такие люди в отделе. Подготовьте, пожалуйста, презентацию о вашем видении дизрапшена.

— О моём видении… чего? — растерялась Света.

— Дизрапшена, — Дмитрий Сергеевич нахмурился, удивляясь её непониманию. — Разрушительных инноваций. Слайдов двадцать, не больше. С дашбордами и роадмапом на квартал.

Он направился к выходу, но внезапно обернулся:

— Это крайне важно для понимания векторной направленности.

Света стояла посреди кухни с ощущением человека, попавшего в параллельную вселенную, где слова имеют совершенно иной смысл.

К концу первой недели Света начала замечать, что весь офис напоминает странный театр абсурда, где каждый играет роль занятого и важного сотрудника, не имея представления, чем на самом деле занимается. Люди проводили бесконечные совещания, на которых говорили сложными терминами, не имеющими конкретного содержания. Они создавали презентации, заполненные графиками и диаграммами, которые никто не понимал, но все восхищенно кивали. Никита мог часами говорить о «точках роста» и «драйверах продаж», но когда Света попросила его объяснить, как именно происходит процесс продаж, он отправил ее к Марине. Марина отправила ее к Палычу, а тот посоветовал «не лезть не в свое дело».

На второй неделе работы Светы в отдел телемаркетинга пришел новый сотрудник — Евгений, 27-летний специалист с уверенным взглядом и небольшим опытом работы в каком-то стартапе. Высокий, подтянутый, с аккуратно уложенными темными волосами и в строгом, но современном костюме, он выглядел как человек, точно знающий, чего хочет от карьеры.

Еще на собеседовании он пытался прояснить свою будущую роль в компании.

— А чем конкретно мне надо будет заниматься? — спросил он, выпрямившись в кресле напротив трех интервьюеров.

Геннадий, Никита и Марина, сидевшие за массивным столом, переглянулись и синхронно начали говорить.

— Наша компания находится на острие цифровой трансформации бизнеса, — начал Геннадий, поправляя очки на переносице.

— Мы создаем целую экосистему продуктов, которые, надеемся, поменяют общий подход в среде, — подхватила Марина, энергично жестикулируя.

— Ваша задача — обеспечить маркетинговую составляющую наших решений, — добавил Никита, широко улыбаясь.

После десяти минут подобных объяснений Евгений выглядел сбитым с толку. Он потер переносицу и попытался конкретизировать вопрос:

— Извините, но я все-таки не совсем понимаю. Вы разрабатываете программное обеспечение или нет?

— Мы предоставляем комплексные решения, — улыбнулся Геннадий таким тоном, словно это все объясняло.

— Хорошо, — Евгений сделал еще одну попытку, — а какой у вас стек технологий? Я бы хотел понимать, что именно мне придется продвигать.

— У нас полный стек, — уверенно заявил Никита, покачиваясь в кресле.

— Джава, Питон, Реакт? — попытался конкретизировать Евгений, уже начиная терять терпение.

— Да! — обрадовался Геннадий, словно угадав правильный ответ. — И еще блокчейн! Мы активно внедряем блокчейн во все наши процессы.

— И искусственный интеллект, — добавила Марина. — Без него сейчас никуда.

Несмотря на смутные сомнения, Евгений решил принять предложение. Компания предложила сносную зарплату, а размытость формулировок он списал на корпоративный жаргон.

В первый рабочий день его встретил Геннадий:

— Евгений, рад вас видеть! Сегодня вам нужно подготовить презентацию нового скрипта о том, как мы увеличим конверсию нашего диджитал-присутствия.

— Извините, а о каком продукте идет речь? — уточнил Евгений.

— О нашем флагманском решении, конечно, — ответил Геннадий с легким недоумением. — Презентация нужна к вечеру.

Весь день Евгений пытался выяснить, что именно делает компания и что за продукт ему предстоит продвигать. Никто не мог дать ясного ответа. Он подготовил общую презентацию о маркетинговых каналах, которую Геннадий назвал «недостаточно инновационной».

На второй день к нему подошла Марина:

— Евгений, нам нужно подумать над более качественной синергией с рынком. Создайте скрипт по стратегии внедрения AI-алгоритмов в нашу маркетинговую воронку.

— Марина, а какие данные у нас есть для анализа? Какие алгоритмы мы уже используем?

— Евгений, вы профессионал. Проявите креативность! — отрезала она и удалилась.

К вечеру второго дня Евгений был в отчаянии. Он пытался поговорить с коллегами, но все они говорили на странной смеси корпоративных клише, за которыми не стояло никакого реального содержания.

Третий день стал последней каплей. Никита вызвал его на совещание:

— Евгений, мы решили, что вам следует поучаствовать в нашей новой инициативе по токенизации клиентского опыта. Нам нужно минимум пять NFT к концу недели.

— Никита, извините, но какое отношение NFT имеют к нашему продукту? И, кстати, что это за продукт? — спросил Евгений, едва сдерживая раздражение.

— Вопрос не в том, какое отношение NFT имеют к продукту, а в том, какое отношение продукт имеет к NFT! — загадочно ответил Никита. — Думайте нестандартно, Евгений!

Вернувшись за свой стол, Евгений некоторое время молча смотрел в стену. Затем достал лист бумаги, написал записку «Горите в аду», положил ее на стол, собрал свои вещи и тихо покинул офис.

Больше его никто не видел. А Геннадий, найдя записку, только пожал плечами и сказал Марине: «Не смог интегрироваться в нашу корпоративную культуру. Видимо, не хватило скилов. Я еще на собеседовании это заподозрил».

В какой-то момент Света обнаружила, что и сама начала говорить на странном языке корпоративных штампов. Она больше не спрашивала, чем конкретно занимается компания. Она научилась сыпать терминами, создавать видимость бурной деятельности и проводить часы в обсуждении «стратегических инициатив», не имеющих практического смысла.

Тем вечером, когда бабушка задала, казалось бы, простой вопрос о её работе, Света неожиданно для себя выдала заученную фразу из корпоративной презентации. Слова вылетели автоматически, будто чужие, наполненные звонкими аббревиатурами и модными терминами, за которыми скрывалась пустота понимания.

— Светочка, а чем занимается та фирма… ну куда ты устроилась? — спросила бабушка, помешивая борщ и поглядывая с интересом на внучку.

— Мы предоставляем инновационные B2B-решения с интегрированным API и облачной экосистемой на базе SaaS-модели, — отчеканила Света и впервые действительно почувствовала себя настоящим сотрудником «ГлобалТеха».

Услышав это, Анастасия Петровна испуганно охнула, прижав ладони ко рту:

— Это что, секта какая-то? Сходила бы ты в нормальную церковь, милая! Там хоть по-русски говорят!

— Бабушка, это не секта, это технологии, — вздохнула Света, но внутри что-то дрогнуло от сравнения.

— И в сектах так говорят, — недоверчиво покачала головой бабушка. — Сначала непонятные слова, потом особая одежда, потом все деньги им отдаешь. В церкви хоть знаешь, за что молишься.

Испуг бабушки, принявшей технологический жаргон за сектантские речи, вызвал у Светы не смех, а тревожное осознание.

Теперь, сидя в полумраке своей комнаты, она рассеянно водила пальцем по краю чашки с остывающим чаем. Высшее образование, годы учёбы, амбиции и мечты о профессиональном росте — всё это привело её в компанию, где после месяца работы она все еще не могла внятно объяснить, чем на самом деле занимается.

«А ведь в чем-то бабушка права», — подумала она. — «В церкви, какой бы она ни была, люди хотя бы понимают смысл своих действий и слов. А я повторяю корпоративные мантры, как в секте, не вникая в их значение».

Она вспомнила, как представляла свою будущую карьеру: важные проекты, творческие задачи, профессиональный рост. Но реальность оказалась размытой в облаке модных бизнес-терминов. Вместо конкретных навыков — способность жонглировать аббревиатурами, вместо ясного понимания продукта — набор маркетинговых терминов.

Самым тревожным для нее было осознание, что эта пустота начинала казаться нормой. Словно она незаметно принимала правила игры, где важнее звучать компетентно, чем действительно понимать суть. Её профессиональная идентичность растворялась в новоязе, и вопрос бабушки неожиданно обнажил эту внутреннюю пустоту.

Света чувствовала себя самозванкой — человеком с дипломом и должностью, но без ясного понимания своей роли и ценности. И самое страшное — где-то глубоко внутри зрело подозрение, что многие вокруг неё живут в таком же туманном мире корпоративных иллюзий.

Света приходила в офис раньше всех, чувствуя себя, как квантовая частица, существующая одновременно в двух состояниях: «я люблю свою работу» и «мне срочно нужна психотерапия». В эти блаженные часы тишины она выполняла священные ритуалы: раскладывала канцелярию, медитировала над планом дня и попутно превращалась в неоплачиваемую клининговую службу.

Однажды именно за этим занятием и застал ее IT-директор Виталий, чей неожиданно ранний приход был вызван необходимостью объяснять партнёрам, почему их сервер лежит уже третьи сутки.

— Светлана, вы серьёзно занимаетесь уборкой рабочих мест? — удивился он. — У нас есть клининговая служба, которую мы оплачиваем для создания видимости чистоты.

— Доброе утро, Виталий Сергеевич! — радостно поздоровалась Света. — Просто заметила пыль и решила протереть. Раз уж тряпка в руках, заодно и соседние столы.

— Удивительно, — сказал директор. — В наше время, когда большинство сотрудников только и делает, что жалуется на выгорание, вы заботитесь о рабочем месте! Может, заодно и сервер наш почините? Он тоже пыльный и сломанный.

— Я бы с радостью, но в технике совсем не разбираюсь, — виновато улыбнулась Света.

— Это был сарказм, Светлана, — вздохнул Виталий с усталостью человека, объясняющего трёхлетнему ребёнку теорию струн. — Учитесь его распознавать, иначе в этом офисе вас переварят, даже не заметив, что съели.

Когда коллеги начинали прибывать, Света встречала каждого с искренней улыбкой.

— Доброе утро, Дмитрий Михайлович! Как провели выходные? — спросила она заместителя руководителя.

— А? Что? — он отрывается от телефона. — А, нормально. Знаете, Светлана, как говорил великий русский поэт Фёдор Михайлов, «бытие определяет мозг, а KPI — смертность». Света замерла, пытаясь осмыслить эту лингвистическую аберрацию. Её филологический мозг буквально закипал от попытки понять, как можно было так изуродовать знаменитое «бытие определяет сознание» Маркса, превратив его в какой-то менеджерский кошмар.

— Очень… глубокая мысль, — выдавила она с натянутой улыбкой.

— Вот именно! — многозначительно поднял палец Дмитрий Михайлович. Кстати, если будете спускаться в кафетерий, захватите мне американо, пожалуйста. Без сахара, я слежу за питанием.

— Конечно, без проблем! — соглашается Света, пожалев, что когда-то сама предложила по неопытности эту услугу.

Наблюдавшая за этим Лариса из бухгалтерии закатила глаза:

— Ты ему ещё предложи носки постирать, детей из садика забрать и ипотеку выплатить. Судя по его зарплате и твоей, это было бы логично.

— Мне несложно, правда, — попыталась оправдаться Света.

— Ага, — кивнула Лариса, — через месяц они будут щёлкать пальцами, чтобы привлечь твоё внимание, когда захотят кофе. А через два — ты будешь варить его у них дома. Вэлком ту зе корпоративный ад, дорогуша. Первое правило: никогда не показывай, что умеешь что-то делать, особенно если это не входит в твои обязанности.

В календаре своего телефона Света отмечала дни рождения коллег, годовщины работы в компании и другие важные даты, словно ей не хватало разочарований, и нужна была дополнительная порция игнорирования.

— Анна Викторовна, поздравляю вас с годовщиной работы в компании! Сегодня ровно три года, как вы здесь, — радостно сообщила Света бухгалтеру на обеденном перерыве, протягивая коробочку конфет, купленную чуть ли не на последние деньги. Анна Викторовна посмотрела на неё взглядом, которым обычно смотрят на людей, сообщающих, что Земля плоская:

— Откуда такая информация? Вы что, взломали базу HR?

— Нет, улыбнулась Света, — Я случайно увидела дату в вашем личном деле, когда относила документы в кадры,

— И что, вы запоминаете даты трудоустройства всех сотрудников? Может, вы ещё знаете размер моей обуви и группу крови? — в голосе Анны звучала смесь паранойи и раздражения.

— Не всех, но… я считаю, это важно. Люди должны чувствовать себя ценными.

— Господи, — вздыхает Анна Викторовна, хватая конфеты так, словно это последняя еда перед апокалипсисом.

— Вы бы эту энергию да в полезное русло направили. Например, на поиск новой работы, потому что с таким отношением к коллегам вы здесь не выживете. У вас KPI по конверсии какой? Четыре процента? Вот о чём надо думать, а не о моих бесполезных годах в этой богадельне.

— Скоро будет пять, я работаю над этим, — тихо ответила Света, мысленно пообещав себе никогда больше не проявлять человечность в этом офисе.

— Ну-ну, — скептически хмыкнула бухгалтер, но конфеты всё же забрала, добавив:

— В следующий раз лучше протеиновый батончик. У меня диета.

Во время командных зумов по внутреннему тренингу Света внимательно делала заметки, даже когда обсуждали проекты, о которых никто не помнил уже через час после окончания звонка. На очередном таком созвоне технический директор Станислав с энтузиазмом рассказывал:

— …таким образом, имплементация бэкенд-фреймворка с использованием асинхронных микросервисов на базе блокчейн-интеграции с AI-нейросетями позволит скалировать девопс-пайплайны без необходимости рефакторить легаси-монолит, что даст нам экспоненциальный рост…

Света записывала каждое слово этого технологического бреда, хотя единственное, что она поняла — буквы складываются в слова. После тренинга к ней подошел Дмитрий из разработки:

— Ты реально записывала весь этот бред?

— Да, — с энтузиазмом отвечает Света. — Хочу лучше понимать, чем занимается наша компания.

Дмитрий огляделся по сторонам прошепча: — Открою тебе страшную тайну — Стас собирает эти презентации из случайных технических терминов, которые находит в интернете. Половина из них не существует, а другая половина не имеет никакого отношения к тому, чем мы занимаемся. В прошлом году он полчаса рассказывал про технологию, которую сам же выдумал накануне.

— Но зачем? — ошарашенно спрашивает Света.

— А ты видела, как все кивали? Они боятся признаться, что ни черта не поняли. Стас давно понял, что главное в нашей компании — говорить уверенно и использовать слова длиннее пяти слогов.

— Но это же… Зачем? — растерянно спросила Света.

— Добро пожаловать в современный бизнес! Где 70% работы — это убедить других, что ты работаешь, 20% — перекладывать ответственность, и только 10% — делать что-то полезное. Кстати, ты же вроде в хороших отношениях с Дмитрием Михайловичем? Не могла бы замолвить словечко о моём повышении? Я уже два года жду, когда мне разрешат хотя бы сменить стул, у которого отваливается спинка.

— Я? Но я же… я только месяц здесь работаю…

— Ладно-ладно, — отмахивается Дмитрий. — Просто подумал, раз ты ему кофе носишь и улыбаешься, когда он несёт чушь — у вас особые отношения. Но — нет так нет. Придётся опять подкупать его билетами на этот унылый стендап, который он почему-то считает вершиной комедии.

В обеденных перерывах она пыталась социализироваться, даже не подозревая, что офисные группировки зачастую жёстче, чем банды Лос-Анджелеса.

— Можно к вам? — спросила она, подходя к столику, где три девушки из HR-отдела активно обсуждали, как бы сократить бюджет на обучение сотрудников, но увеличить свои премии.

— Да, конечно, — неохотно ответила одна из них, Вероника, убирая телефон с фотографиями кандидатов.

— Я принесла пирог с капустой, бабушка напекла. Угощайтесь! — Света открыла контейнер, испытывая странное ощущение, что зря это делает.

— Вау, домашняя еда, — оживилась самая младшая, Кристина. — Я с момента окончания университета питаюсь исключительно доставкой.

— Спасибо, но я на кетодиете, — отказалась Вероника. — Никаких углеводов, только печаль и авокадо.

— А я на интервальном голодании, у меня окно питания уже закрылось, — важно заявила третья, Елена, пытаясь дать понять взглядом, что компания им не нужна.

Света, правильно поняв посыл, села за соседний столик, став случайным слушателем их беседы.

— Кстати, вы не знаете, что за новая девушка на ресепшене? Такая высокая, с рыжими волосами… — спросила Елена.

Вероника презрительно фыркнула:

— Зачем запоминать новых работников? Они меняются там каждую неделю. На этой должности никто не задерживается дольше испытательного срока — мы специально делаем условия невыносимыми, чтобы не платить полную зарплату и премии. Корпоративная оптимизация бюджета, понимаешь?

— А не проще было бы нанять профессионалов? — поинтересовалась Елена. — Тогда и текучки бы не было?

Девушки переглянулись с таким выражением, словно Елена предложила им летать на работу верхом на единорогах, и взорвались хохотом.

— Ты что, хочешь, чтобы нас всех уволили? Чем мы тогда заниматься будем? — вытирая слезы от смеха, выдавила Вероника.

— Компании нужны свежие и глупые, готовые работать за указание хоть какого-то опыта в трудовой, — продолжила Кристина. — А профессионалы, о которых ты говоришь — с ними одни проблемы. Они задают вопросы, требуют адекватную оплату и, ужас-ужас, знают свои права! Нам такой балласт не нужен.

— Более того, — добавила Вероника, — есть те, кто готов работать даже не за ложку еды, а за запах еды из соседнего кафе. Вот это наша целевая аудитория!

— Да и вообще, — снова включилась Кристина, — к нам приходят всякие умники. Вот придет какой-нибудь программист со своими заумными словечками, и что я должна делать? Читать книжки по программированию? У меня нет времени на это!

— Звучит как-то… жестоко, — неуверенно заметила Елена.

— Так мило, — с наигранным умилением произнесла Вероника. — Такая наивность! Храни её, золотце, примерно до первой оценки эффективности, где тебе объяснят, что твои KPI не были выполнены из-за недостаточной агрессивности и отсутствия «нужного мышления».

— Плюс, — философски добавила Кристина, ковыряя салат, — у нас корпоративная культура построена на идее, что люди — это расходный материал. Увольняешься? Отлично, твоё место займет другой человек из бесконечной очереди желающих поработать за еду и иллюзию карьерного роста.

Света вслушивалась, крепче сжимая чашку с кофе, пока шокирующая беседа трех сотрудниц разворачивалась буквально в метре от неё. С каждой фразой в ее голове проносились все более тревожные мысли. «Господи, и это называется корпоративной культурой?» — думала она, стараясь не выдать своего присутствия слишком явной реакцией. «Они говорят о людях, как о расходном материале, и даже не стесняются этого». Когда Вероника упомянула о «работе за запах еды», Света невольно вспомнила свое недавнее собеседование. Теперь она понимала, почему HR-менеджер задавал такие странные вопросы о её «стрессоустойчивости» и «готовности работать в динамичной среде». Это вуалировало простой вопрос: — «сможешь ли ты выдержать наш токсичный коллектив».

Делая маленькие глотки остывающего кофе, она размышляла о том, как одна рабочая культура может так исказить людей. Эти женщины не просто принимали участие в системе — они активно её поддерживали и, похоже, даже гордились этим. «Может, стоит написать анонимный отзыв», — подумала она, но тут же одернула себя. «А что это изменит? Ведь они правы — такие компании всегда найдут новых наивных кандидатов, готовых работать на износ ради строчки в резюме». Самым тревожным для нее было понимание того, что подобная корпоративная философия не была исключением. Сколько еще подобных офисов скрывалось за фасадами бизнес-центров? И как много людей, подобных Веронике и Кристине, считали такой подход к сотрудникам нормой?

Вечером, собирая вещи, Света заметила, что в офисе еще оставался Олег. Он смотрел в монитор с выражением человека, подсчитывающего, сколько лет ему осталось до пенсии.

— Засиделся сегодня? — спросила Света, пытаясь быть дружелюбной даже после всего пережитого за день.

— А, это… да, — вздохнул Олег, не отрывая взгляда от экрана. — Доделываю отчет, который начальству не нужен, но они об этом еще не знают. Наш отдел готовит аналитику, которую никто не читает, чтобы оправдать проекты, которые никому не нужны.

— Звучит… увлекательно, — неуверенно улыбнулась Света.

— Знаешь, что самое интересное в нашей компании? — Олег, наконец, повернулся к ней. — Все делают вид, что работают на общую цель, но на самом деле каждый просто пытается пережить день и не сойти с ума. Вот ты стараешься быть милой со всеми, приносишь пироги, запоминаешь даты. А знаешь, что будет дальше?

— Что? — спросила Света, уже догадываясь, что ответ ей не понравится.

— Через пару месяцев ты перестанешь улыбаться. Через полгода начнешь цинично шутить про работу. А через год будешь как мы — профессиональным офисным зомби, который считает дни до отпуска и ненавидит понедельники с такой силой, что это можно использовать как альтернативный источник энергии.

Вечер после рабочего дня окутал маленькую кухню уютным полумраком. Бабушка потянулась к выключателю:

— Может, света побольше? Тут же почти ничего не видно.

Света мягко перехватила её руку:

— Не надо, бабуль. В офисе его столько, что глаза устают. От него всё кажется холодным и безжизненным. Давай посидим так, в полумраке. Так теплее.

В старенькой пятиэтажке на окраине города Света помогала бабушке накрывать на стол. Запах свежесваренных пельменей наполнял кухню, создавая атмосферу детства и безопасности — того, чего так не хватало в холодных офисных стенах.

— Бабуль, а пирожки твои не оценили, — с легкой грустью произнесла Света, расставляя тарелки. — Я так старалась быть дружелюбной, а в итоге…

Бабушка, маленькая, но удивительно энергичная женщина с глазами, полными житейской мудрости, только вздохнула, раскладывая еду по тарелкам:

— Да ладно тебе, внученька. Пирожки мои тут ни при чём. Люди сейчас такие пошли… В коллективах этих все друг дружку так и норовят подсидеть.

— Но почему столько жестокости и цинизма? — Света опустилась на табурет, поправляя выбившуюся прядь. В её голосе звучало искреннее недоумение выпускницы филфака, воспитанной на классической литературе, где добро обязательно побеждало зло. — Мы же все люди, разве нельзя просто… быть добрее?

Анастасия Петровна села напротив внучки, ее морщинистые руки, повидавшие многое за долгую жизнь, аккуратно разложили салфетки.

— Знаешь, деточка, при мне тоже всякое бывало. В нашем бюро-то проектном я сколь годков отпахала, навидалась всего. Были там свои шишки, и были мы рабочие пчёлки. Кому-то блат, а кому-то работа за троих. У кого связи или родня нужная, тот и царь, и бог был.

— То есть… это нормально? — голос Светы дрогнул.

— Куда там нормально, — бабушка махнула рукой. — Ненормально это, а по жизни так повелось. Помню, была у нас Инка Сергеевна, начальница отдела. Жуть какая вредная! Вот как твоя Вероника эта. Молодёжь так гоняла, что свет не мил был. Девчонка одна из чертежной прям на собрании разревелась — затравили ее совсем.

Свете стало не по себе. Она машинально ковыряла вилкой пельмени, не решаясь поднять глаза.

— Неужели нельзя это как-то изменить? Ведь все эти женщины — они не монстры какие-то. У них ведь есть семьи, дети, наверное…

— В том-то и дело, внученька, — бабушка протянула руку и ласково погладила Светину ладонь. — Обычные они люди. Просто затягивает их эта колея. Поначалу брыкаются, потом привыкают, а там глядишь — и сами также молодёжь шпынять начинают. От жизни такой.

— Бабуль, а ты… ты тоже стала такой? — Света смотрела прямо в глаза бабушке, словно ища там ответ на главный вопрос.

Анастасия Петровна улыбнулась, и в её улыбке читалась мягкая грусть:

— Нет, Светик, не стала я такой. Только и начальницей не вышла. Зато в зеркало глядеть не стыдно было. А это, я тебе скажу, дорогого стоит.

Они ужинали в уютном молчании. За окном начался дождь, капли барабанили по стеклу, успокаивая.

— Светочка, — вдруг сказала бабушка, — мы ведь в школе-то Чехова проходили. Там у него рассказик был про крыжовник, помнишь? Про мужичка, который всю жизнь о своей усадьбе мечтал. А как добился — так и зазнался весь, закостенел.

— Помню, — кивнула Света. — «Надо, чтобы за дверью каждого довольного, счастливого человека стоял кто-нибудь с молоточком и постоянно напоминал стуком, что есть несчастные…»

— Во-во, правильно, — оживилась Таисия Петровна. — Ты вот с твоими книжками, с твоим сердцем добрым — ты и есть та самая, с молоточком-то. Может, для того тебя туда и занесло, чтоб этим… как их там… айчарам этим, прости Господи, напоминать, что можно по-людски жить, а не как собака на сене.

Света слабо улыбнулась:

— Ну, не знаю… Пока что я только их раздражаю своей наивностью.

— А ты не будь простушкой, — бабушка подмигнула. — Будь с хитринкой. Доброта — она силу даёт, если с умом её применять. Знай, когда промолчать, а когда своё слово сказать. Не давай себя в обиду, но и душу свою не черни.

После ужина Света помогла бабушке с посудой и ушла в свою комнату. Маленькая комнатка, где книжные полки занимали почти все стены, всегда было её убежищем. Здесь, среди любимых томов Достоевского, Толстого, Чехова, она чувствовала себя защищённой от жестокой реальности мира. Она опустилась на кровать и обняла колени. В голове крутились сегодняшние разговоры, холодные улыбки HR-менеджеров, циничные шутки и, главное, жуткое пророчество Олега. «Неужели я правда стану такой?» — думала она, глядя на свое отражение в старом зеркале. — «Неужели эта система перемелет меня, как перемалывает всех? Через год буду как они — профессиональной офисной стервой…» Слезы навернулись на глаза. Не от обиды — от страха. Страха потерять себя, свою душу, всё то, что делало её Светой. «Я всегда гордилась тем, что умею сопереживать, — мысленно говорила она сама себе. — В университете все знали, что можно прийти ко мне с любой проблемой. Я слушала, помогала, находила нужные слова… А теперь? Что со мной будет через несколько лет такой работы?»

Она представила себя в дорогом офисном костюме, с холодным взглядом, насмехающуюся над новенькими сотрудниками, и ей стало физически плохо. «Нет, я не могу так. Не могу стать бездушной тварью ради карьеры и денег. Я же филолог, я воспитана на идеалах гуманизма, на вере в человека!» Слёзы текли по щекам, капая на старый, потёртый плед. Света не пыталась их сдержать — здесь, в безопасности своей комнаты, она могла позволить себе эту слабость.

Взгляд упал на книжную полку, где стояли её любимые авторы. Тургенев, писавший о «тургеневских девушках» — чистых, искренних, готовых жертвовать собой ради идеалов. Достоевский с его верой в красоту, которая спасёт мир. Чехов, так тонко подмечавший всю абсурдность человеческого существования и при этом не терявший надежды. «Они тоже видели жестокость мира», — подумала Света, вытирая слёзы. — «И писали о ней. Но никогда не считали её нормой. Наоборот, их произведения призывали к иному». Она встала и подошла к окну. Дождь усилился, превращая улицу в размытое полотно огней и теней. За стеклом шумел большой город — безразличный, деловой, вечно спешащий. Город, где в высоких офисных зданиях люди превращались в функции, в винтики системы. «А что, если бабушка права?» — внезапная мысль заставила Свету выпрямиться. — «Что, если моё присутствие там — не ошибка, а необходимость? Может, я нужна там именно такой — искренней, человечной, немного наивной?» Она вспомнила взгляд Олега Юрьевича — усталый, потухший, но в нём мелькнуло что-то живое, когда она заговорила с ним. Вспомнила, как младшая из HR-менеджеров с удовольствием потянулась к пирожкам, прежде чем её одёрнула Вероника. «В них ещё осталось что-то живое», — подумала Света. — «Под всеми этими корпоративными масками. И, может быть, моя задача — не становиться как они, а помочь им вспомнить, какими они были раньше?». Света глубоко вздохнула и почувствовала, как что-то меняется внутри. Не решимость — пока ещё нет. Но понимание, что у неё есть выбор. «Странно», — размышляла она, глядя на дождевые капли, — «Мы так часто говорим о свободе выбора, но как редко действительно выбираем. Мы плывем по течению, подчиняемся негласным правилам, даже если они противоречат нашей природе. Почему? Из страха одиночества? Из боязни быть отвергнутыми?». Света вспомнила лекции по философии, где профессор говорил о концепции экзистенциального выбора у Сартра. «Человек обречен на свободу», — говорил он, — «Ему нельзя не выбирать, потому что отказ от выбора — это тоже выбор». «Так значит», — подумала Света, — «позволяя системе формировать меня по своему подобию, я тоже делаю выбор? Выбор отказаться от самой себя?». Эта мысль заставила её выпрямиться. «Я клянусь себе», — прошептала она, глядя на своё отражение в стекле, — «Я никогда не стану такой. Никогда не превращусь в бездушную машину для зарабатывания денег. Никогда не буду унижать других, чтобы приподнять себя. Никогда не предам то, что действительно важно — способность сопереживать, видеть в других людях людей, а не функции». Она произнесла эту клятву тихо, но твёрдо, словно записывая её глубоко в своём сердце. Это не был возвышенный монолог из классической пьесы — просто честное обещание самой себе. И это обещание заставило её улыбнуться сквозь остатки слёз. Пусть оно звучало немного наивно, но в нем была надежда.

За окном постепенно стихал дождь, оставляя после себя чистый, промытый мир. Завтра будет новый день. И Света встретит его, зная чуть больше о жизни, о людях и о себе самой. «Я докажу» — твердо сказала она, отворачиваясь от окна, — «что можно работать в этой системе, но не становиться её частью. Что можно добиваться успеха, не теряя человечности. Что можно помнить о главном, даже когда все вокруг забывают». С этой мыслью она легла в постель, и впервые за день почувствовала не тревогу, а спокойствие.

В десять утра кухня офиса обычно пустовала — первая волна кофеманьяков уже отхлынула, а предобеденная еще не накатила. Через панорамные окна лился предательски бодрящий солнечный свет, насмехаясь над сотрудниками, чьи души еще блуждали где-то между снами и первыми совещаниями.

Света, сидя за своим рабочим столом, уже третий раз перечитывала техническое задание, которое никак не хотело обретать смысл в её голове. Она машинально крутила в руках карандаш с логотипом компании — таким же претенциозным и непонятным, как большинство процессов в этом офисе.

Решив сделать перерыв, она как раз размышляла, не простимулироваться ли ей чашечкой чая, когда краем глаза заметила, как в проеме кухонной двери появился незнакомый мужчина в пиджаке приятного зеленого цвета, который, в отличие от большинства офисных «доспехов», сидел на нем как влитой, а не как наказание за корпоративные грехи. Его седеющие виски и уверенный взгляд выдавали человека, который прошел через достаточное количество совещаний, чтобы знать цену словам и уметь отличать содержательную речь от бреда. Света оценила его примерно на «крепкие пятьдесят с хвостиком» и продолжила изучать пакетики с чаем. Не успел мужчина сделать и шага к кофемашине, как из-за угла вылетела Марина с грацией газели, заметившей фотографа в саванне. Звон её браслетов оповестил о её приближении весь этаж и, возможно, соседний бизнес-центр. Света почти физически ощутила волну искусственного энтузиазма, исходящую от коллеги.

— Максим Витальевич! Какая приятная встреча! А я как раз собиралась кофе попить, — пропела Марина таким тоном, словно встретила британского короля. — Позвольте, я для вас приготовлю? У меня просто феноменальная интуиция по части кофейных предпочтений!

«Если бы твоя интуиция была хотя бы вполовину такой же хорошей в отношении клиентов», — подумала Света, вспоминая вчерашний звонок Марины, когда потенциальный заказчик вежливо, но твердо послал её со всеми «облачными решениями» куда подальше.

Максим Витальевич, как выяснилось, был руководителем отдела маркетинга — той самой мифической страны, куда Марина мечтала мигрировать из «экспертов по клиентским коммуникациям». Он выглядел как человек, который знает разницу между «трендом» и «тенденцией» не из словаря, а из опыта, и, судя по его спокойной улыбке, навидался таких Марин больше, чем чашек кофе за свою карьеру.

Войдя на кухню, Света обнаружила Марину, изогнувшуюся у кофемашины в позе, которую можно было бы назвать «непринужденной», если бы не очевидное напряжение каждой мышцы её тела. Мужчина стоял, опершись о столешницу, с видом человека, терпеливо ожидающего окончания рекламной паузы в середине интересного фильма.

— Я вчера набросала концепцию новой инфлюенсер-стратегии с акцентом на кросс-платформенную синергию контента, — выплеснула набор слов Марина, пока шумела кофемашина. — У меня есть мысли по ребрендингу с учетом аналитики данных и нейросетевого подхода! Её голос звенел от энтузиазма, как ее же браслеты при каждом взмахе рукой. Света заметила, как у Максима Витальевича на долю секунды дернулся уголок глаза — верный признак человека, чей внутренний словарный детектор зашкалил от перегрузки бессмысленными терминами.

Максим Витальевич кивал с вежливым интересом человека, который слушает прогноз погоды для города, в который не собирается. Его взгляд ненадолго задержался на Свете и в глазах мелькнуло что-то похожее на надежду на спасение от словесного вихря Марины.

— Знаете, в маркетинге главное что? — спросил он риторически, поворачиваясь к кофемашине и наблюдая, как та выдавливает последние капли эспрессо, — Уметь говорить с людьми на их языке.

— Абсолютно согласна! — радостно подхватила Марина, чуть не расплескав от возбуждения свой кофе. — Я всегда интегрирую кастомизированный подход в свои коммуникационные стратегии! У меня даже есть чек-лист для разных психотипов потребителей!

Света невольно хмыкнула, представив, как Марина, вероятно, классифицирует людей на «тех, кто уже клюнул на бессмыслицу» и «тех, кому нужно добавить еще терминов». Этот звук привлек внимание Максима Витальевича, и он перевел на неё взгляд, в котором читалось явное облегчение от возможности сменить собеседника.

— А вы у нас кто? Кажется, я вас раньше не видел, — спросил он с дружелюбным интересом, отставляя чашку и игнорируя очередной словесный залп Марины о «гибкой методологии построения взаимоотношений с клиентами».

— Света. Я новенькая, из телемаркетинга, — представилась она, протягивая руку. Его рукопожатие было уверенным, но не из тех, что стремятся превратить ваши кости в порошок для демонстрации доминирования. — Месяц только здесь.

— И как впечатления? — с легкой улыбкой спросил Максим Витальевич.

— Познавательно, — дипломатично ответила Света, бросив короткий взгляд на Марину, которая нависала над ними, как грозовая туча.

— О, свежая кровь! И откуда к нам? — поинтересовался он, явно пытаясь поддержать разговор подальше от маркетинговых фантазий Марины.

— Прямиком из университета. Филологический закончила. Так что формально это мое первое серьезное место работы, если не считать репетиторство и фриланс.

Брови Максима Витальевича приподнялись с искренним интересом:

— Филолог? Серьезно? А какая специализация? Что-то прикладное или теоретическое направление?

Марина, понимая, что разговор уплывает в неизвестные ей воды, попыталась вернуть внимание к своей персоне с отчаянностью тонущего, хватающегося за соломинку:

— Я тоже очень люблю читать! — ворвалась она в диалог. — Особенно книги по диджитал-трансформации! Недавно прочитала потрясающую статью о важности сторителлинга в построении бренда. Там было про нарративы и… всякие такие штуки.

Её последние слова потонули в тишине, повисшей на кухне. Максим Витальевич деликатно проигнорировал этот вброс и продолжил разговор со Светой:

— Я в своё время «Поэтику» Аристотеля цитировал всем клиентам. Особенно когда они спрашивали, почему наша реклама должна вызывать катарсис, а не просто показывать товар крупным планом, — усмехнулся он, отпивая кофе. — Знаете, большинство маркетологов даже не подозревают, что используют приемы, описанные еще в античности.

Света оживилась, и её глаза загорелись тем особым блеском, который появляется у людей, неожиданно встретивших единомышленника в пустыне общего непонимания:

— А я, помнится, писала работу по современной городской мифологии в рекламе! Исследовала, как бренды создают собственные мифы, используя классические сюжетные структуры и архетипы.

— Вот как? — глаза Максима Витальевича заблестели с неподдельным интересом. — Тогда вам наверняка знаком термин «мономиф» Джозефа Кэмпбелла?

— «Тысячеликий герой»! — с радостью подхватила Света. — Путешествие героя как архетипический сюжет! Ужасно интересно наблюдать, как эта структура работает в современной рекламе — от историй успеха стартапов до рекламы спортивных брендов, где потребитель проходит все стадии героического квеста.

— А вы читали его переписку с Биллом Мойерсом? Там прекрасные размышления о применении мифологических структур в современной культуре, — Максим Витальевич говорил теперь с энтузиазмом человека, нашедшего родственную душу.

Марина стояла рядом, нервно постукивая коготками по чашке. Чтобы не выпасть окончательно из разговора, она отчаянно вцепилась в последнюю услышанную фразу:

— О, мифологические структуры! — воскликнула она с таким энтузиазмом, словно всю жизнь только о них и говорила. — Это так важно в… в… бизнес-процессах! Я как раз на прошлой неделе встраивала мифологический подход в воронку продаж!

Света с трудом сдержала улыбку, представив себе Ясона и аргонавтов, отчаянно пытающихся спуститься по воронке продаж в поисках золотого руна конверсии.

— Я тоже знаю про… моно… этих… — продолжила Марина, отчаянно пытаясь выплыть. — У меня есть презентация по инновационным подходам к маркетингу, основанным на психологии клиента!

Свете показалось, что воздух в кухне буквально загустел от нелепости ситуации. Максим Витальевич, однако, сохранял безупречную вежливость человека, привыкшего к такой атмосфере:

— Пришлите на почту, обязательно посмотрю, — кивнул он и, не давая Марине продолжить, повернулся обратно к Свете. — Знаете, у нас как раз есть проект, где нужен человек с хорошим пониманием и умением структурировать тексты. Мы запускаем серию материалов для нового продукта, и нам не хватает свежего взгляда. Филологический бэкграунд здесь был бы очень кстати. Если интересно, загляните ко мне в кабинет после обеда, обсудим детали. Марина при этом буквально позеленела, а её браслеты издали звук, напоминающий предсмертную агонию жестяной банки под колесами грузовика.

— Но я работаю в отделе телемаркетинга, — с сожалением заметила Света.

— Не думаю, что это станет проблемой. Я поговорю о вашем переводе с HR-директором — у нас хорошие отношения — улыбнувшись, ответил ее, возможно, будущий руководитель.

— Максим Витальевич! — голос Марины поднялся на октаву выше. — Я как раз хотела показать вам мои наработки по новому продукту!

Максим Витальевич бросил на неё вежливый, но слегка утомленный взгляд — такой же, каким, вероятно, смотрели библиотекари на средневековых графоманов, пытавшихся вручить им свои рукописи.

— Конечно, Марина. Только предварительно согласуйте время с моей ассистенткой, — он мягко, но решительно завершил разговор и, допив кофе, поставил чашку в раковину. — Был рад познакомиться, Света. Жду вас после обеда, скажем, в три?

— Буду обязательно, — кивнула Света, чувствуя странную смесь воодушевления и смущения под испепеляющим взглядом Марины.

Когда Максим Витальевич, элегантно лавируя между стульями, ушел, в кухне воцарилась тишина. Света молча помешивала свой кофе, притворяясь, что не замечает, как Марина сжимает свою чашку с такой силой, будто пыталась ее задушить. Даже браслеты на её запястьях затихли.

— Что за показуха с этими твоими… Аристотелями? — наконец прошипела Марина голосом, полным яда. — Я два года пытаюсь попасть в отдел маркетинга! Два! Года! А ты тут со своими… книжками… за месяц?

Света пожала плечами, стараясь выглядеть максимально непринужденно, хотя внутри всё сжалось от неприятного чувства, возникающего, когда тебя застают за мнимым преступлением.

— Просто ответила на вопросы, — сказала она, отпивая кофе.

— Ха! Просто ответила на вопросы? — Марина яростно взбила пенку в своей чашке ложечкой, словно та была виновата во всех её бедах. — Думаешь, твоя университетская теория кому-то здесь нужна? В реальном бизнесе важны связи и умение продать себя, деточка!

Света замерла, глядя на ярость в глазах Марины. В висках стучало от раздражения, которое копилось всё это время. Годы воспитания и привычка всегда быть вежливой словно испарились под напором эмоций.

— Знаешь что, — Света резко отставила чашку, так что кофе выплеснулся на стол, — мне надоело быть приличной в компании таких людей, как ты. Мне надоело улыбаться и кивать, когда ты пытаешься принизить других ради своего самоутверждения.

Она выпрямила спину, вспомнив вдруг слова бабушки, которые та говорила в редкие моменты гнева: «Света, быть вежливой — это хорошо, но когда тебя припирают к стенке, нужно уметь показать зубы. Доброта не значит слабость».

— Моя «университетская теория», как ты выразилась, — это годы учёбы и стажировок, а не выдуманные истории об успехе и связях, о которых ты говоришь. И если ты думаешь, что лесть и манипуляции — это единственный путь, то мне тебя жаль. Света взяла кружку и встала, чувствуя странное облегчение. Впервые за долгое время она сказала то, что действительно думала, не фильтруя каждое слово через призму страха обидеть. — И ещё, Марина, — добавила она, уже направляясь к выходу, — «деточкой» меня называла только бабушка, и то до четырнадцати лет. Приятного дня.

Марина покраснела так сильно, что Света на секунду испугалась за её здоровье.

— Ты… ты просто… — она задохнулась от возмущения. — Ты думаешь, он правда интересуется твоими знаниями? Наивная! Максим Витальевич просто клеится к молоденьким. Это его известная тактика.

Эти слова были произнесены с такой уверенностью, что на мгновение Света почувствовала укол сомнения. Но затем вспомнила абсолютно профессиональный интерес и уважение, с которым говорил с ней Максим Витальевич, полное отсутствие двусмысленных намеков или оценивающих взглядов.

Вернувшись к своему рабочему месту с кружкой кофе, Света открыла поисковик и набрала «Максим Витальевич маркетинг ГлобалТех». К её удивлению, поиск выдал несколько интересных результатов. Оказалось, Максим Витальевич Зорин был довольно известной фигурой в профессиональных кругах — автор книги о нарративных стратегиях в маркетинге, приглашенный лектор в нескольких бизнес-школах и обладатель нескольких профессиональных наград. На его фотографии с какой-то конференции Света узнала того самого человека, с которым только что говорила о мономифе Кэмпбелла.

Это открытие заставило её улыбнуться. Возможно, не все в этой компании измеряют интеллект количеством непонятных терминов в минуту речи. И, кажется, она только что встретила живое тому доказательство.

До обеда оставалось три часа, поэтому, не откладывая, Света села за компьютер и начала набрасывать идеи для проекта, о котором упомянул Максим Витальевич. Внезапно стандартный офисный день заиграл новыми красками. В конце концов, даже в офисной пустыне «Глобал Теха» можно было найти оазис здравого смысла и интеллектуального разговора. Нужно было только знать, где искать.

А Марина… что ж, Света решила, что справится и с этой проблемой. В конце концов, если её образование чему-то и научило, так это анализировать характеры и предугадывать сюжетные повороты. А сюжет её новой офисной жизни только начинал разворачиваться.

Взглянув на часы, Света с удивлением обнаружила, что до встречи с Максимом Витальевичем осталось меньше времени, чем она думала. Поспешно собрав наброски своих идей и проверив, что на блузке нет кофейных пятен, она решительно направилась в отдел маркетинга, чувствуя, как новая глава её карьерной истории начинает писаться прямо сейчас.

ГЛАВА 2

Ассистент отдела маркетинга

Света нервно поправила новую блузку, купленную специально для первого дня в новом отделе. Стеклянная дверь с табличкой «Отдел маркетинга» казалась ей новой ступенью в лучшую жизнь после мучений в отделе телемаркетинга, где интеллектуальные амбиции сотрудников ограничивались использованием заумных терминов для описания простейших операций.

Она глубоко вздохнула, чувствуя себя недавно проглоченным куском пищи, просто следовавшим дальше по кишечнику «ГлобалТеха».

Отдел встретил её приятным контрастом — просторное помещение, залитое солнцем вместо камеры с мерцающими лампами дневного света, продуманный современный дизайн и стены, украшенные мотивационными слоганами, которые, видимо, должны были компенсировать отсутствие собственных мыслей у части сотрудников. Центральным элементом на стене был плакат — «Мысли нестандартно» — заезженный лозунг тех, кто живёт в настолько квадратной коробке, что считает треугольник революцией геометрии.

Офис был разделён на функциональные зоны с неплохим вкусом: рабочие островки в центре, стеклянные кабинеты руководства у дальней стены, уютная зона для отдыха с мягкими креслами-мешками и даже мини-кухня с кофемашиной.

— А вот и наше новое приобретение! — объявил Максим Витальевич, увидев замершую в дверях Свету. Восемь пар глаз синхронно повернулись к ней, вызвав моментальное желание проверить, не расстегнулась ли случайно блузка.

— Коллеги, познакомьтесь, это Светлана, наш новый ассистент. Не обманывайтесь её скромной должностью — перед вами выпускница филологического факультета с красным дипломом, настоящий знаток языка и литературы. Мы с ней не так давно обсуждали «Тысячеликого героя» Джозефа Кэмпбелла. Было очень приятно встреть понимающего человека.

«Ой, зря он так» — пронеслось в голове у Светы, уже ученой тем, что демонстрировать свой интеллект — верный способ нажить врагов. В предыдущем отделе ее небрежно брошенные литературные отсылки или поправки к безграмотным скриптам вызывали лишь раздражение коллег и шепотки за спиной. А уж про ситуацию с Мариной и вспоминать не хотелось.

Максим Витальевич продолжил:

— Знаете, я уверен, что настоящие таланты раскрываются только в правильной среде — такому уму не место в шаблонных разговорах по телефону.

Света сохраняла вежливую улыбку, но внутренне приготовилась к знакомым взглядам новых коллег: смеси подозрительности и заранее сформированной антипатии.

Зоопарк сотрудников предстал перед Светой во всей красе:

— Игорь Данилович, наш креативный директор, — представил первого мужчину Максим Витальевич.

Игорь Данилович, с модной стрижкой и в дизайнерских очках, поцеловал ей руку с театральным жестом и легким привкусом фальши.

— Душечка моя, добро пожаловать в наш террариум единомышленников, — сказал он, невольно выдав гораздо больше правды о коллективе, чем намеревался. — Будем творить вместе! А вы, как я понимаю, знаток словесности? Читали последний роман Пелевина?

— Да, конечно, — кивнула Света, заметив, как при упоминании её образования глаза некоторых коллег слегка сузились.

— Алла Вячеславовна, ведущий маркетолог и куратор всех наших презентаций, — продолжил Максим Витальевич.

Безупречно одетая и накрашенная блондинка, с маникюром острее её замечаний, ограничилась сдержанным кивком.

— Очень приятно, — произнесла она тоном, ясно дававшим понять обратное. — Надеюсь, ваше филологическое образование поможет нам избежать грамматических ошибок в материалах. Хотя я обычно использую корректуру на различных сервисах.

«И снова» — мысленно вздохнула Света. — «Началось»

— Кирилл, наш SMM-гений, — указал Максим Витальевич на молодого человека, чья жизнь, казалось, полностью перетекла в цифровую реальность. Кирилл был предсказуемо погружен в телефон и выглядел так, будто однажды слишком глубоко нырнул в Эксель и больше полностью не вернулся.

— Вадим, наш аналитик, — кивнул начальник в сторону серьезного мужчины.

— Здравствуйте, — сухо произнес Вадим. — Вы знакомы с анализом данных в Питоне?

Прежде чем Света успела ответить, что ее знания ограничивается стандартными несложными программами, Максим Витальевич спас ситуацию:

— Наша Светлана будет работать преимущественно с текстовой аналитикой, Вадим. Но я уверен, вы найдете общий язык.

Геннадий — координатор с военной выправкой, держащий весь отдел в ежовых рукавицах своего планшета с расписанием проектов. Геннадий был динозавром из эпохи «до цифровой революции», который выживал исключительно благодаря своей способности запоминать, кто и когда проворонил очередной проект.

— Так, я уже внес вас в систему, — деловито сообщил он Свете. — Ознакомьтесь с регламентом, дедлайны у нас святое.

— В теории, — шепнул кто-то так, чтобы Геннадий услышал.

Дизайнеры представляли собой забавный контраст: Олеся с розовыми волосами и пирсингом против скромного Никиты в мешковатом свитере.

— Привет. Как думаешь, — тут же спросила Олеся, — красный или оранжевый лучше подойдет для заголовка про экологию?

— Э… зеленый? — предположила Света.

— Банально, но логично, — вздохнула Олеся, переглянувшись с Никитой.

— Зато сразу понятно, о чем речь, — пожал плечами тот. — Привет, кстати.

— И наконец, Вероника — твоя непосредственная коллега, — завершил представление Максим Витальевич. — Она тебе все покажет и расскажет.

Вероника, как впоследствии оказалось, была единственным по-настоящему искренним человеком в этом карнавале амбиций. Простая и дружелюбная девушка без маски и двойного дна, подошла к Свете с открытой улыбкой.

— Привет! Наконец-то у меня появилась напарница. Я так рада! — В её голосе не чувствовалось фальши. — Пойдем, покажу твое рабочее место. И не переживай из-за Аллы, она ко всем новеньким так относится первое время.

Пока они шли к рабочему месту, Вероника тихо добавила:

— Пока только один совет: не показывай сразу, что ты умнее их. Максим, конечно, ценит интеллект, но остальные… не всегда.

— Я уже поняла, — вздохнула Света. — В телемаркетинге было то же самое. Стоило мне предложить улучшить скрипт, как коллеги начинали шипеть, что я выпендриваюсь.

— Тут будет получше, но принцип тот же, — кивнула Вероника. — Максим умный и начитанный. Он уже заметил твой потенциал. Просто дай остальным время привыкнуть.

— Светлана, зайдите ко мне через час, — окликнул её руководитель. — Обсудим ваши обязанности и первый проект. Я думаю, вам понравится — там как раз нужен ваш аналитический склад ума и чувство языка.

— Конечно, Максим Витальевич. Буду у вас через час.

Она окинула взглядом свой новый «дом» и подумала, что, переехав из цирка абсурда, она попала в цирк с более яркими и талантливыми, но не менее эксцентричными персонажами. По крайней мере, здесь будет интереснее. И, возможно, в этом царстве корпоративных лис и павлинов ей все же удастся найти свою нишу, не скрывая слишком сильно свой интеллект.

— Кстати, у нас сегодня в три презентация для Нордвест-Ойл, — сказала Вероника, показывая Свете, как работает новая кофемашина. — Максим Витальевич наверняка попросит тебя посмотреть слайды. Только не указывай на ошибки при всех — он этого не любит. Лучше потом, один на один.

— Спасибо за совет, — улыбнулась Света. — Кажется, у меня будет интересный первый день.

Она еще не знала, что к концу дня ей предстоит не только отредактировать презентацию, но и спасти Максима Витальевича от конфуза, когда тот забудет ключевые цифры исследования. И что этот момент станет её первым маленьким профессиональным триумфом в новом отделе.

В непримечательной кафешке, стратегически правильно расположенной достаточно далеко от офиса, чтобы не наткнуться на коллег, но достаточно близко, чтобы успеть вернуться до конца обеденного перерыва, Вероника — ассистент с полуторагодичным стажем — начала свой неформальный инструктаж Светы.

— Итак, Максим Витальевич, — говорила Вероника, осторожно понизив голос и оглядевшись вокруг, — в принципе, нормальный руководитель. Не самодур. Но помешан на цифрах и таблицах — это его пунктик. Если когда-нибудь понадобится что-то у него согласовать или, не дай бог предложить идею — без графиков и диаграмм даже не пытайся. Хоть от руки нарисуй, но чтобы были. Он буквально физически не воспринимает информацию без визуализации.

Света внимательно слушала коллегу, мысленно благодаря всех богов за этот неофициальный брифинг.

— А Игорь Данилович? Он вчера так странно на меня смотрел, когда я предложила идею для презентации, — с беспокойством спросила Света.

Вероника тяжело вздохнула и наклонилась ближе:

— Игорь Данилович — отдельная история. Хитрый лис с диким чутьём на перспективные идеи. — Она понизила голос до шёпота. — И с полным отсутствием понятия об интеллектуальной собственности. Если ты придумала что-то стоящее — держи язык за зубами, пока не продумаешь, как застолбить авторство. Он мастерски умеет выдавать чужие мысли за свои, причём делает это так ловко, что сам, кажется, верит в своё авторство.

Отпив кофе, Вероника продолжила:

— В прошлом месяце Катя из бухгалтерии предложила новую систему учёта клиентских запросов. Буквально через три дня Игорь представил эту же идею на совещании, как собственную революционную разработку. Катя пыталась заикнуться о своём авторстве, но он так искренне удивился, словно впервые об этом слышит! И знаешь, что самое ужасное? Я почти уверена, что он действительно забыл, что это была её идея. В его мире любая хорошая мысль автоматически становится его.

Света нервно сглотнула:

— И что делать, если есть действительно что-то стоящее?

— Сначала приходи ко мне, — твёрдо сказала Вероника. — Мы придумаем, как её оформить и представить так, чтобы твоё авторство было очевидным. Отправь себе на почту, озвучь при нескольких свидетелях. У меня уже отработанная система, поверь.

Света благодарно кивнула:

— А что насчёт Аллы Вячеславовны? Она показалась мне такой… строгой.

Вероника закатила глаза, и на её лице отразилась целая гамма эмоций — от ужаса до смирения:

— Алла Вячеславовна — это ходячее стихийное бедствие в юбке. Я работала ассистентом у разных людей, но такую… — Вероника запнулась, подбирая цензурный эпитет, — …такую беспринципную особу встречаю впервые. Она подставит тебя не задумываясь, причём с таким невинным лицом, будто делает тебе одолжение.

Света слушала, широко раскрыв глаза.

— В прошлом квартале она взяла мой отчёт, небрежно переделала первую страницу, даже не удосужившись везде заменить моё имя на своё, и представила руководству как собственную аналитику. Когда обнаружились ошибки — а они были, я не святая — угадай, кто стал козлом отпущения? — Вероника горько усмехнулась. — «Это всё моя неопытная ассистентка напортачила, я даже не успела проверить» — вот дословная цитата. А я потом неделю сверхурочно исправляла то, что она сама и испоганила.

— Неужели с этим ничего нельзя сделать? — ужаснулась Света.

— К сожалению, Алла — двоюродная племянница председателя совета директоров. Так что приходится приспосабливаться. Главное правило — всё фиксировать. Пересылай ей информацию по почте, даже если передаёшь что-то лично. Делай скриншоты важных сообщений. Создай отдельную папку для переписки с ней — это может спасти твою шкурку.

Сделав еще глоток она продолжила:

— И никогда, слышишь, никогда не верь её обещаниям замолвить за тебя словечко перед руководством! Она использует это как приманку, чтобы ты выполняла её личные поручения. Мне она полгода обещала содействие в повышении, а потом я случайно узнала, что она активно продвигала на эту позицию свою подругу из другого отдела.

В следующие полчаса Света получила полный инструктаж по неписаным правилам: о вечном противостоянии между отделами маркетинга и продаж, о том, что пятничные совещания после трёх часов дня превращаются в фарс, потому что половина руководства уже мысленно на выходных, и о «волшебной» кофемашине в отделе телемаркетинга, которая непостижимым образом делает напиток вкуснее, чем все остальные. В этот момент Свете стало ясно, почему за кофе к ним стекались сотрудники чуть ли не со всех этажей.

— А ещё запомни: документация — твой лучший друг, — серьёзно сказала Вероника перед возвращением в офис. — Всегда документируй всё, что делаешь. Веди ежедневник задач с пометками, когда и от кого поступило поручение, и когда ты его выполнила. Поверь, это не паранойя. Это — страховка!

К концу обеденного перерыва Света ощущала смесь благодарности и тревоги. Неофициальный инструктаж Вероники оказался в разы полезнее всех корпоративных приветственных буклетов, вместе взятых.

Уже в первую неделю работы она убедилась в точности описаний Вероники. Большую часть времени она действительно занималась подготовкой презентаций по шаблонам для Аллы Вячеславовны (которая не упускала случая критически пройтись по каждому слайду, хотя сама не могла отличить диаграмму от графика), составлением отчётов по данным, полученным от разных отделов, и организацией встреч для Максима Витальевича, который мог по три раза менять время и место, но сердился, если в его календаре возникала путаница.

— Главное правило выживания, — поделилась Вероника за их вторым совместным обедом, — всегда выставляй в лучшем свете позитивные результаты и умей деликатно замаскировать проблемы. Но в отличие от Игоря и Аллы, делай это честно — не приписывай себе чужих заслуг и не перекладывай вину на других. И помни: мы, ассистенты, должны держаться вместе, иначе нас сожрут поодиночке.

Света улыбнулась, ощущая странное сочетание облегчения и тревоги. В запутанном лабиринте офисных интриг она обрела союзницу — верный компас в море профессионального цинизма. Впрочем, истинная глубина этой корпоративной Марианской впадины только начинала открываться.

Не прошло и двух недель, как она заметила, что презентациям для клиентов присуща удивительная эластичность — цифры и факты в них растягивались и сжимались с грацией профессиональной гимнастки. Однажды, наблюдая, как «коэффициент вовлеченности» чудесным образом вырос с 17% до «почти 52», Света набралась смелости задать вопрос непосредственно Алле Вячеславовне.

— Алла Вячеславовна, — осторожно начала Света, демонстрируя графики на планшете, — здесь небольшое расхождение с исходными данными. Мы действительно можем заявлять о таком успехе?

Алла Вячеславовна оторвалась от изучения своего безупречного маникюра и одарила Свету взглядом, каким, вероятно, палеонтолог рассматривает неожиданно заговоривший череп динозавра.

— Светочка, дорогуша, — произнесла она с интонацией учительницы младших классов, объясняющей очевидное, — ты, видимо, не совсем понимаешь суть нашей работы. — Она театрально вздохнула. — Клиенты платят нам не за скучную правду — её они и так знают. Они платят за красивую, вдохновляющую историю, которую потом с гордостью понесут своему руководству. — Она слегка наклонилась вперед. — Представь: приходит наш клиент к своему боссу с отчетом: «Мы потратили миллион на рекламу, а продажи выросли на жалкие семнадцать процентов». Как думаешь, его повысят? Дадут премию? — Она сделала драматическую паузу. — А теперь представь того же клиента, но с нашей презентацией: «Благодаря инновационному подходу мы достигли почти пятидесятипроцентного роста вовлеченности целевой аудитории!». Чувствуешь разницу?

Поудобней устроившись в кресле, она добавила с легкой усмешкой:

— Наша задача, золотце моё — создать иллюзию грандиозного успеха, даже если кампания с треском провалилась. Это как работа иллюзиониста: все знают, что кролик не может просто так взяться из шляпы, но все аплодируют, когда он появляется. Это негласное соглашение между нами и клиентами. Они хотят верить в чудо, мы его делаем. — Она взмахнула рукой, словно фокусник.

Света кивнула, испытывая странное чувство, будто только что прослушала лекцию по высшей математике корпоративной этики, где основной закон гласил: «Правда существует в состоянии суперпозиции, пока клиент не открыл презентацию».

Особенно яркой иллюстрацией этой философии стала работа над новыми проектами. Однажды Света присутствовала на встрече, где Игорь Данилович презентовал концепцию облачного финтех-решения для малого бизнеса «ФинФлоу». Зал для переговоров превратился в подобие театральной сцены, где главный актер разыгрывал спектакль о финансовой свободе и цифровой трансформации. — Уважаемые коллеги! — с пафосом, достойным Шекспировского Гамлета, начал Игорь Данилович. — Мы не просто создаем очередное облачное решение. Мы апеллируем к фундаментальному стремлению каждого предпринимателя к финансовой независимости! Он картинно взмахнул рукой, и на экране появились инфографики с восходящими трендами и счастливыми фотографиями владельцев бизнеса — настолько довольными, что создавалось впечатление, будто их компании только что вышли на IPO с рекордной капитализацией. — Наше фундаментальное исследование, — продолжал он, выделяя каждое слово так, словно вырезал его в мраморе, — абсолютно неопровержимо доказало: 87% предпринимателей! — тут он сделал драматическую паузу, — готовы инвестировать в цифровизацию, если увидят прозрачную аналитику по возврату инвестиций в течение первого квартала. Клиенты — представители инвестиционного фонда, заинтересованного в решении «ФинФлоу», завороженно смотрели на говорящего, периодически согласно кивая, словно китайские болванчики. — Мы не продаем просто программное обеспечение, — его голос понизился до интимного шепота, который, тем не менее, был слышен всем присутствующим. — Мы продаем уверенность в завтрашнем дне! Контроль над финансовыми потоками! Конкурентное преимущество в эпоху цифровой трансформации!

К концу презентации клиенты были настолько воодушевлены, что, казалось, готовы были сами стать бета-тестировщиками платформы, настолько она им представлялась революционной.

После того как комната опустела, Света, всё еще находясь под впечатлением от риторических талантов Игоря Даниловича, подошла к Вадиму, который всегда выглядел так, будто ему известна какая-то истина, недоступная простым смертным. — Вадим, — тихо спросила она, — а откуда взялась эта цифра про 87% предпринимателей? Я не видела такого исследования в наших материалах. Вадим оглянулся по сторонам с конспиративным видом и понизил голос до конфиденциального шепота:

— Я бы сказал… — он постучал пальцем по виску, — из этой креативной лаборатории Игоря Даниловича. — Он усмехнулся. — Мы не проводили подобного исследования. Максимум, что у нас было — несколько интервью с клиентами и немного собранных в интернете данных — статистически незначимая выборка.

Заметив ужас на лице Светы, он добавил с философским спокойствием:

— Но инвесторам понравилось, а это, как ты уже поняла — главное. 87% звучит убедительно, правда? Не девяносто — это выглядело бы подозрительно, и не восемьдесят пять — слишком ровно. А это — самое то. Математически точно звучит.

— Но это же… манипуляция данными? — неуверенно произнесла Света.

— О-о-о, — протянул Вадим — В нашей индустрии это называется «прогнозное моделирование с элементами рыночных гипотез». Манипуляция — слишком грубое слово. Считай это обоснованным предположением, основанным на экспертной оценке рынка и трендов цифровизации финансовых услуг.

С каждым днем Света всё отчетливее видела, что вся работа отдела строилась на искусном вранье — фактах, цифрах, эмоциях потребителей, ожиданиях клиентов. Это был целый оркестр лжи, где каждый инструмент играл свою партию.

Кирилл с нескрываемой гордостью рассказывал о своих «посевах» — оплаченных, якобы спонтанных отзывах о продуктах клиентов.

— Видишь этот восторженный пост о новом CRM-сервисе? — хвастался он, показывая какую-то страницу. — «Случайно протестировал эту систему, теперь не представляю, как бы мы работали без неё»! Более восьми тысяч просмотров! А на самом деле это фрилансер из Саратова, который даже не имеет доступа к этой системе. Но написано так убедительно, что даже я почти поверил, хотя сам составлял ему техническое задание!

Дизайнеры Олеся и Никита создавали интерфейсы, которые Света про себя называла «цифровыми иллюзионами» — они мастерски умели сделать так, чтобы функционал казался более мощным, интуитивным и продвинутым, чем был на самом деле.

— Смотри, — с энтузиазмом объясняла Олеся, — мы делаем контраст между темно-синим и оранжевым в такой пропорции, что мозг автоматически ассоциирует интерфейс с надежностью и инновационностью, даже если под капотом устаревший код. А если добавить вот здесь «AI-powered» — пятьдесят процентов клиентов будут уверены, что система использует продвинутые алгоритмы машинного обучения, хотя на самом деле это просто набор обычных операций без реального ИИ.

Но абсолютным и непревзойденным маэстро был, безусловно, Игорь Данилович. Света всегда с интересом наблюдала его удивительную способность к мимикрии — он менял свою сущность, как многопрофильный разработчик меняет языки программирования, в зависимости от того, с кем общался.

С клиентами он всегда был воплощением технологической дальновидности и профессиональной искренности:

— Ваша бизнес-модель буквально перевернула моё представление о вашем секторе! Я не спал три ночи, настолько меня захватила архитектура вашего решения!

С высшим руководством он превращался в серьезного, системного технократа:

— Если проанализировать метрики пользовательского опыта за последние два квартала, мы увидим закономерность, требующую стратегической корректировки нашего технологического стека…

Однажды Света стала свидетелем сцены, которая могла бы послужить идеальной иллюстрацией к учебнику «Маркетинговая этика в IT: чего делать не следует». Никита — неплохой, к слову, дизайнер, представил на планерке идею геймифицированного интерфейса для детского образовательного приложения.

— Представьте: в приложении есть система достижений с экологической направленностью, — воодушевленно объяснял он, демонстрируя макеты, — ребенок выполняет обучающие задания и одновременно развивает виртуальный сад. Чем больше заданий выполнено, тем разнообразнее становится экосистема. А компания обязуется поддерживать экологические инициативы, соответствующие виртуальным достижениям детей! Плюс в каждой подписке — промокод на получение наборов для выращивания настоящих растений от наших партнеров.

Игорь Данилович смотрел на Никиту с выражением лица, которое можно было бы описать как «терпеливое презрение».

— Никита, голубчик, — начал он, когда презентация закончилась, — ты, конечно, старался, это видно. Но, боюсь, ты совершенно не понимаешь нашу целевую аудиторию. — Его голос становился всё громче. — Какие, к черту, виртуальные сады? Какая экология? Ты думаешь, среднестатистического родителя волнуют эти «зеленые» идеи? Им важно, чтобы ребенок тихо сидел с планшетом, пока они занимаются своими делами! Да и разработчикам эта экологичность выльется в дополнительные часы кодинга. А зачем?

К концу этой тирады Никита выглядел так, будто его не просто раскритиковали, а публично лишили права называться дизайнером. Олеся сочувственно смотрела на коллегу, но привычно молчала. Остальные члены команды старательно изучали свои ноутбуки, избегая смотреть на него.

— Давайте двигаться дальше, — Игорь Данилович демонстративно закрыл вкладку с макетами. — У кого-нибудь есть идеи для интерфейса, которые не выглядят так, будто их придумали на собрании Гринпис?

Ровно через неделю Света присутствовала на презентации для клиента, где Игорь Данилович с вдохновением креативного гения представлял концепцию нового детского образовательного приложения.

— И вот он, ключевой элемент, который отличает наш продукт от всего, что вы видели раньше, — его голос звенел от гордости. — Инновационная система геймификации с экологическим компонентом! Ребенок выполняет задания, одновременно развивая собственный виртуальный сад. Каждая новая активность — новое растение или животное в экосистеме. А ваша компания, демонстрируя социальную ответственность, поддерживает реальные экологические проекты, соответствующие достижениям в приложении! Более того, мы предлагаем партнерскую программу с производителями наборов для выращивания растений — настоящая синергия цифрового и детского опыта!

Света чуть не поперхнулась водой. Это была дословно идея Никиты, разве что преподнесенная с большим пафосом и парой дополнительных слайдов, с красивой инфографикой об экологической ответственности. Она осторожно посмотрела на Никиту, сидящего в дальнем углу комнаты рядом с Олесей. Тот безучастно смотрел на экран с выражением человека, которого в этой жизни удивить было больше нечем.

После презентации, имеющей оглушительный успех, Света не удержалась и тихо спросила у Никиты:

— Но ведь это же твоя идея? Почему ты ничего не сказал?

Никита посмотрел на неё взглядом ветерана, объясняющего новичку очевидные истины IT-маркетинга:

— А какой смысл? В прошлый раз я попытался напомнить о своем авторстве интерфейса для одного приложения — в результате меня отстранили от проекта за «неконструктивный подход». Игорь Данилович обладает редким даром — он искренне верит, что все хорошие идеи генерирует он сам. Даже если пять минут назад он их высмеял, а через неделю представил как свои.

Олеся, сидевшая рядом, кивнула:

— В нашем отделе есть негласное правило: если твоя концепция хороша, будь готов к тому, что её присвоят. Особенно если ты просто дизайнер, а не руководитель направления.

— И все молчат? — недоумевала Света.

— А ты посмотри вокруг, — Никита невесело усмехнулся. — Мы все зависим от него. Премии, интересные проекты, карьерный рост — всё через него. Кому охота превратиться в дизайнера, рисующего однотипные баннеры для соцсетей, ради сомнительного морального удовлетворения?

Другой показательный эпизод разыгрался вокруг рекламной кампании программного обеспечения «ПродуктивоПро». Клиент, разработчик ПО, жаждал позиционировать продукт, как «интуитивно понятное решение для каждого», несмотря на то, что даже опытные пользователи испытывали трудности при знакомстве с интерфейсом.

На планерке Игорь Данилович решительно рубил воздух рукой:

— Я не вижу проблемы! Олеся и Никита сделают нам классные визуалы — счастливые пользователи, одним кликом решающие сложные задачи, умиротворенные лица, лаконичные интерфейсы — весь этот антураж простоты и эффективности! — Он щелкнул пальцами. — Добавим анимацию с мгновенным результатом буквально в два клика!

— Но интерфейс действительно сложный и требует длительного обучения, — осторожно заметила Света. — Разве это не будет… ну, вводить потребителей в заблуждение?

В комнате повисла тишина, словно она вдруг заговорила на каком-то языке, который никто не знал. Игорь Данилович медленно повернулся к ней, приподняв бровь с выражением IT-гуру, обнаружившего пользователя, не знающего, как открыть браузер.

— Душечка моя, — произнес он тоном, которым обычно говорят с новичком, — тебе, видимо, не объяснили главное правило маркетинга цифровых продуктов, так что я возьму на себя эту почетную миссию.

Он выпрямился, словно готовясь произнести речь, достойную Нобелевской премии:

— Мы не продаем функциональность. Никогда. Мы продаем эмоции, результаты, будущее. — Он сделал паузу, чтобы убедиться, что все проникаются глубиной этой гениальной мысли. — Люди не читают документацию, они покупают картинку — сочную и эмоциональную. Им не нужна скучная правда о каких-то там сложностях. Им нужна красивая сказка о том, как этот продукт изменит их рабочие процессы.

Он подошел ближе к Свете и снисходительно улыбнулся:

— Потребители хотят верить, что это приложение сделает их эффективнее, продуктивнее, успешнее. И наша задача — подарить им эту иллюзию. Это как облачные вычисления — никто не представляет, как они работают, но все с удовольствием пользуются термином. — Он театрально развел руками. — Маркетинг IT-продуктов — это профессиональное создание технологического волшебства. — А теперь будь золотцем, принеси-ка мне кофе. Двойной эспрессо без сахара — мне нужна ясная голова, чтобы создавать сказки, которые будут продавать наши продукты.

Когда Света направилась к кофемашине, ее догнала Вероника.

— Не принимай близко к сердцу, — тихо сказала она. — Игорь Данилович так общается со всеми новичками.

После двух месяцев работы Света с кристальной ясностью осознала, почему отдел маркетинга получил своё неофициальное, но удивительно точное название «фабрика иллюзий». Компании с запятнанной репутацией входили в эти двери грешниками, а выходили с реликвиями новых слоганов и символов, будто прошли обряд отпущения корпоративных грехов. Хоругви их новых кампаний развевались над миром потребления, принося благую весть об их продуктах.

Вероника — единственный островок относительной честности в этом море профессионального самообмана — однажды, сидя в кафе после работы, с улыбкой призналась:

— Знаешь, иногда я ловлю себя на мысли, что наша профессия — это высококлассное вранье, просто красиво упакованное в термины. Но платят хорошо, и в резюме смотрится отлично. Но не переживай — ты, как и я, привыкнешь.

Но Света, задумчиво крутя стаканчик с кофе, сомневалась, хочет ли она привыкать к этой эквилибристике между правдой и «правильной интерпретацией фактов».

Сегодня проходило еженедельное «стратегическое» совещание — торжественное и священное действо, где маркетологи демонстрировали свою способность превращать обычную воду в дорогое вино с помощью правильно подобранных слайдов. Свету, по счастливому стечению обстоятельств (для кого-то, но точно не для неё), попросили заменить заболевшую секретаршу Максима Витальевича. Видимо, где-то «наверху» решили, что она слишком спокойно жила последнее время.

Максим Витальевич, включил проектор и начал презентацию:

— Господа, к нам обратилась компания «ЭкоФинанс» с запуском приложения «ЭкоИнвест». Нам предстоит разработать комплексную стратегию продвижения, акцентирующую экологичность их платформы и пользу для устойчивого развития. Потенциальная капитализация нашего вознаграждения — семизначная. При упоминании гонорара глаза присутствующих жадно заблестели. Света, имевшая неосторожность накануне изучить техническую документацию приложения и бета-версию программы, ощутила противный холодок в желудке. Она уже знала, что этот «зеленый революционер» финтеха оказался обычной инвестиционной платформой, наспех перекрашенной в модный эко-цвет — как если бы угольную электростанцию украсили парой солнечных панелей и обозвали объектом возобновляемой энергетики.

— Простите, можно вопрос? — слова вырвались прежде, чем инстинкт самосохранения успел захлопнуть ей рот. Все головы повернулись к ней с выражением крайнего удивления.

— Я обратила внимание, что «ЭкоИнвест» фактически не отсеивает компании с плохим экологическим следом. В их «зеленых» портфелях есть нефтяные гиганты и химические концерны…

В переговорной повисла тишина. Света физически ощутила, как температура в помещении словно опустилась на несколько градусов. Игорь, заместитель Максима Витальевича, метнул на нее такой взгляд, что ей захотелось провалиться сквозь землю.

— Светлана, — он вздохнул с такой глубиной, что мог бы конкурировать с театральными трагиками, — Твоё усердие просто поразительно для… ассистента. Но, душа моя, ты ещё не поднялась на ту высоту понимания нашей индустрии, с которой открывается истинная картина. Видишь ли, мы здесь не проводим экологический аудит — мы создаем коммуникационные стратегии. В современном финтехе слово «экологичный» — это не техническая характеристика, а маркетинговый инструмент для привлечения определенных сегментов аудитории, готовых платить больше за приставку «эко». Спасибо за твою… трогательную заботу о деталях, но эти скучные технические аспекты мы великодушно оставим разработчикам клиента.

Алла, руководитель проектной группы, даже не взглянув на Свету, мгновенно подхватила:

— Я предлагаю концепцию презентации в модном эко-ресторане. Живые растения, элементы из переработанных материалов, официанты в костюмах из органического хлопка. Слоган: «Инвестируй в зеленое будущее — получай зеленые дивиденды». Максим Витальевич, я подготовлю предварительную смету сегодня же.

Света опустила глаза в ноутбук и продолжила механически записывать происходящее для протокола, стараясь стать как можно более незаметной. Сейчас она остро сожалела, что вообще открыла рот — ассистенты должны сидеть тихо и выполнять поручения, а не высказывать мнения.

Вадим, еще один кандидат на должность «высвобожденного ресурса», попытался вернуться к неудобной теме:

— Я тоже заметил серьезные проблемы с безопасностью пользовательских данных в этом приложении. Они собирают избыточную информацию и хранят транзакции в открытом виде, что противоречит не только…

— Вадим, — Максим Витальевич прервал его с изяществом гильотины, — не будем погружаться в технические детали. Сфокусируемся на маркетинговой составляющей. Кстати, напоминаю, что со следующей недели начинается оптимизация, как сказали «сверху», человеческого капитала, — красивое определение для увольнений вызвало волну нервозности. — Некоторые позиции будут высвобождены для обеспечения большей эффективности. Я постараюсь, чтобы это не коснулось нашего отдела.

Света, продолжая печатать с видом примерной школьницы, бросила взгляд на Веронику, которая незаметно покрутила пальцем у виска и беззвучно скривилась в выразительной гримасе.

— Жду от всех по три концепции продвижения «ЭкоИнвеста» к завтрашнему утру, — завершил планерку Максим Витальевич.

— Светлана, задержитесь на минуту. Зайдите ко мне, нужно обсудить протокол.

Вероника бросила на неё сочувствующий взгляд, а Игорь едва заметно ухмыльнулся. Собрав документы, Света направилась к кабинету руководителя, мысленно готовясь к выговору.

Когда она вошла, Максим Витальевич закрыл дверь и жестом указал на кресло возле своего стола.

— Присаживайтесь. Чай будете?

— Н-нет, спасибо, — растерянно ответила она.

Максим Витальевич сел в кресло.

— Я настоял на вашем переводе, потому что заметил в вас то, чего не хватает многим нашим сотрудникам — аналитический склад ума в сочетании с филологической точностью к формулировкам. Вы умеете видеть суть за словами.

Он сделал паузу и внимательно на неё посмотрел:

— Именно поэтому я не удивлён, что вы так точно определили суть «ЭкоИнвеста».

Света подняла глаза, не скрывая удивления.

— Вы абсолютно правы, Светлана, — спокойно продолжил он. — Это классический гринвошинг, и вы все правильно поняли.

— Но тогда почему на совещании…

— Почему я не поддержал вас? — он слегка улыбнулся. — Потому что вы задали правильный вопрос в неправильное время и в неправильном месте. Видите ли, у вас филологическое образование, и я уверен, что вы знакомы с идеями стоиков. Вы же читали Марка Аврелия? Ну конечно, читали…

Света кивнула, все ещё не понимая, к чему он ведёт.

— «Не в нашей власти изменить обстоятельства, но в нашей власти решить, как мы к ним относимся», — процитировал Максим Витальевич. — В бизнесе иногда приходится принимать не самые приятные решения и действовать внутри заданных рамок.

Он отпил чай и продолжил:

— Руководство компании ожидает от нас работы с «ЭкоФинансом». Это крупный клиент, от которого зависит квартальный бонус всего отдела и, возможно, отсутствие сокращений. Я не могу публично подвергать сомнению проект.

— То есть мы просто должны закрыть глаза на откровенную ложь? — тихо спросила Света.

— Нет, — неожиданно твёрдо ответил Максим Витальевич. — Мы должны относиться к ситуации стоически. Принимать то, что нельзя изменить немедленно, и менять то, что в наших силах.

Он откинулся в кресле:

— Я прошу вас относиться ко всему происходящему именно так. На публичных совещаниях — играйте по правилам. Но в документах — будьте предельно точны. Я ценю вашу наблюдательность и честность и буду использовать эту информацию для реального улучшения проектов — пусть и не всегда открыто.

— А если это не сработает? — спросила Света.

— Тогда мы хотя бы сделали все, что могли в рамках существующих ограничений, — пожал плечами Максим Витальевич. — Как говорил Сенека, «судьба ведёт того, кто хочет и тащит того, кто не хочет». Мы можем либо сопротивляться системе и быть раздавленными, либо действовать внутри неё, постепенно меняя её к лучшему.

Света задумалась. В этих словах был определённый смысл, хотя и не совсем тот, к которому она привыкла.

— Кстати, об «оптимизации человеческого капитала», — добавил Максим Витальевич. — Не беспокойтесь, ваша позиция в безопасности. Я ценю сотрудников, способных видеть суть вещей. Просто учитесь выбирать правильное время и место для вопросов.

Выходя из кабинета, она ощутила странное смешение чувств. Мир маркетинга по-прежнему казался ей искусственным театром компромиссов, но теперь у неё появилось ощущение, что внутри него можно сохранить собственные принципы и даже потихоньку менять сценарий. Может быть, в этом и заключается настоящий стоицизм?

После того как высокое собрание разошлось придумывать, как лучше нарядить обычную инвестиционную платформу в зеленые одежды, Света осталась наедине со своим стыдом и протоколом. К ней подплыла Вероника с двумя стаканчиками кофе — как спасательный круг к тонущему.

— Держи, тебе сейчас нужнее, — сказала она, протягивая один стаканчик. — Не переживай так. Здесь все прекрасно знают, что такое «ЭкоИнвест». Но ты, как ассистент, совершила смертный грех — озвучила очевидное.

— Я чувствую себя такой идиоткой, — пробормотала Света, принимая кофе как лекарство. — Должна была молчать и делать своё дело как приличная мебель.

— Скорее, ты просто пока не освоила правила игры в этом цирке, — улыбнулась Вероника с видом человека, повидавшего все оттенки корпоративного лицемерия. — Первое правило ассистента: никогда не высказывай умных мыслей на общих собраниях — их либо торжественно проигнорируют, либо виртуозно украдут, а потом еще и премию за них получат. Лучше напиши аналитическую записку, отправь Максиму Витальевичу и, что гораздо важнее, сохрани копию для себя. Когда твою идею украдут — а её обязательно украдут, если она хоть чего-то стоит — у тебя будет доказательство твоего авторства. Конечно, оно тебе не поможет, но хотя бы моральное удовлетворение получишь.

— А ты давно здесь работаешь? — спросила Света, вспомнив, что так и не поинтересовалась этим вопросом у своей спасительницы.

— Полтора года, — вздохнула Вероника с выражением человека, который уже смирился со своей судьбой. — Знаешь, сколько за это время я видела «высвобождений ресурсов»? И каждый раз в первую очередь летят головы тех, кто слишком честный или слишком заметный. Как ассистент, ты должна быть невидимкой с идеальными отчетами — что-то вроде эффективного привидения. Не высовывайся, делай свою работу, накапливай опыт и контакты. Думай о себе как о шпионе в тылу врага — ты здесь не навсегда, а чтобы собрать информацию и потом использовать её на благой стороне силы. Потом сможешь найти что-то более… этичное. Хотя, конечно, этичный маркетинг — это примерно как веганская колбаса: вроде и существует, но не совсем то.

Света кивнула, понимая, что Вероника даёт ей ценный совет. В конце концов, она всего лишь нижайшая ступень в пищевой цепочке отдела. От неё не ждут стратегических озарений или моральных оценок, как не ждут философских трактатов от офисного принтера.

После изнурительного рабочего дня, вернувшись домой, Света с такой силой захлопнула дверь, что с полки в прихожей чуть не упала фарфоровая статуэтка — память о дедушке.

— Что стряслось, Светочка? — бабушка выглянула из кухни, вытирая руки о цветастый фартук. — Ты будто с войны вернулась.

— Хуже! — Света скинула туфли и, даже не переодевшись, прошла на кухню, где тут же рухнула на табурет. — Меня сегодня так унизили…

Бабушка молча поставила перед внучкой чашку горячего чая с мятой и села напротив. Эти вечерние чаепития были их ритуалом с тех самых пор, как маленькую Свету оставили на попечение бабушки. Когда-то они обсуждали школьные дела, потом университетские, а теперь вот — рабочие.

— Расскажи все по порядку, — тихо произнесла бабушка, заранее зная, что внучка выплеснет на неё целый поток возмущения.

И Света рассказала. О том, как Игорь Данилович украл идею у Никиты и выдал за свою. О том, как цинично он предложил обманывать людей в «ПродуктивоПро». О его снисходительном тоне и унизительном поручении принести кофе.

— Понимаешь, — Света нервно крутила в руках чашку, — я ведь не наивная школьница. Я знаю, что многие приукрашивают действительность. Но одно дело — показать продукт в выгодном свете, и совсем другое — откровенно врать! Да еще и называть это «профессиональным созданием технологических иллюзий»!

Бабушка слушала молча, лишь иногда кивая, давая внучке возможность выговориться.

— И что самое ужасное, — продолжала Света, уже почти переходя на крик, — все вокруг считают это нормой! «Не принимай близко к сердцу», «У нас так принято», «Все через это проходят»! Что это за мир такой, где воровство идей и обман клиентов — это нормально?

Бабушка тяжело вздохнула.

— Знаешь, — наконец заговорила она, — меня это не удивляет ничуточки. Мир всегда таким был, и ничего тут не попишешь. Просто жулики по-разному обманывают, хитрее стали, вот и всё.

— Но разве так должно быть? — возмутилась Света.

— Должно, не должно… — бабушка почесала седую голову, — Оно так есть, и всё тут. Хоть ты тресни.

Света смотрела на нее с непониманием. Думала, бабушка её поддержит, а та вон что говорит — как будто всё так и должно быть.

— И чего теперь? Рукой махнуть? Самой врать начать? — спросила она с обидой.

— Я такого не говорила, Светка, — бабушка погрозила пальцем. — Я только про то, что нечестные-то часто больше имеют. Вона, посмотри на нас, — она обвела рукой старенькую кухоньку с облезлой мебелью. — Я всю жизнь честно горбатилась. Ни копейки чужой не взяла, хоть могла бы приворовывать. И что? Еле концы с концами сводим, копейки считаем.

Света опустила глаза. Она, конечно, знала, как тяжко бабушке пришлось, когда та с маленькой внучкой осталась одна. Зарплатёнка-то — кот наплакал.

— Кабы я тогда схитрила малость, — продолжала бабка Лена, — может, и жили бы мы сейчас получше.

— Бабуль, ну что ты такое говоришь! — всполошилась Света. — Ты самый хороший человек, кого я знаю. Ты меня научила, что честь — это главное!

Бабушка улыбнулась и погладила внучку по щеке сухонькой рукой:

— И не жалею я ни капельки. Но жизнь, Светка, — штука непростая. Иной раз выбирать приходится: или по совести жить, или посытнее. Я свой выбор сделала. Теперь твой черёд.

Долго они молчали, только часы на стенке тикали да суп на плитке булькал.

— Знаешь, бабуль, о чём я думаю? — наконец сказала Света. — Я подумывю на экономиста выучиться. Второе образование получить.

— На экономиста? — удивилась старуха.

— Ага, — кивнула Света, — Мне надо понять, как эта кухня денежная устроена. Как там всё крутится-вертится.

— Знаешь, по мне так ты правильно удумала. Мать твоя, царствие ей небесное, всё говорила: упрямая ты как ослица, но башковитая, что сова. Экономика эта твоя даст тебе понимание. А уж как им распорядиться — тебе решать.

— Именно! — воодушевленно воскликнула Света, впервые за весь вечер рассмеявшись.

Поздно вечером, когда бабушка уже спала, Света сидела за компьютером, изучая программы экономических факультетов различных вузов. На столе лежал раскрытый блокнот, где крупными буквами было написано: «План действий». Она твердо решила, что получит экономическое образование, которое станет не просто дополнением к её творческим навыкам, но и фундаментом для понимания бизнес-процессов изнутри.

Однажды Максим Витальевич вызвал Свету к себе в кабинет.

— Светлана, у меня для тебя первое серьезное задание. Ты у нас работаешь третий месяц, и я ни разу не пожалел, что переманил тебя из телемаркетинга. — Он поправил очки и взглянул на неё поверх монитора. — Нужно подготовить презентацию для потенциальных инвесторов о результатах последней кампании «ИнноваТрек». Данные — в облачной папке проекта. Жду результат к пятнице.

Света детально изучила предоставленные материалы. С каждым новым графиком и таблицей её энтузиазм угасал. Фактические метрики выглядели удручающе: пользовательская активность приложения для отслеживания продуктивности «ИнноваТрек» упала на 23% после последнего обновления, число новых скачиваний сократилось вдвое по сравнению с прогнозом, а показатель удержания клиентов едва достигал 34% вместо планируемых 70%.

«Как это вообще можно красиво упаковать?» — подумала Света, покусывая колпачок маркера. Чувство беспокойства нарастало. Она была новичком в IT-маркетинге, но даже ей было очевидно: презентация таких результатов инвесторам может похоронить все надежды на следующий раунд финансирования.

На следующий день она набралась храбрости и постучала в дверь кабинета Максима Витальевича.

— Максим Витальевич, я просмотрела материалы, и там… — она замялась, подбирая слова, — показатели значительно ниже прогнозируемых…

Максим Витальевич поднял глаза от планшета и спокойно улыбнулся:

— Светлана, — перебил он мягко, но решительно, — я не прошу тебя менять цифры или фальсифицировать данные. Просто… адаптируй подачу материала. — Он встал и подошел к доске, где маркером быстро начертил кривую. — Смотри, если мы представим падение как часть естественного цикла развития инновационного продукта… — он нарисовал восходящую линию после спада, — то это уже не проблема, а этап роста. Помнишь наше правило? «Нет плохих результатов, есть неправильная интерпретация данных».

Света неуверенно кивнула.

— И ещё, — добавил Максим Витальевич, возвращаясь к столу, — сделай акцент на микросегменте возрастной группы 25–34 года с высшим техническим образованием. У них метрики намного лучше. Представь это как наш целевой «идеальный пользователь» и спроецируй их поведение на более широкую аудиторию в будущем. Используй термины вроде «зрелость продукта», «естественная сегментация рынка», «фокусировка на высокоценных пользователях».

Следующие три дня Света провела, перерабатывая презентацию под новым углом зрения. Она создала серию слайдов, где негативная динамика была изящно замаскирована под «стратегическую трансформацию» и «качественное изменение пользовательской базы». Создала внушающие доверие диаграммы, где падение общих показателей оказывалось незаметным из-за выделения микротенденций среди узких сегментов пользователей. Разработала целую теорию о том, как текущие изменения в продукте привлекают «более качественную» аудиторию с «высоким потенциалом монетизации».

Каждый вечер, завершая работу над очередной частью презентации, Света испытывала смешанные чувства. С одной стороны, она видела, как технически верные, но тщательно отобранные данные складывались в совершенно иную, гораздо более оптимистичную картину. С другой — её не покидало чувство некоторой неловкости. Она не лгала в прямом смысле слова, но определённо создавала впечатление успеха там, где цифры говорили об обратном.

В пятницу утром она отправила готовую презентацию Максиму Витальевичу и через час получила приглашение зайти в его кабинет. Входя, она нервно сжимала планшет в руках.

— Светлана, я впечатлён! — Максим Витальевич широко улыбался, листая слайды на большом экране. — Вот это я называю профессиональным подходом к данным. Отличная работа! Особенно удачно выделение сегмента технических специалистов как приоритетной аудитории — это гениально. Инвесторы это обожают: конкретный, идентифицируемый пользователь с высоким доходом.

Он отложил планшет и посмотрел на Свету:

— Именно такие люди нам и нужны. Умение видеть возможности там, где другие видяттолько проблемы — бесценный талант в этом секторе. С понедельника ты будешь работать непосредственно с группой презентации продукта инвесторам. И могу тебя поздравить — годовая премия, думаю, тебе понравится…

— Спасибо, Максим Витальевич, — растерянно ответила Света, чувствуя странную смесь гордости и дискомфорта.

Выйдя из кабинета, она пошла к своему рабочему месту, погруженная в противоречивые мысли. «Я действительно не соврала… просто представила данные в максимально выгодном свете. Разве не в этом суть маркетинга? И ведь я не изменила ни одной цифры…»

Весь оставшийся день Света продолжала мысленно спорить сама с собой. Ответственная часть её сознания настаивала, что она создала искажённую картину реальности, которая может привести к ошибочным бизнес-решениям. Прагматичная часть возражала, что в современном мире все так поступают, и это просто часть игры.

«В конце концов, — рассуждала она, возвращаясь домой, — если бы я показала голые цифры без контекста, это тоже было бы неполным представлением реальности. В любом продукте есть проблемы и потенциал. Я просто сделала акцент на потенциале…»

Вечером, после ужина, лежа на кровати в обнимку с любимым плюшевым бегемотом, Света пыталась примирить профессиональный успех с лёгким чувством стыда. «Может быть, так и выглядит настоящая карьера? Постоянные компромиссы между идеалами и реальностью?»

Она вспомнила восторженный взгляд Максима Витальевича и его обещание карьерного роста. «Ничего страшного я не сделала, — убеждала она себя. — Просто работа. В конце концов, никто не пострадал. А компании нужны инвестиции, чтобы развиваться и совершенствовать продукт…»

Но где-то глубоко внутри оставался неприятный осадок. Она понимала, что сегодня она перешагнула некую невидимую черту. Раньше она считала, что в профессиональной сфере всегда будет руководствоваться принципом абсолютной честности. Теперь же реальность оказалась сложнее: в этом мире, как выяснилось, существовали разные оттенки правды.

Уже засыпая, Света подумала: «Работа есть работа. И если я хочу чего-то добиться, то придется научиться жить по определенным правилам». С этой не самой утешительной мыслью она провалилась в сон, где ей снились диаграммы и графики, которые волшебным образом трансформировались из падающих линий в растущие при простом повороте головы.

Но по-настоящему переломным моментом в ее карьере и внутреннем мире наступил через год работы в отделе, когда некая компания «АльфаСофт» запустила новое образовательное приложение, нацеленное на студентов.

— Наша целевая аудитория — студенты во время сессии, — начал объяснять на планерке руководитель отдела, демонстрируя макеты нового продукта на экране. — Основной посыл: «Помогает сохранять концентрацию при интенсивной подготовке к экзаменам». Приложение будет предлагать систему краткосрочных интенсивных занятий, мини-игры для запоминания материала и механику трекинга процесса обучения.

Света внимательно изучила техническую документацию и результаты тестирования продукта перед релизом:

— Но судя по этим данным, приложение построено на психологических механизмах, вызывающих цифровую зависимость. Вот эти уведомления каждые 15 минут, яркие визуальные награды, постоянное сравнение с другими пользователями… После двух часов непрерывного использования у тестировщиков, как они сказали, появились признаки информационной перегрузки и тревожности.

Игорь Данилович отмахнулся:

— Душечка, мы не заставляем никого сидеть в приложении часами без перерыва. А в рекомендациях укажем «делать перерывы каждые 45 минут обучения».

— Напечатаем это маленьким шрифтом в самом конце условий использования, которые все равно никто не читает, — подхватила Алла Вячеславовна, постукивая ногтями по столу. — А в рекламных материалах сделаем акцент на повышении успеваемости. По статистике, каждый третий студент готов пожертвовать здоровым образом жизни ради высоких оценок.

В течение недели Света редактировала пресс-релиз и материалы для запуска продукта, уже сознательно обходя этические проблемы и подчеркивая «инновационные методики обучения, основанные на нейронауке» (хотя научное обоснование было минимальным и расплывчатым). Она расписывала преимущества «умной системы адаптивного обучения», не упоминая, что алгоритмы были настроены на максимальное удержание пользователя в приложении, а не на эффективность учебного процесса.

Формулировки легко слетали с клавиатуры: «революционное решение для цифрового образования», «научно обоснованный подход к усвоению информации», «увеличивает эффективность обучения на 70%» — цифра, полученная, как обычно из «кладовой» Игоря Даниловича.

Поздно вечером, отправив финальную версию материалов и получив восторженное одобрение от Максима Витальевича, Света выключила компьютер и какое-то время сидела за своим столом в опустевшем офисе.

В темном экране своего погасшего монитора она увидела отражение — но это была не та Света, которая пришла в «ГлобалТех» больше года назад с горящими глазами выпускницы филфака, верящей в силу правильно подобранных слов и чистоту коммуникаций. Перед ней сидела уверенная в себе девушка — с модной стрижкой, в приличной блузке и с дорогими смарт-часами, купленными на последнюю премию, которая более чем оправдала ее скромные ожидания.

«Когда именно это произошло?» — подумала она, всматриваясь в свое отражение. За последний год она стала мастером словесной эквилибристики, виртуозом в упаковке сомнительных продуктов в привлекательную обертку, экспертом по созданию безупречных презентаций из посредственных результатов. Каждый маленький компромисс, каждая «оптимизированная» формулировка, каждый умышленно пропущенный недостаток продукта — все это постепенно меняло её.

Глядя в черный монитор, она вспомнила изречение Ницше: «Если долго смотришь в бездну, бездна начинает смотреть на тебя». Как точно это описывало её превращение. Год назад она смотрела на корпоративный мир с высоты своих идеалов и этических принципов. Теперь эта бездна практически полностью поглотила её, растворяя в себе без остатка.

Взяв телефон и установив это приложение, она запустила его и зарегистрировалась как тестовый пользователь. Яркие краски, динамичные элементы интерфейса, постоянные микровознаграждения — всё было разработано так, чтобы захватить внимание и не отпускать.

«Мы продаем не образовательный инструмент, а цифровой наркотик под видом помощника в учебе» — было первым, о чем она подумала.

Дома весь вечер она мысленно возвращалась к своему отражению в темном мониторе. То, что она увидела там, заставило её честно признаться самой себе: она изменилась. Изменились не только её внешность и статус, но и внутренние принципы. Маленькие уступки совести, которые раньше вызывали дискомфорт, теперь стали частью рабочей рутины. Способность упаковывать сомнительные преимущества в блестящую обертку из громких фраз воспринималась уже не как необходимый компромисс, а как профессиональное достижение.

На следующее утро Света пришла на работу раньше обычного. Она чувствовала странное спокойствие, которое приходит после важного внутреннего решения. Открыв ноутбук, она начала работать над постами для социальных сетей о новом приложении, виртуозно играя словами, превращая проблемные зоны продукта в эксклюзивные преимущества.

«Может, это и есть взросление» — думала она, подбирая хештеги для очередного поста. — «Принятие правил игры, осознание того, что идеальных решений не бывает».

Когда Игорь Данилович, проходя мимо, остановился и положил руку ей на плечо, с одобрительным «Отличная работа! Профи!», вместо омерзения и брезгливости она неожиданно для себя почувствовала прилив гордости. Профессиональная часть её сознания тут же быстро предложила рациональное объяснение: «В конечном счете всё относительно. Приложение действительно может помочь кому-то учиться эффективнее. Да, оно не совершенно — но так устроены все современные цифровые продукты. И если не я, то кто-то другой будет писать эти тексты и готовить эти презентации».

Вечером, редактируя очередной текст, она внезапно поймала себя на мысли: «А ведь я стала по-настоящему хороша в этом — в создании убедительных историй из полуправды». Это осознание не вызвало ни гордости, ни стыда — просто констатация факта, принятие новой реальности.

Её трансформация завершилась. Наивная выпускница университета, верившая в маркетинг как инструмент честного диалога между брендами и людьми, осталась в прошлом. На её месте появился опытный специалист, умеющий превращать сомнительные метрики в убедительные истории успеха, а проблемные продукты — в инновационные решения.

Свету разбудил звук входящего сообщения. Часы показывали 00.15 — слишком поздно даже для самых отчаянных трудоголиков. На экране смартфона светилось имя Аллы Вячеславовны и текст, который мгновенно выдернул Свету из приятной дремоты:

«Доброй ночи, Светлана. Не забудьте, что в 10:00 ваша презентация проекта интеграции новой CRM-системы перед руководством. Жду готовый материал на почте до 8:30. Удачи»

Света моргнула несколько раз, пытаясь осознать смысл происходящего. Презентация? CRM-система? Сегодня? В её календаре не было никаких презентаций, тем более перед руководством.

«Алла Вячеславовна, возможно, произошла ошибка. У меня нет информации о презентации по CRM-системе на сегодня» — набрала она дрожащими пальцами.

Ответ пришёл мгновенно, словно та сидела у телефона в ожидании ее реакции:

«Светлана, мы обсуждали это две недели назад на летучке. Я вас назначила ответственной. Материалы должны были быть у вас. Неужели вы не готовы? Это крайне безответственно».

Света почувствовала, как холодок пробежал по спине. Никаких материалов, никаких обсуждений, никаких задач по CRM-системе она не получала. Более того, два месяца назад, когда заговорили о необходимости внедрения новой системы, Алла Вячеславовна сама вызвалась курировать проект, подчеркнув важность наличия опытного специалиста на таком ответственном участке.

«Я не помню такого поручения и не получала никаких материалов. Может быть, мы сможем перенести презентацию?» — в отчаянии предложила Света, уже понимая бесполезность этой идеи.

«Презентацию переносить нельзя. На ней будет всё руководство, включая директора по развитию из головного офиса. Я пришлю вам шаблон и базовые материалы, но детали и аналитику доработайте сами. Это ваша зона ответственности».

Света выругалась вслух. В её служебные обязанности входило создание маркетинговых текстов для сайта и социальных сетей, подготовка ежемесячных отчётов по эффективности рекламных кампаний и мониторинг конкурентов. О внедрении CRM-системы она имела самое смутное представление, почерпнутое из офисных разговоров и каких-то блогов.

Через десять минут на почту пришло письмо от Аллы Вячеславовны. Ни извинений, ни слов поддержки — только короткое «Используйте эти данные» и четыре вложения: устаревший шаблон презентации компании, техническая документация на 87 страниц, краткое описание функционала системы и таблица с базовыми показателями, половина которых отсутствовала.

«Вот подстава», — подумала Света, открывая ноутбук. Ей предстояло за два с половиной часа создать презентацию о проекте, о котором она практически ничего не знала.

В 9:55 Света стояла перед дверью конференц-зала, сжимая в руках распечатанную версию презентации. За ночь она успела просмотреть пять видеоуроков по основам CRM-систем, прочитать три статьи о внедрении подобных решений в финтех-компаниях и даже зарегистрироваться в демоверсии программы, чтобы сделать несколько скриншотов для слайдов.

— А, Светочка, как раз вовремя, — пропела Алла Вячеславовна, появляясь в коридоре. — Презентацию отправили?

— Да, ещё в 8:20, — ответила Света, старательно придавая своему голосу уверенности.

— Отлично. Знаете, произошли небольшие изменения в плане. Презентацию буду проводить я, как куратор проекта, — Алла Вячеславовна улыбнулась тонкими губами. — А вы будете помогать с техническими деталями, если возникнут вопросы.

«Разумеется», — подумала Света, — «Зачем подставляться самой, когда можно было подготовить козу отпущения».

Следующие полтора часа превратились для Светы в персональный ад. Алла Вячеславовна уверенно двигалась от слайда к слайду, рассказывая о преимуществах новой CRM-системы, этапах внедрения и ожидаемых результатах. Всё шло гладко до тех пор, пока директор по развитию не начал задавать конкретные вопросы о технической совместимости с существующей инфраструктурой компании.

— Это лучше прокомментирует наш ассистент Светлана, — Алла Вячеславовна сделала грациозный жест в сторону Светы. — Она детально изучала техническую сторону вопроса.

Света почувствовала, как все взгляды устремились на неё. Сердце застучало где-то в горле, а ладони мгновенно вспотели.

— На самом деле, — начала она, лихорадочно вспоминая прочитанное ночью, — совместимость с нашими системами была одним из ключевых критериев выбора. Мы проанализировали API-интерфейсы…

Следующие десять минут Света импровизировала, используя терминологию из просмотренных видео и статей, периодически поглядывая на реакцию аудитории и в очередной раз благодаря свою память. К её удивлению, директор по развитию кивал, делал пометки и даже задал пару уточняющих вопросов, на которые она ответила с максимальной расплывчатостью, упакованной в профессиональную терминологию.

— Впечатляет, — произнёс директор по развитию, когда Света закончила. — Редко встречаю маркетологов, тем более ассистентов, так хорошо разбирающихся в технических аспектах. Кто ваш непосредственный руководитель?

— Максим Витальевич, — ответила Света, краем глаза заметив, как дёрнулась щека Аллы Вячеславовны.

— Поздравляю, у вас в отделе отличные специалисты, — директор повернулся к начальнику маркетингового отдела. — Особенно ценно, когда сотрудник понимает не только свою узкую специальность, но и смежные области.

После презентации Алла Вячеславовна демонстративно избегала Свету, что было вполне объяснимо — план подставить неопытную коллегу с треском провалился. Однако уже к вечеру в корпоративном чате появилось сообщение от Аллы, адресованное всему отделу:

«Благодарю всех за работу над проектом. Особенно Светлану, которая блестяще подготовила презентацию несмотря на ограниченное время. Руководство оценило нашу командную работу и профессионализм».

«Как благородно», — подумала Света, прекрасно понимая, что за этими словами скрывается страх разоблачения и необходимость сохранить лицо перед коллегами.

На следующий день, когда Света заканчивала подготовку ежемесячного отчета по эффективности рекламных кампаний, её вызвал к себе Антон Георгиевич — руководитель отдела по работе с клиентами.

— Наслышан о вашем выступлении, — начал он, жестом приглашая Свету присесть. — Признаться, не ожидал такой осведомлённости от сотрудника маркетингового отдела.

Света скромно улыбнулась, не зная, куда приведёт этот разговор.

— У нас возникла интересная ситуация, — продолжил Антон Георгиевич. — Мы как раз ищем человека, который займётся внедрением этой CRM-системы именно в нашем отделе и настройкой всех процессов. Я присутствовал на презентации и был впечатлён вашим пониманием как технических аспектов, так и бизнес-процессов.

Света едва сдержала нервный смешок. Если бы Антон Георгиевич знал, что всё её «глубокое понимание» базировалось на отчаянной ночной подготовке и приобретённой в отделе телемаркетинга способности говорить убедительно даже о том, в чём она сама не слишком разбиралась…

— Это очень лестное предложение, — осторожно ответила она, — но я не уверена, что могу…

— Мы готовы предложить повышение на две грейдовых позиции и увеличение зарплаты на тридцать процентов, — перебил её Антон Георгиевич. — Плюс дополнительное обучение за счёт компании. Вы продемонстрировали именно тот подход, который нам нужен — понимание как технической стороны вопроса, так и клиентского опыта.

Света замерла, осмысливая сказанное. Отдел по работе с клиентами считался престижным в компании — ближе к реальному бизнесу, с лучшими карьерными перспективами и без Аллы Вячеславовны с Игорем Даниловичем под боком.

— Вас не смущает, что у меня нет опыта работы с CRM-системами? — решила она проверить почву.

— Видите ли, Светлана, — Антон Георгиевич улыбнулся, — у нас в компании полно технарей, которые знают, как настраивать программы. Но крайне мало людей, способных увидеть картину целиком — как техническую сторону, так и потребности бизнеса и клиентов. Вчера вы продемонстрировали именно такой подход. К тому же, — он понизил голос, — наш директор по развитию особо отметил ваше выступление.

«Какая ирония», — подумала Света. — «Алла Вячеславовна пыталась меня подставить, а в итоге открыла дверь к повышению».

— Мне нужно подумать и обсудить с моим руководителем, — ответила она, стараясь не выдать охватившего её волнения.

— Конечно, — кивнул Антон Георгиевич. — Но не затягивайте. Такие возможности выпадают нечасто.

Максим Витальевич выслушал Свету с задумчивым выражением лица. В отличие от многих руководителей среднего звена, он действительно заботился о профессиональном росте своих подчинённых, даже если это означало их переход в другие отделы.

— Что ж, — произнёс он после паузы, — должен признать, это отличная возможность для вас. Тридцать процентов к зарплате — аргумент, с которым трудно спорить.

— Вы не против? — спросила Света, чувствуя странную смесь радости и сожаления.

— Как ваш руководитель — конечно, против. Вы ценный сотрудник, и терять вас неприятно. Но как человек, который хочет видеть ваш рост… — он улыбнулся, — было бы глупо вставать на пути такой возможности.

Света благодарно кивнула. За все время работы в компании Максим Витальевич был единственным руководителем, который действительно давал возможность развиваться и хоть как-то пытался защищать ее от интриг.

— Особенно учитывая, что в нашем отделе ваши возможности для роста ограничены, — добавил он. — Пока Алла Вячеславовна занимает позицию ведущего маркетолога, вряд ли можно рассчитывать на серьёзное повышение.

«И не говорите», — мысленно согласилась Света. Алла Вячеславовна владела искусством удерживать свою позицию и блокировать развитие любого, кто мог представлять для неё потенциальную угрозу.

— Спасибо за поддержку, — искренне произнесла Света. — Я многому у вас научилась.

— Надеюсь, что так, — Максим Витальевич усмехнулся. — Помните, что сказал однажды Фрэнсис Бэкон? «Знание — сила, но только то знание, которое находится в работе». Вы блестяще это продемонстрировали на презентации.

Света улыбнулась, оценив актуальность цитаты. Максим Витальевич был из тех редких сотрудников, которые читали не только бизнес-литературу, но и классику, и умел находить в ней применимые к современным реалиям мысли.

— Позвольте мне сообщить команде о вашем решении в понедельник на общей встрече, — предложил Максим Витальевич. — А пока давайте составим план передачи ваших текущих проектов.

Новость о переходе Светы в отдел по работе с клиентами распространилась со скоростью света, несмотря на то, что официально об этом должны были объявить только в понедельник. Сарафанное радио работало, как обычно, без сбоев.

Вероника подсела к ней за стол с двумя стаканами кофе.

— Серьёзно? Ты решила сбежать, не предупредив свою лучшую подругу? — она шутливо толкнула Свету в плечо. — Я должна была узнать это от Кати из бухгалтерии?

— Я собиралась рассказать тебе сегодня за обедом, — оправдывалась Света. — Всё случилось так быстро.

Вероника упала в кресло напротив и протянула один из стаканов.

— Рассказывай. Я хочу знать все подробности, особенно про то, как Аллочка отреагировала.

Света, отпив кофе, поведала историю своего внезапного карьерного взлёта, не упуская деталей о том, как чудовищная подстава обернулась неожиданной удачей.

— Это просто шедевр справедливости, — Вероника рассмеялась. — Наконец-то она сама себе нагадила.

— Переживет, — заметила Света. — Скорее, просто затаит обиду и будет мешать мне при каждом удобном случае.

— О, в этом не сомневаюсь, — Вероника допила кофе. — Но ты будешь уже в другом отделе, под защитой Антона Георгиевича, которого, говорят, сам генеральный побаивается из-за его близости к клиентам.

Света кивнула. Действительно, руководитель отдела по работе с клиентами имел репутацию человека, способного одной фразой о «неудовлетворённости клиентов» обрушить планы любого менеджера.

— Только не забывай свою старую команду, — Вероника внезапно стала серьёзной. — Я заберу тебя на обед в понедельник, и это не обсуждается. Знаю я эти переходы — сначала думаешь, что будешь общаться, а потом новые проекты, новые люди…

— Обещаю, — Света сжала руку подруги. — Ты же знаешь, что без наших обеденных терапевтических сессий я просто не выживу в этом дурдоме.

Вероника улыбнулась:

— Я не только про обеды. Приходи за мной, когда пойдешь на кофе или просто понадобится передышка. Без тебя этот отдел станет совсем невыносимым.

В конце дня к столу Светы подошла Алла Вячеславовна. Её улыбка была холодной, как арктический ветер, а взгляд — острее хирургического скальпеля.

— Светлана, хотела поздравить вас с повышением, — произнесла она тоном, в котором поздравление звучало как вынесение приговора. — Всегда приятно видеть, как молодые специалисты… растут.

— Спасибо, Алла Вячеславовна, — Света улыбнулась самой искренней из своих фальшивых улыбок. — Ваша поддержка и наставничество сыграли в этом ключевую роль.

Это был изящный удар — они обе понимали, что единственным «наставничеством» Аллы Вячеславовны была попытка подставить младшую коллегу.

— Надеюсь, вы осознаёте уровень ответственности, который берёте на себя, — Алла Вячеславовна сделала паузу. — CRM-система — это не просто красивые слова для презентации. Это сложный технический продукт, требующий глубоких знаний.

— Абсолютно с вами согласна, — кивнула Света. — К счастью, компания оплачивает мне полный курс обучения, включая сертификацию.

Алла Вячеславовна на мгновение потеряла самообладание — её глаза слегка расширились от удивления.

— Что ж, желаю удачи, — произнесла она, наконец. — В клиентском сервисе свои… особенности. Не всем удаётся там прижиться.

— Я уверена, что справлюсь, — Света продолжала улыбаться. — В конце концов, если что-то пойдёт не так, я всегда могу вернуться в маркетинг, правда?

Это был второй удар — намёк на то, что в случае провала Света может претендовать на позицию самой Аллы Вячеславовны. Абсолютно нереалистичный сценарий, но достаточный, чтобы вызвать волну раздражения у ведущего маркетолога.

— Разумеется, — процедила Алла Вячеславовна. — Мы всегда рады талантливым специалистам.

Когда она удалилась, Света выдохнула. Эта маленькая словесная дуэль принесла неожиданное удовлетворение — впервые она чувствовала себя на равных с человеком, который долгое время заставлял её чувствовать себя неполноценной.

В понедельник была назначена официальная передача дел и прощальный мини-фуршет для Светы. Ритуал, призванный имитировать семейную атмосферу даже в моменты расставания.

Максим Витальевич произнёс тёплую речь, в которой подчеркнул вклад Светы в развитие отдела и её профессиональный рост. Игорь Данилович выглядел откровенно расстроенным.

— Жаль терять такого сотрудника, — сказал он, пожимая ей руку. — Ты всегда генерировала отличные идеи.

«И тебе было удобно их подворовывать», — подумала Света, вспоминая о том, что как минимум три её концепции для рекламных кампаний были представлены Игорем как его собственные разработки на встречах с руководством.

— Спасибо, — ответила она вслух. — Я многому у вас научилась.

В этой фразе было больше правды, чем могло показаться — она действительно многому научилась, наблюдая, как Игорь манипулирует людьми и информацией ради достижения результатов.

Дизайнеры Никита и Олеся подошли к Свете с дежурными улыбками и стандартными пожеланиями удачи. Их абсолютная индифферентность к её уходу была понятна — они работали со всеми отделами и конкретные личности менеджеров интересовали их гораздо меньше, чем чёткие технические задания и соблюдение дедлайнов.

— Если понадобится оформить что-то для твоего нового отдела — обращайся, — сказала Олеся. — Только заявку присылай минимум за три дня, сама знаешь нашу загрузку.

— И желательно с детальным ТЗ, — добавил Никита, явно не собираясь тратить эмоциональные ресурсы на прощание с очередным менеджером.

Алла Вячеславовна подошла последней, когда большинство коллег уже разошлись по своим рабочим местам.

— В клиентском отделе любят определённый тип сотрудников, — произнесла она с улыбкой, которой позавидовала бы голодная акула. — Умеющих балансировать между откровенной ложью и стратегической недосказанностью. Судя по вашей презентации о CRM-системе, вы идеально впишетесь в их коллектив.

— Я предпочитаю называть это «способностью адаптировать коммуникацию под потребности аудитории», — парировала Света. — Как вы нас учили на тренинге по эффективным презентациям.

Алла Вячеславовна на секунду замерла, затем натянуто улыбнулась:

— Рада, что мои уроки не прошли даром. Удачи на новом месте, Светлана. Вы это… заслужили.

Последним к Свете подошёл Максим Витальевич.

— Я горжусь вами, — сказал он тихо. — Не каждый способен превратить подставу в трамплин для карьерного роста.

— Спасибо, что всегда верили в меня, — искренне ответила Света. — Без вашей поддержки я бы не справилась.

— Вы помните цитату Бэкона, которую я вам привёл? — спросил он.

— Конечно. «Знание — сила, но только то знание, которое находится в работе».

— Верно. Но есть продолжение, которое я не озвучил, — он улыбнулся. — «Знание и могущество — одно и то же. Ибо незнание причины затрудняет действие». Запомните это, когда будете идти дальше. Понимание причин важнее, чем следование шаблонам.

Света кивнула, понимая глубину сказанного. Для большинства её коллег эти слова прозвучали бы как очередная мотивационная банальность, но она уловила истинный смысл — в новой роли ей предстоит не просто выполнять задачи, а понимать, почему они важны и как влияют на большую картину.

Когда официальная часть прощания закончилась, Вероника утащила Свету в их любимую кофейню.

— Как ощущения? — спросила она, когда они устроились за столиком у окна.

— Странно, — призналась Света. — Я одновременно рада и напугана. Что, если я не справлюсь? Что, если вся эта история с CRM была просто счастливой случайностью?

— Брось, — Вероника отмахнулась. — Большинство людей в этой компании делают вид, что знают больше, чем на самом деле. Ты хотя бы честна с собой в этом вопросе. К тому же тебе оплатят обучение — значит, они не ожидают, что ты уже всё знаешь.

Света улыбнулась:

— Спасибо. Ты всегда умеешь привести меня в чувство.

— Для этого и нужны друзья, — Вероника подняла чашку кофе. — За твой новый путь! И помни, что можешь забирать меня на обед или кофе в любое время. Не позволяй этому рассаднику интриг разлучить нас.

— Обещаю, — Света подняла свою чашку. — В конце концов, кто ещё будет слушать мои истории?

Они рассмеялись, и Света почувствовала, как напряжение последних дней отступает. Впереди была новая глава её корпоративной жизни — с новыми вызовами, новыми людьми и, несомненно, новыми кругами ада, которые ей предстояло пройти. Но сейчас, в этот момент, с чашкой кофе в руке и подругой напротив, будущее казалось не таким уж пугающим.

ГЛАВА 3

Менеджер по работе с ключевыми клиентами

Третий этап карьерного восхождения (или, скорее, погружения в бездну) Светланы Ворониной начался с ее перевода в просторный офис отдела по работе с клиентами, расположенный на третьем этаже «ГлобалТеха» — этой Вавилонской башни цифрового капитализма. После опыта двух отделов, она уже не была той наивной девочкой с дипломом филолога, впервые пришедшей на собеседование полтора года назад и верящей в корпоративные сказки о «большой семье» и «общих ценностях». Теперь ее взгляд цеплялся за детали, о существовании которых она раньше и не подозревала.

Клиентское подразделение разительно отличалось от других отделов компании. Интерьер буквально источал финансовый успех — демонстративную роскошь, создающую видимость процветания. Дорогая мебель невольно наводила на размышления о количестве заключенных контрактов, потребовавшихся для приобретения каждого кресла. Всё было тщательно оформлено так, чтобы демонстрировать статус компании. Воздух был пропитан ароматом «элитных сортов кофе» — определение, придуманное маркетологами для обозначения зерен, отличающихся от обычных лишь ценой. На столах сотрудников коробки дорогих конфет соседствовали с корзинами экзотических фруктов, создавая впечатление, что они не работают, а постоянно справляют какой-то гастрономический праздник. Но это было только впечатление. Практически все это предназначалось для клиентов, на лояльность которых «ГлобалТех» выделял неплохие суммы.

«Великий и ужасный» руководитель отдела Антон Георгиевич, или «АГ», как его за глаза называли подчиненные. Аббревиатура случайно совпадала с химическим обозначением серебра, что было иронично, учитывая его страсть ко всему дорогому. Или, как подумала Света, создавала невольную ассоциацию с Иудой. Антон Георгиевич представлял собой ходячую иллюстрацию к понятию «показное потребление». Невысокий, с фигурой, напоминающей грушу, он компенсировал недостаток роста избытком самомнения. Его костюмы, настолько идеально скроенные, что портной, вероятно, продал душу за такое мастерство, стоили как месячная зарплата трех младших специалистов. Волосы, блестевшие от геля так, что их можно было использовать вместо сигнального маяка, усиливали впечатление человека, который слишком старается. А неизменная улыбка, обнажавшая зубы такой белизны, что Света инстинктивно щурилась при каждом его приветствии, дополняла образ. Он находился в вечном движении — этой энергии хватило бы на питание небольшого города. Антон Георгиевич метался между столами подчиненных, размахивал руками, будто дирижировал невидимым оркестром, одновременно говорил по двум телефонам, создавая видимость бурной деятельности. Света моментально распознала этот феномен как «синдром ложной занятости» — хроническое состояние работников, стремящихся произвести впечатление своей незаменимости.

При знакомстве Антон Георгиевич одарил ее своей фирменной фразой, которую, должно быть, часто репетировал перед зеркалом: «Мы лицо компании, мы те, кто превращает клиентов в друзей! А друзья, Светочка, приносят деньги!». Истинным же смыслом этой фразы, конечно, было: «Мы те, кто манипулирует людьми, маскируя коммерческий интерес под дружеские отношения». Вот так, буднично и без прикрас, ей преподали первый урок в новой реальности, где человеческие связи измерялись в рублях, а искренность считалась профессиональным недостатком.

Новые коллеги Светы выглядели так, словно их набирали по каталогу «Идеальный сотрудник». Мужчины — в костюмах, стоимость которых можно было вычислить по формуле «умножь среднюю зарплату на три и приплюсуй стоимость часов». Стрижки были настолько безупречны, что она сомневалась, их ли это волосы вообще, или на них просто качественные парики. Женщины щеголяли макияжем, который мог бы выдержать ядерный взрыв, и маникюром таким идеальным, что возникал вопрос: как они вообще пользуются клавиатурой?

В отличие от маркетингового отдела, где креативный беспорядок считался признаком гениальности, здесь царил жесткий дресс-код и культ внешнего лоска, напоминающий религиозный ритуал. Света скептически отнеслась к этой показной роскоши, по опыту зная, что за блестящим фасадом часто скрывается пустота содержания.

Первым сотрудником, с которым она познакомилась, был Кирилл — воплощение корпоративного успеха в его самом стереотипном проявлении. Занимая позицию ведущего менеджера по корпоративным клиентам, что на языке обычных людей означало «профессиональный продавец дорогих решений сомнительной необходимости», он выглядел как сошедший с обложки журнала «Успешный бизнесмен». Высокий брюнет с улыбкой, которая могла бы соревноваться с голливудскими звездами, он был представлен Свете как образец для подражания — живое доказательство того, что в «ГлобалТехе» ценят результат превыше всего. В предыдущем месяце Кирилл заключил контракт на двадцать миллионов рублей, что означало: «этот человек может врать с таким убедительным видом, что ему верят даже опытные финансовые директора».

Наблюдение за Кириллом в работе стало для Светланы мастер-классом по искусству корпоративного лицемерия. Во время телефонного разговора с очередным клиентом его голос разливался сладко, излучая уверенность и надежность, как будто он лично собирался писать каждую строчку кода для проекта. «Разумеется, мы уложимся в указанные сроки! Наша команда уже начала предварительную работу!» — заверял он с интонацией, которой позавидовал бы ведущий актер приличного театра. Завершив разговор и положив трубку, Кирилл повернулся к Свете: «Разработчики узнают о проекте только завтра, и сроки там нереальные. Главное — подписать договор сейчас, а с проблемами будем разбираться потом».

«Ах, вот как у нас это работает», — подумала Светлана, вспоминая свое недавнее прошлое в отделе маркетинга, где она писала тексты о «честности и прозрачности» как ключевых ценностях компании. Циничный прагматизм Кирилла, который в любом другом месте считался бы моральным дефектом, здесь воспринимался как профессиональная добродетель, достойная восхищения и подражания.

Еще одними актерами этого театра абсурда были Евгения и Алексей — супружеская пара, работавшая с новыми клиентами. Света не могла отделаться от мысли, что они выглядят как персонажи рекламы дорогого кошачьего корма — безупречно красивые, но при этом вызывающие смутное ощущение нереальности. Их фигуры, словно вылепленные скульптором с обсессивно-компульсивным расстройством, модная одежда, которая никогда не мнется, и манеры из учебника по этикету Викторианской эпохи создавали впечатление людей, существующих в параллельной реальности, где нет места обычным человеческим слабостям.

Позже она узнала, что компания оплачивает им абонементы в дорогой фитнес-клуб, чтобы они поддерживали «презентабельный вид, соответствующий статусу компании». «Интересно, — подумала она, — а моему презентабельному виду статус компании соответствует, или для филологов со стажем полтора года есть отдельная графа расходов — „достаточно, чтобы не пугала клиентов“»?

Особое место в иерархии отдела занимала София Михайловна — эффектная брюнетка, выглядящая на тридцать пять, а по разговорам — на все сорок пять, известная своими исключительными навыками убеждения, которые в менее благоприятной социальной среде могли бы классифицироваться как «мошенничество». Антон Георгиевич, представляя ее, не скупясь на эпитеты: «Наша звезда! Умеет заговорить клиента так, что он сам не заметит, как подпишет всё, что нужно!»

София, оторвавшись от заполнения отчетности с таким видом, будто это была как минимум рукопись нового бестселлера, изложила Свете свое профессиональное кредо строгим тоном: «Главное правило нашего отдела — клиент всегда должен быть сыт и доволен. Голодный клиент — капризный клиент. Сытый — покладистый и щедрый».

Света, уже понимающая неписаные правила «ГлобалТеха» лучше, чем ей хотелось бы, мысленно перевела: «Мы манипулируем людьми на базовом физиологическом уровне, используя еду как инструмент притупления критического мышления».

Вглядываясь в лица новых коллег, она не могла не задаться вопросом: кем она здесь станет? Сможет ли она сохранить остатки критического мышления, или окончательно превратится в офисного голема, чья единственная цель — увеличение годовых показателей любой ценой? Впрочем, полтора года в «ГлобалТехе» уже научили ее главному — в этой игре выживает не самый умный или талантливый, а тот, кто лучше всех приспосабливается. И она была готова адаптироваться — по крайней мере, внешне.

Внутренний филолог в ней продолжал фиксировать все эти наблюдения, бережно складывая их в папочку «Материалы для будущей разоблачительной книги о корпоративной культуре XXI века».

В первые дни работы в новом отделе Света наблюдала за происходящим с почти научным интересом, словно антрополог, обнаруживший неизвестное племя с уникальными ритуалами и верованиями. Она внимательно фиксировала в своей памяти каждую деталь, каждый нюанс этой странной корпоративной субкультуры, где гастрономический культ возводился в ранг сакрального действа.

Менеджеры проводили приличную часть рабочего времени за пределами офиса. Их рабочими площадками становились рестораны, кафе, винные бары и банкетные залы. Бизнес-ланчи плавно перетекали в обеды, те — в ранние ужины, а вечерние деловые встречи иногда растягивались до ночи. Календари пестрели записями вроде «Деловой обед с РосИнвестПроектом» или «Ужин с представителями МегаФинанс», причем некоторые клиенты удостаивались гастрономического внимания по нескольку раз в месяц.

Удивительным образом, возвращаясь в офис, они почти незамедлительно заказывали доставку еды. Наблюдая за этим, Света не могла не отметить мастерство, с которым ее новые коллеги маскировали банальное обжорство под профессиональную необходимость.

Как-то во вторник, около трех часов дня, Кирилл вернулся с очередного «стратегического обеда» с представителями крупной телекоммуникационной компании. Не успев даже снять пиджак, он уже открыл приложение доставки еды на своем смартфоне.

— Ты же только что с обеда, — не удержалась от комментария Света, еще не до конца освоившая местные традиции.

Кирилл посмотрел на нее с выражением искреннего недоумения:

— Светик, ты не понимаешь специфики нашей работы. У меня невероятно высокий метаболизм. Нервная работа сжигает калории быстрее, чем тренировка в спортзале. Это научный факт, между прочим!

Произнося это, он методично нажимал на иконки суши в приложении, собирая заказ на сумму, эквивалентную половине дневного заработка младшего специалиста.