Бесплатный фрагмент - Детективный шаг депрессии на льду

Сборник публицистической поэзии: «Детективный шаг депрессии на льду»

Пролог

Когда стоишь, когда в аду ты медленно листаешь свой дневник — твоя манера говорить всегда прекрасна. Она довольна, что сегодня ты сам себе внушил приличный ужас, где маленькие капли пота стекают символизмом прямо в ад. На льду ли ты стоишь, но чувствуешь в уме, как восторг уже не нужен, а только психологическое чутьё жизни сковывает насовсем. Твои близкие забыли о тебе, о твоём мире предвидения и только шелест бумаги видит их тени. Когда ты ходишь по городу и смысл проникновения в ад — ещё теплее, чем эта солнечная погода. На улице тихо, как будто всё замерло в непримиримой тоске и скуке с реальностью. Но ждёт ещё, что завтра ты напишешь новое бредовое осознание своего медленного ужаса. А потом как на льду будешь уговаривать себя не сходить по пути символизма вниз, а только кричать и плакать, что ещё не всё потеряно. Но могут ли твои близкие уметь осознать эти потери или они также в будущем слышат свой вопль между непримиримой сущностью выше других людей? Она то и дело поглядывает на твои письмена и трогает личное самолюбие, как будто холод унижения подкрадывается сегодня к зеркалу и вопит.

Там, где ты стоишь нет никого. Только образы самого себя ещё живут в пустынной предусмотрительности говорить чище и дальше, сбивая с толку твоих нынешних врагов. Но были ли они на предвзятом поле субъективного ужаса или опять хнычут в пустоте символизма этого мира? Эти слова, как образ публицистики могут напророчить тебе иное состояние восторга, а могут просто увести в небытие от личных невзгод. Этот сборник посвящён разбору личной, символической ноши искусства в себе, когда ты прочно стоишь на льду внутренних переживаний. Скатываясь от пророческого существования прямо на своё жизненное чутьё, в котором стало темно. Также, как и в твоей квартире, на том совершенном мире, исподволь которого на тебя смотрит многолюдный поток интересных людей. Они также вынесли субъективное чутьё из твоих образов литературы и видимое солнце уже не кажется таким горячим и зорким. Оно просто смотрит на тебя с обожанием, чтобы забыть внушаемый ужас жизни на этой Земле. Или на другой день вынести ещё кучу разновидностей потерянного ужаса в своём уме и настырно ухаживать над состоянием медленной смерти в руках. Когда уже дедуктивный свет предсказывает тебе, что всё кончено.

Ходить по льду городских улиц также мило и легко, как скользить по противовесу мысли в уме. Когда ты сам поднимаешь свои глаза напротив субъективности страха к лицу. Там ты задаёшься ещё одним вопросом: «А что же будет дальше?» — и не знаешь, что на него ответить самому себе. Этот мир стал для тебя совершенным, но не по математической траектории подсчёта времени, а просто, вглядываясь в стихи своего мимолётного настроения. Им также нелегко жить рядом с тобой и говорить автору, что сегодня происходит вокруг. На этом завеса жизни не снимает свой шёлк тоски, а только прочит личное право идти дальше и дальше, а потом сжимать новое чудо в руках. Как будто ты сам придумал свою жизнь внутри литературного образа и пишешь новое, подвывая себе под тон городских улиц. Забегая вперёд на возрастном поле переживаемого ужаса и дедуктивно складывая стихи в одну прочную картину смыслового управления своей моралью времени. На том же шагу, где и сам ты стоишь и мысли ходят вокруг единообразия смысловой утопичности быть писателем. А потом убегать от страха над точностью этой последовательной жизни, в которой ты сам и расставил ужас по непредвиденной точности смысловой конъектуры. Она жадно впилась сегодня в твои мысли и шаг за шагом предвидит ход любви писателя к своему творению. Если и неживому, то точно более снисходительному, чем вся твоя прошлая, символическая жизнь.

Мрачный дилетант у муки

Из мелкого раздора новостей,

Из утвари промышленного слога

Ты ищешь форму призрака страстей,

Едва задвинув оборотня — в тьме.

Ему ты ищешь сложности в мозгу,

Но чешешь словом, словно укоризной

И тает в каплях созерцания — тьма,

Что ложь ещё нашла — тебе едва.

Но прав ли твой умеренный — оскал,

Что может дилетанту ты — не годен,

А может в правде вымела — любовь

Ещё один осколок — изо льда

На дне лежащей впадины — под толк,

В котором мраку выеден негодный,

Один прискорбный миру — дилетант

О стройный вальс претензии — в аду?

Он только хочет мукой управлять,

Он злом увенчан — за мгновением платы

И между снов ему — ума под дождь

Едва в глазах — задвинутая правда

Ещё скользит по долгой мостовой

Там, где у смерти не осталось льда

И будущий покойник смотрит — нам

На это тело в вымершей отгадке.

О мрачности, что в форме бытия

Ещё не видно ей — порога счастья,

А гордый дилетант уже — сомкнул

Глаза — придвинув ящик под упор,

Он точно смотрит праву — на тебя

И сглаз судьбы мерцает — о вопрос,

Что будет ли на будущем — о нас

Ему в судьбе — разбитая заслуга

Или по счастью встретит — о её

Творение — твой строгий парадокс,

Что мы уже отчалили — внутри,

Но смертью живы в прошлом — наяву.

Мы там стоим и мрак проходит — мимо

О жилу стройной качеством — души,

Ожив к себе реальностью — пока

Страдает формой мира — дилетант.

Он знал свой строгий юмор и — его

Прононс — был только качеством ума,

Он знал, что он никчёмный, но подрос

И мука охватила глаз — сполна,

Как жили в форме страха — эти дни,

Как душу нам всё время — понимали,

Но мёртвые они остались — близ

Скульптуры этой мрачной красоты.

Что жили долго в призраке — своём,

Что тщетность охватила — бой судьбы,

Но выпал сердцу — равный дилетант,

Он был готов идти — до той войны

И смеркло солнце мира — по углам,

Настал неровный шанс — наедине

Уйти из жизни в воду — по вине

Той муки сердца злого — в укоризне.

Там плыл к тебе той вечности — маяк,

Он водной гладью расправлял — круги,

Что формой — только тщетностью ума

Ему видны — на космосе приливов.

Для мрака ты один и эта — ночь

Ещё твоя, коль миром — дилетант,

Страдаешь в равной мере — от угла

То двигаясь от честности — в глазах,

То подзывая строгий вопль — ума

О мир внутри градации — любви,

В которой смеркло солнце — о тебе

И стало тёмной вереницей — права,

Предвестницей морали — на огне,

В котором ты стареешь — ото дня

И только мрак в пародии людей —

Тебе — и друг и верный конь ума.

Русскому полю идейности

Русскому виден мотив дорогой,

Цели ли, истины в притче — за миром,

В том отражая свой ветер — земной

Может в надеждах, а может со мной..

Гордо идёт идентичности пламя,

Высмотрев поле идейности — в нас,

Гордо внутри управляет годами

В призраках слаженной позы — её,

Но и безветрие в мире — идейно,

Только внутри человеческих черт

Смотрит на искры о том и — томит,

Что над космическим полем — манит

Ровные склоны у маленьких волей.

Нет их сегодня и нет их — нигде,

В космосе словно — застряла рука,

В том поднебесье из слёз, как тонка

Форма оказии в смыслах — притворства.

Нет безыдейности видеть — полёт

В мире от русского поля — морали,

Но и космической вольности гнёт

В маске любви не уходит — ещё.

Нам он не русский, а просто из лет —

Пройденный квант интереса — причины

Вылить то мирное в квази — умах,

Выиграть тот казус притворства, где страх

Русским не будет, а только харизмой.

Ты без него и сегодня — живёшь,

Ты лишь один — не отчаливший путник

В космосе смотришь на это — вокруг,

В космосе веришь, что небыль — не круг,

Только твоя современность начала.

В этом потоке идейности — в нас

Зреет модель идеалов — пространно,

Зреет и мает ту участь — вздохнуть

В космосе близком, в космосе жарком,

Но и не русскому полю — ты квант

Для безысходности видишь — программу,

Словно культурные коды — полёта

Нам обнимают ту волю — ума,

Сложно они не уходят за модой,

Таят — свои обретённые тени

В русском подполье из меры и времени,

В русском пространстве из нег бытия.

В благе ли личном, но только твоя

Стала мораль в непредвиденной — холке

Снова по-русски смотреть — на себя,

В жизни той дальше от космоса — нег,

В личности тонкой манеры — из век,

Что из эстрады уводит — причину

Жизни — запаянной в космосе лет,

Жизни — из той непредвиденной глины.

Вот, и сегодня ты жив, как поэт,

Как одиночество в русском — уме,

Трогает творческий мир — наравне

С космосом личной внутри — укоризны,

Но и безверие в штиль отнесёт

Поле для русских — в этом ли призраке,

Словно планетами стали — вот — вот

Новые люди из близости признаков.

Стали и видят свой смысл — вдалеке

В этой планетной культуре — морали,

Стали им жить, что идейные — дали

Между секундой на каждой строке,

Видим ли мы это поле — чудесное,

Верим ли в призрак манеры — ума,

Мы им внутри — бестелесные призмы

Долгой морали оценки — искусства,

Движем тот стиль аллегорий — ума,

Знаем, что чуткий восторг — укоризны —

Только идиллия в свете — вокруг

Русской души, от которой не меркнет

Поле космической вольности — лет,

Вжившейся призраком слова поэта.

Задремал охотой мира

Запасной — под выход стен

Вопль немилый — просит «надо»,

Заглушать ли в призме — им

Выдох счастья, словно стыд,

Но просить — не задремав ли

В чёрной ночи слов — потребной

Горю старости — под милый

Вопль фортуны между нас?

Задремал в своей каморке

Этот день, он очень хлиплый,

Воле мечет ровный — полдень,

Что ночами в страхах — спит

И ведёт тот бой — от слепков

Жил — простой дилеммы жизни,

Тонко думая в свой — поздний

Час расплаты слов — до звёзд.

Мне бы там прожить и — словно

За стеной не вылить — поздний

Космос чувства в мере — лёгкой,

Только призраком — о шанс

Встать — под миром обращённым

В поле смелой долгом — истины,

Но внутри российской — призмы

Там искать — один ответ.

Чарам — словно, строим прежнее

Слово в том, где укоризной

Свет обдал любви — погодное

Воли счастье — между стен,

Но внутри российских — призраков

Тоже есть и выход — этому

Слову — для культуры в выемке

Счастья долгом — видеть свет.

В смерти ли один — стареет,

В жизни нам любовь — подводит

Долгий фарс морали — в жизни

Стен обратной мысли — к людям,

Им ты жив, но стены давят

Нам они — чужие люди

В смерти вольностью — придавят

То скупое в жизни — пламя.

Спишь ли ночью в большем мире,

Но охота в жизни — видеть

День российский в теле слова,

День, в котором вышли — снова

Люди — к стенам этой жизни,

Люди — в свой забрав моральный

Оттиск долга — тени к смерти,

Что желают видеть — странно

Гордый вопль природы мира,

Войны или власть разрухи,

Но внутри не так обидно —

Встретить истину им — поздно,

Только в том — проговорив им

Часть — от дремлющей программы,

Часть, в которой тоже люди

Стали выше этой — власти:

Страхов, гнёта, укоризны

И вольны в том видеть — жизнью

Только лучший свет — внутри им,

Только мир — от права личной

Жажды — верить в день российский,

Но искать в том — чувство правды,

Но стоять им смело — к миру,

Не заснув — под ветхим страхом.

Он внутри — отживший полдень,

Дух морали в каждом — тоне,

Он страдает к смерти — лично,

Чтобы день российский помнил,

Что доказывать нам — можно

Горький опыт к власти — мира,

Гордо в том подняв — возможность

Выше этой власти — жить нам.

Чтобы день стоял, как личность,

Чтобы право в том — касалось

Мира каждого, чтоб вышла

В том твоя мораль — усталость

И опять под смех — и роли

Ты напомнил слово — в том лишь,

Долгой жизни — к полю истины,

Будто сам в себе ты — выяснил

Эту склонность жить — и ставить

Путь — от современной гордости

На понятной власти — к людям,

Только не уснув в той — глупости,

Где стоит и мир — от жажды,

Где мотив твоей — надежды

Выше боли в благе совести,

Выше кровной жилам — участи,

Что прошли и нам — стоит их

Сил характер, где и дремлет

Поздней строчки тон — намедни,

Не заснув в том — поведении.

Город пустой, а солнце не спит

Город постой — в догорающей лампе

Жить одиночеством — только со мной,

Город пустой в неприкаянной — маске

Лучшей болезни — однако постой,

Выжми свой тлен безначального — ада

Между крамольной скульптурой — души,

Выжми ещё, чтобы день, как награда

Жил — в одиночестве, думая в том.

Солнце тебе, точно маятник жаркий

Словом не светит, но всё же — стоит

В доле к любви одиночества — манит,

Чтобы природой о том — говорить,

Город пустой в расстоянии — завтра

Жить — этой бурной заботой, тоской,

Чтобы в себе удивляться — от жажды,

Что на исходе ты мир — городской.

Хочешь идти по пустынной — ограде

Между нечестности в жаркий — подвал,

Хочешь любить удивление — ладной

Слову материи, что ты пропал

В солнце Земли между истиной — дважды,

Где по угольной на мир — мостовой

Хочет тебе от надёжности — сдаться

Твой идеальный манер, как костёр.

Город, в котором ты вырос — однажды,

Город топил между чёрной — рекой

Эту свободу — ожить на пространстве,

Чтобы ужимками думать — простой

Мир идеальному свету — за словом,

Точно то солнце уснуло в свой — хват

Сложной материи — между свободой,

Где ты устал в одиночестве — спать,

Где, как и город — пустое пространство

В небе по зодчему вспыхнуло — к нам

Это внутри удивление — быть ему

Городом счастья, чтоб видеть свой рай,

Городом зодчего в стихшей — манере

Слова покойной, обыденной ласки,

Что утверждает твой мир — без оглядки

На постаменте от общества — гладком,

Над идеальной Невой — между сводов

В тучах свободы, плывущих сквозь — тьму

В общество жизни — за эти невзгоды,

Что по общению встретят — одну

Линию вида — нам в смыслах однажды,

Линию зодчего, что прочертил

Этим — готический остров под ратный

Мир аллегорий — той сложно обратной

Солнечной яви — под свет городской.

Город пустой между нежностью — имени,

Город в тоске обязующей — маски —

Ты продолжаешь искать — этим выстрелом

Новое общество — в должной подсказке

Города тихого случая — выпалить

Сон городской, как под солнцем примета,

В городе сказке о городе — где — то

Вышедшем миру — над старой Невой.

Когда нелегко умирать

Над прохладой классической мглы

Из под ветра усиленно вспять

Мне не хочется больше ожить,

Чтобы думая в том — умирать

И по чёрной расщелине скал

Нежить утро в прохладной Неве,

Где бы ты навсегда убежал

По кровавой классической мгле..

Где твой опыт, что утро внутри

Вдоль по Питеру скромно ведёт,

Где опять ты находишь восход,

Чтобы думать о том позади,

А потом, как по камню глотать,

Чтобы в мыслях им щебень — вести

Разноречием в доблести — спать,

Чтобы было наутро нам — больно

Просыпаясь — в том нежить кровать?

Если вдоль по Неве ты ожил —

То прохладой по чёрной им — встарь

Ты не можешь опять видеть день,

Ты сигарой в том тушишь — пожар

О кровавый осколок души

Между обществом смысла прожить

Идеальности ночь, чтоб восход

Будоражил ту ясности — жизнь..

Этим словно ты сам умирал,

Не хотел в постоянстве идти,

Нелегко ли тебе в этом плыть

Обращённом устройстве — расти

Между слов по классической мгле,

Где бы опыту сам ты — нашёл

Это утро близ старой Невы

Между обществом схожего врозь..

Не бывает оно нам, как дождь

Между личной заслуги — в том плыть

Обоюдном исчадии, может любить

Эту осень близ странного — в ложь,

А потом нелегко умирать — там

И в наивности странно хотеть

Всё ожить между пафосом — летним,

Приземляясь от страха — на смерть..

Остановись, нечаянное солнце

Нет выхода внутри искать зеро

От слов пустой растраты — на глазах,

Нет чувства быть ему опять — окном

Под млеющей харизмой, словно страх

Пронзил гортанный уровень надежд,

Пародий жизни — говорить чутью,

Что ты один в одежде не сломал

Готовый слову уровень — в окне..

Ты не был им в зеро — наоборот —

Ты сам стащил прохладный разговор,

Что чудится в окне смотрящей — мглы,

Как форма от нечаянной — в зеро

Отныне власти — говорить прощай

Ещё внутри несмелой белизны,

Как выдох одиночеству под стиль

Не меркнущего общества застыть

И стать им в позе чувства, как нутро..

Но сам ты стал нам мумией — за слог,

За истину здоровой тяги лет —

Иметь зеро в кармане долгой тьмы

И говорить ей прямо в опыта — портрет,

Что им ты сможешь будоражить — яд

Под сном внутри не меркнущего льда,

И словно солнце — охлаждать года

Внутри пародий смерти, как и ад..

Ты в тысячной манере был бы — рад

Узнать своё зеро на тонком теле,

Ты открываешь мысли — невпопад

И чутко солнцу говоришь, что свой

На этом дне и в призраке затеи —

Стать вымыслом фигуры, словно ноль

И тысячный апломб судьбе — назло,

Когда мы ждать искусство — надоели..

Остановись — то чудо по краям,

По вымышленной призраком черте,

Оставь в себе обиду — между слов

И будто час в геройстве будь — никем

Или опять ничем — в пародии тупой,

Как солнце из нечаянной харизмы

Сегодня будит страх об этот — лёд,

Сегодня будоражит твой полёт,

Чтоб солнцу не светить одной — надеждой..

Обществу реальный

Как стог в печи откинутых ролей,

Как квази дружба вымышленной розги —

Ты ищешь форму неземной любви

В себе умом упрятав словом — дым,

А дух внутри коварности — храним

Под тонной новостей в упряжке долгой,

Где нет эпистолярной тьмы — в умах,

А только общий гнёт себе — на страх,

Что жилы точит времени — над модой..

Идёт один внутри старик под стиль

В глазах себе — уложенный на солнце,

Над гордой вереницей свежей мглы,

Где цапля в море — выше королей

И сном ему не меркнет зло — вокруг,

Не знает тысяч кладезей близ стаи,

Что ход червонный между королей,

Когда им будет плохо без долей

И без угрюмой маски — филигранной..

То жил в глазах застенчивой поры —

Тот мира сна старик и что — то думал

О тоннах новостей вчера — за ним,

За ложной формой квантовой зари,

Но вышел снова к обществу — реальный,

Как сам ты днём выходишь им — внутри

И льёт природа оттепели — в саван

Под чёрствой мглой пропитанных вестей..

Где нет тебя о дружеский восторг,

Где ушлый чёрт не будоражит в теле,

А ты старик реальный между — снов

И тешишь свой закинутый апломб,

Чтоб жить ещё сто лет и выше — кромки

Идти — за той чертой понурой мглы,

Где сам реальный ты на солнце — кровной

Морали выше чести в нас — исконной,

Где вышли к свету формы — короли..

Нет вымысла — гореть в плену

Не вынесу тот сладкий ад — уму,

В котором плен укором — на тебе,

Не выйду, но обратно отнесу

Ему — исходный уровень надежд

На то, что стало страхом — по любви,

А может в безначальности вело

К своей основе сладости — пройти

Туда, где сходит ужас под нутро.

Нет вымысла бежать из этих лет,

Ведь клетка так тонка и форма — ей

Легко сдувает птичий неба край

На воле от души, в которой стаей

Ты выше шёл по белой простыне

Меж лёгких слов и стало безнадёжней

Им в душу заходить — сегодня мне,

Но формой так печально и тревожно.

Нет вымысла объять просторный — край

От пустоши — готического мира,

Нет им идей обнять морали — в ней

И лёгким сердцем думая — простить

Свой скол — гореть в плену на бытие,

На отмели — внутри седой харизмы,

Что ищет свойства мифа — по глазам

И выше меры отдаёт — свой срок.

В плену иллюзий ада — я воздам

Манерный шум вестей и эту ночь,

Минорный шорох будущего — срочно

От сладкой укоризны по глазам,

Где между пленных снов ты — не один

И горький шаг карает — эту кровь

О том, что было будущего нам —

Так близко в субъективности и срочно.

На строчке нет придирчивой игры,

Ей тихо в плен сдаются тени лет,

А ты всё ищешь мании — в портрете

На той любви в вещественной игре

И трогаешь ей формы о глаза,

О том забытом будущем на теле,

Когда неясно выждал ты — свой срок,

Что между формой будущего — в том

Он только нам — наивности веление.

Так буду ли гореть в плену — дождей

И между форм единства на поминках

Искать свой чёрный рай — наедине,

Что между новой образом — мечты

Сегодня душит опытом последним

И может в том — повременит слагать

За будущим — свой новый день и вечность,

Откуда в форме чувства — предсказать

Ты сам не смог единство — на роду,

Ты вышел в плен гореть — себе насчёт

Иллюзий форм фатальности в бреду,

Где им нет смысла уходить — в полёте

И ждать свой срок манеры — под любовь,

Где ты не ищешь слово — удалое,

А только волей бередишь со строк

Свой день фамильной осени — в глазах?

Отчебучить ли страх налегке?

Отвыкаешь искать этот ад

В отчебученной миром тоске,

Всё неличное смотрит — назад,

Покачавшись от тонкой руки

И не важно, что было потом —

Ты отнял этот страх или имя —

Сам себе ты отличный манер

В идеальности гордой строки.

Отчебучит ли общество в такт

Рукотворное время отныне,

Чтобы мысли несли — по строкам,

Как отсыльные вепри под смерть,

Как наложницы в страхе — понять,

Что не можем мы думать им — ныне,

Только верим, что в лёгкости сна

Отчебучим свой мир — поперёк.

Этим видом ты выше от грёз,

Выше пасти стекающей с нас,

Что и волк по короткой ноге —

Отчебучивший гол на — посыле.

Он не верит, что в вепре — им сам

Станет высмотрев — сложной игрой,

Но внутри, точно страх и изгой

Водит смятое в теле — пространство.

Видит волк, что не лесом прошёл

Отчебученный мир по обломкам,

Видит вепрь, что несмело в аду —

Он настроился жить — по краям

Этой вечности, точно в бреду

Ты наивно не знаешь, что думать,

Точно сам отчебучен — за власть

Исторической ноши в лице.

Столько воли нам надо — понять,

Что и в обществе было дороже

Сном — угодное в призраке слов,

Точно волк — отчебученный в нас

И на распрях им нет — по глазам

Этой серости внутрь — нерадивой,

Но угрюмо стоят там — миры

В толще пропасти выше мозгов.

Этим стал ты — так тонок и бел,

Что седел в отчебученной коже,

Словно готика смысла — черты

Над заглавием странного я

И от этого ей ты — не спел,

Что не знал от пути — благородства,

Где у волка твой верит — оскал

Отчебучить — тот мир налегке.

Собрать по кусочкам — на двоих

Где собираешь пустоту последней,

Расстроенной души — сегодня нам —

Ты сам в её глазах — прохожий этим

Понурым видом, собирая страх,

А топчет форму общества — ещё

Твой миф внутри идейности — прожить

На том, что было мёртвым и — одно

Внутри природы горделиво — сняло.

Не обезумев в странной — тишине

Всё холит видный общества — порок,

Он будто видит мир — наоборот

И слову в субъективности невидим,

Но миф в твоей руке, как шар тоски

Ещё нетленней говорит — «прощай»,

Ещё внутри увиливает — в ранах,

Чтоб обществу творить умом — печаль.

Собрав внутри обыденности — свет

Ты волю по кусочкам в том — несёшь,

На двое в память выключив — игру

И плоский шелест пустоты — вокруг,

Что снова раздирает слабым — я

И мечет властью общества — в ещё

Доселе не раскрытых формах — зла,

Но сном уютно в антиподах — хнычет.

Собрав внутри осколки — по любви

Ты снова собираешь власти — явь

И точный разум в тысячах миров

Тебе ласкает радостью — корясь

От слова вдоль прохлады — волевой,

Что ниже смерти не упасть — уже,

Внутри собрав то чудо — по кусочкам,

Но новой форме общего — в свой день.

Не прав ли видный разум, но твоя

Морали явь — как призрака любви

Всё ищет свет готический — впотьмах

И ждёт его оценки — между раной,

Собрав внутри итоги по любви,

Воздев свой шёпот лирики — со скал,

Где нет уже нам мёртвого — в пути,

А только слов живое поле — в разуме.

Сегодня ли оценкой там — парил

Твой белый ветер в странной — череде,

Он жил на свете — будто бы внутри

Сам страхом оробел — и в этой мгле,

Но снова собираешь целый день

Ты миром воли — по кусочкам в ряд

И стены, словно юмор впереди

Распались, точно мумии на взглядах.

Они — твои скабрёзные враги

И поле в еле слышном — по глазам,

Они внутри притворства — не видны,

Но холят чуткий образ — нам сказать,

Как долго может вымыслом — идти

Та мера предрассудка, словно смерть

Смотреть в глаза болезни, где уже

Тот формы юмор не собрать — уму.

А только в склепе мумии — лежат

И ясности враги настали — врозь

От страшной формы лирики — сказать,

Где им внутри бессмертный воздух — дул,

А где для слова мы лежим — внутри

И словно чайки на двоих — дрожим,

Что поле властной неги — понимать

Ту форму существа от этой лжи.

Движение смерти — не в такт

Движение смерти — не так,

А просто случайное в мире

Давление пошлости в такт

Внутри осуждённой длины,

Движением можно пронять

Искусственный образ взросления,

Но можно ли выяснить — путь

Нашедшего общества — в снах?

Желает ли в мире отдать

Ту пошлость — твой вымерший образ,

Желает ли в мыслях — внутри

Свой гроб по привычке — тащить

Иль поздно уж сном — закопал

То ёмкое в прошлом проклятие

И держит свой образ — любви,

Как истина в каждых глазах?

Но к нам ли отнёс — эту роль

Движением — после отмерив

Тот вид безыдейности в такт,

Как лёгкий сюрприз — на глазах,

Что смерти уж нет — в рукаве,

А только прозрачная фея

Спустилась нам в чувствах ещё,

Чтоб думать об этом и — звать?

Ты ей, что в сердцах — кавалер,

Что юности в жизни — нашедший

Манер удивления в страсть

Идти, чтобы в душу пронять

То смерти томление — в нас,

Ту лживость движения слушать

От образа — слитый изгой,

Где сном он парил — в облаках.

Желаешь ли смертью понять

Ту форму внутри существа — ты,

Желаешь ли счастьем — тот дождь

От страха под жилы — вогнать,

Ты теплишь свой юмор — от грёз

И носишь на смерти — проклятие,

Чтоб выучить странный — прогноз,

Что такта внутри — уже нет.

Как нет и от смерти — пути

Для образа личности — в догме,

Что ночью ты сам рассуждал

И вымерло слово — во тьме,

Но смертью не ляжет итог

О собственный взаперти — образ,

Как давнее — в юности лет

Постигшее к совести — сон.

И там ты, как вечный апломб

Всё движешь внутри привидение

На смерти ли — в этом глаза

Задвинув — под строгий вопрос,

А смерти ли нет уже — нам

Иль пошлостью, словно мгновением

Ты сам усложнил времена,

Чтоб думалось лучше в умах?

Не тонет судьба иммигранта

Не тонет последний покой — на виду,

Что обществом встряла — слеза

Меж заданной толики — выжить одной

Приметой горящего опыта — я,

И что — то спросить у себя — на уме,

Что ночью в свече различило — тоску

И хнычет под парусом, может внутри,

А образом сложного вымысла — вдруг

Ты ищешь свой дух иммигранта — в себе,

Ты снова запятнан на этом — бреду,

Где сложное общество смотрит — вослед

От опыта формы — направив стрелу

К понятию схожести счастья — ума,

Что сам человек не играет — под смерть

Над выжившим словом — им также иметь

Свой холод тоски иммигрантского — чуда.

Но злое внутри не противит, а ждёт,

Что сам ты остался на ловком — бреду

И шепчешь свой звук понимания — нам

О том, что не можешь сегодня — отнять

Над жаждой оценки — тот выбор ума,

Над пришлой игрой — оттопыренный смех,

Где завистью смотрит внутри — на окно

Твой видимый остров, откуда под смерть

Ты сам расстаёшься над формой — нутра,

Ты им, что упущенной выгоды — страсть

И тешит твой мир идеального — завтра,

Как новый опробован клоун — отпасть

От смелости сердца, вжимаясь на свет,

От боли судьбы, от которой в бреду

Не слышит уже утончённости — смех,

А только по смерти на трезвом — аду

Ты выключил крайнее в схожести — лет

И пишешь свой выступ под яркий — удел,

В котором ты сам иммигрант, что не цел

Считать эту форму судьбой — потому.

А сам, словно крайнее в потуге — нам

Ты ищешь за серой внутри — простынёй

Ей только — обыденный воздух под вой

Оценки случайности — в опыте я.

Ретироваться ли внутри?

Седой прохожий возле слов

Ретировался мимо тени,

Его глаза застыли — вновь,

Как часть иллюзий в подозрении

И млечной просьбой не найти

Теперь ему — свой шаг на горе,

Ретировался ли к тому — он,

Что боль нечаянная в нас..

Сам ниже слов и по уму ли

Ты веришь, что противней тени

Ты стал себе и без — причины

Ретировался в сложный час,

А выше общества — недлинный

Уходит тот прохожий в теле

По сердцу слов в седой — мотиву

Игре причинности — за такт.

Ретировался ли он — в дар

Или ещё под маской — хнычет,

Что нет любви и только враг

Одну манеру к нам — манит,

Не обругался в том себе,

А просто внутрь — порыва тени

Ты стал искать судьбу — ума,

Не обращая свойских глаз.

Что ветром верили — к себе,

Что только миру понимали,

Когда ты сам — прохожий дух

Ретировался — на словах

И жил пока не стало миром

Ещё удобней в том — прощаться

Иль заставляя спеть — мотивы

К себе прильнуть — на этом сне.

Ретировался, словно в такт —

Ты серый воин — между нами

И нет тебе под грозой — жил,

Что одиночеству — намёк,

И он ушёл, как белый аист,

Ретировавшись сном — в обличье,

Что не хотел быть этой птичкой

Над остановками — в умах.

А сам ты жив и снова — крайний,

Ретировался — ниже смысла,

Но видим дождь — по этой грани,

Что опускает в тень глаза

И что-то хочет сном — увидеть,

Не обращая черт признания

На этот день — последней тени,

Где между нами — только лёд..

За что журналисту не больно

За что возле смерти не свит

Досады — прямой огонёк,

За что от желания кривит

Внутри журналиста — игра

И тоненькой маской — привит

Твой дух осмысления слова,

Он словно горящий гранит

То падает, то отворит

Внутри неизвестности — глаз.

За что обыграет — сейчас

Внутри оппонента укором

Твой будущий вымысел — скал

Под новостью ниже слезы?

Он точку вопроса — вбирал

И между любовью не вышел

Внутри журналисткой тоски,

Что прошлое помнит — на нас.

Не больно то видеть, а ты

Всё ищешь внутри единение,

В той вере практичной слезы,

Как заданный, новый актёр

И выше скульптуры не звон,

А только прямое отличие

Тебя успокоило — в такт

Мучительной просьбы игры.

Ты сам — журналист и впотьмах

Не жалко к себе оправдания,

Не стелет твой яркий пример

Внутри — уготованных жил —

Ту бойкую насыпь из сил,

Когда на предмете отчаяния,

Ты сам выбираешь свой путь

И ракурс конечности слов.

Не больно по этой бежать

Внутри — искромётной причине,

А вышел за ней — твой манер

И только по жилам вздохнул,

Что сам он — пером небогат,

Но выжил по тонкому аду

К себе загоняя — тот стиль

Внутри оправдания слов.

Не жалко и аду — сказать,

Как вечностью прошлой ожил

Ты сам — перед словом и стал

Ему — откровением жилы,

Не больно тебе открывать

То слово внутри привидения,

А только бежать за посыл

По вечному шагу — назад.

Чтец российских мыслей

Не знаешь на чьей ты вине,

Не смотришь на сторону ту,

Что в голой придирке — на мне

Внутри открывает ей — время,

И что-то всё хочется взять

Из мысли твоей — наяву,

Как пользу отдать под вину

Искусственной пошлости счастья.

Там время несмело под звук

Струится в фантастике смертной,

Там ценятся виды науки,

Что ходом внутри над огнём

В космической робе ты — взял

И слово в российской науке

Мне снова воспел, как король

Внутри — необычной игры.

Ты гору внутри перешёл

И время им в квантах — взирая

Ты сам, как учёный из шёлка

Под нежностью мысли в глазах.

Ты ждёшь одночасьем — в себе

Ту времени мысленной робы

Придирку, чтоб снова — унять

Природное общество в том.

Над пропастью стала видна

Российская мысль, как обновка,

Как прошлый мотив между стен

Из крайнего ужаса — в тьме.

Ты сам это видел — на мне

И шёл в очерёдном примере

По той, по которой в главе

Ты ужасом мысли — свой сон

Хоронишь, чтоб завтра воспрять

И в мужестве жизни не помнить

То время на мысли — в такой

Обычности — серой тоски.

Обучен в российской, как жизнь

Иллюзии — снова к нам виться

Под мысль — от надеянной в роль

Уютной оценки — за стиль.

На мысли, над долгим умом

Ты холишь российское счастье,

Но опыт в себе — на глазах

Ты редким алмазом ведёшь,

Чтоб жизни на новой строке

Внутри обучаться не мчаться

По прериям смерти — за стыд,

Что теплит твой воли гранит

И новое время внутри — обронит

За мыслью, в которой прощаться.

Отрывками не улетает осень

Обрывками не в тягость на виду

Твоей супружеской идеи — акварель,

Несложно, но боязненно прильнуть

К свободе слова — волей по воде

И там в неё опять закинуть — плут

Из невода под тихий шум — ночной,

Где тают скромной памятью — шаги

Отрывками, как будто бы враги

Заснули в этой заводи шальной.

Готовишь прошлым юмором — урок

И терпкая постель уныло ходит

Под осень строк и маленький — намёк

О том, чего из жизни там — не носит,

О том, что было боязно искать

И внутрь переживания там — слышать,

Где робкий шелест листьев на виду

В обрывках чувства услаждал — беду

И мягко говорил — другую правду.

Ей ты теперь в обрывках на листах

Из памяти в бумажной неге — счастья,

Записан в чьём-то теле на глазах

И может между робостью — внутри

Ещё не снятся пошлые картины,

Когда твой след уже на облаках

И тянет грозовой раскат — под страх

Ту волю к акварельной, строгой глине.

Ей ты внутри от осени — богат,

Ты славен громкой почестью — на вид,

Но дум тоска не нежит от — наград

Супружеское ложе в том — прожить

Ей тихий слову к счастью аромат.

И там — наедине из сложной тины

Опять внутри искать — один любви

Момент, в котором позабыли мы

Ещё оттенок бытия — предивный.

Слагая стон манерам по пути,

Вертя свой дивный оттепели — свет,

Ты думаешь теперь — опять молча,

Что серый лист проложенного — в смерти.

Внутри на нём — я слов не нахожу

В отрывках чувства милого, увы,

Но этот день на осени — прощу,

Что странный вид забытой — пустоты.

Когда по листьям ходят — не себе

Обрывки фраз и бытия уродства,

А тени мило вкладывают смерть

В одну прямую колею — ожить,

И что-то им не хочется иметь

Ещё в глазах такое мира — сходство,

Как сон внутри отрывков — бытия

На осени по бегу в том — пройдя.

Где жить потом на серой тишине,

Смотрящей между пустошью ума,

Когда ты оборвал ещё — сполна

Свой день, не отрывая им — меня.

Я не хочу, но ты сказал

Я выбираю ранний смех

И море ровное причин,

Ты выбираешь только яд

О строгий возглас величин,

И где-то ищет смерть в уме

Ещё нетронутое в догмах,

Как сигареты в пользе мне

Ты снова ищешь по утробам.

Над равноправием в глазах,

Над толщей жизни в рукаве,

Где были мы за морем — там,

Как одинокий оттиск — мне

Внутри — украдкой по глазам

И серой пеленой прибоя,

Где ходишь сам ты и ответ

Мне снова задаёшь на боли.

Но ты сказал в себе: «Прощай», —

Но после выемки от чувства

Ты — только белый шёпот чаек

Из одиноких склепов лжи

И тают мантии нам в теле,

Как птицы склона между гор,

Что уходить внутри хотели,

Но стали миром, словно спор.

В том споре ты хотел — прижаться,

Хотел обнять меня давно,

Но сам горюешь в счастье томно

На этом море, как в огне

И весь свой пыл — осовременил,

Как ставший формой на поклон —

Свой белый шар и мирный ветер

От скромной почести — потом.

Ты не хотел там — уходить,

Но в душу сам — прямое сходство

Мне — одинаково пропел,

Что чудо из забытых глаз,

Но я сказала в том: «Не смей», —

Ты отошёл и может сдался,

Когда-то утром на прибое

Из тихих стен могил — пустой,

Не очерёдной ноши мира,

Что руководству — так скромна

И может вдаль тебя не слышу,

Но томно в том — повреждена

Вся суть вещей моей управы,

Мой воздух ценности немой,

Я вдаль тебя ещё — обратно

Не вижу — в свой плохой прибой

И этим белым светом — стыну

По разновидности морей,

По сходу слов лавины с неба,

По сколу гор — внутри покоя.

Я не хочу тот ранний смех

Внутри терзать и этим видеть,

Как ты белеешь от предела

Моих желаний слов — на виде

И сам не можешь убежать,

А только праву всё молчишь,

Ты сожалеешь, что опять

Внутри свой сон сопроводил

На важный слов внутри — удел,

На свой консенсус идеала

И в этом мире мёртвых стен —

Ты сам стоишь ему — за право.

Злободневная роль на лице

Не ведёт твой источник — в венце

Злободневное поле привычки,

Не уходит подумать в конце

И начальной картине подвыть,

Чтобы прошлому нечего думать

Было в личном умении — силы,

Чтобы роль, как и злая насмешка

Приковала твой слух — в глубине.

Эта радость не верит — успешно,

Это поле идейности движет

Злободневное в памяти — ровно,

Непотребное в мыслях — о жизни,

Где у гордой привычки отменно

Ты и сам — всё внушаешь пределу

Злободневные умыслы в мыслях

На одном состоянии — дела.

Только роли не видят однажды

Эти лица, что страхом устали

Злободневно искать — только грани

Утомления в личности высшей

И надмению в строгом отсчёте

Нам ещё понимать — эту позу,

Как причину в лице переменной

Злободневной оценки — личины.

Не бывает усмешки наивной,

Нет плохой современности думать

О начале той прозы — нетленной,

Где горишь состоянием — в теле

И твоя злободневная маска

Не спадает с лица, словно время

Показалось от сущности — пользы

В истощённом пределе сомнения.

Этим выше и выше твой парус

Злополучного мира отчаяния,

Этим ждут злободневные дамы

Укрощения мира в прощании,

А мужчины им тихо усвоят

Злободневное в тысячной позе

От начала манеры — до знания

В отношении меры быть злобным.

Там внутри отпуская на лицах

Злокознённые мысли от нищих

Исторических вымыслов в позе,

На лице не меняя им — тени,

А потом злободневное в мыслях,

Укрощая за сон провидения —

Там опять на одном им — отыщут

Злободневные происки знания.

Этим кругом не вылит попутный

Исторический выдох сознания,

Этим живы одной мы — минутой

И стоим, чтобы думать к прощанию

Злободневное в письмах привычек,

На лице отражая — сомнение,

Чтобы дамы им думали — лучше,

А мужчины искали им — тернии.

На ногах, чтобы в обществе — были

Злободневные блики от раны

И они нам опять, что и крылья

Слову верили, будто бы странно

Злободневные мысли на рамке

Мы несём в исторический полдень.

Чтобы дамы думали — странно

В повседневности чуткого утра,

А другие своим же — нетленно

Обходили тот ужас под чувство

И опять злободневное в мыслях

Кружит слов идеальное — в грусти.

Ты не ищешь тот путь постоянный,

На лице отражая свой признак,

Но у дам он, как день — отличает

Злободневности умственный призрак.

Что лежит и не в чём не считает

Равновесие в сложенной рамке,

Как поэту о том — подобает

Укрощать свой остаток обманки

И опять в злободневности ищет

Ту слезу — это поле прекрасной,

Утончённой привычки — быть чище

В злободневности истины нашей.

Трусливый инкогнито близко

Большие надежды и только заря

В трусливой примете — не ищут позор

Большому преддверию — трогать меня

И верности — стать, как и эти года,

Внутри угодив в преднамеренный блеск

Скупого уродства — за те же миры —

Инкогнито близко на этой Земле

У форм благородства за небылью лиц..

Инкогнито тихо крадётся путём

Прямой чистоты и немилой — улыбки,

Инкогнито близко не верит — внутри,

Но страх символизма не прочит — уму,

В него посмотри и зеркальное лиц

Так близко тебе в продолжении — ночи,

Как форма любви у прямой пустоты

Инкогнито чёрной и новой звезды..

Инкогнито тронет фамильную вязь

И прошлый манер удивления — только

Внутри ты не знаешь, откуда ему

Ты жив идеальностью смерти — к тому

Инкогнито миру, что только дрожит

И дождик внутри не уходит — так просто,

А лёгкие формы инкогнито — вниз

Всё падают каплями слёз — на глаза..

Инкогнито близко и в точные смыслы

Ты веришь в уме, как обычный расчёт,

К нему предваряя тупые изыски,

К нему поднимая свой дух — о любовь,

Но тронешь внутри обаяние — смерти

И вот он — инкогнито в форме людей,

Как вечности вязь обращения — смысла,

В котором родились от этого — вновь..

Инкогнито движет пародией вверх,

Он только внутри ублажает — природу,

В инкогнито веришь и мысли — свои

Ему доверяешь, как тени насквозь

Инкогнито чёрной материи мира

О подлые сказки внутри, что ему

Они — растворились от слов символизма

И движут инкогнито — подлую тьму..

Ты в космосе этом инкогнито веришь,

Что после истории впала — внутри

Та малая спесь о трусливое время,

Ему понимая инкогнито — весь,

Как близкий контакт между формой — его

Оценки манеры и подлой тоски —

В инкогнито вверх посмотреть, что и ты

Здесь можешь трусливостью этой — неметь

От пошлой науки, от страха сложить

Инкогнито только трусливые тени

На поле сумбурной оценки — любви

Не в той красоте обращаясь — к лицу,

А только умом по инкогнито — ввысь

Ты трогаешь формы внутри — на огне

И сам, превращаясь в трусливую рысь

Инкогнито движешь — тот подлинный мир..

Символический гроб на одного

Над пустыней восходит заря

И внутри сопредельное имя

Так неловко от счастья — храня

Ты заводишь свой мир — диалект,

Чтобы думать по-русски — впотьмах

Между солнечным берегом — мира

И пустыней под чёрным — огнём,

Что уводит твой берег на прах.

Ты внутри символизма завёл

Эти прошлые формы забвения,

Ты им видел арабский — отсчёт

Между истиной в каждой руке,

А потом, как по гробу — вперёд

Ты считал эту форму затмения,

Словно русский характер — понять

Ты не можешь, но истиной вновь

Ты — один между пафосом лет

По пустыне уходишь — ночами,

Славно в том означая свою

Исторической ноши зарю,

А под личностью носит — вуаль

Только день на любви, что хорошее

Ты в арабской культуре — ведёшь

К образованной неге своей.

Словно сам ты в гробу, что один

Между словом о карму — вхождения

Слышишь оттиск по праву — внутри,

Что ведёт твой поток — на глазах

И запомнив свой мысли исток

Ты уже в символической разнице

Только формой на белом — окне

Между сложной поэзией — в тон.

Между истиной стала она

Управлять эволюцией подлости,

Между правом считать, что огни

Только прячут пустынное — я

От тебя — в полосе этих лет

И затронув немыслимый полдень

Всё сегодня по праву — найдут

Ускорение в степени звёзд.

По космической форме со дна

Ты им стал, что один по короткому

Отправлению в страсти — вокруг

Подходить к идеальности — снов,

И очнувшись в гробу угадал —

Ты внутри ту систему — о пошлости,

Чтобы завтра по странной заре

Видеть только лишь — старый песок.

И ему говорить, что черты

Не мгновением были — о старости

Волей призрака — думать о нас,

Как российский мотив у реки

Близкой вольности снова — искать

Ту забытую страхом реальности

Форму мысли, что гроб — от любви,

Словно сам ты один — в небесах.

Небыль не отражает форму звёзд

Не быть тебе историей ума,

Не ставить серый скол — наоборот,

А просто по обрывкам и морям

Идти внутри, раскачивая звёзды,

Что тешат формой были — за тобой

Единственное в образах — себя,

То право чувства в избавлении — сил,

Что небыль отличает здесь — изгой..

А только сам ты тешишь — на себе

Внутри ума — прощённые глаза,

А только веришь славе и покою,

Что сделать формой мира — там нельзя

Искусство звёзд и позднее — «увы»,

Когда по тёмной форме — перешли

Мы этот сувенир за гиблой — тьмой

И стали небылью, покрытой над судьбой..

Та небыль не читает этим — слёз,

Та роскошь первобытна — на словах,

Как солнце грёз готических на страх

Ещё внутри не притворённых масок..

Им также виден ты, как белый свет,

Но душу в форме чуда — отпустил

Ты сам в себе, что вид наоборот

И стал ты словно — небыль изнутри..

Ты прочишь свойской мании — плеча

Свой стиль российский, думая молчать,

Чтоб вороны кружили — над тобой

И сам ты стал иллюзией — гнедой,

А русский стиль слетает — на глазах

И слёзы, словно мёртвые шаги

Уносят, вдруг, твой ветер — на словах

И дух внутри от счастья — позади..

Ты вышел этой мёртвой полосой,

А вдаль тебе идёт уже, как стих

Та небыль в безызвестности — простой,

Откуда шли мы к слову — на покой..

Но там не отражались в тон — звезде,

Но чувствам стали — мёртвой головой

О суть внутри проблемы — не пройти

Ей так, как будто небыль — на пути

Уже внутри подсказка — и мораль,

Уже свободы путь — наедине,

Где в тёмной, гробовой картине — суть

Ещё не тлеет в образах — людей..

А только тени бродят по тебе

И холод слов на городской — тропе

Ещё внутри — немилый постовой,

Он точно знает в чувствах — о тебе,

О том, что было утренней порой

И солнце в нас сияло, как звезда,

Когда на мёртвой скважине — ума

Прошла та небыль по искусству — вдаль

И тени прошлым пролегли — на мир,

А ты умом в искусстве — победил

Над небылью свободного пера,

Как сердце вдаль украдкой — до утра,

Как гиблый путь манеры — до людей,

Откуда нет претензии — упасть

По небу превосходства, чтобы страсть

Ещё внутри гласила — этот день..

Чат с вечностью

Внутри меня летает по уму

Досадный путь поэта — потому,

Поэтому — ему я день в глазах,

Я только выжить намертво — хочу,

Но чат опять у вечности — ищу

И пробую им волю — рассказать..

Мне вылит он, как старая ладонь,

Как небо безысходной красоты,

Где жили люди в призраках — ума

И спали по обрывкам этих судеб..

По тёмной колее обратной — звук

Теплее дрожи всходит трепеща,

Обратно он меня зовёт к уму,

Внутри дорогой — дорогой молча

И в чат судьбы ещё не прихожу,

А он уже, как вечности цветок

Мелькает формой чуда — на восток,

И славой будоражит от лица..

Я манию ищу не в том, конца

Его — ни края нет на этом дне,

А может веке в толще бытия

Опять внутри — по укрощению мне..

Ведь быль одна и право по уму,

Как чайный путь морали — потому

Не формой вылит в чат — наоборот,

А только вечность на себе несёт

И пробует ту волю — в старину..

Тот вечный чат отбыл и по себе

Я знаю точно, что один навек

Он был мне просьбой мира — покорить

То слово в обсуждении — любви

И точно также будет — человек

Искать тот чат внутри на бытие,

Искать ту вечность в тёмные года

В одной постели, может навсегда

И путь туда нам современно — ждать..

На вечности одной, где был ты

В том чате нам по следу — дорогим

И сам внутри ты находил уму

То странное существование счастья,

Как ветер в частной встрече и мотив,

Над вечностью пути — не обольщаться,

Но жить в том вечном ходе за душой,

Когда она идёт к тебе — общаться..

Когда прилип ты к чату по судьбе

И вечность стариной простила — стыд,

А может в длинной суете своей —

Она уже не знает, как и быть,

Но вечности мораль — в твоих глазах,

Как старый ток природы до любви,

Как образ жизни в этом — по уму

Отрывке часа в слове — человеку..

В том чат своей приметы — обойди

И ты внутри, как вечности черта,

Как строгий стиль её апологета,

Где чат уже, как новые года,

А ты на тёмной форме — до него

Уже стоял и в личности чертой

Ты сам общался в чате — по глазам

Ещё неловким, может не сказал

Ты всё себе, но этим не дороже

Твой чат в любви от этого — пути,

Твои года внутри, что замирали

И шли по тёмной области причин,

Когда у жизни чат один — ведёшь,

Чтоб жить ему и обществом — уже

Свой день вести на чате — оправданием,

Внутри им смыслом точно — человек

И гордый путь истории в себе..

Ты этот чат возьми — наоборот

И в душу слов опять на одичании

То вспомни слово к чувствам по уму,

Когда и вечность подходила — нам

Внутри, чтобы прожить по одному

Строению своей культуры — счастья,

Когда ей сам направил — человек

Одну мечту в том чате — предсказать

Свободу чувства в близкой суете,

А может снова в вечности — прощать..

Если путаешь чёрный рассвет

Если над ухом не сверлит тебе

Долгое в путь одиночество — днями,

Если внутри ты не ищешь — к себе

Чёрные тени, прогнувшись под нами,

Держишь ли страсть — по красивой реке

Над обоюдным понятием в маске —

Ты — лишь актёр на красивой тоске,

Вылитой в той неприглядной программе..

В чёрном дожде позабытого — утра

Вдоль по тропинке на памяти — сердца

Ты ожидаешь ей только минуты,

Чтобы прожить этот чёрный рассвет,

Прячась — под камень прощания доли,

Думая в том, что отняли — пароли

Вылитой формы от нас — золотой,

В той, от которой ценнее — тот разум..

Ты занимаешь им просто — покой,

Как надлежащий за камнем — предела,

Внутрь укоризны от совести дела,

Чтобы ожить по проклятью — другой

Жилы народа, но долго ли в страхе,

Чтобы внутри утолять — этим слово,

Поздно ли в каторге чувства — знакомого,

Но из под камня на чёрном рассвете..

Где выползают из тени — те формы

Лучшего завтра, чтоб вылепить в морге

Свой равнодушный посыл — от манер,

Будто бы сам ты — актёр между сфер

Мысленной муки и в тысячах слов

Знаешь лишь схожестью нас — по обломкам

В мудрой тоске, величая свой сон,

Будто бы стал он весь чёрный — на вид..

Будто одни мы не вышли — по мраку,

Чтобы оставить надгробие — в рок

Схожести жизни внутри от медали

Слов, что не выдумал ты лишь — уму..

Вдоль — по разбитому обществу стали

Эти манерные топи близ — мира

Жить, что и чёрный рассвет идеала

В тонкой отдушине, будто поэт..

Сам выбирает, что вылепит к сердцу,

Сам понимает, где жилы — от чувства

В чёрном устройстве плохого — актёра

Между довольством и тонкой слезой

Жили тебе, как в обыденной точке

Мира прелюдии, будто бы страхом

Ты рассуждал в одиночестве — строчки,

Чтобы найти эту форму — к себе..

И по поэзии в сложности к жилам

Ты, пронеся свой скабрёзный — урок

Будешь искать — этот чёрный рассвет,

Путая форму от мира довольства,

Делая тонкую грань — от отдушины,

Чтобы в цветах между формой — души

Шли современные топи на души — те,

Будто внутри упрочняли свой бег..

Где находясь, словно в морге — расти

Ты бы хотел от немилой — приметы,

Словно актёр в чёрно-белой тоске

Вечности слёз пребывания — этого..

Мы все заходим обществу в тупик

Мы все внутри завидуем под крик

Карающих и топорных — ночей,

Мы все внутри не ищем — этим блик,

Что кроет преисподнюю нам — в смерти,

Но очень хочет в памяти — возникнуть

И этим только вскользь — не преминув —

Вздохнуть, как будто заревом — курнув

Под хлипкий вес искусства — на поминках..

Я этим словом в свой прощальный — стиль

Веду поныне свет — в успокоении,

Я только болью в зареве — тону,

Что краткий миг искусства — на ходу

Не будет мне сегодня — тупиком,

Ни славой черт от рока — в предсказании,

Ни честью выше чьих — то образов

Внутри угодных миру — быть милей..

Я только словом проношу — за ним

Ещё один тупик — под малой чашей

Искусства роли — к призракам моим,

Им тело движет посторонний — смех

И там ложится ровно — по углам,

Что болью в не задетой перспективе,

Что ночью на России — в духе к нам

Ещё милее в жизни той — пройти..

Внутри я слышу образа — тупик

И чей — то голос говорит, что стали

Мы памяти следы терять — под ним,

Как будто вниз мы пали — на проклятье

И эта смерть не носит образ — свой,

Она в тебе — невидимая гения,

Что шепчет слову в вечности — порой

От счастья лет и от — изнеможения..

То общество заходит нам — в тупик,

Где роли слов по предсказанью — святы,

А ты лежишь под тонной — образов

И ждёшь свой день, ещё умом — проклятый,

Что он намедни облысел и — квит

Ещё блестеть под рамками — заката

И ждать нам столько призраков — на вид,

Что этим бы могли мы — стать богаты..

Ещё вчера не спали в том, как сны

Нам только злом неимоверно — клялись,

Где холод в тонком лирикой — уме

Внутри искал свой образ — для проклятий,

Но не найдя тупик — по краю чистой мглы

Ты выбрал этот крик и слабый полдень,

Он точно русский холод в небе — блик,

Он сам уводит общество — на миг

От веры в свой тупик и этой — каторги..

Над обществом не завистью — ушли

Одни внутри плохие слов — приметы

И светит облик гения — в ответ,

Где нет ему препятствий в форме — лет,

А только прах внутри от этой — козни,

Где образ чуда в сердце — был никем,

Он только сном внутри — один поспел

Снимать ещё элегий век и — подлость

И снова нам вести в одной — руке

От общества примету — в тупике..

Алтайские дожди пронизаны насквозь

Алтайские внутри, что смотрят на ладонь,

Пронизанные образы из вечной пустоты

Терзают бытие и словно — как огонь

Духовный ток несут опять — сюда.

По вечности искать алтайскую — ладонь,

По форме предназначенной вести

Туда, где горы ждут и в форме — на любовь

Ещё должны нарисовать — свой мир.

Он держит форму в нас и привыкает — сам

Искать в себе алтайский ветер — слов,

Что на казахский путь ты сам — препроводил

Свой уровень надежд, в котором жил,

Где правом были мы, как летние нам — вскользь

Потоки солнца в свежести — найти

Свой вечности огонь в алтайской неге — тут

И собственное формой в нём — взрастить.

По лирике идей, по жажде выше — крыш

Ты волю от создания удержишь — потому

В алтайский мир вонзив — на золотой стреле

Алтайский путь в догадке — к этой жизни.

Ведь там прошли уже — алтайские дожди

И кромка монолитной формы — глаз

Уже сбылась от нас и встретила свой — мир,

Он стал алтайской вечностью — дружить

С манерой глыб из стен — происхождения лжи,

С примером привилегий форм — другой,

Забытой к слову жизни — нам прожить

Весь этот век — в алтайском море слов.

Им точно в каждом сне не говорить — «прощай»

И солнечный восход под этим — ждать,

Внутри ему прельстив — алтайский снег души,

Как горы в нас от чувства — этих лет.

Им нет пропавших черт, им только подошли

Алтайский снег и ветер в призрак — роз,

Внутри которых ты — так близко видел путь

Алтайской формы мудрости — прожить.

Ты стал ей, как восход в готическом плато,

Ты нежил суть реальности — о том,

Что, к слову, сам ты снял — алтайской формы нить

Внутри себя, чтоб снова видеть — горы.

Над ними ты прожил и весь им, что итог

Собрал внутри души, как тот поток

Искусства золотой причины — слышать звук

Алтайской формы мира — от души.

Российская пыль городской темноты

Ещё бы не осень, а только мосты

Над прахом свободы оставили — ночь,

Ещё бы помочь удивлению — стиля

Узнать — эту странную, старую дочь

О форму — внутри городской тишины,

Что разной игрой покоряет — сомнение

И тянет прелюдию к власти — в любви,

Пока в темноте озаряет — им гений

Такую же осень — под слёт без меня,

Под высшие сферы устройства — души,

Где город в тебе покоряет — волнение,

Как волны от белой стихии — во мне

Всё шепчут и ждут, что напрасно мы — плыли

В своей утопичности всхода — ума

И день этой формой движения — мнили,

Как новая вечности проза — весна.

Она не утонет и будет — привычкой,

Что сила культуры в стихии — в ночи,

Где сотканы сны городской — пустоты

Внутри — от российского образа чувства.

То чувство не скроет природы — зарю,

А тон её власти внутри — отражает

Над городом — мысли, в котором парю

И слов темнота в обоюдной — печали

Не строит на улицах смерти — разгон,

Не думает выжить от страха — в начале,

А только в своей уникальности — ждёт,

Что будет в себе на России — не прятать

Ту пыль одиночества — в вехах людей

И сотканных ливнях внутри — от узора

Пространства угрюмого образа — дней,

Где личности форма идёт — так укромно

И тени — мосты обрываются лихо,

В себе не смущая свой блик — бытия,

Как жил ты внутри одиночеством — их же

И трогал там гордо за сон — от себя,

От верной приметы, шагая под ливнем,

Откуда за городом правом — парит

Тот воли орёл — между истиной слитой

С искусством морального облика — города.

Твой сон означает и эту печаль,

А тени орла развивают — пространство

Над небылью пыли до самого — утра,

Пока в городском расстоянии — снятся

Им — точные формы в российской заре

И мучают волю — прийти по обломкам

Струящихся ливней под словом — внутри,

Как пыль темноты, также близко — и звонко.

Голова — головоломка серых лет

Без меня не ищет почести — портрет,

Без такой среды фатальности — поныне,

Что утопленник в аду, в котором свет

Загорается под камнем сна — в камине

И поэтому от жажды светит — в нас

Та любовь к головоломке — непривычной,

Что гордится думать правом — по себе,

А внутри за этим повторять — портрет.

Если нет ему примера от привычек,

Если дух внутри феноменом — застыл —

Ты опять, как серый камень между — сердца

Ищешь вольный путь от совести — во мне.

Но в камине догорает сон — поэта,

Для других имён и под собой — не ждёт,

Что ещё внутри ты сам — феномен гнёта,

Как обрывок счастья в обществе — своём.

Эта пошлость покорила — день соседний,

Эта рамка аллегорий сном — прошла

И теперь поэт под серым склоном — этим

Хочет выжить из досады — от преград,

Отстраняясь — между наглостью приличий,

Между словом в безрассудстве — бытия,

Что одна в нём голова сегодня — личная,

А другая — в социальной маске я.

Что поделать — стало фоном безразличие

И наивно точит спесь — судьбе назло,

Что укором смыло форму этой — притчи ей

И опять внутри к поэту — подошло,

Чтобы сам он пострадал — за безразличие

И, отнюдь, не вышел автором — в лицо,

Как надменный ювелир причины — следствия,

Что исторгнул выше истины — с концом

Эту схожесть мира пошлости — в привычке я,

Эту низменную наглость — от господ,

Где не стал он думать выше — от приличия,

Только сам писал свой верности — полёт.

И поэтому тот автор выше тени — грёз,

Словно сам — головоломка дерзких лет,

Ищет форму от убытка форы — быть ему

Лишь поэтому — в искусстве мерзких черт.

По Питеру не слышу день тоски

По Питеру шагаю в долю — слов,

Где новый номер, словно не готов,

А старый — на газетной тишине

Ещё не помнит юмора — поныне.

Шагаю в этой куче новостей

И холод будоражит тени — звёзд,

Что ночью шлют манеру — от тоски,

А днём в неё закидывают — пошлость.

Где в нас ещё не слышно — времена

Той старой истины и воли — ренессанса,

Где город снов не обошёл — предел

Внутри своей мечтательной — поры,

А только встал от берега — до слов,

Внутри себе не притворяясь — модой

На слышном теле — около Невы,

Где яхты всё брюзжат — наперебой.

Им киль качает времени — надежды,

Им пошлости черта не ставит — явь,

А день тоски, как мания жить — прежде

Не сносит свой потерянный — аншлаг.

Но выше толстой кипы — от людей

Ещё внутри обрывки этой — правды,

Что в новости вложила тень — вестей

И стало нам дышать сегодня — правом

Ещё удобней в точности — о смысл,

В котором тени мир не перебили,

Не выиграли свой приз, откуда мы

Ему блуждаем в монолитном — призраке.

А Питер всё не свой и точка — ввысь

Ещё летает — в стае белых птиц

Над городом внутри обычной — яви,

Где мы тоску не чувствуем — теперь.

Не ждём вестей, властителей от судеб,

Что живы в том воображении — страха,

Что там плывут по долгой форме — мира

И снова правом окунаются — в Неву,

Чтоб лучше было жить им — перед нами,

Идти внутри по Питеру и — слышать

Свой гул парома мысли, где не взял

Ты вечности прямой сюжет — в себе,

А только ходит в проявлении — мира,

В тебе играет острый век — от правды,

Как тени аналитики, познавшие для нас

Ещё свободу форм внутри — кричать,

Что тень тоски не вышла — на субботу,

Не вышла снова в понедельник — мира,

А плотностью стоит, и что — то ищет

В своей каморке точности — сказать.

Обращай тоску, не умирая в полночь

Обещай внутри не падать — на тоску

В час, когда у общества созрели

Разные мечты — близко потому,

Что внутри они — не надоели.

Нет им страха плыть в почерке — своём,

Нет иллюзий думать, чтобы ты —

Видел в СМИ о том — странные пути,

Чтобы умирая в них — расти

В подлинной игре права по судьбе

В счастье быть за центровой — мечтой

Только потому в обществе — привычек,

Словно умирая в полночь — всю.

За пропавшей злом памятью — внутри

Снова обоюдно шли — те тернии,

Шли, тогда за сном, чтобы обещать

В обществе — иллюзию о жизни,

Но нелепа страсть в праве — потому,

Дышит словом в страхе, чтобы ждать

Нам свою мораль в лирике — мечты,

А потом внутри ей видеть — сны.

Ты в них, как мораль, как недолгий ад

Входишь в подземелье — близкой тьмы,

Видишь свой манер, чтобы угадать

Общество — внутри казённой тьмы.

После страха в нём — нечего сказать,

Но из СМИ мы все на том — умрём

В праве потому, чтобы выжить там

К личности, чтоб падать на тоску.

Весь осколок лжи — пробует понять,

Как за серой вольностью — прожит,

Как уводит слой смерти — между нас —

Этот век внутри, как странный глаз.

В мире он, что страх, мечется о суть,

В праве подводя свою — любовь

К той тоске за нить — общества прожить

Свой восход и в полночь — умирать.

Нам ли потому, чтобы выше шла

Слову за тоской — манера в такт

Или страхом в жизнь, сломанную в два

Образа судьбы — свой день нашла?

Превратилась в сову, за которой нельзя

Превратилась в искусственный лёд — наяву,

Чтобы думать о том — на луну, прикрывая —

Понимающей лаской — причитающий ад

Над одной оконечностью — звёзд, что на взгляд.

Над другой современной — игрой, чтоб понять

Где совиный не ищет — пример и мораль

Идеальности прав над любовью — одной,

Но сегодня заводит свой — век по-иному.

Он на мысли внутри, как совиная — дань,

В прилегающей истине, только упав

Над иллюзией черт, за которыми — ты

Всё не хочешь в вине — обогнуть и себе

Эту ветром наполненной власти — вуаль,

Что за чёрной тоской неприметной — в ночи

На совиной, бегущей строке, словно век

Всё не хочет отнять удивление — мне.

Говоря, что одна уникальна — уму —

Эта ночь в одинокой совиной — руке,

Что российский предел удивления — тут —

Над умом непроявленной силы — у слов.

Под ночной тишиной, под окольной — её

Самозванной причиной — ты уходишь уже

Над особой приметой, где не стала — тому

Ты лететь по совиной тропе — и уму.

Только чёрные вдаль по оковам — руин,

Прибегающей пошлости ветры — тебе

Всё не льют построение вольности — льдин,

Только выше тоски, как на чёрном уют.

Как предел объективности в праве — твоём

Обывательской ноши по ночам — пребывать,

Как совиное поле удивления — форм,

За которым нельзя, словно сном — понимать

Это слово общественной маски — людей,

Эту лживость внутри искушённого — врозь,

Чтобы больше не верить — обычной порой,

Что сегодня уму в оконечности — звёзд

Будет смыслом струится — твоя былина,

Будет жить и надеяться, словно ещё

Ты по звёздам не видишь — искусственный лёд,

Но внутри им живёшь и надменно — идёт

Эта ночь, как любви ожидание — пусть

На конечной гордыне, за которой нельзя

Превращаться в сову, только мысли — насквозь

Обещать себе снова и падать — во тьму.

Ещё не берег, но уже волна

Прямая в сон от подопечной яви,

Ещё внутри печёная — от слов,

В себе от укоризны замечаешь,

Что странствуешь от ярости — умов

И этим веком в пустоте — не медля

Ты ищешь берег в тысячах — оков,

Тогда ли на волне — внутри летая,

Или присутствуя от ясности — под мысли

Ещё внутри обычных видов — сна,

Что привели на берег — этих слов.

На городском шоссе, внутри не понимая,

Что жалкий свет искусства — необычно

Ведёт туда, как ласточки слетают

От чуда — за особенной им притчей

И в жизни той ты выше — этой яви,

Ты как волна — садишься по обличью,

Что верит в пустоту и не виляет

По водной глади мудрости — отличной.

В себе глотая слов прямые — тени

Ты движешь берег в тон — успокоения,

Ты там ему внутри, как эта пища

На вечности откормленного — в стае,

Где ласточки слетают — по обычаю

Внутри миров, глазами видя раны,

А ты внутри — на той волне прямая

Из солнца в неге обращения — лично

И сам ответ тебе, что волны мира,

Что тени, близ которых им — на берег

Ты вынесешь свой опыт — на глазах,

Откуда будет вычеркнут — их страх

И только в пустоте виляют — волны

По свету в золотом обличье — мира,

И тонут в той привычности — укромно,

Как полный звездочёт — твоей привычки.

Единственное, но, увы, возможно

Единственное в мире — непреложно

Искать внутри упадка — от вестей,

Кормить друзей навязчивой — игрой

От тонких черт самоиронии — в слове,

Но этим говоря себе — «постой» —

Нам вышли сразу сотни стен — на горе,

Когда, увы, возможно в мире — всё

И даже больше, к счастью, — от людей.

Идут по современной форме — дней

Твои года в пристрастии — тревожно,

Идут и словом думают — в семье,

А может через тысячу — «постой» —

Ещё ведут однажды в этот — рай,

Откуда ты идёшь умом — над солнцем

Внутри России, поднимая стиль

Из сотен черт конструктивизма — в нас.

Но это ли возможно было — взять

Или воздать в любви — особое начало,

Как редкий авангард — судьбе назло,

Что думает о том, где всё возможно

Или ещё снедает мысли — от чутья,

Где всё уже, как сон произошло

И пали листья в мирный шум — тоски

Внутри российских берегов — о воздух?

Он словно дымка в резкости — ума

Над пропастью вестей — уходит вдаль,

Он думает, что всё внутри возможно,

Но сам гордится в слаженной — руке,

В которой ты идёшь к любви — ещё,

Всё говоря себе от разницы — «постой»,

Как жил ты миром в счастье — этих лет

Или умом искал свой берег — городской.

Он высотой под небо сам — уходит

Внутри российской гавани — на юг,

Он дышит между прошлым, что овит

Спонтанной ношей власти — берегов

И каждый, кто заходит им — внутри

Снедает мысли в тысячу — вестей,

Что всё ещё возможно в нас — увы,

Или от сказанной проблемы — говоря

Себе на чувстве близости — «постой».

Повиновение из недр Земли

Построит форму слова по судьбе

Повиновение — от слабой пустоты,

Удержит опыт мира, где и ты

Стоишь внутри природной — глубины.

А внутрь твои глаза — сегодня дали

Ещё ли право видеть — эту Землю,

Ей снова повинуясь, что чертам

Внутри строений формы — и огня?

Всё ждёт меня оставшаяся — рана,

Всё шепчет слову бытие — отныне,

А я иду по ровной слову — ныне

России — в путь от части до бела,

Или по красной ширине — её морали

Я вышью синий отблеск — на картине,

Где солнцу в современности — не дали

Мы стать ещё досаднее — в умах.

Над нами сердцем покоряет — небо

Свои пути от звёздного — упрёка,

Свои черты увидеть — ненадолго

Конечный фарс от чуда — на беде,

Но выйти этим страхом — наготове,

Как дух российский, думая привычно

Или в душе, сминаясь совестью — о боли,

Ещё не обоюдной формы — притчи.

Повиновение из недр Земли — не воет,

Не слышит стон морской — на перерыве,

Повиновение в умах культуры — ходит

И просит чуткий номер — для людей,

Что формой объективности — над нами

Парит всегда орёл и выше — стаи

Он слышит дух российский — на виду

Из вечности чутья, в котором ту

Я снова нарисуют в слове — гранью.

Но будет ли она мне — всё дороже

Или остатком слов предела — утолит

Внутри метафизичности — тот вид,

Что раскрывает бытие в России

И слышит долгий крик — наедине,

Что шум морской и воды — наготове,

От части в мысли — в пустоте внутри,

Что слово на России будят — мне?

Зауживая ширину души

Последний номер отыграл — судьбу,

В неё, быть может, смыслу — осторожно

Ты сам внутри — отыгрываешь ту,

В которой сам настроил день — себе,

Ты шёл в сердцах, зауживая пошлость

От нервной суеты пропавшей — силы,

Но сам в своих глазах, задвинув — стиль

Ты верным шагом — отпустил над миром

Ещё внутри запущенное — счастье

В глазах своей свободы, чтобы стыло

Оно внутри, но пропадая в час — нам

Сомнением не знало, как сказать

В душе своей, что гиблый мир — отныне

Свою фатальность прочит небу — завтра,

Ещё зауживая верности — харизму

На личности в душе, которой страстью —

Ты сам бы мог блюсти — другое время,

Ты в том держал бы право — по манере,

А стиль души, преследуя свой имидж

Играл бы в мирный покер — по глазам

Или считая форму звёзд — на небе —

Ты стал в душе — угадывающим радость,

Как тот, который хочет миру — внятно

Иметь внутри — рациональный день.

Но выйдя в той тоске — ты шёл по миру

И тень твоя — зауживала вечность,

От формы, по которой стало — тихо

В глазах свободы: думать и бежать

По полю предрассудка в слабой — чаше,

Ещё внутри мгновения, где чище

Ты стал бы в этой почести — на завтра

Ещё притворней к страху — между дней.

Имея свой внутри — досадный почерк,

Ты сам в его глазах — был только рядом

И шёл по сну в России, где — то в мысли,

Что хочешь думать о культуре — всей,

Ей мысленно в приличье — обращая

Свой ветхий приговор в одной — надежде,

Что в той душе, сужая почерк — счастья

Нельзя быть — шире пошлости людей.

Ещё не раз, а точно по лицу

Ещё не вышел к сердцу — подлецу

Своей программой в мании — печали,

Ещё не думал в тождестве — глотать

Внутри приметы — неземное вдаль,

А только трогать обществу — за это

Прогресс — от тонкой линии в лице,

Когда ты тянешь мифы — по глазам

Над долгой перекладиной — в себе.

Железный гнёт не общество — позора,

Не стойкий лист просторной — глубины,

Но ты один внутри — от приговора,

Как крайний шёпот мудрости — идти.

На том российский воздух — по лицу

Тебе лишь обдаёт прогресс — мгновения,

Что волей по глазам — ещё не раз

Ты будешь создавать внутри — приказ

И слышать тонкий шёпот — повторения.

Им смысл идёт по придорожной — мгле

Ещё туда, где стало словом — холодно,

Им трудно думать в качестве — за то,

Где ходит дух России в тяжком — сне.

Но снится им то поле — вдоль печали

О трудный возраст в мысли — по любви,

О том, что мы в глазах — не одичали,

А просто по лицу в другом — ушли.

И стало смертно жить — ещё доселе,

Когда внушает дар — свой приговор,

И стало миром думать там — прощение

Ещё уместно в обществе — за словом,

Что мы одни внутри, как райский сад

И небыль бережём и смотрим — время

На ту практичной формы грань — назад

И волей шлём претензии — над теми

Структурами искусства в дар — глазам,

Чтоб жизнью повторять хранимый — рай

И слову на России в стиль — держать

Ещё моральный облик, чтобы думать.

Над нами страх не пролагает — дрожь,

Над небылью скопилась — только рожь

О вопль внутри ничейной — красоты,

Чтоб ты ещё одну в неё — поверил

И стал внутри лицом — обратно рад,

Ещё не раз испытывать — свой день

О дух внутри притворства — между нас,

Чтоб сложностью искать — приметы мира.

Эстетический воздух моложавой души

Что за зной впереди, что за ветер,

Почему ты не свят и не светел

От покорности сбывшейся — маски,

За которой ты носишь — свой гнёт?

Почему — от такой катастрофы

Ты не можешь отнять сердце — рифмы,

Ты один, что излишек нам — просто

В постоянной манере — быть здесь.

Или жить в европейской пустыне,

По которой ты ходишь, так лично

И внутри раскрываются лилии

О твою современную — кровь,

Над твоим поколением тождества,

Где был взят твой отличный — урок,

Но внутри ты не свят и не Бог,

А всего лишь отсыльный — к себе.

Моложавостью просишь — прощение,

Только ждёшь обещание — в верности,

Но вокруг европейской пустыни —

Ты, как мамонт над тонкой — игрой

Всё несёшься — отдать этот воздух,

Над которым ты стал, словно — время

Управлять исключением — возраста,

Словно думать за притчей — любовь.

Эстетический возраст не может

Выжить в той постоянной, как имя,

Необученной схожести — пламени

От покрова близ странной — тоски,

Ты внутри моложавостью — просишься

К утончённой формальности — имени,

Но внутри ты не знаешь, что сам

Ты поник под угодой — за мир.

Ты искал им родник и предтечи,

Ты внутри, как обильный дух — возраста

Всё несёшься — отдать эту встречу

Для любви в историчности — той,

Но внутри моложавости — личной

Ты стоишь и не дышишь — на пошлости

Одичания в нервной — примете быть

Только формой пустыни — от грёз.

Алтайские горы схождением вниз

Ты движешь природой, откуда завис

Внутри постоянства — над пеплом ночей,

Ты вылил свой звук золотого, как сон

Предтечи искусства, откуда он вышел

Над в полем Больших, красноликих Озёр

И между Джунгарской равниной — ты точен,

Как слой постоянного облака — в свет

Иллюзии схода от вечности — ночи.

Она, как и форма России — из нас

Выходит внутри на обычной — примете,

Выходит то ночью — всю пользу согнув,

То днём ей в глазах одиночеством — думая

О горных хребтах, по которым мы — в сон,

Как солнце отличного в мире — строения

Уже не приметили эту лишь — осень,

А только внутри — золотое сечение.

Нам в сложной равнине под дух — бытия

Тот рупор причины всё гложет — людей,

А воздух внутри, как и горные тучи

Спадает — за ласковой встречей твоей,

Что сам ты проводишь те дни — возле сказки,

Глотая пронзённое облако — в рай,

И трогая мысли в реке этой — края,

Что слову — Иртыш от долины озёр.

Где мелкой развалиной скопленной — лени

Ты снова и снова садишься, как в сон

И сам, проведя иллюзорные глади

Разводишь уютный над миром — костёр.

Он больше в горах между истиной — края,

Он сложно играет золотом — в стиль —

Искусство внутри, что и сны умирают,

А мы остаёмся здесь видеть — свой мир.

Он точен в Алтае — близ долгой приметы,

В горах поднимая свой звук о нутро,

Что слышит сквозь эхо прелюдию — в сердце

И ждёт одинокий полёт, как и роль

Над памятью слышимой тонкости — слова,

За жадной оскоминой между — тех дней,

Что горы внутри закрывают — зеркально

И слышат свой стиль иллюзорного — края,

Как дух современности в памяти — к ней.

Ты видел те горы, что в мысленной коже

На ощупь страдали и выли — под степь,

Но формой равнины за долгой — развалиной

Струился источник под кладезь — идей.

Он точно внутри — человеческой маской,

Как горный алтарь перед истиной — в такт —

Ещё невозможный, уже — недостаточный,

Но видимый в ясности сердца — о факт.

Предвидение блюдца суеты

Внутри зелёной формы леса — ты

Предвидишь чёрный сон внутри — печали,

В его глазах мы снова — одичали,

Как свойский сувенир, заправив в штиль,

В котором совы проведут свой — сон

На берег счастья между тени — мира,

На том краю всё извивая — столб

Причины думать о плохой — звезде..

Внутри на блюдце злом зияет — рана,

Она, что чёрный берег в стиле — слова

Ещё не знает качества — от боли

Для слабой смерти, в принципе, — понять,

Как ты предвидишь слаженное — в ритмах

На смыслах бытия души — в России,

На том конце от заданной эпохи

По внутренней отчаянию — силе..

Но тон внутри зелёной формы леса

Не сразу убирает смыслы — боли,

Он только говорит о счастье — века

И дышит в стройной памяти — с тобою..

Ты ей остался выживать, как рана

Внутри приметы над спокойной — честью,

Внутри игрой предчувствуя — поэта,

Что сон тоскливой лирики — ведёт

По грани от российской глади — жизни,

Ещё гордясь за мысленной — отвагой,

Что чёрный сон не стал тебе — отчизной,

А высший формы оберег — затравкой

Не мучает прогнивший день и — мысли,

Не будит дух России в форму — страха,

Но долго выбирает в свете — жизни

Свой стиль свободы от пристрастий — нам..

На блюдце суеты ты стал — приметой

И важной негой, думая о завтра,

Когда в зелёной мысли — ты извился

И стал, как призрак, за которым вжился

Твой ищущий, как степень власти — круг,

В котором ты снуёшь для сердца — снова,

А дух российский помогает — взять

Ту форму суеты от блага — в страсть..

Одна идея повторяет сон твой,

Вторая — мысли через грани счастья,

А ты бежишь по лесу в том — прощаться

С путём иллюзий в вымысле — в душе..

Не стал он для России сном — последним

И гнёт внутри зелёной формы света —

Ещё играет в принципах — поэта,

Как стиль внутри природно — городской,

Как части солнца на подножке — смысла,

Внутри тая искусство стен из — стиля

Над ровной суетой препятствий — к истине,

Пока она доходчива, как слово на России..

Зачем сверкнуло медное седло?

Зачем лежать, когда уже темно

И тучи, как свинцовой формы — гроздья

Таят надежду, думая о — том,

Что всё не опытом насижено — о нужном?

Или летает аист — изо льда

И кромкой аллегорий слепит — яд,

О том, что горько думать нам — назад

И форму бытия для сердца ладить?

Для этой формы — в медное седло

Я сон сегодня пролагаю — разный,

Я им внутри отчётливо, как торт —

Веду свои пародии — жить здесь

И может много надоесть мне — им

Внутри судьбы улаживать — препятствий,

Но духом от того — я вижу снег

На медной форме впадины — за мной..

Он так таил по питерской земле

Ещё одну фантастику — быть лучше

И сердце расходилось в январе,

Как слово в золотой каёмке лет,

Им можно говорить в седло — стоя,

А можно вычленять преграды — ложно,

Как будто думать в форме — от себя

И внутрь дышать на прозе — осторожно..

Внутри российской, малой суеты,

Ей так несётся образ — за тревоги,

Им думают внутри — мои лишь сны

И топчут форму диалекта — врозь,

Что новость на России, как роса

Всё пронеслась и в нас — она осталась,

Ещё вживаясь в медной формы — грош,

В котором будем говорить — свой рай..

О том, что было на седле — прискорбно,

О гордой веренице славных — дней,

И думая внутри всегда — о ней,

Лишь сложностью вести своё — седло —

Туда, где мокро в дождь и безысходно

Стоять под ливнем в пасмурном окне,

Им требуя залить свой пафос лет,

Чтобы обнять внутри — российские погоды..

Зачем сверкнуло медное седло,

Им точно всё равно бежать — на воздух

Сегодня мыльно в прошлой — суете,

А завтра в безызвестности — ты где — то