Бесплатный фрагмент - Детективы

Явку с повинной отменить нельзя

***

Яков Анатольевич Васильченко, руководитель управления служебных проверок, и обеспечения собственной безопасности пришел на совещание, которое должен проводить председатель следственного комитета по вопросам громких нераскрытых политических убийств. За время работы следственного комитета по этим вопросам периодически проводились подобные совещания, необходимость которых продиктована текущей политической ситуацией.

Такие ситуации возникали обычно после критики правоохранительной системы России Евросоюзом или США на саммитах «большой двадцатки» на высшем уровне или очередного заказного убийства журналиста, государственного чиновника, депутата Госдумы, ученого. Председатель следственного комитета жестко требовал на таких совещаниях активизировать раскрытие политических «висяков». Главное следственное управление разрабатывало очередной план мероприятий, назначало ответственных и на этом все заканчивалось до наступления очередной политической ситуации.

Накануне совещания такая политическая ситуация возникла по поводу ответной критики президента Беларусии, который вел очередную избирательную кампанию на антироссийской риторике и, во время очередного демарша заявил о том, что в России таких убийств гораздо больше, чем у него в стране.

Откуда «росли ноги» очередного совещания по политическим «висякам» догадаться не трудно. Наверное, «сверху» дано указание, чтобы в очередной раз активизировать следствие, дабы не иметь подобных упреков даже со стороны дискредитировавших себя иностранных политических деятелей. Яков Анатольевич слушал речь председателя следственного комитета и понимал, что объективные трудности в раскрытии подобных уголовных дел невозможно исключить.

Исполнителей заказных политических убийств либо «устраняли» до их ареста, либо они сами скрывались надолго за границей, изменяя облик пластическими операциями, получая документы на другие фамилии. Заказчики политических убийств зачастую известны органам следствия, но обвинить их в этом очень трудно из-за отсутствия доказательной базы и высокого положения в иерархии властных структур.

Сегодня председатель следственного комитета персонально попросил Якова Анатольевича помочь сведениями «штатного» экстрасенса по одному из политических «висяков». Оставив Васильченко после совещания, председатель сказал, что он наслышан о его реальной помощи по «алмазному делу». Знает, что «штатный источник» — экстрасенс и надеется на сотрудничество с провинциальным ясновидящим в оказании помощи по многим уголовным делам заказных политических преступлений.

В тот же день Васильченко отправил экстрасенсу Виктору по электронной почте просьбу в оказании содействия по любому «висяку» из перечня:

Убийства журналистов:

17 октября 1994 года в Москве убит Дмитрий Холодов, корреспондент газеты «Московский комсомолец». В одной из комнат редакции газеты раздался взрыв, во время которого смертельно ранен военный обозреватель Дмитрий Холодов. В качестве обвиняемых привлечено 6 человек: главный — бывший полковник разведки ВДВ Павел Поповских, офицеры Морозов, Сорока, Мирзоянц и Барковский, также в соучастии обвинялся один из охранников частного предприятия. Причиной совершения преступления, как заявили следователям обвиняемые, стали слова бывшего министра обороны Павла Грачева, понятые ими как намек на необходимость устранения журналиста. Заказчик до сих пор не найден.

1 марта 1995 года в Москве убит Владислав Листьев, генеральный директор телекомпании ОРТ. Известный журналист убит двумя выстрелами из пистолета в подъезде дома. Расследование началось практически сразу же, сделаны и опубликованы фотороботы предполагаемых убийц, но поиск по горячим следам не принес результатов. Наиболее перспективной считалась версия о том, что убийство Листьева связано с его деятельностью в должности гендиректора ОРТ в период разработки новой концепции компании. Заказчик убийства до сих пор не найден.

6 июня 1998 года в Элисте убита Лариса Юдина, главный редактор газеты «Советская Калмыкия сегодня». Тело Юдиной найдено в пруду в окрестностях Элисты. В результате следствия установлено, что журналистка убита в одной из квартир-притонов. По словам оперативников, комната, в которой убийцы зарезали журналистку, буквально залита кровью. После расправы Юдину на служебном автомобиле вывезли на окраину Элисты и бросили на берегу пруда. Основная версия следствия — политическое убийство. В организации устранения журналистки подозревались брат президента Калмыкии Вячеслав Илюмжинов и председатель Национального банка Дарбаков. По обвинению в убийстве арестованы четыре человека: Тюрбя Босхомджиев, Сергей Васькин, Владимир Шануков и Андрей Липин. Заказчик до сих пор не найден.

09 марта 2000 года в аэропорту Шереметьево-1 в результате авиационной катастрофы погиб Артем Боровик, президент издательского холдинга «Совершенно секретно». В службе безопасности аэропорта не исключили, что падение самолета «не случайно». По факту авиакатастрофы возбуждено уголовное дело по статье «Нарушение правил безопасности движения и эксплуатации воздушного транспорта». Следствие рассматривало различные версии, среди которых и террористический акт.

18 марта 2000 года в упор расстрелян журналист газеты «Справедливость» Валентин Холдин. Его застрелили средь бела дня, киллеры вели огонь из автомобиля «Шевроле» у входа в здание редакции газеты. Заказчик и исполнители до сих пор не найдены.

16 июля 2000 года в результате покушения скончался редактор отдела спецпроектов «Новой газеты» Игорь Домников. Преступники несколько раз ударили его молотком по голове в подъезде дома. Исполнители и заказчики преступления до сих пор на свободе.

3 июля 2003 года по причине «тяжелой общей интоксикации» скончался заместитель главного редактора «Новой газеты» Юрий Щекочихин. Есть версия, что журналиста отравили. Исполнители и заказчики преступления до сих пор на свободе.

09 июля 2004 года в Москве убит Пол Хлебников, главный редактор журнала «Forbes». Он убит, когда вечером выходил из редакции. Убийц двое, и они сразу же скрылись на автомобиле. Журналист получил четыре пулевых ранения и скончался по дороге в больницу, успев сказать, что он не знает, кто в него стрелял. Исполнители и заказчики преступления до сих пор на свободе.

7 октября 2006 года в Москве, в подъезде дома убита журналистка «Новой Газеты» Анна Политковская. Ее гибель вызвала широкий политический резонанс. Исполнители и заказчики преступления до сих пор на свободе.

Убийства и покушения на депутатов Госдумы:

26 апреля 1994-го в Химках застрелен депутат Государственной Думы РФ первого созыва Андрей Айздердзис. Основная версия убийства связана с его коммерческо-банковской деятельностью. Исполнители и заказчики преступления до сих пор на свободе.

1 ноября 1994 года в Москве депутат Госдумы РФ первого созыва Валентин Мартемьянов жестоко избит неизвестными лицами. Пострадавший скончался в больнице. Исполнители и заказчики преступления до сих пор на свободе.

2 февраля 1995-го в подмосковном Зарайске убит депутат Госдумы Сергей Скорочкин. Убийство связывают с его коммерческой деятельностью. Исполнители и заказчики преступления до сих пор на свободе.

В ночь с 25 на 26 ноября 1995-го в городе Петровске-Забайкальском Читинской области убит депутат Госдумы первого созыва Сергей Маркидонов. Исполнители и заказчики преступления до сих пор на свободе.

12 февраля 1996 года совершено покушение на заместителя председателя ЛДПР, депутата Госдумы РФ Александра Венгеровского. Он ранен неизвестными людьми, когда гулял с собакой возле дома. В Центральной клинической больнице, куда он доставлен с раной колена, Венгеровскому сделана операция. Исполнители и заказчики преступления до сих пор на свободе.

3 июля 1998 года на даче в деревне Котово (Наро-фоминской район Московской области) убит депутат Госдумы второго созыва Лев Рохлин. Исполнители и заказчики преступления до сих пор на свободе.

20 ноября 1998 года в Санкт-Петербурге в подъезде дома убита депутат Госдумы Галина Старовойтова. Исполнители и заказчики преступления до сих пор на свободе.

21 октября 1999 года в Красноярске совершено покушение на кандидата в депутаты Госдумы Сергея Уодая. Он получил ножевое ранение в живот, когда открыл дверь квартиры неизвестным лицам. Исполнители и заказчики преступления до сих пор на свободе.

12 декабря 1999 года совершено покушение на депутата Госдумы Виктора Илюхина. Человек, стоявший в трех метрах от входной двери квартиры, где проживает депутат, выстрелил в Илюхина. Ему удалось скрыться в квартире. Пуля пробила деревянную дверь, не причинив вреда. Сам Илюхин считает покушение политическим. Исполнители и заказчики до сих пор на свободе.

10 февраля 2001 года у дома убит депутат Госдумы второго созыва, директор алтайской птицефабрики «Молодежная» Михаил Сирота. Вышедшего на улицу директора расстреляли в упор из самодельного нагана с глушителем. Михаил Сирота скончался в реанимационном отделении от ранений в голову и спину, не приходя в сознание. Заказчиком убийства оказался руководитель одной из фирм, осуществлявшей подрядные работы на территории птицефабрики. Исполнители и заказчики преступления до сих пор на свободе.

В марте 2001 года в Москве совершено покушение на депутата Госдумы Башира Кодзоева. Он получил легкое несквозное огнестрельное ранение в грудь и руку, а его охранник погиб. 15 июня 2001 года в Иркутске убит Тимур Кодзоев — родной брат депутата Госдумы РФ. Его машина расстреляна из автомата в девять часов утра по местному времени на ул. Карла Либкнехта. От ранения в голову Кодзоев скончался на месте. Он возглавлял представительство Ингушетии в Иркутской области, собирался баллотироваться в депутаты Государственной Думы. Исполнители и заказчики преступления до сих пор на свободе.

24 июня 2002 года. Депутат Госдумы Светлана Горячева не исключает, что на ее жизнь совершено покушение, когда 24 июня она попала в автомобильную аварию на Кутузовском проспекте в Москве. Поводом для покушения, по словам Горячевой, могла стать ее работа над законопроектом, который усиливает уголовную ответственность за нравственное растление, сексуальное совращение и эксплуатацию несовершеннолетних.

21 августа 2002-го убит депутат Государственной Думы ФС РФ Владимир Головлев. Депутат застрелен неизвестными около дома в Москве на Пятницком шоссе. Это случилось во время прогулки с собакой. От полученных ранений в голову он скончался на месте. Исполнители и заказчики до сих пор на свободе.

26 августа 2002 года в Карачаево-Черкесской Республике в селе Римгорском совершено покушение на депутата Государственной Думы Магомеда Текеева, убит помощник депутата Алем Саров. На улице двое неизвестных, одетых в камуфлированную форму, ударили Текеева по голове. После того как депутат упал, один из нападавших выстрелил в его помощника. От полученных ранений он скончался. Депутату оказана медицинская помощь. Нападавшие скрылись на автомашине «Жигули». Исполнители и заказчики преступления до сих пор на свободе.

18 ноября 2002 года поздно вечером заместитель председателя комитета Государственной Думы по бюджету и налогам Сергей Штогрин стал жертвой налетчика. Он избит неизвестным в лифте своего дома на Пятницком шоссе в столичном микрорайоне Митино. Когда депутат возвращался домой, в лифт следом вошел мужчина. Незнакомец неожиданно и сильно ударил Штогрина в лицо, после скрылся.

28 марта 2003 года в Махачкале совершено покушение на депутата Государственной Думы Гаджи Махачева, когда тот выходил из дагестанского университета в 8 часов 30 минут. Махачев получил пулевое ранение в руку. Исполнители и заказчики преступления до сих пор на свободе.

17 апреля 2003 года в Москве убит депутат Госдумы Сергей Юшенков. Когда он выходил из префектуры Северо-Западного административного округа, в депутата выстрелили три раза. Пистолет найден на месте преступления. Для расследования убийства депутата Госдумы создана специальная комиссия, которой руководил первый заместитель главы МВД РФ Рашид Нургалиев. Исполнители и заказчики преступления до сих пор на свободе.

Убийства российских научных деятелей:

29 августа 2001 г. умер (предположительно отравлен) Андрей Аникин — доктор экономических наук, профессор, заслуженный деятель науки, лауреат многочисленных публикаций и бестселлеров — «Юность науки» и «Финансовые кризисы от Ло до Кириенко». Основные области его исследований — денежное и валютное обращение в переходной экономике, финансы и кредит в международных отношениях, психоанализ в общественных науках. Опасная специализация!

4 января 2002 г. забит до смерти в подъезде дома 65-летний Игорь Глебов — Герой Социалистического труда, директор Санкт- Петербургского НИИ машиностроения. Ученого избивали металлическими прутьями, нанося ему и глубокие колотые раны. Исполнители и заказчики преступления до сих пор на свободе.

30 января 2002 г. забит битами и задушен в подъезде дома (Москва) Андрей Брушлинский — директор Института психологии, член-корреспондент РАН, 68 лет. Через два года после гибели профессора А. Брушлинского убит его заместитель — Валерий Дружинин. Исполнители и заказчики преступления до сих пор на свободе.

9 февраля 2002 г. убит Валерий Коршунов — заведующий кафедрой микробиологии РГМУ им. Пирогова (Москва), один из ведущих специалистов и признанный во всём мире.

19 марта 2002 г. зверски избит, но чудом выжил Сергей Карпов — академик РАЕН, декан исторического факультета МГУ (Москва).

23 августа 2002 г. застрелен Александр Войтович — заместитель директора Санкт-Петербургского института травматологии и ортопедии. За пять лет до того, 13 февраля 1997 г., подобным же образом убит профессор Ю.Н.Зубков — нейрохирург с мировым именем.

17 августа 2002 г. исчез Сергей Бахвалов — зав. Кафедрой физической химии Красноярского государственного университета, руководитель научно-исследовательского центра «Кристалл». Расчленённое тело нашли через десять дней. 47-летний Сергей Бахвалов считался одним из самых перспективных учёных-ядерщиков. Им разработан способ утилизации ядерной установки АПЛ «Курск».

30 августа 2002 г. около 18 часов у дома 116 по ул. Баженова в Москве убит бейсбольными битами Эльдар Мамедов — проректор Всероссийской Государственной налоговой академии МНС. Он являлся одним из ведущих учёных в области защиты от «психотропного» оружия.

31 октября 2002 г. подвергся бандитскому нападению, но чудом выжил Евгений Горигледжан — Генеральный директор ЦКБ «Рубин» (С-Пб), известный кораблестроитель атомных подводных лодок.

20 ноября 2002 г. застрелен Борис Святский — профессор кафедры детских инфекционных болезней РГМУ им. Пирогова.

26 декабря 2002 г. убит Евгений Краснов — ректор Дальневосточного государственного университета рыбной промышленности (бывший вице-губернатор Приморского края).

22 января 2003 г. убит поздно вечером у дома Виктор Французов — проректор Московской государственной академии тонких химических технологий. 12 марта 2003 г. убит Вадим Рябцев — преподаватель Финансово-юридической академии РФ.

3 июня 2003 г. убит Александр Красовский — академик РАН, генерал-майор авиации, сорок лет руководивший кафедрой в Академии им. Жуковского.

6 июня 2003 г. у дома убит 42-летний Игорь Климов — Генеральный директор НПО «Алмаз» (концерн зенитно-ракетных систем ПВО). И. Климов добивался, чтобы государство имело 100% акций компании, а не 75%, как сейчас.

9 августа 2003 г. в результате черепно-мозговой травмы скончался Григорий Бондаревский — 83-летний профессор-востоковед, специалист по исламу и мусульманским политическим движениям. Он удостоин второй по значению наградой Республики Индия — Орденом Белого лотоса. Характер его ранения позволил сделать заключение — били молотком.

В середине октября 2003 г. бесследно пропал Сергей Подойницын — заместитель начальника ЦЗЛ Горно-химического комбината в г. Железногорске Красноярского края.

20 апреля 2004 г. убит кухонным ножом Вячеслав Фёдоров — профессор кафедры факультета вычислительной математики и кибернетики МГУ.

22 ноября 2004 г. в Москве убит Николай Валягин — 59-летний профессор Академии народного хозяйства. Его тело нашли в квартире утром 27 ноября. Как и Вячеслава Фёдорова, его также убили кухонным ножом.

2 июня 2005 г. от удара по голове тяжёлым предметом погиб в гостинице «Славянка» Леонид Страчунский — директор НИИ антимикробной химиотерапии, профессор, эксперт ВОЗ. Его институт занимался разработкой биологического оружия.

13 июля 2005 г. на вокзале Екатеринбурга из-за отравления клофелином погиб Сергей Вовк — доктор технических наук, лауреат Государственной премии. Он занимался использованием ксенона в радиотехнике.

28 декабря 2005 г. убит Александр Артемьев — зам. Директора по НИР Института истории, археологии и этнографии ДВО РАН, доктор исторических наук.

19 августа 2006 г. убит Леонид Корочкин — генетик, член-корреспондент РАН.

***

Виктор Борисович Крестин работал в правительстве России и как полагается по его статусу жил на Рублевке. Это название хорошо известно каждому российскому обывателю. Рублёвка — неофициальное название местности к западу от Москвы вдоль Рублево-Успенского, Подушкинского, 1-го и 2-го Успенских шоссе, включающей часть территории Одинцовского района, застроенной дачами бывшей советской элиты, фешенебельными посёлками и резиденциями высших должностных лиц государства.

На Рублёвке самая дорогая земля, один из жилых домов, расположенных там, входит в пятёрку самых дорогих усадеб мира. Административно-территориальной единицы «Рублёвка» не существует, но термин, относящийся к данной местности, широко применяется в быту, в СМИ, в кинематографе, в художественной литературе и работниками агентств недвижимости.

При этом к «Рублёвке» с начала XXI века всё чаще приписывают населённые пункты, которые ранее с ней никогда не ассоциировались. На «карте Рублёвки», её границы простираются далеко за пределы Рублёво-Успенского шоссе и Одинцовского района, где указываются новые коттеджные посёлки, построенные близ МКАДа и Звенигорода, в соседнем Красногорском районе, на Ильинском, а также Можайском шоссе.

По нынешнему Рублёво-Успенскому шоссе ездил на соколиную охоту царь Иван Грозный. Дорога считалась «царской», по ней совершали пешее паломничество в Саввино-Сторожевский монастырь в Звенигород первые цари династии Романовых — Михаил Федорович и Алексей Михайлович, а затем Петр I и ЕкатеринаII. В конце XVIII века вдоль дороги стали отстраиваться имения — здесь поселились 16 княжеских и 4 графских рода, в частности, Юсуповы, Шуваловы и Голицыны.

В начале XX века этот район Подмосковья не считался самым популярным и престижным для дачного отдыха, загородные усадьбы богатых москвичей строились в населенных пунктах на северо-восточном и, особенно, восточном направлении ближнего Подмосковья, например в Малаховке или Кратово, славящихся песчаными почвами и сосновыми лесами. В 1918 году на Рублёво-Успенском шоссе появляется дача Иосифа Сталина. На спецобъекте «Зубалово-4» близ деревни Усово он прожил до 1932 года. По соседству поселились его сподвижники — Анастас Микоян, Феликс Дзержинский, Климент Ворошилов.

В 1930-е здесь построены государственные дачи высших чиновников, а также представителей советской научной и культурной элиты; пансионаты для их отдыха и санатории, например, «Барвиха», «Горки-10». В Жуковке поселились высшие руководители НКВД в частности, Николай Ежов.

В послевоенное время район был местом проживания зарубежных дипломатов, возможно, благодаря отсутствию крупных промышленных предприятий с их вредными производствами, характерных для других районов ближнего Подмосковья. До конца 50-х годов ХХ века въезд на Рублёво-Успенское шоссе закрыт для любознательных — движение преграждал шлагбаум.

В постсоветское время земля, расположенная в окрестностях Рублёво-Успенского шоссе, примыкающая к экологически привлекательным и лесистым берегам Москвы-реки, быстро приватизирована звёздами шоу-бизнеса, известными политиками, чиновниками, индустриальными магнатами. В 90-е годы частный дом или дача на Рублёвке стал статусным атрибутом, отличающим новую буржуазную элиту России.

В замке «Майендорф», близ деревни Подушкино с 2008 г. проводятся международные встречи глав государств и некоторые другие протокольные мероприятия с участием президента России. C ноября 2008 года официальный сайт Президента России употребляет в отношении этого объекта название «Госрезиденция «Барвиха».

В середине 1990-х Рублёво-Успенское шоссе стало своеобразным феноменом общественно-политической жизни России, а его название приобретает ещё один, политически-криминальный оттенок. Жизнь на Рублёвке начала ассоциироваться с достатком, земли вдоль трассы возросли в цене и оставили позади все остальные районы ближнего Подмосковья. Появляются выражения «рублёвская жена», «олигарх с Рублёвки».

Рублёво-Успенское шоссе — одна из первых (и чуть ли не единственная) трасс, на которых установлено видеонаблюдение и нижняя подсветка, также известна частыми задержками движения в связи с проездом высокопоставленных лиц. Желание чиновников и преуспевающих бизнесменов жить единым социумом вблизи от дачи руководителя государства в Барвихе легло в начале 90-х в основу формирования имиджа Рублёво-Успенского шоссе как наиболее престижного и дорогого. Жить на Рублёвке стало признаком материального благосостояния и положения в обществе.

Ценовой рекорд на землю на Рублёвке был зафиксирован в 2005-м — 200 000$ за сотку в деревне Жуковка. В последнее время, с 2006, начинают говорить о кризисе рублёвских земель из-за их слишком масштабной застройки, с одной стороны, и низкой пропускной способностью трассы, с другой. Этот факт вызвал перемещение активности строительства дорогих коттеджных поселков на соседнее Новорижское шоссе. Перенаселенность, постоянные заторы на дорогах и недостаток школ отмечают многие из нынешних обитателей «Рублёвки».

Автомобильные пробки на Рублёвке превратились в очевидную и ощутимую проблему. К примеру, актриса балета Анастасия Волочкова из-за выматывающих пробок, вызванными постоянными перекрытиями дорог сотрудниками ДПС из-за спецпроездов высокопоставленных чиновников, вынуждена переехать из коттеджа, расположенного вблизи Рублёво-Успенского шоссе, в Москву.

Музыкант Андрей Макаревич жил на Рублёвке в деревне Подушкино близ Барвихи с начала 90-х годов, но в 2008 году переехал в Павлово, мотивировав решение, в том числе дорожными пробками на Рублёво-Успенском шоссе и чрезмерно плотной застройкой, спровоцированной дачным бумом: «Работается здесь хорошо, живется. Ездится плохо. Я в ужасе от всего того, что выросло вокруг за последние 10 лет. Потому что, когда я сюда приехал, мой дом был вообще одним из первых на этой территории. Из окна открывался вид на природу, совершенно не тронутую рукой человека. Это была сказка. Я никогда не думал, что с такой скоростью все будет застроено чудовищными сооружениями. Полей на Рублёвке уже нет. Какой смысл жить как в тюрьме, за пятиметровыми заборами, мне не ясно».

К началу XXI века с вводом в строй новых торговых комплексов, супермаркетов, развитием инфраструктуры сервиса медицинских кабинетов, парикмахерских, СПА-салонов, тренажерных залов, ресторанов, кафе, спортивных секций, открытием частных детских учебных заведений, филиалов банков, необходимость в частых поездках у жителей Рублевки в Москву отпала.

В 2010-м Рублевка — это уже не местность, где живут богатые люди, для которых престиж весомее денег, а вполне современная и экологичная, пригородная жизнь. Сказалось и прекращение взрывного роста цен на участки в этом районе. Не решен самый важный и проблемный вопрос инфраструктуры — транспортная составляющая. О чем можно говорить, если практически ежедневно поездка от Николиной Горы до Барвихи превращается в пытку продолжительностью до полутора часов? В связи с этим, какая разница, сколько и чего построено, если вам не суждено быстро доехать?

Другая проблема — растущая урбанизация Рублево-Успенского направления. Мало того, что многоэтажные комплексы и жилые поселки продолжают расти как на дрожжах, так еще и заборы вдоль основных дорог превратят движение по загородному шоссе в поездку по многокилометровому туннелю.

Но, не смотря на все эти «неудобства», на Рублёвке живут и работают известные всем люди. Это — Президент России Дмитрий Медведев, председатель правительства Владимир Путин, певец и шоумен Борис Моисеев, экс — мэр Москвы Юрий Лужков, председатель Совета Федерации Сергей Миронов, руководитель Счетной палаты Сергей Степашин, первый президент СССР Михаил Горбачев, вдова первого президента России Наина Ельцина, и руководитель его протокола Владимир Шевченко, актёр Леонид Ермольник, продюсер и телеведущий и многие другие известные личности.

Кортеж Виктора Борисовича, его служебный «Лексус» и два автомобиля личной охраны на большой скорости мчались по Рублевскому шоссе, движение по которому уже перекрыто на время его проезда. И так ежедневно, утром, когда Виктор Крестин, руководитель аппарата вице-премьера правительства России, ехал на работу, на Краснопресненскую набережную и, вечером, когда он возвращался в элитный особняк.

Виктор Борисович приехал домой поздно вечером, он редко уходил со службы рано. Жена Елена, привыкшая к чрезмерной занятости мужа, не ждала его к ужину, у нее свой режим питания по какой-нибудь сногсшибательной диете. Когда Виктор Борисович возвращался с работы «на ночлег» (так шутила Елена), то по условиям ее диеты, кушать уже поздно. Поэтому она только присутствовала на ужине мужа, сидя за обеденным столом и обязательно делала замечания прислуге по сервировке стола и прочим мелочам вплоть до вида посуды, который по ее мнению должен ежедневно меняться в определенной последовательности.

Так было и сегодня. Виктор Борисович сидел за обеденным столом с Еленой, которая без устали рассказывала ему все последние сплетни, ходившие по их элитному поселку и которые ей довелось узнать за прошедший день. Супруг никогда не мешал ей выговориться и делал вид, что слушает ее внимательно, а на самом деле, все, о чем говорила Елена, он оставлял без внимания, уплетая поданные горничной блюда.

Повар, работавший у Крестинных, большой специалист кулинарии и все что он готовил по предварительному заказу хозяина, невообразимо вкусно, красиво сервировано. Меню завтраков, обедов и ужинов составлялось заранее — сегодня на завтра, завтра на послезавтра и так далее. Виктор Борисович в рабочие дни не обедал дома, и каждый день после ужина, отмечал выбранные им блюда в завтрашнем меню, которые должны ему подать на ужин следующего дня. Сегодня он, закончив вечернюю трапезу, отметил блюда, которые ему приготовит повар на завтра и, сославшись на усталость, вышел во двор, сел в кресло-качалку у бассейна, находившегося по правую сторону особняка.

Уже стемнело, горел свет, освещавший весь двор и Виктор Борисович, покачиваясь в кресле, устало смотрел на голубую воду бассейна. Елена ушла в дом, где работала сплит-система и занялась обычным вечерним трепом по телефону с многочисленными подругами. Виктор Борисович, искупавшись в бассейне, снова уселся в кресло-качалку и приступил к анализу прошедшего дня.

Он ежедневно проводил такой анализ с целью сверки правильности собственных поступков, мнений и намерений во время всего рабочего дня. Тщательно обдумывал слабые места, слова, проекты документов, которые необходимо подготовить для определенных мероприятий и прочее. Этим анализом Виктор Борисович старался исключить в дальнейшем все, чем мог (не дай Бог) быть недоволен его шеф. Это позволит не давать лишнего повода для создания угрозы его увольнения с этой престижной работы. Это жизненно необходимо, поскольку коллеги-недоброжелатели могли «подставить» его в любой момент по важному вопросу.

Быть работником аппарата правительства не просто, ежедневно нужно быть на чеку, постоянно ждать удара от тех, кто хочет занять твое место. В то же время нужно работать так, чтобы у шефа не появлялось малейшего подозрения на твою некомпетентность или служебную лень. Так было всегда! Виктор Борисович работал в правительстве с 1995 года и очень хорошо знал все правила аппаратной борьбы, которая никогда не прекращалась, не сбавляла темпа, не переходила в «мягкую форму».

С шефом, вице-премьером правительства, Виктор Борисович прошел долгий и трудный карьерный путь. Шеф «тащил его за собой» всюду, с давних пор, со времени его работы в городском совете заместителем председателя большого крупного промышленного центра, где Виктор Борисович работал его помощником. С тех пор прошло много лет, но шеф по-прежнему ценил преданность Виктора Борисовича и его служебное соответствие. Но, не смотря на это, постоянно напоминал о протекторате в отношении Крестина, чтобы тот не расслаблялся.

Сам вице-премьер прошел карьерный рост удивительно быстро, даже по меркам нашего времени. Виктору Борисовичу хорошо известна биография его шефа, он знал, что отец будущего вице-премьера провел 10 лет в сталинских лагерях. В 1978 году босс окончил политехнический институт по специальности «экономика и финансы». После учебы остался работать в вузе в качестве преподавателя на кафедре тяжелого машиностроения. К 1980 году дослужился до заведующего лабораторией. В 1983 году будущий правительственный чиновник окончил факультет Московского института государственного управления.

Инженерная карьера шефа закончилась в 1990 году, когда он был избран депутатом городского Совета крупного промышленного центра. Именно в это время Виктор Борисович начал работать с ним, его помощником. Уже в 1991 году шеф получил пост заместителя, а в 1994 году первого зама губернатора области. На этой должности он проработал до 1995 года.

Параллельно, в 1994 году, босс закончил Академию народного хозяйства при правительстве РФ. В марте 1995 года назначен полномочным представителем президента РФ в той же области, а уже в июле началась его карьера в Правительстве РФ.

Столь резкий скачок в карьере Виктор Борисович связывал с началом политической деятельности шефа. В 1995 году он вошел в Высший политсовет пропрезидентской партии «Наш дом — Россия», а уже в 1995 году стал руководителем избирательной кампании президента России Бориса Ельцина по одной из областей.

Шефа по праву можно назвать «долгожителем» в российском кабинете министров. Его первой правительственной должностью стал пост заместителя министра. В 1998 году он стал вице-премьером, ответственным за экономическую политику. В 1998 году исполнял обязанности заместителя председателя правительства. С октября 1998 года по май 1999-го он занимал должность первого заместителя министра транспорта. В мае 1999 года назначен первым заместителем председателя правительства. Этот же пост он сумел сохранить в первом и нынешнем правительстве Владимира Путина. Виктор Борисович уверен, что его шеф изощренный аппаратчик, владеющий всеми необходимыми инструментами под ковёрных интриг. Иначе быстро войти и долго оставаться в правительстве столько лет невозможно!

Размышления Виктора Борисовича плавно переходили в дрему, несмотря на жаркую погоду, свалившуюся на москвичей этим летом. Он перестал покачиваться в кресле-качалке, и периодически закрывая и открывая глаза, продолжал смотреть на голубую воду бассейна.

Неожиданно в бассейне, в прозрачной голубой воде он отчетливо увидел… обезображенный труп мужчины. Такой ужасный вид бывает у утопленников. Что это? Не может быть! Откуда взяться утопленнику в его бассейне? Виктор Борисович потер глаза — неужели это ему привиделось? Нет! Труп плавал в бассейне лицом вниз. Его положение с согнутыми в локтях руками напоминало кадры из фильма ужасов.

Тело распухло от длительного пребывания в воде, одежда сорочка и брюки будто накачаны воздухом. Как он мог быстро распухнуть, если пять минут назад в бассейне ничего не было, и Крестин сам купался в чистой, голубой воде? Когда этот труп появился здесь? Виктора Борисовича охватил ужас — неужели в его бассейне произошло убийство? Что за ерунда? А может кто-то подкинул в его бассейн утопленника? Зачем? Чтобы скомпрометировать? Кто это мог сделать? Окончательно проснувшись, Виктор Борисович вскочил на ноги и нажал клавишу мобильного телефона, на которой запрограммирован вызов охраны.

На вызов Виктора Борисовича прибежали два охранника, отвечавшие за безопасность периметра особняка. По инструкции, охранник, дежуривший у ворот, оставался на посту и на вызов хозяина мог не являться.

— Что это все значит? — закричал Виктор Борисович, срываясь на визг, — кто этот утопленник? Откуда он появился? Его не было, когда я сел в это кресло, откуда он? Я вас спрашиваю!

— Виктор Борисович, — оправдывались охранники, — в Ваше отсутствие на территории не было посторонних! Это чудовищно! Мы не знаем, кто этот несчастный, можем сейчас же посмотреть по записям камер наблюдения и быстро установить факт проникновения посторонних на объект….

— Это сделаете позже, — кричал хозяин, — а сейчас вызывайте оперативников и вытаскивайте труп из воды. Хотя нет, оставьте в том положении, в котором я его обнаружил, опера сами вытащат….

Оперативники прибыли удивительно быстро, как будто они ждали вызова неподалеку от усадьбы Виктора Борисовича. На шум во дворе вышла жена Елена и несколько человек прислуги. Все они вели себя удивительно спокойно, жена даже улыбалась. Она обыденно спросила супруга, что случилось. Виктор Борисович кратко рассказал ей, как он обнаружил утопленника. Елена даже не удивилась этому несуразному происшествию. Слуги особняка, стоявшие в сторонке, тоже не выражали каких-либо эмоций, как будто это случалось ежедневно, и было для них привычным. Слуги перешептывались между собой, равнодушно наблюдая за происходящим.

— Это обычное недоразумение, такое бывает, — проговорила жена и молча смотрела, как оперативники вытаскивают труп из воды.

Когда тело неизвестного вытащили и положили на площадку, вымощенную мраморной плиткой, Виктор Борисович подошел к нему и вместе с оперативниками стал осматривать жуткую находку. Это мужчина, лет тридцати пяти, голова его прострелена, во лбу виднелось входное отверстие пули, возле которого осталась запеченная кровь. Пока один из оперативников осматривал карманы несчастного, Виктор Борисович пристально изучал в его лицо, которое… не успело испортиться от длительного пребывания в воде.

Очень странно! Тело утопленника разбухло от воды, что заметно даже под одеждой, в которую одет труп, а лицо было чистым и «свежим». По состоянию лица покойного создавалось впечатление, что его убили совсем недавно. Присмотревшись внимательнее, Виктор Борисович отметил про себя, лицо утопленника ему очень знакомо, он точно уже видел его. Но где и когда он мог видеть этого человека? Крестину не удавалось вспомнить, как бы он не напрягал память.

Между тем оперативники приступили к выполнению следственных мероприятий с фотографированием, опросами охранников, прислуги и хозяйки элитного особняка. Просмотр записей камер видеонаблюдения ничего не дал, ни одна из них не зафиксировала проникновения на территорию усадьбы посторонних лиц. Не сработала и самая современная сигнализация, которая могла засечь все, что пересекало невидимые глазу инфракрасные лучи датчиков, установленных по периметру с внутренней стороны забора. Вторая странность происшествия! Как могло произойти проникновение на усадьбу? Не на парашюте же сбросили убитого человека в бассейн Виктора Борисовича?

Хозяин особняка сидел в беседке в возбужденном и неестественном состоянии, он не услышал фамилию имя, отчество следователя следственного управления, который представился Виктору Борисовичу, приступая к его опросу.

— Вы позволите Вас опросить, уважаемый Виктор Борисович? — заискивающе произнес следователь.

— Да, конечно, — чужим голосом ответил хозяин, — выполняйте ваши обязанности как положено!

Следователь попросил рассказать о том, как обнаружен труп. Виктор Борисович изложил все, что произошло после его ужина, говорил быстро и отчетливо, хотя рассказывать особенно не о чем. Состояние Крестина было на удивление странным, необычным и похожим на состояние гипнотического транса. Во время рассказа Виктор Борисович думал совсем о другом, беспокоило его служебное положение, после всего случившегося.

Как к этому случаю отнесется его шеф? Поймет ли он непричастность Виктора Борисовича к этому убийству? Кто теперь знает! А как поведут себя аппаратные противники Виктора Борисовича, готовые в любую минуту подставить его, «подсидеть» и занять это место в аппарате правительства? Неожиданной «подставы» можно ждать ежедневно, от изощренных аппаратных методов до банальных сплетен и сфабрикованного компромата. Многие чиновники в борьбе пользовались магическими «способами», ежедневно представляя конкурента, лежащим в гробу, усыпанным цветами. Делали это перед сном, как ритуал-заклинание и всерьез надеялись на то, что их телепатическая «ворожба» воплотиться в реальность.

А может быть это кто-то из них, устроил всю эту провокацию с целью дискредитировать Крестина? Подбросили убитого в его бассейн, чтобы Виктор Борисович оказался замешан в уголовном деле, а потом использовать этот факт против него в мышиной, аппаратной конкуренции? Но как они смогли незаметно подкинуть труп?

Для тех коллег, которые считали себя коренными москвичами, Виктор Борисович всегда оставался из категории «понаехали здесь» и отношение к нему у коренных москвичей, как к провинциалу, попавшему волей судьбы на ответственную должность в аппарате правительства. Многие камуфлировали это отношение льстивым поведением, но были и такие, которые откровенно показывали всем видом пренебрежение к его провинциальной особе….

— Не смею Вас больше утруждать, уважаемый Виктор Борисович, извините ради Бога за беспокойство, — также заискивающе произнес следователь, удалившись из беседки в полусогнутой позе.

Оперативно-следственная группа уехала. К Виктору Борисовичу подошла жена Елена и, поглаживая его по голове, как маленького мальчика, пыталась успокоить и увести с собой в спальню.

— Пойдем спать, милый, — нежно проговорила она, — утро вечера мудренее. Что ты так расстроился из-за этого трупа? Ну, утопленник…, и что? Ничего страшного не произошло, мало ли как этот труп мог попасть в наш бассейн…. Завтра все прояснится!

— Как ты можешь, Лена так говорить? — взволнованно отвечал ей Виктор Борисович, — после случившегося, я уже не могу доверять охране. Иди, спи, а еще посижу здесь немного и приду!

Елена ушла, а Виктор Борисович оставался в беседке в напряженном состоянии, пытаясь вспомнить, где он мог видеть лицо утопленника. Его память напряглась как во время мозгового штурма, используемого им при решении особо важных вопросов. Но ему не удавалось переключить мышление в режим быстрого анализа такой жуткой информации. Единственно, пока определенно, что это лицо он уже где-то видел и не просто, а возможно встречался с этим человеком. Но где и при каких обстоятельствах?

Виктор Борисович вспоминал все официальные и бытовые контакты служебной деятельности, но все тщетно. Что касается неофициального решения многих поручений шефа, то здесь широкое поле для работы его памяти. Таких вопросов было очень много в лихие девяностые годы. Для того чтобы их вспомнить, нужно уйму времени и свежую ясную голову.

Любой чиновник его уровня имеет в практике случаи, о которых не хочется вспоминать. Но если ты продвигаешься вместе с боссом по служебной лестнице с «самого низа», то будь готов к тому, что придется заниматься массой «грязных» дел, порой явно противоречащих уголовному закону. Есть выражение: «Политика — это грязное дело!». Поэтому при карьерном росте шефа, всегда увязаешь по уши в этой грязи. А шеф остается чистеньким и незапятнанным. Для него политическая стерильность превыше всего! Третьего просто не бывает!

У Виктора Борисовича были поручения шефа, за исполнение которых рано или поздно придется отвечать перед законом, пусть даже не здесь на земле, а на высшем суде после смерти. Таких грехов у его аппаратных противников было не меньше! Чем выше должность руководителя, тем больше нарушений у помощников. Но сегодняшнее происшествие ставило Крестина, а не противников под удар, и это ему сейчас нужно думать, как избежать позорного фигурирования в эпизодах уголовного дела.

Так ничего конкретного не вспомнив, Виктор Борисович ушел спать. Время было около двух часов ночи. Завтра ему предстояло выяснить, кем был человек, труп которого он обнаружил в бассейне. Установив личность погибшего, он обязательно вспомнит, где и когда им пришлось пересечься в этой жизни.

***

Виктор Борисович проснулся раньше обычного времени, всю ночь он проспал, как убитый и ни разу не поднимался, даже в туалет. Крестин уже опаздывал на службу, но вчерашнее происшествие напомнило о себе сразу, как только он проснулся. Начальник охраны его сопровождения уже доложил, что служебный кортеж ждет, и движение по трассе перекрыто, можно выезжать! Крестин ответил коротко: «Ждите!» и пошел не в ванную комнату, как обычно, а сразу в крытый бассейн, примыкавший к особняку.

В помещении бассейна он снял халат и прыгнул в воду. Она освежала его и придавала дополнительный тонус. Он продолжал плескаться в бассейне и старался пока ни о чем не думать. Открылась боковая дверь и в помещение бассейна вошла жена Елена. Вид у нее бодрый и жизнерадостный, она ежедневно посещала бассейн после утренних упражнений в тренажерном зале, находившемся рядом с крытым бассейном.

— Как спалось, дорогой? — весело спросила она, подойдя к краю бассейна, — что-то ты сегодня поздно встал. Тебе что нездоровиться? У тебя какой-то уставший вид!

— А как я должен выглядеть? — спросил Виктор Борисович, раздражаясь ее спокойным видом, — после того, что произошло вчера? В отличие от меня, тебя эта история, наверное, нисколечко не взволновала. Ты, как всегда весела и жизнерадостна!

— Какая история, дорогой? — с недоумением спросила Елена, — что вчера могло случиться и так огорчить тебя и расстроить?

— Ты что, издеваешься? — уже с явной злостью спросил Виктор Борисович, — я вчера задремал возле бассейна во дворе. Открыв через некоторое время лаза, я обнаружил труп неизвестного застреленного мужчины, плавающего в нашем бассейне.

— Какой труп, дорогой? — недоумевала Елена, — у тебя переутомление! Вызвать личного доктора из «кремлевки»?

— К черту доктора! — закричал Крестин, — это ты сошла с ума, раз ничего не помнишь! Или продолжаешь издеваться надо мной, делая вид, что ничего не знаешь? А может ты заодно с моими противниками, которые так и хотят спровоцировать меня и всячески ослабить мое влияние в аппарате Правительства?

Виктор Борисович вылез из бассейна и сел в кресло, стоящее недалеко от воды, он тяжело дышал и старался успокоиться. Жена смотрела на него с удивлением и тревогой и не решалась прыгать в воду, чтобы завершить утренние процедуры. По виду мужа Елена поняла, что ему не до шуток, его выражение лица напоминало оскал хищника, готового загрызть любого, кто осмелится подойти. Она робко присела ему на колени и погладила лицо.

— Ты что, не помнишь вчерашнего вечера? — спросил Виктор Борисович, немного успокоившись, — я не знаю как себя сейчас вести с тобой, я рассказываю тебе вчерашнее происшествие, а ты делаешь вид, что впервые об этом слышишь….

Елена, по-прежнему молча смотрела на мужа непонимающим взглядом, не осмеливаясь что-нибудь сказать в ответ. Выражение ее лица и глаз успокоило его. Виктор Борисович научился за долгие годы супружеской жизни определять по ее глазам не только настроение, но и откровенность ее слов. Супруг убедился в этом, посмотрев на жену. Очевидно, Елена не лжет, не «играет» с ним и ведет себя вполне адекватно и естественно.

— Как же так? — то ли у себя, то ли у Елены спросил Виктор Борисович, — приезжала оперативно-следственная группа, извлекли труп из бассейна, допрашивали всех и тебя в том числе, а ты ничего не помнишь об этом? Собери сейчас же всю прислугу и охрану в вестибюле, буду спрашивать каждого о вчерашнем происшествии!

Елена посмотрела с нескрываемой тревогой на мужа, но перечить ему не осмелилась и, поднявшись с колен, ушла выполнять его просьбу. Вскоре вся охрана особняка, за исключением дежурного на въездных воротах, собралась совместно с прислугой в вестибюле особняка, где их ожидал Виктор Борисович с супругой.

— Я хочу, чтобы каждый рассказал мне, как он провел вчерашний вечер? — попросил присутствующих Виктор Борисович, — меня интересует не ваша личная жизнь, а события вчерашнего вечера после моего приезда домой.

Виктор Борисович не случайно выбрал такую форму. Он интуитивно уже заподозрил, что опрос не принесет результата. Если его верная и покорная супруга отрицает вчерашнее событие, то это сделают все, кого он опрашивал. Он посчитал, что если спросить «в лоб» о вчерашнем происшествии с трупом в бассейне, то в случае отрицания каждым из собравшихся этого факта, Крестин будет выглядеть сумасшедшим. Такого нельзя допускать, слухи быстро дойдут до шефа и руководителя правительственного аппарата, после чего можно твердо ждать отставки по причине помутнения рассудка.

Первым рассказывал старший охранник, дежуривший вчера со своим звеном. Он начал с момента, когда Виктор Борисович приехал домой. Хронологически изложил все, чем он занимался до момента, когда Виктор Борисович ушел спать. В его рассказе не было упоминания о происшествии с трупом в бассейне.

Виктор Борисович слушал его и не верил. Что это? Скрупулезно спланированная акция, участником которой являлся старший охранник? Тогда и его жена участница заговора против него!

Не может быть, чтобы два человека вот так спокойно и вполне естественно умалчивали о ЧП, в котором сам Виктор Борисович являлся участником!

— Вы уверены в подлинности всего сказанного сейчас Вами? — спросил Виктор Борисович, когда старший охранник закончил рассказ, — ничего не пропустили?

— Уверен Виктор Борисович и… ничего не пропустил! — по-военному четко произнес тот, — я все сказанное могу подтвердить материалами видеонаблюдения.

— Хорошо, — промолвил растерянно Виктор Борисович, — я просмотрю эти материалы после того, как выслушаю остальных. Вы будьте пока здесь, никуда не уходите!

— Слушаюсь! — отчеканил старший охранник.

Рассказ начала старшая горничная Вероника. И опять никакого упоминания о происшествии! Ни слова о том, что ее допрашивали оперативники, как она с ужасом смотрела на труп, который вытащили из бассейна…, ни-че-го! Виктор Борисович слушал ее монотонный рассказ и начинал злиться на всех, кто присутствовал в фойе особняка. Они что, сговорились? Он пристально смотрел в глаза этой избалованной даме, служившей у него старшей горничной с целью определить искренность ее слов. Крестин всегда так смотрел в глаза подчиненных. Старшая горничная вела себя вполне естественно, в ее словах, взгляде и мимике не было признаков лжи и притворства. Следом за ней рассказывали остальные присутствующие. И снова никто не упомянул о трупе в бассейне, о допросах следователя и приезде оперативной группы. К концу рассказа последнего человека, у Виктора Борисовича стала кружиться голова. Злость на опрошенных людей мешала аналитическому мышлению, адекватному восприятию каждого рассказа.

Выслушав всех приглашенных, Виктор Борисович отпустил их коротким «Свободны!» и приказал старшему охраннику продемонстрировать все записи видеонаблюдения за вчерашний вечер.

Он категорически отказался от предоставления ему копий на диске. Крестин твердо решил просмотреть их самому с первоисточника в помещении, где установлены мониторы. Войдя в комнату дежурного охранника, он стоя просматривал видеозапись с момента его возвращения с работы.

…Вот он вышел из машины и направился в дом, сменить одежду, вот выходит из особняка после ужина и садиться в кресло-качалку. Запись воспроизводилась в режиме реального времени, и ждать фрагмента, когда Виктор Борисович увидит в бассейне труп, пришлось бы долго.

— Может быть, прокрутить запись? — предложил старший охранник, — иначе долго ждать, когда Вы… уйдете… в особняк. До ухода Вы долго сидели в кресле-качалке….

— Не надо, — грубо оборвал его хозяин, — …а откуда Вы заранее знаете, что я уйду в дом, а не куда-нибудь в другое место? Или не обнаружу труп, например, в бассейне?

Старший охранник недоуменно посмотрел на Виктора Борисовича и затруднился сразу найти адекватный ответ на странное предположение хозяина. После непродолжительной паузы, он сказал, что перед сдачей смены, он обязан просматривать записи видеонаблюдения за всю прошедшую смену. Поэтому он уже просмотрел, что снято всеми видеокамерами, установленными на усадьбе за прошедшие сутки. Этого требовал протокол безопасности при сдаче смены!

Запись «прокрутилась» до тех пор, пока на экране монитора не появился эпизод, когда Виктор Борисович поднялся с кресла и ушел в дом. Что за ерунда! А где запись эпизода обнаружения утопленника? А как труп попал в бассейн? А где эпизоды приезда и работы оперативно-следственной группы? Этого на записи не было! Что за чертовщина? Явно не то! Неужели…?

Во время просмотра видеозаписей Виктором Борисовичем, кортеж ждал, когда чиновник соизволит отправиться на работу. Движение по пути следования Крестина перекрыто, а начальник личной охраны отвечал на запросы сотрудников ГИБДД о возобновлении движения однозначным словом «Ждите!». Наконец Виктор Борисович сел в машину.

Во время поездки Крестин продолжал лихорадочно соображать о вчерашнем происшествии. Получалась очень неприятная картина, никто, кроме него самого ничего не видел или врет, что не знает о найденном трупе в бассейне. Если это заговор против него и все участники вчерашнего разбирательства заранее договорились между собой, то следовало отдать им должное в их актерских способностях. Виктор Борисович не верил в чудеса и нисколько не сомневался в собственном психическом здоровье.

Он понимал, что все события вчерашнего вечера, относящиеся к этому ужасному ЧП, на записи видеонаблюдения могли быть удалены кем-то, например, старшим охранником. От такого вывода, Виктору Борисовичу стало тревожно. Если это так, то налицо сговор всей охраны, прислуги и его жены, которой он всегда доверял, любил ее и уважал. Кто-кто, но Елена…, как она могла пойти против него? Неужели это реально?

Виктор Борисович благополучно добрался до здания правительства, поднялся на этаж, вошел в приемную, а затем в кабинет. Через минуту к нему вошел его референт и доложил о том, что сегодняшнее заседание правительства состоится в 13—00 и что вице-премьер уже интересовался отсутствием Крестина. Виктор Борисович поблагодарил референта, приказал ему готовить материалы к заседанию, а когда тот ушел, нажал кнопку прямой связи с шефом.

— Что случилось друг мой? — спросил его босс, — это первый случай за все время твоей работы, когда ты опаздываешь на службу.

— Виноват! — оправдывался Крестин, — это первый и последний раз! Вчера поздно лег, а утром долго приходил в себя, прежде чем выехать на работу. А так у меня все нормально и ничего не случилось. Я готов к труду на благо России!

— Оставьте пафос, у Вас все готово к сегодняшнему заседанию кабинета? — спросил вице-премьер.

— Да, конечно! — утвердительно ответил Крестин.

— В таком случае жду на заседании правительства, — резюмировал вице-премьер и отключился от связи.

Виктор Борисович пригласил к себе референта, которому полностью доверял. Вместе с ним ему приходилось выполнять многие негласные поручения шефа, о которых никто в аппарате правительства не знал и не должен был знать. Крестин давно «тянул» референта за собой по служебной лестнице, аналогично тому, как его самого «тянул» шеф.

— Я уже подготовил все материалы к заседанию Правительства Виктор Борисович, — сказал референт, — все они в этой папке.

— Спасибо Олег Федорович! — поблагодарил его Виктор Борисович, когда тот положил красную папку с российским гербом ему на стол, — но я пригласил тебя не для этого. Постарайся до конца дня, а если это возможно то и раньше выяснить в Следственном комитете и МВД, кто из сотрудников вчера выезжал ко мне домой на Рублевку. Информация конфиденциальная, сам понимаешь, об этом никто не должен знать…. Выясни как-нибудь осторожно…, не открытым текстом. Как выяснить, придумай сам!

— Разрешите исполнять? — спросил Олег Федорович и вышел из кабинета, после того как Крестин кивнул головой.

Крестин по должности обязан присутствовать на каждом заседании кабинета правительства. Весь состав кабинета во главе с премьер-министром заседал за длинным столом. Те лица, кому по протоколу необходимо присутствовать на заседаниях садились в этом же зале в отведенное для них место в стороне. Его, как и везде, называли банальным словом «галерка». На каждом заседании кабинета присутствовало большое количество аккредитованных корреспондентов и видео операторов.

Сегодня, любое заседание каждый российский гражданин может видеть в обычном выпуске новостей многочисленных телевизионных каналов. Покажут заседание кабинета, и этот длинный стол, за которым восседает премьер с министрами и эту самую «галерку», расположившуюся в противоположной стороне. Но услышать то, что происходит после того, как из зала удаляется пресса и телевидение, могут только чиновники.

Виктор Борисович должен подготовиться к заседанию, просмотреть все материалы, закачать их на сервер в аккаунт шефа, чтобы все цифры, статистические данные, прогнозы и выкладки, необходимые для сегодняшнего заседания, были на мониторе ноутбука, который находился на главном столе. После вчерашнего происшествия, выполнял он эту работу медленно и рассеянно, голова автоматически «загружалась» информацией о вчерашнем происшествии.

Олег Федорович выполнил поручение Крестина раньше, — до начала заседания кабинета оставалось почти сорок минут. Когда он доложил по прямой связи Виктору Борисовичу о том, что его поручение выполнено, тот разрешил ему доложить о результатах. Олег Федорович вошел в кабинет и сел за приставной стол.

— Ну что скажешь? — спросил его Виктор Борисович, — узнал все, о чем я тебя просил?

— Да, конечно! — ответил референт, — я запросил интересующую Вас информацию и мне ответили, что вчера никакого вызова и выезда к Вам домой не было! Ни следователи следственного комитета, ни сотрудники внутренних дел к вам не выезжали! На Рублевку, сами понимаете, без специального разрешения силовики не ездят. Это бывает очень редко, поэтому каждый такой случай на строгом учете…. Может быть, Вы ошиблись в чем-то или к Вам приезжали переодетые люди, выдающие себя за оперативно-следственную группу? Тогда нужно сообщить об этом в службу безопасности правительства! По протоколу я обязан сделать это немедленно!

— Не надо, — ответил растерянно Виктор Борисович, — иди к себе, ты свободен! Спасибо за оперативное исполнение поручения!

После такого доклада Виктор Борисович впал в ступор. Как все это понимать? Может быть, приезжали ряженные, а не настоящие оперативники? …Да что это он…, а труп, которого никто из домашних не видел? А может быть, ему все это приснилось на самом деле? Не было трупа, оперативников…, но тогда ему нужно обратиться к психиатру.

Времени на размышления не оставалось, через двадцать минут должно начаться заседание правительства, Виктор Борисович поспешил на пятый этаж. По протоколу, представителей СМИ пускали после того, как усядется галерка. Затем входят члены правительства. Последним появляется премьер-министр, который занимает место во главе стола. Таким образом, до начала заседания Крестину нужно появиться в зале за десять минут.

Крестин в расстроенных чувствах вошел в зал и сел на свое место. В его голове все смешалось, настоящий конгломерат, который бывает у боксера в нокдауне или у человека, получившего сотрясения головного мозга. Вскоре весь состав «галерки» расселся, и в зал начали входить репортеры и телеоператоры центральных СМИ.

Виктор Борисович молча наблюдал, как телеоператоры устанавливали видеокамеры, а репортеры занимали выделенные места…. Виктора Борисовича как током ударило! В зал входил человек, лицо которого Виктор Борисович не мог перепутать ни с одним лицом на свете…. Со вчерашнего вечера оно запомнилось ему на всю оставшуюся жизнь. Это лицо человека…, трупа-утопленника из его бассейна! Именно этого человека он пытался вспомнить со вчерашнего вечера

…Да, да сомнений не оставалось! Это тот самый человек…, тело которого оперативники вытащили из бассейна! Так вот где он мог его видеть! Выходит, что этот человек работал представителем какого-то центрального СМИ, наверное, журналист-писака. Крестин научился за время работы в аппарате правительства отличать репортеров телеканалов от печатных СМИ. Первые всегда работали в паре с телеоператорами, а вторые в одиночку…. Но этот, в отличие от… вчерашнего, живой и невредимый…. А кто же тогда плавал в бассейне с простреленной головой? Может его двойник… или… брат-близнец?

Репортер с лицом трупа из бассейна медленно входил в зал, как будто Виктор Борисович смотрел видеозапись в замедленном просмотре…. Он плавно переставлял ноги, также двигались руки. Крестин почувствовал, как его кожа покрылась мурашками ужаса…, этот труп-репортер смотрел прямо в глаза Виктору Борисовичу. Почему он смотрит на него…, выбрал именно Крестина, ведь в зале много работников аппарата?

Виктор Борисович сидел в оцепенении и смотрел в глаза этому человеку. Он попытался перевести взгляд в сторону…, но не мог этого сделать. Как будто кто-то невидимый держал его голову в направлении репортера и руководил взглядом так, чтобы Крестин смотрел прямо в глаза вчерашнему утопленнику…. Труп-репортер улыбался, пристально смотрел на Крестина, и вдруг… подмигнул ему правым глазом, и поприветствовал Виктора Борисовича кивком головы.

Крестин ответил на приветствие против воли…, снова кто-то невидимый заставил его кивнуть головой, как это делает человек, здороваясь со знакомым. Труп-репортер снова улыбнулся и медленно прошел на место, отведенное для представителей СМИ. У Виктора Борисовича не проходило состояние оцепенения и страха…. Он пытался найти глазами это лицо, но не мог, труп-репортер сел в том месте, которого не видно.

Вошел премьер-министр и начал заседание Правительства:

В.В.Путин: Добрый день, уважаемые коллеги! Давайте начнем с обмена оперативной информацией. Татьяна Алексеевна (обращаясь к Т.А.Голиковой), несколько слов о работе групп Минздравсоцразвития в регионах, пострадавших от лесных пожаров. Пожалуйста.

Т.А.Голикова: Уважаемый Владимир Владимирович! Уважаемые коллеги! В соответствии с Вашим поручением наши специалисты вошли в состав бригады, которую возглавляют сотрудники МЧС.

Перед нами поставлены задачи по осуществлению контроля за оказанием медицинской помощи, обеспечением лекарственными средствами и расходными материалами, полисами обязательного медицинского страхования. В принципе организованы не только медицинская помощь пострадавшему населению, но и работа подразделений специальных служб, которые работают на пожарах, а также проведение профилактических мероприятий, направленных на предупреждение развития заболеваний, непрерывность всех выплат и выдачу всех документов, от которых зависят социальные выплаты.

Что мы имеем на сегодняшний день? Сейчас мы уже выдали гражданам, которые утратили полисы обязательного медицинского страхования, 1038 полисов. По состоянию на сегодняшнее утро, выплачена материальная помощь в размере 100 тыс. рублей в связи с утратой имущества 1069 жителям в Московской, Рязанской, Липецкой и Владимирской областях.

До конца недели выплата будет завершена на других территориях. Кроме того, материальная помощь в размере 10 тыс. рублей выплачена на сегодняшнее утро 2858 гражданам Нижегородской, Московской, Рязанской, Воронежской, Липецкой, Владимирской, Белгородской областей и Республики Мордовии.

Что касается пострадавших граждан, то всего за период пожаров за медицинской помощью у нас обратилось 458 человек, амбулаторную помощь получили 386 человек, госпитализировано 72 и сейчас состоят на стационарном лечении 46 человек. К сожалению, погибли, как Вы знаете, 50 человек, из них 44 — непосредственно на месте пожаров и 6 человек скончались в лечебных учреждениях уже после того, как туда были доставлены.

Я хотела также сказать, что нами организованы клиентские службы на местах. Вы сами посещали эти места, знаете, что такие подразделения работают практически от всех ведомств. Но мы сейчас нацелили своих сотрудников именно на то, чтобы они срочно оформляли утраченные документы на предоставление мер социальной поддержки, организовывали изменения адреса доставки пенсий, потому что это вызывает тревогу, особенно у пожилого населения. И сейчас занимаемся, в том числе оформлением материальной помощи от Пенсионного фонда в размере 25 тыс. рублей.

В.В.Путин: Как идут выплаты по 100 тыс. рублей за утраченное имущество из региональных бюджетов?

Т.А.Голикова: Работа эта тоже идёт. Там единственная проблема — идет сверка списков. Но мы сейчас ориентировали все регионы Российской Федерации силами наших сотрудников, чтобы были выпущены постоянные или временные, как угодно, порядки выплат, чтобы было понятно, как это осуществлять.

Я назвала те регионы, в которых уже идёт выплата, остальные подтягиваются по мере выверки списков.

В.В.Путин: Нужно всё-таки мониторить ситуацию.

Т.А.Голикова: Утром и вечером мы и собираем информацию, и совместно с МЧС такой же мониторинг осуществляем.

В.В.Путин: Да, но я ещё раз хочу повторить, чтобы и по региональным выплатам у вас тоже была информация, хорошо?

Т.А.Голикова: Хорошо, Владимир Владимирович.

…Виктор Борисович слушал лиц, выступающих на заседании, как будто запись фонограммы. Голоса звучали откуда-то извне, и их тембр напоминал голоса, звучащие в пустоте горной пещеры…. Ему едва доходил смысл сказанного участниками заседания….

В.В.Путин: Спасибо. Сергей Кужугетович (обращаясь к С.К.Шойгу), Вы просили дополнительно 4 тыс. тонн топлива для реактивных двигателей, для самолётов, которые занимаются тушением пожаров.

С.К.Шойгу: Да, Владимир Владимирович.

В.В.Путин: Сейчас я соответствующее распоряжение подписал. Прошу Минфин обеспечить выделение необходимых денежных ресурсов — это 90 млн рублей для пополнения Росрезерва. Заберете потом распоряжение Правительства.

Игорь Евгеньевич (обращаясь к И.Е.Левитину), два слова по комплексной программе обеспечения безопасности на транспорте.

И.Е.Левитин: Уважаемый Владимир Владимирович, в соответствии с Указом Президента разработана комплексная программа по обеспечению безопасности населения на транспорте. В ней участвовали практически все федеральные органы исполнительной власти. Бюджет этой программы — 46,7 млрд рублей до 2014 года, на 2010 год — 7,8 млрд.

Первый субъект Российской Федерации, где уже побывала наша комплексная комиссия, — это Северо-Кавказский федеральный округ. Мы проехали все субъекты Российской Федерации, определили 7 автовокзалов, 11 железнодорожных вокзалов, где будут пилотные зоны размещения таких средств.

Кроме этого в течение года на 24 станциях Московского метрополитена и 7 станциях Санкт-Петербургского метрополитена будут установлены новые досмотровые комплексы. МЧС России планирует также создание 8 пилотных зон во всех городах, где есть метрополитен. Эта программа начала свою реализацию.

В.В.Путин: И по Северному Кавказу?

И.Е.Левитин: По Северному Кавказу в первую очередь. Мы именно туда выезжали, объездили все регионы.

В.В.Путин: Хорошо, спасибо. И сегодня состоялось олимпийское собрание. Александр Дмитриевич (обращаясь к А.Д.Жукову), пожалуйста.

А.Д.Жуков: Да, Владимир Владимирович, сегодня состоялось олимпийское собрание. Впервые в истории российского олимпийского движения мы утвердили Стратегию развития олимпийского движения, Олимпийского комитета до 2020 года.

Стратегия предусматривает несколько этапов, они все связаны с участием наших спортсменов в Олимпийских играх, прежде всего 2012 года в Лондоне, потом в Сочи. Ну и, конечно, эта Стратегия предусматривает существенное повышение авторитета Олимпийского комитета России на международной арене, чего нам сейчас явно не хватает, и, конечно, очень упорную совместную работу Олимпийского комитета, спортивных федераций и государственных органов по развитию спорта высших достижений и массового спорта.

Кроме того, избрали сегодня новые органы, прежде всего исполком Олимпийского комитета. Количество начальников сократили очень сильно, например вице-президентов — в 2 раза. Ввели в исполком представителей крупнейших российских федераций по видам спорта, в которых разыгрывается наибольшее количество олимпийских медалей….

…Прессу удалили из зала перед рассмотрением вопросов, не подлежащих официальной огласке. Это происходит на каждом заседании правительства давно отработанным методом. Все присутствующие на заседании репортеры и телеоператоры заранее знают время, когда они должны сами тихо подняться и уйти через боковую дверь, проходя мимо «галерки».

Крестин затаил дыхание, мимо него проходил труп-репортер…. Он по-прежнему улыбался…, а проходя мимо сидящего Виктора Борисовича тихо сказал: «Привет… Помнишь меня?…, ты должен знать… тогда в 2000-м году?»…. Виктор Борисович почувствовал жуткий и специфический холодок, повеявший от репортера… с запахом сырой земли и гниющей древесины….

На какой-то миг на лбу трупа-репортера появилось пулевое отверстие с сочащейся из него кровью…. Лицо меняло цвет,… оно стало ужасным, какое бывает у покойника, долго пролежавшего без захоронения. На Виктора Борисовича нашло оцепенение…, его мышцы парализованы…, он не мог повернуть головы, чтобы посмотреть на реакцию присутствующих в зале коллег…

Крестин невольно смотрел в глаза журналисту…, как кролик поедающему его удаву…, он не мог отвести взгляд, как ни старался…, кто-то невидимый заставлял, не моргая смотреть в глаза журналиста. В них не было живого блеска, хотя труп-репортер продолжал широко и приветливо улыбаться! Тело Крестина вновь покрылось мурашками ужаса….. Неужели это зомби? Вчера — в бассейне с простреленной головой, а сегодня — здесь! Не может быть….

Наконец ему удалось оторвать глаза, и Виктор Борисович посмотрел вокруг. Присутствующие чиновники вели себя так, как будто не видели странного и неестественного изменения лица у человека, выходящего из зала. Никто из сидящих чиновников не проявлял малейшего интереса к этому чудовищному зрелищу. Как же можно не заметить лицо трупного вида…, простреленный лоб… запах сырой земли и гниющей древесины?

***

После заседания правительства Виктор Борисович вернулся в кабинет и попросил референта предоставить ему весь список аккредитованных журналистов, присутствовавших на сегодняшнем заседании правительства с их персональными данными. Олег тут же исполнил поручение и вскоре Виктор Борисович всматривался в фотографии журналистов и телеоператоров, которые имелись в личных учетных карточках аккредитации. Он тщательно просматривал все документы, которых было очень много. Лица «примелькавшихся» ему журналистов Крестин знал, но того таинственного репортера с лицом трупа-утопленника среди них не было….

Виктору Борисовичу нужно обязательно вспомнить, кто этот человек, жив ли он сейчас или все случившееся сегодня «привиделось» ему, как вчера дома. Человеку, занимающему высокий пост в аппарате правительства и представляющему новую российскую бюрократическую элиту, каким являлся Виктор Борисович, трудно вспомнить всех, с кем пришлось встречаться в последние десять лет. Но вспомнить обязательно! Нужно во что бы это не стало….

До распада СССР почти 70 лет в мрачном здании на Старой площади в Москве, как и в Кремле, безраздельно властвовала номенклатура ЦК КПСС. После запрета Борисом Ельциным компартии и выдворения оттуда последних коммунистических «могикан», в этой партийной цитадели обосновалось первое демократическое правительство независимой России.

После маленькой гражданской войны в центре Москвы осенью 1993 года и упразднения Верховного Совета правительство переехало на Краснопресненскую набережную. С тех пор это здание считается центром исполнительной власти России. Иногда срок жизни правительств в некоторых странах исчислялся не годами и даже не месяцами, а днями. Например, в Португалии в период с 16 мая 1918-го по 28 мая 1926-го сменилось 30 кабинетов, 19 премьеров, а в бывшей Югославии с декабря 1918-го по январь 1929-го — 24 кабинета, 7 премьеров.

Эти метаморфозы, как видно, относятся к кризису после первой мировой войны. В годы коммунистического правления в СССР, да и в Восточной Европе, ни о каких публичных сменах правительства речи не велось. Все происходило тайно, закулисно. И премьер, и правительство в СССР — номинальные! Все решало политбюро ЦК КПСС. Оно являлось и премьером, и правительством, и Верховным Советом, и судом в одном лице.

После падения коммунистического самодержавия в России правительство обрело те властные полномочия и начало играть ту роль, которая написана на партитурах всех правительств мира, — роль настоящей власти в рамках своей компетенции.

Осенью 1991 г. в правительство России пришли «мальчики в розовых штанишках», как окрестил новую команду тогдашний вице-президент РФ Александр Руцкой, или «завлабы», как охарактеризовал их бывший премьер-министр Виктор Черномырдин.

Егор Гайдар, Анатолий Чубайс, Александр Шохин, Петр Авен, Сергей Глазьев, Петр Филиппов, Андрей Нечаев и другие были приглашены президентом Борисом Ельциным с подачи госсекретаря Геннадия Бурбулиса, для того, чтобы начать экономические реформы, о которых так долго «болтала» новая власть.

Экономический блок реформ разрабатывался, а затем на первоначальном этапе проводился в жизнь под руководством Егора Гайдара. Почти все младореформаторы имели ученые степени, занимались ранее наукой и никогда не работали в аппарате. Только Шохин прослужил 10 лет в Совмине СССР, да Гайдар имел непосредственное отношение к партийной элите — он работал некоторое время в главной партийной газете «Правда» и в журнале «Коммунист».

Еще в 1995-м прокремлевские аналитики сравнивали первое молодое правительство России с реформаторским кабинетом Петра Столыпина. Оппоненты имели противоположное мнение. Но, как бы ни расценивались их профессиональные способности, неоспоримо то, что впервые в 1991 г. в правительство России — высшую политическую элиту — совершенно необычным для страны способом рекрутированы на высшие должностные посты новые люди со стороны, «чужаки».

Несмотря на то, что сам Борис Ельцин ручался за них, объявив на всю страну об улучшении экономической ситуации за два года (похоже, он и сам в это верил), чуда так и не произошло! Напротив, ситуация ухудшилась, а с ней обострилась и борьба внутри самого правительства. Шли баталии между «пришельцами», которые затеяли «шоковую» терапию и старыми, закаленными в партийных боях номенклатурщиками, не собиравшимися добровольно отдавать власть, влияние и деньги.

Именно в правительственной структуре высшей политической власти дольше всех задержалась наиболее консервативная часть старой партийной элиты, которая пыталась действовать привычно, по-своему, постепенно маскируясь под новую демократическую элиту. Особенно удалась эта метаморфоза назначенному Ельциным на смену «мальчикам в розовых штанишках» бывшему партийно-хозяйственному руководителю газовой отрасли СССР, покойному ныне экс-премьеру России Виктору Черномырдину.

Его превращение (аналитики, эксперты, журналисты в России и на Западе поголовно предрекали после этого назначения скорый закат реформ, галопирующую инфляцию) напоминало переход из протестантизма в католицизм Генриха IV, потому что хотелось непременно быть французским королем. Воистину, «Париж стоил мессы».

Новый глава кабинета министров тоже понял, что его место требует продолжения реформ. Это с одной стороны. А с другой, как это обычно водится, в новое российское правительство потянулись старые «бойцы» из второго эшелона бывшей партийной номенклатуры, близкие по духу.

Состав правительства России, который сформировался на начало августа 1994 г., уже совсем не напоминал команду реформаторов образца 1991-го. И даже начала 1993-го. Едва ли не последним из завлабовских «могикан», оставшимся в нем, чтобы завершить чековую приватизацию, являлся вице-премьер Анатолий Чубайс. Никого больше из яростных сторонников Ельцина или участников политических движений, которые вознесли его на кремлевский Олимп, в правительстве уже не осталось. Разве что вице-премьер Сергей Шахрай, который из заклятых сторонников президента за несколько лет пребывания в высших правящих слоях в результате политического дрейфа оказался едва ли не в противоположной от самого президента стороне.

В 1995 г. в правительстве, по оценкам многих аналитиков, набирало силу отраслевое крыло во главе с вице-премьером Олегом Сосковцом. Это третье лицо после президента и председателя правительства, обладающее реальной властью в стране. Следующим за ним в правительстве Черномырдина по влиятельности шел, как ни странно, из пяти вице-премьеров, министр топлива и энергетики Юрий Шафранник (сегодня — один из богатейших людей страны), который пользовался особым доверием премьер-министра.

Между этими двумя политиками шла тихая борьба за влияние на первое лицо кабинета министров. Интересно, что правительство России, становясь все более похожим по замкнутости для прессы и общественности на безликие правительства времен политбюро, не сбавляло темп непопулярных «шоковых» реформ. Но и не допустило обещанной громко уходящими в отставку молодыми прагматиками во главе с Егором Гайдаром, галопирующей инфляции.

Наоборот, по оценкам даже некоторых членов ушедшей команды Гайдара, темпы инфляции последовательно снижались, достигнув в июне 1994 г. рекордно низкого по сравнению с сентябрем 1991 г. уровня — 6% в месяц. В то же время, в коридорах пост младо реформаторского российского правительства обнаружился новый довольно влиятельный центр. Во главе этой номенклатурной группы давления, которая курировала практически все решения кабинета министров, стоял руководитель аппарата премьера Владимир Квасов.

Это была абсолютна закрытая теневая фигура. За несколько лет работы на этом посту, он лишь дважды коротко появился на экранах телевизоров. «Серый кардинал», как окрестили его масс-медиа, оказалось, способен держать в руках тысячи связующих нитей, ведущих извне к главе кабинета министров.

Вывод множества аналитиков однозначен: в правительственных коридорах пост реформаторов властвовали не первые лица, а среднее звено аппарата, в большинстве своем состоящее из бывших номенклатурных чиновников, трансформировавшихся в «демократических». Это среднее звено аппарата и сегодня делится на «бывших» и «пришельцев», между которыми аппаратная борьба не прекращается ни на минуту.

Виктор Борисович относился к категории «пришельцев», он попал в состав аппарата вместе с шефом, и ему приходилось очень несладко в первое время. Нужно было без подготовки включиться в аппаратную борьбу за выживание с «бывшими». Аппарат всегда имеет силу власти, являясь инструментом в работе членов кабинета министров. Эта власть не прописана ни в Конституции, ни в иных законах, она прописана в должностных инструкциях конкретного чиновника.

Например, взять сегодняшнее заседание правительства, на котором члены кабинета отвечали на вопросы премьера. Кто проверяет достоверность этих ответов? Не сам же премьер-министр! А значит его аппарат во главе с руководителем! Это и есть власть, а от того, как глава аппарата доложит премьеру о соответствии реалиям информации, данной конкретным министром, зависит последующая реакция премьера в отношении отвечавшего на вопрос члена кабинета.

Такой властью обладал и Крестин, с той лишь разницей, что он формировал мнение вице-премьера о конкретном должностном лице аппарата. За эту власть ему приходилось немало бороться. Его шефу аналогично, с той лишь разницей, что в его борьбе участвовали другие действующие лица. В этой постоянной аппаратной борьбе, тандем вице-премьера и Крестина шел по жизни с 1995 года.

Во время почти неуправляемой гласности и свободы слова, ситуация усугублялась еще и борьбой с многочисленными журналистами, пристально следящими за каждым шагом высших должностных лиц и их окружения. Кто работал в то время в СМИ, помнит, как журналисты гонялись за сенсациями. Если их не удавалось находить, то многие попросту выдумывались с «высосанными из пальца» фактами.

Всякого рода публикации осложняли и без того напряженную борьбу в правительстве, а журналисты освещением тогдашней российской действительности создавали дополнительную конкуренцию в аппарате Белого дома. Если сегодня официальным источником информации о состоянии экономики является должностное лицо правительства, то в те времена существовал альтернативный источник — СМИ. Порой сведения, изложенные в газетах и журналах, в значительной степени отличались от докладов кабинета, и каждому министру приходилось работать с поправкой на эти публикации.

Заставить «замолчать» зарвавшегося журналюгу оказывалось не под силу не только самым опытным работникам аппарата правительства, но и министрам. Тогда существовал единственный способ это сделать, нанять киллера, и навсегда избавиться от изобличителя-писаки, как от назойливой мухи.

…И тут Виктор Борисович вспомнил случай, о котором ему много лет не хотелось думать. Этот случай изменил навсегда психику так, что собственная циничность удивляла его самого. Это случилось на закате эпохи Ельцина. Пришедший исполнять обязанности премьер-министра Путин затеял «чистку» как самого правительства, так и его аппарата. Тогда мало кто верил, что это будущий президент России. Ходили, конечно, слухи в аппарате, но они были похожи на очередную «утку», коих «летало» в те времена великое множество.

Именно Путин первоначально уделял огромное внимание тому, что писала пресса. Любая негативная публикация в отношении отдельного министра или его аппаратного окружения могла навсегда поставить точку в дальнейшей карьере федерального чиновника. Это понимали все журналисты многих центральных СМИ.

Еще в конце февраля 2000-го года в одной из газет появилась компрометирующая информация на шефа Виктора Борисовича. Она касалась вопросов целевого расходования средств федерального бюджета. Виктор Борисович не помнил сейчас ни названия газеты, ни фамилии журналиста, опубликовавшего «вредную» статью. Зато Крестин вспомнил серьезный разговор в кабинете шефа по поводу публикации этой статьи. Это был не просто разговор, в его основе громкий нагоняй ему от шефа впервые за все время его службы у вице-премьера.

Помнится, когда Виктор Борисович вошел к шефу в кабинет, он понял о его настроении на предстоящий разговор, вице-премьер был настолько взбешен, что Крестину показалось, шеф не совсем трезв. Он, как громовержец, метал молнии взглядов на Крестина. Подозвав Виктора Борисовича к столу, шеф молча бросил газету ему в лицо.

— Ты видел эту дрянь? — кричал он, — почему я вижу эту статью в опубликованном виде? Кто…, какая б… давала материал этому писаке? Что молчишь, я тебя спрашиваю….?

Виктор Борисович стоял как нерадивый ученик перед строгим учителем, спрашивающим у него причину невыполнения домашнего задания. Он ничего не мог ответить в свое оправдание, ему казалось, шеф сам понимает, что пресса неподконтрольна и неподотчетна правительству. Да и задачи шеф никогда не ставил по мониторингу публикаций в прессе. А тут на тебе! Конечно, когда публикации не касались его особы, он вел себя спокойно по отношению к разоблачительным статьям о «деяниях» других коллег. Теперь ситуация изменилась — статья опубликована в отношении его работы.

— Иди и думай, как сделать так, чтобы я больше не видел подобных публикаций, — грозно приказал он Виктору Борисовичу — я не знаю, что ты предпримешь по этому поводу. Можешь делать все что угодно — беседовать с этим писакой, угрожать ему или загрызешь его зубами заживо, но добейся, чтобы этого, больше не было ни-ког-да! Слышишь меня? Ни-ког-да!

Виктор Борисович долго думал, как выполнить стратегическое поручение шефа. Перебрал многие варианты действий от выплаты кругленьких сумм за «молчание», до крайних мер. Подкупать журналистов глупо и ненадежно, всех все равно не купишь, да и кто тебе будет докладывать ему о готовящейся статье в редакции любой из газет? В ушах звучали слова шефа: «…загрызешь его зубами заживо». И Крестин быстро понял, что имел в виду шеф — физическое устранение этого писаки. «Его коллеги быстро поймут причину гибели журналиста и сами будут осмотрительнее себя вести в следующий раз!» — подумалось тогда Крестину.

Исполнителей нашли быстро. В то время Москва была наводнена профессиональными киллерами, исполняющими заказы на убийство, оставляя кровавый след в грабеже столичной и федеральной собственности. Исполнителей заказа нашел все тот же верный референт Олег Федорович. А дальше оставалось всего лишь заплатить крупную сумму по результатам их «работы». Для получения денег, исполнители представили доказательство выполненного убийства в виде фотографий жертвы, застреленной киллером в голову. Косвенным доказательством являлась официальная шумиха, поднятая прессой по случаю убийства известного журналиста. Исполнителей до сих пор не нашли, скорее всего их в настоящее время нет в России.

…Виктор Борисович вызвал к себе Олега Федоровича. Тот вошел и как всегда приготовился выслушать поручение босса.

— Олег, ты помнишь начало 2000-го года, вернее мое негласное поручение в отношении некого рьяного правдоискателя-журналиста? — многозначительно спросил его Крестин.

— Помню, разве такое забывается? — ответил преданный референт, — а что Вас интересует?

— Разыщи срочно его фотографию, которую все газеты печатали после убийства, — приказал Виктор Борисович, — и сам знаешь, делать это надо по-тихому! И ничего не бойся, тебе это не угрожает…. Да, вот еще что…, выясни, не было ли у него брата-близнеца?

Через час Олег Федорович принес газету с фотографией убитого журналиста. Он положил ее на стол и коротко сказал: «У этого репортера не было никаких братьев!». Виктор Борисович отпустил референта, а когда за ним закрылась дверь, быстро схватил газету и пристально всматривался в лицо застреленного журналиста. Заголовок старой газеты громкий: «Очередная жертва гласности — застрелен еще один журналист! Кто следующий…?»

Виктор Борисович посмотрел на фото, на нем запечатлен человек, лежащий на асфальте с огнестрельной раной в голове, из которой текла кровь…. О, ужас! Это… тот самый труп-утопленник из бассейна. Это его Виктор Борисович видел в зале несколько часов назад. Черт возьми! Что за мистика, в конце концов! Такого не может быть!

Рабочий день заканчивался, скоро нужно ехать домой на Рублевку. У Виктора Борисовича временно парализовало мышление, он тщетно пытался дать объяснение всему произошедшему за эти два дня. Чем ближе подходило время его отъезда из здания правительства, тем больше им овладевал какой-то необъяснимый страх. Что происходит? Крестин не сомневался в своем психическом здоровье, но дать объяснение происходящему пока не мог.

Всю дорогу Виктор Борисович пытался проанализировать произошедшие события. Он рассуждал, что если у убитого по его заказу журналиста нет братьев, тогда выходит, труп утопленника является театрализованным представлением с участием талантливого профессиональным актера. Стоп! Такого спектакля в здании правительства никто не разрешит, ведь заседание вел сам Путин! …А почему тогда никто не помнит, что произошло вчера во дворе его дома? И второе, почему на записи видеонаблюдения охраны его особняка отсутствуют события по обнаружению им трупа в бассейне?

А что, если весь вчерашний спектакль режиссирован спецслужбами и проводился против него или шефа с неизвестной пока целью? Тогда всесильные гэбэшники могли взять со всех участников этого спектакля расписку о неразглашении тайны операции, а это значит, что утром Крестину все лгали, даже жена Елена. Это предположение как-то объясняет утреннее поведение его домашних. Но на заседании правительства спектакля быть не могло по определению! И какая цель у всесильных спецслужб?

Зачем нужен такой спектакль? Если все это направлено против него Крестина Виктора Борисовича, с целью дискредитировать его в глазах шефа, то это слишком сложный и мудреный вариант. Есть намного проще алгоритм действий для достижения этой цели — банальная отставка! Кому нужно мудрить в этом? Да и вообще такие сложные компрометирующие операции возможны только в отношении влиятельных политиков, имеющих непосредственные контакты с президентом и премьер-министром. А кто он? Руководитель аппарата вице-премьера. И все! Что он сделает? Пожалуется шефу, который в случае, если запахнет жареным, попросту сдаст его с чистой совестью?

А как мог человек, загримированный под убитого журналиста попасть в здание правительства? Все, кто имел такую возможность по условиям аккредитации, тщательно проверялись. Вот так просто зайти под видом аккредитованного журналиста невозможно. Но если это операция спецслужб, то такой вариант может быть просто осуществлен. Но зачем такая сложная многоходовая операция?

И тут Виктора Борисовича осенило! Он вспомнил о многочисленных слухах постоянно блуждающих по коридорам правительства. Эти слухи наполовину обыкновенные сплетни. Но все же эти слухи с точностью в 50% предсказывали решение, которое должно быть принято в ближайшее время.

Недавно ходил такой слух, что вскоре президент подпишет жесткое указание о повторном расследовании нераскрытых политических убийств, в том числе и журналистов. Продиктовано такое решение заочной критикой президента Беларусии в отношении России, в ответ на обвинения Лукашенко в нераскрытых массовых заказных политических убийствах.

Когда российские высшие должностные лица обвиняют белорусского президента в узурпации власти и подтасовке результатов голосования на президентских выборах, тот в ответ критикует Россию за то же самое, говоря публично о недостатках в политике России. Не обошлось и в этот раз, накануне президентских выборов в Беларусии.

Да, наша критика объективна, но все что происходит там, есть зеркальное отражение нашей действительности. И в этом Лукашенко прав! Если обвинять кого-то в таком чудовищном преступлении, нужно сначала посмотреть на себя! Что в России раскрыты все заказные политические убийства, и все преступники за это наказаны? Наверное, поэтому президент готовит жесткие поручения по новому расследованию нераскрытых политических убийств.

Их можно выполнить двумя способами. Первый — реальное раскрытие, а второй — «повесить» эти преступления на кого-нибудь из исполнителей, отбывающих уже наказание в лагерях по совершенным ими убийствам.

Например, кто-то из осужденных киллеров, «замученный совестью», вдруг «сознается в исполнении им нераскрытого убийства» и дает показания. В роли заказчиков могут быть обозначены беглые олигархи, Березовский например, «достать» которых невозможно даже российским спецслужбам. Или будут даны показания против политиков уже ушедших в мир иной и доказать обратное, невозможно. По второму способу получается, что и преступление раскрыто, и государство смывает с себя пятно, оставленное на его репутации этим нераскрытым политическим убийством.

Конечно же, первый способ и справедливее и чистоплотнее, но очень трудный, а порой и невозможный в реализации вариант. Многих киллеров-исполнителей устранили, другие удрали за рубеж под чужими фамилиями и с измененными пластическими операциями лицами. Что касается заказчиков, то следствию скорее всего они хорошо известны, вот только доказать это невозможно. У следственных органов, в этом случае, только один вариант раскрытия всех политических «висяков» — явка с повинной самого заказчика преступления и его чистосердечное признание.

Но кто добровольно признается в таком преступлении? Никто! Это же подобно самоубийству! А если… провести операцию психологического воздействия на заказчика так, как начат вчерашний спектакль с обнаружением трупа-утопленника в бассейне? Так…, в этом есть глубокий смысл! Воздействуя на человека страхом и таинственностью происходящего на грани мистики, склонить его к явке с повинной и чистосердечно признаться в заказе и организации преступления!

Виктору Борисовичу сразу стало… легче. По крайней мере, он теперь мог объяснить себе все произошедшие мистические события у него дома и на заседании правительства. Настроение его заметно улучшилось, но тут же испортилось от понимания факта своего нынешнего положения. Это означает, что следствию известно, откуда «растут ноги» заказного убийства, совершенного десять лет назад. Ведь именно он, Крестин сейчас находится в обработке спецслужбами. Чему здесь радоваться?

Да, такое предположение и возникшую с ним тревогу трудно чем-либо успокоить. Но Виктор Борисович понимал, что информирован — значит вооружен! Он теперь знал как нужно вести себя дома и на работе. Он твердо решил, что не будет поддаваться страху и панике, пусть эта операция сорвется — он ни при каких обстоятельствах не явится с повинной к следователю. Обломятся! Не дождутся! Он будет себя вести так, как вовсе не замечает происходящих вокруг него событий.

После такого вывода вновь пришло сомнение в правильности поведения по этому принципу. Если он не будет обращать никакого внимания на все инсценировки, то руководители спецоперации поймут, что Крестин косвенно признает вину. Да положение сложное! Как должен себя вести нормальный человек, который не имеет никакого отношения к преступлению? Он должен сообщить об этом службе безопасности…. Но… тогда, возникнут сомнения в его психическом здоровье и освободят от занимаемой должности.

А если не сообщить, что будет? Тогда, получается, — он заказчик, который догадался о проведении спецоперации и старается не «замечать происходящего», чтобы не ворошить лишний раз дело по нераскрытому преступлению и… начинает сам сходить с ума. В первом случае спецоперацию продолжат до явки с повинной, и тогда его ждет политическая смерть, а возможно и показательный суд. Во втором случае, клиника для психически больных. И в том и в другом случае, результат тот же — прощай престижная должность в аппарате правительства. А это — смерти подобно! От такого вывода у Виктора Борисовича страх стал резко усиливаться.

Крестину хотелось узнать, кто играет роль убитого журналиста. А какая разница? Могли найти похожего на убитого журналиста актеришку, загримировать дополнительно под оригинал, а то и сделать пластическую операцию. И все дела — журналюга воскрес! Ешьте его с маслом! В игре по-крупному возможно все, лишь бы реализовать задуманное и достичь конечной цели. И все-таки Виктору Борисовичу не верилось в эту версию событий.

***

Кортеж Крестина мчался по трассе, выехав за МКАД. Виктор Борисович лениво смотрел в окно и готовился к появлению дома. Он продумывал варианты новой линии поведения с женой и прислугой. Огорчала измена жены. Нет, у нее не было любовника, она верна ему телом, но вот душой? Кто-кто, а Лена могла бы шепнуть тихо на ухо о том, что ее заставили участвовать в спектаклях, направленных против него. Могла бы предупредить о начавшейся операции спецслужб. Он считал, что его жена должна быть всю жизнь благодарна ему за то, что стала его спутницей жизни.

Крестину вспомнились многие эпизоды их совместной жизни в далекие советские перестроечные годы. Елена всегда мечтала о богатой и беззаботной жизни, о том, что она сегодня имеет! И все это благодаря Крестину и его службе в аппарате правительства. Для этой женщины сбылись все ее мечты. Так почему же она неблагодарна мужу?

Виктору Борисовичу не хотелось думать о том, что в случае трагического для него завершения этой спецоперации, единственным наследником его состояния становиться именно Елена. Так может быть в этом и кроется ее пассивность по отношению к нему и его дальнейшей судьбе? Ведь состояние не маленькое. За время работы у шефа Виктор Борисович, получая высокую зарплату, а кроме этого еще солидные официальные бонусы за реализацию государственных программ и различных проектов.

Плюс нелегальные доходы, регулярные различные откаты за содействие крупному бизнесу, по тендерам госзакупок и еще за что-то, он даже не знал за что точно. Судя по размерам ежемесячных перечислений за «что-то», можно сделать вывод, эти суммы превышали его официальный ежемесячный заработок в два раза.

Все эти немалые средства, составляющие «приработок» чиновника значительно превышали официальную зарплату и ежемесячно уходили на счета в зарубежных банках. Референт контролировал перечисление «откатов», а вот суммы за «что-то» выплачивались регулярно неизвестно кем. За официальную зарплату Крестин приобретал пакеты ценных бумаг российских и зарубежных компаний, становясь их крупным акционером и покровителем.

В далеком 1998 году, Крестин попытался выяснить у референта, кто и за что перечисляет эти суммы. Тот ответил ему, что возможно работает та же система, как при КПСС со сталинских времен. Тогда каждому парт аппаратчику в конверте ежемесячно приносили еще один оклад, за который тот даже нигде не расписывался. Референт сам не знал, кто организовал, и контролирует выплату этого «материального поощрения». Ему неизвестно, сколько таких государственных служащих получает от коррумпированной системы это «материальное стимулирование», до какого уровня власти работает эта система и откуда берутся деньги на выплаты.

Когда Виктор Борисович спросил референта о получении высшими должностными лицами такого «материального стимулировании», то тот уклончиво ответил, что такое возможно, и поэтому Виктору Борисовичу не стоит бояться получения этих сумм. Крестин спросил, на сколько лет рассчитана такая поощрительная система? Референт ответил, что об этом можно судить по эффективности борьбы с коррупцией в государственном аппарате. Длительность выплат прямо пропорциональна времени существования коррупции!

Кроме особняка на Рублевке у Виктора Борисовича имелся старинный замок в Испании и особняк на Мальдивах. Детей у Крестинных не было, поэтому все это огромное состояние могло достаться только его жене Елене. Зачем ей волноваться? Глупо обострять отношение со спецслужбами, которые могли ее «убедить» в том, что дни службы Виктора Борисовича в правительстве сочтены?

…Вдруг на прямом участке трассы, кортеж Крестина нагло обогнал джип. Как это возможно, если движение по трассе перекрыто на время его проезда? Кто такой этот дерзкий тип? Перед обгоном джип включил «крякалку», а когда поравнялся с автомобилем Виктора Борисовича, то рядом с водителем джипа сидел… убитый десять лет назад журналист, который помахал Крестину в открытом окне рукой. Его лицо начинало меняться так же, как в зале заседаний правительства…. На лбу появлялось пулевое отверстие с сочившейся из него кровью…, признаки трупного разложения.

— Кто такой? — спросил Виктор Борисович у водителя, когда джип, обогнав кортеж, ушел далеко вперед, — почему охрана пропустила этот джип на трассу?

— Какой джип? — недоуменно спросил водитель, — нет никого на трассе, она же перекрыта на время нашего проезда….

Водитель с неподдельным удивлением смотрел на Виктора Борисовича, и видно, что это не актерская игра, так «показать» недоумение и удивление одновременно, мог не каждый профессиональный актер. Виктора Борисовича вновь охватило чувство страха. Неужели версия о разработке Крестина в спецоперации неверна? Тогда что же это?

— Неужели ты не видишь этот джип впереди нас? — спросил Крестин водителя, — немедленно догони его, я хочу знать, кто в нем едет.

— Впереди нас только головной автомобиль Вашей охраны, — ответил водитель, — его догонять?

— Не нужно, черт с ним, — успокоился Крестин, тем более что призрачный джип уже скрылся из виду.

Вскоре кортеж Крестина въехал во двор его особняка. Виктор Борисович вышел из машины и привычным жестом руки отпустил сопровождение до завтрашнего утра. Когда обе машины скрылись за закрывающимися автоматическими воротами, он направился к дому. Навстречу ему вышла улыбающаяся Елена.

— Как прошел твой день, дорогой? — спросила она, — как твое самочувствие?

— Нормально! — ответил он, — как обычно! Самочувствие отличное, не стоит волноваться, дорогая!

Виктор Борисович говорил эти слова с наигранной веселостью и беззаботностью, а сам внимательно смотрел за реакцией жены. К его удивлению она вела себя естественно, как обычно, когда встречала его с работы. Она спросила, где он будет ужинать и, получив ответ: «в беседке», распорядилась, чтобы ужин подали туда.

Пока горничные суетились у стола в беседке, Крестин вошел в дом, переоделся, принял ванную и проследовал в беседку в домашнем халате и тапочках. Как обычно, поблагодарив горничных, он уселся за стол и приступил к трапезе. Елена села рядом с ним и по ее виду можно заметить, что она хочет задать какой-то важный вопрос, но не решается. Когда Виктор Борисович заканчивал ужин, Елена решилась.

— Витя, у тебя все нормально? — робко спросила она, — что ты хотел выяснить утром, допрашивая прислугу?

— Лена, ты была права, — отвечал Крестин, — вчерашней ночью мне приснился кошмарный сон и я принял его за реальность. В обеденный перерыв меня консультировал личный врач и сказал, что это у меня от переутомления, как ты и предполагала.

— Вот видишь дорогой! — обрадовалась Елена, — оказывается иногда, и я бываю права. Значит, тебе нужен отдых. Возьми отпуск, и съездим в Испанию или на Мальдивы, отдохнем?

— Я не против, но сначала нужно выяснить, как отнесется шеф! — сказал Виктор Борисович — завтра же спрошу его об этом.

Услышав такое предложение, Виктор Борисович подумал: «а может, взять отпуск и съездить отдохнуть?». В этом году он еще не был в отпуске, поэтому можно использовать его, чтобы все хорошо обдумать и успокоить нервы на лазурном берегу. Он подумал, что, это хороший способ проверить, верно ли, что спецслужбы затеяли операцию в отношении его? Будучи в отпуске за границей, ему удастся выяснить для себя факт существовании спецоперации.

Елена иногда подсказывала хорошие идеи. Крестин рассчитывал подтвердить или опровергнуть начавшийся спектакль-операцию по следующим основаниям. Вся охрана и прислуга в его замке в Испании и на Мальдивах состояла их местных наемных работников. Учитывая это, российским спецслужбам не удастся привлечь иностранных граждан к операции-спектаклю.

Во-первых, менталитет зарубежной охраны и прислуги сам по себе отвергает работу против хозяина. Это общеизвестно! Во-вторых, российские спецслужбы не имеют права вербовать иностранных граждан, на какие бы то ни было операции. Никто из руководителей спецслужб не пойдет на грубое нарушение международного права. В-третьих, во многих странах, в том числе и в Испании, сотрудничество граждан с иностранными разведками и спецслужбами приравнивается к шпионажу против своей страны.

Таким образом, отдыхая за границей, Виктору Борисовичу удастся установить факт проведения этой гнусной спецоперации в отношении его. Он рассудил так: если проводится спецоперация, то после его выезда за границу, она попросту прекратится, потому что зарубежные слуги будут неподкупны, отказавшись от ролей этого подлого мероприятия! Молодец, Лена подсказала мужу вариант проверки важного для Крестина факта! Настроение у него резко улучшилось, и после ужина он ушел к себе в кабинет, сказав при этом жене: «я еще поработать сегодня хочу».

Закрывшись в кабинете, Виктор Борисович долго сидел в кресле, он снова вспоминал события тех далеких дней, когда по его заказу убили журналиста по фамилии Валентин Холдин. После его устранения, Крестину пришлось «просеять» работников аппарата. Ведь кто-то же «слил» материалы для статьи Холдину, сомнений не было в том, что этот человек работал в аппарате Крестина.

Установить этот факт можно, проведя служебное расследование, но Крестин уволил всех, кто имел доступ к важным документам. Чего расследовать? Никто все равно не признается в «сотрудничестве» с прессой, а «зачистить крота» таким способом и просто, и надежно.

Время позднее, но Крестину совсем не хотелось спать, сказывалось нервное напряжение последних двух дней. Он решил посидеть еще с полчаса у себя в кабинете, а потом идти в спальню на третьем этаже особняка. Они с Еленой уже несколько лет спали врозь, каждый в своей комнате. Иногда воссоединялись и проводили ночь вместе в одной из спален, которые располагались рядом через стенку.

Его мысли снова возвращались к убитому журналисту Холдину. Что это за люди такие? Почему им больше всех надо? Ну, допустило его ведомство нецелевой расход бюджетных средств, зачем кричать об этом на всю страну? У журналюги зарплата стала больше от этого? Нет! Получаешь заработанные деньги — живи спокойно! Так нет, им нужны сенсации, разоблачения….

А мало ли было разоблачений в горбачевскую гласность? В то время «громили» всех. У журналистов даже возникло соревнование своеобразное, кто больше компромата «накопает» и напечатает. И чего добились эти правдоискатели? Развалилось мощное государство СССР. А простым людям стало легче жить от этого? Ой, ли! Да, кто-то стал миллиардером, но основная-то масса народа стала жить намного хуже, чем жила при Советах.

Правильно действует сегодняшняя власть! «Закрутила гайки» этой пресловутой гласности и поделом ей. Нечего будоражить общественное мнение. Люди бедно живут? Это их проблемы, а власть должна укреплять боеспособность армии, вооружать ее до зубов, совершенствовать правоохранительные органы, то есть заниматься своими конституционными обязанностями….

Вдруг Виктор Борисович услышал тихий шорох в коридоре у двери в кабинет…. Он обострил слух — кто-то тихо крался по коридору…. Тогда он быстро развернулся вместе с креслом лицом к двери и продолжил слушать шорохи, доносящиеся из коридора. Его внезапно охватил страх, кто шарил по особняку? Он не мог объяснить, откуда у него внезапно появлялось сильное чувство страха? Оно граничило с ужасом…. Время позднее, Елена, наверное, уже спала, горничные в это время никогда не выходили из своих комнат, расположенных в другом крыле первого этажа, охране вообще запрещено без вызова входить в дом….

Шорохи стихли, Виктор Борисович посидел несколько минут лицом к двери, и, решив, что это ему послышалось, вновь развернулся лицом к письменному столу. Страх не проходил, наоборот усиливался…, Крестин почувствовал, что по спине стекали струйки холодного пота. Его руки тряслись, как при глубоком похмельном синдроме. Сидя спиной к двери, он снова услышал явное шарканье чьих-то ног, только теперь этот звук доносился с правой стороны коридора…. Крестин вновь резко повернулся спиной к письменному столу….

В его кабинете и обеих спальнях имелись тревожные кнопки вызова охраны на непредвиденные случаи, но Виктор Борисович даже не подумал вызывать охрану, опасаясь вновь оказаться в глупом положении нервнобольного человека. Так было сегодня на трассе при поездке домой с работы, когда кроме него, никто не видел черного джипа, нагло обогнавшего кортеж. Так могло произойти и сейчас, вызовешь охрану, а после обнаружится, что в коридоре никого не было. А если часто будут возникать подобные «недоразумения», то охрана, отвечающая также за состояние его здоровья, обязательно доложит об этом выше по структуре.

Такая практика сложилась еще со времен Брежнева, охрану высших партийных руководителей тогда осуществляло специальное управление КГБ, а телохранители випперсоны обязательно сообщали своему руководству о неадекватном поведении охраняемого лица. Каждый член политбюро строго хранил тайну собственного здоровья. Если появлялся слух о серьезной болезни партийного деятеля, то его «переход на другую работу» или «пенсию» не заставлял себя долго ждать. Исключением являлся Кириленко, который продолжительное время работал в ЦК с «поехавшей крышей».

…Прислушиваясь к шарканью ног, доносящихся из коридора, Крестин ждал…, когда этот тип попытается открыть дверь. Личного оружия у Крестина не было, и он первый раз в жизни пожалел об этом. Он не любил оружия с детства, не мог с ним обращаться, а тем более метко стрелять. В армии он не служил, его не взяли по причине того, что он являлся единственным кормильцем матери, инвалида первой группы.

Если бы у него сейчас был пистолет, то он, не задумываясь, применил бы его по назначению, попасть в человека с близкого расстояния Крестин смог бы даже без каких-либо тренировок. В случае убийства загримированного актера, исполнявшего роль убитого Холдина, ему бы за это обвинения в убийстве не смогли предъявить. Ведь актер сам проник в охраняемый номенклатурный объект с неизвестной целью, а в таком случае применение оружия сочли бы за самооборону. Если бы произошло убийство главного героя разыгрываемого спектакля, то Виктор Борисович сорвал бы операцию «товарищей из ФСБ», повторить которую они бы уже никогда не решились после этого.

Но пистолета нет…, а этот тип безнаказанно «шаркает» по коридору его особняка. Вот он снова прошел мимо двери кабинета в другое крыло коридора. Наверное, он не знает, за какой именно дверью находится Крестин. Ищет, пытаясь, наверное, определить дверь кабинета Виктора Борисовича…. В этот момент… раздался стук в окно, зашторенное тяжелыми портьерами. Виктор Борисович вздрогнул от неожиданности. А это еще кто? Второй участник спектакля?

Стучать в окно его кабинета, да еще ночью, для охранников и прислуги Рублевского особняка равносильно увольнению с «волчьим билетом». Подобного не было никогда! Это опасно для жизни — такое действие каралось охраной стрельбой на поражение! Стучать в окно особняка государственного человека, каким был Крестин, равносильно самоубийству! Что это за мещанские штучки, кто осмелился на такое? Панибратское поведение в отношении высокопоставленного государственного служащего исключается!

Виктор Борисович резко повернулся лицом к столу у окна, тяжелые портьеры скрывали от его взора само окно. Он поднялся и, подойдя к окну, рывком дернул за шнур, открывающий шторы…. О Боже! За окном стоял… Холдин и ехидно улыбался, лицо его хорошо освещалось светом, падающим из окна на улицу. Что делать? Вызвать охрану? Нет! Это исключено… Виктор Борисович лихорадочно соображал, что ему предпринять в этот момент…

Но тут он услышал, что открывается дверь его кабинета…. Виктор Борисович почувствовал чей-то тяжелый взгляд на спине. Он резко обернулся и… увидел Холдина, стоящего в проеме двери широко и нагло улыбающегося, его оскал открывал гнилые от трупного яда зубы. Из его головы, из входного пулевого отверстия сочилась алая кровь…. Виктор Борисович снова обернулся к окну…. В проеме улыбалась та же физиономия убитого журналиста…. Подобного разворота событий Крестин не ожидал, его психика не выдержала, он рухнул на пол, проваливаясь в невесомость….

…перед глазами, как на экране кинотеатра проплывала сцена убийства журналиста киллером. …Вот Холдин выходит из дверей редакции и направляется к автомобилю, припаркованному недалеко от входа. В этот момент открывается окно стоящего рядом черного «Шевроле», в котором появляется рука с пистолетом. Точный прицельный выстрел в голову и Холдин падает на асфальт. «Шевроле» быстро срывается с места, визг пробуксовывающихся и дымящихся шин…. Холдин лежит на земле, из его простреленной головы течет кровь…

К телу журналиста подбегают посторонние люди, что-то кричат и пытаются оказать ему первую помощь, но вскоре понимают, что она уже не требуется, окружают труп журналиста плотным кольцом…. Эпизод убийства быстро меняется сценой его похорон. Перед глазами Виктора Борисовича появляется кладбище, гроб с телом Холдина, он устлан живыми цветами и венками….

Гроб дорогой, вычурный, изготовлен из красного дерева, в таких хоронят очень богатых людей. У гроба выступают коллеги журналиста, какие-то депутаты Государственной Думы, наверное, члены фракции КПРФ, они гневно клеймят позором нынешнюю власть, допускающую политические убийства в стране. И сквозь голоса выступающих на траурном митинге… прорываются рыдания супруги Холдина и его двух несовершеннолетних детей. Женщина, убитая горем, плохо воспринимает реальность, здесь, у последнего пристанища ее мужа. Она выкрикивает проклятия организаторам и исполнителям убийства, желает им такой же участи и молит Бога за упокой души убитого мужа.

Дети журналиста, мальчик лет десяти — одиннадцати и девочка семи — восьми лет, горько плачут, обнявшись. У них теперь нет папы, его убили злые и жадные дяди, только за то, что он пытался рассказать людям правду…, потому что, никто не мог доносить ее до простых людей, кроме их отца. А они-то, его дети, в чем провинились перед этими злыми дядьками, убившими их отца? Их за что наказывать пожизненным сиротством, ведь они еще не успели сделать ни одного плохого поступка, не сказали какого-либо крамольного слова?

Гроб с телом журналиста поднимают работники ритуального бюро, в этот момент духовой оркестр грянул звуками траурного марша, от которого кожа покрывается мурашками, а в душе появляется животный страх перед смертью. Когда гроб опускали в могилу, жена Холдина, рыдая и причитая «Валентин не уходи от меня… Валентин… как же я без тебя?», неожиданно спрыгнула в могилу, а следом за ней дети. По их щекам, перемазанным свежей сырой землей, ручьями текли невыплаканные за три дня слезы…. Вдруг сквозь плач и причитания, печальные звуки траурного марша, Виктор Борисович слышит чей-то мужской голос: «…Крестин, ты убийца…. Крестин, ты убийца!». Этот голос звучит как фон, приглушенно и неестественно….

…Виктор Борисович медленно приходил в себя…. Он лежал у стола, его правое плечо сильно болело, очевидно, падая, он ушибся им о стол. Чиновник попробовал встать, но, опираясь на правую руку, почувствовал резкую боль в локтевом суставе. Вскрикнув от острой боли, он все-таки поднялся с пола и осмотрелся вокруг. Дверь его кабинета оставалась открытой настежь, «убитого журналиста» не было. Крестин взглянул на окно, в проеме тоже никого нет.

В сознании Крестина перемешалось все, то, что происходило до его «отключки» и то, что он видел в полузабытье, ужасные сцены убийства Холдина и его похороны. Что реальность, а где видение? А почему это привиделось, ведь он никогда не был на месте убийства Холдина и не видел того, что там происходило? А похороны? Крестин тоже там не был, но странно, …это видение настолько реалистичным и ясным, что у него вся кожа тут же покрылась мурашками страха. Виктор Борисович сел в кресло, не закрывая дверь кабинета, и начал приходить в себя. Во-первых, нужно понять, почему он видел двоих Холдиных, один вошел в кабинет, а другой оставался у окна на улице.

Стоп! Как он мог заглядывать в окно второго этажа? Снова к событию примешивается мистика…? Виктор Борисович хорошо видел нагло улыбающееся лицо убитого журналиста в проеме окна, как будто тот стоял на земле и смотрел в окно. Но оно находится на втором этаже! А может он стоял на какой-нибудь лестнице, достающей до окна второго этажа?

Не находя объяснений происходящему, Виктор Борисович поднялся с кресла, зашторил окно и направился к выходу из кабинета. Перед тем как покинуть его, он выключил свет и… в темноте кабинета, свет в который падал из коридора полосой от приоткрытой двери, …кто-то сзади схватил его за горло. Крестин ощутил холод пальцев, обхвативших ему глотку и державших сзади. Виктора Борисовича не душили, а только цепко держали за глотку так, чтобы Крестин не смог двигаться. Когда Виктор Борисович попытался освободиться от захвата, эти холодные пальцы сжимались сильнее.

Виктор Борисович явно ощутил неестественный холодок, повеявший на него от человека, стоящего сзади. Этот холодок напоминал легкий поток воздуха от кондиционера, но было в нем что-то такое, что отличало это веяние от привычного ощущения. Вначале Крестин не понял, в чем заключалось это различие, но вскоре ему дошло — …. это легкое смердящее зловоние, напоминавшее гниющую древесину с запахом земли.

— Ты кто такой, сволочь? — прохрипел Виктор Борисович, не теряя самообладания, — и что тебе от меня нужно?

На его вопрос ответа не последовало, но в этот момент Крестин почувствовал, что пальцы, сжимавшие его горло, сначала ослабли, а затем вовсе разжались. Виктор Борисович резко обернулся и включил свет. В кабинете никого не было! Снова мистика…? Но горло еще болело от цепких пальцев призрака…. Куда девался тот, кто несколько мгновений назад схватил Крестина за горло? Странно и жутко…. Но в этом был и положительный момент — почему-то этот тип исчез, когда Виктор Борисович пытался заговорить с ним?

Крестин вышел из кабинета, оставив включенным свет, и направился на третий этаж в свою спальню. В коридорах особняка всегда включено дежурное освещение, но царил полумрак. Света достаточно, чтобы видеть проход коридора и двери в комнаты. Шагая к лестнице, Крестин внимательно озирался по сторонам и постоянно чувствовал на себе чей-то тяжелый взгляд и необъяснимый страх…. Ему казалось, что кто-то внимательно следит за тем, куда он шел, и от этого ощущения становилось еще страшнее….

Он благополучно добрался до лестницы. Никого! Постояв недолго у резных перил, Крестин медленно, озираясь по сторонам, стал подниматься по лестнице вверх. Он совсем не смотрел себе под ноги и вскоре был наказан за это. На одной из ступенек, его правая нога поскользнулась, в то время как левую ногу он уже поднял для того, чтобы поставить ее на следующую ступеньку. Еще не понимая, что произошло, Крестин падая навзничь, тщетно пытался ухватиться за перила. Он упал на промежуточной площадке лестницы, больно ударившись затылком о пол…. Крестин со злостью выругался…. Короткая потеря сознания….

На его брань и стоны, неожиданно прибежала Елена и… охранник с главного поста у ворот. Крестину показалось, что они прибежали очень быстро, как будто ожидали его падения где-то рядом….

— Что случилось, дорогой? — с тревогой в голосе спросила Елена, на которой надет халат с виднеющейся из-под него ночной рубашкой.

— Иди к себе в спальню, — со злобой произнес Крестин, — постыдилась бы в таком виде появляться перед охраной!

— Вызвать Вашего врача, Виктор Борисович? — спросил услужливо охранник, — как Ваше самочувствие?

— Врача не нужно, голубчик, — по-барски отвечал Крестин, — у меня только шишка на затылке. Ты лучше ответь мне, почему ты здесь?

— А где мне быть? — не понял охранник, — я несу ответственность за Вашу безопасность, и как только увидел на мониторе Ваше падение, то сразу же прибежал к Вам на помощь. Это предусматривает моя должностная инструкция…

— Хорошо! — согласился Виктор Борисович, вспомнив о том, что второй этаж и лестница просматривается системой видеонаблюдения, — спасибо за службу!

Но через мгновенье он неожиданно разозлился на этого сердобольного охранника, который всегда честно и преданно служил безопасности хозяина.

— Ты что же, постоянно наблюдаешь за мной? — зло спросил Крестин, — как объяснишь это поведение?

— Должностная инструкция предусматривает…, — пытался ответить охранник.

— Иди отсюда, болван, — взорвался Крестин, — должностная инструкция, видите ли, у него…. Смотрели бы лучше, чтобы трупов в бассейне не было…, мать вашу….

Когда охранник вышел из дома, закрыв за собой входную дверь на ключ, который всегда имелся у дежурившего старшего охранника, Виктор Борисович взглянул на жену, которая продолжала смотреть на него встревоженным взглядом. Хотя охранник и объяснил его быстрое появление после случайного падения, у Виктора Борисовича осталось подозрение, которое усиливалось присутствием на лестнице его жены, которой он приказал уйти. Она всегда беспрекословно выполняла все, что ей говорил муж, а сейчас… стоит…, молчит… и не уходит.

Крестин поднял тапочек, соскочивший с ноги во время падения. К его удивлению, на подошве тапочка смазка, похожая на технический вазелин. Он подошел к ступеньке, на которой только что поскользнулся. На ней имелся такой же состав, что и на подошве тапочка.

— Что это такое? — спросил он, не то у себя, не то у Елены, — я завтра же уволю горничную, отвечающую за порядок на лестнице! А ты, Елена, чего ждешь, я же сказал тебе, чтобы ты уходила в спальню. И вообще, почему ты не спишь? Странно… как-то все это….

— Я ждала тебя к себе в спальню, милый, — смущенно произнесла она, — ты давно уже не ночевал в моей комнате и не приглашал меня в свою…

— Не сегодня Лена, — почти кричал Крестин, — я не могу пока…, а кстати, ты ничего не слышала, пока ожидала меня в спальне. Я имею в виду какого-нибудь постороннего шума или, скажем чьих-то шагов?

— Нет, а что случилось? — спросила Елена и как-то странно посмотрела на супруга, — ты думаешь, кто-то специально испачкал ступеньку, чтобы ты упал?

— А что это, по-твоему? — спросил рассерженный Крестин — случайность, которую снова никто не заметит?

— Я не знаю, — ответила растерянно Елена, — а ты считаешь, что это покушение на тебя?

Виктор Борисович промолчал в ответ, он поднялся по лестнице и также молча ушел к себе в спальню. После падения на лестнице у Крестина раскалывалась голова, он вошел в спальню и лег на кровать. Крестин заснул, приняв усиленную дозу снотворного. В эту ночь больше ничего не происходило…

***

Наутро следующего дня Виктора Борисовича разбудила Елена. Обычно он просыпался рано, но этим утром он так крепко спал, что жена, встревоженная его отсутствием в крытом бассейне, который Крестин посещал по утрам, вошла в его спальню и обнаружив там крепко спящего мужа принялась его будить.

— Виктор, просыпайся, ты уже опаздываешь на работу! — проговорила она, коснувшись его плеча, — как ты себя чувствуешь?

Крестин проснулся не сразу, болел локтевой сустав, плечо правой руки, головная боль, вызванная вчерашним ушибом и приемом снотворного, не позволяла ему оторвать голову от подушки. Проснувшись, Виктор Борисович попытался приподняться, но застонал и принял прежнее положение.

— Тебе больно? — спросила жена, — нужно вызвать твоего личного врача. Я сейчас же распоряжусь о его вызове.

— Да, наверное, нужно, — тихо простонал Крестин, — вызови!

Елена вышла из спальни Виктора Борисовича, а он, проснувшись окончательно, почувствовал боль во всем теле, и голова беспокоила невыносимо. Тут же вспомнились события вчерашнего вечера, от которых резко ухудшилось настроение, а вместе с ним и общее состояние. Шишка на затылке ныла тупой болью, напоминая о падении на лестнице.

— Лена, ты узнала у горничной, кто смазал ступеньку лестницы какой-то скользкой гадостью? — спросил Крестин у жены, когда она вновь вошла в его спальню.

— Да, милый, не волнуйся, — ответила жена, — врач сейчас приедет, лежи спокойно. Утром рано я еще раз осмотрела лестницу…, но ты знаешь, к удивлению она чиста и на ней нет ничего скользкого, что было вчера ночью.

— Но ты же сама все видела, — протестовал Крестин, — посмотри мой комнатный тапочек.

Елена подняла его тапочки, стоявшие у кровати, и посмотрела на их подошву…. Они чистые, без какого- либо признака смазки, которую они вместе с мужем видели ночью после его падения.

— Странно, — растерянно проговорила она, поставив тапочки на прежнее место, — я видела ночью этот гель, на котором ты поскользнулся…. А знаешь, утром я спросила об этом охранника, который прибежал вчера, увидев на мониторе твое падение. Так вот, он заявил мне, что вчера он не приходил в дом, на мониторе ничего не видел и вообще смотрел на меня, как на идиотку…. Странно!

Виктор Борисович ничего не ответил Елене, он уже слишком хорошо знал о таких «странностях», творившихся с ним в последнее время. Его давно уже тревожила мистика, сопровождающая все происходящие события, объяснения которым он до сих пор не мог дать. Чертовщина какая-то! Особенно вчерашнее «присутствие» сразу двух Холдиных — в проеме окна и у входной двери. Если это спектакль, то возможно, что в нем участвует не один актер, загримированный под убитого журналиста, …но куда «испарился» тот, кто держал его ночью за горло? Чудес на свете не бывает! Но что тогда….

Дожидаясь приезда врача, Елена оставалась в его спальне, она сидела с ним на кровати и ласково гладила его по голове. Виктор Борисович не противился ее чуткости, он по-прежнему лежал в постели и начал снова гадать о том, участвует ли его жена во всем этом представлении? В мистику он по-прежнему отказывался верить, считая, что все можно объяснить, если обладать соответствующей информацией. В глазах жены, Виктор Борисович ощущал жалость и нежность к нему с ее стороны, что давало повод не верить в ее участие в предполагаемом спектакле.

Но как тогда объяснить то, что она не видела этого трупа в бассейне? Сама же участвовала в допросе следователя, а утром сказала, сделал вид, что впервые слышит о трупе! Крестин до этого случая доверял ей как самому себе. Он не мог допустить, что она предала его и отыгрывает роль в спектакле. Был еще один человек, которому Крестин доверял безгранично. Это его референт Олег Федорович, которому известны все дела Виктора Борисовича как официальные, так и негласные.

— Сколько сейчас времени? — спросил Крестин у Елены, — почему не звонит мне Олег Федорович?

— Времени уже больше одиннадцати, — ответила Елена, — не беспокойся, позвонит обязательно!

В подтверждение ее слов, зазвонил служебный телефон Виктора Борисовича, установленный в спальне. Когда-то этот телефон стоял только в его кабинете, но Крестин распорядился, чтобы «вертушку» с гербом Российской Федерации установили еще и в спальне. Это удобно для него и не противоречило служебным инструкциям.

Еще совсем недавно аппараты правительственной связи чиновников устанавливали только в их служебных кабинетах, исходя из условий безопасности конфиденциальной информации. Но с развитием современных технологий, разрешили устанавливать аппараты и в домашних кабинетах, но с обязательной блокировкой одновременной работы. Если Виктор Борисович поднимал трубку у себя в кабинете, то по аппарату в спальне невозможно подслушать его разговора. Таким образом, если абонент правительственной связи ведет разговор с одного из аппаратов, зарегистрированных на него, то остальные автоматически отключаются на время разговора. Кроме того, чтобы позвонить кому-нибудь или ответить с правительственной «вертушки», нужно предварительно ввести ПИН-код, который знал только вип-абонент.

— Крестин слушает! — ответил Виктор Борисович, сняв трубку и введя ПИН-код.

— Я знаю, что Вы Крестин, — ответил чей-то противный голос, показавшийся Виктору Борисовичу хорошо знакомым, — я знаю, что Вы заказчик убийства журналиста Холдина, совершенное в начале 2000-го года….

— Кто…, кто… это говорит? — почти закричал в трубку Крестин, — кто Вы такой, представьтесь, пожалуйста!

— …А… я и есть, тот самый журналист, убитый по Вашему приказу, — ответил голос в трубке, — не узнаете? Хотя, что это я, Вы никогда даже не слышали моего живого голоса. Но это неважно. Вы должны сознаться в совершенном преступлении, иначе Вас ждет неминуемая кара….

Крестин не ожидал такого поворота событий. Поначалу он растерялся, но быстро вскоре в себя, автоматически соглашаясь с условиями «игры» в спектакле спецоперации, в существовании которой он только что убедился. Ведь по правительственной связи мог говорить только тот, кому известен его ПИН-код. Дальше! Этот человек должен иметь доступ к аппарату правительственной связи. И наконец, все разговоры по «вертушке» записывались специальным управлением ФСБ. Поэтому, человек, звонивший ему сейчас, имел все три возможности и мог просто разговаривать и уничтожить запись. А такое может сделать только сотрудник ФСБ!

— …Послушайте Вы, — строго произнес Крестин, — …Вы отдаете себе отчет своим действиям? Я понимаю, что Вы можете стереть запись нашего разговора, но мне все равно удастся определить тот аппарат, с которого Вы звоните….

— Вряд ли, — отвечал голос в трубке, — потому что я звоню Вам… с того света. Вы напрасно так ведете себя, предполагая, что я работник спецслужб…. Считайте, я Вас предупредил! Приятно побеседовать… со своим убийцей…. Всего хорошего…. Рад буду также видеть Вас… в прицеле своей снайперской винтовки…. Ха-ха-ха….

Виктор Борисович оцепенел от ужаса, он ничего не успел ответить этому наглому голосу. Он вообще давно отвык от разговоров не по этикету и терялся, когда кто-нибудь в разговоре переходил на бытовой уровень общения или употреблял ненормативную лексику.

Чиновники, которые постоянно живут в условиях различных «протоколов» и служебного этикета давно отвыкли от разговоров обыкновенных людей. Их вводит в ступор общение с простолюдином. А когда тот еще и матом выражается, то вывести их из оцепенения можно только через некоторое время, достаточное для того, чтобы чиновник вспомнил, что он такой же простолюдин, только высокопоставленный.

Этот звонок вывел Виктора Борисовича из равновесия надолго. Крестин редко злился, но сейчас пришел в состояние крайней ярости. Бросил трубку правительственной связи так, как будто его рука обожглась ею.

— Что случилось, дорогой? — спросила Елена, — старайся не нервничать и спокойно дождись врача.

Крестин медленно приходил в состояние равновесия, и когда ему это удалось, снова стало страшно, что с ним происходит загадочное, необъяснимое и невероятное событие. Высокопоставленные государственные служащие за время работы настолько привыкают к мысли, что в их жизни не может случиться ничего непредсказуемого, что поневоле начинают верить в собственную неуязвимость и стабильное, гарантированное высокое положение в обществе. Малейший намек на то, что это положение начинает меняться в худшую сторону, приводит их в бешенство.

Через несколько минут снова зазвонил аппарат правительственной связи. Виктор Борисович долго не брал трубку, но когда звук вызова «вертушки» стал раздражать его, он снял трубку, ввел ПИН-код и не дожидаясь когда ему что-либо скажут на другом конце провода раздраженно прокричал в трубку:

— Если Вы сейчас же не прекратите провокации, я немедленно сообщу начальнику Вашего управления!

— Алло, Виктор Борисович, что случилось? — раздался знакомый голос Олега Федоровича, — я уже проинформирован о Вашей болезни и звоню, чтобы согласовать подпись некоторых текущих документов по делопроизводству.

— Извините… Олег Федорович, — оправдывался Крестин, — …это я не Вам говорил. …А для согласования и подписи текущих дел, приезжайте ко мне домой на Рублевку к 16 часам. Я буду вас ждать!

— А это удобно для Вас? — спросил референт, удивленный таким предложением шефа, который никогда не приглашал его к себе домой для согласований во время нетрудоспособности.

— Удобно, — ответил Виктор Борисович, — приезжайте обязательно!

Виктор Борисович решил рассказать все произошедшее верному другу и соратнику. Он был уверен, что Олег может сохранить эту тайну, поскольку она являлась общей для них. Можно не опасаться огласки и неверной интерпретации событий, влекущих подозрение на его здоровье. Олег не мог допустить этого. Ведь в случае ухода Виктора Борисовича по состоянию здоровья, он тут же лишился своей должности.

Вскоре прибыл личный врач Крестина. Это доктор медицинских наук, врач с огромной многосторонней практикой, коими являлись все кремлевские целители, звали его Яков Карлович. Врача проводили к высокопоставленному пациенту, который по-прежнему лежал в своей спальне, войдя в которую Яков Карлович «одел на лицо» маску с широкой и добродушной улыбкой.

— Здравствуйте, многоуважаемый Виктор Борисович! — поздоровался он, — что бы с Вами не случилось, я вмиг поставлю Вас на ноги! Не беспокойтесь!

— Здравствуйте доктор! — приветствовал Крестин, — присаживайтесь, будьте добры! И прекратите пафосные дежурные высказывания!

Доктор обиделся на грубость высокопоставленного пациента, но виду не показал. Когда Яков Карлович расположился у его постели, Елена удалилась из спальни, и доктор приступил к выслушиванию жалоб больного. За время работы в качестве личного доктора правительственного чиновника, он наизусть выучил все «болячки» и заранее знал, на что будет жаловаться высокопоставленный пациент. Виктор Борисович не был капризным, как многие его коллеги, которые при малейшем рините, не поднимались с постели и вызывали к себе врача.

Крестин изложил жалобу на головную боль, которая могла быть спровоцирована ушибом при падении его ночью на лестнице. Яков Карлович посетовал на неосторожность пациента, и внимательно осмотрев шишку на затылке, стал выписывать рецепт на лекарства, которые будут немедленно доставлены больному с его персональной медсестрой.

Поскольку Крестин давно уже не проходил диспансеризацию, Яков Карлович предупредил его о том, что ему необходимо сдать на анализы кровь, мочу и пройти флюорографию. Он поставил диагноз: легкое сотрясение головного мозга и назначил соответствующее лечение, предупредив о необходимости покоя и постельного режима. Для выполнения назначений, Яков Карлович распорядился по телефону о приезде к Виктору Борисовичу персональной медицинской сестры на время лечения. После чего он уехал, обещая Крестину, что приедет завтра.

Виктор Борисович ждал приезда Олега Федоровича с нетерпением. Когда ему доложили, наконец, о его приезде, он распорядился о том, чтобы референта сразу же проводили к нему в спальню. Олег Федорович вошел в комнату, поприветствовал шефа и сел в кресло напротив больного.

После визирования деловых бумаг по текущим делам, Виктор Борисович перешел к самому главному — повествованию произошедших за последние два дня событий. Он стал излагать их без какой-либо предварительной подготовки к этому рассказу. Олег Федорович явно не ждал подобного разговора. Его глаза сначала расширились от удивления, он явно не верил в реальность этих событий, но по мере изложения, его лицо подчеркивало лишь деловую сосредоточенность и решительность.

— Что ты об этом думаешь? — многозначительно спросил Крестин.

— Возможно, согласиться с Вашей версией о проведении спецоперации в отношении Вас, — осторожно ответил Олег Федорович — все признаки налицо….

— В отношении нас…, нас с тобой, Олег, — перебил его Виктор Борисович, — не забывайся, наш тандем в этом деле неразрывен до конца дней! Скажи, у тебя ничего не происходило подобного?

— Нет, Виктор Борисович, у меня ничего не было, — ответил Олег Федорович, — я же де-юре получается организатор преступления, а Вы, простите, заказчик….

— Заказчиком является мой шеф, а я, правильнее сказать, посредник, — уже со злобой произнес Виктор Борисович — интересно бы узнать, у шефа ничего не случалось? Хотя, это сути дела не меняет! Я хочу Олег, чтобы ты узнал обо всем у своего лучшего друга, работающего в ФСБ? Я знаю, ты вхож в этот уровень информации.

— Можно попробовать, Виктор Борисович, — согласился Олег, — но мне больше нравиться Ваше намерение проверить факт существования в отношении Вас…, простите нас, спецоперации с Вашей поездкой в Испанию.

— Так-то оно так, но лишний источник информации никогда не помешает, — сказал Крестин, — тем более, что нам с тобой нужно обязательно выбраться из этого дурацкого положения.

Олега Федоровича не нужно долго убеждать, он сам все прекрасно понимал, а акцент, который постоянно делал Крестин, употребляя слова «нам», мог только разозлить, не более того. Что касается информации от его друга, работавшего начальником отдела одного из управлений ФСБ, то такая информация могла стоить огромных денег и просто так ее получить невозможно, имея в друзьях даже самого директора ФСБ. Ребята из «конторы» умели держать язык за зубами.

Еще совсем недавно любую информацию можно «приобрести» без проблем при наличии у заказчика солидной зеленой суммы. Но те времена давно прошли, сегодня, официально запросить любую информацию из архивов, даже для работников правительственного аппарата стало не простым делом.

В настоящее время спецслужбы вернули себе монополию на архивы. Это главный инструмент для любого исследователя, пытающегося восстановить ход событий, так и не стали общедоступными, а многие фонды по-прежнему находятся в распоряжении людей в погонах. Только от них зависит, какие документы увидят свет, а какие так и сгинут в мрачных хранилищах. Более того, до сих пор в России идут споры о том, надо ли полностью открывать архивы КГБ.

Между тем, решение этой проблемы уже давно найдено. В 1993 году Россия вошла в Международный Совет по архивам (IСА — International Council on Archives), который создал группу экспертов для подготовки отчета по архивам репрессивных режимов и разработки рекомендаций по работе с этими архивами. Этот Совет назначил семь экспертов-архивистов из Чили, Испании, Германии, ЮАР, России и США. Нашу страну представлял Владимир Козлов, руководитель Федеральной Архивной службы (Росархива).

Сначала, казалось бы, дело пошло успешно. Так называемая комиссия Волкогонова по рассекречиванию архивов ЦК, созданная в декабре 1991 года, занялась передачей архивов КГБ и КПСС на госхранение. Но в сентябре 1993 года комиссия работу прекратила: после конфликта Ельцина с Верховным Советом вопрос передачи архивов силовиков для власти потерял актуальность. И большая часть документов так и осталась в ведомственных архивах ФСБ, МВД, Главной военной прокуратуры и т. д. А вместо комиссии по рассекречиванию создали межведомственную комиссию по защите государственной тайны.

В результате, сегодня многие массивы документов, доступные до 1995 года, оказались закрыты. Например, архив секретариата ЦК КПСС до 1971 года, который находится на Старой площади (теперь Российский государственный архив документов новейшей истории), доступ к которому прекратили, потому что якобы на них до сих пор стоит гриф секретности ЦК КПСС.

Между тем, последние 10 лет все руководители Центрального архива ФСБ, в котором и хранится основной массив документов КГБ, очень любят рассказывать публике о том, как много они рассекречивают. Правда, серьезно к этому относиться нельзя.

Вот простой пример: недавно с запросом обратился сотрудник Академии ФСБ, один из ведущих ведомственных историков, который только что опубликовал статью о работе органов КГБ при подготовке к Олимпиаде-80. Он просил подсказать, где взять несколько справок КГБ, касающихся этого события. Ему, естественно, сообщили, что их можно найти в Интернете, куда они попали благодаря диссиденту Владимиру Буковскому, который в свое время скопировал их в архиве ЦК.

А буквально на днях архив национальной безопасности США передал российским правозащитникам секретные материалы из архивов КГБ и Политбюро ЦК КПСС. Они включали в себя ежегодные отчеты главы Комитета Юрия Андропова Брежневу за 1974—1984 годы, в общей сложности 1000 единиц. Эти документы содержат информацию о разведывательных операциях КГБ, пропагандистской деятельности за рубежом, а также о работе против диссидентов.

Кстати, среди них можно найти и материалы, касающиеся Олимпиады-80. Представляющие огромный интерес для общества документы были взяты из личного архива генерала Дмитрия Волкогонова, который хранился в библиотеке Конгресса США. Спасибо американцам и Волкогонову, а то бы их никогда никто не увидел, потому что ФСБ засекретила эти материалы на основании «Закона о государственной тайне». Та же участь волей ФСБ постигла огромную часть документальных свидетельств эпохи Брежнева и Андропова.

Сегодня, если историк хочет получить документ из архива, на котором десятки лет стоит гриф секретности, он должен обратиться с запросом в Межведомственную комиссию по защите гостайны. По закону, через три месяца комиссия должна принять решение, на самом же деле это занимает намного больше времени.

Если документ не рассекретят, то придется обращаться в суд. Порядок рассекречивания документов из архивов ФСБ еще сложнее. По свидетельству Якова Погония, бывшего руководителя Управления регистрации и архивных фондов ФСБ, сначала документ представляют на экспертную комиссию управления. Если он вызывает сомнения, то судьбу материала решает специальная комиссия ФСБ, куда входят представители всех оперативных подразделений (!). Если и они не могут определиться, то тогда документ направляется в Межведомственную комиссию по защите государственной тайны. При таком количестве фильтров неудивительно, что ФСБ не может рассекретить даже ставшие уже доступными документы по Олимпиаде-80.

Поэтому порочному кругу приходится бродить и историкам, и таким общественным организациям как «Мемориал», но на пути обычных людей, которые хотят узнать судьбу своих репрессированных родственников, закон о гостайне также создает немало препятствий. Например, он запрещает рассекречивать сведения о «лицах сотрудничающих или сотрудничавших на конфиденциальной основе с органами» разведки, контрразведки или ОРД. А на этом основании можно запретить доступ почти ко всем уголовным и оперативным делам НКВД, МГБ и КГБ: боимся, типа, агентуру засветить, даже ту, что на пенсии.

Так, одна гражданка пыталась познакомиться с уголовным делом своего деда, которого расстреляли как врага народа в 1937 году, и получила от ФСБ отказ. Ей пояснили, что участники тех событий могут быть еще живы, поэтому информацию о них разглашать нельзя. Сослались на то, что еще не истек 75-летний срок ограничения доступа к документам, которые «содержат компрометирующие сведения как о лицах, на которые они заведены, так и о тех, кто занимался этими репрессиями. А значит, тайны личной жизни граждан». Правда, не удосужились пояснить, каких граждан они имели в виду. Может тех послушных исполнителей репрессий, здравствующих и поныне и находящихся на государственных пенсиях? Или их детей и внуков, занимающих в настоящее время высокие государственные посты и руководящие должности в крупных российских компаниях?

Эту норму, кстати, ввел в действие своим «Временным положением о порядке доступа к архивным документам и правилах их использования» еще в 1992 году Роскомархив. В этом смысле, хуже нас только Бразилия — там этот срок составляет 100 лет. При этом «Закон о государственной тайне» устанавливает преимущественно 30-летний срок секретности. До 50 лет хранятся только сведения из области атомной науки и техники, а также внешней разведки.

Наши архивариусы в погонах объясняют такую жесткую позицию угрозой национальной безопасности, которую могут создать рассекреченные документы, и часто ссылаются на опыт западных стран. Между тем, в США до последнего времени документы рассекречивались автоматически через 25 лет. Кроме того, подлежали публикации несекретные директивы ЦРУ.

В выставочном зале федеральных архивов, в рамках серии историко-документальных выставок, посвященных 90-летию Государственной архивной службы России, открылась, безусловно, самая интригующая и самая ожидавшаяся из всей серии — «Рассекречивание архивных документов и публикационная деятельность архивов. 1992—2007». Открылась — и тут же закрылась. Всего пять дней — с 9 по 13 апреля — было отведено широкой общественности для ознакомления с положением дел в столь животрепещущей сфере нашей культурной жизни.

Первая же фраза пресс-релиза выставки звучит уверенно и компетентно: «В соответствии с государственным законом „О государственной тайне“ проводится работа по рассекречиванию архивных документов, что обеспечивает расширение базы источников исторических исследований. Многие ранее секретные документы опубликованы в сборниках. Всего за период 1992—2007 гг. с участием архивных учреждений Российской Федерации издано 1123 сборника документов».

Иными словами, рассекреченные документы, воплотившись в печатные листы, просто составят средней руки библиотеку. Нечто подобное и собирались представить публике устроители выставки. Верхнюю и нижнюю части стеклянных кубов занимали избранные представители этих сборников документов — середина была отдана под собственно документы в первозданном виде. Читая далее пресс-релиз, бродя по залу промеж доступной нам отныне нашей истории, весьма отрадно было сознавать, что за 15 лет рассекречено около 10 тысяч документов. Если, конечно, абстрагироваться от того обстоятельства, что не рассекреченных документов остались миллионы.

Федеральное архивное агентство между тем вытаскивало из рукава внушительные козыри. Опубликованы: «История сталинского ГУЛАГа. Конец 1920-х — первая половина 1950-х годов: собрание документов в 7 томах»; такой же 7-томник «Советская военная администрация в Германии. 1945—1949»; очень приличная серия «Трагедия советской деревни. Коллективизация и раскулачивание. Документы и материалы в 5 томах. 1927—1939».

Все это исторический позитив. Вот только позитив даже не вчерашнего, а позавчерашнего дня, строго ограниченный, как правило, началом 50-х годов. Из него выпячивает лишь одно серьезное рассекречивание за рамками сталинской эпохи: сборник «Президиум ЦК КПСС. 1954—1964. Черновые протокольные записи заседаний. Стенограммы. Постановления».

Между тем упоминавшийся архивистами действующий закон «О государственной тайне», в соответствии с которым они трудятся над рассекречиванием, четко определяет: «Срок засекречивания сведений, составляющих государственную тайну, не должен превышать 30 лет». То есть граждане России вправе листать любые архивные документы, по крайней мере, до 1977 г. включительно. Но при всем желании — не могут себе этого позволить, как наглядно показала вышеуказанная выставка достижений отечественного рассекречивания.

Почему? На этот вопрос можно ответить, начертав краткую историю рассекречивания секретов, спрятанных в недрах отечественных архивов.

Становление современной архивной службы России совпало с горячими днями августа 1991 года. В пылу борьбы с двумя главнейшими институтами отживающего строя 24-го числа появились два указа президента РСФСР Бориса Ельцина:

«Об архивах Комитета Государственной Безопасности СССР».

В целях предотвращения незаконного уничтожения в РСФСР документов архивов Комитета Государственной Безопасности СССР, создания условий по использованию их для нужд науки и культуры народов РСФСР п о с т а н о в л я ю:

1. Передать архивы Центрального аппарата Комитета Государственной Безопасности СССР и его управлений в республиках в составе РСФСР, краях, областях, городах Москве и Ленинграде в ведение архивных органов РСФСР вместе с занимаемыми ими зданиями, сооружениями, штатной численностью и фондом оплаты труда…».

«О партийных архивах».

В связи с тем, что КПСС была частью государственного аппарата, образовавшиеся в ее деятельности документы подлежат государственному хранению. В целях предотвращения незаконного уничтожения в РСФСР документов партийных архивов п о с т а н о в л я ю:

1. Передать Центральный партийный архив Института теории и истории социализма ЦК КПСС, текущий архив Общего отдела ЦК КПСС, партийные архивы обкомов и крайкомов в ведение архивных органов РСФСР вместе с занимаемыми ими зданиями, сооружениями, штатной численностью и фондом оплаты труда…».

Вскоре за указами была образована Комиссия Верховного Совета по передаче на государственное хранение архивов КПСС и КГБ. А дальше… — как всегда.

Правдоруб Юрий Афанасьев, член этой комиссии, в «Известиях» уже от 9 марта 1992 г. писал: «…Работа комиссии идет с большими трудностями, очень медленно и не очень результативно. Мы вновь столкнулись с известным российским феноменом, когда правящая система „обволакивает“ и переориентирует в своих целях любое благое начинание, провозглашенное и даже вооруженное соответствующим инструментом (в нашем случае — парламентской комиссией) для борьбы с коренными пороками этой системы».

Далее Ю. Афанасьев раскрывает некоторые фрагменты действия этого механизма «обволакивания»: «Председатель Комиссии по передаче архивов КПСС и КГБ Д. Волкогонов — еще и личный советник президента. Заместитель председателя Р. Пихоя — глава Роскомархива. Таким образом, работу парламентского формирования направляют «государственные люди» — представители все той же системы.

Не располагая соответствующей законодательной базой, мы не можем оспорить крайне сомнительный указ Президента России, принявшего в свое ведение бывший архив Президента СССР, совсем недавно, до августа 1991 г. еще именовавшийся архивом Политбюро ЦК КПСС…».

Юрия Афанасьева так и не услышали. Комиссия Верховного Совета по передаче на госхранение архивов КПСС и КГБ еще некоторое время влачила жалкое существование, пока, наконец, в октябре 1993 г. не исчезла вместе с самим Верховным Советом.

Афанасьев по какой-то причине не упомянул еще об одном стратегическом шаге «системы». В том же 1991 г., в декабре, после формального перехода всей власти в стране к Ельцину, последний подписал секретную инструкцию, по которой Росархиву могли передаваться только документы до 1961 г. И не КПСС и КГБ, а кое-что из МВД и прокуратуры. Все документы после 1961 г. объявлялись засекреченными.

Но в дальнейшем, как это часто бывает в обыденной жизни, жаждущим взглянуть на партийные секреты помог случай. Ельцин, как известно, все в том же августе 91-го запретил деятельность Компартии. Оправившись от шока, коммунисты весной 1992 г. подали в суд на своего бывшего коллегу. И не в какой-нибудь, а в Конституционный. Более полугода чистого времени происходила эта тяжба. Журналисты даже окрестили ее «процессом века». Правда, заметного интереса к этому процессу в обществе не наблюдалось. Единственные, кто воспрянул духом при виде этого действа, так это ученые-историки. Дело в том, что для нужд экспертов, обслуживающих Ельцина в данном судебном деле, была создана Президентская комиссия по временному рассекречиванию архивов.

В итоге деятельности этой комиссии, так сказать, для пользы дела, было рассекречено 48 томов документов из Архива Президента (бывшего Архива Политбюро). В значительной части как раз за период 1961—1991 гг. А поскольку факт оказался налицо — уже рассекретили и на «процессе века» придали гласности, то власти скрепя сердце разрешили передать ксерокопии этих материалов на открытое хранение в ЦХСД (Центр хранения современной документации), нынешний РГАНИ (Российский государственный архив новейшей истории). Здесь они стали достоянием историков. Но недолго музыка играла в их любопытных душах, постепенно к концу 1990-х годов изрядную часть этих ксерокопий вновь засекретили.

Абсурд восторжествовал, ибо многое из этого комплекса разные лица уже успели напечатать. А на пресс-конференции, посвященной открытию выставки рассекречивания, академик Александр Фурсенко, главный редактор указанного выше сборника о черновиках протоколов Президиума ЦК хрущевского времени, возмущенно рассказал, как, приехав из Питера, направился в РГАНИ, дабы взглянуть на один из материалов, которые он приводил в примечаниях к своему сборнику.

Однако сборник ему отказались представить на том основании, что тот вновь засекречен. Между прочим, злые и не очень языки в архивных кулуарах рассказывают, что залезть в хрущевский период бывший историк-панегирист КПСС смог только после того, как его сын стал министром.

Интересно, что один из экспертов президентской стороны на слушаниях в Конституционном суде, Владимир Буковский, с точки зрения его коллег, «злоупотребил доверием». Он втихаря отсканировал около семи тысяч ксерокопий, выдававшихся ему для служебных нужд. А потом, уехав домой в Лондон, взял да и выложил их в Интернете. Некоторые из доныне висящих там документов сейчас также считаются в РГАНИ секретными и в читальный зал не выдаются.

Следующим телодвижением в широко объявленном деле рассекречивания явилось Распоряжение Президента Российской Федерации №489-рп от 22 сентября 1994 г.:

1. Образовать Комиссию по рассекречиванию документов, созданных КПСС.

4. Федеральным органам государственной власти, руководители которых наделены полномочиями по отнесению сведений к государственной тайне:

— пересмотреть до конца 1994 года хранящиеся в архивах архивные документы, созданные по 1963 год включительно, в части обоснованности их засекречивания;

— рассмотреть вопрос о делегировании полномочий по рассекречиванию архивных документов, находящихся на хранении в закрытых фондах государственных архивов и центрах хранения документов, руководителям этих архивов и центров.

5. Администрации Президента Российской Федерации совместно с Росархивом организовать в течение 1994—1995 годов поэтапную передачу из Архива Президента Российской Федерации в ведение архивных учреждений Росархива подлинных документов бывшего архива Политбюро ЦК КПСС, созданных по 1963 год включительно.

6. Установить, что Комиссия по рассекречиванию документов, созданных КПСС, ежеквартально представляет Президенту Российской Федерации отчет о проделанной работе.

Если давать этому распоряжению комментарий, то, как говаривал вождь мирового пролетариата, — шаг вперед, два шага назад. Первый задний шаг — о рассекречивании документов бывшего КГБ скромно умалчивается, будто бы их в природе не существует. Второй задний шаг — система опять «обволакивает» свои тайны.

Новую комиссию возглавил С. Красавченко — первый зам. руководителя администрации президента. А среди членов все тот же непотопляемый Волкогонов, а с ним: зам. министра внутренних дел, начальник Управления ФСК, начальник Управления СВР, начальник департамента МИДа.

Затем последовал указ нового президента РФ Владимира Путина от 2 июня 2001 г.:

«В целях совершенствования системы защиты государственной тайны в РФ постановляю:

1. Упразднить Комиссию по рассекречиванию документов, созданных КПСС, образованную распоряжением Президента РФ от 22 сентября 1994 г. №489-рп, и возложить функцию по рассекречиванию указанных документов на Междуведомственную комиссию по защите государственной тайны…».

Так до сих пор. Междуведомственная комиссия по защите гостайны, или, как ее в обиходе именуют, МВК, крепко держит «бразды рассекречивания» в своих руках. И не отпускает. Последний по времени указ президента в этом направлении от 6 октября 2004 г. еще раз подтвердил, что МВК «осуществляет рассекречивание и продление сроков засекречивания документов КПСС, Правительства СССР и других архивных документов…». И определил состав МВК. Ее председателем является директор ФСТЭК России (Федеральной службы по техническому и экспортному контролю). Заместителями председателя — первые заместители директора ФСБ и министра обороны. А среди членов — первый заместитель министра внутренних дел, первый заместитель министра иностранных дел и другие ответственные лица.

То есть, рассекречивать документы, призваны те, чьей прямой обязанностью является их засекречивание. В этом смысле знаменателен такой факт, что членом МВК, по должности — заместитель министра юстиции, является Александр Савенков. Тот самый, что пару лет назад волевым решением прекратил расследование «Катыньского дела» о расстреле польских офицеров и гражданских лиц, интернированных в 1939 году в СССР. И заявил, что из 183 томов 116 содержат сведения, составляющие государственную тайну, и не будут «предоставлены польской стороне». А председатель МВК, он же директор ФСТЭК Сергей Григоров, как явствует из его биографических справок, всю сознательную жизнь, «служил в научно-исследовательских институтах и управлениях Министерства обороны. Занимался созданием специальных средств защиты и экологического контроля, разработками и испытаниями новых образцов военной техники и средств противодействия техническим разведкам».

Мало кто знает технологию рассекречивания архивных документов. Это известно только профессионалам. Как это происходит? Наверное, прежде чем документ рассекретить, его сначала необходимо прочитать. Не могут же знать члены МВК содержание всех архивных документов наизусть. Значит, под руководством МВК должны работать многочисленные рабочие группы по изучению архивных документов, которые готовят членам комиссии для рассмотрения соответствующие материалы.

В процессе этой подготовки любой член рабочей группы может просто сфальсифицировать любой исторический факт по приказу сверху. Документ, из которого необходимо убрать фамилию и имя отца, деда, какого-либо родственника, ныне действующего высокопоставленного должностного лица можно заново написать профессиональным почерковедом, состарить его специальным химическим составом до необходимой кондиции и заново подшить в нужную папку. Но без фамилии предка, запятнавшего свой род участием в репрессиях и других противоправных деяниях. И все! Нет на фамилии современного политического деятеля или чиновника «исторического пятна»! Современные технологии позволяют сделать это без труда.

Эту же фамилию и имя нужно «убрать» также из всех других документов, «пересекающихся» с исходником, произвести, так сказать полную корректировку. Для этого конечно потребуется много времени, но история того стоит. После полной корректировки, документ можно рассекречивать! Только таким предположением можно объяснить очень длительный процесс рассекречивания любых российских архивов. Может получиться так, что процесс рассекречивания архивных документов может закончиться «новой», «зачищенной историей» самых мрачных этапов нашего государства.

Может быть поэтому указом Президента Российской Федерации от 15 мая 2009 №549 была создана комиссия по противодействию попыткам фальсификации истории в ущерб интересам России. Критики этой комиссии говорят о ее нелепости и ненужности. Как знать! Может быть основной задачей комиссии является именно принятие мер по привлечению к ответственности тех, кто «переписывает» в архивах исторические документы.

….Зная все сложности в получении информации из ФСБ, Олег Федорович, все же пообещал Крестину приложить максимум усилий, чтобы выяснить «общий вопрос». Он надеялся получить хотя бы косвенные подтверждения о возможности проведения подобных спецопераций у своего друга-фээсбэшника. Для этого нужно было осторожно попросить друга посодействовать в получении информации из архива по спецоперациям подобного рода. Если в практике работы ФСБ когда-либо были проведены такие операции психического воздействия на разрабатываемых лиц, то с уверенностью можно говорить о том, что подобная спецоперация идет и в отношении Крестина. Попрощавшись с Виктором Борисовичем, Олег уехал на Краснопресненскую набережную.

***

В спальню к Крестину вошла персональная медсестра. Виктор Борисович знал ее давно, ее имя Людмила. Она принесла все лекарства выписанные Яковом Карловичем и лист врачебных назначений. Крестин в свое время был осведомлен Олегом о том, что Людмила приставлена к нему в качестве медсестры не случайно. Она являлась штатным осведомителем ФСБ. Всякий раз, когда она, во время болезни Крестина, приезжала на Рублевку, в его спальне тайно устанавливала «прослушку».

Вначале это обидело Виктора Борисовича настолько, что он хотел обратиться с этим вопросом к шефу, но Олег Федорович успокоил его. Необходимость установки прослушки на время болезни продиктована его же безопасностью. Управление охраны ФСБ перестраховывалось таким образом, держа под контролем пребывание охраняемого лица вне служебного помещения. В случае возникновения нештатных ситуаций, появлялась возможность оперативного принятия срочных мер по обеспечению безопасности випперсоны.

Виктор Борисович понимал это так — Управление охраны перестраховывалось не для повышения уровня его безопасности, а по неразглашению государственной тайны, содержащейся во многих документах Правительства. Под контролем держали не возникновение нештатных ситуаций в бытовых условиях, а неразглашение випперсоной содержания таких документов посторонним людям. Это сути дела не меняло, поэтому Крестин никогда не «мешал» Людмиле выполнять «государственные» обязанности.

Сегодня он внимательнее, чем обычно наблюдал за тем местом, где она установит жучок. Людмила заметила это пристальное внимание своего пациента и, выполняя назначение Якова Карловича, пыталась незаметно для хозяина «прилепить» миниатюрное прослушивающее устройство в неприметном местечке. Выбрав момент, после произведенного Крестину укола, она быстро «прилепила» маленькую таблетку к головной стойке кровати ниже матраса в том самом месте, где его не могла обнаружить даже горничная при уборке помещения.

Виктор Борисович все же заметил ее странное движение и понял, что именно сейчас Людмила установила прослушку. На все время лечения медсестру селили в одной из гостевых комнат, она должна регулярно измерять температуру и артериальное давлении у випперсоны, быть постоянно при нем. После выздоровления покидала особняк до очередного какого-нибудь заболевания высокопоставленного пациента.

Выполнив назначение, Людмила удалилась в свою комнату, а Виктор Борисович, поднявшись с постели, внимательно осмотрел предполагаемое место установки «жучка». Вскоре он обнаружил его и удивился тому, что технологии прослушки не меняются десятилетиями. Неужели ничего нельзя придумать другого, более высокотехнологичного способа подслушивания? Как-то становилось даже стыдно за уровень работы «товарищей из ФСБ», если даже высокопоставленным чиновникам правительственного аппарата ставят такие устаревшие «жучки».

Но, несмотря на все, Крестин, впервые в жизни был рад этому, ведь все что произойдет в его спальне, будут слышать фээсбэшники, ведущие прослушку и отвечающие за его безопасность при возникновении нештатной ситуации. В случае мистического появления убитого Холдина, его разговор с ним может быть услышан и записан фээсбэшниками. Крестин решил попытаться спровоцировать «Холдина» на любое действие с угрозой для своей жизни и посмотреть, будет ли соответствующая реакция Управления охраны. Если ее не последует, то факт проведения спецоперации в отношении его косвенно подтвердится.

Горничная принесла в спальню Виктора Борисовича его обед. Он поставил поднос себе на грудь и приступил к трапезе. В меню «вмешался» Яков Карлович и составил его по своему усмотрению в виде определенной диеты, соответствующей заболеванию. Виктор Борисович не обращал внимания на то, что ест. Чем ближе подходил вечер, тем больше его охватывал страх. Не смотря на то, что по его предположению появление Холдина, было спектаклем, страх охватывал его от одной только мысли об этом. Нужно отдать должное участникам предполагаемого спектакля — они «играли» так естественно, что ужас охватил бы любого, кто смог бы наблюдать эти действа.

Когда стало темнеть, Крестин распорядился, чтобы ему принесли ключ от двери его спальни. Да он боялся, честно признаваясь себе в этом, ему было страшно вновь увидеть убитого журналиста Холдина. Какой-то таинственный и необъяснимый животный ужас овладевал им от их «встречи». Елена сама принесла ключ и, не спросив, зачем он понадобился Виктору Борисовичу, вставила его в замочную скважину с внутренней стороны спальни.

Жена просидела с мужем в его спальне около часа. Когда пришла медсестра выполнить вечерний укол, Елена поцеловала Виктора Борисовича в щечку, ушла к себе, пожелав Крестину спокойной ночи. Виктору Борисовичу показалось, что она очень выразительно произнесла слово «спокойной». Тут же он поймал себя на мысли о том, что стал относиться чрезмерно подозрительно к мелочам, которых в обычной ситуации попросту не замечал. Крестин снова подозревал супругу в ее участии в спецоперации. Зачем она подчеркнуто произносит слово «спокойной»? Неужели она имеет в виду продолжение следующего акта спектакля?

Медсестра сделала Крестину укол, подождала пока он примет назначенные ему таблетки и удалилась в отведенную ей комнату. Головная боль у него стала затихать, он поднялся с постели и закрыл дверь на ключ. В это время по основным федеральным каналам шел вечерний блок новостей. Виктор Борисович включил телевизор, хотя никогда не смотрел выпуски новостей, он и без СМИ знал их из первоисточников.

Переключая телевизионные каналы, Виктор Борисович искал какой-нибудь фильм советского производства. Ему нравились эти старые фильмы. Несмотря на то, что у него имелась большая фильмотека, в которую входили почти все лучшие работы советских кинорежиссеров, он с удовольствием смотрел любой фильм, транслируемый по телевидению. В это время, на одном из каналов как раз показывали один из его самых любимых фильмов — «Джентльмены удачи». Крестин остался на этом канале смотреть фильм, который знал наизусть. Этот телеканал никогда не прерывал показ назойливой и надоевшей всем рекламой.

В этих фильмах было то, чего не хватало современным российским кинорежиссерам и актерам. Фильмы высокохудожественны, их сюжеты полны смысла, соответствия выбранному жанру и принципам социалистического реализма. Советские актеры играли на высоком профессиональном уровне, с полной отдачей и за скромное по современным меркам вознаграждение. Многие из них уже ушли из этой жизни, остальные доживают свой век в забвении и нищете. Это несправедливо и жестоко по отношению к людям, столько сделавшим для народа. Благодаря их блестяще сыгранным ролям, советский народ получал истинное удовольствие от просмотра фильмов, разбавляя серую действительность тогдашней жизни, хотя бы какими-то удовольствиями.

Современные же телевизионные фильмы и сериалы Виктор Борисович почти не смотрел. Телевизионный эфир напичкан фильмами о ментах и следователях прокуратуры, спецслужбах и новых российских суперменах. Особенно выделялись телесериал о питерских ментах, в первых выпусках которого показывали развал правоохранительной системы крупного российского города в 90-х годах. Что имел в виду автор сценария этого телесериала, вставляя в его название «разбитые фонари» понятно, в фильме показывали заурядное РОВД с чрезмерно любящими выпить операми и тупым начальником.

Актеры, игравшие в этом фильме под стать сюжету, невзрачные, несимпатичные и неспособные на эффективную борьбу с преступностью. Такие низкорослые и щуплые супермены и страшные супервуменши убойного отдела расследовали различные убийства, в то время, когда шел самый большой и преступный за всю историю грабеж собственности в стране. Но такие преступления, превратившие великую державу в страну «разбитых фонарей», сценаристы обошли стороной.

В конце семидесятых показывали известный советский сериал «Следствие ведут знатоки», в котором старались показать доблестную советскую милицию с хитом «…наша служба и опасна и трудна…» в самом лучшем виде. В то время министр МВД Щелоков, являлся главным продюсером героизации милиции и имел цель ввести в заблуждение руководство страны, показывая «героизм» подопечных. Смотрите мол, генсеки и идеологи коммунизма как мы в тяжелейших условиях боремся с преступностью. Но, как известно, уже тогда структура МВД была глубоко коррумпирована и обслуживала больше теневиков, чем партийные органы. Но такое стремление министра можно хоть как-то объяснить.

Нынешняя же героизация милиции недорослями-суперменами и страшными супервуменшами наоборот, показывала всю ее несостоятельность в борьбе с преступностью, бессилие и зависимость оперативников от «звонка свыше», которых заставляли выпускать на свободу преступников. Какую цель преследовали создатели сериала? Привлечь внимание властей к недостаткам финансирования правоохранительных органов? А что в рабочем порядке, без героизации на экране, сделать это слабо?

Впоследствии этот сериал разделился на два подобных, в одном убойный отдел переименовали в спец с фешенебельным офисом, пересадили оперативников с «Уазиков» на дорогие иномарки, повысив в звании работников спецотдела до майоров и полковников, не меняя сути сценария. Руководил спецотделом не кто-нибудь — генерал, а эксперт — доктор наук, профессор! Но занимался спецотдел теми же делами, что и убойный РОВД. Поменялось и название сериала.

В первом сериале название осталось прежним, в нем играла часть известной группы актеров, но пополнили состав молодыми сотрудниками, сменился начальник, широко рекламирующий сок «Моя семья». Все федеральные телеканалы поочередно транслируют эти сериалы, навязывая гражданам культ питерских ментов, в то время как эти самые граждане видят в жизни, что они остались с преступностью один на один.