Бесплатный фрагмент - Далёкое путешествие

Наши дни.

— Почему ты так загадочно улыбаешься?

Он посмотрел на ее детское лицо, погладил по голове и крепко прижал к себе.

— Потому что я скоро увижу свою девочку…

I

Иногда кажется, что жизнь идет своим чередом, сегодня-завтра становится прошлым, события могут не иметь определенного значения. В большинстве случаев так оно и есть, но это лишь на первый взгляд выглядит все скучно и серо с небольшими трагическими и радостными моментами течения времени. А представьте, что все события имеют огромное значение, более того, не только события прошлого влияют на будущее, но и события, которые еще только случатся, определят значимость того, что произошло очень давно… Каждое сказанное когда-то слово, жест или поступок, которые незаметно растворяются во времени, забываются, и кажется, что навсегда исчезают — в какой-то момент вдруг становятся самым главным в жизни, самым значимым событием, как основной недостающий пазл в общей картине.

Вот и сейчас все началось с воздушного шарика, который был подарен маленькому мальчику Диме в честь открытия детского кафе, куда Дима пришел со своей мамой. Разрисованный клоун в цветной одежде и смешных башмаках показывал фокусы с надувными сосисками, платками и цветами, а под конец раздал всем детишкам воздушные шарики. Дима крепко сжимал короткую нитку с шариком в одной руке, а другой пытался сохранить полурастаявшую мороженку в вафельном стаканчике; так они и шли с мамой вдоль дороги по тротуару, небыстро приближаясь к парку.

У Марии сегодня был выходной, она любила выходной посреди недели, когда внуки в садике, дочь на работе, а она сама могла прогуляться по пустому маленькому городу, сходить в магазин, парикмахерскую или просто посидеть в парке. Просто сесть на скамейку и смотреть, как ветер гонит по тропинкам разноцветные листья, посмотреть на проходящих людей, закрыть глаза, вспомнить самые приятные моменты за вчерашний день, неделю… а иногда окунуться в давние воспоминания, такие яркие и глубокие, когда кажется, что все происходит прямо сейчас.

На другой стороне парка, где деревья почти вплотную подходят к небольшому озерцу, сидел Джэк — беспородный черно-белый пес средних размеров. Он почуял запах съестного со стороны дороги, там, где кафе: скорее всего, это был чебурек или полчебурека — как повезет. Нужно быстрее добежать, конкуренты не спят…

Василич просто шел и курил, хотя врач уже давно говорил, что надо завязывать. Курево, конечно, зло, но что еще делать, когда ты автомеханик на пенсии, и вся твоя жизнь была от перекура до перекура. Сегодня хороший день, надо заказать доски на дачу. Сигареты есть — больше, чем полпачки, хорошие, с фильтром. Грубые пальцы чиркнули «федором», и сладкий дымок поступил в горло и куда-то за грудину, — как же хорошо! А солнце какое… осень прекрасна!..

Женя гнал свою «Газель» в контору, в кузове болтались ломаные доски с предыдущего заказа — нужно успеть сделать еще два рейса за сегодня. Гребаные доски, постоянно по осени ажиотаж, под конец сезона люди заказывают материалы, заканчивают дела, кроют крыши и сараи. Работы у Жени много сейчас, да это и хорошо, какие-никакие, но все деньги. Деньги сейчас нужны, маленький ребенок в семье требует дополнительных трат, а жена в декрете только на официальном окладе — не разгуляешься, но ничего, прорвемся. Работа есть, деньги будут…

Приближалось.

В такие моменты Мария ощущала себя особенно счастливой. Ей нравился этот возраст, когда не чувствуешь себя старой, но организм уже не с такой силой подталкивает к своим потребностям, улеглись страсти, дети взрослые, и даже есть внучка, которая доставляет большую радость. С детьми было как-то сложнее, может, от большого количества забот или ответственности за все, а здесь — приятное провождение времени, общение и помощь в воспитании, ну и где-то материально, конечно. Дети тоже радуют: не без житейских проблем, но они молодцы, выучились, работают, строят семью и отношения. В этом чувствовалась собственная заслуга, первые лет пятнадцать было просто тяжко, так как муж на службе, а его изменения в сторону выпивки навсегда взвалили все заботы о детях на ее маленькие плечи. «Заслужила, — подумалось Марии, — за мои дела юности, за ошибки и прочие ситуации, наверное, заслужила». Мария глубоко вздохнула, нет, это были не ошибки, об ошибках жалеют, а это был выбор.

Но сейчас хорошо. Сейчас какая-то внутренняя свобода, что-то светлое вокруг, как будто кончилась эта постоянная гонка — дом, дети, работа, школа, мужчины, женщины… Да, мужчины, как бы это ни было странно, всегда занимали много места в ее жизни, как еда, как деньги, как воздух. Мужчины всегда окружали ее, в юности, потом, когда она уже была замужем, когда муж отдалился полностью от семьи и даже сейчас иногда бывали эмоциональные всплески, дающие понять, что зрелый возраст — это еще не старость… В памяти начинали всплывать моменты, где-то в голове мелькали улыбки, пейзажи, крепкие плечи и шершавые подбородки, зубы, губы, руки. Внутри живота появилось едва ощутимое чувство, которое бывает, когда смотришь на красивую картинку великолепного торта или вкусно приготовленную и со вкусом оформленную еду. Сколько их было, мужчин? Прекрасных, любящих, сильных. Как эта страсть сопровождала и вела ее через всю жизнь, так и практически каждый раз стирала эмоционально и физически, но никогда не заканчивалась, а лишь волны ее с годами становились все плавнее и реже, но не менее влиятельны и прекрасны. Тем не менее, за последние годы все в этом плане было тоже хорошо, видимо, со временем учишься все проживать правильно и так, как нужно.

А еще она вспомнила Игоря. Интересно, как он сейчас? Несколько лет назад созванивались — все такой же шутник, что-то шутил про свои ноги, что они как у жеребца в его-то годы, только немного в морщинах, ха-ха, ох уж, Игорь, Игорь… «Гад ты, Игорь! Гад, — с улыбкой проговорила она, — потому что все, собака, вокруг тебя вертелось долгие годы, все время сравниваешь с тобой, кто-то лучше, кто-то хуже». А еще подумалось, что это очень хорошо, что он был. А как бы было, если б не он? Интересно. Странно, но в этих воспоминаниях почти не было мужа Вадима, пусть и бывшего, но мужа, отца детей, человека, с кем прожила под одной крышей почти полжизни, столько лет, пусть и большинство из них — в разных кроватях, но продолжая готовить ему завтрак каждое утро, терпя частые пьяные выходки, ревность, злость и обиду. Обиду за то, что не смогла его любить так, как он хотел, так как он знал, что она умеет любить, но только не его.

А что, если позвонить Игорю? Она достала телефон, порылась в контактах среди нескольких Игорей и по заветным условным буквам выбрала нужного, нажала на вызов. Абонент был недоступен.

II

Наши дни.

Дверь из спальни была чуть приоткрыта, и Игорь видел, как жена собирает дочку в садик. Он лежал на кровати, спать не хотелось, но чувствовал он себя отвратительно. Не понятно, или заболел, или начинается только какой-то вирусняк, но скорее всего, из-за бессонной ночи, уже не первой такой ночи. Что-то происходило последние дни, он это чувствовал, что-то должно случиться… Жена с дочкой стояли в коридоре, дочь открывала замок, а супруга, чуть повернувшись к спальне, сказала: «Постарайся отдохнуть и никуда не ходить сегодня, там на плите есть, что поесть с утра. Созвонимся, если что». И они вышли в подъезд, глухо закрылась дверь, повернулся ключ в скважине, и наступила утренняя тупая тишина. Остался только светильник в коридоре, темнота за окном, узкая полоска света на кровати и неподвижный человек под одеялом.

«Она точно мне изменяет», — подумал Игорь, появилась злость, которая помогла подняться с постели. С этими мыслями он проковылял к туалету, встал на теплый кафель ногами. Точно изменяет, не спит с ним в одной постели, поздно приходит домой, почти не разговаривает. И еще она много с кем-то постоянно говорит по телефону, уходит в другую комнату, шепчется, а вчера он услышал краем уха обрывок фразы, мол, он не понимает ничего, и ему все равно. «Нет, мне не все равно, она моя жена и мать моих детей!» — Игорь попытался вспомнить, когда это началось — давно, уже давно. Стоя в ванной, он смотрел на себя в зеркало, в ответ ему смотрело серое угрюмое лицо — как можно так отвратительно выглядеть и чувствовать себя так противно? «Я ведь еще не старый…»

И зачем звонила Маша? Игорь сел на табуретку, взял свой телефон и ткнул пальцем в журнал вызовов. Машка — звонила, да звонила, вот, вызов был несколько дней назад, он набирал уже в ответ, но почему не поговорил? Он опять нажал на вызов, но через пять гудков никто не ответил и через десять тоже. Машка, почему ты молчишь? Что случилось? Маша?

Воспоминания.

Завтрак.

«Я обязательно должен к ней съездить». С этой мыслью он начал одеваться. Проверил бумажник, деньги. Прикинул, что к середине дня обязательно будет у Маши, электрички ходят каждый час, три часа — и там.

«Маша, я обязательно должен это сказать тебе, слишком много лет я должен был сказать тебе самое главное», — написал он сообщение перед выходом из дома.

Вышел в подъезд. Соседка Марина волочила из своей квартиры детскую коляску, ее упругая круглая задница в джинсах торчала из двери, и Игорь невольно задержал свой взгляд, а потом спросил:

— Помочь, Марин? — и уже потянул руку к двери, но соседка сделала усилие, и коляска оказалась у лифта.

— Нет, Игорь Петрович, спасибо, я уже сама.

Какая же она классная, и фигура, и бодрость ее пробуждала давно забытые ощущения, как некоторым женщинам удается, несмотря на всю свою бытовуху, оставаться привлекательными? Наверно, это как талант. Он подумал, что Марина чем-то похожа своим обаянием на Машу в молодости, такая же живая, как кошка, сильная, острая.

— Хорошая ты девка, Марина, — не удержался Игорь. — Как сынишка? Хороший парень вырастет.

Марина одарила такой улыбкой, что сумрак лифта озарился каким-то необычным светом, она так по-доброму и ласково улыбнулась ему, очень искренне, как близкому другу или родственнику,

— Спасибо Игорь Петрович, у нас все хорошо, Платон спит нормально, надеюсь, не мешает, а то тут зубки резались, плакал, думала, разбудит соседей.

И опять улыбнулась. Он помог спустить коляску и получил еще одну порцию доброты и молодости, проводил взглядом волнующий силуэт и пошел в сторону вокзала.

Есть же «бабы!» — он знал, что жизнь у Маринки не сахар, муж вечно в автосервисе не разгибается, деньги зарабатывает, она одна целыми днями с ребенком и ночами наверно тоже, парень болел сильно, но она, даже усталая и с красными глазами, сохраняла свою живость и настроение, чего нельзя сказать о своей жене. Вроде и не в возрасте еще, и красивая, а что с ней случилось, непонятно. Не могла она так смотреть, но самое неприятное — Игорь абсолютно не чувствовал больше к ней никакого интереса — она была какой-то совершенно чужой…

Осень, слякоть, лужи, серость, вокзал, электричка.

III

Мария сидела на скамейке в парке и смотрела на осеннее солнце сквозь ветки деревьев, едва теплые лучи касались ее лица. Именно этот свет ассоциировался у нее с Игорем, как она его увидела первый раз, ему было лет 14 или 15, на речке тогда, наверно, полгорода отдыхало, и в компании своих сверстников были там Игорь и Маша. В разных компаниях, так как она была старше его почти на год, а в этом возрасте разница в год — это пропасть. Но она увидела его, его густую шевелюру, его пацанские плечи и худое жилистое тело, он весь был в лучах света, и этот образ навсегда врезался в ее память. Конечно, она знала его, в маленьких городах все знают друг друга, но сейчас она увидела его по-другому, непонятное чувство возникло в голове, как зерно, которое получило влагу, стало набухать и увеличиваться в сознании молодой девушки. Потом были первые общие вечера, компании и много еще чего было впервые. Целая жизнь.

Также вспомнилась одна из последних их встреч, наверно, это было больше десяти лет назад, а может, и все пятнадцать, да, не меньше, ведь сынишка еще совсем маленький был тогда, пришлось родителям оставлять. Мария тогда приехала в областной центр на стажировку, их компания щедро оплачивала командировочные и проживание в хорошей гостинице. Неделя плотной учебы закончилась, пятница, завтра ехать домой, соскучилась по детям, которых оставила на своих родителей, благо, бабушка с дедушкой охотно на это соглашались и души не чаяли во внуках. Вечер пятницы, решили зайти с однокашниками в ресторан при гостинице и отметить завершение учебно-трудовой недели. Сидели, тянули вино, кто-то ел, кто-то болтал. И тут Мария заметила группу мужчин в солидных костюмах, которые сидели за столиком в другом конце зала. Особенно ее озадачил силуэт человека, который находился к ней спиной. Интерес к молодому коллеге сразу прошел, хотя тот и продолжал что-то бубнить под ухо. Нет, она не могла ошибиться. Когда мужчина слегка повернул голову, то все сомнения исчезли: Игорь. Она же хотела позвонить ему на неделе, но не рискнула помешать, ведь все ж таки у человека семья, дети, бизнес, да и сама приходила без ног к вечеру с занятий, только и оставалось принять душ, позвонить детям и лечь спать. Да, это точно Игорь.

Она достала телефон и отправила ему СМС: «Привет, отдыхаешь?»

Мужчина услышал сигнал своего мобильника, достал его из кармана, посмотрел на экран и убрал обратно.

«ТА-А-А-АК! Совсем опух!» — взорвалась Мария, не подав вида окружающим, и только молодому коллеге достался убивающий наповал взгляд, тот мгновенно заткнулся и вернулся к своему бокалу…

«Я сижу сзади тебя в 15 метрах!» — это было второе сообщение.

Игорь посмотрел на экран, слегка замер и опять убрал телефон. Мария готова была лопнуть от возмущения, но в этот момент он повернулся, глядя прямо на нее, внимательно посмотрел и подмигнул, затем отвернулся, достал телефон и написал:

«Важная встреча, сейчас не могу, ты где остановилась?»

«Здесь, в гостинице», — ответила Мария.

«Ок, я позже», — ответил он.

Далее несколько часов Мария наблюдала, как четыре мужика в солидных костюмах пили коньяк, курили, что-то эмоционально обсуждали и, казалось, даже ругались, потом опять пили, ели и так далее. Через пару часов Мария пошла к себе в номер, демонстративно прошла мимо столика, где сидел Игорь и, не смотря в его сторону, поднялась по лестнице. Видел, конечно же, он ее видел, именно поэтому через минуту пришло сообщение: «Ты в каком номере?»

Ответ: «267».

Он пришел часа через полтора, четкий стук в дверь. Она открыла, на пороге стоял Игорь, изрядно пьяный, уставший, но с блестящими глазами и легкой улыбкой.

— Привет, Маша.

— Привет, что праздновали? — спросила она.

— Решали проблемы с партнерами по бизнесу, — бросил он.

— Решили? — грубо бросила Мария и отвернулась к зеркалу в прихожей номера, отстраненно делая вид, что поправляет волосы.

В этот момент он ее схватил и прижал к стене, грубо и неожиданно.

— Ты чего творишь? — она уперлась своими руками в его грудь, но было понятно, что отпускать ее он не собирается.

Она чувствовала запах его тела, едва знакомый — вперемешку с дорогим алкоголем и табаком, она чувствовала его руки у себя на ягодицах, он сжимал ее всю, как жертву, которая попалась в лапы хищнику. Он весь был, как пружина, как локомотив, который несется с горы, снося все на своем пути. Сопротивляться было бесполезно, да и нужно ли? Через несколько секунд эта волна накрыла и ее, руки судорожно тянули одежду в разные стороны, пиджак, галстук, рубашка, халат, кровать…

Игорь слышал, как она поднялась с кровати и пошла в ванную. Слышал плеск воды…

— А ты, Игорь Петрович, оказывается, козел! — звучал ее веселый звонкий голос из ванны. — Мало того, что взял меня почти силой, так еще и кончил в меня, не раздумывая.

С этими словами она вышла из ванной комнаты, вытираясь полотенцем и с улыбкой произнесла:

— Не волнуйся, мы в этих делах ученые, устроила твоим сперматозоидам взбучку, к тому же через пару дней должны быть месячные, удачно ты зашел, Игорь Петрович.

— Прости, тебе было больно? — спросил он. — Прости, Маша, весь этот вечер на нервах, тут еще ты вся такая классная, не сдержался.

— Ну, такую боль я готова терпеть, хотя готова была тебе врезать! — со смешливой улыбкой произнесла она.

Лежали и курили, прямо в постели. Но это было уже потом, после. Сначала он взял рукой край полотенца и потянул ее к себе, Мария даже не думала противиться, забралась сверху, уперлась руками в подушку и посмотрела прямо в глаза. Творилось какое-то долгое безумие, абсолютно знакомый во всем человек, четкие и нужные движения, руки его творили какие-то немыслимые чудеса, подгоняя на вершину удовольствия. Когда пелена спала, Мария смотрела на спящего мужчину и не понимала, что происходит. Они вместе учились всему, познавали тела друг друга, видели желания друг друга. Но сейчас появилось что-то другое. Мария силилась разобрать, что же все-таки изменилось. Изменилось не физически — рядом с ней лежал тот же Игорь, что и двадцать лет назад, те же крепкие руки, плечи, лицо. Повзрослевший, зрелый, но Игорь. Она поняла, что случилось — сейчас он просто брал, что хотел и как хотел, не подстраивался, не искал и не приспосабливался, видимо, сейчас он и стал с возрастом полноценной сильной личностью, чего так не хватает молодым.

В его полноценности хотелось раствориться… Она помотала головой и положила ладонь на его грудь, осмотрела его тело, остановила взгляд на едва заметном прямоугольном пятне на бедре, провела пальцами — следа от той аварии почти не осталось, только слегка посветлевший прямоугольник кожи размером с пачку сигарет… Когда-то на этом месте был сильный ожог, обстоятельства которого и дали начало большой истории…

Такое часто бывало в советских дворах. Кто-то приезжал на драном мопеде или дедовском мотоцикле, парни катали девчонок, сами катались по очереди, смеялись, веселились. В тот день Славка, друг Игоря, приехал на старом мотоцикле «Урал», после недолгих бесед было решено посадить Машу в коляску, Игорь сел сзади водителя, и они понеслись сначала вдоль улицы, потом к реке через частный сектор, по дороге, которая петляла между деревьев, а пыль вперемежку с дымом образовывала сзади неспокойное облако. Славка был умелый ездок, лет с двенадцати севший за руль, он резво заворачивал меж деревьев и объезжал ямы, но на спуске к мосточку через реку колесо коляски наехало на крупный валун, коляска подскочила, Славка вывернул руль влево, чтобы избежать переворота, но перестарался, и мотоцикл перевернулся в противоположную сторону. От удара Машу выкинуло из коляски, Славка успел спрыгнуть и покатился кубарем к реке, а Игорь оказался зажатым под мотоциклом между коляской и двигателем. Картина была ужасная. Мотоцикл вверх ногами, под ним лежал Игорь, в паре метрах от искореженного металла лежала Маша. От удара у нее случился шок, она лежала в пыли, в сознании, но не могла двинуть телом, в голове ужасно звенело, она лишь скосила глаза к Игорю и увидела, что он смотрит на нее и о чем-то шевелит губами. Пахло жареным мясом. Звон в голове стихал, и Мария услышала, что ее зовет Игорь. Нет, он ее не звал, он просто говорил:

— Маша, Машенька, я всегда буду с тобой, не закрывай глаза, Маша.

Его нога была прижата к раскаленному металлу, но боли не было, он лишь неустанно повторял одни и те же слова. Потом набежали люди, стали поднимать мотоцикл, и он потерял сознание. Все обошлось. Славка сам уехал на своем немного покосившемся железном коне, Мария отделалась легким сотрясением и шишкой на затылке, а Игорь получил отметину на бедре на всю жизнь в виде прямоугольной детали от мотоцикла. Мария сидела в больнице и разглядывала эту отметину долгими часами. С этого дня все изменилось. Может, испуг или страх смерти, которого не ведают дети, подтолкнул двоих молодых людей друг к другу. Они и до этого уже обжимались у подъезда, неумело целовались на лавочке, но это все было как-то по-детски и нерешительно, а сейчас Мария уже точно знала, что должно случиться в ближайшее время. Скоро было ее семнадцатилетие, «Будет мне подарок, — подумала Маша, — и ему, конечно, подарочек…» Так в девичьем дневнике Марии в день семнадцатилетия была ознаменована фраза: «Теперь я — женщина!», далее шло стихотворение собственного сочинения и зарисовка в виде цветка какой-то розы…

Так она и лежала почти до утра в номере гостиницы, слушала его дыхание, ощущая его спокойное сильное тело. Сон не шел, в голове крутились какие-то моменты из прошлого; то, что с утра надо ехать домой к детям — не думалось совсем.

— Ты чего не спишь? — уже на рассвете, переворачиваясь на другой бок, спросил он.

— Да чего-то не спится, старость, видимо, подходит…

— Спи давай, все же хорошо… — опять задремал он.

— Да хорошо, даже слишком хорошо, Игорь Петрович, — уже почти про себя проговорила Маша, — тебя жена-то не ждет, что ли? И с каких пор ты ей изменяешь?

— С тобой можно, — еще с закрытыми глазами произнес он, — не ждет она сегодня, уже три недели с дочкой в Турции отдыхают.

— А сын не сдаст, что папка ночевать не пришел?

— Ты чего, он уже здоровый лось, второй год в Германии учится, я уж забыл, как он выглядит, — в подушку проговорил Игорь. — Один я сегодня.

— Да, летит время…

Потом было утро, Игорь предложил отвезти домой, но она отказалась, сославшись, что должна ехать с коллегами, неудобно, вдруг кто увидит и прочее, но на самом деле ей не хотелось задерживаться с ним еще дольше, понимая, что каждая минута присутствия делает расставание все болезненнее, будто часть тела срастается, а потом отрывается вместе с мясом, интересно, чувствует ли он то же самое? Он такой холодный, взрослый и безэмоциональный. Игорь только на прощание очень мягко ее обнял, уткнулся лицом ей в шею и волосы и, казалось, что-то шепнул, но, наверное, показалось, бывает. Мария сжала кулачки и, опустив голову, пошла твердой походкой на вокзал, хотелось сделать какую-то детскую глупость, типа, повернуться, разреветься или попроситься еще на какое-то время (ведь ее сегодня не ждут дома), но нет, ты же взрослая… «И даже не вздумай звонить и писать, у тебя своя жизнь, у него своя, встретились — хорошо, но черт возьми, как же хорошо…»

IV

Потом были долгие десять лет, редкие сообщения, еще реже звонки. Один такой звонок Игорь запомнил очень хорошо, он выгуливал своего пса на опушке леса близ поселка, где был его большой загородный дом. Звонила Маша, по первым словам стало ясно, что она не в себе.

— Прости, что звоню, прости, я просто не знаю сейчас, как мне быть, не знаю, Игорь, прости.

— Что случилось, успокойся?

— Я не смогу, я не знаю, как… Игорь, моя мама… Она умерла сегодня, я не знаю, что мне делать, не знаю.

— Маша, Машенька, как же так, я приеду, подожди, я быстро, пару часов, хорошо, ты дома?

После долгого молчания и всхлипываний:

— Прости Игорь, мне просто было нужно рассказать кому-то.

— Я приеду.

— Не надо никуда ехать, куда ты приедешь, ко мне домой, к моему мужу?.. Я просто устала.

— Мария! Что я могу для тебя сделать? Я хочу помочь тебе.

— Знаешь, Игорь, я раньше не задумывалась об этом, как это пережить. Думаешь, что когда это случится, у тебя будут дети, своя семья, и ты как бы отстранишься, и тебе будет не так тяжело, будет куда преклонить голову и просто выреветься, но оказывается, в такой момент ты совсем один.

— Я не знаю, что ты чувствуешь, но я всегда поддержу и помогу тебе, тебе нужны деньги или договориться? У меня есть люди в твоем городе, помогут с организацией.

— Ты уже помог, только дай слово, что никуда не поедешь. И еще, если у тебя что-то такое случится, то обязательно мне позвони, человек не должен быть один в такой момент. Как твои родители?

— Спасибо, Маш, по-стариковски, думаю, ты и сама все знаешь…

— Да, слышала, моя мама тоже болела, но теперь все закончилось, как же стало пусто…

— Маш, Маша?

— Я здесь, я просто помолчу, можно? Еще немного?

— Конечно, я буду здесь, сколько тебе нужно…

Молодой сеттер уже поджимал замерзшую лапу, а на обратной стороне провода еще всхлипывала она…

— Спасибо тебе, спасибо… Ладно, мне пора, только договорились, если вдруг что-то случится, то обязательно мне позвони?..

За те десять лет они оба потеряли своих родителей.

V

После встречи в гостинице Мария вернулась домой, но ее еще долго не покидало давно забытое чувство. Она закрутила роман с молодым сотрудником, занималась сексом до изнеможения, встречалась с командированными — все без толку и хватало ненадолго, но никак не могла избавиться от пустоты внутри и понимания, что есть в этом мире что-то еще, и это что-то было связано с единственным человеком — с Игорем. Она не могла ему позвонить, не имела права лезть в его жизнь, боролась с собой. Она же знала, что им было хорошо, и это не только про постель, это что-то большее, о чем пишут в книжках. И это было не совсем реально — после стольких лет, что они не виделись, после рождения детей, жизненных трудностей и абсолютно разной по сути жизни они просто случайно встретились, как будто только на час всего расстались, как две половинки одного целого, даже нет, не половинки, а просто целого, что никогда и не было разделено. Это состояние, как зараза, мучило сознание Марии, длилось это почти целый год или даже больше, а потом он позвонил сам:

— Привет, Маш, как у тебя дела?

— Пока не родила! — привычной шуткой ответила Маша. — Чего это вы, Игорь Петрович, соизволили мне позвонить? Соскучился, что ли?

— Конечно, соскучился! — со смехом говорил он. — Как возьму и приеду!

— Полегче, не гони лошадей! Рассказывай, чего случилось? Слышу же, что не просто так звонишь, — с иронией спросила она.

— Все-то ты про меня чувствуешь! — соглашаясь, ответил Игорь. — Слушай, я хочу родительскую квартиру продать, я же маму к себе перевез, а квартира стоит пустая, а я даже не знаю, сколько она стоит сейчас, может, ты в курсе, надо кому-нибудь квартиру?

— Знаю! — без раздумий сказала Мария. — Мне! Я же развожусь скоро с мужем, мне нужна своя квартира, за сколько продаешь? Приедешь?

— Маш, я не знаю, сколько она стоит, самому ехать времени совсем нет, ты можешь подготовить все, а я потом на оформление приеду? Разводишься? Все в порядке у тебя?

— Так ты бы хоть цены узнал, знаешь, какое-то странное совпадение. А мне нравилась эта квартира, наверно, это судьба, и рядом с моими родителями, опять же. Давай я все разузнаю по цене, по оформлению и позвоню тебе, хорошо?

— Хорошо.

«Что это только что было?» — подумала Мария. Она уже год регулярно крутила в голове разные поводы для разговора с ним или для встречи, даже сама не знала, для чего, просто хотелось увидеть, а тут он сам. И с квартирой этой все экспромтом получилось, она ведь не думала покупать квартиру, хоть и деньги были, а сейчас как будто кто-то кинул ей шанс, и она, не раздумывая, согласилась. Действительно, у нее должна быть своя квартира.

Маша озвучила средние цены на такие квартиры Игорю, но тот настоял на цену вполовину меньше, ссылаясь на то, что цена тут для него не имеет значения, тем более что покупатель — она. Договорились в назначенный день на оформление документов. С Игорем приехал его сын Михаил, они встретились с Марией в конторе юриста и оформили все документы. Потом Маша предложила заехать на квартиру, там осталась какая-то мебель и фотоальбомы. Мебель Игорю была неинтересна, он предложил ее выкинуть, если не нужна, а альбомы хотел забрать. Они подъехали к дому и поднялись в квартиру, Михаил остался в машине, играл в телефоне.

— Сколько ему лет? — спросила Маша.

— Восемнадцать будет в этом году, на каникулы вот к нам приехал из Германии, я ему предложил вместе поехать сегодня, мол, хоть посмотришь, где папка раньше жил, он согласился, а сам все время в телефоне торчит, что за поколение? — с усмешкой проговорил Игорь, пока они поднимались по лесенке.

Маша шла впереди, вышагивая и инстинктивно покачивая бедрами.

Зашли в квартиру, осмотрели остатки вещей, нашли два старых родительских альбома, полистали фотографии. Потом Игорь взял ее руку, посмотрел в глаза и вложил в ладонь ключи:

— Теперь ты тут хозяйка…

Она положила свою руку сверху, не отводя своих глаз от него. Ее глаза блестели, холодные ключи снизу обжигали ладонь, а его большая и теплая рука успокаивала, он слегка дернул руку, но она не отпускала.

— Маша. Что ты делаешь?

— Останься, — тихо выдавила она. — Я хочу тебя.

— Я не могу, меня сын в машине ждет.

Она не останавливалась, притянула его ладонь к своей груди и пыталась дотянуться до кончиков пальцев губами в какой-то неконтролируемой и несуразной попытке. Игорь отдернул руку, ключи с грохотом упали на пол, отрезвляя обоих.

— Нельзя, Маша! Меня сын в машине ждет!

— Специально его с собой взял? Чтобы не наделать глупостей?

Он промолчал. Просто отвернулся и вышел, закрыв за собой дверь. Спустился вниз. Сел в машину.

— Ну, что, Мишка, поедем домой? Нет больше у нас в этом городе ничего, — сказал Игорь, садясь в машину.

— Поехали, — равнодушно сказал сын, не отрываясь от экрана телефона. — А она красивая.

— Кто? — недоуменно спросил Игорь, оборачиваясь к Михаилу.

— Эта женщина, Мария. Она красивая, и очень вкусно пахнет чем-то похожим на сладкое молоко, — так же безразлично глядя в экран, пробормотал парень.

— Что б ты понимал, пацан, — потрепал он сына по густой шевелюре, глянул последний раз на подъезд, на двор и надавил на газ.

Мария осталась одна в пустой квартире в окружении старых шкафов и табуреток. Она села на табурет, забралась с ногами, обхватила колени. «Я ненавижу тебя! Ненавижу! Молча, как сволочь, ушел… Зачем ты появился опять? Эта твоя квартира, зачем она мне… Зачем все это?» — она просидела до темноты, глядя сквозь комнату на окно без штор, на темнеющее небо, глядя на свою жизнь, вспоминала моменты из этой квартиры, мать Игоря, его отца, как они сидели здесь все вместе за столом и смеялись или обсуждали поездку на дачу, урожай или погоду за столом, на котором лежали сейчас два запылившихся старых фотоальбома. Потом она вытерла лицо и пошла домой к своим детям.

После той встречи они долго не общались, но потом он позвонил опять:

— Привет, Маш.

— Привет, чем обязана в этот раз? — показывая безразличие, произнесла Мария.

— Помнишь, я обещал тебе, что позвоню, если что-то случится?

— Отец?.. — медленно и понимающе спросила она.

— Да.

— Игорь, как ты? Когда это случилось?

— Нормально, Маша, нормально. На прошлой неделе умер, а в понедельник вот схоронили. Он же с мамой в городе жил последнее время, болел.

— Да, я поняла, как мама?

— Да как, Маша, столько лет вместе… Знаешь, а он о тебе спрашивал.

— Странно. Что спрашивал?

— Он лежал уже, не вставал, я каждый день приезжал. Бывало ему сильно плохо, но он же от лекарств обезболивающих отказался, сказал: «Терпеть буду», ну, чтобы в сознании нормальном оставаться, и не хотел на сильных лекарствах быть. Так вот, как-то ему полегче было, я приехал. Он попросил рюмочку коньяка налить, я налил, закусить принес, выпили, и он вдруг спрашивает, мол, как там Маша? А я говорю: «Ты чего это вдруг вспомнил?» — «Она, — говорит, — настоящая она была, — про тебя, понимаешь? «С такими бабами, — говорит, — трудно, но жизнь с ними по-другому проходит, сам с ними другой становишься». Я говорю: «Откуда ты знаешь-то?» «Знаю, — говорит, — я жизнь прожил». «И как же она с ними проходит?» — говорю. «Да ты и сам все понимаешь», — и посмотрел так хитро на меня и подмигнул. Короче, вот… вдруг на последних днях тебя вспоминал.

— Он настоящим мужиком был, Игорь. И тобой точно гордился.

— Наверное… Он же другого времени человек был, особо мягкости от него не было, жизнь после войны тяжелая была, сам вырос, выучился, работал всю жизнь с железом. А знаешь, где он по-другому открывался?

— Где, интересно…

— Когда мы на охоту с ним ходили, в тайгу. Он там другим человеком был, гибкий такой, хитрый, зверя выслеживал, будто сам зверь. И улыбался там часто, а дома, как камень, потом уже, когда внуки пошли, так помягче стал, особенно, с дочкой моей. Посадит ее к себе на колени и рассказывает, как они в детстве жили, смешно было смотреть так, я никогда его в своем детстве таким не видел.

— Я помню, Игорь, он и ко мне хорошо относился. И я же твоих родителей иногда в городке у нас встречала, в магазине или на улице где, так он всегда приветливый был. Мать как-то не так, а он всегда и спросит, как дела, и про детей, про тебя только не рассказывал ничего никогда.

— Вот ведь, а мне ни разу не говорил, что с тобой разговаривал… Так что вот, Маша, такие дела.

— Да. Держись, мой друг, все через это проходим.

— Спасибо. До свидания Маша.

— Пока… Звони…

VI

Наши дни.

Как же изменились электрички за эти годы, затертые деревянные скамейки превратились в прекрасные пластиковые сиденья, вечно мокрые рамы со щелями в палец стали ровными, с красивыми винтиками и хромированными ручками, ничто нигде не дует, тепло и тихо, только, казалось, не менялась картинка за окном, те же леса, поля, деревни… Сколько же лет он проездил в тех самых электричках? Много, очень много. Это был единственный доступный транспорт из его родного города в областной центр; были, конечно, автобусы, но для студентов была по карману только электричка. Они набивались целой толпой в вагон, кидали сумки на полки и под скамейки, кто-то спал, кто-то смеялся, кто-то пил пиво и травил анекдоты. На проходных станциях подсаживались знакомые и одногруппники, было весело и живо. Тогда еще можно было курить, и почти все регулярной очередью поднимались и шли в тамбур, курили и возвращались обратно, и так по кругу, час за часом, каждые выходные, много лет учебы, а потом и работы, пока не обзавелись деньгами и собственными автомобилями.

Сейчас Игорь ехал к Маше, она не отвечала на телефон уже много дней. В голове всплывали картины юности, как они большой компанией ездили в город на учебу и на работу.

VII

После школы Маша поступила в институт, до этого они почти год продолжали встречаться с Игорем, потом он доучивался в техникуме, их встречи были только в выходные и каникулы, а потом, через год, Игоря забрали в армию. Армии он не боялся, с детства по спортивным секциям, с приходом различных единоборств он много практиковал в боксе, затем самбо, пока учился в техникуме, даже участвовал в районных соревнованиях, подавал надежды, но получил повестку в армию. Спецназ ВМФ. Седой полковник сразу вычислял этих крепких ребят на призывном сборочном пункте. «Скотину резал? Крови не боишься?» — спросил он. «Бывало и похуже, — улыбаясь, ответил Игорь. — На охоте и добивать приходилось». «Ты со мной», — коротко ответил полковник, забрал его дело, и они отправились к холодному океану. В следующий раз он увидел Машу только через год. Год пролетел быстро, войны не было, спецназ отрабатывал свои навыки на учебных площадках, но за это время все очень сильно изменилось.

Мария была из семьи провинциальных интеллигентов. Родители — инженеры из Киева, приехали в Сибирь по распределению строить завод, да так и остались в маленьком красивом городке, со всех сторон окруженным лесом. Маша была третьим поздним ребенком, средняя сестра была старше ее почти на десять лет. Внимания родителей было немного, как и у большинства советских детей, так как мама и папа всегда на работе, дети посещали всевозможные секции и кружки, чего в начале 80-х еще было сполна и бесплатно. Маша занималась танцами, спортивной гимнастикой и музыкой, училась хорошо, знания давались легко. Много времени она проводила сама с собой, интересы старших сестер были ей не по возрасту, отец никогда не проявлял каких-либо ярких чувств ни к дочери, ни к жене, хотя человек был ответственный, и любовь его была видна в действиях — он обеспечил семье материальное благополучие, образование детям, детей — жене, а себе — спокойствие, чтобы можно было заниматься работой, а в свободное время дачей и книгами. Мать была больше подругой, так как все тонкости воспитания дочерей она уже прошла, то ее любовь выражалась умеренной заботой, контролем за учебой и обычной материнской суетой, в общем, детство Маши было беззаботным, но к юности она стала понимать, что чего-то не хватает, какая-то энергия внутри нее рвется наружу, домашнее спокойствие провоцировало ее на шумное проявление в школе или в общении со сверстниками, хотелось внимания, непонятного эмоционального лидерства и доказательства своей правоты. А потом случилось взросление. Украинские корни дали ей красивое тело, округлые бедра, пропорциональные формы и шикарные темные волнистые волосы. Регулярные занятия спортом и танцами сделали ее походку грациозной, а от взгляда ее зеленых глаз впадал в краску даже самый дерзкий дворовый пацан. С девочками ей было играть неинтересно, девочки зациклены на себе, а Маше нужно было внимание, поэтому ее всегда окружали мальчишки, ее острый ум мог поддерживать беседы с ними, а гибкое тело позволяло прыгать по гаражам, лазить по деревьям, а иногда и пнуть особо зарвавшегося умника. Ее уважали, общение с ней считалось престижным, врагов она испепеляла взглядом или громким голосом. Вскоре Мария стала замечать, что некоторые мальчики стали относиться к ней иначе, годам к тринадцати ее уже не звали посидеть в подвале или в доме на дереве, а при встрече краснели или хамили; были, конечно, и нормальные пацаны, но детского общения и простоты уже не было. Годам к пятнадцати она поняла, чего от нее нужно более взрослым ребятам; однажды, побывав на вечеринке, Мария почувствовала руки парня, который ее пригласил и заботливо подливал в бокал с соком вина, руки его были явно не там, где им полагалось, в связи с чем приятель получил в нос, был обруган самыми гадкими словами и навечно проклят. Маша видела, как на нее смотрят мужчины, она чувствовала их взгляд даже со спины, это было интересно, затягивающее, но строгое воспитание и домашние порядки не позволяли ей делать что-то в ответ, а потом появился Игорь. Они жили в соседних домах. Сначала она просто иногда смотрела на него, в компании, в школе, во дворе. Как он идет на тренировку или играет в футбол, как тащится с сумкой в школу или с булкой хлеба из магазина. Сначала было просто интересно, потом она стала замечать его фигуру, волосы, какой формы его плечи и подбородок, какие у него руки и походка. Однажды он ей приснился, сон был необычный, Маша проснулась, сердце ее сильно колотилось, ноги были напряжены, а в животе нарастало непонятное теплое чувство, но самое непонятное было в том, что она точно видела во сне его, казалось, что он крепко прижимал ее к себе, а его губы тянулись к ее губам, какие-то обрывки в памяти, но абсолютно новое и непонятное ощущение.

Постоянно общаясь с парнями, Мария поняла одну простую вещь — чтобы обратить на себя истинное внимание, нужно парня разозлить. Злить у нее получалось лучше всего; чувствуя себя как в своей тарелке в любой компании, она могла близко подойти к человеку и потрогать его за руку, за плечо или коснуться ладони, при этом задать каверзный вопрос и посмотреть при этом прямо в глаза. После этого можно было не сомневаться — парень будет виться за ней весь вечер, а потом, не получивши внимания, злиться. Игорь попался на ту же удочку, но концовка была другой.

Был чей-то день рождения, смешанной компанией ребята выходили покурить на лестничную площадку, кто-то курил, кто-то просто травил байки или слушал, в легком подпитии и хорошем настроении. Маша, как всегда, жгла своим вниманием. Заигрывала со сверстниками, смеялась. Тут же был и Игорь, он пришел со своим товарищем, который был на год его старше, стояли они в стороне и чувствовали себя явно не в центре общего настроения, такое бывает, когда к одному человеку на праздник приходят люди из разных кругов. Начались юношеские шалости, парни показывали свою силу, зашел спор о том, кто дольше продержит Машу на руках, к игре присоединились и другие парни и девчонки, кто-то держал минуту, кто-то две, а кто-то не мог и полминуты. Все громко смеялись, толкались и по очереди меняли девчонок. Насладившись обществом своей компании, Мария обратила свой взор на двух друзей.

— А это что за слабаки у нас тут?! — озорно и с улыбкой воскликнула она. — Боитесь проиграть? Вы ж спортсмены, кто меня до пятого этажа донесет? А?

Вызов был серьезный, пацаны замолчали. Риск не донести Машу до пятого этажа был большой, но еще больший риск был опозориться перед самой Машей… Все замолчали, слышны были легкие усмешки.

Ничего не оставалось Игорю, как сказать:

— Унесу!

И он поднял руки ладонями вверх, приглашая к путешествию. Путешествие предстояло тяжелое. Кто-то подхватил соседку и тоже побежал наверх, кто-то пошел в квартиру, кто-то остался в ожидании результатов.

Путь по ступенькам со второго на пятый этаж был не дальний, но с грузом в руках в виде смеющейся и вкусно пахнущей бестии — довольно непростым. Где-то между четвертым и пятым этажом бросил свою подругу коллега по забегу, с красным лицом он наблюдал, как молодой парень уверенно шагает по ступенькам, держа на руках самую яркую девушку их маленького городка. Шагать вверх было тяжело, но слабость и усталость Игорь никак не мог показывать; когда остался последний лестничный пролет, Маша перестала смеяться и визжать, а крепко сцепила свои руки на шее у своего носителя. Вот и последние ступени, Игорь плавно опустил девушку на ноги, дыхание его было глубоким и сильным, сердце стучало в висках, а в руках была непривычная дрожь. Несколько секунд они стояли, отходя от физического напряжения, а потом возникла неловкая пауза, подразумевающая вопрос — а что же сейчас нужно делать. Игорь не придумал ничего проще, кроме как поцеловать Машу прямо в губы. Секундное замешательство и бездействие, и Мария сама просто вцепилась ему в губы, но это была не злость — адреналин, алкоголь и полумрак подъезда сделали свое коварное дело — несколько минут они увлеченно целовались, близко прижимались друг к другу, после чего их взгляды встретились. «Нам пора вниз!» — произнесла Маша. Молча они спустились по лестнице, какие-то мучительно долгие минуты молчания, компании внизу уже не было, все были в квартире, день рождения продолжался. «Ну что, донес?» — спросил кто-то. «Донес, еще как донес…» — Маша покосилась с улыбкой на Игоря, никто ничего не понял, но вечер для этой парочки превратился в неловкость, хотя они и старались не подавать вида. Расходились, как обычно, шумно, провожали девчонок, разделялись на группы в зависимости от того, кто в каком районе живет, и расходились по домам. Так получилось, что Маша и Игорь жили в домах напротив, и дорога к дому у них была общей. Попрощавшись с остальными, они молча пошли в сторону своего двора… Кто-то крикнул в след Игорю: «Донесешь?», но остался без ответа.

Они шли молча, в какой-то момент Маша обхватила его руку и прижалась к нему, так они и шли пару кварталов.

— Смотри! — сказала она. — Это твоя мама в окошке?

— Да, она всегда не спит, когда меня долго нет, волнуется, в окна выглядывает, — с улыбкой сказал Игорь и прижал ее руку к себе еще крепче.

— Мамы — они такие.

Они подошли к подъезду Маши и остановились.

— Ну что, друг мой, вот и пришли, — сказала она спокойно.

Руку отпускать не хотелось, но было уже неловко просто стоять возле дома, к тому же, она чувствовала, что юноша рядом с ней сильно стесняется, он был скован и зажат.

— Мария, я завтра… — начал было он, но девушка резко повернулась к нему и поцеловала, не долго, несколько секунд, а потом бегом юркнула в подъезд.

Игорь пришел домой, мать встретила его в коридоре.

— Игорь, я видела тебя с девушкой. Кто это?

— Это была Маша, — сказал он.

— Маша? Вы дружите? Она же старше тебя? Как вы познакомились? — вопросы матери были странными, ей было очень интересно, что происходило с ее сыном.

— Мам, мы в одном дворе живем, как мы могли познакомиться, а? Мы не дружим, просто проводил ее до дому, с одного дня рождения шли.

Мама рассмеялась:

— Не дружит он, ага, что такой довольный-то тогда? Иди уже спать.

Наутро Игорь проснулся, лежа в кровати, начал вспоминать вчерашний вечер. Конечно, Маша ему нравилась, она всем нравилась, но кто-то боялся ее крутого нрава и той легкости, с которой она подходила к людям. Ходили разные слухи, мол, она дружила со взрослым парнем, видели их вместе, еще слышал, что Маша разбила нос какому-то храбрецу на вечеринке, одноклассницы Игоря вообще рассказывали странные вещи, упоминая при этом Марию и разных мужчин, типа, она многое себе позволяет. Но это были лишь слухи, и никто не посмел бы сказать это ей в лицо, а те, кто ее знали близко — сильно ее уважали и говорили, что если что и было, то это ее личное дело, и рекомендовали не лезть. И что же сейчас Игорю-то делать, — лежал он и размышлял. Может, это шутки такие у Маши? Да нет, она казалась искренней, да и на прощание же она его поцеловала, он даже не ожидал такого. Что он может ей дать и зачем он ей нужен? Этот вопрос мучил его все воскресенье, в конце дня он открыл телефонный справочник своего маленького города, нашел знакомую фамилию и адрес дома, переписал короткий телефонный номер. Затем унес телефон в свою комнату, закрыл дверь и набрал номер. На обратной стороне услышал знакомый голос.

— Привет, — сказал он.

— Ну, привет, уж думала, и не позвонишь, — и дерзко усмехнулась.

— Это самое, вчера… мне понравилось, — не нашел ничего другого Игорь.

Молчание. Маша думала, что он начнет что-то спрашивать, или хотеть встретиться, или еще какую галиматью, но это поставило ее в тупик.

— Мне тоже, — после паузы сказала она.

Опять молчание, в пространстве чувствовалась неловкость, два человека на разных концах проводов думали, что сказать в данный момент, но получилось одновременно.

— Я хочу еще! — сказала Маша.

Но долей секунды ранее Игорь начал:

— Давай повторим!

И они вместе рассмеялись. Дальнейший разговор ни к чему не привел, о встрече они не договорились, но договорились созвониться позже, поболтали на общие темы, обсудили прошедший день рождения друга, людей и спокойно попрощались.

Дальше события развивались стандартно, они часто оказывались вместе, потом все поняли, что это не просто так, они целовались и обнимались у подъезда, на лавочке, иногда гуляли вместе, на вечеринках и в компаниях.

А потом, через несколько месяцев, случилась эта авария на мотоцикле. Игорь очнулся в больнице и не понимал, что происходит, болела нога и голова, но страшнее всего, он не помнил, что было с Машей. Он закричал, звал людей, на крик зашла медсестра и спросила, в чем дело.

— Где Маша!? Что с ней?! — закричал он.

— Успокойся! — ответила с улыбкой медсестра. — Увидишь сейчас свою девочку! Все утро она ходит тут, все спрашивала, когда ты проснешься, апельсины откуда-то притащила, где она их нашла-то только в нашей тайге! — и рассмеялась.

После этой аварии Мария стала относиться к нему по-другому, и он чувствовал, что она стала ему очень-очень близка, она трогала его очень ласково, не провоцировала и не злила его. От этого было очень приятно, он чувствовал ее своей девушкой, а когда они оставались наедине, то происходило что-то безумное, кроме обычных поцелуев и объятий появилась какая-то пелена в сознании, рукам они позволяли все больше, одежда мешала, и было ожидание чего-то большого и сильного. Конечно, они уже знали, что делают люди в постели, но из разговора поняли, что ни тот, ни другой дальше поцелуев в своей жизни никогда не заходил, а разговоры о чем-то интимном они не начинали, хотя их тела говорили совсем о другом.

Потом случился Машин день рождения, семнадцать лет. Родители были на даче, а друзья уже разошлись. Игорь помогал Марии прибрать со стола, расставлял посуду в шкафу, а Маша наводила порядок после оравы друзей, нужно было убрать пустые бутылки из-под вина, чтобы родители ничего не узнали. После этого Маша позвала Игоря к себе и спросила, хочет ли он остаться у нее на ночь. Было волнительно, но жутко интересно, а вино добавляло смелости. Маша взяла его за руку и повела за собой в комнату, в какой-то момент он обнял ее, еще в коридоре они начали страстно целоваться, сдирать с себя одежду. В комнату они ввалились уже в одном нижнем белье, а через секунду лишились и его. Маша лежала на спине, она наблюдала, как Игорь подходит к ней и плавно разводит ее колени в разные стороны, потом почти всем телом касается ее и сильно целует в губы. Его рука слегка неумело сжимала ее грудь, Маша чувствовала все его сильное тело, его напряжение, и ей стало ужасно страшно, она замотала головой, оперлась на локти и так, на спине, начала двигаться к стенке, постепенно выползая из-под Игоря. Потом успокоилась, опять поцеловала его, опять попятилась, но голова уперлась в предательскую стену у кровати, бежать было некуда, и в этот момент Игорь сделал резкое движение, дернув ее бедра на себя, в этот момент все и случилось. Боли почти не было, было какое-то неудобство одновременно с эйфорией. Она обнимала его за спину, он двигался все быстрее и быстрее, в какой-то момент замер и сильно прижал ее к себе. Внутри разливалось какое-то тепло, было глупо, липко и радостно, Маша медленно и осторожно отодвинула его от себя и поджала колени. Легла на бок лицом к нему и поцеловала, они долго еще потом валялись в постели, смотрели друг на друга, разговаривали и смеялись.

Время шло, Игорь и Маша продолжали свои дружеские встречи, Маша закончила школу и поступила в институт, а Игорь доучивался в местном техникуме. В родной город Мария приезжала не часто — два, а иногда и один раз в месяц. Иногда на выходные Игорь приезжал к ней, они гуляли по большому городу, бывали в шумных студенческих компаниях, ночевали в общежитии института, а иногда у Машиной сестры, которая уже давно жила в областном городе, была замужем и имела маленького ребенка. Однажды, когда они остались в общежитии одни, лежа в кровати, Маша повернулась к Игорю и спросила:

— Кто мы друг другу?

— Не знаю, ты же про любовь и все такое? А может, мы родственные души, как в песне, помнишь, а почему такой вопрос? — поинтересовался Игорь.